Ребус смыслов бесплатное чтение

ПРЕДИСЛОВИЕ

Название этого сборника выбрано не случайно. Ведь каждый рассказ здесь задуман как своего рода квинтэссенция чего-то более масштабного по замыслу, но захотелось выразиться в более сжатой форме по сути и по содержанию. В общем, попробовать себя в некоем излагательном лаконизме.

Что из этого в конечном счете получилось, судить, наверное, все же другим. Но признаюсь, старался быть во многом ироничным, хотя и не обошлось без доли мрачности и даже, возможно, некоторого занудства. Правда и то – эти элементы литературного пессимизма, давно уяснено, способны вызвать определенный интерес у внимательного читателя.

И тут мне однозначно не стоит анализировать или, говоря иначе, «препарировать» мною написанное. Это не дело автора, а то будет выглядеть со стороны, словно он в чем-то оправдывается.

Предоставлю оценивать свою пятую книгу вне моих подсказок.

P.S.

Разве еще добавлю: как-то постепенно понял – главное в нашей жизни – научиться прощать. Только вот на бумаге порой получается проще, чем с людьми в реалиях.

ОБРАЩЕНИЕ

Боже всемилостивый, не дай мне разувериться в самом себе.

Не разуверившись в самом себе и не испытав отчаянья,

Никому не суждено изведать покаянье,

А оно так необходимо мне…

ОБМЕН

У Андрюхи Герасимова случился квартирный обмен. Вроде бы дело обычное для любой семейной жизни, когда вам хочется жить в престижном месте, да еще в улучшенных, по квадратам, условиях.

Но на заре 90-х, когда тебе чуть за тридцать, а в развалившейся стране полное непонимание цены рубля, это стало более возможным для молодых и предприимчивых. Поскольку все смешалось в критериях «недорыночной» экономики.

Ведь тогда было ой как по-разному: кто-то готов поменять подержанную «копейку» на пару комплектов видеодвойки, а иные расставались с доставшейся по наследству жилплощадью за стремительно девальвирующие, теперь российские, деньги.

Сам Андрей представлял собой, на тот момент, молодого бизнесмена, который, бросив науку, уже в качестве кандидата, ныне работает в сфере производства асфальта. У него жена и маленькая дочь, а значит должна присутствовать ответственность не только за себя.

По характеру парень и вправду, для своих лет, закален и упорен в собственных мечтах. Ему свойственно многое из хорошего. Хотя и отрицательных черт хватает, как и у всех из нас. Но стоит ли вообще рассуждать об этом? Все вполне по-житейски и ничего из ряда вон.

Если же говорить о самом факте той маклерской схемы, то она оказалась достаточно простой и незамысловатой.

Эту старую, единоличную владелицу шикарной «сталинки» порекомендовал бывший сокурсник Вовчик. Старушка являлась подругой его матери.

Знать бы заранее, каких переживаний удостоится в ближайшем будущем Герасимов от знакомства с Галиной Сергеевной, вряд ли, даже за большие «бабки», «присел» с ней на одном правовом поле.

А тут речь шла о новом крове над головой, который существенно, по-тогдашнему хозяина двухкомнатной на окраине, значительно повысил бы его статусность в своих же и чужих глазах.

И понятно, с каким энтузиазмом со стороны Дюши (так часто называли друзья), ухватился за такую возможность стать обладателем семидесятиметровых апартаментов с высокими потолками, в центре города, на третьем («еврейском») этаже. Ведь первый их разговор с 65-летней теткой позволял очень надеяться на успешную сделку, поскольку, еще крепкая на вид женщина изначально произвела впечатление вполне здравомыслящей, без каких-либо явных признаков возрастного маразма.

В общем, все начиналось довольно многообещающе, прежде всего для молодого семьянина.

Придя в гости на осмотр к этой одинокой даме, он увидел до не могу запущенную квартиру 1955 года постройки. Но горячему желанию приобрести именно эту жилплощадь такое совсем не мешало. Скорее наоборот, позволяло ему многое кардинально здесь переделать на свой вкус. И сразу стал уже в уме прикидывать весь последующий ремонт, пока обходил неприбранные комнаты, каждая из которых представляла собой что-то среднее между захламленной норой и складом старых вещей. Отовсюду проникали запахи ветхости и запустения.

Касаемо Галины Сергеевны. Ее внешний облик и поведенческое настроение в тот день не вызвали у Андрея особых подозрений относительно авантюрных наклонностей этой особы. Но дальнейшее показало – старушка совсем не «божий одуванчик».

Если же говорить о первопричинах, заставивших пенсионерку пойти на вариант обмена, то их, как выяснилось, было несколько. По словам самой: главной причиной обмена явилась острая нужда в деньгах, а второй – горячее желание заиметь дачку с участком. И давние, якобы, «происки» младших брата и сестры поспособствовать скорейшей кончине старшей, с целью завладеть этими метрами, на которых прописана она одна. На этот счет у нее, похоже, был какой-то свой план.

И тут, вроде, Андрей подходил как нельзя лучше. Во-первых, у него имелись полностью выплаченные 35 квадратных метров полезной площади в кооперативе, с достойной отделкой. Во-вторых, имелся домик на шести сотках, подаренный родителями на свадьбу, где он больше отбывал трудовую повинность, нежели испытывал отдохновение. Плюсом ко всему, помимо этой недвижимости, стороны договорились и о доплате с его стороны в размере целых пяти тысяч американских рублей.

Иначе говоря, настала пора заняться нотариальным и прочим оформлением взаимных передач. Назначены день и час, когда Герасимову следовало ехать с Галиной Сергеевной по инстанциям, чтобы наконец-то перестать, по-теперешнему обыкновению, долго добираться до работы.

Все это время, пока с данной дамой, пусть и тяжело, утрясались вопросы по эквивалентам обмена и организации переезда, молодой человек пребывал в эйфории от предвкушения скорого получения ордера на квартиру.

На дворе май с ранней зеленью и ярким солнцем, а на душе Андрюхи просто радостно. Вот только нетерпеливое ожидание хорошего внезапно превратилось в кошмар ощущения собственного бессилия при столкновении с настоящим театром абсурда и непонятного своею дегенеративностью лицемерия…

Основная глупость, сделанная им, заключалась в том, что доллары были вручены этой неопрятной тете за сутки до официальной части подачи документов на перерегистрацию домовладения. А тогда, при передаче денег, они договорились – послезавтра утром он заезжает за старушкой и пара отправляется решать остальные вопросы.

Еще следует отметить перед этим: у самой Галины Сергеевны квартира и дача Герасимова не вызвали ни единого замечания. Поэтому у него и никаких теперь сомнений – все должно пройти без лишних сучка и задоринки. Но события стали развиваться по иному сценарию.

На звонок в ее дверь ему открыл, долго копаясь с замками, тип с синячиной под глазом и густым свежим опохмелом. На вид – ровесник Андрея.

– Тебе кого, мил человек? – голос сиплый, какой бывает у давно пьющих.

– Галину Сергеевну. Мы договаривались, – и сразу почувствовал нехорошее.

– Тогда заходи, – икнулось в ответ.

