Океан аргументов бесплатное чтение

Здесь три части: 1) каким образом в смысле слов [текста] содержится предмет данной шастры и т. д[66]; 2) каким образом основа обладает восемью атрибутами; 3) опровержение возражений других [школ].

2.1.1.1. Каким образом в смысле слов [текста] содержится предмет данной шастры и т. д. [необходимость сочинения, главная причина и их взаимосвязь]

Я совершаю простирание перед юным Манджушри[67]!

Я совершаю простирание перед совершенным Буддой,

Учителем, возвышенным среди философов,

Перед тем, кто преподал учение о покое,

умиротворяющее все измышления:

То, что зависимо возникает,

Не имеет прекращения, не имеет рождения;

Не имеет пресечения, не имеет постоянства;

Не имеет прихода и не имеет ухода;

Не является дифференцированным объектом и не является тождеством.

Ачарья [Нагарджуна], выражая величие Учителя [Будды] и уважение к нему за учение, в котором было безупречно объяснено все содержание трактата, побуждаемый намерением написать комментарий, почтительно совершает простирание перед ним за учение, предмет которого находится в неразрывной связи с сущностью зависимого возникновения. Поэтому он говорит: «Я простираюсь перед…» и т. д., чтобы быть способным сочинить данный трактат. Зависимое возникновение, характеризуемое здесь посредством восьми атрибутов (khyad-par brgyad), таких как «не имеет прекращения» и т. д., есть предмет текста «Муламадхьямакакарика». Выход за пределы печали, характеризуемый успокоением всех концептуальных измышлений и признаками умиротворения, – в этом заключается жизненная необходимость (nying-dgos) написания трактата. В «Ясных словах» (Прасаннапада; tshig-gsal) говорится, что слова почтения в начале текста указывают на предмет и главную причину написания шастры. Но, хотя эти слова указывают на учение о зависимом возникновении, характеризуемом восемью атрибутами, и на нирвану, успокаивающую все измышления, они не объясняются в качестве предмета «Муламадхьямакакики» и главной причины [написания этого текста]. Эти слова имеют смысл, просто констатирующий, что Учитель проповедовал это. Главная причина написания этого трактата заключалась в том, чтобы, устранив непонимание учений, имеющих окончательный смысл, и тех, что нуждаются в интерпретации, [а также] сомнения, вызванные ошибками понимания, и превратные интерпретации этих учений, объяснить предмет с целью проникновения в таковость вещей, как они есть.

{17}Хотя о том, что необходимость (dgos-pa) зависит от трактата, и что главная причина (nying-dgos) зависит от необходимости, и что это связано между собой, явно не говорится, тем не менее, эта связь подразумевается.

В Комментарии[68], объясняющем, что «умиротворение – это успокоение концептуальных измышлений», говорится:

Когда [практик] видит таковость зависимого возникновения,

Отсутствует вовлеченность ума в ментальные события [Прасаннапада; 04b].

В данном контексте вовлеченность (‘jug-pa) означает, согласно «Комментарию к “Мадхьямака-аватаре”» (Мадхьямака-аватара-бхашья; ‘jug-‘grel)[69], беспорядочное движение ума и ментальных факторов. В «Прасаннападе» тоже говорится об этом:

Поскольку концептуальные построения (rnam-par-rtog-pa) являются движением ума, то таковость, в силу того, что оно остановлено, является отсутствием дискурсивности. В сутре говорится: «Что есть абсолютная истина? Там, где нет никакого ментального движения, нет необходимости говорить о словах» [Бодхисаттвапитака-сутра, [dKon– brtsegs ga 167a] [120a][70].

Согласно данной цитате, речь не идет о том, что мудрость (ye-shes) не существует, эти слова означают, что ментальный процесс концептуальных измышлений (rnam-rtog-gi rgyu-ba) останавливается. Когда говорится, что условные понятия «познание» и «объект познания» останавливаются [как ошибочные][71], то это происходит с точки зрения медитативного равновесия [при концентрации на таковости]. Но это не является отрицанием того, что медитативное равновесие и абсолютная [истина] являются объектом и субъектом. Ибо то, что они являются объектом и субъектом, устанавливается не с точки зрения рационально-аналитического познания, а с точки зрения условного, обыденного познания.

Если разделить эти две перспективы видения, то будут устранены многие подобного рода сомнения. Предположим, у кого-нибудь возник вопрос: «В системе, которая утверждает, что у шраваков и пратькабудд – у представителей обеих малых колесниц – имеется постижение бессамостности двух видов, объясняемые в «Прасаннападе» четыре фактора – содержание, необходимость объяснения [данного учения], причина и их взаимная связь имеют место для обеих колесниц – великой и малой. Так не является ли этот трактат учением общей колесницы?» В «Мадхъямака-аватара-бхашье» сказано, что в колеснице шраваков бессамостность феноменов упоминается лишь кратко, а в махаяне она подробно объясняется [dBu ma ‘a 228a]. Поэтому в подтверждение того, что учение великой колесницы не является излишней [роскошью][72], [Нагарджуна] цитирует из своего «Гимна Преодолевшему сансару» (Локатитастава; ‘jig-rten-las-‘das-par-bstod-pa):

Вы сказали, что освобождения нет до тех пор,

Пока не постигнуто отсутствие признаков (mtshan-ma-med).

Следовательно, Ваше Учение представлено

Полностью в великой колеснице [bsTod tshogs ka 69b].

{18} Таким образом, хотя в данном трактате не излагаются, за исключением воззрения, уникальные черты учений махаяны, все же, поскольку очень подробно объясняется бессамостность феноменов, то у учеников, которым предназначается этот трактат, есть отличительные особенности. «Прасаннапада» также объясняет смысл умиротворения (zhi) как полное освобождение рождения, смерти и всех прочих [феноменов] от [характерных для сансары] изъянов[73].

2.1.1.2. Каким образом основа обладает восемью атрибутами

В данном контексте зависимое возникновение, рассматриваемое в качестве основы атрибутов (khyad-gzhi), объясняется, как говорит «Комментарий», в качестве зависимого возникновения составных [феноменов] (‘dus-byas). Здесь о «контакте» (phrad), «зависимости» (ltos) и «опоре» (rten) говорится как о [синонимичных] категориях[74]. Буквальный смысл термина «зависимость» (rten-pa) применим ко всем объектам познания. Термин «возникновение» (‘byung-ba) имеет два значения: «рождение» (skye), неприменимое к несоставным феноменам, а также «приходить к существованию в зависимости от (опираясь на)» (brten-nas-‘grub-pa). Второе значение имеет место в следующем пассаже [из “Комментария”][75]:

Деятель существует в зависимости от действия;

Действие возникает также в зависимости от того деятеля.

Помимо этого невозможно усмотреть

Причину их существования [VIII: 12].

Хотя здесь говорится, что деятель возникает в зависимости от действия, действие не порождает деятеля. Говорится, что, хотя это рассуждение распространяется также на другие феномены – познание и объект познания, тезис и доказательство возникают в зависимости друг от друга, недопустимо говорить, что они порождают друг друга. В «Ратнавали» также говорится:

Когда есть это, возникает то,

Точно так же, когда есть короткое, то есть и длинное [I: 48ab].

Аналогично уже сказанному, короткое не является производителем длинного. Кроме того, если каждый феномен возникает в зависимости от своих причин и условий, за исключением пресечений[76], он должен быть вещью. [В случае] не являющихся вещами феноменов зависимого возникновения, хотя они возникают в зависимости от других феноменов, те феномены, в зависимости от которых они возникают, не являются их причинами и условиями. В этом случае очень уместна цитата:

Поскольку не является существующим что-либо,

Что не является зависимо возникающим,

Постольку не является существующим что-либо,

Что не является пустым [XXIV: 19].

{19} Так как прекращение и т. д. – восемь атрибутов – существуют условно, то их невозможно отрицать без того, чтобы квалифицировать атрибуты[77]. Об атрибутах в этом контексте «Прасаннапада» говорит, что с точки зрения мудрости арьев прекращение и прочее не существуют. В последующем контексте говорится[78], что это сказано не с точки зрения природы незагрязненного объекта мудрости, свободной от галлюцинаций неведения. Это относится к мудрости, не загрязненной иллюзиями дуалистической видимости. Поэтому следует, считая зависимое возникновение основой прекращения и прочих атрибутов, сочетать это с отсутствием с точки зрения объекта незагрязненной мудрости медитативного равновесия восьми – прекращения и прочего в качестве специфических феноменов (khyad-par-gyi chos).

