К чему приводит интерес бесплатное чтение

Посвящается учёным, энтузиастам, смелым мечтателям и тем, кто неустанно толкает человеческий прогресс вперёд, не в угоду сиюминутным интересам владельцев мира сего, но в искренней и чистой надежде на светлое и лучшее будущее.

«…технология. Что же это такое? Давайте попытаемся вместе ответить на этот вопрос.

Издревле, начиная с самого начала зарождения известного Вам человеческого общества неизменной тенденцией успеха и качественного развития жизни индивида и общности служили катализаторы в виде технологических инноваций. Начиная от получения первой искры и обработки бронзы для наконечников стрел, до создания искусственного нейрона, используемого в электронно-механической сущности. И тот, кто по интеллектуальному знанию своему и воспроизводя для этого ресурсы, создавал инновацию в определённый момент времени, превосходящую общее окружение, был на острие мирового научно-технического прогресса, награждая себя за это высоким коэффициентом прибыли. Но только ли дело гонке за лидерством, прибылью и выгоде, когда вокруг тебя и над твоей головой, за пределами атмосферы – абсолютно неизведанный мир…»

мысли вслух

Издалека

Швейцария. Цюрих

1900 г. Зима. Поздний вечер

Фамильный трёхэтажны особняк в стиле барокко, принадлежащий ныне молодому наследнику и прогрессивному учёному, расположился в окружении высоких хвойных деревьев, скрывая за ними едва заметно горящие окна с задёрнутыми плотными шторами.

Снег, медленно круживший в воздухе уютным зимним вечером плавно ложился на крышу, каменные дорожки внутреннего дворика, подмерзшую траву и стриженные кусты. На улице царила тишина, и редкий прохожий спешил домой по тротуару, попадаясь под луч тёплого света от высокого фонарного столба.

В особняке, на втором этаже в дальней комнате их окружало мягкое и тёплое свечение, исходившее от многоярусных люстр, свисающих с потолка.

Высокий потолок, как и стены комнаты был оформлен панелями из лакированного темного ореха. Впрочем, вся комната была создана в стиле барокко, с высокими окнами и массивной дверью, ведущий на коридор, а оттуда в другие роскошные залы, кабинеты и спальни.

По стенам, свободным от оконных проёмов были расположены написанные маслом холсты европейских пейзажей и плотно забитые книжные полки от пола до потолка, с приставленными к ним передвижными лестницами.

По просторному залу с высоким пятиметровым потолком были расставлены массивные кресла и барные столики с хрустальными бокалами и наполненными графинами. В дальнем конце расположился огромный, почти с человеческий рост глобус и географические карты, свернутые в трубки и поставленные вертикально в подставку. Рядом с массивной проекцией планеты находился деревянный стол с широкой поверхностью, предназначенный для просмотра карт, а также лампы, линейки, курвиметр и прочие измерительные и начертательные приборы.

От потрескивающего пламенем центрального каменного камина, выложенного искусным мастером в человеческий рост в огромный зал лилось тепло. Согревающий тёплый свет дотягивался до массивного резного стола, где с легкостью могли расположиться более двадцати персон.

Сейчас частые гости особняка сидели молча, каждый думая о том, что им пришлось пережить за те года, которые они посвятили поискам.

Мужчины и женщины, слегка уставшие, учёные средних лет и под шестьдесят молча смотрели друг на друга. Археолог, биолог, пара лингвистов, физик, экономист, астрофизик, палеонтолог, химик, математик, историк, хирург, философ. Их осталось тринадцать. Но было гораздо больше, когда они впервые отправились в экспедицию, длинною в тысячи миль, путешествие, которое отобрало у них не только годы жизни, но их братьев и сестер по крови, делу, духу. А выживших и дошедших до конца эта экспедиция изменила навсегда.

Каждый сейчас, сидя на мягком стуле с удобной высокой спинкой в костюме тройке или платье, что были присущи их времени и европейским нравам моды, ощущал себя иначе. Уже не так легко, как в начале путешествия к месту, которое отрылось им, которое воззвало их, которого они достигли. Оно их изменило. И наложило свой отпечаток.

На столе были расставлены чашки из японского фарфора, хрустальные бокалы, чайники, ополовиненные графины. Но больше всего пространство на поверхности роскошного стола занимали скрученные в трубочки карты, испещренные сотнями страниц записи, рисунки, наброски и чертежи, аккуратные каталоги. Каждый держал возле себя свои труды, перенесенные из сознания на бумагу согласно его роду науки.

Мужчина лет за пятьдесят, со аккуратно стриженными и напомаженными усами, француз от рождения, с золотым пенсне, вставленным в правую глазницу, сидящий во главе стола и являвшийся руководителем экспедиции, чудом вернувшейся домой спустя года, поднял руку и сухо заговорил, – дамы и господа. Нам надо решение принять. Здесь и сейчас. Скажу от себя, я долго размышлял над нашим открытием, взвешивал все переменные, обстоятельства, факты, и откровенно говоря думаю о нём даже сейчас. Это место непосильно для человечества. Не здесь. Не сейчас. Не для нынешнего сознания человека, его воли, интеллекта и стремлений.

Женщина средних лет, философ по роду науки и практики подняла руку и выдала мнение, – я соглашусь! Человечество не готово к таким переменам. Как единицы, как совокупность, так и отдельные государства, слои общества, религиозные общины и тайные объединения лидеров, задающие экономическо-политический курс. Церковь и религиозные слои попросту охватит духовная и нравственная истерия. Устои и каноны, создаваемые тысячелетиями, рухнут, в одночасье!

Мужчина-астрофизик качнул голову в несогласии и поднял руку, – тем не менее учёные обретут массу данных для новых исследований и притворства в жизнь, человечество совершит колоссальный рывок.

– В технологиях, в производстве, в выпускаемой продукции, – подхватил мужчина экономист, лет сорока на вид. – При последовательном внедрении достижений общество людей вырвется из клетки собственных низменных предубеждений…

– …или начнётся всеобъемлющий хаос! Общество охватит неистовая борьба за обладание теми технологиями, которые откроются. – Прервала начало положительной ноты женщина–математик лет за пятьдесят пять, допив чай, и также подняв ладошку, – оглянитесь. Мир сотрясают конфликты за территории и сферы влияний во всех аспектах жизнедеятельности человека. Страны на пороге великой войны, которая охватит всю планету, войдёт в каждый дом и отнимет миллионы жизней.

И после женщина-математик обратилась к мужчине историку, самому старшему члену экспедиции среди присутствующих. Тот бегло посмотрев на коллег, кивнул. – История и опыт предыдущих поколений ничему не научили современных людей. Получив инструмент влияния, лидеры начнут подминать слабые страны и колонии под себя, устанавливать шаблонные экономические и политические порядки, создавать непосильные условия существования для отсталых и неугодных стран. Существующий интеллектуальный, экономический и духовный разрыв между обладателями блага и недостойными увеличится на порядки. Нет. Человеческое сознание ещё не готово к столь радикальным переменам. Во всех областях.

– Да! – послышались возгласы оставшихся членов экспедиции, научной ячейки тайного Ордена, основанного на личных началах, выдающимися учёными и гениями. И сейчас, спустя долгие часы обсуждений, все как один склонялись к тому, что их открытие обязательно навредит человечеству.

И только один человек, хозяин фамильного особняка терпеливо промолчал.

Глава экспедиции, оглядев пухлые стопки записей и материалов, которые им всем удалось переложить из памяти после увиденного и пережитого, встал и взял свою аккуратно сложенную кипу трудов.

Он пересек зал, цокая каблуками по наборному лакированному паркету и подошел к обложенному камнем чагу. Стоя у камина, выше его ростом, руководитель экспедиции прищурил глаза и посмотрел в пламя. В тысячный раз взвесив все за и против, человек стал бросать записи в глубь вместилища огня.

Языки пламени проснулись, вспыхнув с новой силой, подобно голодным псам, накинувшимся на сочный мосол, стали жадно поедать бумагу ярким пламенем. Огонь запылал, отдавая тепло в зал фамильного особняка, окруженного зимней европейской стужей.

Каждый учёный, последовав примеру главы экспедиции, встав с собственными письменным интеллектуальным умозаключением подошёл к жаркому камину и забросил труды, оформленные по прошествии нескольких лет, проведённых в главном в их жизни путешествии.

Пламя неистово полыхало, сводя на нет труды, которые пошатнули бы общество, или ускорили его развитие, дав мощный научно-технологический толчок.

Стоя полукругом и наблюдая за тем, как тайные знания превращаются в пепел, все перегнулась. И обернулись к столу.

Там, в дальнем конце стола, перебирая бумаги за стулом сидел хозяин дома, молодой человек в брюках тёмно-серых тонов с едва заметной прострочкой, белой рубашке и жилетке в тон брюкам. На вид ему было лет тридцать пять, не более. Молодой гений своего времени и начинающий научный деятель, обладатель приличного семейного капитала, он внутренне был против, чтобы вот так хоронить их открытие, не дав человечеству шанс изменить свою судьбу. Изменить себя.

Смотря на символы, понятные ему, и уведенные им тогда, в первые, чёткие зарисовки, детальные чертежи механизмов и компонентов, географические координаты и ориентиры тысячемильного маршрута, длинные записи каллиграфическим почерком чёрных чернил, сложные многоэтажные формулы, он, учёный, подвигал челюстью и сощурил карие глаза, сдвинув тёмные густые брови на загорелом худощавом лице.

Внезапно он поймал себя на том, что ощутил, что в огромном зале повисла тишина, лишь треск поленьев и бумагами, гул дымохода и отголоски ветра, врывающиеся в высокие окна вибрацией стёкол, нарушали забвение.

Повернув голову к камину, мужчина увидел, что все члены экспедиции выстроились полукругом у камина, обернулись и смотрят на него одного, сидящего за столом. Понимая, что иного выхода в данный момент нет, он грустно улыбнулся. Взяв принадлежащие ему бумаги, учёный подошел к камину и стиснув зубы стал кидать по одному труды, которые должны были изменить человечество.

Пламя усилилось и на всех дохнуло жаром. Кто-то одобряюще хлопнул его по плечу, подбадривая и отпуская фразы, что мол сейчас, для человечества это единственно правильное решение, и быть может позже, когда оно всецело будет готово, всё откроется само.

Засунув руки в брюки, астрофизик долго стоял и смотрел на то, как его труды, идеи и десятки проектов по интеграции обретённых знаний и технологий в человеческую среду превращаются в пепел. Остальные же члены экспедиции вернулись за стол и принялись вести беседы о том, как им стереть следы своей экспедиции и ориентиры, и сделать так, чтобы их путь не прошли другие. И как спрятать то, чем они возобладали фактически и что может открыть доступ к тайне.

Не отходя от камина и слушая речи коллеги, у мужчины полыхал собственный костер внутренних переживаний и противоречий, который распалялся всё сильней от количества положительных аргументов, которые дали бы толчок человечеству. Но. Он понимал, что сейчас действительно не время, и не место. Может быть через пятьдесят, через сто лет, когда человечество утолит свои притязания на территории, аппетиты до природных и энергетических ресурсов, и перестанет биться за первое место на политическом пьедестале, называя себя великой державой. Может быть тогда найдется человек, группа единомышленников…

– Да, – едва заметно шепнул астрофизик, улыбнувшись, глядя в пламя огня и далеко в будущее. И как это бывает с людьми, чей интеллект способен контролировать сиюминутные эмоции, желания и слабости, чётко расставляя приоритеты и отсеивая лишнее, у него быстро созрел чёткий план. Что и как нужно сделать.

Его мысли, уже убегающие на годы вперёд и рисующие картины достижения новыми достойными тайны людьми, оборвал руководитель экспедиции.

– Дорогой Роберто! – громко произнёс человек, возглавивший экспедицию в далёкое место, руководитель научной группы, входящий в тайный Орден, – мы надеемся на твою лояльность к общему решению. Я понимаю, что как учёные, мы обязаны поделиться открытием с человечеством, но…

– Не здесь. Не сейчас! – громко ответил Роберто Гейл третий, отвернувшись от камина с красно-оранжевыми языками пламени.

Зашагав к столу, где его коллеги продолжали перекидываться фразами относительно вариантов размещения ключей, он погасил в себе пламя противоречий. Светлая искра зажглась в сознании его. И он подумал невзначай, – моё ли это решение? Или оно было нашептано мне местом, откуда прибыли мы, и которое нас притянуло первыми. И были ли первыми мы?

Уже подходя к столу, астрофизик ещё раз пробежался взглядом по членам экспедиции и выдал для всех, твёрдо сформировав в сознании намерения и план, – всему своё время! Этот секрет найдёт нужный момент. И достойных людей!

15 июня 2010 года.

Швейцария. Район Лутертаннен.

Вечер.

Стоял отличный погожий вечер, и солнце всё ещё в достатке освещало леса и зеленящие поля в холмистой местности, через которую пролегала Швегальпштрассе.

Их любимая дорога, ведущая в романтичное местечко Латернливег, где путь зачинали множество пеших маршрутов, ведущие к местным достопримечательностям и, пожалуй, главой из них – горной вершине Зентис с превосходными панорамными видами, открывающими вид на роскошные природные ареалы уютной Швейцарии с одной стороны, и крохотного Лихтенштейна с юго-восточной стороны.

Там, на вершине находилась станция метеорологической лаборатории, расположенной на двух с половиной тысячах метров над уровнем моря. От подножия горы к этой лаборатории вела канатная дорога, служившая ко всему прочему местной достопримечательностью, позволяющая туристам подняться на смотровую и насладится величием природы.

Именно туда, в исследовательскую лабораторию сейчас спешила пара учёных. Там, на вершине горы, вдалеке от глаз и ушей у них должна состояться встреча с членом их научно-исследовательской группы, закрытой, связанной идеями и обязательствами, берущими начало сотни лет назад. И по заверению их старшего коллеги, у него появилась информация, способная пролить свет на события, при которых их прочие коллеги погибали, один за другим.

И сейчас, в лучах вечернего солнца сидя на пассажирском сиденье тёмно-зеленого открытого кабриолета с логотипом ягуара на решетке радиатора, и наслаждаясь порывами теплого ветра, залетающего в светлый бежевый кожаный салон и треплющего тёмные локоны волос, женщина вдохнула полной грудью. Ощущая предгорный воздух, она посмотрела на любимого мужа, коллегу и друга, и выдала, – любимый, пока есть время, расскажи! Я вижу и чувствую, тебя терзают тяжкие думы и сложные мысли. Это касается Нэт?

Рослый и статный мужчина, одетый в светлую рубашку без галстука с закатанными рукавами и тёмные брюки, с туфлями в тон, возрастом за пятьдесят пять посмотрел на красавицу–жену, которой несмотря на чуть меньший возраст было на вид куда моложе. Её подтянутой спортивной фигуре и ухоженному виду кожи и волос позавидовали бы куда более молодые, чем те, кто думал, что она ровесница им. Годы не брали её. Особенно сейчас, сидя в синих джинсах, ярких кроссовках для бега и облегающей светлой футболке, на вид ей было около сорока, или чуть меньше, а по факту больше на десяток лет.

Улыбнувшись белоснежной улыбкой и прищурив орехового цвета глаза, женщина выдала, повысив голос, перебивая шум раскатистого движка, урчащего под капотом, – ну же, Даниель. Ответь! Ближе меня у тебя никого нет. Кроме Изи конечно! Ну и Нэт. Теперь без неё мы никуда.      Даниель, бросив взгляд в зеркало заднего вида, заметил вдалеке на минувшем повороте выруливающий за ними серебристый BMW 5 серии. Ему показалось что седан следовал за ними из Лихнетштейна, созвучного с микрогосударством. Вот только в кантоне Санкт-Галлен, они остановились пару часов назад на перекус, заскочив в ресторанчик Бодега Нои, плотно поужинав и прихватит в винном бутике пару бутылок сухого красного вина. Тогда Даниель и заметил медленно катящийся серебристый седан, тронувшийся с парковки, как и они. Он будто бы почувствовал тогда на себе пару глаз, которые рассматривали его из-за тонированного стека.

– Паранойя, – шепнул сам себе Даниель, пытаясь стряхнуть скверные мысли, которые преследовали его, после странной гибели их коллеги астрофизика.

Прокручивая в голове полицейский отчёт о том, что произошло короткое замыкание и скоротечный пожар, а Жак умер во сне, угорев от продуктов горения.

– Ну такое себе… Жак сам проектировал дом, – снова подумал про себя Даниель, – и исключил на этом этапе все слабые инженерные узлы, перезаложив запас прочности всех элементов, и принимал активное участие на этапе строительства. Тело обгорело до костей, и обугленные останки не выдавали ни возможных следов насилия, ни пыток, ни убийства. Нет. Жак не мог так халатно уйти. Ему помогли…

– Даниель! – тронула за коленку мужа жена, – ты тут?

Даниель оторвал взгляд от зеркала заднего вида, посмотрел на треплющиеся на ветру тёмные локоны жены, улыбнулся ей и выдал, – я, я не… знаю… как об этом рассказать!

– Ты начини, – кивнула улыбчивая женщина, – я же ученый, как и ты, я всё пойму… тем более после встречи с Нэт.

– Клаудиа… я…, – начал Даниель, пытаясь подобрать слова, которые репетировал в сознании сотни раз, но которые никогда не шли на язык, и не ложились откровением на бумагу, через перо и клавиатуру. – Это… это очень сложно, и немыслимо… это сложнее… и… перспективнее… опаснее, чем сама Нэт.

– Что может быть сложнее её, и уж тем более опаснее того, с чем мы работаем? Какую перспективу создали мы? – удивилась Клаудиа, недоверчиво посмотрев на мужа, и тем не менее наслаждаясь уютной дорогой, бегущей через леса, холмы, пастбища коров и овец, петляющих ручьёв и трели птиц в вечернем небе.

Конечно, ей уже давно казалось, что Даниель стал другим. В плане скрытным, местами параноиком, его что-то тревожило, и он всегда находил чем разбавить её переживание за его состояние, особенно после того, как начали пространно погибать или умирать их коллеги и друзья, братья по науке.

Да и она сама признавалась себе, что задвигала эти мыли на задворки, понимая, что нужно жить дальше, нужно работать, развивать то, что они создали группой совместно, со временем оставаясь в меньшинстве. Необходимо было оберегать это от человечества. Пока. Но на первом месте для неё конечно же была безопасность их дочери, Изабэль. Именно поэтому они давно приняли верное и как оказалось теперь правильное решение, привив единственной дочери любовь не к точным и сложным физико-математическим наукам, а к экономике и управлению бизнес-процессами, отодвинув и отгородив её от Ордена.

И это дало свои плоды.

Вернувшись к Даниелю, Клаудиа решила поднажать, легонько сжав ладь на бедре мужа, – Даниель, не томи. Я от тебя не отстану. Ты долго откладывал это разговор. Почему же тебе так сложно просто сказать?

Даниель снова вдохнул. В мыслях крутились десятки выстроенных предложений, но на язык срывались лишь обрывки вывернутых фраз, – понимаешь… я не могу… рассказать… всё как есть… Это… ограничивает мои слова… действия… поступки…

– Даниель? – удивленно посмотрела на мужа жена, понимая, что её муж никогда не вел себя так прежде, а говорил чётко, по делу, связанно и грамотно, подкрепляя фразы научными терминами, а порою если ситуация требовала того и крепким словцом, позаимствованным из десятка языков, коими он владел на уровне местного жителя.

Решив помочь мужу, и развеять напряжение, Клаудиа начала, – давай так. Это связано с Нэт? И с прототипом передатчика, который она унесла и установила по нашей просьбе?

– Нет, – отрицательно мотнул головой учёный, притормозив и войдя в очередной поворот, дорога которого медленно уходила вверх.

– Это связано с проектом МЭиД? – улыбнулась Клаудиа, любуясь живописной сочной природой и пышными деревьями, уходящими кронами ввысь.

– Нет… – снова мотнул головой учёный, глядя на зеркало заднего вида. Вдруг серебристый седан, ранее державшийся поодаль седан начал их нагонять.

– С проектом Сигнал, в котором нам помогает Нэт? – перечисляла Клаудиа.

Даниель снова отрицательно мотнул головой, возвращаясь взглядом к зеркалу заднего вида.

– Изабэль? – уточнила Клаудиа, видя, что Даниель всё чаще стреляет глаза в зеркало заднего вида.

– Нет, – ответил учёный, сжав рулевое колесо чуть сильней.

Клаудиа вывернулась на сиденье и посмотрела на догоняющий их автомобиль. Тот пронёсся мимо них и посигналил аварийными знаками. И скрылся за очередным поворотом.

Женщина вернулась к мужу, иронично посмотрела на него и выдала, намеренно разделяя слова, – это. Просто. Туристы. Или местные. Даниель. Не пугай меня. Это касается наших будущих проектов?

– Нет, – выдал учёный, на мгновение расслабившись, когда серебристый баварский седан скрылся из вида.

– Так…, – протянула женщина, понимая, что эта игра может стать бесконечной, потому что их научные сферы открытых интересов и то, чем они занимались за стенками лабораторий, тайно, охватывали столько областей науки и смежных процессов, что в шараду можно было играть годами.

Решив срезать время, жена спросила мужа, – ты не можешь открыто сказать, не потому что не хочешь, а потому что тебе запретили, и это угрожает нашей безопасности?

– И да, и нет. – Ответил Даниель, пытаясь выговорить истину, но она не шла из уст, как он ни пытался. Его теория относительно его открытия, и последствий после, сложилась в полную картинку. И это его угнетало.

– Ещё лучше…, – недовольно покачала головой жена. – Тот, кто тебе это запрещает… я их знаю? Это Орден? Спецслужбы?

– Нет, – едва заметно улыбнулся Даниель, – продолжай!

– Уже не смешно Даниель! – насупилась женщина, сдвинув тёмные густые брови, доставшиеся от родителей итальянцев.

– Только так я могу… попытаться… навести… на описание… этого. – Снова мямлил учёный, в сотый раз убеждаясь, что оно его контролирует.

– Будь прокляты те годы, когда я мотался как Гретель и Гензель! – быстро выпалил вслух Даниель, подумав просто о книге.

Клаудиа посмотрела недоверчиво на него. И тут она вспомнила все разы, когда Даниель в срочном порядке уезжал в очередную экспедицию на к черту на кулички, иногда брав её, иногда брав только дочь Изабэль, но зачастую мотаясь один. Шестеренки в её голове закрутились.

Даниель, читая реакцию жены по насупившемуся лицу, которую выучил за долгие годы супружеской жизни и ранее, с университетских лет, улыбнулся и кивнул. Он улыбнулся более сам себе, ему удалось обмануть сознание. И это.

– Ты что-то искал, – выдала жена, смотря теперь только на профиль мужа, его решительные волевые черты, – и ты это нашёл?

Даниель кивнул. Но это далось ему силой.

– Чёрт Даниель! – выпалила Клаудиа уже откровенно, – тебе что-то вкололи? Блокаду? Гипноз? Запрограммировали сознание, и теперь ты не можешь просто так излагать мысли о том, что ты обнаружил?

Даниель и кивнул, и слега отрицательно мотнул головой.

– Это сделали какие-то люди? Не спецслужбы? Не Орден, не гражданские? – сыпала варианты Клаудиа, понимая, что она может увести свои вопросы от правильного пути.

– Не люди, – скрепя зубами выдал Даниель, – …а…

Пытаясь сказать синонимами, он понимал, что и они не сходят с языка. Каждая его мысль, пытавшаяся перейти в речь, в шепот, в моргание азбукой Морзе, рисунки, записи на любом языке – всё блокировалось. Но он помнил финал пройденного пути. Это его бесконечно радовало, восхищало и ужасало одновременно до дрожи. Когда по возвращению он захотел сразу же поделиться открытием с любимой женой и дочерью, он столкнулся с неконтролируемой им преградой. Он не мог просто так рассказать об этом. Даже Нэт не смогла его раскусить и понять, что он что-то скрывает, с её то, казалось бы, особенностями. Он страдал долго, но не так давно сумел-таки прорвать блокаду, и сейчас он, кажется, он понял, что ему помогло там, но почему не получается сейчас.

В сознании Даниеля вспыхнули мысли и идеи, факты, и он быстро сложил мозаику. Вдохнув, учёный подумал про себя, – понятно, почему это происходит здесь, и везде, где бы я ни был. И ясно, почему это получилось рядом с ней! Если это так, и она является ко всему прочему… противопоставлением… ему… то по возвращению в лабораторию надо будет провести эксперимент! Да, у меня получится рассказать ещё и Клаудии, и Нэт! Удивительно, что и она не смогла меня понять. Значит он превосходит её сущность? Невероятно! Черт побери, надо было собрать всех вместе и сделать это сразу!

– Не люди…, – тем временем прошептала Клаудиа, напрягая всё сознание, – подобные Нэт?

– Нет, – ответил Даниель, облизнув губу и понимая, что может стоит повернуть обратно, домчать до лаборатории, и если он прав, рассказать не затягивая более, обойдя… его… ограничения, – гораздо сложней!

– Чёрт! – выругалась Клаудиа, понимая, что повторяется.

Даниель, стрельнув взглядом в зеркало заднего вида увидел на дороге серебристый седан, точно такой же, который обошёл их недавно, и скрылся за лесным массивом, укрывающим поворот.

– Странно, – проговорил Даниель, заиграв желваками и крепче сжав рулевое колесо, – машина сзади…

Клаудиа снова извернулась, посмотрела назад и вернувшись на место выдала, – сбавь скорость. Если они нас обойдут, то мы подумаем вместе, как справиться с твоей гиперподозрительностью.

Они проносились мимо полей и пастбищ, плавно переходящих в лесные массивы. То тут, то там на обочине, за колючей проволокой паслись мычащие коровы, неспешно щипая траву, вдалеке были разбросаны уютные домики. Но с новым километром их становилось всё меньше, дорога уходила выше и открытая местность, некогда чередуясь с деревнями уступила место гуще лесов.

Серебристый седан держал дистанцию, даже когда Даниель откровенно притормозил. Затем он нажал педаль газа и бросил английский кабриолет вперед, взревев раскатистым движком.

Клаудиа, вцепившись одной рукой в дверную карту, а другой в бедро мужа выдала, – думаешь нас преследуют те, кто не дает тебе говорить?

– Нет! – выдал Даниель, – возможно это те, кто устранил Жака, Клода, Винченсо, Франсуазу и остальных.

– Даниель! – уже крикнула Клаудиа, не то от злости за паранойю мужа, не то от испуга за то, как муж резко вошёл в поворот.

Впереди на обочине показался знак, извещающий об опасном участке дороги, но Даниель, глядя в зеркала на быстро догоняющий их баварский седан выдал, – прости меня, любовь моя! Ты для меня всё в этой жизни, и Изабэль. Я так люблю вас…

– …Даниель, – было начала Клаудиа, но услышал рёв движка сзади, обернулась назад и видя, как серебристый седан начал их обходить на высокой скорости, извернулась, посмотрела в профиль Даниеля и хотела пошутить, но…

…в следующие секунды её сердце замерло, как и его. Последнее что женщина успела воспринять, это красивые глаза мужа, его суровые черты лица, удар серебристой машины, юз их собственной, обочину, отчаянный крик, стремительное изменение пространства, деревья, хлопок, удар и боль…

…и темнота.

18 июля 2010 года.

Филиппинское море. Яхта «Peregrinus»

Около полудня.

Яркая вспышка, выброшенная корональной массой, трансформировалась в поток фотонов. Минуя тёмные и холодные пучины космоса спустя восемь минут поток света вошёл в плотные слои атмосферы, оставляя в ней радиацию.

С невидимой силой солнечный свет врезался в резной хрустальный бокал с вековой историей, заполненный сейчас свежевыжатым соком из манго, приготовленным несколько минут назад. Вязкая жидкость уже как три минуты напитывалась энергией солнца, разогревая вкусную вязкую субстанцию.

Возле запотевшего бокала на круглом стеклянном столике лежала раскрытая записная тетрадь в твёрдой обложке. Чёрный карандаш разделял прямоугольные страницы, заполненные зарисовками и красивым почерком на смеси разных языках.

Рядом с большой записной тетрадью покоились солнечные очки в тёмно-синей оправе и кепка такого же цвета с логотипом английской футбольной команды, за которую болел человек, носивший её.

Другие столики пустовали, и солнечные лучи шарили везде и в частности поигрывали на их начищенной стеклянной поверхности и хромированных деталях экстерьера яхты. На верхней открытой палубе на полированном до блеска светлом дереве пустовало несколько белых матерчатых шезлонгов, расположенных возле двух столов по паре на каждый.

Стеклянные бронированные тонированные двери, ведущие внутрь комфортабельного центрального холла с диванчиками, журнальными и обеденными столиками, современным пианино внезапно раскрылись.

На открытую палубу вышла высокая стройная брюнетка в тёмно-синем купальнике, подчёркивающем её ровный загар. Волосы её поддались дуновению влажного ветра и слегка затрепались, спутываясь и увлажняясь от бриза.

Подойдя к столику, девушка окинула тёмно-синим довольным взглядом большой пальмовый остров. Побережье маячило за носом яхты, которая дрейфовала посреди бирюзовых вод в полукилометре от острова. Странник преспокойно стоял на якоре поодаль кораллового рифа, насыщенного подводной жизнью и буйством красок и красот.

Редкие крупные чайки срывались с далёкого песчаного пляжа и подлетали к белоснежной вытянутой красавице яхте, длина которой равнялась ста метрам, шириной порядка восемнадцати метров и водоизмещением коло десяти тысячи тонн. Да и без скучных технических характеристик, одним только внешним видом Странник претендовал на класс мега яхты.

Птицы так и кружили над огромной яхтой. Там, с самого раннего утра, после того как последняя капля дождя упала на палубу и выглянуло солнце, от вытянутой футуристических форм судна расходилась приятными звуковыми колебаниями испанская музыка.

Взяв хрустальный бокал с соком, и осушив его до дна, девушка облизнула губы и вдохнула тёплый влажный воздух, почти не ощущая качку под ногами. Сейчас на небе не было ни облачка, которые с раннего утра извергли из себя добрую порцию дождя. День после полудня обещал быть насыщенным активной работой.

Вспомнив про требуемые приготовления, и посмотрев в сторону разъехавшихся дверей, девушка пошла внутрь.

Очутившись посреди низко посаженных кожаных диванов, стоя босиком на полу из отполированного и лакированного светлого паркетного дерева, юная особа окинула желанным взглядом мирно стоящее раскрытое пианино и низкий журнальный столик, расположившийся возле бежевого углового дивана.

Девушка поправила тёмные волосы и подошла к тому, кто сидел на диване и внимательно изучал ветхую на вид вазу, стоящую на поверхности стола.

Присев рядом, Анабэлла Берковская улыбнулась электронно-механическому компьютерному существу, сидящему в белом бронекостюме, и проговорила на русском, развивая языковую практику, повышая уровень и сложность построения фраз. – Как думаешь, Прометей, сойдёт она для подмены?

Робот Прометей, вот уже как пять дней находящийся на яхте, и двое суток в компании Анабэллы Берковской, ответил ровной и уверенной интонацией, стараясь подкрасить её позитивным настроем. – Судя по фотографиям оригинала, которые вы сделали вчера в музее – одна к одному. Совершенная копия.

Анабэлла одарила электронное существо блистательно обаятельной улыбкой, и, склонив голову, посмотрела на открытое лицо робота и его технологические черты из полимерного сплава, похожие на людские, и добавила, – Прометей. Я же просила обращаться на «ты». Не первый день знакомы. А за точную сравнительную оценку спасибо. Я, честно говоря, думала, что ошибусь с предварительным изготовлением. Эмм, в плане реальных размеров, внешнего объёма и процента внешней ветхости. Пришлось изрядно постараться.

– Отличная реплика, Бэль. Достойная она того, чтоб на неё смотрели толпы пришлых иностранцев… – кивнул робот своей слегка овальной головой.

Перед ними стоял прямоугольный стеклянный журнальный столик. Под ударопрочным стеклом был насыпан чистейший белый песок, и окаменелые морские звёзды лежали на нём. На столике стояла античная на вид ваза высотой около семидесяти сантиметров с ровной поверхностью. На ней абстрактно раскинулись изрезанные на лоскутки разные геометрические формы с царапинами, на первый взгляд совершенно незнакомые, и не имеющие сходства друг с другом и какой-либо логики или закономерности. Местами на поверхности древней керамики имелись наросты, служившие указанием на то, что ваза долго пролежала под водой.

Рядом с высокой и дутой в объёме вазой лежал раскрытый ноутбук и отображал фотографии реальной вазы, сделанные в государственном музее Анабэллой вчера вечером, перед самым закрытием.

Берковская удачно вписалась в массу колоритных туристов и любителей истории, которая вопреки запретам щёлкала фотоаппаратами, стараясь запечатлеть крупицы ушедшей истории филиппинцев. И Бэль сделала удачные снимки, засняв вазу с разных сторон десятками кадров с высоким разрешением.

Благодаря им Прометей собрал трёхмерную фотографию в своём цифровом сознании и вывел её проекцию. Десятки проекторов, стилизованных и спрятанных в потолке гостиной так, что и не заметишь, вывели голограмму настоящей вазы рядом с искусной подделкой.

Бэль приятно поразилась тому, насколько реалистично проекторы могли строить голограммы, отображать в заданной точке пространства любые статичные или динамичные формы и палитру.

Берковская довольно кивнула. Она потратила время не зря.

– Почему археологи при музее не пропустили вазу через рентгеновский аппарат? – задался вопросом Прометей, смотря на современную реплику ветхого стиля и на проецируемую голограмму рядом с идеальной копией. – Тогда бы они обнаружили внутреннее содержимое, и не экспонировали находку.

– Возможности не те, и оборудования высокоточного им не хватает… – ответила Бэль, и пока ходила по музею и рассматривала всё подряд с целью изучения помещений, внутренне удивилась низкому уровню активной и пассивной системы безопасности и тому, что вазу поставили на задворки экспозиции в раздел предметов быта древних филиппинцев.

Вздохнув, Берковская продолжила, – знали бы музейщики её реальную ценность, затрубили бы на весь мир. На самом деле удивительно, что её в принципе выставили на обозрение, и написали об этой находке в интернете, на сайте музея. Как показывает практика, после обнаружения археологических экспонатов, риск ухода в частную коллекцию близится к девяносто процентам. Подпольная купля–продажа антиквариата аккурат довольно успешно развивается и занимает собственную нишу, уступая лишь торговле наркотикам, оружием, людьми и органами.

Вспомнив простодушное лицо филиппинца, который её обнаружил, Берковская с лёгкой усмешкой дополнила, – рыбак и вправду простодушный.

– Несведущий в истории человек, отнёс находку внука в музей. Поступил должным образом, – поддерживал Прометей диалог. – Мне кажется несвязанным то, как его внук вообще нашёл этот предмет возле коралловых рифов, собирая ракушки для туристов в сувенирную лавку. Поле стольких лет наслоение песка должно было погрузить артефакт на многие метры, и процент вероятности обнаружения…

– …возможно, раньше ваза была глубже, чем сейчас, – припомнила историю Прометею Анабэлла. – Или это была чистая случайность. Подводное течение вымыло часть донных отложений, приблизив вазу к верхнему песчаному слою и точке обнаружения. Ману Тэй случайно зацепил её и вытащил из песка, когда шарил в поисках причудливых ракушек…

Тогда Берковская первым делом по прибытию на борт Странника спустила на волнующиеся воды из ангара яхты гидроцикл. Она быстро унеслась по волнам к песчаному берегу к хижине рыбака, утопающей в роще среди кокосовых пальм и других разноцветных сочных растений, щекочущих нос своими запахами. Найдя там жилистого и высушенного на солнце старика, и юркого мальчишку, Берковская начала выпытывать из них все подробности о ценной находке и месте её обнаружения.

Её ухищрения дали нужный результат, и сейчас белоснежная огромная яхта дрейфовала в близкой доступности к области обнаружения артефакта.

Посмотрев на Прометея хитрым взором тёмно-синих глаз и поиграв тёмными слегка изогнутыми бровями, стройная красотка добавила загадочным тоном, – и я намерена там тщательно осмотреться, дружок. Мало ли, что ещё зарылось в песке…

– Я могу тебе в этом помочь, – дополнил Прометей, – на борту имеется управляемый подводный мини-робот для проведения сложных и точных работ. К нему можно подсоединить два водомёта. Аквабот поможет в раздуве песка и ила, сбора тяжёлых предметов. Ты установишь на дно пространственный локатор. Он определит структуру донного отложения в радиусе пятнадцати метров, и заглянет в глубину на двадцать-тридцать метров.

Прометей, ранее предварительно ознакомившись с местность куда лёг в дрейф Странник, продолжил, – от поверхности воды до дна в интересующем тебя районе глубина составляет не более двенадцати метров. Ты вполне справишься собственными лёгкими, однако можно использовать ребризер замкнутой системы, или из-за относительно малой глубины систему прямой подачи воздуха. Кабеля хватит с лихвой.

– Ты знаешь, думаю, я воспользуюсь ребризером. Мысль о том, что у меня за спиной болтается шланг с жизненно необходимым воздухом, уходящим на поверхность, всё же понижает мою манёвренность под водой. И морально напрягает, – заключила Анабэлла, и, встав с кремового кожаного дивана, потянувшись руками к песочному потолку с выключенной иллюминацией, окинула просторный холл.

Берковская побывала на разных яхтах разного класса, будучи контролируя судостроительную компанию отца, выполняющую частные заказы по постройке уникальных яхт для мультимиллионеров, но Странник впечатлил её своей технологической начинкой, сквозящей в каждом элементе и роскошью, которой позавидовал бы любой шейх, сидящей на нефтяной вышке. Редкие породы тёмного и светлого дерева, мягкая и грубая кожа, алькантары, дорогие ткани, изысканные детали интерьера, многое из которого носило историческую ценность.

Довольно улыбнувшись высокотехнологичному разумному роботу, сидящему на широком диване в белом гидроизоляционном бронекостюме, юная Берковская, красуясь перед электронным существом в одном купальнике, тихо проговорила под нос, прежде чем взять со столика коммуникатор и вызвать интересующий её контакт, – что-то они запаздывают…

Не так далеко.

Она сидела в поскрипывающим и протёртом в некоторых местах кресле рядом с молчаливым пилотом, управляющим гидропланом марки Сессна, с выцветшей желтой поверхностью фюзеляжа и белыми поплавками, служившими летающему и видавшему виды транспортному средству водным шасси.

Несмотря на состояние аппарата, рождающего много вопросов к его технической составляющей, а также от сильного тарахтение от вращающегося центрального винта на носу, полёт протекал в штатном режиме.

Кристина Бино поправила вьющиеся тёмные локоны, падающие на плечи, сокрытые серенькой футболкой. Короткие джинсовые шорты серого цвета облегчали климатическую участь, ведь даже в кабине ощущалась жара и влажность.

То тут-то там, через маленькие, и на первый взгляд невидимые щели сквозил воздух, и это придавало хоть какой-то свежести, прогоняя неприятный запах масла и керосина, которые периодически били в нос.

Посмотрев в правую сторону за стекло в дверце, бодренькая на вид и ранее выспавшаяся в поездке на авто брюнетка увидела проплывающую пальмовую гущу на холмистой местности, и бирюзовые воды Филиппинского моря вдалеке на горизонте.

Внизу под крылом гидросамолёта проплывали мелкие деревушки, грунтовые дороги, пастбища для выгула скота и ровные участки для земледелия.

Повернувшись в кресле и посмотрев на заднее сиденье, Кристина мило улыбнулась на одну сторону лица. На заднем кресле, образованном из соединённых сидений, свернулся в позе зародыша Александр Сокольский, подоткнув под голову небольшой тёмно-синий рюкзак, который он таскал с собой по всему свету.

На юноше были яркие шорты и белая футболка с причудливыми рисунками пальм и побережья. Его загорелая кожа, спортивные часы на левой руке со всеми измерительными функциями, и лёгкая двухдневная щетина на уже зажившем от недавних событий спящем лице, все эти черты явно выражали одну из его сущностей.

Тряхнув головой, Кристина шепнула по-итальянски, – турист…

За посапывающим Сокольским были установлены и закреплены три чемодана, которые он и Кристина взяли с собой в этот отпуск.

Долгий перелёт из душной и изнывающей от дымящих торфяников Москвы на большом самолёте в Объединённые Арабские Эмираты. Мягкая посадка в Дубаи, несколько часов ожидания в комфортных залах и исследование гигантской зоны беспошлинной торговли. Потом длительный полёт до влажной тропической Манилы в самый разгар сезона дождей, и везде – обыденный и местами нудный таможенный контроль, досмотр содержимого ручной клади, и томные часы ожидания своего рейса.

Далее от шумной и не спящей столицы Филиппин молодая пара двинулась в путь на арендованном автотранспорте по шоссе и петляющим через горы дорогам, омываемые проливным дождём. Незабываемое зрелище.

Пара несколько часов добиралась до изрезанной линии песчаного побережья с пенными волнами, и далее мчала по автостраде вдоль линии морской до пролива Лусон. Там, в небольшом городке, выбранном заблаговременно, Кристина и Александр нашли нужную им авиабазу с несколькими гидросамолётами, катающими и добрасывающими туристов к разным островам. И вылетели к Страннику.

Весь долгий перелёт на больших самолётах и в томных пересадках Сокольский работал на лэптопе, подзаряжая его урывками. В лэптоп юноша записывал мысли и идеи для их реализации в новой структуре агентства. Доступное Освоение Космоса. Сейчас же юноша предался беззаботной дрёме и ему был недоступен живописный вид, простирающийся за иллюминаторами.

Сама же Кристина наслаждалась отпуском и штудировала путеводитель, посвящённый Филиппинам. Причём справочник был издан агентством для внутреннего пользования для всех сотрудников на восьми языках, перемешанных так, что один абзац был на одном языке, следующий на ином, а последующий на третьем. Подобная схема написанного текста тренировала знание языка и умение быстро переключаться с одной лингвистической структуры на другую. Новым языком, который взялась изучать Кристина, был китайский. Её восьмой язык.

Кристина сейчас, держа на коленках большой цифровой зеркальный фотоаппарат со светосильным объективом, взяла его, включила, настроила нужный режим съёмки и щелкнула спящего юношу. Затем девушка извернулась в кресле и отщелкала кадры крыла самолёта и вид, распростертый за ним и под ним.

Идеальная фотография на рабочий стол.

Типичный подрумяненный солнцем филиппинец лет сорока, пилот с большим стажем, скользнув по загорелым стройным ногам и спортивной фигуре девушки, в очередной раз пошловато ухмыльнулся и вернулся к управлению воздушным средством.

Вдали на лазурной воде поигрывали лучи солнца, и к удивлению облака, разбежались после раннего дождя, который добавил влаги в воздух.

Кристина заметила внушительных размеров красавицу яхту и почувствовала вибрацию коммуникатора, закреплённого на поясе. Достав его, она заулыбалась и проголосила на русском, – привет!

– Привет-привет! Запаздываете… – раздался в динамике наигранно недовольный голос Анабэллы, затем смешок и продолжение, – как вам перелёты и пересадки современными общественными технологиями. Утомляют, не правда ли правда?

– И не говори, – недовольно протянула Кристина, вспоминая сверхзвуковой самолёт Шустрый или Межгалактический Странник общества Аиооиа, оглядываясь на Сокольского.

Тот услышав разговоры, вскрыл заспанные глаза и пробурчал спросонок, – нашим способом было бы быстрей. На порядки.

Кристина улыбнувшись, дополнила, – минут через двадцать будем на побережье, отслеживай нас. Вы как?

– Всё гуд. Размышляем, общаемся. Обед вас поджидает, – протараторила Анабэлла, разгуливая по кондиционированному холлу среди диванчиков, журнальных столиков и белого пианино. – Прометей готовит оборудование для подводных работ и технику для сканирования донных отложений. У меня закрадывается мысль, что находка мальчугана может быть не единственной. Вам нужно время на отдых?

Кристина, представив себе процесс погружения в многообразный, богатый красочными живыми организмами подводный мир, сразу выпалила игривым тоном, – нет. На пенсии отдохнём! Готовь ещё два комплекта.

– Тот-то же… – радостно кивнула Анабэлла и завершила, – ждём!

Берковская, быстро нацепив коротенькие тёмно-синие тряпичные шортики и однотонную футболку с коротким рукавом, вышла на открытую и просторную палубу третьего уровня яхты.

Прищурив зоркий взгляд от солнца, и увидев жужжащую в синем небе желтую точку, которая с каждой минутой приближалась, девушка, окружённая лёгкими порывами бриза и общим теплом, жизнерадостно улыбнулась.

Вскоре тарахтящий самолёт описал дугу над вытянутой стремительной яхтой, зашёл на посадку, чиркнул местами помятыми поплавками, и заскользил по волнам, рассекая и вспенивая воду.

Снижая ход с каждым метром, в итоге гидроплан уткнулся в берег с подступившими к песку высокими кокосовыми пальмами, едва заметно пошатывающимися от ветерка.

Пилот был удивлён тому, что их никто не встречал и то, что парочка туристов вообще забыла тут. На его родине были более впечатляющие места. Однако при заходе его поразила красавица яхта, стоящая на якоре в миле от острова.

Кристина, перекинувшись с пилотом парой фраз на английском, дала ему пятьдесят долларов сверх оговоренной суммы в качестве бонуса, пока Сокольский сгружал чемоданы на тёплый песок.

Мужчина в потёртых зеленых шортах, выцветшей серенькой футболке и просаленной красной кепке улыбнулся белым рядом целых зубов, прищурил и без того раскосые серые глаза и пожелал им удачи.

Вскоре гидроплан затарахтел двигателем, вырулил на воду, взял прямую глиссаду и через какое-то время скрылся с видимого горизонта, спеша на остров Лусон к следующему ничем не выдающемуся заказу.

Сокольский, стоя под склонившейся к песку и раскинувшей сочную шелестящую листву пальмой рядом с тремя чёрными чемоданами, большим фоторюкзаком и сумкой для лэптопа, оглядел пустое песчаное побережье небольшой лагуны в форме полумесяца, посмотрел на сияющую радостью Кристину, щелкающую фотокадры.

Сев на один чемодан с прочным каркасом, юноша протянул вслух озорным тоном, – фух! Вот и приехали! Давненько я так долго не перемещался.

Вдали послышался шум двигателей и силуэт небольшого белого катера, мчащегося по малым волнам к берегу. Берковская аккуратно подрулила катер и уткнула его килем в песчаное дно.

– Алоха! – выкрикнула Бэль, приветственно махая одной рукой, а другую, держала на хромированном штурвале.

– Салют! – ответила итальянка Бино на родном языке.

– Шалом… – отозвался юноша, улыбаясь. Он сразу же схватил чемоданы и перенес их на борт.

Подмочив ноги, Александр и Кристина оказались на лодке.

Берковская тронулась с места, вывела катер на прямую линию к белоснежной плавной линиями и формами яхте и дала прибавила ход по волнам. Моторная лодка слегка подпрыгивала и вспенивала брызги, которые солёной прохладой прилипали к коже.

Кристина подставила загорелое лицо и развивающиеся волосы цвета тёмного шоколада под ветер и солнце, и крикнула, – кайф!

Сокольский, вдыхая влажный воздух океана и чувствуя энергетику великой стихии, крикнул, перебивая шум двигателей, – чёрт меня дери, как же я рад такому ритму жизни!

– Как вам Дубаи? – крикнула Бэль.

– Хороший аэропорт. Но дальше него мы не выходили, пока ждали пересадочный рейс. А так, песок и небоскрёбы… – ответила Кристина, хлопнув юношу по коленке. Оба сидели рядом друг с другом на креслах, а Бэль стояла за штурвалом.

Сокольский, озираясь по сторонам бирюзовой водной стихии, погладил себя по урчащему животу и крикнул, – всё бы хорошо, только кушать охота. Очень!

– Местные свежевыловленные лобстеры, поджаренные с дольками картошки, крабовый салат, тропические фрукты и охлаждённый свежевыжатый сок из манго утолят ваш общий аппетит? – окрикнула Берковская обоих с довольной улыбкой.

– Ха! Чтоб я так жил! – крикнул в ответ Сокольский и почувствовал, как слюнки завелись во рту, которой вот уже часов десять не пережевывал нормальной пищи.

Очутившись на яхте и перегрузив чемоданы с одеждой и прочими штучками, взятыми с материка, молодая пара скинула с себя вещи, и Сокольский сделал первым делом то, что хотел.

Встав на выдающийся вперёд край носа корабля, за которым внизу метрах в двенадцати волновались лазурные воды с песчаным дном и плавающими цветастыми рыбками, Сокольский глубоко вдохнул и выпрыгнул в воздух, успев крикнуть в недолгом полёте к воде «йо–хо–хо!».

Войдя как нож в масло, юноша, рассмотрел песчаное дно и живность, плавающую под килем яхты. Затем он как торпеда всплыл на поверхность и проплыл вокруг огромной посудины. Сделав круг, Сокольский забрался по веревочной лестнице, скинутой ранее с форштевня.

Кристина поступила менее экстравагантно и просто приняла душ с пресной водой, которую создавал автономный опреснитель и очистная станция, установленные на борту яхты.

Усевшись втроём за овальным столом в кухонной зоне на втором уровне яхты, обставленной светло-ореховой мебелью и освещённой мягким светом, молодые люди принялись поглощать еду.

Прохладный и сухой кондиционируемый воздух скрадывал жаркий и влажный климат, навязывающий расслабленное настроение за панорамными окнами. Там, за тонированным бронированным стеклом близ острова поигрывали волны бирюзовым цветом.

Сокольский дожевав порцию пожаренного с дольками картошки лобстера, откинулся на спинке кресла.

Растянув улыбку на лице, юноша проговорил для сидящих дам и в частности для Анабэллы, держа в руке стакан с соком. – Бэль. Перед вылетом я завершил описание основных процессов и график со сроками относительно вашей просьбы и Восьмого острова, и передал руководству. Агентство всячески поможет вам переправить семью Киоао на остров, снабдит их всей необходимой строительной техникой и материалами, современной аппаратурой. Плюс на острове первое время будет присутствовать научная группа и команда безопасности агентства. Учёные обучат Аиооиа управлению современной техникой и изучат их технологии, установят визуальную, человеческую и информационную блокаду от внешнего мира так, чтобы никто ненароком не забрёл в этот райский уголок.

Сокольский на мгновение остановился, вспомнил древний род гигантов, прибывших на планету Земля сотню тысяч лет назад и философски ухмыльнувшись, продолжил, – не дело вашим предкам жить в убежище под землёй и не видеть красот и красок мира. Мы можем передвинуть начало проекта на более ранний срок. Процесс приготовления я запустил с момента нашего вылета к тебе. Вы можете включить свои пожелания в список. И кстати, это не единственный проект переселения.

Анабэлла сейчас обрадовалась всем сердцем тому, что её предки смогут наконец-таки увидеть свет, жить открыто, пусть и уединённо, обособленно от остального человечества. Теперь они смогут каждый день радоваться открытому пространству и устремлять свой тёмно-синий взор в космос, а не на сводчатый потолок построенного ими древнего секретного бункера в километрах под землёй.

Почтенно одарив юношу улыбкой, Анабэлла трепетно проговорила, которой не терпелось прямо сейчас сообщить новость отцу и связаться с Киоао. – Саша, твои поступки и желание помочь вернутся к тебе большим добром! Кого ещё вы намерены переселить? И куда?

Сокольский, хитро блеснув глазами, продолжил, попивая сок, – агентство планирует вывести в свет тот новый вид, с которым мы столкнулись в Индии, в отеле Сплэндор Витаэ, и в Эфиопии, на закрытом горнодобывающем предприятии.

Юноша оглянул всех участников недавних событий и добавил, – у Кристофа Андерссона есть ряд земельных территорий в собственности. В частности, у него имеется аж с десяток островов, разбросанных по океанам и морям в райских и уединённых уголках, в благоприятных для жизни климатических зонах. Я созванивался с ним недавно и предложил ему идею развития новой линии жизни, прогрессивного общества. Он же хотел построить новое после уничтожения вирусом большую половину Земли. Так вот, я добился разрешения на заселения новым видом людей острова в Тихом океане, который находится в пятистах километрах от Восьмого острова, куда переедет ваш древний род. Этот проект должен стартовать параллельно с вашим, в связи с чем ресурсов потребуется значительно меньше, если процессы пускать параллельно, а не по отдельности.

Кристина посмотрела на юношу кареглазым взором и проговорила, – ещё хорошо, что часть средств на материальные затраты пойдёт из фонда Кристофа. Максим кстати сейчас занимается этим вопросов, становлением отдела Экономического Сопряжения с Лигой Двадцати Двух. Орлов как раз находится вместе с господином Андерссоном, во Франции.

Кристина на мгновение прервалась, оглядела шикарно обставленную кухонную зону огромной яхты, посмотрела за стекло на бирюзовые воды и далёкий остров с сочным массивом из пальм, и, вернувшись к любимому и подруге, добавила, – да-а! Как круто изменилась наша жизнь. И как она стремительно меняется при работе в агентстве…

– Соглашусь, – протянула Анабэлла, утвердительно кивнув и тряхнув тёмными волосами. – Мне двадцать четыре, а если окунуться в память, ощущение как от прожитых пяти десятков лет…

Кристина Бино, пережив за свою юную жизнь множество моментов, и ещё больше повидав ситуаций после встречи с Александром, окрасив красивое лицо жизнерадостной улыбкой, дополнила, – таков закон притяжения. Вдумайтесь, по отдельности мы стремимся к единым целям, а вместе мы достигаем их. И ставим новые. А это значит, что нас неумолимо будет толкать на новые открытия и опасности, закаляя наше сознание и дух. И будет готовить к ещё более дерзким начинаниям и переосмыслению персональной и общей философии, концепции бытия.

Сокольский, сидящий подле Бино, поставил стакан на лакированный стол, посмотрел на Кристину. Просияв двусмысленной улыбкой, хитрой и доброй, он довершил, – таков один из законов. Красиво сказано, но нужно двигаться дальше…

И посмотрев на Анабэллу, Сокольский сменил тему, – Бэль, ты действительно думаешь, что мы можем найти частичку древней цивилизации на территории современных Филиппин?

Берковская, встав из-за стола и взяв тарелку без остатков пищи, положила её в большую разделенную на две секции композитную раковину, оформленную под мрамор.

Бэль ответила, включив кран, – если бы я не была в этом уверена, мы бы не были с вами сейчас здесь. Поясню. Около двадцати двух тысяч лет назад в районе Тихого океана случился природный катаклизм небывалых масштабов, и большая территория земли ушла под воду, где ныне покоится недосягаемое дно. Крах и разрушение поглотила толща воды, а за это время до дня нынешнего слой ила и донных отложений скрыл некогда былое величие одного из народов, населяющих планету в те далёкие года. Пересказы предков Аиооиа гласят, что исчезнувшее общество было таким же изолированным, как и Аминоáтики, и современное общество Зет на Антарктиде. Так вот, исчезнувшая цивилизация называла себя Мýру. Жили они на островах небывалой красоты с тропическими рощами. На одних островах были плодородные равнины, другие острова, соединённые перешейками, перетекали в гористую местность, на третьих простирались города из металла и прозрачного кварца, соединённого в величественном архитектурном стиле.

– Из железа и кварца? – перебила Кристина, встав и взяв свою тарелку-стекло и металл.

– В те года строили лучше, чем сейчас. Визуальная эстетика планировки, процесс градостроительства и архитектурного наполнения пространства были намного краше… – продолжила Анабэлла, пускаясь в те далёкие года детства, когда она, лёжа в своей кровати в пижаме накрытая пуховым одеялом слушала перед сном рассказы отца, Кристофера Берковского, сидящего подле неё и пересказывающего события ушедших тысячелетий. Тогда Бэль считала это выдуманными байками отца.

Вернувшись в реальность из прошлого и кротко улыбнувшись, Берковская продолжила, – там жили люди могучие волей, сознанием, духом. Они плавали по океану, изучали ближайшие территории, соседние со своими островами, посещали континенты, которые изведали вдоль и поперёк.

