Отдай мою жизнь бесплатное чтение

Пролог.

– Да что эти псы себе позволяют! – весело закричала Инга. – Давай, малыш, сделай их!

Сине-красные проблесковые маячки отражались в зеркалах заднего вида, рассеиваясь в тумане мокрой дороги. Отдаленно слышались сирена и бубнёж громкоговорителя гвардейской машины. Марат лишь довольно ухмыльнулся, ведь именно этого он и добивался сегодня. И крепче сжал руль своего «Гелика».

– Ребят, может не стоит так гнать? – неуверенно спросил с заднего сиденья Илай. – А то принудительно движок блокирнут и впаяют сопротивление.

– Ты чего разнылся, воин Давида? – взвизгнула Инга. Она была в явном возбуждении, то ли от адреналина, то ли от кайфа, который занюхала пару минут назад. – Забыл что ли? На эту машину нет блокировки! Такая только у Марата, а когда-то была у…

– У Железного Арни! – подхватил её слова Марат и четвертый пассажир – Ваня по прозвищу «Жмот». Ваней его уже давно никто не называл, так как славянские имена были так сказать «не в моде», и все завали его просто Жмотом.

История с машиной, или точнее история машины, была отдельной причиной гордости Марата. Это был единственный «Мерседес Гелендваген» в России, который был оснащен электрической силовой установкой, а еще он когда-то принадлежал бывшему актеру и губернатору Калифорнии. Это было детище какого-то тамошнего ателье, а немецкий автоконцерн так и не стал выпускать электрокары «Гелендваген». Отец Марата купил эту машину сыну на совершеннолетие за какие-то немыслимые деньги, а затем Марат вложил в машину немалую сумму папиных денег для реновации раритетного автомобиля. Но при этом блок контроля, который позволял патрульным дистанционно отключать двигатели, и который предписывалось ставить на новые электрокары, в эту тачку установлен не был. Что и позволяло его владельцу, бесшабашному, молодому и не сильно озабоченному какими-либо проблемами, гонять по Москве и постоянно ввязываться в погони с автопатрулями Мосгвардии.

В салоне «Гелика» все были навеселе. Инга со Жмотом недавно нанюхались чего-то синтетического, и им требовалась разрядка, высвобождение этой концентрированной химической энергии. Казалось, что они даже готовы были выпрыгнуть из машины, что бы бегом соревноваться с машиной гвардейцев. Инга говорила быстро и отрывисто, подначивала Марата на развитие погони, а Жмот нетерпеливо ерзал на заднем сидении и постоянно оборачивался назад, периодически вставляя свои реплики. Илай был под травкой. Он всегда говорил: «Я люблю природу, я за натуральные продукты». Это было его дежурной фразой при раскуривании косяка. Но следствием этой натуральности было то состояние «измены», на которую он подсел, как только раздались звуки сирены.

А Марат был просто пьян. Как и в случае с машиной, о которой он высказывался, как о коллекционном раритете, так и в случае с удовольствиями, он предпочитал классический способ получения опьянения: алкоголь постарше. И пускай на дворе был уже конец двадцать первого века, но способы выделиться из толпы «золотой молодежи» оставались все прежними – тачки, шмотки и понты. Он носил люксовую одежду «под старину», не ставил имплант коммуникатора, пил коньяк и смотрел старые фильмы. В которых обязательно была погоня представителей власти за героем фильма. И иногда он устраивал себе собственный фильм, как сегодня.

Машина Мосгвардии не отставала.

– Пробей номера. – сказал лейтенант, сидящий за рулем машины преследования, своему напарнику.

– Уже. Не очень хорошие новости. – раздраженно ответил тот.

– Почему?

– Машина зарегистрирована на Марата Станиславовича Костова. Судя по фамилии и отчеству, нам лучше не связываться. Хотя он уже реально задолбал. – все так же раздраженно продолжал напарник. – Но я кое-что слышал про него. Давай вызовем Недоева, а после его приезда свалим. Типа на второй срочный вызов.

– Ты дурак? – резко огрызнулся лейтенант. – Я тоже слышал эту историю. А если Недоев его грохнет, и узнают, что сначала мы тут были? Мы же вылетим со службы в лучшем случае.

– Не по рации же. Я по коммуникатору ему сейчас наберу. У него личные счеты с этим козлом, ему вообще наплевать. Ну или просто съезжай с трассы, что бы просто за погоню за этим мудаком не вылететь. Говорят, и такое бывало. Я все равно не записываю ничего. – так же резко ответил напарник.

Марат жал на педаль, но не слишком усердно, что бы не оторваться от преследователей. Это было один из любимых моментов – дразнить гвардейцев, то отрываясь от них, то давая себя догнать. Пусть эти мышки почувствуют себя кошкой. Даже если эта погоня ранним московским утром будет записана на регистратор патруля и позже попадет в Управление, то максимум через неделю она исчезнет из материалов так и незаведенного административного дела. Папа всё может. На секунду ему показалось, что машин сзади стало две, но посмотрев еще раз он убедился, что преследователь был один.

Вдруг поведение машины сзади изменилось. Она резко набрала скорость, приблизилась почти вплотную к заднему бамперу «Гелика», и из громкоговорителя донеслось: «Мерседес черного цвета, госномер «шесть шесть шесть», требую принять вправо и остановиться!». Что-то внутри Марата защекотало и надавило на диафрагму. Ну наконец-то! Хоть что-то новое, хоть еще немного адреналина, а то Марат уже начинал скучать по тому первому впечатлению от погони. Его поймали только один раз, когда он сам по глупости дал загнать себя в тупик и остановился. Его тогда задержали два гвардейца, доставили в отделение, и он целый час провел в камере задержания. Но через час за ним приехал адвокат, и его тут же отпустили. Выходя из отделения, он видел тех самых патрульных, задержавших его. Они явно не понимали, что происходит. А вот их начальник, скорее всего это был их начальник, судя по внушительному животу на фоне тощих фигур подчиненных, всё хорошо понимал, поэтому просто орал на них матом. Марат тогда ободряюще улыбнулся им. Или с издевкой. Он уже не помнил.

«Принять в право и остановиться!» – снова зазвучало сзади. И Марату показалось, что это не монотонное привычное для исполнителя бормотание в микрофон, а резкий и злой оклик. Раньше автопатрули Мосгвардии катались за ним по полчаса и отставали, когда он нажимал педаль в пол. Марат так и поступил – надавил педаль акселератора.

– Ну же, Маратик, это меня так заводит! – громко, с придыханием и выпучив глаза сказал Инга. Да-а-а, она привыкла снимать впечатления от погони сексом. И это был их лучший секс, когда смешивалось всё вместе – их общий адреналин, его алкоголь и её синтетический кайф. – Давай же. Сделай их побыстрее.

«Гелик» резко ускорился, оторвался от преследовавшей его машины. Впереди простиралась бесконечная мокрая гладь Варшавского шоссе, редких водителей Марат заранее распугивал дальним светом фар. Инга включила музыку погромче и достала из сумочки коммуникатор, включила фронтальную камеру и подняла его на вытянутой руке.

– Улыбаемся, мы в прямом эфире! – она помахала в камеру.

Илай сместился за кресло Инги, что бы не попасть в кадр. А Жмот тут же просунулся с заднего сидения к ней и тоже замахал в камеру.

– Мы ведем свой репортаж с улиц Москвы, где удираем от назойливых стражников режима… – затараторил он.

Марат тихо, чтобы не слышно было в коммуникаторе, сказал:

– Так, меня не снимай. А ты, Жмотяра, перестань нести чушь про режим. У нас у всех родители забыл откуда?

И снова сосредоточился на вождении. Скорость приближалась к 140 километрам в час, но автопатруль почему-то не отставал. Это была далеко не предельная скорость для «Гелика», но близко к пределу патрульных машин. Значит надо быстрее!

– Мы ведем свой репортаж… – снова начал Жмот вещать в камеру коммуникатора, пытаясь сделать какое-то подобие серьезного лица, но от синтетики в крови оно постоянно менялось. Договорит он не успел. Сильный удар в заднее правое крыло оборвал его репортаж.

– Какого хрена! – вскричал Марат. Вот это уже выходило за рамки.

Компенсируя разворот автомобиля, он крутанул руль. Инга запричитала «Ай-яй! Ай-яй!» и вцепилась в ручку двери. Жмот завалился на Илая, и они завозились, пытаясь оттолкнуть друг друга. Марату удалось выровнять «Гелик», когда новый удар в то же место заставил содрогнуться железного коня и повел его по дороге уже боком в неуправляемом заносе. Инга завизжала.

Марат сжал руль и судорожными движениями попытался выровнять машину. Но мокрая дорога и вес машины сделали её подобием метеорита, летящим почти по прямой траектории к своей конечной точке. И конечной точкой стал бордюр, до этого серой лентой сопровождавший машину. С ударом наскочив на препятствие сначала правым передним, а следом и левым колесом, автомобиль взмыл вверх, одновременно заваливаясь на левый бок. Несмотря на огромную скорость, Марату показалось, что все происходит как в замедленной съемке. Инга полетела на Марата, все так же визжа на одной ноте. Музыка из шикарных динамиков несла ритм и мелодию дип-хауса, и женский голос пел что-то о полёте вокруг Солнца. Нота визга Инги не попадала в музыку. Сзади орал Жмот, и он был ближе к тональности. Полетели какие-то вещи по салону, стакан с напитком, до этого стоящий в подстаканнике, сумочка Инги и ее содержимое. Марат двумя руками так и держался за руль, боясь его отпустить. Никто в машине, естественно, не был пристегнут. Потом удар и темнота.

Марат очнулся. Машина лежала на левом боку, все так же играла музыка, фары светили в утренний туман. Инга мешком валялась на нем, мешая пошевелиться. Он кое-как спихнул её с себя, изогнулся и увидел Илая и Жмота, перекрученных на заднем сидении. Надо было как-то выбираться и осматривать повреждения машины. Только это и волновало Марата в тот момент – что с машиной?

Он протиснулся вверх к правой пассажирской двери, нащупал кнопку опускания стекла, и, как ни странно, она сработала. Марат уцепился за край оконного проема, подтянулся и высунул голову наружу. И увидел какого-то человека, стоящего рядом с машиной как раз напротив того места, где он высунулся.

– Попался, мудила! – услышал Марат. И последнее, что он увидел в это утро, был черный ребристый затыльник приклада автомата, летящий ему в лоб. Марат осел внутрь салона поверженной машины и второй раз потерял сознание.

1. Скандал.

– Ты должен с ним поговорить! – настаивала Тамара. – Это уже не шутки. Он бы мог кого-то угробить!

– Ну не угробил же. – недовольно ответил Станислав Владимирович Костов своей молодой жене. – Это как раз его чуть не угробили.

– Вот-вот, еще и эта дикая история. Что это за бешеный гвардеец? А если он и нас будет преследовать? – не унималась Тамара.

– Не будет, служба безопасности разберется, а я даже вникать не хочу. Просто этот сержантишка почему-то решил, что Марат виноват в давнем самоубийстве его коллеги, как мне объяснили. Сумасшедший видимо. Говорят, его оттаскивали от машины, а он орал, что убьет. А с Маратом я поговорю. – Станислав Владимирович скривился. Он считал, что его сын уже достаточно взрослый, что бы читать ему нотации. Да и время у этого государственного мужа было всегда слишком мало.

– Когда? – но Тамара все же хотела решить этот вопрос побыстрее. – Когда ты с ним поговоришь? Он вот опять проспит до обеда, а когда мы вернемся, то его снова не будет дома. А у тебя выборы на носу. Тебе вообще и сейчас особенно такие пятна на репутации ни к чему. Его надо наркологу показать, может уже лечить придется. Все твои попытки отправить его за границу на учебу с треском проваливаются. Это бесполезно для такого лентяя как он, и сейчас слишком расточительно для нас. Пустая трата денег. Хотя бы в деньгах на развлечения его ограничь.

Тамара была когда-то имиджмейкером Станислава Владимировича, а по мере становления их личных отношений, продвинулась и по карьерной лестнице. Теперь она законная жена и по совместительству начальник предвыборного штаба кандидата в президенты господина Костова. К карьере своего мужа она относилась очень серьезно. Статус первой леди лучше статуса начальника штаба.

– Не сплю я. Ты так орешь, что на втором этаже слышно. – Марат появился в гостиной, где его отец и молодая мачеха завтракали за длинным столом.

– Марат, нельзя так говорить «орёшь». – сухо заметил Станислав Владимирович. – Это неуважение к Тамаре.

– Ой, ну извините, Тамара Осиповна, что потревожил ваше чувство собственного достоинства. – Марат отвесил шутовской полупоклон и уселся на свободное место подальше от других. И крикнул: – Люба!

Из боковой двери тут же появилась служанка Люба, толкая перед собой тележку с еще одним завтраком. Он быстро расставила тарелки с едой и разложила приборы перед молодым человеком, налила ему свежевыжатый сок и удалилась, пожелав приятного аппетита. Пока служанка производила эти действия, все за столом молчали.

– Ничего не хочешь объяснить? – все так же сухо спросил отец.

– А что объяснять? – удивленно посмотрел на него Марат. – Какой-то придурок меня подрезал, а потом еще и ударил чем-то! Это вот с него надо бы потребовать объяснения.

– А то, что ты был пьян за рулем, летел по Варшавке под сто сорок, и придурок, подрезавший тебя, был сотрудником Мосгвардии при исполнении! Это, по-моему, называется преследование нарушителя. – встряла в разговор Тамара.

Марат просто проигнорировал её заявление. Он вообще старался с ней не общаться, потому что она ему не нравилась. У них отношения не заладились с самого её появления в их доме. Мамы Марата, первой жены Станислава Владимировича, не стало несколько лет назад после продолжительной и тяжелой болезни. А Тамара, завладев Костовым-старшим, неаккуратно попыталась примерить на себя роль новой мамы для убитого горем подростка. Это на раз и окончательно испортило их отношения. И Тамара не стала пытаться поладить с мальчишкой и начала отвечать ему тем же показным презрением. Конечно, не при Станиславе Владимировиче конечно.

– Ты понимаешь, какой удар по репутации твоего отца мог бы быть, если бы мы не замяли это дело? – Тамара все так же напористо давила на юношу.

– Ну ведь замяли же. – лениво ответил тот, даже не посмотрев на неё.

После завтрака Станислав Владимирович с Тамарой уехали по своим делам, а Марат отправился в свою комнату, завалился на кровать и взялся за коммуникатор. Войдя в сеть, он хотел написать Инге, но зайдя на её страничку, увидел, что та опубликовала видеозапись их недавнего приключения. И этот ролик уже набрал внушительное количество просмотров. Марат включил воспроизведение. Вот Инга машет в камеру, вот Жмот со своим репортажем. А вот процесс полета машины. На видео все произошло моментально, а в реальности казалось таким долгим и растянутым. Но после того, как машина перевернулась и замерла, оказалось, что коммуникатор Инги не отключился, а продолжал записывать. Вот Марат увидел себя, пытающегося встать и вылезти из бокового окна, находящегося в тот момент над его головой. Хорошо, что лица не видно, оно в тот момент вряд ли было бравое и отважное. А вот момент удара в лоб: голова резко откинулась назад и Марат осел на то место, из которого только что выбирался. Но и дальше запись не отключилась. Вдруг в том самом окне, из которого пытался выбраться Марат, появился силуэт человека. Видимо кто-то запрыгнул на боковую дверь лежащего на боку автомобиля и стоял над окном.

– Конец тебе, щенок! – это был тот же голос, который он слышал перед ударом в лоб.

Но тут силуэт задергался, человека, стоящего на двери, кто-то хватал за руки и тянул в сторону.

– Нет сопротивления при задержании. Остановись! Надо было тогда дать ему выйти из машины. – услышал он второй голос.

– Лучше бы я его сразу грохнул. – ответил первый.

– Успокойся, может в следующий раз повезет. – сказал второй.

Запись остановилась. У Марата пробежали мурашки по спине. А этот гвардеец реально сумасшедший и видимо имеет какие-то личные счеты к Марату. Да и напарник его не лучше: «в следующий раз повезет». Надо сказать отцу, что бы разобрался.

Проведя полдня в бесцельном шатании по дому, за просмотром кино и разглядывании полосатого синяка на лбу, Марат все же решил выбраться из дома. Взяв такси, он отправился в ремонтную мастерскую, где уже стоял его пострадавший «Гелик», доставленный сюда на эвакуаторе прямо с места аварии.

Картина была удручающая: помятый и поцарапанный левый бок от переднего до заднего крыла, мятое правое заднее крыло, растрескавшееся лобовое стекло, мятая правая передняя дверь, по которой прыгал это урод из Мосгвардии. Надо бы заставить его оплатить ремонт! Хозяин мастерской быстро вывел калькуляцию за ремонтные работы, и сумма оказалась внушительной, потому что к внешним повреждениям добавились скрытые дефекты передней подвески из-за столкновения с бордюром и повреждения салона от срабатывания подушек безопасности. Но Марат не раздумывая поставил подпись на планшете, соглашаясь с назначенной ценой – для любимого «коня» ничего не жалко, а деньги дело наживное.