2.1.1.3. Опровержение возражений других [школ]

Здесь две части: 1) опровержение возражений против тезиса, что прекращение и прочие [атрибуты] не являются существующими в силу самосущей природы (rang-bzhin-du ma-grub-pa); 2) опровержение возражений относительно числа атрибутов и их порядка.

Предположим, некто отстаивает следующее: «Если атрибуты так сочетаются, то тогда то, что существует с точки зрения природы объекта незагрязненной мудрости медитативного равновесия, является абсолютно существующим. В таком случае, с этой точки зрения есть противоречие существованию абсолютной истины. Кроме того, с этих позиций дхармата (chos-nyid) существует без разрушения, значит, существует постоянство. А также есть тождественные и различные [вещи], прекращение прекращаемого потока омрачений. Следовательно, с этой точки зрения несуществование обладает зависимым возникновением, а это абсурдно».

Это возражение возникает из-за непонимания смысла, в котором [мадхьямака] говорит о несуществовании с точки зрения природы объекта [мудрости] медитативного равновесия. Об этом также «Прасаннапада» говорит:

Те вещи, о которых [Будда] учит, что они – рождение и т. д. – являются зависимо возникающими, не являются [таковыми] с точки зрения природы объекта незагрязненной мудрости, свободной от искажающего обмана неведения. Почему так? Дело в том, что они являются объектами познания тех, чей глаз мудрости деградировал из-за галлюцинаций неведения.

{20} Относительно видения таковости Бхагаван Будда сказал: «Монахи, это – абсолютная истина. Тот, у кого есть именно это воззрение, эта безобманная Дхарма, выходит за пределы печали» [13a].

Поэтому, кто не способен обрести незагрязненную мудрость медитативного равновесия, тот не в состоянии различить, что сказано с позиций чистого видения, а что не относится к проповедям, сделанным с точки зрения незагрязненной мудрости. А тому, для кого это стало возможным, не следует посредством этой мудрости познавать другие объекты помимо таковости, а если даже еще не обретено безобъектное незагрязненное знание, нужно постигать таковость. Учитывая это, как может быть корректным утверждение, что ее [т. е. незагрязненной мудрости] смысл есть просто существование и что, поскольку ее объект существует (установлен к бытию)[79] по природе, то он существует абсолютно?

В таком случае, когда в контексте опровержения утверждения о том, что прекращение и другие феномены истинно существуют (de-kho-nar-grub-pa) в зависимом возникновении, говорится, что с точки зрения природы незагрязненного объекта прекращение и прочие феномены не существуют, то что тем самым демонстрируется? Это имеет тот смысл, что, исследовав, являются ли существующие в том зависимом возникновении, являющемся базисом атрибутов, прекращение и прочие атрибуты природой или сущностью того базиса атрибутов, [можно заключить, ] что не являются. Это означает отрицание того, что прекращение и прочее являются реально установленными (de-kho-nar-grub-pa) в зависимом возникновении.

Если бы прекращение и прочие атрибуты зависимого возникновения являлись его истинной сущностью (gshis), то они оказались бы прекращением и прочими атрибутами, существующими в качестве самосущей природы (rang-bzhin) объекта незагрязненной мудрости. То, что мы называем “природой объекта незагрязненной мудрости”, является также зависимо возникающим [феноменом]. Это означает, что прекращение и прочие феномены не являются истинной природой базиса атрибутов – зависимого возникновения.

Итак, отсутствие установленности к бытию (ma-grub-pa) зависимого возникновения в качестве сущности и природы прекращения и прочих феноменов есть фундаментальная природа (gshis-lugs)[80] зависимого возникновения, и это также есть природа объекта незагрязненной мудрости медитативного равновесия.

{21} Точно так же, когда мы исследуем, является ли способ бытия, или фундаментальный характер (gshis-lugs), зависимого возникновения его собственной истинной природой (de-nyid-kyi gshis), то мы можем опровергнуть посредством аналитического познания, что он существует как его собственная природа.

Хотя рождение ростка не существует в абсолютном смысле, и это есть дхармата ростка, тем не менее, то, что это рождение не существует в абсолютном смысле, не является дхарматой самого рождения, ибо утверждение, что нечто само по себе (rang-nyid) является дхарматой – это противоречие. Следовательно, то, что рождение ростка не имеет абсолютного существования, – это абсолютная [истина] ростка, и это может быть установлено как способ бытия (yin-lugs) ростка. Поэтому как исследование того, является или не является такой [феномен] абсолютно установленным к бытию по фундаментальной природе (gshis-lugs), может быть исследованием того, существует или не существует абсолютная [истина] ростка в качестве фундаментальной природы? Тем не менее, это является исследованием того, имеет способ бытия (yin-lugs) такого [феномена] – ростка – природу невозникновения или является просто установленным силою условности. Во время такого рода исследования [независимо от того, ] находит или не находит аналитический ум такую природу (de-nyid-kyi-gshis) [как природу невозникновения], – анализ всегда должен быть сходным с анализом ростка. В контексте пустоты пустоты (stong-pa-nyid-stong-pa-nyid), пустоты самосущей природы (rang-bzhin-stong-pa-nyid)[81], пустоты абсолютного (don-dam-pa-stong-pa-nyid)[82], считая таковость дхармином (chos-can)[83] базиса пустоты[84], необходимо объяснить на абсолютном уровне сущность (ngo-bo) как пустую, чтобы опровергнуть мысль о том, что эти два [аспекта] – существование дхарматы (chos-nyid) и [ее] несуществование в качестве абсолютной [истины] – образуют противоречие.

Следовательно, слова: «Это нелогично – то, что не существуют абсолютное (don-dam), дхармата (chos-nyid), таковость (de-kho-na-nyid) и способ пребывания вещей (gshis-lugs). Но даже при допущении, что они существуют, если их существование не установлено в них самих[85], то где еще они существуют?», – это речи тех, кто не овладел методом исследования, анализирующим на абсолютном уровне, что существует и что не существует. Таким образом, некоторые невежды утверждают, что абсолютное не является объектом познания, другие говорят, что оно имеет истинное существование, – возникает множество дурных воззрений.

Кто-то может доказывать: «В том случае, если существование прекращения и прочего – восьми атрибутов – в зависимом возникновении не является его способом бытия (yin-lugs), то тогда не имеет смысла сказанное в сутрах:

В силу условий неведения возникает санскара[86] – составное,

Пресечением неведения пресекается санскара [Шалистамбха-сутра, mDo sde tsa 116a].

{22} Увы, санскары непостоянны;

Они являются субъектами[87] возникновения и разрушения;

Возникнув, составные феномены являются разрушающимися;

Их полное успокоение есть блаженство [Уданаварга, mDo sde, za 209a и также см.: Анитьята-сутра, mDo sde, sa 157a].

Это показывает, что имеет место аннигиляция (chad-pa), полностью успокаивающая скандхи (phung-po). Говорится:

Татхагаты могут появляться или не появляться,

Пребывает лишь эта дхармата феноменов [Шалистамбха-сутра, mDo sde, kha 241a, mDo sde za 117a][88].

Это показывает, что имеет место постоянство.

Четыре вида пищи, поддерживающей пребывание живых существ, – это один и тот же феномен [Samyuttanikāya, v. 2 Nidānavagga āhāra-sutta 403].

Это показывает, что есть идентичность.

Два феномена хранят мир: стыд и совесть [Арья-татхагата-чинтья-гухья-нирдеша-сутра; mDo sde dKon brtsegs ka 182a].

Это показывает, что есть различия.

Из предыдущей жизни существа приходят в эту; из этой жизни они

уходят в следующую [Арьямахакарунапундарика-сутра; mDo sde cha 62a]».

«Прасаннапада» отвечает на это, рассматривая приведенные выше цитаты в двух перспективах интерпретации. [13a] Возникает следующая дискуссия. [Оппоненты мадхьямиков говорят]: «Школа, отрицающая существование прекращения и прочего в качестве способа бытия, устанавливает прекращение и прочее как относительное (kun-rdzob-tu), поэтому утверждает, что вовлеченность в сансару и отказ от нее имеют относительное существование. [Мадхьямики] говорят, что эти утверждения не противоречат сутрам. Тем не менее, если бы вообще не имели места относительные феномены, устанавливаемые достоверным познанием, то эти феномены оказались бы подобными веревке, принимаемой за змею, – относительно такой «змеи» было бы невозможно установить причину и следствие. Поскольку [мадхьямики] не могут доказать, что феномены существуют относительно, они не в состоянии избежать порока [нигилизма]. Если бы у них имелась безошибочная система[89] достоверного установления [относительных феноменов], тогда они должны были бы принять смысл, существующий абсолютно; но они отказываются использовать такую терминологию».

