Обещание на закате бесплатное чтение

Иногда все не то, чем кажется.

Пролог

Войдя в церковь, Катрин затрепетала. Несмотря на закатный час, под старинными сводами было людно. Кругом горели свечи, а нарядные гости, все как один, были увиты ожерельями из живых цветов. Символ праздника, она и сама надела такое, хотя назвать предстоящую церемонию праздником у нее не поворачивался язык.

Поймав напряженные взгляды полсотни людей, Катрин смешалась от волнения. Опустив испуганные голубые глаза, она принялась буравить пол под ногами. Пусть в свои восемнадцать Катрин выглядела как молодая женщина, но в душе все еще ощущала себя ребенком. Глубоко вдохнув для храбрости, она наконец ступила в узкий проход между деревянными скамейками, занятыми гостями. Тугой корсет свадебного платья впивался в кожу, но боли Катрин не чувствовала. Белокурые волосы, уложенные в искусную прическу, щекотали голые плечи, но она не замечала. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме неистового стука собственного сердца и одного мучительного воспоминания.

В голове вновь зазвучал его грустный голос.

– Ты должна остаться с Эдмундом. Это единственный шанс для нас. Для всех нас.

Сказал и посмотрел с таким отчаянием, что Катрин захотелось расплакаться. Это несправедливо! Она любит его и должна остаться здесь, в маленькой хижине с соломенной крышей, служившей им приютом целую неделю. Это настоящее чувство, а не то, что ей уготовили. Он будто прочитал ее мысли и насторожился.

– Нам не поможет, если ты нарушишь уговор. Ты ведь понимаешь?

– Да, – прошептала она в ответ.

В груди стало горячо – так она его любила! Страсть зародилась с первого взгляда, с первого слова: искра – огонь – пожар! А мать говорила, подобного не бывает. Катрин стиснула зубы, вспомнив песенку, которой та извечно потчевала дочь. «Брак по расчету – самая верная сделка, – приговаривала мать, расплетая косы Катрин перед сном, – доказано девушками нашей семьи. Ты не пожалеешь, что не посрамила их память и последовала традиции, Кати».

Кати! Под кожей волной разлилась огненная ярость. Отныне никто не посмеет называть Катрин этим именем. Детство кончилось в тот момент, когда он открыл ей правду о том, что ее ждет. Сердце сжалось от тоски, стоило вновь вспомнить о любимом.

– Я не хочу с тобой расставаться, – прошептала она тогда, едва не плача.

– А я не желаю тебя потерять, – почти задыхаясь от боли, простонал он. – Поэтому тебе надо остаться с Эдмундом и постараться полюбить его.

Она вскинула на него возмущенный взгляд. Как можно теперь полюбить кого-то другого?

– Дай ему шанс, – продолжил он, увидев гневные иcкорки в ее глазах. – Эдмунд сможет сделать тебя счастливой. По-настоящему.

– По-настоящему?! – вспылила Катрин. – А у нас, что же, не так?

– Так, но это, увы, ненадолго. Вернись к Эдмунду, – теперь он говорил ласково, очень ласково, – начни с начала. С ним. Ты юна, он мудр, у вас все получится.

– Да как это возможно?

Он печально улыбнулся.

– Я точно знаю.

Она кинулась к нему в объятия. Он жадно подхватил ее и приник к губам, как живительному источнику, но спустя минуту нехотя отпустил.

– Я тебя провожу.

Катрин очнулась от воспоминаний и украдкой осмотрела церковь. Родители заняли места в первом ряду, совсем близко к проходу, по которому она шла. На их лицах было написано беспокойство, однако в глазах светилась нежность. Катрин хотела снова разозлиться, но смогла лишь отвести взгляд. Она знала, иного выхода у них не было, и все же простить не могла. Только не сейчас. Не пока следы его прохладных ладоней горели на ее коже. На прощанье он просил быть твердой и не сомневаться. А еще сказал, это не конец. Что он имел в виду? Катрин обернулась ко входу в церковь, втайне лелея надежду, что увидит его еще раз. Пускай и в последний. Увы, там никого не было.

От досады в сердце болезненно кольнуло, но девушка тут же взяла себя в руки. Она приехала вовсе не за этим. Он просил не сомневаться, значит, она не станет! Ради мира, ради себя, ради него. Катрин гордо вскинула голову и отважно огляделась. Оказывается, она прошла уже полпути. У алтаря ее ждали молодой кареглазый священник с темной кожей и белый седовласый мужчина в черном смокинге. Жених. Не тот, кого она хотела бы видеть в роли будущего супруга. Однако именно его петлицу украшал цветок тиаре, сладкий аромат которого Катрин услышала еще от дверей.

«Ты должна остаться с Эдмундом».

Она ненавидела слово «долг», ее пичкали им с детства. Однако Катрин понимала, что он прав. Теперь, узнав, кем была сама и кто такой Эдмунд, понимала. Как и последствия неповиновения.

«Он сможет сделать тебя счастливой. По-настоящему».

Неужели? Катрин окинула холодным взглядом седые нити волос, выцветшую кожу и сгорбленную спину. Разве мог этот старик осчастливить ее?

«Дай ему шанс».

А вот этого Катрин не понимала. О каком шансе могла быть речь? Эдмунд был стар и немощен, а она – молода, чересчур молода для такого. Нет, у них ничего не выйдет. Он ошибся в ней. Она не сможет, не сможет!

И все же Катрин была здесь… Почему? Тяжелый вздох. Она и сама точно не знала. Может, потому что в душе верила. Он не стал бы ее обманывать. Не мог. Он любил ее, пусть и всего неделю.

«Я не хочу тебя потерять».

В свете правды, которую он открыл ей, эти слова были не просто отчаянием влюбленного. Она понимала, что они значат. Если она не сделает то, за чем пришла в церковь, всему придет конец. А ей не хотелось конца, она хотела жить и хотела, чтобы он тоже жил. Одинокий до встречи с ней, он может обрести любовь после, пусть при мысли об этом ее сердце разбивалось на тысячу осколков.

«Дай ему шанс».

Похоже, шанс требовался им обоим. Шанс и время, и она добудет их. А если этого не хватит, ее внучка продолжит. Девочка все сделает верно, Катрин позаботилась. Теперь главное – сказать «да», чтоб не дрогнул голос. И Катрин будет решительна, ведь, в конце концов, традиция требует этого.

– Спасибо, что пришла.

Зычный голос Эдмунда вернул ее к реальности.

– Это было непросто. Я вовсе не хотела быть здесь.

Она желала уколоть его побольнее, но вместо обиды в его синих глазах вспыхнуло понимание.

– И оттого поступок стократ ценнее.

Прозвучало тише и мягче. Катрин задержала дыхание. Он, что, прощает ее? Вот так быстро? Какое неожиданное благородство…

Невеста заняла свое место на возвышении и встала вполоборота к гостям. От щедрого цветочного запаха ее замутило и повело в сторону. Эдмунд тут же поддержал под локоть и вполголоса прошептал:

– Ты не пожалеешь, что вернулась. Клянусь, это новое начало, а не конец.

Дежавю. Он сказал почти то же самое.

– Я не хочу этого, – Катрин вложила в слова всю сталь, на которую была способна. – Мне обещали, я обрету счастье, но я… – ее голос вдруг сорвался, – совершенно несчастна.

Кое-как сдержав непрошеные слезы, она глубоко задышала. Ей не хотелось, чтобы Эдмунд видел ее слабость, но внутри клокотали такие страсти, что она просто не справилась с эмоциями. Жених осторожно придвинулся ближе и мягко отвернул расстроенную невесту от любопытных взглядов. От удивления она вздрогнула.

– Зачем? Пусть моя семья видит, что натворила.

В уголках его глубоких синих глаз вспыхнул не по-стариковски яркий огонь.

– Отныне я – твоя семья, и не позволю больше ни единой слезинке упасть с твоих ресниц.

Катрин посмотрела на него в замешательстве.

– Я знаю, что мы должны сделать, – пролепетала она. – Но, боюсь, я не смогу полюбить вас… тебя…

На мгновение в глазах Эдмунда мелькнула боль. Он вскинул вверх руку, призывая к молчанию.

– Для начала просто позволь заслужить твою дружбу, а о любви поговорим потом.

Она удивилась.

– Разве для брака дружбы достаточно?

Эдмунд пожал плечами.

– Ты ведь знаешь, пока это и не брак даже. Но запомни свой вопрос, мы обязательно вернемся к нему чуть позже.

Он давал ей время. Не торопил. Это, бесспорно, вызывало уважение. Но она пришла сюда не для того, чтобы убедиться в благородстве Эдмунда. Ее привела возможность избавить его от одиночества. Да! Теперь Катрин поняла это. Еще раз взглянув в напряженные, но терпеливые глаза Эдмунда, она подумала, что, возможно, у нее и впрямь есть шанс. Значит, и у ее внучки тоже. Та поступит, как надо. А теперь…

«Ты юна, он мудр, у вас все получится».

Вздохнув поглубже, Катрин снова встала вполоборота к притихшим гостям.

«Тебе надо остаться с ним и постараться полюбить его».

Что ж, если Эдмунд не требует мгновенной любви, она постарается. Катрин стиснула кулаки, принимая свою судьбу.

– Давай попробуем.

Улыбка вышла слабой, но искренней. Жених осторожно взял руку Катрин и легко прижал кончики пальцев к своим губам.

– Чем бы ты ни руководствовалась, я не забуду.

«Это единственный шанс для нас. Для всех нас».

Хоть бы он все-таки не ошибся в ней.

Глава 1. Потеря

Спустя 40 лет

Описав широкую дугу в воздухе, учебник алгебры с грохотом приземлился на асфальт посреди пустого школьного двора. Вслед за этим улицу огласил победоносный крик.

– Эге-ге-гей!

Голос принадлежал высокому, худощавому брюнету с озорной улыбкой и стрижкой «под Криштиану». Выбритая наискось полоса слева от челки вошла в моду, казалось, навечно. Несмотря на строгий костюм, дорогие туфли и белую рубашку, парень скакал по школьным тропинкам, словно молодой горный баран.

– Сво-бо-да! Это же танец свободы!

Его веселье подхватила зеленоглазая девчонка с веснушками на носу. Широкие рукава-воланы белой блузки развевались на ветру, пока девушка приплясывала в такт какой-то безумной мелодии, игравшей в ее кудрявой огненно-рыжей голове. От резких движений плиссированная юбка чуть выше колен то и дело взлетала, приоткрывая бедра. Стройные ноги в модных кожаных ботинках на платформе отбивали дерзкий ритм.

Зори смотрела на подругу и думала, что именно так выглядит выпускница элитной московской школы, только что сдавшая последний экзамен. Безумная красотка, отплясывающая шальной танец свободы, который под силу понять только таким же семнадцатилетним, как они.

– Давай, Зори! Присоединяйся к нам с Федом. И ты, Макс, ну же, что вы, как амебы аморфные, ей-богу!

Счастливый девичий голос отражался от стен школы и задиристыми отзвуками порхал от одного крыла к другому. Не заразиться ее весельем было сложно. Зори откинула за спину пышную гриву пшеничных волос до талии и вопросительно посмотрела на Макса. Спокойный юноша с каштановой копной на голове тоже не спешил присоединяться к друзьям.

– Элис, официально заявляю, ты безумна! – с улыбкой крикнул Макс через весь двор. – Да и Фед тоже. Вы оба сбрендили от счастья! – он громко рассмеялся и легонько толкнул Зори локтем в бок.

– Вау! Это ты уже сдаешь вступительные в медицинский, Профессор? – Элис озорно выгнула бровь, но танцевать не перестала. – Тогда тебя точно примут!

Подхваченная на руки смеющимся Федом, девушка откинула голову назад и заливисто расхохоталась.

– Зори, дорогая, помнишь, как мы мечтали об этом дне? О том, как окончим гребаную школу и забудем все, как страшный сон? Так вот! Он наста-а-ал!

В ответ Зори только широко улыбнулась. Она чувствовала то же облегчение, что и Элис, но танцевать не хотела. Сейчас она мечтала поскорее оказаться в лесу за домом и свободно вдохнуть полной грудью, прежде чем начнется взрослая жизнь. С детства ее готовили к тому, что будущее давно предрешено, и оно будет совсем не таким, как у одноклассников. Элис, которую Фед, наконец, поставил на землю, будто прочитала ее мысли.

– С твоим американским вузом что-то прояснилось?

Зори виновато поджала губы. Вся эта история «с американским вузом» необычайно нервировала. Прежде всего необходимостью врать друзьям, и в особенности Элис. Что поделать. Рассказывать правду было провальной идеей. В семнадцать такое сложно понять.

– Нет, родители еще не решили, куда меня определить, – смущенно ответила она.

– Эх, совсем свободы не дают, – возмутилась подруга. – Я своим жесткий ультиматум выкатила: главное, чтоб потом при бабле! И вот смотри, какие они у меня дрессированные, согласились платить за лучший юрфак в Европе, – Элис заговорщически подмигнула. – А твои отпустить поводок не хотят?

Зори снова ощутила укол вины, но виду не подала.

– Ты же знаешь, что у нас с родителями…

– …абсолютное доверие! – хором закончили за нее друзья.

Вся компания шумно загоготала, и Зори тоже. Ее щеки ярко вспыхнули, но взгляд остался радостным.

– Неужели я говорю об этом так часто?

– О, всего лишь весь последний год, но зато как проникновенно, – Элис прижала руку к груди и драматически понизила голос. – Твои маменька и папенька так любят эти свои цветочки-лепесточки, что готовы превратить свою милую голубоглазую крошку в настоящую цветочную принцессу, наследницу ароматной индустрии. И тогда благополучное будущее ей обеспечено. Каждый шаг будет устлан лепестками дикой африканской розы, а просыпаясь по утрам, она будет первым делом видеть свежий букет из цветов со всех уголков мира. Да и как иначе, когда у родителей такой мощный международный бизнес, а с доченькой…

– …абсолютное дове-е-ерие! – вновь разразились хохотом парни.

Вышло настолько комично, что Зори опять прыснула со смеху.

– Но ведь так и есть, – она добродушно развела руками. – Цветы – хрупкий товар, и требуют специальных знаний. Как и ведение бизнеса в разных странах. Потому мама с папой и не могут решить, какой вуз подойдет мне больше. Простите, если достала вас.

