Милоа – спасители Эбери. Книга 3. Милоа-возлюбленная бесплатное чтение

Благодарности

С глубокой благодарностью талантливому художнику Елене Львовой за дизайн обложки и карты Эбериана, моим первым читателям Надежде Жуковской и Юлии Корнауховой за чуткие советы и внимательное отношение к тексту, а также моей семье: мужу за мотивацию и юридическое сопровождение в процессе издания книги и папе за неугасающую веру в мой успех.

Ваша поддержка и неподдельный интерес к моему творчеству вдохновили меня перестать писать в стол и начать публиковаться.

Анабель Ви

Глава 1. Неожиданное предложение

Стоял обыкновенный хмурый день. Приехал Гритик и доложил, что каганетт Амирош Бивир Кур пересек границу каганарта. Я удивилась – меня давно никто не беспокоил из имперской аристократии.

Но Гритику я поверила сразу. Он – Милоа и капитан моей стражи. Правда, ему впору стать уже главнокомандующим, учитывая количество военных корпусов в каганарте. Хотя нет, главнокомандующий у войска один – Лунарт. Его заслуги бесценны, а звание – неоспоримо.

– Вели седлать Шикути.

– Госпожа желает встретить каганетта верхом?

– Нет, всего лишь проследить за ним.

Привычное седло, фырканье коня, окольные тропы. Ветер дул мне в спину. Хорошо. Значит, путникам он дует в лицо, затрудняя путь. Пусть ощутят, что они здесь – нежеланные гости.

Для меня не было желанных гостей. Не считая воительниц да некоторых служителей Милоа. Да и мало кто наведывался в мой ветреный край.

Раз в три месяца из столицы приходил обоз с жалованьем. За такую пунктуальность я должна благодарить Гритика – это он навел страх на казначеев.

Гритик явился в Айзелан два года назад и предложил свои услуги телохранителя. Я наняла его, а позже сделала капитаном стражи. Он происходил из Западных гор и был наполовину златокожим. Сами златокожие не очень жаловали полукровок, и Гритик много скитался, что, впрочем, позволило ему завести немало полезных знакомств. Со мной он был учтив и исполнителен, а с порученными ему солдатами – суров и решителен. В столице, видимо, он навел свои порядки. Во всяком случае, выплаты мне больше никогда не задерживали.

Помимо обозов с золотом пару раз приезжала Адрэа. Но мы сильно отдалились друг от друга, и виной тому была я. Мне надоело слушать ее уговоры отправиться в столицу уже в роли настоящей каганетты. Я ненавидела Турмалон. И там, кажется, догадывались о моем отношении. Однажды ко мне прибыли посланники от Законодательного Совета. Явно хотели вынюхать что-то. Я прогнала их, вызвав новую волну негодования столичных чиновников. Но мне было плевать.

Кроме того, мы поддерживали переписку с бличеттом Кирином. Это единственный человек, которому я симпатизировала в столице. Как-то раз он даже нанес мне визит, но не узнал в величественной каганетте беседовавшую с ним когда-то Самуэлу Ли. И неудивительно: в самом каганарте многие не догадывались, что каганетта и ее помощница Самуэла – одно лицо.

А теперь ко мне пожаловал императорский прихвостень Амирош. Хотя мы состояли с ним в довольно регулярной переписке, она всегда носила строго официальный характер. А виделись мы в последний раз, когда я, испуганная и униженная, бежала из усадьбы в Вингеше в дарованные мне императором земли. С тех пор минуло четыре года.

Что ему вдруг понадобилось?

Хотя это мало меня заботило. Никто не смеет указывать мне, как жить и что делать.

Преодолев холм, поросший старым лесом, я оказалась на опушке. Отсюда открывался вид на восточную возвышенность, откуда начинался спуск к Айзелану. Таким образом, я обогнула дорогу, ведущую в столицу каганарта, по дуге с юга и могла наблюдать за большим имперским трактом.

Когда-то я сама впервые проехала по этому пути. Несколько лет назад мы с Лунартом и Аяком стояли на вершине и смотрели на маленькое поселение, ставшее ныне крупным городом. Теперь на этом месте установили каменную арку с двумя башнями. В будущем я планировала заложить стену, которая протянется с севера на юг, а далее, возможно, и на запад, отгораживая подъезд к Айзелану как от каганарта Бивир Куров, расположенного восточнее, так и от Турмалона. Хотя иногда этот проект казался мне излишеством: я явно страдала легкой формой паранойи, боясь пришествия непонятного врага.

Теперь же, оказавшись на столь выгодной позиции, я могла разглядеть не только арку с башнями, где посменно дежурил отряд из двенадцати человек, но и темные точки вдалеке – шесть или семь всадников быстрой рысью приближались к моим владениям. Некоторое время я следила за ними, скрытая под сенью деревьев на опушке. Потом послала Шикути к арке.

– Задержите их тут на полчаса, – велела я страже, и Гритик, уже вернувшийся на свой пост, низко мне поклонился.

– После самолично приведешь их ко мне, а на посту при въезде в Айзелан заставишь сдать все оружие, – немного подумав, добавила я. И умчалась обратно на свою смотровую точку.

Я проследила, как к арке приблизилось семь всадников. Каганетт, два сопровождающих и четыре гвардейца-шуина. Один из спутников хотел было спешиться, но каганетт вдруг остановил его взмахом руки и соскочил на землю сам. Он обратился к Гритику, и тот, кажется, объяснил ему, что придется подождать, пока не доложат о прибытии гостей каганетте. Так уж заведено, господа.

Кажется, сопровождающие каганетта начали возмущаться. Я улыбнулась. Правда, Амирош отнесся к новости достаточно спокойно. Он жестом велел им замолчать и снова обратился к Гритику.

«Попросил напоить лошадей», – догадалась я, когда стражники принесли несколько наполненных водой ведер. Мне даже стало как-то неловко за то, что заставляю столь смиренного Амироша ждать. Но ничего, с особ его статуса сбить спесь никогда не бывает лишним.

Я направила Шикути обратно в Айзелан. У меня оставалось минут двадцать, чтобы переодеться и подготовиться к приему высокопоставленного гостя.

Я велела Оставу встретить гостей, а Куларе – проводить каганетта в оранжерею. Это, пожалуй, единственное, что я переняла из турмалонского дворца – задний двор моего поместья у реки был превращен в крытый павильон с буйством растительности.

Здесь я часто встречала гостей, которых мне хотелось немного сбить с толку. Более торжественные приемы, например, купцов из Западного, я предпочитала проводить в небольшом тронном зале. Для приближенных, таких как ловец Муабдип или градоправитель Курт, всегда была готова охотничья комната с камином. А самые близкие друзья зачастую отправлялись со мной в особняк на острове посреди озера. Но таких было совсем немного.

Я неспешно бродила по вымощенным маленькими кирпичиками дорожкам, любуясь на необычные растения и иногда обрывая сухие листья с их размашистых ветвей. Именно за таким занятием и застал меня каганетт Амирош.

– Ваше Превосходительство, – окликнул он меня, а когда я оглянулась, отвесил низкий поклон. Он пришел, как был, в дорожном плаще, высоких сапогах, коричневых ездовых штанах и темно-синем камзоле. Черные курчавые волосы отросли и спутались, на лице обосновалась трехдневная щетина. Может, поэтому он показался мне сильно возмужавшим, даже постаревшим.

– Чем обязана такой честью, каганетт? – спросила я без приветствий, глядя на его уставшее лицо. Должно быть, он провел в пути много дней.

– А вы стали еще прекраснее, каганетта. Но все также остаетесь дикой розой в наших краях, – улыбнулся Амирош.

Позволив себе легкую улыбку, я промолчала.

– Я действительно по делу, Ваше Превосходительство. Делу непростому, касающемуся нас всех. Можно сказать, я приехал посоветоваться.

Мои брови удивленно взметнулись вверх.

«Какой-то он слишком скромный и смирный. То ли понял, что заносчивости я не потерплю, то ли и вправду относится ко мне как-то по-особенному. Что же, он заслужил мое расположение. На сегодня».

– Раз дело настолько серьезное, предлагаю вам для начала смыть дорожную пыль и отдохнуть. Слуги приготовят все необходимое, – сказала я.

– Благодарю, – улыбнулся Амирош.

Он последовал вслед за мной обратно в дом. Я дала Оставу необходимые распоряжения и направилась к выходу.

– А вы куда, каганетта? – услышала я вопрос.

– Этот особняк – место моей работы, каганетт. Живу я в другом доме, – повернувшись, ответила я.

Кажется, Амирош удивился. Его спутники, до этого отдыхавшие в гостиной, и вовсе скривились. Им было явно не по себе находиться рядом со мной. Дикая роза, так сказал каганетт? Значит, будьте готовы напороться на шипы.

Как всегда, путь до особняка доставил мне особое удовольствие. Минут десять верхом до озера, затем, спешившись и оставив Шикути в конюшнях недалеко от берега, мы с Барклаем погрузились на небольшую плоскодонку, созданную специально для переправы на остров. Про себя я называла ее паромом, к тому же здесь была оборудована зона для пассажиров – несколько кресел под навесом, спасающим и от яркого солнца, и от дождя.

Барклай обожал пересекать озеро вместе со мной, а в особо жаркие деньки порой спрыгивал с парома прямо в воду и самостоятельно плыл к берегу. В этот раз пес предпочел отдохнуть, растянувшись на дне суденышка и заняв добрую его половину. Двое слуг навалились на весла, а я откинулась на спинку кресла, отправила в рот спелую ягоду из заранее приготовленной вазы и зажмурилась, наслаждаясь пением птиц и мерными всплесками воды.

Я не питала ложных надежд по поводу приезда каганетта. Рано или поздно он бы заявился, и вышло скорее поздно, чем рано. Приехал он явно неспроста, а с каким-то приказом от императора. Возможно, приказом, который меня возмутит или расстроит, иначе отчего Амирошу приезжать самолично и быть таким смиренным и скромным со мной? Я всегда довольно сухо отвечала на его письма. Полагаю, гораздо больше сведений каганетт и император получали от бличетта Кирина, чем от меня. На некоторое время показалось, что меня оставили в покое, что я больше не участвую в большой политике, а всего лишь управляю землями, переданными мне Атамурланом. Но, похоже, теперь за покой придется платить.

Плоскодонка мягко причалила к пирсу. Передо мной вырос густой лес острова. Удивительно красивое и укромное место, моя крепость. По периметру острова было выстроено шесть башен, острые крыши которых едва выглядывали над кронами деревьев. Я знала, что, стоило мне только приблизиться к берегу озера, на башнях поднимали флаги, и слуги готовились к моему прибытию. У пирса были выстроены домики для стражи, отдельные конюшни на случай, если я решу проехать к особняку верхом, и несколько хозяйственных построек, где хранились запасные лодки, инструменты и карета, в которой я перемещалась по острову в дождливую погоду.

Но чаще всего я ходила пешком. Пятнадцать минут прогулки, во время которой Барк носился по лесу и кустам вокруг дороги, а я могла насладиться лесной тишиной и подумать.

Что же, каганетта определенно стоит выслушать. И даже проявить дружелюбие. Что-то мне подсказывало, что за несколько лет спокойной жизни я должна благодарить именно его. Каганарт Курован, которым управлял род Бивир Куров, тянулся дугой с северо-запада на юго-запад, фактически отгораживая Турмалон от остальной империи. И когда император заявил о намерении перенести столицу в центральный регион Эбериана, именно Курован принял первый удар возмущения турмалонской знати. Мой каганарт, расположенный севернее, хоть и был бельмом на глазу всей старой аристократии, но в этом конфликте явно ушел на второй план. А Амирош, судя по тому, что я узнавала от бличетта Кирина и из новостей, вел тонкую и хитрую политику, склонив в итоге своего дядю, главу Законодательного Совета Турмалона, на свою сторону, что помогло избежать открытого бунта и раскола империи.

Вот такой он, каганетт Амирош. Галантный и хорошо воспитанный, но с детства приученный читать между строк и плести паутину интриг получше иного паука.

Я невольно поежилась. Дружелюбие проявить, значит? Возможно, у меня и получится, но о доверии не может идти и речи.

Передо мной вырос особняк. Величественное трехэтажное здание, обнесенное высокой железной изгородью. Подошвы сапог привычно заскрипели по усыпанной гравием дорожке, а навстречу уже спешили слуги.

Вскоре я сидела у себя в кабинете, ужинала и разбирала письма, которые ежедневно приходили со всех уголков каганарта. На многих уже были сделаны пометки секретаря Цвинта: напоминания, комментарии и проекты решений. Только конверт с отчетами градоправителя Курта из Западного не был распечатан – его я всегда вскрывала сама.

В этот раз Курт немного задержался, я ждала письма со вчерашнего дня. И сейчас мое нетерпение было вызвано сразу несколькими причинами.

Ситуация в Западном летом сильно накалилась. Год назад я выкупила у семьи Олюров все рудники и кузни, а главу их семейства, молодого купца Хитора Олюра, сделала градоправителем Айзелана. Должность хоть и назначаемая, но почетная, учитывая, как быстро рос город, который все теперь называли не иначе как столицей каганарта. Таким образом мне удалось разом решить затяжной конфликт между семьей Олюров и сообществом купцов Западного. Конечно, кое-какие активы у Хитора остались, включая несколько новых рудников севернее Западного, но я дала ему достаточно привилегий, чтобы он не жалел об утерянном влиянии в горнодобывающем и литейном деле.

Став единственной владелицей целой системы рудников, кузниц и доменных печей, я вынужденно погрузилась в изучение эберианской горной промышленности и металлургии. Мне удалось собрать группу опытных мужей и создать некое подобие совета директоров, управляющих предприятием. Конечно, такие радикальные реформы не всем пришлись по вкусу, и на рудниках даже устроили забастовку. Пришлось предложить бастующим перейти работать к частному лицу – то есть, на северные рудники Олюра. Потом я узнала о плачевном состоянии многих шахт и решила в убыток себе закрыть их и серьезно модернизировать. Это тоже вызвало недовольство горожан, для которых работа на рудниках оставалась главной житницей и смыслом существования Западного. Объяснить что-то простому неграмотному люду оказалось непросто, да я и не думала, что вызову своим вмешательством симпатию. Пришлось создать свою полицию, куда пошли работать офицерами гвардейцы, которых вышколил Лунарт, а рядовыми часто становились прежние молодые шахтеры, потерявшие работу.

Конечно, я старалась быть справедливой, никого не оставить без работы или поддержки, но подчас приходилось выбирать между любовью народа и прогрессом во имя его же блага. Разумеется, о каганетте плохого говорить не смели, ее персоной по-прежнему восхищались, но тем, кому она дала или сохранила власть, порядком доставалось.

За прошедшие годы я поднаторела в вопросах управления почти средневековым обществом, что, несомненно, отразилось на моем характере и взглядах. Но главная цель оставалась неизменной – я продолжала работать дни напролет, чтобы укрепить, сделать независимыми и богатыми свои владения, а себя окружить верными людьми.

Я вскрыла пухлый пакет от градоправителя Западного. Курт прислал копии чертежей усовершенствованной системы добычи железной руды. Я бегло пролистала их, но, заметив кое-что, отложила в сторону. Под чертежами в пакете лежал еще один конверт. Метка на нем свидетельствовала, что письмо от баура Урына, но является секретным.

Это была вторая причина, почему я так ждала послания от управителя Западного. Вскрыв конверт, я жадно вчиталась в строки, написанные незамысловатым шифром, разработанным мной с бауром одним зимним вечером. Что же, бывший ростовщик действительно оправдал мои ожидания. А написанное в письме отчасти объяснило столь внезапное и уверенное появление каганетта на моих землях, хотя и не прояснило истинную причину этого визита.

Я перечитала письмо несколько раз и убрала в один из ящиков стола под замок. Присланные Урыном сведения пригодятся завтра. А пока стоит внимательнее рассмотреть чертежи, хоть мысли в голове бурлят, подобно водовороту. Я заставила себя успокоиться и вникнуть в расчеты. Пару лет назад я бы с трудом разобрала написанное, а теперь с интересом провела полчаса, всматриваясь в рисунки с подписанными на них цифрами. Это немного отвлекло меня от душевных волнений.

Служанка тихо зашла, чтобы зажечь масляные лампы и прикрыть окно. Только тогда я заметила, что уже совсем стемнело. Дни шли на спад, наступала осень.

Закончив с корреспонденцией, я решила лечь пораньше. В смежной с кабинетом комнате была устроена небольшая спальня, для настоящей каганетты выглядевшая убогой каморкой. Но именно эта комната была для меня самой уютной во всем особняке. Я легла в мягкую кровать и уставилась в потолок. На душе было неспокойно. Столько всего надо еще сделать в каганарте, а тут этот Амирош, который может одним указом императора разрушить все мои планы. И зачем все же он приехал?

Кажется, завтра будет тяжелый день…

На следующее утро каганетт Амирош застал меня за ежедневным обходом. Надо признаться, он рано выбрался из постели – петухи пропели всего два часа назад, а он уже стоял передо мной на улице Айзелана, с одобрением глядя на фыркающего Шикути.

– Вы всегда так рано встаете, Ваше Превосходительство? – спросил он у меня.

– Как получится, – кратко ответила я. – А вы что же так рано встали, каганетт?

– Привычка, видимо, – пожал плечами Амирош.

– Ну раз так, давайте вместе позавтракаем.

В сопровождении советников и слуг мы вернулись к айзеланскому особняку. Кулара уже накрыла на стол.

– В этих краях даже ветер кажется свободнее, – задумчиво произнес Амирош за завтраком.

– Это плохо? – поинтересовалась я.

– Это многих пугает.

– Каганарту грозит опасность? Об этом вы приехали поговорить? – я пристально посмотрела на каганетта.

– Ваше Превосходительство… Энорэт, если позволите… Мне бы не хотелось начинать этот теплый осенний день с разговоров о политике и трудностях нашего положения. Некоторый рок сопутствует всем власть держащим, вы же знаете.

– Зовите меня просто Ли, – неожиданно произнесла я.

Амирош замер, не донеся до рта намазанного паштетом хлебца.

– Так вас звали на Земле, да? В далеком Угоре вы жили под именем Лики Ву.

– Слишком много имен я сменила за жизнь, видимо, – вздохнула я.

– Да, и ни одного настоящего, – улыбнулся вдруг Амирош.

– На самом деле на Земле меня звали Лилия, – сама не зная, почему, сказала я.

– Прекрасное имя!

Я не стала ему противоречить, решив перейти к более деловой теме.

– Как дела у императора?

– Не буду врать, сейчас непростое время. После того, как Изанат стал новой столицей, на нас навалилась куча проблем. Турмалон все еще гудит, как разгневанный улей, но некоторые уже пакуют вещи…

– Да, до меня, конечно, доходят все эти вести. Но ничего не поделаешь – такова воля императора. Кроме того, с Турмалона давно было пора сбить спесь.

Амирош усмехнулся.

– Не все так просто. Турмалонцы, конечно, привыкли считать себя избранными, но не стоит забывать, что город – крупный экономический и политический центр. Назначение новой столицы уменьшит приток средств, а это огорчит как купцов, так и местных чиновников. Да и простому люду придется несладко.

– Но авторитет Атамурлана непоколебим. Может, Турмалон он и унизил, зато разом завоевал симпатии провинций, а особенно изанатцев, – покачала головой я.

– Что верно, то верно, – вздохнул каганетт. – Отрадно видеть, что вы продолжаете так верно служить Их Великолепию.

– Это он сделал меня каганеттой. Кому же еще мне служить?

«И кого еще презирать?», – подумала я.

– Он не прогадал с выбором, – Амирош оценивающе взглянул на меня. – Более того, если бы Атамурлан проявлял больше интереса к происходящему здесь, он бы мог вами гордиться.

Я задумалась.

– Да, вероятно, вы правы. Я полностью посвятила себя укреплению этих земель. Так же, как он посвящает себя укреплению империи.

– Вы во многом с ним схожи. И к этому многому относятся свободолюбие, независимость и граничащая с безумием смелость, – произнес Амирош. – Поэтому вас, как и его, одновременно боятся и обожают, ненавидят и преклоняются перед вами. Очень непростой путь.

– Вы снова намекаете на сложность моего положения. Не ходите вокруг да около, я привыкла говорить прямо, – чуть раздраженно отметила я.

Встав из-за стола, я откинула назад ворох косичек. Их было тридцать четыре, и они делали меня еще более похожей на дикарку. Но так волосы меньше мешали, требовали меньше ухода, а у меня порой не было времени даже на такие мелочи.

Скользнув взглядом по лицу каганетта, я направилась на второй этаж. Амирош молча последовал за мной, знаком велев своим слугам оставаться на месте.

Мне захотелось свежего воздуха, поэтому я расположилась в плетеном кресле на террасе с видом на реку. Мое окружение менялось так же быстро, как и настроение. Амирошу я жестом предложила занять соседнее кресло.

– Итак, слушаю, – распорядившись принести чай, я посмотрела каганетту прямо в глаза.

– Ваше Превосходительство, это слишком серьезный и деликатный разговор, – отведя взгляд, произнес Амирош.

– Меня не смущает ни то, ни другое.

Кажется, у Амироша кончилось терпение.

– Так и быть, буду говорить прямо. Ваше положение и впрямь под угрозой. Как вы понимаете, в начале правления Атамурлана считали самодуром, молодым самоуверенным мальчишкой. Законодательный Совет Турмалона терпел его выходки и многое прощал. Тем более что в столице император почти не появлялся. Когда приехали вы и стали править каганартом, это был не первый, но показательный знак для старой знати. Постепенно они поняли, что Атамурлан меняет облик империи, вводит свои порядки, ни с кем не считаясь, и он давно уже не мальчишка, а зрелый и умный правитель.

Каганетт пристально посмотрел на меня. Я молчала, глядя на несущийся речной поток.

– Когда же Атамурлан перенес столицу, – продолжил Амирош, – это стало последней каплей. Представители древних аристократических родов, заседающие в Совете, осознали, что их практически лишили власти, и теперь они ни на что не влияют. Чаша весов резко накренилась, и не в их сторону.

– Боитесь, что они сорвут свой гнев на мне? – поинтересовалась я.

– Вы для них загадка, каганетта. Они не раз пытались подослать к вам разных людей: помощников, соглядатаев, слуг… и все без толку. Но вы приблизили к себе многих Милоа. И это определило их мнение о вас.

– Среди аристократов тоже есть приверженцы учения Милоа. Они склонны поддерживать меня… в некоторой степени, – неуверенно произнесла я.

Амирош немного погрустнел.

– Возможно, так и есть, но власть Совета куда больше. Вот-вот грянет война, Ваше Превосходительство. И первой целью станете вы.

Внутри меня все сжалось, но я не подала виду.

– Император вряд ли придет защищать меня, – грустно усмехнулась я, глядя в сторону.

– Император не может разорваться на всех. Но у него много верных слуг, – произнес Амирош.

Я снова повернулась к нему.

– Так он послал вас помочь мне защитить клочок земли, со всех сторон окруженный врагами?

– Не со всех. Не стоит забывать, что к юго-востоку от вашего каганарта расположены мои земли, каганарт Курован, – улыбнулся Амирош.

– Ваш дядя, наверное, в страшном гневе… – неожиданно ляпнула я.

Каганетт рассмеялся.

– У нас с ним не сразу наладились отношения, но дядя отнюдь не глуп. Ему невыгодно враждовать со мной сейчас.

– Но если вы объединитесь со мной…

– Мне он ничего не сделает, – покачал головой каганетт. – Курован много значит для нашей семьи, а еще больше значит честь Бивир Куров. Но он может двинуть войско на ваш каганарт, даже если его станут защищать мои же войска. Этим он пожертвует.

– Придется отбиваться, – вздохнула я, изо всех сил делая вид, что держу ситуацию под контролем.

Амирош откинулся на спинку кресла. Какое-то время мы молчали, глядя на открывающийся с террасы пейзаж.

– Перед отъездом мы долго беседовали с императором, – сказал наконец Амирош. – Я считал его затею неосуществимой. Он же верил в меня, убеждал хотя бы попробовать. Признаться, я сильно смутился. Это политика, госпожа. Мы думали о том, как смягчить гнев Турмалона и уберечь ваш каганарт от возможных мятежников.

«Вы думали о моем каганарте, как это мило», – хмыкнула про себя я, но вслух ничего не сказала.

– Вывод, к которому мы пришли, очевиден для наших обстоятельств. Для нашего мира. Но Атамурлан сразу предупредил меня, что для вас он будет, скорее всего, неприемлем.

– Потому что я землянка? – усмехнулась я.

Амирош кивнул.

– Но именно это и дает надежду, что вы здраво оцениваете сложившуюся ситуацию и сможете разумно отнестись к моему предложению, – серьезно произнес каганетт.

– И что вы предлагаете? – спросила я.

