Чернота бесплатное чтение

1

Страшнее смерти кажется смиренье,

Но жизни нет, где правит чернота.

Нас ждет тотальное затменье,

Лишь пепел, грязь и пустота.

Денис смотрел на темное небо наступающей ночи. Вдалеке мерцала звезда, недосягаемая и прекрасная. Такая же, как и его надежда на то, что рано или поздно все наладится. Нужно лишь немного потерпеть, и справедливость восторжествует, ведь не может быть постоянно плохо. Мужчине нестерпимо хотелось в это верить – иначе нельзя, иначе душа погибла бы, продолжая болтаться в мясной оболочке еще много лет. Несмотря на весь ужас жизни среди черноты и прожорливых монстров, Денис не растерял желания жить. Просыпаться по утрам и знать, что у тебя есть место под солнцем; писать картины и иметь возможность стремиться стать кем-то больше, чем небокоптитель.

– Пусть все изменится, пожалуйста, – отводя взгляд от копошившихся на улице огромных существ, просил он у неба. – Можно мы уже просто спокойно поживем. Я бы даже собаку завел или кота, не боясь, что один из нас сдохнет от голода.

По-детски, с открытым сердцем Денис мечтал о самых обычных вещах – купить квартиру, увидеть мир, полюбить, состояться как художник, помочь родителям достойно встретить старость, да и самому состариться, не страшась за будущее внуков.

– Просто крепко зажмуриться и открыть глаза в новом мире без черноты, – в ответ ему подмигнула звезда, и мужчина с улыбкой, затушив сигарету, отправился спать, чтобы завтра с новыми силами вступить в неравную схватку с реальностью.

Тогда он еще не знал, что так искренне и наивно улыбался в последний раз.

Его разбудил ужасающий гул, от которого дрожали стены и звенела посуда на столе. Спросонья показалось, что сама Земля взвыла от боли – настолько мощный и раздирающий душу был звук. И лишь каким-то чудом не лопнули перепонки и не потрескались стекла. Ошеломленный Денис скатился с кровати на пол и зажал ладонями уши – не помогло. Шум все нарастал и нарастал, пока не превратился в писк, сверлящий мозг. Самая настоящая пытка – вот что это было. С каждой утекающей в небытие секундой Денису становилось хуже – еще бы чуть-чуть и он потерял бы сознание. Но внезапно наступила тишина. И она оказалась страшнее.

Когда мужчина с трудом поднялся на ноги и подошел к окну, увиденное настолько шокировало, что у него вновь подкосились колени. Над городом нависал титан. Серая кожа рваными лоскутами свисала с непропорционально длинных и тонких конечностей. Местами виднелось гнилое мясо, в котором ползали здоровенные опарыши. Вместо глаз – темный клубящийся туман с прожилками чего-то красного. Исполинских размеров чернота разинула пасть во всю ширь и из нее, как из дьявольского улья, во все стороны посыпались существа. Одни, словно обезумевшие вороны, метались по небу, другие медленно и аккуратно спускались по телу колосса, третьи мясным мешком падали на землю, становясь еще уродливее.

– Имя им – легион, – прошептал Денис, задергивая шторы.

Это и спасло его. Он круто развернулся и в последний момент успел выскользнуть из лап твари – инстинкты сработали быстрее осознания того, что произошло. Когти со свистом рассекли воздух перед самым носом мужчины. И сразу же последовала новая атака. Похожее на двуногого зверя существо подобралось: суставы с тошнотворным звуком хрустнули, из пасти вывалился язык. Оно бросилось с молниеносной скоростью, к которой Денис оказался не готов. Удар о стену дезориентировал, лишая на короткий миг возможности сопротивляться.

– Смотри на меня! – взревело чудовище, брызжа зловонной слюной в лицо и хватая жертву за горло. – Сдавайся!

Впервые мужчина увидел существо настолько близко. Он мог рассмотреть каждую деталь, миллиметр за миллиметром изучить то, из чего состояла тварь. Неестественно болтающаяся на коже челюсть, вывернутые веки, отсутствующие уши, словно оторванные от головы; покореженные ребра, местами торчащие наружу, раздутый живот, удлиненные ноги с канатами сухожилий.

«Если сдамся, стану таким же», – эта мысль привела в чувства.

– Ну уж нет, – просипел Денис, выворачиваясь из захвата. – Я останусь человеком!

– Сдохни!

Левая скула мужчины вспыхнула болью, но он продолжал бороться, отталкивая тварь от себя всеми способами – если бы понадобилось, то зубами бы прогрыз путь к свободе. Не было ни страха, ни слабости, ни сомнений в движениях, Денис точно знал, что не отступится от убеждений, что не позволит черноте коснуться ни души, ни разума.

«Если сдамся, меня ждет не смерть, а нечто более ужасное», – ярость и ненависть, накопленные за долгие годы, послужили топливом, разгоняющим кровь до невероятной скорости.

– Ты разрушила весь мой мир! Всю мою жизнь! Но я не дам тебе разрушить и меня! – срывая голос, проорал Денис в лицо существа.

И капкан лап ослаб. На мгновение, но его оказалось достаточно. Мужчина отшвырнул тварь, которая тут же растворилась в воздухе. Без промедлений, он схватил вещи со стула и выбежал из квартиры, на ходу одеваясь. На улице тоже было небезопасно. Теперь безопасно не было нигде.

– Будешь моим, – раздалось за спиной шипение другого существа. Оно не нападало, лишь шаткой походкой кралось, волоча ободранные руки по асфальту и оставляя за собой кровавый след.

Денис сорвался с места. Пробежал квартал и сбавил ход – медлительная тварь мелькала в отдалении, все еще настойчиво преследуя его.

– Зато остальные пока не проявляют интерес, – он сплюнул в траву вязкую слюну и попытался собраться с мыслями.