Как только Марат вышел из мастерской, хозяин подозвал старшего мастера и показал ему планшет с суммой.

– Ого, вот это ты молодец, неплохо снял с него. А неисправность дорожной зарядки почему не вписал? – спросил старший мастер, вытирая руки тряпкой.

– А это мы ему на второй раз оставим. И такую же сумму еще раз впишем. Пусть сам к нам с этой проблемой приедет. А то ещё подумает, что мы ему что-то наваливаем. – ответил хозяин, и они оба рассмеялись.

В дальнем углу мастерской молодой человек, откручивающий гайки колеса с другой машины, внимательно слушал разговор хозяина с мастером. Он был удивительно похож на Марата, если бы не очки и прическа, но никто не обратил на это внимание.

Выйдя из мастерской, Марат первым делом с помощью коммуникатора проверил остаток средств на банковской карте. Раньше у него была безлимитная карта, но с того момента, когда началась предвыборная компания отца, он урезал счет Марата до определенной суммы. Мотивировал Станислав Владимирович это двумя причинами. Во-первых, Марат уже взрослый и пора думать о собственном заработке. А во-вторых, очень много денег уходит на раздачу бонусов за поддержку на выборах. Слишком много людей должны сменить любовь к одному президенту на обожание другого президента, а это стоит недешево. За отцом стояла неслабая группировка политиков и бизнесменов, и кандидат в президенты Костов с удовольствием тратил и их деньги тоже, но выдерживая паритет, вкладывал и свои. Победа на выборах должна была окупить все затраты с лихвой и приумножить состояние Костова-старшего и его партнеров, но пока нужно было потерпеть. В общем, в настоящий момент денег на карте Марата не хватало на ремонт любимой машины. Нужно было просить у отца. С этой грустной мыслью Марат направился домой.

Первой дома появилась Тамара, хотя они обычно приезжали вместе. Марат видел, как из-за дождя машина отца и машина сопровождения проехали во внутренний гараж под домом. Но в сам дом зашла только Тамара. Марат как раз стоял в ожидании напротив дверей, ведущих в хозблок и гараж, что бы сразу решить проблему с деньгами. Но когда увидел Тамару без сопровождения отца, развернулся что бы уйти.

– Постой, нам нужно поговорить. – остановила она его. И сказано это было явно недружелюбным тоном. Марат, до этого желавший избежать разговора, все же остановился, так как такой приказной тон этой «секретутки», как он ее называл про себя, его разозлил. – Ты понимаешь, что у твоего отца сейчас очень важный момент в карьере, который нельзя испортить?

Она прошла в дом, на ходу снимая плащ и развязывая шейный платок. Вещи она отдала словно из ниоткуда появившейся служанке, дождалась, пока та уйдет, и продолжила, не дожидаясь ответа:

– А ты своими пьяными выходками просто рушишь всю нашу работу, которую мы вели много лет. Всё, что ты делаешь, может легко стать рычагом для его конкурентов и врагов. И если бы твоя мать была жива, она бы наверняка просто выпорола тебя, как сопливого щенка, нагадившего в доме!

– Не смей говорить о моей матери. – сквозь зубы процедил Марат. Тамара обходила его по кругу, а он поворачивался за ней и сверлил её глазами. Наконец она остановилась.

– Да ты даже отца своего не достоин. Тот трудится с утра до ночи, что бы у тебя было будущее, а ты до сих пор ноешь о потере мамочки, вместо того, что бы помогать ему. Мамочки нет, а ты все за её посмертную юбку цепляешься. И все потому, что некому поплакаться, да? – она говорил тихо и зло, глаза были прищурены, а взгляд ненавидящий.

Марат сам не понял, как это случилось, но он сделал два быстрых шага, схватил ее за горло и резко прижал к стене.

– Заткнись! – процедил он.

И в этот момент лицо Тамары переменилось, глаза расширились, казалось, вот-вот и из них потекут слезы, руки она прижала к груди, нижняя губа задрожала. Но смотрела она уже не на Марата, а куда-то за его спину.

– Марат, ты что творишь?! – услышал он окрик отца за спиной.

Марат стоял спиной к двери, поэтому не слышал и не видел, когда из неё появился отец. Но судя по тому спектаклю, который был сыгран на лице Тамары, отец застал только последнее действие. Марат отпрянул от Тамары и повернулся к отцу. Он открыл рот, что бы уличить эту стерву в оскорблении покойной матери и в постановке скандала, но не успел. Отец заговорил первым. Тон его был сухим, злым и командным.

– Ты совсем с катушек съехал?! Ты что себе позволяешь?! – Тамара заплакала за спиной Марата. – Ты совсем распоясался и уже не видишь границы дозволенного. А руки распускать, да еще на мою жену, я тебе не позволю…

– Но, отец, она… – попытался Марат оправдаться.

– Заткнись! – рявкнул Костов-старший на отпрыска. – С сегодняшнего дня ты вообще лишаешься денег. Ищи работу и зарабатывай сам. Даю тебе полгода, что бы снять квартиру и съехать отсюда.

Станислав Владимирович обогнул сына, взял за руку плачущую Тамару и они вместе ушли. Марат остался стоять на том же месте, пребывая в шоке от того, как эта «секретутка» ловко его уделала. Он и не думал, что она на такое способна – подставить его перед отцом, что бы тот его выгнал. И лишил денег. Вот и попросил на ремонт машины.

2. Предложение.

Марат пребывал в ужасном состоянии. Что такое «искать работу» он даже не представлял. После частной школы, которую он с грехом по полам, но все же закончил, потому что по-другому в частных школах не бывает, он учился в опять же частном институте. Ну как учился… Посещал ровно столько, что бы не отчислили, платил за образование исправно папиными деньгами, экзамены покупал из «карманных». Это было больше развлечение, чем приобретение навыков для дальнейшей работы. И конечно же место тусовки. Там и сложилась их маленькая компания из него, Инги, Жмота и Илая. Все они были дети богатых «бюджетных» семей, но Марат был из самой «высокопоставленной» семьи. Поэтому Инга без труда определила, с кем будет спать в их компании. Причем, отношения у них были достаточно свободные, Марат позволял себе и другие встречи, не распространяясь об этом, и подозревал, что Инга занимается тем же самым. Молодость на то и дана, что бы творить безрассудства, считал он.

Пару дней после ссоры с отцом Марат думал, что всё уляжется, отец успокоится и не только не будет отбирать банковские карты, но и даст денег на ремонт «Гелика». Но не тут-то было. Костов-старший действительно не стал отбирать карты, он просто их заблокировал. Об этом Марат узнал не сразу, а попытавшись расплатиться в кафе. Каков же был позор, когда его постоянный официант в его любимом заведении сказал: «Карта принудительно заблокирована, я вынужден изъять ее». Повезло ещё, что был не с кем-то, а именно с Ингой, которая презрительно фыркнув достала из сумочки свою карту и расплатилась.

– Это что-то новенькое. – сказала она.

– Что именно? – спросил хмурый Марат.

– Ну то, что у тебя карта не работает. Первый раз такое вижу.

– Да видимо в банке какая-то ошибка. – попытался соврать Марат, а сам понял: отец сдержал обещание. И если так будет продолжаться, то его скоро выселят из дома. Это было удручающе, захотелось как-то снять стресс. – Может к тебе поедем?

– Ты знаешь… У меня сегодня были другие планы… – как-то неуверенно промямлила Инга, отстранено разглядывая свою банковскую карту. А вот раньше никогда не отказывала. – Я пожалуй поеду. Созвонимся.

И она упорхнула, оставив сладковатый запах духов. «Вот сучка!» – подумал Марат. Два облома за пять минут: сначала с картой, теперь еще и с Ингой.

А Инга, проходя сквозь столики к выходу, достала коммуникатор из сумочки, набрала номер и перевела звук на имплант, который розовым перламутром поблескивал у нее за правым ухом. Люксовая модель. Как и всё, что предпочитала Инга.

– Аллё, кисюня, привет. Я тебе сейчас новость расскажу, ты только никому. У Маратика похоже папик деньги отобрал, прикинь! – зашептала она заговорщическим тоном.

К вечеру о том, что у Марата проблемы с деньгами, знали все. Илай позвонил ему и спросил, что случилось. И после некоторых уточнений Марат понял: Инга догадалась и всем растрепала. Репутация летела под откос.

– Илай, мне за ремонт машины надо расплатиться, поможешь? – скрипя зубами решил попросить у друга Марат. Не мог же он оставить машину в автосервисе на бесконечно неизвестное время.

– Ты знаешь, у меня сейчас планы на одну большую покупку… – начал гундосить тот, даже не узнав сумму за ремонт. Хотя сам был в машине, когда её разбили, да и вообще никогда не отказывался покататься с Маратом, накурившись своей «натуралки».

– Понятно. Ладно, бывай. – отключился Марат и добавил уже не в коммуникатор: – Друг называется.

Следующие несколько дней он просидел дома, практически не выходя из своей комнаты. С отцом и Тамарой он не виделся, еду требовал приносить в комнату. Когда он стал обращать внимание на грязь и запинаться за разбросанные вещи, то вызвал Любу.

– Люба, а это что за бардак, почему всё валяется? – раздраженно спросил Марат.

– А потому что вы всё раскидали, Марат Станиславович. – беспристрастно ответила та.

– Спасибо за очевидность, но почему у меня в комнате не убирались?

– Марат Станиславович, так вы же не выходите отсюда. Это во-первых. А во вторых, Станислав Владимирович запретил нам это делать и велел вам передать, что оставшееся время вы будете заниматься порядком в комнате самостоятельно. – все так же беспристрастно отвечала Люба.

– Оставшееся время? Какое ещё оставшееся время? – удивился Марат.

– Не могу знать, мне не объяснили. – ответила Люба и вышла из комнаты, даже не спросив разрешения.

Когда Люба спустилась на первый этаж, к ней подошла Тамара.

– Всё ему передала? – спросила она ледяным тоном.

– Да, Тамара Осиповна, как вы велели. – ответила служанка сухо.

– Ступай. – повелительно махнув рукой отпустила её хозяйка.

Всего за пять дней Марату опостылело сидеть в четырех стенах и он решил выбраться из дома. Перерывая свои вещи, он нашел в карманах одежды немного наличности, и решил, что этого ему хватит покутить, что бы восстановить свое, так сказать, реноме в тусовке. Схватив эти деньги, он выбежал из дома, стараясь ни с кем не встретиться на пути. Но ни отца, ни Тамары дома не было, а прислуга и охрана всегда прятались «за обоями» и их не было видно.

Марат отправился в клуб «Сахар», самый отвязный «клубешник для золотой молодежи», практически закрытый для широкой публики, где его точно знали и всегда были рады видеть. Молодые барменши и девочки гоу-гоу, охранники и драгдилеры, диджеи и сам директор – все знали Марата, а Марат знал всех. Именно тут стоило пошвыряться деньгами, насколько позволит найденная наличность, хотя бы для того, что бы завтра Илай позвонил и долго бы извинялся за свою опрометчивость.

Так и получилось, что как только он появился в клубе, его начали узнавать завсегдатаи, здороваться и приглашать «бахнуть» по коктейлю. Недавняя его известность после погони, как героя видеоролика, которого пытается убить гвардеец, была сейчас только на руку Марату. А слушок о его финансовой несостоятельности еще больше подогрел интерес к его персоне со стороны тусовки.

«Стадо! – думал выпивший Марат. – Вам только и надо, что найти повод над кем-то поглумиться, кого-то пообсуждать, сплетни пораспускать. Как про то, что я «Гелик» разбил, так и про то, что у меня бабло кончилось. Стадо баранов!»

Он сидел в одной из ниш, отгороженный от танцпола неплотно задернутой шторой, и наблюдал, как танцует какая-то незнакомая ему девочка в коротеньких шортиках и топике белого цвета. Под неоновыми фонарями топик становился прозрачным, и Марат с удовольствием наблюдал что под ним ничего не было, кроме люминесцентной татуировки между лопатками вдоль позвоночника. Девочка видела интерес Марата и даже улыбалась ему, стараясь танцевать всё эротичнее. Марат наслаждался моментом. Сейчас он вернулся к своему привычному положению в этом обществе, он почувствовал себя в своей тарелке. Хотелось еще больше кайфа, еще больше наслаждения. Кто-то подсел и предложил «трубку мира», так здесь называли бонги. Марат не отказался, хотя баловался этим очень редко. Стало еще лучше. Музыка. Вьющаяся девочка и её татуировка.

В какой-то момент Марат почувствовал, что снова не один. Он повернулся и увидел незнакомого лысого мужчину с крючковатым носом. Мужчина молча и внимательно смотрел на Марата.

– Ты кто? – спросил Марат, не узнавая в этом человеке никого из своих знакомых.

– Я принес тебе вызов. – спокойно ответил мужчина. Голос у него был гнусавый, необычный.

– Чего-о-о-о? Какой еще вызов? – растягивая слова из-за алкогольно-наркотического дурмана и удивления спросил Марат. – Ты кто такой, я тебя не знаю.

Марат пребывал в неге и не хотел выныривать из неё, но этот лысый мужик напрягал его своей чушью. Под столом была кнопка вызова охраны, которую можно было пнуть ногой в любой момент. Да и Марат не считал себя слабаком. Обычно к нему не лезли ни пьяные, ни обдолбанные посетители. Но этот не выглядел ни тем, ни другим.

– Я предлагаю тебе, Марат, сыграть в одну игру. – все так же спокойно ответил лысый. – Она называется «Дуэль», и я принес тебе вызов. Ставка в этой игре – жизнь.

Несмотря на громкую музыку Марат отчетливо слышал, что говорит этот мужчина, и прекрасно понимал суть сказанного. И то, что он услышал заставило подумать, что перед ним еще один сумасшедший, как тот гвардеец на дороге. Везет же ему последнее время на психов. А то, что лысый знает его имя, ничего не значит, да кто тут не знает Марата. Но лысый продолжал.

– Не подумай, что жизнь придется отнять. Нет, в «Дуэли» жизнь выигрывают. Никто не становится убийцей, это слишком банально и просто. Победитель забирает жизнь человека полностью и занимает место проигравшего в этой жизни. Соперников подбирают максимально похожих друг на друга, только из разных социальных сословий. Один живет очень хорошо, а второй намного хуже. Хорошо – это когда очень много денег, власти, удовольствий. Хуже – это когда их мало или совсем нет.

– Ну и зачем мне тогда играть? Какие-то неравноценные ставки. Зачем мне чужая жизнь, если в ней нет всего того, что у меня уже есть? – усмехнулся Марат.

– Это в случае проигрыша ты можешь что-то потерять. – ответил всё так же спокойно лысый. – Но ты же не боишься вызова? Ты же не трус, что бы отказаться от дуэли? У твоего двойника-бедняка мотивацией будет занять твоё богатенькое место. А твоя мотивация – не потерять своё место и не струсить. Ты же не вечно будешь с помощью папы проблемы решать? Тебе вызов бросили, нужно поднять перчатку.

– По-моему, ты несешь какую-то чушь. – сказал Марат. Лысый начал его раздражать. – Нафиг мне нужна такая мотивация – не потерять моё место в жизни? Я вот, например, могу послать тебя с твоей дуэлью и ничего не потеряю.

– Ну, во-первых, отказавшись, ты снова потеряешь лицо. Люди из твоего окружения быстро обо всем могут узнать, даже если ты ничего не расскажешь. Во-вторых, для участника из высших слоев общества, из хорошей жизни, предлагается дополнительная мотивация. Тебе ведь в настоящий момент нужны деньги? Допустим, пятьдесят тысяч долларов прямо сейчас как раз хватит на ремонт машины. И четыреста пятьдесят тысяч после твоей победы. – и в этот момент лысый достал откуда-то словно фокусник прозрачный пакет, внутри которого явно виднелись пачки долларовых банкнот.

– Ты откуда такой умный? Откуда про меня, про машину, про отца знаешь? – спросил Марат не отводя взгляда от денег. Этот мужик ему не нравился своей осведомленностью, которую даже не скрывал, но Марат уже видел, как расплачивается этими деньгами за ремонт любимого «Гелика». И при виде денег вся эта беседа перестала быть для него шуткой.

– Ты наверное думаешь, что это всё сейчас не серьезно? Видишь деньги? Они реальные, настоящие и осязаемые. Тебе достаточно их взять, что бы почувствовать, что это не шутка. – незнакомец словно читал мысли Марата. Он протянул пакет с деньгами юноше. – Мы не предлагаем игру всем подряд, нас интересуют лишь азартные люди. Ты ведь раньше любил казино, правда? А сейчас слабо рискнуть?

Марат смотрел на деньги. Это был шанс уже в ближайшее время забрать свой «Гелик» из ремонта. Да еще и нереальность предложения вызывала сомнения в возможности осуществить какую-то подмену одного человека на другого. Так не бывает. И всегда есть папа, который поможет, пусть даже сейчас он в обиде. Не бросит же он сына в беде, если что. Так что деньги можно взять, а потом уже и отказаться от участия в этой затее.

