Седьмой круг рисуем собственной рукой бесплатное чтение
Воздух улицы, щедро приправленный горечью смога, упруго толкнул Максима Геннадиевича Ликина в грудь, заставив на миг замереть. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли разноцветные круги.
За спиной со смачным чавканьем сошлись створки дверей, отрезав от монотонного фонового шума торгового центра: гула кондиционеров, гомона пары дюжин вещавших с разных каналов телевизоров и шорох, снующих из отдела в отдел посетителей.
Через огромную автомобильную стоянку, лавируя среди хаотично припаркованных автомобилей, толкал переполненную тележку упитанный мужчина. Свободной рукой он отчаянно жестикулировал в попытке что-то доказать невидимому собеседнику. По всей видимости, воображаемый визави не соглашался с доводами, отчего спорщик горячился все сильнее, и даже начал на ходу притопывать правой ногой.
Пространство медленно наполнилось звуками улицы, приглушенными расстоянием и шумом крови в ушах. Рычанием автомобильных двигателей, скрипом тормозов, нервными гудками клаксонов и множеством неопознанных, но привычных для уха городского жителя признаков жизни.
Энергично втянув воздух, Максим Геннадиевич прогнал оцепенение и засунул игрушку в сумку. Плюшевый мишка в вязаном свитере с футбольной символикой малоизвестного клуба, приобретенный в подарок для дочери, упруго смялся. Бегунок молнии с легкостью проскользнул, не прищемив мех. Сюрприз для жены был убран в портмоне еще в ювелирном отделе, дабы не привлекать потенциальных воров. Береженого, как говорится, Бог бережет, а растяпу – черт стережет.
Забросив сумку на плечо, Ликин направился прочь от торгового центра. С делами насущными покончено, можно заселиться в гостиницу и отдохнуть.
Достав из кармана смартфон, Максим Геннадиевич с удивлением отметил, что сеть отсутствует. Воспользоваться навигатором не получится. Придется по старинке ориентироваться по названиям улиц и номерам домов. Хорошо хоть он заранее ознакомился с маршрутом передвижения по городу, коротая время поездки с интерактивной картой.
Главное не ошибиться с направлением. Стоя спиной к торговому центру, нужно перейти через дорогу, а затем повернуть направо и пройти два квартала. Дел минут на семь-восемь.
Максим Геннадиевич так и поступил.
Минутная заминка у светофора, строго взиравшего огненно-красным оком. Уверенный обгон посасывающего электронную сигарету парня, с брутальной бородой и нетрадиционно вихляющей походкой. Вежливое ожидание на кромке бордюра, пока худенькая мамаша, от горшка два вершка, с усилием прокатила мимо двухместную коляску, из которой доносились угуканье и треск игрушек.
Обогнув старинное приземистое здание, фасад которого сохранил свежие следы реставрационных работ, Ликин остановился. Повел головой по сторонам, выискивая строение гостиницы.
Облегченно усмехнулся.
Вот он – отель с претенциозным названием «Элитный». К тому же единственный в этом городе, название которого Максим Геннадиевич отчего-то постоянно забывал, что-то незатейливое, но при этом не совсем привычное для уха. "Чистилкино… Чисткино… Чистилино…" Заселившись, он посмотрит в документах, а пока вперед – в "Элитный".
Кованые ворота у входа на территорию гостиницы радушно распахнуты.
Свернув с серого тротуара на дорожку из желтого кирпича, Максим Геннадиевич проследовал мимо ажурной скамейки и фонтана с писающим ангелочком, покосился на ряд зеленых клумб у входа, и замер перед мраморными ступенями. Взгляд невольно вознесся ввысь.
Могучие атланты из белоснежного камня в качестве колонн, подпиравшие, кажется, само небо. Вырезанные из цельного куска древесины перила, в виде разлапистой яблони с красными наливными плодами на ветвях, так и просящими сорвать их. Воздушная пятиэтажная конструкция из стекла и стали, усеянная таким количеством горшков с белыми цветами, что кажется миражем, парящим среди облаков. Нетипичное смешение стилей, выглядевшее, тем не менее, величественно и гармонично.