Первым делом нужно было позвонить родителям. К счастью, телефон не вылетел из кармана за время погони. Раздались гудки, но вместо маминого голоса Денис услышал до боли знакомый гул. Когда и с Лизой не удалось связаться, он понял, что чернота проникла в каждый уголок города и захватила все, до чего дотянулась. Оставалось только бежать, чтобы лично встретиться с близкими и убедиться: они в порядке. Вариант добраться на автобусе мужчина отмел, оказавшись на остановке: количество существ зашкаливало, за их гадкими тушами не было видно людей. Казалось, они перемешались в однородную массу с торчащими в разные стороны конечностями и головами. Но даже не это напугало Дениса, а то, как сочащийся гнилью ком плоти взглянул на него десятками белесых глаз и раскрыл клыкастые рты, в которых словно змеи метались ядовитые языки.

Спрятавшись за магазином, мужчина заметил на парковке две машины с надписью «такси». В одной весь салон занимала огромная тварь, чьи складки жирной кожи вываливались из открытых окон. Во второй за рулем сидел молоденький парнишка и как-то уныло и затравленно озирался, как будто тоже видел безумный спектакль, разворачивающийся на улицах города.

– Свободен? – тяжело дыша, спросил таксиста, и тот охотно кивнул.

«Сначала домой», – Денис назвал адрес и постарался расслабиться, давая отдых мышцам – учитывая количество тварей вокруг, силы еще пригодятся. – «Потом до Лизы. Ох, лишь бы ничего не случилось. Лишь бы их не задело. Лучше я, чем они. Я без них не смогу», – страшные мысли изводили своей назойливостью.

– День сегодня странный, – на грани слышимости проворчал водитель. – Все как с цепи сорвались.

Знал он о существовании черноты или просто чувствовал неладное, Денис не брался судить – не до чужих тайн сейчас было. Но парень явно нервничал – это читалось в его скованности и слишком сосредоточенном взгляде. Даже в том, что радио в машине непривычно молчало.

– Я бы сказал: черный день.

Фраза получилась невероятно точной. Мелькающий за окном город заполонили существа. Они были везде: болтались на рекламных стендах, карабкались по зданиям, сновали по улицам, метались под колесами машин. И в небе, и на земле – повсюду чернота, которая уже не таилась, а открыто нападала на людей, если те по какой-то причине все еще оставались собой – не прогнулись под влиянием чудовищ.

«Ад. И абсурд. Это даже прожорливую мошкару затмило, которая никуда не делась», – Денис был прав, ведь на фоне творившегося безумия ядовитые тучи казались чем-то несерьезным.

Машина затормозила на светофоре, и мужчина увидел то, что навсегда сохранилось в его памяти. Ростом с трехэтажный дом существо склонилось над группой людей и вытянуло вперед костлявые руки. Сначала Денис подумал, что оно пытается схватить их, но нет. Из каждого крючковатого пальца вниз тянулась тонкая нить, которая заканчивалась удавкой на шее. Десять пальцев – десять марионеток. Стоило существу лишь слегка пошевелить кистью, как они начинали бодро подпрыгивать и радостно кричать, восхваляя черноту. Их рты безобразно кривились в счастливых оскалах, глаза наливались кровью, тела извивались и хрустели. Но люди не сопротивлялись. Не видели и не чувствовали того, что с ними вытворяют. На их лицах клеймом было выжжено удовольствие и одобрение. И если бы хоть одна нить вдруг лопнула, они бы сами попросились обратно во власть черноты.

«Безумие и бесчеловечность, на которые дано разрешение, – худший и страшнейший наркотик».

Через пять минут Денис вышел из такси у дома родителей. Он заранее оплатил поездку, но попросил водителя дождаться его, чтобы сразу же отправиться к Лизе. Ключ повернулся в замке, входная дверь со скрипом распахнулась, и мужчина чуть не захлебнулся в потоке черноты, вылившейся наружу. Казалось, даже с воздухом произошли перемены: он царапал кожу, обжигал легкие, песком сыпался в слезящиеся глаза. Но Денис упрямо шел вперед. Существа цеплялись за его одежду, хватали за руки и за ноги, давили на плечи. Но он продолжал идти. Чудовища шептали, кричали, уговаривали, упрашивали, угрожали, насмехались, унижали, проклинали. Но Денис не останавливался. Задыхаясь и содрогаясь, мужчина добрался до кухни, где буднично гремела посуда и хлопали дверцами шкафы. Вот только вместо любимого и родного человека на него с презрением взглянула чернота, отряхивая фартук с красными маками, который Денис подарил маме.

Не помня себя, он бросился прочь, чтобы не видеть того, что сделали существа с родителями.

«Им не помочь», – жгуче пульсировало в мозгу.

Когда Денис выбежал из подъезда, мимо проехала машина, за рулем которой сидел растерянный парнишка, не зная того, что вместо пассажира на заднем сиденье кровожадно скалился монстр.

«Ему не помочь…» – ледяными тисками сдавливало грудь.

– Сдавайся, – донеслось из-за спины шипение и скрежет когтей.

Существа были повсюду. Они жаждали перемолоть мужчину гнилыми зубами.

«Помогите!» – свинцовой пулей туда, где когда-то теплилась надежда.

Надежда – то немногое, что удерживало на плаву Лизу. Да, сейчас стало модно твердить: откажись от глупых и наивных чувств и, вуаля, ты не победим – но все это треп заносчивой молодости. Когда вдоволь наглотаешься отчаяния, тогда и поймешь, что лишь надежда помогает не развалиться на куски. А если ее не останется, то уж лучше добровольно лечь наземь и мирно дожидаться смерти.

Девушка искренне верила: время черноты скоро пройдет. Подрастет новое поколение, в тень уйдут хранители прошлого, и у настоящего наконец-то появится шанс на нормальную спокойную жизнь. Именно поэтому она продолжала бороться. Поэтому все еще не забросила идею – открыть свое дело. Тем более наметился внушительный прогресс: нашлось подходящее помещение, удалось договориться о снижении цены за аренду и подготовить необходимые документы. Предстояло еще очень много работы, но главное – постепенно мечта Лизы воплощалась. Она сама воплощала ее.

