Отец подруги. Я его подарок бесплатное чтение

Пролог

Карим

– Приведи свеженькую, – приказал друг охраннику и, только тот отошёл, приподнял бокал с коньяком. – Тебе нужно расслабиться, Карим. Не в каменном же веке живём. Выставил бы её давным-давно, и дело с концом.

Я откинулся на спинку дивана и проводил взглядом длинноногую официантку.

– Не лезь в это.

– Дело твоё. Я бы уже давно дал ей пинка.

Коньяк был хороший. Дорогой, как и всё в клубе Аслана. На сцене вдалеке вокруг шеста извивалась одна из его шлюх. Чем дольше смотрел на неё, тем тяжелее становилось в паху. Снять, что ли, девку с шеста и последовать совету друга – выпустить пар?

Повернулся на звук шагов.

– Это ещё что? – кивнул на приведённую охранником девицу.

– Говорю же – тебе нужно расслабиться.

Аслан взял её за локоть.

– Мог бы за неё хорошие бабки срубить, но, считай, это мой тебе подарок ко дню рождения. – Он толкнул её мне на колени. – Она у меня всего пару дней. Ещё необъезженная.

Я спихнул девицу на диван.

– День рождения у меня через три недели.

– Не имеет значения.

Девчонка молчала. Длинные светлые волосы скрывали половину лица, но в целом моська была симпатичная. Взял за подбородок и присмотрелся. Кобылка сразу показала норов: резко отвернулась, отползла дальше. Строит из себя недотрогу, а взгляд откровенно сучий.

– Оставь себе, – бросил я другу. – На хрена мне это?

– Отказ не принимается.

Он рывком заставил шлюху встать.

– Это мой друг, – схватив за шею, отчеканил Аслан. – Обслужишь по полной, поняла? Поняла, спрашиваю? – Ответа не дождался, показал на боковую дверь. – Пошла.

Вид сзади заставил член встать. Платье обтягивало девицу, как чулок, особенно упругую задницу. Проклятье!

– Дарю. – Он сделал приглашающий жест. – Пользуйся на здоровье. Можешь делать с ней что хочешь – она твоя.

***

Девчонка сидела на углу постели. Ноги плотно сдвинуты, глаза распахнуты. Сама, блядь, невинность. Чем-то она напомнила мне Мадину двадцатилетней давности. Та же порода.

– Снимай платье.

Она хлопнула ресницами, губы задрожали. Глаза напоминали влажный хрусталь.

– Раздевайся! – Я поднял её и сорвал платье с плеч. – Закончишь сама или мне продолжить? Хватит ценник себе набивать.

Рванул ниже. Груди у неё были бледные, с маленькими розовыми сосками. Желание трахнуть и злость ударили в мозг. Девица дёрнулась, всхлипнула и задрожала.

Я схватил её за подбородок. Сдавил двумя пальцами, и снова показалось, что это не Аслановская шлюха, а моя собственная жена в юности. Стерва, блядь!

Швырнул девку на постель. Она упала навзничь и приподнялась на локтях, картинно согнула ногу в колене. Показала себя во всей красе, чтоб её! Волосы рассыпались по голым плечам, платье задралось. Белья на ней не было. Перед глазами зарябило.

– Я не такая, – залепетала она мелодичным голоском, отодвигаясь от меня всё дальше и дальше.

– Какая не такая? – Поймал за ногу и подтянул обратно. – Все вы такие.

Я расстегнул рубашку и навис над ней. Почувствовал её тёплое дыхание. Смял грудь, и желание взять её чуть не разорвало изнутри. Бархатная кожа, лёгкий запах цветов будоражили. Задрал платье ещё выше и раздвинул её ноги.

– Думала, познакомишься с богатым мужиком и сядешь ему на шею? – Я собрал её волосы и приподнял голову. – Так же вы все думаете? Придётся поработать, детка. Ты же знаешь, что делать?

Её губы раскрылись, мелькнул кончик языка. Грудь приподнялась и опала на выдохе. Глядя в её глаза, провёл до впалого живота. Глаза у неё всё ещё были влажными, а пальцы уже скользили вдоль моего ремня.

Справилась она с ним ловко. Так бы сразу.

– Продолжай. – Я прижал её руку к члену. Её прохладные пальцы подрагивали.

Выдержка закончилась быстро – подался вперёд. Вошёл на всю и глубоко вдохнул. Хороша девчонка – узкая, разве что не девственница. Девочки у Аслана всегда были что надо.

Трахал свой подарок и не мог остановиться. Напряжение потихоньку отпускало, девица подо мной извивалась и всхлипывала, а мне было мало.

Перевернул животом вниз и сунул под неё подушку. Её ягодицы оттопырились, розовая плоть блестела влагой. Провёл двумя пальцами по половым губам. Течёт, зараза. Сжал обе ягодицы – упругие.

Девица стиснула в кулачках простыню и заскулила. Я взял её снова.

– Ай! – вскрикнула она, изогнув спину.

На одной её лопатке была татуировка – несколько маленьких цветочков. Если бы не это, тело было бы совершенным. Смотрел на эти цветочки и всё быстрее входил в неё. Перед глазами повисло марево, её сладкий голосок пробирался под кожу.

– Что? – просипел ей на ухо и невольно вдохнул поглубже.

Замедлился и провёл по её ставшей влажной спине, по змейке позвоночника. Опять сдавил грудь, растёр сосок. Девица дышала громко, прерывисто. Подался назад и резко в неё – до тех пор, пока меня не тряхнуло. Схватил за волосы и приподнял голову.

– Так вас только и надо, – прорычал, кончая.

Она тихо поскуливала и дрожала. Чёрт подери! Это был, пожалуй, лучший секс за последний десяток лет.

Поднялся и посмотрел на девчонку. Воды в глазах больше не было, платье скомкалось у неё на талии, а на бёдрах белели капли спермы.

– М-меня Яна зовут, – сказала она тихо.

– Мне какое дело?

– Я… – Она прикрыла грудь рукой и поджала ноги.

– Меня не интересует, как зовут шлюх, которых я трахаю.

***

В машине она сидела тихо. Посреди ночи дороги были свободными, и я почти забыл о ней. Вспомнил на полпути и выматерил про себя Аслана. На хрена она мне сдалась? Одно дело трахнуть и забыть, другое – держать под рукой лишнюю сучку.

Остановка показалась вовремя. Притормозил и, выйдя, открыл дверцу с её стороны.

– Выметайся.

Она подняла на меня глаза. Зарёванная, с припухшим носом.

– Я не шлюха, – всхлипнула она тихо.

– Выметайся, – повторил сквозь зубы и выдернул её из машины.

Она споткнулась, чуть не пропахала землю. Но на ногах удержалась и растерянно уставилась на меня. На ней было всё то же платье-чулок, едва прикрывающее задницу. Если бы моя дочь вырядилась в такое, отходил бы ремнём и запер дома. Но этой в самый раз.

– Не замёрзнешь. Тебя здесь быстро подберут.

– Всё не так!..

Она вдруг начала реветь. Стояла в грязной луже и рыдала.

Да блядь!

Вернулся в машину и вдарил по газам. Её силуэт становился всё дальше, в зеркале заднего вида осталась только точка. Октябрь был холодным, ветер гнал по асфальту опавшие листья. Посмотрел на время – четвёртый час ночи.

– Блядь, – выматерился снова и резко сдал назад.

Девка стояла, обняв себя руками, и продолжала реветь.

Открыл дверь.

– Садись, – сказал резко. – Быстро, иначе передумаю. И сиди молча.

Она залезла в машину. По щекам бежали слёзы, нос покраснел ещё сильнее.

– Куда мы?

– Говори адрес.

– Какой?

– Любой. Отвезу тебя, куда скажешь. Но учти: пикнешь хоть раз, вышвырну на ходу.

Глава 1

Яна

В комнате царил привычный кавардак. Как Алия умудрялась находить в нём нужные вещи, оставалось для меня загадкой. Вот и сейчас она безошибочно вытащила из груды сваленных на столе книг методичку и протянула мне.

– Вот. Пользуйся на здоровье.

– Я тебе её завтра верну.

– Можешь не возвращать. Тем более завтра. Ты, надеюсь, не забыла про вечер?

Я убрала методичку в сумку и перевернула ремешок, чтобы скрыть трещинку на дешёвом кожзаме. Подруга собрала с постели сваленные вещи и переложила на стул. Волосы у неё были длинные – до бёдер, и тёмные, как вороново крыло.

Вытащив из шкафа чехол, она раскрыла его.

– Я, наверное, не пойду, Аль. Ну правда. Что мне делать на дне рождения твоего папы? У меня и платья-то нет.

– Всё у тебя есть.

Она вытащила из чехла платье и приложила к себе.

– Как тебе?

– Аль, ты слышишь, что я говорю? Я не приду.

– Придёшь, – заявила она безапелляционно. – Ты – моя лучшая подруга. Да и папе хорошо будет с тобой познакомиться, а то уже плешь проел своими «с кем ты», «где ты». Отказы не принимаются. Сама не приедешь – пришлю за тобой такси.

Посчитав, по всей видимости, разговор законченным, Алия стянула футболку, за ней джинсы и надела платье. Повернулась ко мне.

– Так как тебе?

– Как тебе сказать…

Я подошла к ней. Платье было очень красивое – в пол, бледно-розовое, с рукавами три четверти и скромным круглым вырезом.

– Не помню, чтобы ты такое носила. Откуда ты его вообще взяла?

– Из шкафа. – Она кинула взгляд в зеркало. Приподняла волосы и отпустила их. – У моего отца очень консервативные взгляды. Зачем его расстраивать?

Она достала ещё одно платье – такое же длинное, только с вышивкой.

– Или это лучше, как думаешь?

Розовое мне понравилось больше, о чём я и сказала. Подруга положила его на кровать и нашла среди коробок туфли на небольшом каблуке. Мне оставалось только вздохнуть и мысленно перетрясти содержимое собственного шкафа в общаге. На день рождения отца подруга пригласила меня ещё с месяц назад. Но тогда всё было по-другому. В первую очередь другой была я сама.

– Кстати, что у тебя с Владом? – спросила она, отыскав среди фигурок и прочих безделушек шкатулку. Вытряхнула её содержимое на стол.

При воспоминании о бывшем меня передёрнуло.

– Ничего.

– То есть окончательно разбежались? Может, помиритесь ещё?

– Аль, с Владом у нас ничего. Я не хочу о нём ни говорить, ни слышать, – сказала я грубо. Вздохнула и добавила примирительно: – Пожалуйста, прошу тебя. Можешь считать, что этого человека никогда не было.

Она вопросительно изогнула бровь, но я отвернулась. Настроение упало ниже плинтуса. До Алии дошло, что тему и правда продолжать не стоит, и она принялась отыскивать в груде украшений подходящие для вечера.

В комнату постучали, на пороге появилась мать Альки. Не знала бы, что они мать и дочь, в жизни бы не подумала. Похожи они были разве что цветом глаз и любовью к длинным серёжкам, в остальном – полная противоположность.

– Пойдёмте пить чай, – сказала она. – Всё готово.

– Поеду уже. – Я поднялась с постели.

Методичка скатилась с колен на пол, мне стало неловко за собственную неуклюжесть. Под взглядом Мадины я всегда испытывала дискомфорт, несмотря на её любезность.

– Спасибо большое. Времени уже много.

***

Вечер наступил слишком быстро. Выходя из такси перед домом Алии, я поправила подол платья. Откуда взялось волнение, не понимала. Отец Алии вечно был в разъездах, и за два года нашей дружбы я его так и не видела.

Подруга вышла мне навстречу.

– А говорила, нечего надеть, – критически осмотрев меня, сказала она.

Я поморщилась. По сравнению с её дизайнерским платьем моё напоминало половую тряпку. Обычное, серое, длиной по колено. Разве что ремешок вносил изюминку.

– Ты красотка. Пойдём, уже все в сборе. Правда, папа как всегда где-то завис. Мама всё приготовила, а он даже приехать вовремя не может.

В центре гостиной стоял полностью сервированный стол, гостей собралось человек тридцать, не меньше. Я опять задалась вопросом, что тут делаю.

– Держи, – вручила мне Алия бокал белого вина.

Сама тоже взяла, но перед тем, как выпить, посмотрела на вход в гостиную.

– Что, при папе и вино лучше не пить? – улыбнулась я, пригубив.

– Да нет. Это скорее по привычке. А вообще, на него как найдёт.

– Сколько ему сегодня?

– Сорок семь. Капец. Не представляю себя в сорок семь.

Я себя тоже не представляла, да и, честно говоря, отца Алии. По её рассказам он рисовался мне суровым мужчиной с тяжёлым взглядом. А учитывая, что её мать никогда не работала и всё, что у них есть, – заслуга отца, ещё и с железной хваткой.

Гости оживились, среди них появилась Мадина. Я не сразу её узнала. Роскошное платье, переливающиеся серьги, высокая причёска. И не скажешь, что ей за сорок – как модель с обложки.

– Папа приехал, – сказала Алия и так быстро исчезла, что я рот открыть не успела.

Сделала несколько шагов за ней и замерла. Вошедший в гостиную мужчина отвернулся к одному из гостей, и лица его я практически не видела.

По телу прошёлся морозец, сердце заколотилось. Широкие плечи, чёрные, чуть вьющиеся волосы, перстень на пальце. Он пожал гостю руку и засмеялся грубым мужским смехом.

В горле пересохло, я сделала глоток и не почувствовала вкус.

– С днём рождения, Карим, – протянул ему руку ещё один гость.

Отец Алии повернулся, и у меня остановилось сердце. Выскользнувший бокал звякнул о пол, вино брызнуло на ноги, а на меня устремилось несколько взглядов. Среди остальных я видела только один, тот, который предпочла бы не видеть больше никогда.

Взгляд мужчины из клуба. Взгляд отца лучшей подруги.

Яна

Алия появилась откуда ни возьмись. Подошла к отцу и, коснувшись его руки, улыбнулась.

– С днём рождения, пап, – сказала она, ни на что не обращая внимания.

Мужчина из клуба посмотрел на неё, в уголках его жёсткого рта появился едва уловимый намёк на улыбку.

– Спасибо, – сказал он, и улыбка сразу исчезла.

Про меня все забыли. Горничная убрала осколки и исчезла за считаные секунды, а я так и не могла сделать нормальный вдох. Три долбаные недели я пыталась вычеркнуть ту ночь из памяти, убедить себя, что это был сон, а теперь в буквальном смысле смотрела в лицо реальности.

Алия вела отца в мою сторону, шанса уйти не было. Чем ближе они подходили, тем сильнее у меня подкашивались ноги.

– Пап, – с улыбкой сказала Алия, остановившись на расстоянии вытянутой руки, – это моя подруга. Я тебе про неё рассказывала, помнишь? – Она мельком посмотрела на отца. – Яна. Яна, а это мой папа. Карим Ренатович.

– Очень приятно, – выдавила я незнамо какими усилиями. – С днём рождения вас. Замечательный праздник.

Это был максимум, на который меня хватило. Карим прожигал меня взглядом, укрыться от которого было невозможно. А я будто вернулась на три недели назад. Сейчас он не прикасался, а я чувствовала на теле его хватку, слышала тяжёлое дыхание над ухом и чувствовала грубые толчки.

Тошнота подкатила неожиданно, пришлось сделать глубокий вдох. Карим посмотрел ниже – на мою грудь, на ноги и снова в лицо. От него исходило презрение, какого я не чувствовала в жизни.

Алия извинилась и упорхнула, оставив нас наедине.

– Очень интересно, – сказал он, почти не шевеля губами.

– Вы ничего не…

Он поднял руку ладонью вверх, и я осеклась.

Больше ничего не сказав, Карим пошёл навстречу высокому седовласому мужчине, только легче мне не стало. Неожиданно начала кружиться голова, и я инстинктивно попыталась за что-нибудь ухватиться, но пальцы скользнули по воздуху.

– Ты как? – Алия принесла ещё один бокал и тарелочку с крохотными пирожными. – Бледная какая-то. Папа тебя, что ли, напугал? – спросила она со смешком.

– Да что-то… – Я спряталась за напускной улыбкой, самой мне показавшейся жалкой и неправдоподобной.

От одного взгляда на пирожные стало ещё хуже. Вину я бы предпочла стакан воды, и всё же взяла бокал.

– Мама сегодня такая красивая, а отец ей даже ничего не сказал. Вот что этим мужикам нужно? Я бы на его месте…

Слушая вполуха, я отыскала Мадину. Красивая – мягко сказано.

И снова комната с огромной деревянной постелью, взгляд Карима – жгучий и злой, и абсолютная невозможность противостоять ему.

– Аль, извини. Мне надо на минутку.

– Куда тебе надо?

Видимо, посмотрела я достаточно выразительно, чтобы до неё дошло, и, отдав вино обратно, пошла в туалет. После единственного глотка стало совсем нехорошо.

Плитка на полу была холодная. Прислонившись спиной к стене, я сидела, пытаясь отдышаться.

Я спала с отцом лучшей подруги…

При этой мысли тошнота подкатила опять, только в желудке у меня уже ничего не осталось. Кто-то дёрнул ручку двери, через пару минут ещё раз, а я всё не могла заставить себя подняться.

– Так не бывает, – прошептала и услышала ответ внутреннего голоса: «бывает».

От пола себя отскрести всё-таки пришлось. Не хватало ещё, чтобы сюда начали ломиться. Надо было срочно уезжать, главное – не встретиться с отцом Алии. Но только я подошла к кухне, с которой можно было выйти через заднюю дверь, увидела Мадину.

– …хоть раз?!

– У меня были дела, Мадина. Если я вернулся позже, значит, у меня были причины, – услышала я и моментально покрылась мурашками. Голос принадлежал Кариму.

– Какие причины?! Я организовала праздник, всех собрала! А у тебя причины?! Почему нельзя хоть раз сделать по-человечески?! Почему я должна развлекать твоих гостей?!

– Потому что ты живёшь на мои деньги! За то, что ты организовала, плачу я. За то, что ты ешь, что носишь, плачу я. Так что замолчи и иди развлекай моих гостей.

На кухне что-то грохнуло. У меня подпрыгнуло сердце. Мадина вышла из кухни с перекошенным злостью лицом и быстро, не заметив меня, пошла к гостиной. Я было хотела юркнуть под лестницу, но тут в дверях появился Карим.

Наши взгляды столкнулись. По его скулам ходили желваки, глаза были абсолютно чёрные.

Я попятилась. Он стиснул челюсти, а у меня сжались внутренности. Рядом никого, я в его доме, в его абсолютной власти.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Подойди, – приказал тихо, но лучше бы рявкнул.

Платья как будто не стало. С тем же успехом я могла стоять перед ним голая.

– Подойди сюда.

Он подождал несколько секунд и сам пошёл ко мне. От страха у меня вспотели ладони, а сердце заколотилось сильнее. Захочет убить – убьёт, захочет взять – возьмёт, и ничто не будет ему помехой.

Сглотнув, я мотнула головой. Его губы искривились, расстояние между нами сокращалось.

Я бросилась в сторону, и его пальцы прошлись по моему плечу. Если он догонит и всё-таки поймает… Плохо соображая, что делаю, побежала к двери. Так и казалось, что слышу позади тяжёлые шаги, что он вот-вот догонит меня и схватит. Едва не наткнулась на женщину в холле, но не остановилась – выбежала на улицу и оглянулась. Пока вызывала такси, руки ходили ходуном, боялась, что ждать придётся долго, но мне повезло: машина нашлась за пару секунд и близко.

Минута, пока такси подъезжало, показалось вечностью. Открыв дверцу, я ещё раз посмотрела на дом. В висках зашумело – на фоне раскрытой двери темнел силуэт мужчины, и я точно знала, что это Карим, даже на расстоянии чувствовала его презрение и видела глаза.

Он смотрел прямо на меня. Чёрная рубашка, чёрные брюки, перстень на пальце.

– С вами всё в порядке? – спросил таксист, только я залезла в салон.

– Д-да. – Взгляд уже через окно. – Только, пожалуйста, поехали быстрее.

Глава 2

Яна

Сидя на парах в понедельник, я не могла думать ни о чём, кроме встречи с отцом Алии. Можно было вообще не приходить – всё равно слова преподавателей оставались вне моего сознания, а листы тетрадей пустыми.

Вчерашняя смена в пабе, где я подрабатывала официанткой, прошла в напряжённом ожидании. Такой человек, как Карим Закиров, мог найти кого угодно. Да и зачем искать? Достаточно спросить у дочери.

– Тебе получше? – спросила подруга шёпотом.

– Да вроде.

– Может, надо к врачу сходить?

Я отмахнулась. Хорошо, что Алька не стала докапываться – посланного ей после побега с дня рождения СМС хватило, чтобы оправдаться. О том, чтобы всё ей рассказать, и речи быть не могло.

***

Преподаватель закончил лекцию и отпустил нас на несколько минут раньше положенного. У меня был выходной, но я решила выйти на подработку, чтобы не сидеть в общаге. Так и свихнуться недолго.

– Отец опять уехал, – сказала подруга без особого сожаления. – Приехал на всё готовенькое и уехал.

– Зато у вас с мамой всё есть, – заметила я, само собой, вспомнив сцену в кухне. – А мой свинтил и даже ни разу алименты не заплатил. Как будто его вообще не было.

– Если бы его не было, тебя бы тоже не было.

– Разве что.

Алия сложила вещи в новенький рюкзачок и подождала, пока я справлюсь с вечно заедающим замком сумки. Сделав это, я подняла голову и на мгновение забыла, где нахожусь: на меня смотрел Карим. Нет, не Карим – его дочь. Оцепенение прошло, осталось только послевкусие.

– Да что с тобой, Ян? Ты сегодня какая-то пришибленная.

– Да не знаю… Смена вчера была тяжёлая. Ещё и штраф этот. Надо же было разбить эти фужеры…

Алия промолчала, и мы пошли к выходу из аудитории.

Четыре разбитых фужера с шампанским обошлись мне в приличную сумму. Радовали только чаевые. А виной всему был Карим – в каждом высоком темноволосом мужчине я видела его и готова была бежать куда глаза глядят.

***

На улице моросил дождь – мелкий и противный. Обмотавшись шарфом, я шла рядом с Алиёй и слушала её рассказ о какой-то знакомой Мадины, сделавшей неудачную пластику.

Внезапно подруга пошла медленнее. Зонтиков у нас не было, лицо быстро стало влажным. Главное, не промокнуть насквозь, иначе куртка не высохнет до вечера.

– Да ладно! – удивлённо воскликнула она и кивнула на машину.

Я встала на месте. Это был чёрный внедорожник, на котором три недели назад Карим привёз меня в общагу.

Карим вышел из машины, и Алия пошла к нему. Мне не оставалось ничего, кроме как пойти следом.

– Ты же в командировку уехал, – сказала подруга.

Карим осмотрел вначале её, потом меня. Я поёжилась. Что у него в голове, понять было невозможно.

– Садись, подвезу тебя. – Он кивнул Алие на раскрытый автомобиль.

– Так что с командировкой?

– У меня появилось несколько свободных часов. Решил заехать за тобой – как раз был рядом. Как твой день?

– Да как обычно. Пап, мы же Яну можем подбросить?

Карим опять посмотрел на меня. Я готова была застонать. Да кто её за язык тянул?!

– Не надо, спасибо. Тут остановка близко, я доеду.

– Садитесь. – Проигнорировав меня, Карим открыл заднюю дверцу.

Дежавю. Кожаное сиденье, запах денег и роскоши с терпкостью бергамота. Дождь стал сильнее, а я понимала это только умом: чувства отбились напрочь.

– Да я…

– Давай, Ян, – поторопила меня Алия. – Сейчас вся промокнешь. Пап, ты сегодня прям кстати. Правда, неожиданно. Уже и не помню, когда ты меня забирал в последний раз.

Дверцы закрылись, я попала в клетку.

Уставилась на лёгшую на руль руку Карима, посмотрела на его профиль. Алия расстегнула куртку, и запах её духов ненадолго скрыл запах власти.

Пока мы ехали, Карим расспрашивал её об учёбе, а я делала вид, что меня нет. Но всего один брошенный им на меня взгляд через зеркало отмёл надежду на то, что он забыл о моём существовании.

– Пап, слушай, а можешь отвезти меня в центр? – спросила Алия, прочитав пришедшее сообщение.

– Зачем?

– Мама написала. Она в ГУМе. Мы же как раз недалеко будем проезжать. А потом Яну забрось, ладно?

Больше ничего не спросив, Карим свернул на боковую улицу и вскоре остановился напротив универмага. Я хотела выйти следом за Алькой, сказать, что прогуляюсь по Красной площади или ещё где-нибудь. Да просто выйду, но… заблокированная дверь не позволила этого.

– Дайте я выйду, – попросила, едва мы остались вдвоём. – Не надо меня никуда везти.

Но внедорожник уже набирал скорость. Я вжалась в угол между сиденьем и дверцей.

– Ещё раз увижу тебя рядом со своей дочерью, пожалеешь.

– Мы учимся в одной группе.

– Ты меня услышала?

– Алия – моя подруга!

– Алия – моя дочь. Шлюхе не место рядом с моей дочерью.

От обиды захотелось заплакать. Душу наполнила ненависть.

– У друга своего спросите, шлюха я или нет! – ответила я неожиданно зло. – Или кто он вам там?! Ваша дочь вообще знает, по каким местам вы ходите?!

Машина резко затормозила. Карим посмотрел на меня сквозь зеркало, и я сразу же пожалела о выпаде. Только было поздно. В тишине салона звякнул телефон, Карим отвлёкся на него, и я было испытала облегчение. Но только он прочитал сообщение, лицо его превратилось в маску.

– Сука, – процедил он.

Повернулся ко мне, и кровь превратилась в лёд. Молча он вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Я отпрянула в противоположный угол, попыталась открыть, с каждым разом дёргая сильнее и сильнее. Но машина была заблокирована. Карим нагнулся и схватил меня за ворот куртки. Подтянул к себе.

– Сука, – процедил он и втянул воздух у моего виска, а потом отшвырнул обратно и захлопнул дверь со своей стороны.

– Вы меня отпустили.

Голос дрожал. Карим дотрагивался до моего виска щекой, щетина кололась, а лёгкие жгло его запахом, забыть который я уже не смогу никогда.

– Я тебя отпустил, – он крепче сжал в кулаке ворот, – но ты пришла сама. Вовремя. Прямо к столу.

Уперевшись ладонями в сиденье, я пыталась отодвинуться. Только было некуда. Стало душно и жарко, ворот куртки душил, а Карим смотрел мне в лицо. Теперь я знала, как выглядит неизбежность и что такое абсолютная беспомощность.

Хватка на вороте ослабла, но дышать легче не стало. Я схватилась за шею и прерывисто выдохнула.

– В любой момент я могу передумать. Ещё раз появишься рядом с моей дочерью, так и произойдёт. Аслан сказал, ты дорого стоишь. Вот и отработаешь всё сполна.

Он провёл ладонью по внутренней стороне моего бедра до самого верха. Его пальцы касались меня между ног, а взгляд сковывал. Чуть нажимая, он провёл по джинсам.

Я хотела закричать, вырваться, позвать на помощь, но сидела, как онемевшая. Вопреки страху тело откликалось, и я с ужасом думала, что будет, если он поймёт это.

Карим надавил сильнее, у меня вырвался всхлип, на глаза навернулись слёзы. Он с отвращением поморщился, но руку не убрал. Коснулся под курткой – вначале над поясом джинсов, потом живота.

– Я доходчиво объяснил?

Я приоткрыла рот, чтобы ответить, но не смогла выдавить ни слова. Только очередной всхлип.

Ответ, видимо, Кариму был не нужен. Резко он убрал ладонь и одёрнул мою куртку. Вышел из машины и, открыв дверь на всю, показал мне на улицу. Я буквально выползла и как идиотка застыла на месте. Ветер трепал волосы, пробирался за воротник, а Карима он будто стороной обходил. Чтобы посмотреть в лицо Кариму, пришлось задрать голову. Чего ждала, не знала сама.

– Тебе туда, – показал он в направлении общаги.

Мы и правда подъехали.

– Спасибо, – ответила я на автомате. Он этого не услышал – обошёл машину и сел за руль.

Шины взвизгнули. Я отшатнулась от внедорожника в последнюю секунду и в испуге перевела дыхание. Ещё миг, и меня бы задело зеркалом.

Карим сдал назад, но дальше не поехал, остановился метрах в трёх от меня. Смотрел сквозь лобовое стекло. Сейчас он нажмёт на газ и…

При новом порыве ветра я зажала ворот куртки. Шарф остался в машине, но о том, чтобы забрать его, и речи быть не могло.

Машина наконец тронулась и поехала прямо на меня. Деваться было некуда. Я отступила, понимая, что, если этот мужчина захочет превратить меня в пыль, так и случится. Но он проехал мимо, даже не повернув голову к окну. Только когда внедорожник скрылся из вида, я смогла выдохнуть. Щёки горели, я всё ещё чувствовала его прикосновения и не могла отогнать ощущение, что это не последняя наша встреча.

***

Только открыла дверь комнаты в общаге, услышала голоса. Один принадлежал моей соседке, а второй…

– Ты что здесь забыл? – спросила, наткнувшись взглядом на распивающего чай в компании Лариски Влада.

Бывший мгновенно растерял позитив и поставил чашку. Поднялся и хотел подойти.

– Не приближайся! – процедила я с ненавистью. – Никогда не приближайся ко мне больше, Влад! Я тебе что, в прошлый раз плохо объяснила?

– У меня не было выбора, Ян. Ты же знаешь.

– Знаю? – усмехнулась с сарказмом. – Да ты себя слышишь? Ты хоть понимаешь, что…

Влад напрягся. Я вспомнила про Ларку и замолчала.

– Я буду на кухне, – сказала соседка, собираясь уйти, но я остановила её. Разговаривать с бывшим мне было не о чем. Единственное место, где мне хотелось его видеть, – в аду.

– Ты никуда не пойдёшь, – отчеканила я. – А ты, если появишься ещё раз… Я на тебя заявление напишу. Я не шучу. Забудь про меня, козёл! Я тебя ненавижу и буду всю жизнь ненавидеть!

Влад сжал зубы. Серые глаза зло блеснули. Я заметила букет цветов на тумбочке рядом со своей постелью. Схватила его и что есть силы саданула по роже бывшего, потом ещё раз. От неожиданности он подался назад, но быстро собрался и схватил меня за обе руки. Остаток букета упал на пол.

– Успокойся! – гаркнул Влад. – Всё ведь в порядке. Ты уже здесь, всё в прошлом. Давай поговорим, Ян.

– Все в порядке?! Да как у тебя наглости хватает приходить сюда?! – Я вырвала руки. Распахнула комнату и показала бывшему в коридор. – Ещё десять секунд, и я вызываю ментов! С ними и будешь разговаривать. Уверена, у тебя найдётся много интересных для них тем. Если нет, я помогу.

Влад посмотрел на притихшую Ларку, на меня и благоразумно вышел из комнатки. Я с грохотом закрыла дверь, но не успела ничего сказать – бросилась в уборную. Тошнота подступила так быстро, что едва я упала на колени, меня вывернуло. Потом ещё несколько раз, пока желудок не стал пустым. Губа треснула, во рту появился привкус крови, и желудок опять свело спазмом. Я закашлялась.

– Держи. – Лариса подала мне рулон туалетной бумаги.

Кое-как я встала. Вытерла губы и поймала на себе задумчивый взгляд.

– Ты что-то часто с унитазом на свидания стала ходить. Тебе не кажется это странным?

– Может, что-то не то съела, не знаю. А может, нервы. Меня всегда тошнит, когда я нервничаю.

– А может, это что-то другое? Беременность, например?

Я чуть не запротестовала. Но тут вдруг вспомнила свой женский календарик и едва не выронила рулон.

– Купи тест, – посоветовала Ларка. Может, рано ты Влада отшила? Что у вас случилось, я не знаю и знать не очень-то хочу, но если это то самое, он тебе ещё пригодится.

Сказав это, она вернулась в комнату. Я повернулась и увидела в зеркале своё отражение: бледная, растрёпанная, а в глазах паника.

Если это то самое, Влад мне не поможет. И даже не потому, что я в жизни ему ничего бы не сказала даже под дулом пистолета. Секса с ним у нас не было уже больше месяца. Зато был с другим мужчиной.

С отцом моей подруги, которому меня подарили.

Глава 3

Яна

– Ты беременна?

Вопрос Алии застал меня врасплох. Подруга смотрела на меня, ожидая, очевидно, признания, а я понятия не имела, что сказать. Вариантов соврать за миг пронеслось бесконечное множество. Проблема заключалась в том, что именно ей врать я не хотела. В последние дни тошнота стала перманентной. Утром я с трудом пересилила себя и пошла на учёбу, но, видимо, зря.

– В смысле, беременна? – Я попыталась скосить под дуру.

– В прямом, Ян. Или ты не знаешь, что такое беременность?

В горле встал ком. На разговор сил не хватило – дурнота стала сильнее, и я, уже предвидя, чем всё закончится, метнулась в туалет.

Выворачивало меня долго. Живот ныл, а спазмы не прекращались. Вчера я едва смогла запихнуть в себя несколько орешков и чай. Лариска, чтоб её, ничего не спрашивала, но всё понимала. Да будь она неладна, блин!

Поняв, что всё закончилось, я вышла из кабинки. Алия стояла у противоположной стены, скрестив на груди руки, и смотрела на меня в упор.

– Ты беременна?

– Пойдём кофе выпьем, – предложила я вместо того, чтобы ответить, хотя понимала: она и так догадалась.

***

Кафе, в которое привела меня Алия, было рассчитано на таких, как она. Я чувствовала себя неловко, но возражать не стала.

– Влад знает? – спросила подруга, едва от нас отошёл вышколенный официант.

– Влад тут ни при чём, – ответила, как на духу. Опустила глаза и опять посмотрела на подругу. – Отец ребёнка не он, Алия.

Она вперилась в меня взглядом своего отца. Внимательным, взрослым взглядом Карима, и у меня похолодели пальцы. Говорить было трудно, откровенничать, не договаривая, – ещё труднее.

– Мы же не просто так с Владом расстались, – зашла я издали. – Но… Я даже не знаю, как рассказать…

На Алие было розовое платье с воротником-стойкой. Волосы украшали заколки с розочками, а на запястье сверкал браслет с розоватыми бриллиантами. Мы сидели в кафе, чашка кофе в котором стоила в два раза дороже, чем я получала за час в пабе, и я понятия не имела, как признаться ей, что беременна от её отца.

– Я тебе соврала. Мы с Владом не просто поссорились. Помнишь, когда я несколько дней тебе не отвечала?

– Ну? – Она сложила руки на столе перед собой, и я почувствовала себя совсем неловко.

– Давай кофе дождёмся, и я тебе расскажу.

Ждать пришлось недолго. Буквально через минуту на столике передо мной появилась чашка, но этого времени хватило, чтобы собраться с мыслями. Алия помешивала в своём кофе сироп, а я подбирала слова, чтобы начать. Дотронулась до живота. Сделанный несколько дней назад тест не оставил сомнений. Ни он, ни два после него. Первая полоска была яркая, вторая бледная. Но инструкция подтверждала: под сердцем я ношу ребёнка отца своей подруги.

– Влад задолжал кому-то большие деньги, – сказала я, отпив кофе. – Я видела, что с ним что-то не так, но он мне ничего не говорил.

Алия взяла чашку обеими руками и прислонилась к спинке дивана, ожидающе глядя на меня.

Лавировать было трудно. Но, наверное, хорошо, что я сразу же всё на неё не вывалила. Точно хорошо.

– Ну вот.

Кофе был чёрный, но от него меня хотя бы не воротило.

Из спрятанных динамиков вдруг зазвучала песня, под которую меня привели к отцу Алии, и я на несколько секунд вернулась в тот момент. Словно бы наяву увидела его. Мрачный, он сидел на диване и был недосягаем для меня. Волосы тёмные, а глазах – непроглядный мрак. Ещё тогда подумала, что он из другого мира, только не представляла, насколько наши миры близки.

– Что «ну вот»? – поторопила подруга.

Я выдохнула. Потупилась и подняла глаза.

– Влад решил воспользоваться мной, как кредитной карточкой.

Алия нахмурилась.

– Он решил, что я вполне сгожусь, чтобы отдать его долг, – сказала как есть. – Тот человек, которому он задолжал, владеет клубом. Стриптиз, девочки по вызову… Ну, додумай сама, Аль. Я не очень хочу говорить об этом.

– Что с тобой случилось? – спросила подруга требовательно. – Ян…

– Да ничего. Ничего не случилось, – отозвалась я, не сумев скрыть истеричные нотки.

Сразу же взяла себя в руки, но Алия уже всё поняла. Ничего не говоря, не перебивая, она ждала продолжения. Я выпила почти половину кофе, только это не помогло. А подруга всё смотрела на меня.

– Я провела ночь с мужчиной, – сказала я тихо. – Мне пришлось. У меня не было выбора. Это от него я беременна, а не от Влада.

Алия молчала. Я тоже затихла. Пила кофе и понимала, что закончится он быстрее, чем мне бы хотелось. Словно понимая это, подруга попросила официантку принести ещё два и спросила спокойно и зло:

– Этот мудак тебя изнасиловал? Ян, я…

– Всё в порядке.

– Да в каком, чёрт побери, порядке?! Ты мне только что рассказала, что тебя подложили под мужика, как шлюху! Кто он?!

– Да никто. Просто мужчина, которому нужна была девочка на ночь.

– Ты же не девочка на ночь! Не говори, что ты так просто взяла и с ним трахнулась! Где этот клуб?! Ты должна что-то с этим сделать, Ян! Это нельзя оставлять безнаказанным! – Она помотала головой. – Яна, надо найти этого мудака! И тот, кто всё это устроил, тоже должен получить. Да они гнить за решёткой оба будут!

Я не ответила. Опустила голову. Разумеется, не просто. Но разговор давался тяжело, и я боялась сболтнуть лишнего, боялась, что подруга догадается, начнёт расспрашивать меня, а я сорвусь.

– Кто он? – снова спросила она уже спокойнее, но требовательно. – Ты имя знаешь? Как его зовут?

– Да ничего я не знаю! Или ты думаешь, мужики в такие места приходят и паспорт выкладывают? Не знаю я ничего! Аль, пожалуйста, забудь. Я тебе рассказала просто чтобы ты про Влада мне больше не напоминала.

– А я думала, потому что я – твоя лучшая подруга, – сказала она с досадой. – Как ты можешь сидеть и ничего не делать? Ян, давай вместе пойдём в полицию.

– Никуда мы не пойдём. А если бы ты не была моей лучшей подругой, мы бы здесь не сидели, – ответила ей в тон.

Про себя же добавила, что, если бы она не была моей лучшей подругой, я бы либо вообще ей ничего не сказала, либо рассказала, как есть. И гори всё синим пламенем.

Пару минут мы провели в тишине. Официантка принесла кофе и занялась делами, а Алия всё молчала. Волосы её были собраны в косу, лицо открыто. Теперь я знала, в кого она такая. Настоящая горная лань.

– Даже не знаю, что сказать, – призналась она. – Ян, я папе скажу. Он этого так не оставит.

– Не надо, – ответила я резко.

И тут же заставила себя успокоиться. Не хватало ещё, чтобы Алька что-нибудь поняла. Дурь, конечно, но всё-таки.

– Не надо, – повторила я. – Хочу всё забыть. И папу своего приплетать не вздумай.

– Ты же беременна.

Спасибо, блин, что напомнила! Как будто я забыть об этом могла. Выразительно посмотрела на Альку.

– Это только мои проблемы.

– Неправда.

– Правда, – возразила я. – Твой отец вообще ни при чём. И говорить ему не вздумай. Вообще никому ничего не говори. Пожалуйста, Аль. Я хочу обо всём забыть.

– А ребёнок?

– Ребёнок… – Я сделала глоток горячего кофе. – С этим я разберусь.

Яна

На следующий день Алия молчала больше обычного и была задумчивой. Несколько раз я ловила на себе её взгляд, но предпочитала делать вид, что ничего не понимаю. О Владе подруга больше не говорила, только спросила, как я себя чувствую. Чувствовала я себя посредственно, но во избежание лишних вопросов сказала, что всё хорошо, и даже улыбнулась.

После учёбы мы, как всегда, пошли к остановке. Обычно Алия вызывала такси, а я ждала автобус или шла пешком до метро.

– Ты будешь оставлять ребёнка? – спросила подруга, посмотрев искоса.

– Вряд ли, – сказала я честно. И только хотела добавить, что в моём случае рожать – самая великая глупость, какую только можно представить, как увидела знакомую машину.

Карим ждал на том же месте и, я была уверена, не для того, чтобы подвезти дочь. Решил проверить, выполнила ли я приказ?

Меня охватила паника, сердце заколотилось. Я была уверена, что его нет в городе, даже в гости вчера к Альке зашла на несколько минут.

– Я тут… – Схватилась за лямку сумки, лихорадочно соображая, что бы соврать. – Мне нужно в деканат было зайти.

– Так давай вместе сходим.

Подруга стояла полубоком к машине и не видела, как со стороны водителя появился её отец. Как встал и упёрся в нас тяжёлым взглядом. Чёрное пальто расстёгнуто, через шею перекинут шарф. Но главное, что в руках он держал мой. Только сомнительно, чтобы приехал Карим отдать его.

– Потом я сразу на работу, Аль. Я побегу. Спишемся, если что.

Едва дождавшись ответа подруги, я быстро пошла в противоположную сторону, так и чувствуя на себе сковывающий движения взгляд. Шла так быстро, что стало жарко, и только оказавшись за углом, обернулась. Отсюда не было видно ни дороги, ни внедорожника Карима Закирова, ни Алию. Я выдохнула весь воздух, что был у меня в лёгких, и он повис у губ облачком. На улице стало совсем холодно, руки без перчаток замёрзли, а я сжимала ворот куртки и не могла заставить себя сойти с места.

Что теперь будет? Чем грозит непослушание? В прошлую нашу встречу Карим ясно сказал: он стребует с меня по полной. Только что это значит в его понимании?

– Ничего он не сделает, – постаралась убедить саму себя.

В сумке запищал мобильный, и я, достав его, увидела входящий с незнакомого номера.

– Алло, – ответила неуверенно.

– Мы с тобой знаем, что это не поможет.

Руки превратились в льдинки.

– Что не поможет?

– Я предупреждал.

На заднем фоне звучал голос Алии. Я хотела нажать на отбой, но вместо этого все держала телефон у уха, стоя посреди дороги в превратившемся за несколько часов в грязь первом снеге.

– Сейчас у меня нет времени. Но не думай, что я это оставлю просто так.

– Пап, ну кого ты там опять строишь? – снова послышался голос Алии. – Поехали уже.

Звонок оборвался. Сердце не унималось, начал ныть низ живота, появилась лёгкая тошнота. Я простояла ещё немного, глядя вдаль, на выходящих из института студентов, и пошла вперёд совсем медленно. Клинику я уже присмотрела, отложенных на зимние вещи денег должно было хватить. Мысль об аборте неприятно царапала душу, но я старалась не давать волю чувствам. Сделать аборт, рассориться с Алиёй…

Возле губ повисло ещё одно облачко, а на глазах навернулись злые слёзы, но я стёрла их и решительно пошла дальше.

Карим

Алия налила кофе в розовую чашку, но за стол не села. На ней была футболка с дурацким рисунком и джинсы. Узкие настолько, что простора для воображения не оставалось. Блядь, когда из девчушки она превратилась в женщину?!

– Я не ждала, что ты приедешь, – сказала Мадина, ставя на стол тарелку с выпечкой. Купила в пекарне, разумеется. Раньше хотя бы пыталась сделать вид, что на что-то способна.

– Предупреждай меня, пожалуйста, Карим. Я не могу угадывать, когда ты появишься.

– Я говорил тебе, когда приеду.

Она не ответила. Отвернулась, а в голову опять полезли мысли о девице Аслана. Маленькая сука.

– Как Яна? – спросила Мадина у Алии. – Вчера она плохо выглядела.

– Да так…

– Что это значит?

Алия взяла молоко и поставила на стол.

– Янка беременна, мам.

Чай обжёг язык, кружка чуть не вылетела из рук.