Неожиданно скромная вывеска над дверью: «Отель «Элитный». Все для комфорта наших гостей».
Максим Геннадиевич, почувствовав воодушевление, взбежал по ступеням.
Автоматика дверей предупредительно пропустила посетителя внутрь.
Просторный светлый зал, массивная люстра, хрустальные украшения которой сияют словно настоящие алмазы, несколько кожаных кресел для комфортного ожидания, толстый ковер, создающий иллюзию движения по летнему лугу. Вся обстановка так и кричит об обещанном комфорте.
Человек в камуфляже, прислонившись к стойке регистрации, украшенной приветственными надписями на полусотне различных языков, листал журнал. Его принадлежность к охранной структуре угадывалась с первого взгляда даже без пояснительной надписи на спине.
Приблизившись к стойке, Максим Геннадиевич нерешительно замер.
Охранник, не удостоив посетителя вниманием, что-то буркнул под нос и хлопнул журналом по крышке ресепшена. Из-под нее тотчас, словно чертик из шкатулки, выскочила рыжеволосая голова.
Пушистые завитушки, окружив лысину на макушке аккуратными локонами, в ярких лучах светильников сияли золотом. Бледно-голубые глаза, прямой аристократический нос и небольшая бородка придавали облику солидности.
Одарив посетителя отрепетированной улыбкой, мужчина с ресепшена поинтересовался:
– Чем могу быть вам полезным, милейший?
– Хочу заселиться. У меня номер забронирован, – поспешно пояснил Ликин.
Охранник краем глаза оценил габариты посетителя и вернулся к статье о пользе грудного вскармливания.
– Сейчас проверим, – администратор склонился над клавиатурой. – Ваш паспорт.
– Прошу.
Пальцы неторопливо скользнули над клавишами, выискивая нужные символы. Каждый клик неспешен, словно осознает собственную судьбоносность.
– Вы регистрировали бронь на эти данные? – в голосе мужчины отчетливо прозвучала растерянность, приправленная легкой ноткой печали. Глаза утратили блеск, улыбка затерялась в усах, меж бровей пролегла складка.
Охранник поднял глаза от журнала и заметно подобрался, словно ожидал, что посетитель станет прорваться в номер силой.
– Конечно, – несколько нервно подтвердил Максим Геннадиевич. – На эти. Других у меня нет.
– С которого числа вы планировали заселиться?
– Сегодня. В смысле, с сегодняшнего.
– Хм… странно.
– Что странно?
– Вашей брони нет. Не на сегодня, ни на завтра… в нашей базе вас вообще нет. Вы уверены, что все сделали правильно? Может, не тому богу молились…
– Что, простите? – растерянно переспросил Максим Геннадиевич.
– Я говорю, может вы забыли подать заявку или подали в другой отель…
– Все делал правильно. Я всегда перепроверяю по два раза. Получил подтверждение. Если бы можно было его распечатать – так и сделал бы.
Рыжая голова склонилась к монитору, пальцы застучали по клавишам. Но из кликов исчезла вальяжность. Они звучат как удары молотка, забивающего гвозди по самую шляпку.
– Вероятно, вы ошиблись. Так бывает, люди по своей сути склонны совершать неправильные поступки, – после продолжительной паузы, поднял глаза на посетителя мужчина с ресепшена. – Простите, но я не смогу заселить вас.
– Ладно, – Максим Геннадиевич ощутил тревогу, но попытался переломить ситуацию. Он прочитал на бейджике имя администратора и сделал разговор более личным: – Петр, если в вашей системе произошел сбой, можете поселить меня в другой номер. Вид из окна для меня не принципиален.
– У нас сбоев не бывает, – с некоторой обидой посмотрев на собеседника, заявил администратор. – К сожалению, заселить вас мы не можем.