Ответ на эту критику содержится в главе 24 [«Прасаннапады»]. Необходимо в соответствии с ее содержанием логическим путем показать, как все эти определения (rnam-gzhag)[90] имеют смысл в этой системе, но не в другой. В противном случае, если в смысле, существующем условно, нет места освобождению и прочим вещам, то придется признать, что они представлены лишь в иллюзорной перспективе. А это большая ошибка.

{23} Следовательно, согласившись признать таким способом условные феномены, спорить о том, имеют другие феномены истинное существование или не имеют, – это не является ни позицией мадхьямаки, ни также позицией философов, признающих наличие сущности у вещей.

В частности, до тех пор, пока относительное (kun-rdzob) признают таким способом [в иллюзорной перспективе], невозможно установление достоверно подтверждаемого объекта (don), поэтому также невозможно достоверно установить ни личность, которая отстаивает тезисы, ни утверждаемые тезисы[91], ни подтверждающие их авторитетные тексты и логические аргументы – все это также достоверно не подтверждается. Следовательно, в этом случае достоверное подтверждение того, что существуют истинные феномены (chos-bden-pa), было бы чем-то смехотворным.

В том случае, если [некто], отрицая, что эти вещи истинно существуют, способен убежденно отстаивать условный смысл, подтверждаемый достоверным познанием, то, хотя все абсолютные феномены – такие как таковость (de-bzhin-nyid), дхармакая и др. не являются истинно существующими, допустимо принять [их] существование в обычном смысле[92]. Следовательно, утверждение о том, что если они истинно не существуют, то постижение таковости, объект достижения, дхармкая, не являются существующими, и тому подобные заявления не имеют смысла.

Итак, те буддийские школы святой земли Индии, кто принимает истинное существование феноменов, проявляют большое усердие в доказательстве истинных вещей. Но после того как ими признано, что невозможно установить истинно существующие вещи, они больше не спорят о том, существует ли еще что-то другое в качестве истинной [реальности]. Это великое качество, отличающее выдающихся мыслителей от тех, кто в диспуте, не зная принципов логики, произносит бессмысленные речи. Поэтому с точки зрения реализованных мудрецов (rtogs-ldan)[93] высказывание утверждения об истинном существовании относительно обусловленных (составных) вещей, функционирующих с пользой или с причинением вреда, является заблуждением, более весомым[94], нежели ошибка такого же утверждения в отношении вещей, не являющихся композитными (‘du-ma-byas), не способными функционировать и порождать последствия. Ибо основа заблуждения в этом случае является меньшей. В этом коренном тексте также говорится:

Поскольку производное абсолютно не установлено к бытию,

Как может быть установенным к бытию непроизводное? [MMK VII: 33].

Здесь с большой настойчивостью отрицается истинное существование вещей.

В сутрах имеются оба вида высказываний – о том, что возникновение, прекращение и прочее существуют, и о том, что они не существуют. По этой причине, для того объяснить, какие из этих двух видов наставлений являются учением, содержащим смысл таковости, какие из них нуждаются в интерпретации, какие вызывают при размышлении сомнения, и чтобы устранить ложное понимание, принимающее относительный смысл в качестве окончательного, чтобы различить относительный и окончательный смыслы, была сочинена эта шастра.

{24} Смыслы этих двух видов учений были объяснены очень подробно в тексте «Сущность превосходного объяснения относительного и абсолютного» (shing-rta’i srol-‘byed-gnyis-kyis-drang-nges-phye-ba legs-par-bshad-pa’i snying-po)[95]. Поэтому вам необходимо изучить его.

Предположим, есть такое возражение: «Если наставление относительно зависимого возникновения (rten-‘brel), что прекращение и т. д. – восемь атрибутов – не существуют, относится ко всем объектам отрицания, то [число атрибутов] слишком мало. А если они приведены в качестве примера, то можно было ограничиться двумя строками: “Нет прекращения, нет возникновения / нет пресечения, нет постоянства”».

Ни то ни другое [не является верным]. Почему? Зависимое возникновение (rten-‘byung) имеется бесчисленное множество характеристик. Но эти восемь называют атрибутами, потому что именно они вызывают споры. Кроме того, сторонники признания сущности вещей отстаивают тезис о существовании природы вещей посредством этих восьми атрибутов – прекращения и т. д. Понять, что предметом споров является вопрос о том, существует или не существует природа прекращения и прочего – восьми атрибутов, можно из контекста дискуссий. Этому пониманию способствует и объяснение, данное в комментарии Буддапалиты [160a; см. также: Prasannapadā 4b]. Те, кто полагает, что [такого рода] дебаты являются разногласиями относительно смысла категорий «возникновение», «прекращение» и пр., [восходящими к системе] парахиты (pa-ra-he-ta)[96], упускают смысловой контекст дискуссий.

В отношении сущности (ngo-bo-la-ltos-nas) демонстрируется пара «возникновение и прекращение», которая функционирует как развитие и дегенерация; в отношении времени (dus-la-ltos-nas) объясняется пара «постоянство и уничтожение»; относительно объекта (yul-la-ltos-nas) – пара «приход и уход»; относительно супругов (zla-la-ltos-nas) – пара «тождество и различие».

Допустим, кто-то говорит: «Если существует возникновение, то существует прекращение, а если нет возникновения, то нет и прекращения, поэтому было бы логичным сказать «нет рождения и нет прекращения».

Чоджин, в начале жизни родившись, в конце умирает, и имеется определенный порядок: рождение имеет место раньше, а прекращение – позже. Но если бы рождение и смерть существовали в силу собственных характеристик, то оказалось бы, что подобного следования «раньше-позже» не было бы: порядок [возникновения и прекращения] сделался бы неопределенным. Если бы [возникновение и прекращение] существовали в силу собственных характеристик, то они должны были быть либо тождественными, либо различными, ибо иного не дано.

{25} Если бы рождение в начале и смерть в конце имели различную самосущую природу, то Чоджин в конце рождения не смог бы умереть, а до смерти не смог бы родиться. А если бы они были тождественными по самосущей природе, то рождение человека в начале [жизни] оказалось бы в то же время его же смертью, и если это было бы так, то смерть того же самого человека должна была быть его же рождением. Боги, умерев, должны были бы в этом случае рождаться только богами. К такому абсурду приводит сделанное выше ошибочное предположение о собственных характеристиках.

Здесь две части: 1) идентификация когнитивного состояния, в котором происходит цепляние за объект логического отрицания[98]; 2) как трактат поддерживает это отрицание.

2.2.1.1. Идентификация когнитивного состояния, в котором происходит цепляние за объект логического отрицания

Здесь две части: 1) главный смысл (dngos-kyi-don); 2) способ применения специфицирующих характеристик (khyad-par-sbyar-ba’i tshul) к объекту логического отрицания.

В главе 26 излагаются порядок вступления в сансару из-за неведения и порядок нейтрализации сансары посредством устранения неведения. Говорится:

Противоядием от неведения является

Мудрость, [обретаемая] посредством медитации на таковость [MMK XXVI: 11cd].

Речь идет о том, что неведение отбрасывается посредством медитации на познанный смысл таковости. Поэтому нирвана и сансара существуют, соответственно, силою постижения таковости или силою неведения относительно нее. Значит, до тех пор, пока не идентифицировано неведение, невозможно узнать, каков способ его отбрасывания. Эта ситуация подобна тому, как пускать стрелу, не видя цель. Следовательно, необходимо идентифицировать неведение. Неведение – это не просто отсутствие осознания (rig-pa med-pa) таковости и не просто что-то другое в сравнении с этим[99], но позиция, цепляющаяся за нечто диаметрально противоположное [осознанию таковости]. Следовательно, неведение есть цепляние за объект как реально существующий. В «Шуньятасаптати» (stong-nyid-bdun-cu-pa) говорится:

Представление о том, что вещи, возникшие из причин и условий,

Являются реальными,

Учитель [Будда] называл неведением.

Из него возникают двенадцать звеньев [64].

{27} И в «Ратнававли» сказано:

Точно так же говорить об этом мире,

Похожем на мираж, обманывающий глаза,

Как о существующем или не существующем –

Это цепляние, являющееся омраченностью (rmongs-pa).

Если есть омраченность, то не достичь освобождения [I: 56].