– Чёрт. – Поставил на стол и перехватил взгляд дочери.

«Янка беременна» эхом отлетело от черепной коробки и пронеслось внутри. В прошлый раз девица мне и самому показалась бледной.

– Беременна? – переспросила Мадина. – Вот так новости. И что она делать будет? Ты вроде говорила, она с кем-то встречается?

– С Владом. Но это давняя песня. Там история такая… – Дочь замялась. – В общем, неважно. Это не его ребёнок.

– Ещё лучше. Только не говори, что она рожать будет. Родит – всю жизнь себе испортит.

Я смерил жену мрачным взглядом. То ли двадцать лет назад ни хрена в людях не понимал, то ли эта сука была первоклассной актрисой. У моего отца двое сыновей и дочь, и представить, чтобы мать выдала нечто подобное, ещё и при нём, я не мог.

Мадина села за стол и посмотрела на меня, вздёрнув подбородок. Алия устроилась рядом с ней.

– Она сказала, что аборт будет делать. – Дочь отпила кофе, поморщилась и добавила молоко.

– А отец ребёнка? – Я посмотрел на дочь.

Она как будто вспомнила, что я здесь. Опустила глаза, опять подняла. Футболка узкая, чтоб её, руки голые, вырез только что не до груди. Зубы сжались сами собой.

– Там отец… Козёл, в общем.

– Алия… – сказал с предупреждением.

– Да там по-другому не скажешь! Я бы этого отца! – запальчиво сказала дочь и замолчала. – В общем, всё. Не хватало нам ещё поругаться. Ну что ты так смотришь, пап? Что опять не так?

– Переоденься.

– Что? – Она недоверчиво усмехнулась.

– Переоденься, – повторил и поднялся.

Ушёл в кабинет и захлопнул дверь. Белобрысая девица опять замелькала перед глазами: выпирающие лопатки, вытатуированные на одной цветы, гибкая спина…

– Чёрт! – На пол полетели бумаги.

Втянул воздух. Влажная бархатная кожа, она, влажная, туго обхватывающая мой член. Чёрт! Взял сотовый и набрал Аслана.

– Мне нужны данные той девицы, – сказал с ходу, только друг взял трубку. – У тебя что-то есть?

– Найду, если нужно.

– Нужно, Аслан. Очень нужно. Всё, что есть.

Глава 4

Яна

Снег не прекращался с самого утра. Мокрый и липкий, валил так, словно на улице был не ноябрь, а конец декабря, и сразу превращался в мёрзлую корку. Очистив край стоящей возле клиники скамейки, я уселась и уставилась на вход. До времени приёма оставалось ещё полчаса, а заходить внутрь раньше нужного не хотелось.

– Я всё правильно делаю, – сказала себе раз в пятый.

Но на сердце было тоскливо. Ещё и погода эта мерзкая. Под настроение, ни дать, ни взять.

Услышала шаги и посмотрела на дорожку.

– Поехали, – отрезал подошедший Карим.

У меня губы приоткрылись. Он стоял напротив, расставив ноги на ширине плеч. Взгляд сковывал, как паутина.

Я оказалась на ногах, зубы стукнулись – так резко он поднял меня. Опомнилась и выдернула руку.

– Я никуда с вами не пойду!

По его лицу заходили желваки, я инстинктивно отступила. Споткнулась и снова грохнулась на холодную скамейку.

И снова оказалась на ногах.

– Решила от моего ребёнка избавиться, дрянь? – Он сжал плечо. – Да? Говори! – буквально прорычал, тряхнув меня, как тряпичную куклу.

Голова мотнулась из стороны в сторону, закружилась, а пустой желудок заныл.

– Ты будешь рожать. Это мой ребёнок! Даже если его носит такая шлюха, как ты!

– Что?!

Я окончательно пришла в себя и дёрнулась что есть силы.

– Это я шлюха?! Ваш ребёнок?! Да вы меня изнасиловали! И я ещё рожать должна?!

По скулам его так и ходили желваки, а взгляд подавлял. У меня вырвался нервный смешок.

– Ваш друг решил, что я должна что-то там отрабатывать! Вам плевать было! Да вы… Вас посадить надо! Как я должна рожать?! Я на бюджете учусь и живу в общаге! Что мне с этим ребёнком делать? По электричкам ходить и побираться, когда меня выставят на улицу?! Или, может, вам принести в корзинке с бантиком?!

Запал кончился. Осталась только нервная дрожь и холод, а отец Алии не сказал ни слова. Я облизнула сухие губы и только теперь обратила внимание, что на его пальто лежат снежинки, что снег снова повалил, а на крыльце клиники стоит охранник и смотрит на нас.

Попыталась обойти Карима, но он вернул меня на место одним твёрдым движением, хотя уже не настолько грубым.

– У вас жена есть, пусть она вам и рожает. Зачем вам нужен ребёнок от шлюхи? Вы же даже к дочери своей меня подпускать не хотите.

– Это разные вещи.

– И чем они разные?

– Всем, – ответил жёстко. – Ты родишь этого ребёнка. Я дам ему свою фамилию и всё, что будет нужно. Если это будет мальчик, он станет моим наследником, если девочка – я дам ей образование и положение.

Слушая его, я не верила собственным ушам. Понимала, конечно, что в семье Алии отец главный, да и что он хотел второго ребёнка, но с этим так и не сложилось, подруга тоже как-то говорила. Но всё это походило на бред.

– Я не буду рожать! Вы меня вообще слышите?!

Толкнула его. И ещё раз, пока не смогла сдвинуть с места. Карим схватил меня за запястье.

– Отстаньте от меня! У меня нет денег на ребёнка! Я… Я вообще не хочу его! Я вас ненавижу! Я… – Губы задрожали, а лицо Карима начало расплываться.

Как я ни пыталась сдержать слёзы, они всё-таки выступили на глазах. Меня раздирало от отчаяния и так и не выплеснувшейся боли, а Кариму было всё равно. Он просто смотрел на меня, как на пустое место, и ничего его не задевало.

– Ненавижу вас! Да вы… Если бы Алия узнала, какой вы… – Я замотала головой. – Не подходите ко мне никогда! Это вас нужно подальше от нормальных людей держать! И друга вашего!

Я дёрнулась от него, но он всё-таки схватил меня за рукав куртки. Посмотрел в глаза и крепче сжал руку. На этот раз вырваться мне не удалось. Я отпихивала его, выкручивалась и плевалась ругательствами, но вместо того, чтобы оставить в покое, Карим стиснул мой второй локоть. Сама не поняла, как руки его оказались у меня на плечах, а в следующий миг он поймал мою голову и сдавил подбородок. Я судорожно всхлипнула и тихо заныла. Силы на сопротивление кончились, остались только жалость к себе и ощущение слабости.

– Мать моего ребёнка не будет жить в общежитии, – сказал он, до боли сжимая моё лицо. – Я решу все проблемы.

– Да что вы… – Я отвернулась, но только потому, что позволил он.

Охранник так и смотрел на нас с крыльца, а я уже понимала, что в двери клиники Карим Закиров войти мне не даст.

Придерживая за талию, он толкнул меня по дорожке в обратную сторону. Его внедорожник был припаркован метрах в тридцати от нас, и всё время, пока мы шли, на моей талии лежала тяжёлая рука.

Не произнеся ни слова, Карим открыл машину и показал на сиденье. Дождался, пока я окажусь в салоне, и закрыл внедорожник. Я растёрла замёрзшие пальцы. Промокший мех на капюшоне стал мерзким, от тепла меня начало воротить пуще прежнего.

Карим сел за руль и мельком посмотрел на меня.

– Пристегнись.

– Вы мне жизнь рушите, а всё, что вас волнует, – пристёгнута я или нет? – Я попыталась вытянуть ремень. Пальцы не слушались, он выскользнул и больно задел меня по ногтю. – М-м… – Я шмыгнула носом и прижала занывшую руку к мокрой куртке.

Карим дотянулся до ремня и одним движением закрепил его. Он был очень близко, я почти утыкалась в ворот его пальто. Чувствовала запах промокшей ткани и чуть заметный запах его кожи. Задержала дыхание, боясь, что станет ещё хуже. Но случайный вдох вызвал не страх и боль. Это была дрожь, только совсем не от слёз и ужаса.

Карим отстранился, но взгляд его был прикован ко мне. Я проглотила комок слёз и поспешно отвернулась, боясь, что он заметит мою растерянность.

– Я отвезу тебя к себе.

– К себе? Предлагаете мне пожить под одной крышей с вашей женой?

– Нет. Ты будешь жить в моей квартире. К Мадине она отношения не имеет, к Алие тоже.

– А к кому имеет? К вашим любовницам? – не удержалась я от сарказма. Правда, сарказма не получилось – одна горечь.

– Следи за языком, – отрезал Карим и завёл двигатель.

Я хотела послать его к чёрту, выйти из машины и пойти пешком к метро, плача и жалея себя. Но ничего не сделала. К чему это ребячество, если ясно: не успею я пройти и нескольких метров, снова окажусь рядом с Каримом.

– И что дальше? – спросила, повернувшись к нему.

– Я уже сказал. Родишь мне ребёнка. И лучше, если это будет сын.

– А то, что я – подруга вашей дочери, вас совсем не смущает?

– Алия ничего не узнает. По крайней мере, пока я не решу, что она должна знать.

Яна

Дом, где находилась квартира Карима, вопреки моим ожиданиям, оказался обычной пятиэтажкой, пусть и в центре города. Сперва я удивилась, зато когда вошла в прихожую, всё встало на свои места: высоченные потолки, дорогой ремонт и ненавязчивый свежий запах.

– Здесь три комнаты. – Не снимая пальто, Карим прошёл по коридору и толкнул одну из дверей. – Будешь жить в этой.

– У вас всё так просто. Вас моё мнение вообще не интересует.

– Вообще.

Я стиснула ремешок сумки и резанула Карима взглядом. В стенах собственной квартиры он был абсолютным хозяином и выглядел соответственно. Ни от одного мужчины, которого я знала до Карима, не исходило столько мужественности, все они были по сравнению с ним самыми настоящими пацанами.

В комнате стоял большой шкаф, кровать была широченная, с резным деревянным изголовьем. Поверх – тёплый плед. Я стояла и смотрела на кровать, пока Карим не коснулся моего плеча. Ремень сумки соскользнул. Хотела перехватить его, но не успела.

Карим открыл сумку

– Отдайте! Не трогайте мои вещи! – Попыталась забрать её.

Достав документы, он кинул сумку на постель. В руках у него был мой паспорт и распечатка для клиники. Распечатка сразу же разлетелась на клочья.

– Это тебе не понадобится, – сказал он, скомкав остатки.

Паспорт пролистал и вернул мне. Я резко забрала его. Вернее, хотела забрать, но Карим задержал мои пальцы.

– Твоё «вы» неуместно.

– А что уместно? После нашего, так это назовём, знакомства я понятия не имею, что уместно.

– Можешь называть меня Каримом и обращаться на «ты».

Я фыркнула и отвернулась, вытянув пальцы. Сунула паспорт в карман и ещё раз осмотрела комнату, а потом ушла в коридор. С трудом сдержалась, чтобы не прислониться к стене и, закрыв глаза, со стоном скатиться вниз.

– Где здесь туалет? – повернулась к Кариму.

Тошнота не проходила.

– Где туалет?!

Он кивнул на одну из дверей, и я бросилась к ней. Меня опять воротило. Дурацкие нервы! Понимала, что Карим стоит за спиной, но справиться с тошнотой не получалось.

– Выйдите, – просипела, кое-как переведя дыхание после нового спазма. – Выйди, я сказала. Я… – Закашлялась и попыталась вдохнуть, но вдох получился рваным, а меня опять вывернуло.

От прикосновения к плечу я вздрогнула. Карим собрал мои волосы в ладони и молчал, а потом помог встать.

– Ты была у врача?

Он развернул меня к себе лицом, разжал пальцы, и волосы рассыпались по моей спине, а ладонь так и осталась на шее. Вторая лежала на талии и жгла похлеще раскалённого металла.

– Как раз собиралась сегодня. – На сей раз сарказм всё-таки прорвался.

Только с этим мужчиной сарказм был неуместен. Несколько дней назад ему исполнилось сорок семь, а я внезапно поняла, что не ощущаю этого. Только его абсолютное превосходство надо мной и собственную неопытность. Все мои колкости лопались, ударяясь о его выдержку, и становились неуместными.

– Значит, сходишь. Подбери хорошую клинику, я оплачу расходы.

Я опять фыркнула. Это было лучшим, что пришло на ум. Отвела взгляд.

Карим отпустил меня, и стало неуютно. По телу пробежал озноб.

– Мне нужно ехать.

– А я что, должна здесь остаться?

– Да. Вечером привезу тебе всё, что нужно.

Он вышел в коридор, я за ним. И тут меня кольнуло догадкой. В порыве схватила Карима за рукав и потянула на себя. Он посмотрел на мою руку, потом мне в лицо с вопросом. Я быстро отпустила его, всё равно как обожглась.

– Вы хотите сказать, что оставите меня здесь, и я должна буду сидеть взаперти?! Так?!

– Ты.

– Что я?

– Не «что я», а я тебе сказал – обращайся ко мне на «ты».

Я чуть не зарычала. Меня трясло, но уже от гнева.

– Да мне плевать, «ты» или «вы»! Ты слышал, что я тебе говорю?! Ты вообще хоть что-то слышишь?! Хоть кого-то, кроме себя?! Я не буду сидеть здесь! У меня учёба, в конце концов! Да и… Что, если мне что-то понадобится? Я не буду твоей пленницей! Мне достаточно, что меня под тебя лечь заставили, как… как девку какую-то! Ты меня изнасиловал, а теперь…

Он вдруг рывком прижал меня к себе. Глаза сверкали чёрным гневом, и, только я перехватила взгляд, слова кончились. Последними я так и поперхнулась. Прижималась к нему бёдрами, животом, согнутыми в локтях руками и смотрела снизу вверх в помрачневшее лицо. Желание, чтобы он вопреки всему коснулся моих губ, поразило до глубины души. Но я хотела этого: чтобы он стёр грань и мой детский страх.

– В ту ночь ты была не против, – сказал Карим глухо, в его голосе звучали сиплые нотки, которых я раньше не слышала. – И твоё тело мне об этом сказало. Я никогда не беру женщин, если знаю, что они меня не хотят. Ты хотела, Яна.

Он откинул с моего лица прядь волос. Тыльной стороной пальцев провёл по щеке, и зародившийся внутри трепет стал сильнее. Пальцы оказались на скуле, возле губ, и я опустила веки. Одна за одной по телу прошли несколько согревающих волн.

– Я оставлю тебе ключи.

Карим отпустил меня.

Я открыла глаза. Губы саднило от жажды прикосновения, но Карим уже стоял в дверях. На тумбочке лежала связка. Не успела я ничего спросить, он закрыл дверь с обратной стороны и запер квартиру. Ни слова на прощание – только несколько крупных купюр рядом со связкой.

– Да что это за наваждение, – прошептала я, привалившись к стене, и дотронулась до губ.

Щёки пылали, тело было как не своё. И внизу живота странное щекотное чувство. Услышала сигнал телефона и наскоро нашла его в своей новой комнате на постели. Номер был всё тот же – не занесённый в адресную книгу, но уже знакомый.

«Сходи к врачу. Деньги на расходы рядом с ключами».

– Не слепая, – шепнула недовольно и набрала то же в ответ. Но не отправила, стёрла и написала совсем другое: «Спасибо. Я видела».

А потом добавила номер к списку контактов.

Глава 5

Яна

За четыре дня, прошедшие с моего переезда в квартиру Карима, у института он не появился ни разу. В квартире тоже. Все нужные вещи из общаги я забрала в тот же вечер, благо Лариски в комнате не было. Только это не спасло меня от расспросов.

– Ты с Владом помирилась? – спросила она меня в перерыве между парами.

Я перечитывала конспект и не сразу увидела её. Подняла голову.

– Кто такой Влад?

– Да ладно тебе дурой прикидываться, Ян. Ну какой смысл делать вид, что его нет, если он есть?

– Для меня его нет, – сказала жёстко. – И нет, переехала я не к нему. Но тебе я говорить ничего не буду. Хватит. С меня беременности хватило. Я не хочу с тобой даже разговаривать, Лар, после этого.

– Извини, – с неохотой ответила она. – Я не хотела. Как-то вырвалось, а дальше пошло-поехало. Сама же знаешь, как это бывает.

– Не хотела бы, ничего бы не вырвалось.

Настроения, чтобы спорить, не было. Вчерашний звонок мамы выбил почву из-под ног. Я как раз записалась на консультацию в хорошую клинику – денег, оставленных Каримом, хватило бы и на президентскую. А тут мама… По голосу я сразу поняла, что она устала. И не здесь и сейчас, а в принципе. Но мама как всегда повторяла, что у неё всё в порядке. Только под конец призналась, что зимние сапоги развалились, а на работе сокращение, под которое она, вероятнее всего, попадёт. Положив трубку, я несколько минут думала, что делать, а потом записалась в простую поликлинику, отменила консультацию и положила почти всё, что оставил Карим, на карту мамы. Уж полторы недели подождать я смогу. Срок маленький, ничего страшного.

Только Лариса оставила меня в покое, подошла Алия с двумя стаканчиками кофе. Я отложила конспект на подоконник.

– Может, после пар ко мне? – предложила она, поставив один кофе рядом со мной. – Папы опять нет, мама к косметологу собиралась. По-моему, они опять поругались.

Я промолчала. Ехать к подруге не хотелось, откровенно врать, глядя ей в глаза, с каждым днём было всё труднее. Хорошо, что Лариска не разболтала, что я не ночую в общаге.

– Мне на работу сегодня.

– Понятно. – Она уселась на подоконник и, открыв мой конспект, без интереса пролистала несколько страниц.

Вздохнула и закрыла.

***

– Прекрати так себя вести. – Я положила ладонь на живот.

Не успела вернуться домой, накатила тошнота. Если так тяжело сейчас, что будет дальше? Но об этом я предпочла не думать. Заварила чай и с ногами устроилась на кухонном диване. Думала, посижу и пойду собираться, но проснулась от настырного звонка телефона. С ужасом поняла, что проспала.

Разговор с менеджером не привёл ни к чему хорошему: меня попросили забрать трудовую. В последнее время косяков было слишком много, я и сама понимала. Только, как ни странно, увольнение не расстроило.

Остаток вечера прошёл незаметно. Было восемь, я собралась идти в душ, но услышала, как проворачивается ключ в замке.

Карим зашёл в квартиру мрачный, на меня не посмотрел. Бросил на тумбочку ключи от машины и шарф.

– Повесь, – швырнул поверх пальто.

– Я не служанка, – напомнила, не двинувшись с места.

– Повесь, я сказал, – повторил он, посмотрев только мельком.

Я сделала, как он хотел. Присмотрелась к нему: под глазами тени, морщинки в уголках стали заметнее, даже щёки как будто ввалились. Сердце сжалось неуместной тревогой и не пойми откуда взявшейся нежностью. Хотела спросить, что он здесь делает, почему не поехал домой, и не решилась.

– Есть что-нибудь поесть? Жрать хочу, как волк.

– Я… Я не знала, что ты приедешь. Сейчас…

Сама не заметила, как оказалась на кухне. Холодильник был почти пустым. Карим остановился в дверях.

– Ладно, не надо. Обойдусь.

– Всё в порядке, я что-нибудь приготовлю.

– Не надо.

– Я приготовлю, – ответила упрямо, посмотрев на него. – Мне не трудно.

Он не возразил. Ушёл, а я сама себя не понимала. И на кой мне это всё? Валил бы домой, там у него Мадина, полна коробочка, а я что?! Но ломтики кабачка уже сыпались на сковороду, за ними – фарш, помидор и специи. Постепенно кухню наполнял аромат еды, а я гадала, смогу ли удовлетворить человека, который привык к дорогим ресторанам? Лопаткой перевернула кабачок и присыпала всё сыром.

Карим появился снова и без приглашения сел за стол. Смотрел на меня, а я опять чувствовала себя неуверенно – беспомощной и обязанной подчиняться ему.

– Почти готово.

– Хорошо. Я жду.

Я сжала деревянную ручку лопатки. Ждёт он. Но взгляд на Карима отбил желание язвить. Выключила плиту и достала приборы, потом тарелку, но только поставила на стол, голова поплыла.

– Яна… – Карим подхватил меня. Посадил к себе на колени и накрыл ладонью ногу.

– Просто… – Я тихо застонала.

От слабости кожа покрылась испариной. Заплясавшие перед глазами точки постепенно таяли, и я чётче видела встревоженного Карима. Смущение захлестнуло. Он погладил меня по ноге.

– Ты записалась к врачу?

Кивнула. В кухне воцарилось молчание. Карим смотрел пристально и поглаживал меня по ноге, а я не знала, куда деться от него и собственной предательской дрожи. Его рука остановилась на колене, а потом он, ничего не говоря, пересадил меня на диван. Взял тарелку, сам положил еду и всё так же, ничего не говоря, вернулся обратно. Сел и принялся есть.

– Прости, – сказала тихо. – Если бы знала, что ты приедешь, что-нибудь купила бы. Алия сказала…

– Замолчи, – вдруг оборвал он грубо.

И опять мы встретились взглядами.

– Замолчи и дай поесть, Яна, – сказал Карим уже мягче. – У меня была тяжёлая поездка.

Я кивнула. Надо бы было уйти в комнату, закрыться – не то что расшаркиваться перед ним. Только мне не хотелось.

– Может, чай? – предложила спустя несколько минут.

Карим кивнул, но только я собралась поставить чайник, подошёл со спины и нажал кнопку вперёд меня.

– Я попросил уволить тебя.

– Что? – Я резко повернулась. – Так это ты?! Зачем? Да…

– Замолчи, – сказал он в который раз. – Больше работать ты не будешь. Я так решил.

Яна

Следующим вечером Карим приехал снова, но разговаривать с ним я не стала. Поставила разогреваться ужин и принялась накрывать на стол. Он тоже ничего не сказал, поставил рядом с холодильником пакет и вышел. Спустя несколько минут я услышала шум воды из ванной и расслабилась. Оказывается, до этого была напряжена, как сжатая пружина.

Молчать и делать равнодушный вид оказалось сложнее, чем я думала. Предоставили бы мне выбор, я бы высказала Кариму всё, что думаю о нём и о его замашках. Но вчера этого выбора он мне не предоставил – сказал, если я попробую ещё раз взять поднос и, беременная, раскланиваться перед сидящими за столами, не продержусь и дня. Если сделаю это в третий раз… На этом разговор кончился. Кариму позвонили, и он скрылся в одной из комнат, так и не договорив, чем именно обернётся мне непослушание.

Вода всё текла. Я представила Карима, стоящего в душе, и быстро отогнала видение. Зачем мне это нужно? Напомнила себе, как мы с ним познакомились, каким он был жёстким, жестоким, но это не помогло.

– Это ты, да? – Коснулась живота. – Из-за гормонов?

Сложно было представить, что внутри растёт маленькая жизнь. Наверное, когда живот начнёт расти, станет проще, и всё равно уже сейчас ребёнок Карима давал о себе знать, проявлял характер.

– Ладно, давай посмотрим, что тут. – Я присела возле пакета и заглянула внутрь.

Карим опять удивил меня. Вместо полуфабрикатов – большой кусок свежего постного мяса явно не из супермаркета, вместо привычных сладостей – пастила с орехами и натуральный шербет. В бумажном пакете сухофрукты, в стеклянной бутылке – гранатовый сок.

***

Ужинали мы вместе. Я снова ждала, что еда окажется для Карима слишком простой, но он ничего не сказал. Только когда с тарелки исчез последний кусочек, поднялся и, проигнорировав бумажные салфетки, помыл руки. Я смотрела на него украдкой, не хотела, чтобы он заметил, но он застиг меня врасплох.

– Спасибо за ужин.

– Не за что. Я не приготовила ничего особенного. Простая курица.

– Еда была горячая и вкусная, Яна. А главное – вовремя. Для хорошего ужина это самое важное.

Хмыкнув, я соскребла со своей тарелки остатки. Понять его было сложно, но я пыталась.

– Мне было не трудно.

Воцарившееся между нами неловкое молчание продлилось долго, но в конце концов закончилась шипением чайника.

Карим опять ушёл. Я слышала, как зазвонил его мобильный, как он разговаривает. Среди других слов мелькнуло имя подруги, и я поняла: говорит он с Алиёй.

Реальность оглушила. Я держала большую, ещё пустую чашку и, сама того не желая, вслушивалась в разговор. Только голос Карима стих, пикнул мой мобильник.

«Может, приедешь? – спросила подруга. – Папы сегодня всю ночь не будет. Если что, я тебе такси вызову».

Карим вернулся раньше, чем я успела ответить. Увидел телефон у меня в руках.

– Твоя дочь приглашает меня в гости. Говорит, что ты не придёшь сегодня, – пристально посмотрела ему в глаза. – Я не знаю, что ей ответить. Она – моя самая близкая подруга, Карим. Ты понимаешь, что я чувствую?

Он забрал у меня телефон. Провёл по дисплею раз, другой. На меня накатило смирение. Когда он протянул телефон обратно, я просто прочитала отправленное сообщение.

«Я уже ложусь, Алия. Завтра увидимся в институте».

Я тихо засмеялась, только смех получился едкий, совсем невесёлый. Телефон полетел на подоконник, захотелось закричать, расплакаться, только глаза оставались сухими. Карим взял меня за плечи и развернул.

– В чём дело?

– Да ни в чём, – огрызнулась я и повела плечами в попытке сбросить его руки. Разумеется, он не отпустил. – Ты совсем не знаешь свою дочь. И меня ты тоже не знаешь. Всё это… Мерзко, понимаешь, Карим? Почему ты здесь, со мной? Почему не поехал к ней?

Он сжал губы. Мои плечи тоже сжал – крепко, но не причиняя боли.

– Потому что я хочу быть здесь, – сказал как отрезал и, ничего не объяснив, ушёл в комнату.

***

Следующую ночь Карим тоже провел в квартире. И три после неё. Каждый день, готовя ужин, я неосознанно ждала, что откроется дверь, и вместе с холодным ноябрьским воздухом в квартире появится он: мужчина, мысли о котором с каждым днём становились всё более навязчивыми.

– М-м… – Погладила живот.

Пора было выходить из дома, но самочувствие оставляло желать лучшего. В последние два дня меня смущали кровавые мазки на белье, но свалиться на приём в районную женскую консультацию без записи было себе дороже. Я надеялась, что за четыре дня ничего не случится. И всё же рисковать не стала – вместо того, чтобы привычно дожидаться автобуса, вызвала такси. Пока шла к корпусу, стало лучше. Боль пропала, проснулся аппетит. До пар оставалось немного времени, в кармашке сумки лежал шоколадный батончик.

Заметила Алию. Она сидела на подоконнике и выглядела грустной.

– Привет! – Я подошла, но на подоконник забираться не стала.

Подруга улыбнулась, но улыбка была блёклой. Я разломила батончик на две части и дала ей половинку.

– Тебе нужнее, – попыталась отказаться она.

– Сладкое вырабатывает этот… гормон счастья. Так что кому из нас нужнее, можно поспорить. – Я всё-таки отдала ей шоколадку и спросила серьёзно: – Ты что такая? Что-то случилось?

Она покачала головой, отмахнулась и вздохнула.

– Да всё как всегда. Отец в последнее время вообще дома не появляется. А тут маме сказали, что он в городе. Она места себе не находит, а я не знаю, что делать. Когда звоню ему, он занят. Утром, днём, вечером… Всё время занят, Ян.

Она сползла на пол. Посмотрела в окно и откусила шоколадку.

– Ты знаешь, я думаю, у него любовница есть, – сказала задумчиво и повернулась ко мне.

На миг у меня возникло ощущение, что она всё знает – таким проницательным, взрослым был её взгляд. Но только на миг.

Сегодня на ней было простое чёрное платье, волосы распущены.

– Ты подстриглась? – неожиданно поняла я.

Это было совсем невпопад, но Алия не подала вида.

– Почти неделю назад, – ответила она спокойно и опять отвернулась к окну.

– Прости. – Я дотронулась до её узкой бледной ладони. – Эта беременность… Мне было ни до чего. С чего ты взяла, что у твоего отца любовница? Он же часто был занят и раньше.

– Да так… Неважно. Лучше скажи, ты что, решила оставить ребёнка? – Опять внимательный взгляд. Слишком внимательный, чтобы я смогла соврать, глядя ей в глаза.

– Да, – сказала тихо. – Я уже дошла до клиники, а потом… Потом не смогла, Аль. Просто не смогла.

Глава 6

Яна

Убрав остывший ужин, я в последний раз посмотрела на часы. Давным-давно стемнело, ночь укутала тёмным покрывалом город, было понятно, что Карим не приедет. А я всё равно ждала. Вчера он не приехал, сегодня тоже. Наше «он молча приходит, а я молча готовлю ужин» за считаные дни стало для меня важным.

И окончательно поняла я это сегодня.

– Ты опять… – Успокаивающе погладила живот.

Но тянуть не перестало. Похоже, малыш ждал вместе со мной и очень расстроился.

– Алло, – ответила, только телефон зазвонил.

Один взгляд на дисплей, и сердце пропустило удар.

– Ты ещё не легла?

– Нет.

– Тогда одевайся. Я подъеду через пять минут. Прогуляемся. – Карим ненадолго замолчал, а потом добавил: – Если ты нормально себя чувствуешь.

– Нормально, – ответила я, уже заходя в комнату.

Перебирала вещи, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Только для чего? Для прогулки под низкими ночными тучами или первого свидания? Вытащила джинсы и сразу положила обратно. Взгляд упал на тёплое шерстяное платье под горло, и я достала его раньше, чем успела отдать себе отчёт, зачем это делаю.

***

Выйдя из подъезда, увидела Карима. Он стоял возле внедорожника, кажущегося угрожающим зверем в блёклом свете фонаря.

– Привет.

Вместо слов Карим накинул мне на шею мой же шарф и потянул на себя за кончики. Я сделала шаг, между нами осталось сантиметров десять, не больше. Карим мрачно смотрел на меня и молчал, потом потянул снова, и я подошла вплотную.

– Я думала ты не приедешь, – призналась тихо, но в абсолютной тишине каждое слово было как крик.

– Я тоже.

Карим дотронулся до моего лица. Обвёл овал, потом нижнюю губу. Он хмурился, и я не могла понять его – опять не могла. Пальцами он погладил меня по бровям, по виску.

– Почему без шапки?

– У меня капюшон есть.

– В следующий раз надень шапку. Уже холодно.

Я не смогла скрыть разочарованный выдох, когда он убрал руку. Губы опять требовали прикосновения, я была уверена, что Карим поцелует меня. Боялась и не чувствовала холода, пока Карим стоял рядом – так сильно хотела этого.

– Пойдём, – сказал он.

Секунду помедлил и взял меня за руку. Его ладонь была горячей, хотя он ждал меня на улице, моя – холодной, несмотря на то, что я только вышла из дома.

Рядом раскинулся маленький сквер. Карим повёл меня туда. Днём здесь было полно народа, сейчас – только мы. В тишине мы шли вперёд, жили только наши руки. Карим перебирал мои пальцы, я время от времени задевала его перстень и повторяла себе, что он – отец Алии, что он взял меня чуть ли не силой. Только это уже не работало.

От громкого крика вороны я вздрогнула. Карим остановился и посмотрел на меня.

– Замёрзла? – спросил как будто обычно. Как будто…

– Замёрзла, – отозвалась я, хоть мне и не было холодно.

Ожидание можно было потрогать. Капюшон всё ещё болтался у меня за спиной, Карим коснулся его, облезшего меха, моего шарфа. Потом неожиданно сильно обхватил голову и впился взглядом в глаза, потом в мой рот и опять в глаза.

В момент, когда наши губы соприкоснулись, испуг во мне схлестнулся с восторгом. Я отвечала ему, пыталась угнаться, но не могла. По сравнению с ним я всего лишь девчонка, не знающая жизни. Короткий и жёсткий поцелуй оборвался, лицо обжёг ледяной ветер.

Я облизнула губы.

– Можем выпить чай. Согреешься, – сказал сипло.

– Я уже согрелась.

Чтобы скрыть хаос чувств, прошла вперёд. Влажные опавшие листья глушили звук шагов, но я слышала, что Карим идёт сзади, в каком-то метре от меня. Сквер закончился слишком быстро, пришлось остановиться и обернуться.

– У меня нет ответов на твои вопросы, Яна.

– А разве я тебя о чём-то спрашивала?

– Нет, но хотела.

– Ты этого не знаешь.

Я готова была к пронизанному недосказанностью спору, только Карим не стал отвечать. Любой из моих однокурсников ввязался бы, не задумываясь, любой из парней, работавших со мной в пабе, но не он. Ему не нужно было спорить со мной и что-то доказывать. Он просто подошёл и обхватил меня за шею. Решительный взгляд и новый поцелуй – такой же твёрдый, но теперь медленный и глубокий.

– Я ничего не понимаю… – шепнула ему в губы.

– Я тоже, Яна…

***

Карим проводил меня до квартиры, но не вошёл. Я удивилась. Была уверена, что он останется до утра.

– У меня самолёт в шесть, – сказал он.

– Опять командировка?

– Да.

– Когда ты вернёшься?

– Точно не знаю. Всё будет зависеть от того, как пойдут дела. Недавно я вложил большие деньги в, так скажем, идущий ко дну корабль. Хочу лично посмотреть, к чему это привело. Пока есть подозрения, что это потребует больше сил, чем я предполагал. У некоторых людей есть черта пускать коту под хвост всё, что к ним попадает. Похоже, здесь та же история.

Я улыбнулась уголками губ. В чёрных глазах появился вопрос.

– Это был самый длинный твой монолог за всё время, что мы знакомы. И самый откровенный.

Он вдруг усмехнулся, и я улыбнулась шире.

– Что врач сказал? – спросил, взяв меня за собачку от молнии.

Я шагнула к нему без сопротивлений.

Приём был назначен на завтра, но Кариму знать об этом было не обязательно.

– Всё хорошо. – Я коснулась его пальто. Оно было мягким и ещё холодным после улицы.

Карим удовлетворённо кивнул. Отпустил меня.

– Спокойной ночи, Яна, – сказал и пошёл к лифтам.

Я стояла на пороге, пока он не скрылся из вида. И снова испытывала разочарование из-за того, что он не поцеловал меня. А вместе с разочарованием понимание, что я не хочу, чтобы он исчезал из моей жизни. Не хочу…

Яна

Как дожила до открытия консультации, не знаю. Ближе к утру живот стал болеть так сильно, что я готова была вызвать скорую, но побоялась, что фельдшером окажется мужчина. Мазки стали больше и ярче. Что-то было не так.

До времени приёма я не дотерпела – пришла к началу смены врача. Возле кабинета уже сидели две женщины – одна с заметным животом, вторая в возрасте, откровенно уставшая и недовольная.

– Простите, можно я пройду? – голос был сдавленный, совсем чужой.

Беременная посмотрела на меня и кивнула, а женщина в возрасте чуть не прожгла дыру.

– Тут очередь, все сидят.

– Да, я знаю. У меня талончик, но…

Из кабинета вышла доктор. Осмотрела нас всех и хотела пригласить беременную, но та попросила принять меня. Сама я соображала с трудом.

– Что у вас? – резковато спросила врач.

Я вкратце рассказала ей, в чём дело.

– И чего ты ждала? – Она сняла трубку и набрала кому-то. – Да откуда же вы такие берётесь?! Да ты то хоть ответь, господи… – На том конце, видимо, взяли трубку, и гинеколог быстро заговорила: – Маша, срочно. У меня тут подозрение на внематочную. Отправлю к тебе, нужно УЗИ вне очереди. Она говорит у неё кровянистые выделения уже несколько дней… Да… Да, да…

***

Пока шла до кабинета, пока лежала на кушетке, в голове звучало только «внематочная». Что это такое, представляла отдалённо, но страх душил.

– Так… – Проводящая УЗИ женщина была моложе. Но ни её ровный тон, ни спокойствие ничего не поменяли. – Сейчас вы поедете в больницу, Яна. Яйцо прикрепилось к шейке матки, и только благодаря этому сейчас всё относительно благополучно. Вам очень повезло, вы успели вовремя.

– Успела? – Я приподнялась. – То есть… это всё-таки внематочная беременность?

– Да. Но если бы яйцо было в фаллопиевой трубе, скорее всего, у вас бы уже открылось кровотечение. Если нужно, можете съездить за вещами, но потом сразу же в больницу. Откладывать нельзя. Вам нужна срочная операция.

***

Собиралась я, как в тумане, как в тумане вызывала такси.

Палата, в которую меня положили, была трёхместная, но имён соседок я не запомнила. Всё завертелось так быстро, что не оставалось времени думать. Оно и к лучшему. Анализы, подписание документов…

– У вас телефон звонил, – сказала одна из соседок, когда я вернулась в палату, чтобы оставить серёжки.

На дисплее правда высвечивался пропущенный вызов. От Карима. Хотела набрать его, но побоялась. Он наверняка заметил бы, что со мной что-то не так.

«Я на паре», – написала не зная, что можно к этому добавить.

Сказать ему правду? Но только вчера я заверила его, что всё хорошо. Признаюсь ему, и на этом наши толком не начавшиеся отношения закончатся. Ему нужен сын, а не я. Я – только дополнение.

– Царёва… – Остановившаяся на пороге медсестра осмотрела палату и остановилась на мне. – Через пять минут подойдите к посту. Операционная готова.

Меня как ударили. Я кивнула и прижала руку с телефоном к животу. Сын Карима. Или дочь. Только я начала привыкать к крошке внутри себя, любить её, как должна с ней расстаться. Никаких шансов, ни единого.

Карим

Встреча с самовлюблённым идиотом, в загибающийся бизнес которого я инвестировал деньги, оставила неприятный осадок. Одно хорошо – принятое в самолёте решение оказалось правильным. Придётся нынешнему владельцу расстаться со своим отелем. Не сделает по-хорошему, сделает по-плохому. Так или иначе просрёт. А я свои деньги просирать не привык.

Вышел из гостиницы и остановился, глядя на возвышающиеся горы. Верхушки были покрыты снегом, на небе – ни облака. Втянул поглубже чистый воздух, но ни он, ни всегда успокаивающее величие этих мест не помогли. Что держу в руках телефон, отдал себе отчёт, только выбрав из списка контактов номер девчонки. Яна.

– Что я делаю, – мрачно усмехнулся и поднял голову.

Горы по-прежнему возвышались – открытые и величественные. Если бы Мадина родила мне сына, сейчас он бы был со мной.

Я нажал на вызов. В трубке потянулись длинные гудки.

Минувший вечер остался светлым, размытым теплом в памяти. Какого дьявола поехал к ней? Собирался ведь заскочить домой и переодеться.

«Я на парах».

Прочитал, посмотрел на время и убрал телефон. Если будет сын, назову Хамит или Азамат. Одним из имён, имеющих смысл. Если девочка… Пусть выберет Яна.

Подумал об этом и усмехнулся. Девчонка больше ничего не написала, на неё это было не похоже. Да чёрт с ней. Пусть учится.

– Салам, брат, – ответил на звонок. – Да, как раз закончил. Буду у тебя через час.

Перед тем, как пойти к машине, ещё раз посмотрел на горы. Мать моего ребёнка должна увидеть их, но только такими, как вижу я сейчас.

Яна

Прерывание беременности прошло хорошо. По крайней мере, так сказал врач. У меня эти два понятия плохо укладывались в одну строчку.

– Принести тебе чай? – спросила соседка, остановившись возле моей кушетки, и показала свою чашку. – Я за кипятком. Хочешь, принесу и тебе?

Я отрицательно мотнула головой. На улице было уже темно, Карим больше не звонил, а сама я его набрать не решалась.

Соседка не уходила.

– У тебя внематочная была?

– Да, – ответила я и вздохнула. Отложила телефон на постель.

Меня как выпотрошили. Захотелось вдруг вернуть всё обратно – тошноту, головокружение, недомогание, да даже боль. Лишь бы с ребёнком было всё хорошо. То, что ещё вчера казалось наказанием, я готова была терпеть всю беременность, лишь бы беременность была самая обычная.

– Без разрывов?

– Без, – отозвалась глухо.

Разговаривать не хотелось, но соседка не отставала.

– Тогда всё будет хорошо. Я после внематочной двоих родила. Не расстраивайся так, случается всякое. Никто предугадать ничего не может.

– Спасибо. – Вздохнула снова. – Я понимаю.

Она наконец отошла, а я опять взяла мобильный. У меня не было ни одной фотографии Карима, ничего, что бы напоминало о нём. Только снимки с Алиёй. Хорошее напоминание, ничего не скажешь.

«Ты ешь свинину? Хочу приготовить в следующий раз», – написала ему.

Пожалела тут же, но ответ пришёл быстрее, чем я выпустила из рук телефон.

«Нет», – коротко и ясно.

Сердце сдавило чувством потери. Смотрела на это «Нет» и постепенно переставала различать очертания букв. Но тут телефон завибрировал.

«Приготовь баранину. Я вернусь в четверг».

«Буду ждать».

Глава 7

Яна

Отдавая мне выписку, врач ободряюще улыбалась. А в глазах её так и читалось, мол, дурочка ты, радуйся, что не нужно будет подгузники менять. Всё ещё сто раз успеешь.

И мне бы, дурочке, радоваться, да только не получалось. На сердце лежал камень, на душе скребли кошки.

Карим хотел, чтобы к его приезду я приготовила баранину. Делать в больнице было нечего, и я накидала в корзину не только мясо, но и всё, что могло бы ему понравиться. Сыр, фрукты, специи и, конечно, сладкое. Только пока тащилась в метро, поняла, что ничего не будет. Не смогу я ему врать. Да и зачем? Нас связывал только ребёнок, но ребёнка больше нет.

Вернувшись в квартиру, собрала вещи. Их оказалось меньше, чем я думала: одна сумка, только и всего. Карим должен был вернуться завтра, и я оставила в холодильнике ужин. Представила его – сильного и уставшего после поездки, и не смогла уйти просто так.

Садясь в такси, сжимала в руке лямку сумки. Ключ бросила в почтовый ящик, чтобы даже причин для встречи не осталось.

Водитель такси назвал адрес и улыбнулся.

– Это же общежитие?

– Да, а что? – ответила, насторожившись.

– У меня там друг живёт. Я знаю, где это.

Зашибись. Надо было, наверное, в ладоши от радости похлопать. Я отвернулась к окну, не собираясь продолжать разговор. Положила руку на живот и проводила взглядом подъезд дома, вернуться в который мне было уже не суждено. Внутренняя пустота затягивала, а мне ещё предстоял разговор с Лариской. А может, и нет. Кто она, в конце-то концов, такая, чтобы я что-то ей объясняла.

– Никто, – шепнула и повторила одними губами по слогам: – Ник-то.

Только это относилось уже не к соседке по комнате, а ко мне самой. Ответ на вопрос, кто я Кариму. Никто.

***

К моему великому счастью, Лариски, когда я приехала, в комнате не было. Появилась она спустя час, но я хотя бы успела распихать по местам вещи и в полном одиночестве намотать сопли на кулак.

– Господи, ты меня напугала! – Она картинно схватилась за сердце, увидев меня.

Я не отреагировала. Перелистнула конспект и продолжила читать. Завтрашний день обещал быть сложным во всех отношениях, да и разговаривать не хотелось.

Лариса разделась и присела на свою постель. Я поняла вдруг, что наша комната больше походит на больничную палату, чем на место, где можно жить. Между кроватями метра полтора, не больше, из мебели – один на двоих шкаф, две тумбочки и косой стол. После квартиры Карима, уюта спальни и кухни, где я была абсолютной хозяйкой, всё это было невыносимо.

– Что, поругалась? – с пониманием спросила Ларка.

Я подняла глаза от тетради.

– С кем?

Соседка пожала плечами.

– С тем, у кого жила всё это время. Только не ври, Ян, что номер в отеле снимала или ночевала на работе. Что это за парень? Или… – Она так и впилась в меня взглядом. – Он женат, да? Ты поэтому говорить не хочешь?

