Я её похищаю бесплатное чтение

Ковалевская Алиса
Я её похищаю

1

Аврора

— Ты точно знаешь, что тебе нужно именно это? – подруга смотрела на меня с ожиданием.

Я не смогла сдержать вздох. Она всегда видела куда больше, чем другие. Знала меня так хорошо, как не знала себя, возможно, даже я сама. Но…

— Да, — твёрдо ответила я и, коснувшись пальцами уложенных в замысловатую причёску волос, снова посмотрела в зеркало.

Белое бельё, подвязка на бедре… Невольно я опустила взгляд ниже. Чёрный дракон… Татуировка, намертво вбитая под кожу чёрной тушью. Напоминание о том, чему не быть уже никогда.

Даниэлла поняла всё без слов и отвернулась. Я же заставила себя собраться и проговорила с ещё большей решимостью:

— Я уверена. Марк…

— Уверена в чём? – внезапно резко спросила Даниэлла. – Аврора… ещё не поздно…

— Поздно! – перебила её я. Чувства, что я так долго прятала внутри, вырвались наружу, но я быстро затолкнула их обратно и, взяв себя в руки, заговорила уже спокойно: — Поздно, и ты это отлично знаешь.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Наконец она, вздохнув, подошла и приобняла меня. Упёрлась подбородком мне в плечо.

— Я хочу, чтобы ты была счастливой, — негромко проговорила Данька, глядя на меня сквозь зеркало.

Я накрыла её ладонь своей. Заставила себя выдавить лёгкую улыбку, хотя желание улыбаться внезапно куда-то пропало. Через несколько минут я надену свадебное платье, спущусь вниз, сяду в лимузин, а после… После стану женой человека, к которому испытываю уважение, привязанность… Которого ценю. Ценю, но…

— Ты же его не любишь, — шепнула Даниэлла.

Я промолчала. Что мне было сказать ей? Не люблю. Но разве это имеет значение?! Нет, не имеет. В моей жизни был только один мужчина, которого я любила. Которого могла любить, которому было отведено место в моём сердце. Но это в прошлом. Ничего уже не вернуть и не исправить.

— Я буду счастлива, — заверила я подругу и крепче сжала её руку. – Обещаю тебе.

— Разве? – Даниэлла обошла меня и, встав рядом, посмотрела в глаза. – Аврора…Взгляд её скользнул по татуировке и снова вернулся к моему лицу.

Я поджала губы. Отвернулась к постели, где было разложено моё подвенечное платье. На миг прикрыла глаза и, подняв веки, провела пальцами по атласу. Опустила голову. Ткань была приятной, гладкой. Дорогое платье, дорогая жизнь…

— Я буду счастлива с Марком, — повторила я, обернувшись к подруге. – Так нужно, Дань. Понимаешь, нужно.

— Кому? – она смотрела мне прямо в душу, и я не нашла в себе сил соврать. Не нашла в себе сил ответить.

Просто снова коснулась платья и попросила:

— Помоги мне надеть его.

— Значит, всё? – подруга приблизилась ко мне. – Точно?

— Да, — я улыбнулась ей. – С Марком мне будет хорошо. Он… Он хороший. Правда.

— Хороший, — со вздохом подтвердила она и принялась помогать мне, больше не задавая вопросов, ответы на которые были слишком болезненны даже для меня самой. Вопросов, ответов на которые, в сущности, не было.

Денис

Щурясь от лезущего в глаза дыма, я наблюдал за выходящими из дома людьми. Казалось, запах огромных денег и фальши, исходящий от них, доносился даже сюда.

Я сделал очередную затяжку, пытаясь перебить его, и выкинул окурок в окно. Тут же подкурил новую сигарету и снова затянулся. Горло драло, но это было лучше, чем вдыхать вонь, коей пропиталась вся эта семейка. Вслед за первой машиной от дома отъехала вторая, вслед за ней ещё одна.

Я прищурился сильнее, рассматривая одетого в чёрный костюм мужчину и его спутницу – совсем ещё молоденькую девицу в платье бледно-зелёного цвета. Сколько прошло лет после смерти первой жены Кондратьева? Четыре? Пять? Потянуло на свеженькое…

Презрительно усмехнувшись, я достал из бардачка бутылку старого доброго виски и сделал большой глоток прямо из горла. Ещё раз затянулся. Судя по тому, что Кондратьев решил отправить свою ненаглядную дочь под венец без конвоя, мысли о том, что кто-то посмеет позариться на эту шлюху, он даже не допускал. Наверное, правильно, но всё равно зря.

Машина моя стояла в тени деревьев на боковой дороге, и слышать, о чём говорят толпящиеся возле дома, я не мог. Уловил отзвук раскатистого голоса, женский смех и стиснул зубы. Очередной окурок полетел в приоткрытое окно Джипа. Глава семейства, придерживая под руку супругу, упаковался в длинный лимузин и отчалил вслед за остальными.

— Скатертью дорожка, — процедил я, проводив его взглядом и вперился в лобовое стекло.

Знал, что ждать осталось недолго. Звериное чутьё, никогда меня не подводящее, подсказывало это. Впрочем, во всём что касалось этой суки, доверять безоговорочно себе было нельзя. Один раз я уже сделал это, и к чему пришёл?

Глотнул из бутылки снова и швырнул её на соседнее сиденье. Как ни хотелось мне надраться до зелёных чертей, делать это было не время. После. После, но не сейчас.

Наконец на порог дома высыпала стайка девиц, одна из которых выделялась особенно. Белое пышное платье, улыбка… Проклятая улыбка, которую я видел даже отсюда так, словно Аврора стояла прямо возле меня. Рыжая девушка, что была ближе всего к ней, оправила лиф платья и что-то сказала, взмахнув рукой. Тронула локон золотых волос, уложенных в затейливую причёску. Потянувшийся было к очередной сигарете, я вовремя одёрнул себя. Это тоже не сейчас, как и виски.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Завёл двигатель. Джип потихоньку заурчал, а я так и продолжал смотреть на неё – свою предательницу Рапунцель. Жених – молодой и успешный политик. Отличная партия для дочери мэра.

— Не получит он тебя.

Я сжал руль и, стоило девицам нырнуть в лимузин, вдавил в пол педаль газа. Внедорожник сорвался с места, брызнув из-под колёс комьями влажной земли. Бутылка на соседнем сиденье стукнулась о спинку, виски болтнулся внутри.

Вырулив на дорогу, я резко затормозил, преграждая путь лимузину. Тот остановился. Напрасно папаша Кондратьев решил, что если у него есть власть, деньги, положение в обществе и всё к этому прилагающееся, никто не посмеет косо посмотреть на его дорогую дочку. Впрочем, смотреть на неё я не собирался. Насмотрелся, хватит. Это когда-то я был идиотом, готовым на всё ради прикосновения, верным псом, трущимся у её дорогих кожаных туфелек и заглядывающим в лживые глаза. Насмотрелся, наслушался и нажрался. Теперь играть мы будем по моим правилам.

Распахнул дверцу и, сжимая в руке рукоять пистолета, подошёл. Глушитель смягчил звук выстрела. Одно колесо, второе…

— Выходи, — рыкнул, с размаху ударив по капоту. – Выходи, Аврора.

Навёл дуло на шофёра и усмехнулся. Форменная фуражка, лежащие на руле руки… Крышу лимузина украшали безвкусные кольца золотистого цвета с сидящей возле них куколкой в розовом платье. Кукла эта, казалось, улыбалась той самой улыбкой, что и… Недолго думая, я пустил в неё две пули. Одну за другой, прямо в её крохотную башку с блестящими на солнце волосами. Лицо её тут же превратилось в месиво, кольца искривились, я же снова нацелил дуло на шофёра. Трусливая тварь…

— Что… — из машины показалась та самая рыжая девица, что стояла рядом с Авророй на крыльце. Смелая, мать её?! Бледная кожа, серые глаза. – Что тебе нужно? – она выглядела разъярённой. Рыжая… подружка белобрысой дряни. Кажется, Даня… Даниэлла…

— Пошла, — схватив её за плечо, толкнул в сторону и, склонившись, выволок из машины ту, что стала моим проклятьем.

Она сопротивлялась, шипела дикой кошкой, пыталась оцарапать меня, но мне было всё равно. Крепко держа за тонкое запястье, я со всей силы рванул её, к себе.

— Я никуда с тобой не пойду, — выкрикнула она. – Ты слышишь?!

— Пойдёшь, — процедил, стискивая её сильнее. – Ещё как пойдёшь.

— Отпусти! – ударила меня локтём, попыталась пнуть коленкой, но всё, что у неё вышло – неуклюже дёрнуться. – Отпусти! У тебя…

— Молчать! – рявкнул, понимая, что голос её звоном отдаётся в ушах, в пульсе. Что каждое её слово врезается в меня осколком прошлого. Её голос…

— А ну стой!

Я перевёл взгляд на водителя. Тот стоял по другую сторону машины, нацелив на меня пистолет. Ну уж нет.

Прижав Аврору к себе спиной, ткнул дулом ей в подбородок и попятился к Джипу.

— Дэн! – рыжая выглядела разъярённой и беспомощной. – Мать твою, ты что делаешь?!

— Я её похищаю, — сильнее вдавил ствол и почувствовал, как напряглась Аврора у меня в руках.

Её платье шуршало по асфальту, раздражая нервы, в нос бил знакомый запах духов. Столько времени прошло, а я помнил его всё так же отчётливо. Нет, даже лучше, чем когда-либо. Цветочный, с нотками гвоздики, корицы и мёда, он дурманил, заводил, превращал кровь в густую лаву, бил по мозгам.

— Денис… — она дёрнулась, упёрлась, пытаясь высвободиться. – Пре…

— Заткнись, сука, — сжал её крепче, чувствуя через платье изгибы её тела. Тела, что когда-то принадлежало мне, что когда-то я так неистово ласкал. Нет, теперь всё будет иначе. Иначе, чтоб её!

— Давай, — путаясь в её платье, толкнул в машину. Она повалилась на сиденье, заползла неуклюже, подтянула юбки, лёгким белым ворохом колышущиеся возле её изящных лодыжек. Я тут же залез следом. Толкнул ещё раз, заставляя пересесть на кресло рядом.

— Шевелись, — процедил, сгребая юбки с сиденья и швыряя следом.

Неуклюжая во всех своих поганых юбках, в туфлях на высоченных каблуках, она зацепилась за коробку передач. Зашипела, едва не свалилась, но всё же кое-как перебралась на место для пассажира. Локон выпал из причёски.

Я захлопнул дверцу.

— Денис… — она схватила было меня за руку. – Ты свихнулся? Ты… — голос её звенел гневом, раздражением и надменным высокомерием.

— Заткнись, — рявкнул, чувствуя, что действительно схожу с ума. От её запаха, от её близости, от понимания, что она рядом со мной в этой проклятой машине, в этот проклятый день, в этом проклятом, похожим на огромную кучу взбитых сливок белом платье. Белом, мать её, платье! Словно она невинная овечка, идущая замуж по большой любви. Какая, к чёрту, любовь?! Корыстная надменная дрянь! Стерва…

Резко сдав назад, я рванул Джип с места.

— Остановись, — приказала она всё тем же тоном. – Остановись, Загорский!

— Даже не подумаю, — процедил я, усмехаясь.

Сунул руку за её спину и, вытащив бутылку виски, зажал между коленей. Глянул в зеркало заднего вида. Девицы высыпали из лимузина и смотрели нам вслед. Глянул на Аврору. Она тоже смотрела на меня. Лживые карие глаза!

— Тебе не стоило делать этого, — процедила она. Пальцы её сжались в кулаки.

Одной рукой я свинтил крышку с бутылки и, вдавливая педаль сильнее, глотнул виски.

— Если ты не заткнёшься, я… — что сделаю, я понятия не имел, знал лишь, что ей это не понравится. Это прежде я делал так, чтобы ей нравилось, но теперь… — Здравствуй, Аврора, — ещё один глоток. – Давно не виделись.

Вместо того, чтобы ответить, она наградила меня ещё одним презрительно-гневным взглядом и стиснула зубы. Желание надраться стало невыносимым, но было, чёрт подери, всё ещё нельзя!

Дотянувшись до валяющейся на панели пачки, я зубами вытащил сигарету. Кинул остальные обратно и подкурил. Стоило мне вытолкнуть из лёгких первый глоток дыма, Аврора кашлянула и демонстративно отфыркнулась.

— Противно? – я криво усмехнулся. – Мне тоже противно от твоей вони.

— От моей вони? – голос её так и был натянут напряжением и гневом.

— Ты воняешь… – у меня вырвался сиплый смешок. – Ложью воняешь, милая Рапунцель. А этот запах… — поморщился, качнув головой. – Он въедливый. Хуже трупного. Нюхала когда-нибудь гниющее мясо, детка? Или такие, как ты…

— Что ты несёшь?! – выкрикнула она.

Подалась ко мне и попыталась перехватить руль, но я с силой оттолкнул её обратно.

— Заткнись и сиди, где сидишь! – рявкнул так, что у самого едва башка нахрен не взорвалась. Сколько вчера было виски? Стакан, два…

Весь вечер я провёл в зале. До ломоты в мышцах колотил грушу, но легче не становилось. Она выходит замуж. Стерва, выкинуть которую из мыслей я не мог вот уже херову кучу времени. Златовласая сука с глазами цвета лесного ореха. Стоило мне представить, как они с новоиспечённым муженьком кувыркаются в каком-нибудь бунгало на райском острове в свой медовый месяц, хотелось взять пару пушек, заявиться на свадебную пирушку и… Нет, её пристрелить я бы не смог. Не смог, хотя именно это и стоило бы сделать. Потому что именно из-за подобных ей нормальные парни превращаются в психов. Проводят в зале по восемнадцать часов в тщетных попытках не думать, а после надираются дешёвого пойла и дрочат на развороты глянца, едва завидев хоть чем-то похожие черты. Первое мне было знакомо, от остального спас спорт. Хотя… Невесело усмехнувшись собственным мыслям, я свернул с дороги и погнал ещё быстрее.

— Ты думаешь, тебя не найдут? – зло прошипела она, придерживаясь за ручку дверцы со своей стороны.  – Не пройдёт и получаса, как мой отец…

— Плевать мне на твоего отца, — оборвал я её. Сделал долгую затяжку и, мельком глянув на неё, приказал: — Телефон. – Она не шелохнулась. Сидела и молча прожигала меня взглядом. Ярость бурлила во мне всё сильнее, выкручивала сознание.  – Телефон! – гаркнул и, не дожидаясь, что взбредёт в её хорошенькую башку, рванул маленький клатч, что болтался у неё на плече. Крохотный, меньше моей ладони, белый кожаный клатч, чтоб его! Такой же беленький и чистенький, как и она сама. Такой же дорогой и изысканный, как всё в ней.

Расстегнув, я выпотрошил его себе на колени. Дорогой телефон в кожаном белом чехле с маленьким чёрным дракончиком в самом углу. Несколько секунд я пялился на этого дракона, понимая, что ещё не достиг точки невозврата. До этого самого момента не достиг. Сука…

Резко вскинув голову, я посмотрел ей в глаза. Она сидела молча, всё так же придерживаясь за ручку дверцы и смотрела на меня прямо, с вызовом.

— Ты пожалеешь, Аврора, — щурясь, выдавил я.

— Я уже пожалела! – её кажущееся спокойствие хрустнуло, как стякляшка, придавленная подошвой армейского ботинка. – Пожалела, что когда-то связалась с тобой, Загорский! – наконец в голосе её раздалось что-то схожее с отчаяньем. Бросив взгляд на дорогу, она снова посмотрела на меня. – Что ты делаешь?! Остановись! Сам знаешь, что у тебя ничего не выйдет! Стоит…

— Выйдет, — мимо нас мелькнуло несколько домиков. – Ещё как выйдет. Новый поворот, трасса, уносящая нас всё дальше…

Машин было немного, и я легко выжимал скорость. Заметил едущий в том же направлении пикап с открытым кузовом и, опустив стекло со своей стороны, вытащил из кармана смартфон. Мой – чёрный, её – белый… Перед тем, как оба телефона упали в кузов соседний машины, взгляд мой снова зацепился за крохотного чёрного дракона на чехле.

— Это тебе не поможет, — тихо сказала Аврора.

— Возможно, — согласился я. – Но я всё-таки попробую.

Врывающийся в салон ветер бил по лицу, отрезвляя, выветривая запах дыма, виски, лжи и её духов. Нет… Запах дыма и виски. Ложь и её духи впитались в обивку, в пластик, в мою одежду и моё нутро. И с последним произошло это отнюдь не сегодня, а когда-то… В те времена, когда я был лохом, ведущимся на пустые слова и верящим сукам… суке, сидящей сейчас рядом.

— Куда мы едем? – наконец спросила она после того, как пейзаж по обеим сторонам дороги сменился. На смену пригородным домам пришли вначале поля и пустыри, после – частокол стволов окружающего нас леса. Отвечать я не спешил. Чувствовал, как усиливается её нервозность, как в уверенность её потихоньку прокрадываются сомнения. Правильно. Дошло наконец, что шутить я не собираюсь. Паршивый дворовый щенок, коим я некогда был, заматерел.

Прикурив, я небрежно бросил:

— Как насчёт Арабских Эмиратов? – уголок губ дёрнулся. Аврора молчала, и я, стряхнув пепел в открытое окно, продолжил: — Там такие, как ты, в цене. Натянем тебе девственность, что скажешь?

— Тебе самому не противно от того, что ты несёшь? – внезапно спросила она, сжимая тонкими пальцами клатч, который я успел швырнуть ей обратно.

— А должно быть? – очередная невесёлая усмешка.

Затяжка, горький дым, раздражающий горло, лес… Когда-то я мечтал вот так увезти её навстречу будущему. Одетую в белое платье, пахнущую проклятыми духами. А теперь… Стоило заметить, как она приподняла руку и коснулась волос, чтобы поправить локон, как пальцы её скользят по виску, по аккуратной раковинке уха, как блестит бриллиант серёжки в мочке, всё, что я ещё как-то сдерживал, полыхнуло. Нежности во мне не осталось, лишь желание взять. Взять своё.

Резко вывернув руль, я остановился у обочине. Аврора уставилась на меня и, поймав мой взгляд, качнула головой.

— Дэн, — губы её приоткрылись.  – Дэн, прекрати, — в голосе опаска и предупреждение.

— Что прекратить? – резким выпадом я схватил её за локоть и подтянул к себе.

Между нашими лицами оставались какие-то сантиметры, и я, склонившись к её уху, шумно втянул воздух. Зарычал, чувствуя, как выкручиваются внутренности, как в области солнечного сплетения всё сворачиваются. Член мгновенно стал каменным, кровь, и без того ядовитая, превратилась в ртуть. Я по-прежнему хотел её. Хотел всё так же сильно, до боли, до одури. Нет… теперь я хотел её даже сильнее прежнего. Хотел задрать все эти юбки и всадить ей так глубоко, чтобы кричала, чтобы у меня у самого в башке поплыло.

Наклонился ближе и снова вдохнул, теперь у её шеи. Прикусил кожу – сильно, а потом языком, пробуя на вкус, чувствуя, как она дрожит, прижатая ко мне, вынужденная подчиняться.

— Денис… — грудь её вздымалась в лихорадочном дыхании, голос сел. – Денис, прошу тебя…

— Заткнись, — рычание в шею, языком по коже, по скуле к самым губам. Её рот…

— Нет!

Она упёрлась ладонями мне в грудь и попыталась отвернуться. Я с силой сжал волосы на её затылке. Заколки впились в ладонь. Хотелось вытащить их нахрен, распустить её длинные волосы, разодрать на ней это грёбаное платье и поставить раком.

— Нет? – верхняя губа моя дёрнулась в оскале. – Нет? – усмехнулся.

— Нет, — она стиснула зубы и толкнула меня сильнее. Поморщилась.

Не нравится? Запах сигарет не нравится? Запах виски? Да, девочка, так воняет жизнь. Именно так. С прищуром я несколько секунд смотрел в её орехово-карие глаза, а после зарычал и с силой сдавил пряди.

— К чёрту твоё «нет»! – стремительно впечатал свой рот в её. Она замычала, попробовала вывернуться, а я целовал её, кусал губы и чувствовал дурманяще-пряный вкус. Вкус женщины, за которую когда-то был готов отдать всё, разодрать собственную шкуру и бросить к её дорогим туфелькам жизнь.

— Пусти, — выдохнула меня, опаляя дыханием.

— Нет, — снова губы в губы. Сжал волосы сильнее и дёрнул, заставляя её открыть рот. Втиснул язык и понял – не могу. Здесь и сейчас не могу. Слишком долго, мать её! Язык ещё сильнее, дрожь и лишающая последних капель разумного жажда владеть ею. Жажда, что всегда жила во мне, что всегда, словно тень, шла за мной по пятам.

— Нет, Аврора, — качнул головой, шаря по её спине, чувствуя лопатки. Теперь я тебя никуда не пущу. Теперь ты моя.

2

Аврора

— Не трогай меня!

Я снова попыталась его оттолкнуть, испытывая одновременно и ярость, и бессильный страх. Он был куда сильнее меня. Он всегда был намного сильнее меня.

— Прекрати! – увернулась от губ.

Пальцы его касались моей спины, блуждали по лопаткам, пробуждали память. От него пахло виски и едким сигаретным дымом, поцелуи были горькими, не несли в себе ничего созидательного. Только желание разрушить. И я понимала – он решил разрушить. Всё: меня, мою жизнь, моё будущее. А заодно и своё собственное.

— А его ты тоже просишь не трогать тебя? – кривая, злобная усмешка исказила его губы.

Крепко держа за волосы, он смотрел мне в лицо, скалясь, как увидевший врага цепной пёс.

— Или он трогает? Он же богатенький педик, лживая тварь твоего круга, ему можно, да? Трогать тебя, трахать тебя, называть тебя своей малышкой. Или как он тебя называет? Зайкой? Рыбкой? Киской?

— Это тебя не касается, — выплюнула я, и глаза его тут же блеснули чернотой. – Мои отношения с Марком тебя не касаются!

— Касаются, Рапунцель. И ещё как касаются. — На скулах его темнела щетина, губы так и кривились в презрении.  – Ты же обещала, что всегда будешь моей, забыла? – пальцы в волосах сжались так сильно, что я не удержала стон. Вцепилась в его руку, выдохнула. – Что? – лицо его совсем близко.

Бьющий в нос запах виски и крепких сигарет. Носом он провёл по моей щеке, вдохнул, словно бы обнюхивал, изучал, запоминал меня и метил. Снова метил.

Сердце моё колотилось у самого горла, готовое вырваться испуганным зверьком. Он изменился. Этого Дениса я не знала. Совсем не знала и не была уверена в том, что хочу знать. Ладонь его, в последний раз пройдясь по спине, опустилась на бедро, юбки зашуршали под пальцами.

— Я тебе напомню, — дёрнул за волосы, сминая атлас, задирая его.

Его слова обжигали меня, его шёпот обжигал и скручивал душу ужасом. Он не шутил, и я это знала наверняка. Он и прежде-то не умел шутить, а теперь… Теперь я боялась представить, что будет дальше и чем всё это закончится. Для нас обоих.

— Я сказала, нет! – собрав все силы, процедила я и толкнула его в грудь. Ещё раз – неистово, отчаянно. – Нет, Денис!

Не знаю как, но мне всё-таки удалось вырваться. В тесном пространстве машины не осталось ни воздуха, ни места, повсюду был только он: его взгляд, его запах, воспоминания о прошлом и панический ужас. Едва сдерживая готовые вырваться наружу рыдания, я размахнулась. Ладонь обожгло, голова его дёрнулась. Я сжала руку в кулак.

— Нет! – выговорила, глядя прямо в его наполненные чернотой глаза. И повторила совсем твёрдо, хотя голос всё равно дрогнул: — Нет.

Верхняя губа его приподнялась, каждая мышца напряглась. На миг мне показалось, что сейчас произойдёт нечто страшное, что он ударит меня в ответ или… Я не знала, что именно, но воздух вокруг нас сгустился до такой степени, что стало невозможно дышать.

Несколько секунд Денис смотрел мне прямо в глаза, и этот его взгляд обжигал хлеще поцелуев, лишал любой надежды.

Моё «нет» было для него пустым звуком. Отсрочка, не способная ничего изменить. Мне вдруг подумалось, что он действительно сошёл с ума: такой опасной была бездна его глаз. Словно бы… Словно бы он ничего не боялся.

Я сглотнула. Хотела что-нибудь сказать, но слов не было. Ничего не было: ни прошлого, ни будущего, только «здесь и сейчас». Отвратительное, страшное и отчаянное. То «сейчас» которого никогда не должно было случиться. Ни при каком раскладе.

Выругавшись сквозь зубы, он отвернулся к рулю и, достав из бардачка помятую сигаретную пачку, прикурил.

Сердце моё колотилось всё так же сильно, а может быть, даже сильнее прежнего, горло сдавило. Я чувствовала, как дрожат руки, как к глазам подступают слёзы, и самой себе не могла объяснить, от чего они. Сожаление? Ярость? Страх?

Всё во мне смешалось, затянулось в единый клубок. Кожу жгло от его прикосновений, губы ныли, во рту остался горький привкус. Прядь волос, выпавшая из совсем недавно собранной одним из известнейших свадебных стилистов причёски, щекотала шею, но я боялась дотронуться до неё, чтобы убрать. Помнила… Я помнила, как нравилось ему смотреть на меня обнажённую, стоящую перед ним с распущенными волосами. Рапунцель…

— Денис, — решила попытаться я в последний раз, — остановись, пока не поздно. Ты прекрасно знаешь, какие у моего отца возможности.

— А ты прекрасно знаешь, что мне на его возможности наплевать, — ответил он сквозь зубы, выпустив струю дыма. – И на его возможности, и на него самого.

— Он найдёт тебя, — я взглянула на него. – Или ты считаешь, что можешь, вот так запросто похитить дочь мэра в день свадьбы?

Щурясь, он завёл двигатель, и огромный Джип зарычал, подобно дикому зверю.

— Чего ты добиваешься? Я выхожу замуж, пойми ты это, — сжала пальцами атлас белого платья. Привезённое из Франции, подогнанное точно по мне, оно уже не выглядело столь безупречным. Я судорожно вздохнула, тщетно пытаясь расправить чуть заметную складку.

— Уже не выходишь, — отрезал он так, чтобы у меня не осталось никаких сомнений – он не отдаст меня. Уничтожит, но не отдаст.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Выхожу, — вскинула голову и, схватив его за руку, дёрнула, заставляя развернуться к себе. Он резанул меня тёмным, угрожающим взглядом. – Не сегодня, так через неделю, Дэн! Думаешь, мой отец будет с тобой церемониться?! Между нами всё закончилось! – сжала его локоть. Он затянулся. – Закончилось! – вскрикнула с отчаянием, чувствуя, как он, перехватив мою руку, с силой стиснул запястье.

— Ошибаешься, — процедил, глядя в глаза. – Между нами всё только начинается, Аврора. Только начинается.

От его тихого, наполненного угрозой голоса, по телу моему пробежали мурашки. Сглотнув, я мотнула головой и попробовала отдёрнуть руку, но он стиснул пальцы ещё крепче. Снова затянулся.

— Ты будешь принадлежать мне. Мне и никому больше. И будешь принадлежать так, как я этого захочу, поняла?

— Отец убьёт тебя, — осипшим голосом выдавила я. – Найдёт и пристрелит, как шелудивого пса.

— Даже если так, — подтянул меня ближе и, выпустив руку, ухватил за подбородок, — для начала я возьму своё. Тебя, Аврора. И вряд ли после этого твой холёный депутат захочет на тебе жениться. Потому что брать своё я умею, поверь.

Верила ли я ему? Верила. Судорожно дыша, я оттолкнула его, отпрянула к двери. Сердце зашлось так, что меня колотило. Потерев запястье, я облизала губы, спрятала руки в складках платья.

Огромная, похожая на чудовище машина неслась вперёд, к неизвестности, а я даже мысли собрать не могла. Марк, конечно же, уже знает, что случилось. И отец тоже. Бросила взгляд в зеркало заднего вида, но дорога была пуста. Без сомнений, меня уже ищут. Ищут и обязательно найдут, вопрос лишь в том, сколько для этого потребуется времени. Вряд ли много. Разговаривать, убеждать, умолять Дениса было бессмысленно. Я ясно видела это. Дым, заполнивший салон внедорожника, щипал глаза. В горле першило, хотелось закашляться. Когда он начал курить?

Мельком я бросила на него взгляд. Мрачный, собранный, он смотрел на дорогу, рука его лежала на руле. Открыв окно, он выбросил тлеющий фильтр. Ворвавшийся в машину ветер разогнал сигаретную вонь и обдал горящую от прикосновений кожу прохладой.

Заметив полупустую бутылку виски, я поспешила отогнать от себя мысли о том, сколько он выпил. Безумие. Всё происходящее было безумием. День моей свадьбы. День, когда я должна была выйти замуж за человека, с которым собиралась строить будущее. Обеспеченная жизнь, стабильность, дети, крепкая семья, а вместо этого… Вместо этого я сижу в машине человека, для которого нет ни границ, ни запретов. Мужчины, для которого моё «нет» не значит ровным счётом ничего. Мужчины, которого я когда-то предала. Рядом с Чёрным драконом.

Джип резко свернул, и я заметила вдалеке какие-то постройки. Не сразу поняла, что это, но, стоило нам подъехать чуть ближе, ужаснулась. Взлётное поле. Перед нами простиралось взлётное поле, на одной из полос которого, серебрясь в свете солнца, стоял самолёт. Не знаю, чего я ожидала: что Денис увезёт меня в какую-нибудь глушь и попытается спрятать там, что запрёт в подвале собственного дома, что… Я не знала! Не знала, что у него на уме, чего он добивается! Сидя в пышном белом платье рядом с ним, я вообще плохо понимала, что происходит. Пыталась понять и не могла. Думала ли я, что когда-то в моей жизни произойдёт что-то подобное? Что мы с ним снова встретимся? Какая разница! Какая, к чёрту, разница?! С того времени, как мы виделись в последний раз, прошёл не год и не два, целых шесть лет. И вот теперь…

— Что это? – проводив взглядом мелькнувший сбоку ангар, выдавила я.

— Именно то, что ты видишь.

Самолёт становился всё ближе и ближе. Теперь я могла отчётливо видеть его. Красивый частный лайнер с блестящими стёклами иллюминаторов. Даже мой отец не мог позволить себе подобного.

— Куда ты хочешь меня увезти? – во рту пересохло, слова царапали горло.

Я чувствовала, как трясутся руки. Кровь бежала по венам быстро-быстро, неслась стремительным потоком, сил не осталось.

Он не ответил. Внедорожник выкатился на взлётную полосу, стрелка на спидометре дрогнула. Мне хотелось закричать, что он псих, что он угробит и меня, и себя самого. Хотелось заистерить, вцепиться в него и умолять вернуть всё на свои места. Потому что сегодня я должна выйти замуж за Марка, а он… Он должен жить своей жизнью.

— Отпусти меня, — когда внедорожник остановился, тихо попросила я. – Отпусти, Дэн. Пожалуйста. Ты не понимаешь…

Он распахнул дверцу и, оказавшись на улице, тут же снова закрыл её. На несколько секунд оставшись одна, я прикрыла глаза. Ветер лизнул щёку, плечи.

— Всё ещё ждёшь папочку? – схватив за руку, Дэн дёрнул меня на себя, и я подобно тряпичной кукле, вывалилась из салона. Оказалась в его руках, посмотрела снизу вверх. Прикосновение ладоней снова обожгло кожу. — Папочка не придёт.

— Ты глупец, — сделала шаг назад, высвобождаясь из его рук. – Глупый безумец.

— А ты продажная шлюха, — бросил он и отвернулся.

Слова его оглушили, как пощёчина, к глазам подступили слёзы. Отойдя на несколько шагов, он достал телефон и набрал чей-то номер. Телефон… Он же избавился от него так же, как и от моего собственного. Ещё один? Боже, кто этот мужчина? Кто?!

Привалившись спиной к внедорожнику, я заставила себя собраться. Смотрела, как Дэн, разговаривая с кем-то, меряет шагами полосу. Сигарета, щелчок зажигалки… Бросила взгляд на самолёт, на стоящие вдалеке ангары. В голове судорожно бились мысли.

Понятия не имея, что делать, я понимала – это мой последний шанс. Попятилась. Дэн отвернулся, и я… Что есть силы я побежала прочь. Куда, не понимала сама. Знала только, что должна прекратить это. Прочь от него, от его чернеющих безумием глаз, от пальцев, от запаха дыма и собственного страха. Каблуки туфель стучали по асфальту, пышные юбки мешали, и я как могла придерживала их. Он безумен, и я…

— Помогите! – заметив стоящего возле самолёта человека, вскрикнула я. Господи… — Помогите!

