Пересечь черту бесплатное чтение

Кендалл Райан
Пересечь черту

Kendall Ryan

CROSSING THE LINE

Печатается с разрешения литературных агентств

Dystel, Goderich & Bourret и Andrew Nurnberg.

Copyright © 2020 Kendall Ryan

Cover Design by Uplifting Author Services

© Н. Болдырева, перевод на русский язык, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Плейлист

«Electricity» – Silk City, Dua Lipa

«Sexy Boy» – Air

«One More Night» – Maroon 5

«Jealous» – Chromeo

«Body» – Loud Luxury featuring Brando

«What’s Luv?» – Fat Joe featuring Ashanti

«Connection» – OneRepublic

«Till I Found You» – Phil Wickham

Глава 1
Бомбы правды

Ашер

Если я вижу цель, то препятствий для меня не существует.

Карьера хоккеиста, модная квартира в Сиэтле, женщины – неважно, я всегда действую одинаково. Не ищу компромиссы и ничего не стесняюсь.

Но недавно все изменилось. Кажется, в моей жизни наступила черная полоса.

– Ты в порядке? – спрашивает Оуэн, пристально глядя на меня поверх кружки с пивом. Он – вратарь нашей команды и один из моих лучших друзей.

Вздохнув, я уклончиво пожимаю плечами. Я начинаю серьезно уставать от того, что все спрашивают об этом.

Сотрясение мозга, из-за которого я выбыл до конца сезона, и растяжение паховых мышц, из-за которого мне трудно ходить и сидеть, не говоря уже о чем-нибудь более энергичном, например, о сексе. Это теперь совершенно исключено.

Я сижу в тускло освещенном баре, расположенном на улице за углом моего дома с двумя товарищами по команде, передо мной стоит запотевший стакан с ледяной водой. Это прямо метафора моей нынешней жизни. Мы провели день, примеряя смокинги для предстоящей свадьбы Оуэна, где все мы будем шаферами. Затем перекусили, а после того, как наши тарелки убрали, задержались, чтобы выпить по кружке пива. Вот только мне пока приходится пить исключительно воду.

Откинувшись на спинку стула, я зачесываю рукой волосы.

– Откуда я знаю? Может, так и должно было случиться. Может, это вселенная намекает, что я вкалывал слишком сильно и мне нужен перерыв, пока я не перегорел.

Даже произнося это вслух, я сомневаюсь, что мои слова – правда хотя бы отчасти. Мне просто кажется, что товарищи по команде не хотели бы услышать, насколько я огорчен, что не буду играть с ними.

– Проклятие, Ашер. Ты философом заделался? – спрашивает Тедди. Как и я, он один из центровых команды.

– Ну, – я склоняю голову набок. – Даже слепая белка иногда находит орех.

Раздаются короткие смешки.

– Кстати, об орехах… – Оуэн шевелит бровями, и мы все разражаемся смехом.

Это Оуэн, которого мы знаем и любим. Никогда не знаешь, что слетит у него с языка. Как в тот раз, когда нас задержала служба безопасности аэропорта после того, как охранник спросил его: «Сэр, у вас есть при себе какое-нибудь оружие или взрывчатка?».

«Помимо бомбического члена у меня в штанах?» – с ухмылкой ответил Оуэн. Эта короткая реплика стоила нам часа с лишним в комнате для допросов. Хорошие были времена.

Он слегка непредсказуем и горяч. Правда Оуэн немного остыл, когда обручился в начале года. Это правда. Но он все еще регулярно веселит нашу группу грязными шутками и колкими остротами.

Тедди старше Оуэна, немного более уравновешенный, и на него, как правило, можно положиться, он дает дельные советы. Только вот сейчас я не хочу слушать ничьих советов по поводу того, чем мне заняться в свой неожиданный и нежеланный отпуск.

Прежде чем парни успевают продолжить расспросы, мы замечаем на другом конце бара пару наших подруг… и мой желудок сжимается. Бейли – миниатюрная, великолепная и умная. Она вот-вот закончит медицинский колледж, и, хотя никогда раньше я в этом не признавался, у меня к ней серьезные чувства. Она здесь со своей подругой Обри, темноволосой, несколько более тихой и серьезной. Мы с ними познакомились через общих друзей и последние несколько лет дружим.

Даже если бы я захотел, я не смог бы заставить себя не скользить взглядом по изгибам Бейли, пока она идет к нам. Облегающие синие джинсы, искусно порванные на обоих коленях, обтягивают ее ноги, черная футболка красиво подчеркивает грудь, а белые теннисные туфли дополняют ее повседневный, но чертовски сексуальный образ. Светлые волнистые волосы ниспадают на плечи, очерчивая длинную, изящную линию шеи, ее пытливые глаза встречаются с моими.

Я беру воду и делаю большой глоток, пытаясь унять странное стеснение в груди, когда она и Обри останавливаются у нашего стола.

– Привет, Ашер, – говорит Бейли, глядя на меня с мягкой улыбкой.

– Привет, – хриплю я, внезапно чувствуя легкое головокружение.

– Чем вы, леди, заняты этим вечером? – спрашивает Тедди с улыбкой.

Бейли заправляет за ухо прядь волос медового цвета, снова ненадолго встречаясь со мной взглядом, прежде чем ответить:

– Всего лишь забираем заказ на вынос. У нас вечеринка с ночевкой, но вдруг ужасно захотелось жареной картошки с трюфелями и фаршированных грибов.

Я киваю.

Я бы тоже не отказался от вечеринки с ночевкой.

– Звучит весело.

– Как ты себя чувствуешь, Аш? – спрашивает Бейли, глядя на меня с беспокойством.

Не знаю, может, это сказывается медицинское образование, но в ее лице что-то меняется. Внешне я выгляжу нормально: ни синяков под глазами, ни повязок, ни ушибов. Но она достаточно умна, чтобы понимать: самые глубокие раны те, которых не видно.

– Выбыл минимум на две недели, а может быть, и до конца сезона, – я не могу сдержать нотку разочарования в своем голосе.

Подробности моей травмы растащили по всем новостям, повтор в замедленном режиме показывали по телеку так часто, что мне уже казалось, будто это произошло с кем-то другим. Но боль в промежности и туман в голове служат постоянными напоминаниниями о том, что в той игре именно меня швырнули на заграждение.

Бейли смотрит озабочено:

– Печально слышать.

– Это ужасно, – добавляет Обри, уголки ее губ опущены.

Мне не нравится выражение жалости на лицах, когда я говорю об этом. Это одна из причин, по которой я не отвечаю на сообщения или телефонные звонки – не хочу слышать, как кто-то разочарован тем, что я не играю в плей-оффах. Это всего лишь самый важный момент моей жизни, который теперь проходит без меня.

– Не хотите присесть, пока ждете? – я порываюсь подняться со своего стула, но Бейли качает головой.

– Все в порядке, – добавляет Обри.

– Я хотела перед уходом посетить дамскую комнату, – говорит Бейли.

Это отличный бар: темный, тихий, непринужденный – но странно в нем то, что туалеты расположены на заднем дворе, в отдельном здании рядом с парковкой. И я ни в коем случае не намерен позволять Бейли бродить там в темноте одной, так что я встаю на ноги:

– И мне нужно. Провожу тебя.

Она кивает и идет вперед к черному ходу.

Я знаю, что не должен был бы, но не могу не взглянуть на ее задницу. «Боже, Ашер». Когда мы подходим к двери, я придерживаю ее, чтобы пропустить Бейли. Запах ее цветочного шампуня – сокрушительный удар для моих нервов. Я чувствую волнение и даже не знаю, почему. Поскольку я соврал, будто мне тоже нужно, я захожу в мужской туалет и мою руки, затем жду ее снаружи на тускло освещенном тротуаре.

Я нечасто общался с Бейли с глазу на глаз, да мне это и не нужно, чтобы понять, что она хороший человек. Студентка медицинского факультета, идущая к тому, чтобы стать врачом. Добрый взгляд. Немного дерзкая. Умопомрачительная фигура. Как раз то, что я ищу в женщинах. Не то чтобы сегодня мне приходилось кого-то искать. Последние несколько лет девушки, жаждущие моего общества, – это настоящий «шведский стол», бери, что захочешь. Не то чтобы я жалуюсь. Черт, нет. Но я мог бы испытывать иные, куда более сильные, чувства, выпади мне шанс с такой славной девушкой как Бейли.

Звук шагов возвещает о ее прибытии.

– Спасибо, Ашер, – говорит она, когда замечает, что я стою, прислонившись к цементной стене. Легкая улыбка дает понять, что хитрость раскрыта. Она знает, что я пошел затем лишь, чтоб не оставлять ее тут одну.

– Всегда пожалуйста. – Наши взгляды пересекаются на секунду дольше необходимого, и все же я не могу заставить себя сделать шаг. – Как проходит лето? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Немного хлопотно, но хорошо, – Бейли мнется, пряча изящную ладошку в карман джинсов.

Я моментально вспоминаю прошлое лето. Мы все вместе отправились на пароме на остров Оркас отдохнуть в паре домиков у береговой линии. Мы ходили смотреть на китов, посетили винодельню. Думаю, это все спланировали Элиза и Обри, но не ручаюсь. Я вложился незначительной суммой на домики и продукты, взял с собой дождевик и походные ботинки. Это были первые выходные, когда я начал замечать в Бейли то, чего не замечал раньше. Какая она умная, веселая и симпатичная – даже без капли косметики и укладки она целиком захватила мое внимание.

Не то чтобы она замечала меня. Черт, если она и заметила, то вида не подала. Она в основном проводила время с девушками. Она близка с Сарой, Элизой, Беккой и Обри. А я по большей части тусуюсь с парнями – все хулиганы команды были в этом списке. Но все же наши с Бейли пути пересекались за завтраком и у ночных костров. Мне в тайне нравилось, что она ничуть не стесняется круглые сутки носить треники и уютные флисовые толстовки. И то, как она чертыхалась, спалив на костре свой хот-дог, а потом заставила одного из парней поменяться с ней, искренне меня развеселило.

Криво улыбнувшись, Бейли проходит мимо, направляясь обратно к столу, и чары рассеиваются.

Когда мы добираемся до нашей компании, там обсуждают летние путешествия.

– Итак, теперь у тебя будет большая семейная встреча? – спрашивает Оуэн, вновь втягивая меня в разговор.

– Нет, – ворчу я.

– Какая семейная встреча? – спрашивает Тедди, делая очередной глоток пива.

Откашлявшись, я склоняюсь вперед, ставя локти на стол:

– Бабушке восемьдесят пять этим летом, и она хочет собрать всю семью у себя в доме на пляже в Сан-Диего. Это следующие выходные, я предполагал, что не смогу быть, у нас же все еще плей-офф. У вас все еще будет плей-офф, – говорю я, сурово глядя на товарищей по команде, – а вот у меня – нет.

Оуэн смотрит озадачено:

– Так почему бы не поехать? Тренер тебя отпустит.

– Я не поеду. Команда говорит, я должен взять с собой медсестру, это, мать его, нелепо. Я взрослый мужчина. Я не собираюсь проводить отпуск в компании кого-то незнакомого, кто станет мыть меня губкой или хмуриться всякий раз, как я попытаюсь взять пиво. Уж лучше остаться дома. У себя я хотя бы смогу расслабиться.

– Поездка в Калифорнию на неделю? – спрашивает Бейли. И я понимаю, что киваю, вновь глядя на нее. – Я это сделаю, – говорит она, заставляя всех посмотреть на нее с разной степенью замешательства.

– Хм? – я удивленно приподнимаю брови.

– Стану твоей сиделкой. Я сделаю это. Поеду с тобой. – Ее большие карие глаза откровенно смотрят на меня.

– Почему? – я моргаю, глядя на нее в полном недоумении.

Она пожимает плечами:

– Даже не знаю. Бесплатная поездка в Сан-Диего?

– Ты же врач. Не медсестра.

– Верно. Но у меня две недели отпуска до ординатуры.

Я едва слышу, что еще она говорит. Внезапно у всех появилось собственное мнение, и они поддерживают идею – громко.

– Соглашайся, чувак, – говорит Оуэн, затем большим глотком допивает пиво. – Бейли намного лучше, чем какой-то незнакомец, которого назначит команда, и так ты сможешь увидеть семью. Может, и настроение станет получше.

Он прав, но я вроде как хотел зациклиться на своих проблемах и остаться отсиживаться дома, словно жалкий ублюдок. А я знаю, что как только калифорнийское солнце коснется кожи или когда бабушка начнет рассказывать одну из своих неприличных историй, я уже не смогу поддерживать свой кислый настрой.

Если я останусь дома, буду лишь казнить себя. И то, что Бейли, кажется, взволнована мыслью о поездке, меня немного интригует.

– Ладно. Согласую это на следующей неделе с командой. Возможно, ведущий тренер сперва захочет поговорить с тобой.

Бейли кивает, все еще улыбаясь:

– Звучит заманчиво. Держи меня в курсе.

– Обязательно. – Мое сердце бьется быстрее от перспективы отправиться в Южную Калифорнию с Бейли.

Через несколько минут пустой болтовни девушки извиняются и уходят за своим уже готовым заказом, и вновь остается лишь наша мужская компания.

– Будь аккуратнее с Бейли, – говорит Оуэн после минуты тишины.

– О чем это ты, черт возьми?

Он смотрит на меня многозначительно:

– Ты – это ты, а она – это она, я просто пытаюсь реально смотреть на вещи. Она оказывает тебе услугу этой поездкой, помни об этом.

– Что-то я не улавливаю, чувак. Я понимаю, что она оказывает мне услугу. – Хотя я пытаюсь всем своим видом показать полное недоумение, я знаю, о чем он.

Многие годы я усердно играл и мало отдыхал в свободное время. Я переходил от игры к игре, это была игра ради игры, борьба ради борьбы, я, словно наркоман, искал новую дозу. Хоккей – единственное, что заставляет меня чувствовать себя цельным, и я неустанно стремился к этому. А сейчас о нем не может быть и речи. По крайней мере – пока.

Когда родители развелись, я был юн и обижен, переполнен яростью, которую не мог заглушить никакой хоккей. Я бросался на противников с кулаками, не всегда осознавая причины этого.

Такое поведение было вознаграждено. Моим тренерам это понравилось. Но теперь-то я понимаю, что это был защитный механизм. Мне никогда не приходилось думать. Не приходилось чувствовать. Я просто действовал. Я делал то, что казалось мне правильным, что естественно вырывалось из меня – это был хоккей. Вот только сейчас я не могу играть. По крайней мере, не прямо сейчас, и это похоже на тюремное заключение.

За последние десять лет многое изменилось. Мне хотелось бы думать, что я повзрослел, немного остыл. Но моя репутация, похоже, не померкла.

Обо мне ходят те еще слухи. Говорят, я эгоист. Засранец. Отчасти это так. Может быть, даже больше, чем отчасти. Но я не хочу сейчас признаваться в этом самому себе, потому что пострадало не только мое эго.

– Бейли – большая девочка. Она знает, как себя вести, – бормочу я.

Тедди смотрит так, будто пытается прочесть мои намерения.

Мои единственные намерения – навестить бабушку и попытаться не фокусироваться на том факте, что я временно отстранен от любимого дела.

– Я просто высказал мнение, – говорит Оуэн, защищаясь, и откидывается назад, скрещивая на груди свои массивные руки. Даже несмотря на то, что я сделал вид, будто ничего не понял, я точно знаю, о чем говорит Оуэн. Моя репутация жесткого игрока – это одно, но есть еще и репутация бабника. О, да…

Когда Бейли появится на пляже в своем бикини и покажется легкой добычей, хватит ли мне сил устоять? Это вопрос, на который у меня, похоже, нет ответа.

Полагаю, время покажет, и я все пойму, когда мы доберемся до Сан-Диего. Но кое-что я уже знаю.

Впервые с момента травмы я чувствую, что груз на моих плечах стал легче, и все это благодаря симпатичной блондинке с прекрасными карими глазами.

Глава 2
Эквилибристика

Бейли

У нас с балансом всегда были сложные отношения.

Образно выражаясь, я – королева эквилибристики. Учеба в медицинском колледже – сплошная эквилибристика. У меня постоянно тысяча дел, которые нужно делать одновременно, так что я стала мастером составления списков и богиней, когда дело доходит до расстановки приоритетов.

Но баланс в буквальном смысле этого слова? В этом я не так хороша. Этот маленький факт, должно быть, вылетел у меня из головы прошлой ночью, когда между горстями картошки фри с трюфелями я согласилась пойти с Обри на утреннюю йогу.

Упираясь пальцами ног в коврик, пытаясь «выровнять дыхание», как спокойно рекомендует инструктор, я краем глаза наблюдаю за Обри. Она изгибается и растягивается, словно резина, в своем светло-розовом спортивном топе-бра и леггинсах в тон. У нее все выглядит так просто, будто я смотрю видео из соцсети популярного фитнес-тренера. Когда я пытаюсь повторить ее позу, подтягивая одну ногу к внутренней стороне бедра другой ноги, я шатаюсь так, будто перепила текилы, и в конце концов падаю.

Это совершенно не похоже на то, как я представляю заботу о себе. На самом деле после четырех лет учебы в медицинском колледже этот термин практически исчез из моего лексикона. Но если мне действительно надо расслабиться, мой способ позаботиться о себе – это, например, как прошлой ночью, одеться удобно и наслаждаться вкусной едой, не делая абсолютно ничего, и уж точно – никаких физических упражнений. Но Обри настояла на том, что йога поможет мне снять напряжение, накопившееся за время учебы в медицинском колледже, и поможет избавиться от болей в спине и плохой осанки, которые появились у меня за четыре года сидения над книгами и за ноутбуком.

– Поза полумесяца, раскройте свою сердечную чакру. – У нашей миниатюрной светловолосой инструкторши медовый голос, отчего ее команды звучат скорее как любезные предложения. И это хорошо, потому что мой полумесяц больше похож на четверть луны, и я совершенно уверена, что нет никаких медицинских доказательств существования чакры сердца или чего-либо еще подобного.

В конце финальной цепочки движений, когда все закрывают глаза и кланяются, я пользуюсь возможностью, чтобы поправить свои леггинсы и решить проблему с трусами.

Да, именно так. Я не рождена для йоги. Но свое первое в жизни занятие йогой я прошла без каких-либо серьезных травм, так что буду считать это победой.

– Итак, что думаешь? – спрашивает Обри оптимистично, хватая баллончик с дезинфицирующим средством и разбрызгивая его на коврик.

– Думаю, мне стоит поработать над балансом, прежде чем вернуться, – отвечаю я со смехом. Преуменьшение года. – Но было неплохо растянуться. У меня зажата надостная мышца.

Обри закатывает свои большие медовые глаза, сворачивая коврик для йоги в компактное фиолетовое «буррито»:

– Попрошу не выражаться.

– Прошу прощения. Я о боли во вращательной манжете.

Сунув коврик под мышку, Обри вскакивает на ноги и протягивает мне руку:

– Привет, Бейли! Мы знакомы? Меня зовут Обри. Я работаю в сфере благотворительности. Оторвись на секунду от науки и поговори на языке нормальных людей.

Я смеюсь, поправляя волосы, выбившиеся из конского хвоста:

– Плечо болит, и я рада, что мы сходили на йогу и подрастянули его. Так лучше?

Она криво улыбается:

– Намного. А теперь давай возьмем латте, пока ты вновь не окунулась в науку и не ускакала на свою встречу с врачом команды.

Внутри у меня зарождается бурлящая нервозность. Существует ли желудочная чакра? Если да, то с моей что-то определенно не в порядке.

Я до сих пор не могу поверить, что вызвалась отправиться в поездку с Ашером к его семье. Следовало держать рот на замке… теперь я это понимаю. Но, честно говоря, я никогда не умела молчать. Пустая болтовня. Дерзкие обещания. Сплетни. Тут я везде преуспеваю. Быть послушной и молчаливой – искусство, которым я никогда не владела. За эти годы мой язык много раз доводил меня до неприятностей. Черт возьми, именно он привел меня на занятия йогой этим утром. И теперь я вызвалась неделю поработать в Сан-Диего личной медсестрой Ашера.

Еще одна такая оплошность, и я куплю себе намордник.

Наш любимый кофе продают всего в квартале от студии йоги. Как только мы с Обри входим, знакомый бариста кивает мне и начинает готовить мой обычный заказ – большой ванильный латте.

– Полагаю, ты тут официальный завсегдатай, – бросает Обри через плечо, подходя к стойке и заказывая себе холодный напиток. Когда я подхожу туда же, мой латте уже готов, от крышки поднимается пар. Супергорячий, как раз как мне нравится.

– Обычный черничный маффин, Бейли? – спрашивает бариста, уже доставая коробку с выпечкой.

Боже, неужели я действительно настолько предсказуема? Наверное, в последнее время я слишком часто сижу тут за учебниками.

Я делаю глубокий вдох, понимая, что да, я настолько предсказуема. Нужно ли мне перекусить? Совершенно определенно. Требуется секунд пять, чтобы я сдалась.

– Да, почему бы и нет? – я пожимаю плечами. – Я это заслужила.

– Итак, эта твоя встреча, – говорит Обри, подбирая идеальный баланс подсластителя для своего холодного напитка. – Есть какой-то не слишком заумный способ рассказать мне, что это будет?

Я пожимаю плечами, пробуя латте. Он как раз достаточно остыл, чтобы не обжечь язык. Идеально.

– Понятия не имею, – говорю я, пожимая плечами. – Но уверена, мне расскажут о том, как лечили Ашера, и обо всем, на что мне стоит обратить внимание, или о лекарствах, которые ему нужно принимать. Все самое нужное.

Обри кивает, ее конский хвост покачивается в такт движению головы:

– Звучит достаточно просто.

Да, вероятно, так бы и было, если бы моим пациентом не был наш суперсексуальный друг Ашер.

– Будем надеяться, что все обойдется.

Обри хмурит брови, когда делает длинный глоток холодного напитка.

– Что волнует тебя больше всего? Игра в доктора или бесплатный отдых на солнышке?

– Нормально, если я скажу «все и сразу»?

Мой ответ удивляет Обри не меньше, чем меня.

Да, я в восторге от предстоящей практики и витамина D, который получу на солнце. Но во всех этих мечтах о том, чтобы лежать на пляже, пока к тебе относятся, как к настоящему врачу, я почти забыла о том, что останусь один на один с Ашером Ридом на целую неделю. Парень горяч как грех, этого нельзя отрицать.

– Не похоже, чтобы было чего опасаться, – уверяю я Обри, когда мы идем к нашим машинам. – Ну, он травмирован. И…

– И? – переспрашивает она. – Есть какое-то «и»?

Я закидываю в рот кусочек маффина, чтобы не признаваться, что есть очень много всяких «и». В сценарии моей мечты я бы набросилась на него еще до того, как наш самолет был бы готов к взлету. Не то чтобы я считала, что он думает обо мне так же. Но, эй, можно же помечтать.

– Я не еду туда как подруга, которая внезапно считает его сексуальным, – напоминаю я ей. – Я еду туда как медсестра.

Это напоминание и для меня. Команда доверит мне здоровье одного из своих звездных центровых. Я никак не могу ее подвести. Если, конечно, она одобрит эту безумную идею.

Как только мы с Обри прощаемся, я отправляюсь домой, переодеться во что-то более соответствующее. Затем быстро еду на тренировочную базу «Ледяных ястребов».

Внутри меня встречает охрана и просит предъявить удостоверение личности. Затем меня направляют по коридору к третьей двери справа. Коридоры декорированы сверкающим полированным бетоном, на стенах – фрески с изображениями игроков: как нынешнего состава, так и легенд прошлого, а также девизы, выложенные печатными буквами: «ВСЕГДА ВПЕРЕД», «ПОРАЖЕНИЕ – НЕ ВАРИАНТ».

Когда я вхожу в тренировочный зал, мужчина, должно быть, спортивный тренер команды, просматривает документы на планшете, тогда как Ашер сидит рядом на гимнастическом мяче, нетерпеливо дрыгая ногой. Он одет в черные спортивные шорты и поношенную зеленую футболку «Ледяных ястребов», его пепельные волосы выбиваются из-под бейсболки, повернутой козырьком назад, – тоже с логотипом команды.

Я делаю еще один шаг вперед, тренер замечает меня, взглянув поверх своего планшета, и протягивает руку:

– Вы, должно быть, Бейли Эриксон.

Я делаю несколько шагов вперед и отвечаю на рукопожатие:

– А вы, должно быть, тот, с кем у меня назначена встреча, – я уверенно пожимаю руку и улыбаюсь в ответ.

– Трей Донован, мастер спорта, консультант тренировочного центра, – он так же крепко сжимает мою ладонь, раскатисто произнося свое имя и регалии.

Я приятно удивлена, ведь я знаю, что стоит за этими словами. Он не врач, но у него есть научная степень и он – дипломированный спортивный тренер. Уверена, он специализировался на спортивной медицине. На нем брюки цвета хаки, зеленое поло с логотипом команды и ярко-красные теннисные туфли, он выглядит достаточно дружелюбно, глядя на меня поверх планшета, который все еще держит в руках.

– Я так понимаю, вы завершили клиническую практику и ждете начала ординатуры, – говорит он.

Я киваю, ничуть не удивленная проверкой:

– Да. В июле я стану интерном в «Уильям Симмонс».

– И, я так понимаю, вы уже знакомы с мистером Ридом.

Трей кивает на Ашера, который на мгновение прекращает дрыгать ногой, чтобы улыбнуться мне своей знаменитой улыбкой. Внутри у меня все напрягается, и я чувствую себя немного взвинченной.

– Как дела, Бейли? – Ашер вскидывает подбородок в мою сторону, затем одаривает еще одной улыбкой, от которой сердце начинает биться быстрее.

Я осторожно улыбаюсь в ответ, стараясь не потеряться в его прекрасных голубых глазах.

– Прыгай сюда, – говорит Трей Ашеру, похлопывая по столу с черной обивкой, затем снова поворачивается ко мне: – Мы имеем дело с довольно стандартным сотрясением мозга, так что…

– Никакого контактного спорта, много воды и отдыха, – говорю я, завершая предложение.

На губах Трея появляется восхищенная улыбка:

– Именно так. Еще мы мониторим его вестибулярный аппарат. Он, вероятно, тоже пострадал.

Я киваю, глядя на него:

– Я прослежу за этим.

Трей протягивает мне для ознакомления результаты последней компьютерной томографии Ашера, но я признаюсь, что это – не моя специализация, и он объясняет мне их. Я рада услышать, что все не слишком серьезно, но они относятся ко всему очень ответственно, требуя много отдыхать и не играть, пока не пройдут все симптомы: головные боли и головокружения. Это имеет смысл.

Ашер садится на стол, но Трей снова похлопывает по обивке:

– Ляг, если не против.

Медленно выдохнув через ноздри, будто демонстрируя, что слегка расстроен, Ашер ложится на спину, вытягивая ноги. Немного странно стоять у смотрового стола, на котором лежит Ашер, но я все так же сосредоточена на Трее.

– Есть еще одна травма, за которой нужно последить, – говорит Трей, кивая на медицинские карты Ашера на планшете. – При падении мистер Рид получил растяжение паховых мышц второй степени тяжести. Поэтому любой ценой нужно избегать высокой активности.

Мой взгляд невольно скользит по телу Ашера, на лице которого играет самодовольная улыбка.

Я молю бога, чтобы Трей не заметил, как я начинаю краснеть. Ну да, после того случая не могло обойтись без травмы паховых мышц. А это значит, что мое внимание должно быть сосредоточено на хозяйстве этого удивительно красивого мужчины. Вот это я попала.

– Верно, – бормочу я, собираясь с силами. – Итак, побольше отдыха и лед на мышцы. Правая нога?

– Верно. Я покажу, на что стоит обратить внимание. Ашер, не мог бы ты поставить ногу на стол, пожалуйста?

Ашер повинуется, и Трей приглашает меня взглянуть самой. Я сглатываю огромный ком в горле.

«Конечно. Без проблем. Всего лишь осмотреть промежность Ашера Рида. В медицинских целях».

Я нерешительно подхожу к Ашеру, ища в нем малейшие признаки того, что это действительно так неприлично, как мне кажется, но ничего такого нет. «Еще бы». Это же медицинский осмотр, а не какие-то непристойности. Нужно держать грязные мысли подальше.

Наклоняюсь над ним и самым нежным прикосновением, на какое только способна, поднимаю штанину баскетбольных шорт Ашера. Шорты свободного кроя, потому они легко соскальзывают в сторону. На Ашере черные боксеры, и я вижу край синяка, выглядывающий из-под них.

– Можно? – спрашиваю я слегка дрожащим голосом.

Он кивает, и я отодвигаю ткань в сторону, стараясь не обращать внимание на то, как мне нравится чувствовать под пальцами его кожу. Но это ощущение быстро проходит, когда я вижу припухлость и темно-фиолетовые кровоподтеки в верхней части внутренней поверхности бедра. «Какой кошмар».

– Боже, Аш, – тихо бормочу я, мои пальцы рассеянно поглаживают чувствительное место.

– Да уж, поверь мне, я в курсе, – отвечает он глубоким и хриплым голосом.

Я отвлекаюсь, когда осознаю, что Трей снова говорит со мной.

– Я повидал много таких травм. Такова уж природа хоккея… много травм паха и бедер. Когда катаешься на коньках, используешь ягодичные мышцы, и когда эти мышцы устают, нагрузка перераспределяется на мышцы бедер и паха.

Я не могу позволить своим мыслям переключиться на ягодицы Ашера, потому что матерь божья… что за задница у этого мужчины. Задница хоккеиста – это нечто, и это нечто великолепное. Погуглите.

– Прежде чем вы уйдете, я покажу, какой тип перевязки я предпочитаю, – говорит Трей, – и я распечатал список упражнений на растяжку и укрепление мышц, которые нужно выполнять ежедневно, проследите за этим.

Я киваю.

– Какие-то обезболивающие, о которых мне нужно знать? – спрашиваю я, пока Ашер садится. Полагаю, ответ «да». С такими отеками даже ходьба должна быть невероятно болезненной.

Трей фыркает:

– Удачи. У него есть рецепт, но он непреклонен в том, чтобы не пользоваться им.