– А можно просто не говорить? – Я закрыла тетрадь и со злостью отодвинула подальше. – Я просто могу не говорить, Лар?! Или мне перед тобой отчитаться надо?! Хватит лезть ко мне! Хватит, пожалуйста! Я не хочу ничего тебе говорить и рассказывать не хочу! Я тебе про беременность рассказала уже! Всё! Оставь меня в покое!

Глаза жгло слезами, а я не могла остановиться. Грудь рвало от рыданий, душу выворачивало. Ларка смотрела, вытаращив глаза, а мне хотелось заорать. Она и не подозревала, как сильно надо было мне поделиться всем, что случилось, только было не с кем. Разве что с мамой, но нас разделяли километры.

Я встала и ушла в ванную. Включила воду и, присев на проржавевший бортик, потихоньку заплакала. Вкус губ Карима стал горько-сладким. Я прижала ко рту кончики пальцев и вернулась в вечер, когда он поцеловал меня. Холодный и горячий, как и положено вечеру поздней осени. По привычке дотронулась до живота. Наверное, так и правда лучше. Никаких трудностей, никаких проблем. Продолжу учёбу, получу диплом и устроюсь на хорошее место. Думать забуду, что когда-то Карим был в моей жизни, а он забудет про меня. У него взрослая дочь, красавица жена, а я…

– Ян… – В дверь ванной громко постучала Ларка. – У тебя телефон звонит. Ответь уже. Бесит, блин.

Я вытерла слёзы и открыла дверь. Лариска смерила меня взглядом и всучила мобильный.

– Хватит реветь.

– Без тебя разберусь, – огрызнулась и заперлась снова.

На дисплее висело три пропущенных. Все от Карима. Сев на бортик, я уставилась на телефон. Ждала, что Карим позвонит ещё раз или, может быть, напишет, но телефон молчал. Вытерла глаза. Ничего ведь не случилось, моя жизнь всего лишь вернулась на круги своя.

«Я в клуб собираюсь сегодня с Юлькой, – высветилось сообщение от Алии. – Ты пойдёшь или опять сольёшься?»

Ни «привет», ни «как дела». Алия чувствовала, что что-то не так, но понятия не имела, насколько всё серьёзно. Набрала её.

– Ну, – сказала она нетерпеливо.

– Я твоё сообщение получила.

– И что? Скажешь, что у тебя дела или что?

Я вздохнула. На коленке откуда-то появился синяк, я уставилась на него.

– Хватит, Аль.

– А может, это тебе хватит, Ян? Всё, я всё поняла.

– И что ты поняла?

– Да ничего, – процедила она.

– Если «ничего», что ты бесишься тогда?

– Я не бешусь. Просто не хочу тратить время.

– Отлично! То есть теперь ты тратишь на меня время? Это, называется, лучшая подруга?

– А я не знаю, как это называется. Ты третий день трубку не берёшь, а твои сообщения… Ты их сама перечитай, Ян. В общем, ладно. Ты с нами или как?

– Не сегодня.

– Понятно, – сказала она и, сухо попрощавшись, повесила трубку.

Ничего ей не было понятно. Ничегошеньки! Мне и самой понятно уже ничего не было. И всё-таки я заставила себя собраться и вернулась в комнату. Завтра у нас были важные пары, и пропустить их я не могла. И так провела три дня в больнице, но пора возвращаться на землю. Во всех отношениях.

– Кто такой Карим? – в лоб спросила Ларка. – Ты у него была?

– Откуда ты знаешь про Карима?

– Не слепая. Сколько ему лет? Он же тебя намного старше, Ян. Кто он?

– Это тебя не касается.

Посмотрела на Ларку и забралась под одеяло.

Это её не касается. И вообще никого не касается, даже меня. У него дочь, жена, семья, а я… Я всего лишь его подарок. Только зачем ему этот подарок без ребёнка? Без ребёнка я для него обычная девка. Или подруга его дочери.

Что хуже – ещё вопрос.

Яна

Утром в институт я шла, как на каторгу. Помимо прочего, нужно было предоставить документы из больницы, чтобы оправдать пропуск, и я уже представляла, как на меня посмотрят. А вообще, какая разница? Кому какое дело?

Подходя, увидела Алию и остановилась. Подруга была не одна. Стоя возле лысых кустов, она разговаривала с Владом, и, судя по улыбке, была довольна его компанией. Влад дотронулся до её бедра, провёл ниже и опустил руку на пятую точку подруги. Её улыбка стала смущённой, но остановить Влада она и не подумала.

Меня тошнило от одного его вида, а то, что делала Алия… Да у меня в голове не укладывалось, как она может терпеть его прикосновения после всего, что я ей рассказала! Решительно подошла к ним.

– Привет. – Посмотрела вначале на Алию, потом на сдавшую меня в притон скотину.

Улыбка Влада померкла. Ещё недавно он приходил с цветами, а теперь смотрел на меня с досадой, как на помеху.

– Я позвоню тебе, Аль, – обратился он к Алие. – Ближе к вечеру, хорошо?

– Да. Буду ждать.

Влад ещё раз глянул на меня и пошёл к дороге. Меня передёрнуло от его взгляда, от запаха. Посмотрела на Алию в недоумении.

– Ты что делаешь? Я же тебе рассказала, что случилось. Аль…

– Рассказала? – переспросила она вдруг со злостью. – А я вот не уверена, что ты мне правду рассказала, Ян. Версии расходятся. Влад мне тоже много чего интересного рассказал. И кому верить я, честно говоря, не знаю.

– Не знаешь? То есть… – Я помотала головой.

Подруга прожигала меня взглядом, и к горлу подкатила тошнота. Только беременность была уже ни при чём. Я просто онемела. Алия молчала, я тоже, только внезапно пошедший снег падал огромными мокрыми хлопьями.

– Я твоя лучшая подруга, – прошептала я.

– Лучшая подруга? Что ты беременна, Ян, я узнала чёрт пойми от кого. Где ты была эти дни? – Взгляд её стал ещё пристальнее и жёстче. Мне стало ясно, что и про то, что меня не было в общаге, она тоже знает. И знает давно.

Я промолчала. Уголок губ Алии дрогнул, и она стала ещё больше похожа на отца. Теперь головой покачала она.

– Я вот уже не уверена, что ты моя лучшая подруга, Ян. И что про Влада ты мне правду сказала, тоже не уверена.

Она пошла к корпусу. Я догнала её и схватила за рукав куртки.

– Аль…

– Не надо, Ян. Ничего больше не говори, ладно? Не знаю, чего ты хотела добиться, но с меня хватит. Лучшая подруга для меня всё равно что сестра. А ты… – Она опять покачала головой и, высвободив руку, быстро отошла от меня.

Я стояла посреди дорожки и смотрела ей вслед. Меня огибали студенты, но сил сдвинуться с места не было. Ближе Алии мне была разве что мама. А теперь… Теперь только мама и осталась. Что будет, если подруга узнает про Карима, я не представляла. Сглотнула и растёрла пальцы, но это не помогло – руки оставались холодными.

– Ты что встала? – бросил здоровенный парень, покосившись. – Давай уже или туда, или обратно.

Он ушёл, а я всё стояла. Снег падал на лицо и таял, и я сама не понимала, что это за капли бегут по щекам. То ли вода, то ли слёзы. Хотя какая разница? Может, и лучше, если мы больше не будем подругами? Только как быть с Владом?

«Я не врала про Влада, – написала Алие. – Он двуличная сволочь, Аль. Пожалуйста, не связывайся с ним».

«Иди к чёрту», – пришло буквально через секунду.

Я набрала ещё одно сообщение и попыталась отправить, но не смогла. Подруга добавила мой номер в чёрный список.

***

Остаток недели прошёл, как в тумане. Алия со мной не разговаривала, Карим молчал. Я терялась в догадках, вернулся он или нет. Вряд ли он разрешил бы мне уйти без объяснений. Не тот это мужчина, который станет терпеть непослушание, тем более от девчонки вроде меня.

Телефон молчал все выходные. Понедельник, вторник… С каждым днём я, к своему стыду и страху, скучала всё сильнее. И беспокоилась. Почему Карим не сказал, что задержится? Может, что-то случилось? Единственным человеком, которого я могла спросить хотя бы вскользь, была Алия. Но подруга держалась отстранённо, делала вид, что меня нет. В среду я переборола гордость и подошла к ней сама. Она стояла у кофейного аппарата и ждала, пока сварится кофе.

– Привет, – поздоровалась, зная, что Алия и так заметила меня.

Она смерила меня колючим взглядом и забрала чашку.

– Может, хватит, Аль?

– Что тебе нужно? – спросила она грубо.

Самое неприятное, что мне от неё действительно кое-что было нужно: узнать, где Карим, всё ли с ним в порядке. Как бы сильно ни хотела я помириться с Алиёй, прошедшие дни только убедили меня – ни к чему это.

– Да ничего, – соврала, глядя ей в глаза. – Мне не всё равно, как ты. Как у тебя дела, как дома?

Она осмотрела меня с головы до ног. Отпила кофе. Молчание нарушалось звуком множества голосов, туда-сюда ходили студенты, а Алия так ничего и не говорила. Выглядела она хорошо, ни намёка на то, что у неё неприятности, и это успокаивало.

– Всё в порядке, Яна, – ответила она наконец холодно. – Спасибо.

На этом наш разговор закончился. Алия ушла, и мне не осталось ничего, кроме как, взяв вещи, одеться. Выйдя из института, я увидела подругу в компании Влада. Улыбнувшись ему, она приподнялась на носочки и быстро поцеловала его. Игриво улыбнулась и склонила голову набок.

Я готова была подойти, дёрнуть её за дурацкий дизайнерский шарфик и закричать, что она дура, что Влад только с виду весь такой парень с обложки.

Алия вдруг обернулась, как будто знала, что я смотрю на неё. Пару секунд смотрела в упор, с вызовом, потом взяла Влада за руку и показала в сторону. Когда они ушли, я поплелась к остановке. И как предупредить её? Рассказать Кариму?

Я быстро отогнала эту мысль.

– Не лезь, – сказала тихо и поднесла к губам руки. Подышала на них, пытаясь согреть. Только не получалось. Будь рядом Карим, он бы спрятал мои пальцы в своей большой тёплой руке, но Карима нет и уже не будет.

***

Ларисы в комнате не было. Наверняка на работе. Мне тоже пора было устроиться в кафе или паб, как раньше. Главное, чтобы Карим не исполнил обещание, и меня оттуда не выгнали после первой же смены.

– Да хватит о нём, – со злостью сказала сама себе и набрала номер менеджера ближайшей предлагающей работу кофейни.

Нужна я ему теперь! Гудки тянулись долго и кончились ничем. Хотелось есть, и я с тоской подумала о лежащей в морозилке куриной грудке. Но на кухне в это время всегда было много народа.

В дверь вдруг постучали. Да так, что я вздрогнула. Стук повторился – долбили однозначно кулаком.

Я отперла, и меня едва не прихлопнуло. Дверь ударилась о стену, а в комнату вошёл Карим.

– Какого хрена ты уехала из квартиры? – спросил он, пригвоздив меня взглядом. – Какого, блядь, хрена, я тебя спрашиваю?!

Глава 8

Яна

Комнату он закрыл сдержанно. Слишком, словно запер клетку с добычей.

И направился ко мне.

Ладони стали холодными и влажными. Биение сердца отдавалась в висках и ушах. Карим подошёл вплотную, взял две верёвочки на моей толстовке и рывком затянул. Дёрнул, не отпуская взгляда, и я, словно марионетка, потянулась к нему.

Он обхватил меня за шею.

– Почему ты уехала из квартиры? – повторил хриплым от ярости голосом. – Я говорил, что ты можешь это сделать? Я тебе разрешал?

Я отрицательно мотнула головой.

– У меня…

– Молчать! – рявкнул он, и в ушах зазвенело. – Когда я говорю, ты молчишь, когда спрашиваю – отвечаешь.

Он сдавил шею и разжал пальцы, но не выпустил меня. Провёл вдоль позвонков до затылка и обратно.

По телу побежали мурашки. Желание нахлынуло мгновенно, ноги стали слабыми. Чернота в глазах Карима сгущалась, блеск был опаснее блеска оружия. Он опять потянул за верёвочки, заставил меня подойти вплотную и посмотреть на него.

– Мне надо тебе…

– Молчать. Если ты скажешь ещё хоть слово, я выпорю тебя, как малолетнюю девчонку.

От угрозы я задрожала. Только это не было страхом, и Карим сразу всё понял. Из его горла вырвался рык вперемешку с проклятьями. Он накрутил верёвки на кулак и толкнул меня назад. Я попятилась и полетела вниз. Вскрикнула, навзничь упав на постель, и уставилась на вставшего напротив Карима.

В голове закружились картинки, очертания совсем другой комнаты. Как и тогда, он сковал меня взглядом. В глазах – превосходство, в чертах лица жёсткость и уверенность. Но мои чувства были совсем другие.

Карим сорвал пиджак и бросил на пол, дёрнул пряжку ремня.

– Дверь… – шепнула я, запоздало подумав, что лежу на Ларкиной постели.

– Она заперта. – Карим со свистом вытащил ремень, и я опять покрылась мурашками.

Ремень он швырнул на кровать. Кончик ударил меня по бедру, пряжка лязгнула.

Карим навис надо мной, жёстко провёл по боку и расстегнул толстовку одним движением.

– Я, чёрт тебя дери, приехал домой, к тебе, Яна. Думал о тебе всё это время. И что?

– Что? – переспросила, мало что соображая.

Он крепко выругался.

– Вот именно, что?! Я ехал к своей женщине, а эта женщина…

Я не расслышала, что он сказал. Карим задрал мою майку, дотронулся до живота, обхватил грудь, и я поплыла. Тело перестало подчиняться мне – только ему. Грубый поцелуй, и я окончательно перестала себе принадлежать. Отвечала ему, а голос совести становился тише и тише.

Расскажу потом. Вечером или завтра. Только не сейчас.

Карим перекатился на спину. Я оказалась на нём.

– Подожди, – шепнула ему в губы.

Постель была узкая, неудобная, и я едва не соскользнула.

– Что здесь за кровати, черт!

– Это общага, – напомнила я со стоном.

Он шарил у меня под футболкой, пытался опустить мои штаны.

Я приподнялась, чтобы помочь ему. Он спустил их вместе с трусиками, снял с меня толстовку. Я расстёгивала пуговицы его рубашки и целовала смуглую кожу, касалась волос на его груди и дышала его запахом. Карим вдруг сжал мои волосы и заставил поднять голову. В его глазах было безумие, каждая черта стала резче прежнего.

– Ты вернёшься в квартиру, – просипел он.

Брюки поползли ниже. Карим сдавил мою ягодицу – смотрел в глаза и крепко, чтобы я не могла пошевелиться, держал за волосы, а сам мял зад. Его твёрдый член упирался мне в живот, а власть была безоговорочной.

– С той ночи ты моя, – сказал он сипло. – Аслан подарил тебя мне. Ты – мой подарок, ты принадлежишь мне. Повтори.

Я приоткрыла рот, но ничего не сказала.

– Мне тебя подарили. – Его голос окутывал дурманом, взгляд лишал воли.

– Меня тебе подарили, – прошептала я, как под гипнозом.

Он удовлетворённо кивнул. Мягко погладил по ягодице, провёл по ложбинке и коснулся ануса. Я вздрогнула. Карим сжал волосы почти до боли.

– Ты моя. – Надавил одним пальцем, проникнув совсем на чуть-чуть.

– Я твоя, – повторила, дрожа.

– Ты принадлежишь мне, – продвинул палец глубже, добавил к нему второй.

Я прикрыла глаза. Быстро задышала. Карим поглаживал меня внутри. До него так ко мне не прикасался ещё никто, и я не понимала своих ощущений: страшно, стыдно и сладко.

– Ты принадлежишь мне, Яна. – Он ввёл пальцы ещё глубже.

– Принадлежу… тебе… – сорвалось у меня с губ.

Он резко отпустил меня. Я опять оказалась на спине, он – сверху. Спустил брюки и, глядя мне в глаза, вошёл. Я выгнулась ему навстречу, протяжно застонала. Огромный, он растянул меня, заполнил до предела. Я хотела его, но насколько сильно, не подозревала сама.

Схватилась за плечи Карима, запрокинула голову. Он впился губами мне в шею. Покусывал кожу и двигался – сильно, размеренно, с каждым прикосновением заставлял вскрикивать и впиваться в него пальцами.

– Чёрт.

Остановился, не выходя.

Я провела языком по губам, и в его глазах вспыхнул огонь. Коснулась его плеча.

Карим шумно втянул носом воздух и прижал мою руку к постели.

– Не нужно было начинать. – Он сжал мою ладонь. – Я тебя слишком сильно хочу, чтобы контролировать себя. Надо было поставить тебя на колени – и дело с концом.

– Всё в порядке. – Я попыталась высвободить кисть. Он сжал крепче.

– Всё в порядке, Карим. – Я лежала под ним и смотрела снизу вверх. – Мне можно.

Только это сорвалось с языка, Карим задвигался снова. Приподняла бёдра ему навстречу, раздвинула ноги шире, встретила его. Он сделал ещё несколько движений и перекатился на спину.

Я лежала на нём уже совершенно голая и чётко понимала: все границы стёрты. Упёрлась ладонями ему в грудь, склонила голову, и кончики моих волос коснулись его. Волоски на его груди были чёрными, пряди моих – светлыми; его кожа бронзовой, моя – бледной; его глаза чёрными как ночь, мои – цвета летнего неба.

Карим приподнял меня под ягодицами и опустил на себя. Я застонала, а он приподнял снова и опять опустил. Обхватил обеими руками грудь. Я продолжила двигаться сама, и эти ощущения были совсем другие – иллюзорное ощущение власти над тем, власти над кем у меня быть просто не могло.

Склонилась и поцеловала его. Он углубил поцелуй, ворвался языком в мой рот и стал целовать глубоко, с жадностью.

– Карим… – выдохнула я, получив каплю свободы.

– Молчи. Я ещё не давал тебе права говорить.

Он с нажимом провёл от моих коленок до зада и стал насаживать на себя. С каждым проникновением быстрее и резче. Я откинулась назад, тряхнула головой и отдалась этой бешеной скачке. По венам тёк огонь, желание становилось невыносимым. Карим дотронулся до груди, сжал мой сосок, вошёл, и каждая жилка во мне превратилась в натянутую струну.

Он провернул сосок, и я вскрикнула. Дикое напряжение превратилось в дрожь, стон в жалобный всхлип, а он всё двигался во мне, не отпускал. Придерживал и продолжал брать. Дрожь накатывала снова и снова, тепло, холод…

– Яна… – Карим приподнял меня и кончил на живот.

Закрыв глаза, выдохнул. Его бронзовая кожа влажно блестела, а ладонь лежала у меня на бедре. Я дотронулась до себя, до пятен спермы, и он вдруг резко прижал мою ладонь к животу. Сверху накрыл своей.

– Мы едем домой, – сказал твёрдо.

Пересадил меня на постель и поднялся. Я ещё не пришла в себя и понимала его с огромным трудом. Сил не осталось, тело охватила блаженная нега и расслабленность.

– Дай мне полотенце, – приказал он. – И покажи, где ванная. Я приму душ, а ты пока можешь собрать вещи.

Яна

Сумку я собрала быстрее, чем Карим вышел из душа. Как дежавю: конспекты, личные вещи и самое приличное из одежды. Сверху – ноутбук. Закрыла сумку и опустилась на свою постель. Ларкину я заправила, только глядя на идеально гладкое покрывало, так и видела скомканное бельё и нас с Каримом.

Мне тоже не мешало бы сполоснуться, но я боялась, что сработает закон подлости, и Лариса вернётся раньше обычного. Ограничилась салфетками. Казалось, комнатка пропахла сексом, а я – Каримом.

– Готова? – спросил он, выйдя из душа.

Я кивнула. Сумку взять он мне не дал – закинул на плечо и взглядом показал на дверь.

– Можно я хоть умоюсь?

– Умойся.

На язвительность он не отреагировал, на то, как я на него посмотрела – тоже. Намочила руки холодной водой и приложила к щекам. В ванной пахло Каримом, в мыслях тоже был он.

Дотронулась до живота. Он хотел меня, может, даже скучал. Пусть немного, но скучал. И хотел. Не признаюсь ему – буду лгуньей. А признаюсь…

– Теперь всё, – сказала, наскоро приведя себя в божеский вид.

Карим выпустил меня в коридор, и я взмолилась, чтобы, пока мы идём, никто не попался навстречу. Иначе все предыдущие сплетни покажутся детским лепетом. Яна Царёва уехала с мужчиной вдвое старше неё… Нет, больше, чем вдвое.

Молитвы мои были услышаны. Даже консьержки не оказалось на месте. Уже в машине я вспомнила, что оставила шарф, но Кариму ничего не сказала. Только поправила ворот, несмотря на то, что работал климат-контроль, и было тепло.

– Когда ты вернулся? – посмотрела на него искоса.

– Сегодня.

– Ты же должен был раньше.

Он повернулся ко мне. Ехали мы быстро, дорога была влажная, и мне стало не по себе. Захотелось попросить его следить за дорогой, только Карима, похоже, ничего не смущало. Его рука вальяжно лежала на руле, в салоне играла тихая музыка.

– Если я сказал, что вернусь в четверг, это не значит, что я должен вернуться в четверг, Яна. Запомни это.

– Да мне не нужно запоминать. Дело-то твоё.

Я отвернулась к окну. Больше мы не разговаривали. Окажись на его месте кто-то другой, заставила бы остановить машину и ушла. А с ним сидела с ощущением, что мы невозможно близко и точно так же далеки друг от друга. И всё-таки рядом с ним мне было хорошо. Тепло. Несмотря на то, что он не держал меня за руку.

***

На кухонном столе лежала запечатанная коробка с конфетами, в остальном всё было точь-в-точь так же, как когда я уезжала. Даже стакан, который я забыла убрать, стоял на прежнем месте.

– Это ты привёз? – спросила, рассматривая конфеты.

Коробка была большая, килограмма полтора. Внутри – круглые конфетки, каких я никогда не встречала здесь в магазине.

– Да.

– Ты купил их там, где был?

Посмотрела на Карима с интересом. Он повесил пиджак на спинку стула и уселся на диван.

– Да. Сделай мне чай.

Мог бы хоть «пожалуйста» сказать. Включила чайник. Ладно, мне не трудно.

Пока закипала вода, Карим разговаривал по телефону. Я успела заварить чай, поднесла ему чашку, открыла конфеты и положила несколько разных на блюдце.

– У тебя сложности? – спросила, когда он договорил.

– Мои сложности тебя волновать не должны.

Он открыл конфету, целиком положил в рот и кинул фантик на стол. Сделал пару глотков чая и поднялся.

– Ты уже уходишь? – Я вышла за ним в коридор.

– У меня много дел.

– Карим… Я хотела с тобой поговорить. Я…

Единственного взгляда оказалось достаточно, чтобы я замолчала.

– Я тебе сказал – у меня много дел, Яна. Разговаривать нам не о чем. С этого дня ты живёшь здесь. Всё, что мне нужно знать, я спрошу сам. Остальное оставь при себе. Я и так потратил на тебя сегодня много времени.

– Ясно, – вздохнула, хотя ясно мне было не так много.

Он уже открыл дверь, но вернулся. Поднял мою голову за подбородок и погладил большим пальцем под нижней губой.

– Вот и хорошо, что ясно, – сказал тихо. – Подарок не должен приносить проблемы. Чем больше ты будешь молчать, тем лучше. Не люблю, когда женщина гудит над ухом.

– А что ты любишь? – спросила, понизив голос. – Чего хочешь?

– Сына, – ответил он. – Наследника, Яна. – Он дотронулся до моей губы. – Всё остальное у меня есть. Я хочу сына и женщину, которая будет для него хорошей матерью.

Он очертил контур моего рта и ушёл. Я дотронулась до живота и окончательно поняла: правду он не узнает. Не сейчас. И моё предательски забившееся от его скупой ласки сердце тому свидетель.

Карим

Мадина пилила ногти. Не поверю, что не слышала, как я вошёл.

– Я думала, ты забыл, где живёшь, – бросила она, не отрываясь от ногтей.

– Этот дом построил я, Мадина, – напомнил ей. – Чтобы забыть, где он, мне нужно лишиться головы.

Что она процедила себе под нос, я не расслышал. Проблемы с вложенными деньгами оказались существеннее, чем я думал, и их решение потребовало времени. Пришлось отвезти кретина, в дела с которым я ввязался, подальше от города и в присутствии двух братьев объяснить, что и сколько стоит. В том числе и его шкура, а вместе с ней благополучие семьи. Хорошо, что это он понял быстро. В конечном итоге я обзавёлся ещё одним делом, а заодно и прилагающимися к нему проблемами.

Я посмотрел на жену.

– На что ты вчера потратила деньги, Мадина?

Она подняла голову.

– В смысле?

– В прямом, чёрт подери, смысле. За эту неделю мне пришло несколько сообщений о крупных тратах. И я хочу знать, на что ты спускаешь деньги, которые я зарабатываю.

– Ну, знаешь! – Она с возмущением поднялась и кинула пилку на стол.

Я поймал её за руку и повернул к себе. От неё несло духами. Запах, давно вызывающий у меня желание засунуть её под горячую воду.

– Говори, – потребовал сухо. – Ты, блядь, сделала покупку на четверть миллиона, и я хочу знать, что это.

– Так возьми и узнай, если хочешь.

Я и так знал. Очередная шуба, будь она неладна. Её гардеробная была больше, чем наша спальня, но остановиться Мадина не могла. Я всматривался в её наглые глаза, в красивое холодное лицо. Идиот. Она всегда была расчётливой сукой, с самого начала. Чего стоило требование закатить свадьбу в самом престижном ресторане города, в то время как дела её отца шли откровенно плохо.

– С этого дня твоя карточка заблокирована. – Я оттолкнул её.

– Что? – Она недоверчиво усмехнулась и теперь уже сама схватила меня. – Да как ты смеешь?! Я твоя жена! Ты…

– Ещё слово, и ты перестанешь быть моей женой. – Я сжал её запястье.

Мадина поморщилась и расцепила пальцы. Взгляду её могла бы позавидовать медуза Горгона.

– С этого дня я буду контролировать все твои расходы. Не нравится – убирайся к чёрту.

Проклиная всё на свете, вышел на улицу. Машина так и стояла, не загнанная в гараж. Подумал о Яне, её огромных глазах и мягком голосе. Шлюх я перевидал за свои сорок семь достаточно, и она, чтоб её, не была похожа на шлюху. Её неопытность была искренней.

– Ты в клубе? – спросил Аслана, только он поднял трубку.

– Да, – ответил друг.

Я сел за руль.

– Отлично. Через час буду у тебя.

Глава 9

Карим

Аслан был у себя в кабинете. Музыка из зала сюда доставала только при открытой двери, а обстановка ничем не напоминала атмосферу, царящую в клубе.

– Сегодня хорошее шоу, – сказал друг, пожимая мне руку. – Хочешь, выйдем, посмотрим. Пропустим по стакану виски.

– Лучше коньяк. А насчёт остального я пас, Аслан. Я к тебе по другому поводу приехал.

– Так есть повод?

Друг разлил по бокалам коньяк и положил на стол тонкую шоколадку. Отломил уголок. В дверь постучали, появилась официантка – одна из девочек Аслана – длинноногая, в коротком платье, с кукольным лицом и огромными глазами.

– Совсем забыл, что позвал её перед тем, как ты пришёл, – пояснил Аслан и отпустил девицу, но тут же остановил. – Хочешь, она составит нам компанию?

– Нет.

– Иди, – велел он официантке и, забыв про неё, спросил: – Что за повод?

Взяв бокал, Аслан вышел из-за заваленного документами стола. Нажал несколько кнопок на встроенной в стену панели, и кабинет наполнил тихий блюз.

– Попробую угадать, – продолжил Аслан. – Мадина?

Упоминание имени жены заставило поморщиться, как от зубной боли. В последнее время она обнаглела. Хуже всего, Алия смотрела на неё и брала пример. И, если с Мадиной я мог разобраться, то чувство вины перед дочерью жрало. Когда она была маленькая, я крутился, чтобы поставить дела «на ноги», воспитанием в основном занималась её мать. Но дочь знала, что такое уважение и как должна вести себя. Так мне, по крайней мере, казалось. Однако в последнее время я начал в этом сомневаться.

– Мадина… – повторил задумчиво. – Будь у меня возможность отмотать время назад и нынешние мозги в то время, когда отец настоял на женитьбе на ней, я бы такой глупости не повторил. Выгоду из этого брака получила по большей части её семья, а не наша. Но не зря же Мадина – дочь своих родителей. Её отец хорошо тогда обработал моего. Хотя для нас плюсы тоже были, не поспоришь. Но приехал я к тебе не из-за неё. Расскажи мне о девчонке.

– О девчонке? – Аслан отпил коньяк, убавил громкость блюза.

– Да. Она не похожа на обычную шлюху. Откуда она у тебя?

– Так подарок тебе понравился? – На его губах появилась хитроватая усмешка.

Настроения шутить совершенно не было. В последние дни перед приездом только и думал о ней. Подросшая соседская дочка несколько раз приносила нам домашнее молоко, бросала выразительные взгляды, а у меня внутри ничего не дрогнуло. Высокая перекрашенная блондинка немногим старше моей дочери и Яны. Ради проверки самого себя попробовал представить её в своей постели – ноль. Зато в одну из последних ночей в родительском доме увидел во сне собственный подарок. Утром проснулся со стоящим членом и полной неразберихой в мозгах. Ясно было: так просто меня не отпустит. И дело не только в сексе – прогулка поздним вечером в сквере принесла удовольствия не меньше.

– Откуда она у тебя взялась? – спросил ещё раз.

– Какая тебе разница? Шлюха и шлюха, пользуйся на здоровье.

Возле Аслана оказался быстрее, чем отдал себе в этом отчёт. Схватил его за грудки.

– Не называй её шлюхой.

– Опа! – Друг снова усмехнулся. Примирительно поднял руки. – Остынь, брат. Хорошо, смотрю, она тебя за яйца цапанула.

Я выругался и отошёл. Цапанула и правда хорошо, причём не только за яйца.

Залпом допил коньяк и тяжело посмотрел на наблюдающего за мной Аслана. Сказал бы, что она беременна, это многое ему бы объяснило. Но ему, чёрт возьми, не мне.

– Её дружок задолжал мне денег. Приличную сумму. Знаешь, Карим, есть такие ослы, которые берут заведомо больше, чем способны отдать, а потом ползают на коленях и просят отсрочить долг, пусть даже с большими процентами. Потом снова просят…

Я хмыкнул. Такие ослы мне были знакомы хорошо. Хоть в стадо собирай.

– Вот и её парень оказался из таких. Процентов у него накапало больше, чем самого долга, но, согласись, это его проблемы.

– А при чём тут Яна?

– Он отдал её мне в качестве части долга. Ты не любишь терять своё, Карим, я – своё. А она бы принесла мне деньги. Но тебе она была нужнее, чем мне.

– И много этот осёл тебе ещё должен?

– Приведёт ещё одну девицу и будет свободен. Можно было бы его потрясти как следует, но пусть катится ко всем чертям.

Друг взял бутылку и повторил. Поднял свой бокал, отсалютовал мне и сделал глоток.

Да, мне Яна, как выяснилось, оказалась нужнее. Только до чего всё это доведёт? Если она родит мне сына, это изменит всё. Если дочь… Пожалуй, я бы хотел, чтобы девочка оказалась похожей на неё: большие голубые глаза, светлые волосы и мягкий голос. Главное – умение держать язык за зубами и покорность. Саму Яну придётся ещё воспитывать под себя.

– Как Алия? – спросил Аслан.

– А что с Алиёй?

– На твоём дне рождения она была выше всяких похвал. Твоя дочь выросла красавицей, Карим, а от красоты бывает много проблем. Особенно с её характером.

Я попытался вспомнить день рождения и поведение дочери. Ничего из ряда вон. Признаться, я не помнил, в чём она была. Зато хорошо помнил претензии Мадины и застывшую в дверях Яну. Её испуганный взгляд, скромное платье и закрытые туфли. Тяжело вздымающуюся грудь и лёгкую дрожь.

Коньяк пах шоколадом, вкус был приятный, округлый и полный, как вкус губ моего подарка. Разве что губы пьянили сильнее.

Слова Аслана заставили опять подумать об Алие. Пожалуй, стоит ограничить и её расходы. Ради её же блага. И послать кого-нибудь из своих людей проверить круг её общения.

– Может, всё-таки в зал? – снова предложил Аслан. – Сегодня выступают хорошие девочки.

– Разве ты держишь плохих? – усмехнулся.

Аслан хмыкнул в ответ. Взял бутылку и горлышком показал на дверь.

– Пойдём, – сказал он. – Тебе нужно расслабиться.

– В прошлый раз ты считал так же.

– И был прав, согласись.

Блюз сменился другой музыкой. Запахи стали пряными, свет – приглушённым. Пока мы шли, Аслан отдал приказ принести напитки и закуски. Если бы в тот вечер я не приехал в клуб, Яна бы досталась кому-то другому.

Эта мысль появилась внезапно и пронеслась, как огненный шар. Хрен она кому другому достанется. Раз так случилось, значит, это предначертано судьбой. И если будет не сын, а ещё одна дочь… Да, пожалуй, я не против.

Карим

Светофор мигал жёлтым. Остановившись на развилке, я выбирал, куда свернуть. До дома ехать было дальше, но там меня ждали дочь и жена.

Презрительно усмехнулся и свернул в другую сторону. Чёрта с два меня там ждёт дочь, жена – тем более. Насажал деревьев, отгрохал дом, только это ни к чему не привело. Дочь выросла без меня, а чтобы избавиться от Мадины, денег бы дал.

До квартиры домчал быстро. Дороги были свободные, летящие по встречке машины били по глазам дальним светом. На пару минут я почувствовал себя зелёным пацаном, впереди у которого вся жизнь. Отец нас с братьями не баловал. Хочешь жить хорошо – заработай. И мы, блядь, работали. Никто не жаловался, даже сестра. Помогала матери, училась и накрывала на стол, когда мы возвращались вечером.

На углу дома светилась вывеска ночной забегаловки. Рядом с ней – ювелирного магазина. Три часа ночи! Кто-то покупает бриллианты в это время?!

Притормозил, губы искривились сами собой. Я вышел из машины. Дверь была заперта, угрюмый охранник смерил меня взглядом через окошко и пропустил внутрь.

Коньяк был не к месту. Совсем, мать его. И без этого башка гудела.

– Мне нужно что-нибудь для женщины, – сказал улыбнувшейся продавщице.

– Что именно? У нас большой ассортимент. Есть кольца, серьги…

– Да плевать мне, что у вас есть. Я сказал, что-нибудь для женщины.

Прошёлся взглядом по переливающимся блестящей ерундой витринам. Подумал о серёжках, которые сегодня блестели в ушах Мадины, и о тех, которые были на Янке. Маленькие дешёвые гвоздики.

– Для девушки, – сказал сдержаннее. – Что-то красивое.

– Хорошо. – Продавщица опять улыбнулась. – Я вам покажу, а вы выберете.

Я кивнул. Ни к чему был коньяк. Точно ни к чему.

На витрине одна за другой появились несколько коробочек. Охранник сверлил меня взглядом, девица за прилавком щебетала, камни в благородном металле блестели.

У неё голубые глаза и светлые волосы. И лак на ногтях бледно-розового цвета. Кивнул на пару коробочек и достал карточку.

– По цене…

– Пробивайте, – приказал. – И ещё вот эту подвеску. Которая как капля. Цепочку к ней тоже. Можете не упаковывать, просто сложите в пакет.

– Вы уверены? Может, всё-таки упаковать? Будет красиво, тем более если в подарок женщине.

– Я сказал, в пакет. Моя женщина не из тех, кому нужна мишура.

***

Выключив двигатель, я нашёл окна квартиры. Света не было ни в кухне, ни в комнате. Разумеется, спит. Бумажный пакет из ювелирного лежал на соседнем сиденье.

Я потёр переносицу и тряхнул головой. Старый дурак. Скоро дочь замуж выдавать, а накрыло, как в юности, когда все юбки были для того, чтобы их задирать. Вручённая напоследок Асланом бутылка коньяка лежала рядом с пакетом. Откупорил и сделал глоток. Набрал номер.

– Пап, привет. – Алия взяла трубку почти сразу.

– Спишь?

– Ну да, почти.

Она врала. Не спала и не собиралась.

– Где ты? – спросил жёстко.

– Дома. А где мне ещё быть?

– А если матери позвоню?

– Пап, ты чего? – спросила обиженно. – Что случилось? В три часа ночи звонишь, сам непонятно где, а мне какие-то претензии предъявляешь.

– Ты у меня сейчас поговоришь.

Она фыркнула, но больше язвить не стала. Хотел попросить дать трубку Мадине, но представил, что придётся говорить с ней, и передумал. Алия всё молчала, а я сквозь лобовое стекло буравил тёмные окна. Если бы какой-нибудь хрен обрюхатил мою дочь, убил бы. Ни слушать, ни разговаривать бы не стал. Но это моя дочь.

– Я пойду пап, ладно? Не знаю, что там у тебя стряслось, но ты какой-то странный. Кстати, – она замялась, – у меня что-то с карточкой. Платежи не проходят.

– Я ограничил лимит.

В трубке повисла тишина. Решил бы даже, что оборвалась связь, но вызов продолжался. В отличие от матери, Алия не истерила, просто молчала.

– И с чем это связано? – наконец спросила она.

– Решил пересмотреть твоё отношение к жизни.

– М-м-м… – протянула дочь. – Интересно как. А своё отношение к жизни ты пересмотреть не решил?

– Пока ещё нет, но думаю об этом.

***

Чтобы почувствовать Яну, свет был не нужен. В квартире пахло её духами – простыми и лёгкими. В прошлый раз меня встретила тишина, в этот тоже, но сейчас она была здесь.

Не раздеваясь, прошёл в спальню.

Яна лежала на постели, повернувшись лицом ко мне. Волосы её были собраны то ли в хвост, то ли в косу, в полумраке не разберёшь. Зато лицо я видел хорошо. Тонкие изящные черты – нос, брови, губы.

– Яна, – позвал, но она не проснулась. – Яна.

Девчонка зашевелилась. Приоткрыла глаза и приподнялась.

– Карим…

Чего хотел от неё, сам не знал. Трахнуть? Может быть, но тогда бы всё было куда проще. Она смотрела на меня, я – на неё. Откинув одеяло, она спустила с постели ноги. Зевнула, прикрыв рот рукой, и нахмурилась.

– Скажи мне, если я не проснулась и ты мне просто снишься.

Я засмеялся. Вначале просто усмехнулся, а потом, ёлки-палки, засмеялся, как не смеялся уже давно.

Она нахмурилась сильнее.

– Значит, не снишься.

– Не снюсь.

Включил свет. Она начала приглаживать волосы, зацепилась пальцами за резинку, случайно сдёрнула её и стала шарить по одеялу в попытке найти.

– Брось, – сказал, подойдя.

Она подняла глаза. Всё ещё заспанная, в старой сорочке, со слабой растрепавшейся косой, она внезапно показалась мне ближе, чем все, кто был в моей жизни.

– Брось, – повторил я. – Руку дай.

Яна посмотрела с удивлением, потом протянула ладонь. Я открыл пакет и вытряхнул ей на ладонь всё, что там было. Девица из магазина сложила-таки побрякушки в мешочек, и Яна непонимающе уставилась на него. Подняла глаза.

– Зачем?

– Не нравится?

– Нравится. – Она аккуратно перебрала украшения и опять подняла голову. – Просто… зачем? Я же тебе никто, Карим. А это…

Хотел сказать, что она мать моего сына. Или дочери. Что она – мой подарок.

– Главное, что тебе нравится. Зачем – неважно. Можешь считать, что я так решил.

Карим

– Не надо было, Карим, – вздохнула Яна. – Мне и ходить в них некуда. А они такие…

– Какие? – спросил с досадой.

На хрена, блядь, всё это было нужно?! Да лучше бы…

– Красивые, – тихо сказала Яна.

Приложила браслет к запястью и попыталась застегнуть, но у неё никак не получалось.

Досада растворилась. Присел рядом и застегнул замочек на её тонком запястье. Взял одну серёжку и вдел в мочку её уха, потом вторую. Последней стала подвеска. Яна подняла на меня взгляд, а потом потянулась ко мне. Коснулась руки и мягко поцеловала. Смущённо потупилась и снова подняла голову.

– Спасибо, Карим. Это самое красивое, что мне дарили за всю жизнь. Только на выпускной мама платье, но… – Она замолчала. Покачала головой. – Неважно.

Я улыбнулся. Приподнял её голову. Серёжки в её ушах поймали свет и заблестели. Ей шли бриллианты и золото. Не делали вульгарной, только подчёркивали красоту. Погладил по мягкой щеке, и она прижалась к моей руке, как котёнок.

– Это всё так странно… – сказала едва слышно. – Мы с Алиёй с первого курса вместе. Как-то так получилось… Как познакомились в первый день, так и стали подругами. А теперь ты. Я не знаю, как со всем этим быть.

– Это не твои проблемы.

– Но…

Я приложил палец к её губам, и она замолчала. Продолжила молчать, и когда убрал руку.

Как стал её целовать, сам не понял. Только почувствовал её вкус, её осторожный язык и нежные пальцы в волосах. Она протяжно выдохнула мне в губы, взъерошила мои волосы и прижалась.

Глухо зарычав, скомкал сорочку у неё на спине. Не хотел ведь, но стоило прикоснуться, штаны стали тесными. Когда меня так возбуждала женщина? Когда, чёрт возьми?!

Яна выдохнула моё имя, царапнула по спине. Её твёрдые короткие ноготки прошлись вдоль моего позвоночника, и необратимость этой ночи стала очевидной. Повалил её на постель и рывком расстегнул рубашку. Яна лежала передо мной в скромной старой сорочке, а я хотел её хлеще, чем хотел бы самую откровенную девку.

– Что ты со мной делаешь? – Упёрся руками возле её головы.

– Ничего, – ответила она и потянулась ко мне.

Перехватил её руку, сжал. Волосы рассыпались вокруг её головы светлым ореолом, капля подвески легла в ямочку между ключиц. Склонился и поцеловал её в шею. Дотронулся до живота. Яна выдохнула, её живот натянулся под моей рукой, ресницы дрогнули. Нежность, которую я внезапно испытал, перехлестнула желание. Обвёл пупок поверх сорочки и поправил край.

– Что-то не так? – Яна посмотрела из-под ресниц.

– Всё хорошо. Но я слишком тебя хочу, девочка. Слишком.

– Так…

Накрыл её рот ладонью и качнул головой. Понимал: сорвусь – буду трахать её так, чтобы кричала. Но на сегодня хватит.

Собирался убрать руку, но она перехватила и, глядя мне в глаза, поцеловала пальцы. Отпустила только после этого и поднялась. Мягкой поступью подошла к тумбочке и включила ночник.

Я внимательно следил за ней, за тем, как она двигается.

Яна провела по дисплею телефона, в комнате заиграла музыка. Песню я слышал в первый раз и знал – не запомню. Зато запомню другое: как она, покачивая бёдрами, снимает сорочку и, оставшись в простых трусах, двигается в сумраке спальни.

Её волосы золотом рассыпались по плечам, бриллианты так и блестели. Кроме подаренных мной украшений на ней не было ничего.

– И что это?

Голос сел, а без того стоящий член распирало от желания обладать ею.

– Ничего, – сказала она и, крутанувшись под музыку, тряхнула головой. – Просто…

Подошла и опустилась на одно колено. Посмотрела мне в глаза.

– Яна, – сказал с предупреждением и поймал её руку, только она потянулась к ширинке.

– Я хочу.

Музыка продолжалась. Я погладил её между указательным и средним пальцем и выпустил кисть. Она коснулась моего паха, расстегнула ремень, затем молнию и высвободила член. Склонила голову и обхватила ртом головку. Я выдохнул и закрыл глаза. Чёрт! Это было отвратительно неумело и до одури хорошо. Не выдержал и положил руку ей на затылок.

– Возьми его лучше.

