Rehab. Реабилитация бесплатное чтение

ISBN 978-5-0056-8283-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Живи сам, и давай жить другим!»Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер

Дисклеймер:

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Часть 1. Добро пожаловать!

«Сегодня хуже, чем вчера, все задом наперед…» -от этой песни я очнулся. В голове была каша, во рту ужасный привкус, а взгляд отказывался фокусироваться на происходящем. Мысли путались и мой, и без того затуманенный мозг попытался подать импульс, чтобы понять, где я нахожусь. Так, я в машине и куда-то еду. Такси? Возможно. Последнее, что я помню, это как подходил к дому. Нет, я не лег спать. Или лег? И дошел ли я дома? Твою мать. «Зимою будет веселей, нас пустят в рай, зимою будет холодней, и пускай. И ничего, что я дурак, все равно, в природе все не просто так, суждено» -композиция продолжала играть. Очень «позитивно» для нынешней ситуации.

– Эй, друг! -обратился я к водителю. – Ты, конечно, извини, я закимарил. Куда я тебе сказал ехать?

– Очнулся. -сказал пассажир с переднего сидения.

«Пассажир? Вот черт, я не один еду.» -подумал я про себя. За окном мелькали дома, магазины, рестораны, люди. Улица была широкой, как будто центральной в городе, но сама местность мне казалась незнакомой. В машине работал кондиционер, а панель приборов показывала температуру плюс двадцать один. Может это вообще мне снится? Жуткое чувство похмелья никак не отпускало.

– Мужики, куда мы едем? -вновь обратившись уже к обоим, я стал ожидать ответа.

– На реабилитацию. Видать сильно ты мать довел. Ни в какие рамки. -не поворачиваясь ответил пассажир.

– Так, стоп! Мы с ней договаривались на следующей неделе. Остановитесь-ка! -внутри я почувствовал, как нервы начинают напрягать организм, а кровь закипать от злости.

– И последнюю недельку ты решил оторваться напоследок, да? Ты так близких в могилу сведешь. На себя посмотри. -сказал водитель.

Я осмотрел свою одежду, вполне прилично одет. Не грязный. Может он про лицо? Да, последние года я заливал ежедневно, хотя не замечал особых изменений во внешности. Знакомые, правда, говорили иногда, когда встречали на улице, что я помятый, но не более. Конечно, помятый, сплю плохо, постоянно потею, да еще эта депрессия. Нервы, нервы, все от нервов…

– На сколько хоть? -спросил я, уткнувшись в окно.

– Ненадолго. Месяцок всего. В себя придешь и домой поедешь, не переживай. -сказал пассажир и добавил: – Подъезжаем.

Мы повернули в частный сектор. Вокруг были коттеджи, иногда покосившиеся старые дома. Было очевидно и странно, что мы едем ни в какой ни центр, а непонятно куда.

– И где ваш центр? -явно с недовольной гримасой, обратился я к ним.

– Еще метров двести. Да ты не переживай. На природе ведь, а не в центре города. Тут воздух чистый, свежо. Приехали.

Перед нами открылись автоматические ворота и мы въехали во двор. Обычный неприметный кирпичный дом, постройки середины девяностых. Цокольный этаж с въездом под два автомобиля. Ни вывески, ни каких-то опознавательных табличек, что это реабилитационный центр, не было. Выходить из машины я не торопился. Из дома вышли еще двое в спортивных костюмах. Один по комплекции как я, худощавый, среднего роста. Второй высокий и накаченный, восточной внешности. Ребята, которые меня привезли, вышли из машины и, подойдя к парням в костюмах, поздоровались и обнялись с ехидными ухмылками на лицах.

– Наркотики? -спросил с явным акцентом высокий качок.

– Не, синька. -ответил водитель и направился к моей двери. – Выходи.

– Звонок дайте! -не выходя из машины, ответил я. – Жене позвонить.

– Какой жене? У тебя жены нет, ты в разводе. Нам матушка твоя сказала. -сказал пассажир.

– Вас ебет в разводе я или нет? Развод ничего не значит. Дайте позвонить. -моя злость набирала обороты.

– Ты за языком следи -это раз. Во-вторых, вы с ней на пару бухали. Нельзя звонить. Тем более ей. Твоя мать за тебя отвечает и мы. – наглым взглядом впился в меня водила.

– Да вы в край охуели? Это тюрьма что ли? Это вообще незаконно. И мое дело, кому и когда звонить. -я вытащил из пачки сигарету и прикурил.

– Слушай, Андрюх, ну ты сам подумай. Ты не работаешь уже больше года, кредитов набрал, бухаешь как не в себя. То у жены своей, не помню как там ее, то к мамке бежишь. Ее то пожалей. Ну не зря же ты здесь. Было бы все хорошо, мама бы не звонила нам и не искала способов тебя вылечить. Согласен? -вещал водитель, сев на корточки.

– Ну, в некотором смысле, согласен. Хорошо поете. Мамка рассказала? Да, есть проблемы, да, бухаю. Но я же не под забором валяюсь и не шарахаюсь с алкашами. -затянувшись очередной раз, ответил я.

– Да какая разница-то? Через год будешь уже под забором. Мать в отчаянии, пойми. Для тебя же лучше хочет. Ну побудешь у нас месяц, а потом строй свою жизнь, как считаешь нужным.

– Ну, окей. А что лучше-то? Звонить уже нельзя. Что еще нельзя? – мой голос становился наглее и ехиднее.

– Курить можно только первые три дня, потом нельзя. У нас некурящий центр. Первый звонок на тридцать седьмой день. Потом раз в неделю. Можешь записку написать, мы сфоткаем, отправим.

– Да идите-ка вы нахер! -по-моему, сейчас меня понесет. – Курить нельзя? Это вообще борщ. И, погодите-ка, какой тридцать седьмой день? Вы же сказали месяц. А тридцать седьмой день – это уже второй месяц пойдет. Чего-то вы ребята дурку валяете.

– Правила такие! -послышался голос качка.

– Какие правила? Я не подписывался на это. Я собирался в реабилитационный центр, а это что? Шарага какая-то, а-ля колония-поселение. Нет, так не пойдет. Давайте, сами звоните матери, сейчас, пусть в другой центр меня отправляют. В нормальный.

– Сам в дом зайдешь или силой? -спросил водитель.

Сам не пойду, так их четверо, затащат. Бежать сейчас или пока под их балалайку поплясать? Хорошо, посмотрим, что у них там.

– Сам. —ответил я и вышел из машины. – И да, кто у вас тут главный? Я с ним хочу поговорить.

Все четверо хихикнули, по глазам было видно, что не я первый такой «борзый» и «умный» сюда приехал.

– Проходи. -качок показал мне на дверь и взял за плечо, как конвойного.

– Да не трогай ты меня. -я отдернул руку и шагнул вперед.

Поднявшись по небольшой лестнице, я дернул дверь, которая оказалась заперта.

– Не торопись. -услышал я голос худощавого парнишки в спортивном костюме.

Он достал мощную связку ключей и долго стал копаться, пытаясь найти нужный. Выбрав подходящий ключ, он открыл дверь, и я зашел в прихожую.

– Тебе туда. —водитель указал на дверь впереди. —Ладно, ребята, мы погнали. —добавил он и «по-братски» распрощался со своими товарищами.

Мы прошли в небольшую комнатушку, в которой сидел улыбчивый паренек в кофте с капюшоном. На вид ему было лет тридцать, может тридцать три. Сопровождающие закрыли за мной дверь. Паренек жестом показал на диван:

– Присаживайся. Меня зовут Антон! Как доехали?

– Нормально. Только я не помню, как я в машине оказался. Голова раскалывается. —ответил я, плюхнувшись на мягкий диванчик.

Антон открыл дверцу шкафчика, достал упаковку таблеток и выдавил из пластинки пару штук, налил в стакан воды из электрического чайника и протянул мне.

– На, выпей. Цитрамон. Тебя в невменяемом состоянии грузили. Мама сказала, что ты пришел, вырвал с корнем прикроватную тумбочку, откинул в угол и грохнулся на кровать. Так и заснул. Потом она позвонила нам.

– То есть подождать, когда я проснусь, не судьба? Обязательно вот так брать и пихать в тачку человека в бессознательном состоянии? – спросил я, глотая таблетки.

– Да мало ли что ты еще выкинуть мог? Мама устала от тебя, понимаешь? А она у тебя не молодая…

Он не успел закончить свою приготовленную тираду. Поставив стакан на стеклянный столик, я вытер губы:

– Слушай, дружок. Во-первых, мы с ней договаривались, что я сам сюда приеду. Во-вторых, что за детский сад брать меня и привозить вот так, без моего согласия? И, в-третьих, что это вообще за реабилитация такая? Похоже на лагерь какой-то для малолетних преступников. Я не хочу здесь находиться. Так что давай по-хорошему. Ты сейчас звонишь ей, говоришь, что мне здесь не нравится, и я спокойно потом еду на другую, нормальную реабилитацию.

– Это не тебе решать. Мы с твоей мамой уже договорились.

– А кому решать? Мне, на секундочку, тридцать пять годков. Я полностью дееспособный человек. Так что решать, что мне нравится, а что нет, только мне, понял? Или мне начать сейчас психовать, стекла бить и так далее. Давай по-человечески, а?

– По-человечески? -ухмыльнулся Антон и тут же в его глазах появилось презрение. – А ты по-человечески поступал, если тебя, здорового, как ты говоришь, мужика, сюда привезли? По-человечески, что твоя мать ночей не спит из-за тебя? По-человечески, что ты кредиты берешь и пропиваешь?

– У меня сейчас период такой. -вставил я, но он не останавливался.

– Да у всех у вас период. А как только здесь оказываетесь, то сразу «я взрослый, я самодостаточный». Поверь, самодостаточные в таких местах не оказываются, и мы хотим тебе помочь. А будешь буянить, поедешь на мотивацию.

– Куда? На какую мотивацию? -в голове росло непонимание.

– Реабилитация мотивационная. Только там церемониться с тобой не будут. Будешь по струнке ходить, понял? Ладно, давай так… -он налил в черную чашку кипяток и продолжил: – Я сегодня позвоню твоей маме, поговорю с ней. Ты пока отдыхай. А через пару дней зайдешь и поговорим. Может и домой поедешь.

– Почему через пару дней? -удивленно спросил я.

– Я сегодня смену сдаю. А так как я твой консультант и я общаюсь с ней, то придется подождать следующей моей смены. Обустраивайся. Сейчас придет твой старший брат, он все расскажет и покажет.

– Какой брат? Не понял.

– Мы здесь как семья и помогаем друг другу. К новеньким на первое время приставляется старший, наставник так сказать. В общем, освоишься. Вещи у тебя есть?

– Какие вещи? Я так понял, ваши бравые ребята меня в машину закинули прямо так и все.

– Ну значит привезут. -ответил он, собирая свою сумку.

– Надеюсь, что это не понадобится я скоро свалю отсюда… Старший брат, наставник… Секта, блядь, а не центр. —я встал с дивана.

– И не матерись, пожалуйста, у нас не принято. И да, нужно договор подписать, что ты согласен на условия центра.

Я повернулся, посмотрел на листочки и ручку, которые он уже успел положить на столик.

– Не материться? Хуй вам, понял?! И договор я хер подпишу, пока не решим, что да как.

– Подпишешь. Никуда ты не денешься.

– Хуй вам! -еще раз произнес я, вытянув средний палец к его лицу. Повернув ручку двери, я вышел обратно в прихожую. Никого не было, Антон остался за дверью. Справа был слышан гул разговоров и звон посуды. «Жрут что ли?» -подумал я, и посмотрел на дверь. Она была прозрачная, но затонирована, то есть меня не видели те, кто был по ту сторону. Да, я был прав, жрут. За столами сидели парни и девушки, мужчины и женщины. Посередине этой огромной комнаты стояла большая кастрюля с макаронами и чан с какой-то субстанцией, типа подливки. Люди выстраивались в очередь, подходили к нему и ждали, пока девушка поварешкой положит порцию. «Пионерский лагерь, бля!» -всплыло в голове и тут я попятился на дверь, в которую вошел. Сразу же меня посетила мысль выйти обратно, ибо меня не прельщала перспектива оставаться здесь. Совершенно не прельщала. Реабилитационный центр, в моих представлениях, должен быть другим. Типа больнички что ли. А здесь? Какой-то коттедж, какие-то парни в спортивных костюмах, в общем, мой мозг отказывался принимать все это. Я сделал шаг к входной двери и дернул за ручку. Дверь не открылась. На звук дерганья ручки вышел Антон:

– Уже домой? —позлорадствовал он. – Погоди, сейчас Серегу позову.

Он закрыл дверь своей комнаты и направился к двери, в которую я смотрел пару минут назад. Приоткрыл ее и слегка прикрикнул:

– Балуев! Серега, подойди. Потом доешь. -он кого-то поманил рукой и развернулся ко мне. – Сейчас Серега тебе все расскажет. Не уходи никуда. -с сарказмом произнес он и опять нырнул к себе в кубрик1.

– Здорово. Я Серега. -неожиданно передо мной появился парень и протянул руку.

– Андрей. —я ответил на рукопожатие.

– Ты без вещей что ли? —бубнил он под нос так, что я еле разбирал его слова.

– Ага.

Открыв ту самую затонированную дверь, мы оказались в той самой «столовой» или что это у них тут. Я почувствовал себя первоклашкой или новым сотрудником, которого приводят в офис на новое место. Такое ощущение, что я поднялся на трибуну и должен что-то сказать. А все молчат и смотрят только на меня. Не по себе. Совсем не по себе. По этой здоровенной комнате пробежалась волна перешептываний: «Новенький?», «Наркоман?», «Алкаш вроде», «Хи хи хи». Так противно стало. Как будто тебя оценивают перед покупкой. Я повернул взгляд к окну.

– Есть будешь? —спросил Серега.