– Множество канувших цивилизаций подходит под это описание. Не та ли, которая перед исчезновением успела оставить часть своего наследия Аиооиа? – встрял Сокольский, вспомнив золотую статуэтку Посейдона на полке в своей комнате в родительском доме, которую он привёз с Восьмого острова. Встав и прихватив свою посуду, Александр понёс её к раковине.

– Нет, это другая история. О ней я вам поведаю, позже… – улыбнулась Анабэлла, без задней мысли моя тарелки за друзьями и ведя повествование под лёгкий и тихий фон скрипки и саксофона, навиваемый аудиосистемой. – Так вот, Мýру, подобно Аиооиа и Аминоáтикам жили на островах, накапливали знания о мироустройстве внутреннем и внешнем, о пространстве вокруг себя и за пределами атмосферы. Их общество на первый взгляд не было техногенным, как скажем цивилизация Аминоáтиков, или цивилизация моих предков, именуемая Аиооиа.

– Милое название выбрали твои предки… – улыбнулся Сокольский и вспомнил бывалые приключения вместе с Софией Никольской в затерянном каменном городе с кричащей симметрией в архитектуре и цифрах с преобладание значения восемь.

Берковская, стоя в лёгких тёмно-синих шортиках и футболке у кухонной гарнитуры с раковиной кивнула и продолжила, домывая тарелку Сокольского. – У цивилизации Аиооиа была склонность к абсолютной жизненной симметрии в любом её жизненном моменте, стремление к гармонии Вселенской и собственной энергии, нетленному стилю общения, который в современности похож на стихосложение. По преданиям Аиооиа, цивилизация Мýру в те года строила величественные сооружения, которые были видимы с линии горизонта за сотню миль, а их излюбленным металлом был тот, что сейчас стоит в периодической таблице под номером двадцать два.

– Титан? Погоди, откуда они взяли столь больше массы для строительства зданий? Добыча диоксида титана и его последующее очищение, скажем так, непросты технологически. Да и запасов титана, если взять по миру, не более восьми ста миллионов тонн. К слову железной руды, разведанной, только сто шестьдесят миллиардов тонн… – бросила удивлённо Кристина, снова сев за стол и налив из графина себе в стакан порцию свежевыжатого сока из манго.

– Откуда такие познания? – усмехнулся Сокольский, – ты же лингвист?

– Давеча переводила статью о добыче полезных ископаемых, в частности о минеральных руд, пополняла словарный запас так сказать, – подмигнула Кристина Александру и обратилась к Бэль. – Строительство зданий из титана требуем, эмм, приличного технологического развития. Точно из титана?

– Не только из него, – ухмыльнулась Бэль и продолжила, перейдя на тон ниже, будто бы на магический, на мгновение оглядев молодую пару, сидящую рядом друг с другом. – Мýру владели уникальной технологией работы с материей, но, к сожалению, больше дополнить не могу, в архивах Аиооиа более не имеется описания скрытых технологических достижений Мýру, знаний и достояния их канувшей в пучину океана цивилизации.

– Э-э, подожди, – насупился Сокольский, поёрзав на стуле, – ты же говорила, что Мýру не были техногенной цивилизаций?

– Я имела в виду то, что в последующей жизни на этой планете Мýру не были открыто связаны с космосом, и почему-то не стремились туда… – говорила Анабэлла, выдёргивая из бездонной памяти факты об исчезнувшей цивилизации. – Тем не менее, Мýру были высокоразвитыми существами, их практика и теория охватывала не только знания о данной планете, но и о космосе, о его структуре и потенциале, ближайших звёздных системах. Знаю, я сейчас говорю противоречиями, но и в архивах Аиооиа нет описания их явных космических кораблей, с помощью которых они бы летали по просторам Солнечной Системы и устанавливали контакт с разумными видами за её пределами, из других Галактик.

Берковская прервалась, выуживая из памяти обрывки информации, которую успели каталогизировать исследователи древнего рода, когда вступали в контакт с представителями разумных видов на планете Земля. – Опять же, остаётся вопросом их становление на исчезнувших островах? Как они появились на этой планете, с чего начался их исторический отсчёт времени на островах – загадка для тех времён, и моего рода, для других существ. По описаниям, Мýру сконцентрировали свои многомиллионные жизни на островах, по территории равные половине нынешней Японии. Что касается их монументально-архитектурных достижений, а именно храмов, памятников культуры и искусства, строений для жизни, все они достигали небывалых величин и красот, и были они вписаны в природную среду так, что создавалось впечатление неразделимого единства и гармонии.

Берковская снова прервалась, вспоминая факты, – в очерках Аиооиа имеется упоминание о Храме, который вобрал в себя все достижения их технологического и культурно–материального развития с учётом их особенностей, ведь даже моим предкам были многие вещи в новинку. Однако, Мýру не имели желания обмениваться опытом и технологическими достижениями в разных сферах деятельности. Мýру считали, что каждая народность и общество, жившее на этой планете, прибывшее на неё и её покинувшее должно пройти своё становление, свой путь развития интеллекта и общества, ведь в итоге все всегда приходили к одним и тем же результатам. Кто-то раньше, кто-то позже по времени. Кто-то с широким диапазоном возможностей, кто-то с крохотным, но потом, расширяя их, опережал своих союзников или противников.

Берковская замолчала, выключила кран, вытерла руки и повернулась к обеденному столу, продолжила. – Перед гибелью, цивилизация Мýру наполнила Храм единичными экземплярами своей собственности, запечатала его и стала жить дальше. Не имея в своём распоряжении средств для масштабной эвакуации с планеты, они пали под натиском разрушения, не сумев использовать технологии в собственную защиту, как, к примеру, Аминоáтики, построившие полусферы, соединённые в общий многофункциональный несокрушимый купол. Мýру верили в то, что и на выжженной земле рано или поздно взойдёт новый колосок, и вырастит новое поле. Но уже отличное от прежнего, с иным привкусом зёрен.

– Странно, – задалась вопросом Кристина, – из твоих слов выходит так, что они и не особо сопротивлялись грядущим переменам. То есть описанный тобою Храм пал под гнётом природной катаклизмы, или неизвестной причины разрушения вместе с остальными островами и обществом. Не клеится.

Довершив, Кристина мысленно переносясь в прошлое и будто ощущая панику и страх людей перед разрушительной стихией на себе, на своей сущности. Поежившись, она добавила, – могли ли они выжить единицами? Скажем, переместиться на континенты, другие острова и продолжить жизнь? Тайно или открыто, живя обособленно, или в итоге скрестившись с другими видами?

Анабэлла села напротив молодой пары, положила руки на стол, склонилась вперёд и продолжила, – нет. Аиооиа пользуясь собственными средствами, отслеживали их, и получилось так, что все великаны одномоментно исчезли. Все до единого. Никто не выжил. К тому же на месте островов заплескался океан. Будто бы их и вовсе не было. Ни единого физического следа разрушений, артефактов… тел. Это поставило Киоао в логический ступор.

– Великаны? – смущённо прошептала Кристина, вскинув бровь.

– Ничто не исчезает бесследно, и не возникает из ничего… – отрешенно прошептал Сокольский, – некоторые законы физики будут одинаково работать в разных мирах.

– Да. Люди с миндалевидными глазами и ростом три с половиной метра. По архивным описаниям, их женщины были венцом природной красоты, а мужчины могучее предков моих… – Анабэлла улыбнулась.

Берковскую перебила Кристина, удивлённо пробурчав, – и почему все ранее исчезнувшие цивилизации и их представители были столь высокими?

Ответ взял Сокольский, сидя рядом с Кристиной и ощущая её энергетику и запах духов, – есть склонность предполагать, что все подобные расы прибывали с других планет. Где гравитация была не столь велика, как на планете Земля, и условия для развития биологического организма были иные.

Набрав побольше воздуха, юноша продолжил, – поясню. Я перед отъездом встречался с главой Отдела Биоинженерии, Анатолием Владимировичем. Кстати пока не забыл. Он направлялся в Эфиопию к Шелестову. Оттуда главы двух отделов должны были вылететь в Антарктиду, под купол Аминоáтики, встретиться с Невзлиным и втроём заняться изучением общества Зет, их технологий, обследовать территории Аминоáтики. Так вот, Анатолий Владимирович утверждает, что все, кто имеет рост от трёх метров и выше с естественно развитой пропорциональной внешней и внутренней составляющей, владея своим полноценным организмом на оптимальном уровне – те, несомненно, пришельцы. Наша гравитация и наследственность, сложившаяся из предшествующих поколений и перетекающая в будущие от, держит нас в рамках определенной величины роста, физиологической симметрии. Иногда конечно случаются моменты, выходящие за рамки нормы, но люди-великаны, попавшие в книгу рекордов Гиннеса, страдают, как правило, заболеванием гипофиза. Они не могут нормально передвигаться, их суставы изнашиваются быстрей, позвоночник гнётся под весом тела. Сами они мучительно страдаю от своего роста, который едва ли доходит до трёх метров. А теперь вспомните гигантов из общества Зет, твоих предков Анабэль, с таким же ростом, новый вид людей, что создал Минельский высота которых два с половиной метра. Возьмите наших собратьев по разуму. Аео с Планеты Пангеи, призрака Наама, который временно обосновался кланом в тени на Луне. Их рост порядка трёх метров. Все они существуют так же стабильно, как и мы. Они двигаются ничуть не медленнее, и не менее грациозно, пластично и стремительно, как и мы. Все эти представители древних цивилизаций, чей рост чуть ли не вполовину больше моего, твоего – дети иных планет.

– К чему клонишь? – поторапливала Сокольского Кристина.

– Я уже сказал, – кивнул юноша. – Исследования Анатолия Владимировича структуры организма наших инопланетных друзей, показали, что в наших планетарных условиях невозможно достичь таких физиологических особенностей. Так что Бэль, Мýру, с их трёх с половиной метровым ростом, как и твои предки, и Аминоáтики, поселившиеся на южном полюсе и потом покинувшие его – гости на Земле. Я, человек, живущий на этой планете, переезжал с места на место со своей семьёй, мои предки путешествовали по странам в поисках лучшего места для созидания и по особенностям работы. И наша планета один из перевалочных пунктов для временной или оседлой жизни разумных существ, которых по Вселенной – как головастиков в пруду во время нереста.

– Выглядит притянутым за уши, – усмехнулась Кристина, подталкивая ход диалога к противоречиям.

– Почему тогда, если они прибыли на планету временно, не покинули её в преддверьях катаклизма? – пикировала Бэль, – это осознанное самоубийство. В высокоразвитом интеллекте и принципах мышления такая непростительная слабость исключена. Это противоречит современной людской логике. Даже обезьяне в клетке. Это базовый безотлагательный инстинкт.

– А ваша частичка цивилизации Аиооиа, почему не покинула нашу планету, когда на ней бушевали акты природных возмущений? Меняя береговые границы континентов, затапливая острова и изменяя климат, – переспросил Сокольский, издалека выпытывая историю рода гигантов, прибывших из Симметричной Солнечной Системы, толкая Бэль на рассказ.

– Аиооиа прибыли сюда одной из Восьми семей при нестабильных событиях в нашей летописи. Для крупномасштабного переселения требовались транспортные корабли, способные перенести нас и наши достижения в иную пространственную точку космоса. Тогда, эмм… – Анабэлла прервалась, выбирая факты, о которых можно было говорить и проложила, понимая, что её товарищи видят, что она юлит. – С этим возникли сложности. Остались Странники, на которых переместились главы Восьми малых семей. Обосновавшихся на планете Земля тогда, они до сих пор ищут отголоски оставшихся Семи Семей в космосе. Но вернемся к нашему текущему вопросу. Была цивилизация Мýру, и Храм с технологическими достижениями. Я хочу его найти.

– Надо закрыть Гештальт, – улыбнулась Кристина, понимая, что Берковская не отступит, с ними или одна.

– Дело не простое, – вставил юноша, смотря на дочь английского миллиардера. – Даже пользуясь своим талантом, я не смогу быстро найти это строение, Храм и отголоски Мýру. Да и учуять энергию, исходящую от спрятанных артефактов, в общем потоке других бесконечны излучений будет весьма непросто. Крайне непросто.

– …не бросать же задуманное, – гнула своё Берковская.

Сокольский встал со стула и добавил с оптимизмом, – конечно нет! Давайте–ка поныряем, для начала. Может, сыщем что-то интересное. На вечер у нас запланирован грабёж национального достояния Филиппин. Кстати, только я от этой мысли ощущаю себя скверно?

– Может, всё-таки воспользуешься своим талантом перемещения энергии? – предложила Бэль, с надеждой взглянув в карие глаза юноши, – переместишь так сказать вазочку сюда.

– Не могу Бэль. Энергия нужна для других дел, которые в скором времени нарисуются, как пить дать. А это дельце провернём сами, человеческой сущностью. – Ответил Сокольский и первым вышел из светлой, шикарно оборудованной кухни, направившись к винтовой лестнице, пронизывающей все палубы в середине яхты.

Берковская вопросительно посмотрела на Кристину, желая получить пояснение о недосказанном юношей, но Бино выказав миловидную белоснежную улыбку, невинно пожала плечами и ответила. – Даже сама не знаю, что на уме у него, и к чему нам готовиться. Время покажет.

Анабэлла ухмыльнулась, потёрла щеку, и, встав из-за стола вместе с Кристиной, бодренько довершила, – по крайней мере с вами не соскучишься. Пошли, пошарим на дне.

Прометей запустил аквабота в воду бирюзового оттенка, пока люди натягивали на себя дайверское снаряжение в просторном ангаре. Там располагалась фиберглассовая моторная лодка, пара скутеров и различное сопутствующее подводным исследованиям профессиональное оборудование, лежащее в ячейках на широких и глубоких стеллажах, прикрученных к стенам.

Аквабот, размерами сопоставимый с гидроциклом, пустился в плавание, отгоняя от себя пестрых ярких рыбёшек разных размеров и форм. Прометей вёл его цифровыми командами, переместив часть собственного сознания в аквабота, став им.

Четыре подвижных водомётных двигателя, способных к прямой и реверсивной тяге, быстро погружали машину, обладающую повышенной манёвренностью и богатой технологической начинкой. Заряда батареи на такой маленькой глубине от двенадцати до двадцати метров хватит на пятнадцать часов работы. Перезарядка электрического сердца машины занимала от силы полтора часа.

Выкрашенный в белый цвет, с четырьмя независимыми друг от друга длинными поворотливыми манипуляторами, аквабот был похож на вытянутую капсулу-краба. Его механические руки вращались в разные стороны, а система сервоприводов и защищённых прочной оболочкой гидравлических приводов, позволяла совершать ему любые сложные, хирургически точные и силовые движения при любом угловом наклоне, давлении толщи воды и скорости течения.

К тому же подвижные двигатели были способны удерживать аквабота в любом заданном положении, при сильных встречных течениях, врезающихся в корпус со всех сторон. Встроенные сенсоры, эхолокаторы, гидроакустические измерительные датчики, камеры видео наблюдения объёмного построения пространства с фотографическим режимом высокой чёткости. Карманы для найденных артефактов, отсоединяемые от тела GPS-маячки, устанавливаемые одним из четырёх манипуляторов или сразу ими всеми на любые подводные объекты. И несколько подводных бомб, на всякий случай. Очередное достижение для подводной разведки, прошедшее от стадии концепции внедрения Кибернетическим Отделом и его умелыми специалистами.

И сейчас, юркий аквабот нёс в двух длинных передних манипуляторах герметичную коробку синего цвета, габаритами напоминающую обычный домашний принтер. В других двух манипуляторах аквабот держал мощный водомётный двигатель для размывания песка.

Кристина, стоящая в тёмно-красном купальнике с ребризером замкнутой системы, пристёгнутым как школьный ранец за спиной, взглянула на Анабэллу. Берковская была в тёмно-синем купальнике по левую руку от неё. Затем Бино посмотрела на Алекса из-под дайверский маски и подмигнула ему.

Сокольский, стоящий рядом в одних коротеньких шортах с жёлтыми цветами на белом фоне, посмотрел на правое запястье, на которое был надет прибор, напоминающий небольшой коммуникатор, измеряющий и отображающий условия внешней среды, температуру воздуха, воды, её солёность, плотность. Прибор выводил на экран глубину и скорость погружения, количество вдохов и выдохов, уровень расходования кислорода, пульс, кровяное давление по отслеживанию пульсации вены, соприкасаемой на запястье с ремешком.

Компьютер синхронизировался с ребризером и анализировал его состояние, давление и запас воздуха, давление толщи воды на него. К довершению высокотехнологичный прибор мог подключаться к каждому выбранному заранее подводному снаряжению воздушной системы и просмотреть его параметры, и жизненные показатели самого дайвера.

Убедившись, что все технологические системы у Кристины и Анабэллы были в норме, а их пульс и давление соответствовали норме и отмечаются зеленым индикатором на дисплее, Сокольский утвердительно кивнул.

Они втроём сразу же прыгнули в бирюзовые воды через открывшуюся ранее боковую дверь яхты, из ангара, откуда с помощью механического манипулятора–крана, распложенного в потолке, спускались на воду скутера, катер и аквабот.

Тройной всплеск воды и пузыри, окутавшие трёх ныряльщиков.

Развеяв вспененную воду, каждый нажал проецируемую кнопку на сенсорном дисплее на запястье, и ребризер начал стравливать воздух из компенсатора плавучести, поддерживающий пловцов на заданном уровне. Глубина погружения была не столь велика, и уровень для выравнивания давления определился сразу, в одной лишь точки.

Троица начала планомерное погружение, взмахивая ластами и развивая потоки воды за собой. У каждого был закреплён ножик на ноге и левом запястье.

Сокольский первым вырвался вперёд, стремясь к разросшемуся коралловому рифу, переливающемуся красками радуги. Возле подводного луга стаями кишели рыбы разных форм, и с каждым новым метром глубины казалось, что эта палитра красок сама притягивает тебя и завораживает, заставляя дышать учащённо.

Остановившись на восьмиметровой глубине, выровняв давление в крови, пловцы снова устремились к белой футуристической машине с четырьмя длинными клешнями. Аквабот завис неподвижно у дна, в месте схождения кораллового леса и молочного покрывала кварцевых песчинок.

Давление перестало давить на барабанные перепонки после приёма Валсальвы, и только маска вжималась в лицо от давления воды. При этом движения оставались такими же пластичными, лёгкими и ловкими, благодаря новейшему ребризеру и его интеллектуальной системе. Она, измеряя скорость погружения и глубину, самостоятельно рассчитывала количество стравливаемого воздуха и определяла уровень для остановки.

Достигнув дна и повиснув возле белого аквабота, управляемого с поверхности воды роботам Прометеем, Кристина окинула очарованным взором наступающие на песок коралловые рифы и стаи неисчислимых рыб, плавающие в толще прозрачной как слеза бирюзовой воды.

Молодые люди были связаны между собой голосовыми сенсорами, приклеенными к горлу, и, вдыхали воздух из маски, пластичная трубка которой уходила от шеи к затылку, и за спину к дыхательной системе. Трубка была двойная, по одному каналу подавался кислород, а другой впитывал в себя углекислый газ, накапливая его в дополнительном баллоне за спиной.

Бино проговорила, озирая риф, – вот это красота!

Сокольский, ощущая давление воды на грудную клетку и те рёбра, которые практически зажили после прошлой миссии, заплыл над акваботом. Отогнав стайку красно-жёлтых рыб, юноша сел на корпус верхом, будто на лошадь.

Постучав и погладив белый корпус сбоку рукой, и, словно пришпорив его голыми пятками, торчавшими из ласт, Александр проголосил игривым тоном, изобразив ковбойский жест лассо, – е–хуу, Прометей, давай, прокати меня!

Прометей, находящийся в ярко освещённом ангаре, сидящий за рабочим столом с тремя широкоформатными мониторами, подключенный по цифровому каналу к акваботу, видел его встроенными камерами то, что происходило под водой.

Качнув механической головой, Прометей отдал цифровые команды.

Под килем белоснежной огромной яхты, недалеко от неё, на глубине пятнадцати метров, вытянутая капсула с четырьмя манипуляторами встала на задние, как лошадь на дыбы.

Юноша не удержался, и, размахивая руками и ластами как потерпевший, соскользнул вниз, полетев на песок. Врезавшись в морское дно боком, и взбаламутив донное отложение песка, Сокольский прогнусавил, – а рёбра-то ещё болят!

Анабэлла, иронично покачавшая головой и оглядевшая яркие краски подводной природы вокруг, комично вдохнув, пошутила по каналу связи, – не важный из тебя ковбой…

– Всё это весело конечно, но впредь будьте аккуратны. За дело господа… – раздался у всех наставнический и сюрреалистический голос Прометея, и он покачал манипулятором под водой, как бы пригрозив молодёжи.

Установив сканер на дне, Прометей запустил его функционирование, пока люди плавали рядом с акваботом и поодаль него, наблюдая за стайками рыб и за отдельными пёстрыми большими и малыми живыми экземплярами, подплывающими к забавным пришельцам, вторгшимся в их мир.

Одна рыба подплыла к другой, и они обе парой уставились на существо с жёлто–белой чешуёй где-то посередине на фоне остального извивающегося неказистого тела, четырёх вытянутых плавников и странного горба, торчащего на спине. Существо зависло напротив хозяев стихии и потянуло один свой плавник с пятью короткими щупальцами на конце.

Рыбы посмотрели друг на друга в воде, и, вильнув хвостами и плавниками, поплыли прочь от этого нелепого создания.

Сокольский, почти дотянувшийся до пары полосатых чёрно–белых рыб, которые ускользнули от него, поплыв к собратьям, кружащим над коралловыми ветками красного оттенка, проговорил, – этот мир настолько красив, что и жизни не хватит, чтобы им насладится сполна!

Кристина, разрезая воду ластами, зависнув над крупным образованием кораллов, подступающим к песку, проговорила, рассматривая морского ежа, запрятавшегося среди извивающихся коралловых веток, – всё, я окончательно влюбилась в свою жизнь!

Анабэлла, зависнув над песком, рисовала в воображении то, что могло бы быть тут ранее, десятки, а то и сотни тысяч лет назад.

Может быть суша, живописные острова и города на них, ещё не смытые пенными волнами и утонувшие в океане, плодородные равнины с пшеничными полями или пальмовые рощи с кокосами, деревьями авокадо и колючими кактусами. Возможно чистые холодные реки полные рыбы, или пустыня с барханами песка, по которым некогда бродили древние высокоразвитые жители или примитивные человекоподобные существа с зачатками осознанной интеллектуальной деятельности.

Её мысли развеял большой скат, сорвав пелену песчинок со дна и унося извивающуюся форму грациозными взмахами крыльев и неподвижного, и острого как рапира, длинного хвоста.

Улыбаясь под маской и вдыхая чистый кислород, Берковская выдала, ощущая мощный прилив положительной энергии. – Прометей, есть результаты?

Робот, получив первые и уже потрясающие воображение результаты сканирования морского дна, встал из-за стола и подошёл к открытой арке, разделяющей внутреннюю атмосферу яхты от яркого многообразного внешнего мира толстой герметичной дверью, которая сейчас отъехала в сторону.

Стоя стройной на вид двухметровой фигурой в белом гидроизоляционном бронекостюме в проёме, у самой кромки, робот посмотрел в бирюзовую пучину, на поверхности которой поблёскивали солнечные зайчики и проговорил. – Я не знаю, как раньше это не обнаружили, но под вами, метрах в десяти от вас строго на восток, в толщи песка, на глубине двух с половиной метров от дна залегает разбросанная архитектура. Площадь её рассеивания не велика. Радиус двадцать метров. Я позволил себе смоделировать предмет, собрав его разрозненные части по принципу мозаики. Соединённые вместе они напоминают летательный диск диаметром шестнадцать и высотой пять метров. Внутри раздробленной архитектуры диска находятся разбросанные окаменелые формы разных размеров, от размера сотового телефона, до почти четырёх метров. Химический состав разнообразен. Там есть титан, золото, ртуть и прочие минеральные вещества.

Анабэлла, ощутив волнение и адреналин, прокатившийся по венам, жадно вдыхая воздух и шаря взором по песчаному дну, ракушкам и валунам, наглухо поросшим кораллами, выпалила в эфир, – прекрасное начало!

Сокольский и Кристина, в ту же секунду бросив любование плавающими вокруг них рыбами среди коралловых лесов, поплыли за Анабэллой в точку куда вёл аквабота Прометей.

Зависнув с Берковской в одну линию, улыбнувшись под масками, юные исследователи завороженно уставились глазами в песчаное дно.

Кристина попросила, – Прометей, миленький, а ну-ка разгони песок водомётами, и спускай сюда на тросе в корзинке металлоискатели, просеиватели, лопатки и ручные водомёты для нас!

– Принято! – отозвался Прометей и переключился на аквабота.

Подводный робот выстрелил из водомётов струи воды, которые тотчас стали разгонять песок мощными потоками.

Сам же Прометей, вытащив со стеллажа огромную сетчатую металлическую корзину длинной в два метра и шириной в полтора, с бортиками в пятьдесят сантиметров, присоединил её к крану-манипулятору, установленному на потолке. Прометей принялся складывать в неё запрашиваемое оборудование.

Яхта тронулась с места и аккуратно скорректировала положение, нависнув над раскопом огромной тенью.

Сокольский, смотрел на тучи размывающегося песка, хаотично разлетающегося в стороны бурей, которую пронизывали солнечные лучи, видимыми стрелами проникающие через толщу воды над головой.

Тронув за руку Кристину, юноша проговорил мысленно для неё, – чувствую, хорошие и продуктивные каникулы получатся у нас!

Спустя полчаса планомерного размытия слоя песка водомётами появились первые результаты. Всё чаще молодые люди складывали в корзину различные окаменелости и отправляли находки на поверхность.

Найдя первый большой экземпляр, Кристина с Александром хлопнули друг друга по ладошке и принялись размывать вокруг него песок и вытягивать его.

Артефакт был длинной пару метров, шириной в метр и такой же толщины. Даже под водой этот безызвестный элемент весил столько, что акваботу пришлось на время приостановить работу водомётов и самому водрузить в огромную корзину найденный предмет.

Пока Кристина и Александр внимательно смотрели на ползущую вверх на прочном тросе корзину, Анабэлла вытащила из песка зарывшуюся часть обшивки неизвестной техники, и, смахнув с него песок, расширила глаза, настороженно вымолвив. – Э-э, ребята, подплывите–ка сюда!

Пара отреагировала моментально.

Взмахивая пластичными ластами, Александр и Кристина поплыли к Бэль. Та зависла над большой ямой, размытой в песчаном дне. В руках Берковская держала металлическую пластину. Её толщина составляла сантиметра три навскидку, а внутри неё проходили тонкие полые микроскопического диаметра каналы и твёрдые нити, тончайшие, как человеческий волос. Поверхность находки с обеих сторон была идеально гладкой, белоснежной и не поросшей наслоением, в отличие от тех предметов, которые троица периодически извлекала из песка и отправляла на поверхность.

– Это обшивка! – предложил Сокольский, взяв предмет из рук Анабэль.

Повертев кусок с рваными краями перед маской и тыкая пальцем в полые каналы, сейчас забитые песчинками, юноша выдал, – подобная внутренняя структура имеется на сверхзвуковом Шустром. Но в нашем технологическом варианте полые каналы внутри обшивки служат для прокачки жидкостного охладителя. Он понижает температуру корпуса при скоростях свыше десяти тысяч километров в час. Когда самолёт набирает крейсерскую скорость, сопротивление воздуха нагревает корпус за секунду до сотни градусов, и чем быстрее скорость, тем выше температурный порог. Для этого и служат каналы микроскопического диаметра, которые как паутинка опутывают всю внутреннюю структуру обшивки, охлаждая её и держа определённый уровень температуры во время взлёта, полёта и посадки, чтобы из-за перепадов температур на разных высотах и скоростях металл не подвергался деформации и линейному расширению. Здесь, я только предполагаю, возможно, схожий принцип. А может быть, и нет. Но в нашем случае провода идут по внутренней части стенки, а не внутри структуры.

Сокольский подытожил и поплыл ко второй корзине с более мелкими частями, которая лежала на песке у края ямы.

Агенты периодически меняли стальные авоськи, загружая одну, пока вторая тусовалась на яхте и опустошалась Прометеем. Каждый их шаг в воде и на поверхности фиксировался видеокамерами, и Прометей классифицировал находки в порядке их извлечения.

Кристина увидела окаменелый предмет, краем торчащий из песка и поблёскивающий ярко-желтой поверхностью. Сделав пару взмахов белыми ластами, она быстро настигла нужную пространственную точку, повиснув в ней.

Смахнув ладошкой песок, она потянула за неё. Желанный предмет остался сидеть в песке. Анабэль и Александр поняли затею подруги и поспешили ей на помощь, пока аквабот извлекал другой тяжелый предмет из песка.

Уцепившись втроём за край, они тянули его.

Анабэлла взяла ручной водомёт и взбаламутила воду, вымывая песок. То, что открылось их взору, заставило всех троих на мгновение остановиться, и, наверное, с полминуты в безмолвии наблюдать за тем, как жёлтые песчинки, поднятые взвесью в воду, медленно оседали на большое золотое лицо человека с ровными чертами лица, с раскосыми глазами, забавной причёской с небывалой ювелирной точностью отображающие локоны волос. Лицо поражало своей филигранной точностью, детально отображая черты и довольную мимику.

Сокольский первым пришёл в себя. Смотря на торчащую в песке голову и шею, зарывшуюся вглубь грунта под углом, юноша оценил размер основной фигуры по форме головы.

– Это же… – протянула Берковская.

Сокольский прошептал, быстро оглянувшись по сторонам в чистой воде, сияющей коралловыми рифами поодаль от них, песчаным дном под ними, стаями рыб и лучами солнца, пронизывающими пучину сверху. – Знаете дамы, иногда мне кажется, что уже и нечего открывать на этой планете.

Посмотрев строну аквабота, который, вытянув метровую окаменелость, положил её рядом с корзиной, Сокольский скомандовал. – Прометей, установи максимальный уровень предупреждения о вхождении в радиус нашей безопасности, отслеживай любые цели, пусть даже это будет местный старичок-рыбак на плоскодонке, или уснувший на матрасе турист. Давай вытянем эту статуэтку!

Кристина, просияв улыбкой, по-дружески тронула ладошкой Анабэллу за её плечо, заворожено добавив, – ты была права, не всё стирается с лица планеты!

Пока аквабот и люди вымывали статую из песчаного плена, Прометей, управляя подводным собратом, попутно подключился к интеллектуальной системе управления яхтой и развернул её таким образом, чтобы её раскрытый боковой проём в борту, открывающий вид на ангар и его убранство, не был виден со стороны близ расположенного острова.

Роботу даже пришлось подняться на палубу выше, найти в шкафу никем не занятой гостевой комнаты из числа нескольких пастельный комплект, распечатать его и достать шелковые простыни цвета слоновой кости.

Спустившись в ангар, он отсоединил поднятые корзины, отставил их в сторону рядом с гидроциклами, присоединил к крану дополнительные лебёдки, повесил на них простынки, подключился к системе управления мощным, но изящным на вид краном-манипулятором.

Тем временем, под водой молодые люди смотрели на трёх с половиной метровую фигуру человека в одежде из облагающих шорт до колена и прилипающей к физически развитому телу футболки с коротким рукавом. Золотая фигура держала в левой руке круглый шар, выполненный из другого металла. В правой руке человек зажимал прозрачную и тонкую как карандаш пластину из стекла голубого цвета, по кромке которого бежала золотая кайма, опоясывающая весь прямоугольный прозрачный элемент с закруглёнными краями.

Анабэлла, испытывая приятную дрожь и благоговение, наконец-таки успокоила бушевавший адреналин в крови, и прошептала, – как хорошо, что старик сообщил музейщикам неверное место найденной им вазы.

– О чём ты? – удивилась Кристина, рассматривая филигранную статую древнего жителя.

И только сейчас Бино поняла, что, если бы рыбак сказал точное место обнаружения артефакта, древней вазы, сюда бы стянулись охотники за сокровищами, и те, кто стремится первым завладеть предметом искусства. Найти и продать находку на чёрном рынке антиквариата миллиардеру, который втайне от общества забивает полки всевозможными историческими ценностями в оборудованном по последнему слову техники и безопасности просторном подвале.

– Он указал место в проливе между этим островом и островом Лусон. Мы же с вами сейчас тусуемся в открытых водах… – довольно проговорила Анабэлла. – Старик не хотел, чтобы алчные люди шарили по дну близ его острова, мешали рыбной ловли и сбору ракушек. Но мне он открыл правду.

– Как ты сумела его убедить открыть тебе информацию о точном месте обнаружения вазы? – задался вопросом Сокольский, понимая, что может быть прямо сейчас другие люди, жаждущие наживы рыщут на дне морском в липовом месте, на которое указал старик, ткнув корявым пальцем в карту.

– Я поведала ему красочную историю и привела несколько веских аргументов, – проговорила Бэль, смотря на золотую статую, лежащую на дне морском в песке. – Он и сам не выказывает доверия к местным коррумпированным властям и продажным музейщикам, периодически списывающим на плановую реставрацию ценности, которые в итоге исчезают невесть куда по отработанной схеме. К тому же я подсластила пилюлю для старичка, и теперь он с довольной и спокойной душой рыбачит на новенькой лодке с мощным мотором, катая внука по морю дальше и дольше.

– Умничка! – радостно отозвалась Кристина, и, подняв голову вверх, увидела, как пронизывающие воду лучи поигрывают на нескольких лебедках.

Кран–манипулятор, установленный на борту в ангаре должен был выдержать вес статуи, но Прометей решил подстраховаться, и когда статуя была укутана простынёй, закреплена и пристёгнута к тросу и прямоугольной раме, служившей неким балансом, Прометей оторвал статую от дна на метра два с половиной и завёл аквабота под золотое изваяние.

Отдавая цифровые команды с хирургической точностью, Прометей тянул её на поверхность лебёдкой и одновременно подталкивал акваботом снизу, который вцепился в её тело четырьмя манипуляторами и нагнетал потоки из водомётных двигателей.

Трое ныряльщиков медленно всплывали, подымаясь на одном уровне с закреплённой находкой. Сокольский вспыли первыми, и, сняв маску, огляделся по сторонам.

Яркое солнце сразу же заставило прищуриться и почувствовать его теплоту на щиплющей от морской соли коже.

Молодые люди подняли достаточно предметов для изучения, да и все немного устали от плавания на пятнадцатиметровой глубине. Мышцы приятно побаливали от напряжения, сросшиеся трещины в костях всё ещё немного ныли, царапины, какие ещё остались, саднили и щипали от солёной воды, их дико хотелось почесать, но это сейчас было лучшим заживляющим средством.

Утерев мокрое лицо и взъерошив тёмные волосы, Сокольский видел, как белоснежный аквабот ушёл вниз на дно, продолжив размывание песка и сбор оставшихся артефактов под управлением Прометея. Обмотанная в простыни статуя медленно входила в проём ангара.

Молодые люди сняли с себя ребризеры и засунули их в корзину, которую снова подвесил Прометей, находясь в глубине ангара. Робот перекинул им веревочную лестницу, и все трое поползли вверх.

Очутившись в светлом просторном ангаре на первом уровне яхты, молодёжь уставилась на золотую статую, лежащую на белом полу с твёрдой поверхностью. Прометей скинул с неё простынь.

Кристина мимолётно оглядела другие находки, разложенные строго в порядке их извлечения из песка. Воодушевленно взглянув на горящие глаза Анабэллы и Александра, Бино проговорила, – теперь нужно это всё почистить и понять, что же мы нашли?!

по близости

Его крепкую мужественную фигуру скрывала пальмовая листва склонившегося к песчаному побережью дерева. Другие, стройные и высокие, росшие рядом и стремящиеся серыми шершавыми стволами к синему небу коксовые пальмы, приятно шелестели пушистой сочной листвой, обдуваемые влажным тёплым ветром.

Стоя в песочных шортах и однотонной рубашке с коротким рукавом, с рюкзаком за плечами, он вновь посмотрел в большой бинокль. Его серые глаза шарили по белоснежной красавице–яхте.

Прочитав название, он запомнил его, и перевел. Peregrinus. Чужеземец, Иностранец. На поясе под рубашкой, на ремне был закреплён чёрный пистолет с глушителем и парой запасных обойм в быстро доступных футлярах.

В кармане завибрировал коммуникатор, и, отстранив бинокль от глаз и утерев щетинистую щеку, по которой прокатилась капелька пота, сбежавшая по бакенбарду из-под кепки с козырьком, мужчина спортивного телосложения запустил руку в карман шорт, выудил средство связи и ответил, – да, Джонни, решил вопрос?

– Разумеется. Старик замолчал. Перед этим он рассказал, что к нему заходила девушка и задавала ряд вопросов. Когда некая Стэйси получила ответы, она дала ему денег на новую лодку… – раздался голос в динамике коммуникатора.

Дилан изучал яхту через бинокль вот уже тридцать минут, и, подвигав челюстью, недовольно ответил. – Похоже, эта дамочка с яхты, и она нас опередила. Я сейчас как раз наблюдаю за этой посудиной, что стоит на якоре аккурат в том месте, где внук старика наткнулся на вазу.

– Что будем делать с незваными гостями? Поисковый отряд скоро прибудет сюда. Босс будет явно недоволен, что кто-то посягнул на его желаемый трофей… – говорил голос в телефоне, человек, который совсем недавно допросил старого рыбака и обставил его убийство так, будто это была естественная смерть по причине старости и остановки сердца.

– Нужно выяснить, что за люди на борту, и к какой семье принадлежат. Яхта таких размеров не может быть на содержании у мелкой сошки, или бизнесмена средней руки. Нужна информация… – ответил Дилан, наблюдая за яхтой из укрытия пальмовой листвы.

– Сделаем. Вечерний визит в силе? – ответил Джонни, с оглядкой покидая дом старичка и запрыгнув в арендованный джип с открытым верхом.

– Да. После него мы навестим наших гостей! Если возникнут сложности с ответами, ну ты понял… – довершил Дилан, довольно ухмыльнувшись и представляя себе то, как эта огромная красавица идёт ко дну, заполняя шикарные каюты и палубы морской водой.

– Получиться большой отвлекающий информационный повод! Выходи в условное место, я подберу тебя там же. Нужно вылетать на Лусон, – отрапортовал Джонни и прервал сеанс голосовой связи.

Дилан, сунув телефон в карман шорт, отодвинул пальмовую листву рукой, другой поднёс к глазам защитного цвета бинокль. Вдохнув просоленный морской воздух, он прошептал, смотря на бирюзовую волну на фоне синего неба и яхты, стоящей на якоре поодаль от побережья. – Кто же вы? Впрочем, это уже не важно.

Мужчина лет тридцати пяти довольно ухмыльнулся, опираясь на профессиональное положение своего босса, его обширные связи и финансовую мощь. Для того не было неразрешимых вопросов и непреодолимых преград. И трофей должен оказаться у него.

Убрав бинокль в рюкзак, мужчина вынул пластиковую бутылочку воды. Отпивая жидкость, он побрёл к дороге, изображая усталый вид путника, который по всем своим чертам прибыл из далёких объединённых штатов в поиске экзотики и остроты приключенческих моментов. Только этот человек не искал их, он безудержно жил ими, и с успехом выполнял деликатные поручения заказчиков, уйдя от служения родине в тень.

Тем временем Сокольский даже не переодел мокрые шорты. Он был настолько увлечён изучением находок и наблюдениями из лаборатории за тем, как аквабот изымает из песка новые артефакты, что не заметил, как жёлто–белые шорты с рисунком цветов высохли на нём, оставив едва различимые соляные разводы. Девушки поступили более эстетично и приоделись в сухие шортики и майки.

Перенеся часть мелких находок в лабораторию на первом уровне яхты, юноша стоял возле металлического стола, на котором располагался аквариум с дистиллированной водой. Просторное по масштабу помещение от пола до потолка было забито высококлассным точным измерительным оборудованием, предназначенным для научных и археологических изысканий, и экспериментов в полевых условиях на большой воде.

В ярком свете и блеске металла, широкоформатных мониторов, слабого писка и электронного треска оборудования, расставленного по всей площади помещения, в прохладном сухом воздухе, Сокольский ощущал себя словно на суше. Ему казалось, что сейчас он был в обычной лаборатории агентства Современных Революционных Технологий, куда он частенько захаживал к учёным, интересуясь всем и вся. И с каждой новой неделей активной и плодотворной работы в агентстве он предлагал светлым умам свои идеи и напитывался знаниями как сухая губка, добравшаяся до воды.

Сейчас, ощутив едва уловимую качку под ногами, Александр взял с рабочего места кружку с зелёным чаем, находившуюся возле широкоформатного монитора. Он наблюдал за тем, как обратный гидролизу растворяет в воде серо-чёрный нарост на предмете, осыпая его песчинками на стеклянное дно.

В залитое ярким белым светом помещение без иллюминаторов и бронированных панорамных окон вошла Кристина, красуясь в тёмно-красных шортах и такого же типа и цвета майке в обтяжку, подчёркивающую её точёную фигуру. Юноша перевёл желанный взгляд на неё и хитро улыбнулся.

Кристина, уловив взгляд ниже шеи и почувствовав веющую от юноши энергию, сама изобразила не менее хитрую улыбку на загорелом лице и мысленно ответила, – сегодня вечером ты получишь своё, дорогой!

И тут же перейдя на обыденный разговор, кивнула головой в сторону прямоугольного аквариума длинной в полтора метра и шириной сантиметров в семьдесят, – что у тебя?

Сокольский, отпив ароматного горячего чая местного сбора, ответил вслух, смакуя травянистый привкус, – через двадцать минут узнаем. Что Бэль делает со статуей?

Бино подошла к юноше, встала рядом с ним, сложила руки на груди и так же ответила вслух, – тоже, что и ты. На вид это золото восьмисотой пробы, обследованная поверхность выдаёт сплав, сделанный не по современному стандарту. Вся структура статуи целостная, без пустот, сама скульптура выполнена с пропорциональной точностью. Идеальный слепок.

Кристина оглянула ряды оборудования, закрепленные на стильных декорированных стеллажах, прикрученных к полу и стенам во избежание качки, и продолжила. – Бэль ищет скрытые символы на внешней поверхности, но пока ничего не нашла. Ни отметин скульптора, ни подобия древних букв, указывающих на место рождения драгоценного произведения. Аквабот, управляемый Прометеем, трудится как ужаленный. Через час или полтора будут изъяты все окаменелости за исключением разрозненной обшивки неизвестной машины. Я считаю, что её необходимо доставить на борт. Мне кажется, она будет весьма интересна отделу Шелестова и Невзлина. Да и не стоит оставлять в раскопе технологию цивилизации, которая опередила технологии нынешние. Мало ли к кому она может попасть, и как её захотят использовать. Но мне интересно вот что…

Кристина на мгновение прервалась и посмотрела на юношу парой глаз, сияющих интересом, – если этот диск служил транспортным средством, которое разбилось при падении, то мы получим дату его гибели по изучению найденных предметов. Это конечно теории, но, если аппарат разбился, и его не нашли ранее до дня сегодняшнего, значит пилот должен был быть погребён вместе с ним. И если судить по практически нулевой площади рассеивания разбитой обшивки, то напрашивается вывод о том, что предметы не особо пострадали, ровно, как и не должен был пострадать сам пилот. Если таковой конечно был.

Стоя в шлёпках на белоснежном полу из твёрдого покрытия, юноша отпил чай и протянул чёрную кружку Кристине. Девушка сделала глоток терпкого зелёного чая с привкусом жасмина и вопросительно посмотрела на спутника.

Теперь Сокольский, сложив руки на голом загорелом торсе, вдумчиво подвигал челюстью и тихо проговорил, глядя на осыпающиеся крошки от наслоения на предмете, который начинал обретать прямоугольную объёмную форму. – Сложно пока о чём-либо судить. Но! Выводы сформируются после проведения всех необходимых анализов, типа радиоуглеродной датировки о времени изготовления предметов, спектрального анализа их химического состава с возможностью выяснить приблизительное место происхождения того или иного минерального элемента, и тем самым нащупать ниточку того, куда всё это ведёт. Но я почему-то ощущаю, что нам в скором времени придётся сниматься с якоря и двигаться дальше. То, что мы нашли уже само по себе сенсация. Нужно быть начеку, и пора поставить в известность руководство. Возможно, попросить прислать к нам кого-нибудь в помощь…

– Сами не справимся? – уточнила Кристина, передав кружку Сокольскому, приобняв его за талию.

– Лишняя креативная голова не никогда не помешает… – пожал плечами юноша, и, растянув добродушную улыбку, добавил, поставив кружку рядом с аквариумом и обняв Кристину, заглядывая ей в глаза. – Но у нас самих это неплохо получается.

И после юноша с удовольствием и наслаждением подарил любимой долгий поцелуй, стоя возле большого металлического стола. На его поверхности, в аквариуме предмет благодаря сложному электрохимическому процессу расщепления наслоения всё больше обретал свою истинную форму.

Берковская тем временем рассматривая лежавшую на полу статую, перевела взгляд на пластину, зажатую в руке. Дотронувшись до неё, девушка вдруг поняла, – она не намертво сидит в золотой ладони.

Аккуратно вытащив её, и выставив перед собой, Бэль, стоя босиком на полу в тёмно-синих шортиках и футболке, ухмыльнулась и прошептала, покручивая элемент, – ну точно, как планшет.

По размеру пластина была как лист бумаги формата А-четыре, золотая кайма, бежавшая по кругу с закруглениями на углах, поблёскивала в ярком свете ангара. Прозрачное как слеза бирюзового цвета стекло не было ни поцарапано, ни истёрто, и не имелось никаких отметин на нём и на кайме.

Берковская посмотрела на него, улыбнувшись на одну сторону лица, и повертела в руках. Не найдя ни одной видимой кнопки или отметины на золотой кайме, девушка взяла и приложила ладонь к холодному стеклу.

Вдруг предмет, тонкий как карандаш издал лёгкую вибрацию и на его прозрачной поверхности высветился эпителий ладони Анабэллы и красные символы, не похожие ни на один человеческий формат и стилистику письма.

На земле за весь период её развития, по мнению официальной истории существовало более семи тысяч форматов письменности. И ещё половина от известного объема существовала с того момента, когда у официальной истории, археологов и учёных не было технологических средств, знаний и компетенций идентифицировать и подтвердить их существование в виду полного исчезновения следов древних цивилизаций.

И здесь сложно было угадать, к какому именно типу письма и народу, обществу принадлежали эти символы. Они исчезли спустя десять секунд вместе с чётким отпечатком эпителия всей ладошки юной Берковской.

Бэль моргнула пару раз, смотря сквозь прозрачный элемент, и проговорила для Прометея, выгружающего очередную партию из поднятой со дна корзины с окаменелостями, которые теперь лежали везде, где только можно. – …Прометей, кажется, мы нашли чей-то компьютер.

Когда Берковская двинулась в лабораторию и принесла с собой прозрачную пластину, Кристина и Александр, оба, оперев руки о стол, склонились над аквариумом и смотрели на предмет цвета шлифованной стали, полностью сбросивший с себя наслоение.

Анабэлла сначала не поняла, чему они так умиляются, но потом, развеяв размышления по поводу пластины, приглядевшись к резным формам повнимательней, и поняв, что перед ними, вскинула тёмные брови на загорелый лоб, проговорив, – мило!

Кристина перевела карий взгляд на Анабэллу, улыбнулась ей, и снова посмотрев на вытянутое тело дикой кошки, застывшей в походке, ответила, – превосходно! Не золото, но даже лучше!

Дикая кошка соотносилась размером с современной, но по строению тела походила на явно не одомашненный животный экземпляр. Зубы торчали из раскрытой пасти, тоненькие нити усов расходились в разные стороны, коготки на лапках едва ли не впивались в поверхность стекла, хвост был прижат к телу и слегка изогнут. Она стояла на четырёх лапах уверенно и грациозно, без подставки и подпорки.

Сокольский, взглянув на Анабэллу и пробежавшись взглядом по её находке, которую она прижимала к груди, ухмыльнулся и добавил, – это ещё не все, смотри внимательно! – и после юноша запустил руку с надетой на неё перчаткой в аквариум и толкнул кошку. Та повалилась на бок, с глухим стуком ударившись о сверхпрочное стекло аквариума.

Анабэлла не поняла затею юноши. Кристина, едва покраснев, и, потрогав бархатистую щёку, снова расширила глаза.

Вдруг, отлитая из неизвестного металла кошка без скрипа повернула шею, подняла голову, покрутила острыми ушками. Существо осмотрелось вокруг, моргнув металлическими веками, зевнуло, широко раскрыв клыкастую пасть. Затем киса приняла лежачую позу, почесала за ухом задней лапой, взмахнула игриво хвостом, на котором была видна каждая металлическая волосинка, как и на всей поверхности шерсти. Снова встав на четыре лапы, она застыла в том положении, с которого её стронул Сокольский.

Бэль оцепенев на месте, чуть не выронила прозрачную пластину с золотой каймой. Подойдя ближе и смотря на застывшую на месте кошку, выполненную из неизвестного сплава, юная Берковская прошептала, – немыслимо…

– Более чем. Металл не может самостоятельно столь быстро менять молекулярную структуру, принимая различные формы! – ответил Сокольский, и снова запустив руку в аквариум, погладил кошку по шерстки между ушами.

Молодые люди неожиданно услышали утробное урчание. Вода в аквариуме завибрировала, расходясь волнами от стенок, и серебристого цвета кошка, тряхнув головой, выпрыгнула одним броском из воды, разбрызгав её часть по столу.

Приземлившись на металлический стол рядом с аквариумом и застывшими напротив него тремя людьми, дикое кошачье создание снова зевнуло, широко раскрыв свою пасть. Склонив мордочку на бок, существо посмотрело людям в глаза собственными непроглядными металлическими бусинами. Затем дикая кошка села на пятую точку, положив хвостик на две лапки, и вновь застыла как цельный монолит.

Кристина с улыбкой и изумлением на лице, жадно поедала глазами создание. Сокольский, почесывая подбородок, недоверчиво посмотрел на осыпавшееся наслоение. Вдруг его осенило, и он щелкнул пальцем, пока кошка сидела на столе под пристальным присмотром девушек.

Взяв стеклянную пластину с полки где находились колбочки, мензурки, пузырьки с химическими реагентами, юноша пинцетом выловил из воды несколько образцов. Положив их на стекляшку, Сокольский подошёл к стеллажу с оборудованием, и, открыв металлическую дверцу большого аппаратам, похожего на увеличенную микроволновку, засунул пластинку внутрь.

Закрыв дверцу, юноша активировал химический анализатор, нажав несколько проецируемых кнопок на сенсорной панели.

Окинув глазами дам, завороженно рассматривающих статуэтку дикой кошки, юноша пояснил. – По химическому анализу наслоения и его радиоуглеродной датировки мы сможем установить дату начала образования корки вокруг этого объекта, и всех остальных предметов. Но для работы непосредственно с артефактами, нам нужны пробы их структуры.

Кристина, смотревшая на серую поверхность кошки, металлические шерстинки которой словно лоснились в светлом освещении лаборатории, вспомнила её остроту зубов и проговорила, – думаю, вряд ли эта киска захочет делиться с тобой частью своего тела!

Анабэлла, изучавшая тёмно-синим взглядом небольшой предмет, размером с колонку от обычного музыкального центра, поправив взъерошенные от плохо смытой морской соли волосы, выбившиеся на лицо, добавила. – Нужно очистить как можно больше предметов от окаменелости и классифицировать всё остальное.

И, посмотрев на стеклянную пластину бирюзового оттенка, снова приложила ладошку, и, дождавшись символов, показала её Кристине, – мы можем установить химический состав обшивки, узнать из каких элементов она состоит? И где они преобладают, в какой части современного Света, и каков их возраст.

Сокольский, остановившись на мгновение, тут же просиял улыбкой и протянул. – Вполне!

И посмотрев на одну из камер видеонаблюдения в потолке, воодушевлённо добавил, – Прометей, будь так добр, одари нас своим присутствием в лаборатории. И прихвати небольшую по размеру часть найденного транспортного средства. Нужен подробный анализ его структуры, наличие механических повреждений, если кончено они не стёрлись от длительного пребывания в морской воде.

И романтично оглядевшись по кругу лаборатории, доверху набитой сложной вычислительной техникой, Сокольский вдохнул с некой грустью, – да, нам бы помещение по просторней, и те возможности, которые на континенте есть, в родных застенках агентства…

Пока юные исследователи клали окаменелые предметы в разные размером аквариумы, добавляли в них определённые химические реагенты для отслоения и растворения наростов, предельно точно работая с теми или иными объектами, Прометей крутился возле оборудования на стеллажах и стоящего на тумбах.

Робот имел больше теоретических и практических знаний о том, как работать в данной научно-исследовательской сфере, управляя сложной вычислительной и измерительной техникой при непосредственном подключении к ней по цифровому каналу.

Берковскую, с её научными познаниями в сфере археологии и кропотливой работе с артефактами, приятно поразило количество техники и оборудования на судне. Яхта Peregrinus, с латыни именуемая как чужеземец, иностранец, для всех в агентстве С.Р.Т. приобрела другое, второе значение – Странствующий. Странник. Она была уникальной яхтой, предназначенной не только для распития коктейлей на верхней палубе посреди лазурных вод с тёплым бризом на закате.

Анабэлла, следившая за каждым точно выверенным и аккуратным движением электронно-механического компьютерного существа, Прометеем, всё больше понимала, что он не просто набор передовых микросхем, революционных полупроводников и нано транзисторов с мощными и точными сервоприводами, микрогидравликой и проводами. Бэль осознавала, что Прометей действительно живой, что являет собой новый формат энергетической интеллектуальной сущности. Подобно человеку. И в чём-то даже лучше своего создателя.

Прометей, подметив то, что девушка в тёмно-синей летней одежде украдкой посматривает на него парой красивейших оригинальных глаз, повернулся к ней и огласил пространство мягким учтивым тоном. – Анабэлла, тебе помочь?

– Да, – улыбчиво проговорила девушка мягким голосом. – Прометей, миленький, нам нужно установить возраст этой прозрачной пластины. Хотелось бы понять, по какому принципу она излучает из себя фотоны света, как они формируются в её прозрачной структуре. Выделить интенсивность её энергетического излучения при активации и в режиме пассивного ожидания, измерить возможную радиоактивность. Вывести химическую формулу состава прозрачного минерала, а если это сплав, то разложить его на элементарные составляющие. Сделаешь? – и, задрав голову, посмотрела роботу в белое механическое лицо с футуристическими чертами в две большие миндалевидные пластины, за которыми скрывались мощные сверхчувствительные многофункциональные камеры высокого разрешения.

Лёгкая и непринуждённая музыка стиля релакс наполняла помещения яхты и доносилась до лаборатории. Александр и Кристина, на пару держа один увесистый предмет, бережно положили его в аквариум с химическим раствором.

Посмотрев на Анабэллу и Прометея, слегка склонившего голову в сторону юной Берковской, пара переглянулась между собой. Кристина сделала мысленное предположение, ощущая приятную взволнованность от работы. – Знаешь, может, я скажу сейчас самую нелепую вещь, но, по–моему, они друг другу нравятся.