– Есть лишь один способ избежать кровопролития, угомонить Совет и оградить вас от опасности. Объединить наши каганарты.

Мои брови слегка приподнялись.

– Хотите забрать мои земли – пожалуйста. Вам ничего не стоит присоединить их к своим владениям. Один указ императора, и…

– Нет. Такое топорное решение вызвало бы непонимание. И поставило бы под удар дядю, а уж лучше пусть во главе Совета стоит он, чем кто-то другой. Мы связаны родственными узами, каганетта, и это обязывает нас обоих быть очень осторожными. И император прекрасно это понимает и знает, как этим воспользоваться. К тому же, лишение вас титула вызвало бы возмущение среди Милоа. Я был уверен, что за несколько лет они приберут к рукам эти территории, но вам каким-то чудом удалось сохранить их лояльность и одновременно верность императору. Это хрупкое равновесие следует сохранить как можно дольше. Мы не можем так рисковать.

– Возможно, если хорошенько продумать все детали… – неуверенно начала я. Каганетт поднял руку.

– Есть более простой и честный способ. Политический ход все уладить разом, бескровно объединить наши земли, а заодно заткнуть особо крикливых членов Совета.

Я вопросительно взглянула на Амироша. В глазах мелькнуло понимание.

– Брачное соглашение, – вымолвил каганетт, невольно понизив голос.

Логично. До боли просто и логично. На мои земли зарятся так же, как и на меня саму. За последние годы ко мне не раз приезжали представители знатных семей – все как один обходительные и льстивые, похожие на павлинов. И я прекрасно понимала, чего они пытаются добиться. Некоторых я жалела и мягко отваживала, но парочка довела меня до белого каления. Уверена, именно они распространили слухи обо мне как о неуступчивой дикарке.

Да и у Атамурлана могли возникнуть сомнения в моей верности. Все же я все эти годы близко общалась с Милоа, а на его письма отвечала весьма холодно. К тому же у него не было гарантий, что со временем я не влюблюсь и не выйду замуж за человека, для него невыгодного. Императору просто повезло, что мое сердце оказалось настолько закрытым. Иногда меня посещала горькая мысль, уж не специально ли он так обошелся со мной четыре года назад, чтобы я до сих пор смотрела на большинство мужчин как на врагов?

С позиции политических расстановок Амирош – идеальная для меня партия. Он имеет равный со мной статус, его земли прилегают к моим, и самое главное: он – верный друг и соратник императора, наследник древнего рода и племянник главы турмалонского Совета. Странно, что Атамурлану не пришла такая идея раньше.

Только вот…

– Каганетта, я понимаю, что для вас это звучит, мягко сказать, неуместно. Мне и самому не слишком приятно делать подобное предложение. Это не корыстный шаг, поверьте. Хотя у вас нет причин мне верить. И все же я и сам понимаю, что так будет лучше. Для наших земель и вашей безопасности.

Амирош явно тщательно подбирал слова. Но что-то неожиданно меня обидело. Гнев и горечь наполнили сердце. Я встала.

– Я подумаю, – сквозь зубы произнесла я и покинула террасу.

Шикути уже распрягли и отправили пастись с табуном, и я взяла другую лошадь, резвую кобылу Нияру, чтобы доехать до озера.

Оставив лошадь в конюшнях у берега, я приказала паромщикам поскорее переправить меня на остров. Шесть остроконечных башен привычно подняли флаги – знак, что каганетта возвращается домой.

До особняка я снова пошла пешком. Тропа, расширенная колесами телег и карет, оставалась укрытой в густых лесных зарослях. Тонкие стволы деревьев вздымались вверх по обеим сторонам, закрывая кронами небо. Меня всегда успокаивала прогулка по этой укромной аллее.

Но в этот раз я даже не пыталась успокоиться. В голове царил хаос, сердце бешено стучало от эмоций, которые я пыталась скрыть, все ускоряя шаг.

Стоит все обдумать в более спокойной обстановке. Не сейчас, не на ходу. К тому же я не планировала отступать от намеченного вчера плана действий. Глубоко вздохнув, я замедлила шаг, выпрямилась и вышла из леса к особняку.

Первым меня встретил Барклай, еще с утра умчавшийся обследовать территорию острова, которую считал своими владениями. Я решила не искать пса и отправилась в Айзелан без него.

За Барклаем показался Идин, как всегда, поприветствовав меня искренней улыбкой и почтительным поклоном. Мальчик, которого когда-то я привезла с собой из восточного региона Эбериана, давно возмужал и стал привлекательным юношей. Я не раз замечала, какими томными взглядами провожают его молоденькие служанки. Но он, как и прежде, на первое место ставил службу и давно стал одним из самых доверенных моих лиц.

– Добро пожаловать домой, госпожа! – произнес Идин.

Я кивнула, и вместе мы подошли ко входу в особняк.

При свете дня здание показалось мне неожиданно массивным и даже грозным. Окинув взглядом фасад, я в очередной раз мысленно вознесла похвалу архитектору Гоставу за воплощение моей задумки в жизнь.

Обычно я собирала своих советников по вечерам в особняке Айзелана, но еще вчера, после прибытия Амироша, перенесла встречу на дневное время в особняк на озере. Как будто чувствовала, что каганетт привезет новости, которые необходимо будет сразу же обсудить. И желательно подальше от посторонних глаз и ушей.

Юва, главная ключница и распорядительница особняка, встретила меня в холле.

– Аяк и Бакип уже здесь? – спросила я.

– Да, недавно приехали, – кивнула Юва. Они с Аяком планировали пожениться следующей весной.

– Хорошо, зови их в мой кабинет.

Я быстро поднялась на второй этаж. Барклай проводил меня до лестницы и убежал во двор. Идин тоже задержался внизу.

Через семь минут оба советника, по совместительству мои телохранители и капитаны стражи, вошли в просторный кабинет, устланный коврами.

– Ваше Превосходительство, – мужчины низко поклонились.

Я остановила взгляд на Бакипе. Что же, прежде, чем разбираться с предложением каганетта, необходимо прояснить то, что поведал мне баур Урын в своем письме.

– Как часто ты связывался с каганеттом Бивир Куром? – спросила у него я.

Бывший шуин, кажется, сильно стушевался.

– О чем это вы? – растерянно спросил Аяк, переводя взгляд с меня на своего соратника.

– Он знает, о чем. Периодические поездки к какой-то родне в Изиниту – разве не там ты получал задания от каганетта? Он сегодня приехал сюда самолично, кстати.

– Ваше Превосходительство! – шуин неожиданно упал на колени. – Когда я впервые поехал навестить родню, в Изините меня встретили личные слуги каганетта. Они сказали, что я должен периодически докладывать Их Превосходительству о том, как обстоят дела на ваших землях и о вашем самочувствии. Я не раскрывал никаких ваших планов или тайн, и они не требовали большего.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я.

– Ваше Превосходительство, если позволите, я хочу сказать, что каганетт Бивир Кур скорее пытался приглядывать за вами, а не следить. И я стал его орудием…

Я сжала челюсти.

– У орудия может быть только один хозяин, глупец! Уйди с глаз моих долой! Бивир Кур расположился в моем айзеланском доме – можешь поехать к нему и продолжить у него свою службу.

– Но… госпожа! Ваше Превосходительство! – взмолился Бакип.

– Моим прощальным подарком будет твоя жизнь, – сквозь зубы процедила я, жестом веля ему исчезнуть.

Бакип поднялся и, пятясь, вышел из комнаты. Лицо его побелело, как мел. И поделом.

Аяк остался в напряжении стоять посреди комнаты. Я молча смотрела на него. Через некоторое время он поднял на меня глаза. Его взгляд выражал смесь замешательства, страха и желания доказать свою преданность. Глупо было бы спрашивать, верен ли он мне.

– Проследи, чтобы к полудню остальные собрались в зале. И чтобы к тому времени ноги соглядатая не было на острове, – приказала я.

– Как прикажете, госпожа, – Аяк низко поклонился и быстрым шагом вышел из моих покоев. От меня не скрылось облегчение, которое он испытал, получив приказ.

Я вздохнула и задумалась.

«Прошло достаточно времени с тех пор как я стала каганеттой, и даже те, кто с самого начала стали служить мне, могли быть подкуплены и стать шпионами. Лиша, Цвинт, Муабдип, Гритик могут передавать сведения хранителям, а Лунарт или Аяк под видом императорского приказа без задней мысли станут соглядатаями турмалонской знати или того же каганетта. А кто-то может умудриться играть и на обе стороны. Как я сама, например. Что же, по крайней мере, Урын помог обнаружить одного предателя. Хотя, конечно, Бакип считал, что делает это в интересах империи. Вот и открылось твое истинное лицо, каганетт Амирош! Хорошо, что я не питала ложных надежд по его поводу. Искренних людей в этом мире найти совсем не просто, да и они долго не живут. Как Люкотт, например…».

Воспоминание о погибшем бауре заставили мое сердце болезненно сжаться. Жертва придворных интриг, чья смерть так и осталась списанной на уличное нападение. Ничего удивительного, с одной стороны. Но с другой – каким же благородным, искренним, преданным он был! Горечь от его утраты никогда не пройдет. Может, поэтому я решила приблизить к себе его брата Хитора. К счастью, у того хватило ума не пытаться сыграть на моем чувстве вины. Он и так немало возвысился благодаря мне, а сейчас старается изо всех сил явно в надежде получить себе дворянский титул.

Я вздохнула и отправилась в зал для собраний. Было еще полчаса до совета, и я, чтобы отвлечься, начала писать ответ на письмо Курта о положении дел в Западном.

Мне бы еще сегодня трех человек из народа принять, а голова уже раскалывается.

Первой пришла Лиша. Как всегда, мягкая и спокойная, она была мне верной опорой и добрым другом. С собой девушка принесла букет душистых полевых цветов. Порой меня задевало, что у нее хватает времени и желания предаваться простым и светлым занятиям. А порой это казалось детскими глупостями.

– С чем приехал каганетт Бивир Кур? – прочитав все по моему выражению лица, участливо спросила она.

– С интересным предложением, – буркнула я, откладывая пергамент с начатым письмом.

Лиша улыбнулась и открыла стоящий у стены шкаф в поисках вазы.

Через несколько минут пожаловал секретарь Цвинт, одетый с иголочки и довольно манерный. Его помолвка с Сизой, последовательницей Милоа, расстроилась полтора года назад – и что-то подсказывало мне, что причиной стал его перевод в Айзелан. С тех пор Цвинт будто позабыл о Западном и полностью погрузился в службу, рьяно защищая интересы столицы каганарта. Я же была уверена, что вначале Милоа хотели использовать Цвинта, возможно, даже специально свели его с Сизой, и их размолвка оказалась мне на руку. Я получила опытного и преданного секретаря, а Милоа остались без ценного информатора.

По обыкновению, Цвинт принес и водрузил мне на стол целую кипу бумаг.

– Как и обещал, отчеты из Эсхола от управителя Тивэйра, Ваше Превосходительство.

– Это все из Эсхола? – удивилась я.

– Видимо, так Тивйэр пытается отчитаться, что ни одного курша не положено в чужой карман, – примирительно заявила Лиша.

В этот момент вошел Лунарт, а следом за ним Аяк.

– Ваше Превосходительство, – поклонились они.

– Ладно, разберемся позже, – махнула я на стопку бумаг.

И велела всем сесть.

– Как вы знаете, вчера к нам прибыл прямиком из новой столицы империи каганетт Бивир Кур, – сразу начала я. – И прежде чем я расскажу о цели его визита, объявлю вам о своем решении, принятом на основании информации, полученной мной от доверенных лиц. Как оказалось, все эти годы советник Бакип был соглядатаем каганетта, передавая ему сведения о состоянии моего каганарта во время своих поездок в Изиниту, где живут его родственники. Только потому, что у меня нет цели враждовать с Бивир Курами, по крайней мере открыто, я отослала предателя к каганетту, хотя стоило лишить его жизни. Вы все знаете, как я отношусь к вопросам верности и чести, и больше всего на свете не терплю, когда действуют у меня за спиной. Если бы Бакип сразу сознался, на что его склонили слуги каганетта, уверена, мы вместе с ним сыграли бы в эту игру против Бивир Куров. Однако он предпочел действовать скрытно, а это хуже всего.

За столом повисло тяжелое молчание. Я не надеялась, что кто-то что-то скажет или тем более сознается. Но, может, если кто-то из моих приближенных грешит передачей сведений обо мне на третью сторону, это заставит его хотя бы задуматься.

– Теперь вернемся к каганетту. Цель его визита носит государственный и политический характер. Как нам известно, обстановка в Турмалоне накаляется, и под удар попадает мой каганарт. Дэкор Орлан Бивир Кур хочет сорвать злость на Айзелане. А его благородный племянник Амирош приехал по поручению императора меня спасать. Ведь его земли расположены по соседству и практически окружают Турмалон с восточной стороны. А теперь давайте подумаем, каким образом мы можем использовать каганетта, чтобы справиться с турмалонской опасностью?

Цвинт напрягся, Лунарт задумался, Лиша грустно улыбнулась. Они хорошо меня знали и чувствовали, что я на взводе, тем более после разоблачения Бакипа. Поэтому через минуту Цвинта начало едва заметно трясти, Лунарт посерьезнел, а Лиша встревожилась.

– Дэкор Бивир Кур – наша главная угроза, но не единственная, – промолвил, наконец, Лунарт. – Даже если удастся как-то смягчить отношение Совета, останется много недовольных.

– Если бы заполучить его в союзники, все было бы проще… – задумчиво вздохнул Цвинт, но тут же сжался под моим взглядом.

– Мы можем связаться с бличеттом Кирином и через него получить поддержку знатных родов, придерживающихся пути Милоа, – сказала Лиша. – Они смогут сдержать гнев недовольных или направить его в другое русло.

– При идеальном раскладе, направить его на того же дэкора Бивир Кура, – кивнул Цвинт. – Правда, это может ударить по каганетту Амирошу, что, наверное, недопустимо, ведь он приближенный императора…

– Только император далеко, – сказала я.

– Да, к тому же, каганетт Амирош ведет такой же кочевой образ жизни, как и повелитель, – произнес Лунарт. – Долгое время каганетт не посещал свои земли, и власть над каганартом Курован фактически перешла к его дяде.

– Но теперь он вернулся и, как я поняла, намерен взять власть в свои руки, – добавила я.

– Вряд ли ему это так легко удастся, госпожа, – покачал головой шуин.

– Амирош считает, что дядя не пойдет против своей семьи. Он не тронет каганетта.

Лунарт тяжело вздохнул.

– Но вас это не спасет, – тихо произнес он.

– Поэтому я и хочу, чтобы вы нашли варианты наиболее мирного разрешения сложившейся ситуации.

Лиша задумалась.

– Энорэт, как бы то ни было, ты ведь прежде всего служишь императору, так же, как и каганетт Бивир Кур. Логичнее всего будет объединиться для противостояния Турмалону.

– Но где гарантия, что каганетт не перейдет на сторону своего дяди? – спросил Лунарт.

– Возможно, в случае союза, госпожа сможет уберечь его от предательства, если такая угроза возникнет, – тихо пробормотал Цвинт.

– Значит, мне надо сблизиться с каганеттом? Вы так считаете? – я наклонилась к своим советникам через стол.

– С точки зрения политического влияния ваши позиции сильно бы укрепились. Но только если каганетт и вправду верен нашему императору и сможет вернуть полноценную власть над своими землями, – заключил Лунарт.

– У меня нет сомнений, что каганетт верен императору и достаточно умен, чтобы вернуть свое влияние в Куроване, – сказала я.

– Но даже если вы заключите союз, в Турмалоне достаточно недовольных родов, которые пренебрегут тем, что Курован принадлежит Бивир Курам, и могут спровоцировать атаку на каганарт, – продолжил рассуждать Лунарт.

– Уверен, ваш союз с каганеттом дэкора Бивир Кура не остановит. Наоборот, он будет рад сначала завоевать Айзелан, а потом присоединить его к землям Курована и подать это все под соусом бунта Милоа, например, – как всегда, прямолинейно заявил Аяк.

– Этого тоже нельзя исключать. Такие люди, как дэкор, смогут использовать беспокойства Турмалона себе на пользу. Даже если он в итоге лишится поста главы Совета, что и так не за горами в связи с переносом столицы, – резонно заметила Лиша.

В зале повисло молчание. Ситуация оказывалась еще более сложной, чем описывал изначально Амирош.

Мне хотелось рассказать им о предложении каганетта, но я решила повернуть все иначе.

– А если мне вступить с ним в брак? – сделав нарочито задумчивое лицо, промолвила я.

Советники переглянулись.

– Стратегически это был бы наилучший из вариантов, но… – начал было Лунарт.

– Надо очень тщательно составить брачный договор, – перебил его Цвинт, как всегда порывистый в словах.

Я улыбнулась. Политика – вот до чего она доводит. И я продолжаю играть в нее, несмотря на внутренний протест всего моего существа. Страсть к интригам, к кривлянию, к маскам – откуда взялись все эти пороки? Куда делась я настоящая? Брак по расчету – последний шаг на пути к полному отречению от своего сердца, к полному погружению в лицемерную игру. А ведь я могу уйти в любой момент – Милоа оставили мне выбор. Если я взмолюсь, они, вероятно, отправят меня обратно домой. Столько раз хотелось все бросить и убежать в горы… но почему- то я все еще здесь, играю в политику чужого мира.

– Вы свободны, – сказала я советникам, и они нерешительно встали со своих мест. Но я выжидательно молчала, и им ничего не оставалось, как выйти. Осталась только Лиша.

– Ты хотела, чтобы мы предложили тебе другой вариант? – спросила она.

Я встала, подошла к окну и уселась на подоконник.

– Я хотела выслушать ваши мнения. Но все сошлись на том же, на чем и я, и каганетт.

– Это будет очень непредсказуемый и выгодный ход, чтобы избежать войны и одновременно обезопасить каганарт от дэкора Бивир Кура – задумчиво произнесла Лиша. – Только вот есть риск, что этот Амирош не только вернет свое влияние в Куроване, но и приберет к рукам Айзелан.

– Все можно оформить так, что ничего не изменится. Хотя нет, все равно все изменится…

– Кроме того, – продолжила Лиша, – этот брак, если он будет заключен, не даст вам гарантии полной безопасности. Дэкор Бивир Кур, может, и отступит, но есть еще другие влиятельные семьи. Они увидят, что род Бивир Куров еще больше укрепился, и тем более поднимут бунт.

– Если я смогу убедить бличетта Кирина, что этот шаг – не сближение с Бивир Курами, а хитрый ход для сохранения суверенности каганарта, возможно, как ты и говорила, ему с другими последователями Милоа из знати удастся немного сдержать напор, – задумчиво произнесла я.

– Но какой ценой… – Лиша грустно вздохнула, выразительно посмотрев на меня.

– Цена велика. Знаю, самопожертвование – не лучший выход, но как еще мне уберечь народ и Милоа? Да и кому в будущем перейдет каганарт, когда я умру? Может, к тому времени ситуация стабилизируется, и даже если он станет частью Курована, это будет лучше, чем снова стать незащищенными землями недалеко от Турмалона.

– Но Энорэт! – воскликнула моя подруга. – Ты и сама станешь частью рода Бивир Куров. То есть, конечно, неудобно говорить об этом… но брак обязует вас дать жизнь тем, кто унаследует эти огромные земли…

Меня передернуло.

– Я не буду делать этого, – сквозь зубы прошептала я.

– Но брак предполагает…

– Нет! Это будет фиктивный брак! Наверняка у него есть женщина, которую он любит. Будь то любовница-аристократка, простолюдинка или наложница… все равно – пусть она и дает ему детей.

– А ты примешь бастардов за наследников? – Лиша даже усмехнулась. Я и сама понимала, как нелепо звучат мои слова. Но переспать с каганеттом… родить ему ребенка – нет, это не укладывалось в моей голове.

С другой стороны – кого еще мне выбирать в мужья? Все аристократы так или иначе ниже меня по положению. Большинство из них будут рады стать моими супругами, преследуя лишь корыстные цели. Взять в мужья простолюдина я и вовсе не могу – между нами всегда будет пропасть из-за моего статуса. А из равных остаются только каганетты, которых назначил Атамурлан. И он сам во главе с ними.

Стоило признать, что об Амироше как о человеке я знаю не так уж много. Разве что о том, что он с самого начала поддерживал императора, а также знает о Земле и является одним из хранителей, то есть, принадлежит к тем Милоа, которые создали целое учение для прикрытия знания о Портале в другой мир. И это при том, что дядя Амироша Милоа ненавидит. Кажется, каганетт всю свою жизнь балансирует между враждующими политическими группировками Эбериана так же, как и я последние четыре года. Но значит ли это, что у нас с ним есть нечто общее?

От количества мыслей неожиданно разболелась голова. Меня будто затягивало в какую-то черную воронку и, как мне казалось, необратимо.

Я начала задыхаться. Лиша поспешила усадить меня в кресло, налила успокаивающего чая. Я дрожала, по коже волнами проходил жар. В голове шумело, сердце защемило.

– Энорэт! Энорэт, выпей, успокойся! – подруга гладила меня по голове, стянутой ворохом мелких косичек.

Я закрыла лицо руками и сидела так, согнувшись.

– Есть еще один вариант, – услышала я голос Лиши. И сразу поняла, что она предложит.

– Милоа?

– Да, – Лиша накинула на меня плед. – Обратимся к верховным хранителям. Я знаю, наши собратья считают каганарт своим домом и очень важной территорией. Последователи Милоа должны иметь хотя бы небольшой клочок земли, где они могли бы чувствовать себя в безопасности. Ты же ездила в горы, встречалась с Учителями. Если им важно уберечь Айзелан, они смогут помочь.

– Тогда вызывай Муабдипа, – произнесла я. – Нужно рассмотреть все варианты.

Глава 2. Воспоминания и откровения

Я встретилась с Амирошем снова только на следующий день. И то была недовольна собой: слишком бледная, с синевой под глазами. Нет, не так должна выглядеть каганетта.

«Ваше Превосходительство, я не могу так быстро принять решение по нашему делу. Мне понадобится время, чтобы все обдумать», – именно это я планировала сказать ему, входя в свой кабинет в айзеланском особняке.

Но потом я увидела его – в новом дорожном костюме, такого статного, уверенного в себе… Я украдкой взглянула на его руки, представила, как его пальцы ласкают мою кожу – и меня пробила дрожь. Сжав зубы, я унимала разбушевавшийся в душе холодящий ужас. Мне было невдомек, откуда накатила эта волна страха, но стоило сделать еще несколько шагов к нему, как с губ сами собой сорвались слова:

– Каганетт, я все обдумала. Спасибо за вашу поддержку, но я и вправду никак не могу принять ваше предложение. Причины вы и сами знаете.

В моих глазах читалось: «поскорее исчезни, покинь мои земли раз и навсегда».

Амирош отреагировал спокойно.

– Я этого ожидал, Ваше Превосходительство. Простите меня за дерзость. Вы прежде всего женщина, а потом уже каганетта. С моей стороны было крайне нетактично так резко вмешиваться в вашу личную жизнь.

Несмотря на сдержанность, в голосе Амироша проскользнула обида.

Оно и понятно, – подумала я, – любому тяжело пережить отказ, даже если он ожидаем.

И все же что-то чиркнуло в моей душе, подобно спичке. Неужто жалость?

Амирош встал с кресла, став выше меня почти на голову.

– Каганетта, ближайшие несколько месяцев я буду наводить порядок в своих землях. Если вам что-нибудь понадобится, знайте, что я всегда к вашим услугам. И всегда буду готов встать на вашу защиту, возникни такая необходимость. В этом можете на меня положиться.

– Спасибо, – чувствуя себя все более виноватой, поблагодарила я. – Но не надо. Это мой каганарт и защищать его только мне. Вы и так много сделали, приехав сюда. Попытка не пытка…

От моих последних слов Амирош скривился. Повисла неловкая пауза. Он сделал шаг к дверям, поклонился.

– Раз решение принято, я незамедлительно отбуду к себе.

Каганетт уже развернулся, чтобы уйти, но в последний момент будто что-то вспомнил. Запустив руку под плащ, он вытащил небольшой предмет, завернутый в тряпицу.

– Ваше Превосходительство, я нашел это во время одного путешествия. Конечно, это и не могло бы стать свадебным подарком, но, думаю, оно скорее ваше, чем мое.

Амирош протянул мне сверток, а когда я взяла его, вышел. Я слышала тяжелые шаги его сапог – такие решительные и мужественные… Потом я услышала, как он приказал готовить коней.

Я развернула тряпицу. На моей ладони лежало обычное карманное зеркальце. Но оно не принадлежало этому миру. Идеальное стекло было вставлено в овальную пластмассовую рамку, разукрашенную дешевой краской. Я оторопело смотрела на свое отражение в столь обыденной для земной цивилизации безделушке. Смотрела, но не узнавала себя. Как будто и вправду человек с другой планеты соприкоснулся с инородной вещью.

