РасМыВ: рассказы, мысли, воспоминания бесплатное чтение

Исследователь

– В человеке всегда борются двое…

– Да я знаю этот мем, чёрный волк и белый волк, бла-бла-бла…

– Нет, исследователь и пассивный наблюдатель.

– Чего, бля?!

– Исследователю всё интересно, он пытается проникнуть в суть вещей, ему нужно разобраться в чём-то, понять это. Для этого он читает, изучает, разбирает, ломает всё, что ему интересно. Предметы, явления, чувства, людей. Если ему интересно изучить любовь, он будет ломать её, проверять свои теории, делать выводы, даже несмотря на то, что может испортить эту самую любовь своим изучением.

– Ну, понял ага, а пассивный этот, как его – наблюдатель – чё?

– Он просто смотрит на вещи и принимает их такими, какие они есть. Ему неважно разбираться в чём-то, что ему неинтересно. Он наслаждается самим существованием какого-либо предмета. Он не собирается понимать что-то, есть и есть и пусть будет. Не важно, что это потом может испортить ему жизнь – политика или экономика, например.

– В смысле? Тогда что лучше то?

– Нужно уметь понимать, что тебе нужно изучать, а чем достаточно лишь любоваться. Держать баланс, уметь расставлять приоритеты.

– Бла-бла, опять заезженные фразы. Тогда я просто буду всем любоваться.

– Хорошо, твой выбор. Но тогда и неси ответственность за свой выбор.

Голоса в голове умолкли, и он постарался заснуть, размышляя о том, что можно и нужно изучать, а что можно оставить таким, какое оно есть.

О привыкании

Всю зиму я смотрел на этот маленький северный городок, прикрытый фатой из тумана и снега, и любовался им. Туман заботливо скрывал от меня все недостатки этого города, облачая его в таинственность и загадочность. Мне нравилось разгадывать, что скрывается за этой белесой пеленой, нырять в неё, растворяясь в ней, исчезая для всех. Прикрытый белым снегом, город выглядел торжественно и невинно, как невеста на свадьбе.

Но всё проходит. Как первая брачная ночь сменяется совместной жизнью, так и время приблизило весну, и туман рассеялся, обнажив стены обшарпанных зданий времён советского союза, безвкусных новостроек, ямы дорог, болезненно изогнувшиеся двухэтажные деревянные дома и общественные туалеты во дворах. Тёплый воздух наполнился вонью растаявших помоек и экскрементов.

Но это мой город. Я должен его любить одинаково в любое время года, в периоды его красоты и уродства, стараться заботиться о нём. Но сколько ни убирай мусор с его дорог, он всё равно свозится в укромное место за городом, складывается там, где его не видно и разлагается, наполняя пространство вокруг зловонием, которое с первым сильным ветром приносится в город и вся любовь к нему вновь сменяется отвращением. Можно сбежать из города, а можно постараться сделать его лучше, поменять своё восприятие. Или просто привыкнуть.

Знакомство

Хотя в помещении не курят, но дым с курильной комнаты стелется над столами призрачным покрывалом, наполовину скрывая лица посетителей и причудливо играя светом. Я сижу за одним из столов в этом то ли баре, то ли ресторане, то ли рестобаре с замашками на ночной клуб, уже изрядно подвыпивший, и заказываю официанту еще один стакан виски с колой. Пока жду, опрокидываю последний глоток напитка, громко ставлю стакан на стол и озираюсь по сторонам. Замечаю за соседним столиком трёх девушек, которые безмятежно о чём-то болтают. Я отвожу взгляд от них, но через несколько мгновений вновь поворачиваюсь к симпатичным незнакомкам. Чем-то они меня зацепили. Я замечаю, что одна из них выгодно отличается от своих подруг, есть в ней что-то такое притягательное, доброе, приятное, она даже немного симпатичнее других. С ней хорошо было бы проводить время вечерами и ночью, вспоминать что-нибудь, размышлять, утопая в тёплых объятиях.

Перевёл взгляд на ту, которая сидела посередине, самую простую из трёх. У неё был немного уставший вид, казалось, что она пришла сюда просто отвлечься и не склонна к знакомству, даже наоборот, её бы это разозлило, видно, как она раздражена всем вокруг, изредка улыбаясь в ответ своим подружкам.

Третья немного пугала какой-то загадочностью. Она была привлекательней, чем вторая подружка, но с первой не сравнится. Мне показалось, что с ней, возможно, было бы интересно, однако отталкивало то, что неизвестно чего от неё ожидать.

Мне принесли мой стакан виски с колой, который через десять минут был уже пуст. Я встал из-за стола и подошёл к девушкам, они бросили на меня такой взгляд, будто ожидали этого.

– Игорь, – представился я.

– Очень приятно, Прошлое, – улыбчиво ответила первая девушка.

– Будущее, – сказала загадочная девушка.

– Я – Настоящее, – вздохнув, представилась их обычная подружка.

О сомнениях

Мне лет 8. Стою на отвесном берегу деревенской протоки и всматриваюсь в тёмные воды. Прыгать или не прыгать, думаю я. Прыгать вперёд ногами это слишком по-детски, нужно вниз головой, но страшно. Чаще всего сомнения проходят, когда ты уже совершил ошибку. Я прыгнул. Вход в воду, удар об дно, гул в голове, сильная боль в шее, не могу пошевелиться, чувствую как меня хватают за ноги и тянут на берег. "Вот ты дурак…", "Докупался…", "Здесь, оказывается, не глубоко", "Идём дальше", доносится со всех сторон. Меня вытаскивают на песок и оставляют приходить в себя, убежав туда, где точно поглубже.

Пятый класс, перемена, все выбегаем на улицу. Я карабкаюсь на какой-то спортивный снаряд и горжусь тем, что выше всех. Внезапно мысль: "А смогу ли я сделать сальто". Наверное, смогу, а может, и нет. Я наклоняюсь вперёд и пытаюсь прокрутиться. Падаю то ли на спину, то ли на задницу. Лежу, плачу и не могу идти. Меня отводят в класс и сажают за парту, все молчат. А я еле как отсиживаю уроки, уперевшись грудью об парту, потому что сидеть было больно. Ещё несколько недель спал на боку, так как не мог на спине.

Чистим с отцом снег на даче. Он чистит, а я надел лыжные ботинки и делаю лыжню вдоль улицы. Устаю и возвращаюсь к нему. Вижу огромную кучу снега под крышей веранды и мне хочется прыгнуть на неё. Залезаю на крышу. Смотрю вниз. Куча снега слишком близка и неинтересно прыгать на неё, а вот очищенная от снега земля чернеет гораздо ниже и уже интересней. Страшно, но интересно. Прыжок. Только приземлившись, понимаю, что лыжные ботинки не предназначены для этого. Две недели хожу со сломанной пяткой.

Я выжимаю ручку газа на стареньком мотоцикле «Урал» с люлькой, чтобы эффектно влететь в открытые ворота участка. Поворот, коляска немного приподнимается, вот ещё немного и… Въезжать, не въезжать, времени на сомнения не остаётся, я заезжаю. Не учитываю скорость и направление ветра. Он дует и закрывает ворота как раз в момент моего заезда. Я бьюсь левой рукой и ногой об воротину, руль выворачивает, я еле оттормаживаюсь, спрыгиваю с мотоцикла и корчусь от боли. Сломанные пальцы на руках и ногах, гнутый руль. Но сомнений больше нет.

Это лишь несколько эпизодов, что я смог сейчас вспомнить. Их было очень много за мою жизнь. И всегда моя борьба с сомнениями приводила к травмам и боли. Но я всё равно надеюсь, что однажды сделаю когда-нибудь правильное решение. "Разум когда-нибудь победит…"

О мыслях

Я сижу на вершине бархана, продуваемый пустынными ветрами. Ветра забирают с собой песок и бархан то и дело осыпается, заставляя меня руками подгребать под себя мелкие частицы. А он всё сыпется и сыпется, каждые полчаса унося меня за собой вниз, но я карабкаюсь обратно и усаживаюсь на гребень песчаного холма. Шелест песка.