Сокольский, состроив хитрую гримасу, сам склонил голову, закусил губу и мысленно ответил, – всё возможно, дорогая. Формат взаимоотношений и поиска пары по жизни с каждым новым веком размывает границы, которые человечество пытается удержать. Всё чаще встречаются однополые браки, где люди действительно счастливы с тем человеком, который живёт рядом с ним и дарит ему моменты для положительной вибрации его энергетической сущности. Многие считают это психическим отклонением, а то и вовсе патологической болезнью, но что если это эволюция сознания, души? Новая ступень в развитии межличностных отношений и самого человека? Такое нельзя отрицать с пеной у рта, необоснованно открещиваясь от этого, и вешая на индивидуума гнилой ярлык. Каждый делает свой выбор с учётом той энергетики, которая теплится в нём, притягивается к другой сущности, ей обладающей. Так почему же не может быть притяжения между этой девушкой, генетические корни которой уходят в миллион прошлых лет к предкам, которые прибыли из другой Галактики, и этим существом совершенно нового вида. Существом, которое обладает энергетикой и интеллектом, пусть и не в биологической форме, а в электронно-механической, цифровой сущности. Но существом с живым сознательным организмом, с действиями, поступками, идеями и желаниями, стремлением к познанию и индивидуализму. Эти переменные и наполняют жизненную энергетику, оформляют её как поэт произведение. Именно они притягивают к себе другую сущность, цепляя её нитями, которые испускают в пространство непроизвольно, или намеренно.

Кристина, стоя в тёмно-красных коротких шортах и майке в обтяжку, уже сама, остановившись на мгновение с тяжелым предметом, который они оба держали руками, многозначительно посмотрела на любимого.

Тот стоял в цветастых жёлто-белых шортах с взъерошенными волосами, лёгкой щетиной, прищуренным кареглазым взором и добродушной улыбкой на лице в эти секунды.

Брюнетка покачала головой и подозрительно прищурившись на юношу, домыслила беззвучно. – Ты выпивал с утра? Ты действительно считаешь, что между человеком и электронно-механическим существом может быть притяжение, симпатия, взаимное чувство? Любовь?

Сокольский, незаметно кивнул в сторону стройной фигуры Анабэллы и статной белой фигуры робота, скрытой под бронекостюмом. Анабэлла прошла мимо двухметровой фигуры робота и робко дотронулась до его талии сзади, обходя его.

Кристина уловила этот жест, увидела лицо Берковской при этом, и голову Прометея, посмотревшего вслед брюнетки. Вернув изумлённый карий взгляд к Сокольскому, итальянка и россиянка в одном лице предложила на энергетическом уровне связи двух интеллектов. – Прометею бы с его сознанием, всеми знаниями и опытом в нём дать человеческое тело, он бы без сомнения завоевал ум и сердце нашей Анабэль.

Сокольский, аккуратно занося предмет вместе с Кристиной в аквариум, кладя его на специальную подставку, а не на стекло, ответил беззвучно. – А ты знаешь, кто первым вызвался на эксперимент переноса электронного сознания в универсальный человеческий организм? Организм, смоделированный с учётом особенностей архитектуры тела, ну там половой принадлежности, цвета кожи, глаз, волос, роста и прочего. Приобретённые технологии покойного Минельского поставили глав всех отделов на новый уровень научных знаний, идей и возможностей. Первая прозвучала о том, чтобы перенести цифровое сознание робота в живой человеческий организм. Прометей вызвался на эксперимент. Он хочет, чтобы в Отделе Биоинженерии вырастили универсальное тело с наличием цифрового устройства, интегрированного в различные участки головного мозга, для передачи данных на внешние устройства и управления ими, как это сейчас делают все наши роботы. Проект будут курировать Кибернетический Отдел и Биоинженерия, совместными научно-практическими усилиями они планируют перенести цифровое сознание Прометея полностью в живой биологический организм. Прометей хочет вдохнуть настоящими лёгкими и почувствовать, как дрожат поджилки от прикосновения к желанному противоположному полу, к которому тебя неумолимо тянет. Психологически и физиологически!

Кристина, поднявшая как хирург руки в перчатках вверх, вынув их из раствора, посмотрела на юношу. Покачав головой, она бросила взор в спину робота и девушки, которые периодически поглядывали друг на друга.

Убегая мыслями в будущее с едва заметно улыбкой, Бино довершила безмолвную мысль, – да уж! Это будет очередная революция. Причём в разных ипостасях. Не только технологий, но и социума, морали… бытия. Ватикан счёл бы это демонической затеей, и сжег бы нас на костре…

– Они достаточно пожгли учёных и простых людей, которые иначе мыслили и могли ускорить эволюцию науки! – мысленно парировал Сокольский, и ему стало не по себе, – они не отмоются от крови и негативного энергетического следа до конца существования их ордена, и последнего члена.

– Впрочем, как и мы, – кивнула незаметно Кристина, вспоминая количество вынужденных жертв противника, которые пали под натиском силы агентства Современных Революционных Технологий.

И посмотрев на кошку не биологического происхождения, которая неожиданно встала и начала ходить по столу возле аквариума, клацая острейшими когтями по металлической поверхности стола, Бино мысленно добавила, уже не отрывая взора от кисы. – Чёрт меня дери! Иногда мне кажется, что всё то, что мы делаем и в чём участвуем, это хорошо организованный психоделический сон.

Вдруг кошка снова села и замерла.

Все, кто это видел, уже с меньшим удивлением продолжили свои занятия, орудуя пинцетами, кладя мельчайшие пробы в мензурки, смешивая в них реагенты, определяя химические элементы, делясь преждевременными теориями и практическими результатами, строя догадки и конспектируя действия свои.

Время для юной компании в исследовательской лаборатории летело незаметно, подобно тому, как фотон пересекает пространство космоса.

Один час сменял другой, и Прометей, прервав изучение состава обшивки неизвестного летательного аппарата, проговорил для людей, – друзья. Временная точка для начала сборов на запланированную ночную экскурсию настала. Приостанавливайте операции и сохраняйте промежуточные данные.

Молодежь, увлечённая очищением нароста с предметов, описания найденного в текстовом редакторе за ноутбуками, между делом почитывая полезную информацию о том, как нужно правильно и методично действовать в сфере работы по восстановлению находок, пролежавших на дне морском, оторвала искушённые взгляды от мониторов и артефактов. Все уставились на Прометя, уткнувшего механические кулаки в свою изящную талию.

Сокольский, потерев уставшие глаза, вдохнул и предложил, – хорошо. Продолжи сбор предметов с морского дна. Если не будет места в ангаре, а его уже, наверное, нет, забивай им всё пространство на этом уровне. Систематизируй данные, пока мы будем добывать другой, не менее важный экземпляр!

Кристина и Анабэлла нехотя отстранились от научно-интеллектуальной процессии. Сейчас эти операции полностью заняли интерес и сознание молодого организма.

Выходя из лаборатории, все втроём, вид которых напоминал бывалых туристов, обернулись. Юноша и девушки кинули взоры на Прометея, на всё оборудование, стеклянные подписанные колбочки с реагентами, мензурки с жидкостью и элементами осадочной породы, аквариумы с окаменелостями, сбрасывающими многолетний нарост благодаря разъедающему составу.

Затем они переглянулись, и Анабэлла улыбнувшись, отшутилась, – пошли грабить музей!

Молодые люди как можно быстрее утолили потребность в еде, сбросили с себя груз лёгкой усталости под контрастным холодным душем и взялись за экипировку. Анабэлла была предусмотрительной и всё приготовила заблаговременно, ещё до прибытия Александра и Кристины на борт судна. Это упростило агентам задачу именно сейчас, и выиграло дюжину минут драгоценного времени.

Во всём окружающем пространстве яхты занимался закат, и набегающие на остров в сторону запада дождевые облака, словно по взмаху кисти преображались из бело–серого в алый цвет. Где-то на горизонте вдали от острова, в стороне океана массивные тучи извергали стену дождя, свинцовой пеленой ниспадая к потемневшему Филиппинскому морю.

Молодёжь спустилась по перекидному трапу из ангара, смотрящего в сторону открытого моря к моторной лодке, которая всё это время болталась на якоре возле белоснежной яхты. Сейчас моторка была подведена к Страннику цифровым удалённым доступом. Даже маленькая лодка и гидроциклы обладали системой дистанционного управления её движением.

Взяв штурвал в руки, и поглядев на большую цветастую туристическую сумку, в которой завернутая в поролон и воздушно–пузырчатую пленку лежала искусная реплика древней вазы, Анабэлла скосила тёмно-синие глаза, наполненные азартом на Сокольского и Бино. Те сидели в подобных колоритных лёгких одеждах на сиденьях и смотрели каждый в свою сторону, наслаждаясь видами.

Отведя от Странника на малой скорости спортивный корпус лодки, выполненный из фибергласса, Берковская ещё раз кинула завороженный взор в сторону океана.

Там, куда дотягивался восхищённый природой редчайший взгляд, вдалеке на горизонте наступали массивные тучи, выливая тонны дождя, кажущиеся непроглядной серой занавеской.

Затем юная Берковская посмотрела на алые облака над головой, с летающими в них птицами, и наконец, улыбнулась лёгкой пелене красноватых тучек над близлежащим островом. Мирно и медленно плывущие на запад алые кучевые облака подкрашивало заходящее за пальмовую гряду и холмы тёплое и ещё яркое солнце.

Дав полный ход и сорвав брызги с волн, девушка с вьющимися на ветру тёмными волосами повела лодку строго в сторону, противоположную востоку. Управляя быстрой лодкой, она огибала по кротчайшей дуге райский остров с изрезанной береговой песчаной линией, старенькими и современными, простенькими домиками местных жителей. Последние стояли у подступа к песку, и на него выбрасывались волны, разгоняя крабов и птиц, высматривающих желанную добычу.

Кое–где на берегу после дневного использования лежали лодки местных рыбаков, местами имелись ветхие, вдающиеся в море метров на десять-пятнадцать деревянные пирсы. На них здешняя детвора кидала удочки, а кто-то и вовсе нырял в чистую воду с пирса ради забавы.

Кристина, смотревшая на всё природное великолепие и гармонию, прижалась к Сокольскому, обняла его и устремила в небо взор.

Сам юноша посмотрел на треплющиеся на ветру волосы Кристины, имеющие оттенок тёмного, горького шоколада. Стиснув её одной рукой, а другой, держась за страховочную ручку, Александр оглядел новенькие рюкзаки, в которых покоилась экипировка, состоящая из индивидуальных бронекостюмов, персональных пистолетов, набора инструментов для проникновения в музей, нэтбука, пары дымовых и световых гранат, несколько гранат с усыпляющим газом.

По стандарту технологии изготовления все патроны, пули, гильзы, ножи, оружие, боеприпасы не имели маркировки, отметин, и были изготовлены из металла или сплавов, очищенных от примесей и штамма, указывающего на минеральную принадлежность к той или иной стране.

Добравшись до острова Лусон и причалив катер у зафрахтованного Анабэллой ранее стояночного места, Сокольский скинул швартовы на первый уровень пирса, метров на сто вдающийся от суши в море. С первого яруса, служившего в основном технической зоной для швартовочных кнехтов и высадки с борта мелких катеров, вели лестницы на верхний, основной ярус. Большие лодки могли перекидывать трапы на верхний ярус.

Как только лодка заглушила мотор, к компании сразу же подоспел юнец–сторожила, местный, из числа обслуживающего персонала. Посмотрев в записную книжку, выуженную из заднего кармана протёртых шорт, рабочий сверил данные, улыбнулся, кивнул и удалился в конец пирса к технической зоне, где подходил белый катер с громкой музыкой на борту.

Конструкция пирса была выполнена из железа, но настил на нижнем и верхнем ярусе был деревянным, добротным, и на вид прочным, где каждая доска была сродни паркету, подогнана к соседней с идеальной точностью. Массивные металлические сваи, удерживающие конструктив, поросшие полипами и кораллами, утопали в тёмном море и вонзались в песочное дно, усеянное ракушками и окисляющейся мелочью из разных стран.

Причал как всегда был многолюден даже сейчас, не в пик туристического сезона, а в преддверие дождя в прохладных по сравнению с жарким влажным днём сумерках, опустившихся на остров.

Длинный и широкий прогулочный верхний ярус пирса подсвечивали фонарные столбы и свет, исходящий от иллюминации пришвартованных по обе стороны судов. Колоритных и поблёкших краской частных и прогулочных яхт, арендуемых лодочек, и спортивных катеров. Всё это навевало романтику для гуляющих парочек и компаний, фотографирующих яхты, лодки и самих себя.

Владельцы морских средств, по большей части люди совершенно разного возраста, усталые и довольные от дневных приключений на море, ступая на твёрдую землю, тотчас расплывались в улыбке от чарующей фибры души и взор гармонии живописной природы, в которую вписался курортный городок семи тысячи островов.

Приветливый, классический по филиппинским меркам городишко с частными и сдаваемыми в аренду туристам квартирками и целыми домиками, несетевыми отелями с приемлемым для местных стандартов сервисом, выстроился вдоль побережья.

Город буквально утопал в пальмовой роще узкими пересекающимися улочками с бессонными туристическими лавками, магазинчиками, улыбчивыми филиппинцами и музыкой, доносящейся из разбросанных по городку баров и ресторанчиков.

Кристина, перебравшись по перекинутому деревянному трапу, поднявшись по лестнице на основной ярус, вступила на него, и сама расплылась в улыбке, видя компанию молодёжи, идущую вперёд и перебрасывающуюся фразами на русском языке. Компания, по стилю говора приехала из российской северной столицы и сейчас мимоходом обговаривала планы на завтрашний день.

Анабэлла с Сокольским, сгрузив сумку и рюкзаки, подметили весёлую и шумную компанию человек из восьми в ярких одеждах с бутылочками местного пива в руках.

Молодые агенты переглянулись и сами заулыбались, видя в туристах своих сверстников, беззаботно тусящих в далёкой от дома стране в ночи.

Сокольский перевёл сосредоточенный, но, тем не менее, радостный взор вдаль, на северо-восток к горизонту. В том месте, где сходился открытый океан и свинцовое небо, слабо слышались раскаты грома и сверкающие молнии, там же поливал дождь, медленно надвигаясь влажной стеной на острова. Посмотрев на воду, юноша подметил, что море стало волноваться больше, чем, когда они отплыли от Странника.

Анабэлла, перехватив его взор, оглянулась по–простецки, и проговорила на британском наречии, – погода меняется не в лучшую сторону. – И, взглянув в сторону океана, шепнула на том же языке, – будет шторм. Надо отвести Странника от берега. Будет печально, если наши окаменелые ракушки заметёт песком, если Прометей не успеет их выловить.

Кристина, смотрящая в начало пирса, на толпы людей, слыша отголоски музыки, разными стилями сливающиеся в общий ритмичный фон, вместе с шелестом пальмовой листвы, подметила, что ветер стал дуть сильнее с порывами, а влажный воздух, навеваемым им с океана охладел.

Бино добавила, придерживаясь британского прикрытия, – если погодная ситуация закрутится в местный тайфун, мы рискуем застрять на острове надолго. Нужно поспешить!

И после троица заторопилась в общем потоке разношёрстных туристов со всех континентов и местных загорелых жителей. Ребята, натянув на лица расслабленные улыбки, двигались вперёд.

В конце пирса, с белой арендованной лодки, перекинув трап сразу на второй ярус, сошли двое мужчин крепкого телосложения. Ещё один спортивный и грозный видом атлет остался на покачивающейся у причала небольшой посудине, взятой в местном прокатном бюро на неопределённый срок.

Пара, одетая на туристический манер в джинсовом стиле, быстренько увязалась за тремя молодыми людьми. Тот, который осталась на крохотной яхте, спустя минуту вышел на пирс. Прислонившись к металлическим исписанным перилам, он вызвал абонента.

В динамике коммуникатора послышался голос, и владелец телефона проговорил сухим американским акцентом, внимательно, но как бы непринуждённо оглядываясь по сторонам. – Дилан привет. Маркус и Райт ведут двух красоток и парнишку. Компания причалила на маленькой посудине. Сейчас они двигаются в сторону деревни. Ребята следят за ними. В случае необходимости они сделают это бесшумно!

И после этого Кейн выслушал краткие указания от товарища.

Оставив яхту дрейфовать на швартовах, Кейн преспокойно пошёл в ближайший местный магазинчик за провизией, попутно поглядывая на сочных загорелых весёлых туристок, собранных со всего Света.

На яхте американской команды, принадлежащей судоходной логистической компании, сейчас дрейфующей на волнах в открытом море, запасы пищи подходили к концу после двухнедельного перехода к Филиппинам от острова Хайнань. Там, команда ранее завершила очередное хищение национальной культурно-исторической ценности, принадлежащей Китаю.

Однако, личный управляющий, учёный и первоклассный специалист в области истории, культуры и искусства, занимающийся ведением и охраной обширной открытой и тайной коллекции своего босса, предпочитающего держаться как можно дальше от подобных незаконных процедур, услышал о найденной на дне Филиппинского моря старинной вазе.

Небольшие затраты на морской переход с учётом того, что вся команда в сборе и готова выполнить это в кратчайший срок, и то, что в том государстве такая находка может быстро уйти на сторону подтолкнули управляющего на быстрое решение.

И управляющий нашептал боссу, что ваза может быть не только ценной, но и уникальной, единственной и неповторимой в своём роде. Осознание того, что ты единолично обладаешь эксклюзивным древним артефактом действует на организм и сознание покруче любого наркотика, только без негативной стороны для целостности человеческого организма.

Обычная машина была взята на прокат по поддельным документам в местном прокатном бюро. Среди всего заезженного транспортного средства молодые люди выбрали самое дорогое и наиболее подходящее им. Кристина села за руль джипа, мягкий верх крыши которого сейчас был свёрнут и закреплён ремешками на металлической раме. Дождя ещё не было, и друзья не стали натягивать и закреплять брезентовую крышу.

Выкатив красный внедорожник на грунтовую укатанную дорогу, девушка, высвечивая яркими фарами путь, быстро покатила по просёлочной местности к основному, асфальтированному шоссе.

Машины встречались на всём пути. Некоторые ехали навстречу, некоторые по ходу движения тащились как улитки, и их приходилось обгонять, иные лихачи, натужно ревя моторами, сами обходили Кристину, которая выбрав определённый скоростной режим, соблюдала правила дорожного движения.

Анабэлла, сидя на заднем сиденье, положив руку на цветастую сумку, расслабленным взором смотрела по сторонам, чувствуя потоки влажного ветра, обдувающие её лицо через открытый верх.

Сокольский, сидя на переднем пассажирском пристегнувшись ремнём безопасности, периодически устремлял взор через зеркало заднего вида в сторону аналогичного, взятого напрокат джипа, который тащился за ними. Ему подумалось, что это простые вездесущие туристы, путешествующие по острову из города в город.

Кристина включила музыку. В аудиоплеер был вставлен новенький диск, и из стереосистемы тут же полилась мелодия, знакомая всем до боли, гремевшая летним хитом не только в России, но и во всех модных танцевальных клубах Европы.

Молодые люди сразу расплылись в улыбках, Сокольский принялся покачивать головой в такт мелодии, Анабэлла подёргивала ногой, бесшумно приговаривая слова песни, а Кристина, поправив одной рукой треплющиеся на ветру волосы и снова сжав рулевое колесо, второй рукой постукивала по баранке ладошкой. Выбрав автоматическую коробку передач, она не прогадала.

Так они, наслаждаясь музыкой и восхищаясь ночной природой, петляли по дороге, поднимаясь и опускаясь в холмистой местности среди сочной растительности чуть больше часа, пока не достигли города, в котором располагался нужный им музей.

23.00 по-местному времени.

Дилан методично поедал серыми глазами мягко освещённое подсветкой четырёхэтажное здание музея, погружённое в ночной покой.

На улице, в преддверие полуночи, со стороны главного входа ярким светом горели фонарные столбы, освещаю проезжую часть и тротуар, по которому временами шныряли местные жители и вечно неспящие туристы, ищущие приключений на мягкое место.

На противоположной стороне от музея располагался небольшой отель класса трёх звёзд. В нём-то, на последнем этаже и остановилась команда Дилана, заняв два соседних двухкомнатных номера, окна которых выходили на площадь с фонтаном перед музеем. Поднятые государственный флаг Филиппин и знамя города, трепались ветерком на вершинах флагштоков рядом с входом в учреждение, куда вели высокие закрытые стеклянные двери.

В работающем круглые сутки четырехъярусном фонтане бурлила вода, и на первом каменном ярусе засела парочка туристов, без стеснения обнимаясь, целуясь и тиская себя за причинные места. Охранник в униформе, патрулирующий внешний периметр ненароком подошёл к парочке, и, сказав им что-то, вежливым жестом руки отправил влюблённых голубков восвояси.

Дилан, наблюдающий сценку в окуляры бинокля, скрываясь за шторой у окна в кондиционируемой гостиной комнате с потухшим светом, улыбнулся и шепнул на родном американском языке. – И где тут романтика?

Сзади него, как мышка, бесшумно подкрался чёрный силуэт и приобнял за талию. Влажные тёплые губы прикоснулись к шее, и мистер Лэмпорт обернулся, вглядываясь в красивое женское лицо.

Окружённый мраком помещения, он не мог разглядеть все её черты, но он знал их наизусть. Он помнил запах её вьющихся чёрных волос, он любил смотреть в её синие глаза.

Каролина Хэмсвор вот уже четыре года была неотъемлемой частью его экстремальной жизни, сопровождая его везде и беря на себя часть обязательств в процессе выполнения особо деликатных операций по указанию их общего руководства.

Посмотрев на его лицо с резкими мужественными чертами, Каролина слега привстала на цыпочки и шепнула на родном английском с лёгким акцентом, въевшимся от прожитой жизни в Майами, – романтика будет после. Я соскучилась по дому, и по тебе! – и после этого она чмокнула любимого в губы, взяла за руку и потянула в другую комнату.

Войдя в другое помещение и сощурив глаза от яркого света люстры, пара подошла к столику, на котором лежало оружие, пара лэптопов и бумажный архитектурный план музея, склеенный из дюжины бумаг формата А-четыре. За ноутбуками трудился Джонни, друг Дилана, с которым они вертелись вместе бок о бок от колледжа до этого дня.

Джонни в текущий момент следил за тем, как перемещались охранники по внутренней территории музея, подтверждая свои наблюдения о неизменном маршруте патрулирования. Днём ранее, они внедрились в систему безопасности и подключились к видеокамерам, затем начали разработку плана. Хотя скелет схемы проникновения и изъятия объекта всегда был стандартным, тем не менее, он всегда обрастал многочисленными деталями, дополнениями, вариациями развития событий, учитывая, в том числе и негативный поворот. После детального изучения интересуемой среды с учётом всего необходимого план докручивался до оптимального.

Джонни оторвал тёмно-голубые глаза, ответил вошедшим улыбкой, и, почесав висок тёмных волос, проговорил. – Внутри всё как после закрытия музея. Три охранника на три этажа, причём все они периодически собираются на лестнице второго этажа и проводят там около десяти минут за болтовнёй. Потом расходятся по маршрутам, шныряя между экспонатами. Нам нужен третий этаж. Четвёртый этаж – технические помещения и кабинеты. Там никого нет. Два охранника на улицах гоняют бродяг и туристов. Двое в комнате службы безопасности на первом этаже, попивают кофе, глазея в мониторы. Изображение я подменю. У каждого охранника по пистолету, дополнительной обойме, резиновой дубинке и наручникам. Их внешний вид и физическая форма не представляют угрозы для вас.

И, ухмыльнувшись от столь простого задания, Джонни вновь оглянул Дилана и Каролину, стоящими напротив него и буркнул, откинувшись на стуле и сложив руки на затылке. – Кажется, проблем быть не должно…

В светлую, бежевых тонах гостиную комнату с кремовым диванчиком, парой кресел в тон и деревянным чёрном журнальным столиком вошел крепыш, держась за живот. Скрючив недовольное лицо, он бросил надменно, окинув всех серо-голубыми глазами, – будь проклята эта жратва! В желудке хуже, чем после Камбоджи пару лет назад!

Все трое прыснули смехом, и Каролина, хлопнув высокого и крепкого телосложением Майкла, переводя дыхание, докинула на вентилятор, – тебя оказывается легко надломить. Всего лишь одна порция жареного риса с морепродуктами.

Каан оскалился, отмахнулся от всех и сев на диван, вдохнул и выговорил, – проехали! Теперь я в норме. Есть новости от Маркуса и Райта?

Дилан, посмотрев на здоровяка и бывшего морского пехотинца, пояснил, – не поверите, но наши цели здесь.

Майкл округлил серо-голубые глаза в явном недопонимании и возмутился, излив мысль, – здесь? В смысле в городе? Зачем, для чего? На кой чёрт им покидать эту громадину яхту, и в ночь тащиться сюда?

– Без понятия, – пожал плечами Дилан. – Может быть приехали развлечься.

– Богатенькие сосунки европейских промышленников. Есть данные на них? – пробурчал крепыш, поглаживая живот.

Дилан, ранее рассмотревший их днём при помощи мощного бинокля с острова, сейчас взглянул на Майкла с некой настороженностью и тихо проговорил, будто боясь, что его услышат соседи по этажу. – Нет. Сфотографировать их не удалось. Яхта такого класса, и её латинское название на борту не числятся в открытой базе владельцев плавучих средств. Причём их яхта обходит по классу и цене нашу оперативную посудину. По внешнему виду молодые люди напоминают европейцев. Девушки похожи на итальянок или француженок, юноша по внешности похож на еврея. Или вообще на русского.

– Последнее хуже всего! – недовольно бросил Джонни, сидя на пуфике и наблюдая в два экрана за охранниками музея.

– Это почему? – буркнул Майкл, потирая живот, который потихоньку отпускали спазмы.

– Реальные беспредельщики. Никогда не знаешь, что у них в голове. – Ответил Джонни с явной неприязнью на загорелом лице. – Я как-то ввязался в перепалку с одним в баре на Ибице. Врезал по его слащавой морде, а он оказался сынком русского олигарха, ну тех, что сидят на нефтяной и газовой игле, или воруют деньги из бюджета, намеренно завышая государственные контракты, прикрываясь якобы благими проектами по реконструкции хрен знает, чего. Деньги оседают в Европе для участников криминальной цепочки, оборудование ввозят и продают втридорога. Не суть. В итоге я еле ноги унёс от пяти его охранников. Бритые машины для убийств, кажется бывшие вояки-парашютисты. Вместо головы кирпич без собственного мнения и интеллекта.

Каролина села рядом с Майклом. Дилан вызвал Маркуса и задал ему вопрос о том, где остановился джип трёх европейских юнцов. Выразив недоверчивый вид мимикой лица, Дилан сказал, чтобы они следили за молодыми людьми, сунул телефон в держатель на поясе и растянул вслух, что-то домысливая беззвучно. – Странно. Эта троица тормознула в квартале от музея. Заглушили мотор.

Каролина, как Джонни, Майкл и Дилан, одетая в чёрный, облегающий тело костюм, сдвинула чёрные брови и выдала мысль, – могли они найти что-нибудь ещё в месте обнаружения вазы? Что-нибудь, что могло бы стать весьма интересным для руководителя и посулило бы дополнительным вознаграждением для нас?

– Их несомненно интересует ваза! – бросил Майкл, и взяв пистолет с глушителем со стола, вынув и вставив обойму, оглядел всех и ухмыльнулся с командирской ноткой в голосе. – Пусть местная служба аренды докинет Кейна до Ската, а арендованную лодку вернут к пирсу. Кейн сможет сократить расстояние до их посудины, спустит на воду скутер и навестит их ночью. Ты говорил, что их было трое, не больше?

– Других иных я не заметил за час наблюдений. Ни капитана, ни технического персонала, ни прислуги. Никого. – Ответил Дилан, стоя во главе стола, скрестив руки на мощном торсе, – неплохой вариант. Мы сможем вернуться на автомобилях к причалу, где нас добросят до нашей яхты, а оттуда возьмём курс на Бали. Итак, ровно в полночь выступаем!

И после Дилан связался с Кейном и дал ему ряд указаний.

Тот, выходя из магазина с сумками продуктов, побывав в лавке по второму заходу, сразу же направился в прокатное бюро. Найдя там свободного капитана, он долго упрашивал его выйти в море, но несгибаемый уговорами и денежным посылом капитан, сославшись на экстренное предупреждение о надвигавшемся на остров тайфуне, отменил все прогулочные и частные рейсы как минимум до рассвета.

Раздосадованный Кейн вновь связался с Диланом, и, оценив оперативную ситуацию, им пришлось переиграть план с посещением таинственной яхты. После чего мистер Ревенпорт зафрахтовал на утро иной прогулочный катер, а тот, который они сейчас использовали, сотрудники причала начали укреплять швартовочными линями.

Мистер Кейн, выйдя из прокатного бюро, окружённого колосящимися на ветру пальмами, побрёл в другую организацию по узким улочкам между домами.

Слегка выгоревшая брезентовая крыша была натянута полчаса назад, как только они въехали в город, сделав пит–стоп на автозаправке. Достигнув места назначения и припарковав джип у обочины, Сокольский и Кристина долго и тщательно осматривались по сторонам, кидая взоры из окон своего авто.

За ними не так далеко остановился чёрный джип аналогичной марки. Тот самый автомобиль, который выехал из городка на побережье и плёлся за ними битый час.

Кристина, сидя за рулём, посмотрела на Алекса, потом повернулась к Берковской, которая уже обличалась в обтягивающий и защищающий тело от механических повреждений экстраподвижный высокотехнологичный бронекостюм.

Юноша, так же, как и Кристина был одет в оперативную униформу. Под защитными одеждами прилипли к телу их обычная одежда. Так как брезентовая крыша была натянута и пленка, заменяющая стекло была непроглядно черной, понять, что творилось внутри джипа не представлялось возможности. И это, несомненно, было на руку троице.

Анабэлла, раскрыв на коленках лэптоп, подключившись к общему цифровому каналу связи, проговорила, – Прометей, как обстоят дела?

Робот, который только что вытащил аквабота на борт и закрепил его в ангаре, ощущая заметную качку под механическими ногами и встроенными в тело гироскопами, проговорил, установив закрытый канал связи с троицей, находящейся на острове. – Все предметы изъяты из морского дна. Вся нижняя палуба и последующая за ней усеяны осколками обшивки. Мне пришлось обработать их химическими реагентами и удалить возможные вредоносные микроорганизмы, прежде чем поместить их на борт. Останки обшивки химически чисты и безопасны. Я очистил двадцать окаменелостей. Все они представляют объекты живой природы и это невероятно, но, кошки, собаки, насекомые, птицы, двигаются временами. Некоторые особи активно ползают и даже летают. Большинство из них я поместил в закрытую среду, чтобы не разбежались по судну. Определить полный химический состав объектов, используя спектральный анализ, так и не удалось. Получилось лишь вычленить несколько химических элементов, образующих живой сплав. Титан, серебро, литий, палладий и ртуть. Молекулы этих веществ в составе тех, что мне не удалось ещё идентифицировать, не кристаллизованы как обычно, они находятся в состоянии ожидания и окружены подвижным металлическим проводником, который отделяет их от соседнего химического элемента, отчего все они могут изменять свою форменную структуру, соединятся с абсолютно разных сторон, выстраиваясь в разной последовательности. Как кубик–рубик, иными словами. Я пошёл дальше и попытался принести в жертву одну букашку, распилив или расплавив её. Всё отрицательно. Этот сплав прочнее всего того, с чем мы когда-либо сталкивались в научных исследованиях и на практики, накопленной за период существования человека вашей формации. Сплав не берёт даже промышленный лазер. Однако, анализатор электромагнитной энергии показывает равномерные импульсные вихри, исходящие от объектов из живого металла, и рассеивающиеся в пространстве во время его статичного состояния. В ином случае, прибор определяет электромагнитные вихри во время подвижного состояния объекта. Эти артефакты насыщены энергией, они впитывают её из общего фона в себя, накапливают её для собственной жизни, когда делают металл подвижным. Но это ещё не всё!

Прометей сделал паузу, стоя в ангаре, где на полу на подстилках лежали разного размера объекты, покрытые наростами.

Осмотрев закрытый ангар и скользнув цифровым взором по золотой статуе, Прометей быстренько направился в тень мрачных коридоров, в исследовательскую лабораторию на данном уровне. По пути робот продолжил. – После всего найденного нами и вашего отбытия на остров я связался с Шелестовым Сергеев Андреевичем и предоставил ему полученные нами данные. Меня интересовала структура неизвестного транспортного средства, и в диалог включился глава Отдела Экспериментального Оружия, Станислав Эдуардович. Будучи всё ещё находясь под куполом в обществе Зет и ожидая прибытия Шелестова и главы Отдела Биоинженерии, он буквально пришёл в замешательство и восторг. Смоделированная структура разрозненного транспортного средства по размерам и форме совпадает с теми летательными дисками, которыми обладала цивилизация Аминоáтиков.

Молодые люди, внимающие отчёт робота, переглянулись.

Кристина присоединилась к общему разговору, – но как же? Судя по тем крохам информации, которые мы успели выудить, Аминоáтики и Мýру были обособленными цивилизациями, закрытым ареалом. Или мы ошибаемся?

– Возможно, они имели взаимосвязь между отдельными представителями, – проговаривал Прометей. – Исследование состава вещества нароста показало, что он формировался в течение пятнадцати тысяч лет. Я провёл анализ обшивки на предмет повреждений. В той круглой части диска, которая может быть передом летательного аппарата, имеется вмятина, несмотря на его прочный корпус. Даже сейчас сама обшивка не поддается грубому физическому воздействию. Ни обычным или алмазным свёрлам. Промышленный лазер справляется едва лишь. Сплав точь-в-точь повторяет материал, из которого построены дисколёты общества Зет.

– Однотипная технология, – шепнула Берковская.

Прометей продолжил, – да. Но, диск пострадал не от падения. Рисунок разброса его корпуса указывает на внутренний дисбаланс. Что-то внутри него привело к разрыву всей поверхности, однако смежные края настолько гладкие, что создается впечатление что диск самостоятельно распался. Но, и при этом на стыках нет следов оплавления сплава или механических дефектов, остатков стороннего химического вещества.

– Техника, механизмы? – уточнил Сокольский, насупившись, – энергетическая установка, и пояс для преодоления гравитационного притяжения? Оборудование для создания внутренней атмосферы в летательном аппарате? Кресла пилотов? Хоть что-то? – уточнил Сокольский, насупившись.

– Отрицательно, – ответил Прометей, – внутри лётного диска, органы его управления, вспомогательные системы, интерьер, сами пилоты словно растворились. Их просто нет.

– Оборудование не могло раствориться, – покачала головой Кристина.

– Да, – ответил робот, – но факты на лицо. Его нет. Взятие донной породы, её просеивание и изучение текущими лабораторными методами не навели на какие-либо следы механизмов. Осталась одна лишь скорлупа и содержимое в виде не тлеющего живого металл и золотой статуи.

– Беспилотник? – вставила Кристина.

– А траек… – начал Сокольский.

Прометей перебил, – я смоделировал траекторию падения по пространственному положению диска. Последний полёт он завершил, двигаясь с востока, юго-востока. Вход в породу был гладким, как плоский камушек, пущенный по воде.

– Не вяжется. Он не мог разбиться при падении. Что же послужило причиной его разрушения, – вставила Берковская.

– Так и есть, – кивнул на другом конце цифрового провода Прометей. – Он не разбился при падении. Аппарат пролежал в воде очень долго, и его успело замести осадочными породами, иначе бы то, что послужило разрывом, раскидало корпус на большое расстояние. Та масса породы, которая давила сверху на диск сыграла сдерживающим фактором при разрушении его поверхности, и толщей своей в ту же секунду надавила со всех сторон, объяв внутреннее пространство диска солёной водой и песком.

В джипе, припаркованном у тротуара в тени семиэтажного офисного здания с потухшими окнами, повисло молчание.

Все многозначительно переглянулись во мраке салона, тускло освещающегося дисплеем лэптопа, лежащего на коленках Берковской. Сокольский заглянул Анабэлле в глаза и проговорил, – ясно, Прометей. Отлично поработал! Продолжай исследования. Кстати, как там погодные условия?

Робот, войдя в яркую лабораторию, занимавшую приличное пространство на нижнем уровне Странника, где часть изначальных помещений для обслуживающего персонала было отдано под дополнительную площадь научно-исследовательской каюты, подметив усиливающееся раскачивание яхты и звон колбочек, мензурок на подставках, ответил, ранее подключившись к метеорологическому оборудованию. – Волнение Филиппинского моря усиливается. Тихий океан гонит на северные острова холодный фронт с сильными порывистыми ветрами и нестабильные водные массы. С запада на Лусон идёт тёплый атмосферный фронт, и их столкновение может быть далеко не благоприятным на ближайшие сутки, и даже более. Сейчас волна от подошвы до гребня достигает метра, и с каждым десятком минут растёт. По прогнозам через три часа начнётся очень сильная качка, волны достигнут двух метров, и будут нарастать. Через два с половиной часа необходимо уводит Странствующего на подветренную сторону острова Лусон, или на юго-восток. В противном случае морская болезнь нам обеспечена. Яхта рассчитана на валы высотой до десяти метров, система предупреждения о шторме уже анализирует надвигающиеся волны и будет неустанно крутить яхту носом к опасной волне. Мне не стоит вам напоминать, что будет, если такая волна ударит в борт судна. Поторапливайтесь, друзья!

Прервав связь и насытившись оперативными данными научных и археологических изысканий, которые они ранее вели вчетвером, а ныне Прометей, троица переглянулась.

– Есть мысли? – спросила Кристина, включив зажигание.

– Слишком запутанно, – отрицательно покачал головой Сокольский, пытаясь собрать факты в логический вывод. – Высокотехнологичный груз из живого металла и примитивная керамическая ваза с абстрактными узорами? Сверхсовременный беспилотный летательный аппарат, который ни с того ни с сего упал в океан, и разорвался на части спустя, э-м-м, тысячелетия? Нет, здесь что-то иное…

– Может быть он перевозил артефакты по заданному маршруту между точками, – предложила Бэль, – и что-то пошло не так?

Кристина пожала плечом и отпустила тормоз, придавив на газ.

Движок заурчал под капотом, перекрывая свист налетевшего порыва ветра, ударившего в кабину. Девушка тронула джип с места без подозрительного визга шин, плавно свернув, как в кромешную тьму переулок между высоким офисным зданием и соседним с ним строением.

Прямоугольная трёхэтажная форма закрытого на ночь стеклянного торгового центра с сувенирными лавками, магазинчиками одежды, продуктовым супермаркетом упиралась в музей, в его рекреационную зону. Сам музей имел в своём окружении небольшой парк с аллеями, лавочками, подстриженными кустами, слабо горевшими фонарными столбами, гнущимися от ветра высокими пальмами и прочей благоухающей растительностью, борющейся с натиском стихии.

Кристина решила подъехать к музею с заднего двора, пока Бэль с большой помощью Прометея проникала в цифровой мир системы безопасности Музея археологии. Музей был подключён к общей цифровой сети, и Прометей с лёгкостью обошёл файрвол, и проник в систему, взяв под контроль автоматизированные системы здания, в том числе видеокамеры, наблюдая за охранниками.

Вычислив оптимальный маршрут проникновения в нужное помещение, временную затрату на передвижение внутри музея с учётом того, что охранники уходят на десятиминутные переговоры, и взяв во внимание количество времени на подмену экспоната, робот вывел на дисплей ноутбука схему, линии движения, точки остановки и временные интервалы.

Анабэлла смотря на полученные данные, вдруг ощутила, что с помощью робота их деятельность значительно упростилась и доля собственного креатива теперь слабым отпечатком накладывается на заранее продуманный и логически детально выверенный план электронно-механического существа.

Подумав о том, что в ближайшем будущем за людей будут думать, фантазировать, решать и оставлять им минимум пространства для идей и творчества, Анабэлла грустно улыбнулась.

Посмотрев на переполненные мусорные баки в переулке под слабо брезжащим светом фонарным столбом, она домыслила бесшумно, – слишком много интеллектуальных единиц на планете и взаимно пересекающихся тайн. Слишком много существ разных видов, стремящихся к уединению в одном лице и господству третьих на всей планете. И новая ступень эволюции, точнее роботы в скором будущем, как пить дать, возжелают обособленности от своих примитивных создателей. Людей. И мы превратимся в мусор.

Мысли Анабэллы развеяло торможение джипа.

Кристина припарковала автомобиль в тени. Анабэлла передала ноутбук на водительское сиденье, Бино и Сокольский подробно изучили схему здания с поэтажным планом, посмотрели в режиме реального времени через видеокамеры на покой и умиротворение в помещениях со стеклянными витринами, стеллажами, погружёнными в полумрак.

Зарисовав в памяти маршруты и запомнив количество времени на перемещение и подмену экспоната, Александр и Анабэлла вышли на улицу. Сокольский прицепил сумку на плечо и два чёрных силуэта, скользя под тенью вдоль стены бетонного здания на задворках музея, пригнувшись, юркнули в парк, укрываясь за кустами, возвышающимися по грудки.

Не так давно охранник, обшарив парк раскосым взглядом и лучом фонаря, неспешно побрёл внутрь за чашечкой кофе, оставив задний двор без присмотра. Обычно он гонял парочки туристов, которые искали остреньких ощущений, пытаясь разнообразить сексуальные отношения на лавочках, в кустах, на подстриженном газоне или того круче на ветках деревьев в окружении густой листвы.

Чего только не поведаешь в этом мире!

Кристина сидела во мраке в салоне машины, держа пистолет наготове и отслеживая картинки, получаемые с камер видеонаблюдения. Ей и самой хотелось пойти, но кто-то должен был в случае чего подать карету, тем более Бэль заранее отработала метод подмены экспоната, а Алекс с его неординарными способностями и креативным мышлением в непредвиденной ситуации мог её защитить лучше, чем кто-либо.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Кристина увидела, как вдалеке припарковалась машина. Фары её были выключены, а с пассажирской стороны в другой переулок проскользнула высокая тень. Поёрзав чёрной поверхностью бронекостюма по сиденью, Кристина вложила в правую руку пистолет с глушителем.

Надев бронезащитный головной убор, она выдохнула, – кажется у меня гости!

Сокольский сидя под кустом вместе с Анабэллой плечом к плечу, увидели другую тень внушительных размеров, пробежавшую вдоль кустарника и не заметившую их. Фигура во всём черном кинулась к прилегающей к стене вертикальной технической лестнице, ведущей на крышу. И быстро, как скалолаз чёрная фигура поползла по ней в ночном шелесте листвы.

Анабэлла посмотрела на напарника через линзу прибора видения и прошептала по общей связи, – на этой вечеринке мы будем не одни!

После парочка подождала, пока неизвестный минует вверх по лестнице четыре этажа, взберётся на плоскую крышу, и скроется за парапетом. Ночь и отсутствие добротной иллюминации было на руку не только команде юных агентов, но и таинственной личности.

Сокольский тронул Бэль и проговорил, – я за ним! Ты бери вазу и жди моей отмашки. Походу план претерпит коррективы.

– Компрендэ! – ответила по-испански Берковская.

Взяв сумку с вазой, она только и видела, как юноша подобно чёрной пантере рывками, сгорбившись, перебегал от кустарника к кустарнику, неумолимо приближаясь к лестнице.

Вцепившись в неё пальцами, как когтями кошачий охотник в добычу, Сокольский начал аккуратно лезть по лестнице, прилегающей к стене. Радовало то, что железная конструкция сидела намертво и не пошатывалась, не издавала вибрации и скрипа, который мог услышать противник.

Джонни, из его укрытия за плотной шторой было видно в бинокль с функцией ночного видения, как чёрный силуэт Майкла только что скользнул по крыше. Его напарник скрылся за металлическими воздуховодами и большой приточно-вытяжной установкой, и приник к вырастающей из крыши бетонной кабине с металлической дверью. Она вела по внутренней лестнице в технические и служебные помещения. Там, как выяснилось ранее, располагалось оборудование для фильтрации и кондиционирования воздуха, а из него выход на весь этаж.

Скинув с себя чёрный рюкзак, Майкл извлёк необходимые ему инструменты и принялся ковыряться отмычками в обычном замке.

Тем временем Джонни, осуществляя контроль всех камер наблюдения, и видя, что Майкл уже на позиции, подошёл к ноутбуку на журнальном столике, и выбрал удобный момент, когда охранники в служебном помещении повернулись к вошедшему с улицы коллеге.

Джонни быстро заменил нейтральной и статичной реальную картинку с видеокамер. С тех, что контролировали пространство четвёртого этажа, технические комнаты, коридоры и закрытые на ночь офисы персонала, реставрационные помещениями с чистыми комнатами и простенько оборудованные по современным меркам исследовательские лаборатории.

Кристина, настороженно посматривая по сторонам тёмного переулка за окном с помощью прибора ночного видения, услышала сообщение Прометея, слабо пискнувшее и выведенное текстом под картинками помещений Музея.

Прочитав его, девушка проворила для друзей, – только что произошла подмена изображения на четвёртом этаже. Незнакомец делает часть процессов за нас.

Сокольский, бесшумно перебирая руками и ногами по металлическим перекладинам, шепнул для всех, – ладно, первый шаг за ними. Я попытаюсь усыпить его. Кто они вообще такие?

– Воры! – шепнула Бэль, наблюдая из укрытия за юношей, ползущим по вертикальной лесенке. – Наёмники, занимающиеся поиском и хищением антикварных предметов и объектов искусства в пользу частных заказчиков. Что не удается заполучить на открытых торгах, зачастую просто похищается наглым путем. Иногда без шума и пыли, иногда с трупами невинных людей. Недавно в Китае похитили вазу династии Мин. Охранники музея уснули, а разбудили их сменщики. Помимо вазы Ци, увели превосходного состояния чайный сервиз и золотого Будду. Ни следов борьбы, ни хамского взлома, ни следов самих воров. Чисто, словно их и не было, а ваза и украденные ценности растворились как лёд в стакане с кипятком.

– Воровать скверно. Но сейчас мы, эмм, в одной упряжке… – усмехнулся Сокольский с оттенком иронии. Подкравшись к краю парапета, юноша услышал щелчок, слабый скрип петель и то, как неприятель скрылся внутрь, прикрыв дверь за собой.

Выглянув из-за парапета, Сокольский подметил металлическую дверь за жужжащими приточно-вытяжными вентиляторами в воздуховодах. Перекинувшись через бетонный парапет, Алекс тут же кинулся к двери, бесшумно ступая по крыше, устланной серым прорезиненным покрытием, препятствующим проникновению влаги.

Сокольский аккуратно приоткрыл дверь, осмотрелся и юркнул внутрь, перебирая ногами по бетонной лестнице. Очутившись в мрачном помещении, он заметил, что внутренняя дверь этой комнаты, забитой воздушными трубами и оборудованием системы очистки воздуха приоткрыта. Видимо конкурент ушёл туда.

Кивнув, Сокольский додумал шёпотом для всех, – что ж, пойдём по его стопам.

Берковская тем временем сидела в кустах и ждала отмашки. Мелодия города доносилась с разных сторон, и шумная компания британских туристов вошла в парк при музее.

Усевшись на лавочки, громогласно и с отменными словечками компашка вела полемику на тему того, куда двинуть по утру: на познавательную экскурсию, заняться дайвингом, оседлать волну близ острова Сиаргао, или укатить на остров Боракай с его белоснежными пляжами и поймать на бирюзовых водах воздушный поток, приручив кайтсёрфинг.

Юная Берковская нарисовала в своём воображении картинки активного отдыха в живописном буйстве природы, сжала ручку сумки с вазой и додумала про себя, прежде чем сорваться с места после отмашки Александра и кинутся к лестнице. – Ещё поскользим на сёрфе по волне!

Сокольский наблюдал коридоры и кабинеты с закрытыми дверьми. Двигаясь вдоль стен в мрачной ауре кондиционируемого воздуха, он сливался с общей темнотой и вслушивался в шорохи, не относящиеся к потрескиванию кондиционеров.

Где-то спереди скрипнула дверь, и юноша, согнувшись, спрятался за большим кулером с водой, ополовиненным музейщиками под конец рабочего дня. Из двери с табличкой на местном диалекте выскочил призрачный силуэт и метнулся к лестнице, ведущей на третий этаж.

Юноша чувствовал, как его сердце забилось чаще. Вытащив из держателя на поясе многофункциональный шприц, похожий на толстую кубинскую сигару, Сокольский снялся с места и прошуршал вдоль стены, крадучись как кошка к добыче.

Подкравшись к маршевой лестнице, на которую падал бледный свет от фонаря через огромное панорамное окно, юноша услышал слабый скрип сзади и извернулся. В мрачном коридоре показалась черная фигура с большой сумкой, из светопоглощающего чёрного материала.

– Свои… – отозвалась Берковская, подметив, как напарник напрягся всем телом.

– Погнали. У нас на всё про всё восемь минут, пока охранники снова не разойдутся на осмотр, – махнул Сокольский рукой.

Спускаясь по ступенькам вдоль стены, он пригнулся и обошёл то место, где лучи от фонарного столба могли бы высветить его фигуру на площадке.

Миновав пролёт и оказавшись на нужном этаже, пара замерла в ожидании. Перебежав к большой витрине с керамическими изделиями, Александр и Бэль приметили в дальнем конце зала силуэт, стоящий к ним спиной и колдующий инструментами над отдельным стеклянным саркофагом, накрывающим вазу.

Отдалённая болтовня охранников доносилась с пролёта между первым и вторым этажом. Сокольский тронул Берковскую и двинулся вдоль стены, лавируя между витринами, стараясь не попадаться в поле зрения камер.

Слабое жужжание кондиционера и едва слышная работа вентиляторов в компьютерах нарушало мертвецкую тишину. Через плотную задёрнутую штору пробивался уличный свет от фонарей и Джонни, отслеживая картинку реального времени на двух ноутбуках, стоящих перед ним на журнальном столике в мрачной комнате, едва не подпрыгнул на месте, когда поймал в одном окошке тень.

Сдвинув брови, он включил передатчик и прошептал, – Каролина, это ты?

Тем временем, стройный женский силуэт в защитной чёрной одежде переметнулся через парапет. Приникнув к двери и осмотревшись по сторонам сквозь маску, закрывающую лицо, девушка прошептала по внутренней связи. – Джонни, я на крыше! Шумные подростки мешали пройти к пожарной лестнице, пришлось выждать, пока они свалят.

– Майкл, у нас незваные гости на третьем этаже! – известил Джонни.

Майкл, быстро вскрывший стеклянный саркофаг и слушавший разговор, продолжил делать своё дело одной рукой, а второй потянулся за пистолет с глушителем. В этот момент, его напарница Каролина ворвалась в помещение четвёртого этажа и как можно тише, но сохраняя быстрый темп, кралась вперёд, водя вокруг себя чёрным, как африканская ночь пистолетом.

Отставив вырезанное стекло в сторону, Майкл крутанулся, выхватил пистолет и кинулся в сторону, прикрывшись соседней витриной.

Кругом висела тишина, погружённые в сумрак начищенные витрины скрывали различные экспонаты и слабый свет пробивался через стёкла больших окон с системой защиты от проникновения. Видеокамеры, мигая красными огоньками, вели наблюдение за помещением с разных сторон.

И вот в одну снова попался чёрная тень, крадущаяся вдоль стены и витрин, забитых предметами обихода – ножами, топорами, чашками, плошками и прочей утварью.

Джонни дал указания Майклу.

Каан, взял на прицел то место, откуда должен был появиться неизвестный гость и стал ждать. Он понимал, что секунды промедления играют не в его пользу, и скоро охрана, отвлёкшись от десятиминутного болтливого перекура, вернётся на сорокаминутное хождение вдоль витрин. Один из них обнаружит вскрытие стеклянного саркофага для вазы и поднимет тревогу, и операция, на которую ушло три дня подготовки, изучение помещений, составление временных интервалов, определение поведения охраны пойдёт насмарку.

Аккуратно взведя курок, Майкл решил не медлить.

Двинувшись навстречу, он прошептал по внутренней связи, – Каролина, витрина вскрыта! Ваза на тебе. Я разберусь с гостем!

Кристина взбудоражилась от происходящего. Она видела на мониторе лэптопа то, как конкурент вынул пистолет, и, передвигаясь технически правильно, с опасными намерениями пошёл на Сокольского.

Девушка отреагировала мгновенно и дала указание. Хорошо ещё то, что неизвестные для них лица, кто подключился ранее к системе видеонаблюдения, не идентифицировали того, что и за ними наблюдают в эти же секунды.

Чисто случайно подняв голову и посмотрев в зеркало заднего вида, Кристина увидела мелькнувшую за машину тень, на доли секунд освещённую замигавшим неподалёку фонарным столбом.

Молниеносно захлопнув лэптоп и сунув его под переднее пассажирское сиденье, Кристина схватила пистолет, распахнула дверцу и вывалилась на асфальт в тот момент, когда со стороны пассажирского места несколько пуль разбили стекло и врезались в водительский подголовник.

Упав спиной на асфальт и закрыв ногами дверь, девушка машинально выпустила очередь по ногам нападавшего. Обыденный шум ночного города прорезал мужской вскрик, пронесшийся по тёмному переулку, в котором мерцал свет от мигавшего фонарного столба.

Попав нападавшему в мягкие ткани одной ноги, Кристина перекатилась, вскочила и бросилась за угол здания, чуть не споткнувшись о переполненные мусорные баки, забитые технологической бумагой.

По пути в её спину впились две пули в районе лопаток, и от энергии ударов девушку бросило вперёд. Она упала и вкатилась за угол здания, из края которого выбились фонтанчики каменной крошки.

Снова оказавшись на своих двоих, Бино бросилась к противоположной стене маленького проулка, уловив другие выстрелы, похожие на сухой звук щелчка и тройной свист. Должно быть нападавший прострелил колёса их джипа.

– Merde!1 – выпалила по-итальянски Кристина, и с болью в левой лопатке кинулась за очередной большой мусорный бак, забитый отходами из бара, примыкавшего задним входом в проулок.

Перейдя на русский и сжимая пистолет, девушка прошептала, усмиряя пульс, – конкурент прострелил колёса! Далеко на голых дисках мы не укатим. Придётся раздобыть новое транспортное средство!

И после Кристина крадучись двинулась в сторону места перестрелки, держа пистолет на взводе.

Майкл выставил дуло и вырвался в пространство между длинными рядами витрин. Одна высокая полоса которой выстроилась вдоль стены, а другая чуть пониже примыкала к другому ряду стеклянных шкафов и полок.

Пусто!

Поводив напряженным взглядом по сторонам, Майкл не слышал ничего подозрительного, только привычные звуки музея.

– Джонни, где он? – прошептал Майкл вслух, выискивая среди теней противника.

Джонни Бейл, находившийся в номере отеля в гостиничной комнате, метал взгляд между экранами ноутбуков, всматриваясь в окошки изображений.

Но ни одна камера не ловила сейчас призрачную тень.

На столе завибрировал коммуникатор и Джонни, машинально взяв его, ответил, глядя на экран лэптопов, – Маркус, что у вас?

– Эта тварь прострелила мне ногу! Похоже, кость задета! – прошипел Брикстон.

Он сквозь боль и разбитое окно осмотрел салон автомобиля, и вприпрыжку на горевшей от боли ноге коем как доскакал до автомобиля.

Пересиливая адскую боль, разливающуюся по мягким тканям и кости, Брикстон добавил, заводя движок, – я выпустил две пули в спину это сучке, но она скрылась. На ней бронежилет. Я прострелил колёса и кинул в салон маячок. Далеко им не уехать.

– Твою мать! Ладно. Встреться с Райтом, пусть он займётся твоей ногой! – проговорил Майкл и вступил в общий диалог. – Итак, похоже, наши гости с яхты игроки высшей лиги! Ответим им.

Дилан, на экстренный случай, ждущий в другой машине в двух переулках от музея своего часа, сжал кулак и прошептал, – ну всё. Свяжись с Кейном, мы повышаем ставки! Пусть он плывёт на яхту немедленно и лишит их последней надежды выбраться с острова живыми!

Сокольский ранее слышал щелчок взвода и скомандовал Бэль о том, чтобы она двигалась с другого конца к месту, где под стеклянной витриной на красном бархате стоял древний артефакт. В дополнении юноша, связав своё сознание с сознанием Кристины, видел перестрелку, и сильней сжал универсальный чёрный шприц, меж тем крадучись вдоль высоких, почти под три метра высотой витрин, прикрывающих его от видеокамер.

За стеклом находились красочные манекены, обличённые в одежду периода далёких лет. Рядом с разодетыми манекенами стояли чучела животных. Посмотрев на чучело летучей лисицы, юноша улыбнулся под маской и быстро изложил Анабэлле пришедший на ум план. Та, не колеблясь, согласилась.

