Чернокнижник. Три принципа тьмы бесплатное чтение

В порту города Тирар, в Саноре, было, как обычно, многолюдно и шумно. Сновали туда-сюда люди – купцы, отправляющие свои товары в недалекое путешествие вдоль берегов королевства, матросы, нанимающиеся на корабли или сошедшие на берег, просто любопытствующие всех видов и мастей, женщины, старики, дети, крепкие мужчины, молодые люди – столпотворение царило невообразимое. Гомон тоже стоял невозможный – каждый, не слыша собеседника, пытался одновременно перекричать его, кое-где возникали споры, когда тон речи повышается против воли, и сложно было заметить среди этих голосов какой-то один, трудно было обнаружить хоть кого-то.

Когда на берег суши, сойдя с трапа большого крутобокого судна, ступил высокий смуглый человек в капитанской треуголке, с поблескивающим в левом ухе алмазом, облаченный в дорогой бархатный камзол с серебряным позументом, в высоких сапогах и с лицом, покрытым шрамами, на него никто не обратил внимания. Пираты в Тираре не были редкостью – сюда, в главный порт Саноры, прибывали все, любые корабли, бороздящие просторы Вечного моря, поэтому на морских разбойников здесь смотрели сквозь пальцы.

Капитан, как мы будем называть его впредь, дабы не запутаться, уверенно огляделся и, коснувшись треуголки, решительно направился к одной из портовых харчевен. Харчевня называлась «Серый осьминог» и пользовалась большим успехом. Говаривали, что нигде больше на всем побережье Саноры не встретишь такого густого, наваристого пива, как здесь, и нигде боле так дивно не готовят тех самых членистоногих моллюсков, в честь одного из которых и было названо заведение.

Хозяин «Серого осьминога» – старый пройдоха, игрок и пропойца по прозвищу Плут, – цен особо высокого не заламывал, прекрасно понимая, что куда выгоднее ему будет продать по дешевке запеченного на углях осьминога ста посетителям, чем в три дорога десяти.

Капитану это местечко нравилось. Он частенько бывал здесь, сходя на берег, сидел, прислушиваясь к гомону матросни, перекидывался парой ничего не значащих шуток с Плутом, и уходил, чуть пошатываясь, совершенно довольный.

Однако, сейчас пьянствовать в его планы не входило. Он вообще не хотел задерживаться на берегу – у него были дела в море, куда извечно звало его сердце, были дела на судне, к которому он был привязан всей душой. Сюда его гнала лишь суровая необходимость, почти обязанность узнать хоть что-нибудь о человеке, некогда плававшем под его началом, но печально закончившим свои морские приключения с клеймом на плече.

– А, капитано! – жизнерадостно приветствовал зашедшего в харчевню человека Плут, – Давай-давай, сюда, я тебя сегодня дивным пойлом угощу! Говорят, моряки только его и хлещут – виски называется, а мне по случаю завезли парочку бутылок…

– Уймись, Плут, – капитан сдвинул густые брови и быстро скользнул пальцами по подбородку, где красовалась маленькая, окладистая бородка, – Мне не до пьянки, я по делу к тебе. Скажи, ты по-прежнему держишь на крайний случай десяток-другой я́голов?

Трактирщик посерьезнел; его белесые, ощипанные брови сошлись у переносицы.

– Кого тебе надо выследить?

– Да мне не выследить… – капитан тяжело вздохнул, – Ходил пару лет назад под началом моим парнишка один. Мартыном звать. Схватили его, клеймили, с тех пор я его не видал… Есть у меня подозрения – как бы не случилось с ним чего. Сумеешь выяснить – получишь золотой.

– «Золото-ой»… – врастяжку повторил Плут и, прищелкнув языком, неодобрительно покачал головой, – Мало платишь, капитан. Информации немного, искать долго придется, за такое бы и надбавить слегка.

Капитан раздраженно махнул рукой.

– Фракасо! Ну, ты и барыга, Плут, полностью имя свое оправдываешь! Сочтемся, не обижу я тебя, ты мне только парня найди.

Плут поправил повязку на левом глазу, и прищурил правый. Он был самым настоящим хозяином харчевни для пиратов – неопрятный, в разодранных лохмотьях, со здоровенной золотой серьгой в ухе, да еще и одноглазый. Последнее, правда, у завсегдатаев вызывало сомнения – ходили слухи, что хитрец просто набивает себе цену, прикидываясь калекой. Если бы вдобавок к глазу Плут еще и неожиданно «лишился» ноги, никто бы не удивился.

– Десять золотых, капитан, – хрипло прокаркал он, – И это только задаток, за меньше и не возьмусь! Гони монету.

Капитан в сердцах сплюнул на стойку и, выудив из левого кармана широких штанов мешочек, аккуратно развязал его, принимаясь отсчитывать монеты. Плут жадно считал, провожая каждую алчным взглядом и, насчитав не десять, а целых двенадцать, пришел в совершенный восторг. Впрочем, капитан быстро понял свою оплошность и две лишние монеты забрал. Лицо трактирщика вытянулось от разочарования.

– Жадюга ты, капитан, как есть жадюга, – он обреченно вздохнул, сгребая золото под прилавок, – То я не знаю, что трюмы твои от золота ломятся, куда тебе его столько? Нехороший ты человек, ой, нехороший! Нет бы подкинул несчастному калеке на бедность…

– Будешь зарываться – лишу второго глаза, – очень спокойно предупредил капитан, легонько скользя кончиками пальцев по эфесу шпаги на боку. Плут сразу притих и, даже как-то съежившись за стойкой, недовольно проворчал:

– Ладно уж, по старой дружбе… Как говоришь, парня-то звать твоего, меченного этого?

– Мартын, – капитан сдержал вздох. Каждое произнесение этого имени отдавалось неясной болью в сердце и ему это не нравилось.

– Ищи, трактирщик, ищи внимательно! У него внешность приметная – сам невысок, но силен, уши оттопыренные, а на плече метка. И еще одна есть, пониже локтя, вот тут… – капитан ткнул себя в середину предплечья, – Компас.

– Компас? – Плут, прохиндей по сути, и по призванию, заинтригованно прищурился, – Печать редкая. Уже не будет ли он один из…

– Молчи! – капитан, подавшись вперед, зажал болтуну рот широкой ладонью, – Твое дело – искать, Плут! Искать, а не болтать понапрасну! Если узнаю, что пошли разговоры о Мартыне – голову тебе сниму, да на грот-мачте повешу на радость чайкам! Все усвоил?

Трактирщик тяжело сглотнул и поспешно кивнул. Он знал, как знали и другие, что слова у капитана с делом не расходятся.

– Одного я понять не могу, Богдан, – он впервые обратился к собеседнику по имени, и тот недовольно скривился, – Как ты почуял-то, что беда с твоим парнем? Беда же с ним, верно я понимаю, раз ты разыскивать его бросился? Я-то ту историю помню, его ж в порту здесь повязали, да потащили к судье, а тот и велел клеймить бедолагу. Года два уж прошло, и вдруг ты спохватился – с чего вдруг?

– Не твоего ума дело, – капитан резко отвернулся, поправляя треуголку, – Ищи. И, как что узнаешь – пошли ко мне ягола. Мы недалеко будем.

– Есть, капитан, – Плут неумело козырнул и, криво ухмыляясь, склонился над ящиком, куда ссыпал деньги, принимаясь скрупулезно пересчитывать их.

Богдан, тем временем, резкими шагами направился на выход. Лицо его было мрачно, руки он держал в карманах, и в пальцах левой удерживал маленький компас, сказавший ему о беде. Компас, оставленный Мартыном ему на память – специально, или случайно, он не знал, – компас, на котором несколько дней назад вдруг выступила кровь. И сейчас, поглаживая гладкие бока навигационного прибора, капитан очень опасался по случайности стереть бурые пятна со стекла, потерять след… Однако, душа его была чиста. Совесть кивала, одобряя его решение, и надежда найти что-нибудь о давно пропавшем друге постепенно поднимала голову в сердце.

Принцип первый. Страх

Заунывный, заупокойный вой, донесшийся из приоткрытого окна, нарушил мирное течение беседы. Ашет вскочил, как подброшенный неведомой силой и принялся напряженно, настороженно оглядываться, уже сжимая рукоять висящего на поясе меча. Фредо, сидящий за своим рабочим столом, остался безучастен.

– Что это?.. – голос охотника едва заметно дрогнул, и он, пытаясь скрыть досадную оплошность, торопливо закашлялся.

Они находились в обычном рабочем кабинете Фредо д’Ардженто, в княжеском дворце Финоры, и уже минут двадцать как спокойно и размеренно обсуждали события двухмесячной давности, пытаясь определить свои дальнейшие действия. Время было позднее, слуги князя уже, должно быть, разошлись по постелям, дабы на следующий день встать привычно рано и взяться за рутинную работу, а братья все сидели, разговаривая о чем угодно, но только не о делах.

После памятных событий, приведших их к встрече друг с другом, у Ашета и Фредо совсем не было времени просто поговорить, рассказать друг другу о событиях своего детства, своей жизни, не было возможности сполна ощутить себя братьями. Теперь они, прикрываясь необходимостью серьезного разговора, спешили наверстать упущенное.

Совсем недавно в кабинет заглянул один из приближенных слуг князя, и вежливо осведомился, не угодно ли господам чего-нибудь. Фредо, пренебрежительно махнув рукой, сказал, что вскоре должен вернуться Медведь, поэтому камердинер может быть на сегодня свободен. Слуга вежливо поклонился и вышел, а братья продолжили прерванный разговор, с минуты на минуту ожидая появления третьего его участника.

Сейчас, испуганно вскочив, Ашет вдруг представил, как выглядел бы он в глазах зашедшего в этот момент главнокомандующего, насколько подмочил бы свою репутацию отважного и бесстрашного вояки со стальными нервами, и закономерно смутился. Выказывать страх перед старшим братом охотник не боялся – зная Фредо всего два месяца, он сполна ощущал в нем родную душу и был убежден, что от брата никакого осуждения не услышит.

Впрочем, он и не ошибался.

– Рядом с дворцом завелся казер, – спокойно произнес князь и, быстро улыбнувшись, мягко повел рукой, – Не беспокойся. Во дворец он не полезет, просто кричит громко.

– Кричит?.. – охотник недовольно кашлянул, усаживаясь на прежнее место, – Воет – так будет вернее. Что еще за создание «казер»? Первый раз о таком слышу. Какой-то новый монстр?

– Монстр?.. – Фредо ненадолго задумался, постукивая себя пальцем по губам, – В принципе… Наверное, да, его можно отнести к монстрам – на обычное животное он не похож. Почти не похож. Казер смахивает на большую – в половину человеческого роста, – кошку, ходящую на задних лапах. Спина у него серая, с типично кошачьими полосами; живот и лапы белые. Есть хвост – он обычно держит его напряженным, и шерстинки на нем торчат почти перпендикулярно коже. Жители говорят, что это как у обычной кошки – от того, что он напуган или чем-то не доволен. Загадочное это создание… – князь вздохнул, – Казер никогда ни на кого не нападает, еду ему люди приносят сами. Они не боятся его, гладят, ласкают… Вся «прелесть» этой зверюшки в том, что, выбрав себе жертву, она подходит вплотную к ней и начинает потихоньку наступать, будто выдавливая, выталкивая с места. Все это происходит молча, под пристальным взглядом. Человек ли, животное, как правило, долго не выдерживают и уходят, а казер идет искать следующую жертву.

– Да, но при чем тут вой?

Вспомнив только что слышанный жуткий звук, Аш поежился. В вое казера было что-то потустороннее и какое-то совсем не безобидное.

Фредо пожал плечами.

– Трудно сказать. Люди говорят, что он кричит от голода, от боли, от холода, или от страха. Точной причины не знает никто – казера жалеют, ему обеспечивают быт, его кормят, ему сооружают теплые жилища… Он уходит из теплых мест, заходит в холодную глушь леса, или уходит в далекое поле, или ночью подбирается к водоему – словом, ищет местечко похолоднее, там полностью распушает всю свою шерсть и испускает вот такой вой. Клянусь, Аш, я не знаю, зачем он это делает, знаю только, что он безобиден и бояться его нет никакого смысла. Давай лучше еще раз попробуем вернуться к делам, это важнее…

– Важнее? – охотник чуть приподнял уголок губ и легко тряхнул светло-пшеничной шевелюрой, – Ну, не скажи, Фредо, не скажи… Мы как раз отвлеклись на воспоминания о детстве, когда я собирался сказать, – он внезапно посерьезнел, – За последние два месяца количество чудовищ в дель’Оре изрядно возросло, брат. После того, как монстра в Черных лесах не стало, после того, как он был возвращен на трон…

– Я не думаю, чтобы монстры, прежде ползавшие по королевству, были делом рук Тревора, – князь, тоже посерьезнев, сцепил руки перед собой в замок, – Да, он был монстром, но все-таки некоторая толика доброты сохранялась в его сердце, он не мог желать гибели своему королевству. Даже вопреки проискам Доната! – здесь молодой человек немного повысил голос, сдвигая брови, – Нет, я скорее поверю, что это сам Донат призывает монстров и что прежде их призывал тоже он… Ты помнишь, как ловко тогда в лесу он призвал сразу и ноофетов, и клацперов, и вольпоков? Нам пришлось нелегко, а у Аркано на запястье до сих пор остались следы от зубов вольпока…

– Аркано – человек сильный, – Аш мотнул головой, отбрасывая назад челку, – А что остальные? Барт, Шин, Толя – они как?

Фредо пренебрежительно махнул рукой и вновь сцепил пальцы в замок.

– В полном порядке, несут службу. А что Антон?

Брат, отражая его жест, тоже махнул рукой.

– В полном порядке, учится изящной словесности, различным наукам и музыке при дворе короля. Ты знаешь, Тревор благоволит ему. Конечно, не так, как тебе – в тебе он всегда видел сына, – но все-таки относится очень хорошо. Просит, чтобы по вечерам парень играл ему на своей скрипке.

– Играл на скрипке?

Зеленые глаза Фредо д’Ардженто на миг словно пошли серебряными волнами, выдавая его истинную сущность.

– Боюсь, тут дело не в благоволении, Ашет… Мы ведь не знаем, в какой момент проклятие Доната вновь обратит короля монстром. Пока он носит корону, он, как будто, в безопасности, но этот проклятый жрец Неблиса коварен… Не думаю, чтобы он был в восторге, что мы отобрали у его бога такого жестокого стража. Скрипка исцеляет…

– Думаешь, Тревор надеется при помощи зачарованной скрипки приостановить проклятие? – Аш, привычно схватывающий все на лету, угрюмо вздохнул. Такие мысли и самому ему не единожды приходили в голову, об этом он думал часто и много, быть может, даже чересчур много, но услышать свои мысли из уст брата не ожидал.

– Ашет…

Охотник вопросительно изогнул бровь. Голос брата зазвучал как-то тихо, с нотками застарелой вины и, кажется, Аш знал, о чем сейчас пойдет разговор.

– О Мартыне… ничего не слышно?

Он тяжело вздохнул и, сжав губы, отрицательно покачал головой. Пропавший, похищенный жрецом Кровавого бога пират на протяжении двух месяцев был главной целью его путешествий и поисков, но, увы, результата он так и не получил.

– Перед тем, как приехать к тебе, я заехал в Габар, – негромко проговорил Ашет, опуская взгляд, – Отчитался перед Тревором. Ты знаешь – я ведь глава отряда, отправленного на поиски Доната, а где этот синеглазый колдун, там, должно быть, и Мартын… Но пока ничего. Единственное – шпионы короля донесли ему о странном интересе к разыскиваемому нами парню в порту Тирара, в Саноре. Говорят, какой-то пират интересовался его местонахождением, даже заплатил за его поиски.

Фредо совсем помрачнел. Мысли, одна пасмурнее другой, с быстротой молнии сменяли друг друга в его голове, отражаясь на челе, как в зеркале; сцепленные в замок пальцы судорожно сжимались, и даже губы чуть подрагивали, словно он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать подходящих слов. Наконец, не выдержав муки, князь встал и резкими шагами прошелся по кабинету – от стола к стене, на которой висела большая картина с панорамой княжества, от нее – к углу, где стоял, аккуратно прислоненный, его ясеневый посох, потом обошел и стол, и сидящего рядом с ним брата, и прошелся по красному ковру до тяжелой двери резного дерева. Там он остановился и, постучав пальцами по ручке, рывком обернулся к внимательно наблюдающему за ним собеседнику.

– Донату не было бы смысла спрашивать, где он – Донат знает и так, – быстро проговорил князь, кусая губы, – Значит, здесь что-то другое… кто-то другой. Мартын когда-то плавал на пиратском судне, не исключено, что это кто-то из его старых друзей, но зачем, Аш, зачем? Почему вдруг сейчас? Не знаю… не нравится мне это. После того, как стало ясно, что Мартын – один из детей Кадены, чудом выживший во времена их беспощадного истребления, я готов подозревать в нечестности каждого, кто им интересуется.

– И что ты предлагаешь?

Ашет, наполовину повернувшись на стуле, облокотился о его спинку, с видимым любопытством изучая своего старшего брата. В душе его неожиданно вновь подняло голову радостное удивление.

Надо же… А ведь они даже не подвергли сомнению свое родство – поверили, признали сразу и безоговорочно! Права была Карина – если поставить их рядом друг с другом у зеркала, все вопросы отпадут сами собой. Разве могут быть на свете до такой степени похожие друг на друга люди? Разве что ростом природа Фредо немного обидела… Впрочем, он успешно компенсирует это успехами в магии.

Аш чуть улыбнулся. Вот и еще одна странность – всю жизнь он ненавидел колдунов, вел охоту на них, а братом и его успехами в колдовстве гордится. И даже не чувствует вины за это! Хотя… почему он должен ее чувствовать, если даже сам король Тревор Четвертый знает, что его названный сын – чернокнижник? Если Фредо показал себя действительно благородным, достойным трона Финоры человеком, если он рискнул жизнью, чтобы спасти короля!..