– А если не одноместный номер? – Максим Геннадиевич нервно потер мочку уха. Остаться без места ночевки в незнакомом городе не самая радужная перспектива. – Можно с подселением.
– Увы, – развел руками Петр. – Свободных мест просто нет. Как и смысла обсуждать это сейчас – раньше думать нужно было.
– Что же мне делать? – в голосе посетителя зазвенело раздражение, приправленное толикой паники.
Охранник отложил журнал и демонстративно расправил плечи.
Максим Геннадиевич, кашлянув, взял себя в руки. И вместо законного возмущения выдал просьбу, прозвучавшую совсем уж плаксиво:
– Может есть возможность найти место как-нибудь так… а я буду очень благодарен.
– Увы, – одарив посетителя вымученной улыбкой, администратор опустился на стул и принялся перебирать документы. Нагляднее показать, что посетителю пора уходить, было просто невозможно.
– А есть в этом городе другие гостиницы? – в отчаянии спросил Ликин.
Рыжеволосый сделал вид, что не услышал вопроса.
– Нет, – подал голос охранник. – Можете попытаться в частном секторе снять комнату.
– А у вас случайно телефона тех, кто сдает, нет?
– Нет. – Взгляд охранника вернулся к журналу, показав, что проблемы несостоявшегося клиента его интересуют меньше, чем влияние нуклеотидов, содержащихся в молоке матери, на циркадный ритм сна ребенка.
Выйдя из негостеприимной гостиницы, Максим Геннадиевич с тоской посмотрел на серое небо. Сползшее к горизонту солнце отыскало единственную в городе десятиэтажку и укрылось за ней.
Достав телефон, он активировал его.
Двадцать сорок три. Сигнала по-прежнему нет.
Позвонить жене не получится. Оно и к лучшему, не хочется беспокоить ее. Вот устроится на ночлег, тогда наберет, чтобы вместе посмеяться над нелепым случаем.
Вздохнув, Максим Геннадиевич сунул мобильник в карман, поправил сумку на плече и направился вдоль по улице. Он вертел головой, высматривая рекламные тумбы и столбы электропередач, на которых белеют прямоугольники объявлений.
Подойдя к ближайшему стенду, Ликин пробежался взглядом по разнокалиберным клочкам бумаги. Продам автомобиль, верну потенцию и отпущу грехи. Все не то.
Тревога морозной хваткой сжала сердце. Вслед за этим раздражение на глупую ситуацию накатило обжигающей злобой. На невидимого электронного регистратора гостиницы, на рыжеволосого администратора, на охранника, даже на уютные диваны в фойе отеля.
Сдерживая эмоции, Максим Геннадиевич устремился дальше, в извилистый лабиринт подворотен и узких улочек.
Серый монолит двухподъездной пятиэтажки, пара старушек на лавке у первого подъезда, облезлый рыжий кот на подоконнике.
Максим Геннадиевич подошел и замер, переминаясь с ноги на ногу в ожидании пока на него обратят внимание. Одна из приятельниц повернулась, и он тотчас поинтересовался:
– А вы не подскажите, не сдают ли здесь комнаты посуточно? А то я приехал в командировку, а с броней отеля вышла нестыковка и вот…
– Да, нигде порядка нет – везде бардак! – решительно заявила старушка в пестром платке. В сухоньком облике появилось некое воодушевление, словно разговор коснулся волнительной для нее темы.
– Васильевна, правду говоришь, – оживилась ее приятельница. Дородная бабища, с трехслойным подбородком, мясистым носом и крохотными глазками, блестящими сквозь валики плоти, словно стволы пулеметной двойки сквозь амбразуру дота. – А еще разврат развели, похабники. Вон, к Людке, из двенадцатой, командировочные так и повадились. Шастают и шастают. То с цветами, то с шампанским и еще какими-то заграничными бутылками. Тьфу, блядь. Прости меня Господи.