– Только за это? – шутливо округлил глаза Фед. – А как же дурацкая привычка коверкать имена? На какой там, получается, манер, а? Я вот до сих пор не привыкну называть тебя Зори, а не Зариной, а Алиску – пафосной Элис, и только Макс не вызывает никаких вопросов…

– Пафосная Элис! – закатилась рыжая. – Ну ты выдал! – вся компания снова зашлась в приступе смеха.

Хоть друзья и подтрунивали над ней, Зори их любила. Из одиннадцати школьных лет они провели вместе всего два последних года, но она успела искренне привязаться к ребятам, а Элис, вообще, считала лучшей подругой. Не верилось, что от нее приходилось что-то скрывать.

– Ладно уж, – прервала ее мысли та, – раз твои старики – такие тугодумы, умоляю, поторопи их. Хочу знать, что эти чудики придумали, хотя бы на выпускном. Ну все, зайки, мне пора. Водитель уже прикатил, – она махнула рукой в направлении школьных ворот, у которых припарковался черный «Мерседес».

Фед заключил Элис в объятия и чмокнул прямо в губы.

– Пока, Бестия! Постарайся не помереть до выпускного.

– И тебе не хворать, Каланча, – девушка послала ему воздушный поцелуй и уже на ходу добавила, обратившись к Зори. – Пиши мне! Пока, Макс, единственный нормальный чувак среди этих недотеп! Обожаю вас! – прокричала она уже от ворот.

Ребята снова рассмеялись и картинно помахали отъезжающему авто.

– О, а вот и мое такси, – щелкнул пальцами Фед. – Покеда, любовнички! – он скорчил приторную рожицу и, чтоб его не настиг разъяренный в шутку Макс, рванул к выходу.

– Скажи отцу, что такси не катит, даже комфорт! – проорал тот вдогонку другу, на что Фед обернулся и с ехидной ухмылкой показал средний палец.

– Вот стану банкиром, покажу, что там не катит!

– Грубиян, – покачала головой Зори. – И эту шутку про любовничков уже можно применять к ним с Элис, не находишь?

– Ага, – Макс сверкнул белоснежной улыбкой. – Чувствую, на выпускном будет жарко, а кому-то, вообще, восемнадцать стукнет, – и он недвусмысленно подмигнул Зори.

– Ма-а-акс, – протянула она, – ты же знаешь, я терпеть не могу этой пошлятины. День рождения на выпускной – забавное совпадение, не больше.

– Восемнадцатый день рождения! – он многозначительно склонился к ней, но, встретив укоризненный взгляд, тут же отступил. – Ой, ну все, Мисс Невинность, умолкаю. Тебе бы в институте благородных девиц учиться, а не тут.

– Сам-то хорош, – парировала Зори. – Будущее светило медицины, наследственный врач, интеллигенция, – она важно подняла вверх указательный палец, – а угодил в наше болотце и понабрался-таки всякой словесной дряни. Профессор, надеюсь, это лечится? – она игриво приподняла бровь, но Макс уже вернулся в свое привычное расслабленно-сдержанное настроение.

– Не пропадай, Зори, увидимся на выпускном, ладно?

– Ага, – девушка просияла и обняла друга на прощанье. – Не верится, что мы это сделали, да?

– Не говори.

Напоследок ребята с наслаждением вслушались в счастливый гомон одноклассников, задержавшихся в стенах школы, и заспешили на парковку. Здесь Макс помахал Зори и пошел в другую сторону. Из всей четверки он один не пользовался никаким транспортом – жил совсем не далеко. Сев в машину, Зори щелкнула ремнем безопасности и без единой мысли в голове уставилась в окно. Автомобиль с молчаливым водителем за рулем понес девушку за город. Подальше от высоток, поближе к природе. «А учебник алгебры так до сих пор и валяется на школьном дворе», – вдруг с улыбкой вспомнила Зори. Ох уж этот Фед.

***

Из леса повеяло долгожданной прохладой. Зори с наслаждением вдохнула и на секунду прикрыла глаза. На дворе стояла вторая половина июня. Лето еще не вступило в полную силу, но дни становились жарче. Только в лесной тени сохранялись уголки оживляющей свежести. Зори сбегала сюда почти каждые выходные и ежедневно в каникулы. Здесь, под сенью зеленых березовых крон вперемешку с колючими еловыми лапами, ей хорошо думалось. А подумать было о чем.

Весь последний год Зори уговаривала себя, что до выпускного еще очень далеко. Как будто, отодвигая его в мыслях, она добавляла в календарь реальные дни. Так усердно старалась зафиксировать настоящее, что даже сейчас, когда школьная пора подошла к финалу, могла живо вспомнить, казалось бы, незначительные события.

Первый звонок в статусе ученицы выпускного класса и заливистый перезвон колокольчика. Вечеринку на Хэллоуин, которую Фед с позволения родителей закатил в дачном домике. Несколько ребят тогда специально приехали пораньше, чтобы украсить помещение к празднику. А кто-то, кажется Макс, притащил целую упаковку вишневого пива. Видимо, надеялся всех споить, особенно Зори. Хотел раскрутить на поцелуй. Если бы не тот случай в лесу, у него получилось бы.

Потом был морозный февральский день, который Зори с Максом провели на городском катке, прерываясь только на хот-доги и обжигающий безалкогольный глинтвейн. Наутро она еле поднялась с кровати. Болела каждая мышца, а в воспоминаниях царил сумбур. Еще бы. Макс снова так отчаянно заигрывал с ней, что посеял в душе неясное волнение.

Помнила Зори и последнюю школьную весну. В мыслях уже были предстоящие экзамены и девичьи грезы о принце – то робкие, то жаркие. С одной стороны, Зори мечтала о чувстве, как у родителей, – полном заботы и нежности. С другой, ей хотелось любви, которая сбивает с ног и пробуждает бабочек в животе. Смешно, ведь в свои почти восемнадцать она даже еще ни с кем не целовалась, а мечтала о бабочках, будто знала, каково это. Втайне она желала сама выбрать достойного претендента на руку и сердце, но умом понимала – все давно решено и без нее.

Погруженная в воспоминания, Зори не заметила, что прошла полпути к лесной речке. Она огляделась и без труда рассмотрела знакомую тропинку между двумя соснами. Нырнув под колючие лапы, Зори тут же выпрямилась и устремилась вперед, почти не обращая внимания на окружающий пейзаж. Она так хорошо знала этот лес, что могла бы идти с закрытыми глазами. Было душно, девушка похвалила себя за то, что переоделась. Солнце ласково гладило ее голову теплыми золотистыми лучами. Трава щекотала ноги, обутые в кожаные сандалии. Легкий ветерок озорно трепал сарафан в цветочек. Рассматривая мелкий узор, Зори буквально слышала восторженный мамин голос:

– Это же черные ирисы! Национальный цветок Иордании!

Дойдя до пологого берега тихой лесной речушки, скромно петлявшей среди кустов, Зори с наслаждением растянулась на земле. И все же сдать экзамены – приятно. Она раскинула руки в стороны и закопалась пальцами в травяной ковер. Здесь, у воды, он был уже усыпан крапинками красного и белого клевера. Маме тут точно понравилось бы. Жаль, что ее сюда не вытащить. Слишком она была занята.

Ее мать звали Мартой, она обожала цветы. Собственно, цветочный бизнес и был главным финансовым источником, который позволял им жить не просто безбедно – шикарно! Огромный участок в элитном поселке недалеко от столицы, собственный дом, роскошные авто, заграничные счета, частная школа, водитель, куча репетиторов для дочери, регулярные морские круизы и путешествия. Родители занимались цветами вместе. Глядя на них, Зори ощущала, как под кожей разливался безмолвный восторг.

Марта, неизменно улыбчивая, с короткими золотистыми волосами до плеч, шла по жизни играючи. Будто у нее под ногами была не ухабистая тропинка, а мягкий цветочный ковер. Давид, отец Зори, которого в семье называли Дэвидом, говорил, что влюбился в эту задорную легкость. Высокий, кареглазый шатен со спокойным характером, по мнению Зори, он идеально дополнял ее непоседливую мать, и к тому же обладал превосходной предпринимательской жилкой.

Дочь особо не вникала в дела родителей, но знала, что у них множество цветочных бутиков по всей стране и за ее пределами. Там можно было купить, кажется, любые цветы. Некоторые, не без гордости говорил отец, привозили с какого-то острова в Тихом океане. Дэвид часто сетовал, что доставка жутко дорогая, но конкурентам за ними было не угнаться – таким широким ассортиментом не мог похвастаться никто! Родители преуспевали даже в холодные зимние месяцы, хотя, по словам папы, их друзья не понимали, как им удалось поднять цветочный бизнес на такой уровень. Так что дома не обсуждалось, чем Зори займется после школы. Как и другое будущее девушки.

Ее семья была раскидана по всему миру. Многочисленные тетушки и дядюшки жили на всех материках. Отсюда странная, как говорил Фед, привычка коверкать имена. Вместо Зарины – Зори, вместо Давида – Дэвид, вместо Алисы – Элис и так далее. Собственно, потому, едва малышка Зори заговорила, ее тут же начали обучать английскому. В семье им в совершенстве владели все. К своим почти восемнадцати Зори не замечала, как переходила на иностранный и обратно. Но главное не в этом. В их семье существовал обычай – объединять между собой дальних родственников. Вообще-то, это называлось браком по расчету, но мама с папой именовали его не иначе как древней семейной традицией. Мол, именно умелое сливание капиталов и привело их к нынешнему благополучию. Началось все бог знает когда и поддерживалось по сей день. Так, уверяли мама и папа, познакомились они сами, бабушка и дедушка, а однажды та же судьба ждала Зори. Будущий муж уже где-то существовал, но они пока не были знакомы.

– После школы, – коротко, но мягко отвечал отец на ее расспросы.

– Не бери в голову, детка. Мы обо всем позаботимся, – добавляла мама.

Зори сгорала от любопытства, однако не настаивала. Видела, как счастливы в браке родители, и не сомневалась, что ее ждет то же самое. Хотя Элис такое не поняла бы. Да и ребята тоже. Вот почему Зори скрывала, что однажды поедет знакомиться с будущим мужем. Конечно, иногда она задавалась вопросом, что будет, если она влюбится в другого. Как-то даже спросила маму. Та только рассмеялась:

– Дорогая, ты что же сомневаешься в том, что мы выберем тебе самого лучшего супруга?

Такой уж была Марта. Ловко отшучивалась на деликатные темы, развеивая любые опасения Зори. Стоило подумать о матери, как тишину леса нарушил настойчивый писк мобильного. От неожиданности Зори ойкнула и села. На экране светилось «Мамулечка».

– Да, – с улыбкой ответила девушка, но тут же встревоженно замолчала.

– Где ты? – обычно веселый голос Марты звучал напряженно и подавленно, как будто она только что плакала.

В груди Зори неприятно похолодело.

– Я дома, точнее, в лесу за домом. Что случилось, мам?

Девушка по пальцам одной руки могла пересчитать ситуации, когда мать не улыбалась.

– О, детка, – Марта всхлипнула, – бабушка Катрин умерла.

Сердце Зори сжалось. Катрин была мамой Марты. Вместе с дедом Эдмундом жила на другом краю земли. Не то в Австралии, не то в Южной Америке. По словам родителей, бабушка с дедушкой долго искали лучший для слабого здоровья деда климат. Осели где-то в субтропиках, оказавшихся для него максимально комфортными. Марта с Дэвидом никак не могли вырваться из рабочей рутины, чтобы съездить к ним в гости, а одну Зори через полмира ни за что не отпустили бы. В итоге с бабушкой и дедушкой она виделась, когда ей было пять или чуть меньше. Из-за плохой связи они не могли поболтать ни по телефону, ни по видеозвонку. И все же открытки с изображением пальм и подарки Зори получала регулярно, а пару недель назад узнала, что в честь окончания ею школы мама и папа наконец освободили время, чтобы свозить Зори в гости к Катрин и Эдмунду. Поездку планировали в июле, после выпускного и совершеннолетия дочери. Теперь выяснилось, что бабушка умерла…

– Что случилось? – осторожно спросила Зори.

– Сердце, – коротко ответила Марта и опять всхлипнула.

– Мам, мне так жаль.

– Спасибо, милая, – материнский голос потеплел. – Катрин прожила отличную жизнь, теперь нужно как следует попрощаться с ней. Через полчаса буду дома. Собирайся, улетаем на похороны.

– Что? Но ведь у меня выпускной!

Сказав это, Зори тут же прикусила язык. Ей хотелось добавить: «И день рождения». Но матери сейчас и так тяжело.

– Понимаю, родная. Мне жаль, но, видимо, придется пропустить праздник. Ты очень расстроишься?

Зори вспомнила про голубое платье в шкафу. Пышная юбка, усыпанная блестками, глубокий вырез на груди, тугой корсет, отделанный нежным шелком. Элис сказала бы – улетное.

– Ну, что ты. Я все понимаю. Увидимся дома.

– Люблю тебя, солнышко. До скорого.

Отключившись, Зори снова легла на траву. Сердце, встревоженное плохими известиями, трепетало. Прежняя легкость ушла. Сданные экзамены уже не радовали. Теперь тело сковало какое-то неприятное предчувствие. Зори думала о бабушке. Пыталась вспомнить, какой та была. Жаль, что они давно не виделись, хотя и по понятным причинам. Цветочный бизнес, да еще международный – это строгая привязка к сезонности. Летом торговля шла бойко, в остальное время ее нужно было поддерживать. А ведь Зори даже начала присматривать подарки для Катрин и Эдмунда. Бабушке хотела привезти флакончик духов ручной работы. Предпочтений она не знала, планировала собрать аромат из фруктовых композиций с добавлением ноток горького шоколада. Надеялась, бабушке понравится. Деду Зори подумывала купить большую серебряную фоторамку для совместного снимка. Теперь уже не успеет.

Бедная мама! Зори ощутила пустоту внутри.