– Потому что он мне не нужен, – фыркает Ашер, одергивая шорты, чтобы прикрыть синяки. – Я не слабак.

Я закатываю глаза:

– Нет, но ты травмированный игрок. И к моим словам ты будешь прислушиваться, Ашер. Так что, если, по моему мнению, тебе нужны лекарства, ты их примешь.

Ашер хихикает, поправляя свою бейсболку «Ледяных ястребов» и вновь принимаясь покачивать ногой.

– Да, мэм.

– Под «мэм», полагаю, ты имеешь в виду «доктор медицинских наук», – рявкаю я, упирая руку в бок. – И прекрати дергать травмированной ногой. Для меня это выглядит как чрезмерная нагрузка.

Трей коротко смеется, прерывая нашу маленькую перепалку:

– Похоже, вы отлично справитесь с состоянием мистера Рида. Просто не позволяйте ему доставлять вам слишком много хлопот в эту неделю, Бейли.

– Ни за что, – говорю я, усмехаясь в ответ. – Будьте уверены, Ашер в хороших руках.

В хороших руках, которые мне, признаться откровенно, будет сложно держать подальше от пациента.

Глава 3
Поехали

Ашер

– Ну вот. Теперь пути назад нет, – говорю я, разворачиваясь, чтобы посмотреть на Бейли, которая сидит рядом. Стюардесса только что сделала объявление о том, что посадка окончена. – Ты застряла со мной на неделю.

Бейли приподнимает одну четко очерченную темную бровь и лукаво улыбается мне:

– Думаю, я справлюсь.

– Не знаю… ходят слухи, что я немного не в себе.

При этих словах Бейли усмехается, обнажая ровные белые зубы. Затем она прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня с вызовом:

– Будешь сложным пациентом?

– Не планирую, – я пожимаю плечами. – Но, если вдруг накатит, я ничего не гарантирую.

Когда стюардесса подходит, чтобы предложить нам коктейль и керамическую чашку с орешками, Бейли довольно мычит и отправляет в рот парочку кешью.

– Прости, – говорит она, жуя. – Никогда раньше не летала первым классом. Это, мать его, потрясающе.

– Я рад, что тебе нравится.

Она смотрит так, будто изучает меня, пока жует.

– А ты, вероятно, привык ко всему этому, да?

Я киваю, ухмыляясь:

– Тебя бы, наверное, позабавило, как я откидываюсь на спинку сидения в автобусе, но меня такое не веселит.

– Понимаю, – она кивает, ее взгляд проходится по мне от макушки до пят. – Какой у тебя сейчас рост?

Сейчас. Как будто что-то изменилось в последнее время.

– Шесть и четыре.

Она тихонько присвистывает:

– Черт. У меня пять и один.

– Поверь мне, я заметил. У тебя забавные габариты, – я коротко смеюсь, и Бейли подхватывает, но сначала тыкает меня локтем в ребра.

Бокал шампанского для Бейли приносят вместе с газировкой для меня. Врачи рекомендовали не пить, но я и сам считаю, что травма головы и алкоголь плохо сочетаются, и пока лучше воздержаться.

Самолет трогается и начинает выруливать на взлетно-посадочную полосу. Через несколько минут мы получаем разрешение на взлет и плавно отрываемся от земли – значит, совсем скоро уже будем в Калифорнии. Я каждую неделю летаю по работе, но мне стыдно признать, что я больше двух лет не наведывался домой повидаться с семьей.

– Так как ты себя чувствуешь на самом деле? – спрашивает Бейли, потягивая шампанское и глядя на меня.

– Иногда накатывает небольшое головокружение. Усталость. Ничего серьезного.

Она медлит, теребя коктейльную салфетку, прежде чем встретиться со мной взглядом:

– А твой, хм, пах?

Я не могу сдержать ухмылки:

– Не беспокойся. Знаю, выглядит пугающе, но все системы функционируют идеально.

– Ты знаешь, что я не о том.

– Ладно. Хочешь правду – все чертовски ноет.

– Я всегда хочу правду, – откровенно признает она.

После этих слов я смотрю на нее, по-настоящему смотрю, и мой пульс постепенно начинает учащаться.

– Спасибо, что делаешь это, Бейли, – тихо говорю я. Может быть, съездить домой и отдохнуть недельку на пляже – это именно то, что мне действительно нужно.

– Всегда пожалуйста, Аш.

Мне очень нравится, как слетает мое прозвище с ее великолепных полных губ. Очевидно, и моему телу, потому что сердце работает на повышенных скоростях, а кровь бежит по венам все быстрее.

Полет только начался, и, поскольку я никогда не проводил время с Бейли один на один и уж точно никогда раньше не летал с ней, я понятия не имею, захочет ли она провести всю дорогу в разговорах или она планирует читать или смотреть кино. Однако она не спешит брать телефон или наушники, так что я следую ее примеру.

– Итак, с кем мне предстоит познакомиться? – спрашивает она, потирая ладони, как будто в предвкушении.

Это чертовски мило. Мне казалось, она едва ли выдержит эту неделю. Застрять на семь дней в чужой семье – весьма специфическая пытка.

– Со всеми, – отвечаю я. – Мама, сестры, бабушка, тетя Дарби… которая готовит лучший персиковый пирог на планете. Мой бесцеремонный и безумный дядя Джим.

Бейли мягко смеется.

– Да у каждого такой есть, нет? – поддразнивает она.

– Бесцеремонный дядя? Это точно. Обычное дело. И у меня три сестры, но ты познакомишься лишь с двумя младшими. Моя старшая сестра Нора должна была бы быть там, но сейчас она на позднем сроке беременности. Не захотела лететь так близко к дате родов.

– Оу, так ты станешь дядей?

– Ага. Через пару недель. Хотя это скорее формальность. В семье куча детей, и все они кажутся скорее племянниками и племянницами, чем двоюродными братьями и сестрами. Что, кстати, напоминает мне, что там будет кузен Тэд с женой и детьми, равно как и другие мои кузены, Мак и Тайсон.

– Они симпатичные? – спрашивает она.

Я пристально смотрю на нее, и она хихикает.

– Следующий вопрос.

– Ладно. Вредничай, – она ухмыляется. – Есть что-нибудь странное, к чему мне стоит подготовится?

– Помимо моих симпатичных кузенов, которые будут пытаться снять с тебя трусики? – я натянуто улыбаюсь, но внутри у меня скручивается странный узел разочарования.

Бейли, кажется, не замечает. Она слишком занята, перебирая орехи в тарелке в поисках последнего кешью.

Я предлагаю ей свой:

– Держи.

– Спасибо.

– На самом деле, кое-что есть. Мои родители в разводе, и они оба там будут, но моя мама – с новым мужем, а папа – все еще один. Это вроде как наша «новая норма», – я пальцами обозначаю кавычки.

– Хм. Ладно. – Бейли задумчиво жует. – Что еще?

Я делаю глоток воды, вспоминая, что еще забавного я могу рассказать ей о семействе Рид.

– Мою бабушки зовут Лолли.

– Лолли? – Бейли криво улыбается уголком рта.

– Когда-то это звучало как Лолли и Поп… моего деда звали Поп. Он умер десять лет назад, но к тому моменту это прозвище прилипло к нему намертво.

– Лолли-поп. Мне кажется, это мило.

– Она фейерверк. Тебе она понравится.

– Жду не дождусь нашего знакомства.

Как ни странно, я тоже.

Мы весь полет проводим за разговорами, а затем вдруг самолет приземляется в Сан-Диего, как будто не прошло и часа. Истории Бейли о медицинском колледже, странных работах, на которых она побывала в эти годы, и о том, как ужасно она сыграла Энни в старшей школе, заставляют время пролететь незаметно.

Хотя я сопротивлялся тому, чтобы взять в эту поездку сиделку, сейчас начинаю понимать, что рядом с Бейли эта неделя пройдет намного веселее.

И это может быть очень, очень опасно.

Глава 4
Воздух Калифорнии

Бейли

Может, в самолете Ашер и настаивал на том, что не планирует доставлять мне проблемы, но едва мы касаемся взлетно-посадочной полосы, он ошарашивает меня новостью, свидетельствующей об обратном.

Он арендовал машину.

Первым намеком на то, что это – необычная тачка, было то, что мы не подошли ни к одной парковке для арендованных автомобилей. Черт, мы вообще не входили в пункт проката автомобилей. Парень, одетый в костюм и темные очки, встретил нас сразу за терминалом и подвел к машине.

И заметьте. Не просто к какой-то машине. К ярко-желтому кабриолету со сверхмощным двигателем. Я думаю, так бывает, когда вы знаменитость или профессиональный спортсмен – дилеры роскошных авто хотят, чтобы вас видели за рулем их товара. Пока мы стоим на обочине, наши сумки загружают в багажник. Ашер, судя по его виду, не собирается отдавать мне ключи.

– Не думаю, что водить машину с травмированной правой ногой – хорошая идея, Аш. – Я отпускаю ручку своего чемодана на колесиках и скрещиваю руки на груди, демонстрируя, что этот бой ему так просто не выиграть. – Может, мне стоит позвонить Трею и уточнить у него этот вопрос?

– Он не возражал, когда я садился за руль дома, – отвечает Ашер, крутя кольцо с ключами вокруг пальца, как будто планирует загипнотизировать меня, чтобы я приняла его сторону. – Кроме того, ехать всего пятнадцать минут. Я ни за что не упущу возможность проехаться в ней вдоль побережья.

И тут Ашер бросает на меня щенячий, умоляющий взгляд и пробегает пальцами по растрепанным светлым волосам, а я вдруг открываю дверь и проскальзываю внутрь, смирившись с необходимостью ехать на пассажирском сидении. Боже, повезло же ему быть таким чертовски симпатичным. Чувствую, что он давно уже этим пользуется.

Пока я пристегиваю ремень безопасности, мне приходит в голову, что не стоит ездить с тем, кто садится за руль при серьезной травме.

– Если нога устанет или снова заболит, ты съезжаешь на обочину. Договорились?

Он кивает:

– Договорились. – Но едва это слово слетает с его губ, как он, вжав педаль газа, срывается с места.

«Матерь божья». Я вцепляюсь в ручку двери, костяшки пальцев тут же белеют.

– Боже, Аш! – задыхаюсь я. – Ты не мог бы арендовать что-то практичное, внедорожник или что-то вроде?

Он искренне раскатисто смеется, от чего у меня все трепещет внутри.

– Если мы отправляемся в Южную Калифорнию, мы делаем это стильно. И я подумал, тебе, возможно, понадобится подходящая машина, чтобы сбежать, когда ты поймешь, насколько безумна моя семья.

Теперь моя очередь смеяться:

– Уверена, я справлюсь.

Дьявольская усмешка появляется на губах Ашера, когда он опускает солнцезащитный козырек и сворачивает на крайнюю левую полосу, набирая скорость.

– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, как ты запоешь через несколько дней с этими чудаками.

Поездка из аэропорта Сан-Диего до места, где на острове Коронадо живет бабушка Ашера, совершенно потрясающая. Я знала, что мы должны будем ехать по мосту, чтобы попасть на остров, но впервые увидев его, я вздрагиваю на сидении, закрывая глаза руками.

– Думаю, неподходящий момент, чтобы сказать тебе, что я боюсь мостов, – говорю я, поглядывая на Ашера сквозь пальцы.

– Неподходящий, да, – откликается он, и голос его полон озабоченности. – Я не знал этого.

Меня так и подмывает сказать, что он многого обо мне не знает. Ведь за те два года нашего знакомства мы всего пару раз общались один на один, и по большей части это были короткие викторины, связанные с медициной. Он говорил, что у него что-то болит, я давала медицинское пояснение и советовала не играть так жестко. Я не могу отделаться от мысли, что, если бы он послушал меня, то не столкнулся бы с необходимостью провести остаток сезона на скамье запасных, хотя это неважно.

Я делаю медленный прерывистый вдох, пытаясь успокоить нервный стук сердца.

– Поможет, если я возьму тебя за руку… для моральной поддержки? – он ладонью вверх протягивает мне свою большую руку, но я отбрасываю ее.

– Да. Но прямо сейчас я хочу, чтобы обе твои руки были на руле. Обе руки, мистер.

– Ты будешь в порядке? – спрашивает он.

– Я буду в порядке. Просто отвлекай меня, пока мы не проедем.

– Отвлекать. Это я могу. Я рассказывал тебе историю о Лолли и механическом быке?

Ашер рассказывает какую-то, я уверена, захватывающую историю, но я не улавливаю из нее ничего. Я слишком занята, созерцая сверкающую голубую воду, пока мы пересекаем залив Сан-Диего.

– Ты справилась. Мы снова на твердой земле, – говорит Ашер, подбадривая меня.

– Потрясающий вид, – бормочу я, глядя вдаль, теперь мои руки не прикрывают глаза.

Гавань полна гигантских серых военных кораблей, сидящих в воде такого ярко-синего цвета, что она кажется почти нереальной. Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие соленым калифорнийским воздухом. Это похоже на первый по-настоящему глубокий вдох, который я сделала за многие годы.

– Это… великолепно. Твоя бабушка живет тут?

Ашер кивает:

– Поп когда-то работал на военно-морской базе неподалеку, а когда он заболел, мама и Стив переехали сюда, чтобы помогать ухаживать за ним. А потом они все просто остались. Я всегда думал, что Лолли продаст дом после смерти дедушки, но она не смогла расстаться с этим местом.

Оказывается, под словом «дом» он имеет в виду «глядящий на пляж оазис».

Когда мы подъезжаем к причудливому двухэтажному дому, он сразу поражает меня. Бледно-желтый, с розовыми ставнями и уютной верандой впереди – он просто очарователен. Перед домом растут две большие пальмы, а посреди цветочной клумбы красуется обалденная фигурка фламинго.

– Добро пожаловать домой к Лолли, – тепло говорит Ашер, выключая зажигание и открывая багажник. – Готова к знакомству с семьей?

Готова или нет, неважно. Потому что в следующую секунду мы уже не одни.

– Эй, все, Ашер тут! – миниатюрная пожилая женщина с пепельными волосами и стрижкой пикси, поправляя солнцезащитные очки размером с обеденную тарелку, стоит на крыльце и кричит кому-то в доме. – Давайте, тупицы! Не заставляйте старушку и мальчика с разорванным пахом таскать все эти тяжести!

– Это Лолли, – Ашер смеется, недоверчиво качая головой. – И, если ты не догадалась, полагаю, мальчик с разорванным пахом – это я.

– Я сложила два и два, – отвечаю я, хихикая. – Я возьму твою сумку. Пойди обними бабушку.

Он смотрит упрямо, но я не позволяю ему переубедить меня тут, как он сделал это в споре за руль. Понести его сумку – это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы он смог поздороваться с семьей, которая, вероятно, ужасно по нему скучала.

Когда я вхожу на крыльцо с его сумкой, перекинутой через плечо, и своим чемоданом на колесиках в другой руке, к Лолли уже присоединяется целая толпа родственников, и каждый из них борется за право обнять Ашера.

– Ты, должно быть, доктор Бейли, – сладким голосом говорит Лолли и, прежде чем я успеваю ее остановить, крепко обнимает меня удивительно сильными для женщины ее возраста руками.

– Лолли, отпусти бедную девочку, – женщина с седеющими светлыми волосами развязывает фартук и шлепает им Лолли, затем представляется: – Я мама Ашера. Можешь звать меня Тесс. – Она пожимает мне руку, затем скептически косится на кабриолет. – Полагаю, спортивная машина была идеей моего сына-гонщика?

Мой взгляд скользит по Ашеру, в уголках губ появляется улыбка:

– Да, Спиди Гонзалес настаивал на том, чтобы вести машину, несмотря на свои травмы.

Защищаясь, Ашер поднимает руку:

– Погодите. Я отличный водитель. Разве я не получу снисхождение хотя бы за то, что отвлекал тебя, чтобы ты не психовала, пока мы проезжали мост?

Тесс заключает сына в крепкие объятия и целует колючую щеку:

– Мы просто все на тебя насели, дорогой, я так рада, что ты тут.

– А как я рада, что у нас дом с кондиционером! – Лолли обмахивает лицо. – Можем мы перенести этот праздник любви внутрь прежде, чем кому-то придется вытирать лужи на веранде?

Ашер хватает свою сумку и перекидывает ее через плечо:

– Я покажу дорогу.

Дорогу куда, спросите вы. На кухню, где нас встречает еще больше родни, чтобы познакомиться и поприветствовать. Похоже, придется постараться, чтобы запомнить имена всех, с кем я познакомилась на этой неделе.

– Есть куда положить наши сумки? – спрашиваю я маму Ашера, едва перекрикивая гвалт.

Она кивает, снимает с плеча Ашера спортивную сумку и жестом зовет меня следовать за ней наверх, и я не скрываю облегчения. Воссоединение святого семейства, тут слишком много народу, с кем нужно познакомиться, для одного раза. Хотя они все очень милы, путешествия всегда обладали уникальной способностью вызывать у меня сонливость, пусть даже я ничего не делаю, а просто сижу в самолете или машине.

Я следую за Тесс по длинному коридору с множеством комнат в одну, особо солнечную, в конце. Похоже, на следующую неделю она станет моим пристанищем, и должна сказать, это намного приятнее, чем студия, которую я называю домом в оставшуюся часть года. Ярко-белые стены украшены прекрасными абстракциями в рамках, а кровать королевских размеров в центре застелена плюшевым одеялом и завалена большим количеством подушек, чем я видела на витрине магазина домашнего декора.

– Мы решили, что тебе лучше расположиться рядом с комнатой Ашера, если вдруг понадобится срочная медицинская помощь ночью, – говорит Тесс, задерживаясь в дверях, когда я ставлю чемодан рядом с комодом. – Я не врач, но, если вам с ним понадобится какая-то помощь, могу оставить свой номер. Мы со Стивом живем чуть дальше по улице.

– Может, вы и не медицинский работник, но вы его мать. Уверена, вы лечили множество хоккейных травм, когда Ашер был мальчишкой.

Тесс смеется, глаза ее лучатся добротой, когда она смотрит на меня:

– Я обработала множество ран, с которыми, наверное, стоило бы пойти в неотложку. Такое облегчение – передать эстафету профессионалу.

Мы отсутствовали на семейном собрании всего пять минут, но, по-видимому, это несколько больше допустимого. Голос Лолли гремит из кухни и разносится по коридору, приказывая нам «тащить свои попки обратно».

У меня вырывается смешок. Ашер не шутил. Его бабушка – действительно фейерверк. Когда мы возвращаемся на кухню, я вижу, что объятия уже позади, но хаос никуда не делся.

Пока один из родственников Ашера записывает, кто какие начинки для пиццы хотел бы на ужин, другой помогает Лолли выкладывать на противни тесто для печенья из тростникового сахара. И в центре всего этого Ашер сидит за барной стойкой, рассказывает своим тете и дяде, как получил травму, уже добравшись до середины истории. Ну, до середины своей версии, которая больше похожа на фильм ужасов. Я чувствую в его словах некоторое преувеличение, поэтому прерываю рассказ прямо там, где врезавшийся в него хоккеист выглядит, словно вставший на коньки взбесившийся йети.

– Извините, ребята, но разговор о спорте придется отложить – мне нужно дать своему пациенту пакет со льдом. Утро и так выдалось долгим.

Лолли, заткнувшая уши указательными пальцами, лишь бы не слышать кровавых подробностей травмы, хватается за возможность принести пакет мороженного горошка из морозилки, который я с радостью принимаю. Трей дал нам с собой кучу пакетов для быстрого приготовления льда, но все они до сих пор лежат где-то в моем багаже.

– Не возражаешь, если я выйду на застекленную веранду? – Ашер кивает на раздвижную стеклянную дверь в задней части кухни. – Хочу погреться на солнышке, пока морожу свои причиндалы.

С замороженным горошком в руке я следую за ним через раздвижную стеклянную дверь, которую он закрывает за мной, прежде чем сесть в плетеное кресло лицом к пляжу. Накрапывает мелкий дождь, хотя солнце все еще жарит в полную силу. Запах дождя прекрасно сочетается со сладким ароматом печенья, которое печет Лолли, и у меня такое чувство, что я вдыхаю чистое счастье.

– Итак, я был прав или я был прав? – спрашивает Ашер, закидывая ногу на стоящий перед ним плетеный пуфик.

Я присаживаюсь на корточки рядом с ногой Ашера, чтобы осмотреть опухоль на его бедре. Удивительно, но после целого утра переездов все не так плохо, как я ожидала.

– Прав в чем? – спрашиваю я, задирая его шорты до бледной кожи внутренней стороны бедра. Ашер и ухом не ведет, хотя мои руки чертовски близко к его трусам.

– Насчет моей семьи. Они чокнутые.

Я качаю головой, прикладывая пакет с горошком к самой распухшей части внутренней поверхности его бедра.

– Они не чокнутые. Они милые. Просто их так много. Сложно воспринять всех сразу.

Ашер слегка вздрагивает от холода нашего импровизированного пакета со льдом. Должна признать, что это довольно мило. Может, он и большой, крепкий хоккеист, но все равно слегка вздрагивает от пакетика с мороженным горошком.

– Ну, я знаю, это может звучать неправдоподобно, – говорит он, – но для меня очень много значит то, что ты предложила поехать сюда со мной. Если бы не ты, меня бы тут не было. Я не хотел бы, чтобы какой-то случайный врач из команды следил тут за каждым моим движением и пристально изучал все, чем я занят. Некоторых из этих людей я не видел по нескольку лет, так что… спасибо.

В это сложно поверить, но я впервые вижу, как спадает маска Ашера. Я никогда не видела эту его нежную сторону. Это интригует. Облако уходит чуть дальше, солнечный свет бьет прямо в его голубые глаза. Они почти цвета океана, и так же завораживают.

– Так что, возможно, твоя травма – скрытое благословение, – я успокаивающе кладу руку парню на плечо и мягко его сжимаю. – Повод немного отдохнуть, чтобы навестить свою семью.

Ашер фыркает, и я убираю ладонь.

– Ага. Что-то типа того.

Он не убежден, и кто может его винить? Я бы тоже не стала искать утешений, если бы травма мешала мне заниматься тем, что я люблю больше всего в жизни.

– Эй, – я дергаю за рукав его футболки, и он снова переводит взгляд на меня, его сапфировые глаза опять встречаются с моими. – Мы не в силах контролировать все. Я знаю, в это сложно поверить, но, возможно, это принесет и что-то хорошее в твою жизнь. Вдруг это судьба?

Его хмурый взгляд слегка смягчается скептической улыбкой:

– Судьба? Ты веришь в это? Я думал, ты слишком ученая для такого рода вещей.

Улыбка застывает на моих губах, когда я поднимаюсь на ноги:

– Может, я теряю хватку. Это первый мой отпуск за четыре года учебы в медицинском колледже.

– Я думаю, это просто калифорнийский воздух так на тебя действует, – отвечает он, поправляя пакет с горошком. – Осторожнее. Все это солнце и морская вода заставят тебя творить безумства.

Мои щеки начинают гореть, и не думаю, что это от солнца, бьющего сквозь огромные панорамные окна. Калифорнийский воздух или нет, учитывая то, как Ашер щурит на меня свои страстные голубые глаза, я обеспокоена не столько тем, чтобы не сказать что-нибудь безумное, сколько тем, чтобы что-нибудь безумное не сделать.

Меня останавливает одно маленькое обстоятельство. И под одним обстоятельством я имею в виду восемь обстоятельств… в виде членов семьи Ашера, которые прямо сейчас, вероятно, наблюдают за нами через раздвижную стеклянную дверь.

Господи, помоги мне. Это будет долгая неделя.

Глава 5
Единороги, папашины шутки и конфуз на публике

Ашер

Балансируя тарелкой с пиццей на коленях, я беру салфетку у тети Дарби, когда она размашисто проходит мимо. Ужин сегодня – обычный и, конечно же, представляет собой полный хаос. Дети бегают по дому, играя в «слова», на кухонном островке валяются коробки из-под пиццы, а телевизор включен на такую громкость, которая может понравиться только Лолли.

– Не знаю. Пойди спроси дядю Ашера, – слышу я, как говорит в соседней комнате мой кузен Тэд. Это обычная фраза, когда я дома.

Если б голова у меня сейчас не болела так сильно, я бы с удовольствием развлек детей. Но правда в том, что чувствую я себя не очень и безумно хочу тишины и покоя. И, судя по тому, как идут дела, у меня нет шансов получить все это сегодня вечером.

Но буквально через несколько секунд в комнату вбегает дочь моего двоюродного брата Фейбл, и все ее три с половиной фута едва не вибрируют от возбуждения.

Она останавливается передо мной, уставившись пытливым взглядом:

– Дядя Ашер, а дорога – это такой большой тротуар для машин?

Я ерзаю на сидении, проводя рукой по волосам, пока обдумываю ответ:

– Ну, полагаю, так.

Она кивает, кажется, довольная собой:

– Думаю, прошлой ночью у меня в спальне был единорог. Я видела блестки.

– Это звучит… завораживающе, – я улыбаюсь ей и краем глаза вижу, что Бейли наблюдает за нами с другого конца комнаты. Мягкая, расслабленная линия губ, а в глазах – тепло, пока она смотрит, как я общаюсь с не по годам умной шестилеткой.

– Думаю, мою маму похитили инопланетяне, – продолжает Фейбл, вновь привлекая мое внимание.

– Почему ты так думаешь? – спрашиваю я, глядя на нее серьезно.

Ее светлые волосы – хаос волн и кудряшек, а глаза яркие и любопытные.

– Потому что. Обычно она пахнет сыром, а сегодня – пластиком, – Фейбл смотрит на меня, драматически распахнув глаза. – Это странно, правда ведь?

– Хм… – Прежде чем я успеваю состряпать хоть какой-то ответ, она резко разворачивается вокруг своей оси и замирает, уперев руки в бока. – Знаешь, как я это сделала? Магия, – с гордостью объявляет она. – Я волшебница!

Я киваю, широко улыбаясь ей:

– Да, и очень умная. Что ты еще умеешь?

Фейбл думает над этим, пока ее младшая сестра Брук ковыляет к нам. Ей два года, и она ужасно милая, но едва она подходит ближе, на нас обрушивается кошмарный запах.

– Привет, принцесса, – говорю я, гладя ее по голове.

Она сует в рот липкий палец и смотрит на меня огромными ярко-голубыми глазами.

– Эй, Тэд, – кричу я на другой конец комнаты. – Думаю, малышке надо сменить подгузник.

Я слышу невнятную, неразборчивую фразу, вполне может быть – одно из ругательств, изобретенных Тэдом для детских ушей, а затем он появляется из-за угла.

– У Фейбл есть некоторые интересные теории, – говорю я ему, пока он поднимает Брук на руки. Когда до него долетает запах, он морщит нос.

– Да, она не дает нам покоя, – он поднимает Брук в воздух и улыбается ей. – Дайте этой особе несколько лет, чтобы совладать со своим кишечником, и она тоже завоюет мир.

Я усмехаюсь и опускаю глаза на Фейбл, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Ладно, умница-разумница. Как бы мне ни нравилось слушать твои удивительные истории, я хочу провести немного времени с моей подругой Бейли, ладно?

Фейбл кивает и убегает.

– Я оставлю тебе печеньице! – не сбавляя скорости, бросает она через худенькое плечо. Действительно милый ребенок.

Когда я подхожу, Бейли улыбается, сворачивая салфетку:

– Ты умеешь с ними управляться.

Я киваю:

– Они забавные… по большей части. Но на смене подгузников я провожу черту.

Она усмехается, подвигая ближе по тарелке недоеденный кусок пиццы.

– Только не говори, что ты будешь одним из этих отцов.

Я тут же качаю головой:

– Свои дети? Без проблем. Грязные подгузники меня не пугают. Но, эй, я что-то не заметил, чтобы ты вызвалась переодеть ее.

Бейли смеется, качая головой:

– Справедливо.

– Как ты держишься? – спрашиваю я, глядя ей в глаза.

Ее губы сжимаются в тонкую линию.

– Я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе. Весь этот шум, болтовня, должно быть, даются тебе нелегко, я пару раз видела, как ты потираешь виски.

Я слегка покачиваю головой, чувствуя, как тепло разливается по моей груди при мысли о том, что она так пристально следит за моим самочувствием.

– Бывало и лучше. Ты не против поесть на улице?

Она кивает:

– Но не думаю, что на веранде тише.

Конечно, она права. Два уличных стола заняты моей родней, поглощающей куски пиццы с бумажных тарелок, обменивающейся историями и смеющейся.

– Давай возьмем тарелки и спустимся к пляжу, – предлагаю я.

Бейли ведет нас через дом и выходит через сетчатую дверь. Я беру пляжное полотенце из корзины на задней веранде и следую за ней вниз по лестнице на песок, который кажется прохладным под босыми ногами. Солнце медленно опускается за горизонт – оранжевый сгусток лениво парит вдалеке над водой. Придерживая тарелку одной рукой, другой я расстилаю полотенце.

– О, это хорошая идея, – говорит она, пристально взглянув на меня, прежде чем протянуть руку и забрать тарелку, чтобы я не выронил ее на песок. Я расправляю полотенце и забираю еду обратно.

– Присаживайся.

– Спасибо, – она опускается на цветастое полотенце, поджимая ноги под себя.

Я присоединяюсь к ней и откусываю кусочек пиццы. Шум волн, разбивающихся вдалеке, заглушает какофонию голосов моей семьи. «Ох. Намного лучше».

Но наша молчаливая передышка длится недолго, потому что со стороны дома доносятся два знакомых голоса. Я поворачиваюсь, и, когда замечаю своих сестер, Кортни и Эмбер, направляющихся в нашу сторону, поднимаюсь на ноги. Они визжат, едва завидев меня, и последние несколько шагов преодолевают бегом.

– Привет, незнакомец! – восклицает Эмбер, обнимая меня за талию. У нас всего семнадцать месяцев разницы, мы всегда были близки, но я давненько уже ее не видел. Она высокооплачиваемый специалист по маркетингу и живет в Нью-Йорке, где карьера – это ее жизнь.

– Вы, девчонки, только приехали? – спрашиваю я, следующей притягивая в объятия Кортни.

– Ага, – хором подтверждают они.

Моя младшая сестра Кортни – учитель специального образования. В летние каникулы она обычно приезжает ко мне в Сиэтл и остается на неделю.