– Нет, не голоден. —ответил я, в надежде скорее покинуть это помещение.

Из столовой на второй этаж вела угловая лестница, куда мы стали подниматься. Внутри дома оказалось не так уж и плохо. Я не совсем еще успел сориентироваться, двери, двери, двери.

Второй этаж был не полным, он как бы нависал над столовой и был своеобразный балконный коридор, с которого можно было увидеть, что происходить внизу.

– Нам до конца. -Серега шел не спеша. – Тут толчок и душевая. Наша комната вот там, в углу справа. Прямо – это женская. Тебе повезло, вдвоем жить пока будем. У нас комната вообще на троих только. Раньше типа «VIP» была и, говорят, стоила отдельных бабок. Но я не знаю, правда ли. Заходи.

Он толкнул дверь. От ручки к ручке с двух сторон была намотана тряпка, чтобы дверь закрывалась плотнее. Комната показалась мне уютной, три полуторки, шкаф, сервантик с антресолью и три тумбочки. Ну точно как в лагере.

– Ну вот. Я там сплю. —мой теперешний сосед указал на кровать слева у окна. —Выбирай, либо эта у входа, либо напротив меня.

– Я там буду. —сказал я и шагнул к кровати справа.

– Я пойду вниз, обед доем. Девчонкам скажу, чтобы белье постельное тебе постелили. Потом группа у нас после обеда, тебе можно не ходить пока. Дело твое. Вечером расскажу все подробнее. Если захочешь поесть, спускайся вниз, я или ребята подскажут, что да как. —он посмотрел на часы и исчез за дверью.

Я оглянулся еще раз, повесил джинсовку в шкаф и вышел в туалет. Гул внизу не затихал. Громкий звон чашек и тарелок говорил о том, то их трапеза подходит к концу. «Через 10 минут группа уже!» – прокричал кто-то неприятным и писклявым женским голоском.

И как я подписался на это дерьмо? Зачем пообещал мамке? В голове крутились неприятные мысли о предстоящих двух днях нахождения в столь чудном учреждении, пока не настанет смена Антона. Еще не зайдя в уборную, я заметил, что на всех окнах, где стояли стеклопакеты, не было ручек и рамы соединены между собой железными пластинами, которые были прикручены шурупами. На некоторых окнах, где рамы были деревянными, установлены решетки. Вот уж точно, реабилитируют в таких условиях, наверное, по полной.

Вернувшись в комнату, я заметил, что постель уже была заправлена. Странно, меня же не было всего минут пять. Оперативно. Оглядевшись, я не увидел ни души. Снизу донеслось: «Боже, дай нам разум и душевный покой…». Да еб твою мать, точно секта. Тут еще и религию пропагандируют. Не, вот это точно не для меня. Я снял джинсы, забрался под одеяло и уткнулся в потолок. Ко мне еще не пришло осознание того, где я и как вообще тут все происходит. Ну да ладно, через два дня свяжусь с мамкой и либо в другую реабилитацию, либо дома завязывать буду. Как же я ошибался…

Проснувшись, я посмотрел на часы. Полдевятого вечера. Я надел джинсы, вышел из комнаты и спустился вниз. Навстречу пробежала девчонка, похожая на «мультяшку». Нездоровая и натянутая улыбка, как будто никогда не сходила с ее лица.

– Приветик! -бросила она мне и поднялась наверх.

– Привет. -сказал я, и узнал тот самый писклявый голосок, который днем кричал снизу.

Весь народ кучковался в малюсенькой комнатке. Судя по мебели, это была кухня. Люди стояли плечом к плечу, кушали то ли печенье, то ли булочки.

– Привет! -услышал я за спиной. – У нас чай перед отбоем. Попей, брат. Меня зовут Алик.

Я повернулся и увидел перед собой паренька кавказкой внешности. Мы пожали друг другу руки.

– Привет. Я курить хочу. -сказал я.

– Сейчас сходим, брат. Ключи возьму. -ответил он и прошел в комнату, где меня принимали.

Стоя у порога кухни, я визуально изучал местный контингент. Вот взрослый дядька, в отцы мне годится, сидевший у стенки и смотря сквозь всех присутствующих. Мой сосед Серега, смеющийся с какой-то девицей. Так и не скажешь, что здесь все алкоголики или наркоманы.

– Пошли. —отвлек меня Алик.

Он открыл ту самую злосчастную дверь, порог которой я сегодня переступил на свою голову. Мы спустились по лестнице и он с пульта открыл ворота в гараж.

– Зайди туда, там кури. Чтобы другие не смотрели. А то им тоже хочется. —улыбнулся он и протянул мне открытую пачку и зажигалку. Я вытянул две штуки, одну незаметно положил в карман, вторую прикурил.

– А ты здесь как? -затянувшись горьким дымом «Винстона», выдохнул я.

– Наркотики, брат. Героин. -ответил Алик и цикнул. – Страшное дело.

– Да уж. А у меня вот синька. Сам собирался приехать, да мать решила раньше меня сдать. Вот и привезли.

– Я знаю. Говорили. Я старший дома здесь. Ты на группы ходи, помогает, правду говорю. Я уже два месяца тут, интересно. Много узнал. По программе идти надо.

– Да не совсем я в это верю! Слушай, а у вас здесь молятся что ли еще? Заметил икон много там висит. —спросил я.

– Да. Но это по желанию. Никто не заставляет. У нас своя молитва. Это дело каждого. Привыкнешь.

– Не, я здесь оставаться не хочу. Я Антону уже сказал, пусть звонит моим, чтобы на другую реабилитацию поехать. А то курить нельзя, звонить нельзя, не мое это. Вроде навстречу пошел, говорит зайти в следующую смену. —я докурил, кинул бычок в ведро, и добавил: – Пошли!

Алик ухмыльнулся, но никак не прокомментировал мои слова. Снова зайдя в дом, я поднялся на второй этаж и направился по балконному коридору в сторону своей комнаты. Из соседской двери выскочил парень:

– Привет! —он протянул мне руку и добавил: – Слушай, пойдешь в следующий раз курить, если не сложно, захабари хоть чутка.

– Тут все совсем так плохо с куревом? —спросил я, нащупывая сигарету в кармане.

– Да вообще.

– Ладно, если получится. —я обошел его и пошел к своей двери.

«Так, совсем невеселая перспектива» -думал я про себя. Зайдя в комнату, я увидел Серегу, лежащего на кровати и читающего книгу. Он отложил книгу на тумбочку и посмотрел на меня с завистливой, но доброй улыбкой:

– Покурил?

– Ага. —улыбнулся я в ответ.

– Ты на «ребе»2 первый раз? Наркотики?

– Да, первый. Алкашка. Че-то как-то слишком уже борщить с этим стал.

– Оооо! -воскликнул мой сосед, привстав с кровати и протягивая руку. -Поздравляю, коллега! Сергей-алкоголик! Нас тут всего двое. А я все ждал, когда алкаша привезут. -рассмеялся он.

– Да уж. Ну, расскажи, что здесь, как здесь? Давно приехал? —мне не терпелось узнать побольше информации об этом «чудном» заведении.

Я лег на кровать, оперся на локоть и приготовился слушать своего собеседника. Серега даже не успел начать, как в дверь зашел молодой человек. Как потом оказалось, он был консультантом. Зайдя, он пристально посмотрел на меня и спросил:

– Привет. Ну как ты, устроился?

– Устраиваюсь потихоньку.

– Ясненько. Если будут вопросы, заходи завтра, пообщаемся. Ребята, отбой через пятнадцать минут. Давайте, не бродите.

Он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Я снова повернулся к Сереге, в ожидании, что все-таки уж сейчас услышу его повествование. Он выключил основной свет, накинул полотенце на ночник, чтобы из коридора было не так заметно, что мы не спим. Закрыл шторы, лег под одеяло и начал:

– Ну что тут рассказывать? У меня завтра месяц уже, приехал на три. Мы так с батей решили. Но, может и через два заберут, смотря как пойдет. Я запойный, подшивался пару раз, бесполезняк.

– Да лажа все эти подшивки. Я на «детоксе» две недели пролежал в клинике, потом подшили при выписке. Вышел, сразу литр вкатил в этот же день. Ничего.

– Ну вот. В общем, утром подъем, зарядка, потом завтрак и весь день группы. —продолжал мой, пока единственный, товарищ в этом месте.

– Весь день? Да это же с ума сойти. —я закатил глаза, положил голову на подушку и уставился в потолок.

– Ага. Надоедает жутко. Но в этом вся соль программы. Двенадцать шагов, слышал?

– Слышал.

– Контингент здесь разный. Практически одни наркоты. Консультанты, к слову, тоже все из бывших, но не любят, когда их так называют, они называют себя выздоравливающими. —Серега скривил гримасу и показал пальцами кавычки. —Хитрожопые донельзя, постоянно врут, пытаются съехать, уходят от вопросов. Костян вот, который заходил сейчас, более менее парень. Антон так вообще мудила, каких поискать. Пиздабол страшный.

– Я с Антоном сегодня разговаривал, когда привезли. Сказал ему, что не мое это место. Он пообещал с матерью поговорить. Может, даст позвонить, поговорю, объясню что да как. —надежда не оставляла меня.

– Да, конечно, жди. Напиздел он тебе. Может он и позвонит ей, конечно, но тебе поговорить не даст. А ей скажет, что все в порядке и тебе здесь нравится. Знаешь, как они нашим в уши льют? Только в путь. Они же бабки имеют тут и очень даже не плохие. Вот ты не будешь рыпаться, в надежде, что тебя заберут скоро, а они родителям, мол, ваш cы́ночка выздоравливает, но нужно еще все закрепить, иначе сорвется. Родители, естественно, уши развешивают и платят. Они на все готовы, чтобы мы здоровыми были. Эти пидоры этим и пользуются. Конечно же, программа двенадцати шагов работает, но вот это их отношение раздражает. А близкие, тем, что отправили тебя сюда, хоть на какое-то время, можно сказать, купили свое спокойствие и уверенность, что ты не бухаешь где-то на хате и им мозг не выносишь.

– А если я буду рыпаться? —спросил я.

– А будешь рыпаться, они могут и на мотивацию отправить. Правда, только с согласия родных. Там, говорят, полный пиздец. Бьют, по веревочке ходить заставляют. В общем жопа.

– Это же незаконно. —наивным голосом сказал я, хотя понимал, что сморозил херню.

– Ты смеешься? Конечно, не законно. В Москве парочку таких центров прикрыли. Мне один реабилитант рассказывал, свидетелем был. Приехал «СОБР»3, всех положили. Соответственно, половина контингента заявила, что их удерживали незаконно. Всех повязали. Организаторы продали хаты, тачки, кому нужно подмазали и дело закрыли. Центры тоже. Но никого не посадили. Откупились, короче. А через полгодика благополучно открылись новые. Вот такая лабуда. И здесь так же. Государство у нас алкашами и наркоманами не занимается, а тут на тебе, пожалуйста, есть хорошие люди, которые хотят помочь зависимым и лечить их. Открывают фонды, центры, соответственно есть покровители. Вот тебе готовый бизнес. Так на нас, а точнее на наших близких, делают бабки. —создавалось ощущение, что Сереге давно хотелось выговориться и кому-то вылить весь этот негатив.

– Если честно, не совсем верится. Но помогает же, раз люди обращаются. И пользуется спросом это все. —я слегка был в шоке от его рассказа.

– Конечно, пользуется. У наших близких – это последняя надежда, чтобы их чадо было здоровым. А стоимость данных услуг толком нигде не регламентирована. Да и они не предоставляют медицинские услуги. Ни лицензии, ничего толком не нужно. Есть деньги, связи, да хоть завтра иди и открывай «ребу». А помогает программа тем, кто еще не все мозги свои пропил или пронаркоманил. Хотя, некоторые вроде выкарабкиваются и после десяти лет употребления.

– Ты-то давно бухаешь? —прервал его я.

– Ну как сказать? Подкосил меня развод. Бизнес свой был по продаже автозапчастей. Я не то, что бухал как свинья подзаборная. Но, если начинал, то надолго. А у меня еще давление. В общем, лет семь, примерно. А ты?

– Я года четыре общем и целом. Ну как? После универа устроился в контору нормальную, денежка хорошая стала появляться. Ну и стал подбухивать. Нормально все было года до десятого, примерно. Потом женился, с женой тоже выпивали, хотя это и не влияло на работу. Так, как все, в общем. Даже небольшое дело открыли. Развелись с ней в итоге. Я погулял как следует. Потом со школьной подругой замутили, двадцать лет ее знаю, может и больше. Стали жить, все хорошо было. А в январе шестнадцатого у меня дом сгорел, батя в нем тоже.

– Бля, соболезную. —перебил Серега.

– Ну и меня как переклинило. Да и еще сыграло то, что я к тому моменту дома работал, на сделке. И зарабатывал неплохо. Иногда, очень даже. Женились с Анькой. На моря ездили. Короче, типа жизнь удалась. В общем, пить стал ежедневно и много. Ну а чего? Сидишь дома за ноутбуком, ездить никуда не нужно, все по телефону, да в интернете. Вышел в магазин, взял пузырь и дальше работать. Короче, так незаметно и затянуло. Хотя, при всем при этом я думал, да ладно, у меня же бабки есть, я же не под забором валяюсь. Я же вискарь глушу, а не боярышник. Ну, короче, как-то так. Потом водка пошла. Морда пухла. С Анькой ругались много. Агрессивным стал. Подкосила меня морально смерть отца. Психологически как-то тяжело. До сих пор. Недосказанность какая-то чувствуется у нас с ним была. Не успел я чего-то, наверное. Заливал все. Вот так и оказался здесь.

– Невесело. Будешь аналитичку писать, так и напиши все это. Как раз первая тема «Почему я здесь». -Серега произнес это и достал тетрадь.

– Что писать? Вы здесь еще и пишете? -мое удивление росло с каждой новой информацией.