В чаще громко закаркала потревоженная чем-то ворона. Зори дернулась и снова села. Покрутив головой, она не увидела ничего особенного. Лес как лес, только стал темнее и… О боже, темнота! Зори поняла, что совсем потеряла счет времени. Небо над деревьями уже прошили темные сумеречные прожилки. Опускающееся за горизонт солнце подрумянило один край, уступив второй темно-синему. Несколько секунд Зори в оцепенении наблюдала, как лес постепенно погружается в тьму. Там, где недавно шелестела ветерком трава, сгустилась глухая тишина. Заметно посвежело. Теперь в тонком сарафане Зори пробрала легкая дрожь. Вечерний сумрак выполз из низин и стремительно приближался.

Вскочив на ноги, девушка опрометью кинулась домой. Перескакивала через поваленные ветром сухостои, различала дорогу почти наощупь. Влетев в задние ворота, она увидела, что мамина машина была уже во дворе. Неужели прошло полчаса? Зори пронеслась мимо автомобиля и, с грохотом захлопнув стеклянную дверь, забежала в кухню.

– Все в порядке, малыш?

От неожиданности та резко обернулась. В проходе стоял отец. Вид у него был очень печальный.

Глава 2. Отражение

Большие карие глаза. Растрепанные волосы. Крепкие руки, в объятиях которых Зори всегда чувствовала себя спокойно. Обычно папа излучал благодушие, но сегодня в его взгляде читалась тоска, перемешанная с тревогой. Зори ощутила себя не в своей тарелке.

– Привет, – тихо поздоровалась она, пытаясь успокоить дыхание после быстрого бега.

– Привет, – ответил отец. – За тобой кто-то гонится?

На секунду в уголках его глаз заплясали озорные чертики, но даже они получились какими-то не такими.

– Задержалась в лесу… Чтобы успеть до темноты, пришлось поторопиться. А ты как?

При воспоминании о смерти бабушки ее голос погрустнел. Отец посмотрел на дочь отсутствующим взглядом, но потом очнулся и тряхнул головой.

– В такие моменты, как никогда, понимаешь, насколько скоротечна жизнь. Катрин была невероятной. Доброй, милой, красивой, мудрой женщиной. Такой же неугомонной, как твоя мать, – он подмигнул, – и все же потрясающей. Мы давно не виделись, но мне будет ее не хватать. К тому же, – вздохнул Дэвид, – ее уход лишний раз напомнил мне, что я и сам уже немолод. А вот ты, – он вдруг рванул к Зори, как в детстве, подхватывая на руки, – совсем повзрослела!

Увлеченная игрой, Зори засмеялась и начала извиваться, точно маленькая змейка. Дэвид тоже хохотал, кружа дочь по кухне. Со стороны оба напоминали взъерошенных, раскрасневшихся от смеха подростков. Такими их и застала Марта. Едва она появилась на пороге, Зори ощутила легкий укол вины и прекратила смеяться. Почувствовав это, Дэвид ослабил хватку и поставил дочь на пол.

– Привет, – он распахнул объятия навстречу жене. – Как дела?

Бледнее обычного, без привычной улыбки на лице, Марта устало обняла его в ответ и пробормотала, уткнувшись мужу в плечо:

– Бывало и лучше.

Зори крепко прижалась к матери.

– О, мне так жаль!

В носу защипало. Она буквально кожей ощущала мамину боль и потерю. Горло свело от подступающих слез, но она сдержалась.

– Ну что ты, родная, – Марта тут же обняла дочь. – Бабушка не хотела бы этого. Она всегда говорила: смерть – лишь новое начало. Когда одна жизнь заканчивается, начинается другая, – Марта задумчиво посмотрела на Зори, потом на Дэвида. – В любом случае чему быть, того не миновать. Над временем мы бессильны.

– Мы справимся, – отец ласково потрепал Зори по волосам и чмокнул Марту в щеку. – Я уже заказал билеты на самолет. Время еще есть, но надо собирать вещи, девочки.

– Хорошо, – Марта нехотя выпустила дочь из объятий. – Зори, милая, возьми побольше одежды.

– Побольше? – девушка посмотрела на маму непонимающе.

– После похорон останемся погостить у дедушки Эдмунда, – поспешил вставить отец. – Ему сейчас нелегко. Он никогда не отличался крепким здоровьем, а теперь еще и потерял Катрин.

Марта смахнула крохотную слезинку со щеки и кивнула.

– Да, ему нужна наша поддержка. Ты точно не расстроишься из-за выпускного и дня рождения?

Значит, родители все-таки помнили. Зори снова подумала о голубом платье и решительно мотнула головой.

– Нет. Конечно, нет, мам.

– Спасибо, – Марта поцеловала ее в макушку. – Тогда встретимся внизу уже с чемоданами, ладно?

Зори кивнула и с тяжелым сердцем побрела на второй этаж. От мыслей голова гудела. Внезапная смерть бабушки не входила в ее планы на лето. Впрочем, несмотря на печальный повод, девушка не могла не испытывать приятного волнения. Все-таки ей предстояла долгожданная поездка на другой край земли. Уже в комнате, растянувшись поперек большой двуспальной кровати, она снова вспомнила про выпускной и со вздохом принялась печатать сообщение Элис.

«Грустные новости. Умерла моя бабушка. Срочно улетаем на похороны. Пропущу вечеринку…»

Ответ пришел через секунду.

«Засада, что это случилось именно сейчас! Мои соболезнования. Потом в деталях расскажу, что и как было. С тебя – днюха. Целую, обнимаю, Элис-Бейлиз»

Подруга всегда умела поднять настроение, даже в такие поганые времена. Зори посмотрела в окно. На улице окончательно стемнело. Черное небо навалилось на мир, будто хотело раздавить. Сквозь приоткрытую стеклянную створку не доносилось ни звука, эта тишина нервировала. Зори вскочила на ноги, быстро пересекла комнату, с грохотом захлопнула раму, а потом резким движением еще и задвинула шторы. Так-то лучше. Пружина внутри немного ослабла. Выудив из шкафа яркий желтый чемодан, она растерянно уставилась на аккуратные ряды одежды.

– Ну, и что надевают на похороны летом?

Заданный вслух вопрос остался, разумеется, без ответа. С минуту постояв неподвижно, Зори пожала плечами и принялась закидывать в чемодан белье, сандалии и летние платья, среди которых, благо, нашлось и черное. Подумав, она положила туда еще и пару купальников.

– Надеюсь, меня не обвинят в бесчувственности.

Ее слегка тревожило, что, потеряв родную бабушку, она не ощущала сильной скорби, хотя ужасно было жаль маму. С другой стороны, что тут удивительного? Общения с Катрин ей однозначно не хватило. Надо хоть с дедом пообщаться, пока они будут там. Закончив сборы и переодевшись, Зори стащила тяжелый чемодан на первый этаж и поставила рядом с вещами родителей.

– Детка, в этой суматохе мы ведь даже не спросили, как прошел последний экзамен?

Голос матери, появившейся в дверях, прозвучал виновато. Зори только отмахнулась.

– Все нормально. Я отлично справилась, – и, увидев вопрошающие лица родителей, добавила, – Элис уже откуда-то разузнала про оценки и скинула сообщение.

– Наша светлая голова! – с гордостью объявил отец. – Молодец, дочь. Надо будет отпраздновать, – но перехватив выразительный взгляд Марты, уточнил, – как выпадет возможность.

– Такси у ворот, – вставила мама. – Пора.

По дороге в аэропорт Зори ощутила невероятную усталость. Стрелки на отцовских часах приближались к одиннадцати вечера. В такое время она обычно была в постели. Будто прочитав ее мысли, мама тихонько шепнула:

– Поспи пока.

Долго уговаривать ее не пришлось. Едва Зори откинула голову на спинку сиденья, как перед глазами замелькали первые эпизоды сна: она стояла посреди роскошного поля красных маков и смотрела куда-то вдаль. Правда, уже через секунду ласковый мамин голос сказал:

– Приехали, малыш.

Зори разлепила тяжелые веки и сонным взглядом обвела забитую машинами парковку аэропорта. Короткий отдых немного взбодрил. Спустя пять минут в ней уже вовсю кипела новая энергия. Отказавшись от помощи отца, она сама покатила желтый чемодан к стойке регистрации. Покончив с официальными процедурами, они втроем разместились в зале ожидания вылета, напротив выхода номер семь. Силы снова начали покидать. Отчаянно захотелось спать, но кресла, как назло, были для этого не приспособлены. Металлические подлокотники не опускались. Чтобы не клевать носом, Зори решила прогуляться.

– Пройдусь, – сказала она отцу.

Тот лишь устало кивнул.

– Будь осторожна, не уходи далеко.

Бесцельно побродив по залу ожидания, Зори убедилась, что некоторые пассажиры все-таки умудрились уснуть, скукожившись на неудобных сиденьях и подогнув ноги под себя. А вот шумная малышка лет трех с раскосыми глазами, выдающими в ней юную азиатку, никак не хотела засыпать. Она громко болтала на детском тарабарском и ни секунды не сидела на месте. Проходя мимо, Зори улыбнулась и помахала рукой. Смутившись, девочка рванула к матери, неожиданно оказавшейся русскоговорящей.

– Не бойся. Тетя всего лишь хотела с тобой поиграть, – донеслось до Зори.

Да уж. У нее, наверное, сейчас такой видок, что она на все тридцать пять выглядит. И впрямь тетя.

Зори не любила ночь. В шесть лет она увидела, как ночной мрак возле их дома словно ожил и превратился в темное туманное облако, которое, как ей тогда померещилось, попыталось ухватить ее за ногу. Зори верещала, как перепуганный кролик. Родители настаивали, что это был всего лишь плод детского воображения, но, даже повзрослев, Зори продолжала бояться темноты и уходила спать очень рано. Сегодняшний день был великим исключением.

Дважды обогнув зал ожидания, девушка решила взглянуть на самолеты. Большие крылатые птицы, ярко освещенные сигнальными огнями, ее завораживали. Она подошла к огромному окну и прильнула лицом к стеклу. Снаружи было всего три самолета. Стандартный Боинг. Роскошный частный. И большой двухэтажный. «Видимо, наш», – подумала Зори, прикидывая, что со всеми пересадками добираться им около суток, а полетит, наверняка, куча народа. Она обвела летное поле сонным взглядом. Не найдя в непроницаемой темноте ничего интересного, девушка сфокусировалась на собственном утомленном отражении.

Выглядела она неважно. Бледная, с запавшими глазами, почти без макияжа, если не считать чуть подкрашенных ресниц. Волосы, вообще, напоминали побитую градом пшеницу. Не отнимая лица от стекла, Зори заправила их за уши и вздрогнула. На мгновенье ей показалось, что темнота за окном приобрела… Да нет, быть не может. Чепуха какая-то. И все же на секунду Зори почудилось, что со стороны улицы на нее смотрит чье-то лицо. В испуге она отстранилась и сделала несколько инстинктивных шагов назад. Видение за окном не исчезло. Напротив, приобрело более четкие черты и будто засветилось в ночи. На нее смотрел юноша. Выступающие скулы и подбородок, аккуратный, с легкой горбинкой нос, короткие, чуть вьющиеся волосы и большие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Он был прекрасен, но казался напряженным. Зачарованная, Зори снова приблизилась к стеклу и с опаской протянула руку необычному образу. Удивительно, но юноша проследил взглядом ее движение! Долю секунды светящиеся глаза с любопытством рассматривали тонкие девичьи пальцы, а потом вновь вернулись к созерцанию ее лица. Зори даже показалось: незнакомец ей улыбнулся. Несмотря на страх, губы сами расплылись в ответной улыбке, а на сердце потеплело.

Словно в замедленной съемке, все еще не решаясь поверить в то, что это происходит на самом деле, девушка осторожно помахала сумеречному силуэту за окном и увидела, как на его щеках проступили две крохотные ямочки. Он улыбается ей! Ну точно, улыбается! Обрадованная этим открытием, Зори подошла ближе, намереваясь получше рассмотреть необычного гостя, но тут он начал меняться. По его лицу пробежала мелкая рябь. Черты исказились. Сияние размылось, превращаясь в непонятное пятно. Зори моргнула. От происходящего голова у нее пошла кругом. Девушка зажмурила глаза, а когда открыла, за окном никого уже не было. Потоптавшись на месте, она огляделась и подошла к стеклу вплотную. Ничего.

– Дорогая!

Встревоженный голос Марты раздался так близко, что Зори подскочила на месте.

– Детка, ты что, не слышишь? Объявили посадку на наш рейс, – пояснила мама, поймав перепуганный взгляд дочери. – Идем же, а то опоздаем.

Марта взяла ее за руку и решительно направилась к выходу номер семь. Зори растерянно обернулась и еще раз посмотрела в окно.

– Ты в порядке? – спросила Марта.

– Угу, – коротко ответила Зори.

Ей не хотелось сейчас грузить маму еще и этим.

– Прости, сегодня был долгий день, но в самолете ты сможешь поспать. Ладно? – Марта улыбнулась, слегка сжав руку Зори.

Та лишь согласно кивнула, а уже через секунду сообразила, что, пока она изучала аэропорт, у седьмого выхода собралась приличная толпа. В ожидании посадки пассажиры негромко переговаривались. Это гудение вытеснило из головы мысли о загадочном парне за окном. Заняв место рядом с родителями в длинной очереди, девушка принялась рассматривать соседей по полету. Не то чтобы они действительно ее интересовали, но что еще было делать? Спустя время Зори услышала возмущенные крики в начале очереди. По обрывкам фраз, летевшим с разных сторон, поняла, что рейс задерживают.

– Пока на час, а дальше будет видно, – сообщил вернувшийся с новостями Дэвид. – Перекусим? – приглашающим жестом он указал на фудкорт.

Покончив с едой, все трое вернулись к нужному выходу, но, увы, посадку снова отложили. Еще через час, когда люди начали всерьез нервничать, дежурный объявил, что полет откладывается из-за погодных условий. Где-то на пути следования разразилась буря, которую безопаснее переждать. Пассажирам раздали воду. По растерянному лицу дежурного стало ясно: это надолго. Взглянув на бледную от усталости Зори, Дэвид отправил жену и дочь обратно в зал ожидания, а сам остался у седьмого выхода на случай, если что-то изменится.