Юноша убрал шприц. Выглянув в то место, где у большого окна стояла вскрытая витрина с вазой, слабо освещённая уличным светом, Сокольский кинулся к ней. Подбежав, он выхватил из стеклянных оков и проёма вазу. Она оказалась на удивление лёгкой. Обняв её руками, юноша бросился бежать к Анабэлле.

И тут ему в спину между лопаток впилась пуля. Затем вторая, третья.

Устояв на ногах и закрывая собой древний артефакт, Сокольский бросился за витрину. Извернувшись в воздухе, он упал на спину со всего маха. Живот амортизировал падение, и ваза осталась целой. Вскочив на ноги, юноша бросился бежать. В прохладном помещении раздавались сухие щелчки выстрелов пистолета с глушителем и металлический звон гильз, отскакивающих от витрин и падающих на пол.

Силуэт Берковской мелькнул впереди, и Сокольский миновал ряд витрин, юркнув за угол большой стеклянной, снизу доверху забитой с четырёх сторон различными монетами, закрепленными на бархате и индивидуально подписанными. Юноша понимал, что нападавший не будет палить просто так, разнося пулями звонкое стекло – это привлечёт охрану. Посему юноша чуть ли не прислонялся к витринам, прикрываясь ими.

Подскочив к Бэль, и задержавшись возле неё несколько секунд для передышки, Сокольский кинулся с вазой в основной проход к лестничным пролётам.

Берковская кинулась вдоль стен к аналогичному единственному выходу. Почти добежав до маршевых лестниц с вазой, юноша резко остановился, когда увидел на ступеньках изящный женский силуэт, направивший на него дуло пистолета с глушителем. Та держала оружие профессионально грамотно.

Неожиданно сзади к Сокольскому подскочил второй силуэт мужского типа, и, уперев ствол глушителя в затылок, поднёс голову к уху и проговорил на английском с американским акцентом, – замри! Иначе умрёшь!

Сокольский видел и чувствовал, как на него смотрят два дула девятимиллиметровых пистолетов с толстыми глушителями. Благо голова и тело были защищены, и можно было исполнить что угодно.

Прижав драгоценный экспонат к себе, Сокольский медленно кивнул головой, затем прошептал так, чтобы эти двое не слышали. – Бэль, я их отвлеку, а ты спасайся! Уезжайте отсюда, если что, встречаемся на Страннике!

И после, не дожидаясь согласия, юноша извернулся, при этом сразу же получил пули в спину и грудь. Оттолкнув силуэт за спиной, Сокольский ринулся вглубь огромного зала, запетляв как змея между поддерживающими потолок опорами, рядами шкафов, витрин и отдельно стоящих стеклянных укрытий с археологическими находками.

Берковская, двигаясь в тени и скрываясь за витринами, услышала звон гильз и глухие выстрелы, по звуку напоминающие чих кошки. Бросившись теперь в открытую, она подлетела к лестнице и беспрепятственно устремилась на четвертый этаж, мча как ужаленная.

Вбежав в коридор, разделявший кабинеты и научно-исследовательские лаборатории, Берковская, что есть мочи, сокращая расстояние до заветного технического помещения, прошептала, – Кристина, подавай карету!

Бино, быстро осмотрев машину и подметив капельки крови, ведущие от джипа в другой переулок, взяла лэптоп из-под сиденья, накинула пару сумок на плечи. Вытащив из одной обычный беленький носовой платок, она макнула его в капельку крови, свернула, закинула в кармашек рюкзака и побежала на небольшую парковку, располагавшуюся в глубине квартала. Там, в освещении фонарей на небольшой квадратной площадке возле домов теснились машины местных жителей, запаркованные на ночь.

Тем временем Сокольский, напрягая уши, отчётливо слышал шуршание и шаги противника. Прижимая вазу к груди, он посмотрел на неё через прибор видения и выдохнул почти беззвучно вслух, – Бэль, Кристин, как только окажитесь вдвоём на безопасном расстоянии, скажите мне!

– Замётано! Ты давай не тупи, и выбирайся оттуда любым путём! – протараторила Кристина, бежавшая по тёмному узкому переулку.

Над головой на растянутых верёвках между этажами зданий местные жители сушили разноцветное бельишко, и девушка невольно вспомнила провинциальные городки Италии, своей родины, и время пребывания в фавелах Рио-де-Жанейро. Острые и интересные тогда были времена обучения навыкам полевого агента. Но здесь, во влажной Маниле было по-другому, и до стоянки оставались каких-то сто метров.

– У меня есть идея покруче! Её оценит наш противник! – прошептал Сокольский и пустился наутёк к другому ряду витрин.

Джонни, следивший за перемещением силуэта с вазой, направлял Майкла и Каролину, но он допустил досадный промах – он упустил из поля собственного зрения второй силуэт.

Смотря на экран, он увидел, как фигура с реликвией приникла спиной к витрине с мечами и копьями, держа вазу в руках. Не понимая, почему он не дохнет от пуль, Джонни вдруг подумал о костюме-бронежилете. Конкуренты?

Взглянув на картинку помещения музея, он проговорил, – Каролина, заходи справа, Майкл, слева. Он притаился за витриной к вам спиной. У вас осталось три минуты, потом охранники разойдутся на очередной осмотр!

Каролина, сжимая рукоять стерильного пистолета, огибала большую витрину. Майкл, обладавший таким же оружием без опознавательных отметин, вторил напарнице.

Сокольский, чувствуя приближение противников, услышал от Бэль коронную фразу. Берковская оказалась на крыше, и уже бежала к пожарной лестнице, ведущей вниз.

В следующие секунды пара вылетела из-за углов и наставил на юношу пистолеты. Тот, заранее поставив вазу на пол, кинулся от стеклянной стенки в проход, перекатился и бросился бежать со всех ног.

Каролина схватила вазу в руки и быстро осмотрела её, пока Майкл держал на прицеле убегающего, но, не стрелял по нему.

Противник остановился на площадке перед лестницей. За его спиной выделялось окно, и лучи пробивающегося света подчёркивали и освещали его спортивную фигуру. Чёрный силуэт моментально вытащил пистолет, отсоединил глушитель и выстрелил в потолок, выбив из него крошку.

По тихому помещению третьего этажа, погружённому в ночную дрёму, между рядами стеклянных витрин прогремел выстрел, словно колокол на рассвете, сотрясая воздух и стекло. После силуэт кинулся на четвёртый этаж.

Для грабителей изначально план был прост и отработан по стандартной схеме, но Каролина и Майкл, впервые оказавшись в такой нелепой ситуации, опешили на мгновение, пока их не сорвал с места резонирующий в наушниках голос Джонни, – Ваза у вас! Живо к выходу! Охрана мчится к вам!

Каролина и Майкл что есть мочи устремились как пантеры, пересекающие саванну к лестнице.

Впереди послышался топот ног и верещащие голоса филиппинцев. Один худощавый охранник в униформе с пистолетом в руках вбежал по ступенькам. Его сбил с нос Майкл, и страж музея полетел вниз, кувыркаясь с каменных ступеньках с криками.

Второй охранник прицелился и выстрелил. Каролина едва успела пригнуть голову, закрыв своим телом вазу и пуля, просвистев над макушкой, впилась в картину, висевшую на стене.

По указаниям Дилана жертвы должны были составлять минимальное количество, но Майкл выхватил пистолет и прицельным выстрелом всадил пулю в бедро охраннику музея. Тот выронил оружие, упал на пол и с дикими криками схватился за ногу.

Черная парочка кинулась на четвёртый этаж.

Анабэлла миновала зеленеющий парк, промчавшись рядом с шумящей компанией британских туристов. Она осталась незамеченная для их помутневших от изрядно принятого на душу алкоголя глаз.

Влетев как спринтер в узкую тёмную улочку, и, пригибая голову от свисающего сверху разноцветного белья, девушка неслась на парковку с сумкой в руках. Её вес нисколько не смущал юную аристократку, а высокотехнологичный прибор видения высвечивал ночное пространство тесной улицы с мусорными баками, перебегающими дорогу крысами, велосипедами, стоящими в ряды у специальных стояночных мест.

На одной линзе высветился маршрут и повороты, которые необходимо было заложить, чтобы добраться до того места. Там Кристина уже подобрала нужное транспортное средство, выудив из рюкзака отмычки и вскрыла дверцу, обучившись этому ремеслу в агентстве С.Р.Т.

Сокольский выбежал на крышу здания, и, очутившись у парапета не снижая скорости, как паркурщик перекинулся через него, схватился за лестницу и как мог начал быстро–быстро перебирать ногами и руками. Тут где-то за основным корпусом музея послышался вой автомобильных сирен.

– А вот и кавалерия! – выдал Александр для напарниц, и добавил, – линяйте. Встретимся у причала!

Спрыгнув метров с двух, Сокольский упал на подстриженный газон, вплотную подступивший к зданию, перекатился, вскочил на ноги, и, пригнувшись, кинулся сквозь утопающий в пахучей зелени парк, двигаясь вдоль можжевеловых кустов.

За сквером на территории музея имелся другой сквер, много больше, а за ним шли невысокое дома, и как пальмы вдалеке возвышались современные небоскрёбы из сияющего стекла.

Столица государства Филиппин, Манила, сочетала в себе трущобы и высокий архитектурный стиль изящных жилых зданий, бизнес-центров, баров, ресторанов, выставочных и концертных залов.

И Сокольский решил броситься именно туда, в гущу ночной жизни.

В мягко освещенной фонарными столбами тени деревьев и пышных кустов трудно было искать обычным взглядом чёрный силуэт, да и нужно было избавиться от этого стиля одежды, прежде чем являться в свет.

Неожиданно, в сторону юноши засвистели пули, и одна в очередной раз угодила в лопатку. Споткнувшись о корень дерева, Сокольский повалился на землю, упал на спину, и, повернувшись лицом, заметил, как один стоя на парапете на крыше музея, палил в него из пистолета.

Второй силуэт с мешком на плечах спускался по лестнице. Вдруг силуэт мужской формы разбежался по парапету и бросился на серый прямой ствол высоченной пальмы, росший рядом со зданием метрах в трёх.

Заскользив по стволу, как опытный пожарник по шесту, мужчина в чёрном обтягивающим тело защитном костюме за секунды достиг земли и бросился в сторону Сокольского. Второй силуэт метнулся в кусты и скрылся из виду.

Сокольский сорвался с места и по кротчайшей дороге пересёк сквер, перелетел через большие цветочные клумбы на небольшую аллею. За ним мчался второй силуэт, на ходу паля из бесшумного пистолета.

Сокольский то и дело слышал свист пуль, а иные из них попадали в спину, поясницу и даже ниже. Распугав своим дьявольским видом парочки бессонных туристов, шедших из бара по аллее, юноша бежал что есть сил от преследователя, уводя его подальше от музея и в безлюдные места.

На бегу Сокольский получил весть от Кристины о том, что Бэль только что приземлилась на пассажирское сиденье, и они с визгом шин сорвали с места старенький MINI Cooper.

Ринувшись туда, где пальмы перемежевались с лиственными пышными деревьями, шелестящими под натиском ветра, Сокольский чувствовал приближение нападавшего. Повернув голову на бегу, юноша промедлил и в него с разбега влетел массивный силуэт, сбив его с ног возле фонарного столба.

Вдвоём они влетели в кустарник, и, перевалив через него, оказались на газоне. Прижав крепким телом юношу к сочной траве, неприятель, словно клещами сжал горло и прошипел по-английски, – кто ты? Кто тебя послал?

Сокольский, пытавшись вырваться, ответил интонацией на американский манер, – АНБ!

– Врёшь! – выпалил Майкл и двинул прижатому к земле противнику по голове.

– А ты проверь! – ответил Сокольский, и, урвав момент между ударами по лицу, отпихнул противника двумя ногами, попав ему в живот.

Тот, несмотря на крепкое телосложение, отлетел, и, повалившись на лопатки, вновь вскочил, и без промедления бросился на юношу.

Сокольский успел увернуться и провёл приём захвата из греко-римской борьбы, которой недолго увлекался в школьные годы, а затем закрепил её на долгих ежедневных тренировках в агентстве. Нападавший не ожидал такого выпада и был перекинут и прижат к земле лицом с вывернутой рукой.

Сокольский заламывал руку всё сильней, но чувствовал в тоже время, что противник не поддаётся физическому болевому давлению.

Тот дёрнулся, всполошился всем телом, резко извернулся и вновь вцепился в шею юноши. Затем противник высвободился от захвата и откинул от себя Сокольского, однако Александр успел сорвать с него маску.

Но и сильный нападавший, зацепив за кромку головного убора на шее, стащил с головы юноши защитный бронешлем с прибором видения, похожим на тончайшую горнолыжную маску.

Вскочив на спортивные ноги, мужчина с серо-голубыми глазами и взъерошенными тёмными волосами будто пригвоздил Сокольского к месту, смотря ему в карие глаза. И у Александра перехватило дыхание.

– Однажды я видел этого человека. Но где? – подумал Сокольский, и, в ту же секунду выхватив пистолет, наставил оружие на нападавшего, прицелившись точнёхонько в серьёзное лицо.

Высокий противник не растерялся и исполнил аналогичный жест за секунды, метя в загорелое лицо брюнета между карих глаз.

Наставив друг на друга оружие, оба без моргания смотрели друг другу в глаза, чуть согнувшись в боевую стойку.

Юноша, посмотрев периферическим зрением на то, как мужчина держит пистолет, проговорил на английском, – не думал, что ЦРУ так низко пало, и интересуется устаревшей керамикой.

Майкл Каан, прогоняя прошлое в памяти и делая отпечаток, подёргал скулами, и внимательно изучая лицо юноши, его боевые повадки, тактику движений, бросил вслух, вспоминая события прошлых времён. – Не думал, что кто-то из МИ-Шесть выжил после печальных событий на Карибском аукционе месяцем ранее.

Сокольский сощурил глаза.

И ухмыльнувшись дьявольской улыбкой, мистер Каан добавил, – да! Однако, мы нашли тела английских агентов. Так что МИ-Шесть исключается. Так ведь?

¿Tan estás seguro de esto?2 – быстро ответил с британским акцентом Сокольский, и ухмыльнулся в ответ, сжимая рукоять чёрного пистолета с глушителем.

Мужчины так и стояли в мягком свете, расходящемся от фонарного столба и в окружении цветочных клумб, через которые они перелетели с широкой аллеи.

Вдруг, оттуда на них с удивлёнными лицами уставились туристы, спешащие в отель и ставшие свидетелями этой перепалки. Погода быстро портилась, и полчаса назад тёплый ветер сменился резкими порывами влажноватого массива, дувшего с океана.

Сокольский смотрел в лицо человеку, превосходящему его по росту и физической силе, возрасту. Глаза противника светились не только энергией, но и жизненной выдержкой, опытом и он точно так же изучал его, Александра.

Где-то вдали у музея слышался вой сирен, которые сливались с шелестом пальмовой листвы и завыванием ветра. Компания туристов окрикнула двоих, но не получив ответной реакции быстро удалилась восвояси.

– Не думаю, что ты хочешь смерти здесь, в то время как твоя напарница удачно выкрала вазу, – пикировал по-английски Сокольский, сменив акцент на итальянский, затем приняв сицилийский говор, продолжил на итальянском, путая противника. – Уходи без боя живым, и забудь моё лицо навсегда!

Майкл, держа палец на взведённом курке, ухмыльнулся. Затем выждал короткую паузу, прикидывая обстановку. Попятившись назад в сторону лесопарковой зоны от освещенной аллеи, Каан ответил на ломаном русском. – Ещё увидимся, товарищ!

Сокольский, не выказав ни капли удивления, улыбнулся и завершил по-французски. – Même par lui–même!3

Продолжая держать неприятеля на мушке до тех, пока он и вовсе не скрылся за деревьями, юноша, выждал долгую минуту, не убирая пистолета. После подхватил с газончика свой бронешлем, и скрылся в противоположную сторону, огибая стволы пальм и прочую густую растительность, двигаясь вдоль широкой аллеи к выходу из парка.

Остановившись в кромешной темноте, Сокольский стянул с себя облегающий тело чёрный бронекостюм, вытащил из кармашка плотно спрессованный тряпичный рюкзачок и развернул его. Свернув бронекостюм и уложив его вместе с оружием и прочими примочками, которые были закреплены на поясе в держателях, юноша, оставшись в жёлто–белых шортах в цветочек, жёлтой футболке и лёгких жёлтых теннисных кроссовках, перекинул серенький рюкзачок на одной лямке через плечо.

Выдохнув, Сокольский беззаботной походкой, но внимательной озираясь по сторонам, вышел из глубины лесопарковой зоны на освещенную аллею. На глаза ему тут же попалась иная весёлая молодая компания туристов, состоящая из юношей и красивых особ, одетых в лёгкие летние наряды.

Те посмотрели на него, и Сокольский, нарочито поправив шорты, ответил с британским акцентом, изобразив лёгкое опьянение и поглядывая на французских юношей и их красивых спутниц. – Ох уж это пиво, вечно тянет в кусты!

Европейские студенты поняли его шутку, и, огласив понимающим смехом ночную аллею, двинулись дальше, несмотря на порывы ветра, треплющие волосы и лёгкую одежду.

Сокольский, перекинул на другое плечо набитый рюкзачок и быстренько присоединился к весёлым студентам, спешащим из отеля вопреки ненастью в местный бар.

Завязав непринуждённый разговор на тему посещения разных живописных мест и достопримечательностей Филиппин, юноша умело делился географической информацией, изученной ранее, непринужденно общаясь со сверстниками и подкидывая им идеи для будущих экскурсий.

Так Сокольский шёл в компании дюжины людей к выходу из большого парка. Часто оглядываясь по сторонам, он не подмечал крадущихся теней и подозрительных лиц, сквозящих убийственно–таинственной внешностью.

Кто-то из новых знакомых дал ему закупоренную бутылочку местного пива. Сокольский, приняв её с благодарственным жестом, вскрыл всё ещё прохладную бутылку и проговорил для всей молодёжной компании, просияв улыбкой, – да здравствуют каникулы!

И после сделал маленький глоток прохладной нефильтрованной жидкости, довольно выдохнув, но при этом напрягая все мысли о том, что ещё остались живые свидетели Карибского аукциона. Юноша помнил это лицо, но не мог вспомнить кто именно это был.

Травма головы и последующая за ней амнезия наложили неприятный отпечаток, не все тонкости памяти восстановились до конца. Это выражение лица противника, его акцент, движения, этот диалог заняли всю его мыслительную сущность до того момента, пока он не увидел Кристину и Анабэль.

Борт яхты «Peregrinus»

В эти минуты.

Качка усилилась не на шутку.

Даже робот Прометей, имевший в своём высокотехнологичном корпусе оптимальный центр тяжести и возможность его корректировки в каждую долю секунды, пошатывался от того, как большая яхта падала и поднималась, взбираясь на очередной пенный вал как тяжелая каракатица.

Разбушевавшийся Тихий Океан гнал массив волн через Филиппинское море на тысячу островов, а порывистый ветер срывал с пенного гребня соленую шрапнель из брызг воды. Капли как картечь барабанили по бронированным панорамным окнам и иллюминаторам в корпусе яхты.

Прометею пришлось увести роскошное судно подальше от острова и коралловых рифов в то место, где подошва между волнами позволяла без опасения для глубины осадки киля яхты выполнять спасительные манёвры, болтаясь в неспокойных водах как поплавок.

В прохладном и сухом воздухе лаборатории все стоящие на полочках и столах пробирки, колбочки с реактивами позвякивали в держателях и дребезжали от качки при очередном подъёме на гребень волны и скольжения к её подошве.

Измерительное оборудование едва уловимо потрескивало, проводя очередной спектральный анализ, новейшие микроскопы взирали оптическими и цифровыми усилителями на вещества, лежавшие перед увеличительным окуляром на стеклянных пластинках с мягкой белой подсветкой.

В разно размерных прозрачных аквариумах, где древние артефакты сбрасывали тысячелетний налёт, вода с реагентами чуть ли не переливалась через прозрачные края, и Прометею пришлось слить часть жидкости.

Многие очищенные от наростов артефакты древней цивилизации поражали своей скрупулёзной проработкой и точностью. Часть из них была перенесена в герметичное сейфовое хранилище, специально спроектированное и построенное на этом уровне яхты.

Вообще весь уровень яхты в отсутствии необходимости постоянной прислуги, механиков, капитанов и бортинженеров, для которых были необходимы отдельные каюты с удобствами, был заранее перепланирован, перестроен и отдан на откуп внушительной научно-исследовательской лаборатории, чистым помещениям для консервации опасных химических элементов.

Здесь же имелось надёжное сейфовое хранилище, оружейная и иные, немаловажные с точки зрения исследовательской деятельности рабочие помещениям со сложной высокоточной вычислительной техникой, компьютерными терминалами, центром хранения и обработки данных и конференц–залом для учёных. Мегаяхта поражала своей технической насыщенностью, и каждый её дюйм пространства использовался с максимальной пользой.

Выбравшись из ярко освещенной лаборатории с её нарочито светлой отделкой во всех элементах интерьера, пошатываясь на металлических ногах, робот двинулся к стеклянной винтовой лестнице. Она шла через все уровни на верхнюю палубу, а именно на капитанский мостик, оформленный лакированным деревом. Там, вид через бронированные зеркальные стёкла открывал живую панораму на происходящее вокруг яхты.

Ранее Прометей получил сообщение о том, что Кристина и Анабэлла выехали в сторону побережья, но волнение воды усилилось настолько, что добраться до яхты после момента прибытия к причалу будет составлять прямую угрозу для их жизни. Тогда и было принято решение о временной задержке в столице Филиппин.

Анабэлла и Кристина, гоняя по ночным ветреным улицам Манилы, на пару пораскинув мозгами, свернули в центр города и помчались в сторону сверкающих небоскрёбов и ярких огней. Анабэлла, побывавшая в Маниле годом ранее, быстро сориентировала Кристину по маршруту до международного отеля, и напарницы устремили позаимствованный потёртый красный старенький MINI по ночным дорогам, лавируя между иными местными автомобилями, стараясь не нарушать правил и не привлекать ненужного внимания.

Прометей, добравшись до капитанского мостика и попав в окружение высокотехнологичного оборудования для управления массивным плавучим средством, пробежался цифровым взором по длинным панелям, бегущим вдоль панорамного окна, занимающего весь уровень и похожего на английскую букву «U».

Сейчас на сенсорных мониторах отображались данные о техническом состоянии яхты, метеорологические сводки, напрямую поступающие в электронный мозг Странствующего.

Независимая интеллектуальная система управления ежесекундно синхронизировала все показатели, самостоятельно измеряла окружающую среду, условия, и, основываясь на оперативных данных, управляла яхтой предельно аккуратно с учётом особенности поведения в шторме. Прометей мог и сам принять на себя управление.

Однако, видя то, как Странствующий уверенно преодолевает очередную волну, робот довольно кивнул и посмотрел сквозь прочное ветровое стекло, в которое летели тысячи солёных брызг и ветер врезался в них с неистовой силой, пытаясь вдавить панораму стекла внутрь капитанского мостика.

Вернув из памяти раннюю метеорологическую сводку, робот проговорил для пространства, – печально, что сотрудники в метеолаборатории просчитались ровно на сутки, не усмотрев в данных и предпосылках точный прогноз. Или это силы природы нарушили закономерность, с опережением нагнали волну? Интересно, как это природное явление скажется на нашем текущем, и будущем?

И правда, в открытом море волны росли выстой, и уже достигали метров четырёх от бурлящей подошвы до пенного гребня. Докатываясь до островов до тех мест, где близ побережья раскинулись коралловые рифы, валы врезались в них, с шумом и пеной перекатывались через рифы и падали мощью, оставляя часть массы. Оставшаяся двухметровая водная стена всё-таки докатывалась до побережья и силой выбрасывалась пенным бурлящим поток на песок. Волна смывала с него нападавшие пальмовые листья, кокосы и прочую живность, отбрасывая её дальше или унося обратным течением за собой.

Здесь и сейчас, и сотни тысяч лет назад.

Промокнув до нитки, мистер Ревенпорт внимательно наблюдал за тем, как местные жители и хозяева плавучих средств суетятся, тщательно привязывая моторные лодки и прогулочные катера к длинному причалу.

К его великому сожалению он опоздал, и дальнейший выход в море уже был невозможен, и Кейн, прищурив тёмно-карие глаза от сильных порывов мокрого ветра, смотрел в сторону разбушевавшейся стихии.

Яхта, на которую он должен был попасть, увести её от побережья и пустить на дно, сама снялась с якоря и быстро уплыла подальше от острова в море, на глубину. Но благая весть от Дилана о том, что ваза у них, заставила его приободриться, несмотря на надвигающийся шторм и чуть было не сорвавшееся похищение экспоната.

Кейн понимал, что оцененная категория тайфуна не предвещала осложнений для их команды, ведь такие волнения периодически прокатывались в этой части Тихого Океана. Их собственная яхта без опасений боролась со стихией под руководством опытного капитана.

Глядя на гнущиеся под натиском ветра высокие пальмы и на накатывающие на изрезанное побережье пенные валы, мистер Ревенпорт вспомнил, что год назад тайфун Моракот унёс жизни более семи ста человек, прокатившись по многим островам Филиппин и Тайвани, а также обрушился на юго-восточное побережье Китая.

И сейчас, как и тогда, этот тайфун сформировался всего лишь в течение суток. Но намётанный глаз Кейна видел и сам он понимал, что мощь возникшего тайфуна спадёт уже к вечеру следующего дня.

Сняв миленький домик подальше от побережья на окраине города, мистер Ревенпорт поспешил на ночлег. Ему совсем не хотелось тратить часы в темноте под дождем, спеша в потоке машин в Манилу в комфортабельный отель. Он решил остаться здесь, наслаждаясь разгулом стихии, слушая завывание ветра и то, как пальмовая листва колосится с шелестом. Между делом можно распить пару бутылочек пива лежа в гамаке на застекленной веранде, поглядывая на то, как по стеклу стекают капли дождя.

Идя от побережья по узким улицам между частными и многоквартирными домами под шквалистым мокрым ветром, Ревенпорт подумал о вознаграждении за экспроприацию древней керамики. Прикинув в уме сумму с уже имеющимися накоплениями, он сразу же вспомнил риэлтерский проспект с домами на Багамских островах. Сжав от удовлетворенности кулак, Кейн прибавил темп, обгоняя низкорослых местных филиппинцев.

Между тем, прибывший из Манилы Маркус Брикстон, занялся простреленной ногой Райта. Ранение оказалось пустяковым, и, вынув пулю, обработав рану и заштопав прострел, Маркус буквально поставил на ноги Райта. Затем напарник вколол ему антибиотики и обезболивающее и оставил бедолагу в домике.

Сам же Маркус не придумал ничего лучше, и завалился в местный бар в поисках сексуального объекта на ночь. В том шумном заведении играла современная музыка, и огромная компания европейских студентов прожигала деньги родителей и своё здоровье в кумаре табачного дыма с примесью марихуаны, заливаясь разными сортами местного и привозного алкоголя, пробуя разные экзотические кулинарные яства. И как обычно все было сфотографировано подпитыми туристами и выложено в глобальный Fecebook4.

Избитый сценарий.

Отель.

Запахнувшись в мягкий белый махровый халат, Берковская только что вышла из ванной комнаты, где стоя в кабинке, выложенной песочного цвета мелким кафелем, нежилась в тёплых потоках воды, подставив стройное тело под душ.

Бино, приняв душ первой, сидела в схожем халате на низком тканном диване кремового оттенка и смотрела на древний артефакт, стоящий на журнальном столике.

Улыбнувшись вышедшей подруге, Кристина проговорила, – с лёгким паром!

– Спасибо, – ответила Анабэль, и, присев рядом с подругой, склонилась к высокому керамическому изделию.

Просияв улыбкой, сверкая тёмно-синими глазами, наполненными заразительным азартом, Берковская прошептала, – лихо мы их обошли!

В большом ярком комфортабельном номере, состоящем из двух больших плюшевых спальных комнат с современными стильными ванными комнатами и внушительным по размеру и разделяющим эти спальни залом с тканным диванчиком, однотипными креслами, рельефными светло-коричневыми стенами и лепниной на потолке под европейский стиль, в данные моменты царило стильное умиротворение.

Сухой и чуть тёплый воздух, навиваемый кондиционером, подчёркивал уютную атмосферу, которая контрастировала с тем, что творилось на улице. Лёгкая мелодичная музыка затмевала шум ветра и барабанный дождь, сквозивший и стучавший в панорамные стеклянные двери, преграждающие выход на просторную, выстланную песочным кафелем террасу большого отельного комплекса.

Час назад девушки вселились в большой пятизвёздочный отель, арендовав номер на предпоследнем этаже предварительно на пару суток, выложив чуть больше трёх тысяч долларов.

Сокольский, опасаясь слежки, привязался к компании молодёжи и ничего не придумал лучше, как завалиться вместе с ними на пол часика в один из танцевальных баров.

Посмотрев местное гоу-гоу шоу, состоящее из юных девиц, и выпив за время созерцания полуголых тел пару бутылочек пива, юноша на лёгком душевном подъёме и хмеле вышел в суматошную ночь, на шумную улицу.

Быстро поймав такси, Сокольский был вот-вот на подъезде.

Кристина предупредила сотрудников отеля на стойке регистрации о прибытии третьего запоздалого постояльца. В довесок ко всем бюрократическим процедурам Анабэлла позвонила в прокатное бюро и сообщила об угоне автотранспортного средства. Берковская сослалась на то, что во время прогулки по центру города их припаркованный автомобиль исчез, когда они спустя пару часов хождений по круглосуточному торговому центру не обнаружили свой джип на стояночном месте у обочины.

Берковской поверили, тем более машина была застрахована на случай угона. Ночной сменщик в круглосуточном бюро проката сообщил о том, что им нужно будет заполнить официальные документы прямо в отеле, после чего они могут спокойно покидать страну, а поисками машины займётся местная полиция. Такое случалось и ранее, и девушкам эта статистика сыграла на руку. Ну а угнанный MINI они бросили в кромешном переулке, который отыскали посреди стеклянных небоскрёбов, современных кондоминиумов и оригинальных в архитектурном исполнении деловых центров Манилы. Переодевшись в машине, брюнетки с пешим ходом устремились штурмовать отель.

И сейчас, выполнив хищение древнего артефакта, Кристина, взяла со стола бокал красного сухого вина. Посмотрев улыбчиво на Анабэллу, она ответила. – Да, но если бы тот тип не был столь умён и сдержан в своих порывах, сейчас бы мы имели два трупа, нападавшего и Саши!

И после, передернувшись и поёжившись в белоснежном халате, Кристина сделала глоток вина, поставила бокал на стеклянные столик и поправила ещё не высохшие вьющиеся шоколадного оттенка волосы.

Бэль положила руку на оголённую коленку Кристины, похлопала по ней, затем взяв второй бокал, мягким тоном прошептала, не спуская красивых с длинными ресничками глаз с высокой вазы, занявшей центральное место на столике помимо дорогой бутылки вина, трёх бокалов, раскрытого ноутбука и пары пистолетов. – Попроси у Александра образ нападавшего, попробуй составить фоторобот и отошли наброски в контору. Пусть пробьют по базам данных. Когда мы попадём на яхту, проанализируем кровь подстреленного, та что на платочке. Может быть, анализ ДНК что-нибудь подскажет. Но, вот это конечно волшебно!

Анабэлла засияла и указала двумя ладошками на керамическое изделие, пролежавшее на дне морском, чёрт знает сколь долго.

Вдохнув, и смотря на бирюзовый цвет керамической поверхности с чёткими и не истёртыми от времени причудливыми, толи вдавленными, толи нацарапанными на поверхности рисунками каких-то порванных лоскутков с пересекающимися линиями, Бэль продолжила шёпотом, – знали бы музейщики, что им попалось в руки.

Бино, присматриваясь к вазе выдала, – мне кажется, или она только на вид покрыта керамикой. Он слишком лёгкая, для такого объёма.

Берковская кивнула, – да, я тоже это ощутила. Надо её очистить и вскрыть. Эх, поскорее бы попасть лабораторию, изучить её детально!

Кристина, которая по прибытию в номер сразу же обшарила его на предмет прослушивающих устройств и скрытых видеокамер, удостоверившись в их отсутствии, по стандарту включила на ноутбуке подавитель цифровых сигналов, встроенный в мощный переносной компьютер.

Бино взяла со стола коммуникатор, активировала фотокамеру, и, встав с диванчика, принялась щелкать с разных ракурсов всю поверхность вазы с рисунками и теми местами, где их покрывали наросты. Закончив с сим процессом, девушка связала коммуникатор с лэптопом, активировала специализированную программу и принялась ждать. Интеллектуальная система самостоятельно сшивала фотоснимки в одну общую картинку.

В массивную ламинированную дверь постучались, и Кристина, засияв улыбкой, бросилась к двери. Распахнув её, она впустила промокшего до нитки Сокольского. Уперев руки в бока и уставившись юноше в карие глаза, одёрнутые лёгким хмелем, прошептала вслух. – Его значит, чуть не подстрелили, я дико переживаю, а он пошёл на полуголых девок под пивко глазеть?!

Сокольский взглянув на улыбающуюся Берковскую, перевёл взгляд на озорной, и, тем не менее, серьёзный взор любимой. Пожав плечами, юноша протянул, – э-э, работа такая. Нужно было как-то обрубить возможные хвосты!

Кинув серый рюкзачок с бронекостюмом и прочим оборудованием на тумбочку возле входной двери, Сокольский обнял Кристину и прошептал на ухо еле слышно, – я рад снова видеть тебя, собственными глазами!

И, отпрянув от улыбнувшейся Кристины, Сокольский бросил довольный взгляд на вазу и протянул, – хороша! Что-нибудь уже выяснили?

Анабэлла, уставившись в широкоформатный экран лэптопа, увидела составленную картинку географического характера с островами, пустотами, какими-то линиями и прочими отметинами. Её глаза расширились, и она прошептала, – эмм, возможно мы получили карту. Только где сейчас эта местность?

Молодая пара подошла к Берковской с разных сторон, и все трое склонились к экрану ноутбука.

Сокольский первым протянул, – хм, у меня, конечно, было пять по географии, но мне эти острова и отмели мало что напоминают. В них отдалённо прослеживается россыпь Мальдивских островов, возможно, Багамы, или весь Карибский бассейн. По причудливому виду этих изображённых капелек напрашивается мысль, что земля находится в тропических широтах. Посмотрите на изгибы, детально прорисованные лагуны и белые линии между покрытой зеленью землёй и бирюзового цвета водной стихией. В Северном Ледовитом океане, в суровых широтах Тихого, Индийского или Атлантического такого не встретишь. Запустите программу сравнения картографических данных, опираясь на весь рисунок или отдельные его части для каждого острова.

Сокольский прервался, вновь взглянул на картинку с островами и продолжил, – Бэль, ты говоришь прошёл не один десяток тысяч лет. Многое изменилось на лике планеты. Ещё больше утонуло в пучине морской или обнажилось. Попробуйте сравнить, а я пока пойду, отмоюсь от дождя, въевшегося в кожу табачного дыма, и запаха, пролитого на меня, блин, дешевенького виски.

Девушки посмотрели на юношу с приятным удивлением. Сокольский просто кивнул им в ответ, толкая их на путь дальнейших изысканий, и, стягивая по дороге в спальную комнату мокрую жёлтую футболку, крикнул напоследок из соседней комнаты, перед тем как запереться в душе. – И кстати, было бы не прочь закрепить наш маленький успех не только вином и ромом, который по любому в нашем мини–баре есть, но и отменным полуночным ужином из креветок и лобстеров в кисло–сладком соусе с салатами. Так что позвоните в ресторан, пож-а-а-алуйста!

Приняв тёплый согревающий после прохладного проливного дождя душ, Сокольский вытерся насухо и нацепил фиолетово-белые шорты, изображавшие тропические листья, и натянул на загорелый торс белую футболку.

Пока он принимал душ, озадаченные решением головоломки девушки заказали из круглосуточного ресторана экзотические морские яства с сопутствующими блюдами. Поздний ужин доставили в течение десяти минут.

Подруги быстренько прибрали вазу в укромный уголок, пока официант прикатил сервированный и накрытый круглой скатертью передвижной столик. Вынув и расставив блюда на его поверхности, он удалился с довольной улыбкой и почтенным поклоном, получив от лучезарной Анабэллы долларовую двадцатку.

Дамы были одеты в то, что имелось у них под бронекостюмом – у юной Берковской её тёмно-синие тряпичные коротенькие шорты и топик, а у Кристины аналогичная одёжа тёмно-красного оттенка. В эти минуты, сидя на диване, брюнетки были похожи на двух сестёр, и, выйдя из душа, учуяв аромат морепродуктов на журнальном столике и увидев двух девушек, ожидающих его, Сокольский окинул искушенным взглядом соблазнительную пищу и выдал, – ну, что накопали?

Берковская, которой, казалось, не было интереса до больших королевских креветок, красных отваренных лобстеров, нарезанных и заправленных соусами экзотических салатов, уткнувшись взглядом в ноутбук, протянула, – ничего! Программа не нашла современные острова сколь-нибудь отдалённо похожие с изображенными на вазе!

И после этого она ткнула в вазу, снова стоящую в середине стола. Когда официант удалился, Анабэлла заперла дверь и выставила на обозрение древний увесистый артефакт.

Сокольский схватил из тарелки большую отваренную и очищенную креветку, макнул её в кисло–сладкий соус, отправил в рот, и смачно пережевывая с блаженным видом, промямлил, – э-э, не может быть. Прогони ещё раз. Укажи функцию приблизительного соотношения размеров, береговой линии.

– По третьему кругу прогнала! – немного огорчённо ответила Бэль, запуская программу сравнения ещё раз, но уже с более мягкими требованиями, – береговая линия могла отойти, измениться. Теперь приходиться искать грубое сходство.

Сокольский пододвинул к журнальному столику кресло, девушки остались сидеть на просторном диване вдвоём.

Кристина оглядывала вазу, попутно поедая салат из морских водорослей, с мелко нарезанными листьями зелёного салата и поджаренными кусочками креветок, вымоченными в кокосовом молоке.

Сокольский, положил порцию аналогичного салата, а в принесённый кокосовый орех с молоком плеснул мальца золотого рома, изъятого из бара.

Потягивая из трубочки щекочущую нёбо жидкость и запивая ей вкуснейший салат, периодически закусывая его креветками и мясом лобстера, юноша вспомнил былые года.

«Холодная зима, прохладная квартирка в центре Москвы и пустая гречка на ужин с чаем в одиночестве».

Взглянув на Кристину расслабленным кареглазым взором, он прошептал, – назад пути нет!

Девушка, охотливо уничтожая вкусный салат, посмотрела любимому в глаза и тотчас поняла его воспоминания. Ничего не даётся просто так, и за лучшую жизнь в будущем приходится платить сложным настоящим, пытаясь изменить его к лучшему.

Посмотрев на сосредоточенную Анабэль, Кристина налила себе красного вина, и, сделав небольшой глоток, спросила, – могли эти острова исчезнуть?

– Легко! – ответил за Анабэллу Александр и понял по взгляду Берковской, что лучше бы промолчал. Уж очень Анабэлла верила в то, что можно распутать этот клубочек тайны, ухватившись за его истлевающую нить.

Посмотрев на бирюзовые цвета потёртую вазу, Сокольский снова откусил креветку, и, изучая рисунки, заметил некую странность в едва уловимых для обычного взгляда линий, идущих между изрезанными береговой линией островами и проходящими по ним. А иные зеленоватые островки посреди бирюзовой краски, покрытой лаком, были и вовсе чисты от них.

Сначала юноша подумал, что это просто царапины, которые океан нанёс за время пребывания артефакта в его владениях. Сейчас, эти линии казались ему до боли похожими на некий ориентир, да и лак, покрывающий краску, на удивление превосходно сохранил рисунки и их детальную прорисовку. Мысли закрутились с новой силой от полученных калорий, и, остановившись на полпути съедания креветки, Сокольский задумался на долгую минуту.

Ухмыльнувшись и вновь замолотив челюстью, он поставил тарелку на столик, встал с кресла и сел рядом с Анабэллой.

Девушки молча наблюдали за юношей, который вдруг изменил свой усталый за день вид, на энергичный.

Сокольский буквально вырвал ноутбук из рук Берковской, открыл программу с фотографиями. Перекинув все полноценные и неполные изображения в графический редактор, юноша принялся стучать по клавишам и скользить по тачпаду, периодически поглядывая на вазу и пронумеровывая многочисленные островки.

На то, чтобы присвоить порядка сотни номеров у него ушло минут пятнадцать.

Девушки, смотря на это умиротворённое действие, попивая вино и слушая музыку стиля lounge, игравшую в стереосистеме, начали потихонечку и откровенно залипать.

Внезапно Сокольский взбодрил их фразой в тот момент, когда закончил нумерацию и выстроил все островки в ряды в порядке исчисления от одного до сотни.

– Итак. У нас есть порядка сотни неизвестных островов… – с азартом в голосе говорил он, поглядывая то на девушек, то на экран ноутбука, то на стоящую в окружении пустых тарелок и мисок высокую древнюю вазу. – Эти островки, действительно, как выяснилось, не имеют ничего общего с реальным географическим объектом. Но! – Сокольский прервался, и, улыбнувшись, ткнул в экран ноутбука, – на что похоже всё это наше изображение?

Кристина, которая уже была готова всё бросить, удалиться и уснуть в мягкой постельки, показывала это всем своим видом, и вяло ответила, – если честно, то на бессмысленную кучу разбросанной мозаики нестандартного ви…

– Именно! – перебил ещё более бодрым голосом Сокольский, и, выделив все пронумерованные изображения островков, перекинул их в другую программу и запустил процедуру составления единого рисунка.

Через полминуты программа выдала целостное изображение.

Кое–где имелись пустоты, но в целом рисунок изображал остров, на котором выстроились ряды символов, составленные из тех непонятных черточек. Символы чем-то походили на древнегерманские руны, но отличалась от них большей простотой и лаконичностью.

Анабэлла и Кристина проснулись в один момент.

Ощущая шествие мурашек по спинам, они видели, как Сокольский, перенеся изображение острова в поисковую систему, запустил процесс.

Через долгих двадцать секунд программа выдала полное совпадение с реальным островом, находящимся в Тихом океане. Программа моментально открыла географическую карту мира и перенеслась в реальную пространственную точку посреди омывающих её вод, наложив контуры рисунка на текущие границы острова.

– Кауаи? – прочитав название острова, всё же опешила Анабэлла.

– Серьёзно? – глядя на рельефный рисунок острова и его соседей, задалась вопросом Кристина, обратившись без конкретного адресата в мягком освещении шикарного номера.

– Да, Кауаи, – ответил Сокольский, читая надпись и информацию, смотря на географическую местность, в которую входил этот остров. – Самый древний остров в составе Гавайского архипелага.

И после фразы, юноша нажал кнопку, и на монитор посыпались яркие фотографии буйства красок и природной красоты вперемешку с информативными данными.

Анабэлла посмотрела на юношу, моргнула несколько раз и живо переспросила, – ошибки быть не может?

Сокольский улыбнулся в ответ, – вряд ли, ЭКС не ошибается. Ты, конечно, можешь собрать этот древний паззл самостоятельно, но результат будет тем же. Мозаика с нашей вазы указывает один из Гавайских островов. Правда мне и самому невдомёк, почему Гавайи? Что там делали высокоразвитые представители цивилизации Мýру? И почему ниточка ведёт туда…

И сделав паузу, юноша ткнул пальцев в ряд символов и прошептал, понизив тон. – Но! Прежде чем мы отправимся туда, следует разгадать вот эту надпись, и всё-таки узнать, что находится внутри самой вазы. Может быть эта поверхностная головоломка лишь отвлечение от реального пути, вектор которого таится в глубине сосуда. Но, а пока…

Сокольский встал с дивана, вышел из-за столика и потянулся. Смачно зевнув, он подытожил, – нам нужно выспаться. Новый день – новые идеи!

Кристина улыбнулась в ответ. Похлопав по коленке озадаченную подругу, она добавила, переняв заразную зевоту, – Сашка прав, нам нужно отдохнуть.

Берковская одарила друзей нежной улыбкой, подняв ладошки вверх и тряхнув усталой за день головой, она всё-таки сдалась на милость победителей.

После девушки самостоятельно составили всю посуду на передвижной столик, накрытый белоснежной хрустящей скатертью, выкатили его в холл и положили под одну тарелку ещё одну зелёную двадцатку. Заперев дверь и поставив активный датчик визуального слежения и изменения объёма в холле их номера и гостиной, молодые люди удалились в покои.

Анабэлла прихватила вазу. Положив её на всякий случай в сумку и вообще к себе в постель цвета топлёного молока, Берковская так и уснула с ней чуть ли не в обнимку, намертво вцепившись за лямки цветастой сумки. Аж до самого утра.

Ну а Кристина и Александр решили закрепить их маленький, но всё же успех полуночной страстью. Они предавались ей до тех пор, пока обессилено не откинулись на мягкие подушки с блаженными улыбками.

Кристина так и уснула у Александра на груди, прикрыв смуглое загорелое лицо вьющимися локонами, казавшимися сейчас чёрными как африканская ночь. Сам Сокольский, вдыхая запах шампуня, исходящего от Кристины, прислушивался к завыванию ветра и барабанящему по окнам дождю. Под подушкой лежал пистолет, Кристина положила персональное оружие под свою перьевую подушку.

И вот уже томно моргая, юноша устремил взгляд куда-то далеко, дальше, чем белоснежный потолок, и ещё дальше, чем небо и космос. Он улыбнулся и прошептал, прежде чем заснуть без задних ног, – однако, славный выдался день!

Дилан Лэмпорт, Майкл Каан и Каролина Хэмсвор стояли посреди комнаты возле большого стола в повседневных джинсах и разноцветных футболках, обтягивающих их спортивные фигуры, скрестив руки на груди.

Команда смотрела на большую высокую и слегка дутую бирюзового оттенка вазу. Её уже десять минут изучал Джонни Бэйл, сидя на стуле за дубовым столом, усеянным различными инструментами, колбочками с реагентами и прочим.

Ранее вся команда спешно покинула гостиницу напротив археологического музея, куда стянулась скорая помощь для подстреленной охраны, и куча полицейских машин с сонными детективами и прочими государственными служащими, поднятыми по экстренному вызову.

Находясь маленькой командой в шикарном номере большого международного отеля, расположенного близ набережной, балконные и комнатные окна которого выходили в сторону штормящего залива Манила, все сейчас смотрели на то, как Джонни идентифицирует экспонат. Проверка шла на предмет подлинности археологической находки.

Капнув из пипетки на краешек широкого горлышка, Джонни подождал, пока прозрачная жидкость разъест каменный нарост. Затем он с тревогой на лице увидел, как реагент разъел лак, бирюзового цвета краску вазы и оголил керамику.

Джонни смутился, сдвинув брови, и недоверчиво забегал тёмно-голубыми глазами по экспонату на столе. Взяв чистую пипетку из большого набора, Бэйл набрал другой реагент жидкость из стеклянной колбочки, которые стояли в ряд, и аккуратно испустил из длинной тонкой пипетки единственную капельку на белую поверхность керамики.

Капля упала, и, полежав какое-то время, потемнела.

Джонни вздохнул, отложил пипетку в набор, закрыл его, убрал кожаную коричневую сумочку в большой саквояж из грубо выделанной коричневой кожи, туда же поставил в специальные кармашки–держатели прозрачные пузырьки, взглянул лупой на потёкшую краску, на потемневшую часть оголенной поверхности керамики, затем поглядел на иные наросты на всей поверхности вазы.

Изучив рисунки, он иронично скривил загорелое грубоватое лицо. Оглядев всех по очереди, он тихо и с досадой проговорил, – наша ваза стоит максимум тысячу долларов, ну может быть две. Современная глина европейской выделки, ваза изготовлена неделю–полторы назад.

Дилан едва не взорвался от недовольства. Высокая и стройная Каролина тихо проговорила, склонившись к столу и поглядывая на украденный ими артефакт, – не может быть! Ты же сам наблюдал все эти дни за экспонатом, его никуда не перемещали, а по прибытию его в музей сразу выставили на обозрение, даже не придав объект детальному изучению.

– Так-то оно так, Каролин, – уныло и как бы оправдываясь, протянул Джонни, указывая на вазу пальцем. – Но, или она с самого начала была подделкой, для увеличения потока любителей искусства в музей, или её подменили музейщики…

– Или конкуренты с яхты! – ответил Майкл Каан, прищурив серо-голубые глаза и напрягая желваки на лице.

– Как? Он же сам бросил её между рядами экспонатов и убежал! – ответила Каролина, кинув взор на длинный стол, ноутбуки, оружие и различное оборудование.

– Вполне! – поправил подругу Майкл, подойдя к ноутбуку и углубившись в меню.

Джонни помимо наблюдения за процессом похищения, вёл запись в режиме реального времени. Включив повтор многих камер наблюдения с момента старта, Майкл заставил всех всматриваться в изображения. Через некоторое время камеры засекли его и Каролину.

– Это вы, – ответил Джонни, видя тёмные фигуры в помещении выставочных витрин и теней, падающих на стеклянные витрины.

Спустя какое-то время, когда в объективы камер слежения попал стройный и немного щупленький по сравнению с напарниками Дилана силуэт, Ревенпорт кивнул, – это он, наш незваный гость мужского пола.

– Он младше нас лет на пять, а то и больше, – поддакнул Майкл, вспоминая загорелое и точёное лицо юноши с пронзительными и невозмутимыми карими глазами и нагловатой, хитрой и бесстрашной улыбкой.

Выкрав вазу из вскрытой витрины, силуэт унёсся куда-то, а затем в другом окошке на доли секунд промелькнула ещё одна тень. Все замерли на месте.

Джонни, схватив беспроводную мышку, отмотал видеоряд, сделал паузу. Затем почистил картинку от цифрового шума, осветлил её, и все увидели застывший в беге силуэт, в руках которого было нечто на подобие спортивной сумки.

Джонни открыл остальные записи. Внимательно просматривая их долгое время, он поймал лишь второй и последний раз призрачный силуэт, который скользил вдоль стены в самых её тёмных уголках.

В режиме реального времени, наблюдая за неосвещённым помещением заметить эту фигур было невозможно. Но сейчас, заморозив картинку и поколдовав над ней, Каан выделил на обозрение силуэт, бегущий вдоль тени прямо у стены. В руках у противника была явно увесистая ноша.

– Господа. Нас нагло обокрали! – заключил Дилан с настолько недовольным лицом, что все замерли, затаив дыхание и ожидая гневного выплеска.

Взяв тяжеленькую вазу в руки, Дилан с силой швырнул её о пол.

Керамика разлетелась на тысячи осколков. То, что оказалось внутри всех поразило. И разозлило ещё больше.

Разгребая осколки керамики и кучу белоснежного кораллового песка, Дилан вытащил новенькую литровую бутылку Джек Дениелса, и стикер, прикрепленный к ней. Повернув его к себе, Дилан хмуро поиграл желваками, смотря на единственный нарисованный на карточке символ.

Подмигивающий смайлик.

Немного успокоив гнев и злость, оглядев всех по очереди Дилан тихо предложил, – руководителю ни слова. Мы изымем оригинальный экспонат, а противника на корм акулам. Вместе с яхтой!

– Конкуренты? Или из конторы? – подумала вслух Каролина, поправив вьющиеся чёрные волосы, глядя на бутылку виски.

– Пока не ясно, – отозвался Майкл, вспоминая боевые повадки и технику движения того юноши. – По типу внешности и стилю борьбы, скорее Моссад. По тактике спланированного похищения и технологической экипировки – та же самая контора. Я составлю фоторобот, и мы прогоним его по базе. Может, стоит отослать информацию руководителю и поставить директора в известность?

Дилан отрицательно и тем самым утвердительно помотал головой, подкрепив внешнюю серьёзность словами, – я думаю, даже при смертельной для нас опасности не стоит впутывать его официальное имя и положение в этот инцидент. Иначе он прах наш сам развеет над Капитолийским холмом. Наверняка директор втайне следит за нашей операцией, и лучше бы нам получить артефакт до того момента, когда до его уха и глаз докатятся официальные таблоиды в СМИ о происшествии. Задница! Всё должно было быть чисто и изящно. С рассветом, будет качка или нет, Кейну, при любых погодных условиях нужно навестить яхту! Наши конкуренты не уехали из города, это точно, до утра они будут торчать тут. Вдобавок можно попросить кого-нибудь из наших подключиться к орбитальному спутнику слежения за надводными судами в этой акватории Тихого океана. Пусть пошарят каждый водный дюйм и отследят эту чертову посудину. Она здесь одна такая огромная, с другими не спутаешь, я скину данные по внешнему размеру. Майкл! Предупреди Кейна о новых изменениях в расписании. Джонни! Просмотри записи ещё раз, может быть, выдернешь что-нибудь полезное из десяти минут в коридорах музея. Каролина! Нужно собрать всё оборудование и утром закрыть счёт в отеле.

И вновь оглядев всех, Дилан Лэмпорт с уверенностью проговорил, прежде чем уйти в свой роскошно оформленный дорогой мебелью номер. – Первый гол за ними, и комплемент засчитан.

19 июля.

Манила.

10.00 по-местному времени.

Вскрыв залипший от сладкого и глубокого сна правый карий глаз, Сокольский приподнял голову. Поводив им по комнате, юноша обнаружил лежащим себя прямо поперёк двуспальной и высокой от пола постели.

Кристины рядом с ним не оказалось, и было подозрительно тихо вокруг. Шелковистые бледно–кофейные покрывала, как и весь тон спального гарнитура, валялись на полу. В правой руке под подушкой почему-то был зажат пистолет, а другая кисть без дела свисала с края кровати.

Резная с вензельками тёмно-коричневая дверь в спальную комнату резко отворилась. Сокольский, лежащий в одних цветных труселях резко вскинул перед собой угольно чёрный пистолет с глушителем.

Уютную спальню кофейных тонов, погружённую в полутёмную атмосферу с прохладным воздухом, сразу же взорвал двойной девичий смех.

– Глянь на него, не иначе как майор Пронин! – еле выговорила Кристина, держась за живот и хватая ртом воздух от продолжительного смеха.

Анабэлла, смеясь и покачивая головой, ответила, – надо было это снимать!

– Винишком балуетесь с утреца? – спросонок бросил Сокольский, не понимая причину жизнерадостного смеха брюнетистых особ.

– Всё в штатном режиме! Просто выглядишь ты сейчас отменно! – отмахнулась рукой Кристина, и, усмиряя долю позитива, продолжила. – Вставай, умывайся. Завтрак на столе, а у нас с Бэль после недолгого изучения последних данных созрела идея!

Сокольский, щелкнув предохранителем, запер пистолет. Откинув его на смятую простынь, он буркнул, взъерошив волосы, – желудок сам себя сейчас съест!

Приняв бодрящий тело и прогоняющий остатки желанного сна прохладный душ, Сокольский покинул ванную комнату, от потолка до пола устланную кофейным мелкоразмерным кафелем с позолоченными деталями сантехники.

Юноша вышел в гостиную комнату исключительно в жёлтых шортах с босыми ногами. На загорелой спине проступили синяки от вчерашних пуль, ударившихся о бронекостюм, и Кристина, с болью посмотрев на них, поинтересовалась. – Как самочувствие?

– Как у суслика после зимней спячки, – облизнув губы, бодро ответил Сокольский, смотря на гору поджаренных креветок, лежащий в листьях салата, политых соевым соусом. – Давайте вещайте, пока я буду беспощадно уничтожать это до безобразия аппетитное блюдо.