Здесь дело не в той омраченности, что цепляется за несуществование и является омраченным неведением (rmongs-pa’i ma-rig-pa) о карме и ее плодах. Цепляние за мир как существующий – это неведение цепляния за истинное (bden-‘dzin-gyi-ma-rig-pa). Из двух видов этого неведения то омраченное неведение, [которое является цеплянием] за самость феномена (chos-kyi-bdag), имеет место, когда [субъект, ] восприняв объект, – глаза, нос и другие феномены, цепляется за воспринятые образы как существующие в силу их собственных характеристик. А неведение, омраченное в отношении самости личности, восприняв объект – личность, цепляется за воспринятый образ (rnam-pa) как существующий в силу собственных характеристик. Кроме того, когда воспринимается личность другого потока [сознания], имеет место в точности такое же цепляние. Объективация личностного потока и цепляние за нее является цеплянием за самость личности. Но этот вид цепляния не является врожденным восприятием разрушающихся скандх как ‘я’ – джигта (‘jig-lta-lhan-skys)[100]. Когда после восприятия ‘я’ – основы возникновения мысли «это я!» – этот образ (rnam-pa) схватывается как существующий в силу собственных характеристик, то это цепляние содержит в себе два вида омраченности: джигта (‘jig-lta) и омраченность в отношении самости личности. Когда, восприняв ‘мое’(nga-yi-ba), [ум] цепляется за воспринятый образ как существующий в силу собственных характеристик, то [в этом случае] имеют место два вида неведения: врожденная омраченность джигта, цепляющаяся за ‘мое’, и омраченное неведение в отношении моего – того, что принадлежит самости личности (bdag-gi-ba). Такого рода реифицирующее цепляние, которое имеет место при восприятии основы ‘моего’ – глаз, носа и т. д., есть цепляние за самость феноменов (chos-kyi-bdag-‘dzin). Следовательно, то, что называется «восприятием моего», не является восприятием этих вещей.

Отрицание этой самой несуществующей самости осуществляется на основе двух базисов – личности и феномена, поэтому установлены два вида бессамостности. И хотя два вида самости имеют различные базисы, при объяснении самой самости нет разницы в этих двух видах. Следовательно, хотя есть два вида цепляния за самость, способ цепляния в них, если не считать того, что они имеют разные объекты, является идентичным. В «Комментарии к “Чатухшатаке” (brgya’-pa’i ‘grel-pa)»[101] говорится:

{28} «Самостью» (bdag) называют сущность вещей, их природу, не зависимую ни от чего другого. Ее несуществование есть бессамостность (bdag-med). Посредством различения феномена и личности ее постигают в двух видах – «бессамостность феномена» и «бессамостность личности» [dBu ma ya, 190b].

Буддапалита также объяснял, что в утверждении «все феномены бессамостны» буквальным значением «самости» является именно сущность (ngo-bo-nyid).

Имеется и другой способ установления самости в качестве объекта мысли «это я!»: речь идет об условном существовании и опоре цепляния за ‘я’. Врожденная омраченность джигта присутствует в аспектах ‘я’ и ‘мое’, поэтому не существует врожденного цепляния за ‘я’ без восприятия ‘я’.

То, что омраченность, цепляющаяся за истинное [существование] личности и феномена, тоже является омраченным неведением (nyon-mongs-can-gyi-ma-rig-pa), объясняется в «Мадхьямака-аватара-бхашье» (‘jug-‘grel) [dBu ma ‘a 254b] и в комментарии [Чандракирти] к «Чатухшатаке» (brgya-pa’i ‘grel-pa) [dBu ma ya 221b]. Буддапалита тоже дает такое же объяснение. [198a]. То, что такова позиция святых отца и сына, [Арья Нагарджуны и Арьядевы], было много раз доказано, поэтому это не является фабрикацией. Таким образом, цепляние за самость феноменов, которое со стороны других мастеров[102] рассматривалось как завесы познания (shes-sgrib), здесь [Нагарджуной и Арьядевой] установлено как омрачение.

Йогачарины (rnal-‘byor-spyod-pa) и сватантрики (dbu-ma-rang-rgyud-pa) утверждают, что два вида бессамостности – отсутствие самости у личности и бессамостность феноменов – это очень разные вещи. По этой причине они не согласны с тем, что если постигнута бессамостность личности, то обязательно постигается и бессамостность феноменов.

Цепляние за объект отрицания, являющийся кюнтагом (kun-brtags)[103], не свойственно тем, чей ум не испытал влияния философии, следовательно, [такое цепляние] не сковывает живых существ в сансаре. Оковы сансары – это врожденное цепляние за самость, которое имеется у обоих видов существ – [и у тех, кто испытал влияние философии, и у тех, чей ум не изменен философскими идеями]. Об этом говорится в «Чатухшатаке» [Арьядевы]:

Восприятие посредством фабрикаций[104] есть оковы.

Это то, что здесь следует отвергнуть [XVI: 23].

Сказано, что фабрикация, измышляющая самосущую природу (rang-bzhin), является оковами, поэтому ее объект должен быть подвергнут отрицанию.

Концепт, который цепляется за объект отрицания, – это не всякий концепт, цепляющийся за существование, а тот, в котором происходит цепляние за [вещи] как абсолютно [существующие] или как существующие в силу собственных характеристик.

{29} Кроме того, [в коренном тексте] сказано:

Будды в проповеди Дхармы

Полностью опирались на две истины [MMK XXIV: 8ab].

Итак, здесь говорится, что необходимо знать различие между двумя истинами: существование возникновения, уничтожения и т. д. – это относительная истина, а их несуществование – это абсолютная истина. В «Ратнавали» также говорится:

Итак, хотя в мире, подобном иллюзии,

Есть видимость возникновения и разрушения,

В абсолютном смысле возникновение и разрушение

Не являются существующими [II: 11].

Следовательно, простое существование (yod-pa tsam) не отрицается, а объектом отрицания является абсолютное существование, и ум, цепляющийся за него, следует познать как ум, цепляющийся за объект отрицания.

Сходным образом [в коренном тексте] говорится:

Они [т. е. объекты цепляния] не существуют по своей природе,

Поэтому и омрачения в реальности не существуют [MMK XXIII: 2cd][105].

Здесь «существование по природе» (rang-bzhin-las-yod-pa) и «реальное существование» (yang-dag-yod-pa) являются специфицирующими дополнительными характеристиками (khyad-par-sbyar). В «Ратнавали» также говорится:

Как может быть истинным существование

Того, чье семя является ложным? [I: 29].

Дополнительные специфицирующие характеристики истинного во множестве содержатся также в разделе сутр окончательного смысла (nges-don-kyi-mdo-sde). Сущность (ngo-bo-nyid), природа (rang-bzhin), существование в силу собственных характеристик (rang-gi-mtshan-nyd-las-yod-pa), существование в силу сущности (ngo-bo-nyid-kyis-yod-pa) и т. д. – подобные характеристики «существования из себя, или самосущего бытия» (rang-las-grub-pa) также часто встречаются.

Что касается этого, то мадхьямики-сватантрики (dbu-ma-rangyud-pa) утверждают, что существование можно отрицать, только если применять специфицирующие дополнительные характеристики – абсолютное, реальное, истинное, таковость; но если они не применяются, то тогда существование в силу сущности или из сущности и прочие дополнительные [специфицирующие характеристики существования] невозможно отрицать.

В системе Буддапалиты и Чандракирти, если из двух названных категорий дополнительных специфицирующих характеристик применяется одна из этих категорий, то во второй нет необходимости; поэтому обе категории рассматриваются как сходные. Но, вопреки этому, они не утверждают, что специфицирующие характеристики абсолютного не является также применимыми к объекту отрицания. И они также не утверждают, что возникновение и т. д. можно отрицать, не применяя никаких специфицирующих характеристик из двух наборов.

Кроме того, в «Мадхьямака-аватара-бхашье» говорится:

{30} Какой мудрец, определивший образы, не имеющие природы,

[как систему] причин и следствий, воспринимающий пребывание формы, ощущения и прочих феноменов неотделимыми от причины и следствия – как просто существующих, будет определять их как имеющих [самосущую] природу? Поэтому, возникновение, хотя и воспринимается как существующее, не существует по природе [dBu ma ‘a 259b].

Таким образом, [Чандракирти] проводит различие между простым существованием (yod-pa tsam) и существованием в силу самобытия, или существованием по природе (rang-bzhin-gyis-yod-pa). Если их не разграничить, то [получилось бы], что если вещи существуют, то они существуют в силу собственной сущности; а если они не имеют собственной сущности, то вообще не существуют. Тогда не были бы преодолены крайности онтологического преувеличения бытия (sgro-‘dogs) и нигилизма (skur-‘debs). В «Комментарии к “Чатухшатаке”» говорится:

С точки зрения реификационистов, до тех пор, пока имеет место существование данной вещи, сохраняется также ее собственная сущность. В то время, когда вещь лишена собственной сущности, она никоим образом не существует, подобно рогам осла. Поэтому им не преодолеть эту дилемму, и, в таком случае, для них становится затруднительным быть последовательными в своих утверждениях [dBu ma ya, 175b].