Марта выглядела ужасно расстроенной. Она места себе не находила, но сделать ничего не могла. Увы, усмирить стихию было не в ее власти. Зори успокаивала ее, но без толку. В ответ мама лишь растерянно кивала и вяло просила дочь хоть немного поспать. От этих волнений сна у Зори, естественно, не было ни в одном глазу. Однако вскоре непривычно долгое бодрствование все же взяло свое. Она потеряла интерес к происходящему и притихла, тяжело облокотившись на неудобную спинку металлического сиденья, пока не услышала радостный мамин возглас.

– …наконец дозвонился до нужного человека и все устроил, – уловила Зори обрывок речи, обращенной к ней. – Детка, мы все-таки вылетаем!

Зори сонно поднялась с места и на автомате последовала за мамой. Оказалось, они снова идут к выходу номер семь, но теперь там никого не было.

– Мы что, летим в пустом самолете?

– Почти, – облегченно рассмеялась Марта, – это приятный сюрприз от папы.

– Сюрприз?

– Частный рейс! – объявил Дэвид, размахивая посадочными талонами. – Борт моего приятеля. Мир не без добрых людей, да? – он подмигнул Марте и приобнял Зори.

В сопровождении улыбчивой стюардессы они прошли по пустому рукаву прямиком в самолет. Он оказался небольшим, но впечатляющим – белоснежные кожаные сиденья, встроенные плазменные мини-телевизоры напротив каждого места, панели управления наклоном спинки из натурального дерева.

– Не будем терять времени. Укладываемся спать! – скомандовал отец, указывая на кресла.

Отцовские наручные часы показывали три утра, поэтому Зори тут же плюхнулась на сиденье и нащупала кнопку, превратившую его в кровать. Ого! Заботливая стюардесса в алой форме и синем шейном платке принесла одеяла и подушки. Зори с наслаждением скинула обувь, щелкнула ремнем и натянула одеяло до самого носа. Инструктаж по безопасности, предполетную проверку и взлет она благополучно пропустила. Впрочем, как и большую часть пути, вместе с короткой посадкой на дозаправку в Токио. Посмотреть на главный аэропорт Страны восходящего солнца она не отказалась бы, но глаза закрылись, едва отец произнес волшебное слово «спать». Прежде чем провалиться в забытье, на внутренней стороне век Зори снова увидела лицо незнакомца из-за стекла, но видение моментально испарилось. Сон был глубоким. Несколько раз девушка просыпалась, лениво осматривалась, зевая, брела в туалетную кабинку, возвращалась и снова проваливалась в дрему. А когда окончательно очнулась, услышала бодрый голос командира экипажа:

– Уважаемые пассажиры! Мы прибываем в аэропорт Таити. Местное время два пятнадцать. Температура воздуха плюс двадцать пять градусов, скорость ветра пять метров в секунду. Просим вас привести кресла в вертикальное положение, пристегнуть ремни безопасности, сдать постельные принадлежности и приготовиться к посадке.

Боже, она проспала почти сутки! Вот что значит – лечь позже обычного. Откинув одеяло, Зори увидела, что родители уже проснулись, пьют кофе и тихонько о чем-то шепчутся.

– Доброе утро, соня! – приветствовал ее отец. – Выгляни в окно. Это того стоит.

Потирая глаза, Зори с любопытством уставилась в иллюминатор, небо за которым уже слегка посветлело. Сначала, сколько ни всматривалась, она не видела ничего, кроме плотной пелены облаков. Потом, словно подчинившись незримой магии, они расступились. Девушка восторженно воскликнула.

– Это же остров!

– Добро пожаловать! – рассмеялась Марта.

Жадным взглядом Зори впилась в идеально круглый участок земли внизу. С воздуха он казался огромной растекшейся по океану каплей с редкими огоньками строений. В ночной дымке, все еще плотной у земли, виднелась только темная масса океана, широкая линия светлеющего прибрежного песка да густые кроны деревьев, кое-где тронутых первыми лучами солнца. Заключенный в крепкие объятия редеющей ночи и никогда не спящей воды остров выглядел таинственно. Потом небо над ним вновь заволокло облаками, а самолет почему-то полетел дальше. Когда Зори уже собралась спросить про посадку, воздушное судно накренилось, заходя на круг для сброса скорости.

– На Моту нет своего аэропорта, – шепнул Дэвид. – Приземлимся на другом острове.

– Моту? – удивилась Зори. – Но пилот сказал, что садимся на Таити. Это ж вроде…

– Французская Полинезия, – подсказала Марта. – Все международные авиарейсы прибывают сюда, в аэропорт на Таити, но нам надо на Моту. Он расположен по соседству.

– А как же мы до него доберемся? – она недоуменно посмотрела на мать.

– Тебе понравится, – загадочно улыбнулся отец.

Зори кивнула, как всегда, полагаясь на родителей. Вот, оказывается, где осели бабушка с дедушкой – на острове Моту!

Глава 3. Находка

Покинув самолет, они окунулись в солено-сладкий, еще не остывший за ночь таитянский воздух. На улице действительно было градусов двадцать пять. В спортивном костюме из мягкого трикотажа, который Зори надела для перелета, стало жарковато. Стараясь не думать об этом, она глубоко вдохнула. В нос ударил запах морской соли и влажной местной растительности.

Шагая к зданию аэропорта, Зори с интересом рассматривала окрестности, правда, не особо успешно. За пределами огороженной взлетно-посадочной полосы было еще темно. На горизонте лишь еле заметно посветлело, но и этому Зори была невероятно рада. Перспектива шататься по улице в предрассветных сумерках, пусть даже с родителями, ее совершенно не радовала. Кинув взгляд в темноту за оградой, она взяла немного левее, чтобы идти рядом с отцом.

– Порядок?

Дэвид выглядел помятым, но в целом бодрым. У него была способность быстро адаптироваться к любым, даже самым непредсказуемым условиям.

– Да, – кивнула Зори, – просто хочу поскорее убраться с улицы.

Она снова настороженно посмотрела в сумрак и поежилась: бррр, темнота, как же она ее ненавидела! Хотя вчера, пока рассматривала того красавчика за стеклом, ей удалось ненадолго забыть про свой детский страх. Надо же. Интересно, что это, вообще, было? Зори никогда не страдала галлюцинациями, но, пожалуй, это слово подходило больше всего. И все же стоило признать: пусть и похожий на призрак, парень за стеклом ее не испугал. Разве что совсем чуть-чуть. В любом случае лучше держать это происшествие при себе, иначе родители подумают, что она тронулась умом из-за долгого перелета и смены часовых поясов.

– Жарковато тут, да? – подала голос Марта. – Скорей бы добраться и принять душ. Конечно, после всех необходимых формальностей.

Она опустила голову и замолчала. Дэвид взял ее за руку.

– Мы сделаем это вместе.

Зори наблюдала за ними, как всегда, с нежностью. Такая поддержка, особенно в грустные моменты, была бесценна. В очередной раз она загадала, чтобы однажды у нее была столь же замечательная семья.

В здании аэропорта их ждала прохлада кондиционеров. Наслаждались ею они, увы, недолго. Со штампами, проверкой паспортов и чемоданами закончили в два счета. После, к величайшему изумлению Зори, их усадили в открытый мини-кар и повезли к воде. На берегу у пирса она увидела потрепанный пассажирский катер. Металлические борта, выкрашенные в белый, от времени полиняли, но на волнах катер держался уверенно. Рядом суетился смуглый островитянин в льняных брюках и рубахе с короткими рукавами. На вид ему было лет пятьдесят. В темных волосах кое-где уже пробивалась седина.

– Кавэ, – сказал он, по-европейски протянув руку Дэвиду и почтительным кивком поприветствовав женщин.

– Дэвид, – ответил отец, крепко пожав сухую ладонь, а потом добавил, обращаясь к Марте, – надеюсь, это было его имя.

Родители обменялись смущенными взглядами, а Кавэ рассмеялся, словно понял, что это значило. Он мигом загрузил их чемоданы и жестом пригласил занять места на борту. Когда все расселись, мужчина нажал кнопку зажигания. Мотор заурчал, машина развернулась носом к большой воде и начала ускоряться. От ударившего в лицо теплого морского бриза у Зори перехватило дыхание. Она намотала на ладонь взлетевшие в воздух волосы и во все глаза уставилась вперед. Разговаривать на скорости было неудобно, да и ей было не до разговоров – впереди сгустилась такая кромешная тьма, что пальцы похолодели от страха. Ей казалось, они движутся прямиком в темную стену, но лица родителей оставались безмятежными, и она тоже немного успокоилась. Какое-то время девушка усиленно всматривалась вперед. Когда от напряжения заслезились глаза, наконец спросила, стараясь перекричать рев мотора и свист ветра:

– Долго еще?

– Почти на месте! – также криком ответил ей отец, показав на что-то впереди.

Как и в самолете, сперва Зори не увидела ничего. Потом катер будто пересек какую-то черту в воде, и на горизонте возник профиль еще одного острова. Девичий взор выхватил береговую линию и лес, уходящий вдаль.

– Вот мы и на Моту! – снова крикнул Дэвид, ласково сжимая плечо Зори.

Через пять минут они уже высадились на берег и попрощались с Кавэ. Жестами тот указал идти вперед, между росших аллеей пальм, густо обвешанных кокосами. Эта дорога резко вывела их к двухполосному шоссе, где уже ждало такое же старенькое, как катер, желтое такси. На фоне тропического леса оно выглядело инородным. Наверно, машину завезли на Моту с большой земли. Зори мысленно поблагодарила того, кто позаботился об их прибытии. Она начала понимать, почему родители никак не могли вырваться на Моту и не отпускали ее сюда одну. Слишком уж сложно было добираться. На пару-тройку дней не приедешь – нужно выделять пару-тройку недель, а для мамы с папой это было практически нереально. Они даже на море чаще всего отправляли ее с кем-то из своих друзей. Слава богу, в последние два года она брала с собой за компанию Элис.

Водитель такси – Зори показалось, что он один в один Кавэ, только в выцветшей серой футболке – шустро устроил их чемоданы в багажнике. Девушка тем временем поймала себя на мысли, что климат на Моту отличается от Таити. Два острова разделял всего лишь пролив, но здесь было не так влажно и жарко, а пахло, словно Зори зашла в один из бутиков родителей – цветами. Тонкий сладкий аромат, то освежающий, то терпкий, перемешался с солоноватым запахом океана, аккордами прибрежных трав и сочного леса. Цветочные ноты потяжелели, но не вызывали неприятных ощущений. Наоборот, в новом месте знакомый аромат действовал успокаивающе.

Когда такси наконец понесло их в направлении рассвета, Марта и Дэвид, обнявшись на заднем сиденье, задремали. Зори, которую посадили вперед, прилипла к окну и принялась рассматривать окружающий пейзаж, стремительно преображавшийся в лучах поднимавшегося из-за горизонта солнца.

Остров казался практически диким. За всю дорогу она увидела несколько жилых домиков, пару крошечных лавок с нарисованными вручную тканевым вывесками на непонятном местном языке и, судя по всему, заправку. По крайней мере, там стоял еще один видавший виды автомобиль, который местные мужчины заправляли из бочки при помощи шланга и насоса. Все строения были примерно одинаковыми – простые деревянные хижины, покрытые крышами из высушенных пальмовых веток. Кажется, островитяне были неприхотливыми в вопросах жилья. А вот желтое такси ехало по асфальтированной дороге, вдоль которой через каждые пятьдесят метров горели фонари. Такой контраст Зори позабавил.

Моту утопал в зелени и цветах, причем не только дикорастущих. Огромные ухоженные плантации виднелись повсюду, куда хватало взгляда. Что за цветы здесь росли, из окна автомобиля Зори не различила, но сначала шло яркое цветочное поле и крытые оранжереи, а уже потом естественная лесополоса. Про себя девушка сказала спасибо родителям за то, что привили ей интерес к ботанике, мотивировав это необходимостью однажды перенять семейный бизнес. Занималась она не всегда прилежно, но, узнав о предстоящей поездке в гости к бабушке и дедушке, специально погуглила статьи по флоре и фауне субтропиков в южной части планеты. Только благодаря этому сейчас она узнала банановые и финиковые пальмы, а также дикие панданусовые деревья с плодами, напоминающим ананасы. В общем, местная растительность выглядела впечатляюще.

– В этой части острова – в основном производственные теплицы и поля. Отсюда нам привозят самые редкие цветы.

Отец произнес это тихо, чтобы не разбудить провалившуюся в тревожный сон маму. Удивленная Зори обернулась к нему и спросила:

– Неужели?

– Здесь уникальный климат. Можно одновременно выращивать разные цветочные культуры. Приживается тут все что угодно, из любого уголка мира. Зимы не бывает, сезон дождей очень обильный, но короткий. Одним словом, вечное лето. Идеально для такого бизнеса, как у нас. – Он с улыбкой пожал плечами и добавил: – Плантации и теплицы, которые ты видишь, – наши.

– Ого! – девушка округлила глаза. – Я думала, у нас просто бутики, а не целый цветник на острове, напоминающем рай. Почему вы не сказали мне?

– Всему свое время, детка, – сонно пробормотала Марта, удобнее усаживаясь на сиденье. – Зачем становиться взрослой раньше срока, а?

– Когда нас с мамой не станет, это и так будет твоим, – Дэвид подмигнул Зори.

– О боже, даже думать об этом не хочу, – девушка закрыла уши ладонями и шутливо закатила глаза.

Все трое рассмеялись, на миг забыв о причине, по которой приехали, но потом Марта печально сказала:

– Однако смерть ближе, чем нам кажется.

Такси свернуло на узкую дорогу. Сквозь боковое окно Зори увидела большой двухэтажный дом и облегченно выдохнула. В глубине души она опасалась, что бабушка с дедом поселились в такой же скромной хижине, какие она заметила по дороге. Но нет! Все – от парадного крыльца до широкой скатной крыши – было выкрашено в праздничный белый цвет. На его фоне проемы окон выглядели, точно огромные картины – в их блестящих стеклянных поверхностях отражался аккуратный, ухоженный сад, аллея из высоких кипарисов, изящные цветочные клумбы и зеленые островки газона.

– Приехали, – тихо сказала Марта, когда автомобиль замер.

Остатки веселья ее покинули, взгляд снова стал грустным.

