Чисто шведские убийства. Отпуск в раю бесплатное чтение

Андерс де ла Мотт, Монс Нильссон
Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Информация от издательства

Original title:

Döden går på visning

На русском языке публикуется впервые

де ла Мотт, Андерс

Чисто шведские убийства. Отпуск в раю / Андерс де ла Мотт, Монс Нильссон; пер. со швед. Е. Тепляшиной. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2023. — (Клуб убийств).

ISBN 978-5-00195-821-5

В тексте неоднократно упоминаются названия социальных сетей, принадлежащих Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией на территории РФ.

Published by agreement with Salomonsson Agency

Мы любим Эстерлен и потому постарались описать его историю и географию как можно точнее. Но в некоторых случаях, когда того требовал сюжет, мы позволили себе немного отклониться от правды

Действующие лица

Петер Винстон, 49 лет — Комиссар уголовной полиции, отдел по расследованию убийств, Стокгольм

Тира Бурен, 52 года — Шеф криминалистов

Туве Эспинг, 28 лет — Младший детектив, полиция Симрисхамна

Юнна Устерман, 44 года — Журналист, главный редактор «Симбрисхамнсбладет»

Джесси Андерсон, 42 года — Знаменитый риелтор, телезвезда

Фелисия Одуйя, 33 года — Хозяйка «У Фелисии», Комстад

Элин Сиденвалль, 25 лет — Ассистентка Джесси

Софи Врам, 63 года — Хозяйка конефермы, инструктор по верховой езде

Кристина Лёвенъельм, 49 лет — Психолог, бывшая жена Петера Винстона

Ян-Эрик Шёхольм, 72 года — Артист на пенсии

Поппе Лёвенъельм, 54 года — Хозяин замка Ерснес, второй муж Кристины

Альфредо Шёхольм, 61 год — Костюмер, дизайнер одежды

Аманда Винстон, 16 лет — Дочь Петера и Кристины

Никлас Мудиг, 33 года — Хоккеист-профессионал из Лос-Анджелеса

Ларс-Йоран «Эл-Йо» Улофсон, 60 лет — Пасечник, а также шеф полиции Симрисхамна

Даниэлла Мудиг, 33 года — Инфлюэнсер. Наездница, занимается конкуром

Маргит Дюбблинг, 75 лет — Председательница муниципального совета Йислёвсхаммара

Свенск и Эландер — Полицейские, служащие полиции Симрисхамна

Фредрик Урдаль, 36 лет — Электрик из Тумелиллы

Хассе Пальм, 57 лет — Электрик из Шёбу

Боб — Пес породы колли, принадлежащий Фелисии, постоянно крутится в кофейне

Плутон — Длинношерстный кот, постоянно крутится в Бэккастюган

Пролог

Солнце еще изо всех сил цеплялось за весеннее небо, но все же понемногу опускалось в воды пролива Борнхольмсгаттет. Чайки парили высоко над дюнами, а лучи низкого вечернего солнца превращали море в жидкую ртуть. Вода сейчас, в середине мая, еще оставалась холодной, и пляж пустовал. В живописном рыбацком поселке Йислёвсхаммар, расположенном за полкилометра отсюда, начали зажигаться фонари, а на горизонте угадывался серый силуэт грузового судна, медленно направлявшегося на запад.

В былые времена в этих местах хозяйничали пираты. Устраивали на берегу фальшивые маяки, заманивали суда на мель, а моряков — на смерть. Остовы кораблей и останки людей еще покоились где-то на дне, погребенные под песком предательских отмелей. Может быть, поэтому этот живописный край все еще нес на себе печать чего-то недоброго, череды злодейств.

Фургон из тех, что нанимают для переездов, свернул с шоссе и покатил по безымянной проселочной дороге, вившейся среди золотых рапсовых полей и сквозь сумрак прибрежного леса. Дорога оканчивалась разворотной площадкой совсем рядом с последними дюнами и настолько близко к морю, что до обоих сидевших в машине мужчин донесся запах водорослей и соленой воды.

Перед фургоном высилась недавно сваренная металлическая ограда с основательными автоматическими воротами. Табличка рядом с воротами гласила: «Йислёвсстранд. Ваше место в жизни. Ваш стиль жизни». Чуть ниже помещалась еще одна, предупреждающе-яркая, с текстом гораздо более суровым: «Посторонним вход воспрещен!»

Водитель, квадратный мужчина с двумя толстыми складками на загривке, подвел машину к домофону у ворот. Опустив окошко, он с видимым усилием высунулся из кабины, отчего у него между штанами и футболкой показался голый живот, и нажал кнопку вызова.

Загорелось кольцо диодных лампочек, и на водителя уставился глаз камеры.

— Джесси Андерсон, — раздался из динамика женский голос — резкий, как удар хлыста. У говорившей был американский акцент.

— Здрасте, это Ронни из «Эстерленфлютт», — по-сконски протяжно проговорил водитель. — Мы привезли этот… — Ронни поискал нужное слово. — Крюк.

Металлическая решетка плавно заскользила вверх.

— Come on in^[1].

Пространство за оградой по большей части являло собой строительную площадку с бытовкой для рабочих, мусорными баками и кое-какой техникой. Впереди угадывался ряд абсолютно одинаковых, недавно залитых фундаментов, из которых торчали в вечернее небо пластиковые трубы. Слева стоял фасадом к морю единственный пока готовый дом.

— Ну и ну!

Дом был выстроен из бетона, стали и стекла. Прямые линии, острые углы. Ни карнизов, вообще ничего, что нарушало бы прямоугольную форму.

— Бункер какой-то. С пятьсот квадратных метров, наверное. Как по-твоему?

Напарник водителя, Стиббе, молча кивнул.

На подъездной дороге стояли две машины, одной из которых был белоснежный «Порше»-кабриолет. Ронни заглушил мотор, и оба вылезли из кабины, одновременно хлопнув дверцами.

Навстречу им уже шла женщина лет сорока с небольшим: длинные светлые волосы, узкая юбка, ворот блузки щедро расстегнут. Высокие каблуки цокали по каменной плитке.

Не успел Ронни открыть рот, как женщина раздраженно подняла палец, продолжая говорить по мобильному телефону.

— Can I put you on hold for just a minute, James?^[2]

Ронни и Стиббе многозначительно подмигнули друг другу — как всегда, когда клиентка бывала хорошенькой.

— Вы Джесси Андерсон? — спросил Ронни, хотя видел лицо женщины и в газетах, и по телевизору.

— Вы опоздали почти на два часа, — резко заметила Джесси.

Ронни пожал плечами.

— Скульптор, Улесен, с упаковкой не справился. Нам со Стиббе пришлось ему помогать, времени ушло больше, чем…

— Это не мои проблемы, — отрезала Джесси. — Сроки надо соблюдать. Завтра я позвоню вашему начальству, потребую пересмотреть счет за доставку. А теперь разгружайте, у нас мало времени. Элин покажет, где смонтировать скульптуру.

Она махнула женщине помоложе — темноволосой, в очках, — резко повернулась и зацокала обратно к дому, снова вернувшись к телефонному разговору.

— Sorry for that, James. As I was saying, don’t pay any attention to the rumors. The market in Skåne is booming and Gislövsstrand is an excellent investment opportunity…^[3]

— Элин Сиденвалль, ассистентка Джесси, — представилась молодая женщина. Ей было лет двадцать пять, в речи слышался стокгольмский выговор. Блузка застегнута под горло, а каблуки значительно практичнее, чем у начальницы. В одной руке женщина держала папку-планшет. — Скульптуру надо установить внизу, в гостиной.

— Внизу? — спросил Ронни. — В наряде ничего про лестницу не сказано.

Элин заглянула в документы.

— Установить в гостиной на нижнем этаже, — прочитала она.

— Вот именно. Про лестницу ничего нет, — констатировал Ронни.

— Это дом ступенчатой этажности, он выстроен на склоне, — сухо объяснила Элин. — Холл, кухня, гостевая, гардеробная и еще несколько комнат — на верхнем этаже. Общие пространства, спа и хозяйская спальня — на нижнем этаже с выходом в сад и к морю. Скульптура будет стоять в гостиной, непосредственно под кухней. Вот, сами посмотрите!

Она протянула Ронни планшет и постучала по нему пальцем.

Обычно Ронни в таких случаях начинал протестовать, но шеф предупредил их, что с этой клиентки надо сдувать пылинки.

Элин Сиденвалль вопросительно вскинула бровь.

— Ну? Работаем?

Ронни смиренно вздохнул и откинул задвижку на задних дверцах фургона.

— Две сороки весны не делают, или как ты там говоришь, а, Стиббе? — проворчал он, удостоверившись, что Элин его не услышит.

Прошел почти час. Перевозчикам удалось стащить скульптуру вниз по лестнице и установить ее в гостиной. Элин зорко наблюдала за ними и прерывала их труды, как только возникал хоть малейший риск того, что они заденут стены или перила. Потом она взяла рулетку и лично удостоверилась, что скульптура стоит именно там, где должна. Однако Джесси Андерсон осталась недовольна. Ронни и Стиббе пришлось трижды перетаскивать скульптуру взад-вперед, прежде чем Джесси наконец отпустила их с миром.

Элин проводила обоих к выходу. Ронни — может, у него резко понизился сахар, а может, дело было в незапланированном спуске по лестнице — не удержался и нарушил инструкции шефа.

— Про вас вчера в газете было, — сказал он. — Николовиус написал новое письмо; вот он вас припечатал. — Ронни, к своему удовольствию, заметил, что ассистентка скривилась. — Кто бы ни был этот Николовиус, он ненавидит вашу начальницу. И вряд ли он в этом одинок, верно?

Элин промолчала.

Ронни подмигнул ей и полез в фургон.

— Откроете ворота? — спросил он, опустив окошко.

— Поезжайте, и они откроются автоматически, — сухо ответила ассистентка.

Элин Сиденвалль еще постояла, глядя, как закрываются ворота и исчезают в прибрежном лесу габаритные огни фургона. Одинокий уличный фонарь бросал на асфальт круг света, за пределами которого тьма казалась еще гуще. Чайки смолкли. Где-то вдалеке кричала неясыть.

Жутковатый звук заставил Элин передернуться, и к ней вернулось чувство, преследовавшее ее со вчерашнего дня, когда она прочитала то самое послание.

«Эстерлен не станет мириться с этим злодеянием, — писал человек, называвший себя Николовиусом. — Час возмездия близок. Виновные дорого заплатят за свою жадность».

Эти слова не давали Элин покоя. Неужели она одна из виновных? И что имел в виду анонимный автор, говоря, что они дорого заплатят?

Элин вдруг необъяснимым образом показалось, что за ней кто-то наблюдает. Словно в непроглядной темноте таились не только совы.

Кто-то желал им с Джесси зла.

Снова прокричала неясыть.

— Глупости, — буркнула Элин. Джесси же говорила — не надо принимать близко к сердцу. Они не позволят какому-то консерватору, который трусливо прячется за псевдонимом, напугать себя.

Элин глубоко вдохнула раз, другой, вернулась в дом и убедилась, что заперла за собой дверь.

Рядом с просторным холлом поместилась внушительная кухня с поверхностями из нержавеющей стали и гладкими каменными столешницами. Из динамиков доносилась негромкая музыка.

Элин поднялась на лестничную площадку, которая словно парила над гостиной. В гостиной Джесси восторженно рассматривала только что смонтированную металлическую скульптуру: почти двухметровый, толщиной с человеческую руку, гигантский рыболовный крючок. Крюк установили на постаменте так, что его крепление было развернуто к морю, а острие направлено на площадку, где стояла сейчас Элин. В целом инсталляция напоминала огромную, запрокинутую назад «J».

— Magnificent^[4], верно? — Джесси провела рукой по металлу от петли, где должна крепиться леска, наискось по изгибу и дальше, по острию с мощной зазубриной. — The Hook^[5]! На него вот-вот начнут клевать покупатели. И заинтересованная пресса.

Несмотря на шутливый тон Джесси, Элин пришлось подавить дрожь. Скульптура казалась ей отвратительной, но она сочла за лучшее промолчать.

— Ты правда думаешь, что это сработает? — спросила она.

— Сколько раз можно объяснять? — фыркнула Джесси. — Это же основа риелторской стратегии. Крючок — способ отвлечь внимание, сместить фокус.

Пальцы с длинными, кроваво-красными ногтями задержались на зазубрине.

— И газеты вместо «Местные жители продолжают протестовать против застройки для миллионеров» напишут: «Местный художник дарит скульптуру знаменитому риелтору».

Джессика опустила руку.

— У нас все готово для tomorrow^[6]?

Элин кивнула.

— Председатель совета по вопросам культуры придет в десять.

— А газеты?

— «Симбрисхамнсбладет», «Истадс Аллеханда», «Сконска Дагбладет» и «Сюдсвенскан» готовы. «Ди Уикенд» тоже хотят кое-что сделать, но раньше следующей недели не смогут никого прислать.

— Окей. Да уж, не «Вэнити Фэйр»… — Джесси криво улыбнулась. — Но мы молодцы. Вот видишь, скульптура уже окупается. Этот мерзкий крюк привлечет сюда посетителей фестиваля искусств, а жителям того и надо. Вуаля — и больше никаких жалоб! Никаких анонимных писем в газету, никто больше не собирает подписи против застройки. Клиенты вернутся, и деньги потекут рекой.

Джесси снова погладила гладкий металл.

— Они у нас на крючке, — пробормотала она. — Все разом.

С улицы вдруг донесся какой-то шум.

— Что это? — сказала Элин.

— Наверное, перевозчики пакуются.

— Нет, я видела, как они уезжают. Несколько минут назад.

— Значит, надо выйти и посмотреть, что там.

Джесси поднялась по лестнице, прошла через кухню и прихожую — Элин следовала за ней — и распахнула дверь.

— Вот дерьмо!

Дрожащий призрачный свет рядом с бытовкой отбрасывал длинные тени на гравийную площадку.

— Пожар! — охнула Элин.

Из мусорного контейнера вырывались неровные языки пламени. Огонь словно только-только проснулся и теперь пытался обрести оплот.

— Смотри! — Элин указывала на «Порше» Джессики.

По белому лаку тянулось написанное красными буквами «СВОЛОЧЬ». Запах краски из баллончика еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом гари и дыма.

Джесси постояла молча, сжав зубы и быстро оглядывая строительную площадку.

— Fucking cowards!^[7] — заорала она. — А ну покажитесь!

Звук ее голоса пометался между постройками и замер. Пару секунд было тихо, слышалось только потрескивание разгоравшегося огня. Вдруг возле горящего контейнера что-то зашевелилось. Элин задержала дыхание.

Из теней наполовину высунулась темная фигура. Черная одежда, лицо скрыто лыжной маской. Фигура, одной рукой указывая на женщин, другой угрожающе провела себе по шее.

Из горящего бака донесся хлопок, в небо взметнулись искры. Языки пламени стали ниже, отчего тени сгустились еще больше, а когда огонь разгорелся с новой силой, фигура в черном уже исчезла.

— Час возмездия, — прошептала Элин. — Совсем как в письме Николовиуса.

Джесси повернулась к ней и спокойно, ледяным тоном проговорила:

— В прачечной есть огнетушитель. Живее, пока пожар не разгорелся! Когда огонь уляжется, позвонишь в авторемонтную мастерскую, найдешь того, кто до завтрашнего утра закрасит эту гадость.

— Н-но надо вызвать пожарных, — запротестовала Элин. — И полицию! Вдруг он еще здесь.

— Мы никуда не будем звонить, — отрезала Джесси. — Позвоним — завтра же угодим в «Симбрисхамнсбладет», а этим трусам только того и надо! — И она указала на пылающий контейнер. — Этот диверсант, кто бы он ни был, уже далеко отсюда. Неси огнетушитель, туши пожар, а потом займись моей машиной! И никому ни слова. Всего этого просто не было. Элин, ты меня поняла?

Глава 1

Шесть недель спустя

Заканчивался июнь. В двери осторожно заглядывало шведское лето.

Комиссар уголовной полиции Петер Винстон сидел за рулем вот уже почти три часа. И даже почти семь, если считать всю дорогу от Стокгольма.

Винстон был хорошо сложен — при росте больше метра девяносто он не страдал сутулостью, свойственной многим высоким людям. Коротко стриженные светло-рыжие волосы, гладко выбритые щеки; и хотя Винстону еще не было пятидесяти, он давно уже начал седеть. Кое-кто из коллег-женщин утверждал, что седина в сочетании с вечным костюмом-тройкой придавала ему респектабельный вид — оценка, которая вызывала у Винстона неоднозначные чувства.

Сейчас Винстон сидел за рулем черного «Сааба» — одного из последних автомобилей, сошедших с конвейера, прежде чем фабрика в Тролльхеттене закрылась. Винстон всегда ездил только на «Саабах», и при мысли о том, что эта машина, с большой вероятностью, может оказаться последней, ему иногда делалось тоскливо. Именно поэтому Винстон берег ее как зеницу ока. Регулярно отгонял на техосмотр, мгновенно ликвидировал малейшую неисправность, а мыл и полировал до тех пор, пока не начинал видеть в блестящей поверхности собственное отражение.

Винстон поерзал на сиденье. Последний раз он останавливался где-то в районе Гренны, долговязому телу хотелось размяться и заправиться чашечкой хорошего кофе. Но ехать оставалось уже недолго. Точнее сказать, наверное, оставалось недолго.

Голос навигатора, обитавшего в мобильном телефоне, — голос, который вел Винстона уже шестьдесят миль, — вдруг зазвучал неуверенно.

— Развернитесь, — сказал он, тут же передумал и посоветовал ехать прямо, после чего снова порекомендовал развернуться.

Винстон сосредоточился на противоречивых инструкциях навигатора, отчего не обратил внимания на устроенную в полотне грунтовки решетку, которая не давала коровам бродить по дороге, и хватился, только когда покрышки с грохотом прокатились по решетке и машину тряхнуло.

Винстон тихо выругался, проверил, не повредилась ли подвеска; все было как будто в порядке. Но навигатор после встречи с решеткой окончательно утратил самообладание.

— Неизвестная дорога, — взволнованно сообщил он. — Неизвестная дорога, неизвестная дорога!

— Да слышу я, слышу, — раздраженно проворчал Винстон и выключил звук.

Он проехал еще пару сотен метров, но, поскольку его электронный штурман так и не пришел в себя, Винстон остановил машину на обочине. Всюду простирались зеленые поля, там и сям виднелись ивовые аллеи и мелкие перелески. Винстон достал из бардачка проверенные карты автомобильных дорог, но о существовании этой грунтовки, похоже, не знали даже геодезисты Королевского автоклуба.

Винстону оставалось только одно.

Прошло уже больше семи лет с тех пор, как они с Кристиной развелись, но ее номер до сих пор был у Винстона в списке контактов первым. Наверное, его давным-давно следовало заменить каким-нибудь другим. Проблема заключалась в том, что другой номер так и не появился.

Они с Кристиной познакомились почти восемнадцать лет назад, вскоре после того как Винстон начал свою службу в убойном отделе стокгольмской полиции. Не нашли другого места для встречи, кроме как в прачечной.

«А я думала, под этой горой отжатых простыней никого нет», — язвительно заметил голос у него за спиной. Он обернулся; за спиной стояла она. Высокая, темные волосы заплетены в косу, очки сдвинуты на кончик носа (потом она призналась, что очки ей на самом деле не нужны, зато пациенты относятся к ней серьезнее).

«Меня зовут Кристина. Не Тина и не Стина, ладно?»

Оказалось, что Кристина живет выше этажом, и Винстон на той же неделе пригласил ее прогуляться.

«Вообще мне следовало бы отказаться, — заметила она. — Вы, наверное, привыкли, что женщины сразу соглашаются?»

Кристина сделала паузу, чтобы подождать, не начнет ли он протестовать; Винстон не запротестовал. Она угадала. В Винстоне было что-то, что нравилось женщинам.

«Но… — продолжила Кристина, склонив голову набок, — на этот раз я сделаю исключение. Кино и ужин. Где-нибудь, где недорого».