Напуганная, растерянная, не сразу вспомнила его имя. Как он оказался здесь, думать времени не было. Несколько раз я видела его на приёмах у отца и… С женой. Он был у нас с женой, той самой девушкой, что неожиданно для всех появилась спустя много лет. Алекс…

— Александр! – бросилась к нему, чувствуя, как от облегчения из глаз покатились слёзы. – Помогите мне! – перевела дыхание. Он схватил меня за локти, посмотрел в глаза. – Вы должны мне помочь, — на выдохе.

— Аврора? – должно быть, моё имя он тоже вспомнил не сразу.

— Да, — быстро кивнула я. Облизнула пересохшие губы и поспешно вытерла слёзы. – Пожалуйста… Пожалуйста, уведите меня отсюда. Вы…  — обернулась в сторону внедорожника. На миг слова забылись. Дракон… На дверце внедорожника серебрился дракон. Растерянная, я снова посмотрела на Алекса и повторила беспомощно: — Вы должны мне помочь. Позвоните моему отцу!

— Конечно, — кивнул он. Твёрдо взял меня за руку и повёл к машине.

Я не сразу поняла, что он делает. Попыталась подхватить юбку, ничего не соображая сделала шаг и тут увидела идущего нам навстречу Дениса.

— Что… — застыла, резко обернулась к Алексу. Уголок его жёсткого рта дёрнулся, глаза сверкнули сталью. – Что Вы делаете? – прошептала, хотя и так уже всё поняла.

Александр Аверин… Владелец всего и вся. Собственная сеть ювелирных салонов премиум класса, ювелирный завод, шахты, акции… И частный самолёт. Теперь понятно, почему нас никто не задержал. Мой отец по сравнению с этим человеком мелкая сошка.

— Ничего не потерял? – когда Дэн подошёл к нам, поинтересовался Александр и передал меня в руки Загорского.

— Спасибо, — кивнул Дэн.

Я почувствовала себя переходящей из рук в руки игрушкой. Пальцы Дениса впились в моё плечо, взгляд пренебрежительно скользнул по лицу, по шее, остановился на стянутой корсетом груди.

— Спасибо, — кивнул он Александру. – Я твой должник.

— Сочтёмся. На диване в конверте всё, что ты просил.

Дэн молча протянул Александру руку, и тот ответил крепким пожатием. Я чувствовала себя так, словно голову мою сунули в петлю, и та начала медленно затягиваться. Ветер, свободный и прохладный, гулял по взлётной полосе, а дышать было нечем. Я просто не могла дышать, не могла заставить себя сделать вдох. Чувствовала, как Дэн тянет меня за собой к трапу и, спотыкаясь, шла за ним, готовая вот-вот повалиться на землю. Платье, лёгкое и воздушное, стало непомерно тяжёлым, растрёпанные волосы щекотали кожу.

— В салоне есть всё, чтобы вам было удобно, — сказал стоящий возле трапа мужчина.

В инстинктивном порыве я хотела было попросить его о помощи, но тут же остановила себя. Бесполезно. Для всех этих людей я – ничто. Всего лишь прихоть. Когда-то ничем был Дэн, а теперь… Теперь моё слово против его ничего не значит. По крайней мере, здесь и сейчас.

Пошатываясь, я поднялась по трапу. На верхней ступеньке задержалась и оглянулась назад, всё ещё ожидая погони и понимая, что её нет. В голове шумело, руки и ноги не слушались.

— Давай-давай, — подтолкнул он меня, и я зашла в салон. Мужчина, что стоял у трапа, прошёл к дверце, ведущей в кабину пилота. Я смотрела на всё, будто находилась в прострации. Видела и одновременно не видела. Не со мной. Это всё не со мной. Со мной такого не может быть. Не может…

— Добро пожаловать на борт, — Денис подтащил меня к креслу и толкнул в него. Сам взял ремень и защёлкнул. – Учти, Аврора, без глупостей.

Он стоял напротив, расставив ноги на ширину плеч, и смотрел на меня, припечатывая к месту. Уничтожая одним этим взглядом, выжигая меня. Я знала – пощады не будет, читала это в глубине его чёрных зрачков.

Подойдя к бару, он взял новую бутылку виски и снова встал напротив. Откупорил и сделал глоток, а после, приподняв, проговорил:

— За твой медовый месяц, Рапунцель. Боюсь, правда, что он… — мрачная усмешка в уголке губ. – Внебрачный, если можно так сказать.

Двигатели зашумели, а Дэн прищурился. Пальцы его сжались на моём подбородке, а в самое сознание проникли слова:

— Теперь ты принадлежишь мне. И на этот раз так действительно будет всегда, — сдавил сильнее. – Пока смерть не разлучит нас.

— Боюсь, это может случиться быстрее, чем ты думаешь.

Я дёрнулась, отстраняясь. Сбросила его руку.

— Посмотрим, — новый глоток. Ещё одна секунда глаза в глаза, а после он опустился в соседнее кресло и, пристегнувшись, прикрыл глаза.

3

Денис

Самолёт набрал высоту, и я, отстегнувшись, поднялся. Прихватил бутылку, отлично зная, что надираться по-прежнему нельзя. Но находиться рядом с Авророй, будучи в трезвом уме, в состоянии я не был. В мозгах коротило, предохранители орали сигнальными маяками, предупреждая об опасности. На отца мне её было действительно насрать, равно как и на её не случившегося мужа и всё её окружение. Могут катиться ко всем чертям! Только вот что делать с собственными выворачивающимися кишками и кровоточащими внутренностями?!

Подойдя к дивану, я взял толстый бумажный конверт, и, надорвав резким движением, вывалил на кожаное сиденье содержимое. Усмехнулся. Понятия не имел, как Аверину удалось за одну ночь провернуть всё это. Даже при его возможностях.

— Вот же сукин сын, — сделал глоток виски и поставил бутылку на стол. Услышал шуршание юбок. Обернулся и увидел стоящую неподалёку от меня Аврору. Несколько выбившихся из её причёски локонов падало на плечи, возле виска блестела маленькая заколка в виде розочки.

— Вытащи из волос шпильки, — бросил я и, сев на диван, осмотрел её с ног до головы.

— Приказывать будешь кому-нибудь другому, — огрызнулась она, но я заметил мелькнувшие в её голосе нотки беспомощности.

Как бы она не храбрилась, понимала, что это ей не поможет. Она всегда была понятливой девочкой. Девочкой… Новый глоток. Сукой она была всегда.

— Вытащи из волос шпильки, Аврора, — процедил с нажимом. Теперь всё будет так, как того хочу я. — Приказывать я буду тому, кому посчитаю нужным и тогда, когда сочту нужным сделать это, — откинулся на спинку дивана. — Сейчас я приказываю тебе.

Вздёрнув подбородок, она надменно смотрела мне прямо в глаза. Каждая черта её красивого лица так и говорила о гневе и недовольстве. Поджатые губы, гордый блеск в карих глазах. Спина её была слишком прямой, плечи расправлены. Красивая, чёрт её возьми… Ангел с душой демона.

Глядя мне прямо в глаза, она вытащила из волос шпильку и швырнула на разделяющий нас столик. Ударившись, та отлетела на пол, за ней последовала ещё одна. Этакий немой протест, не вызывающий у меня ничего, кроме дикого желания смять её. Снова смять, пригвоздить к полу и… Хотелось иметь её и в то же время просто стереть. И ещё касаться губами изгиба шеи, нежной кожи и вдыхать запах.

— Доволен? – швырнув последнюю шпильку прямо в меня, холодно спросила она.

Маленькая бриллиантовая розочка упала мне на колени. Некоторое время я рассматривал её, после, глотнув виски, взял и покрутил в пальцах. Мозги немного замутнились, но это не помогало. Я всё ещё был слишком трезв для того, чтобы не чувствовать её. Не чувствовать и не помнить. Бриллианты переливались, ножка, сделанная в форме стебелька, казалась произведением искусства. Такая же изысканная, что и стоящая передо мной дрянь.

— Нет, — провёл большим пальцем по стебельку. Надавил, сжал челюсти. Серебро поддалось не сразу, но всё же согнулось, а после и вовсе разломилось. Я швырнул остатки розы на столик. – Доволен я буду, когда с тобой случится то же самое, — проговорил очень тихо.

Она вздрогнула. Показалось? Нет. Нет, чёрт подери.

— Иди в туалет и приведи себя в порядок, — процедил, понимая, что больше не могу смотреть на неё.

Ещё немного, и я действительно сделаю с ней то же, что с этой проклятой шпилькой. Аврора медлила, и я сжал в кулаке горло бутылки.

— Пошла! – гаркнул, и она снова вздрогнула. – Пошла, я сказал.

Бегло осмотревшись, она сгребла юбки и поспешила к неприметной двери в углу салона. Я шумно втянул носом воздух. Виски не помогал, и я знал, что сколько бы я ни выпил, не поможет. На час-другой, а потом всё вернётся на круги своя.

Эта женщина всегда была для меня проклятьем. Наверное, с нашей самой первой встречи, с того самого дня, когда я увидел её, ещё совсем девчонку, тонкую, невесомую, напуганную.

Поставил бутылку на стол и подошёл к бару. Включил кофемашину. Если виски не помогает, может, двойной чёрный немного приведёт мозги в порядок? Вряд ли, но попробовать стоит. Потёр переносицу и мотнул башкой. Шесть лет. Шесть проклятых лет я протянул без неё. А она повзрослела. Повзрослела и раскрылась, подобно цветку. Подобно бриллиантовой розе. Холодной и недоступной. Розе, что никогда мне не принадлежала. Но ничего. Теперь мы это исправим. Я исправлю, хочет она того или нет.

Остаток полёта мы не разговаривали. Стоило Авроре выйти из туалета, я понял, что сделал глупость. Волосы её, всё ещё завитые локонами, россыпью золота лежали на плечах и спускались по спине. Стерва! Глотая горький, крепкий до густоты кофе, я понимал, что было бы лучше совсем не смотреть на неё, но взгляд отвести я был не в состоянии. Кулаки чесались желанием выплеснуть всю скопившуюся внутри темноту, в паху было тяжело, кровь пульсировала в висках.

Пройдя несколько шагов, она остановилась неподалёку от меня и с вызовом посмотрела мне в глаза.

— Решил перейти на что-то полегче?

Сука! Я отхлебнул кофе и стиснул зубы. Чего она добивается? Всё-таки заставил себя отвернуться и, взяв новую чашку, снова запустил кофемашину.

Жаркое южное солнце шпарило так, что выпитый в самолёте виски с новой силой ударил по мозгам.

— И что теперь?

До неё ещё не дошло? Или, может быть, я непонятно объяснил ей? Не ответив, стиснул локоть и потащил прочь от самолёта. Слышал шорох платья, и желал лишь одного – чтобы он прекратился. Хотелось содрать с неё все эти белые юбки и бросить их в сточную канаву, где им было самое место.

Через несколько минут мы оказались в здании аэропорта, а после вышли на парковку. Достав из кармана джинсов ключ, я сжал его в кулаке. Осмотрел припаркованные машины. Аврора молча, не сопротивляясь, шла следом. Я чувствовал её тонкую руку в своей, тепло её нежной кожи, тонкие кости запястья и с трудом сдерживал желание провести большим пальцем по ниточкам вен, как делал это когда-то. Сдавил крепче, глуша в себе давно забытое, не давая ему права даже на миг пробраться в меня.

— Мне больно, Дэн, — Аврора замедлила шаг.

— Потерпишь, — протащил её ещё несколько метров.

Не выдержал и всё же посмотрел на неё и тут же заметил стоящего неподалёку от нас мужчину в тёмной рубашке. Перехватил его взгляд. Внимание его явно было привлечено к Авроре. Она всегда привлекала к себе внимание. Красивая, гибкая, златовласая… Не знаю, был ли у меня шанс не впустить её в себя. Сомневаюсь, что на моём месте устоял бы хоть кто-то. Другое дело, у этого «кого-то», возможно, хватило бы ума использовать её по назначению, а после избавиться.

Тип в чёрном всё так же смотрел на нас, и мне это не нравилось. Нутро натянулось инстинктами.

— Ты его знаешь? – резко спросил я.

— Кого? – Аврора посмотрела в ту же сторону, что и я. Заколебалась.

— Знаешь? – уже с нажимом, разворачивая к себе.

— Нет, — отозвалась она и попыталась вывернуть руку. Я прищурился. Солгать для неё было так же просто, как чихнуть. Всмотрелся в её лицо.

— Если ты соврёшь мне…

— Я не знаю этого человека, — процедила она гневно. – Не знаю, Дэн!

Что-то заставило меня поверить ей. Снова, чёрт её подери, поверить.

— Хорошо, — спустя несколько секунд продлившегося между нами молчания я повёл её дальше. Тип в чёрном уже нырнул за руль своего BMW и тронулся с парковки. Я бросил взгляд на удаляющийся зад машины.

— Ты собираешься садиться за руль? – подала Аврора голос.

— Да, — я глянул в конец ряда. Здоровенный Хаммер был припаркован именно там, где говорил Аверин. – Тебя что-то не устраивает?

— Тебе не кажется, что для этого ты выпил слишком много виски? – в голосе её так и звучали гнев, раздражение и высокомерие.

— Не кажется, — щёлкнул брелоком, и Хаммер тут же мигнул фарами.

— Я с тобой не поеду, — упёрлась Аврора. – Дэн… Я с тобой не поеду, — повторила она, когда я молча открыл дверцу.

— Поедешь, — повернул её к себе.

Тёмные глаза сверкали, черты лица заострились, золото солнца смешалось с золотом волос. Вдохнул и только после понял, что сделал это зря. Находиться с ней рядом было опасно, дышать с ней рядом было опасно. В и без того ноющем паху стало совсем тяжело. Член, казалось, готов был протаранить ширинку.

— Если тебе твоя жизнь не дорога, мне моя…

— Заткнись, — грубо оборвал я её, понимая, что голос её добавляет к адскому коктейлю градусы, выдержать которые я уже не в состоянии. Взгляд мой скользнул от её глаз к губам, снова в глаза.

Чёрт! Прежде, чем я успел подумать, ладонь моя опустилась на её спину. Бёдрами прижался к ней, ртом накрыл рот. Зарычал, стоило ей попытаться отвернуться и жадно впился в губы. Запах, вкус… Схватил её за шею и заставил раскрыть рот, проник языком. Чёрт, чёрт, чёрт! Её нежный язык, её мягкость… Вбирал её, мял и понимал, что это сильнее меня. Моё безумие к ней сильнее меня.

— Пошла, — тяжело дыша, заставил себя отступить и толкнул её в машину. – Вены вздулись, желание раздирало. – Пошла! Быстро, я сказал!

Прерывисто выдохнув, она подобрала юбки и юркнула внутрь. Ни слова против, никаких тупых вопросов. Кажется, теперь до неё дошло, на что я способен. Другое дело, знаю ли я это сам? Вряд ли.

С силой захлопнув дверь внедорожника, я отвернулся. Сжал руку в кулак и невидящим взглядом уставился вперёд. Чем всё это закончится, я не имел понятия. Я, чёрт подери, не имел понятия даже, что будет через несколько часов, не говоря уже о завтрашнем дне. Больное, выгрызающее желание обладать этой женщиной засело во мне так прочно, что вытравить его я не мог. Мог бы – сделал бы это уже давно.

— Сука, — процедил сквозь зубы и, обойдя Хаммер, уселся за руль.

Завёл двигатель и втопил педаль в пол. Рванул к выезду с парковки.

Не знаю, как заставил себя остановиться. Пожалуй, удержало меня только понимание, что свалить отсюда нужно как можно скорее. Аврора всем своим видом привлекала слишком много внимания. Чёрт подери, нужно было снять с неё это платье ещё в самолёте. Губы мои искривила усмешка.

— Тебе смешно? – услышал я и, глянув на свою лживую Рапунцель, ответил:

— Немного.

— Ты псих, — на выдохе выпалила она, когда я, вывернув со стоянки, направил Хаммер прочь от аэропорта.

— Ещё какой, — согласился я, не собираясь оспаривать это.

Открыл бардачок и достал оттуда запечатанную пачку. Зубами разорвал целлофан и опустил стекло, впуская в салон горячий воздух юга. Щёлкнул зажигалкой. Чувствовал, что она смотрит на меня. Каждым нервом чувствовал это, каждой клеткой.

— Ты раньше не курил, — сказала она спустя минуту.

— Я много чего раньше не делал, Аврора, — ответил не глядя на неё.

Стряхнул пепел и прищурился от бьющего в лобовое стекло солнца. Дым раздирал лёгкие, но по сравнению с тем, как рвало нутро от её близости, это было ничем.

Словно издеваясь, она зашевелилась, зашуршала своим дизайнерским платьем. Не видя её рук, я знал, как шевелятся её длинные пальцы, как двигаются плечи. Ни дым, ни рвущийся в окно воздух не могли разогнать запах её пряных духов и тела, её волос, её кожи. Ничего мне не ответив, она кое-как собрала юбки. Поджала губы.

Несколько километров в салоне царила тишина. Поворот за поворотом, минута за минутой. Позади оставались жилые дома, указатели и попутные, черепахами тащащиеся машины. Город, пригородные постройки…

— Ты хочешь увести меня в лес? – язвительно осведомилась Аврора, когда мы свернули с дороги и углубились в глушь на несколько километров. Хаммер тряхнуло, и клатч её, соскользнув с коленок, упал к ногам. Я мельком заметил, как блеснул маленький фирменный логотип и три стразинки на кожаном уголке.

— А что? Лес тебя не устраивает? – уголок моего рта дёрнулся. – Извини, но виллы, устрицы и французское игристое – не моё. Я так… что попроще, ты же знаешь.

Глаза её гневно блеснули. Машину снова подкинуло на ухабине, и я сбросил скорость до того максимума, который можно было себе позволить тут.

Янтарный свет струился сквозь стекло на её руки, её лицо, сладкой карамелью отражался в глазах. Каждый её наманикюренный ноготок, должно быть, стоил больше, чем неделя моей прежней жизни, клатч, что валялся у её ног, стоил больше, чем моя семья тратила когда-то за месяц. Но она была у меня. Чёрт подери! Иллюзия… Я трахал её, но моей она никогда не была, тогда как я отдал ей своё сердце. Выдрал из груди и швырнул на фарфоровое блюдечко.

— Тогда что же ты не нашёл себе кого-нибудь попроще, Дэн? Что тебе от меня нужно? – всё с тем же высокомерием и гневом. – Раз сам всё знаешь! Или не нашлось…

— Ты сейчас договоришься! – прорычал, схватив её за руку. Стиснул пальцы и тут же отпустил, боясь, что если не сделаю этого, сломаю ей кости. Тонкие, хрупкие, будто сахарные палочки, кости.

— Что тебя так зацепило, Загорский?! – никак не унималась она. – Что я тебя кинула или что замуж выхожу? Никак не можешь забыть?! – каждое слово впивалось в меня ядовитым осколком, каждое напоминало маленький взрыв возле перевёрнутой канистры с бензином. — Не за тебя, Денис! За равного себе. За того, с кем у меня есть будущее. За мужчину, которого…

— Которого, что?! – заорал, выпустив руль.

Машина качнулась, но мне было насрать. Вдарил по тормозам. Схватив сидящую рядом суку за локти, как следует тряхнул и заорал в лицо:

— Ну! Говори!

Всхлипнув, она дёрнулась. Я видел в её глазах страх, чувствовал дрожь.

— Пусти! – крикнула она, отбиваясь, пытаясь вырваться. – Отпусти меня, Денис!

— Что?! – я снова тряхнул её. – Которого любишь? Любишь, мать твою!? Отвечай, дрянь!

Она молчала. Смотрела на меня, судорожно дыша, и молчала. Губы её были приоткрыты, волосы падали на узкие плечи, обрамляли бледное лицо.

— Выходи, — перехватив оба её запястья одной рукой, распахнул дверцу со стороны пассажира и толкнул её. Она не пошевелилась. Сидела, словно застывшая, только глаза блестели и грудь вздымалась от тяжёлого дыхания.

— Выходи! – рявкнул, толкнул снова. – Выметайся! Пошла!

— Дэн… — голос её дрожал.

Зарычав, я резко распахнул машину со своей стороны и, стремительно обойдя, вытащил Аврору наружу. Толкнул на Хаммер. Она стояла, освещённая лучами проникающего сквозь шелестящую листву лучами солнца.

— Так что? Любишь этого мудака? – спросил тихо, делая к ней шаг.

Прищурился, не зная, что хочу услышать. Любит или нет, мне было насрать. Насрать, что там у неё внутри, что она чувствует, чего хочет. Или… Чёрт…

— Любишь?! – с рыком, глядя на её губы, на шею, на ключицы.

Её платье было отвратительным и прекрасным. Грёбаное белое платье, которое она надела для этого ублюдка. Платье, которое она обещала надеть для меня и которое я обещал с неё снять. Вспышками воспоминания: она, босиком танцующая для меня в раздевалке спортивного центра. Её волосы, щекочущие мой живот, мои руки, её мурлыканье под старую незамысловатую мелодию…

— Ему ты тоже говорила, что тебе нравится запах клубники и ванильных свечей? – надвигаясь на неё, глядя прямо в лживые глаза. – Говорила? А что вот тут нравится? – тронул её руку, провёл по тонкой вене. Не как прежде, чуть касаясь, зная, что это сводит её с ума, а жёстко, потому что уже не мог иначе. – Он знает, Аврора? Знает? И как тебе нравится, когда связаны руки? Это он знает?

Она рвано дышала. Смотрела на меня, не отвечая, а губы её дрожали.

— Знает?! – разрывая окружающую нас тишину. – Знает, отвечай! Отвечай, мразь!

Тихий всхлип вместо слов.

— Отвечай! – ударил по металлу рядом с её головой. – Знает?!

Вместо ответа выдох. Едва заметно она мотнула головой, а я зарычал, словно раненый зверь.

— Не знает?!

— Нет, — шепнула она со всхлипом.

Ярость, что я чувствовал, была несравнима ни с одним взрывом. Я ненавидел эту женщину. Ненавидел за прошлое и настоящее и…

— Снимай платье, — надтреснутый голос звучал так тихо, что я сам себя не слышал. – Снимай это чёртово платье! – уже рыча, понимая, что больше ничего не осталось. Взять её здесь и сейчас, окончательно разрушить и её, и себя самого. Стереть всё, что было.

— Снимай! – глядя ей в глаза, рванул лиф.

Она стояла, прижимаясь спиной к машине и смотрела мне в глаза. Резко развернув её к себе спиной, я один за другим принялся раздирать крохотные завязки на спине, крючочки, петельки, с трудом понимая, что творю. Видел её бледные пальцы на фоне чёрного металла, чувствовал запах её волос, а внутри меня полыхало пламя от прогремевшего-таки взрыва. Разрушительный, он оставил после себя воронку величиной с вывернутую душу, темнеющую разлагающуюся гнилью прошлого и серым пеплом настоящего, где не было уже ничего, кроме этого самого мига. Мига, призванного завершить наше падение очередным мазком темноты.

Платье с тихим шорохом упало к ногам, взору моему открылся изгиб позвоночника, нежная спина, бесконечные ноги, бёдра, скрытые лишь тонким кружевом белья ягодицы. Левое бедро, ягодица… Я смотрел на вытатуированного на её заднице дракона. Чёрная тушь на молоке тела… Меня словно ушатом ледяной воды обдали. Тяжело дыша, я попятился назад. Видел только этого самого дракона и не мог отвести взгляда. Всё пятился и смотрел…

— Денис… — Аврора повернулась ко мне лицом. Я мотнул головой. Едва не оступился на какой-то палке и сделал ещё пару шагов назад. Проклятье… Она – моё проклятье и всё, что с ней связано, проклято. И я тоже проклят. Проклят, черт подери!

Кулак врезался в ствол дерева. Рыча, я ударил снова, а потом ещё и ещё. Руки саднило от боли, на костяшках выступила кровь, а я никак не мог остановиться. Чёрный дракон на бледной коже. Чёрный дракон на узкой ладони там, шесть лет назад… И всё она. Она, будь она проклята!

4

Аврора

В ужасе я смотрела, как Дэн превращает в кровавое месиво собственные руки. Солнце падало на мои плечи, грело их, а меня колотило, будто в лихорадке. Обхватив себя руками, я, оглушённая, прижалась спиной к тёплому металлу машины.

— Дэн! – вскрикнула с очередным его ударом, но крик прозвучал едва слышным шёпотом.

На глаза навернулись слёзы. До чего мы докатились?!

— Дэн, хватит! – смотреть на то что он делает, не было сил. – Прекрати, Денис!

Он резанул меня взглядом. Тёмным, гнетущим, обжигающим. На скулах, на его твёрдом подбородке, темнела щетина, нечесаные волосы были растрёпаны.

Горло сдавливало рыданиями, дать волю которым я не могла, не имела права. Просто потому… Потому что это было не нужно. Всё в прошлом. В прошлом! Тот день, когда я встретила Дэна, мог стать худшим днём в моей жизни, и сейчас я подумала о том, что именно таким он и стал.

Прикрывая ладонями голую грудь, я смотрела на него, он на меня. Молча. Только шелест ветра в кронах деревьев и беззаботный щебет птиц разбавляли протянувшуюся между нами часами, минутами, годами тишину. Кожа, казалось, пылала от его касаний, губы жгло. Кончиками пальцев по венам до локтя, шёлк ленты, стягивающий запястья… Я поспешила стереть это всё. Не вспоминать. Никогда не вспоминать о том, чего не должно было быть. О том, чего больше не будет. Только взгляд Дениса не давал забыть. Цеплял давно спрятанное, забитое в самую глубь и больно тянул наружу.

— Пожалуйста, прекрати, — прохрипела я, стоя в луже собственного платья.

Почти голая, в одних лишь тонких трусиках, с кружевной подвязкой на бедре и туфлях на шпильке. В этих туфлях я, улыбаясь, должна была пройти по залу, чтобы поставить роспись в книге регистрации браков и стать женой Марка. Эту подвязку он должен был снять с меня чуть позже. И эти трусики. И… и белое платье, что теперь, смятое и грязное, лежало на земле. Но платье снял не Марк.

Не знаю, о чём думал Дэн, глядя на меня. Мне хотелось спрятаться от него, но я не то что бежать – двинуться с места не могла. Да и куда бежать?! Разве от него убежишь?

Неловко присела и хотела было поднять белый атлас, но Дэн остановил меня:

— Ты это больше не наденешь.

Сидя на корточках, я глянула на него снизу вверх. Он подошёл на несколько шагов ближе. Руки его по-прежнему были сжаты в кулаки, на костяшках алела кровь.

— Поднимайся, — приказал он.

Я замешкалась. Дрожь усилилась, распущенные волосы щекотали кожу. Я боялась двинуться, боялась пошевелиться. Обнажённая, растерянная, трясущаяся от осознания, что будет дальше, я не могла заставить себя встать, не могла заставить себя сказать хоть что-то дельное.

— У меня нет ничего другого, — наконец выдавила я и всё же выпрямилась. Вопреки его приказу, подняла платье, но он рывком выхватил его у меня из рук.

— Значит, поедешь в том, что есть, — процедил, сминая ткань в окровавленной руке.

Капля крови, скатившись, впиталась в атлас, и это вызвало у меня приступ паники. Красное на белом…

— Ты сошёл с ума, — шепнула, заставив себя отвести взгляд от алого пятна. От его руки, от разбитых костяшек. Пальцы кольнуло желанием коснуться, стереть кровь. Как раньше. Но… то было раньше. – Ну зачем это всё?! – тихо, с надрывом, а после, не выдержав, уже на крике, истошно: — Зачем?! Зачем, Загорский?!

Он лишь сильнее сжал платье. Впился в меня взглядом.

— Садись в машину, — очень тихо, глухо проговорил он, спустя ещё несколько секунд, пропитанных молчанием.

Я покачала головой. На подгибающихся ногах, дошла до дверцы, не чувствуя ни тепла, ни земли под ногами. Едва не упала, забираясь в салон. Кожа сиденья коснулась спины, и от прикосновения этого я вздрогнула, как от удара. Сжала лежащие на голых бёдрах руки в кулаки и тихо, пока он не видит, заскулила.

— Зачем? – шепнула одними губами.  – Зачем, Дениска? Ну зачем?

Очнувшись, я поняла, что машина больше не движется. Медленно подняла тяжёлые веки и, посмотрев сквозь стекло, увидела добротный одноэтажный дом с остеклённой террасой и облицованным грубым камнем фасадом. Не знаю, должна ли я была почувствовать что-то. Хоть что-то: испуг, интерес, или, может быть, ещё что-нибудь, не почувствовала я ничего.

— Это твой дом? – спросила, едва выговаривая слова. Голос прозвучал тихо и надломлено, будто бы был отражением меня самой и того, что творилось у меня внутри.

Ответом мне послужил хлопок дверцы. Я сделала глубокий вдох и сильнее обхватила себя руками. Этого не должно было случиться. Не должно. Никогда. Но…

Дэн прошёл мимо внедорожника и остановился, не дойдя до дома нескольких метров. Солнце падало на его лицо, волосы, и я не могла отвести взгляд. И прежде поджарый, крепкий, он стал ещё более мужественным, будто эти годы закалили его. Наверное, так оно и было. Олимпийскими чемпионами не становятся просто так, чемпионами мира тоже. Подумать только, сколького он добился… А чего добилась я? Чего?!

— Ты особенного приглашения ждёшь? – резко бросил он, повернувшись к машине, и это помогло мне справиться с вновь сдавившими горло слезами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Взявшись за ручку, я распахнула дверь. Помедлила, прежде чем выйти на улицу. Тут, в горной глуши, я была целиком и полностью в его власти. Почти голая, без денег, без всего того, что окружало меня в привычной жизни и к чему я привыкла. Хотя, будь у меня при себе хоть платиновая карточка, чем бы мне это помогло? Чем бы нам это помогло?!

— Мне вообще ничего не нужно от тебя, Дэн, — оказавшись на улице, как можно более сдержанно проговорила я. – Это тебе нужно что-то от меня. Только что именно, ты, по-моему, сам не понимаешь.

Он наградил меня тяжёлым взглядом и быстро отвернулся. Как будто не хотел смотреть на меня или… или боялся смотреть. Трава доходила мне до щиколоток, и я, ступая, чувствовала, как она касается кожи. Сознание цеплялось за любую возможность уберечься от реальности, но с каждым новым шагом она становилась лишь ближе.

Стоило мне поравняться с Денисом, он крепко взял меня чуть выше локтя и потащил к двери. Будто бы я могла сбежать или, развернувшись, уйти. Каблук запутался в травинках, под мысок попал камень, и я, споткнувшись, прижалась к Дэну бедром. Резко вдохнула и хотела отпрянуть, но не смогла: удерживая, Денис обхватил меня за талию и прижал ещё ближе. Стоило мне поднять взгляд, я полетела в черноту, на дне которой бушевал не оставляющий шанса ничему живому пожар. Во рту пересохло, тело перестало слушаться. Опустошённая, я просто смотрела на него, напоминая самой себе посмевшего подлететь слишком близко к костру мотылька с опалёнными крыльями.

Прошло несколько секунд прежде, чем я осознала, что прижимаюсь к нему грудью, что всё, что нас разделяет – тонкая ткань его рубашки.

— Отпусти, — упёрлась ему в грудь ладонями, покачиваясь, сделала неловкий шаг назад.

От его лежащей у меня на талии ладони исходил жар, от него самого исходил жар, и я не была уверена, что не упаду, стоит ему отпустить меня. Эта близость была опасной. Слишком опасной, как и он сам. Денис Загорский… Для меня имя его всегда было созвучно со словом «опасность». Нет, не всегда…

На губах его появилась чуть заметная горькая усмешка.

— Что, так неприятно? – Он убрал руку, и я тут же отошла ещё дальше.

— А должно быть приятно? – хотелось снова обхватить себя руками, заставить его отвернуться, не смотреть. Но он смотрел: пристально, с пренебрежением, граничащим с отвращением.

Нас разделяла пропасть. Глубокая и непреодолимая, перекинуть переправу через которую было невозможно. Так близко и так далеко.

— Раньше ты не жаловалась.

— Это было раньше, Дэн, — выговорила твёрдо, собрав себя по крупицам. Всё то, что ещё могла собрать. – Когда-то. Но это было слишком давно и осталось в прошлом.

Он снова усмехнулся и кивком указал на дом. Медлить я не стала, поспешила отвернуться и как могла быстро пошла к двери. Денис шёл за мной. Я чувствовала его взгляд, устремлённый мне в спину, и это было куда хуже, чем если бы меж лопаток упиралось дуло пистолета. Что угодно, только не этот взгляд, не его шаги позади, не его запах и не его близость. Боже! Как мне пережить это?! Как пережить и не сойти с ума?! И что будет дальше?! Что?!

