Salve… Стихотворения бесплатное чтение

• Люблю, когда без скобок, без купюр
• Ты гонишь время – все мечты, все были,
• Рассветы, грозы… вот и Радж Капур
• По главной улице проплыл в автомобиле…
• А следом – люди, сверху – птичий грай.
• Пятидесятые… и птицы тоже в раже.
• Безумцам честь за сны и за миражи, —
• Пятидесятые… смотри – не заиграй!

• Миражи, сны… не замирай, встряхнись, —
• Мы долетели, мы почти у цели,
• Мы на горе. Взгляни, скорее, вниз,
• Там весь Тифлис! Там голубые ели,
• Магнолии, и тот, огромный, тис,
• Что рухнул навзничь на Страстной неделе.
• Прислушайся – всё тот же птичий грай,
• И ветер свеж, хоть и не так уж молод…
• А он всё уменьшается, наш город —
• Скорее, вниз! Успеем на трамвай.
• А время молодеет. Двадцать пять
• Годков долой… Три шага до подножки.
• Но это не трамвай уже, а дрожки!
• И к лучшему. В них можно и поспать…
• Ну, а пока —
• Гони!
• Быстрее!
• Вспять!

• Наверно, вы правы – тот мир невозможен,
• Уж слишком жесток, бесноват и безбожен, —
• Недаром он рухнул – колосс…
• В нём новости утром читались, как треба,
• Зато за домами не пряталось небо,
• Ночами так сладко спалось.
• Вы скажете – «детство»! Вы правы, наверно,
• И всё же там было не так уж и скверно —
• Не только безумье и зло.
• Вы судите только по чёрным приметам.
• Оно так и было, но всё же, при этом,
• Нам так повезло!

• В том мире, по-вашему, полностью лживом,
• Они были с нами, они были живы…
• О, как мы любили прижаться – с разбега
• К их душам – к теплу отшумевшего века…
• Ни в школе, ни дома, ни в смуте вагонной
• Он был нам не страшен – тот мир заоконный…
• От мира иного лежали ключи
• У них, не умевших ни лгать, ни учить, —
• В худом портмоне…
• Между книг…
• За иконой…

• О, не скажи… Недаром Морвокзал
• Сверкнул блесной. Он тут не рифмы ради.
• Играет музыка. Флажки, как на параде.
• Всё от души. Никто не подсказал.
• И он нам рад: «Пожалуйте, польщен…
• Я тут на днях послал пассатам вызов,
• Но передумал, – обойдёмся бризом,
• Он тоже тайнами неплохо оснащен.
• Но, кроме тайн, в нем что-то есть ещё,
• Что неподвластно берегам и визам…»

• И пляж уже не кажется миражем —
• И вид всё тот же, и веранда та же:
• Дощатый пол. Брезентовый навес.
• Тут нам от шторма с вечера депеша,
• Прочтём её, взволнуемся, опешим…
• Она не спешная, но в ней полно чудес.
• Пусть для кого-то это хлам и тина —
• Ночной кошмар на утреннем песке,
• А нам волной обглоданный ботинок
• Уже сказал, где он бывал и с кем…

• Смотри, смотри, не отрываясь – в оба,
• Она тебе не кажется Ниобой
• Та – одинокая – коряга на скале?
• А скалы в море – граждане Кале —
• Вот-вот, и двинутся – им море по колено…
• А там, вдали… он вырвался из плена,
• Когда-то в море канувший корабль.
• Он невредим. Его никто не грабил…

• Но мы мешаем… Отойдем в сторонку.
• Тут дети снова гонятся за крабом,
• И краб опять выигрывает гонку
• Своим, никем не превзойденным, драпом —
• К себе!
• В песок!
• В шуршащую воронку.

• А кто-то тихий взял уже на мушку
• Те – к валунам прилипшие – ракушки.
• Он в этот миг Али-Баба и Крез.
• Он, как и мы, не верит этой чуши:
• В таких ракушках не найти жемчужин…
• Давай, попробуем…
• Жаль, времени в обрез.

• Мы не увидим, как сойдут на сушу
• Сто лет назад пропавшие матросы,
• Мы так их ни о чем и не расспросим,
• Они, увы, не нам откроют душу,
• Прося взамен – кто ром, кто папиросы.