Затем их внимание переключается на Бейли, которая тоже уже поднялась на ноги. На лице Кортни появляется широкая улыбка, а Эмбер смотрит совершенно потрясенно.

Я знал, что мама сообщила им о том, что по настоянию команды я возьму с собой сиделку. Но Бейли в своих укороченных джинсовых шортах и фиолетовом топе на бретельках, едва скрывающем ее изгибы, не похожа ни на одну сиделку, какую я когда-либо видел. Открытая бутылка пива, замершая на полпути к ее губам, тоже могла иметь какое-то отношение к их реакции.

– Это моя подруга Бейли, – говорю я, указывая на нее. – Она моя сиделка на эту неделю.

Эмбер одаривает ее вежливой улыбкой, а Корни притягивает к себе в объятия.

– Так приятно с тобой познакомиться, – взволнованно говорит Кортни.

Лицо Бейли озаряется улыбкой, когда она обнимает мою сестру в ответ:

– Вы, должно быть, сестры Аша.

– Ага, – говорит Кортни и представляется. – В свои двадцать четыре – я самая младшая в семье.

– А я Эмбер, вторая по старшинству, – Эм предпочитает не называть свой возраст, что, как я обнаружил, свойственно людям старше двадцати девяти. – Значит, ты медсестра?

– Вообще, я врач. Но на самом деле я тут как друг Ашера. Команда просто проявляет чрезмерную осторожность.

– Так ты в порядке? – спрашивает меня Кортни, ее голубые глаза обеспокоенно всматриваются в мои.

– Буду. Поверь мне, бывало и хуже.

Самое болезненное в моей травме, если уж совсем честно, это чувство, что я подвел команду. У них игра завтра, и я не уверен, что смогу смотреть ее без того, чтобы не ударить обо что-нибудь кулаком, или без того, чтобы меня не замутило на нервной почве. Ужасно, что меня не будет на льду, чтобы помочь им. И это плей-офф – ни больше, ни меньше.

Конечно, если бы я все еще был в Сиэтле, тренер вряд ли позволил бы мне болеть за них на скамейке запасных. Громкий и шумный стадион с его яркими мигающими огнями – не лучшее место для восстановления после сотрясения мозга. Так что вместо этого я тут, на пляже, чтобы немного отдохнуть и расслабиться – по крайней мере так задумано. Тренеру не обязательно знать, что моя семья иногда гораздо громче и неспокойнее стадиона, полного шумных хоккейных болельщиков.

Мы вчетвером устраиваемся на песке, и я слушаю, как мои сестры – ну, в основном Кортни – засыпают Бейли вопросами, на которые та отвечает, как профессионал.

– Какая у тебя специальность? – спрашивает Кортни.

Бейли улыбается:

– Болезни внутренних органов.

– То есть ты не изучала спортивную медицину? – Эмбер слегка прищуривается.

«Убери когти, Эмбер. Я в порядке». К счастью я побеждаю желание закатить глаза и сохраняю самообладание. Я уверен, Бейли сможет постоять за себя перед моими сестрами, как бы мне ни хотелось вмешаться и прийти ей на помощь.

– Нет, не изучала. – Бейли бросает взгляд на меня. – Но травмы вашего брата мне знакомы. Я знаю все тревожные признаки, которые нужно отслеживать, и возможные осложнения. Гарантирую, он в хороших руках.

Кортни счастливо улыбается ей, и даже Эмбер, кажется, несколько успокоилась, откинувшись на песок.

Когда моя младшая сестра спрашивает, есть ли у Бейли парень, я решаю, что пора заканчивать, и встаю:

– Думаю, я готов лечь спать. У нас был долгий день.

Бейли встает и отряхивает свои джинсовые шорты сзади от песка.

– Было приятно познакомиться с вами обеими. Увидимся утром?

– Увидимся, – с энтузиазмом отвечает Кортни.

Вернувшись в дом, Бейли благодарит Лолли за гостеприимство, а затем идет вверх по лестнице.

Я беру бутылку воды для себя и еще одну – для Бейли, а затем желаю спокойной ночи собравшейся на кухне родне. Лолли целует меня в щеку и сует мне два завернутых в бумажное полотенце печенья.

– Бейли милая, – шепчет Лолли, подмигивая, когда я отстраняюсь. – Однажды она составит счастье какого-нибудь счастливчика.

– Эм… – мычу я, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле. – Да. Она классная.

Лолли улыбается, глядя на меня еще секунду и приподнимая одну бровь.

ЗАМЕТКА ДЛЯ СЕБЯ: никогда больше не приводи подруг на семейные мероприятия, поскольку, кажется, моя родня совершенно не в восторге от мысли, что у меня могут быть отношения. И то, что Бейли – сногсшибательная девушка и потрясающий человек, никак не помогает. У нее улыбка, способная лишить дара речи любого, и так уж сложилось, что она – долбаный врач.

– Спокойной ночи, мам, – кричу я в гостиную, где та сидит, сплетничая о чем-то со Стивом и тетей Дарби.

– Спокойной ночи, милый. Я так рада, что ты тут. Не забудь поблагодарить Бейли от моего имени.

– Обязательно, – кричу я в ответ.

Подняться по лестнице – не самая простая задача. Неуклюже, неровно ковыляя, в конце концов добираюсь до вершины. Я направляюсь в конец коридора, чтобы постучать в приоткрытую дверь Бейли.

Сделав глубокий вдох, я решаю не делать этого. Мне действительно нужно принять душ.

Может быть, после я посмотрю, не спит ли она еще. После душа я быстро надеваю чистые хлопчатобумажные шорты и белую футболку, а затем, прежде чем босиком пересечь коридор, прихватываю десерт и бутылку с водой, которые я забрал с кухни ранее.

Постучав в дверь Бейли, я делаю шаг назад и жду.

– Входите, – приглашает она.

Когда я вхожу, она стоит в углу спиной ко мне и борется с молнией на своем чемодане. Мой взгляд опускается на ее соблазнительную попку в этих джинсовых шортах, и мое тело реагирует на открывшийся мне вид, грудь сжимает, а в паху тяжелеет.

Бейли поворачивается и откидывает с лица прядь волос:

– Привет.

– Дай-ка, – я кладу наш десерт на комод и принимаюсь расстегивать заевшую молнию.

– Спасибо.

Как только чемодан открыт, я кладу его на кровать.

– Без проблем. Я принес тебе кое-что, – киваю на комод.

– Ням. Спасибо. И мне, вероятно, стоит приложить тебе лед, прежде чем ты ляжешь спать.

Я переминаюсь с ноги на ногу, затем сажусь на край ее кровати.

– Это я могу сделать сам.

Она кивает:

– Как хочешь. Просто хочу убедиться, что я тут не зря.

И я хочу убедиться, что сегодняшний дневной эпизод, когда у меня едва не встал, пока она была занята тем, что подкладывала пакет мороженного горошка к краю моих боксеров, не повторится. Это был не самый лучший мой момент. К счастью, холод успешно подавил неуместное возбуждение, которое я испытал. Бейли тут на этой неделе, чтобы заниматься моими травмами, а не моим давно не получавшим внимания членом.

– О, ты принял душ, – ее взгляд скользит по моим подсушенным полотенцем волосам. – Отличная идея.

– Не знаю, как так получается, что после поездок всегда чувствуешь себя так отвратительно.

Согласно кивнув, Бейли подходит к своему чемодану и начинает доставать яркие предметы одежды и раскладывать их внутри пустого комода. Довольно мурлыча, на верх она кладет майку и пару шелковых пижамных шорт.

Что-то мне нравится в этом – наблюдать, как она обустраивается тут, словно дома. Как будто вдыхает жизнь в эту обычно пустую комнату. Она быстро хватает стопку нижнего белья: кружевные бра и атласные трусики – и прячет их в верхний ящик, прежде чем задвинуть его. И тут я понимаю, что, возможно, вторгаюсь на чужую территорию. Может быть, она не хочет, чтобы я сидел тут, развалившись поперек ее кровати, пока она раскладывает свое нижнее белье.

Мы и раньше путешествовали вместе, особенно запомнился один случай прошлым летом, когда вся наша группа разбила лагерь на островах Сан-Хуан. На ум приходит яркий образ: она подпрыгивала, хватая меня за бицепс, когда мы заметили в заливе касатку. Однако то, что происходит сейчас, – определенно не кемпинг в компании еще дюжины друзей.

– Наверное, мне пора, – говорю я, откашлявшись.

Она качает головой:

– Давай сначала перекусим. А потом я пойду в душ.

Бейли берет с комода бутылки воды и кидает одну мне. Легонько подпрыгнув, та приземляется на край кровати рядом со мной. Затем она берет печенье и, развернув его, кажется, сравнивает, какое больше.

Твою мать, она очаровательна.

– Вот. Бери побольше. Ведь ты почти вдвое больше меня.

Я коротко смеюсь:

– Я уже съел три штуки внизу. Бери то, что тебе нравится.

Бейли улыбается, затем берет печень побольше, что в свою очередь вызывает у меня улыбку. После этого мы оба откусываем по кусочку, и она устраивается на кровати рядом со мной.

– О, это становится опасным, – стонет она и закрывает глаза.

Я облизываю губы, наблюдая, как она жует, как двигается нежная шея, когда она проглатывает первый кусочек. Держу пари, если поцеловать ее сейчас, губы у нее будут вкуса корицы и сахара.

«Какого черта я думаю о поцелуе? Верный способ перейти черту, придурок».

Сегодня первый день, а я уже витаю в облаках. Строгое предупреждение Оуэна о том, как вести себя с Бейли, прокручивается у меня в голове, и его страхи внезапно не кажутся уже такими надуманными.

Вновь замычав от удовольствия, Бейли слизывает с нижней губы крупинку сахара. Я запихиваю остатки десерта в рот, прожевываю и проглатываю, не ощущая вкуса. Я мог бы с тем же успехом съесть кусок черепицы и не заметить разницы.

Оторвав взгляд от ее губ, я сосредотачиваюсь на абстракции, висящей на стене напротив кровати: жирные желтые полосы краски на белом холсте. Надеюсь, Лолли не слишком дорого заплатила за эту мазню. Я могу воспроизвести ее минуты за три.

Все еще чувствуя необходимость избавиться от пошлых мыслишек, я решаю заговорить о своей матери:

– Мама просила поблагодарить за то, что ты тут.

Бейли доедает десерт и делает глоток воды.

– Очень мило с ее стороны. Кажется, у тебя классная мама. И Стив тоже.

Я пожимаю плечами:

– Я слышал, будто Стив произносит по слову в год, но да, он славный. Мама с ним счастлива, остальное неважно.

На мгновение мы замолкаем, и я поворачиваюсь так, чтобы смотреть прямо на нее.

– У тебя есть все необходимое? – Бейли кивает, ее широко распахнутые глаза наблюдают, как я небрежно разваливаюсь рядом с ней.

Наступает момент нерешительности, момент, когда я понимаю, что должен встать с ее постели и уйти, но я не делаю этого. Или, скорее, мне не позволяют, потому что Бейли, как и я, откидывается на локти, копируя мою позу, и всего фут отделяет наши губы друг от друга. Мое сердце начинает стучать в три раза быстрее.

Мозг вопит: «Отбой! Отбой!». Поэтому, прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, например, поцеловать ее, я быстрее, чем следовало бы, вскакиваю на ноги. Морщась от вспышки боли в паху, я то ли иду, то ли хромаю к двери.

Бейли встает и догоняет меня в дверях.

– Болит? – спрашивает она с беспокойством в голосе и добрых глазах, глядящих на меня.

Кивнув, я прислоняюсь бедром к косяку:

– Думаю, я просто устал.

– Рядом со мной тебе необязательно быть крутым парнем, – тихо говорит она, кладя руку мне на грудь. – Ты должен говорить мне, когда болит, чтобы я могла помочь тебе.

– Я знаю, – отвечаю я глубоким, хриплым голосом.

– Давай завтра я сделаю перевязку.

Я киваю:

– Ладно.

Бейли бросает на меня материнский взгляд, из тех, которые скорее говорят «ах, ты мой бедненький». И точно не из тех, что кричат «хочу, чтобы ты зацеловал меня до смерти».

«Учтено».

– Обязательно приложи лед. – Голос у нее строгий. – По крайней мере на двадцать минут.

– Сделаю. Спокойной ночи, – глубоко вздохнув, я ковыляю через коридор в свою комнату и падаю обратно на кровать. Когда я разламываю пополам пакет с сухим льдом и встряхиваю, чтобы активировать его, мой член уже давно привстал. И даже когда я засовываю пакет со льдом в трусы, эрекция не спадает.

«Потрясающе. Реально, мать его, потрясающе».

То, что я тут так близко к Бейли, сбивает меня с толку сильнее, чем я ожидал. Видя, как она общается с Лолли. Защищается перед Эмбер, обещая, что я в хороших руках. Присматривает за мной. Черт, даже предлагает мне печенье побольше.

Я не знаю, что со мной творится, но что-то определенно происходит.

Несмотря на то, что восторженная реакция моего тела еще не угасла, я слишком устал, чтобы дрочить, а это говорит о чем-то, потому что этим я обычно занят по ночам. Может быть, сотрясение мозга повлияло на меня сильнее, чем я думал.

Вздохнув, я беру флакон с таблетками с прикроватного столика и вытряхиваю пару обезболивающих в рот, затем проглатываю, не запивая и морщась от горького привкуса во рту.

После этого я закрываю глаза и погружаюсь в беспокойный сон, гадая, что сделала бы Бейли, если бы я наклонился и поцеловал ее.

Глава 6
Джеронимо

Бейли

После четырех лет непрекращающейся работы и учебы я почти забыла, что значит просто отдыхать. Но сегодня у меня масса практики.

Несмотря на все мои попытки предложить свою помощь по дому, все настаивают на том, что забота об Ашере должна быть моей единственной обязанностью и точкой сосредоточения на неделю. Когда я предложила Лолли и Тесс помочь приготовить на обед бургеры «Слоппи Джо», они выгнали меня с кухни, настаивая на том, что я должна еще раз пойти проверить ногу Ашера или посмотреть, что там у него с головой. Как будто они не хотят, чтобы я вообще отходила от него.

И по большей части я и не отхожу. Утро и большую часть дня мы с Ашером бездельничали на заднем дворе, вставая с шезлонгов, только чтобы передвинуть их из тени снова на солнце. Мы так много сидели сегодня, что на моем шезлонге, когда я, наконец, встану, наверное, останется форма моей задницы.

– Мы так всю неделю проведем? – я сдвигаю солнцезащитные очки на нос, чтобы взглянуть Ашеру в глаза, но он занят, нанося тонкий слой солнцезащитного крема. Я тут же отвлекаюсь, глядя, как перекатываются его массивные мышцы, когда он втирает крем в свои скульптурные плечи.

– Тай, вероятно, будет настаивать на том, чтобы мы хоть разок сходили с ним на серфинг. И в какой-то момент девчонки обычно отправляются на шопинг. Но в основном это и есть воссоединение семьи Рид. – Он широко раскидывает руки, «обхватывая» всю прелесть нашего положения.

– Не знаю, как насчет серфинга, – я многозначительно смотрю на него.

Он отмахивается:

– Поверь, я всего лишь, как идиот, буду грести на доске, а мои кузены будут подтрунивать над моей хромотой.

Я киваю и оглядываюсь вокруг, наслаждаясь ощущением солнечного света на своей коже.

Бассейн битком набит малышами, на небе ни облачка, и у нас нет никаких обязательств. Идеально.

Не знаю, ожидала ли я, что его семья будет относиться к нему как-то особенно, раз он профессиональный игрок в элитном виде спорта или потому что его таланты заработали ему многомилионный контракт, но все совсем не так. Для всех Ашер – всего лишь член семьи. Брат, сын, внук. На сердце теплеет от осознания этого.

От него по-прежнему ждут, что он сам уберет свою тарелку со стола и выкинет мусор. Никто не отводит его в сторонку, чтобы попросить денег, никто не просит автограф на футболке для сына коллеги друга. Я приятно удивлена этим. Быть знаменитостью в кругу собственной семьи было бы утомительно. Ашер приехал сюда немного отдохнуть и подлечиться, и я рада видеть, что именно этим он и занят.

Кстати говоря, похоже, они не слишком обеспокоены его травмами. Его мать расспрашивала меня о них в спальне, когда мы только приехали, но с небрежностью человека, интересующегося, продают ли спелые персики на фермерском рынке. Полагаю, потому что за эти годы она не раз видела, как ее сын получал травмы, иногда – и похуже. Приятно быть там, где все ведут себя как взрослые, и никто не сплетничает и не поливает никого грязью. Жаль, что того же нельзя сказать о моей семье. Я могу неделю провести, сидя в этом кресле, и ни разу не пожалеть об этом.

«О, расслабление. Как мне тебя не хватало».

– Не возражаете, если мы присоединимся? – раздается за моим плечом.

Я оборачиваюсь и вижу, как сестры Ашера подтягивают к нам садовые кресла.

– Чем больше, тем веселей, Кортни и Эмбер, – я стараюсь как можно чаще называть людей по именам, чтобы получше запомнить их.

«Спасибо, медицинский колледж, за то, что сделал меня профи в том, чтобы быстро все запоминать».

Весь день я молча экзаменовала себя, мысленно произнося имена тех, кто проходил мимо, чтобы окунуться в бассейн или вернуться в дом перекусить. Тайсон – со щетиной, тогда как Мак чисто выбрит. «С» – скромняга, и это Стив, муж у Тесс невероятно тихий.

Я заканчиваю очередной раунд экзамена «назови этого человека», пока Кортни и Эмбер расставляют кресла, но когда я смотрю на ступеньки крыльца, то вижу незнакомую личность, направляющуюся в нашу сторону. Должно быть, это вопрос на дополнительный балл в моем экзамене. На незнакомке желтое обтягивающее платье, округлившееся на животе, – по моим оценкам, третий триместр.

Но я не стану заговаривать об этом первой.

Я придерживаюсь правила не замечать беременность, пока сама женщина или кто-то другой не заговорит об этом первым. Это лучший способ не спросить, когда рожать, только для того, чтобы узнать, что она раздулась так просто из-за того, что объелась печеньем. Поверьте, я слышала и не такие истории.

Когда Ашер замечает новую гостью, его лицо озаряется, и он вскакивает с шезлонга и бежит к ней с энтузиазмом ретривера, догоняющего мяч. Я вынуждена признать, это, мать его, до странного очаровательно.

– Твою ма… малышку, – он едва успевает придержать язык, вспомнив о толпе детей поблизости, когда заключает в объятия новую гостью. – Не думал, что ты приедешь, Нора!

Я мысленно подписываю имя. Нора. Это, должно быть, самая старшая и «очень беременная, способная разродиться в любой день» сестра.

– Аккуратнее, аккуратнее! – она выворачивается из объятий, одной рукой защищая свой круглый живот. – Чем больше ты давишь на этого маленького дьявола, тем сильнее он пинается, будто футболист, которому обязательно нужно покрасоваться, а срок съема этого жилья у него уже подходит к концу.

Бинго. Вот и зеленый свет для разговора о младенцах.

– Почему-то я думал, что ты не приедешь, – говорит Ашер, извиняясь и легонько похлопывая ее по животу. – Нелегко путешествовать, когда ты – воздушный шарик, который вот-вот лопнет.

Нора закатывает глаза:

– Ну спасибо. Я сразу почувствовала себя красоткой.

– Ты знаешь, о чем я.

– А ты знаешь, что я ни за что в мире не упущу возможность увидеть тебя, пора мне лопаться или нет. И вот я тут. Тод внутри, распаковывает вещи, если хочешь поздороваться.

Глаза Ашера улыбаются.

– О, да. Мне все равно нужно надеть плавки. Тебе принести что-нибудь, Нор?

– Чего мне хочется, так это пива, – со смехом отвечает она. – Но нужен мне перекус. Можешь взять для меня хоть что-нибудь из холодильника. Я поела в дороге, но этого недостаточно.

Когда Ашер взбегает по ступеням в дом, Эмбер вскакивает со своего кресла, чтобы дать место своей беременной сестре.

– Ну, как ты себя чувствуешь, Нор? – спрашивает она.

Нора отвечает, мучительно зевая:

– Устала. И жарко. Быть беременной летом – это жесть.

– Но каково это? Волшебно? Скажи правду, – просит Кортни с задумчивым вздохом и звездочками в глазах. Ручаюсь, она самая романтичная из всех.

Нора испускает долгий вздох. Я почти не сомневаюсь, что она собирается ошеломить всех правдой. И я, вроде как, уже люблю ее.

– Мне сложно устроиться достаточно удобно, чтобы спать дольше десяти минут за раз. Ужасная изжога. Всегда хочется писать. То есть, всегда.

– Держись, сестренка. Все это того стоит, – говорит Эмбер, более практичная из двух.

Нора драматично закатывает глаза:

– Все это повторяют.

Я решаю не добавлять свой комментарий. Сильно сомневаюсь, что Нора захочет слушать о геморрое, преэклампсии или любых других ужасах, которые могут случиться с беременными.

– Кто-нибудь знает, как заставить этого мелкого выскочить пораньше? – после минутного молчания спрашивает Нора.

– Спроси Бейли, – говорит Кортни. – Она врач. – Она так шевелит бровями, что я понимаю, позже мне придется разбираться с этим.

На мгновение Нора кажется сбитой с толку, а затем в ее глазах загорается искорка понимания.

– Точно, ты, должно быть, медицинский работник, которого требовала команда Ашера? Мама говорила об этом. – Садовое кресло скрипит, когда она склоняется для рукопожатия. – Приятно познакомиться, доктор Бейли.

– Я еще не вполне доктор Бейли, – признаю я. – Для того, чтобы окончить обучение, мне еще нужно пройти ординатуру.

– Она будет интерном, – говорит Кортни.

– Терапевтом, – добавляет Эмбер, поправляя ее.

– Все равно. Какая разница?

Все мы вдруг разражаемся смехом, и на секунду мне кажется, я понимаю, каково это – иметь сестер.

– Так расскажи нам о себе, Бейли, – просит Нора.

– Я только что получила работу в Сиэтле, но она начнется лишь через пару недель. Мы с твоим братом дружим уже какое-то время, и поэтому, когда ему понадобилась помощь, я не собиралась отказываться от бесплатной поездки на пляж.

Она кивает:

– Круто. Я знаю, что моя мама и Лолли – на седьмом небе от счастья, что Ашер приехал.

– Пока мне все безумно нравится. Я – единственная дочь своих родителей, так что оказаться в кругу большой семьи – это потрясающе. – Я наблюдаю, как очередной ребенок прыгает в бассейн.

– Надеюсь, ты немного отдохнешь. Сомневаюсь, что твой график позволяет расслабиться.

– Да-да, – я салютую бутылкой.

Ухмыляясь, я смотрю на детей, плещущихся в бассейне. Фейбл, отважная маленькая блондинка, демонстрировавшая вчера Ашеру свои лучшие теории, назначила себя судьей конкурса пушечных ядер. Она сидит у бассейна, опустив крошечные пальчики ног в воду, и выкрикивает оценки, пока другие дети по очереди прыгают с трамплина. Одетая в джинсовые шорты и просторную белую футболку с V-образным вырезом, я старалась держаться подальше от брызг.

– Знаешь, в семье всегда найдется место для еще одного, – говорит Кортни, отбрасывая все попытки проявить деликатность. – Итак, вы с Ашером все это время были просто друзьями?

– Меня кто-то звал?

Вновь появляется Ашер с горкой картофельных чипсов поверх «Слоппи Джо» на бумажной тарелке, которую он передает Норе. Его мама и двоюродные братья следуют за ним по пятам, но я едва замечаю это. Я слишком сосредоточена на греческом боге топлесс, притворяющимся стоящим передо мной мужчиной, его черные плавки соблазнительно низко сидят на подтянутой талии.

Говорят, люди используют лишь крошечную часть своего мозга. Если это правда, то девяносто девять процентов моего внимания сосредоточено на соблазнительном теле Ашера. Шесть кубиков пресса. Широкие плечи. Подтянутая талия. Идеально растрепанные волосы. Игривая улыбка, которая свидетельствует о том, что он всегда готов к каким-нибудь шалостям.

Боже, почему он должен быть таким чертовски привлекательным? И почему я решила отправиться в это путешествие, когда мне так не хватает секса? Для умной цыпочки я порой бываю ужасной дурой.

Не то чтобы я не видела Ашера без рубашки раньше. Прошлым летом, когда мы с друзьями отправились в поход на побережье, по крайней мере половину отдыха мы провели в купальных костюмах. Не говоря уже о том неловком моменте на съемках благотворительного календаря с «Ледяными ястребами». Хотя о том дне у меня сохранились исключительно приятные воспоминания. Втирать масло в его скульптурную грудь было не так уж сложно.

Глядя на него сейчас, когда я достаточно близко, чтобы сосчитать каждый мускул в его шести кубиках, могу твердо сказать, что он выглядит крепче и мускулистее, чем любая мужская модель на обложках журналов. Ашер – стоящее приобретение.

– Ну, если вы собираетесь сплетничать обо мне, вам лучше хотя бы намекнуть, о чем речь, – он тянется за чипсами в тарелку Норы, но та шлепает его по руке.

– Всего лишь рассказываем Бейли о твоем знаменитом пушечном ядре, – говорит Эмбер, явно импровизируя. – Ты мог забрызгать маму через кухонное окно, если она оставляла его открытым. Помнишь?

– Я точно помню, – закатывает глаза Тесс.

Он отвечает дерзкой ухмылкой и стряхивает с плеча невидимую пылинку:

– Я не виноват, что мои пушечные ядра – лучшие.

Секундой позже появляется Фейбл, у которой слух летучей мыши, раз она услышала наш разговор. Она бежит к нам, оставляя на бетоне крошечные мокрые следы.

– Дядя Ашер, дядя Ашер! Ты должен участвовать в конкурсе пушечных ядер!

Она возбужденно размахивает руками, но Ашер не разделяет ее энтузиазма. Его дерзкая поза сразу становится намного более скромной, когда он проводит пальцами по волосам, виновато глядя на малышку Фейбл:

– Не в этом году, принцесса.

Она топает ножкой:

– Почему нет?

– Потому что я не хочу. Плюс, ручаюсь, доктор Бейли будет против, чтобы я делал это со своей больной ногой, так ведь, Бейли?

Когда он бросает на меня умоляющий взгляд, ища поддержки, я просто пожимаю плечами:

– Один прыжок в бассейн не ускорит твое выздоровление, но и не помешает ему.

– Ви-и-и-идишь? Пожалуйста, дядя Ашер? – Фейбл выпячивает нижнюю губу и хлопает большими голубыми глазами. – Только один раз? Пожалуйста!

Ашер смотрит на меня с выражением «ну, спасибо» на лице.

«Хорошая попытка». Но тут я на стороне Фейбл.

– Что? Только слова? – говорю я, поддразнивая его. – Мне казалось, ты сказал, что у тебя лучшее пушечное ядро в мире.

Не из тех, кто уступает перед вызовом, он снимает часы и кладет их на стол, затем смотрит на меня с дьявольским блеском в глазах:

– Телефон с тобой?

Я похлопываю по пустым карманам:

– Остался в комнате. А что?

Он не отвечает. Просто тянется ко мне.

Когда я понимаю, что сейчас будет, руки Ашера уже хватают меня за талию, поднимают с шезлонга и перекидывают через плечо в стиле пожарного.

– Нет-нет-нет-нет! – полусмеюсь, полувизжу я, протестующе дрыгая ногами.

Но уже слишком поздно. Мы уже несемся к бассейну, а секунду спустя он кричит «ДЖЕРОНИМО!» и прыгает.

Все вокруг – размытое голубое пятно: сначала небо, потом вода, как только мы пробиваем поверхность, создавая всплеск, достаточно большой, чтобы сравниться с приливной волной. И когда мы выныриваем, смеясь и хватая ртом воздух, я мгновенно тону в кобальтовых глазах Ашера. Он одаривает меня самой гордой улыбкой, ни на секунду не ослабляя хватку на моих бедрах:

– Попалась.

Голос у него такой хриплый и милый, что вызывает мгновенную дрожь. Может быть, это просто шок от холодной воды, но каждый мой нерв внезапно становится крайне чувствителен к малейшему сокращению и движению его мышц под кончиками моих пальцев.

На какой-то идеальный момент мы с ним остаемся вдвоем, покачиваемся на волнах, смеемся и крепко держим друг друга, не собираясь отпускать. Его взгляд опускается на мои губы, и сердце начинает биться сильней и быстрей. Какой-то инстинкт, узел в глубине живота, подсказывает, что я должна склониться и сцеловать эту дерзкую ухмылку прямо с его губ.

Но затем вселенная напоминает мне, почему я не могу сделать это.

Милый писклявый голосок объявляет нашу оценку: выдуманное число где-то в районе триллиона биллионов – и возвращает меня обратно в реальность. А в этой реальности соревнования пушечных ядер – зрелищный спорт, и вся семья Ашера наблюдает, как его добровольная сиделка водит руками по его полуобнаженному телу.

– Мне, эм, нужно обсохнуть, – я неохотно отпускаю самое сексуальное в мире плавсредство и яростно бултыхаюсь в сторону лесенки. На нас смотрит слишком много глаз, и мне нужно выпутаться из этой ситуации, пока все не заметили, как я краснею.

К счастью, едва я выхожу из бассейна, Тесс подает мне полотенце, которое я тут же оборачиваю вокруг себя. Я не стремлюсь стать единственной участницей конкурса мокрых футболок, и не нужно мне лишних поводов, чтобы все пялились на меня.

Избегая взглядов семьи Ашера, я извиняюсь и отправляюсь внутрь переодеться во что-нибудь сухое. Я собираю мокрые волосы в беспорядочный пучок и меняю сырую одежду на сухую, а затем спускаюсь на кухню за стаканом воды. Там я нахожу Лолли, длинной деревянной ложкой размешивающую в кувшине какую-то желтоватую смесь.

– Вот это вы там плюхнулись, – она понимающе улыбается мне через плечо, достает из шкафчика два бокала и наполняет оба до краев тем, что помешивала. – Кажется, тебе не помешает глоток фирменного сока Лолли.

Она пододвигает ко мне один бокал. Хотя обычно коктейлям предпочитаю пиво, я подношу его к губам.