Руки задрожали. Я медленно опустилась на ковер из звериных шкур, неотрывно глядя на свое отражение: глаза опухли и покраснели, губы вздрагивали. Первые слезы покатились по щекам, и я заплакала.

Муабдип приехал через неделю. Он чуть было не загнал лошадь и явился ко мне с ног до головы покрытый дорожной пылью. Мне польстила его исполнительность.

– Эх, ведь я должен быть всегда на связи с вами, госпожа! – запричитал он, рухнув на одно колено. – Но каждый раз, когда я нужен, меня где-то носит…

– Главное, что ты уже здесь, – кратко промолвила я, развалившись на кресле в тронном зале. По иронии на мне самой был дорожный костюм – я только что вернулась из двухдневной поездки по окрестным деревням.

– Я к вашим услугам! Все, что пожелаете! – с жаром сказал Муабдип, еще ниже склонившись.

Я вздохнула.

– Муабдип, поднимись, пожалуйста, у меня серьезный разговор.

Идин, стоявший за моей спиной, вышел в центр зала и поставил перед Муабдипом стул. Тот неловко уселся, явно боясь испачкать шелковую ткань сиденья своим плащом.

«Один из самых ловких следопытов Милоа, но в обществе кажется таким нелепым», – с улыбкой подумала я.

– После того, как император назначил столицей Изанат, наше положение сильно осложнилось, – глядя на ловца, произнесла я. – Турмалонская аристократия неспокойна. Есть подозрения, что планируется восстание. И начать они могут с моего каганарта.

Муабдип серьезно кивнул, но в глазах его читалось беспокойство.

– Да, Ваше Превосходительство, в народе тоже ходят слухи. Несколько знатных семей, принадлежащих к последователям Милоа, подверглись публичным оскорблениям, а их слуги были избиты. Кажется, одного лакея закидали насмерть камнями. Кроме того, несколько скандалов разразилось в столице, то есть теперь не в столице, а в Турмалоне. Некоторые юные особы собирались уехать в Изанат, но далеко не всех отпустили семьи. Кто-то пошел против воли своей семьи и сбежал, кого-то заперли под замок. Среди них были и члены семей Совета. Вы же знаете, в Совете заседают в основном зрелые мужи, главы родов, заинтересованные в том, чтобы порядок вещей не нарушался. А тут такие перемены. Вестимо, это не к добру для нас…

Муабдип говорил сбивчиво, а тут, как назло, лучи осеннего солнца проникли через тюль и упали прямо на его лицо. Он морщился, заслонялся рукой, кряхтел.

– Кто знает, может, кое-кто из советников решит направить сюда турмалонские войска, – продолжила я рассуждения. – Захватить каганарт, чтобы расширить территорию турмалонского региона и отсечь императора от Западных гор и важных торговых путей. Или просто свергнуть меня и разорить эти земли.

– Этого нельзя допустить! – воскликнул Муабдип.

– Мои отряды остановят разбойников, даже если тех будет добрая сотня, но их недостаточно, чтобы остановить столичный полк, – покачала я головой.

Муабдип задумался, на его лице читалась растерянность.

– Мне нужна помощь Милоа, мой друг. Вы радовались, когда я стала властительницей этих земель, но, если не обеспечить мне должную защиту, на последователей учения может начаться травля. Проведи меня в центральный круг к хранителям или передай им мое послание.

Ловец энергично закивал головой.

– Да, пожалуй, следует самое меньшее поговорить с ними. Но стоит ли вам оставлять каганарт в столь тревожный час?

– Я могу отбыть тайно. Управление от моего имени на себя возьмут Лиша и Лунарт, а воинские отряды я прикажу привести в состояние повышенной готовности. Не думаю, что за пару недель сюда доберется армия из Турмалона. Но действовать надо быстро. Промедление может стать причиной нашей погибели…

Муабдип не стал тянуть с решением. Уже на следующий день мы гнали своих лошадей галопом на запад – к горам, в самом центре которых много столетий хранители оберегали Портал в другой мир.

Впервые бешеная скачка почти не доставляла мне удовольствия. Я чувствовала внутри пустоту, а по правде сказать и вовсе изможденность. Меня как будто не стало, я теряла связь со своей душой. На сцене осталась одна лишь каганетта, желающая во что бы ни стало защитить свои земли.

Мы заночевали в таверне под Западным. Негоже было загонять лошадей, тем более, я ехала на Шикути.

Спать легли рано и еще затемно продолжили путь.

Давно я не бывала в этих краях. Не прошло и трех часов, а кони уже шли по горной тропе. Светало, но даже при дневном свете я бы заблудилась в этой местности – без Муабдипа я была как без глаз и без рук.

Холодный ветер шептал о приближении осени. Мои пальцы закоченели, и я была рада оставить лошадей на дежурном милойском посту, чтобы продолжить путь пешком. Правда, в этот раз нас встретили незнакомые мужчины, а не девушка по имени Тин со своим братом Зенки.

Разминая затекшие мышцы, я поспешила вслед за ловцом. Еще три дня ушло на переход по горам. Мне пришлось нелегко: голова гудела, дыхание сбивалось, а еще приходилось мириться с холодным ветром, проникающим в узкие проходы ущелий, скалистой почвой, на которой мы спали, и критическими днями, наступившими, как всегда, не вовремя. К концу путешествия я не могла думать ни о чем, кроме мягкой постели и горячей ванны. И злилась на себя за то, что прибуду к Милоа в таком неважном состоянии. Хотя с другой стороны, может оно и к лучшему – пусть поймут, насколько я измождена и как мне нужна их помощь.

Наконец, утром четвертого дня, Муабдип, молчаливый и собранный, провел меня через ущелье к долине. Через несколько минут над нашими головами уже сомкнулись кроны хвойных деревьев, наполнявшие воздух удивительным ароматом.

Милоа не ожидали гостей. Простые жители провожали нас удивленными взглядами, а вскоре на тропинке под деревьями появился жрец, закутанный в светлый плащ.

– Ловец, мое почтение, – кивнул он Муабдипу. – Кажется, у вас что-то срочное.

– Каганетта желает переговорить с хранителями. Прошу обеспечить достойный прием, – со всей серьезностью произнес Муабдип, для убедительности положив руку на плечо жреца и пристально взглянув ему в глаза. Кажется, это возымело действие, и тот сразу поспешил передать новости остальным.

– Где мы остановимся? – спросила я Муабдипа.

– Внутри гор есть сносные комнаты. Гости тут, сами понимаете, редкое явление. Но на то они и хранители, чтобы всегда быть готовыми принять странников.

Я давно заметила, что Муабдип говорит про Милоа «они», а не «мы». Он следовал их заветам, но считал истинными Милоа (то есть, «спасителями») лишь учителей и хранителей. В то время как в народе Милоа обычно называли любого последователя учения.

Пока жрец сообщал о нашем прибытии, Муабдип отвел меня в утепленные комнаты: пещеры, выдолбленные внутри гор. Там как раз прибиралась девушка, и ловец послал ее за едой.

– Я бы умылась для начала, – сказала я, извлекая из дорожной сумки сменную одежду и небольшое полотенце.

– Как вам будет угодно. Я провожу вас, – чуть склонился в поклоне Муабдип.

Снова узкие дорожки вдоль многоэтажных жилищ, гладкие ступени на спусках и каменные перила. Я ежилась от ветра: в горах было гораздо холоднее, чем в Айзелане. Признаться, мне захотелось поскорее вернуться домой.

Муабдип проводил меня до пещер, где Милоа устроили себе некое подобие бань на горячих источниках, поделив их на женскую и мужскую половины. Я спустилась вниз, желая поскорее окунуться в бассейн с горячей водой.

В пещере царило приятное тепло. Вдоль стен на столиках стояло несколько масляных светильников. Я подошла к источникам и тут же услышала смущенный вскрик – в одной из каменных ванн женская фигура метнулась на глубину, скрывшись по самую шею.

– Извините за беспокойство, я просто хочу помыться с дороги, – сказала я, удивляясь, откуда взялась в моем голосе такая спокойная уверенность.

– Что? Каганетта, это вы? – женщина, кажется, узнала меня. Она привстала, оголившись из воды по пояс, и торопливо подошла к краю бассейна, чтобы взять полотенце. Приблизившись, я узнала Шию.

– Да. А вы Шия, насколько я помню. В прошлый раз, когда я приезжала, вы были моим проводником, – сказала я, с отвращением скидывая пропитанную потом и грязью одежду.

– Гости у нас бывают редко, а такие, как вы, запоминаются надолго. Зачем вы приехали, что-то произошло?

Я улыбнулась. Признаться, это была горькая улыбка.

– Очевидно, просто так я бы не отправилась в такой долгий путь, еще и осенью. Я пришла поговорить с хранителями. Призрачный Саолан, мудрый Зигай, всем недовольная Акина – я не забыла их.

– Вы говорите о них с иронией, хотя пришли к ним за помощью, – покачала головой Шия. Верховные хранители почитались другими служителями центрального милойского круга, и мой сарказм явно покоробил молодую жрицу.

– Я пришла, потому что у нас был уговор. И последние события могут повлиять на их планы. Как видите, я держу свое слово, – скрипнув зубами, сказала я. И тут же забыла о раздражении, вызванном словами Шии, потому что мои ноги опустились в горячий поток. Источник нес свои воды по искусственно созданному наклону. Я убрала створку, отгораживающую его от одного из бассейнов. В него тут же хлынула вода.

– Признаться, с нашей первой и единственной встречи я часто вспоминала о вас, – неожиданно сказала Шия. – И мне было интересно узнать, вы и у себя дома были такой?

– В Айзелане? – переспросила я.

– Нет, в мире, откуда вы родом.

Меня передернуло.

– Я мало что помню о Земле. Появляясь на Эбери, ты получаешь новую судьбу. Прошлое стирается, ибо оно уже не имеет значения. И, поскольку на Эбери я стала каганеттой и несу ответственность за свои земли и людей, на них живущих, я не могу позволить себе нерешительность.

– Да, помню, вы говорили, что ваши воспоминания о жизни на Земле постепенно блекнут. Прошло столько времени, – неопределенно заметила златокожая.

– Вы здесь, видимо, не замечаете течения лет… – чтобы поддержать разговор, промолвила я.

Шия вылезла из ванны и начала вытираться. Я обратила внимание на ее тело – юное и подтянутое. Многие жители поселения выглядели гораздо моложе своих лет.

– Это так, время тут течет иначе. Но и здесь люди рождаются и умирают. Так что же случилось?

Я погрузилась в теплую воду до подбородка.

– Произошли некоторые перемены. Хочу поинтересоваться, что думают о них хранители.

Шия кивнула, поняв, что подробностей я не расскажу.

– Я позабочусь, чтобы вам приготовили комнаты. И сообщу Саолану. Он сейчас в круге и примет вас.

– Думаю, ему уже сообщили, а за комнаты буду признательна, – произнесла я, блаженно закрывая глаза. Нега окутала меня, а горячие пары накрыли с головой.

В этот раз меня не повели по длинному коридору в величественный зал с алтарем. Вместо этого какой-то жрец проводил меня в комнату совсем недалеко от гостевых покоев. Я удобно устроилась на стоящем вдоль стены диване, опустив ноги на устилающий пол толстый ковер. На противоположной стороне был установлен камин, а рядом с диваном стоял низкий столик и кресло.

Я как раз водила пальцами по крышке карманного зеркальца, подаренного мне Амирошем, когда в комнату вошел Саолан. Из-за высокого роста ему приходилось сильно пригибаться, чтобы пройти в дверной проем, и на этот раз на нем был надет простой мешковатый балахон, перехваченный тонким поясом. Несмотря на это, выглядел хранитель все равно не от мира сего: та же бледная кожа, длинные белые волосы, тонкие пальцы.

– Каганетта, рад видеть вас в нашем пристанище спустя столько времени, – улыбнулся мне он.

– Да, время летит быстро, – задумчиво произнесла я.

Саолан опустился в кресло.

– Надеюсь, вам комфортно в выделенных комнатах? Осенью у нас довольно промозгло, приходится укрываться в глубине гор.

– Благодарю, Муабдип быстро все устроил, – кивнула я.

«Неужели мы сейчас ведем светскую беседу? Совсем не похоже на хранителей», – мысленно удивилась я.

– Знаю, в империи неспокойно. Вы проделали долгий путь, чтобы поговорить с нами. Расскажете, что произошло? – поинтересовался Саолан.

– За этим я здесь. Как видите, несмотря на наши разногласия во время первой встречи, я не принимаю решений по важным вопросам, не посоветовавшись с вами, – сказала я, чуть улыбнувшись.

– Ваш характер отражает жизненные принципы, которые были заложены еще до вашего прибытия на Эбери. Никто из нас не сомневался в вашей порядочности, каганетта. И мы рады, что вы восприняли наш прошлый разговор серьезно.

Саолан, кажется, был настроен примирительно.

– Я уже почти не могу вспомнить, что значит жить на Земле… – мне стало грустно от собственных слов. – Зато очень хорошо ощущаю ответственность за людей, живущих в моем каганарте. Это и привело меня сюда.

– Слушаю, – чуть склонился ко мне Саолан.

Я начала свой рассказ с переноса столицы империи в Изанат и о беспокойствах в Турмалоне, вызванных этим событием. Конечно, Милоа знали о действиях Атамурлана и настроениях в Эбериане, поэтому я быстро перешла к более деликатному вопросу.

– Ко мне приехал каганетт Бивир Кур. Знаю, он хранитель, как и вы, и при этом близок к императору. Кажется, он заинтересован в сохранении мира и старается свести на нет возможность бунта или раскола империи. Да и император понимает, что Турмалон необходимо как-то угомонить. Поэтому каганетт сделал мне недвусмысленное предложение: объединить наши каганарты, чтобы усилить власть и приструнить турмалонскую знать.

Саолан кивнул. Я сделала паузу, поэтому он произнес:

– Вы знаете, что мы во всем стремимся сохранить равновесие. И каганетт действует сообразно нашим стремлениям.

– Он предложил мне выйти за него замуж, – сказала я.

Саолан чуть улыбнулся.

– Да, для любой женщины это решение непростое. Деликатное. И что же вы решили?

– Вы хотели сказать – «для землянки», – поправила я, глядя на жреца в упор. – Я отказала ему. И пришла к вам.

– Узнать наше мнение? – спросил хранитель, спокойно отвечая на мой взгляд.

Я удивилась, но виду старалась не подавать.

– И это тоже.

Саолан выпрямился в кресле, поднес свои тонкие пальцы к губам и уставился в одну точку, глубоко о чем-то задумавшись. Я хорошо запомнила его серьезный, чуть меланхоличный взгляд.

– Амирош очень просвещенный человек. С детства он был тесно связан с нашим обществом. Он познал многие тайны Милоа и даже до какого-то времени следовал пути воина. Вы, возможно, не знали, но Атамурлан познакомился с Амирошем здесь, в этом селении. Вместе они отсюда и ушли…

– Значит, каганетт – как бы ваш агент?

– Что-то в этом роде. Уверен, вы и сами понимаете, что он сложная личность. Одновременно конь и ферзь на шахматной доске: в нем удивительно гармонично сочетаются обезоруживающая прямолинейность и тонкая хитрость.

– Вы поддерживаете с ним связь? – осторожно спросила я.

– Да, он информирует нас о том, что происходит. Если вы хотите знать, шпионит ли он за императором, то думаю, для Атамурлана это не секрет. Уверен, они вместе составляют каждое письмо, приходящее к нам, – усмехнулся Саолан. – Роль каганетта при императоре очень важна. Но не думайте, мы не какие-нибудь серые кардиналы, каганетта. Мы скорее наблюдатели, и наше влияние на ход истории Эбери крайне опосредованно. Тем не менее, мы убеждены, что от этого есть своя польза. Император знает, что за его действиями следят, и это не дает ему совершать слишком опрометчивые шаги.

Я слушала с интересом. На какой-то миг мне даже стало жаль, что я все эти годы избегала общения с верховными хранителями. Они прекрасный источник информации, и я могла бы быть в курсе многих событий. Но, увы, я не могла справиться с неприязнью к ним и поэтому предпочитала узнавать новости от Муабдипа, пусть даже в сильно урезанном виде.

– Раз так, то вы, вероятно, были в курсе планов Амироша. Вернее, Атамурлана, это же его идея, – немного рассеянно произнесла я.

– В последнем письме каганетт рассказал, что собирается какое-то время провести в Куроване и проследить, чтобы ситуация в Турмалоне не вышла из-под контроля. И привлечь вас к сотрудничеству, а если надо – то и защитить. О браке он не упоминал, но лично мне это кажется оригинальным политическим ходом.

– Я пришла к вам не политику обсуждать! – раздраженно воскликнула я. – Мне нужна помощь, чтобы обойти предложение каганетта. Если вы так ясно видите во мне землянку, почему же не понимаете столь элементарного? Я не соглашусь на брак по расчету с двуличным высокородным аристократом, облеченным огромной властью. Я не только каганетта и даже не только землянка. Я молодая женщина, по земным меркам и вовсе еще девушка. И если я до сих пор не завела семью и детей, то только потому, что каганарт отнимает все мое время и силы. Я отдала себя на служение народу.

Саолан примирительно поднял руки.

– Каганетта, я понимаю. Повторюсь, я не знал о том, что Амирош предложит вам заключить брачный договор. Но подумайте, чего стоят все ваши усилия и потраченные годы, если после вас не останется наследников? Нет, не возмущайтесь, я говорю не только о создании семьи с каганеттом. Брачный союз может быть и, как это говорится, фиктивным. Зато родственники Амироша, его младшие сестры, племянники, смогут претендовать на ваши земли. И вы определите, кому их передать. Возможно, это лучше, чем оставить каганарт вообще без присмотра. С другой стороны, судя по нашей информации о ситуации в Турмалоне, это кажется лучшим выходом. Глава Совета – дэкор Бивир Кур, дядя Амироша, у него не останется причины угрожать вам и вашим землям, если они формально станут принадлежать его роду. Совет просто не сможет ничего сделать с двумя каганеттами, объединившимися столь крепкими узами.

– Я же просила не говорить со мной о политике, – разочарованно бросила я. На меня навалилась волна усталости. Пришла искать помощи, а в итоге нарвалась на то, от чего бежала.

Саолан отстранился, кажется, немного смущенный моей реакцией.

– Каганетта, – наконец, произнес он. – На самом деле, если вам противен такой ход событий, есть и другие пути.

– Да ну… – буркнула я, недоверчиво взглянув на хранителя исподлобья.

– Наше предложение в силе. Вернее, пока что в силе, потому что сами видите – узел затягивается. Но сейчас вы еще можете уйти. Уйти домой. А мы уж поможем каганетту присоединить земли вашего каганарта к его. В крайнем случае пошлем туда своего человека.

«А еще говорят, что не серые кардиналы», – пронеслось у меня в голове.

– А что, если я не уйду, но и с Амирошем не стану заключать никакого брака? – тихо спросила я. – Подпишем с ним какие-нибудь пакты о союзе и взаимопомощи.

– Такой союз расценят как прямую угрозу Турмалону. Скажут, что взяли бывшую столицу в клещи, чтобы обезопасить императора, – уверенно заявил Саолан.

– А если мы вступим в брак, не скажут? – огрызнулась я.

– Такое уж общество в Эбериане. Политика политикой, но кровные связи, семья… народ отнесется к этому иначе. Надеюсь, вы чувствуете разницу, – глядя на меня, сказал Саолан.

– И ничего другого вы не предложите? – почти обреченно спросила я.

Хранитель вздохнул.

– Разве что вы переметнетесь на сторону Совета. Это, конечно, оскорбит Атамурлана, зато турмалонская знать будет довольна. Конечно, они выставят вам множество условий и, скорее всего, вы фактически лишитесь власти. Как минимум дядя Амироша прикажет искоренить Милоа и подберет вам хорошую партию по его меркам. Может, и сам решит выступить в роли жениха – он же вдовец, если вы не знали, – покачал головой Саолан. Я понимала, что он специально сгущает краски, но все равно не смогла удержаться от кислой мины. Да и не так уж далек был хранитель от истины – турмалонская знать точно поспешит избавиться от меня, если дать слабину.

Тут я вспомнила о плане хранителей в случае непокорности Атамурлана устроить переворот и посадить меня на трон. Если я вступлю в брак с Бивир Куром, это будет им только на руку: династия Арланов в моем лице продолжится, но ни Совет в лице дэкора Бивир Кура, ни каганетт Амирош не будут против такого исхода, более того, их род еще больше возвысится.

«Зачем я вообще проделала весь этот путь? Очевидно, жрецы Милоа многократно выиграют от брака якобы кузины императора с древним, но куда более лояльным к ним родом Бивир Куров», – с горечью подумала я.

Мне захотелось как можно скорее покинуть это место. Во второй раз я приходила сюда в поисках понимания, и второй раз натыкалась на холодный расчет. Нет, не зря я избегала хранителей.

Муабдип уже паковал вещи, когда в комнату вошел Зигай. За прошедшие годы он несколько постарел. Я вопросительно взглянула на хранителя.

– Не могли бы мы поговорить снаружи? – почтительно обратился он ко мне.

На улице было морозно, но ясно. За горами светило солнце, лучи золотили вершины. Я куталась в меховую накидку, подаренную мне жителями центрального милойского круга. Несмотря на тягостный разговор с Саоланом, я заметила, что в целом жрецы Милоа куда более дружелюбны ко мне, чем в первый раз.

Мы с Зигаем стояли на площадке на четвертом этаже каменного комплекса. Я держалась за перила и смотрела вниз, на кроны хвойных деревьев.

– Саолан сказал, вчера вечером у вас состоялся непростой разговор, – произнес хранитель.

– Я ожидала, что он поможет мне найти выход из сложившийся ситуации. Вы поможете.

– Саолан привык вещать, будто он пророк. Он отгораживается от обычной жизни и смотрит на происходящее в империи скорее, как на игру…

– Ага, шахматную партию, – усмехнулась я.

– Думаю, мы ошиблись, когда согласились именно с его предложением поговорить с вами. Я не знал, что дело пойдет о вашем достоинстве, о ваших чувствах.

– А если бы знали, послали бы ко мне Акину? Или другую верховную хранительницу? Чтобы они поняли меня, как «женщина женщину»?

Зигай покачал головой.

– Честно сказать, я бы тогда пришел к вам сам. Хотя в любом случае собирался с вами поговорить. И теперь жалею, что не успел первым.

– Ничего страшного, я привыкла сортировать информацию, – пожала плечами я.

– Землянка-каганетта, землянин-император. Многие хранители ропщут, а мне кажется, не так уж плохи наши дела, – улыбнулся вдруг Зигай. – Тем не менее, вы с Атамурланом – жертвы превратностей судьбы. Признаться, я сочувствую вам обоим и, может быть, именно поэтому всегда стремлюсь вставать на вашу сторону. Но я отнюдь не всевластен, госпожа каганетта. За Атамурлана я в целом спокоен – он молодой крепкий парень, и рядом с ним есть несколько действительно преданных людей. Да, если угодно, «наших» людей, но они мои ставленники, и я доверяю им. А вот вам, и, прежде всего, как девушке, а не как каганетте, нужна хорошая защита. Крепкое плечо. Ирония в том, что сейчас этим плечом для вас действительно может стать Амирош. Он много знает о Земле – от нас и еще больше от Дмитрия. Он получил отменное образование и живет по собственным строгим принципам. Насколько я знаю, он ни разу не пошел против совести, что удивительно, учитывая его молодость и власть. Мне бы хотелось видеть вас друзьями. Тогда я был бы спокоен хотя бы за вашу безопасность. Без друзей жить очень тяжело, девочка.

Зигай, конечно, отчасти поучал меня. Отчасти наставлял. Но это выходило у него мягко и ненавязчиво. Я ощущала, что он говорит от чистого сердца, и это сердце полно переживаний за нас. Единственное, чего я не могла понять – с чего бы ему так заботиться именно обо мне и императоре? Не его вина, что мы попали на Эбери.

Я закусила губу. Где-то глубоко в сердце таилась сокрытая тоска. Тоска по семье, по дружбе и по любимым людям рядом, которые все равно были нужны мне, как бы я ни доказывала себе обратное.

– Подружиться с Амирошем… звучит хорошо, не спорю. Но мы общаемся с ним, как политики, как знатные вельможи. А так друзьями не станешь…

Зигай дотронулся до моей ладони.

– Что же вам мешает начать общаться с ним как с другом? – спросил он меня.

Я удивилась.

– Это сделает меня уязвимой. Поймите, я ему не доверяю.

– Без доверия и дружбы нет. Любое неравенство всегда будет отравлять дружбу, но вы с Амирошем равны. Вы никогда не задумывались, что, возможно, он так же одинок, как и вы?