– Аналитическую работу. Ну, это типа домашнего задания. Самоанализ, так сказать. Типа, через написанное проживаешь все заново. Это и называется работа по шагам. —он вытащил из тетради лист и протянул мне. На листе была напечатана таблица «Шаг 1. Шаг 2. Шаг 3…». Напротив каждого шага была тема работ.

– Да не собираюсь я им душу изливать. Тем более незнакомым людям. Я слышал, конечно, про группы, ну, типа, как в американском кино: – Я Дэйв, и я алкоголик. Ну и все в таком ключе. Но, если честно, не представлял, как это все в жизни.

– Здесь примерно так же. Пишешь цели на день, которые должен выполнить. К вечеру итоги дня. Разные группы тут. Сам увидишь. —было видно, что Сереге не очень-то хотелось очередному новенькому рассказывать всю местную «кухню» заново.

– Ну и какие цели ты завтра будешь себе ставить? —мне было интересно, какие цели можно ставить в доме с решетками на окнах и закрытыми дверьми.

– Мы их с вечера обычно пишем. Там ничего сложного нет. Есть четыре сферы выздоровления от зависимости. «Био», «психо», социальная и духовная модель выздоровления. Ну, к примеру, на завтра у меня, вот смотри. —он открыл тетрадь и ткнул пальцем. В столбце было написано:

«Био: 20/20 прис/отж.

Психо: Жить трезвыми

Социо: 3 обратных связи

Дух.: 5 добрых дел.»

– Ну, отжимания и приседания я понял. А остальное? —задалбливал я соседа новыми вопросами.

– «Психо» —это программная литература. Я читаю книгу «Жить трезвыми». Можешь взять, что хочешь, что касается программы. «Социо» —социальная сфера. Общение с коллективом, например. У меня обратные связи, лень сейчас объяснять, сам увидишь. Ну, и духовная сфера. Если верующий, то можешь читать духовную литературу, ходить на молитву. Если нет, то делай добрые дела. Это всё, в принципе, никто не проверяет, это для себя. Для совести, так сказать. —Серега закрыл тетрадь и положил на тумбу. – Давай спать. А то подъем рано. Тебе то можно поспать еще пару деньков, а, если я не встану, то дрюкнут всех.

– В смысле? —я не унимался с вопросами.

– Если кто-то не встает, проспал там или просто забил, то страдает вся группа. Короче, потом тогда в течение трех дней все будут вставать на полчаса раньше.

– Пиздец какой-то. Ладно, спокойной ночи. Нужно переварить все. —я подытожил разговор и отвернулся к стене.

– Да, кстати. —Серега, оказывается, еще не закончил. – С матом тут осторожнее. Между собой-то ладно, а вот, если при консультантах, то «соточку» пиши.

– Какую «соточку»? —спросил я, повернувшись вполоборота.

– Сто раз фразу какую-нибудь, которую они придумают. Ну, что-то типа «я больше не буду ругаться матом» или что-нибудь в этом роде.

– А если не буду писать?

– Если не напишешь, накажут группу или тебя индивидуально. Например, прогулку всем отменят или звонок домой. Сам понимаешь последствия, да? —Серега выключил ночник.

– Охуели, других слов, извини, у меня нет. —с этими словами я закрыл глаза.

Часть 2. День первый

Я проснулся от громкого свистка. Еле открыв глаза, я сначала не понял, где нахожусь, но быстро сориентировался. Серега сидел на своей кровати и тоже пытался проснуться.

– Здорово. -нехотя выдавил он.

– Здорово. Это чего за херня была? Или мне приснилось? -заспанным тяжелым голосом спросил я.

– Ты про свисток что ли? Так подъем такой здесь. —протирая глаза, ответил он.

В тот же момент с первого этажа донеслась оглушительная танцевальная музыка. Хоть я и не пил вчера, но просыпаться под такие басы даже трезвым не очень-то приятно.

– А это тоже подъем?

– Типа того. Сейчас поиграет минут двадцать, потом молитва, потом зарядка. Я на молитву не хожу, так что сейчас умоюсь и чайку заварю. У тебя даже кружки нет?

– Не-а. -ответил я, почувствовав себя каким-то бродягой, прибившимся к нормальным людям.

– Сейчас попрошу на кухне. Только у нас запрещено в комнатах есть и пить чай. Ты особо не афишируй. Консультанты-то знают. Просто наглеть не нужно. По-тихому, в общем. -Серега напялил «спортивки» и вышел за дверь.

В жопу все. Я накрылся одеялом и закрыл глаза, в ожидании пока Серега не принесет кружку и не угостит чаем. В голову полезли самые разные мысли. Докатился я. Мать жаль, Аньку жаль. Намучались со мной. В говно превратился какое-то. А раньше? Ведь раньше всегда на позитиве, всегда в любой компании «свой». А сейчас вот тут лежу. Наверное, так мне и надо, мудаку. Четвертый десяток, а мозгов как у молокососа. Хорошо, хоть батя всего этого не видит. Что дальше? А дальше тупик, стена, Андрюх, сте-на! И нахер я кому такой нужен? Гнать ссаными тряпками таких, как я. Только жизнь отравляю всем. И ведь осознавал, что нельзя так жить, ну нельзя. Так нет же, хули нам быкам? Пока есть, что налить, мы же храбры и веселы. А на утро, как обоссаный щенок, в долг просишь.

– Вот и кружка. -Серега незаметно вошел в комнату. -Держи.

Я поднялся, взял кружку и закинул в нее пакетик с чаем. Непривычно мне утро с чая начинать.

– А кипяток где взять? -спросил я.

– В коридоре кулер стоит.

Я вышел в коридор и был встречен оценивающими взглядами. За столиком у кулера сидели трое: парень, который покурить просил принести, писклявая девчонка и ещё одна, с провалившимися глазами. «Мэрилин Мэнсон, мля» -пронеслось в башке. Не обращая внимания, я налил в кружку кипяток и направился обратно. Зайдя в комнату, я сходу спросил:

– Слушай, а сколько здесь всего народа-то?

– Ты четырнадцатый. Немного пока. Дом на двадцать пять рыл рассчитан. -ответил Серега, прихлебывая горячий чай.

– Нихуя себе. А дом специально, что ли строили для этих целей?

– Не, все фонды в основном снимают. Но кто сдает дом для кучи наркоманов и алкашей, я не знаю.

– Я бы точно не сдал. Ну его нахер.

Серега привстал, поставил кружку с чаем в тумбочку и пошел к выходу.

– Я на зарядку. Десять минут всего. Спускайся потом на завтрак.

– А что на завтрак? Яичница? -надеясь на положительный ответ, поинтересовался я.

– Хуишница. -Серега посмотрел на меня как на идиота. – На курорте что ли? Каша.

– Ладно, спущусь.

Как же неохота спускаться, со всем знакомиться. Начнется: «Кто? Откуда? С чем?». Бесит. Влип, сука. Так и получилось. Через минут пятнадцать, я спускался по лестнице вниз, как юродивый, которого ждут, чтобы над ним поиздеваться и похохотать. И опять эти взгляды дебильные. А хотя, по большому счету, мне-то что? Какая-то стайка никчемных нарко́тов смотрит, обсуждает. Пффф. Да и хер с ними. Серега позвал за столик, я сел напротив него. За столом нас было шестеро. Три парня и три девчонки.

– Я кашу не буду. Чай попью. -сказал я, и отодвинул тарелку.

– Ну ты даешь! -сказал один из сидящих, взял мою тарелку и вывалил половину каши в свою. -Будете? -он окинул взглядом остальных.

– Я Макс. —представился он, прожевывая.

– Андрей. -кивнул я.

– Я Вика! -послышался уже знакомый писклявый голос справа.

– Таня. —хмурым голосом сказала еще одна девушка.

– Катя. -и последняя девушка тоже представилась. – Ты здесь как?

Ну началось. Я вдохнул, и вкратце, поверхностно рассказал примерно то же, что и говорил Сереге накануне вечером:

– Да как? Как все! Жил, не тужил, пока деньги были. Потом дома сел работать. Стал выпивать ежедневно. Незаметно переросло в алкоголизм. Сам того и не заметил. Думал, что со мной-то уж точно этого никогда не случится.

– Как и мы все. -ухмыльнулась Татьяна.

– Ну а ты? -я посмотрел на Катю.

– Героин. Ну как? Не сразу. Сначала травка, гашиш. Потом амфетамин4. А потом и герыч попробовала. Не слезть было. Воровать стала, по притонам болтаться. В общем, весело. -она так это сказала, как будто нисколько не жалеет об этом. Даже с юмором.

– И долго торчишь? -спросил я.

– С двенадцати лет начала, героин лет пять уже. В дурке провалялась даже.

– А сейчас тебе сколько?

– Двадцать пять. -ответила Катя и встала из за стола.

– Нормально так. -я допил чай, поставил кружку, поднялся и бросил Сереге: – Я в комнату пойду.

– У нас сейчас «цели на день.» Не хочешь посидеть, просто послушать? -сказал он.

– Не, посплю, наверное.

Вместо комнаты, я прошелся в предбанник, еще вчера я заметил там шкаф с книгами. Открыв его, я был неприятно удивлен. Три стеллажа книг с церковной литературой, остальное про наркоманию и алкоголизм. Из консультантской показался Костя.

– Привет. Ну как ты? Сейчас группа, пойдешь?

– Нет. Не хочу. Тебя же Костя зовут? Есть что-нибудь нормальное почитать?

– Там, ниже посмотри. Смотря, что для тебя «нормальное». Если на группу не идешь, то поднимись в комнату, пожалуйста.

– А в чем проблема-то? Я мешаю что ли? -брезгливо спросил я.

– Не мешаешь. Просто, чтобы не отвлекал других. Ты человек новый.

– Идиотизм какой-то. -не глядя на него, сказал я и достал снизу «12 стульев». – Ладно, не буду мешать вашей секте. -я по актерски поклонился и направился к лестнице.

– Зря ты так. -услышал я позади Костин голос.

В групповой-столовой уже убрали столы и поставили стулья в круг. Все сидели с тетрадками и переговаривались.

– Давай к нам! -послышалось из круга.

Я улыбнулся и, не ответив, поднялся по лестнице. Сверху это выглядело забавно, будто кружок дурачков собрался. Дойдя до комнаты, я улегся на постель и открыл первую страницу большой книги. «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть…» -я и не заметил как провалился в сон.

Шел дождь, я выскочил из автобуса и пошел к ближайшему дому быстрым шагом. Незнакомое место. И как я здесь? Впереди виднелся силуэт, который направлялся в мою сторону и становился четче. Силуэт остановился метрах в десяти и до меня донесся его голос:

– Давай быстрее! Я уже час жду. —крикнул он и пошел в обратную сторону.

Я окинул взглядом окрестности, но из-за сильного дождя так и не смог понять, где я нахожусь. Я пошел за незнакомцем. Мы зашли во двор, и он нырнул в автомобиль. Открыв мне пассажирскую дверь, он сделал пригласительный жест. Я сел и посмотрел на своего спутника. Он снял мокрый капюшон и по моей коже пробежали мурашки. Я почувствовал, как каждый волосок на моих руках медленно поднимается и улыбка на лице появилась сама собой.

– Опаздываем же. Где шлялся? —спросил он, и повернул ключ в замке зажигания.

– Да не знаю даже. —ответил я и стал осознавать, что я и вправду не знаю, где я был перед этим.

– Паспорт-то не забыл?

Я засунул руку в карман и нащупал твердую книжечку. Это был загранпаспорт. И зачем он мне? Ничего не понимая, но чувствуя внутри какую-то легкость, я просто засунул его обратно и спросил:

– Куда едем-то?

– Ты пил что ли? Не надоело? —ответил он вопросом на вопрос.

– Да не пил я. —на моем лице появилась обида и я повернул лицо к окну.

– В турфирму едем, Уася! —ухмыльнулся он и выехал из двора.

– Пап, ты же говорил, что в следующем году хотел.

– Поторопиться решил, в Грецию хочу. Чего ждать-то целый год?

И то верно. Чего ждать? Настроение становилось все более приподнятым, да и дождь перестал идти…

– Андрюх, спишь? —я услышал голос сзади. Обернулся, но заднее сидение было пустым. -Андрюха!

В этот же момент картинка резко сменилась, передо мной уже стоял Серега и тряс за плечо.

– Пошли на улицу. Прогулка! —Серега стал копаться в шкафу в поисках верхней одежды.

– Блядь, вот хули ты меня разбудил? —стал злиться я.

– Ну извини, я с добрыми намерениями.

– Ладно, пошли. —я протер глаза и встал с кровати.

Спустившись, я увидел весь местный контингент, толпящийся у выхода из дома. Мне вспомнился детский сад, когда нас выводили на прогулку. Еще бы по парам их поставили. У двери стоял тот самый качок, который встречал меня вчера. Я толкнул Серегу и спросил:

– А это надзиратель что ли?

– Не, это Заур. Хороший, добрый парень.

– Так что у него за функции-то?

– В смысле? Ааа, ты подумал, что он тут работает? Нет, он тоже реабилитант. На героине сидел. Курил.

– Нихера себе! Совершенно на наркомана не тянет. На итальянца похож. И сколько сидел, не знаешь?

– Четыре года вроде. Ему тут на днях сообщили, что, скорее всего он здесь на полгода. Мать сильно за него беспокоится, да и границы закрыты из-за «короны». Он совсем поник по этому поводу.

Дверь открылась. Заур прошмыгнул вперед всех, Костя ждал, пока все выйдут. Из комнаты консультантов вышел ещё один, на вид не совсем здоровый. Постоянно качал руками и смотрел по сторонам.

– А это кто? —поинтересовался я.

– Это Леха. Тоже консультант. Ну он такой, с прибабахом. Но тоже безобидный.