Они посмотрели французский фильм, и перед заключительными титрами Кристина взяла Винстона за руку. Через полгода они начали жить вместе, а еще через полгода Кристина забеременела, и они заключили брак в ратуше, всего за месяц до рождения Аманды.

Пока Аманда была маленькой, Кристина, психолог, довольствовалась частичной занятостью в психологическом центре на Мариаторгет, работая при этом над книгой и над диссертацией. Винстон меж тем делал карьеру в полиции. Прошел путь от убойного отдела до Комиссии по расследованию убийств. Объехал всю Швецию, участвовал в расследовании нескольких громких случаев и приобрел вполне заслуженную репутацию дельного следователя. Где-то по дороге — как, когда и почему осталось неясным — их брак сошел на нет. «Бывает, что что-то просто заканчивается и никто в этом не виноват», — подытожила Кристина.

Когда ее приняли в ординатуру Лундского университета, Винстон ничего не имел против — во всяком случае если и имел, то недолго. Он не стал спрашивать Аманду, не хочет ли она остаться с ним в Стокгольме. Винстон очень любил дочь, но Кристина сильно превосходила его в родительских качествах. Аманде лучше было жить с матерью.

Так что Винстон просто помог им с переездом. Помучился, но собрал их новую мебель и с тех пор по возможности часто навещал их в Лунде.

Аманда подросла и стала ездить на поезде одна; теперь она навещала отца в Стокгольме. В последние годы визиты дочери начали становиться все более редкими, а теперь его общение с Амандой свелось в основном к переписке и видеозвонкам, отчего у Винстона кошки скребли на душе. Во всяком случае сейчас он убеждал себя, что как раз пытается исправить положение.

Кристина, как всегда, ответила после первого же гудка.

— Ты уже рядом?

— Привет, это Петер. — Фраза была в общем ненужной, но Винстон счел, что телефонный этикет ее требует.

— Ты уже рядом? — Кристина не стала делать вид, будто заметила его приветствие.

— Не совсем. Навигатор начал спотыкаться где-то после Санкт-Улофа. Я сейчас где-то в чистом поле.

— Столик с молочными бидонами видишь?

— Чего?

— Столик с молочными бидонами. Такой стол, на котором стоят пара молочных бидонов из нержавейки…

— Я знаю, что такое молочный столик, — раздраженно перебил Винстон. — Я с десяток таких столиков проехал за последние пятнадцать минут. Они что, всё еще в ходу?

— Нет, конечно. Но туристы такие столики обожают. Здорово же, когда говоришь: «А я был в Сконе и видел молочный столик». А еще междугороднюю электричку, а еще конюшню.

Винстон, как всегда, не понял, издевается над ним Кристина или говорит серьезно, и сказал:

— Я только что переехал противокоровную решетку.

— А, ну тогда ты на верном пути. Кстати, я на тебя страшно злюсь. — Способность мгновенно менять тему разговора тоже была фирменным умением Кристины. — Утром я говорила с Бергквистом.

— Да? Зачем? — Винстон ощутил беспокойство. Бергквист, его шеф из Комиссии по расследованию убийств, человек холерического темперамента, имел массивную нижнюю челюсть и мешки под глазами, что придавало ему сходство с бульдогом.

— Затем, что сначала ты отказался быть на дне рождения Аманды. Так же как в последние три года. А теперь, всего за пару дней до праздника, внезапно передумал и собрался сюда, взяв двухнедельный отпуск и объяснив это спонтанным решением. Но я же тебя знаю. Где ты и где спонтанность? Вот я и позвонила Бергквисту. И выяснила, что ты болен. Ты же болен, да?

Винстон вздохнул.

— И когда ты собирался рассказать, что у тебя обмороки? — продолжала Кристина.

— Я хорошо себя чувствую, я не хотел, чтобы вы беспокоились…

Слова Винстона отчасти были правдой, но обмороки тревожили его больше, чем ему хотелось в том признаться.

Отражение в зеркале заднего вида немного изменилось, и Винстон поднял взгляд. По кустам, росшим поодаль, прошелся ветер.

— Это просто от перенапряжения, — попытался он замять тему. — Я слишком много работал, а ел и спал плохо, как ты и говоришь. Врач утверждает, что несколько недель отпуска — и все наладится. Свежий воздух и покой — единственные лекарства, которые мне нужны. — Винстон изо всех сил старался говорить убедительно, не только ради Кристины, но и ради самого себя. На самом деле он не знал, что с ним. Врач заставил его сдать множество анализов, но результатов пока не было.

Снова какое-то движение, на этот раз в боковом зеркале. Винстон вытянул шею. Что-то рядом с машиной?

Голос Кристины продолжал выговаривать ему из телефонной трубки. Что-то насчет того, что Винстону уже под пятьдесят, пора научиться следить за здоровьем. Потом, безо всякого предупреждения, из трубки зазвучал голос Аманды:

— Привет, пап, тебе еще далеко до дома?

— Привет, милая. Вряд ли… — уклончиво ответил Винстон. Он надеялся, что Аманда не слышала, как они с Кристиной говорят о его здоровье. Ему не хотелось, чтобы дочь решила, будто он приехал не только для того, чтобы поздравить ее, и сменил тему: — Поздравляю! Ты как, готова отпраздновать шестнадцатый день рождения на всю катушку?

— Да, тут просто чума затевается! Поппе с мамой арендовали громадный шатер для праздников. Оркестр, салют, целая толпа гостей. Больше сотни! Тебе понравится.

В последнем утверждении крылась ирония, в этом Винстон был уверен. Он терпеть не мог толпы. Он просто не видел смысла в том, чтобы обмениваться банальностями с людьми, которых он видит в первый и, скорее всего, последний раз в жизни.

Поппе, второй муж Кристины, приходился Аманде отчимом. Звали его, конечно, не Поппе, а гораздо более по-взрослому; имя его Винстон постарался не запоминать. Поппе занимался тем, что вкладывал деньги в разнообразные проекты и владел, в числе прочего, замком в Сконе — там теперь и жили Кристина с Амандой. Человек в стиле «охота-на-фазанов-гольф-и-красные штаны» — так Винстон описывал его, когда возникала необходимость. Но и Аманде, и Кристине этот человек нравился, так что у него, вероятно, имелись достоинства, ускользавшие от Винстона.

— Я слушала подкаст про настоящие преступления, там рассказывали об одном твоем деле, — продолжила Аманда. — Душитель из Упсалы. Так интересно! Ты его выследил по порванному шнурку, да?

Аманда в последнее время начала интересоваться работой Винстона, что грело ему душу.

— В общем, да. Хотя делом занимался не только я, и там был не только шнурок…

Машина Винстона по какой-то причине качнулась, и через боковое окошко на него вдруг воззрились чьи-то большие глаза, да так неожиданно, что Винстон чуть не заорал.

Корова. Точнее, несколько коров.

Его машину плотным кольцом окружали коровы.

— Извини, мне пора. Увидимся вечером, — проговорил Винстон по возможности твердым голосом. Пегие и буро-белые коровы, глядевшие в боковое окно, продолжали наблюдать за ним пустым взглядом; нижние челюсти у них медленно шевелились. Через несколько секунд Винстон понял, что ошибся. Это не коровы, а быки. С десяток, а то и полтора быков возникли из ниоткуда и теперь не давали его машине двинуться ни взад, ни вперед.

Винстон завел мотор и осторожно посигналил. Быки и ухом не повели. Винстон предпринял еще одну попытку, на этот раз посигналив от души. Результата не последовало. Быки обступили «Сааб» и глазели на Винстона.

Какое-то время Винстон раздумывал, не выйти ли из машины, не разогнать ли их. Но он, во-первых, сомневался, что сможет открыть дверцу, а во-вторых, — признаться в этом было болезненно для его самолюбия — просто не решался вылезти из машины. Винстон вообще недолюбливал животных, считая их непредсказуемыми и докучливыми, и окружившее его стадо быков служило подтверждением этой точки зрения.

Винстон не мог ни тронуть машину с места, ни выйти из нее. Оставалось только сидеть и дожидаться, когда быкам надоест играть в гляделки.

«Сааб» снова качнулся: один из быков принялся чесать бок о дверцу. Винстону казалось, что он слышит, как камешки, застрявшие в шерсти, со скрежетом царапают лак. Он немного опустил стекло и попытался отпихнуть быка, но тут другой бык повернул к нему морду и попытался просунуть язык в образовавшийся проем, отчего Винстон тут же испуганно поднял стекло. Надо было признать очевидное: он будет сидеть так, пока быкам не надоест. Или пока кто-нибудь его не спасет. Но кто?

Туве Эспинг возвращалась в полицейский участок Симрисхамна. Единственный принадлежавший участку автомобиль без маркировки был на ремонте, и Туве сидела за рулем собственного старого «Вольво»-комби. В салоне машины, грязной изнутри и снаружи, пахло псиной и лошадьми одновременно — но Эспинг давно перестала обращать на это внимание.

Утро и некоторую часть дня она посвятила разнообразным допросам. Сначала съездила к фермеру, у которого украли дизель, потом — к пенсионеру, чей почтовый ящик вот уже в третий раз пострадал от банды местных квадроциклистов. Под конец поговорила с дачником, который спилил два принадлежавших коммуне дерева, портивших ему вид. Не сказать, чтобы тяжкие преступления. Не о том она мечтала, когда подавала заявление в полицейскую школу. Но после пяти лет в патрульной машине Эспинг все же доросла до следователя. «Младший детектив», — значилось на ее новенькой служебной визитке. Эту должность Туве занимала меньше полугода и пока еще не смогла избавиться от ощущения, будто своим повышением обязана тому факту, что другой кандидатуры не нашлось. По этой причине она намеревалась поскорее разделаться с бесконечными делами, которые оставил после себя, прежде чем уйти на пенсию, ее утомившийся предшественник. Ей не хотелось становиться полицейским, который, обутый в «биркенштоки», слоняется по району с газетой в одной руке и стаканчиком кофе в другой, ожидая, когда расследование «созреет». Субботние выезды оказались хорошей идеей. Люди, как правило, были дома, и Эспинг удавалось провести несколько допросов за один раз.

Сегодня она могла бы закрыть еще три дела, итого на этой неделе — восемь. Несомненный рекорд для полиции Симрисхамна.

Эспинг с довольным видом выбила дробь на руле и слегка газанула, отчего гравий защелкал по брызговикам. Объездной дороги, по которой она ехала, не существовало ни на одной карте. Обычное дело для Сконе — дорога через поля, о которой знают только местные.

Завидев впереди стадо быков, Эспинг сбросила скорость. Подъехав ближе, она обнаружила, что они окружают какого-то водителя, который по глупости остановился на пастбище. Водитель так и сидел за рулем, явно не решаясь выйти. Эспинг беззвучно рассмеялась. Заплутавший турист, который испугался коров. Как хорошо, что сейчас до него дотянется длинная рука закона — она же рука помощи.

Винстон заметил, что на дороге появилась еще одна машина. Красный, облезлый от старости комби с черной водительской дверцей. Машина остановилась. Водитель вылез и без малейших колебаний направился к быкам. Точнее, направилась. Женщина — лет под тридцать, среднего роста, в плаще и высоких резиновых сапогах, с зачесанными в конский хвост светлыми волосами.

Приблизившись к быкам, она широко развела руки и решительно сказала:

— А ну давайте отсюда!

Быки не шелохнулись — только хвосты раздраженно хлестали по бокам. Винстон поймал себя на том, что затаил дыхание.

Женщина, не выказывая ни малейших признаков страха, продолжала двигаться прямо на быков. Когда до них оставалась какая-нибудь пара метров, ближайший бык двинулся прочь — сначала медленно, потом перешел на подобие галопа. Последовала цепная реакция, и через несколько секунд все стадо было уже метрах в двадцати, на лугу.

Винстон опустил окошко. Острый нос женщины усыпали веснушки. Голубые глаза были умными и внимательными.

— Спасибо за помощь! — Винстон постарался говорить беззаботно.

— Да ерунда. Они еще молодые. Любопытные, но не опасные, с ними надо только порешительнее.

У женщины был сконский выговор, с округлыми глубокими «р». Выговор, который Винстон понимал с преогромным трудом.

Эспинг рассматривала сидевшего в машине мужчину. На вид под пятьдесят, довольно приятный, если не считать озабоченного выражения на лице. Рыжеватый блондин, высокий, рубашка, галстук, жилет. Пиджак висит на специальной вешалке, пристроенной на спинке водительского сиденья. Машина сияла чистотой. Эспинг с интересом заглянула в салон. Светлая кожаная обивка без единого пятнышка, на заднем сиденье ничего не навалено; нет ни старых парковочных квитанций, ни даже стаканчика кофе между сиденьями. Ничто не указывало ни на то, где работает этот франтоватый человек, ни на дело, которое завело его в эту глушь.

— Похоже, вы заблудились, — сказала Эспинг. — Из Стокгольма едете?

Мужчина кивнул.

Эспинг постаралась скрыть улыбку и уже готовилась задать следующий вопрос, но мужчина опередил ее.

— Вы случайно не знаете, где тут Бэкстюган?

— Бэккастюган? Знаю, конечно. — Она махнула рукой вдоль дороги. — Проедете еще метров триста — и сверните налево, сразу за молочным столиком. Знаете, что такое молочный столик?

— Да знаю я, знаю, — проворчал мужчина, ни с того ни с сего раздражившись.

Он завел мотор, коротко кивнул на прощанье и покатил дальше.

Эспинг еще какое-то время стояла, провожая машину взглядом.

И в сварливом водителе, и в его стерильно чистом авто было что-то, отчего Эспинг решила запомнить и его самого, и регистрационный номер машины.

Небольшая усадьба Бэккастюган располагалась именно там, куда направила Винстона любопытная женщина на грязном «Вольво». Белый фахверковый домик с тростниковой крышей и двустворчатыми окнами утопал в буйной зелени, окруженный каменной стеной. Посреди стены имелась увитая лозой калитка со скругленным верхом; гравийная дорожка вела от нее, петляя между высокими мальвами, к синей входной двери. Все вместе было так красиво, что походило на картинку из туристического буклета.

Винстон натянул пиджак и достал из багажника как всегда надежно упакованный чемодан. Колесики тут же увязли в гравии, и через несколько метров Винстон понял, что проще будет его понести. Калитка тихо скрипнула; вокруг Винстона с жужжанием вились пчелы и шмели, увлеченные роскошными соцветиями на клумбах и в ящиках с цветами. Июньское солнце припекало, и, когда Винстон добрался до входной двери, рубашка уже прилипла к спине.

На деревянной табличке красивыми буквами было вырезано: «Бэккастюган».

— Райский уголок, — буркнул Винстон.

Он нашел камень в ямке — там, как и говорила Кристина, оказался ключ, — отпер дверь и вошел. Дверной проем был таким низким, что Винстону пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой.

Прихожая вела в кухню, объединенную с гостиной. Стены покрывала белая штукатурка, через потолок тянулись деревянные балки. Интерьер был сравнительно современным, а слабый запах краски указывал на недавний ремонт. Застекленные двери на задах дома выходили на веранду и лужайку; вдали виднелись роща и ручей. Здесь был даже полосатый гамак, подвешенный между двумя яблонями. Трудно было представить себе более красивое место для жизни — это пришлось признать даже такому прирожденному горожанину, как Винстон.

Повесив пиджак в прихожей, Винстон покатил чемодан к двери, которая, по его предположениям, вела в спальню. Комната оказалась светлой; из мебели тут был только маленький письменный стол и кровать.

На кровати что-то лежало.

Сначала Винстону показалось, что это овечья шкура, но шкура задвигалась, и Винстон понял, что перед ним крупный пушистый кот. Винстон замер. Кот удивленно и в то же время возмущенно уставился на него, словно это Винстон вторгся на территорию кота, а не кот на территорию Винстона.

При мысли о кошачьей шерсти Винстона передернуло. Он ничего не имел против шерсти или волос, пока они росли на звере или человеке, но, будучи отделенными от своего владельца, они превращались в неприятные биологические отходы, от которых лучше держаться подальше.

— Брысь, — сказал Винстон, надеясь изгнать кота, но впечатлил его не больше, чем давешних быков. Кот продолжал сердито взирать на него.

Винстон задом отступил в кухню, надеясь найти какое-нибудь подходящее для выдворения кота орудие, и его взгляд упал на лежавшую на кухонном столе газету. «Симбрисхамнсбладет», прочитал он, сворачивая газету трубкой. Старомодный шрифт, с заглавной «С» и с «Б», втиснутой после «М».

Винстон торопливо вернулся в спальню. Когда он задел головой о низкую притолоку, раздался глухой стук.

— Черт! — прошипел он и уронил газету.

Из-за стука или из-за ругательства, но кот тут же спрыгнул с кровати, шмыгнул мимо Винстона и просочился в кошачий лаз, устроенный в двери.

Винстон потер лоб, чтобы унять боль, извлек из чемодана липкий ролик и принялся тщательно водить им по месту, где валялся кот. Винстон не сдавался до тех пор, пока на покрывале не осталось ни одной шерстинки. Потом он на всякий случай провел роликом по собственной одежде.

В чулане обнаружилась коробка с лампочками и кое-какими инструментами, а в глубине лежал моток серебристого скотча. Винстон принес скотч в прихожую и решительно заклеил кошачий лаз, после чего, довольно насвистывая, принялся распаковывать вещи — как будто сражение с котом подняло ему настроение.

Глава 2

Ернесский замок располагался на берегу вяло текущей реки Туммарпсон и выглядел как в диснеевском мультфильме: розоватое двухэтажное строение с островерхой медной крышей и башенкой посредине, окруженное пестрым парком. На обширной лужайке раскинулся огромный праздничный шатер. Все стенки, кроме одной, были подняты, деревянный пол устилали настоящие ковры, с потолка свисали нарядные светильники. Несколько круглых столиков, накрытых белыми скатертями, с роскошными букетами дополняла самая настоящая барная стойка. У одной стены помещалась эстрада, на которой квинтет исполнял джаз.

Кристина незаметно посмотрела на часики. Она, Поппе и Аманда стояли у шатра и встречали гостей. Поппе обожал пышные празднества; сама она относилась к подобным мероприятиям куда прохладнее. Однако Аманда, похоже, просто купалась во всеобщем внимании; она с трудом стояла на месте.

— Когда папа придет?

— Я сказала ему, что праздник начнется не в шесть, а в половине седьмого, — сказала Кристина. — Значит, папа будет здесь в четверть седьмого. Ты же знаешь, какие у него отношения со временем. Мне пришлось выбирать, явится он на пятнадцать минут раньше или на пятнадцать минут опоздает.

Аманда не ответила — она уже бежала навстречу новой группе гостей, на этот раз — одноклассников; приятели из конной школы прибыли несколько минут назад. Кристину радовало, что у Аманды так много друзей. Сама она была одинокой волчицей и преобразилась, уже когда училась в университете. Но Аманду, казалось, все любили, в том числе и Поппе, который относился к ней как к принцессе.

— Петер явно опаздывает на четверть часа, — прервал муж ее мысли.

Поппе было слегка за пятьдесят, и он имел телосложение человека, умеющего ценить радости жизни. Вкусную еду, хорошее вино и веселую компанию.

— Кстати, он будет произносить речь?

— Могу предположить, что ему этого категорически не хочется, — ответила Кристина. — Но если возьмется — может произнести, и неплохую.

Поппе улыбнулся.

— Как ему в Бэккастюган, понравилось? Ты сказала ему про кота?

Ничего не отвечая, Кристина поправила платок, торчавший из нагрудного кармашка на блейзере Поппе, после чего погладила небольшой шрам у него на левой щеке. Она считала, что шрам очень подходит к ямочкам, которые появляются, когда Поппе улыбается. Поппе улыбнулся еще шире.

— Злая ты все-таки, — с восхищением произнес он.

— Ему же лучше будет. Петер терпеть не может зверей, природу, погоду и все прочее, что не поддается контролю. Ему пора вылезать из своей квадратной зоны комфорта. Мы с котом, если так посмотреть, оказываем ему услугу.

Поппе, смеясь, покачал головой.