– Истинно, блядь.
– Вот-вот… а ейный муженёк все трясёт рожищами невесть где. Тоже поди командировочный. Не зря же ты на него как две капли воды похожий.
– Лопушила, как моя правнучка таких страдальцев обзывает.
– Так начет комнаты… – попытался вернуть разговор в изначальное русло Максим Геннадиевич. От диалога старушек у него возникло странное чувство дежавю, словно нечто подобное ему уже доводилось видеть и слышать. Но вспомнить не получилось. Ни где, ни когда. Может в каком-то фильме?
– О, командировочный! – Глаза старушек сошлись на несчастном, словно прицелы вражеских зениток на залетном истребителе.
– Тоже лопушила?
– Истинно, лопушила!
Максим Геннадиевич дернулся, отступил на шаг и поспешил прочь. А в спину, словно холостые выстрелы, били возмущенные возгласы приятельниц.
На очередном столбе отыскалось предложение по сдаче в аренду прогулочного катера и по трудоустройству за рубежом.
Все не то.
Темнота стремительно опустилась на город. Строения словно подросли, вытянулись к небесам. Дороги и тротуары, напротив, сузились.
Веселая и шумная компания подростков в очередной подворотне отбила желание пытать удачу. Если уж бабки здесь такие агрессивные, то чего уж ждать от подвыпивших тинэйджеров, сбившихся в стаю.
Максим Геннадиевич перешел на противоположную сторону улицы и направился к автобусной остановке. Железный каркас, пластиковый карниз, тусклый фонарь и покосившаяся лавка. И целая доска объявлений.
"Здесь наверняка отыщется нужное", – решил Ликин, ускоряя шаг.
Красная вспышка привлекла его внимание, сбила с ритма.
В глубине двора, образованного каркасами недостроенных многоэтажек, темнел силуэт приземистого строения. На крыльце, у центрального входа одиноко пламенел красный огонек. Словно вырванное из груди сердце Данко, освещая все вокруг лучами надежды. Это покачивалась на ветру лампочка в красном колпаке, о стекло которого бьется стайка ночных мотыльков.
Мурашки побежали по спине Максима Геннадиевича.
Всмотревшись, Ликин распознал в багровых силуэтах, подсвечиваемых красными всполохами, буквы: "ОТЕЛЬ".
Сердце екнуло. Неужели ему повезло?
Максим Геннадиевич перед поездкой тщательно проштудировал информацию о городе. По ней выходило, что гостиница всего одна. Да и рыжеволосый Петр с охранником подтвердили это.
Может этот отель еще не открылся? Вот и нет о нем информации.
Но проверить нужно. Ведь надежда – это наше все.
Пройдя по переброшенному через траншею ветхому мостику из трех досок, Максим Геннадиевич осмотрелся.
Кирпичное трехэтажное строение из-за отсутствия внешнего освещения выглядело мрачновато. Не прибавляли веселья и изваяния гарпий, приветственно распахнувших крылья по обеим сторонам небольшого крыльца. Вислые морщинистые груди, злые по-бабьи лица, кривые волосатые окорочка с огромными когтями. Не очень удачная попытка привнести толику готического стиля в окружающий антураж. Нужны же башенки, шпили, различные барельефы… здесь же прямоугольный параллелепипед с квадратными провалами окон и единственным украшением в виде пары полуженщин-полуптиц.
Под подошвами туфель заскрипел мусор, среди пустых коробок новостроек взвыл ветер. Нервы непроизвольно напряглись. Мало ли кого можно встретить в темной подворотне.
Крепче прижимая к боку сумку, Максим Геннадиевич двинулся вперед.
Массивная деревянная дверь закрыта, но на ней виднелась табличка.
Кровавых отблесков одинокой лампы достаточно, чтобы прочесть надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».
Присмотревшись, Максим Геннадиевич прочел корявую приписку, оставленную рукой неизвестного вандала: "Оставь надежду всяк сюда входящий".