Она послушно сомкнула губы и стала двигаться. Ласкала языком и рукой, и я, блядь, готов был кончить спустя несколько секунд, хотя только вечером имел её. Она взяла ещё глубже и стала водить ладонью увереннее, быстрее. Её волосы рассыпались по плечам, спине и моим брюкам, хаос в башке стал мутным.

– Так? – Лизнула и подняла голову. Пальцами очертила головку, провела до основания и стала ласкать мошонку.

– Скажи, как надо, Карим. Как тебе нравится?

– Продолжай.

Она опять обхватила меня губами и взяла ещё глубже.

Сжал её волосы, подтолкнул вперёд.

– Да, – просипел, подталкивая её, помогая, но стараясь удержать при этом внутреннего зверя. – Да, девочка. Давай…

Она задвигала рукой ещё быстрее, её голова поднималась и опускалась, лопатки выпирали, и вбитые под кожу цветы словно распускались. Дрянь на идеальном теле, но я вдруг поймал себя на мысли, что мне нравится её татуировка.

– Да, так… Быстрее.

Её язык был юрким и нежным, пальцы – чуткими. С краю мелькнула мысль о Мадине, но я отогнал её. К лешему Мадину! Намотал на руку волосы Яны и стал насаживать её на себя. Терпеть уже не мог. Сама хотела.

Напряжение достигло предела. Толкнул Яну вперёд, но отстраниться не дал. Думал, хочу её до безумия, оказалось хуже – до смерти. Она упёрлась мне в бедро.

– Нет, – процедил, не дав ей отодвинуться.

Удовольствие накрыло с головой. Кончал ей в рот и ловил себя – и чёртову музыку запомню, и этот момент и, будь всё неладно, даже как блестит браслет на запястье Яны и цепочка на её шее.

Отпустил её. Она вдохнула, вытерла губы.

– Если не хотела доводить дело до конца, не надо было начинать.

Яна сидела на полу между моих раздвинутых ног и смотрела в лицо. Положила руку мне на бедро.

– Я хотела. – Она погладила меня по ноге. – И ты хотел.

Я усмехнулся уголком губ. Поднял её за плечо и посадил к себе на колени.

– Хотел. – Провел большим пальцем по губам и опять посмотрел в её голубые глаза.

Чистые, как летние небо, блестящие, без страха в глубине. А ведь действительно хотела. Погладил её по ягодице и поцеловал в шею. Прикусил кожу, а Яна погладила меня по волосам.

Вот же… Мне сорок семь, ей двадцать и я, чёрт подери, не соврал: мне было хорошо, как не было уже давно. Возможно, как не было никогда.

Глава 10

Яна

К концу подходила последняя пара. Чтобы подняться утром, я сделала над собой героическое усилие. Правда, смысла в этом не было. Весь день засыпала на ходу, так что с тем же успехом могла остаться дома. Как сделала это, по всей видимости, Алия. В институте она за весь день так и не появилась, хотя такое случалось и раньше.

«Я тебя жду», – прочитала пришедшее от Карима сообщение.

Сонливость, избавиться от которой не получалось весь день, пропала мигом. Одногруппники потянулись к двери, один задел меня плечом, и телефон чуть не выпал из рук. Убрала телефон, быстро покидала вещи в сумку и опрометью бросилась в раздевалку. Молния куртки, как назло, заела, пришлось оставить как есть. Замотала шею шарфом, проверила телефон, но больше от Карима сообщений не приходило.

Его машина стояла на том же месте, где он парковался всегда. Подходя, я замедлила шаг. Невольно осмотрелась. Так и казалось, что Алия рядом, но её, само собой, нигде не было.

Передняя дверь со стороны пассажира открылась. Карим сидел за рулём. Я молча заняла место сбоку от него и, встретившись взглядом, смутилась. Ночью всё было простым, но наступил день.

– Почему не надела серёжки?

Я дотронулась до уха. Привычные гвоздики были на месте, но Карим говорил не о них.

Не дожидаясь ответа, он завёл внедорожник и довольно резко нажал на газ.

– Ремень, – бросил коротко.

Я пристегнулась. Про Алию он ничего не сказал и не спросил. Значит, в курсе, где она. Если бы не это, наверняка бы дождался её.

Первый же попавшийся на пути светофор светил красным, и мы встали среди прочих машин. Перебарывая смущение, я коснулась бедра Карима. Он накрыл мою руку ладонью. Повернулся и сжал. Погладил пальцы.

– Они слишком красивые, чтобы носить их в институт, – сказала я и пояснила: – Серёжки. Те, которые ты подарил. Ещё потеряю…

– Потеряешь – купим новые, – отрезал он. – Жизнь идёт сейчас. Зачем откладывать её на потом?

Я не нашлась, что ответить. Ночью годы, которые он прожил, пока меня ещё не было, стёрлись, а сейчас я опять почувствовала себя девчонкой по сравнению с ним. Взгляд его был бархатным, твёрдым и мягким, как и прикосновение.

– У тебя красивые глаза, Яна. Очень красивые.

Я не поняла, к чему он это сказал. Поток машин начал движение, Карим ещё раз сжал мои пальцы.

– Спасибо, – шепнула, не найдя, что ещё сказать.

Опять дотронулась до уха. Захотелось снять гвоздики и спрятать в сумку. Утром, когда я проснулась, Карима уже не было. Пока пила кофе, рассматривала его подарок, а потом убрала в мешочек. И мысли не было надеть что-то такое в институт. А сейчас я пожалела об этом.

– Паспорт у тебя с собой? – спросил Карим.

– Да, а что?

– Хорошо. Значит, заезжать не будем. Всё, что нужно, купим тебе на месте.

– Заезжать? – Я выглянула в окно. Повернулась к Кариму. – Куда заезжать? Куда мы едем?

– Мне нужно проверить один из моих горнолыжных курортов. Сезон в разгаре, хочу убедиться, что всё в порядке. Через полтора часа у меня самолёт до Минеральных вод. Ты полетишь со мной.

***

Попытки возразить привели лишь к тому, что Карим попросил меня замолчать. Вернее, велел закрыть рот и не отвлекать его от дороги. Не интересовала его ни моя учёба, ни важная лекция, присутствовать на которой я должна была кровь из носа, ни боязнь самолётов. Единственный раз я летала, когда мне было лет восемь, и как тогда не описалась от страха, сама не знаю. Единственное, о чём он спросил, – не повредит ли перелёт ребёнку. Я отрицательно мотнула головой. На этом наш разговор на данную тему закончился.

Салон бизнес-класса разительно отличался от того, что я запомнила. Узкие проходы, недовольные пассажиры, чуть ли не валящийся с полок на голову багаж: здесь и близко такого не было.

– Прошу вас, Карим Ренатович, – показала стюардесса места. – Яна Вячеславовна, – ваше кресло это.

Выглядела стюардесса точно так же, как та, что рекламировала самую известную в России авиакомпанию. Даже форма у неё была такая же: ни складочки, ни пылинки.

– Можешь сесть у иллюминатора, – сказал Карим.

Я так и сделала. В бизнесе помимо нас было ещё три человека, все остальные кресла так и остались незанятыми.

– Боже, – вздохнула, стоило самолёту начать движение, и вцепилась в лежащую на коленках сумку, как будто она могла спасти меня, если это дорогущее корыто с крыльями решит спикировать носом в землю.

– Ты привыкнешь.

Карим забрал у меня сумку и положил рядом с собой. Похлопал по ладони. Каждый раз, смотря ему в глаза, я терялась. Вопрос застыл на губах. Карим обвёл большим пальцем костяшки на моей кисти, потом стал поглаживать запястье. Медленно, только одним пальцем – вдоль, немного выше. Обвёл косточку, надавил на местечко, где можно было нащупать пульс, и снова вдоль руки. Внизу живота зарождалось желание. Нити возбуждения, в первые секунды совсем тоненькие, пронзали сильнее и сильнее, а он так и гладил мою руку, глядя в глаза. Между ног ныло, я сдвинула бёдра, только это не помогло.

– Это что? – Беспокойно повернулась к окну, почувствовав толчок.

– Шасси, – сказал Карим с улыбкой в самых уголках губ. – Мы оторвались от земли. Теперь набираем высоту.

Карим выпустил мою руку, погладил по ноге, слегка дотрагиваясь до внутренней стороны бедра. Я покрылась мурашками. Облизнула губы. Через джинсы Карим обвёл мою коленную чашечку и надавил с двух сторон. Опять пальцами по внутренней стороне бедра до самого верха.

– Перестань. – Я взяла его руку обеими своими. – Мы же в самолёте.

– Тебя беспокоит, что мы в самолёте и набираем высоту или что нас могут увидеть? – Улыбки на его губах больше не было.

Я судорожно выдохнула. Карим ждал ответа, хотя знал его и так.

– Кажется, только что ты вылечил меня от фобии перед полётами. – Я нервно усмехнулась, но наткнулась на его взгляд и замолчала. Поднесла его руку к лицу и поцеловала пальцы, поддавшись непонятному порыву, а потом отпустила.

Самолёт поднимался выше и выше. Куда мы летим, я не представляла – Минеральные воды были для меня просто названием, почему он взял меня с собой – тоже. Но это стало неважным. Главное, что я рядом с ним.

Яна

В аэропорту Минеральных вод нас встретил мужчина. Лицо полностью скрывала чёрная борода, и я не могла определить его возраст. Карим пожал ему руку, но с первого взгляда становилось понятно, что встретивший нас относится к нему с глубоким уважением.

Мужчина вскользь посмотрел на меня, но ничего не сказал. Карим тоже. Даже не представил меня.

– Куда мы сейчас? – спросила я, когда мы подошли к машине.

Если бы не освещение, вокруг было бы совсем темно. Дул ветер, после тёплого самолёта кажущийся особенно колючим и свежим.

Карим открыл заднюю дверь.

– Сразу поедем в горы. Садись.

Я забралась во внедорожник и подвинулась, чтобы Карим сел рядом. Но он захлопнул дверцу и сел спереди. Перелёт прошёл быстро, но только потому, что все три часа Карим сидел настолько близко, что я могла дотронуться до него в любую секунду.

Сейчас мне стало неуютно. Мужчины разговаривали на незнакомом языке, разобрать за первые полчаса дороги я смогла только несколько сказанных на русском фраз. Что они обсуждали, не представляла. Меня? Или работу? Скорее всего, последнее, потому что на меня ни один из них не посмотрел ни разу.

Я достала телефон и просмотрела уведомления. Староста группы напомнила, что завтра все должны появиться в институте. И неважно, болеешь ты или при смерти: не появишься на паре самого мерзкого и влиятельного из всех преподов – считай, труп в любом случае. Попробуй потом найди важную причину пропуска.

«Я заболела. Завтра меня не будет», – написала в ответ.

Голос Карима успокаивал. Слов я не понимала, но само его присутствие рядом внушало уверенность. Как он говорил? Что решения принимает он, остальное – не мои проблемы? Никогда и никому я не могла довериться. Своего отца я не видела ни разу, Влад был первым мужчиной в моей жизни. Мужчиной… Губы искривила горькая усмешка.

«Если Филипп Макарович попросит, я возьму справку», – отправила старосте.

Я же предупреждала Карима, что у меня будут проблемы в институте. Он не послушал. Вот пусть и разбирается с этим, если ему надо.

Откинулась на спинку сиденья. Карим посмотрел на меня через зеркало в первый раз за всё время пути.

– Как ты себя чувствуешь?

Я только после его вопроса поняла, что держу руку на животе. Снова накатило желание рассказать ему. Враньё – путь в никуда. Но… Что, если я снова забеременею? Он хочет сына. А чего хочу я? Ответ был однозначным и пугающим: я хочу быть с ним.

Посмотрела через зеркало в ответ.

– Хорошо.

И всё-таки я должна сказать ему. Должна.

Но…

***

Спустя несколько часов мы въехали на закрытую территорию отеля. Дорога заняла примерно столько же, сколько перелёт от Москвы до Минеральных вод. Всё, что я смогла разглядеть в кромешной тьме, – сам отель и снег вокруг него.

– Пойдём, – сказал Карим, подав мне раскрытую ладонь. – Понимаю, что ехали долго. Зима. Вчера на дорогу сошёл снег, хорошо, что проехали.

Я вложила ладонь в его и вышла на улицу. От первого же вдоха закружилась голова.

– Свежесть такая, – сказала сонно. Вдохнула снова. Пахло льдом и слегка хвоей.

Карим повёл меня в отель. Из холода я попала в тепло – в широкий освещённый холл. Навстречу нам поспешила девушка. Чёрненькая, темноглазая, в строгом костюме.

– Карим Ренатович, – заулыбалась она, – с приездом. Ваш номер готов. Если что-то ещё понадобится…

Карим поднял руку, и она замолчала. Стояла, как по стойке смирно, и ждала указаний.

Мне опять стало неловко. Потрескавшийся ремешок сумки, серёжки со стекляшками… Чтобы соответствовать обстановке, мне нужно было раздеться догола, да и то наверняка бы нашлось, к чему придраться.

– Лифты там, – показал Карим в сторону. – Иди, я сейчас подойду.

***

Одно движение, и двери номера оказались открытыми. Всё это походило на сон. Как будто накануне я сходила посмотреть фильм о красивой жизни, а потом, во сне, представила себя в роли главной героини.

В комнате был разожжён камин. Я встала напротив и уставилась на огонь.

– Что случилось? – Карим подошёл сзади и положил руки мне на плечи.

Провёл до локтей и повернул меня к себе лицом. Я качнула головой. Пламя отбрасывало тени на ковёр, сам Карим оставался в тени, и огонь освещал его странным рыжеватым светом.

– Никогда не видела настоящий камин.

Его улыбка была странной. Я не смогла понять её, а он отошёл, не оставив мне ни единой возможности. Открыл балкон, и огонь забеспокоился. В комнату ворвался ветер.

Карим поманил меня к себе и показал в темноту.

– А горы ты когда-нибудь видела?

Я всмотрелась во мрак.

– Нет. Я и сейчас их не вижу.

– Не видишь. Они там. – Он показал в сторону. – Завтра будет хорошая погода. Если встанем рано, покажу тебе Эльбрус.

– Эльбрус? – Я повернулась к нему.

Хотела просто встать лицом, а получилось, что прижалась к Кариму. И сразу потеряла дар речи. Ночь снаружи не шла ни в какое сравнение с его взглядом. Я судорожно выдохнула.

– Иди в душ, Яна, – сказал он тихо, вкрадчиво. – День сегодня был долгий, ты устала.

– От чего? От того, что сидела?

Он снял с моих волос заколку. Она была старая, тяжёлая, но красивая. Мамина. Я любила собирать ею волосы, но, когда Карим начал массировать мою голову, застонала от наслаждения. Откинулась на его руку. Его пах твердел, но взгляд не менялся.

– Иди в душ, – помассировав мою голову ещё немного, сказал он.

– А ты?

– А у меня много дел, Яна. Женщины существуют для удовольствия. Но жизнь состоит не из одних удовольствий.

Вопреки своим словам он поцеловал меня. И поцелуй его совсем не походил на убаюкивающий – жаркий, глубокий. Я приоткрыла губы, впустила его язык. Ветер щекотал кожу, в камине потрескивали дрова, но тепло мне было не от огня.

Посмотрела на Карима. Он поймал мой взгляд, погладил по спине.

– Завтра я покажу тебе Эльбрус.

– Так говоришь так, будто он живой.

Он промолчал. Только пальцы скользили по моим волосам, а взгляд проникал в душу.

– Иди в ванную, Яна. И ложись спать.

– А ты?

– А у меня ещё есть дела, – сказал он и отстранил меня. Подтолкнул к закрытой двери, а сам ушёл на балкон и скрылся от меня в темноте.

Глава 11

«Проснёшься, напиши мне», – прочитала я найденную на тумбочке утром записку.

Коротко и по делу, ничего лишнего. Хотела написать сообщение, но передумала. Вначале душ. И с волосами надо что-нибудь сделать. Засыпая, я оставила их распущенными, и даже не представляла, что сейчас делается у меня на голове. В сравнении с женой Карима это пугало. Она всегда выглядела так, будто только вышла из дорогого салона красоты.

***

– Почему не написала? – спросил Карим, только я открыла дверь ванной.

От неожиданности я испуганно вскрикнула. Карим стоял посреди комнаты и смотрел на меня.

– Извини, не хотел тебя пугать.

– Да ничего. Просто не ожидала.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Давно так крепко не спала.

Я поправила полотенце. Огромное, широкое, оно скрывало меня до коленей, но под ним были только трусики, и это смущало.

– Ты выглядишь намного лучше, чем пару недель назад.

Я замялась, отвела взгляд. Признание зародилось в солнечном сплетении, и я почти готова была сказать правду, сказать, что больше не беременна, но Карим заговорил первым.

– Сейчас Анжелла принесёт тебе вещи. Одевайся и спускайся вниз. Жду тебя в баре.

– Кто такая Анжелла?

– Администратор. Ты её вчера видела.

Я кивнула. Признание растворилось в солнечном свете, проникающем сквозь окно и заливающем комнату. Вместе с ним и страх. Осталась одна неловкость, избавиться от которой я никак не могла, и желание прикоснуться к Кариму. Но делать первый шаг я не хотела. Не хватало только показаться Кариму навязчивой или распущенной.

Он пошёл было к выходу, но вернулся.

– Да… – Достал что-то из кармана. – Совсем забыл.

В его пальцах заблестела цепочка. Он повернул меня к себе спиной и отодвинул в сторону волосы. От легчайшего прикосновения я вспыхнула, тело отозвалось мигом. Дотронулась до упавшей на грудь подвески. Это была бабочка из светлого металла с маленькими голубыми камешками на крыльях.

Карим закрепил замочек цепочки и провёл сзади по моей шее, по спине до полотенца, и внутренний жар стал ещё сильнее.

Я хотела повернуться, но он остановил. Вдел серёжку вначале в одну мочку, потом во вторую.

– Чтобы не видел на тебе твои старые серьги, – сказал, не дав мне и рта раскрыть. – Не хватало ещё, чтобы ты ходила в стекляшках перед моими людьми.

Я потрогала серёжку. Это тоже был гвоздик, только с бриллиантом. Чтобы догадаться, даже зеркало было не нужно.

– Бедная студентка тебе не по статусу? – пошутила я.

Судя по мрачному взгляду Карима, неудачно. Но извиняться не стала, побоялась, что снова скажу не то.

– Жду тебя в баре, Яна, – напомнил он и ушёл.

Через несколько минут в дверь тактично постучали. Встретившая нас вчера на ресепшене девушка принесла несколько пакетов с одеждой. Я как раз успела рассмотреть подарок Карима и оценить открывающийся из окна вид: снег, сосны и величественные горы, подкрашенные солнечной глазурью и словно утыкающиеся верхушками в голубое небо. Никогда не видела ничего более потрясающего! Дыхание замерло, только я посмотрела в окно.

– Приятного отдыха, – пожелала администратор. – Сегодня ветра нет. Прекрасный день.

***

Сидя за барной стойкой, Карим разговаривал с мужчиной в дутой жилетке. Похоже, это был инструктор или кто-то из обслуживающего курорт персонала. Рядом стоял ещё один, чуть моложе, в свитере с фирменной эмблемой.

– …в таком состоянии? Всё должно было быть готово ещё неделю назад.

– Но погодные условия…

– Какое отношение погодные условия имеют к состоянию снегоходов? Где два внедорожника, которые нужно было доставить ещё позавчера? Где, я тебя спрашиваю?!

Я остановилась в нескольких метрах. По сравнению с Каримом, Зевс Громовержец показался бы сейчас тенью.

– Чтобы к вечеру всё было готово, – приказал он, не повысив голоса. – Иди, выполняй.

Если бы на месте сотрудника была я, у меня бы кровь застыла. Карим не кричал, не выражался, но даже мне стало не по себе. Что уж говорить о том, с кем он разговаривал.

Мужчину в жилетке как ветром сдуло. Мимо меня он прошёл с откровенно удручённым видом.

Карим перевёл взгляд на другого.

– Предоставь мне полный список проведённых к началу сезона работ, – сказал он жёстко.

– Но…

– Никаких «но». Полный список. Начиная от проверки подъёмника и заканчивая кофемашинами. Через два часа чтобы все документы были у меня.

– Да, Карим Ренатович.

Этот выглядел немногим лучше. Заметив меня, коротко кивнул и ушёл в том же направлении, что и первый.

Карим тоже меня увидел. Раньше на нём всегда был пиджак или рубашка, сейчас – объёмный бежевый свитер под горло. Я несмело улыбнулась. Взрослый и невероятно притягательный, он одним взглядом вызывал во мне бурю чувств. Внизу живота ныло от желания.

– По-моему, ты их напугал, – сказала, подойдя, и неосознанно положила руку ему на бедро.

Хотела убрать, но Карим накрыл её своей быстрее, чем я это сделала.

– Тебя всё это не должно волновать. Позавтракаешь, и я покажу тебе горы.

Я мягко вытянула кисть, царапнула Карима по бедру через штаны.

– Тебе идёт этот свитер. – Поправила ворот, пригладила краешек и улыбнулась уголками губ. Желание было сильным, но к нему прибавилось ещё одно: желание сделать так, чтобы Кариму – сильному мужчине, у которого есть абсолютно всё – было хорошо со мной. Желание заботиться о нём и безумная нежность. – И цвет тоже идёт.

Хотела поцеловать его, но Карим меня остановил. Взгляд стал предупреждающим.

– Не здесь, – сказал он и убрал мою руку.

А спустя секунду к нам подошла девушка с подносом.

Карим

– Так красиво! – Яна перевела взгляд с гор на меня. – Просто дух захватывает.

– Да, захватывает.

Восторженная, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Снег искрился под солнцем. Оно играло в волосах Яны, отражалось от граней камней в её серьгах и делало краски яркими. Сам я любил горы в любое время года и погоду, особенно в грозу, но первый раз лучше ей видеть их такими, какими они открылись сейчас.

Стоять здесь можно было бесконечно, но у меня было слишком много дел, и я пошёл обратно. На это место я не приводил никого. Ни разу. Делиться им с Мадиной не хотел, а Алия… Не сложилось. С сыном я это исправлю.

Из мыслей вывел хруст снега за спиной.

– Ты давно построил этот отель? – догнав, спросила Яна.

– Восемь лет назад.

– М-м-м… – протянула она и остановилась.

Я прошёл вперёд, но её шагов слышно больше не было. Тоже остановился, хотел было поторопить. Яна смотрела на горы, а ветер поигрывал с кончиками её волос. Солнце по-прежнему сплеталось с их золотом, падало Яне на плечи, на новую голубую куртку с отделанным мехом капюшоном.

Прикрыв глаза, она глубоко вдохнула и выдохнула через рот, раскинула в стороны руки.

– Так хорошо, что кричать хочется, – с улыбкой сказала она, посмотрев на меня.

– Так кричи.

– Нет, – замотала головой, засмеялась. – Нет, Карим. Нет…

Её глаза блестели, в их лазурной синеве появилось сомнение. Я сунул руки в карманы.

– Мы здесь одни. Давай. Ты можешь сделать что угодно, девочка. Не ставь себе преграды, в твоей жизни найдутся те, кто сделает это. Твоя задача рушить границы, а не создавать их. Хочешь кричать – кричи.

Вернулся к ней и, взяв за плечо, развернул к горам.

– Кричи, Яна. Давай!

– Я не могу.

– Кричи!

Набрал в лёгкие побольше воздуха и крикнул сам. Крик пронёсся по простору, эхом отразился от гор и затих. Я крикнул снова, как когда-то давно, будучи пацаном. Отец привёз меня на своё любимое место в горах, и я, рождённый здесь и всё равно поражённый красотой, не мог сдержать крик. Теперь, спустя тридцать с лишним лет, он опять отражался от многовековых гор и стремился в небо.

К моему крику добавился ещё один – звонкий, женский. Голоса переплелись, заполнили всё вокруг.

– Боже, – шепнула Яна. В её глазах стояли слёзы, а на губах играла улыбка. – Карим… Я… Это безумие. Но я так счастлива!

Я стёр покатившуюся каплю. Вначале пальцами, потом ладонью. Ей двадцать, мне сорок семь. Она – подруга моей дочери.

– Не вздумай в меня влюбляться, девочка.

– Почему?

– Это никому не нужно.

Яна

Пока Карим обходил свои владения, я пила горячий шоколад в беседке. Не влюбляться в него. Поздно он это сказал. В миг, когда наши голоса звучали вместе, я с ужасающей откровенностью поняла: хочу, чтобы так было всегда, чтобы он был рядом. И сама хочу быть рядом с ним.

Сжала куртку на животе. Он хочет сына. Мы ведь не предохранялись ни разу. А что, если я снова забеременею?

Поёжилась. Не хочу врать ему и притворяться. Но как тогда?

– Откуда здесь мусор? – донёсся до меня голос Карима. – Кто за это отвечает?

Сотрудница что-то ответила, но слов её я не разобрала. Сделала глоток шоколада, пытаясь представить себе, какой у нас с Каримом был бы сын. Высокий и наверняка тёмненький – в него. Похож на… На Алию.

Вздохнула и отставила чашку. Перехватила взгляд Карима и попыталась улыбнуться ему, хоть на душе вдруг стало тоскливо.

Администратор подошла к нему с представительным мужчиной, не похожим ни на одного из тех, с кем он разговаривал до этого. Они пожали друг другу руки и направились к отелю, но внутрь не зашли.

Я вспомнила наш разговор в машине по пути в аэропорт. Жить нужно здесь и сейчас, не откладывать жизнь на завтра. А я тут с этим шоколадом…

Подошла к Кариму.

– Добрый день, – обратился ко мне мужчина, не успела я ничего сказать. Улыбнулся Кариму и опять посмотрел на меня. – Алия, верно? – Снова на Карима. – Наконец я познакомился с твоей дочерью.

Карим напрягся. Я это кожей почувствовала. Взгляд его тоже изменился – только что в нём было удовлетворение, а теперь непроницаемая темнота.

– Это не Алия, Георгий. Это Яна. Она делает обзоры горнолыжных курортов, решил показать ей свой.

– Прошу прощения, – сразу же улыбнулся Георгий. – Дочь Карима примерно одного возраста с вами, вот и промахнулся.

– Ничего, – ответила я и едва не добавила, что мы однокурсницы. Одёрнула себя только благодаря Кариму – он предупреждающе сжал мой локоть.

– Георгий – один из лучших местных гидов, – пояснил Карим. – К нему обратилась большая группа туристов. Им нужен отель высокого класса.

– Уверена, вашим туристам здесь будет хорошо. – Я опять улыбнулась Георгию.

Хотелось закрыться в номере вместе с Каримом. Подальше ото всех и всего: от людей, предрассудков и правил, от бесконечных напоминаний о том, кто он и кто я.

Гид рассматривал меня, хоть это было незаметно. Под его внимательным взглядом стало некомфортно, и я опять поёжилась. Обзор горных отелей?

Покосилась на Карима. Он рассказывал Георгию о доступных в декабре локациях, собственном подъёмнике курорта. Георгий отвернулся, а Карим внезапно замолчал и посмотрел на меня. В глазах решимость и… отстранённость с долей сожаления, а у меня в горле комок.

Глава 12

Яна

Халат Карима скрывал меня до самых пяток. Приняв горячий душ, я укуталась в него, как в кокон, только капюшон надевать не стала. День был противоречивым и насыщенным настолько, что, идя в ванную, я думала, там и усну. Но сейчас спать не хотелось.

Карим сидел в глубоком кресле напротив камина. На столике перед ним стоял поднос с чаем и сухофруктами, огонь потрескивал, отбрасывал на ковёр рыжеватые отблески.

Карим поманил меня, и я подошла ближе. Он взял мою руку и подвернул рукав. Сперва один, потом второй, и посмотрел снизу. Ничего не говоря, подтянул меня за пояс. Я встала между его коленей. В рубине его перстня тоже отражалось пламя.

– Ты его просто так носишь? – Взяла Карима за руку и погладила перстень. – Или это какой-то знак?

– Это перстень моего прадеда. Он передал его мне по наследству.

– Ты знал своего прадеда? – удивилась я.

– Да. Он умер, когда ему было сто два года. И до последнего держал всех в кулаке. Никто не смел сказать ему слова поперёк.

– Ты имеешь в виду семью?

– Если я говорю никто, это значит никто, Яна. Ни в семье, ни в городе. Этот перстень я передам своему старшему сыну.

Он потянул пояс, распахнул халат и заставил меня подойти ещё ближе. Пальцами погладил живот над резинкой трусов. Я сжалась от неловкости. В пакете с одеждой было всё, кроме белья, а я, собираясь в институт, и подумать не могла, чем всё кончится. Мало того, что мои трусы и ста рублей не стоят, так ещё и рисунок, как для пятилетки – дурацкие вишенки.

Карим спустил резинку и вдруг поцеловал мой живот.

В горле застрял выдох, ладонь опустилась на его голову.

– Карим, – просипела я, – я ещё в городе хотела…

– Молчи, – приказал он и шире раскрыл халат, а потом совсем стянул его с меня.

Он упал к ногам, укрыл стопы. Вслед за халатом Карим снял с меня трусики и провёл по бёдрам вниз. Я задрожала от его неспешной и словно бы задумчивой нежности. От камина исходило тепло, но кожа горела только под его ладонями. Я думала, он хочет встать, но Карим, наоборот, сел на пол возле кресла и раздвинул мои ноги.

– Не надо, – прошептала, поняв, что он сейчас сделает. – Карим, я не…

– Замолчи, Яна. Ты слишком много говоришь.

Он обхватил мои ягодицы обеими руками и сдавил, притянул к себе совсем близко и поцеловал лобок. Я схватила ртом воздух и впилась пальцами в его плечи. В такой же мягкий, как он только что снял с меня, халат. Мелкими поцелуями он добрался до плоти и, когда коснулся языком клитора, я мысленно взмолилась, чтобы он прекратил. Такого стыда я в жизни не испытывала!

– Расслабься, Яна.

Карим погладил меня по внутренней стороне бедра. Голос его был рокочущим и глухим. Коснулся меня пальцами у самого входа и стал поглаживать там. Вначале не проникая в меня, потом глубже и глубже, пока весь палец не оказался внутри. Только что собиравшийся держать оборону до конца рассудок стремительно сдавался. Внизу живота уже ныло от желания, а тело поддавалось Кариму. Он добавил ещё один палец, провернул их, раздвинул. Плоть натянулась, я тихо застонала и вцепилась в плечи Карима сильнее.

– Посмотри на меня, – приказал он. – Хочу видеть, как блестят твои глаза.

Раздвинул пальцы сильнее и несколько раз подвигал ими туда-обратно. Я была мокрая. Всего несколько его прикосновений, и я готова ко всему.

– Яна, смотри мне в глаза.

Он больше не натягивал меня – просто гладил, ласкал изнутри, а большой его палец лежал на клиторе.

Я снова мотнула головой, и Карим вогнал пальцы до упора. Вскрикнула и посмотрела-таки на него. Горящий в камине огонь был подобием того, что пылал в его тёмных глазах. Он вытащил пальцы и поднёс их к губам. Медленно облизал и крепко взял меня за бёдра.

– Ты вкусная, Яна. Такая же вкусная, как вода в горной реке.

Я не успела возразить, запротестовать – он коснулся клитора языком, втянул в рот. В первом порыве попыталась оттолкнуть его, но он держал крепко.

– Карим… – всхлипнула, сжавшись.

Кончиком языка он несколько раз ударил по клитору и опять стал посасывать. Потом снова несколько раз ударил. Прошёлся языком снизу вверх, и я не выдержала – стон сорвался сам собой, ноги стали слабеть. Горячее возбуждение устремилось вверх к груди, вниз по бёдрам, добралось до сердца и вскружило голову. Лаская ртом, Карим вогнал в меня уже три пальца и стал двигать ими. Я могла стоять только держась за него, иначе рухнула бы.

– Карим… – прошептала в полузабытье.

Пальцы исчезли. Он раздвинул половые губы языком и ещё шире развёл мои ноги. Я перестала понимать, где его руки, где губы. Цеплялась за него и слышала собственные всхлипы. Как в бреду шептала его имя и просила остановиться, хотя если бы он это сделал, умерла бы.

Удовольствие стало невыносимым. Тело ныло, грудь тоже.

– Пожалуйста. Пожалуйста, Карим… – прошептала я.

Он вдруг нажал на клитор, и чувства переполнили меня. Напряжение превратилось в удовольствие. Я закричала, ноги подкосились.

Карим подхватил, уложил меня на пол и вошёл одним толчком. Новая волна оргазма была ещё сильнее. Я снова закричала, изогнулась, а он двигался во мне всё быстрее и быстрее. Его глаза были чёрными, жгучими.

– Смотри на меня, девочка. – Схватил за шею.

Я всхлипнула и почувствовала, как он пульсирует внутри.

– М-м-м… – Потянулась к нему, схватила за ворот халата. Раскрылась перед ним, обвила ногами, вбирая в себя до конца.

– Карим…

Из глаз катились слёзы, дрожь не проходила. Карим убрал с моего лица волосы, поцеловал в губы и встал, а я так и осталась лежать на спине. На потолке танцевали тени, в камине трещал огонь. Я дотронулась до живота. Что, если…

– Пожалуйста, – попросила беззвучно. – Пусть он будет.

Карим

Яны рядом не было. Не открывая глаз, провёл по второй половине постели. Та оказалась холодной и пустой. Я резко открыл глаза и приподнялся. Тревога охватила внезапно и оказалась неподконтрольной, чего не было уже давным-давно.

Но всё встало на свои места быстро. Яна лежала на самом краю постели, свернувшись под одеялом клубком. Раннее утро ещё не успело набрать краски, и в бледном рассвете её кожа казалась светлее обычного. Из-под одеяла выглядывало плечо и россыпь цветов на лопатке. Дотронулся до них и очертил каждый по очереди.

– М-м-м… – простонала Яна во сне и заворочалась, но не проснулась.

Я спустил одеяло ниже, до талии. Тело Яны было таким же, как в день, когда я впервые увидел её. Живот всё такой же плоский, талия узкая. Понимал, что ещё рано, но хотелось, чтобы сын уже показал себя.

– Уже надо вставать? – сонно прошептала Яна. Её ресницы дрогнули, глаза приоткрылись.

Я не заметил, как она проснулась. Посмотрел в окно.

– Ещё нет. – Обхватил её и переложил на середину постели.

Она уткнулась мне в грудь носом и вздохнула. Устроилась возле меня, а я втянул носом запах её волос. То ли в этой чёртовой вселенной когда-то что-то пошло не так, то ли не так идёт сейчас. Хрен знает. Двадцать с лишним лет назад я женился не на той женщине, но тогда этой ещё не было.

Яна

В горах мы пробыли почти неделю. Что говорить в институте, как объяснять своё отсутствие, я не знала. Алие было куда проще, чем мне на бюджете. Но просить Карима разбираться с этим было бы верхом наглости, хоть и прогуляла я из-за него.

Алию увидела сразу же. Она стояла напротив аудитории с конспектом и сосредоточенно читала. Только вчера вечером её отец отвёз меня в свою квартиру, а теперь я пойду на пару с его дочерью. Со своей лучшей подругой. Или бывшей лучшей подругой.

Алия перелистнула тетрадный лист и увидела меня.

– Привет, – сказала я, подойдя к ней.

Было ещё рано, студенты только-только подтягивались, и мы стояли одни.

– Где ты была? – спросила Алия холодно. Внимательно, мне показалось, даже с подозрением смотря на меня.

– Да так… К маме ездила. А что?

– Ничего. Хорошо ты у мамы загорела.

В горах солнце светило каждый день. Я действительно загорела, но совсем об этом не подумала.

Повисла неловкая тишина.

– Солнца было много.

– Понятно.

Разговор не клеился, Аля словно колючки выпустила и не подпускала меня.

– Ты из-за Влада такая? – спросила я наконец.

– Какая – такая?

– Так себя ведёшь со мной, Аль. Не делай вид, что не понимаешь, про что я.

– Я-то всё понимаю, а вот ты нет. – Глаза у неё были такие, как если бы в чёрный кофе добавили колотый лёд. И голос тоже – мягкий и колючий при этом.

– Так объясни! Объясни мне, если я не понимаю! Мы с тобой с первого дня вместе, а теперь… – Я мотнула головой. – Что случилось?!

– Да ничего не случилось! – почти крикнула она и сразу же сбавила тон. – Именно, что мы с тобой с первого дня вместе. Ты единственная моя подруга, Яна! Я считала, что подруга! Да я тебе… Я с тобой всем делилась, всегда с тобой откровенной была. Я тебе про папу всё рассказывала, про свои переживания, всем с тобой делилась! Да я тебя на папин день рождения позвала, Ян! Ты для меня как сестра! Но, видимо, только ты для меня!

– С чего ты это взяла?!

– Да с того! Сама догадайся, не дура.

Она стала засовывать конспект в сумку. Выронила его, присела, чтобы поднять, но тут из раскрытой сумки посыпалась мелочёвка.

– Отстань, – процедила Аля, только я хотела помочь. – Иди, ищи другую подружку-лохушку.

– Аль… – Я дотронулась до её руки.

– Отстань! – Она неожиданно всхлипнула.

Льдинки в её глазах растаяли и превратились в слёзы. Я поймала её руку и сжала, чтобы она снова не выдернула её. Но она оказалась сильнее. Вытерла слёзы и отвернулась, но новый всхлип выдал её, и через секунду всё, что она собрала, посыпалось обратно на пол.

– У меня кроме тебя тоже больше нет друзей, ты же знаешь.

– Да не знаю я ничего.

– Теперь знаешь.

Я поймала покатившийся флакончик духов и подала ей. Она посмотрела на мою руку и взяла.

– Я не хотела, чтобы так было, – сказала я. – И Ларисе ничего не рассказывала. Мне просто стало плохо при ней, она предположила, что это может быть беременность. Если бы не она, я бы, наверное, ещё долго думала, что во всём нервы виноваты. – Тихо и неловко засмеялась, пусть и было не смешно. – А тебе не сказала… Не знаю почему, Аль. Сама испугалась, не могла принять это, наверное. Но я и представить не могла, что это для тебя так… – Я сжала её пальцы уже просто так, не пытаясь удержать. – Прости. Мне тебя очень не хватает. Всё не так стало.

– Мне тебя тоже не хватает, – ответила она после долгой паузы.

Народа в коридоре становилось больше и больше, а мы сидели на полу, как две идиотки. Но было всё равно. Я подобрала Алину ручку и положила ей в сумку. Потом бальзам для губ. В молчании мы собрали всё рассыпанное.

– Пойдём кофе попьём, – предложила Алия.

– Мы не успеем до пары.

– Попьём вместо пары.

Как оправдываться за пропуск учёбы, я не знала и без этого. Но кофе с лучшей подругой мне был нужнее. Возможно, ей тоже.

Посмотрела на дверь аудитории. Лектор – женщина в возрасте, приятная и понимающая. Если потом прийти на зачёт с коробкой её любимых конфет, она и думать забудет о том, что я что-то там пропустила.

Алия ждала.

– Пойдём, – сказала я со вздохом. – Аль…

Она вопросительно кивнула.

– У меня снова есть лучшая подруга?

– Если только она снова есть и у меня.

– Есть, – сказала, и на сердце стало легче, пусть даже я не представляла, как быть дальше. Не представляла от слова «совсем».

Глава 13

Яна

Раздевшись, я отряхнула капюшон. Снег валил с самого утра, словно декабрь стремился доказать, что он всё-таки зимний месяц, а не нечто непонятное, как это было в последние годы.

– У тебя новая куртка, – заметила Алия.

– Да. Мама подарила, – сказала первое, что пришло в голову.

– Красивая. Я тоже хотела купить себе такую, только белую, но… – Она поджала губы. – Не сложилось, в общем.

Подруга прошлась по мне взглядом. Водолазка на мне тоже была новая, как и джинсы. Но Алия ничего не сказала. А я прикусила язык.

– Мне повезло, – наигранно улыбнулась я. – Мама наткнулась на объявление. Девушка свой гардероб распродавала почти задаром. Как раз мой размер. Как тебе? – Провела по боку ладонью с мыслью, что сцена задрипанного театра по мне так и рыдает.

– Тебе идёт. Я сразу внимание обратила.

Я присела за столик. Очередная партия вранья оказалась вроде бы успешной, но лучше мне от этого не стало. Как я могла не подумать, что Алия сразу же обратит внимание на вещи? Она же знает, что уж модную брендовую одежду позволить себе я точно не могу.

– Как мама? – спросила подруга, заказав нам по чашке кофе.

– В порядке. Всё, в общем, как обычно – осень кончилась, началась зима… – Я вздохнула. – Рассказать особо нечего. А у тебя как дома?

– Да тоже обычно.

Над столиком повисло молчание. Дни, которые мы провели порознь, стали вечностью, хотя на деле причиной было не это. Раньше мы могли говорить о чём угодно, теперь я подменяла правду ложью. Алия тоже что-то недоговаривала, я это чувствовала.

– Что у тебя с Владом? – спросила я осторожно.

Она вскинула голову, и на несколько секунд во взгляде появилась враждебность.

– Давай не будем об этом говорить?

– Значит, ты продолжаешь с ним встречаться?

Подруга промолчала, отвернулась и сделала вид, что наблюдает за молодым человеком у кассы. Я всё поняла.

– Не хочу, чтобы мы с тобой снова поссорились, Аль.

– Давай тогда и не будем.

– Ладно. Просто будь с ним осторожнее. Он не такой, как…

– Яна. – В её голосе появились жёсткие нотки, напомнившие мне, кто её отец.

Я сделала вид, что закрыла рот на замок. Да в конце-то концов, она должна сама понимать, что делает! Это меня, дуру, никто не предупреждал, когда я начала встречаться с Владом, что он такое. Когда я поступила в универ, он учился на последнем курсе. Высокий, светлоглазый, он с лёгкостью мог добиться любой девушки. Но пригласил на свидание меня. Разумеется, я и поплыла, как идиотка. Теперь сама не могла понять, что в нём нашла помимо улыбки американского «короля выпускного».

Кофе нам принесли быстро, ещё и набор крохотных пирожных-макарон в придачу.

– Вкусно, – сказала я, взяв одно. – М-м-м… Кажется, у меня кокос.

– А у меня ореховое. – Алия тоже откусила пирожное. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь неплохо. Какой у тебя уже срок, получается? Почти два месяца?

Я едва не подавилась. Божественное пирожное потеряло вкус и застряло комом в горле. Сделала большой глоток кофе, и он камнем провалился в желудок.

– Да. А так… хорошо всё.

– Маме сказала?

Я отрицательно мотнула головой. Трясина вранья затягивала глубже и глубже, стоило только начать. За последний час я соврала Алие столько раз, сколько не соврала за всё время дружбы. И, что самое ужасное, она верила мне.

– Скоро живот видно будет. – Подруга взяла ещё одно пирожное. Откусила. – М-м-м… – Она закатила глаза и протянула вторую половинку мне. – Вот это вообще супер. Кажется, ваниль. Попробуй.

Я не хотела, но всё-таки взяла и сразу же запила кофе.

– Представляешь, какая ты будешь под конец курса? – продолжила Алия. – Так… Это какой месяц будет? Декабрь, январь… – Она начала загибать пальцы, а я обхватила чашку, стараясь не думать, что скоро Карим начнёт подозревать неладное.

Сколько времени у меня в запасе? Месяц? При выписке меня предупредили, что в ближайший год думать о детях не стоит. Но в жизни же всякое случается.

– Ты о чём задумалась? – вернула меня Алия в реальность. – Представила себя на восьмом месяце?

– Почему на восьмом? – Я вспомнила её подсчёты. – А, нет. Просто… Расскажи мне лучше, как в пятницу всё прошло? Мне теперь перед Крупским на коленках с зачёткой ползать придётся или есть вариант, что он смилостивится?

– Не знаю. Но вообще ты сделала глупость, что уехала. Могла бы рвануть после его пары.

Я выразительно посмотрела на неё. Могла бы. Но только в том случае, если бы решение принимала я. А так меня никто не спрашивал, и я об этом не жалела. Ни об отсутствии выбора, ни о том, что провела эти дни с Каримом. В особенности о том, что провела их с Каримом.