Подошли еще гости. Блондинка в красном платье с глубоким вырезом и в туфлях на шпильках притягивала всеобщее внимание. Чуть позади нее шла женщина помоложе и одетая поскромнее; она несла завернутый в бумагу подарок.

— А вот и знаменитая Джесси Андерсон с ассистенткой, — едко заметил Поппе. — Еще каких-нибудь несколько месяцев назад половина Эстерлена считала, что она дьявол во плоти. Я-то знаю, с чего люди так взбудоражились. Это же надо, испортить прекрасный маленький Йислёвсхаммар своими уродливыми домами и завладеть всем берегом.

— Это уже в прошлом, — сказала Кристина. — Джесси сделала красивый жест, подарив поселку скульптуру, и пригласить ее на праздник — значит дать ей понять, что мы этот жест оценили.

— А еще тебе страшно хочется пойти на просмотр, — поддел ее Поппе. — Хоть одним глазком взглянуть на роскошную виллу, о которой все говорят, посмотреть, кто там покупатели.

Кристина скривилась, словно признавая его правоту.

— Да мне все равно не светит. У Джесси все просмотры закрытые. By invitation only^[8], и только для серьезных клиентов.

— Я уже начинаю раскаиваться, что мы их пригласили, — глухо сказал Поппе. — Далеко не все так снисходительны, как ты. Как бы неприятностей не вышло.

Винстон припарковал машину у домов неподалеку от замка и тщательно изучил в зеркало заднего вида узел сложно повязанного галстука. Одновременно он удостоверился, что столкновение с дверным проемом почти не оставило у него на лбу следов, за исключением небольшого красного пятна.

Дресс-код этого вечера Кристина обозначила как «эстерлен-смарт». Винстон, которому редко доводилось слышать определение глупее этого, заподозрил, что «эстерлен-смарт» предполагает блейзер, рубашку и мешковатые штаны. Может быть, даже дурацкий платочек на шее. Или того хуже — жеваный льняной костюм.

Из чистого протеста — а может, чтобы дать Кристине повод поворчать на него, — Винстон остановил свой выбор на светло-сером костюме-тройке итальянского шелка, белую рубашку сменил на голубую и дополнил всё уместным летним галстуком, двойной виндзорский узел которого он сейчас и поправлял, перед тем как выйти. Наряд завершали начищенные черные английские полуброги. Вообще-то зарплата полицейского не позволяла таких излишеств, но, с другой стороны, бывают у мужчин пороки и пострашнее, чем пристрастие к элегантным ботинкам, — это даже Кристина должна признать.

Бывшая жена как-то слишком эмоционально отреагировала на его больничный, внушал себе Винстон. Всего-то пару раз ненадолго потерял сознание.

Покой и отдых творят чудеса, как сказал врач. Отдыхать Винстон собирался со своей обычной основательностью. Валяться в гамаке под яблонями, читать книжки. Совершать долгие прогулки, слушать по радио «Летние беседы», проводить время с Амандой. Анализы окажутся отрицательными, проблема будет решена, беспокоиться больше не о чем. Если только по поводу предстоящей вечеринки. Винстон глубоко вздохнул, открыл дверцу и вышел из машины.

Возле арки, ведущей в сад, стоял мускулистый молодой человек с пучком на затылке и наушником в ухе и проверял гостей по списку.

— Ваша фамилия?

— Винстон. Петер Винстон.

Молодой человек с пучком провел пальцем по всему списку, до самой нижней строчки.

— Не вижу никакого Питера.

Винстон вздохнул.

— Не Питер, а Петер.

Молодой человек снова проверил список.

— А, вот вы. Петер Винстон. Добро пожаловать! К шатру прямо, ориентируйтесь на музыку. Туалеты вон там, возле оранжереи.

Размах мероприятия был таков, что Винстону просто не верилось. Огромный шатер, люстры, музыканты. И все это — для девочки, которой исполнилось шестнадцать. Одновременно Винстон ощутил угрызения совести. В первый раз за последние несколько лет они с Амандой отметят ее день рождения не как-нибудь потом, у него дома в Стокгольме. Так что надо как минимум сделать над собой усилие и постараться хорошо провести время.

— Добро пожаловать в Эстерлен, Петер! Рад видеть! — Пожимая Винстону руку, Поппе умудрился одновременно гулко хлопнуть его по спине, будто старого товарища. — Тут, может, не так интересно, как в Комиссии по расследованию убийств, но мы надеемся, что тебе здесь понравится. Верно, Кристина?

Кристина кивнула и бросила на Винстона взгляд, ясно говоривший: веди себя прилично.

Поппе был на голову ниже Винстона и на несколько лет старше. Залысины на лбу, похоже, его не волновали. Поппе, кажется, вообще ничего не волновало — он был из тех, кто всегда в хорошем настроении и доволен жизнью. Большинство людей чувствовали расположение к нему. И все же Винстон старался изо всех сил. Идея превратить день рождения дочери в грандиозное представление принадлежала, конечно, Поппе.

Как Винстон и подозревал, на Поппе были розовые брюки и двубортный голубой блейзер, под которым виднелись розовая рубашка и небесно-голубой платок. На лацкане блейзера сидела фигурная булавка, носки под коричневыми мокасинами отсутствовали. Винстона едва не передернуло, но он напомнил себе о только что данном обещании.

— Спасибо, — ответил он со всем возможным дружелюбием. — Тишина, покой — мне это более чем подходит. И какой прекрасный праздник вы устроили!

Последняя фраза далась Винстону с превеликим трудом, но зато он заслужил одобрительный кивок Кристины.

На Аманде было белое платье. Волосы элегантно зачесаны наверх, а по макияжу видно, что дело не обошлось без помощи профессионала. Дочь обняла Винстона — но не повиснув у него на шее, как обычно, а по-взрослому.

В памяти у Винстона пронеслись картины детства Аманды. Вот он держит ее на руках, читает ей сказку на ночь, вот он в первый раз ведет ее в школу. А сегодня дочери исполняется шестнадцать — почти взрослая женщина.

— Ты мой подарок получила? — спросил он.

— Конечно! Он пришел за три дня до дня рождения, как всегда. Такой классный. Спасибо!

Винстон кивнул, довольный.

— Я прочитал, что шлем для верховой езды надо регулярно менять, потому что пластик стареет. Продавец сказал, что эта модель — лучшая на рынке. Верхние строчки во всех тестах на безопасность.

— Здорово. Мне как раз был нужен новый шлем. Вечно падаю и ушибаюсь головой.

Аманда легонько постучала себя по лбу и тут же расплылась в широкой улыбке, увидев перепуганную физиономию Винстона.

— Да я пошутила. Я почти никогда не падаю.

— Ну конечно, конечно. — Винстон пытался делать вид, что слова «почти никогда» его никак не встревожили. Ему слишком часто говорили, что верховая езда статистически один из самых опасных видов спорта.

— Вон еще гости, — перебил Поппе. — Люссан с родителями. — И он указал на принаряженное семейство, которое направлялось к ним через лужайку. Семейство как раз остановилось и затянуло поздравительную песню.

— Пойду поздороваюсь, — сказала Аманда. — Но мы еще потом с тобой поговорим. Папа, я так рада, что ты этим летом будешь жить здесь.

Она поцеловала Винстона в щеку и побежала к новым гостям, Поппе потрусил за ней.

Кристина осталась с Винстоном.

— Ну, добро пожаловать, — сказала она. — Как здорово, что ты наконец отважился выбраться сюда.

— Спасибо. Ну и прием вы затеяли. Интересно, что вы устроите, когда ей исполнится восемнадцать. Цирк дю Солей наймете? Или, может, «Глобен»^[9] арендуете?

— Прекрати.

Кристина шлепнула его по руке. Оба постояли молча, глядя, как Аманда веселится с гостями.

— Кое-что у нас все-таки хорошо получилось, — заметила Кристина. — Уже шестнадцать лет, представляешь?

— Хм-м. — Винстон кашлянул. С каких это пор он стал сентиментальным? — Так что вы ей подарили? — спросил он, чтобы перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему.

— Это сюрприз, скоро узнаешь. Кстати, как тебе в Бэккастюган? Понравилось?

— Дом очаровательный. Двери только низкие.

Кристина рассмеялась.

— Да, я Поппе говорила, но мы решили, что тебе придется научиться склонять голову. Ну или можешь одолжить шлем для верховой езды. Мы же не хотим, чтобы ты потерял сознание.

— Ну и прекрасно. — Винстон растянул губы в улыбке. — Слушай, прости, что я не рассказал про свой больничный. Там ничего серьезного. Просто пару раз отключился на работе. И всё.

— А врач что говорит?

— Погнал меня сдавать анализы. Вот, жду ответа.

— И что ты собираешься с этим делать?

— В каком смысле? — Винстон попытался сохранять невозмутимый вид.

— Петер, — укоризненно сказала Кристина. — Ты же контрол-фрик. Для тебе нет ничего хуже неопределенности.

— Да ну. Ничего страшного. Отдохну немного — и я снова в форме.

Винстон изо всех сил старался говорить убедительно, но, судя по скептическому взгляду Кристины, ему это не слишком удавалось.

— Аманде скажешь? — спросил он.

Кристина склонила голову к плечу.

— Не буду ей говорить, пока ты выполняешь предписания врача и проводишь время с дочерью.

— Разумеется. — Винстон ощутил облегчение.

— Пойдем, я тебе все тут покажу. — Кристина взяла его под руку и повела к грандиозному шатру. — Здесь половина эстерленского общества, плюс несколько знаменитостей общешведского масштаба. Но прежде, чем я тебя с ними познакомлю, давай выпьем чего-нибудь покрепче.

Глава 3

Пока бармен занимался их заказами, Кристина показала Винстону кое-кого из гостей. Многие оказались однокашниками Поппе по Лундскому университету; были здесь и те, с кем он вел дела. И с теми и с другими Кристина покончила довольно быстро.

— Вон те двое гораздо интереснее. — Кристина указала на мужчину и женщину лет тридцати, окруженных толпой гостей. — Никлас и Даниэлла Мудиг. Никлас играет в НХЛ, Даниэлла выросла здесь, в Эстерлене. Она инфлюэнсер. Сделала успешную карьеру: фотографировалась полуголой в переливных бассейнах и делилась кодами на скидку в инстаграме^◊^[10].

— Так-так. — Лица показались Винстону знакомыми — может быть, просто потому, что и он, и она выглядели хорошо почти до неправдоподобия. Мускулистый Никлас двигался как человек, привыкший к обожанию. У Даниэллы, высокой и худощавой, была внешность топ-модели. — А почему они общаются с вами, старичками? — раздраженно спросил Винстон.

— Потому что я совершенно неотразима, почему же еще, — не моргнув глазом ответила Кристина. — Мы познакомились на уроках верховой езды. Когда Даниэлла приезжает в Швецию, то участвует в скачках, мы часто встречаемся на соревнованиях. Хочешь верь, хочешь не верь, но они довольно приятные люди. У Никласа истекает контракт, так что болтают, будто он уже собирается из Лос-Анджелеса домой, в Швецию.

Светловолосая женщина в красном платье подошла к Мудигам и обменялась с ними сдержанными поцелуями в щеку. Встречу снимала женщина помоложе — сначала на собственный мобильный телефон, потом на телефон Даниэллы. Судя по взглядам гостей, происходило что-то из ряда вон выходящее.

Наблюдения Винстона прервал хорошо поставленный голос:

— И кто же, милая Кристина, этот элегантный молодой человек рядом с вами?

Перед Винстоном и Кристиной предстал пожилой мужчина в белом костюме, светлой шляпе и длинном шелковом шарфе. Грузный, с несколькими подбородками, он горбился, опираясь на трость.

— Это Петер Винстон — отец Аманды и мой бывший муж.

— А-а, так вы видели этого Адониса в костюме Адама! Вот повезло! — Восклицание вышло слишком громким, и кое-кто из гостей повернул головы в их сторону.

— Ян-Эрик Шёхольм. Актер, певец, художник. Именно в таком порядке. — Полный мужчина театральным жестом приподнял шляпу.

— А ведь я видел вас на сцене, — сказал Винстон.

Ян-Эрик просиял.

— В какой же пьесе? Нет-нет, не говорите. Стриндберг или Мольер? А может быть, это был мой король Лир? «А мы вас посвятим в заветные решенья наши глубже… и доплестись до гроба налегке…»^[11]

Ян-Эрик вскинул руки, что вместе с его новым восклицанием снова заставило гостей обернуться.

Винстон покачал головой:

— Нет, в мюзикле видел. «Клетка для чудаков», насколько я помню.

— А! — Ян-Эрик разочарованно поджал губы. — Ну, могло быть и хуже. Я сыграл в трех сезонах «Пароходства», о чем хотел бы забыть.

Он подмигнул Винстону и обернулся.

— Альфредо! Куда он делся? Альфредо! — И он крепко постучал в пол черной тростью с металлическим наконечником и с фигурным набалдашником в виде бараньей головы.

На его зов словно из ниоткуда вынырнул невысокий мужчина лет на десять моложе Яна-Эрика и вдвое худее его, с двумя бокалами шампанского в руках. Его наряд во всем повторял костюм актера. Скулы были такими высокими, что лицо казалось почти треугольным.

— Альфредо, это Петер Винстон. Загадочный бывший муж Кристины.

Ян-Эрик приобнял невысокого человека.

— Альфредо — мой ассистент, костюмер и супруг. Чаще всего — в таком порядке. — И он снова подмигнул Винстону.

Альфредо осмотрел Винстона с головы до ног.

— Красивый костюм. «Севиль Роу»?

Прежде чем Винстон успел подтвердить его предположение, Альфредо провел пальцами по отвороту его пиджака. Руки у него оказались на удивление сильными.

— Итальянский шелк. Прекрасный выбор. — Альфредо с довольным видом поцокал языком. — И ботинки красивые. У него хороший вкус!

Последняя фраза была явно адресована Кристине.

— Во всяком случае в том, что касается одежды и обуви, — отозвалась она. — И бывших жен, разумеется.

В центре шатра люди продолжали собираться вокруг Мудигов. И не только вокруг них. Светловолосая женщина, похоже, имела не меньшую популярность — как заметил Винстон, с ней фотографировались очень многие.

Альфредо прошептал что-то Яну-Эрику на ухо, и оба взглянули на толпу. Назвать их взгляды дружелюбными было затруднительно.

— А, так вы пригласили Джесси Андерсон. — Ян-Эрик поджал губы, словно у самого этого имени был скверный вкус. — Или ботоксная ведьма прилетела незваной, чтобы подцепить клиентов среди гостей, не подозревающих дурного? Меня бы это не удивило. Джесси способна на что угодно.

— На что угодно! — прошипел, соглашаясь с ним, Альфредо. — Вы только посмотрите на нее. После стольких пластических операций впору требовать налоговый вычет за капитальный ремонт.

Винстон чуть не поперхнулся шампанским.

— Ну, это Аманда ее пригласила, — сказала Кристина. — Они с подружками смотрят американские передачи Джессики по телевизору.

Винстон покосился на бывшую жену. Такие воркующие интонации у нее появлялись, когда она лгала. Зачем она врет?

— Какую именно? — Лицо Яна-Эрика начало наливаться красным. — Ту, где эта пергидрольная стервятница продает дома-убожества богатым покупателям-ничтожествам? Или другую, где она болтает с другими бездельниками ни о чем? Кристина, вы объяснили Петеру, чем Джесси тут занимается? Что она в буквальном смысле насадила на крюк половину Эстерлена?

Альфредо предостерегающе потянул его за рукав.

— Ну-ну, Ян-Эрик, мы же на празднике. Сейчас не время и не место…

Актер сделал глубокий вдох, отчего его лицо снова обрело розовый цвет. Он кивнул мужу, взглянул на Винстона и Кристину и извиняющимся жестом приподнял шляпу.

— Нижайше прощу прощения. Взрывоопасный темперамент — вот причина, по которой я иногда попадаю бог знает в какие положения. Телом я северянин, но в крови у меня кипит южный огонь. Альфредо прав: сейчас не время поминать несправедливости.

— Ничего, — сказала Кристина. — Ну, мы с Петером отправляемся дальше, я хочу представить ему еще нескольких гостей. Обещайте сохранять самообладание. Не устраивать сцен.

Ян-Эрик взмахнул рукой.

— Весь мир театр, и люди в нем актеры.

И Кристина увела Винстона.

— О чем вообще была речь? — спросил Винстон, когда Шёхольмы уже не могли их услышать.

— Так, эстерленская драма. Не бери в голову.

Винстон по голосу бывшей жены понял, что она не хочет больше говорить на эту тему.

— Включи режим «вечеринка», хоть на минуту сделай вид, что тебе здесь нравится!

Кристина водила Винстона по шатру и представляла его людям, которых он едва успевал запоминать. Аманда и гости помоложе вышли на улицу, и Винстон, подойдя к ним, тщетно пытался поймать взгляд дочери. Аманда была поглощена болтовней с друзьями и, похоже, отлично себя чувствовала.

— Петер, это Эл-Йо Улофсон, местное полицейское начальство.

Кристина представила Винстона кругленькому человеку лет шестидесяти, одетому в жеваный льняной костюм, под которым виднелась гавайка расцветки «пожар в джунглях». Макушка у человека была лысая, зато на висках седые волосы были такими длинными, что смешивались с бородой.

— Очень приятно, — сказал Эл-Йо, с энтузиазмом пожимая Винстону руку. — Петер Винстон, победитель Душителя из Упсалы. Вы в этом году выступали с докладом на конференции в Гётеборге. О достоверности улик, собранных на месте преступления, и о том, как важны корректные действия в самом начале следствия.

Выступить с докладом Винстона заставил Бергквист, его начальник. Сам Винстон предпочитал настоящую полицейскую работу.

— А, да, верно, — сказал он. — Надеюсь, доклад был не слишком скучным?

Эл-Йо всплеснул руками.

— Нет, что вы! Было невероятно интересно. Гвоздь программы!

— Ну, Петер, я тебя оставлю, — проговорила Кристина, глядя на часики. — Надо побыть хозяйкой. Но ты в надежных руках, верно, Эл-Йо? Расскажете Петеру о местной преступности?

Кристина ободряюще похлопала полицейское начальство по плечу и удалилась по направлению к эстраде. Винстон долго провожал ее глазами. Он терпеть не мог светские разговоры, но Кристина, спасибо ей, хотя бы свела его с коллегой из полиции.

— Да у нас тут, в Эстерлене, ни серийных убийц, ни наркобаронов, — с улыбкой сказал Эл-Йо. — Участок маленький. С десяток патрульных и один следователь. Летом самая большая головная боль — взломы автомобилей и туристы, которые паркуются не там, где надо, и перекрывают подъезды к пляжам.

— Ничего тяжкого? — спросил Винстон. Эл-Йо покачал головой:

— Ну, случаются драки во время ярмарки в Чивике или на Яблочной ярмарке. В прошлом году изловили карманника, который промышлял на блошиных рынках. Не более того. У нас тут десятилетиями никого не убивали. Тишь да гладь. И нас это вполне устраивает!

Начальник участка с довольным видом улыбнулся.

— Кстати, Петер, вы мед любите?

Прежде чем Винстон успел ответить, музыка замолчала, Поппе взял микрофон, и они с Кристиной пригласили гостей к столу.

Винстона усадили на угловое место; его дамой, соседкой по столу, оказалась сурового вида жилистая женщина, примерно ровесница Эл-Йо. В ее речи слышались скрипучие нотки, как у представителей сконской аристократии.

— Софи Врам, — представилась она. — А вы, значит, папа Аманды. Поздравляю, чудесная девочка.

Софи рассказала, что держит конеферму в нескольких милях отсюда, что для Аманды она инструктор по верховой езде и что-то вроде наставницы.

— Если она продолжит тренироваться, как сейчас, то через несколько лет ее могут взять в шведскую сборную по конному спорту. Но она должна много работать. И не разбрасываться.

Винстон кивал с таким видом, будто знал, о чем речь. Софи Врам явно была в жизни Аманды важным человеком, но он никогда не слышал об этой женщине.