• Что ж, не беда… Попозже наверстаем.
• Ну, а пока мы просто полистаем
• (Хотя он тут и вовсе ни при чём) —
• Тот неожиданный, тот глянцевый гостинец —
• Журнал, забытый судовым врачом
• В одной из старых
• Гагринских
• Гостиниц…

• Оно было везде – в борозде на коджорской дороге,
• На церковном кресте, в тополином листе на пороге,
• В торопливом прохожем – по внешнему виду —
•                                                                       обычном,
• В новогодней звезде, в придорожном кусте
•                                                                 ежевичном…

• Оно было везде… Ты его уловил, и готово —
• Ты другой, ты в игре, но не знаешь ответного слова,
• И не знаешь, как быть, и не знаешь, куда тебе деться,
• То ли к тополю взмыть, с невидимыми птицами
•                                                                           спеться,
• То ли тихо кружить по проулкам безгласным и узким,
• То ли с криком нестись по крутому Верийскому
•                                                                           спуску…

• Оно было в тебе… но слова с ним не смели тягаться,
• И при чём тут они, – при таком-то несметном
•                                                                      богатстве?
• И к чему, и на кой, когда мир так огромен, так лаком,
• Его мерить строкой
•                                  и гасить
•                                          восклицательным знаком?!

• О том, что всё меняется, течёт,
• молчало море. Гладило, ласкало,
• но временами всё же пропускало
• две-три волны с насмешливым оскалом,
• но ты не принимала их в расчёт…

• И время тоже не всегда молчало,
• но вечно путало: конец или начало?
• Или мычало – смысла не понять…
• Оно текло в каникулы и лето
• всё по тому же старому билету
• и тем же ходом возвращалось вспять…
• А в зимний вечер укрывало пледом,
• но о себе не подавало знака.
• И в сотый раз… и каждый раз инако:
• кому-то кто-то был до смерти предан,
• дышала ночь… гремел прибой Канака…

• Чтоб не наскучил срок земной,
• В рождественский носочек
• Он мне подкинул
•                           свой —
•                                   родной, —
• Давно отрезанный войной
• Серебряный кусочек…

• И с этих пор они со мной,
• Как будто так и надо —
• И Тэффи, и Паллада…
• И Петербург не Петроград,
• Еще не сыгран «Маскарад»,
• И Дапертутто, как живой,
• Совсем другой…

• Им хорошо, тепло и мне,
• И оттого темно вдвойне:
• Как ни крути, как ни ряди,
• Но «некто в сером» впереди,
• А с ним – судьба и участь,
• И не слова уже, а факт:
• Вишнёвый сад. Последний акт…
• На сцену входит Ужас…

• Внезапно, среди бела дня,
• Прошёлся дождь, слегка звеня,
• И вдруг дохнуло адом…
• Подвал… но, явно, не из тех —
• Духанов для мирских утех,
• Для пиршеств до упада, —
• Скорей из древних, нежилых,
• Из тех, чьи своды тяжелы,
• И тайный ход ведет к реке…
• И вновь без скарба, налегке,
• Они бегут к излуке,
• Бегут от ядер и резни,
• Бегут оборваны, грязны,
• Бегут, выстраиваясь в ряд,
• И что-то тихо говорят,
• И с ними дети… слуги!..

• Век восемнадцатый. Не мой.
• Но отчего случился сбой?
• Наверно, дождь тому виной.
• Слепой…

А. Пятигорскому

• День до сумерек не дожил, —
• Не прочтён, не подытожен…
• Кем же был он – тот прохожий
• В допотопном макинтоше,
• Наугад махнувший шляпой
• Из (ленд-лизовского) фетра?

• Ель подскажет,
• Дрогнув лапой,
• В день,
•              когда не будет ветра.

• Повальный грипп. Весь город в карантине.
• По лестнице, как по отвесной льдине,
• Скатись во двор… Он знает заговор
• От всех напастей, горестей и казней —
• В такие дни нет друга безотказней,
• Чем старый двор…
• Ни злобы, ни корысти…
• Тебе, тебе! – на вырост, на стихи
• Весь этот сбор осенних трав и листьев.
• Пока они шуршат, пока они сухи,
• Пока их не смололи до трухи
• Худые холода и злые ураганы,
• Скатись во двор и прежним дурачком
• То вороши их, то кружись волчком,
• То, затаив дыхание, ничком,
• С размаху, падай в ржавые курганы,
• Чтоб надышаться ими допьяна,
• Наслушаться… Не думая, при этом,
• О том, что всё вокруг когда-то было летом —
• Июлем, Августом… (какие имена!).

• Где ширма с райскими цветами
• И ваза с тройкой камышей?
• Где фрукты из папье-маше,
• Бювар со старыми счетами
• Или хрустальное яйцо,
• Что и во мгле могло светиться?
• В нём тоже пряталось лицо
• Нездешней птицы…

• А где те кресла и диван,
• Куда потомок их девал?!

