Приручить нейтрино, или «Энергокуб инженера Гагарина» бесплатное чтение
Посвящение
Эту книгу я посвящаю своим любимым мужчинам – папе Вадиму Сергеевичу Абрамову, мужу Дмитрию и сыну Тимофею.
Предисловие к первому изданию
Жанр научной фантастики давно стал форпостом футурологии, науки о прогнозировании цивилизационного развития человечества. Повесть «Приручить нейтрино, или Энергокуб инженера Гагарина» – мой эксперимент в этом жанре. Как мне думается, лет через двадцать все эти технологии и события, связанные с их созданием и использованием, не будут уже такими фантастическими, потому что научный поиск, научная мысль и непрекращающийся труд миллионов людей с невероятной скоростью осуществляют самые смелые замыслы и мечты.
Возможно, уже в ближайшем будущем всё, описанное мной, станет реальностью. И жанровые особенности фантастики без труда переквалифицируются в реализм. Вот поэтому я поставила в повествовании такие близкие по историческим событиям даты, пытливые читатели легко определят временные рамки. Да, это так близко! Мы ускоряемся, подобно взмывающей в небо ракете, потому что только так мы и можем преодолеть тяготение и вырваться в новую эру освоения пространства.
Я уважаю людей труда и научной мысли, не все они гении, но все вносят огромный вклад в нашу обустроенную техническими благами жизнь. И это всё написано с благодарностью к этим людям: учёным, инженерам, технологам, рабочим высокотехнологичных предприятий и производств. Для меня во главе всего – человек и его неуёмные стремления вырваться за грани возможного.
Адресую эту книгу мальчишкам и девчонкам, которые вот-вот окончат школу или колледж, или даже вуз и вот-вот ворвутся в своё собственное будущее – реальную жизнь. Пусть моя повесть поможет вам найти пути наилучшей самореализации и не переставать мечтать! И взрослым мальчишкам и девчонкам я тоже искренне желаю не оставлять мечты и не сдаваться перед обстоятельствами. Книга – это небольшое приключение.
Поехали!
С благодарностью за внимание,
Ваша Алкея (С.Г.)
Август, 2022
Вместо эпиграфа
«Инновация в области высокоскоростной связи, информационных технологий и энергетики – слияние трёх высокотехнологичных отраслей – вот путь к наиболее рациональному использованию ресурсов планеты, а, значит, и к большему благосостоянию человечества. Но встать на этот путь мы сможем только, объединяя усилия, только в сплочённом международном сотрудничестве, без распрей и взаимных претензий.
Сможет ли человечество договориться или в очередной раз упустит свой шанс на стремительный скачок в счастливое будущее?»
Из материалов СМИ, 2026
8 мая. Чикаго, Вест Луп
. Дом инженера Гагарина.
– Прекрати, Эдди! Я не хочу тебя слушать. Не могу! Не могу здесь больше оставаться! Это невыносимо…
Катарина выскочила в коридор, на ходу вытирая заплаканное лицо краем футболки, которую она пыталась сложить, но та всё время выскальзывала из рук.
В большом холле-прихожей с мягкими диванами и огромным окном с итальянскими рулонными жалюзи, больше подходящим для Майами, чем для этого не всегда уютного из-за своей северной натуры города, Катарина уже выставила свои вещи к порогу – два огромных одинаковых чемодана, пару объёмных сумок и небольшой рюкзак для ручной клади, в который она уложила ноутбук.
– Нет, Катти, ты никуда не поедешь! – прокричал Эд, подбежал к подруге и выхватил у неё из рук футболку, как будто от того, в чьих руках эта вещь находится, зависит, чья сейчас власть в доме. – Не делай глупостей…
Он отошёл и стал расхаживать из угла в угол, размахивая футболкой. Катарина попыталась отнять свою вещь, но Эд оттолкнул подругу, и та неуклюже плюхнулась в кресло и снова зарыдала:
– Ты не понимаешь. Я не могу больше оставаться в этой недружелюбной стране! – её высокий, слегка с надрывом голос рвал пространство, а вместе с ним корёжил сердечную мышцу Эда. – Меня облили краской! Красной! Понимаешь? Ничего ты не понимаешь! Тебе всё равно…
– Мне не всё равно.