– Ну и что это за дуэль? Что делать-то нужно? – спросил он. Ничего страшного не будет, если он просто узнает, в чем суть.

– Это игра, как я уже сказал. Соревнование. Причем, ты сам выбираешь, в чем ты будешь соревноваться с бросившим тебе вызов. – ответил лысый.

– И что, можно вообще что угодно выбрать?

– Практически да. Но выбирай то, в чем ты хорош. Тебе же есть, что терять, поэтому право выбора за тобой.

«Если я работу не найду, то и так все потеряю» – почему-то подумалось Марату, и от этой мысли он скривился. Но посмотрев на деньги в протянутой руке лысого мужчины он отбросил негатив в сторону.

– Гонки по городу на стоковых машинах на пять километров пойдут? – неожиданно для себя предложил Марат. Ведь такой машины, как у него, точно ни у кого нет. Все её характеристики соответствуют документам, а при реновации силовая установка не менялась, так что она считалась стандартной «заводской» моделью. Все стоковые электрокары, которые сейчас выпускаются и продаются, имеют ограничения по ускорению разгона и максимальной скорости. И Марат даже участвовал в стрит-рейсинге, очень часто побеждая. Проигрывал он только в начале по неопытности, а позже только явным гоночным профи, которые тоже участвовали на далеко не простых машинах. Но через какое-то время это ему надоело, так как быстро ездить трезвым и без пассажиров было как-то скучно. То ли дело в компании Инги и гвардейцев на хвосте.

– Вполне. – ответил лысый даже не удивившись. И еще ближе протянул ему пакет с деньгами.

Марат секунду поколебавшись все же взял пакет. В другой руке лысого мужчины появился планшет.

– Прижми палец сюда. Это твое согласие. – показал он квадратик на экране.

– Просто согласие? – Марат заподозрил какой-то подвох. Но на экране было только слово «Участвую!» и черный квадрат. Марат приложил палец.

– Молодец. – сказал лысый и встал. – Остальное я расскажу тебе при следующей встрече.

– Эй, а когда гонка? – крикнул Марат ему вслед.

– Как сделаешь машину. – сказал лысый и, первый раз улыбнувшись, вышел.

Марат посмотрел ему вслед, потом на танцпол, но девочки с люминесцентной татуировкой уже не было.

3. Гонка.

В автомастерской обрадовались деньгам Марата и пообещали в ближайшее время закончить с ремонтом.

– Еще неделька и всё будет готово. – сказал на прощание хозяин мастерской.

Марат походил вокруг своей машины, похлопал ее по бокам, как любимого коня. Большая часть работы была уже сделана. Оставалось еще вставить стекло и навесить двери обратно. Настроение Марата значительно улучшилось.

А дома он опять впал в депрессию при виде своей неубранной комнаты. В попытке навести хоть какой-то порядок он окончательно вышел из себя и, открыв шкаф, в припадке ярости просто раскидал остальные вещи. В комнате получилась просто свалка. Марат сел сверху на эту кучу и подпер голову руками. Когда он успел стать таким психованным? Наверное, тот скандал с Тамарой, когда он чуть не придушил её, открыл в нем какой-то нервный клапан, через который начала стравливаться ярость.

От нечего делать, он снова начал ходить в институт. И посвятил учебе целых четыре дня подряд. Нужно было хоть как-то занять время. У него созрел план, как переубедить отца и показать свою состоятельность. Он продемонстрирует ему отремонтированную машину, и тогда отец поймет, что Марат может самостоятельно решать проблемы и без его денег. И успокоится. Не может же быть так, что бы эта чужая их семье «секретутка» была дороже ему, чем сын.

Когда Тамара стала появляться в их доме все чаще и чаще, и Марат заподозрил неладное, он попытался поговорить с отцом о ней, о том, что ему не нужна замена мамы. На что получил ответ: «Я тебе не указываю с кем дружить, и ты мне тоже не давай советы». Но как-то незаметно от «дружить» осталось только «жить». И жить не только с отцом, но и с ним, с Маратом, под одной крышей. Отец наверное и не заметил, как Тамара подмяла под себя управление прислугой, а потом и охраной. Станислав Владимирович все еще думал, что Тамара работала на него, но вот Марат считал, что отец сам работает на ублажение её прихотей.

Её мечта сделать из Станислава Владимировича Костова президента ни мало ни много всей страны стала маниакальной. Он сам никогда не говорил ни Марату, ни его матери, когда та еще была жива, что хочет покорить политический Олимп и взобраться на самую вершину. Но когда появилась Тамара, то амбиции отца заметно возросли. За ужином она обсуждала с ним рабочие вопросы, и его это устраивало. А Марат слышал только как она вдалбливала ему в голову свои планы – ты должен стать президентом, ты должен…

– Ты готов? – услышал Марат как-то знакомый гнусавый голос, когда возвращался из института. Ходил пешком, так как машины не было. Сначала было непривычно, потом втянулся.

Обернувшись, он увидел того самого лысого мужика, что дал ему денег в клубе.

– К чему? – не понял Марат.

– Как к чему? К «Дуэли», конечно. – ответил лысый и поравнявшись с Маратом просто пошел с ним рядом. Он не поздоровался, ни протянул руки, не представился, а просто шел рядом. – Итак, скоро гонка. Я тебе немного о правилах расскажу.

– А какие там вообще могут быть правила? Кто первый, тот и выиграл. – ответил Марат.

– Не гонки, а игры в целом. Твой соперник максимально похож на тебя. Это нужно для того, что бы была возможность поменять вас местами в жизни. – начал рассказывать лысый.

– Да ну, это чушь какая-то. Как вообще можно поменять людей? Это же элементарно обнаружится. – снова не поверил ему Марат.

– Знаешь сколько у каждого человека в мире двойников? Семь. Это полных. А максимально похожих людей около ста пятидесяти. Поверь, я не первый год в игре, знаю о чем говорю. Думаешь, в твоем обществе или в обществе твоего отца нет подмен, и все люди, которых вы видите, оригиналы? И снова поверь мне, есть подмены. Азарт, Марат, не отменяет правил игры. Если кто-то проигрывает, он должен освободить свое место для победителя. Но я тебе скажу, что у проигравшего есть шанс отыграться. Те, кто хоть один раз сыграл в «Дуэль», играют дальше. И победители, и уж тем более проигравшие, пытающиеся снова вернуться в привычный образ жизни. У нас есть один парень, который семь раз уже участвовал. Представляешь? Семь раз. – лысый даже поднял палец, что бы подчеркнуть важность этого примера.

– Он каждый раз проигрывал что ли? – не понял Марат.

– Отнюдь. Он двигался наверх за счет побед через чужие жизни. Просто у него весьма типичная внешность, двойников ему найти не составляло труда. А уж бросить им вызов и мотивировать участвовать – это моя работа. – и он заулыбался.

Действительно, было чем быть довольным, если работа у него спорилась. Марата-то он все же уговорил на участие. А раз у кого-то было семь дуэлей, значит еще семерых этот лысый тоже убедил.

– А зачем всё это? – спросил Марат. – Зачем вы тратили такие деньги, что бы втянуть меня в какую-то игру?

– Ставки, Марат. Это отличный тотализатор. Вы же не в тихушку будете соревноваться. Мы будем транслировать вашу дуэль. Заинтересованные люди смотрят трансляцию и делают ставки. – развел руками лысый. – Это просто бизнес. Но ты не переживай, если решишь, что тебя увидят знакомые. Во-первых, это закрытый канал трансляции, и участвуют в ставках только весьма состоятельные и искушенные игроки. Во-вторых, даже если тебя увидят, и что такого? Ну погонялся и погонялся. Ты вот недавно тоже в видеоролике отметился.

– Вы слишком много знаете. – раздраженно заметил Марат.

– Это работа такая. И контора у нас серьезная.

– А что, если я сейчас откажусь участвовать дальше?

– Не откажешься. Ты же не трус. Это всего лишь гонка. – ответил лысый.

– Ценою в жизнь. – мрачно заметил Марат.

Тогда в клубе, перед тем как взять деньги и приложить палец к планшету, он даже не допускал мысль о проигрыше. Но сегодня его посетило чувство опасности от разговора с эти крючконосым лысым мужчиной.

– Да что ты сдаешься раньше времени? Ты сам выбрал вид дуэли, выбрал то, в чем ты действительно хорош. Думаешь, мы не знаем про твои постоянные гонки с гвардейцами, не знаем о твоем участии в уличных заездах? Да все мы знаем. А твой противник нет. Так что не паникуй. Я тебе секрет открою: все первый раз дрейфят. А как только выигрывают, говорят, что нет ничего круче ощущения отвоеванной жизни. Ну что ты там в гонках раньше выигрывал? По штуке баксов за заезд, наверное. Что ты в казино поднимал? Опять бабло. А тут жизнь, понимаешь? Целая жизнь. Ну и бонус.

– Так вот я и не понимаю, какой смысл играть на свою и так налаженную жизнь?

– А кто тебе сказал, что ты в результате следующего выигрыша не получишь жизнь, например, долларового миллиардера или звезды кино? Это первый вызов тебе кинули из нижнего социального слоя. А вот следующий может быть из лучшей жизни.

– А нельзя сразу на лучшую сыграть? – спросил Марат.

Лысый даже рассмеялся.

– Знаешь, я постоянно слышу этот вопрос. Нет, правила есть правила. И отказаться тоже нельзя. Не явиться на дуэль тоже нельзя. Отказаться от исполнения обязательств после дуэли тоже нельзя. Вот в принципе и все правила. – сказал он. – Мне пора. Жди звонка, я сообщу место и время. Будь готов.

И лысый просто отошел в строну и стал удаляться.

«Во что же я ввязался за какие-то паршивые пятьдесят кусков? – спрашивал себя Марат. – В какой-то бред. Ладно, всего одна гонка. Зато тачку отремонтирую».

Через еще два дня ему отдали «Гелик».

– Погоняй машину, посмотри, всё ли в порядке. Вдруг остались скрытые дефекты. – сказал ему старший мастер передавая ключи от машины. – Мы тут её зарядили под завязку на стационаре.

Марат стартанул из сервиса так, словно уже участвовал в заезде. Долетев до дома на запредельной для города скорости, он запарковался на площадке прямо перед домом, в надежде, что отец увидит его подвиг.

Но ни отца, ни Тамары не оказалось дома. Как сообщила служанка, они улетели в командировку, так что несколько дней их не будет. Какой облом. Марат завалился спать прямо в гостиной перед огромным телевизором, что бы не видеть кучу вещей, разбросанных по его комнате.

Утром его разбудил звонок коммуникатора. Знакомый гнусавый голос сообщил:

– МКАД, внутренняя сторона. Пересечение с Можайским шоссе. Пять километров по МКАДу, финиш на пересечении с Рублёво-Успенским. В час дня.

– Но это же самое время загрузки кольцевой. – удивился такому выбору Марат.

– Ну не по аэродрому же вам гоняться, нужны хоть какие-то трудности. Не опаздывай. А то будет засчитано техническое поражение.

Лысый отключился.

Марат умылся и оделся. До гонки оставалось еще три часа. Но надо было выезжать заранее, потому что загрузка кольцевой дороги начиналась намного раньше назначенного времени, так что нужно еще успеть на старт. Если приедет раньше, то на аварийке на обочине постоит.

Раньше не получилось, так как город сегодня решил заткнуть автомобилями все дороги одновременно. Пока Марат ехал, обратил внимание, что заряда в батареях машины осталось шестьдесят процентов. Это было странным, ведь мастер вчера сказал, что зарядили под завязку, а Марат его слова не перепроверил. Но он решил отбросить эти мысли, так как нервозность перед гонкой нарастала. На стрит-рейсинге таких ощущений не было.

На названное место старта он прибыл за полчаса до назначенного времени, остановился на обочине, включил аварийку. Так-то это было запрещено, но если очень хочется, то можно.

Ровно в час дня раздался звонок коммуникатора. Гнусавый голос сказал:

– К тебе подъезжает синяя «Субару». Это твой противник. Выходи на любую полосу и держи шестьдесят километров в час. Когда вы поравняетесь, мы объявим старт гонки. Финиш будет обозначен желтым дымом. Коммуникатор не отключай.

Марат поставил коммуникатор в подставку на панели и выехал в первую полосу, все еще не отключая аварийку. В зеркало заднего вида он увидел медленно приближающуюся «Субару Зенит», спортивный электрокар синего цвета, тоже моргающий аварийкой. Он знал эти машины, ничего в них спортивного, по его мнению, не было. Только, пожалуй, обводы кузова. А движки стояли стоковые, как и на других «не спортивных» электрокарах от «Субару». Ну только чипирование было сделано по особому – с резким ускорением. «Гелику» с нестандартными электродвигателями вообще о чипировании ускорения можно было не задумываться, всё перекрывалось мощностью установки.

Над машиной прошел дрон, сделал дугу и ушел в направлении синей «Субару». Лысый не обманул – велась съемка заезда.

– Раз плюнуть. – сказал Марат сам себе.

Из коммуникатора донеслось:

– Соперники, поравняйтесь. – а когда они поравнялись: – Три, два, один, старт!

В момент, когда они сравнялись, Марат посмотрел на водителя «Субару». И словно в зеркало взглянул. За рулем синей машины сидел он сам, настолько было поразительно сходство, если бы не очки. И еще выражение лица. На лице парня за рулем «Субару» читалось явное презрение. «Я же тебе еще ничего не сделал, что бы так на меня смотреть.» – подумал Марат, но как только услышал слово «старт» из коммуникатора, он вцепился в руль двумя руками и надавил на педаль акселератора, сосредоточившись на дороге.

«Гелик» резко ушел вперед, но почти сразу догнал грузовик, идущий по этой же полосе. Марат бросил машину влево, перестраиваясь перед самым носом «Субару». Противник резко ушел вправо и через две полосы начал обходить грузовик с правой стороны.

– А ты не так прост. – сказал Марат, видя, что его двойник просчитывает частое лавирование между машинами, в то время как сам Марат ведет «Гелик» по максимально длинным свободным участкам дороги, что бы использовать всю мощность силовой установки.

Самой свободной полосой на МКАДе всегда была полоса подзарядки, по которой машины ехали для индукционной зарядки батарей, если не успевали на стационарную зарядную станцию. Это была средняя полоса движения, и Марат старался держать машину по центру кольцевой дороги, периодически ускоряясь на свободной полосе дорожной зарядки. Была пройдена половина пятикилометрового участка, когда Марат услышал писк предупреждения и взглянул на приборную панель.

– Твою мать, какого хрена? – выругался он.

Заряда в батареях оставалось всего двадцать процентов, и автомобиль начал предупреждать водителя о скором разряде. Марат нырнул на полосу подзарядки, продолжая гнать на огромной скорости. Но когда он взглянул на индикатор заряда, холодный пот побежал по его спине: батарея разряжалась на глазах. До него дошло, что что-то сработало неправильно и при наезде на дорожную зарядку батарея машины разряжалась, а не заряжалась, как должно было быть. Марат попытался уйти на свободную полосу вправо, потому что полоса слева была забита грузовиками на пару километров вперед. Но откуда ни возьмись справа появилась синяя «Субару», и Марату пришлось от неё шарахнуться, что бы не помять и не поцарапать дорогой сердцу «Гелик», который только восстановили.

«Субару» не давала съехать с полосы подзарядки. Марат ускорялся, как мог, и его противник делал то же самое, Марат тормозил – тормозила и «Субару».

– Су-у-у-ука! – заорал Марат, поняв, что сейчас произойдет. И еще он понял, что его противник тоже знает о разряде батареи, так как просто не дает ему съехать с полосы, но при этом не рвется в отрыв.

«Не видать мне четыреста пятьдесят штук.» – подумал Марат. Заряда оставалось два процента, когда его машина начала самостоятельно снижать скорость. Через минуту «Гелик» остановился совсем. Марат посмотрел удаляющейся «Субару» в след и увидел, как недалеко зажегся желтый дым. Он не доехал совсем немного.

4. Правила есть правила.

Марат сидел за рулем, все еще глядя на желтый дым над дорогой, как вдруг слева резко зазвучал сигнал сирены. Марат вздрогнул и повернулся. Рядом с ним стоял автомобиль патруля Мосгвардии, и из него уже выходили двое гвардейцев. Марат запоздало включил аварийку и тоже вышел.

– Сломался. – зло сказал он и направился к багажнику, что бы вытащить и установить знак аварийной остановки. За его отсутствие гвардейцы штрафовали нещадно, а у Марата сейчас не было настроения с ними препираться, что бы потом звонить семейному адвокату. Нужно было еще вызывать эвакуатор, потом ехать с машиной в сервис.

– Оставайтесь на месте! – резко бросил ближний гвардеец.

– Ты глухой что ли? – раздраженно крикнул Марат. – Я сломался, пошел знак устана…

– Я сказал, оставаться на месте. Не отходите от водительской двери, иначе мы будем это расценивать как неповиновение законному требованию сотрудника Мосгвардии. – осёк его гвардеец.