Карим

На столе стояло блюдо со свежими хычинами, которые Мадина не готовила, наверное, уже лет пятнадцать. Я и забыл, что у неё они выходили весьма сносно. Сама она была тут же. Только я вошёл, включила кофемашину и поставила на стол сливки.

– Что это значит? Ты заболела?

– Доброе утро, Карим.

– Доброе.

Добрым оно было бы, если бы я встретил его в номере своего отеля, с лежащей под боком Яной. Гадать, чего хочет Мадина, было нечего. Давно нужно было урезать её расходы. А лучше отправить её восвояси, как посоветовал Аслан. Но воспоминания о заснеженных горах и солнце, запутавшемся лучами в волосах Яны, были свежи, и отравлять их мыслями о Мадине не хотелось.

– Ты будешь завтракать? – спросила она, догадавшись, что за стол садиться я не намерен.

– Нет.

Недовольство она скрыть не сумела. Наполненная кофе чашка со стуком опустилась на стол.

Я посмотрел сперва на кофе, потом на жену. Губы искривились сами собой. А ведь когда-то с этой женщиной я собирался провести всю жизнь.

– Я встала посреди ночи, чтобы приготовить тебе эти твои дурацкие хычины, Карим, – начала она тихо. – Каждый раз, когда я что-то пытаюсь для тебя сделать, ты мне в душу плюёшь. А потом… – Она судорожно вдохнула и отвернулась.

– Не пытайся, – сказал резко. – Эти сцены уже проиграны по нотам от и до. Пытаешься ты? Ты для себя пытаешься, Мадина. Но это тебе не поможет.

Она так же резко повернулась обратно. Глаза её были влажными и наполненными гневом.

– Хорошо. Это должен был быть праздничный завтрак, Карим. Но раз тебе ничего не нужно…

Она взяла с полки бумажку и сунула мне. Посмотрела в глаза и убралась из кухни так быстро, словно её тут и не было. Только кофе на столе и напоминал о ней.

– Что там ещё… – Я развернул листок. Пробежал глазами и нахмурился. Пробежал ещё раз. – Мадина! – рявкнул на весь дом и ещё раз глянул на бумагу. – Да блядь…

Яна

Карим пришёл поздно. Я успела убрать ужин и обругать себя раз десять за то, что жду его, прекрасно зная, что у него есть семья и дом. Отвлекалась на какое-то время, а потом прислушивалась к звукам за дверью.

Что-то было не так, поняла сразу. Ничего не сказав мне, Карим ушёл в кабинет и прикрыл за собой дверь, оставив только узкую щель. С полчаса я ждала на кухне. Ужин успел остыть снова, чай стал слишком крепким и начал горчить.

В квартире стояла гнетущая тишина. Подумала бы, что Карим мне привиделся, но его пальто висело рядом с моей курткой, а на тумбочке лежал шарф.

Я подошла к кабинету, с минуту стояла, вслушиваясь в молчание, а потом неуверенно приоткрыла дверь. Думала, Карим уснул, но он сидел в кресле рядом с окном. В руках у него был стакан, галстук валялся рядом на полу, пиджак там же. Ничего не говоря, я тихонько подошла и подняла его. Повесила на подлокотник дивана, расправила галстук и положила поверх, а сама вернулась к Кариму. Присела на пол у его ног и посмотрела снизу вверх.

Он перехватил мой взгляд, но ничего не сказал. Его что-то угнетало, но что, понять мне было не по силам. Прижалась к его ноге, положила ладонь на колено.

Так мы и сидели. Он медленно потягивал виски без льда, а я смотрела на него и не знала, как разогнать мрак, царящий у него внутри.

– Ты можешь мне рассказать, – сказала, мягко проведя по его ноге. – Просто расскажи, что случилось. Может, я и не смогу помочь, но иногда становится легче, если просто поделиться.

Он допил виски и отставил стакан. Коснулся моей головы, волос. Пропустил несколько прядей сквозь пальцы.

Я хотела сказать, что мы помирились с Алиёй, но промолчала. В немой, тёмной комнате мы были вдвоём, и я эгоистично не хотела это менять.

Карим продолжал перебирать мои волосы со щемящей сердце нежностью, и я ещё сильнее прижалась к его ноге.

– Расскажи, – попросила шёпотом. – Я пойму, Карим.

На его губах мелькнула безрадостная усмешка, ладонь остановилась у меня на затылке и исчезла.

Он посмотрел на свою руку и снял перстень.

– Возьми его, – сказал и протянул мне.

– Зачем? Ты же хотел подарить его сыну.

– Возьми, – повторил требовательно. – Пусть будет у тебя. Для сына.

Он хотел вложить его мне в ладонь, но я сжала кулак и замотала головой. Сердце пронзило диким страхом.

– Я не могу, Карим. Когда родится сын, сам отдашь. Вдруг девочка будет или…

– Возьми его, Яна, – повторил он в третий раз, и это был приказ.

Взял мою руку и заставил разжать. Буквально втиснул перстень, а когда я попробовала вернуть, накрыл поверх ладонью.

Мрак вырвался наружу, превратился в бурю. Взвывший за окном ветер подчеркнул гнев Карима. И опять потянулись секунды тишины. Перстень жёг ладонь, но Карим продолжал сжимать мой кулак.

– Я хочу, чтобы его носил сын, которого родишь мне ты, Яна, – сказал Карим жёстко и встал.

Я наконец смогла разжать пальцы. Перстень оставил вмятину на ладони, рубин мерцал в полумраке, и на миг мне почудилось, что это кровь. Что на пальцах у меня кровь нашего ребёнка.

С трудом поднялась с пола, не зная, что сказать.

Только приоткрыла рот, Карим посмотрел на меня с предупреждением. Он был ещё мрачнее, чем когда пришёл и, казалось, ещё решительнее.

– Подойди.

Я приблизилась, и он приобнял меня. В груди у него заклокотало, когда он потёрся щекой о мой висок. Я коснулась его живота, заглянула в глаза, но он перехватил мою руку.

– Не сегодня.

– Почему?

– Просто не сегодня, Яна.

Я так и держала перстень. Представить, что он значит для Карима, было сложно. Я не чувствовала себя настолько мудрой и взрослой, чтобы рассуждать об этом. Всё, что у меня было, – серёжки, которые подарила мама в детстве, и для меня они не имели цены: они были бесценны.

– Почему, Карим? – спросила очень тихо. – Почему ты мне его отдал?

– Потому что так захотел.

Я опять всматривалась в него: в глаза, пытаясь разгадать душу.

– А жена? Почему она не родила тебе сына?

На его скулах выступили желваки.

– Ты её любишь? – спросила прямо. – Ты часто с ней спишь?

– Намного реже, чем с тобой, – сказал он резко и, пропустив волосы между пальцев, вынудил запрокинуть голову. Темнота его взгляда обожгла изнутри.

– Намного реже, – повторил он и поцеловал меня. Резко, быстро и грубо. Отпустил и вышел из кабинета, оставив без ответа вопрос про любовь и невидимый ожог на моих губах.

Глава 14

Яна

В институт на следующий день я пришла, мягко говоря, без настроения. Загнанная в кольцо из красных флажков, искала выход и не находила. Даже если забеременею прямо сейчас, Карим догадается, что я врала. Простит? Если расскажу всё как есть: про внематочную беременность и как сильно боялась признаться ему? Потерять его. Но он предупреждал, чтобы я не влюблялась. Глупо. Как будто любовь можно включить или выключить, когда захочется.

– Привет!

Алия появилась, как чёртик из табакерки. С её настроением, в отличие от моего, всё было в порядке.

Схватив за руку, она потянула меня к дверям и, только мы зашли, сбила с каблуков снег.

– Брр, – поморщилась она. – Представляю, когда всё это начнёт таять.

– Может, не начнёт.

Подруга фыркнула. Расстегнула пальто. На ней было шерстяное красное платье с приличным вырезом и доходящими до запястий рукавами. Волосы она собрала в небрежный хвост. В общем, выглядела отлично и дерзко. Мне тоже надо бы дать себе пинка, пока плесенью не покрылась.

– Может, сходим куда-нибудь вечером? – предложила я, оставив куртку в раздевалке. – В торговый центр, например? Можно посидеть где-нибудь, а потом в кино сходить. Как тебе?

Мы уже поднимались по лестнице на второй этаж. Алия остановилась прямо на ступеньках.

– М-м… Давай завтра? Сегодня я не могу.

Я посмотрела с вопросом, но Алия объяснять ничего не стала. Я тоже не стала расспрашивать. Попытка встряхнуться оказалась неудачной и исчерпала себя раньше, чем мы успели подняться на третий этаж. Наверное, оно к лучшему. И деньги целее будут, и себя насиловать не нужно.

Последний лестничный пролёт подруга преодолела чуть ли ни бегом и остановилась наверху. Дождалась меня. Глаза у неё блестели, в уголках губ пряталась улыбка. Я ждала, что она расскажет сама, в чём дело, но всё-таки сдалась.

– Ты сегодня какая-то… – Я махнула рукой, пытаясь подобрать правильное слово.

– Какая?

– Не такая. Перевозбуждённая, что ли.

Алия прыснула, и серёжки-колечки в её ушах качнулись. Я убедилась в своей правоте. Подумала про Влада, но быстро отогнала эту мысль. Думать о том, что она такая из-за нашего примирения, тоже было бы чересчур самонадеянно.

– Да просто… – Она перестала смеяться, смешинки остались только в глазах. – День хороший.

– И чем именно?

Мы вошли в коридор. Сегодня мы приехали к началу занятий, и народа было уже полно. Алия замедлила шаг и покосилась на меня.

– Да говори уже, – улыбнулась я.

– Ты смеяться будешь.

– Почему?

Она сама тихонько засмеялась и покачала головой. Потом как-то резко замолчала и стала серьёзной, хоть улыбка так и таилась в уголках её губ.

– Представляешь, Ян, – сказала негромко, чтобы никто кроме меня не слышал, – ты скоро станешь мамой, а я – сестрой.

Меня охватил озноб, резко подкатила тошнота.

Откуда она узнала? Карим рассказал? Я ничего не понимала. Думала, если она узнает, что я и её отец…

– Мама сегодня утром сказала, что беременна, – прорвался сквозь шум в ушах голос подруги. – Так что будешь со своим малышом ко мне приходить. Представляешь, если они подружатся?.. Ян… – Она коснулась моего локтя. – Ты что? Ты в порядке? Ян…

Если бы небо рухнуло на землю, я бы и то была в большем порядке.

Алия крепко держала меня за руку, словно боялась, что я решу упасть в обморок, и смотрела с волнением. Я попыталась сделать шаг, а она взяла меня ещё крепче.

– Давай к врачу? Ты белая как мел. Часто у тебя такое?

– Да нет, – ответила через силу и даже попыталась напустить легкомысленный вид, но получилась гримаса.

Подруга не отпускала меня. Подвела к подоконнику и рявкнула на нескольких парней, чтобы отошли и уступили место. Поставила мою сумку, протянула мне бутылку с водой. Я отпила несколько глотков, только лучше не стало.

Вчерашнее появление Карима, перстень… В ушах шумело, меня продолжало подташнивать.

– Не позавтракала просто, – сказала, чтобы успокоить Алию. – Давление, наверное, упало. Сейчас всё хорошо будет.

– Тогда, может, тебе надо поесть?

– Успокойся, – попросила я. – Успокойся, Аля!

Получилось истерично, на надломе. Подруга не отошла, но суетиться перестала. На меня накатил стыд. Рухнувшее небо перемешалось с болотной тиной, а я оказалась в самом центре.

– Я помочь хотела.

Алька больше не придерживала меня. Раздался сигнал, и студенты потянулись к аудиториям, а мы не двигались. Дыхание постепенно выровнялось, только ничего не изменилось.

Жена Карима беременна. У него будет ребёнок, может быть, сын. А я…

– Пойдём на пару. – Я взглядом показала на нужную дверь. Сама дотронулась до руки подруги. – Прости меня, Аль. Я дрянь.

– Да ладно тебе. Я тоже… У тебя голова кружится, а я как курица.

– Нет, Аль. Какая из тебя курица? – Я всё-таки улыбнулась, хоть внутри воем выла раненая волчица. – Ты… ты просто подруга. Настоящая подруга, – сказала, а мысленно добавила: не то, что я.

Яна

С пар я всё-таки ушла. Кое-как досидела до конца первой и поняла, что больше не выдержу. Если так пойдёт дальше, недолго вылететь из института. Только вот как собраться и вернуть себя прежнюю, я не представляла.

– Никак, – сказала сама себе, кроша купленную в ларьке булку стайке воробьёв.

Поступая, я была уверена, что с верного пути меня не собьёт ничто. Выучусь, получу диплом, устроюсь на хорошую работу. Буду снимать квартиру, а потом, может, накоплю на свою. Идеальный план, в котором надеялась я только на себя. Личная жизнь в нём не значилась, разве что где-то вне. Только ничего идеального не существует. И планов тоже.

Хотела позвонить Кариму, только зачем? Что я могла ему сказать? Что спросить? Закатить сцену или разрыдаться в трубку? Впервые призналась себе, что я – его любовница, да и то случайная.

Положила руку на живот и, глядя на доклёвывающих булку воробьёв, погладила. Мальчик бы был или всё-таки девочка?

Резко убрала руку и зашагала прочь вдоль пруда. Что думать о том, чего уже нет? Только душу травить, а она и так отравлена.

Только домой идти не хотелось. Взяв чай на вынос, я присела под облысевшими деревьями в сквере, где мы поздним вечером гуляли с Каримом. Казалось, что с того вечера прошёл уже не один год, а сама я повзрослела на целую жизнь.

– Привет, мам, – сказала, услышав в трубке родной голос. – Как ты?

Мама ответила, что в порядке, что носит сапоги, которые купила благодаря мне, что денег хватило ещё и на пуховик. Что у них очень холодно, зато на площади установили крепление для ёлки. Правда, почему-то его. И что в соседнем магазине сейчас по скидке мои любимые конфеты, и она купила несколько коробок на случай, если я приеду на праздники.

Я слушала её, а на сердце становилось всё тоскливее.

– Мы можем знаешь, что сделать? Я возьму у тёти Ани домашнюю утку…

– Мам, – позвала я.

– …и мы её…

– Мам, – позвала громче.

Она замолчала.

Пробежавший мимо бездомный пёс приостановился и посмотрел на меня, но дать мне ему было нечего.

– Что, Ян?

Я проводила пса взглядом, подумала, что сама не многим лучше него. Такая же неприкаянная, только он хотя бы знает, куда бежит.

– Скажи, а что бы ты делала, если бы тебе понравился женатый мужчина?

В телефоне повисла тишина.

– А ты влюбилась в женатого мужчину? – наконец с осторожностью спросила мама.

Чай начал остывать, но всё ещё согревал. Особенно пряный имбирь и мёд в нём.

– Кажется, да.

– Если влюбилась, сделай всё, чтобы это прошло, – сказала мама после ещё одной паузы.

В голосе её не было осуждения, только легче не стало. А что я ожидала услышать? Что бы я сказала дочери, будь она у меня?

Вздохнула и отпила чай, чтобы протолкнуть вставший в горле ком и не показать слёз.

– Да, мам, – шепнула через силу. – Ты права.

– Ян… Это если ты влюбилась. – Её голос стал совсем тихим. – А если полюбила… Тут я тебе не советчик. Тут тебе никто не советчик. Это твоя жизнь, и как бы ты ни поступила, жить с этим тоже тебе. Только глупостей не делай, дочка. Потому что винить тебе за них тоже только себя.

***

Вернувшись домой, я продолжала думать о словах мамы. Разделась, стоя напротив зеркала, заплела волосы в косу и надела подаренные Каримом серёжки. Перстень лежал вместе с ними. И совсем он не похож на кровь – на сердце.

Сама не заметила, как начала готовить ужин. Только натерев специями мясо, поймала себя на том, что делаю.

«Ты сегодня приедешь?» – всё-таки написала Кариму и продолжила, не дожидаясь ответа, а про себя добавила: «Я буду ждать. Очень. Каждый вечер. Всегда».

***

Мясо почти приготовилось. Я поставила окно на проветривание и убавила температуру в духовке. Права мама: жизнь моя и выбирать мне. Отвечать за свой выбор тоже. Только я ничего не выбирала. Так случилось, что самой страшной ночью в моей жизни меня подарили Кариму, а сердце… Оно просто часть меня.

В замке провернулся ключ. Я наспех убрала с разделочного стола остатки зелени и сложила в раковину грязную посуду. Сполоснула руки и пошла Кариму навстречу, но в коридоре его не было.

– Карим… – Я остановилась.

На полу в комнате валялось пальто, в проёме двери сигнальным маячком мелькнуло красное платье. Во второй раз за день мне стало плохо до тошноты.

– Ты… – Испуг в глазах подруги сменился недоумением.

Ладонь Влада исчезла с её бедра. Он смерил меня взглядом и помрачнел, губы ехидно, презрительно скривились.

– Ты же сказала, что в квартире твоего отца никого нет. – Он поправил платье на плече подруги.

Алия смотрела на меня в упор, от недоумения ничего не осталось.

– Аль…

Яна

Такой ярости в глазах подруги я не видела никогда. Она подошла и вдруг с размаху ударила меня по лицу. В ушах зазвенело.

– Сука, – хрипло сказала она и сглотнула.

Я отступила на шаг и помотала головой.

– Аль…

– Лучше ничего не говори.

Её хладнокровие начало давать сбой. Голос задрожал, в глазах появились слёзы.

Влад коснулся её плеча, но она сбросила его руку.

– Пожалуйста, Влад, – сказала она резко, – уйди. Потом… Я тебе сама потом позвоню.

Он колебался. Натянутый, как пружина, хищно щурился и оценивал ситуацию. Я кожей чувствовала его презрение и гнев, видела спрятавшуюся в уголках губ пренебрежительную усмешку.

– Давай я подожду тебя внизу.

– Не надо. Пожалуйста, Влад! Просто уйди и всё.

Он в последний раз перевёл взгляд с неё на меня. Хмыкнул и вышел из квартиры. Повисло молчание, в котором было слышно журчание не до конца закрытого кухонного крана.

– Как ты могла? – Ты… Да ты… Я не знаю, как тебя назвать!

– Всё не так, – попыталась возразить я.

– Не так?! – вскрикнула Аля. – Как не так?! С ума сойти… Я же всё тебе рассказывала! Про отца, про маму! А ты… Сколько ты с ним трахаешься?!

Дверь опять распахнулась, и мы с Алиёй повернулись. На пороге стоял Карим. Он понял всё сразу.

Алия нервно выдохнула, опять покачала головой.

– Ненавижу тебя, – прохрипела она, повернувшись ко мне. – Я вас обоих ненавижу! Вы отвратительные! Как вы только…

Схватила с пола пальто и бросилась мимо отца к выходу.

– Алия! – гаркнул он, успев поймать её за плечо.

Она выдернула руку.

– Не трогай меня! Она же моя подруга, папа! Да она тебе в дочери годится! Ты… Не трогай меня!

Она выбежала из квартиры, даже не закрыв за собой дверь. Я ждала, что Карим кинется за ней, но он так и остался стоять, сурово глядя в пустоту. Стук каблуков Алии постепенно стих, и только после этого Карим закрыл дверь. Я прижала ладони к солнечному сплетению. Слов у меня не было. Щека ныла, но по сравнению с тем, что творилось внутри, это не имело значения. Хотелось заплакать, глаза жгло, а слёзы никак не появлялись.

– У неё были ключи.

Карим утвердительно кивнул.

– Может, ты догонишь её?

– Пусть остынет.

Карим оставался спокойным. Его уверенность отчасти передалась мне, дышать стало легче, и я наконец смогла сделать нормальный вдох.

– Прости, – сказала, сама до конца не понимая, за что прошу прощения.

– Ты здесь ни при чём. Так даже лучше.

– Тебе всё-таки стоило догнать её.

– Зачем? Она не ребёнок.

Карим подошёл и, едва касаясь, погладил по пылающей щеке. После улицы пальцы у него были прохладные, и боль стала отступать. Я вздохнула. Если бы не Карим, развалилась бы здесь и сейчас. День оказался паршивый дальше некуда, и что принесёт его окончание, думать страшно.

Я и не стала. Привалилась к Кариму, уткнулась в него лбом, как маленькая девочка, и судорожно выдохнула.

– Я думала, это ты пришёл. А тут Алия…

Он только погладил меня по спине, слегка разминая, надавливая на чувствительные места. По телу стало разливаться тепло. Оно устремлялось к сердцу, к кончикам пальцев, и я расслабилась. Проблемы начали отступать, и безнадёжность перестала быть такой уж глухой. Если он пришёл ко мне, значит, хотел прийти ко мне. Сюда, а не в свой дом, который построил для жены. И вечер хотел провести со мной, а не с ней.

Я подняла голову и посмотрела на Карима, ища подтверждения.

– Твоя жена беременна, – зачем-то сказала вместо этого.

Карим и теперь не изменился. Ни выражение лица, ни взгляд. Только у меня опять встал в горле ком.

– Это ничего не меняет, Яна. Не для тебя.

– А для тебя?

Он промолчал. Я вспомнила, что так и не сняла подаренные им серёжки.

Карим невзначай опустил ладонь мне на ягодицы и убрал. Посмотрел в сторону кухни.

– Ты что-то приготовила?

Я кивнула. Только что о нас узнала его дочь. Скорее всего, и что отец моего ребёнка он, она тоже поняла. Только самого Карима, похоже, куда больше интересовало, что я приготовила на ужин. Раз так… Он сам сказал, что проблемы с семьёй – его дело.

– Там мясо с твоими любимыми приправами. И ещё я картошку пожарила с луком.

– Картошка – это очень хорошо. – Он показал на дверь. – Покорми меня. А потом вещи соберёшь.

Я было пошла к кухне, но развернулась.

– Вещи? Мы опять куда-то едем?

– Нет. Но теперь ты будешь жить в моём доме, – сказал как отрезал.

Возражения застыли у меня на языке.

– Так будет лучше для тебя, Яна. И для меня.

– Но твоя жена…

– Это тебя не касается. Накрывай на стол и собирайся. Я сегодня не обедал и хочу есть. Тебя должно волновать только это.

Глава 15

Яна

Жена Карима встретила нас в холле первого этажа. Она, конечно же, уже всё знала. Я ждала скандала, но с криками Мадина не бросилась. Стояла и ждала, когда Карим заговорит первым.

– Так просто? – всё-таки нарушила она молчание. – Ты приводишь эту, – кивнула на меня, – в наш дом и думаешь, что я стану терпеть?

– Терпеть или нет – твоё право. Яна будет жить в моём доме. Это не обсуждается. Яна носит моего сына.

Мадина натянулась струной и плотно сомкнула губы. Сегодня на ней был дымчато-серый домашний костюм, платиновые волосы перехвачены голубой резинкой, на ногах – изящные домашние балетки. Я не представляла, как смогу находиться рядом с этой женщиной, как смогу оставаться с ней один на один. Но самым главным было то, что она – жена, а я… Я так себе. Она родила Кариму дочь и ждёт ещё одного ребёнка, а моя ложь скоро станет очевидной.

– Я прожила с тобой двадцать лет. – Мадина вдруг легко и стремительно подошла к нам. – Терпела твои выходки, твои измены. И это я, будь ты проклят, сделала так, чтобы этот дом был похож на дом. Я, Карим! Я и так терпела слишком много, а эту потаскуху…

Она замахнулась, но Карим перехватил её руку и сжал.

Мадина побледнела и скривилась. Только Карим отпустил её, убрала ладонь.

– Ты не терпела и на сотой доли того, что я сделал для тебя, – ответил он вкрадчиво. – Благодаря браку со мной, твой отец спас своё гнилое дело, и твои сёстры не пошли по миру. Ты забыла об этом? Забыла? Забыла, что и пальцем о палец не ударила, чтобы жить, как живёшь сейчас? Забыла, что я вытащил твоего брата из долгов, хотя делать этого не стоило?

Мадина молчала.

– Так забыла?

От её молчания веяло высокомерием. До сих пор я не замечала, насколько оно велико и как некрасиво щурится мать Алии, когда зла. Единственный раз, когда видела её в момент ссоры – на дне рождения Карима. Только тогда я была так напугана и обескуражена, что мало что подмечала.

– Вижу, не забыла, – ответил Карим вместо не проронившей ни слова Мадины. – Это хорошо. А теперь скажи, что я получил взамен? Дочь? Что ещё?

Мадина опять не ответила.

– Так напомни, что ты терпела?

От того, как говорил Карим, у меня мурашки бежали. Будь я на месте его жены, уже давно сорвалась бы на крик или слёзы, но от неё слова буквально отскакивали, и понять, всё ли ей равно или у неё настолько твёрдый характер, я не могла.

– Твоя любовница может занять бежевую гостевую спальню, – сказала Мадина, так и не ответив на его вопрос. – Она убрана.

Больше она ничего не сказала, только ещё раз смерила меня презрительным взглядом.

Карим положил руку мне на спину и подтолкнул к лестнице. Ноги слушались плохо. Я шла по ступенькам и чувствовала прикованный ко мне взгляд Мадины. Украдкой посмотрела на Карима, но он сразу же повернулся.

– Это тебя…

– …не касается, – закончила вполголоса. – Карим, это не может меня не касаться. Давай я…

Из комнаты вышла Алия. Увидела нас и остановилась.

– Что она тут делает? – резко спросила у Карима. – Папа?! Зачем ты её сюда притащил?!

– Яна будет жить в этом доме.

– Что?! – Она усмехнулась. – Ты серьёзно?!

Карим промолчал.

Поняв, что он не шутит, Алия осеклась.

– Ты серьёзно? – спросила снова. – Папа! Да у тебя совесть есть?! Мама беременна, а ты…

– Замолчи, Алия! – рявкнул Карим. – Поговори мне!

– И что ты сделаешь?! Перестанешь за институт платить или за мои занятия танцами?! Что?! Ты же ничего больше не можешь!

– Ещё слово, и ты узнаешь, что я могу.

Алия резанула меня взглядом, посмотрела на сумку, которую держал Карим.

– Если она останется, я уйду! Я не буду жить с ней в одном доме.

– Иди, – ответил Карим, больше не повышая голос.

В глазах Алии появилось недоверие.

– Иди, – повторил Карим и показал на лестницу. – Свободна.

Сорвавшись с места, Аля бросилась к себе. Из комнаты раздался грохот, а Карим опять подтолкнул меня вперёд. Проходя мимо раскрытой двери, я увидела брошенный на пол чемодан. Алия кидала в него вещи. Некоторые валялись вокруг, что-то – на постели.

Мы дошли до двери в конце коридора, и Карим распахнул её передо мной. Вошёл первым и осмотрел спальню, как часть собственных владений. Поставил мою сумку на пол в изножье постели и отодвинул тяжёлую штору. На улице было совсем темно, но дорожку подсвечивали фонарики.

– Теперь это твой дом, – сказал Карим. – Я хочу, чтобы ты выносила ребёнка, живя здесь и, чтобы, когда он родится, приехала сюда. Я построил этот дом для семьи, для того чтобы оставить его своим детям и встретить тут старость, Яна. Я построил его, для того чтобы в нём жило счастье. Но счастья в нём не было никогда. Может быть, для него пришло время только сейчас.

Яна

Закрывшись в ванной, я на полную вывернула воду, но и это не помогло заглушить доносящиеся снизу крики. Скандал разразился сразу же, как только Карим ушёл из моей новой комнаты, и никак не прекращался. Всё из-за меня. Громче всех кричала Алия. Карим отвечал редко, но его голос проносился по дому, подобно раскату грома.

Я сделала воду горячее, но согреться так и не смогла. Вчера я считала, что уже слишком поздно признаться Кариму, что ребёнка больше нет. Сегодня я поняла, что вчера поздно не было. Ещё не было, а вот теперь да.

Внезапно наступила тишина. Неуютная, пугающая, как будто дом вдруг опустел. Я вернулась в комнату, встала у окна и дотронулась до серёжки в ухе. Сквозь темноту пробился свет фар. Он становился всё ближе и ближе, а я так и не отнимала руки от серёжки. Вспоминала проведённое с Каримом время в горах, его поцелуи и ласки. Он попросил не влюбляться в него, и я не влюбилась.

Я полюбила.

У ворот притормозила машина. Я различила на дорожке силуэт Алии. Она шла быстро, везя за собой чемодан, в руке держала сумку. Не оборачиваясь на дом, дошла до машины.

Выдохнув, я отошла к постели и присела рядом со своей сумкой. Открыла её. Неожиданно мобильный просигналил.

Сообщение прислала Алия.

«Лучше бы тебя никогда не было, сука».

Стёрла его и отбросила телефон подальше. Попыталась сделать вид, что это ничего не значит: достала из сумки домашнее платье, футболку. Но руки дрожали всё сильнее, а слёзы душили.

Я сдалась. Села на пол и, подтянув к себе ноги, уткнулась в колени.

Услышала, как открылась дверь. Карим присел на постель и потянул меня вверх.

– Из-за меня ты поругался с дочерью. – Я взяла Карима за руку.

– Я плохо воспитал свою дочь. Ты к этому отношения не имеешь.

– Тебя послушать, я вообще ни к чему отношения не имею.

– Так оно и есть.

– А к тебе?

– Ко мне… – Он положил ладонь поверх моей. – Ты – мой подарок, как помнишь.

Я усмехнулась, правда, вышло удручённо. С другой стороны, чего я ждала? Не признаний же в любви. Думала, он поцелует меня, но Карим подтянул к себе мою сумку и, не спрашивая, вытащил разом чуть ли не половину вещей.

– Дай. – Попробовала забрать у него дурацкие трусы с вишенками, оказавшиеся среди других вещей.

Он отдёрнул руку.

– Карим!

– Они мне нравятся.

Я посмотрела на него достаточно выразительно, чтобы он понял мои мысли насчёт этого.

– Ты же в них была в отеле?

Я залилась краской. Да, именно в них я и была. Воспоминания ожили моментально, и, судя по разгоревшемуся в зрачках Карима пламени, не у меня одной. Я всё-таки выхватила у него трусы и убрала подальше за спину. Карим упёрся рукой в постель и подался ко мне. Вещи посыпались на пол, но мне было уже всё равно. Он целовал меня, и я отвечала с горячностью психопатки, живущей последний день.

Тихие стоны слетали с губ, я гладила шею Карима, касалась его волос и изо всех сил пыталась не сказать рвущееся криком «люблю». Поцеловала его в колючий подбородок, в шею и царапнула плечи через рубашку.

Карим обхватил мою голову и пристально посмотрел в глаза.

– Карим…

Он приложил палец к моим губам. Опустив веки, я поцеловала и его. Потом прижала ладонь Карима к своей щеке и потёрлась.

– Не делай глупостей, Ян.

– А если уже? – спросила с лёгким вызовом и коснулась губами его запястья. Потом тыльной стороны ладони, костяшек.

– Это ни к чему не приведёт.

– Да? Разве? А по-моему, уже привело.

Руку он не убрал, но взгляд стал жёстким. Огонь всё ещё горел в чёрных зрачках.

Я пожалела, что позволила себе лишнее. Особенно сейчас. Но чувства стали сильнее меня. Переполнили, и скрывать их стало невозможно.

– Карим, – позвала осторожно. – А если бы не беременность? Что было бы тогда?

– Ничего, – ответил он, не задумываясь.

– То есть я так и была бы для тебя девкой?

Он поднялся. Мои руки безвольно упали на колени. Карим поднял с пола трусики и кинул на постель, следом кофту.

– Спокойной ночи, Яна. – Он повернулся, чтобы уйти.

Я поднялась следом и остановила его.

– Ответь. Я так и была бы для тебя шлюхой, которой даже к твоей дочери приближаться нельзя? Просто… Просто ответь.

– Я не знаю, что бы было. Я знаю только то, что есть.

Я не отпускала его.

– А что есть?

– Есть ты. Здесь. И есть я – тоже здесь. Этого достаточно.

Мне было недостаточно, но дальше шла грань, переступать через которую значило бы поставить на кон всё. Мне ставить было нечего, и я со вздохом отступила. Во всех смыслах.

– Спокойной ночи. – Я отвернулась и присела рядом с сумкой.

Сладкий вкус поцелуя смешался с горечью. Я взяла из сумки несколько наспех сложенных вещей и расправила, не глядя на Карима. Захотелось, чтобы он ушёл, чтобы оставил меня наедине с моей любовью.

Но он не ушёл. Пальцы его оказались у меня на плече, прошлись вдоль позвоночника. Он присел рядом и поцеловал меня в плечо.

– Чего ты от меня хочешь, девочка? Тебе мало того, что есть?

Мне было мало. Только ему признаться в этом я не имела права.

– Ты прожил с женой двадцать лет, – прошептала я. – А счастлив ты с ней был? Хоть когда-нибудь?

– Когда родилась Алия.

Я сглотнула ком из слёз и вины.

– А со мной?

– С тобой я счастлив даже сейчас, Яна.

Он поцеловал меня в лоб и встал. Напоследок ещё раз коснулся пальцами волос, а потом всё-таки вышел из комнаты.

Я опустила взгляд на вещи, которые держала. Это были ещё одни дурацкие трусы, на сей раз с крупными клубничинами. С ними я и осталась сидеть на полу, сама не зная, смеяться мне или горько плакать.

Глава 16

Яна

Несколько дней я не видела ни Мадину, ни Карима. Алия в институте тоже не появлялась, и я втайне радовалась этому.

Встречу с ней представляла плохо. Попытки вообразить, что сделала бы, поменяй нас местами, ни к чему не привели. Наши жизни были разными с самого начала. Начать хотя бы с того, что собственного отца я не видела ни разу в жизни. На этом, собственно, можно было и закончить. Что она сделает, когда всё-таки придёт? А вообще придёт ли?

Собираясь утром на учёбу, я думала обо всём и ни о чём одновременно. Доставая из сумки резинку для волос, наткнулась на ключи и переложила в другой карман. Надо съездить в квартиру Карима, только так, чтобы он не догадался. Собираясь, я забыла про документы из больницы, и это не давало покоя. Вряд ли Карим станет рыться в шкафу, и всё-таки.

В кухне я наткнулась на Мадину. От неожиданности едва не выронила телефон.

– Доброе утро, – поздоровалась она, сделав глоток кофе.

– Доброе утро, – ответила я настороженно.

Мадина осмотрела меня, ни на чём не задерживаясь. Бросаться она вроде не собиралась, и всё-таки я решила, что лучше перехвачу что-нибудь по дороге. Для отвода глаз взяла яблоко и хотела уйти, но она остановила меня.

– Давай выпьем кофе. Рано или поздно нам всё равно придётся поговорить. Давай сделаем это сейчас.

Я замешкалась. Проще всего было сказать, что опаздываю на учёбу, и сбежать. Бог свидетель, этого мне и хотелось, но я пересилила себя и вернула яблоко в вазу. Времени в запасе было достаточно, вероятно, она об этом знала.

– Давайте. – Взяла чашку и поставила в кофемашину.

– Давай, – донеслось мне в спину.

Я обернулась через плечо.

– Давай, – повторила жена Карима. – Это глупо – обращаться ко мне на вы. Теперь глупо.

Её «теперь» сопроводила почти неуловимая усмешка. Мадина положила тонкий ломтик сыра на хлеб, сверху – ломтик огурца. Её руки были идеальны – неброский маникюр, пальцы, браслет на узком запястье, и я в который раз почувствовала себя рядом с ней гадким утёнком. Но виду не подала.

– Хорошо. Это и правда будет глупо.

Она слегка прищурилась и сделала ещё глоток. Кофемашина работала, Мадина рассматривала меня, изучала, а я боролась с неловкостью.

Наконец мой кофе тоже сварился. Вчера я не поужинала и была голодная. Откуда ни возьмись появилась злость. Я поставила свою чашку на стол и заглянула в холодильник. Мадина всё молчала, и только когда я села по диагонали от неё, прервала тишину.

– Где Алия?

– Карим снял ей квартиру рядом с институтом. Это было моё условие. Но сейчас она в Испании. Скоро вернётся. Это что касается Алии. Теперь давай всё-таки поговорим о нас. – Она сделала паузу, поправила волосы. – Я много думала о тебе и о том, что случилось. Знаешь… Может, так и лучше.

Чашка с кофе застыла в воздухе. Я внимательно смотрела на Мадину, пытаясь найти подводные камни, но она выглядела искренней.

– Да не смотри ты на меня так, – усмехнулась она. – Думаешь, я не знаю, что Карим мне изменяет? Ты не первая, Яна. Скорее всего, не последняя. Он всегда был таким.

– Каким?

– Ему нравятся женщины. И он женщинам нравится. Я знала, за кого выхожу замуж. Разумеется, тогда думала, что смогу его исправить, но… – Она отрицательно покачала головой. – Иллюзии быстро рухнули. – В уголках её губ появилась улыбка, взгляд стал теплее, но только на несколько секунд. – Так что ты тоже не строй их. Хотя дело твоё. Ты девочка взрослая. Это я была наивной дурой, которая до Карима и мужчин-то не знала.

Она поставила чашку на стол и отломила кусочек бутерброда. Браслет на её запястье переливался камнями, отчуждённость вернулась.

Я всё-таки взялась за свой кофе.

– То есть Карим вам… тебе всегда изменял?

– Я уже сказала. Да.

– И ты ничего не делала?

– А что я должна была делать? – Она подняла взгляд. – Я занималась домом, растила дочь. Карим постоянно был в разъездах. В общем, это всё в прошлом, Яна. Сейчас разговор не об этом.

Она провела по круглой ручке чашки и опять взяла её.

– Если Карим решил привести тебя в дом, пусть будет так. По нашим правилам он может иметь несколько женщин, если способен обеспечить их в равной мере. А он способен, ты, думаю, и сама это поняла. – На этот раз в её словах был подтекст, проигнорировать который у меня не хватило выдержки.

– Если ты думаешь, что я с ним из-за денег, ты ошибаешься.

– Разве я сказала, что так думаю? – Она изогнула бровь, а в глазах появилась насмешка. – Это, заметь, сказала ты.

Я хотела возразить, но Мадина меня опередила.

– Я тебя не осуждаю. Женщина устроена так, чтобы рассчитывать на мужчину. Во всём.

Она поднялась и взяла нож. Разрезала на дольки апельсин и положила на тарелку. Мякоть у апельсина была красная, а тарелка белая, и несколько капель сока на ней опять напомнили мне про кровь.

– Бери, – подвинула она апельсин ближе ко мне.

Я ограничилась куском хлеба с мясом и сыром, хотя лучше бы и правда купила по дороге шоколадку.

– Может, ты знаешь, – продолжила Мадина, – что секс для нас с Каримом превратился в рутину. Для меня однозначно. А ему это важно. Хорошо, что ты будешь у него под боком. Может, он наконец перестанет таскаться по шлюхам. Лучше пусть у него будет вторая жена, чем десяток потаскух. Только, Яна, – её взгляд опять стал жёстким, – запомни: главная тут я. Ты всегда будешь только второй женой. Всегда.

Яна

В квартиру я решила поехать этим же вечером. Если Алия в Испании, бояться, что наткнусь на неё, не стоило. Испания… Она, как и другие страны, представлялась мне далёкой и недосягаемой. За пределы страны я не выезжала ни разу. Да что там, у меня и загранпаспорта не было. Ещё недавно я мечтала побывать в Европе или Америке, прикоснуться к другой культуре, увидеть всё собственными глазами, а не на фотографиях в интернете. Но если бы сейчас мне предложили выбор между поездкой в любой из городов мира, в любую страну и горами, где мы были с Каримом, я бы выбрала горы. И думать бы не стала.

Войдя в квартиру, я впервые за последние дни почувствовала себя спокойно. Как в крепости, где не нужно обороняться и прислушиваться к каждому шороху. Проходя по коридору, касалась пальцами стен, мебели. Дойдя до двери комнаты, сжала кулак и вздохнула.

– Лучше бы ты меня здесь оставил, – сказала, смотря на заправленную постель.

Был тут Карим без меня? На первый взгляд всё выглядело так же, как когда мы уезжали.

– Привет, – шепнула, едва Карим взял трубку. Звонить ему и не думала, само вышло. – Ты занят?

– Я ответил.

– Что ответил?

– На твой звонок ответил.

– Да. – Я улыбнулась и прошла по спальне до окна. Тут даже пахло иначе. Уютом, спокойствием и теплом. Как и должно пахнуть дома.

– Я тебе просто так позвонила. Ничего серьёзного. Хотя… Сегодня мы с Мадиной разговаривали.

Карим молчал, но я чувствовала в этом молчании его напряжение. Даже представляла его глаза и проницательный взгляд в этот момент.

– Что она тебе сказала?

– Да ничего. Что так даже лучше.

Рассказывать остальное я и не думала. Может, и этого говорить не стоило. Оперлась ладонью о подоконник и стала наблюдать за шумной игрой детей на детской площадке.

Три мальчишки и девочка носились друг за другом вокруг горки и качелей. Девочка была самой маленькой, но изо всех сил пыталась не отставать от друзей. Сердце кольнуло. Я тоже хотела так, хотела, чтобы эти трое мальчиков и девочка бегали во дворе дома, который бы построил для меня Карим. Только чтобы и трое мальчишек, и девочка были наши.

Девчушка вдруг споткнулась и растянулась на земле. Заплакала, и самый рослый из мальчиков подбежал к ней. Она плакала, а он что-то говорил, успокаивал её, отряхивал куртку.

– Если бы у тебя родилась ещё одна дочь, как бы ты хотел её назвать? – спросила, не зная зачем.

Нарисованная воображением картинка нашего дома на секунду стала такой реальной, что я услышала голоса детей, увидела Карима за завтраком в беседке и себя, накрывающую на стол завтрак.

– Ты ходила к врачу? – разогнал Карим видение. – Тебе сказали пол ребёнка?

– Нет, – ответила глухо. Сама себя не услышала и повторила: – Нет. Просто так спросила.

Карим молчал. Я приоткрыла окно и услышала голоса детей. Девочка всё ещё плакала, а мальчик успокаивал её. Двое других тоже подошли.

Был ли у меня когда-нибудь хоть кто-то, рядом с кем я чувствовала бы себя ранимой и слабой? Отец, брат, мужчина… Никого. До Карима.

– Знаешь, я тут на детской площадке увидела… – Хотела было рассказать ему всё: про дом, про детей и булочки к завтраку. Осеклась. – Ничего. Увидела качели во дворе, и подумала, что было бы здорово поставить такие в саду летом. Как тебе?

– Ты из-за качелей позвонила?

– Нет, – голос опять стал глухим. – Не из-за качелей. Тебя хотела услышать.

– Услышала?

– Услышала.

Всё-таки не стоило звонить ему. Достаточно было сообщения. Но тогда бы я не увидела наш дом, которого не будет, и детей, родить мне которых для него тоже не суждено. Слишком много между нами – целая жизнь, прожитая им до меня.

– Я люблю тебя, – сказала одними только губами, без единого звука, а вслух: – Ты всё-таки занят.

– У меня было несколько минут.

– И ты потратил их на меня.

– Да.

– Прости.

– За что? Я хотел потратить их на тебя.

– Иначе бы не взял трубку?

– Да.

– Тогда хорошо. – Я улыбнулась уголками губ.

Хотелось знать, ответил бы он, если бы позвонила Мадина. Разумеется, я не спросила об этом. Попрощалась и пожелала хорошего вечера, а когда он положил трубку, скрестила пальцы.

– Пусть я забеременею, – попросила так искренне, так отчаянно, как не просила никогда и ничего. – И пусть это будет мальчик.

Один раз я уже просила об этом, но тогда всё было по-другому. Каждый день приближал меня к краю пропасти, и теперь я балансировала у самого обрыва. Неловкое движение – сорвусь вниз и разобьюсь.

Без Карима – насмерть.

***

Желание остаться на ночь чуть не перебороло здравый смысл. Мадина наверняка заметит, что я не пришла ночевать, а давать ей повод для фантазий я не хотела. И Кариму больше не хотела ни звонить, ни писать. Каждый наш разговор сильно бередил сердце, завуалированное между сказанного вслух поддерживало огонёк надежды и одновременно убивало её.

Допив травяной чай, я вернула всё на прежние места. Ни к чему Кариму знать, что я возвращалась сюда. Вроде ничего особенного, и всё равно ни к чему.