Костя что-то сказал Лехе и подошел к нам:

– Андрей, тебе пока нельзя на прогулку. Серега, ты же за него отвечаешь? Посидите дома.

– А чего это мне нельзя? —удивился я.

– У тебя абстиненция. Мало ли чего у тебя сейчас в голове.

– Что? Какая тенденция? Вы охуели? Я на улицу хочу, курить хочу.

– Ну вот видишь, на нервах весь. И не ругайся матом, пожалуйста. Пока прощаю. —ответил Костя и пошел вслед за всеми.

Я лишь увидел, как закрылась дверь.

– Падарасы! —крикнул я в закрытую дверь и повернулся к Сереге. – Что такое эта абст… бля.. ненция, короче, какая-то?

– Абстинентный синдром. Это типа симптомы при резком прекращении употребления психотропных веществ. В нашем случае —это типа похмелья. Агрессия проявляется, мысли всякие дурные в башке.

– И долго мне теперь вот так?

– Да нет. Пару деньков. Пойдем на диване посидим, они гулять примерно полчаса будут. —предложил Серега.

– Пойдем лучше сожрем чего-нибудь. —моя идея казалась интереснее.

– Кухня закрыта. Хаваем по расписанию. И да, запомни. Есть правило три «Д». Если не в свой день дежурства зайдешь на кухню, то потом дежуришь три дня подряд.

– Ну вообще засада. А что значит «дежуришь»? То есть мои родные платят по полтиннику в месяц, а я здесь еще и пахать должен? —это меня совсем взбесило.

– Это называется «служение». Дежурство по кухне у всех, и плюс тебя назначат ответственным за что-нибудь. Там список в коридоре висит. На уборке объект дают, который должен убрать. —Серега сел на диван.

– Бля, армия прямо. И что у тебя за служение?

– Я воду в кулере меняю. Служение на две недели дается, потом меняют. Вот Алик старший дома. Он на улицу может выходить почти всегда, да и Зауру тоже разрешают. Доверие заслужили.

– А с чего вдруг у них такие привилегии? —я не унимался.

– Ну, во-первых, они никуда не побегут. У них здесь никого. Во-вторых, нормально общаются с консультантами, да и им это самим выгодно. Ну и в-третьих, Заура они в такие рамки не поставят. Они же наркоты бывшие. Пиздят много, но ссыкуны все. Да и бабки тянут, прикрываясь благотворительным фондом. Херню втирают, а сами раньше в слюнях в подвалах валялись. Все такие прям крутые, типа избавились от зависимости. Хотя Антон сам рассказывал, как его каждую весну накрывает, и сорваться хочется. Слабаки. Они же больше ничего не умеют, вот им работа. Сиди здесь, типа на зарплате в двадцать тысяч, или типа волонтером. Вот Леха, вот в то, что он волонтерит, поверю. А остальным нет. Были уже случаи и не раз, что родители деньги переводят, а до ребят доходит не все. Воруют по страшному. Врут постоянно и по каждому поводу, но при этом улыбаются и «желают» тебе только хорошего. Вот твоя мамка, или кто там за тебя платит? Как она расплачивается?

– Да я, если честно и не знаю даже. —слушая все это, я не верил ему.

– А я тебе скажу как. Тупо на карточку физика бабки кидаются. Договора непосредственно с нами заключают. Это на случай, если менты нагрянут. А договор кривой весь, если почитать. Так что сам делай выводы.

– Так, а чего ты не съебешь, раз в курсе всего? Чего сидишь-то тут уже месяц? Кстати, поздравляю!

– Я отцу обещал. Мы с ним договорились. Я никого здесь не трогаю, барагоз не включаю. Отношение к нам тут, конечно, как к отбросам. Но, ради бати, чтобы он был спокоен, я потерплю. —сказал Серега и уставился в окно.

– Ну, хрен знает. Я договор подписывать не собираюсь. И, если, как ты говоришь, здесь по-скотски относятся, то свалю.

– Дело твое. При мне бежали несколько человек. Парочка человек свалили, где-то ширнулись, поняли, что идти некуда и вернулись. Но в итоге все равно убежали. —Серега пальцем показал в окно. -Вон, видишь, молоденький парень пухлый бегает – это Никита, но все его называют мало́й. Этот тоже свалить хотел, поймали, скрутили, и обратно.

– Так они пиздят здесь что ли?

– Да нет, просто скручивают, руки могут заломить. Психологически больше. На нервы давят. Хотя алкашу или наркоту, да еще и стресс устраивать – это перебор. Работают тут на отъебись. Зато фоточки красивые родным шлют, мол, ваш ребенок тут зацвел. А на деле здесь вечный негатив. Плевать они хотели на программу. Здесь, скорее самолечением занимаешься, и выводы сам делаешь, чем их помощь получаешь. Есть, конечно, нормальные центры. Даже бесплатные. Есть со свободным выходом, с курилкой. Там реально люди чувствуют, что они нужны и им оказывают содействие в выздоровлении. Наш центр – не тот случай.

– А если бунт устроить? —сказал я, тоже уставившись в окно.

– Если всерьез устроить, то на сто процентов уверен, что они откроют дверь и всех выпустят. Они по краю закона ходят. Хотя наверху тоже связи есть. Прикрывают со всех сторон. А так, никто не будет здесь бунтовать. Половине некуда идти попросту, другие здесь тише воды, ниже травы, лишь бы отсидеть скорее свое время. Ну и такие как я, которым совестно перед родными, да и самому хочется жить нормально. По крайней мере, я для себя выводы тут делаю. Вон Катьку, которая с нами за столом сидела, например, сюда вообще в соплях привезли. Грязную, вонючую, худую. Сама она с Мурманска, в Питер приехала учиться и работать. За хорошей жизнью. Ну и вот итог. Мать нашла этот фонд, обратилась. Ее нашли, выловили и сюда привезли. Им и заебись, мамка из Мурманска деньги засылает, а она тут «отлично» живет. Я бы сказал существует. Тут многие не по своей воле. Вот и тебя привезли. —рассказывал мой «старший брат».

– Ну, меня бухого взяли и в тачку положили видать. Я не помню. Я же сам собирался на реабилитацию.

– Но все-таки привезли. А с мамки твоей, за выезд, червонец взяли.

– Что бля? —глаза полезли на лоб.

– Ниче! Думаешь, бесплатно забирают? Услуги доставки, мать их. Заура с собой иногда берут для устрашения.

– Охренеть. Разводка, короче. А Зауру-то с этого чего?

– Ничего. Время убить, да прокатиться лишний раз. Знаешь, как его периметр этот заебал? Лично я не представляю.

Мы не заметили, как щелкнул замок входной двери и в групповую вбежал мало́й, про которого несколько минут назад рассказывал Серега. Из-за его веса ему было тяжело дышать, он оперся на колонну и улыбаясь, выдавил:

– Танька сбежала!

– Да ладно? —Серега встал с дивана. – Как? Идиотка что ли? Ее же батя забрать на днях должен. Пять месяцев отсидеть и побежать. Что в голове у таких?

– Костян за ней дернул, но я уже не видел, что там. Леха всех домой загнал. —мало́й бубнил себе под нос.

– Пойду у Лехи спрошу. —Серега направился в прихожую. – Леха, чего там?

Леха стоял как маленький безобидный ребенок и качал руками.

– Да что? —как будто оправдываясь, сказал он. – Сказала, что кофту забыла, типа пусти, я возьму. Пока я ключи доставал, она через ворота махнула. Костик за ней побежал.

– Какую кофту, Леха? На улице жара! —Серега засмеялся.

– Да я чего-то ступил.

В дверь зашел Костя. По лицу было видно, что он очень зол. «Сучка!» -выдавил он, облизывая рану на руке, и зашел в консультантскую.

– Костян, убежала что ли? —спросил Серега.

– Нет. Я ее схватил, она в драку. Короче, отпустил я ее. Пусть идет на все четыре стороны. Все равно ее отец забрать хотел, так что мы свою миссию выполнили. Сейчас позвоню ему, пусть сам разбирается с ней.

– Кость? Она у ворот стоит! —Леха крикнул из групповой.

– Где ее вещи? —обратился Костя к девчонкам. – Соберите!

Девчонки побежали наверх. Костя же наклеил пластырь на большой палец и хлопнул дверью со своей стороны.

– Ладно, понятно все. Пошли обратно на диван. —Серега махнул.

– Слушай, а чего Леха такой дерганый? —поинтересовался я.

– Побочка после длительного употребления. Да и сам он вроде чуть того, и не скрывает этого. Но, несмотря на это, он один из нормальных.

Мы опять сели на диван, мало́й сидел на подоконнике и его улыбка, туповатая и детская, растягивалась все больше и больше.

– Крутяк! —сказал он.

– Тебе годков-то сколько? —спросил я.

– Восемнадцать, а что? —дерзко ответил он, в духе «чё надо, дядя».

– Да так, ничего. И уже торчишь?

– Ну да, соляка5. Бабка сдала. —с гордостью произнес он. – Да я всего полгода употреблял. Бросить могу в любой момент, а она меня сюда запихнула, сука старая.

– А как же школа, тебе же экзамены сейчас сдавать нужно.

– Я в восьмом классе школу бросил. Не нравилось мне учиться. Зачем это?

– Дурачок совсем? Элементарное образование-то хоть получил бы. —недоумевал я.

– А нафига? Бабки есть, жить есть на что. Выйду на работу пойду сразу. —хвалился мало́й.

– Да кому ты нужен там? Да и бабки у тебя откуда?

– Наследство от отца. Он у меня умер. От наркоты, кстати. Я вообще сирота, можно сказать.

– Ну, бабки вечными не бывают. Сирота, говоришь? Вот бабуля за тебя переживает. Ты же молодой совсем, жить и жить, а ты ее сукой старой называешь.

– Ой, хватит мне морали читать. Душный ты! —мало́й слез с подоконника и пошел к лестнице на второй этаж.

– Да не трогай ты его, ребенок совсем. —сказал Серега. – Сейчас «АН» будет. Пошли, интересно. Чего там в комнате отсиживаться?

– Ладно, а что такое «АН»?

– Группа «анонимные наркоманы». Ну и алкаши участвуют. —хихикнул он.

– Я участвовать не хочу. —отрезал я.

– Ну, значит, когда до тебя дойдет очередь, просто скажи «чистый и трезвый». Вот и все. Да и Макс тебя задрачивать не будет, ты новенький же.

– Макс, это который с нами за столом сидел утром?

– Да. Он ведет. У него служение такое.

– Опять служение. Понятно. А в чем фишка-то?

– Ну, пишем вопросы на доске и обсуждаем, каждый высказывает мнение и делится опытом. Моя любимая группа, кстати.

Сверху спускались девчонки с пакетами. По-видимому, в них были Танины вещи. В разговоре я уже и забыл про нее. Они понесли пакеты к выходу. Костя вышел из консультантской, взял их в руки, открыл дверь и пошел на улицу. Мы синхронно ринулись к окну. Через окно было видно, как он, с явной злостью перекидывает их через ворота. Некоторые вещи вылетали из пакетов и падали на землю. Таня, наверное, только успевала их собирать и отряхивать. Последней вещью, которую кинул Костя, был телефон. Тане повезло, и она поймала его в полете. Из за ворот мы увидели только ее средний палец. Костя повернулся к нам лицом и жестом показал, что спектакль окончен и пора отходить от окна.

– Да, разозлила она его. —сказал Серега. – Ну пошли. Артем, давай два свистка! —крикнул он парню, который просил сигареты.

– Я покурить хочу. Где Алик? —я стал глазами искать старшего дома.

– Да он на улице, скорее всего. Они с Зауром не всегда на группы ходят. —Серега направлялся к кругу из стульев.

– Офигеть у них лафа. Ну, пусть Костя тогда ведет. Не пойду я на группу. —сказал я и пошел к консультантской.

Костя только зашел и, не успев закрыть входную дверь, понял, чего я от него хочу. Было видно, что он недоволен. Открыв дверь нараспашку, он словно приглашал меня выйти. Спустившись, я повернулся и спросил его:

– Кость, вот тебе зачем это нужно?

– Что? —Костя достал пачку и протянул мне.

– Ну вот работать здесь.

– Да я пока волонтер. Почти уже консультант. Ну, не знаю. Во-первых, я не местный. Работы толком нет, жилья тоже. А так, мне дали жилье. Мы же все вместе живем. Да и постоянно варишься в этом, в программе. Напоминаешь себе, к чему наркотики привели. Сорваться сложнее так.

– Ну ты то хоть понимаешь, что здесь откровенное выкачивание бабла. Вот я договор не стал подписывать.

– И что? Это фантик. Даже, если менты и приедут. Ну заберут тебя, ну пожурят нас. И все. Не ты первый.

– То есть ты признаешь, что это незаконно и все это прикрывают?

– В какой-то мере да. Но я не все знаю. Я недавно здесь. Врать тебе я не буду, но могу сказать одно, что программа работает.

– Ясно. Я не понимаю одного, у них совсем совести нет что ли? На матерях и родных бабки поднимать?

– Ладно, пойдем уже. —он ушел от вопроса.

– Подожди, я не докурил еще.

Сзади послышался голос и я вздрогнул от неожиданности.

– Эй, Костя, брат! Что там сейчас? —это был Алик. Позади шел Заур.

– «АН», идите давайте, бездельники. —Костя улыбнулся.

– Как скажешь! Пошли, Заур. —Алик приобнял за плечо своего соотечественника. – Андрей, ты тоже идешь?

– Нет, я не пойду. Кость, есть что-нибудь для сна? —ответил я Алику и, повернулся к Косте.

– Зачем тебе?

– Сплю плохо.

– Пошлите.

Мы поднялись в дом, ребята пошли на группу, а мы с Костей зашли к нему. Он достал из большого пластикового кейса какую-то упаковку, выломал из пластинки таблетку и дал мне.

– Это что? —спросил я.

– Ты же хотел для сна. Вот тебе для сна. —Костя закрыл кейс и положил на полку.

