Фараоны древнего Израиля бесплатное чтение

© Илья Кумранский, 2021

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2021

Фараоны Древнего Израиля

Могли ли египетские фараоны быть национальными царями Израиля?

«Что за странный вопрос?» – спросит любой, кто мало-мальски знаком с историей взаимоотношений между евреями и египтянами. Со времен патриарха Моисея, когда фараон и вся его многотысячная рать утонули в водах Красного моря, преследуя народ Израиля, между евреями и египтянами установилась резкая неприязнь. Евреи относились к Египту как к 400-летнему Дому рабства. Бегство из страны прославлялось ими, как ключевое событие, приведшее к освобождению их предков и к зарождению древнееврейской государственности. Египет, в их понимании, всегда оставался врагом еврейского царства. Так, Танис – одна из столиц Древнего Египта и город во главе нома, одно из названий которого[1] стало впоследствии у семитских народов нарицательным для всей страны египтян, назывался у евреев еще как Цару, что значит Враг, Угнетатель[2]. Раав или Рахав – шумерское название Египта, также популярное у евреев – означало Гордец, Надменный, Презирающий (всех вокруг)[3]. Фараоны были чуть ли не главными врагами Яхве. Еврейские пророки часто отпускали в их адрес обличительные отповеди[4].

Со своей стороны, не лучшего мнения о евреях были и египтяне. Их излюбленными выражениями по отношению к семитам были: жалкий, презренный, ненавидимый богом Ра. Так, например, в одной из победных надписей Тутмоса Третьего народы Междуречья названы не иначе как презренный Нахарин[5]. В «Странствиях Синухета» Сирия обругана собакой. «Люди-шасу в горах Эдома сидели (трусливо), как лисицы в норах»[6], – сообщает довольно безымянный египетский писец. «Подл азиат, – сказано в «Поучении гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», – плохо место, в котором он живет, бедно оно водой, трудно проходимо из-за множества деревьев, дороги тяжелы из-за гор. Не сидит он на одном месте, ноги его бродят из нужды…» И уже совершенно брезгливо автор египетского трактата констатирует в следующем за этим текстом месте: «Азиат для Египта больше, чем отвращение…»[7] По традиции, египтяне даже не садились за общий стол с семитами, ибо египтяне не могут есть с евреями, потому что это мерзость для египтян[8].

Как же при такой взаимной ненависти цари Израиля могли быть одновременно фараонами Египта?

Однако вопрос этот не такой уж и глупый, как может показаться на первый взгляд. А чтобы ответить на него, нам не придется обращаться за экзотическими музейными редкостями. Достаточно будет по-новому взглянуть на ту информацию, которая содержится в Библии. Мы покажем в этой статье, что фараоны были реальными прототипами Саула, легендарного царя Израиля, а библейская летопись, в которой повествуется о событиях в его царстве, описывает, на самом деле, египетскую, а не еврейскую историю.

По-моему, первым, кто связал начало истории евреев с египетскими фараонами, был Зигмунд Фрейд. В своем последнем научном труде «Человек Моисей и монотеистическая религия» он попытался осветить новаторскими на тот момент методами психоанализа самые темные места становления религиозного сознания евреев[9]. Правда, он не дошел до мысли, что фараоны могли быть историческими прототипами легендарных царей Израиля, но сделал другое очень смелое предположение. Он считал, что Моисей мог быть учеником Эхнатона, знаменитого египетского царя-реформатора, потратившего свою энергию на разрушение древних языческих культов.

Зигмунд Фрейд – австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог

Став фанатом учения этого фараона, Моисей, по мысли Фрейда, покинул Египет вместе со своими сторонниками во время наступления реванша языческих сил и крушения царской династии Тутмосидов. Бродя по пустыням жаркой Аравии, евреи, в конечном итоге, восстали на своего предводителя и убили его. Религия Атона смешалась с малоизвестным культом вулканического бога Яхве, родив на свет то, что мы зовем теперь религией иудеев.

Фрейд исходил из гипотезы, что убийство Моисея привело к развитию у евреев чувства вины за содеянное, которое впоследствии реабилитировало пророка в глазах потомков его убийц, превратив его тем самым в их величайшего лидера в истории. Таким образом, на примере истории одного народа Фрейд попытался проиллюстрировать действие своих теоретических установок, описанных в более ранней его работе «Тотем и табу», в частности, его мысли об убийстве отца повзрослевшими детьми в качестве первопричины зарождения в племени идеи бога.

Фрейд указал на возможность происхождения еврейского слова Адонай, то есть Господь, от египетского имени бога Атона, которому поклонялся фараон-реформатор. Кроме того, обряд обрезания мальчиков, без которого теперь немыслимо еврейство, был изначально египетским.

За эту работу «отец психоанализа» был удостоен изрядной порции критики как от своих коллег по цеху, так и от религиозных евреев[10]. По ряду причин, мы можем признать, что эта критика была вполне заслуженной. Исторические реконструкции Фрейда казались более чем натянутыми. По большому счету, ученый с мировым именем основывался в своей работе на бездоказательные спекуляции. В то время науке, как и самому Фрейду, не были известны документы, на основе которых можно было бы рассуждать о реконструкции истории пребывания евреев в Аравии, тем более, судить о влиянии арабских верований на процесс формирования иудаизма. Такие документы не открыты и теперь! Старик Фрейд, видимо, уже не мог ждать их появления. А может, и не хотел этого. Второпях он излагал на бумаге все свои соображения насчет личности Моисея и его религии. В тот момент Фрейд уже страдал тяжелой формой рака.