Уже обмотала шею шарфом и тут опомнилась.

– Вот дура-то, – отругала себя и вернулась в спальню.

Обо всём на свете забыла, называется! Дети на площадке, звонок Кариму, чай, мысли…

Открыла шкаф и сунула руку под стопку с бельём.

– Так… – шепнула, не найдя документы.

Точно помнила, что положила их на полку. Но бумаг не было. Ни под бельём, ни между.

Прошиб холодный пот. Я их точно не забирала – побоялась делать это при Кариме. Но тогда где они?!

Проверила полку выше, потом ниже. Пальцы царапнуло что-то жёсткое. Папка. Та самая, с документами. И как я могла положить её сюда?! Не помнила, чтобы вообще трогала её. Хотя… Наверное, трогала. Пыталась спрятать подальше.

– Спрятала, – разозлилась на себя сильнее прежнего.

Ещё немного, и меня бы удар хватил. А всё проклятое враньё. Сколько я ещё смогу врать? Если бы я забеременела…

На всякий случай проверила бумаги. Всё, как было. Вроде бы. Взять бы и положить все эти справки и выписки на стол Кариму. Ничего не говоря, ничего не объясняя. Только раньше надо было. Но тогда бы всё закончилось, так и не начавшись. Страх загонял меня в тупик, покрывал одну ложь новой, и так слой за слоем. Сможет ли Алия меня когда-нибудь простить? А Карим?

Задержалась взглядом на открытом шкафу. И всё-таки, как я умудрилась положить их ниже?..

Карим

Аслан вернулся в гостиную. Телефон я так и не убрал. Он лежал передо мной на столике, а я задумчиво поигрывал со связкой ключей.

– Выходит, у тебя с ней серьёзно.

– Выходит, – ответил я и кинул ключи рядом с мобильным.

Я потёр переносицу. Чёрт подери, дел под конец года и так невпроворот, а тут ещё Алия. Как с цепи сорвалась девчонка. Много же я упустил.

Звонок Яны выдернул из рутины и проблем. Она говорила, а я слушал её голос, и приходил в себя. Она думала, я не услышу её беззвучное «я люблю тебя». Напрасно. С раннего детства отличался наблюдательностью и отличным слухом.

– До неё мне казалось, что уже всё, Аслан. – Я повернулся к другу. – Сорок семь. Все цели достигнуты, себе всё доказано. А тут она. И как оказалось, ни хрена не достигнуто и не доказано. Ты понимаешь, Аслан?

Я поднял на друга тяжёлый взгляд и мрачно усмехнулся. Если сам не понимаю, то как может понять он. Мотнул головой.

Аслан хмыкнул.

– Так доказывай. Чего ждёшь? Она гибкая, как глина. Сделай из неё, что тебе надо. А что Мадина спустя двадцать лет решила тебя папашей сделать… – Он снова усмехнулся. – Поняла, что на шее у тебя сидеть ей недолго осталось. Такие бабы, как она, на что угодно пойдут, лишь бы к кошельку поближе быть.

Я поморщился. Забеременела Мадина однозначно до того, как с Яной всё затянулось в узлы. Ясное дело, не просто так она решила преподнести сюрприз. Мадина просто так не делала ничего и никогда, только поначалу я этого не понимал.

– Самое интересное, Аслан, что чем больше я её узнаю, тем меньше желание прогибать. Есть в ней что-то…

– Это у тебя сейчас желания нет, и гибкая она тоже сейчас. А потом зубы покажет. Но тогда прогибать будет поздно.

– Дело в другом. Её не нужно гнуть – она и так как для меня сделана. Вот знаешь, бывает, берёшь в руку пушку, и всё хорошо. И прицел что надо, и калибр. Даже, чёрт подери, выглядит отлично. Но не лежит. Понимаешь, что не твоё.

– А она твоя? – Он взял из бара два стакана и бутылку коньяка.

На этот раз я приехал к Аслану в квартиру, а не в клуб. Нужно было уточнить пару моментов об общих знакомых. И незнакомых тоже. Аслан разлил коньяк, и я таки взял бокал, хотя ещё час назад отказался.

– Она только что сказала мне, что любит.

Друг напрягся.

– А ты?

– А я… Я рад, что той ночью приехал к тебе в клуб. И что она оказалась у тебя.

– Думаю, этого вполне достаточно.

– Я тоже.

Коньяк был отличный, выдержанный. В женщинах и спиртном Аслан разбирался всегда. Верно, поэтому до сих пор никого не привёл в свою квартиру.

– Да, как мне найти кренделька, который привёл к тебе Яну?

– Э, нет, брат, – хитро прищурился друг. – Он мне ещё должен. А я тебя слишком хорошо знаю. Сперва этот, как ты говоришь, кренделёк вернёт мне долг, а потом я тебя с ним сведу, и делай, что хочешь. Покойники, знаешь, деньги не возвращают.

Я криво улыбнулся. Да, не возвращают. Пачкать руки о такое дерьмо себе дороже, я собирался ограничиться доходчивым разговором. Ладно, это может подождать. Вполне возможно, разговор не обойдётся без пары сломанных рёбер.

– Так что с Алиёй? – Друг взял ключи со стола. Повертел связку и кинул мне.

Я поймал на лету. Приехал к другу сегодня ещё и из-за дочери. Сестра Аслана занималась недвижимостью и помогала подобрать квартиру, которую я хотел подарить Алие на Новый год. Квартира оказалась отличная: хороший дом, седьмой этаж, огромный балкон, как ей нравится. Но с подарком я решил повременить.

– Не сейчас, – отрезал я. – Пусть сперва вспомнит, кому должна быть благодарна за всё, что у неё есть. За жизнь в том числе.

– Решил напомнить ей, что ты её отец?

– Да.

Уголок рта Аслана дёрнулся. Он встал напротив, у бара.

– Поздно ты, Карим. Твоя девочка чересчур характерная. Смотри, можешь всё совсем испортить.

Я шумно выдохнул. Сам это знал. Благо Алия не выросла подобием своей матери. Но воли я ей дал много. Слишком. Ничего. Придётся поучить её уважению. Но сперва Яна. Новые цели и новые доказательства самому себе. Жизнь, чёрт подери, не закончилась, а я, оказывается, умею чувствовать. Именно она напомнила мне об этом. Она и её «люблю», говорить которое я ей запретил.

Глава 17

Яна

Увидев на следующий день у института машину Карима, я не удивилась и не испугалась. Алия снова не пришла, так что я точно знала, что Карим приехал за мной.

– Привет.

Будь это кто-то другой, поцеловала бы, не задумываясь. Но другого я не хотела, и, остановив порыв, просто дотронулась до руки Карима.

Он улыбнулся уголками губ и сжал мою ладонь. Мурашки так и побежали. Касание пальцев, взгляд глаза в глаза – это было больше, чем самый откровенный поцелуй.

Я не видела Карима несколько дней и соскучилась до дрожи.

– Как дела? – спросил он, сев за руль.

Я пристегнулась. Карим тронул автомобиль.

– Всё как обычно.

– А как дела обычно? – Он посмотрел на меня.

Видимо, сегодня настроение у него было в порядке. Я расстегнула куртку. Не рассказывать же ему, в конце концов, про препода, пригрозившего мне недопуском из-за недавнего пропуска. С этим сама как-нибудь разберусь.

Положила руку на бедро Карима.

– Всё с моими делами в порядке, Карим, – сказала серьёзно. – Лучше скажи, как у тебя? Куда мы едем?

Он не ответил. Только опять сжал мою руку. Этого мне хватило. Он уверенно вёл внедорожник, а я сидела рядом и думала, что, если бы он сказал, что везёт меня прямиком на край света, я бы не воспротивилась. Особенно если бы на краю света не было ни его жены, ни знакомых, косящихся на нас.

Сегодня, садясь в машину, я увидела преподавательницу. Она стояла в стороне и смотрела на меня с неодобрением. Нет, с осуждением. Дорогая машина, взрослый мужчина. Нетрудно было догадаться, что она думает. И это ещё она не знает, что этот мужчина женат. А может, и знает. Но родиться на двадцать лет раньше я не смогу, пусть и хотела бы этого как ничего больше. Разве что чтобы мой ребёнок был в порядке, но это так же невозможно.

***

Карим привёз меня в ресторан. При достаточно дорогой отделке, зал не выглядел пафосным. Мне приглянулся столик у дальней стены, и официантка проводила нас к нему. Оставила два меню, а сама ушла, сказав, что придёт принять заказ через несколько минут. Прежде, чем отпустить её, Карим попросил принести нам свежевыжатый гранатовый сок в бокалах для вина.

– Выглядит, как свидание. – Я повернула горящую в круглом подсвечнике свечу и улыбнулась.

– Ты бы хотела, чтобы это было свидание?

Под взглядом Карима я смутилась. Если бы сказала «нет», это было бы неправдой. А вранья на мне висело и так слишком много.

– Хотела бы, – сказала, ответив прямым взглядом, и пообещала, что с этой минуты больше не буду врать. И правду про ребёнка тоже скажу. Только соберусь с духом.

Карим не отреагировал. Проверил телефон, а когда отложил его, к нам подошла официантка с соком. Задумавшись, я начисто забыла, что надо сделать заказ. Но Карим справился без меня:

– Две шурпы, – распорядился он, не открыв меню, – хачапури с сыром и халву, если сегодня готовит Роза.

– Роза, – подтвердила официантка с улыбкой.

Карим кивнул, и она, записав всё в блокнот, напомнила про чай.

– Да, само собой.

Я взяла бокал с соком. Он был невероятно вкусный, хотя до сегодняшнего дня свежевыжатый гранатовый сок я не пила никогда. Но что-то подсказывало, что такого без Карима нигде и не выпью. Только хотела сказать ему об этом, увидела идущего к нашему столику курьера с букетом роз. Карим встал ему навстречу и, поблагодарив, забрал цветы. Что делать, я не знала. Смотрела во все глаза.

– На свидание положено приходить с розами.

Я отмерла. Поставила бокал и встала.

– Так всё-таки свидание? – Взяла букет.

Он оказался тяжелее, чем я думала. Аромат окутал меня сладостью, и я, вдохнув, подошла к Кариму как могла близко. – Спасибо. Мне никогда не дарили розы.

– Вообще никогда? – Он, похоже, удивился.

А я-то думала, удивить его невозможно. Качнула головой. Влад как-то притащил тюльпаны, а мама… Мама несколько раз дарила садовые цветы, и они были для меня самые прекрасные. Но эти розы – совсем другое.

Я положила букет на стол и решилась. Дотронулась до пуговицы на рубашке Карима, привстала на носочки и быстро поцеловала его.

– Спасибо, – повторила я.

Карим придержал меня, погладил по спине. Я обернулась. Народа в зале было не так много, и всё же за несколькими столиками сидели посетители, и Карим, конечно, это понимал.

– Первое свидание, – шепнула я и уже смелее подалась к нему.

– Не хочешь мне ничего сказать?

Я вздрогнула. Голову как тисками сжало, а горло перехватило. Сердце подскочило и полетело вниз, а под одежду пробрался холод.

– Ч-что? – спросила, запнувшись.

Он улыбнулся.

– Ничего.

Отпустил меня. Жестом показал официантке на цветы, потом подвёл меня к моему месту и помог присесть. Крохотные морщинки в уголках его тёмных глаз выдавали хорошее настроение, и страх отступил. Боже! Я должна ему сказать, иначе с ума себя сведу. Только если он имел в виду не прерванную беременность, что тогда?

– О чём я должна тебе сказать, Карим? – Я удержала его за руку.

– Я не говорил, что ты должна мне что-то сказать.

А ведь и правда не говорил.

Чего-то не хватало. Опустила взгляд на наши пальцы и вдруг поняла – перстня. Он лежал дома, в бархатном мешочке. Как это вышло, не знаю – переплела наши пальцы. Язык стал тяжёлым и неповоротливым, а глаза – влажными так быстро, что я не успела взять чувства под контроль.

– Хочу, – призналась тихо. – Я тебе вчера соврала.

– Соврала?

Я кивнула.

Карим присел перед моим стулом на корточки и посмотрел пристально.

– Я не просто так вчера про девочку спросила. Я… На детской площадке гуляли дети, Карим. Три мальчика и маленькая девочка. И я вдруг… – Голос дрогнул, слёзы покатились по щекам.

Я чувствовала себя последней идиоткой, но ничего не могла с собой поделать.

– Я вдруг представила, что это наши мальчики. И девочка тоже наша. Такая тоненькая, тёмненькая, с огромными карими глазами. И что все они в саду дома, который ты построил. Представила, что испекла булочек, а ещё какао и… Господи, что я несу… – Тихо засмеялась сквозь слёзы.

Карим погладил мою ладонь большим пальцем. Поднялся и, прижав меня, всё ещё сидящую, поцеловал в волосы.

– Замечательная картина. Я подумаю.

– Над чем?

– Как назвать дочь.

Яна

Цветы я держала в руках. Карим хотел положить их на заднее сиденье, но я не дала. Если это и выглядело глупо – пусть.

– Спасибо за ресторан, – поблагодарила, когда мы отъехали.

– Тебе понравилась халва?

– Мне всё понравилась, – сказала я и, помедлив, добавила вполголоса: – Больше всего мне понравилось, Карим, что рядом был ты.

Уголок его губ дрогнул. Усмешка это или намёк на улыбку, я не поняла. Вдохнула запах цветов. Он кружил голову, пьянил надеждой на будущее, на то, что это почти что свидание не последнее.

Только возвращаться в дом не хотелось. Тем более что Мадина наверняка поймёт, откуда букет.

– Ты домой? – спросила я Карима.

Возвращаться без него не хотелось вдвойне. Пусть даже его жена приняла меня, наедине с ней я терялась. Да и как могло быть иначе? Как бы там ни было, она – его жена, хозяйка. Она мать его дочери и, что больнее всего, её беременность нормальная, самая обычная, и скоро она родит Кариму ребёнка. Если бы только было наоборот, и это я бы сейчас носила под сердцем кроху…

Телефон Карима зазвонил. Он нахмурился, взял трубку.

– Да, – ответил довольно резко.

Я отвернулась к окошку, стараясь не вслушиваться. Уже стемнело, на растаявший на тротуаре снег падал новый и превращался в грязь под ногами прохожих.

– Если это так важно, возьми такси и приезжай сама, – ответил Карим. – Я тебя понял.

Я засмотрелась на женщину с коляской. Коляска была нежно-голубая, на женщине – белое пальто, а рядом с ней бело-рыжая собака. Среди одетых в тёмные куртки прохожих она казалась светлым лучиком.

Я вздохнула. Дыхание оставило на стекле влажное пятнышко, женщина с коляской осталась позади.

– Хорошо, скинь адрес, Алия. Приеду, как освобожусь.

Я повернулась к Кариму, посмотрела с вопросом. Но отвечать на невысказанные вопросы было не в его характере.

Спрашивать я не стала. Что звонила Алия, поняла и так, а остальное Карим рассказал бы сам, если бы захотел или счёл нужным.

Пока мы ехали, я пригрелась. Окутанная цветочным запахом, рядом с Каримом не хотела и мечтать о другом. Улицы, прохожие, светофоры, дома и витрины менялись, а несбыточное желание оказаться далеко-далеко не пропадало.

– Жалко, что нельзя уехать на край света, – вздохнула я, когда мы свернули к дому.

– Зачем тебе на край света? Там, скорее всего, нет ни интернета, ни связи. И ресторанов, чтобы ходить на свидания, нет.

– И что?

Карим остановил машину возле ворот. Я положила букет на колени, стала отстёгивать ремень.

– Хочешь сказать, что обойдёшься без интернета и остальных благ?

– А почему нет? Ты бы построил дом, я бы… – Я замолчала. Улыбка получилась грустная.

Он уже всё построил. За окном высился двухэтажный дом, окружённый добротным забором. Сейчас деревья покрывал снег, а летом они были зелёные. И лужайка перед домом тоже. Разве что качелей в саду не было, но по сравнению с остальным это песчинка.

Дотянувшись, Карим открыл дверцу с моей стороны и кивнул на ворота.

– Иди домой.

– А ты?

– Я приеду позже.

***

Карим дождался, когда я зайду за ворота, и уехал. Оставалось принять это как должное. Наверняка я не знала, но подозревала, что он поехал забирать Алию. Наверное, надо было всё-таки спросить, только меня снова подвели неловкость и трусость. Сможем ли мы с Алиёй когда-нибудь опять стать подругами? Сможем ли хотя бы разговаривать нормально?

Как разговаривать о ней с Каримом, я вообще не представляла. Ещё опасалась, что скажу лишнее. Про того же Влада. Тогда Аля меня окончательно возненавидит. А может, лучше пусть ненавидит, чем встречается с этим уродом.

Пытаясь разобраться в собственных противоречиях, я вошла в дом. Цветы оттягивали руки, но эта тяжесть была приятной. Дом казался пустым. Специально заглянула в кухню – темно. В холле включены были только два настенных светильника. В гостиной тоже стоял полумрак, зато работала плазма, причём без звука.

– …да ничего, – услышала я раздражённый голос Мадины. – Конечно. Ты сама подумай. Я похожа на дуру?

Подошла ближе. Мадина сидела в кресле и меня не замечала. Рядом с ней на столике стояла открытая бутылка мартини, нарезанный ломтиками апельсин лежал на тарелочке, в пиале – наколотый лёд. Мадина сделала большой глоток из стакана, слушая кого-то по другую сторону. Налила себе ещё бокал и добавила лёд.

– Я не дам ему…

Тут она увидела меня. Стакан в её руке покачнулся, и пара капель упала на подол платья.

– Я тебе перезвоню, – сказала она и положила трубку.

Мы столкнулись взглядами. Медленно, ничего не говоря, она закрыла бутылку и убрала в бар. Взяла наполненный стакан и прошла мимо к лестнице. То ли моё присутствие её не смутило совсем, то ли наоборот. Чем дольше я смотрела на лёд, тем сильнее злилась.

Почему так?! Почему я лишилась ребёнка, а эта…

– А Карим знает, как ты проводишь время, когда его нет?!

– Как я провожу время, когда Карима нет, Карима не касается, – процедила она.

Посмотрела на букет, на меня, и холодно ухмыльнулась. Больше ничего не сказала и пошла в кухню.

Я поднялась к себе. Ярость не утихала. Да она… Ей же не нужен ребёнок! И Карим ей не нужен!

– А мне нужен. – Кинула цветы на постель.

Глава 18

Яна

Чтобы поставить цветы, пришлось спуститься за вазой. Мадины не было ни в гостиной, ни в кухне, как и чего-либо, что бы могло намекнуть на её весьма «соответствующее» положению времяпрепровождение. Я бы поняла, если бы она выпила немного вина за ужином, но не более. Ненависть к ней зашкаливала. Острая, жгучая, так я, наверное, даже Карима не ненавидела в первую встречу. Хотелось, чтобы Мадина исчезла. Да, она мать Алии, только это ничего не меняло.

По лестнице я не вбежала – взлетела. Вперёд гнали ярость и бессилие. Я должна что-то сделать, только что?

Цветы лежали в ванной. Положив их туда, я долго смотрела на намокшие листья и алые головки.

Вторая? Да почему я должна быть второй?! Только потому, что когда-то Кариму не посчастливилось жениться на недостойной его женщине?!

Почти дошла до верха, когда навстречу мне стала спускаться Мадина. Что она пила, выдавал только румянец на обычно бледном лице и злой блеск глаз.

Мы столкнулись нос к носу. Она ждала, что я пропущу её, но нет.

– Хочешь показать характер? – надменно спросила она. – Я тебе не советую, Яна. Если я захочу, ты останешься ни с чем. Знай своё место.

– А что будет, если Карим узнает, что тебе плевать на ребёнка? А тебе плевать, верно?

От неё веяло холодом, даже её духи пахли холодом. Взгляд колол, губы её некрасиво скривились, усмешка мелькнула и исчезла. Ей и правда было плевать.

– Ты надменная стерва, Мадина, – процедила я. – Карим для тебя всё делает, а ты пользуешься им. Да я бы на его месте тебе не то чтобы изменяла, я…

Она схватила меня за плечо. Её острые ногти вонзились в кожу, и я от неожиданности выпустила из рук вазу. Осколки полетели в разные стороны.

– Что ты на его месте? Что?! – Мадина тряхнула меня. Сил у неё оказалось куда больше, чем я думала. – Ты никто. Маленькая подстилка, которую он трахает. Конфетка для взрослого дяди. Поимеет тебя во все твои дырочки и успокоится. Вышвырнет, как приблудную шавку.

– Пусти! – Я толкнула её от себя. – Это он тебя выставит, как приблудную шавку!

Толкнула её ещё раз. Мы оказались на одной ступеньке. Мадина бросила взгляд в сторону и неожиданно сильно ткнула меня в низ живота.

– Ай, сука!

Она сжала мою футболку и попыталась ударить опять.

– Ничего у тебя не выйдет, – шепнула она. – И только попробуй что-нибудь сказать Кариму. Я тебя сгною. И твоего выродка тоже.

– Пошла к чёрту! – крикнула я ей в лицо. – Это у таких тварей, как ты, выродок…

Я хотела вырваться и уйти, но Мадина вдруг взмахнула руками и полетела вниз по ступенькам. Я вскрикнула. Она падала целую бесконечность, а я не могла пошевелиться – так было страшно. У самой стали подкашиваться ноги, голова закружилась, резко затошнило.

Схватилась за поручень. Мадина лежала внизу и не шевелилась.

– Мадина, – позвала, только голос пропал начисто.

– Мадина!

Ошеломлённая, я подняла взгляд и увидела Карима.

Он бросился к жене, приподнял её голову. Мадина застонала, а Карим посмотрел на меня. Мне опять стало жутко, опять начали подгибаться ноги. Глаза у него были тёмные, как у дьявола, лицо искажала лютая ярость.

– Иди к себе! – рявкнул он.

Он опять склонился над женой. Достал мобильный и, что-то говоря ей, набрал номер. Назвал адрес, своё имя и имя Мадины.

– Моя жена беременна! Мы ждём! Да, чёрт подери! Да!

Он бросил телефон и снова заговорил с Мадиной. Я всё держалась за перила, боялась отпустить. Гул в висках перемешался с голосом Карима. Сглотнула и всё же начала спускаться. Осколки вазы хрустели под ногами, пробивались через тонкие подошвы.

– Она специально это сделала, – простонала Мадина. – Карим… Специально толкнула меня. Но… она совсем девочка. Глупая…

– Нет! – крикнула я. – Я её не толкала! Она…

– Молчать! – гаркнул Карим.

– Тише, – слабым голосом сказала Мадина. – Ещё и беременность, гормоны. Не надо её…

– Тише, Мадина, – мягко обратился к жене Карим. – Сейчас приедет скорая. Всё будет хорошо.

И тут он опять поднял голову. Я наткнулась на его взгляд и остановилась, не дойдя буквально несколько шагов.

– К себе. – Он больше не повышал голос. Это был ледяной, наполненный презрением рык. – Я всё знаю, Яна. Про ребёнка и аборт.

Дотронулся до Мадины и, оставив её, рванул наверх. Я не успела выдохнуть, а Карим уже оказался рядом. Толкнул меня. Я не устояла, полетела на лестницу. Запястье резануло болью, в глазах потемнело.

Карим поднял меня, проволок почти до верха и снова толкнул.

– Карим! – взмолилась сквозь слёзы. – Я же…

– Ты наглая малолетняя шлюха. Я, дурак, поверил… – Он по-дьявольски искривил губы. – Сука! Убирайся, или я тебя убью собственными руками! Пошла, – просипел он.

Карим

На скорой с Мадиной я не поехал. Желание громить всё вокруг было столь сильным, что боялся сорваться. Сирена взвыла, едва скорая сорвалась с места, а я поехал следом на внедорожнике.

Встреча с Алиёй надолго не затянулась. Дочь ждала меня в кофейне рядом со студией, которую я снял для неё несколько дней назад. Поздоровалась сухо и сразу подвинула ко мне включённый телефон.

– Ты дурак, папа, – сказала она. – Она тебя развела как лоха, а ты хвост распушил и рад стараться.

– Ещё слово, и я вымою тебе рот с мылом. Ты как с отцом разговариваешь?

– Напрямую. Как есть, – ответила она жёстко и толкнула телефон ещё ближе.

На ней было шерстяное платье под горло, волосы убраны в тугой хвост, в ушах – неброские серьги. Рядом с ней стояла чашка чёрного кофе. Эта картинка чётко отпечаталась в памяти.

– Дома мы с тобой поговорим, – ответил сдержанно. Заниматься воспитанием взрослой дочери прилюдно не стал, но выводы сделал.

Алия фыркнула.

– Яна не беременна, – отрезала она внезапно.

Я впился взглядом в её лицо. Она смотрела с жестокостью.

– Она избавилась от твоего ребёнка, отец. А ты всё для неё! В дом её приволок, мать с грязью смешал! Как мне с тобой разговаривать?! Ты хуже пацана! Что, кризис среднего возраста? Или что с тобой?! Что, я не понимаю!

Она встала. Телефон подкатился прямо ко мне, а Алия принялась одеваться.

– Мама беременна, а ты её… – Она махнула шарфом.

На нас стали оборачиваться.

– Ты что несёшь?!

– Возьми и сам посмотри! – Я смотрел на неё, и она вскрикнула: – Да возьми! Возьми ты этот чёртов телефон! Или боишься в Яночке разочароваться?! Это мы с мамой у тебя плохие, а она же ангел. Ни фига она не ангел, отец! Нету в этом мире ангелов!

Я всё-таки взял мобильный дочери. Текст документа на фотографии читался плохо, крохотные буквы расплывались.

– И что? – спросил резко.

– А ты получше посмотри, что, – огрызнулась она. – Глаза разуй наконец.

– Алия, – сказал с предупреждением.

Ей действительно нужно было как следует вымыть рот. Ещё лучше – посадить в комнату на неделю, чтобы подумала о жизни. Но Алия вздёрнула голову, и я чётко понял, что передо мной взрослая женщина. Ещё вчера она была моей девочкой, но девочка выросла. Оборвал себя на этом. Ещё раз вчитался в строчки и… чёрт.

– Она сделала аборт, – резанула Алия холодно. – И давно. А ты… – Дочь тихо, рвано засмеялась и забрала мобильный.

– Она не могла!

– Она с самого начала не хотела ребёнка! Но кто же откажется от квартиры и денег?! Тем более если ты сам был рад стараться! Ты правда думал, она тебя любит?! Да ты в два с лишним раза старше её, отец! Опомнись ты уже! Она не беременна! Сначала по ней заметно было, а потом она стала, как раньше! Сколько ты ещё будешь ждать? Девять месяцев?! Вот, ещё раз перечитай. – Она махнула телефоном. – Тебе же мало!

***

Сирена скорой ревела, сине-красные огни разрезали темноту. Я ехал за машиной, в которой была Мадина, и прокручивал вечер назад. Сжимал руль, стискивал зубы, чтобы не зарычать.

Искусственное прерывание беременности. Проклятье!

– Дрянь, – просипел, жалея, что курить бросил, ещё будучи сопливым пацаном.

Ангелов нет. Губы искривились. Нет, она не ангел и не дрянь. Вернуться бы и вытрясти из неё поганую душу. Воспоминания о встрече с дочерью, о снимке в её телефоне схлестнулось с другим.

Крики, Яна и Мадина на лестнице. Если бы не видел сам, мог бы ещё сомневаться. Но я, чёрт подери, видел. Как Яна толкнула Мадину, как та, пролетев вниз, упала на первых ступеньках.

– Маленькая тварь, – процедил и резко свернул к обочине.

Скорая отдалялась, её огни и ор сирены уносились дальше. На лобовое стекло падал снег. Надо было прикончить её. А потом себе пулю в лоб и на хрен всё.

Сейчас главное, чтобы с моим ребёнком было всё в порядке. С моим сыном, пусть его мать – женщина, к которой во мне не осталось ничего, кроме пустоты.

На миг представил, что было бы, если бы Мадина свернула шею. И усмехнулся. Внутри ничего не дрогнуло.

Подсознание нарисовало Яну. Бледную, с распахнутыми глазами, вцепившуюся в перила.

– Убил бы тебя, – процедил, глядя на снежинки. – Да не могу, сука. Не могу.

Яна

Вещи скидывала в сумку, не разбирая. Комком летело всё, что попадалось под руку. Остановилась, только коснувшись свитера, подаренного в горах Каримом. Мягкий, он отличался от всего, что у меня было, как те дни отличались от жизни. Взвыла и с ожесточением затолкала поглубже. Запястье болело, и эта боль удерживала от истерики, на грани которой я находилась.

Слышала, как с воем отъехала от дома скорая, видела, как вслед сорвался внедорожник Карима. Я осталась одна в огромном чужом доме, с разбитым сердцем и диким чувством вины. Что будет с ребёнком?!

– Боже, – всхлипнула, рухнув на пол у сумки.

Прижала к животу скомканную футболку и заплакала навзрыд. До конца жизни теперь буду видеть лежащую у лестницы Мадину и прожигающего меня презрением Карима.

– Я не специально, – прошептала я. – Не специально. Я не…

Рыдания оборвали шёпот. Если бы я всё раньше рассказала Кариму! С чего он решил, что я сделала аборт?! Какой аборт?! Пыталась объяснить, но он не слушал. Затолкал меня в комнату, швырнул на постель и пригрозил, что, если не уберусь к моменту его возвращения, он сотрёт меня в порошок.

Всхлипнув, я вытерла слёзы. Посмотрела на руки. Футболку, которую держала, тоже подарил Карим. Хотела вернуть в шкаф. Передумала и, аккуратно сложив, убрала в сумку. Чтобы помнить о нём. О нас. Пусть даже и так забыть уже никогда не смогу.

Уже дойдя до лестницы, я вспомнила о маминых серёжках. Вернулась и высыпала из мешочка всё, что там было. Тяжёлый перстень упал на ладонь, подмигнул рубином.

– Прости. – Приложила пальцы к животу и закрыла глаза.

Представила, что во мне есть маленькая жизнь. Как мог бы шевелиться наш малыш, каким бы он родился…

Эти мысли могли свести с ума. Хватит.

В тумбочке нашла несколько стикеров и ручку.

«Прости», – написала и, приклеив бумажку к тумбочке, положила сверху перстень.

Мешочек с подарками Карима оставила тоже, забрала только свои серёжки.

К лестнице вернулась, вывернутая наизнанку. Осколки хрустели под ногами, сумка оттягивала плечо.

– Карим Ренатович сказал, что вы должны оставить ключи.

Я вздрогнула. Из темноты, как приведение, выплыла горничная.

Кивнула и, найдя связку, отдала ей. Она дошла за мной до двери и заперла её с обратной стороны, едва я переступила порог. Кружащая снег вьюга взвыла диким зверем. Я затянула ворот куртки.

Шарф…

Кажется, я забыла его в шкафу. Но горничная уже заперла дом, а в нём мои мечты и надежды. Мою ложь и любовь.

***

Ехать мне было некуда. И не к кому. Разве что в общежитие. Но только я представила Лариску, её многозначительные взгляды и намёки, стало противно до невозможности. Приложение грузилось медленно, а когда я всё-таки смогла вызвать такси, поблизости не оказалось ни одной машины.

Время шло, а машина никак не назначалась.

Шмыгнула носом. Ноги начали замерзать, ветер насквозь продувал старую куртку. Экран телефона померк, ветер завыл сильнее, закружил снег.

Наконец мой заказ взяли. Ещё минут через десять около меня остановилась машина.

Сев в салон, я только и смогла кивнуть. Спрятала руки в рукава и вдруг наткнулась на браслет.

– Я кое-что забыла, – сказала, едва шевеля губами.

Попыталась расстегнуть браслет, но не смогла. Мы уже отъехали, водитель посмотрел в зеркало.

– Ничего… Езжайте.

Всю дорогу до общаги сидела, забившись в уголок. Браслет жёг кожу. Алия… Если бы всё было иначе, я бы поехала к ней.

Стояла рядом с общежитием, таращащимся на меня тёмными окнами, и боролась с собой.

До Нового года осталось совсем немного. Кое-кто уже украсил окна мишурой, а я бы с удовольствием повесила на наши траурный венок. Только вряд ли Лариса это оценит.

– Подождите! – крикнула вслед машине и побежала за ней. – Стойте!

Фары мигнули, такси остановилось.

Я резко открыла дверцу.

– Отвезите меня на вокзал, пожалуйста. Можете?

Водитель посмотрел на часы.

– Садитесь, – кивнул. – Вам повезло, что у меня нет заказов. Метель…

– Да, очень повезло, – согласилась я с горькой улыбкой. – Хоть тут мне повезло.

***

Сидя в зале ожидания, рассматривала пассажиров. Некоторые откровенно клевали носом, другие воткнули в уши наушники и ушли в нирвану. До моего поезда оставалось ещё два часа.

Открыв фотографии, я пролистала назад. Горы, и я на их фоне. Распущенные волосы, голубая куртка и солнце.

На экран упала тень. Я подняла голову и едва не вскрикнула.

– Простите, тут не занято? – спросила женщина, очень похожая на Мадину. Показала на место рядом со мной.

Я отрицательно мотнула головой, стараясь унять колотящееся сердце и дрожь.

Женщина улыбнулась и поблагодарила меня. Ни капли она на Мадину не похожа. Я опять была в доме, на лестнице. Слышала её вскрик, видела её…

– Я её не толкала, – сказала шёпотом.

Женщина повернулась.

– Простите, вы мне?

Я мотнула головой. По громкой связи объявили прибывший поезд, мимо со смехом пронеслись две девочки.

Как Карим всё узнал? Кто ему сказал? Я ведь хотела…

– У вас всё в порядке? – спросила вдруг женщина.

– Д-да. Кажется, да. – Я шмыгнула носом и поняла, что глаза у меня опять на мокром месте.

Держала телефон и не могла решиться. Снова боялась, хотя знала, что должна.

Открыла мессенджер и всё-таки написала сообщение.

«Как Мадина?» – Затаила дыхание и отправила.

Ответит Карим или нет, не знала. Хотела этого и снова боялась. Несколько минут ожидания – ничего. И тут телефон завибрировал.

«Мадина в порядке», – написал Карим.

Я облегчённо выдохнула. И тут же он прислал ещё одно сообщение:

«Ребёнка больше нет».

Глава 19

Яна

Холод стоял такой, что слипались ресницы. Я и не помнила, когда в последний раз стояли такие морозы.

– Новый год, – просто ответила мама, когда я в очередной раз пожаловалась, что скоро превращусь в сосульку. – Ты уже придумала, что загадаешь под бой курантов?

– Не придумала, – вздохнула я и подняла заботливо выданный мамой шарф почти до глаз.

Ничего я не придумала. Если бы не мама, легла бы в новогоднюю ночь спать. Какие у меня могли быть желания? Свернуться клубочком и спрятаться в тёмный угол, вот, пожалуй, и всё. После сообщения Карима о ребёнке сердце оборвалось. Его ребёнка больше нет, и в этом виновата я. Я убила двух его нерождённых детей.

– Мам… – Проводила взглядом трёх девочек-подростков, обсуждающих окончание полугодия. – Я, наверное, переведусь из института.

Мама пришла в недоумение. В её глазах я, наверное, выглядела ненормальной. Уже несколько дней я думала, что делать дальше. Вернуться в Москву и жить, как жила? Не смогу я так.

– Куда ты переведёшься? Ты в своём уме, Ян?

– Да здесь где-нибудь документы подам.

– «Здесь где-нибудь». Ты сама себя слышишь?

Я состроила жалобный взгляд.

– К тебе поближе буду. Мам… Правда. Так лучше будет.

Мама положила на место связку еловых ветвей, которую держала. Женщина за рыночным прилавком покосилась на меня с недовольством и переключилась на других покупателей.

– Так, ладно. Пойдём домой. И правда холодно.

– А ветки?

– Завтра куплю.

***

Подобрав ноги, я сидела за своим старым письменным столом и рассматривала календарик пятилетней давности. Разумеется, повёрнут он был не стороной с числами. Когда-то мне нравилась эта попсовая группа. Пять сладких мальчиков с сексуальными взглядами. Джинсы, майки в обтяжку, все дела. Вытащила календарь и перевернула другой стороной. Сунула обратно. Какая же я тогда была… маленькая.

– Может, голову помоешь? – спросила мама, остановившись в дверях.

Я провела пальцами по волосам. Да, хорошо бы было. Но мне не хотелось ничего: ни мандаринов, ни шампанского, ни праздников, ни даже голову мыть. Как приехала, так и ходила с хвостиком и в растянутой старой кофте.

– Пойдём, – скомандовала мама.

– Куда?

– Чай пить.

– Не хочу.

– Я тебя не спрашивала, хочешь или нет. Я сказала: пойдём. Ты как приехала, ничего не говоришь. Считаешь, что я ничего не замечаю? Всё, Яна, пойдём.

Пришлось подняться. Если маме что-то взбрело в голову, не отстанет. Офисное кресло, которое я помнила ещё со средней школы, жалобно заскрипело. Когда-то я хотела вырваться из дома, из этого города, но только здесь я могла спрятаться даже от самой себя.

Чай был уже заварен. Мама разлила его по большим кружкам, шлёпнула в пиалку полбанки домашнего джема из чёрной смородины и положила рядом со мной ложку.

– Как в детстве, – улыбнулась я. – Помнишь, ты всегда давала мне свой джем, когда у меня было плохое настроение.

Взяла ложечку и отковырнула немного. В детстве я могла есть мамин джем банками, а сейчас даже ложку облизать себя не заставила.

– Жалко, что детство кончилось. – Отложила ложку.

– Это всё из-за мужчины, про которого ты рассказывала?

– Я тебе ничего и не рассказывала.

– Так расскажи. – Мама сжала мою руку.

Я посмотрела ей в глаза. Вытянула руку из-под её и отвернулась к окну. Кроме мамы у меня не осталось никого, и я могла ей довериться. Только говорить всё равно было больно и сложно. Внутри я оставалась маленькой девочкой, неготовой пережить всё снова. И всё-таки я переборола себя.

– Помнишь Алию? Мою подругу? Я тебе присылала фотографии и…

– Конечно, помню, Ян. А при чём тут Алия?

Я набрала в лёгкие побольше воздуха.

– Мужчина, про которого я говорила – её отец. Отец моей лучшей подруги, мам.

***

За следующий час я рассказала маме столько, сколько в жизни не рассказывала. Опустила только момент нашего знакомства и первую ночь. Это знать ей было совсем не обязательно. Да и какая разница?

– Вот так. – Я судорожно втянула воздух и вытерла слёзы. Наплакалась до того, что стало знобить, не помог даже горячий чай.

Мама молча поставила чайник в третий раз. Оторвала от рулона бумажные полотенца и протянула мне.

– Я растила тебя одна, – её обычно мягкий голос отдавал металлом, – и порой мне кажется, что это к лучшему. Какой же мерзавец.

Я некрасиво высморкалась, но дышать легче не стало.

– Почему мерзавец? – прогундосила я и стёрла остатки слёз.

– А кто он ещё?

– Мам…

– Не надо его оправдывать, Яна. Это взрослый мужчина, вдвое старше тебя.

– Дело же не в этом.

Мама наградила меня гневным взглядом. Она, похоже, была другого мнения. Нос и губы у меня надулись от рыданий, волосы я не мыла почти неделю. Увидел бы меня сейчас Карим… О чём только думаю? Зачем?!

– Я врала ему, мам. Ты понимаешь, а потом…

– Я-то понимаю, а вот ты нет. Откуда в тебе это… – Она махнула рукой. – Ты же всегда знала себе цену, умела постоять за себя. Что с тобой случилось?

– Я его люблю, – ответила невпопад.

Мама готова была продолжить тираду, но после моих слов замолчала. Присела рядом.

– Может, так лучше, Ян? Он же не просто тебя на много старше. У него другие взгляды на жизнь, другая вера. Разве мало русских ребят? Да они же там женщин не слушают. У них жёны так… Роди, подай-принеси.

– Кавказ – это тоже Россия, – рьяно возразила я. – И страна у нас многонациональная. Ты вообще ничего не знаешь. Откуда у тебя эти предрассудки? Всё совсем не так, и женщины…

– Ян… – Мама сжала мою кисть.

Я замолчала.

– Всё не так, – повторила тихо. – Совсем. А религия… Это неважно. Если человек хочет строить, а не рушить – неважно. Разве плохо, если большая семья, много детей?

Мама как-то разом погрустнела и опустила голову. Сама того не желая, я затронула больную для неё тему.

– Я хотела второго ребёнка. Но нам с тобой-то не хватало, а нормального мужчину так и не встретила. Если бы…

Она опять замолчала. Я тихонько засмеялась сквозь слёзы. Мама тоже грустно, хоть и без воды в глазах.

– Ян, – сказала она, перестав улыбаться, – он сейчас тебя слушать не стал. Не дал тебе ничего объяснить. Дальше бы хуже было. Я знаю таких мужчин. Я вдвое больше тебя прожила всё-таки.

Я промолчала. Сколько бы ни было у меня возражений, сейчас я сидела на кухне в нашей старой квартире. Мама держала меня за руку и поила травяным чаем, а Карим… Карим остался где-то за пределами моей вселенной. Я бы могла ему всё рассказать, объяснить, но мама была права: он не стал слушать.

– Что было бы, я уже не узнаю. Но из-за меня у его жены случился выкидыш.

– Ты сама сказала, что не толкала её.

– Не толкала. То есть… Я не помню, мам. Я просто хотела, чтобы она отстала, но я не сталкивала её.

Мама ничего не сказала. Ушла в комнату и вернулась через минуту с новогодним конвертом. Подала его мне. Внутри лежали деньги. И достаточно много.

– Это что?

– Новый год послезавтра, Ян. Тебе надо развеяться.

Я открыла рот, но мама остановила жестом руки.

– И не тут. Не со мной. Съезди куда хочешь на несколько дней, проветри голову. А потом решишь, что делать дальше. Просто взвесь всё, ещё раз подумай и посмотри под другим углом. Ты на бюджет в Москву поступила, ты с золотой медалью школу закончила, Яна. Вернёшься и тогда решишь, что делать с институтом, да и со всем остальным. Решишь перевестись – переведёшься. Но сейчас тебе надо отдохнуть. Нельзя из-за мужчины, который тебя даже слушать не стал, ломать жизнь. Нельзя, Яна.

– Я не могу их взять, мам. – Я подала конверт обратно.

– Можешь. Я откладывала их на всякий случай. И вот он – случай.

– Мам…

– Если ты не прекратишь, я сама выберу место и куплю тебе билет. Но это место может быть не тем, что тебе нужно, – вполне серьёзно пригрозила она.

Я было опять хотела возразить. Но не возразила. Встала и крепко обняла маму. Место, куда я хотела поехать, было всего одно.

Поехать… чтобы отпустить. А потом начать жизнь заново.

Яна

Покупать билет на самолёт за два дня до Нового года было верхом безумия. Подтверждая оплату, я спрашивала себя, что же творю? Билет стоил столько, сколько, наверное, сам самолёт, на котором мне предстояло лететь. Но за эти три месяца я переосмыслила многое.

– Жить нужно сейчас, – сказала тихо, закрыв сайт, на котором только что забронировала последний номер в отеле.

Мама посмотрела с вопросом, а я только улыбнулась уголками губ и украдкой потрогала браслет в кармане накинутой на плечи кофты. Достала его и показала маме.

– Это он подарил?

Кивнула в ответ.

– Забыла оставить, когда уходила.

– Очень красивый.

Мама взяла браслет у меня с ладони. Присмотрелась и вернула.

Я положила браслет на стол.

– Сдай его в комиссионку, ладно? Дареное не дарят, а мне он… Просто сдай и купи себе что-нибудь.

– Жалеть же будешь?

– И пусть. Ты же сказала, что мне нужно проветрить голову. Вот я и лечу её проветривать. Вернусь, получу образование, устроюсь на работу, найду хорошего парня, нарожаю детей и…

Мама положила мне ладони на плечи. Словно мягкой шалью, укутала своим теплом. Обняла меня.

– Вначале просто отдохни. Обо всём остальном подумаешь в следующем году.