Я запил таблетку водой, поднялся в комнату и прямо в одежде лег на кровать, с мыслью подремать пару часов до ужина.

Часть 3. Рассказ Макса

Ужин я благополучно проспал, не стал спускаться и лежал, читая книгу. Внезапно распахнулась дверь и ручкой ударила о стену. В проеме появился матрас, потом тот, кто его нес. Это был Максим, с которым я познакомился утром.

– Не разбудил? —кряхтя, спросил он.

– Да нет, я уже давно не сплю. —ответил я и закрыл книгу.

– Я к вам. Не могу я с этими жить, дядя Дима достал уже.

– А, это тот мужик в возрасте? —спросил я, вспомнив мужчину, которого видел вчера на кухне.

– Да, он самый. Год уже здесь, прикинь? В ДТП попал, полбашки снесло, титановую пластину вшили. То ли крышняк у него потек, то ли пил из-за этого, так толком никто и не знает. Вроде как жена просто таким образом отдыхает от него! —Макс кинул матрас на кровать. —В пять утра чай нальет и как начнет ложкой по кружке стучать. А, если начнет что-нибудь рассказывать, то это пиздец. И вроде как некрасиво встать и уйти. И вот слушаешь его, слушаешь.

– Хм, забавно. —отметил я.

– Костя сказал, что сейчас еще пару девиц привезут, вроде как. —сказал Максим и лег на матрас.

– Так поздно же уже.

– А им-то чего? Им позвонили, клиент готов, они хоть ночью готовы ехать. За деньги-то.

– У меня в голове до сих пор не укладывается. Ну не так я себе это все представлял. Думал как в кино, что-то типа этого.

– Ну, в кино-то может и правду показывают. Только там «ребы» не наши, а зарубежные, впрочем, как и кино. —он улыбнулся и добавил. – Это моя девятая «реба». На последней год пробыл почти.

В голове промелькнуло «я не ослышался?». Подождите-ка, как это девять? ДЕ-ВЯТЬ! Либо человек мазохист, либо кукушка у него того.

– Сколько? —мои глаза, в принципе, задали вопрос за меня.

– Девять. Да, и так бывает. Я наркоша, Анрюха, наркоша.

Он встал с матраса и подошел к двери. Обернувшись, он сказал:

– Сейчас белье принесу и расскажу. —дверь хлопнула и Макс исчез.

Я уставился в потолок и стал примерно высчитывать, сколько же времени он провел на реабилитациях. Если последний раз он провел год, плюс ещё семь, ну пусть даже по месяцу, и эта. Это уже примерно два года. С ума сойти. Либо сбегал, либо не помогало, наверное. И какой у него стаж употребления, интересно?

Макс появился в дверном проеме со стопкой белья, аккуратно положил ее на тумбочку и стал расстилать простынь.

– Я на героине с девятнадцати. Как раз тогда самый бум на «хмурый»6 был у нас. Многие подсели. Большинство ребят, с кем начинали, уже на том свете.

– А сейчас тебе сколько? —перебил я.

– Сорок пять уже. —Макс широко улыбнулся.

– Ну, если по чесноку, то ты не выглядишь на свой возраст, да и тем более с таким наркоманским стажем.

– Спасибо! —заправляя подушку в наволочку, сказал он и продолжил: – Так-то я всё, что можно и нельзя перепробовал, но героин —это героин. Я сначала думал, что героином только колются, а оказалось, что и курят и нюхают. Ну, мне как-то и предложили. Середина девяностых была, тогда много всего интересного стало появляться, да и достать было как-то легче. И, качество, могу сказать, было повыше. Но недолго. В общем, я подумал, мол, нюхать —это же не колоться. Попробовал. Ну и пошло-поехало. Однажды звоню барыге, говорю, что скоро заеду. А он мне говорит, что только завтра подвезут. Как так? Всегда было, а тут нет. Короче, тогда я и узнал, что такое ломка. Сидел дома, как идиот, в полной апатии, ноги ломит, кости ломит. В общем, полный пиздец. То в жар, то в холод, блевать бегал каждые полчаса. Ну, и понял я, что в системе. Потом инъекции пошли. Но, при этом и работал и всегда старался хорошо выглядеть. Я вообще с геодезией связан, но еще и поплавать по миру успел.

– Так, а здесь ты надолго?

– Я не знаю. Хотел на месяц, два. Но я по дурости матери все деньги отдал, она распоряжается. Как бы меня тут не заперли на больший срок. —Макс снова улыбнулся и лег на уже заправленную постель.

– Ну ты даешь. А почему так много реабилитаций? Не помогают?

– Почему же? Помогают. Но срываюсь периодически, а после срыва, кроме как сюда, больше некуда. Здесь безопасней. Хоть и условия говно. Наша реабилитация более менее, но тоже не сахар. Мне много где предлагали работать оставаться, я как никак уже рабилитант со стажем. —он рассказывал и пролистывал «Евангелие от Иоанна».

– Ну а ты чего же? —спросил я и с интересом стал ждать ответа.

Он молчал и продолжал листать книгу. Через какое-то время, найдя нужную страницу, он заложил ее открыткой с изображением какого-то святого, закрыл и поднял на меня глаза:

– Я похож на идиота? Ты посмотри на них. Ты думаешь, чего они здесь сидят? Да потому что они боятся, боятся срывов. Боятся жить в обычном мире. А здесь они – «власть». Власть над наркоманами и алкашами, понимаешь? Они подлые трусливые мрази. Да и поняли они, что здесь можно поживиться на родных и близких таких как мы с тобой. Взять хотя бы Игоря. Ходит весь из себя, речи толкует, что он жизнь прошел, что он много повидал и все в этой жизни понимает. А, если копнуть глубже, кто он? Гнилой человек, который только врет всем и вся и нихуя не умеет. К тому же еще и интеллектом не богат. Где он жизнь повидал? Когда наркоманом был? Это жизнь такую он повидал? Вот я признаю, что я человек практически конченый и наркотик —это моя слабость. И я действительно хочу от этого избавиться, хотя прекрасно понимаю, что уже поздно. А этот же ублюдок еще и на бога ссылается, что он глубоко верующий и, что бог ему помог выбраться из говна. Он в жизни-то ничего кроме гопоты своей и раствора не видел. К нему на улице подойди и скажи «Бу!», он сразу же убежит. А здесь? А здесь он уважаемый, как он думает, человек. Ты заметил на стене в консультантской сертификаты висят и дипломы? И его фотография над этим всем. Смешно же. Человек наслаждается собой и даже не понимает, что он просто шут в глазах других. Да и присмотреться к этим сертификатам. Так это вообще пиздец. Игорь Александрович отсидел своей жопой тридцать шесть часов на семинаре для зависимых. Игорь Александрович посетил семинар психологии. Фантики же. Так нет же, нужно в рамочку и на стенку. Алтарь самолюбия такой, знаешь? Чтобы родители приезжали, которые собираются сюда сдать кого-то, и в ладоши хлопали, какой прекрасный и умный человек. И сам он говорит, что призвание у него такое —помогать. Пиздит как дышит. Это же ОПГ. Только он тут козявка, готов жопу лизать тому, кто ему работу дает. А все свое недовольство они срывают на нас. Да что там говорить, половина близких не знают, что на реабилитациях весь персонал – это наркоманы бывшие. И методы у них не терапевтические. Ты уехал, они про тебя забыли. Хочешь сопровождение после реабилитации? Плати! Хочешь спонсора? Плати!

– Какого спонсора? —мне стало очень интересно.

– Спонсор —это типа наставника, который прошел программу полностью и имеет продолжительный срок трезвости. Только никто из них за «спасибо» помогать тебе не будет. Хотя и утверждают, что они все делают от сердца и души. Тьфу, блядь, противно! Уж поверь мне, каждый консультант на реабилитации втирает, что он никогда тебя не забудет, оставляет тебе телефон, потом какое-то время общается даже, а если в течение какого-то времени толку от тебя нет, то сразу вся «дружба» испаряется. Однажды, после второй реабилитации, я позвонил консультанту с первой и сказал, что хочу товарища к ним направить. Так знаешь, что началось? Они потом меня заебали звонками. Хуже рекламщиков и маркетологов. Лишь бы ты кого-нибудь привел. Даже скидку предлагали сразу. Черти короче.

– А что это за Игорь, про которого ты говорил?

– Он консультантом работал раньше, сейчас что-то вроде заместителя Ромы. Рома – руководитель филиала фонда по нашему региону. Вот Рома как раз нормальный. Может, потому что приезжает редко. А этот ебанько ведет себя так, будто это его все. Понтов немерено. Меня просто очень вымораживает их ложь. Аж до трясучки иногда. Ну вот зачем нагло врать людям в глаза, у которых реально горе? Сам же слюни подбирал несколько лет назад с пола, а сейчас с презрением смотрит на таких же. И вот кто из нас конченый, скажи?

– Ну то, что самомнение у них зашкаливает —это я еще по Антону понял.

– А этот вообще отдельный разговор. Гнида. Вот он реально наркоман так наркоман. Вроде несколько лет трезвости и чистоты, а замашки все те же. Он за деньги мать родную продаст. Ему вообще не верь. Он умеет расположить к себе, заливает очень красиво, и польстить может. Но все, что он говорит, дели на десять.

– Да, Макс. Я все больше и больше убеждаюсь, что не место мне здесь. Вот совсем не место. —с разочарованием, произнес я.

– Пока не рыпайся, уж месяц-то посиди. А там будешь думать.

– Какой нахер месяц? Если Антон мне звонок не даст или меня отсюда не заберут, то я хз, что начну вытворять.

– Не советую. Лучше делай вид, что ты все хаваешь. А буянить —не лучший вариант здесь.

– Слушай, мне Костя таблетку для сна дал, да только что-то она по ходу не подействовала.

– Когда дал? —спросил Максим.

– Перед вашей группой, как ее там, ну которую ты вроде ведешь.

– Перед «АН»? Если бы он тебе дал снотворное, ты бы до завтра как сурок спал бы. Наебал, скорее всего. Херню какую-нибудь втюхал антивирусную. Они тут снотворное для буйных берегут. А по тебе не скажешь. И так спать будешь. —сказал он и снова открыл «Евангелие»

– А ты это, в бога, что ли веришь?

– С недавних пор начал. Ну как? Не начал, а пришел к нему, так скажем.

– Интересно. Пойду, покурю схожу перед сном. Алика не видел? —я поднялся с постели и направился к выходу.

– Внизу на кухне или у Костика посмотри.

Закрыв дверь, я прошел по коридору. За столом сидели ребята, разгадывали сканворды и смеялись.

– Алика не видели? —спросил я, проходя мимо.

– На кухне был. —ответила Вика.

Спустившись вниз, я почувствовал очень вкусный запах готовящейся еды, явно что-то жарили на сковороде. По ходу не для нас – не для холопов. Приоткрыв дверь, я увидел Заура, стоявшего у плиты и Алика, нарезающего овощи на доске. Увидев меня, он бросил:

– Что-то хотел, брат? Спать уже скоро, иди в комнату.

– Пойдем, покурим. Я только проснулся. —ответил я, явно недоброжелательным голосом.

– Подожди за дверью, сейчас.

Было слышно, как дверь с той стороны закрыли на замок. Заебись. Они тут жрут нормальную еду, привилегии у них, а мне в комнату идти? Охерели. Из консультантской вышел Костя:

– Ты чего здесь?

– Курить хочу.

– Давай завтра уже. —предложил он.

– Нет, Алик сказал здесь подождать. —сказал я категорично.

– Ладно, сходите. Только потом давай в комнату, договорились?

– Хорошо, договорились.

Старшего дома пришлось ждать еще минут семь. За это время я успел изучить расписание на каждый день, посмотреть фотографии «главных», а так же фотографии с каких-то слетов, которые висели на стендах при входе. Тут же справа висели правила РЦ7. Снизу, мелким шрифтом было написано «Правила могут меняться по усмотрению консультантов». Вообще шикарно. Только о изменении правил, скорее всего, не говорят реабилитантам, а меняют их на ходу. Такая откровенная пыль в глаза. Алик вышел из кухни, открыл дверь и жестом позвал за собой. Уже спустившись, он окликнул меня:

– Пошли туда, за угол, я брелок от ворот гаража забыл.

Мы прошли на задний двор дома, который сегодня днем я видел из окна. Большая площадка, засеянная травой, волейбольная сетка и мангал. Справа стоял сарайчик. Я прикурил и спросил:

– Это баня что ли?

– Раньше, наверное, была. Сейчас там хлам всякий лежит.

– Слушай, Алик, ты здесь сколько уже?

– Три месяца, брат! Скоро домой.

– А здесь действительно все такие гандоны, как говорят? —с прищуренным глазом и ухмылкой, спросил я.

– Кто говорит? —Алик так посмотрел на меня, будто я ему секрет открыл. – Нормально тут, брат, главное просто делать все правильно. Правильно делай —правильно будет.

– Ну, что-то у ребят другое мнение.

– Я сам, если честно, их не люблю. Суки они. Домой хочу просто. У нас же на Кавказе все строго, мало ли что они там моим скажут. А у меня семья дома, работа. А этим насрать, что я могу работу потерять и вернуться совсем в никуда. Родители очень переживают, конечно. Так что, если что-то лишнее от консультантов услышат, то еще оставят. А им это наоборот хорошо. Антон поговаривает, что хочет тут вообще полностью мужской дом сделать. Типа мотивации что-то.

– А хули Антон? Он вес какой-то имеет что ли?

– Ну типа он самый толковый. И второй дом хотят открыть, смешанный. А этот парнями заселить.

– Ясно.

– Ты нас держись, все будет, брат! Пошли.

Я вернулся в комнату и сразу лег. Пожелал Максу и Сереге спокойной ночи и отвернулся к стене. Так закончился мой первый полноценный день на «ребе». Первый… Из восьмидесяти пяти. Но тогда я даже подумать об этом не мог.