Переступив порог, на кухне усмотрелось богатое застолье, за которым, уронив голову на руки, похоже спала, слегка похрапывая, бабуля, с которой сейчас предстояло совершить сделку. Накурено, а на столе – чего только нет, причем явно из коммерческого гастронома: наполовину начатая бутылка водки «Абсолют», черная и красная икра небрежно навалены в глубокие блюдца, крупно нарезанная импортная ветчина, «салями», какие-то экзотические фрукты в огромной вазе и т.д. Из отечественного имелся лишь полуобглоданный вяленый лещ, хлеб и батарея бутылок, улыбающихся этикетками «Жигулевского».

– По какому поводу праздник, уважаемые? – задается вошедшим вопрос, начинающим понимать, что сегодня все может сорваться.

Из-за спины раздается: – А ты сам кто будешь?

– Какая разница!

– Нет, погоди, – и хватают за плечо.

– Убери лапы, пока не схлопотал, – не оборачиваясь, ожидаемо для себя заводится Герасимов.

На этот диалог старуха никоим образом не реагировала, только, не разлепляя глаз, переложила свое лицо, чем-то напоминающее сейчас физию шарпея, на другую сторону. Кажется, бабу Галю посетил вполне глубокий сон.

– Вообще-то, я – ее мужчина, – было сказано этим придурком, чья двукратная моложавость, по сравнению с ней, визуально неоспорима.

Теперь злость на антипунктуальность этой пьяной ведьмы сменяется крайним удивлением.

– Серьезно? А ведь посчитал тебя сыном, – пытается сыронизировать Андрюха, хотя ему совсем не до шуток, да и получилось, возможно, плохо. От парня не последовало никакого пояснения, кроме:

– Давай-ка друг, лучше заложим за кадык. Присаживайся. Поддержи наш, с Галкой, хурал, а то она бедная сомлела, да и одному пить скучно.

И не успел названный почти «товарищем-братом» грубо отказаться от «лестного» предложения, как перед его носом замаячил стакан с пивом, причем достаточно сильно воняющее резиной.

– Рот закрой, а то тепло уходит, «натоптыш», – все же обрывает Герасимов горе-любовника.

– А я догадался, кто у нас в гостях, – вдруг заявляет, словно мимоходом, объявивший себя жильцом данной квартиры, – ты, наверное, – Андрей, который хочет нахально въехать сюда? – зрачки парня зло сузились.

– Допустим, дальше что? – в свою очередь взбешен Андрей, чьи «баксы» позавчера старательно пересчитывала ныне находящаяся в состоянии некоего алкогольного транса.

И опять этот мудила с подплывшим радужной синевой глазом меняет тактику:

– Будем знакомы, Оскар, – представляется он уже более миролюбиво, протягивая руку.

Собеседник небрежно отводит ладонь парня, носящего имя известной американской кинопремии:

– С тобой потом разберемся, а сейчас давай-ка буди, знать, дорогую тебе пассию.

– Все-таки она прелестна, ведь правда? – будто и не слышит издевки данный персонаж, целиком заглатывая содержимое налитой рюмки. Сыто рыгнул.

Герасимова аж всего перевернуло. И тогда за шиворот берется изрядно набравшийся оппонент, и в три толчка они достигают выхода на лестничную площадку. Там, Оскар громко, слишком по-бабьи, нараспев, заверещал пьяную несуразицу:

– Шардоне, ты мое шардоне!

И затем еще какую-то схожую ерунду.

Этот, довольно смешно «перелицевавший» строку Есенина, продолжал оставаться кем-то вроде шута. Особо не сопротивляясь своей выволочке из квартиры, он, за дверью, получает ногой в промежье. И, даже согнувшись от боли, успевает, кряхтя и с придыханием, произнести очередную белиберду типа:

– Быть окончательно счастливым – значит стать умалишенным, а глубоко несчастный человек – есть продукт собственной мнительности…

Такой резкий переход от нетрезвого бреда к, пусть и невнятному, философствованию, снова не мог не удивить Андрея. Вот только опять, видимо на «автомате», последовал удар, и Оскар мешком скатывается по лестнице.

Притворился или нет, но глаза его закрыты и сам недвижим. Главное, думается, жив, раз дышит. В подъезде пока тишина.

Тогда надо вернуться к Галине Сергеевне. Там за короткое время ничего не изменилось. Та же спящая «красавица» посреди гастрономического изобилия. Герасимов начал трясти ее за плечо. Наконец старуха что-то забормотала и тяжело подняла крашенную хной голову с негустой «симфонией» волос.

– А-а, Андрей, отчества твоего не помню. Пришел.

Затуманенным взором обводит кухню.

– Где мой Оскарчик? – похоже сознание пенсионерки проясняется.

Получается, тот, кто сейчас неслышно полеживает себе на пол-этажа ниже, не особо-то и врал ему.

Вместо ответа про Оскара, Андрей произнес как можно вразумительней:

– Извините, уважаемая, но мы опаздываем завершить начатое нами – оформить все соответствующие документы относительно обмена.

Подобную словесную изящность мозг бывшей малярши был не готов воспринимать адекватно, поэтому она молча встала и, держась за стены, пошатываясь, обошла комнаты, оставив Герасимова одного, в полном недоумении от всего происходящего.

Когда Галина Сергеевна никого не обнаружила, она приковыляла обратно. Вид у нее был растерянный и жалкий, а следы бурного пиршества, теперь возможно предположить и не только это, нехило отразились на изрядно опухшем лице.

– Ушел что-ли?

– Откуда мне знать, – Андрей попытался направить разговор в нужное русло, – давайте, Галина Сергеевна, собирайтесь и едем заключать сделку. Задаток же получили, ведь так?

Бабулька молчит. В этот самый момент распахивается входная дверь и буквально вваливается Оскарчик. Даже голос веселый, словно его и не били:

– Смею надеяться, я вовремя?! Ты почему, Галченок, не угощаешь гостя дорогого?

От такого (тьфу!) фамильярного обращения к ней Герасимова, в прямом смысле, затошнило. Но стало понятно – все-таки ему придется оперативно договариваться с ними, чтобы решить свои насущные вопросы. Поэтому, в некотором смысле, идет на попятную:

– Хорошо, лучше присядем и объяснимся, – старается быть спокойным Андрей.

И тут вновь забалагурил, судя по всему, и вправду приближенный к этой «даме»:

– Говно вопрос, брат Андрюха! Как говорится – что посеем, то и пожмем.

Опять эти глупые словесные «перевертыши» с заменой букв, – подумал тот, к кому сейчас приковано всеобщее внимание, – ну да ладно, пусть пока резвится. Галина Сергеевна же, увидев своего милого, прямо-таки радостно захлопала:

– И точно, чего стоим? Давайте сначала выпьем по маленькой, а уж потом поболтаем.

Такой ее энтузиазм, по мнению Герасимова, не сулит ничего доброго. А сама обстановка действовала на него поистине угнетающе. За короткое время их знакомства (всего три предварительные встречи-смотрины) подобной поведенческой трансформации бабки им еще не наблюдалось. К тому же здесь прибавился, явно имеющий влияние на ситуацию, молодой хлыщ. Значит необходимо срочно, для себя, прояснить – насколько изменились условия относительно уже заранее оговоренного обмена. Кажется, придется заново вести переговоры, но только теперь с этим дуэтом не слишком вменяемых лиц.