Слова Зигая глубоко меня задели. Разбередили душевную рану. Я промолчала.

– Родители Амироша очень сильно любили друг друга, – продолжил хранитель. – Но у них была трагическая судьба. Отец пал жертвой интриг, как это принято говорить. Он бежал со своей семьей сюда, в милойский круг. Амирош вырос здесь, здесь же родились его сестры. Когда Атамурлан прибыл сюда с вашей планеты, они быстро сдружились. Амирош старше нашего императора на пять лет, но это не помешало им стать братьями, соратниками и, что важнее всего, – борцами за свое дело. Отец Амироша пытался восстановить свое имя: вместе с братом, нынешним главой Совета, они пробивались в свет. И вскоре семья Бивир Куров смогла вернуться в столицу. К тому времени Атамурлан уже заявил о своих правах и пытался взаимодействовать со своим дядей, императором Сурбаном. Когда между ними начался разлад, и Сурбан не захотел делиться властью с молодым племянником, в Турмалоне вспыхнул мятеж. Отец Амироша оказался не в том месте и не в то время – его карета как раз выезжала из императорского дворца, когда сторонники Сурбана из мелких аристократов и простой люд, подстрекаемый ими, начали осаждать и громить все административные здания. Отец Амироша, благородный Зареон Дивор Бивир Кур, был убит. Надо отдать должное его младшему брату, дэкору Орлану – когда через полгода он пробился в Совет, все участники того мятежа были наказаны – законными и незаконными путями. Тем не менее, Орлан никогда не был сторонником Атамурлана. Когда наш Дмитрий сел на трон и сделал Амироша каганеттом, даровав ему огромные земли под самым Турмалоном, дэкор Бивир Кур приложил все усилия, чтобы подчинить племянника своей воле. Но в итоге все, чего он добился – это неформальная власть над каганартом. Амирош всегда оставался при императоре, всегда помогал ему. Теперь же он вернулся, чтобы взять каганарт под свой контроль. И заодно помочь удержать власть вам, Энорэт Ли. И я прошу вас, – Зигай взглянул прямо мне в глаза, – если уж вас смутила пылкость Амироша, то найдите в себе силы хотя бы помочь ему как своему соратнику. Вместе всегда легче.

Взгляд Зигая как-то странно тревожил мне душу. Так было и при первой встрече, как будто я переживала какое-то дежавю. Поэтому я постаралась взять себя в руки и не выдать волнения.

– Спасибо за добрый совет, Зигай. Я подумаю над вашими словами, – промолвила я как можно более дружелюбно.

Хранитель по-доброму потрепал меня по руке.

– Вы мудры не по годам, каганетта, и я уверен, что у вас все будет хорошо. А я редко ошибаюсь, иначе бы не посвятил вас в некоторые наши тайны.

– Можете не переживать, ваши тайны надежно спрятаны, – понизив голос, произнесла я, с улыбкой глядя на Зигая. – Кстати, как продолжаются исследования Кристаллов? Удалось сделать их работу более стабильной? – этим вопросом я не раз задавалась, рассматривая испещренные формулами и чертежами страницы книги, которую отдал мне на хранение Зигай.

– Мы предприняли кое-какие меры безопасности, и это исключило жертвы, – ответил хранитель. – Кроме того, последние два года удается точно рассчитывать положение звезд и луны, при котором открывается Портал на Землю. Саолан не соврал вам, когда сказал, что мы можем вернуть вас обратно.

– Только вряд ли я смогу жить на Земле, как прежде, – покачала головой я. – Мое место теперь здесь, на Эбери. Но я рада, что вы можете поддерживать связь с агентами на той стороне.

– Есть еще кое-что, – негромко произнес Зигай, отведя меня к дальнему углу площадки. – Последние годы я начал проводить кое-какие эксперименты с Кристаллами, скажем так, менее рискованные, чем перемещение из мира в мир.

– Как это? – удивилась я.

– Я сам еще не во всем разобрался, но, кажется, эти Кристаллы не единственные на Эбери. Мне удалось настроить поток энергии между ними и определенными точками в Эбериане. Пока я экспериментировал только с предметами и на небольшие расстояния, но велика вероятность, что вскоре мы сможем переправлять людей прямо по материку.

– Что!? Вы хотите сказать, что открыли телепортацию по империи? – не могла поверить я своим ушам.

Зигай покачал головой.

– Не совсем. Это сложно и пока ненадежно. Я определил всего две более или менее стабильные точки и, если правильно менять интенсивность потока, можно рассчитать расстояние и «выбросить» перемещаемый объект в любом месте по линии потока энергии. И пока что это – большая тайна, о ней знают единицы.

– Зачем же вы посвящаете меня? Я вряд ли смогу помочь вам в исследованиях… – все еще ошарашенная услышанным, спросила я.

Хранитель засмеялся.

– По той же причине, по которой отдал вам самое ценное, что у меня было. Вы – одна из немногих, кто знает о Земле и при этом не принадлежит к этому поселению. И если что-нибудь случится, возможно, только вы сможете сохранить эту информацию и передать моим доверенным лицам.

– Ах да, тем самым, которые сами меня найдут, если что, – усмехнулась я. Все же Зигай был не меньшим хитрецом, чем Саолан и другие. Просто он вел свою игру и выбрал меня своим доверенным лицом. И я не могла не признать, что мне это льстило.

– Да, каганетта, вы верно подметили. Не переживайте, есть те, кто не хуже меня разбираются в работе Кристаллов. И даже случись что со мной или со всем этим милойским кругом, найдутся люди, которые помогут вам или другим вернуться домой. А теперь вам пора.

Зигай похлопал меня по плечу. Мы простились, и я поспешила в отведенные мне покои.

Через полчаса Муабдип объявил, что приготовления закончены. Помимо основных вещей, мы увозили с собой несколько подарков и кучу каких-то засушенных трав и любопытных вещиц – ловец собирался развезти их по другим милойским кругам и храмам.

Впрочем, вес багажа остался невелик – взвалив на плечи раздувшуюся суму, Муабдип резво шагал к горной тропе. Я следовала за ним со своим рюкзаком.

Мне было, о чем подумать. В первую очередь мои мысли заняла информация, полученная от Зигая. Во-первых, Портал стабилен, хоть и в строго определенное время. Во-вторых, существует возможность переносить предметы, а может, и живых существ, прямо по территории материка. Значит ли это, что когда-нибудь хранители смогут послать военный отряд прямиком в Триниан? И нужно ли мне предупредить восточных Милоа о такой вероятности?

В течение последних лет мне удалось наладить зыбкий контакт с тринианской цивилизацией. Я долго обдумывала саму эту возможность и в итоге решила рискнуть.

Около двух лет назад я отправила Идина с отрядом в Угор, приказав ему найти в поселении Андрэ и передать ему запечатанный пакет с посланием. Это была секретная операция, о которой я не рассказала даже Лише и Лунарту, прикрывшись очередным тайным поручением императора. Также я просила Идина разузнать в Угоре об Инте и Зиеке и позаботиться о них в случае надобности, а если дела их совсем худы – то привезти в Айзелан.

Путешествие заняло у моего доверенного слуги порядка пяти месяцев. Он вернулся ближе к концу лета и поведал, что благополучно добрался до Угора и провел в городке три недели, выполняя мои поручения. Он долго не мог выйти на Андрэ, так как того долго не было (судя по всему, в очередной раз передавал накопленные сведения тринианцам), зато быстро разыскал Инту.

Женщина по-прежнему жила в убогой каморке, зарабатывая на жизнь посудомойкой в одном из гостевых домов. После исчезновения Ирдига и Нуриды на почту приехал купец, владевший почтовым предприятием, и нанял на службу новых людей. Для Инты места не нашлось, но к тому времени Зиек стал полноценным помощником лавочника и весьма преуспел в своем деле, поэтому мог немного помогать матери. Правда, юноша был влюблен в какую-то девушку из небогатой семьи и откладывал каждую копейку на свадьбу, поэтому Инта, как всегда удивительно скромная, не позволяла сыну тратиться на нее.

Идин здраво оценил создавшуюся ситуацию: на переданные мной деньги он помог молодым людям организовать достойную свадьбу, а также купил небольшой домик с участком на окраине Угора, в который переселил Инту вместе с молодоженами. По словам слуги, когда он уезжал, женщина уже вовсю строила планы по поводу огорода и каждый день возносила за меня молитвы, а Зиек на прощание передал мне письмо, сказав, что благодаря моим урокам грамоте и счету смог преуспеть в лавке и теперь непременно будет стремиться открыть свое дело.

Читая скромное письмо юноши, полное благодарности от него и матери, я и сама прослезилась. Прошлой весной я снова отправила Идина в далекий Угор с ответным посланием Зиеку и достаточной суммой денег, чтобы он мог открыть свое дело. На этот раз Идин вернулся быстрее, рассказав, что его встречали, как дорогого гостя, потчевали в доме, который он купил на мои деньги в прошлый раз, а еще назвали недавно родившуюся дочку Зиека в мою честь – Ликой. Конечно, Идин не рассказал Инте и ее сыну, что я стала каганеттой, сказав лишь, что мне удалось разбогатеть и теперь я живу на другой окраине империи и пока не могу покинуть свои земли, чтобы повидаться с ними лично.

Что касается Андрэ, то в первый свой приезд Идин встретил тринианского шпиона в таверне уже на третью неделю своего пребывания в Угоре, и тот отнесся к нему с недоверием, что было объяснимо. Идин решил не говорить лишнего, да и я не велела – не хватало еще, чтобы Андрэ сказал что-то про Триниан и впутал Идина в историю, которую я продолжала хранить в тайне. Я и так все подробно описала в своем письме к Андрэ и правителям Триниана, будь то Айм или уже другие люди.

На протяжении многих месяцев я представляла, какой фурор могли вызвать мои письма в тринианской верхушке. Я жива, я стала приближенной к императору и правлю землями у самых Западных гор. Портал не такая уж неизведанная тайна, а вполне рабочая технология, которой пользуются местные жрецы-хранители. Рассказала я и о странном совпадении в названии общества Милоа и тем, как называют землян горцы. В конце я обещала через год прислать Идина или другого доверенного слугу с новым посланием и надеждой получить ответ. Кроме официальных посланий я приложила письма для Энабел, Визарда и Ирдига с Нуридой, а также отдельное письмо для Марго, в котором рассказывала о судьбе Мефа.

С последним мы вели переписку, получая друг от друга письма примерно раз в несколько месяцев. Все эти годы Мефодий прилежно учился лекарскому делу в далеком северном городе Сиригаре, а также был втянут в конфликт между двумя местными землевладельцами, устроившими настоящую войну за какие-то спорные территории. Постоянные нападения, грабежи, разбой и драки добавляли пациентов местным лекарям, а однажды Меф и сам угодил в плен и был вынужден лечить солдат вражеской стороны. Он чудом выпутался и бежал из плена в компании молодой лекарки, с которой полгода спустя они благополучно поженились. Так что планы отправиться в Триниан у парня постоянно откладывались так же, как и у меня.

Я с улыбкой вспоминала, как год назад инициировала в Сиригаре проверку, попросив Амироша разобраться с конфликтом, из-за которого постоянно страдали люди с обеих сторон. Каганетт выполнил мою просьбу и через полгода землевладельцев предали суду, а их земли объединили и даровали третьему лицу. Так что даже на большом расстоянии я продолжала влиять на судьбы людей, и это меня ободряло.

С нетерпением я ждала возвращения Идина после второго его визита в Угор. Мне было интересно, будет ли ответное послание от Триниана и как обстоят дела у Милоа на восточной стороне империи. К счастью, помимо вестей о счастливой жизни Зиека и Инты Идин привез мне тщательно упакованный сверток, который передал ему какой-то «то ли охотник, то ли горец», назвавшийся Хантом. Я с трудом сдержала удивленный возглас. Перед внутренним взором тут же возник улыбчивый, никогда не унывающий паренек, несущий самую опасную и непредсказуемую службу ради цивилизации Триниана.

Но значит ли это, что две шпионские сети объединились? Одна, которую возглавлял Сатанад и к которой принадлежал Хант, существовала давно. Вторая, к которой принадлежали Андрэ и я сама, была создана Лорентом относительно позже. Сейчас же, судя по словам Идина, Хант заменял Андрэ и явно стремился не пропустить визит моего посланника.

Я внимательно выслушала рассказ Идина, вытянув из него максимум подробностей, хотя руки так и чесались развернуть сверток. Идин знал, что я родом с гор, и воспринимал переданные послания, скорее, как обмен письмами между мной и моими горскими сородичами. Он всегда считал честью тот факт, что я выбрала его своими вторыми глазами и ушами, и стремился в точности выполнять все мои поручения, предугадывая, как бы я поступила в той или иной ситуации. Вне всяких сомнений, с таким слугой, как Идин, мне крупно повезло. А ведь он, как и Барклай, появился у меня благодаря каганетту Амирошу…

Но я отогнала от себя мысли о друге императора. О нем я подумаю позже, а пока надо решить, когда лучше направить весть в Триниан о новом изобретении хранителей. Знал бы Зигай, что, доверяя мне свои тайны, он невольно передает информацию шпиону враждебной империи цивилизации… Но именно эта роль шпиона долгое время помогала мне выживать в роли каганетты. До того момента, когда я получила ответное письмо.

Я снова погрузилась в воспоминания. Отпустив Идина, я поспешила вскрыть сверток. Большая часть оказалась просто бумагой, а внутри лежало письмо. Всего одно письмо!

Аккуратно развернув листок, я прочла выведенные на горском языке слова: «Племя приветствует тебя. Мы рады, что ты жива и нашла место среди людей империи. Мы уверены, что когда-нибудь ты найдешь способ приехать и поделиться новостями. Будем рады получать послания и впредь. Благословляем на дальнейший путь».

Я разочарованно выдохнула. И ради этих общих строк столько переживаний? Даже используя горский язык, который кроме тринианцев и Милоа никто в империи не поймет, они стремятся себя обезопасить, скрыть малейший намек на существование тринианской цивилизации. Я резко встала из-за стола, чуть было не опрокинув чернильницу.

Несколько лет я держалась за миссию, возложенную на меня Лорентом. Я хваталась за нее, как за спасительную соломинку в те моменты, когда мне было особенно тяжело и плохо. Но ведь, по сути, кто они, и кто я? По положению я давно стала частью верховной власти империи, той, по приказу которой меняются города, вершатся судьбы людей. Да, мое положение неустойчиво, но император считает меня доверенным лицом, каганетт Бивир Кур готов оказывать поддержку и выполнять мои просьбы.

А тринианцы продолжают прятаться, как загнанный в угол зверь, до которого никому на самом деле нет дела. Знали бы они, как обстоят дела в империи, то не боялись бы ни Атамурлана, ни имперцев. Но они помешаны на конспирации, на идее во что бы то ни стало сохранить тайну! Причем тринианская верхушка явно стремится не только скрыть факт существования цивилизации Триниана от империи, но и скрыть от собственного народа, что империя не так уж ужасна!

Вот до чего довела созданная землянами совместно с горцами система. Горцы по природе прямолинейны и понимают все буквально, а Милоа, с одной стороны, боятся за свою жизнь, с другой – слишком привыкли к существующему порядку вещей.

Так нужна ли им вообще правда? Нужны ли знания о том, как вернуться на Землю? Или тот, кто прочел мое письмо, предпочел просто сжечь его, чтобы сохранить прежнее положение? Ведь самим горцам будет невыгодно, если Милоа вдруг соберут вещи и отправятся к Западным горам искать путь домой…

В тот момент я поняла, что и сама давно жила в иллюзии. Никакая я не шпионка и не разведчица Триниана. Я каганетта. Как правильно заметил Зигай: землянка-каганетта и землянин-император, вот мы кто. А все остальное: турмалонский Совет, хранители, тринианцы – лишь противоборствующие группировки, стремящиеся перетянуть нас на свою сторону.

Осознание пришло не сразу. Много недель и месяцев после получения письма я жила, ощущая, как меняется мое отношение к самой себе. Как исчезает разведчица Триниана, а на ее месте окончательно закрепляется знатная особа. И хотя обе роли были навязаны мне искусственно, в последнюю я слишком вжилась. По этой причине я не бросила все и не уехала в Триниан. И теперь, получив новые сведения от Зигая, я крепко раздумывала, стоит ли заранее пугать и так живущих в вечном страхе, будто мышь в норе, тринианцев?

А еще по пути из центрального милойского круга я с полной ясностью поняла, что заигралась. Во мне действительно стало слишком много каганетты и слишком мало – просто женщины. Поэтому после разговора с Зигаем у меня в душе возникло одно желание – не потерять в себе человека. Сначала я горько пожалела, что стала столь ненастоящей, делала все с позиции госпожи и совершенно забыла о себе-просто-девушке. Но потом поняла, что в моем положении полностью вернуть свою истинную натуру тоже не удастся. Очевидно, я на всю жизнь обречена совмещать роль каганетты и той Лилии, которой родилась. Впрочем, то же происходило со мной, когда я служила разведчицей, а потом шпионкой.

Я обратилась к своей душе и ощутила глубокое одиночество. Я вспомнила, как страдала от него, когда судьба забросила меня в незнакомые города империи. Как отгородилась от людей, ибо была связана клятвой верности Милоа из Триниана. Боясь разоблачения, я всегда держала дистанцию, пока все мое существо билось в тоске. Даже с Люкоттом я не была полностью искренна. Наши отношения были далеки от совершенства, ибо оба мы постоянно то закрывались, то открывались друг перед другом, и крайне сложно было предугадать, в какой личине теперь находится другой. Слишком сильный отпечаток оставлял общественный статус.

Невольно на ум приходили слова Визарда Рика, сказанные мне давным-давно: «Ты идешь своим путем, и весьма смело. Иногда мне кажется, твой путь заведет тебя очень далеко. Дальше, чем я могу себе представить. И все же, я сказал тебе о семье вовсе не потому, что хотел предложить тебе отказаться от твоего дела или навязать эту идею. Скорее, ты сама должна задуматься о том, долго ли ты протянешь в столь “холодной” для себя обстановке?»

Теперь я ощутила потребность в друзьях и родных. Я поняла, что мне нужна семья, где не будет места политике, власти и интригам. И, кто знает, возможно, такую семью я смогу обрести благодаря каганетту Бивир Куру? Я понимала, что сближение будет непростым. Я стала слишком осторожной и недоверчивой. Да и он человек необычный, играющий множество ролей. Но продолжать губить свою душу под личиной расчетливой каганетты я тоже больше не могла. Хотя и не винила себя за поведение в прошедшие годы. Вспомнились еще одни слова тринианского жреца: «Поэтому, моя дорогая Сэм, позволь посоветовать тебе – продолжай жить своей жизнью и, прежде всего, обрети гармонию в своей душе, где бы и с кем бы тебе ни довелось оказаться».

Именно это я и решила сделать. Теперь главными задачами стало обезопасить свой каганарт и наладить контакт с Амирошем, чем я и планировала заняться по возвращению в Западный.

Через три дня мы с Муабдипом спустились к подножию гор. Признаться, обратный путь дался мне еще тяжелее. Муабдип часто делал привалы, но все равно я буквально валилась с ног. Когда мы добрались до дежурного поста Милоа, мне захотелось броситься Шикути на шею и расцеловать своего норовистого коня – так я радовалась, что больше не придется идти пешком.

Горячая ванна и мягкие перины в гостинице немного привели меня в чувство. А потом мы въехали в Западный, и вечером четвертого дня я уже ужинала в окружении семьи градоуправителя Курта Умелого.

На следующее утро я послала за Урыном. Как и ожидалось, баур и по совместительству глава моей шпионской сети прибыл с неизменной пунктуальностью. За прошедшие годы он не раз доказывал мне свою преданность и особенно ловко умел решать деликатные вопросы. Я привыкла считать его тузом в своем рукаве – если никто не мог решить проблему, я обращалась к нему. Кроме того, Урын щедро осыпал меня весьма изысканными подарками – баур оказался тонким ценителем искусства и доставал редкие вещи со всех уголков империи.

Сейчас он стоял передо мной в богатом бархатном кафтане темно-синего цвета, опоясав свой внушительный живот широким кушаком с золотой вышивкой. На ногах Урына красовались вызывающе-красные ботинки из мягкой кожи.

– В этот раз я позвала тебя по действительно очень личному делу. От него, возможно, зависит судьба каганарта. Готов ли ты к такому риску, баур?

Привычная обстановка рабочего кабинета расслабляла. Я снова была в знакомой роли и чувствовала себя вполне уютно.

Урын низко поклонился мне.

– Сделаю все, что прикажете. Моя жизнь и жизнь жителей каганарта в ваших руках, Ваше Превосходительство. Я отдам все силы, чтобы ваша власть крепла, а богатства этих земель приумножались.

Я чуть склонила голову в знак благосклонности.

– Тогда у меня будет к тебе два дела. Первое – как к бауру. Через пару дней отправишься в Айзелан и будешь работать с кое-какими документами. И не уедешь, пока я не удовлетворюсь результатом. Советую освежить свою память по составлению различного рода договоров – можешь взять с собой любые книги и свитки, которые могут понадобиться.

Урын слушал и размеренно кивал головой. В блеске его глаз я прочитала знакомый азарт. Этот человек воспринимал любые сложности как вызов и расправлялся с ними, не ведая страха. Это было одним из его несомненных достоинств.

– И второе, – продолжила я. – Как ты знаешь, ситуация в Турмалоне накаляется. Нам надо знать как можно больше о том, что происходит в семьях, чьи главы входят в Совет. Подключи все свои связи, Урын, мне нужна информация обо всем: итогах заседаний Совета, кулуарных разговорах, беседах на семейных ужинах. Подробные отчеты о действиях, словах, жестах, планах. И незамедлительно. А еще надо наладить быструю передачу сведений. Средства я выделю, ты же организуй заставы и пункты передачи от гонца к гонцу на всем пути от Турмалона до Айзелана. И чтобы никто ничего не заподозрил, понятно?

Урын снова глубоко поклонился.

– Я понял вас, Ваше Превосходительство. Не переживайте, новости из Совета будут приходить вам быстрее, чем их начнут обсуждать на рыночной площади.

– Славно. Рассчитываю на тебя, баур, – кивнула я и встала. У меня не было намерения задерживаться в Западном еще хоть на час.

Настало время решительных действий, и мой путь лежал в Айзелан.

Глава 3. Непростое решение

Осень постепенно охватывала каганарт. Уже позолотилась листва на деревьях, крестьяне закончили собирать урожай. Холодные ветра все чаще пронизывали до костей. Я куталась в меховую накидку, но топить печи пока не велела.

На столе лежал лист желтоватой бумаги. Еще два скомканных листа валялось рядом.

Хотелось написать одновременно четко и мягко, но без излишних сентиментальностей и извинений. Я скрипела зубами, кусала губы. Черт, как же подступиться к такому деликатному делу?

Уважаемый… слишком официально. Дорогой – фривольно. Ладно, обращусь просто по титулу:

Каганетт Бивир Кур!

С нашей последней встречи минуло уже несколько недель. Вы обещали обосноваться в Куроване и приложить усилия к защите наших земель. Айзеланский каганарт – суровое место в части климата. Здесь рано наступает осень, а зимой все дороги заметает снегом. В связи с этим предлагаю нам назначить встречу до наступления холодов. Несмотря на ряд разногласий, возникших между нами, нам стоит объединить усилия по защите каганартов. И мне не хотелось бы сваливать все обязательства исключительно на ваши плечи. Посему буду рада видеть вас в моем каганарте в качестве гостя или же явиться в назначенное вами место для переговоров.

Каганетта Энорэт Лика Сэм Ву Ито-Ланская.

Нет. Их Превосходительство каганетта Энорэт Лика Сэм Ву Ито-Ланская.

Или все-таки добавить «уважаемый»? И почему мне все время кажется, что я извиняюсь перед ним? Ладно, пусть считает, что я и вправду чувствую вину.

Правда была в том, что я действительно ее чувствовала. Из головы никак не уходили слова Зигая: «Ты никогда не задумывалась, что, возможно, он так же одинок, как и ты?». Я привыкла думать о приближенных к императору, как о бездушных кровожадных волках. Да, многие погрязли в интригах и политике, но каждый из них когда-то был невинным ребенком. И, кажется, Амирош сохранил свою человечность в полной мере. Поэтому, если кто-то и отгородился от прямого диалога, так это я. И теперь плачу за это, преодолевая в себе какой-то панический страх. Страх признать свою неправоту, страх пойти на сближение. Ох, да я находка для психотерапевта… но, увы, таких тут не водится.

Я переписала письмо на чистовик, добавив все-таки в обращение «уважаемый». Пока будем строго официальны.

Заклеила конверт, поставила свою печать. Отложила в сторону и задумалась, о чем мы будем говорить с Амирошем при встрече. И где она состоится.