Винстон изо всех сил старался поддерживать светскую беседу, пытаясь выведать подробности неизвестной ему жизни Аманды, но запомнил — за исключением потока сведений о лошадях и верховой езде — лишь тот факт, что дочь и внуки Софи живут в Швейцарии.

Атмосфера в шатре становилась все приятнее, по мере того как прибывало угощение и наполнялись бокалы.

Аманда, сидевшая поначалу между Поппе и Кристиной, теперь перемещалась туда-сюда, а больше всего времени проводила за столом, где собрались подростки.

Винстон ее понимал. Ему казалось, что праздник устроен в основном для взрослых. Самому ему в голову бы не пришло отмечать свое шестнадцатилетие с родителями и их друзьями. С другой стороны, его шестнадцатилетие от шестнадцатилетия Аманды отделяли тридцать лет.

Когда с закусками было покончено, Поппе снова взялся за микрофон.

— Друзья! Мы с Кристиной очень рады, что столь многие собрались здесь, чтобы поздравить нашу чудесную Аманду. А особенно мы рады, естественно, тому, что здесь папа Аманды, Петер… — Поппе, глядя на Винстона, поднял бокал и сделал паузу… — хотя он и житель Стокгольма.

Комментарий, как и ожидалось, вызвал взрыв смеха. Винстон принужденно улыбнулся.

В юности Поппе был распорядителем Лундского карнавала^[12]. Он умел завладеть вниманием публики и наговорил про Аманду столько хорошего, что кое-кто из гостей прослезился. Завершая речь, Поппе наконец сказал про подарок.

— Мы с твоей мамой решили подарить тебе лошадь. У Софи есть пара подходящих кандидатур. — Поппе указал на соседку Винстона. — За тебя, дорогая Аманда! С шестнадцатым днем рождения!

Аманда вскочила и бросилась на шею сначала Поппе, потом матери.

— Щедрый подарок, — сказала Софи Винстону. — И лошадей я выбрала недешевых. Но Поппе денег не жалеет, Аманда ему как родная дочь. В этом празднике есть нечто, мягко говоря… — она склонилась ближе, — чрезмерное, правда?

Винстон растянул рот в улыбке. Возразить было нечего.

— Поппе всегда питал некоторое пристрастие к излишествам, — продолжала Софи. — И отец его был таким же. Затевал праздники к месту и не к месту, хотел, чтобы его везде было видно и слышно. Кстати, а вы будете произносить речь?

Вопрос застал Винстона врасплох. Он взглянул на Аманду. Софи права: надо сказать несколько слов. По всей вероятности, от него этого ожидают, и ему следовало подготовить речь заранее. Отрепетировать ее перед зеркалом. Ему нужно несколько минут — подумать.

— Да, конечно, — промямлил Винстон. — Прошу прощения.

Он поднялся, вышел из шатра и направился в сторону туалетов. Примерно на полпути свернул направо и отыскал узкую тропинку, которая вела в сад с рододендронами, где он надеялся на пару минут уединиться. По дороге Винстон заметил одного из прилизанных друзей Аманды; парень явно перепил и теперь стоял за деревом, согнувшись. Винстон замедлил шаг, но парень, похоже, уже чувствовал себя более или менее сносно, чего, к сожалению, нельзя было сказать о его ботинках.

Винстон углубился в полутьму под рододендронами; там он наконец остановился и сделал пару глубоких вдохов. Что ж, надо смириться с неизбежным. Ему придется произнести неподготовленную речь в честь своей дочери посреди шапито, набитого незнакомцами.

Какой-то звук заставил Винстона поднять глаза. На едва заметной среди кустов тропинке неожиданно появилась Джесси Андерсон — блондинка в красном платье, которая вызвала столько неудовольствия у супругов Шёхольм. Встреча, похоже, оказалась для нее столь же неожиданной, как и для самого Винстона, однако Джесси выдавила улыбку и приветливо кивнула. Она прошла мимо Винстона, оставив после себя запах тяжелых духов.

Винстон попытался собраться с мыслями. Вокруг чего выстроить речь? Он стал рыться в памяти в поисках уместного смешного случая, но его прервал новый звук.

На той же тропинке появился еще один человек.

Никлас Мудиг, хоккеист-профессионал, так сосредоточенно смотрел на экран своего телефона, что едва не столкнулся с Винстоном.

— Черт! — Никлас резко остановился, испуганно вытаращив глаза. — О, простите! Я вас не заметил.

— Ничего, — отозвался Винстон. Оба какое-то время стояли друг против друга.

— Петер Винстон. Отец Аманды.

— Да-да, очень приятно. — Хоккеист обрел самообладание; его рукопожатие оказалось излишне энергичным. Мудиг не представился — вероятно, он исходил из того, что Винстон и так его знает.

— Какой замечательный праздник вы устроили.

— Спасибо, но благодарить за праздник надо Поппе и маму Аманды. Я просто в гости приехал.

— Вот как. — Прошло еще несколько секунд, прежде чем Никлас сообразил, что ситуация требует еще нескольких секунд светской беседы.

— А вы работаете в?..

— Я служу в полиции.

— Надо же, как интересно. — Лицо у Никласа тут же напряглось, глаза беспокойно забегали. — Приятно было познакомиться, но мне пора… — Он сделал жест в сторону шатра, двинулся дальше по тропинке и скрылся.

Винстон еще постоял в густой тени, обдумывая увиденное.

Может быть, так заявили о себе без малого тридцать лет полицейского опыта, но Винстон не мог избавиться от все усиливавшегося ощущения, что за фасадом праздника, музыки и блеска творится что-то еще.

Что-то определенно мрачное.

Может быть, даже зловещее.

Глава 4

Вечеринка набирала силу; голоса гостей звучали всё громче, по мере того как опустошались бокалы. Шум празднества поднимался к самой луне, бледный диск которой светился на темнеющем небе. Аманда ходила от столика к столику; похоже, она знала большинство гостей — и молодых, и старых, — что произвело на Винстона впечатление. Шестнадцать лет — и уже уверенно чувствует себя на приемах, прямо светская львица. В отличие от него самого. Винстон попытался понаблюдать за Никласом Мудигом, Джесси Андерсон и супругами Шёхольм, но видел их лишь мельком, да еще в разных местах шатра. Неприятное чувство так и не покидало его.

Очередь Винстона произносить речь настала только за кофе. К тому времени ему пришлось вынести поппури из сконских песен, причем Софи Врам решительно и крайне неудобным образом держала его под руку. Гостями с воодушевлением руководил Поппе, который, похоже, был в ударе.

— Достопочтенные гости! А теперь настал черед отцу Аманды, Петеру, от чистого сердца сказать несколько слов о своей очаровательной дочери. Давайте поаплодируем ему, окажем горячий сконский прием.

Поппе протянул Винстону микрофон. Винстон поднялся; металл прилипал к ладони. На него были направлены все взгляды. Винстон взглянул на Аманду, потом на Кристину.

— Дорогая Аманда. — Он откашлялся, потом повторил попытку: — Дорогая Аманда. — Воротничок рубашки вдруг показался ему тесным. — Я помню, как ты училась кататься на велосипеде.

Сердце стучало, как молоток, между лопатками поползла капля пота.

— Ну, предполагалось, что я буду учить тебя, но справедливости ради скажу, что ты научилась почти без моей помощи.

Одобрительные улыбки, смешки в публике. Винстону стало нечем дышать. Воротничок душил его, в голове шумело так, будто туда налили газировки. Винстон слишком хорошо узнал симптомы.

— И это, можно сказать, твой фирменный знак, Аманда… — Винстон помолчал, перевел дух. Шум в голове становился все громче, пузырьки просачивались сквозь лоб, заливали поле зрения, превращались в белые пятнышки. — Ты… очень… энергичная… и… самостоятельная. — Чтобы не зашататься, Винстон оперся о край стола. — Короче… — Он схватил бокал, слегка расплескав содержимое. — За тебя, дорогая Аманда!

Винстон отпил, со стуком положил микрофон на стол и тяжело сел, снискав вежливые, но осторожные аплодисменты публики.

— Спасибо, Петер. — Поппе уже подхватил микрофон. — Сразу видно: твои слова сказаны от всего сердца. А теперь, друзья мои, пора размяться.

Гости начали вставать. Винстон еще несколько минут посидел, дожидаясь, пока шум в голове утихнет.

Рядом появилась Кристина.

— Ты как?

— Нормально! — решительно ответил Винстон. — Просто немного расчувствовался.

Кристина подозрительно оглядела его, но сказать ничего не успела: к ним подлетела Аманда и обняла Винстона.

— Спасибо, папа! Я так рада, что ты приехал. Пойдем, познакомишься с моими друзьями. Они очень тобой интересуются.

Винстон сделал виноватый жест; дочь уже тащила его к столику, за которым собрались подростки.

Джесси Андерсон сидела за одним из столиков ближе к выходу, между фермером, от которого несло навозом, и глуховатым художником, писавшим акварели. К ее неудовольствию, ни тот, ни другой не знали, кто она такая. Наконец-то можно встать из-за стола; Джесси знаком велела Элин двигаться к выходу.

Джазовый квинтет на сцене уступил место группе, игравшей танцевальную музыку. Кто-то из гостей перешел на танцпол, другие потянулись к бару. Но большинство, как и рассчитывала Джесси, вышли из шатра, подышать воздухом, и уже через несколько минут ее окружала толпа людей, желавших перекинуться с ней словом или сделать селфи. Элин все это время находилась чуть позади Джесси, держа в поднятой руке телефон и снимая происходящее.

— Мы смотрим каждую вашу передачу, — восторженно говорила какая-то женщина. — Обе передачи. Вы удивительная!

— Thank you, darling^[13], — улыбнулась Джесси. — А мою завтрашнюю передачу по радио не пропустите? Она начнется в час дня! Узнаете все мои тайны.

И Джесси повернулась к следующей группе восторженных поклонниц.

— Ну что, девочки, сделаем групповой снимок? Передайте телефоны Элин, она все устроит. И не забудьте тегнуть меня!

Музыка в шатре вдруг замолчала. Руководитель группы взял слово.

— Следующую песню исполнит гость, которого едва ли надо представлять. Дамы и господа — Ян-Эрик «Саса» Шёхольм!

Услышав это имя, Джесси подошла к входу в шатер, чтобы получше видеть.

Ян-Эрик, опираясь на трость, с усилием поднялся на сцену. Он с наигранной скромностью махнул рукой, останавливая аплодисменты публики, но едва оказался у микрофона, как тут же вошел в роль эстрадного певца. Ян-Эрик выпрямился и словно сбросил десяток лет. Музыканты заиграли вступление к «Лучшей минуте нашей жизни»^[14]. Ян-Эрик запел дребезжащим вибрато. Гости сгрудились возле сцены, и вскоре толпа вокруг Джесси и Элин поредела.

— Ты только посмотри на этого старого педика, — фыркнула Джесси. — На что угодно готов ради крупицы внимания. Представляешь, как он скуксится завтра, когда по радио пойдет моя передача? Он же будет у радио сидеть как приклеенный, а его крошка-toyboy будет его утешать. «Не волнуйся так, Ян-Эрик, — проговорила она с деланым акцентом. — У тебя давление повысится».

Элин рассмеялась было, но тут же прикрыла рот ладонью.

На сцене Ян-Эрик закончил первую песню и теперь принимал восторги публики.

— Следующая песня, — объявил он, когда аплодисменты стихли, — посвящается всем вам — всем, кто, как и мы с Альфредо, любит наш Эстерлен и хочет сохранить его в неприкосновенности. — Ян-Эрик бросил взгляд на Джесси и с нажимом повторил: — В неприкосновенности.

Музыканты заиграли «Страну ангелов» Эверта Тоба^[15]. Ян-Эрик, дирижируя тростью, призвал публику присоединиться к пению.

— Убожество, — прошипела Джесси. — Неужели не понимает, что его песня спета? Бой проигран?

Элин не слушала начальницу; она пристально смотрела на экран телефона, издававшего встревоженный писк.

— Что там? — спросила Джесси.

— Кто-то проник на стройплощадку, сигнализация включилась, — встревоженно сказала Элин. — На камере ничего не видно, но приложение показывает, что кто-то пытался проникнуть в рабочий барак.

— Ну и? — Джесси вскинула брови, насколько позволял ей застывший гладкий лоб. — Чего ты ждешь? Поезжай и проверь!

— Я? Н-но представитель охранной фирмы уже туда едет.

— Я хочу, чтобы ты тоже съездила. Может быть, там околачивается тот coward^[16], что поджег мусорный бак. Проследи, чтобы охранное предприятие прочесало площадку дважды. Мы не можем себе позволить, чтобы завтра произошла какая-нибудь неожиданная гадость.

Элин побледнела, но сосредоточенно кивнула:

— Да, понимаю. Я все сделаю.

Ближе к полуночи Винстон начал получать удовольствие от представления. Музыкантов сменил диджей, с появлением которого темп музыки ускорился, а шум стал громче; кое у кого из гостей на лбу выступили капельки пота и глаза приобрели стеклянный блеск.

В то же время Винстону казалось, что он улавливает странное чувство предвкушения, воцарившееся в шатре. Казалось, все больше гостей подтягиваются к бару, словно ожидают какого-то особенного события.

Винстон тоже двинулся к стойке. В толпе он, как ему показалось, увидел Кристину и направился к ней. Когда Винстон уже подходил к бару, музыку перекрыли чьи-то громкие голоса, и один из них принадлежал Яну-Эрику Шёхольму. Напротив актера, возле барной стойки, стояла Джесси Андерсон.

— Проклятая вандалка! — кричал Ян-Эрик. Лицо его было пунцовым, движения — размашистыми. — Ботоксная варварка, перешитая пластическими хирургами торговка, у которой ни вкуса, ни класса!

Джесси скорчила досадливую гримасу. Собравшиеся вокруг люди начали доставать мобильные телефоны, некоторые даже не таясь, словно все ждали какой-то стычки — и наконец дождались.

— Oh, stop being such a drama queen, Janne!^[17] — сказала Джессика, обращаясь не только к актеру, но и к окружавшей их толпе.

Ее призыв возымел обратный эффект.

— Должен же кто-то поучить тебя хорошим манерам! — взревел Ян-Эрик и занес трость, словно собираясь обрушить ее на Джесси. Несколько секунд женщина казалась почти испуганной.

Винстон быстро шагнул вперед и перехватил руку артиста.

— Всё, хватит.

Ян-Эрик полуобернулся. Глаза у него потемнели от ненависти, и несколько секунд казалось, что он станет сопротивляться. Ян-Эрик пару раз крепко зажмурился, он как будто сдулся. Казалось, этот грузный человек сейчас упадет в обморок, но его спас Альфредо, вынырнувший в море мобильных телефонов словно из ниоткуда.

— Ну-ну, Ян-Эрик, что это ты разбушевался?

— Приношу свои глубочайшие извинения, — невнятно произнес Ян-Эрик. — Сознаюсь, я допустил faux-pas. Плохо переношу алкоголь.

— Нам пора домой.

Альфредо, ловко поддерживая супруга, повел его прочь от бара. Свою акробатическую постановку он сопровождал злобными взглядами через плечо, причем одной из его мишеней оказался Винстон.

— Кажется, мы не знакомы? — Джесси протянула руку с длинными кроваво-красными ногтями. — Джесси Андерсон.

Винстон тоже представился. Он не стал упоминать, что они мельком видели друг друга несколько часов назад, в рододендроновом саду. Пожимая Джесси руку, он уловил, что у него за спиной, чуть наискосок, остановилась Кристина. Толпа вокруг бара немного рассеялась, мобильные телефоны исчезли: гости как будто посмотрели представление, которого так ждали.

— А, папа именинницы, — сказала Джесси. — И настоящий рыцарь. Спасибо!

— Он ведь не стал бы бить вас на самом деле? Из-за чего все вышло?

Джесси криво улыбнулась.

— Дело в зависти. Ян-Эрик Шёхольм уже лет двадцать пытается выговорить себе «Летние беседы». На Шведском радио он уже притча во языцех. Я, наверное, случайно упомянула в его присутствии — так, просто мельком, — что завтра по радио будут передавать интервью со мной. — И Джесси продемонстрировала ровнейшие белые зубы — вероятнее всего, фарфоровые коронки.

Винстон заметил, как внимательно она к нему присматривается. Похоже, Джесси обратила особое внимание и на сшитый на заказ костюм, и на часы.

— Питер, а где в Эстерлене вы живете? — спросила она. — Здесь, в замке?

— Да нет, снимаю дом неподалеку.

— А-а, снимаете. Тогда вы, может быть, ищете какое-нибудь постоянное жилье? Что-нибудь более респектабельное? — Джесси снова улыбнулась и придвинулась ближе. — Завтра я буду показывать один особенный объект. Немногим избранным, состоятельным клиентам. Йислёвсстранд — может быть, слышали? Было бы очень, очень приятно, если бы вы пришли. — Она коснулась его рукава. — …Питер.

Запах тяжелых духов был почти непереносимым. Винстон не удержался и покосился на Кристину. Ясно было, что бывшая жена откровенно подслушивает, да еще и с довольным выражением лица.

Винстон открыл было рот, чтобы объяснить, что он, во-первых, не ищет жилье, а во-вторых, он государственный служащий и с финансами у него дела обстоят так себе, но Кристина перебила его:

— Он с удовольствием придет! Петер уже давно ищет дом, но ничего подходящего пока не нашел. Да, Петер?

И она многозначительно взглянула на Винстона.

— Э-э… ну… да, конечно, — согласился он после некоторых колебаний.

— Отлично! — Джесси снова улыбнулась. — Тогда Йислёвсстранд — то, что вам надо. Во всем Эстерлене другого такого дома нет. В буквальном смысле to die for!^[18]

Глава 5

Элин Сиденвалль остановила машину у ворот Йислёвсстранда. Было всего девять утра, воскресенье, но солнце на летнем небе стояло уже высоко. На горизонте собирались кучевые облака. Может быть, их натянет к берегу, а может, и нет.

Место, как всегда, было поразительно красивым, но Элин колебалась.

Ей следовало приехать сюда вчера вечером, когда сработала сигнализация. И она пообещала Джесси, что съездит. А сама все это время сидела на парковке возле замка, глядя на изображения с камер наблюдения в приложении. Наконец она увидела, как у дома появился представитель охранной фирмы. Охранник выглядел на удивление спокойным.

Ложная тревога, сказал он в трубку.

Но Элин ему не поверила. Одетая в черное фигура в лыжной маске до сих пор, полгода спустя, являлась ей во сне. Указывала на нее, угрожающим жестом проводила себе по горлу, а потом растворялась в тени.

Иногда, когда Элин просыпалась, ей казалось, что она чует запах дыма из горящего мусорного контейнера.

То, что сигнализация сработала в ночь накануне их первого показа, не случайность.

Элин сделала глубокий вдох и коснулась иконки на экране телефона; ворота поползли вверх. Прикосновение к другой иконке отключило сигнализацию. Элин медленно въехала на территорию.

На стройплощадке все было тихо, спокойно, только покачивались на ветру деревья прибрежного леса по ту сторону ограды.

Элин постояла у машины, держа телефон в руке.

Она смотрела на камеру, укрепленную на фонарном столбе. Жаль, что остальные камеры еще не подключены — можно было бы удостовериться, что она, Элин, здесь одна. Но на экране телефона она видела только миниатюрную версию себя.

Джесси права. На страхи просто нет времени.

Сегодня большой день, важный день. День, которого она ждала слишком долго.

В этот День, с большой буквы Д, все должно пройти безупречно. Значит, все пройдет безупречно.

Элин выпрямилась. Вскинула подбородок. Миниатюрное изображение на экране тоже выпрямилось и вскинуло подбородок. Элин отперла дверь и вошла в дом.

Джесси появилась, когда было уже почти одиннадцать. Она, как обычно, говорила по телефону. Голос был резким, раздраженным.

— Фредрик, не думайте, что можете меня напугать. Еще раз мне позвоните — и я обращусь в полицию. Вам бы, кстати, радоваться, что я до сих пор этого не сделала!

Джесси закончила разговор.

— Опять электрик? — спросила Элин.