А вот теперь, похоже, собирается рискнуть жизнью за ради друга.

Ашет встряхнулся и, часто заморгав, недоуменно уставился на брата. Он что-то сказал только что, но охотник, увлеченный приятными размышлениями, благополучно пропустил его слова мимо ушей. Теперь же Фредо ждал ответа, а что сказать, Аш не знал.

– …прости?..

Князь хмыкнул, скрещивая руки на груди.

– Так тебя еще и слушать старших учить надо?

Ответить нескрываемо возмущенный этими словами, до фанатизма свободолюбивый охотник не успел. Тяжелая дверь за спиной резко распахнулась и, сильно толкнув Фредо в спину, отбросила его на несколько шагов.

***

Князь сделал несколько неровных шагов и, взмахнув руками, с видимым трудом обрел равновесие, рывком оборачиваясь. Гневный взгляд его зеленых глаз устремился на вошедшего человека.

Тот – высокий, статный, сильный, с перекатывающимися под темно-синей туникой мускулами, с белеющими на левом запястье следами чьих-то зубов, и шрамом, пересекающим левый глаз, не слишком приятный на вид, похожий на дикого зверя, – ответил взором нескрываемо удивленным, непонимающим и, пару раз моргнув, аккуратно прикрыл дверь за тобой.

– Я прийти не успел, а ты уже злишься?

Фредо стиснул руки в кулаки, силясь унять гнев.

– Ты перекалечил мне всех слуг, Медведь, а теперь решил взяться и за меня?! Неужели нельзя открывать дверь не столь резко, не с такой силой, неужели обязательно надо сбивать с ног каждого и всякого, кто случится возле нее?!

Стальной Аш, кусающий губы от смеха, прикрыл рот левой рукой и приветственно махнул правой. Вошедшего человека он знал.

Медведь, уже давно привыкший к претензиям в свой адрес со стороны молочного брата (а в данной ситуации даже признающий свою вину), совершенно не желающий раздувать спор, перевел взгляд на охотника и, приветливо кивнув ему, усмехнулся.

– Вся семья, я смотрю, в сборе?

– Не хватало только тебя, – недовольно буркнул все еще обиженный Фредо и, потирая затылок, присел вновь в недавно оставленное им кресло, – Мы… беседовали. Обсуждали дела, пока не…

Заунывный вой из-за окна заставил молодого человека прерваться, досадливо морщась. Казер уже второй раз вклинивался в их беседу, прерывая ее.

Впрочем, на сей раз особенного эффекта этот жуткий звук не возымел – Ашет уже был предупрежден о повадках загадочного существа, а Медведь и вовсе относился к нему с великолепным равнодушием, давно привыкнув регулярно слышать.

– Пока не произошло именно это, – с некоторым нажимом сообщил князь и, устало вздохнув, еще раз потер затылок, – Тебя не было несколько дней, ты собирался проверить, как идут дела к востоку от дворца. Ты что-нибудь узнал?

– Узнал, – Аркано, вмиг помрачнев, на секунду закусил губу и, тяжело вздохнув, удрученно покачал головой, – Я узнал, что княжество объято страхом, Фредо. Монстры, чудовища ползут изо всех щелей – клянусь, пока Тревор жил в Черных лесах, их не было столько! Химеры жгут леса, вольпоки задирают овец, нападают на табуны, ноофеты то и дело атакуют запоздалых путников, о клацперах и говорить нечего – к тихим водоемам теперь просто не подойти! Я уж молчу про разного рода вурдалаков, мантикор, виверн – их можно встретить едва ли не на каждом шагу! На полях тут и там из-под земли выползают натайры, отпугивая крестьян от пашен, да что я говорю! Одно то, что возле дворца вдруг появился казер, говорит очень о многом. Княжество – и я боюсь, что все королевство, – буквально потонуло в волнах нечисти, с которой абсолютно некому справиться. Я, со своей стороны сделал все, что мог – убил парочку натайров, сразился с мантикорой, и даже зарубил вольпока, но уничтожить всех их мне не под силу. Фредо… надо что-то решать. Я убежден, что все эти монстры – дело рук Доната, который злится из-за того, что мы вернули королю человеческий облик…

– Но проклятие с Тревора окончательно еще не снято, – вставил внимательно выслушавший все Ашет, – По большому счету, Донат еще может вернуть стража Неблиса на его пост и, если он это сделает… Да, к слову. Фредо, ты, кажется, говорил, будто тот неблиссер, Эрнесто, одолел Бога разврата? Кого же тогда охранял Тревор?

– Аш, – Медведь слегка развел руки в стороны, – Вообще-то, я не закончил. Есть кое-что пострашнее монстров…

– Куда уж страшнее, – охотник недовольно поморщился и сделал приглашающий жест, – Внимаю. Рассказывай, что еще стряслось в нашем условно-мирном королевстве.

Аркано тонко улыбнулся и слегка приподнял подбородок, немного отставляя левую ногу. Ему хотелось выглядеть эффектно, когда он будет произносить грозное слово, дабы придать ему больший вес.

Это прозвучало коротко и гулко, ударило в кабинете, как раскат грома.

– Мятеж.

Ашет вскочил. Фредо вскинул голову, глаза его потемнели.

– Мятеж… против меня или?..

– Против короля, – главнокомандующий скрестил руки на груди, – Ты же знаешь – Тревор не скрывал, что некоторое время жил в ипостаси монстра. Люди ропщут, говорят, что не желают видеть чудовище на троне, обвиняют короля в обилии нечисти… В деревнях начинают собирать отряды, чтобы штурмовать столицу. И я подозреваю, что происходит это не только в Финоре.

– Не исключено… – Стальной Аш медленно вновь опустился на стул, как-то рефлекторно касаясь рукояти дорогого меча у пояса, – В Габаре об этом ничего не слышно. Столица может оказаться не готова к нападению…

Князь, быстро глянув на брата, мрачно кивнул. Зеленые глаза его, казалось, потемнели еще больше, на дне их замерцали серебряные искры.

– Хуже другое, – негромко произнес он, – Хуже, если мятежники найдут единомышленников в Габаре. Тогда отцу будет угрожать по-настоящему серьезная опасность, он окажется один против сотен и тысяч людей! Аркано! – чернокнижник хлопнул ладонями по столешнице и резко поднялся на ноги, – Ты просил меня принять решение – я его принял. Нужно отправиться в столицу, к королю Тревору, дабы суметь оказать ему помощь… А может быть, и поискать в книгах королевской библиотеки, как избавиться от проклятия.

Медведь, сохраняя удивительное для его горячей натуры хладнокровие, спокойно опустил подбородок. Он это решение принял еще в тот миг, когда впервые узнал о мятеже, и сейчас целиком и полностью поддерживал молочного брата.

– Кроме того, в Габаре, мне кажется, больше шансов организовать более масштабные поиски Доната и Мартына.

– Из Габара проще отправиться в Тирар… – задумчиво поддакнул Ашет и, наткнувшись на недоумевающий взгляд главнокомандующего, поспешил объяснить, – В порту Тирара какой-то пират спрашивал о Мартыне. Не знаю, есть ли смысл искать его…

– Так! – Фредо, несколько секунд мрачно внимавший обоим своим братьям – родному и названному, а сам в это время о чем-то размышлявший, сдвинул светлые брови, упираясь обеими руками в стол и слегка нависая над столешницей. Лицо его приняло то особое, серьезное выражение, что, как было известно Медведю, всегда предшествовало крупным решениям, а впоследствии, возможно – великим свершениям.

– Мы мечемся, как слепые котята, бросаемся из стороны в сторону, – продолжил князь, и голос его зазвучал удивительно резко, – Надо остановиться. Надо хорошенько все обдумать и принять решение… Но не сегодня. Сегодня уже поздно, за окном темно, а Ашет прибыл всего несколько часов назад. Ты же, Аркано, как я понимаю, и вовсе с коня сразу помчался ко мне с докладом. Не сейчас, братья мои, не сейчас… Нам нужно отдохнуть. Завтра, со свежими мыслями, мы вновь соберемся и обсудим наши дальнейшие действия. Кроме того, я думаю…

Закончить ему не дало послышавшееся из-за двери требовательное кошачье мяуканье. Словно отвечая на него, за окном вновь завыл казер, напоминая миру о своем существовании.

Фредо мимолетно закатил вновь позеленевшие, уже без примеси серебра, глаза и втянув воздух сквозь сжатые зубы, нарочито неспешно поднялся, направляясь открывать. Аркано, который к двери находился значительно ближе, внимательно наблюдал за молочным братом, сам не предпринимая попыток отворить. С его точки зрения, право решать, кого можно впускать в кабинет, должно было принадлежать исключительно князю Финоры.

Пресловутый князь, вполне готовый свалить это право на чьи-нибудь плечи, неодобрительно покосился на главнокомандующего, проходя мимо, но говорить ничего не стал. Открыв дверь, он отступил в сторону.

– Входи.

В кабинет величественной, гордой походкой не вошла, а буквально вплыла угольно-черная кошка с единственным белым пятнышком на груди. Не обращая внимания на явственно изумленных ее появлением мужчин, она прошествовала к большому столу и, легко вскочив на него, самодовольно потянулась, затем усаживаясь.

Ашет закрыл приоткрытый рот и несколько раз ошалело моргнул. Кошку увидеть он не ожидал.

– Марыся?.. Но как же… а где же тогда?..

– Здесь! – звонкий девичий голос, знакомый всем и каждому из присутствующих, заставил охотника неуверенно подняться на ноги, а Медведя – рывком повернуться ко входу.

В кабинет, пользуясь тем, что дверь по сию пору открыта почти нараспашку, и сиятельный князь самолично придерживает ее, позволяя войти всем желающим, шагнула изящная, стройная девушка с темными, вьющимися волосами ниже плеч. Облачена она была по-прежнему довольно фривольно – в короткую кофточку, не скрывающую пупка, и длинную юбку с разрезом от бедра; лицо ее все так же поражало боевой раскраской, было расчерчено разного цвета линиями, а в волосах привычно виднелись перья. На правой руке девушки позвякивали многочисленные браслеты, несколько опоясывали и изящные щиколотки. Ходила красавица босиком, явственно не испытывая дискомфорта от этого.

– Фредо, – голос ее звучал надменно и требовательно: казалось, девица беседует не с князем Финоры, а с каким-нибудь простолюдином из близлежащей деревеньки, – Почему твой садовник не слушает моих советов? Я двадцать раз объясняла ему, что крокусам и магнолиям не нравится находиться рядом друг с другом, они не уживаются! Он не желает слышать! А между тем, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было – в конечном итоге, именно я способна…

– Карина! – Аш, наконец, не выдержав, вклинился в плавную речь шаманки и приветливо взмахнул рукой, – Фредо здесь не один.

Карина неспешно повернулась всем корпусом, демонстративно оказывая посмевшему обратиться к ней человеку великую честь, и нескрываемо скривилась.

– И свое присутствие ты считаешь достойной причиной, чтобы перебивать меня, красавец? Такой же невежа, как все мужчины, даром, что в столице обучался! Я говорю не с тобой и, кстати… – девушка воздела тонкий палец, хмуря тонкие брови, – О том, что ты прибудешь, духи рассказали мне еще три дня назад, так что не пытайся произвести на меня впечатление.

– Здесь не только он, – Медведь негромко кашлянул, – Когда ты успела прибыть? Меня не было не больше двух недель…

– Я приехала неделю назад, здоровяк, – Карина гордо приподняла подбородок, – Не буду спрашивать, где тебя носило – мужские дела меня не интересуют.

Фредо, наконец, отпустивший дверь, глубоко вздохнул, скрещивая руки на груди. Беседа со своевольной шаманкой никогда не доставляла ему особенного удовольствия, однако, ввиду некоторых обстоятельств, сейчас Карину приходилось терпеть.

– Это не мужские, – негромко заметил он, – Это наши общие дела, Карина. В королевстве назревает мятеж.

Девушка легко передернула точеными плечиками. Кошка на столе, будто повторяя ее жест, несколько раз махнула хвостом.

– Ничего удивительного, – шаманка негромко фыркнула, – Тревор поступил очень опрометчиво, решив не скрывать от народа правду. Хоть он и король, а мужская бравада ему не чужда – он явно хотел прослыть героем.

– Отец не хотел, чтобы его считали героем, – тихо произнес чернокнижник, прерывая ораторшу, – Он хотел, чтобы героями считали нас.

– Спасители короля, спасители королевства, – Аркано согласно опустил большую голову, – Три брата – охотник, чернокнижник и главнокомандующий. Мы сами вызвались стоять на страже спокойствия короны, но сейчас… – мужчина тяжело вздохнул, – Сейчас меня разрывают противоречия. Нужно подавить мятеж, пока он не разросся, нужно защитить короля, нужно попытаться снять с него проклятие, нужно вернуть Мартына…

– Осади, – девушка неприязненно поморщилась, – У меня голова идет кругом от твоих желаний. Тебе хочется разорваться, здоровяк? Ты тычешься носом в разные стороны, как слепой котенок, неужели не чувствуешь, где находится теплая кошка?

Марыся на столе красноречиво мяукнула, всем видом показывая, что она здесь, и она достаточно теплая, чтобы согреть большого котенка. Пусть даже он Медведь.

Главнокомандующий хмыкнул и, подойдя к стене, демонстративно прислонился к ней спиной, снова скрещивая руки на груди.

– А у тебя, по-видимому, есть более конкретные предложения? Что ж, девочка, порадуй мужчин своей женской логикой, давай, я жду!

– Не наглей, здоровяк, – Карина ослепительно улыбнулась и погрозила собеседнику пальцем, – Крокусы и магнолии – это, конечно, не деревья, но при случае мне хватит и их, чтобы хорошенько проучить тебя… А ты, красавец, мог бы уступить девушке место. Ишь, каков – занял единственный стул в помещении, и доволен!

– Стул не единственный, – чернокнижник, по-прежнему храня монументальное спокойствие, не поддаваясь на провокации взбалмошной девицы, спокойно прошествовал к собственному, оставленному креслу и, опустившись в него, сцепил руки на столешнице в замок. Лицо его приняло на редкость внимательное выражение.

– Итак, Карина. Какие варианты решения ты можешь предложить? Я, по правде говоря, намеревался сейчас отправиться спать, предполагал отложить принятие этого решения до завтра…

– Как это типично для мужика, – шаманка недовольно поморщилась, – Вечно вы любите все откладывать на попозже, даже то, что просто бросается в глаза. Надо ехать в Габар, идиоты! Брать побольше людей, и чесать в столицу, чтобы иметь возможность защитить, в случае беды, короля. Если вы, конечно, еще хотите видеть Тревора на троне, а то мало ли…

– А ты можешь снять проклятие с него? – Аш мрачно улыбнулся, – Насколько помню, ты уже рассуждала на эту тему, говорила, что Донат слишком силен, и одолеть его магию ты не в силах. Какой смысл ехать в Габар, если помочь мы Тревору все равно ничем не сможем?

Карина, от которой в ответ на слова охотника его брат ожидал вспышку гнева, неожиданно загадочно улыбнулась.

– Зато он, возможно, сумеет помочь вам. Ложитесь спать, а завтра… Да, Фредо. В поход я отправлюсь вместе с вами, поэтому не надейся забросить занятия!

Взгляды главнокомандующего и охотника – взгляды изумленные, недоумевающие, – обратились к князю. Аркано негромко кашлянул, Ашет изогнул левую бровь.

– Кхм, «занятия»? – вопрос задал все-таки Медведь, не желая уступать Стальному Ашу пальму первенства.

Фредо с видимым неудовольствием кивнул.

– Карина прибыла во дворец, чтобы обучать меня магии стихий. Однако, я не думаю, что это хорошая мысль – продолжать занятия в походе. Они меня очень изматывают, а учитывая обилие чудищ в княжестве, мне может потребоваться вся моя сила.

Девушка пренебрежительно махнула рукой.

– На то, чтобы справиться с монстрами, ты и должен взять с собой людей, Серебряный Фредо. Не пытайся спорить! И завтра, собираясь в путь, будь так добр – не забудь посох.

Чернокнижник промолчал. Лишь быстро покосился в угол, где мирно ждал своего часа его ясеневый посох, посох, прибывший с Дальних холмов, посох, увенчанный кристаллом Неблиса, и негромко вздохнул, обреченно кивая.

***

За окном царил пасмурный сумрак, щедро сдобренный дождем. Дул пронизывающий ветер, свистя среди наполовину облетевших деревьев, завывая в высоких трубах некогда роскошного замка.

Осень на Кадене всегда наступала раньше, чем во всем остальном мире, особенно после того, как священный остров был захвачен Кровавыми богами. Здесь быстрее осыпалась листва, здесь наступали холода, когда в королевстве дель’Ора деревья еще радовали глаз богатой зеленью, и цветы цвели пышным цветом.

В большом зале замка жарко пылал камин, сообщая тепло всему огромному помещению, озаряя его неверным светом пляшущих языков пламени. Зал был пуст. Никаких предметов интерьера, ничего, что сообщало бы помещению уют, не было в нем – по-видимому, он предназначался для чего-то другого, не для отдыха, а для каких-то более серьезных и, не исключено, темных дел.

Лишь в дальнем от камина углу торчал из пола высокий столб. У подножия столба сидел в неудобной позе, с заведенными назад, связанными руками, молодой человек со смешно торчащими, лопоухими ушами.

Молодой человек дремал. За два месяца плена, изможденный, измученный, поддерживаемый только заклятиями и зельями проклятого колдуна, он уже настолько привык спать в одной и той же позе, что почти не испытывал дискомфорта. А может, и испытывал, но уже настолько свыкся с ним, что перестал замечать.