Поэтому благодаря отсутствию собственной сущности становится возможным установить в отношении всех крайностей существования и таковости причину и следствие, лишенные [собственной] природы[106], и благодаря этому можно освободиться от всех крайностей несуществования. В этом проявляется отличительная особенность подхода этих двух великих мастеров, [Буддапалиты и Чандракирти] к объяснению глубинного смысла [учения] Арьи [Нагарджуны]. Поэтому различение двух видов существования и двух видов несуществования имеет очень большое значение. Два вида существования – существование в силу собственных характеристик и существование, являющееся просто установленным силою языковой конвенции, – это не одно и то же. А способ установления силою конвенции – когда говорят «все относительно существующее установлено как существующее силою конвенции», – является следующим. Когда при попытке найти в конвенциональном утверждении, таком как «Я накопил карму и переживаю ее результат», способ, каким существует основа конвенции, [устанавливается, что] ‘я’ не является по отдельности рассматриваемыми глазами, носом и т. д., а также их собранием, и что ‘я’ не является также чем-то другим. Это является способом несуществования личности силою собственной сущности.

{31} Хотя это так, тем не менее, если бы не было [таких явлений, как] «Я вижу» и т. д., то это противоречило бы относительному достоверному познанию, поэтому они существуют. Что касается [способа] установления к бытию (grub-pa), то, поскольку объект не является существующим в силу собственной сущности, он существует силою конвенции.

В утверждении «установлен просто силою конвенции» слово «просто» исключает ‘объект, существующий в силу собственной сущности’(don-rang-gi-ngo-pos-nyid-kyis-yod-pa), но не исключает того, что устанавливается посредством достоверного восприятия (tshad-mas-grub-pa-ma-gcod). Точно так же слово «просто» в выражении «просто обозначен как имя» (min-du-btags-pa-tsam) не исключает существование смысла (don), не являющегося именем, а также объекта (don), устанавливаемого достоверным познанием, и не является указанием на то, что все обозначенное именем является существующим условно, но исключает существование объекта в силу его собственной сущности. Поэтому в «Ратнавали» говорится:

За исключением того, что конвенционально обозначено,

Что за мир имеется в действительности,

Являющийся существующим или несуществующим? [II: 14bcd].

Хотя, согласно сказанному, не имеет места существование, не являющееся существованием, установленным силою конвенции, тем не менее, не все то, что постулировано благодаря конвенции, является существующим. Кроме того, если пытаться найти, каким образом существует объектная основа условного обозначения (tha’ snyad-btags-pa’i btags-sa’i don) в выражении «Чоджин воспринимает форму» и в выражении «субстанциально существующий Чоджин воспринимает форму», то не удастся найти ничего даже в малейшей степени, и в этом отношении нет различий между этими выражениями. Но в то время как условное несуществование «Чоджина, воспримающего форму», дискредитируется достоверным познанием, утверждение «субстаницально существующий Чоджин воспринимает» может быть опровергнуто достоверным познанием, поэтому его относительное существование дискредитируется достоверным познанием. Следовательно, в отношении относительного существования и несуществования ‘Чоджин, воспринимающий форму’ и ‘субстанциально существующий Чоджин’ – это совершенно различные [феномены]. Обоснование этого заключается в следующем. Если посредством логических рассуждений искать субстанциально существующее, то, хотя его необходимо найти, если его не находят – можно отрицать его. А если логически искать просто существующее, то его обнаружение не является необходимостью, поэтому в этом случае необнаружением невозможно опровергнуть (‘gog) его.

Этот метод зависит от ясного различения двух [видов] отрицания (bkag-pa): во-первых, то, что не выдерживает логический анализ, и поэтому подрывается (gnod-pa) логикой; во-вторых, то, что не обнаруживается посредством логического познания и поэтому отрицается.

{32} Допустим, некто думает: «Когда нечто ищут и исследуют, и нет возможности найти это посредством выполнения анализа, то, если тем самым не подтверждается [существование] мирского, условно существующего объекта, тогда почему это не противоречит факту, что в мирском анализе подтверждается одна из альтернатив «возникновение или невозникновение, приход или неприход»?

Эти два метода анализа являются совершенно непохожими. Этот [конвенциональный] анализ не является тем методом анализа, который, не удовлетворившись лишь условным обозначением (tha snyad bstags-pa) возникновения и прихода, занимается поиском способа, каким существует объект условного обозначения. Предыдущий [абсолютный анализ] является именно такого рода исследованием. Поэтому способ анализа, подобный предыдущему, во время анализа не подтверждает посредством анализа обнаружение объекта как существующего. Объект последнего [из двух видов] анализа, хотя и подтверждается, но подтверждается не как существующий в силу собственной сущности. Так как же они могут быть одинаковыми?

Сватантрики полагают, что анализ, выполняемый согласно первому [из двух вышеприведенных методов], сам по себе не является исследованием того, существуют или не существуют (grub-ma-grub) [вещи] в качестве таковости (de-khona-nyid-du). Они даже признают существующим (yod-pa) объект подобного [аналитического] поиска, а также говорят, что он реализован (grub-pa) в силу его собственных характеристик. Ибо, как они думают, если объекта нет даже в качестве конвенции, то тогда вообще невозможны причина и результат и т. д. В таком случае, каков принятый в этой системе [сватантрики] критерий[107] того, установлено или не установлено [нечто существующее] абсолютно?

Эта [подшкола] не утверждает, что причина, результат и прочие вещи существуют, будучи установленными силою номинальной конвенции. Поэтому, [с этой точки зрения, вещи] не являются установленными силою их проявления в конвенциональном чувственном сознании (tha-snyad-pa’i dbang-po’i shes-pa-la) и т. д., они не являются установленными силою того, как проявляются в сознании, безобманном относительно смысла существования собственной сущности объектов обыденного восприятия. Объект, существующий силою собственного способа пребывания, существует абсолютно. Противоположное этому принимается [сватантриками] в качестве относительно существующего (kun-rdzob-tu-yod-pa). Следовательно, [с этой точки зрения], начиная с такого рода анализа того, существует или не существует [объект] по собственной природе, исследование является анализом того, установлена или не установлена таковость.

{33} Если не понять различие между аналитическими методами обыденного и философского анализа, а в рамках философского подхода – тот анализ, который исследует существование и несуществование (grub-ma-grub) относительно таковости, то тогда возникнет большая путаница в связи с частыми заявлениями мадхьямиков обеих подшкол о том, что они не согласны даже конвенционально признать [существование] объекта анализа. Будет очень трудно проводить различие между конвенционально существующим и конвенционально несуществующим. Поэтому необходимо понять эти вещи на основе других работ, в которых они объясняются очень подробно[108].

В то время как цепляние за существование, исследованное тем способом, который был объяснен выше, является установленным именно философией, два вида врожденного цепляния за самость, хотя и не являются цеплянием такого же рода, они принимают вещи как существующие в силу их собственной сущности. Следовательно, если бы нечто существовало таким способом, то оно должно быть найденным в ходе аналитического поиска, а если это не имеет места, то также обоснованным будет его отрицание после анализа.

Кроме прасангиков никто не может понять постулирование причины и результата как пустых по собственной природе, которых невозможно найти, если провести анализ тем методом, что был объяснен выше. Поэтому совершенно неправильно считают системой прасангики отрицание причины, результата и прочих вещей аналитическим познанием, когда анализ, выполненный вышеприведенным методом, не находит их. Как говорится в «Шуньятасаптати»,

[Будда] не отрицает этот мирской подход,

По которому «это возникает при опоре на то» [71ab].

А также в «Виграхавьявартани» сказано:

Без принятия конвенций

Мы не можем делать никаких разъяснений [XXVIIIcd].

2.2.1.2. Как трактат поддерживает это отрицание

Для того чтобы познать смысл способа, каким вещи существуют, нужно постичь несуществование объекта тем способом, каким за него цепляется неведение. Это постижение рождается с помощью логических аргументов, опровергающих существование такого объекта, и логики, доказывающей факт его несуществования. Но его не развить путем приучения ума просто к удерживанию от [измышления] двух видов самости в объектах. Как говорится в «Чатухшатаке»,

Если увидишь бессамостность объекта,

То уничтожишь семя циклического бытия [XIV: 25cd].

