Социальная нога бесплатное чтение

Франциск проснулся от до тошноты милого солнечного лучика, нежно ласкающего сквозь марлевую занавеску его правый глаз.

– Чёрт, уже утро.

Не хочется, но надо вставать. Хоть сегодня и был выходной, и по идее можно было валяться в кровати до обеда, но только не здесь, но только не ему. Рынок ждать не будет.

Дело в том, что все лучшие товары продавались ранним утром. Объяснялось это просто – отсутствием холодильного оборудования у местных торговцев и исключительно жарким климатом. Несмотря на то, что в стране вот уже полсотни лет шла ожесточённая гражданская война, кушать хотелось всем и торговля шла бойко. Особенно популярными товарами из съестного были летучие мыши и обезьяны, которых отлавливали по местным пещерам да лесам. Если не купить тушку обезьяны утром, к обеду она будет похожа на подушку, вся раздутая от жары, да ещё и мухи всё обгадят.

Так как Франциск хотел приобрести свежую, крепкую и пахнущую кровью дохлую обезьяну, а не раздутую, мягкую и пахнущую тухлятиной дохлую обезьяну, он быстро собрался, надел свой праздничный пиджак, пересчитал деньги и в прекрасном расположении духа выбежал на улицу.

В это время по этой самой улице катил старый, ржавый пикап с намалёванными лозунгами очередного «движения», в кузове которого сидело полдюжины пьяных и укуренных донельзя «оппозиционеров». Увидев Франциска, они заорали «Негр! Вали негра! На тебе, получи!» и открыли по нему пальбу из всех стволов, а один, особо пьяный боец, не совладав с автоматом, просто бросил в него бутылкой.

Изрешечённый сотнями пуль, Франциск фаршем осел на землю, так и не успев ничего понять. Радостные укурки громко поздравляли себя с победой, пока самый трезвый из них не произнёс: «Братва, так мы и сами негры. Мы чё, своего вальнули?». Повисла тишина. Наконец, сообразив, что круто накосячили, бойцы неизвестного движения рванули на пикапе прочь, в переулки, прикрывая руками намалёванные на бортах лозунги, чтобы никто не понял, что это были они.

В это же время, в доме напротив шарахался по своей квартире опухший и злой после вчерашней вечеринки Себастьян. Он точно помнил, что откладывал на утро в свой маленький, выдранный из какой-то машины холодильник две банки пива, но кроме околевшей мухи там ничего не было. Заглянув в кошелёк и не найдя там вообще ничего, он сел на подоконник, порылся в пепельнице. Повезло, нашёл бычок с полсигареты, мятый правда. Ничего, зато покурить есть. Затягиваясь горьким дымом, Себастьян осматривал улицу, размышляя, где бы взять денег или просто найти пожрать.

Из дома напротив вышел явно довольный жизнью высокий мужик. В пиджаке.

– На рынок собрался, гад, – с завистью высказался Себастьян, – значит, при деньгах.

В это же время, проезжавшие мимо боевики неизвестного ему движения под дикий ор открыли по мужику пальбу, буквально разметав его пулями на куски.

– Ёб… – только и успел сказать ошарашенный Себастьян, не замечая, как бычок жжёт ему губы.

И тут же в голове пронёсся хоровод мыслей – боевики уехали, а мужик при деньгах. Пулей, вихрем, ураганом он понёсся по лестнице вниз, перепрыгивая через пять ступенек, только бы успеть схватить деньги. Но, местная пацанва оказалась проворнее.

Запыхавшийся Себастьян зло смотрел вслед улепётывающим со всех ног пацанам. Вот так, завтрак так и остался мечтой.

– Надо бросать курить – сказал он сам себе, задыхаясь и присел на тротуар, рядом с расстрелянным мужиком.

Брать с него было уже нечего. Одежда вся изорвана пулями, деньги стырили, имущества при себе никакого. Хотя… Себастьян посмотрел на уцелевшую ногу. А почему нет? Он осмотрелся вокруг – никого. Стрельба распугала редких прохожих, а окна квартир разом задёрнулись плотными шторами. Выхватив мачете, Себастьян в несколько движений отрезал мужику ногу и отправился с ней к зданию благотворительной организации. Там, по слухам, принимали органы для благотворительных целей и пересадки нуждающимся несчастным и больным. Чем нога хуже почки? Может быть где-то в далёкой, мирной северной стране кто-то очень нуждается в ноге, а взять негде. Здесь людей каждый день пачками косят, да и отошедший в мир иной мужик не был бы против благотворительности. Лицо у него было доброе. Улыбнувшись утреннему солнышку, Себастьян пошёл к Центру уверенными шагами.

Однако, чем дальше он шёл, тем больше на улицах встречалось народу и это начинало нервировать. Люди здесь жили не особо любопытные до чужих дел, тем не менее, не каждый день увидишь опухшего от пьянок мужика с отрезанной ногой под мышкой. Себастьян решил ускорить шаг и это стало роковым решением.

Споткнувшись и продолжая удерживать выскальзывающую из потных рук ногу неизвестного ему мужика, Себастьян плашмя грохнулся о землю, разбив себе нос и губы.

– Да чтоб тебя! Ну что за день такой проклятый!

Ошалев от удара, он сел на землю. Приходя в себя и сплёвывая кровь, начал подозревать нехорошее. Что-то пошло не так.

Пока какой-то суетной негр что-то там куда-то тащил, до него особо никому дела не было, но громко брякнувшись о землю и матерясь он привлёк к себе столь не нужное ему внимание окружающих. А посмотреть было на что.