Часть 4. День второй

– Так, потихоньку! Давай наверх поднимайся. —послышался глухой голос.

Я встал с кровати и пошел в темноте к двери, выставив руки вперед. Нащупав ручку, я потянул ее на себя. Свет из коридора показался настолько ярким, что я резко отвернулся. Пройдя в коридор, я увидел два силуэта —мужской и женский. Мужской силуэт поддерживал девушку, а та, пошатываясь, пыталась перебирать ногами и опиралась на перила.

– Давай направо теперь. —это был Костя.

Он вел ее к женской комнате. Увидев меня, спросил:

– Иди спать. Чего встал?

– Так она как кобыла топает. Заснешь тут. —ответил я.

– Сам ты, блядь, кобыла! —послышался заплетающийся голос девушки.

– Дверь мне открой тогда! —Костик явно запыхался.

Я открыл дверь в женскую комнату. Из под одеял уже торчали две торчащие головы Вики и Кати, в ожидании новой соседки. Вика расплылась в нездоровой улыбке, откинула одеяло и пошла к выключателю, чтобы включить свет.

– Ей, наверное, водички нужно, да? —стала скакать Вика вокруг Кости и лепетать без умолку. -Бедненькая! Она пьяная? Костя, а сколько ей лет?

– Вика, иди воды лучше принеси! —он положил девушку на кровать у стены и накрыл покрывалом. —Пусть ночь так поспит, завтра поменяйте ей белье.

Вика как электровеник уже доставала бутылку с водой из шкафа.

– У тебя там скважина что ли? —попытался схохмить я.

– Дааа! —игриво ответила она и поставила бутылку рядом с кроватью соседки.

– Все, пойдем. -Костя закрыл дверь. —Давай спать, Андрюх.

– Бухая что ли? —поинтересовался я.

– Марафонила неделю. Амфетамин в основном. Сейчас вроде еще коньяком шлифанула. Ладно, расход. —он пошел к лестнице.

Я вернулся в комнату и на удивление быстро провалился в сон.

Как и вчера, утренний свисток дал понять, что всем пора прекратить видеть свои самые хорошие сны о жизни за стенами этого дома и поднимать свое алко-нарко-зависимое тело с постели. Солнце пробивалось сквозь окно прямо в глаза и стало ясно, что весь день обещает быть жарким. Но, при мысли, что этот день я буду наблюдать, глядя через решетки, не прибавили позитива, а наоборот. Серега и Макс, шурша тапками, пошли в очередь на утреннее умывание, из коридора уже доносился галдеж. Я решил полежать и подождать, пока вся эта братия рассосется. В голову опять стали лезть мысли. Разные. Как у русского философа-материалиста Чернышевского «Что делать?». Да ничего не делать. Ждать только. А чего ждать и что будет дальше – вот этот вопрос остается открытым. Вопрос времени, как говорится. Наверное, раз я здесь, значит это мне нужно. А что, если это бесполезно и я просто трачу здесь время? А что, если я отсюда выйду через месяц и нажрусь сразу? А вдруг поможет. Дверь со скрипом открылась.

– Ты чего не встаешь? —вместо «доброго утра» сказал Серега, зайдя в комнату.

– Да, и почему ты не радуешься, что ты здесь? —рассмеялся с сарказмом Макс.

– Придурки! —улыбнувшись, ответил я. —Новенькая там не проснулась?

– Нет, не видели. Вика сказала, что она там храпит вовсю. —вытирая голову, ответил Серега.

– Я ночью проснулся, когда Костик ее тащил в комнату.

– Симпотная? —спросил Максим.

– Да там не поймешь. Она как неваляшка шла. Костик сказал, что марафонила. Амфетамин, вроде как. —я понял, что спокойно полежать уже не получится и стал одеваться.

– Пошли на зарядку и жрать! —кинул Макс Сереге. – Андрей, ты идешь на зарядку?

– Нет, увольте! А вот на завтрак спущусь.

Ребята вышли из комнаты и тут же появился Костя, в руках он держал до боли знакомую спортивную сумку. Он с улыбкой поставил ее у моей кровати и сел на Серегину:

– Привет! Слушай, вчера твои приезжали, вот вещи привезли. Ты спал в это время, а потом я забыл совсем про нее.

– Заебись бля. А разбудить совесть не позволяет? —со злостью спросил я.

– Так, давай без матов только. Все равно встречаться с родными нельзя.

– Костя, а вот скажи мне, что здесь вообще можно? Давай посмотрим на ситуацию со стороны. Приезжает человек за помощью, а его запирают в четырех стенах, не дают гулять, а когда дают, так это полчаса в день. Постоянно смотрят на тебя свысока, как будто ты и не человек вовсе. Не дают общения с родными, не разрешают элементарно курить. Да еще и на нервы давят исподтишка. Это как называется, вот скажи мне? Люди, когда сюда едут, другого ожидают. Совершенно другого. А ведь они деньги платят за это. И как этот метод лечения называется? Ну давай, скажи, ты же консультант, мать твою!!! —я смотрел на него бешеными глазами.

– Так, успокойся сначала! —Костя понял, что меня сейчас понесет.

– Да хули «успокойся», Кость? Какая статистика срывов будет после вашего «лечения»? Да после таких стрессовых условий, когда ты беспомощен, любой выйдет и в первую очередь употребит. Что же вы на листовках и на сайтике своем не пишете правду, что вы здесь гнобите народ и лечите только этим? Все, сука, красиво преподносите, а на деле-то что? Частная тюрьма, на которой поживиться можно? Ну, ответь мне, блядь? Вот сейчас моя мамка дома сидит и думает, что я сейчас в пионерском лагере «Зорька», и все у меня лучезарно, и все условия. Вот почему вы звонить не даете? Да потому что человек приезжает и охуевает от вашей политики и правил, и сразу хочет спросить родных, куда же его засунули. А родные, может и сами не знают, потому что вы им мозги засрали. Да, я алкаш, и признаю это. Но, сука, я не скот. И хуй вы меня заставите по своим правилам жить. Может я и буду что-то делать, но исключительно со своей выгодой, о которой вы и знать не будете. И да, «соточку» за мат я писать не буду. И, кстати, кто вещи привез? —я выдохнул.

– Ладно, замяли, захочешь поговорить, заходи вечером. Но только без эмоций, хорошо? Парень какой-то, крепенький такой, с меня ростом, светленький. Не сказал имени. —Костя направился к двери и вышел.

– Кто это мог быть? Мишка, что ли? Скорее всего. —сказал я вслух и открыл сумку. После моего монолога мне стало полегче. Может и полезно иногда так выговориться.

В сумке лежали футболки, шорты, шлепки, кроссовки, носки, трусы, «мыло-рыльные» принадлежности. Я такой комплект в Турцию собирал обычно. В боковом кармашке лежала моя любимая книга «Мастер и Маргарита». Ну, хоть какая-то радость. Одеть «новые» вещи так же показалось радостным событием почему-то. Одев джинсовые бриджи, шлепки и серую футболку с сексуальной блондинкой, которая очень аппетитно кусает гамбургер, я вышел из комнаты и пошел походкой «а-ля нарцисс» по коридору к лестнице. Внизу уже стояли столы и раскладывали столовые приборы и салфетки. В кухню выстроилась очередь.

– Серега, мне возьмешь?! —крикнул я сверху.

– Не вопрос. —Серега показал большой палец вверх.

Некоторые на меня посмотрели не очень по-доброму. Вроде новенький, а уже раскричался тут. Наверное, одежда придавала уверенности. Хотя это и глупо. Пока я спускался, очередь ни на шаг не сдвинулась. Раздача еще не началась. Я встал рядом с Серегой и Максом. Откуда не возьмись подскочила сумасшедшая Вика:

– Сереженька, возьмешь мой чай? Кирилл мне из пакетика заварил отдельно. —игриво сказала она и потрепала Серегу за бок.

– Возьму, хорошо.

– Она к тебе подкатывает что ли? —ухмыльнулся я. – И что это значит «ей отдельно»?

– Да она со всеми так. Херли тут ей еще делать? Их двое, ну теперь уже трое, а нас вон орава какая. Флиртуй, не хочу. —ответил Серега. – А по поводу пакетика, у нее с желудком чего-то. Не пьет она общий чай. Его просто иногда не полностью кипятят. А ей Кирюха отдельно в чайнике кипятит.

– Понятно. То есть нам просто заварку кидают? —спросил я опять.

– Обычно шесть-восемь пакетиков на всех, ну, на кастрюлю. —сказал Макс со своей злобной саркастичной улыбочкой.

– Это ж моча.

– Ну а чего делать? Поэтому в комнатах свой и пьем обычно.

По гулу стало понятно, что кухня открылась. Первым в очереди стоял мало́й. Взяв две тарелки в руки, он понес их к столу и, как будто взвешивая, ту, которая тяжелее, поставил к себе поближе.

– Вот жучара! —я обратил внимание Сереги на мало́го.

– Это нормально. Ща еще бегать начнет добавки просить. Вон ляхи уже какие, жиробасина.

– На себя глянь, пузатик! —донеслось от Никиты.

Мы подошли к раздаче, забрали свои блюда и пошли к столу. Сегодня была рисовая каша. Хоть я их никогда и не любил, но желудок мне говорил, что нужно что-нибудь съесть. Я сел за стол и попробовал это незамысловатое творение местного повара Кирилла. Сахар отсутствовал от слова «совсем».

– А чего она не сладкая-то? Может сходить на кухню за сахаром? —предложил я.

Мои соседи переглянулись и, глядя на меня, мысленно покрутили пальцем у виска.

– Дефицит это здесь, Андрей. —сказал Макс, достал из кармана кулек и насыпал каждому по горстке в тарелку.

Послышались тяжелые шаги, и перед нами появился мало́й с тарелкой.

– Макс, отсыпь, пожалуйста! —с глазами котенка попросил он.

– Все, поздно. —сказал Макс, демонстрируя ему пустой развернутый кулек.

– Ладно. Если кто-то не будет кашу, то мне отдайте! —мало́й посмотрел на меня.

– Я буду! —мои слова окончательно разбили его надежды на какую-нибудь халяву с нашего стола.

– Давайте прочитаем молитву! —послышалось с дальних мест.

Все встали из за столов. Я остался сидеть.

«Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твоё, да прибудет царствие Твое, да будет воля твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим….». Молитву читал тот самый паренек в спортивном костюме, который ждал нас у дома, когда мы подъезжали. Во время прочтения, некоторые смотрели в мою сторону, как будто я еретик местный. «…Аминь!».

Все сели и стали жадно поедать завтрак, звякая ложками по тарелкам.

– Серега, а они же говорят, что здесь не обязательно молиться. А чего все тогда молятся?

– Ну, тебя никто не принуждает. Не хочешь вставать, не вставай. Просто все привыкли уже. —ответил Серега.

– Можно подумать, что все тут верующие. —я посмотрел на него.

– А чего ты на меня смотришь?

– Да нет, просто. Не осуждаю, не думай.

– Ну и приятного аппетита всем. —сказал он.

– А что это за парень, который молиться всех попросил? -спросил я.

– Это Ильюха. Героинщик. Вторая «реба» вроде у него. Недавно приехал, три дня полежал, переломался и поехал на «детокс»8. Потом вернулся. Набожный он немного, правильный. Нормальный парень.

Я услышал, как сверху кто-то спускался. Это была ночная гостья, которую Костя волок в комнату. Леопардовая плюшевая пижама смотрелась забавно, и в то же время глупо, эдакий гламур. Рыжие волосы, убранные в резинку и пухлые губы, то ли от гулянок, то ли от ботокса. По ней было видно, что девушка кутила не один день, отекшее лицо и полуприкрытые глаза. Она спускалась, не замечая нас, как будто целенаправленно шла куда-то.

– Ничего такая вроде. —высказал свое мнение Серега.

– Формы хорошие. —добавил Макс

– Хер знает, отек еще не прошел. —я тоже решил высказаться.

Вика вскочила с места и подбежала к новенькой:

– Пойдем на кухню, покушаешь.

– Есть кофе? —спросила та несвежим голосом.

– Придумаем что-нибудь. Как ты себя чувствуешь? —создавалось впечатление, что Вика своей навязчивостью только отпугивает людей.

– Хуево, блядь. А ты как думаешь? —дерзко ответила «гламурная» девушка.

– С характером, девка. —хмыкнул Макс.

Вика с неизвестной зашли в кухню и закрыли за собой дверь. Серега посмотрел на часы:

– Костик говорил, что сегодня вроде как не по расписанию идем. Обещал фильмы какие-то скачать.

– Было бы замечательно. Тем более сегодня суббота! —заметила Катя. – Надеюсь, уборки не будет, у меня и так шея вся хрустит.

– Упала что ли? —спросил я.

– Да давно уже. В ванной под приходом9. —она засмеялась. – Прошу их меня на «МРТ» отвезти, обещают только, суки.

В этот момент в групповую зашел Костя и объявил:

– Ребята, сейчас будет влажная уборка, потом спикерские послушаем. А потом вам кино поставлю какое-нибудь. Надеюсь цели на день у всех написаны?

По групповой пронеслось «Ура! Отлично!». И только Катя тихо произнесла «Сглазила, блядь!», но с улыбкой.

– А что такое спикерские, Макс? —доедая кашу, я вопросительно посмотрел на него.

– Люди рассказывают о своем опыте выздоровления или просто истории про употребление. Интересно иногда послушать. Приходи после уборки.

Я отнес тарелку повару на кухню и вяло поднялся в комнату. На уборку был отведен час, и этот час я решил провести с пользой для организма, тем более после плотного завтрака. Конечно же, мне нужно было полежать, а в лучшем варианте подремать. Снизу послышался звук свистка и по дому пронесся шум шагов. Наверное, все пошли за инвентарем для уборки. Через секунду я услышал то, чего не ожидал – это была музыка, которую принято здесь включать на всю катушку. Мысль «подремать» испарилась, я встал с постели, чтобы спуститься к Косте и попросить его вывести меня покурить.