Поэтому необходимо постичь бессамостность объекта, за который [неведение] цепляется как за самость.

Следовательно, нужно проводить различие между невовлеченностью ума в два вида самости и вовлеченностью в две бессамостности.

{34} В связи с этим необходимо сначала твердо установить несуществование объекта неведения, которое цепляется за самость личности и за мое. Это демонстрируется в восемнадцатой главе. Далее, когда произошло отрицание самосущей природы (rang-bzhin) личности, возникает мысль: «Так как есть странник, который пришел из мира прошлой жизни в этот и из этой жизни пойдет в будущую, и есть тот, кто совершает благие и неблагие кармы, то это нелогично». Опровержение такой мысли дано [Нагарджуной] в двух главах – [«Исследование прихода и ухода» (глава II) и «Исследование деятеля» (глава VIII)]. В главе IX «Исследование предыдущей сущности» (snga-rol-na-gnas-pa) дается опровержение мысли о том, что если получатель кармического наследия (nyer-len-pa-po) в следующей жизни и принимаемое (blang-bya) лишены самосущей природы, так же как карма и деятель не имеют самосущей природы, то нелогично утверждать, что личность будущей жизни является получателем кармического наследия этой жизни. [Сторонниками самосущей природы] получателя приводятся примеры и логические доводы. Опровержение таких примеров [как огонь и топливо] содержится в главе X. Аргумент в пользу того, что поскольку существует циклическое бытие, то существует тот, кто вращается в колесе бытия (‘khor-ba-po), и существует страдание, следовательно, существует самость, переживающая страдания, опровергается в главах XI и XII.

Затем, что касается отрицания объекта неведения, которое цепляется за самость феноменов, то [Арья Нагарджуна] дает опровержение возникновения относительно внешних и внутренних феноменов. Этому посвящена глава I. Три главы (гл. III–V), включая «Исследование чувственных способностей (аятан)», посвящены опровержению мысли о том, что, поскольку в сутрах говорится об аятанах, скандхах и элементах как существующих [феноменах], они существуют в силу их собственной природы. Три главы (VI–VIII), включая главу «Исследование страстной привязанности», написаны для опровержения следующего заявления: поскольку привязанность (chags) и прочее, опирающееся на эти три феномена – аятаны, скандхи и элементы, – существует, а также существуют их три характеристики, – возникновение, уничтожение, пребывание, – указывающие на их составной, или производный, характер, и поскольку у них существуют причина, действие и деятель, то у этих трех феноменов[109] имеется собственная природа. Аргумент, изложенный в главе VIII, применим к отрицанию самосущей природы как личности, так и феноменов. Глава XIII «Исследование составных феноменов», не дифференцируя по отдельности личность и феномены, объясняет, что собственная природа материальных вещей[110] является пустой.

{35} Далее идут три главы «Исследование контакта», «Исследование самосущей природы», «Исследование оков» (гл. XIV–XVI), в которых, иногда различая личность и феномены, иногда не различая их, дается опровержение существования самобытия. Демонстрируется несостоятельность таких аргументов в пользу существования собственной природы вещей как указание на то, что феномены вступают в контакт между собой, что имеются порождающие их причины и условия, что существуют трансмиграции от одной жизни к следующей.

Глава «Исследование кармы и ее плодов » (XVII) опровергает утверждение о том, что сансара имеет собственную природу, и что она является базисом для связи кармы и плода.

Существование собственной природы вещей также пытаются доказать с помощью довода, что имеется причинное основание для обозначения трех времен. Этот аргумент опровергается в главе «Исследование времени» (XIX). Две главы – «Исследование собраний» (XX) и «Исследование возникновения и уничтожения» (XXI) посвящены опровержению аргумента о том, что время имеет природу, основанного на доводе, что оно является сопутствующим условием эффективности (‘bras-bu’i lhan-cig-byed-pa’i rkyen) и причиной возникновения и уничтожения.

Главы «Исследование Татхагаты» (XXII) и «Исследование ошибок» (XXIII) содержат опровержение аргумента, о котором шла речь в главе «Исследование возникновения и уничтожения». Аргумент таков: учение о том, что собственная природа потока циклического бытия является пустой, не имеет смысла, поскольку плод циклического бытия – Татхагата и причина – омрачения существуют. Глава «Исследование четырех благородных истин» (XXIV) является ответом на довод, что если бы все феномены были пустыми от собственной природы, то четыре благородные истины и прочее не имели бы смысла. [Ачарья Нагарджуна] говорит, что в отношении того, что пусто от собственной природы, всё имеет смысл, а в отношении непустого – всё становится бессмысленным. Сказанное может быть добавлено в конце каждой главы, опровергающей самосущую природу.

В ответ на аргумент, что в отношении пустой собственной природы в особенности бессмысленной является нирвана, было дано объяснение в главе «Исследование нирваны» (XXV). Затем автор объясняет зависимое возникновение (rten-‘byung) как идентичное смыслу срединного пути, и что если узреть зависимость (rten-‘brel) или зависимое возникновение (rten-‘byung), то постигается подлинная суть[111] четырех благородных истин. Для того чтобы объяснить это, он написал главу «Исследование взаимозависимости» (XXVI). Если кто-то пришел в замешательство относительно таковости[112], объясненной в предыдущих разделах, то он вступил в систему циклического бытия, а если не запутался, то отвернулся от этой системы. Так как это тоже важно, обе эти цели являются правомерными.

{36} Тот, кто видит таковость зависимого возникновения, не опирается на дурные воззрения – на объясненные ранее крайности и т. д. Чтобы разъяснить смысл этого, была написана глава «Исследование воззрений» (XXVII).

Итак, ясно увидев, каким образом происходит фиксация, характерная для врожденного цепляния за самость, что присуща собственному потоку сознания, и поняв, что эти коренные трактаты служат целесообразным методом ее прекращения, надо посредством слушания, интерпретации, созерцания, размышления, медитации и т. д. – всеми способами сделаться искусным в уничтожении цепляния за самость, не довольствуясь лишь искусностью в словесных баталиях.

Здесь три части: 1) объяснение того, что зависимое возникновение является по собственной природе пустым; 2) как постижение или непостижение зависимого возникновения ведет к вступлению в сансару или противодействует ей; 3) как постижение зависимого возникновения противодействует дурным воззрениям.

2.2.2.1. Объяснение того, что зависимое возникновение является по собственной природе пустым

Здесь две части: 1) непосредственный (главный) смысл; 2) отбрасывание возражений против прямого смысла.

Здесь две части: 1) краткое объяснение двух видов самости; 2) подробное объяснение двух видов самости.

Здесь две части: 1) отрицание самосущей природы феноменов посредством исследования активности и механизма (bya-byed) причины и следствия; 2) отрицание самосущей природы личности посредством исследования действий прихода и ухода (‘gro-‘ong) личности.

Здесь две части: 1) тезис, отрицающий возникновение; 2) аргумент, опровергающий возникновение.

1.1.1.1. Тезис[113], отрицающий возникновение

Здесь две части: 1) главное положение); 2) вторичные пункты.

{37}

[Учитель Нагарджуна в начале «Муламадхьямакакарика» выдвигает тезис, отрицающий существование возникновения:]

Из себя – нет, из другого – нет,

Из обоих – нет, без причины – нет,

Возникновение вещей – каких-либо, где-либо, когда-либо

Никогда не является существующим[115].

Внешние и внутренние феномены, представленные терминами «что-то» (gang-dag) и «кто-то» (su-dag), не являются возникающими или существующими из себя нигде в локациях места, времени, философской системы, представленных синонимичными терминами «где-нибудь» (‘ga-zhig-na), «в любом месте» (gang-na-yang). Этот тезис может быть в равной степени применим к трем другим альтернативам [– «из другого», «из обоих», «без причины»]. Слово «nam-yang» («когда бы ни», «всегда», «никогда») не является бессмысленным, поскольку в «любой пространственно-временной локации» предполагает негативный ответ на следующий вопрос: «Из-за влияния некоторых мест шафран там не родится. Из-за свойств некоторых сезонов в это время урожай не вырастет. Разве это не так?»

Можно подумать, что под влиянием философии мадхьямиков возникновение отрицается, а с позиций реификационистов – признается. Эта идея опровергается [положением] «в любой философской системе» [Прасаннапада 5a], однако это не является указанием на то, что в реификационистской системе нет места возникновению.