Над головой прожужжал дрон. Велась ли съемка игры, или это уже был дрон Мосгвардии, было непонятно. Но если съемка будет, то адвокату придется труднее. Да и что там эта гадина про репутацию отца говорила? Он и так зол на Марата, а новый залёт, да еще под объективами камер, вообще сейчас был неуместен. Марат остановился и развернулся в сторону гвардейцев. Тот, который его окрикнул, сейчас как раз направлялся к Марату по прямой. При этом рука его лежала на кобуре.

Вдруг прямо за «Геликом» с визгом оттормозился черный минивэн. Марат увидел, как отъехала боковая дверь, из нее выпрыгнули несколько человек и бегом кинулись к Марату. Они были одеты в черную униформу без опознавательных знаков, лица скрывались под балаклавами. Марат не успел ничего сделать, как его схватили под руки с двух сторон, согнули в захвате и потащили к машине.

– Вы что творите?! – закричал Марат, но ему тут же врезали под солнечное сплетение, и он забыл как дышать.

Марата кинули в боковую дверь минивэна, но не на пол, а на широкое сидение. Участники захвата попрыгали вслед за ним, и двое из них уселись по бокам от пленника, зажав его между собой. Руки ему не связывали, но он даже не попытался сопротивляться, а хватал ртом воздух, как рыба на суше, и держался за грудь обеими руками. Минивэн тронулся, и, набирая скорость, понесся по МКАДу.

Когда к Марату вернулась способность дышать, он повернулся к одному из захватчиков и сипло сказал:

– Что происходит? Вы кто такие? Немедленно отпустите меня!

Никто даже не повернул к нему головы. Марат потянулся в карман за коммуникатором, но с ужасом понял, что так и оставил его на панели «Гелика». Вдруг перегородка между пассажирским салоном и отделением водителя опустилась. Водителя Марат не рассмотрел, а вот на переднем сидении рядом с ним сидел лысый крючконосый мужчина.

– Марат, правила есть правила. Ты проиграл. По условиям игры ты должен занять жизнь человека, бросившего тебе вызов.

– Да вы что несёте?! Какую еще жизнь?! Это вообще была не гонка! У меня машина сломалась, во-первых. А во-вторых, верну я вам ваши пятьдесят тысяч и катитесь вы на все четыре стороны.

– Нет. – он покачал головой. – Ты сам выбрал гонку, так что за состояние своей машины отвечаешь только ты. А деньги… Эти пятьдесят тысяч ты вложил в машину, которая тебя подвела. Поэтому теперь машина достанется победителю. Можешь не возвращать.

– Отпустите меня! – крикнул Марат.

– Знаешь, Марат, почему-то никто из проигравших богатеев добровольно не соблюдает правила после проигрыша. Я тебе говорил, мы серьезная организация. И правила придется соблюсти. – и он кивнул, взглянув куда-то за спину собеседника.

Марат почувствовал укол в шею, и вдруг всё вокруг расплылось, появилось чувство невесомости и бесконечного счастья. Марат поневоле начал улыбаться, глаза закрылись сами. Он уснул.

– Я же говорил, что он истерить начнет. – сказал один из бойцов.

– Ничего удивительного, они все истерят. – ответил другой. – Никто из них до конца не верит, что всё это всерьез. А вот почему за таким как он охрана не приглядывает, вот это удивительно. Я думал, охрана будет.

– Папа отозвал охрану и прислугу, лишил денег. На чем мы его и раскрутили. – покачал головой лысый. – Я его вообще не хотел в игру брать, но уж кому-то он там наверху приглянулся.

Когда Марат проснулся, то перед глазами всё так же расплывался окружающий мир. Невесомость и эйфория улетучились, а вот пелена перед глазами осталась. Марат потянулся ладонями, что бы протереть глаза и немного помассировать лицо, и к своему удивлению нащупал щетину. Еще сильно чесалось за левым ухом. Марат потянулся и туда, но вдруг услышал мужской голос:

– А вот это трогать пока не нужно.

Марат попытался найти взглядом собеседника. Но четкость зрения не приходила.

– Ты кто? Куда меня упрятали? Какого рожна происходит? – спросил Марат и попытался сесть. И вдруг понял, что голос был не его. Вернее его, но какой-то другой. Он таким голосом бывало с дикого похмелья говорил – грубым, с хрипотцой. И что за манера речи, он никогда раньше так не разговаривал.

Даже от попытки подняться как-то помутнело в глазах и закружилась голова.

– Не надо вставать. Нужно немного полежать, сейчас мы займемся реабилитацией. – сказал тот же голос.

– Че? Какой еще реабилитацией? – встревожился Марат. И опять манера говорить была не его. Он говорил резко, отрывисто, с напором.

– Реабилитацией после несложной пластики. Голос, зрение, имплант и так, кое-что по мелочи. – сказал мужчина.

Марат почувствовал укол в предплечье, и чувство тревоги ушло, наступил покой и расслабленность. Но вместе с этим, укол напомнил, что не так давно его кололи в шею в минивэне. А до минивэна он проиграл гонку, и лысый мужик сказал ему, что он займет чужую жизнь.

– Да че за дела? – вяло спросил Марат. Язык не хотел его слушаться.

– Вам подкорректировали некоторые черты, сделав вас идентичным человеку, которому вы проиграли. Это часть подготовки. Вы должны это понять, молодой человек, и принять себя как новую личность. – спокойно говорил мужчина. – У вас изменился голос, но незначительно. Словарный запас мы не корректировали. Мы убрали сленговые выражения из вашей памяти, характерные для вашей социальной среды, но добавили вам кое-какие знания и речевые обороты. Манера речи у вас теперь соответствует оригиналу, хотя ваша память наверняка это отторгает.

– Бредятина. – вяло сопротивлялся Марат. – Я домой хочу.

– У вас теперь новый дом. Но об этом чуть позже. Адаптация будет вторым этапом. – продолжил собеседник. – Так же мы установили вам имплант коммуникатора точно такой же, какой был у оригинального владельца вашей нынешней личности. Его пару дней нельзя тревожить для приживаемости, поэтому не чешите, не дергайте и не беспокойте его.

– Я заяву на вас напишу… – попытался угрожать Марат и провалился в сон.

– Да как будет угодно.

Потом человек в белом халате, беседовавший с парнем, повернулся ко второму мужчине, находившемуся в палате, но до сих пор молчавшему и не никак не выдававшему свое присутствие.

– У него высокая моральная сопротивляемость. Он даже понимая всё, что с ним происходит, всё равно будет нам ставить палки в колеса. Проблемный пациент. – сказал врач.

– Ну уж какой есть. – ответил ему второй мужчина. Он тоже был в белом халате, но накинутом на плечи поверх элегантного серого костюма. – Не первый раз такие попадаются, справимся. Они все когда-то ломаются. Ты подержи его на успокоительных пару дней, пока приживается имплант. Ну и беседуй с ним всё в таком же духе. Пусть он под седативами всю информацию переваривает, может перестанет психовать и смирится. А потом уже я адаптацию проведу. Хотя, по внешним признакам коррекция прошла успешна. Молодец, док. Я все не перестаю удивляться, как же просто из одного человека сделать совершенно другого.

– Не просто. У этого пациента изначально не было импланта. И если бы отсутствовала необходимость его установки, то мы бы не достигли коррекции речи никаким способом. – врач сосредоточенно устанавливал новую капельницу. – А с имплантом да, заливай что угодно через слуховую область коры. Приживется любая программа.

– Ой, только не грузи меня подробностями. – поморщился человек в сером костюме. – Знаешь что, док… А ты можешь проколоть ему седативов так, что бы он после коррекции еще недельку был спокойным? Что бы подольше в себя приходил. А то боюсь, что начнет скандалить, прежде чем поймёт серьезность ситуации.

–Да хоть на месяц в ступор его отправлю. – улыбнулся доктор.

Марат провел два дня в бреду. Он не понимал, где явь, а где сон. Он всё так же плохо видел, пелена не уходила с глаз. О течении времени ему периодически сообщал его собеседник, которого он так и не смог рассмотреть. Просто всё время видел одно большое белое пятно на белом фоне. Шевелиться очень не хотелось. Он не ел, не ходил в туалет. По крайней мере он этого не помнил.

– Итак, сегодня третий день коррекции. Пора приходить в себя. – сказал ему всё тот же голос.

Марат снова почувствовал укол в предплечье, но в этот раз у него учащенно забилось сердце, на лбу выступила испарина, а внутри вдруг вспыхнуло чувство непонятной тревоги. Его взяли за руки и помогли сесть. Дали воды. Потом ему что-то поднесли к лицу и помогли надеть. Это были очки. И тут же окружающий мир обрел четкость. Марат резко огляделся и увидел немного полноватого мужчину в белом халате. Потом он бегло осмотрел комнату, в которой находился – это была больничная палата: белые стены, белый потолок, белая мебель в минимальном количестве. У его кровати стояли стойки капельниц.

– Молодой человек, постарайтесь не паниковать. С вами теперь будет работать другой специалист, а моя работа завершена. Вон за той дверью, – человек в халате указал пальцем, – санитарная комната. Очки не снимайте. У вас теперь другое зрение. Сейчас ваша зрительная кора головного мозга адаптируется и учится обрабатывать визуальную информацию. Поэтому без очков, на которые мы вас настроили, поначалу будет сложно, если вдруг возникнет такая необходимость их снять. Потом всё сгладится, сможете и без очков передвигаться и что-то делать. Осмотрите себя и привыкните к себе.

Он вышел из палаты.

Марат спустил ноги с кровати и встал. Состояние было такое, словно по нему проехались катком. И физическое и моральное. Он прошел в уборную, и сразу с порога увидел свое отражение в зеркале напротив входа. Это был он и не он. Очки, щетина, другая прическа. Он был в больничной накидке, под которой ничего не было. Сорвав ее он увидел то, что еще больше поразило его: на левой стороне груди у него была татуировка, а на шее крестик на цепочке. Он не поверил своим глазам и ощупал сначала крестик, а потом потер татуировку в виде головы ворона. Почему-то ему вспомнилось лицо парня за рулем «Субару». Тот парень был даже больше похож на оригинального Марата, чем настоящий Марат сейчас.

Наклонившись над раковиной, он хотел умыться. Но просто плеснул себе водой на очки. Пришлось их снимать, протирать полой своей накидки, а потом только умываться. Зрение без очков было ужасно размытым. Умывшись, Марат снова водрузил очки на нос и пошел в палату, неся робу в руке. Но в палате он оказался не один: на стуле у входа сидел другой мужчина в сером костюме с невыразительным лицом. Такие лица Марат часто видел у охранников отца, это были лица профессиональных игроков в покер – ни одной эмоции, непробиваемая маска. Марат инстинктивно прикрылся накидкой, но мужчина даже не обратил на это внимания, продолжая его разглядывать.

– Ну привет, Тимур. Отлично получился. – сказал он с усмешкой.

– Я тебе не Тимур. Че за шутки? Че вообще со мной сделали? – зло бросил Марат. И еще больше разозлился от своих слов. Ну не мог он так говорить. Только в старых фильмах, которые он раньше с удовольствием смотрел, так говорили какие-то бандиты и неудачники.

– Нет. Молодой человек, отныне и далее ты Тимур. Ты проиграл своё имя вместе со своей прошлой жизнью. Если ты до сих пор считаешь это шуткой, то спешу тебя разочаровать – это всё очень серьезно. Теперь, Тимур, ты будешь жить жизнью, которая тебе досталась по игре. Если ты думаешь, что сможешь что-то изменить, побежать снова к отцу, как делал это двадцать лет, что заявишь в органы правопорядка на нас, то давай сразу расставим все точки. Во-первых, на твоем предыдущем месте уже есть реальный победитель «Дуэли», и никто не увидит подмены. Это наша работа, и делаем мы ее очень хорошо. Во-вторых, доказать свою принадлежность к прошлой жизни ты больше не сможешь. Отпечатков пальцев и проб ДНК ты нигде не оставлял, так как уголовному преследованию не подвергался. Спасибо папиному адвокату, да? Голос твой изменен, аудиоверификацию ты не пройдешь, разговариваешь ты теперь совершенно по другому. Твою сетчатку глаза нигде не фиксировали. В-третьих, обращение в какие-то инстанции нами будут жестко пресекаться. У нас везде свои люди. Некоторые из них, кстати, наши клиенты, которые получили свое тёплое место в результате игры. Некоторые – это игроки, которые делали ставки на тебя, а ты их оставил без денег, не оправдал надежды. – рассказывая всё это мужчина даже не поменял позы, ни разу не пошевелился.

– Да это все гонево какое-то. – Марат попытался контролировать свою речь, но слова из него вырывались сами, и совершенно не те, что он говорил раньше. – Нельзя отбирать жизнь. Нельзя менять людей. Ты че, Бог что ли?

– Можно. И без Бога. И ты это видишь своими новыми глазами. – спокойно парировал мужчина. – Сидя в теплом уютном гнездышке под крылом папы или мамы такие как ты никогда не думают, что всё может легко измениться, причем не в лучшую сторону. Поэтому так легко и опрометчиво вы рискуете своей жизнью.

– Мне никто не сказал… Я думал, что это все не так будет. – реальность происходящего давила, он не желал ее воспринимать, отказывался верить в то, что говорит этот человек, отказывался верить своим глазам.

– Тебе всё рассказали заранее. А то, что ты не поверил в реальность ставки, в этом ты виноват сам. Тебе твоя жизнь была не так дорога, если ты согласился использовать ее в ставке против пятидесяти тысяч. Да все твои развлечения с погонями, уличными гонками, пьянством, наркотой и тому подобным нелегальным экстримом, являются лишним подтверждением того, что тебе наплевать на свою жизнь. Ты в любой погоне или гонке мог вообще погибнуть. Мог сесть в тюрьму. Так чего ты сейчас мямлишь? – мужчина сделал паузу, а потом добавил. – Но у тебя есть шанс.

Марат поднял взгляд на него.

– У тебя есть шанс отыграться. – продолжил собеседник. – Если ты не будешь доставлять проблем в адаптации к новой жизни, если ты примешь новую жизнь, как часть игры, то в ближайшее время мы дадим тебе шанс сыграть снова.

– На мою настоящую жизнь? – с надеждой спросил парень.

– Вряд ли так сразу. Но всегда есть вероятность вернуться к своей жизни в череде игр. Тут, кстати, открою тебе секрет: это решают те, кто делает ставки. На активных игроков ставки выше, поэтому для подогрева интереса допускают реванш за свою оригинальную жизнь. Это некий финал для такого игрока. Но нужно завоевать любовь публики, которая ставит на тебя.

– Ну и как это сделать? – удрученно спросил Марат.

– У тебя будет время влиться в новую жизнь. Это отслеживается, что бы подтвердить твое согласие с правилами игры. Если ты лоялен к правилам, значит имеешь право играть дальше. Правила есть правила. И вторым пунктом будет являться то, что ты должен принимать вызовы на новые дуэли. Не так уж и сложно.

5. Новый мир.

Похоже, это была самая окраина Москвы. Марат никогда не бывал здесь. А сейчас они ехали от МКАДа еще три часа, пока попали в нужный район города, и лучше название, которое Марат дал бы этому району, было «Трущобы». Марат бывал в разных городах и странах, да и по своей стране немного ездил. Но всегда жил в комфортных условиях, а подобную разруху иногда наблюдал лишь через стекло дорогого автомобиля или с экранов мониторов. А тут ему пришлось к разрухе прикоснуться, встать ногами на выщербленный асфальт, вдохнуть неприятно пахнущий воздух. Странно, но живя в элитном районе Москвы, передвигаясь по городу в пределах своих интересов, он не задумывался, что рядом есть еще и другой вид жизни – нищета, которую нетрудно увидеть глазами. Когда тебя это не касается, то этого вроде как и не существует. Город простирался на сотни километров в разные стороны, но зачем человеку эти сотни, если его жизнь сосредоточенна в одном элитном районе, в котором находится всё, что ему нужно – дом, школа, институт, магазины, клубы и рестораны. В школе проходят «Административную географию», и он представлял размер Москвы на карте, но на этом его знания о городе заканчивались.

Его привезли к огромному дому, высотой в несколько десятков этажей. Выдали рюкзак и назвали этаж и номер квартиры.

– Дополнительные инструкции по адаптации ждут тебя дома. – напутствовал ему мужчина в сером костюме. – И помни, мы наблюдаем.

Машина уехала, а Марат остался стоять перед подъездом этого серого, обшарпанного дома. Он стоял и смотрел вверх, туда, где, казалось, здание уходило в низкое желтое облако то ли естественного происхождения, то ли прилетевшее из трубы какого-то завода. В представлении Марата, эта смесь технических запахов на улице должна была принадлежать именно заводу, хотя в реальности он никогда не видел никаких заводов. Он вздохнул и пошел в подъезд. «Это игра. Это игра. Надо просто разобраться. Это всё ненастоящее.» – подумал Марат. Его внутреннее «Я» требовало срочно что-то сделать, требовало действий, а не понурого соглашательства с ситуацией. Но на этом мысленный бунт заканчивался, так как сил бунтовать не было. Редкие всплески злости тонули в отчаянной уверенности, что он не сможет ничего изменить.