Я боюсь спуститься к подножию бархана. Боюсь покинуть его вершину, которая так и норовит сбросить меня. Боюсь, что усну и не замечу, как скачусь вниз. Я гребу песок руками и пытаюсь удержаться на сыпучей поверхности…

Но я знаю, что не смогу находиться тут бесконечно долго, я не способен сопротивляться стихии. Никто не способен.

Я думаю, пока сижу в недолгом спокойствии. Мысли, вперемешку с сомнениями, царапающими как летящий по ветру песок, крутятся в голове. Когда я ловлю одну из них, осыпается бархан, и я в панике копошусь в песке, теряя мысль. Она ускользает как песок вокруг. Я в пустыне.

О желаниях

– И за это мы платим деньги! – шутливо подметил один из членов группы, расположившейся в зоне отдыха кроссфит-зала, отдыхающей и растягивающей мышцы после интенсивной тренировки. Те, у кого оставались силы, отдышавшись, пытались отшутиться в ответ, кто-то устало улыбнулся, а кто-то просто лежал пластом, переводя дыхание.

– Хотя дома можно было и бесплатно так себя мучить, – неудачная в ответ шутка была проигнорирована большинством.

– Не, дома не получится, дома жалеть себя будешь, – шутки начали переходить в более серьёзный разговор.

Но все понимали, что здесь они могут через усталость и боль превозмочь себя, чтобы стать сильнее, ловчее, выносливее, худее, спортивнее, лучше. Кто-то приходил просто ради фоток в Инстаграме, но для них тоже надо выглядеть хорошо.

И ведь действительно, человеку нужно пройти через какие-то страдания и мучения, чтобы измениться, да ещё и заплатить за эти страдания и мучения – деньгами, временем, людьми. И только после, хорошенько отдохнув, мозг начинает посылать человеку предательские сигналы – "А оно тебе надо?", "Для чего всё это?", "Что ты будешь с этим делать?", "А вдруг всё зря, потому что завтра тебя не станет?", а человек, немного посомневавшись, заглушает это нытье одним ответом – потому что так я хочу сейчас.

Поход

– Ну сколько ещё идти?

– Я не знаю сколько, потерпи. Просто иди.

– Да я уже, честно говоря, заколебался идти, – прошипел он и вздохнул.

Они шли через густой летний лес, только им известно сколько времени. Тропинки не было и они ориентировались лишь по свободным от бурелома, поваленных деревьев, густых кустарников местам, куда дальше направить свой путь. Держась за руки, они боялись друг друга потерять, но так же и поддерживали, когда кто-то вдруг спотыкался.

– Я знаю, нам сюда! – время от времени выкрикивал он и тащил её в какие-то тёмные и густые заросли. Она пыталась его отговорить, но он в очередной раз убеждал её в своей правоте и они пробирались сквозь колючки и сухие ветки, царапая в кровь руки и лица, вывихивая лодыжки. Когда наконец выбирались, она смотрела на него с укоризной и обидой, но всё с той же любовью.

– Ну и что ж ты меня не отговорила?! – то ли шутя, то ли серьёзно спрашивал он, и она не знала, что ответить.

Они отдыхали, приходили в себя, брались за руки и снова шли куда-то через лес. Ей верилось, что где-то там, на опушке есть прекрасное место, с которого открываются чудесные виды на долину. Она так хотела показать это ему, что ей было неважно, сколько ещё идти до этого места и как сильно они устанут. А он, чем дальше шёл, чем больше делал неверных поворотов, тем сильнее уставал и терял мотивацию.

– Может ну его? Тут тоже норм же. Давай тут посидим?

Но, снова поняв, что это не то, чего она хочет, он брал себя в руки и шёл. Иногда он отвлекался:

– Смотри, белка!

– Смотри, дятел!

– Смотри, странное дерево!

И они останавливались, пока он не погоняется за этими животными и не залезет на это дерево, покричит с него и неловко слезет, упав с нижних ветвей.

Вскоре он стал понимать, что ей не нравятся его эти дурачества и несерьёзность, и перестал отвлекать её, молча отпуская её руку и отходя в сторону любоваться вновь встреченным чудным, по его мнению, вещам. Она всегда его ждала.

Однажды, среди сосновых стволов, он заметил лисицу, с интересом смотрящую на них.

– Ща поймаю! – решил он с азартом охотника, выпустил руку и бросился за рыжим животным. Та, ловко маневрируя среди деревьев, отбегала на какое-то расстояние и останавливалась, смотря на него, он кидался к ней, но вновь безуспешно. Несколько часов он гонялся за несчастным животным, пока оно не скрылось где-то в глубине тайги.

– Ладно, блин, пора идти дальше, – подумал он и пошел обратно. Но придя на то место, где отпустил руку своей спутницы и оставил её, он никого там не обнаружил. Покричав немного, он понял, что она ушла без него.

– Ну и ладно! Иди дальше сама! – закричал он и эхо разнеслось по лесу. Ему уже не хотелось дальше и тем более обратно, поэтому он сел на этом месте и стал ждать, сам не понимая чего.

Светофор

Подъезжая к перекрёстку, включаю правый поворотник и жду сигнала светофора о том, что я могу двигаться дальше. Красные цифры отсчитывают время, через которое может произойти что угодно: в меня влетит зазевавшийся или решивший проскочить водитель, я не замечу пешехода, быстро перебегающего переход, или кто-то не успеет затормозить и стукнет меня сзади. Но обо всём этом я не думаю, я просто смотрю на красные цифры и жду зелёных. Красные цифры отсчитывают секунды моей жизни, а потом их начинают отсчитывать зелёные, наконец поворачиваю направо, как и тысячи раз до этого без всяких происшествий. Еду прямо примерно триста метров, показываю уже левый поворотник, пропускаю машины с главной дороги и съезжаю на городскую дамбу, ещё несколько десятков метров и я спускаюсь к местному фудкорту. Вечером тут людно. Нахожу место и паркуюсь. Около десятка киосков, продающих различный фастфуд и напитки, освещают галечный пустырь, занятый разными автомобилями, из которых то и дело выбегают люди за своими заказами, в некоторых машинах уже сидят и что-то жуют, в других пристально всматриваются в тот киоск, который принял их заказ. Люди тянутся сюда, как мотыльки на свет и тепло, а ещё, так как люди немного разумнее мотыльков, на запах еды.

Выхожу из машины, подхожу к одному из киосков, заказываю дёнер, обязательно острый, как я люблю и иду обратно в машину, предварительно узнав через сколько будет готов мой заказ. Минуты ожидания проходят за пролистыванием инстаграма и просмотром чатов в ватсап, а потом я решаю написать об этом. Просто слова, просто момент из жизни, без смысла, без идеи, как ежедневное селфи в сторис, как моя жизнь, когда светофор отсчитывает красные секунды.

Орехи

– Ты любишь грецкие орехи?

Она резко встала из-за стола и подошла к кухонному шкафу. Не дождавшись ответа, продолжила:

– Прикинь, я вчера тут купила грецкие орехи. Я их очень люблю. И думала их съесть. Но, как тебе сказать, смотри…

Она поставила перед ним пиалу с несколькими довольно крупными орехами, среди которых находился один уже расколотый.

– Блин, короче там, прикинь, черви были!

– В смысле? – он отложил стакан с кофе в сторону и недоверчиво посмотрел на неё, – Какие ещё черви?

– Ну черви, реальные настоящие черви! А я уже съела один и только потом заметила. Меня стошнило сразу. Фууу. Такая мерзость. Что делать с ними?

– Да ну, – он начал всматриваться в орехи. Взял один целый, сдавил руками и морщинистая скорлупа поддалась, расколовшись по шву половинок. Он разделил орех и заглянул внутрь.