«Матерь божья», даже от маленького глотка можно хорошо захмелеть. Тут, должно быть, ананасового сока и водки с добавлением еще бог знает чего один к трем. Похоже, у меня не слишком бесстрастное лицо, потому что Лолли явно наслаждается моей реакцией на ее коктейль:

– Да, это и мертвого поднимет. Пей потихоньку.

Мы говорим обо всем на свете, наблюдая, как за кухонным окном садится солнце.

Я даже не могу сосредоточиться на словах, слетающих с моих губ. Может, я и сбросила свою мокрую одежду, но я не могу избавиться от чувства, будто все, что только что произошло между мной и Ашером, – нечто большее, чем маленькая шалость у бассейна.

Это не должно ничего значить. Я подначивала его, когда он не хотел прыгать, вот он и потащил меня с собой в отместку. Вот так просто.

«Так почему я все еще не в себе?»

Отправляясь в эту поездку, я знала, что буду иметь дело с невероятно сексуальным пациентом. Чего я не знала, так это того, что, положив руки на его мускулистую грудь, я еще больше часа буду чувствовать, как гудят кончики моих пальцев. Нет никаких сомнений в том, что сексуальная химия между нами весьма реальна, и я начинаю думать, что исходит она не только с моей стороны. При мысли о том, с какой жадностью он смотрел на мои губы, у меня даже сейчас сводит пальцы на ногах.

Или мне просто очень нужен секс. Давненько у меня ничего не было.

По мере того, как солнце опускается все ниже и ниже, я с удивлением обнаруживаю, что количество фирменного сока Лолли в моем бокале тоже уменьшается. Когда Лолли замечает это, она снова наполняет его, ни секунды не раздумывая. Кажется, у бабушки аллергия на пустые бокалы и тарелки. Даже когда Тэд и Стив заходят взять хот-доги и булочки и объявить, что они прогревают гриль, мы с Лолли продолжаем в том же духе – наслаждаемся девичьими разговорами, уединившись в доме.

– И тогда я сказала ему: «Послушай, приятель, у меня тут полноценная жизнь. Мне не нужен престарелый очаровательный принц, готовый меня спасти», – со смехом говорит Лолли, и я понимаю, что даже краем уха не слушала ее истории.

Постепенно другие члены семьи тоже начинают просачиваться внутрь. Комары кусаются, а малышам уже давно пора спать. Если подумать, то я допиваю уже второй бокал того, что, черт возьми, Лолли мне подливает. Возможно, мне тоже скоро придется лечь спать. Но когда Ашер появляется в дверном проеме, а из-под резинки его плавок просматривается линия загара, у меня возникают несколько иные мысли о том, что такое «спать» для меня сегодня. Может быть, мы сможем немного снять испытываемое мной напряжение?

Допив напиток, я встаю на слегка подкашивающиеся ноги, пытаясь скрыть тот факт, что я определенно чувствую алкоголь в своем организме. Ашер уже поднялся наверх, так что я быстро благодарю Лолли за напиток, желаю спокойной ночи ей и всем, кто еще ошивается поблизости, и направляюсь прямиком в спальню напротив моей.

– Давно не виделись, – поддразнивает Ашер, когда я появляюсь в дверях. Он сменил плавки на баскетбольные шорты, но по-прежнему без рубашки, и мне приходится стараться изо всех сил, чтобы не пялиться на его рельефные грудные мышцы.

– Мы с Лолли увлеклись разговором. И выпивкой, – говорю я, едва не икнув после признания.

Он усмехается под нос:

– Этот ее фирменный сок подкрадывается незаметно. Этой ночью будешь спать как убитая.

Я тереблю прядь волос, выбившуюся из моего небрежного пучка, и делаю еще шаг в его комнату, закрывая за собой дверь.

Он прищуривает голубые глаза:

– Все в порядке, Бейли?

Делая глубокий вдох и пользуясь силой жидкой отваги, я сокращаю расстояние между нами и прижимаю ладонь к его груди. «Ага». Снова это жжение в кончиках моих пальцев.

– Более чем.

Ашер смотрит на мою ладонь, слегка напрягаясь от моего прикосновения. У него такое красивое, скульптурное и любопытное лицо.

Заинтересованное в этом моменте. Заинтересованное во мне. В нас.

И я тоже. Я хочу знать, каковы его губы, прижатые к моим. Я хочу знать вкус его языка, когда он коснется им моего. Каково ощущать, как эти огромные мозолистые руки скользят по моей коже.

Мелкий, прерывистый выдох вырывается из его легких, когда он кладет руки мне на талию.

Вот оно. Я уверена.

А потом, как раз в тот момент, когда я собираюсь сделать то, чего давно хотела, он крепко обнимает меня, сжимает раз и отпускает.

– Тебе пора спать, – говорит он будничным тоном.

Мои брови сходятся в жесткую линию, выражающую в равной степени разочарование и замешательство.

– Что? Ты не хочешь?

– Конечно, я хочу, – со вздохом говорит он. – Ну правда, стоит только взглянуть на тебя. – Его взгляд скользит по моим изгибам, тихое, низкое рычание зарождается в глубине его горла.

– Тогда в чем проблема?

– Проблема в том, что я не могу переступить эту черту с тобой, Бейли. Только не так.

– Как «так»? – в моем голосе слышна нотка раздражения.

Он тяжело вздыхает:

– Ты пьяна. И более того, ты моя… сиделка. Мы можем обсудить это подробнее завтра, но прямо сейчас нужно уложить тебя в постель.

Мой взгляд мечется между Ашером и огромной кроватью позади него. Здесь более чем достаточно места для нас обоих.

– Твою постель, – твердо говорит он, читая мои мысли. – Пожалуйста, не усложняй все еще больше. Давай я зайду к тебе.

Неохотно я отправляюсь в свою спальню, не потрудившись переодеться, прежде чем забраться под пушистое коралловое одеяло.

Ашер появляется мгновение спустя с высоким стаканом воды в одной руке и двумя таблетками аспирина – в другой.

– Вот. Прими. Завтра поблагодаришь.

Я делаю, как он велит, затем допиваю воду.

– Хорошая девочка, – он забирает пустой стакан, вновь наполняет его под краном в ванной и оставляет на прикроватном столике «просто на всякий случай».

– Что-нибудь еще? – спрашивает он.

Я бы ответила «поцелуй на ночь» – если бы уже не дремала.

* * *

Когда я просыпаюсь, солнце уже прошло добрую половину пути к зениту.

Прошлой ночью я едва добралась до своей комнаты, чуть не заснув на ногах. А это значит, что я не ставила будильник. Но если мое тело проснулось само, следовательно, я проспала больше своих необходимых восьми часов.

Часы на прикроватном столике сообщают хорошие новости… и плохие. Сейчас десять, черт возьми, тридцать. А это значит, что я проспала почти одиннадцать часов.

«Чертов цикл быстрого сна». Я не спала столько часов подряд с тех пор, как поступила в медицинский колледж. Пока училась там, в лучшем случае я добирала эти часы хотя бы дня за три.

Что бы ни было в фирменном соке Лолли прошлой ночью, оно сбило меня с ног. Но нет ничего такого, чего нельзя исправить небольшим количеством аспирина.

Я скатываюсь с кровати и тянусь за сумкой с туалетными принадлежностями, чтобы взглянуть, взяла ли что-нибудь с собой. Хотя я уверена, что в моих аптечках найдется что-нибудь для Ашера, если мне понадобится подкрепление.

И тут воспоминания начинают возвращаться ко мне. Ашер. Аспирин. В его комнате прошлой ночью.

«О, нет».

Мои щеки мгновенно вспыхивают. Был ли коктейль Лолли секретным любовным зельем? Потому что прошлой ночью я явно потеряла самоконтроль. Неужели я действительно не смогла продержаться две долбанные ночи в этой поездке без того, чтобы не попытаться залезть в пастель к своему пациенту?

Я снимаю одежду, в которой заснула, и надеваю свежие джинсовые шорты, спортивный бюстгальтер и удобную футболку, прежде чем отправиться в ванную, готовиться к предстоящему дню.

Мой план состоит в том, чтобы заскочить в комнату Ашера и извиниться прежде, чем придется пойти и встретиться лицом к лицу с остальными членами его семьи. Но, когда я выхожу в коридор, его дверь открыта, а комната – пуста. «Дерьмо». Он уже на ногах, тогда как его медицинский работник слишком занят, отсыпаясь с похмелья. Просто отпад.

Я отправляюсь на кухню – по-прежнему никаких признаков Ашера, хотя тут есть свежеприготовленный кофе и много рогаликов со сливочным сыром, которые можно взять с собой. Тесс и Стив, должно быть, пришли сегодня рано утром, потому что мама Ашера уже убрала все тарелки после завтрака и теперь сидит за столом, потягивая кофе.

– Доброе утро, Бейли! – ее голос жизнерадостен, хотя и более громок, чем хотелось бы моему страдающему от похмелья мозгу. Однако я улыбаюсь ей, беру рогалик с черникой и наливаю себе чашку кофе.

– Вы уже видели моего пациента сегодня с утра? – спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней.

Она кивает в сторону окна. Снаружи Ашер учит своих племенников играть в футбол на песке, инструктируя, как лучше отбивать мяч. Он прекрасно ладит с детьми – как с мальчишками, так и с девчонками. Это мило.

– Знаешь, он действительно милый, – говорит Тесс, вероятно в ответ на улыбку, тронувшую мои губы.

Эта женщина проницательна. Или, может быть, я – как открытая книга.

Я киваю:

– Он хороший парень.

– Не такой дикий инфантил, каким его изображают СМИ, – говорит она. – Мы все надеемся, что он найдет подходящую девушку, которая положит конец всему этому. Кого-нибудь, ради кого он захочет остепениться. – Понимающий взгляд, который она бросает поверх своей кружки, едва не заставляет меня поперхнуться кофе.

– Ой, нет, – удается мне выговорить между приступами кашля. – Я не… он не… мы просто друзья. Я собираюсь в ординатуру, где буду готовиться к тому, чтобы через несколько лет занять должность терапевта, и…

Тесс кивает:

– Ты занятая девушка.

– Именно. Слишком занятая для отношений, это точно. Но… – Тут я прикусываю язык раньше, чем успеваю сказать: «Не слишком занятая для горячего секса».

Фу. Вероятно, не стоит говорить матери вашего пациента о том, что вы хотите переспать с ее сыном. Я чуть не облажалась.

– Но я уверена, однажды он встретит правильную девушку, – говорю я вместо этого. Это солидная отговорка, но Тесс явно не убеждена.

– Такие вещи подкрадываются незаметно, – произносит она, и ее голос полон веселья.

Но прежде чем я успеваю попросить ее развить эту мысль, входит Ашер, направляясь к холодильнику.

– Доброе утро, соня. – Он хватает бутылку воды и осушает ее тремя большими глотками.

Тесс пользуется случаем, чтобы не слишком изобретательно оправдаться тем, что ей нужно найти Стива, и оставляет нас вдвоем.

Ашер хватает рогалик и садится туда, где только что сидела его мама.

– Что ты помнишь из прошлой ночи, милашка? – он ухмыляется, и мне внезапно хочется умереть. То есть буквально провалиться в карстовую яму, чтобы больше меня никто никогда не увидел. Прямо сейчас это было бы идеально.

Я закрываю лицо руками, испуская стон:

– Все, к сожалению. Возможно, два коктейля от Лолли и придали мне смелости, но, к сожалению, память моя совершенно не пострадала.

Он тихонько свистит.

– Ты выпила два? Один – это потолок. Даже для меня.

– Было бы неплохо узнать это раньше, Аш.

– Упс, извини.

Я откусываю от рогалика, выигрывая себе немного времени, чтобы набраться хотя бы толики храбрости, которая была у меня прошлой ночью. Откладывать это нельзя. Лучше уж в омут с головой. Джеронимо.

– Послушай, мы оба знаем, что это я должна извиниться. Мне жаль, что я набросилась на тебя прошлой ночью. Это было действительно неуместно с моей стороны. – Я смущенно опускаю взгляд на то, что осталось от моего кофе, и беру себя в руки, готовясь к любым дерзостям с его стороны. Вместо этого я слышу в ответ смешок:

– Тебе не за что извиняться.

Сбитая с толку, я поднимаю взгляд и вижу, что он облизывает языком нижнюю губу. От этого по мне пробегает волна жара.

– Позволь мне внести ясность, – говорит он тихим, но твердым голосом, а его голубые глаза полны веселья. – Единственная причина, по которой я не переспал с тобой прошлой ночью, лишь в том, что ты была пьяна. Так что, если этим вечером почувствуешь такую же отвагу, найди меня.

Черт возьми. Я что, брежу? Или я верно все расслышала?

Я сижу с отвисшей челюстью и широко распахнутыми глазами, уставившись на Ашера, чья ухмылка с каждой секундой становится все шире.

– Ты… серьезно?

– Серьезно насчет чего?

Это спрашивает не Ашер. Где-то в последние пять секунд на кухне появился Тайсон. На нем плавки, в руке – рогалик, от которого он откусывает огромный кусок и смотрит на нас, моргая в ожидании ответа.

Да что такое с этой семьей, почему они все время мешают?

Ашер рассказывает какие-то сплетни об игроках команды. Тайсон принимает это без каких-либо дальнейших вопросов и переходит к следующей теме:

– Мы с Маком хотим заняться греблей на байдарках. Вы в деле? У нас их четыре.

– Я пас, – отвечает Ашер, а затем поворачивается ко мне. – Ты в деле?

– Я не умею.

– Тебе понравится.

– Мы тебя научим, – говорит Тайсон. – Это не слишком сложно.

– Я промокну?

Усмешка возвращается на губы Ашера:

– О, ты промокнешь. Я позабочусь об этом.

Тайсон фыркает:

– Думаю, этот идиот говорит «да», так что надень купальник.

Глава 7
Поцелуй лучше

Ашер

Это наш третий день тут, и у меня запланирован телефонный разговор с Треем, который начнется через несколько минут. Бейли сидит в ногах моей кровати и пьет кофе из розовой кружки в горошек. Любимая розовая в горошек кружка Лолли. Очевидно, Бейли покорила ее. Если она пьет из кружки, к которой мне никогда не разрешалось прикасаться, значит, Лолли относится к моей сиделке запредельно хорошо.

На самом деле это немного настораживает.

Когда мы вернулись с гребли на байдарках, куда ходили с моими двоюродными братьями, я приготовил свежий кофе и несколько яиц, чтобы разделить все это с Бейли. Она молчала, пока мы ели, и я не могу расспрашивать ее, когда поблизости моя семья.

Похоже, я наговорил слишком много, когда она пыталась извиниться за то, что приставала ко мне прошлой ночью, но я хотел, чтобы она знала, что в извинениях на самом деле нет необходимости. Она великолепна, и я вполне ощущаю ее влечение.

Но у меня нет времени обдумывать все это, потому что начинает звонить телефон, и я принимаю вызов.

– Как поживает мой любимый центровой? – спрашивает Трей вместо приветствия.

– Привет, Трей. Просто отлично. Головные боли теперь гораздо реже, я потихоньку расслабляюсь.

– Что ж. Это хорошая новость.

– Ага. Бейли тоже тут, если хочешь поздороваться, – я поднимаю телефон, переключенный на громкую связь.

– Привет, Трей, – Бейли придвигается ближе, ставя кружку на прикроватный столик, чтобы сесть рядом с телефоном.

– Здравствуйте, юная леди. Как поживает наш пациент? Как там дело с ушибом?

Бейли смотрит на меня, ожидая, что я покажу ей свою ногу, чтобы она смогла ответить Трею. С первого дня, как мы приехали, и она обкладывала меня пакетом с горошком на веранде, я старался, чтобы эти ловкие пальцы не подходили слишком близко, ну, к моим самым важным органам, так что на самом деле последние пару дней у нее не было возможности взглянуть на синяк.

– Дай я его осмотрю, – говорит Бейли, завершая длинную паузу в разговоре. – Можно? – спрашивает она меня тише.

– Попробуй, – бормочу я.

Я откидываюсь на постель, опираясь на локти, и наблюдаю, как она задирает правую штанину шорт, проводя теплой ладонью по моему бедру. Я прерывисто вдыхаю, когда она отодвигает мои боксеры в сторону, осторожно, чтобы не обнажить меня больше, чем следует.

Темно-фиолетовый цвет кровоподтеков сменился розовым и лавандовым. Я не могу не заметить беспокойства на лице Бейли, когда она смотрит на мою травму.

– Опухоль спадает? – спрашивает Трей.

– Отчасти, – говорю я, чувствуя легкое головокружение.

Не нужно быть медиком, чтобы понять, что другая часть моего тела опухает сейчас по совершенно иной причине. К счастью, Бейли, похоже, ничего не замечает или чертовски хорошо притворяется, будто ничего не замечает.

– Продолжайте прикладывать лед и сразу же звоните мне, если что-то изменится.

– Непременно, – удается сказать мне. Когда я наконец поднимаю взгляд, то вижу ясные, блестящие добрые глаза Бейли. Ей нравится это – быть тут. Помогать мне. Ухаживать за моими травмами и ушибами. Мне это тоже нравится – слишком сильно.

– Поправляйся, братан, – раздается глубокий мужской голос на заднем плане.

Трей откашливается:

– Это Лэндон. Я перевязывал ему запястье.

– А, передай спасибо, я так и сделаю, – отвечаю я.

На заднем плане слышатся еще несколько возгласов и пожеланий от парней из моей команды, отчего, закончив разговор, я улыбаюсь.

Бейли с любопытством наблюдает за мной, как будто пытается собрать что-то воедино. Я жду, зная, что у нее есть что-то на уме.

Наконец она говорит:

– Для тебя это, должно быть, совсем иначе, быть тут, в окружении всех этих женщин, а не полных тестостерона разговоров в раздевалке, к которым ты привык.

– Ну да. Пожалуй. Но я тут вырос, так что для меня это нормально. Я не против женских разговоров.

Она улыбается:

– Я вижу.

– Плюс, я реально ненавижу гендерные стереотипы.

– Ты? – Голос Бейли полон изумления. – Ты – самый мужественный мужчина из всех, кого я знаю. Звездный спортсмен. Мистер крутой хоккеист.

Забавно осознавать, что она видит меня именно таким.

– Фу. Может быть? Но, черт возьми, я бы с радостью остался дома, готовил и убирал весь день, если б у меня была жена, которая зарабатывала бы нам на жизнь.

– Хм, – она обдумывает это, все еще глядя на меня.

– И, если я вдруг заплачу под песню Over the Rainbow, никто не должен меня осуждать.

Она смягчается, опершись рукой на кровать рядом:

– Ты прав. Никто не должен. Это очень красивая песня.

– Чертовски верно. Нас, мужчин, фактически приучают к тому, что нехорошо демонстрировать свои чувства и эмоции.

– Правда, я никогда не думала об этом с такой точки зрения, – тихо говорит Бейли. Она все еще так и сидит рядом со мной на постели.

– Спасибо за то, что ты здесь. За все. За то, что присматриваешь за мной.

Ее рот приоткрывается, и она переносит свой вес так, что склоняется чуть ближе:

– Это совсем не трудно.

Когда я накрываю ладонь Бейли своей, она ее не убирает, как я отчасти ожидал.

– И все же. Я ценю это. – Голос у меня хриплый. Я не могу отрицать, что мы переживаем какой-то момент. Похоже, между нами есть химия, которую я пытался отрицать: все эти горячие взгляды, которыми мы обменивались последние несколько дней, вырываются на поверхность. Я наклоняюсь, и Бейли делает то же самое, пока не оказывается достаточно близко, чтобы я мог прижаться губами к ее губам. Я чувствую ее легкий вздох удивления и, всосав ее нижнюю губу, углубляю наш поцелуй.

Она целует меня в ответ умело и уверенно, убежденная в том, что да, прямо сейчас мы должны целоваться. Как будто ничто не имеет значения в этот момент, кроме прикосновений ее языка к моему. И, о, мать вашу, это идеально. Ее губы слегка прижимаются к моим, и я проглатываю низкий стон, когда чувствую, как ее пальцы зарываются в волосы у меня на затылке.

Я повторяю себе, что этот поцелуй не имеет ничего общего с тем, о чем шептались мои придурковатые кузены, и что я невольно подслушал, когда Бейли вышла в купальнике. Это не имеет никакого отношения к ее восхитительному пьяному признанию прошлой ночью. Я просто хотел поцеловать ее.

И поцелуй не разочаровывает.

Теперь она тяжело дышит и сжимает бедра, я представляю, как нарастает томление между ними. Томление, от которого я был бы более чем счастлив избавить ее. Ну, то есть, если бы был в состоянии, но, мать его, я рискую просидеть на скамье запасных остаток сезона, если попытаюсь взять Бейли. Эта опасная мысль прерывается звуком шагов на лестнице. Мы отскакиваем друг от друга как раз вовремя.

В дверях появляется мама.

Я тяжело дышу, а член у меня стоит по стойке смирно, но мама так взволнована, что не замечает.

– У Норы отошли воды! – Мама задыхается, как будто бежала всю дорогу сюда. Может быть, так оно и было. Моя старшая сестра и ее муж остановились в доме мамы, а это через пару кварталов отсюда. – Они поехали в больницу.

Я вскакиваю с постели, быстро оправляясь:

– Матерь божья. Ты серьезно?

– Началось! – счастливо говорит она, не в силах стереть с лица широкую улыбку.

Я поворачиваюсь к Бейли, которая тоже уже стоит, улыбаясь:

– Нам ехать? Едем в больницу, да?

Мама похлопывает меня по плечу:

– Дети не появляются на свет так быстро. Прими душ, поешь, потом подъезжай.

Я киваю:

– Ладно. Это я могу.

Мое сердце сильно колотится. Я не уверен, потому ли, что я только что целовался с Бейли, или потому, что моя мать едва не застукала нас, или потому, что у моей сестры только что начались схватки. Вероятно, это комбинация всех трех факторов.

Моя мама взволнованно сбегает обратно по лестнице, и Бейли выходит в коридор вслед за ней.

– Я быстренько приму душ и буду готова. Так волнительно.

Я хочу снова поцеловать ее, но вместо этого просто киваю:

– Встретимся внизу?

Она еще раз окидывает меня оценивающим взглядом и исчезает в своей спальне.

* * *

Уже пять часов мы находимся в комнате ожидания акушерского отделения больницы. Кортни и Эмбер играют в карты в другом конце комнаты. Моя мама сидит со Стивом на коротком диванчике, а Лолли два часа назад ушла, чтобы лечь спать. Бейли сидит на стуле рядом со мной, играя в какую-то игру с поиском слов на телефоне.

Последнее, что сказал нам врач Норы, – роды, вероятно, займут еще пару часов.

Я потягиваюсь и смотрю на телефон, чтобы узнать время – почти полночь. Полагаю, мама была права, дети требуют времени, особенно первенцы. Я не могу справиться с нервным узлом, образовавшимся внутри от беспокойства о Норе. Надеюсь, с ней все в порядке. Нам же скажут, если что-то будет не так?

Поворачиваясь к Бейли, я вытягиваю ноги перед собой и кладу руку на спинку ее стула:

– Уже поздно. Тебе стоит вернуться в дом. Хотя бы одному из нас нужно немного поспать.

Бейли игриво смотрит в ответ:

– И пропустить весь бесплатный больничный кофе? Ни за что.

Я коротко смеюсь:

– Как хочешь.

Она оглядывается, в глазах у нее улыбка.

– Для комнаты ожидания больницы тут довольно уютно.

Я пожимаю плечами:

– Калифорния к твоим услугам.

Никто из нас не говорит об этом, но я не могу перестать думать о поцелуе. Не могу прекратить прокручивать мысленно, как ее язык нетерпеливо соприкоснулся с моим, или то, как ее пальцы зарывались мне в волосы. От мысли об этом даже сейчас, спустя несколько часов, мурашки бегут по спине. Проходит еще час, и в какой-то момент мне кажется, будто я задремал: как бы неудобно ни было втискивать долговязое тело в жесткое кресло в комнате ожидания, мне каким-то образом удается заснуть. Но когда вбегает моя мама, я вдруг просыпаюсь. Она только что из палаты Норы.

– Уже почти! – мама практически вибрирует от возбуждения. – Меня выгнали, потому что Нора начала тужиться.

Я смотрю на Бейли, глаза у которой не слипаются и ни капельки не сонные. Может, она привыкла ночи напролет дежурить в больницах, потому что, похоже, ожидание не влияет на нее так, как на меня.

– Что это значит? Что ребенок почти родился? – спрашиваю я.

Бейли склоняет голову, обдумывая ответ на мой вопрос:

– К сожалению, для матери, которая рожает впервые, это может значить интервал от двадцати минут до трех часов.

– Давай, Нора, – говорю я в тихом подбадривании, и Бейли в молчаливой поддержке пожимает мне руку.

К счастью, проходит всего лишь сорок пять минут до того, как муж сестры Тод врывается в дверь, задыхаясь и сияя широченной улыбкой. Мама подскакивает с места, а затем подрываемся все мы, наседая на него.

– Девочка! – когда он говорит это, его голос наполнен благоговением, а в глазах блестят слезы.

Мама тут же начинает рыдать.

– Еще одна малышка, – тихо говорит она, и слезы уже катятся по обеим ее щекам.

– Семь фунтов, одна унция, – Тод выталкивает каждое слово так, будто только что пробежал марафон.

– А Нора? – спрашиваю я.

– Нора отлично. Она потрясающе справилась.

Мы все по очереди смотрим на пару размытых снимков, которые он сделал телефоном: моя крошечная розовая в пятнах племянница лежит голая в люльке, ее рот открыт в жалобном крике. А вот ее уже спеленали, и она мирно покоится на груди Норы, пока они смотрят друг на друга.

У меня ком встает в горле.

Бейли касается моего плеча, ее теплая ладонь поглаживает его.

– Поздравляю, дядя Ашер. Ты в порядке? – тихо спрашивает она, встречаясь со мной взглядом.

Я шмыгаю носом и тру глаза:

– Да, просто что-то попало в чертов глаз.

Когда я снова вытираю его, Бейли понимающе улыбается – мило и ничуть не насмешливо.

– Мне лучше вернуться, – говорит Тод, пряча телефон.

– Поздравляем, папочка! – кричит Кортни вслед.

К тому моменту, как Нору переводят из родовой в палату, наступает предрассветный час, и мы все расходимся, возвращаясь домой. На улице кромешная тьма, а на парковке прохладно, и когда я замечаю, как дрожит Бейли, я обнимаю ее одной рукой и веду к ярко-желтому кабриолету.

Когда мы добираемся до дома, Лолли еще не спит, а нас ждет стопка теплых блинчиков, хрустящий бекон и апельсиновый сок.

Увидев все это, я испускаю стон:

– Лолли, ты, мать его, чудо.

Она вздыхает и отмахивается лопаткой:

– Твой язык тебя до добра не доведет.

Бейли через стол бросает на меня предостерегающий взгляд, ее губы кривятся в ухмылке. Внезапно мне хочется показать ей, как далеко может завести меня мой язык, и как можно скорее. Вместо этого я довольствуюсь большой стопкой блинчиков и шестью полосками бекона. Тогда как Лолли требует рассказать о новорожденной.

Мы рассказываем все, что знаем, а это не так уж много, и заканчиваем есть в изможденном молчании. Даже Бейли, которая в больнице была такой бодрой, ссутулилась на своем месте. Она съедает немного, затем ополаскивает тарелку, прежде чем поставить ее в посудомойку. Лолли отгоняет ее от раковины прежде, чем она успевает сделать что-нибудь еще.

– Спасибо, Лолли. Люблю тебя, – говорю я, прижимаясь губами к ее щеке. – Извини, что не сдержался, просто… бекон. Он пробуждает во мне пещерного человека.

– Понимаю, – хмыкает она, забирая у меня тарелку и стакан и загружая их в посудомойку.

Мои сестры уже скрылись наверху, а Бейли с каждой секундой выглядит все более сонной.

– Идем, – говорю я, обнимая ее рукой за плечи. – Отдохнем.

– Увидимся утром, – произносит Лолли вслед.

Я не обращаю внимания на то, что уже утро. Надеюсь, мы сможем спать допоздна.

* * *

Именно так и происходит, потому что, пожелав Бейли спокойной ночи и почистив зубы, я в следующий момент вдруг просыпаюсь в залитой солнцем спальне. Когда я спускаюсь вниз в поисках кофе, в доме царит полная тишина.

Кофе нет. И оказывается, что в доме тоже никого, что странно. Когда я проходил мимо комнаты Бейли, дверь была открыта, а спальня пуста. Я сам занимаюсь кофе, раз уж проспал завтрак.

Вчера многое случилось, и пока я варю кофе, я не могу не перебирать в уме все эти события. Поцелуй с Бейли был, мать его, идеален, а потом стать дядей и наблюдать за радостью Бейли, видеть, как хорошо она вписалась в нашу семью… это многое значит для меня. Может, сказывается недосып, но у меня такой эмоциональный подъем, будто это у меня гормональный всплеск из-за беременности или что-то в этом роде. Кстати, интересно, как там Нора и малышка.

Звук смеха прерывает мои мысли, и я подхожу к окну с кружкой дымящегося кофе, выглядываю наружу. Бейли лежит на брошенном на песок пляжном полотенце между Кортни и Эмбер. На ней тот розовый открытый купальник, который, как я видел, она клала в ящик своего комода в нашу первую ночь тут, и моя первая мысль: «Черт возьми!»

Мягкая бледно-кремовая кожа. Декольте, в которое хочется зарыться лицом, и так много восхитительных изгибов, которые хочется снова и снова открывать для себя.

Они над чем-то смеются, хохочут, и Бейли приподнимает солнцезащитные очки, чтобы вытереть слезы, прежде чем снова плюхнуться на полотенце. Рядом с моими сестрами, которые всегда были выше среднего роста, она кажется такой маленькой.

Сильный ветер сдует ее с ног. Физически мы друг на друга не похожи. Так почему же это так привлекает?

Идея защищать Бейли, быть тем, кто забоится о ней, интригует меня. Может быть, это потому, что она заботилась обо мне последние несколько дней? Я даже не уверен, что в этом есть смысл, но это единственное объяснение, которое у меня есть.