Два дня назад из Айзелана в Западный отбыл баур Урын. Уехал, явно довольный проделанной работой. Ведь я доверила ему то, о чем не знали даже самые близкие мои слуги.

Оставалось отправить письмо и ждать ответа. А потом действовать по ситуации.

Я придвинула к себе лежащий на краю стола пакет документов. На титульном листе значилось: «Брачный договор». Понадобилось больше недели, чтобы составить его и выверить все детали.

Почему я не доверилась никому из советников? Они были бы слишком пристрастны. Лиша бы отговаривала меня от этого шага, Цвинт бы во всем искал выгоду, а Лунарт, хоть был хорош в цифрах, в юридических формулировках понимал слабо. Так что лучше сохранить все в тайне.

Пока Урын работал, я составила несколько вариантов посланий в Триниан. Конечно, отправить их я смогу только весной, когда сойдет снег, но продумать содержание можно было уже сейчас. К тому же, чем больше я думала, тем больше приходила к выводу, что пора начать действовать. Если сидеть и ждать, пока меня лишат власти через нежеланный брак или интриги, то можно стать безвольной игрушкой в руках более решительных людей. Нет, я не позволю этому произойти. Я отправлю послание с самым надежным гонцом, который сможет не только передать его Андрэ или Ханту, но и проследить, что оно попадет в нужные руки.

Этим гонцом буду я сама. А чтобы меня не захватили врасплох, возьму с собой сопровождение из воительниц: они служат Милоа и мне, поэтому не будут задавать лишних вопросов по поводу соответствия моих действий воле императора. А на той стороне империи даже его власть не будет представлять для меня угрозу.

Пока я раздумывала о путешествии в Триниан, письмо каганетту ехало с почтовой повозкой в Курован. Я постаралась временно выкинуть его из головы. Моя жизнь и без того походила на круговорот. Каждый день я разгребала ворох отчетов, порой доводивших меня до отчаяния, объезжала земли вокруг Айзелана, а иногда наведывалась в Западный, а то и в Эсхол. Ежедневно принимала у себя трех человек из простолюдинов и несколько более важных персон. Ко мне приезжали не только купцы и успешные ремесленники, но и мелкие аристократы из Эсхола, а также различные чиновники. Кроме того, я следила за всеми строительными проектами, которые курировал Гостав, а также за работой построенных предприятий, рыболовными хозяйствами, охотничьими лагерями и конюшнями.

В этом году у нас было первое крупное пополнение: родилось три чистокровных шикути и еще три полукровки. Шикути были жеребятами от моего верного коня, и я теперь часто называла его папашей.

Наконец, я тщательно следила за главной житницей своего каганарта – рудниками и кузницами. С наступлением холодов возмущения в Западном постепенно улеглись, производство оружия стабилизировалось, но порой мне казалось, что когда-нибудь оно будет использовано против меня самой. И в этом была еще одна причина встретиться с каганеттом – лучше было бы продавать оружие на восток через него.

Я так закрутилась в делах, что ответное письмо каганетта застало меня врасплох. И еще больше обескуражило его содержание: «Нахожусь на границе ваших земель, заеду через два дня». И подпись. Похоже даже на записку, а не на письмо.

– Не думала, что он решит приехать сюда, где получил от ворот поворот, – поделилась я с Лишей своими мыслями, пока она читала короткое послание.

– Он необычный человек, как и ты. Он наверняка понял, почему ты ему отказала, и решил дать тебе время. А теперь все выглядит так, будто проезжал мимо и решил заехать, – прокомментировала Лиша, еще больше меня расстроив. – И как ты хочешь встретить его? – поинтересовалась она.

– Так же необычно, как он ведет себя, – улыбнулась я. Это я тоже уже давно продумала.

Следующие двое суток прошли в нервотрепке. Я пыталась ничем не выказывать своего волнения, но ночами засыпала с трудом. Понятное дело – впервые за последние четыре года я открыто выходила на диалог с человеком, равным себе по положению, да еще и по весьма щепетильному вопросу. Судьба каганарта, впрочем, как и моя, может измениться в ближайшие несколько дней.

Но Амирош прибыл только на третьи сутки, и то после обеда.

Я отправилась в одну отдаленную деревеньку, жители которой занимались в основном скотоводством. Здесь содержалось одно из самых крупных стад рогатого скота, и я старалась регулярно навещать пастухов, с которыми у меня завязались добрые отношения. Конечно, они считали меня помощницей каганетты Самуэлой Ли, но я давно привыкла играть одновременно две роли.

Именно в поле, где убирали последние тюки сена, меня и застал гонец от Гритика. Я приказала пропустить каганетта в город и расположить со всеми удобствами в айзеланском особняке. Признаться, внутри у меня от этой новости что-то сжалось.

Я вернулась в столицу уже ближе к вечеру. Освеженная прогулкой и обедом под открытым небом (пастухи знали, что я люблю отведать похлебки из котелка на костре), я бодро направила Нияру к крыльцу.

– Как себя чувствует наш гость? – спросила я у Идина, вышедшего встретить меня.

– Мы предложили отдохнуть Его Превосходительству в гостиной на втором этаже. От обеда он отказался.

– Он приехал один?

– Нет, с двумя сопровождающими. Шуинов разместили внизу.

– Хорошо, – кивнула я.

– Госпожа… все готово, как вы и приказывали, – добавил Идин.

Я улыбнулась.

Амирош сидел на диване, слегка развалившись и поигрывая в руке каким-то странным предметом. При виде меня он поспешно встал и грациозно склонился.

Я постаралась посмотреть на него как на простого человека, отбросив его громкий титул и происхождение. И сильно смутилась.

– Что это у вас там? – без приветствия начала я, указав на предмет в ладони каганетта.

– Ах, это… недавнее изобретение, привезли из Турмалона. Для тренировки рук, – Амирош показал мне шар, по размеру не больше теннисного мяча. В шаре было отверстие, и я увидела, что внутри спрятан еще один шар.

– Крутишь запястьем, держа его в ладони, и шар внутри шара начинает вращаться. Создается бесконечное движение, но, чтобы его поддерживать, необходимо постоянно работать мышцами. Полезная штука, – похвалился каганетт, крутя интересное устройство.

Я же обратила внимание на его руки – мускулистые, немного огрубелые, и все же очень утонченные. Что-то очень личное, даже интимное было в том, как советник императора крутит в ладони странную игрушку. Я вздохнула поглубже.

– Да, и вправду интересное… интересная вещь, – произнесла я. – Чего только ни придумают… вы были в Турмалоне?

– Да, заезжал. Давно не видел такой суматохи в городе. Улей разъяренных пчел, – усмехнулся Амирош.

– С вашей стороны это был небезопасный шаг, – заметила я.

– А с каких пор вас стала заботить моя безопасность?

Попал в самую точку. Но я безразлично пожала плечами.

– Вы обещали мне помощь. Вернее, защиту и содействие. Но и я не хочу оставаться в долгу. Тем более, пока существует угроза для императора, думаю, нам лучше держаться поближе друг к другу и подальше от… главных недругов.

– В прошлый раз вы были настроены менее дипломатично, – произнес каганетт, откинувшись на спинку дивана.

Мне хотелось что-то возразить, но я лишь грустно улыбнулась.

– Пойдемте, для серьезных разговоров у меня есть место получше.

Я молча спустилась во двор и снова села в седло. Конь Амироша был также оседлан. Каганетт удивился, но молча последовал моему примеру.

Мы выехали из Айзелана по мосту, перекинутому через реку близ моего особняка.

– Поделитесь новостями, пожалуйста – как обстоят дела в вашем каганарте и в Турмалоне? Виделись ли вы с дядей? – для поддержания разговора спросила я.

– Хоть дядя и пытается контролировать мои земли, на самом деле каганартом управляет моя мать. Дурного она не замышляет, поэтому дэкор Орлан сосредоточился на Совете. Работы, как вы понимаете, у него достаточно. Да и годы уже не те – последние события явно подорвали его здоровье, хоть он и пытается это скрыть.

– Он, наверное, осуждает решение императора…

Амирош фыркнул.

– Решение императора никто не может осудить, по крайней мере, открыто. Он вынужден скрывать свое возмущение. Даже передо мной он сдерживался.

Каганетт замолчал, а я задумалась.

– Интересно, – снова нарушила молчание я. – Почему именно Изанат? Чем так хорош город, чтобы делать из него столицу?

– Тому много вполне объективных причин, – пожал плечами Амирош. – Во-первых, географическое расположение. Центр империи, стоит на реке, через него проходят важнейшие торговые пути, связывающие восток и запад. Во-вторых, это отличная крепость – ее построили в стародавние времена, когда Эбериан еще не был империей. Изанатскую крепость осаждали три года – она прославилась как самая неприступная и наиболее стратегически ценная. Наконец, там можно встретить людей со всех уголков страны – так уж получилось, что Изанат стал центром торговли, а еще – центром ювелирного дела и врачевания. Про этот город говорят – вас ослепит сияние драгоценных каменьев, но вам тут же вернут зрение местные знахари, – Амирош улыбнулся. Он явно был воодушевлен и симпатизировал новой столице.

– Ну и, конечно же, армия, – продолжил Бивир Кур. – Атамурлан часто останавливался там, и в итоге в городе осело много офицеров и простых солдат вместе с семьями. На близлежащих холмах выросли военные городки, стрельбища, стадионы… И климат, подходящий для укрепления духа – суровые зимы, жаркие лета. Все условия для тренировки солдат.

– Да, пожалуй, император не прогадал, – отметила я.

– Это решение было принято не сразу, – серьезно произнес Амирош.

Мы преодолели рощу, копыта лошадей мяли жухлую опавшую листву. Вечер стоял тихий, но было уже прохладно. Я уверенно вела Нияру через голые поля, с которых давно убрали урожай, в глухую чащу. Там, за оголенными стволами и колючими кустарниками нас ждала холодная водная гладь.

– Я слышал, вы построили особняк на острове посреди озера, – услышала я слова каганетта за своей спиной.

– И от кого же вы это слышали? От Бакипа, должно быть? – с небольшой иронией спросила я.

– Кстати о Бакипе, каганетта. Он не доносил на вас, а лишь следил, чтобы вы были в безопасности.

– Он был принят мной как верный слуга. А у слуги должен быть только один господин. Уверена, на моем месте вы бы поступили с ним куда суровее.

– Вы считаете меня жестоким? – в голосе Амироша проскользнула нотка раздражения. – Если бы вы с самого начала были хоть немного подоверчивее, мне не пришлось бы идти на такие уловки.

– Подоверчивее? Уж не вы ли вытащили меня из хижины у подножия Триниана, связали и бросили в темницу? Не вы ли привели меня ко двору, где Атамурлан сделал меня каганеттой, втянув тем самым в самую гущу нешуточных интриг? О каком доверии может идти речь?

Всплеск неожиданной злости был настолько силен, что я сжала поводья, вонзив ногти себе в ладони. Но я злилась не столько на каганетта, сколько на себя – ведь моей целью было сблизиться с Амирошем, а не обвинять его во всех своих бедах. Все шло не так, как я планировала…

Но Амирош, к моему удивлению, неожиданно рассмеялся.

– Да уж, вот, что значит каганетта…

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросила я.

– Я уже и забыл, когда в последний раз на меня так открыто ругалась женщина. Все только пытаются угодить…

– Ну, у вас хотя бы есть мать, сестры… да и с императором вы были всегда на короткой ноге. На вас есть кому накричать, – не без иронии отметила я. – А вот я уже много лет живу среди простого люда, который сперва даже не смел на меня глаз поднять. К этому привыкаешь со временем, но тем сложнее потом принимать равных тебе…

– Моя мать никогда не опускалась до крика. Она очень чуткая и в то же время твердая женщина, – с легкой грустью в голосе произнес Амирош. – Сестры во мне души не чают, и это вполне взаимно, мы же так редко видимся. А император… Знаете, каганетта, он вообще никогда не кричит. Самые зловещие приказы он отдает нарочито тихим голосом.

Я оглянулась на каганетта, невольно встретившись взглядом с его зелеными глазами. И увидела в нем много человеческого. Это меня успокоило и опечалило одновременно.

Мы протиснулись между тонких стволов, вплотную обступивших узкую тропинку. Та вела к берегу. Как и ожидалось, на маленькой пристани никого не было. Плоскодонка мерно покачивалась на воде.

– Вы хотите отвезти меня на остров? – спросил Амирош, и в его голосе я расслышала некоторое напряжение.

– Если доверяете мне больше, чем я вам, – оглянувшись на каганетта, сказала я. – Нам придется оставить лошадей здесь.

Я соскочила с седла и отвела Нияру в стоящую на берегу конюшню.

– О них позаботятся, я полагаю, – негромко произнес Бивир Кур, следуя моему примеру.

– Об этом можете не беспокоиться.

Безлюдность и сгущающиеся сумерки нагнетали невольную тоску. Но большую часть времени мне вполне импонировала царящая здесь атмосфера.

На озере я приказала построить три пристани. Одну основную, со стороны Айзелана. Другую, северо-западную – с другого края озера, и еще одну, лично для себя, к которой и привела каганетта.

Мы взобрались на плоскодонку, и я уверенно схватилась за шест – система была отлажена, но все равно требовалось немало сил, чтобы сдвинуть паром с места. Амирош тут же кинулся мне помогать: даже не удивился отсутствию слуг и моей самонадеянности.

Это было наше первое совместное дело – мы вывели плоскодонку на глубину и налегли на весла. За всю дорогу Амирош не промолвил ни слова: я только ощущала, как он напрягает мускулы, подстраиваясь под мой темп.

Вокруг стояла необычная тишина. Когда мы добрались до острова, уже стемнело. Голые ветви деревьев вырисовывались причудливыми зигзагами на фоне темно-синего неба. Кое-где бугрились облака, в ночи казавшиеся грязно-серыми.

Амирош намочил сапог, соскочив на берег, и подал мне руку. Конечно, меня частенько поддерживали во время вылазок то Лунарт, то Гритик, то Идин, а Лиша всегда охотно массировала плечи после напряженного дня. Но прикосновение Амироша произвело на меня какое-то особенное впечатление. Нет, меня не пронзило острой стрелой желания, и тело не повергло в трепет, как пишут обычно в любовных романах. Но я ощутила надежную силу, исходящую от него, от того, как он держал меня – уверенно и при этом бережно. Сердце сжалось, на глаза чуть не навернулись слезы. Но я сдержала себя и, закутавшись в плащ, вышла вперед.

– Добро пожаловать в мою святая святых, – нарочито бодрым голосом сказала я и направилась к дороге. – Надеюсь, вы не против небольшой пешей прогулки?

– Нисколько. Любопытное место, – оглядываясь, произнес каганетт. – Вы часто путешествуете без сопровождения?

– Никогда, – ответила я. – Даже сейчас у меня есть спутник.

Амирош усмехнулся моей маленькой шутке.

– Я тоже подумывал о строительстве замка где-нибудь на острове или окраине гор. Да руки никак не доходили. К тому же в моем каганарте, признаюсь, совсем нет гор, да и больших озер маловато.

– Ну, вы, в отличие от меня, не страдаете паранойей, – пожала я плечами.

– Паранойей? – переспросил каганетт.

– Манией преследования, – пояснила я.

– Не могу сказать, что вы страдаете манией, иначе везде понастроили бы сторожевых башен и никогда не ходили бы без сопровождения.

– На самом деле я чем-то подобным и занимаюсь, правда, не в таких ужасающих масштабах, – хмыкнула я.

Мы шли бок о бок по лесной дороге. Вокруг не было ни души: сверчки в это время уже не пели, впрочем, как и птицы. С нами был только легкий ветер, иногда пробегавший по вершинам крон.

– Зачем вы ведете меня в особняк, каганетта, еще и в полном одиночестве? Вы меня проверяете? Или демонстрируете свое доверие? – обратился ко мне Амирош. В его голосе не было страха, скорее, напряженное любопытство.

– Может, и то, и то, – уклончиво ответила я. – У нас все время выходят такие личные разговоры, каганетт. А для них лучше уйти в место поукромнее.

Бивир Кур усмехнулся, но ничего не сказал.

Минуты через три мы вышли к особняку. Он был подобен призраку, погруженному в вечную тьму: камень в окружении черного леса. Здесь тоже никого не было.

Ворота стояли приоткрытыми, как будто сам дом приглашал нас внутрь. Я зашла, коснувшись пальцами холодной решетки.

– Кажется, теперь я уловил смысл выражения «как в фильме ужасов», – произнес за моей спиной каганетт. – Атамурлан частенько так говаривал и злился, что я не совсем его понимаю.

Я рассмеялась.

– И он разъяснил вам, что такое фильм?

– Постарался, по крайней мере. У нас в голове у каждого постоянно крутится какой-то фильм, не так ли?

– А вы чутко улавливаете значение непонятных слов.

Я прошла по главной дороге, создавая оглушительный для своих ушей скрип камешков под ногами. Поднялась по крыльцу, отворила дверь.

– Надеюсь, мы останемся тут на ночь? Не хотелось бы совершать путь обратно по такой темноте, – произнес за моей спиной каганетт, но, зайдя в холл, осекся.

Здесь повсюду горели факелы.

– Впечатляет. И вправду впечатляет, – прошептал он, осматриваясь, в то время как я уже поднималась по лестнице.

– Какие еще сюрпризы вы мне приготовили? – спросил Амирош, когда мы зашли в кабинет, где на столе дымился еще не остывший чай.

– Вы никогда не пробовали вышколить своих слуг до такой степени, что они становились невидимыми? – спросила я, опускаясь в кресло у журнального столика. – Прошу вас, располагайтесь. И да, мы заночуем здесь. Если бы вы приехали раньше, возможно, мы бы и успели вернуться в Айзелан. Но, увы…

– Почему же «увы»… – покачал головой Амирош, усаживаясь во второе кресло. – Я давно не попадал в столь загадочное и одновременно прекрасное место. Уверен, днем особняк выглядит совершенно иначе. Так что я даже рад, что попал сюда в такое позднее время.

В камине уютно потрескивал огонь. Мы сидели за столом и пили горячий чай.

– Может, хотите отужинать? – предложила я.

– Призраки могут приготовить даже мясо? – усмехнулся Амирош.

– Только призрачное. А мои слуги привыкли кормить до отвала всех гостей.

Я трижды позвонила в звонок.

– Через полчаса спустимся в столовую. А пока я хотела бы спросить, о чем вы думали, когда предлагали заключить нам брак? – я решила сразу резать правду-матку. В конце концов, ради чего еще я позвала сюда каганетта?

Амирош улыбнулся, взглянув на меня как-то по-особенному.

– Я знал, что это вас растревожит. Но, раз уж вы создали такую необычную атмосферу, располагающую к интимным разговорам, я буду предельно откровенен. Как вы знаете, идея пришла в голову Атамурлану. Но когда он поделился со мной, это уже звучало как приказ. И я сразу был против. Отчасти по той же причине, что и вы – мне тоже совершенно не понравилось, что кто-то так бесцеремонно распоряжается моей личной жизнью. И я бы продолжал настаивать, что ничего не выйдет, но потом подумал, что, возможно, все не так уж и плохо. В том смысле, что где нам еще найти равных себе? Да и, каганетта, вы же не совсем та, за кого себя выдаете. И, как мне кажется, я пойму вас лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Ведь я хотя бы наслышан о месте, откуда вы родом.

– Вы заботитесь о моем комфорте? – спросила я.

Каганетт откинулся на спинку кресла.

– А вы разве не замечали, что я всегда заботился о вашем комфорте?

– Да, особенно когда велели привезти меня в Таруташ в закрытой повозке.

– Каганетта! Я ведь тогда понятия не имел, с кем имею дело. Я только предполагал, что вы можете оказаться землянкой. И моя задача была как можно незаметнее и в то же время безопаснее доставить вас в город. Все, что было потом – скорее, стечение обстоятельств, чем какой-то план. То, что вы столкнулись с императором во дворце и тем более то, что вы оказались с ним знакомы – просто невероятно.

– И вы пытались потом загладить свою вину?

– Я всегда искренне сочувствовал вам! – воскликнул Амирош. – Я видел, как тяжело пришлось Атамурлану, когда он попал на Эбери. И его ведь готовили, он еще на Земле знал обо всем. И тем не менее он не раз был на грани срыва. А вам пришлось выживать одной, сперва в обществе дикарей, потом – налаживать скромную жизнь в Угоре и в итоге попасть в центр внимания при дворе. Признаться, я поражался, как вы вообще сохраняете спокойствие. Я невольно сравнивал вас с императором и не мог понять, что же заставило вас держаться все это время.

«Тайная миссия сокрушить имперскую власть во имя цивилизации Триниана», – с внутренней усмешкой подумала я.

– Возможно, все дело в том, что меня не тяготило ярмо власти, которое было накинуто на Атамурлана.

– Может быть… говорят, сам переход из мира в мир – уже тяжелое испытание, прежде всего, для тела. Атамурлана мутило две недели, и от этого он был очень зол. Такое ощущение, что тогда ему давала силы разве что какая-то скрытая ненависть…

– Да уж, и он с успехом пронес ее с собой через годы… – скривилась я.

– Нет. Я бы сказал, что он проявил верх мужества и одновременно – удивительную для его возраста остроту ума. Иначе бы он не удержал власть в своих руках.

– Мужество? Ум? Нет ненависти, говорите? – меня саму потрясла волна гнева, заполонившая сознание после слов каганетта.

Вот он сидит – уверенный в себе, наделенный безграничной властью, с безупречным происхождением. Сидит и сочувствует мне, сопереживает императору. Мужчина, на шею которому вешаются горе-невесты, с которым считается и Атамурлан, и турмалонская знать. Что он может знать обо мне? Что ему известно о страхе, об одиночестве, об ужасе насилия? Высокородный самец, серый кардинал, дергающий за ниточки судеб тысяч ни о чем не подозревающих людей… Как я вообще могла думать о браке с подобным ему? Все они похожи друг на друга: самоуверенные, заносчивые, бессердечные уроды, озабоченные лишь своей властью и непомерными амбициями. Что такой, как он, может дать мне? Даже через показную любовь все равно будет проступать животная похоть и страсть до наживы…

Меня затрясло. Сжав челюсти, я выхватила кинжал и бросилась к каганетту. Он не успел даже шевельнуться, а острие уже упиралось ему в горло.

– Знаете, что он сделал? – прошипела я, давя гневом слезы. – Знаете? Если знаете, и все равно приехали с таким предложением – вы не достойны даже поднимать на меня глаз, а ваше тело я побрезгую отдать своим собакам. А если не знаете – то как бы ваше столь ранимое сердце не разорвалось от сочувствия ко мне, когда я расскажу.

Ваш прославленный император, мальчишка, которому вы помогали вставать на ноги в тайном городе Милоа, а потом взойти на трон – этот на деле жалкий, потерявший стыд и совесть подонок, не замечающий в блеске своего величия, каким дерьмом от него несет… Которого все так славят, и которому так нравится играть в повелителя народов, на деле всегда был и останется заносчивым, безнравственным моральным уродом, скрывающим свой страх и боящимся собственной тени.

Знаете, что случилось тем вечером, когда Ваше Каганеттское Превосходительство изволило проводить меня в мои покои после праздника? Он испугался. Испугался, что я знаю его тайны, что я видела его таким, какой он есть на самом деле, что я считаю его ничем не лучше и не выше остальных. Он пришел ко мне пьяный вдрызг и изнасиловал, как одну из тех тупых сук, которые каждый вечер танцевали для вас, а потом раздвигали перед вами ноги. Он хотел тем самым доказать, что имеет власть надо мной, что мне лучше подчиниться ему. Не смог смириться с одним человеком во всей империи, который не ослеплен его императорским великолепием. Какая гордыня, какая постыдная, примитивная самоуверенность! И он знал, что я буду зависима от него в любом случае. Знал, что я буду ненавидеть его, но подчинюсь, потому что у меня нет другого выхода. Возможно, он думал, что ненависть рождает страх, которого он добивался. Или думал, что я предам его и переметнусь к Милоа, а он это как-то использует.

Вы не в курсе, каганетт? А, может, это тоже был ваш общий план? Да если бы он знал хоть толику того, что я думаю о нем, я бы давно была мертва. Я видела, как он это делает – посылает наемных убийц, проверяет на верность слуг, стравливая родственников. Меня тошнит от одной мысли, что он до сих пор сидит на своем троне и утирает всем нос.

Но еще больше, чем его, я ненавижу турмалонскую знать. Только это и спасает обожаемого вами Атамурлана. И хотя эта ненависть распространяется на весьма близких вам людей, вы вряд ли можете хотя бы представить ее причины. После того низкого поступка Атамурлана я любила только раз. И это помогло мне справиться с черной пропастью в моей душе. Это спасло вашего горе-императора от моей жажды мести. Ведь женщина в гневе – существо опасное и бьет всегда в самое слабое место. В этом уж мы мастера, поверьте. Только вот благодаря интригам вашего дядюшки меня лишили и этой любви. Вырвали из сердца, будто просто прихлопнули муху. Я даже не увидела труп любимого, да и не вынесла бы этого, наверное. Если бы в тот момент у меня была атомная бомба – я бы скинула ее на этот проклятый Турмалон. Полагаю, о земном оружии Дмитрий вам тоже поведал…

Я стояла сбоку от Амироша, все сильнее прижимая лезвие к его горлу.