Подойдя ко мне, Денис отпер дверь. Помедлил, прежде чем толкнуть её. Прежде я могла догадаться о чём он думает, просто посмотрев на него, заглянув ему в глаза. Всё изменилось. Глядя на него, я даже представить себе не могла, что с ним происходит, и это заставляло меня нервничать ещё сильнее.

— Мы так и будем стоять? – не выдержав, я сама толкнула дверь, но пальцы Дэна в то же мгновение сомкнулись на моём запястье.

Я и понять не смогла, как это случилось, настолько стремительно он двигался. Судорожно глотнув воздух, я попыталась высвободиться.

— Ты изменилась, – он прижал меня спиной к своей груди и зло зашептал на ухо: — Изменилась, Рапунцель. Стерва… — ладонь его легла на мой живот.

Я чувствовала твёрдость его паха и понимала, что снова не могу двигаться. Парализованная, трясущаяся от озноба, так и стояла, боясь сделать лишний вдох.

– Не-е-ет, — протянул, невесело усмехнулся. – Ты всегда была стервой. Я просто замечать этого не хотел. Но ничего. Теперь-то мы с тобой знаем, кто есть кто, правда? – он толкнул дверь сильнее, и та, едва слышно скрипнув, поддалась.

— Это ты… — я было развернулась к нему, но он заставил меня замолчать. Оскалился и втолкнул в коридор.

— Пошла, — рыкнул, заходя следом.

Я попятилась. Он шёл следом. Медленно, похожий на хищника, знающего, что загнал свою жертву в угол, что той уже ни за что не выбраться, и наслаждающегося этим. Смотрела на него, и отступала всё дальше, до тех пор, пока не упёрлась спиной в стену.

Он мгновенно оказался рядом. Упёрся ладонью возле моей головы. Уголок его губ дёрнулся. С шумом он втянул воздух у моих волос, положил ладонь мне на бедро и провёл вверх, по боку, почти до груди. Резко обхватил грудь, сдавил, поглаживая большим пальцем возле соска. С рыком выдохнул и прижался бёдрами так плотно, что член врезался в меня сквозь ткань джинсов. Я забыла, как дышать. Гул скачущего галопом сердца отдавался в висках, по телу прокатилась волна тепла, знакомого и одновременно незнакомого, далёкого, забытого. Почти забытого. Почти…

Прихватив зубами кожу на скуле, Денис сдавил грудь сильнее, выпустил и погладил. Шарил по мне своими огромными ладонями, заставляя трепетать, лишая последний сил, высасывая душу. Не касаясь соска, водил пальцем вокруг, до тех пор, пока с губ моих не слетел тихий всхлип.

— Не надо, Денис, прошу тебя, — ещё один, жалобный, тихий.

Я чувствовала себя униженной, раздавленной. Чувствовала, что не выдерживаю этого, а он и не думал останавливаться.

Вместо этого положил мне на талию вторую руку и опустил её вниз, к трусикам. Я сдвинула ноги, сжалась, пытаясь не дать ему дотронуться до себя. Но куда там. Дёрнув, он легко разорвал невесомое кружево и тут же коснулся меня.

— Не надо, — схватила его за запястье. – У меня есть Марк. Пойми ты уже, наконец! – отчаянный вскрик. – Пойми, Денис!

— Ещё раз заикнёшься про него… — он не договорил, но это было и не нужно. Ярость, что скрывалась в нём, его взгляд, его напряжение: во всём читалась угроза. – Хорошо он тебя трахал, Аврора? – недобрая усмешка. — Хорошо с ним было? Кто из нас лучше?

Не знаю, чего он хотел добиться от меня. На какое-то мгновение мне показалось, что я понимаю его. Как прежде. Что могу прочитать его по взгляду. На миг, всего на какой-то миг мне показалось, что слова эти рикошетом бьют в него самого, что врезаются в него, оставляя за собой кровоточащие раны. Всего на миг.

— Хорошо, — я попыталась оттолкнуть его, вывернуться, но он не сдвинулся с места.

Слишком сильный, чтобы я могла хоть что-то противопоставить ему, слишком разъярённый, чтобы услышать в моём голосе отчаяние, слишком прямолинейный, чтобы хоть что-то понять.

— Хорошо! – выкрикнула, ногтями впиваясь в его запястье. – Хорошо, понятно тебе, Дэн?! Мне было хорошо! – кричала, а по щекам катились слёзы.

— Сейчас и проверим, — рык из самого нутра.

Резко он раздвинул половые губы и провёл меж ними.

Я втиснулась в стену. Зажмурилась и сжалась. Нет… Нет, только не вот так.

— Сука!

Кулак его врезался в стену возле моей головы, и я услышала звон стекла. По щекам катились слёзы, всю меня била крупная, не унимаемая дрожь.

– Сука!

Снова удар, за ним ещё один. Висящая на стене чёрно-белая фотография накренилась, разбитое стекло посыпалось на пол.

— Ты же замуж выходишь, — тяжело дыша, он схватил меня за волосы и дёрнул голову назад, заставляя смотреть ему в глаза. – Замуж, блядь! А сама течёшь, как… — мотнул головой. Верхняя губа его дрожала, в глазах пылали ярость, ненависть, презрение. – Дрянь.

Пальцы Дэна впились в мою ягодицу, в бедро, прошлись по чёрной туши татуировки. Взгляд выжигал всё то, что ещё оставалось несожжённым.

— А это зачем?! – сквозь зубы, а после с криком: — Зачем, Аврора?! Нахрена, мать твою?! Дрянь… — последнее слово совсем тихо, сквозь зубы и ещё раз с размаху по стеклу. Фотография накренилась сильнее, дождь из стекляшек посыпался к моим ногам. Я заметила выступившую на и без того разбитой руке Дэна кровь и, закрыв рот ладонью, зарыдала в голос.

Сил сдерживаться не осталось совсем. Он смотрел, как я, скатываясь по стене, оседаю на пол. Смотрел с неприкрытым отвращением. Я и сама была себе отвратительна.

Уткнувшись в колени, я громко разрыдалась. Стекло захрустело под подошвами его ботинок, слёзы потекли сильнее. Сквозь застилающую глаза пелену я видела, как он уходит, слышала тихий звук его шагов, кажущийся мне громом. Каждый шаг – удар сердца, каждый удар – подобно удару ножа. Моё собственное сердце резало меня, ранило.

— Ну почему… — всхлипывая, давясь слезами, вырвалось у меня. – Дэн…

Зажала рот рукой, помотала головой. Вдох и выдох. Заметила несколько окрашенных алым стёклышек на полу, прямо возле мыска своей белой туфли и окончательно сорвалась. До воя, до судороги, выпуская наружу всё, что так долго копила в себе.

5

Денис

Сидя за столом в полутёмной кухне, я смотрел на собственные разбитые костяшки. Рядом стояла бутылка отличной финской водки, к которой я так и не притронулся. Поначалу казалось, что накидаюсь до зелёных чертей, и легче станет, но стоило донышку стопки удариться о столешницу, пришло чёткое осознание – не станет. Нихрена не станет. Ни сегодня, ни завтра, ни даже спустя грёбаную вечность.

Не знаю, что заставило меня поднять голову и посмотреть в сторону двери. Внутренняя чуйка.

Аврора стояла, положив ладонь на дерево дверного косяка, и молча смотрела на меня. Вещи моей сестрицы, что она, по всей видимости, нашла в шкафу, пришлись ей в самый раз. Надо же, а я и забыл про Лизкино тряпьё… Сколько ей было, когда она приезжала? Пятнадцать. Авроре сейчас двадцать четыре…

Ничего не сказав, она прошла к кухонным шкафчикам и принялась шариться по ним. Я смотрел на её обтянутую тонким хлопком задницу, на мягко двигающиеся руки, на рассыпанные по спине волосы и не мог понять, что внутри меня. Комок из чувств, что не размотать, не разодрать.

— Что тебе нужно? – выдавил я, устав от скребущего по нервам шороха.

Она не ответила. Спустя ещё несколько секунд обернулась ко мне, и я увидел в её руках картонную коробку. И откуда эта сука только узнала, где искать? Положив аптечку на стол, она присела на соседний табурет и посмотрела на меня с ожиданием. Я разглядывал её лицо, блестящие в полумраке глаза. Волосы её, казалось, были посыпаны золотой пыльцой, отражающей самые мельчайшие частички света, веки припухли от слёз. Я почувствовал нечто напоминающее отвращение, только отнюдь не к ней. Глянул на бутылку. Аврора почти неслышно вздохнула.

— Давай руку, — наконец сказала тихо и тронула мою правую кисть.

От прикосновения я напрягся. Снова посмотрел ей в лицо. Помнит? Чёрт её знает! На миг мне показалось, что в глубине её глаз я увидел миг прошлого, но после всё вернулось в настоящее, в грязное, уродливое сегодня. Но я помнил… Помнил нашу первую встречу и её – девочку, умоляющую двух ублюдков не трогать. Понятия не имею, как занесло её в тот тёмный закоулок возле спортивного центра, но кончиться это для неё могло плохо. Действительно плохо. Тогда в меня словно дьявол вселился…

— Что от девчонки нужно? – прорычал я, приближаясь.

Их было двое – здоровенные парни, в каждом кило под девяносто, не меньше. На их фоне она казалась крохотной, хрупкой, как анимешная принцесса из мастерски нарисованного комикса. Такая же большеглазая и изящная. Прежде я видел её пару раз в Центре, но никогда не заговаривал. Слышал, что это то ли дочка какого-то влиятельного политика, то ли хрен знает кого ещё в этом духе. Это меня не интересовало. До того дня она меня вообще не интересовала. Красивая девчонка, да и только.

— Иди куда шёл, — огрызнулся один из ублюдков.

Аврора попыталась вывернуться, но второй крепко держал её.

— Помогите, пожалуйста! – плача, заскулила она. – Прошу вас!

Я заметил, что штаны её приспущены, заметил мольбу в её глазах. Дальше – туман.

— Отошли от девочки, — прорычал, подходя ещё ближе.

Кажется, кто-то из них что-то ответил, кажется, Аврора, плача, взмолилась, чтобы я не уходил, кажется… Последним моим чётким воспоминанием о том моменте были её глаза. Застывшие в них слёзы, влажные слипшиеся ресницы и отчаяние во взгляде.

Кожа на костяшках лопнула, когда я впечатал кулак тому, что держал её, в скулу. В ответ ощутил удар по рёбрам, за ним ещё один, от второго. Но перед мысленным взором так и стояли полные мольбы шоколадно-ореховые глаза самой красивой в мире девочки, и я, рыча, снова и снова бил – чётко, уверенно и в то же время с той яростью, что клокотала внутри. Хруст кости, брызнувшая в стороны кровь… Я понял, что сломал одному из них нос. Кулаки болели, рёбра ныли, на языке я чувствовал вкус собственной крови…

— Спасибо, — дрожащим голосом прошептала Аврора, когда мы остались вдвоём.

Плохо соображая, я перевёл взгляд с давших дёру ублюдков на неё. Вытер кровь с разбитых губ и, зашипев, поморщился.

— Твои знакомые? – теперь я мог разглядеть её внимательнее.

Она отрицательно покачала головой. Её большая спортивная сумка валялась тут же, у стены. На ногах у неё были тёмно-синие балетки с бантиками, украшенными перламутровыми жемчужинками, и эти жемчужинки стали вторым, что я заметил тогда. Вторым после её глаз. Медленно я осмотрел её снизу вверх. Она, всё ещё глотая слёзы, подошла ко мне и дотронулась до руки. Я снова зашипел.

— Надо обработать раны, — её тонкие пальцы сомкнулись на моих. – Пойдём.

— Куда? – усмехнулся я. Эта куколка способна обработать раны? Серьёзно?

Но она будто бы взяла себя в руки. Заплаканная, смотрела на меня уже уверенно.

— Здесь лавочка есть, — кивком показала она в сторону ближайшего газона. – А у меня… у меня с собой небольшая аптечка.

Чуть ощутимо, едва касаясь, провела пальцами по сбитым костяшкам. И мне бы тогда почувствовать неладное, почувствовать, что дело добром не кончится, но нет. Нет, чёрт подери! Я смотрел ей в глаза и даже боли не чувствовал. Только её тонкие пальцы и что-то странное, незнакомое раньше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебя же Денис зовут, да? – спросила она. Положила мою ладонь на свою, вытерла капельку крови. Опять в глаза. – Я Аврора, — шмыгнула носом и слизала с губ соль. – Спасибо. Спасибо тебе, если бы не ты…

— Что? – резко спросила Аврора.

Я понял, что смотрю на неё уже слишком долго. И что бы было, если бы тогда я псом не бросился на её защиту? Уверен, тем двоим она пришлась бы по вкусу. Только вот стоило представить на ней чужие руки, кровь ударила в виски. Поменял бы я что-нибудь, представься мне такая возможность? Ни черта! Не прошёл бы мимо, даже зная, каким дерьмом всё обернётся.

— Что, Дэн? — спросила она уже с напором.

Я невесело усмехнулся и качнул головой.

— Когда-то уже было что-то похожее, не находишь?

Пальцы её с зажатым в них ватным тампоном дрогнули, плечи напряглись. На мгновение она замерла, потом снова коснулась ватой моей руки. Аккуратно, почти что нежно. С той обманчивой нежностью, что когда-то я принял за настоящее. Кожу задрало так, что я зашипел.

— Хватит, — откинул её руку и хотел встать, но она схватила меня за кисть.

Посмотрела прямо в глаза и тихо, но решительно сказала:

— Сядь.

Я вновь ухмыльнулся. Прошёлся взглядом по её шее, задержался на груди, где безвкусно и по-подростковому нелепо во всю ширь красовалась надпись «love me». Люби меня… Когда-то именно этого я и хотел. Её близость была подобно травящему моё сознание яду. Снова захотелось заглушить в себе воспоминания, и я откупорил-таки финскую водку. Сделал глоток из горла и положил руку на стол.

— Ну давай, — ещё один глоток.

Аврора посмотрела на меня с лёгким с осуждением, качнула головой.

— Я должна выйти замуж, Денис, пойми ты это. Всё должно быть так, как есть, — вытерла запёкшуюся кровь и подула на ранку, а меня от этого едва не вывернуло. Пах уже давно стал твёрдым, нутро покрылось чернотой. Взять бы её, нагнуть над этим столом… Глоток. Хорошая водка, била бы ещё по мозгам, мать её!

— Отпусти меня, пока не поздно, — пальцы её сжались на моих. – Отпусти, Денис, пожалуйста.

— Поздно, — я перехватил её руку. Провёл большим пальцем по запястью, по тонким синеватым венкам, просвечивающимся сквозь кожу. – Слишком поздно, Аврора.

Выпустил кисть. Она тут же убрала её. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, а после она быстро встала и неаккуратно сгребла со стола мусор. Несколько багряных от крови тампонов упало на пол, но она и не подумала поднять их.

Поздно. Я смотрел за тем, как она двигается, как шевелятся её локти. Поздно, чтоб её! Стало поздно в тот самый миг, когда я увидел её, зажатую двумя ублюдками. Когда посмотрел в орехово-карие глаза.

Поддавшись какому-то порыву, я жёстко схватил её за руку, заставил выпустить всё, что она держала. Она вскинула голову. Орехово-карие глаза…

— Иди в комнату, и чтобы я тебя сегодня больше не видел, — процедил и сдавил кисть крепче. Тепло кожи, тонкие кости, пульс под моими пальцами.

— Ты сам не понимаешь, что делаешь, — на выдохе, как-то отчаянно и обречённо.

— Зато ты всегда и всё знаешь, правда, Аврора? — толкнул её к двери поставил бутылку на стол. Всё равно нихрена не помогает. Взял сигареты и пошёл к двери.

— Денис! – окликнула она меня.

Я замешкался, понимая, что не стоит мне оборачиваться, не стоит смотреть на неё, но…

— Пожалуйста… — шепнула она одними губами.

Дрянь. Знает ведь, какой момент выбрать, сука!

— Нет, — глядя в её проклятые глаза. – Я тебе уже всё сказал. Ничего не изменилось: теперь ты моя. И я буду иметь тебя. Иметь, Рапунцель, во всех смыслах.

Пройдясь до текущего неподалёку от дома ручья, я вернулся обратно. Правая рука снова кровоточила, но я знал – пройдёт. Другое дело с тем чёрным, что сочилось из раздёрганных рубцов, что когда-то оставила мне на память эта белокурая дрянь. Но её слёзы… Чёртовы слёзы! Мрачное, тяжёлое, что давило меня, казалось, стало ещё мрачнее, стоило мне вспомнить её, сидящую на полу в холле. Её дрожащие плечи, рассыпанные по плечам волосы, осколки стекла возле босых ног…

— Денис… — не успел я подойти к дому, навстречу мне выбежала встревоженная Аврора. Нервно обернувшись к дому, она снова посмотрела на меня.  – В доме… там люди…

— Твой папочка оказался быстрее, чем я думал, — чернота внутри меня сгустилась, но не успел я добавить, что её отец вместе со своей свитой может катиться ко всем чертям, она схватила меня за руку.

— Это не мой отец. Не его люди, Дэн. Это… Это кто-то ещё.

— Кто ещё? – резко спросил я, пристальнее всматриваясь в её лицо.

Играть она умела всегда, но… Чёрт, я понял, что верю ей. Снова, мать её, верю.

— Не знаю! – голос её звучал очень тихо и вместе с тем отчаянно громко.

Я дёрнулся к дому. Не хватало ещё, чтобы хрен знает кто врывался в мой дом без приглашения. Врывался, пугал мою…

— Не ходи туда, — Аврора вцепилась в мою руку ещё сильнее. – Не ходи, Денис.

— Это мой дом, — отрезал я, не слушая её, но она не отпускала. Пальцы её впились в мою руку.

— Остановись, – горячо зашептала она. – Послушай меня, пожалуйста, Дэн! Не ходи туда. Их человека три, не меньше, а может быть, больше. Я не знаю…

— И что ты предлагаешь? – глядя на неё, процедил я, понимая, что злость от её слов становится лишь сильнее. Она что, думает, я буду прятаться в лесу, пока кто-то шарится по моему дому, пытаясь выискать хрен знает что и хрен знает зачем?! – Тем более в доме есть пистолет.

— У них тоже! – Она подступила ещё ближе, теперь нас разделяло не больше десяти сантиметров. – Я… я не уверена, но мне показалось, что у одного было оружие. Пожалуйста… — голос сорвался. – Денис… что ты сделаешь? Ты же боксёр, а не убийца. А они…

Не договорив, она умолкла. Губы её были чуть приоткрыты, пальцы так и впивались в мою руку. Я перевёл взгляд с неё на дом. Она тоже посмотрела в ту сторону, потом на меня. С виду всё казалось спокойным, однако я знал, что порой видимое спокойствие может оказаться куда опаснее откровенного вызова. Глядя на дом сквозь начинающие сгущаться сумерки, я прислушивался к редко подводящему меня чутью и понимал, что нужно выждать.

— Что им нужно? – глянул на Аврору.

Та качнула головой, хватка её чуть ослабла, но теперь за руку её взял уже я. Отвёл в тень, туда, где нас точно было не видно.

— Не знаю, — отозвалась она. – Я…

Возле дома мелькнула тень. Одна, вторая… До слуха донеслись едва уловимые голоса, интуиция, что говорила об опасности, натянула и без того звенящие нервы. Аврора прижалась ко мне боком, то ли ища защиты, то ли хрен её знает чего ещё, а мне стало окончательно ясно – не врала.

— Пошли, быстро, — стискивая её тонкую руку, я отступил ещё дальше.

Аврора, не задавая вопросов, попятилась следом за мной.

Я понятия не имел, что могло потребоваться незваным гостям в моём доме, но что-то подсказывало, что так просто люди с оружием не заходят. В совпадения мне всегда верилось слабо, а сейчас особенно. Солнечная с утра погода стремительно портилась, уже к тому моменту, как я, угнетённый воспоминаниями, вышел из дома, над горами сгущалась хмарь, теперь вдали и вовсе слышались раскаты.

Стоянка, тип, разглядывающий Аврору… Стискивая руку, я тащил её за собой. Там, около дома, я видел троих. Судя по тому, что машину я не заметил, подъехали они с другой стороны и, скорее всего, оставили её поодаль. Предусмотрительно, чёрт их подери.

— Говори, — остановился я, когда чутьё подсказало, что мы в относительной безопасности.

Она выдохнула, облизала губы и подняла на меня взгляд. В дуру решила поиграть. Не время и не место!

— Рассказывай всё, — прорычал, прижимая её к стволу сосны. Опёрся рукой поверх её головы и посмотрел сверху вниз. – Всё, что знаешь, Аврора. Кто был тот тип со стоянки?

— Я не знаю, — повторила она в который раз и тихонько качнула головой.

— Всё ты знаешь! – гаркнул, всадив кулак в ствол. Боль отдалась в плече. Моя дрянь Рапунцель вздрогнула, и тут…. Тут я почувствовал прикосновение её пальцев к груди. Лёгкое, мягкое, мигом отшвырнувшее меня в прошлое, скрутившее кишки, отдавшееся в каждом нерве, каждой клетке.

— Ты думаешь, я вру? – дыхание её коснулось моей шеи. Орехово-шоколадные глаза… Взгляд в самую глубь меня, так глубоко, куда могла заглянуть лишь она. Она и, пожалуй, ещё один человек – мой брат, похожий на меня, как две капли воды, моё отражение, мой близнец.

Гроза приближалась. Запутавшееся в макушках деревьев небо становилось всё темнее. Ладонь Авроры так и лежала на моей груди, в лёгкие пробирался её запах, смешанный с наполнившим воздух запахом озона.

— Не вали всё в кучу, Дэн, — пальцами она сжала мою рубашку. – Не надо.

— А что надо? – спросил сипло, прижимая её ближе к стволу.

Она только шумно выдохнула. На миг выпустила ткань и опять собрала, будто бы сама не знала, что хочет сделать. Зато знал я. Чего хочу и чего хотел все эти годы – её. И вот теперь она была в моей власти. Нас разделяли миллиметры, но…

— Что надо, Аврора?!

«Но» вдруг перестало существовать.

Я перехватил её руку, сплёл наши пальцы. Она так и молчала, только смотрела на меня, не отводя взгляда. Гром треснул прямо над нашими головами, но это было ничем по сравнению с вкусом её губ, по сравнению с тем, как всё громыхало внутри меня. Стены, границы, выстроенные запреты и данное самому себе когда-то слово вычеркнуть её, сжечь внутри себя всё связанное с ней.

Обхватив затылок Авроры, я смял поцелуем её губы. Прижался бёдрами и почувствовал её так близко, что едва не кончил в ту же секунду. Проклятье! Ни одна баба за все эти годы не смогла сделать со мной и десятой доли того, что сделала она за какие-то мгновения!

Мне хотелось вжать её в себя так, чтобы намертво. Чтобы подчинить её себе, чтобы до неё наконец дошло, что самой себе она больше не принадлежит. Жадно впиваясь в её рот, я тёрся о неё, толкался сквозь джинсы, а в висках бешено стучала кровь. Понимая, что не место и не время, я не мог заставить себя прекратить это. Терзал её губы, сжимал тонкую кисть, ждал, что она вот-вот начнёт вырываться, но…

Вторая ладонь Авроры легла на моё плечо, губы шевельнулись. Я ощутил касание её языка – поначалу осторожное, неуверенное, а после… Обхватив меня за шею, она прильнула всем телом. Запустила пальцы мне в волосы и застонала сквозь поцелуй. Башню сорвало пуще прежнего. Сука! Будь она проклята, эта грёбаная сука! Хотелось сожрать её, хотелось… Да я уже и сам не понимал, чего именно – не только подчинить, но и дотронуться, как прежде.

Пальцы против воли скользнули по внутренней стороне её руки от запястья к плечу, по нитям вен, что я знал, даже не видя. Обратно до запястья и снова к локтю.

Новый раскат грома прокатился меж деревьев, эхом отразился где-то вдалеке, деревья громче зашуршали листьями. Первые капли – крупные, тяжёлые, упали на лицо, а я продолжал гладить её. Сгрёб волосы и впихнул язык глубже. Какая же она…

— Денис, — она сделала жадный глоток воздуха. – Дэн…

Губы её припухли и покраснели, зрачки были расширены. Я сделал шаг назад, хотя хотелось совсем другого – развернуть её спиной к себе, спустить штаны и вставить ей по самые яйца. Так, чтобы она кричала, цепляясь пальцами за шершавый древесный ствол, чтобы скулила от каждого толчка. Сколько месяцев она не выходила у меня из головы, сколько дней…

Взгляд мой зацепился за её ступни. Аккуратные пальцы с бледно-розовым лаком на ноготках. Вьетнамки…

— Д-дождь… — как-то с дрожью, на выдохе.

Я резко посмотрел ей в лицо. Заметил, как она сглотнула, смахнула со щеки каплю воды.

— Дождь… — повторила она. – Будет сильный.

Чёрт возьми, что это было?! Какого хрена?! Думать об этом сейчас было выше моих сил. В небе над нами снова вспыхнула молния, чернеющие тучи, казалось, поглотили всё вокруг. Раскат…

Капли в мгновение превратились в хлёсткие струи. Стремительный, с каждой секундой набирающий силу ливень обрушился на нас, не спасали даже деревья.

— Давай быстрее! – крикнул я, перебивая шум. Схватил её за мокрую руку и потянул за собой.

— Куда мы? – она вцепилась в мои пальцы. Голос… всё такой же, как и прежде. Аврора…

— Куда нужно, — отодвинул ветвь.

Аврора споткнулась, и я выругался сквозь зубы. Вьетнамки… Лес, стремительный ливень, какой бывает в горах, а на ней тонкая футболка с дебильной надписью и бестолковые вьетнамки. Чёрт!

6

Аврора

Не знаю, как долго мы бежали. Ощущение времени терялось в том хаосе, что царил вокруг и внутри меня самой. Всё, что было реального – пальцы Дениса, крепко смыкающиеся вокруг моей руки, и я бежала за ним, пробираясь сквозь царапающие кожу веточки и дождь, на более открытых участках превращающийся в сплошную водяную стену.

— Долго ещё? – сквозь шум воды выкрикнула я. С каждым шагом дышать становилось всё труднее, в груди появилась тяжесть.

На несколько секунд Дэн остановился, обернулся. По лицу его катились капли воды, волосы намокли и слиплись. Не сдержавшись, я привалилась к нему, напрочь мокрому, как и я. Перевела дыхание. Руки покрылись мурашками, лёгкие жгло.

— Ты в порядке? – он тронул меня за плечо, и я кивнула.

— Нам ещё долго? – повторила, заставив себя отстраниться.

— Нет, — во взгляде его была недоверчивость, которую я различила даже сквозь сгущающуюся темноту. – Метров триста.

Слизав с губ капли воды, я кивнула.

Дэн мигом опустил взгляд на мои губы, потом резко поднял к глазам, и я, не удержавшись, выдохнула. Он коснулся моего лба, стёр влагу, убрал прилипшую к коже прядь и, ничего не сказав, повёл меня дальше сквозь лес, чуть медленнее, чем прежде. Дождь не унимался, казалось, хлестал пуще прежнего. В небе то и дело, прорезая чёрные клубящиеся тучи, вспыхивали молнии. На каком-то сучке, и без того едва держащаяся вьетнамка, порвалась окончательно. Дэн посмотрел на мои ноги, но ничего не сказал, только махнул рукой в сторону.

Глянув туда же, я увидела что-то похожее на ограду.

— Что это? – надеясь, что он меня расслышит, выкрикнула я.

— Скоро увидишь.

Подведя меня к ограде, Денис отодвинул в сторону одну из болтающихся буквально на соплях металлических балок, и перед нами возникла дырка. Я послушно нырнула в неё, он следом. Грудь сдавливало всё сильнее и сильнее, что-то подсказывало, что так просто для меня эта ночь не кончится.

— Здесь когда-то был детский лагерь, — прокричал Дэн, вновь взяв меня за руку, и потащил к темнеющим вдалеке постройкам. – Сейчас он заброшен.

Мне хотелось оказаться хоть где-то – там, где будет сухо и тепло, где мокрую кожу не будет облизывать злой ветер. Те люди в доме… Я действительно понятия не имела, кто они и откуда. Знала только, что они опасны, и что Дэну не справиться с ними.

Спотыкаясь, я шла по устилающим землю веткам, кое-где под ногами блестели осколки битого стекла. Попыталась осмотреться по сторонам, но видно ничего не было. Пришлось целиком и полностью довериться Дэну – мужчине, что под дулом пистолета увёз меня из города, что ясно и твёрдо дал понять, что именно меня ждёт.

— Давай сюда, — открыв дверь одного из небольших домиков, он толкнул меня внутрь. Вошёл следом и подпер её стоящим неподалёку стулом.

Теплее не стало. Разве что дождь больше не хлестал по лицу, да ветер остался снаружи. Только теперь я поняла, насколько сильно замёрзла: кожа покрылась мурашками, меня буквально колотило, казалось, липкий влажный холод пробрался даже до костей. Спрашивать, есть ли тут свет, я не стала, ибо ответ был и без того ясен, как божий день.

— Не то, к чему ты привыкла, — бросил Денис, проходя мимо меня внутрь, — но лучшего нет.

Я пошла за ним. Домик был деревянный, с маленькими окошками и грязным, пыльным полом. Радовало только то, что стёкла на окошках по счастливой случайности, оказались целыми.

Войдя в комнатку, Дэн остановился. Смерил меня взглядом. Пытаясь  согреться, я обнимала себя за плечи, хотя толку от этого не было никакого. Шмыгнула носом и потихоньку кашлянула.

— У тебя губы синие, — вдруг сказал он.

Я не нашлась, что ответить. Вздрогнула от этих его слов и просто смотрела на него, боясь пошевелиться. Тот поцелуй в лесу у дерева… Касалась его и понимала, что никогда прежде так сильно не желала прикасаться ни к одному человеку. Просто прикасаться, просто чувствовать вкус его губ своими.

— Я замёрзла, — подошла к низкой койке со старым матрасом и присела на край. В воздух тут же поднялась пыль, и я снова, приложив ладонь к губам, кашлянула.

— Я тоже, — он принялся расстёгивать пуговицы рубашки. Молча снял её и повесил на угол тумбочки.

Даже в окружающей нас темноте я видела, как перекатываются мышцы на его плечах и спине. Расслабленный, он в то же время держал всё под контролем, ни на миг не отпускал ситуацию на самотёк. Заметив орнамент на его плече, я затаила дыхание. Прежде этой татуировки на его теле не было. Сколько же в нём изменилось за эти годы…

— Разденься, — закончив с рубашкой, он обернулся ко мне. Я не пошевелилась. – Разденься, Аврора, — повторил настойчиво и как-то зло.

Я колебалась. С одной стороны он был прав – все вещи вымокли насквозь, с другой, тут даже тряпки никакой не было, чтобы прикрыться. Один за другим Дэн выдвинул ящики комода, открыл шкаф, но он оказался пустым. Ничего другого я и не ожидала. Уже одно то, что окна в домике уцелели, оказалось чудом, большего желать было нелепо. И всё же…

— Держи, — Дэн кинул в меня какой-то тряпкой.

Расправив её, я поняла, что это старая наволочка. Пыльная и не так, чтобы чистая, но выбирать не приходилось. Стянув футболку, прикрыла грудь сухим и поёжилась от очередной волны озноба.

— Штаны тоже снимай, — бескомпромиссно отрезал Дэн.

Спорить с ним не было сил. Уже через несколько секунд я сидела на постели в одних лишь трусиках, прикрываясь старой, пахнущей прелой пылью тряпкой, и не понимала, что дальше.

Денис старался не смотреть на меня, я же не могла отвести от него взгляда. Видела и одновременно с тем не видела его в этом нашем настоящем, где мы, прячущиеся от непогоды в пыльном домике, были друг другу совершенно чужие.

— В последний раз спрашиваю тебя, — развесив мои вещи на спинке постели, он обернулся, — кто были те люди? И не надо врать, что ты не знаешь. Я не верю ни единому твоему слову.

Мне показалось, что в повисшей паузе прозвучало немое: «больше не верю». Волосы липли к плечам, рукам, лицу. Насквозь пропитавшиеся водой, они были холодными и тяжёлыми. Кое-как собрав, я перекинула их через плечо. Плотнее прижала к груди наволочку.

— Я не знаю, — повторила, как и прежде.

До этого момента времени подумать о том, что случилось, у меня не было, теперь же я пыталась вспомнить всё, что видела и слышала. Немного: вначале непонятный шум, заставивший меня насторожиться, после – звуки мужских голосов. Подумав, что это люди отца, я вышла в коридор и… быстро поняла, что это не так. Весь штат охраны я знала, да и обрывки фраз, что мне удалось разобрать… Это действительно были не люди моего отца, вот только того, что пришли они за мной, это не меняло.