Эд встал посреди холла со сложенными на груди руками и уставился на Катти.
– Да? Тогда почему ты даже не обратил на это внимание, когда я пришла и плакала весь вечер? Почему промолчал?
– А что бы я сделал? Нашёл этих подлецов?
– Хотя бы утешил меня…
– А разве тебя можно утешить? – теперь Эд старался говорить максимально спокойно. – Когда ты хочешь выплакать свою обиду и боль, тебе лучше не мешать. Я давно это понял. Поэтому удалился в гараж. У меня сегодня презентация в главке, остались считанные часы, а ты такой скандал устроила, – Эд сел на край кресла, погладил Катарину по голове, а «переходящей футболкой» вытер со лба испарину. Катарина изловчилась и вытащила футболку из рук Эда, вскочила и хлестнула его по лицу.
– Я улетаю от тебя! Тебе хорошо с двойным гражданством. Никого не волнует, что ты русский и с российским паспортом. Зачем только он тебе? Второе-то у тебя, какое? Забыла, прости…
– Бельгийское, – вяло поддержал Эд, потирая щеку с отпечатком женской ладошки.
Он уже устал всё утро бегать за подругой, которая от страха готова лететь, куда глаза глядят. А глядели они, похоже, только на родину, в Россию. Из рюкзака торчал край билета.
– Бельгийское! – почти простонала она. – Только подумать. С таким гражданством тебе все двери открыты.
– Не все. В Белый Дом меня точно не пустят, – попытался пошутить Эд.
– И правильно сделают!
Катарина не собиралась сдаваться. Очевидно, эта атака была хорошо спланирована, чтобы окончательно расшатать его нервы. И потребовать материальную компенсацию за нанесённый ей моральный ущерб. Ведь это он сам и настоял на её переезде в Чикаго. К нему. Но уже не молодому специалисту, экономисту, кем и была Катарина по профессии, да ещё и с российским гражданством в США стало сразу же неуютно. И она, несмотря на своё ангельское личико, не желая того, портила Эду жизнь. А сегодня ещё такой день…
Эд первый раз должен представить инвесторам и высокому начальству усовершенствованную модель нейтринного энергокуба с особенными – революционными – характеристиками. Опытный образец и документацию он готовил накануне. И надеялся, что как следует упаковал прибор. Папка с документами всё ещё лежала на столе в его кабинете. Там, конечно, не все данные. Самое ценное он всегда носил в собственной голове, не доверяя никаким иным носителям. Да и его изобретение само таило в себе приятные сюрпризы. Сегодня он должен продемонстрировать новые свойства нейтринного энергомодуля, разработанного десять лет назад немецко-американским концерном.
Поставить энергомодули в серийное производство до сих пор не удавалось. И дело не в физике или квантовой механике, дело в том, как сделать все эти квантовые процессы доступными рядовому потребителю. Как создать нужную мощность, чтобы работали и бытовые электроприборы стандартного напряжения, и промышленные агрегаты? Разработчики поторопились запатентовать прорывную на тот момент технологию «Нейтриновольт2», и было это в 2016 году. Да воз и ныне там. Ибо, как говорится, ибо…
В глобальном смысле переход на новый портативный источник энергии, пока ещё совсем не дешёвой, не был интересен ни правительствам, ни самим энергетикам. Отрасль могла пострадать, потому что пришлось бы закрывать электростанции, работавшие на угле и воде. Пришлось бы перестраивать целые отраслевые комплексы! Да и атомная энергетика уже давно была в большом почёте. А куда в таком случае направить рядовых энергетиков, если что-то модернизировать? Заместить рабочие места всем не удастся, и кто-то потеряет работу, доход, разрушатся чьи-то жизни…
И ведь в устройстве энергомодуля нет ничего сложного: набор спрессованных электрогенерирующих пластин, размещённых в отдельном корпусе. Электрогенерирующая пластина – это алюминиевая фольга с нанесённым многослойным наноматериалом из чередующихся слоёв графена и кремния с добавлением легирующих элементов.
