Образ жизни бесплатное чтение

© Александр Баранов-Кочевник, 2022

ISBN 978-5-0056-0343-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мемуары XXI века

Поэт Александр Баранов-Кочевник«Предисловие к избранному»

Мне кажется, что вся жизнь, а значит и все стихи у Александра избранные. Ибо жизнь и поэзия у Саши переплетены в тугой неразрывный узел – хода времени. Он всегда только сам избирал для себя, именно ту жизнь, которой хотел жить. И события времён пропускал через свою душу, а затем писал о жизни и времени свои, донельзя, искренние, моментами яростные, стихи. Далеко не каждый творец может этим похвастаться.

Вот я привожу его короткое четверостишье, из стихотворения, где он не таясь, не кокетничая, пишет о своей судьбе, и о своём предназначении.

  • Я раб Свободы! Раб стихии вольной.
  • Я сам себе избрал судьбу такую.
  • Прекрасную.
  • Шальную.
  • Кочевую.

Это определение себя, лишь малая толика истинно глубокой, неравнодушной, переживающей, талантливой личности Александра.

Четверостишье из стихотворения «Д Е Н Ь Р А С П А Д А»:

  • Я пью до дна, я пью до стона,
  • Я пью за кровь былых побед-
  • За то, что нет уже закона
  • И ничего святого нет…

Сколько горького разочарования и обиды за судьбу Родины разлито в этих строках!

Широта его личности проявляется во всём. Он любит дружить, любит объединять талантливых, интересных людей. Смотреть, слушать их и восхищаться ими. Посвящать своим близким друзьям стихи: Александру Вагину, Тамаре Азимовой, Константину Силиверстову. Мне он не посвящал стихов, зато было приятно видеть и слушать его выступления на фотовыставках, где он с неподдельным, трепетным вниманием и интересом относился к моим работам, рассуждая о них глубоко, тонко и умно.

Но, как скажите, обойти в предисловии к книге, тягу Саши, к простанародному, порою, площадному русскому юмору. Иногда на грани приличия – с матерком. Ни в коем случае не сравниваю, но даже солнце русской поэзии А. С. Пушкин сочинял похабные с юмором стишки. И получается, что Саше, как говорится, сам Бог велел, положение обязывает. Он же, долгое время, являлся председателем «Барковского клуба». Народного поэта известного в России «срамными» стихами. Александр, он такой, своего рода, если хотите, эдакий, русский Франсуа Вийон. Конечно в определённом сегменте творчества. Восприятие жизни Александром через добрый с сольцой, да перчинкой юмор, разве не черта истинно русского мужичка и поэта? Он всем своим обликом и поведением на концертах и вечерах старается являть и показывать неординарный образ поэта – в его понимании. Чего только стоит пресловутая красная бандана, лихо надеваемая на голову перед прочтением стихов, подарок Тамары Азимовой… А читает он стихи всегда наизусть, выгодно отличаясь от некоторых поэтов, которые выпорхнув на сцену, запинаясь читали с телефона свои «недопеченные» вирши, будто только минуту назад написанные за ближайшим углом, насилуя, при этом, слух бедных любителей поэзии.

Возвращаясь к многогранному образу Александра Баранова – Кочевника и той же красной бандане, хочу сказать, что он помимо различных художественных ассоциаций, вызвал у меня одну – стойкую, связанную с романтическим образом, морского флибустьера из песни «Бригантина».

  • Капитан, обветренный, как скалы,
  • Вышел в море, не дождавшись дня,
  • На прощанье подымай бокалы
  • Золотого терпкого вина.

Вот именно таким капитаном – обветренным, как скалы, я сделал Сашин портрет у морских цепей на мосту Ломоносова. Это он, это его жизнь! На этом можно бы и закончить. Но не могу не сказать, что в его жизни есть и мудрые, философские стихи – «Вера» и прекрасно написанная маслом картина – автопортрет. Мы неожиданно увидели её просто на кухне, со Стефаном Шурко, когда были в гостях у Саши. На ней он неуловимо похож на человека мира – Святослава Рериха. Такой же добрый, открытый всем ветрам творчества, художник пера и кисти. Только не на фоне вечных Гималаев, а на фоне любимого им Санкт – Петербурга.

Юрий ПантелеевЗаслуженный деятель Русской культуры.

Образ жизни

ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
  • Если мог бы я волком выть,
  • То, забросив рутину правил,
  • Я бы мир этот злой оставил
  • И пошел по лесам бродить,
  • Если мог бы я волком выть.
  • Если б мог я в себя впитать
  • Эту сырость и слякоть эту,
  • Я б бродил до зари по свету,
  • И, забыв про свою кровать,
  • Беззаботно лежал в кювете.
  • И еще, если б мне сейчас
  • По мальчишечьи, в дым, влюбиться,
  • Я б летал над землей, как птица,
  • И носил на руках ее,
  • Ту, которая значит – Все,
  • Ту, которой могу гордиться.
1965 г.АДАМ
  • Я брошу кости вдоль меридиана,
  • Раскину руки вширь по параллелям,
  • Я буду пьяный. От природы пьяный.
  • Под звездным хмелем.
  • И, лежа на Земли невинном чреве,
  • Бесстыдно – голый и беспечный просто,
  • Я буду дико тосковать о Деве —
  • Которой для меня Отец не создал
  • И, трахая земной постели брюхо,
  • Я буду жадно жаждать этой твари —
  • Пусть это будет
  • Падла,
  • Стерва,
  • Шлюха!
  • Но, чтоб еще и
  • Мать,
  • Сестра,
  • Товарищ…
  • И вдруг – о, Господи – сверкнули Божьи очи,
  • Сошел с небес. Ребро без боли вынул.
  • «Ну что ж, страдай, – сказал. – Страдай, сыночек».
  • Сказал – и сгинул.
АЛЕКСАНДРУ ВАГИНУ
  • Когда начнет напропалую изменять
  • Не только верная жена, но и Фортуна,
  • Налей вина, возьми тетрадь,
  • Возьмись за струны —
  • И за страницами последними потрать
  • Кусочек жизни разлинованной своей.
  • И хочешь – верь, и хочешь – пой,
  • И хочешь – плачь,
  • Года летят, как эти хрусткие страницы.
  • Наступит день, когда тебе —
  • Давно за тридцать.
  • Придет с гвоздями и веревками палач,
  • Твои тетради принимающий в утиль.
  • Да! Стиль коряв, и прост, и груб,
  • Да! Жизнь полна помарок, прочерков, ошибок,
  • А тело – шрамов, переломов и ушибов…
  • И ты уйдешь,
  • Потомкам так и не открыв
  • Своей Планеты очарованнной секрет…
  • Но, смерти Нет!
  • Как нет запретов и пределов.
  • И у креста, свой путь
  • Бессмысленный проделав,
  • Ты вдруг увидишь,
  • Что поспешно отреклись
  • От твоего – еще не Ветхого – завета
  • Апостолы твои.
  • Осталась, лишь, Планета —
  • Твой зачарованный магический сундук,
  • Навечно запирающий в себя
  • Твои сокровища.
ПРОИЗВОДИТЕЛЬ
  • Константину Селиверстову
  • Весь в чаду парижских спален
  • Я лежал, горизонтален.
  • Я лежал, любовью скован,
Продолжение книги