– Я вас всех ненавижу. Как женщина, как каганетта, как землянка. Ненавижу за то, как вы разбрасываетесь жизнями людей, какого высокого о себе мнения, в то время как на деле остаетесь не более чем похотливыми, жалкими животными.

По моим щекам текли горячие слезы. Вся обида, боль и гнев, много лет копившиеся в душе, разом вырвались на волю, оставив после себя лишь зияющую пустоту. Я судорожно вдохнула, стремясь унять бьющую меня дрожь.

– Я не знал обо всем этом, каганетта, – тихо произнес Амирош, стараясь не шевелиться. – Понятия не имел. Пожалуйста, успокойтесь. У меня ведь тоже есть семья. Если бы кто-то такое сотворил с моими сестрами, я бы с него кожу заживо содрал…

Эти слова заставили меня осознать нелепость своих действий. Амирош вовсе не крайний, он не виноват, что в моей жизни произошли все эти события.

Я бросила кинжал и отступила. Налила себе воды, выпила, подошла к окну.

Амирош какое-то время сидел, потирая рукой горло. Он был бледен, но, надо признать, держался со всем мужеством.

Я тяжело дышала, шмыгая носом и царапая ногтями подоконник.

– Я не знал… – раздался за спиной его голос.

Он тоже налил себе воды.

– Простите меня, каганетта. Если бы я ведал, что у вас на сердце, что с вами произошло за все это время – я бы ни за что не стал врываться в вашу жизнь и делать какие-либо предложения.

– А что так? Испугались бы? – мой голос звучал глухо и хрипло, горло мучали спазмы.

– Я бы отправил Атамурлана обратно на Землю, если бы узнал обо всем сразу.

Меня поразили его слова, я даже обернулась.

– Да что вы!? Всесильного императора да на Землю? Сдали бы его Милоа? Из-за какой-то женщины? Не глупите!

Каганетт казался растерянным, стоя посреди моего кабинета со стаканом воды в руке.

– Вы думаете, я просто так был с ним рядом все это время? Да, я зову его императором, но еще смею звать его своим другом. Кроме того, он еще и юноша, просто человек. Иногда мне казалось, что он совсем не подходит для своей роли… Что ему бы жить, как все, гулять с равными себе, развлекаться, а потом – завести семью. Вы упрекнули меня в сочувствии ему, но я действительно искренне переживал за него. Мне было стыдно за свой мир, который нагромоздил на Атамурлана все эти обязательства.

– А теперь? Больше уже не стыдно? Уверена, он вполне соответствует миру Эбери по уровню своей нравственности… – хотя постепенно я успокаивалась, на меня стала накатывать новая волна злости.

– Его власть за последние годы сильно укрепилась. Знаете, ведь можно считать, что я в некоторой мере тоже сослан. Да я и нужнее тут. Атамурлан и меня обыграл в какой-то степени.

– Как благородно вы все воспринимаете! Минуту назад ваша жизнь висела на волоске, – зло выплюнула я, метнув взгляд на валяющийся кинжал.

Амирош тоже посмотрел на клинок. Поднял его, покрутил в руках.

– Не висела. Вы не хотели меня убивать.

Меня стало раздражать его хладнокровие. Из хозяйки положения я превратилась в истеричку. Глубоко вздохнув, я произнесла:

– Ваша смерть мало что изменила бы. Да я и не сторонница насилия. Так что можете отужинать и на утро уезжать восвояси, – я снова повернулась к окну, пытаясь отдышаться.

– И оставить каганарт во власти разъяренной фурии? – услышала я чуть ироничный голос каганетта. – Нет уж, этого я не позволю.

Он подошел ко мне сзади. Я помнила, что в его руке нож. Меня накрыла странная волна умиротворяющего оцепенения. Я чувствовала его дыхание на своем затылке, и как он вытянул руку где-то за моим плечом.

Нож с грохотом упал на подоконник рядом с моей рукой. Амирош придержал его ладонью.

– Поедемте ко мне, каганетта, – предложил Бивир Кур, чуть наклонившись ко мне. – Вы развеетесь и пообщаетесь с равными себе людьми. Будьте моей гостьей, прошу вас.

Я отстранилась от окна, и он поспешно отступил назад.

– Обещаю, что не буду кидаться на вас с кинжалом или делать что-либо подобное, – поспешно произнес он, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Я ощутила, как после нервного напряжения накатывает усталость. Я взглянула на каганетта.

– Идите ужинать, Ваше Превосходительство. После слуга проводит вас в ваши комнаты. Я дам ответ завтра, – сказала я, чувствуя себя загнанной в угол ланью.

Амирош кивнул, чуть поклонился и вышел из кабинета. По его напряженной спине я поняла, что он не исключает еще одного нападения. Мне стало стыдно.

Глава 4. Курован

Было нелегко. Слишком долго я держала в себе эти чувства. И вот – освободилась. Но что пришло на их место? Пустота. Иногда человек живет благодаря своим горестям. Воспоминания гложут его, но он продолжается хвататься за жизнь вопреки им, храбриться и быть сильным, несмотря ни на что. Но когда обида на жизнь облекается в слова, когда весь гнев, отчаяние, страх высказаны и излиты слезами, душа оголяется. Кажется, что ты снова открыт и уязвим, что появилось свободное место, которое можно заполнить лишь новыми переживаниями.

Хотелось кричать и бежать, съежиться и спрятаться. Сжиться с новым состоянием оказалось очень сложно.

До утра я не сомкнула глаз. Бродила по комнате, подкидывая в камин дрова. Сидела на кресле, укутавшись в плед. Ворочалась в постели.

На рассвете заснула. Меня разбудил мокрый нос Барклая, бессовестно залезшего всей своей тушей на мое белое одеяло.

– Совсем не ценишь работу прачек! – недовольно фыркнула я, отталкивая пса. Тот дышал мне в лицо, пытаясь лизнуть.

Пришлось выбраться из-под грязного белья и поспешно накинуть халат. Дрова догорели, в комнате снова было прохладно.

Не прошло и пяти секунд, как я вспомнила все, что произошло вчера вечером. Внутри все сжалось, накатила новая волна стыда и страха.

«Что он подумает обо мне? Он теперь знает мои тайны, все то, что я не доверила самым близким мне людям. И что я импульсивна и несдержанна, а еще люблю показные сцены. Иначе бы прирезала его в ту же минуту…»

Я снова заметалась, рассерженно сжимая кулаки.

В комнату зашла Юва.

– Госпожа, вам что-нибудь угодно? – спросила служанка.

– Да. Умыться горячей водой, одеться и позавтракать, – бросила я, почти не замечая напряженную девушку.

– Госпожа…

– Да?

– Их Превосходительство уже позавтракали. Идин повез каганетта обратно в Айзелан – он рассудил, что незачем тому бродить по острову без вашего ведома.

– Правильно сделал, – бросила я.

«Что же, по крайней мере, больше Амирош ничего здесь не выведает», – мне почему-то стало неуютно от самого его присутствия здесь, в моем особняке. Ведь этот остров действительно был для меня твердыней и самым безопасным местом.

И все же я нутром чувствовала – мне нужны перемены. Раз уж я освободилась от давящего изнутри груза, выговорившись малознакомому человеку – пора действовать. И, прежде всего – держать этого человека поближе к себе.

В полдень я бросила на стол перед каганеттом Бивир Куром внушительную стопку бумаг.

– Это, Ваше Превосходительство, наш брачный договор. Я согласна подписать его, если то, что я увижу, будучи вашей гостьей, оставит у меня хорошее впечатление. Правда, он составлялся до вчерашнего вечера, так что пункта о том, что ни одна из сторон не имеет права кидаться с кинжалом на другую, там нет. Но можно добавить.

Я старалась говорить как можно беспечнее и увереннее. При моих последних словах Амирош усмехнулся и мельком взглянул на меня исподлобья. В его взгляде я уловила тень то ли понимания, то ли одобрения. Неужели он совсем не злится на меня за вчерашнюю выходку?

– Вы так кидаетесь бумагами, будто здесь стоит подпись на ваш смертный приговор, – сказал он, улыбнувшись. – Я не хочу, чтобы вы приносили такую жертву.

– Думаете поиздеваться надо мной или снова чрезмерно сочувствуете? – я опустилась в кресло по другую сторону стола. Дело происходило в гостиной моего особняка в Айзелане. Я накинула меховое пальто, в котором напоминала себе то ли ледяную королеву, то ли северную воительницу. Комната еще не прогрелась, и я так и сидела, завернутая в темную отороченную мехом шкуру.

– Вы же сами сказали, что ненавидите меня и все, чем я живу – сословие, к которому я принадлежу, императора, которому служу, политику, которой занимаюсь.

– А я, по-вашему, должна любить все это? – зло поинтересовалась я.

Амирош пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Но я не деспот и не хочу забирать у вас вашу свободу, если можно так сказать. Уверен, в этом договоре, – он небрежно махнул рукой на стопку бумаг, – все расписано так, чтобы вы сохранили максимальные права. И все же – брак есть брак, даже самый фиктивный. Кроме того, я тоже много думал над этой затеей. Видите ли, я вырос в дружной семье, где родные любят и уважают друг друга. И мне совесть не позволит назвать женой ту, которая никогда не станет мне спутницей такой же, какой была мать для моего отца. А завести женщину на стороне, будучи в браке… Вы невысокого мнения о знатных особах, но, видимо, я неудачная цель для вашего презрения – измена мне претит.

Сказать, что меня разозлили эти слова – значит не сказать ничего. Но внешне я оставалась совершенно спокойной. Более того, я как будто возвращалась к жизни – меня все больше занимал ход мыслей Амироша. Пересиливая эго, требующее немедленного сопротивления, я лаконично отметила:

– А как же защита наших каганартов? Как же турмалонцы, жаждущие отмщения за плевок императора в их сторону? Или после вчерашнего вам самому плевать, что сделают они с моими землями?

Амирош внимательно посмотрел на меня. Честно сказать, меня это смутило сильнее, чем его жесткие аргументы.

– Вечный выбор между благом для других и для себя, не так ли? – произнес он, наконец. – Хорошо. Давайте сделаем так. Мое предложение в силе, и мы вместе отправимся в мой каганарт. А после поездки я провожу вас к границам Айзелана и тогда мы решим – заключаем договор или нет.

Я согласно кивнула. Сложно узнать человека, постоянно встречаясь с ним в нестандартных ситуациях. Впервые у меня будет возможность посмотреть, действительно ли Амирош тот, кем хочет казаться.

Всю дорогу нам сопутствовала прекрасная погода. Было холодно, даже морозно, но солнце светило ярко, а ветер стих, что было несвойственно этим местам.

Я ехала на Шикути, Амирош – на своем вороном жеребце. Я отметила, что его конь крупнее моего и напоминает мне коня Ильи Муромца с картины «Три богатыря». Шикути же походил скорее на арабского скакуна.

Странно мы смотрелись вместе: два породистых ретивых коня и их не менее статные и упрямые хозяева.

Я куталась в полушубок из серого меха, каганетт иногда поправлял на плечах тяжелый шерстяной плащ.

Наша свита состояла из пяти слуг и восьми шуинов, включая двух гвардейцев каганетта. И, конечно же, я не могла оставить Барклая – неуемный пес обожал долгие путешествия, без устали бегая туда-сюда по дороге и постоянно подгоняя отставших лошадей, будто сбивал нас в единое стадо.

Я заметила, что Амирош с удовольствием наблюдает за псом. И неудивительно, ведь это был его подарок. Также я невольно чувствовала, что Идин симпатизирует каганетту. Это также было объяснимо – ведь благодаря Бивир Куру мальчик попал ко мне в услужение.

Мою голову посещали разные мысли.

То мне вспоминалось, как мы также путешествовали с Люкоттом – осторожно сближаясь в пути, присматриваясь друг к другу. Однако, в отличие от молодого баура, я не видела в каганетте особого рвения к общению со мной.

Я начала ревновать к нему моих слуг – от меня не скрылось, что Юва и две ее молодые помощницы весьма расположены к Амирошу. Да и Аяк с Лунартом, хоть и оставались предельно сдержаны, вели себя с ним куда почтительнее, чем с самыми высокородными столичными аристократами, приезжавшими свататься ко мне в каганарт. И я понимала, что титул каганетта здесь не играет решающей роли. А если учесть, что Аяк с Ювой были помолвлены и явно обсуждали между собой визит каганетта, я тем более была уверена, что шуин склонен оценивать появление Амироша в каганарте как добрый знак.

Это вызывало во мне смешанные чувства. Я знала, что мои слуги изголодались, если так можно выразиться, по хозяину-мужчине, и ожидали благих перемен. Крепкая мужская рука и все такое. И дело не в том, что я прослыла безвольной правительницей (скорее, наоборот), но мне были известны сплетни за моей спиной. В том числе и о моем равнодушии по отношению к противоположному полу и необходимости поскорее выйти замуж, «пока совсем не усохли Их Превосходительство от дел государственных», – это самая мягкая формулировка, которую мне довелось услышать.

Я также часто задумывалась о том, как меня встретит семья каганетта. Насколько я знала, его мать много лет управляла каганартом и одна растила двух дочерей. Женщина, пережившая смерть мужа и взвалившая на себя груз немалой власти должна была обладать железной волей и острым умом. Что слышала она обо мне и как отнесется к такой «гостье»?

Почему-то я была уверена, что Амирош рассказал матери о своих планах жениться на мне, чтобы усилить наши каганарты… Не будет ли она рассматривать меня исключительно как невесту? Проверять, скрывая легкую материнскую ревность? А сестры Амироша, которые так сильно его любят – что они знают обо мне? Старшей, кажется, было лет пятнадцать – возраст переходный и непростой для девочки.

Мысли крутились в голове, вызывая ворох давно позабытых тревожных чувств. Я сравнивала поездку с испытанием, с ловушкой, с пробуждением. Но все же мне хватило мужества довериться потоку, который нес меня в неизвестное будущее.

Раньше мне доводилось бывать в каганарте Бивир Куров лишь проездом, когда я ехала в Айзелан. Земли Курована тянулись изогнутым серпом к востоку от Турмалона, на юге упираясь в пустыню Яри. Территория располагалась в трех климатических поясах: на севере зимой выпадал снег, на юге же солнце летом сжигало все живое дотла.

Официально земли носили название каганарт Курован или «земли Куров». В отличие от Айзелана, на месте этого каганарта не было прославленных королевств, в честь которых он мог бы быть назван. Амирош рассказал мне, что доставшаяся ему в награду за верную службу земля большей частью представляла собой лесостепь, почти никем не заселенную.

Лишь три крупных города выросли в этих диких местах: Дидра вокруг крепости на самом юге, Лон-Вирташ («город, выросший из деревни») – крупнейший центр торговли с пересечением важных имперских дорог на широте Турмалона и, наконец, Кадигар – столица каганарта, расположенная на широте моего Эсхола.

Кадигар никогда ничем не выделялся на фоне других крупных селений, но именно он особенно полюбился матери Амироша. Я слышала, что там был построен великолепный, хоть и небольшой дворец, вокруг которого раскинулись прекрасные парки и сады. Кроме того, сам город был обнесен белокаменной стеной. Кадигар называли жемчужиной искусств, ибо туда стекались художники, скульпторы, музыканты и актеры – показать свое мастерство и заслужить покровительство матери каганетта. Но попасть на прием к тонкой ценительнице прекрасного было не так-то просто. Ведь на дэкорэтте Бивир Кур лежала ответственность за огромную территорию, и она часто была вынуждена путешествовать по длинному, словно змея, Куровану, а порой наведывалась и в Турмалон.

Дэкоретта Бивир Кур… безупречная аристократка из семьи дэкоров, вышедшая замуж за дэкора Зареона Бивир Кура. Ее звали Марита Сарэс Джемэль – «алый цветок пустыни». Казалось бы, она стоит на вершине власти, ведь родов, носящих этот титул, в империи не так уж много. Но нет, ее сын пошел еще дальше и стал каганеттом – честь, оказанная всего нескольким людям в Эбериане.

А дочери ее, старшая Юирита и младшая Язджемэль – настоящие леди, завидные невесты. Интересно, думал ли когда-нибудь Амирош выдать Юириту замуж за императора? Партия достойная и крайне выигрышная для него. Как бы он ни любил своих сестер, о таком шаге задумался бы любой политик. Я бы обязательно оценила такую возможность на его месте.

В таких мыслях я продолжала путь. Дорога могла бы занять дня два, двигайся мы хорошей рысью. Но каганетт явно хотел растянуть удовольствие от прогулки – и мы шли шагом, степенно, как и подобает представителям высшей знати.

Самое забавное: мы почти не разговаривали. Ну, смысл так плестись, если постоянно хранишь молчание? Меня это порядком раздражало. Но ведь это я – его гостья, и ему меня развлекать. К тому же я девушка, его возможная невеста… мог бы быть и пообщительнее.

Иногда я украдкой поглядывала на него. Безупречно держится в седле, руки в ездовых перчатках расслабленно держат поводья. Спина прямая, голова высоко поднята, смотрит куда-то вдаль. Взгляд, кажется, задумчивый, даже отсутствующий – прямо я стеснялась посмотреть. Черные кудри растрепались на ветру, щетина придает брутальности. Нет, совсем не мой тип – слишком резкое сочетание мужественности и аристократичной слащавости. Мне всегда нравились коротко остриженные шатены, как Алекс или Кирилл…

Невольно мои мысли снова перенеслись на восток империи. Кто же все-таки написал мне то короткое письмо? Какой-нибудь горец, решивший сохранить полученные от меня данные в тайне? Им мог быть кто угодно: Лорент, генерал Гра или глава шпионской сети Сатанад. И дошли ли мои письма до Айма, если он все еще правит Тринианом? Жив ли он вообще, да и все другие, кого я знала? Как поживает Визард Рик? Нашел ли он что-нибудь интересное в горных пещерах? Вдруг его исследования подземных аномалий дали какие-то результаты, и именно благодаря ему по эту сторону материка Зигай смог наладить свои телепортационные линии? Как далеко продвинулась тринианская наука? Может, уже скоро с гор спустятся страшные люди в бронежилетах и с нарезными стволами наперевес? Как тогда отреагирует Атамурлан? Ведь он действительно не подозревает о горской цивилизации… как и Амирош, и, по всей видимости, хранители-Милоа, живущие в Западных горах.

Я привыкла, что сложные вопросы постепенно решаются, нужно лишь терпение и умение не пропустить момент, когда будет дан ответ. И все же весь Эбери висел на волоске, а знала об этом только я.

Шикути недовольно фыркнул. Каганетт усмехнулся. Я вопросительно взглянула на него.

– Чем больше времени провожу с вами, тем большей загадкой вы кажетесь, каганетта. За три часа пути ни одного слова… Я уж молчу о просьбе передохнуть или хотя бы выпить воды…

– А, так вы следили за мной все это время? – чуть иронично спросила я. – Но я же каганетта, на мне большая ответственность за Айзелан. Вот и наработала в себе выдержку за эти годы.

– Да уж, – вздохнул Амирош, – может быть, даже слишком. Вы очень сосредоточенная, организованная. Я даже не решусь угадать, что за мысли бродят в вашей голове.

– Вы никогда и не сможете угадать, – рассмеялась я. Солнце в очередной раз показалось из-за облаков, заставив меня зажмуриться. – Ладно, раз вы требуете беседы, я не против поддержать разговор. Только вот с темой сложно определиться…

– Тема должна приходить сама, если оба собеседника расположены друг к другу.

– Вы ко мне расположены?

– Вполне.

– Даже после того, как я чуть не перерезала вам горло?

– Не перерезали же, – каганетт простодушно улыбнулся. – Признаться, я тогда многое понял. Вы открыли мне глаза, пожалуй.

– И что же вы поняли? – поинтересовалась я.

– Что у вас на душе. Вашу боль и одиночество. Да, можете снова укорить меня в чрезмерной чувствительности. Хотя, заметьте, несмотря на нее, я не дрогнул, когда вы приставили лезвие к моей глотке.

– Власть обрекает на одиночество, а я к нему не привыкла. Ведь я не родилась каганеттой, – вздохнула я.

– Не соглашусь с вами, – покачал головой каганетт. – Я точно знаю, что вне зависимости от высоты своего положения и количества титулов два человека вполне могут создать дружную и крепкую семью.

– Как ваши родители?

– Да.

– Расскажите о них, – попросила я. – Я почти ничего не знаю о вашей семье. А ваш дядя, полагаю, не самый лучший пример. Убедите меня, что Бивир Куры действительно достойный род.

– Предпочту, чтобы вы сами в этом убедились, погостив у меня. Что касается семьи, – Амирош на минуту задумался, – насколько я знаю, родители познакомились на каком-то светском приеме. В саду, куда мать вышла подышать, а отец искал уединения. Он был достаточно нелюдимым и замкнутым. Кажется, многие тогда считали, что лучше бы наследником был его младший брат, мой дядя Орлан. Но им стал мой отец. Дэкор – высокий титул, как вы знаете, и таких людей не оставляют без внимания. А его-то мой отец как раз и не любил. Он не был мягок, отнюдь, но… в общем, вскоре его достала придворная суета, и он со мной и матерью уехал в Западные горы, к Милоа. В семье это вызвало настоящий скандал. Да и мать не слишком-то желала уезжать – ей не хотелось оставлять своих родителей, богатый дом, свиту. Не каждая решится поменять все это на скромную жизнь отшельников. Но она последовала за отцом. Научилась готовить и стирать, а кроме того изучила множество наук. Благодаря Милоа она стала одной из образованнейших женщин своего поколения. Я всегда поражался ее способности приспосабливаться: в каком бы положении она ни оказалась, легко находила язык с окружающими и что-то полезное для себя. Что касается отца, то в селении Милоа он полностью ушел в науку. Конечно, кроме хранителей никто не знал, что это такое, так что для внешнего мира он отдал себя служению, стал жрецом.

– Вас тоже обучали милойские жрецы-хранители?

– Конечно, – кивнул Амирош. – Я был ребенком, когда родители переехали в центральный милойский круг, и мое детство прошло вдалеке от придворной жизни. Лет до четырнадцати я вообще не осознавал, что принадлежу к высокородной семье. Играл с местными ребятами, бродил по горам, охотился, забирался в ущелья. Когда подрос, встал на путь жречества. И, быть может, мог бы стать верховным хранителем, если бы не появление Атамурлана.

– Ты помог ему освоиться? – я невольно перешла на «ты», но Амирош, кажется, не заметил.

– Так получилось, что все суетились вокруг него, а я подошел и сказал – пойдем, покажу тебе классную штуку. «Классная штука» – это ведь по-вашему, да? И мы пошли в горы, на охоту. Ночевали в пещере у горячих источников – у меня там было свое логово, скрытое от лишних глаз. После этого мы подружились. И даже жалели, что придется покинуть те места, чтобы встать на путь борьбы за престол. Но пришло время, и мы спустились с гор. Мы прибыли в Турмалон все вместе. Отец не стремился к публичности, и это полностью устраивало моего дядю. Они смогли договориться, и постепенно честное имя Бивир Куров было восстановлено. Тем временем Атамурлан начал борьбу за престол, я был рядом с ним. Сначала все складывалось благополучно, но потом император Сурбан не захотел делиться властью. Слава молодого Атамурлана стремительно росла, а вместе с ней и количество его сторонников. Сурбан организовал покушение, и Атамурлан едва остался жив. После этого он замкнулся, что-то в нем будто надломилось. Он быстро повзрослел, стал более жестким, властным. Но таким и должен быть правитель. К тому же, он всегда стремился к одной цели – укреплению империи. И я уважал его за это и пытался сдержать его порывы, если он заходил слишком далеко. Но, увы, чем дальше, тем меньше мне это удается…

Амирош понимающе посмотрел на меня, и я невольно сжала челюсти.

– А что касается родителей, – продолжил каганетт, – то, когда отца убили, уж поверьте, моих сил хватило, чтобы укрепить власть нового императора и навести свои порядки. С тех пор я, как и Атамурлан, особенно недолюбливаю столицу… уже бывшую столицу. Все новые правила управления государством, которые приписывают Атамурлану, мы разработали с ним вместе. Это было непростое время, но смерть отца меня ожесточила, и это даже помогло. Иногда мне кажется, что мать вела себя даже сдержаннее меня. Она не отчаялась, и я ни разу не видел, чтобы она убивалась, хотя я знал, как сильно они любили друг друга. И все же… в ней тоже что-то изменилось. Я ощутил… ладно, это уже слишком личное. В общем, я всегда могу на нее положиться. Жизнь рядом с Милоа сильно ее изменила.