Шутники… доморощенные.
Почти не веря в удачу, Максим Геннадиевич опустил ладонь на кованую ручку и потянул дверь на себя.
Мягко и бесшумно створка подалась усилию, выпустив наружу теплый свет, которым залито фойе отеля.
Ликин, щурясь от резкого контраста в освещении, переступил порог.
В центре просторного помещения раскинул массивные тумбы большой стол. По углам установлены напольные керамические горшки, в которых покачивают ветвями тоскливые пальмы.
– Проходите-проходите, – раздался громкий голос, наполнив пространство звонким эхом.
Из-за массивного светильника показалось девичье лицо. Яркое, броское, щедро подправленное косметикой. Оно словно сошло с обложки глянцевого журнала о юных, красивых и успешных. Алые пухлые губы, мраморной гладкости щеки, огромные черные глазищи в окружении вееров ресниц. Густой каскад черных как смоль волос и сверкающая капельками крови заколка.
– Вы открыты? – Максим Геннадиевич неуверенно приблизился к столу.
– Разумеется, мы всегда работаем – ждем гостей. – Голос грудной, походя исполнивший волнительную мелодию на струнах мужской души. Облик под стать. Налитая грудь, дерзко нарушившая закон гравитации и азартно подпрыгнувшая от легкого движения роскошного тела. Покрой короткого платья, плотно облегавшего тело, позволил оценить тонкую талию, крутые бедра и изящные ножки, по большей части скрытые столом.
Максим Геннадиевич, с трудом отведя взгляд, поинтересовался:
– И места есть?
В голосе прозвучала неприкрытая надежда и отзвуки вожделения.
По губам девушки проскользнула понимающая улыбка.
– Конечно же… мы вас давно ждем. Паспорт, пожалуйста.
– Но я не бронировал номер, – надежда потекла, словно сосулька под солнечными лучами. Ликин дрожащей рукой протянул документ. – Вернее бронировал, но не у вас. Про ваш отель я узнал случайно… проходя мимо.
– Все не случайно в этом мире, – изрекла красотка, склонившись над толстой амбарной книгой, и сосредоточено заскрипела ручкой.
– А я уже переживать начал, что придётся на лавочке ночевать, – признался Максим Геннадиевич, сглотнув. Декольте девушки при наклоне сильно раздалось в стороны, увеличив обзор. Взгляд словно намагниченный, соскользнул со скучной столешницы на покачивающиеся шарики. Воспоминание о жене, ожидавшей его дома, наполнило стыдом. Он попытался отвести взгляд, унять сердцебиение. Вышло не сразу. Наконец Максим Геннадиевич сосредоточился на бейджике, белеющем на нагрудном кармашке девушки-администратора. «Управляющая размещением гостей М. Тавр» Чудная фамилия. В духе советской индустриализации. Имя на «М». Маша или Марина?
Максим Геннадиевич, облизнув губы, произнес:
– Марина, если не ошибаюсь?
– Ошибаетесь, – усмехнулась девушка, отложив ручку и закрыв книгу регистрации посетителей.
– Маша?
– Снова мимо. И даже не Маргарита. Меня зовут Мина, – представилась девушка, кокетливо поведя бровями. – Предки увлекались вампирами, и вот результат.
– Мина… Очень мило. А меня зовут…
– Максим Геннадиевич, – едва не мурлыча, протянула красотка.
– Но откуда… – опешил Ликин.
– Ясновидение, – подмигнула девушка, демонстративно вертя в руках паспорт.
– Ну, конечно. – Не удержавшись, хихикнул Максим Геннадиевич.
Девушка вернула документ и достала из кармашка деревянную грушу с увесистым ключом.
– От вашего номера. Двадцать первый. Второй этаж, первая дверь направо.
– Огромное спасибо, – горячо произнес Максим Геннадиевич. Напряжение отступило, навалилась сонливость. – Вы прямо мое спасение.