– Что делаешь? – Голос Лолли за спиной заставляет меня подпрыгнуть. Я оборачиваюсь и заставляю себя улыбнуться.

– Ничего особенного.

Я делаю еще глоток кофе, пока Лолли заглядывает мне через плечо, чтобы выглянуть в окно.

– Хм. Почему бы тебе не надеть плавки и не присоединиться?

Не думаю, что это очень хорошая идея – не в тот момент, когда там Бейли, выглядящая так заманчиво.

– Я бы предпочел остаться дома. Тебе помочь с чем-нибудь? – спрашиваю я с надеждой в голосе.

Лолли качает головой:

– Я в порядке.

– Не нужно заменить где-нибудь лампочки?

Она смотрит на меня непонимающе:

– Я сказала, я в порядке.

Что непонятного? Мне нужно чем-то себя занять. Чем-то помимо образов, безудержно проносящихся у меня в мозгу, о том, как познакомиться поближе с изгибами Бейли.

– Может, что-нибудь постирать? – В этом доме живет пять человек. Уверен, тут есть полотенца и простыни для стирки.

Лолли поджимает губы и качает головой:

– Ну точно что-то случилось, раз ты вызвался стирать. Это ведь не имеет никакого отношения к той великолепной девушке в бикини, не так ли?

– Пока, Лолли, – ворчу я.

Наполнив свою кружку, я беру кофе наверх, чтобы спокойно попить, пока Лолли стоит на кухне и ухмыляется так, будто знает что-то, чего не знаю я.

Уходя, я слышу, как она бормочет что-то о том, что мне слишком часто прилетают в голову шайбы.

Глава 8
Начос с мурашками по коже

Бейли

Этим утром, впервые с тех пор, как мы приехали, в доме тихо.

Я поздно проснулась. Мои внутренние часы сбились после нашего дежурства в больнице, но это того стоило – увидеть гордость и любовь на лице Ашера, когда объявили, что у него родилась племянница. Он такой мягкий, когда дело касается его семьи.

В последние несколько дней в этом доме независимо от времени суток не было недостатка в шуме. Так что, когда Эмбер, Кортни и я возвращаемся с пляжа в почти безмолвный дом, это действительно немного выбивает из колеи. Других членов семьи принимают у себя Тесс и Стив, а что касается Лолли, то на кухонном столе лежит светло-розовая записка, сообщающая, что она ушла за продуктами. Значит, непонятно где лишь один очень важный человек.

– Кто-нибудь видел Ашера? – спрашиваю я, вытаскивая джинсовые шорты из пляжной сумки и натягивая их. Теперь, когда мы не на пляже, я немного стесняюсь своего открытого розового бикини, но Кортни и Эмбер явно не собираются переодеваться в более скромные танкини или закрытые купальники, так что и я не спешу.

Эмбер пожимает плечами и взбирается на кухонную стойку, свесив ноги с края.

– Если он еще спит, я выбью из него дерьмо. – Едва ругательство срывается с ее губ, она прикрывает рот рукой, но тут же отдергивает ее, вспомнив, что в доме сейчас нет маленьких ушек. – Уф. Приятно выругаться. Не привыкла я быть рядом с детьми и все время следить за языком.

– Добро пожаловать в будни учителя, – поддразнивает Кортни, намекая на свою работу. – Кстати, мои дети в полдень обычно едят, и я с ними, так что я умираю с голоду. Что у нас есть на обед из запасов?

Один взгляд в холодильник, и я сразу понимаю, почему Лолли убежала за покупками. После трех дней, во время которых она кормила маленькую армию, холодильник выглядит совершенно пустым.

– Похоже, придется довольствоваться остатками, – говорю я, осматривая полки с пластиковыми контейнерами с какими-то недоеденными блюдами и приправами к ним. – Если только у кого-то нет настроения полакомиться маринованными огурчиками с острым соусом, потому что это все, что у нас есть.

– Всегда можно дождаться Лолли, – произносит Эмбер.

Кортни с надеждой распахивает глаза:

– Или можно прихватить что-нибудь по пути в больницу, когда поедем навестить Нору.

Эмбер качает головой и постукивает по экрану своего телефона:

– Никаких визитов к Норе, пока не получим «добро» от Тода. Не нужно там мешаться. Поэтому мы просто ждем, пока Лолли вернется. Сможем пообедать все вместе, и, возможно, к тому времени будут новости о Норе и разрешение навестить их в больнице.

Это разумно, но громкое урчание, которое издал желудок Эмбер на середине предложения, свидетельствует, что план этот не сработает.

Это сигнал к тому, чтобы мы все трое начали на кухне полноценную поисковую миссию.

Кортни выбирает кладовку, а мы с Эмбер – холодильник и морозилку. На троих мы находим большой кусок сыра «Чеддер», оставшийся от бургеров, пластиковый контейнер с фаршем для «Слоппи Джо» и пластиковый пакет с холодными блинчиками, наготовленными Лолли в ее ночную кулинарную сессию. Неплохой ассортимент.

– Бинго! Смотрите, что я нашла. – Из кладовки показывается голова Кортни, она с гордостью демонстрирует нам половину упаковки чипсов «Тортилья». – Бонусом – у них даже не истек срок годности!

– И-и-итак, начос? – говорю я, сгребая со стола кусок сыра.

Эмбер, все еще настаивающая на том, чтобы мы подождали, пока с продуктами вернется Лолли, первая пробивает брешь в моем плане.

– А как же белок?

Кортни раздраженно скрещивает руки на груди.

– Сама беспокойся о сбалансированном питании, когда мы в двух шагах от того, чтобы завернуть хот-дог в блинчик и назвать это обедом.

Я смеюсь, в тайне делая мысленную пометку когда-нибудь так и сделать. Блинчики и хот-доги? Похоже, это лучшая еда для ПМС, какую только можно придумать.

– А как насчет фарша для «Слоппи Джо»? Может быть, подойдет начос с жареным мясом?

Кортни смотрит на меня так, словно я только что решила проблему мирового голода.

– Вероятно, это действительно гениальный ход. Что скажешь, Эмбер? Да или нет?

Скептическое выражение на лице Эмбер быстро сменяется любопытствующей улыбкой:

– Это звучит так хорошо, что не может быть плохо.

– Точно, – смеюсь я. – По мне, так очень хорошо звучит. Потому что именно это и будет в нашем меню.

Никогда не стоит недооценивать силы трех голодных женщин, поскольку благодаря небольшой командной работе и внушительной мотивации у нас в кратчайшие сроки будет готов поднос начос на основе сыра. Несколько минут в духовке, у нас получается готовый продукт, слегка напоминающий провальный школьный проект для седьмого класса. Неряшливый, но выглядящий очень аппетитно, и мне не терпится его попробовать.

Мы даже не утруждаем себя тем, чтобы разложить начос по тарелкам, вместо этого поместив противень для выпечки в середину кухонного островка, чтобы всем было удобно. Это напоминает мне вечеринки с ночевкой, которые мы с друзьями устраивали в детстве, тогда обычно готовили пиццу с пепперони или подносы с пирожными. Когда каждый из нас вытаскивает из гриля по кусочку сырной массы, я снова чувствую себя ребенком.

Продолжая жевать, Кортни издает протяжный стон:

– О, боже. Это потрясающе. Надо каждое лето их готовить.

Я оборачиваюсь к Эмбер, чтобы узнать ее мнение, но тот факт, что у нее по начос в каждой руке – говорит сам за себя.

Похоже, мы в доме Лолли официально положили начало новой традиции приготовления начос на гриле. Я не могу удержаться от улыбки. Учитывая все, что эта семья дала мне на этой неделе, я внесла в нее небольшой вклад и, кажется, установила с ней действительно искреннюю связь.

Съев еще несколько чипсов, мы решаем, что нужно попросить Лолли взять еще «Тортильи» и мяса для «Слоппи Джо», чтобы и остальные члены семьи могли попробовать наше новое творение. Эмбер хватает телефон, чтобы позвонить Лолли, но, судя по тому, как ее брови взлетают на лоб, когда она смотрит на экран телефона, я предполагаю, что мы наконец-то получили последние новости о Норе.

– Новости о новорожденном? – спрашивает Кортни, скрещивая пальцы на обеих руках.

Эмбер кивает, поднимая руку, пока дожевывает откушенное.

– Это Тод. Пишет, что у Норы и ребенка все хорошо, но они оба пробудут в больнице еще несколько дней.

– Несколько дней? – Кортни с беспокойством пожевывает нижнюю губу. – Это нормально?

– Совершенно нормально для немного преждевременных родов, – объясняю я, надеясь, что мое спокойствие передастся и ей. – И поскольку это первенец, немного лишнего времени на восстановление – тоже нормально. Похоже, и с мамой, и с малышкой все будет в порядке.

– А там есть что-нибудь про визиты? – Взгляд Кортни мечется между Эмбер и мной, ища ответа, которого нет ни у кого из нас.

Пальцы Эмбер порхают по клавиатуре. Мгновение спустя у нее появляется ответ.

– Нора может принимать посетителей в любое время до четырех, но Тод говорит, что сейчас она отдыхает. Так что, может быть, примерно через час?

– Как раз будет время выбрать подарок для новоиспеченной мамы, – говорю я.

Мы начинаем мозговой штурм, решая, чего бы хотела Нора, сойдясь на том, что несколько подарков – лучший выбор. Как раз в тот момент, как Кортни нажимает кнопку, чтобы подтвердить доставку нашей онлайн покупки, на лестнице раздается звук шагов, и наш девичник официально заканчивается.

– Ну, посмотрите, кто наконец решил выйти из спальни, – поддразнивает Эмбер.

Ашер стоит в дверях в плавках и поношенной футболке «Ледяных ястребов», его голова свежевымыта. И внезапно я представляю его голым в душе, как вода стекает по его мускулистому прессу, его руки сгибаются, пока он втирает шампунь в волосы. Он намыливает свой…

Фу. Я была постоянно возбуждена с тех самых пор, как прервали вчера наш сеанс поцелуев. Конечно, прервало его рождение племянницы Ашера, что примерно в миллион раз важнее наших шаловливых рук, но все же. Попробуй, объясни это отчаянному томлению меж моих бедер.

Усугубило ситуацию и то, что его эмоциональное состояние в приемной затронуло струны моего сердца и гормоны. Теперь, когда дом практически пуст, требуется большая сила воли, чтобы не втащить только что принявшее душ тело Ашера обратно в его спальню.

Фу, фу. Это у него сотрясение мозга, а не у меня, так почему же я не в силах мыслить ясно?

– Серьезно? Теперь, когда я готов присоединиться к вам на пляже, вы все внутри? – Ашер берет с подноса начос и сразу отправляет в рот целиком, задумчиво морща лоб, пока пережевывает. – Вы что, начинили начос фаршем для «Слоппи Джо»?

– Один вопрос за раз, красавчик, – отвечает Эмбер, округляя глаза. – Какой ответ тебе нужен первым?

Он издает тихий смешок, вытирая губы тыльной стороной ладони.

– На самом деле у меня новый вопрос. Как думаете, Нора уже готова к визитам? Клянусь, я каждые пять минут проверяю телефон в ожидании новостей.

– Я намного опережаю тебя, братан. Все детали тут, – хвастает Эмбер, постукивая по экрану телефона. – Тод написал мне, что Нора с малышкой пробудут там еще несколько дней, но она принимает посетителей до четырех. А твоя девушка Бейли – гений, который придумал не только начос, но и лучшие подарки, какие только можно приобрести для Норы и малышки.

От формулировки Эмбер у меня мурашки бегут по коже. «Твоя девушка Бейли». Мне чересчур нравится, как это звучит.

– Можешь готовить их для меня, когда захочешь, Бейли, – Ашер берет еще начос, вскидывая бровь в мою сторону. – Что ты придумала для подарка?

– Ну, Эмбер и Кортни сказали, что Нора жить не может без гранолы, ореховых и ягодных миксов, – говорю я с улыбкой. – А поскольку молодым мамам нужно усиленное питание на время кормления, мы решили выбрать в бутике для гурманов несколько модных миксов и сложить их в корзинку вместе с парой тапочек и еще некоторыми нужными мелочами.

– Мы уже нашли в интернете отличную пару самовывозом. – Кортни протягивает Ашеру свой телефон, чтобы показать ему пушистые тапочки с подошвой из «умной пены» с эффектом памяти, которые уже оплачены онлайн. – Видишь? Бейли выбрала их, потому что они солнечно-желтые.

– Любимый цвет Норы, – бормочет Ашер под нос, прежде чем вновь обратить внимание на меня. – Ты знала это?

Я не уверена, то ли он впечатлен, то ли встревожен тем, что я запомнила такую незначительную деталь о его сестре, так что просто отмахиваюсь:

– Это не так уж важно. Я просто хотела, чтобы она чувствовала себя особенной. После рождения ребенка все внимание переключается на него, а о маме часто забывают, если вы понимаете, что я имею в виду.

Глаза Ашера темнеют, становясь серьезнее и синее, губы чуть заметно раздвигаются в легчайшей, едва заметной улыбке.

– Думаю, ты многих заставляешь почувствовать себя особенным, Бейли.

Помните те мурашки на руках? Ну так вот теперь они повсюду. И это не просто обычные мурашки. Это такие мурашки, от которых звенит все тело и хочется поджать пальцы ног. Это нечто нового уровня. Чувствуешь себя на седьмом небе.

Еще некоторое время мы уничтожаем начос, прежде чем Кортни и Эмбер поднимаются наверх ополоснуться и переодеться, впервые со вчерашнего вечера оставляя нас с Ашером наедине.

– Так ты сделаешь подарок моей сестре раньше меня, а? – Ашер проводит пальцами по волосам, бросая в мой адрес одну из этих своих потрясающих ухмылок, которыми он знаменит.

Я не могу смотреть на него, не краснея.

– Надеюсь, я не перехожу границ, – говорю я, обращаясь скорее к кончикам своих пальцев, чем к Ашеру. – Может, Норе будет неловко получить подарок от меня, ведь мы едва знакомы.

– Ты не переходишь границ. Ты проявила предусмотрительность, и я поверить не могу, что ты уже знаешь ее любимый цвет.

Я пожимаю плечами, прикусывая нижнюю губу и поднимая взгляд, чтобы посмотреть на него:

– Я стараюсь запоминать детали. Плюс, мне очень понравились твои сестры.

– Кажется, ты тоже очень им нравишься. – Он опирается предплечьями на кухонный стол, открывая мне прекрасный вид на змеящиеся по ним толстые вены, затем наклоняется, пока мы не оказываемся достаточно близко, чтобы я смогла почувствовать его дыхание на своей коже. – Но не так сильно, как мне. Поэтому я думаю, тебе стоит зайти ко мне сегодня ночью.

Голос у него низкий и дразнящий. Но я на сто процентов готова к вызову.

– Может, и зайду, – отвечаю я, едва вспомнив, как дышать, голос у меня слегка дрожит.

Он поцелует меня? Поднимет на этот столик и прижмется ко мне губами прямо здесь и сейчас?

Вместо этого он нежно прижимает к моей губе большой палец, проводя языком по собственной нижней губе.

– Жду не дождусь, красотка.

Он подмигивает мне, затем отстраняется и неторопливо идет к раздвижной стеклянной двери. Вот так просто. Как будто не оставил меня тут томящейся и возбужденной.

Но, открыв дверь, он останавливается, оглядываясь через плечо, в глазах у него тревога:

– Ты случайно не знаешь мой любимый цвет?

Я качаю головой.

– Какой?

– На сегодня? – Он опускает взгляд, следуя им по линии моего плеча и останавливаясь на топе бикини. – Розовый. И кстати, это не имеет никакого отношения к моей новорожденной племяннице.

Глава 9
Извини, но мне не жаль

Ашер

– Тук-тук, – тихо зовет женский голос из коридора.

Я открываю дверь в свою спальню и встречаюсь взглядом с Бейли, стоящей передо мной в прозрачном белом сарафане, босиком.

– Привет.

Ее взгляд встречается с моим, когда она, запинаясь, произносит едва слышное «Привет», а затем он жарко скользит вниз по моему торсу, задерживаясь на мышцах груди и пресса.

Бинго.

Я знал, что она должна скоро вернуться и обещала проведать меня. Мои сестры прислали фото, сделанные во время визита в больницу. Тот факт, что я без рубашки и только что из душа – чистое совпадение.

Ну да, конечно. Хэштег: извининомненежаль

Может, я играю с огнем, но, черт возьми, я зашел слишком далеко, чтобы думать об этом. Я хочу ее. И, если честно, всегда хотел. Я просто решил, что она слишком хороша для меня: умная, нацеленная на карьеру женщина. Я же знаменит перепихонами и случайными знакомствами на одну ночь.

Но когда я увидел ее тут, на моей территории, с моей семьей, это все поменяло. Заставило меня захотеть того, чего мне, казалось, никогда не хотелось.

Не то чтобы у меня аллергия на моногамию. Просто я никогда не видел в этом смысла – никогда не встречал того, кого хотел бы оставить рядом с собой так сильно, как Бейли. Честно говоря, она – первая женщина, с которой я когда-либо представлял себя в отношениях.

– Я вовремя? – спрашивает она, краснея еще сильнее. Переживает ли она тот поцелуй так же, как я?

– Конечно. Входи.

Она обходит меня и входит в комнату, и я закрываю за ней дверь. И тут я замечаю, что в руках у нее пара упаковок быстрого льда, которым снабдил ее Трей перед тем, как мы покинули спорткомплекс.

Она поднимает одну.

– Подумала, что как раз время для этого.

Я киваю:

– Конечно. – Я жду, что она вручит его мне, но она не делает этого. Так что я сажусь на край постели и вытягиваю правую ногу перед собой. – Хочешь оказать мне честь? – спрашиваю я, когда понимаю, что она все еще не сдвинулась со своего места у края кровати.

– Точно, – она кивает, будто вдруг вспомнила, что мы тут делаем.

Все в порядке. Можешь смотреть на шесть моих кубиков в любой момент, когда захочешь, дорогая.

Как раз в тот момент, когда я раздумываю, есть ли способ как-то остроумно пошутить о том, чтобы она поцеловала все мои «бо-бо», Бейли начинает рассказывать о прошедшем дне, о чем-то смешном, что сказала Кортни, а затем о визите к Норе и малышке, и о том, как они с Эмбер поняли, что обе ненавидят йогу.

Честно говоря, мне стоило бы уделять этому больше внимания, но все, на чем я могу сосредоточиться – это мягкие подушечки ее пальцев, когда они гладят мою покрытую синяками кожу, медленно приближаясь к моему встающему члену. От нее так приятно пахнет солнцем и шампунем, и мое настроение сразу улучшается, когда она садится на кровать рядом со мной. Затем она задирает мои шорты, чтобы обнажить нежное местечко.

Правда в том, что она – чертовски идеальна. И это пугает меня до чертиков. Ни одна девушка не идеальна, ведь так? Вот только для меня Бейли – идеальна. Она сногсшибательна. Забавна. Умна. Целеустремленна. Образована. Мне следует прекратить уже составлять этот мысленный список, и я делаю это, потому что Бейли вновь устремляет на меня свои великолепные темные глаза.

– Есть какие-то симптомы, о которых мне следует знать? – она смотрит вниз и вроде бы выглядит довольной моим выздоровлением.

– Ничего такого, что не излечит твой поцелуй, – говорю я, обхватывая ладонью ее затылок, чтобы привлечь ближе.

Она охотно поддается и награждает меня медленным, сладким поцелуем. Это совершенство.

Если в прошлый раз мне казалось, что целовать ее идеально, то сегодня все вышло на совершенно новый уровень. Теперь это уверенность и уровень мастерства, который я не мог оценить в прошлый раз из-за того, что волновался так сильно. Когда ее губы приоткрываются, я провожу по ним языком, и Бейли дрожит.

Затем она делает то, чего я совсем не ожидаю. Она кладет ладони мне на грудь и толкает, пока я не ложусь на спину, а она – заползает мне на колени, оседлав меня.

О, да.

Я обхватываю руками ее попку, пока мой язык флиртует с ее языком. Теперь я полностью возбужден, и Бейли прижимается к твердому выступу в моих шортах. Все мое тело содрогается от того, как это приятно. Ее движения сдвигают с места пакет со льдом, и он катится по моему бедру, заставляя меня вздрогнуть от холода. Я швыряю его через всю комнату и продолжаю целовать ее.

– Так хорошо? – спрашиваю я, когда она отрывается от меня.

– Меньше слов, больше дела, – говорит она, вновь наклоняясь.

Я издаю долгий низкий горловой стон, когда она прижимается ко мне. Ее платье задралось на раздвинутых бедрах, и я чувствую тепло меж ее ног.

Отчасти мне хочется спросить ее, что мы делаем и уверена ли она, что все в порядке. За все годы, что я ее знаю, мы никогда не выходили за пределы френд-зоны. Но другая, более возбужденная моя часть велит мне заткнуться к чертовой матери и наслаждаться моментом.

Ее бедра мягко двигаются на мне, и я издаю протяжный стон:

– Твою мать, Бейли. Как приятно.

– Потрогай меня, – она выдыхает эти слова, сильнее прижимаясь ко мне бедрами.

– С радостью, дорогая.

Я дарю ей еще один нежный поцелуй, а затем мои губы опускаются ниже, прослеживая жилку на ее шее, затем я покусываю ключицу, когда опускаю верх ее платья и прокладываю себе путь к щедрой выпуклости ее грудей. Они больше, чем я могу обхватить ладонью.

– Черт возьми, я сейчас самый счастливый человек на свете.

Она хихикает, но звук быстро переходит во вздохи, когда я дразню языком один упругий сосок.

– Или ты со всеми пациентами делаешь это?

Она отстраняется, и я тут же жалею о необдуманных словах, слетевших с языка. «Отличный способ показать себя гребаным мудаком, Ашер».

Ее тело напрягается в моих объятиях, она говорит:

– Ты прав. Это совершенно непрофессионально.

– Бейли, я шучу. Я знаю, что ты никогда бы. Прости за то, что я был таким идиотом. Я отупел от возбуждения.

У нее дергается уголок губ: это почти улыбка – и она качает головой в ответ.

– Мы оба взрослые люди. Если хочешь прекратить, именно так мы и поступим, но если хочешь продолжить, я с удовольствием заставлю тебя кончить под моим языком. Или пальцами. Или членом. Или всем вместе…

Она снова целует меня, и я улыбаюсь ей в губы. Я так счастлив.

– Ты этого хочешь? – спрашиваю я.

– Да…

Затем она медлит, будто на уме у нее есть что-то еще, я спрашиваю:

– Но?

Она на секунду закусывает нижнюю губу, затем бросает взгляд на дверь. К сожалению, на ней нет замка, и, думаю, Бейли только что осознала это.

– Что, если кто-то войдет? Может, нам не стоит раздеваться.

Я бы хотел заверить ее, что Лолли не станет врываться, не постучав, но будем честны. Моя бабушка совершает кучу неожиданных поступков. Например, катается на механическом быке.

– Пожалуй, – говорю я, вновь утыкаясь носом в ее грудь. Очевидно, я слегка одержим ею.

Я снимаю Бейли с себя и осторожно кладу ее на центр кровати. Затем ползу вниз по ее телу, пока мои глаза не оказываются на одном уровне с кружевом ее трусиков. Ее платье задрано ровно настолько, чтобы мне хватило, и я кладу одну руку на нежную кожу ее живота, а другой сдвигаю трусики в сторону.

Бейли дрожит, когда мой язык касается ее клитора.

Ленивым движением я дразню ее, пока она не запускает пальцы в мои волосы, начиная издавать тихие, полные желания стоны. Она такая приятная на вкус, и ее тело так отзывчиво на каждое движение языка и покусывание. Когда я прижимаюсь к ней губами и начинаю сосать, ее бедра приподнимаются над кроватью. Еще через несколько минут Бейли отрывается от меня, задыхаясь и дрожа всем телом.

Она едва дышит, когда я ложусь рядом.

– Это было так круто, – говорю я, улыбаясь ей.

– Не задавайся, – фыркает она, но тоже улыбается.

Боже, это кажется таким правильным: она и я. Я коротко смеюсь и поворачиваю ее голову к себе, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на губах.

– Как насчет… – Она переводит взгляд вниз, на эрекцию, выступающую у меня в штанах. – Мне?..

От одной мысли о том, что она прикоснется ко мне, я уже готов к разрядке.

– Я позабочусь об этом позже, – отвечаю я, снова целуя ее.

Бейли поправляет трусики и одергивает платье.

– Ну, это было весело, – говорит она, все еще немного задыхаясь.

– Я тут всю неделю, – отшучиваюсь я.

Она качает головой, мягко глядя на меня:

– Не переживай, Аш. Я знаю, что это лишь на неделю. Я не ищу отношений.

– Нет?

Она смеется:

– Боже, нет. Я как раз собираюсь вступить в самый загруженный этап своей жизни. У меня едва ли будет время хотя бы спать, не говоря уже о том, чтобы заботиться о ком-то еще.

– Точно, – выдавливаю я сквозь зубы. – Конечно. – Слова царапают горло, словно наждак.

Несколько минут спустя, после того как Бейли снова пристроила к моему бедру пакет со льдом, она целует меня на прощание, а потом задерживается в дверях.

– Держи лед минимум двадцать минут. Увидимся потом внизу, да?

– Не съешь все печенье, – отвечаю я, улыбаясь.

Но в груди у меня тесно. Такое чувство, будто на меня только что сбросили бомбу, понятия не имею, почему я чувствую себя сейчас несчастным. Я только что доставил удовольствие великолепной девушке, девушке, которая заботится обо мне и которая ладит с моей семьей. Прямо сейчас я должен чувствовать себя королем мира, а не жалким куском дерьма.

С глубоким вздохом я подсовываю под голову подушку и закрываю глаза, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло, и почему мысль о том, что Бейли не хочет отношений, вызывает у меня такое раздражение.

Глава 10
Если смотреть на телефон, он никогда не зазвонит

Бейли

Десять пятьдесят пять утра, и я сижу, скрестив ноги, в центре кровати, задаваясь вопросом, будет ли время бежать быстрее, если следить за ним по телефону.

Мне нужно, чтобы было одиннадцать – в это время у Обри начинается ланч. Я написала ей с утра, сказав, что мне нужно поговорить, не текстовыми сообщениями. Потому что если я не расскажу кому-нибудь о том, что случилось у нас с Ашером прошлой ночью, я, вполне вероятно, взорвусь.

Или проговорюсь об этом его сестрам, или перед всей семьей. Что, честно говоря, намного хуже, и я умру от смущения и унижения.

Я почти уверена, что сегодня утром за завтраком я всякий раз вздрагивала, когда кто-нибудь говорил «кончил» или «ниже», или любое другое слово, которое мой мозг мог превратить в намек на то, чем мы с Ашером занимались прошлой ночью. И когда он смотрел на меня через стол за завтраком, ухмыляясь и подхватывая вилкой яичницу, озорная глубина его глаз намекала на непристойные мысли.

Я хотела бы извлечь их все до единой, словно нить из постоперационного шва, но мне не суждено. Что и к лучшему, потому что я сомневаюсь, что мои собственные нечистые мысли было бы так же легко скрыть. Мое лицо начинает покраснеть при мысли о том, чтобы раздеть его. Это не тот факт, который нужно знать его бабушке, как бы ни сблизилась я с ней за эту неделю.

Последним гвоздем в крышку гроба стало замечание Лолли о том, какой Ашер прожорливый. Я едва не выплевываю хлопья через стол. Поэтому теперь я прячусь в своей комнате, вместо того чтобы сбежать в магазин с Лолли и Тесс за праздничными декорациями. Я взяла таймаут до тех пор, пока мне не перестанет казаться, будто на лбу у меня висит табличка «СПРОСИТЕ МЕНЯ О ВПЕЧАТЛЯЮЩИХ НАВЫКАХ АШЕРА В ОРАЛЬНОМ СЕКСЕ».

Мой большой палец висит над номером Обри, пока я смотрю, как стрелки часов переползают с «10:59» на «11:00», и едва это случается, я нажимаю на кнопку вызова.

Наверное, мне стоило подождать, пока она позвонит? Да. Но хватит ли у меня на это терпения? Нет. Ни капельки. Раздаются долгие гудки, но как раз в тот момент, когда собирается включиться голосовая почта, она берет трубку.

Слава тебе господи.

– Привет, я тут кое-что упаковываю, так что не обращай внимания на посторонний шум.

У Обри есть собственный кабинет в конторе, где она занимается благотворительными делами «Ледяных ястребов», что придает нашему разговору некоторую конфиденциальность.

И поскольку Ашер ушел навестить Нору и малышку сразу после завтрака, мне не нужно беспокоиться о том, что он что-нибудь подслушает через стену спальни.

– Как работа? – спрашиваю я, пытаясь унять сердцебиение и поддержать нормальный разговор.

Она стонет в ответ:

– Спроси меня снова, когда закончится сезон. – Я практически вижу, как она закатывает глаза, отвечая сквозь шуршание бумаг. – Как там Калифорния?

«Потрясающе. Оргазмически. Возбуждающе».

– Весьма неплохо на самом деле.

– Потрясающе. Боже, как меня утомил этот прием. Если босс еще раз попросит меня изменить схему рассадки… – Она разочарованно вздыхает. – Пожалуйста, расскажи мне о песчаных пляжах, тропических напитках или чем-то таком. Все, что угодно, лишь бы напомнить мне, что есть жизнь и за пределами списка меценатов.

Срываю пластырь на «три… два… один».

– Я переспала с Ашером.

– О, боже, нет! – возбужденно взвизгивает она.

Мое сердце учащенно бьется при воспоминании о том, как голубые глаза Ашера затуманились желанием, о том, как он поцелуями прокладывал дорожку вниз по моему телу… о том, как он наслаждался мной, словно я – лучшее, что он когда-либо пробовал. Ах! Даже сейчас у меня все внутри переворачивается.

– Я сделала это. – После этих слов мне приходится надолго отнять телефон от уха, иначе я рискую оглохнуть от пронзительных визгов Обри:

– Черт возьми, женщина!

Я коротко смеюсь:

– Я знаю. Я не ожидала ничего подобного, когда соглашалась отправиться в эту поездку, но между нами просто возникла связь, которая усилилась за последние несколько дней. И, я хочу сказать, у тебя же есть глаза. Ты видела этого парня.