— Мне кажется, им нужна я, — взглянула на Дэна снизу вверх.

Он так и стоял у изголовья постели, будто каменное изваяние – уверенный в себе, возмужавший и всё такой же решительный, как и прежде.

— Они говорили что-то… что-то вроде, что если я буду у них, отец выполнит любые условия, — невесело усмехнулась, вспоминая, какими именно словами это было сказано.

Вздохнув, потёрла лоб. Озноб не проходил, щёки начали гореть. Хотелось завернуться в плед и устроиться у камина с чашкой горячего чая, но…

— Ты что-нибудь знаешь о делах отца? – Дэн подошёл ближе и сел рядом.

Я отрицательно покачала головой. Сопротивляться не осталось сил. Оружие в руках тех, кто был в доме, стремительный бег по лесу, ливень, поцелуй, его близость…

Накрыв лицо ладонью, я потихоньку всхлипнула и тут почувствовала, как на спину мне легла ладонь. Прохладная и влажная и в то же время тёплая.

Ничего не говоря, Дэн притянул меня к себе, прижал к груди и обнял. Почти так… почти так, как раньше, но совсем иначе: по-взрослому, с примесью горечи и разочарований, просочившихся в меня сквозь кожу.

Я уткнулась ему в плечо, вдохнула его запах. Положила ладонь ему на грудь и почувствовала гулкие удары сердца. Наверное, это стало последней каплей: его сердце, стучащее так близко, его запах, что я могла вдыхать в себя, его кожа, что я могла касаться губами, весь он рядом, со мной. Тихо застонав, я провела пальцами вниз, по завиткам влажных волос на груди, потом обхватила его за шею и поцеловала в ключицу. Почувствовала, как он напрягся, но остановить себя не смогла, трогала завитки волос на затылке, дышала им, сама не зная, чего жду и чего хочу.

— Прекрати, — он схватил меня за руку и отстранил от себя. Посмотрел прямо в глаза.  – Ты же так хотела замуж, — пренебрежение во взгляде, в уголках губ.

— Хотела, — выговорила сдавленно и высвободила руку.

В следующее мгновение Дэн схватил меня за подбородок и, щурясь, посмотрел в глаза. Сдавил сильнее, до боли, подтянул к себе.

— Так хотела или нет, Аврора? – рыкнул с отчаянной яростью.

Я замерла. Чувствовала его дыхание, его впивающиеся в кожу пальцы и боялась сказать. К чему? Ведь всё в прошлом. И то, что было между нами, тоже в прошлом. А это… Этого не должно было случиться. Никогда не должно.

— Хотела?! – в глазах его блеснула ярость, пальцы сжались так сильно, что я, поморщившись, дёрнулась.

— Да! – выпалила, слыша, как срывается мой голос. – Да, Дэн! Хотела!

Во взгляде его отразилось бессилие раненного зверя. Он оскалился, зарычал, схватил меня за локти. Пальцы его впивались в мои руки, но боли я больше не чувствовала. Чувствовала только его рядом и то, что когда-то уже было – потребность в нём.

Напуганная, замёрзшая, я плохо понимала, что делаю. Почувствовала грубое прикосновение его губ к своим, его похожий на укус поцелуй, и со стоном потянулась к нему. Он не выпускал мои руки – держа, навалился на меня, припечатал к пыльному матрасу и только после разжал пальцы. Я застонала. Обхватила его за шею, ощутила его обнажённым телом и словно сошла с ума. Ничего не осталось – лишь он – горячий, способный отогреть меня, способный, как и там, в прошлом, защитить.

— Стерва… — прорычал он, прикусывая мою губу. Прошёлся ртом по шее, сдавил ягодицу. – Зачем ты это сделала?! – Палец его жёстко прошёлся по вытатуированному дракону.

Я застонала. От его грубых касаний каждая клетка моего тела наполнялась будоражащим теплом, каждый нерв натягивался чем-то давно забытым, спрятанным, а теперь вспыхнувшим с неистовой силой.

Казалось, он оставлял на мне пылающие борозды, и теперь вбитый под кожу чёрной тушью дракон пылал языками рыже-красного пламени. Прижимаясь к Дэну, я чувствовала его возбуждение, чувствовала его твёрдый член, упирающийся в меня сквозь ткань ещё оставшейся на нас одежды. Джинсы его были мокрыми, меня бросало в дрожь одновременно от холода и от жара. Связанных мыслей не осталось, я плохо понимала, что делаю. Желала лишь одного – чувствовать его: его губы на себе, его пальцы на коже, всего внутри себя.

— Так зачем, Рапунцель?! – шлепок по ягодице, звоном отлетевший от бревенчатых стен укутанного тьмой домика.

Вскрикнув, я помотала головой и с силой сжала пальцы в его волосах. Выгнулась, подставляя шею жёстким губам и тут же ощутила поцелуй на пульсирующей вене. Из горла вырвался жалобный всхлип, напряжённые соски тёрлись о его грудь, разум заволок туман.

Денис прихватил зубами кожу, укусил и тут же провёл языком. Я впилась ногтями в его плечо, сквозь полуопущенные ресницы различила очертания рисунка. Щетина его царапнула мою грудь, язык прошёлся вокруг соска, порхнул по нему, и тут же я вновь ощутила укус. Снова вскрикнула, выгибаясь навстречу, желая его грубости, его ярости, всего, что было в нём в эти минуты. Тонкие трусики, что были на мне, затрещали. Вторые… Вторые за сегодняшний день. Он всегда был таким: неудержимым, безумным, жёстким. Но никогда со мной. Никогда прежде.

— Со мной лучше, правда, Аврора? – с жёстким смешком сипло выдавил он мне в губы. Сдёрнул трусики и принялся за свои джинсы. – Лучше, чем с ним, да?

— Заткнись, — я раздвинула ноги, повела бёдрами. Ощутила его совсем близко и едва не сошла с ума от этого.

Внутри меня всё стянулось в сплошной узел желания, кровь пульсировала в висках, бежала по венам, согревая замёрзшие руки, душу, сердце. Он упирался в меня, большой, бескомпромиссный, злой, и я подсознательно понимала, что хочу. Хочу подчиниться, сдаться, сломаться!

Кровать под нами намокла от моих волос, от воды, что стекла с одежды, запах пыли стал отчётливее, но мне было наплевать. Наплевать на то, где мы и кто. Дождь изо всех сил барабанил в стекло, снаружи то и дело раздавался гром. Последние грани, что ещё оставались между прошлым и этим моментом были стёрты. Не знаю, что могло бы заставить нас остановиться – точно не этот дождь и не гром, напротив, оставившие нас наедине друг с другом, словно бы это было задумано самой стихией.

Пальцы наши столкнулись в тот момент, когда я потянулась к джинсам Дэна, чтобы помочь ему снять их. Ждать сил не осталось. Закрыв глаза, я облизнула губы.

— Какая же ты дрянь, — рыкнул он, откидывая мою руку. – Дря-я-янь… — протянул и тут же накрыл губы своими.

Наверное, он был прав, но думать об этом мне не хотелось. Обхватив его голову, я жадно ответила на поцелуй. Тронула его язык своим и тут же сдалась под напором. Он терзал мой рот, не давая возможности сделать вдох, таранил меня, причиняя боль, а я изнывала от желания быть ещё ближе. Беспорядочно гладила его сильные, стальные плечи, сжимала прядки мокрых волос, водила ногтями вдоль его позвоночника, совершенно потерянная, дезориентированная.

— Денис… — выдохнула я, раздвинув ноги ещё шире. Желая вобрать его в себя. – Хочу…

Всполох молнии высветил его лицо. Глаза, походящие на тёмные провалы, волосы, лежащие неровными прядями, покрытые щетиной скулы и подбородок. Он смотрел на меня сверху вниз, и в глазах его была всё та же бездна с языками пламени на самом её дне. Я шумно, несдержанно выдохнула, почувствовала, как он сдавливает мою грудь и изогнулась, подаваясь навстречу его жёсткой ласке. Грубо смяв, он сдавил пальцами сосок, склонился и укусил. Движение навстречу…

— Дэн! – стиснув зубы, я вцепилась пальцами в его руки.

Он стиснул зубы, немедля протаранил меня до упора, сделал ещё пару резких толчков и только после этого выдавил:

— Похоже, у твоего депутата между ног спичка. — Лицо его исказила злая усмешка, глаза блеснули чернотой.

Я попыталась расслабиться. Господи Боже, я и забыла, насколько он большой. Всё моё нутро пронзило болью, будто бы это был мой первый раз. Болезненно выдохнув, я подалась к Дэну, не желая останавливаться, не желая, чтобы он останавливался. Провела ногтями по его шее, запустила пальцы во влажные пряди и, притянув его к себе, сама впилась в губы.

Этот поцелуй был похож на борьбу, только кто из нас что и кому пытался доказать, не знала ни я, ни, как мне казалось, Дэн. Я чувствовала его влажный язык, подхватывала движения, отвечала ему и изнывала под ним. Вбиваясь, не давая мне и мгновения передышки, он растягивал меня, целиком и полностью подчинял себе. Как я ни пыталась стать лидером в этой схватке, он был сильнее.

Схватив за руки, он припечатал меня к постели и ворвался внутрь на всю длину. Движение за движением, снова и снова. Смотрел прямо на меня и имел так, как и обещал – жёстко, каждым движением доказывая, что я в его власти, что здесь и сейчас значение имеют лишь его желания.

— Не смей закрывать глаза, — просипел, стоило мне прикрыть веки. Пальцы его на моих запястьях сжались железными обручами. – Смотри на меня.

Я послушно подняла ресницы. Поймала на себе его взгляд, почувствовала, как сердце заколотилось ещё быстрее прежнего. Волна за волной на меня накатывало тепло, озноб превратился в горячку, пронзающую меня до самых кончиков пальцев.

— Твой жених так трахал тебя? – зло выдохнул Дэн. Склонился, лизнул мочку уха, вобрал в рот маленькую серёжку и тут же жёстко прихватил зубами. Толчок до упора. – Трахал?! Нравится так?! – Глубоко, так, что я закричала, беспомощно сжала пальцы.

Из груди вырвался всхлип, стон. Выгибаясь к нему, я металась по постели, пригвождённая, растерзанная. Внутри саднило, тело болело, но как же давно мне не было так хорошо… Как давно я не ощущала себя настолько живой!..

— Дэн… — с губ моих сорвался горячий шёпот. Хотелось обвить его собой, тронуть его колючие скулы, снова ощутить губы, но он держал меня крепко, не давая ни секунды свободы. – Дэн… — всхлип, напоминающий поскуливание.

Внутри с каждым его движением становилось всё жарче, клубок желания стал таким болезненно-горячим, что я потеряла саму себя. А он всё вбивался в меня. Нависал надо мной – сильный, мрачный, сжимал мои руки и раз за разом заполнял собой до упора. Пытаясь высвободить руки, я повела ими, приподняла бёдра, захныкала. Горло сжимало чувствами, тем, что так долго не находило выхода, уголки глаз щипало от слёз. Он во мне, он… Он.

— Дэн! – закричала, чувствуя, как очередная волна накрывает меня горячим, неконтролируемым. Всё во мне натянулось, напряглось.

Я слышала его шумное дыхание, чувствовала окутавший нас запах секса, первобытной страсти, его движения внутри, его пальцы на своих руках. Отпустив одно моё запястье, он почти нежно прошёлся ими до сгиба локтя. По наполненным горячей кровью и желанием венам, как делал это когда-то. Как делал это лишь он один. Как знал он один.

— Дэн… — из глаз моих брызнули слёзы. Оглушительный оргазм накрыл меня так резко, что темнота вокруг сгустилась. Вспышка – его взгляд, ещё одна – новый толчок в меня. Меня выкручивало, каждое его движение продляло забытое удовольствие…

— Аврора… — рык мне в шею.

Я чувствовала, как он пульсирует во мне, выплёскивается в меня, заполняя меня ещё больше прежнего, хотя это казалось невозможным. Ослабшая, я прильнула к нему, всхлипнула и тронула волосы на его затылке.

Закрыв глаза, откинулась на грязный матрас и рвано выдохнула, понимая, что не могу остановить слёзы. Крупные, горячие, они против воли катились по моим щекам, опустошая меня и вместе с тем принося горькое облегчение.

— Аврора… — сип мне в рот.

Ладонь Дениса на моём затылке и ещё один, наполненный обречённостью поцелуй. Такой же горько-солёный, что и катящиеся по моему лицу слёзы. Поцелуй с привкусом этих самых слёз, пыли, дождя и черноты, царящей в глубине его глаз.

7

Денис

Присев на край постели, я пошарил по карманам спущенных джинсов в поисках сигарет и только после понял, что пачка, как и одежда, вымокла насквозь.

— Чёрт, — смяв в кулаке, бросил на пол и поднялся, стараясь не смотреть на Аврору. Кожей чувствовал её взгляд и не мог собрать мысли. Единственное, в чём я сейчас был уверен наверняка – не сделаю пару глубоких затяжек – сдохну.

Выдвинув ящик похожей на рухлядь прикроватной тумбочки, я нашёл среди лежащего там хлама запечатанную пачку и резко содрал фольгу. Швырнул обратно и, чиркнув колёсиком зажигалки, с удовлетворением затянулся.

— Откуда тут сигареты? – тут же донёсся до меня голос, которого в данный момент я предпочёл бы не слышать. Хотя бы минуту-другую, пока чувства, раздёрганные, начисто перемешанные, не придут в хоть какой-то порядок.

Не ответив, я подошёл к окну и, дёрнув разболтанный шпингалет, открыл его. В комнату тут же ворвался влажный ветер, капли дождя оставили на грязном подоконнике мокрые лужицы. Глядя в непроглядную тьму, я курил, стараясь не думать о том, что только что случилось.

Облегчения я не чувствовал, нутро по-прежнему выкручивало желанием, смешанным теперь, ко всему прочему, с дрянным ощущением потери. Слишком долго. Слишком, чёрт подери, долго! Оба мы изменились, хотя вкус её кожи, её губ…

— Денис, — я услышал, как позади скрипнула половица. – Давай поговорим.

Я презрительно хмыкнул себе под нос. Что это? Попытка пойти на мировую? Зайти с другой стороны и уговорить отпустить обратно – к папочке и мальку, выбранного в мужья на, не сомневаюсь, взаимовыгодных условиях? Или ещё какая дрянь, коей в её хорошенькой белокурой голове, должно быть, запрятано немерено?

Затянувшись ещё раз, я задержал дым в лёгких. Гроза потихоньку отступала, скатывалась вниз, к морю, обещая натворить там ещё тех дел.

— Думаешь, есть о чём? – сухо спросил я и, затушив окурок о влажную каплю, оставил в давно служащем мне пепельницей пластиковом блюдце из-под цветочного горшка.

— А думаешь, нет? – она, прикрытая лишь старой наволочкой, подошла ко мне почти вплотную.

На фоне комнаты силуэт её выделялся светлым пятном, волосы золотились, вызывая во мне желание дотронуться, пропустить их сквозь пальцы. Чтобы унять его, я достал новую сигарету и снова прикурил. Уголёк вспыхнул алым. На лице Авроры мелькнуло нескрываемое недовольство.

— Прекрати курить, — она попыталась забрать у меня пачку.

— Ты забываешься, — я перехватил её руку. Прикосновение обожгло нас обоих, и я тут же разжал пальцы.

Она, отвернувшись, отошла обратно к постели. Я пытался рассмотреть тёмный узор татуировки на её упругой заднице, но видел только тёмную полоску и ничего больше. В паху снова потяжелело.

Выматерившись, я шире открыл окно, подставил лицо ночной прохладе, вдохнул наполненный озоном горный воздух.

— Холодно, — услышал негромкое.

Ночь и правда была холодная. Почему-то мне подумалось, что соски её затвердели, превратились в маленькие упругие вишенки. У неё всегда быстро твердели соски…

Задвинув шпингалет, я взял блюдце и, стряхнув в него пепел, встал напротив Авроры. Сидя на постели, она пыталась привести в порядок спутанные волосы. Мельком глянула на меня, вздохнула и продолжила. Влажные прядки струились меж её тонких пальцев. Блеск на безымянном напомнил мне о том, что случилось утром, о том, что сейчас она должна была лежать на широченной постели в каком-нибудь пятизвёздочном отеле под своим педиком мужем и закатывать глаза, изображая восторг, которого, я не сомневался, не испытывала бы и в помине.

— Иногда я бываю тут, — сам не зная зачем, признался я. Загасил недокуренную сигарету и вернул блюдце на подоконник. Посмотрел сквозь окно, заведомо зная, что различить ничего не смогу. – Когда-то это был спортивный лагерь. Сюда давали путёвки детям из малообеспеченных семей. Нам с братом они тоже доставались, — невесело усмехнулся и повернулся к постели.

Сложив ладони на коленях, Аврора смотрела на меня. Про волосы она то ли забыла, то ли сочла, что занятие это всё равно толку не принесёт.

— Почему лагерь закрыли? – наконец спросила она после нескольких секунд молчания.

Я снова хмыкнул. Никогда не любил бессмысленные разговоры на ненужные темы, но всё же ответил:

— Потому что никому нет дела до тех, кто не может платить.

Посмотрел на неё прямо. Ожидал, что она отведёт взгляд, но Аврора этого не сделала. Поджала губы и натянула выше ничего нахрен не прикрывающую наволочку. Я пожалел, что не оставил здесь хотя бы пару чистых простыней. Как-то ни к чему было, да и кто бы мог подумать… Рапунцель в логове заматерелого пса. Стерва! Ни пыль её не смутила, ни старая скрипучая кровать. Ублажала меня, как…

— Денис, — оборвала Аврора мои всё сильнее покрывающиеся чернотой мысли.

Я глянул на неё. Её узкие покатые плечи нежно белели на фоне потемневшего дерева, колени были сдвинуты.

— Иди сюда, — внезапно позвала и коснулась матраса рядом с собой.

Не знаю, что именно заставило меня подойти. От её простого «иди сюда» я разве что хвостом не завилял. Самому себе было мерзко от этого, но поделать с собой я ничего не мог. Присел рядом, и она тут же придвинулась ближе. Кожа её была прохладной, плечи покрыты мурашками. Я понял, что она замёрзла, и против воли обнял её, прижал к себе. Она уткнулась мне в плечо, то ли ища утешения, то ли пытаясь согреться, а меня так и выкручивало от её близости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Зачем ты надел джинсы? – спросила она, а я не сразу въехал, о чём она. Джинсы, какие, к чёрту, джинсы?! – Сними, — тронула моё бедро. — Холодно. А так ещё холоднее.

Отстранив, я посмотрел ей в лицо, а после расстегнул ширинку. Ткань липла к телу, ощущения были действительно так себе. Мокрые, застрявшие в этом домике с одной пачкой сигарет, мы напоминали никчёмных подростков с той лишь разницей, что ими не были.

— Думаешь, те люди уедут? – спросила она, когда я, раздевшись, снова обнял её.

— Понятия не имею, — ответил честно.

Она потихоньку кашлянула, потом снова. Я чувствовал, как двигаются её лопатки, как напрягаются мышцы. Кашель её мне не понравился, и это было сильнее всего прочего.

Взяв за подбородок, я поднял её голову и посмотрел в глаза. Провёл большим пальцем по нижней губе, второй рукой коснулся лба.

— Лечить тебя нечем, — смотрел в её глаза, а самому рычать хотелось. – Постарайся не подхватить простуду.

— Боюсь, уже, — она опять закашлялась и, высвободившись, прижалась ко мне.

Выносить её близость и без того было трудно, а сейчас, когда из одежды на двоих у нас была только жалкая тряпка, и подавно.

Но что-то останавливало. Её слёзы, её тихий голос, всё это ощущение глухой безвыходности… Я ещё сильнее обхватил её и прижал. Ладонь её оказалась на моей груди, выдох коснулся кожи. Несколько минут мы просидели в молчании. Пытаясь сообразить, что делать дальше, я поглаживал её спину, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что делал так уже много раз. Не сейчас – когда-то давно.

— Почему ты бросила спорт? – вопрос не был тем, что интересовал меня больше всего, но всё же. Да и, пожалуй, оба мы слишком устали для того, чтобы заниматься сейчас выяснением отношений. Проблемы на горизонте маячили куда более серьёзные, ибо я в самом деле не имел понятия, что ждать от людей в доме, а при себе у меня не было даже телефона.

Аврора напряглась, и это удивило меня. Собрав волосы, я тихонько потянул её и посмотрел в лицо. Грудь её приподнялась в выдохе.

— Заболела. Попала под дождь и…

— Попала под дождь? – я потянул её сильнее, заставляя откинуть голову. – На тебя это не похоже. Ты же никогда из дома без запасной пары носков не выходила. Тряслась над своей карьерой…

— Я попала под дождь! – неожиданно дёрнулась она. На миг в голосе её послышались истеричные нотки, но она быстро взяла себя в руки и повторила спокойно: — Просто дождь, Дэн. Просто дождь… А потом… подозрение на астму. Врачи сказали, больше никакого спорта.

Она закашлялась, на этот раз сильнее прежнего. Сделала глубокий вдох, облизнула губы и отвернулась.

— Просто дождь… — шепнула почти беззвучно, но я услышал. Услышал, и почему-то мне вдруг показалось, что это не было простым дождём.

Схватив за плечо, я развернул её обратно. Она смотрела на меня прямо, вскинув голову, но вызов, что читался в её взгляде, оттеняла какая-то незнакомая мне прежде усталость.

— Что случилось? – против воли спросил я, хотя ещё секунду назад не собирался делать этого.

Какая мне, к чёрту, разница, почему она бросила гимнастику?! Какое мне вообще дело до неё и до её жизни?! Всё, что мне было от неё нужно… Проблема заключалась в том, что она была права – я и сам не знал, что мне нужно. Взять её себе? Доказать, что могу это сделать? Этого мне было мало.

— Ничего, — глухим шёпотом откликнулась она.

Взгляд её остановился на моём плече. Протянув руку, она коснулась кончиками пальцев орнамента и судорожно выдохнула. Я шумно втянул носом воздух. Лёгкое, почти невесомое прикосновение стянуло внутренности, заставило сердце подскочить к глотке, а член напрячься.

— Нравится? – пренебрежительно усмехнулся я, и она тут же отдёрнула руку. Пальцы её безвольно легли на бедро – тонкие, хрупкие. Да пошло оно всё! Сжал её кисть, и Аврора тут же подняла голову.

— Всё ведь могло быть по-другому, — сдавил ещё сильнее, до боли.

— Не могло, — отозвалась она глухо. – Не могло, Денис, — с сожалением покачала головой.

Чем дольше я смотрел на неё, тем яснее мне становилось – она недоговаривает. Чуть улёгшийся гнев усилился. Что она хочет сказать?! Или что, будь она проклята, не хочет?! Этот взгляд, татуировка на ягодице… В который раз за последние годы мне подумалось, что вся моя жизнь пропитана ею, хочу я того или нет. Не забыть, не избавиться, разве что срезать её с себя на живую, без наркоза, да и то вряд ли выйдет.

Положил ладонь поверх её пальцев, погладил по руке и привлёк к себе. Дождь снова забился в стёкла, барабанной дробью застучал по крыше. Тяжело вздохнув, Аврора привалилась ко мне, и я, увлекая её за собой, прилёг на жёсткую кушетку. Провёл по её боку, по бедру, задержал ладонь на ягодице. Ощутил ещё один тёплый выдох у шеи.

— Он похож на тебя, — услышал я тихий шёпот. Вдохнул запах волос. – Похож на тебя…

— Лучше замолчи, — предупредил я её и убрал ладонь с упругой задницы.

Надолго меня не хватило – через пару секунд вернул обратно и сжал похожую на бархат кожу. Пальцы против воли искали дракона, но всё, что я чувствовал – её тепло, её дыхание.

Закрыл глаза, опустил вторую ладонь меж её лопаток и прошёлся вдоль выпирающих позвонков. Обхватил затылок и, собрав волосы, нашёл её губы своими. Она ответила сразу. Обхватила меня за шею и прижалась к губам как-то жадно, порывисто, будто сама хотела этого. Хотела?! Язык ударился о кончик её языка, во рту остался её вкус. Перебирая золото волос, я гладил её ягодицу и понимал – ничего не в прошлом. Сколько бы я ни пытался себя убедить в том, сколько бы ни пыталась убедить меня в этом она. Сука память! Но помнил не только я, сейчас, чувствуя её отклик, я понял это окончательно. Рапунцель тоже не забыла. Пыталась? В этом я не сомневался, только хрен у неё получилось.

— Он на тебя похож, — горячим шёпотом повторила она, когда я снова провёл пальцами там, где была татуировка. Накрыла мою ладонь своей и сдвинула чуть ближе к бедерной косточки. – Вот тут, — взяла и очертила драконью морду, полоску туши так, словно наизусть знала каждую мелочь. – Как тот, помнишь?

Зарычав раненым зверем, я впился в её рот, сминая её. Сгрёб волосы и намотал на руку. Помню ли я?! Да, чёрт её дери, помню! Дёрнул назад, откидывая голову, несколько секунд смотрел в блестящие глаза и после, отпустив, встал. Подошёл к подоконнику и снова схватил брошенную пачку, заведомо зная, что это не поможет. Ничерта не поможет. Разве что пулю в висок себе пустить. Помню ли я? Если так она хотела довести меня до крайности, это ей удалось.

***

— Это ещё что? – взяв с узкой ладошки Авроры брелок, я положил его на свою.

Чёрный дракон был тёплым. Нагрелся от её руки. Каменный, он был сделан то ли из агата, то ли ещё из чего, в этом я не разбирался. Провёл большим пальцем по зубцам на спине, по умело выточенной морде с приоткрытой пастью и посмотрел на Аврору. Та лежала рядом, подперев голову рукой. Длинные светлые волосы разметались по плечам и подушке, одна прядка падала на щёку.

— Подарок, — подавшись ко мне, она быстро поцеловала меня в подбородок и перевернулась на живот. Скрестила голые лодыжки.

— Подарок? – всё, что меня интересовало в данный момент – изгиб её спины, волосы, рассыпанные по плечам и измятой подушки, нежная округлость ягодиц.

Какие, нахрен, подарки?! Всего несколько часов назад она вернулась из Китая, и почти сразу приехала ко мне. Не видел её неделю, а чувство было такое, что прошло не меньше месяца. Сколько бы я ни грузил себя тренировками, не думать о ней не выходило. С каждым днём я всё отчётливее понимал, что она нужна мне. Нужна не на день, не на пару ночей, в принципе нужна, что ради неё я землю буду грызть, лишь бы всё сложилось.

— Я же тебе говорила, — она чуть тряхнула головой, и волосы блеснули золотом. – У твоего брата есть имя на ринге, а у тебя…

— Мой брат участвует в боях без правил, — кинув дракончика на постель, напомнил я. Взял руку Авроры и, подтянув к себе, провёл пальцем по венке от запястья до локтя. Она блаженно зажмурилась. Вздохнула, и грудь её легонько приподнялась.

— Ну и что? – возразила упрямо. Она всегда была упрямой, и порой это действовало на нервы, но в то же время нравилось мне. – Чёрный дракон, — шепнула, прижимаясь ко мне боком. Пододвинулась ещё ближе и, высвободив ладонь, положила её мне на живот. – Ты будешь Чёрным драконом, Дэн. Твой брат Кобра, а ты…

Шёпот её проникал внутрь меня, скручивал всё желанием быть с ней, дурманил, пьянил. Обхватив за талию, я повалил её себе на грудь и посмотрел в лицо. Дыхание её коснулось моих губ, волосы щекотнули щёку. Нагретый теплом наших тел маленький чёрный дракон тыкался мордой мне в бедро, а губы Авроры скользили по щеке.

— Да хоть самим дьяволом, — обхватывая её затылок, усмехнулся я и впился в губы. Сладкая, пахнущая чем-то пряным…

— Рапунцель и Чёрный дракон, как тебе? – оторвался на миг и снова посмотрел в глаза. Она очертила пальцами мои губы.

— Мне нравится, — выдохнула жарко. – Очень нравится.

***

— Денис, — Аврора подошла сзади. Встала рядом, оперевшись ладонью о подоконник. – Пойдём спать. Холодно и…

— Я смотрю, тебя больше не волнует, кто я и кто ты, — оборвал её на полуслове. – Да, Рапунцель?

Она молчала. Поджала губы, вскинула голову и неестественно расправила плечи. Губы мои скривила жёсткая усмешка, и я качнул головой.

— Согреть ведь может и сын нищего неудачника, правда?

Спина её напряглась ещё сильнее, пальцы сжались на ткани наволочки. Я заметил, как она дёрнулась, как резче обозначились черты её лица. Ещё пару секунд смотрел на неё, а после, сделав последнюю затяжку, выбросил окурок в окно. Закрыл его и, больше не глядя на Аврору, отошёл к постели. Улёгся на спину и закрыл глаза.

Сука память… Сука… Не знаю, сколько она стояла там, у окна, глядя в черноту ночи. Должно быть, минут десять, не меньше. Понимая, что нужно заканчивать с этим, позвать её, я не мог выдавить ни слова. Воспоминания отступали и снова накатывали волнами, поделать с которыми я ничего не мог. Одна волна за другой…

Наконец до меня донёсся скрип половиц, узкая постель прогнулась. Бока моего коснулось чужое, но такое знакомое тепло, лёгкие наполнил дурманящий запах. Сука… Против воли я обнял её за плечи, прижал ближе.

— Ты можешь думать обо мне всё, что угодно, — услышал я возле себя совсем тихое. – Но не думай хуже, чем есть.

Не знаю, что меня разбудило – едва слышный звук шуршащих по мокрой траве шин или внутреннее чутьё. Одно было ясно – мы не одни.

— Просыпайся, — сжал плечо Авроры. Она не ответила. – Просыпайся, — рыкнул, потихоньку тряхнув её, и только теперь понял, что от неё исходит жар.

Чёрт подери! Потряс снова, но услышал только хрип.

— Просыпайся, Аврора! – процедил, тщетно пытаясь растормошить её, но в ответ раздался лишь тяжёлый, хриплый выдох. Грудь её приподнялась и опала. – Давай… Давай девочка.

Она не откликалась. Только из груди её вырвался тяжёлый кашель, а с губ сорвался едва слышный стон.

8

Денис

Снова закашлявшись, она пролепетала что-то неразборчивое и прижалась ко мне ближе. Самое время, мать её! Пытаясь сообразить, что делать, я вслушивался в доносящийся с улицы стрекот сверчков, сквозь который явственно донёсся хлопок дверцы.

— Аврора! – перевернул её на спину и обхватил сзади за шею. – Давай… — сквозь зубы, пытаясь заставить её проснуться.

Ресницы её дрогнули. Взгляд был мутным, расфокусированным, дыхание, касающееся моего лица – горячим.

— Денис… — тихо простонала она, я же стянул со спинки всё ещё влажную футболку и обтёр ею её лицо.

— Одевайся, — кинул ей и взял рубашку. – Мы уходим.

— Уходим? – она, шатаясь, с трудом приподнялась, опираясь на руку.

Я насторожился и вслушался в донёсшиеся с улицы голоса. Проклятье! Вряд ли снаружи было меньше троих. А где трое, там и пятеро… Видать, сильно она кому-то понадобилась. Вот только… Не отдам. Ни папаше, ни кому-либо другому, будь то хоть леший, хоть сам дьявол. Не отдам!

— Да, — наскоро натянул джинсы и рывком поднял её с постели. Поймал взгляд. – Мы уходим, Аврора, — повторил чётко. — Прямо сейчас.

Голоса снаружи стали отчётливее. Теперь и она расслышала их. Замерла, уставившись на меня. Губы её дрогнули.

— Боже… — шепнула она, когда по окну мазнул луч фонаря. – Боже…

— Ищите лучше, — донеслось снаружи. – Они где-то здесь. Каждую щель обшарить, но достать девчонку!

— Дэн… — глаза её, огромные, тёмные, лихорадочно блестели, лицо было бледным, под глазами залегли тёмные тени. Несколько раз она тяжело кашлянула, стараясь прикрывать рот рукой, опёрлась на меня, и я снова почувствовал исходящий от неё жар. Не думая, помог надеть футболку и протянул шорты. Глянул на босые ноги. Проклятье… Но выбора нет. Ни у неё, ни у меня.

— Куда мы пойдём? – отяжелевшая ткань плохо поддавалась её ослабшим рукам.

Присев, я помог ей надеть шорты, ни на миг не переставая прислушиваться к творящемуся снаружи.

Ответить прямо? Не надеется же она, в конце концов, что для подобных случаев в кустах у меня припрятана вертушка? По-хорошему, нужно было вернуться, взять из дома ствол, деньги, телефон… По-хорошему! Только с ней по-хорошему, очевидно, не будет никогда. Наверняка ублюдки, что шарятся сейчас здесь, оставили в доме своих. Будь я один, возможно, и сунулся бы, но с ней… Быстро проведя ладонью от её лодыжки до колена, я поднялся и подал руку.