Зори вместе с родителями выбралась наружу и вошла в дом, вкатив за собой желтый чемодан. Их встретила пухленькая миловидная женщина лет пятидесяти в черной юбке и светлой блузке простого кроя. По смуглой коже и темным карим глазам Зори мгновенно опознала в ней еще одну местную жительницу, а через секунду убедилась, что та превосходно владеет английским.

– Меня зовут Анахера, – представилась женщина с мягким акцентом, – я экономка, помогаю по хозяйству. Должно быть, вы Марта? – она вопросительно посмотрела на мать Зори.

– Да, – коротко кивнула та. – А вы, случайно…

– Младшая сестра Теванги, – поспешила пояснить Анахера. – Вы можете ее помнить, она нянчила вас. Я иногда приходила вместе с ней. К сожалению, сестры не стало несколько лет назад, я заняла ее место.

В лице Марты промелькнуло узнавание, а вслед за ним сожаление.

– Примите мои соболезнования.

– А вы мои, – кивнула Анахера. – Ваша мама была такой… такой… – не закончив фразу, она прижала руки к глазам и утерла слезы пухленькими пальцами.

– Спасибо, – ответил за всех папа, ободряюще касаясь плеча экономки. – Я супруг Марты, Дэвид, а это Зори – наша дочь.

– О, – Анахера просияла, – так вот ты какая! Катрин часто о тебе говорила.

– Правда?

Зори искренне удивилась. Сама-то она мало что знала о бабушке.

– Она мечтала, что однажды ты приедешь сюда. Жаль, что вы не встретились, – в уголках глаз Анахеры вновь заблестели слезы.

– Мы хотели бы устроить Зори, а сами поехать… – Марта растерянно посмотрела на женщину, – в морг?

Анахера понимающе кивнула и добавила:

– Эдмунд как раз сейчас там. Бедняга, для него это тяжелая потеря!

– Может, мне с вами? – обратилась к отцу Зори. – Да и куда вы собрались в такое время?

– На Моту жизнь начинается очень рано, – ответила за отца Анахера. – А морг в таких случаях, вообще, работает круглосуточно. Пойдем, покажу тебе комнату.

– Лучше останься, милая, – добавила Марта. – Ни к чему тебе туда ехать. Еще будет время попрощаться с бабушкой и повидаться с дедом. Ладно?

Зори кивнула и наспех поцеловала маму в щеку. Она знала, что родители не возьмут ее с собой. Они с детства берегли ее от любых переживаний. Впервые на ее памяти слово «смерть» в семье произносили так часто в течении суток.

– Позвоните мне, когда закончите.

– О, ты еще не в курсе? – снова вклинилась Анахера. – На Моту ужасное качество связи. Звонка ждать бесполезно, они скорее вернутся.

– Не грусти, мы мигом, – помахал на прощанье Дэвид.

«Ужасное качество связи, – эхом пронеслись слова Анахеры в голове Зори. – Надеюсь, новости от Элис все же дойдут». Она направилась вслед за своей провожатой к лестнице на второй этаж, попутно выхватывая взглядом элементы обстановки.

Внутри дом тоже был светлым и казался просторнее, чем снаружи. Общий центральный зал, сквозь который они прошли, выглядел торжественно. Стены были украшены декоративной лепниной. Вдоль них от потолка до пола тянулись изящные полуколонны. В центре помещения, почти до журнального столика, свисала массивная хрустальная люстра. Но в остальном тут было очень даже современно: огромный белый фальш-камин со стеклянной верхней полкой, уютный мягкий диван и пара кресел кремового оттенка. На полу из темного дерева лежал пушистый белый ковер. Зори тут нравилось.

– Добро пожаловать! – пригласила Анахера, распахивая одну из дверей на втором этаже. – Поставь свой чемодан сюда, – она проворно открыла шкаф, – разберешь потом. А сейчас скорее ложись спать. День, к сожалению, будет очень насыщенным, – она тоскливо улыбнулась.

– В такое время я уже не засну, – ответила Зори, рассеянно осматриваясь.

Удобная двуспальная кровать, тумба с ночником, маленький туалетный столик в углу и еще одна дверь, видимо, в ванную. По цветам комната повторяла общий зал, но была не такой помпезной.

– Рано просыпаюсь, часто на рассвете, – пояснила Зори экономке.

– Ах, ну да, – закивала Анахера. – Тогда просто отдохни. Не буду тебе мешать. Захочешь есть – спускайся.

На этом экономка поспешила уйти.

– Спасибо, вы очень добры, – поблагодарила Зори уже закрытую дверь.

Оставшись одна, она замерла, привыкая к новой обстановке, затем решительно подошла к окну и распахнула створки. Тотчас до слуха донеслось заливистое пение птиц. Они уже проснулись и теперь соревновались в вокальном искусстве. Зори не знала, что заворожило ее больше – оглушительные птичьи трели или потрясающее зрелище за окном.

Утренняя заря на Средиземном море, куда Зори отправляли каждое лето, всегда была невообразимой, но той, что девушка наблюдала прямо сейчас, в подметки не годилась. Окно ее новой спальни выходило на океан. Зори видела, как из-за горизонта выглянул золотистый, сияющий край огромного солнца и окрасил небо в багряно-розовый с оранжевыми разводами. Ровная водная гладь отражала это небесное световое шоу, как бескрайнее зеркало. Определенно, стоило раньше побывать на Моту!

Вдоволь налюбовавшись, Зори решила принять ванну или душ, смотря что скрывалось за дверью. Откопав в чемодане свежий комплект белья и халат, девушка уже почти направилась мыться, как вдруг заметила, что ночник на прикроватной тумбе имеет форму глобуса. Заинтересованная, она подошла ближе и щелкнула выключателем. Континенты и страны, подсвеченные изнутри, моментально окрасились в разные цвета, как на политической карте мира в школьном кабинете географии. Зори покрутила глобус вокруг оси, пытаясь отыскать остров Моту. Она ожидала найти его среди островов Французской Полинезии, рядом с Таити, но тщетно. На всякий случай, хотя это показалось нелогичным, внимательно осмотрела весь полинезийский архипелаг вплоть до самых отдаленных участков суши. Потом пробежала взглядом линию южноамериканского побережья и Австралии, и снова не увидела ничего похожего на Моту. Странно, с самолета остров выглядел большим, и, судя по тому, что они добрались до него на пассажирском катере, должен был находиться совсем рядом с Таити. Однако на карте не было ничего похожего, даже просто безымянного клочка земли. Может, его забыли нарисовать? Мысль показалась такой глупой, что Зори хихикнула. Целый остров с отличным шоссе, живыми людьми, ее бабушкой и дедом – как его забыли нарисовать? Да и на дворе двадцать первый век, полинезийский архипелаг давно изучен.

Кропотливо осмотрев глобус еще раз, она, наконец, обнаружила крохотную точку, нанесенную простым карандашом явно от руки. Остров, действительно, разместили недалеко от Таити. «Моту» – одними губами прочитала Зори, удостоверившись, что не путает. И карандашная точка, и подпись, сделанная чьим-то бисерным почерком, от времени почти стерлись. Зори нахмурилась и сосредоточенно всмотрелась в неожиданную находку. Мысль о забывчивости картографов больше не казалась такой уж глупой. По привычке рука потянулась к мобильному – уж голосовой помощник точно скажет, что к чему. Однако фокус не удался. Как и предупреждала Анахера, связь на острове не работала. Телефон не подавал признаков жизни, уровень сигнала упал до нуля. Зори потыкала на разные приложения, но ни одно так и не ожило. Наконец она выключила экран и погасила подсветку глобуса. Ей, что, сегодня новостей мало?

Решив больше не думать об этом, Зори отправилась в душ (за дверью, действительно, оказалась душевая кабина). Но стоя под струями теплой воды, невольно вернулась к своему открытию. «Вот тебе и Австралия или Южная Америка», – лениво размышляла она, наслаждаясь стекающими по коже ручейками. «Вообще, не помню, чтоб нам хоть что-то рассказывали про Полинезию на географии. Хотя Фед, Макс и Элис могли отвлечь от чего угодно», – при мысли о друзьях она улыбнулась. Как они там? Дальше окончательно расслабившийся от воды мозг соображать отказывался.

Глава 4. Встреча

Через несколько часов, подкрепившись тостами с маслом и джемом, Зори вместе с родителями подошла к небольшой церквушке. Здание располагалось в двадцати минутах езды от дома бабушки Катрин и дедушки Эдмунда. Завтра здесь должна состояться церемония прощания. Девушка надеялась увидеться с дедом, однако, ей сказали, тот был слишком измотан и после морга поехал домой. Жаль, что они разминулись.

Родители сразу направились к пожилому священнику и принялись обсуждать предстоящие похороны бабушки Катрин. В церкви было светло и уютно, но от стен так веяло скорбной тишиной, что глубоко внутрь Зори не пошла. Вернулась ко входу, чтобы сквозь плотную стену живой изгороди из гибискуса, усыпанного крупными ярко-розовыми цветками, рассмотреть аккуратное, но совсем маленькое кладбище с одинаковыми каменными надгробиями. Кажется, хоронили тут далеко не всех. От солнца надписи почти полностью выгорели, опознать обладателей могил возможности не было. Завтра тут появится еще одна.

– …мы разместить ее внутри, – донеслись до Зори слова священника, на ломанном английском разъяснявшего Марте и Дэвиду детали, – украсить гроб цветы, расставить стулья, но оставить проход для тех, кто прийти прощаться…

Дальше Зори слушать не стала. Присела на каменные ступени и расправила складки легкого сарафана из голубого хлопка. На улице приятно пахло гибискусом и солью с океана, расположенного явно недалеко.

– Как тебе Моту? – вдруг раздался рядом чей-то голос.

Девушка вздрогнула и обернулась. В декоративной арке, ведущей на кладбище, стоял парень. На вид ему было около двадцати пяти, может, чуть больше. Высокий и статный, он приветливо улыбался и лукаво смотрел на Зори. От взгляда его больших озорных глаз оттенка небесной лазури она вспыхнула.

– Магическое местечко, да?

Молодой человек будто не заметил смущения и не спеша двинулся в ее сторону. Походка у него была плавная, как у модели. Белоснежные брюки и рубашка с закатанными рукавами красиво облегали тело, при каждом движении подчеркивая превосходную физическую форму. В отличие от парней, которых Зори знала, незнакомец носил длинные волосы до середины спины. Они сияли на солнце и гладкими серебристо-пепельными прядями обрамляли лицо, придавая молодому человеку благородный, аристократический вид. Изящные скулы, нос и губы были вылеплены природой так искусно, что Зори даже позавидовала – парень, а так красив! Она смотрела на незнакомца во все глаза, лихорадочно пытаясь понять, не видела ли его на обложке какого-нибудь модного журнала. С такой внешностью ему там самое место.

– Как думаешь, смогла бы жить на Моту Нгаро? – он грациозно опустился на ступеньку рядом с ней и стряхнул невидимые пылинки с безукоризненно белых мокасин. – Смогла бы наблюдать это, – широким жестом юноша обвел окрестности церквушки с зарослями розового гибискуса, – каждый день?

– М-моту Нгаро? – запинаясь от смущения, спросила Зори первое, что пришло на ум, дивясь чистоте его английского и мелодичности голоса.

– Полное название острова, – он с улыбкой посмотрел на Зори. – Знаешь, что это значит?

Та лишь отрицательно мотнула головой, а он хитро прищурился.

– Ничего, узнаешь.

Озорной взгляд окинул ее от макушки до пят. В следующую секунду его обладатель придвинулся почти вплотную к девушке. Эта близость неожиданно взволновала, но не показалась назойливой или отталкивающей. Теперь Зори отчетливо понимала, что рядом с ней мужчина старше. Очень красивый, пожалуй, даже идеальный. В груди разлилось приятное чувство, как будто кто-то зажег свечу в области сердца, и тепло потихоньку растекалось по всему телу.

– Кто ты? – еле выдавила она, стараясь не слишком пялиться на него.

– О, прошу прощения, – он театрально прижал руку к груди и легким взмахом откинул с лица светлую прядь. – Я Сильвер, твой далекий-далекий родственник, моя дорогая Зори!

Сердце девушки учащенно забилось. Так этот сияющий красавчик с тонкими, как у музыкантов, пальцами, – ее родня? Вот это да!

– Тоже приехал на похороны бабушки? – пролепетала она, все еще под впечатлением.

Вместо ответа Сильвер наклонился и медленно, не сводя с нее взгляда, кивнул, чем вновь вызвал смущенный румянец на девичьих щеках.

– Мне нравится, как очаровательно ты краснеешь! – объявил парень, хлопнув в ладоши. – Но, вообще, я тут не за этим, – по его лицу пробежала тень неподдельной тоски, – мне очень жаль Катрин. Мы с ней были… друзьями.

На это Зори ответить не успела.

– Сильвер! – голос Марты позади них прозвенел испуганно.

– Марта, Дэвид! – гость ловко поднялся на ноги и отвесил шутливый поклон. – Приветствую и… мои соболезнования, – добавил он снова печально.

– Что ты тут делаешь? – холодно спросил Дэвид.

Зори показалось, прозвучало слишком резко, но Сильвер виду не подал.

– Как раз сообщил Зори, – он подмигнул ей, – что приехал на похороны Катрин.

И, увидев настороженные лица родителей, обеспокоенно добавил:

– Вы же разрешите мне попрощаться со старым другом?

Мама и папа переглянулись, но ничего не сказали.

– Будем считать, это значит да, – заключил вслух Сильвер. – Не буду вас больше задерживать. Увидимся завтра, Зори, – он протянул девушке руку.

Словно зачарованная, пару секунд она просто рассматривала его изящные пальцы, а потом, сообразив, чего он хочет, пожала ладонь в ответ. Рука у Сильвера оказалась мягкой, но сильной. Завладев нежной ладошкой Зори, он крепко сжал ее и, не успела та опомниться, притянул к своим губам. Не ожидавшая подобного, девушка тихонько ойкнула и густо покраснела. Однако парня это нисколько не смутило. Развернувшись на пятках, он направился прямиком на парковку, если участок земли перед церковью, не занятый растительностью, можно было так назвать.

– Держись от него подальше, детка, – Марта выглядела встревоженной.

– Почему? – Зори почти пришла в себя и старалась говорить спокойно. – Он сказал, мы родственники.