Графеновое производство в мире давно налажено, да вот технологии на его основе пока ещё остаются уделом избранных. Немногие наукоёмкие производства занимаются такими изделиями. До крупных промышленных масштабов далеко. Требуется настоящий переворот, нечто сенсационное, чтобы заставить другие экономические отрасли перейти на энергомодули. И вот, похоже, именно он, Эдвард Гагарин, наконец, совершил прорыв. Но…
Эд и без скандалов нервничал, даже кофе на себя пролил, пытаясь позавтракать, пока истерящая подруга бегала по дому в поисках фена и ещё, бог знает, каких вещей, которые ей все разом понадобились.
– Мне не подают меню в ресторанах, – возмущалась она, нервно запихивая оставшиеся вещи в сумки. – Меня сторонятся твои соседи. Какие-то ненормальные облили меня краской только за то, что я привязала к рюкзаку георгиевскую ленточку в память о Великой Победе, между прочим, нашего с тобой народа.
– Ну, к примеру, не нашего, а советского. Государства того уже нет, а правопреемники ведут себя странно…
– Не смей! Даже не начинай. Это святое. У тебя, чёртов андроид, ничего святого не осталось.
– Ну, почему же не осталось? Георгиевская лента на руле моего «железного коника» не только по праздникам, если уж ты об этом. И заметь, никто на неё не покушался. Но для меня «святое» всё-таки в другом. Я, например, регулярно жертвую десятую часть дохода онкогоспиталю.
– Это только потому, что твоя мать умерла от рака! – выкрикнула Катти и тут же прикрыла губы рукой. – Боже, Эд, прости…
Она подошла и обняла его. Эд хоть и нахмурился, но подумал, было, что это маленький шаг к примирению и поцеловал подругу. Нет, она снова вырвалась и подбежала к сумкам.
На входе позвонили.
– Эдди, я не могу… Не могу остаться. Это такси. Не беспокойся, мне помогут отнести вещи.
Эд отвернулся. Он не хотел, чтобы Катти видела его лицо. Он почему-то был уверен, что лица на нём нет. Привязанность к ней, даже несмотря на её взрывной характер и скандальность, была сильнее здравого смысла. Он понимал, что это всего лишь химия мозга. Эндорфины, дофамины, серотонины – вся эта нейростимулирующая братия атаковала его с беспрецедентной мощностью. При нулевом сопротивлении. Ведь это было самое сладкое поражение в жизни… Он балдел от её присутствия… Теперь не будет. Надо собираться на презентацию.
Пока он думал о том, как пережить эту потерю, Катти отворила дверь шофёру. Прихожая быстро опустела. Эд напрягся.
Сумка!
Он метнул взгляд к порогу. Сумка с оборудованием стояла там же, где он её и оставил с вечера. Отлично. Можно собираться.
8 мая. Чикаго-Луп
. Штаб-квартира концерна Нейтринной Энергетической Группы.
Штаб-квартира концерна возвышалась над деловым центром города, как флагманский эсминец над эскадрой под знамёнами немыслимых побед. Много лет назад созданная концерном технология «Нейтриновольт» стала новым словом в науке и технике и внесла существенные коррективы в развитие электромобильности.
Энергомодули, разработанные международной командой специалистов, начали производить сначала в Швейцарии. И вот теперь даже сам Милон Аск выкупил технологию. По улицам города бегали его электрокары, не требующие подзарядки.
Способствовали такому успеху и новый метаматериал, и надежда, подстёгивавшая разработчиков. Большая надежда человечества, что однажды станет реальностью доступная и экологически чистая энергия для промышленности, бытовых нужд и комфортного перемещения в пространстве.
«Больше света для всех, кто до сих блуждает в темноте» – миссия концерна, поблёскивая серебром букв, с размахом, сравнимым с амбициями руководства, занимала всю стену огромного конференц-зала. Надпись хорошо была видна в необъятное панорамное окно с противоположной стороны помещения.
Дневного света в штаб-квартире всегда было в достатке. А что же с искусственным освещением? Вот тут был зарыт «корень зла» – централизованная электрификация питала новейшие осветительные панели потолочного покрытия. Технический регламент эксплуатации зданий и сооружений, правила пожарной безопасности и множество нормативных актов сдерживали полноценное использование альтернативных источников энергии, не прошедших должную аккредитацию. Всё это очень расстраивало руководство, желавшее полновластно лидировать в технологии преобразования излучения невидимого спектра в источник энергии.