– О! Кто-то сегодня встал с правильной ноги? – пошутила Анабэлла, и, подмигнув Кристине, добавила, сидя вместе с ней на диванчике перед журнальным столиком, попивая зелёный чай из фарфоровой чашечки. – Итак. Мы проверили твою версию, как только проснулись. Переслали всё Прометею, он проанализировал данные и почти полностью согласился с тобой. Одной неопределённостью остаются символы, стоящие рядами в центре острова Кауаи.

И далее Бэль повернула лэптоп дисплеем к Сокольскому. Тот, устроившись в кресле, уже наложил себе в тарелку добрую порцию поджаренных креветок.

Ничего не может быть лучше с утра, чем порция реального белка!

Кристина, извернувшись на диване, дотянувшись до желанного места, щёлкнула кнопку на продвинутой музыкальной системе, стоящей рядом с диваном на длинной низкой тумбе. Из дюжины миниатюрных динамиков, расставленных по всему номеру, тотчас полился объёмный звук мелодичной и ритмичной музыки.

Сокольский, глядя на увеличенное изображение острова и символы, с виду простые, походящие на сложенные спичечные палочки, пережевывая морской продукт, ответил. – Есть производная или начальная от какой-нибудь письменности?

– Неа, – ответила Кристина, покачав головой в такт ритмичной музыки. – Прометей перелопатил все языки мира, схожесть есть с древнегерманскими рунами, китайскими иероглифами, где используются прямые линии. Но в рунах они совершенно иные, а китайский единичный символ сложнее и имеет большую насыщенность линиями, чем этот один.

– С братом связывалась, что он об этом думает? – промямлил Сокольский, обращаясь к Анабэлле, включая мозги и соображая, что же это за насечки, символы, идущие явным текстом.

Берковская пожала открытым загорелым плечом, на которое ниспадали тёмные локоны, и, улыбнувшись, мягким тоном ответила. – Кристиан с Софи сейчас в Португалии, решают дела по части семейного бизнеса. Я думала позвонить ему, но с разницей во времени боюсь сбить им сон. К Киоао и их семье можно обратиться только через Кристиана, у меня с собой нет средства связи. – Заключила Анабэлла и представила себе прозрачную сферу, с помощью которых древние гиганты пересылали потоки энергии, вкладывая в них информативную составляющую мыслительного процесса.

– Ладно, значит сами. А Олег? – вновь вопросил Сокольский, взглянув теперь на Кристину, так же, как и Бэль попивающую чай. Свой завтрак они прикончили раньше Сокольского.

– Олег вообще какой-то загадочный. Он с отцом ещё вчера улетели из Москвы, и оставили контору на Петровых и Марию. Мне Маркова звонила сегодня сама, вводила в курс последних событий и интересовалась как мы. В офисе всё стабильно. Я поделилась данными с ней. Мария поставила процесс экстренной переброски сил в режим ожидания и предложила перевезти все найденные нами ракушки в одну из мастерских… – обыденно ответила брюнетка, шифруя разговор, и, решив подбавить калорий, насадила на вилку ещё одну большую креветку.

– Ясно, – протянул Сокольский, и, посмотрев на Анабэллу, добавил, – как качка на воде? Что говорит Прометей?

– Занятная ситуация происходила ещё до рассвета, – начала Берковская, потягивая чай. – Волнение океана и Филиппинского моря спадает с каждым часом, но… Прометей в связи со стабилизацией погоды подошёл ближе к острову, но не смог встать в первоначальную точку, так как с утра прогулочная яхта вопреки всем временным запретам на выход в море, минуя предписания, кружила в том месте, где мы подобрали все образцы. Прометей идентифицировал двух водолазов. Те усердно шарили на дне, несмотря на полутораметровые волны. Яхта до сих пор там. И, похоже, не собирается покидать квадрат находок.

– Ясно. Что ещё? – допрашивал ранних пташек юноша. Ему было как-то не по себе от того, что он проснулся позже всех и не в курсе всего происходящего.

Кристина ухмыльнулась и продолжила вещание, – а ещё мы тут подумали…

Сокольский напрягся.

Бино вещала – … и вполне вероятно, что, когда мы переместимся на яхту, нам нужно будет заказывать билеты на чартерный рейс до Гонолулу, на Оаху. После рванем из центрального города на кукурузнике до крошечного аэропорта на Кауаи. Была правда мыслишка пуститься на Страннике через Тихий.

Сокольский чуть не поперхнулся и выкатил глаза, посмотрев на двух особ. Они совершенно серьёзно ответно глядели на него двумя парами озорных глаз.

Александр, выказав смущение внешне, аккуратно перепросил, – на Страннике? Через Тихий? В самую его сердцевину?

– А что? Мы только на одни билеты до Гонолулу и аренду номеров в гостиницах на Кауаи потратим несколько десятков тысяч, – парировала Кристина опять серьёзным тоном. – А на борту Странника мы как у себя дома. Особый протокол и порт прописки позволяет нашей лодке плавать во всех известных водах. Лаборатория и прочее оборудование нам как пить дать ещё понадобятся! Другой Странник полощет киль вблизи Карибского бассейна, ещё один рядом с Канарскими островами в Атлантике, так что наш, получается, ближайший до Гавайского архипелага.

– И сколько до него в километрах и месяцах плавания? – отшутился юноша, поедая завтрак.

– Восемь тысяч пятьсот километров, или четыре тысячи шестьсот морских миль, округленно, с учётом оптимального маршрута, – отозвалась Кристина, смотря на юношу горящими глазами. – При текущих метеоусловиях порядка девяти дней пути. Ну, плюс–минус сутки–двое, если погода сильно испортится, или станет идеальной.

Анабэлла поддерживала подругу кивками, и теперь обе смотрели на паренька в ярких солнечных шортиках, пригвоздив его к креслу.

Сокольский, чувствуя, как дамы ждут от него положительного ответа, только и вымолвил, – вы что, серьёзно? Да мы только по календарному графику за неделю человечество раза два спасли. А тут аж десять дней удалёнки, при условии того, что мы прямо сегодня отплываем. К тому же у нас не решена вся головоломка.

– Вот и поломаем голову в пути! – протараторила Кристина с лёгким сицилийским акцентом, – да ты представь, когда такое ещё будет, а? Взять и пересечь океан!!! Днём и ночью наслаждаться его энергетикой в бескрайней, безмолвной, и в ту же секунду бурлящей потоками пучине. В великом крае, где, куда ни кинь взор, кругом нескончаемая панорама водной стихии и звёздного небосвода, которую не увидишь даже в самую тёмную ночь. Где космос к тебе ближе, чем на суше. Сашка, неизвестно что ждёт нас завтра, и ты сам говоришь, что нужно использовать момент, когда он выпал. Тем более за предыдущие заслуги тебе и мне официально дали отпуск на две недели.

Сокольский поджимал губы.

Кристина продолжала гнуть, – вспомни! Только вчера я видела тебя спящим на потёртом заднем сиденье потасканного гидроплана, скользящего по бирюзовым водам близ острова Полилио, а к ночи обстоятельства вынудили нас менять место дислокации. Если что-то пойдёт не так, то нас мигом подхватит Шустрый в любой точке планеты, и так же стремительно унесёт куда нужно. Если вообще будет необходимо что-либо исполнять. Так что не тупи и соглашайся!

И после монолога Кристина легонько шлепнула Бэль по колонке.

Берковская закивала головой, – ты же хотел многое описать для будущего отдела, составить планы, графики, расчёты, бюджеты, зафиксировать идеи. Восстановить здоровье наконец! Мы на связи со всеми круглые стуки, в компании с Прометеем у нас ежесекундный информационный апдейт. И полная безопасность. Так что действительно не тупи! Провизии на борту Странника на пару недель вперёд, плюс я ещё докупила фруктов и овощей, можно банкеты устраивать! А по поводу пересылки наших ракушек, зарулим по пути на Восьмой остров и сбросим всё там!

Сокольский вскинул брови, удивляясь ещё больше.

Берковская с хитрым видом посмотрела на не менее хитренькую с игривой парой карих глаз Кристину.

Бино кивнула, – да. Пока ты спал, мы уже всё распланировали. Наш маршрут как нельзя кстати пролегает прямиком через Восьмой остров, и его надо будет огибать. К тому же там тусуются Транспортёры, доставившие первую партию строительного оборудования. Так что дожёвывай креветки, салатик, и собирайся. Мы пока сходим с Бэль за обновками и сувенирами. Оказывается, рядом с отелем раскинулись нескучные бутики и крутой туристический супермаркет!

Юноша, сидя в шортиках на кресле, с налётом лёгкого энтузиазма окинул просторную гостиную комнату. Медленно перемалывая креветку, он покачал головой. Затем поднял указательный палец вверх и промямлил вслух, – стоит оставь женщину без присмотра и наедине со своими идеями. Как пить дать утянет тебя на край света!

Ветер мельтешащей взвесью брызг буйствовал вокруг прогулочного катера, и серые тучи, шедшие со стороны океана, заметно редели. Вдалеке, на горизонте, уже зарождалось обширное просветление. Волны нещадно бились о борт лодки, и она переваливал через них, нисколько не подвергая себя возможности затопления.

Райт, ковыляя на левую подстреленную ногу, только что помог выбраться Маркусу из воды. Их зафрахтованный катер болтался на волнах как пенопласт. Все трое порядком устали, проведя часы в качке на поверхности, и под водой, а тучи, застлавшие небо, не позволяли внешнему окружению нагнетать позитивную теплоту от солнца.

Одевшись в лёгкие гидрокостюмы, они коем как компенсировали неблагоприятные погодные условия, где остаточный ветер срывал с пенных волн брызги и швырял их в лица людей.

Закрепив баллоны с кислородом в держатели на стенде, стянув ласты, Маркус посмотрел на Райта и кивнул, – как нога?

Райт, борясь с качкой и держась за поручень одной рукой, пошлёпал по бедру подстреленной ноги и ответил, – Пронесло! Голень и кость не задело. Через пару–тройку дней буду бегать.

Кейн Ревенпорт, вышедший из теплого помещения внутри катера проговорил, держа в руках окаменелость, размером с буханку хлеба, – Бинго! Волны сделали-таки своё дело, они упустили этот экземпляр. Тем не менее противник вытянул всё со дна. Кроме этой штуки. Надо передать это Джонни.

– Их раскопа, конечно, уже не ведать. Они использовали водомёты, значит, сделали большую работу за нас, и всё, что могло быть в песке, теперь на посудине! – вставил Райт и сел на промокшее от брызг сиденье.

Посмотрев на артефакт в руках Ревенпорта, и кинув взгляд на далёкую белую яхту, временами сливающуюся с облаками брызг, он добавил, – надо обшарить её, пока нет свидетелей!

Кейн улыбнулся и кивнул, вспомнив операцию годичной давности, – самое время! Маркус, надевай баллоны, как тогда, с миллиардером на Багамах.

И после Маркус незамедлительно принялся укомплектовывать себя, а Кейн поднялся на верхний застеклённый ярус, встав за хромированный штурвал.

Включив двигатели и дав самый малых ход винтам двух мощных моторов, Ревенпорт повел катер по водным барханам в сторону цели. Белая красавица-яхта, казалось бы, дрейфовала неколебимо, едва заметно покачиваясь на полутораметровых волнах.

Электронно-механическое компьютерное существо, нареченное при создании именем Прометей, неустанно трудилось с того момента, когда волнение моря стало спадать, и можно было без особых затруднений для передвижения работать в пространстве лаборатории.

Стеклянные колбочки и пробирки уже почти не звенели так рьяно, как раньше, и с каждым часом в стеклянной симфонии учувствовало всё меньше и меньше музыкантов. Вода в прозрачных аквариумах тоже успокоилась, и не норовила выплеснуться через края.

Прометей быстренько разобрался с оставшейся частью артефактов, определил размеры аквариумов для каждой находки, процент смеси реагента, доливаемого в аквариум для разрушения налёта. Музыка скрипки наполняла все шикарно декорированные и обставленные дорогой мебелью технологические помещения и прочие каюты яхты.

Робот находился один, и никого, не тревожа своим музыкальным вкусом, позволил мелодии расходиться по всем палубам. Сверяясь с внешними камерами наблюдения, робот следил за неизвестным прогулочным судном, занявшим их вчерашнее якорное место.

Вынув из прямоугольного аквариума с реагентом ещё один металлический экспонат, доподлинно детализированный вид которого изображал большого попугая Ара, Прометей окинул цифровым взором обширную коллекцию, и проговорил вслух, – для чего они это делали?

Вдруг лёгкий на вес экспонат, выполненный из сложного сплава и редкоземельных металлов, встрепенулся всем телом, и, взмахивая железными крыльями как живыми, расправил металлические перья и вылетел из рук, гаркнув при этом пару раз.

Пролетев по прохладному воздуху лаборатории, попугай сел на прямоугольный стол белого оттенка, на котором лежали другие окаменелые экспонаты и снова застыл как отлитая из серого железа статуя. Прометей покачал головой от очередного фантастического явления, фиксируя каждую секунду. Взяв птицу, он перенёс её в тёмное хранилище на данном уровне, вошёл внутрь и закрыл в ячейке, подходящей по размеру.

Вернувшись в лабораторию, робот убрал осадок со дна аквариума, добавил реагента и положил иную находку.

Неожиданно Прометей остановился, повернул голову в сторону выхода и резко направился туда, оставив все намеченные процессы.

Кейн подвёл катер к яхте со стороны кормы на безопасное, при качке расстояние. Отсюда, она с её длинной почти стометровой длинной и высотой в двадцать, казалась исполинской. Ширина корабля была порядка двадцати двух метров, и на яхте такого класса могло без стеснения уместиться около полсотни персон, гости и обслуживающий персонал.

Но на открытых четырёх палубах на корме, и одной огромной носовой палубе с вертолётной площадкой все эти дни не было никого, помимо трёх молодых людей. Ни прислуги, ни технического персонала, активно работающего над жизнедеятельностью плавучего поместья.

Никого.

И что было внутри, что скрывалось за белоснежным корпусом в просторных каютах – для Кейна оставалось зудящей как заноза под кожей загадкой.

Вокруг не было ни единой души, пляж острова Полилио опустел, местные рыбаки прятались в домах, выстроенных в пальмовых рощах, и сейчас переживали стихию, сидя в креслах, или лёжа в гамаках.

Кто-то как всегда смотрел дышащие на ладан телевизоры, или слушал местные или иностранные напевы, залатывая дыры в прохудившихся сетях или сплетая новые, с карманами и ловушками, или вообще обрабатывал ракушки для сдачи в сувенирные лавки.

Райт подошёл к Кейну, и шепнул на ухо, – Маркус готов выгружаться.

Мистер Ревенпорт, прищурив тёмно-карие глаза и почесав щетинистую щёку, шепнул в ответ, – прекрасно! Мы пока покружим вокруг.

Взобраться на открытую палубу яхты было невозможно просто так. Её высокий белоснежный борт до первой открытой палубы вырастал из воды на четыре метра. Матовые белые стёкла и вытянутые иллюминаторы, бегущие по всему борту никак, не позволяли заглянуть с помощью оптических прицелов и мощного бинокля внутрь помещений.

Вторая, третья и четвёртая открытая палуба со столиками, шезлонгами и большим длинным стеклянным обеденным столом вообще были недосягаемы с поверхности воды и их катера. Про открытую палубу на остром вытянутом носу можно было вообще забыть – до неё было порядка десяти метров от поверхности моря, если не больше, – прикидывал Кейн.

Затем он получил сигнал, и, заведя моторы, аккуратно обогнул яхту со стороны кормы. Британский флаг, развивающийся на ветру, указывал национальную прописку в мощной портовой стране.

– Далеко забрались! – хмыкнул Райт, стоя подле Кейна, поедая глазами посудину. Она во много раз превосходила их судно, на котором они бороздили моря.

– На такой громадине смело можно пересекать океаны, и месяцами торчать на открытой воде в режиме автономного плавания, – шепнул Кейн, оценивая яхту. Но даже он не знал того, на что было способно это с виду роскошное и слегка футуристическое благодаря дизайну и плавным линиям судно.

Тем временем Маркус вдыхая кислород через ребризер замкнутой системы, не оставляющий выхлопа углекислого газа, активно работал ластами. Он плыл параллельно дну в то место, где яхта погружалась ниже ватерлинии.

Проделав нужную дистанцию, боец всплыл со стороны левого борта через секунды после того, как над его головой медленно проплыл катер товарища, оставляя вспененный кильватерный след. Показав голову в воде между волнами, Маркус сжал рукоять ружья. Прицелившись, он выстрелил.

Прометей стремился на верхнюю палубу. Сонары ранее засекли подводную цель, по габаритам походившую на размер детеныша акулы. Просканировав объект, приборы вывялили в объекте строение человеческого тела.

Прометей, дав оценку обстоятельствам, решил схитрить.

Стрела вылетела. Раскрывшись кошкой, она ударилась об полированный настил нижней открытой палубы. Заскользив по гладкой поверхности, чёрная кошка зацепилась за хромированный поручень с внутренней стороны полутораметрового бортика, опоясывающего открытую палубу. Маркус тут же почувствовав натяжение, одной рукой скинул с себя ласты в воде. Включив наматывающий механизм, он увлёкся сквозь волны к борту.

Кейн тем временем, привлекая возможных наблюдателей к себе, заплыл со стороны носа. Передав штурвал Райту, Ревенпорт схватил аналогичное ружьё, выскочил на открытое пространство из-под навеса, и выстрелил в сторону носа яхты. Стрела пронеслась, и, упав на вертолётную площадку, раскрылась.

Спустя секунды натяжения, она вцепилась во что-то на палубе. Ревенпорт, спрятав лицо под маской, как и Маркус, в другую секунду уже поднимался вверх. Перевалив через бортик и очутившись на большой открытой палубе, он положил ружье и пересёк вертолетную площадку с пистолетом в руках.

Маркус, вскарабкался с помощью верёвки как альпинист по скале. Перекинувшись через бортик, он выхватил из держателя чёрный пистолет с глушителем. Стеклянные панорамные двери, ведущие внутрь уровня, были закрыты. Открытые палубы пронизывала стеклянная винтовая лестница, связывая их между собой.

Оглядев пустые столики и капельки дождя, занесённые на них ветром, Маркус ощутил под ногами вибрацию. Яхта качнулась на одной волне, и стала разворачиваться носом прочь от маленького катера.

Спустя полминуты она уже рвалась вперёд, стремительно набирая обороты.

Заметавшись по открытой палубе, Маркус подбежал к стеклянным дверям и попытался дёрнуть за серебристую ручку. Двери стояли на месте. Кинувшись к лестнице, Маркус взбежал по прозрачным винтовым ступенькам на вторую открытую палубу – пусто! И двери тоже заперты.

Кейн решил ворваться внутрь через единственный проход, значащийся здесь как арочные стеклянные ворота. Все прочие проходы были заблокированы. Длинные кожаные кресла молочного оттенка, бегущие по стенкам под навесом, пустовали. На стеклянных столиках не лежало абсолютно ничего.

Корабль-призрак, не иначе! Но им же кто-то управлял? И управляет, прямо сейчас! – думал Кейн. Сжимая рукоять пистолета, он активировал средство связи и прошептал, – Маркус, Райт, слышите меня?

В ответ последовала тишина. Внезапный резкий писк в ухе, заставил скрючиться Кейна едва не взорвав болевым ощущением его ухо.

Маркус, схватившись за правое ухо, выпалил пару фраз, но она ушла в пустоту.

Взбежав на третью палубу, он приметил длинный обеденный овальный стол и стулья, стоящие вокруг него. Все было выполнено из прочного прозрачного материала, и казалось таким воздушным, что вот-вот взлетит.

Подбежав к бортику, он увидел катер, плывущий по кильватерной струе за яхтой. Неожиданно для Маркуса с палубы и метеорологической установки рядом с радарами на самой крыше, которую он увидел только потом, раздалась современная ритмичная музыка, и заиграла во всех скрытых динамиках, расположенных на открытом пространстве яхты.

Маркус снова вздрогнул от внезапности. Тут стеклянные двери за его спиной распахнулись, он повернулся и остолбенел. На него с высоты двух метров смотрел человек странной угловатой фигуры, одетый в совершенно белый и скрывающий всё грубое тело обтягивающий комбинезон.

Маркус вскинул пистолет и выстрелил.

Пуля, угодившая в голову, не причинившая ни малейшего вреда, только слегка замедлила темп движения противника.

Гильзы сыпались на пол, и пули просто отскакивали от высокой фигуры, как от бетонной стенки пластиковые шарики.

Маркус откинул пистолет и замахнулся, но мощная рука схватила его за шею, оторвала от палубы, и он повис в воздухе, пытаясь вдохнуть. Второй рукой белая фигура стянула с него защитную маску и кинула её на пол.

Маркус отчаянно и со злостью лупил ногами и руками по телу и голове напавшего на него белого призрака.

Тот, выдернув из держателя белый сигарообразный предмет, вонзил эту штуковину ему в шею. Спустя секунды тело Маркуса обмякло.

Высокая фигура аккуратно опустила затянутое в чёрный дайверский гидрокостюм податливое тело на палубу. Удалившись внутрь помещения, она заперла за собой двери.

Кейн в первые в жизни не знал, что ему делать.

Связаться с Диланом было невозможно, вся электроника разом отключилась. Выстрелив в дверь он только и увидел, как пуля отскочила от стекла, не раскрошив его на тысячу осколков, не застряв в нём, и даже не оставив на его поверхность скола. Такое стекло он видел в тот момент, когда официально ушёл из конторы в личную команду директора.

Подбежав к левому борту, Кейн заметил, как яхта огибает остров Полилио, видимо, намереваясь подойти к проливу между ним и Лусоном с южной стороны. Ещё Кейн увидел их катер, не отстающий от яхты.

Молодёжная танцевальная музыка играла слишком громко, давя на уши и мешая сосредоточиться. Экстерьер открытых палуб, дизайн мебели и всей яхты был крут, как и бронированные стеклянные двери, защищающие хозяев.

Неожиданно панорамные двери разошлись, и со стороны огромного фешенебельного холла с низками диванами и пианино вылетела высокая угловатая фигура, и сбила его с ног своей тяжелой массой.

Кейн далеко полетел на палубу и прокатился по ней, набивая шишки и синяки. Стреляя в необычную фигуру человека, он думал свалить белый силуэт с ног. Но не смог.

Опустошив обойму, он крикнул, – стой! Я работаю на правительство США! Я выясняю причину кражи вазы из музея. Мы знаем, что это сделали вы! Верните её, и мы оставим вас в покое!

Прометей, остановившись и буквально нависнув над ним, упёр руки в бока. Автоматически понизив громкость музыки, робот выдал из себя грубым мужским голосом с британским акцентом, – вы допустили грубое нарушение, вторгнувшись на территорию нашей собственности! Покиньте судно по собственной воле!

Кейн подвигал челюстью, и, вскочив на ноги, юркнул рядом с белой фигурой к раскрытым дверям, стремясь попасть в холл. Он не успел и с разбегу врезался в закрывшиеся по электронному щелчку пальцев бронированные стеклянные двери.

Белая фигура подошла к нему.

Кейн извернулся и двинул ей в живот. Костяшки на кулаке заболели от столкновения с гранитной поверхностью. Врезав высокой белой фигуре в подбородок, Кейн почувствовал тоже самое, только уже на втором кулаке.

Фигура схватила его за запястье с такой силой, что Кейн взвыл от боли в руке. Музыка вновь заиграла громче, топя в ритме крики Кейна.

Двухметровый силуэт резким рывком второй руки стянул защитный капюшон водолазного костюма с головы Кейна, затем схватил ногу в районе щиколотки и поднял в воздух тело как пушинку.

Подойдя к правому борту, фигура склонила голову на бок, словно рассматривая болтавшееся на ветру существо. Музык в мгновение упала до негромкой, и фигура выговорила, – господа. Не лезьте туда, где вам не хватит сил. Забудьте про нас, и не беспокойте более. Камеры на палубе сфотографировали ваши лица, так что вы сами теперь под прицелом. Бегите с Филиппин как можно быстрее. И дальше. Я всё сказал!

И после фигура, держа на вытянутых руках тело весом в восемьдесят килограмм, словно неугомонная юла, крутанулась на ногах и запустила в полёт кричащего человека. Тот, кувыркаясь в воздухе летел добрый десяток метров. В конце он сильно шлепнулся о волны.

Прометей, наблюдая за тем, как катер вильнул в сторону и подплыл к кричавшей и барахтавшейся в воде фигуре, кивнул один раз.

Прометей быстро нашёл оружие, отцепил кошку от ступеньки, за которую та зацепилась, бегло осмотрел оборудование противника и попросту швырнул всё за борт. Затем он удалился через открывшиеся двери, минуя уровни яхты. Выкинув второй инструмент проникновения на борт, Прометей добрался до второго тела, склонился над ним и осмотрел его на предмет передатчиков.

Подняв чёрную мужскую фигуру на руки, статный живой механизм понёс трофей на уровень, где располагались научно-исследовательские лаборатории, лазарет, операционная, герметичное хранилище, помещения с оборудованием и комната для временной изоляции заключённых. Именно туда-то и нёс усыплённое тело робот, минуя прочие роскошные помещения.

Тем временем Кейн, наглотавшись солёной воды, и ощущая боль во всем теле, на щиколотке, запястье и дикий шум в голове от удара об воду, сидя на кожаном диванчике за столиком внутри каюты катера и тяжело дыша, посмотрел в лицо Райту.

Тот, ранее увидев его пируэты в воздухе, подплыл к нему на катере, и, помог товарищу выкарабкаться. Затем они оставили уплывающую яхту в покое.

Высокий ростом блондин Райт, стоя на спортивных ногах возле столика, ответно взглянул парой голубых глаз на боевого товарища и вздохнул, – надо связаться с Диланом. После произошедшего бессмысленно лезть на борт с голыми руками.

Кейн, который прошёл длительные тренировки и службу в армии, с несколькими боевыми операциями в горячих точка, и годы работы в мощном секретном агентстве, потом уйдя во внештатную команду к директору, для выполнения дерзких, несанкционированных и незаконных заданий, сейчас посмотрел товарищу в глаза и выдал. – Райт, не прими меня за слабака, но мы нарвались на очень крутых парней. Тот, который вышвырнул меня за борт, кажется, вообще не человек!

Фелпс подвигал челюсть, почесал светлую щетину на щеке, и сев рядом, расслабив ещё нывшую ногу, добавил, – как быть с Маркусом? Он всё ещё на борту у противника!

Кейн пожал плечами и отпил терпкий виски из стакана, стоявшего на деревянном столике в подставке вместе с бутылками. Разбавив адреналин алкоголем, мистер Ревенпорт ответил, ткнув пальцем в лежащий на белой ткани высыхающий неровный прямоугольный кирпич, покрытый серым наростом. – Я думаю. Надо срочно узнать, что это!

И прежде чем встать и поплыть к острову Полилио и причалу, в городке, где они арендовали дом, он заключил, – между нами. Я не хочу стать причиной международного политического скандала, или очередной дуэли между секретными службами. Нашим заданием было похищение вазы. Не более. Сейчас дело приняло иной оборот. Но. На удирающей яхте, я уверен, есть предметы, покруче старинной керамики. Если правильно преподнести сложившуюся ситуацию, то мы выйдем сухими из воды и…

Сокольский, ранее собравшись со скоростью солдата, и теперь сидя в ярко освещенном номере, тщательно изучал древний артефакт, смотря на его бирюзовую вытянутую форму под разными углами.

Сверху плоское серое горло было будто запаяно и залито лаком. Что было странным, так это то, что весила ваза много меньше, чем был её объём. Высотой чуть больше метра, диаметром в самой широкой талии в тридцать сантиметров и узким горлышком около пятнадцати сантиметров, по изящному виду она казалась гораздо тяжелей. Прикосновения к артефакту дарили холод кончикам пальцев, гладкая поверхность, скрывающая непотускневший слой краски вообще вводила в ступор. Морская соль должна была её обесцветить, тем более за столько лет…

– Что же у тебя внутри? – думал Сокольский.

Однако вскрывать её прямо сейчас без надлежащих инструментов и пошаговой фиксации действий было неприемлемо. Поэтому юноша осматривал её, слушая ритмичную танцевальную музыку. Цветные сумки с оборудованием стояли у порога, доеденный завтрак был отправлен восвояси на передвижном столике. Только ноутбук и ваза располагались на журнальном столе.

Тут юноша получил входящий вызов на коммуникатор. Услышав голос Прометея, Сокольский пустился в живую беседу с ним. Выслушивая и нисколько не удивляясь произошедшему на яхте событию, подкидывая свои идеи, Сокольский, в итоге окончив разговор, положил коммуникатор на стол, наклонился к артефакту и прошептал, глядя на него. – Желанная ты, однако, для всех!

В массивную деревянную дверь тёмно-коричневого цвета постучали, затем вставили карточку, и она отворилась, с зелёным огоньком на бронзовой ручке. В гостиную вошла Кристина и Анабэлла, катя за собой яркие чемоданчики на колёсиках. В руках Кристины имелась длинная прямоугольная штуковина, завёрнутая в белую упаковочную бумагу. Сразу же оставив их у двери, они посмотрели на Сокольского, тот метнул вопросительный взор в сторону чемоданов и выдал. – Э-э, забиты под завязку?

– Разумеется! – улыбнулась Кристина, поправив локоны волос с лица. – Купили новой одёжки для новой страны, из этой увезём на память сувенирки и ракушки.

И, взвесив на руках метровый прямоугольник, шириною в сорок сантиметров, брюнетка добавила, – а вот эта вырезная из куска дерева маска бога плодородия будет красоваться на стене в нашей квартирке! Вообще мы много чего набрали, сейчас показывать не имеет смысла!

– Да, особенно после того, что произошло, – ответил Сокольский и быстро пересказал утреннюю историю на яхте.

Берковская, прищурив тёмно-синие глаза, прошла в комнату, думая и почёсывая на ходу бронзовую от загара щёку. Сев на диван, она виновато улыбнулась и шепнула, – чёрт. Втянула я вас в очередную интрижку. Простите…

– Не стоит Бэль. Даже теперь мы делаем благое дело, защищаем древние артефакты! – отрезал Сокольский, тем самым показывая серьёзность и намерение продолжения. – Шестерёнки закрутились. Я связался с Марией. Транспортёры будут ждать нас на Восьмом с дополнительным оборудованием, наши коллеги изымут и перенесут весь найденный груз на материк. Не стоит более медлить здесь, нужно выдвигаться пока остаточный порывистый ветер ещё заметает следы.

– Мы заказали такси, оно добросит нас до пристани. Водитель уже ожидает нас, счёт в отеле мы закрыли. Ещё чемодан для тебя и добрая телега с продуктами в холле не ресепшне… – подбодрила Кристина, и, уперев руки в бока, с ноткой позитива добавила, – наша жизнь не жизнь без такого рода креатива!

Подойдя к креслу и Сокольскому, брюнетка села ему на коленки, обняла за шею и заключила, – так что присядем на дорожку, и дальше в путь!

В просторной уютной гостиной комнате среди мягкого дивана, пары уютных кресел и стеклянного журнального столика повисла тишина. Каждый задумался о прошлых днях, настоящих, будущих.

Где-то под потолком в стене тихо жужжал кондиционер, нагнетая нейтральный воздух, в панорамные стеклянные двери со стороны балкона–террасы стучался ветер, яркий свет заливал всю комнату тёплых шоколадно-молочных тонов…

… и ваза с бирюзовым окрасом моря вокруг зелёных островков, разбросанных по её поверхности в эти секунды будто шептала на языке доступном для любой нации, вынося собственную энергетику изнутри наружу, – …стремись познать меня. И тайны вековые…

Россия. Москва.

10.00

Гул клаксонов транспортных средств, рёв бензиновых и дизельных движков, стоящих в очереди позади него, прервали текущие мысли, вспыхнувшие в моменты созерцания начищенных до блеска машин, пересекающих бульварное кольцо в районе Цветного бульвара.

Кинув взор на светофор, сменивший красный на зелёный, Павел Андреевич Петров надавил на акселератор, быстро минуя перекресток на чёрной Audi Q7. Спеша из дома в агентство Современных Революционных Технологий он играл в привычные шашечки, ставшие неотъемлемым стилем вождения в динамичном мегаполисе, где каждый норовил обогнать друг друга, надеясь попасть в желаемый пункт, хотя бы, вовремя.

В прохладном салоне, обтянутом бежевой кожей на пассажирском сиденье расположился его отец, Петров Андрей Павлович. Вторая глава агентства Современных Революционных Технологий, повернувшись к окну, смотрел опытным сероглазым аналитическим взором на мелькающие разноцветные, сияющие в лучах солнца автомобили, узкие тротуары с бегущими по ним пешеходами на фоне панорамных витрин, и горожанами, помимо своих житейских проблем, пытающимися спастись от утренней жары лёгкими одеждами свободного и офисного стиля.

– Значит, Сокольский и компания поймали ниточку, ведущую к очередным загадкам… – обыденно проговорил Петров старший, рассматривая витрины магазинов и пешеходов, снующих по тротуарам.

Павел Андреевич, улыбнулся, сжал руль покрепче и выдохнул с улыбкой завороженно, технично обгоняя других автомобилистов, – да отец. Прометей пересылает получаемые в процессе исследования данные, и они уже поражают. Живой металл! Невероятно! Их словно притягивает к таким открытиям!

И посмотрев на очередной, шумный от клаксонов перекресток, забитый машинами на пересечении Сретенского бульвара и Сретенской улицы, оттормозив перед чёрным японским джипом, Петров младший добавил, – важно, чтобы мы стали эксклюзивными обладателями данной технологии. Надо разобраться бы в её принципе.

– Вот-вот… – кивнул Петров старший. Почесав щетинистую щеку, тронутую возрастной сединой, он улыбнулся сам, и, посмотрев на сына, пояснил. – Важнее чтобы она не несла разрушительных факторов из прошлых лет в года нынешние!

– Конечно! Кстати, как там шпион, которого поймали? – уточнил сын у отца, меж тем провожая взглядом ярко одетую компанию молодёжи, пересекающую в веселье пешеходный переход.

– Когда приедем в офис, у нас будут чёткие результаты относительно личности незваного гостя, – ответил Петров старший, смотрящий на яркие шорты и футболки юношей и платьица солнечных загорелых девушек, цокающих по асфальту каблучками.

Взглянув на часы на запястье, Петров старший улыбнулся, – в эти минуты Сокольский как раз ведёт допрос.

Павел Андреевич посмотрел на отца, и, ухмыльнувшись, довершил, прежде чем тронуться с места, взревев басовитым движком, – лучше бы они оказались простыми ворами. Ой как не хочется затевать очередные тяжбы с конкурентами!

Филиппины. В море.

14.00 по-местному времени.

Ветер срывал капельки брызг и швырял их на вытянутый и стремительный корпус, разрезающий море. Огромная белоснежная яхта Peregrinus всё дальше отплывала от острова Полилио, оставив его далеко позади кормы, за которой тянулся вспененный след от мощных водомётных двигателей.

Высота волн от подошвы до гребня не превышала двух метров, и острый нос обтекаемой футуристической яхты пронзал валы, с полной уверенностью следуя из моря в Тихий океан.

Вдали тучи рассеивались, унося нестабильный фронт южнее и восточней Филиппин, к берегам Папуа Новая Гвинея. Солнце всё чаще прорывало пелену облаков, растапливая серую массу тёплыми лучами, поигрывая отблесками и зайчиками на воде и всех металлических поверхностях яхты.

Стоя на самом краю остроконечного носа, ощущая едва заметную качку под ногами, с гордостью и почтением борясь со встречным ветром, дувшим в лицо с прохладным влажным оттенком, Сокольский смотрел в бесконечный горизонт водной стихии, окутывающий корабль со всех сторон.

Находясь на открытой палубе в одних жёлто-белых шортах и засунув руки в карманы, он вновь задумался о том, что никогда ему ещё не доводилось совершать подобное.

Переход на яхте через океан! Что его ждало в пути – можно было только гадать.

Впереди белые пенные барашки всё чаще сменялись спокойными волнами, катящимися навстречу яхте, и порывы ветра, с каждой минутой купаясь в солнце, становились теплей, да и мурашки от прохлады потихонечку уступали радости и гармонии.

Сокольский обернулся и двинулся в сторону внутренних помещений яхты.

Миновав центральный холл, коридоры, и спустившись по стеклянной винтовой лестнице на технологический уровень, он, достигнув лаборатории, нашёл там Кристину и Анабэллу, усердно и с благоговением колдующих на пару над выкраденным артефактом.

В эти минуты девушки были, словно как одно целое, как неразделимые сестры–близнецы, орудуя инструментами, фиксируя всё и делая записи в лэптопах. Сама ваза сейчас находилась в металлическом шкафе, где проходила очередное сканирование.

Кристина, как и Бэль, одетая в шортики и майку, увидев любимого, улыбнулась ему и прошептала – ну как виды? Не жалеешь?

– Ха! Ниразу! – бросил довольным тоном Сокольский и подошёл к лэптопу, в котором уже имелись данные о составе вазы.

Анабэлла сделала спектральный и радиоуглеродный анализ, определив структуру вещества и его временную выдержку. Увидев данные, юноша присвистнул.

– Титан? – вскинул брови Сокольский, – ну да, теперь ясно, почему она горазд легче, чем кажется.

– Ага, – кивнула Берковская, – не керамика, ни охра, причём она цельная. Внешний слой, это просто краска, такую же используют Аминоáтики!

– Поэтому она не выцвела в морской воде, – добавила Кристина.

Сокольский, читая данные, снова протянул, повернувшись к белому шкафу с герметичными дверьми, за которыми находилась ваза, поддаваясь сканированию, – тридцать тысяч лет этот горшок тусовался в море?

– Нет, – мотнула головой Берковская, – она была изготовлена столько лет назад. В вот в море она находилась, так же, как и все остальные найденные нами предметы, около двадцати тысяч лет!

– Не понимаю, – смутился Сокольский, сопоставляя ранее полученные данные относительно возраста находки, пытаясь сложить хронологию и логику событий для артефакта.

– Вот тебе ещё вопросы для головоломки, выдала Берковская. – Почему она была изготовлена столь долгое время назад, а не так давно её захотели переместить с острова, на который мы собственно держим путь? Тем более ясно, что никакие гиганты не проживали на Гавайях в те года, это слишком близко, к текущему времени.

Бэль сейчас работала с очередной окаменелостью, снимая с неё наросты, запустив руку, обтянутую защитной перчаткой в аквариум с раствором и водя по предмету мягкой кисточкой. Большая, но заставленная полезным и необходимым оборудованием лаборатория была наполнена прохладным сухим воздухом.

Сокольский, поразмыслив и посмотрев на Кристину, ждущую возле шкафа, в котором находилась ваза, ответил, – значит он был важен для Аминоáтиков. Ведь Мýру канули в небытие. Выяснили что у неё внутри?

Кристина, ожидавшая с минуты на минуту рентгеновского изображения внутренней структуры артефакта, посмотрела на монитор, закусив губу. Звуковой сигнал возвестил о завершении процесса, и на мониторе появилась картинка.

Все трое посмотрели на экран, строя свои преждевременные выводы. Первой взяла слово Анабэлла, завороженно прошептав, – нам надо достать эту штуковину!

Кристина открыла герметичные дверцы, достала вазу и аккуратно поставила её на низкий квадратный столик.

На каждом краю белого стола имелись сложные и точные механические манипуляторы, способные зажимать в своих гнущихся длинных пальцах любые предметы. Прометей, стоявший сейчас в дальнем конце лаборатории, автоматически подключился по средствам прямого цифрового доступа к манипуляторам. Взяв под контроль механические руки, он, обхватив бирюзовую вазу двумя из них, установил её в самый центр. Два других манипулятора были свободные, и он решил использовать их.

Робот принялся снимать верхний слой нароста, закрывающий горловину вазы лазером малой мощности. Сокольский, смотря на точные хирургические действия, посмотрел на Кристину и Анабэллу. Они не отрывали глаз от процесса, и юноша решил утолить собственный интерес.

Юноша покинул лабораторию.

Пройдя через чистую комнату, он вышел в холл, обшитый панелями светлого дерева. Далее он двинулся по ярко освещённому внутреннему коридору без окон в дальний конец технологического уровня.

По пути он проходил герметичные и стилизованные под общий дизайн двери, ведущие в иные помещения. Идя и смотря на фотографии морских простор, он нашёптывал слова песни с лёгкой улыбкой, шурша в воздушных шлёпках по лакированному деревянному полу, – для меня и моря и горы видно из окна, острова между двух океанов…

Достигнув двери, Сокольский набрал код на сенсорной панели и вошёл в первое помещение. Бежевые стены отдавали теплом. Компьютерный стол и включенные мониторы показывали то, что было за стеклом, в камере. В стеклянном шкафчике у стены выстроились бутылочки с различными препаратами и средства для допроса. В комнатке, в центре расположилось кресло–трансформер, переходящее в кровать, и сейчас оно было в горизонтальном положении.

На нём, пристегнутый кожаными ремешками за все конечности лежал человек в чёрном гидрокостюме. Незваный гость давно очнулся и вертел головой по комнате, шаря светло-карими глазами по серому помещению, напитанному прохладой, комнате, лишенной всяческих элементов интерьера. Лишь передвижной медицинский столик, стоявший у стены возле двери.

Под потолком имелась небольшая серая полусфера – камера наблюдения. Человек в сотый раз пристально посмотрел на неё со злостью в глазах.

Дверь издала лёгкое шипение, и в комнату вошёл человек в белом лёгком скафандре, кои используют в химических лабораториях. Его голову защищала непроницаемая маска. Человек держал на металлическом подносе несколько стеклянных шприцев, наполненных мутной жидкостью.

Маркус, оглядев пришлого человека, со злостью в голосе выпалил на английском, – кто ты?

Человек не отвечая, положил поднос на столик, затем подкатил его к креслу. Встав рядом с ним, он склонил голову с защитным шлемом–маской и проговорил по-английски сюрреалистическим голосом, – задавать вопросы сейчас не уместно с твоей стороны. Лучше скажи кто вы, и зачем вы решили проникнуть на яхту!?

– Да пошёл ты! – кинул Маркус, двигая челюстью, – вы не представляете, во что ввязались! Против кого вы пошли!

– Аналогичное отвечу тебе, приятель! – отозвался Сокольский, улыбаясь под маской, но сохраняя спокойный тон, – давай не тупи! Я в любом случае получу ответы, однако процесс их получения может быть безболезненным для тебя. Либо адски мучительным, и в итоге летальным, приятель!

– За вашей яхтой следят, вы на крючке. Ваша свобода и жизнь – вопрос времени! – ответил человек, прикованный к кожаному лежбищу.

– На крючке говоришь… – протянул Сокольский и потянулся к шприцу с красным колечком–маркировкой.

Взяв его, Александр поднёс жало к вене. Конечности человека были настолько прижаты кожаными ремешками, что он, попытавшись всполошиться, не получил желаемого результата. Лишь обозлив глаза, плюнул на белую ткань костюма.

Сокольский в скафандре пожал плечами и проговорил безучастно, – как скажешь!

И вколол в руку иглу, пуская химию по вене.

Пленник закричал, и в последующие секунды расслабился и обмяк. Зрачки расширились, и злость на загорелом мужественном лице, тронутом двухдневной щетиной сменило спокойствие, дыхание выровнялось. Химический состав, моментально воздействовав на головной мозг, отключил все двигательные нервы и рецепторы, отвечающие за сокращение мышц и на уровне мышления за силу воли, предоставив прямой доступ ко всей информации, сокрытой в памяти этого человека.

Сокольский, вытянув шприц, отодвинул тележку, и, достав коммуникатор из кармана костюма, включил запись и принялся вести словесный допрос, получая подробные ответы на вопросы.

Спустя двадцать минут он вколол Маркусу снотворное, и, дождавшись пока брюнет с крепким телосложением провалится в бессознательное состояние, стянул с себя шлем и положил его на медицинский столик.

Глядя на человека, Сокольский активно напрягал желваки на скулах, усиленно размышляя. Крайне недовольно покачав головой и цокнув языком, он прошептал, прежде чем выкатить столик из комнаты, запереть её, скинуть защитный костюм и пойти в кают-компанию для совещаний, выходя на связь с агентством, – …лять. Только этого сейчас нам не хватало!

Москва.

11.00.

Находясь в своём рабочем кабинете в повседневных потёртых джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом, Антон Сергеевич Разумов стоял возле ультратехнологичного рабочего стола.

Скорее это был не стол, а сенсорная поверхность, толщиной всего лишь в несколько сантиметр и размерами полтора метра на восемьдесят сантиметров. Многофункциональный экран позволял работать с любым видом данных, делать печатные записи, зарисовки, редактировать текст, рисовать стилусом не хуже карандашей или кистью, корректировать изображения в фоторедакторе. И сейчас Разумов просматривал фотографии седланной вазы и текстовые данные.

Рядом с картинками в другом интерактивном окне была открыта видеозапись, сопровождаемая звуком, который, синхронизируясь с объёмной акустической системой, заполнял весь концептуальный кабинет.

Прищурив серые глаза, Антон Сергеевич прикосновением пальца углубился в интерактивное проецируемое меню и по второму кругу принялся слушать диалог между Сокольским и Маркусом Брикстоном.

Допрашиваемый индивид как выяснилось имел непосредственное и прямое отношение к Агентству Национальной Безопасности, к секретному подразделению, выведенному за пределы штатной структуры, призванному выполнять особые, деликатными заданиями, невписывающиеся в рамки и этику конституции Соединённых Штатов и уж тем более одобрение Конгресса и Сената. Данные обстоятельства заставили агентство Современных Революционных Технологий обратить ещё больший взор на ситуацию в районе Филиппин. Команда Сокольского столкнулась отнюдь не с похитителями антикварного искусства, как они думали ранее. Они поймали оперативника, который входил в засекреченную команду. И подчинялась она весьма влиятельному человеку на американской земле.

Однако сам Маркус прямой связи с боссом не имел. Единственный, кто был нитью, ведущей непосредственно к создателю внештатного подразделения – некто Дилан Лэмпорт, участник и руководитель данной оперативной группы, и действующий оперативный агент американской спецслужбы.

Рядом с Антоном Разумовым была его жена, Екатерина Николаевна. Одетая в обтягивающие джинсы и лёгкую блузку, она демонстрировала открытые руки и спину, на загорелой коже которой не осталось ни одного упоминания о синяках от предыдущей операции в Эфиопии. Её здоровье было почти восстановлено и силы с каждым днём росли.

Просматривая фотоотчёт, посвященный артефактам и в частности вазе, Екатерина посмотрела на мужа карими глазами, поправила тёмные локоны волос и предложила вслух, – я предлагаю свернуть операцию и отогнать Странника в безопасное место. Пока ещё не поздно замести следы.

Антон Сергеевич остановил запись, оторвал взгляд от сенсорной поверхности стола, и, посмотрев на жену красавицу–брюнетку, тихо ответил, – в любом случае им нужно добраться до Восьмого острова. Мистера Брикстона надо пока подержать взаперти, на Восьмом. Нужно связаться с Орловым, пусть он переговорит с Кристофом Андерссоном с глазу на глаз и опишет ситуацию.

– Но, если Странник продолжит путь к Восьмому, он навлечёт прямой интерес со стороны американцев на закрытую территорию, где к слову уже через день окажется вся семья гигантов Аиооиа. Что если американцы захотят сунуться туда? – ответила Екатерина, всё ещё не привыкнув к забавному названию их цивилизации.

Антон Разумов кивнул, и, приняв серьёзный вид, добавил, – пусть попробуют. Остров надёжно защищён, к тому же Транспортёры за пару дней до прибытия Странника перекинут столько оборудования и техники, что ни одному штурмовому отряду не позавидуешь! К тому же я сам хочу посмотреть воочию на найденные артефакты. Чёрт побери, динамический металл!

Екатерина Николаевна замерла на мгновение, и улыбка поползла по её лицу. Подойдя к мужу, она обняла его за талию, заглянула ему в глаза и прошептала, – я думала, что ты и не предложишь!

– Ага, видела бы ты себя с утра, прочитав отчет. Икрилась энергией и жаждой новой работы… – ухмыльнулся Антон Сергеевич, глядя в сверкающие азартом карие глаза. – Скажи–ка, когда ты сама собиралась предложить полететь на Восьмой?

Екатерина застеснялась и виновато улыбаясь, протянула, – э-э-э, честно Антон я уже здорова, и чувствую себя прекрасно. Синяки сошли, мышцы крепки как никогда и кости не болят. Да и надоело просто так сидеть дома и слоняться без дела. Ребята наткнулись на нечто невообразимое, и я хочу окунуться в расследование, добавить свои знания к рабочему процессу, получить новые. Плюс книгу надо закончить, а где, как ни на Страннике посреди океана и в живописных пальмовых рощах Восьмого острова это можно сделать лучше и интересней, а?

– Хитрюга! – нежным тоном ответил Антон Сергеевич, и, подмигнув жене, добавил, – сегодня в ночь вылетим на СКЛАТ-Один, оттуда на Транспортёре. Так что езжай–ка ты домой и сделай все приготовления. А я пока тут поработаю, раздам задания и свяжусь с Максом!

– Спасибо тебе за понимание родной, – сладким тоном ответила Екатерина и погладила мужа по щеке. Тот кивнул и ответил. – Мне и самому, честно говоря, хочется ребятам помочь.

Екатерина чмокнула Антона в щеку, подмигнула ему и вышла из его кабинета, минуя этажи и лифты подземного комплекса агентства Современных Революционных Технологий.

Выйдя на улицу и очутившись на жаркой парковке, окутанной дымкой и высокими тополями, Екатерина Николаевна села в принадлежавшую ей белоснежную BMW M6 с функциональностью Электронного Компьютерного Существа.

Тронув машину с места, он покатила её по жарким душным улицам мегаполиса домой.

Тем временем Антон Разумов сел за стол, свернул все окна, и поверхность окрасилась в белый матовый цвет. Расставляя мысли, и задачи по приоритету, взяв коммуникатор, лежащий возле монитора, Разумов углубился в меню, вызвал нужный контакт и с улыбкой стал ждать ответа от абонента.

Франция.

8.30 утра.

Шикарная просторная комната для гостей была обставлена редкой антикварной мебелью восемнадцатого века. С потолка высотой в пять метров свисала большая бронзовая многоярусная люстра, окружённая лепниной, которая разбегалась в разные стороны как паутина, закручивая вензеля и узоры.

Стены, выполненные в объёмной композиции молочного и кофейного оттенка, содержали в себе различные картины европейской природы, заснеженные горные вершины и зеленеющие долины летнего периода. Массивные дубовые двухстворчатые арочные двери были закрыты, а плотные шторы из расшивной узорчатой ткани не пропускали ни одного солнечного луча, пытавшегося ворваться через бронированные стёкла в огромный особняк, стоящий на берегу Средиземного моря.

На тумбочке из тёмного дерева возле наполовину осушенного стакана с апельсиновым соком завибрировал коммуникатор. Тело, сладко распластавшееся в белой пижаме на кровати поверх одеяла, заворчав, нехотя потянулось за коммуникатором.

Вскрыв один серый глаз и посмотрев в четырёхдюймовый экран на кодовое обозначение звонящего, Максим Орлов с взъерошенными по обычаю волосами улыбнулся и прохрипел заспанным голосом, – Антон, ты сейчас такой сон мне оборвал…

– Что, снова во сне девчонок тискал? Настя про это знает? – раздался бодрый голос Антона Разумова в динамике коммуникатора.

– Завидуй молча! – протянул Максим Орлов, сразу вспомнив свою блондинистую жену и ухмыльнувшись, хрипловато добавил, – кстати, ещё неизвестно у кого из нас двоих сны извращённей. Ладно, опустим. Чему обязан?

– Короче, внимай… – отозвался Антон Сергеевич на другом конце закрытого цифрового канала, защищённого криптостойкой шифровальной системой, и принялся будить Максима информацией.

Максим тут же сел на кровати в позу лотоса и озираясь по сторонам фешенебельной комнаты, внимательно слушал рассказ, периодически задавая вопросы и получая развёрнутые ответы.

Спустя двадцать минут диалога, Максим почесал затылок с взъерошенными тёмными волосами, и, встав с кровати, довершил, – хорошо Антон, сделаю. Думаю, Кристоф всячески поддержит эту затею. Завтра говоришь, будите уже на Восьмом, хм… К вам присоединиться я так быстро, скорее всего, не смогу. Может быть позже. Сегодня вечером у нас запланирована светская тусовка и совещание с Андерссоном, четой Берковских и Никольской. Последние прибудут днём в поместье. В любом случае на связи!

– Добро! – отозвался Антон Разумов и прервал сеанс связи.

Максим Орлов положил коммуникатор на тумбочку, допил апельсиновый сок и подошёл к высокому окну. Резким движением он распахнул плотные тяжелые шторы и сразу же прищурил ещё сонные глаза от яркого света, озарившего шикарную комнату.

Привыкнув к утреннему солнцу, Максим Орлов с высоты третьего этажа посмотрел на раскинувшийся перед ним вид лазурного побережья Франции. Поместье стояло на скалистом берегу, и здесь же имелся собственный причал для яхт и прогулочных катеров. Солнце поигрывало пляшущими зайчиками на воде, слабый ветер гнал на скальный берег пенные барашки, и Максим сейчас улыбнувшись, от души и по–доброму позавидовал другу, который в эту секунду стремился на Страннике к острову в Тихом океане.

Покачав довольно головой, и с почтением глядя на красоты Средиземного моря, юный Орлов прошептал, прежде чем пойти в ванную комнату и официально начать новый день, – чует моё мягкое место, просто так это не кончится…

В море.

20. 00 по-местному времени.

Миновал тот час, когда в последний раз на горизонте наблюдалась земля. Солнце всё ближе клонилось к линии горизонта на западе и массивные кучевые облака по привычке окрашивались в алый, красный и местами огненно–оранжевый цвет, и лучи заходящего светила пронзили их, дотягиваясь до тёмно-синего цвета бесконечной воды.

Время очередного ужина подошло, и компания сидела на открытой верхней палубе в носовой части яхты за овальным стеклянным столом, уставленным белыми тарелками. В них источали аромат обжаренные лобстеры и отваренные королевские креветки, ещё была пара блюд с овощными и фруктовыми салатами, а также запотевшие графины с охлаждённым соком манго и вишнёвым. На краю стола поодаль тарелок и салатниц лежала пара раскрытых лэптопы с поступающей в них информацией обо всём и вся, а над головой простиралось вечереющее небо с медленно проплывающими облаками.

Внешнее освещение яхты слабо подсвечивало открытую деревянную палубу перед входом во внутренние помещения, и многочисленные динамики изливали из себя тихий ритм саксофона, пианино и барабанов, смешивая звуки в невероятно гармоничный коктейль. В дополнении ко всему люди наслаждались шумом волн за бортом, и просоленным бризом, дувшим со всех сторон.

Яхта неумолимо неслась вперёд, и казалось, ничто не могло её остановить.

Анабэлла Берковская, откинувшись на удобном стуле, посмотрела вдаль на восток, на темнеющий горизонт. Улыбнувшись, она прошептала, – Прометей, наверное, уже извлёк это из вазы.

На открытом воздухе к вечеру становилось прохладней, и Кристина Бино, предусмотрев это, сидя в синих джинсах и футболке рядом с юношей, одетым по привычке в жёлто–белые шорты и такую же по цвету футболку, пережевывая креветку, ответила, – что же там…

– Очередной артефакт, подсказка, ключ. Или дезинформация, уводящая в совершенно другую сторону… – ответила одетая во всё тёмно-синее Анабэлла и налила себе в бокал свежевыжатый манговый сок.

Сокольский, прожевав кусок лобстера, дополнил, – хотелось бы, чтобы это был ключ к символам, нарисованным на сосуде. Не разгадав их, мы не поймём, что нам делать на Кауаи, куда идти, и что вообще искать.

– Ничего, есть время в запасе! – уверенно протянула Анабэлла, и, посмотрев на то, как Сокольский улыбнулся Кристине украдкой, Берковская спросила невзначай, насаживая большую креветку на вилку. – Не думали по поводу даты и места свадьбы?