– Дальние, очень дальние, – отрезал отец. И добавил уже ласковее: – С некоторыми лучше общаться как можно меньше, ладно?

– Хорошо, – послушно ответила та.

Она ничего не понимала, но расспрашивать сейчас не решилась. Остаток дня они провели в разъездах, связанных с организацией похорон. Зори настолько вымоталась, что толком не рассмотрела Моту. А уж вернуться мыслями к Сильверу смогла только вечером, лежа в постели.

Он та-а-ак смотрел на нее! От одного воспоминания бросало в жар. Кажется, парня красивее Зори не встречала. Какие черты лица! Глаза! Грация! Вот только, откуда эта холодность родителей? Он же такой обходительный. И почему он назвал бабушку старым другом? Он очень молод, а бабуле было около шестидесяти. Интересно, когда они успели подружиться. «Видимо, фигура речи», – подумала Зори и вновь нырнула в свои ощущения от близости Сильвера.

Она не могла не признать, что парень произвел на нее весьма сильное впечатление, раз вместо того, чтобы выключить свет и лечь спать, она до сих пор размышляет о нем. Зори шумно вздохнула, вспомнив, как одобрительно засияли его глаза, когда он осмотрел ее с ног до головы на каменных ступенях церкви. Пшеничная копна волос рассыпалась по подушке, а мечтательный девичий взгляд заскользил по потолку.

В последнее время Зори себя удивляла. Почти восемнадцать лет не чувствовала ничего особенного к парням, а тут очаровалась второй раз за два дня! «Но этот хотя бы реальный человек, а не отражение в стекле», – добавила она про себя и рассеяно посмотрела в окно.

Небо над Моту уже потемнело. Море и суша слились и превратились в сплошную непроглядную черноту. В такое время суток Зори ни за что не вышла бы на улицу. По крайней мере одна. И все же что-то неясное тянуло ее подойти к окну и взглянуть на ночной остров поближе. Какое-то непривычное, несвойственное ей любопытство. «Нездоровое», – решила девушка, но с постели все же поднялась.

Осторожно и тихо, будто там, на улице, был кто-то, кого не стоило тревожить, Зори раздвинула шторы и открыла стеклянные створки. Какое-то время все было по-прежнему: ночь, луна, сладкий запах цветов и тишина, нарушаемая лишь треском цикад и шумом океана. Но потом кое-что изменилось. В освещенный квадрат света от окна, отпечатавшийся на земле, медленно и зловеще заползла тонкая струйка ночного мрака. Сначала одна, затем вторая, третья, четвертая, пока невесомые, но от этого не менее реальные чернильные струйки не устремились на освещенную территорию со всех сторон.

Изумленная и ошарашенная, Зори едва дышала. Знакомый ужас сковал ее тело, не позволяя двинуться с места. Она могла только стоять и смотреть, как тоненькие черные змейки тянутся к ней с газона, будто желая опутать и утащить с собой. Когда одна из них оказалась совсем близко и приготовилась обвить ледяные пальцы перепуганной девушки, та наконец очнулась. Трясущимися руками она захлопнула окно и поспешно опустила ручку, запирая темноту снаружи. Сердце колотилось, а ноги стали ватными. С трудом переставляя их, Зори добралась до кровати и рухнула сверху на одеяло. В этот момент дверь в комнату, легонько скрипнув, открылась.

– Можно войти?

Еще никогда мамино появление не казалось столь своевременным. Зори приподняла голову и слабо кивнула.

– Зашла узнать, как ты? Не проголодалась? А то за всеми грустными делами мы по-хорошему не поели, – Марта присела на край кровати.

– Бутербродов Анахеры хватило, мам, не переживай. Как там дедушка?

Зори проглотила нервный комок и подложила под спину подушку. С дедом сегодня встретиться так и не удалось. Приехали поздно, Анахера сказала, что Эдмунд уже отдыхает.

– Держится.

– Мне кажется, невежливо не зайти к нему хотя бы на секундочку? – Зори вопросительно посмотрела на мать.

Та улыбнулась и заправила за ухо дочери пшеничную прядь.

– Солнышко, правда, давай завтра, – Марта мягко погладила девушку по щеке. – Лучше скажи, как тебе Моту?

Зори удивленно вскинула брови – этот вопрос ей сегодня уже задавали.

– Необычное место, – протянула она, – необычное и красивое. Мам, почему вы никогда не говорили, что Катрин и Эдмунд живут на острове в океане?

Марта виновато поджала губы и развела руки в стороны.

– Ну, что сказать. Работа, ты же знаешь, мы с папой так ею поглощены, что…

– …что забыли рассказать о Моту, которого даже на карте мира нет, – Зори взглянула на растерявшуюся мать, а потом включила ночник в форме глобуса. – Смотри, – сказала она, указывая на едва заметную карандашную точку и подпись, означавшую остров Моту. – Ты знала?

– О господи, – Марта взяла ночник с тумбы и покрутила вокруг оси, – какая странная вещь. Наверно, чей-то подарок, – но, увидев недоверчивый девичий взгляд, со вздохом добавила: – Детка, уверена, это просто оригинальный подарок, и Моту, конечно же, есть на карте мира. Давай так, – она взяла руки дочери в свои, – вернемся домой и убедимся в этом. Кажется, у папы в гараже была какая-то карта. Ну, – она улыбнулась, – мир?

Зори посмотрела на мамино лицо, озаренное привычной улыбкой, и радостно кивнула. Было приятно видеть, что она снова улыбается.

– Мир, – девушка уткнулась в мягкое мамино плечо. – Прости, я, кажется, переутомилась.

Марта успокаивающе похлопала дочь по спине.

– Ничего, я понимаю. А теперь, – она шутливо повысила голос, – спать!

Мать и дочь рассмеялись. Марта поправила подушку, выключила ночник и верхний свет, а потом вышла из комнаты, тихонько закрыв дверь. Через пару минут, убаюканная собственными мыслями, Зори уснула.

Глава 5. Письмо

Утренние сборы были стремительными и нервными. Не успев восстановиться после долгого перелета, Зори проспала. Первым, что она увидела, открыв глаза, было взволнованное лицо Анахеры. Экономка склонилась над постелью и что-то громко говорила. Прислушавшись, Зори поняла, что к чему.

– Боже, сколько времени? – в ужасе спросила она, схватив Анахеру за руку.

– До начала церемонии меньше часа, – ответила та и тут же ободряюще похлопала Зори по запястью. – Я помогу тебе. Собирайся, а я займусь одеждой и завтраком. Машина будет у крыльца через тридцать минут. Поторопимся.

Зори отбросила одеяло в сторону и побежала в душ. Через двадцать пять минут, запыхавшаяся, но полностью готовая, она буквально ворвалась в кухню, чтобы успеть перехватить что-нибудь из еды.

– Возьми йогурт и свежую булочку! – прокричала Анахера из подсобки и добавила: – Не капни на платье, времени гладить другое уже нет!

Зори поспешно сорвала с баночки металлическую этикетку и запустила ложку в густое молочное содержимое. Чтобы покончить с едой, ей потребовалось меньше двух минут. Все это время она придирчиво разглядывала свое отражение в глянцевой поверхности белых кухонных фасадов.

Хотя звук утреннего будильника Зори благополучно пропустила, на лице почти не осталось следов усталости. Голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц, слегка тронутых тушью, как обычно, сияли. На губах поблескивал тонкий слой прозрачного блеска, который Зори старалась «не съесть» вместе с завтраком. Волосы досушить она не успела, решила – досохнут по дороге. Однако, ее волновало платье.

Анахера уверила, что цвет ничуть не нарушит похоронных традиций Моту, но Зори сомневалась в том, что белый наряд – подходящий выбор для такого случая. Ей, привыкшей, что с усопшими прощаются исключительно в черном, это, мягко говоря, претило. Хорошо хоть в ее чемодане нашлось белое платье-футляр – приталенное, с юбкой чуть выше колен и короткими рукавами. Руководствуясь местными обычаями, Анахера добавила к нему аксессуары черного цвета из тех, что Зори взяла с собой, – тонкий кожаный ремешок и ободок с крохотной черной бабочкой.

– На Моту так жарко, что даже на похороны принято ходить в белом. Пары-тройки черных деталей вполне достаточно.

Зори оставалось только надеяться, что в церкви все будут одеты примерно так же.

– Машина уже у ворот. Ступай, Эдмунд ждет.

Голос Анахеры вплыл в кухню вместе с ней. К облегчению Зори экономка тоже была одета в белое платье с круглым воротом. В руках она держала вязаную черную сумочку, а грудь украсила черной деревянной брошью в виде птички с хохолком и длинным тонким хвостиком.

– Райская мухоловка, – пояснила Анахера, заметив интерес Зори. – На Моту очень много птиц, но мухоловка – настоящая гордость.

– Я поеду с дедом? – опомнилась вдруг девушка. – А как же мама с папой?

– О, в этой суматохе совсем забыла тебе сказать! Они уехали еще до того, как ты проснулась, – Анахера развела руками. – Эдмунд ждет в машине, а с родителями встретишься уже на месте, – и, не дав Зори вставить ни слова, она замахала руками. – Ну все, беги, не то опоздаете. Я приеду следом с нашим садовником.

Зори вытерла руки и губы салфеткой и побежала в холл. Нырнув в удобные балетки, она вышла на улицу и увидела машину деда. Вопреки ее ожиданиям, это было вовсе не старенькое такси, как вчера, а блестящий, черный «Кадиллак» с затемненными стеклами. Замок задней двери щелкнул, она приглашающее открылась. Зори сбежала с крыльца и юркнула на сиденье.

– Ну, наконец-то, – услышала она зычный бархатный бас. – Как я рад видеть тебя, моя дорогая девочка!

В тот же миг Зори встретилась взглядом с дедушкой и оторопела. Эдмунд оказался не просто старым, а древним. Девушку изумили не сутулые плечи, абсолютно седые, местами поредевшие волосы и худой, высохший торс, а дедушкино лицо. Глубокие, некрасивые морщины избороздили его лоб и щеки. Крупный нос загибался книзу. Брови выглядели, точно два куста сухостоя, покрытых ноябрьским инеем. Но больше всего поразили его глаза. Когда-то они были синими, но теперь словно выцвели, превратившись в пугающе мутные, точно Зори смотрела сквозь паутину. По ощущениям перед ней сидел трехсотлетний старик. Неужели это последствия слабого здоровья? Торжественный, вопреки местным традициям, черный, смокинг, висел на нем, как на жерди. Это лишь усиливало впечатление старческой немощности.

– Ты напугана?

На фоне отталкивающей внешности голос деда звучал приятно. Такой контраст сбивал с толку. Зори шумно втянула воздух носом и попыталась улыбнуться.

– Н-нет, – выдавила она, – просто не ожидала, что ты такой… такой… – она лихорадочно искала слово помягче.

– Жуткий, дряхлый, отвратительный?

В голосе Эдмунда послышалась добрая насмешка, но Зори все равно смутилась.

– Я не это имела в виду.

Несколько томительных секунд в машине стояла тишина. Наконец, старик гортанно рассмеялся.

– Ты слишком добра, внучка! Я знаю, какое впечатление произвожу, так что не будем притворяться, что твой дед, – он доверительно склонился к ней, – красавчик. Кстати, – добавил Эдмунд, все еще улыбаясь, – твоя бабушка полюбила меня тоже далеко не сразу.

Не выдержав, Зори прыснула и рассмеялась. Однако мгновенно взяла себя в руки и грустно сказала:

– Мои соболезнования, дедушка.

Она замолчала и принялась разглядывать пол автомобиля, изредка поднимая глаза на Эдмунда. Тот затих, уставился в окно, а затем снова заговорил. Зори показалось, что это было продолжение монолога, который начался в его голове.

– Катрин приняла это место. Моту был ее домом. Без нее здесь все уже не то. Даже утром стало темнее, ты заметила?

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Но Катрин всегда выбирала тьму, даже в те времена, когда до ужаса страшилась ее. Понимаешь?

Дед повернулся к Зори и вопросительно посмотрел на нее. Та не поняла ни слова, поэтому только растерянно захлопала ресницами. К счастью, в этот момент автомобиль замер. Зори поспешила открыть дверь и выбраться наружу. Оказалось, парковка была уже до отказа забита, и не только машинами, но и людьми. Ого! Похоже, с бабушкой решил попрощаться чуть ли не весь остров! На Зори моментально уставилось множество пар глаз одинакового темно-коричневого цвета. Она смутилась и опустила взгляд в землю.

Через минуту в сопровождении Эдмунда она вошла в церковь, тоже набитую людьми. Одного взгляда на маму и папу хватило, чтобы она наконец осознала: несмотря на белые наряды и роскошный вид за окном, вопреки тому, что повсюду витал знакомый цветочный аромат, это все же были похороны. Увидев заплаканную маму, Зори ощутила комок в горле.

Пробравшись сквозь толпу незнакомых, одетых в бело-черное людей, Зори встала рядом с родителями и нежно сжала материнский локоть. Та ответила полным признательности взглядом и легонько кивнула. Дрожащими руками Марта протянула Зори несколько свежих белых лилий и желтых хризантем, а еще, к молчаливому изумлению последней, венок на шею из белоснежных цветов с желтой сердцевиной. От неожиданности название вылетело из головы. Растерянно осмотревшись, Зори поняла, что все люди в церкви – и сидевшие на деревянных скамейках, и стоявшие в проходах – были в таких же цветочных венках.

– Традиция, – тихо шепнул ей прошедший мимо Эдмунд, ласково поцеловав Марту в висок, будто той было восемь.

Он тяжело опустился на стул, приготовленный специально для него. Теперь, когда все были в сборе, старый священник со смуглой кожей и карими глазами поднялся на небольшое возвышение. Гроб с телом бабушки поставили перед ним. Расправив кипенно-белое одеяние в пол, священник начал на том же корявом английском, что и вчера. Смысл Зори поняла, а остальные, казалось, знали речь наизусть.

– Мы собраться почтить память Катрин, любимой мама, жена, бабушка и… – он посмотрел на Зори и, почудилось, обратился именно к ней, – та, что много значить для мира. Мы вспоминать ее доброту в сердце. Легкость, что она идти за судьбой. Бесстрашие, что проявить, когда предстоять важный выбор.

