Лампа Алладина. Любовная и философская лирика бесплатное чтение

© Анатолий Шамов, 2022

ISBN 978-5-0056-0746-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Продолжаем разговор о пяти ступенях мастерства поэта.

Четвертая ступень. Строчка произведения имеет свойство концентрировать мысли и чувства, где одной строчкой осмысливаются и осознаются новые отношения, а часто опыт целого поколения. Строчка имеет свойство сублимации, переноса смысла, игры смысла, когда с каждым новым прочтением открываются новые грани зарисованного строчкой явления. Метафорическое слово применяется в различных формах и модификациях, ему присуща свежесть и новизна, как и поэтическому тропу. Самому автору присуще новаторство.

Стихи несут высокую духовность, актуальную идейность, дают тонкое эстетическое наслаждение как интеллектом, так и умом автора. Автор может войти в круг выдающихся поэтов своего времени, его знает и посещает Муза. Автора отличает профессиональный подход к своему творчеству, по призванию он – писатель, поэт. (Присваивается звание – мастер ГОСПА).

Пятая ступень. Перу автора присущи: высшая гармония, высокая духовность. Высший уровень мастерства граничит с гениальностью. Филигранная работа со словом и смыслом согласуется с рождением новых определений и понятий из гущи жизни- поэтических тропов, с рождением новой идеологии, отвечающей быстро меняющимся условиям жизни. Новое осознание явлений жизни буквально появляется из-под кончика пера.

Автор с Музой на ты (звание -именной мастер ГОСПА).

Член Российского союза писателей А. В. Шамов

Пятак серебряный от прадеда, как знак

За мыслью светлый образ и бежит строка,

И новый стих уж сохнет на бумаге.

Поэт рождает только мыслеобраз, а рука

Детали быстро собирает в новой саге.

Поэт живёт порой меж небом и землёй,

В мгновениях вечного дискретного творения.

Творит, как Бог творил, на день восьмой,

Идеи сеет …и растит стихотворения.

Пятак серебряный от прадеда, как знак,

Подброшу… толь орёл, толь решка.

Живу, как все, для вас в одном ЧУДАК,

Зарыт талант под проходною пешкой.

Подарит осень мне дней быстрых череду,

Сижу, бывает вечерами над строкой, колдую.

Я знаю, образ, что давно ищу, найду,

И отражу мысль, как заветную, так роковую.

Пятак серебряный…

Ты, как тот ручеёк, что вселяет волнение

Чистый голос твой… взгляд родниковый,

Ключевою тобой как водою напиться бы мне.

И лесною тропинкой, покрытой сухою хвоею,

Пробежаться хотя бы в несбыточном сне.

Чистотою твоей, как святою водою,

Раны смыть и, забыться, прощая врагов.

И с лесным ручейком, как с судьбою своею,

Мне б сдружиться, прощая обычных ослов.

Ты, как солнце, и мне навсегда остаётся,

По утрам с пеньем птиц поклониться тебе.

Радость в сердце потом, и не раз отзовётся,

Когда вместе мы парус свой ладим в судьбе.

Мне бальзамом на душу твоё появление,

Без тебя всё теряет в цене, смысла нет.

Ты, как тот ручеёк, что вселяет волнение,

Будит душу и брызжет, как утренний свет.

А за плечами в клипах течёт жизнь

Проходит всё, сейчас меня интересует,

Душа по испытаниям стала ли добрей?

По-разному события дней волнуют,

Двух одинаковых нас нет в Вселенной всей.

Мы дети все забот, мирской забавы,

Приходим в далеко не совершенный мир.

Живём для душ… – не ради денег, славы,

Тем более машин или квартир.

И что-то поменялось в нашем осознании,

Самооценка и… оценка поднялись.

Стучат два сердца в древнем мироздании,

А за плечами в клипах течёт жизнь.

Проходит всё, пройдет и наше счастье.

На белый легкий локон руку положу.

С тобой мы были, две неразделимых части,

Я лишь твою нёс к Господу… звезду.

И сказкой видится мне Русь святая

Благих надежд целительная ночь

Рубцует душу, заживляет раны.

Бежит притворство, скука прочь

И сердцу не нужны житейские обманы.

Таких ночей душе моей не счесть,

Когда грехи отпущены в остатке.

Осознаю в себе БЛАГУЮ ВЕСТЬ,

Как НЕБА… вечную загадку.

Я оставляю после ночи пару строк,

Где истина по мудрости шагает,

И скомканы листы шести черновиков,

Творец меня, в который раз, прощает.

В душе рождаются сюжеты и слова,

И сказкой видится мне Русь святая.

Поэзия без связи той, скажу, мертва,

Душа она от крови рода и… земная.

Благих надежд…

Любовь дурман от фей и чудо-зелье

Любовь – дурман от фей и чудо-зелье,

Изгибы бедер тонкие безудержно влекут.

И не спасут, когда влюблён… поверья,

Глаза любимой женщины даже во сне зовут.

А что раскаяние и горькое похмелье,

Когда сломались крылья у слепой мечты.

И только ветер кружит птицы перья,

И сладкий грех зовёт, как вызов красоты.