— Туда, где я смогу хоть несколько минут спокойно обо всём подумать, — проговорил одновременно с тем, как она вложила свою горячую кисть в мою.

Выдохнув, дотронулась пальцами до лба. Опустила голову.

— Я не уверена, что смогу долго идти, Денис.

— И что? – резко отозвался я.

Отпустил её руку, осторожно подошёл к окну и попытался взглядом отыскать мечущийся меж домиков, по траве, деревьям и стёклам луч света. Люди, что искали нас, отошли к другой стороне лагеря, и это было нам на руку. Сунул в задний карман джинсов зажигалку и сигареты. Вряд ли это поможет скрыть следы нашего здесь пребывания, но всё же.

— Предлагаешь оставить тебя тут? – подошёл к ней снова и заставил подняться. – Соберись, Аврора. Я всё прекрасно понимаю, но не время.

Она кивнула. Быстро посмотрела мне в глаза и кивнула ещё раз, уже с куда большим пониманием. Придерживая за талию, я быстро повёл её к двери. Уже через пару секунд мы, пригибаясь, бежали к лесу. Трава была мокрой, прохладный после дождя воздух помогал собраться. Больше всего волновало меня то, что Аврора была практически босая – единственная держащаяся на добром слове вьетнамка была не в счёт. Здесь, на территории, трава была довольно мягкая, но дальше нам предстояло идти по лесу.

Свет фар здоровенного внедорожника, стоящего неподалёку, вырывал из темноты часть бревенчатой стены и деревья сбоку от нас. Я быстро обернулся и заметил несколько тёмных силуэтов, расслышал обрывки фраз.

— Чёрт! – заставил Аврору пригнуться ещё ниже. Если нас заметят, уйти не удастся. Тем более с ней. — Сюда, — толкнул её за дерево в том месте, где растущие по краям поляны кустарники были гуще всего.

Голоса приближались. Четверо или пятеро. Судя по акценту, один или двое – выходцы с востока… Аврора шумно вдохнула, всё тело её напряглось.

— Нет, девочка, — я зажал ей рот рукой. Если сейчас она зайдётся кашлем…

Напряжённая, она уткнулась мне в грудь, скомкала рубашку в пальцах.

— Держись, — шепнул ей на ухо, перебирая волосы. Высохшие, они были особенно мягкие, и я против воли втянул запах. Пряный запах…

— … всё равно не уйдут… — тот самый, что говорил с восточным акцентом, открыл дверь в домик, что стоял рядом с нашим.

Медлить было нельзя. Каждая упущенная секунда играла против нас, и я не сомневался – Рапунцель понимает это ничуть не хуже меня. А если учесть, что лупящий фарами по деревьям «трактор» оказался здесь по её душу, медлить нельзя было в первую очередь ей.

Крепко обхватив тонкую кисть, я потащил Аврору меж стволов к тому месту, где когда-то находился летний театр с низкой полукруглой сценой. Судя по слышащимся издали обрывкам слов, до наших «загонщиков» дошло, что нам снова удалось уйти, и вряд ли благодушия в них от этого поприбавилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Денис… — задыхаясь, прошептала Аврора.

Я волок её дальше. Понимал, что её трясёт от озноба, что каждый шаг отнимает у неё всё больше сил. Ярость била по нервам, жар её руки проникал в меня, струился по моим собственным венам. Ещё немного…

— Давай, — едва мы обогнули театр, я толкнул её к забору. Дёрнул одну прогнившую балку, другую. Ни одна не поддавалась…

Аврора привалилась спиной и, придерживаясь за металл, едва ли не сложилась пополам, заходясь новым приступом, куда более сильным, чем предыдущие. Кашель её наждачкой скоблил по мозгам, выворачивал наизнанку. Казалось, что это задыхается она, а лёгкие горят у меня самого. Ещё одна балка, ещё…

— Давай, сука… — процедил сквозь зубы, рванув очередную сильнее прочих. Да! — Аврора, — позвал, и она, придерживаясь, подошла ко мне.

Без лишних слов нырнула в дыру, и я кое-как прикрыл её за нами. Снова схватил свою Рапунцель за руку.

— Я не могу… — сделав несколько слабых шагов, она сложилась пополам. – Правда не могу, Дэн… — шумно задышала, едва выговаривая слова. – Прости… Я…

Рывком я поднял её, посмотрел прямо в шоколадно-ореховые глаза. На лбу её выступила испарина, губы приобрели синеватый оттенок. Бросив быстрый взгляд в сторону лагеря, я ещё крепче сдавил её хрупкое локти и быстро заговорил:

— Сейчас мы кое-что сделаем, но тебе придётся постараться, ясно?

Она облизала пересохшие губы. Налетевший ветер бросил прядь волос ей в лицо, и я тут же убрал её. Блёклый рассвет лишь явственней подчёркивал её болезненный вид, нездоровый блеск глаз, заострившиеся скулы. На миг я задержал пальцы возле её щеки и тут же убрал.

— Держись, — повернулся спиной.

Не спрашивая, что делать, она обхватила меня за шею, и я поднял её, придерживая за бёдра. Чувствовал, как она прильнула ко мне, оплела. Дыхание её щекотало мне шею, волосы падали на плечо.

— Держись, — повторил, крепче беря её за бёдра.

Руки её были настолько слабыми, что в какой-то момент мне показалось, будто она вот-вот разожмёт их. Но нет. Упрямая…

— Спасибо, Дэн, — хрипло прошептала она, и от голоса её нутро моё в очередной раз скрутило. – Спасибо…

— Не за что благодарить, — огрызнулся я.

Благодарить в самом деле было не за что, потому что то дерьмо, в которое мы вляпались по милости, судя по всему, её отца, вряд ли могло рассосаться само собой.

В голове так и звучали обрывки расслышанных фраз, из которых ясно мне было одно: те люди, что наведались в мой дом, а после пришли за нами в лагерь, не успокоятся, пока не получат своё. Своё…

Проблема только в том, что своим они считают то, что принадлежит мне.

Мокрые ветки хлестали меня по рукам, по лицу, вода стекала на губы и шею, но чувствовал я только дыхание Авроры, щёкотную нежность её волос и дрожь. Дрожь, что раз за разом сотрясала её тело. Положив голову мне на плечо, она в который раз кашлянула. Ткнулась в меня носом.

— Дэн… — позвала она тихо.

— Что тебе? – пригнулся, стараясь, чтобы ветка не ударила её по лицу. Над головой весело защебетала птица, и мне захотелось прихлопнуть её, ибо всё, о чём я мог думать: где найти хоть что-то. Аптечку, сухие вещи, телефон… Хоть что-то, что могло помочь нам выбраться из этой задницы.

— Просто… — новый выдох. – Просто… Мне жаль.

К тому моменту, как мы выбрались на старую заброшенную дорогу, ведущую к более или менее оживлённой, солнце уже припекало первыми утренними лучами. Хоть Аврора и не была тяжёлой, мышцы у меня ныли так, что приходилось стискивать зубы. Ослабшая, она едва могла держаться, и тащить её сквозь дебри было той ещё задачей, тем более приходилось прислушиваться буквально к каждому шороху.

— Как ты? – спросил я, опустив её на землю возле загораживающих нас от дороги порослей орешника.

Аврора тут же оперлась на руки, мотнула головой и тяжело выдохнула. Я присел рядом. Размял плечи и, обняв, заставил её привалиться к себе. Дотронулся губами до лба. Дьявол!

— Что будет, если они нас всё-таки найдут? – надтреснутым голосом спросила она. – Денис, мне страшно…

Говоря откровенно, мне тоже было не по себе. Думать о том, что будет, если нас найдут, мне не хотелось. Прижимая к себе Аврору, я погладил её через футболку по талии. Солнце, просвечивая сквозь подсохшие листья, приятно грело кожу, прохлада наконец отступила.

— У твоего отца много врагов? – после недолгого молчания спросил я. – Ты что-нибудь знаешь о его делах?

— Вряд ли, — она качнула головой. Положила ладонь мне на живот и снова опустила голову на плечо. – Извини, Дэн.

Ничего другого я и не ожидал. Как бы я ни относился к её высокопоставленному папаше, понимал – втягивать дочь в подобное намеренно он бы не стал. Другое дело, что втянутой она оказалась самим фактом своего существования. Знай я, с кем мы имеем дело, было бы проще.

— Ничего, — сжал её кисть.

Мысленно дал себе и ей десять минут на то, чтобы немного отдышаться и собраться с силами. Помимо прочего, неплохо бы было поесть. Утро минувшего дня казалось настолько далёким, что осталось будто в прошлой жизни. Я вспомнил, как, сидя в машине, смотрел на выходящих из дома гостей, как делал затяжку за затяжкой… Дотянулся до заднего кармана и вытащил вымокшую, измятую пачку. Надежды на то, что удастся подкурить, было немного, но доза никотина мне бы сейчас не помешала.

— Хватит, — стоило мне щёлкнуть зажигалкой, Аврора вырвала её у меня из пальцев. Тут же уронила руку мне на колени и повторила совсем тихо: — Хватит, Денис.

— Это не твоё дело, — снова взял зажигалку.

Она только качнула головой. Тяжело вздохнула.

— Зачем тебе это? – спросила тихо. – Зачем ты себя травишь? Ты же…

— А тебе зачем? – опустил ладонь на её ягодицу. – Зачем, Аврора? – чуть сжал пальцы, выговаривая жёстко, с нажимом.

Она подняла на меня больной, вымученный взгляд. И дело было не только в том, что вся она пылала, сейчас я видел это яснее прежнего. Было что-то ещё, касающееся только нас с ней, но что? Что, чёрт её возьми?! Припечатать её к ближайшему дереву и заставить говорить?! Вытрясти, наконец, хоть что-то?! Что?!

Но ни сил, ни времени на это не было. Отбросив влажную сигарету, я взял другую, потом ещё одну. Четвёртая всё-таки вспыхнула красноватым угольком, лёгкие наполнил горький, со вкусом нашего настоящего дым.

— Как ты только можешь… — скривилась Аврора и, кашлянув, отстранилась от меня.

Я встал. Отошёл на несколько метров и прислушался. Тихо. Вышел на поросшую травой дорогу. Один бы я дошёл за час, может, за полтора, а с ней… Очередной глоток дыма принёс маломальское облегчение, мозги начали шевелиться. Одно было хорошо – несмотря на температуру и кашель, Аврора была хотя бы в сознании. Холодная, мокрая ночь позади…

— Денис, — позвала меня Аврора. Посмотрев на неё, я увидел, что она встала. – Нам нужно идти, — сделала ко мне пару шагов.

Я невольно хмыкнул. Сплюнул себе под ноги.

— Мне нужно отдохнуть.

— Я могу идти сама, — она решительно посмотрела мне в глаза. На секунду мне показалось, что мы не в этом Богом забытом лесу, а в прошлом, где она – подающая надежды гимнастка, а я… Знать бы ещё, кем тогда был я. Машущим хвостом псом или кем-то вроде этого?

— Не можешь, — не собираясь слушать её, отрезал я. – По крайней мере не столько, сколько нам придётся идти.

Отвернулся. Она стояла рядом, а потом тронула меня за локоть. Развернула к себе и забрала сигарету.

— Если ты не прекратишь, я тоже буду курить. – Поднесла к губам и, сделав затяжку, зашлась диким кашлем. Из глаз её потекли слёзы, плечи затряслись.

— Дура, — процедил я, выхватив сигарету и бросил на землю. Схватил Аврору за подбородок. На палец мой упала слезинка, грудь её так и вздымалась. Я качнул головой и выдавил сквозь зубы: — Дура.

— Может быть и дура, — отозвалась она. – Но…

Я подтянул её к себе. Коснулся губами губ, чувствуя её жар, сухую кожу. Намотал на кулак волосы и мягко прикусил нижнюю губу.

— Я могу идти, — повторила она, уперевшись ладошкой мне в грудь. – Хотя бы сколько-то.

Несколько секунд я смотрел ей в глаза. Может. Она ведь и правда может. Наверное, когда-то за это я её и полюбил – за умение держаться даже тогда, когда любая сдалась бы. За силу и слабость. За эти золотые волосы и шоколадно-ореховые глаза. За… да хрен его знает, за что ещё!

— Хорошо, — провёл большим пальцем по линии её рта. – Но как только станет хуже, скажи.

— Скажу, — пообещала она и сама взяла меня за руку. – Обещаю.

Многое я помнил, но и забыл многое. Теперь, когда я смотрел на идущую рядом Аврору, воспоминания становились чётче, полнее. Была бы она просто избалованной девчонкой… Но нет, просто избалованной девчонкой она не была никогда, и осознание этого заставило меня вспомнить не только её предательство, но и всё, что было помимо этого. А ведь было. Было, чёрт возьми!

— Ты просил сказать… — она остановилась, когда до дороги оставалось сотни три метров.

— Решила показать характер, — процедил я, но злился скорее на себя, чем на неё.

— Нет, — ответила она просто. – Мне не нужно ничего тебе показывать, Денис.  – На пару секунд она умолкла, а потом добавила очень тихо: — И доказывать тоже.

Я посмотрел на неё пристально. Доказывать? Нужны ли мне доказательства? Доказательства чего? От случившегося за последние сутки мозг заволокло туманом. Копаться в этом сейчас не было времени. Я дотронулся до лба Авроры, и она прикрыла глаза. Тяжело вздохнула и прижалась к моей руке, то ли ища ласки, то ли поддержки

— Ты ведь меня не оставишь? – внезапно спросила она очень тихо. – Не отдашь им.

Я помедлил. Что подразумевалось в этом вопросе? Простое желание выжить или… Верный пёс, что дремал внутри меня, замахал бубликом хвоста. Эта женщина была моим проклятьем. Все эти годы она была моим проклятьем!

— Не оставлю, — сказал тихо, уверенно, прекрасно понимая, что действительно не оставлю. Ни сейчас, ни когда-либо после. Не оставлю и не отдам. Второй раз – ни за что.

Тащить Аврору на стоянку было сродни самоубийству. Вполне возможно, что у тех, кто нас ищет, везде есть свои. У подобных им, как правило всё своё. А если нет… Если нет, существует много способов, чтобы это поправить. Один я бы мог затеряться среди транзитом проскакивающих тут, с Авророй это было невозможно. Яркая, она всегда привлекала к себе внимание. А уж сейчас – растрёпанная, босая…

Пройдя мимо ряда покрытых пылью машин, я остановился возле одной. Быстро глянул по сторонам. Осмотрелся. На первый взгляд всё выглядело сносно, но что-то подсказывало, что нужно быть настороже. Всё то же внутреннее чутьё скоблилось внутри ощущением опасности.

Я внимательно вгляделся в приютившееся у обочины захудалое бистро. Альтернативы в радиусе нескольких километров не было, так что вряд ли хозяев заботили мутные стёкла и облупившаяся вывеска. Рядом приютился одноэтажный мотель. Дешёвое пристанище на ночь для не нашедших ничего лучше незадачливых путников.

Втянув носом воздух, я почувствовал запах жареного мяса и похожего на кофе пойла. Желудок свело голодом, птичий щебет, звучащий вокруг, в очередной раз резанул по нервам. Всё вокруг казалось слишком спокойным. Слишком, мать его, спокойным! Солнце, с утра едва пригревающее, шпарило вовсю, рубашка высохла, да и джинсы уже не были такими мокрыми. Если бы не Аврора… Дыхание её было тяжёлым, в каждом выдохе слышался хрип, и это тревожило меня всё сильнее. Идти дальше было слишком рискованно.

Ещё раз осмотревшись по сторонам, я дёрнул дверцу первого попавшегося пикапа. Ждать, что тот окажется открыт, было глупо, но я всё равно выругался сквозь зубы.

– Чёрт, — процедил, когда и следующая машина не поддалась. Я мог бы разобраться с этим, но время поджимало. Аврора ждала поодаль. Ни с дороги, ни из бистро видно её не было, но понимание, что она одна и совершенно беспомощна, не отпускало меня ни на секунду.

Дойдя до припаркованного чуть в стороне автодома, я снова дёрнул дверь. Если и тут мимо, придётся решать проблему иначе. Самое простое – разбить стекло, но…

Не успел я подумать об этом, дверца поддалась. Легко, чёрт подери! Слишком легко! Но думать об этом не было времени. Забравшись внутрь, я бегло осмотрелся. Аптечка, вещи… Выдвинул ящик шкафа и грязно выругался: ничего женского.

— Да чтоб тебя! – рыкнул, задвинув его с хлопком.

На полках лежало несколько футболок, и я не глядя сгрёб их. Аптечка… Где эта проклятая аптечка?!

Под руку попался измятый пакет, и я без разбору засунул туда всё, что было у меня в руках. Сколько времени потребуется, чтобы напасть на наш след? Вряд ли много. Аптечка… Проклятье…

Заметив кроссовки, я отправил их к одежде и вошёл на крохотную кухню. Наткнулся взглядом на бутылку с водой. Хоть что-то дельное. Последние полчаса Аврора то и дело облизывала сухие губы, но всё, что я мог, крепче держать её. Если у меня в горле пересохло, что говорить про неё?! Несколько шоколадных батончиков… Открыв шкафчик, я наконец увидел то, что искал. Чёрная коробка с маленьким крестиком на крышке. На мгновение я почувствовал облегчение и тут же нутро скрутило острым чувством опасности. Подобравшись, я сделал было шаг.

— Стоять, — под рёбра мне упёрся ствол. – Что, думал, уйдёшь так просто?

Нутро натянулось пуще прежнего. Я попытался было развернуться, но дуло вжалось сильнее.

— Не дёргайся.

Аврора… Всё, о чём я мог думать сейчас – она. Главное, чтобы они не добрались до неё.

9

Аврора

— Пожалуйста… — остановившись на пороге, едва слышно выдавила я. – Пожалуйста… Уберите пистолет. Мы… нам нужна помощь. Нам просто…

Грудь сдавило очередным приступом кашля. Придерживаясь за косяк, я смотрела на высокого поджарого мужчину и едва сдерживала слёзы. Нервы сдали в тот момент, когда я, наблюдая за стоянкой из-за поросли орешника, увидела идущего к трейлеру мужчину. Поначалу спокойный, он мгновенно подобрался, стоило ему заметить, что дверь в трейлер приоткрыта. Быстрым движением вытащил что-то из-за пояса… Пистолет.

— Дэн… — только и выдохнула я, прежде, чем броситься к придорожной забегаловке.

Никогда не отличавшийся мирным нравом, сейчас Денис был на взводе и мог натворить глупостей. Не дай Бог… Не дай Бог, с ним что-нибудь случится! Никогда себе этого не прощу!

Как оказалась возле трейлера, я помнила плохо. От слабости меня покачивало и тошнило, солнце казалось слишком ярким. Ноги кололо мелкими камушками. Только бы мужчина не выстрелил! Только бы…

— Нам просто нужна помощь, — повторила я, когда он, по-прежнему не сводя с Дениса ствол пистолета, обернулся ко мне.

Глаза у него были тёмные, взгляд пристальный. Осмотрев меня с головы до ног, он сухо спросил:

— Ты кто такая?

— Она со мной, — вместо меня ответил Денис и, несмотря на пистолет, обернулся ко мне.

Стиснул зубы, на шее его вздулась вена. По взгляду его я видела, что он в ярости. И, судя по всему, причина была во мне. Но ярость его в данный момент меня не волновала. Куда больше тревоги вызывал хозяин автодома: на вид ему было примерно столько же, сколько Дэну с разницей лишь, что я понимала – он действительно может выстрелить. Что-то в нём не давало усомниться в этом – взгляд человека, привыкшего принимать чёткие и важные решения.

Помедлив несколько секунд, он убрал пистолет. Молча посмотрел на Дэна и лишь после проговорил:

— Можно было просто попросить.

— Руслан Алиев, — представился мужчина, когда мы прошли в комнатку.

Я присела на подвернувшийся стул и, сложив руки на уголке столика, опустила на них голову. До сих пор ещё кое-как державшаяся, вдруг поняла, что сил не осталось даже на то, чтобы шевелиться. Руслан Алиев… Имя показалось мне знакомым, и я заставила себя поднять голову. Сознание напоминало мутную воду, где растрёпанными клочками болтались воспоминания. Где я могла встречаться с ним? Слышать о нём? Тревожное чувство, только-только отступившее, охватило меня с ещё большей силой.

— Что-то не так? – вдруг резко обернулся ко мне Руслан, хотя до этого даже не смотрел в мою сторону.

Я приоткрыла рот, чтобы что-нибудь сказать, качнула головой. Внезапно на ум пришла неожиданная догадка.

— Вы… Вы имеете какое-то отношение к Грату? – спросила осторожно и несколько раз кашлянула, прикрывая рот ладонью.

Вышедший из кухни Денис поставил передо мной чашку с чем-то горячим, навязчиво пахнущим ароматизатором малины. Принюхавшись, я поморщилась, но всё равно обхватила чашку руками. Уголок губ Руслана дёрнулся. Отвернулся он так же резко, как и повернулся ко мне до этого, и я поняла, что это действительно он. Руслан Алиев – брат человека, заправляющего делами в одном из крупнейших городов страны. Кажется, когда-то на него было совершено покушение, после которого он долгое время провёл в коме… И ещё, кажется, именно к нему должна была перейти власть в Грате.

— Допустим, — только и бросил он, больше не глядя на меня.

Денис перевёл взгляд с меня на Руслана. Меж бровей его пролегла едва заметная складка, выдававшая не отпускавшее его напряжение. Я сделала глоток кипятка с растворённым в нём жаропонижающим и почувствовала, как тело наполняется теплом. Голова закружилась, захотелось привалиться к чему-нибудь. Пространство вокруг раскачивалось, расплывалось, мышцы ныли.

— Вы знакомы? – спросил Денис, и я отрицательно качнула головой.

— Нет, — наклонилась и сделала ещё один глоток, не поднимая чашку. – Но… Думаю, ты слышал про Рената Алиева?

Дэн нахмурился сильнее, взгляд стал совсем тяжёлым. Руслан по-прежнему молчал, будто разговор его не касался вообще. Достал из шкафа полотенце, какие-то вещи, кинул всё это на постель и вышел из машины.

— Говори, — потребовал Дэн, посмотрев ему вслед.

Я снова качнула головой, ибо сказать мне было нечего. Разве, что его угораздило забраться в машину брата одного из самых влиятельных людей страны. Учитывая наши, а вернее мои проблемы, так, мелочи…

— У него есть брат, — всё же отозвалась я. Посмотрела Денису в глаза.

Тот невесело усмехнулся и, взяв у меня чашку, отхлебнул глоток. Поморщился и поставил обратно:

— Пей.

Учитывая, кем был мой отец, я понятия не имела, стоит ли говорить Руслану кто я такая. Будучи человеком жёстким и категоричным, отец нажил себе немало недоброжелателей. Что, если и с хозяином Грата отношения у него не из лучших? Несколько раз я видела того на официальных приёмах, но не более. А теперь что?

И без того тяжёлая голова заныла сильнее, сознание желало лишь тишины и спокойствия. Денис встал сбоку, его большая, широкая ладонь легла на мой лоб, и я прикрыла глаза. Прижала ладонь ближе. Казалось, от одного его прикосновения мне стало легче, от одного лишь понимания того, что он рядом. Он всегда умел справляться с трудностями, с проблемами. С ним я была уверена – мне ничего не грозит. Тогда, в прошлом… Мне с ним – нет, но не ему со мной. А в настоящем? В настоящем ничего не изменилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Куда вас отвезти? – коротко спросил Руслан, вновь появившись, чем вывел меня из собственных безрадостных мыслей.

— Подальше отсюда, — ладонь Дениса исчезла, и меня тут же прошибло ознобом. – У нас большие неприятности.

— Это я уже понял, — Руслан протянул Дэну бумажный пакет. – Кофе паршивый, но это лучшее, что можно найти в радиусе десятка километров. Хочешь принять душ? – обратился он уже ко мне.

По-правде говоря, сил на душ у меня не было. Единственное, чего мне хотелось – лечь, укутаться одеялом и забыться сном. Но отказаться я всё-таки не смогла и слабо кивнула прежде, чем успела отдать себе в этом отчёт.

— Мы можем уехать отсюда? – резко осведомился Дэн. Терпение его, по всей видимости, подошло к концу.

Я и сама понимала, что оставаться на стоянке опасно. Как далеко способны зайти те люди, что ищут нас? На что они вообще способны, и что не поделили с отцом? Я услышала, как шуршит бумажный пакет, почувствовала запах кофе.

— Можем, — отозвался Руслан. – Но для начала я хотел бы знать, кто вы такие, ребята, и с чем мы имеем дело. Если нет – валите на все четыре стороны.

Дэн медлил. Шорох бумаги стал громче, на столике возле чашки появился пластиковый контейнер с чем-то похожим на твороженную запеканку, и вилка. Пластиковая крышка от стаканчика со стуком упала рядом. Посмотрев на Дениса, я поняла, что он обдумывает, что сказать и стоит ли говорить вообще. Руслан внимательно посмотрел на него, после на меня. Тишина стала совсем напряжённой. Я понимала, что выбора у нас нет, но не знала… Не знала, что лучше: снова оказаться на обочине или попробовать довериться этому человеку. А что, если он как-то связан с теми…

— Вот что, ребята, — наконец заговорил Руслан. – Валите отсюда. Бери свою девку и… — процедил он, глядя на Дэна. Кулаки того сжались, скулы напряглись.

— Меня зовут Аврора, — быстро проговорила я, не дав Руслану закончить фразу. – Аврора Кондратьева. Я…

— Я знаю, кто ты, — теперь Руслан рассматривал меня. – И кто твой отец знаю. Кажется, знаю, — уголок его губ дёрнулся. – Валерий Кондратьев, угадал? – ещё одна усмешка.

Пальцы у меня похолодели, мышцы натянулись. Судя по тому, как потемнели его глаза, ничего хорошего ждать не стоило.

Я сжала руки в кулаки. Смотрела на него и молчала, потому что говорить было бессмысленно.

— Угадал, — он не сводил с меня цепкого, прожигающего взгляда. – Твой отец – редкая гнида. Ещё какая гнида…

10

Денис

— Расклад так себе, — не отводя взгляда от дороги, проговорил Руслан, когда я вкратце обрисовал ему положение дел.

Я мрачно хмыкнул. «Так себе» — далеко не те слова, коими выразился бы я сам.

— Оно тебе вообще надо? – снова заговорил Рус после недолгой паузы.

— Уверен, — ответил я, не задумываясь.

Ехали мы уже около получаса. Аврора уснула, едва голова её коснулась подушки. Наскоро приняв душ, она, окончательно вымотанная, едва дошла до кровати. Чуть не упала, и я, подхватив под руку, помог ей улечься. Укрыл одеялом и тронул лоб. Температура была по-прежнему высокая, глаза казались особенно тёмными, а ресницы густыми.

— Я должна была сказать, — шепнула она, чувствуя моё напряжение.

Чёрт подери! Даже если должна… Я ясно сказал ей, чтобы сидела и не высовывалась, что бы ни случилось. Что, если бы всё кончилось иначе?! Если бы возле забегаловки оказались люди из лагеря?! Героиня, чтоб её…

— Потом поговорим, — укрыл я её одеялом. Услышал тихий вздох и покачал головой. Не выдержав, наклонился и быстро коснулся губами губ.

— Денис… — она остановила меня, взяв за руку, когда я уже собирался подняться. Я мельком глянул на неё, но она, видимо, и сама не понимала, чего хочет. Губы её приоткрылись, во взгляде была какая-то растерянность. – Подожди…

— Что?

Я чувствовал её пальцы, и это будило во мне самые противоречивые чувства: всё то же раздражение, гнев, желание. И… совершенно другое желание – перехватить её руку, сплести наши пальцы и сидеть рядом до тех пор, пока она не уснёт. Нежность к ней, от которой, казалось, не осталось и следа, искра за искрой фениксом возрождалась из пепла, и это было сильнее меня. Сильнее прошлого, и поделать с этим я ничего не мог.

— Просто посиди со мной минуту, — попросила она тихо, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

Слова её резанули по больному. Прошлое схлестнулось с настоящим, напомнило о себе колючим холодом, темнотой предательства. Нежность, сдавившая сердце, долбанула под рёбра осознанием – опять. Опять я введусь на это. На её слова, её пальцы, её взгляд.

— Нам нужно ехать, — встал, убрав её руку. – На это нет времени.

После того, как она назвала своё имя, напряжение в трейлере сгустилось. Чего ждать от Алиева, я не имел ни малейшего представления. В какой-то момент понимание того, что он может быть не просто причастен к организованной на нас травле, а быть её организатором, стало таким чётким, что кровь забурлила адреналином. Что же до кофе… Почему бы не поиграться? У таких, как Кондратьевы и ему подобные, свои развлечения. Я следил за каждым движением Алиева, за его мимикой, готовый в любой момент встать на защиту своего. Своей… Своей дрянной Рапунцель, девчонки, что начисто вывернула мне душу. Но секунда перекатывалась в секунду, а интуиция молчала.

— Расскажешь мне всё сам, — проговорил наконец Руслан, переведя взгляд с Авроры на меня. – Чёрт… — снова мотнул головой. – Кондратьевская дочка… Чтоб меня…

Въехав на парковку у небольшого магазина, Руслан остановился. Не спеша ничего говорить, я осмотрелся. Местечко мало чем отличалось от прошлого, хотя с гор мы спустились. Всё то же придорожное бистро с мутноватыми стёклами окон, несколько припаркованных возле него машин и незатейливый, хотя весьма живописный пейзаж вокруг. Разве что вместо отеля – магазин, торгующей всякой всячиной и заправка чуть дальше.

— Подождёшь тут или пойдёшь со мной? – спросил Руслан, выключая двигатель.

Я задумался. Лишний раз светиться не стоило ни мне, ни Авроре, не говоря уже про нас двоих разом, но и доверять Руслану на все сто я не мог, пусть даже чуйка подсказывала, что положиться на него можно.

От напряжения и отсутствия сна чесались глаза, голова была тяжёлой. Курить хотелось так, что драло глотку. Пачка, что я забрал из домика, превратилась в труху, зажигалка тоже намокла, и я вышвырнул её на одном из горных поворотов.

— Думаю, мы можем тебе доверять, — всё же выговорил я и твёрдо глянул на Руса.

Рука того свободно лежала на колесе руля.  Откинувшись на спинку сиденья, он поморщился от бьющего в стекло солнца и потёр переносицу.

— Проклятая авария всё ещё даёт о себе знать, — проговорил, тряхнув головой, и открыл дверь, но прежде, чем выйти, ответил мне спокойным, уверенным взглядом: — Ты мне нравишься. И девка твоя тоже. Хоть она и дочь Кондратьева… — он усмехнулся уголком рта. – Что-то в ней есть.

— Что-то? – я тоже усмехнулся, вспоминая, как касался этой ночью её волос, её карие глаза, её тонкие пальцы. Что-то…

— Я не о том. – Рус приоткрыл дверь чуть сильнее. – Решительная она. Вроде и на отца своего похожа, но нет… Стержень в ней другой. Это сразу видно.

Я задумчиво уставился в лобовое стекло. Из магазина вышла мамаша в растянутой кофте с мальчонкой, на вид которому было лет десять и пухлой девочкой с тонюсенькими ножками. Следом за ними – невысокий мужичок с пивным пузом и набитым пакетом. Нормальная семейная пара… Мальчонка напоминал щегла – взлохмаченный и неказистый, как и его родители. У нас с Авророй были бы красивые дети… Могли бы быть красивые. Разница лишь в том, что у этих двоих они есть, а у нас нет. Красивых или нет. Просто нет.

— Раздобудь сигарет и кофе, — оторвавшись от созерцания семейства, попросил я, и Руслан, кивнув, захлопнул за собой дверь.

Просидев в одиночестве с пару минут, я встал и, сам не зная зачем, вошёл в жилую зону. Аврора спала, приоткрыв во сне губы. Волосы её разметались по постели, ладошка лежала на подушке возле лица, одеяло сползло с плеча. Вслушиваясь в её дыхание, я поправил его. Задержал руку, а после решительно сжал в кулак.

— И на кой ты мне встретилась? – выдохнул, невесело усмехнувшись.

Присел на край постели и, уперевшись локтями в колени, устремил взгляд в противоположную стену. Была бы возможность что-то изменить… А изменил бы? Понимание, что нет, чёрт возьми, не изменил, вызвало очередную усмешку. Отказаться от неё было для меня подобно удавке на шее. С ней или без неё… Разница не велика.

Повернулся и всмотрелся в её лицо с залёгшими под глазами тенями. Кончиками пальцев провёл по волосам, по тыльной стороне ладони.