— Да. Продолжает названивать насчет того проклятого счета, угрожает, угрожает… Понятное дело — злится, что мы его выдворили, а конкурента наняли. Дурак — это мягко сказано.

Джесси еще несколько секунд держала телефон в руках, потом убрала. Похоже, неприятный разговор ничуть не испортил ей настроения.

— Все готово? — Она огляделась.

Элин уже успела пропылесосить пол, навести блеск на каменные столешницы, расставить бокалы для шампанского на серебряном подносике и зажечь в стратегически важных местах ароматические свечи Армани — любимые свечи Джесси. Из скрытых динамиков приглушенно лился голос Синатры.

Джесси с довольным видом кивнула:

— Отлично!

Однако лицо Джесси помрачнело, когда ее взгляд упал на площадку верхнего этажа: одно из стекол в ограждении заменял унылый фанерный лист.

— Стекольщик обещал привести ограждение в порядок. Надо было ему позвонить!

— Я звонила, — ответила Элин. — Он сослался на то, что у него нет нужного стекла. С доставкой что-то напутали. Я тебе в пятницу говорила.

Джесси взмахнула рукой, отметая ее объяснения.

— Надо придумать что-нибудь вместо этой дурацкой фанеры. Что-нибудь, что не говорило бы о нашей неготовности, не выглядело бы временным. Какую-нибудь красивую ленту или вроде того.

— Хорошо.

Элин знала: когда Джесси в таком настроении, лучше не перечить. Она вышла и открыла багажник своей машины.

Вскоре она вернулась с широкой лентой серого полотна в одной руке и шуруповертом — в другой.

— Такое подойдет? Это образец ткани для затемняющих штор в кинозале.

— Сойдет. У нас всего полчаса, так что давай убирай эту уродливую фанеру и натягивай ткань.

Элин при помощи шуруповерта сняла фанеру, после чего натянула и закрепила ткань.

Джесси потрогала ленту — крепко ли натянута.

— Вот так гораздо лучше. Правда?

Пока Элин выносила фанеру, Джесси стояла на площадке второго этажа. «Всего, чего я добилась, я добилась благодаря своей способности молниеносно подстраиваться под обстоятельства», — думала она. Джесси Андерсон видела решение там, где другие видели проблему. Она никому и ничему не позволяла встать у себя на пути. Ни брюзгливой деревенщине, ни самодовольным кустарям, у которых руки не из того места. Ни даже трусам, которые шныряют вокруг в лыжных масках, пытаясь напугать ее.

Джесси с удовольствием рассматривала скульптуру в гостиной. Гениально, лучше не придумаешь. После всех трудностей она вот-вот высадится на этот берег со своим самым амбициозным проектом, который в одночасье сделает ее одним из крупнейших шведских риелторов. Оставалась всего одна проблемка, и она скоро будет решена. Джесси взглянула на часы, и тут на кухню вернулась Элин.

— Она может приехать в любую минуту. Надо еще раз пройтись по плану? — спросила Джесси.

Ассистентка помотала головой.

— Отлично, — кивнула Джесси. — Накачивай тетку шампанским, а я сделаю все остальное. Окей?

— Окей!

— Хорошо. После Софи Врам — ланч. Никлас с Даниэллой приедут не раньше половины второго, там что за ланчем успеем послушать начало моих «Летних бесед». Aren’t you excited?^[19]

— Конечно! — Элин сдержанно улыбнулась.

Мобильные телефоны у обеих зазвонили почти одновременно.

— Ворота, — сказала Джесси. — Я открою.

Она подняла телефон. С экрана на них смотрело суровое лицо Софи Врам.

— Welcome to Йислёвсстранд, Софи. — Джесси коснулась значка программы, открывающей ворота, и прошептала Элин: — It’s showtime^[20].

Глава 6

В тот же день, ровно в два часа, машина Винстона подкатила к замку Ернес.

Винстон основательно выспался, позавтракал на террасе, полистал «Симбрисхамнсбладет». Потом он лежал в гамаке и пытался дочитать биографию фельдмаршала Монтгомери, которая собирала пыль у него дома на прикроватной тумбочке. Солнце проглядывало сквозь облака, щебетали птицы, а ветер приносил летние обещания.

И все же Винстон никак не мог расслабиться. Книжка оказалась скучной, гамак — не таким уж удобным; к тому же Винстону так и не удалось отыскать в кухонном шкафчике хоть одну кофейную кружку, которая не выглядела бы так, будто ее изготовил гончар, страдавший косоглазием и понятия не имевший о симметрии.

Хотя на самом деле корень раздражения с привкусом разочарования крылся кое в чем значительно более важном. Вчера, произнося речь, Винстон снова едва не потерял сознание — знак, мягко говоря, тревожный. Врач ясно дал ему понять, что результаты анализов задержатся — был сезон отпусков, — и мучительная неопределенность не давала Винстону почувствовать, что он отдыхает, а ведь он возлагал на этот отдых такие надежды.

Винстон подождал. Наконец пришла пора сесть в машину, и он не торопясь покатил к замку.

Винстон, верный своей привычке, приехал раньше времени, однако Кристина уже ждала его на подъездной дорожке. Винстон еле узнал бывшую жену. На Кристине было длинное летнее пальто и большие солнечные очки, а шарф она повязала на голову.

— Не знал, что меня ждет встреча с Гретой Гарбо, — сказал Винстон, когда Кристина села на пассажирское место.

— Отлично. — Кристина захлопнула дверцу. — Как будешь на шоссе, сверни направо и поезжай в сторону Симрисхамна.

— Как Аманда, довольна праздником? — спросил Винстон, крутивший руль в соответствии с ее указаниями.

— Наверняка. Диджей закончил только часам к четырем. Аманда недавно спускалась позавтракать, но, подозреваю, потом снова потихоньку легла.

Кристина занялась магнитолой.

— Не пора ли тебе рассказать, в чем вообще дело? — Винстон уже пытался выяснить это вчера вечером, но не преуспел. — Почему я сейчас еду смотреть дом, который не собираюсь покупать, да и при всем желании не смог бы?

Кристина нашла канал П-1, на котором шла сегодняшняя летняя передача. Из динамиков полился голос Джонни Кэша. Кристина убавила звук и откинулась на спинку сиденья.

— Ладно. Значит, так. — Она глубоко вздохнула. — Джесси Андерсон, как ты уже знаешь, знаменитый агент по продаже недвижимости. Но ей недостаточно просто продавать; ей понадобились собственные проекты. По этой причине она почти два года назад купила у Софи Врам болотный луг недалеко от Йислёвсхаммара.

— У моей вчерашней соседки по столу? — Винстон наморщил лоб.

— Именно. Йислёвсхаммар — крошечный рыбацкий поселок в южном уголке Эстерлена. Участок, который продала Софи, расположен за поселком, прямо между лесом и морем. Место красивое, но получить разрешение на застройку невозможно. Во всяком случае люди так думали.

— Но? — спросил Винстон, поскольку от него явно ждали вопроса.

— Но — Джесси добыла это разрешение. И собралась отгрохать несколько люксовых вилл прямо на берегу. Поддержку она обрела с рекордной скоростью. Муниципальный совет пришел в ярость, соседи тоже. — Кристина указала на дорогу. — Вон на том перекрестке поверни направо.

— Но виллы все же построили? — констатировал Винстон.

— Во всяком случае одну. Остальные, по-моему, недавно начали строить. История вышла затянутая и какая-то нездоровая. Сбор подписей против застройки, инициативные группы в фейсбуке^◊^[21]. Недовольство вызывало все подряд, даже цвет ершиков для унитаза. Ходили слухи о взятках. Джесси велела возвести вокруг строительного участка высокий уродливый забор с колючей проволокой; поговаривали даже, что она намеревалась обнести оградой целый пляж. Превратить все в американский gated community^[22].

— Но ведь это невозможно? — вставил Винстон.

— Невозможно. Но у Джесси, говорят, имеются все мыслимые связи. Что защитники береговой линии тоже не святые. Софи Врам получила свою порцию помоев за то, что продала землю, но злость, естественно, в основном была направлена на Джесси. Столичная штучка, звезда реалити-шоу, которая приехала сюда и испоганила берег оградой с колючей проволокой и гнусными бетонными домами, которые обычному человеку не по карману. Насаждает в Эстерлене чуждую ему архитектуру. Кстати, а вот и ее передача.

И Кристина сделала радио погромче.

«Я больше американка, чем шведка, — послышался голос Джесси. — Закон “будь как все” и шведская завистливость — не для меня».

Винстон, очень придирчиво подходивший к выбору телепрограмм, до вчерашнего вечера ничего не слышал о Джесси Андерсон. Но она, вероятно, пользовалась большой популярностью, раз П-1 разрешает ей изрекать банальности в своем эфире.

— А каким боком здесь Ян-Эрик Шёхольм?

— Они с Альфредо живут ближе всех к стройке, — объяснила Кристина. — У них красивый старый дом в прибрежном лесу, прямо на границе с болотным лугом. До начала застройки они жили уединенно, и до пляжа им было метров двести-триста, но когда рядом с границей их участка появилась ограда, дорога к морю стала занимать больше времени. Ян-Эрик, который и так ходит с трудом, воспринял происходящее как личное оскорбление. — Кристина указала на очередной съезд. — Вот здесь направо, а потом прямо километров пять.

«Успеха может добиться любой, — произнесла из динамиков Джесси. — Главное — целеустремленность».

— Из-за конфликта между нашими знакомыми возникла некоторая напряженность. Так что мы с Поппе стараемся соблюдать нейтралитет, — продолжала Кристина. — Вот почему мы пригласили на праздник, так сказать, обе стороны.

— Но так как ты домоголик, тебе ужасно хочется взглянуть на виллу, и благодаря мне ты неожиданно получила возможность съездить туда, — подытожил Винстон. — Именно поэтому тебе и хотелось, чтобы я вчера изобразил заинтересованность. А Поппе нельзя было подключить?

— Нет, я не решаюсь его просить, — сказала Кристина, но развивать тему не стала. — К тому же меня интересует не только вилла сама по себе. Когда прошлой весной протесты и вал гневных писем в газеты достигли пика, Джесси сделала очень умный ход. Она к тому времени уже пронюхала, что совет Йислёвсхаммара давно хочет купить у знаменитого местного художника скульптуру и установить ее в центре поселка. Но у совета не хватало денег, поэтому скульптуру купила Джесси. Смонтировала ее в доме, предназначенном к показу, и пообещала передать ее в дар поселку, когда виллы будут проданы. Громадный рыболовный крючок, отлитый из латуни. The Hook.

— Умно. И что, кто-нибудь уже клюнул?

— Остряк. — Кристина слегка улыбнулась. — Вообще-то да, несколько газет опубликовали лучезарные репортажи. Многие стали относиться к проекту гораздо лучше.

— Но Джесси, похоже, далеко не всех убедила.

— Не всех. Ян-Эрик с Альфредо и еще кое-кто, как ты вчера заметил, всё еще в стане врагов.

— Ясно. — Винстон поразмыслил. — Значит, мы направляемся прямо в осиное гнездо. Что мне, по-твоему, надо делать, когда мы приедем?

Винстону меньше всего хотелось разыгрывать спектакль. Весь его актерский опыт сводился к роли задней части верблюда на детсадовском рождественском утреннике, и он не питал иллюзий насчет своих способностей к перевоплощению.

— Просто ходи по дому, время от времени пригубливай предложенное шампанское и делай вид, что тебе деньги девать некуда, — объяснила Кристина. — Ты и так выглядишь как британский лорд, который ошибся дверью, так что тебе это будет несложно. Ну кто в разгар лета носит костюм-тройку и галстук?

Винстон проигнорировал комментарий — как всегда, когда Кристина отпускала замечания насчет его манеры одеваться.

Кристина достала из сумочки сложенный вдвое лист бумаги и развернула его. Джесси в динамиках продолжала свою сагу об успехе.

— Я захватила проспект, чтобы лорд Питер Головокружительный знал, что его ждет. Вот слушай: «Йислёвсттранд — не просто жилье; это стиль жизни. В доме, выстроенном на склоне холма, имеются лестница и внутренний балкон, который словно парит над пространствами гостиной. Продуманная архитектура позволит вам жить в гармонии с природой. Благодаря большим стеклянным вставкам границы между внешним и внутренним стираются и морской свет струится по полу итальянского мрамора. Всего несколько минут босиком — и вы в саду, через который можно выйти на роскошный пляж с мелким песком».

Кристина читала с таким выражением, что Винстон не сдержал улыбки.

— Перевод с риелторского на шведский нужен? — спросила Кристина. — Вот здесь налево, и мы почти приехали.

Винстон свернул с шоссе, и машина покатила между полей. Потом начался прибрежный лесок со стройными соснами.

По радио Джесси продолжала изрекать банальности:

«Великим мечтам в Швеции тесно. Но я хочу все изменить. Проект за проектом, стройка за стройкой».

Они миновали фахверковый дом, притаившийся между деревьев. На деревянной табличке у ворот значилось «Вилла Шёхольм». Рядом с табличкой разместился большой плакат:

«Нет осквернению Йислёвсхаммара!»

— Здесь живут Ян-Эрик и Альфредо, — констатировал Винстон.

— Отлично, Холмс! Может быть, из тебя и выйдет полицейский.

В ответ на шутку бывшей жены Винстон театрально вздохнул. Ему не хватало ее подколок больше, чем он готов был признать.

— Кстати о профессии, — сказал он. — Что бы ты как психолог сказала о Яне-Эрике Шёхольме?

Кристина рассмеялась.

— А, старая игра. Ну ладно. Я тебя сюда затащила, и будет справедливо, если я подыграю.

Она пару секунд поразмыслила.

— Ян-Эрик считает себя великой личностью. Нарцисс, но неопасный.

— Вчера мне так не показалось.

— Да ну, ты же не думал, что он всерьез собирается поколотить Джесси тростью? Ян-Эрик безобиден, как котенок. Просто любит разыгрывать драмы и быть в центре внимания.

— А Альфредо? — Винстон и сам не знал, почему спросил.

Кристина склонила голову к плечу.

— Хороший вопрос. Альфредо понять сложнее. Он держится на заднем плане, но я вполне уверена, что от него ничего не ускользает. К тому же у него есть какая-то неприятная способность возникать из ниоткуда. Ты заметил? Альфредо — человек со своими тайнами. Не исключено, что темными.

Машина выехала из леса и подкатила к разворотной площадке. Полоска берега и море остались внизу. Здесь, подальше от воды, небо было более хмурым, с моря дул ветер.

Возле разворотной площадки высилась ограда с колючей проволокой и внушительными автоматическими воротами.

Винстон подвел машину к домофону и нажал на кнопку.

— Джесси Андерсон, — отозвался голос из динамика.

— Здравствуйте, это Петер Винстон.

— Добро пожаловать, Питер! Поставьте свою машину рядом с моей!

Послышался короткий писк, и ворота медленно поехали вверх. Винстон припарковал машину перед домом, рядом с белым «Порше»-кабриолетом — вероятно, машиной Джесси. Джесси в динамиках магнитолы уже заканчивала свою передачу, и от этого возникало немного странное чувство, будто она находится в двух местах одновременно.

«Ну что же, пора заканчивать, скоро придет время прощаться. Но как говаривал один из моих любимых арти…»

Винстон заглушил мотор, и голос оборвался на полуслове.

Рот у Кристины открылся, едва они вошли на участок:

— Вот это домик! Петер, хочу здесь жить.

— Сказала женщина, которая и так уже живет в замке, — поддразнил ее Винстон. Сам он был настроен куда менее восторженно. Несмотря на море, высокие небеса и идиллический рыбацкий поселок, видневшийся на берегу поодаль, это место казалось ему голым и неприветливым. Неприятное чувство, невнятно терзавшее Винстона, усилилось, когда он увидел ограду, колючую проволоку и бетонный фасад.

Винстон нажал кнопку звонка, но ничего не произошло. Может, звонок еще не подключили? Он постучал. Снова ничего. Кристина нажала на дверную ручку, и дверь отворилась.

В глубине дома слышался голос Джесси.

Винстон с Кристиной вошли в просторный холл. На столе стояли две бутылки шампанского и бокалы — и использованные, и чистые. Рядом лежал планшет с каким-то списком. Винстон увидел свою фамилию в самом низу; его имя снова написали неправильно.

— Не очень-то радушно нас встречают, — проворчала Кристина, поправляя Винстону галстук.

Голос Джесси эхом отдавался по всему дому, он исходил как будто отовсюду одновременно. Винстон не сразу сообразил, что это, наверное, встроенные в потолок динамики, из которых звучит окончание радиопередачи.

— Здравствуйте! — крикнул он в сторону гостиной. — Здравствуйте?..

Ему никто не ответил. Кристина сосредоточенно вытряхивала в бокал последние капли шампанского.

Винстон двинулся дальше. Неприятное чувство, которое он испытал, когда еще только увидел виллу, теперь угнездилось в солнечном сплетении и окрепло, когда он вошел на кухню. В доме пахло свежестью и новизной. Краской, стружками, новенькой мебелью. А еще здесь висел тревожный металлический запах — запах, слишком хорошо знакомый Винстону.

За кухней виднелась лестница с площадкой-балкончиком, а под ней — просторная гостиная, однако с ограждением что-то было не так. На площадке не хватало стеклянной секции; со столбиков перил свисали обрывки полотняной ленты. Наверху валялась одинокая женская туфля на шпильке.

Полный дурных предчувствий, Винстон сделал несколько шагов к лестнице.

«Ну что ж, у меня все, — сказал голос Джесси. — Спасибо вам, мои дорогие слушатели!»

Из динамиков полился скучный джингл передачи, и в ту же минуту Винстон глянул вниз.

Посреди гостиной лежала Джесси Андерсон. Глаза бессмысленно уставились на него, лицо выражало страх и крайнее удивление. Джесси, видимо, упала с площадки спиной вперед и напоролась прямо на огромный крюк. Массивное острие торчало у нее из груди, а белый мраморный пол потемнел от крови.

— О господи, — задохнулась Кристина, которая успела подняться к Винстону. — Она…

— Насмерть. Никаких сомнений. — Винстон повел Кристину на кухню. — Надо уйти отсюда, надо позвонить в полицию.

— Я привезла еще шампанского! — послышалось из прихожей, и в следующую секунду перед ними предстала ассистентка Джесси с бутылкой в руках. — А где Джесси? — спросила она. Потом заметила порванную ленту. Винстон не успел ее удержать: ассистентка уже стояла у края площадки.

— Джесси?!

Молодая женщина с диким криком отшатнулась назад и уронила бутылку. Бутылка, ударившись о пол, брызнула каскадом мелких осколков и пузырьков.

Глава 7

Туве Эспинг въехала в открытые ворота Йислёвсттранда и подкатила к огромному бетонному строению.

Звонок поступил чуть меньше получаса назад. Эспинг, как почти во все летние выходные, была в кафе «У Фелисии» — готовила бутерброды и обслуживала жаждавших кофе пляжников. Она едва услышала, как звонит мобильный. Звонили Свенск и Эландер из патрульной машины.

— Прости, что тревожим в воскресенье, но тут кое-что случилось.

Эспинг не стала заезжать в полицейский участок, а отправилась прямо туда, где произошел несчастный случай, как была — в штанах на кулиске и в футболке. По дороге она позвонила Эл-Йо и рассказала ему то немногое, что знала сама.

— Случай со смертельным исходом в Йислёвсттранде. Три свидетеля.

Когда она прибавила, что речь идет о Джесси Андерсон, ей показалось, что шеф охнул.

— Туве, я лучше тоже приеду. Что тут сейчас начнется… надо все сделать в лучшем виде. Газеты налетят, а то и телевидение. По дороге позвоню в Истад, посмотрю — может, они пришлют кого-нибудь поопыт…

Эл-Йо проглотил конец слова, но Эспинг все равно его расслышала. И это слово мучило ее всю дорогу до Йислёвсттранда.

Кого-нибудь поопытнее.

Выйдя из машины, она увидела еще три припаркованных автомобиля. Белый «Порше»-кабриолет, серебристо-серый «Поло»; третью машину она узнала. Холеный черный «Сааб» с белой кожаной обивкой и стерильно чистым салоном.