Любовь она живёт в влюблённых душах,

Той птицей сказочной, что не поймать.

Секрет заложен, как в строке, так в буквах,

Любовь не каждый может… прочитать.

Любовь – дурман, что сердце поражает,

Пришёл в себя вот через столько лет.

Любовь, – ручная птица, в сказку зазывает,

И снова в сердце сила и небесный свет.

Любовь живёт…

Луна Крыма в ночь икс серебро своё дарит

Обольстит, опьянит, позовёт и обманет,

Эта ночь фонарей и морской синевы.

Луна Крыма – она ни во что нас не ставит,

Только силой её мы полны сил любви.

Расшибётся волна, ускользнёт и обманет,

Унесёт наш привет в город чей – то другой.

Эта ночь фонарей душу тонкую ранит,

И та птицей летит до звезды под луной.

Обольсти, опьяни… негой счастья и воли,

Будь послушной волной под моею рукой.

Это чувство любви до дрожания и боли

Мы назвали, ты помнишь, своею судьбой.

Луна Крыма в ночь икс серебро своё дарит,

И играет волна и блестит под луной.

Она что-то от неба в сердцах вдруг оставит,

Колдовской всё накроет в ночь эту чадрой.

Эта ночь фонарей…

Звезду в ладонях, знаю, не забудешь

Звезду в ладонях, в август светлый

Принёс я, помнишь ночью для тебя.

Цветы принёс, похоже, я был первый,

Кто подарил тебя тогда себя.

А ты была смешной, немного строгой,

Улыбка на устах жила с мечтой.

Тебе я рифмовал, так неумело слоги,

И без ума заворожён был красотой.

С тобой тогда поклялись мы на камне,

Морская билась в камень тот волна.

Осталась на граните кровь и, странно,

С тобой нам было ночью не до сна.

Звезду в ладонях, знаю, не забудешь,

Как и порыв души, и стук сердец.

Меня ты и сегодня, также любишь,

Напоминает на руке о том рубец.

Звезду в ладонях…

Увёз, а ты калиною цвела в чужом краю

Сыграл ролей по жизни я немало,

Ни за одну не стыдно, коль предстану там.

Мне – офицеру, быть подонком не престало,

Отдал сполна по испытаниям я годам.

С тобою, милая, беду делили вместе,

Увёз, и ты калиною цвела в чужом краю.

Любила ты, не знал я женщин интересней,

У сердца фотокарточку твою храню.

Не раз злодейка смерть меня искала,

Не раз я именем и честью рисковал.

Не раз любовь и вера сердцу помогали,

И я уверено по жизненным делам шагал.

Одно у тех ролей всех было сердце,

Всё что вошло, то всё в нём и храню.

Со школьной парты с другом были вместе,

Уж, друга нет, а я с ним, как бы говорю.

Мне…

Ты, чудачка давно, ну, а я твой чудак

Вот и встретились, дождь моросит,

Рады этой придуманной встрече.

Как жила без меня… – дождь молчит,

Лишь в ответ, – Мил сиреневый вечер.

Дни пусты те, что прожиты врозь,

Не сложилось с другим, не сложилось.

Быстрый взгляд твой и дым волос,

Все обиды, слова… всё забылось.

Не сложилось в непонятых днях,

Осень в жёлтые листья оделась.

Солнце прячется в голых ветвях,

И душа, как заря, вдруг зарделась.

И не надо двоим чуждых благ,

И подачек… и лжи той не надо.

Ты, чудачка давно, ну, а я твой чудак,

Счастлив мигом, одним твоим взглядом.

Вот и встретились…

Роман черкнул… мой Радов не Евгений

Порой, бывает, правит Пушкина рука

Мои полночные то рифмы, то писания.

По тонкости звучит, звенит потом строка,

И чувство появляется… признания.

Он был в Крыму, с горы звучало …слово,

Я на вершине, мол, Кавказ пере мной.

И я с вершины говорю другим, не ново,

Что море плещет под базальтовой горой.

А он с отеческой заботой что-то правит,

И что-то просто так переберёт его рука.

Усну, а он, порой к строке мотив добавит,

Во сне приснится то, не совместить века.

И жалко, что мы пишем с ним не вместе,

Я только книгу первую рассказов написал.

Роман черкнул… мой Радов не Евгений,

В двадцатый век герой мой жил и воевал.

Порой, бывает…

С тобой нашли мы лампу Алладина

С тобой мы, помнишь, жили в Херсонесе,

Где Зевс топил у греков корабли.

Участье принимали в христианской мессе,

В обетованном крае матушки – Земли.

Тысячелетия простояли здесь колонны,

О славе эллинской они расскажут вам.

К земле желанной, небо благосклонно,

Оставили, спасибо, праотцы всё это нам.

С тобой нашли мы лампу Алладина,

Не тысячу, семнадцать провели ночей.

Ты- госпожой была, я господином джина,

И для тебя одной горела тысяча свечей.

С тобой мы, помнишь, уходили в горы,

В зените лета вечный Крым не повторим.

И нам дарило счастье сказочное море,