Всем налито Оскаром, так видно и не обидившимся за совсем недавний инцидент, случившийся в подъезде. Поскольку на жалобный вопрос Галины Сергеевны – ты куда выходил? – отвечено было недвусмысленно и грубо – мол, и в ларек за сигаретами сбегать нельзя, что ли?

Та враз успокоилась и переключилась на водку, бодро опрокинув рюмку. Андрей лишь пригубил, а молодой «друг» хозяйки задорно подмигнул ему травмированным глазом и так нахально и задиристо изрек:

– Решил, значит, нашей задницей ежа подавить?

– Не понял. Убери-ка свой тон. Второго синяка хочешь попросить!? Мне с тобой говорить больше не о чем! – это Герасимов, нервно сжав кулаки, ненавидяще смотрит на Оскара. А тот, вроде, ничуть и не испуган. Возникла секундная пауза.

И вот тут фальцетным криком вступает вполне, до вчерашнего дня, желающая переехать по адресу нынешней прописки Андрюшиной семьи:

– Не смей! – и через стол совсем недружелюбно вытянулась морщинистая рука, сильно оцарапав щеку Герасимова, не успевшего вовремя отпрянуть.

Ну все, его терпение окончательно лопается. И пусть он с женой, в дальнейшем, не порадуется новоселью, но сию минуту эта «богадельня» будет разнесена в клочья. Главное теперь вернуть долларовый аванс, часть которого, однозначно, ушла на богатую сервировку, что сейчас перед ним. А может у них уже случились и другие масштабные расходы? – догадкой мелькнуло в голове Андрея.

И как бы в унисон таким переживательным мыслям Оскарик «лепит кривого», продолжая в наглую провоцировать:

– Мы с моей женщиной, сегодня подумав, решили отказаться от твоих предложений. А деньги отдадим как-нибудь потом.

Так и сказал.

В памяти того, к кому это было обращено, совсем неожиданно всплыла где-то прочитанная фраза: «в жизни легко расплескать оптимизм, зато трудно расстаться с пессимизмом…». И достаточно сложно, в данный момент, отмах-

нуться от нее.

Тогда Андрей, вытирая носовым платком кровоподтек и стараясь быть спокойным, заявляет:

– Немедленно прекращайте спектакль и поедем заниматься обменом. Я – на машине. В противном случае вам обоим сделается дурно. Надеюсь уяснили, милая гоп-компания?

На такую, вроде бы, грозную тираду реакция – практически ноль. Разве что Галина Сергеевна стала чуть трезвее.

– Это вряд ли у тебя получится, – самоуверенно продолжает куражиться парень по имени Оскар. И непонятно, к чему относятся его слова – то ли к срываемой сделке, то ли к прозвучавшей угрозе Герасимова.

– Только себя дослушаю, а потом покурю, – не унимается в своем ерничании совсем недавно получивший по причинному месту.

– Кивнешь шеей, когда закончишь херню молоть, – Андрюха, ненароком, подстраивается под бредоватость происходящего. Следы от старухиного покушения продолжают саднить. Но тот, кто сегодня объявился в качестве маргинального альфонса этой престарелой, прямо-таки снова напрашивается на мордобой.

– Вот не люблю, когда ко мне приходят, как к себе домой. Лучше в гости, – вякается наглецом.

От подобного очередного и бесцеремонного вмешательства в чужие дела у Герасимова буквально все закипает внутри.

Галина Сергеевна же, пусть и не слишком ясным умом, прочувствовала – будет драка. Она тотчас встает между ними, подальше оттирая их друг от друга.

– Ребята, дорогие мои, давайте без кулаков! Присядем, еще выпьем и решим, – в ее голосе появилась даже некая мольба.

– Значит так, собирайтесь и едем! – уже рявкает Андрей, которому становится просто невмоготу присутствовать здесь.

И тут опять Оскар со своей мятой рожей сипло:

– Галя, никуда мы отсюда не сдвинемся. Нам с тобой незачем.

– Ты, кусок дерьма, видимо вконец зарвался от собственной значимости?! Похоже дожидаешься серьезных проб-лем…, – дальше следовал сплошной мат.

Тот тоже не остается в долгу, не выбирая выражений в ответ.

На эти взаимные словесные кульбиты явно малодейственны, поскольку ухажер тянет руку, чтобы, подпрыгнув из-за спины пассии, ударить оппонента.

Ну а далее произошло то, чего неадекватные обитатели габаритной квартиры добились – Герасимов с грохотом перевернул стол со всем стоящим на нем, неаккуратно задвинул в угол пронзительно завизжавшую хозяйку и профессионально вмазал попятившемуся было Оскару, отчего «дружила» уложился в коридоре, молча корчась на полу. Даже не стонет, лишь насморочно громко сопит.

Андрей, имея за собой неплохие навыки боксера, опять крайне удивлен такому его слабому звуковому реагированию на, теперь, мощный хук в вялый подбородок.

И, наверное, надо добавить – давненько он (Дюша) не переживал подобную попытку «кидалова», да еще от данного люда, у которых под внешней вроде бы простотой, оказывается, скрывается изощренный аферизм.

Но они явно не знают, на кого нарвались! – этот ход мыслей с новой силой запульсировал у него в голове.

Правда, сейчас ему вряд ли стоит продолжать разборки с этой дебильной парочкой. И по личному разумению точно не выгодно, в теперешней обстановке, выводить скандал хоть на какой-либо публичный уровень. Тут же пришлось осадить себя.

В общем, хлопнул дверью, перешагнув через лежащего. А Галине Сергеевне, сделавшей короткую паузу в крике и причитаниях, только бросил:

– Чтобы завтра у меня на утро были трезвы и с подготовленными документами! Или полностью возвращайте мою валюту. Надеюсь понятно сказал?

Та в ответ лишь смиренно закивала растрепанной башкой…

Всю ночь, сквозь расстроенный сон, Андрей провел в нетерпеливых догадках – на что все-таки решится эта тетка? Сам же жене соврал – мол, оформление обмена на день отодвинули из-за неожиданной болезни нотариуса, с которым загодя договаривался. Причем, когда на следующий день вновь отправился навестить владелицу вожделенной им, с некоторых пор, жилплощади, то не вслух родился навязчивый и по сути глупый вопрос – почему к женщине, с точки зрения правил русского языка, существительное «подлец» плохо применимо? Если только прилагательным.

Длинный требовательный звонок в квартиру Галины Сергеевны ничего не дал – оттуда гробовое молчание, ни шороха. Видимо затаились. Еще с минуту подавив кнопку, он стал спускаться по лестнице, все более внутренне распаляясь.

– Что теперь мне предпринять? – мрачно обдумывал сложившуюся ситуацию Герасимов, выйдя во двор и оглядываясь. Никого, кроме нескольких ребятишек, играющих в песочнице. И тут въезжает такси, и из него выгребается этот дуэт: обладатель относительной мужской молодости и бодрящаяся пенсионерка. Вчера битый им Оскар при этом галантно подает ей ладонь, таким образом помогая выйти даме на воздух. От подобного проявления мезальянса Андрюшу аж всего заколбасило изнутри, будто внезапно наступил похмельный синдром.