Реклама концерна уверенно «проповедовала», что переход на индивидуальные энергомодули приведёт мир к ослаблению политических конфликтов, к большему благосостоянию и спасёт от климатической катастрофы. Однако правительство страны всё ещё думало иначе.
Грегори Доусон, руководитель департамента оптимизации технологий, обозревал серо-стальное благосостояние Чикаго в панорамное окно. Благосостояние хранило деловое безмолвие. Созерцание возрождало в памяти Доусона назойливую и до крайности нелепую мысль: «Большие деньги любят тишину».
– Вы вернулись, Мистер Доусон! Нам вас не хватало, –язвительный тон громкого приветствия начальника американского сектора разработок разорвал задумчивое уединение руководителя департамента оптимизации.
– А, мистер Смит, – неохотно отозвался Доусон, – рад вас видеть. Надеюсь, моя командировка была полезной для нашего сектора.
Смит стоял у входа в зал, всем видом показывая превосходство и надменность, которые так раздражали, что хотелось подойти к нему, треснуть по башке и посмотреть, не посыплются ли из неё на пол циферки и буковки овеянных легендами отчётностей и правил, которыми он обложил весь персонал. Доусон скрепился, медленно подошёл и пожал протянутую ему для приветствия руку.
– Да, мистер Доусон, ваша поездка в Европу и согласование новой технологии этого вашего э-э-э… как его… – Смит умело расставлял паузы.
– Инженера Гагарина, вы имели в виду.
– Да, да. Всё никак не запомню эту фамилию.
– Как же её можно не помнить? – пожал плечами Доусон и усмехнулся. – Имя первого астронавта планеты…
– Я прошу вас, мистер Доусон, давайте всё-таки не будем неполиткорректными в стенах штаб-квартиры. Мы с вами в США, а где эти «гагарины», мы и так знаем. Скоро здесь будут все. Вы же понимаете, что руководите проектом особого значения! Кстати, представителя патентного бюро не забыли пригласить?
– Да, разумеется, он будет здесь.
– Где этот ваш инженер? – наседал начальник, пряча руки в карманы серых брюк, поблёскивающих серебром так же, как и помпезная надпись на стене.
– Они с помощником двадцать минут назад покинули Вест Луп, – Доусон пристально посмотрел в глаза Смиту и не моргая продолжил: – Едут. Обещали прибыть вовремя.
Смит презрительно дёрнул верхней губой.
– Удивляюсь, как это господина Шнейдера угораздило связаться с русскими. Их количество в проектах концерна приводит меня в замешательство.
– Вы оспариваете решения руководства? Ваша смелость не знает границ, – Доусон явно был в ударе в это утро.
Он продолжал играть в гляделки с начальником, а тот аж побагровел от злости.
– Моя смелость сейчас потеряет терпение! – рявкнул Смит, резко обошёл оппонента и сел в кресло во главе стола.
– Но руководство считает, что мы должны предоставлять все условия для таких выдающихся умов, как Гагарин, несмотря на их происхождение и гражданство, – заключил руководитель департамента оптимизации, не повернувшись к начальнику, когда тот садился.
В этот момент загудел смартфон. Доусон развернулся так, чтобы не смотреть на Смита, подошёл к столу, взял смартфон, на мониторе которого отображалось фото молодого помощника инженера, и нажал кнопку соединения.
– Марв, где вы, чёрт возьми? Скоро здесь будут новые инвесторы, да и, вообще, все. Вы успеете подготовить и подключить модуль?
– Господин Доусон, – чуть не плача отозвался помощник инженера, – он пропал…
– Чтооо?! – сдавленно процедил руководитель.
– Я… я не знаю, что произошло, но…
– Говори. Немедленно говори, где вы?
Доусон не поворачивался к Смиту лицом, но каждый волос на его голове чувствовал буравящий взгляд начальника.