В подъезде воняло еще хуже, чем на улице, из почтовых ящиков свисали какие-то бумаги, которые осыпались тут же на пол и, похоже, очень редко убирались. Навстречу прошла женщина, потом пробежали дети. Проходя мимо него, они поднимали глаза и тут же опускали, пытались его обогнуть, держась подальше. Марат нажал кнопку лифта, дождался, пока этот скрипучий гроб спустится, и поднялся на шестнадцатый этаж. Так высоко он никогда не поднимался.

Коричневая облезлая дверь в квартиру открылась без проблем, ключи Марат нашел в рюкзаке. Там еще лежал коммуникатор, но конечно же не из его прошлой жизни, а чей-то чужой, не новый, потертый. Марат переложил его в карман. Еще в рюкзаке были документы и какие-то вещи, но изучить всё это было решено чуть позже.

Войдя в квартиру, Марат опустил рюкзак у входа и обошел новое жилище. Хорошо, что его предшественник жил один, иначе пришлось бы как-то внедряться в совершенно незнакомое общество. И это был бы верный провал. Марат и так держался на грани нервного срыва, постоянно хотелось то ли заорать, то ли заплакать.

Комната с серыми обоями в полоску, серый коридор, кухня в желтых тонах, зеленый санузел. Да у него дома гардеробная была больше, чем вся эта квартира. В кухне между столом и плитой приходилось протискиваться боком. В комнате стоял диван, два шкафа и телевизор на тумбе. В коридоре вешалка с какой-то одеждой. Стены в санузле были просто окрашены краской, чего Марат вообще никогда не видел.

– Плитку что ли не мог купить, мудила. – сказал он, обращаясь к своему предшественнику, когда-то жившему в этой квартире.

Марат сел на диван, обхватил голову и просидел так какое-то время. В этой давящей на психику серо-желто-зеленой квартире можно было сойти с ума только от её внешнего вида. И смена личности прекрасно дополняла картину безумия.

Как-то резко захотелось позвонить отцу, он схватил коммуникатор, по памяти набрал номер. Хотел было приложить комм к уху, но только стукнул себя по импланту. Теперь весь звук шел напрямую через имплант, а тело коммуникатора использовалось только для приложений, набора номера и видеосъемки. Но вместо гудка вызова в ухе раздался такой ужасный писк, что Марат схватившись руками за виски упал на колени и застонал. Догадавшись нажать отбой на экране комма, он сидя на полу оперся спиной на диван и прочитал тут же пришедшее сообщение: «Первое нарушение».

Марат встал и сходил за рюкзаком. Высыпав его содержимое на диван, он разгреб небольшую кучку вещей и выудил из нее паспорт.

– Тимур Альбертович Гордеев. – прочитал он вслух свое новое имя.

Родился здесь же, на год раньше Марата. Среди кучки вещей еще нашлась «Электронная социальная карта» с таким же именем и фотографией, но что это за карта, Марат не знал. Небольшой нож, сигареты, зажигалка, пачка салфеток, кошелек, бутылка с водой, чехол для очков.

– Это че за набор юного шныря? – разговаривал Марат с собой в слух. Или не с собой, а с Тимуром, которого теперь ему придется имитировать. – Шныря? Что это вообще такое?

В кошельке было двести рублей и один доллар. В мире Марата на эти деньги нельзя было даже кофе купить. Марат обшарил рюкзак, прощупал его зачем-то, но ничего нового не нашел. Тогда он взялся за коммуникатор и постарался изучить его содержимое. Но ничего нового для себя не открыл. Коммуникатор был чист – ни фотографий, ни записей, ни приложений, кроме положенных по закону, но и в них не было никакой дополнительной информации о владельце оригинальной личности, которую сейчас примерил на себя Марат.

В холодильнике было пусто. Абсолютно. В кухонных шкафах были какие-то пакеты с крупами, но как с ними обращаться, Марат не знал. Посуда, стаканы, приборы, всё было расставлено по шкафчикам, ничего не валялось. Хотя пустой холодильник – это непорядок. В шкафах, что стояли в комнате, оказались какие-то вещи: верхняя одежда, белье, полотенца. Всё в минимальном количестве. У Марата сложилось такое впечатление, что Тимур пользовался одним комплектом одежды на каждый сезон, словно ему её выдавали. В карманах одежды ничего не нашлось.

Книг, газет, журналов, записок, клочков бумаги – ничего не было. Квартира была стерильна от информации о привычках и образе жизни предыдущего владельца. Хотя один листок бумаги всё же был. На телевизоре лежала «Инструкция по адаптации», в которой кратко было написано, что Марату, а точнее Тимуру, необходимо было явиться для устройства на новую работу по адресу: город Москва, Краснозаводской округ, поселение Богородское, автосервис «Комета». Так же было указано, что в случае возникновения вопросов нужно отвечать, что последние две недели он провел в больнице после автоаварии. И на этом всё. В конце текста было требование уничтожить листок после прочтения, но Марат просто бросил его назад, на телевизор.

– Ну и какого рожна? Какой ещё автосервис, я же не втыкаю ничего! Какая больница, какая авария! – разозлился Марат. И еще раз разозлился на свою речь, решил, что с этим нужно что-то делать, а то совсем разучится нормально говорить. Ведь думал-то он нормально. Тогда откуда взялось это слово «рожна», почему он произнес «не втыкаю» вместо «не умею» и обошелся без слова «диагноз»? На ум Марату пришло определение «примитивизм речи», он попытался его сказать, но не смог. Лоб покрылся холодным потом. – Что же вы со мной сделали?!

Он снова сел на диван, обхватил голову руками. За неимением собственного представления о дальнейших действиях придется следовать навязанному плану, то есть придется завтра ехать в этот автосервис. Открыв на коммуникаторе карту, он обнаружил, что находится не так уж далеко от нужного адреса, поэтому можно будет пройтись пешком. Да и на чем ехать? Машины нет, а в его прошлом на общественном транспорте передвигалась прислуга. А навязанный план – это подчинение правилам игры, которого от него ждут. «Что же, может быть тогда у меня действительно появится шанс вернуться.» – подумал он.

Марат включил телевизор, попытался произнести названия каналов для переключения, но плоская панель не реагировала на его голос. После недолгого разбирательства Марат разочаровано понял, что никакого голосового управления нет, а телевизионная панель управляется пультом с несколькими кнопками, который нашелся тут же. Этот архаизм Марата не остановил, он начал тыкать в кнопки. Но как бы он ни старался, с единственного канала, который начал вещать при включении, ему так и не удалось переключиться на что-то другое, так как все остальные каналы оказались платными. На экране шло какое-то современное полунарисованное кино, а Марат терпеть не мог это сочетание реальных съемок с примитивной графикой. Видимо, привычка к фильмам начала века, когда фильм снимали полностью без дорисовок или с минимальной, но весьма качественной графикой, вызывала у него чувство брезгливости к современному киноискусству.

Вдруг в дверь постучали. Сильно и настойчиво. Марат вздрогнул, для него это были новые ощущения, до этого он слышал только робкий стук прислуги в дверь комнаты. А здесь явно не Люба ужин принесла. Он встал и подошел к двери, протянул руку, что бы открыть дверь, но тут же ее отдернул. Почему-то вспомнились те самые старые фильмы, в которых никто никогда дверь сразу не открывал. Лучшим вариантом было бы притвориться, что его тут нет, но тогда не расценят ли устроители «Дуэли», что он нарушает их правила.

– Кто там? – спросил Марат.

– Обход. Открывай! – рявкнул командный голос так отчетливо, словно двери и не существовало. Марат с опаской взглянул на дверь, и понял, что она является скорее имитацией защиты от проникновения в квартиру, и от такого вот стука в ближайшее время просто развалится.

– Какой ещё обход?

– Ты чё там, припух что ли? – вдруг зло ответил ему голос из-за двери. – Мосгвардия, вечерний обход квартир. Приготовить документы и открыть дверь!

Гвардеец за дверью, с которым разговаривал Марат, смотрел в список жильцов, когда к нему подошел напарник и негромко спросил:

– Кто там такой смелый? – и они вместе нашли номер квартиры по списку.

– Тимур Гордеев. Заешь? – спросил первый гвардеец.

– Знаю. Из серых, но с местными блатарями знаком. В больницу недавно загремел, последние несколько обходов его не было. Чего еще тут написано? – второй гвардеец ткнул пальцем в планшет.

– Диссоциативное расстройство идентичности. – прочитал первый и повернулся к своему напарнику. – Это что за херня такая?

– А я откуда знаю, я же не хирург. – пожал плечами второй. – Да просто проверь документы и все. Если не бухой, не под кайфом и руки не в крови, то пусть живет дальше. Если бухой или убитый, то штраф на месте.

В этот момент дверь открылась и на порог вышел Марат, в руках он держал паспорт, который протянул гвардейцам. Оба подняли головы от планшета, посмотрели на Марата, потом на протянутый паспорт, и первый гвардеец сказал:

– Ксиву-то раскрой.

Марат дернулся, но потом все же раскрыл документ, и стражи порядка сверили фотографию с оригиналом. Еще раз осмотрели Марата, и теперь уже второй гвардеец спросил:

– Сообщить ничего не хочешь?

– Что? Н-нет. Я две недели в б-больнице провел. – Марат заикался, но это было похоже последствием испуга, а не работы того доктора, который его переделал в Тимура.

– Ага, в курсе. Свободен. – ответил ему первый гвардеец.

Марат сделал шаг назад и закрыл дверь. И тут же припал к глазку двери. Этот визит гвардейцев ошеломил его. Вот так вот взяли и запросто пришли домой проверять документы. Что они там про него говорили до того, как он открыл дверь? Хоть и тихо, но Марат разобрал некоторые слова: он серый и у него диссоциативное расстройство идентичности. Марат наблюдал за действиями гвардейцев. А те методично обходили остальные квартиры на площадке.

Вот открылась такая же коричневая обшарпанная дверь напротив, и на порог вышла девушка в плотно запахнутом халате, держа за руку девочку. У обеих в руках были документы. Гвардейцы так же спросили у них «Сообщить ничего не хотите?», а после отправились к другой двери. А Марат так и смотрел на девушку, не в силах оторвать взгляд. У неё были рыжие волосы. Как и у его мамы. А больше он никогда не встречал женщин с такими огненно рыжими волосами. Вот она пошла назад в квартиру, потянула за руку девочку. Марат перенес взгляд на ребенка и резко отпрянул от двери. Хоть дверной глазок немного искажал изображение, но Марат отчетливо понял, что девочка смотрела ему прямо в глаза.

6. Двойник.

Тимур наслаждался всем. Этим прекрасным домом, своими отдельным апартаментами, которые были больше, чем его предыдущее жильё, вещами, машиной, едой. И самое главное, у него теперь есть статус! Наконец-то он добился того, чего действительно достоин.

Хотя поначалу он испугался, что у него не получится выиграть. Слишком уж резво начал гонку этот мажор, слишком хороша у него оказалась машина. Чувствовался опыт противника. Но и Тимур был не простачок, тоже имел опыт в гонках и козырной туз в рукаве. Всегда нужно искать слабости противника заранее, что и сделал Тимур.

Он валялся на огромной кровати, закинув руки за голову, улыбался и смотрел в потолок. Строил планы, как обязательно «пройдется» по всем девкам этого мажора, у него обязательно их должно быть много. Первые несколько дней после подмены он отсиживался в комнате, слишком велик был страх выдать себя и лишиться столь замечательной жизни. Благо его не тревожили, никуда не звали, а еду приносили прямо в комнату. Потом начал изучать окружающий мир как внутри дома, так и за его пределами. В «Инструкции по адаптации» были перечислены основные места, где может появляться оригинальный носитель личности Марат: институт, кафе, спортзал, пару ночных клубов, пару ресторанов. После прочтения инструкцию надлежало уничтожить, что Тимур и сделал.

– Очнись и послушай меня. – сказала ему Тамара.

Он не слышал, как она вошла в комнату.

– Как ты понимаешь, тебе всё это досталось не просто так. – начала Тамара строгим голосом. – Я тебя предупреждала, что придется отработать то, что ты получишь авансом. Давай сразу расставим точки, что бы мне не пришлось потом принимать меры.

Тимур сел на край кровати. Он до сих пор не привык к своему голосу, он казался ему писклявым и каким-то слащавым, а слова и выражения, которые он теперь использовал, не вязались с его привычками. Но слово «статус», услада для сознания Тимура, оправдывало все неудобства. Разговаривал пока в основном сам с собой, смотрясь в зеркало, редко вступая в беседы с прислугой или с охраной. Благо новый отец с ним пока что вообще не пересекался за эти несколько дней. Еще приятным бонусом было зрение. Он теперь прекрасно видел без очков. Следы от татуировки тоже рассосались окончательно.

– Мальчишка, чьё место ты занял, изрядно подпортил мне жизнь и работу. Надеюсь, что ты будешь умнее и дальновиднее. Мне стоило немало усилий, что бы втянуть тебя и его в игру, а теперь придется потратить еще столько же, что бы ты больше не играл в «Дуэль».

– Почему его просто не убрали? – спросил Тимур. И скривился от звука своего голоса.

– Всему свое время. – ответила Тамара.

– А откуда вы знали, что я выиграю?

Тамара прошлась по комнате, остановилась у окна и посмотрела на площадку перед домом и аллею, уходящую от нее к воротам. Прекрасный дом, прекрасное место, красивый сад. Вышколенная прислуга в доме, профессиональная охрана. Ей тоже стоило приложить немало усилий, что бы добиться этого места, этого статуса. Она изменилась сама под новый статус и привыкла к новой себе. Так что она прекрасно понимала чувства этого мальчишки. Он пока видит только внешние признаки красивой жизни, а вот она вкусила её сполна. Но ведь может быть еще лучше, еще больше денег, еще больше власти и известности.

– Я не знала, но сделала для этого достаточно, ты сам знаешь. Это не просто твой выигрыш, это хорошо проведенная работа. Мне сказали, что ты и сам приложил кое-какие усилия не только в гонке. Поэтому твою внешность и подготовили немного заранее, до победы. А вот настоящего Марата продержали в палате для подгонки под тебя. Ой, извини, это же ты теперь Марат. – негромко засмеялась Тамара. – Пора привыкать и тебе, и мне. Итак, Марат, у тебя только две задачи – войти в роль и слушаться меня. Никогда не забывай, кто дал тебе возможность изменить жизнь. Понял?

– Да. – стараясь выглядеть спокойным сказал Тимур, хотя внутри всколыхнулась злоба. Прежде с ним никто из женщин так не разговаривал. Её надменность и властность его раздражали. Да и посмели бы женщины из прошлой жизни так себя вести в его присутствии, он бы сразу поставил их на место. Но эта женщина имела власть над ним, а значит и право так разговаривать. Да и на самом деле, именно она привела его сюда.

– Хорошо. – спокойно, но повелительно сказала Тамара. – Теперь мне нужно помирить тебя с отцом. Я скажу ему, что ты не так давно попросил у меня прощения, и я пригласила тебя на семейный ужин, скажем, сегодня вечером. Дальше моя забота. На ужин тебя позовет служанка. Кстати, запоминай кого и как зовут. Я сменила всю прислугу, так что никто не обидится.

Смена прислуги нужна ей была для того, что бы никто не заметил разницу в привычках и поведении нового Марата. Её муж, погрязший в рутине политики с головой, уже давно не обращал внимание на бытовые мелочи. Прислуга и охрана постепенно стали для него чем-то вроде мебели, хотя он вполне этично с ними разговаривал. Но когда сменилась прислуга, он заметил отсутствие только Любы, о чем как-то сказал жене. Но та его успокоила, и больше эта тема не поднималась.

Тамара направилась к выходу из комнаты, но у дверей задержалась.

– Марат. – позвала она, а когда он не отреагировал, повысила голос. – Марат! И если отец обратит внимание на твой имплант, скажешь, что уже давно поставил, просто ему не говорил. Пусть ему будет неудобно за невнимательность.

Вечером Тимура пригласили на ужин. Причем служанка шла перед ним до самого обеденного зала, так что Тимуру не пришлось ничего вспоминать. Он еще не до конца освоился в большом доме. Войдя в зал, он молча проследовал к отодвинутому стулу, перед которым были поставлены приборы. За столом уже сидели Станислав Владимирович и Тамара. Глава семьи так же молча исподлобья смотрел на молодого человека, а когда пауза затянулась, недовольно спросил:

– А поздороваться хотя бы с отцом не хочешь?

– Здравствуйте. – твердо сказал Тимур.

– Ну здравствуйте. – язвительно передразнил его Станислав Владимирович. – Тамара рассказала мне, что тебе хватило ума извиниться. Я конечно удивляюсь, как она тебя вообще так быстро простила. Но на то у нее и сердце золотое.

Последние слова он произнес более тепло уже поворачиваясь в сторону Тамары и глядя в ее декольте, видимо пытаясь получше рассмотреть то самое сердце. А та улыбаясь смотрела на мужа. Тимур отметил про себя, что днем на ней этого платья с вырезом не было.