Они, конечно, сразу узрели его, но всячески делают вид, словно человека здесь и нет. И лишь подойдя к подъезду, наконец обращают внимание.

– А-а, это опять ты, – разочарованно тянет слова трезвый в данный момент парень и прячет глаза. Тогда как спутница, идя вслед за ним, пытается прошмыгнуть мимо Герасимова. Но он собой перегораживает вход обоим.

– Вы куда, дорогие мои? Я ведь вчера кого-то предупреждал, – заиграл желваками…

И если перескочить в дальнейшем повествовании через те нервные перипетии той почти патовой ситуации, то итогом явился все же состоявшийся квартирный обмен. Правда стоит заметить, когда уже были выписаны ордера и новые формы свидетельств о собственности, произошла опять непрогнозируемая скандальная история, которая снова чуть не поставила сделанное Дюшей на грань срыва, вплоть до возможного судебного разбирательства…

Оговорен и назначен день переездов по встречным курсам. Герасимов три дня до этого провел в хлопотах по организации и подготовке перемещения своего семейного очага, ведь уже успел достаточно обрасти бытом. Поэтому были заказаны два КАМАЗа, нанята бригада из шести грузчиков, по возможности разобрана мебель, сложен и упакован в коробки и тюки остальной домашний скарб. И последнюю ночь даже спали на раскладушках. А накануне Андрей сходил в церковь и поставил свечку, чтобы уж за окончательный успех.

Стоит заметить – ни у кого из участников сделки на то время не наличествовал телефон в квартире. Галину Сергеевну, наверное, этот факт мало беспокоил, а вот Герасимов просто еще не успел дождаться очереди на получение заветного корешка на установку аппарата дефицитной тогда связи.

И хотя, ой как не хотелось лишний раз навещать эту неуравновешенную, все же пришлось это сделать, поскольку и жена и он сам пребывали в тревоге – готовится ли Галина Сергеевна к перевозке собственного имущества.

Такого рода единственная, воочию, инспекция показала ему, что тетка, пусть и через не могу, со слезами и нытьем, но что-то делала в этом направлении. По крайней мере им наблюдалась некоторая ее суета во время его визита. А на заданный зачем-то, довольно язвительный вопрос: «Где сейчас Ваш «верный» Оскар?» – ответила зло, сверкнув трезвыми глазами: «Смылся, чтоб ни дна, ни покрышки гаденышу».

Странно было услышать эту тираду. Ведь при официальном заключении сделки неделю назад он навязчиво присутствовал, когда подписывались бумаги. Но ради справедливости нужно сказать – в тот день спутник Галины Сергеевны вел себя вполне прилично и практически тихо, немногословной тенью сопровождая свою подругу.

Причем до этого почти месяц Оскарик не оставлял трусливых попыток вмешаться в продолжение прямых переговоров собственников жилья. И пришлось Андрею, конечно вынужденно, потом (после первого знакомства с ним) приложить немало усилий, дипломатических и не совсем, чтобы минимизировать его влияние на пенсионерку.

Вроде получилось.

Иначе говоря, в приемной у нотариуса все прошло без особых происшествий. А с того дня они больше и не встречались, пока Герасимов не въехал во двор по новому адресу впереди груженых фур.

Но там он не обнаруживает со стороны Галины Сергеевны ничего, напоминающее переезд. Перед ее подъездом нет никаких крупных транспортных средств. И опять предчувствие нехорошего овладевает им – неужели снова-здорово, сегодня все насмарку?!

С тяжелым сердцем взбегает на третий этаж, оставив грузчиков внизу. Продолжительно не снимал руки с пронзительного звонка в дверь под номером 17, пока ему не открыли. Перед Андреем полуожидаемо стоял Оскар.

Как и при изначальном их знакомстве парень был в «дым», чуть держась на ногах и с удивленным затуманенным взором. Разговаривать с таким явно не о чем. Герасимов резко отшвыривает парня и громко окликает старуху:

– Вы где, Галина Сергеевна?!

В это время за спиной, прямо в ухо:

– Ее здесь нет, уважаемый гость. Объявляю тебе по честнейшему чесноку. Не мир сходит с ума, а просто не трезвеют некоторые личности.

Вновь от него идет какой-то случайный и пьяный набор слов.

Не обращая внимания на этого субъекта, который увязался за ним, Дюша быстро обошел всю квартиру, даже заглянул в совмещенный санузел. И вправду никого, кроме спотыкающегося за ним вслед. А еще заметил, что вещи в доме будто бы вернулись на свои места – например, на стены вернулись замызганные кухонные шкафы и облезлые ковры. Лишь вынутое тряпичное барахло в комнатах осталось, также, как и в последний раз, кучами, бессистемно свалено на полу. В гостинной, по центру, на табурете стоял одинокий стакан, початая бутылка «Столичной» и банка с огурцами.

– И куда она подевалась? – теперь Герасимов развернулся к этому «лишенцу».

– А вот догадайся, – немеренно издевки и самоуверенности в гнусавом голосе того, кого спросили. На лице – нахальная улыбка, словно недавнему, практически «перевоспитанному» им, Оскару возвратили прежнюю наглость.

– Сейчас я стану тебя топтать, а твою старуху привлеку за мошенничество! Надеюсь, вам клоунам, наконец-то станет понятно?! – нервы просто зазвенели при одной мысли о том, что он скажет своей супруге, которая с дочкой на данный момент нетерпеливо ожидает Галину Сергеевну по ее новому ныне адресу проживания.

И уже когда резким толчком в грудь, навзничь, с грохотом опрокинут так ненавистный ему фигляр, заскрипела входная дверь, и на пороге появилась бывшая, исходя из документального официоза, хозяйка квартиры.

Откуда внезапно возникла эта дамочка – сразу и не понять. Но судя по ее расхристанному внешнему виду, да и выражению лица – с ней случилось что-то невеселое. Сильно разбита губа и порван рукав у плаща. При том, кажется, трезвая.

– Тебя, дура, кто звал сюда? – командирским тоном заорал тот, кого уронили.

Но тут она прямо-таки закричала, схватив Андрея за локоть и умоляюще заглядывая в глаза:

– Пожалуйста, дорогой мой человечек, давай вернем все обратно, и деньги мы скоро вернем. Уж поверь мне, старой!

А рожа «кавалера» Галины Сергеевны озарилась зловещей и довольной ухмылкой некоего победителя, когда старушка вдруг громко зарыдала, тяжело повиснув на плечах Герасимова…

Ну и что свершилось в окончательном варианте? Да то, чего так хотел Дюша – переезд состоялся, причем в этот же самый день.

Он просто позвал, толпящихся у подъезда в ожидании его команды, грузчиков для организации эвакуации всего содержимого квартиры № 17. Конечно, Андрей сразу был вынужден посулить оплату по двойному тарифу. Грузчики были безусловно рады, ведь их мордастый бригадир плюсом нахально выцыганил по пол-литра каждому, тогда еще талонной, водки.