Некоторые говорят, что в анализируемой шлоке было бы лучше поместить «Из себя – нет» (bdag-las-ma-yin) ниже[116] двух строк «Никогда не является существующим возникновение вещей – каких-либо, где-либо, когда-либо» (dngos-po-gang-dag-gang-na-yang||skye-ba-nam-yang-yod-ma-yin||). Это не имеет смысла. На вопрос: «Что “из себя – нет”?» в качестве ответа звучит: «Никогда не является существующим возникновение вещей». Сказанное точно так же применимо к остальным трем альтернативам. Так объясняется в «Светильнике праджни» (Праджняпрадипа; shes-rab-sgron-me) [Бхававивеки]. В санскритском тексте проясняется существование первых и последних отрицаний.

[Чандракирти в] «Мадхьямака-аватара-бхашье» (‘jug-‘grel), комментируя положение «не является существующим» в последней строке шлоки коренного текста, объясняет: «Оно не является и существованием, связанным с возникновением из себя как доказательством существования, так как это отрицается по смыслу»[117]. Не следует понимать так, как будто последние две строки являются заключительным тезисом (dam-bca’), а первые две – служат предпосылками (rtags). Остальные три альтернативы должны быть рассмотрены точно так же.

Если бы возникновение существовало в силу собственной природы, тогда нужно было бы согласиться с одной из четырех альтернатив возникновения в качестве его доказательства, поэтому это называется «аргументом существования». Если опровергнуто возникновение из четырех альтернатив, то спонтанно осуществляется отрицание возникновения в силу собственной природы. Поэтому при таком подходе последняя строка рассматриваемой шлоки означает, что не является ошибкой то, что не доказывается отсутствие возникновения по собственной природе.

{38} Поэтому в «Свете мадхьямаки» [Мадхьямакалока; dbu-ma-snang-ba, 210b] не говорится, что устанавливать отсутствие возникновения по собственной природе[118], приняв отрицание возникновения посредством четырех альтернатив за предпосылки, не является недопустимым, а говорится, что разбивка текста предложенным выше способом не является смыслом данного текста[119].

Слова [шлоки] несут в себе удостоверенную суть (nges-gzung-gi-snying-po-can), поэтому есть точная определенность [относительно ее смысла]. То есть фразу «именно не является возникающим из себя» (bdag-las-skye-ba-ma-yin-pa-kho-na)» необходимо связать со [смысловой] определенностью. В это время, [решив, что фраза] означает: «просто не возникает из себя» (bdag-las-mi-sjye-ba-tsam-mo), можно задаться вопросом: «А не означает ли это, что [тем самым] не признается “возникновение из другого”?» Здесь нет ошибки, потому что слово «именно» [kho-na][120] выражает здесь неаффирмативное отрицание[121] (med-dgag), полностью пресекающее «возникновение из себя». Возникновение из другого также пресекается словами «из другого – нет» (gzhan-las-med). С остальными тремя утверждениями обстоит точно так же. Суть такова, что, поскольку все четыре утверждения являются неаффирмативными отрицаниями (med-dgag), то определенность слов отрицания не является просто пресечением объекта отрицания, а имеет смысл недопущения [никакого] другого феномена [вместо отрицаемого].

Совершенно точно имеет место одно из двух: возникновение имеет причину либо не имеет. В случае, если причина существует, то совершенно точно имеются три альтернативы: причина и результат имеют одинаковую природу, две разные природы, либо то и другое. Поэтому также достаточно четырех альтернативных тезисов, отрицающих возникновение в силу собственной природы.

Здесь две части: 1) объяснение характеристик двух видов отрицания; 2) рассмотрение того, каким из этих двух видов отрицания является обоснованное заключение (rtags-kyi-sgrub-bya)

Бхававивека объяснил, что «из себя – нет» (bdag-las-ma-yin) и прочие – четыре альтернативы являются неаффирмативным отрицанием, и Чандракирти тоже говорил, что «из себя – нет» является неаффирмативным отрицанием. Сказанное ими справедливо и в отношении трех остальных альтернативных утверждений.

Вообще говоря, отрицание (dgag-pa) – это то, что надлежит постигнуть умом, непосредственно[122] устранив объект отрицания (dgag-bya), поэтому не является отрицанием простое удаление у предмета объекта отрицания, как, например, элиминация того, что не является мною.

{39} Хотя «дхармата» (chos-nyid), «абсолютная истина» (don-dam-bden-pa) и подобные им категории не пресекают эксплицитно объект отрицания, когда их смыслы проявляются в уме, то эти проявления в качестве аспектов элиминации концептуальных измышлений являются отрицанием.

Есть два вида отрицания. Из них неаффирмативное, или неутверждающее, отрицание (med-dgag)[123] таково: ум, непосредственно устранив объект отрицания, не предлагает или не устанавливает другой феномен. Например, если задать вопрос: «Правильно или нет, что брахман пьет алкоголь?», то скажут: «Нет». Тем самым полностью отрицается лишь правомерность употребления алкоголя брахманом, но здесь не говорится о том, пить или не пить другие напитки. В [автокомментарии Бхававивеки на его сочинение «Мадхьямака-хридая-карика», известном как] «Пламя обоснования» (Таркаджвала; rtog-ge-‘bar-ba), говорится:

Неаффирмативное отрицание – оно подобно простой элиминации сущности вещи и не устанавливает другой вещи, подобной этой. Это похоже на то, например, когда говорится: «Брахману нельзя пить алкоголь» и тем самым данное выражение просто устраняет [объект отрицания], но не говорит, что он должен или не должен пить что-нибудь другое [dBu ma dza 59b].

Аффирмативное отрицание (ma-yin-dgag)[124] таково: ум, элиминировав объект отрицания, проецирует или устанавливает другой феномен. Это похоже, например, на следующее. Желая указать, что некий человек – из класса простолюдинов, говорят: «Он не брахман». Это не просто отрицание брахманской [идентичности данного индивида], но установление некой иной [идентичности], низкой в сравнении с образованностью и т. д., – [принадлежности] к простому сословию.

В «Таркаджвале» также говорится:

Аффирмативное отрицание таково: отрицанием сущности вещи, устанавливается иная ее сущность, отличная от чего-то подобного [элиминируемой]. Это похоже, например, на то, когда говорят: «Это не брахман». Здесь отрицанием устанавливается другая идентичность, отличная от брахманства, – низкая по сравнению с брахманской ученостью и аскетизмом идентичность человека из простого сословия [dBu ma dza 59b].

Существуют три вида проецирования (phangs-pa)[125] других феноменов [в аффирмативном отрицании]: эксплицитный (dngos-kys), имплицитный (shugs-kyis) и контекстуальный (skabs-kyis). Первый подобен по негации смыслу выражения «бессамостность существует». Здесь объект отрицания устраняется, и той же фразой проецируется другой феномен.

{40} Второй вид отрицания является таким, каков смысл выражения: «Толстый Чоджин» не ест днем». Эти два выражения проецируют [другой феномен] соответственно эксплицитно и имплицитно. Комбинация двух видов отрицания подобна выражению «Толстый Чоджин не ест днем, [но] он не изнурен». Третий вид отрицания демонстрируется на примере выражения, когда о некоем человеке говорят «Он не брахман» в контексте, в котором определенно известно, что данная личность относится к королевской семье или к брахманскому роду, но неопределенными являются особые характеристики этого человека. Здесь собственные слова не указывают [на них]. Поскольку определенно имеются только эти три способа проецирования других феноменов, то это – три вида аффирмативного отрицания, а если не имеет места ни одно из этих проецирований, или вбрасываний другого феномена при отрицании, то это – неаффирмативное отрицание: здесь нет другого феномена, отличного от объекта отрицания. Как говорится в тексте «Авалокитавратавритти» (spyan-ras-gzigs-brtul-zhugs-kyis-drangs-pa)[126],

Отрицание демонстрируется по смыслу,

Осуществляется одной фразой,

Сами слова не указывают на наличие:

Это – аффирмативные отрицания; отличное от этого есть нечто другое [dBu ma Wa 63b].

Следовательно, если другие феномены имплицитно проецируются как референты слов или ментальные объекты, это не является неаффирмативным отрицанием. Некоторые[127] говорят, что если отрицание связано с подтвержденным субстратом (gzhi-sgrub-pa-dang-tshog-na), оно не может быть неаффирмативным. Они не правы. [Например] «брахман» имеет подтвержденный субстрат, [то есть является аффирмативом]. Но это не отрицает того, что [фраза] «брахман не пьет алкогольные напитки» является неаффирмативным отрицанием, потому что здесь отрицание является просто устранением объекта отрицания. Или возьмем другой пример. Звук – это нечто проявляющееся, конкретное. [То есть тоже – аффирматив]. Это не отрицает того, что непостоянный звук является скрытым феноменом. Также нелогичны те, кто говорит, что если отрицание связано с субстратом, то оно проецирует, или вбрасывает, другой феномен. Такой феномен как брахман является основой, в отношении которой могут проецироваться или не проецироваться другие феномены, но не является проецированным другим феноменом.