И пусть никуда не делись проблемы с родителями, которые не желали видеть в дочери кого-то больше, чем собственные погубленные амбиции и вешалку для чужого мнения и ярлыков. Пусть общество с трудом привыкало к тому, что женщины в этом печальном городе могут иметь право голоса и выбора, что они созданы не только для грязных домогательств и насмешек. Пусть чернота с ее приспешниками до сих пор скалилась по углам, а ядовитые тучи так и не рассеялись. Все это Лиза готова была преодолеть, чтобы увидеть, как мир вокруг меняется. И каждое утро она просыпалась с верой в светлое будущее.

Так было и в тот день, когда все полетело к чертям.

Смутное волнение охватило девушку за мгновение до того, как стекла в хлипких рамах задрожали от низкого рокота. Распахнув шторы, Лиза не пошатнулась от вида уродливого титана, который бесчинствовал в противоположной части города, но оцепенела от другой кошмарной картины. Внизу, у подъезда, стояла молодая пара и сосредоточенно вглядывалась в экран телефона. Из него сочилась чернота и миллиметр за миллиметром поглощала тела двух ничего не подозревающих жертв. Казалось бы, ничего необычного не происходило, ведь с таким Лиза сталкивалась уже много лет подряд. Как вдруг парень переломился пополам, устремив невидящий взгляд в небо, и завопил нечеловеческим голосом, а после схватился за лицо и начал сдирать с себя кожу, обнажая кроваво-гнилое месиво. Его спутница в это время радостно хохотала и победно трясла кулаком. Внезапно она замерла и, – Лиза была готова поклясться – посмотрев точно на нее, запустила длинные ногти себе в глаза. С невероятной легкостью опустошив глазницы, она принялась слизывать кровь с рук – так усердно, что вскоре показались оголенные куски мяса.

Отпрянув от окна, Лиза почувствовала, как пустой желудок выворачивается наизнанку, и пожалела, что мозг не может стошнить мерзость увиденного. Но это было только начало. Придя в себя, девушка взяла телефон, чтобы выяснить причину настолько необычного поведения людей и черноты – не зря же все началось с гаджета в руках той несчастной пары. На каждом сайте, в каждой новости, в социальных сетях – везде Лиза натыкалась на проявления существ. Вместо слов – неразборчивый бред, вместо фотографий и картинок – изображения жутких чудовищ, вместо профилей пользователей – страницы бесчеловечных монстров.

– Сюр какой-то, – прошептала она и вздрогнула из-за внезапно зазвучавшей музыки – звонила мама: – Привет, – прозвучало неуверенно.

Нехорошее предчувствие лавой разлилось по телу взволнованной девушки. Обычно в это время родители работали или занимались домашними делами.

– Мы скоро будем. Мы уже идем за тобой. Ты будешь наша, – голос был чужим, протяжным и шипящим. Он кривлялся и издевался, пародируя маму.

Сбросив вызов, Лиза в ужасе зажала рот руками, чтобы не закричать. Ей так не хотелось признавать очевидное: это не существо притворялось родителями, а родители превратились в чудовищ, скинув с себя маски. Но смысла обманываться не было – сейчас это могло дорого обойтись, даже стоить жизни. Девушка наспех оделась и побросала в рюкзак самое необходимое, заставляя себя мыслить рационально и не зацикливаться на мрачных картинах. Через пять минут за ней закрылась входная дверь.

«Чернота выгнала меня из дома», – с нервной усмешкой, граничившей с истерическим смехом, подумала Лиза и стиснула зубы. – «Отобрала у меня все!»

Ее страдания несоизмеримы с трагедией, настигнувшей других людей – тех, кого существа разрывали на куски. Она это понимала, но не могла отвернуться от своих чувств. Ей было больно, по-детски обидно – до слез и желания спрятаться в безопасном месте. Поэтому Лиза позвонила Денису, но в ответ раздался механический голос: «Абонент временно недоступен…»

– Лишь бы с ним все в порядке было, – дрожащими губами повторяла она, заставляя себя идти вперед – мысль о том, что с другом могла случиться беда, заглушала панику, сотрясавшую тело и разум.

Избегая людных мест, стараясь не попадаться на глаза существам, которых было неисчислимо много, Лиза осторожно, как раненный и напуганный зверь, пробиралась по улицам. Тайными тропинками обогнула одно здание, второе, третье и попятилась назад – высоко в небе промелькнула, на мгновение затмив солнце, гигантская рука чудовища. Инстинкты кричали, чтобы девушка бежала прочь отсюда и не оглядывалась, но опыт подсказывал: лучше узнать масштабы катастрофы, прежде чем она обрушится тебе на голову.

С левой стороны, за домом, находился сквер – как раз в том направлении скрылась безобразная конечность твари, и именно туда устремилась Лиза. Воображение рисовало картины самых разных монстров: громадных, устрашающих, опасных – но все это оказалось далеко от истинны, представшей перед девушкой. Колоссальных размеров чернота с перекошенной мордой, выпученными и налитыми кровью глазами нависала над городом, с каждой секундой становясь больше – еще немного, и небо исчезнет за махиной из гнилого мяса и торчащих костей. Гул, который преследовал Лизу с самого утра, исходил от титана. Он словно манил к себе людей. В парке уже успела собраться небольшая группа, завороженно смотревшая на монстра и не видевшая правду. На каждом лице безумный восторг и упоение, в каждом взгляде жажда и покорность. Вот чернота вновь вскинула скрюченную руку, и каждый человек повторил; толпа победно завопила – пришло их время.

– Пришло время черноты, – неосознанно просипела девушка и зажала рот ладонью, чтобы не выдать себя рвущимися наружу проклятиями.