И пусть вначале им даже пришлось взламывать дверь под истошные женские вопли, доносящиеся изнутри, укорительные взгляды и недовольные возгласы некоторых пожилых соседей на этаже. Зато потом процесс принял более-менее миролюбивый характер. Так, например, когда замок почти поддался грубым усилиям, держащие осаду решили все же впустить нежелательных «гостей». Правда через минуту появился и милицейский наряд, видимо вызванный кем-то из наблюдавших на лестничной площадке. И тогда Герасимов излишне суетливо предъявил лейтенанту свой новенький ордер на квартиру и паспорт впридачу. Тот долго морщил лоб, вертя в руках бумагу, и после некоторых вопросов к Андрею и вконец сникшей Галине Сергеевне интонацией третейского судьи умозаключил:

– Кажется обстановка ясна. Давайте теперь лучше спокойно будем разбираться…

А пока представитель власти как можно дипломатичней разруливал ситуацию, Оскар тихо ушел на задний план, затаившись в одной из комнат.

Короче говоря, прибытие людей в погонах на удивление мигом остудил эмоции противоборствующих сторон. Сама же пенсионерка в течение всего милицейского увещевания поступить по закону только соглашательски кивала, да пару раз смиренно вставила фразу типа:

– …Конечно понятно. Прямо сейчас и начнем переезжать.

Герасимов же, про себя, не уставал благодарить такого, вдруг ставшего обаятельным, молодого человека в форменной фуражке, и тех, кто позвонил по «02».

Ну и далее – милиция, интеллигентно взяв под козырек и пожелав всем хороших новоселий, убралась восвояси. И напуганные было ее приходом грузчики, которые на тот момент набились в тесной кубатуре кухни, дружно, с явным облегчением, выдохнули.

Затем все пошло так, как хотелось бы Андрею – негромко матерясь, старухин «ухажер» устремился на выход. А она при том даже ни словом не остановила его, лишь появились слезы, когда за ним остервенело захлопнулась раскуроченная дверь. Те, кто видел, как неудержимо они закапали, разом стыдливо отвели взгляды. И только Герасимов не вслух позлорадствовал по поводу данной мизансцены, как заслуживший это своими нервами.

В общем, грузчики в предвкушении достойного магарыча рьяно взялись за работу. А Галина Сергеевна, пусть и без особо видимого энтузиазма, начала руководить ими, по ходу строго контролируя, причем где-то и вовсе покрикивая, порядок осторожного выноса габаритной обветшалости.

Когда квартира № 17 стала заполняться вещами семьи Андрея, разыгрался еще один акт из спектакля под кодовым названием «какие, однако, суки вы – люди». Тетка вдруг посредине зала пала на колени и прямо-таки забилась

в истерике, бабьим фальцетом обращаясь к новому теперь хозяину этих стен. Если вырвать из контекста многочисленные междометия, то получится примерно следующее: …проклинаю эту квартиру и тех, кто насильно выселяет меня отсюда… – и так далее, продолжая картинно бить поклоны и закатывать глаза.

Больше терпеть такое было уже невозможно, и Герасимов, обернувшись к краснолицему Феде-бригадиру, вполголоса отдал распоряжение:

– Срочно убирайте бабку, просто до не могу достала Яга.

И тогда двое рабочих взяли ее за подмышки и почти волоча, поскольку она поджимала ноги, вытаскивают из подъезда. Соседи же опять, выглянув на шум, осуждающе качают головами, и вслед несется чей-то женский старческий голос:

– Убивают ведь нашу Галю, изверги!

Но сопровождающий скандальную процессию нынешний обладатель «сталинки» зычно разразился длинной нецензурщиной, и в секунду все недовольные исчезли за своими порогами.

А еще намучились упирающуюся пассажирку втаскивать в высоченную кабину грузовика, в то время как та невяло оглашала ругательства по периметру двора.

Чтобы избежать очередной нештатной ситуации Андрей решает максимально обезопаситься и ускориться – он посылает доставить Галину Сергеевну и разгрузить весь ее немудреный скарб аж четырех такелажников на одном КАМАЗе. Те сейчас, правда, не слишком трезвы (когда уже успели втихаря «нажраться»?). А сам садится в свое авто и мчится на старый адрес, с целью подготовить плацдарм и домашних ко всем возможным коллизиям.

Ну а там, из-за долгого отсутствия текущей информации (как у их мужа и отца продвигаются дела?) сплошные плохие предчувствия. Жена с дочкой стояли на балконе, с тревогой высматривая на горизонте появление финальной части такого затянувшегося переселения.

Но торжественный вид вошедшего главы семьи снял все вопросы у супруги. И только шестилетний ребенок, пока папа объяснял ситуацию, вдруг захныкал и, смешно картавя, попросился поскорее поехать на новую квартиру. И успокаивается, радостно захлопав в ладоши, когда мать заверила:

– Малыш, уже недолго осталось ждать. Вот приедет Галина Сергеевна, тогда и отправимся туда, где у тебя будет, наконец-то, своя комната.

А через некоторое время к их подъезду подкатила крытая машина с той самой тетей в сопровождении суровых дядек, которые вслед за ней тащили громоздкий трельяж, похоже еще дореволюционный. Она же по-царски идя впереди, несла в руках дымчатую кошку.

Ни с кем не здороваясь и прошлепав до середины пустого зала, старушка ее отпустила. Животное начало осторожно обнюхивать углы, отчаянно при этом мяукая, а затем и некультурно нагадило при всех. Потом новая жиличка, наблюдая такое, мрачно изрекает:

– Смотрите-ка, люди добрые, и Кеше здесь не по нраву. Завезли нас с тобой, бедный мой, в какие-то выселки, тут вместе и помирать будем. Ты согласен? – ведет Галина Сергеевна пространный и жалостливый монолог с хвостатой и бессловесной тварью, по-прежнему не обращая ни на кого внимания.

Андрей не счел нужным вступать в очередную полемику с женщиной, находящейся явно не в себе, и даже цыкнул на жену, чтобы та не вздумала поучаствовать в разговоре.

В общем, Герасимовы как можно оперативней забрали заранее подготовленные остатки пожиток (в основном ценные вещи и документы), уместившиеся в небольшую хозяйственную сумку и портфель, и, не забыв дитя, выдвинулись вон из квартиры. А перед этим, пара связок ключей была спешно передана Дюшей, а к ним еще краткое изложение инструкции с показом, как надо пользоваться установленной им внутренней сигнализацией. Эта штуковина являлась его особой гордостью. Поскольку вся их девятиэтажка пока обходилась без телефонной связи, он с год назад надумал некую альтернативу вневедомственной охране.

Идея была проста, хотя оказалось и с некоторыми неудобствами в эксплуатации. Центральной деталью в этой электрической цепи выступал школьный звонок, висевший в кладовке рядом со входной дверью. Там же, под ним, укромно, чтобы чужому не найти, размещался тумблер, отвечающий за включение-выключение системы.

«Прелесть» подобной частной инициативы самосохранения от внешнего покушения на личное имущество заключалась в ряде определенных особенностей. Во-первых, не давалось ни малейшего времени на отключение, когда открывался замок входной двери – сразу весь подъезд обмирал от леденящего душу пронзительного звука сигнала на перемену. Во-вторых, сначала часто случалось, что супруга долго (под впечатлением громкой трели) не могла быстро нашарить «волшебную» клавишу, и тогда даже на дальних этажах порой раздавались недовольные голоса.

И вот такую «замечательность» Герасимов оставил в наследство Галине Сергеевне, кошаку и, возможно, тому Оскару.