— Денис, — шепнула она. Поначалу мне показалось, что она проснулась, но нет. – Денис… — повторила почти не слышно. – Ты… я должна…

Поморщившись, она нервно, тяжело выдохнула и умолкла. Кончик розового языка прошёлся по губам и исчез. Я по-прежнему смотрел на неё, вспоминая некрасивую семейную пару с их щеглятами-ребятишками, слова Руслана. Есть в ней что-то… Есть. Всегда было. Не в волосах дело и не в запястьях с синими ниточками вен. Это бы я сумел найти. Но я не сумел… Не сумел найти то, что было только в ней.

Заглянув внутрь, Рус кивнул, и я нехотя поднялся. Вернулся в кабину. На приборной панели стоял большой стакан кофе, рядом – две пачки сигарет.

— Держи, — кинул он мне зажигалку, и я, поймав её одной рукой, принялся сдирать с сигарет целлофан.

— Это что? – подкурив, кивнул на наваленные меж сиденьями пакеты.

— Разберёшься с кофе, посмотришь, — он отпил несколько глотков из своего стакана и завёл двигатель.

Приспустив окно, я сделал жадную затяжку и выпустил дым. Кофе был таким же дрянным, как и в прошлой забегаловке, но сейчас это было как раз то, что нужно. Высыпав стакан несколько пакетиков сахара, я как следует размешал его и сделал новую затяжку.

— Карта зарегистрирована на меня, — на колени мне упала коробка. Дешёвый смартфон из тех, что были в ходу у местных.

— Спасибо, — только и ответил я, прекрасно понимая, что другие слова будут лишними.

— И ещё…— следом о бедро мне ударилась рукоять пистолета. – Думаю, лишним это не будет.

— Спасибо, Руслан, — держа в зубах сигарету, я протянул ему руку. – Если когда-то тебе потребуется помощь, ты знаешь, где её искать.

— Для начала себе помоги. И девчонке своей, — бросил он, но по взгляду его мне было ясно, что он меня понял.

Проводив взглядом удаляющийся от нас по дороге автодом, Аврора отошла к обочине и опустила на землю рюкзак, один из двух отданных нам Русланом.

— Что? – спросил я, когда она посмотрела на меня.

Было и в её движениях, и во взгляде что-то безнадёжное, усталое, что только усилило моё и без того ставшее перманентным раздражение. Поспать мне, в отличие от неё, не удалось ни минуты, сунутый за пояс джинсов пистолет не давал забыть о разыскивающих нас людях, ещё и она с этим её взглядом…

— Будет лучше, если я позвоню отцу, — наконец негромко проговорила она.

— Без твоего отца обойдёмся, — отрезал я, не собираясь обсуждать это.

Руслан высадил нас на подъезде к одному из местных посёлков, неподалёку от заправки. При всём желании прилечь хотя бы на пару часов в любом, пусть даже самом захудалом отеле, рисковать так мне не хотелось. И причина была всё та же – моя Рапунцель. Моя, чёрт её подери, Рапунцель, что сейчас смотрела на меня, уверенная в своей правоте.

Я стиснул зубы и отвернулся, зная, что она по-прежнему смотрит на меня. В рюкзаке, что болтался у меня за спиной, лежали кое-какие вещи, что дал нам Рус, немного еды и большой плед. Чуть позже я собирался найти тихое безопасное место, где мы сможем провести несколько часов. Благо, окрестности я знал хорошо.

— Денис, — Аврора дёрнула меня за руку, заставляя развернуться к себе. Глаза её сверкали гневом. – Это уже не шутки! Я понимаю…

— Мы не будем звонить твоему отцу, — прочеканил я, глядя ей в глаза.

— И что?! – злость её стала сильнее. Выглядела она по-прежнему бледной и усталой, но было заметно, что сейчас ей куда лучше. – Чего ты этим хочешь добиться?! У моего отца есть возможности, есть деньги. Или ты предлагаешь бегать по лесу вот… — она махнула на свой рюкзак, — вот с этим?! И долго мы сможем так?!

— Не забывай, — не повышая голоса, процедил я, перехватив её руку, — что как раз из-за твоего отца мы и бегаем по лесу. – Дёрнул её на себя, заставляя прижаться вплотную. – Твой папочка, судя по всему, перешёл дорогу тому, кто не собирается играть по его правилам, Аврора.

— Он поможет, — выдохнула она, и я почувствовал её дыхание на шее, на подбородке. – А потом…

— Нет, — покачал головой. – Забудь про отца.

Она приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, и я невольно опустил взгляд к её рту. Клокочущее внутри раздражение смешивалось с её пряным запахом, солнце грело кожу, ласкало лицо и плечи.

— Мы должны позвонить отцу! – качнула она головой, пытаясь высвободить руку. – Твои принципы никому не нужны, Дэн! – голос зазвучал напряжённо, нервно, с лёгкими истеричными нотками. – Сейчас это уже не имеет значения!

— Имеет! – Рявкнул, оттолкнув её от себя.

Аврора отступила на шаг и снова покачала головой. Грудь её вздымалась, ладони сжались в кулаки.

— Чего ты добиваешься?! – вскрикнула она. – Что ты можешь?! Кто ты такой, Дэн, чтобы…

Не помню, как я схватил её, как отволок к деревьям. Толкнув дрянь к стволу, я схватил её за подбородок и крепко сжал. Память… Проклятая память лезвием прошлась по сознанию, заставляя вспомнить то, что, казалось, только-только начало подёргиваться туманом настоящего. Волосы Авроры растрепались от толчка, волной рассыпались по плечам.

— Дэн! – поморщилась она от удара о дерево.

Я стиснул подбородок ещё крепче. Она попыталась высвободиться, оттолкнуть меня.

— Пусти, — зашипела, впившись ногтями в мою руку. – Пусти меня!

— Кто я такой?! – зло зарычал, склонившись к ней. – Кто?! – в самое лицо с той яростью, что пульсировала во мне. – А кто тебе нужен, Аврора?! Кто?!

— Денис… — она обмерла на секунду, потом снова попыталась оттолкнуть  меня.

— Думаешь, твой депутат таскал бы тебя по этому грёбаному лесу? – задрав её голову, я невесело усмехнулся в презрении и медленно покачал головой. – Нет. Это я… Это я снова таскаюсь с тобой. Дурак… Снова, Аврора… А ты ведь всё та же…

— Да, — в уголках её глаз внезапно появились слёзы. – Всё та же… — шёпотом, не отводя взгляда. – А ты ничего так и не понял… Ты… ты и правда дурак. Какой же дурак… — тронула мою скулу.

Неожиданно нежно, вовсе не с тем гневом, что ещё недавно звучал в её голосе. Меня тряхнуло. Одно наслаивалось на другое: воспоминания, шёпот, слёзы, настоящее и прошлое. Резко отпустив, я сделал шаг назад, но она неожиданно ухватила меня за рубашку.

— Что ты можешь сделать, Денис? – всё тот же шёпот и взгляд глаза в глаза. – У них оружие… Их много, а ты… Я не хочу…

— Что ты не хочешь? – холодно, понимая, что сейчас это уже слишком. Одно то, что она вот так близко – слишком. Её пальцы – слишком. И то, что я слышал в её дыхании, видел в её влажных глазах. То, что поднималось из пепла внутри меня самого – вот это было действительно слишком.

— Потерять тебя, — одними губами, беззвучно.

Её пальцы сжались сильнее, ткань натянулась. Вторая ладонь опустилась мне на грудь, взгляд стал беспокойным, будто она ждала какого-то ответа. Только ответа у меня не было. Для неё у меня

1

Аврора

– Ты точно знаешь, что тебе нужно именно это? – подруга смотрела на меня с ожиданием.

Я не смогла сдержать вздох. Она всегда видела куда больше, чем другие. Знала меня так хорошо, как не знала себя, возможно, даже я сама. Но…

– Да, – твёрдо ответила я и, коснувшись пальцами уложенных в замысловатую причёску волос, снова посмотрела в зеркало.

Белое бельё, подвязка на бедре… Невольно я опустила взгляд ниже. Чёрный дракон… Татуировка, намертво вбитая под кожу чёрной тушью. Напоминание о том, чему не быть уже никогда.

Даниэлла поняла всё без слов и отвернулась. Я же заставила себя собраться и проговорила с ещё большей решимостью:

– Я уверена. Марк…

– Уверена в чём? – внезапно резко спросила Даниэлла. – Аврора… ещё не поздно…

– Поздно! – перебила её я. Чувства, что я так долго прятала внутри, вырвались наружу, но я быстро затолкнула их обратно и, взяв себя в руки, заговорила уже спокойно: – Поздно, и ты это отлично знаешь.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Наконец она, вздохнув, подошла и приобняла меня. Упёрлась подбородком мне в плечо.

– Я хочу, чтобы ты была счастливой, – негромко проговорила Данька, глядя на меня сквозь зеркало.

Я накрыла её ладонь своей. Заставила себя выдавить лёгкую улыбку, хотя желание улыбаться внезапно куда-то пропало. Через несколько минут я надену свадебное платье, спущусь вниз, сяду в лимузин, а после… После стану женой человека, к которому испытываю уважение, привязанность… Которого ценю. Ценю, но…

– Ты же его не любишь, – шепнула Даниэлла.

Я промолчала. Что мне было сказать ей? Не люблю. Но разве это имеет значение?! Нет, не имеет. В моей жизни был только один мужчина, которого я любила. Которого могла любить, которому было отведено место в моём сердце. Но это в прошлом. Ничего уже не вернуть и не исправить.

– Я буду счастлива, – заверила я подругу и крепче сжала её руку. – Обещаю тебе.

– Разве? – Даниэлла обошла меня и, встав рядом, посмотрела в глаза. – Аврора…Взгляд её скользнул по татуировке и снова вернулся к моему лицу.

Я поджала губы. Отвернулась к постели, где было разложено моё подвенечное платье. На миг прикрыла глаза и, подняв веки, провела пальцами по атласу. Опустила голову. Ткань была приятной, гладкой. Дорогое платье, дорогая жизнь…

– Я буду счастлива с Марком, – повторила я, обернувшись к подруге. – Так нужно, Дань. Понимаешь, нужно.

– Кому? – она смотрела мне прямо в душу, и я не нашла в себе сил соврать. Не нашла в себе сил ответить.

Просто снова коснулась платья и попросила:

– Помоги мне надеть его.

– Значит, всё? – подруга приблизилась ко мне. – Точно?

– Да, – я улыбнулась ей. – С Марком мне будет хорошо. Он… Он хороший. Правда.

– Хороший, – со вздохом подтвердила она и принялась помогать мне, больше не задавая вопросов, ответы на которые были слишком болезненны даже для меня самой. Вопросов, ответов на которые, в сущности, не было.

Денис

Щурясь от лезущего в глаза дыма, я наблюдал за выходящими из дома людьми. Казалось, запах огромных денег и фальши, исходящий от них, доносился даже сюда.

Я сделал очередную затяжку, пытаясь перебить его, и выкинул окурок в окно. Тут же подкурил новую сигарету и снова затянулся. Горло драло, но это было лучше, чем вдыхать вонь, коей пропиталась вся эта семейка. Вслед за первой машиной от дома отъехала вторая, вслед за ней ещё одна.

Я прищурился сильнее, рассматривая одетого в чёрный костюм мужчину и его спутницу – совсем ещё молоденькую девицу в платье бледно-зелёного цвета. Сколько прошло лет после смерти первой жены Кондратьева? Четыре? Пять? Потянуло на свеженькое…

Презрительно усмехнувшись, я достал из бардачка бутылку старого доброго виски и сделал большой глоток прямо из горла. Ещё раз затянулся. Судя по тому, что Кондратьев решил отправить свою ненаглядную дочь под венец без конвоя, мысли о том, что кто-то посмеет позариться на эту шлюху, он даже не допускал. Наверное, правильно, но всё равно зря.

Машина моя стояла в тени деревьев на боковой дороге, и слышать, о чём говорят толпящиеся возле дома, я не мог. Уловил отзвук раскатистого голоса, женский смех и стиснул зубы. Очередной окурок полетел в приоткрытое окно Джипа. Глава семейства, придерживая под руку супругу, упаковался в длинный лимузин и отчалил вслед за остальными.

– Скатертью дорожка, – процедил я, проводив его взглядом и вперился в лобовое стекло.

Знал, что ждать осталось недолго. Звериное чутьё, никогда меня не подводящее, подсказывало это. Впрочем, во всём что касалось этой суки, доверять безоговорочно себе было нельзя. Один раз я уже сделал это, и к чему пришёл?

Глотнул из бутылки снова и швырнул её на соседнее сиденье. Как ни хотелось мне надраться до зелёных чертей, делать это было не время. После. После, но не сейчас.

Наконец на порог дома высыпала стайка девиц, одна из которых выделялась особенно. Белое пышное платье, улыбка… Проклятая улыбка, которую я видел даже отсюда так, словно Аврора стояла прямо возле меня. Рыжая девушка, что была ближе всего к ней, оправила лиф платья и что-то сказала, взмахнув рукой. Тронула локон золотых волос, уложенных в затейливую причёску. Потянувшийся было к очередной сигарете, я вовремя одёрнул себя. Это тоже не сейчас, как и виски.

Завёл двигатель. Джип потихоньку заурчал, а я так и продолжал смотреть на неё – свою предательницу Рапунцель. Жених – молодой и успешный политик. Отличная партия для дочери мэра.

– Не получит он тебя.

Я сжал руль и, стоило девицам нырнуть в лимузин, вдавил в пол педаль газа. Внедорожник сорвался с места, брызнув из-под колёс комьями влажной земли. Бутылка на соседнем сиденье стукнулась о спинку, виски болтнулся внутри.

Вырулив на дорогу, я резко затормозил, преграждая путь лимузину. Тот остановился. Напрасно папаша Кондратьев решил, что если у него есть власть, деньги, положение в обществе и всё к этому прилагающееся, никто не посмеет косо посмотреть на его дорогую дочку. Впрочем, смотреть на неё я не собирался. Насмотрелся, хватит. Это когда-то я был идиотом, готовым на всё ради прикосновения, верным псом, трущимся у её дорогих кожаных туфелек и заглядывающим в лживые глаза. Насмотрелся, наслушался и нажрался. Теперь играть мы будем по моим правилам.

Распахнул дверцу и, сжимая в руке рукоять пистолета, подошёл. Глушитель смягчил звук выстрела. Одно колесо, второе…

– Выходи, – рыкнул, с размаху ударив по капоту. – Выходи, Аврора.

Навёл дуло на шофёра и усмехнулся. Форменная фуражка, лежащие на руле руки… Крышу лимузина украшали безвкусные кольца золотистого цвета с сидящей возле них куколкой в розовом платье. Кукла эта, казалось, улыбалась той самой улыбкой, что и… Недолго думая, я пустил в неё две пули. Одну за другой, прямо в её крохотную башку с блестящими на солнце волосами. Лицо её тут же превратилось в месиво, кольца искривились, я же снова нацелил дуло на шофёра. Трусливая тварь…

– Что… – из машины показалась та самая рыжая девица, что стояла рядом с Авророй на крыльце. Смелая, мать её?! Бледная кожа, серые глаза. – Что тебе нужно? – она выглядела разъярённой. Рыжая… подружка белобрысой дряни. Кажется, Даня… Даниэлла…

– Пошла, – схватив её за плечо, толкнул в сторону и, склонившись, выволок из машины ту, что стала моим проклятьем.

Она сопротивлялась, шипела дикой кошкой, пыталась оцарапать меня, но мне было всё равно. Крепко держа за тонкое запястье, я со всей силы рванул её, к себе.

– Я никуда с тобой не пойду, – выкрикнула она. – Ты слышишь?!

– Пойдёшь, – процедил, стискивая её сильнее. – Ещё как пойдёшь.

– Отпусти! – ударила меня локтём, попыталась пнуть коленкой, но всё, что у неё вышло – неуклюже дёрнуться. – Отпусти! У тебя…

– Молчать! – рявкнул, понимая, что голос её звоном отдаётся в ушах, в пульсе. Что каждое её слово врезается в меня осколком прошлого. Её голос…

– А ну стой!

Я перевёл взгляд на водителя. Тот стоял по другую сторону машины, нацелив на меня пистолет. Ну уж нет.

Прижав Аврору к себе спиной, ткнул дулом ей в подбородок и попятился к Джипу.

– Дэн! – рыжая выглядела разъярённой и беспомощной. – Мать твою, ты что делаешь?!

– Я её похищаю, – сильнее вдавил ствол и почувствовал, как напряглась Аврора у меня в руках.

Её платье шуршало по асфальту, раздражая нервы, в нос бил знакомый запах духов. Столько времени прошло, а я помнил его всё так же отчётливо. Нет, даже лучше, чем когда-либо. Цветочный, с нотками гвоздики, корицы и мёда, он дурманил, заводил, превращал кровь в густую лаву, бил по мозгам.

– Денис… – она дёрнулась, упёрлась, пытаясь высвободиться. – Пре…

– Заткнись, сука, – сжал её крепче, чувствуя через платье изгибы её тела. Тела, что когда-то принадлежало мне, что когда-то я так неистово ласкал. Нет, теперь всё будет иначе. Иначе, чтоб её!

– Давай, – путаясь в её платье, толкнул в машину. Она повалилась на сиденье, заползла неуклюже, подтянула юбки, лёгким белым ворохом колышущиеся возле её изящных лодыжек. Я тут же залез следом. Толкнул ещё раз, заставляя пересесть на кресло рядом.

– Шевелись, – процедил, сгребая юбки с сиденья и швыряя следом.

Неуклюжая во всех своих поганых юбках, в туфлях на высоченных каблуках, она зацепилась за коробку передач. Зашипела, едва не свалилась, но всё же кое-как перебралась на место для пассажира. Локон выпал из причёски.

Я захлопнул дверцу.

– Денис… – она схватила было меня за руку. – Ты свихнулся? Ты… – голос её звенел гневом, раздражением и надменным высокомерием.

– Заткнись, – рявкнул, чувствуя, что действительно схожу с ума. От её запаха, от её близости, от понимания, что она рядом со мной в этой проклятой машине, в этот проклятый день, в этом проклятом, похожим на огромную кучу взбитых сливок белом платье. Белом, мать её, платье! Словно она невинная овечка, идущая замуж по большой любви. Какая, к чёрту, любовь?! Корыстная надменная дрянь! Стерва…

Резко сдав назад, я рванул Джип с места.

– Остановись, – приказала она всё тем же тоном. – Остановись, Загорский!

– Даже не подумаю, – процедил я, усмехаясь.

Сунул руку за её спину и, вытащив бутылку виски, зажал между коленей. Глянул в зеркало заднего вида. Девицы высыпали из лимузина и смотрели нам вслед. Глянул на Аврору. Она тоже смотрела на меня. Лживые карие глаза!

– Тебе не стоило делать этого, – процедила она. Пальцы её сжались в кулаки.

Одной рукой я свинтил крышку с бутылки и, вдавливая педаль сильнее, глотнул виски.

– Если ты не заткнёшься, я… – что сделаю, я понятия не имел, знал лишь, что ей это не понравится. Это прежде я делал так, чтобы ей нравилось, но теперь… – Здравствуй, Аврора, – ещё один глоток. – Давно не виделись.

Вместо того, чтобы ответить, она наградила меня ещё одним презрительно-гневным взглядом и стиснула зубы. Желание надраться стало невыносимым, но было, чёрт подери, всё ещё нельзя!

Дотянувшись до валяющейся на панели пачки, я зубами вытащил сигарету. Кинул остальные обратно и подкурил. Стоило мне вытолкнуть из лёгких первый глоток дыма, Аврора кашлянула и демонстративно отфыркнулась.

– Противно? – я криво усмехнулся. – Мне тоже противно от твоей вони.

– От моей вони? – голос её так и был натянут напряжением и гневом.

– Ты воняешь… – у меня вырвался сиплый смешок. – Ложью воняешь, милая Рапунцель. А этот запах… – поморщился, качнув головой. – Он въедливый. Хуже трупного. Нюхала когда-нибудь гниющее мясо, детка? Или такие, как ты…

– Что ты несёшь?! – выкрикнула она.

Подалась ко мне и попыталась перехватить руль, но я с силой оттолкнул её обратно.

– Заткнись и сиди, где сидишь! – рявкнул так, что у самого едва башка нахрен не взорвалась. Сколько вчера было виски? Стакан, два…

Весь вечер я провёл в зале. До ломоты в мышцах колотил грушу, но легче не становилось. Она выходит замуж. Стерва, выкинуть которую из мыслей я не мог вот уже херову кучу времени. Златовласая сука с глазами цвета лесного ореха. Стоило мне представить, как они с новоиспечённым муженьком кувыркаются в каком-нибудь бунгало на райском острове в свой медовый месяц, хотелось взять пару пушек, заявиться на свадебную пирушку и… Нет, её пристрелить я бы не смог. Не смог, хотя именно это и стоило бы сделать. Потому что именно из-за подобных ей нормальные парни превращаются в психов. Проводят в зале по восемнадцать часов в тщетных попытках не думать, а после надираются дешёвого пойла и дрочат на развороты глянца, едва завидев хоть чем-то похожие черты. Первое мне было знакомо, от остального спас спорт. Хотя… Невесело усмехнувшись собственным мыслям, я свернул с дороги и погнал ещё быстрее.

– Ты думаешь, тебя не найдут? – зло прошипела она, придерживаясь за ручку дверцы со своей стороны.  – Не пройдёт и получаса, как мой отец…

– Плевать мне на твоего отца, – оборвал я её. Сделал долгую затяжку и, мельком глянув на неё, приказал: – Телефон. – Она не шелохнулась. Сидела и молча прожигала меня взглядом. Ярость бурлила во мне всё сильнее, выкручивала сознание.  – Телефон! – гаркнул и, не дожидаясь, что взбредёт в её хорошенькую башку, рванул маленький клатч, что болтался у неё на плече. Крохотный, меньше моей ладони, белый кожаный клатч, чтоб его! Такой же беленький и чистенький, как и она сама. Такой же дорогой и изысканный, как всё в ней.

Расстегнув, я выпотрошил его себе на колени. Дорогой телефон в кожаном белом чехле с маленьким чёрным дракончиком в самом углу. Несколько секунд я пялился на этого дракона, понимая, что ещё не достиг точки невозврата. До этого самого момента не достиг. Сука…

Резко вскинув голову, я посмотрел ей в глаза. Она сидела молча, всё так же придерживаясь за ручку дверцы и смотрела на меня прямо, с вызовом.

– Ты пожалеешь, Аврора, – щурясь, выдавил я.

– Я уже пожалела! – её кажущееся спокойствие хрустнуло, как стякляшка, придавленная подошвой армейского ботинка. – Пожалела, что когда-то связалась с тобой, Загорский! – наконец в голосе её раздалось что-то схожее с отчаяньем. Бросив взгляд на дорогу, она снова посмотрела на меня. – Что ты делаешь?! Остановись! Сам знаешь, что у тебя ничего не выйдет! Стоит…

– Выйдет, – мимо нас мелькнуло несколько домиков. – Ещё как выйдет. Новый поворот, трасса, уносящая нас всё дальше…

Машин было немного, и я легко выжимал скорость. Заметил едущий в том же направлении пикап с открытым кузовом и, опустив стекло со своей стороны, вытащил из кармана смартфон. Мой – чёрный, её – белый… Перед тем, как оба телефона упали в кузов соседний машины, взгляд мой снова зацепился за крохотного чёрного дракона на чехле.

– Это тебе не поможет, – тихо сказала Аврора.

– Возможно, – согласился я. – Но я всё-таки попробую.

Врывающийся в салон ветер бил по лицу, отрезвляя, выветривая запах дыма, виски, лжи и её духов. Нет… Запах дыма и виски. Ложь и её духи впитались в обивку, в пластик, в мою одежду и моё нутро. И с последним произошло это отнюдь не сегодня, а когда-то… В те времена, когда я был лохом, ведущимся на пустые слова и верящим сукам… суке, сидящей сейчас рядом.

– Куда мы едем? – наконец спросила она после того, как пейзаж по обеим сторонам дороги сменился. На смену пригородным домам пришли вначале поля и пустыри, после – частокол стволов окружающего нас леса. Отвечать я не спешил. Чувствовал, как усиливается её нервозность, как в уверенность её потихоньку прокрадываются сомнения. Правильно. Дошло наконец, что шутить я не собираюсь. Паршивый дворовый щенок, коим я некогда был, заматерел.

Прикурив, я небрежно бросил:

– Как насчёт Арабских Эмиратов? – уголок губ дёрнулся. Аврора молчала, и я, стряхнув пепел в открытое окно, продолжил: – Там такие, как ты, в цене. Натянем тебе девственность, что скажешь?

– Тебе самому не противно от того, что ты несёшь? – внезапно спросила она, сжимая тонкими пальцами клатч, который я успел швырнуть ей обратно.

– А должно быть? – очередная невесёлая усмешка.

Затяжка, горький дым, раздражающий горло, лес… Когда-то я мечтал вот так увезти её навстречу будущему. Одетую в белое платье, пахнущую проклятыми духами. А теперь… Стоило заметить, как она приподняла руку и коснулась волос, чтобы поправить локон, как пальцы её скользят по виску, по аккуратной раковинке уха, как блестит бриллиант серёжки в мочке, всё, что я ещё как-то сдерживал, полыхнуло. Нежности во мне не осталось, лишь желание взять. Взять своё.

Резко вывернув руль, я остановился у обочине. Аврора уставилась на меня и, поймав мой взгляд, качнула головой.

– Дэн, – губы её приоткрылись.  – Дэн, прекрати, – в голосе опаска и предупреждение.

– Что прекратить? – резким выпадом я схватил её за локоть и подтянул к себе.

Между нашими лицами оставались какие-то сантиметры, и я, склонившись к её уху, шумно втянул воздух. Зарычал, чувствуя, как выкручиваются внутренности, как в области солнечного сплетения всё сворачиваются. Член мгновенно стал каменным, кровь, и без того ядовитая, превратилась в ртуть. Я по-прежнему хотел её. Хотел всё так же сильно, до боли, до одури. Нет… теперь я хотел её даже сильнее прежнего. Хотел задрать все эти юбки и всадить ей так глубоко, чтобы кричала, чтобы у меня у самого в башке поплыло.

Наклонился ближе и снова вдохнул, теперь у её шеи. Прикусил кожу – сильно, а потом языком, пробуя на вкус, чувствуя, как она дрожит, прижатая ко мне, вынужденная подчиняться.

– Денис… – грудь её вздымалась в лихорадочном дыхании, голос сел. – Денис, прошу тебя…

– Заткнись, – рычание в шею, языком по коже, по скуле к самым губам. Её рот…

– Нет!

Она упёрлась ладонями мне в грудь и попыталась отвернуться. Я с силой сжал волосы на её затылке. Заколки впились в ладонь. Хотелось вытащить их нахрен, распустить её длинные волосы, разодрать на ней это грёбаное платье и поставить раком.

– Нет? – верхняя губа моя дёрнулась в оскале. – Нет? – усмехнулся.

– Нет, – она стиснула зубы и толкнула меня сильнее. Поморщилась.

Не нравится? Запах сигарет не нравится? Запах виски? Да, девочка, так воняет жизнь. Именно так. С прищуром я несколько секунд смотрел в её орехово-карие глаза, а после зарычал и с силой сдавил пряди.

– К чёрту твоё «нет»! – стремительно впечатал свой рот в её. Она замычала, попробовала вывернуться, а я целовал её, кусал губы и чувствовал дурманяще-пряный вкус. Вкус женщины, за которую когда-то был готов отдать всё, разодрать собственную шкуру и бросить к её дорогим туфелькам жизнь.

– Пусти, – выдохнула меня, опаляя дыханием.

– Нет, – снова губы в губы. Сжал волосы сильнее и дёрнул, заставляя её открыть рот. Втиснул язык и понял – не могу. Здесь и сейчас не могу. Слишком долго, мать её! Язык ещё сильнее, дрожь и лишающая последних капель разумного жажда владеть ею. Жажда, что всегда жила во мне, что всегда, словно тень, шла за мной по пятам.

– Нет, Аврора, – качнул головой, шаря по её спине, чувствуя лопатки. Теперь я тебя никуда не пущу. Теперь ты моя.

2

Аврора

– Не трогай меня!

Я снова попыталась его оттолкнуть, испытывая одновременно и ярость, и бессильный страх. Он был куда сильнее меня. Он всегда был намного сильнее меня.

– Прекрати! – увернулась от губ.

Пальцы его касались моей спины, блуждали по лопаткам, пробуждали память. От него пахло виски и едким сигаретным дымом, поцелуи были горькими, не несли в себе ничего созидательного. Только желание разрушить. И я понимала – он решил разрушить. Всё: меня, мою жизнь, моё будущее. А заодно и своё собственное.

– А его ты тоже просишь не трогать тебя? – кривая, злобная усмешка исказила его губы.

Крепко держа за волосы, он смотрел мне в лицо, скалясь, как увидевший врага цепной пёс.

– Или он трогает? Он же богатенький педик, лживая тварь твоего круга, ему можно, да? Трогать тебя, трахать тебя, называть тебя своей малышкой. Или как он тебя называет? Зайкой? Рыбкой? Киской?

– Это тебя не касается, – выплюнула я, и глаза его тут же блеснули чернотой. – Мои отношения с Марком тебя не касаются!

– Касаются, Рапунцель. И ещё как касаются. – На скулах его темнела щетина, губы так и кривились в презрении.  – Ты же обещала, что всегда будешь моей, забыла? – пальцы в волосах сжались так сильно, что я не удержала стон. Вцепилась в его руку, выдохнула. – Что? – лицо его совсем близко.

Бьющий в нос запах виски и крепких сигарет. Носом он провёл по моей щеке, вдохнул, словно бы обнюхивал, изучал, запоминал меня и метил. Снова метил.

Сердце моё колотилось у самого горла, готовое вырваться испуганным зверьком. Он изменился. Этого Дениса я не знала. Совсем не знала и не была уверена в том, что хочу знать. Ладонь его, в последний раз пройдясь по спине, опустилась на бедро, юбки зашуршали под пальцами.

– Я тебе напомню, – дёрнул за волосы, сминая атлас, задирая его.

Его слова обжигали меня, его шёпот обжигал и скручивал душу ужасом. Он не шутил, и я это знала наверняка. Он и прежде-то не умел шутить, а теперь… Теперь я боялась представить, что будет дальше и чем всё это закончится. Для нас обоих.

– Я сказала, нет! – собрав все силы, процедила я и толкнула его в грудь. Ещё раз – неистово, отчаянно. – Нет, Денис!

Не знаю как, но мне всё-таки удалось вырваться. В тесном пространстве машины не осталось ни воздуха, ни места, повсюду был только он: его взгляд, его запах, воспоминания о прошлом и панический ужас. Едва сдерживая готовые вырваться наружу рыдания, я размахнулась. Ладонь обожгло, голова его дёрнулась. Я сжала руку в кулак.

– Нет! – выговорила, глядя прямо в его наполненные чернотой глаза. И повторила совсем твёрдо, хотя голос всё равно дрогнул: – Нет.

Верхняя губа его приподнялась, каждая мышца напряглась. На миг мне показалось, что сейчас произойдёт нечто страшное, что он ударит меня в ответ или… Я не знала, что именно, но воздух вокруг нас сгустился до такой степени, что стало невозможно дышать.

Несколько секунд Денис смотрел мне прямо в глаза, и этот его взгляд обжигал хлеще поцелуев, лишал любой надежды.

Моё «нет» было для него пустым звуком. Отсрочка, не способная ничего изменить. Мне вдруг подумалось, что он действительно сошёл с ума: такой опасной была бездна его глаз. Словно бы… Словно бы он ничего не боялся.

Я сглотнула. Хотела что-нибудь сказать, но слов не было. Ничего не было: ни прошлого, ни будущего, только «здесь и сейчас». Отвратительное, страшное и отчаянное. То «сейчас» которого никогда не должно было случиться. Ни при каком раскладе.

Выругавшись сквозь зубы, он отвернулся к рулю и, достав из бардачка помятую сигаретную пачку, прикурил.

Сердце моё колотилось всё так же сильно, а может быть, даже сильнее прежнего, горло сдавило. Я чувствовала, как дрожат руки, как к глазам подступают слёзы, и самой себе не могла объяснить, от чего они. Сожаление? Ярость? Страх?

Всё во мне смешалось, затянулось в единый клубок. Кожу жгло от его прикосновений, губы ныли, во рту остался горький привкус. Прядь волос, выпавшая из совсем недавно собранной одним из известнейших свадебных стилистов причёски, щекотала шею, но я боялась дотронуться до неё, чтобы убрать. Помнила… Я помнила, как нравилось ему смотреть на меня обнажённую, стоящую перед ним с распущенными волосами. Рапунцель…

– Денис, – решила попытаться я в последний раз, – остановись, пока не поздно. Ты прекрасно знаешь, какие у моего отца возможности.