Под боком у него что-то зашевелилось; послышался негромкий, сонный писк. Молодой человек открыл глаза, поворачивая голову.

Упитанный, явно одомашненный клацпер, мирно сопевший рядом с ним, пробудился и, привычно голодный спросонок, попытался запустить зубы в тело сидящего рядом парня.

– Отвали, Креон, – пленник дернулся, – Я тебе не жратва, проси ее у своего хозяина.

Клацпер, который за прошедшие месяцы тоже успел привыкнуть к постоянному присутствию в замке пленника, широко зевнул и обиженно прочавкал что-то. Парень улыбнулся.

Два месяца… два чертовых месяца Донат держал его здесь, издевался над ним, удерживая его тело и сознание в пограничном состоянии между человеком и ноофетом, сводил его с ума, перекраивал, выворачивал наизнанку его мировоззрение. Чего-то он определенно добился – домашний клацпер мерзавца уже не внушал пленнику отвращения, он даже научился мириться с его обществом, и почти подружился с противным зверьком. Научился понимать, когда и какие звуки тот издает, научился почти разговаривать с ним! Во всяком случае, когда он велел Креону не трогать себя и прогонял его, зверек обиженно уходил, послушный непокорной жертве. Правда, в последний месяц он повадился приходить по ночам к пленнику и засыпать у него под боком, но это доставляло несчастному скорее радость, чем неудовольствие.

Сидеть на холодном полу было по-прежнему отвратительно, а с приходом осени и вовсе стало невыносимо, поэтому теплое тельце рядом дарило некоторое облегчение.

Вообще, как понял парень за эти шестьдесят дней, клацперы не были такими уж противными созданиями. Да, хищные, да, способные разорвать жертву на куски… Но разве обычные домашние кошки – не хищники? Разве не разрывают, не уничтожают они маленьких грызунов?

Конечно, клацперы выглядят неприятно, по ним сразу видно, что они монстры, но все же, все же…

– Ты бы лучше перегрыз веревки, что меня держат, – продолжил пленник беседу со зверьком, – С твоими зубами это проблем бы не составило… что? А, хозяин не разрешает. Ну да, понимаю. Донат вообще вредный тип – мне он за два месяца не дал даже кусочка нормальной пищи, только кровью накачивает… Ну, да, я понимаю, что ты к нему привязан. Но я-то не ты, Креон! Тебя он приручил, а вот меня… – он тяжело вздохнул и мотнул головой.

Клацпер, отвечающий в основном тихим писком и чавканьем, продолжал смотреть на него умными красными глазками-бусинками.

Парень запрокинул голову, прижимаясь затылком к столбу позади.

– До чего я докатился – беседую с клацпером… – пробормотал он себе под нос, прикрывая глаза, – Вот что делает с людьми одиночество. Фракасо! Что же они никак не спасут меня?..

В последнем вопросе прозвучала нескрываемая горечь. Им пленник задавался каждый день и не по одному разу, о нем он думал постоянно, пытаясь найти ответ, пытаясь понять, почему, почему друзья до сих пор не пришли за ним… Донат, легко угадывая его мысли, умело направлял их в нужную сторону, подстегивая недоверие, говоря, намекая, что, возможно, не такие уж они и друзья, раз не приходят на помощь. Сам парень в иные дни поддавался на провокацию, верил колдуну, а в иные находил куда как более правдоподобные объяснения.

В конце концов, они на Кадене, а до Кадены из королевства добраться не так просто. Он даже не знает, есть ли мореходы, которым известен путь к священному острову… Да и потом, он же помнит, что устроил проклятый колдун перед его похищением, помнит, как летели в воздух комья земли! Где гарантии, что друзья его вообще живы? Быть может, он ждет напрасно, быть может, ни Фредо, ни Аркано уже нет в живых? А другие… Да даже если эта девчонка, Карина, или Стальной Аш выжили, с чего бы им помогать ему? Они практически не знакомы, а шаманку он и вовсе обозвал… Да, наверное, так и есть. Если Аркано и Фредо погибли, искать его просто некому.

Правда, есть еще Богдан… Парень глубоко вздохнул. Нет, это еще более глупая надежда. Откуда бы капитану знать, в какую он попал передрягу? Капитан сейчас в море, ему не до бывшего матроса с клеймом на плече…

Черт. Как жрать-то хочется.

Зазвенели, разносясь под высокими сводами зала, знакомые шаги – словно ответ на последние его мысли, будто приближающийся человек прочитал их.

Из полумрака в дальнем конце зала (пленник уже знал, что там скрывается дверь к прочим помещениям) вынырнула знакомая высокая фигура, облаченная в черное. Камзол с золотым позументом был, как обычно, безупречен, штаны утопали в идеально начищенных, поблескивающих сапогах, а темные кудри были привычно стянуты на затылке атласной лентой.

– Ты, должно быть, много времени тратишь, приводя себя в порядок, – буркнул парень просто, чтобы сказать хоть что-нибудь, – Тяжело без нормальных слуг, а? Хотя тебе не привыкать – мне-то ты прислуживал старательно, помнится.

– Возможно, однажды моим слугой станешь ты, – последовал невозмутимый ответ. Колдун остановился в двух шагах от пленника и окинул его долгим задумчивым взглядом.

– Вижу, Креон снова ночевал с тобой? Любопытно. Должно быть, он чувствует в тебе родственную душу, ощущает, что ты обращаешься… Ты хочешь чего-нибудь, Мартын?

Мартын гневно вскинул голову; глаза его сверкнули.

– Фракасо! Ты же пришел специально, чтобы дать мне крови, зачем спрашивать?!

– Не нервничай, – Донат вытянул в его сторону руку открытой ладонью вперед, – В твоем состоянии излишний гнев может спровоцировать ускоренное обращение, а это не нужно ни тебе, ни мне. Пьетро!

Из темного угла – не того, где скрывалась дверь, противоположного, – медленно выступила согбенная фигура некогда сильного, гордого человека. Мартын, мельком глянув на него, презрительно скривился. Да, не доводит до добра предательство, ох, не доводит! Еще два месяца назад этот человек был дерзким стражем из свиты князя Финоры, а теперь… На него было бы жалко смотреть, но предатель не заслуживал жалости. Он получил то, что заслужил, продавшись колдуну за жалкую иллюзию жизни.

– Подойди, – властно велел хозяин, и слуга, склонившись еще ниже, мрачно глядя в пол, медленно приблизился. Он тоже жил в зале, спал на охапке соломы, ел что придется, и частенько был принужден отбиваться от попыток Креона отгрызть какую-нибудь часть его тела. В его обязанности входило неусыпно стеречь Мартына, который в любом случае не сумел бы удрать, не смог бы порвать путы.

Долгими ночами, сидя, обняв колени на охапке соломы и слушая тихое дыхание спящего парня, Пьетро безмерно жалел о проявленной слабости, о собственном предательстве. Он просил сохранить ему жизнь, и поклялся взамен служить этому чертову колдуну… Да что ему жизнь? Разве не лучше было бы умереть, чем прозябать в этом проклятом замке, будучи полностью во власти жреца Кровавого бога? Разве не лучше было бы погибнуть героем, чем бесконечно страдать от унижений и от мук собственной совести?

– Дай руку.

Слуга безмолвно вытянул левую руку, всю испещренную шрамами от порезов и зубов несчастного страдальца. Пальцы Доната легко скользнули по внутренней стороне запястья, рассекая истончившуюся кожу.

Рана мигом налилась, засочилась кровью. Колдун легонько толкнул слугу к пленнику.

Пьетро, медленно опустившись на колени, держа порезанную руку чуть отведенной, поднес ее к губам парня.

– Пей, будь ты проклят… – пробормотал, почти прорычал он и удостоился легкого удара тяжелым сапогом по пояснице.

– Поаккуратнее в словах, собака, – говорил Донат спокойно, по-прежнему очень властно и холодно, – Этот пират мне дороже, чем десяток тебе подобных.

Пират, для которого эти разборки, с одной стороны, не были внове, а с другой все-таки казались непривычными, потянул носом воздух, вдыхая запах крови и нескрываемо сморщился.

– Фракасо… Я хочу твоей крови, а не его! – раздраженно бросил он, – Почему ты стал поить меня кровью слуги, Донат? Твоя много вкуснее, слащще, мягччче… – голос его сорвался на шипение, и Мартын примолк, делая несколько глубоких вдохов. Ноофет в его душе при виде и запахе крови так и рвался наружу, и сдерживать его было невероятно трудно.

Жрец Неблиса подарил его дьявольской улыбкой.

– Моя кровь слишком ценна, чтобы я мог разбазаривать ее, тратить на какой-то инструмент, обычный указатель… Пей, что дают, ноофет.

Легкий тычок в спину заставил слугу податься вперед, и рана его мазнула кровью по губам упрямого пленника. Тот зарычал и, дернувшись, впился в бледное запястье зубами и губами, высасывая, поглощая живительную жидкость.

Креон, внимательно наблюдающий за этим снизу, обиженно пискнул. Ему хозяин пить кровь своего слуги не позволял, и сейчас клацпер невыносимо завидовал своему новому другу – пленнику хозяина.

***

Фредо проснулся от смутного ощущения присутствия в спальне кого-то постороннего. Открыл глаза, глубоко вздохнул и несколько секунд просто созерцал едва различимый потолок, пытаясь успокоить себя и убедить, что ощущение пришло из сна.

Ему уже почти удалось это сделать. Он почти начал снова засыпать, как неожиданно слуха его коснулся знакомый спокойный голос.

– Фредо.

Князь сел, вглядываясь во мрак возле кровати. Скрипнула половица – кто-то сделал шаг, и в полосе лунного света, падающего из окна, показалась высокая темная фигура.

Чернокнижник медленно, облегченно выдохнул и, откинувшись назад, вновь упал на подушки.

– Эрнесто… Ты бы мог прийти в дневное время, в часы приема.

– Нет.

Неблиссер, привычно равнодушный и холодный, сделал еще шаг и замер подле кровати, внимательно созерцая друга.

– Я рискую, приходя сюда, Фредо. За мной могут следить.

– Кто? – князь приподнялся на локтях, недоверчиво хмуря брови, – Эрнесто, ты – неблиссер, более того – твои братья и сестры признают за тобой право вести их! Кто может следить за тобой, кто может преследовать тебя?

По тонким губам неблиссера скользнула тень слабой улыбки. Темно-рыжая шевелюра его в свете луны слегка засеребрилась, становясь как будто светлее. Стал заметен шрам на левой щеке – последствия битвы, состоявшейся два месяца тому назад, – стала видна длинная ссадина над левой бровью… Фредо посерьезнел. Старый друг казался вырвавшимся из застенков палачей, бежавшим от неприятеля, но кто этот неприятель – понять было мудрено. Князь пригляделся, отмечая для себя порванный рукав плаща, его разорванную полу, несколько ран – уже затянувшихся, не кровоточащих, – на руках и, наконец, еще одну, уже более глубокую – на шее. Последняя рана была слегка прикрыта платком, но край ее все равно выглядывал и не ускользнул от взгляда внимательного чернокнижника.

– Что произошло?

Эрнесто медленно потянул носом воздух, так же неспешно выдохнул его и неожиданно присел на край кровати, будто не будучи в силах больше стоять.

– Они взбунтовались, Фредо, – говорил неблиссер тихо, спокойно и уравновешенно, но за его словами угадывалась затаенная боль, – Мои братья и сестры. Они взбунтовались против меня, против мира и порядка. Они начали бесконтрольно нападать на крестьян и – более того! – некоторые из них принялись притаскивать их к церквям, храмам Неблиса, отдавать невинных в руки жрецов, против которых мы боролись ранее. Клянусь, я не знаю… не понимаю, чем это может быть вызвано. Мне кажется, они чего-то боятся, но что это может быть… – мужчина глубоко вздохнул и, сжав губы, покачал головой, – С каждым днем бунтовщиков становится все больше. Если прежде верных мне и нашему делу неблиссеров было столько, что я мог не опасаться угрозы нескольких глупцов, то теперь последних становится чересчур много. Я сохранил преданность горстки верных людей, но, боюсь, за время моего отсутствия… – неблиссер вновь прервался и продолжил изменившимся голосом, – Я бежал. Был вынужден бежать, спасаясь от тех, кого называл братьями и сестрами, был вынужден с боем прорываться сквозь их ряды. Их становится все больше – верных слуг, преданных детей Неблиса, – и я… я боюсь, Фредо. Боюсь, что они готовят второе пришествие Бога разврата.

Чернокнижник, внимательно выслушавший слова ночного гостя, медленно сел, обнимая укрытые одеялом колени. Лицо его было мрачно, глаза в свете луны отливали серебром. Что делать, он не знал.

– Мы не позволим… – начал, было, князь, но тотчас же махнул рукой, – Это только слова. На самом деле, я понятия не имею, как нам остановить одичавших неблиссеров, Эрнесто. Тем более, что в королевстве зреет мятеж против короля, люди бунтуют, люди не хотят видеть на троне того, кто был монстром. Мы собираемся в Габар… Нужно защитить короля Тревора, ибо столица может быть не готова отразить атаку мятежников, нужно найти способ снять с него проклятие, нужно, необходимо вернуть Мартына! Теперь еще и неблиссеры… Быть может, тебе следует отправиться с нами, друг? Уверен, вместе мы сумеем отразить атаку даже тех, кого ты звал братьями.

– Габар?.. – неблиссер примолк на несколько мгновений, размышляя, – Не знаю, Фредо. Я думал отыскать Карину, поговорить…

– Карина здесь, – чернокнижник чуть приподнял уголок губ, – Здесь, в моем дворце, Эрнесто, и именно она настояла на том, чтобы мы завтра отправились в путь. Она прибыла сама, сказав, что ясеневый посох в неумелых руках может быть слишком опасен, и что хочет меня обучить им пользоваться. Признаюсь, ее методы обучения вытягивают из меня все силы.

Собеседник не прореагировал. Он вообще, судя по всему, не особенно вслушивался в слова князя, куда как больше интересуясь собственными мыслями.

– Габар… – задумчиво повторил он вновь, – В Габаре обширные библиотеки, в них собрано много данных о Кровавых богах… Ты знаешь, Фредо, я ведь не убил тогда Неблиса. Лишь заточил его в подземельях его цитадели, но то, что происходит сейчас… Я боюсь, это может знаменовать возвращение силы к нему. Если ему приносят так много жертв, если он питается их кровью… Я поеду с вами. В чем-то ты прав – король может находиться под угрозой, тем более, что прежде он был связан с ним… Ты не помнишь, что он говорил о лабиринте, который охранял?

Чернокнижник, еле успевающий за полетом мысли друга, быстро мотнул головой.

– Думаю, будет лучше, если ты спросишь у Тревора напрямую. Мне тогда было не до лабиринтов, если честно… Итак, ты едешь?

– Да… – неблиссер вздохнул, – Я еду, или иду пешком, ибо вряд ли у тебя найдется лошадь, которая решится пойти подо мной. Животные не любят таких, как я… Отдыхай, друг мой. Встретимся утром.

– Какой уж теперь отдых, – тоскливо заметил Фредо и, не видя, впрочем, иного выхода, без особого желания откинулся вновь на подушки.

– Да, Фредо!

Князь, только закрывший глаза, открыл их вновь.

– М?

– Направляясь сюда, я видел белую тень неподалеку от дворца. Здесь завелся казер?

Чернокнижник глубоко вздохнул – участившийся интерес к появившемуся недалеко от дворца животному ему уже начинал надоедать.

– Да, но я не вижу в этом ничего особенного. Тебя это беспокоит?

– Скорее радует, – последовал невозмутимый ответ, – Я бы советовал изловить его и взять с собой в поход.

Фредо снова сел. Изумлению его не было предела – чем, чем может помочь в предполагаемо опасном путешествии простая меховая зверушка, способная лишь громко кричать по ночам??

– Ты не понимаешь, – Эрнесто, так и не поднявшийся с кровати, закинул ногу на ногу, чуть улыбаясь, – В последнее время казеры стали очень редки, они исчезают или просто прячутся где-то, чтобы люди не добрались до них. Но во времена Кровавых богов люди при помощи этих животных выигрывали войны! Казера ничто не может остановить, если он видит жертву, он будет наступать на нее до тех пор, пока она не уйдет…

– Погоди-погоди, – молодой человек тряхнул золотой шевелюрой, – Но ведь любой воин может просто зарубить его! Казер – маленький зверек, справиться с ним…

– Справиться с ним практически невозможно, – с усмешкой перебил неблиссер, – От казера нет никакого спасения – его не берет никакое оружие, ибо шкура его слишком прочна и толста, даже мечи и копья ломаются, наткнувшись на нее!.. Ты можешь не верить мне, Фредо, – заметив явное сомнение в зеленых глазах, Эрнесто немного сбавил тон, – Но я сам был свидетелем того, как, выпустив одного казера на довольно крупное войско, люди проложили себе прямую дорогу прямо в центр армии противника, и буквально одолели их изнутри. Было бы неплохо использовать это существо – против монстров казер так же полезен, как и против людей.

– Эрнесто, – Фредо, слушавший друга, сдвинув брови, наконец, не выдержал, – Эрнесто, мы не на войну собираемся! По крайней мере, пока, мы хотим просто навестить короля. Отряд Карина советует собрать большой, но это вовсе не значит, что нам требуется большое усиление. Мятеж пока в самом зародыше, я убежден, что нескольких верных людей будет более, чем достаточно. Кроме того, мне бы не хотелось привлекать внимания к нашей вылазке в столицу, а присутствие в нашем большом отряде казера наверняка вызовет сплетни. Так что… спасибо за совет, но…

– Я понял, – неблиссер быстро улыбнулся, поднимаясь с кровати, – Извини, должно быть, я и в самом деле сказал глупость. Отдыхай, Фредо, отдыхай. Доброй ночи.