Его гипотеза о происхождении иудаизма от религии Атона тоже была далеко небесспорной. Ее положения спотыкались о решительные возражения тех ученых, которые отрицали монотеистическую природу египетского культа[11]. Соответственно, точка зрения австрийского ученого о наличии связи между еврейским словом Адонай и египетским именем бога Атона была, по сути, отвергнута специалистами. Само устное произношение имени бога могло сильно отличаться от передачи имени на письме. Иероглифической записи имени Атона соответствовала транскрипция jtn, тогда как устно оно могло звучать как Йати или Йот[12]!

Однако религия, которую пытался насадить Эхнатон в Египте, действительно могла иметь прямое отношение к иудаизму. И для доказательства этого факта вовсе не обязательно прибегать к психоанализу. Если догадку Фрейда о происхождении еврейского слова Адонай от египетского имени Атона ученые воспринимают с недоверием, то куда с большей охотой они принимают версию о происхождении 103-го библейского псалма от «Великого гимна Атону», якобы сочиненного самим Эхнатоном[13]. Этот гимн был обнаружен на стене усыпальницы фараона Эйе, одного из преемников Эхнатона на царском престоле. Фрейд, который был знаком с трудами английского египтолога Джеймса Брэстеда, кто одним из первых опубликовал удачный перевод на латинский язык «Великого гимна Атону»[14], прошел мимо этой связи. Мы же постараемся показать, что, помимо следов присутствия строк из египетского царского гимна, Библия содержит упоминание имени, а если быть точнее, то имён самого Эхнатона.

В главе 31 «Первой книги Царств», которая у евреев называется «Книгой Самуила», рассказывается о войне между израильтянами и филистимлянами – древним народом, переселившимся в Палестину с острова Крит. Саул – согласно летописи, первый царь евреев – к исходу битвы остался один на один со своими врагами. Евреи в панике бежали с поля боя, и только три сына и оруженосец остались при нем. Звали сыновей Аминадав, Ионафан и Малхисуа.

Гробница фараона Эйе, на стенах которой был обнаружен текст с гимном Атону

В неравной схватке все трое пали смертью храбрых, а Саул, страшась позора и издевательств со стороны филистимских воинов, сам заколол себя мечом на глазах у своего слуги[15].

Теперь, если абстрагироваться от трагических обстоятельств гибели царской семьи, которые описаны в летописи, и сосредоточить внимание на действующих персонажах хроники и, в частности, на их именах, то мы обнаружим совершенно удивительное сходство между именами трех сыновей Саула и фараона Эхнатона.

Аминадав[16] – Аменхотеп,

Ионафан – Эхнатон,

Малхисуа – Царь Шу.

Тут, справедливости ради, нужно отметить, что на сходство имен Аминадава и Аменхотепа указывал еще Ахмед Осман[17]. Имеющееся расхождения в двух именах объясняются попыткой осмысления евреями непонятного египетского имени путем сближения к искусственной конструкции Амминадаб, созвучной исконной форме Аменхотеп. В переводе Амминадаб означает «мой родственник одарил»[18].

Имя Ионафан, кажется, сильно отличается от имени Эхнатон. Однако эта разница возникла из-за искажений двух имен при переводе. В оригинале, на еврейском, имя Ионафана читается как Йехонатан[19]. Как звучало имя Эхнатона по-египетски, в действительности точно уже неизвестно, поскольку гласные буквы египтянами не обозначались на письме. Но наиболее вероятная огласовка его была Ахенатон или Ахенатен. Несмотря на отсутствие полной точности, оба имени схожи, практически, до их соответствия.

Последнее имя Малхисуа состоит из двух слов: малхи, означающим по-еврейски царь, и суа, в котором угадывается попытка искаженной передачи египетского имени Шу. Так называли египтяне божество света[20].

Действительно, имя Эхнатон молодой царь-реформатор принял только после пятого года своего правления. До этого времени его звали так же, как и его отца – Аменхотепом[21]. Шу – это его прозвище в простонародье. Именно под личиной этого египетского бога столичные жители поклонялись Эхнатону, тогда как его жена Нефертити была живым воплощением жены Шу, богини Тефнут[22].

Египетский бог Шу и богиня Тефнут: в образе этих богов чтили жители Ахетатона Эхнатона и Нифертити

Колоссальная статуя Аменхотепа III с его женой царицей Тией и их дочерью Хенуттанеб. Каирский музей

Еврейский летописец, живший через несколько веков после периода Амарны, когда составлял хронику Древнего Израиля, видимо, уже не знал, что под тремя разными именами скрывалась одна и та же личность. В результате количество сыновей Саула в хронике утроилось! Более того, у летописца уже не было четкого представления ни о реальной жизни фараона Эхнатона, ни об обстоятельствах его смерти, коль скоро он отнес ее ко времени вторжения в Палестину филистимлян, одного из так называемых народов моря, которое произошло веком позже.

Помимо этого, в еврейской летописи обнаруживается еще ряд занимательных деталей, которые могут также свидетельствовать о связи легенды о Сауле с историей периода Амарны.

Во-первых, бог в летописи почти всегда именуется Адонай, то есть, если верить Фрейду, Атоном