– Милоа во всем подражают землянам, – негромко заметила я, косясь на слуг.

– Возможно. Возможно, поэтому вы напоминаете мне ее, – промолвил каганетт.

Я удивилась про себя.

– А ваши сестры? – решила я продолжить расспросы.

Амирош улыбнулся.

– Они весьма бойкие девочки. Да что говорить, сами увидите. Им было с кого брать пример.

– Если в вашей семье все женщины чем-то похожи на меня, то я уже опасаюсь знакомства с ними, – в шутку заметила я.

– А может, просто боитесь не понравиться? – решил поддеть меня каганетт.

– Боюсь не понравиться? Я ваша гостья, чего мне бояться? – стала защищаться я.

Бивир Кур лишь пожал плечами.

Обстановка заметно разрядилась, мы поехали чуть быстрее.

Ночь застала нас на большом имперском тракте. Мы прошли всего треть пути до Кадигара и остановились переночевать в одном богатом доме. Оказалось, каганетт, чтобы хоть как-то заселить свои земли, предлагал семьям разорившихся аристократов большие земельные наделы в своем каганарте. И это приносило свои плоды: постепенно земли обживались, а Амироша везде встречали как благодетеля.

Нас потчевали со всей торжественностью и выделили прекрасные комнаты. Я заснула, слушая сопение Барклая – пес устроился на ковре у моей кровати. И мне было спокойно – что бы ни произошло, меня есть кому защитить.

Я проснулась на рассвете. Раньше обычного. Непривычно было смотреть, как солнце поднимается над лесом – я давно не выезжала за пределы своих владений, и пейзаж взволновал меня, будто за ночь я переместилась в другую страну. Внезапно я ощутила страх – если что-нибудь случится, смогут ли мои шуины защитить меня? По спине пробежали мурашки. Кажется, я слишком сильно переживаю, да и безосновательно. Ведь каганетт назвал меня своей гостьей, а гостеприимство в столь уважаемой семье – дело святое.

Когда Амирош вышел во двор, я уже была в седле. Хозяева дома накрыли богатый завтрак, но я ограничилась перекусом на скорую руку.

Мы продолжили путь, щурясь от восходящего солнца. Но дорога постепенно уходила на юго-восток, а холмы, поросшие лесом, заслонили светило. Часть крон уже сбросила листву, а часть стояла в ярко-желтых и красных одеяниях. Но некоторые деревья все еще оставались зелеными, и по мере нашего продвижения их становилось все больше.

– Бивир Куры – очень известный род в Эбериане. Это потому что он такой древний или его слава – полностью ваша заслуга, каганетт? – спросила я Амироша.

Тот задумчиво взглянул на меня.

– Дэкоры Бивир Куры – род, начавшийся всего лишь с моего прадеда. Но и до этого род Куров принадлежал к высшему сословию. Более того, наши корни уходят в стародавние времена. Мы считаемся потомками могущественных жрецов, которые управляли племенами древних людей, еще когда Эбериана и в помине не было.

– Интересно… – пробормотала я, невольно пораженная древностью происхождения семьи Амироша. Он действительно был аристократом до мозга костей. Я на его фоне казалась жалкой самозванкой. Невольно это вызвало во мне трепет, но одновременно – и тень обиды. И все же умом я понимала, что быть наследником такого рода – тяжкое бремя и огромная ответственность. Ведь весь мир наблюдает за каждым твоим действием.

– Быть потомком жрецов все равно что быть дальним родственником колдуна – ты понятия не имеешь, что за силами обладали твои предки, но все смотрят на тебя, как на кого-то могущественного, обладающего особыми способностями, – произнес Бивир Кур, глядя перед собой.

– Наверное, непросто поддерживать доброе имя такого древнего рода? – озвучила я свои мысли.

Амирош удивленно посмотрел на меня. Даже чуть развернулся в седле.

– Вы первая, кто спрашивает меня об этом. Но, признаться, я вырос с этой мыслью. Всем вокруг кажется, что это вершина удачи – родиться в семье с такой древней родословной. И мало кто понимает, сколько обязательств стоит за этим…

– Я вас понимаю даже без всякого знатного рода… Хватает просто титула, – улыбнулась я.

Каганетт рассмеялся.

– Вы очень добросовестная каганетта. Я бы даже сказал, чересчур.

– Вам лучше знать, у вас же знатность в крови. К тому же, я не собираюсь соответствовать образу высокородной эберианской дамы, – отметила я чуть раздраженно.

– Вижу, вы думаете, что для большинства аристократов их положение означает лишь то, что у них много прав и никаких обязанностей? – поинтересовался Амирош.

– А вы так не считаете? – взглянув ему в глаза, спросила я.

Каганетт задумчиво наклонил голову.

– Я считаю, что принадлежность к высшему сословию – значит ответственность не только за себя и свою семью, но и за тех, над кем ты имеешь власть.

– Мы в ответе за тех, кого приручили… – процитировала я земного автора.

– Пожалуй… – согласился каганетт.

Я одобрительно кивнула.

Прошло еще два дня, и мы прибыли в Кадигар. В пути мы иногда беседовали на различные темы, но каждая фраза была тщательно взвешенной, будто мы прощупывали почву на очень зыбком болоте. Поэтому даже после совместного путешествия я не могла сказать, что мы с каганеттом сильно сблизились. Кроме того, я все еще приходила в состояние оцепенения при мысли о том, что Амирош может стать моим мужем.

Он тоже держал дистанцию. Иногда меня это задевало – я начала ловить себя на мысли, что, раз уж нам суждено связать себя брачными узами, стоит открыться друг другу. Невольно я стала искать в нем поддержки, дружеское плечо. И даже легкая его отстраненность больно ранила меня и заставляла вновь замыкаться. Где-то в уголке сознания я даже винила себя за выходку с кинжалом – тогда, возможно, он вел бы себя помягче. И все же каким-то чудом мне удавалось держать все свои чувства под контролем.

В Кадигар мы прибыли солнечным осенним днем. Здесь было теплее, чем в Айзелане, но прохладный ветер уже намекал на наступление холодов. У белокаменных стен нас приветствовали стражники. Как я поняла, мы въехали в город через второстепенные ворота.

Городок оказался небольшим и уютным. Двух-трехэтажные домики теснились вдоль вымощенных брусчаткой улиц. Крыши все до единой были покрыты черепицей – красного, зеленого, темно-синего цветов. Дома стояли деревянные вперемешку с каменными. Многочисленные площади и скверы напомнили мне Эсхол: город был в изобилии украшен декоративной зеленью, ухоженными клумбами, фонтанами, вдоль тротуаров стояли фонари и скамейки. Улицы, по которым мы проезжали, были довольно узкие, между домами на вторых этажах часто натягивали веревки, на которых сушилось белье.

Задрав голову, я с удовольствием рассматривала уютные балкончики и открытые мансарды, заставленные горшками с цветами. Город показался мне очень чистым, ухоженным и оставлял впечатление по меньшей мере пряничного домика. В общем, в его обустройстве сразу чувствовалась заботливая женская рука.

Жители приветствовали Амироша, улыбаясь и низко кланяясь. Меня удивило, что особого шума наш приезд не наделал: горожане провожали нас взглядами, шептались, но продолжали заниматься повседневными делами, не сбиваясь в бурную толпу.

Дворец располагался на северо-востоке города, то есть совсем недалеко от ворот, через которые мы въехали. Такой же белокаменный, как и стены города, он отличался одновременно солидностью и изяществом. Однако стена, его окружавшая, немногим уступала по высоте городской.

Мне в голову пришла мысль, что, возможно, пока мать Амироша занималась интерьером, сам каганетт в свои редкие приезды отдавал приказы об укреплениях: здесь возведите стену, тут постройте башню, там – подъемный мост и тому подобное.

Мы проехали через арку с настоящей опускающейся вниз решеткой, как в средневековом замке. За аркой раскинулся парк: я отметила посыпанные щебнем дорожки, декоративные пруды и искусно выстриженные кустарники.

Закусив губу, я стала подсчитывать, каким по счету был этот дворец во время моей жизни на Эбери. Наверное, уже седьмым или восьмым… И каждый из них имел свой неповторимый облик.

На широком мраморном крыльце с узкими ступенями нас ждала целая толпа. Я сразу узнала мать Амироша: это была рослая женщина в длинном, до пят, темно-синем платье. Копна кудрявых черных волос (куда более кудрявых, чем у каганетта), была украшена изящной золотой диадемой. В ушах сверкали серьги-капельки – синие камни в золотой оправе. Платье казалось очень простым и напоминало длинную шелковую тунику. К тому же, оно не было ничем подпоясано вопреки распространенной в Эбериане моде. Дэкоретта Марита Сарэс Джемэль Бивир Кур была воплощением изящества, стати и благодушного гостеприимства.

Рядом с ней стояла одна из ее дочерей – младшая сестра каганетта. Я долго запоминала, как звучит ее имя – Язджемэль, «пустынная лоза». Ей было около одиннадцати лет, но выглядела она уже как взрослая леди. Длинное платье, почти такое же, как у матери, было подпоясано тонким золотым шнурком. Волосы – черные как вороново крыло, но абсолютно прямые, рассыпались по плечам до пояса, сверкая на солнце. Круглые щеки с ямочками выдавали в ней недавнюю девочку, но глаза – серо-зеленые, с длинными ресницами, смотрели уже по-взрослому, пристально и серьезно.

И все же, стоило Амирошу соскочить с седла, Язджемэль кинулась ему навстречу. Тот крепко обнял сестру и приподнял ее над землей – наверняка не раз делал так раньше, когда она была ребенком.

Я смотрела на трогательную сцену встречи со сдержанной улыбкой, пытаясь выглядеть одновременно собранной и доброжелательной.

– Ну-ну, хватит, – раздался глубокий сильный голос дэкоретты. Она спустилась с крыльца, направившись прямо ко мне – для нее законы гостеприимства были важнее встречи с сыном.

– Для нас большая радость видеть вас здесь, каганетта. Мы ждали вашего приезда. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома – вы здесь желанная гостья, – с улыбкой обратилась ко мне эта женщина. Невольно я восхитилась ей: ее статностью, походкой, спокойным достоинством и в то же время – простотой и искренностью.

Я поспешила спуститься с коня.

– Благодарю, дэкоретта, для меня также большая честь посетить ваш каганарт. Жаль, что дела не позволяли мне приехать раньше, и спасибо Их Превосходительству, что настоял на этой поездке.

Амирош, уже опустивший Язджемэль на землю, одобрительно кивнул.

Все вместе мы направились в дом. При приближении каганетта слуги негромко приветствовали его и кланялись. На лицах у многих играла улыбка.

Я обернулась к своим сопровождающим.

– Идин, присмотри за лошадьми и придержи Барка. Аяк – осмотрись, – и кивнула Юве с помощницами, чтобы шли за мной. Почему-то мне не хотелось, чтобы шуины входили в этот дворец – здесь все казались такими дружелюбными, что присутствие стражи с оружием было неуместным.

Двери за нашими спинами закрылись, и я оказалась в удивительном зале – он состоял из двух ярусов. Первый выглядел, как холл – пол выложен искусной мозаикой, на стенах развешаны гобелены и картины. Здесь же начинались лестницы – их было целых четыре! Все вели на второй ярус, отделенный перилами. Мы сразу же поднялись наверх. Тут располагался зал, играющий роль парадной гостиной, но обстановка в нем напомнила мне музей. Огромный камин у задней стены смотрелся внушительно и был украшен изразцами тонкой работы. На стенах висело множество картин, перемежаясь с оружием, на полу было установлено несколько тумб, на которых стояли огромные вазы и другие диковинные предметы. По углам размещались декоративные деревья в больших горшках, а в центре – изящный стол, окруженный двумя диванами и креслами, обитыми темной атласной тканью.

– Так, а где же Юири? – спросил Амирош у матери, пока мы поднимались наверх. Я тоже успела задаться этим вопросом.

– Ты же знаешь ее непоседливый нрав. Умчалась на рассвете искать кочующие стада оленей на востоке. Они проходят по нашим землям в это время года, – повернув ко мне голову, добавила дэкоретта.

Я улыбнулась, отметив, что старшая сестра Амироша, по всей видимости, неординарная личность. Но ничего не сказала.

– Каганетта, вы, должно быть, хотите отдохнуть с дороги. Я покажу вам ваши покои, – гостеприимно распорядилась мать каганетта. Я заметила, как Язджемэль кинула в мою сторону смущенно-робкий взгляд.

– Пожалуй… Спасибо, – улыбнулась я.

– Я распорядилась об обеде, его подадут через час, – продолжила дэкоретта.

Амирош кивнул в ответ и удалился. Язджемэль увязалась за ним. Дэкоретта же проводила меня в отведенные комнаты.

Стоит отметить, они были достойны королевы. Мне отвели целое крыло с просторной гостиной, уютной спальней и даже своим выходом в сад и к конюшням. Я искренне поблагодарила хозяйку за проявленную заботу, но она отмахнулась, сказав, что каганетты заслуживают гораздо большего.

– Как прошел путь? – поинтересовалась мать Амироша, когда мы, осмотрев комнаты, задержались в гостиной.

Я чуть смущенно улыбнулась.

– Хорошо, спасибо. Я давно не выбиралась из своего каганарта.

– Земли Айзелана долго пустовали. Мы в Куроване привыкли быть единственными крупными землевладельцами в турмалонском регионе. Должно быть, у вас было полно дел, – отметила дэкоретта.

– Да, занятий хватало. Земля каганарта плодородна, а Западные горы полны полезных ископаемых. Странно, что никто раньше не позарился на них – на одной продаже оружия можно сколотить целое состояние!

– Да, всем известно, что айзеланская сталь мало чем уступает даже той, что поставляют златокожие. Предприятия, расположенные на землях вашего каганарта, очень важны для империи. Думаю, поэтому юный Атамурлан так долго и не решался определить их в чьи-то руки. Ему нужен был проверенный человек.

Я кивнула.

– Хорошо. Отдохните немного и спускайтесь к обеду. Служанки покажут дорогу, – дэкоретта указала на трех юных девушек, тут же присевших в реверансе.

Мать Амироша удалилась, прошелестев своим длинным изящным платьем, и оставила меня наедине с собой и целой толпой слуг. Но я уже привыкла к их постоянному присутствию и быстро заняла всех работой.

Первым делом я помылась и переоделась к обеду – мой выбор пал на легкую длинную тунику из плотного сукна. Оставшееся время я посвятила небольшой прогулке: спустилась к конюшням, осмотрела роскошные стойбища для лошадей, отдала несколько распоряжений шуинам и устроила в выделенном мне крыле Идина с Барклаем, велев хорошенько отмыть последнего.

Настроение было на удивление приподнятым. Мне нравилась атмосфера этого места, гостеприимство и простота отношения ко мне дэкоретты Мариты.

К обеду я спустилась в сопровождении Ювы и одной из местных служанок. Столовая располагалась в заднем крыле дома, на первом этаже. Удивительный просторный зал был отделан темным деревом, но в помещении было очень светло благодаря огромным окнам, выходящим на веранду. Посередине зала стоял большой стол, за которым чинно расположилась вся семья. Правда, старшая сестра каганетта Юирита все еще отсутствовала.

Амирош выглядел приободренным – к нему как будто возвращались истраченные в бесконечных переездах силы. Я подумала, что, должно быть, он куда больше рискует, показывая мне, загадочной и весьма непредсказуемой незнакомке, самую сокровенную часть своей жизни – свой дом и семью.

– Пожалуйста, каганетта, присоединяйтесь. Сейчас как раз подадут первые блюда, – пригласил меня Амирош, учтиво встав и пододвинув мне стул.

– Благодарю. У вас очень красивый дворец, – усаживаясь, обратилась я к дэкоретте. Мы вели себя строго согласно этикету, но впервые за все время общения с высшим сословием Эбериана это не вызвало во мне скрытого отторжения.

– Рада слышать, что вам понравился наш дом. Пока сын в разъездах по службе, я управляюсь с ним сама. Все говорят, что это очень женский дворец, – улыбнулась Марита.

– Это же прекрасно! К тому же, у вас очень тонкий вкус, и, уверена, об этом вам тоже не раз говорили, – заметила я. Амирош слегка улыбнулся.

Мы сидели с ним рука об руку, и это меня слегка смутило. Прямо как жених и невеста. Все же интересно, знает ли мать о планах Амироша относительно меня?

– Юири так и не явилась, хотя я ее предупреждала, – вздохнула дэкоретта.

– Это вполне в ее духе, – пожал плечами Амирош.

– Она резвая девушка, судя по всему? – поинтересовалась я.

– Да, у нее очень независимый и свободолюбивый нрав, – улыбнулась Марита.

– В этом у вас с ней много общего, – отметил каганетт.

Я улыбнулась на его маленькое замечание.

– Не знаю, какой бы я была, если бы родилась и выросла в именитой семье. Может, совсем не такой своенравной.

– Мне кажется, это большое благо, что правителями земель становятся не только наследные аристократы. Многие из них воспринимают богатство и власть как должное, запуская хозяйство. От этого страдает как империя, так и простой люд, – поделилась мыслями дэкоретта. – Я считаю, надо давать больше власти тем, кто ее достоин и способен улучшать свои владения и жизнь людей на них.

– Это все отголоски жизни с Милоа, – сказал Амирош.

– Я бы с радостью побывала в том мире, откуда пришли столь просвещенные люди, как Атамурлан и каганетта, – заявила Марита.

Я удивилась, насколько открыто она говорит о Земле. Конечно, слуги были заняты подачей блюд, да и не их ума это дело, но я привыкла считать любое упоминание другого мира и Портала особо секретной информацией.

– И в нашем мире полно посредственностей, – решила поддержать разговор я. – Думаю, даже большинство такие. И хотя во многих странах у нас нет такого четкого деления на сословия и людей часто назначают на должности именно по способностям, среди них немало тех, кто добивается высоких постов нечестными путями и обогащается за счет своего положения. Обирают население, взращивают коррупцию, не выполняя данных вначале обещаний. Поверьте, люди остаются людьми вне зависимости от титулов и происхождения.

– Но у вас они хотя бы добиваются должностей, – заметил Амирош.

– Не всегда. Сын у нас тоже часто наследует теплое место отца. Это незаконно, но так происходит даже в развитых странах. Получаются какие-то двойные стандарты.

– И все же, у вас этого сына при желании можно устранить, снять с должности. В то время как лишить аристократа его высокого происхождения невозможно, – не согласился со мной каганетт.

Я задумалась.

– Думаю, если когда-нибудь в Эбериане сменится форма правления, вы все равно столкнетесь с теми же проблемами, что и наш мир. Хотелось бы верить, что этого не произойдет.

Подали первое. Мы отвлеклись на еду. Я не раз замечала на себе осторожные взгляды Язджемэль, хотя девочка явно старалась показать, что она сосредоточена на супе и придерживается хороших манер. Я явно была ей весьма любопытна.

Неспешный обед занял около часа. Я нахваливала все блюда, ведь они и вправду были хороши. Яств было много и десерт едва в меня влез – я давно отвыкла так много есть.

После обеда мать Амироша с дочерью удалилась немного отдохнуть. Я же выразила желание осмотреться.

– Хотите, я устрою вам небольшую экскурсию, – предложил Амирош.

– С удовольствием, – охотно согласилась я.

Нам запрягли прогулочных лошадей – легких и покладистых.

– Мы без стражи, надеюсь? – спросила я Амироша, запрыгивая в седло.

– За вашу безопасность ручаюсь, да мы и не поедем слишком далеко.

– Это радует. Признаться, за эти два дня мне хватило сопровождения. Прогулки я предпочитаю совершать в небольшой компании, обычно с Барком или Идином.

– Вижу, Идин стал вашим доверенным лицом, – отметил каганетт.

– Да, он – мои вторые глаза и уши.

Мы немного проехали по Кадигару, двигаясь в основном по второстепенным улочкам. Стук копыт по булыжнику убаюкивал. Главные ворота города находились на юго-западе, оттуда же начиналась прямая дорога в Турмалон, который находился всего в шести-семи часах езды.

Но помимо главных и второстепенных ворот в городских стенах было множество незаметных лазеек. Через такой укромный проход мы и выехали из города с восточной его стороны.

Отсюда открывался прекрасный вид с холма, на котором стоял Кадигар: широкая панорама полей, холмов и лесов, освещаемых осенним солнцем из-за наших спин. День медленно угасал, но до заката еще оставалось несколько часов.

– Дивные места, – сказала я, любуясь видом.

– Да, я часто начинаю путь по этой дороге, когда покидаю каганарт, и только потом выезжаю на большой имперский тракт, с которым она сливается, – рассказал Амирош. – Но я хочу показать вам одну из достопримечательностей. Это недалеко, – и каганетт направил лошадь по восточной дороге вниз с холма.

– Как вы себя чувствуете после дороги, каганетта? Вам достаточно уютно во дворце? – с видом рачительного хозяина поинтересовался он, когда мы проехали чуть дальше.

Я вдохнула свежий воздух, чуть поправив плащ на плечах. Хорошо, что тут теплее, чем в Айзелане. И совсем нет ветра.

– Благодарю за заботу, каганетт, дворец и вправду прекрасен. Я была искренна, когда хвалила его вашей матушке. Но я и не сомневалась в этом – до меня доходили слухи о красоте и изысканности Кадигара и вашего дворца. И вы не соврали, когда сказали, что у вас замечательная семья. Не скрою, меня печалит, что сама я лишена здесь столь близких людей. Когда-то на Земле у меня тоже была дружная семья, но все это давно кануло в небытие. Может, Атамурлан не слишком страдает по этому поводу, но вот мне до сих пор нелегко.

– Быть без семьи все равно что быть деревом без корней. Очень тяжело привиться потом в новом месте, – промолвил Амирош. – Поэтому я очень дорожу своими матерью и сестрами. Куда бы меня ни заносило, я всегда помню, что мне есть куда вернуться.

– За вас можно только порадоваться, – вздохнула я.

Каганетт, сидя в седле, повернулся в мою сторону.

– Каганетта, я хочу, чтобы вы знали, что я искренне пытаюсь наладить с вами отношения.

– А я разве не пытаюсь? – удивленно спросила я.

– Вы… вы ведете себя довольно непривычно. Признаться, порой я оказываюсь сбитым с толку. Вероятно, это потому, что вы землянка, а может – потому что женщина, равная мне во всех отношениях…

– Надо же! Сочту за комплимент, – улыбнулась я.

– Вам бы все шутить! – фыркнул Амирош. – Наверное, я просто отвык общаться с кем-то так открыто. Хотя матушка, кажется, не испытывает проблем в общении с вами.

– Она очаровательна. Конечно, я едва с ней знакома, но многие качества в ней восхищают, – призналась я.

– Да, и надеюсь, пообщавшись с ней, вы перестанете считать меня чудовищем.

– Ах вот, в чем дело! – не скрывая улыбки, воскликнула я. – Вы переживаете о том, что я о вас думаю? Но я не называла вас чудовищем и не считаю таковым, каганетт. Просто я… Отвыкла доверять людям. Особенно мужчинам. Мне нужно время, чтобы снова привыкнуть к этому.

Амирош пристально посмотрел на меня. Казалось, он пытается решить слишком сложный ребус, подобрать нужные слова, но никак не определится с выбором. Вот-вот пар из ушей пойдет.

Тут вдалеке послышался стук конских копыт.

Не прошло и двух минут, как из-за поворота показалась стройная фигурка всадницы на гнедом коне. За ней следовали два сопровождающих шуина.

– Братец, это ты?! Добро пожаловать домой, братец! – звонкий голос разнесся, казалось, по всему лесу, окружающему дорогу. Спустя несколько секунд перед нами резко затормозила взмыленная лошадь ир-дэкоретты Юири.

Приставка «ир» использовалась для обозначения титулов, когда речь шла о детях главы знатного рода. Впоследствии девушки, выходя замуж, брали титул и фамилию мужа, а после смерти главы рода от приставки избавлялся и избранный наследник, как правило, старший сын. Что касается других сыновей или дочерей, не устроивших своей личной жизни, они могли оставаться с приставкой «ир» в обращении до самого конца жизни.

Я с интересом разглядывала сестру Амироша. Она выглядела чуть старше своих лет, несмотря на худую подтянутую фигуру. Черные пышные волосы были убраны в высокий конский хвост, глаза – зеленые, как у дикой кошки, заворожили на миг даже меня. На ир-дэкоретте был простой ездовой костюм, отороченный полоской рыжего меха. Конь под Юиритой фыркал и брыкался, грызя удила, явно не уступая хозяйке в норове.

– Юири, как охота на оленей, успешно? – ничуть не растерявшись, весело спросил Амирош.