Дверь консультантской была заперта, я постучал несколько раз. Из-за громкой музыки было непонятно, есть ли там кто-нибудь вообще. Я подошел к колонке и убавил звук. Стоявший рядом паренек со шваброй протянул мне руку:

– Привет. Я Дима! Зачем тише делаешь?

– Да орет у вас на весь дом. Самим-то приятно что ли? —ответил я.

– Всем нравится, это ты только недоволен по ходу.

– Не уверен что-то я, что всем очень прям нравится. Костю не видел?

– У себя он, сильней стучи просто. Он в наушниках, наверное, сидит. —сказал Дима и показательно прибавил звук на полную громкость.

Я развернулся и, ничего не сказав, пошел обратно к консультантской. На этот раз дверь уже была приоткрыта. Костя сидел за компьютером и, как предположил Дима, был в наушниках.

– Костян, пошли покурим! —прикрикнул я.

Костя вытащил из уха один наушник и открыл шкафчик. Достав сигарету, он протянул ее мне со словами:

– Где Серега? Сходи с ним.

– Не знаю я где он. А у него ключи от двери что ли есть?

– Он крыльцо убирает. Пошли, я тебя выпущу. —Костя взял связку ключей, закрыл дверь своего кубрика и пошел в сторону выхода.

Открыв дверь, он крикнул:

– Серега, постой с Андреем, пожалуйста! Потом постучите, я открою.

Глухой Серегин голос крикнул в ответ:

– Пусть спускается, только зажигалку дай ему. Я потом отдам тебе.

Костя дал мне зажигалку и закрыл входную дверь с другой стороны. Серега, услышав звук замка, сразу показался и с улыбкой подозвал к себе.

– В гараж иди, мне оставишь.

– А ты куришь что ли?

– Конечно курю. Только не пались, когда оставишь. —Серега делал вид, что драит крыльцо шваброй.

Я прикурил и с большим удовольствием сделал первую затяжку.

– Сейчас бы еще чашку кофе, вообще бы было отлично!

– Шампанского, может, принести? —со стебом спросил Серега.

– Было бы шикарно! Слушай, а ты вот здесь месяц. Как без курева-то?

– Бывают иногда варианты. —хитро ответил он. – Только ты ничего не знаешь, и я при тебе не курил, если что, понял? Костик в курсе, что я покуриваю. Сам иногда дает возможность. Но распространяться об этом не стоит.

– Да вообще не вопрос. А сам Костя не курит?

– Не, не курит вроде. Хотя, может, когда выходит за периметр после смены. Ты оставляешь там? —Серега подозрительно посмотрел на меня.

– Да-да. Иди.

Серега с удовольствием взял тлевшую сигарету и, затянувшись, посмотрел в пустоту:

– Вот так, Андрюха. Так и живем. Никогда я не думал, что в тридцать восемь лет вот тут окажусь. Внутри прямо тянет. Прямо вот тут. —он показал на грудь. —Просрал ты жизнь, Сережа. Просрал. Бывало, знаешь, просыпаешься, смотришь в потолок и думаешь. Где ты проснулся? Дома, в очередных «гостях» или у какой-нибудь страшной бляди, которая и на пьяную голову-то не фонтан, а на трезвую так вообще блевать тянет? И, главное, не задумываешься, было что-нибудь или нет. Может ты уже «трипак» давно намотал, а еще хуже сифилис или ВИЧ. Но тебе похуй, тебе нужно покурить и что-нибудь выпить. А сигарет нет, выпивки тоже. Если вокруг никого, то кое как встаешь и идешь к соседу с нижнего этажа, который точно курит. И вот ты, с помятой рожей, даже не смотря в зеркало, выходишь на площадку, спускаешься этажом ниже, и как манекен стоишь у двери и давишь на звонок. Никто не открывает. Тишина. Конечно, ведь все на работе, сегодня понедельник. Или вторник. И только ты, свободный художник, а на самом деле уже почти спившийся в усмерть мудак, ждешь, что тебе кто-то принесет, даст, угостит чем-нибудь. И тут ты нащупываешь в кармане транспортную карту, которой не пользовался уже больше месяца, а может и двух, т.к. ты в запое, и дальше района никуда не ездишь. Ты вспоминаешь, что ведь на ней должны быть деньги. А вот как их превратить в наличку? Ведь в магазине ее не примут, к телефону она не привязывается. В твоей мутной, но пока не окончательно пропитой голове созревает глупый, но, возможно рабочий план.

– Что за план? —я совсем проникся его рассказом.

– Ты идешь к метро, где стоит очень много транспорта. До метро идти минут десять. Это опять же с условием, если ты проснулся дома. —Серега хихикнул. – Пока идешь, ты чувствуешь на себе негативные взгляды людей. Ты понимаешь, как ты выглядишь в данный момент. Но ты так хочешь курить, что все равно подходишь к людям и просишь сигарету. Не все, конечно, дают. И вот ты прикуриваешь и чувствуешь первый плюс за этот день. Ты доходишь до маршруток, которые стоят и ждут своей очереди на маршрут. Подходишь к водиле и предлагаешь снять с твоей карты за проезд, а в обмен наличку, но чуть меньше стоимости проезда. И вот ты обходишь так всех попавшихся и согласившихся водителей, пока на твоей карте не заканчивается баланс. Мужики входят в положение и, в основном соглашаются. Эту тему не я придумал, а услышал где-то. Никогда бы не подумал, что пригодится. В итоге у тебя на кармане примерно триста рублей. А это примерно литр сивушной водки. Но и сигарет нужно купить. Покупаешь самые дешевые сигареты, пару пузырей, и радостный идешь обратно. Все. Это все, что тебе сегодня нужно. По дороге заходишь за какой-нибудь кустик. Выпьешь, проблюешься, закуришь и пойдешь дальше. А к вечеру уже кто-нибудь зайдет и ты, в надежде, что завтра уж точно будет лучше, нажираешься и снова засыпаешь где придется. И так изо дня в день. И самое, сука, интересное, что я и не заметил в кого превратился. Я же, блядь, Сережа! Чтобы я, да спился? Да никогда! А вот хуй. Водяра – это пиздец какая коварная штука. Вот так, Андрюха.

– Да-а. Знакомо. Только вот про обналичку карты у водителей вообще не слышал. Здесь, наверное, вообще постоянно мысли всякие посещают, да?

– Да. Не знаю, как остальных, но я каждый день что-то беру для себя. Убогое место, конечно. Ну, не само место, а отношение. Но, наверное, лично я должен был рано или поздно сюда попасть. Мне Макс рассказывал, на одной из реабилитаций, в которых он побывал, у реабилитанта умерла жена. Так его даже на похороны не отпустили. Так и поминал ее в четырех стенах на «ребе». Я, конечно, все понимаю, что может сорваться и все такое. Ну свозили бы его, проконтролировали бы. Совсем бесчеловечно с их стороны. Да и вешаются, говорят, на «ребах». Говорят, что полгода-год нужно посидеть, но при таких условиях и отношении, а тем более кормежке, ты просто деградируешь и уж точно в срыв пойдешь. Хотя, если башки нет, то тебе и всей жизни не хватит, чтобы выводы сделать.

– С этим я полностью согласен. —поддержал я собеседника.

– Ладно, пошли. Уборка сейчас закончится, Костян что-нибудь включит. —Серега позвал меня в дом.

В групповой уже все рассаживались. Кто-то выдвинул диван на середину комнаты и, усевшись поудобнее, ждал, когда Костя включит телевизор. Мы с Серегой сели подальше, пододвинули еще пару стульев и сложили на них ноги. Телевизор был достаточно большим, так что с наших мест было вполне комфортно видно. Я смотрел по сторонам и наблюдал за присутствующими. Мой взгляд остановился на Диме, парне, который очень любит громко включать музыку. Я подтолкнул Серегу:

– Слушай, а этот тут чего?

– Солевой. Приехал на месяц, а мать его на полгода заперла. Выходит скоро. Двадцать два года всего. Меня тут еще не было, когда он приехал. Но ребята рассказывали, что он тяжело отходил. Несколько ночей подряд, после посещения туалета, постоянно в женскую комнату приходил и ложился к какой-то тетке спать. Та его гоняла вечно. —смотря на Диму, рассказывал Серега.

– Во дает.

– Соль – это вообще пиздец. Люди так убиваются ей. Из окон выходят, творят всякую хуйню. В общем мрак. Недолго живут, если плотно сидеть.

– Так, с интернетом беда! Спикерские я не скачал. Сейчас поставлю вам рассказ одной девушки, не известно, кто и откуда. Кто-то в интернете накопал и записал. А потом возьмите что-нибудь из дисков и фильм тогда посмотрите. —произнес речь Костя.

По комнате прошелся довольный гул. Костя подошел к телевизору и воткнул флешку. Через несколько секунд на экране появился бегунок звуковой дорожки и началась запись приятного женского голоса:

«Здравствуйте Всем. Пишу наверно от отчаяния, так как очень страшно осознавать, что мне двадцать семь, а моя жизнь разрушена. Вернее сказать, жизни нет много лет-существование, вот как назвать то, что сейчас осталось. Крик мой, наверное, больше для тех, кто еще может что-то исправить, ведь моя история, которую я опишу-реальность, страшная и ужасная реальность. И, если хоть один человек задумается, значит я все же сейчас не зря пишу…»

В комнате повисла тишина. Было заметно, что девушка, которая записывала это аудио, старалась как можно больше передать эмоции той, кто действительно это написал. Все уставились в экран с интересом, хотя на экране, кроме бегунка и таймера ничего не было. Из колонок продолжилось повествование:

«Началось все пять лет назад, в небольшом провинциальном городке. Я послушная дочка, закончившая школу с медалью, сдавшая ЕГЭ на самый высокий балл, поступившая в ВУЗ на желанный факультет, мастер спорта по художественно гимнастике. Первая любовь, как мне тогда казалось, беременность, свадьба, рождение любимого сыночка. Потом муж стал мне изменять и я как-то поняла, что и не любовь это вовсе. Развод. Жила с родителями, не нуждаясь ни в чем, закончила институт, устроилась на престижную работу. Ребенок в садик. И жизнь закипела. А потом любовь, настоящая, когда человеку хотела отдать все что есть. Любовь взаимная. Он и его семья приняли моего ребенка как родного. Съехались почти сразу и вот о такой семье я и мечтала. Семейные прогулки, походы в кино и театры, выезды на природу. А потом в миг все рухнуло. Стала замечать, что супруг меняется – раздражительный временами, ночами иногда не спит, похудел. Стала понимать, но гнать от себя мысль о наркотиках. Прожив в таком режиме месяц, не выдержала и задала вопрос. На что получила правдивый ответ, что да, он увяз в болоте под названием соль, именно с этого дня, все рухнуло.»

Мы переглянулись с Серегой. Только что разговаривали про это и тут на тебе. Потом посмотрели на Дмитрия. Тот, в свою очередь, заметил наши взгляды и, ухмыльнувшись, с видом, мол, все это бред, продолжал слушать.

«Естественно я плакала, перечитала кучу форумов, и поняла одно, что страшнее этого наркотика еще нет, и не было. Он отрицал зависимость, говорил, что просто курит и может обходиться без этого. Я не могла уйти, он был сердечник и я знала, что как только я уйду он свалится в эту яму и умрет. Он был моей жизнью, я им дышала. Год я провела в кошмаре, страхах, что опять придет невменяемый, он становился все агрессивнее. В какой то момент я, от усталости наверное, напилась до одурения, не помнила ничего, помню он пришел, ушел в ванну, а я уже не раз, видя как он забивал сигареты этой дрянью, стала шарить по карманам, нашла и совершила самую главную ошибку-решила показать ему, что будет, если он будет смотреть как я убиваю себя. Я испытала дикий кайф, голова отрезвела, я стала мега быстрой, появилась радость и счастье, я побежала искать рецепты еды которую я хочу ему приготовить. Он даже ничего не понял когда вышел из душа. А я с этого момента захотела еще и больше. Я скрывала то, что я употребляю около 2-х месяцев, по мне и никто не замечал. Худобу списала на диету, уставший вид от начавшейся бессонницы. А потом он догадался, мы подрались, впервые в жизни. Крыли друг друга матом. И я уехала к маме, ребенок был как раз у нее. Я продолжила употребление, он тоже, через месяц мы встретились уже в притоне, где плавно вдвоем перешли к внутривенным инъекциям. Все, тут крест, родители поняли все с первых увиденных проколов, пытались нам помочь, сплотились, но мы падали все глубже и глубже. Два года из жизни я хочу забыть, это постоянные уколы, притоны, вонь. В итоге я попала в больницу с пневмонией, где мне диагностировали ВИЧ, я сразу поняла, что заразилась от шприца, другого быть не может или он от чьей то иглы. Тогда впервые я остановилась и поняла, что жизнь кончена. Хотела в прямом смысле скинуться с крыши. Зачем жить, для чего? Но поговорив, мы решили, что это не приговор и, соблюдая правила, мы можем жить нормально, главное избавиться от наркотика. Но хватило нас на два с половиной месяца. Ежедневные звонки друзей наркоманов изводили, они приходили к нам домой уже с наркотиками и шприцами. В один день срыв. И тут я попадаю в больницу без сознания, оказывается у меня начался сепсис, который поразил клапаны сердца, у меня лопнуло легкое, начался некроз, в легком гнойные свищи, меня ввели в кому. Муж в раскумаренном состоянии даже не понял, что меня нет. Только на четвертые сутки беспрерывного употребления у него начались галлюцинации, мании что я в соседней комнате с кем-то, обрыскав всю квартиру, он понял что меня нет. Он остановился и ему сказали, что еще в первый день я укололась, почувствовала себя плохо и уехала на такси. Через четыре дня, отойдя, он приехал в больницу, где главврач посоветовал ему начать искать деньги на мои похороны. Он был уверен, что я не выживу. Меня на реанимобиле доставили в областную клиническую больницу, и через три недели меня вывели из комы. Отрезали две трети легкого, я была вся в трубках, которые выходили из живота, легкого, катетеры, я была в памперсах и весила тридцать один килограмм. Первое, что я закричала: „Где муж?“ Мне дали успокоительное, сказали, что завтра я буду переведена в обычную палату из реанимации и приедут родные. Я успокоилась. Но на утро, увидев только своих родителей, поняла, что что-то не так. Мне сказали, что муж намеренно передознулся солями, зная о том, что у него больное сердце, он рассчитал дозу и написал смс родителям, что он виноват в моей смерти, что я сейчас такая из-за него, что без меня жить он не сможет. Но его откачали и он проходит лечение в кардиологическом отделении четырьмя этажами ниже, там же, в областной больнице. Я умолила медперсонал, отвезти меня на инвалидном кресле к нему, иначе я бы не дошла. Описывать то, что с нами было – бессмысленно. Это не передать! Мы плакали в голос и решили начать все заново. Решили, что раз Бог не дал нам умереть, значит, мы сможем. Я пролежала в больнице в общей сложности шесть месяцев, выписалась с весом сорок килограмм, после его выписки он не уехал, а остался со мной, так как за мной нужен был уход. Он менял мне памперсы, кормил, поил, мыл, возил на процедуры. И каждый день умолял, чтобы я выжила. Мы стали понемногу налаживать прежнюю жизнь, он работал, я сидела дома, все вроде бы стало возвращаться на круги своя, планы на отдых этим летом. А потом, в одну ночь, двадцать седьмого февраля, он встал попить, и, не дойдя до раковины на кухне, упал. Смерть была мгновенной, остановилось сердце. Я перестала есть, пить, спать и спрашивала: „Ну почему так?“ Сейчас я не могу оправится от потери и только начавшейся нормальной жизни с таким концом, полностью сожранная ВИЧем. Лежу в нашей больнице и доживаю вероятнее последние недели, а может и дни. С полностью гниющим организмом, болями, криками и слезами. Я потеряла все – любимого человека, работу, уважение, друзей, здоровье, мой ребенок останется сиротой, я лежу и знаю что умираю и остановить этого не могу, да и не хочу.»