– Никаких… А, подожди-ка, – под ядром ореха что-то шевелилось. – Блин, реально черви.

– Фууу, я же говорила!

Маленький, зелёненький червячок в страхе пытался скрыться в недрах грецкого ореха, служившего ему и домом и пищей, ему только известно, сколько времени.

– Выброси! – она закрыла лицо руками и отвернулась. – Выброси их все! Я не могу смотреть.

– Но можно обдать кипятком, черви погибнут. Или просто вытряхнуть их.

– Нет! Всё! Выброси!

Он посмотрел на спелые, маслянистые орехи, лежавшие в пиале, и его рачительность заиграла в нём.

– Хорошие же орехи, просто с несколькими червяками, – вздохнув, взял пиалу, подошёл к мусорному ведру и высыпал в него плоды.

Много времени назад, несколько месяцев где-то в южных странах созревали эти орехи, а затем были кем-то собраны, отсортированы, подготовлены к отгрузке, распределены, расфасованы и отправлены за тысячи километров. Много недель они добирались до магазина, много недель лежали на его полке, пока однажды не были удостоены её внимания и взяты её нежной рукой, положены в корзинку и принесены домой. Они чувствовали, что желанны до того момента, пока не были вскрыты и не явили ей одну маленькую свою тайну, став моментально омерзительными, и всё их существование свелось к бессмысленности, весь их путь стал путём на помойку.

О поисках

– Ты нашёл это?

– Пока ещё нет.

– А ты везде искал?

– И в горах над белыми облаками, и под шумом волн разных морей, и на скатертях зелёных полей, и среди деревьев бескрайних лесов, и в бурлящих, железобетонных городах, и много ещё где… Не нашёл.

– А внутри себя искал?

– Туда я боюсь заходить. Там нет указателей, нет маршрутов, нет протоптанных другими троп и дорог. Что если я уйду туда и не вернусь?

– Но если найдешь то, что искал, разве риск не стоит того?

– Может оно мне и не надо? Может и так норм? Я буду делать вид, что ищу и сбегу ещё куда-нибудь.

– Твой выбор.

Об идеях

Мы задыхаемся от дыма, ломаем машины на ужасных дорогах, толкаемся в постоянно переполненном, неудобном общественном транспорте, глотаем пыль, плотно висящую в городе всё лето, спотыкаемся на неудобных тротуарах, жалуемся на дорожающие продукты и повышающиеся цены на всё, на нерастущие зарплаты, на отсутствие инфраструктуры и многое другое, и ворчим, ворчим, ворчим в соцсетях и мессенджерах, раздувая и раздувая мыльный пузырь негодования, который лопнет и растворится в быту, когда нам наконец оформят долгожданную ипотеку, отправят в отпуск, наступит Новый Год, упадут выплаты за детей, мы купим машину или что-нибудь ещё. А потом ослепление от вспышки короткой белой полосы в жизни пройдёт, и мы снова увидим чёрную полосу, заметим посты в соцсетях, услышим ворчание и вспомним о своём негодовании, но только не заметим, что негодуем уже уровнем ниже.

Одни из нас упрямо критикуют власть и постят о том, что «всё пропало, но скоро терпение лопнет», хотя и понятия не имеют, как скоро оно лопнет и лопнет ли оно, ведь сами готовы потерпеть ещё немного, другие же оптимистично смотрят в будущее и верят, что всё устаканится, всё станет как раньше, надо только подождать, третьи не замечают ничего, живут своей жизнью и удивляются с первых и вторых. И есть ещё те, кто молча наблюдает за всем этим хаосом и верит в то, что и те, и другие, и третьи лишь создают шум, подобный гулу растерянной толпы.

Они видят только то, что мир катится в бездну, в которой выживут немногие, миллионы умрут от болезней, миллионы от изменений климата, от голода, от войн. Верят в то, что страдания лишь одной человеческой жизни или даже нескольких в сравнении с гибелью всего человечества ничтожно смешны. Они понимают, что корабль тонет, а мы бежим выключать утюг в своей каюте.

Но все они не правы. Не правы, пока не действуют. Слова не равны действиям. За словами можно скрыть что угодно, можно сказать, что «всё под контролем», отпустив руль своей машины.

Способны ли мы сплотиться над одной идеей и не смотря на страхи, на неудобства, на возможность лишения зарплаты, работы, жилья, взойти на эшафот, чтобы наши дети жили лучше. Я уверен, что пока ещё нет. Мы лучше сбежим с этой каюты в те, что повыше и подождём там. Поэтому будем тешить себя негодованиями в соцсетях, отмечать знаменитостей и глав, по-детски надеясь, что эти несчастные люди, возложившие на себя огромную ответственность, способны на что-либо.

А я пойду сниму очередной бессмысленный дурацкий сторис, чтобы удостовериться в том, что ещё способен вызывать реакции, а значит живу, а значит может когда-нибудь найду ту идею, ради которой мы ещё сможем что-то сделать.

О неизвестности

Стоя на берегу реки, я смотрел на течение, уносившее куда-то вдаль, на север, обломки деревьев, мусор, барахтающихся мотыльков шелкопряда. Смотрел на идущие баржи и корабли, проносящиеся с жужжанием лодки. Захотелось войти в воду. Я снял кроссовки, стянул носки, аккуратно положил их внутрь обуви, отставил в сторону, чтобы они не намокли от накатывающихся время от времени волн и наступил на мокрый песок. Почувствовал, как стопы вошли в мягкую, влажную россыпь частиц минералов. Сделал несколько шагов и волны лёгким, холодным касанием погладили меня. Это не отбило желания, лишь наоборот. Ещё шаг и я уже в воде. Она холодная. Постепенно начинаю к ней привыкать и иду вдоль линии берега. Вода теперь не такая уже холодная, она даже приятная. Мне хочется идти и идти, туда, где река сворачивает за мыс, там, где я ещё ни разу был. Песок сменяется камнями, идти по ним больно, но интерес зовёт дальше. Я аккуратно ступаю с камня на камень, изредка спотыкаясь и поднимаю брызги воды, которая каплями покрывает завёрнутые штаны. Пологий берег постепенно переходит к крутому обрыву, который ясно даёт понять, что дальше мне не пройти, только если карабкаться наверх. Я оцениваю риски и долго стою по колено в воде. Интерес влечёт, но страх сорваться с камней при попытке штурмовать скалы над быстрой рекой останавливает меня. Я испугался и вышел на берег. В следующий раз, подумал я, и пошёл обратно к машине, уже по берегу, с мыслями о том, не украли, и не уплыли ли мои кроссовки.

Следующий раз так никогда и не наступил. Вода уносила и уносила ветки, пустые бутылки, целлофановые пакеты куда-то в неизвестность, туда, за мыс. Каменистый, неприступный, пугающий, но интересный.

Лёд

Не успели июню дать карт-бланш на организацию лета, как он тут же начал демонстрировать свои возможности – выкрутил яркость солнца на максимум, отрегулировал скорость ветра, скучковал и обелил облака, поднял температуру воздуха и нагнал комаров. Молодой июнь пока ещё сам не понял, что натворил, но кто-то уже негативно воспринял его нововведения, а кто-то обрадовался переменам.

И во время таких жарких дней, последовавших после тёплых дождливых майских дней было бы странно увидеть отголоски прошедшей недавно зимы, потому что все уже были уверены, что зима ушла надолго (если так можно сказать о якутском лете), не оставив о себе никаких воспоминаний, будто её и не было. Однако, всё же, кое-где на берегах многочисленных проток великой сибирской реки Лена, останки зимы всё ещё сверкали белизной в лучах летнего солнца, играя капелью в источающих свежесть гротах и тоннелях огромных кусков льда.

– Лёд!

– Да не может быть.

И с детской восторженностью, двое взрослых мужчин причалили к берегу, с желанием посмотреть на них, полазать по ним, пофтографировать их – эти величественные останки.