Я не хочу признаваться ей в этом, но он не только великолепен: наблюдать, как он помогает бабушке, выполняя мелкие поручения, видеть, как он волнуется по поводу рождения новой племянницы… Я не знаю. Полагаю, это некоторым образом изменило мой взгляд на него.

Но я серьезна в том, что сказала ему: лишь на неделю. У меня нет никаких ожиданий, что это перерастет в нечто большее. И, честно говоря, я этого не хочу. Мне нужно целиком сосредоточиться на своей карьере. Кроме того, Ашер Рид – настоящий плейбой, и я не питаю иллюзий, будто я – та женщина, которая изменит его плейбойские привычки, не говоря уже о том, чтобы стать той женщиной, с которой он остепенится.

– Он чертовски хорош, – говорит Обри, соглашаясь со мной. – Как тебе?

– Хорошо.

Я едва не смеюсь над собственным выбором слов. «Хорошо» – слишком мягкое слово для того, что мы разделили, но я не знаю, что еще сказать. К тому же меня внезапно накрывает волна застенчивости. Этот мужчина – щедрый любовник, но я не уверена, что стоит говорить это Обри.

– Подруга, ты так легко не отделаешься. Хотя, по-видимому, ты уже съехала с темы. – Она смеется над собственной шуткой. – Серьезно, Бейли, подружки должны все знать первыми! – кричит она в телефон.

Улыбаясь, я качаю головой, невольно задаваясь вопросом, как относятся ее коллеги к ее периодическим гневным вспышкам.

– Ладно. У тебя есть один вопрос.

– Хм. – Кажется, она обдумывает его целый час. – И ты честно ответишь на любой мой вопрос?

От нервов у меня бабочки в животе.

– Конечно.

На секунду на другом конце трубки повисает тишина, а затем Обри откашливается.

– Ладно. Мой вопрос… каков его член?

Я хохочу над ее неожиданным и довольно неуместным вопросом.

– Понятия не имею. Я его не видела. – Из трубки доносится ее недоверчивый вздох.

– Тогда как именно вы переспали?

Думаю, мне не обойтись без разглашения некоторых подробностей. Я делаю глубокий вдох и, заикаясь, отвечаю:

– Он, хм… спустился вниз.

– Да! – одобряюще вскрикивает Обри. – Но погоди… это все?

– В смысле?

– Ты не делала ничего взамен? Quid pro quo, как говорится.

Я смеюсь:

– Эм, нет, но он травмирован. За пять минут до этого я обследовала его и прикладывала лед к промежности.

– Верно. Но все же. Погоди минуту, у него же все еще работает, да?

– Да, все работает, по крайней мере то, что я чувствовала, когда оседлала его, подсказывает мне, что все системы на ходу. А что ты имеешь в виду, когда говоришь «все же»? – спрашиваю я, озадаченная. Я достаточно умна, чтобы знать, что если чертовски сексуальный мужчина хочет сделать тебе приятно, ты ему позволяешь. Конец истории.

– Просто хочу сказать, что ты оторва. Думаю, я хочу быть как ты, когда вырасту.

Это вызывает у меня приступ смеха, потому что в свои тридцать, будучи директором благотворительного фонда, Обри и сама оторва, и она определенно уже взрослая.

Но затем меня поражает внезапная мысль. Может быть, я была эгоистична.

Ашер не выглядел расстроенным, казалось, его ничто не заботит, кроме моего удовольствия, так что, наверное, я не стану слишком задумываться об этом. И кто знает? Кажется, он быстро идет на поправку, так что, может быть, ему повезет, и мне предоставится возможность отплатить ему тем же до конца недели. Может быть, тогда я смогу ответить на вопрос Обри о его хозяйстве.

– Ладно, у меня другой вопрос, раз ты не смогла ответить на первый, – твердо говорит Обри. Очевидно, теперь она задает правила. – Разве с вами там в одном доме не живет вся его семья? Как вы провернули этот… как ты сказала? «Спуск вниз»?

При упоминании семьи я понижаю голос на пару децибел. Пусть даже Ашер у Норы, в доме все еще полно ушей.

– Пришлось проявить немного изобретательности, – бормочу я, намеренно не вдаваясь в детали. В конце концов, был оговорен всего один вопрос.

– О, в извращенном, что ли, смысле?

Я подавляю смех.

– Нет, Об. Что за пошлости в твоей голове. Просто нам нужно было подстраховаться.

Как будто есть нечто хотя бы отдаленно безопасное в том, чтобы устраивать перепихон в доме, полном всех его многочисленных родственников. То, что мы делали прошлой ночью, можно сравнить с игрой со спичками у бензоколонки. Опасно, если не сказать немного глупо. Но, черт возьми, этот жар стоил того.

Еще через несколько минут разговоров о званых ужинах и парнях я слышу скрип входной двери и шуршание бумажных пакетов. Лолли и Тесс, должно быть, вернулись с праздничным декором.

– Вероятно, мне пора. Завтра тут будет вечеринка в честь бабушки Ашера, и, думаю, сейчас мы начнем украшать дом.

– Ладно. Полагаю, мне стоит пойти пообедать, пока меня вновь не поглотил табличный ад, – уныло отвечает Обри. – Но если еще что-нибудь «спустится вниз», буквально или фигурально, лучше позвони мне, едва это случится. – Она медлит секунду, затем добавляет: – Ну, может, не сразу. Вероятно, после того как ты, ну, оденешься и выйдешь из комнаты. Но я должна знать первой.

– Заметано, – я поднимаю вверх мизинец, несмотря на то, что моя лучшая подруга сейчас далеко и не может скрепить клятву.

– Я только что подняла вверх мизинец, – говорит Обри. – Это отстой или просто символ того, что я серьезно отношусь к вот этому вот всему?

– Всего понемножку, думаю, – с улыбкой отвечаю я. – Но я тоже так сделала.

Обри смеется:

– Ладно, пойду, поем чего-нибудь. Иди, завоюй своего мужчину, и под «завоюй» я имею в виду «доберись до его члена».

Глава 11
Лучше и быть не может

Ашер

Мои кузены Мак и Тайсон уговорили меня заняться сегодня серфингом, хотя я и не уверен, что это лучшая идея, поскольку я все еще травмирован. Но они на пару лет старше меня, и я всегда подчинялся их давлению. Именно поэтому в тринадцать я в первый – и последний – раз попробовал курить. И вот почему в семнадцать я на спор взобрался на водонапорную башню, вывихнув в процессе запястье.

И теперь именно поэтому я стою в прибое в шортах, а рядом со мной на песке лежит доска для серфинга, хотя это – последнее, чего мне сейчас хочется. Чего бы мне хотелось, так это найти Бейли, но ее нет, у нее какие-то дела с Эмбер с самого утра, и я все еще не разговаривал с ней со вчерашнего вечера.

Мы немного пообщались вчера после того потрясающего перепихона в моей комнате, но это было в кругу всей семьи, что не вполне способствовало разъяснению ее чувств. А потом она рано ушла спать, сразу после девяти, сказав, что устала, и отправилась в постель. Одна.

Поверьте мне, если бы я мог улизнуть, чтобы присоединиться к ней, я бы так и сделал. Но Фейбл вызывала меня на игру «Уно», и я не собирался расстраивать шестилетку отказом. Плюс, привет, соревновательная жилка. Я выиграл две раздачи, и Фейбл обыграла меня один раз.

Может быть, Бейли утомил тот эпический оргазм. Это хорошая мысль, и мне хотелось бы за нее ухватиться, но когда около одиннадцати я пошел спать, я заметил, что у нее все еще был включен свет. Я не знал, что думать об этом, так что просто лег, но, чтобы заснуть, понадобилось какое-то время.

– Эй, ну давай, чувак! – зовет Мак, жестом приглашая меня присоединиться к нему в воде. Он зашел примерно по пояс, и его доска покачивается рядом. В это время года вода достаточно теплая, чтобы никто не надевал гидрокостюм.

Тайсон, более предприимчивый и смелый из них двоих, никого не ждет, он уже растянулся на свой доске, гребя к бурунам.

Мать его за ногу. Где Бейли, чтобы отговорить меня от этого?

Я хватаю свою доску и плюхаюсь в воду, чертовски надеясь, что не поврежу себе ничего. Учитывая, насколько я рассеян сегодня, будет удивительно, если я хотя бы смогу встать на доску.

Когда я наконец подгребаю к тому месту, где меня ждут Тайсон и Мак, я задыхаюсь, а они оба лыбятся.

– Ты сделал это, дорогой. Ты реально запыхался, чувак? – спрашивает Тайсон, самоуверенно ухмыляясь.

Хотел бы я посмотреть на них на льду. Увидим тогда, кто чертовски быстро выдохнется. Я давным-давно не имел дела с незамерзшей водой. Я не занимался серфингом с тех пор, как был ребенком. К счастью, вода теплая, светит солнце, и это поднимает мне настроение. Я седлаю пару простых волн, но по большей части довольствуюсь тем, что просто сижу на доске, наблюдая, как кузены дурачатся, соревнуясь друг с другом.

Когда Тайсон взлетает на волне, Мак смотрит на меня.

– Так что там за история с Бейли? У нее кто-нибудь есть?

Я открываю рот, чтобы велеть ему держаться подальше, но слова застревают в горле. Потому что у Бейли никого нет, несмотря на то, что мне хочется иного.

Прежде чем я успеваю хотя бы ответить, он бормочет под нос:

– Легка на помине.

Я прослеживаю его взгляд к берегу, где Бейли отважилась выйти на песок с пляжным полотенцем и книгой в мягкой обложке.

Она машет нам рукой, затем плюхается на полотенце и начинает читать свою книгу. Ради нее же самой я надеюсь, что это не что-то медицинское. Она слишком много работает, а предполагается, что на этой неделе она должна отдохнуть.

– Хорошая волна идет, – говорит Мак, оглядываясь на разгоняющуюся волну позади.

– Седлай ее. Я пойду поговорю с Бейли. – Лежа на доске, я позволяю воде нести меня к берегу и спрыгиваю с доски, добравшись до песка.

Бейли смотрит на меня, прикрывая глаза ладонью от солнца.

– Не уверена, что серфинг был в списке одобренных Треем активностей, сэр, – говорит она, когда я подхожу ближе. – Но, полагаю, мне следовало уже понять, что ты – нарушитель правил.

Я смеюсь:

– Ручаюсь, то, чем я был занят, едва ли можно назвать серфингом. Уверен, когда Мак и Трей вернутся, ты услышишь, какой я трус.

Она качает головой:

– Не буду этого слушать, чтобы не запятнать твою репутацию.

Мне приятно видеть, что держит она не учебник, а криминальный триллер, который разглядывала в аэропорту.

– Хорошая книга?

Прежде чем посмотреть на меня, она несколько секунд смотрит на нее, нахмурившись.

– Не могу сказать, на самом деле. Я так и не добралась дальше второй страницы.

Я не спрашиваю, почему, но отчасти надеюсь, это потому, что мой вид в свободных шортах так же отвлекает ее, как меня отвлекает она.

Великолепные, бледно-кремовые изгибы так идеально подчеркнуты раздельным купальником, что мне приходится до синяков на руках сжимать доску для серфинга, чтобы не протянуть руку и не коснуться ее. Но правда в том, что она – гораздо больше, чем горячая девчонка… она забавная и умная, и милая. Мне нравится говорить с ней. Мне нравится просто быть рядом с ней, и точка.

Когда я сажусь рядом на песок и спрашиваю о вчерашнем визите в больницу, она подробно рассказывает о своей прогулке с моими сестрами и о том, как Норе понравились тапочки, и как она жадно напала на фруктово-ореховый микс. И о том, как обычно собранная Эмбер заплакала, когда в первый раз взяла малышку на руки. Пока мы говорим, мы наблюдаем, как Мак и Тайсон ловят волну за волной. Они оба красуются перед Бейли, это совершенно очевидно – по крайней мере мне.

Желая отвлечь от них и вернуть ее взгляд ко мне, я спрашиваю:

– Так ты рада, что поехала?

Ее ответная улыбка сообщает все, что мне нужно знать.

– Без сомнений.

Через несколько минут я слышу, как Лолли зовет нас из дома.

– Схожу, посмотрю, чего ей надо. Останешься тут?

Бейли подскакивает и отряхивает песок с ног.

– Нет, думаю, я пойду с тобой.

Мне приятно, что ей неинтересно смотреть шоу, которое устроили для нее мои кузены. Она предпочитает быть со мной.

* * *

– Кажется, это все. – Я ставлю ящик с вином под стойку и краем футболки вытираю пот со лба. Последний час мы с Бейли провели, выполняя поручения моей мамы, куда входила и доставка вина на вечеринку.

– Спасибо, дорогой, – говорит мама, хватая сразу по две бутылки и складывая их в холодильник.

– Что-нибудь еще, Тесс? – спрашивает Бейли.

Мама качает головой:

– Нет. Отдыхайте. Спасибо, что спросила.

Бейли берет из холодильника бутылку воды, а вторую вручает мне. Я опустошаю ее в один присест.

– Есть новости о Норе и малышке? – спрашивает Бейли маму, делая глоток из своей бутылки.

– Они отпустят ее как раз к завтрашнему празднованию. Думаю, она умаслила врачей, но ребенок здоров, так что все в порядке.

– О, это отличная новость, – улыбается Бейли.

Выбросив бутылку из-под воды в мусор, я целую маму в щеку.

– Я в душ.

Бейли кивает, глядя на меня. Она молчит, и я понятия не имею, о чем она думает. Но через несколько минут после того, как я поднимаюсь по лестнице и снимаю футболку, Бейли проскальзывает в мою спальню, закрывая за собой дверь.

– Привет, – говорю я, поворачиваясь к ней.

– Думала посмотреть, не нужна ли тебе помощь.

– В душе? – с надеждой спрашиваю я, и нижняя моя часть начинает пульсировать.

Бейли кивает и подходит ко мне.

Я давлюсь смехом, когда понимаю, вашу мать, она серьезно. Горячая дрожь пробегает по мне, пока я наблюдаю за ее приближением. Мне нравится, какая она прямолинейная. Мне нравится, какая она сексуально-позитивная и открытая. Как будто она подходит мне и моей личности. Я всегда придерживался мнения: если тебе что-то нравится, делай это, и похоже, Бейли считает точно так же.

Она останавливается прямо передо мной, как будто мы играем в «слабо». Кто-то должен начать первым. Я не могу один нести ответственность за все те ужасные вещи, которые хочу сделать с ней.

Взяв ее за подбородок, я приподнимаю ее губы к себе не самым плавным движением, поскольку разница в росте такова, что мне пришлось бы согнуть ноги в коленях и сгорбиться. Но едва ее губы пр

Kendall Ryan

CROSSING THE LINE

Печатается с разрешения литературных агентств

Dystel, Goderich & Bourret и Andrew Nurnberg.

Copyright © 2020 Kendall Ryan

Cover Design by Uplifting Author Services

© Н. Болдырева, перевод на русский язык, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Плейлист

«Electricity» – Silk City, Dua Lipa

«Sexy Boy» – Air

«One More Night» – Maroon 5

«Jealous» – Chromeo

«Body» – Loud Luxury featuring Brando

«What’s Luv?» – Fat Joe featuring Ashanti

«Connection» – OneRepublic

«Till I Found You» – Phil Wickham

Глава 1

Бомбы правды

Ашер

Если я вижу цель, то препятствий для меня не существует.

Карьера хоккеиста, модная квартира в Сиэтле, женщины – неважно, я всегда действую одинаково. Не ищу компромиссы и ничего не стесняюсь.

Но недавно все изменилось. Кажется, в моей жизни наступила черная полоса.

– Ты в порядке? – спрашивает Оуэн, пристально глядя на меня поверх кружки с пивом. Он – вратарь нашей команды и один из моих лучших друзей.

Вздохнув, я уклончиво пожимаю плечами. Я начинаю серьезно уставать от того, что все спрашивают об этом.

Сотрясение мозга, из-за которого я выбыл до конца сезона, и растяжение паховых мышц, из-за которого мне трудно ходить и сидеть, не говоря уже о чем-нибудь более энергичном, например, о сексе. Это теперь совершенно исключено.

Я сижу в тускло освещенном баре, расположенном на улице за углом моего дома с двумя товарищами по команде, передо мной стоит запотевший стакан с ледяной водой. Это прямо метафора моей нынешней жизни. Мы провели день, примеряя смокинги для предстоящей свадьбы Оуэна, где все мы будем шаферами. Затем перекусили, а после того, как наши тарелки убрали, задержались, чтобы выпить по кружке пива. Вот только мне пока приходится пить исключительно воду.

Откинувшись на спинку стула, я зачесываю рукой волосы.

– Откуда я знаю? Может, так и должно было случиться. Может, это вселенная намекает, что я вкалывал слишком сильно и мне нужен перерыв, пока я не перегорел.

Даже произнося это вслух, я сомневаюсь, что мои слова – правда хотя бы отчасти. Мне просто кажется, что товарищи по команде не хотели бы услышать, насколько я огорчен, что не буду играть с ними.

– Проклятие, Ашер. Ты философом заделался? – спрашивает Тедди. Как и я, он один из центровых команды.

– Ну, – я склоняю голову набок. – Даже слепая белка иногда находит орех.

Раздаются короткие смешки.

– Кстати, об орехах… – Оуэн шевелит бровями, и мы все разражаемся смехом.

Это Оуэн, которого мы знаем и любим. Никогда не знаешь, что слетит у него с языка. Как в тот раз, когда нас задержала служба безопасности аэропорта после того, как охранник спросил его: «Сэр, у вас есть при себе какое-нибудь оружие или взрывчатка?».

«Помимо бомбического члена у меня в штанах?» – с ухмылкой ответил Оуэн. Эта короткая реплика стоила нам часа с лишним в комнате для допросов. Хорошие были времена.

Он слегка непредсказуем и горяч. Правда Оуэн немного остыл, когда обручился в начале года. Это правда. Но он все еще регулярно веселит нашу группу грязными шутками и колкими остротами.

Тедди старше Оуэна, немного более уравновешенный, и на него, как правило, можно положиться, он дает дельные советы. Только вот сейчас я не хочу слушать ничьих советов по поводу того, чем мне заняться в свой неожиданный и нежеланный отпуск.

Прежде чем парни успевают продолжить расспросы, мы замечаем на другом конце бара пару наших подруг… и мой желудок сжимается. Бейли – миниатюрная, великолепная и умная. Она вот-вот закончит медицинский колледж, и, хотя никогда раньше я в этом не признавался, у меня к ней серьезные чувства. Она здесь со своей подругой Обри, темноволосой, несколько более тихой и серьезной. Мы с ними познакомились через общих друзей и последние несколько лет дружим.

Даже если бы я захотел, я не смог бы заставить себя не скользить взглядом по изгибам Бейли, пока она идет к нам. Облегающие синие джинсы, искусно порванные на обоих коленях, обтягивают ее ноги, черная футболка красиво подчеркивает грудь, а белые теннисные туфли дополняют ее повседневный, но чертовски сексуальный образ. Светлые волнистые волосы ниспадают на плечи, очерчивая длинную, изящную линию шеи, ее пытливые глаза встречаются с моими.

Я беру воду и делаю большой глоток, пытаясь унять странное стеснение в груди, когда она и Обри останавливаются у нашего стола.

– Привет, Ашер, – говорит Бейли, глядя на меня с мягкой улыбкой.

– Привет, – хриплю я, внезапно чувствуя легкое головокружение.

– Чем вы, леди, заняты этим вечером? – спрашивает Тедди с улыбкой.

Бейли заправляет за ухо прядь волос медового цвета, снова ненадолго встречаясь со мной взглядом, прежде чем ответить:

– Всего лишь забираем заказ на вынос. У нас вечеринка с ночевкой, но вдруг ужасно захотелось жареной картошки с трюфелями и фаршированных грибов.

Я киваю.

Я бы тоже не отказался от вечеринки с ночевкой.

– Звучит весело.

– Как ты себя чувствуешь, Аш? – спрашивает Бейли, глядя на меня с беспокойством.

Не знаю, может, это сказывается медицинское образование, но в ее лице что-то меняется. Внешне я выгляжу нормально: ни синяков под глазами, ни повязок, ни ушибов. Но она достаточно умна, чтобы понимать: самые глубокие раны те, которых не видно.

– Выбыл минимум на две недели, а может быть, и до конца сезона, – я не могу сдержать нотку разочарования в своем голосе.

Подробности моей травмы растащили по всем новостям, повтор в замедленном режиме показывали по телеку так часто, что мне уже казалось, будто это произошло с кем-то другим. Но боль в промежности и туман в голове служат постоянными напоминаниниями о том, что в той игре именно меня швырнули на заграждение.

Бейли смотрит озабочено:

– Печально слышать.

– Это ужасно, – добавляет Обри, уголки ее губ опущены.

Мне не нравится выражение жалости на лицах, когда я говорю об этом. Это одна из причин, по которой я не отвечаю на сообщения или телефонные звонки – не хочу слышать, как кто-то разочарован тем, что я не играю в плей-оффах. Это всего лишь самый важный момент моей жизни, который теперь проходит без меня.

– Не хотите присесть, пока ждете? – я порываюсь подняться со своего стула, но Бейли качает головой.

– Все в порядке, – добавляет Обри.

– Я хотела перед уходом посетить дамскую комнату, – говорит Бейли.

Это отличный бар: темный, тихий, непринужденный – но странно в нем то, что туалеты расположены на заднем дворе, в отдельном здании рядом с парковкой. И я ни в коем случае не намерен позволять Бейли бродить там в темноте одной, так что я встаю на ноги:

– И мне нужно. Провожу тебя.

Она кивает и идет вперед к черному ходу.

Я знаю, что не должен был бы, но не могу не взглянуть на ее задницу. «Боже, Ашер». Когда мы подходим к двери, я придерживаю ее, чтобы пропустить Бейли. Запах ее цветочного шампуня – сокрушительный удар для моих нервов. Я чувствую волнение и даже не знаю, почему. Поскольку я соврал, будто мне тоже нужно, я захожу в мужской туалет и мою руки, затем жду ее снаружи на тускло освещенном тротуаре.

Я нечасто общался с Бейли с глазу на глаз, да мне это и не нужно, чтобы понять, что она хороший человек. Студентка медицинского факультета, идущая к тому, чтобы стать врачом. Добрый взгляд. Немного дерзкая. Умопомрачительная фигура. Как раз то, что я ищу в женщинах. Не то чтобы сегодня мне приходилось кого-то искать. Последние несколько лет девушки, жаждущие моего общества, – это настоящий «шведский стол», бери, что захочешь. Не то чтобы я жалуюсь. Черт, нет. Но я мог бы испытывать иные, куда более сильные, чувства, выпади мне шанс с такой славной девушкой как Бейли.

Звук шагов возвещает о ее прибытии.

– Спасибо, Ашер, – говорит она, когда замечает, что я стою, прислонившись к цементной стене. Легкая улыбка дает понять, что хитрость раскрыта. Она знает, что я пошел затем лишь, чтоб не оставлять ее тут одну.

– Всегда пожалуйста. – Наши взгляды пересекаются на секунду дольше необходимого, и все же я не могу заставить себя сделать шаг. – Как проходит лето? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Немного хлопотно, но хорошо, – Бейли мнется, пряча изящную ладошку в карман джинсов.

Я моментально вспоминаю прошлое лето. Мы все вместе отправились на пароме на остров Оркас отдохнуть в паре домиков у береговой линии. Мы ходили смотреть на китов, посетили винодельню. Думаю, это все спланировали Элиза и Обри, но не ручаюсь. Я вложился незначительной суммой на домики и продукты, взял с собой дождевик и походные ботинки. Это были первые выходные, когда я начал замечать в Бейли то, чего не замечал раньше. Какая она умная, веселая и симпатичная – даже без капли косметики и укладки она целиком захватила мое внимание.

Не то чтобы она замечала меня. Черт, если она и заметила, то вида не подала. Она в основном проводила время с девушками. Она близка с Сарой, Элизой, Беккой и Обри. А я по большей части тусуюсь с парнями – все хулиганы команды были в этом списке. Но все же наши с Бейли пути пересекались за завтраком и у ночных костров. Мне в тайне нравилось, что она ничуть не стесняется круглые сутки носить треники и уютные флисовые толстовки. И то, как она чертыхалась, спалив на костре свой хот-дог, а потом заставила одного из парней поменяться с ней, искренне меня развеселило.

Криво улыбнувшись, Бейли проходит мимо, направляясь обратно к столу, и чары рассеиваются.

Когда мы добираемся до нашей компании, там обсуждают летние путешествия.

– Итак, теперь у тебя будет большая семейная встреча? – спрашивает Оуэн, вновь втягивая меня в разговор.

– Нет, – ворчу я.

– Какая семейная встреча? – спрашивает Тедди, делая очередной глоток пива.

Откашлявшись, я склоняюсь вперед, ставя локти на стол:

– Бабушке восемьдесят пять этим летом, и она хочет собрать всю семью у себя в доме на пляже в Сан-Диего. Это следующие выходные, я предполагал, что не смогу быть, у нас же все еще плей-офф. У вас все еще будет плей-офф, – говорю я, сурово глядя на товарищей по команде, – а вот у меня – нет.

Оуэн смотрит озадачено:

– Так почему бы не поехать? Тренер тебя отпустит.

– Я не поеду. Команда говорит, я должен взять с собой медсестру, это, мать его, нелепо. Я взрослый мужчина. Я не собираюсь проводить отпуск в компании кого-то незнакомого, кто станет мыть меня губкой или хмуриться всякий раз, как я попытаюсь взять пиво. Уж лучше остаться дома. У себя я хотя бы смогу расслабиться.

– Поездка в Калифорнию на неделю? – спрашивает Бейли. И я понимаю, что киваю, вновь глядя на нее. – Я это сделаю, – говорит она, заставляя всех посмотреть на нее с разной степенью замешательства.

– Хм? – я удивленно приподнимаю брови.

– Стану твоей сиделкой. Я сделаю это. Поеду с тобой. – Ее большие карие глаза откровенно смотрят на меня.

– Почему? – я моргаю, глядя на нее в полном недоумении.

Она пожимает плечами:

– Даже не знаю. Бесплатная поездка в Сан-Диего?

– Ты же врач. Не медсестра.

– Верно. Но у меня две недели отпуска до ординатуры.

Я едва слышу, что еще она говорит. Внезапно у всех появилось собственное мнение, и они поддерживают идею – громко.

– Соглашайся, чувак, – говорит Оуэн, затем большим глотком допивает пиво. – Бейли намного лучше, чем какой-то незнакомец, которого назначит команда, и так ты сможешь увидеть семью. Может, и настроение станет получше.

Он прав, но я вроде как хотел зациклиться на своих проблемах и остаться отсиживаться дома, словно жалкий ублюдок. А я знаю, что как только калифорнийское солнце коснется кожи или когда бабушка начнет рассказывать одну из своих неприличных историй, я уже не смогу поддерживать свой кислый настрой.

Если я останусь дома, буду лишь казнить себя. И то, что Бейли, кажется, взволнована мыслью о поездке, меня немного интригует.

– Ладно. Согласую это на следующей неделе с командой. Возможно, ведущий тренер сперва захочет поговорить с тобой.

Бейли кивает, все еще улыбаясь:

– Звучит заманчиво. Держи меня в курсе.

– Обязательно. – Мое сердце бьется быстрее от перспективы отправиться в Южную Калифорнию с Бейли.

Через несколько минут пустой болтовни девушки извиняются и уходят за своим уже готовым заказом, и вновь остается лишь наша мужская компания.

– Будь аккуратнее с Бейли, – говорит Оуэн после минуты тишины.

– О чем это ты, черт возьми?

Он смотрит на меня многозначительно:

– Ты – это ты, а она – это она, я просто пытаюсь реально смотреть на вещи. Она оказывает тебе услугу этой поездкой, помни об этом.

– Что-то я не улавливаю, чувак. Я понимаю, что она оказывает мне услугу. – Хотя я пытаюсь всем своим видом показать полное недоумение, я знаю, о чем он.

Многие годы я усердно играл и мало отдыхал в свободное время. Я переходил от игры к игре, это была игра ради игры, борьба ради борьбы, я, словно наркоман, искал новую дозу. Хоккей – единственное, что заставляет меня чувствовать себя цельным, и я неустанно стремился к этому. А сейчас о нем не может быть и речи. По крайней мере – пока.

Когда родители развелись, я был юн и обижен, переполнен яростью, которую не мог заглушить никакой хоккей. Я бросался на противников с кулаками, не всегда осознавая причины этого.

Такое поведение было вознаграждено. Моим тренерам это понравилось. Но теперь-то я понимаю, что это был защитный механизм. Мне никогда не приходилось думать. Не приходилось чувствовать. Я просто действовал. Я делал то, что казалось мне правильным, что естественно вырывалось из меня – это был хоккей. Вот только сейчас я не могу играть. По крайней мере, не прямо сейчас, и это похоже на тюремное заключение.

За последние десять лет многое изменилось. Мне хотелось бы думать, что я повзрослел, немного остыл. Но моя репутация, похоже, не померкла.

Обо мне ходят те еще слухи. Говорят, я эгоист. Засранец. Отчасти это так. Может быть, даже больше, чем отчасти. Но я не хочу сейчас признаваться в этом самому себе, потому что пострадало не только мое эго.

– Бейли – большая девочка. Она знает, как себя вести, – бормочу я.

Тедди смотрит так, будто пытается прочесть мои намерения.

Мои единственные намерения – навестить бабушку и попытаться не фокусироваться на том факте, что я временно отстранен от любимого дела.

– Я просто высказал мнение, – говорит Оуэн, защищаясь, и откидывается назад, скрещивая на груди свои массивные руки. Даже несмотря на то, что я сделал вид, будто ничего не понял, я точно знаю, о чем говорит Оуэн. Моя репутация жесткого игрока – это одно, но есть еще и репутация бабника. О, да…

Когда Бейли появится на пляже в своем бикини и покажется легкой добычей, хватит ли мне сил устоять? Это вопрос, на который у меня, похоже, нет ответа.

Полагаю, время покажет, и я все пойму, когда мы доберемся до Сан-Диего. Но кое-что я уже знаю.