…На следующее утро не выспавшийся, озадаченный ночным разговором князь Финоры был довольно мрачен, и указания, касающиеся похода, раздавал довольно сбивчиво.

Правда, Барт, стоящий в княжеском кабинете, вытянувшись по струнке и внимательно слушая правителя, все равно млел от осознания собственной значимости и старался хватать все налету. После памятного похода двухмесячной давности, когда отважный страж показал себя по-настоящему верным и преданным слугой князя, готовым защищать его и отстаивать его честь даже перед друзьями, жизнь его заиграла новыми красками. Из главы обычного разведывательного отряда Барт был переведен в личную стражу князя, что основательно сказалось как на статусе его, так и на оплате. Одевался теперь страж с иголочки, старую, потемневшую серьгу в ухе сменил на сверкающую серебряную, и вообще выглядел не в пример благороднее, чем прежде. Даже шрамы его теперь казались не жуткими рубцами, а метками проявленного мужества, и внушали большое уважение.

– В отряд пойдем… – Фредо зевнул, – В поход, я хотел сказать. Я, Аркано, Ашет… Карина… Эрнесто… – он потер лоб, старательно припоминая, кого еще хотел записать в отряд, – Так, с этим понятно. Барт, я надеюсь, ты отправишься с нами. Рассчитываю также на Анатолия и Шина – как думаешь, они согласятся вновь отправиться в путешествие, на сей раз в компании чернокнижника?

Барт, от которого сущность князя уже давно не была секретом, легко улыбнулся и воодушевленно кивнул.

– Они преданы вам ничуть не меньше, чем я, Ваша светлость! Они почтут за честь сопровождать вас, тем более, что у Толи в столице, как вам известно, племянник…

Аркано, стоящий по правую руку от молочного брата, чуть сдвинул брови. Манера преданного слуги княжества болтать без умолку, и зачастую позволять себе излишне вольную интонацию в беседе с правителем, была ему хорошо известна и очень не нравилась.

Фредо, не обращая внимания на излишнюю говорливость собеседника, снова зевнул и, тяжело вздохнув, протер тыльной стороной ладони глаза.

– Хорошо, – голос его зазвучал почти обреченно, – Значит… это значит… выходит… нас будет… эм…

– Восемь человек, – подсказал замерший по левую руку от брата Аш и, облокотившись на высокую спинку его кресла, чуть пожал плечами, – Может, стоило бы найти еще двоих, чтобы уж было десять?

Ответить едва ли не дремлющий сидя князь не успел. Барт оживленно кивнул и от избытка рвения щелкнул каблуками новых сапог.

– Есть у меня два парня, господин охотник! Недавно как раз с целебных вод возвратились – лечились там после памятной встречи с вами в харчевне… – здесь страж выдержал многозначительную паузу, но, не дождавшись от Ашета и тени раскаяния, продолжил, – Мирко и Дэмпер зовут их, молодые ребята, горячие, но верные, преданные, честные, за князя костьми лягут!

– Подожди, – чернокнижник, заставляя себя проснуться, тряхнул головой и слегка махнул рукой, тут же роняя ее на стол, – Мирко и Дэмпер – это, конечно, хорошо… их преданность вызывает восхищение, и так далее, так далее… Но знают ли они, кто я? В пути Карина намерена обучать меня магии, не хотелось бы, чтобы для ребят это оказалось… неприятным сюрпризом.

Лицо стража немного потемнело. Шрамы обозначились на нем четче, а серебряная серьга в ухе заблестела, подобно луне на ночном небе.

– Знают, – очень тихо, еле слышно произнес он, – Я… сказал им.

Ашет подался вперед, упираясь ладонями в столешницу и нависая над ней, с недоверчивым негодованием вглядываясь в мужчину.

– Ты? Ты сказал?? Черт возьми, Барт, и это ты называешь «преданностью»?! Растрепать всем о тайнах моего брата – ничего умнее ты не мог придумать?!

– Остынь, – Аркано, сверлящий своего преданного подчиненного тяжелым взглядом, сдвинул брови, – Сделанного не воротишь. Барт… после того, как ты сообщил им о том, кем является Фредо, ты… ты уверен, что их верность не поколебалась?

Барт вскинул голову, немного выпячивая грудь. Лицо его залил свет благородной, бесшабашной преданности.

– Абсолютно, господин главнокомандующий! Мирко – оболтус, каких поискать, он сам когда-то пытался колдовать, да не вышло… Он просто в восторг пришел, узнав, насколько «крутой», как он выразился, у нас князь. Говорил, что очень бы хотел увидеть его в деле, слушал о его подвигах и восхищался!.. Дэмпер – тот постарше, посерьезнее. Он поначалу отнесся с недоверием, но, когда узнал, что Его светлость спас короля Тревора…

– До тебя не доходили слухи о мятеже?

Неожиданно заданный чернокнижником вопрос повис в воздухе. Ашет и Аркано медленно перевели взгляды на своего брата, пытаясь понять, что за причины побудили его произнести эти слова; Барт растерянно заморгал.

– Мятеж, Ваша светлость?.. Но… но как, где?

– По всему королевству, – сквозь зубы процедил охотник, – Люди не хотят видеть на троне монстра.

Страж примолк на несколько мгновений, потом серьезно глянул на него.

– Поэтому Его светлость решил собрать отряд, и отправиться в столицу? Необходимо защитить Его Величество?

Фредо не стал спорить. Отвечать он, впрочем, тоже ничего не стал, только сонно кивнул и, подперев щеку кулаком, снова зевнул.

– Я найду людей, – тихо произнес Барт, – Мирко и Дэмпер, если вы прикажете, отправятся с нами, но я сумею найти еще человек двадцать, чтобы сформировать небольшие отряды и разослать в разные области княжества. Мы постараемся задушить мятеж в зародыше, не дать ему разрастись…

– Хорошо, – князь с трудом поднял ужасно тяжелую сегодня голову, – Действуй, Барт. Но пусть твои люди будут осторожны – в королевстве в последнее время участились атаки различных монстров, да и… у меня есть сведения, что самые опасные из них вышли на охоту. Во славу Неблиса.

Страж вздрогнул. Он помнил, хорошо помнил жуткую пещеру под приличной на первый взгляд церковью, знал, понимал, чем может грозить возвращение Кровавого бога, и сейчас мгновенно сообразил, что имеет в виду князь.

– Если вы позволите… – медленно вымолвил он, – Я отдам приказ убивать жрецов Неблиса, как делал это ваш друг. Если, конечно, вампиры… простите, неблиссеры больше не справляются со своей задачей…

– Неблиссеры бунтуют, – Фредо быстро улыбнулся, – Мятеж охватил не только головы людей, но и умы монстров. Пусть твои люди будут осторожны, Барт, и это же скажи Анатолию, Шину, Мирко и Дэмперу. Путь нам, боюсь, предстоит непростой.

***

Капитан быстрым шагом прошелся по палубе, постоял у борта, потом подошел к рулевому, потрогал штурвал… Одобрительно кивнул и, дав приказ следовать тем же курсом, вновь отошел к борту. На душе у него было пасмурно. Не так давно прилетевший ягол принес известие от Плута, записку, в которой хозяин харчевни сообщал, что выяснить пока удалось мало. Понятно лишь, что Мартыну удалось засветиться в обществе каких-то людей – богато одетых, по-видимому, весьма влиятельных людей, – но кто они, известно до сих пор не было.

Что делать, Богдан не знал. Куда плыть, куда велеть направлять корабль – тоже. Он даже поделиться ни с кем не мог, опасаясь смутить умы своих матросов, изо всех сил делал вид, что мрачное его настроение связано с непогодой, но подозревал, что пираты догадываются об истинных причинах.

В конце концов, все они знали Мартына. Все любили этого лопоухого парня, были привязаны к нему, как к брату и, несомненно, тоже чувствовали, что с ним приключилась беда.

О, знать бы только, где с ним приключилась эта беда, знать бы, кто повинен в ней! Уж он бы не пожалел пороху, чтобы избавить мир от этой твари, уж он бы сумел защитить экс-подчиненного!

Эх, Мартын-Мартын, несчастный клейменный глупец, беглое дитя Кадены…

Капитан замер, как громом пораженный. Кадена! Путь на нее известен немногим, однако, сам он входит в их число. Кадена давно оставлена людьми и богами, брошена, приведена в запустение жестокими ветрами и бурями, но… Что, если Мартын именно там?

Богдан нахмурился и, достав из кармана компас с пятнами крови, вытянул его вперед на открытой ладони. Стрелка указала точно на север, потом немного отклонилась от курса, и стала показывать на северо-запад, клонясь все западнее.

Кадена… Компас указывает курс, указывает, где расположен священный остров. Попытать счастья там?

Капитан почесал бородку. Священный остров, заброшенный, опустошенный… может вполне статься, что какой-нибудь негодяй избрал его своим пристанищем. Человек-негодяй, конечно. Или… даже кто-то похуже.

Что ж, теперь у него хотя бы появился курс. Итак, решено!

Богдан открыл рот, готовясь отдать приказ, но не успел издать и звука.

– Лярвы! – раздался крик с грот-мачты. Вахтенный матрос, цепляясь за ванты, вытянул руку куда-то вперед, указывая на приближающиеся буруны. Стремительные – слишком стремительные для обычных волн, и слишком опасные для обычных водоворотов.

– Лево руля! – рявкнул капитан, торопливо пряча компас, – Попробуем обойти их с наветренной стороны!

Лярвы не имеют ни слуха, ни зрения, ни обоняния – это он знал хорошо. Бродячие духи умерших не своей смертью злых людей, ожесточенные, извечно жаждущие нести смерть и боль живым, и особенно опасные, если были призваны злым колдуном.

Капитан уцепился за борт, вглядываясь в близящиеся буруны. Да… Их слишком много, чтобы можно было предположить случайную встречу. Их кто-то призвал сюда, призвал специально, чтобы помешать, чтобы сбить с курса его судно!

Кем бы ни был неизвестный «доброжелатель», он слишком плохо знает его, капитана. Лярв Богдан встречал не впервые, и уходить от них всегда умел, ловко оставляя опасных тварей за кормой. Правда… в таком количестве они ему прежде не встречались.

– Капитан!

Задыхающийся голос старшего помощника заставил отвлечься от созерцания близящихся тварей.

– Мы не успеваем повернуть, креветку мне за пазуху, их слишком много! Что б меня повесили, если я когда-либо видел столько…

– Заткнись, собака!

Богдан никогда не любил досужих разговоров, а тем более во время боя.

– Иди к рулевому, вели держать круче к ветру, бейдевинд на правый галс, и не сбавляйте ходу! – он отвернулся от помощника и рявкнул, – Грот и стаксель на реи! Живо, живо, салаги, шевелите плавниками, или сегодня же окажетесь в брюхе у акулы! Фок распустить! Идем полным ходом к дьяволу в пасть…

Последнее он проговорил уже вполголоса, убедившись, что помощник помчался исполнять его приказание, и мимоходом сжал сквозь ткань штанов компас. Темные глаза капитана торжествующе сверкнули.

Лярвы появились как раз в тот момент, когда он принял решение идти норд-ост, и были, несомненно, хорошим знаком. Значит, курс был выбран верно, значит, кто-то не желает подпустить их, подпустить его к Кадене! Значит, есть надежда найти Мартына именно там.

Буруны все приближались, изредка из волн будто поднимались смутные тени с раззявленными ртами и горящими глазами, однако, Богдан не менял курса. Ветер благоприятствовал смелому капитану – паруса были полны, корабль шел полным ходом и, пожалуй, при таком раскладе, просто проскочил бы сквозь сонм неповоротливых лярв, разметал бы их в стороны!

Капитан поднялся на мостик и, опершись ладонями о борт, принялся наблюдать за ходом судна. Вперед, вперед… так… так… А это что еще?

– Сбрось ход! – крик сорвал горло. Богдан, недолго думая, перемахнул через поручень и, приземлившись на палубу, со всех ног бросился к рулевому. В следующий миг матрос, отброшенный твердой рукой в сторону, покатился по палубе, а капитан, вывернув штурвал, положил корабль на левый борт, заворачивая на полном ходу.

Лярвы появились не просто так, и буруны пенились не спроста. С высоты капитанского мостика Богдану хорошо была видна чуть прикрытая водой, смертельно опасная, появившаяся здесь явно не по воле стихии, а по воле чьего-то злого колдовства, гряда камней.

…Донат, прохаживающийся туда-сюда по залу, совершенно не обращающий внимания ни на мрачного пленника у столба, ни на путающегося под ногами клацпера, неожиданно остановился и, скрипнув зубами, сплюнул на пол. Синие глаза его сверкнули яростью.

– Сорвалось… – прошипел он сквозь зубы, – Проклятый пират! Ну, ничего, ничего, я еще успею схватить тебя, еще отдам твою кровь моему другу…

Сообразив, что Мартын слушает, жрец Неблиса умолк и, отойдя к камину, принялся возиться с уставляющими его полку баночками и сосудами.

Пленник, тем временем, и в самом деле незаметно прислушивающийся, попытался подавить улыбку. «Пират»… Значит, Богдан и в самом деле ищет его, значит, есть надежда, что ему удастся добраться сюда! А если эта тварь прошипела «сорвалось» – это может означать лишь одно: попытка погубить отважного капитана закончилась полным провалом колдуна.

***

В путь выступили уже в послеполуденное время – утро было занято разнообразными, немаловажными делами. Фредо отдавал приказы слугам, оставлял распоряжения на время своего отсутствия. Аркано и Барт вместе подыскивали верных людей и формировали отряды, рассылая их в разные области княжества для проверки ситуации в них и подавления мятежа, буде таковой имеет место быть. Ашет о чем-то разговаривал с Анатолием и Шином, объясняя им цели нового похода; Мирко и Дэмпер томились возле своих лошадей, изредка переглядываясь и мрачно ожидая начала похода. Карина упаковывала какие-то травы, вещи, Марысю, собирала листья и узнавала у духов о перспективах ближайшей дороги. Сама Марыся активно путалась у хозяйки под ногами, выуживала из мешочков ненужные, по ее мнению, травы и вещи, и изредка выражала свое недовольство громким протяжным «мяу», очень напоминая в эти секунды временно примолкшего казера.

Эрнесто не показывался. Неблиссер вообще был чужд дешевой славы, предпочитал постоянно оставаться в тени более известных своих спутников, что прежде просто доставляло ему удовольствие, а сейчас еще и оберегало его здоровье. В том, что за ним продолжают следить, мужчина был убежден, и демонстрировать так уж явно своего присутствия не хотел.

Наконец, все собрались у конюшни. Конюхи вывели лошадей – Аркано и Фредо, как и прежде, намеревались скакать на Вороне и Вихре, Ашет, конечно, путешествовал верхом на пегом Храбреце. Карина выбрала в княжеских конюшнях мирную гнедую лошадку с добрыми глазами, которую самолично окрестила Травинушкой, и на холке которой благополучно устроила Марысю. Травинушка своим живым грузом оказалась не слишком довольна, да и вообще, судя по тому, сколько раз чихнула, имела аллергию на кошек, но возразить новой хозяйке не решилась – крутой нрав шаманки внушал трепет не только людям.

Толя и Шин взяли тех же коней, на которых скакали в прошлый раз – в деревню они их так и не вернули, забрав в свое полное пользование. Шин, который, потрепав жеребца по сильной шее, опять вспомнил, как трясся на нем со сломанными ногами, и как впоследствии был исцелен князем, испытал прилив жгучей благодарности к последнему.

Барт, Мирко и Дэмпер выбрали себе лошадей по нраву. Эрнесто предпочел идти пешком, утверждая, что не отстанет от отряда.

Мерина Мартына решено было оставить в конюшне при дворце князя – доказательств того, что хозяин его будет найден, путники не имели и понапрасну мучить явственно тоскующее животное не хотели. Если найдется отважный пират, возвратится с ними сюда – коню его непременно покажут. Ну, а если нет…

Итак, путь начался.

Фредо скакал во главе отряда, по левую руку от него ехал Аш, по правую скакал Аркано. Карина ехала, лишь чуть отставая от трех братьев, но, судя по всему, не расстраивалась на этот счет.

– Надеюсь, на сей раз путь выдастся не таким неопределенным, как два месяца назад, – заметил чернокнижник, поправляя притороченный к седлу посох, – Теперь нас, как будто, ничто не должно отклонить от курса – мы направляемся в столицу и, я надеюсь, прибудем в нее.

– Надеюсь, когда мы прибудем в столицу, ничего страшного еще не произойдет, – кисло отозвался его младший брат, – Я думал, мы выедем утром.

– Мало ли, кто что думал, – Аркано махнул рукой, скрупулезно поправляя поводья Вороны, – У нас были дела и, знаешь ли, Аш, найти людей, могущих если не подавить совсем, то хотя бы приостановить мятеж, ничуть не менее важно, чем добраться до Тревора!

– Ну да, если забыть о том, что король в любую секунду может вновь превратиться в монстра, и тогда мятеж уже будет не остановить, – сварливо отозвался Аччайо. На сей раз не выдержал уже его старший брат.

– Ашет, мне казалось, не выспался сегодня я. Чем продиктовано твое плохое настроение?

Охотник промолчал и предпочел устремить все внимание на дорогу. Ему не хотелось признаваться, не хотелось сообщать даже родному брату, что этой ночью он тоже спал на редкость отвратительно. Что ему снился сон, кошмарный сон, в котором король Тревор, обратившийся чудовищем, убивал всех окружающих людей, включая и Антона, и Фредо, и Аркано, и даже самого Аша. Он проснулся в холодном поту и, не желая верить в то, что сон может оказаться вещим, чуть было не принялся сразу же собираться в дорогу, но вовремя спохватился, что ночью все-таки никто не поедет. Пришлось ждать утра, а утром поход опять был отложен, и теперь молодой человек изнывал от плохого предчувствия.