– Мы… я тут, на парковке. А Эд… То есть, я хотел сказать, инженер Гагарин ушёл. Разнёс тут всё и ушёл. У меня разбита голова…
– Это он тебя так?
– Ну, понимаете, он так отшвырнул меня от машины, что я отлетел к опоре перекрытия и со всей дури головой… Я уже вызвал нашего дока.
– Что с энергомодулем?
– Я же говорю, он пропал, – постанывая, ответил Марв.
– Дьявол! – тихо прошипел Доусон, отключил связь и набрал номер своего секретаря.
Не тратя времени на проклятья, он распорядился поднять Марвина Стоуна с парковки в комнату отдыха при дирекции. Теперь предстояло выйти так, чтобы не объясняться с начальством. Пока. Между тем в конференц-зал сходились участники предстоящей презентации.
Начальник департамента оптимизации медленно развернулся от окна к залу. Смит с серым лицом сидел во главе стола и в упор смотрел на Доусона, хмуря густые брови.
– Извините, мистер Смит, я не на долго отлучусь.
– Что-то случилось, мистер Доусон?
– Полагаю, что… Не помешает всё перепроверить. Сами понимаете, такой момент, – проговорил руководитель департамента оптимизации, скалясь деланной изо всех сил улыбкой, и немедленно покинул зал.
8 мая. Чикаго-Луп. Штаб-квартира концерна Нейтринной Энергетической Группы.
Доусон, разумеется, понимал, что охрана уже отправила заместителю начальника кадры потасовки сотрудников на парковке. И через несколько минут всем, посвящённым в дела проекта, станет известно, что Гагарин исчез, а инновационный энергомодуль, очевидно, похищен. Но надо выиграть время и разузнать подробности первым, чтобы скорректировать свою линию защиты.
В комнате отдыха толпился персонал, обслуживающий дирекцию. Стоун с перевязанной головой лежал на самом большом кожаном диване. Узел из рыжих волос на его макушке был развязан, и теперь они топорщились из-под повязки во все стороны. На светлой джинсовой куртке Стоуна растеклись и уже немного подсохли бурые пятна. Значит, крови было много. На журнальном столике со стеклянной столешницей стояли ванночки с кровавыми бинтами. Неподалёку доктор Грин вытирал руки полотенцем.
– Всем выйти! Амели, останьтесь! – ворвался в комнату Доусон, и перед ним расступились сотрудники секретариата. – Док, в каком он состоянии?
«Надо же, все тут, как тут. Когда дело поважнее, никого не найдёшь», – подумалось Доусону в этот момент. Но на размышления не было ни секунды.
Доктор Грин успокаивающе ответил:
– Всё в порядке, господин Доусон. Рану я обработал, наложил швы. У него лёгкое сотрясение мозга и потеря ориентации. Я сделал всё необходимое. Хорошо бы поскорее отправить мистера Стоуна домой. Рекомендован постельный режим. Если позволите, я навещу его вечером.
Доусон кивнул.
– Марв, вы можете говорить? – спросил он у бледного парня, присаживаясь на край дивана.
– Да, – голос помощника инженера звучал сдавленно, казалось, он уже не может шевелить языком.
– Может быть, дать ему отдохнуть? – попытался помочь доктор.
Но Доусон резко оборвал его:
– Нет времени! Марв, расскажите, как можете, что стряслось. Сейчас сюда ввалится всё начальство, мне кажется, я уже слышу их топот в коридоре.
Стоун попытался приподняться, но док аккуратно остановил его порыв:
– Лежите, лежите! Вам опасна лишняя подвижность.
– Хорошо, – ответил парень и рассказал, как было дело.
Когда Марв приехал к дому инженера, тот уже собрался и допивал кофе. Он старался быть спокойным, но мелкие движения и детали выдавали его крайнее возбуждение. Марв почти год работал с Эдом, чтобы изучить его поведение и привычки.
Без двух, а то и трёх больших чашек крепкого кофе с хрустящими свежими круассанами, которые ему доставляла одна и та же пекарня, инженер не приступал к работе и никогда бы не вышел из дому с утра. В этот день, оказавшись в доме инженера, Марв заметил, что фирменный пакет из пекарни небрежно брошен на диване в прихожей и даже не открыт. А сам Эд пил кофе, стоя у окна. Он был задумчив и совсем не разговаривал.