– Дорогой, не будь так строг. Я просто увидела, как мальчик мучается, поэтому мне не составила труда простить его. Посмотри, как он похудел и осунулся. – сказала она, беря Костова-старшего за руку. – И моё прощение ни в коем случае не отменяет твоих слов про работу.

Станислав Владимирович нахмурился и принялся ковырять вилкой в тарелке. Видимо ему не очень хотелось обсуждать этот вопрос. Он остыл после того скандала, и даже передумал выдворять сына из дома. По мнению отца, Марат был неплохим парнем, беззлобным и не заносчивым. Костов-старший видел детей других богатых людей из своего окружения, политиков, бизнесменов. Порой встречались настолько оторванные от реальности молодые люди и девушки, которые искренне думали, что им должен весь мир, что само их рождение есть кредит всем окружающим. Избалованные, не знающие ни в чем отказа. Марат конечно тоже не в подворотне вырос, но некоторые его черты характера отец считал следствием лени сына и влиянием той среды, в которой он вращался. Ленивым может быть как богатый, так и бедный. А среда… Ну не с нищетой же ему общаться для воспитания характера. Зато Станислав Владимирович видел, как Марат общается с прислугой или охраной, с людьми более низкого социального статуса: он не грубил, не кричал, не приказывал. Костов-старший считал свою манеру общения с обслугой чем-то вроде снисходительной доброты, «барской» заботой. И видя в сыне задатки такого же стиля поведения, внутренне одобрял это. Или вот его успеваемость. Да, учителя в школе и преподаватели в институте жаловались на отсутствие желания учиться. Но так о каждом ученике или студенте говорили. Зато когда Марат брался за учебу, у него всё получалось неплохо. Вот выходки с погонями, с рассказами об алкоголе за рулем, клубами почти до утра, конечно Костову-старшему не нравились, и он каждый раз давал себе слово поговорить со взрослеющим сыном. Станиславу Владимировичу было удобно объяснять себе эти эксцессы сына трудностями переходного возраста, который, как известно, проходит. И пока единственное, на что хватило Станислава Владимировича, так это под кое-какими предлогами ограничить траты на развлечения путем установления лимита банковской карты.

– Дорогой, я хочу помочь в этом вопросе. И у меня как раз есть вакансия для Марата. Уж лучше он будет работать под нашим присмотром, чем пропадать неизвестно на какой работе. – продолжала Тамара.

– И что за вакансия? – без удивления спросил Станислав Владимирович. Тамара улыбнулась: судя по тону заданного вопроса, ей даже не придется уговаривать мужа. А муж принял улыбку на свой счет.

– Помощник-референт. – ответила Тамара.

– Референт. – повторил Костов-старший. – А справится? Он же даже институт не окончил. Я понимаю, что он прогуливает много, а так вообще на учебу забьёт.

– Нет, я уж за этим прослежу. – всё еще улыбаясь и поглаживая руку мужа проворковала Тамара. А Станислав Владимирович оторвал взгляд от тарелки и снова увлекся содержанием декольте молодой жены.

«Ну вы еще трахнитесь прямо здесь.» – Тимур постарался не скривиться, уткнулся взглядом в тарелку, как до этого сделал Станислав Владимирович, и продолжал есть.

– Ну хорошо, бери его к себе. Но при условии, что институт он не бросит. – без сопротивления сдался Станислав Владимирович.

– Это даже можно будет использовать в предвыборной агитационной программе. – сказала Тамара.

– Да, используй, если считаешь нужным. – одобрил Костов-старший.

После ужина, когда Костов-старший ушел в свой рабочий кабинет, Тамара ненадолго задержалась в коридоре, что бы дождаться Тимура.

– Завтра утром ты поступаешь в мое распоряжение уже официально. Объясню всё по ходу дела. – сказала она Тимуру.

7. Работа

На следующий день Марат отправился устраиваться на работу. Он решил, что если не знаешь, что делать, нужно делать хоть что-нибудь. Отец давно ему говорил о поиске работы. Ну вот и сложилось…

По пути его голову разрывали две противоречивые мысли: с одной стороны, он должен обратиться в Мосгвардию и заявить о своем похищении, а с другой, если эта затея провалится, ему как минимум не дадут отыграться на новой «Дуэли». Да и мало ли, что стоило ожидать от этого лысого с его боевиками, врачом и мужчиной в сером костюме.

«Нельзя сидеть сложа руки, иначе я совсем тут сойду с ума. Нужно каким-то образом сообщить отцу, и он вытащит меня с этого дна. Я же никогда не был тряпкой, никогда не боялся никого. Почему же сейчас я опасаюсь каких-то букмекеров, которые использовали меня? Что со мной сделали, если я даже некоторые слова не могу произнести?» – думал он, шагая вдоль дороги и изредка поглядывая на карту в коммуникаторе. Иногда он смотрел по сторонам и удивлялся, практически всему. Вот высоченная трава вместо ухоженного газона вдоль дороги, вот яма на асфальте, вот трещина на посеревшей штукатурке здания, которое раньше было явно желтым, а сейчас бледно-серое и в пятнах от снятых вывесок. И что больше всего его поражало, вокруг было огромное количество машин с топливными двигателями. Да как люди до сих пор не задохнулись или не отравились, живя в таком районе?

В центре Москвы, который начинался сразу от внутренней стороны МКАДа, разрешено было передвигаться только электрокарам и общественному транспорту с электрическими силовыми установками. Въезд автомобилей с топливными двигателями был строго запрещен. «Двигатель внутреннего сгорания» – вспомнил Марат название, и вдруг резко накатили какие-то воспоминания об их устройстве, принципе работы, ремонте.

Марат встал как вкопанный. Он не мог знать этого! Он никогда, вообще никогда не сталкивался с тем, что сейчас вспомнил.

– Чего это он? – спросил парень в черной униформе, сидящий за рулем серой неприметной машины, которая вот уже второй квартал сопровождала Марата от подъезда.

– А чего? – переспросил второй, сидящий на переднем пассажирском сиденье.

– Да шел, шел, а потом раз и остановился. Вот стоит как столб. – ответил первый.

– А. Это скорее всего флешбеки ложной памяти попёрли. В первую неделю он вообще на психа будет смахивать. А потом или сорвется и побежит к гвардейцам, а оттуда в психушку, или успокоится. – посмотрев на Марата сказал второй. – Тебя откуда к нам перебросили, что ты элементарным вещам удивляешься?

– Из центра. – скривившись сказал первый. – Я до этого только с более высоким уровнем дуэлянтов работал, там без припадков и столбняков обходится.

– Ого. А чего накосячил, если к нам на грешную землю спустили? – хихикнул второй.

– Да представляешь, придурок один выиграл счастливую жизнь, попал в новую шкуру и на радостях упоролся бухлом и химией. В первый же день. Я в машине сидел ночь, а на утро «скорая», и выносят его в мешке. – злобно процедил первый.

– Да-а-а. Бывает и такое. – протянул второй. – Ладно, может ещё вернут на высокоуровневых игроков. Всё, не отвлекаемся, он пошел.

Марат пошел дальше. Уже более ускоренным шагом, потому что попасть в автосервис ему захотелось поскорее.

«Как там этот доктор говорил? Добавили знания и речевые обороты? – вспоминал он то, что ему, находящемуся в полубредовом состоянии, говорил человек в белом халате. – Да эти твари у меня в голове покопались. Как это вообще возможно?»

Через пятнадцать минут он был на месте. Одноэтажное здание, стоящее по соседству с еще несколькими такими же серыми бетонными строениями. Унылые серые бетонные джунгли. То ли дело автосервис, где Марат ремонтировал свой «Гелик»: стекло и сталь, под ногами гранит и цветные силиконовые коврики, место для отдыха и прекрасный газон у входа. Да впрочем центр Москвы весь был сделан если не идеально, то близко к этому. Это было место, где хотелось жить людям. А то, перед чем сейчас стоял Марат, было местом, в котором хотелось умереть всем остальным.

– Я по поводу работы. – буркнул он девушке за стойкой.

– Ага. – сказала она, и даже головы не подняла, а продолжала пялиться в свой коммуникатор.

– Че, трудно позвать управляющего, или кто у вас тут рулит?

– Ща. – так же безразлично ответила она оставаясь на месте.

Не привыкший к такому обращению обслуживающего персонала Марат моментально разозлился. Им же деньги платят, они же должны бегать и отрабатывать хорошее настроение клиента. Ну и пусть он не клиент сейчас, но все же не пустое место, что бы с ним так обращаться.

Он громко хлопнул ладонью по столешнице стойки, и когда девушка вздрогнула и опасливо посмотрела на него, жестко сказал:

– Мне самому его найти может? Или оторвешь седло от стула?

– Псих. – прошипела та, откинула черно-розовую челку рукой и нехотя поднялась.

Через две минуты она привела какого-то здорового мужика в робе и тыча пальцем в Марата запричитала:

– Орёт такой тут, грубит. Нафиг нам такие работники…

Мужик посмотрел на Марата и молча махнул рукой, приглашая следовать за ним. Марат обогнул девушку, которая так и бубнила что-то ему в спину, прошел в дверь за стойкой. Они оказались в ремзоне, пространство которой было поделено на секции прозрачными ширмами из мягкого пластика, и в каждой секции стоял подъемник, роботизированный помощник, справочный терминал. Ну в принципе, как и в привычном автосервисе, только полы из бетона, много мусора и шума. Еще роботы-помощники были допотопные, видимо отечественного производства: одна рука-манипулятор на основании, весьма ограниченное устройство, годящееся только на простейшие манипуляции. И справочные терминалы, предназначенные для выдачи информации о запчастях и их неполадках, были похоже на телевизор в его нынешней квартире, в отличии от объемных проекторов в настоящих сервисных центрах. Немного пройдя вперед, мужик молча показал рукой Марату дальнейшее направление и пошел по своим делам. Теперь Марат понял, почему он делал всё молча: в окружающем шуме всё равно ничего не было слышно. С разных сторон доносились жужжание, треск, удары, звон, даже музыка, и всё это складывалось в такую шумовую завесу, что разговаривать в ней было бесполезно. Марат проследовал в указанном направлении, к лестнице в офис. Лестница вела в закрепленный под крышей здания контейнер, одна стена которого была заменена стеклом. Этот контейнер и был офисом, возвышающимся над рабочей зоной. Марат поднялся и без стука вошел.

За дверью оказался один огромный кабинет, в дальнем конце которого стоял стол, а за столом сидел вероятнее всего управляющий или хозяин автосервиса. Он подзывающе помахал рукой Марату:

– Подходи, подходи.

Марат подошел к столу и сел на стул напротив мужчины. Тот был непонятного возраста, весьма полный, но какой-то подвижный. Голубая рубашка с коротким рукавом растягивалась на пуговицах, но от полного расползания по швам её сдерживали две параллельные линии подтяжек. Толстяк был коротко стрижен и бородат.

– Ага, садись, садись.

Видимо повторять по два раза было его привычкой.

– Ты у нас… – он взял лист бумаги со стола, прочитал в нем что-то, – Тимур. Ага. Меня зовут Глеб Палыч, я владелец этого чудесного места.

Он обвел рукой дугу в сторону прозрачной стены, как бы показывая обширность своих владений.

– Так, Тимур, все рекомендации и отзывы с предыдущего места у меня есть, твоя квалификация подтверждена, проблем нет. Да, проблем нет. – продолжал толстяк. – Условия стандартные, оплата по тарифной сетке, сам заешь. Испытательный срок месяц, но это для проформы, не думай о нем. Не думай. Вопросы есть?

– Нет. – выдавил из себя Марат. Единственным его желанием было, что бы этот цирк поскорее закончился.

– Ну и хорошо. Спускайся сейчас, сразу направо от лестницы раздевалки, твой шкафчик номер тринадцать, вот ключ. Да, вот ключ. – и толстяк положил перед Маратом черную пластиковую карточку, закрепленную на шейной лямке. – Он же пропуск на работу, он же карта рабочего времени. В шкафчике наряд на работы, там всё указано, с чего начинать. Ну, в путь!

Как только Марат вышел из кабинета, толстяк взял со стола коммуникатор, набрал номер и откинулся в кресле, активировав имплант для разговора.

– Ага, привет, это я. Да, пришел твой парень, пришел. Ну сейчас попривыкнет и предложу, почему бы и нет. Он и вправду так хорош, как ты обещаешь? Ну ладно, ладно. В эти выходные и посмотрим.

Марат к своему удивлению после того, как одел рабочий комбинезон и взял планшет с нарядами на работы в руки, вдруг почувствовал, что знает куда идти и что делать. «Это игра. – повторял он про себя. – И я должен выиграть этот этап».

И он втянулся, не заметив как пролетел день. К вечеру, когда он вылез из под капота ремонтируемой машины, то очумело посмотрел вокруг, потом на свои руки, на машину.

– Твою же мать… – восторженно-удивленно произнес он.

Спину ломило, руки болели. Физические нагрузки дали о себе знать. Хотя он раньше похаживал в спортзал, и это было обязательной частью имиджа, тусовки. Даже с тренером боксом занимался. Но это было в том возрасте, когда подростки насмотревшись спортивных каналов и кино тратили любые деньги, лишь бы стать за месяц спортсменами. Тренеры с удовольствием брали плату и изо всех сил старались им помочь: болтали с подопечными на тренировках, разрешали пропускать занятия, не перегружали горе-спортсменов, лишь бы у них ничего не заболело. В общем, всё это было для развлечения. А работа оказалась совсем другим занятием, нежели Марат себе представлял. Единственное, что его постоянно доставало – съезжающие на кончик носа очки. Но на это было некогда обращать внимания, так как он увлекся процессом, в котором, как оказалось, он разбирался. Это было необычно и удивительно.

Следующий день пролетел так же. И потом еще один. А на четвертый день его вызвал Глеб Палыч.

– Садись, садись. – сказал он уже сидящему Марату. – Смотрю, ты как заведенный работаешь. Прямо как робот. Ух! Это надо поощрять. Да, поощрять. У меня для тебя маленький сюрприз. Мне тут люди шепнули, что ты гонки любишь.

Марат вцепился в подлокотники кресла, кровь отхлынула от лица. Значит толстяк знает о Марате правду! Значит он может помочь. Но прежде, чем он успел что-то сказать, Глеб Палыч продолжил:

– В общем, у нас всё как у всех – днем работаем, ночью гоняем за деньги. Мне подсказали, что ты и на прошлом месте работы так делал. Так что ничего нового. Ну как тебе новость?

– Зашибись. – сипло выдавил Марат.

– Вот и ладненько. Завтра ночью заезд. Машину дам, взнос за тебя сделаю. Половина выигрыша моя. Половина проигрыша твоя. Согласен?

А вот это Марату было уже знакомо из его реальной жизни. Тот самый стрит-рейсинг. Весьма популярное развлечение, оказывается, как среди жителей центра Москвы, так и среди жителей окраины. Взнос – это ставка за участие в заезде. Победитель забирает ставки всех участников, половину придется отдать толстяку. А если проиграешь, то будешь должен ему половину взноса. Выиграть можно много, а проиграть всего половину взноса. Гениальный заработок для толстяка, особенно если он проплачивает за хорошего водителя.

Но в кошельке Марата по прежнему двести рублей и один доллар. А четыре дня он жрал крупы из кухонных шкафчиков, которые учился готовить через коммуникатор. И потом сидел на унитазе по полночи. А вторые полночи скулил в затхлую подушку.

– Какой взнос? – всё так же сипло спросил Марат.

– Вот это деловой разговор. Двести баксов.

– Сколько участников?

– Шесть.

Это шанс заработать шестьсот баксов или потерять сто. В прошлый раз, когда ему предложили сыграть и поманили пятидесятью тысячами баксов он потерял жизнь. Что такое сто долларов, по сравнению с жизнью?

– Согласен. Дистанция?

– Отлично, отлично. Обычный чек-поинт на шесть километров с отметкой по дыму. А тачку бери любую из готовых в сервисе. – махнул рукой в сторону прозрачной стены Глеб Палыч.

– Это в смысле? Типа на тачке клиента гонять? – Марат был весьма удивлен.

– Тимур, ну не строй из себя дурачка. – засмеялся толстяк. – Еще скажи, что ты не так же на предыдущей работе делал. Да у нас половина автосервисов так работает. Поэтому и гонки исключительно на стоковых машинах.

От этого уточнения Марата скривило. Уж слишком много напоминаний о его недавнем проигрыше за сегодняшний вечер.

– А если машина пострадает? – спросил он.

– Спишем на несчастный случай при транспортировке клиенту. У нас это вписано как дополнительная бесплатная услуга в ремонтный контракт. – засмеялся толстяк.

Следующий день Марат провел как на углях. Машину он выбрал без раздумий: оранжевая «Тойота 86» была по сути той же самой «Субару Зенит», которая отправила его сюда, в эту жизнь автослесаря и неудачника из многоэтажки. Вообще-то в гараже было несколько машин со спортивными обводами кузова и неплохими динамическими характеристиками. В России была сейчас мода именно на доступные псевдоспортивные машины, как до этого была на джипы, а потом на кроссоверы. Но двойник «Субару» был один, и Марат не захотел ничего другого.