Здесь две части: 1) объяснение неаффирмативного отрицания как вывода; 2) отбрасывание возражений в отношении этого.

В «Прасаннападе» сказано, что даже в [любом] доводе, одобренном другими (gzhan-grags-kyi-rtags), есть то, что требуется доказать, – пробандум (bsgrub-bya)[128] [IIa]. Прасанга[129], логически подорвав возникновение из четырех альтернатив, также доказывает несуществование возникновения. В «Мадхьямака-аватара-бхашье» (‘jug-‘grel) также говорится:

Сформулировав четыре тезиса, я привожу аргументы,

Чтобы их доказать [247a].

Так как четыре тезиса (dam-bca’-ba-bzhi-bo) постулированы как неаффирмативные отрицания, то во всяком контексте, где отрицается [существование] собственной природы (rang-bzhin), [то есть самобытия], в заключении [доказательства] (rtags-kyi-bsgrub-byar) должно быть неаффирмативное отрицание.

{41} Об этом в «Прасаннападе» говорится так:

[Все] эти логические выводы (rjes-su-dpag-pa-dag) являются просто результатом опровержения тезисов[130] других [dBu ma ‘a IIa].

Это имеет тот смысл, что посредством этих силлогизмов выполняется просто полная элиминация существования собственной природы, или самобытия, и не утверждаются никакие другие феномены; следовательно, это не означает, что они не устанавливают отсутствие отрицаемого существования собственной природы (самобытия). Сутры, объясняющие бессамостность, и убежденный в этом ум имеют своим предметом и объектом просто полную элиминацию самобытия (rang-bzhin) и не проецируют другой феномен, так что смысл такого рода доказательств (rigs-rnams) указывает на то, что они являются неаффирмативными отрицаниями.

В «Комментарии к “Четтырехсотенной» (Чатухшатакатика; brgya-pa’i ‘grel-pa)[131] говорится:

Татхагаты и бодхисаттвы, видя, как живые существа связаны путами

концепции, приписывающей [вещам] самосущую собственную природу, для того чтобы освободить их, учили, не противореча зависимому возникновению, что вещи просто лишены самобытия.

Следовательно, если вкратце, то, как превосходно объяснено мастером в его шастре, это и есть смысл учения, проповеданного Буддой.

В «Прасаннападе» также сказано:

«Что бы ни имелось в этом мире,

Всё – не реально (dngos-med)[132], ничто не существует».

[Самадхираджа-сутра, mDo sde Da 24a]

Поскольку возникают действия и прочее,

То смысл несуществования вещей (dngos-po-med-pa)

Состоит в том, что не существует самосущая природа вещей.

Это было преподано ради того, чтобы выразить неаффирмативное отрицание [93b].

Слово «просто» (tsam) в выражении «просто не имеют самосущей природы» не является указанием на то, что самосущая природа полностью элиминируется, а означает, что устраняется проецирование других смысловых референтов данной фразы кроме простой элиминации самосущего бытия. [Комментарий к “Четырехсотенной”, dBu ma ‘a 238a] Как это могло бы быть демонстрацией несуществования самосущей природы?

Подобно вышеприведенной фразе, выражение «логический аргумент просто опровергает позицию, признающую существование самосущей природы», хотя также отвергает осуществление других феноменов помимо простой элиминации самосущей природы, тем не менее, не отвергает того, что доказательство просто отрицает самосущую природу. Поэтому смысл этого выражения указывает на то, что оно является неаффирмативным отрицанием.

{42} Более того, отрицание невозможно выполнить посредством анализа диаметральных противоположностей, формулируя вопросы: нечто существует или нет; является нечто единичным или множеством и т. д., если только мы не демонстрируем с абсолютной определенностью посредством устранения третьей альтернативы, что они на самом деле являются диаметральными противоположностями. Если мы сможем показать, что они являются взаимоисключающими и всеобъемлющими, то тогда отрицание ни одной из противоположностей невозможно без утверждения другого.

В «Мадхьямакалоке» (dbu-ma-snang-ba) говорится:

[В случае] феноменов, имеющих свойства быть взаимоисключающими и исчерпывающими (phan-tshun-spangs-te-gnas-pa’i—mtshan-nyid-kyi-chos-dag), отрицание одного из взаимоисключающих феноменов невозможно без утверждения другого, поэтому это нелогично – представлять что-то, не принадлежащее ни одной из этих [взаимоисключающх] противоположностей [dBu ma sa 191a].

И также сказано:

Невозможность существования того, что утверждается без

несуществования того, что элиминировано, есть характеристика

пребывания взаимоисключающим [способом]. Все те [феномены],

что являются взаимоисключающими характеристиками,

охватывают всё познаваемое (rnam-pa-thams-cad). И эти

взаимоисключающие характеристики применительно к любым вещам исключают любую другую альтернативу. Это, например, похоже,

на дифференциацию живых существ и неживых вещей [dBu ma sa 219a].

Характеристики двух отрицаний и вывод (rtags-kyi-bsgrub-bya) в тезисе, отрицающем самобытие, являются неаффирмативными отрицаниями; если элиминирована одна [сторона] взаимоисключающей пары, то другая должна быть установлена. В этом отношении мадхьямики – прасангики и сватантрики – не имеют различий. Когда существование самосущей природы элиминируется посредством достоверного познания (tshad-ma), тогда то, что объект отрицания устранен, устанавливается (констатируется) достоверным познанием, поэтому говорится, что подтверждается полная элиминация. Как сказано в «Различении середины и крайностей (Мадхьянтавибхага; dbu-mtha’-rnam-‘byed), «…полностью элиминируется и происходит понимание»[133] [IV: 9, Sems tsam pi 43a]. Поэтому, хотя [суждение] «росток не имеет самосущей природы» является заключением – тем, что надлежит доказать (пробандум), оно не является полностью элиминирующим заключением (yongs-su-gcod-bsgrub-bya).

{43} Признание того, что все полностью элиминирующие заключения (yongs-gcod)[134] являются подтвержденными, или доказанными (sgrub-par), говорит о непонимании смысла полностью элиминирующего заключения. Полностью элиминирующее заключение «эта основа не является этим феноменом»[135] и «в этом отсутствует данный феномен»[136] необходимо в отношении любого объекта познания, а отрицание – это то, что должно быть удостоверено умом через эксплицитную элиминацию объекта отрицания. Если существует бессамостность (rang-bzhin-med-pa), то конвенциональное достоверное познание не способно опровергнуть существование самосущей природы (rang-bzhin); поэтому, поскольку отсутствие самосущей природы также не устанавливается этим видом познания, то оно воспринимается посредством аналитического познания. Если бы это не имело места, то два вида отрицания демонстрировали бы реальное положение вещей (rnal-ma-ston), и вещи имели бы самосущую природу. В «Опровержении возражений» (Виграхавьявартани; rtsod-ldog) ясно говорится:

В том случае, если бы посредством отсутствия самобытия

Отвергалось отсутствие самобытия,

Тогда, если бы отсутствие самобытия оказалось ложным,

То самосущая природа являлась бы установленной к бытию. [XXVI].

Предположим, кто-то говорит: «Самосущая природа устраняется просто с помощью аналитической аргументации, но отсутствие самосущей природы не делается объектом, поэтому доказательство (rtags) также не подтверждает (mi-sgrub) его». В таком случае он должен также сказать, что сутры, в которых самосущая природа просто устраняется, не делают своим предметом отсутствие самосущей природы и бессамостность. И тогда он также не должен говорить, что все тексты, объясняющие абсолютную истину, являются сутрами окончательного смысла, и что шастры мадхьямаки объясняют в качестве своего предмета зависимое возникновение и пустоту, свободную от крайностей[137]. В этом случае получается так, что можно отрицать и истинное существование (bden-yod) ростка и истинное существование отсутствия его истинного существования (bden-med-bden-grub). Но невозможно отрицать и истинное существующее и его отсутствие. С абсолютным существованием и его отсутствием обстоит точно так же.

Здесь две части: 1) опровержение контраргумента о том, что рациональное познание может установить не существующую самосущую природу как существующую; 2) опровержение контраргумента о том, что если рациональное познание устанавливает несуществование самосущей природы, то это должно быть истинно установленное (bden-par-grub).