Поодаль стояли две женщины. Та, что помоложе, с красным, заплаканным лицом, сжимала в кулаке носовой платок. Женщина постарше казалась более собранной.

У дверей Свенск и Эландер раздраженно спорили с надутым пижоном из «Сааба», на которого Эспинг наткнулась вчера, когда он увяз в стаде быков.

— Так. Что здесь происходит? — спросила она.

— Да вот, у свидетеля имеется свое мнение насчет того, как нам надо работать, — объяснил Эландер — могучий мужик с квадратными плечами, стрижкой ежиком и заросшим подбородком. Эландер служил в полиции лет двадцать.

— Понятно, — ядовито сказала Эспинг. Ей уже случалось иметь дело с такой публикой. Калле Блюмквисты^[23], которые насмотрелись детективных сериалов и теперь считают, что знают о полицейской работе всё. Почувствовав на себе взгляды полицейских, Эспинг поняла, что от нее ждут действий.

— Слушайте, — она, не допуская возражений, указала на человека из «Сааба», — будьте добры встать вон там, с остальными свидетелями. Я поговорю с вами, как только выясню положение дел.

Винстон прикусил губу. Он же обещал себе не вмешиваться. Точнее, Кристине обещал не вмешиваться. Но когда они обнаружили тело, Кристина взяла на себя задачу утешать несчастную ассистентку, а значит, ему оставалось только смотреть, как двое медведей в полицейской форме топчутся среди лужиц шампанского и осколков. А теперь еще явилась сердитая молодая женщина, повелительница коров, и пытается ему указывать.

Конечно, следовало бы махнуть на все рукой. Это не его место преступления и не его проблемы.

— Пойдем, Эспинг, я все покажу. — Полицейский, выглядевший еще угрюмее своего товарища, открыл дверь. — Телезвезда свалилась с верхней площадки. И напоролась на эту свою скульптуру. Ну и видок.

Пульс застучал у Винстона в висках.

«Идиоты», — подумал он и, очевидно, произнес это вслух, так как и женщина — ее фамилия, значит, Эспинг, — и оба полицейских обернулись на него.

— Что вы сказали? — прорычал полицейский, державший дверь.

Винстон кожей чувствовал свирепые взгляды Кристины. Надо было помалкивать. Не получилось.

— Вы же затопчете место преступления. — Винстон старался держать себя в руках. — Джесси Андерсон мертва, до приезда техников-криминалистов в доме делать больше нечего. — Он обращался к Эспинг: — Эти двое пусть останутся на улице. — Винстон указал на обоих полицейских в форме. — Они уже удовлетворили свое любопытство, а пользы от них никакой.

Эспинг вскинула бровь. Этот надутый индюк еще вчера ее раздражал. А теперь стоит тут, на ее месте преступления, и читает ей лекции на профессиональную тему.

— Вот, значит, как?.. В последний раз прошу: отойдите к остальным свидетелям и не вмешивайтесь. Иначе поедете в участок в полицейской машине, ясно?

— На каком основании?

— Вы препятствуете полицейскому расследованию.

— В Уголовном кодексе Швеции нет такой статьи.

Свенск шагнул к Винстону, расстегнул футляр наручников, висевших у него на поясе, и посмотрел на Эспинг, словно ожидая сигнала.

Прежде чем та успела что-то сказать, их спор прервало появление темного «Вольво» с мигалкой впереди. Из-под колес летели камешки.

Машина резко затормозила перед Эспинг; Винстон и оба полицейских замерли на месте в лихорадочно мигающем синем свете. Дверь открылась, и с водительского сиденья вылез Эл-Йо.

— Позвонил я в Истад, — отдуваясь, проговорил он. — Судмедэксперт и техники уже едут. Но все следователи заняты, кого-нибудь пришлют не раньше завтрашнего дня. Придется справляться самим…

Эл-Йо замолчал. Пару секунд он казался очень удивленным, а потом его лицо расплылось в широкой улыбке.

— И вы здесь, Петер? Блестяще, просто блестяще! — Эл-Йо с энтузиазмом пожал руку человеку в костюме. — Тогда, может, протянете нам руку помощи как специалист? Я вчера уж говорил — у нас нет опыта, чтобы расследовать такие резонансные преступления. Нам нужна любая помощь!

Эспинг захотелось что-нибудь ответить. В то же время она не вполне понимала, что происходит. Почему шеф лебезит перед этим раздражительным умником?

— Вы, конечно, уже познакомились? — продолжал Эл-Йо.

Никто не ответил.

— Нет еще? — Эл-Йо поднял брови. — Петер, Туве Эспинг — наша следовательница. Туве, это Петер Винстон из стокгольмской Комиссии по расследованию убийств. Один из известнейших шведских следователей.

Повисло короткое неловкое молчание. Потом послышался тихий щелчок: это Свенск закрыл футляр наручников.

Эспинг узнала фамилию Винстона. И сообразила, что только что пригрозила посадить его под замок за несуществующее преступление.

— Здравствуйте…

Чувствуя, как у нее пылают щеки, она пожала Винстону руку, стараясь закончить с этим побыстрее.

— Ну что, заглянем в дом?

Эл-Йо повернулся к полицейским в форме и сделал им знак войти.

До этой минуты Винстон думал отклонить предложение Эл-Йо. Вообще говоря, он на больничном, а это не его дело. Но когда он понял, что число полицейских, которые затаптывают место преступления, вот-вот увеличится, он не сдержался.

— Стойте! — Винстон вскинул руку. Остальные четверо остановились.

— Для начала — пусть эти двое останутся снаружи, как я уже говорил. — И он снова указал на полицейских в форме. — Этот дом следует рассматривать как место преступления, там должны находиться только специалисты, к тому же на всех входящих должны быть защитные бахилы. Они наверняка есть у вас в машинах. Это стандартный набор.

— Но там же произошел несчастный случай, — запротестовал один из стражей закона. — Она просто упала.

— С большой вероятностью — да, — сказал Винстон. — Но пока мы это не подтвердим, дом должен рассматриваться как место предполагаемого преступления. Ничего нельзя трогать или загрязнять. Район обнести сигнальной лентой. И лучше всего — не откладывая. Спасибо!

Полицейские в форме смотрели на Эл-Йо.

— Я именно это и собирался сказать, — заговорил тот. — Свенск, Эландер — натяните сигнальную ленту. Не откладывая.

— Наверное, мигалку тоже стоит выключить, — прибавил Винстон, указывая на автомобиль Эл-Йо: на капоте машины продолжал вспыхивать синий свет. — Вон уже зеваки собираются.

Поодаль, на дороге, стоял, вытянув шею, Альфредо Шёхольм с двумя собачонками на поводке.

— Да-да, — согласился Эл-Йо. — Это я сглупил. Давайте, ребята, не откладывая. И постарайтесь опустить ворота.

Все натянули бахилы, и Винстон повел Эспинг и Эл-Йо в дом. Они миновали просторную кухню и осторожно подошли к краю площадки.

— Вот черт, — вырвалось у Эл-Йо, когда он увидел насаженное на скульптуру-крюк тело Джесси.

Почти в ту же минуту в голове у Винстона прозвучал тихий, но вполне отчетливый звоночек.

Эспинг молчала. Помимо жуткого зрелища в гостиной она все еще пыталась осмыслить тот факт, что Винстон не только оказался тем, кем он оказался, — он еще и распоряжается на ее месте преступления. На ее первом настоящем месте преступления.

— Кажется, внизу валяется разбитый бокал из-под шампанского.

Эспинг проследила за указательным пальцем Винстона и обнаружила чуть дальше, в глубине гостиной, несколько осколков.

— Не исключено, что Джесси, когда падала с площадки, держала его в руке, — продолжал он. — А у двери стоят две пустые бутылки из-под шампанского. Наверное, во время просмотров, до того как мы приехали, выпито было прилично. Вон планшет с каким-то списком. Наверняка ассистентка Джесси расскажет подробнее, кто здесь был.

Эл-Йо сделал шаг назад, словно чтобы не смотреть на тело.

— Ита-ак. — Он указал на забытую туфельку, которая так и валялась у края площадки. — Джесси Андерсон была пьяна, не удержалась на своих шпильках, хотела схватиться за перила, но забыла, что там только тканевая лента. Она упала спиной вперед и приземлилась таким вот ужасным образом. Разумное предположение?

Эспинг, к своему неудовольствию, заметила, что вопрос обращен не к ней.

— Возможно, так и было, — ответил Винстон. — Но пока техники не закончат свою работу, я бы поостерегся выдвигать версии. Начнем с того, что возьмем свидетельские показания у меня, Кристины и ассистентки. Потом следует допросить посетителей, которые сегодня побывали здесь до нас.

Адресатом этих инструкций явно была Эспинг. Она покосилась на шефа.

— Отлично, отлично, так и сделаем, — покивал Эл-Йо. — Туве, а ты что скажешь?

— Вон ее телефон. — Эспинг указала в сторону кухни. Там, на каменной столешнице, лежал черный айфон, едва видный на темной поверхности. Винстон, к удовлетворению Эспинг, его явно не заметил: на лбу у столичного следователя залегла еле заметная недовольная морщинка.

— Я заберу телефон в качестве вещественного доказательства и отправлю его специалистам, как только техники закончат работу, — продолжила Эспинг, натягивая резиновые перчатки. — Один парень из отдела компьютерно-технической экспертизы должен мне услугу, так что я попрошу его поторопиться.

Когда они вышли из дома, Свенску и Эландеру уже удалось опустить ворота. Свенск беседовал с Кристиной и все еще всхлипывавшей Элин Сиденвалль, Эландер искал что-то в телефоне.

— Вы обнесли район заградительной лентой? — спросил Винстон. Ему уже становилось жарко в костюме.

Эландер поднял на него глаза.

— Да тут ограда вокруг всей стройплощадки…

— Вы проверили? Обследовали всю ограду, убедились, что нигде нет проходов?

— Ну… — промычал Эландер. — Я подумал — зачем?

— Идемте. — Винстон махнул ему и Эспинг. — И ленту возьмите.

Он направился по асфальтовой площадке к строительному бараку и дальше, к ограде. Росший по ту сторону ограды густой кустарник загораживал вид на виллу Шёхольм.

Винстон пошел вдоль ограды. По пятам за ним следовали Эспинг и Эландер.

Через несколько минут они оказались среди дюн. Здесь ограда заканчивалась могучим столбом. Столб отделяли от воды несколько барханчиков и полоска мелкого белого песка.

— Есть проход, — констатировал Винстон. — Значит, на площадку мог проникнуть кто угодно, надо только идти вдоль воды. Здесь тоже ленту натяните!

Эландер вздохнул, но послушался.

Винстон огляделся. До рыбацкого поселка, расположившегося на берегу, было метров пятьсот, не больше. Живописные старинные домики разительно отличались от холодной бетонной коробки, которую представляла собой предназначенная для просмотров вилла.

— Смотрите! — крикнул Винстон Эспинг, указывая на две дюны, песок между которыми выглядел придавленным. — Отпечаток покрышки. Кто-то совсем недавно поставил машину именно здесь, между дюнами, где ее ниоткуда не видно.

— Откуда вы знаете, что это было совсем недавно? — сердито спросила Эспинг. — Отпечатки же могли появиться когда угодно.

— Нет, они свежие. Видите — их уже заносит песком, там, где дюны с наветренной стороны. — Винстон указал на берег: ветер быстро заполнял песком еле видные борозды.

Винстон присел и заметил рядом с отпечатком покрышки слабый отпечаток в виде полумесяца.

— Отпечаток подошвы, — констатировал он. — Сфотографируйте на телефон, иначе к приезду техников ничего не останется.

Эспинг послушалась, на этот раз без протестов. Встав на колени, она постаралась увеличить след, насколько позволяла камера телефона. Рисунок грубый. Сапог? Тяжелый ботинок?

Эспинг огляделась.

Погода совсем не для купания: серые тучи, море еще по-июньски холодное. Тогда зачем кто-то приехал сюда и поставил машину рядом с оградой, на месте, где ее не видно ни из поселка, ни от виллы? Да еще в то самое утро, когда некая женщина встретила такой ужасный конец?

Может, это и совпадение, но хорошие полицейские не верят в совпадения. Эспинг бросила взгляд на Винстона. Судя по самодовольной физиономии, он задал себе те же вопросы.

Кажется, это привело Эспинг в еще более раздраженное состояние духа.

Глава 8

В замок Винстон с Кристиной вернулись уже поздно вечером. Винстон собирался сразу уехать к себе, но Поппе и Аманда настояли, чтобы он зашел. Винстона с Кристиной проводили в библиотеку, где их ждали щедрое блюдо с аппетитными бутербродами и по стаканчику ароматного виски.

— Присаживайся, Петер. — Поппе указал на кожаное кресло с патиной, какая появляется на вещах лишь спустя десятилетия уважительного отношения к ним. Сам он сел рядом с Кристиной и Амандой, на диван.

В огромной замковой библиотеке пахло пылью, кожей и сигарами. Встроенные дубовые стеллажи, уставленные темными рядами книг, уходили под сводчатый потолок.

Винстон проголодался и отдал должное бутербродам; Кристина тем временем рассказывала об ужасе, пережитом на вилле.

— Какой кошмар. И какая страшная смерть.

Поппе грустно покачал головой. Он, кажется, по-настоящему разволновался, что вкупе со стаканчиком виски делало неприязнь к нему невозможной.

— А это точно несчастный случай? — спросила Аманда.

— А что же еще? — заметил Поппе.

Винстон, чтобы не отвечать, припал к стаканчику, но Аманда не оставила его в покое.

— Как по-твоему, папа? Это был несчастный случай?

Винстон беззвучно вздохнул.

— Строить предположения пока еще рано. Когда техники закончат работу, мы будем знать больше.

— Мы? — резко спросила Кристина.

— Полиция, — исправился Винстон, но было уже поздно.

— Ты будешь помогать расследованию? — спросила Аманда. — Класс!

— Ничего подобного, — отрезала Кристина. — Твой папа… — Она замялась и переглянулась с Винстоном. — Он… в отпуске. Местные полицейские отлично справятся сами. Да, Петер?

Винстон перевел дух.

— Я просто дал им пару незначительных советов.

— Но ты им помог, да? — не сдавалась Аманда.

Винстон старался не смотреть Кристине в глаза.

— Так, ерунда, — пробормотал он. — Местного следователя требовалось просто немного подтолкнуть в нужном направлении.

Аманда продолжала задавать вопросы:

— Вы нашли какие-нибудь следы? Подозреваемые есть? В подкастах полицейские говорят, что первые сорок восемь часов — самые важные, когда расследуешь убийство.

Винстона спас мобильный телефон: пришло довольно длинное сообщение.

— Извини, мне нужно ответить, — сказал он и некоторое время смотрел на экран телефона.

— Какой кошмар, — повторил Поппе. — Кристина, а зачем вы туда поехали? Ни тебе, ни Петеру искать жилье не нужно. Я же говорил, что все это плохо кончится.

— А что, если это убийство? — вмешалась Аманда. — Вдруг кто-нибудь столкнул ее на скульптуру? Джесси многие ненавидели.

— Давай не будем давать волю фантазии, — призвал Поппе. — Ты сама слышала, что сказал папа. Делать выводы еще рано. Да, Петер?

— М-м.

Винстон оторвался от экрана, сунул телефон в карман и выразительно постучал по наручным часам.

— Время позднее, поеду-ка я домой. Спасибо за бутерброды и за виски.

— Я тебя провожу, — сказала Кристина.

— Нет-нет, сиди, я найду дорогу. Завтра созвонимся.

Винстон чуть не бегом покинул библиотеку и быстро спустился по лестнице. Уже стоя у машины, он услышал чьи-то шаги по гравийной дорожке.

— Папа, подожди!

Винстон обернулся и увидел дочь.

— Ты же не веришь, что смерть Джесси — это несчастный случай, да?

— Я уже говорил: строить предположения еще рано.

— Но ты-то что думаешь?

Аманда никогда не проявляла особого интереса к работе Винстона, и пробудившееся любопытство дочери его, по правде говоря, радовало. Винстон бросил быстрый взгляд в сторону замка, чтобы удостовериться, что Кристина его не услышит, и тихо начал:

— Вообще, в этом деле есть кое-что странное.

— Я так и знала! — торжествующе сказала Аманда. — Что теперь? Ты должен предложить полиции Симрисхамна свою помощь в поимке убийцы.

Винстон снова покосился на замок. Аманда пару секунд внимательно смотрела на отца. Потом прищурилась и расплылась в улыбке.

— А-а-а. Это он тебе только что написал, да? Начальник участка. Хочет, чтобы делом занялся ты.

Винстон невольно подивился наблюдательности Аманды.

— Не занялся, а пару дней помогал, пока все не прояснится. Побыл бы за консультанта. И пожалуйста, не говори ничего маме или Поппе. Мама не хочет, чтобы я работал, пока я… в отпуске.

— Не волнуйся, я тебя не выдам, — рассмеялась Аманда. — А ты за это рассказывай мне про следствие в подробностях. Обещаешь?

Конечно, Винстону следовало бы сказать «нет», сослаться на тайну следствия, сказать, что он не может нарушать правила. Но ему не хотелось испортить эту минуту. Его сердце все еще наполняли тепло и гордость.

— Посмотрим, — с улыбкой отозвался он.

Глава 9

Утро понедельника Винстон начал с того, что в халате и тапочках, которые привез с собой, сходил за «Симбрисхамнсбладет». Воздух был прозрачным, пчелы жужжали в мальвах. Винстон постоял у почтового ящика, потянулся, вдохнул полной грудью, но прервал это занятие, как только заметил хорошо знакомые силуэты. На поле прямо через дорогу стояли давешние быки; они с любопытством поглядывали на Винстона и его утренний наряд. Кажется, пара животных вознамерились рассмотреть Винстона поближе, и он поспешил ретироваться в безопасное место по ту сторону садовой калитки.

Сев за кухонный стол, он стал читать газету, грызя тост с мармеладом и попивая кофе из кособокой кружки.

Разумеется, первую полосу занимала новость о гибели Джесси Андерсон.

«Знаменитый агент по продаже недвижимости погиб, сорвавшись с высоты. Полиция ведет расследование».

Учитывая подробности, изложенные в статье, ее автор проявил удивительную сдержанность. В тексте не было ни имени погибшей, ни догадок по поводу обстоятельств происшествия. Вероятно, сетевые вечерние издания были не так щепетильны, но Винстон не собирался это проверять.

Зачем он согласился взяться за это ни на что не похожее дело, спрашивал он себя. Неужели ему и правда так трудно принять мысль о небольшом отпуске? Или ему так хочется поучаствовать в расследовании потому, что он видел место преступления? Потому что в голове у него тихо прозвенел тот самый звоночек? Ибо что-то в смерти Джесси Андерсон было очень странным.

Может, позвонить шефу в Стокгольм, объяснить положение дел? Винстона такая перспектива не прельщала. Существовал немалый риск того, что Бергквист, человек, мягко говоря, темпераментный, в самых отборных выражениях объяснит ему, насколько неуместно работать, будучи на больничном. Нет уж, лучше просить прощения, чем разрешения. На ковер его с одинаковой вероятностью вызовут что в том, что в другом случае.

Довольный своим решением, Винстон окончил завтрак и оделся: темный костюм-тройка, белая сорочка и узкий галстук. Наряд довершали оксфорды с рантом, которые он всегда носил на службу. Ровно в четверть девятого Винстон вышел из дома.

Он успел уже раз пять взглянуть на часы, прежде чем увидел, как по грунтовке трясется «Вольво» Эспинг. Со вчерашнего дня машина не стала чище.

Открыв дверцу, Винстон понял, что внешний вид машины не идет ни в какое сравнение с тем, что творится внутри. В салоне стоял какой-то ядреный запах, пассажирское сиденье покрывала шерсть, а в резиновый коврик набилось столько земли и мелких камешков, что определить его первоначальный цвет не представлялось возможным.

Одна только мысль о том, во что может превратиться его костюм, если он сядет в эту машину, заставила Винстона поколебаться.