***

Салон эконом-класса напоминал маршрутку в час пик. Заталкивая вещи на узенькие верхние полки, люди пыхтели и ругались сквозь зубы, тут и там слышались голоса детей. Лететь одной было странно, но, на удивление, не страшно. Только мы оторвались от земли, я почувствовала, что лечу. В буквальном смысле лечу – от прошлого, от изначально ненормальной любви, пусть и туда, где эту любовь приняла.

Отвернулась от иллюминатора и поймала на себе взгляд. С соседнего ряда на меня смотрел молодой мужчина. Симпатичный, темноглазый, с ямочкой на щеке, выдающей улыбку. Надо бы было улыбнуться в ответ, но я не улыбнулась. Воткнула в уши наушники, закрыла глаза и включила музыку.

***

В Минеральных водах было намного теплее, чем в Перми. Сойдя с трапа, я расстегнула куртку и убрала в карман перчатки. Багаж мой дорогущий билет не предусматривал, пришлось ограничиться ручной кладью. В этом были и свои преимущества – как минимум, не надо ждать чемодан.

У выхода я опять натолкнулась на темноглазого мужчину. Весь полёт он время от времени поглядывал на меня, но так и не заговорил, а я делала вид, что ничего не замечаю.

– Вас кто-нибудь встречает? – спросил он, улыбнувшись уголками губ.

Ямочка нарисовалась отчётливее. Голос у него оказался приятный, низкий, с чуть сиплыми нотками.

– Нет.

– А куда вам? Может, я бы мог…

– Спасибо, я уже заказала такси, – ответила слишком резко.

Он извинился и отошёл, а я поправила ремень тяжёлой сумки. Вот она – новая жизнь. Бери, Яна. Хотя бы попробуй.

Проводила мужчину взглядом, честно сказав самой себе: не хочу, не надо, не могу. Вышла на улицу и только тогда вызвала такси. Да, соврала, но… Сперва надо отпустить прошлое. Карима. Нет, отпустить настоящее, потому что он всё ещё во мне, в моём сердце.

Я всё ещё его подарок, и моё сердце, увы, тоже.

Карим

Чемодан Алии увяз в снегу. Дочь остановилась, дёрнула его, губы её шевельнулись. Она снова потянула чемодан, и на этот раз он поддался. Я наблюдал за ней с тех пор, как она вошла в ворота. Что, интересно, она тут забыла? Её мать всё ещё была в клинике, и вряд ли Алия об этом не знала.

– Что ты тут делаешь? – выйдя в холл, спросил я.

Алия отряхивала снег с меха на капюшоне.

– Пап… – вырвалось у неё раньше, чем она, видимо, успела отдать себе в этом отчёт.

Оставив чемодан у двери, она подошла ко мне.

– Я тебя спрашиваю, Алия, что ты тут делаешь?

– Решила вернуться домой.

Её голос звучал неуверенно, но глаза дочь не опустила. Смотрела прямо, как я её, чёрт подери, никогда не учил смотреть в глаза старшим. Тем более старшим мужчинам семьи.

– Ты сказала, что это место больше никогда не будет тебе домом. Что изменилось? Я снял тебе квартиру, забыла?

– Нет. – Она вздохнула и повторила: – Не забыла я ничего. Пап…

– Что пап?

– Мы же семья. – Она взяла меня за руку. – Ты, я, мама. Когда ты привёл эту…

Я сжал зубы. Должно быть, до неё дошло, что продолжать не следует.

– Давай просто забудем всё. Новый год ведь. Я подумала, что мы могли бы съездить вместе к маме, а потом…

– У меня через три часа самолёт.

Алия замолчала. Отпустила мою руку. Снег на её капюшоне растаял.

Красивая, чёрт подери. Ровесница Яны. Блядь! Каждую ночь я не мог заснуть, думал об этой девчонке. Хотел её запах, её голос, её в своей постели. Сейчас же представил, что какой-то хер может так же хотеть Алию, и кровь взбурлила. Порву на хрен.

– И куда ты летишь? – спросила дочь уже без энтузиазма, скорее с разочарованием.

– В горы. Хочу проконтролировать работу курорта в праздники.

Дочь отошла. С детства она занималась танцами, была грациозная, но сейчас в ней сквозили неловкость, неприкаянность. Отец из меня получился не самый лучший. Горечь обожгла сердце.

– Полетишь со мной?

– В горы?

– Да. Бабушку с дедушкой навестишь. Они будут рады.

– Я… нет. В другой раз как-нибудь.

Я усмехнулся. И опять с горечью.

Дочь чего-то ждала.

– Папа… – Всё-таки подошла ко мне опять. – Давайте попробуем? У нас может быть всё в порядке. Мама вернётся из больницы, ты прилетишь… Может, у вас опять получится… с ребёнком, – закончила она неуверенно. – Маме только тридцать девять. Ты ведь сам всегда говорил, что семья – самое важное.

– Поговорим об этом, когда я вернусь, Алия. Хорошего тебе Нового года.

Глава 20

Яна

Администратор положила карту от номера в корзинку с расписанным золотыми узорами шариком и фигуркой Деда Мороза. Поставила передо мной на стойку.

– Приятного отдыха. Если что-то понадобится, дайте знать. Ресторан работает круглосуточно, бар тоже. Вы можете заказать экскурсии, забронировать сауну или записаться на массаж. Минеральная вода для гостей курорта всегда в свободном доступе. Если понадобится такси…

Слушая её, я не могла отделаться от мысленного вопроса «что тут делаю?!». Такие места, как это, не рассчитаны на простых студенток из глубинки. Ни денег, ни ремонта в квартире, ни отца, ни кого-то, кто мог бы оплатить мои капризы. А любые капризы здесь стоили дорого. Правда, по косметологам и ресторанам ходить я не планировала. Приехала сюда за другим.

Администратор была незнакомая, и слава богу. Кому какое дело. И всё же.

Я поднялась к себе. Вошла в комнату, раздвинула шторы и…

Гор видно не было, зато разбросанные по территории курорта фонари и высокие, с белыми шапками на лапах ели, создавали ощущение сказки. Я вышла на балкон и, сняв с волос резинку, тряхнула головой.

– А знаешь, – сказала тихо, – я тебе благодарна. Хотя бы за это. Если бы не ты… – Я улыбнулась.

Окна моего номера выходили на ту же сторону. Само собой, о такой роскоши, коей отличались личные апартаменты хозяина курорта, речи не шло. И всё равно я попала в другой мир.

– Здравствуйте, – сказала, набрав номер ресторана. – В триста пятый глинтвейн, пожалуйста, и… Нет, извините. Просто глинтвейн.

Через десять минут я снова стояла на балконе, но уже с горячим пряным вином. Горы прятались в темноте, и я рисовала их мысленно. Помнила, какие они. Величественные, с белыми верхушками.

– Я хочу забыть его, – прошептала в морозную ночь. – Отпустить и забыть. Помогите мне.

Вино перекатывалось на языке – бархатное, богатое. Как ответ, издали ветер принёс свежесть. Воздух пах льдом. Он тронул мои губы, погладил щёки.

– А если не надо отпускать… Пусть что-то случится, – неровно выдохнула я. Хватит держаться за осколки звёзд. – Нет. Я должна забыть. И начать заново. Новый год – новая жизнь.

***

Будильник просигналил в четыре утра. Бронируя номер, на сайте курорта я наскоро ознакомилась с программой на ночь. В ресторане – особенные блюда, на площадке перед ним – снежки и прочие забавы. К удивлению, ни слова не было ни о фейерверках, ни о приглашённых знаменитостях. Напротив, упор делался на камерность и уют. Но и это меня не прельщало. Зачем быть одной среди чужих, если можно побыть одной наедине с собой?

В холле не было ни души. Только администратор упорно боролась со сном.

– Доброе утро, – оживилась она при моём появлении.

– Ещё не совсем утро.

– Тогда пусть оно будет добрым, когда наступит.

– Да, пусть, – согласилась я и вышла на улицу.

Не зря взяла с собой вязаный шерстяной свитер и толстые колготки. Это внизу можно было ходить в расстёгнутом пуховике, здесь же пришлось надеть варежки. До восхода было ещё больше двух часов. Пока я гуляла по припорошенным дорожкам, не встретила ни единого человека. Только две, должно быть, страдающие бессонницей белки устроили возню в ветвях.

Какое-то время я наблюдала за ними. Сфотографировала и, не подписывая снимок, отправила маме. Палец так и завис над иконкой другого контакта. Алия.

– Когда-нибудь ты меня поймёшь, – сказала и убрала мобильный. Посмотрела туда, где были белки, но ветки оказались пустыми.

***

Время прошло быстро. Стоя в совершенной тишине, я наблюдала, как светлеет небо, как из расступающейся темноты появляются силуэты гор. За два с лишним часа я успела замёрзнуть, но возвращаться не стала. Последний рассвет уходящего года, последний рассвет прошлого. Именно за ним я пролетела сотни километров.

– Я отпускаю тебя, Карим. Я больше не твоя. Пусть тебе подарят кого-нибудь ещё, а кто-нибудь ещё подарит тебе сердце. Моё останется со мной.

Небо стало светлее, чем было за мгновение до этого. Потом ещё светлее.

Я распахнула глаза. Дыхание так и застыло. Поверить в то, что всё это на самом деле, было нереально. Из-за гор, как золотое яблоко, выплыло солнце, и лучи его залили всё вокруг. Заиграли на снегу, окрасили небо и горы.

Потрясённая, я различила вдали тёмные тучи, но надо мной не было ни облачка. Покрытые снегом деревья, заснеженная поляна, скалистый выступ: на всём отражалось солнце.

Я прошла вперёд. Попыталась вскрикнуть, но не сумела перебороть детский страх, неловкость и скованность.

– Давай же, – сказала себе. – Ты можешь.

Попробовала ещё раз. Крик вышел тихим, робким. И тут меня охватила злость. Как змеиным хвостом, она хлестанула меня по самолюбию. Катушкой назад отмотались события.

Влад, первая встреча с Каримом, первая ночь. Его попытки отвадить меня от дочери и невозможная самоуверенность. Его губы и руки. Он, он и ещё раз он. Мои мечты и надежды. И Мадина. Эгоистичная стерва, способная на всё, чтобы…

Способная на всё. Злость стала яростью, со вдохом в меня проникла сила гор, и я, раскинув руки…

Нет, не закричала. Я закрыла глаза и сделала ещё один вдох. Жадный и глубокий. Грудь наполнялась воздухом, а я – жизнью.

– Ты зачем сюда приехала?

Порывисто развернулась. Метрах в пяти от меня стоял Карим.

– Какого чёрта?! – прогремел он и пошёл на меня.

Карим

Сперва думал – рехнулся на хрен. Лучи солнца в светлых волосах, хрупкая фигурка на фоне гор. До конца жизни теперь, что ли, мерещиться мне будет в каждой хоть сколько-то похожей девице? Разобрала досада. Это место служило мне убежищем, пустил в которое я только Яну. Как сюда попала эта…

Она повернула голову.

Чёрт подери! Чёрт! Проклятье!

– Ты зачем сюда приехала?

Она резко повернулась. Глаза сверкнули яростью. Нас разделяло метров пять-семь, но я видел, как блестят её глаза. Сука!

– Какого чёрта?!

Рядом с ней оказался быстрее, чем прояснилось в мозгах. Её запах щекотнул ноздри, а за ними рассудок. Маленькая дрянь смотрела с опаской, но прямо, с ожесточённостью. Жажда сжать её горло с вопросом, зачем она всё это сделала, была равной по силе желанию повалить её на снег и накрыть собой. Смотреть на неё, слышать, как вырывается из её горла сиплое дыхание, и подчинять. Подчинять, пока, блядь, из взгляда не исчезнут злость и вызов.

– Я тебя ещё раз спрашиваю, – сказал вкрадчиво, подойдя вплотную, – что ты здесь делаешь? Специально приехала? Решила меня подкараулить тут?

– Тебя? Ты… – Она оттолкнула меня. Злость стала заметнее. – Много чести тебе будет. С чего ты решил, что я здесь из-за тебя? Да ты вообще… – Она возмущённо усмехнулась. – Знаешь, что? Пошёл ты к чёрту. Я приехала сюда на Новый год. Сняла номер и приехала. Но могу уехать. Найду что-нибудь в городе, не волнуйся.

– В городе всё занято.

– Да что ты говоришь! – съязвила она. – Ничего. Это не твои проблемы. Только знаешь, что? Если так, пусть мне вернут деньги. Тебе слишком жирно будет.

Она прошла мимо. Разъярённая и… другая. Бледно-лиловый ей шёл, как и голубой. Волосы выглядывали из-под шапки с большим помпоном, узкие джинсы обтягивали ноги.

– Яна! – её имя отлетело от гор.

Она замедлила шаг. Остановилась и оглянулась. Зачем её позвал, сам не знал.

Она ждала, солнце лизало её губы, и я, будь оно всё неладно, хотел оказаться на месте луча. Сперва хотел удавить, потом гнев стал тяжёлым, как чёрный пласт, и осел внутри. Чего хотел от неё сейчас, и сам не знал. Скребло ещё одно: чем больше думал, тем сильнее одолевали сомнения. Момент падения Мадины с лестницы прокручивал в голове десятки раз, и с каждым всё больше меня что-то цепляло.

Ничего не говоря, подошёл к Яне. Она глянула с недовольством. Думал, уйдёт, но она не сдвинулась с места.

– Ну? – спросила раздражённо. – Мне искать квартиру? Только реши сразу. Не хочется бегать под бой курантов с чемоданом.

Я хмыкнул. А зубки у неё, оказывается, есть.

– Не люблю терять деньги. Поэтому оставайся, – сказал и взглядом показал в сторону отеля.

Яна пошла, но свернула на первую ведущую в сторону дорожку. Я остановился на пересечении и опять уставился на её спину, на ноги, дурацкий помпон… И недавние мысли, что дочь права, ломались.

Внезапно Яна пошла в обратную сторону.

– Я вчера приехала, Карим, – сказала она, вернувшись. – Так, может, это ты сюда за мной притащился?

– После того, что ты сделала…

– Я не толкала твою жену. Если ты за двадцать лет ничего не понял, я тебе скажу: твоя жена расчётливая стерва. Ей этот ребёнок был не нужен. И ты ей не нужен. Твоя семья развалилась задолго до меня, Карим. Но если тебе нравится, можешь продолжать играть в отца и мужа. Меня только не приплетай.

Она хотела уйти, но я схватил её за руку. Наши взгляды встретились. Её голубые глаза сверкали ещё яростнее, под ними виднелись тёмные тени, которых раньше не было. Яна выдернула руку.

– Зачем ты сделала аборт?

– Пусть тебе об этом расскажет тот, кто про аборт и рассказал.

Уйти я ей не дал, хотя она попыталась снова. Силой отвёл в ближайшую беседку и затолкнул внутрь.

– Рассказывай!

Яна

Ещё недавно я умолять его готова была, чтобы он меня выслушал. Сейчас же смотрела на него и понимала: не хочу. Откуда бы он ни узнал про ребёнка, ко мне он не пришёл. Поверил безоговорочно.

– Тебе же всё ясно. Ты сам сказал, что знаешь всё. Зачем мне что-то тебе рассказывать, Карим? Правда, зачем?

– Предположим, я ошибся.

– Предположим?! – Я едва воздухом не поперхнулась. Да он что, реально думает, что ему можно всё? Нет уж.

– Предполагай, что хочешь. Разговаривай, с кем хочешь. Я много раз хотела рассказать тебе, Карим, только ты меня постоянно затыкал. А потом тебе было не надо. Сейчас не надо мне, на этом и поставим точку.

– Точку мы поставим…

– Когда решишь ты? Так?

Он прожигал меня взглядом. Плотно сомкнул губы и прижал к стенке беседки. Нас окружало напряжение, черты лица Карима были твёрдыми, ходящие по скулам желваки выдавали гнев. Только я тоже была до предела зла. Из-за него слёз я пролила больше, чем за двадцать лет, и больше плакать не хотела. И сидеть со старым календарём в растянутой футболке и немытыми неделю волосами – тоже.

– Я хотела этого ребёнка. Вот всё, что я могу тебе сказать. Дальше предполагай, что хочешь. А теперь дай мне пройти.

Он так и нависал надо мной.

– Дай пройти, – повторила жёстко, холодно, не дотрагиваясь до него.

Желваки ходили по его скулам. Он прождал ещё немного, потом убрал руку. В последний раз я посмотрела на него и ушла из беседки. Только пройдя несколько метров поняла, что дрожу. От гнева, от его близости, оттого, что надышалась им. Впервые я смогла пойти поперёк его желаний, его слов и решения.

Карим смотрел мне вслед. Его взгляд я чувствовала, но больше не останавливалась.

Глава 21

Яна

Оказывается, я всё-таки замёрзла. И не выспалась. Приняла тёплый душ, залезла под одеяло и тут же отключилась. Сон был размытым. Я слышала смех, вокруг мелькали незнакомые люди. В какой-то момент поймала себя на том, что смех мне не снится – он раздавался с улицы. Дотянулась до мобильного и с удивлением поняла, что проспала до обеда.

– Отлично. – Кинула телефон на подушку.

Надо было поставить будильник. Планы провести весь день, любуясь горами по возможности вдали от людей, рухнули. Выспавшиеся в ожидании новогодней ночи гости курорта высыпали на свежий воздух и развлекались, кто во что горазд. Прямо напротив моего номера велась ожесточённая война снежками. Четверо взрослых и трое детей атаковали друг друга, разбавляя атаки весёлыми вскриками и смехом.

– А ну давай, коза! – Полноватый мужчина подхватил девочку и посадил себе на плечо.

Она запустила свой снежок в девушку. Та с визгом увернулась и послала ответный.

Я опять наблюдала за детьми, за чужой жизнью, и из серебристо-голубого тумана мечтаний складывались образы.

– Забудь, – приказала сама себе и отошла от окна.

Вернусь домой, а там… Может, права мама?

Поймала отражение в зеркале и отвела взгляд. Да, на мне была подаренная Каримом футболка. Да будь он неладен! Но не потому, что подарил мне её он, просто…

– Она удобная, – уверенно сказала собственному отражению и чуть в голос не засмеялась.

Люди на улице веселятся, в снежки играют, кто-то уже наверняка приступил и к шампанскому, а я разговариваю сама с собой и не могу отделаться от мыслей о встрече с мужчиной, которого приехала сюда забывать.

***

Заказывать кофе в номер не стала специально. Не дай бог Карим решит, что я не выхожу исключительно из-за него. Но в ресторан не пошла – села за барной стойкой.

И пожалела об этом: мало того, что парень за стойкой оказался знакомым, так вдобавок, как только я сделала заказ, нарисовался Карим.

Осмотрев зал хозяйским взглядом, остановился на мне.

– Всё, что она заказала, за счёт курорта, – отрезал он. – Сделай мне двойной чёрный со сливками.

– Я способна за себя заплатить, Карим, – процедила я, едва бармен отошёл от нас. – Мне твои подачки не нужны. Если я нашла деньги, чтобы снять тут номер, то и на кофе как-нибудь найду.

Его манера не отвечать, если он не считал это нужным, бесила. Не ушла я только по той же причине, что и не стала оставаться в номере.

– Я пришёл выпить кофе. Ты тоже. Давай это и сделаем.

– Я не хочу, чтобы ты платил за меня, Карим. Не хочу, чтобы ты считал, что мне нужны твои деньги. Хотя… Ты ведь и так именно это решил, да? Ладно. – Я подтянула к себе меню и пробежалась взглядом. – Закажи мне десерт из белого шоколада с клубникой и грецкими орехами. И… Я сегодня ещё не ела. Так что салат с королевскими креветками будет кстати.

Захлопнула меню и с вызовом посмотрела на Карима.

– Предположим, что мне и правда нужны твои деньги. Почему нет?

Карим жестом подозвал бармена и дал распоряжение принести мне салат и десерт. Совесть меня не мучила, стыда тоже не было. Только злость. Почему я должна плакать?!

– Ты на глазах поменялась.

– Нет, Карим. Это ты меня поменял. А я пересмотрела своё отношение к некоторым вещам.

– Например?

– Например, я больше не собираюсь чувствовать себя виноватой за то, в чём не виновата, – отрезала я и встала со стула. Всё-таки оставаться с ним рядом дольше не могла. – Пусть заказ принесут мне в номер. Триста пятый.

Отошла на пару метров и услышала позади:

– Я знаю.

Обернулась.

– Триста пятый, – ответил Карим на незаданный вопрос. В его глазах всё так же был гнев, а черты лица оставались жёсткими, как и голос. – Знаю.

– Я в этом и не сомневалась, – ответила сухо и пошла к выходу, всеми силами стараясь не ускорять шаг.

Потому что Карим снова смотрел мне вслед, а выдержка моя становилась всё более хрупкой с каждой нашей встречей, и даже кипящая в крови ярость не помогала сохранить её. Скорее наоборот.

Карим

Допивая кофе, я задумчиво смотрел в одну точку. Этой точкой был снимок когда-то отдыхавшей на курорте семьи. Муж с женой, двое сыновей и здоровенная лохматая псина. Вопреки запрету на заселение с животными, им я дал добро лично. Некогда пёс служил спасателем и нашёл под снежным завалом ребёнка, а на старости лет его забрал мой старый приятель.

Меня-то кто-нибудь заберёт, когда я стану старым? Или пёс заслужил больше?

Проклятая девчонка! Всё её глазищи и голос, звоном бьющийся в висках.

– Вы задумчивый сегодня, Карим Ренатович, – заметила официантка, принёся только что приготовленный хычин с сыром. – Новый год. Два зала уже готовы, сейчас закроем третий. Гостям, если не хватит столиков…

– Скажи мне, Алин, что бы ты хотела получить в подарок на Новый год?

– Да… – Она смотрела на меня, как на недоумка. – Не знаю. У меня всё есть.

– У человека не может быть всего.

– Не знаю, Карим Ренатович. Почему вы спрашиваете?

– Приятное тебе хочу сделать. Ты у меня в отеле с самого открытия, а я, кажется, ни разу не поздравлял тебя с праздниками. Да и напоминаешь ты мне одного человека.

– Ничего не надо. – Она улыбнулась. У меня всё есть. Муж, дети… Муж дом достроил благодаря вашей помощи со стройматериалами. Детям вон качели во дворе вчера поставил. У нас же четверо – трое мальчишек и младшая девочка. Теперь всем места хватит.

Я кивнул. Трое мальчишек и девочка.

Алина ушла, а я в который раз прокрутил время назад и вернулся в день, когда всё, на хрен, полетело к чёрту.

Трое мальчишек и девочка… Много раз думал об имени для сына, а как бы назвал дочь, не задумывался ни разу.

– Проклятая девчонка, – прорычал, опять посмотрев на снимок в рамке.

Если бы она начала с ходу оправдываться – одно. Но она не оправдывалась, и это только усилило мои сомнения. Позвонил Аслану. Гудки потянулись и оборвались ничем. Оно и хорошо.

Допив кофе, нашёл управляющего.

– Мне нужна синяя веранда.

– Хотите убедиться, что она готова?

– Нет, она нужна мне лично. На всю ночь.

– Но там должен проходить…

– То, что там должно проходить, пройдёт в другом месте. Где – реши сам. Синяя веранда должна быть закрыта на спецобслуживание. Всё, выполняй. И ещё: оттуда надо убрать лишнее.

– Сколько гостей планируется?

– Двое.

Яна

Заходя в отель, я чуть не столкнулась с весёлой и однозначно уже начавшей отмечать праздник парой. Девушка была немногим старше меня, а вот мужчина… Что ему далеко за пятьдесят, я не сомневалась. Сразу стало понятно: один из тех, кто ездит на машине с личным водителем и может позволить себе слетать куда-нибудь на пару дней. Просто потому, что может.

В холле людей оказалось ещё больше, чем на улице рядом с отелем. Как я ни пыталась найти уединённое местечко, не вышло. Да и мороз усилился, не спасали ни мамин шарф, ни тёплые варежки. До полуночи времени оставалось всё меньше, и я начала жалеть, что по дороге сюда не купила бутылку шампанского. Цены на него в ресторане были раз в пять выше.

Вернувшись к себе, я пролистала список контактов. Но говорить ни с кем из тех, кому я могла бы позвонить, не хотелось. Несколько лет жизни в Москве отдалили меня от старых друзей, которые на деле друзьями-то и не были. Пока в моей жизни была Алия, я совсем не задумывалась, что такое одиночество.

– А вот оно какое.

Опять я говорила со своим отражением. Только теперь с размытым, в балконной двери.

Взяла плед и открыла её. И опять увидела пару, с которой столкнулась при входе. Девушка весело смеялась, тянула мужчину к деревянной тройке коней, запряжённой в стилизованные новогодние сани, в которых все фотографировались. Желанием он не горел, и всё-таки уломать ей его удалось.

Сперва это вызывало у меня только снисходительную усмешку, но, когда он приобнял её и сплёл их пальцы, к глазам резко подступили слёзы, а сердце обожгла обида.

– Принесите, пожалуйста, бутылку шампанского в триста пятый, – попросила глухо, набрав номер ресторана. – И ещё фрукты. Виноград и бананы.

Мне предложили фруктовую тарелку, но тарелку я не хотела. Я хотела виноград и бананы. И тёплый мягкий свитер, который оставила в доме Карима. И в эти дурацкие сани. Чтобы это не ту счастливую девушку обнимал её мужчина, а Карим – меня. И чтобы он сплёл наши пальцы. И в номере, как… как подарившая сердце и брошенная дура.

***

Я сделала глупость. Или не глупость – сама не знала. Поздравила Алию с наступающим и пожелала, чтобы в новом году она нашла своё счастье. Какое именно и в чём оно должно заключаться, уточнять не стала. Написала и, не дав себе времени засомневаться, отправила. А теперь смотрела на тёмный дисплей телефона и пыталась предположить, как далеко она меня пошлёт, прочитав сообщение. В любом случае счастья я ей желала искренне.

В дверь постучали. Весьма настойчиво, надо сказать.

Открыла, и сразу же злость напомнила о себе.

– Что ты…

Карим продемонстрировал мне бутылку шампанского. Повернул к себе этикеткой.

– Сухое французское. Ты же заказывала шампанское в номер?

– Решил подработать официантом? Извини, чаевых от меня не получишь.

Я не приглашала, но он всё равно зашёл. Поставил шампанское на столик.

– Что тебе от меня нужно, Карим?

Он вдруг налетел на меня. Схватил одно запястье, другое, и прижал руки к стене на уровне моей головы.

– Хочешь или нет, поговорить нам придётся. И по большей части говорить будешь ты. Зубы показывать ты можешь своей матери или молокососам-однокурсникам. Об меня ты их обломаешь.

– А с чего ты взял, что я тебе собираюсь что-то там показывать? – прошипела я в ответ. – Мне до тебя дела нет.

– Именно поэтому ты приехала сюда и сидишь в номере, да? Потому что тебе до меня дела нет? – Он пренебрежительно усмехнулся. Взял меня за подбородок, сжал с силой, до лёгкой боли.

– Мы поговорим, – сказал тихо, глядя в глаза.

Я покрылась мурашками. Если бы он меня железными наручниками сковал, и то свободы осталось бы больше. И всё же я не хотела поддаваться ему снова. Не хотела быть послушным подарком, принимающим от него кнут наравне с пряником.

– Я не хочу, – ответила чуть громче, чем прошептала бы. Без злости – как факт. – Не-хо-чу, – повторила ещё тише.

Он разве что челюстями не заскрипел. Робость спряталась. Я нагло смотрела на него, прекрасно зная, что сделать он ничего не сможет. Разве что выгнать меня из отеля. Только тогда разговора не состоится тем более.

Карим отпустил мой подбородок, отошёл на полметра, но я так и прижималась спиной к стене, боясь оказаться ближе. Выдержка превратилась в паутину, сердце предательски колотилось.

– В чём ты собиралась встречать Новый год? – спросил вдруг Карим.

– Тебе какая разница?

– Никакой. Но если ты собиралась переодеться, сделай это сейчас.

– Зачем?

– Потом возможности у тебя не будет.

Он прошёлся по мне взглядом. На мне была всё та же футболка и болтающиеся на бёдрах домашние штаны. С тем же успехом я могла стоять перед ним голая – всё равно ощущение складывалось, что он видит сквозь одежду.

Спросить, с какой это стати её у меня не будет, не успела.

– Ты пойдёшь со мной. И Новый год ты тоже встретишь со мной. И меня не волнует, чего ты хочешь. Поэтому либо ты переодеваешься сейчас, либо идёшь, как есть.

Глава 22

Яна

Шампанское Карим забрал с собой. Пока я переодевалась, он стоял в дверях спальни и смотрел на меня. Что там одежда! От его взгляда не спасала дверца шкафа, за которой я пряталась, лихорадочно перебирая то немногое, что взяла с собой. Специально ведь не положила ни платье, ни хотя бы приличную блузку. Ругала себя на чём свет стоит. Для чего я это делаю?! Надела свитер. Сняла и поменяла на футболку. Опять на свитер. Заметила затяжку и снова сняла.

– Хочешь сказать, что приехала в отель класса «люкс» встречать Новый год и не взяла платье?

– Я вообще ничего не хочу говорить. Но если ты хочешь услышать – да. Именно так, Карим. Платья у меня нет. Ты можешь мне не поверить, – показала на шкаф, – прошу. Ну. Давай, проверь.

– Прекрати так себя вести, Яна, – сказал он резко. – Тебе это не идёт.

– Не надо меня воспитывать! Я тебе не дочь.

В комнате стало тихо. Нас окружали те же звуки, что и минуту назад, но… стало тихо. Я наградила Карима гневным взглядом, но говорить больше ничего не стала. Достаточно слов.

Карим подошёл к двери первым, взял шампанское.

– Да, ты мне не дочь, – сказал, не открывая, и повторил, как будто самому себе: – Не дочь.

– Да, Карим. Пожалуйста, больше об этом не забывай. Я тебе никто. Не жена и уже даже не любовница. Я подруга твоей дочери, да и то уже бывшая. Благодаря тебе же.

– Ты мне не никто.

– Разве?

– Ты женщина, с которой я хочу встретить этот Новый год. И сейчас мы поднимемся на крышу, Яна. Я показал тебе горы, а сегодня покажу зимнее небо.

***

За следующие минуты мы не сказали друг другу ни слова. Ни пока шли к боковой лестнице, ни пока поднимались наверх. По какой причине Карим пренебрёг лифтом, я не поинтересовалась. Он заинтриговал меня. Если бы не злость и обида, я бы смогла отпустить себя, но они подавляли и интерес, и нетерпение.

– Почти пришли.

Карим остановился возле двери.

– А нельзя было подняться на лифте? – всё-таки спросила я, кое-как придержав сарказм. Именно кое-как, потому что он всё равно прорвался.

– Можно. Но я люблю ходить сюда по лестнице. Тем более сегодня все катаются туда-сюда, и его бы пришлось ждать.

Исчерпывающе. Возразить нечего.

Карим открыл двери, и мы вошли в короткий коридор, оканчивающийся ещё одними двустворчатыми дверьми. Ничего особенного, разве что плитка под ногами. Она была тёмно-синяя, с блестящими вкраплениями и нечётким узором, напоминающим взбитые тучи.

– Надеюсь, ты меня не на какую-нибудь открытую смотровую площадку привёл?

– Что? Замёрзнуть боишься? Так я согрею.

Я промолчала. Только красноречиво посмотрела на него. И не понять – серьёзно он или шутит.

Карим развёл в стороны вторые двери, и я, не успев зайти, затаила дыхание на вдохе. Повсюду было усыпанное звёздами небо. Сверху, прямо передо мной и по обеим сторонам. Чернота, подсвеченная далёкими светлячками и как будто надкусанный с одной стороны шар луны.

– Здесь очень красиво.

Желание язвить и спорить исчезло. Я подошла ближе к стеклу, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь за вуалью ночи.

Карим остановился у меня за спиной.

– Рад, что ты смогла оценить.

Я повернулась к Кариму лицом. Мы встретились взглядами, но он практически сразу отошёл. Снял фольгу с горлышка бутылки, начал разматывать проволоку.

Я только теперь обратила внимание, что прямо посередине веранды накрыт единственный стол. В углах, на многоярусных приступках, стояли зажжённые свечи. Они горели и в маленьких подсвечниках на единственной сделанной не из стекла стене.

Карим разлил шампанское, и я, подойдя, взяла бокал.

– И за что мы будем пить?

– Есть традиции, которые не стоит нарушать. Поэтому выпьем за старый год.

– А стоит?

– Да.

Мы соприкоснулись бокалами и сделали по глотку. Я прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук извне. Но ни музыка, ни чужой смех сюда не проникали. Вернулась к витражной стене.

– Новый год – семейный праздник, – увидев приближающееся отражение Карима в стекле, сказала я. – Если уж говорить о традициях. Так что ты тут делаешь, Карим? Только не надо плести про работу – не поверю.

Он остановился, и я, отпив ещё немного шампанского, подошла к нему сама.

– Почему ты не встречаешь Новый год с женой? – спросила напрямую.

Первый восторг прошёл, всё стало возвращаться на свои места, в том числе и мои чувства.

– Почему ты здесь со мной, а не с ней? Не с дочерью? Тебе не кажется это ненормальным?

– Расскажи, что случилось, – вместо того, чтобы ответить, потребовал он.

Я вздохнула. Конечно! В замкнутом пространстве, после шампанского, да ещё и под звёздами давить на меня куда проще. Чёртов манипулятор!

– Я сделала аборт, – процедила, готовая вообще уйти.

Поставила бокал на столик. Карим развернул меня к себе за локоть.

– Я говорю не об этом.

– А о чём же?

– Расскажи, что случилось на лестнице, – попросил он.

Именно попросил, а не приказал и не потребовал. Я готова была послать его, но вдруг поняла, что устала от собственного сарказма. Десятки колких слов царапнули язык и рассеялись, а я исподлобья смотрела на Карима и боролась с детским желанием поиграть в молчанку.

– Я не толкала её, – повторила то, что сказала утром в беседке.

Карим кивнул. Выдвинул стул и помог мне присесть за стол, сам сел напротив.

– Если ты её не толкала, что случилось?

– Да не знаю я! – ответила с запалом и раздражением. – Не знаю. Когда я пришла, она… – Мотнула головой. – Неважно.

– Говори. Это важно для меня.

– Спроси её сам. Ты же умеешь давить, манипулировать. Вот и надави на неё. Или что? Боишься, расплачется? Так ей этот ребёнок…

Я снова замолчала. Просто приказала себе остановиться. Глотнула шампанского. Карим смотрел в упор, ладони его лежали на столе, но перстня на пальце не было, я обратила на это внимание только сейчас. Резко перевела взгляд на лицо Карима. Я не хотела рассказывать ему про Мадину и в то же время это было важно для него. И для меня.

– Что «ей этот ребёнок»? Яна, говори.

– Хорошо, – сдалась я после нескольких секунд молчания. – Когда я пришла, Мадина была в гостиной. Но не одна. – Я криво усмехнулась.

Карим нахмурился.

– Не одна?

– Не одна, – подтвердила я. – Компанию ей составляла бутылка мартини. Судя по всему, время они проводили отлично.

Взгляд у Карима стал свинцовым, на шее надулась вена. Я допила шампанское, словно это была вода.

– Знаешь… – Я поморщилась. – Мне так обидно стало. Я ведь знала, как ты хочешь ребёнка, а она… Почему это у моего ребёнка шансов не было?! Почему у этой суки всё хорошо, а у меня внематочная беременность… – Сказала и резко замолчала.

Я не собиралась ему рассказывать. Не хотела, и как это вышло?! Глаза жгло от подступающих слёз.

Карим был похож на скалистый утёс в грозу.

– Дальше, – потребовал он. Теперь потребовал, а не попросил.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха и выдохнула:

– А что дальше? Ты услышал всё, что хотел, – просипела и взяла бокал, но он был уже пуст.

– Как упала Мадина?

– Взяла и упала. Откуда я знаю, как?! – взвилась я. – Я её вообще видеть не хотела! Мерзко было, понимаешь? Всё твои дурацкие решения, которые тебе кажутся умными! Зачем ты меня в свой дом привёз?!

– Яна!

– Да перестань, Карим!

Я резко поднялась из-за стола и отошла подальше. Не хотела, чтобы он видел мои слёзы. Пообещала же себе, что больше не буду из-за него плакать, и вот опять. Опять эти дурацкие слёзы! И опять его приближающееся отражение в стекле. Он встал прямо за мной, но не коснулся. Как и я, смотрел на наши нечёткие силуэты на фоне прячущихся за звёздами гор.

– Не нужен ей был этот ребёнок. Никто ей не нужен. И ты тоже. – Я вытерла слёзы.

– Я знаю.

Я шмыгнула носом. Обхватила себя за плечи и собралась с мыслями. Или с силами. Что тогда случилось? Попробовала вспомнить, восстановить события, и не смогла. Помнила только собственное отвращение к Мадине, желание уйти и ужас.

– Я пошла к себе. Что делала она – без понятия. Потом спустилась за вазой. Хотела цветы поставить, которые ты подарил. А когда поднималась, встретилась с Мадиной на лестнице.

– Вы поругались?

– Да. – Я прикрыла глаза. – Да. Я шла наверх, она вниз. И никто не хотел уступать дорогу. Я так злилась на неё, Карим… Но я не толкала её.

– Со стороны всё выглядело как раз так, будто ты её толкнула.

– Нет! – Я резко развернулась. – Она вцепилась в меня, а я просто хотела пройти. У меня ваза упала, а потом…

Я вдруг вспомнила, как она буквально на секунду оглянулась.

Похолодела. Всё встало на свои места.

– Она знала, что ты пришёл. – Голос резко сел. – То есть… Она знала, что ты в доме. Я её только слегка оттолкнула, а она упала… Она…

Меня начало колотить. Слёзы и ярость превращались в истерику. Я вцепилась в руку Карима, сама не зная, чего хочу от него. Он разжал мои пальцы. Спрятал ладони в своих и твёрдо посмотрел в глаза.

– Я её не толкала, – повторила уже, наверное, раз в десятый. – Она специально упала. Она… Она хотела, чтобы ты решил, что это я.

Яна

Карим подвёл меня к столику и в буквальном смысле вернул на место.

– Хочешь меня напоить? – Я криво усмехнулась, когда он подлил шампанское.

Всё сложилось. Найденное звено в разорванной цепочке восстановило целостность. Как же я могла не догадаться сразу?!

– Какая же она сука, – иронично улыбнулась, покачав головой.

Карим промолчал. За стол он так и не сел – всё смотрел сквозь стекло. Где точно горы, я, в отличие от него, не знала, но догадывалась, что именно там, куда направлен его взгляд.

– Я строил эту веранду для Алии, – сказал Карим ни с того ни с сего. – Хотел выдать её замуж именно здесь, когда настанет время.

– И что?

– Ничего.

Он вернулся ко мне. В глазах появилась неясная мне решимость.

– Я здесь, с тобой. Вот и всё.

– И как я должна это понимать, Карим? Порадоваться? Ты вообще слышал, что я тебе сказала три минуты назад?! Твоя жена специально сделала так, чтобы ты избавился от меня.

– Слышал.

– И что теперь? Что ты собираешься делать?

– Это не твои проблемы.

– Не мои?!

Я вспыхнула, как костёр, в который щедро плеснули масла. Поставила шампанское и поднялась, едва не опрокинув стул.

– Всё! Надоело мне! – И ринулась к двери.

– Яна!

Карим нагнал меня и поймал за руку. Рванул на себя, и я впечаталась ему в грудь.

– Отстань ты от меня! – возмутилась, стараясь его оттолкнуть. – Не мои проблемы?! Да все мои проблемы начались с тебя! Как ты появился, так они на меня и посыпались! А ты всё что-то решаешь! Отпусти! – Я принялась яростно вырываться.

Он обнимал сильнее и сильнее, крепче сжимал меня.

– Да прекрати, – просипел у моего уха.

Губы его мазнули по моей щеке, щетина уколола.

– Янка… Да прекрати. Всё, успокойся. Яна…

Я отворачивалась от его поцелуев, рычала и посылала его к чёрту, но он ничего не слышал. И не отпускал меня ни на сантиметр. Его пах становился всё твёрже и твёрже. Член упирался в меня, и я, поняв насколько Карим возбуждён, ударила его по плечам.

– Отстань от меня! Отстань! Обратись к своему дружку, наверняка у него много девочек! Пусть подберёт тебе новый подарок. Новогодний!

– Не нужна мне другая. – Он таки поцеловал меня за ухом.

Его дыхание обожгло, хриплый голос пробрался в разум, а сердце откликнулось непрошеной радостью.

Карим поцеловал ещё раз, прикусил мочку.

– Мне и до тебя никто не нужен был. А как ты появилась… Всё пошло по-другому. Всё, ты понимаешь?

Я закрыла глаза. Ничего не понимала: ни что там у него и как пошло, ни себя саму. Ненавидела ведь его, готова была из себя хоть кислотой выжигать. А теперь таяла в руках.

Он поцеловал меня в шею, и я со стоном запрокинула голову. Открыла глаза, дыхание опять перехватило. Я и забыла, что над нами чёрное, в светлячках-звёздах небо. Что до Нового года почти не осталось времени, и что эту ночь я собиралась просто проспать.

Карим отодвинул футболку, прижался губами к ямочке между плечом и шеей. Низ живота сладко заныл, по телу пробежали тонкие паутинки возбуждения.

– Нет, Карим.

Я всё же остановила его. Отрицательно покачала головой.

– Ничего не будет. Разберись со своими проблемами для начала.

Он взял меня выше локтей. Провёл выше и прижал к себе. Я было хотела опять оттолкнуть его и пригрозить, что если не перестанет, я уйду. Но Карим просто прижался к моей голове губами. Потом потёрся носом, втянул воздух и отпустил меня.

Посмотрел на часы.

– Пять минут осталось.

Я вытащила из кармана телефон. И правда пять. Алия так ничего и не ответила, да я и не ждала.

Карим, ничего не сказав, раздвинул дверцы. За ними стояла тележка с несколькими накрытыми блюдами и ещё одной бутылкой шампанского в ведёрке со льдом.

– Неужели ты сам способен накрыть на стол? – наигранно удивилась я.

Карим мягко улыбнулся. Переставил на стол тарелки, потом ведёрко и вернул тележку обратно за дверь.

Я ещё раз посмотрела на часы.

– Не бери с собой в новый год то, что хотела бы оставить в этом.

– Да? – спросила, не особенно желая услышать ответ. На языке вертелось что-то вроде «так, может, мне оставить тебя?».

Я пригубила шампанское, которое так и не допила. Прислушалась к себе. На самом деле я ведь не хотела говорить этого. Задеть Карима, отплатить за боль… Но чтобы он оставался в прошлом – нет.

– Карим… – Я повернулась и…

Свет вдруг погас. Хлопнуло шампанское. Звёздная ночь стала абсолютной. Снаружи светили звёзды, на веранде, в темноте, горели свечи. Под ногами тоже было небо – маленькие лампочки на разной глубине. Откуда-то потянуло свежестью, раздался звон бубенцов.

Из моих пальцев исчез старый бокал и появился прохладный.

– С Новым годом, Яна, – сказал Карим, взяв меня за руку. Коснулся моего бокала своим. – Да, Новый год – семейный праздник. Раз я встречаю его с тобой, значит, это знак.

– Ты веришь в знаки?

– Нет. Раньше не верил. Но всегда бывают исключения. С Новым годом, Яна.

– С Новым годом, Карим, – ответила я.

Карим переплёл наши пальцы, а я сделала глоток шампанского.

Глава 23

Карим

Из аэропорта я поехал домой. Яна улетела третьего. Предлагал остаться до конца праздников, но она наотрез отказалась. Грешным делом, думал отвезти её к родителям, познакомить с матерью и сестрой. Ни к чему хорошему бы это не привело. Сперва надо было решить проблемы с Мадиной. Права в этом девочка.

Жену нашёл в гостиной. Что она делала в клинике две с хреном недели, понятия не имею. Когда приезжал к ней в последний раз, молоденькая медсестричка сказала, что она спит. Было это почти две недели назад, с тех пор мы не разговаривали.

– Выглядишь хорошо, – сказал, зайдя в гостиную.

Мадина встрепенулась. Я бросил взгляд на пустой бокал и хмыкнул. Жена отложила журнал.