Со стеклянным взглядом, прослушав вполуха, как должно работать, похоже совершенно ненужное ей, устройство, она вызывающим тоном только и промолвила в спину уходящему Андрею какую-то, дикую по своему смыслу и вроде совсем неприсущей старухе пафосности и метафоричности, тираду:

– Мы все сейчас, здесь, словно «харкнули» в наше прошлое, а в результате знатно «обделались». Уж поверь мне, парень.

– Да, надо смываться отсюда и поскорее. А то ненароком соберешь тут еще немало, в собственный адрес, дурных предсказаний полоумной, – подумалось ему, когда он с силой захлопнул за собой, чуть не прищемив теткины пальцы.

Семья же без него успела спуститься вниз. И по лестнице деловито продолжали сновать, запинающиеся о ступеньки, грузчики…

В свою очередь, бывшее жилище Галины Сергеевны ожидаемо оказалось с не очень, мягко сказать, приятными бытовыми сюрпризами.

Вначале обнаружились ордынские полчища черных и американских тараканов, и это помимо привычных рыжих. Их крейсерская беготня по всей площади и углам доводила домашних до настоящего исступления. Первое время дочка даже боялась спать одна. И Герасимов сразу и остервенело вступил в заведомо неравную борьбу с «усатым» поголовьем. Из справочной литературы выяснилось, что каждый подвид требует особого подхода, в плане истребления этих насекомых. Нет одинаковости в ядах и достать индивидуальную отраву было большой проблемой (тогда, в постперестройку, широко использовались лишь традиционные средства и ловушки, а еще появились «китайские карандаши», больше подходящие для недолгого выведения «пруссаков»).

Пока же бился с «тихим нашествием», вычитал немало интересного. Например, «американец» – родом из тропических районов Африки, а в 1625 году, преднамеренно или случайно, попал в западное полушарие, затем в Европу (здесь Андрея поразила конкретика в дате и последовательность их миграции). Ну и касательно «черного» следующий факт: самые внешне омерзительные (если тут уместно сравнение) не поднимаются, как правило, выше пятого этажа.

Такое изобилие и разнообразие данного кошмара объяснялось довольно просто – квартира находилась прямо над гастрономом, именуемым в народе «Горняк». Откуда взялась, в совсем нешахтерском городе, эта фольклерная вывеска – неизвестно.

А вот все, без исключения, соседи, с кем он познакомился, в один голос уверяли, что никогда и никаких тараканов не знали у себя. Сия удивительная несправедливость вовсе не нравилась Дюше, да и слабо верилось в подобную исключительность, будто у них, испокон веков, всегда существовала абсолютная стерильность. Как бы то ни было, а с насекомыми тварями за дверью под номером 17 где-то через полгода было покончено. Но потом, периодически, все же приходилось заниматься профилактикой, чтобы предотвращать возможные набеги всяких членистоногих.

И от Галины Сергеевны унаследовалась еще другая напасть – во время ремонта в стене, под дранкой, были найдены рядом два мышиных гнезда, оба – со слепым пищащим выводком нежно-розового цвета. Когда Андрей с женой увидели этот «инкубатор» грызунов, то просто впали в ступор. Долгое время после этой находки взрослые старательно вслушивались в посторонние шумы буквально по всему жилому периметру, а вдруг опять наткнутся на что-то аналогичное. Но к счастью, больше ничего, похожего на предмет кошачьей охоты, не обнаружили, видимо все окончательно сбежали от тотального ремонта.

Месяца через четыре Герасимовы полностью обустроили свое новое семейное обиталище. Его теперь просто было не узнать, от былого интерьера не осталось и следа.

Но не прошло и года, а молодая пара еще не успела насладиться созданным комфортом, когда от того самого Володи, случайного посредника этого квартирного обмена, узналось страшное – ее, Галину Сергеевну, Оскар зарубил

топором!

Эта новость не могла не ужаснуть, как бы Андрей в прошлом не относился к погибшей! Причем, после взаимопереездов они ни разу не встречались. У него уж точно отсутствовало желание где-то повстречаться с ней, наоборот, постарался побыстрее забыть те приключения. И на тебе, такое напоминание!

А до сего из сжатой информации от матери однокурсника, дружившей с покойной, было услышано лишь немногое – мол, та продолжает якшаться со своим кавалером; на переданной даче она зачем-то спилила все плодоносящие яблони и вишню, да, к тому же, вдрызг перессорилась со всеми соседями вокруг. Правда все эти факты мало интересовали Герасимова. Пусть поступает как хочет, ему нет никакого дела до эскапад данной женщины. И он не вправе судить кого-либо из людей, особенно если судьба с ними быстро разводит.

Но вот подобный трагичный финал вряд ли кем ожидался!

Подробности же той ночи похоже напоминали собой (из различных слухов и дворовых досуже-обывательских домыслов) некую сатанинскую историю.

Будто за дверью Галины Сергеевны тем вечером раздавались, уже ставшие привычными для окружающих, громкие пьяные голоса компании. Затем, ближе к двенадцати, многие разошлись, поскольку шум затих. А потом, где-то через час, на полную мощь была включена очень странная, какая-то психоделическая музыка. Но даже она не смогла заглушить вдруг начавшую заходится в истеричных криках старуху и мерные удары чем-то тяжелым (здесь первоисточником явились всегда крайне терпеливые соседи по общему тамбуру).

И тогда была вызвана милиция, которую никто не пустил вовнутрь, поэтому им пришлось срезать замок. Ну а там, со слов тех, кто позвонил по «02», привлеченных теперь в качестве понятых, был обнаружен полный разгром помещения и лежащая окровавленная Галина Сергеевна с проломленным черепом. В спальне на полу сидел Оскар, находящийся в сомнамбулическом состоянии, раскачиваясь и закрыв глаза, непрестанно повторял одно и то же:

– Я ей, дуре, всегда внушал – эта квартира проклята, – и тому подобное в манере говорящего попугая.

Далее эти свидетельства, благодаря услышавшим такие страсти, обросли всяческими полуфантастическими деталями. Но Андрей не очень-то доверял сплетням, приняв для себя за основу рассказ той самой семейной пары, что первой была допрошена по свежим следам убийства. Для этого он не поленился, как стало сразу ему известно о случившемся, поехать на свой старый адрес, где и встретил желающих поделиться с ним собственной версией беды, случившейся на днях с их новой соседкой Галей.

Следователи потом, наверное, допросили всех участников той разгульной пьянки. Только в итоге перед судом предстал один человек – это, понятно, Оскар.

О ходе того недолгого уголовного процесса Герасимова просветил Вовчик, чья мамаша присутствовала при оглашении приговора и, к счастью, тем вечером не находилась в гостях у погибшей подруги. В общем, признали парня вменяемым и впаяли целых двенадцать лет строгого режима. А затем о нем ничего не слышно. Впрочем, если брать Андрея, то дальнейшая судьба данной рожи ничуть его не беспокоила. Хотя следует сказать, что и особого злорадства к ныне спрятанному за решетку он не испытывал.

И воспоминания о том лихом квартирном обмене и о тех двух главных персонажах как-то сами по себе замылились.

Но прошло где-то года три, когда Герасимову было предложено новое место работы, причем совсем в другом городе. На семейном совете было принято решение – отцу и мужу нужно ехать туда, поскольку переезд сулил неплохие деньги и радужный карьерный рост.