– А ты прекрасно знаешь, что мне на его возможности наплевать, – ответил он сквозь зубы, выпустив струю дыма. – И на его возможности, и на него самого.

– Он найдёт тебя, – я взглянула на него. – Или ты считаешь, что можешь, вот так запросто похитить дочь мэра в день свадьбы?

Щурясь, он завёл двигатель, и огромный Джип зарычал, подобно дикому зверю.

– Чего ты добиваешься? Я выхожу замуж, пойми ты это, – сжала пальцами атлас белого платья. Привезённое из Франции, подогнанное точно по мне, оно уже не выглядело столь безупречным. Я судорожно вздохнула, тщетно пытаясь расправить чуть заметную складку.

– Уже не выходишь, – отрезал он так, чтобы у меня не осталось никаких сомнений – он не отдаст меня. Уничтожит, но не отдаст.

– Выхожу, – вскинула голову и, схватив его за руку, дёрнула, заставляя развернуться к себе. Он резанул меня тёмным, угрожающим взглядом. – Не сегодня, так через неделю, Дэн! Думаешь, мой отец будет с тобой церемониться?! Между нами всё закончилось! – сжала его локоть. Он затянулся. – Закончилось! – вскрикнула с отчаянием, чувствуя, как он, перехватив мою руку, с силой стиснул запястье.

– Ошибаешься, – процедил, глядя в глаза. – Между нами всё только начинается, Аврора. Только начинается.

От его тихого, наполненного угрозой голоса, по телу моему пробежали мурашки. Сглотнув, я мотнула головой и попробовала отдёрнуть руку, но он стиснул пальцы ещё крепче. Снова затянулся.

– Ты будешь принадлежать мне. Мне и никому больше. И будешь принадлежать так, как я этого захочу, поняла?

– Отец убьёт тебя, – осипшим голосом выдавила я. – Найдёт и пристрелит, как шелудивого пса.

– Даже если так, – подтянул меня ближе и, выпустив руку, ухватил за подбородок, – для начала я возьму своё. Тебя, Аврора. И вряд ли после этого твой холёный депутат захочет на тебе жениться. Потому что брать своё я умею, поверь.

Верила ли я ему? Верила. Судорожно дыша, я оттолкнула его, отпрянула к двери. Сердце зашлось так, что меня колотило. Потерев запястье, я облизала губы, спрятала руки в складках платья.

Огромная, похожая на чудовище машина неслась вперёд, к неизвестности, а я даже мысли собрать не могла. Марк, конечно же, уже знает, что случилось. И отец тоже. Бросила взгляд в зеркало заднего вида, но дорога была пуста. Без сомнений, меня уже ищут. Ищут и обязательно найдут, вопрос лишь в том, сколько для этого потребуется времени. Вряд ли много. Разговаривать, убеждать, умолять Дениса было бессмысленно. Я ясно видела это. Дым, заполнивший салон внедорожника, щипал глаза. В горле першило, хотелось закашляться. Когда он начал курить?

Мельком я бросила на него взгляд. Мрачный, собранный, он смотрел на дорогу, рука его лежала на руле. Открыв окно, он выбросил тлеющий фильтр. Ворвавшийся в машину ветер разогнал сигаретную вонь и обдал горящую от прикосновений кожу прохладой.

Заметив полупустую бутылку виски, я поспешила отогнать от себя мысли о том, сколько он выпил. Безумие. Всё происходящее было безумием. День моей свадьбы. День, когда я должна была выйти замуж за человека, с которым собиралась строить будущее. Обеспеченная жизнь, стабильность, дети, крепкая семья, а вместо этого… Вместо этого я сижу в машине человека, для которого нет ни границ, ни запретов. Мужчины, для которого моё «нет» не значит ровным счётом ничего. Мужчины, которого я когда-то предала. Рядом с Чёрным драконом.

Джип резко свернул, и я заметила вдалеке какие-то постройки. Не сразу поняла, что это, но, стоило нам подъехать чуть ближе, ужаснулась. Взлётное поле. Перед нами простиралось взлётное поле, на одной из полос которого, серебрясь в свете солнца, стоял самолёт. Не знаю, чего я ожидала: что Денис увезёт меня в какую-нибудь глушь и попытается спрятать там, что запрёт в подвале собственного дома, что… Я не знала! Не знала, что у него на уме, чего он добивается! Сидя в пышном белом платье рядом с ним, я вообще плохо понимала, что происходит. Пыталась понять и не могла. Думала ли я, что когда-то в моей жизни произойдёт что-то подобное? Что мы с ним снова встретимся? Какая разница! Какая, к чёрту, разница?! С того времени, как мы виделись в последний раз, прошёл не год и не два, целых шесть лет. И вот теперь…

– Что это? – проводив взглядом мелькнувший сбоку ангар, выдавила я.

– Именно то, что ты видишь.

Самолёт становился всё ближе и ближе. Теперь я могла отчётливо видеть его. Красивый частный лайнер с блестящими стёклами иллюминаторов. Даже мой отец не мог позволить себе подобного.

– Куда ты хочешь меня увезти? – во рту пересохло, слова царапали горло.

Я чувствовала, как трясутся руки. Кровь бежала по венам быстро-быстро, неслась стремительным потоком, сил не осталось.

Он не ответил. Внедорожник выкатился на взлётную полосу, стрелка на спидометре дрогнула. Мне хотелось закричать, что он псих, что он угробит и меня, и себя самого. Хотелось заистерить, вцепиться в него и умолять вернуть всё на свои места. Потому что сегодня я должна выйти замуж за Марка, а он… Он должен жить своей жизнью.

– Отпусти меня, – когда внедорожник остановился, тихо попросила я. – Отпусти, Дэн. Пожалуйста. Ты не понимаешь…

Он распахнул дверцу и, оказавшись на улице, тут же снова закрыл её. На несколько секунд оставшись одна, я прикрыла глаза. Ветер лизнул щёку, плечи.

– Всё ещё ждёшь папочку? – схватив за руку, Дэн дёрнул меня на себя, и я подобно тряпичной кукле, вывалилась из салона. Оказалась в его руках, посмотрела снизу вверх. Прикосновение ладоней снова обожгло кожу. – Папочка не придёт.

– Ты глупец, – сделала шаг назад, высвобождаясь из его рук. – Глупый безумец.

– А ты продажная шлюха, – бросил он и отвернулся.

Слова его оглушили, как пощёчина, к глазам подступили слёзы. Отойдя на несколько шагов, он достал телефон и набрал чей-то номер. Телефон… Он же избавился от него так же, как и от моего собственного. Ещё один? Боже, кто этот мужчина? Кто?!

Привалившись спиной к внедорожнику, я заставила себя собраться. Смотрела, как Дэн, разговаривая с кем-то, меряет шагами полосу. Сигарета, щелчок зажигалки… Бросила взгляд на самолёт, на стоящие вдалеке ангары. В голове судорожно бились мысли.

Понятия не имея, что делать, я понимала – это мой последний шанс. Попятилась. Дэн отвернулся, и я… Что есть силы я побежала прочь. Куда, не понимала сама. Знала только, что должна прекратить это. Прочь от него, от его чернеющих безумием глаз, от пальцев, от запаха дыма и собственного страха. Каблуки туфель стучали по асфальту, пышные юбки мешали, и я как могла придерживала их. Он безумен, и я…

– Помогите! – заметив стоящего возле самолёта человека, вскрикнула я. Господи… – Помогите!

Напуганная, растерянная, не сразу вспомнила его имя. Как он оказался здесь, думать времени не было. Несколько раз я видела его на приёмах у отца и… С женой. Он был у нас с женой, той самой девушкой, что неожиданно для всех появилась спустя много лет. Алекс…

– Александр! – бросилась к нему, чувствуя, как от облегчения из глаз покатились слёзы. – Помогите мне! – перевела дыхание. Он схватил меня за локти, посмотрел в глаза. – Вы должны мне помочь, – на выдохе.

– Аврора? – должно быть, моё имя он тоже вспомнил не сразу.

– Да, – быстро кивнула я. Облизнула пересохшие губы и поспешно вытерла слёзы. – Пожалуйста… Пожалуйста, уведите меня отсюда. Вы…  – обернулась в сторону внедорожника. На миг слова забылись. Дракон… На дверце внедорожника серебрился дракон. Растерянная, я снова посмотрела на Алекса и повторила беспомощно: – Вы должны мне помочь. Позвоните моему отцу!

– Конечно, – кивнул он. Твёрдо взял меня за руку и повёл к машине.

Я не сразу поняла, что он делает. Попыталась подхватить юбку, ничего не соображая сделала шаг и тут увидела идущего нам навстречу Дениса.

– Что… – застыла, резко обернулась к Алексу. Уголок его жёсткого рта дёрнулся, глаза сверкнули сталью. – Что Вы делаете? – прошептала, хотя и так уже всё поняла.

Александр Аверин… Владелец всего и вся. Собственная сеть ювелирных салонов премиум класса, ювелирный завод, шахты, акции… И частный самолёт. Теперь понятно, почему нас никто не задержал. Мой отец по сравнению с этим человеком мелкая сошка.

– Ничего не потерял? – когда Дэн подошёл к нам, поинтересовался Александр и передал меня в руки Загорского.

– Спасибо, – кивнул Дэн.

Я почувствовала себя переходящей из рук в руки игрушкой. Пальцы Дениса впились в моё плечо, взгляд пренебрежительно скользнул по лицу, по шее, остановился на стянутой корсетом груди.

– Спасибо, – кивнул он Александру. – Я твой должник.

– Сочтёмся. На диване в конверте всё, что ты просил.

Дэн молча протянул Александру руку, и тот ответил крепким пожатием. Я чувствовала себя так, словно голову мою сунули в петлю, и та начала медленно затягиваться. Ветер, свободный и прохладный, гулял по взлётной полосе, а дышать было нечем. Я просто не могла дышать, не могла заставить себя сделать вдох. Чувствовала, как Дэн тянет меня за собой к трапу и, спотыкаясь, шла за ним, готовая вот-вот повалиться на землю. Платье, лёгкое и воздушное, стало непомерно тяжёлым, растрёпанные волосы щекотали кожу.

– В салоне есть всё, чтобы вам было удобно, – сказал стоящий возле трапа мужчина.

В инстинктивном порыве я хотела было попросить его о помощи, но тут же остановила себя. Бесполезно. Для всех этих людей я – ничто. Всего лишь прихоть. Когда-то ничем был Дэн, а теперь… Теперь моё слово против его ничего не значит. По крайней мере, здесь и сейчас.

Пошатываясь, я поднялась по трапу. На верхней ступеньке задержалась и оглянулась назад, всё ещё ожидая погони и понимая, что её нет. В голове шумело, руки и ноги не слушались.

– Давай-давай, – подтолкнул он меня, и я зашла в салон. Мужчина, что стоял у трапа, прошёл к дверце, ведущей в кабину пилота. Я смотрела на всё, будто находилась в прострации. Видела и одновременно не видела. Не со мной. Это всё не со мной. Со мной такого не может быть. Не может…

– Добро пожаловать на борт, – Денис подтащил меня к креслу и толкнул в него. Сам взял ремень и защёлкнул. – Учти, Аврора, без глупостей.

Он стоял напротив, расставив ноги на ширину плеч, и смотрел на меня, припечатывая к месту. Уничтожая одним этим взглядом, выжигая меня. Я знала – пощады не будет, читала это в глубине его чёрных зрачков.

Подойдя к бару, он взял новую бутылку виски и снова встал напротив. Откупорил и сделал глоток, а после, приподняв, проговорил:

– За твой медовый месяц, Рапунцель. Боюсь, правда, что он… – мрачная усмешка в уголке губ. – Внебрачный, если можно так сказать.

Двигатели зашумели, а Дэн прищурился. Пальцы его сжались на моём подбородке, а в самое сознание проникли слова:

– Теперь ты принадлежишь мне. И на этот раз так действительно будет всегда, – сдавил сильнее. – Пока смерть не разлучит нас.

– Боюсь, это может случиться быстрее, чем ты думаешь.

Я дёрнулась, отстраняясь. Сбросила его руку.

– Посмотрим, – новый глоток. Ещё одна секунда глаза в глаза, а после он опустился в соседнее кресло и, пристегнувшись, прикрыл глаза.

3

Денис

Самолёт набрал высоту, и я, отстегнувшись, поднялся. Прихватил бутылку, отлично зная, что надираться по-прежнему нельзя. Но находиться рядом с Авророй, будучи в трезвом уме, в состоянии я не был. В мозгах коротило, предохранители орали сигнальными маяками, предупреждая об опасности. На отца мне её было действительно насрать, равно как и на её не случившегося мужа и всё её окружение. Могут катиться ко всем чертям! Только вот что делать с собственными выворачивающимися кишками и кровоточащими внутренностями?!

Подойдя к дивану, я взял толстый бумажный конверт, и, надорвав резким движением, вывалил на кожаное сиденье содержимое. Усмехнулся. Понятия не имел, как Аверину удалось за одну ночь провернуть всё это. Даже при его возможностях.

– Вот же сукин сын, – сделал глоток виски и поставил бутылку на стол. Услышал шуршание юбок. Обернулся и увидел стоящую неподалёку от меня Аврору. Несколько выбившихся из её причёски локонов падало на плечи, возле виска блестела маленькая заколка в виде розочки.

– Вытащи из волос шпильки, – бросил я и, сев на диван, осмотрел её с ног до головы.

– Приказывать будешь кому-нибудь другому, – огрызнулась она, но я заметил мелькнувшие в её голосе нотки беспомощности.

Как бы она не храбрилась, понимала, что это ей не поможет. Она всегда была понятливой девочкой. Девочкой… Новый глоток. Сукой она была всегда.

– Вытащи из волос шпильки, Аврора, – процедил с нажимом. Теперь всё будет так, как того хочу я. – Приказывать я буду тому, кому посчитаю нужным и тогда, когда сочту нужным сделать это, – откинулся на спинку дивана. – Сейчас я приказываю тебе.

Вздёрнув подбородок, она надменно смотрела мне прямо в глаза. Каждая черта её красивого лица так и говорила о гневе и недовольстве. Поджатые губы, гордый блеск в карих глазах. Спина её была слишком прямой, плечи расправлены. Красивая, чёрт её возьми… Ангел с душой демона.

Глядя мне прямо в глаза, она вытащила из волос шпильку и швырнула на разделяющий нас столик. Ударившись, та отлетела на пол, за ней последовала ещё одна. Этакий немой протест, не вызывающий у меня ничего, кроме дикого желания смять её. Снова смять, пригвоздить к полу и… Хотелось иметь её и в то же время просто стереть. И ещё касаться губами изгиба шеи, нежной кожи и вдыхать запах.

– Доволен? – швырнув последнюю шпильку прямо в меня, холодно спросила она.

Маленькая бриллиантовая розочка упала мне на колени. Некоторое время я рассматривал её, после, глотнув виски, взял и покрутил в пальцах. Мозги немного замутнились, но это не помогало. Я всё ещё был слишком трезв для того, чтобы не чувствовать её. Не чувствовать и не помнить. Бриллианты переливались, ножка, сделанная в форме стебелька, казалась произведением искусства. Такая же изысканная, что и стоящая передо мной дрянь.

– Нет, – провёл большим пальцем по стебельку. Надавил, сжал челюсти. Серебро поддалось не сразу, но всё же согнулось, а после и вовсе разломилось. Я швырнул остатки розы на столик. – Доволен я буду, когда с тобой случится то же самое, – проговорил очень тихо.

Она вздрогнула. Показалось? Нет. Нет, чёрт подери.

– Иди в туалет и приведи себя в порядок, – процедил, понимая, что больше не могу смотреть на неё.

Ещё немного, и я действительно сделаю с ней то же, что с этой проклятой шпилькой. Аврора медлила, и я сжал в кулаке горло бутылки.

– Пошла! – гаркнул, и она снова вздрогнула. – Пошла, я сказал.

Бегло осмотревшись, она сгребла юбки и поспешила к неприметной двери в углу салона. Я шумно втянул носом воздух. Виски не помогал, и я знал, что сколько бы я ни выпил, не поможет. На час-другой, а потом всё вернётся на круги своя.

Эта женщина всегда была для меня проклятьем. Наверное, с нашей самой первой встречи, с того самого дня, когда я увидел её, ещё совсем девчонку, тонкую, невесомую, напуганную.

Поставил бутылку на стол и подошёл к бару. Включил кофемашину. Если виски не помогает, может, двойной чёрный немного приведёт мозги в порядок? Вряд ли, но попробовать стоит. Потёр переносицу и мотнул башкой. Шесть лет. Шесть проклятых лет я протянул без неё. А она повзрослела. Повзрослела и раскрылась, подобно цветку. Подобно бриллиантовой розе. Холодной и недоступной. Розе, что никогда мне не принадлежала. Но ничего. Теперь мы это исправим. Я исправлю, хочет она того или нет.

Остаток полёта мы не разговаривали. Стоило Авроре выйти из туалета, я понял, что сделал глупость. Волосы её, всё ещё завитые локонами, россыпью золота лежали на плечах и спускались по спине. Стерва! Глотая горький, крепкий до густоты кофе, я понимал, что было бы лучше совсем не смотреть на неё, но взгляд отвести я был не в состоянии. Кулаки чесались желанием выплеснуть всю скопившуюся внутри темноту, в паху было тяжело, кровь пульсировала в висках.

Пройдя несколько шагов, она остановилась неподалёку от меня и с вызовом посмотрела мне в глаза.

– Решил перейти на что-то полегче?

Сука! Я отхлебнул кофе и стиснул зубы. Чего она добивается? Всё-таки заставил себя отвернуться и, взяв новую чашку, снова запустил кофемашину.

Жаркое южное солнце шпарило так, что выпитый в самолёте виски с новой силой ударил по мозгам.

– И что теперь?

До неё ещё не дошло? Или, может быть, я непонятно объяснил ей? Не ответив, стиснул локоть и потащил прочь от самолёта. Слышал шорох платья, и желал лишь одного – чтобы он прекратился. Хотелось содрать с неё все эти белые юбки и бросить их в сточную канаву, где им было самое место.

Через несколько минут мы оказались в здании аэропорта, а после вышли на парковку. Достав из кармана джинсов ключ, я сжал его в кулаке. Осмотрел припаркованные машины. Аврора молча, не сопротивляясь, шла следом. Я чувствовал её тонкую руку в своей, тепло её нежной кожи, тонкие кости запястья и с трудом сдерживал желание провести большим пальцем по ниточкам вен, как делал это когда-то. Сдавил крепче, глуша в себе давно забытое, не давая ему права даже на миг пробраться в меня.

– Мне больно, Дэн, – Аврора замедлила шаг.

– Потерпишь, – протащил её ещё несколько метров.

Не выдержал и всё же посмотрел на неё и тут же заметил стоящего неподалёку от нас мужчину в тёмной рубашке. Перехватил его взгляд. Внимание его явно было привлечено к Авроре. Она всегда привлекала к себе внимание. Красивая, гибкая, златовласая… Не знаю, был ли у меня шанс не впустить её в себя. Сомневаюсь, что на моём месте устоял бы хоть кто-то. Другое дело, у этого «кого-то», возможно, хватило бы ума использовать её по назначению, а после избавиться.

Тип в чёрном всё так же смотрел на нас, и мне это не нравилось. Нутро натянулось инстинктами.

– Ты его знаешь? – резко спросил я.

– Кого? – Аврора посмотрела в ту же сторону, что и я. Заколебалась.

– Знаешь? – уже с нажимом, разворачивая к себе.

– Нет, – отозвалась она и попыталась вывернуть руку. Я прищурился. Солгать для неё было так же просто, как чихнуть. Всмотрелся в её лицо.

– Если ты соврёшь мне…

– Я не знаю этого человека, – процедила она гневно. – Не знаю, Дэн!

Что-то заставило меня поверить ей. Снова, чёрт её подери, поверить.

– Хорошо, – спустя несколько секунд продлившегося между нами молчания я повёл её дальше. Тип в чёрном уже нырнул за руль своего BMW и тронулся с парковки. Я бросил взгляд на удаляющийся зад машины.

– Ты собираешься садиться за руль? – подала Аврора голос.

– Да, – я глянул в конец ряда. Здоровенный Хаммер был припаркован именно там, где говорил Аверин. – Тебя что-то не устраивает?

– Тебе не кажется, что для этого ты выпил слишком много виски? – в голосе её так и звучали гнев, раздражение и высокомерие.

– Не кажется, – щёлкнул брелоком, и Хаммер тут же мигнул фарами.

– Я с тобой не поеду, – упёрлась Аврора. – Дэн… Я с тобой не поеду, – повторила она, когда я молча открыл дверцу.

– Поедешь, – повернул её к себе.

Тёмные глаза сверкали, черты лица заострились, золото солнца смешалось с золотом волос. Вдохнул и только после понял, что сделал это зря. Находиться с ней рядом было опасно, дышать с ней рядом было опасно. В и без того ноющем паху стало совсем тяжело. Член, казалось, готов был протаранить ширинку.

– Если тебе твоя жизнь не дорога, мне моя…

– Заткнись, – грубо оборвал я её, понимая, что голос её добавляет к адскому коктейлю градусы, выдержать которые я уже не в состоянии. Взгляд мой скользнул от её глаз к губам, снова в глаза.

Чёрт! Прежде, чем я успел подумать, ладонь моя опустилась на её спину. Бёдрами прижался к ней, ртом накрыл рот. Зарычал, стоило ей попытаться отвернуться и жадно впился в губы. Запах, вкус… Схватил её за шею и заставил раскрыть рот, проник языком. Чёрт, чёрт, чёрт! Её нежный язык, её мягкость… Вбирал её, мял и понимал, что это сильнее меня. Моё безумие к ней сильнее меня.

– Пошла, – тяжело дыша, заставил себя отступить и толкнул её в машину. – Вены вздулись, желание раздирало. – Пошла! Быстро, я сказал!

Прерывисто выдохнув, она подобрала юбки и юркнула внутрь. Ни слова против, никаких тупых вопросов. Кажется, теперь до неё дошло, на что я способен. Другое дело, знаю ли я это сам? Вряд ли.

С силой захлопнув дверь внедорожника, я отвернулся. Сжал руку в кулак и невидящим взглядом уставился вперёд. Чем всё это закончится, я не имел понятия. Я, чёрт подери, не имел понятия даже, что будет через несколько часов, не говоря уже о завтрашнем дне. Больное, выгрызающее желание обладать этой женщиной засело во мне так прочно, что вытравить его я не мог. Мог бы – сделал бы это уже давно.

– Сука, – процедил сквозь зубы и, обойдя Хаммер, уселся за руль.

Завёл двигатель и втопил педаль в пол. Рванул к выезду с парковки.

Не знаю, как заставил себя остановиться. Пожалуй, удержало меня только понимание, что свалить отсюда нужно как можно скорее. Аврора всем своим видом привлекала слишком много внимания. Чёрт подери, нужно было снять с неё это платье ещё в самолёте. Губы мои искривила усмешка.

– Тебе смешно? – услышал я и, глянув на свою лживую Рапунцель, ответил:

– Немного.

– Ты псих, – на выдохе выпалила она, когда я, вывернув со стоянки, направил Хаммер прочь от аэропорта.

– Ещё какой, – согласился я, не собираясь оспаривать это.

Открыл бардачок и достал оттуда запечатанную пачку. Зубами разорвал целлофан и опустил стекло, впуская в салон горячий воздух юга. Щёлкнул зажигалкой. Чувствовал, что она смотрит на меня. Каждым нервом чувствовал это, каждой клеткой.

– Ты раньше не курил, – сказала она спустя минуту.

– Я много чего раньше не делал, Аврора, – ответил не глядя на неё.

Стряхнул пепел и прищурился от бьющего в лобовое стекло солнца. Дым раздирал лёгкие, но по сравнению с тем, как рвало нутро от её близости, это было ничем.

Словно издеваясь, она зашевелилась, зашуршала своим дизайнерским платьем. Не видя её рук, я знал, как шевелятся её длинные пальцы, как двигаются плечи. Ни дым, ни рвущийся в окно воздух не могли разогнать запах её пряных духов и тела, её волос, её кожи. Ничего мне не ответив, она кое-как собрала юбки. Поджала губы.

Несколько километров в салоне царила тишина. Поворот за поворотом, минута за минутой. Позади оставались жилые дома, указатели и попутные, черепахами тащащиеся машины. Город, пригородные постройки…

– Ты хочешь увести меня в лес? – язвительно осведомилась Аврора, когда мы свернули с дороги и углубились в глушь на несколько километров. Хаммер тряхнуло, и клатч её, соскользнув с коленок, упал к ногам. Я мельком заметил, как блеснул маленький фирменный логотип и три стразинки на кожаном уголке.

– А что? Лес тебя не устраивает? – уголок моего рта дёрнулся. – Извини, но виллы, устрицы и французское игристое – не моё. Я так… что попроще, ты же знаешь.

Глаза её гневно блеснули. Машину снова подкинуло на ухабине, и я сбросил скорость до того максимума, который можно было себе позволить тут.

Янтарный свет струился сквозь стекло на её руки, её лицо, сладкой карамелью отражался в глазах. Каждый её наманикюренный ноготок, должно быть, стоил больше, чем неделя моей прежней жизни, клатч, что валялся у её ног, стоил больше, чем моя семья тратила когда-то за месяц. Но она была у меня. Чёрт подери! Иллюзия… Я трахал её, но моей она никогда не была, тогда как я отдал ей своё сердце. Выдрал из груди и швырнул на фарфоровое блюдечко.

– Тогда что же ты не нашёл себе кого-нибудь попроще, Дэн? Что тебе от меня нужно? – всё с тем же высокомерием и гневом. – Раз сам всё знаешь! Или не нашлось…

– Ты сейчас договоришься! – прорычал, схватив её за руку. Стиснул пальцы и тут же отпустил, боясь, что если не сделаю этого, сломаю ей кости. Тонкие, хрупкие, будто сахарные палочки, кости.

– Что тебя так зацепило, Загорский?! – никак не унималась она. – Что я тебя кинула или что замуж выхожу? Никак не можешь забыть?! – каждое слово впивалось в меня ядовитым осколком, каждое напоминало маленький взрыв возле перевёрнутой канистры с бензином. – Не за тебя, Денис! За равного себе. За того, с кем у меня есть будущее. За мужчину, которого…

– Которого, что?! – заорал, выпустив руль.

Машина качнулась, но мне было насрать. Вдарил по тормозам. Схватив сидящую рядом суку за локти, как следует тряхнул и заорал в лицо:

– Ну! Говори!

Всхлипнув, она дёрнулась. Я видел в её глазах страх, чувствовал дрожь.

– Пусти! – крикнула она, отбиваясь, пытаясь вырваться. – Отпусти меня, Денис!

– Что?! – я снова тряхнул её. – Которого любишь? Любишь, мать твою!? Отвечай, дрянь!

Она молчала. Смотрела на меня, судорожно дыша, и молчала. Губы её были приоткрыты, волосы падали на узкие плечи, обрамляли бледное лицо.

– Выходи, – перехватив оба её запястья одной рукой, распахнул дверцу со стороны пассажира и толкнул её. Она не пошевелилась. Сидела, словно застывшая, только глаза блестели и грудь вздымалась от тяжёлого дыхания.

– Выходи! – рявкнул, толкнул снова. – Выметайся! Пошла!

– Дэн… – голос её дрожал.

Зарычав, я резко распахнул машину со своей стороны и, стремительно обойдя, вытащил Аврору наружу. Толкнул на Хаммер. Она стояла, освещённая лучами проникающего сквозь шелестящую листву лучами солнца.

– Так что? Любишь этого мудака? – спросил тихо, делая к ней шаг.

Прищурился, не зная, что хочу услышать. Любит или нет, мне было насрать. Насрать, что там у неё внутри, что она чувствует, чего хочет. Или… Чёрт…

– Любишь?! – с рыком, глядя на её губы, на шею, на ключицы.

Её платье было отвратительным и прекрасным. Грёбаное белое платье, которое она надела для этого ублюдка. Платье, которое она обещала надеть для меня и которое я обещал с неё снять. Вспышками воспоминания: она, босиком танцующая для меня в раздевалке спортивного центра. Её волосы, щекочущие мой живот, мои руки, её мурлыканье под старую незамысловатую мелодию…

– Ему ты тоже говорила, что тебе нравится запах клубники и ванильных свечей? – надвигаясь на неё, глядя прямо в лживые глаза. – Говорила? А что вот тут нравится? – тронул её руку, провёл по тонкой вене. Не как прежде, чуть касаясь, зная, что это сводит её с ума, а жёстко, потому что уже не мог иначе. – Он знает, Аврора? Знает? И как тебе нравится, когда связаны руки? Это он знает?

Она рвано дышала. Смотрела на меня, не отвечая, а губы её дрожали.

– Знает?! – разрывая окружающую нас тишину. – Знает, отвечай! Отвечай, мразь!

Тихий всхлип вместо слов.

– Отвечай! – ударил по металлу рядом с её головой. – Знает?!

Вместо ответа выдох. Едва заметно она мотнула головой, а я зарычал, словно раненый зверь.

– Не знает?!

– Нет, – шепнула она со всхлипом.

Ярость, что я чувствовал, была несравнима ни с одним взрывом. Я ненавидел эту женщину. Ненавидел за прошлое и настоящее и…

– Снимай платье, – надтреснутый голос звучал так тихо, что я сам себя не слышал. – Снимай это чёртово платье! – уже рыча, понимая, что больше ничего не осталось. Взять её здесь и сейчас, окончательно разрушить и её, и себя самого. Стереть всё, что было.

– Снимай! – глядя ей в глаза, рванул лиф.

Она стояла, прижимаясь спиной к машине и смотрела мне в глаза. Резко развернув её к себе спиной, я один за другим принялся раздирать крохотные завязки на спине, крючочки, петельки, с трудом понимая, что творю. Видел её бледные пальцы на фоне чёрного металла, чувствовал запах её волос, а внутри меня полыхало пламя от прогремевшего-таки взрыва. Разрушительный, он оставил после себя воронку величиной с вывернутую душу, темнеющую разлагающуюся гнилью прошлого и серым пеплом настоящего, где не было уже ничего, кроме этого самого мига. Мига, призванного завершить наше падение очередным мазком темноты.

Платье с тихим шорохом упало к ногам, взору моему открылся изгиб позвоночника, нежная спина, бесконечные ноги, бёдра, скрытые лишь тонким кружевом белья ягодицы. Левое бедро, ягодица… Я смотрел на вытатуированного на её заднице дракона. Чёрная тушь на молоке тела… Меня словно ушатом ледяной воды обдали. Тяжело дыша, я попятился назад. Видел только этого самого дракона и не мог отвести взгляда. Всё пятился и смотрел…

– Денис… – Аврора повернулась ко мне лицом. Я мотнул головой. Едва не оступился на какой-то палке и сделал ещё пару шагов назад. Проклятье… Она – моё проклятье и всё, что с ней связано, проклято. И я тоже проклят. Проклят, черт подери!

Кулак врезался в ствол дерева. Рыча, я ударил снова, а потом ещё и ещё. Руки саднило от боли, на костяшках выступила кровь, а я никак не мог остановиться. Чёрный дракон на бледной коже. Чёрный дракон на узкой ладони там, шесть лет назад… И всё она. Она, будь она проклята!

4

Аврора

В ужасе я смотрела, как Дэн превращает в кровавое месиво собственные руки. Солнце падало на мои плечи, грело их, а меня колотило, будто в лихорадке. Обхватив себя руками, я, оглушённая, прижалась спиной к тёплому металлу машины.

– Дэн! – вскрикнула с очередным его ударом, но крик прозвучал едва слышным шёпотом.

На глаза навернулись слёзы. До чего мы докатились?!

– Дэн, хватит! – смотреть на то что он делает, не было сил. – Прекрати, Денис!

Он резанул меня взглядом. Тёмным, гнетущим, обжигающим. На скулах, на его твёрдом подбородке, темнела щетина, нечесаные волосы были растрёпаны.

Горло сдавливало рыданиями, дать волю которым я не могла, не имела права. Просто потому… Потому что это было не нужно. Всё в прошлом. В прошлом! Тот день, когда я встретила Дэна, мог стать худшим днём в моей жизни, и сейчас я подумала о том, что именно таким он и стал.

Прикрывая ладонями голую грудь, я смотрела на него, он на меня. Молча. Только шелест ветра в кронах деревьев и беззаботный щебет птиц разбавляли протянувшуюся между нами часами, минутами, годами тишину. Кожа, казалось, пылала от его касаний, губы жгло. Кончиками пальцев по венам до локтя, шёлк ленты, стягивающий запястья… Я поспешила стереть это всё. Не вспоминать. Никогда не вспоминать о том, чего не должно было быть. О том, чего больше не будет. Только взгляд Дениса не давал забыть. Цеплял давно спрятанное, забитое в самую глубь и больно тянул наружу.