А лёд, хоть и держался всё ещё, но уже понимал, что через пару суток его уже не станет, его величие растворится в песке миллиардами капель и только фотография какого-то самолюбивого человека в интернете будет свидетельством его существования.

Верх ногами

В детстве он часто ложился на спину поперёк дивана, задрав ноги на спинку и свесив с него голову так, чтобы всё в комнате казалось перевёрнутым. Он представлял себе, как ходит по белому, широкому, чистому полу без единой мебели, из которого в самом центре торчит люстра. Представлял, как ему приходится карабкаться через высокие пороги в дверных проёмах, как пытается дотянуться до шкафов и комодов, которые разместились под самым потолком. Этот мир, хоть и оставался точно таким же, каким был, но становился уже чуточку интереснее. Так он проводил много времени, лёжа на диване и гуляя по перевёрнутой квартире, не решаясь даже в фантазиях выйти из неё, потому что из окон открывался вид с голубовато-белой бесконечной пропастью. Ему казалось, что как только он откроет окно, ветер ударит ему в лицо, голова закружится, он потеряет равновесие, выпадет с окна, и дом, с его крышей, окнами, дверьми, землёй, на которой стоит, и всеми людьми на ней, останется наверху, а он упадёт куда-то в неизвестную бесконечность. Представив это, он вздрагивал, переворачивался обратно и возвращался в свой привычный мир, в котором гравитация крепко держала его на земле.

Немного повзрослев, ему стало не хватать дивана, да и страх перед падением в бездонные небеса притупился, поэтому он стал искать дополнительные способы посмотреть на этот мир по-другому в любых местах. С тех пор он стал учиться стоять, а затем ходить на руках. И теперь, иногда, когда ему надоедает смотреть на привычный мир, он становится на руки, оглядывается вокруг, улыбается, потом смотрит под ноги, видит под ними бесконечность, в которую он бы и хотел уже провалиться, но не знает, как оторваться от земли.

О вдохновении

– Где ты берёшь вдохновение?

– Смотри, сейчас я быстро сниму видео без особой смысловой нагрузки, наложу на него музыку, которая, как мне кажется более или менее подходит, смонтирую ролик на коленке, выложу всё это дело в соцсети и буду ждать лайков. Эти лайки вдохновят меня сделать ещё что-то подобное, а потом ещё и ещё…

– Но бывает, что лайки ставят просто так, по знакомству, ради приличия. Зачем тебе они?

– Ну и что. Ты не понимаешь. Лайки – это дефибриллятор для впадающего в клиническую смерть вдохновения. Я возвращаю его к жизни. Когда-нибудь, оно оживёт, очнётся, встанет, встряхнёт меня и я создам действительно стоящую вещь.

– А может  ты уже его создал? Тебе не нравится то, что ты делаешь?

– Нет, это всё для людей, чтобы ИМ нравилось. А то, что нравится мне я, к сожалению, сейчас создать не способен… Настоящее творчество всегда направлено внутрь, оно должно удовлетворять самого творца, я не людей. Ничто остальное не важно.

– А как же общепризнанные шедевры литературы, живописи, музыки?

– Тоже были созданы для людей, а не для себя.

– Но разве смысл не в этом? Зачем создавать что-то, что будет нравиться только самому создателю, но мало кому вокруг, это, на мой взгляд, маньячество. Человек должен делать что-то для других людей, делать их лучше, светлее, привносить какую-то идею.

– Нет! Всё, отстань!

Бульканье кофе в гейзерной кофеварке вернуло его в реальность и внутренний голос умолк так же внезапно, как и заговорил. Он схватил кофеварку, из которой доносился приятный аромат бодрящего напитка, и вышел на улицу, держа в другой руке телефон и снимая все свои действия  на видео, стараясь соблюдать правила экспозиции. В какой-то момент капелька чёрного кофе выплеснулась из носика кофейника и прожгла белоснежное одеяло весеннего снега коричневым пятном. "Сраный кофе испортил моё видео!", – вспыхнуло в голове и лицо налилось красками негодования; тут же появилось желание бросить изо всех сил кофейник через забор и плюнуть на эту затею.

– Людям понравится, – откуда-то из глубины подсознания вернулся голос, – Главное, дать вдохновению ещё разряда, ты же сам про это говорил. Успокойся и продолжай.

Он нервно выдохнул, стараясь унять дрожь, вызванную гневом, но не стал спорить с ним, а нажал на кнопку записи и доснял ролик.

Вдохновение вздрогнуло, огляделось вокруг и снова погрузилось в сон.

Первое чувство вины

В глухой Верхоянской тайге на берегу реки Яна стоит посёлок Батагай, в котором встретились, влюбились друг в друга, женились и родили меня, а полтора года спустя и моего брата, мои родители. Их истории, как и истории любых людей заслуживают отдельных рассказов, а я просто хочу пригласить вас в свои личные воспоминания. В своё самое первое воспоминание.

Трёхкомнатная квартира на первом этаже в деревянном доме, в которой проживало две семьи – Слепцовы, занимавшие одну большую комнату, и Ивановы, расположившиеся в двух комнатах поменьше. Общая кухня, общие туалет и ванная. Я бы хотел красочно описать весь интерьер этой квартиры, какие были обои, полы, потолок, цвет дверей, но могу лишь вспомнить ковры на стенах и полах в наших комнатах, маленькие коврики из шерсти каких-то животных и постоянно включенные обогреватели. Помню запрет родителей спускаться на пол, потому что он холодный и то, как мы с братом играем только на диване и креслах в зимние месяцы. Помню таинственную, тёмную антресоль под потолком в общем коридоре, пугающий встроенный двустворчатый шкаф с синими дверцами, мимо которого я старался пробежать быстро, чтобы никто меня из него не схватил и деревянные полки на кухне. Моё самое первое воспоминание в жизни связано с этими полками.

Я стою перед ними и знаю, что видел как папа или мама положили куда-то на них коробок спичек. О, эти безумно интересные маленькие палочки, непонятным образом испускающие красивые, яркие огоньки. Непонятно почему родители запрещают к ним прикасаться, ведь так хочется. Неуклюже пододвигаю стул поближе, карабкаюсь на него, взбираюсь на стол и с него пытаюсь дотянуться до заветного коробка. Пухлыми маленькими пальчиками держу его. Приятное шуршание открывающейся коробки и шорох деревянных спичек ласкают слух и приятный запах серы ударяет в нос. Я делаю несколько неловких попыток создать огонь, вспоминая как это делали родители, но ничего не выходит. После нескольких попыток, разум, а скорее всего страх, возвращается, и я спешно кладу спички на место и спускаюсь. Волнение и впервые ощущаемое странное чувство вины охватывает меня и в голове начинают откуда-то появляться варианты фраз, которые необходимо произнести, чтобы смягчить своё наказание.

Не помню, попался я тогда или нет, получил ли какое-то наказание за это или нет, признался ли сам и облегчил свою совесть или промолчал. Скорее всего, никто тогда об этом не узнал, и эта тайна впервые стала известной кому-то ещё, кроме меня и именно поэтому это осталось в моей памяти и сохранилось до сих пор, как самое первое воспоминание. Как самое первое чувство вины.

О весне

Я не люблю весну. Может потому, что весна лицемерна? Она обманывает тебя тёплой погодой, заставляя надевать лёгкую куртку, выходить без шапки, наконец надевать штаны без подштанников, согревая и балуя своим вниманием, а вечером отворачивается, уходит куда-то, бросая тебя снова наедине с зимой. Зима, например, не такая, она всегда одинакова, как и лето, а осень прямо тебе говорит, что сейчас будет ещё хуже.