– Думали, – кивнула Кристина, и, потянув немного времени, ответила, – с учётом нашей узкой компании и образа жизни мы бы хотели сыграть свадьбу в таких вот местах!

Кристина обвела тёмно-карим взглядом просторы океана. Затем вернулась взглядом к Бэль, и, сияя жизнерадостной улыбкой, довершила, – а дата, в конце августа, двадцать второго числа этого лета. Ну или как пойдёт.

– Счастливые вы… – искренне радуясь, ответила Бэль, и, устремив взор к горизонту на восток, где занималась очередная ночь, притихла, а её тёмно-синие глаза вдруг стали серьёзными. Тёмные густые локоны поигрывали от бриза, и вся она как будто унеслась куда-то далеко, за пределы Странствующего.

Сокольский поймал нить её энергетического настроя, Кристина тоже ощутила это, и они оба посмотрели на Бэль с пониманием. Сколь многое имеет человек, сидящий за столом напротив них, но всё материальное меркнет в отсутствии той энергии, которая дарит жизни больший смысл, и придаёт для самой жизни сил.

Сокольский тихо прошептал, – не печалься Бэль, есть пара для тебя во Вселенной этой. В скором времени ты её найдёшь, и обретёшь это великолепное всепоглощающее чувство.

Берковская вернула тёмно-синие очи к паре молодой, и улыбнулась им. Убрав с лица тёмные локоны волос, она добавила, – скорее бы. Иногда мне кажется, что и вовсе мой удел бродить по миру одинокой, так и не подарить никому те чувства, в которые я верю, в которые я вкладываю жизненную энергию свою.

– Я тоже так считал, когда смотрел на счастливых людей, идущих по вечерним улицам в обнимку, – ответил Сокольский, и, потупив взор в салатницу с нарезанными овощами, продолжил. – Тогда казалось, что я и делаю-то всё правильно, веду себя адекватно, знакомлюсь, общаюсь. Но всё мимо и мимо. Теперь я понимаю, что моя энергетика дремала даже в те моменты, когда я шёл с новой дамой в кино, бар, ресторан, держал её под ручку, целовал её, жил с ней…

– Так-так… и скольких ты водил по ресторанам? Или вокруг них? – наиграно перебила Кристина.

Сокольский продолжил, – …однако, все, казалось бы, пустые значения и переменные в цепочки событий не имеют место быть не просто так! Я встретил Кристину в нужный момент, и жизнь моя изменилась до неузнаваемости в сторону, о которой я даже и не мечтал. И её жизнь поменяла вектор.

Кристина довольно кивнула.

Сокольский вдохнул морской воздух, приятно отозвавшийся в лёгких и продолжил, – закон притяжения есть, и энергия этой силы заставляет пересекаться людей в пространственно–временной точке. Главное не замыкаться в себе, и смотреть по сторонам. Кто знает, может быть, ты однажды пойдёшь за хлебом в магазин, и встретишь его, а может быть он сам войдёт в твою жизнь, спросив на улице маршрут дороги. Вариаций бесконечность, но она есть. Тем более для нас, кто движет вперёд благие процессы во Вселенной, защищая человеческий мир. Любовь нужна всем, и для всех она существует, если не здесь и сейчас, то завтра и на другом континенте. Мы пересекаем границы государств и можем теперь пересекать границы планет, и нет для нас ограничений. С нашим развитием мы множим наши шансы всяческий раз. В особенности ты.

Сокольский прервался. Взяв руку Кристины и поцеловав её запястье, он улыбнулся и заключил. – Я свой любовь нашел при занятных обстоятельствах, череда которых привела меня в агентство Современных Революционных Технологий. Служебный роман, так сказать. Теперь Вселенная подвела меня сюда, к этой пространственно–временной точки, чтобы укрепить твою надежду и стремления. Твоя точка соприкосновения с нужным тебе разумным существом ждёт тебя в нужный для тебя и Вселенной момент!

– Ты прав, – ответила Берковская, и, почувствовав прилив положительных эмоций, решила показать фразой то, что она повеселела, – а ты не пробовал любовные романы писать? У тебя бы весьма недурно получилось…

– Я? Любовные романы? – проговорил Сокольский иронично и по озорному удивлённо вскинул брови. – Мне кажется из меня писатель, как из Максима Орлова великий гламурный эстет…

Вспомнив Максима и его простоватый, и компанейский, временами антипафосный манер, все разом залились добрым хохотом, огласив открытую палубу позитивными звуковыми вибрациями.

Кристина захлопала в ладоши, и, покачав головой, дополнила, – ты всё равно попробуй, у Кати же получается…

– Вот будет свободная минутка, сразу начну! – подмигнул дамам Сокольский и обернулся в сторону разъехавшихся зеркальных бронированных дверей, открывающих внутренние просторы шикарного холла.

На палубу вышел Прометей, неся свою двухметровую фигуру, спрятанную под облегающий белый гидроизоляционный бронекостюм. В руках у электронно-механического компьютерного существа был лабораторный поднос, на котором лежал поигрывающий ярко-оранжевым блестящим металлом вытянутый артефакт.

Сокольский и Анабэлла как по щелчку пальцев сдвинули тарелки в сторону и освободили центр стола. Прометей положил прямоугольный поднос из нержавеющей стали на закалённое стекло стола.

Скрестив руки на груди, робот проговорил, – вот что удалось извлечь из сосуда. Горловина была цельная, и мне пришлось вырезать отверстие в плоскости для изъятия элемента. Этот цилиндр был объят мельчайшими кварцевыми кристаллами и микроскопической металлической пылью, химический анализ которой указал на динамический металл. Я проанализировал кварцевые песчинки, они повторяют состав песка в районе Гавайских островов.

– Всё указывает на них… – радостно прошептала Анабэлла, не отрывая взгляда от золотого цилиндра и квадратиков с символами, филигранно высеченными в каждой лаконичной иконке.

Чёткие квадратики опоясывали цилиндр от одного конца до другого. На самом золотом предмете длиною сантиметров тридцать и диаметром сантиметров десять всё ещё имелись белоснежные песчинки.

Сокольский, вопросительно оглядев девушек с улыбкой, первым потянулся к вытянутому сверкающему артефакту.

Взяв в руки золотой цилиндр, юноша взвесил его и удивленно проговорил вслух, – хм, на вид опять же тяжелый, а весит не больше килограмма, полутора. Если бы он был полностью золотой, то весил куда больше. Да, искусная поделка древних ремесленников.

Приблизив артефакт к прищуренным карим глазам, юноша всматривался в квадратики, выделенные от общей поверхности едва проглядываемым зазором, куда даже не могли проникнуть крошечные песчинки. На обоих торцах цилиндра имелись три тончайших круга, вписанных один в другой, и лишь на одном торце имелась впадина, в центре которой расположился прозрачный круг из темного сплава.

Повертев в руках артефакт, похожий на эстафетную палочку, юноша взял его за оба конца, затем одной рукой надавил пальцем на символ, изображающий простую одиноко стоящую палочку.

Цилиндр мгновенно издал лёгкую вибрацию и испустил в пространство недолгий звук «а» с нежным женским голосом.

Все разом выдохнули и округлили глаза.

Сокольский тут же решил пойти дальше и начал нажимать на все символы подряд, получая звуки «в», «и», «д» и прочие, что давались на слух как самые обычные буквы.

– Это же… – начала Анабэль, расплывшись в улыбке, не отрывая глаз от ярко-жёлтого цилиндра в руках у Сокольского.

– Похоже, мы нашли ключ к звуковому восприятию алфавита Мýру! – воскликнула Кристина, косясь на предмет в руках партнера.

Сам Прометей, склонившись едва, посмотрел на цилиндр и выдал, – всего символов ровно столько, сколько есть звуков, обозначающих буквы русского алфавита. Есть символы, которые, по–видимому, означают пунктуацию или нумерацию.

Все как один посмотрели на Прометея и он, кивнув овальной головой с футуристическими высокотехнологичными чертами лица, предложил, – если вы позволите, я проведу классификацию символов и выстрою их в порядке, созвучном с нашим алфавитом.

– В мире было и есть столько языков… – удивилась Кристина, потом поймала себя на мысли и добавила, – хотя, новый язык, это изменённый старый.

– Возьми любой язык подхватил Сокольский, – литеры разные, обозначения тоже, но звуки, закреплённые за символом одни и те же. Нет неизвестных звуков, а комбинация звуков, это просто более сложный символ, несущий в себе скажем не одну букву, а слово или целое предложение.

Анабэлла сложила как школьница руки на стеклянную поверхность стола, и, задумавшись, добавила, – но что это нам даёт? Не имея словаря, сложно будет перевести нам надпись на рисунке. А звуки, это просто звуки…

Сокольский, передав цилиндр Прометею, встал и взял свой беленький лэптоп, положил его на стол и начал колдовать, пока робот по очереди нажимал на кнопки, записывал звук, присущий каждому символу и составлял звуковой алфавит.

После минуты прослушки нежного голоса, робот подключился к лэптопу Сокольского и передал полученный алфавит в систему. Александр выделил первые слова и ввёл его в программу сопоставления символов к полученным звукам.

– Аиолокае эмио нэй лооаки укулемеа нимэй, – выдали динамики лэптопа.

Люди вновь задумчиво переглянулись.

– Да-а, встретился гаваец с итальянкой в баре поздно вечерком! Так и разошлись в разные стороны, не поняв друг друга… – пробурчала Кристина и сама же прыснула от смеха. Затем быстро пришла в себя, и, обмахивая лицо ладошкой, добавила. – Бэль права, без словаря фига два мы разгадаем этот текст. Но одно радует, теперь у нас есть ещё один мёртвый алфавит.

– Может не такой уж и мёртвый. Прометей, ты можешь проследить эти слова до сегодняшнего момента? – вопросил Сокольский, – может быть хоть какой-нибудь современный язык или канувший национальный стиль, хоть как-то отдаленно похож певучий язык Мýру?

Прометей, имевший в бездонной памяти словари всех современных языков, и мог красочно изъяснять на любом из них, ответил по-русски, – есть сходство по строению с гавайским, китайским, филиппинским. Но слов с таким звучанием нет ни в одном словаре мира.

Сокольский попросил у Бэль артефакт, и, покручивая в руках его блестящую в лучах заката продолговатую золотистую форму, понажимал на символы, обозначающие певучими словами цифры. Затем юноша посмотрел на торец, где в круге в самом центре имелась круглая впадина диаметром сантиметра два, а в её сантиметровый полупрозрачный кружочек. Другой торец его не заинтересовал, он был гладким, без кнопок, лишь три линии замыкали круги.

Сокольский ещё раз вгляделся в выемку в кругах на торце и сантиметровое отверстия, закрытое каким-то полупрозрачным сплавом, и задумался вслух. – Кажется, у нас только часть артефакта!

– О чём ты? – удивилась Анабэлла, поправив волосы от налетевшего на открытую палубу порыва ветра.

Сокольский ухмыльнулся и предложил, поглядев всех по очереди. – Скажите, вы храните ПИН-код и банковскую карту вместе?

– К чему клонишь? – подгоняла юношу Берковская, налив себе сок в бокал и разом осушив его до дна.

Сокольский вдохнул, – к тому, что Мýру разделили алфавит и словарь, – Сокольский взвесил цилиндр одной рукой, а второй рукой жестом продлил в воздухе виртуальную фигуру от реального торца. – Я бы тоже так сделал. Знание нужно заслужить. Ключевая проблема здесь в том, что язык действительно может быть абсолютно мёртвым! Куда Мýру летели, куда несли свой груз? Были ли другие партии, и где хранится то, что удалось спасти? Цело ли это сейчас, вместе со второй частью языка на ответной части артефакта? И были ли это вообще Мýру? Или Аминоáтики подчищали за ними последними следы.

Кристина, пожёвывая губу, вспоминала прошедшие сутки, проведенные под водой и в лаборатории, изучая окаменелости и обшивку.

И тут её осенило.

Она вскочила со стула, и, округлив глаза, повернулась к двухметровому роботу со словами, – Прометей, обшивка летательного аппарата совпадает по структуре с теми, что были под куполом Антарктиды на территории цивилизации Аминоáтиков? Так ведь?

Прометей, склонившись к Кристине, наклонил голову слегка на бок, как бы показывая задумчивость, и кивнул, – я изучил её состав, обшивка летательного аппарата схожа с теми дисками, которыми сейчас обладает общество Зет. Однако вторые более продвинутые, чем тот, который мы нашли на дне морском возле Полилио.

– Не мудрено! Эволюция затрагивает технологии, – заулыбалась Кристина, и, повернувшись к ребятам, продолжила. – Звоните Станиславу Эдуардовичу, пусть он побеседует с Марком, лидером общества Зет. Надо снарядить экспедицию на оставленные земли Аминоáтиков, а там посетить Храмы и строения, по назначению которые являются музеями, хранилищами. Мне кажется не такие уж и замкнутые были Аминоáтики, и Мýру. В просьбе о помощи они не могли отказать, и вполне могли сохранить на землях своих часть наследия с тонущих островов Мýру! Как пить дать, есть там строения и Храмы, которые в первую очередь отличаются стилистикой архитектурной и конструктивной, и главное материально-культурным наполнением от культурной и вещественной стилистики Аминоáтиков!

Берковская шла к общему верному выводу через отрицание скоротечных предположений, –почему ты думаешь, что там можно что-то найти?

– Персей, насколько мне известно, после прибытия с нашими товарищами с Луны остался в обществе Зет, под куполом. И кажется, сейчас изучает территорию Аминоáтиков! – гнула своё Кристина, вылавливая из памяти самые последние весточки и новости прошедших дней.

– Кристина права, – вступился Прометей, – Персею действительно поставлена задача исследовать ближайшие к городам Зет территории Аминоáтиков.

– К нему можно обратиться напрямую? – задала вопрос Кристина, стоя напротив робота и деловито уперев руки в бока.

– Да, – отрапортовал Прометей, – спутник стабильно перераспределяет сигналы в общей сети. Мы прямо сейчас мы может дотянуться до Персея через защищенные ретрансляторы, установленные в точке внедрения, тянущиеся под купол. В городах Зет в текущем моменте активно ведутся монтажные работы по устройству нашей аппаратуры и беспроводной сети, хотя у общества Зет своя сеть передачи данных, до которой, к слову, нашему оборудованию годы эволюции.

Кристина довольно улыбнулась развёрнутому ответу робота, и, живенько потерев в ладоши, сразу же поправила развивающиеся на ветру волосы со словами, сказанными игриво–загадочным тоном. – Пойдёмте в переговорную, нужно подкинуть пару задач нашему любителю приключений.

Все подорвались с места, забирая со стеклянного овального стола с собой немногочисленную посуду и опустошённые блюда. Прометей прихватил самое ценное и компания, минуя элегантно выдержанные стилем и изыском помещения и коридоры яхты, закинула посуду на камбуз и вернулась в кают-компанию для совещаний, напоминающую шикарный кабинет, стены которого были обшиты панелями лакированного светлого орешника.

В центре кают-компании для совещаний располагался собранный воедино большой дубовый стол, окружённый удобными светло-коричневыми кожаными креслами. На полированной поверхности стола лежало пару закрытых ноутбуков и несколько выключенных планшетов.

Вдоль одной стены во всю её длину и высоту расположился шкаф с глубокими полками для редких судовых журналов и книг морской тематики на разных языках и преимущественно в видавших виды кожаных обложках. На иных полках лаконично расставились модели кораблей и яхт, центральное место которых, конечно же, занимала точная уменьшенная копия Странствующего.

В дальней части имелся бар с выдержанным десятилетиями алкоголем, в частности это был ром, собранный со всех уголков Карибского бассейна, Южной и Центральной Америки. Полные бутылки переработанного сахарного тростника манили изысканных ценителей алкоголя терпким вкусом, а начищенные до сияния хрустальные бокалы временами позвякивали от сильной качки.

Сейчас же они стояли в ряд совершенно спокойно, и Сокольский, заходя в дальний конец зала, скользнув взглядом по ювелирным моделям кораблей семнадцатого-восемнадцатого века, подметил откупоренную бутылочку доминиканского рома десятилетней выдержки.

Улыбнувшись, он выудил три стакана, открыв при этом мини-холодильник, оформленный под общий стиль мебельного гарнитура. Разлив ром по бокалам, смешав его с вишнёвым соком, Сокольский, всё ещё стоя на ногах, посмотрел на Кристину и Анабэллу, которые устроились рядом друг с другом, раскрывая лэптопы.

– За жизнь! За любовь! За Вселенную! – отчеканил Сокольский и закрепил плотный ужин порцией рома.

– Лехаим! – кивнула Берковская.

– Алла вита! – вторила Кристина, улыбнувшись.

Тёмная жидкость разлилась слегка горьковатым карамельным теплом и вишнёвым послевкусием по организму, и этот коктейль навеял близкие воспоминания о далёкой Доминикане, и о том, какие приключения под видом туристов не так давно довелось пережить в тех краях.

Ух…

Все ответили кивками и воспоминаниями. В зал вошёл высокий Прометей, неся с собой на подносе древний инструментальный алфавит, выдающий звуковые вибрации согласно высеченным в цилиндре символам, залегавшим каждый в своём квадратике.

Прометей без промедления отдал цифровые команды, и из потолка опустился белый экран, на которой проецировалось изображение. Трёхмерная система построения визуальных объектов сейчас была неуместна, и поэтому все смотрели на белый экран. Автоматика уменьшила степень освещение, и выдержанная в тёплых тонах каюта для совещаний погрузилась в загадочную и даже романтическую обстановку, навивающую гармонию и защищённость от всего внешнего мира.

Трое обратили взгляды на Прометея, и тот, стоя у края стола пустился в цифровое бегство через пространство и время, устремляясь невидимым потоком цифровых сигналов к спутнику на орбиту, а от него к большому судну под названием «Исследователь». Тот дрейфовал в эти секунды в скованных льдами водах близ Антарктиды, проводя собственные научные исследования и полевые эксперименты.

Достигнув ретрансляторов и устремившись через них по каменному круглому тоннелю, вырезанному в скальной породе, робот достиг территории Зет. Общество, что скрывалась от современного мира под толщей километровых льдов под гигантскими куполами, накрывающими обширные и живописные древние земли континента.

Антарктида.

Территория общества Зет.

В эти минуты.

Задрав голову к куполу, который в данный момент отображал абсолютно безоблачное синее небо, от которого исходило тепло и сияние, он внимал его далёкую от глаз величественности.

Сейчас, стоя на центральной аллее возле белокаменного многоярусного, бурлящего кристально чистой водой фонтана, у него создавалось неподдельное ощущение того, что над головой действительно раскинулось чистейшее синее небо, а не уникальная революционная технология, прошедшая через сотню тысяч лет и сохранившая остатки цивилизации гениальных существ, неустанно защищающая их потомков от внешнего Мира.

Взирая красоты величественного города с высоченными, до восьмисот метров высотой зданиями, Невзлин Станислав Эдуардович не переставал изумляться тому, как этот ареал гармонично и преспокойно существует в уединении от целой планеты. В остальном мире, погоня за властью, лидерством и выкачкой полезных ископаемых из недр Терры сделала людей зависимыми, обострив их жестокость к себе подобным до звериных инстинктов, заставляя пожирать и низводить друг друга, морально, физически.

Но здесь всё было наоборот.

Сами жители общества Зет, новой формации люди трёхметрового роста с белой радужной оболочкой глаз, крепкие фигурой были спокойны, и независимы от материальных благ. Они гуляли парами и компаниями по широченными улицам, усеянным статуями и изысками архитектуры неповторимого стиля среди благоухающей зелени. И всё это навевало ощущение, будто ты попал в цивилизацию будущего.

В стандартном держателе на поясе, одетом поверх белого многофункционального интеллектуального защитного костюма, производства агентства Современных Революционных Технологий завибрировал коммуникатор, связующий его, главу Отдела Экспериментального Оружия с внешним миром.

Взяв средство связи, и взглянув на дисплей, Станислав Эдуардович ухмыльнулся и прошептал, прежде чем подключить гарнитуру, включить видеосвязь и увидеть переговорную яхты Странника с людьми, сидевшими за столом и роботом, стоящим рядом. – Видимо, их поиски увенчались успехами. Или нет…

Перекинувшись парой фраз, глядя в четырёх с половиной дюймовый экран коммуникатора и тут же приняв на себя тройной поток информации из уст двух девушек и юноши, Станислав Эдуардович огляделся прищуренным серо-зелёным взглядом по сторонам, выискивая среди людей трёхметрового роста Марка, хранителя Общества Зет. Тот стоял возле толпы детей, чей рост превышал два метра и с улыбкой на загорелом лице вёл повествование.

Всё общество Зет отошло от стремительной заварушки, состоявшейся в их первом городе. Всё было восстановлено с поразительной скоростью и отменным качеством. Будто бы и не было никаких разрушений белокаменных колоссов, аллей и зданий, которые пострадали во время суматошной битвы.

Быстро переваривая информацию, Станислав Эдуардович выдал, – да уж. Вас таки манит всё былое и всеми забытое. Вы точно уверенны относительно соответствия вашего летательного аппарата тем, что имеются у общества Зет? Вы полагаете, здесь имеется остаток культурного наследия Мýру? Я, безусловно, верю вам, и могу попросить Марка помочь Персею, но вы даже не представляете, насколько обширна территория Аминоáтиков, и оставленные ими в первозданном виде их города и памятники архитектуры! Персей, оценив общую площадь приблизительно привёл временные затраты на непрерывный безостановочный полный обход территории группой лиц, а именно всех городов и детальный осмотр зданий, переулков, закоулков и всего наполнения – больше десятка лет!

На другом конце цифрового провода повисло молчание.

Глядя в яркий дисплей высокого разрешения, Станислав Эдуардович видел, пусть и крошечные лица людей, но он подметил нахлынувшую озабоченность и задумчивость в их молодых чертах. Юные агенты рвались вперёд в своих исследованиях и начинаниях, и нельзя было сейчас ломать им азарт и тягу к новым открытиям. Но отрезвить стоило.

Решив смягчить обстановку на борту Странника, Невзлин улыбнулся в камеру и проговорил, слыша неподалёку детский смех, который вызвали речи Марка, – так, молодёжь, не киснем! В любом случае вы подкинули интересную задачу, и думаю, Марк нам в этом поможет. Перешлите мне данные об исследованиях этого живого металла, уж очень интересна технология, которую вы нашли…

И оглядев город, исполненный в чертах архитектуры будущего, Станислав Эдуардович улыбнулся, – хотя и тут масса всего, что нужно изучить. Ладно, ваше желание я понял, начинаю исполнять. Персей в зоне доступа, так что свяжитесь ещё и с ним, а я подсуечу местных.

Окончив сеанс связи на положительной ноте, Невзлин снял очки, потёр глаза, уставшие от целых суток плодотворной работы и прикрыл ладонью затяжной зевок.

Посмотрев на высоченных разумных существ нового типа, снующих по аллее между раскидистыми сочными деревьями, фонтанами, монолитными колоссами, учёный улыбнулся и прошептал, прежде чем двинуться в сторону Марка, окружённого толпой детей. – Сколько ещё тайн и забытых событий хранит в себе эта планета?

Тем временем он ступал в высокой колосистой траве, доходившей до его пояса и отливающей настоящим золотом. Его высокая двухметровая фигура выделялась ярким белым пятном в огромном пшеничном поле, которое пересекал он, Персей.

Над головой в полутора километровой высоте расположился ярко-синего оттенка купол, и вновь создавалось впечатление созерцания совершенно ясного, безоблачного небосвода, от которого вдобавок исходило тепло.

Золотые стебли колосились на лёгком ветру, естественно гулявшем по обширным территориям, сохранённым благодаря революционной технологии древних существ. Впереди в полукилометре золотая долина обрывалась внутренним озером, разрывающим горную гряду, окружающую сочную долину со всех сторон.

Проведя на ходу механической рукой по зерновым камушкам колосьев, Персей посмотрел задним зрением на горный массив километровой высоты и дальний белый город общества Зет, примыкающий к скале. Десятый город был построен в долине Плодородия, где жители выращивали зерновые поля, в которых они взращивали энергию для собственной биологической жизни.

В иных соседних долинах раскинулись плантации овощей и фруктов, которые им удалось сохранить аж с конца тридцатых годов, когда их предки нацисты впервые установили контакт с последними представителями Аминоáтиков, и привнесли в эти края человеческую сельскохозяйственную культуру, лаконично смешав её с тем, что выращивали для жизни своей сами Аминоáтики.

Автоматизированные фермы, петляющие в долинах кристально чистые реки с разношерстной рыбой, оросительные каналы, пастбища – всё это функционировало теперь настолько, сколько было нужно современному обществу Зет. А те территории, что были заняты Аминоáтиками, со временем были освобождены и отданы под разрастание не менее полезной растительности. Она выделяла кислород, наполняя долины, а излишки выводила его через сложную систему воздуховодов на поверхность, через купол и километровые льды.

Общество Зет понимало противоречие в собственных действиях – они выделяли чистый кислород для всей планеты с их точки земного шара, но и одновременно с этим готовились сбросить толщу льдов, погубив при этом всё живое на планете, дав перезагрузки жизни на поверхности.

Но некоторым планам никогда не суждено стать действительностью, и Персей, вновь оглядев изрезанные каменные пики горных вершин, идя сквозь золотистую долину, домыслил очередную словесную формулу на уровне программного кода и цифрового сознания, вписанного в нанопроцессоры и микросхемы. – Противоречия порождают истину, сомнение в которой заставляет совершенствовать её.

Персей шёл к высокому дереву, одиноко стоящему в самом центре золотистого поля. Высота кроны составляла добрую сотню метро, раскидистые ветви были настолько массивны и крепки, а шелестящая от ветерка листва была такой зелёной на общем золотисто–сине–белом фоне, что её насыщенная сочность резала цифровой глаз.

Одинокий зеленый великан, заблудившийся и навечно застрявший в золотой луже.

До Персея донёсся цифровой сигнал, и он вмиг остановился и обернулся назад, словно прислушиваясь к далёкому безмолвному шёпоту. Затем посмотрев вперёд себя, где начинался первый город Аминоáтиков, робот принялся вести диалог с Невзлиным Станиславом Эдуардовичем, принимая его изречения в свой позитронный мозг и высылая по беспроводной сети ответные слова и фразы.

Через некоторое время электронно-механическое компьютерное существо вновь двинулось вперёд, но уже с иной целью и подзадачами.

Тем временем Невзлин и Марк поспешили вдогонку роботу, пересекающему золотую долину.

Тремя десятками километрами впереди, за очередным горным массивом, покрытым дикорастущими хвойными деревьями, был выстроен первый прибрежный город Аминоáтиков.

Внутреннее озеро, размерами сопоставимое с озером Неро, примыкало к испещренным серо-чёрным скалам и вытекало в более крупный водоём. Благодаря геотермальным источникам, вливающим в него тепло, температура здесь была сродни температуре Черного моря в летний период, что не только позволяло водиться в этом водном ареале множеству рыб и млекопитающих, но и даже отдыхать.

Сейчас же поверхность воды была настолько гладкой в отсутствии волн, что она походила на зеркало, лежащее в окружении земли и скал, в котором отражался весь внутренний мир под ярко синим куполом. Сам же купол мог менять интенсивность и цвет, и сейчас выдавал самый, что ни на есть тёплый полдень.

Стая белых птиц, размахивая крыльями, с карканьем пронеслась над гладкой поверхностью воды. Спикировав в единой связке, стайка заскользила по глади, нарушив гармонию и пустив по зеркальному блюдцу расходящиеся стрелки.

На другом дальнем берегу, среди хвойного массива в тени высоких деревьев, испускающих неповторимый аромат, прочищающий мозг и лёгкие, стоял он. Он наблюдал с высоты своего исполинского роста за тем, как весь здешний мир, погружённый ими в длительный сон, продолжает жить в отсутствии их, полноценных хозяев древнего ареала.

Тайно он следил за тем, как их юные приемники из внешнего мира существовали и развивали свою уникальную, новую биологическую линию жизни. Он был свидетелем десятков лет эволюции и воочию узрел то, что произошло совсем недавно, когда очередная экспедиция разумных существ из внешнего мира достигла-таки своей цели, и сумела попасть под купол.

Его ярко-синие глаза с белыми крапинками в радужной оболочке глаз прищурились, глядя вперёд и цепляясь за природу красоты во время размышлений. Бронзового отлива кожа могла намекнуть на то, что он длительное время проводил на открытом воздухе, подвергаясь воздействию ультрафиолета, а серебристого цвета волосяной покров на теле придавал ему статус вида, не встречающегося в обычном мире.

Его защитный костюм, облегающий физически развитое тело, мог не только менять цветовую гамму, но и визуально адаптироваться под окружающую среду, становясь прозрачным, и даже не уследишь, где кроется его исполинская фигура.

И сейчас, сливаясь со стволом огромного в обхвате дерева, он показался во всей красе, вытащил из-за пояса прозрачную голубоватого оттенка тонкую пластину размером пятнадцать на десять сантиметров, и, взглянув на неё, начал тыкать пальцем. На кристальной частоте поверхности появились серые иконы и белые символы.

Набрав нужную комбинацию и отослав команду в невидимом информационном энергетическом потоке, он кивнул и домыслил про себя, прежде чем невидимая структура обволокла голову и скрыла её, сделав абсолютно невидимой и прозрачной. – Уж так ли ты силён и гениален современный человек? И в чём твой скрытый интерес по отношению к долинам и культуре нашей?

Исполинский мужчина, уйдя в состояние невидимости, двинулся вперёд, раздвигая ветки, осыпая хвою в густую траву, где только и оставались замятые следы от незримого хождения. Он прибыл за пару дней до инцидента и был свидетелем того, как весь внешний мир чуть не погиб от воздействия энергии купола и вверенных ими потомкам технологий.

Теперь его задача состояла в том, чтобы раз и навсегда разобраться в вопросе с современным человеком, за какие-то сорок тысяч лет увеличившим численность от горстки кочевых племён, хаотично разбросанных по миру, до семи миллиардов, заполонивших континент все и каждый уголок.

Россия. Где-то на Урале.

Храм Мира.

Благая весть от современных людей, охраняющих их суверенитет, повергла последних, оставшихся в живых представителей Аиооиа, гигантов из Симметричной Солнечной Системы с восьми планет в искреннее ликование.

Огромные своды многочисленных восьмигранных вместилищ, находящихся глубоко в недрах земли, оглашали радостные возгласы. Все как один высказывали на певучем стиле языке своё признание по отношению к тем лицам в трудовой семье агентства Современных Революционных Технологий, чьи планы и соотношение возможностей привели к переселению их, древних гостей этой планеты в открытый мир, на Восьмой остров в Тихом океане.

Киоао озирал всех братьев и сестёр с довольным тёмно-синим взором и улыбкой белоснежной на лице. Он верил тем персонам из агентства С.Р.Т., и в особенности одному из них.

Кристофер Берковский, их потомок в формате современного человека подтвердил возможность полномасштабного переселения, приняв новость от средней дочери, Анабэллы. И эта информация вмиг достигла Храма Мира. Гиганты, получив её, в порыве надежды на новое существование начали ускоренное приготовление к переносу первостепенных и необходимых инструментов для обустройства нового дома.

На поверхность, возле горы у точки внедрения в Храм Мира в скорое время должны были прибыть первые Транспортёры, команда помощи и роботизированной защиты, для установления безопасного трансфера между Храмом и Островом Восьмым. Лучшие аналитики, агенты и логисты агентства включились в формирование процесса переселения ста двадцати восьми представителей разумной жизни, уходящей в прошлое на миллионы лет и донёсшей свои чистые гены до современного дня.

Даже в жизни самого агентства эта задача была поставлена на первостепенный уровень по информационной и физической безопасности процесса. Все, кто был посвящен в данный проект, отнеслись к этому с большим трепетом, нежели если бы кто-то новый из вида разумных существ постучался бы с благим визитом через окно атмосферы Земли. Все участвующие лица знали, что эта неоспоримая прерогатива была установлена молодым руководителем совершенно нового, ультраконцептуального отдела, какой только можно было организовать во всей высокотехнологичной научной линейки агентства Современных Революционных Технологий.

Отдел Доступного Освоения Космоса.

Новая структура с глубокой миссией технологической и социальной адаптации разумных существ на территории планеты Земля и последующего сопряжения всех аспектов жизнедеятельности между ними и человеком. С миссией, растущей в геометрической прогрессии по последующим задачам и планам. И каждый понимал, какие плоды отдел ДОК, его поставленные и реализованные цели принесут в обозримом будущем.

Предстояло сделать многое, и Киоао, заложив руки за пояс и быстро удалившись от собратьев, сейчас в полном одиночестве стоял в небольшой восьмигранной комнате, пульсирующей тёплым светом белого оттенка.

В центре помещения возвышался однотонный белый постамент, на котором держалась огромная прозрачная сфера. Устремив тёмно-синий взор, задумчивый и радостный отчасти, предводитель древнего рода улыбнулся на одну сторону лица, как бы копируя мимику юного человека, и прошептал на красивейшем языке их рода. – Среди космических небес, что образуют планетарные системы, среди планет способных жизнь нести через века, давать надежды жителям планет, всегда найдётся тот, кто чтит энергию Вселенной, кто уважает данность времени отрезка для него, кто понимает принцип интеллектуальной силы, и кто использует в намереньях благих её.

Затихнув, трёхметровый красавец погрузился в думы, пронзая сферу ожидающим взглядом, посылая в неё потоки мыслей и ожидая ответы. Киоао вновь обращался к Вселенной через данный инструмент, выискивая среди звёзд своих собратьев.

Но вновь ответа не пришло.

Сложно было жить, когда ты был свидетелем сотни тысячелетий. Те гиганты, которые сейчас суетились в Храме Мира, обладали одним из великих даров, вверенных Вселенной – Аиооиа могли жить вечно. И оборвать могли течение энергии в их организме по собственному желанию, избрав путь старения.

Киоао вмиг вспомнил бесчисленные события, искромётно посыпавшиеся словно слайды нескончаемых фотографий в памяти. Он видел собственную жизни от рождения и жизнь всех братьев и сестёр, он был свидетелем и участником внутренних и межпланетных войн, он пережил рождения и смерти близких, развитие и упадок их цивилизации. И бегство остатков. Именно он приложил свой интеллект и силы в избрание пути нового начала, покинув погибающий мир.

И теперь Киоао вновь не пожелал избрать путь старения и увядания жизненной энергии, конечный результат которой – смерть, обнуление воспоминание и перерождение не здесь, и не сейчас.

Подойдя почти вплотную к большой сфере и положив на неё правую ладонь, Киоао прикрыл глаза и затаил дыхание. Сфера озарилась ярчайшим светом жизни, затмив сияние всё и поглотив в белом фоне самого Киоао, его статную фигуру.

В секунды статный гигант в тёмно-синем защитном костюме впитал энергию, вобранную древним кристаллом из пространства и времени Вселенной. Киоао почувствовал, как весь его организм пришёл в эмоциональный и энергетический подъём, его мощное сердце, расположенное с правой стороны грудной клетки, забилось в нужном ритме, нейроны вновь ускорили процессы трансформации электрохимической реакции в энергию, и в импульсы, расходящиеся сигналами по физически развитому телу. Мышцы с новой силой налились крепостью и эластичностью.

Открыв тёмно-синие глаза, обретшие большее сияние, Киоао выдохнул, вдохнул. И улыбнувшись подобно тому, как он делал это в самых лучших мгновениях жизни, он прошептал прежде чем удалится и приняться за сборы. – Надежду подавать пример благой. Вершить надежду – наивысший дар.

Тихий океан.

Борт яхты «Странник». Полночь по-местному времени.

Игривая, от половинки Луны мерцающая дорожка падала на волны, освещая путь в ночи. Звёзды нависли с такой близостью и бесчисленным количеством на бескрайние тёмные воды, что готовы были утонуть в океане, напоследок озарив свечением весь здешний мир.

Всё внешнее освещение яхты было отключено за исключением проблескового маяка, установленного на верхней палубе в массе активных радаров и локаторов, вечно недремлющих измерительных приборов и бессонной портативной метеостанции.

Сидя на удобном раскладном шезлонге у края форштевня и накрывшись одеялом скорее не от холода, а от встречных порывов ветра, Кристина Бино кареглазым взором с невероятно расширенными зрачками, уже привыкнув к мерцанию звёзд и яркой Луне, в первой её четверти, половинке, откинув голову, с наслаждением рассматривала панораму неба.

Брюнетка периодически попивала тёплый чай, таская кружку со столика, стоящего между шезлонгами. Ветерок трепал и ещё больше закручивал и без того вьющиеся локоны тёмных волос, пропитывая их солью и чистейшим воздухом. Уши ласкали всплески волн и едва слышное гудение мощных моторов и дополнительных подруливающих водомётных двигателей, несущих яхту «Peregrinus» к Восьмому острову.

Пару раз вдали Кристина наблюдала огни огромных кораблей, перевозящих международные грузы, спрятанные в цветных контейнерах. Отпив ароматный чай, она повернулась, и, улыбнувшись, спросила, – ну как тебе?

– В это невозможно не влюбиться! Теперь я понимаю тех людей, кто всю свою жизнь отдаёт морям и океанам… – тихим шёпотом ответила Анабэлла, в темноте посмотрев в лицо Кристины и взаимно одарив подругу улыбкой, добавила, – это без сомнений стоит того! Подарить себе жизнь странствий.

Итальянка с русскими корнями и наоборот кивнула и устремила взгляд на лунную дорожку. Вдруг, в ярком свете всплыло огромное чёрное пятно и выбросило фонтан воды из себя.

Обе девушки, закутавшиеся в одеяла, резко приподнялись, и, расплывшись в радостных улыбках, подметили огромный хвост, показавшийся над водой и ушедший в неё с мощным шлепком, вспенившим волны.

Юная Берковская, прищурив тёмно-синий взгляд, сейчас казавшийся абсолютно чёрным, шепнула, – и влюбиться без остатка в мир небывалой красоты.

– Только они, истинные путешественники и первооткрыватели в этой неизведанной стихии. Умей киты нести в своих забавных песнях информацию, о сколь важном могли бы поведать они. Что творится там, где нет доступа для подводных камер и глубоководных аппаратов, направляемых человеком, и что скрыто под толщей пучины в кромешной и холодной темноте… – промолвила Кристина, первый раз в жизни увидев собственными глазами, пусть и ночью при свете далёких звёзд, но настоящего кита.

Берковская, поёжившись и закутавшись в одеяльце от ветра, покачала головой, и, убрав волосы с лица, шепнула. – В детстве, я всегда хотела пуститься в кругосветное плавание на корабле с бравой и отважной командой, на судне, на котором есть всё, что нужно. Чтобы можно было подойти к одинокому атоллу и зачерпнуть в бутылочку песчинки белоснежные, собрать ракушки со дна кораллового рифа и разогнать косяк рыбёшек полосатых. Встать на якоре у сочного тропического острова, окруженного бирюзовой водой, сойти на пустынный берег и слушая шелест пальмовых листьев откинуться звездой на тёплом песке, и вобрать в себя энергию земли. Затем вскочить и раздвигая плотную зелень руками, углубиться в таинственный остров, прокладывая собственную тропу, изучить остров, понять его, найти никем неизведанное чудо, и обретя это, снова пуститься в плавание через океан, минуя параллели и меридианы под всплески волн и песнь китов.

Довершила откровение Анабэлла, с лучезарной улыбкой глянув на половинку Луны, готовую уже через пару дней стать полной. Посмотрев на Кристину с озорным взглядом, она шепнула, – скажи, ты когда-нибудь делала вещи, которые выходили за рамки твоей морали или воспитания?

Кристина в глубине души была рада таким простым моментам разговоров по душам, просто о жизни, о её различных сторонах. И под шум воды под килем, улыбнувшись подруге, которую обрела и чему была несказанно рада, Бино бодро кивнула. – А то! Бывали Бэль, конечно моменты в жизни, за которые если вспомнить я и сейчас покраснею алым цветом и скажу себе, вот это жесть! Но я на самом деле рада тому, что довелось пройти через многое, и вовремя понять, что стоит делать, а чего лучше избегать, чтобы не падать ни моралью, не совестью в глубокую яму безнадёжности. Забавный конечно вопрос ты задала.

Кристина тряхнула головой, улыбаясь, и вспомнила те мгновения в жизни, когда мораль была очень далеко от её поступков.

– Я к тому, что без осознания плохого, не почувствуешь хорошего. И наоборот, – вставила Берковская, взяв кружку чая и сделав ароматный глоток со вкусом Сенчи. – У меня в жизни тоже бывали дни, когда мягко говоря, культура в поведении была явно неверной подругой. Но вот что самое забавное, как я ни пыталась самостоятельно погрузиться на дно, меня вытаскивала внешняя сила, и неким образом вселяла веру в лучшее. Заставляла работать над собой.

– Я понимаю, к чему ты клонишь. Не грусти… – тихо ответила Кристина, и с нежностью посмотрев на подругу, так же мягко шепнула ей, ловя её энергетические потоки, исходящие от неё, – мы рядом Бэль, мы тебя ценим и любим. У тебя есть все составляющие, чтобы быть счастливой. До встречи с Сашкой я тоже корила себя за многие проступки, считала упущенные моменты, когда вроде бы вот оно счастье, ходит рядом с тобой и спит в твоей постели, но. На уровне сознания, его энергии и эмоционального интеллекта ты всё равно чувствуешь нейтральный заряд и в итоге понимаешь, что занимался вынужденным и осознанным самообманом. И как сказал один человек – живи или умри, но не пытайся жить путём насильственного принуждения к любви.

Берковская кивнула.

Бино продолжила, – мы поэтому и свободны, что любим тех, кого хотим, и знаем, что любят нас аналогично. Я вообще после отношений с одним однокурсником сделала вывод, что все мужики редкостные подонки, и кроме тела и вожделений им ничего не надо. А если тела меняются, и чем чаще – тем лучше, то это вообще для них как сущий дар.

Кристина прервалась, сделала глоток ароматного чая и продолжила, – но и среди них есть те, ради кого стоит затмить меркантильную мечту о белом спортивном купе и домике в Сен–Тропе. Среди них много хороших и добрых. И если связать свою жизнь с таким, и, помогая ему всячески по жизни, можно прийти вместе к крепкой семье со здоровыми и умными детишками, домику за городом, и к парочке Порше в гараже. Но нужно ли последнее для счастья? Безусловно, это нам с тобою повезло в том, что мы имеем от рождения практически все материальные блага и даже больше, чем можно представить, и нам только и нужно – обычное человеческое счастье. А ведь многие его имеют, но хотят тех самых благ. И в погоне за ними тратят жизненную энергию, заряд сил, угнетают нервные клетки, подрывают взаимопонимание, уважение друг к другу и теряют счастье. В итоге со скандалами бракоразводных процессов разбегаются и потом плачутся о том, как же хреново жить одному в трёхкомнатной квартире в центре, или в большом загородном доме, заливая горечь о прошлых радостных моментах дорогим виски перед сном. У меня теперь есть всё, и у него в том числе. Большего не надо. Будет и у тебя, ведь сила притяжения работает даже сейчас! Не просто так мы встретились ранее, и теперь стремимся к общим целям. И где-то на этом пути, возможно даже завтра тебя поджидает твоя пара по жизни…

Анабэлла вздохнула после изречения Кристины, переваривая её высказывание созерцанием мигающих звёзд, нависших сотнями тысяч крохотных гирлянд на чёрном бархате.

Кристина замолчала, взглянув на колечко на безымянном пальце правой руки, и, украдкой улыбнувшись с радостным выражением лица, послала мысленный сигнал своему любимому, – мне большего не надо, лишь бы быть с тобою рядом. Бесконечно, навсегда!

Тихий русский рэп мотив разливался по комфортабельному, оформленному тёплым оттенком дерева просторному залу совещаний. Редкие книжки и детализированные модели кораблей мирно покоились на полке во всю стену, освещение которым предавала сущую таинственность.

Сокольский, сидя в мягком удобном кресле во главе стола в дальнем конце напротив дери, формировал за лэптопом планы для новой структуры.

Доступное Освоение Космоса.

Именно сейчас юноша глубоко коснулся темы найденных ими на побережье Индии под комплексом отеля Splendor Vitae порталов в теле древнего метеорита. Его мысли занимали не только парные порталы, с помощью которых можно было сокращать перемещение в пространстве до наносекунды, не зависимо от расстояния между городами, планетами или, возможно больше.

Сокольского больше всего заботила мысль о том, куда ведёт единственная, не имеющая пары гигантская пятнадцатиметровой высоты арка, левитирующая в пространстве и поигрывающая абсолютно чёрной бархатистой поверхностью.

Насчёт малых парных порталов Сокольский уже высказал идею о необходимости изъять их, и транспортировать один из пары на Луну. Реализация этой идеи изменила бы ход в логистике строительного оборудования и материалов для возведения научно-исследовательской лунной станции, и перевалочной базы. Затраты на все технологические процессы вовсе бы сошли к нолю. Всё что требовалось – установить портал на Земле в засекреченном высокотехнологичном комплексе СКЛАТ-Два, принадлежащий агентству Современных Революционных Технологий, а второй портал одной пары поместить рядом со строящейся базой.

Идея Сокольского, высказанная ранее, на первых парах была подхвачена на ура. Все учёные умы агентства, кому по праву уровня допуска была доступна информация об инопланетных порталах, высказали необходимость реализации этой идеи.

На индийском побережье, в теле метеорита учёные и технологи, геодезисты, инженера и опытные строители начали формировать план по извлечению всех парных порталов, без повреждения подземного комплекса. Работы предстояло масса. Но, до тех пор нужно было всё просчитать, перепроверить, создать многочисленные дублирующие варианты, оптимизировать процессы и прочее.

Ещё Сокольского заботил его сугубо личный проект, в который было посвящено исключительно Электронное Компьютерное Существо, и ни один человек в агентстве. Даже Кристина не была в курсе. С ним, с ЭКС Сокольский держал связь втайне ото всех, обмениваясь идеями, совершенствуя проект и обговаривая нюансы его реализации. Начало было положено неделю назад, финансовые и технологические шестерёнки крутились и набирали обороты.

Остановившись на секунду и зевнув, юноша прикрыл рот ладошкой и тут же получил энергетической информационный поток от любимой.

Довольно и с улыбкой вдохнув, Сокольский сидя в шортах и однотонной жёлтой футболке, шепнул под нос и ответил ей в формате стихотворном.

Люблю ли я тебя?

Тихонечко, на ушко не спеша,

Я нежно произнесу тебе, что ты,

Та бесконечная любовь, к которой я стремился,

Через года и расставания с десятками особ,

Которые не заняли в мозгах моих и в сердце место.

Лишь в память лет ушедших занесли себя,

Под грифом «опыт прошлых лет».

А ты, любимая моя, послушай речь мою,

Внимай ты в бесконечный раз любовь к тебе мою.

И чувствуй ты вибрацию моих к тебе флюидов,

Которые я взращивал в себе годами для тебя.

И лишь тебе поистине принадлежат они теперь, на веке.

Пока от смерти не сомкнуться веки. Мои, твои.

Последним словом в уходящей жизни будет фраза:

«Я так люблю тебя!

Увидимся мы в следующем с тобой Вселенском цикле»

И нет в ней больше смысла, лишь только ты, энергия твоя!»

И улыбаясь фразы довершив, нажал Сокольский на иконку сохранения печатного документа с десятками страниц о новом, ультраконцептуальном подразделении.

Юноша закрыл крышку лэптопа, встал из-за стола, потянулся руками и всем телом, ещё раз зевнул и шепнул вслух, прежде чем удалиться из переговорной на верхнюю открытую палубу сквозь внутренние коридоры и помещения яхты. – Живи Вселенная, живи! Дари надежду каждому и повороты яркие в пути. Учи ты за проступки тех, кто не стремится быть мудрей, дари энергию ты тем, кто стал чуть лучше, чем вчера.

Спустя некоторое время

– Это будет сложно. И уйдут месяцы… – прошептала Бэль сидя на шезлонге и, смотря Сокольскому в глаза, сейчас сияющие чернотой при тусклом свете.

Почти всё, что было белым цветом, обретало бледный оттенок, что было тёмным – серый. Вдруг в играющей на волнах лунной дорожке, вновь показался великий странник водной стихии.

Вынырнув наполовину как торпеда, с мощными крыльями–ластами, издав певучий гул, кит с пенным всплеском рухнул в воду.

Все трое замолчали, и Сокольский, с улыбкой приобнял сидящую рядом с ним Кристину. Посмотрев на Бэль, он ответил, – в любом случае пока мы следует к Восьмому, у Станислава Эдуардовича и Персея есть время. К тому же углеродный анализ и химическое сопоставление показало, что летательный аппарат, найденный нами, напрямую принадлежит к транспортным средствам Аминоáтиков. Остаётся найти их хранилища, музеи или тому подобное, и откапать ключик к словарю и терминам Мýру.

– А был ли он вообще, этот ключик. Я как представлю какой объем там нужно обследовать и найти в нём непонятно что, мне становится не по себе. Кажется, это действительно нереально… – вдруг удручённо буркнула Берковская, осознав, как стремительно начавшиеся события могут принять вялотекущий оборот и развернуться на недели, месяцы, а то и годы поисков.

– В любом случае нам есть чем заняться, Бэль, – вновь поймала настрой подруги Кристина, сидя укутавшись в одеяло с Сокольским на пару. – Мы можем отдохнуть на Восьмом, или Шустрый унесёт нас на любой континент. Мы не привязаны к определённой географической точке. Завтра в полночь, а то и под утро следующего дня мы будем на Восьмом, и решим, что делать дальше…

– Да. Надо уметь отступать, – протянула Берковская.

– Один шаг назад, два вперёд, – зевнул Сокольский, – не сейчас, так в будущем. Мы обязательно разгадаем тайну исчезновения Мýру.

      Берковская зевнула так, что аж откинулась на шезлонг, и, потянувшись всеми конечностями, и поёжившись от налетевшего ветра с запахом океана, добавила, – ладно. Вы как хотите, а я в постельку, спать.

Пожелав всем спокойной ночи, Анабэлла удалилась к себе в каюту, выдержанную в бежевом цвете с кремовыми и шоколадными тонами в предметах интерьера. Умывшись и переодевшись, она плюхнулась на большую двуспальную кровать низкой посадки, и, подоткнув подушку под голову, тотчас провалилась в сон.

Умостившись на один шезлонг, полулёжа в обнимку и закутавшись в одеяло, Кристина и Александр взирали полуночную безмятежность океана. Яхта с лёгким покачиванием несла стремительный корпус по метровым волнам, от которых только и был слышен всплеск под килем. Ветер трепал волосы и оставлял на лице крошечные просоленные капельки.

Кристина, посмотрев на звёзды довольной парой глаз, шепнула вслух, – повторюсь, но иногда мне кажется, что всё, что мы делаем и что переживаем вместе – это затянувшийся сон. Я так боюсь проснуться и очутиться наедине с собой, в холодной смятой постели. Без тебя.

Сокольский, наслаждаясь звуками стихии, шелестом воды, разглядывая далёкие звёзды и созвездия, приобнял Кристину ещё крепче и ответил тихо. – Это не сон любимая, это реальность. Хотя то, что мы делаем и проживаем день ото дня, для кого-то может и показаться безумным путешествием под апрофеном, или больной фантазией. Не бойся засыпать и просыпаться, я буду рядом с тобой. Ну а когда меня не будет рядом, знай, я мысленно с тобой.

– Я смотрю на Анабэль, и у меня сердце сжимается от того, что в душе она испытывает, глядя на нас, на своего брата с Софи, на Антона с Екатериной, на Макса с Настей, на Олега и Марию, на все пары, которые счастливы. – Тихо и грустной интонацией выдала Кристина, прижавшись к юноше ещё сильней.

Сокольский сам вспомнил те года, когда он, приходя домой в пустую квартирку, бросал излюбленную коричневую кожаную сумку под стол, переодевался и бежал туда, где есть люди, где есть возможность наконец-то встретить ту пару глаз, в которую будешь смотреть с превеликой радостью. Перебирая моменты переживаний и грусти, тоски и душевного крика, он, сейчас сжал ладонь Кристины и шепнул, – я тебя люблю!

И после этого юноша стал целовать девушку, распаляя страсть в себе, и в ней, идя к определённому желанному процессу.

Поблескивающая во мраке плавными формами стремительная яхта Peregrinus неслась вперёд в ночи по водам Тихого океана, глобальной несокрушимой стихии, перед которой меркло абсолютно всё на этой земле.

Электронно-механическое компьютерное существо с высокотехнологичным разумом по имени Прометей трудилось в чистой прохладной лаборатории, напичканной оборудованием, взаимодействуя с ним на цифровом уровне связи.

Анабэлла Берковская, беззаботно распластавшись на широкой кровати чётко посередине, тихонечко сопела, обняв мягкую подушку, блуждая в подсознании, рассматривая компиляцию картинок.

В эти моменты, на верхней открытой палубе, на её полированной поверхности, накрытой одеялом и укрывшись под простынёй, протекало буйство чувств и нежности. Скинутые в порыве неистовой, но нежной страсти немногие вещи валялись у столика неподалёку.

Лишь шум воды, далёкий гул моторов за кормой, шелест порывистого ветра, отблеск от половинки Луны и мерцание мириады звёзд были свидетелями того, что творилось между любящей друг друга парой.

Багамские острова.

Полдень.

Закрытый для всякого гражданского доступа ухоженный пляж аккуратно заворачивал в небольшую подковообразную бухту с вытянутым на белых сваях причалом для яхты и прогулочных катеров, живописную и уединённую, наполненную теплейшей бирюзовой водой.

Со стороны океана весь остров был защищён коралловыми рифами не только от волн, но и от акул. Однако имелся безопасный канал для судов, пролегающий между лесов кораллов, возле которых кишели стаями пёстрые рыбы.

Сам остров буквально утопал в сочной пальмовой листве и яркой, благоухающей разными цветами растительности. Единственное, что освежало состояние тела при климате плюс тридцати градусов по Цельсию, так это нескончаемый бриз, дувший со стороны великой стихии.

Роскошный фешенебельный особняк скрывался от глаз в тени высоких пальм, а его надёжно охраняемая территория раскинулась на целый гектар. То тут, то там можно было заметить службу безопасности, крепышей с автоматами наперевес, прогуливающихся под тенью шелестящей пальмовой листвы в самых обычных гавайских шортах и футболках. Помимо чёрных автоматов с длинными глушителями их так же отличали от обычных туристов чёрные очки на глазах, довольно таки нехилое телосложение и гарнитура в ухе для связи между собой.

Сам трёхэтажный, монолитный и огромный с виду дом был построен в колониальном стиле из высококлассных материалов и переживал нашествие частых ураганов с обыденной лёгкостью, благодаря прочному конструктиву. Выкрашенный в цвет песка на побережье и в отсутствии иных тонов во внешнем дизайне, особняк походил на нежное пятно цвета слоновой кости посреди окутавшей его сочной зелени.

Выложенные гладкими булыжниками аллейки петляли среди стволов изогнутых и ровных пальм. Кое–где между пальмами были натянуты плетёные гамаки, и лежа в них, откинув голову можно было созерцать листву на фоне чистейшего безоблачного синего неба. Или же, умостившись на тех же плетёных навесных лежаках, тихо и беззаботно, покачиваясь в такт порывам ветра, преспокойно смотреть в бирюзовые воды на горизонт, туда, где частенько из воды выпрыгивали парами дельфины.

Некоторые охранники прогуливались с чёрными доберманами, кто-то из них, выпустив из рук автомат, потягивал в запотевшем бокале безалкогольное махито, взятое в баре, борясь с июльской жарой, переваливающей за тридцатник.

На открытой террасе второго этажа, под белоснежным тряпичным зонтиком, отбрасывающим тень на белый мраморный пол, за кованым столиком, покрытым наборной мозаикой, изображавшей данный остров, друг напротив друга сидело двое мужчин.