Еще очень хотелось спросить у толстяка, кто же ему сообщил подробности про прошлое Тимура. Именно Тимура, а не Марата. Двойник и в самом деле был причастен к гонкам, ведь «Субару» он вел вполне уверенно. Толстяк упомянул «предыдущую работу», рекомендации с неё, и работа эта безусловно была связана с автосервисом. И у Марата были подозрения, что к втягиванию его в новые азартные игры снова причастны организаторы «Дуэли».

Вечером Глеб Палыч сам спустился к Марату и сказал:

– Пора, Тимур, пора. Жду тебя на стоянке, переодевайся и езжай за мной.

Сам толстяк поехал на своем огромном пикапе. В «Тойоту 86» он бы просто не уместился, а если бы его туда и запихали усилиями всех работников сервиса, то не закрыли бы дверь из-за оставшегося снаружи объема его тела. Марат был обрадован тем, что не придется узнавать дорогу или строить маршрут на коммуникаторе, и пристроился в хвост пикапа.

Заезды проводились за внешним периметром МКАДа на трассе-дублере. Марат не стал уточнять, почему не на самой кольцевой, да и времени на разговоры особо не было. Если на гонках, в которых он участвовал в своей прошлой жизни, была некая атмосфера, тусовка, что-то среднее между вечеринкой и соревнованием, то здесь всё было иначе. Суровые и молчаливые парни, отсутствие яркой иллюминации и музыки, да даже привычных нимфеток, шатающихся между красивыми машинами и заигрывающих со всеми подряд, не было.

По приезду их просто выстроили в одну линию на трассе. Вместо девушки со своим же лифчиком в руках, дающей старт гонке, вышел какой-то мужик с ракетницей. На обочине стояло несколько машин, приехавших с другими гонщиками, так же как Глеб Палыч с Маратом. На капот и крышку багажника всем участникам заезда налепили по широкой фосфорецирующей полосе разного цвета. Выстрел.

Дистанция оказалась не шесть километров, а пять с половиной. Полосы на капотах и багажниках гонщиков служили отметками в темноте, по которым можно было определять местонахождение каждого. Ведь гонка велась без фар. Ориентирами на трассе были элементы разметки, светящиеся в темноте, и такие же фосфорецирующие ограждения на поворотах, подсвеченные чем-то с земли. Марату почему-то вспомнилась та девочка в клубе и её танцующая татуировка вдоль позвоночника. Так же извивалась разметка трассы и мелькали разноцветные отметки его соперников то впереди, то в зеркале заднего вида.

Он пришел первым. Как же легко дается победа, когда нечего терять.

8. Новый ты.

Он шел домой с пакетом, наполненным продуктами. Первым пакетом с продуктами в его жизни. Что в прошлой, что в настоящей. В прошлой он даже не задумывался о покупке еды домой, для этого всегда была прислуга. А в этой у него не было денег. Как же страшно это звучит: «нет денег на еду».

В магазине он растерялся. Есть хотелось, но что покупать, когда у тебя нет опыта в самом процессе? Пришлось подсматривать и повторять за другими людьми. Как младенец учится каким-то навыкам, повторяя за старшими, так и Марат учился бытовухе. Расплачивался долларами, так как оказалось, что бумажные рубли не очень любят.

На скамейке у подъезда сидела та самая девочка, которая жила с рыжеволосой мамой напротив. Марат заметил её, но просто хотел пройти мимо. Как он уже успел понять, тут не принято было здороваться или вообще как-то обращать внимание друг на друга. Люди всё время куда-то спешили, изображая проблемы на лицах, стараясь не замечать других людей и их проблемы.

– Привет. – услышал он за спиной, когда уже прошел мимо неё.

На улице и у подъезда точно никого не было, девочка говорила это именно Марату. Он повернулся.

– Привет. – ответил он.

И что дальше? Она молча смотрела на него, а он на неё. Он только начал разворачиваться, что бы идти домой, как она сказала:

– А ты теперь совсем другой.

Марата бросило в жар. «Да, совсем другой. Но ты-то откуда можешь знать?» – кричал кто-то у него внутри.

– Почему? – только и спросил Марат сиплым голосом.

– У тебя другие глаза. – просто ответила девочка.

Что там говорил «бетонный» мужчина в сером костюме? Сетчатка глаза нигде не сохранилась? Не нужна никакая сетчатка, если люди смогут отличить его по глазам. Значит и отец обязательно его узнает, стоит лишь только взглянуть в глаза. Не зря говорят, что глаза – зеркало души. А уж родственные души обязательно почувствуют своё. Нужно только найти способ встретиться с отцом, а не звонить ему, что бы не получить разряд этого ужасного писка в имплант.

– Мне казалось, раньше ты презирал всех вокруг, а теперь смотришь совсем по другому. – продолжала она.

У Марата всё оборвалось внутри, когда он понял, о чем говорит эта девочка. Она узнала выражение лица, а не просто глаза человека. А выражение можно сделать любое.

– Вот так? – спросил Марат и сделал, как ему казалось, презрительное выражение лица.

Девочка тихо засмеялась.

– Нет. Это больше похоже на маску. Ты раньше жил с презрением, а сейчас играешь в него.

Марат услышал сзади шаги, обернулся и увидел рыжеволосую соседку, маму девочки. Та смотрела испуганно то на Марата, то на свою дочь и явно торопилась. Подойдя к дочери, она взяла ее за руку и тихо сказала:

– Пойдем домой.

Девочка не сопротивляясь и не отпуская руку матери встала со скамейки, и они пошли в подъезд. Марат остался стоять, смотря куда-то в пустоту и всё еще обдумывая слова про глаза.

– Пока. – услышал он голос девочки, посмотрел в сторону подъезда, но ответить не успел, так как дверь как раз захлопнулась.

– Зачем ты с ним разговариваешь, Вера? – спросила мама девочку, как только они зашли в лифт. – Мы же не общаемся с ним. А разговаривать с незнакомыми людьми опасно. Мы же говорили с тобой об этом.

– Почему? – спросила Вера.

– Потому что. – отрезала мама. – Всё, давай не будем об этом. Не разговаривай, пожалуйста, с незнакомыми.

Вера вздохнула. Не понимала она этих взрослых. Складывалось такое впечатление, что все взрослые мужчины всегда были злые, а все взрослые женщины всегда чего-то боялись. Вот этот сосед, живущий напротив, он всегда был злой, всегда так презрительно смотрел на нее и маму. Рядом с ним еще пара живет – мужчина тоже злой и кричит на жену, а жена всегда боится его и всех остальных. А эти гвардейцы на обходе, они вообще самые злые и грубые. Да любого мужчину на улице встретишь, так у него глаза злые. А у женщин – затравленные.

На следующий день в автосервисе Марата неожиданно схватил кто-то за плечо.

– Тимур, ты оглох что ли? – Марат обернулся и увидел худого высокого парня с прыщавым лицом. У него были какие-то бесцветные глаза слегка на выкате.

– Что? – удивился Марат.

– Да я кричу тебе, зову, а ты даже ухом не ведешь. – парень протянул руку, Марат автоматически ее пожал. – А я вот сюда на работу пришел устраиваться, смотрю ты тут. Вот совпадение, прикинь. Теперь точно сюда устроюсь. Ну всё, я наверх на собеседование. Жди, скоро спущусь, будем вместе работать.

И парень улыбаясь убежал к той самой лестнице, что вела в офис Глеба Палыча.

«Вот повезло же… – раздосадовано подумал Марат. – Этот чудак быстро расколет подмену. Только вот он мне не помощник, а наоборот. Где-нибудь ляпнет о моей неадекватности, будут все психом считать. Сначала девчонка, теперь этот долговязый.»

Но проблем не возникло, потому что долговязого поставили работать в другой отсек сервиса. Он только и успел помахать Марату, когда проходил мимо. Зато они пересеклись вечером в раздевалке.

– Ну че, по пивандрию за встречу? – сразу подлетел к Марату долговязый.

Марат сидя на лавочке стаскивал обувь.

– Слушай, я тут как бы в больничке прокантовался. – начал Марат пытаясь придумать, как бы обойти эту ситуацию. – Пока алкашку нельзя. Да и другие проблемы по здоровью не отпустили.

– Да ты чо? – удивился парень. – А я думал, как раньше, по пивку, в автоматы срежемся.

– Автоматы? – не понял о чем идет речь Марат.

Парень понял этот вопрос по своему.

– Ага. У меня тут друган есть, он мне про заряженные автоматы подсказывает. Прикинь, и оттянуться можно, и поднять денежку.

– Это как? – всё еще не понимал Марат.

Парень как-то странно на него посмотрел. И тут Марат понял, что выдает себя незнанием того, о чем они говорят. Реальный владелец личности, которую он сейчас носил, явно знал и про автоматы, и как их заряжать.

– Откуда он знает, что подсказывать? – попытался выкрутится Марат.

– А. Дак он контроллер. – видимо вопрос Марат подходил к схеме разговора. – Слышь, Тим, а ты же сводил татуху. Зачем набил снова?

Марат как раз стянул рабочий комбинезон и футболку и в одних трусах стоял у своего шкафчика. А долговязый парень рассматривал его татуировку.

– Да так… – сказал Марат и сделал неопределенный жест рукой. Разговор пора было заканчивать. – Я пойду. Давай в следующий раз. Сегодня устал что-то.

– Ну давай. – разочаровано протянул парень.

Марат подходя к подъезду снова увидел одинокую детскую фигуру на лавочке. На этот раз он первый сказал:

– Привет.

– Привет. – ответила Вера. – Не обижайся, но мама мне вчера сказала, что разговаривать с незнакомыми людьми нельзя. Поэтому давай знакомиться. Меня зовут Вера.

– М-м-м.. А-а-а… – Марат в ужасе понял, что не может произнести свое настоящее имя. – Тимур.

– Матимур? – переспросила Вера. – Первый раз слышу такое имя. Но все равно, теперь мы знакомы, теперь можно разговаривать.

Но Марат всё еще пытался произнести свое настоящее имя. Про себя у него получалось, а вот в слух он этого сказать не мог. Стоял и мычал, пытаясь разлепить рот правильным словом.

– Эй, Матимур, с тобой всё в порядке? – спросила Вера. Её вдруг посетила мысль, что мама может была права, что запрещала общаться. Но у этого человека не было злобы в глазах, и он выбивался из придуманной ей системы злых мужчин и боящихся женщин. Он скорее относился к боящимся.

– Просто Тимур. – Марат вытер вспотевший лоб. – У тебя бывало, что ты хочешь что-то сказать, но не можешь?

– Конечно. Я вот гвардейцам всегда хочу сказать, что бы не кричали на маму. Но не могу, потому что они еще и штраф выпишут.

– Штраф? – удивился Марат. – За что?

– Неповиновение законному требованию и нарушение правил внутреннего распорядка. – четко произнесла Вера. – Да им и причины не нужны особо, у них план по нарушениям.

– Какого распорядка? – переспросил Марат.

– Внутреннего.

– А это что?

– Тимур, а ты прикалываешься на до мной что ли? – заулыбалась Вера.

Марат понял, что второй раз за вечер наступил на те же грабли. Его незнание обычных для местного населения нюансов жизни выдает его. И ему вдруг почему-то захотелось хоть кому-то рассказать о том, что с ним произошло. То, что к местным гвардейцам обращаться не стоит, он уже понял. Посмотрев в коммуникаторе что такое «диссоциативное расстройство идентичности», он понял, что дорога к представителям закона ему закрыта, так как у них он уже числится шизиком. А то, что за ним ездит одна и та же машина уже много дней, провожая его на работу и домой, убедило его в словах «мы наблюдаем», сказанных ему на прощание человеком в сером. Не исключено, что и сейчас эта машина где-то рядом.

– Если я тебе расскажу, почему я нифига не знаю, ты не поверишь. – сказал он. – Я даже не уверен, что смогу тебе это рассказать. Я даже имя свое выговорить не могу нормально.

– Ну ты же уже выговорил один раз. – усомнилась Вера.

– Это не мое имя.

– А зачем тогда называться чужим именем?

– Вынужден. Меня…

– Ой, мама идет. Ну всё, я побегу ей навстречу, что бы она не ругалась за наш разговор. Пока. – протараторила Вера и легким ветром промчалась мимо Марата. Он посмотрел ей вслед, попытался рассмотреть в темноте её мать, но не увидел. Но когда Вера добежала до угла дома, та вдруг неожиданно вышла из-за угла. Марат видел, как она обрадовалась своей дочери, как они обнялись, о чем-то поговорили, взялись за руки и не спеша пошли к подъезду.

«Что я делаю? Незнакомому ребенку пытаюсь рассказать какой-то бред о моей подмене.» – Марат задрал голову и посмотрел в темное небо. Но надо было что-то предпринимать. Надо все же связаться хоть с кем-то из собственной жизни, кому-то сообщить. И как-то ему на ум сама собой пришла Инга. Она-то точно сможет распознать подмену!

Не дожидаясь, пока рыжеволосая девушка с дочерью дойдут до него, и ему придется здороваться с неприветливой мамой вполне приветливой Веры, Марат взлетел в квартиру, покидал вещи на пол и уселся в кресле с коммуникатором. Найдя в сети ее страницу, он активировал аудиовызов на имплант. Заиграла мелодия вызова, но отвечать никто не спешил, вызов сбросился. В нетерпении ходил по комнате. Набрал еще раз. На этот раз она ответила.

– Ну что еще? Кто это? – услышал он знакомый голос, но с каким-то придыханием, словно она только что куда-то бежала.

– Инга, привет. Это М-м-м.. а-а-а.. – Марат с ужасом понял, что у него снова не получится назвать свое имя.

– Кто-кто? – раздраженно переспросила Инга.

– Такой «Гелик» только у меня, а когда-то был у Железного Арни. – нашелся Марат.

– Дядя, ты больной? – ответила Ингой. – Милый, тут какой-то неадекват звонит и говорит, что это ты. Представляешь, совсем у кого-то крышка съехала.

Потом она засмеялась, вызов прервался. И до Марат дошло, что в этот момент его двойник был как раз с Ингой. И голос её был запыхавшийся не от бега. «Сука!» – зло выдохнул Марат. И про неё, и про него одним словом.

А на коммуникатор прошло сообщение «Второе нарушение». Марат тупо смотрел в экран коммуникатора, и внутри всё сжималось. За ним следят. И на улице, и через комм. А настоящий ли был тот высокий, худой с прыщавым лицом? Реальный ли человек из прошлого этого Тимура, а не приставленный ли организаторами «Дуэли» для слежки еще и на работе? Паранойя теперь становится спутницей Марата, и это его еще больше пугает. Кто же эти люди, что так спокойно меняют ему речь, внешность, место жительства и работы, данные в Мосгвардии, контролируют его комм? Одно ясно, что возможности у них большие, раз он на самом деле проворачивают эту игру у всех под носом, и никто не видит этого фокуса.

9. Кандидат в президенты.

– Станислав Владимирович, это один из лучших специалистов. Политтехнолог с нестандартным, но весьма интересным подходом. – вился вокруг Костова его пресс-секретарь. Вообще-то его лучше было бы назвать «побегушником», и нужен он был только, что бы все мелкие дела улаживать. Раньше этим Тамара занималась, но теперь у нее другой статус, а работы прибавилось. – Тамара Осиповна его уже согласовала.

– Дима, ты как таракан в свои усы что-то там пыхтишь. Так бы сразу и сказал, что Тамара одобрила. Когда он приедет? – Костов сидел в своем рабочем кабинете за огромным столом из красного сандала и делал пометки в записной книжке.

– Да он уже в приемной. – расплылся в улыбке Дима, худой мужчина с вытянутым лицом, ежиком седеющих волос и таким же ежиком над верхней губой. Подобострастие и исполнительность были его неотъемлемыми профессиональными качествами. Он любил выпучивать глаза, считая, что это характеризует его увлеченность происходящим.

– Оперативно. – сказал Станислав Владимирович с непонятной интонацией, то ли похвалил, то ли с недовольством.

Его избирательным штабом было принято решение о выпуске предвыборной программы позже других участников гонки. Пока другие участники выборов в президенты распалялись на телеэкранах и с плакатов о своих макроэкономических выкладках и социальных программах, Станислав Костов скромно стоял в сторонке, дожидаясь пока они выдохнутся. И вот тогда он выйдет на первую полосу и скажет то, что не сказали другие. Его программа должна была затмить все чужие обещания и ударить как гром по умам электората. Программа должна быть мощной, смелой, непривычной и многообещающей. Но именно такой план действий и омрачал в настоящем жизнь кандидата Костова, потому что все выкладки, которые готовились к этому выходу из тени, не дотягивали до того громоподобного уровня, которого хотел достичь Костов. Не клеилась предвыборная программа, всё казалось мелко и уже пройдено.

– Зови. – сказал он.

Дима выбежал из кабинета, и вскоре вместо него вошел невысокий слегка полноватый мужчина в мятом костюме и без галстука. Станислав Владимирович поморщился, он не любил фривольности в офисном стиле. Хоть сам фасон, материал и голубой цвет костюма предполагал его ношение в мятом виде, но Костов был приверженцем «старого официоза», то есть строгого делового стиля. И возраст носителя этого костюма не соответствовал внешнему виду. В таком возрасте пора уже выглядеть более серьезно, а не как политический тинейджер. Это провожают по уму, а встречают-то всё же по одежке.