Помощник решил, что шеф волнуется, попросил разрешения погрузить сумку с оборудованием в машину, забрал её и вышел. Эд последовал за ним, прихватив с собой большую чёрную папку с документами. Марв сам лично ставил сумку с оборудованием в багажник. Эд уселся на заднее сидение, уставился в одну точку, и в полной тишине они доехали до офиса.
По дороге они нигде не останавливались, разве что на светофорах. Когда Марв остановил машину на парковке, Эд попросил открыть багажник, вышел первым и достал сумку. Вот тут с ним что-то произошло. Он просто поднял сумку, опустил её на пол, запрокинул голову, обхватив её руками и издал истошный вопль, как будто кто-то умер, а он должен оплакать эту горькую потерю. Он упал на колени перед сумкой, резко открыл её и заорал ещё сильнее.
Другие сотрудники офиса попытались прийти ему на помощь, но Эд рассвирепел, растолкал всех, швырнул сумку в одну сторону, Марва оттолкнул в другую, так, что тот расшибся в кровь. Остальные, видя это, разбежались. Из сумки рассыпалась какая-то химия, Марв с трудом помнит, что было дальше. Прибежал охранник, вызвал доктора и попытался выяснить у разбушевавшегося инженера, что стряслось. Тот что-то объяснял про оборудование, одинаковые сумки, презентацию и сбежавшую подругу, но толком от него невозможно было ничего добиться. Он плакал, как дитя, и колотил себя по голове. Похоже он тронулся умом от переутомления. Когда прибежал док, Эд куда-то быстро пошёл со стоянки. И больше его никто не видел.
Как только Марв закончил рассказ, в комнату отдыха ввалилась делегация во главе со Смитом. Охранник внёс злосчастную сумку с неким кубическим предметом внутри. Доусон всё понял, когда края сумки отогнули. Теперь ему стали абсолютно ясны слова Гагарина о том, что «даже домохозяйка разберётся».
Разъярённый Смит пророкотал:
– Мистер Доусон, потрудитесь объяснить, что всё это значит! Неужели вы не различаете косметический бокс популярного дизайнера от нейтринного энергетического блока?
– Модуля, – вяло поправил Доусон, уставившись на огромную чёрную косметичку с покорёженными выдвижными ящичками, испачканными разноцветными порошкообразными веществами.
– Мне всё равно, как вы называли своё изделие. Теперь это не имеет никакого значения. Суммы, выделенные вашему департаменту на его создание, вы обязаны возместить любой ценой. Это полностью ваша ответственность. Потому что вы имели неосторожность доверить проект некомпетентному сотруднику.
В комнате воцарилось безмолвие. Вошедшие стояли с приоткрытыми ртами. Прелестная секретарша Доусона чуть не плакала. Ему захотелось обнять её и прошептать на ушко одну из тех милых глупостей, которые мужчины приберегают для впечатлительных юных особ.
Доусон скрепился, похлопал Марвина Стоуна по плечу и, развернувшись вполоборота к зловеще ухмылявшемуся начальнику, который будто бы знал, что этим всё кончится, заключил:
– Полагаю, мне следует немедленно связаться с Интерполом и собираться в Европу. Амели, – обратился он к секретарше, – подготовьте сопроводительную документацию.
Секретарша промокнула глаза салфеткой, понимающе кивнула и тихонько выскользнула за дверь. Доусон посмотрел ей во след и невозмутимо обратился к начальнику:
– Мистер Смит, когда мне выписывать командировку?
– Когда ад замёрзнет! – взорвался Смит. – Вы отстранены. Вас спасёт только одно, если вы найдёте и вернёте этого чёртова Гагарина. На него потрачено слишком много ресурсов. Насколько я понимаю, ни вы и никто другой не состоянии воспроизвести его расчёты. Вон! Все вон!
9 мая. Москва, Мясницкая улица. Квартира инженера Заславского.