Пара попивала зелёный чай, доставленный не так давно прямиком из поднебесной. Один, что был в белых шортах и белой футболке поло с расстегнутыми пуговицами, снял стильные прозрачные очки в платиновой оправе, и, положив их на мозаичатую поверхность стола, потёр тёмные виски, тронутые сединой.

Внимательно посмотрев серо-голубыми глазами на молодого подчинённого, статный видом мужчина лет за пятьдесят пять тихо проговорил, – значит моя ваза до сих пор у них…

Мужчина в синих джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом, с серебристым пистолетом на поясе наклонился к директору, и, раскрыв лэптоп, показал ему то, что добыла его оперативная группа со дна возле острова Полилио.

Молодой агент выжидал обратной реакции директора, который, впившись задумчивым взором в дисплей серебристого лэптопа с логотипом надкусанного яблока, смотрел видеоряд.

Взрослый и опытный по годам американец, державший бразды правления ключевыми военными и разведывательными структурами на территории северной Америке, поиграл желваками на челюсти и посмотрел в серые глаза подопечного после окончания съёмок.

Прогнав аналитический процесс через острый ум, длившийся с полминуты, статный мужчина ответил. – Итак. Раз дело зашло дальше обычных побрякушек, и перед нами артефакт–технология неизвестной нам цивилизации, необходимо в целях безопасности завладеть всем, что обнаружили эти неизвестные.

– На террористов они не похожи, – вставил Найджел, проведя анализ, – порт прописки яхты Англия. Есть подозрение на МИ-Шесть. Портрет юноши не прошёл по базам данных. Искусственный интеллект проверил все социальные сети. Пусто.

– Пусть ИИ копает дальше, должны быть совпадения, – ответил мужчина, – не террористы говоришь. Уже радует. Я свяжусь на своём уровне с представителями в Лондоне и Тель-Авиве, справлюсь относительно МИ-Шесть и Моссад, их текущих активностях в том регионе.

– Возможно это будет урегулировать, скажем мирно, или обменом, – предложил Найджел.

– Не думаю, – ответил взрослый мужчина, прищурив глаз, – и те и те не дураки. И наверняка поняли технологическую значимость артефактов, и любыми средствами доставят их в собственные лаборатории для изучения. Ставки возросли, играть придётся жёстко. Все артефакты должны перейти к нам, и попасть к нашим учёным для изучения. То, что я увидел, при исследовании и внедрении в нашу технологическую среду может сулить абсолютным превосходством, в военном, промышленном, экономическом и политическом аспекте. Даю разрешение на захват яхты. Будьте деликатны, но не беспокойтесь, в случае чего контора вас прикроет. Инцидент спишем, скажем, на пиратов. Ведь даже в тех краях они есть! – последнюю фразу он сказал в шутливом тоне.

И после директор и хозяин острова через цепочку поставных собственников встал из-за стола.

Второй крепкий и рослый мужчина, что был моложе лет на двадцать, понял жест руководителя и поддержал его, добавив, – все распоряжения второй команде отданы! Удачной рыбалки, сэр!

И пожав крепкую руку директора, находящегося в недельном отпуске, подчинённый быстро и молчаливо удалился исполнять приказ.

Загорелый мужчина закрыл крышку ноутбука, допил одним глотком тёплую ароматную жидкость, надел очки и белую кепку с логотипом любимой бейсбольной команды, не спеша пересёк террасу и подошёл к кованым перилам, облокотившись на них.

Оглядев с высоты второго этажа многочисленные цветочные клумбы с жёлтыми цветочками, растущими на Багамах круглый год и иными по колориту и флористики растениями, мужчина пробежался взглядом по большому прямоугольному глубокому бассейну, выложенному из бирюзового цвета кафеля. Далее он взглянул на крепышей-охранников, курсирующих по серым каменным дорожкам, засоряющих эфир обычными диалогами.

Переведя прищуренный взгляд в ту сторону, где за серыми, едва заметно покачивающимися от ветерка пальмами простирался океан, он задумался так, что морщинки от прищура вокруг глаз стали ещё глубже.

Покусав внутреннюю сторону губы по привычке с детства, человек оценивал необходимость задействования иной передовое и сверх засекреченное подразделение, расположенное в самом сердце американской военной машины и разведывательных служб.

Обдумав технологические возможности засекреченного ведомства и принцип невмешательства в незначительные конфликты между спецслужбами внутренними и внешними, мужчина шепнул на родном американском с хитрой улыбкой, – посмотрим для начала, как далеко это зайдёт.

Тихий океан.

Борт судна «Скат»

20 июля. За полночь.

Современная серебристо–синяя вытянутая яхта, с плавными обводами корпуса во всю прыть спешила вдогонку той яхте, что так по–хитрому опередила их.

Капитан выжимал из судна максимум крейсерской скорости, а постоянно синхронизирующиеся спутниковые координаты, указывали на то, что они чуть по чуть догоняют белоснежную красавицу, большую по размерам.

Руководитель дал добро и отмашку на любые действия, а контора должна была обеспечить протекцию, в случае, если события выйдут из-под управляемого контроля. В открытом океане свидетелей нет. Самое время действовать.

Команда собралась на верхней открытой палубе в кормовой части. Прислонившись к поручням спиной, Дилан Лэмпорт, глава внештатной оперативной группы оглядел всех в свете внешней фоновой иллюминации и начал, – нам ничего не известно о лицах, находящихся на борту. Однако, точно ясно, что Маркус в заложниках. Нужно вызволит нашего парня, изъять все артефакты, что обнаружил противник, ликвидировать всех, кто на борту, и потопить яхту варварским способом.

– Эти твари могут допросить его! – гневно проговорила высокая брюнетка Каролина, стоя в абсолютно чёрной одежде.

– Маркус сильный, он справится. Если конечно они не применят сопутствующие допросам катализаторы. – Буркнул Джонни Бэйл, пробежавшись по всем тёмно-голубым взглядом, поёжившись от прохладного ветерка.

Повиснув на костыле и снимая напряжение с простреленной левой ноги, Фелпс потёр переносицу, моргнул покрасневшими от антибиотиков голубыми глазами и добавил, – если так, наши дела плохи. Нельзя подставлять контору. Нужно избавиться от свидетелей.

– Они без сомнения агенты, один уж точно, – отрапортовал Майкл Каан, вспомнив стычку в музее с юношей. – Отточенные движения, смешенный стиль единоборств, знание языков и применения различных акцентов. Такому в воскресной школе не учат.

– Меня волнует другое, – отрезал Дилан, – то, что нашли они в большом объёме, и то, что мы получили в единственном экземпляре. Это меняет представление о современной человеческой физики, химии, о структуре материи и трансформации электромагнитной энергии в целом. Нельзя упустить и отдать эти технологии неизвестно кому!

И Дилан ткнул в сторону большого овального стола из красного дерева, окружённого отодвинутыми от него деревянными лакированными стульями.

Там, в ярком освещении, среди тихо жужжащих лэптопов, массы распечаток, фотографий, бумажных графиков и данных, полученных благодаря первичному изучению артефакта, в обычной большой клетке на жёрдочке сидел железный попугай Ара, размером чуть больше обычных. Птица из не биологической материи, периодически расправляла крылья, горланила фразы на непонятном певучем языке, и, склоняя голову на бок, всматривалась в странных низкорослых людей, завороженно смотрящих на неё.

Все разом посмотрели на пернатую, захлопавшую крыльями, да так, что звуковой эффект создавался от самой настоящей птицы с мягкими пёрышками. Попугай гаркнул трещащим голосом фразу на неизвестном наречии.

Дилан оглядел команду, посмотрел каждому в глаза и довершил, – теперь, речь идёт не об культурно–исторических артефактах, а об высоких технологиях, которые помогут вступить в правильное будущее, быстрее конкурентов. Нашим учёным только предстоит понять, что это такое, кому оно принадлежало изначально, есть ли ещё подобные технологические артефакты и существует ли риск столкновения с силой, нам неизвестной. Мы снова на острие ножа.

Кейн Ревенпорт, некогда морской пехотинец вышел на открытую палубу из внутреннего помещения. Обогнув стол, присоединившись к команде, сходу ответил, – я связался с Найджелом. Артефакт необходимо срочно доставить на материк. Найджел сообщил что один из внештатных был на задании в Маниле. Он там уже закончил, и сейчас спешит сюда на вертолёте. Так что нужно сделать полуторачасовую остановку. Я произвёл расчёты, при таком раскладе мы нагоним их не днём, а только к вечеру завтрашнего дня. Ближе к пяти по-местному.

– Прекрасно! Недолго им осталось! – с явным удовольствием ответил Дилан.

И после его фразы все почувствовали, как их яхта сбросила обороты и начала буквально тормозить на глазах, включив обратную тягу и урча двигателями.

Каждый ещё разок глянул на невероятного попугая Ара и принялся за персональную работу, даже не догадываясь, что таит в себе найденный ими подвижный металл.

Франция.

19 июля. Вечер по-местному времени.

Кристофер Берковский стоял в чёрном смокинге с бабочкой, ярко выделяющейся на фоне белоснежной отутюженной сорочки. Рядом с отцом в таком же вечернем туалете стоял его высокий сын, Кристиан.

Подле Берковского младшего, держа его под руку, находилась София, в не менее дорогом и красивом вечернем платье бежевого оттенка, придающего её загорелой коже ещё больший бронзовый вид. Её вьющиеся локоны опускались на открытые плечи и шею, тем самым привлекая взгляды иных мужчин к её стройной фигуре.

Втроём они стояли неподалеку от розового мраморного фонтана. В нём бурлила вода, и внушительных размеров белоснежный мускулистый древнегреческий бог, припав на одно колено, держал на своих широких плечах планету Земля. Из вершины северного полюса вытекала кристально чистая вода, струясь по шару и ниспадая на титана.

Вокруг их компании, по огромному банкетному залу, созданному в стиле эпохи Возрождения с редкими, дорогостоящими предметами интерьера то и дело сновали в компаниях, по парам, а то и вовсе поодиночке именитые аристократы, промышленные магнаты, миллионеры и экономические владельцы сотен тысяч земных душ.

Статные мужчины с красивыми дамами, увешанными бриллиантовыми колье, или скучающие дамы, ищущие себе в партнёры обеспеченного кавалера. У каждой богатой персоны в зависимости от их вкусовых предпочтений можно было подметить бокалы с марочным и коллекционным вином, охлажденным шампанским, ароматным мартини, виски и всем тем, что предлагал широкий бар и что разносили на подносах официанты в белых фраках.

София обернулась в сторону длинной барной стойки из тёмного полированного до блеска дерева, и, увидев там Максима Орлова, одетого в классический чёрный костюм с бабочкой и донимающего бармена, улыбнулась.

Максим отвернулся от бармена и медленной походкой направился к ним. В руках у молодого человека оказался высокий бокал с тёмно-красной жидкостью и золотистой соломенной трубочкой. Проходя мимо трёх молодых блистательных красоток в шикарных облегающих платьях, трёх дочерей одного европейского миллиардера, Макс улыбнулся им во все тридцать два зуба, сделал приветственный кивок, и, отпив тёмного рома, смешанного с вишнёвым соком, шепнул на родном языке им вслед, не оборачиваясь к ним. – Ух, я бы в холостяцкой молодости пошалил бы с вами, если бы не любил жену свою и дочку…

София скорее прочитала по его губам, нежели услышала данное изречение, и, подавив смешок, дабы не выглядеть в лице окружающих её некультурно, добавила на русском, глядя на то, как две девушки провожают Максима, смотря ему в спину и ниже, – а знаешь, у тебя все шансы есть. Давай я позвоню Насте, спрошу её разрешения.

– Не-не-не-не-не… – на еврейский манер ответил Максим, и, выказав серьёзное лицо под звуки скрипок оркестра, игравшего на сцене для гостей, добавил, поправив чёрную бабочку, – она одна, на целую планету, дороже всех на свете!

Кристиан улыбнулся юному Орлову, зная о том, что этот неугомонный на колкости парень шутит всегда и везде, и не важно, находится ли он в компании среди своих друзей на загородной даче, или же посреди высшего европейского общества, на приёме, где собрался бомонд высокой масти, или пригибаясь под свист пуль в компании своих.

Отец Кристиана, Берковский старший, заложив руки за спину, глянул с высоты своего роста тёмно-синими глазами на Максима и ответил ему на том же языке, – почему ты не взял её с собой?

Максим снова потянул из трубочки ром и ответил спокойным тоном, будто он находился сейчас не среди людей, обладающих миллиардами, а среди студенческой молодёжной тусовки, кои раньше часто посещал, будучи ещё учась в университете. – А-а, не захотела. Родители поехали к морю, да и не с кем Елизавету оставить. Вот и решила благоверная моя посидеть дома, поработать над материалами компании. Графики, таблицы, отчёты, перспективные идеи. Кстати, передавала всем привет.

Кристиан, держа под руку Софию, огляделся. Поймав неподалёку от их компании Кристофа Андерссона в окружении аж четырёх ослепительных не только эксклюзивными нарядами от лучших кутюрье, но и грациозной красотой четырёх дам по тридцать пять–сорок лет каждой, перевёл тёмно-синий взгляд к карим глазам Софии, к её нежному образу.

Улыбнувшись ей, Берковский младший добавил для всех под журчание фонтана и звуки скрипки, лаконично разливающейся по всему огромному гостиному холлу особняка, размерами походящего на замок, – могу её понять. Материалов для исследований и перспективных разработок сейчас всем нам хватит на ближайшие года, а то и десятилетия.

Тем временим Кристоф Андерссон, отбившись от скучающих дам, пытающихся навязать ему своё общество аж на пару дней вперёд, обогнул витрины, в которых на фоне красного и чёрного бархата красовались античные монеты, предметы быта древних персов, выставленные для обозрения гостей. Часто, с иголочки одетые персоны приковывали искушённые взгляды к предмету ушедших эпох, втайне мечтая добавить эти экспонаты в собственные коллекции.

Время шло, и возле центрального подъезда парковались сияющие чистотой дорогие и эксклюзивные спортивные машины с новыми гостями. Мужчины вели своих дам, а кто-то и вовсе прибывал в одиночестве на чёрной как космос Lamborghini Murselago с открытым верхом. Или при подъезде нарочито взрывал прибрежный средиземноморский воздух и звуки музыки гоночным шипением движка пурпурно–синего Pagani Zonda.

Шик и блеск, заоблачная роскошь и гламур кричали всеми элементами, которыми обладали прибывающие гости и сам хозяин дома, Кристоф Андерссон. Он устроил этот приём неспроста, а по просьбе агентства Современных Революционных Технологий. Целью значилось определить дальнейшее развитие Лиги Двадцати Двух и изменение её курса, затрагивая все сферы жизнедеятельности могущественного общества.

Вот и сейчас, все кто мог прибывать открыто, делали это изыскано. Те же, кто не хотел в открытую озарять свою личность, прибыли днём, бронированными эскортами под надёжной охраной. Обычный приём должен был идти своим чередом, а параллельно ему, ключевые лица должны были удалиться на тайную аудиенцию в подземный бункер, абсолютно непроницаемый для технических средств ведения информационной цифровой разведки.

Максим повернулся в сторону и увидел трёх дам, стоящих в одиночестве и провожающих взглядом Кристофа. София посмотрела в ту сторону, и, повернувшись к Максу, улыбнулась, – присмотри за ним.

– Хорошо! – отозвался юный Орлов, и, натянув беззаботную улыбку, расслабленной походкой двинулся за Кристофом, огибая фонтаны, подсвечивающиеся витрины с уникальными экспонатами из золота, меди и бронзы разных народов и эпох.

Максим шёл мимо пар и компаний, мусолящих на международных языках новые тенденции в кризисной экономике, спад и моральный декаданс Европы по отношению к западу и китайской культуре, её настойчивому развитию промышленности и всепоглащению наукоёмких производств. Политика, экономика, социум, нередко культурно–этнические темы, области науки и искусства слышались то тут, то там, от какой-нибудь дамочки с собачкой под мышкой или статных мужчин в безумно дорогих костюмах, стоящих в кругу с бокалами, пытающихся очередной, сложно ввёрнутой в диалог фразой показать свою мудрость и просвещенность относительно концепции бытия.

Проходя мимо таких компаний, Орлов улыбнулся на одну сторону и вторил словам рэп группы так, чтобы никто не слышал, – тут янки, фрицы, макаронники, лягушатники… – и посмотрев на то, как все богатеи с изысканным видом делают небольшие глотки дорогущего шампанского из хрустальных фужеров, Максим от души потянул тёмный ром с вишнёвым соком из резного хрустального бокала, и, улыбнувшись, довершил, – …а у меня нелепая схема Замоскворечья на печени…

Поймав взглядом Кристофа, приветствующего седовласых и молодых политиков, бизнесменов, их жён и одноразовых спутниц, взятых напрокат в эскорт агентстве, и то, что господина Андерссона ещё сопровождают несколько охранников, выделяющихся мощными телосложениями в толпе, Максим последовал за ним на открытую террасу через распахнутые наружу высокие арочные двери из ветрового резного стекла.

Терраса была погружена в мягкое освещение, придавая теплоты бронзовым элементам внешнего дизайна, скульптурам, кованым лавочкам и благоухающим цветникам.

Охрана последовала за ними, и Кристоф, обернувшись, останавливающим жестом руки дал им понять, чтобы они остались в зале. Те, кивнув, встали по обе стороны выхода и уставились парой бегающих глаз на внешний периметр и на высокую персону.

Кристоф подошёл к гранитным перилам–колоннам, доходящим до пояса. Положив ладони на холодный гладкий камень, Кристоф застыл, обратив взор в сторону Средиземного моря.

Особняк, размерами походящий на дворец с многочисленными открытыми террасами, в том числе и этой центральной, но не самой большой, выходил в сторону вод и убегал каменными ступенями вниз, к причалу и воде. Лестница заканчивалась там, где пространство бороздили яхты и катера, а их огни сейчас как светлячки выделялись на фоне тёмного моря.

Вглядываясь вдаль и в судёнышко, по–видимому, вставшее на якорь метрах в двухстах от берега прямо напротив его особняка, Кристоф посмотрел на собственный причал и серебристо–белого цвета роскошную яхту.

Услышав стук мужских каблуков по мраморному полу, Кристоф устало обернулся и увидел юного агента. Эта молодая личность возглавила Экономический Отдел сопряжения с Лигой Двадцати Двух, и теперь их партнёрство и прямое общение стало неотъемлемой частью рабочей деятельности.

Максим Орлов кивнул, и, подойдя к перилам, встал рядом с Кристофом. Вдыхая тёплый бриз средиземноморья, Орлов смотрел в сторону моря. Кристоф какое-то время изучал взором юношу с высоты своего роста, и тихо проговорил на английском, – есть что-нибудь подозрительное?

Максим Орлов, используя линзу сканер, наложенную на левый глаз и синхронизирующуюся с роботом Орионом, находящимся на втором, закрытом для гостей этаже, ведущим информационную разведку и прослушку, ответил на том же, английском языке. – Нет. Все гости соответствуют заявленному списку. Орион пока не идентифицировал ни одного устройства слежения.

– Пока? – вкрадчиво переспросил Кристоф, снова посмотрев на юношу, который совершенно обыденно отпил ром и посмотрел на него в ответ.

– Есть вероятность, прибытия гостей из четырех конкурентных фирм, – ответил Максим, сославшись тем самым на агентства разведки, и, обернувшись, посмотрел в сторону зияющей светом и музыкой арочной двери.

Там, в её проёме на фоне дальних гостей нарисовалась женщина в чёрном блестящем платье с глубоким вырезом и коротким подолом, подчёркивающем длину её загорелых ног и упругие формы выше стройной талии. Особа, держа при себе прямоугольный чёрный клатч из кожи ската, с явным интересом рассматривала Кристофа и его, Орлова.

Максим два раза моргнул, и, отвернувшись, стал ждать. Кристоф, тоже обернувшись, заприметил даму. Та кротко улыбнулась ему и вышла на террасу, цокая чёрными туфлями на высоком каблуке по мраморному полу, дополняя звуковую композицию скрипки и пианино, игравшего в зале.

До Максима долетела информация от Ориона, и он, сделав очередной глоток рома, буркнул тихо для Кристофа на английском, почесав висок, – не агентура. Но будьте аккуратней, женщины весьма коварные натуры! Особенно местный бомонд.

Кристоф Андерссон с удивлением посмотрел на Максима, и, было хотел поставить юношу на место, но не успел.

Высокая и очаровательная брюнетка подошла к ним. Кристоф повнимательней присмотрелся к незнакомке, к её образу, и его сердце сжалось в порыве прежних, казалось бы, давно ушедших и утраченных безвозвратно эмоций.

Незнакомка так была похожа на его покойную жену, но сейчас, здесь, стоя напротив него, была моложе, краше, живей! Обворожительная, с вьющимися локонами тёмных волос, с карими глазами цвета мокко, смешанного с молочным шоколадом в которых можно смело утонуть, раз и навсегда. Она была чуть выше его, но ненамного, всего лишь на пару сантиметров благодаря всё тем же каблукам. Её ослепительная белоснежная улыбка заставила Кристофа вмиг окунуться в прошлое, и вспомнить те года, когда ради подобной улыбки он достигал небывалых высот в управлении Лигой Двадцати Двух, и в личной сфере разносторонней жизни.

– Господин Андерссон, премного благодарна за оказанную вами честь приёма! – выразилась нежным, но деловым тоном девушка на чистейшем французском. Затем склонив голову и немного погрустнев, девушка добавила. – Я Изабэль Беатони. Мой отец работал на ваше научно-исследовательское подразделение.

Кристоф Андерссон, пожалуй, за долгое время после смерти жены был поражён такой живой и дышащей от природы красотой женщины, которой, по внешнему виду явно было не больше тридцати лет.

Откровенно любуясь её образом, Кристоф пытался припомнить моменты работы в Цюрихе, в Швейцарии, где у Лиги была собственная научно-исследовательская база. Он сразу же вспомнил задорного французского учёного, который натаскивал ныне пропавшего без вести доктора Мердека, а именно Николая Минельского, учёного–перебежчика из России. Минельский был на подхвате у Даниеля. Но не так давно, Даниель и его жена погибли в автокатастрофе, в районе Штокберга, на предгорной трассе. Обстоятельства той нелепой аварии так и не удалось прояснить. Несчастный случай, таково было заключение дорожных инспекторов.

Вспоминая отчетные собрания и частые диалоги после обсуждения рабочих процессов, Даниель как-то упоминал о том, что у него есть единственная дочь, однако Кристоф, будучи распорядителем Лиги Двадцати Двух и обладателем колоссальных материальных средств и знаний, зачастую пропускал многие обыденные моменты, не вдаваясь в подробности о личной жизни своих подопечных и коллег. Эта информация была всегда лишней для него.

И вот сейчас, господин Андерссон наблюдал перед собой красавицу-дочь учёного, который дал толчок развитию Минельского и его экспериментам, ставшим неотъемлемой научной стратой Лиги Двадцати Двух.

У Кристофа аж перехватило дыхание, и он уже не впервые замявшись, ответил, протянув руку даме, – весьма приятно лицезреть дочь великого Даниеля Беатони. Годы работы и общения с вашим отцом были честью для меня. Нам, мне его не хватает.

Изабэль кивнула, – и мне…

Затем брюнетка сменила задумчивый вид на позитивный.

Украдкой посмотрев на задорного юношу ниже себя ростом, она элегантно протянула ему свою руку. Максим просто и нежно пожал руку девушке, наслаждаясь её красотой и улыбнулся, говоря по-французски, – рад знакомству, я Максим.

Девушка ответила улыбкой и кивком на столь простое поведение в обществе столь важной персоны, Кристофа. Она была наслышана об этом человеке от своего отца. О его истинном положении и возможностях.

– Вы здесь одна, Изабэль? – задал контрольный вопрос Кристоф, делая ставку.

– Да. И никого не знаю. Кроме вас. Моя семья всегда была в списке ваших гостей, и я, решив попытать удачу, поняла, что это так и есть, до сих пор… – по–доброму ответила девушка.

– Так впредь и будет, – улыбнулся девушке Кристоф.

Для него вдруг все те особы в ярких дорогих одеждах, разгуливающие меж витрин, фонтанов и экспонатов потеряли всякий интерес. В этой девушке было нечто неописуемо притягательное, помимо очаровательной внешней красоты и сквозившей доброй энергетики в ослепительной улыбке.

Максим тем временем, слушая её и фотографируя Изабэль с помощью линзы на левом глазу, передавал информацию и получал её в миниатюрный наушник–вкладыш, вставленный в ухо.

Орион, отслеживая реакцию девушки шепнул Максу своим сюрреалистическим голосом, пока Орлов откровенно говоря засмотрелся на её вырез и туда, куда падало скромное платиновое бриллиантовое колье с алмазом голубого сияния в центре композиции.

– Максим, возьми чуть выше, на лицо! – предложил Орион, уже успев внедриться в глобальную сеть и разузнать о девушке важные информативные данные, – Изабэль говорит правду. Она дочь Даниеля и Клаудии Беатони. Женщина, классической ориентации, возраст двадцать шесть лет, чистый рост сто семьдесят шесть сантиметров, вес пятьдесят восемь килограмм, Окончила Оксфорд по экономическому направлению, высший балл на курсе. Свободно говорит на пяти языках, активно увлекается горнолыжным спортом. Живёт во Франции, в Париже, занимается ведением семейного бизнеса, сейчас перешедшего по праву собственности после гибели родителей. Доходы и расходы законные, коррелируют, теневых активов нет. Холоста, постоянного партнёра нет, детей нет, физически здорова, вредные привычки отсутствуют, у психологов не наблюдается, связи с террористическими и экстремистскими организациями отсутствуют, ровно, как и приверженности к какой-либо разведывательной структуре. Нейтральна к политике, религии, много путешествует, привычка, привитая родителями с детства. И Максим, смею заметить, по её эмоционально–мимической реакции можно сказать о том, что она что-то хочет сказать, но смущается, боится. Твой сканер не идентифицирует устройства пассивного или активного слежения на ней.

Максим, получив порцию информации, улыбнулся и перевёл взгляд от притягивающего взгляды мужчин бюста к загорелому лицу, к, слегка пухленьким, но не напомаженным губам, и спросил, – Изабэль, весьма красивое имя. Французское, итальянское?

– Si, mi mamá era la italiana5, а le papa par le Français pur sang6. – С долей грусти в глазах, но доброй улыбкой на лице на итальянском и французском ответила девушка. Внимательно посмотрев на Максима, она добавила на английском, – а, вы Максим, позволю себе предположить, из России, но не с окраин её. Столичный акцент.

Максим Орлов был обескуражен столь острому уму особы, и было открыл рот, но девушка его перебила, и вмиг стала серьёзной. Она огляделась вокруг, и, перейдя на шёпот, посмотрела Кристофу в его карие, почти чёрные глаза, спрятанные под стильными очками. – Господин Андерссон, мы может поговорить наедине?

– Зовите меня Кристоф… – вежливо ответил ей Кристоф, не желая завышать перед ней значимость своего статуса и возраста.

Девушка улыбнулась и господин Андерссон, предложив жестом взять его под руку, медленно двинулся вместе с брюнеткой к дальнему концу террасы.

Такой жест он оказывал далеко не всем, и практически никому из женского пола на приёмах такого уровня.

Максим поправил чёрную шёлковую бабочку, посмотрел им в след, и в особенности на открытую спину девушки, её точёную стройную фигуру, талию, ноги.

– Максим, сосредоточься, не время, – раздался в ухе наставнический голос Ориона, который наблюдал через линзу Максима за его траекторией взгляда.

– Ой ладно! – буркнул Орлов, затем перевёл взгляд в сторону арочного проёма, туда, где бал правило высшее общество, с хрустальными фужерами, наполненными дорогущим шампанским, винами и прочим алкоголем, заедаемым причудливой закуской, которую редко встретишь в мишленовских ресторанах. Он глянул на яркие позолоченные многоярусные люстры под высоким потолком из белоснежной лепнины, которые освещали всю атмосферу шикарного празднества.

Орлов разом вспомнил крутые и весёлые на продолжительный смех и бурные эмоции посиделки на квартирах в шумной компании друзей под крабовый салат, макароны с сосисками и тосты со шпротами, текилой, самбукой, соками из бумажных пакетов и позитивно, но с оттенком ностальгии вздохнул, отпил ром из хрустального рокса. И шепнул, – какая тут, однако скука!

Изабэль Беатони, испытывая колоссальное волнение и переживание по поводу имевшейся у неё информации, идя под руку с этим человеком, вкрадчиво начала. – Кристоф, мне вам нужно рассказать о важном. Незадолго до автокатастрофы со мной связался отец, и… Он был сбивчив, уклончив, пытался что-то донести, но был в диалоге был непрямолинеен, и я не совсем его поняла, но. Это касается его научно-исследовательской работы и тех практических результатов, которых он достиг, о которых не знаете вы, не знает никто, кроме него. Тем не менее, произошла утечка о его разработках, и как он сказал, у меня есть данные, но дело вот в чём…

Патрульный катер медленно подрулил и заглушил винты как раз напротив живописного скалистого берега, причала и огромного, сияющего всей монолитной формой и освещением особняка.

Прочие патрульные бригады, проплыв мимо, заложили очередной вираж, бороздя воды вдоль берега, охраняя важных персон со стороны моря. Темнота играла на руку и двое крепких мужчин, одетых в униформу французской береговой охраны, что наблюдали в мощные оптико-цифровые бинокли за открытой террасой, повернулись друг к другу, и приняли решение, – Подтверждение получено! Сценарий номер три.

На крыше катера, под тёмным, якобы небрежно накинутым брезентом, лежал снайпер. Он вёл в перекрестие оптического прицела голову главной цели. У цели нежданным образом оказалась пара, и теперь оба шли к дальнему концу террасы, к статуе Аполлона, куда едва слабо падал желтый свет от внешних фонарей, опоясывающих террасу.

Двое секьюрити так и сверлили взглядами главную цель. Моложавый, ранее сопровождающий цель, по-простецки стоял неподалёку, облокотившись о мраморные перила. Юноша внимательно наблюдал за парой, потягивая тёмную жидкость из бокала.

Снайпер вернулся перекрестием к входу и заприметил человека из своей команды, идущего на террасу.

Шепнув в гарнитуру, он дал отмашку всем, – начинаем!

Двое охранников обернулись к арочному проёму и арке света, выпадающей на террасу. В лучах, исходящих из зала, стояла высокая блондинка в ослепительно белом шёлковом платье с ридикюлем в руках из белой кожи.

Мужчины поневоле задержали на ней взгляд, гуляя по её сексуальной фигуре. Здесь они и промахнулись.

Открыв прямоугольный ридикюль, она с усталым видом достала пачку сигарет. Вынув одну, и, повернувшись к охраннику, к которому стояла ближе всего, блондинка закусила фильтр и тем самым выплюнула из длинной сигареты тончайшую стрелу с нервнопаралитическим эффектом. Затем дама резко повернулась ко второму, и пока массивный секьюрити впопыхах потянулся за пистолет, блондинка проделала то же самое.

Со стороны холла кто-то из наёмных, и как оказалось после подставных официантов быстро закрыл массивные двери, и свет, выпадающий на террасу, погас, а музыка, ласкающая слух заметно поутихла.

Тем временем снайпер поймал в перекрестие голову человека с бокалом и нажал на курок.

Максим Орлов, держащий возле рта бокал с ромом и сбитый с толку извернулся, и выпрямился. И тотчас что-то так ударило ему в спину между лопаток, что он по инерции полетел на белый мраморный пол. Упав ничком и стукнувшись челюстью о камень, Максим выругался так, как давно этого не делал.

Снайпер, лежащий на крыше катера под пеленой брезента, сбив молодого человека выстрелом, моментально перевёл прицел к опешившей паре. Поймав в перекрестии грудь персоны, имеющей в этой операции посредственное значение, без промедлений и сожалений снайпер нажал на спусковой крючок.

Кристоф Андерссон с непониманием смотря на молниеносное развитие событий, был сбит с ног мощным толчком в грудь. Его откинуло с такой силой на кованую лавочку возле статуи, что он просто перевалился через неё и отполз за подножие белокаменной статуи Аполлона.

Изабэль пригнулась, и тут же была снесена с ног высокой блондинкой, налетевшей на неё как бульдозер с сильным ударом тыльной стороной ладони в шею.

Повалив Изабэль на пол, и приставив белую сигарету к шее, хрупкая на вид, но сильная блондинка, ударила кулаком в лицо растерявшейся брюнетке и выпалила, сверля жертву хладнокровным голубоглазым взором. – Я знаю, все данные Даниеля у тебя! Отдавай, живо!

Орлов моментально понял, что стреляют со стороны моря и перекатившись к подножью бурлящего фонтана, выпалил в переговорное устройство. – Нас атакуют, первая терраса, срочно! Снайпер со стороны моря, противник на террасе. Блондинка, белое платье, рост сто семьдесят семь!

И вытащив пистолет, Максим кинулся на защиту Кристофа. У обоих под стильными дорогими чёрными костюмами английского покроя и белыми сорочками были надеты подвижные бронежилеты. Это их спасло от верной смерти. Однако бронешлемов на мужчинах не было сейчас, и меть снайпер в голову, однозначно конец.

Блондинка надавила на горло девушки, и та поперхнулась. Вдруг в блондинку врезалось что-то мощное и повалило её на пол. Очутившись на холодном мраморной полу, она уставилась в карие глаза человеку, прижимавшему её. Тот с таким же хладнокровным лицом двинул ей в челюсть.

Однако девушка не растерялась и разбила ему очки, и вывернулась из-под него. Снайпер вновь сбил с ног юношу попаданием в грудь и спину, и тот ввалился в цветник. Затем стрелок загнал за фонтан второго мужчину, пока блондинка схватила девушку, и, вырубив её ударом в подбородок, вырвала у неё из рук клатч.

Забрав желанное, блондинка бросилась бежать к массивным деревянным дверям. Стуча каблуками, она подлетела к выходу. Раскрыв свой клатч на бегу, она вдохнула поглубже. Затем она кинула аксессуар на пол напротив входа. Тот через пару секунд взорвался белым и едким для глаз дымом.

Распространяясь, молочное облако застлало половину террасы и разрасталось. Двери распахнулись и свете пронизывающих дым лучей на террасу выбежали три секьюрити. Вдохнув пары, крепкие на вид мужчины моментально повалились на пол.

Блондинка, задержавшись поодаль плотной дымовой завесы и не дыша, за несколько секунд скинула с себя белое покрытие, стащив его. Она сбросила парик, перевоплотившись в брюнетку в облегающем фигуру коротеньком чёрном платьице. Незаметно юркнув через облако в арку и в толпу, она, пользуясь суетой возле выхода на террасу и суматохой в связи с теми людьми, которые падали ничком от едких паров, миновала зал и направилась к главному выходу из поместья.

Катер береговой охраны, заложив петлю, поплыл прочь от побережья. Максим Орлов, прикинув, что к чему, сам задержал дыхание. Вскочив на ноги, он что есть мочи бросился к Кристофу и Изабэль, которые пока еще не угодили в зловещий туман.

Кристоф, будто позабыв о собственной безопасности, взял на руки Изабэль и приводил её в чувства. Орлов, подлетев к ней, надавил на подбородок под нижней губой, и девушка, всполошившись, уставилась на Максима с невероятно испуганными и растерянными глазами.

Хватая ртом прибрежный воздух, девушка выпалила на родном французском, – информация, она у…! – но после вновь потеряла сознание.

– Не всё потеряно пока! – бросил Макс на русском, и, понимая, что девушка придёт в себя ещё не скоро, кинулся к тому месту, где уже валом лежали усыплённые охранники, выбегающие на террасу и падающие на глазах других.

Задержав дыхание и подбежав к одному из них, Максим прощупал пульс и с радостью подметил его наличие, – усыпляющий газ!

Орлов увидел белую ткань и парик блондинки. Кинувшись в зал, он выпалил, оказавшись вне досягаемости усыпляющих паров – все, ищите это лицо! Орион, измени цвет волос и разошли её фото в коммуникаторы! Отгоните гостей от выхода к первой террасе, они не должны понимать, что произошло! Пусть всё идёт своим чередом, вечер должен продолжатся. Пустите байку среди гостей про накрывшуюся для шоу дым–машину.

София и Кристиан первыми кинулись к главному выходу. Только так можно было покинуть особняк. Так, или морским путём.

Кристиан шарил по толпе тёмно-синим взглядом, но в общей массе тех гостей дальнего конца зала, кто ещё не успел отреагировать на событие у выхода на террасу и был увлечен разговорами, сложно было понять, кто из них похититель.

Статные мужчины и дамы вели себя естественно, попивая шампанское и наигранно улыбаясь друг другу.

София Никольская, прищурив намётанный кареглазый взор, искала в толпе одинокую даму. Тут она заприметила молодую брюнетку в чёрном облегающем платье, спешно идущую под руку с широкоплечим кавалером в чёрном костюме. Оба стремились к выходу из зала, минуя ряды экспонатов и просачиваясь через основную массу гостей.

София двинулась за ними, огибая гостей, ведущих себя совершенно естественно и непринуждённо. Максим подлетел к Никольской, она шепнула, и, невзирая на здешние манеры, указала рукой, – вон те двое, возле фонтана Афродиты!

Максим Орлов выцепил их зорким взглядом и увязался за парочкой, лавируя между гостями, засунув под костюм правую руку и сжимая рукоять лёгкого пистолета с глушителем. Однако, вести стрельбу среди высшего общества, собравшегося чуть ли не со всей Европы и ненароком задеть шальной пулей членов итальянской мафии или немецкого промышленника с рыжеволосой красоткой Максу совсем не хотелось.

– Орион! Как они вообще сюда вписались? Кто они, и вообще, причём здесь Изабэль? – выдал Макс шёпотом на русском, связываясь с роботом, Софией и Кристианом, кои были включены в эфир.

– Узнаем, когда поймаем! – прошептала София, идущая за Максом по пятам. – Если бы главной целью был Кристоф, его бы сразу же подстрелили, когда он только показался на открытом воздухе. В голову. Вы явились незапланированной помехой в доступе к главной цели. В данной ситуации это Изабэль.

– Дочь учёного? Серьёзно? Не проще ли было перехватить её на подъезде к дому? И что за информация? – сыпался вопросами Максим, ощущая жжение в спине и груди от полученных ударов. Снова будут синяки.

– Теперь нам предстоит это выяснить. И да, проще было убрать её где-то, чем здесь. Если только у них было время, – вступил в диалог Кристиан, двинувшись к выходу.

Голубоглазая брюнетка намертво держала чёрный клатч, прижимая его к груди. Внутри сердце билось учащённо не от страха, а от удовольствия и адреналина, который нахлынул на неё, к которому она привыкла со школьной скамьи и который она всегда получала при выполнении деликатных заданий.

Днём ранее обшарив квартиру в Париже и загородный дом Изабэль, он и её напарник признали факт – вся информация о научно-исследовательском проекте Даниеля Беатони находится при его дочери, и нигде более.

Месяц наблюдений, тайных проникновений в дома, частную жизнь, и рабочий офис, наблюдение за сторонними контактами, с кем доводилось общаться Изабэль, привели сейчас их к единственному выводу и решению, пусть и такому дерзкому. Нужно было установить факт обладания данными Изабэль, без её похищения, без допроса с пристрастием. Это было долго, трудозатратно, и проще было похитить юную Беатони, допросить, а после закопать её в сырой земле в холмистых Альпах, там, где канули в историю её родители, но…только теперь, на вечере Изабэль Беатони раскрыла рот, и озвучила главное – данные отца при ней. Всю документацию планировалось изъять, а Изабэль устранить, дабы та не успела передать стороннему лицу местонахождение программно-аппаратного комплекса.

Сейчас блондинку прикрывал Грэм, озираясь по сторонам и на лица богатых людей, идущих им навстречу. Быстро и без задержек миновав все выходы, они очутились на открытом воздухе под звёздным небом. Вокруг огромного круглого по форме фонтана со статуями, омывающимися бурлящей водой, неспешно прогуливались парочки в роскошных костюмах и платьях. За фонтаном бежала длинная широкая аллея с запаркованными на ней роскошными автомобилями, стоящими в ряд. Вдоль всей аллеи тянулись высокие зеленеющие пирамидальные деревья, подсвечивающиеся снизу индивидуальными фонарями.

Обогнув фонтан и прибавив ходу, Грэм достал брелок и завёл мотор серебристого Aston Martin DBS. Юркнув в салон, парочка сразу же сорвала с места спорткар, взвизгнув шинами по выложенной каменной брусчаткой широченной аллее.

Максим, как и София, выбежали на аллею, Кристиан побежал за ними, и тут Макс, хлопнув себя по карманам, с остолбеневшим лицом повернулся к паре и бросил по-русски, – твою-то…, ключи!

Кристиан понял Орлова, и сам наспех пошарив по карманам, смотря вслед уезжающей машине, удручённо ответил, – в кабинете, наверху! Чёрт!

София, видя, как из ряда машин выезжает тёмно-вишнёвого цвета купе–кабриолет Ferrari California, с молоденькими девушками на первых креслах, подскочила к ним, и, улыбнувшись, выдала, – дамы, позвольте арендовать ваш автомобиль, дело государственной важности!

– Ага, конечно! – ответили дочки итальянского миллионера и дали по газам, взревев движком так, что редкие птицы слетели с веток деревьев от визга шин, и обернулись некоторые из гостей.

Максим подметил ещё одну выезжающую машину и без раздумий кинулся к ней. Подбежав, он увидел совсем молодого юношу, и, сверкнув улыбкой и глазами по абсолютно чёрному матовому кузову с открытым верхом, вынул пистолет из-за пазухи и проговорил по-французски, – секретная служба Франции. Месье, одолжите свой автомобиль!

– Отвянь, плесень! – надменно и на чисто русском ответил слащавый брюнет лет двадцати трёх. Максим блеснув зловещей улыбкой, резко распахнул дверь. Вытащив юношу из-за руля за грудки белоснежной сорочки, Орлов сурово посмотрел в его зеленые глаза и ответил по-русски, – а ну–ка дружок повтори, что ты сказал?!

Сынок русского олигарха, сбежавшего в Европу от политического и судебного преследования поднял руки вверх и сдался на милость победителю, помахавшему в воздухе дулом пистолета с глушителем.

София подскочила к юноше, и, взяв его под руку, ответила по-испански своим, – догоняйте их, я улажу вопрос с этим клиентом!

Кристиан распахнул дверь и сел на пассажирское сиденье, почувствовав низость машины и жесткое кресло, сшитое явно не по размеру его широкой спины.

Орлов впрыгнул в своё облегающее тело кресло, пристегнулся. Сжав кожаный руль с карбоновыми вставками, Макс надавил на педаль, моментально ощущая мощь шести ста пятидесяти сильного двенадцати цилиндрового движка за спиной.

Вырулив на аллею, Орлов до упора выжал полный газ и с визгом шин понёсся к центральному выезду с распахнутыми коваными воротами, где серебристый Aston Martin DBS уже скрылся, свернув на дорогу влево.

Кристиан Берковский, ерзая в кожаном кресле Lamborghini Reventon Roadster, стоимостью в миллион двести тысяч евро без учета налогов, посмотрел на решительный и невозмутимый в свете фонарных столбов профиль Макса и проговорил, вжимаясь от скорости в спортивное кресло, – надо было брать машину попроще. Поцарапаешь, сам платить будешь!

– Попроще?! – протянул Орлов и стрельнув взглядом по обе стороны аллеи и рядам топовых и эксклюзивных сияющих суперкаров европейских и заокеанских марок.

Хмыкнув, Орлов добавил, кивнув вперёд, – эти падлы прострелили мой единственный и любимый костюмчик от Armani! Вот это беда! – и, улыбнувшись деловито, прошептал, окинув чёрный салон, – даже если и поцарапаю эту красавицу, я уверен, папаша этого сосунка не обеднеет!

Тем временем к Софии по вызову подошли секьюрити и увели заносчивого юношу в переговорную комнату на первом этаже для сглаживания формальностей. Сама Никольская устремилась к Кристофу и отцу Кристиана. Те унесли Изабэль на второй этаж в личные покои господина Андерссона.

Рёв движка и рокот выхлопной системы придавали остроту ощущений от скоростной езды. Aston Martin нёсся что есть мочи. Автомобиль лавировал между иными участниками движения по ночной, слабо освещённой фонарями дороге, петляющей вдоль линии побережья и частных особняков, выстроившихся вдоль моря.

Наконец-таки оказавшись вдали от дома, где произошло хищение, Джемма решила раскрыть добытый ею клатч. Открыв его, она пошарила в нём и с наслаждением выудила металлический, серебристого цвета флэш–носитель. Показав флэшку Грэму, она взяла коммуникатор из держателя на панели приборов и дала вызов.

– Данные у вас? – на английском языке раздался сухой мужской голос с австрийским акцентом на другом конце цифрового провода закрытого канала связи.

– Да! – ответила Джемма, – это было не сложно.

– Это станет не сложным тогда, когда информация окажется у меня на рабочем столе, и мы изучим её обстоятельно! Нужно установить место нахождение личной лаборатории Даниеля. – Отозвался их руководитель, и добавил, – без свидетелей и хвостов. Удачи!

В трубке раздался один протяжный гудок и звуки кодировки цифрового сигнала.

Джемма закусив губу довольно посмотрела на мужественный профиль Грэма, на его каштановые волосы и серо-голубые глаза, внимательно отслеживающие все изменения на полуночной дороге.

Орлов вырулил на дорогу с заносом, да так мастерски, что аккуратно вписался в пространство между машинами, едущими друг на друга. Кристиан, схватившись за дверную рукоять, вжался ещё сильней, когда Максим с дрифтом вошёл в это ограниченное пространство, и, пустив машину юзом вперёд по дороге, затем выровнял её и дал ещё больше газу, поднимая стрелку спидометра к новым отметкам.

– Вот за это я и люблю старую добрую Европу, и её гладкий асфальт! Не то, что у нас на родине, яма на яме, ни тебе тротуарной плитки, да и бордюры совсем никуда! – заулыбался Максим, преодолев небольшой для этого спорткара рубеж в сто пятьдесят километров в час.

Кристиан посмотрел на него с непониманием, и, ощущая прилив адреналина, выдал, глядя на то, как Максим умело играет в шашечки, смело вылетая на встречную полосу и уходя из-под носа встречных автомобилей, недовольно мигающих фарами. – Не упусти их, гонщик!

– Ха! И не подумаю! – бросил в ответ Орлов, со свистом пролетая мимо выстроившихся вдоль дороги частных домов. Через пару поворотов Максим увидел метрах в трёх ста от себя задние габаритные огни английского спорткара.

Была прямая, и в отсутствии иных машин на дороге, Максим дал все двести двадцать, чувствуя, как рост скорости выделяет адреналин и обостряет его мировосприятие, позволяя быстрее реагировать на все внешние изменения вокруг.

Грэм сначала услышал, а после заметил в зеркале заднего вида нагоняющий их приземистый болид, сливающийся гладким силуэтом с чёрным асфальтом. Заложив дрифт в дорожной петле, уходящей вверх, Грэм потерял немного скорости. Чёрный болид нагонял их, и Джемма, нажала кнопку на панели приборов. Из бардачка выдвинулась панель с боевыми элементами, закреплёнными в ней. Взяв чёрный пистолет–пулемёт с глушителем и увеличенной обоймой, Джемма извернулась в кресле и проговорила. – На прямой сбавь скорость.

Грэм отреагировал незамедлительно и сбросил обороты коленчатого вала. Чёрный приземистый спорткар нагнал их и стал обходить с левой стороны. Джемма увидела лицо, которое должно было начало умереть от пули в спину, и уж точно отключиться от усыпляющего газа на террасе в особняке, и незамедлительно скомандовала напарнику, – гони!

Грэм нажал на акселератор и был таков – Aston Martin DBS рванул вперёд, встав ровно посередине дороги.

Впереди маячил грузовичок, и серебристый автомобиль обошёл его с лёгкостью, уйдя от столкновения со встречным массивным ретромобилем шестидесятых годов, еле ползущим по дороге.

Чёрный преследователь не отставал. Заложив на пару дрифт в ещё одну петлю, падающую под уклон вниз, оба спорткара, сжигая покрышки, через некоторое время поравнялись друг с другом на длинной прямой, уходящей вниз. Дорога с одной стороны бежала вдоль кромки безлюдного скалистого берега и подступающих пышных деревьев, с другой стороны.

Стрельнув на спидометр, Максим стиснул зубы, – двести шестьдесят!

Встречных и попутных машин не было, но впереди очередной поднимающийся поворот. Что дальше? Серебристый спорткар сбросил скорость до ста километров в час и оказался позади чёрного приземистого болида. Джемма открыла окно, и, взявшись за лямку ремня, вылезла с оружием наполовину из окна. Прицелившись, она открыла огонь.

Максим, услышав первые пули, прошедшие со свистом над их головами и открытым верхом перед самым поворотом так оттормозил и с дрифтом вошёл в уходящий вверх за скальный массив поворот, что еле вписался в петлю, чуть ли, не чиркая задним бампером о железное ограждение. Еще бы чуть–чуть и вылет со скалы к воде. Там внизу, волны набрасывались на побережье и готовы были поглотить всё, что попало бы в них.

Оказавшись на прямой, Максим кинул взглядом вперёд, в зеркало бокового вида, и, посмотрев на Кристиана, прикрикнул, оттормаживая практически до ноля, сворачивая на обочину, – мне кажется, самое время!

Кристиан понял намёк, и, отстегнувшись, вынул пистолет из держателя под пиджаком, извернулся в кресле и приподнялся, прицелившись.

Серебристый спорткар сияя фарами, показался из-за поворота с рокотом двигателя, распугивая перелётных птиц с веток. Кристиан открыл огонь, метя в двигатель и лобовое стекло.

Пули со свистом отскочили от капота и стекла, не оставив лишь царапины на краске. В тот момент, когда Берковский пригнулся, над его головой просвистели пули, уходя в ночное небо.

Максим Орлов, одной рукой достав свой пистолет, кинул его Кристиану и крикнул, давя на газ и выруливая на дорогу с шипящим урчанием выхлопной системы, – целься в фары!

Кристиан отреагировал мгновенно на слова напарника, пока тот, высвечивая биксеноновыми фарами дорогу и очередной поворот, нагонял серебристый спорткар.

Настигнув воров на прямой, идущей вдоль кромки побережья, Берковский прицелился, и открыл огонь. Спустя четыре выстрела он достиг своей цели, разбив заднюю фару, вогнав в кузов пулю. Максим сбросил скорость, достал коммуникатор и передал его Берковскому со словами, – маячки активируются через пару секунд, отсеки те, что статичны.

– Ты как в воду глядел, когда заряжал обойму патронами с передатчиком! – ухмыльнулся Кристиан, углубляясь в меню чёрного коммуникатора.

– Огорчу тебя. Я перед поездкой тип патронов перепутал… – пожал плечами Максим, давя на газ и сжимая баранку рулевого колеса.

Кристиан поджал губу и активировал систему позиционирования маячка не только для своего коммуникатора, но и для Ориона, находящегося в особняке.

Убрав коммуникатор, Кристиан, быстро пристегнулся, сжал рукоять пистолета и выдал, глядя на то, как серебристый спорткар скрылся за поворотом, – ведем до конченой точки!

– Да! Но боюсь для такой езды нам заправка понадобиться через пару-тройку серпантинов… – кивнул Максим, глядя на приборы.

Завернув за очередной поворот по дороге, бегущей вдоль протяженного изрезанного тёмного глухого участка побережья, Орлов, увидев картину, резко затормозил.

Но было слишком поздно.

В их сторону полетел град девятимиллиметровых пуль, нагло и бесцеремонно дырявя обтекаемый матово чёрный карбоновый кузов, взрывая осколками стекла фары, простреливая шины и кроша лобовое стекло.

Кристиан прикрыл лицо руками от осколков стекла, а Максим в виду неуправляемости болида от лопнувших шин, пытался сохранить подобие контроля. В мгновения суматохи Орлов чувствовал, как осколки стекла царапают кожу на шее и лице.

Матерясь глубоко в душе и машинально прикрыв глаза одной рукой, Максим заверещал, что есть мочи, – голову береги!

Но это было уже ни к чему. Оба почувствовали сильный удар машины и шлепки по лицу от сработавших подушек безопасности.

Грэм и Джемма решили ответить их же приёмом.

Затормозив после поворота на обочине под тенью раскидистых веток лиственных деревьев, оба достали по пистолету пулемёту. Услышав реактивный свист движка преследователей, и увидев их капот, показавшийся из-за поворота, оба тут же открыли огонь по кузову автомобиля.

Расстреливая приземистый родстер и видя, как он завертелся по дороге со скрежетом дисков по асфальту и понёсся к ограждению, они на пару ухмыльнулись.

У преследователей был обычный автомобиль, не оборудованный специальными техническими средствами. Врезавшись и пробив ограждение, чёрный болид вылетел в воздух и устремился в тёмные воды Средиземного моря. В этом месте, за резким и отвесным как стена обрывом, скалистый берег уходил глубоко и почти сразу, без пологого дна, где глубина была довольно приличная.

Крутясь в воздухе, Lamborghini в итоге рухнул в воду с десятиметровой высоты, напоследок кувыркнувшись днищем вверх. Джемма сжала чёрный цилиндр и побежала к раскуроченному ограждению по осколкам битого стекла, хрустящего под туфельками на асфальте.

Добежав до края обрыва, она увидела автомобиль, лежащий днищем вверх и медленно утопающий в тёмной пучине. Она метнула цилиндр точнёхонько к авто. Тот угодил прямо посередине днища.

Через десять секунд прибрежные воды огласил взрыв, подняв в воздух тучи пенной воды, оплавленных осколков карбона, стекла и пластмассы, и едкий запах гари.

Пробежавшись по размётанным по воде остаткам дорогущего автомобиля профессионально намётанным взглядом, выжидая и вычисляя в уме шансы на вживание двоих пассажиров, Джемма довольно улыбнулась.

Девушка в чёрном платье вышла на дорогу, куда Грэм быстренько подкатил Aston Martin DBS. Сев на переднее сиденье кожаного салона нежно бежевого оттенка, Джемма с налётом лёгкого возбуждения от разыгравшегося адреналина посмотрела на напарника и прошептала довольным тоном. – Прекрасное завершение вечерний прогулки!

20 июля. Пять утра по-местному времени.

Тихий Океан.

Ему не спалось.

В пятидесятый раз раскрыв веки, он уставился в многоуровневый с плавными переходами потолок с потухшими точечными светильниками в форме эллипса. Потолок, покрытый светло-коричневыми лакированными панелями дерева, создающими теплый визуальный эффект.

Большая и низкая от пола кровать из того же сорта дерева стояла у стены. По бокам стояли низкие тумбочки, закрепленные к полу, впрочем, как и вся иная мебель.

Сокольский, перевалившись на бок к тумбе со своей стороны, дотянулся до коммуникатора. Пробудив его и посмотрев на большую иконку времени на дисплее, отображавшую часы в ключевых городах, юноша помотал головой и приподнялся на кровати, с мыслями. – А Макс, наверное, сейчас отжигает на приёме…

Затем Александр с наслаждением посмотрел на спящую Кристину, мирно лежащую в лёгкой хлопковой ночнушке кремового оттенка.

Решив дать ей отдохнуть, юноша перевёл взор в панорамное окно, по всем трём стенам кроме той, что прилегала к кровати.

Опустив ноги на мягкий белоснежный ковролин, покрывающий весь пол, Сокольский встал и бесшумно подошёл к окну. Их огромная, капитанская спальная комната находилась на верхнем уровне, откуда из панорамных, практически от пола до потолка бронированных окон открывался изумительный и завораживающий взоры вид. Вид свободы.

И сейчас, Сокольский нажав кнопку на стойке, перевёл стёкла в режим визуальной проницаемости с внутренней стороны, и бежевое их покрытие сменилось прозрачностью. Глаза вырвались в предрассветную темноту, через которую яхта прорывалась по волнам к восходу.

– И самый тёмный час перед рассветом… – шепнул почти беззвучно юноша, озирая с высоты бледный нос яхты, разрезающий мрак воды и пространства.