– Здравствуйте, Станислав Владимирович. Меня зовут Игорь. Разрешите присесть? – твердо, спокойно и без излишних реверансов начал вошедший.

Хозяин кабинета разрешающе махнул рукой. Он не ответил на приветствие, не протянул руки, не встал из-за стола. Он давно уже привык к таким вот «Игорям», которые составляли обслуживающий персонал политиков. А на каждую обслугу рукопожатий не напасешься. Мужчина уселся в кресло напротив Костова. Странно, но у него не было портфеля или папки, не было планшета в руках, он не принес никакой материал для визуализации своих предложений, как это обычно делали наемники до него.

– Станислав Владимирович, я бы для начала хотел поговорить об общих чертах вашей программы, и предложить мое мнение, если оно вам будет интересно. Когда я предложил свои услуги, то мне вкратце описали требования к политической программе, и то желание фурора, который она должна произвести. – мужчина откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. – Я буду откровенен и скажу, что это далеко не ново. Каждый кандидат желает произвести неизгладимое впечатление на своего избирателя. И чем выше планка кандидатства, тем большей шумихи хочется.

– Мне нужна не просто шумиха, мне нужна реально воплотимая программа действий после победы. А до победы она должна раздавить моих противников. – сказал Костов и ткнул пальцем в направлении своего собеседника, словно он и был тем самым противником на выборах. – Я хочу дать электорату ту программу своей работы, по которой я на самом деле буду действовать. Мне не интересен общий подход к выборам, когда сначала наобещаешь, а потом забудешь об обещаниях. Хотя бы на первый срок я должен соответствовать своим словам.

– Безусловно. И всё это осуществимо. А вы не обратили внимание, что у ваших конкурентов политические программы удивительно похожи друг на друга? – Игорь улыбнулся.

– Да, я обратил на это внимание. Совершенно не понимаю, как они будут добиваться голосов, если избиратель не понимает, чем они отличаются. Только и размажут голоса по между собой, да и другим результаты подпортят. – Костов поморщился, так как под «другими» он подразумевал исключительно себя.

– А что если я вам скажу, что это не случайно? – Игорь всё так же улыбался.

– В смысле? – не понял Костов.

– А что, если я скажу, что есть группа единомышленников, которые хотят и готовы поменять политические процессы в этой стране. Но все прекрасно понимают, что привычными методами этого не добиться. – и глядя на уже заинтересованное лицо Костова, Игорь добавил. – Четырем из пяти ваших оппонентов писал программы я.

– О как! – не смог скрыть удивления Станислав Владимирович. – И мне хотите что-то подобное впарить?

– Отнюдь. Мы не так давно на рынке политтехнологий, но у нас совершенно иной подход к продвижению кандидатов. Мы не создаем марионеточных политиков, как это принято в объединениях элит, у так называемых «башень олигархата». В настоящее время мы рассматриваем иной процесс: это создание так называемого суперкандидата, который должен задавить противников мощью своего предложения. И представьте наше удивление, когда мы узнаем, что вы собираетесь пойти по тому же пути. А мы уже подготовили плато для появления суперкандидата путем обезличивания остальных политиков, путем приведения их к одному, так сказать, знаменателю. Конечно, вся подготовка не бесплатна. И дальнейшую плодотворную работу хотелось бы оценить по достоинству. Если вы возьмете мою программу на выборы, то после обязательной победы я хотел бы получить семь миллионов долларов.

– Я пока не слышал стоящих предложений, а вы уже называете цену. То есть, четыре ваших заказчика уже пообещали заплатить по семь?

– Нет. – покачал головой Игорь. – Каждый из них уже заплатил по миллиону. Понимаете, всегда важно распределять усилия в соответствии с целями. Четыре кандидата, которым я писал политические программы, не имеют шансов на победу. Это было известно заранее. Почему же тогда на них немного не заработать, подготавливая платформу для выступления сильного кандидата?

– Интересная теория. Я не первый год в политике, но такого еще не видел. И о вас раньше не слышал. В определенных кругах такой подход называется «и рыбку съесть, и в лужу не сесть». – Костов был действительно удивлен.

– Вообще-то у этой пословицы несколько другая интерпретация, но это сейчас не так важно. – снова улыбнулся Игорь. – Важно другое. То, что мы предложим вам вынести в качестве предвыборной программы, может не совпадать с вашими политическими предпочтениями. И крайне важно, что бы мы договорились в этом вопросе, иначе мне придется искать другого суперкандидата.

– А кого вы еще найдете? Четырем вы уже запороли участие в выборах. Кстати, как вас не раскусили-то?

– Поверьте, мы умеем работать. Достаточно было малых отличий в каждой программе, что бы убедить кандидата, что его программа является более совершенной по отношению к предыдущей. Я же говорил, что у этих людей не было шансов изначально, они глупы, занимаются обычным популизмом и поиском богатых спонсоров. После того, как сорок лет назад законом была отменена партийная система в стране, каждый политик должен иметь свою политпрограмму, а не плясать под дудку главы партии, который, в свою очередь, тоже плясал под чью-то вышестоящую дудку. Видимо, управленцы предыдущего поколения наигрались с борьбой партий и решили устроить просто муравейник в политике. Это, кстати, позволило тогдашнему президенту удерживать власть по накатанной еще с десяток лет, так как в неразберихе никто не смог вылезти на поверхность этого болота через легитимные выборы. Так что сегодня настоящих политиков почти не осталось. И без тени подобострастия скажу, что мы искали именно такого кандидата, как вы.

– И какие ваши предложения? – спросил Станислав Владимирович нахмурившись. Ему не нравился человек, сидящий напротив. Не нравился своей хваткой, политическим новомыслием, своей нестандартностью, своим мятым костюмом. Но то, что он говорил, навевало мысли о возможности достичь именно того фурора на выборах, о котором мечтал Костов.

– По цене и порядку оплаты вы согласны? – спросил Игорь.

– Да. – кивнул Станислав Владимирович.

– Хорошо. Итак, приступим. – Игорь скинул обе ноги на пол, оттолкнулся от спинки, переместился на край кресла и наклонился в сторону собеседника. – Мы исходим из того, что население нашей страны разделено на два основных класса: высокое общество и «замкадыши», уж извините, буду их так называть, что бы ясна была суть. Вы слышали такой термин?

– Нет. – признался Костов. – Но суть ясна.

– Хорошо. Так вот, пять процентов населения, которое живет внутри кольцевой дороги, имеет гораздо большее общественное и политическое влияние, чем остальное население. Оно так же владеет девяносто двумя процентами всех активов страны, что и определяет их силу и власть. Любой разумный управленец делает ставку на одобрение своей политики именно этими пятью процентами населения. Если вы обратили внимание на подробности политпрограмм своих оппонентов, то увидели общую черту: они все предлагают социальное равенство. А кому оно нужно на самом деле? Правильно, оно нужно именно тем «замкадышам», которые в реальности ни на что повлиять в этой стране не смогут. Этот бред о социальном равенстве основан на сохранении свобод передвижения, мнения, владения имуществом. На лозунгах типа «все равны перед законом». Так вот основная суть нашего предложения заключается в том, что ввести на законодательном уровне уровень свобод в зависимости от уровня дохода. Вы знаете о существующих правилах внутреннего распорядка в домах, о постоянных вечерних обходах гвардейцами, о сегрегации «замкадышей» на блатных и «серых»? – Костов отрицательно покачал головой, и Игорь продолжил. – А это ведь тоже всё на подзаконодательном уровне. Только вот для высшего общества визит гвардейца является нонсенсом, а для обычного населения обычным делом. Потому что высшее общество гвардейцы защищают, а обычных людей они контролируют.

– Извините, но это уже какая-то имитация тюремных порядков получается? – заметил Костов.

– Практика применения законов для высших людей и для «замкадышей» совершенно разная, хотя закон один. Раньше, кстати, если верить истории, не все высшие жили внутри кольца. В каждом городе были районы для элит. Но оказалось, что охранять, защищать и организовывать быт удобнее в одном месте, и все, кто имел достаточно средств, постепенно переехали внутрь кольца. Вся страна постепенно сосредоточилась в одном огромном городе. Все, кто остался за пределами этого города, за пределами центра, теперь под контролем гвардейцев. А имитация это чего-либо или исторически сложившийся уклад, это уже вопрос дискуссионный. Мы просто предлагаем закрепить права людей в зависимости от уровня дохода, всего-то написать в законе то, что существует на самом деле. – развел руками Игорь.

– Но это же официальный раскол общества. Народ не примет такого. – возразил Станислав Владимирович, хотя и без возмущения.

– Народ? Ну если говорить о пяти процентах реально чего-то представляющих людей, которые на самом деле будут выбирать, то это только укрепит их веру в свои силы. Они поддержат именно того кандидата, который пообещает им вечную привилегированность. А остальная серая масса сегодня занята вопросами выживания и не будет сильно вникать в суть программы. А знаете почему? Потому что они не голосуют согласно своему мнению уже давно. Когда-то все госслужащие голосовали по указке сверху, потом владельцы заводов и управляющие госкорпораций обязывали своих работников ставить галочку там, где укажут. И дальше – больше. Теперь те пять процентов, что живут внутри кольца, сами скажут своим рабочим, прислуге, должникам, покупателям и всем-всем, за кого нужно проголосовать, что бы возвести себя в ранг исключительных прав. – Игорь сделал паузу, а потом добавил. – В конце концов, есть и негласные методы получения голосов за пределами кольца. Но это уже по вашему желанию, для большего перевеса, как дополнительный пункт к нашим услугам.

Станислав Владимирович задумался. Предложение этого человека было необычным, дерзким, но могло произвести именно тот эффект, которого хотелось Костову. Он нажал кнопку селектора и произнес:

– Тамару Осиповну пригласите, пожалуйста.

Буквально чрез несколько секунд дверь открылась, и Тамара прошествовала в кабинет. Она села на второе кресло напротив хозяина кабинета, кивком головы поприветствовав гостя.

– Тамара Осиповна, нам поступило новое предложение по поводу предвыборной программы, и я хотел бы, что бы вы как начальник штаба послушали его. – начал Станислав Владимирович.

– Станислав Владимирович, я уже беседовала с Игорем и прекрасно представляю суть предложения. Только после нашей предварительной беседы я направила его к вам. Мы всегда так делаем, что бы не отнимать ваше время бесполезными предложениями непроверенных исполнителей. – ответила Тамара.

– Вот как? Ну раз вы уже в курсе, то мне хотелось бы услышать ваше мнение. – сказал Костов.

– Хорошо. Я считаю, что у каждого человека в обществе должно быть свое место. Иерархия современного общества сложилась исторически под влиянием экономической сегрегации и особенностей нашего законодательства, а так же практики его применения. Мы не можем обходить эти факты в организации политической борьбы, пытаться играть в демократию, пытаться учитывать интересы всех слоев общества. Еще раз повторюсь, каждому свое место. Если житель этой страны не может обеспечить себе доход выше определенной величины, значит и права его должны соответствовать величине дохода. Во многих государствах и во многие времена было именно так. И пускай это называлось нелицеприятными терминами, суть оставалась та же: нет денег – живи как скажут, есть деньги – живи как хочешь. Считаю, что нам нужно написать программу в предлагаемом ключе.

– Я всё это прекрасно понимаю. – сказал Костов. – Но есть обратная сторона этого процесса, которая просто не прогнозируется – массовые волнения в случае недовольства после победы. А это уже как неконтролируемое стихийное бедствие.

– Станислав Владимирович, можно я по этому вопросу уточню? – вмешался Игорь и дождавшись кивка Костова продолжил. – Во-первых, на счет «неконтролируемое» я бы не согласился. У нас в стране любое мероприятие, массовое оно или нет, согласовывается. И в этом ключе контроль, в том числе и силовой, отлажен. Я понимаю, что вы говорите о стихийных проявлениях недовольства, о некой политической партизанщине маргиналов. Но на этот случай у нас есть во-вторых, без чего бы наше предложение было неполным. Я не уточнил, куда я потратил те четыре миллиона, которые получил от ваших оппонентов. А потратил я их на приобретение технологии программирования посредством имплантов. Не слышали о таком?

– Нет. – признался Костов. – Что это?

– Импланты сейчас распространены во всех слоях населения, как модный заушный гаджет, позволяющий связывать коммуникатор со слуховой корой головного мозга. Слуховая кора принимает участие в обработке входных сигналов и передает сигналы в обработку речи. Она имеет отношение, например, к переключению языка. В лингвистике это называется еще переключением кода, когда говорящий чередует два или несколько языков в разговоре. – Игорь рассказывал это, всё так же наклонившись вперед к собеседнику, сопровождая свою речь жестикуляцией.

– Спасибо за лекцию, но какое это имеет отношение к политтехнологиям? – раздраженно уточнил Костов.

– Самое непосредственное. Дайте мне пару минут на объяснение. – Игорь выставил ладонь перед собой, как бы останавливая негатив Станислава Владимировича. – Во-первых, язык не обязательно должен быть иностранным. Человек может говорить, используя несколько сленгов, характерных для различных групп населения. Каждый сленг это и есть язык. Для высшего общества характерна одна речь, а для «замкадышей» другая, с использованием блатных фразеологизмов, жаргонизацией и примитивностью выражений. То есть часть электората может не знать слов недовольства, не использовать негативные характеристики по отношению к власти. Довольные граждане из элитарного слоя говорят только положительно, недовольные остальные не могут ничего сказать, так как в их языке нет выражений критики.

– А во-вторых? – спросил Костов, когда Игорь сделал паузу для того, что бы собеседники осмыслили его речь.

– А во-вторых, проводником к слуховой коре и использованию или неиспользованию языков является имплант. Раньше речевое программирование называлось нейро-лингвистическим. Специалисты по НЛП, нейро-лингвистическом программированию, разрабатывали прикладные техники по межличностному общению и направлению мышления в нужное русло. С помощью слов. При написании речей, каких-либо выступлений, политпрограмм всегда привлекали нейролингвистов. В век новых технологий имплант позволяет получить доступ к слуховой коре минуя слова и ухо. Скорость передачи и обработки данных выросла неимоверно. Эту технологию я и купил. – Игорь сделал некие пассы ладонями, как бы открывая слушателям всё волшебство своих действий.

– Подождите, – сказал Станислав Игоревич. – Вы хотите сказать, что купили технологию программирования людей через импланты?

– Именно! – улыбнулся Игорь.

– Но… Но как это возможно, что бы человека вообще можно было программировать? Тем более большое количество людей! – Костов был растерян.

– Программировать не самих людей, а их речь. Как программировать – я рассказал только что. Все, у кого есть имплант, могут получить через него программу, которая будет залита в головной мозг минуя слух. После этого человек будет в определенных ситуациях говорить, а может и делать, то, чему его обучит эта программа. – ответил Игорь. – А в нашем случае, они просто не смогут сказать ничего против решений власти. Стадо!

– Ну уж вы как-то слишком иронично отзываетесь о населении. Это все таки люди. – нахмурился Костов.

– Да, извините, перегнул немного. – стушевался Игорь. Хотя это извинение выглядело скорее наигранным, чем искренним.

10. Шанс.

Марат шел по улице в сторону серой многоэтажки, ныне служившей ему домом, когда услышал за спиной знакомы гнусавый голос:

– Я смотрю, ты уже прижился на новом месте?

Марат обернулся и увидел того самого лысого мужчину, который втянул его в эту непонятную и глупую игру по обмену личностями. Подступили злоба и обида, Марат остановился и сжал кулаки исподлобья глядя на лысого.

– Ну чего ты сразу набычился? Я же говорил тебе, что правила есть правила. Ты согласился участвовать, тебя никто не заставлял. – развел руками лысый.

– А ничего, что это всё больше на подставу смахивает? Кто мне машину запорол? – зло просипел Марат.

– Вот чего не знаю, того не знаю. – лысый снова развел руками. – Машину ты сам из сервиса забирал? Вроде сам, ты ее никому не доверял. Почему же забрал неисправную, как ты говоришь? Если бы саботаж был уже после ремонта тачки, мы бы знали и этого бы не допустили. Но я не о прошлом пришел с тобой поговорить, а о будущем. Поговорим?

– Че тебе надо еще? – всё так же зло спросил Марат.

– Я принес тебе вызов на дуэль, Марат. – улыбнулся лысый. – У тебя есть шанс выбраться из этой жизни в более лучшее место. Отказываться нельзя, ты должен помнить.

– Какая нахер дуэль? Что бы вы снова подстроили какую-нибудь подляну?

– Дуэль с твоим новым двойником. Ну почти двойником. Но он о-о-очень похож на тебя. Он сын одного богатенького бизнесмена. Мальчик-мажор. Деньги, тачки, телки, кайфы. И он так же за определенную сумму бонусов решил рискнуть своим местом в жизни. Но так как ему есть что терять, то вид состязания выбирал он. И он выбрал бокс.