Сначала он уехал один, чтобы осмотреться и освоиться, к тому же дочка ходила в школу. На первых порах Андрей разместился в гостинице. А когда у него появилась уверенность в правильной оценке перспектив здесь, то дал супруге команду все-таки продавать квартиру № 17. Одновременно сам уже стал дольщиком в строительстве элитного и единственного, на тот момент, в округе дома, который подрядчик обещал скоро сдать под ключ.

Такого комфортного размаха Андрей еще не встречал: двадцатиквартирный, притом в центре; отдельный вход; внизу гараж и даже предусмотрен камин, сауна и бильярдная.

Иначе говоря, последняя прописка слабо шла в сравнение с этим вариантом. Вот только, вдобавок, некоторая ирония, в плане адреса, все же присутствовала. Если номер, что будет на дверях новоселов, определялся жребием, то остальные реквизиты, как понимается, присвоены заранее и давно.

Ну ладно – совпадение по названиям улиц и нумерации дома тут и там можно принять за чистую случайность. Но много сложнее объяснить себе полную идентичность нынешнего слепого выбора квартиры и трех последних цифр в почтовом индексе.

Несомненно, придавать большое значение подобной мистике в области чисел и определенной топонимике совсем не стоило бы. Однако, она несколько озадачила Герасимова. Поскольку, в свою очередь, также и жена, хоть и несказанно обрадовавшаяся этакой перемене места проживания, углядела во всем этом некую недобрую примету.

Тем не менее в счастливом предвкушении заселиться в этажные хоромы, пусть и не в родном городе, ничто не могло испортить настроения семейству Андрея. А уж в особенности из-за какой-то ерундистики по поводу совершенно случайно возникшей, пусть и удивительной, адресной «зеркальности».

Итак, они, наконец, въехали в шикарные и обустроенные апартаменты. И кажется, ничего не должно омрачить их праздник, чтобы в полной мере порадоваться очередному улучшению жилищно-бытовых условий.

Проблемы начались сразу с той самой ночи, после того как широко отметили новоселье. На нем оказалось много приглашенных: теперешние Дюшины коллеги по работе, приехавшие специально на новоселье родители с обеих сторон, нужные здесь статусные новые знакомые. Из старых друзей – никого, если не считать того, до сих пор холостого, Владимира. Андрей чувствовал себя отчасти обязанным ему за такое итоговое звено в недлинной цепочке квартирных обменов (ведь вырученные деньги от реализации жилья на малой родине внесли достаточно весомый вклад в окончательное оформление сегодняшней недвижимости).

И, если уж описывать все, что тогда навалилось странного и необъяснимого на Герасимова, тогда тут прежде всего следует отметить – похоже, кто-то неведомый явно намеренно задумал сделать невыносимым существование домочадцев в этих стенах, еще вчера казавшимися им такими теплыми и приветливыми.

Но будем сейчас, в изложении, не слишком подробны и тем более предвзяты.

Когда глубоко вечером гости, из местных, распрощались с хозяевами, и оставшиеся за столом разбрелись по заранее отведенным спальням, Андрей, пожелав всем спокойной ночи, зачем-то спустился в гараж. С собой у него недопитая бутылка виски и яблоко на закуску. Он без света усаживается в свою недавно купленную иномарку и хочет насладиться одиночеством, а еще в тишине очередной раз поразмышлять над своим счастливым поворотом судьбы, так удачно поднявший его собственную самооценку.

И, как только сделал первый глоток, кто-то сзади тронул его за плечо:

– Ну что, вот ты и достиг, чего желал? – женский голос совсем негромкий, но заставивший поперхнуться и закашляться, а на голове явно прибавилась седина.

– Не вздумай даже оборачиваться. Надеюсь, узнал меня, гадина? – было сказано почти шепотом и с некоторой угрозой.

Конечно, если это – сон, то в данный момент с ним разговаривала сама покойная – Галина Сергеевна. Правда визуально удостовериться в этом Герасимов не может – тело вдруг словно парализовало, а язык онемел. Хватило лишь на утвердительный кивок.

Но все же сновидением или внезапной потерей сознания такое вряд ли объяснялось, поскольку затем последовал сильный удар чем-то очень плотным в затылок, и перед глазами вспыхнули мириады ярких точек.

А когда Андрей очнулся, в машине уже было включено освещение, и водительское кресло, где сидел, заляпано кровью. Тошнило, нестерпимо саднила рана, продолжая обильно сочиться. Под ногами пролитый вискарь, а на торпеде лежало то, чем его шандарахнули – обломок кирпича. Им же, похоже, бросили в лобовое стекло, так как на нем, изнутри, появилась паутина из трещин. В салоне больше никого, как и в полутемном гараже. Андрей с трудом выбирается из автомобиля, а в мозгу будто информационной бегущей строкой идут повторы – … это что за «достоевщина»?

Потом себе судорожно задаются следующие вопросы: откуда могла возникнуть и куда теперь делась «эта», которая какое-то время назад была им обнаружена здесь? И если непрошенная «гостья» являлась небестелесной, а гаражные ворота однозначно заперты на засов, то следует искать ее в квартире, наверху, где все, наверное, уже давно улеглись. Ведь время показывало около часа ночи, а значит прошло минут сорок его отсутствия. И главное, почему, по крайней мере жена, не спохватилась до сих пор?

Пошатываясь, пробрался на первый жилой этаж. В каминном зале и в прихожей – ни души. Входная дверь (проверил ключами) и окна надежно закрыты. Получается, кто находился в доме, сюда и не заглядывали, а вот псевдо Галина возможно скрывается выше.

– Не дай Бог, что-то сделает с теми, кто наверху! – промелькнуло очередной испуганной мыслью.

Превозмогая животный страх, молча ринулся дальше по винтовой лестнице. Кровь, пусть и меньше, продолжала стекать за воротник.

Но везде оказалось все абсолютно тихо, и кроме столовой нигде не горел свет. Осторожно заглянув в комнаты, не обнаружил ничего подозрительного – все вроде мирно себе спали. На мансарде – тоже пустота. И только когда включил прикроватную лампу, супруга, сонно подняв голову с подушки, недовольным голосом укорила:

– Обязательно было бросать меня одну, можно подумать, тебе тут пить не давали.

Правда, разглядев мужа, сразу поняла – с ним далеко не все в порядке.

– Откуда это? – встревоженно указала она на окровавленный клок ваты с «зеленкой», который Герасимов предварительно взял в ванной и приложил к затылку.

– Просто запнулся в гараже и неудачно ударился о перила, – с явным раздражением прозвучало в ответ. И понял – соврал неумело.

Им решено, для того, чтобы не признали сумасшедшим, и раз никто ничего не знает, надо промолчать о случившемся час назад. Следовало лишь поспокойнее пережить эту ночь, а наутро как-то объяснить ей про разбитое автостекло и еще самому попытаться понять происхождение той округлой кирпичины, которой его сзади долбанула «неведомая сила».

Пока жена без лишних причитаний и охов хлопотала вокруг Андрея, сооружая повязку, он мучительно осмысливал произошедшее с ним. Но буквально ничего вразумительного не забрезжило в уме – все на уровне бреда.