На Туве Эспинг был тонкий дождевик, рубашка-поло и джинсы, а на ногах красовались тупоносые ботинки с ремешками. Наряд, абсолютно не подобающий следователю уголовной полиции при исполнении служебных обязанностей. Во всяком случае в глазах Винстона.

— Здравствуйте!

Это «здравствуйте!» Эспинг репетировала всю дорогу, и все же ей пришлось приложить изрядные усилия, чтобы приветствие не прозвучало враждебно.

— Петер обещал помогать нам пару дней, — объяснил Эл-Йо. — Пока мы не закончим первичные допросы и не придет подмога из Истада. Надо, чтобы все было сделано правильно.

Эспинг даже не могла сказать, какая из этих трех фраз взбесила ее больше всего. Она не могла отвести взгляда от костюма-тройки, в который вырядился Винстон. Он что думает — они на званый вечер едут?

— Чудесное место! — с вымученной сердечностью произнесла она, указывая на домик. — Райский уголок. Вы уверены, что не хотите отдохнуть, полежать в гамаке?

Винстон не ответил. Все его внимание было поглощено тем, чтобы случайно к чему-нибудь не прикоснуться.

— Да, прошу прощения, — сказала Эспинг, хотя не видела за собой никакой вины. — Это моя личная машина. Та, что принадлежит участку, сейчас в автосервисе. У нас дома собака, она слегка линяет.

Винстон пытался счистить длинную блестящую шерсть, которая уже успела налипнуть на брючины.

— Итак, как далеко мы продвинулись? — спросил он.

Эспинг изо всех сил старалась не обращать внимания на это бесившее ее «мы». Как будто это не ее, а их расследование.

— Тело у судебного медика, техники со вчерашнего дня работают на вилле. Они позвонят мне, как только закончат. И я уже отправила телефон Джесси на экспертизу.

— Хорошо. А что мы можем сделать, прежде чем попадем на место преступления?

Опять «мы». Эспинг закусила губу.

— Джесси Андерсон и ее ассистентка Элин Сиденвалль снимают домик минутах в десяти езды от Йислёвсстранда. Они там живут, и там же у них офис. Я… — она сделала паузу, — собиралась заглянуть туда, побеседовать с Сиденвалль поподробнее. Она уже успела прийти в себя.

Винстон с отсутствующим видом кивнул: он как раз отцеплял от брючины очередной собачий волос.

— Вы успели найти информацию о жертве?

Поиску информации Эспинг посвятила почти весь вчерашний вечер и часть ночи.

— Джесси Андерсон, агент по продаже недвижимости и телезвезда. Сорок два года, гражданка США и Швеции. Урожденная Йессика Андерссон, выросла в Смоланде. В восемнадцать лет переехала в Стокгольм, откуда через несколько лет перебралась в Америку. Со временем выучилась на риелтора. Вышла замуж за владельца лос-анджелесского риелторского бюро, в котором работала, человека небедного…

По дороге им навстречу попался трактор, и Эспинг прервала свой доклад — съехала на обочину и переждала, пока трактор проедет. Водитель помахал ей рукой, и она продолжила:

— Пять лет назад Джесси развелась и основала собственную фирму.

— Дети? — перебил Винстон. Эспинг покачала головой:

— Джесси не раз упоминала в интервью, что у нее нет детей. И в своей передаче тоже об этом сказала.

— Значит, прямых наследников нет. Другие члены семьи?

Кажется, Винстона ничуть не впечатлила ее способность запоминать информацию, и Эспинг почувствовала себя задетой.

— Родители умерли. Сестер, братьев нет. Ближайшая родня — двоюродная.

Эспинг попыталась поймать мысль, с которой Винстон сбил ее своим вопросом.

— После развода Джесси открыла собственное дело, — повторила она. — Стала участницей шведского реалити-шоу, которое снимали в Лос-Анджелесе. Пару лет цапалась с другими голливудскими женами^[24] и так приобрела известность, которая позволила ей запустить собственную программу о своей риелторской фирме. «Джессис Лакшери Листингс». Не смотрели?

Винстон отрицательно покачал головой.

— Типичное телешоу. Срежиссированные ссоры, высосанные из пальца трагедии, бурное выяснение отношений. Никакого отношения к реальности. — Эспинг не стала упоминать, что сама она посмотрела все выпуски до одного. — Пару лет назад Джесси решила завоевать Швецию. Вчерашний показ виллы в Йислёвсстранде — первый пункт этого плана. Ее собственный проект, от чертежа до продаж. Эксклюзив как он есть.

— В холле я видел список со своей фамилией, — сказал Винстон. — А кого еще пригласили?

— Всего трех человек. Сначала Софи Врам, потом Никласа Мудига с женой. Он хоккеист, она…

— Инфлюэнсер, — вставил Винстон. — Я видел их обоих на вечеринке в субботу. А Софи Врам была моей соседкой по столу.

— Вот как. — Эспинг подняла бровь. — Значит, вы уже знакомы со всеми фигурантами. Я попросила их побыть сегодня дома, чтобы мы как можно быстрее сняли свидетельские показания.

«И чтобы я от тебя избавилась», — прибавила она про себя.

— Кстати, вот информация об ассистентке. — Эспинг протянула Винстону мятую пластиковую папку, до того зажатую между передними сиденьями. Биографию ассистентки Эспинг тоже помнила наизусть, но после вялой реакции Винстона на то, как она изложила информацию о Джесси, Эспинг решила: пусть сам читает.

Винстон раскрыл папку, стараясь не задеть ею брюки.

— Элин Ульрика Сиденвалль, двадцать пять лет, зарегистрирована в Стокгольме, но родилась в Вестеросе, — вслух прочитал он. — В гимназии прошла курс обществоведения, в университете изучала управление проектами, к тому же недавно получила сертификат агента по продаже недвижимости. У Джесси проработала около года. Помимо родного языка владеет французским, испанским и английским.

Вот теперь Винстон остался под впечатлением.

— Как вам удалось столько выяснить всего лишь за вчерашний вечер?

— Через ее соцсети, — с довольным видом объяснила Эспинг. — Еще Элин играет в гольф и падел-теннис, она кошатница, любит пить чай и читать. Подростком мечтала стать актрисой, но теперь «загорелась проектами, связанными с недвижимостью». Такое вообще бывает?

— Не уверен.

Винстон, покачивая головой, читал дальше. Потребность людей вываливать информацию о себе в интернет не переставала удивлять его.

— Приехали.

Эспинг припарковалась у невзрачного полутораэтажного дома, поместившегося прямо на границе луга и лесной опушки.

Винстон выскочил из машины, едва дождавшись, когда она остановится. Почистив брюки руками, он достал из внутреннего кармана ролик и принялся с ожесточением водить им по костюму, после чего снял пиджак и прошелся роликом по его спинке.

Эспинг тактично отвернулась, делая вид, что разглядывает коршунов, которые парили над ними в восходящих потоках воздуха.

— Ну что, заходим? — спросил Винстон, который закончил приводить себя в порядок, так и не прокомментировав свои действия. Эспинг натянуто улыбнулась и коротко кивнула.

Глава 10

Дом был маленьким, с маленькими окошками. На полу линолеум, тканевые обои кое-где вздулись, а запах ароматической свечи не мог полностью заглушить базовую ноту сырости.

Лицо у Элин Сиденвалль все еще было заплаканным, но сегодня она выглядела более собранной. Элин налила себе и Эспинг чаю, а Винстону — кофе.

— Как вы себя чувствуете, Элин? — мягко спросила Эспинг, когда все трое сели за стол на кухне.

— Я приняла снотворное. Когда ложилась спать — включила свет во всем доме и телевизор. Глупо, да?

От пара, поднимавшегося от чашки с чаем, ее очки затуманились.

— Вы не против, если я буду записывать?

Эспинг выудила из кармана дождевика телефон. Винстон вынул записную книжку в кожаном переплете — такими молескинами он пользовался уже лет пятнадцать.

Полицейские пару секунд разглядывали друг друга, словно пытаясь постичь чужой выбор.

— Допрос Элин Сиденвалль, понедельник, двадцать девятое июня, время — девять часов тридцать восемь минут, — проговорила Эспинг, держа телефон у губ. — Допрос проводит инспектор уголовной полиции Эспинг. Также присутствует… — она покосилась на Винстона и еле слышно вздохнула, — комиссар уголовной полиции Петер Винстон.

И она положила телефон на стол перед Элин.

— Расскажите о вчерашнем дне. С самого начала.

— Я… — Элин проглотила комок, — я раз сто пункт за пунктом прошлась по всему, что предстояло сделать. Приехала в Йислёвсстранд около девяти, чтобы подготовить все к показу. Джесси спала долго, так что она появилась часа через два, не раньше.

— То есть около одиннадцати? — уточнила Эспинг.

— Да. — Эспинг отпила из чашки. — Вообще планировались два показа, один до обеда, другой — после. Но в субботу вечером в список добавили и вас. — Элин кивнула на Винстона. — Мы не знали, что вы из полиции. Джесси думала, вы финансист.

Эспинг с трудом скрыла улыбку.

— Софи Врам появилась около половины двенадцатого и оставалась минут двадцать, — продолжила Элин. — После этого мы с Джесси пообедали, я все приготовила заранее. Мы успели послушать начало ее передачи, а потом Джесси решила, что нам нужно еще шампанского, и отправила меня домой за бутылкой. В дверях я встретила Никласа и Даниэллу Мудиг, съездила за шампанским, а когда вернулась, на вилле были вы.

Новый кивок Винстону.

— А Джесси уже… — Элин снова с трудом проглотила комок; она старалась не расплакаться. — Самое ужасное, что стеклянное ограждение на площадке установили еще несколько недель назад, — тихо проговорила она. — Но Джесси решила, что стекло установлено косо. Во вторник она вызвала мастера, но все кончилось тем, что стекло треснуло и мастер на время заменил его фанерой. Фанера Джесси не понравилась, и она уже перед самым показом велела мне убрать ее и заменить тканевой лентой. Я предупредила ее, что это может оказаться опасным, но она не хотела слушать. Если бы только я настояла на своем…

Элин достала носовой платок, сняла очки и вытерла щеки.

— Сколько шампанского выпила Джеси? — спросила Эспинг.

— Утром у н-нас в холодильнике было две бутылки. — Элин снова надела очки. — Во время первого показа я открыла одну и подала по бокалу Джесси и Софи Врам. За обедом Джесси допила эту бутылку. Я не пила, потому что была за рулем. Джесси решила, что, когда приедут Никлас и Даниэлла, понадобится вторая бутылка, и отправила меня за ней.

— То есть получается, что Джесси выпила почти бутылку шампанского в одиночку, — подытожила Эспинг. — Она всегда так много пила? Было воскресенье, да еще и рабочее.

Элин заерзала.

— Иногда такое случалось, — неуверенно произнесла она. — Джесси очень любила шампанское. Она говорила, что это часть работы.

— Какой была Джесси? — спросил Вистон. — Вы работали и жили вместе. Могу предположить, что в таких обстоятельствах можно близко сойтись с человеком.

— Ну… — Казалось, Элин задумалась. — Джесси была сильной, успешной женщиной и работала в сфере, где слабым не место. Да, она могла выглядеть жесткой и холодной, особенно по телевизору. Но в основном это была роль, которую она играла перед камерами. А еще надо помнить, что американский стиль руководства сильно отличается от шведского. Мы, шведы, чувствительные. Все всегда должны соглашаться со всеми, иначе кто-нибудь обидится. Будь Джесси мужчиной, никто бы не жаловался. Но сильных женщин просто не переносят.

Элин отпила еще чаю.

— На место ее ассистента претендовали очень многие. Но мы уже на собеседовании ощутили, что у нас есть что-то общее. Джесси была для меня не просто начальницей. Она была моей наставницей. Образцом для подражания.

Снова появился носовой платок.

— Но далеко не все были преданы Джесси так, как вы, — заметил Винстон. — Некоторые Джесси терпеть не могли. Попросту говоря, ненавидели.

Эспинг совсем не понравилось, что он перехватил инициативу.

— Да, такие люди, конечно, были, но… — Элин побледнела. — А почему вы спрашиваете?

— Простая формальность, — быстро сказала Эспинг и сердито покосилась на Винстона.

— А-а.

Объяснение успокоило Элин — во всяком случае немного успокоило.

— Вы не знаете — может быть, есть завещание? — спросил Винстон уже помягче.

— Наверное, есть. Но подробностей я не знаю. Нас обслуживает адвокатское бюро из Бербанка. Телефоны и прочая информация. Если вы подождете, я схожу уточню.

— Вы не против, если мы пойдем с вами? — Винстон поднялся.

Эспинг ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.

Окно в кабинете Джесси выходило на заросший садик.

Письменный стол, два книжных стеллажа, заваленных папками и кипами каких-то документов. Посреди стола стоял ноутбук.

— Это компьютер Джесси? — спросил Винстон.

Элин покачала головой.

— Мой. Джесси почти все держала в телефоне. Я занималась остальным. Даже ее электронной почтой. Она была people person, предпочитала прямой контакт с людьми. Все время говорила по телефону.

Элин включила компьютер и стала просматривать какие-то документы. Под столом ожил принтер.

— Вот контактные данные адвокатского бюро.

Элин протянула полицейским распечатку.

— Если вы не против, мы хотели бы заглянуть в спальню Джесси, — сказал Винстон.

Элин удивленно взглянула на них, но протестовать не стала.

— Да, конечно. Она на втором этаже.

Поднявшись по узкой лесенке и повернув направо, полицейские оказались в спальне Джесси. Аккуратнейшим образом застеленная двуспальная кровать, два гардероба, на ночном столике — ночник, ароматическая свеча и книга.

— The Secret^[25], — прочитал Винстон и сделал пометку в записной книжке.

— Мой подарок, — кивнула Элин. — Поразительная книга. Заставляет задуматься о по-настоящему важных вещах. Я знаю, Джесси любила эту книгу.

Винстон полистал книжку. Тугая и сразу закрылась сама, словно ее вообще ни разу не открывали.

У Элин зазвонил мобильный.

— Извините, я должна ответить, — сказала она и стала медленно спускаться по лестнице.

Эспинг воспользовалась случаем и прокралась в ванную, решив, что Винстон не из тех, кто станет всюду шнырять и вынюхивать. Однако ванная при беглом осмотре не открыла ей ничего нового. На полу синее пластиковое покрытие. Унитаз, душ, раковина.

На полке громоздились тюбики и флакончики: крем для рук, средства для укладки волос, духи, туалетная вода; там же стояло с полдесятка патрончиков с губной помадой — дорогой, той же марки, что и у Фелисии. Эспинг встряхнула футляр с длинными накладными ресницами, после чего приоткрыла шкафчик, где ее внимание тут же привлекла баночка из оранжевой пластмассы.

Винстон тем временем открыл дверь второй спальни. Комната Элин оказалась уменьшенной копией комнаты Джесси. На ночном столике рядом с еще одной необычайно аккуратно заправленной кроватью лежали пара детективов, очечник и несколько книжек по саморазвитию. Винстон, будучи поборником аккуратно заправленных кроватей, оценил работу. Покрывало и одеяло лежали почти по-армейски безупречно — ни складочки, ни морщинки.

В дверях возникла Элин — вероятно, она уже закончила разговор.

— Джесси говорила — если у тебя выдался мерзкий день, то особенно хорошо вернуться домой, к застеленной кровати. У нее это с самого детства.

— Какие у нее были отношения с семьей? — спросил Винстон.

— А вы не слушали ее передачу?

— Только конец.

Элин вздохнула.

— Родственники Джесси были глубоко религиозными, до нетерпимости. Страшные консерваторы. После совершеннолетия она порвала с ними и переехала в Стокгольм. Терпеть не могла свою семью, даже на похороны родителей не приезжала. Грустно, да? Остаться без близких людей.

Эспинг вышла из ванной с оранжевой баночкой, как будто попавшей сюда из американского фильма.

— Джесси принимала таблетки от мигрени, — констатировала она.

— Иногда, — подтвердила Элин.

— Вы не знаете, она вчера их принимала?

— Не могу сказать.

— Но могла принять? В субботу она была на вечеринке. Ничего удивительного, если бы наутро она встала с больной головой.

— Может быть, — согласилась Элин. — Иногда она принимала таблетку заранее. Джесси ужасно мучилась мигренями, говорила, что это проклятие она унаследовала от матери.

— У нее был бойфренд? — спросил Винстон. — Или партнер, или как там сейчас говорят?

Ассистентка слегка покраснела.

— Постоянного — нет, не было. Но она встречалась с разными мужчинами.

— Здесь, в Швеции?

Элин поколебалась и медленно покачала головой.

— Насколько я знаю — нет. Джесси жила Йислёвсстрандом, она все свое время посвящала этому проекту. Я все еще не могу осознать, что она умерла…

Ассистентка сняла очки. По щекам медленно поползли слезы, и она отвернулась.

Полицейские переглянулись, но промолчали.

Эспинг и Винстон подождали, пока Элин придет в себя, и только потом уехали. Выходя из дома, Винстон подцепил старую «Симбрисхамнсбладет» из стопки газет у двери. Газету он, прежде чем сесть в машину, расстелил на сиденье.

— Итак, что нам известно? — спросил он, никак не комментируя свои действия.

Эспинг оскорбленно взглянула на него.

— Что Элин Сиденвалль боготворила свою начальницу, — пробурчала она. — Что она категорически не хочет говорить о ней ничего плохого, даже если порассказать есть о чем.

— А еще?

Эспинг перевела дух. Она собиралась провести допрос сама, а тут вопросы задают ей. К тому же хотелось продемонстрировать этому хлыщу, что у нее все под контролем и в руководстве она не нуждается.

— Завещание, таблетки от головной боли. Что Джесси любила, чтобы все было под контролем, что она жила ради работы. Что она терпеть не могла свою родню, встречалась с мужчинами, но постоянных отношений не заводила.

— М-м. А что вы думаете об условиях, в которых они живут?

Эспинг поразмыслила. Хороший вопрос, надо признать.

— На удивление скромные для человека, который продает виллы ценой в несколько миллионов.

— Вот именно, — подтвердил Винстон. — Что заставляет меня задуматься, насколько хороши были дела Джесси в действительности.

— Проверю, когда приеду в участок, — кивнула Эспинг.

Несколько секунд оба молчали. Винстон снял с брюк очередной собачий волос.

— И еще кое-что. — Эспинг свернула налево и теперь направлялась к Йислёвсстранду. — Ничего конкретного, просто чувство.

Она тут же пожалела, что завела этот разговор, но отступать было уже поздно.

— Элин Сиденвалль что-то скрывает.

Она ожидала, что Винстон фыркнет и отметет ее предположение.

Но Винстон лишь медленно кивнул.

Глава 11

Возле злосчастной виллы их ждала Тира Бурен, шеф криминалистов — коротко стриженная пышная женщина чуть за пятьдесят, с хриплым голосом и в больших профессорских очках, облаченная в белый защитный комбинезон, сиреневые пластиковые перчатки и черные бахилы.

— Ты, значит, заимела собственного стокгольмца, — рассмеялась Бурен после взаимных приветствий. — Какой бланк надо заполнить, чтобы мне выдали такого же? — Она окинула Винстона оценивающим взглядом, а руку во время пожатия задержала в своей дольше, чем требовалось.

— Позвони Эл-Йо, он наверняка разрешит тебе взять его напрокат, — ответила Эспинг.

Винстон вежливо кивнул в ответ на шутку — у него не было выбора. Обычно расследование вел он, и все слушались его беспрекословно. Но его нынешняя роль консультанта была туманной, а Эспинг не спешила ее прояснить.

— Я не нашла ничего, что противоречило бы версии о несчастном случае, — объявила Бурен. — Высокие каблуки, каменный пол, а в крови — несколько бокалов шампанского. Она споткнулась, упала на ленту, лента не выдержала, Джесси рухнула в гостиную. И оказалась насаженной на крючок, как червяк. Если бы не крюк, она, может быть, осталась бы жива…

Бурен грустно пожала плечами.

— Больше ничего? — спросила Эспинг.