Люди все кричали и бесновались. Их кожа покрылась трещинами, из которых сочился гной, глаза лопнули, тела изогнулись, выворачивая суставы и ломая кости. Они потеряли человеческий облик, но не перестали славить чудовище. Вдруг один из них резко обернулся и посмотрел на Лизу, а следом за ним, как по команде, повернулись остальные.

– Будешь наша, – с холодящим душу шипением толпа стала приближаться.

Бежать. Иного выбора не оставалось. Девушка бежала, не видя ничего вокруг, не разбирая дороги. Ей казалось, что она всю жизнь только и делала, что спасалась бегством, потому что иначе в этом городе было не выжить. Как бы ты ни храбрился, ни мнил себя героем, а закончилось все вот так – никто и ничто не в силах предотвратить бесчинство черноты.

Бороться. Лиза хотела дать отпор чудовищу. Но за следующим поворотом опьяненная безумием толпа набросилась на людей, отказавшихся сдаваться. Кровавое месиво – вот итог сопротивления.

Бессмысленно. Теперь все потеряло смысл. Все, что было до, и все, что будет после. Чернота обратила в прах жизни и судьбы не только города, но и мира. Ведь эта тварь не насытится никогда, не остановится ни перед чем. Ей не будет конца и края.

Лиза задыхалась от горя и отчаяния. Слез не осталось, но душа продолжала рыдать, оплакивая жертв чудовищ. И как маленькая пташка, с перебитыми крыльями, трепыхалась такая понятная и простая мысль: «Я просто хотела жить».

Антон ничего не хотел менять ни в себе, ни в жизни. Его все устраивало. Денег бы побольше, работать поменьше, бабу покладистую и без головных болей – чтоб совсем все как в сказке: лежишь на печи, ничего не делаешь, а тебе и золото, и минет. Вот такое простое человеческое счастье. О Лизе он старался не вспоминать, и тем более выкинул из головы мысль о том, чтобы завоевать ее.

– Пусть сначала мозги из жопы достанет, – зло гаркнул он, прогоняя образ девушки. – Кому такая дура нужна? Да любая баба сама передо мной ноги раздвинет, а эта строит из себя скважину нефтяную! А на деле – дырка обыкновенная.

Мужчина мог часами изрыгать ругательства и остроумные оскорбления. Собственный решительный голос успокаивал и напоминал: Антон – хозяин своей жизни и никто не смеет его учить, как жить и чему верить.

«Блажен тот, кто не ведает», – так когда-то ответила Лиза на упрямство друга.

– Ха! – тогда он лишь пожал плечами, теперь бы все было иначе. – Думает, я чего-то там не замечаю, типа превратился в раба монстра и молчу. Моржовый хер тебе на завтрак. В том-то и дело, что я все вижу и понимаю, но меня, в отличие от идиотов, все устраивает. Да потому что все правильно! Так и надо. Иначе бы давно всех тварей извели. Если бы они существовали.

Как сладкая кость верному псу, после разгромных речей появлялась Леди, даря одобрительный кивок и сдержанную улыбку похвалы. Антон следовал понятному принципу изо дня в день: Леди не ошибается, она безгрешна, а мерзости происходят как раз из-за тех, кто не прислушивается к ее мудрым указаниям. Просто и понятно.

В тот день белокурый мужчина проснулся и сразу же почувствовал, что настало его время. Леди звала его изменить мир, и он с готовностью и радостью откликнулся. Он был нужен – пьянящее чувство. Стать частью чего-то огромного и несокрушимого, донести до всех непреложную правду, помочь глупцам осознать то, что Антон знал с самого начала – разве это не счастье? Разве не в этом смысл всего?

«Только она имеет смелость и возможность изменить мир к лучшему, – думал каждый, Антон в том числе. – Она и только она! Мне дали шанс проявить себя, и я им воспользуюсь».

Мужчина вышел на улицу и слился с толпой тех, кто слышал голос Леди. Он был готов на все, лишь бы исполнить ее волю. Пролить кровь – не проблема. Убить – еще проще. Схватить за глотку того, кто достаточно глуп, чтобы открыть рот для очередной порции бреда – любимое занятие. Ведь цель оправдывала средства. И без разницы, что цель не совсем ясна – не его ума дело. Главное, не сомневаться и идти до конца. Даже если в конце только пепел и грязь.

2

Из темноты на нас смотрела тварь,

Тянула руки, чтобы прикоснуться.

Несколько месяцев назад

Денис никак не мог уснуть. Широкие плечи дыбились, словно шерсть у испуганного кота, крепкие мышцы непроизвольно подрагивали, жгутами перекатываясь под кожей, лицо с прямым носом и острыми скулами рябило морщинами, каштановые волосы превратились в паклю. Липкий от холодного пота, оглушенный уханьем сердца в ушах он всматривался в темноту тесной комнаты. Чернота клубилась в углах, таращилась на него провалами глазниц и хищно скалилась, словно голодный зверь. С мучительно неспешным бегом секундных стрелок неясные очертания превращались в подобие человеческого силуэта, столь трудно различимого, что любой другой полуночник, страдавший бессонницей, принял бы происходящее за игру воображения. Но Денис ясно видел незваного гостя.

– Нет тут никого! Спи давай, – раз за разом приказывал он себе, надеясь, что это сработает. – У других же как-то получается не замечать! – в отчаянии скрипнул зубами и попытался отвести взгляд.

Ничего не вышло. Тело онемело от страха, карие глаза вцепились в черноту, что медленно покачивалась из стороны в сторону. Она приближалась. Вот обрисовались длинные, узловатые руки с кривыми когтистыми пальцами. Одна из них жадно тянулась к мужчине, который никак не мог противостоять собственным эмоциям. Вжимаясь спиной в стену, Денис проклинал себя за слабость и трусость. Вскочить бы, да как дать отпор любому посмевшему вторгнуться в квартиру! Или просто перевернуться на другой бок и захрапеть так, чтоб соседи слышали! Но увы. Все, на что он был способен, – не обмочиться в тот момент, когда в темноте вспыхнули белым два провала глазниц. Следом появилась красная пасть, разинутая в безмолвном крике. По комнате разнесся ужасающий по громкости гул, он заглушал все: и бешеный стук сердца, и хрип сбившегося дыхания, и скрип половиц под ногами черноты – все утонуло в ревущем звуке.