Карина, много более чуткая в том, что касалось подоплеки слов и чувств людей, прекрасно слышавшая разговор предводителей отряда, проницательно прищурилась в спину охотнику, однако, промолчала.

Позади послышался стук конских копыт. Один из новичков отряда – Мирко, молодой парень, едва разменявший третий десяток, горячий, бесшабашный и очень увлекающийся, неожиданно прибавил ходу, явственно стремясь догнать князя. Зачем ему это было нужно, девушка не знала – никакой опасности ни впереди, ни позади она не ощущала, – поэтому предпочла немного посторониться, спокойно пропуская парня. В конце концов, поход лишь начался, осеннее солнце по-прежнему стоит высоко в небе, погода царит довольно приятная, теплая, лишь слегка овеянная мягким ветерком – чем не идеальное время для досужей болтовни?

– Ваша светлость! – молодой страж, наконец, нагнавший правителя Финоры, немного притормозил и, виновато улыбнувшись, покосился на Аркано, – А я… это… разрешите обратиться?

Чернокнижник окинул недавно представленного ему парня долгим взглядом и милостиво опустил подбородок.

– Обращайся.

– Слушайте… Барт говорил, вы колдовать вроде бы как умеете, а? – глаза стража загорелись восторженным интересом, – Даже говорил, будто вы и есть тот чернокнижник, которого все ловили-ловили, да так и…

– Да, – перебил его князь. Скрывать истину от своих спутников он решительно не видел смысла – в конечном итоге, подавляющее их большинство было давно в курсе его небольшой тайны, и кто-нибудь мог случайно проболтаться. Лишних проблем же и объяснений Фредо не хотелось.

– Круто! – Мирко от восхищения едва не свалился с коня, неловко дернув его поводья. Жеребец заржал, мотая большой головой и даже слегка поддал задом, будто пытаясь дать понять наезднику, чтобы тот был поаккуратнее. Парень не прореагировал.

– Слушайте… а меня вы можете колдовать научить?

Князь повернулся в седле, с видимым изумлением оглядывая собеседника. Таких вопросов он, не взирая ни на что, все-таки не ждал. В учителя Фредо никогда не рвался – предпочитал обучаться сам, тем более теперь, когда рядом с ним регулярно крутилась строгая Карина, отслеживающая малейшие его успехи и неудачи.

– Признаться, я… – он на секунду замялся, но тут же неожиданно нашел выход, – Я бы советовал тебе обратиться к Карине. Должен сказать, она весьма сведуща не только в магии, но и в преподавании ее, кроме того… – князь чуть склонился к стражу, понижая голос, – Я и сам пока нахожусь у нее на обучении.

Глаза Мирко загорелись еще большим восторгом.

– Круто! – выпалил он, – Значит, эта девчонка реально такая крутая, может меня обучить?

– Полегче на поворотах, мальчик.

Ледяной голос шаманки быстро остудил энтузиазм ее потенциального ученика, заставляя растерянно обернуться.

– Прежде, чем обучаться магии, попробуй научиться уважению к старшим. К магии нужен талант, так просто взять и начать колдовать не может никто. Впрочем, на привале я проверю твои способности… – девушка неожиданно призадумалась, – Тягу к магии обычно питают люди, имеющие предрасположенность к ней от природы. Прибавьте ходу! Впереди деревушка и лучше бы миновать ее до заката, а то застрянем там на всю ночь!

Скачущий буквально за спиной у девушки Толя, чуть приподнявшись в стременах, вгляделся в близящуюся деревушку, в маленькие домики на ее окраине и покосившийся плетень, отгораживающий стога сена от большой дороги и, глубоко вздохнув, опустился обратно в седло.

– Деревушка… – задумчиво протянул он, – Здесь Антошка жил. Интересно, как-то он там сейчас…

Шин, скачущий рядом с другом, быстро, сочувственно улыбнулся ему и кивнул.

– Я бы тоже хотел знать, как у него дела. Твоя племянник – отличный парень, Толя, мы с ним изрядно подружились. Барт, а ты что думаешь?

Барт, находящийся в арьергарде вместе с Дэмпером, недовольно пожал плечами.

– А что я должен думать? Я вообще не вижу смысла переживать за Антона – парень в столице, под крылом короля, занимается именно тем, за ради чего тогда с нами поехал – учится! Тебе гордиться надо, Анатолий, а не сетовать, что его рядом нет.

– Я горжусь, просто беспокоюсь, – недовольно буркнул страж и, как доселе Ашет, предпочел уделить внимание дороге.

Деревушка все близилась. Замелькали поля по сторонам, обильно поросшие пшеницей и гречихой, кое-где виднелись виноградники, ближе к околице встречались плодоносные деревья – яблони, груши, сливы. Чем ближе подъезжали всадники, тем яснее доносились до их слуха привычные деревенские звуки – квохтание кур, визг свиней, лай собак, ржание лошадей и стук кузнечного молота.

– Останавливаться не будем, – резко бросил Фредо, обернувшись через плечо, – Нам надо спешить, у нас нет времени…

– Ваша светлость!

Звонкий крик, раздавшийся от околицы, вмиг заставил князя умолкнуть, изумленно взирая вперед. От крайнего дома отделилась светлая худощавая фигурка с растрепанными светлыми кудрями, радостно машущая рукой.

Ашет недоверчиво приподнял неизменную соломенную шляпу.

– Антон?? Я думал, он в столице…

Фредо, не отвечая, дал коню шенкеля, спеша приблизиться к неожиданно оказавшемуся так близко к его дворцу юноше.

– Антон!

Князь натянул поводья, заставляя жеребца недовольно приподнять передние копыта и стукнуть ими по грунту.

– Мы думали, ты в столице, совсем не ожидали…

– Как ты здесь очутился? – подоспевший Аш, придерживающий шляпу рукой от ветра, изумленно покрутил головой, – Я думал, ты постигаешь науки в Габаре, учишься играть на скрипке, и…

– Антошка! – счастливый Анатолий, дядя молодого человека, резко осадив свою белую в яблоках кобылку, соскочил на землю и без излишних церемоний заключил племянника в объятия, – Ах ты, чертенок, как же ты поспел сюда чуть не одновременно с нами? Рассказывай скорее – как твои дела, как учеба?

Антон, несколько опешивший под таким напором, радостно рассмеялся, обнимая дядю в ответ.

– Вы задали мне столько вопросов, что, право, я не знаю, на какой отвечать поначалу! Я очень рад видеть всех вас, рад видеть тебя, дядюшка, да и Его светлость, вестимо, тоже! Я токмо…

– Антон! – чей-то незнакомый, очень строгий голос прервал радостную встречу, заставляя всех ее участников изумленно обернуться.

Из двери дома, где, собственно, и проживал когда-то юноша, и куда приехал теперь погостить, выглядывал неизвестный мужчина – бледный, как смерть, с лихорадочно блестящими глазами и черными, как смоль волосами. Тонкие губы его казались бескровными, черты лица были заострены – незнакомец выглядел живым мертвецом или, по крайней мере, тяжело больным, близким к смерти человеком.

– Скажи, сколько я должен повторять тебе одни и те же прописные истины? Слова «токмо» не существует, есть слово «только»! Два месяца учу, и хоть кол на голове теши! Повтори все, что хотел сказать, еще раз и предельно правильно. Жду.

Антон ощутимо поник. С губ его сорвался тяжкий вздох, плечи опустились, и голова склонилась.

– Да, учитель… – пробормотал он и, явственно подыскивая слова, принялся выговаривать, – Я очень рад видеть вас, Ваша светлость, не менее счастлив лицезреть вас, дядя, как и всех прочих. Но помимо этого, я хотел сказать…

Сообщить парню то, что он хотел сказать, опять не дали.

Анатолий, всегда очень трепетно относящийся к вопросу защиты своего племянника от каких бы то ни было нападений, сдвинул брови и, задвинув юношу себе за спину, красноречиво размял кулаки.

– А ты кто ж таков будешь-то, умный такой выискался? И кто тебе право дал моим племянником помыкать?!

– Дядя… – Антон осторожно коснулся плеча стража, успокаивая его, – Не сердись. Это – учитель Фаррад, он из Габара. Он обучает меня наукам, правильному говору… я хотел сказать – ведению разговора, и музыке тоже. Я прибыл вместе с ним, чтобы передать Его светлости сиятельному князю Финоры Фредо д’Ардженто весть от Его Величества короля Тревора Четвертого. Его Величество очень просил Его светлость как можно скорее прибыть ко двору, ибо он питает некоторые опасения по поводу своего состояния, да и… иных дел королевства. Яголам же Его Величество доверять не могет… не может, поскольку яголы – монстры, а Его Величество к монстрам не имеет желать никакого отношения, – сообразив, что сказал, парень помотал головой, торопясь исправить ситуацию, – Не… не хотит иметь никакого желания… То есть… – он покосился на хмурого мужчину, представленного учителем Фаррадом и, окончательно смутившись, виновато шепнул, – Король Тревор шибко боится, что, коли он с монстрами заобщается – ему самому худо от того быть может! Вот он и меня послал, говорит, во мне уверен быть может, а ягола-то и перехватить не мудрено!

– Антон… – Фаррад сокрушенно покачал головой и, тяжело вздохнув, махнул рукой, – Пригласи гостей в дом. Если уж не хочешь говорить по-человечески – хотя бы прояви себя как гостеприимный хозяин!

– Да, учитель… – Антошка шмыгнул носом и, вновь расплывшись в улыбке, замахал руками, – Да слезайте же, слезайте с лошадков, Ваше сиятельство, господин Медведь! Я ж еще не забыл, поди, как их обихаживать-то, справлюсь запросто, а как вы все отдохнете, так мы и… – взгляд юноши скользнул дальше, к прочим членам отряда, и лицо его неожиданно залила краска. Он потупился, виновато отступая, нервно облизал губы, сглотнул и, сделав над собой видимое усилие, поднял голову вновь.

– А… Карина?..

– Привет, мальчик, – шаманка, изящно спрыгнув на землю, потрепала свою лошадку по шее и, сняв с холки Марысю, усадила ее себе на плечо, – Долго мы отдыхать не будем. Я еще не устала, а мужики и потерпеть могут! Веди в дом!

– А… ага… – с некоторым трудом выдохнул явственно смущенный, несомненно, по-прежнему влюбленный в строптивую девицу юноша и, непрестанно косясь на нее, заторопился в дом.

Спешившиеся друзья его последовали за юношей, но зайти не успели. Ашет, которому очень претила мысль о том, что его экс-ученик называет учителем кого-то, кроме него, обогнал всех и, замерев перед Фаррадом, резко протянул ему руку.

– Рад знакомству… «учитель».

– Взаимно, господин охотник, – учитель легко сжал пальцы нового знакомого, – Давно было любопытно встретить Стального Аша, тем более, что Антон без умолку говорит о вас.

Явственно польщенный охотник чуть улыбнулся, однако, тотчас же посерьезнел, опуская взгляд на ладонь в своей руке.

– Вас что-то смущает? – Фаррад легко высвободил руку. Ашет поправил шляпу, скрывая глаза.

– Сейчас еще довольно тепло – как на улице, так и, полагаю, в доме. Где вы так замерзли?

Новый знакомый равнодушно пожал плечами.

– Температура моего тела является весьма типичной для вампиров.

Освободившаяся рука охотника мгновенно сжала рукоять меча. Зеленые с коричневатыми прожилками глаза его под шляпой дьявольски сверкнули.

– Так я и думал… Что ж, вампир, у тебя есть несколько секунд, пока я не убил тебя. Какого черта ты делаешь рядом с моим учеником?!

– Ради Светлых, учитель! – Антон, за спиной которого и грозила разыграться драма, торопливо сбежал по ступеням крыльца, заслоняя Фаррада собой, – Прошу вас! Господин Фаррад никогда даже не пытался причинить мне вред, он – мой учитель, он очень многому меня научил! Опустите меч, прошу вас… Учитель Фаррад все-все объяснит вам.

На плечо юноши легла бледная ладонь вампира. Темные глаза его оставались холодными и равнодушными.

– Мне достанет сил обуздать гнев Стального Аша, Антон, не стоит волноваться. Отправляйся в дом, подготовь все к приему высоких гостей. Господин Ашет Аччайо, прошу вас – уберите ладонь с рукояти оружия. Я предпочитаю беседу на равных.

Фредо, от которого разговор, конечно, в тайне не оставался, мимолетно скривился и резко шагнул вперед, занимая позицию рядом с братом.

– Насколько мне известно, вампиры вооружены всегда, – негромко молвил он, – Я имею в виду их зубы. Или вы станете отрицать это, Фаррад?

Вампир склонился в вежливом поклоне.

– Ни в коем случае, Ваша светлость. Напротив – я готов признать, что имею удлиненные клыки, холодное тело, мертвую кровь и живой мозг. Как, впрочем, и все, кого обращают. Если вы изволите выслушать… – он глубоко вздохнул, – Я был умерщвлен вампиром больше десяти лет назад. Произошло это еще до памятного похода Его Величества Тревора Четвертого, поэтому все последующие события происходили с его высокого дозволения. Я был ученым, изучал самые разные материи, интересовался всем, что может предложить нам мир, поэтому обращение не вызвало во мне ужаса. Ибо тело укушенного вампиром человека умирает, теряет привычное тепло, и сердце перестает работать, но вот мозг… мозг продолжает жить, заставляет функционировать умерщвленную плоть, заставляет вести себя и действовать, как обычный человек. Поддерживать жизнеспособность помогает кровь – желательно человеческая, ибо в ней содержится необходимый набор питательных элементов для человеческого же тела. После принятия крови, тело вампира ненадолго теплеет, но потом вновь остывает – сердце не осуществляет циркуляцию кровяного потока, а то, что недвижимо, закономерно застывает навеки. Но я отвлекся, – Фаррад кашлянул, поправляя ворот светлой, зеленой с синеватым отливом туники, какие носят ученые высокого ранга, – Итак, я был ученым. И был однажды умерщвлен случайным вампиром. Тело мое умерло, но мозг продолжал жить, и я, признаться, даже обрадовался, сообразив, что теперь мои научные изыскания могут длиться вечно. Но науку сподручнее всего изучать в местах, для этого предназначенных, а в библиотеки королевства меня бы не пустили… Тем более, что необходимость пить живую кровь стала моим вечным спутником. Не буду утруждать подробностями – я втайне проник в опочивальню короля Тревора среди ночи, взял на себя смелость разбудить его, и испросил его совета. Король подумал… и мы заключили договор. Лекари столицы повсеместно практикуют кровопускание, как панацею от всех возможных бед. Кровь же после просто выливают, не видя нужды хранить ее. Король обязал их собирать сосуды с полученной кровью в специальном помещении, коим заведовал исключительно я. Так я начал получать регулярную пищу для тела и ума, не причиняя людям вреда, а свои ученые изыскания стал направлять на пользу короне. Пять лет все шло хорошо и спокойно, но потом Тревор исчез… Это были тяжелые годы. Кабинет министров не осмеливался прямо нарушать королевских указов, но я чувствовал, что положение мое становится все более и более зыбким. Хвала Светлым, Его Величество вновь вернулся и мое положение опять упрочилось. Я был даже удивлен, что по возвращении король вспомнил обо мне, и призвал к себе. Он представил мне юношу, Антона, очень простого, не обученного ничему паренька, и велел обучить его всему. Он также велел мне найти для него учителя музыкальной грамоты, но тут нам всем повезло, ибо музыка всегда входила в область моих интересов. Таким образом, Антон обрел учителя в моем лице, а я – первого в жизни ученика. Надеюсь, удовлетворил ваше любопытство, господа?

– Не сполна и не до конца.

Голос, столь же холодный и спокойный, как голос вампира, раздавшийся из-за спин слушателей, заставил их удивленно оглянуться. Эрнесто, взявшийся буквально из ниоткуда, выступивший из случайной тени, резко шагнул вперед, сдвигая темно-рыжие брови.

– Существа, пьющие кровь, всегда внушают мне опасения, – голос неблиссера звучал резко и жестко, – Какое отношение вы, господин Фаррад, имеете к Неблису?

Ученый изумленно вскинул четко очерченные брови.

– К Неблису? Вы подразумеваете Кровавого бога, друг мой, Бога разврата? Я слышал, что созданные им существа, те, которые громко именовались «детьми Неблиса» или «детьми крови», не так давно получили имя «неблиссеры», но и только. Больше о Боге разврата мне ничего не известно – я родился после правления Кровавых. Но вот вы… – вампир прищурился, – Позволю себе предположить, рискуя ошибиться, впрочем… Вы, возможно, и есть неблиссер?

Эрнесто, которого впервые кто-то назвал правильно, быстро поклонился, коротко улыбнувшись.

– К вашим услугам, ученый собрат.

– Прошу вас! – Аркано, которого заумные речи и непрестанные церемонии двух кровопийц изрядно утомляли, почти усыпляли, наконец, не выдержал, – Я понял, что вы, Фаррад – ученый и, в общем и целом, видимо, неплохой человек, к тому же, обучаете Антона и так далее, так далее… Но, клянусь всеми богами, когда-либо жившими в Небесах, я не могу больше стоять и слушать ваши церемонии! Давайте или зайдем в дом, или… не знаю, если хотите – оставайтесь болтать, а мы пойдем, поздороваемся с отцом Антона, да, Толя?.. Э… Анатолий?

Шин, который неподалеку от собеседников распрягал своего жеребца, услышав оклик главнокомандующего, живо обернулся.

– Толя давно уже в доме, господин Аркано. Он сказал, что предпочитает разговаривать с племянником, чем трепаться с каким-то вампиром. Да и, вообще-то, не только он.

Удивленный мужчина перевел взгляд дальше и, обнаружив, что из всех путников на улице остались только они, да еще Шин, замешкавшийся с конем, только покачал головой. Пора было, видимо, последовать примеру более умных товарищей.