И в пять утра, без сна проворочившись в постели, опять, стараясь никого не разбудить, направился в цокольный этаж, где стояла машина. Там сразу, на входе, врубил освещение. Стояло полное беззвучие, прерываемое мерным капанием воды из гаражного умывальника. Первым делом осмотривает свой новенький джип, а затем осторожно заглядывает вовнутрь. Сначала он видит, что лобовое стекло совершенно цело – на нем ни единого изьяна. К тому же в салоне – первозданная чистота и никаких следов чьего-то недавнего присутствия. Удивлению его нет предела…

Дальше больше. В этом самом доме, с того дня, в квартире под номером 17 как бы поселилось «нечто», являющееся только Герасимову. «Оно» стало по-настоящему отравлять ему жизнь. Казалось, такое наваждение можно было отнести к некоторому нервному расстройству на фоне усталости от новой ответственной работы. Но данное предположение не выдерживало здравой критики, поскольку все-таки невозможно объяснить: откуда же периодически на Дюшином теле возникают довольно крупные лиловые гематомы и даже, а это особенно пугало, поразительно похожее на стигматы.

Касательно последних, выглядели они по-разному, достаточно четко вырисовываясь красноватым, и всегда в одном месте – выше локтя на левой руке. То в виде недлинного и зашифрованного набора цифр и букв, включая латинские, то также неповторяющихся, каких-то примитивных узоров из «точек» и «тире». Причем, каждый раз обнаруживая на себе новые знаки, Герасимов все пытался разгадать эти таинственные некровоточащие «послания», или хотя бы найти некую логику в данном мистическом «калейдоскопе».

Конечно, подобное стало уже просто невозможно долго прятать от жены. И тогда у них состоялся довольно неприятный разговор, когда она так и не поверила, что ее благоверный сам не знает причины – откуда у него случилась подобная жуткая напасть. Приняла, думается, лишь свою личную версию – глава семьи, видимо, начал посещать какую-то секту. А все другие доводы и слабые оправдания растерянного мужа принимались не более, чем бред воспаленного сознания, пусть и родного человека.

Понять каждого, наверное, совсем не трудно. Ведь оба они сейчас переживают страх – женщина, обязательно, за их брак, а он за то, чем вся эта «бесовщина», творящаяся с ним уже почти месяц, рано или поздно закончится. И фактически в тот момент была полная схожесть в обоюдной неуверенности за будущее свое и близких. А вот голос или какие-то намеки на зримое присутствие рядом Галины Сергеевны, не считая того единственного раза, исчезли напрочь. Сбивчивый же его рассказ, когда супруга с неподдельным испугом притронулась к исписанному предплечью дражайшего, про ту встречу в гараже с якобы покойной, прозвучал для нее просто сигналом – Андрея необходимо срочно спасать. И ему самому, закончившему говорить, остро почувствовалась вся фальшь собственного неуверенного изложения происходящего с ним в последнее время, да еще втайне от всех.

На ее нериторический вопрос, почему он соврал про разбитый затылок и до сих пор тщательно скрывал эту явную болезнь на коже, так и не нашлось сколь-нибудь вразумительного ответа.

Вдобавок ко всему следует отметить, что сам Герасимов, с первого дня появления на себе этих «символов», скрупулезно заносил в блокнот узреваемую им «псевдотату-белиберду». И таких, до объяснения с женой, оказалось аж девять. Каждая из них держалась по двое-трое суток, пока не сменялась на другую, строго чередуя комбинации цифр с буквами на контурность точек и тире.

Сейчас же она как раз наблюдала у него спиралевидную «цепочку» чего-то, словно из азбуки Морзе. Случилось такое, когда Дюша, укладываясь спать, неосмотрительно, при свете ночника, стал уж больно явно рассматривать в зеркале – исчез или нет этот рисунок, ведь он держался дольше всех предыдущих.

Итогом той семейной беседы на повышенных тонах явилось «жаркое» примирение с твердым совместным решением – завтра он, видите ли, идет к дерматологу и, конечно, к психиатру.

Но этой ночью, во сне случилось нечто, похожее на некую раскодировку – Герасимов вдруг все понял… Цветная «картинка» сложилась четкой и во многом пояснительной…

Ранним утром вставалось словно с похмелья: ломило в висках, наждачный язык и почему-то металло-сладковатый привкус крови во рту. Наверное, во время своего переживательного видения накусал губы – они болели.

А из тогда приснившегося, особенно запомнилась едва слышная речь Галины Сергеевны, у которой на лбу усматривался глубокий шрам, думается, от того самого топора. Глаза у нее были закрыты, босая, одета в белую длинную хламиду, а руки сложены, как у лежавших в гробу. Голос звучал монотонно, но внятно и убедительно, будто читала проповедь.

Вот примерный смысл того мрачного по своей тональности и сути монолога (в редакции Андрея).

Мол, ему бы давно пора смирить собственную гордыню. И тот, изначально «неверно» затеянный квартирный обмен – вроде некоторого испытания, данного им обоим.

Последний же вывод был сделан ею лишь после расставания с грешной земной жизнью.

И совершенно ничего особенного, по мнению покойницы, в том нет, что «высшие силы правят судьбой каждого» (здесь дословная банальность). Плюс еще одно личное замечание, рожденное, якобы, в результате насильственного, с его стороны, квартирного переселения «бедной» женщины – возможно, именно из определенной бытовой фатальности сложилась твоя дата смерти (тут не обошлось без стилистического перевода Герасимова).

И по теперешнему мнению этой, что вещает сейчас, как раз не очень добровольный переезд и стал единственной причиной той случившейся с ней трагедии.

А сегодня же она явилась к спящему, чтобы наконец-то взять и уличить в данном «преступлении». При всем том, она даже ни в чем не винит настоящего убийцу – Оскарчика (так сама назвала), который и рубанул подруге меж

бровей.

В общем, Галина Сергеевна опять проклинает человека, основного зачинщика, спровоцировавшего подобный финал, то есть Андрея. Окончательные же ее слова напоминали пророческие:

– Придется тебе убояться тобой сотворенного, и сгинешь ты навсегда!

Теперь взгляд старой тетки, обнаружившейся в сонном сознании Герасимова, вопросительно уперт в него – словно она ждет хоть какой-то реакции. Но тот не может и рта раскрыть, так поражен всей этой бредятиной.

Тогда образ в женском обличье медленно разворачивается и пропадает в сизой дымке тумана…

Было пять летнего утра. За окном почти рассвело. Рядом безмятежно спит супруга, которая не далее как вчера истерила по поводу его скрытности.

Он посмотрел в напольное зеркало – никаких следов тайных «знаков-стигматов» на левом предплечье. Да и в целом на теле отсутствовали, ставшие уже привычными, сколь-нибудь заметные гематомы-синяки.

Руководимый определенной мыслью и стараясь не шуметь, он закрылся в кабинете, где в ящике письменного стола лежало, хронологически срисованное с себя. А там – пусто, ничего, кроме деловых бумаг. И ведь самолично оставлял тот самый блокнотик здесь! Но стоит ли такому сейчас удивляться, особенно после привидевшегося Андрею. Жена здесь явно ни при чем, значит будить ее и спрашивать незачем.