Стоявшая рядом Марта всхлипнула, отчего у Зори на глазах тоже навернулись слезы. Силясь не раскиснуть, она отвела взгляд. Ей было неловко плакать при незнакомцах. Чтобы переключиться, девушка принялась изучать церковь, которую вчера толком не рассмотрела. Простые деревянные скамейки, массивные металлические подсвечники, старый орган в глубине и большая люстра не вызывали особого интереса. В отличие от потолка, на который она уставилась, как завороженная. По задумке художника церковный свод украсили необычной цветной росписью. На одной половине красовалось огромное позолоченное солнце, изображенное на восходе. На другой, на фоне ночного неба сияла серебристая луна в окружении звезд. На мгновение Зори даже забыла, где находится. Столь необыкновенной казалась эта искусная работа. Но потом Марта подняла руку, чтобы утереть слезы, девушка очнулась и принялась тайком поглядывать на гостей.

Стыдно признаться, на похоронах она присутствовала впервые в жизни. Ей жутко повезло – почти восемнадцать лет она не теряла никого из близких. А если это и случалось, то были дальние родственники, на прощание с которыми ее ни разу не брали. Бабушка стала первой, с кем ей предстояло попрощаться по-настоящему. Возможно поэтому Зори не понимала, как должна была себя чувствовать. С одной стороны, внутри саднило от грусти. С другой, она никак не могла отделаться от дикой мысли, что церемония не такая уж печальная. Все были одеты в белое, у каждого на шее красовался венок из цветов, плюс никто не убивался, будто все это – часть какого-то хорошо знакомого всем, кроме нее, ритуала. Конечно, мама плакала, а отец обнимал ее, покачивая из стороны в сторону, как ребенка. Остальные же выглядели собранными. Зори ощущала растерянность, но уговаривала себя, что, наверное, местные похороны такими и должны быть. Она бесцельно рассматривала одинаково смуглые лица, некоторые до глубокой черноты, пока не встретилась взглядом с единственным знакомым.

Это был Сильвер, одетый в безукоризненно белый брючный костюм, под которым сегодня виднелась строгая черная рубашка. Выглядел он потрясающе, но был серьезен. Стоял от нее через ряд деревянных скамеек и неотрывно смотрел на священника. Пользуясь тем, что парень не видит, Зори любовалась его лицом. Вдруг, будто почувствовав ее интерес, Сильвер обернулся и с легкой улыбкой кивнул. Девушка смутилась, но в ответ тоже кивнула. Тем временем священник закончил речь и произнес:

– А теперь я просить кого-то сказать добрые слова о Катрин.

То же самое он повторил на местном языке. Никто в церкви и опомниться не успел, как под сводами раздался мягкий голос Сильвера:

– С большим удовольствием.

Парень начал пробираться к возвышению, а гости взволнованно зашептались. Решительно оттеснив священника, Сильвер обвел присутствующих скорбным взглядом.

– Знаю, не все поверят, но я искренне любил Катрин, – он говорил по-английски, хотя большая часть пришедших вряд ли его понимала. – С первого дня нашего знакомства и до последнего ее вздоха она была для меня воплощением душевной чистоты. Напоминала, что есть вещи, на которые никто не в силах повлиять, – он бросил взгляд на Марту. – А также о том, что в делах по-настоящему важных окончательный выбор всегда за нами, – теперь он посмотрел на Зори.

В его прекрасных небесно-голубых глазах вспыхнула искра, смысл которой девушка не поняла, но почувствовала. Зори как будто ударило током, отчего кровь прилила к щекам. Чтобы не пялиться на Сильвера, замершего у гроба, Зори посмотрела на мать. Необычно бледная Марта не сводила с говорившего глаз. Несколько долгих мгновений в церкви стояла абсолютная тишина, нарушаемая только птичьим чириканьем, доносившимся с улицы.

– Э-э-э, я благодарить, – наконец нашелся священник. – Теперь можно прощаться с Катрин.

Он обернулся и махнул кому-то за своей спиной. В тот же миг церковь наполнили звуки органа, а в проходах выстроилась печальная процессия. Тихие перешептывания потонули в музыкальных аккордах.

Зори смотрела под ноги и терпеливо ждала своей очереди. Когда родители положили цветы рядом с усопшей, девушка, наконец, подошла к гробу. Устланный яркими бутонами, он напоминал разноцветное лоскутное одеяло, укрывшее Катрин в последний раз. Цветочный аромат здесь был настолько густым, что у Зори закружилась голова. Она сильнее сжала в руках хризантемы с лилиями и сконцентрировалась на дыхании. «Вдох – выдох, и все будет хорошо», – убеждала она себя. Однако, взглянув на бабушкино лицо, не сдержалась и всхлипнула. Две крохотные слезинки выкатились из глаз и упали на белый атлас внутри новой постели Катрин. В последний раз Зори видела бабушку так давно, что воспоминания о ней сильно размылись. Девушка смутно помнила моложавую, с ясным взглядом и задорной улыбкой белокурую женщину. Теперь она, конечно, постарела, но продолжала едва заметно улыбаться. Этого смерть изменить не смогла. Только глаза Катрин были навсегда закрыты.

– Пора прощаться, малыш.

Подошедший сзади Дэвид тронул плечо дочери. Та кивнула и положила цветы на гроб. Дальнейшая часть церемонии прошла как в тумане. Вот Катрин вынесли на кладбище и опустили в землю. Вот сверху положили море принесенных цветов. Вот кто-то из местных сказал что-то утешительное маме на своем языке. Вот Сильвер почтительно кивнул Эдмунду и ободряюще пожал руку самой Зори. А вот они уже приехали домой, и та провалилась в рваный, беспокойный сон в своей комнате.

Следующим утром она проснулась с тяжелой головой. Часы показывали десять. Приняв душ, Зори спустилась в столовую, Эдмунд, Марта и Дэвид завтракали и тихонько переговаривались. Увидев ее, все трое замолчали.

– Дочь, нам нужно с тобой поговорить.

Отцовский голос звучал приветливо, но Зори уловила едва заметное беспокойство.

– Что-то случилось? – спросила она, занимая свободное место за столом.

– Да, то есть нет… То есть да, но… – попыталась объяснить Марта, однако, не справившись, умоляюще посмотрела на Дэвида.

– Время пришло, дорогая, – осторожно сказал он. – Понимаешь, о чем я?

Зори, успевшая присмотреть зеленое яблоко в вазочке с фруктами, так и застыла с протянутой рукой. Она мгновенно поняла, о чем говорил отец. Таким нарочито мягким тоном они обсуждали – если это вообще можно было назвать обсуждением – только одну тему. Сердце Зори подскочило куда-то к горлу, а рот слегка приоткрылся. Осипшим от волнения голосом она спросила:

– Я что, должна познакомиться с будущим мужем? Сейчас?

Ее лицо вспыхнуло румянцем, дыхание участилось. Она переводила изумленный взгляд с матери на отца. Оба молчали и выглядели не менее взволнованными. Марта нервно покусывала нижнюю губу. Дэвид не сводил глаз с Зори и машинально сжимал пальцы на правой руке. Тишину в столовой наконец нарушил Эдмунд.

– Мистер Найтли уже тебя ждет, внучка.

«Мистер Найтли, – пронеслось в пылающей голове Зори. – Вот, значит, как его зовут. Моего будущего… мужа». Слово обожгло непривычной новизной. Она почувствовала, как вспотели ладони, а по телу прошла волна нервного возбуждения. Сидеть спокойно стало невмоготу.

– Но почему сейчас?

Зори вскочила, обошла стул и вцепилась в спинку, чтобы скрыть дрожь в руках.

– Как сказал твой отец, время пришло, – Эдмунд был похоже единственным, кто сохранил невозмутимость. – А еще, – помедлив, добавил он, – потому что по традиции это должно произойти на Моту. Ты уже здесь, а мистер Найтли скоро приедет. Откладывать ни к чему.

– Вот как?

Ну и совпадение! Зори не знала, что еще сказать. Она не ожидала, что все решится так скоро и так не вовремя. Ведь только вчера они прощались с бабушкой, а уже сегодня обсуждают будущее. Ее будущее!

– Милая, – наконец, подала голос Марта. – Ты же помнишь, мы много раз говорили тебе, что однажды этот день наступит, – она выдавила из себя слабую улыбку, – и мы все устроим.

– Но почему именно сейчас?

Зори никак не могла взять себя в руки. В висках стучало, щеки горели, голос срывался.

– Эй, – Дэвид вдруг вышел из оцепенения и притянул дочь к себе. – Малыш, – он прислонился лбом к ее лбу, – да что с тобой? Вспомни, сколько раз мы с мамой, – он легонько поцеловал ладонь Марты, – обещали тебе, что все будет хорошо. Это очень древняя семейная традиция, которая подарила Катрин твоему деду, а твою маму мне, – он нежно посмотрел на жену и снова перевел взгляд на дочь. – И вот что вышло. Мы счастливы, у нас есть ты!

Зори помолчала, а потом, сглотнув нервный комок, выдавила:

– Н-ну, не знаю.

– Детка, бояться в такой ситуации – нормально, – поддержала мама. – Уверена, мистер Найтли волнуется не меньше твоего, но это, в основном, приятное волнение.

Зори облизала пересохшие губы. Ее мозг лихорадочно обрабатывал информацию, параллельно пытаясь проанализировать бурлившие в ней эмоции. Шок от неожиданной новости и страх перед неизвестностью смешались с привычкой доверять родителям и чувством долга, воспитанным в ней с самого детства. Ведь никто и никогда не скрывал, что существует договоренность об этом браке. С другой стороны, подробностей с ней не обсуждали. Все, что она теперь знала, это фамилия будущего супруга. Найтли. Негусто. Каков он в жизни? Подойдут ли они друг другу? Что, если нет? До этого момента Зори безоговорочно верила родителям, а теперь вдруг засомневалась.

Увидев смятение внучки, Эдмунд откашлялся и протянул ей аккуратный голубой конверт, который достал из внутреннего кармана пиджака.

– Думаю, это поможет.

Зори на автомате взяла конверт и покрутила в ладонях. На внешней стороне уверенным почерком было написано: «Для Зори». Письмо! Трясущимися руками девушка вскрыла уголок и достала послание, сложенное вдвое, а потом, сделав глубокий вдох, нырнула в ровные строчки. С первых же слов ей стало ясно, кто их написал, отчего сердце в груди снова сбилось с ритма.

«Моя дорогая Зори!

Прости, что вместо личного приветствия я пишу. Увы, дела задержали меня на материке, а интернет и сотовая связь, как ты, верно, уже убедилась, на Моту не работают. Но я не мог упустить возможность, пусть и такую старомодную, передать весточку той, которую мне обещали в жены.

Не знаю, что тебе говорили, но хочу, чтобы ты понимала: в 21 веке никто не может принудить нас к браку. Если ты не желаешь исполнять договор, заключенный между нашими семьями, то прямо сейчас я освобождаю тебя от этого обязательства. Ты вольна навсегда забыть обо мне.

Но признаюсь, если ты решишь поступить так, я расстроюсь. Разговоры о тебе и подготовка к нашей встрече давно стали частью моей жизни. Иногда мне кажется, что мы уже знакомы, особенно когда я смотрю на твое фото (не сердись на родителей, они хотели как лучше, поэтому прислали его мне).

Хоть наш союз имеет весьма необычные причины, я надеюсь, что мы подружимся и, в конце концов, полюбим друг друга. По крайней мере, девушка, которую я вижу на фото, вызывает желание заботиться о ней и оберегать. В письме всего не объяснишь, поэтому я вынужден заканчивать и оставить решение за тобой. Знай, что поместье Найтли с радостью примет тебя и твою семью на несколько дней или навсегда.

С уважением и надеждой Блум Найтли.

P.S. ты сказочно красива, и я мечтаю однажды сказать об этом лично!

P.P.S. прими мои соболезнования по поводу Катрин, остальное при встрече.

P.P.P.S. я переписал текст раз семь (!);-)»

Дочитав, Зори затихла и еще несколько секунд рассматривала письмо. Звучало приветливо. Кажется, мистер Найтли вежливый и тактичный. «Я не мог упустить возможность, пусть и такую старомодную, передать весточку». А еще честный. «Ты вольна забыть обо мне». И предупредительный. «Поместье Найтли с радостью примет тебя и твою семью на несколько дней или навсегда». Зори это определенно нравилось. Как и его прямолинейность. «Я переписал текст раз семь (!)». «Ты сказочно красива, и я мечтаю однажды сказать об этом лично». Сначала она и впрямь рассердилась, что мама и папа без ее ведома передали ему фото, но после этих слов смягчилась.

– Может, дадим ему шанс? – прервала ее мысли Марта.

Она дотронулась до щеки дочери и мягко улыбнулась. Зори почувствовала, как буря внутри постепенно утихает. И правда, откуда такая реакция, если все давным-давно решено. Ей прочили этот брак с детства. Не доверять выбору родителей оснований у нее не было. К тому же Блум сам сказал, что последнее слово за ней. «Если ты не желаешь исполнять договор, заключенный между нашими семьями, то прямо сейчас я освобождаю тебя от этого обязательства». Написать такое было смело и благородно с его стороны. Пожалуй, это Зори тоже нравилось. Что ж, от личного знакомства еще никто не умирал, правда? Но на всякий случай она спросила:

– Я ведь смогу отказаться?

Марта и Дэвид переглянулись.

– Давай не будем бежать впереди паровоза, – ответил за всех отец, хотя в его взгляде читалось, что это крайне нежелательно.

Зори была в таком смятении, что не придала этим словам значения.

– Ладно, – неуверенно ответила она.

– Что ж, – заключил Эдмунд, – если выехать сейчас, можно успеть до темноты.

Глава 6. Замок

Через полтора часа Зори снова упаковала желтый чемодан и вместе с родителями села в «Кадиллак». Дед настоял, чтобы они ехали на его личном авто, а не на такси.

– Повод обязывает, – авторитетно заявил он.

Машина была вместительной. На заднем сиденье, отгородившись от водителя стеклянной заслонкой, легко расположились все трое – Марта, Дэвид и сама Зори. Усевшись, девушка сделала глубокий вдох. Она почти успокоилась и теперь мыслила трезвее. Как она успела выяснить у Марты, помогавшей со сборами, семья Найтли владела сетью ночных казино аж в самом Лас-Вегасе.