…В доме царило суетливое оживление. Кузнец, хозяин дома и отец Антона, спешно уставлял стол нехитрой снедью, не зная, чем еще угостить вельможных гостей. Сам юноша, помогая родителю, непрестанно косился на сидящую с независимым видом на лавчонке у окна Карину, возле которой увивался Мирко. О чем они говорили, парень не слышал и, закономерно ревнуя, изредка переводил взгляд на мирно лежащий неподалеку футляр со скрипкой, очень жалея, что Фаррад пока не обучил его никаким смертоносным мелодиям. Все, что знал юный Скрипач – это мотивы исцеляющие, умиротворяющие, все, чему обучал его ученый вампир, было добрым, благостным, а Антону сейчас хотелось быть жестоким. Хотелось схватить наглого стража за ворот и вышвырнуть его из дому, и больше никогда не видеть его рядом с шаманкой!

Карина, вероятно, не замечающая терзаний юноши, а может, просто не обращающая на них внимания, терпеливо улыбалась набивающемуся ей в ученики парню и отделывалась ничего не значащими фразами, непрестанно наглаживая посверкивающую глазами кошку.

Дэмпер, тихо тоскующий в одиночестве, недовольно переводил взгляд с Анатолия, которого знал не слишком хорошо, на своего товарища, увлеченного странной девицей, и мечтал только о возобновлении пути. В конце концов, ну вот что, что держит их здесь сейчас? Этот мальчишка, сын кузнеца? Да сто лет он им нужен, пусть хоть тысячу раз друг предводителей отряда, но ведь явный же слабак! Нет уж, лучше бы им было быстро поздороваться, да проехать мимо, следуя своим путем… Да разве ж с сильными мира сего поспоришь!

Двери распахнулись, пропуская отставших предводителей отряда и ученого вампира. Следом за ними быстро шмыгнул Шин.

Все, наконец, начали рассаживаться за стол; кузнец торопливо приветствовал гостей, называя им свое имя, дабы потом хвастаться, что жал руку самому князю Финоры. Кузнеца, как выяснилось, звали Игнат, и имя его, в общем-то, недолго продержалось в памяти сиятельного князя. Фредо вообще не любил засорять память ненужной информацией.

Зазвенела посуда, наполняемая снедью; зазвенели веселые, радостные, оживленные голоса… Застолье, казалось, удалось на славу и чудилось, ничто не в силах поколебать умиротворенной обстановки вечера.

Раздавшийся в дверь стук явился как для гостей, так и для хозяев полнейшей неожиданностью. Игнат, тяжело вздохнув, извинился и, грузно поднявшись из-за стола, отправился открывать. Через несколько минут из сеней донесся надрывистый девичий голосок, и кузнец возвратился, мрачно сдвинув брови.

– Антон… – он мимолетно облизал губы и поморщился: гостья, видимо, не нравилась мужчине, – К тебе Милена пришла.

Юноша исторг из груди поистине мученический вздох и, легко вскочив, решительно зашагал, было, на выход… Но оказался остановлен учителем.

– Возьми скрипку.

Фаррад отдал приказ не оглядываясь, не посчитал нужным объяснить его, однако, ученик вампира, уже привыкший к тому, что учитель всегда прав, поспешил исполнить его повеление. В сени он вышел, уверенно держа в опущенной руке отремонтированный королевскими мастерами футляр и старательно прикрыл за собой дверь.

Взгляды оставшихся устремились к Игнату. Анатолий приподнял брови и длинно присвистнул.

– Милена?..

Кузнец недовольно махнул рукой.

– Э, настырная девица. Нехорошо так вести себя, однако ж, она чуть не на шею Антошке вешается, да и, по-моему, свято уверена, что однажды женой его станет. Умаялся парень с ней, сил нет никаких! Не нравится она мне, крепко не нравится, да… – Игнат тяжело вздохнул, – Да такие настырные-то частенько своего добиваются. Боюсь, женится Антошка скоро на этой девахе, как есть, женится…

Карина, при последних словах заметно напрягшаяся, устремила взгляд в тарелку с немудреной снедью. Ноздри ее тонкого носа побелели.

***

– Антон!

Миловидная светловолосая девушка с длинной косой, болтающейся по спине, бросилась на шею юноше, едва он появился в сенях. Антон неловко приобнял ее за талию свободной рукой, пытаясь аккуратно отстранить. Милена висела, как пришитая.

– Э… Здравствуй, Милена, – парень попытался выдавить из себя улыбку, но сам почувствовал, что вышел у него скорее оскал. Впрочем, девица удовлетворилась и этим.

– Я так тебя ждала, так ждала! – затараторила она, – А ты приехал и даже не вспомнил обо мне! Почему, почему ты такой жестокий? Али не по нраву я тебе стала?

– Давай поговорим об этом… не здесь, – Антон, наконец выскользнувший из цепких рук девушки, ухватил ее за правое запястье и решительно потянул за собой. Чтобы кто-то (а особенно – Карина) слышал его беседу с настырной девицей, юноше не хотелось.

Милена возражать не стала. Подпрыгивая, как молодая козочка, она послушно последовала за молодым человеком и, дождавшись, когда они остановятся немного поодаль от дома, вновь попыталась броситься ему на шею. Антон ловко увернулся, и Милена надула губки.

– Тошенька, ну что же ты, серденько мое… Как же тот раз, когда мы с тобою… ну, на сеновале, ты же помнишь?

Антон, за прошедшие два месяца изрядно поднаторевший не только в науках и словесности, но и в обращении с женщинами (благо, при королевском дворе их было много), повзрослевший и приобретший некоторую жестокость, не скрываясь, закатил глаза.

– Неужели ты думаешь, что ты была единственной, с кем я делал это? Милена, во имя Светлых…

– Я-то знаю, что не единственной! – девица, перебив собеседника, негодующе подбоченилась, – Вона и Варвара, дочь пастуха, намедни хвалилась – как, мол, мы с Антоном-то…

– Милена! – юноша немного повысил голос, – Меня не интересует никакая Варвара, можешь ты понять?! Я люблю др…

– Любишь меня! – Милена, не желая слушать возражений, целиком и полностью уверенная в своей неотразимости, восторженно захлопала в ладоши, – Ах, Тошенька, мой милый, мой ласковый! Давай же сегодня же обвенчаемся, у меня и подвенечное платье уже…

– Я люблю не тебя, – очень тихо и где-то даже зло отчеканил Антон, опуская глаза. Какая-то часть его, та самая, что еще осталась деревенским пареньком, жалела глупую девушку, но другая – жесткая, рациональная, говорила, что он поступает правильно. В конечном итоге, Милену давно уже следовало поставить на место, вот только он все никак не мог набраться храбрости сделать это. А девица, пользуясь его робостью, уже готова была затащить его в церковь, поставить перед алтарем, да вместо него согласие на брак дать. С этим надо было что-то делать, и он сделал.

Милена молчала. Антон осторожно поднял голову, готовясь увидеть слезы, бегущие по ее щекам, готовясь услышать обличительные слова, упреки… и замер, обнаружив на побелевшем девичьем личике выражение смертного ужаса. Взгляд девушки был устремлен куда-то ему за спину.

Он даже не стал оборачиваться. Руки привычно раскрыли футляр, пальцы левой обняли гриф, правой – схватили смычок… и тут сильный толчок в спину заставил Скрипача сделать несколько неровных шагов, едва ли не падая в объятия Милены.

Девушка завизжала – пронзительно, громко, оглушающе. Молодой человек, сморщившись и не сомневаясь, что визг ее был слышен и в доме, рывком обернулся, вскидывая к плечу скрипку. Глаза его расширились.

На них шли, наступали, ползли отвратительные создания, похожие на здоровенных жуков со змеиной головой и ядовитым жалом вместо хвоста. Глаза – змеиные, холодные, – смотрели точно на замершего со скрипкой в руках юношу. На Милену чудовища внимания, по-видимому, не обращали – она не интересовала их.

Чудовищ Антон прежде не видел, и как сражаться с ними, не знал. Подходящей мелодии Фаррад обучить его не успел, выдумывать ее на ходу, доверяясь скрипке времени не было – после того, как Скрипач начал изучать музыкальную грамоту, зачарованный инструмент изрядно обленился и прекратил подсказывать ему нужные ноты.

Чудовища наползали; у некоторых за спиной жужжали, трепеща тонкой кисеей, стрекозиные крылья. Парень сглотнул и поудобнее перехватил смычок, сжимая его на манер меча. Фехтовать он за прошедшие два месяца так и не научился, но иного способа защититься сейчас не видел.

Вот первый из монстров, с жужжащими крыльями за спиной, подался назад, словно беря разбег и, подпрыгнув, на низком бреющем полете бросился прямо на жертву.

Милена снова завизжала, отступая, пятясь, стараясь спрятаться то ли за спиной Антона, то ли за сараюшкой, у которой они беседовали.

Антон, стараясь не отвлекаться на визг, чуть присел и, подпустив монстра ближе, сделал молниеносный, изумивший его самого витиеватостью, выпад.

Конский волос смычка окрасился желтоватой слизью. Монстр с отсеченной змеиной головой упал на землю; тело жука начало трепыхаться и сокращаться, судорожно сжимая многочисленные лапы.

– Антон!! – завопила Милена, и парень, не успев порадоваться первой победе, вновь вскинул руку, стараясь отбить следующую атаку.

Смерть одного из них, по-видимому, подстегнула чудовищ. Они хлынули все, разом, стараясь одолеть парня хотя бы численностью, жаждая разорвать его, загрызть, уничтожить…

Хлопнула дверь домика.

– Натайры! – послышался яростный рык, и в следующую секунду тяжелый меч рассек пополам впившегося в плечо парню монстра. Еще несколько мгновений – и острая трель флейты вспорола воздух, отбрасывая тварей на несколько метров от перемазанного слизью, тяжело дышащего юноши.

– Следуй за мелодией господина Ашета, – послышался привычно спокойный голос учителя Фаррада.

Антон вскинул скрипку. Он играл, не думая, он лишь старался уловить мелодию, трель, хотя бы одну из многочисленных трелей, какими Аччайо осыпал монстров. Отчаянно фальшивил, чувствовал, как испачканный слизью смычок скользит по струнам, но играл, играл, как никогда прежде, играл без остановки, вкладывая всю свою ярость в музыку.

Визжащая Милена за спиной притихла – то ли успокоилась, увидев поддержку, то ли все-таки спряталась и теперь не желала выдавать свое присутствие.

С натайрами было покончено меньше, чем за пять минут. Опытные вояки – Ашет и Аркано, – быстро раскидали оставшихся монстров, сминая их, уничтожая, а скрипка Антона довершила начатое. Тела тварей рассыпались в прах, менялись, таяли, и очень скоро двор дома кузнеца был усыпан мертвыми змеями, да дохлыми жуками – маленькими, обретшими свой нормальный размер.

Антон медленно опустил скрипку и, поморщившись от боли в плече, перевел дыхание, вытирая тыльной стороной ладони слизь со лба.

Милена, осторожно выглянувшая из-за сараюшки, с ужасом оглядела поле боя, потом перевела взгляд на юного героя и, не в силах держать себя в руках, с восторженным визгом бросилась растерянному парню на шею.

– Ты спас меня! – воскликнула она, – О, мой герой, настоящий воин! Ты любишь, любишь меня, то бы не спасал!

Карина, которая наблюдала за битвой, замерев в дверях домика, резко выдохнула и, не желая любоваться этой трогательной романтической сценой (Антон как раз отчаянно пытался оттолкнуть настырную девицу), резко развернулась на пятках, оглядывая горницу, ища, на ком бы сорваться. Наконец, выбор был сделан.

– Мирко… – шаманка обольстительно улыбнулась, – Кажется, ты хотел учиться магии? Мне думается, этот вечер вполне подходит для первого занятия. Сопроводишь меня к полю?

Фредо, которого братья сражаться не пустили, и который стоял, замерев неподалеку от сеней с посохом в руках, только покачал головой.

– Не делай других разменной монетой своей ревности, Карина, – тихо произнес князь и, не дожидаясь негодований девушки, легко пожал плечами, – Полагаю, для моих занятий вечер тоже подходит сполна?

***

Донат обстоятельно поправил стул, установленный им шагах в пяти от связанного Мартына и, поправив камзол, опустился на него, закидывая ногу на ногу. Пленник медленно поднял голову, устремляя на колдуна мрачный взгляд. Так вел себя он впервые, и чего ждать, пират не знал.

– Чего тебе?

Начать разговор Мартын решил сам, лично, не позволяя это сделать негодяю, держащему его в плену. В конечном итоге, ему всегда казалось, что у начавшего беседу оказывается в руках право как вести ее в нужном направлении, так и прекратить в любой момент.

Донат, впрочем, не прореагировал. Он вообще давно научился легко и ловко пропускать мимо ушей неинтересные ему слова, принимая к сведению только то, что имело значение.

– Итак, Мартын, – жрец Неблиса сцепил руки в замок, и привольно расположил их на колене, – Расскажи мне, что за человек твой экс-капитан.

Пленник непонимающе моргнул и слегка дернул плечом. Богдан ему самому всегда казался очень открытым, очень простым, чудилось, капитана можно читать, как легкую книгу, поэтому вопрос вызвал даже недоумение.

– Что значит – что за человек? Нормальный он человек, хороший, – парень с некоторым трудом пожал плечами, – Всегда готов на помощь прийти, если что. Крепкий мужик, сильный, отличный мореход, умный… Чего ты спрашиваешь?

Колдун, пренебрежительно кивающий на слова собеседника, тонко усмехнулся и, расцепив руки, скользнул пальцами по своему подбородку.

– Да видишь ли… Что-то подсказывает мне, что Богдан не так уж и прост, как могло бы показаться на первый взгляд. Ладно, я могу допустить, что опытный мореход способен ускользнуть от лярв, может обмануть их, оставить за кормой, сколько бы их ни было… Но совершить такой опасный маневр, резко повернуть на полном ходу, при сильном ветре, с распущенными парусами, не сломав и даже не повредив ни единой мачты – это уже кажется маловероятным, друг мой, очень маловероятным. И, тем не менее, Богдану этот трюк удался. Я хочу знать, кто он, – голос жреца стал жестким, – И либо ты ответишь мне сейчас, либо…

– Либо что? – Мартын скривился от презрения, – Прикажешь Креону отгрызть мне пару пальцев? Или, может, сразу руку целиком, чтобы компас, наконец, перестал вертеться? Я знаю Богдана только как отменного моряка, дерзкого пирата, но и только! Если ты, в силу своей испорченности, видишь в нем кого-то другого…

Внезапная пощечина обожгла его щеку. Голова пирата дернулась; он растерянно заморгал, силясь понять, сообразить, что произошло и почему это случилось.

Донат, вновь расслабившийся на стуле, сложил пальцы домиком и безмятежно улыбнулся.

– Дурная кровь… – пропел он, – Порченный товар. Я не люблю, когда подобные тебе намекают на мою испорченность, Мартын, запомни это. Хорошо. Ты не знаешь, кто твой капитан или кем он может быть… Что ты можешь рассказать мне о Фредо д’Ардженто?

Пират сплюнул на пол у сапог колдуна.

– Фракасо… – прошипел он, – Большего кретина свет не видывал! О Фредо мне известно ровно столько, сколько и тебе – все время, что я был с ним, рядом с нами был и ты! Ты даже видел, каков он в бою, а если говорил, что знаешь, как мы сражались с ноофетами… – парень неожиданно осекся и с недоверчивой догадкой во взгляде уставился на собеседника, – Свеча… Фредо никак не мог понять, откуда в номере взялась свеча, говорил, что быть ее там не должно! Это ты зажег ее?..

– Да-да, – Донат досадливо махнул рукой, – Я зажег свечу, чтобы показать ноофетам, где находятся жертвы. Вообще-то, я не сомневался, что Серебряный Фредо справиться с ними, но хотел узнать, на что он на самом деле способен, и на что способен его молочный брат. А также на что способен ты, дитя Кадены… Но мы отвлеклись. Итак, о Фредо ты знаешь столько же, сколько и я, об Аркано Брутто, полагаю, тоже. Про Стального Аша и говорить нечего – его я знаю много лучше, чем ты, – колдун неожиданно сжал кулаки, – Мерзавец, украл мою флейту! Да еще и пользуется ей, как своей собственностью, ни стыда, ни… Не важно! Куда больше меня интересует этот мальчишка, чьим именем я воспользовался, молодой Скрипач. Он может стать серьезной помехой, его хорошо было бы убрать с пути… Но мне нужна кровь. Невинная, наивная кровь, чистая, как слеза… – взгляд размышляющего вслух мага упал на Мартына, и лицо его скривилось, – Ты для этой цели не годишься. Твоя кровь испорчена, отравлена, она только испортит мне ритуал. Пьетро!

– Нашел чистоплюя, – Мартын, не удержавшись, хохотнул, – По-твоему, кровь предателя много чище моей?

Тонкая улыбка скользнула по губам жреца Неблиса. Он поднялся, не отвечая и, облизав губы, повелительно взмахнул рукой.

– Что ты плетешься? Avanti!

Из полумрака в дальнем конце зала вынырнула привычно согбенная фигура слуги. Фигура предателя, пошедшего против своих и с тех пор обреченного бесконечно раскаиваться в этом.

Пьетро осторожно подошел и, совершенно уверенный в том, что знает, чего хочет хозяин, безропотно протянул вперед левую руку. Прошлая рана на ней уже давно затянулась, исцеленная стараниями колдуна, от нее остался лишь тонкий шрам, и несчастный предатель был убежден, что сейчас на его запястье появится еще один.

Но Донат оттолкнул его руку.