Впервые с момента травмы я чувствую, что груз на моих плечах стал легче, и все это благодаря симпатичной блондинке с прекрасными карими глазами.

Глава 2

Эквилибристика

Бейли

У нас с балансом всегда были сложные отношения.

Образно выражаясь, я – королева эквилибристики. Учеба в медицинском колледже – сплошная эквилибристика. У меня постоянно тысяча дел, которые нужно делать одновременно, так что я стала мастером составления списков и богиней, когда дело доходит до расстановки приоритетов.

Но баланс в буквальном смысле этого слова? В этом я не так хороша. Этот маленький факт, должно быть, вылетел у меня из головы прошлой ночью, когда между горстями картошки фри с трюфелями я согласилась пойти с Обри на утреннюю йогу.

Упираясь пальцами ног в коврик, пытаясь «выровнять дыхание», как спокойно рекомендует инструктор, я краем глаза наблюдаю за Обри. Она изгибается и растягивается, словно резина, в своем светло-розовом спортивном топе-бра и леггинсах в тон. У нее все выглядит так просто, будто я смотрю видео из соцсети популярного фитнес-тренера. Когда я пытаюсь повторить ее позу, подтягивая одну ногу к внутренней стороне бедра другой ноги, я шатаюсь так, будто перепила текилы, и в конце концов падаю.

Это совершенно не похоже на то, как я представляю заботу о себе. На самом деле после четырех лет учебы в медицинском колледже этот термин практически исчез из моего лексикона. Но если мне действительно надо расслабиться, мой способ позаботиться о себе – это, например, как прошлой ночью, одеться удобно и наслаждаться вкусной едой, не делая абсолютно ничего, и уж точно – никаких физических упражнений. Но Обри настояла на том, что йога поможет мне снять напряжение, накопившееся за время учебы в медицинском колледже, и поможет избавиться от болей в спине и плохой осанки, которые появились у меня за четыре года сидения над книгами и за ноутбуком.

– Поза полумесяца, раскройте свою сердечную чакру. – У нашей миниатюрной светловолосой инструкторши медовый голос, отчего ее команды звучат скорее как любезные предложения. И это хорошо, потому что мой полумесяц больше похож на четверть луны, и я совершенно уверена, что нет никаких медицинских доказательств существования чакры сердца или чего-либо еще подобного.

В конце финальной цепочки движений, когда все закрывают глаза и кланяются, я пользуюсь возможностью, чтобы поправить свои леггинсы и решить проблему с трусами.

Да, именно так. Я не рождена для йоги. Но свое первое в жизни занятие йогой я прошла без каких-либо серьезных травм, так что буду считать это победой.

– Итак, что думаешь? – спрашивает Обри оптимистично, хватая баллончик с дезинфицирующим средством и разбрызгивая его на коврик.

– Думаю, мне стоит поработать над балансом, прежде чем вернуться, – отвечаю я со смехом. Преуменьшение года. – Но было неплохо растянуться. У меня зажата надостная мышца.

Обри закатывает свои большие медовые глаза, сворачивая коврик для йоги в компактное фиолетовое «буррито»:

– Попрошу не выражаться.

– Прошу прощения. Я о боли во вращательной манжете.

Сунув коврик под мышку, Обри вскакивает на ноги и протягивает мне руку:

– Привет, Бейли! Мы знакомы? Меня зовут Обри. Я работаю в сфере благотворительности. Оторвись на секунду от науки и поговори на языке нормальных людей.

Я смеюсь, поправляя волосы, выбившиеся из конского хвоста:

– Плечо болит, и я рада, что мы сходили на йогу и подрастянули его. Так лучше?

Она криво улыбается:

– Намного. А теперь давай возьмем латте, пока ты вновь не окунулась в науку и не ускакала на свою встречу с врачом команды.

Внутри у меня зарождается бурлящая нервозность. Существует ли желудочная чакра? Если да, то с моей что-то определенно не в порядке.

Я до сих пор не могу поверить, что вызвалась отправиться в поездку с Ашером к его семье. Следовало держать рот на замке… теперь я это понимаю. Но, честно говоря, я никогда не умела молчать. Пустая болтовня. Дерзкие обещания. Сплетни. Тут я везде преуспеваю. Быть послушной и молчаливой – искусство, которым я никогда не владела. За эти годы мой язык много раз доводил меня до неприятностей. Черт возьми, именно он привел меня на занятия йогой этим утром. И теперь я вызвалась неделю поработать в Сан-Диего личной медсестрой Ашера.

Еще одна такая оплошность, и я куплю себе намордник.

Наш любимый кофе продают всего в квартале от студии йоги. Как только мы с Обри входим, знакомый бариста кивает мне и начинает готовить мой обычный заказ – большой ванильный латте.

– Полагаю, ты тут официальный завсегдатай, – бросает Обри через плечо, подходя к стойке и заказывая себе холодный напиток. Когда я подхожу туда же, мой латте уже готов, от крышки поднимается пар. Супергорячий, как раз как мне нравится.

– Обычный черничный маффин, Бейли? – спрашивает бариста, уже доставая коробку с выпечкой.

Боже, неужели я действительно настолько предсказуема? Наверное, в последнее время я слишком часто сижу тут за учебниками.

Я делаю глубокий вдох, понимая, что да, я настолько предсказуема. Нужно ли мне перекусить? Совершенно определенно. Требуется секунд пять, чтобы я сдалась.

– Да, почему бы и нет? – я пожимаю плечами. – Я это заслужила.

– Итак, эта твоя встреча, – говорит Обри, подбирая идеальный баланс подсластителя для своего холодного напитка. – Есть какой-то не слишком заумный способ рассказать мне, что это будет?

Я пожимаю плечами, пробуя латте. Он как раз достаточно остыл, чтобы не обжечь язык. Идеально.

– Понятия не имею, – говорю я, пожимая плечами. – Но уверена, мне расскажут о том, как лечили Ашера, и обо всем, на что мне стоит обратить внимание, или о лекарствах, которые ему нужно принимать. Все самое нужное.

Обри кивает, ее конский хвост покачивается в такт движению головы:

– Звучит достаточно просто.

Да, вероятно, так бы и было, если бы моим пациентом не был наш суперсексуальный друг Ашер.

– Будем надеяться, что все обойдется.

Обри хмурит брови, когда делает длинный глоток холодного напитка.

– Что волнует тебя больше всего? Игра в доктора или бесплатный отдых на солнышке?

– Нормально, если я скажу «все и сразу»?

Мой ответ удивляет Обри не меньше, чем меня.

Да, я в восторге от предстоящей практики и витамина D, который получу на солнце. Но во всех этих мечтах о том, чтобы лежать на пляже, пока к тебе относятся, как к настоящему врачу, я почти забыла о том, что останусь один на один с Ашером Ридом на целую неделю. Парень горяч как грех, этого нельзя отрицать.

– Не похоже, чтобы было чего опасаться, – уверяю я Обри, когда мы идем к нашим машинам. – Ну, он травмирован. И…

– И? – переспрашивает она. – Есть какое-то «и»?

Я закидываю в рот кусочек маффина, чтобы не признаваться, что есть очень много всяких «и». В сценарии моей мечты я бы набросилась на него еще до того, как наш самолет был бы готов к взлету. Не то чтобы я считала, что он думает обо мне так же. Но, эй, можно же помечтать.

– Я не еду туда как подруга, которая внезапно считает его сексуальным, – напоминаю я ей. – Я еду туда как медсестра.

Это напоминание и для меня. Команда доверит мне здоровье одного из своих звездных центровых. Я никак не могу ее подвести. Если, конечно, она одобрит эту безумную идею.

Как только мы с Обри прощаемся, я отправляюсь домой, переодеться во что-то более соответствующее. Затем быстро еду на тренировочную базу «Ледяных ястребов».

Внутри меня встречает охрана и просит предъявить удостоверение личности. Затем меня направляют по коридору к третьей двери справа. Коридоры декорированы сверкающим полированным бетоном, на стенах – фрески с изображениями игроков: как нынешнего состава, так и легенд прошлого, а также девизы, выложенные печатными буквами: «ВСЕГДА ВПЕРЕД», «ПОРАЖЕНИЕ – НЕ ВАРИАНТ».

Когда я вхожу в тренировочный зал, мужчина, должно быть, спортивный тренер команды, просматривает документы на планшете, тогда как Ашер сидит рядом на гимнастическом мяче, нетерпеливо дрыгая ногой. Он одет в черные спортивные шорты и поношенную зеленую футболку «Ледяных ястребов», его пепельные волосы выбиваются из-под бейсболки, повернутой козырьком назад, – тоже с логотипом команды.

Я делаю еще один шаг вперед, тренер замечает меня, взглянув поверх своего планшета, и протягивает руку:

– Вы, должно быть, Бейли Эриксон.

Я делаю несколько шагов вперед и отвечаю на рукопожатие:

– А вы, должно быть, тот, с кем у меня назначена встреча, – я уверенно пожимаю руку и улыбаюсь в ответ.

– Трей Донован, мастер спорта, консультант тренировочного центра, – он так же крепко сжимает мою ладонь, раскатисто произнося свое имя и регалии.

Я приятно удивлена, ведь я знаю, что стоит за этими словами. Он не врач, но у него есть научная степень и он – дипломированный спортивный тренер. Уверена, он специализировался на спортивной медицине. На нем брюки цвета хаки, зеленое поло с логотипом команды и ярко-красные теннисные туфли, он выглядит достаточно дружелюбно, глядя на меня поверх планшета, который все еще держит в руках.

– Я так понимаю, вы завершили клиническую практику и ждете начала ординатуры, – говорит он.

Я киваю, ничуть не удивленная проверкой:

– Да. В июле я стану интерном в «Уильям Симмонс».

– И, я так понимаю, вы уже знакомы с мистером Ридом.

Трей кивает на Ашера, который на мгновение прекращает дрыгать ногой, чтобы улыбнуться мне своей знаменитой улыбкой. Внутри у меня все напрягается, и я чувствую себя немного взвинченной.

– Как дела, Бейли? – Ашер вскидывает подбородок в мою сторону, затем одаривает еще одной улыбкой, от которой сердце начинает биться быстрее.

Я осторожно улыбаюсь в ответ, стараясь не потеряться в его прекрасных голубых глазах.

– Прыгай сюда, – говорит Трей Ашеру, похлопывая по столу с черной обивкой, затем снова поворачивается ко мне: – Мы имеем дело с довольно стандартным сотрясением мозга, так что…

– Никакого контактного спорта, много воды и отдыха, – говорю я, завершая предложение.

На губах Трея появляется восхищенная улыбка:

– Именно так. Еще мы мониторим его вестибулярный аппарат. Он, вероятно, тоже пострадал.

Я киваю, глядя на него:

– Я прослежу за этим.

Трей протягивает мне для ознакомления результаты последней компьютерной томографии Ашера, но я признаюсь, что это – не моя специализация, и он объясняет мне их. Я рада услышать, что все не слишком серьезно, но они относятся ко всему очень ответственно, требуя много отдыхать и не играть, пока не пройдут все симптомы: головные боли и головокружения. Это имеет смысл.

Ашер садится на стол, но Трей снова похлопывает по обивке:

– Ляг, если не против.

Медленно выдохнув через ноздри, будто демонстрируя, что слегка расстроен, Ашер ложится на спину, вытягивая ноги. Немного странно стоять у смотрового стола, на котором лежит Ашер, но я все так же сосредоточена на Трее.

– Есть еще одна травма, за которой нужно последить, – говорит Трей, кивая на медицинские карты Ашера на планшете. – При падении мистер Рид получил растяжение паховых мышц второй степени тяжести. Поэтому любой ценой нужно избегать высокой активности.

Мой взгляд невольно скользит по телу Ашера, на лице которого играет самодовольная улыбка.

Я молю бога, чтобы Трей не заметил, как я начинаю краснеть. Ну да, после того случая не могло обойтись без травмы паховых мышц. А это значит, что мое внимание должно быть сосредоточено на хозяйстве этого удивительно красивого мужчины. Вот это я попала.

– Верно, – бормочу я, собираясь с силами. – Итак, побольше отдыха и лед на мышцы. Правая нога?

– Верно. Я покажу, на что стоит обратить внимание. Ашер, не мог бы ты поставить ногу на стол, пожалуйста?

Ашер повинуется, и Трей приглашает меня взглянуть самой. Я сглатываю огромный ком в горле.

«Конечно. Без проблем. Всего лишь осмотреть промежность Ашера Рида. В медицинских целях».

Я нерешительно подхожу к Ашеру, ища в нем малейшие признаки того, что это действительно так неприлично, как мне кажется, но ничего такого нет. «Еще бы». Это же медицинский осмотр, а не какие-то непристойности. Нужно держать грязные мысли подальше.

Наклоняюсь над ним и самым нежным прикосновением, на какое только способна, поднимаю штанину баскетбольных шорт Ашера. Шорты свободного кроя, потому они легко соскальзывают в сторону. На Ашере черные боксеры, и я вижу край синяка, выглядывающий из-под них.

– Можно? – спрашиваю я слегка дрожащим голосом.

Он кивает, и я отодвигаю ткань в сторону, стараясь не обращать внимание на то, как мне нравится чувствовать под пальцами его кожу. Но это ощущение быстро проходит, когда я вижу припухлость и темно-фиолетовые кровоподтеки в верхней части внутренней поверхности бедра. «Какой кошмар».

– Боже, Аш, – тихо бормочу я, мои пальцы рассеянно поглаживают чувствительное место.

– Да уж, поверь мне, я в курсе, – отвечает он глубоким и хриплым голосом.

Я отвлекаюсь, когда осознаю, что Трей снова говорит со мной.

– Я повидал много таких травм. Такова уж природа хоккея… много травм паха и бедер. Когда катаешься на коньках, используешь ягодичные мышцы, и когда эти мышцы устают, нагрузка перераспределяется на мышцы бедер и паха.

Я не могу позволить своим мыслям переключиться на ягодицы Ашера, потому что матерь божья… что за задница у этого мужчины. Задница хоккеиста – это нечто, и это нечто великолепное. Погуглите.

– Прежде чем вы уйдете, я покажу, какой тип перевязки я предпочитаю, – говорит Трей, – и я распечатал список упражнений на растяжку и укрепление мышц, которые нужно выполнять ежедневно, проследите за этим.

Я киваю.

– Какие-то обезболивающие, о которых мне нужно знать? – спрашиваю я, пока Ашер садится. Полагаю, ответ «да». С такими отеками даже ходьба должна быть невероятно болезненной.

Трей фыркает:

– Удачи. У него есть рецепт, но он непреклонен в том, чтобы не пользоваться им.

– Потому что он мне не нужен, – фыркает Ашер, одергивая шорты, чтобы прикрыть синяки. – Я не слабак.

Я закатываю глаза:

– Нет, но ты травмированный игрок. И к моим словам ты будешь прислушиваться, Ашер. Так что, если, по моему мнению, тебе нужны лекарства, ты их примешь.

Ашер хихикает, поправляя свою бейсболку «Ледяных ястребов» и вновь принимаясь покачивать ногой.

– Да, мэм.

– Под «мэм», полагаю, ты имеешь в виду «доктор медицинских наук», – рявкаю я, упирая руку в бок. – И прекрати дергать травмированной ногой. Для меня это выглядит как чрезмерная нагрузка.

Трей коротко смеется, прерывая нашу маленькую перепалку:

– Похоже, вы отлично справитесь с состоянием мистера Рида. Просто не позволяйте ему доставлять вам слишком много хлопот в эту неделю, Бейли.

– Ни за что, – говорю я, усмехаясь в ответ. – Будьте уверены, Ашер в хороших руках.

В хороших руках, которые мне, признаться откровенно, будет сложно держать подальше от пациента.

Глава 3

Поехали

Ашер

– Ну вот. Теперь пути назад нет, – говорю я, разворачиваясь, чтобы посмотреть на Бейли, которая сидит рядом. Стюардесса только что сделала объявление о том, что посадка окончена. – Ты застряла со мной на неделю.

Бейли приподнимает одну четко очерченную темную бровь и лукаво улыбается мне:

– Думаю, я справлюсь.

– Не знаю… ходят слухи, что я немного не в себе.

При этих словах Бейли усмехается, обнажая ровные белые зубы. Затем она прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня с вызовом:

– Будешь сложным пациентом?

– Не планирую, – я пожимаю плечами. – Но, если вдруг накатит, я ничего не гарантирую.

Когда стюардесса подходит, чтобы предложить нам коктейль и керамическую чашку с орешками, Бейли довольно мычит и отправляет в рот парочку кешью.

– Прости, – говорит она, жуя. – Никогда раньше не летала первым классом. Это, мать его, потрясающе.

– Я рад, что тебе нравится.

Она смотрит так, будто изучает меня, пока жует.

– А ты, вероятно, привык ко всему этому, да?

Я киваю, ухмыляясь:

– Тебя бы, наверное, позабавило, как я откидываюсь на спинку сидения в автобусе, но меня такое не веселит.

– Понимаю, – она кивает, ее взгляд проходится по мне от макушки до пят. – Какой у тебя сейчас рост?

Сейчас. Как будто что-то изменилось в последнее время.

– Шесть и четыре.

Она тихонько присвистывает:

– Черт. У меня пять и один.

– Поверь мне, я заметил. У тебя забавные габариты, – я коротко смеюсь, и Бейли подхватывает, но сначала тыкает меня локтем в ребра.

Бокал шампанского для Бейли приносят вместе с газировкой для меня. Врачи рекомендовали не пить, но я и сам считаю, что травма головы и алкоголь плохо сочетаются, и пока лучше воздержаться.

Самолет трогается и начинает выруливать на взлетно-посадочную полосу. Через несколько минут мы получаем разрешение на взлет и плавно отрываемся от земли – значит, совсем скоро уже будем в Калифорнии. Я каждую неделю летаю по работе, но мне стыдно признать, что я больше двух лет не наведывался домой повидаться с семьей.

– Так как ты себя чувствуешь на самом деле? – спрашивает Бейли, потягивая шампанское и глядя на меня.

– Иногда накатывает небольшое головокружение. Усталость. Ничего серьезного.

Она медлит, теребя коктейльную салфетку, прежде чем встретиться со мной взглядом:

– А твой, хм, пах?

Я не могу сдержать ухмылки:

– Не беспокойся. Знаю, выглядит пугающе, но все системы функционируют идеально.

– Ты знаешь, что я не о том.

– Ладно. Хочешь правду – все чертовски ноет.

– Я всегда хочу правду, – откровенно признает она.

После этих слов я смотрю на нее, по-настоящему смотрю, и мой пульс постепенно начинает учащаться.

– Спасибо, что делаешь это, Бейли, – тихо говорю я. Может быть, съездить домой и отдохнуть недельку на пляже – это именно то, что мне действительно нужно.

– Всегда пожалуйста, Аш.

Мне очень нравится, как слетает мое прозвище с ее великолепных полных губ. Очевидно, и моему телу, потому что сердце работает на повышенных скоростях, а кровь бежит по венам все быстрее.

Полет только начался, и, поскольку я никогда не проводил время с Бейли один на один и уж точно никогда раньше не летал с ней, я понятия не имею, захочет ли она провести всю дорогу в разговорах или она планирует читать или смотреть кино. Однако она не спешит брать телефон или наушники, так что я следую ее примеру.

– Итак, с кем мне предстоит познакомиться? – спрашивает она, потирая ладони, как будто в предвкушении.

Это чертовски мило. Мне казалось, она едва ли выдержит эту неделю. Застрять на семь дней в чужой семье – весьма специфическая пытка.

– Со всеми, – отвечаю я. – Мама, сестры, бабушка, тетя Дарби… которая готовит лучший персиковый пирог на планете. Мой бесцеремонный и безумный дядя Джим.

Бейли мягко смеется.

– Да у каждого такой есть, нет? – поддразнивает она.

– Бесцеремонный дядя? Это точно. Обычное дело. И у меня три сестры, но ты познакомишься лишь с двумя младшими. Моя старшая сестра Нора должна была бы быть там, но сейчас она на позднем сроке беременности. Не захотела лететь так близко к дате родов.

– Оу, так ты станешь дядей?

– Ага. Через пару недель. Хотя это скорее формальность. В семье куча детей, и все они кажутся скорее племянниками и племянницами, чем двоюродными братьями и сестрами. Что, кстати, напоминает мне, что там будет кузен Тэд с женой и детьми, равно как и другие мои кузены, Мак и Тайсон.

– Они симпатичные? – спрашивает она.

Я пристально смотрю на нее, и она хихикает.

– Следующий вопрос.

– Ладно. Вредничай, – она ухмыляется. – Есть что-нибудь странное, к чему мне стоит подготовится?

– Помимо моих симпатичных кузенов, которые будут пытаться снять с тебя трусики? – я натянуто улыбаюсь, но внутри у меня скручивается странный узел разочарования.

Бейли, кажется, не замечает. Она слишком занята, перебирая орехи в тарелке в поисках последнего кешью.

Я предлагаю ей свой:

– Держи.

– Спасибо.

– На самом деле, кое-что есть. Мои родители в разводе, и они оба там будут, но моя мама – с новым мужем, а папа – все еще один. Это вроде как наша «новая норма», – я пальцами обозначаю кавычки.

– Хм. Ладно. – Бейли задумчиво жует. – Что еще?

Я делаю глоток воды, вспоминая, что еще забавного я могу рассказать ей о семействе Рид.

– Мою бабушки зовут Лолли.

– Лолли? – Бейли криво улыбается уголком рта.

– Когда-то это звучало как Лолли и Поп… моего деда звали Поп. Он умер десять лет назад, но к тому моменту это прозвище прилипло к нему намертво.

– Лолли-поп. Мне кажется, это мило.

– Она фейерверк. Тебе она понравится.

– Жду не дождусь нашего знакомства.

Как ни странно, я тоже.

Мы весь полет проводим за разговорами, а затем вдруг самолет приземляется в Сан-Диего, как будто не прошло и часа. Истории Бейли о медицинском колледже, странных работах, на которых она побывала в эти годы, и о том, как ужасно она сыграла Энни в старшей школе, заставляют время пролететь незаметно.

Хотя я сопротивлялся тому, чтобы взять в эту поездку сиделку, сейчас начинаю понимать, что рядом с Бейли эта неделя пройдет намного веселее.

И это может быть очень, очень опасно.

Глава 4

Воздух Калифорнии

Бейли

Может, в самолете Ашер и настаивал на том, что не планирует доставлять мне проблемы, но едва мы касаемся взлетно-посадочной полосы, он ошарашивает меня новостью, свидетельствующей об обратном.

Он арендовал машину.

Первым намеком на то, что это – необычная тачка, было то, что мы не подошли ни к одной парковке для арендованных автомобилей. Черт, мы вообще не входили в пункт проката автомобилей. Парень, одетый в костюм и темные очки, встретил нас сразу за терминалом и подвел к машине.

И заметьте. Не просто к какой-то машине. К ярко-желтому кабриолету со сверхмощным двигателем. Я думаю, так бывает, когда вы знаменитость или профессиональный спортсмен – дилеры роскошных авто хотят, чтобы вас видели за рулем их товара. Пока мы стоим на обочине, наши сумки загружают в багажник. Ашер, судя по его виду, не собирается отдавать мне ключи.

– Не думаю, что водить машину с травмированной правой ногой – хорошая идея, Аш. – Я отпускаю ручку своего чемодана на колесиках и скрещиваю руки на груди, демонстрируя, что этот бой ему так просто не выиграть. – Может, мне стоит позвонить Трею и уточнить у него этот вопрос?

– Он не возражал, когда я садился за руль дома, – отвечает Ашер, крутя кольцо с ключами вокруг пальца, как будто планирует загипнотизировать меня, чтобы я приняла его сторону. – Кроме того, ехать всего пятнадцать минут. Я ни за что не упущу возможность проехаться в ней вдоль побережья.

И тут Ашер бросает на меня щенячий, умоляющий взгляд и пробегает пальцами по растрепанным светлым волосам, а я вдруг открываю дверь и проскальзываю внутрь, смирившись с необходимостью ехать на пассажирском сидении. Боже, повезло же ему быть таким чертовски симпатичным. Чувствую, что он давно уже этим пользуется.

Пока я пристегиваю ремень безопасности, мне приходит в голову, что не стоит ездить с тем, кто садится за руль при серьезной травме.

– Если нога устанет или снова заболит, ты съезжаешь на обочину. Договорились?

Он кивает:

– Договорились. – Но едва это слово слетает с его губ, как он, вжав педаль газа, срывается с места.

«Матерь божья». Я вцепляюсь в ручку двери, костяшки пальцев тут же белеют.

– Боже, Аш! – задыхаюсь я. – Ты не мог бы арендовать что-то практичное, внедорожник или что-то вроде?

Он искренне раскатисто смеется, от чего у меня все трепещет внутри.

– Если мы отправляемся в Южную Калифорнию, мы делаем это стильно. И я подумал, тебе, возможно, понадобится подходящая машина, чтобы сбежать, когда ты поймешь, насколько безумна моя семья.

Теперь моя очередь смеяться:

– Уверена, я справлюсь.

Дьявольская усмешка появляется на губах Ашера, когда он опускает солнцезащитный козырек и сворачивает на крайнюю левую полосу, набирая скорость.

– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, как ты запоешь через несколько дней с этими чудаками.

Поездка из аэропорта Сан-Диего до места, где на острове Коронадо живет бабушка Ашера, совершенно потрясающая. Я знала, что мы должны будем ехать по мосту, чтобы попасть на остров, но впервые увидев его, я вздрагиваю на сидении, закрывая глаза руками.

– Думаю, неподходящий момент, чтобы сказать тебе, что я боюсь мостов, – говорю я, поглядывая на Ашера сквозь пальцы.

– Неподходящий, да, – откликается он, и голос его полон озабоченности. – Я не знал этого.

Меня так и подмывает сказать, что он многого обо мне не знает. Ведь за те два года нашего знакомства мы всего пару раз общались один на один, и по большей части это были короткие викторины, связанные с медициной. Он говорил, что у него что-то болит, я давала медицинское пояснение и советовала не играть так жестко. Я не могу отделаться от мысли, что, если бы он послушал меня, то не столкнулся бы с необходимостью провести остаток сезона на скамье запасных, хотя это неважно.

Я делаю медленный прерывистый вдох, пытаясь успокоить нервный стук сердца.

– Поможет, если я возьму тебя за руку… для моральной поддержки? – он ладонью вверх протягивает мне свою большую руку, но я отбрасываю ее.

– Да. Но прямо сейчас я хочу, чтобы обе твои руки были на руле. Обе руки, мистер.

– Ты будешь в порядке? – спрашивает он.

– Я буду в порядке. Просто отвлекай меня, пока мы не проедем.

– Отвлекать. Это я могу. Я рассказывал тебе историю о Лолли и механическом быке?

Ашер рассказывает какую-то, я уверена, захватывающую историю, но я не улавливаю из нее ничего. Я слишком занята, созерцая сверкающую голубую воду, пока мы пересекаем залив Сан-Диего.

– Ты справилась. Мы снова на твердой земле, – говорит Ашер, подбадривая меня.

– Потрясающий вид, – бормочу я, глядя вдаль, теперь мои руки не прикрывают глаза.

Гавань полна гигантских серых военных кораблей, сидящих в воде такого ярко-синего цвета, что она кажется почти нереальной. Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие соленым калифорнийским воздухом. Это похоже на первый по-настоящему глубокий вдох, который я сделала за многие годы.

– Это… великолепно. Твоя бабушка живет тут?

Ашер кивает:

– Поп когда-то работал на военно-морской базе неподалеку, а когда он заболел, мама и Стив переехали сюда, чтобы помогать ухаживать за ним. А потом они все просто остались. Я всегда думал, что Лолли продаст дом после смерти дедушки, но она не смогла расстаться с этим местом.

Оказывается, под словом «дом» он имеет в виду «глядящий на пляж оазис».

Когда мы подъезжаем к причудливому двухэтажному дому, он сразу поражает меня. Бледно-желтый, с розовыми ставнями и уютной верандой впереди – он просто очарователен. Перед домом растут две большие пальмы, а посреди цветочной клумбы красуется обалденная фигурка фламинго.

– Добро пожаловать домой к Лолли, – тепло говорит Ашер, выключая зажигание и открывая багажник. – Готова к знакомству с семьей?

Готова или нет, неважно. Потому что в следующую секунду мы уже не одни.

– Эй, все, Ашер тут! – миниатюрная пожилая женщина с пепельными волосами и стрижкой пикси, поправляя солнцезащитные очки размером с обеденную тарелку, стоит на крыльце и кричит кому-то в доме. – Давайте, тупицы! Не заставляйте старушку и мальчика с разорванным пахом таскать все эти тяжести!

– Это Лолли, – Ашер смеется, недоверчиво качая головой. – И, если ты не догадалась, полагаю, мальчик с разорванным пахом – это я.

– Я сложила два и два, – отвечаю я, хихикая. – Я возьму твою сумку. Пойди обними бабушку.

Он смотрит упрямо, но я не позволяю ему переубедить меня тут, как он сделал это в споре за руль. Понести его сумку – это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы он смог поздороваться с семьей, которая, вероятно, ужасно по нему скучала.

Когда я вхожу на крыльцо с его сумкой, перекинутой через плечо, и своим чемоданом на колесиках в другой руке, к Лолли уже присоединяется целая толпа родственников, и каждый из них борется за право обнять Ашера.

– Ты, должно быть, доктор Бейли, – сладким голосом говорит Лолли и, прежде чем я успеваю ее остановить, крепко обнимает меня удивительно сильными для женщины ее возраста руками.

– Лолли, отпусти бедную девочку, – женщина с седеющими светлыми волосами развязывает фартук и шлепает им Лолли, затем представляется: – Я мама Ашера. Можешь звать меня Тесс. – Она пожимает мне руку, затем скептически косится на кабриолет. – Полагаю, спортивная машина была идеей моего сына-гонщика?

Мой взгляд скользит по Ашеру, в уголках губ появляется улыбка:

– Да, Спиди Гонзалес настаивал на том, чтобы вести машину, несмотря на свои травмы.

Защищаясь, Ашер поднимает руку:

– Погодите. Я отличный водитель. Разве я не получу снисхождение хотя бы за то, что отвлекал тебя, чтобы ты не психовала, пока мы проезжали мост?