– Надо было сказать, что приедешь сегодня. – Она поднялась. – Я бы что-нибудь приготовила.

– Не стоит.

Мадина дотронулась до пуговицы моего пиджака. Касание было простым и откровенным, как и её взгляд. Я убрал её руку. Она приподняла бровь.

– Можешь не утруждать себя. Мы разводимся.

Её глаза мгновенно вспыхнули, лицо исказилось яростью. Мультипликаторы, рисующие превращение ангела в демона, могли бы использовать её в качестве натуры. Подумалось, что сейчас она бросится на меня, но Мадина только сощурилась и зашипела:

– Разводимся? Вначале ты привёл в дом шлюху, из-за которой я чуть калекой не стала, а теперь разводимся? Я тебе не позволю так…

– Ты уходишь, – отчеканил я, не собираясь её слушать.

– Я никуда не пойду. Я на тебя двадцать лет жизни угробила! Я твою дочь воспитывала, пока ты болтался незнамо где!

– Ты нашу дочь воспитывала.

– Твою, – её голос зазвенел льдинками. – Это ты хотел кучу детей, а не я. Это тебе нужен был ребёнок, а не мне. Только почему-то ты моим мнением забыл поинтересоваться. Ты ещё детей хотел? А меня ты спросил, хотела я или нет? Хоть раз спросил, хочу я рожать детей или нет?! Да мне на всю жизнь хватило этих памперсов и сосок! Я хотела путешествовать!

– А ты, блядь, не путешествовала? Нет?! Пока я строил дом, ты каталась по Европе. Ты, блядь, делала, что хотела. Нет?!

– Что я хотела?! Таскать за собой малолетку я хотела?! Да я только и думала, как бы снова в это не ввязаться! Да я бы удавилась лучше, чем ещё одного ребёнка завела!

Она резко замолчала. Хотела отойти, но я развернул её к себе. Сперва она отводила глаза, потом резко вскинула голову и посмотрела на меня. Взгляд у неё был холодный и презрительный.

– Что? – спросила она с вызовом, тихо. – Что, Карим? Ну? Да, я не хотела от тебя рожать. Не хотела.

Я держал за локоть женщину, с которой прожил двадцать лет. С которой двадцать лет делил стол и постель, которую двадцать, сука, лет обеспечивал, а казалось, держу куклу. Тряхни, и посыпятся винтики.

– Я ненавижу тебя, – шепнула она весьма чувственно. – Не-на-ви-жу, Карим. Я ненавижу тот день, когда вышла за тебя, ненавижу жизнь, которую прожила с тобой.

– Даже так? Зато мои деньги ты не ненавидишь.

Она засмеялась тихим, презрительным смехом. И резко замолчала. Сжала зубы и выдернула локоть.

– Мой отец продал меня тебе. Он хотел спасти свой бизнес, ты хотел красивую девочку, и у него эта девочка была. Вот и всё.

От неё пахло алкоголем, но пьяной она не была. Платиновые волосы падали на её плечи, на свитер. Ни хрена она не похожа на Яну и похожа не была никогда. И Яна на неё не будет похожа через двадцать лет.

– Откуда ты взяла справку, которую мне подсунула?! – рявкнул я, схватив её снова.

Всё-таки тряхнул. Винтики из неё не посыпались, только из наглого рта вырвался очередной смешок, а губы сложились в злую улыбку.

– Ты добился своего, сукин сын, – зло сказала она и оскалилась. – Я забеременела. Да, Карим, да!

Она нервным движением заправила волосы за ухо. Надо отдать ей должное, она оставалась красивой даже сейчас. Отстранённо красивой. Телефон в кармане просигналил, но я продолжал смотреть на женщину, которую, как оказалось, никогда не знал. В ней не было ни намёка на сожаление.

– Чтобы завтра тебя в этом доме не было, Мадина.

Она зашипела и бросилась на меня. Я успел перехватить её руку до того, как она влепила мне пощёчину. Она попятилась, упала в кресло и подскочила. Швырнула в меня журнал, пульт от телевизора. Её грудь вздымалась, губы кривились.

– Слава богу, что я избавилась от твоего ребёнка!

– Что ты сказала? – Я сделал к ней шаг. – Что ты, мать твою сделала?!

В глазах у неё мелькнул испуг, дыхание стало нервным.

– Что ты сделала, Мадина?!

– Да! – закричала она. – Я сделала аборт! Сразу же! И очень жалею, что, когда забеременела твоей дочерью, не сделала этого!

У двери раздался шорох. Я резко повернулся и увидел Алию. Она стояла, держа в руках подарочный пакет с большим розовым бантом. Пару секунд она смотрела на Мадину, потом ушла, не сказав ни слова. Её шаги затихли.

Мадина обомлела. То, что я испытывал к ней сейчас, было не презрением, не яростью. Это было ничем.

– Я передумал. Собирай вещи и убирайся. Чтобы тебя здесь не было сегодня же. И учти: при разводе ты не получишь ничего.

Карим

Если считать развод чертой под двадцатью годами жизни, можно сказать, что новый год я начал с чистого листа. Формально. На деле лист оказался загаженным с самого начала. Дожидаться, когда Мадина уберётся, не стал. Что бы она ни решила забрать из дома, больше, чем забрала, не сможет.

Когда садился в машину, на дорожке появилась дочь. Коротко бросила, что с ней всё в порядке, и прошла мимо, к подъехавшему такси.

Дела шли вкривь. Не зря отец учил, что нельзя созидать, когда внутри мрак. Мрак – вотчина Шайтана.

В конечном итоге встретился со своим адвокатом и обрисовал, ситуацию. До разговора с Мадиной я ещё мог бы рассмотреть варианты, теперь нет.

***

Когда я вернулся, дом был тёмным и пустым. Оставалось открыть настежь все окна и пустить гулять ветер по комнатам. Но я прошёл в кабинет и достал бумаги, полученные от адвоката. В какой-то степени хорошо, что от Мадины у меня не осталось несовершеннолетних детей, это могло бы принести проблемы. Убрал документы в стол и уставился в пустоту.

Тихо, блядь, как в гробу. Продать, на хрен, этот дом, раз так.

Вспомнилось, как Алия просила завести собаку. Ей тогда было лет десять, а то и меньше. Я не разрешил. Потом она припёрла котёнка, но он быстро куда-то запропастился. То ли сам ушёл, то ли Мадина сбагрила. Пожалуй, надо было всё-таки подарить дочери щенка. Много чего нужно было сделать, и много чего делать было не нужно.

Время перевалило за полночь. Достал было сметы для нового курорта, но стук в дверь заставил их отложить.

– Можно к тебе? – спросила дочь подозрительно аккуратно.

– Можно.

Давно её не было у меня в кабинете, я и отвык её тут видеть. Говорят, жить прошлым – первый признак старости. А мне в голову лезли исключительно мхом поросшие воспоминания: Алия, вбегающая сюда, когда я раздавал жёсткие указания своим людям, Алия, смастерившая из многомиллионного контракта кривой самолёт… Её слёзы, когда за этот самолёт она отстояла час в углу.

Посмотрел на дочь и отвернулся к окну.

– Если хочешь спросить, в порядке ли я, то да, в порядке, – сказала она.

– То, что сказала твоя мать, предназначалось мне, а не тебе. Ты не должна была этого слышать.

– И всё-таки я услышала.

– Как бы там ни было, Алия, она тебя любит. Мадина хотела задеть меня. Уверен, что тебе она попробует объяснить всё, но потом.

– Она уже попробовала. – Дочь вздохнула. Присела на край стола.

Я кивком велел ей продолжать.

– Я не хочу её слушать. Ни сейчас, ни потом. Да даже если она тебе сделать больно хотела, как…

Её глаза заблестели, она замолчала. Дочь стояла рядом, но нас окружала всё та же тишина, и я лишь сильнее убедился, что совсем её не знаю.

– Вообще, я за другим пришла.

Всё это время она держала в руках плотно свёрнутые в трубочку бумаги, теперь положила их на стол, и они начали разворачиваться.

Посмотрел на неё с вопросом.

– Это касается Яны, – сказала она неуверенно. – Её ребёнка… Вашего ребёнка.

Дочь облизала губы. Посмотрела на листы и опять на меня.

– Прочитай внимательно, сам поймёшь.

– Раз пришла и начала говорить, говори.

Её неуверенность чувствовалась всё острее. Что она скажет, я знал. Сохранить беременность было невозможно, даже если бы Яна решила попробовать. Медицина шагнула вперёд, но в её случае врачи были бессильны помочь. Если бы беременность не прервали, ребёнка она потеряла бы так или иначе в течение ближайшего времени. К тому же и для неё последствия могли быть серьёзными. Чтобы понять это, хватило нескольких статей, найденных в интернете. Но я всё же хотел услышать версию дочери.

– Я увидела её бумаги. Не вчитывалась, просто сфотографировала. И подумала, что она сделала аборт, – сказала Алия торопливо. – Но это не так. Вернее, не совсем так. У неё была внематочная беременность. Это когда…

– Я знаю, что такое внематочная беременность.

Дочь затихла и согласно кивнула.

– Ну вот. Так что она не виновата. Это я неправильно поняла.

Я взял бокал и бутылку выдержанного коньяка, подаренного мне на день рождения одним из гостей. Дочь покусывала изнутри нижнюю губу. Видимо, считала, что я не замечаю этого. И как нервно она теребит браслет, тоже.

– А теперь скажи, зачем ты это сделала?

– Что сделала?

– Зачем ты соврала, Алия?

– Я… Я не врала. Я увидела эти бумаги, прочитала, что Яна прервала беременность, и…

– Зачем ты соврала? – спросил жёстко, прямо глядя на Алию. – Отвечай. И не пытайся врать. Я – твой отец, пусть даже не сумел воспитать тебя как следует. Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе знаешь. И тем более знаю, когда ты говоришь правду, а когда лжёшь.

Она перестала теребить браслет. Отвела взгляд. Губы её приоткрылись и сомкнулись, а я, глядя на неё, думал, что, если бы свет падал иначе, ресницы отбрасывали бы тень на щёки. Красивая у нас с Мадиной всё же вышла дочь. За двадцать лет хоть что-то красивое – светлое пятно на грязно-новом листе моей жизни.

– Вначале я правда подумала, что она сделала аборт, – сказала Алия тихо. – Это правда. Она не хотела рожать. В её положении это было нереально. А потом, когда я перечитала и поняла, что у неё была внематочная беременность…

Алия присела на край стола. Взяла развернувшуюся трубочку из бумаг и подала мне.

– На, сам прочитай.

Её рука зависла в воздухе на десяток секунд и опустилась, когда дочь поняла, что отделаться легко у неё не выйдет. Кинула обратно.

– Я хотела, чтобы у нас была семья! – сказала она запальчиво. – Хотела, чтобы ты дома ночевал, чтобы всё это прекратилось. Почему мы не могли быть просто нормальной семьёй?!

– Точно не из-за Яны.

– Я думала, если ты не будешь изменять маме, то она успокоится, вы перестанете грызться, как кошка с собакой. Когда ты её домой привёл… Да это вообще было!

– Вообще или нет, не тебе судить! Ты думала, ты считала! У тебя в думалке мозгов нет, чтобы думать!

– А у тебя прям есть!

Будь она младше, влепил бы ей по губам. Теперь же оставалось стиснуть зубы и мысленно досчитать до десяти. Залить гнев коньяком и взять себя в руки. Алия тоже стала успокаиваться.

– В общем, прости, пап. Я просто хотела, чтобы мы попытались быть семьёй. Только учти, Яну я не прощу никогда. Сколько это у вас с ней? Давно ты её знаешь? – Она грустно усмехнулась. – Я думала, познакомлю вас на твоём дне рождения. Познакомила…

– Я знаю её с октября. До моего дня рождения мы встретились один раз. Поэтому оставь свои домыслы. Она никогда не была моей любовницей и, если бы не стечение обстоятельств, отношений между нами не было бы.

– Стечение обстоятельств? – Дочь подобралась и посмотрела очень внимательно. – Где вы познакомились, пап? – В голосе проскользнула требовательность. – Расскажи мне, как вы встретились.

Сперва подумал, что мне только показалось, но нет. Что именно рассказывала Алие, Яна никогда не говорила. Но исключать, что про клуб Алия знает, я не мог.

Она подобралась. Возможно, мне это показалось, и дочь просто хотела знать. Попробовал представить себя на её месте. Да, мне бы тоже было любопытно. Но любопытство до добра никого не доводило, и знать о том, каким было наше знакомство, Алие ни к чему.

– Это к тебе никакого отношения не имеет.

– Ты – мой отец, она – моя подруга. Была… мне подругой. Так что как раз ко мне всё это имеет самое прямое отношение. – Алия выпрямилась, взгляд стал решительнее. – Где вы встретились? Ответь мне.

Я сжал зубы.

– В клубе у Аслана, – сказал нехотя. – Тебе этого будет достаточно?

– Вполне. Значит, она не врала, – добавила дочь, обращаясь не ко мне. Поймала мой взгляд, но ничего не пояснила.

Я убедился, что ей известно, возможно, больше, чем я бы того хотел. Но развивать тему незачем.

Дочь задумчиво молчала.

– Простишь ты её или нет – дело твоё. Только учти, что она перед тобой ни в чём не виновата, чтобы ты снисходила до прощения. На твоём месте, дочь, я бы не разбрасывался друзьями. Мои отношения с ней – одно, твои – другое. Если ты считаешь, что семья развалилась из-за неё, это не так.

Алия отрицательно качнула головой.

– Больше я так не считаю. То, чего не было, развалиться не может.

Она встала и пошла к двери. Хотел бы я знать, куда она ездила. Красная обтягивающая футболка, узкие, в облипку, что места для воображения нет, джинсы. Отпил коньяк, чтобы заткнуть пасть никак не унимающемуся гневу.

– Алия, – позвал, и она обернулась.

– Хочешь, я подарю тебе щенка?

Дочь нахмурилась.

– Зачем он мне?

– Ты же хотела. Когда маленькая была. Хочешь, заведём?

– Не хочу я. Зачем он мне нужен? Вообще не помню, чтобы я собаку хотела. Ты, наверное, что-то перепутал.

– Наверное, – ответил я, глядя на неё – повзрослевшую и чужую.

Некоторые вещи надо делать вовремя. Иначе они могут стереться из памяти, оставив только взвесь из обиды, причин которой уже не найти.

– Хорошо, забудь об этом. Ты сегодня была в институте?

– Да, а что?

– Яна сейчас в общежитии?

Дочь замешкалась. Посмотрела из-под ресниц, и я мгновенно почувствовал неладное.

– Пап… Она забрала документы. Больше она в нашем институте не учится. И комнату в общаге она тоже освободила.

– Это что значит? – спросил резко, и сам прекрасно понимая, к чему она.

– Скорее всего, она решила вернуться домой. В Пермь. Если я её хоть сколько-то знаю, то думаю, она уехала домой.

Глава 24

Яна

Сразу после праздников я подала документы в местный вуз, считающийся престижным по здешним меркам. Мама не возражала, хоть в её молчании я и чувствовала укор.

– Мам, – позвала за вечерним чаем, заметив её задумчивость. – Ну что ты опять?

– Что я?

– Я же знаю, что ты из-за меня переживаешь. Не надо. У нас здесь тоже хорошо. Вон, – улыбнулась уголками губ, – даже фигуристы наши на международные соревнования прорвались. Ты слышала, что пара из Перми поедет в этом году на чемпионат Европы?

– Не слышала.

– Вот, видишь. А они поедут. – Погладила маму по руке. – Да и, честно, устала я там. Всё такое… чужое. Пока мы с Алей были, ещё ничего, а потом… Так лучше, мам.

– Ты меня убеждаешь или себя?

Я невесело усмехнулась.

– Обеих, наверное.

О встрече с Каримом в горах я ничего не рассказала. Ни о том, как мы столкнулись на рассвете, ни о новогодней ночи. Я уже и сама не до конца понимала, была ли на самом деле освещённая звёздами и свечами веранда, шампанское и наши с Каримом переплетённые пальцы, или это мне привиделось. За три недели он ни разу не написал мне и не позвонил. Ничего, что позволило бы думать, что у этих неба и звёзд есть продолжение. Возможно, он решил не усложнять, а возможно, не так уж я ему оказалась нужна. Я ждала до конца выходных – намёка, сообщения, признаний. Хоть чего-нибудь. А потом решила, что пора ставить точку и начинать заново. Как феникс.

Мама с упрёком покачала головой.

– И что мне с тобой делать?

– А знаешь… – Я наигранно задумалась. – Давай свой джем из смородины. Надеюсь, ты не съела его без меня?

Мама пошла к холодильнику, и на секунду я разрешила себе побыть брошенной и грустной. Только секунду, пока она стояла ко мне спиной. Не надо ей знать, как мне на самом деле больно вырывать из себя Карима. Выжигать из сердца, вытравливать из души, выкорчёвывать из мыслей. Да и что толку, если стоит закрыть глаза, сразу приходит он?

– Уже не так вкусно, как в детстве, – заключила мама, когда я облизала кончик сунутой в джем ложки.

Я улыбнулась. Мама тоже.

– Я тебя люблю, мам. Спасибо, что ты у меня такая.

– А тебе спасибо, что ты такая у меня.

Я хотела обнять её, но тут в дверь позвонили.

– Пойду открою. – Мама встала. – Ты пока подогрей чайник. Я никого не жду. А ты?

– Я тоже. Кого мне ждать?

– Тогда кто бы там ни был, пусть идёт дальше. У нас с тобой девичник.

Мама скрылась в коридоре. Я подцепила ещё немного джема и облизнула ложку. Нет, джем – как в детстве. Это я другая. Представила, что моей мамой могла бы быть Мадина, и поёжилась. Да боже упаси! Пусть у меня никогда не было отца и жили мы бедно, но лучше так.

Услышала, как захлопнулась дверь. И правда, справилась мама быстро.

– Ну что, выпро…

Мама держала букет чайных роз, перевязанных широкой белой лентой. Я застыла с ложкой в руках. Но спросить ничего не успела: в кухню следом за ней вошёл Карим.

– Прости. – Мама посмотрела выразительно. – Он был очень настойчивым.

Каким настойчивым может быть Карим, объяснять не стоило. В ответ я наградила её взглядом не менее выразительным, чем она меня.

Карим держал ещё один букет, правда, маленький – из розовых розочек, бутоны которых плотно прилегали один к другому.

– Я приехал за тобой.

Он протянул мне цветы.

Я не взяла. Вместо этого забрала со стола пиалу с вареньем и демонстративно сунула в него ложку. Облизнула, глядя на Карима. Он серьёзно считает, что я встану и вприпрыжку побегу за ним?!

На его скулах выступили желваки, букет опустился на стол.

– Я за тебя очень рада.

– Я развожусь с Мадиной.

– М-м-м… – протянула многозначительно. – Молодец какой. Мне в ладоши похлопать?

Не успела я снова зачерпнуть варенье, он вырвал ложку у меня из рук и кинул на стол. Потом отобрал пиалку, отправил туда же и сдёрнул меня со стула. Я ахнуть не успела, как он прижал меня.

– Я, чёрт подери, двадцать лет прожил с этой женщиной и прожил бы ещё столько же, если бы не ты! А ты тут… Яна, чтоб тебя! Ты всё перевернула, можешь ты это понять или нет?! Да я ни за одной бы не полетел через всю страну!

– А за мной, значит, полетел?! – Я упёрлась в него ладонями. Правда, с тем же успехом могла бы упереться в гору. Эльбрус, наверное, и тот проще было бы подвинуть.

– А за тобой полетел!

– Так летел, что аж месяц почти прошёл! Кружил, наверное! Заблудился, бедняга!

– Яна!

– Что – Яна?! Ты…

Всё, что собиралась высказать, превратилось в мычание. Он накрыл мой рот своим и поцеловал. Я била его в грудь, по плечам, только ничего не могла сделать. Ни с ним, ни с собой. Кровь становилась горячее и горячее, желание вспыхнуло за секунды, а сердце как с ума сошло. Карим сбавил обороты. Мягко, дразня, прихватил нижнюю губу, погладил меня по спине.

– Я за тобой приехал. Ты… Надо что-то с домом делать. Думал продать его, а потом… Трое мальчишек, девочка. Качели… Ты знаешь, я, кажется, придумал имя.

– Ты бредишь, Карим.

Он мотнул головой. Отпустил меня, провёл по волосам, ругнулся. Посмотрел мне в глаза. Снова ругнулся сквозь зубы.

– Вообще, у нас принято, чтобы детей называли родственники. Мой брат хотел назвать сына Русланом, а потом пришёл дядя и… – Он осёкся. – В общем, вначале придётся записать дочь, а потом ехать к родне.

Мне стало смешно. Карим наконец замолчал. Мы смотрели друг на друга и ничего не говорили, должно быть, вечность.

– И какое же имя ты придумал?

– Любовь.

– Любовь?

– Ну да. – Он взъерошил волосы ещё сильнее. – Думаю, оно подойдёт лучше всего.

– Любовь? – спросила снова, а сердце уже не просто колотилось – неслось галопом.

Карим утвердительно кивнул.

– То есть Любаша?

– Нет, Любовь, – ответил вдруг решительно и снова прижал меня к себе. Посмотрел в глаза и, дотронувшись до виска, убрал прядь волос.

Дыхание перехватило, уголки глаз щипало.

– Я… Я подумаю, – сказала тихо. – Я…

– Я люблю тебя, Яна.

Я приоткрыла губы. Он гипнотизировал меня, рядом с ним я превращалась в тягучую смолу. Податливую и не способную к обороне.

– Правда? – переспросила шёпотом.

– Правда. Иначе бы я не приехал за тобой. Ты нужна мне, Яна. Я хочу трёх сыновей и дочь. И качели в саду. И булочки утром на завтрак.

– Много ты всего хочешь. Только где здесь я?

– Везде. Я хочу всё это только с тобой. Без тебя мне ничего не нужно.

– Даже сын?

– Тем более сын. Его матерью может быть только одна женщина, и эта женщина – ты.

Яна

В ожидании, когда Карим закончит разговаривать, я рассматривала браслет. Мама отдала его мне перед самым выходом, когда Карим уже был на улице, и шепнула, чтобы я больше не делала ничего сгоряча. Потому что с таким мужчиной, какого я выбрала, это ни к чему хорошему не приведёт. Если уж решила броситься в этот омут, то придётся научиться терпению.

– О чём задумалась? – спросил Карим, убрав мобильный.

– Да так… – Подумала, сказать или нет, и всё же призналась: – Если честно, о том, что с тобой будет сложно. И мне будет сложно, Карим, и тебе.

– Без тебя мне будет сложнее.

Я вздохнула. Подалась к нему, прильнула на секунду.

– Вот поэтому я собираюсь сесть с тобой в самолёт и вернуться в Москву. С тобой сложно, а без тебя… – Улыбка застыла на кончиках моих губ. – Не знаю. Да и не хочу знать.

– А чего хочешь?

Ответить мне помешало сообщение о начале посадки на наш самолёт. Да и что я могла ответить? Привстала на носочки и быстро поцеловала Карима в подбородок. Пусть он и невыносимый, но с ним я готова ехать на край света. И лететь тоже готова. А Москва… Не такой это уж и край, всего-то несколько часов над землёй. Ерунда, если учесть, что он обещал мне качели, трёх сыновей и малышку Любовь.

***

Двор завалило снегом, расчищенной была только дорожка, ведущая к дому. Выбравшись из машины на холод, я поёжилась. Карим приобнял меня, распахнул пальто и спрятал в своё тепло.

На подлёте к Москве я задремала, очнулась, когда мы пошли на посадку. Было спокойно – не так, как когда я летела одна. Просто… спокойно и уютно.

– И как мы пойдём? – спросила с улыбкой. Неудобно же.

– Справимся.

Так мы и пошли к дому. Было ещё не поздно – около десяти вечера, хотя вылетели мы без четверти девять. Перелёт как будто бы выпал из жизни, а всё разница во времени. Задумавшись об этом, я поскользнулась, и Карим крепче обхватил меня за талию.

– Опять ворон считаешь?

Я отрицательно мотнула головой.

Остановилась, повернулась лицом к Кариму и, приподнявшись на носочки, шепнула:

– Я тебя люблю. Ты самонадеянный нарцисс, избалованный и порой невыносимый, но я тебя всё равно люблю. Порой у меня слов нет, чтобы высказать тебе всё, что я о тебе думаю, и мне хочется тебя просто ударить, но я всё равно тебя люблю, Карим. И если когда-нибудь ты решишь, что всё не так и не то, вспомни этот момент. Если я буду говорить тебе, что ненавижу, значит, ты меня довёл. Но я тебя всё равно люблю. Если решу уйти – верни меня. Потому что я на самом деле мне нужно будет, чтобы ты меня не отпускал, потому что я тебя люблю. Если я скажу, что всё что между нами – ошибка, не верь, потому что…

– Потому что ты меня любишь.

– Угу, – кивнула я.

Поцеловала его снова. Потом ещё раз.

– Просто запомни – я тебя люблю. И ещё… Только ты можешь сделать так, чтобы я не захотела уйти, и чтобы никогда не сказала, что мы – ошибка. Только ты. Сделай это.

– Сделаю.

Он взял меня за руку и провёл до двери. Отпер её, распахнул и, перед тем как мы вошли, посмотрел в глаза.

– А ты сделай так, чтобы этот дом наконец стал мне домом.

– Только тебе?

– Нам.

– Нам, – повторила эхом и вошла в тёмный холл.

Карим

В кухне пахло шоколадом, пряностями и травами. Я только и успел переодеться, сделать пару срочных звонков, а Яна уже заварила чай. Пара украденных у жизни часов давала о себе знать усталостью. Ещё и Аслан, будь он неладен. Какого хрена ему понадобилось в двенадцатом часу?!

– Садись. – Яна поставила на стол чайник. – Ты же за чаем пришёл?

– Вообще, за тобой, но от чая тоже не откажусь.

Она наполнила чашку и, когда я присел, положила ладони мне на плечи. Стала разминать, а я едва не зарычал от удовольствия. Не каждый секс доставлял такое наслаждение, как её прикосновения. Если бы она продолжила, чего доброго, кончил бы, ничего не начав, даже не увидев её голой. Но Яна обняла меня и поцеловала в затылок.

Накрыл её руку.

– Сейчас Аслан заедет.

– Аслан – это…

Не успела она спросить, по окну полоснул свет фар. Яна напряглась.

– Если не хочешь выходить, можешь остаться здесь. Но учти, он – мой друг, а друг для меня то же, что брат. Мой дом – его дом.

Она разжала руки. Я поднялся. Яна на меня не смотрела. Развернул её за плечо.

– У меня с твоим другом было не очень приятное знакомство.

– Уверен, мы это сможем поправить.

***

Аслан приехал не один. Вместе с ним в дом вошла Алия, что меня немало удивило. Вид у друга был решительный, дочь же не сказала ни слова. Промолчала, даже когда из кухни вышла Яна.

– Что-то я не понял… – Посмотрел сперва на друга, потом на дочь. – Ты вообще где была? Видела, сколько времени?

Алия поджала губы. Ничего не сказала и, не раздеваясь, пошла к лестнице.

– Алия, – позвал её Аслан.

Она остановилась. Посмотрела на него, на меня, на Яну и вернулась обратно.

В последние дни я её почти не видел. Знал, что учёбу она не прогуливает, но где болтается после, она не говорила. Вчера вообще не взяла трубку, а когда вернулась, сказала, что устала, и закрылась в комнате.

Мы с Асланом пожали друг другу руки.

– У меня к тебе разговор. – Друг посмотрел на Алию. – Отдай мне её. Я хочу на ней жениться.

Я недоверчиво усмехнулся. Признаться, подумал, что понял не так. Но Аслан, похоже, говорил серьёзно, и я понял именно так, как должен был понять.

– То есть ты хочешь жениться на моей дочери?

На губах друга появилась кривая усмешка. Начавшая было закипать дьявольская злость погасла. В секунду нарисовавшее красочные картинки воображение заглушил голос разума. Я слишком хорошо знал Аслана. Каким бы сукиным сыном он ни был, Алию без моего согласия он бы не тронул. И ещё я хорошо знал этот его взгляд.

– Ты бы её спросил для начала.

Алия поджала губы. Глаза сверкали гневом.

– Я согласна, – сказала она. – Я выйду за него замуж, папа.

Аслан хмыкнул. Твёрдо посмотрел на меня.

– Так отдашь её мне?

– Отдам.

Яна

Я слушала разговор и не понимала, что происходит. Как Карим может не замечать, что Алия не хочет замуж за его друга?! Почему она согласилась?! И… мелькнула мысль о Владе, но сформироваться она не успела.

– Вот и отлично. – Аслан искривил губы.

Мужчины пожали друг другу руки, как будто только что заключили хорошую сделку. Алия вдруг сорвалась с места и бросилась вверх по лестнице. Её ботинки оставляли на полу мокрые следы, звук шагов бил по вискам.

Да как Карим может?!

– Аля! – Я побежала за подругой. – Аля, подожди!

Ступеньки мелькали под ногами, в висках набатом стучало «это какой-то бред». Да неужели Карим способен взять и так просто отдать собственную дочь какому-то там…

Алия уставилась на меня с яростью и отчаянием. В её глазах стояли слёзы, сама она была необычно бледная.

– Что?! – крикнула она. – Что, рада?! Теперь избавишься от меня! Будешь тут хозяйкой, никто не помешает!

Она всхлипнула и отвернулась. Я нерешительно вошла и закрыла дверь. Как ни пыталась Аля скрыть, что плачет, у неё не получилось: выдали трясущиеся плечи и дыхание.

Я подошла ещё ближе, остановилась у неё за спиной и уловила так хорошо знакомый запах духов, которыми она пользовалась, сколько мы были знакомы.

– А ты мне говорила… – Она то ли застонала, то ли засмеялась, я не разобрала.

– А конкретнее?

Её губы задрожали.

– Он отдал меня, – сипло сказала она. – Влад. Привёл меня в клуб к Аслану и… – Она засмеялась. Почти истерично и глухо. – К Аслану! – Смех перешёл в рыдания. – Как это всё вообще могло случиться?! Отец рассказал мне, где вы познакомились. Я пошла к Владу, хотела ему рожу расцарапать, а он… Он меня в машину и туда. Ян…

Я опустила руки. Заплаканная, вся в чёрном, Алия походила на готическую принцессу. Слёзы оказались сильнее водостойкой туши, и та оставила тёмные дорожки, повторяющие путь катящихся по щекам капель.

Алия гордо выпрямила спину, но отчаяние из взгляда не исчезло.

– Зачем ты согласилась за него выйти? – спросила я тихо.

– Он мне не оставил выбора. Аслан… Он знает слишком много того, что ему не нужно знать.

– Да что он такого может знать?! – воскликнула я. – Поговори с отцом. Аль… – Я схватила её за руку. – Аля, просто сама всё Кариму расскажи. Он…

– Да что он?! – Она с яростью отдёрнула руку. Отошла на шаг и села на край постели. Опустила голову, и волосы ширмой закрыли её лицо.

Ярость прошла так же быстро, как вспыхнула. Алия накрыла лицо ладонями и протяжно застонала.

Я присела рядом с ней. Поколебалась и всё-таки обняла. Неожиданно Алия прижалась ко мне и тихо заскулила. Я обняла её ещё крепче. Как же я соскучилась по ней, как же хотела помочь!

– Хочешь, я сама с Каримом поговорю? – предложила, совсем не уверенная, что это хорошая идея.

Алия замотала головой.

– Я выйду за него замуж. – Голос её дрожал, но говорила она решительно. – Так лучше будет.

Она отодвинулась от меня. Стёрла слёзы. На лице остались только чуть заметные разводы от туши.

– А ты… Ты останешься с отцом. Только, Яна, не думай, что я тебя простила. Я тебя не простила и не прощу никогда. Как ты могла? Как ты…

– Никто не виноват, что так получилось, – вздохнула я и хотела взять её руку, но она её убрала. Я сжала кулаки. – Никто не виноват, – повторила твёрдо. – Просто так получилось. Я не знала, кто такой Карим, когда… Той ночью я ничего не знала. И он тоже.

– Но ты узнала потом.

– Да. – Желание объяснять что-либо вдруг пропало. И оправдываться тоже. – Да, – повторила я. – Потом я узнала. Но это слишком сложно. Всё, что я могу тебе пообещать, – что постараюсь сделать твоего отца счастливым. Я его люблю, Аль, и хочу, чтобы он был счастлив.

Только я это сказала, дверь распахнулась. Мы одновременно посмотрели на Карима, но ни одна из нас не сказала ни слова.

Он кивнул мне на выход, и я молча поднялась. Только напоследок всё-таки коснулась руки Алии и посмотрела в глаза.

– Влад ответит за всё, – шепнула одними губами. – Обязательно ответит.

***

Пока ждала Карима, всё думала, как он мог так поступить? Ведь Алия его дочь, и он прекрасно знал, что её согласие выеденного яйца не стоит. Сидела в своей старой комнате и подбирала слова, чтобы сказать ему всё, что думаю об этом. Но первые эмоции схлынули уже через пару минут, и я стала сомневаться. Если он так поступил, значит, у него есть причины. Ничего просто так он не делает.

Перегнулась через кровать, чтобы достать из сумки расчёску, но сумки не было.

– Она не тут.

Карим стоял в дверях.

– А где? – спросила, выпрямившись.

– В спальне. Ты же не думала, что так и будешь жить в этой комнате?

Разумеется, не думала. Признаться, я вообще не думала, в какой комнате буду жить – это последнее, что меня интересовало, когда я второпях собирала вещи, чтобы не опоздать на самолёт. Куда больше в тот момент меня заботили документы и собственное нижнее бельё.

Я поднялась и подошла к Кариму. Он ждал и, как только я оказалась рядом, положил ладонь мне на бедро.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросила, пытливо смотря ему в глаза. – С Алиёй.

– Уверен. Так будет лучше.

– Для кого лучше, Карим? Ты её видел?

– Алия успокоится. – Он погладил меня по бедру и взял за руку. – Я уверен в Аслане, как ни в ком. Что бы ты о нём ни думала, я ему доверяю. Он способен позаботиться о женщине, которая с ним рядом.

Я вздохнула. Затолкала поглубже возражения и мысленно приказала себе молчать. Не помогло. Стоило вспомнить заплаканную Алию, внутри всё запротестовало. Собственные чувства только подливали масло в огонь.

– Она же его не любит. Это неправильно, Карим. Неправильно, понимаешь?

– Полюбит, – отрезал он. – А правильно или нет – не тебе говорить. И не мне. У нас с тобой тоже всё неправильно. По крайней мере, началось неправильно. Скажешь, нет?

«Нет» я не сказала. Я вообще ничего не сказала. Сдавшись, ещё раз вздохнула, признав поражение, и напомнила себе, что он старше и мудрее меня. К тому же я не знала, о чём они с Асланом говорили, когда я была в комнате с Алиёй. Наверняка про Влада ему уже известно.

Карим потянул меня из комнаты. Мы прошли мимо нескольких закрытых дверей и оказались в большой спальне с серебристо-голубыми портьерами и широкой кроватью. Моя сумка стояла рядом со шкафом, с ручки шкафа свисал шарф, который я забыла, в слезах собирая вещи. Что это за спальня, поняла сразу. Осмотрелась и повернулась к Кариму.

– Мадина никогда здесь не спала, – предупредил он мой вопрос. – Мы давно не спали в одной постели. Она жила в другой комнате. Но если хочешь, можешь тут всё переделать. – Он посуровел. На лице отразилась решимость. – Мы можем продать этот дом, Яна. Возьмём другой, и ты сделаешь всё так, как удобно тебе. Что скажешь?

– Скажу, что мне нравится твой дом. Но… Я не люблю крохотные чашки, так что, если ты не против, мы от них избавимся. И ещё я бы с удовольствием избавилась от искусственного букета в гостиной. А в остальном…

Дотронулась до живота Карима. Его рука опустилась мне на талию, второй он обхватил мою шею. Я забыла, что хотела сказать. Накатившая усталость была приятной, томной и тёплой. В отдалении, на самом краю сознания, звучало его «мы давно не спали в одной постели».

– Мне очень нравится эта комната, – выдохнула ему в грудь. Подняла голову и посмотрела снизу в его суровое лицо. – Дом, сад… Мне всё нравится. А ещё больше нравится, что этот дом построил ты. Что было тут до меня, не имеет значения, Карим. Важно ведь то, что есть сейчас, правда?

– Правда, – ответил он коротко, поглаживая меня по затылку.

– Ты ведь не просто так строил этот дом. И… Карим, на самом деле всё это неважно.

– А что важно?

– Ты. Я. То, что есть между нами, и то, что будет.

Положила голову ему на плечо. Он погладил меня по спине, и его ладонь остановилась. Время замерло, и мы вместе с ним. Нас окружала тишина, но она не давила – она была наполнена спокойствием и умиротворением, какого я не испытывала раньше. Счастье любит тишину. Много раз я слышала эту фразу, но поняла, что она значит, только теперь.

– Я люблю тебя, Яна, – сказал Карим, нарушив тишину.

Но счастье не исчезло. Оно стало ещё звонче, ещё слаще.

– Я тоже тебя люблю, – ответила, приподняв голову. – Тоже, Карим.

Провела ладонью по его груди. Он прижал мою руку, взгляд его проник в душу и заставил трепетать.

Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Так и чувствовала его жадные губы на своих. Но Карим просто смотрел, и сердце стучало всё чаще, а губы саднило.

– Ты невыносимый, – сказала тихо. – Почему ты всегда заставляешь меня ждать?

Карим смешно нахмурился. Я улыбнулась и, обняв его второй рукой за талию, поднялась на носочки.

– Хочу, чтобы ты меня поцеловал, – сказала ему в губы и, не дожидаясь, стала целовать сама.

Эпилог

Яна

Солнце светило так ярко, что, чтобы не сгореть, пришлось накинуть на плечи палантин, а вот верхушки гор скрывали сине-сиреневые тучи. Я и подумать не могла, что тучи бывают такие красивые. Оказывается, бывают. Кто-то может до бесконечности любоваться водой и огнём, я же любовалась горами. Зимой, весной, летом… Теперь я понимала, что имел в виду Карим, когда говорил, что они всегда разные.

Услышала шорох за спиной и обернулась. Карим выглядел недовольным, и я догадывалась, почему. Как подтверждение мыслей, вдали пророкотал гром.

– Ты что тут делаешь?

– Сижу. Тебя жду.

Он нахмурился. Смерил меня взглядом и подошёл ближе. Я задрала голову и протянула ему руку. Карим помедлил и всё-таки опустился рядом со мной на траву.

– Я тебя искал. С чего ты взяла, что я приду?

– Просто знала.

Карим нахмурился ещё сильнее, в глазах мелькнула подозрительность, и я тихонько засмеялась.

– Почему время от времени у меня возникает чувство, что ты лучше меня знаешь, что я сделаю?

– Понятия не имею. – Я подобралась к нему поближе. – Может, потому что так и есть?

Он тихо ругнулся сквозь зубы. Я снова засмеялась. Карим вдруг толкнул меня в плечо, и я, вскрикнув, повалилась на спину. Он навис сверху, и у меня перехватило дыхание. Шею щекотали травинки, вдали ещё раз прокатился гром, а я лежала, замерев, и смотрела в бархатисто-тёмные глаза Карима. Он погладил меня кончиками пальцев по виску, по щеке, убрал с плеча лямку платья и очертил ключицы.

– Я тебя искал, – снова сказал Карим.

– Видишь, нашёл, – отозвалась я громким шёпотом и замолчала, завороженная его близостью, летя в бездну его глаз, его души, его чувств.

Мы смотрели друг на друга и молчали.

– Да, нашёл, – сказал Карим.

Только это не имело отношения к сегодняшнему дню.

Я облизнула губы. На лоб вдруг упала крупная капля. Карим вытер её, посмотрел на небо. Оно всё ещё было чистое, лишь прямо над нами висела крохотная, отбившаяся от сестёр тучка.

– Не совсем нашёл, – напомнила я. – Тебе меня подарили, забыл?

На лицо мне упала ещё одна капля. Карим стёр и её, а потом перекатился на спину, утянув меня за собой. Я оказалась сверху. Майка задралась, палантин слетел, и его руки лежали на полоске неприкрытой кожи. По телу пробежали мурашки, когда он мягко обрисовал несколько позвонков, поднимая футболку выше и выше.

– Мне тебя жизнь подарила, Яна, – сказал он очень серьёзно. – И найти помогла тоже она.

Начавшее было зарождаться желание стало неподъёмным. Я не просто хотела его, как женщина хочет мужчину. Я хотела стать его морем, его небом и его вселенной. Его мирной гаванью и его бурей. Его свободой и его пленом. Я хотела быть для него всем, потому что он сам был всем для меня. Хозяином моего сердца, моей жизни, моей души.

Я провела по его тёмным бровям, по носу и твёрдому подбородку.

– Наверное, я должна поблагодарить Влада.

– Этого недоумка?

Карим поймал мою руку.

– Бывают же идиоты… – процедил он сквозь зубы.

Я улыбнулась уголками губ. Действительно бывают. Хватило же у него ума привести к Аслану… Алию! Ладно я – ни роду ни племени, а вот она… За свою глупость он поплатился: Карим не пожалел усилий, чтобы посадить его за решётку. Правда, до этого изрядно попортил ему физиономию, но это было меньшим, на что Влад мог рассчитывать.

Я высвободила руку и ещё раз провела по бровям Карима, потом по его виску и щеке. Щетина колола кончики пальцев, и от этих покалываний по телу пробегали тонкие ниточки удовольствия.

– А я тебя не просто так ждала тут. Если уж у нас речь зашла о подарках.

Карим напрягся.

– Расслабься. – Я подтянулась выше и быстро поцеловала его в губы. – Никаких праздников ты не пропустил.

– Чёрт. – Он усмехнулся. – Неужели так заметно?

– Угу.

Я сползла на траву, потом встала. Небо над горами стремительно темнело, тучи приближались. Не пройдёт и часа, как дождь хлынет стеной. Пора возвращаться. Но свой подарок я хотела сделать именно тут. Это место принадлежало нам, и этот гром с этим дождём – тоже.

– Я беременна, Карим, – сказала, посмотрев на мужа. – Три дня назад сделала тест, вчера утром ездила к врачу. Он подтвердил. Я беременна.

Никакие тучи не могли сравниться с его глазами. Никакие краски, никакие моря. Чёрный цвет может быть не просто чёрным, а тёмно-каряя радужка глаз способна отражать солнце.

Карим сглотнул. Поднялся с земли, и горы вместе с чёрно-сиреневыми тучами оказались у него за спиной, как будто он преградил им путь ко мне.

– У тебя будет сын, – прошептала я. Сделала шаг. – Или дочь. Я не знаю, Карим. Не знаю. Я только одно знаю: я твой подарок. Моё сердце – твой подарок. И Аслан тут ни при чём. Тут даже жизнь ни при чём.

Взяла его за руку и положила ладонь себе на грудь.

– Это я тебе его подарила. Я сама. И подарю всю свою жизнь, буду рожать тебе детей, Карим. Но только при одном условии.

– При каком? – прохрипел он.

– У нас будет любовь. Даже если не будет дочери, а одни сыновья, у нас должна быть любовь. Ты обещал.

– Если обещал, так и будет.

Его рука сползла мне на живот. Глядя в глаза, он поднял мою футболку, и на коже у меня опять выступили мурашки. Одним движением он вдруг притянул меня и развернул лицом к горам. Ладонь его лежала на моём животе, он прижимал меня к себе спиной. Я смотрела на горы, на тучи, на вспышки молний, а ощущение того, что он загораживает меня собой, не пропадало.

– Я показал тебе горы, – прошептал он. – Показал тебе зимнюю ночь. Сейчас мы пойдём на веранду, и ты увидишь, какой бывает буря. Я показал тебе всё самое дорогое, что у меня есть, Яна. Но ты мне показала больше. – Вторая его рука тоже легла мне на живот. – Ты показала мне счастье. Ты дала мне счастье, девочка. Любовь… Я люблю тебя, Яна.

– Я тоже тебя люблю, Карим, – ответила, глядя, как молния вспарывает тучи, из-за которых золотом проглядывает солнце.