– Ничего подобного, – качнула локонами девушка. Ее глаза загадочно блеснули, то ли обещая, то ли предлагая. – Это моя работа. До завтра.
– До завтра.
Максим Геннадиевич поспешил к лестнице.
Нужно сообщить любимой, что он устроился. Заодно поинтересоваться, как у них дела. Скучают за ним?
Закрыв за собой дверь номера, он сбросил с плеча сумку и опустил грушу с ключом на прикроватный столик.
– Ух! – вздохнул Ликин, опустившись на кровать.
Сбросив обувь, вытянул ноги.
Веки непроизвольно сомкнулись. Он и не предполагал, что успел до такой степени вымотаться, нарезая круги по дворам и подворотням.
Дернувшись, Максим Геннадиевич открыл глаза и достал из кармана мобильный телефон.
Сеть милостиво продемонстрировала пару делений.
Он вызвал меню звонков и нажал на предыдущий набранный номер. «ЛЮБИМАЯ» высветилось на экране, пошел сигнал вызова.
Пи… пи… – звуки словно проваливались в пустоту, возникая и уносясь прочь. Без следа, без ответа.
Сдержав раздражение, Максим Геннадиевич бросил аппарат на подушку и решительно поднялся с кровати.
Наверное, жена укладывает спать дочку. Машенька уже большая девушка – девять исполнится в следующем месяце, но обожает, когда мама читает перед сном. Да он и сам, признаться, любил отдаться дреме, свернувшись на диване и прислушиваясь к монотонному бормотанию, доносившемуся из детской комнаты. А вот сам читать перед сном для дочери не мог, засыпал намного раньше, чем дрема хотя бы краем крыла коснется век Машеньки.
Извлеченный из сумки пакет со съестными припасами, опустился на стол.
Батон хлеба, палка колбасы, ломать сала и зеленый жезл тепличного огурца.
Если не появится желания выбраться в город, можно провести в номере все выходные – запасов хватит.
Жуя бутерброд из кружочков «краковской», в два слоя выложенных на ломтике булки, и запивая минералкой из пластиковой бутылки, Ликин прошелся по комнате. От закрытого плотной шторой окна до двери ровно восемь шагов.
– Очень нужная информация, – с иронией заявил Максим Геннадиевич отражению в зеркале. Какая-то неясная тревога, ворочаясь и дергая за нервные окончания, угнездилась в желудке, вызывая дискомфорт.
«Почему родные не берут трубку? Они что, не понимают, как он волнуется?»
На смену тревоге пришло раздражение:
«Неужели трудно перезвонить?»
Сунув сумку под кровать и сложив оставшиеся припасы в холодильник, затарахтевший, едва вилка с хрустом воткнулась в розетку, он направился в ванную комнату.
Обмывшись под холодным душем, Максим Геннадиевич обнаружил, что забыл зубную пасту дома и придется ограничиться полосканием полости рта.
Позевывая, он погасил свет и на ощупь отыскал кровать.
Забрался под одеяло, взял мобильник.
Вереница вызовов, ушедших туда же, где пропали предыдущие. Набрал сообщение и отправил.
«Спокойной ночи. У меня все хорошо. До завтра.»
Максим Геннадиевич чувствовал себя обиженным и поэтому ограничился простыми, вежливыми, но не более словами. Никаких «Люблю, целую, скучаю».
Мобильный телефон опустился на прикроватную тумбочку, а голова на подушку.
Мысли закружились в хороводе, путаясь, сбиваясь в кучки.
Сознание нырнуло в темноту. Затем, ухватилось за мутный образ и принялось творить сновидение, сплетая из нитей сна гротескное отражение реальных эмоций.
Обстановка комнаты до боли знакомая. Квартира, в которой он проживал с младых лет, сперва с родителями, а теперь с женой и собственной дочерью.
Тишина. Лишь изредка, словно сквозь сон, похрюкивал холодильник, ускоривший бег фреона по трубкам.