Может из-за того, что аккуратное, сверкающее, белоснежное одеянье земли сменяется грязно-серыми, оборванными, дурно-пахнущими лохмотьями. Такое ощущение, будто ты встречаешь старую, когда-то очень красивую знакомую, которую изрядно помотала жизнь и она, в состоянии алкогольного опьянения, не узнав тебя, обращается к тебе и просит подачки. Ты помнишь какой она была красивой и тебе становится жалко её и одновременно противно, и ты стараешься поскорее отвести взгляд, перебирая в голове варианты событий, которые могли привести её к этому.

Или из-за того, что появляющиеся весной лужицы, под ещё лежащим снегом, портят твою демисезонную красивую обувь, купленную на прошлой неделе, грязь марает низ аккуратно выглаженных брюк, а ты стараешься держаться подальше от края проезжей части, чтобы не оттирать потом пятна со своего пальто, оставленные брызгами проезжающих машин.

А может из-за обилия весенних запахов, иногда не очень приятных, может из-за большого количества людей на улицах, бомжей, собак, птиц, может из-за слишком яркого солнца, что заставляет тебя щуриться, из-за желания выйти на улицу, но отсутствия времени, из-за необходимости уборки снега на участке.

Может я не люблю весну из-за всех этих факторов вместе взятых, но она ввергает меня в уныние, вгоняет в депрессию и жуткую апатию.

А может быть что-то произошло именно весной очень много лет назад. Так давно, что это событие затерялось в памяти под слоем новых весенних воспоминаний и впечатлений, но чернильным пятном просачивается сквозь них, то и дело напоминая о том, что весна приносит за собой солнечное уныние. Но как бы я ни пытался раскопать причину этой нелюбви к марто-апрельскому периоду, никогда не мог, только больше погрязая в ней.

Об упущенном

Лежу у очень разговорчивого массажиста и слышу лестные комментарии к своей спине: "О, вы занимаетесь плаванием или греблей?" – "Нет," – отвечаю. "Но у вас на спине развиты те группы мышц, которые обычно у людей не развиты, а только у тех, кто активно занимается именно плаванием и греблей" – "Аа", – соглашаюсь я и, стараясь выглядеть максимально скромным, – "Ну я зарядку делаю".

Потом ещё долго слушаю о том, что "спорт калечит, а физкультура лечит", что тут у меня смещение, а там мышцы не туда ушли, но это всё не страшно и, что мне стоило бы в молодости подумать о спорте, раз у меня такая генетика.

Я, ни разу не посещавший ни одну спортивную секцию в школе, всю дорогу домой думал о причинах этого моего упущения. Вечером, попивая чай с супругой, я не выдержал – "Почему?! Почему я не занимался спортом в молодости?! Я бы мог добиться успехов с моей то генетикой! С моими то физическими данными! Об этом все говорят и спрашивают! Почему?!"

Жена, отхлебывая чай и, не отрываясь от экрана телефона, успокоила меня одной фразой: "У тебя же зрение плохое было". И я вспомнил. Да, со зрением -7,5 трудно было заниматься спортом, потому что очки могли слететь, а без очков я легко мог пропустить в лицо мяч, шар или удар.

А плохое зрение накидывало ко всему прочему и разные комплексы из-за того, что ты очкарик и тебя не берут в команду в дворовых играх, придумывают обидные прозвища, да и вообще тебе меньше всего хочется быть на виду у людей, потому что ты их плохо видишь и иногда в школе заходишь в другой класс вместо своего и позорно выбегаешь оттуда, получая вдогонку смешки. Из-за этого – нежелание выделяться, демонстрировать себя, побеждать и отсутствие многих других, как сейчас модно говорить "софтскиллз".

"Ну и ладно", подумал я допивая чай, "Ну и что, что спортом не занимался, зато теперь могу стишки писать, тексты всякие и в World of Tanks у меня статистика хорошая". И все свои комплексы я легко компенсирую теперь с помощью этих ваших интернетов.

«Семейные» проблемы

Ребёнок слушал из своей комнаты, как снова на кухне друг на друга орали родители. Посуда пока ещё не билась и не было слышно, что отец бьёт мать, поэтому ребёнок не торопился выходить из комнаты, лишь немного убавив звук в своём телевизоре, пристально вслушиваясь в конфликт, готовый чисто инстинктивно встать на сторону матери. Какой-то грохот, истошные крики матери, звук захлопнувшейся двери и глухие удары заставили всё же вскочить ребёнка и выйти из своей комнаты.

– Пусть мама посидит немного там, успокоится, – со сдерживаемым гневом сказал отец, удерживая дверь туалета. С той стороны двери были слышны крики матери, она билась в дверь и кричала, чтобы её выпустили.

– Выпусти маму! – ребёнок бросился к отцу, но тот оттолкнул своё дитя и строго посмотрел на него: "Что?! На отца кидаешься?"

– Пожалуйста, выпусти её… – уже умоляюще произнёс ребёнок.

– Выпущу может попозже. Или что? Хочешь, чтобы мы опять тут ругались?

– Сынок, открой дверь, – кричала мать из запертого туалета, – Ты уже большой, не слушай его! Он нас обманывает! Ты новый компьютер просил, а он сказал, что денег нет, а сам себе инструмент купил!

– Заткнись! – отец закричал и ударил в дверь, – Это мои кровно заработанные деньги! Я работаю, в отличие от вас, дармоедов! Кормлю вас, одеваю!

– А потом пропивает остальное со своими дружками, такими же никчемными как он сам, в своём гараже, – не слушая угрозы отца продолжала мать из-за двери, – Дома шаром покати, а в гараже у него диван новенький, смотрите-ка! Продукты к выходным просила купить! И что? Опять денег нет, а к машине своей дурацкой что-то купил!

– Я этой машиной вас вожу, дура ты! – не снижая голоса орал отец.

Они продолжали орать друг на друга, разделённые закрытой дверью туалета, а ребёнок смотрел на дверь и не понимал, что ему делать. Какая-то часть его хотела оттолкнуть отца, освободить мать и броситься к ней в объятия, навсегда показав, что отцовский авторитет на него больше не влияет, а другая часть хотела, чтобы всё было как раньше – мать иногда ворчала, отец отшучивался и всё было относительно тихо и спокойно. Он понимал, что сейчас, в эти трудные времена, у отца в бизнесе какие-то проблемы, с некоторыми партнёрами он перессорился и из-за этого он очень сильно переживает. Из-за этого и сократились деньги на карманные расходы, на мамины солярии и салоны красоты. В холодильнике ещё есть еда, мама, конечно же преувеличивает в её женской агрессии, но уже не такая разнообразная как раньше.

А мама. Ему бы очень хотелось заступиться за неё, ведь она, по сути, говорит правильные вещи – зачем отец тратит семейные деньги так безрассудно. Но… Ребёнок знал, что у мамы есть уже кто-то другой. Да и по дому мама ничего делать не умеет, он никогда не видел, чтобы она мыла посуду, убиралась или исполняла какие-то другие обязанности хозяйки дома, как в некоторых соседских семьях, к которым ребёнок иногда захаживал в гости.

Ребёнок своим наивным рассудком понимал, что долго так продолжаться не может. Что нужно что-то менять. Но если мама выгонит отца, то им первое время будет не на что жить, потому что навряд ли мамин ухажёр будет их содержать. Скорее всего придётся продать дом и переехать в маленькую квартиру, чего ребёнок никак не желал. Он хоть и смутно, но всё ещё помнил те времена, когда умер дедушка, который нажил всё их семейное состояние, после чего все родственники разругались из-за делёжки наследства и с тех пор не общаются. Пока отец налаживал и перестраивал предприятие дедушки, семье приходилось жить туго. Но мама, почему-то, вспоминала те времена с ностальгией, говоря, что тогда она была свободней, чем сейчас. Ребёнок её не понимал, но старался верить.