Не выдержав напряжения, Денис зажмурился, надеясь, что оживший кошмар исчезнет. Сработало – когда он открыл глаза вновь, напротив никого не было.

– Ушел, – с облегчением прошептал мужчина, едва ворочая распухшим языком – то ли прикусил его, то ли так аукнулись последствия пережитого.

Денис сглотнул вязкий тошнотворный ком страха, и в этот же момент что-то опустилось на край дивана, придавив ноги.

– Посмотри! – кричало воспаленное сознание.

– Посмотри, – будто в самое ухо шептала чернота.

– Нет! – Денис не знал, прокричал он вслух или звук застрял в глотке.

Путаясь в скомканном и пропитанном по́том одеяле, мужчина вскочил и кинулся к выключателю. Щелк. Свет разогнал темноту, а вместе с ней исчезло и существо. Мирно гудел холодильник, за окном завывал ветер и сновали машины, увозя пассажиров домой или, наоборот, подальше от уютного гнезда. В комнате Денис был один. Но ощущения чьего-то присутствия и слежки никуда не делись. Чернота спряталась. Затаилась за ковром на стене или юркнула в захламленный шкаф со скрипучими дверцами, или поселилась между ребер, чтобы напоминать о себе в самый неподходящий момент, проводя грязным когтем по сердцу.

Как давно это началось? Денис уже и сам не мог точно ответить.

– А ведь когда-то я был нормальным, обычным человеком! – выругавшись, закурил прямо в комнате, даже не открыв форточку.

Выдыхая едкий дым дешевых, вечно стрелявших искрами сигарет, мужчина предположил, что вредная привычка возникла примерно в то же время, как и видения, – пять лет назад. Ему исполнилось двадцать три, когда он впервые увидел черноту, ворочавшуюся за спиной друга. Они о чем-то жарко спорили, не забывая разливать «горькую» по стаканам, как вдруг Денис осознал: то, что он изначально принял за тень, нагло пялится на него и кривится в усмешке. Естественно, мужчина не подал виду, ссылаясь на алкогольное опьянение. А после и вовсе обо всем забыл. Но чернота о нем помнила. Она стала являться и глубокой ночью, и средь белого дня, и в толпе, и в одиночестве. Она желала только одного – завладеть Денисом.

«Это было так давно. Тогда казалось, что все можно исправить», – блуждая в лабиринте мыслей, он потерял связь с реальностью – спасительное забытьё.

– Хороший ты человек, вот только рассеянный, – Артур положил тяжелую руку на плечо мужчины. – Зачем ты эту коробку сюда поставил? Я же говорил…

Подавив приступ раздражения и прогоняя призраков прошедшей ночи, Денис растерянно посмотрел на коллегу, продолжающего бубнить о том, что игрушечным машинкам не место на полке с канцелярией.

– Не выспался я, – небрежно бросил он.

Иного ответа не нашлось. Да и толку в разъяснениях не было – Артур – старик, который не хотел уходить на пенсию – не имел привычки слушать, зато говорил всегда с большой охотой и на любые темы, считая себя знатоком всего.

– Ты вот не первый год тут отираешься, а мне все учить тебя надо, – как надоедливый комар, жужжал дедок, игнорируя насупленный вид собеседника. – Во всем должен быть порядок! Каждому болтику свое отверстие. Не зря же там, наверху, умные люди методички составляют, правила всякие. Ты думаешь это ерунда? Ан нет. Все сделано для того, чтобы нам, простым людям, жилось легче, чтобы мы голову не забивали ненужными мыслями. Вот посмотри на себя.

– Ну и?

Поначалу Денис злился из-за неуместных рассуждений коллеги, теперь же подобные сцены вызывали лишь усталость и головную боль.

– Что и? Сам не видишь, что ли? – Мужчина скользнул взглядом по макушке Артура, чтобы повнимательнее рассмотреть худое существо на невероятно длинных ногах, больше напоминающие ходули. Головой оно упиралось в потолок склада, а руки его свисали до пола. Денис не видел глаз черноты, но кожей чувствовал, что за ним пристально наблюдали. – Да не туда ты смотришь! Ох, ну и молодежь пошла. Учишь-учишь их, а они вид делают, будто это нам, старикам, надо. Ты вот умного из себя корчишь, книжки всякие непонятные читаешь, отсюда и все твои проблемы. А ты как хотел? Умных и без тебя много, вот они пусть мозгами и шевелят, а ты помалкивай да работу хорошо выполняй…

Артур продолжал говорить, но Денис уже не слушал его. Им завладели уныние и страх, и причиной тому было существо, которое медленно нагибалось, угрожающе нависая над грузчиками и неестественно выворачивая шею. Лицо черноты оказалось над правым плечом болтливого коллеги, но он ничего не замечал, не чувствовал постороннего присутствия.

– Я это… – перебил Денис старика и попятился, не в силах наблюдать за тем, как существо вывалило на пол длинный слюнявый язык, который словно змея стал оборачиваться вокруг ног Артура. – Пора мне. Отпросился сегодня пораньше.

Он круто развернулся и чуть было не сорвался на бег. Сквозь непрерывный гул в ушах до него долетели слова, полные возмущения:

– Не, ну какой хитрец! А коробку кто убирать будет?

Улицы нежились на солнце, все еще дарящим тепло, и лишь голые деревья напоминали о том, что близилась середина ноября. День становился короче, ветер злее, а тоска, снедающая Дениса, казалась беспробудной. Возможно, причина скрывалась в приближении зимы, ведь в это время года ночь правила бал, забирая от суток львиную долю. Это означало лишь то, что существа станут являться гораздо чаще, так как они максимально активно проявляли себя во тьме, породившую их.