– Прибереги свою кровь для другого случая, сейчас она не нужна. Ты был стражем Финоры долгое время – подумай и вспомни, были ли в княжестве люди, которых боялись бы больше, чем монстров? В каждой области должны существовать негодяи и преступники, и далеко не всех их уничтожили пошедшие против своего создателя дети крови… Что ты молчишь? Говори, avanti!

Пьетро, внимательно слушающий речь своего господина, от последнего приказа вздрогнул и поспешно принялся соображать, кого из негодяев, которые, как он помнил, должны были сидеть в темнице княжеского дворца, можно счесть достойным исполнителем загадочных планов Доната.

– Я… я не уверен, что понимаю, для чего вам это, господин… – забормотал экс-страж и, наткнувшись на холодный взгляд синих глаз, заторопился, – В подземной темнице княжеского дворца содержалось несколько негодяев, приговоренных вечно томиться там. Многие полагали, что их участью должна быть смерть, однако, князь Фредо был милостив, и приговорил их лишь к пожизненному заключению. Эти люди – опасные убийцы, это… Альфар, Кару, Искандер… Их было человек пять, но, кажется, Саан умер… Самым опасным называли Акуто, он убил пятнадцать человек безо всякой жалости, и без особенной причины. Убил просто потому, что ему нравилось убивать…

Сообразив, что к людям, которым нравится убивать, вполне может быть отнесен и его нынешний господин, Пьетро содрогнулся и умолк, опуская голову.

Донат задумчиво постучал себя пальцем по губам.

– Акуто… Кажется, когда-то до меня доходили слухи об этом молодце. Помнится, я пожалел однажды, что кровь всех его жертв была пролита напрасно, а не во славу Неблиса. Что ж, годится.

Колдун неожиданно легко взмахнул рукой и, отойдя к каминной полке, взял с нее небольшую деревянную коробочку с чем-то, перекатывающимся внутри. Помедлил и протянул слуге.

– Здесь три камня, Пьетро. Белый необходимо вложить в замочную скважину на камере Акуто. Черный ты положишь на ладонь и, сильно дунув, распылишь на стражу… Они не умрут, не бойся, но сон их будет долог и крепок. Серый камень ты, держа за руку моего нового слугу, бросишь вам под ноги и наступишь на него сапогом. Тогда оба вы окажетесь здесь, в Искъерде. Не задавай вопросов! – заметив, что слуга хочет что-то сказать, колдун сдвинул брови, – Ты все увидишь и узнаешь своевременно. Быть может, даже чуть раньше, если догадаешься… Отправляйся, и да, Пьетро… Близ дворца есть деревушка, где когда-то я встретил князя Фредо и его глупых спутников. Там живут простые, наивные люди. Постарайся найти самое наивное человеческое существо среди них, невинное душою и мыслями, с кровью, чистой, как слеза. Вернувшись, доложишь мне о результатах. Avanti!

Донат вытянул перед собою открытую ладонь, сильно дунул – и сорвавшийся с нее вихрь вмиг охватил слугу, закружил его и унес через открытое окно куда-то вдаль.

Мартын, созерцающий все это с открытым ртом, громко сглотнул и рот захлопнул.

– Своими силами уже не справляешься? – ядовито осведомился он, – Сам убить несчастную жертву не в состоянии?

Донат дель Кастельсангре, жрец Неблиса, Кровопийца Донат, человек, привыкший обрывать чужие жизни едва ли не щелчком пальцев, улыбнулся и медленно покачал головой.

– Глупый, глупый мальчик. Магия любит условности, Мартын, иначе жрецов Неблиса просто не существовало бы. Он не зря называл себя Богом разврата… Служение Неблису развращает не тело, но душу, и сильнее его делают не жертвы, умерщвленные в его славу, а развращенные, испорченные люди, готовые убить во имя него. Людей должны убивать люди – в этом состоит основной постулат веры, которую Неблис хочет привнести в этот мир. Акуто – убийца с большим стажем, – никогда не отнимал жизнь у человека, чтобы отдать его жизнь Кровавому богу. Его душа еще не окончательно загублена… Я хочу, чтобы он загубил ее, а невинная кровь… – здесь мерзавец плотоядно облизнулся, – Невинная кровь обладает огромной силой. И всю эту силу я обращу против Фредо д’Ардженто, против Стального Аша, и против треклятого Скрипача!

***

Антон сидел на скамье у печи, наполовину голый, с мокрыми после бани волосами, бледный и очень мрачный. На плече его горел огнем укус натайра, руки чуть подрагивали – парня бил озноб, который он безуспешно пытался скрыть.

Ашет, который тихо переговаривался с Аркано (Фредо вместе с Кариной и Мирко все-таки отправились тренироваться), быстро глянул на юношу и ободряюще улыбнулся ему.

– Твое первое боевое ранение, Антон, – охотник говорил преувеличено бодро, и Антон сразу заподозрил подвох, – Можешь гордиться!

– Я горжусь, – пасмурно буркнул юноша и, тяжело вздохнув, неловко коснулся разрывающегося от боли плеча. Почему так больно, он не знал, хотя искренне надеялся, что вскорости это пройдет.

Вошел Фаррад. На улице после окончания боя задержался только он, внимательно изучая и рассматривая оставшиеся от натайров тела змей и жуков. Окинул взглядом всех присутствующих и уверенно подошел к Антону.

Игнат, отец юноши, безмерно нервничающий и переживающий за отпрыска, а помимо того, еще и чувствующий в его учителе человека умного, знающего, взволнованно подался вперед, прижимая руки к груди.

Вампир присел на скамью рядом с учеником и быстро, уверенно прощупал холодными пальцами его плечо. Парень медленно выдохнул. Место укуса горело, а холодные пальцы учителя дарили несомненное облегчение, внушая надежду.

Правда, нахмуренные брови и мрачное лицо мужчины эту надежду тотчас же отнимали.

– Ты знаешь, кто такие натайры? – негромко вопросил Фаррад, внимательно следя за реакцией ученика. Тот еще раз вздохнул и осторожно покачал головой, стараясь не шевельнуть случайно плечом.

– Монстры… – учитель ждал ответа, поэтому Антон предпочел все-таки хоть что-то сказать.

– Верно, – вампир продолжал сверлить его внимательным взглядом, – Монстры, созданные чьей-то злой волей из тела змеи и жука. Ядовитой змеи и ядовитого жука… Укус смертелен, Антон.

Слова хлестнули, как кнут, как раскаленная добела проволока, повисли в воздухе, заставляя всех испуганно обратить взоры к пострадавшему юноше. Отец его вскрикнул, зажимая себе рот рукой. Анатолий подался вперед, расширившимися от ужаса глазами глядя то на племянника, то на его учителя.

– Если бы здесь был Фредо… – слетел с губ Ашета напряженный шепот, – Или даже лучше Карина… Кто-нибудь знает, куда они пошли? Шин! Найди их, немедленно, сейчас же, верни!..

– В этом нет особенной нужды, господин охотник, – голос Фаррада звучал все так же спокойно, холодно и размеренно: его, судя по всему, угроза жизни ученика ничуть не пугала. Аччайо даже хотел возмутиться бездушием вампира, но не успел вымолвить и слова.

– Укус змеи возможно вылечить в первые шестьдесят минут после его нанесения, – занудным, менторским голосом завел вампир, – Пока яд не успел распространиться по всему телу. Для этого довольно лишь вскрыть рану, и слить отравленную кровь, как это делают лекари Габара. Или высосать яд из раны, как делают это простые люди. К несчастью, последний способ работает только, если сделать это в ближайшие несколько минут. Времени же прошло больше, к тому же, Антон посетил баню, где от тепла кровь его побежала быстрее. Яд, скорее всего, уже проник глубже.

Он умолк и, окинув долгим взглядом побледневшие лица людей, начисто игнорируя перепуганного до смерти ученика, спокойно продолжил:

– В этом случае может помочь кровопускание. К несчастью, лекаря среди вас, друзья, нет, а знахарку я не полагаю достаточно сведущей в этом вопросе. Ее удел – лечение травами, но они бессильны, пока яд в теле. К счастью, я – вампир. Я способен высосать отравленную кровь из тела Антона, могу отличить ее от нормальной и знаю, когда следует остановиться. К несчастью, я дал слово Его Величеству Тревору, что никогда не укушу своего ученика. Да и, полагаю, вы – его друзья и родственники, – будете против того…

– Да ты долго нам на мозги капать будешь?! – Аркано, не в силах больше терпеть занудные рассуждения, нескрываемо взорвался, – Мальчишка умирает, а он тут об обещаниях толкует! Можешь помочь – кусай и не медли, живо!

– Прошу вас, господин Фаррад… – перепуганный чуть не до сердечного удара отец юноши подался вперед и неожиданно, не обращая внимания на изумленные взгляды вокруг, упал на колени, – Молю вас! Если вы можете… умоляю… спасите моего сына! Антошка, Антошенька… Молю, спасите его, спасите!!

– Встаньте.

Фаррад, по-видимому, остался единственным, кого сцена мольбы совершенно не тронула. Взгляд его темных глаз обратился к ученику.

– Это твоя жизнь и твое тело, Антон. Решение должен принять ты.

– Я не стану вампиром после укуса? – вопрос парень задал, почти не задумываясь: видимо, уже успел обдумать его и только и ждал мига, чтобы задать. Учитель неопределенно пожал плечами.

– Мне не доводилось обращать вампирами, но доводилось убивать, – спокойно произнес он, – Я не знаю, как происходит процесс обращения, должен ли вампир делать что-то дополнительно, чтобы обратить. У тебя есть выбор, мой мальчик, – голос вампира неожиданно зазвучал мягче, – Ты можешь рискнуть жизнью, или умереть наверняка. Выбор за тобой.

Повисло молчание. Скрипач думал, глядя в пол у своих ног; прочие присутствующие переминались с ноги на ногу, в страхе ожидая его решения.

– Скрипка здесь бессильна? – уточнил Антон, – Вы говорили, она способна… как это… возвратить все, как было?

– Это не тот случай.

Парень кивнул. В голосе его при ответе зазвучала мрачная решимость.

– Кусайте.

Фаррад кивнул и, не оттягивая неизбежное, склонился над плечом юноши, аккуратно открывая рот. Сверкнули тускло на краткое мгновение в слабом свете с улицы острые клыки, и почти сразу же удивительно мягко и легко погрузились в бледную плоть.

Антон вздрогнул и, закусив губу, стиснул здоровой рукой ткань штанов, закрывая глаза.

Потянулись минуты. Вампир медленно тянул из раны отравленную кровь, тянул очень внимательно, прислушиваясь к собственным ощущениям и, похоже, ни капли не глотал.

Сколько прошло времени, не знал никто – каждая секунда казалась часом, каждый миг растягивался на века. Когда Фаррад отстранился и, недолго думая, сплюнул кровь в находящееся возле печи ведро, по горнице пронесся вздох облегчения.

Антон неуверенно выпрямился, тряхнул головой. Потом поднял, было, руку, чтобы потрогать рану, однако, оказался остановлен учителем.

– Ты можешь занести инфекцию, – спокойно произнес он и, окинув присутствующих быстрым взглядом, чуть улыбнулся, – Теперь можно звать знахарку, чтобы она залечила рану. Или кто-то из вас знает основы врачевания, и способен перевязать ее?

Игнат, не в силах стоять спокойно, бросился к сыну и, обхватив его голову, прижал к своему плечу. Говорить кузнец ничего не мог – слезы душили его, однако, вопрос спасителя он услышал и, стараясь говорить ровнее, ответил.

– Милена знает основы знахарства, она могла бы…

– Нет! – Антон дернулся, высвобождая голову из отцовских рук, – Нет, отец, нет… Я не хочу впутывать ее в это. Милена итак пережила сегодня достаточно, она чистая, невинная девочка, она не должна видеть этого ужаса! Она отправилась домой, убежденная… уверенная, что я… – парень запнулся и, опустив голову, напряженно облизал губы, – Словом, это ее… как бы сказать… мысли. Думы. Это не так, но она верит и… и… Ей лучше будет, если она останется в стороне. Она хорошая девушка, очень наивная, правда, но я бы не хотел, чтобы с ней что-то… – парень пошевелил в воздухе пальцами и, не продолжая, закончил, – Не надо ее беспокоить.

Отец молодого человека, выслушавший его с нескрываемым удивлением, неожиданно широко улыбнулся и легко хлопнул сына по здоровому плечу.

– Ты стал настоящим мужчиной, сын! Когда ты только успел так повзрослеть… – он потряс головой и поспешил вернуться к насущным делам, – Что ж, если ты не хочешь звать Милену, полагаю, господин Фаррад прав – следует позвать знахарку. Пусть она займется твоей раной.

– Шин, мухой, – негромко приказал Ашет, не дожидаясь дальнейших разглагольствований, – Найдешь эту троицу – и пусть они сейчас же бегут сюда! Объясни ситуацию.

– Есть, патрон, – Шин торопливо кивнул и, не задерживаясь, вышел вон.

…Мирко мрачно сидел на сырой земле, поджав под себя ноги и уже без особенного восторга наблюдал за тем, как Фредо раз за разом прокручивает в руках магический посох. Как кристалл в навершие последнего вспыхивает розовато-красным пламенем, а из земли в том месте, куда посох опускается, вырываются редкие язычки огня.

Ему было скучно. Карина, отчаянно флиртовавшая с ним всю дорогу (сам страж на это особенно не реагировал, чем, по-видимому, изрядно раздосадовал шаманку), пообещавшая обучать его магии, по прибытии на место вплотную занялась своим первым учеником – князем Финоры, – про второго, похоже, просто забыв. Она, правда, дала ему какое-то невнятное задание – сидеть и пытаться почувствовать энергию или земли под собой, или окружающей травы, или воздуха, или хоть чего-нибудь, но Мирко это развлечение быстро наскучило, и он стал наблюдать за упражнениями князя.

Ему хотелось колдовать. Хотелось быть как Его светлость, хотелось тоже иметь посох, вот так вращать его в руках и высекать из земли язычки пламени.

– Плохо! – негодующий голос Карины заставил молодого стража удивленно отвлечься от размышлений. Почему «плохо»? Как это – «плохо»?? Он же вызвал огонь, пусть немного, но все-таки это же совсем даже не…

– Твои потуги в магии стихий не перестают меня удручать, – принялась выговаривать девушка, – Намного больших успехов ты бы добился своими стишками, привычными заклятиями! Почему ты не хочешь сконцентрироваться, Фредо?

– А почему ты не разрешаешь мне использовать заклятия? – в тон ей откликнулся князь, – Я привык применять магию стихий, основывая ее на словах, на темных строках, я – чернокнижник, в конце концов, это моя стезя!

– Ты – маг стихий, – последовал непререкаемый ответ, – Посох пришел к тебе через мои руки, я ответственна за твое обучение магии стихий, так что прекрати своевольничать! Усмири свое мужское самолюбие и хоть раз в жизни послушайся умного совета! Мирко!

Страж, уверенный, что про него уже никто не помнит, подпрыгнул от неожиданности. Карина резко повернулась, так быстро, что даже длинная юбка ее взметнулась в воздух и, вытянув руку, устремила на парня указующий перст.

– Ты добился хоть чего-нибудь? Или только сидел и любовался провалом Фредо?

– Слушайте… – страж, не поднимаясь с земли, отчаянно замахал перед собой руками, – Во-первых, я, вообще-то, не думаю, что это типа «провал». По мне так Его сиятельство очень хорошо…

– Отвечай на вопрос, – оборвала его строгая учительница, и парень тяжело вздохнул.

– Да ничего я не добился, я вообще не понял, что я делать должен! Ты ж… В смысле, вы ж не объяснили ничего.

Карина мигом взвилась.

– Как всегда, мужикам надо все разжевать и на ложечке преподнести! А самому тебе мозгов додумать не хватает?! Тоже мне еще, в маги он метит! Ты бы хоть руки на землю опустил, хоть бы глаза закрыл, чтобы сосредоточиться, а то сидит, по сторонам глазеет и результата ждет! Закрой глаза! Ну! Живо!

Растерянный, начинающий догадываться, что он ничего не понимает в женщинах (то флиртует, то ругает – с ума можно сойти!) Мирко почел за лучшее послушаться и торопливо зажмурился.

– Ладони на землю опусти!

Парень осторожно положил ладони на сырую землю и медленно, глубоко вздохнул. Это он сделал уже не по приказу, а скорее по какому-то странному наитию – вздохнул, пытаясь втянуть воздух через ладони. И вдруг почувствовал, как сквозь них в него действительно что-то проникает.

Это не было похоже на воздух – тягучая, вязкая, но бесплотная субстанция, которая, он был уверен, имела зеленовато-коричневый, болотный цвет.

Карина молчала, и молодой человек, не зная, правильно ли он поступает, продолжал осторожно тянуть в себя странную субстанцию, вдыхая ее, напитываясь ей и ощущая, как в груди просыпается мучительно-холодная, и одновременно странно-теплая, какая-то очень родная, знакомая волна.

Он готов был поклясться, что прежде ничего подобного не ощущал. И, тем не менее, наполняющее его ощущение казалось знакомым, словно бы он всегда жил им, дышал им, просто случайно забыл…

– Так, – коснулся слуха негромкий голос шаманки, – А теперь представь цветок. Ромашку.

Тонкая нить, связывающая его с природой, с землей, лопнула. На уши на миг как будто натянули шапку; все звуки померкли.

Мирко испуганно вздохнул и, распахнув глаза, дико уставился на задумчиво разглядывающую что-то у его ног девушку.

– Ну… для первого раза неплохо, – вынесла она вердикт и, присев на корточки, подняла с земли один белый лепесток: видимо, все, что осталось от так и не представленной толком ромашки.

– Тебе нужно учиться переключать внимание, одновременно сохраняя контроль, – продолжала Карина, – То же самое касается и Фредо. Способности к магии в тебе есть, мальчик, надо только постараться развить их…

– Карина!