Иногда, по вечерам перед сном, ребёнка посещали мысли о том, что правильнее всего было бы отстранить престарелых родителей от семейных забот, взять всё в свои руки, перестроить бизнес отца и начать самому содержать всё хозяйство, справедливо распределяя доходы, помирившись со всеми родственниками, но он быстро и трусливо отбрасывал эти мысли, потому что и мама, и отец с детства твердили ему о том, что он никчемный, что он спиногрыз и паразит, на которого они потратили лучшие годы своей жизни. К справедливости сказать, мама всё же иногда ласкала его, но чаще только потому, чтобы он был за неё, когда они снова ругались с отцом. Ребёнок понимал, что хоть он уже и взрослый, что ему уже почти тридцать лет, но скинуть это влияние авторитарных родителей пока не в силах и он просто живёт, метаясь от одного родителя к другому, в постоянных склоках и скандалах.

30-летний ребёнок ушёл в свою комнату, оставив кричащих друг на друга родителей, тихо вытирая слёзы и надеясь, что опять будет хорошо, как раньше.

О приятном

Свет биксеноновых фар тщетно пытался разрезать стену плотного тумана, когда вдруг красные огоньки габаритных огней впереди идущего автомобиля заставили меня слегка притормозить и более внимательно всматриваться в непроглядную кашу замерзшего воздуха и газов. Сорок минут сосредоточенной поездки сначала по трассе, на которой могли оказаться лошади, собаки, невнимательные люди, сломанные машины, куски льда, мусор или чёрт его знает что ещё, а потом ещё через город с его перекрёстками, на почти каждом из которых была авария, привели меня наконец к пункту моего назначения.

Я вошёл, занял свободный столик и заказал кофе, хоть время было уже позднее. Вообще, по дороге сюда, я думал выпить горячего пряного чая, но почему-то автоматически заказал кофе, хотя, когда делал заказ, вспомнил об этом и мог отменить, но не решился и потому сел на своё место дожидаться нежеланного капучино.

В эко-кафе играла какая-то непринуждённая музыка, в некоторых местах сидели молодые люди, а работники кафе энергично сновали по помещению со своими служебными и не совсем обязанностями. Телефон капнул уведомлением о пришедшем сообщении в ватсап, я открыл его и прочёл: "Я вышла, иду". Лёгкое волнение прокатилось по телу и дыхание участилось. Я поправил полчаса назад постриженные волосы, провёл рукой по выбритым щекам, чтобы снова убедиться в том, что они достаточно гладкие и её это устроит и стал нервно стряхивать с футболки мелкие пёрышки от некачественного наполнителя своего пуховика.

Вдруг я заметил её улыбающееся и румяное от холода лицо с прищурившимся взглядом, когда она пыталась найти меня в кафе и слегка наклонилась из-за декоративной стенки. "Блин, надо было спрятать букет," – резко подумал я и пытался схватить его со стола и положить себе на колени, но она уже его заметила. Даже не сняв верхнюю одежду, она подошла ко мне и, застенчиво улыбаясь, спросила – "Это мне?", – "Нет," – саркастически ответил я, – "Официанткам", неловко посмеялся и тут же поправился – "Тебе." Я помог ей снять пуховик и повесить его на вешалку.

За окном воздух сжимался в минус пятьдесят, сгущаясь в холодное месиво, а на нашем столике стояла настоящая восковая зажжённая свеча, живое маленькое деревце и две чашки с ароматным, по никому неизвестной причине почему заказанным вечером, кофе. Она разглядывала интерьер, замечала какие-то интересные штуки и, с детским любопытством, быстро вставала со своего места, пытаясь поближе это разглядеть. Я смотрел, как она ходит от полки с книгами к полке с какими-то эко-товарами, прибегает обратно и спрашивает меня, купим ли что-нибудь отсюда. "Я бы купила все эти книги" – "Ну давай купим" – "Нее, куда мы их поставим," и снова убегала, чтобы вернуться с каким-то интересным альбомом для рисования и редкими ингредиентами для одного южно-азиатского блюда. И не было в эти моменты никакой зимы, никакого тумана и аномального холода за долгие годы, в эти моменты мы с ней создавали ещё одно прекрасное тёплое воспоминание, которое будет так необходимо, когда вдруг в подобную погоду мы будем не вместе.

О новогоднем настроении

Он поставил кружку с чаем на рабочий стол, отодвинул клавиатуру, глубоко вздохнул и повернулся к окну. Гирлянда на ёлке медленно переливалась синим и зелёным цветом, отражаясь в тёмном окне на фоне вечереющего города, а свисающая с потолка мишура слегка покачивалась от малейших движений воздуха в офисе.

– У тебя есть новогоднее настроение? Вот у меня вообще нет. Раньше я всегда ждал Нового Года и подарков. Запах мандаринов и свежего салата Оливье приносил с собой аромат таинственного волшебства, а сейчас ничего этого нет. Столпотворения людей в магазинах, пробки на дорогах, суета, нервы, отчёты, дедлайны на работе под конец года… Хочется снова, как детстве, ждать каникул, а потом прибежать к ёлке и найти там подарки, смотреть мультики, наесться сладостей и ничего не делать…

Он снова тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам и встал из-за стола, чтобы размяться.

– Ээ, мужик, тебе 34 года, у тебя жена, двое детей и свой дом, – донеслось с соседнего рабочего стола. – Какого чёрта?! Разве в детстве твоё новогоднее настроение само по себе появлялось? Его тебе делали родители, создавали новогодний уют дома, дарили тебе подарки, кормили тебя мандаринами и сладостями. А ты что? Сидишь тут и ноешь, а сам даже подарки ещё не купил. Елку то недавно поставил и то потому, чтобы в инста запостить. А ребёнку своему какую-нибудь сказку придумал? Какую-нибудь волшебную историю, а? То, что у тебя нет новогоднего настроения это нормально. У твоих родителей его тоже, наверняка, не было, но они создавали его тебе и ты сейчас ностальгируешь по детству. Каммон, чувак.

– Ты, наверное, прав… Но знаешь. Так лень всё, пойду-ка я пораньше сегодня. Хочу успеть предзаказ на пятую плойку сделать и сериальчик посмотреть на Нетфликс, у меня, кажется, депрессия.

– Хуессия у тебя, мужик.

– Да иди ты.

Он оделся, вышел и направился домой, подавленный своим "неновогодним" настроением, по дороге взяв пару банок хорошего, дорогого пива, снова забыв купить подарки, даже не подозревая о том, что через 20-30 лет его дети совсем не будут чувствовать то, что чувствует сейчас он. Они будут свободны от ностальгии по новогоднему настроению. Для них это будет просто праздник, такой же как и десятки других в году.

Усталость

К проклятому лифту опять очередь, несмотря на пандемию. Люди толпятся у двери, будто в лифте есть сидячие места и их нужно непременно занять. Решаю подняться в офис на пятый этаж по лестнице. Первые два пролёта пробегаю через две ступеньки и немного замедляюсь на третьем. К четвёртому этажу начинаю ощущать нехватку воздуха, делая более глубокие вдохи. Слышу, как бьётся сердце. Мои ноги будто несколько часов мяли в какой-то адской машине и от них остались лишь вялые кожаные отростки, назойливо заявляющие о том, что нужно остановиться и отдохнуть. Наконец мой этаж. Пытаюсь отдышаться, пот скапливается под одеждой, а сердце, как сабвуфер из какой-то проезжающей мимо заколхоженной машины, выбивает глухой, ритмичный бит.

Наступают выходные, в которые, наконец, не нужно никуда ехать и подниматься по лестнице, чтобы сидеть на одном месте 8 часов, не вставая, после которых у тебя затекает шея, поясница, ноги и хрустят пальцы от постоянной долбёжки по клавиатуре. Выходные. Можно выйти на улицу и размяться, убирая снег со двора. Одна лопата снега, две лопаты снега, полдвора уже расчищено, осталось ещё немного. Но спина. Поясница так гудит и ноет, что трудно выпрямиться. К чёрту этот снег, доделаю потом.