• Они уходят – те, кто старше…
• Еще и тем уход их страшен,
• Что гаснут, словно угольки,
• Подъезды, окна, уголки…

• Но чьи-то вещи, чьи-то платья
• Еще о чём-то говорят…
• Пока. Надолго их не хватит —
• Истлеют, съёжатся, сгорят,
• А, в лучшем случае, оплатят…
• Дорогостоящий обряд…

• …Ну, а потом?
• Неужто суп с котом…
• А после – ни стиха тебе, ни песни, —
• Темно и глухо – не пройти, хоть тресни,
• Кромешный мрак. Одна сплошная топь,
• А следом – тьма травой заросших троп,
• Ну, а потом? Потом ещё чудесней…
• Совсем нежданно, и скорей – в четверг
• Дождем трескучим грянет фейерверк,
• Но нам не скажут – в честь какой победы…
• И песни перепетые (не счесть!)
• Нам снова пропоют в её же честь,
• Коврами застилая парапеты…
• Мы сквозь нору, прорытую кротом,
• Легко войдём в наш старый двор и дом,
• Но не узнаем ни двора, ни дома,
• И прочь уйдём – ведущий и ведомый —
• В неведомое, вечное потом…
• – И снова те же фейерверк и песни?
• – Нет, что-то новое… и не в пример чудесней…

• Пахнет акацией, пахнет дождём,
• Пахнет землёю, а кажется – небом…
• Кто-то из близких еще не рождён,
• Кто-то вдруг взял и укутался крепом,
• Стал неподвижен, угрюм и тяжёл,
• А про него говорили: «Ушёл», —
• Звучало нелепо…

• У памяти много таких кинолент…
• Гляди, у веранды дощатой
• Кто-то водой заливает цемент
• И вяжет, и вяжет лопатой…

• Было и враз затянулось быльём…
• В гости ходили, варили бельё,
• И всё это было… было…
• Помнишь, как пах тот куриный бульон
• И то – земляничное – мыло?

• То к вершине, то с вершины
• (Муравей с крылом мушиным!)
• Всё тащил кому-то на дом,
• Привязав к спине канатом,
• Обветшавшие за годы —
• То рояли, то комоды,
• То спеша, то еле-еле.
• Временами что-то пел.
• И совсем он не хотел,
• Чтобы мы его жалели…

• Жили ярко, жили громко
• В тех потёмках, в той низине
• Эти странные потомки
• Беглых воинов, визирей…

• Ах, как были непохожи
• На других – иноплеменных —
• Эти дворничихи в кошах,
• В пёстрых юбках неизменных,
• Эти пильщики в галошах,
• В чёрных фартуках из кожи…
• «Сулейман! Азиз! Фатьма!»
• Тьма…

• Он нынче беден, он почти что голь,
• Как мало в нём от прежнего, от сада,
• И всё же, как-то, тянет свою роль
• За счёт туты, небес и винограда…

• Туте-то что! Ей жаловаться грех, —
• Неряха старая, а всё вольней, всё выше:
• Давно пропали вишни и орех,
• И можно дотянуться без помех
• До наших окон…
• До соседской крыши…

• Была бездетной… в марте понесла.
• Двор весь в крови от переспелых ягод!
• И старый дворник, ошалев от тягот
• Наследного, глухого ремесла,
• Грозит ей карами.
• Устало.
• Не со зла…

• …Ад был в лавочке лудильщика —
• Черти что-то там паяли,
• Чёрт, играющий в носильщика,
• Зло шипел из-под рояля…
• И старик с мешком старья
• Из того же был сырья…
• И причём тут эти ахи?
• Наше детство, да без страха,
• Без глухих разрывов в сердце,
• Без смятенья в животе?..
• Страх приправой был к еде,
• Позабористее перца.
• Без него, без этой жути,
• Меньше стоил бы наш рай:
• Папе лучше, папа шутит,
• Затянулся папиросой…
• Ожила, вздохнула осень,
• Покачнулась, и вперёд —
• В день рожденья…
• в Новый год…

• До Нового года лишь пара секунд, —
• «О, если б часы осеклись вдруг и стали!» —
• Напрасно на чудо надеешься, старый,
• Надумаешь скрыться, – везде засекут.

• Куранты, будильник и старый брегет
• Под локоть подхватят и мигом спровадят.
• Что толку цепляться за спинку кровати,
• Хвататься за стулья. Тебя уже нет.