Крик из-за спины, крик задыхающийся, сбивчивый, заставил всех трех удивленно обратить взгляды к его источнику. Через поле, перепрыгивая через кочки и редкие кусты, несся во весь опор Шин, прижимая руку к груди.

Фредо нахмурился. С одной стороны, то, что относительно недавно исцеленный страж так легко и уверенно бежит, радовало, да и, вполне вероятно, самому ему нравилось, но вот с другой… Что еще могло случиться после их ухода из дома кузнеца? Ведь натайров отогнали, и притом вполне успешно. Антон отправился в баню, смывать слизь, его деревенская подружка поторопилась домой… Так что же произошло?

Шин, споткнувшись об очередную кочку, резко затормозил и, переводя дыхание, ловя ртом воздух, попытался объяснить.

– Там… – он махнул рукой назад, указывая на домик, – В общем… Антон… Его цапнули эти… Он отравлен!.. Правда…

– ЧТО?!!

Карина едва ли не подскочила и, вцепившись в ворот стража, затрясла его с неожиданной для такого хрупкого существа силой.

– Что с ним?!

– Ничего… – Шин на миг задержал дыхание и, прижимая руку к сердцу, продолжил уже ровнее, – Его кровь была… отравлена, но тот вампир, Фаррад… кровь отравленную высосал… Теперь надо только залечить рану, и ты могла бы…

– Вампир??? – шаманка едва ли зубами не заскрежетала, – Почему, почему ты не пришел раньше?! Что за кустарные методы – чтобы вампир высосал кровь! Я бы вылечила, я бы исцелила его…

– Фаррад сказал, что травы здесь не помогут, – быстро вставил посланник, – Поэтому сказал, что следует для начала избавить Антоху от порченной крови, а уж потом…

– И вы на это повелись! – взбеленилась девушка, – Тоже мне, нашли доморощенного лекаря – мало того, что мужик, так еще и вампир! Тьфу на вас на всех, на секунду вас не оставишь! Фредо, Мирко! На сегодня занятия окончены – живо возвращаемся назад!

***

Когда троица колдунов вбежала в дом кузнеца, Антону уже активно помогали. Марыся, сидя у парня на коленях, настойчиво терлась мордочкой о его раненое плечо, намурлыкивая на рану свои кошачьи заклинания. Юноша, с улыбкой гладящий ее, выглядел совершенно довольным и больным более не казался.

Карина, глядя на это трогательное единение человека и животного, надменно фыркнула и, раздвигая мужчин, резкими шагами прошествовала к своему поклоннику. Кошку с его колен она сняла, усаживая ее на скамью рядом и, прощупав тонкими пальцами кожу вокруг раны, с видимым неодобрением кивнула.

– Ваши кустарные методы, как ни странно, дали результат, – процедила шаманка, без особенной симпатии косясь на хладнокровного Фаррада, – Яда в ране нет. А Марыся практически залечила ее – уже образуется рубец. Моя помощь здесь не требуется, хотя перевязать рану все-таки не помешает… Впрочем, мне думается, с этим могла бы справиться и любая деревенская девка, вроде этой его Милены.

– Она не моя, – Антон тяжело вздохнул, начиная догадываться, что любимой девушке его общение с блондинкой было неприятно, – Это… случайно получилось, что она сюда пришла. Так-то, я с ней вовсе говорить не хотел, Карина, милая моя…

– Меня это не интересует, – «милая» шаманка презрительно сморщила носик и, отвернувшись, одарила застывшего у дверей Мирко очаровательной улыбкой, – Мальчик мой, будь добр – раздобудь мне кусок чистого полотна. Следует все-таки перевязать плечо этого болвана.

Антон поник. Такое явное пренебрежение возлюбленной к нему, и такой явный ее интерес к другому мужчине, казалось, лишал парня всякой надежды.

Мирко, который, в общем и целом, конечно, признавал свою учительницу симпатичной, но, вместе с тем, и никаких видов на нее не имел, на миг сжал губы, потом резко кивнул и повернулся к кузнецу.

– Слушайте, дядя… Я тут, как бы, не местный, и где искать всякие медицинские штуки – без понятия. Может, сами полотна кусок найдете, чтобы вашего сына-то перевязать?

Игнат, уже и без этих слов полезший куда-то за печку, вынырнув из-за нее, чуть улыбнулся и протянул, было, кусок чистой ткани шаманке… Но Карина не собиралась делать поблажки.

– Я просила, чтобы полотно принес Мирко, – непререкаемо заявила она. Кузнец вздохнул и, уже прекрасно понимая как и сам вредный нрав «знахарки», так и причины, побудившие ее сейчас вести себя особенно противно, протянул полотно стражу. Тот, покачав головой, принял его и, шагнув к учительнице, сунул полотно ей в руки, затем скрещивая собственные на груди.

– Надеюсь, так сойдет? Я че-то не горю желанием бегать по всей деревне, если здесь итак все есть.

Карина подарила ему уничижающий взгляд и, сообразив, что Антон наблюдает, поспешила приветливо улыбнуться.

– Спасибо, мальчик, – говорила она сквозь улыбку, поэтому все потуги изобразить симпатию мгновенно сошли на нет.

Антон медленно перевел дыхание; сердце его зажглось новой надеждой. Если шаманка так общается с этим человеком, с этим парнем, значит, не так-то уж он ей и нравится, значит, не исключено, что она просто пытается подразнить его, сына кузнеца… Но только зачем, почему? Ведь он-то Карине, казалось бы, тоже не слишком нужен.

Долго размышлять на эту тему ему, впрочем, не позволили. Шаманка, дернув его за руку, заставила немного отвести ее в сторону и принялась бинтовать плечо. Фаррад, о чем-то размышляющий, неожиданно подался вперед.

– Прошу тебя, Антон, ответить честно. С этой девицей, Миленой, ты ходил на сеновал, как с другими?

Парень вспыхнул, краснея до кончиков волос и, стараясь не смотреть на демонстративно равнодушную Карину, смущенно кивнул.

– Бы… было такое. Однажды.

– Одного раза вполне довольно, – спокойно произнес вампир, – Меня куда больше интересует другой феномен. В этот раз твоя мелодия вернула все к изначальному виду – я имею в виду, конечно, натайров, коих она разделила на змей и жуков. Однако, насколько я понимаю, девушка была рядом, и ее мелодия тоже затронула…

– Нас она тоже коснулась, – вставил Ашет, быстро переглянувшись с Медведем, – И вроде бы ничего.

– Да, я в себе никаких изменений не замечаю, – согласился Аркано, – По крайней мере, шрам у меня остался, – здесь он красноречиво потер пересекающую глаз белую полосу.

– Вы не столь невинны душою, как это дитя, да и сами ваши души давно загрубели. Они покрыты многочисленными шрамами, как и ваши тела, и исцелить все эти шрамы у Антона пока не хватит сил. Что же до девушки… На ее душе был лишь один, так сказать, «шрам», и я бы не удивился, узнав, что он исцелен.

Скрипач непонимающе помотал головой. Тонких намеков учителя он не понимал.

– Что вы имеете в виду?..

– Я хочу сказать, что эта девушка, подарившая некогда тебе свою невинность, возможно, обрела ее вновь, – спокойно пояснил вампир, сцепляя руки в замок, – Скрипка исцеляет, Антон. И на простых людей, случайно услышавших ее звук, она оказывает поистине благотворное действие. То, что Милена услышала твою игру, услышала ее именно в момент возвращения к исходному, сделало ее чистой, как младенец. Уйдя из деревни, ты оставишь в ней самое чистое и светлое существо, какое только видел свет. Этот дар – куда больше, чем слова любви или обещание замужества.

Антон медленно выдохнул. Слова учителя дарили облегчение и ему самому, прогоняя невольное чувство вины.

– Как трогательно, – недовольно проворчала Карина, с силой затягивая бинт на плече поклонника, – Еще бы кто ей об этом сообщил – и вообще счастья не оберешься!

Юноша чуть улыбнулся, опасаясь показать свои истинные чувства. В последних словах шаманки он впервые услышал жгучие нотки ревности, теплом согревшие его сердце.

Увы, никто из увлеченных собственными делами и проблемами людей не заметил присутствия лишнего свидетеля. А он, замерший под окном, слышал каждое их слово, и делал для себя очень верные, и очень опасные выводы.

…Когда вихрь рассеялся, Пьетро по инерции сделал еще один оборот вокруг своей оси. Потом остановился, потряс головой и, силясь прийти в себя, непонимающе огляделся.

Хозяин отправил его вовсе не ко дворцу князя, не к дверям дворцовой темницы, а почему-то в деревушку, что лежала немного севернее дворца. И теперь он, стоя у околицы, недоуменно озирался, не зная, что делать – идти ли освобождать Акуто, или же для начала узнать, кто же в деревне наиболее чист душою и, соответственно, кто больше всего подходит для черных дел Доната.

– …вернула все к изначальному виду, – донесся из окна крайнего дома чей-то незнакомый голос. Пьетро нахмурился и, толком не зная, зачем делает это, осторожно приблизился, прислушиваясь.

То, что место он выбрал удачно, предатель понял почти сразу – голос экс-патрона, Ашета Аччайо, он различил моментально, как и отвечающий ему голос главнокомандующего княжеской стражей. И как удачно, что разговор у них шел как раз о чистоте, о наивности и о какой-то девице, которую, видимо, удалось очистить…

Пьетро прислушался, одновременно прищуриваясь: так ему казалось, что слух становится острее. Так… так… возвращенная невинность – какая чушь! Очищенная душа… это уже интереснее.

Разговор перешел на другое, и соглядатай тихонько отошел от стены, едва заметно улыбаясь. Вот как, оказывается, было просто выполнить одно из заданий хозяина! Стоило только прислушаться – и все ответы получены, все, что надо было узнать, он узнал. Осталось только передать полученную информацию Донату… но предварительно вытащить из темницы Акуто.

Лицо экс-стража помрачнело. Черт… Угораздило же его, в самом деле, связаться с этим проклятым жрецом Неблиса, который посылает его на такие опасные задания! Акуто – безумец, ему место в доме Потерянных душ, он способен убить за один косой взгляд! А что, если в благодарность за освобождение он просто прирежет спасителя его же кинжалом? Что, если пожелает один служить Донату, полагая предыдущего слугу лишней обузой?..

Пьетро шел, полностью погрузившись в свои мысли, шел, почти не разбирая дороги, шагая чисто машинально, позволяя ногам самим вести себя в нужную сторону. Ему не надо было выбирать путь – он знал его с младых ногтей, знал прекрасно и, уж конечно…

Сильный рывок за плечо заставил стража изумленно обернуться. Кто это такой смелый выискался, что рискует останавливать его, слугу, помощника самого Доната дель Кастельсангре?

– Дэмпер?? – изумление его возросло еще на несколько пунктов.

Во-первых, того, что пострадавший в стычке со Стальным Ашем страж уже вернулся с целебных вод, он не знал. Во-вторых, совершенно не ожидал увидеть его в отряде князя Финоры, и не думал, что тот будет бродить вокруг домика, вместо того, чтобы сидеть в нем вместе со всеми.

– Будь я проклят, Пьетро! – Дэмпер удивленно разжал руку, – А я слыхал, будто тебя убили, когда ты в прошлый раз с князем ходил…

Пьетро скривился.

– Не с князем, а со Стальным Ашем, – буркнул он и глубоко вздохнул, – Нет, меня не убили. Я… сумел избежать смерти.

– Так пойдем, поздороваешься с князем, со Стальным Ашем! – наивный страж широко улыбнулся, – С ребятами пообщаешься – с Толей, Шином, Мирко, Бартом…

– Упаси меня Неблис, – буркнул слуга жреца, и сам удивился тому, как легко эти слова слетели с языка. Он… взывает к Неблису?.. Светлые боги, неужели душа его уже настолько прогнила, что он начал поклоняться Богу разврата?!

– Кто? – Дэмпер тряхнул головой и махнул рукой, – Да не глупи ты, пойдем! Чего ты стесняешься? Ты ж, я смотрю, ко дворцу шел – домой, стало быть, возвращаешься, ну, так чего бы…

– Оставь меня, Дэмпер! – Пьетро нахмурился: резкий нрав его, умело подавляемый Донатом, вырвался на свободу, – Мне не до пустого трепа с проклятым чернокнижником, я спешу! Уйди с дороги или, клянусь, хуже будет!

Дэмпер насторожился. Человеком он был умным, умел делать мгновенные, точные выводы, и сейчас понял все довольно быстро… но верить в это не хотел.

Он отступил, неуверенно сжимая рукоять меча.

– Ты говоришь, как предатель…

– Я и есть предатель! – несдержанный экс-страж взорвался, сам же подводя себя под монастырь. Рука его метнулась к поясу, нащупывая меч… Но меч давно был отобран хозяином, не желавшим вооружать слугу. В путь Донат дал ему с собой только коробочку с заветными камнями, которые следовало использовать лишь строго определенным образом, да сам Пьетро припрятал за голенищем сапога кинжал, которым некогда отрезал Мартыну рукав. Предавать хозяина, пытаться напасть на него, он не держал и в мыслях – знал, насколько тот сильнее, – однако, вооруженным ощущать себя хотел.

Сейчас это пригодилось.

Предатель согнулся, выхватывая кинжал из-за голенища сапога и, практически не целясь, метнул его в противника. Тот, до последнего не верящий в предательство старого знакомого, еще только начавший вытаскивать клинок, неловко взмахнул рукою и упал.

Пьетро, такого совершенно не ждавший, торопливо приблизился к нему.

В первое мгновение ему почудилось, что Дэмпер мертв – таким неподвижным, таким бледным он казался, и так сильно хлестала кровь из разорванной шеи, но в следующий миг страж закашлялся, силясь поднять руку, чтобы зажать рану.

Добивать его Пьетро не стал. Несколько мгновений смотрел на сильно раненного, возможно, смертельно раненного товарища по оружию, потом уверенно выдернул из его раны кинжал. Кровь пошла сильнее, и предатель сжал губы, борясь с самим собой.

Он должен был выполнить приказ, должен был отправиться за Акуто… Но совесть подсказывала ему иное решение.

Он нагнулся, подобрал с земли небольшой камешек и, оглянувшись на крайний дом, в котором, ничего не подозревая, продолжали болтать его старые знакомые, размахнулся, запуская камешек в окно. Удостоверился, что стекло в нем брызнуло осколками, что внимание людей, могущих спасти жизнь умирающему стражу, привлечено и, не желая попадаться им на глаза, метнулся в придорожные кусты.

***

Карина осторожно поменяла пропитавшуюся кровью повязку на свежую, смоченную в наспех созданном растворе и подняла мрачное лицо к окружающим ложе раненного людям.

– Паршиво дело, – тихо произнесла шаманка, – Говорить он в ближайшее время не сможет. Крови потерял слишком много – восстанавливаться будет долго. Продолжать путь не в состоянии.

– О продолжении пути и речи не идет! – взволнованный Барт (он, экс-глава разведывательного отряда, всегда относился к подчиненным, как к детям и переживал за них столь же сильно) шагнул, было, вперед, но тотчас же отступил, чтобы не мешать пострадавшему выздоравливать. Губы его дрогнули; в глазах вспыхнула ярость.

– Знать быть, кто, кто напал на него… Почему, зачем, черт побери! Чем Дэмпер мог помешать, кому мог помешать?!

Страж, хрипло, с трудом дышащий на кровати, попытался шевельнуть рукой, но не нашел в себе сил этого сделать и показал глазами на князя, силясь сообщить, что защищал того от предателя… Увы, взгляд его замечен не был.

– Я не могу ничего утверждать, – Фредо глубоко вздохнул, переводя взгляд на разбитое окно, – Но подозреваю, что Дэмпер пытался остановить кого-то, злоумышляющего против нас. Вот только кто разбил окно, привлекая наше внимание, и куда он делся после…

– И откуда знал, что именно наше внимание следует привлекать, – подхватил его брат, поправляя неизменную шляпу, – Ох, чует мое сердце, что это опять происки Доната и этого его прихвостня, – здесь охотник нескрываемо скривился, – Даже обидно, что предатель был частью пророчества…

– Пророчества, патрон?

Шин с Анатолием недоуменно переглянулись: ни о каком пророчестве они не слыхивали, и как-то совсем не подозревали, что Пьетро может иметь к таковому отношение.

Фредо угрюмо кивнул, не сводя взгляда с раненного.

– Кол, стрела и расплавленный меч… – негромко проговорил он и, краем глаза заметив, как отшатнулись стражи, быстро улыбнулся, – Вижу, вы помните, как я упоминал это в ту ночь. Пророчество Безымянного, та его часть, что известна нам, гласит, что, когда кол, стрела и расплавленный меч соберутся вместе, когда взойдет серебряная луна и покажется радуга в ночи – королевство постигнут неслыханные изменения, неизвестно, хорошие или нет.

– Я со своей стороны добавлю, что видеть знамения должен человек, давший имя роду проклятых детей.

Неожиданно раздавшийся из тени голос Эрнесто заставил всех присутствующих вздрогнуть: неблиссер скрывался столь успешно, что все уже и думать забыли о его присутствии. Сейчас же он, будучи посвящен в обсуждаемый вопрос, решил вдруг поучаствовать в беседе.

– Фредо дал название мне и тем, кого я считал братьями и сестрами, – спокойно продолжил мужчина, не замечая реакции друзей, – За то я благодарен ему. К тому же, именно Фредо видел вместе лежащие на земле кол, стрелу и расплавленный меч, однако, я полагаю, что эти предметы, эти слова, должны скорее олицетворять людей, ими владевших.

Шин и Толя переглянулись еще раз. Слова звучали предельно ясно, сообразить, какой предмет кого олицетворяет, труда не составляло, тем более, что оба стража прекрасно знали свое излюбленное оружие.

– Значит… – Анатолий быстро облизал губы, – Значит, я – Меч, Шин – Стрела, а Пьетро… Кол?