В квартиру на Мясницкой, да ещё и двойную – две соединённые двухкомнатные, не стыдно было привести даже самую капризную принцессу. Классическая отделка, высокие потолки старинного дома, ар-деко в интерьере, три спальни, кабинет, кухня-гостиная, два туалета, большая ванная с джакузи и необъятная гардеробная – мечта любой девушки, желавшей окольцевать такого завидного холостяка, как Артемий Заславский. Квартира эта досталась ему в наследство от родителей.
Он не привык скупиться на эпитеты в превосходных степенях, говоря и думая о себе.
– А чего скрывать? – «герой романа» подмигнул гостье, вошедшей в прихожую и задорно смеявшейся от его нескончаемых острот. – Я действительно лакомый кусочек рая для всех окружающих женщин! Смотри сама.
Катарина глубоко вздохнула и осмотрелась, пройдясь по коридорам и снимая на ходу туфельки и куртку. Она скинула их и оставила, где пришлось. «Сейчас это выглядит мило, а спустя сутки начнёт раздражать», – подумалось Заславскому, и он отогнал эту мысль в дальний уголок сознания – на потом.
Он внёс в одну из спален две тяжёлых сумки с жёсткими корпусами и рюкзак, прикатил из прихожей чемоданы и пошёл искать гостью.
Катарина расположилась на диване в гостиной, поджав одну ногу под себя, и с игривой улыбкой поглядывала в сторону стола, накрытого к романтической встрече.
– Это всё мне? – проворковала она, увидев на пороге гостеприимного хозяина.
– Тебе.
– А за что? – она склонила голову на бок и захлопала ресничками.
– Так, – Заславский ещё больше развеселился, – просто так!
Он присел рядом, обнял бывшую одноклассницу и студенческую любовь – свою Катюшу – и поцеловал.
Поцелуй оказался несколько более долгим, чем они оба ожидали, и совладать с дремавшими чувствами было уже невозможно. Диван принял на себя ударную волну нахлынувшей стихии.
За окнами сквозь лёгкие ткани штор сияло победное солнце. День на удивление был ясным и почти безветренным. Москва встретила Катарину отголосками утреннего Парада, шествием «Бессмертного полка», флагами, цветами, толпами молодёжи, разгулявшейся на радостях всенародного праздника, и феерично долгой поездкой из аэропорта к центру города.
Густые каштановые волосы прекрасной гостьи распластались по подлокотнику, а её голова лежала у Заславского на руке. Катарина что-то промычала от удовольствия и зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. У неё были красивые руки с тонкими пальцами, и Заславского потянуло поцеловать их все по очереди. Впервые за прорву лет он ощутил торжество. Наконец-то, он избавился от соперников, особенно от одного! Самого ненавистного. Она бросила его сама!
Катарина приподнялась, поправляя рубашку, и попросила:
– А ты не мог бы принести мне расчёску из сумки?
Заславский грузно поднялся, диван сильно просел под ним и даже слегка скрипнул. Поправляя одежду, довольный победитель ответил:
– Всенепременно. Один момент, – и уточнил: – А в какой она сумке?
– Да там, – Катарина махнула рукой в сторону и снова легла, потягиваясь, – где-то в одной из этих классных плотных сумок для оборудования. Эд накупил их целую дюжину, вот я и позаимствовала парочку. И не пожалела. Только не пугайся, в одной из них ничего, кроме чёрного ящика нет. Это косметический бокс. Эд подарил.
– Космический! – хохотнул Заславский и поймал брошенную гостьей подушку. – Всё понял. Отдыхай.
Ещё раз поцеловав её, но уже, как ребёнка, в макушку, он вышел.
В спальне, присев на кресло, Заславский притянул к себе сумки, открыл одну из них, пошарил среди вещей, не нашёл расчёски и открыл вторую. Расчёски там тоже не было. А вот бокс с матовыми чёрными боками показался странным. Рядом с ним лежали ещё какие-то коробочки, всё было тщательно упаковано и напоминало заводскую упаковку электрооборудования. А Катя говорила, что там ничего больше нет.
Ящик, скорее, напоминал дизайнерский объект, этакий чёрный 3D-квадрат. Заславский поставил его на тумбочку и увидел, как он идеально сочетался с интерьером, он, словно сам собой вписывался в обстановку, придавая ей некую ауру.