• Тебя уже нет. Ты для века – утиль.
• Он молод. Он только в начале пути…
• Давай, пожелаем ему – на авось,
• Чтоб всем его детям спокойно спалось,
• И чтоб не лепил он к доходам и льготам
• Сравненье с тобою —
•                                  тринадцатым годом.

• Тут явно какая-то метаморфоза,
• И он неспроста – этот шарик навоза,
• А тот, кто сейчас по тропе его катит,
• Когда-то вождём был бесчисленной рати.
• Он был человеком. Он бога обидел,
• И бог отомстил. Ты согласен, Овидий?
• Ты прав. Далеко моей сказке до мифа, —
• Комочек навоза не камень Сизифа…
• И пусть он свой шарик по-прежнему катит
• С востока на запад – по глади, по гати,
• Вдоль пыльных обочин, поросших репеем,
• И пусть остается, как был – Скарабеем…
• А жизни хватает своих превращений,
• И милостей божьих, и божьих отмщений,
• И всякого рода коров и ослов в ней
• В избытке, и все – с непростой родословной…

• У бездны вод на содержании,
• У вечной стужи под опекой, —
• Идут по льду, как каторжане
• Из девятнадцатого века.

• Куда идут? В какие дали?
• Как в той пословице у Даля:
• С какой тоски, с какой печали
• Их шеи так равны с плечами?
• Наверно, есть причины веские
• И не простые – королевские…

• Куда бредете вы, касатики?
• В одних лишь мантиях… В Антарктике!

• Как будто все старые воры Багдада
• Решили спастись от грядущего ада,
• И всё, что имели, чем были богаты,
• Отдали закату —
• Агаты, рубины, кораллы, алмазы —
• Всё, что награбили, наворовали…
• Отдали, и разом застыли в намазе,
• Видны только алые их шаровары.

• Подолгу молчать не умели. Им было
• О чём говорить. Начинали чуть свет…
• Вещал о былом, пусть невнятно, но с пылом,
• Дыша имбирём и корицей, буфет…

• Повенчанный с зеркалом, в рамке овальной,
• С печальным рассказом о доме опальном,
• О людях, невиданных ныне пород,
• Чуть позже к нему подключался комод…

• От них в стороне, не мешая трещать им,
• Стоял гардероб. Он был чревовещатель.

• Поодаль, у стенки, стоял умывальник,
• При свете болтун, а ночами – молчальник.
• Фасад его мраморный жив и поныне
• В тени тополей, кипарисов и пиний.
• Двум старым хозяйкам служил он когда-то,
• А ныне на нём
•                       имена их и даты…

И.Ч.

• Как хорошо, что я могу мечтать.
• По сути, это всё, что я умею.
• Немею, глохну…
• Время мчится вспять,
• Я вслед за ним…
• Цепляюсь за камею,
• За блузку тётушки, за воротник пальто,
• Дверную ручку,
• Вешалку в прихожей,
• За сад Арто, за литерную ложу,
• За чей-то тихий разговор про то,
• О чём и мы толкуем – слово в слово —
• Тбилисской ночью, под соседским кровом,
• Бренча в мешочках фишками лото…

Чай пили, ложки мыли,По-немецки говорили:Мы по лестнице бежим,Мы считаем этажи,Раз, два, три, четыре,Делим, делим на четыре… и т. д.Старая детская считалка

• Если знаешь, когда уходить со двора,
• А когда возвращаться и жмуриться снова,
• Знаешь, сколько шагов до крыльца золотого,
• Петушиное слово – «пора – не пора», —
• Это игра.

• Если же ваш безупречный немецкий
• Никому здесь не нужен, а дедушкин нэцке
• Уже продан за грош, и вам не на что жить,
• Если в старых карманах одни только дыры,
• И вам нечего больше делить на четыре,
• А в остатке сухом лишь одни этажи, —
• Это – жизнь…

• Всё, как ты любишь: вечер тих и мглист,
• И скоро свет на улице потушат.
• Как головой поникший гитарист,
• Ты вновь и вновь настраиваешь душу…
• Чтобы найти
•                    тот – самый верный – тон:
• Осенний сумрак… палых листьев шорох —
• Но всё не то, не то, не то, не то —
• Подмочен порох… и душа, как в шорах…
• Но как её согреть, разбередить,
• Чтоб ожила, затрепыхалась птицей?
• Надежда есть… и ночь вся впереди,
• И утро тоже может пригодиться.
• Читаешь письма. Но глаза сухи,
• А в письмах столько мелочей забавных