Стоя у панорамного окна и всматриваясь в непроглядную темноту и бледный отблеск звёзд на воде, Сокольский знал, что яхта, ведомая Прометеем и ЭКС, идёт правильным курсом, а капитанское кресло в рулевой рубке, оформленной в стиле hi–tech, может пустовать вечно. Но всё же Сокольский поймал настроение того, что сон к нему сегодня уже не придёт ввиду разницы часовых поясов, и решил прогуляться по ночным каютам и коридорам фешенебельной и высокотехнологичной яхты.

Нацепив желтые шорты, небрежно лежащие на полу возле угла кровати с его стороны, Сокольский бесшумно покинул просторную спальню. Спустившись по винтовой стеклянной лестнице, юноша миновал коридоры и вошёл на капитанский мостик.

Сокольский на своё удивление нашёл там Прометея, стоящего у штурвала и держащегося за хромированный руль механической кистью в белом обличии. Электронно-Механическое Компьютерное Существо внимательно всматривалось в мир, раскинувшийся за панорамными окнами.

Почуяв человека, робот повернулся к юноше, и, посмотрев на его вид, вопросил тихой интонацией, – бессонница?

– Скорее нежелание мозга адаптироваться под частую смену часовых поясов. – Отшутился Сокольский и подошёл к роботу, встав рядом с его высокой фигурой.

Робот был выше юноши на двадцать два сантиметра, и, едва заметно склонив голову к Сокольскому, Прометей добавил, – чего определённо не скажешь о других.

– А то! Спят как хомяки после кормежки… – усмехнувшись, кивнул Александр и скрестил руки на груди.

Пробежавшись взглядом по дисплеям, отображающим данные о состоянии яхты и окружающем пространстве, взглянув на широкоформатную карту, определяющую их географическое положение, юноша справился. – Всё в норме?

– Да, однако… – уверенно ответил робот, но получив недавние данные от своих коллег, повернулся к юноше и не упуская руки со штурвала, пересказал события во Франции до того момента, пока не пропала связь с Максимом и Кристианом. Никто не знал, куда эти двое пропали, и почему не выходят на связь, но Орион не терял из вида маячок, оставшийся в кузове английского спорткара.

– А мы тут дрыхнем… – недовольно шепнул Сокольский, и поймал себя на мысли, что нельзя разорваться.

Посмотрев на футуристические черты лица робота и в его оптико-цифровые окуляры, отображающие глаза, скрытые за каплевидными раскосыми бронированными стёклами, уточнил. – Как давно они не выходят на связь?

– Уже три часа, – ответил Прометей, – возможно так надо, и они попросту ведут слежку. Хотя их коммуникаторы прервали пересылку данных, и поймать их сигнал невозможно.

– Здесь что-то не так… – отозвался Сокольский, внимательно глядя в сторону бескрайней стихии, в самый её тёмный час.

И рука вопреки задумчивости тянулась к коммуникатору.

Франция, в эти минуты.

Такси плавно подрулило к огромному особняку, теряющемуся вдали за высокими коваными металлическими вратами, выложенным камнем забором белым, и деревьями, чьи ветки слабо качались на ветру. Из задних дверей такси вышел высокий человек в жутко ободранном и прожжённом в разных местах чёрном костюме с кровавыми следами на некогда белой сорочке без бабочки.

Вытащив второго, чуть меньше ростом человека, ещё более изрядно потрёпанного на внешний вид, с опаленной без остатка бровью и поцарапанным лицом, что-то невнятно бурчащего себе под нос, крепкий мужчина подхватил его на плечо.

Оба идя по тротуару в окружении сочных форменно подстриженных можжевеловых кустов, прихрамывая, двинулись к огромным раскрытым двустворчатым вратам, через которое одна за другой выезжали сияющие блеском и чистотой спорткары европейских марок и именитых тюнинг ателье. Богатые лица, сидящие в машинах с недоумением, смотрели на то, куда держат путь эти оборванцы.

Крепкий мужчина подошёл к центральному входу и нескольким секьюрити, назвал свою фамилию и пароль в виду неузнаваемости по потрёпанному внешнему виду. Охрана сначала не поняла их, но потом, идентифицировав личности, тут же посадила на электромобиль и повезла к основному зданию по широкой аллее с пустеющими на ней автомобилями гостей.

Притормозив возле центрального входа на выложенной брусчаткой площади у огромного фонтана, парочка вышла. Смотря на гостей, бедолаги двинулись вперёд под звуки того же музыкального сопровождения, доигрывающего партию до последнего гостя.

Из раскрытых массивных дверей вылетела молодая брюнетка. Подбежав к парочке и оглядев их с ног до головы, она прошептала по-русски, – где вас черти носят?! Что стряслось?!

Кристиан Берковский посмотрел покрасневшими тёмно-синими глазами на Максима Орлова, держа его под руку, а тот тихо проговорил с кислой улыбкой, – оказывается, эта чертова машина не только быстро ездит, но и неплохо летает!

Секьюрити помогли двоим подняться на второй этаж в обход центральных залов и тех гостей, кто ещё не собирался уезжать, вдоволь не насладившись яствами и местами пафосным светским общением.

И вот, спустя некоторое время, сидя в кожаных креслах коньячного оттенка в одной из многих комнат для гостей, Максим, стащив в себя подранный чёрный блейзер от некогда дорогущего костюма, кинул его возле ног.

Сорвав белую сорочку, он оглядел индивидуальный бронезащитный костюм, спасший его от пуль, шрапнели осколков стекла. Ещё он помог пережить ударную волну от взрыва, которая неприятной для организма вибрацией в воде откинула их чуть ли не на самое дно.

Кристиан Берковский поступил аналогично, скинув в себя изрезанный пиджак и ещё сырую грязную сорочку с пулевыми отверстиями.

София, стоя напротив них вместе с Кристофером Берковским и Кристофом Андерссоном, покачала головой, – да уж! Говорите автомобиль пуленепробиваемый?

– Да. К тому же гоняет покруче стоковой модели… – отозвался Максим, припоминая то, как серебристый спорткар с лёгкостью делал на прямых мощную Lamborghini Aventador Roadster. – Их телега точно заряжена технологически.

– Агенты–конкуренты? – предложил Кристоф, смотря на молодых людей.

– Вполне, – ответил Кристиан и встав с кресла, добавил, – после того как мы приведём себя в порядок, нужно их найти и вернуть то, что они украли у Изабэль.

– Не совсем украли… – отозвался Кристоф, улыбнувшись и вынув из кармана ожерелье Изабэль. Показав колье Максиму и Кристиану, он добавил, глядя на Софию, – не было никакой информации на флэш–носителе. Она здесь!

И после этого он кинул Максиму колье. Тот, несмотря на адскую боль в суставах и мышцах, поймал бриллиантовое колье на лету, заключённое в платиновую оправу.

Оценив светящийся кристальной чистотой голубой алмаз, Орлов непонимающе посмотрев на главу Лиги Двадцати Двух, перевёл взгляд на Кристиана и буркнул, – по–моему, это не мы с тобой головой ударились о воду при падении со скалы.

Кристоф Андерссон, стоя прямо напротив Орлова, сидящего в массивном кресле с высокой спинкой, улыбнулся и парировал. – По–моему, это я работаю в конторе, которая занимается изобретением невиданных человечеству технологий, а не вы, Максим.

Максим осознавая свою словесную нетактичность по отношению к главе общества, повертел в руках колье, пристально смотря в ограненные алмазы, – видимо меня сильно приложило!

Все стоящие на ногах смотрели на юного агента с улыбкой, пока тот вертел в руках колье и давил на дорогие минералы, поднося их к глазам и пытаясь в них заглянуть. Сдавшись через минуту натужного тисканья колье, юноша снова проговорил, – ну ладно, в чём прикол?!

– Информация записана в кристаллической решетке, – отозвался Кристоф, – я не особо проникся технологией, о которой поведала Изабэль впопыхах, но все данные о разработках Даниеля Беатони, открытые, и те проекты, над которыми он работал в полной изоляции у тебя в руках. Однако, чтобы прочесть её, нужно специфическое устройство для считывания кода, скрытого в молекулярной структуре камней. У Изабэль есть загадка, оставленная её отцом вместе с этой драгоценностью, которую он подарил ей, перед гибелью. Решив задачку, мы найдём спрятанный декодер, и, если поймём, как им воспользоваться, может быть, вскроем код и узнаем, над чем именно работал Даниель, чего достиг. И почему погиб за это.

– Ага, – протянул Максим задумчиво и прищурил глаза, вдохнув.

«Опять. Загадки и поиски. Похоже, не так скучно и однообразно будет проходить время в этой стране», – додумал мысленно Орлов и проговорил вслух. – Добро! В целях вашей безопасности, Кристоф, вы остаётесь вместе с дочерью, под присмотром Ориона, мы же берём Изабэль в оборот. А что за загадка, и есть ли отправная точка?

Кристоф поправил очки, и, внимательно посмотрев на юного агента тёмно-карими глазами, ответил деловым тоном, не терпящим оспаривания, – уже спланировали. Мы поедем вчетвером. Ты, Кристиан, Изабэль и я. София останется с Кристофером и Орионом. Отправная точка Швейцария. Я еду потому, что я обязан Даниелю. – Кристоф Андерссон прервался, и, загадочно блеснув улыбкой, добавил более мягким тоном, – тем более рядом с вами мне ничего не угрожает. Я прав?

Максим Орлов посмотрел снизу–вверх на человека в идеально скроенном и сшитом костюме без единого изъяна, чьё лицо и характер стали приобретать приземлённые черты в отличие от того момента, когда Максим первый раз увидел руководителя–распорядителя Лиги Двадцати Двух, общества, способного менять историю своими хитросплетёнными заговорами.

Орлов в каждую секунду разговора с господином Андерссоном анализировал каждое его слово, взвешивал каждую его фразу, просчитывал варианты ответов и моделировал события, убегающие по времени на секунды, минуты, часы.

И сейчас, взвесив все за и против прозвучавшего предложения, Максим уверенно встал на ноги, оглядел всех собравшихся в уютной комнате для гостей и довершил, – когда выезжаем?

– Как только будете готовы… – ответила София, посмотрев на Кристиана и улыбнувшись ему, перевела взгляд на Орлова и добавила, – только, по возможности, без полётов с обрывов, хорошо!?

– Ну–у, это как получится, Софи. Хотя полёт получился крайне дорогой! – отшутился Максим, потирая затылок и шишку на нём.

Дабы не поднимать шумиху в связи незаконным изъятием автомобиля у сыночка беглого олигарха, этому пафосному отпрыску пришлось в этот же вечер заплатить полную стоимость суперкара и дополнительные за подрыв морально–волевых, заказав аналогичную версию эксклюзивного родстера.

В данном случае, все расходы взял на себя глава Лиги Двадцати Двух. Его жизнь и репутация были спасены, а за это он был готов платить любые деньги.

Тихий Океан.

Борт яхты «Peregrinus»

Сокольский, глядя через панорамные стёкла туда, где на горизонте чернота всё ещё владела ситуацией, держа белый коммуникатор у уха, улыбнулся, и недовольно покачав головой, протянул, – д-а-а. Неплохо ты разбавил светский раут.

– Пустяки… – отозвался Максим бодрым голосом, – как там у вас?

– Предрассветный час и тишина как жарким летом в выходные дни в читальном зале Ленинки7. – Ответил Сокольский и решил пройтись по яхте.

Выйдя в коридор простецкой походкой, юноша остановился на развилке у винтовой лестницы, и, посмотрев на массивные мягкие кресла, обтянутые бежевой кожей и лежащую на журнальном столике закрытую книгу в тёмно-коричневой обложке с теснением латинских букв, прихватил её под мышку с целью дочитать до конца и начала рассвета, добавил. – Как считаешь, кто они?

– Трудно сказать. Но их действия были просчитаны и выверены, и действовали они уверенно. Судя по повадкам и гаджетам – агентура. Лица напоминают европейцев, хотя могли быть маски, – отрапортовал Максим звонким голосом, будучи, находясь во Франции, разгуливая по выделенной в его временные владения спальной комнате в одних штанах после душа, решив уединиться ото всех и поговорить с другом. – Отголоски Минельского?

– С чего бы? Если бы хотели вас убрать, сделали бы это наверняка! И гораздо раньше, – выдал Сокольский, спустившись по винтовой лестнице на нужный ему уровень.

Идя по мрачному просторному коридору с висевшими на стенах полотнами написанными красками, решив выбраться на любимую открытую палубу, которая находилась на носу корабля, Сокольский добавил. – Если бы хотели убрать Кристофа, то он был бы уже мёртв. Нет, шли явно за Изабэль. Как она кстати?

– Очухалась. Правда, до сих пор мандражирует, – усмехнулся Максим, напрягая и расслабляя мышцы, ранее прогретые под теплой водой.

– Ты вспомни нас после зачётного экзамена в Колумбии год назад, – пикировал Сокольский, вспоминая первое контрольное задание по сбору разведданных и самостоятельному трансферу через центральную Америку на Кубу, а оттуда домой. Влажные опасные джунгли, козьи тропы, ночевка невесть где, перестрелки с бойцами наркокартеля и кошки–мышки с местной полицией.

– Весело было тогда! – согласился бравым тоном Максим, – ладно. Мы займёмся поисками лаборатории Даниеля. Надеюсь, это будет стоить затраченного времени, сил и финансов.

– Всё чего-то да стоит в этой Вселенной, Макс. – Ровным тоном проговорил Сокольский, пересекая гостиный холл, погружённый в тусклый свет, льющийся из пары потолочных ламп.

Очертания роскошной мебели вырисовывались в темноте и юноша, миновав рояль, добавил, – разберитесь с этим вопросом. Возможно, месье Беатони работал над технологиями, которые будут интересны нашей конторе, различным её отделам. Одно то, что цифровая информация записана в молекулярной структуре прозрачного минерала, говорит об высокой технологичности его научно-практических трудов. Но это малое, а как ты знаешь, за малым всегда кроется большее. Если его жизнь прервали вместе с его экспериментами, значит, тому была веская причина – опасное влияние на существующий порядок вещей, устои общества или отдельных лиц, компаний и концернов. А в какой практической или теоретической области науки он трудился?

– Э-э, кажется квантовая механика, кибернетика, – выдал Максим, вспомнив краткий пересказ Изабэль о её отце.

– Интересные направления, тебе не кажется?! – задался вопросом Сокольский, выйдя через раскрывшиеся двери на открытый воздух ночной палубы, сразу же ощутив прохладу и влажный ветер, всполошивший на коже мурашки и волоски.

– Ну да. Хотя практический смысл этих слов тебе откроет больше информации для размышлений, нежели мне дружище! – нарочито принизил уровень своих познаний Орлов и сразу же выдал, описывая взором выдержанные изысканной цветовой гаммой тона просторной спальни, воссозданной на европейский манер графских опочивален. – Кстати, поток денежных средств от добычи золота на седьмом объекте в Эфиопии направлен в нужное нам русло. Мы выделили дополнительные двадцать процентов из постоянного денежного траффика и заложили их в финансирование проекта «Переселение». К тому же Кристоф Андерссон как выяснилось из моих долгих с ним бесед готов кинуть немаленький процент от всего оборота золотодобычи на развитие не только моего отдела, но и твоего. Можешь смело рассчитывать на финансирование. Плюс он выделяет порядка миллиарда Евро на развитие инфраструктуры и содержание Восьмого острова и своего, куда направится новый вид из лабораторий Эфиопии. К тому же Кристоф готов оплатить создание и введение в жизнедеятельность двух электронно-механических существ для персональной охраны себя и охраны своей дочери Стефани. Как думаешь, Сергей Андреевич, даст добро на это?

Сокольский, вдохнув прохладный бриз, принял на осознание цифры, идеи, быстренько просчитал в уме развитие событий и выдал, описывая искушенным взором черноту и звёздность неба. – Вполне! Шелестов с удовольствием даст добро, если ты сможешь накинуть на сумму за создание роботов ещё десятков пять–восемь миллионов Евро. Заложи тем самым главе Кибернетического Отдела дополнительные средства на новые изыскания и внедрение их в жизнь. С учётом недавних событий и принятия находок в состав агентства, нужны дополнительные научно-производственные помещения, весомая необходимость создания нового высокотехнологичного оборудования под воспроизведение новых революционных технологий. В общем, уболтай господина Андерссона, но так чтобы это не выглядело с нашей стороны как попрошайничество, а как взаимное извлечение выгоды. Создай в его сознании правильное видение и направляй его вопросами с его ответами к цели, нежели односторонним монотонным убеждением с твоей стороны…

– Ясный перец! Посею в нём зерно потребности и продам идею в лучшем свете. Видел бы ты его здешний домик в Ривьере, один из многих, но такой блин, дорогой! Для него эти миллионы как для нас с тобой копейки. – Усмехнулся Максим, тем временем глядя на единственный в своём роде бронзовый бюст древнеримского правителя, установленный в комнате на резном колоновидном мраморном постаменте в ряде других, с безмолвно застывшими лицами, натворившими немало дел в истории. Бюсты так и смотрели в середину комнаты от стены, мирно расположившись по обе стороны камина.

Подойдя к массивному плюшевому дивану строгих расцветок, стоящему напротив большого камина, Максим Орлов плюхнулся на него и добавил, – ещё не выяснили принцип работы найденного подвижного сплава?

Сокольский, прогуливаясь по полированной поверхности палубы на носу яхты, ответил, – пока нет, технических возможностей на Страннике маловато. И мозгов. Сюда бы Шелестова, Невзлина, Макарова и Садальского. Короче всех глав отделов.

– Садальский Максим Никитович всё-таки решил остаться в конторе? – справился Максим, помня полугодичный печальный инцидент в лаборатории, взрыв при эксперименте и то, что глава отдела чудом выжил и долгое время пролежал в лазарете под системой поддержания жизнедеятельности.

– Отдел Перспективной Химии не представляется без него, и, пожалуй, лучших в этой области специалистов не сыщешь, – протянул Сокольский, представляя высокого, тучного телом и всегда весёлого духом Максима Никитовича. Учёного вечно в стерильном белом халате с исписанными на планшетнике формулами, колбочками, микроскопами, мензурками, расставленными в лаборатории, в стильных очках, за которыми скрывались добрые серые глаза.

– Это точно! – согласился Орлов, принимая очередную истину.

За полтора года работы в агентстве, Максим познакомился со многими ассами и профессионалами, учёными и оперативными агентами, аналитиками, инженерами–проектировщиками, программистами и прочими высококвалифицированными сотрудниками, с людьми, с которых Орлову, совсем юному персонажу в истории агентстве Современных Революционных Технологий с его семидесятилетней историей постоянно хотелось и хочется брать пример, перенимать теоретические знания и практический опыт.

Хлопнув по мягкой нежной обивки дивана, Максим с долей радости и бодрости, несмотря на поздний во Франции час, дополнил. – Тогда до связи! Не пропадайте там, среди бескрайней синевы и островов прекрасных!

– Не пропадём! – ответил Сокольский, улыбаясь в трубку и зная, что друг улыбается ему в ответ.

Окончив сеанс связи, сунув коммуникатор в карман позитивно–цветастых шорт, Александр взъерошил волосы на голове и побрёл к столику под навесом верхней палубы. Там, внешнее освещение позволяло прибывать на открытом воздухе даже ночью и работать, или просто же отдыхать, впитывая неповторимую энергетику водной стихии.

Дойдя до столика и присев на стул, Сокольский, чувствуя прохладу, накинул на себя покрывальце, лежавшее на спинке соседнего кресла. Раскрыв большую увесистую книгу на нужной странице, юноша приковал глаза к желтоватым и потёртым от времени страницам, к красивому испанскому почерку, выведенному каталонскими чернилами.

Сокольский с лёгкой улыбкой стал вчитываться в текст, написанный два века назад испанским мореплавателем и романтиком, ведущим свой дневник. Этот дневник был найден Сокольским на полке среди коллекции, посвященной Испании и мореплаванию. Как он попал на борт Странствующего, этим вопросом он не задавался.

Из строк, прочитанных ранее, Сокольский с наслаждением рисовал картины давно минувших лет, времена колониальных войн и пиратства в бассейне Карибских вод и Атлантики, буквально переносясь всем сознанием на яркие деревянные корабли с высоченными мачтами и разноцветными штопанными парусами, хлопающими на ветру. Сокольский буквально слышал крики чаек и ор старпома, призывающего матросню тщательнее драить палубу от соли и обильнее просмаливать её.

Вчитываясь в мельчайшие подробности, Сокольский ощущал то, что переживал капитан двести лет назад – величайшую страсть и уважение к морю и путешествиям, открытиям и приключениям, ответственность за вверенные ему задачи, команду и перевозимый драгоценный груз.

Тот капитан писал о неизбежных вечных стычках с пиратами, снующими по спокойным лазурным водам Карибского моря и бушующим от штормов краям Атлантики, и загадочному Бермудскому треугольнику, который захватывал в себя не только часть Багамских островов, беря начало от Штата Флориды, но и чуть ли, не касаясь острова Испаньолы, ныне острова Гаити.

Капитан Хуан Антонио де ла Крус.

В своём дневнике Хуан упоминал немало достоверных фактов о британских, французских и испанских кораблях, беспричинно сгинувших в этих водах и пиратах, чья участь в погоне за испанскими судами в те края обретала такой же исход. В чём была причина аномалии этой зоны – не знал ни тот капитан, ни юноша, читавший сейчас эти строки.

Лёгкий порыв ветра перелистнул желтые и местами пожёмканные по краям страницы вперёд вопреки желанию, и Сокольский увидел часть карты, фразы об ориентирах, цифры широты и долготы.

Перевернув страницу, Александр прочел длинный текс, и, подняв глаза к горизонту и закусив губу, подумал про себя, – серьёзно?

Решив удостовериться в информации, написанной веками ранее, юноша окончательно прогнал мысли о необходимом сне и отдыхе. Сокольский с головою ушёл в изучение летописи капитана, как и Христофор Колумб облюбовавшего Испаньолу и те края пальмовых островов и солёной воды цвета бирюзы, что так нежила взгляд и придавала коже оттенок бронзы под жарким солнцем.

Читая о сражениях с пиратами под крики солдат, взрывы пушек и стрекот ружей, скорби о потери близких по духу людей и радость от приобретения новых товарищей, не раз выручавших капитана в длительных переходах через океан, Сокольский всякий раз воодушевлялся тем, насколько были самоотверженны и бесстрашны люди в те далёкие времена.

Времена, когда, имея под рукой лишь шпагу, карту, восковую свечу, секстант и бутылку рома для зализывания ран телесных и ран внутренних, они, древние джентльмены удачи пускались навстречу розе ветров и пенным волнам, навстречу неизведанному и опасному, бросая вызов судьбе с широко раскрытыми глазами, хитрой улыбкой, страстной душою и храбрым сердцем.

Гармония и чтение с переводом с испанского на русский увлекло юношу до того момента, когда кромешная темнота начала проступать, и на горизонте зародился долгожданный для мира рассвет. Редкие и будто сонные облака, неспешно плывущие вдали по излюбленной природой привычке, покорно окрашивались в тёплые тона красного, алого, оранжевого, желтого и даже золотистого цвета, переливаясь и отражаясь в воде.

Оторвав уставшие, но сосредоточенные глаза от строк испанских мыслей, выплеснутых чернилами и дивным почерком капитана, Сокольский зевнул и проморгавшись, заложил закладку между страничками, закрыл книгу и погладил кожаную обложку ладошкой.

Время и движение стрелок на циферблате были ценны для него теперь, и каждую свободную минуту он старался трансформировать в полезное для себя, для развития собственного. Но час дать волю и разгул подсознанию в процессе отдыха сознания пришёл.

Встав и размяв кости и мышцы замысловатыми движениями из течения Цигун, Александр взял книгу и побрёл в сторону просторной и весьма уютной хозяйской спальни, где его любимая дама видела седьмой по счету сон, беззаботно распластавшись на кровати.

Воздух. Над Тихим Океаном

Шесть коммандос плечом к плечу сидели на креслах по обе стенки передового воздушно–транспортного средства, по три человека с каждой стороны.

В компактной кабине свет был приглушен, на приборных панелях сменялись данные о состоянии воздушного судна и полётные характеристики, а именно высота над уровнем моря, метеорологические показания за бортом, расстояние до основного объекта и прочие параметры.

Чёрные защитные костюмы обтягивали тела бойцов и защищали их усиленным типом прочной ткани, разработанным в научно-исследовательской лаборатории в Штате Виргиния. Костюм был способен сдерживать натиск воды, прямого огня и ножевых ранений. Каждый боец держал при себе автоматическую винтовку с длинным глушителем и снайперским прицелом с режимом ночного видения. Винтовка была намертво закреплена на груди, а при необходимости отстегивалась моментально. Дополнительные обоймы покоились в специальных закрытых карманах на поясе вместе с чёрными цилиндрами, несущими в себе взрывчатые и ослепляющие смеси. Головы защищали обтекаемые шлемы с кислородной системой, расположенной за спиною, вместе с парашютными рюкзаками, предназначенными для высотных прыжков.

Командир группы посмотрел на команду, сидящую по правую и левую руку от него. За спиной была расположена кабина пилота, и тот передал по устройству связи для пассажиров – приближаемся. Будьте готовы к сбросу первичного элемента.

Командир ещё раз оглядел всех из-под линзы защитной маски, скрывающей лицо, и подтвердил намерение, – прекрасно. Сделаем всё быстро!

Каждый боец поднял большой палец правой руки вверх, соглашаясь с неизбежным – назад дороги нет, и этот приказ нужно выполнить.

– Очередная ликвидация, плановая зачистка с дополнительной экспроприацией материально–вещественных данных. На воде, без свидетелей. Слишком просто, – думал командир, вспоминая рассказ, поведанный Кейном о стычке с сильным высоким противником в абсолютно цельном белом гидрокостюме.

Пилот нажал кнопку запуска ракеты. Выпав из фюзеляжа, и стремительно падая вниз, раскрыв крылья, вытянутый снаряд цвета синего неба зажег собственный двигатель и устремился вниз к заданной точке, не оставляя следа горения.

– Через три минуты на выход, господа! – добавил командир, и, встав с сиденья, всматривался в монитор и на цифры, бегущие к нолю.

Каждый боец смотрел на дисплей, и знал свой порядковый номер при выбросе из грузового отсека. Прыжок с этой высоты в заданную движущуюся точку был плёвым для них делом, несмотря на то, что расчёт точности шел до секунд.

Прометей, стоящий за штурвалом видел, как Сокольский неспешно покинул палубу носовой части яхты после полуторачасового чтения очередной книги.

Робот был в глубине цифрового сознания доволен тем, что юноша старается познавать новое, и его человеческое сознание каждую секунду открыто всему, что можно изучить теоретически и закрепить практически.

Держа на хромированном штурвале механическую кисть, скрытую белоснежной перчаткой бронекостюма, Прометей сам внимал красоты занимавшегося на горизонте алого рассвета. Отслеживая данные о собственном географическом положении, робот идентифицировал, что над ними только что пролетел самолёт на высоте восьми километров. Сверившись с диспетчерскими данными, электронно-механическое компьютерное существо установило, что это обычный частный Лирджет, выполняющий незапланированный, срочный рейс по прихоти своего богатого владельца.

– Странно… – выдал вслух робот и пожал плечами так, как это делают люди.

Робот покинул пост управления яхтой, спустился по винтовой лестнице и выбрался на палубу в носовой части яхты. Подняв голову к небу, робот уставился мощными оптико-цифровыми объективами, служившими ему глаза.

Крошечная, почти незаметная точка не оставляла за собою следа и не было слышно шума реактивных двигателей при столь низкой высоте полёта. Смотря в светлеющее небо, робот будто почувствовал, как по его сверхпрочному корпусу прошлась волна сомнения и поселилась в электронном сознании. Однако, системы предупреждения об опасности молчали.

Склонив голову и бросив взгляд в сторону рассвета, робот запечатлел его, и тут, в воздухе где-то очень высоко раздался сверхзвуковой щелчок. Вскинув голову вверх, Прометей уже не видел никакого самолёта в месте, где он должен был быть.

И тут случилось то, чего робот никак не предполагал. Внезапно, после второго щелчка цифровой взор робота потух, а сознание резко провалилось в режим экстренной гибернации.

Сокольский решил зайти на кухню и махануть стаканчик сока перед сном. Открыв одну створку двухстворчатого холодильника, стилизованного под деревянную мебель, юноша достал пакет вишнёвого сока, и, встряхнув его, решил допить остаток.

Делая глотки прохладной, щекочущей язык сладкой жидкости, Александр вдруг почувствовал возмущение электромагнитной среды, прошедшее сквозь тело, и увидел, что свет в холодильнике тотчас погас, да и вообще вся иллюминация на кухне.

Поставив пустую коробку из-под сока на деревянную столешницу возле холодильника, юноша поднял голову к потолку, и как бы смотря на робота через перекрытия и уровни яхты, со смешком проговорил, – Прометей, похоже у нас лампочки на камбузе перегорели! Дайка огонька!

В ответ последовала тишина.

Юноша знал, что в каждом коридоре, в каждой каюте установлены микрокамеры и звукопередающие устройства с аудиосистемой, связывающей все помещения яхты в один общий узел. Можно было общаться друг с другом, просто говоря вслух и получая ответы из динамиков при условии того, что интеллектуальная система идентифицирует прямое обращение к личности, а не просто мысли вслух, звуки или шёпот, разговор рядом стоящих людей и посторонние звуковые колебания.

Обратившись к роботу ещё раз и не получив никакого ответа, Сокольский пожал плечами и бросил обыденно вслух, – энергию экономим значит? Ну ладно, всё-таки утро на дворе.

Выйдя из кухни и попав в тёмный коридор, Сокольский с удивлением прошёл по памяти по холлу к винтовой лестнице, по дороге наткнувшись на кресла.

Везде темно, и робота не слышно…

Покачав головой, Сокольский решил дойти до Прометея и поинтересоваться, что случилось, почему иллюминация сошла на нет. Миновав пролёт между уровнями во мраке помещений яхты, юноша вдруг ощутил неприятную волну мурашек, прокатившихся от абсолютной тишины и темноты.

– Тут что-то не так! – шепнул Александр, в мозгу которого зазвенел тревожный колокольчик. Немедля более, он быстро кинулся в центр управления Странствующим.

Свободное скоростное падение с восьми тысяч километров протекало в обычном режиме.

Защитные костюмы оберегали от леденящего холода и пронзительного встречного ветра, шлемы скрывали внешний шум, и каждый боец слышал собственное монотонные дыхание, глотая чистый кислород, подающийся по трубке из системы, расположенной за спиной.

Разлетевшись на определённое расстояние друг от друга, падая на разной высоте по спланированной цепочке, каждый член команды видел перед собой внизу тёмное покрывало, на которое ложились отблески рассвета с восточной стороны, подкрашивая его в более светлые тона.

И на этом тёмном покрывале выделялась нужная им белоснежная вытянутая цель.

Кристине в эти мгновения виделся странный сон.

«Она мчится на спортивном мотоцикле в чёрном бронекостюме по широкополосному автобану, в лучах заходящего солнца лавируя среди иных пестрых авто и длинных гружёных фур. За ней гонятся три чёрных седана баварского происхождения с взрывным акцентом железных сердец.

Бронешлем на голове отсутствует, и потоки ветра обдувают лицо с неистовой силой. Глаза слезятся и видно уже не так хорошо, но притормаживать нельзя, иначе пули, проносящиеся со свистом над головой, могут достичь своей цели.

Её скорость велика, но чёрные седаны никак не отстают. Один, самый шустрый из них повис на хвосте, так и норовив подтолкнуть её передним бампером. Но её байк шустрее, и всякий раз она ускользала вперёд от столкновения.

Впереди был мост через широкую реку, и там идёт реконструкция дорожного полотна, растянувшаяся на половину полосы. Поток на мосту всё плотнее, и вот что-то ударило в плечо с такой силой, что доли секунд решили всё.

Вильнув в сторону и врезавшись в ограждение, она почувствовала лёгкость, невесомость. Затем полёт через ограду к бурлящему потоку воды.

Ужас взорвался в карих глазах от вида больших камней, омываемых прозрачной водой. Неминуемо падая на оголённые валуны, закрыв лицо руками, девушка закричала…»

– А-а-а-а! – всполошилась Кристина на кровати, и заметалась взглядом по мрачной комнате, в которую через плотные шторы и переведённые в прозрачный вид панорамные окна напористо пробивались лучи рассвета.

Помотав головой, и, отгоняя кошмар, она шепнула, – давненько мне не снилась подобная хрень!

Почувствовав, что Александра нет под боком, напуганная кошмарным сном брюнетка, с учащённым пульсом выдала мысленно, ища любимого в пространстве, – ты где?

Сокольский, настороженно вошедший в рубку, пристально оглядел её полу мрачную ауру с потухшими широкоформатными мониторами и всем оборудованием, отображающим параметрические данные и отвечающим за управление Странника.

Подойдя к панорамным окнам, юноша подметил, как яхта стремительно сбрасывает скорость движения. Тут до его осознания долетел неосязаемый энергетический поток от Кристины, и юноша ответил на уровне связи двух интеллектов, – на мостике. Странная штука. Весь Странник отключился, и Прометея нигде нет.

– Может быть, внеплановая перезагрузка общей системы энергообеспечения? – подумала девушка, привстав с кровати и прошуршав босяком по бежевому мягкому ковролину, коим был застлан весь пол в спальне.

Отодвинув штору, она увидела краешек солнца, выглядывающего из-за горизонта. Щурясь и улыбаясь очередному дню, Бино проговорила мысленно и вслух, – посмотри на палубе, этот товарищ любит созерцать рассветы.

Сокольский подошёл к другой точке, из которой через окна просматривался почти весь нос яхты кроме той зоны, которая была накрыта нижним уровнем. Увидев белую фигуру робота, распластавшегося возле столиков, Сокольский пригляделся к ней и спустя мгновения выдал, бросившись к столу, в ложе которого по стандартному протоколу имелось оружие, ровно, как и в каждой каюте яхты. – Буди Бэль! Нас накрыло ЭМИ!

Кристина не поняла фразу, но посыл его энергии тревожного оттенка передался ей, и она кинула кареглазый взор высоко в небо.

Там полусонная брюнетка увидела парящее парашютное крыло, выше него второе, третье, четвёртое. Все они стремительно падали к яхте.

Кинувшись к тумбочке, Кристина вдруг поняла, что на ней нет бронежилета, лишь одна коротенькая ночнушка. Вытащив пистолет с глушителем, она схватила пару обойм и запихнула их за резинку нижнего белья.

Двигаясь в темноте коридора до каюты Анабэллы, Кристина, сжимая холодную рукоять, выдала вслух, для себя и любимого, – нужно вызвать помощь!

– Невозможно! Все электронные средства связи обесточены, – отозвался юноша, и, вынув коммуникатор, убедился по потухшему дисплею, что и он подвергся электромагнитному импульсу.

Скорчив недовольную гримасу, засовывая в карманы обоймы, Сокольский отрезал, – мы предоставлены сами себе, дорогая! Беги за Анабэллой, и живо в оружейную! Я попытаюсь их придержать!

– Аккуратнее там! – окрикнула Кристина, стремясь в каюту Бэль, рыская взглядом в темноте и виляя между мебелью, предательски возникающей на пути.

Сокольский, достигнув лестницы и сбежав по стеклянным ступенькам, взвёл курок и проник в центральный роскошный холл, спрятавшись за начищенной до блеска дубовой лакированной барной стойкой.

Коммандос, приземлявшиеся на палубу, тотчас сбрасывали парашютные крылья, нажимая на кнопки на груди. Отстегнувшись, парашюты уносились ветром с палубы в океан, и, намокая, тонули в его пучине, утягиваемые металлическими карабинами на стропах. Скидывая дыхательные аппараты, бойцы оставались в масках.

Рассредоточившись по палубе, штурмовая группа взяла на прицел верхние ярусы и тонированные панорамные окна. Солдаты вертели головами во все стороны как преданные псы, ожидая команды.

Последним приземлился командир, на подлёте отстегнув крыло парашюта и припав на колено со вскинутой винтовкой. Крыло синего цвета улетело в порыве ветра за борт яхты.

Впереди валялась большая фигура, облачённая в белую, похожую на дайверский гидрокостюм оболочку, плотно облегающую всё массивное тело. Один из бойцов, чёрный как призрак подбежал к телу, и, припав к нему, попытался перевернуть.

Не тут то вышло.

Бессознательное тело оказалось весьма тяжелым, неотрывным от палубы и не таким уж обмякшим. Стащив защитный шлем с головы, боец отпрянул, опешил и еле выговорил для всех, смотря в не биологический тип лица, – какого хрена? Что это?

Другие бойцы поспешили к нему, и все на мгновения забыв о цели миссии, изумлённо уставились на лицо механического происхождения. Командир подошёл последним в кольцо бойцов, окруживших существо и внимательно, с нескрываемым интересом смотря в футуристическое лицо, вернул суровым голосом всех в реальность. – Надеюсь, это последний экземпляр. ЭМИ отключило его жизнедеятельность. Первый и второй, на разведку!

Каждый член штурмовой команды обладал персональным номером, и никто никогда не называл друг друга по имени. Два бойца побежали в сторону стеклянных дверей, видя в них только собственное отражение на фоне яркого рассвета, блистающего на чистом стекле. Но двери не открылись сами, и им пришлось раздвинуть их самим. В отсутствии электроэнергии сервоприводы перевелись в нейтральное положение.

Бойцы проникли в просторный холл, заполненный шикарной дизайнерской мебелью нежных оттенков и иными эксклюзивными элементами из дорого дерева и воздушного стекла. Обогнув диваны и столики, коммандос, подсвечивающие себе путь с помощью фонариков, закреплённых на винтовках, продвигались вглубь яхты.

Сокольский, сидя за барной стойкой, пропустив их намеренно, юркнул в темноте и спрятался за спинкой дивана. Один боец повернул в кают-компанию для совещаний, другой повернул в коридор за угол, направляясь в уютный кинозал для просмотра фильмов формата 3D высокого качества, рассчитанный на дюжину человек.

Сокольский кинулся за тем бойцом, который был меньше ростом. Как только тот вошёл в кромешную темноту кинозала, юноша вбежал за ним и со всего размаху долбанул рукояткой пистолета по голове противнику. Тот повалился на пол, и перевалился через кресло.

Юноша без страха прыгнул на него и приложился по маске видения, разбив ему линзу, скрывающую глаза. Противник отпихнул его и схватился за автомат. В сторону юноши полетели пули, вспарывая кожаные сиденья как жадные комары, впивающиеся в плоть.

Одна из таких жалящих пуль обожгла правое плечо. Сокольский выпал из-за кресла, и, ориентируясь по свету фонарика, разрядил больше половины обоймы в сторону, где должна была быть голова. Противник свалился замертво, получив три пули между глаз, превративших лицо в сочную отбивную.

Сокольский вскочил, и, подбежав к трупу, выхватил автомат. Бегло осмотрев человека в луче света, Александр вытащил дополнительные обоймы, положил коммуникатор на кресло и засунул обоймы в карман. Запихнув пистолет за пояс шорт, Сокольский выдал мысленно, крадясь в мрачном кинозале, потушив свет своего фонаря, давая глазам привыкнуть к темноте. – Один готов! Второй движется в сторону кабинетов.

Кристина только что разбудила Бэль и как могла быстро нашептала ей на ухо ситуацию. Сначала Берковская подумала, что это злая утренняя шутка. Но потом, увидев в слабо освещенной рассветными лучами комнате пистолет в руке Кристины и её лицо со смесью серьёзности и злости, вытащила ствол из-под подушки и буркнула. – Связь с внешним миром есть?

– Отрицательно! – выпалила итальянка на русском и кинулась к двери с мысленным потоком, – сколько их?

– Семь. Я иду за вторым, – на ходу ответил Сокольский, спеша за следующим, ранее успев подсчитать людей с палубы через тонированную бронированную дверь.

Второй боец, двигаясь на свет фонарика, ответил командиру, – у меня пока чисто. Первый ты как?

В ответ тишина. Задав ещё раз вопрос, второй номер остановился рядом с закрытой двустворчатой дверью с резными узорами. Повернувшись, он успел только крикнуть, – цели здесь! – но он не успел нажать на курок. В его лицо полетели пули.

Свалив второго бойца, Сокольский закинул его автомат на плечо, сменил обойму и кинулся на развилку к винтовой лестнице, зная о том, что сейчас противник кинется сюда.

Оставшиеся члены команды по очереди бросились в холл как ошпаренные, и только командир остался на палубе, оглядываясь по сторонам.

Сокольский чувствуя дыхание смерти, выглянул из-за угла, и тут же пули впились в деревянные панели и мебель, кроша в щепки дорогущий интерьер. Одна пуля снова обожгла кожу, и юноша взвизгнул.

Бросившись назад, Сокольский вспомнил о второй винтовой лестнице со стеклянными ступеньками, которая, как и центральная, пронизывала уровни яхты. Сзади послышался бег и хруст под ногами. Юноша кинулся вперёд.

Упав на пол и перевернувшись на спину, он дал длинную очередь, кромсая мебель и сбив с ног силуэт, попав ему в линзу.

Откинув один автомат, Сокольский схватил другой, висевшей подмышкой. Врезавшись в дверь, он закатился в каюту в тот момент, когда паркетный пол вспорол свинец, выгрызая щепки дерева.

Сокольский оказался в большом зале с книжными полками от пола до потолка и во все стены, образующие интеллектуальный рабочий кабинета, с массивными креслами и диваном, огромным деревянным письменным столом министерского стиля, с лежащими на нём записями, зарисовками и серебристым лэптопом посреди стола.

Юноша мигом отсоединил фонарь и положил его на кресло, направив луч на дверь, а сам спрятался за другим. Через несколько секунд дверь распахнулась с удара ноги, и в сторону света полетел град пуль, разрывая дорогую кожаную тёмно-коричневого обивку. Юноша выдал очередь, не пожалев пятнадцать патронов, которые срубили с ног неприятеля и покрошили часть интерьера за его спиной. В воздухе так и витал запах пороха, дерева и смерти.

– У меня четвёртый! Вы где? – мысленно отозвался Сокольский, машинально меняя магазин на полный. Ополовиненный он засунул во второй карман.

Кристина и Анабэлла выскочили на уровень, где располагались оружейная, изолятор и прочие помещения с оборудованием. Кристина увидела призрачный силуэт, бегущий по лестнице по пятам, и кинулась в первую попавшуюся комнату.

Бэль не тормозя, пробежала дальше, и, завернув за угол, очутилась прямиком у оружейной комнаты. Толкнув дверь с плеча, она, стоя в одной пижаме тёмно-синего цвета с досадой ударила кулаком по прочной металлической двери, обшитой светлым деревом, и прошипела злостно, – чтоб вас!

Кинувшись к другой двери, юная Берковская обнаружила тоже самое – все помещения с оружием и высокотехнологичным оборудованием запечатались автоматически, превращаясь в неприступные сейфы.

– Куда делась Кристина? – металась мыслями и взглядом по мрачному холлу Берковская, ища место для укрытия. Увидев отблески фонаря, девушка кинулась в первую попавшуюся дверь. Открыв её, она оказалась в абсолютной темноте.

Со стороны холла послышалась стрельба и крик Кристины.

– Нет! – прикрикнула Бэль, выскочила в коридор и была моментально сбита мощным ударом кулака в лицо. Кровь брызнула из носа, пистолет выпал из руки и ноги подкосились. Тут же последовал удар в живот, и девушка вовсе согнулась пополам, хватая ртом воздух.

Затем противник схватил за горло, и, тыча дулом глушителя в щеку, гаркнул, – без глупостей! Иначе размажу мозги по стенке!

Кристина никак не ожидала того, что противник броситься прямиком за ней, и, стреляя нарочито вверх, собьёт её с ног ударом в затылок и между лопаток. Она в темноте повалилась на какой-то стол и больно ударилась лицом. Её с силой оторвали от стола, повторно ударили лицом о деревянную поверхность и швырнули на пол, предварительно выбив пистолет.

Нападавший проговорил, – седьмой, две цели женского пола у нас!

Командир, войдя в центральный зал с верхней носовой палубы, стиснул зубы и скомандовал от злости, – ведите их сюда! Вытравим этого ублюдка!

Пятый и шестой, заломив руки девушкам и тыча дулами в основание шеи, повели их к лестнице, наверх.

Кристина с болью в затылке и в подбородке мысленно просигналила с дикой тревогой, – нас взяли. Спасай!

Сокольский метнулся в сторону центрального холла. Злость бурлила в нём.

Перешагивая через трупы, он затаился у лестницы и притих, чувствуя только быстрый ритм сердца от адреналина, кипящего в крови. Ещё до него доносили отголоски и движение снизу.

– Я иду! – выдал юноша.

Кристина, покорно идя первой, сообщила ему об этом и добавила на всё том же мысленном уровне, – они нас убьют. Мы полностью безоружны.

Сокольский сжал рукоять винтовки, и, метя длинным стволом глушителя в сторону площадки, ответил, – не сразу. Им нужна информация. Тяните время!

Девушек вывели в холл и поставили на колени перед командиром. Высокий человек посмотрел на них сверху вниз, на двух юных красоток со свежими ссадинами на лице, одетыми в пижамы. Их внешний вид говорил о том, что их только что выдернули из постели. Элемент внезапности сработал. Пятый и шестой держали у их затылков дула автоматов.

Командир подошёл ещё ближе и выговорил с калифорнийским акцентом, – кто вы такие? Гражданские? Разведка?

– Мы туристы! А вы простите кто? – гневно бросила Кристина на таком же диалекте с приблизительным акцентом, глядя на человека кареглазым взглядом с испепеляющей энергетикой.

– На какую контору работаете? Отвечать! – скомандовал главный, держа палец на спусковом крючке автомата, направленного дулом в пол.

– На вашу. У вас будут проблемы с начальством! – уже взяла слово Бэль, тоже решив потянуть время, веря в то, что Сокольский сейчас жив и пытается что-то предпринять.

Главный подступил парой шагов к девушке с тёмно-синими глазами и больно схватив её за волосы, вывернул голову и прошипел, – не очень-то умно с твоей стороны шутить, женщина!

И главный так врезал Берковской в подбородок, что та повалилась на пол. Застонав, она вдруг обессилела и увидела, как кровь из разбитой губы капает на лакированный паркет.

– Тварь! – огрызнулась Кристина на английском. Спустя пару секунд и она получила ударом наотмашь по лицу.

Упав на пол, она сквозь боль и слёзы, внезапно выкатившиеся из глаз, выдала шепотом, – пора!

Сокольский вылетел из арочного проёма с двумя автоматами в руках и изрешетил головы двух противников, стоящих к нему лицом. Откинув автоматы, он на бегу выхватил из-за пояса пистолет, и, видя реакцию единственного противника, словно в замедленной съёмке, припал на пол и перекатился за кресло в тот момент, когда над ним просвистели пули, устремляясь дальше и впиваясь в стенки, кроша всё на своём пути.

Противник подорвал с пола брюнетку в бежевой пижаме. Прикрывшись пленницей, приставив к подбородку дуло, командир гаркнул, – вы покойники!

Анабэлла, с пляшущими искрами перед глазами, подметила возле себя автомат, валяющийся на полу. Она аккуратно потянулась к нему.

У командира в мозгу не укладывалось то, что случилось в течение пяти-семи минут во время захвата яхты. Вся его группа была мертва! Из-за кого!?! Из-за человека в шортах? Злость вскипела в нём с пущей силой, и он сжал горло брюнетки так, что она взвизгнула, а потом захрипела.

Сокольский не знал, что придумать. Но ему было видно то, что делает Берковская. Выкинув пистолет в проход, так чтобы противник видел этот жест, юноша нарочито громко произнёс, – я безоружен, не стреляй, давай обсудим ситуацию. У нас есть куча денег и ценностей. Мы заплатим тебе за свои жизни, можешь забирать всё, что находится здесь, а мы уплывём на катере к соседним островам! Боссам скажешь, что утопил нас в океане. Мы всё равно не видели твоего лица!

– Покажи своё для начала, а потом уже я отвечу тебе! – выпалил противник, держа мёртвой хваткой Кристину за горло.

Та добавила Александру мысленно, – не делай этого, он тебя подстрелит!

– На это я и рассчитываю! – мысленно ответил Сокольский и выдал громко вслух, – всё, я медленно поднимаюсь!

Юноша молил Вселенную о том, чтобы его идея дошла до сознания Берковской.

Аккуратно встав во весь рост и стоя за креслом, доходившим до пупка, Сокольский с поднятыми руками смотрел на Кристину и её лицо с взъерошенными волосами.

Противник перевёл дуло в сторону юноши и проговорил, – прощай!

Воздух вспороли пули и звук частых хлопков. Кристина взвизгнула, а Сокольский машинально зажмурил глаза.

Ни боли, ни ощущений.

Ничего.

Открыв глаза, Сокольский с болью в сердце увидел то, как противник упал вместе с Кристиной. Она сползла с него на пол, и, привстав, посмотрела на голову наёмника и простреленную линзу, защищающую глаза.

Сокольский кинулся к Кристине, и, подняв её на ноги, бегло осмотрел. Усадив любимую на длинный диван, юноша бросился к Берковской. Он помог ей подняться и усадил ослабленную брюнетку рядом с любимой, затем взял автомат противника в руки, сунул его Кристине.

Быстро оглядев все трупы, убедившись, что наёмники мертвы и больше никого нет, юноша собрал все переговорный устройства в одну кучу, и с пистолет с полной обоймой, спустя какое-то время уселся рядом.

Уставившись в потолок бегающим по потухшим лампочкам взглядом, Сокольский прошептал сиплым голосом, чувствуя, как подрагивает всё тело, – хорошее начало дня!

Спустя полчаса все семь тел лежали на палубе со стащенными с головы защитными шлемами. Сокольский удивился тому, что линзы не были пуленепробиваемыми, ровно, как и сама маска, скрывающая лицо.

Девушки быстро пришли в себя. Собрав всё оружие противника и прочие технические устройства, они выбросили всё за борт. Тяжелую фигуру Прометея Сокольский и Берковская на пару оттащили в холл.

Стоя в лучах ветреного рассвета в шортах и пижамах возле тел, переглянувшись друг с другом, Берковская выдала, – их лица бы сфотографировать для протокола. И за борт.

– Вся электроника сдохла и требует перезарядки аккумуляторов. Программное обеспечение нужно будет перезагрузить и перезапустить, во избежание багов, – буркнула Кристина, держа замороженную отбивную из мяса возле подбородка.

Анабэлла прикладывала холодную отбивную к щеке. Глядя на ряд из трупов в чёрных костюмах, Берковская предложила, – Странник должен иметь особый протокол действия на такие случаи.

– Да, он предусмотрен, – кивнул Сокольский, чувствуя прикосновение солнечных рассветных лучей на коже и просоленный ветер, вспоминая технические характеристики яхты. – Изолированные и экранированные от внешнего мира источники бесперебойного питания, и запасной компьютерный терминал, всё ещё работают. Система возобновление энергоснабжения сейчас, наверное, занимается тестированием генерирующей электроэнергию установки на предмет сбоев и повреждения от ЭМИ, тестирует сеть электроснабжения, слаботочные, автоматизированные и интеллектуальные системы. Резервная установка не отключилась, просто впала в режим гибернации по протоколу защиты, ровно, как и Прометей. Через полчаса-час, как тесты будут закончены, яхта оживёт, а все приборы из-за их технологичной сложности и количества войдут в режим нормальной работы ещё через час. Так что у нас около двух часов. Давайте окончательно приберёмся, а эти пусть ещё полежат под лучами дивного рассвета.

Оглядев ряд из трупов, лежащих возле края левого борта и глянув на красивейший рассвет, прорезающий лучами облака и освещающий все вокруг, Сокольский посмотрел с прищуренном на девушек, и завершил вслух мысль, тыкнув дулом глушителя пистолета в сторону мертвецов, – погибли понапрасну, не за что. Судя по технике и боевому опыту, расхожий молодняк.

– Уж слишком было просто, – замолвила словечко Берковская, теперь прижимая холодный пакет к подбородку и ощущая, как он леденеет и боль потихонечку притупляется. Удручённо вдохнув, Анабэлла буркнула, смотря на выложенные штабелями мёртвые тела. – Жалко конечно, и скверно всё это! Теперь-то, от нас просто так не отстанут. Надо выяснить, откуда исходят приказы.

Кристина, глядя в мертвые молодые целые и раскуроченные огнестрельными ранениями лица, источающие кровь и биомассу на полиэтиленовую пленку, постеленную на белоснежную палубу, выдала, – эта группа захвата не принадлежит простому коллекционеру артефактов минувших эпох. Это профессиональные убийцы. Оперативники. И в данном случае мы не лучше их.

Сокольский тяжело выдохнул и сухо заключил, – но лучше быть живым, чем мертвым. Ладно, это всё лирика. За дело!

Москва. Россия.

Штаб–квартира агентства С.Р.Т.

Петров старший упёрся подбородком в ладони, сложенные в замок, и, облокотившись локтями на стол, прищурил взор в лэптоп со словами. – Вы то не пострадали?

В конференц–зале шло оперативное совещание. Подле Петрова старшего сидел его сын, Павел Андреевич и Маркова Мария Максимовна. Аналитик и первый заместитель высшего руководства посмотрели на Петрова старшего, и, переведя взгляд на проецируемое на экране изображение Сокольского, сидящего в кают-компании для совещаний со стаканом сока в руках и пистолетом, лежащим рядом на столе, внимательно слушали его рассказ.

– Ну так, царапины. Живы, у девушек серьёзных травм нет… – отозвался юноша, который уже наложил себе повязку из заживляющей мази в те места, где кожу ободрали пули.

За два часа они сделали многие и привели в порядок яхту, убрав осколки стекла и щепки дерева от разбитой мебели и всех повреждённых элементов интерьера, собрали биомассу и начисто вытерли кровяные лужи, и обработали обеззараживающей жидкостью, собрали гильзы и отправили всё это за борт.

Сокольскому досталось скверное. Он сфотографировал и досконально обшарил тела, отсканировал отпечатки пальцев у мертвецов, осмотрел кожу на предмет татуировок и скрытых порезов, за которыми могли скрываться пассивные устройства слежения или микрокапсулы с данными, которые помогут отследить путь в обратном порядке.

Ничего. Ни маячков, ни татуировок. Только шрамы, под которыми не было ничего, кроме биомассы.

Также юноша опрыскал специальными раствором те места, к которым прикасался сам, но действовал тем не менее в перчатках. Сокольскому пришлось вспороть артерию на шее каждого убитого противника и выбросить тела за борт.

Кровь привлечёт хищников.

Далее молодые агенты оттащили Прометея на технический уровень, и коем как водрузив его на операционный стол подкатили аппарат, предназначенный для восстановления энергообеспечения электронно-механического компьютерного существа.

Сейчас аппарат сканировал все системы и подготавливал электронное существо для выведения в жизнь из состояния гибернации.

Самостоятельно потупив взор на пистолет, Сокольский добавил, – нужно отследить этих лиц до организации, причастной к утренней атаке. Я уверен, эти жмурики, которые сейчас идут ко дну, прямо или косвенно относятся к той внештатной группе, с которой мы столкнулись в музее. Она же первый раз пыталась проникнуть на яхту. Нужно инициировать расследование.

Петров старший, будучи мэтром аналитической разведки и организатором полевых операций в прошлом, ответил, глядя сероглазым взором на юношу в белой майке, – ты прав. Расследование необходимо. Эта ниточка может привести если не к АНБ напрямую, то к другому разведывательному ведомству. Если это личные головорезы какого-нибудь миллиардера, с ним можно договориться, или нейтрализовать в случае не достижения компромисса. Но с ведомством не хочется вести закулисные перестрелки, или открытую вражду. Это ни к чему хорошему не приводит. Тем более подвергать наше агентство обличению. – Довольно серьёзно подытожил Андрей Павлович, вспоминая былые годы холодной войны.