Кто бы это мог создать такой странный косметический бокс? Заславский рассматривал странный куб заинтригованно. Он прикоснулся к верхней части бокса, и она беззвучно отъехала в сторону. Увидев содержимое, инженер понял: Катя, покидая своего ненаглядного, вольно или невольно прихватила один из его энергомодулей. Только вот конструкция и начинка приводили в замешательство. Видимо, это именно тот прибор, о котором твердила подруга молодости всю дорогу от аэропорта. Эд собирался его презентовать. Значит, пропажа – ещё один удар сопернику и уже не под дых или ниже пояса, это нокаут, товарищ Гагарин. Значит, его уже ищет Интерпол…
– Кааать! – позвал Заславский, убирая модуль назад в сумку.
– Что? – лениво ответила гостья из-за стены.
– А чем, говоришь, вы там занимались вчера? – прошаривая содержимое рюкзака, говорил гостеприимный хозяин, лишь бы отвлечь её.
Он, наконец, нашёл расчёску-щётку и снова победно заулыбался.
– Да ничем мы не занимались. Ругались. И это было уже не первый раз. А ты же знаешь…
– Чего ругались-то? – перебил Заславский, входя в гостиную.
Он отдал гостье расчёску, присел к столу и жестом пригласил присоединиться. Катарина расчесала волосы, поправила причёску и села рядом.
– Знаешь, мне сейчас немного стыдно… – начала она, запнулась, замолчала и стала накладывать салат в тарелку.
– Если ты сделала ему больно, за это надо выпить! – наливая прозрачное игристое по бокалам, со смехом утвердил Заславский. – Наконец-то, ты поступила правильно. Я давно тебя ждал. И вот…
– Понимаешь, я устроила такой скандал… А у него вчера какая-то важная презентация должна была состояться, – Катарина сокрушалась, бесцельно катая горошины по тарелке, и была такой хорошенькой, такой милой, с этой трясущейся нижней губой, будто сейчас заревёт навзрыд. – Я… Я, честно, не хотела, но я ведь не железка какая-то! Мне было плохо там. А он… Он был так занят своими приборами, целыми днями пропадал в гараже, он даже не слышал, что я ему говорю. Понимаешь? У него горит проект, ему надо срочно уехать в Принстон, потом в Нью-Йорк, потом в Бостон, потом ещё куда-то! А я – одна. И эти все заносчивые американцы… такие… Боже, это был ад! А он говорил: «Не обращай внимания». И всё утешение. Он так погружён в свой процесс, что не знает, не то что, кто там у власти, а даже какая на улице погода! Ты тоже света белого не видишь из-за своих проектов?
Выслушав тираду, Заславский поднял бокал и пророкотал:
– Нет! Нет! И ещё раз нет! Я – главный конструктор завода и всю черновую работу поручаю подчинённым, – он торжествовал. – Катя, забудь неудачника. Посмотри на ситуацию в перспективе. Оставайся у меня, живи пока тут, распоряжайся всем. Я сам – в Подольске, у меня там квартира поменьше, конечно, не для соблазнения красоток, а для того лишь, чтобы прийти и выспаться. Работы много, это верно. Но я никогда не оставлю тебя без внимания, поверь. Теперь-то уж точно!
Катарина смотрела на него с восхищением и, казалось, расслабилась и успокоилась.
– Ты поможешь мне устроиться? Может, вам на заводе экономист нужен?
– Я уже всё придумал, когда ты только позвонила. Через недельку выйдешь на работу. А пока, – он погладил её по руке, – пока отдыхай, сходи в ЦУМ, в Третьяковку, гуляй и забудь всё, что тебя тревожит. Я обо всём позаботился.
Сытная еда, алкоголь и убаюкивающие слова старого друга расслабили гостью. Долгие перелёты с пересадками утомили её настолько, что после очередного бокала шампанского Катарина прилегла на диван и крепко уснула.
Заславский знал, действовать надо быстро. Он позвонил на завод, подтвердил недельный отпуск за свой счёт. Нашёл по интернету косметический бокс, заказал доставку и немедленно связался со знакомыми в США. Информации про оптимизированный энергомодуль не поступало. Значит, презентация действительно сорвалась.