Озноб прошелся неприятной волной по телу Дениса, и он повыше поднял воротник старенького пальто. Помогло плохо, но так мужчина чувствовал себя более защищенным, как неудачливый рыцарь, опустивший забрало ржавого шлема. По дороге промчался огромный черный внедорожник, и брызги из грязной лужи, скрывавшей огромную яму, которую вот уже два года не могли отремонтировать, чуть было не запачкали людей, ожидающих зеленого сигнала светофора.

– Козел! Не, ну вы видели! Ворье! Никакого уважения, – негодующее заголосила женщина средних лет, потрясая кулаком в воздухе.

– Сто пудово турист какой-нибудь, – отозвался тучный мужчина. – У нас в городе нет таких уродов.

– Да у нас и машины такие покупать никто не станет! Тьфу, срамота, – женщина явно хотела продолжать изрыгать возмущение, но светофор едва слышно пискнул, разрешая пешеходам идти. – Ну, и чего мы стоим как бараны? Не видите, спешу я, – расталкивая всех локтями, она ломанулась вперед.

– А с виду – нормальная баба, – с толикой обиды пробасил здоровяк, надеясь на свободные уши.

– Вы серьезно? – Денис слегка скосил глаза, чтобы рассмотреть навязчивого собеседника: ничего примечательного – обычный прохожий.

– Ну да. А что не так? Ты же слышал, как она того урода отчитала – не побоялась. Это, сынок, признак социально ответственного человека, а значит, хорошего человека, если ты не знал.

Они оказались на противоположной стороне улицы, и Денис остановился, чтобы закончить разговор.

– Вы же сами сказали: «С виду». Да и толкаться было незачем, можно же вежливо попросить.

– И че, – все логичные доводы разлетелись вдребезги о непробиваемую стену «крайне содержательной фразы». – Баба же, – приведя убойный аргумент, мужчина пожал плечами, отчего затрещали швы засаленной куртки. – Да больно много ты понимаешь! – он разочарованно махнул рукой на неразумного юнца и бодро зашагал в сторону площади.

– Какие все хорошие, куда не плюнь – в святого попадешь, – горько усмехнувшись, Денис побрел к родительскому дому.

Обшарпанный фасад, грязь, останки асфальта, исписанные матом стены и покосившиеся скамейки – все было до боли знакомо. Казалось, ничего не менялось здесь с самого детства мужчины. Типичный двор, типичного района в типичном городе – ни лучше, ни хуже, а как у всех. Денис поспешил в подъезд, не желая столкнуться с каким-нибудь знакомым, который обязательно решит узнать, как у него дела. Ответить честно все равно не получилось бы, а выдумывать и корчить из себя кого-то другого он не стал бы.

– Мам, я пришел, – крикнул Денис, снимая пальто.

– Я на кухне, – отозвалась женщина. – Мой руки, сейчас чайник поставлю.

Квартира пахла воспоминаниями и выпечкой. Здесь всегда было чисто и уютно, раз в несколько лет обновлялся ремонт, раз в месяц стирались шторы, и каждую весну мылись окна, вид из которых оставлял желать лучшего. С одной стороны вздымались заводские трубы, пускающие кольца дыма, из-за которого драло горло; с другой – двор, заставленный машинами и заполненный мусором.

– А отец?

– В кабинете. Работает.

Женщина хлопотала, занимаясь привычным делами так ловко и быстро, что с трудом верилось цифрам в паспорте, утверждавшем, будто ей вот-вот исполнится пятьдесят. Седина не пощадила когда-то густые роскошные волосы пшеничного цвета. Морщинки расписались на лице, напоминая о пережитых моментах печали и радости, а небесно-голубые глаза отражали усталость и тревогу. Тревожилась она и за сына, который никак не мог найти своего места в жизни; и за мужа, чей кашель никак не проходил; и за постоянно ломающийся пылесос, и еще за сотни вещей. Ее доброты и заботы хватило бы на весь мир, жаль, мало кто ценил и понимал это.

– Я ненадолго. – Мужчина сел на шаткий стул, машинально поправив картонку под ножкой стола. Родные стены сулили безопасность и покой, впервые за день Денис почувствовал себя чуточку лучше.

– Ой, вечно ты торопишься, изводишь себя. Вон, худой какой стал! Бледный совсем. – Женщина поставила перед сыном тарелку с супом и коснулась его лба рукой, теплой и такой хрупкой, как крыло воробушка. – Не заболел? Выглядишь плохо.

– Не выспался просто.

– Опять всю ночь в компьютере просидел? Денисушка, ты же уже не маленький, чтобы в игры всякие играть, – беззлобно ворча, она села напротив.

– Мам, я же тебе объяснял: я не в игры играю, а занимаюсь. Программу вчера новую осваивал.

– Это для рисования, что ли? Придумают же. Ох, жалко, не прокормит это тебя.

Разговор сворачивал в неприятное русло. Денис знал, что следом мама посоветует найти работу по специальности, а точнее – устроиться на завод: «Где это видано, с высшим образованием да грузчиком корячиться?» Когда мужчина откажется, женщина предложит переехать к ним, ссылаясь на то, что за съемное жилье платить не придется и им помощь по дому не помешает. И тогда Денис с сожалением подумает: кричащий от страха сын, терзаемый жуткими видениями, вряд ли принесет родителям пользу. Отец так и вовсе от стыда сгорит – вырос не мужик, а тряпка.

– Я лекарство принес и витамины, – Денис сменил тему и достал из кармана два пакетика: в одном лежали белые таблетки, в другом – пилюли.

Со стороны все выглядело, мягко говоря, странно. Нет, это были не какие-то запрещенные препараты – все куплено в аптеке по назначению врача. Вот только названия на оригинальных коробках красовались неместные, а отец на дух не переносил все, что производилось вне великого и любимого города. И плевал он на то, что маме совершенно не помогали здешние аналоги – от побочных эффектов ей становилось только хуже.