Пытаюсь вспомнить какие ещё дела оставались по хозяйству. Вроде вспомнил, но вставать с дивана лень. Да и устал уже, лучше посмотрю ютуб, тем более время позднее, уже 2 часа дня. Кстати, пообедать бы. Что там у нас – макарошки с мясом. Так, добавим майонезика, хлебушка с майонезом, лучок с майонезом и ещё ложка майонеза прямо в рот, чтобы еда мягче шла. После сытного обеда можно и пивка. Выходные же. Хорошо, что заранее подготовился и в пятницу купил блок.

Шесть банок пива зашли на ура. Теперь фильмец посмотреть и спать. Перед сном накрывают разные мысли о здоровом образе жизни, спорте и правильном питании. Видимо из-за постоянной пропаганды этой ерунды в инстаграме. Отбрасываю их и ложусь спать. Снится, будто я делаю отжимания, приседания, качаю пресс, подтягиваюсь и трачу честно заработанные деньги на спортинвентарь. Снится, будто делаю фото самого себя и выкладываю в инстаграм, где мной восхищаются. Просыпаюсь с твёрдым решением с понедельника пойти в зал. Понедельник. Снова проклятый заполненный лифт и эта проклятая лестница. Пятый этаж, одышка, надо отдохнуть. К чёрту эти ваши спортивные залы, от этих лишних движений только усталость и боли в теле, а нужно себя беречь и любить. Всё, устал писать.

О памяти

– Помнишь, как у края водопада я впервые признался тебе в любви?

– Нет, не было такого? Какой ещё водопад, что ты выдумываешь?

– А помнишь тот вечер у Жёлтого моря, крики чаек, непонятную речь вокруг и запах странной еды? Ты хотела попробовать что-то, а я тебя отговаривал. Классные были дни.

– Ты прикалываешься или что? Путаешь с кем-то? Какое море? Мы с тобой ни разу не были на море! Мог бы хоть раз пригласить…

– Или тот день, когда я упал с мотоцикла, делая какие-то трюки, пытаясь понравиться тебе, и вывихнул лодыжку. Ахах. Вот я неуклюжий был. Дурак. Но ты испугалась за меня и мне это так понравилось, что хотелось притвориться, будто я сломал ногу.

– Какой мотоцикл?! Какая нога?! Хватит!!! У тебя прав нет! У тебя велосипеда даже нет!!!

– А год назад? Я тогда…

– Ааа, перестань, всё. Я устала слушать твой бред…

– Сейчас бред. Завтра я расскажу это тебе ещё раз. А послезавтра ещё. Через год ты будешь помнить всё, что я тебе рассказал и будешь даже поправлять меня, добавляя новые факты. Так устроена память.

– Через год может мы уже не будем вместе.

– Может и не будем. Но память останется. Так вот. Вчера я подарил тебе большой большой букет цветов.

– Оо, господи…

Стыд

Снег застенчивыми, едва видимыми снежинками ложился на вечерний город, укрывая его романтической негой, незаметной многим горожанам в их будничной суете. Я решил, что аромат горячего кофе добавит ноток уюта надвигающемуся вечеру и купил себе стакан капучино в маленькой популярной кофейне, сел на скамейку на центральной площади и провожал взглядом бегущих с работы, на свидание, по магазинам или по каким-то ещё, известным только им, делам, горожанам. Тёплый стакан приятно грел руки, невидимые снежинки капельками разбивались о лицо, воздух был наполнен спокойствием. Жёлтые фонарные огни добавляли всей картине происходящего, как модно сейчас выражаться, ламповости, то есть каких-то неуловимых ностальгических ноток. Но вся эта внутренняя умиротворённость постепенно сменялась чувством неприятного дискомфорта, накапливающегося где-то внутри меня и напоминающего далёкое, почти полностью забытое детство. Это неприятное ощущение исходило снизу, пробиваясь прохладой сквозь джинсы. Чёрт, догадался я, надо было стряхнуть снег со скамейки, и встал, чтобы засвидетельствовать последствия своей непредусмотрительности. На скамейке осталось характерное мокрое пятно. Ощупал штаны, стряхнул прилипший мокрый снег, представил, как выгляжу со спины для людей, смутился и пошёл скорее к автомобилю, прикрывая рукой мокрые штаны. Скрип колёс проезжающих машин по новому снегу на асфальте аккомпанировал моим чувствам.

О боли

Зубная боль. Я бы предпочёл страдать от неразделённой любви, чем от зубной боли. Хотя, мне повезло с отношениями и поэтому я никогда не испытывал её, но читая различную художественную литературу по этой теме, смотря фильмы о любви и слушая рассказы несчастных друзей, я всё-таки убеждён в том, что лучше она, чем зубы. Ох, как они болят. Тот, кто испытывал её, поймёт меня. Я надеюсь. Может её ощущают по-разному, может зубная боль тем сильнее, чем ты хуже как человек. Или наоборот.

Ночь. Где-то между двумя и тремя часами. Я вновь проснулся от ноющей боли, которая вонзается в дёсны, углубляется к мозгу и растекается по всей половине моей головы, заставляя меня жмуриться и ворочаться. Тихо издаю вздох, непроизвольно добавляя к нему жалобный стон. Просыпается жена, она вообще чутко спит: "Что случилось?" – "Ничего…", я отворачиваюсь и делаю вид, что всё нормально. Стараюсь заснуть.

Утро, свежеприготовленный вкусный завтрак, ароматный кофе, намазываю себе бутерброд с брусничным вареньем, откусываю кусочек, начинаю жевать. Боль острейшей иглой одновременно с электрическим током прошибает мой мозг. Дёргаюсь и жмурюсь. Снова: "Что случилось?! Зуб?!" – "Мммм," – уже не сдерживаюсь я. От боли сами по себе выступили слёзы. Стало стыдно. "Потерплю…", думаю и, чтобы отвлечься, вспоминаю, как в детстве мамина старшая сестра, тётя Аида, успокаивала мою зубную боль, положив мою голову себе на колени, прижимая тёплой, мягкой ладонью щёку и что-то шептала. Боль проходила и я засыпал.

"Я тебя записала к зубному," – слышу от жены. "Хорошо,"– соглашаюсь я. Проходит несколько дней до визита стоматологии и зуб, вроде как, меньше болит. "А может не надо к зубному, вроде не болит так сильно уже?".

К зубному поехать заставили. Смотрю на свой зуб, который только пару часов назад красовался в моём рту, который всю жизнь работал, пережёвывая пищу, а теперь вот лежит мёртвый и окровавленный в медицинской миске. Прощай, друг. Ты оказался слабым звеном. Или я недостаточно ценил тебя, не берёг твою нежную, хрупкую эмаль, не насыщал свой организм необходимыми микроэлементами для твоей крепости. А сейчас нет кусочка меня. И нет боли, только непривычно пустое место. "Вам надо лечить другие зубы, на некоторых кариес," – "Ок," – киваю врачу, а сам думаю "Они пока не болят". Я ухожу и жду новой боли, чтобы было о чём написать.

Страх

В темноте от нас может скрываться всё, что угодно, потому что наше зрение, к сожалению, не способно хорошо видеть без света. Зато слух, наоборот, становится тоньше и любой, едва ли слышимый днём звук ночью становится раздражающе громким. Вот и в эту ночь я лежал и вслушивался в привычное дыхание засыпающего дома – где-то в коридоре скрипнула половица, на кухне лязгнули в шкафу сковородки и кастрюли, капнула вода из крана – и медленно проваливался в сон. Как вдруг до моих ушей донёсся какой-то посторонний шум, который я не смог идентифицировать. И он доносился с кухни. Я попробовал проигнорировать его, но любопытство, то любопытство, которое бесит в героях фильмов ужасов, когда они решают найти источник подозрительных звуков, взяло и надо мной верх. Я встал с кровати и направился на кухню. Лунный свет пробивался сквозь кухонные шторы, слегка освещая пространство, но большая часть была во тьме. Я стал нащупывать на стене рукой выключатель, чтобы включить свет и выяснить, что является источником моего беспокойства, но потянувшись к нему, задел что-то мягкое и холодное. От неожиданности я отдернул руку и выругался вслух, что-то зашуршало и какая-то тень промелькнула вдоль стены к холодильнику. В следующее мгновение я уже быстрым движением нажал на выключатель и кухня осветилась ярким светом светодиодной люстры, показав мне источник шумов.