– Огромное стадо прошло, но, увы, еще вчера – даже с Ястребиной я увидела лишь удаляющиеся точки. Но это все неважно. Каганетта, да? – Юири повернулась ко мне. – Рада приветствовать вас в наших землях! Надеюсь, вам здесь понравится! Я слышала, вы тоже много путешествуете по каганарту – если бы вы с братом подоспели чуть раньше, могли бы отправиться за стадом вместе!

– Уверена, в Куроване полно интересных вещей, которые вам удастся мне показать, – нашлась я, что сказать. – И, кажется, каганетт меня вел в одно из таких мест?

Я взглянула на Амироша.

– Конечно, Зеркальные озера и Ведьмин водопад, – переводя взгляд с меня на сестру, сказал Бивир Кур.

– Да, это первое, что стоит посмотреть, – кивнула Юири. – Ну, тогда вперед!

Она развернула коня и быстрой рысью направилась туда, откуда только что прискакала. Мы тоже пришпорили лошадей.

– Она всегда такая, попрощайтесь с покоем, – засмеялся Амирош, чуть обгоняя меня.

– Ничего не имею против, – улыбнулась я, поддав лошадь пятками и оставив каганетта за спиной.

Зеркальные озера располагались примерно в трех километрах от города – скрытые в укромной долине между холмами, эти удивительные водоемы, окруженные густой растительностью, и вправду выглядели, как огромные зеркала – в них отражалось небо. Дорога, ведущая к озерам, извивалась подобно змее, уводя нас все глубже в чащу. Наконец мы очутились на небольшой лужайке, плотно окруженной со всех сторон кустарником. Лужайку огораживал небольшой забор, а посередине стояли сколоченные из бревен стол и несколько скамеек. За местом явно тщательно ухаживали, иначе природа давно бы взяла свое.

Лужайка располагалась на небольшом обрыве, откуда открывался особенно чарующий вид: казалось, он сошел с какой-нибудь открытки или календаря со сказочными пейзажами.

Мы спешились и подошли к краю. Юири положила руки на перила и чуть наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть себя в зеркальной водной глади.

– И вправду завораживает, – произнесла я, полной грудью вдыхая чистейший воздух. До ушей доносился отдаленный рокот воды – видимо, до водопада тоже было недалеко.

– Поэтому матушка и облюбовала эти места, как только Амирошу даровали земли, – охотно поведала Юирита. – Здесь все как будто сказочное, очень уютное и при этом скрытое от посторонних глаз.

– Главное, не зажиться в этой иллюзии, – чуть усмехнулся Амирош, глядя на сестру. В этот момент они показались мне удивительно похожими, несмотря на разницу в возрасте и поведении.

– Еще древние говорили, что наша жизнь суть иллюзия, – пожала плечами Юирита.

– Возможно, но некоторые живут так, будто им дарована вечность, а то и просто слишком беспечны и наивны, – произнес каганетт.

– Есть разница между жизнью в иллюзии достатка и жизнью как иллюзией в принципе, – хитро сощурив глаза, парировала Юири.

– А мне всегда казалось, что человек может сам управлять своей судьбой, – вставила я.

– Боюсь, не в этом мире, – вздохнула девушка. – Я знаю, на Земле многого можно добиться просто за счет личных качеств. А здесь ты кем родился, тем и стал. Эх, хотела бы я побывать в вашем мире…

– Не самое приятное место, вообще-то, – неожиданно сказала я.

– Да? Разве вы не хотели вернуться бы… ну, домой? – удивилась Юири.

– Сначала очень хотела, конечно, – не стала отрицать я. – Но потом мне даровали каганарт, и теперь я не могу бросить своих людей.

– Каганетта у нас очень ответственная, – улыбнулся Амирош. Его замечание могло бы выглядеть, как издевка, но он произнес его слишком мягким, даже нежным тоном.

– И хорошо, что так. Хоть кто-то должен двигать этот мир вперед, – заявила Юирита. Эта юная особа удивительным образом сочетала в себе живость натуры, подростковый идеализм и глубокий философский ум.

Некоторое время мы еще переговаривались, стоя у обрыва и любуясь зеркальной поверхностью озерных вод.

Потом Амирош предложил пройти к водопаду. Мы отправились пешком – лошадей оставили на шуинов, сопровождавших Юири. Было здорово прогуляться в компании молодых и образованных людей, к тому же знающих о Земле – это делало нашу беседу более открытой и искренней.

– Ведьмин водопад, конечно, не обладает никакими чарами, – рассказывала по пути неугомонная Юири. – Но существует легенда, что в стародавние времена, когда Кадигар еще был небольшим поселением, жила в нем девушка удивительной красоты. Как-то раз проезжал мимо селения один знатный вельможа. Понятное дело, в девушку он тут же влюбился до смерти. Хотел забрать ее. Сельчане прекрасно знали, что ничего из этого не выйдет – простая крестьянка не ровня господину, и девушка была обречена на позор. Поэтому, когда тот аристократ пришел за ней, она бежала. Он отправился за ней в погоню, да так разозлился на нее за дерзость, что спустил по ее следу собак. Только вот из той погони не вернулся ни он, ни его псы. Девушка тоже пропала, но местные собиратели и охотники, проходя мимо этого водопада, стали слышать в нем женский смех. А еще часто находили кости животных в этих местах. Поэтому постепенно сложилась история, будто девушка оказалась ведьмой, заманила аристократа с собаками на водопад, с которого те сорвались и свернули себе шеи. А она обратилась в дух водопада, предпочтя жить в водной стихии, чем покрыть себя позором.

– Поэтому многие девицы, которых выдают замуж против воли, частенько являются в эти места и просят ведьму защитить их, – добавил от себя Амирош, многозначительно посмотрев на меня.

Я рассмеялась.

– Интересная история. На Земле тоже полно таких мест и легенд, что пересказывает людская молва.

– Мы ведь ничем не отличаемся друг от друга? – спросила вдруг Юири.

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, во всех смыслах. Если вдруг люди с Земли и Эбери начнут как-то… общаться, жениться – у них ведь могут быть дети? Мы достаточно одинаковые?

– Думаю, что да, – рассмеялась я.

– С чего бы тебя это так заинтересовало? – обратился к сестре каганетт.

– Ну… просто у императора пока нет детей, как я слышала. Вообще нет, – сказала Юири, показав свою осведомленность в обычаях императорского двора. И правда – столько наложниц со всех уголков империи, и ни одного ребенка?

«На Атамурлане прервется династия Арланов», – вспомнились мне пророческие слова Учителей Милоа.

Амирош бросил на меня встревоженный взгляд. Я пожала плечами – мне и самой было интересно узнать его мнение.

– Атамурлан – необычный человек. Юирита, ты же помнишь его еще по центральному кругу Милоа и в те визиты, которыми он удостаивал Курован. Он довольно сдержан, – Амирош бросил на меня извиняющийся взгляд, понимая, что тут я могла бы с ним поспорить. – На самом деле, он понимает, что многочисленные наследники от наложниц доставят империи больше вреда, чем пользы. Конечно, для династии важно продолжение, но он убежден, что лучше завести детей от законной жены, – пояснил Амирош, явно тщательно взвешивая слова.

У меня невольно сжались кулаки. Снова вспыхнула в голове та сцена: Атамурлан небрежно натягивает одежду, оставляя меня сидеть на кровати, закутанную в простыни. Кажется, тогда он сказал, что наш ребенок может стать наследником империи… это, по его мнению, и есть «завести ребенка от законной жены?»

Вот уже много лет я страдала от неожиданных приступов желания располосовать его неприкосновенное тело ножом.

– А мне вот император вовсе не показался таким уж целомудренным, – не удержалась я от камня в императорский огород.

Амирош напрягся.

– Каганетта, я понимаю, многие обычаи этого мира могли показаться вам необычными и даже дикими. Гарем императора – дело обычное, так сложилось за много столетий правления династии Арланов. Как и то, что каждая женщина почтит за честь оказаться выбранной им. Даже если она замужем. Да, знаю, это кажется для вас неприемлемым. Я знаком с мировосприятием землян, да и сам отчасти разделяю его. Но здесь заведено именно так. И, насколько мне известно, в земной истории тоже было немало подобных вещей, а где-то остается и поныне.

Он явно пытался сделать свое объяснение одновременно достаточно пристойным для сестры и не обидным – для меня. Я только хмыкнула, не видя смысла спорить.

– Я бы вряд ли была в восторге, если бы меня захотел сделать своей наложницей император, – беззастенчиво сказала вдруг Юирита. – Даже если не наложницей, а женой… тогда придется нарожать ему кучу наследников, да еще вырастить их достойными людьми. Почитайте историю, династия Арланов полна братоубийств. А если я чем-то стану неугодна, то тогда он просто возьмет вторую жену… промолчу уж о гареме. Нет уж, спасибо!

Амирош засмеялся.

– Да, ответственность велика, согласен. Хвала небу, наши родители были беззаветно влюблены друг в друга. Мы выросли совсем в других условиях.

А это явно было послание для меня: мы другие, не сравнивай нас с императором и традициями двора.

Я чуть было не закатила глаза: мне многое хотелось бы сказать по этому вопросу, но не при Юирите и точно не при первой с ней встрече.

Ведя столь деликатный разговор, мы подошли к Ведьминому водопаду. Он прятался в зарослях, как и озера, низвергаясь мощной струей с обрыва на уровне древесных крон. Белая пена с шумом билась о плоские скользкие камни, откуда поток продолжал свой путь по пологому дну, уходя широким ручьем в лесные заросли.

Мы с Юири подобрались к самому берегу, протянув руки и подставив их под ледяную воду. Она была прозрачной и переливалась на свету. Юири не стала пить, я тоже не решилась – мало ли, может, легенда о водопаде отчасти правдива?

Разговоры с Бивир Курами и история водопада снова вернули меня к основным моим мыслям.

Насколько сильно мне претила мысль о замужестве? Украдкой я взглянула на Амироша. Последние дни он вел себя очень обходительно. Я чувствовала, что он пытается показать мне лучшие свои стороны, доказать, что ему можно довериться. И все же многое во мне восставало против этой идеи. Я понимала, что проблема на самом деле заключается во мне. В моей недоверчивости, замкнутости, страхах, плачевном опыте, а также в вере в ту самую большую единственную любовь, которую все мы хотим встретить в своей жизни. Мог ли Амирош оказаться именно тем самым человеком? Я не могла ответить на этот вопрос.

Постояв несколько минут у водопада, мы направились обратно к озерам. А еще через час неспешной прогулки оказались в Кадигаре. Юирита, как и Амирош, неизменно называли город своим домом. От этого мне становилось немного грустно, и я начинала ощущать себя здесь лишней. Ведь мне тоже хотелось иметь такой дом, а они будто пытались привить мне любовь к этим местам, породнить с ними. Но могла ли я впускать в свою душу такие чувства? Ведь если с каганеттом ничего не сложится, будет очень сложно покинуть их, разорвать эту зарождающуюся связь с его семьей.

Мы очень быстро поладили с Юири: она оказалась близка мне по духу, но при этом менее отягощена той властью, что лежала на моих плечах. Девушка с интересом ловила каждое мое слово, но старалась не досаждать вопросами о Земле или моем прошлом на Эбери.

Не менее теплые отношения установились у нас и с дэкореттой Маритой. Мы могли бесконечно говорить об управлении землями, развитии предприятий, плодородности почвы и прочем.

Каждый день мы ходили на рыночную площадь, и Амирош сорил деньгами, покупая нам всем: сестрам, матери и мне, всякие изящные вещицы. Надо признать, рынок в Кадигаре немногим уступал по разнообразию и диковинности товаров турмалонской ярмарке. Конечно, размах был поменьше, но благодаря множеству проживающих в городе художников, ремесленников и прочих умельцев лавки ломились от удивительных вещей.

Иногда торговцы, узнавая, для кого покупается товар, отдавали его в подарок – особенно я оказалась у них в чести. Меня удивило гостеприимное отношение ко мне со стороны жителей города – оказалось, слава о моем управлении Айзеланом докатилась до этих мест. Меня хоть и считали странной, по местным меркам даже эксцентричной личностью, но при этом возносили мою щедрость и справедливость по отношению к простым людям.

Почти каждый день мы совершали конные прогулки. Иногда все вместе, иногда – вдвоем с Амирошем, но чаще всего нас было трое – Юири всегда скрашивала наше общество, делала беседы более живыми и непринужденными. Иногда мы брали в компанию и Язджемэль – она была довольно застенчива и чаще молчала, но звонкий смех над общими шутками выдавал в ней натуру не менее живую и чуткую, чем у Юири.

А еще в семье Бивир Куров было принято несколько часов в день посвящать творчеству. И я вместе с Юири пристрастилась к рисованию: на полотна стали густыми мазками красок ложиться все мои чувства, мое смятение, мои переживания. И мне становилось легче.

Язджемэль неплохо музицировала на струнных инструментах, а Юири прекрасно играла на флейте. Правда, занималась она этим редко, больше предпочитая изобразительное искусство. Мать Амироша чаще вышивала, но иногда присоединялась к младшей дочери, перебирая струны и напевая старинные песни. Эти моменты казались мне особенно восхитительными. Я никогда не умела петь, а голос Мариты, передающий древние сказания и милойские притчи в напевах, пробирал до глубины души.

Амирош часто отлучался в соседние поселения и много времени посвящал делам в Кадигаре. Иногда я видела, как он тренируется на специальной арене, устроенной на территории дворца: фехтует или стреляет из арбалета.

У каганетта было несколько приятелей из знатных семей, переселившихся или давно живших на территории каганарта. Конечно, они держали с ним уважительную дистанцию, но это не мешало им весело проводить время. Пару раз он уезжал на охоту, а также участвовал в турнире, посвященном, между прочим, моему приезду.

Каждый седьмой день недели Бивир Куры устраивали званый ужин, иногда перерастающий в настоящий пир. Приглашались окрестные аристократы, богатые купцы и ремесленники, а также мастера разных искусств, певцы и танцоры. В Айзелане я никогда не развлекалась подобным образом, и меня приятно удивили выступления музыкантов, танцоров и акробатов. Конечно, в Западном, когда я приезжала, часто устраивались подобные представления, но лично ко мне никто ни разу не обратился с предложением завести собственную придворную труппу.

Наконец, в Кадигаре особо почитался театр. В основном потому, что он был еще одной страстью дэкоретты Мариты. Во дворце была сооружена отдельная сцена, постановки на которой ставил приятель Амироша, сравнительно молодой и очень талантливый парень из какого-то обнищавшего аристократического рода.

Мне посчастливилось увидеть сразу два спектакля уже в первую неделю пребывания в Кадигаре. И, надо признать, актеры показали настоящий талант – мне не в чем было упрекнуть ни их, ни постановщика. Я была так впечатлена пьесой, повествующей о любви двух простолюдинов, преодолевающих трудности на пути к счастью, что подарила юному режиссеру кольцо со своего пальца – как известно, самый ценный из возможных подарков от знатной особы. После этого молодой постановщик, которого звали Миек Толозский, проникся ко мне особой симпатией.

Так незаметно пролетели десять дней. Я получила письмо от Лиши. В каганарте, кажется, все было спокойно. Вместе с письмом гонец привез также целый сундучок с разными отчетами, и я засела на полдня в покоях, знакомясь с документами и делая на них пометки.

От дел меня отвлекло оживление, привлекшее мое внимание.

Я вышла в холл и обнаружила, что слуги засуетились.

– Что происходит? – спросила я одного из младших управляющих, спешно бегущего мимо.

– Ваше Превосходительство! – тут же поклонился он. – Приехал гонец из Изаната, Их Превосходительство вызывает император!

В этот момент я впервые ощутила что-то, что могла бы назвать уколом сожаления. Неожиданно я осознала, что успела привязаться к Амирошу и его семье. И сердце вдруг болезненно сжалось.

– Это правда? – спросила я, без стука войдя в покои каганета.

Амирош стоял перед зеркалом в дорожном костюме. Его вид еще больше расстроил меня.

– Каганетта, увы, Атамурлан требует моего присутствия, – произнес Амирош, повернувшись ко мне и несколько официально поклонившись.

– Понятно. Но… а как же быть мне? – это, пожалуй, был самый глупый вопрос, который я только могла задать. Странно, что мне только он и пришел в голову…

– Вам? – немного растерялся Амирош. – Пожалуйста, оставайтесь. Мои сестры и мать будут очень рады, если вы еще погостите.

«Погостите», – это слово почему-то прозвучало особенно обидно.

Я глубоко вздохнула и тут поняла, что вот-вот расплачусь.

Ситуация была предельно ясна. Я могла ехать домой, могла еще немного «погостить» – выбор за мной. Амирошу сейчас явно не до меня и не до наших договоренностей. Но все же мне хотелось услышать его мнение, понять его отношение и внести ясность в то, что все время маячило между нами, как бы упорно мы это ни скрывали.

Я собрала мужество в кулак.

– Каганетт, вы знаете, какой у нас был изначальный план. Я так понимаю, он срывается. Вот, о чем я спрашиваю, – ровным голосом сказала я.

Амирош немного грустно вздохнул.

– Раз Атамурлан прислал гонца, значит, дело срочное. Возможно, он снова захочет, чтобы я был рядом с ним. Во всяком случае, я пришлю весть сразу же, как разберусь в ситуации. И еще, насчет обещания защищать вас и ваш каганарт. Я попрошу вас остаться здесь, в Кадигаре, пока не придет мое письмо. Думаю, так будет лучше и безопаснее. Я также дам указания своим военачальникам: если ситуация станет критической, они будут защищать ваши земли, как будто они – продолжение моих.

Амирош поклонился и вышел. Говорил он в спешке, и я понимала – задерживать его не стоит. Я снова осталась наедине с собой и своими мыслями: сбитая с толку и опустошенная. Я совершенно не ожидала, что внезапный отъезд каганетта настолько выбьет меня из колеи.

Проводить Амироша вышла вся его семья. Юири выглядела откровенно расстроенной, Марита крепко обняла сына на прощание, Язджемэль же вообще впилась в него своими ручонками и не хотела отпускать.

– Ты говорил, что теперь останешься с нами! – услышала я ее недовольный голос, обращенный к брату.

– Буду, моя прекрасная розочка, обязательно буду. Я скоро вернусь, вот увидишь! – попытался приободрить ее Амирош, пока Марита мягко отстраняла Язджемэль от него.

Каганетт вскочил в седло и умчался, за ним отправился ровный строй из шуинов. Язджемэль всхлипывала, и у меня тоже на глаза накатили слезы. Я пыталась скрыть их, но Юири сочувственно сжала мою руку – она понимала мои чувства лучше меня самой.

– Наверное, я тоже вскоре отбуду в свой каганарт, – произнесла я, нарушив молчание за обедом.

– Лучше оставайся! – тут же запротестовала Юири.

– Побудьте с нами еще, каганетта, – мягко обратилась ко мне Марита. – Знаю, Амирош обеспокоен вашей безопасностью из-за последних политических событий. Он хотел, чтобы вы остались здесь, пока беспокойства в Турмалоне не улягутся.

– Кстати, в письме значилось, что Изанат теперь переименован в Арлаон. Красивое название для новой столицы, правда? – попыталась сменить тему Юири.

– Вы очень гостеприимны, спасибо. Но я не хочу навязываться вам. Я и так уже здесь дольше, чем собиралась пробыть. А скоро зима, и мне следует решить кое-какие дела, – покачала я головой. Признаться, где-то в глубине души я хотела, чтобы меня переубедили. Мне с трудом представлялась жизнь без этих открытых, искренних людей, с которыми мне было так легко общаться все это время. И больше всего я боялась услышать: «ну, хорошо, поезжайте».

– Да ты совсем не навязываешься! – даже чересчур громко воскликнула Юири.

– Юири, следи за манерами, дорогая, – сделала ей замечание дэкоретта.

– Мама, но это же правда. Амирош сам велел присматривать за Энорэт, и чтобы она жила у нас, пока он не пришлет письмо!

Невольно я улыбнулась. Так вот как все выглядело на самом деле.

Марита немного смущенно взглянула на меня, пригрозив Юирите пальцем.

– Мы не вправе вас удерживать насильно, и все, о чем прошу вас, еще немного задержаться, – сказала она мне и теперь уже мне стало неудобно возражать.

«Амирошу понадобится порядка двух недель быстрой езды с постоянной сменой лошадей, чтобы добраться до столицы. И еще около двух недель пройдет, прежде чем он оценит ситуацию и пришлет с гонцами свое письмо. Значит, мне придется задержаться здесь как минимум на месяц, – про себя подсчитала я. – Конечно, в случае необходимости до Айзелана я могу добраться за день-полтора. Это совсем немного по местным меркам. Так что даже если я уеду в начале зимы – ничего страшного не случится. В конце концов, урожай собран, многие работы завершены. В прошлом году в это время я вела дела разве что в Западном, и то больше дергала Курта, который бегал ко мне с отчетами. Пожалуй, я могу позволить себе отдых в более приятной компании».

– Хорошо. Пока дороги еще не перекрыты снегом, мои приближенные могут присылать мне отчеты или сообщить, если будет что-то срочное. И если уж так повелел каганетт, я останусь, – сказала я, испытав неожиданное облегчение.

Все сразу как-то расслабились и повеселели. Несмотря на то, что Амирош уехал, атмосфера снова стала непринужденной.

– Мы привыкли, что он приезжает редко и ненадолго, – со вздохом произнесла Марита. – Когда пошли слухи о том, что Атамурлан собирается перенести столицу, я сперва огорчилась – думала, что сын вообще не будет здесь появляться. Но боги милостивы – он, наоборот, решил приехать и укрепить каганарт, чтобы больше контролировать ситуацию в Турмалоне. Но кто знает, сколько еще времени пройдет, прежде чем все войдет в спокойное русло…

Я встретилась глазами с Язджемэль. Неожиданно девочка улыбнулась мне. Я ответила ей тем же. Мы продолжили трапезу.

После обеда мы с Юири выбрались прогуляться по саду. Погода стояла пасмурная, но дождь еще не начался.

– Я так рада, что ты осталась! – как всегда с обезоруживающей прямотой заявила сестра Амироша.

– Честно сказать, меня разрывали желание остаться и беспокойство за свои земли. Но я рада, что смогу еще побыть здесь, – сказала я, глядя на камешки у себя под ногами.

– Ты и вправду так радеешь за свой каганарт! – воскликнула Юири. – Боюсь, во мне этого нет. Я вообще не люблю что-то вот так планировать, постоянно читать отчеты, беспокоиться, есть ли от земель доход… Поэтому я очень рада, что мама с нами и взяла на себя все эти хлопоты. Хотя обычно вельможи все просто оставляют на управляющих и занимаются своими делами…

– Нет, я так не могу, – улыбнулась я.

– Ты меня восхищаешь! – неожиданно выпалила Юири. – Я поэтому так и радуюсь – ты тут единственный человек, с которым я могу свободно поговорить… обо всем! У меня раньше никогда не было такого друга!

Слова девушки глубоко тронули меня. Я вздохнула – столько переживаний за один день!

– Ты тоже восхищаешь меня, Юири, – призналась я. – Последние годы я общалась только со слугами, выслушивала просьбы да отдавала приказы. Даже самые близкие люди все равно относились ко мне как к госпоже. Я будто жила на необитаемом острове все это время, и только с тобой, с Язджемэль, с вашей матерью я могу говорить на равных. Я же выросла на Земле, где нет такой разницы в сословиях, поэтому, знаешь, я чуть с ума не сошла за это время…

– Вот видишь, как здорово! И здорово, что ты еще погостишь у нас! А там и я к тебе в гости приеду, обязательно! – живо заключила Юири.

И впервые за долгое время мое сердце наполнилось давно позабытым, немного вымученным счастьем.

Глава 5. Лед тронулся

Дни пролетали, подобно ветру. Я словно снова вернулась в беззаботное детство, в ту жизнь, которая так резко оборвалась, когда я попала на Эбери. Марита нас всех укрыла под своим крылом: я стала еще одной ее дочерью, на какое-то время полностью позабыв о роли каганетты, о своем предназначении и обязанностях.

Мы с Юири гуляли по городу до глубокого вечера, смеясь и болтая, будто две закадычные подружки. Я играла в прятки с Язджемэль в саду, радуясь не меньше нее. И грива Шикути развивалась по ветру, когда я гнала его галопом по осенним холмам за стенами Кадигара.

А взгляд мой все чаще устремлялся на восток – вдруг на горизонте появится знакомый силуэт или хотя бы гонец с посланием?

Амироша в каганарте любили. И та теплота, с которой говорили о нем сестры и мать, невольно передалась мне. Я и сама не заметила, как привязалась к нему. Мне сложно было осознать свои чувства: он просто стал частью моей жизни, как и его семья. Иногда это пугало меня, я казалась себе слишком уязвимой перед этими людьми. Но их доброта постепенно растопила мое сердце, и я хотела лишь окончательно уйти от одиночества и раствориться в ощущении тепла и любви.