– Спасибо! – Женщина поднялась с места и достала из шкафа два пустых пузырька, в которых тут же оказались лекарства. – Не подорожали?

Денис поморщился из-за неудобного вопроса. Он бы с удовольствием ответил: «Нисколько. И вообще, ты никому ничего не должна, даже тем, кого любишь. Даже мужу». Но разве это возымело бы эффект? Она бы все равно потянулась к кошельку и посетовала на то, что сын слишком строг к отцу, который для всех желает лучшего. Лучшего в соответствии с его восприятием.

– Нет, – спасительная ложь легко слетела с обветренных губ.

Ценник давно изменился в худшую сторону, поэтому мужчина перестал приносить чеки. К счастью (как бы ни звучало парадоксально), но нужные лекарства продавались лишь в нескольких отдаленных от родительского дома аптеках. Почему они отсутствовали в остальных местах с зеленым крестом, никто точно не знал. То ли для своих берегли, то ли мимо кассы торговали, то ли еще что.

– А говорят, живем плохо. Сейчас все что угодно можно купить, все есть, – женщина говорила, наливая чай, поэтому и не заметила, как в один момент побледнел сын. Денис чуть было не выронил ложку из руки, когда свет в окне померк – уродливая морда черноты заслонила заходящее солнце. – Я тут по телевизору видела… – слова мамы терялись в нарастающем гуле. Существо поднесло палец к стеклу и постучало. – Ой, птичка, что ли, прилетела? К хорошим новостям. – Мужчина подорвался с места и, стараясь не смотреть в белесые глаза твари, задернул штору. – Ты чего? Сынок, ты ж мне так гардину оборвешь.

На негнущихся ногах Денис прошел обратно и с трудом сел на стул – голова кружилась, а мышцы сводило от напряжения.

– Темнеет рано, с улицы нас видно, – на ходу придумал он относительно правдоподобную причину.

– И что? Нам скрывать нечего.

Закоренелая привычка выставлять свою жизнь напоказ, не забыв приукрасить факты, ценилась превыше всего – а то вдруг что-нибудь плохое о семье подумают!

– Мам, скажи: я – хороший человек? – все еще с опаской поглядывая в сторону окна, спросил невпопад Денис.

Ответ последовал незамедлительно:

– Конечно. А как иначе? Ребенком ты был послушным, учился хорошо, хоть и ленился иногда, институт окончил. – Она приблизилась и погладила сына по голове. – Работу найдешь, а потом женишься, и вообще цены тебе не будет.

– Но разве это делает меня хорошим? – удивился Денис, который никак не мог понять: почему материальные ценности определяют духовную составляющую человека.

– Конечно! – Мама тепло улыбнулась. – Это же все говорит о твоем воспитании, об ответственности. Да и нам ты всегда помогаешь, слова никому грубого не скажешь. А ты почему спрашиваешь? Случилось что? – голос дрогнул.

– Нет, ма, все в порядке, – заверил сын. – Просто сегодня «хороший человек» стало фразой дня, вот я и задумался.

– Философ ты мой любимый. – Женщина поцеловала его в макушку и потеряла всякий интерес к теме.

Быстро расправившись с оставшейся едой, он засобирался – дожидаться отца, который скоро потребует подать ужин прямо в кабинет, не было ни малейшего желания. Особенно сегодня – день и так выпил все соки. На упреки и недовольный взгляд из-под густых седых бровей сил просто не хватило бы. А уж лицезреть черноту (что по пятам следует за старшим в семье и любовно гладит его по голове, когда он берет слово) – и подавно.

По дороге на съемную квартиру Денис никак не мог отделаться от неприятных и угнетающих мыслей. Да и слова мамы не давали покоя, свербели, царапали душу. Ведь он за короткий век успел сотворить немало стыдных поступков: и дрался, и издевался над слабым, и проходил мимо чужого горя, когда мог помочь; и девушек до слёз доводил, даже воровал, будучи подростком, – и это только малая часть всего. Тем более, были вещи и пострашнее, но парень боялся себе в этом признаться.

«Получается, все грехи можно отмыть лишь тем, что ты соответствуешь чьим-то ожиданиям и представлениям о тебе. Точнее, делаешь вид, что соответствуешь. А если быть еще точнее: не оспаривай веру в прекрасное, и человек сам найдет или выдумает нужные доказательства и закроет глаза на очевидное. Интересно, если я убью, а потом подам кому-нибудь милостынь, я все еще буду хорошим?» – Денис вздрогнул от собственных рассуждений и ускорил шаг. Слишком циничными и жестокими они показались. Правдивыми.

Чем меньше оставалось до квартиры, тем сильнее он жалел о решении погулять на свежем воздухе. Растревоженный событиями дня и добитый размышлениями, мужчина повсюду видел черноту. Казалось, твари заполонили весь город, поселились в каждой тени, прятались за углом, поджидая жертву. Денис заметил одно поистине исполинское существо, которое медленно двигалось в сторону площади. Голый череп содрогался на каждом шагу, обтянутая местами сгнившей кожей спина, с торчащими позвонками, выгнулась дугой под тяжестью непропорционально больших рук. Оно бесшумно ступало, каким-то чудом не задевая прохожих. Другое существо, присев на корточки, заглядывало в окно жилого дома. У него было огромное пузо, свисающее до земли, внутри которого кто-то шевелился, будто пытаясь вырваться наружу. Еще одна тварь увязалась за семейной парой с коляской. Раздался пронзительный детский плач, словно малыш мог видеть то, что возвышалось над родителями и жадно пускало слюни, оставляя за собой дорожку из пахучих капель.

Дениса трясло, но не от холода. Мерещилось, будто кто-то преследует его – слышались тяжелые шаги и хриплое дыхание за спиной, покрытой по́том. Но каждый раз, когда он оглядывался, позади никого не было. Паника нарастала, и мужчина не имел ни малейшего представления, как избавиться от кошмарных видений.