Вниманию прохожих предстал довольно зачуханный, но крепкий мужичок с перекошенным от злобы лицом, красными опухшими глазами, со стекающей изо рта кровью. Да что там рот, там пол лица было в кровяке! А перед лицом он, вцепившись обеими руками, держал то ли отгрызенную, то ли отрезанную, окровавленную ногу.

– А-а-а-а-а! Людоед!

– Упырь!

– Вурдалак!

– Смотрите, люди, что твориться, нежить среди бела дня по городу ходит, людей жрёт!

– Людоед! Людоед! Точно вам говорю, эти твари из леса сюда людей жрать ходят!

Не то чтобы местный люд был особо суеверный, но к колдунам все обращались регулярно. Себастьян аж заскулил от отчаяния, поняв, что идея с благотворительной ногой провалилась и не судьба ему сегодня купить целую и не вздутую тушку на завтрак, такую вкусную и манящую. Удирать, всё бросить и удирать. Да как ему вообще в голову пришла идея ногу в Центр тащить, это же не почка! Бежать!

Низкий старт не удался. На беду, мимо, размышляя с кого бы денег содрать, за переход дороги вне пешеходного перехода, коих здесь сроду не водилось, шёл местный полицейский, сержант Дюбуа. Сержант был человеком храбрым, о чём знали все. Он не боялся ни начальства, ни взяток, ни всяких там бандитов на пикапах, крышевал вместе с коллегами небольшой рыночек перед благотворительным центром и был доволен жизнью. И хоть был сержант Дюбуа, в целом, человеком образованным, но точно знал, не всё так просто в этом мире и где-то в тёмных чащобах и мрачных пещерах обитает всякая нечисть, взирая на этот мир злобными глазами. И только местные колдуны стоят между миром живых и миром мёртвых и демонов. Вслух такое не скажешь, но всяких там демонов Дюбуа побаивался и носил на себе с десяток оберегов. Кто их знает, этих демонов, что у них на уме, а обереги и талисманы есть не просят.

Обернувшись на крики толпы, сержант встретился взглядом с жуткой тварью. Вся морда в крови, перепачкался видать, пока трапезничал каким-то несчастным негром, от которого только нога и осталась. Из раскрытой пасти стекает ещё больше крови, глазюки красные, переполненные злобой и ненавистью, а в лапах окровавленная нога. Дальше сработали инстинкты.

Выхватив неизвестно откуда взявшийся огромный восьмизарядный дробовик, Дюбуа разрядил в чудище все девять патронов крупной картечи, буквально разорвав тело несчастного. Фонтанируя кровью, с наполовину отстреленным черепом, Себастьян рухнул на землю, выстрел за выстрелом продолжая ощущать, как крупная картечь вырывает из его тела куски.

– Благотворительная… – выдохнули разорванные лёгкие, а руки отпустили наконец драгоценную ногу. Себастьян умер.

Все поздравляли сержанта с победой над людоедом, упырём и вурдалаком, хлопали по плечу и желали успеха. Только вот сам сержант, отходя от шока начинал мыслить критически. От разорванного выстрелами мужика-людоеда-вурдалака несло не только кровью. Дюбуа в своей жизни видел трупов больше чем девушек и немного разбирался в вопросе. Ковырнув ножом лёгкие, он понял, что вурдалак имел вредные привычки, они были чернее безлунной ночи и жутко воняли. Перед ним был не просто курильщик, а смоляная фабрика. Курящая нежить? Принюхался к вывалившимся мозгам и отшатнулся. Да чтоб мозги так фонили надо спирт без закуски месяц жрать. Он посмотрел в сторону Центра. «Благотворительность»? Посмотрел на валявшуюся на земле ногу. Отрезана, причём, профессионально.

Перед ним был самый обыкновенный неудачник, тащивший сдавать отрезанную ногу. Тупо чтобы пожрать. Наверняка у помершего от пьянки друга отрезал. Дюбуа почувствовал себя виноватым.

– Хорошо, пусть будет по-твоему.

Трофейным мачете, в несколько движений отсёк обе уцелевшие ноги Себастьяна и заявив окружающим, что одна является вещественным доказательством, а другие нужны для опознания людоеда-вурдалака, направился в сторону Центра.

– Ну а что, может быть в какой-нибудь далёкой мирной северной стране, где ног просто негде взять, они кому-то очень пригодятся. Новую жизнь подарят. А с таким набором, так вообще, из человека пентавра сделать можно. И машина будет не нужна. – Сержант удобнее перехватил свой груз. – При жизни вы видать те ещё поганцы были, но теперь точно в рай попадёте. И не забудьте там кому надо сказать, сколько я для вас добра сделал.

Спустя время.

Далёкая мирная северная страна где негде брать ноги.

Кабинет хирурга.

– Как же вас так угораздило, Юлия? Молодая, красивая девушка и…

– Да в бассейне. Я по лесенке поднималась прыгнуть, а подруги за трусы потянули. Ну я и. Вот.

– Пи@%&$!!!

– Да….

– Ну, не всё так плохо на самом деле. У вас иждивенцы есть? Нет? Плохо. Живёте с родителями? Они больные? Это хорошо. А зарплата? О, замечательно, вы ещё и неимущая, значит. Впихнём вас в социальную программу, не переживайте.

– О чём вы, доктор?

– Пройдёмте. Вот. Недавно поступила партия благотворительная.

– Они же чёрные…

– Вы что, расистка?

– И мужские…

– Вы что, сексистка? Что для вас важнее, здоровье или эфемерные убеждения и предрассудки? Правильно, здоровье! Прошу в операционную.

– !!!