– Чё не спишь?!

– Ну паап, кушать хочу.

– Иди давай спать, шуршишь тут по ночам, спать не даёшь!

– А что, ты испугался да? – видно было, как дочка радуется моей нервной реакции на её внезапное появление, – Я тоже свет хотела включить, когда ты зашёл.

– Ничего я не испугался, да ну тебя…

Лотерея

– Ты идешь? Сейчас начнётся розыгрыш! Пошли-пошли…

– Да иду я, иду! Билет куда-то свой дел… Погоди.

– Да блин, ну как всегда. В портмоне смотрел?

– Да, смотрел. А, вот он… В кармане был! Хех.

– Всё побежали!

Они схватили приготовленные заранее снэки – минибутеры, пачку чипсов, овсяные печеньки и попить – какую-то газировку. На газировке настоял он, она не очень любила такие напитки и предпочла бы чай или натуральный сок, но он считал, что это шоу хорошо «заходит» под шипящую, жгучую газировку.

Они быстро, чуть ли бегом вошли в свою маленькую гостиную и с размаха плюхнулись на диван, едва не рассыпав продукты, потому что ведущий шоу уже начал свою заезженную, приветственную речь. После приветствия он напомнил о том, что их всемирная лотерея абсолютно беспроигрышная и именно поэтому не стоит бояться в ней участвовать.

Они слушали его с нервным нетерпением, теребя заветные лотерейные билеты в руках. Да и не только они, почти весь мир сейчас сидел у экранов и переживал, а ведущий весело и беззаботно начал диктовать номера выигравших билетов и полагающиеся им призы:

– Билет номер 785224457893214. Приз – семья Чжан, провинция Гуандун, Китай, дата рождения 15 октября 2020 года, 4:42 утра по местному времени. Врождённое заболевание – глухота. Срок жизни – 46 лет.

– Билет номер 785224457893215. Приз – семья Николаевых, Татарстан, Россия, дата рождения 15 октября 2020 года, 17:02 по местному времени. Врождённых заболеваний нет. Срок жизни 11 месяцев. О, скоро снова увидимся!

– Билет номер 785224457893216. Приз – семья Фаруль, Нижняя Шабелле, Сомали, дата рождения 15 октября 2020 года, 10:20 утра по местному времени. Врождённых заболеваний нет. Срок жизни – 21 год.

Ведущий несколько часов диктовал номера билетов и призы – места, время и семьи, где победителям придётся родиться. С какими врождёнными болезнями и какой срок жизни им предстоит провести на Земле. Кто-то искренне радовался, кто-то огорчался по причинам того, что, либо он в этой стране уже был, либо не нравились условия рождения, либо сроки пребывания, но поменять или отменить приз уже было нельзя.

Когда шоу закончилось, он повернулся к ней и успокаивающе сказал:

– Ну и что, что ты там уже была, Россия – огромная страна, ты можешь узнать что-то новое о ней.

– Но я помню, как она мне не нравилась. Я проживала в каком-то постоянном негативе, хоть и всё необходимое для жизни у меня было. Я надеялась, что мне выпадет какая-нибудь расслабленная жизнь.

– У тебя хоть Россия. У меня вообще Швеция. Скукота скукотищная. Придётся самому искать приключения, придумывать что-то новое… Эх…

– Ты издеваешься? Многие хотят пожить просто в своё удовольствие, а не умереть с голоду в детстве, а потом снова выиграть приз, с которым ты умрёшь от войны, ещё не начав ходить. Да много так себе призов людям выпадает.

Он, конечно же, был доволен, что ему выпала спокойная жизнь в зажиточной европейской семье, где он мог бы посвятить себя науке или культуре, набравшись опыта и став ещё ближе к новому уровню своего развития, но он хотел успокоить её. Судьба родиться в бедной многодетной семье развивающейся страны снова немного тормознёт её развитие. Кто знает, получится ли у неё при всех вводных данных отучиться, получить образование или достичь какого-то значимого успеха. Это вполне возможно, но гораздо сложнее, чем ему. Поэтому, при их следующей встрече, возможно он будет уже более просветленным, а она проведёт свою жизнь в попытках достичь каких-то земных благ, не напрягая свою душу возвышенными идеями. Наверное, потом им придётся расстаться.

Они ещё немного посидели, затем попрощались и ушли появляться на свет.

Осень

Тишину нарушил шелест упавшего сухого, жёлтого листа ивы. Я посмотрел на место, куда он упал – ковёр из опавших листьев покрывал уже всю землю мягким, манящим зарыться в него, слоем. Короткая тишина, снова лёгкое дуновение ветра и ещё один лист летит вниз к своим, чтобы стать маленькой частью этого большого, покрывающего всю землю под деревьями, переливающегося разными оттенками жёлтого, ковра. Ещё один, потом ещё, и так, медленно, никуда не торопясь, листок за листком, к закату осыпалась вся ива. На фоне оранжевого горизонта голое дерево смотрелось одиноко и даже немного печально. Я сгрёб руками всю листву в большую кучу, немного примял для уверенности, что она мягкая, лёг на неё спиной и стал смотреть в небо, на котором стеснительно начинали разгораться звёзды. Я лежал, сложив руки на груди, всматривался в небо, искал глазами знакомые созвездия и вслушивался в осень, которая окружала меня тишиной и редким шуршанием листвы. Затем я уснул.

Что-то аккуратно и щекотно коснулось моего лица, заставив меня поморщиться и открыть глаза. На фоне светлого, голубого неба, покрытого редкими пушистыми пятнышками облаков, с веток падали листья. Я приподнялся и посмотрел на иву, она вновь была вся покрыта жёлтыми листьями, которые при дуновении осеннего ветерка летели вниз, создавая лёгкий шорох. Я улыбнулся, встал, стряхнул с себя листья и огляделся вокруг – вокруг царила осень. Снова просидев весь день под этим деревом, иногда считая листья, иногда подбрасывая их вверх, рассматривая и сравнивая их, стирая в порошок между пальцев, пытаясь уловить их запах, к вечеру заметил, что ива вновь опустела. Долгая звёздная ночь, туманное утро и снова всё вокруг жёлто-красное. И так день за днём бесконечная осень.

Об ожидании

– Что делаешь?

– Жду?

– Чего?

– Чего-нибудь необычного, интересного, загадочного. У меня такое чувство, что оно вот-вот должно пролететь мимо. Вот прям здесь в небе над горизонтом.

– Ладно, допустим. И долго ждать собираешься?

– Не знаю. На сколько сил хватит.

– Может пройдёмся? Смотри лес какой красивый осенью, листочки сыпятся, солнце светит, ни комаров, ни мошек. А? Пошли.

– Нее, ты иди, а я посижу. Вдруг это что-то появится, а меня не будет.

– Ну хватит. Если ему суждено пролететь, то ты его обязательно увидишь. А если нет, зачем тут сидеть и ждать впустую. Пойдём, расстелем плед, я принесла бутерброды и чай в термосе, поедим под тем большим красивым деревом.

– Ну всё, отстань. Не видишь – я жду. Иди сама ешь свои бутерброды.

– Как хочешь… А ты хоть знаешь какое оно, это "необычное, интересное и загадочное"?

– Нет. Но если увижу обязательно узнаю.

– А может оно уже пролетело, а ты не заметил?

– Не неси чепуху. Как это не заметил. Замечу конечно, оно же будет совсем не такое, как всё вокруг.