Буквально секунды на три снова повисла пауза, и с новым вздохом, уже более эмоционально, голос девушки продолжил:

«Я умоляю вас, те, кто еще может остановиться, прочтите и живите, уезжайте в другой город, меняйте номера, друзей-бегите и убедите себя в том, что вы хотите жить. Употребление соли не пройдет бесследно. Она рано или поздно даст о себе знать. В моем случае СПИД, уже СПИД, а не ВИЧ, сердце, недостаток кислорода, больная печень. Меня жрут изнутри, и это больно осознать в двадцать семь лет, что ты лежишь в больничной палате и умираешь, а еще четыре года назад твоя жизнь была пределом собственных мечтаний. Я прошла все круги ада наркомана. Самое страшное теперь не смерть, а осознание произошедшего. Я очень надеюсь и молю господа, чтобы хоть один человек, хотя бы один прочел и спроецировал ситуацию на себя, чтобы смог остановиться, чтобы хоть что-то заставило одуматься. Просить помощи у родных и друзей. Если это случится, значит все это было не зря. И его, и мои родители рядом постоянно. При ухудшениях остаются со мной или же в панические атаки, когда я боюсь оставаться без родных, боюсь умереть в одиночестве. Они борются, ищут врачей, покупают всевозможные лекарства, которые советуют врачи, что бы попытаться, хоть как то снизить боли и продлить мне жизнь.»

Экран погас. Костя вытащил флешку:

– Зацепило? Делайте выводы, ребята. —с этими словами он направился в консультантскую.

Краем глаза, я увидел, как за окном открываются ворота и во двор въезжает машина. Та же, на которой меня сюда привезли. Из нее вышли уже знакомые мне «товарищи» и открыли заднюю дверь. Все, кто пару минут назад, во все глаза смотрели в экран, столпились и так же стали наблюдать за происходящим за окном.

– Еще одна! Ничего вроде. —послышался чей-то голос.

– Я бы вдул! —я услышал голос «мало́го».

– Мелкий ещё. —ответил я.

– А че? —гыкнул Никита с тупым выражением лица.

– Ниче! —я повернулся к Сереге. – Слушай, а чего это за ребята, которые привозят сюда? Они как будто из девяностых.

– Именно эти, я так понимаю, просто подгоняют сюда «клиентуру» за откаты. Они типа мотивируют людей на реабилитацию, тоже бывшие торчки или сидельцы в основном. Их же и на вызовы привлекают. Например, звонит кто-нибудь, говорит, что ехать человек отказывается, но сил с ним бороться больше нет. Вот такая «бригада» приезжает и забирает. Иногда руки выламывают, в общем силой заставляют. Лень им на нормальную работу идти, понимаешь? —спокойно говорил Серега, глядя в окно.

– Нихуя себе. Так за это привлечь можно. —удивился я.

– Можно. Да только никто не занимается этим. Человека сбагрили? Сбагрили. Вроде на путь истинный поставят. А каким способом – это уже второй вопрос. Пару раз без добычи возвращались. Вроде уедут за кем-нибудь, а приезжают пустые. А потом оказывается, что либо соседи повыскакивают с камерами, либо потенциальный реабилитант ментов успевает вызвать. А они же боятся до жути, что их за жопу возьмут или в интернет их беспредел выложат. Сейчас же резонанс поднять, как два пальца. Вторая категория «подгона» -это так называемые «профилакторы». Те же мошенники, только к ним доверия больше у зависимых. Они в основном по наркологичкам работают. Лежишь ты себе, ка́паешься, и тут возникает чувачок или чувиха и начинает тебе задвигать про лечение и хорошую жизнь на реабилитации. Если ты его шлешь, он то же самое проговаривает с родными. А дальше схема проста: тебя сюда, откат и благодарность за помощь «профилактору», все довольны, кроме тебя. Способов-то дохрена человека сюда определить. Это как в магазине акция «приведи друга».

– Весело, если бы не было так грустно. —подытожил я. – Я охреневаю все больше и больше.

– Посидишь здесь месяц, еще больше охренеешь. —сказал Серега и хлопнул меня по плечу. —Пошли к Костику, скажу, что ты меня попросил покурить вывести.

– О, это дело! Пошли.

Постучавшись в консультантскую, Серега приоткрыл дверь, что-то буркнул и закрыл. В его руке уже была связка с ключами. Мы довольно переглянулись и пошли к выходу. Сзади послышалось, что дверь снова открылась. Раздался Костин голос:

– Андрей, не забудь, что у тебя завтра последний день курения.

– Я помню. Значит завтра будете выводить меня раз в полчаса. —съерничал я.

– Это ты уже будешь с Антоном договариваться. Его смена. —Костя закрыл дверь.

– Пошли вокруг дома пройдемся. —предложил Серега.

– С удовольствием.

Нарезая круги по опалубке дома, мы молчали. В местах, которые были не видны из окон, он брал у меня сигарету и затягивался. Сделав шесть-семь кругов, и выкурив две сигареты, мы остановились у входа.

– Время здесь тянется очень медленно. Когда ты только сюда приезжаешь, то первая неделя даже интересная. Новые люди, новая обстановка, да и вообще все. А потом день сурка. Одно и то же, одни и те же разговоры, одна и та же еда, одни и те же рожи. Когда новеньких привозят, так все как обезьяны в зоопарке липнут к окну. Реально зоопарк. Как тут люди по полгода сидят, я не понимаю. Можно реально тронуться. Антон, кстати, обещал меня в магазин отпустить, нужно завтра спросить. —Серега крутил цепочку от ключей по часовой стрелке.

Я засунул руку в задний карман и достал сто тринадцать рублей.

– Серега, если пойдешь, купи курево. —попросил я.

Серега опешил, быстро схватил деньги и сунул в кофту:

– Ты совсем ебанутый? Тут же увидеть могут. Отберут, и сосать будешь.

– Бля, не подумал! —виновато сказал я.

– Ладно, если отпустят, то куплю. Только себе пять штук возьму. —открывая дверь, проговорил Серега.

– Не вопрос.

На пороге нас встретил Костя, взял ключи у Сереги и позвал меня к себе. Мы зашли, я сел на диванчик, Костя же устроился за столиком.

– Твоя мама звонила, говорит, что у тебя кредиты висят. —начал Костя.

– Висят, и что?

– В общем, она завтра Антону передаст твои карточки и телефон. Или ты можешь через нас ей информацию передать, как и куда платить.

– Нет уж. Я сам через приложение платить буду. Что еще мама говорила? —спросил я.

– Больше ничего. —сказал Костя и дал мне понять, что мы закончили.

– Так уж и ничего? Опять врешь.

– Если и говорила, то тебе это знать не нужно.

– Как же вы заебали. Это знать не надо, это нельзя, туда не ходи, снег башка попадет. —кинул я, выходя из консультантской.

– Андрей, хорош уже. Говори это Антону. Он твой консультант. Я тебе плохого не желаю. —сказал Костя и закрыл дверь.

Открылась кухонная дверь и передо мной выплыла только что приехавшая девица. На вид лет двадцать шесть – двадцать восемь, неопрятно одетая в какие-то домашние растянутые шмотки. Она повернулась ко мне и очень широко улыбнулась. Такую улыбку даже в цирке не всегда увидишь, а тут, практически в метре от тебя, такое «чудо». В ее улыбке было какое-то безумие, глаза тоже не особо здоро́во выглядели.

– Маша! —произнесла она и не переставала таращиться.

– Андрей. —ответил я. —Ты еще не отошла что ли?

Было явно видно, что она под чем-то, но это не алкоголь.

– Да что вы? —засмеялась она и рывком направилась в групповую. —Сука! Пидарас ебаный! —сквозь смех надрывалась она. —Сдохни!

Я понял, что это истерика, ну, или головушка потекла. На эти душераздирающие высказывания, вышел Костя.

– Мария, угомонись! —прикрикнул он.

Она тут же подскочила, как в каких-то мультфильмах и уставилась на него:

– Ведь он же меня сдал, да? Он, сучий потрох! —сквозь уже страшную улыбку, шипела она.

– Отец тебе как лучше хочет. Еле отыскал тебя. Спасибо ему скажи.

– Да пошел он нахуй, все идите нахуй, твари! Ненавижу. —кричала она и смеялась.

– Сейчас приедет Игорь и поговорит с тобой. Иди пока в комнату. —Костя указал рукой на второй этаж.

Маша таким же резким движением развернулась и, громко топая, пошла к лестнице.

– Она шизик что ли? —спросил я Костю.

– Да фиг ее знает. Отец позвонил, сказал, что в притоне в каком-то, нужно вытаскивать. Он с ней, я так понимаю, не общался совсем. Но при этом вроде желает ей только хорошего. Эскортница она вроде бывшая. Хотя по ней не скажешь. Пусть Игорь, короче, ей занимается.

– А почему Игорь? А не ты или Антон, например? Он же вроде у вас тут не консультант, а начальник.

– Ну, хочет он человека вести, пусть ведет. Чего ты пристал-то?

Я дернулся от громкого настойчивого стука в дверь. Сложилось впечатление, что дом вот-вот будут штурмовать. Даже какая-то доля радости появилась. Костя направился к выходу и открыл дверь. В дом вошел высокий, несуразный человек в черной одежде и темных очках. Походка «в развалочку», эдакий гопник с района. Он улыбнулся и я заметил пару золотых зубов. Его фигура напоминала вопросительный знак, как будто он когда-то получил серьезную травму. Противно пожевывая жвачку, он дал «краба» Косте:

– Здорово! Ну че вы тут?

– Да хорошо все. Народ вот новый. —ответил Костя.

– Привет. Я Игорь! Ты Андрей, да? —протянул мне руку «начальник».

– Привет. Да, Андрей. —представился я.

– Ну как ты? Все нормально? Нравится у нас? —спросил он, хотя было понятно, что ему это совершенно не интересно.

– Нет, не нравится.

– Ну ладно, сейчас разберемся. Костя скажи всем, что сейчас «ГВП» будет. —сказал Игорь, уже из консультантской.

– Через сколько, Игорь?

– Минут через двадцать пусть все внизу собираются.

1 Кубрик – Помещение для судовой команды на корабле. В народе применяется к маленьким помещениям.

2 Реба – реабилитация. Этап избавления от наркотической или алкогольной зависимости. Процесс возвращения человеку его положительных черт характера и нормальных способностей для жизнедеятельности, которые были утрачены в результате приема наркотиков или алкоголя.

3 СОБР – специальный отряд быстрого реагирования.

4 Амфетамин – наркотик, синтетический стимулятор центральной нервной системы. Механизм действия основан на выбросе нейромедиаторов (дофамина, норадреналина и cеротонина). Амфетамин является рекреационным психоактивным веществом, способным вызывать психическую зависимость.

5 Соляка (соли) – общее неформальное название группы дизайнерских наркотиков. Наркотики данной группы вызывают эффекты, схожие по ощущениям на действие амфетамина, MDMA (экстази) и кокаина. Название закрепилось за данной группой из-за внешнего сходства (белые кристаллы) с пищевой солью или солью для ванн. Данный вид наркотика вызывает сильную зависимость и вредит здоровью.

6 Хмурый – на сленге наркоманов означает героин.

7 РЦ – реабилитационный центр.

8 Детокс – сокращение от слова «детоксикация», то есть обезвреживание ядов, очищение организма от токсинов.

9 Приход – период очень сильной психической стимуляции, наступающий после принятия наркотика, чаще всего опиатов, и длящийся короткий промежуток времени.

Продолжение книги