– Они живут в США, – уточнила мама.

Видимо, дела, связанные с бизнесом, и задержали мистера Найтли на материке. «Блум, – поправила себя Зори. – Его зовут Блум».

Родовое поместье, в которое их пригласили, находилось на противоположном берегу Моту. Со слов матери, домом пользовались редко, поэтому сейчас, вероятно, спешно приводили в порядок к приезду гостей. Марта заверила, что на Зори никто не собирается давить, и что все прекрасно понимают деликатность их с Блумом ситуации. От нее требовалось просто быть собой, успокаивала мама.

– Ты – добрая, умная и красивая. Мне кажется, мистер Найтли должен это оценить, – сказала Марта еще до того, как они покинули дом деда.

Зори тут же зацепилась за эту фразу.

– Ты с ним встречалась? Какой он?

– Ну-у-у, – с улыбкой протянула мама, – кому-то стало любопытно, – но, увидев смущение на лице дочери, торопливо добавила: – И это хорошо, милая! Мы с папой очень хотим, чтобы ты, прежде всего, была счастлива. Что до твоего вопроса, – она помедлила, подбирая слова, – скажу так: судить о человеке по внешности – значит упускать что-то важное. Каким бы он ни показался мне, я хочу, чтобы ты составила о нем собственное мнение. Позволь не вмешиваться, ладно? Ждать осталось немного.

Марта обняла дочь и убаюкивающе покачала из стороны в сторону. Сейчас, в машине, вспомнив этот разговор, Зори задумалась о том, когда же ее жизнь вернется в привычное, предсказуемое русло. «Или, точнее сказать, войдет в новое», – шепнул голос внутри.

– А почему дедушка не поехал с нами, разве он помешал бы? – нарушила она тишину в салоне.

Зори искренне расстроилась, что толком так и не пообщалась с Эдмундом. Едва приехала и опять уезжает.

– Неважно себя чувствует, – ответил Дэвид. – Не отошел после похорон, да и здоровье у него не самое крепкое для поездок по гостям, ты же знаешь.

Марта нервно сцепила руки на коленях и отвернулась к окну. «Наверное, переживает, что пришлось оставить Эдмунда одного в такой момент», – догадалась Зори.

– Анахера о нем позаботится.

Она подалась вперед и нежно погладила материнское запястье. В ответ Марта, не оборачиваясь, ласково сжала руку дочери и едва заметно кивнула.

– Может, поспишь? – предложил отец, обращаясь к Зори.

Та отрицательно покачала головой. Как тут уснуть, когда едешь на встречу к своей судьбе! Несмотря на то, что внешне Зори старалась держаться невозмутимо, сердце в ее груди билось так, будто было крохотной птичкой, угодившей в силки.

– Ладно, не буду настаивать, – сдался Дэвид.

В машине снова стало тихо. Вскоре отец задремал, а вслед за ним закрыла глаза и мама. К Зори сон не шел. Она уставилась в окно и от нечего делать принялась рассматривать пейзаж вдоль дороги.

Чем дальше они отъезжали, тем более дикой становилась природа. Постепенно на смену открытым цветочным плантациям и комплексам с аккуратными теплицами пришли совсем другие виды. Теперь вплотную к дороге подступали заросли древовидных кустарников с вытянутыми зелеными листьями; дикорастущий гибискус, усыпанный розовыми и красными цветками; желтый и белый жасмин; какие-то деревья с крупными соцветиями фиолетового оттенка, названия которых Зори не знала, и растение, что она наконец вспомнила. Тиаре! Венок из его белых цветков с желтой серединкой Зори надевала вчера на похоронах.

Сразу за кустами начинался тропический лес. Из окна автомобиля Зори видела зеленые макушки пальм, лианы, а кое-где в прогалинах торчал высокий папоротник. Девушка остро ощутила, что ее по привычке потянуло на природу. Рассмотреть это райское местечко поближе и заодно побыть одной. Утомленная похоронами бабушки, известием о знакомстве с будущим мужем, переживаниями о мистере Найтли и жарой, через час с небольшим она все-таки уснула, а проснулась от звука незнакомого высокого и звонкого голоса.

– Бедняжка, наверно, так устала в пути! – где-то совсем рядом заботливо причитал он. – Хорошо, что вы приехали пораньше. Ужин через час, успеете освежиться. Надеюсь, Зори тут понравится.

Услышав свое имя, девушка разлепила глаза. Оказывается, ее так разморило, что она съехала на сиденье и теперь почти лежала на кожаных подушках. Кое-как размяв затекшее тело, Зори открыла дверь «Кадиллака» и выбралась наружу. Прежде чем она успела что-либо сказать или сделать, откуда-то сбоку на нее налетел мини-ураган. Ее обдало потоком воздуха, а потом чьи-то теплые и мягкие руки бесцеремонно сгребли ее в охапку.

– Я – Лорелейн, сестра Блума, но ты можешь называть меня Лорой, – затараторил прямо Зори в ухо тот же голос, который ее разбудил.

Поскорее освободившись от объятий новой знакомой, Зори сделала пару шагов назад. Лора оказалась молодой пышнотелой брюнеткой с круглым лицом и огромными карими глазами, блестевшими от нервного возбуждения и переполнявшей девушку энергии. На вид она была старше Зори, но излучала такой детский восторг, что казалась совсем юной.

– Прости, если напугала, – продолжила Лора, не дав Зори прийти в себя. – Я просто очень рада тебя видеть! У нас только и разговоров, что ты наконец приедешь. Персонал с ног сбился, пока готовил дом к этому событию! Ну там, комнаты в порядок привести, распорядиться насчет ужина, расставить свежие цветы, выбить матрасы и все такое. О! – она вдруг подскочила на месте, заставив Зори вздрогнуть. – Чуть не забыла! Блум велел, когда приедешь, перво-наперво показать тебе это.

Ни капли не смущаясь, Лора подскочила к Зори и резко развернула на сто восемьдесят градусов, так, чтобы гостья увидела что-то за своей спиной. Когда взгляд наконец сфокусировался, Зори обомлела. До самого горизонта перед ней простиралось колыхающееся поле ярко-красных маков, а прямо за ним клонилось к закату огромное золотое солнце.

– Бог ты мой! – прошептала Зори. – Как похоже на то место, которое мне снилось по дороге в аэропорт!

– Нравится? – улыбнувшись, спросила Лора, показав крупные белые зубы. – У нас тут повсюду дурман-цветы. Когда-то специально выращивали, а теперь они заполонили все окрестности вроде сорняков. Блум решил, ты должна начать осмотр с них. А теперь, – проворно скомандовала она, – в дом!

Не успела Зори опомниться, как будущая золовка настойчиво потянула ее за собой. С трудом оторвав взгляд от цветов, Зори посмотрела вперед и снова оторопела. Поместье Найтли оказалось огромным старинным замком! Небо пронзали высокие шпили острых башен. Серый, потемневший от времени фасад пестрел резными каменными барельефами. Узкие арочные окна кое-где украшала цветная мозаика. А вокруг территории шла высокая кованая ограда. Хотя по слову «поместье» в письме Блума можно было предположить что-то величественное, в настоящем замке Зори бывать еще не приходилось.

– Дамы, после вас! – галантно произнес Дэвид.

Все это время родители стояли рядом и молча наблюдали за бурным проявлением чувств Лоры.

– Славная девушка, да? – шутливо шепнул отец, когда все четверо поднимались по широкому полукруглому крыльцу с двумя лестницами, ведущими ко входу в дом с разных сторон.

– Да уж, – в тон ему ответила Зори, стараясь унять дрожь.

Внутри замок оказался еще более впечатляющим. Огромный холл, в который попали гости, освещали большие настенные бра, стилизованные под факелы. Темные мраморные полы в отблесках лучей закатного солнца, сочившихся сквозь окна, благородно блестели. Там, где вместо простых стекол были цветные витражи, на полу плясали разноцветные блики. С потолка свисала кованная люстра. Холл представлял собой двухэтажную галерею. На первом уровне располагался камин, украшенный каменными горгульями, несколько мягких диванов на высоких резных ножках и настоящий рояль. Стены были отреставрированы и покрыты тканевыми обоями пурпурного цвета с золотистым рисунком в виде лилий. Между изящными буфетами и книжными шкафами из темного дерева Зори заметила проходы. Судя по звукам, доносившимся оттуда, вели они в кухню и подсобные помещения. В дальнем конце холла располагалась лестница на второй этаж, которая плавно переходила в полукруглый балкон. Его реставраторы не тронули, сохранив налет старины в интерьере. Зори поместье показалось мрачноватым, но уютным.

– Нижний зал предназначен для отдыха и танцев, верхняя галерея – для общения, – пояснила Лора притихшим гостям. – По крайней мере, так задумывалось во времена, когда замок строили. А было это о-очень давно. Не переживай, – весело обратилась она к Зори, – Блум не планирует тут жить. Дом используется только для торжественных церемоний.

– Правда?

Несмотря на испуг, Зори была польщена, что ее приезд считали торжественным событием. Лора расплылась в улыбке и уже открыла рот, чтобы сказать что-то еще, как вдруг в холле раздался торопливый стук женских каблуков.

– Вы наконец здесь!

Голос принадлежал фигуристой даме в красном платье до щиколоток. Ее руки и шею украшал комплект из крупного жемчуга – бусы и браслет. Она очень напоминала Лору, особенно пронзительным карим взглядом. В яркой внешности угадывались испанские или итальянские корни. Зори мгновенно поняла, что перед ней мать Лоры и Блума. «Будущая свекровь», – трусливо пискнул внутренний голос.

– Сальма, – представилась женщина, откидывая за спину прядь темных волос. – А это Джеймс, мой супруг, – она указала на кого-то позади себя, – старший мистер Найтли.

Зори увидела крупного мужчину с густыми усами и короткой стрижкой, увенчанной широкой залысиной. Он стремительно пересек холл и уверенно протянул руку сначала Дэвиду, Марте, а потом и самой Зори. Оценив его внешность, девушка предположила, что это он – американец, а Сальма переехала в Штаты вслед за мужем.

– Бесконечно рад знакомству, – добродушно улыбнулся Джеймс. – Надеюсь, дорога была не слишком утомительной.

Когда с официальным приветствием было покончено, повисла неловкая пауза. Никто не решался заговорить, пока Лора наконец смачно не хлопнула себя по лбу.

– Вы же устали. Идемте, я покажу ваши спальни.

– А мы с Джеймсом пока проверим, все ли готово к ужину, – подхватила Сальма.

Стройной процессией во главе с Лорой гости двинулись дальше. Напоследок Зори обернулась и увидела, как выразительно Сальма посмотрела на мужа. Разумеется, девушка могла ошибаться, но в этом взгляде читалось недоверие. Неужели мать Блума сомневалась в том, что Зори подойдет ее сыну? Затем чета Найтли покинула холл, а гости в сопровождении энергичной Лоры поднялись на второй этаж и углубились в один из коридоров, отходящих от галереи.

– Поместье Найтли построено в конце восемнадцатого века моим прапрапра, боже, всегда путаюсь в количестве пра, – хихикнула Лора. – В общем, сколько-то там прадедом Вильгельмом. Он был немецким аристократом, владевшим судоходной компанией, которая перевозила грузы по всему миру. Долгое время лично командовал кораблем под названием «Стремительный», – в ее голосе послышалась гордость. – Однажды во время плавания судно попало в жуткий шторм и сбилось с курса. Тогда-то, пытаясь вернуться на прежний маршрут, моряки и обнаружили Моту. Вильгельм пришел в такой восторг, что распорядился отстроить тут замок. С тех пор он передавался по наследству. Разумеется, по мужской линии, – она закатила глаза, а потом озорно подмигнула Зори. – Во второй половине девятнадцатого века кто-то мудрый в семействе Найтли предложил оставить поместье общей территорией, которую, как я уже сказала, используют для особенных торжеств. Замок отреставрировали, потом еще и еще. Так что пусть вас не удивляет, что внешне он напоминает антиквариат, – Лора снова хихикнула, – а внутри похож на королевский дворец. О, вот и первая спальня! – от возбуждения она подпрыгнула на месте. – Называется «Золотая осень».

Провожатая нажала на массивную бронзовую ручку и распахнула тяжелую дубовую дверь. Сразу стало ясно, почему комната носила такое название – ее стены украшали тканевые обои с набивным рисунком в виде кленовых листьев.

– Это для вас, – пояснила Лора Марте и Дэвиду. – Спускайтесь к ужину через сорок пять минут. А мы, – она обернулась к Зори, – держим путь дальше на восток.

Зори растерянно помахала родителям на прощанье и, получив от Марты воздушный поцелуй, поспешила вслед за будущей родственницей. Они прошли по длинному коридору еще несколько комнат, пока не остановились перед такой же дверью.

– А это, – объявила светящаяся от удовольствия Лора, – «Летний лес»! Блум решил, она напомнит тебе о доме.

Зори осторожно переступила порог новой спальни и поняла, почему эту комнату отдали ей. Стены украшали изображения деревьев, привычных ей с самого детства – березы, сосны, ольха, осина, орешник.

– Да он будто бывал в наших краях, – пробормотала Зори. – Мне очень нравится, передай ему…

– Лучше сама скажи, – перебила ее Лора. А потом, помолчав, добавила: – Он правда ждет вашей встречи, не сомневайся. И, кстати, – она запустила руку в карман, – просил передать тебе это.

Зори сразу узнала конверт и ощутила щекотку внутри. Еще одно письмо! Она благодарно улыбнулась и взяла голубой прямоугольник из рук Лоры.

– Ладно, – вздохнула та, явно желая узнать, что в письме, но понимая, что останется в неведении, – не буду тебе мешать. Приводи себя в порядок и тоже спускайся.

Лора развернулась, собираясь уйти.

– Эй! – окликнула ее Зори. – Спасибо!

Вместо ответа Лорелейн, как в первый раз, сгребла Зори в охапку и промычала ей в плечо:

– Надеюсь, мы подружимся!

Впрочем, почти сразу ее хватка ослабла, и девушка умчалась. Оставшись одна, Зори осмотрелась.