«Почему я? За что? Почему все живут обычной счастливой жизнью и не видят того, что их окружает? Дело в них или во мне? – Денис хотел кричать в голос, сыпать проклятиями, сделать уже хоть что-то, чтобы все изменить. Но вместо этого он сильнее стискивал зубы, прикусывая язык. – Слабак! Но разве я могу что-то сделать? Я один, а их тысячи! Я не справлюсь, даже если и решусь…»

Чернота, проходившая совсем рядом, остановилась и посмотрела так, словно слышала его мысли и сомнения, чувствовала уязвимость. Не выдержав, мужчина побежал, гонимый животным страхом. Он не подозревал, что странное поведение не осталось незамеченным. Он не знал, что был не один.

Лиза никак не могла уснуть. Острые плечи гордо и с вызовом расправлены, изящные руки с длинными тонкими пальцами сжаты в кулаки, прямо говоря о готовности к бою, русые волосы убраны в короткий хост, линия бровей надломлена из-за хмурого взгляда серых глаз. Липкая от пота, оглушенная уханьем сердца в ушах она всматривалась в темноту комнаты. Чернота стояла в каждом углу, щерилась, кривлялась и тянула загребущие лапы к девушке. Лиза сглотнула вязкий ком, мешавший дышать, и включила свет, прекрасно понимая, что это не поможет. Ярко вспыхнула лампочка, но существа лишь слегка покачнулись.

– Задрало! – от души выругалась и показала черноте средний палец, вложив в жест всю имевшуюся ярость в хрупком теле. – Ох, как же бесит, – она сорвала с себя грязную спортивную кофту, которая за время пробежки напиталась кислым запахом тела, и швырнула в существо. Оно растворилось в воздухе как сизый дым на ветру. – Одним меньше, – но остальные все так же скалились и не собирались покидать насиженные места.

Мышцы гудели после напряженного дня, усталость подкашивала, невыносимо хотелось спать. Но Лиза продолжала упрямо стоять, глядя в зияющие провалы глазниц черноты. Девушка ругала себя за слабость, за трусость, за беспомощность. Вот бы сделать нечто такое, чтобы вся гадость исчезла! Она была готова зубами рвать черноту на самые маленькие кусочки, стереть в порошок, расщепить на атомы, но разве это помогло бы? Нет. Существа раз за разом возвращались, поджидали за каждым поворотом, вставали ночью у кровати и сверлили взглядом, нависали над ничего не подозревавшими близкими, шастали по улицам в поисках новых жертв.

– Ну, че смотришь? Думаешь сдамся? Ага, бегу и тапочки теряю! – Лиза приблизилась к черноте и с размаху ударила ее туда, где должен был находиться нос: – Вот тебе!

Кулак пролетел насквозь существа, не причинив ему никакого вреда. Казалось, от эмоций, испепеляющих девушку изнутри, оно лишь разрасталось. Черты стали четче, глаза налились белизной, а беззубая пасть распахнулась шире, готовая проглотить бунтарку целиком. Оно словно ждало следующего удара, чтобы вцепиться в руку и уже никогда не отпускать – обглодать до костей, а после и их сгрызть.

– Лиза, это ты? У тебя все в порядке? – из зала донесся невесомый и сонный голос встревоженной шумом бабушки.

Скрипнул старый диван – старушка села, ожидая ответа.

«Не хватало еще напугать ее своим безумие и буйством». – Девушка виновато втянула голову и поспешила к двери, которую приоткрыла на ширину ладони.

– Бабуль, я. Я тут это… по телефону говорила, – поморщившись, соврала Лиза – ей не нравилось врать, но спокойствие любимого человека было выше принципов. – Извини, больше шуметь не буду. Доброй ночи.

– Время позднее, тебе на работу вставать скоро. – Старушка пожелала сладких снов, после чего жалобно пискнули пружины.

Стараясь вести себя тихо, Лиза опустилась на пол и закрыла лицо руками. Ей так хотелось спрятаться, раствориться, никогда не существовать. Она безумно устала от постоянной борьбы с чернотой, от ощущения, что это никогда не закончится. Слезы рвались наружу, пульсируя болью внутри черепной коробки, но девушка не позволяла им пролиться – стоит сорваться с ресниц хотя бы капле соленой влаги, как поток невозможно будет остановить.

Словно голодные волки, почуявшие запах крови, существа закопошились. Заскрипели половицы под их тяжелыми ногами, моргнула лампочка, и нечто большое нависло над сжавшейся в комок Лизой, обдавая ее зловонным дыханием.

– Посмотри! – упрямо требовал разум, привыкший давать отпор любому противнику.

– Посмотри, – призывно шептала чернота.

– Нет. – Девушка мотнула головой и зажмурилась – бесконтрольный страх и тягучее отчаяние брали верх.

Как давно это началось? Точный ответ не знал никто.

– А была ли я нормальным человеком? – просипела она, ощущая гнетущий взгляд черноты.

Лиза отчетливо помнила, что видела существ с самого детства. Когда же это случилось впервые? Было ли это в детском саду, когда воспитательница предложила поиграть в странную игру – нужно было с кем-то сражаться, шпионить, выполнять приказы командира – или позже, в стенах школы, где детям прививали покорность и одинаковость; или все произошло дома, когда семья вечером сидела перед телевизором? Уже не важно. Но тогда маленькая девочка не придавала значения страшным монстрам, она была уверена: все видят их. Как они садятся за обеденный стол, как укладываются рядом в кровати, как, наступая на пятки, бредут вместе с папой и мамой на работу. Ребенком Лиза давала черноте имена, играла с ней, пыталась подружиться. Всё изменилось в тот момент, когда девочка заметила, что существ вокруг нее стало больше. Они словно окружали, сжимали в тиски, не давая дышать полной грудью. Каждая тварь старалась прикоснуться к малютке, заглянуть ей в глаза, что-то шепнуть на ухо. Переплетение конечностей, вязкая бурлящая жижа зло смотрела и требовала: «Впусти нас! Стань нами!»