– Пожалуйста, прекрати, – прохрипела я, стоя в луже собственного платья.

Почти голая, в одних лишь тонких трусиках, с кружевной подвязкой на бедре и туфлях на шпильке. В этих туфлях я, улыбаясь, должна была пройти по залу, чтобы поставить роспись в книге регистрации браков и стать женой Марка. Эту подвязку он должен был снять с меня чуть позже. И эти трусики. И… и белое платье, что теперь, смятое и грязное, лежало на земле. Но платье снял не Марк.

Не знаю, о чём думал Дэн, глядя на меня. Мне хотелось спрятаться от него, но я не то что бежать – двинуться с места не могла. Да и куда бежать?! Разве от него убежишь?

Неловко присела и хотела было поднять белый атлас, но Дэн остановил меня:

– Ты это больше не наденешь.

Сидя на корточках, я глянула на него снизу вверх. Он подошёл на несколько шагов ближе. Руки его по-прежнему были сжаты в кулаки, на костяшках алела кровь.

– Поднимайся, – приказал он.

Я замешкалась. Дрожь усилилась, распущенные волосы щекотали кожу. Я боялась двинуться, боялась пошевелиться. Обнажённая, растерянная, трясущаяся от осознания, что будет дальше, я не могла заставить себя встать, не могла заставить себя сказать хоть что-то дельное.

– У меня нет ничего другого, – наконец выдавила я и всё же выпрямилась. Вопреки его приказу, подняла платье, но он рывком выхватил его у меня из рук.

– Значит, поедешь в том, что есть, – процедил, сминая ткань в окровавленной руке.

Капля крови, скатившись, впиталась в атлас, и это вызвало у меня приступ паники. Красное на белом…

– Ты сошёл с ума, – шепнула, заставив себя отвести взгляд от алого пятна. От его руки, от разбитых костяшек. Пальцы кольнуло желанием коснуться, стереть кровь. Как раньше. Но… то было раньше. – Ну зачем это всё?! – тихо, с надрывом, а после, не выдержав, уже на крике, истошно: – Зачем?! Зачем, Загорский?!

Он лишь сильнее сжал платье. Впился в меня взглядом.

– Садись в машину, – очень тихо, глухо проговорил он, спустя ещё несколько секунд, пропитанных молчанием.

Я покачала головой. На подгибающихся ногах, дошла до дверцы, не чувствуя ни тепла, ни земли под ногами. Едва не упала, забираясь в салон. Кожа сиденья коснулась спины, и от прикосновения этого я вздрогнула, как от удара. Сжала лежащие на голых бёдрах руки в кулаки и тихо, пока он не видит, заскулила.

– Зачем? – шепнула одними губами.  – Зачем, Дениска? Ну зачем?

Очнувшись, я поняла, что машина больше не движется. Медленно подняла тяжёлые веки и, посмотрев сквозь стекло, увидела добротный одноэтажный дом с остеклённой террасой и облицованным грубым камнем фасадом. Не знаю, должна ли я была почувствовать что-то. Хоть что-то: испуг, интерес, или, может быть, ещё что-нибудь, не почувствовала я ничего.

– Это твой дом? – спросила, едва выговаривая слова. Голос прозвучал тихо и надломлено, будто бы был отражением меня самой и того, что творилось у меня внутри.

Ответом мне послужил хлопок дверцы. Я сделала глубокий вдох и сильнее обхватила себя руками. Этого не должно было случиться. Не должно. Никогда. Но…

Дэн прошёл мимо внедорожника и остановился, не дойдя до дома нескольких метров. Солнце падало на его лицо, волосы, и я не могла отвести взгляд. И прежде поджарый, крепкий, он стал ещё более мужественным, будто эти годы закалили его. Наверное, так оно и было. Олимпийскими чемпионами не становятся просто так, чемпионами мира тоже. Подумать только, сколького он добился… А чего добилась я? Чего?!

– Ты особенного приглашения ждёшь? – резко бросил он, повернувшись к машине, и это помогло мне справиться с вновь сдавившими горло слезами.

Взявшись за ручку, я распахнула дверь. Помедлила, прежде чем выйти на улицу. Тут, в горной глуши, я была целиком и полностью в его власти. Почти голая, без денег, без всего того, что окружало меня в привычной жизни и к чему я привыкла. Хотя, будь у меня при себе хоть платиновая карточка, чем бы мне это помогло? Чем бы нам это помогло?!

– Мне вообще ничего не нужно от тебя, Дэн, – оказавшись на улице, как можно более сдержанно проговорила я. – Это тебе нужно что-то от меня. Только что именно, ты, по-моему, сам не понимаешь.

Он наградил меня тяжёлым взглядом и быстро отвернулся. Как будто не хотел смотреть на меня или… или боялся смотреть. Трава доходила мне до щиколоток, и я, ступая, чувствовала, как она касается кожи. Сознание цеплялось за любую возможность уберечься от реальности, но с каждым новым шагом она становилась лишь ближе.

Стоило мне поравняться с Денисом, он крепко взял меня чуть выше локтя и потащил к двери. Будто бы я могла сбежать или, развернувшись, уйти. Каблук запутался в травинках, под мысок попал камень, и я, споткнувшись, прижалась к Дэну бедром. Резко вдохнула и хотела отпрянуть, но не смогла: удерживая, Денис обхватил меня за талию и прижал ещё ближе. Стоило мне поднять взгляд, я полетела в черноту, на дне которой бушевал не оставляющий шанса ничему живому пожар. Во рту пересохло, тело перестало слушаться. Опустошённая, я просто смотрела на него, напоминая самой себе посмевшего подлететь слишком близко к костру мотылька с опалёнными крыльями.

Прошло несколько секунд прежде, чем я осознала, что прижимаюсь к нему грудью, что всё, что нас разделяет – тонкая ткань его рубашки.

– Отпусти, – упёрлась ему в грудь ладонями, покачиваясь, сделала неловкий шаг назад.

От его лежащей у меня на талии ладони исходил жар, от него самого исходил жар, и я не была уверена, что не упаду, стоит ему отпустить меня. Эта близость была опасной. Слишком опасной, как и он сам. Денис Загорский… Для меня имя его всегда было созвучно со словом «опасность». Нет, не всегда…

На губах его появилась чуть заметная горькая усмешка.

– Что, так неприятно? – Он убрал руку, и я тут же отошла ещё дальше.

– А должно быть приятно? – хотелось снова обхватить себя руками, заставить его отвернуться, не смотреть. Но он смотрел: пристально, с пренебрежением, граничащим с отвращением.

Нас разделяла пропасть. Глубокая и непреодолимая, перекинуть переправу через которую было невозможно. Так близко и так далеко.

– Раньше ты не жаловалась.

– Это было раньше, Дэн, – выговорила твёрдо, собрав себя по крупицам. Всё то, что ещё могла собрать. – Когда-то. Но это было слишком давно и осталось в прошлом.

Он снова усмехнулся и кивком указал на дом. Медлить я не стала, поспешила отвернуться и как могла быстро пошла к двери. Денис шёл за мной. Я чувствовала его взгляд, устремлённый мне в спину, и это было куда хуже, чем если бы меж лопаток упиралось дуло пистолета. Что угодно, только не этот взгляд, не его шаги позади, не его запах и не его близость. Боже! Как мне пережить это?! Как пережить и не сойти с ума?! И что будет дальше?! Что?!

Подойдя ко мне, Денис отпер дверь. Помедлил, прежде чем толкнуть её. Прежде я могла догадаться о чём он думает, просто посмотрев на него, заглянув ему в глаза. Всё изменилось. Глядя на него, я даже представить себе не могла, что с ним происходит, и это заставляло меня нервничать ещё сильнее.

– Мы так и будем стоять? – не выдержав, я сама толкнула дверь, но пальцы Дэна в то же мгновение сомкнулись на моём запястье.

Я и понять не смогла, как это случилось, настолько стремительно он двигался. Судорожно глотнув воздух, я попыталась высвободиться.

– Ты изменилась, – он прижал меня спиной к своей груди и зло зашептал на ухо: – Изменилась, Рапунцель. Стерва… – ладонь его легла на мой живот.

Я чувствовала твёрдость его паха и понимала, что снова не могу двигаться. Парализованная, трясущаяся от озноба, так и стояла, боясь сделать лишний вдох.

– Не-е-ет, – протянул, невесело усмехнулся. – Ты всегда была стервой. Я просто замечать этого не хотел. Но ничего. Теперь-то мы с тобой знаем, кто есть кто, правда? – он толкнул дверь сильнее, и та, едва слышно скрипнув, поддалась.

– Это ты… – я было развернулась к нему, но он заставил меня замолчать. Оскалился и втолкнул в коридор.

– Пошла, – рыкнул, заходя следом.

Я попятилась. Он шёл следом. Медленно, похожий на хищника, знающего, что загнал свою жертву в угол, что той уже ни за что не выбраться, и наслаждающегося этим. Смотрела на него, и отступала всё дальше, до тех пор, пока не упёрлась спиной в стену.

Он мгновенно оказался рядом. Упёрся ладонью возле моей головы. Уголок его губ дёрнулся. С шумом он втянул воздух у моих волос, положил ладонь мне на бедро и провёл вверх, по боку, почти до груди. Резко обхватил грудь, сдавил, поглаживая большим пальцем возле соска. С рыком выдохнул и прижался бёдрами так плотно, что член врезался в меня сквозь ткань джинсов. Я забыла, как дышать. Гул скачущего галопом сердца отдавался в висках, по телу прокатилась волна тепла, знакомого и одновременно незнакомого, далёкого, забытого. Почти забытого. Почти…

Прихватив зубами кожу на скуле, Денис сдавил грудь сильнее, выпустил и погладил. Шарил по мне своими огромными ладонями, заставляя трепетать, лишая последний сил, высасывая душу. Не касаясь соска, водил пальцем вокруг, до тех пор, пока с губ моих не слетел тихий всхлип.

– Не надо, Денис, прошу тебя, – ещё один, жалобный, тихий.

Я чувствовала себя униженной, раздавленной. Чувствовала, что не выдерживаю этого, а он и не думал останавливаться.

Вместо этого положил мне на талию вторую руку и опустил её вниз, к трусикам. Я сдвинула ноги, сжалась, пытаясь не дать ему дотронуться до себя. Но куда там. Дёрнув, он легко разорвал невесомое кружево и тут же коснулся меня.

– Не надо, – схватила его за запястье. – У меня есть Марк. Пойми ты уже, наконец! – отчаянный вскрик. – Пойми, Денис!

– Ещё раз заикнёшься про него… – он не договорил, но это было и не нужно. Ярость, что скрывалась в нём, его взгляд, его напряжение: во всём читалась угроза. – Хорошо он тебя трахал, Аврора? – недобрая усмешка. – Хорошо с ним было? Кто из нас лучше?

Не знаю, чего он хотел добиться от меня. На какое-то мгновение мне показалось, что я понимаю его. Как прежде. Что могу прочитать его по взгляду. На миг, всего на какой-то миг мне показалось, что слова эти рикошетом бьют в него самого, что врезаются в него, оставляя за собой кровоточащие раны. Всего на миг.

– Хорошо, – я попыталась оттолкнуть его, вывернуться, но он не сдвинулся с места.

Слишком сильный, чтобы я могла хоть что-то противопоставить ему, слишком разъярённый, чтобы услышать в моём голосе отчаяние, слишком прямолинейный, чтобы хоть что-то понять.

– Хорошо! – выкрикнула, ногтями впиваясь в его запястье. – Хорошо, понятно тебе, Дэн?! Мне было хорошо! – кричала, а по щекам катились слёзы.

– Сейчас и проверим, – рык из самого нутра.

Резко он раздвинул половые губы и провёл меж ними.

Я втиснулась в стену. Зажмурилась и сжалась. Нет… Нет, только не вот так.

– Сука!

Кулак его врезался в стену возле моей головы, и я услышала звон стекла. По щекам катились слёзы, всю меня била крупная, не унимаемая дрожь.

– Сука!

Снова удар, за ним ещё один. Висящая на стене чёрно-белая фотография накренилась, разбитое стекло посыпалось на пол.

– Ты же замуж выходишь, – тяжело дыша, он схватил меня за волосы и дёрнул голову назад, заставляя смотреть ему в глаза. – Замуж, блядь! А сама течёшь, как… – мотнул головой. Верхняя губа его дрожала, в глазах пылали ярость, ненависть, презрение. – Дрянь.

Пальцы Дэна впились в мою ягодицу, в бедро, прошлись по чёрной туши татуировки. Взгляд выжигал всё то, что ещё оставалось несожжённым.

– А это зачем?! – сквозь зубы, а после с криком: – Зачем, Аврора?! Нахрена, мать твою?! Дрянь… – последнее слово совсем тихо, сквозь зубы и ещё раз с размаху по стеклу. Фотография накренилась сильнее, дождь из стекляшек посыпался к моим ногам. Я заметила выступившую на и без того разбитой руке Дэна кровь и, закрыв рот ладонью, зарыдала в голос.

Сил сдерживаться не осталось совсем. Он смотрел, как я, скатываясь по стене, оседаю на пол. Смотрел с неприкрытым отвращением. Я и сама была себе отвратительна.

Уткнувшись в колени, я громко разрыдалась. Стекло захрустело под подошвами его ботинок, слёзы потекли сильнее. Сквозь застилающую глаза пелену я видела, как он уходит, слышала тихий звук его шагов, кажущийся мне громом. Каждый шаг – удар сердца, каждый удар – подобно удару ножа. Моё собственное сердце резало меня, ранило.

– Ну почему… – всхлипывая, давясь слезами, вырвалось у меня. – Дэн…

Зажала рот рукой, помотала головой. Вдох и выдох. Заметила несколько окрашенных алым стёклышек на полу, прямо возле мыска своей белой туфли и окончательно сорвалась. До воя, до судороги, выпуская наружу всё, что так долго копила в себе.

5

Денис

Сидя за столом в полутёмной кухне, я смотрел на собственные разбитые костяшки. Рядом стояла бутылка отличной финской водки, к которой я так и не притронулся. Поначалу казалось, что накидаюсь до зелёных чертей, и легче станет, но стоило донышку стопки удариться о столешницу, пришло чёткое осознание – не станет. Нихрена не станет. Ни сегодня, ни завтра, ни даже спустя грёбаную вечность.

Не знаю, что заставило меня поднять голову и посмотреть в сторону двери. Внутренняя чуйка.

Аврора стояла, положив ладонь на дерево дверного косяка, и молча смотрела на меня. Вещи моей сестрицы, что она, по всей видимости, нашла в шкафу, пришлись ей в самый раз. Надо же, а я и забыл про Лизкино тряпьё… Сколько ей было, когда она приезжала? Пятнадцать. Авроре сейчас двадцать четыре…

Ничего не сказав, она прошла к кухонным шкафчикам и принялась шариться по ним. Я смотрел на её обтянутую тонким хлопком задницу, на мягко двигающиеся руки, на рассыпанные по спине волосы и не мог понять, что внутри меня. Комок из чувств, что не размотать, не разодрать.

– Что тебе нужно? – выдавил я, устав от скребущего по нервам шороха.

Она не ответила. Спустя ещё несколько секунд обернулась ко мне, и я увидел в её руках картонную коробку. И откуда эта сука только узнала, где искать? Положив аптечку на стол, она присела на соседний табурет и посмотрела на меня с ожиданием. Я разглядывал её лицо, блестящие в полумраке глаза. Волосы её, казалось, были посыпаны золотой пыльцой, отражающей самые мельчайшие частички света, веки припухли от слёз. Я почувствовал нечто напоминающее отвращение, только отнюдь не к ней. Глянул на бутылку. Аврора почти неслышно вздохнула.

– Давай руку, – наконец сказала тихо и тронула мою правую кисть.

От прикосновения я напрягся. Снова посмотрел ей в лицо. Помнит? Чёрт её знает! На миг мне показалось, что в глубине её глаз я увидел миг прошлого, но после всё вернулось в настоящее, в грязное, уродливое сегодня. Но я помнил… Помнил нашу первую встречу и её – девочку, умоляющую двух ублюдков не трогать. Понятия не имею, как занесло её в тот тёмный закоулок возле спортивного центра, но кончиться это для неё могло плохо. Действительно плохо. Тогда в меня словно дьявол вселился…

– Что от девчонки нужно? – прорычал я, приближаясь.

Их было двое – здоровенные парни, в каждом кило под девяносто, не меньше. На их фоне она казалась крохотной, хрупкой, как анимешная принцесса из мастерски нарисованного комикса. Такая же большеглазая и изящная. Прежде я видел её пару раз в Центре, но никогда не заговаривал. Слышал, что это то ли дочка какого-то влиятельного политика, то ли хрен знает кого ещё в этом духе. Это меня не интересовало. До того дня она меня вообще не интересовала. Красивая девчонка, да и только.

– Иди куда шёл, – огрызнулся один из ублюдков.

Аврора попыталась вывернуться, но второй крепко держал её.

– Помогите, пожалуйста! – плача, заскулила она. – Прошу вас!

Я заметил, что штаны её приспущены, заметил мольбу в её глазах. Дальше – туман.

– Отошли от девочки, – прорычал, подходя ещё ближе.

Кажется, кто-то из них что-то ответил, кажется, Аврора, плача, взмолилась, чтобы я не уходил, кажется… Последним моим чётким воспоминанием о том моменте были её глаза. Застывшие в них слёзы, влажные слипшиеся ресницы и отчаяние во взгляде.

Кожа на костяшках лопнула, когда я впечатал кулак тому, что держал её, в скулу. В ответ ощутил удар по рёбрам, за ним ещё один, от второго. Но перед мысленным взором так и стояли полные мольбы шоколадно-ореховые глаза самой красивой в мире девочки, и я, рыча, снова и снова бил – чётко, уверенно и в то же время с той яростью, что клокотала внутри. Хруст кости, брызнувшая в стороны кровь… Я понял, что сломал одному из них нос. Кулаки болели, рёбра ныли, на языке я чувствовал вкус собственной крови…

– Спасибо, – дрожащим голосом прошептала Аврора, когда мы остались вдвоём.

Плохо соображая, я перевёл взгляд с давших дёру ублюдков на неё. Вытер кровь с разбитых губ и, зашипев, поморщился.

– Твои знакомые? – теперь я мог разглядеть её внимательнее.

Она отрицательно покачала головой. Её большая спортивная сумка валялась тут же, у стены. На ногах у неё были тёмно-синие балетки с бантиками, украшенными перламутровыми жемчужинками, и эти жемчужинки стали вторым, что я заметил тогда. Вторым после её глаз. Медленно я осмотрел её снизу вверх. Она, всё ещё глотая слёзы, подошла ко мне и дотронулась до руки. Я снова зашипел.

– Надо обработать раны, – её тонкие пальцы сомкнулись на моих. – Пойдём.

– Куда? – усмехнулся я. Эта куколка способна обработать раны? Серьёзно?

Но она будто бы взяла себя в руки. Заплаканная, смотрела на меня уже уверенно.

– Здесь лавочка есть, – кивком показала она в сторону ближайшего газона. – А у меня… у меня с собой небольшая аптечка.

Чуть ощутимо, едва касаясь, провела пальцами по сбитым костяшкам. И мне бы тогда почувствовать неладное, почувствовать, что дело добром не кончится, но нет. Нет, чёрт подери! Я смотрел ей в глаза и даже боли не чувствовал. Только её тонкие пальцы и что-то странное, незнакомое раньше.

– Тебя же Денис зовут, да? – спросила она. Положила мою ладонь на свою, вытерла капельку крови. Опять в глаза. – Я Аврора, – шмыгнула носом и слизала с губ соль. – Спасибо. Спасибо тебе, если бы не ты…

– Что? – резко спросила Аврора.

Я понял, что смотрю на неё уже слишком долго. И что бы было, если бы тогда я псом не бросился на её защиту? Уверен, тем двоим она пришлась бы по вкусу. Только вот стоило представить на ней чужие руки, кровь ударила в виски. Поменял бы я что-нибудь, представься мне такая возможность? Ни черта! Не прошёл бы мимо, даже зная, каким дерьмом всё обернётся.

– Что, Дэн? – спросила она уже с напором.

Я невесело усмехнулся и качнул головой.

– Когда-то уже было что-то похожее, не находишь?

Пальцы её с зажатым в них ватным тампоном дрогнули, плечи напряглись. На мгновение она замерла, потом снова коснулась ватой моей руки. Аккуратно, почти что нежно. С той обманчивой нежностью, что когда-то я принял за настоящее. Кожу задрало так, что я зашипел.

– Хватит, – откинул её руку и хотел встать, но она схватила меня за кисть.

Посмотрела прямо в глаза и тихо, но решительно сказала:

– Сядь.

Я вновь ухмыльнулся. Прошёлся взглядом по её шее, задержался на груди, где безвкусно и по-подростковому нелепо во всю ширь красовалась надпись «love me». Люби меня… Когда-то именно этого я и хотел. Её близость была подобно травящему моё сознание яду. Снова захотелось заглушить в себе воспоминания, и я откупорил-таки финскую водку. Сделал глоток из горла и положил руку на стол.

– Ну давай, – ещё один глоток.

Аврора посмотрела на меня с лёгким с осуждением, качнула головой.

– Я должна выйти замуж, Денис, пойми ты это. Всё должно быть так, как есть, – вытерла запёкшуюся кровь и подула на ранку, а меня от этого едва не вывернуло. Пах уже давно стал твёрдым, нутро покрылось чернотой. Взять бы её, нагнуть над этим столом… Глоток. Хорошая водка, била бы ещё по мозгам, мать её!

– Отпусти меня, пока не поздно, – пальцы её сжались на моих. – Отпусти, Денис, пожалуйста.

– Поздно, – я перехватил её руку. Провёл большим пальцем по запястью, по тонким синеватым венкам, просвечивающимся сквозь кожу. – Слишком поздно, Аврора.

Выпустил кисть. Она тут же убрала её. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, а после она быстро встала и неаккуратно сгребла со стола мусор. Несколько багряных от крови тампонов упало на пол, но она и не подумала поднять их.

Поздно. Я смотрел за тем, как она двигается, как шевелятся её локти. Поздно, чтоб её! Стало поздно в тот самый миг, когда я увидел её, зажатую двумя ублюдками. Когда посмотрел в орехово-карие глаза.

Поддавшись какому-то порыву, я жёстко схватил её за руку, заставил выпустить всё, что она держала. Она вскинула голову. Орехово-карие глаза…

– Иди в комнату, и чтобы я тебя сегодня больше не видел, – процедил и сдавил кисть крепче. Тепло кожи, тонкие кости, пульс под моими пальцами.

– Ты сам не понимаешь, что делаешь, – на выдохе, как-то отчаянно и обречённо.

– Зато ты всегда и всё знаешь, правда, Аврора? – толкнул её к двери поставил бутылку на стол. Всё равно нихрена не помогает. Взял сигареты и пошёл к двери.

– Денис! – окликнула она меня.

Я замешкался, понимая, что не стоит мне оборачиваться, не стоит смотреть на неё, но…

– Пожалуйста… – шепнула она одними губами.

Дрянь. Знает ведь, какой момент выбрать, сука!

– Нет, – глядя в её проклятые глаза. – Я тебе уже всё сказал. Ничего не изменилось: теперь ты моя. И я буду иметь тебя. Иметь, Рапунцель, во всех смыслах.

Пройдясь до текущего неподалёку от дома ручья, я вернулся обратно. Правая рука снова кровоточила, но я знал – пройдёт. Другое дело с тем чёрным, что сочилось из раздёрганных рубцов, что когда-то оставила мне на память эта белокурая дрянь. Но её слёзы… Чёртовы слёзы! Мрачное, тяжёлое, что давило меня, казалось, стало ещё мрачнее, стоило мне вспомнить её, сидящую на полу в холле. Её дрожащие плечи, рассыпанные по плечам волосы, осколки стекла возле босых ног…

– Денис… – не успел я подойти к дому, навстречу мне выбежала встревоженная Аврора. Нервно обернувшись к дому, она снова посмотрела на меня.  – В доме… там люди…

– Твой папочка оказался быстрее, чем я думал, – чернота внутри меня сгустилась, но не успел я добавить, что её отец вместе со своей свитой может катиться ко всем чертям, она схватила меня за руку.

– Это не мой отец. Не его люди, Дэн. Это… Это кто-то ещё.

– Кто ещё? – резко спросил я, пристальнее всматриваясь в её лицо.

Играть она умела всегда, но… Чёрт, я понял, что верю ей. Снова, мать её, верю.

– Не знаю! – голос её звучал очень тихо и вместе с тем отчаянно громко.

Я дёрнулся к дому. Не хватало ещё, чтобы хрен знает кто врывался в мой дом без приглашения. Врывался, пугал мою…

– Не ходи туда, – Аврора вцепилась в мою руку ещё сильнее. – Не ходи, Денис.

– Это мой дом, – отрезал я, не слушая её, но она не отпускала. Пальцы её впились в мою руку.

– Остановись, – горячо зашептала она. – Послушай меня, пожалуйста, Дэн! Не ходи туда. Их человека три, не меньше, а может быть, больше. Я не знаю…

– И что ты предлагаешь? – глядя на неё, процедил я, понимая, что злость от её слов становится лишь сильнее. Она что, думает, я буду прятаться в лесу, пока кто-то шарится по моему дому, пытаясь выискать хрен знает что и хрен знает зачем?! – Тем более в доме есть пистолет.

– У них тоже! – Она подступила ещё ближе, теперь нас разделяло не больше десяти сантиметров. – Я… я не уверена, но мне показалось, что у одного было оружие. Пожалуйста… – голос сорвался. – Денис… что ты сделаешь? Ты же боксёр, а не убийца. А они…

Не договорив, она умолкла. Губы её были чуть приоткрыты, пальцы так и впивались в мою руку. Я перевёл взгляд с неё на дом. Она тоже посмотрела в ту сторону, потом на меня. С виду всё казалось спокойным, однако я знал, что порой видимое спокойствие может оказаться куда опаснее откровенного вызова. Глядя на дом сквозь начинающие сгущаться сумерки, я прислушивался к редко подводящему меня чутью и понимал, что нужно выждать.

– Что им нужно? – глянул на Аврору.

Та качнула головой, хватка её чуть ослабла, но теперь за руку её взял уже я. Отвёл в тень, туда, где нас точно было не видно.

– Не знаю, – отозвалась она. – Я…

Возле дома мелькнула тень. Одна, вторая… До слуха донеслись едва уловимые голоса, интуиция, что говорила об опасности, натянула и без того звенящие нервы. Аврора прижалась ко мне боком, то ли ища защиты, то ли хрен её знает чего ещё, а мне стало окончательно ясно – не врала.

– Пошли, быстро, – стискивая её тонкую руку, я отступил ещё дальше.

Аврора, не задавая вопросов, попятилась следом за мной.

Я понятия не имел, что могло потребоваться незваным гостям в моём доме, но что-то подсказывало, что так просто люди с оружием не заходят. В совпадения мне всегда верилось слабо, а сейчас особенно. Солнечная с утра погода стремительно портилась, уже к тому моменту, как я, угнетённый воспоминаниями, вышел из дома, над горами сгущалась хмарь, теперь вдали и вовсе слышались раскаты.

Стоянка, тип, разглядывающий Аврору… Стискивая руку, я тащил её за собой. Там, около дома, я видел троих. Судя по тому, что машину я не заметил, подъехали они с другой стороны и, скорее всего, оставили её поодаль. Предусмотрительно, чёрт их подери.

– Говори, – остановился я, когда чутьё подсказало, что мы в относительной безопасности.

Она выдохнула, облизала губы и подняла на меня взгляд. В дуру решила поиграть. Не время и не место!

– Рассказывай всё, – прорычал, прижимая её к стволу сосны. Опёрся рукой поверх её головы и посмотрел сверху вниз. – Всё, что знаешь, Аврора. Кто был тот тип со стоянки?

– Я не знаю, – повторила она в который раз и тихонько качнула головой.

– Всё ты знаешь! – гаркнул, всадив кулак в ствол. Боль отдалась в плече. Моя дрянь Рапунцель вздрогнула, и тут…. Тут я почувствовал прикосновение её пальцев к груди. Лёгкое, мягкое, мигом отшвырнувшее меня в прошлое, скрутившее кишки, отдавшееся в каждом нерве, каждой клетке.

– Ты думаешь, я вру? – дыхание её коснулось моей шеи. Орехово-шоколадные глаза… Взгляд в самую глубь меня, так глубоко, куда могла заглянуть лишь она. Она и, пожалуй, ещё один человек – мой брат, похожий на меня, как две капли воды, моё отражение, мой близнец.

Гроза приближалась. Запутавшееся в макушках деревьев небо становилось всё темнее. Ладонь Авроры так и лежала на моей груди, в лёгкие пробирался её запах, смешанный с наполнившим воздух запахом озона.

– Не вали всё в кучу, Дэн, – пальцами она сжала мою рубашку. – Не надо.

– А что надо? – спросил сипло, прижимая её ближе к стволу.

Она только шумно выдохнула. На миг выпустила ткань и опять собрала, будто бы сама не знала, что хочет сделать. Зато знал я. Чего хочу и чего хотел все эти годы – её. И вот теперь она была в моей власти. Нас разделяли миллиметры, но…

– Что надо, Аврора?!

«Но» вдруг перестало существовать.

Я перехватил её руку, сплёл наши пальцы. Она так и молчала, только смотрела на меня, не отводя взгляда. Гром треснул прямо над нашими головами, но это было ничем по сравнению с вкусом её губ, по сравнению с тем, как всё громыхало внутри меня. Стены, границы, выстроенные запреты и данное самому себе когда-то слово вычеркнуть её, сжечь внутри себя всё связанное с ней.

Обхватив затылок Авроры, я смял поцелуем её губы. Прижался бёдрами и почувствовал её так близко, что едва не кончил в ту же секунду. Проклятье! Ни одна баба за все эти годы не смогла сделать со мной и десятой доли того, что сделала она за какие-то мгновения!

Мне хотелось вжать её в себя так, чтобы намертво. Чтобы подчинить её себе, чтобы до неё наконец дошло, что самой себе она больше не принадлежит. Жадно впиваясь в её рот, я тёрся о неё, толкался сквозь джинсы, а в висках бешено стучала кровь. Понимая, что не место и не время, я не мог заставить себя прекратить это. Терзал её губы, сжимал тонкую кисть, ждал, что она вот-вот начнёт вырываться, но…

Вторая ладонь Авроры легла на моё плечо, губы шевельнулись. Я ощутил касание её языка – поначалу осторожное, неуверенное, а после… Обхватив меня за шею, она прильнула всем телом. Запустила пальцы мне в волосы и застонала сквозь поцелуй. Башню сорвало пуще прежнего. Сука! Будь она проклята, эта грёбаная сука! Хотелось сожрать её, хотелось… Да я уже и сам не понимал, чего именно – не только подчинить, но и дотронуться, как прежде.

Пальцы против воли скользнули по внутренней стороне её руки от запястья к плечу, по нитям вен, что я знал, даже не видя. Обратно до запястья и снова к локтю.

Новый раскат грома прокатился меж деревьев, эхом отразился где-то вдалеке, деревья громче зашуршали листьями. Первые капли – крупные, тяжёлые, упали на лицо, а я продолжал гладить её. Сгрёб волосы и впихнул язык глубже. Какая же она…

– Денис, – она сделала жадный глоток воздуха. – Дэн…

Губы её припухли и покраснели, зрачки были расширены. Я сделал шаг назад, хотя хотелось совсем другого – развернуть её спиной к себе, спустить штаны и вставить ей по самые яйца. Так, чтобы она кричала, цепляясь пальцами за шершавый древесный ствол, чтобы скулила от каждого толчка. Сколько месяцев она не выходила у меня из головы, сколько дней…

Взгляд мой зацепился за её ступни. Аккуратные пальцы с бледно-розовым лаком на ноготках. Вьетнамки…

– Д-дождь… – как-то с дрожью, на выдохе.

Я резко посмотрел ей в лицо. Заметил, как она сглотнула, смахнула со щеки каплю воды.

– Дождь… – повторила она. – Будет сильный.

Чёрт возьми, что это было?! Какого хрена?! Думать об этом сейчас было выше моих сил. В небе над нами снова вспыхнула молния, чернеющие тучи, казалось, поглотили всё вокруг. Раскат…

Капли в мгновение превратились в хлёсткие струи. Стремительный, с каждой секундой набирающий силу ливень обрушился на нас, не спасали даже деревья.

– Давай быстрее! – крикнул я, перебивая шум. Схватил её за мокрую руку и потянул за собой.

– Куда мы? – она вцепилась в мои пальцы. Голос… всё такой же, как и прежде. Аврора…