Тесс заключает сына в крепкие объятия и целует колючую щеку:

– Мы просто все на тебя насели, дорогой, я так рада, что ты тут.

– А как я рада, что у нас дом с кондиционером! – Лолли обмахивает лицо. – Можем мы перенести этот праздник любви внутрь прежде, чем кому-то придется вытирать лужи на веранде?

Ашер хватает свою сумку и перекидывает ее через плечо:

– Я покажу дорогу.

Дорогу куда, спросите вы. На кухню, где нас встречает еще больше родни, чтобы познакомиться и поприветствовать. Похоже, придется постараться, чтобы запомнить имена всех, с кем я познакомилась на этой неделе.

– Есть куда положить наши сумки? – спрашиваю я маму Ашера, едва перекрикивая гвалт.

Она кивает, снимает с плеча Ашера спортивную сумку и жестом зовет меня следовать за ней наверх, и я не скрываю облегчения. Воссоединение святого семейства, тут слишком много народу, с кем нужно познакомиться, для одного раза. Хотя они все очень милы, путешествия всегда обладали уникальной способностью вызывать у меня сонливость, пусть даже я ничего не делаю, а просто сижу в самолете или машине.

Я следую за Тесс по длинному коридору с множеством комнат в одну, особо солнечную, в конце. Похоже, на следующую неделю она станет моим пристанищем, и должна сказать, это намного приятнее, чем студия, которую я называю домом в оставшуюся часть года. Ярко-белые стены украшены прекрасными абстракциями в рамках, а кровать королевских размеров в центре застелена плюшевым одеялом и завалена большим количеством подушек, чем я видела на витрине магазина домашнего декора.

– Мы решили, что тебе лучше расположиться рядом с комнатой Ашера, если вдруг понадобится срочная медицинская помощь ночью, – говорит Тесс, задерживаясь в дверях, когда я ставлю чемодан рядом с комодом. – Я не врач, но, если вам с ним понадобится какая-то помощь, могу оставить свой номер. Мы со Стивом живем чуть дальше по улице.

– Может, вы и не медицинский работник, но вы его мать. Уверена, вы лечили множество хоккейных травм, когда Ашер был мальчишкой.

Тесс смеется, глаза ее лучатся добротой, когда она смотрит на меня:

– Я обработала множество ран, с которыми, наверное, стоило бы пойти в неотложку. Такое облегчение – передать эстафету профессионалу.

Мы отсутствовали на семейном собрании всего пять минут, но, по-видимому, это несколько больше допустимого. Голос Лолли гремит из кухни и разносится по коридору, приказывая нам «тащить свои попки обратно».

У меня вырывается смешок. Ашер не шутил. Его бабушка – действительно фейерверк. Когда мы возвращаемся на кухню, я вижу, что объятия уже позади, но хаос никуда не делся.

Пока один из родственников Ашера записывает, кто какие начинки для пиццы хотел бы на ужин, другой помогает Лолли выкладывать на противни тесто для печенья из тростникового сахара. И в центре всего этого Ашер сидит за барной стойкой, рассказывает своим тете и дяде, как получил травму, уже добравшись до середины истории. Ну, до середины своей версии, которая больше похожа на фильм ужасов. Я чувствую в его словах некоторое преувеличение, поэтому прерываю рассказ прямо там, где врезавшийся в него хоккеист выглядит, словно вставший на коньки взбесившийся йети.

– Извините, ребята, но разговор о спорте придется отложить – мне нужно дать своему пациенту пакет со льдом. Утро и так выдалось долгим.

Лолли, заткнувшая уши указательными пальцами, лишь бы не слышать кровавых подробностей травмы, хватается за возможность принести пакет мороженного горошка из морозилки, который я с радостью принимаю. Трей дал нам с собой кучу пакетов для быстрого приготовления льда, но все они до сих пор лежат где-то в моем багаже.

– Не возражаешь, если я выйду на застекленную веранду? – Ашер кивает на раздвижную стеклянную дверь в задней части кухни. – Хочу погреться на солнышке, пока морожу свои причиндалы.

С замороженным горошком в руке я следую за ним через раздвижную стеклянную дверь, которую он закрывает за мной, прежде чем сесть в плетеное кресло лицом к пляжу. Накрапывает мелкий дождь, хотя солнце все еще жарит в полную силу. Запах дождя прекрасно сочетается со сладким ароматом печенья, которое печет Лолли, и у меня такое чувство, что я вдыхаю чистое счастье.

– Итак, я был прав или я был прав? – спрашивает Ашер, закидывая ногу на стоящий перед ним плетеный пуфик.

Я присаживаюсь на корточки рядом с ногой Ашера, чтобы осмотреть опухоль на его бедре. Удивительно, но после целого утра переездов все не так плохо, как я ожидала.

– Прав в чем? – спрашиваю я, задирая его шорты до бледной кожи внутренней стороны бедра. Ашер и ухом не ведет, хотя мои руки чертовски близко к его трусам.

– Насчет моей семьи. Они чокнутые.

Я качаю головой, прикладывая пакет с горошком к самой распухшей части внутренней поверхности его бедра.

– Они не чокнутые. Они милые. Просто их так много. Сложно воспринять всех сразу.

Ашер слегка вздрагивает от холода нашего импровизированного пакета со льдом. Должна признать, что это довольно мило. Может, он и большой, крепкий хоккеист, но все равно слегка вздрагивает от пакетика с мороженным горошком.

– Ну, я знаю, это может звучать неправдоподобно, – говорит он, – но для меня очень много значит то, что ты предложила поехать сюда со мной. Если бы не ты, меня бы тут не было. Я не хотел бы, чтобы какой-то случайный врач из команды следил тут за каждым моим движением и пристально изучал все, чем я занят. Некоторых из этих людей я не видел по нескольку лет, так что… спасибо.

В это сложно поверить, но я впервые вижу, как спадает маска Ашера. Я никогда не видела эту его нежную сторону. Это интригует. Облако уходит чуть дальше, солнечный свет бьет прямо в его голубые глаза. Они почти цвета океана, и так же завораживают.

– Так что, возможно, твоя травма – скрытое благословение, – я успокаивающе кладу руку парню на плечо и мягко его сжимаю. – Повод немного отдохнуть, чтобы навестить свою семью.

Ашер фыркает, и я убираю ладонь.

– Ага. Что-то типа того.

Он не убежден, и кто может его винить? Я бы тоже не стала искать утешений, если бы травма мешала мне заниматься тем, что я люблю больше всего в жизни.

– Эй, – я дергаю за рукав его футболки, и он снова переводит взгляд на меня, его сапфировые глаза опять встречаются с моими. – Мы не в силах контролировать все. Я знаю, в это сложно поверить, но, возможно, это принесет и что-то хорошее в твою жизнь. Вдруг это судьба?

Его хмурый взгляд слегка смягчается скептической улыбкой:

– Судьба? Ты веришь в это? Я думал, ты слишком ученая для такого рода вещей.

Улыбка застывает на моих губах, когда я поднимаюсь на ноги:

– Может, я теряю хватку. Это первый мой отпуск за четыре года учебы в медицинском колледже.

– Я думаю, это просто калифорнийский воздух так на тебя действует, – отвечает он, поправляя пакет с горошком. – Осторожнее. Все это солнце и морская вода заставят тебя творить безумства.

Мои щеки начинают гореть, и не думаю, что это от солнца, бьющего сквозь огромные панорамные окна. Калифорнийский воздух или нет, учитывая то, как Ашер щурит на меня свои страстные голубые глаза, я обеспокоена не столько тем, чтобы не сказать что-нибудь безумное, сколько тем, чтобы что-нибудь безумное не сделать.

Меня останавливает одно маленькое обстоятельство. И под одним обстоятельством я имею в виду восемь обстоятельств… в виде членов семьи Ашера, которые прямо сейчас, вероятно, наблюдают за нами через раздвижную стеклянную дверь.

Господи, помоги мне. Это будет долгая неделя.

Глава 5

Единороги, папашины шутки и конфуз на публике

Ашер

Балансируя тарелкой с пиццей на коленях, я беру салфетку у тети Дарби, когда она размашисто проходит мимо. Ужин сегодня – обычный и, конечно же, представляет собой полный хаос. Дети бегают по дому, играя в «слова», на кухонном островке валяются коробки из-под пиццы, а телевизор включен на такую громкость, которая может понравиться только Лолли.

– Не знаю. Пойди спроси дядю Ашера, – слышу я, как говорит в соседней комнате мой кузен Тэд. Это обычная фраза, когда я дома.

Если б голова у меня сейчас не болела так сильно, я бы с удовольствием развлек детей. Но правда в том, что чувствую я себя не очень и безумно хочу тишины и покоя. И, судя по тому, как идут дела, у меня нет шансов получить все это сегодня вечером.

Но буквально через несколько секунд в комнату вбегает дочь моего двоюродного брата Фейбл, и все ее три с половиной фута едва не вибрируют от возбуждения.

Она останавливается передо мной, уставившись пытливым взглядом:

– Дядя Ашер, а дорога – это такой большой тротуар для машин?

Я ерзаю на сидении, проводя рукой по волосам, пока обдумываю ответ:

– Ну, полагаю, так.

Она кивает, кажется, довольная собой:

– Думаю, прошлой ночью у меня в спальне был единорог. Я видела блестки.

– Это звучит… завораживающе, – я улыбаюсь ей и краем глаза вижу, что Бейли наблюдает за нами с другого конца комнаты. Мягкая, расслабленная линия губ, а в глазах – тепло, пока она смотрит, как я общаюсь с не по годам умной шестилеткой.

– Думаю, мою маму похитили инопланетяне, – продолжает Фейбл, вновь привлекая мое внимание.

– Почему ты так думаешь? – спрашиваю я, глядя на нее серьезно.

Ее светлые волосы – хаос волн и кудряшек, а глаза яркие и любопытные.

– Потому что. Обычно она пахнет сыром, а сегодня – пластиком, – Фейбл смотрит на меня, драматически распахнув глаза. – Это странно, правда ведь?

– Хм… – Прежде чем я успеваю состряпать хоть какой-то ответ, она резко разворачивается вокруг своей оси и замирает, уперев руки в бока. – Знаешь, как я это сделала? Магия, – с гордостью объявляет она. – Я волшебница!

Я киваю, широко улыбаясь ей:

– Да, и очень умная. Что ты еще умеешь?

Фейбл думает над этим, пока ее младшая сестра Брук ковыляет к нам. Ей два года, и она ужасно милая, но едва она подходит ближе, на нас обрушивается кошмарный запах.

– Привет, принцесса, – говорю я, гладя ее по голове.

Она сует в рот липкий палец и смотрит на меня огромными ярко-голубыми глазами.

– Эй, Тэд, – кричу я на другой конец комнаты. – Думаю, малышке надо сменить подгузник.

Я слышу невнятную, неразборчивую фразу, вполне может быть – одно из ругательств, изобретенных Тэдом для детских ушей, а затем он появляется из-за угла.

– У Фейбл есть некоторые интересные теории, – говорю я ему, пока он поднимает Брук на руки. Когда до него долетает запах, он морщит нос.

– Да, она не дает нам покоя, – он поднимает Брук в воздух и улыбается ей. – Дайте этой особе несколько лет, чтобы совладать со своим кишечником, и она тоже завоюет мир.

Я усмехаюсь и опускаю глаза на Фейбл, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Ладно, умница-разумница. Как бы мне ни нравилось слушать твои удивительные истории, я хочу провести немного времени с моей подругой Бейли, ладно?

Фейбл кивает и убегает.

– Я оставлю тебе печеньице! – не сбавляя скорости, бросает она через худенькое плечо. Действительно милый ребенок.

Когда я подхожу, Бейли улыбается, сворачивая салфетку:

– Ты умеешь с ними управляться.

Я киваю:

– Они забавные… по большей части. Но на смене подгузников я провожу черту.

Она усмехается, подвигая ближе по тарелке недоеденный кусок пиццы.

– Только не говори, что ты будешь одним из этих отцов.

Я тут же качаю головой:

– Свои дети? Без проблем. Грязные подгузники меня не пугают. Но, эй, я что-то не заметил, чтобы ты вызвалась переодеть ее.

Бейли смеется, качая головой:

– Справедливо.

– Как ты держишься? – спрашиваю я, глядя ей в глаза.

Ее губы сжимаются в тонкую линию.

– Я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе. Весь этот шум, болтовня, должно быть, даются тебе нелегко, я пару раз видела, как ты потираешь виски.

Я слегка покачиваю головой, чувствуя, как тепло разливается по моей груди при мысли о том, что она так пристально следит за моим самочувствием.

– Бывало и лучше. Ты не против поесть на улице?

Она кивает:

– Но не думаю, что на веранде тише.

Конечно, она права. Два уличных стола заняты моей родней, поглощающей куски пиццы с бумажных тарелок, обменивающейся историями и смеющейся.

– Давай возьмем тарелки и спустимся к пляжу, – предлагаю я.

Бейли ведет нас через дом и выходит через сетчатую дверь. Я беру пляжное полотенце из корзины на задней веранде и следую за ней вниз по лестнице на песок, который кажется прохладным под босыми ногами. Солнце медленно опускается за горизонт – оранжевый сгусток лениво парит вдалеке над водой. Придерживая тарелку одной рукой, другой я расстилаю полотенце.

– О, это хорошая идея, – говорит она, пристально взглянув на меня, прежде чем протянуть руку и забрать тарелку, чтобы я не выронил ее на песок. Я расправляю полотенце и забираю еду обратно.

– Присаживайся.

– Спасибо, – она опускается на цветастое полотенце, поджимая ноги под себя.

Я присоединяюсь к ней и откусываю кусочек пиццы. Шум волн, разбивающихся вдалеке, заглушает какофонию голосов моей семьи. «Ох. Намного лучше».

Но наша молчаливая передышка длится недолго, потому что со стороны дома доносятся два знакомых голоса. Я поворачиваюсь, и, когда замечаю своих сестер, Кортни и Эмбер, направляющихся в нашу сторону, поднимаюсь на ноги. Они визжат, едва завидев меня, и последние несколько шагов преодолевают бегом.

– Привет, незнакомец! – восклицает Эмбер, обнимая меня за талию. У нас всего семнадцать месяцев разницы, мы всегда были близки, но я давненько уже ее не видел. Она высокооплачиваемый специалист по маркетингу и живет в Нью-Йорке, где карьера – это ее жизнь.

– Вы, девчонки, только приехали? – спрашиваю я, следующей притягивая в объятия Кортни.

– Ага, – хором подтверждают они.

Моя младшая сестра Кортни – учитель специального образования. В летние каникулы она обычно приезжает ко мне в Сиэтл и остается на неделю.

Затем их внимание переключается на Бейли, которая тоже уже поднялась на ноги. На лице Кортни появляется широкая улыбка, а Эмбер смотрит совершенно потрясенно.

Я знал, что мама сообщила им о том, что по настоянию команды я возьму с собой сиделку. Но Бейли в своих укороченных джинсовых шортах и фиолетовом топе на бретельках, едва скрывающем ее изгибы, не похожа ни на одну сиделку, какую я когда-либо видел. Открытая бутылка пива, замершая на полпути к ее губам, тоже могла иметь какое-то отношение к их реакции.

– Это моя подруга Бейли, – говорю я, указывая на нее. – Она моя сиделка на эту неделю.

Эмбер одаривает ее вежливой улыбкой, а Корни притягивает к себе в объятия.

– Так приятно с тобой познакомиться, – взволнованно говорит Кортни.

Лицо Бейли озаряется улыбкой, когда она обнимает мою сестру в ответ:

– Вы, должно быть, сестры Аша.

– Ага, – говорит Кортни и представляется. – В свои двадцать четыре – я самая младшая в семье.

– А я Эмбер, вторая по старшинству, – Эм предпочитает не называть свой возраст, что, как я обнаружил, свойственно людям старше двадцати девяти. – Значит, ты медсестра?

– Вообще, я врач. Но на самом деле я тут как друг Ашера. Команда просто проявляет чрезмерную осторожность.

– Так ты в порядке? – спрашивает меня Кортни, ее голубые глаза обеспокоенно всматриваются в мои.

– Буду. Поверь мне, бывало и хуже.

Самое болезненное в моей травме, если уж совсем честно, это чувство, что я подвел команду. У них игра завтра, и я не уверен, что смогу смотреть ее без того, чтобы не ударить обо что-нибудь кулаком, или без того, чтобы меня не замутило на нервной почве. Ужасно, что меня не будет на льду, чтобы помочь им. И это плей-офф – ни больше, ни меньше.

Конечно, если бы я все еще был в Сиэтле, тренер вряд ли позволил бы мне болеть за них на скамейке запасных. Громкий и шумный стадион с его яркими мигающими огнями – не лучшее место для восстановления после сотрясения мозга. Так что вместо этого я тут, на пляже, чтобы немного отдохнуть и расслабиться – по крайней мере так задумано. Тренеру не обязательно знать, что моя семья иногда гораздо громче и неспокойнее стадиона, полного шумных хоккейных болельщиков.

Мы вчетвером устраиваемся на песке, и я слушаю, как мои сестры – ну, в основном Кортни – засыпают Бейли вопросами, на которые та отвечает, как профессионал.

– Какая у тебя специальность? – спрашивает Кортни.

Бейли улыбается:

– Болезни внутренних органов.

– То есть ты не изучала спортивную медицину? – Эмбер слегка прищуривается.

«Убери когти, Эмбер. Я в порядке». К счастью я побеждаю желание закатить глаза и сохраняю самообладание. Я уверен, Бейли сможет постоять за себя перед моими сестрами, как бы мне ни хотелось вмешаться и прийти ей на помощь.

– Нет, не изучала. – Бейли бросает взгляд на меня. – Но травмы вашего брата мне знакомы. Я знаю все тревожные признаки, которые нужно отслеживать, и возможные осложнения. Гарантирую, он в хороших руках.

Кортни счастливо улыбается ей, и даже Эмбер, кажется, несколько успокоилась, откинувшись на песок.

Когда моя младшая сестра спрашивает, есть ли у Бейли парень, я решаю, что пора заканчивать, и встаю:

– Думаю, я готов лечь спать. У нас был долгий день.

Бейли встает и отряхивает свои джинсовые шорты сзади от песка.

– Было приятно познакомиться с вами обеими. Увидимся утром?

– Увидимся, – с энтузиазмом отвечает Кортни.

Вернувшись в дом, Бейли благодарит Лолли за гостеприимство, а затем идет вверх по лестнице.

Я беру бутылку воды для себя и еще одну – для Бейли, а затем желаю спокойной ночи собравшейся на кухне родне. Лолли целует меня в щеку и сует мне два завернутых в бумажное полотенце печенья.

– Бейли милая, – шепчет Лолли, подмигивая, когда я отстраняюсь. – Однажды она составит счастье какого-нибудь счастливчика.

– Эм… – мычу я, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле. – Да. Она классная.

Лолли улыбается, глядя на меня еще секунду и приподнимая одну бровь.

ЗАМЕТКА ДЛЯ СЕБЯ: никогда больше не приводи подруг на семейные мероприятия, поскольку, кажется, моя родня совершенно не в восторге от мысли, что у меня могут быть отношения. И то, что Бейли – сногсшибательная девушка и потрясающий человек, никак не помогает. У нее улыбка, способная лишить дара речи любого, и так уж сложилось, что она – долбаный врач.

– Спокойной ночи, мам, – кричу я в гостиную, где та сидит, сплетничая о чем-то со Стивом и тетей Дарби.

– Спокойной ночи, милый. Я так рада, что ты тут. Не забудь поблагодарить Бейли от моего имени.

– Обязательно, – кричу я в ответ.

Подняться по лестнице – не самая простая задача. Неуклюже, неровно ковыляя, в конце концов добираюсь до вершины. Я направляюсь в конец коридора, чтобы постучать в приоткрытую дверь Бейли.

Сделав глубокий вдох, я решаю не делать этого. Мне действительно нужно принять душ.

Может быть, после я посмотрю, не спит ли она еще. После душа я быстро надеваю чистые хлопчатобумажные шорты и белую футболку, а затем, прежде чем босиком пересечь коридор, прихватываю десерт и бутылку с водой, которые я забрал с кухни ранее.

Постучав в дверь Бейли, я делаю шаг назад и жду.

– Входите, – приглашает она.

Когда я вхожу, она стоит в углу спиной ко мне и борется с молнией на своем чемодане. Мой взгляд опускается на ее соблазнительную попку в этих джинсовых шортах, и мое тело реагирует на открывшийся мне вид, грудь сжимает, а в паху тяжелеет.

Бейли поворачивается и откидывает с лица прядь волос:

– Привет.

– Дай-ка, – я кладу наш десерт на комод и принимаюсь расстегивать заевшую молнию.

– Спасибо.

Как только чемодан открыт, я кладу его на кровать.

– Без проблем. Я принес тебе кое-что, – киваю на комод.

– Ням. Спасибо. И мне, вероятно, стоит приложить тебе лед, прежде чем ты ляжешь спать.

Я переминаюсь с ноги на ногу, затем сажусь на край ее кровати.

– Это я могу сделать сам.

Она кивает:

– Как хочешь. Просто хочу убедиться, что я тут не зря.

И я хочу убедиться, что сегодняшний дневной эпизод, когда у меня едва не встал, пока она была занята тем, что подкладывала пакет мороженного горошка к краю моих боксеров, не повторится. Это был не самый лучший мой момент. К счастью, холод успешно подавил неуместное возбуждение, которое я испытал. Бейли тут на этой неделе, чтобы заниматься моими травмами, а не моим давно не получавшим внимания членом.

– О, ты принял душ, – ее взгляд скользит по моим подсушенным полотенцем волосам. – Отличная идея.

– Не знаю, как так получается, что после поездок всегда чувствуешь себя так отвратительно.

Согласно кивнув, Бейли подходит к своему чемодану и начинает доставать яркие предметы одежды и раскладывать их внутри пустого комода. Довольно мурлыча, на верх она кладет майку и пару шелковых пижамных шорт.

Что-то мне нравится в этом – наблюдать, как она обустраивается тут, словно дома. Как будто вдыхает жизнь в эту обычно пустую комнату. Она быстро хватает стопку нижнего белья: кружевные бра и атласные трусики – и прячет их в верхний ящик, прежде чем задвинуть его. И тут я понимаю, что, возможно, вторгаюсь на чужую территорию. Может быть, она не хочет, чтобы я сидел тут, развалившись поперек ее кровати, пока она раскладывает свое нижнее белье.

Мы и раньше путешествовали вместе, особенно запомнился один случай прошлым летом, когда вся наша группа разбила лагерь на островах Сан-Хуан. На ум приходит яркий образ: она подпрыгивала, хватая меня за бицепс, когда мы заметили в заливе касатку. Однако то, что происходит сейчас, – определенно не кемпинг в компании еще дюжины друзей.

– Наверное, мне пора, – говорю я, откашлявшись.

Она качает головой:

– Давай сначала перекусим. А потом я пойду в душ.

Бейли берет с комода бутылки воды и кидает одну мне. Легонько подпрыгнув, та приземляется на край кровати рядом со мной. Затем она берет печенье и, развернув его, кажется, сравнивает, какое больше.

Твою мать, она очаровательна.

– Вот. Бери побольше. Ведь ты почти вдвое больше меня.

Я коротко смеюсь:

– Я уже съел три штуки внизу. Бери то, что тебе нравится.

Бейли улыбается, затем берет печень побольше, что в свою очередь вызывает у меня улыбку. После этого мы оба откусываем по кусочку, и она устраивается на кровати рядом со мной.

– О, это становится опасным, – стонет она и закрывает глаза.

Я облизываю губы, наблюдая, как она жует, как двигается нежная шея, когда она проглатывает первый кусочек. Держу пари, если поцеловать ее сейчас, губы у нее будут вкуса корицы и сахара.

«Какого черта я думаю о поцелуе? Верный способ перейти черту, придурок».

Сегодня первый день, а я уже витаю в облаках. Строгое предупреждение Оуэна о том, как вести себя с Бейли, прокручивается у меня в голове, и его страхи внезапно не кажутся уже такими надуманными.

Вновь замычав от удовольствия, Бейли слизывает с нижней губы крупинку сахара. Я запихиваю остатки десерта в рот, прожевываю и проглатываю, не ощущая вкуса. Я мог бы с тем же успехом съесть кусок черепицы и не заметить разницы.

Оторвав взгляд от ее губ, я сосредотачиваюсь на абстракции, висящей на стене напротив кровати: жирные желтые полосы краски на белом холсте. Надеюсь, Лолли не слишком дорого заплатила за эту мазню. Я могу воспроизвести ее минуты за три.

Все еще чувствуя необходимость избавиться от пошлых мыслишек, я решаю заговорить о своей матери:

– Мама просила поблагодарить за то, что ты тут.

Бейли доедает десерт и делает глоток воды.

– Очень мило с ее стороны. Кажется, у тебя классная мама. И Стив тоже.

Я пожимаю плечами:

– Я слышал, будто Стив произносит по слову в год, но да, он славный. Мама с ним счастлива, остальное неважно.

На мгновение мы замолкаем, и я поворачиваюсь так, чтобы смотреть прямо на нее.

– У тебя есть все необходимое? – Бейли кивает, ее широко распахнутые глаза наблюдают, как я небрежно разваливаюсь рядом с ней.

Наступает момент нерешительности, момент, когда я понимаю, что должен встать с ее постели и уйти, но я не делаю этого. Или, скорее, мне не позволяют, потому что Бейли, как и я, откидывается на локти, копируя мою позу, и всего фут отделяет наши губы друг от друга. Мое сердце начинает стучать в три раза быстрее.

Мозг вопит: «Отбой! Отбой!». Поэтому, прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, например, поцеловать ее, я быстрее, чем следовало бы, вскакиваю на ноги. Морщась от вспышки боли в паху, я то ли иду, то ли хромаю к двери.

Бейли встает и догоняет меня в дверях.

– Болит? – спрашивает она с беспокойством в голосе и добрых глазах, глядящих на меня.

Кивнув, я прислоняюсь бедром к косяку:

– Думаю, я просто устал.

– Рядом со мной тебе необязательно быть крутым парнем, – тихо говорит она, кладя руку мне на грудь. – Ты должен говорить мне, когда болит, чтобы я могла помочь тебе.

– Я знаю, – отвечаю я глубоким, хриплым голосом.

– Давай завтра я сделаю перевязку.

Я киваю:

– Ладно.

Бейли бросает на меня материнский взгляд, из тех, которые скорее говорят «ах, ты мой бедненький». И точно не из тех, что кричат «хочу, чтобы ты зацеловал меня до смерти».

«Учтено».

– Обязательно приложи лед. – Голос у нее строгий. – По крайней мере на двадцать минут.

– Сделаю. Спокойной ночи, – глубоко вздохнув, я ковыляю через коридор в свою комнату и падаю обратно на кровать. Когда я разламываю пополам пакет с сухим льдом и встряхиваю, чтобы активировать его, мой член уже давно привстал. И даже когда я засовываю пакет со льдом в трусы, эрекция не спадает.

«Потрясающе. Реально, мать его, потрясающе».

То, что я тут так близко к Бейли, сбивает меня с толку сильнее, чем я ожидал. Видя, как она общается с Лолли. Защищается перед Эмбер, обещая, что я в хороших руках. Присматривает за мной. Черт, даже предлагает мне печенье побольше.

Я не знаю, что со мной творится, но что-то определенно происходит.

Несмотря на то, что восторженная реакция моего тела еще не угасла, я слишком устал, чтобы дрочить, а это говорит о чем-то, потому что этим я обычно занят по ночам. Может быть, сотрясение мозга повлияло на меня сильнее, чем я думал.

Вздохнув, я беру флакон с таблетками с прикроватного столика и вытряхиваю пару обезболивающих в рот, затем проглатываю, не запивая и морщась от горького привкуса во рту.

После этого я закрываю глаза и погружаюсь в беспокойный сон, гадая, что сделала бы Бейли, если бы я наклонился и поцеловал ее.

Глава 6

Джеронимо

Бейли

После четырех лет непрекращающейся работы и учебы я почти забыла, что значит просто отдыхать. Но сегодня у меня масса практики.

Несмотря на все мои попытки предложить свою помощь по дому, все настаивают на том, что забота об Ашере должна быть моей единственной обязанностью и точкой сосредоточения на неделю. Когда я предложила Лолли и Тесс помочь приготовить на обед бургеры «Слоппи Джо», они выгнали меня с кухни, настаивая на том, что я должна еще раз пойти проверить ногу Ашера или посмотреть, что там у него с головой. Как будто они не хотят, чтобы я вообще отходила от него.

И по большей части я и не отхожу. Утро и большую часть дня мы с Ашером бездельничали на заднем дворе, вставая с шезлонгов, только чтобы передвинуть их из тени снова на солнце. Мы так много сидели сегодня, что на моем шезлонге, когда я, наконец, встану, наверное, останется форма моей задницы.

– Мы так всю неделю проведем? – я сдвигаю солнцезащитные очки на нос, чтобы взглянуть Ашеру в глаза, но он занят, нанося тонкий слой солнцезащитного крема. Я тут же отвлекаюсь, глядя, как перекатываются его массивные мышцы, когда он втирает крем в свои скульптурные плечи.

– Тай, вероятно, будет настаивать на том, чтобы мы хоть разок сходили с ним на серфинг. И в какой-то момент девчонки обычно отправляются на шопинг. Но в основном это и есть воссоединение семьи Рид. – Он широко раскидывает руки, «обхватывая» всю прелесть нашего положения.

– Не знаю, как насчет серфинга, – я многозначительно смотрю на него.

Он отмахивается:

– Поверь, я всего лишь, как идиот, буду грести на доске, а мои кузены будут подтрунивать над моей хромотой.

Я киваю и оглядываюсь вокруг, наслаждаясь ощущением солнечного света на своей коже.

Бассейн битком набит малышами, на небе ни облачка, и у нас нет никаких обязательств. Идеально.

Не знаю, ожидала ли я, что его семья будет относиться к нему как-то особенно, раз он профессиональный игрок в элитном виде спорта или потому что его таланты заработали ему многомилионный контракт, но все совсем не так. Для всех Ашер – всего лишь член семьи. Брат, сын, внук. На сердце теплеет от осознания этого.