— Дверь, ведущая в сад, оказалась не заперта. С той стороны есть камера. Я поговорила с электриком, Хассе Пальмом, и он обещал записать изображения с камеры и журнал системы безопасности. Можете сами с ним побеседовать, он вон в той бытовке. — Бурен указала себе за плечо. — Отпечатки шин и подошвы слишком нечеткие, снять слепок не удалось. Но ты правильно сообразила их сфотографировать. От подошвы осталась только половина передней части, так что с ней сложно. А вот отпечаток покрышки вполне отчетливый, его можно идентифицировать.

Эспинг покосилась на Винстона, который и обнаружил отпечатки, и проследил, чтобы она их сфотографировала. Эспинг ждала, что он укажет на этот факт и тем самым — на ее неопытность. Однако Винстон, к ее удивлению, промолчал. Наверное, ей стоило бы прояснить ситуацию самой, но, пока Эспинг собиралась с духом, время ушло.

Она следом за Бурен поднялась по лестнице и подошла к двери.

— Этот, из Стокгольма. Как он тебе? — спросила криминалистка.

— Загадочная личность, — вздохнула Эспинг. — Помесь контролера с британским лордом. Вообще-то он тут в отпуске, так что не думаю, что задержится надолго.

— Жаль. Есть на что посмотреть. Ты не знаешь, ему не бывает одиноко?

Эспинг усмехнулась.

— Понятия не имею. А он тебе не кажется скучным?

— Ну я же не замуж за него собралась. — Бурен многозначительно подмигнула. — Если ему вдруг станет одиноко — будь добра, дай ему мой телефон. — Она забросила сумку с инструментами и реактивами через плечо. — Отчет будет через пару дней. Удачи тебе в расследовании. Дяде привет!

Винстон еще постоял в громадной гостиной. Обстановка что здесь, что во всем остальном доме была выдержана строго. Ни ковров, ни штор; мебель, в основном хром и черная кожа, усиливала мрачновато-безликое впечатление, которое производила вилла.

Винстон подошел к скульптуре, которая стоила Джесси Андерсон жизни, и остановился в нескольких шагах от большой лужи крови, все еще заливавшей пол. Везде отпечатки бахил: здесь перемещались техники-криминалисты. Чтобы снять тело, им пришлось отпилить толстый зазубренный крюк, констатировал Винстон. Судя по запаху, здесь поработали болгаркой.

— Она еще что-нибудь сказала? — спросил он Эспинг, когда та снова спустилась в гостиную.

— Только что она охотно составит вам компанию, если Эстерлен вдруг покажется вам скучноватым. Если вам нужен ее телефон — обращайтесь.

Винстон притворился, что не слышал последней фразы; он рассматривал площадку и пустую секцию в ограждении, со столбиков которого все еще свисали обрывки ленты. Вот Джесси Андерсон, стоя там, наверху, спотыкается, теряет туфлю, падает на ленту, лента рвется, и Джесси спиной вперед летит прямо на крюк.

— Почему она не выпустила из рук бокал? — пробормотал он себе под нос.

— Что?

— Да вот. — Винстон указал на затупленный крюк. — Скульптура, как видите, стоит не прямо под площадкой, так что Джесси должна была слететь с площадки с довольно большой скоростью, верно?

Эспинг пожала плечами.

— Например, она хотела подбежать к краю и оступилась на каблуках. С человеком в подпитии такое легко может случиться.

— Может. Но есть и еще кое-что. — Винстон изобразил, что поднимает бокал. — Бокал обычно держат в ведущей руке, так? Правши в правой, левши в левой.

— М-м.

— Но если человек падает, разве не логично схватиться за опору обеими руками? Или хотя бы ведущей рукой?

Эспинг поразмыслила.

— Вообще-то да.

— И если бы Джесси Андерсон споткнулась и ее бросило к краю, она попыталась бы схватиться за перила, которых там не было…

— …и она уронила бы бокал, который держала в руке, — закончила Эспинг. — И осколки в таком случае остались бы на площадке, рядом с туфлей, а не оказались бы в гостиной, да еще на расстоянии от площадки. Следовательно, Джесси держала бокал в руке, когда падала.

Оба несколько секунд помолчали, а потом Эспинг прибавила:

— Или когда ее толкнули.

В бытовке, расположенной напротив предназначенной для показов виллы, пахло несвежим кофе и снюсом. Налево раздевалка, направо захламленная кухонька, а в дальнем углу помещался письменный стол, на котором стоял компьютер.

Хассе Пальм сидел за столом и щелкал мышкой. Хассе — худому, жилистому, с седым хвостом на затылке — было за пятьдесят. На футболке красовалась надпись «Электрохассе: электропроводка, и системы безопасности». При виде лишней запятой у Винстона дернулся глаз.

— А я как раз копирую информацию из системы безопасности, — сказал Электрохассе. — Делов-то не на пять минут. Я тут, в общем, недавно, до меня был другой специалист. Пытаюсь вот сообразить, что как устроено.

— Криминалистка говорила про камеру позади дома? — спросила Эспинг.

Электрик недовольно заворчал:

— Камеры-то смонтированы, но подключена только одна. Вот, смотрите. — И он развернул компьютер экраном к полицейским. Семь из восьми сегментов, на которые был поделен экран, оставались черными, работала всего одна камера: она показывала фасад дома и припаркованный рядом с ним «Вольво» Эспинг.

— А почему остальные не работают? — спросил Винстон.

— Запчастей не хватает, и среди прочего — материнских плат. Надо новые заказывать.

— Что показывает рабочая камера? — спросила Эспинг. — Есть записи за воскресенье?

— Есть, я как раз проверил.

— А что насчет остальных элементов системы безопасности? Можно понять, кто и зачем здесь был?

Электрохассе кивнул.

— Есть журнал, в котором всё прописано — кто, когда и что делал. Вот, глядите!

Он щелкнул по какому-то значку, и на экране появился список.

— Утром я открыл ворота. — Электрохассе навел курсор на строчку «08:12: Ворота открыты через приложение, пользователь Хассе Пальм». — Потом я, прежде чем войти в бытовку, отключил сигнализацию. — Он навел курсор на другую строчку. «08:13: Сигнализация деактивирована через приложение, пользователь Хассе Пальм». — Около половины девятого в домофон у ворот позвонила криминалистка, я ее впустил. Домофон работает через приложение, туда идут звук, картинка — всё. Вот запись.

И Хассе указал на очередную строчку на экране.

— А в самом доме кто утром отключил сигнализацию? — спросила Эспинг.

— Я. У дома и бытовки один канал. Отключаются обе одновременно.

— А здесь что? — Эспинг указала в самый низ экрана; строчка появилась пару минут назад.

«11:36: Ворота открыты через наземный канал».

— Это когда кто-то подъезжает к воротам с огороженной территории и активирует канал.

— Бурен как раз уезжает, вон фургон техников, — показала Эспинг.

— Сходится. — Хассе кивнул, подтверждая ее слова. — Вы, похоже, разбираетесь в системах безопасности.

— Сколько вам понадобится времени, чтобы скопировать все? — нетерпеливо перебил Винстон. Весь его опыт взаимодействия со сложной техникой говорил ему о том, что она постоянно подводит, и неподключенные камеры наблюдения служили этому очередным подтверждением.

— Минут пятнадцать, наверное. Я перекину все на съемный жесткий диск.

— Мы подождем на улице, — сухо сказал Винстон.

Едва они оказались за дверью, как Винстон повернул направо и обогнул угол бытовки. Большой фургон Хассе с лишней запятой в названии фирмы был припаркован между бытовкой и оградой.

Винстон встал так, чтобы его не видно было из окна, и тихо распорядился:

— Сфотографируйте покрышки, мы их сравним с теми, что отпечатались на берегу. Не нравится мне, что камеры не подключены.

— Думаете, Хассе их нарочно отключил?

Винстон не ответил. Отвернувшись, он принялся изучать стоявший рядом мусорный контейнер.

Эспинг сжала губы. Она понимала ход мыслей Винстона, но он мог бы выражать их иначе. Он ей не начальник и не имеет права отдавать приказы.

Эспинг, с телефоном на изготовку, стала осторожно подкрадываться к фургону. В окно ей было видно Хассе — тот сидел, повернувшись к экрану.

Наклонившись, она сфотографировала ближайшее колесо. Обогнула фургон и запечатлела остальные три.

Она как раз закончила, когда у Электрохассе в бараке зазвонил телефон и послышалось неразборчивое бормотание — Хассе взял трубку. Эспинг инстинктивно подкралась ближе к окну.

— Да отстань ты, твою мать, — говорил Электрохассе. — Ты наворотил, а мне подчищать. Здесь легавые. Интересуются насчет камер.

Электрохассе внезапно крутнулся в компьютерном кресле к окну. Эспинг мигом пригнулась и прижалась к хлипкой стенке.

Кресло заскрипело: Хассе поднялся и, судя по звуку шагов, двинулся в глубь бытовки.

Последним, что удалось расслышать Эспинг, были слова:

— И не пытайся замазать меня своим дерьмом.

Глава 12

— Полиция уже едет. — Даниэлла Мудиг отложила телефон. — Сварю кофе. Как думаешь, полицейским нужны молоко и сахар или они пьют черный, как в телесериалах?

— Ты уверена, что нам не нужно позвонить адвокату? — встревоженно спросил ее муж. — Просто на всякий случай.

— В десятый раз говорю: Никлас, мы не в США, мы в Швеции. Когда мы уезжали с просмотра, Джесси была жива. Это все, что нам нужно сказать. Если мы позовем адвоката, полицейские решат, что нам есть что скрывать, и начнут вынюхивать. А нам этого совершенно не надо, правда?

Никлас кивнул, но было видно: жена его не убедила.

— Расслабься, — сказала Даниэлла. — Включи свой фирменный шарм и придерживайся того, о чем мы договорились. Через какой-нибудь час все закончится, и Джесси Андерсон со своей отвратительной виллой окажется просто неприятным воспоминанием.

Никлас вздохнул.

— Окей. Разумеется, ты права.

От Йислёвсстранда до усадьбы, где жили Никлас и Даниэлла Мудиги, было минут двадцать езды.

Эспинг держалась хмуро, и Винстон заподозрил, что его распоряжение сфотографировать колеса прозвучало бестактно. Пытаясь сгладить неловкость, Винстон завел светский разговор.

— Похоже, вы хорошо разбираетесь в компьютерах и технике, — начал он. Газета под ним зашелестела.

Эспинг тяжело вздохнула. Жесткий диск, над которым поработал Хассе, лежал у нее в кармане плаща, но она пока не рассказала Винстону, что ей удалось подслушать под окном барака.

— У меня отец инженер, — объяснила она. — Обожает разбирать вещи, чтобы понять, как они работают. А я унаследовала его любопытство.

— Ясно, — кивнул Винстон. — А мама?

— Мама врач, так что она в основном собирает запчасти заново, в единое целое.

Винстон издал короткое «х-хе», чем привел Эспинг в недоумение.

— Вы из-за любопытства решили служить в полиции? — спросил он.

Эспинг кивнула:

— Может быть. Или из-за своей страсти к справедливости. Защищать, помогать, стоять на страже закона и все такое прочее.

Лицо у Винстона стало заинтересованное, даже дружелюбное, и Эспинг не могла понять, нравится ей это или нет.

— Ну а вы? Вы всегда хотели быть полицейским? — спросила она, в основном из вежливости.

— Да, точнее… — Винстон снял с рукава пиджака несколько собачьих волос, которые пристали к такни, несмотря на импровизированный чехол. — В юности я хотел стать летчиком. Дед у меня был летчик-истребитель. Но я оказался слишком высоким.

— О? Да, тут уж ничего не поделаешь.

Винстон пожал плечами.

— Ну, летать — это в основном придерживаться бесконечных чек-листов, — заметил он не без грусти в голосе.

В первый раз со дня знакомства Эспинг показалось, что в Винстоне проявилось что-то человеческое. Она подумала, не пересказать ли ему содержание телефонного разговора Хассе, но решила все-таки подождать. Проявилось в Винстоне что-то человеческое или нет, но это ее расследование, и никаких мы в нем быть не может.

— Что мы знаем о супругах Мудиг? — Своим вопросом Винстон, сам того не зная, укрепил Эспинг в ее решении. — За исключением того, что он хоккеист, а она инфлюэнсер?

— Никлас родом из Даларны, а вот Даниэлла — уроженка этих мест, — начала Эспинг. — Выросла на умирающем хуторе где-то на отшибе, в северном углу района. Но несколько лет назад они купили ее родителям большую современную усадьбу с машинным парком и всем необходимым. Туда мы сейчас и направляемся.

Когда «Вольво» въехал во двор, Винстон подивился точности Эспинг в описаниях. Большие строения все до одного казались или новыми, или недавно окрашенными. Ворота одного из ангаров с техникой были открыты, и внутри Винстон разглядел несколько сельскохозяйственных машин, назначение которых оставалось для него загадкой.

Возле ангара стояли два внушительных трактора, коневозка и темный внедорожник. Над хозяйством висел слабый, но безошибочно опознаваемый запах навоза.

На подворье было два жилых дома, один из которых высился чуть поодаль и казался построенным не так давно. Перед домом стояла блестящая «Тесла».

— Машина Никласа, — пояснила, паркуясь, Эспинг. — Они, когда наезжают в Сконе, живут в гостевом домике. Если только это можно назвать гостевым домиком. Если хотите знать мое мнение, он больше похож на среднестатистическую виллу.

Когда они вылезли, Эспинг быстро осмотрела колеса «Теслы». Они оказались абсолютно гладкими и никак не могли оставить те отпечатки на песке, но Эспинг все равно их сфотографировала. Винстон одобрительно кивнул.

Даниэлла Мудиг открыла дверь прежде, чем они успели постучать, и пригласила их в просторную гостиную, где ждал Никлас. Здесь явно не обошлось без дизайнера интерьеров: гостиная была красивой, но абсолютно безликой. Ваза с цветами, чаши с фруктами, а мебель, на вид старинная, могла приехать сюда прямиком с фабрики. Даже фотографии на каминной полке казались специально отобранными, как будто их главной задачей было составить красивую композицию, а не напоминать о родных и близких.

За панорамным окном раскинулись луга, там-сям виднелись ряды плакучих ив.

— Присаживайтесь! — Никлас указал на кресла, между которыми стоял столик с кофейным подносом.

Никлас выглядел совершенно спокойным. Голубые глаза, белые ровные зубы, загар. Футболка и светлые льняные штаны, немного закатанные над босыми ногами.

Усилием воли Винстон сохранил невозмутимый вид. Кто же принимает гостей босиком?

— Итак, как долго вы знали Джесси Андерсон? — спросила Эспинг, включив в телефоне диктофон и убедившись, что все формальности соблюдены.

— Да-а, как долго?.. — Никлас самоуверенно откинулся на спинку дивана. — Четыре года, пять лет — наверное, так. Мы познакомились, когда она помогала нам продать квартиру в Лос-Анджелесе. Кажется, тогда это было, да, дорогая?

— Пять лет. Квартира в Марино дель Рей, — поправила Даниэлла.

— Точно. Мы не то чтобы дружили, но иногда встречались за ланчем, ходили на одни и те же вечеринки. Я доставал для ее ВИП-клиентов билеты на заключительные матчи сезона. А Джесси пристроила Даниэллу в пару эпизодов «Голливудских жен»…

— Я сама туда пристроилась, — перебила Даниэлла. — Джесси просто представила меня продюсеру. — Она встала, пытаясь уравновесить раздраженный тон ослепительной инстаграмной улыбкой.

— Мы уже давно ищем, где поселиться в Эстерлене, — продолжал Никлас. — Эта усадьба принадлежит родителям Даниэллы. Гостевой домик, конечно, очень симпатичный, но мы бы хотели жить у моря. Что-то я плохо переношу запах навоза. В Лос-Анджелесе я с таким бедствием не сталкивался.

Никлас широко улыбнулся, словно удачно пошутил, и продолжил:

— Джесси связалась с нами, еще когда только планировала проект. Собственный участок на морском берегу, американский стандарт. Мы решили — то что надо, правда?

Даниэлла кивнула, хотя вид у нее был не такой восторженный, как у мужа.

— Что вы можете рассказать о вчерашнем дне? — Эспинг подалась вперед, словно желая подчеркнуть серьезность вопроса.

— Просмотр был назначен на два часа, — начала Даниэлла. — В дверях мы столкнулись с ассистенточкой Джесси, она же девочка на побегушках.

— Элин, — примирительно улыбнулся Никлас. — Приятная девушка. Всегда готова помочь!

— Что было потом?

Даниэлла пожала плечами.

— Джесси провела нас по дому. Красивый, но мы с Никласом ожидали чего-то большего. Наш лос-анджелесский дом — это девятьсот квадратных метров, так что мы привыкли к простору.

Эспинг подавила желание закатить глаза. Ее собственный домик не дотягивал до сотни квадратных метров, и она не считала, что живет в стесненных условиях.

— Какой вам показалась Джесси? — спросила она.

— Шумной, назойливой, — ответила Даниэлла. — Без конца хвасталась этой своей уродливой скульптурой, в которую вбухала столько денег.

Никлас, натянуто рассмеявшись, перебил жену.

— Даниэлла шутит. Джесси, как всегда, была веселой, жизнерадостной.

— Вы что-нибудь пили?

— Выпили по бокалу шампанского. Не больше, потому что потом нам надо было садиться за руль.

— А Джесси?

— При нас — два бокала, — резко проговорила Даниэлла. — Да еще до нас наверняка влила �

Информация от издательства

Original h2:

Döden går på visning

Published by agreement with Salomonsson Agency

* * *

Мы любим Эстерлен и потому постарались описать его историю и географию как можно точнее. Но в некоторых случаях, когда того требовал сюжет, мы позволили себе немного отклониться от правды

Действующие лица

Петер Винстон, 49 лет – Комиссар уголовной полиции, отдел по расследованию убийств, Стокгольм

Тира Бурен, 52 года – Шеф криминалистов

Туве Эспинг, 28 лет – Младший детектив, полиция Симрисхамна

Юнна Устерман, 44 года – Журналист, главный редактор «Симбрисхамнсбладет»

Джесси Андерсон, 42 года – Знаменитый риелтор, телезвезда

Фелисия Одуйя, 33 года – Хозяйка «У Фелисии», Комстад

Элин Сиденвалль, 25 лет – Ассистентка Джесси

Софи Врам, 63 года – Хозяйка конефермы, инструктор по верховой езде

Кристина Лёвенъельм, 49 лет – Психолог, бывшая жена Петера Винстона

Ян-Эрик Шёхольм, 72 года – Артист на пенсии

Поппе Лёвенъельм, 54 года – Хозяин замка Ерснес, второй муж Кристины

Альфредо Шёхольм, 61 год – Костюмер, дизайнер одежды

Аманда Винстон, 16 лет – Дочь Петера и Кристины

Никлас Мудиг, 33 года – Хоккеист-профессионал из Лос-Анджелеса

Ларс-Йоран «Эл-Йо» Улофсон, 60 лет – Пасечник, а также шеф полиции Симрисхамна

Даниэлла Мудиг, 33 года – Инфлюэнсер. Наездница, занимается конкуром

Маргит Дюбблинг, 75 лет – Председательница муниципального совета Йислёвсхаммара

Свенск и Эландер – Полицейские, служащие полиции Симрисхамна

Фредрик Урдаль, 36 лет – Электрик из Тумелиллы

Хассе Пальм, 57 лет – Электрик из Шёбу

Боб – Пес породы колли, принадлежащий Фелисии, постоянно крутится в кофейне

Плутон – Длинношерстный кот, постоянно крутится в Бэккастюган

Пролог

В былые времена в этих местах хозяйничали пираты. Устраивали на берегу фальшивые маяки, заманивали суда на мель, а моряков – на смерть. Остовы кораблей и останки людей еще покоились где-то на дне, погребенные под песком предательских отмелей. Может быть, поэтому этот живописный край все еще нес на себе печать чего-то недоброго, череды злодейств.

Загорелось кольцо диодных лампочек, и на водителя уставился глаз камеры.

– Джесси Андерсон, – раздался из динамика женский голос – резкий, как удар хлыста. У говорившей был американский акцент.

– Здрасте, это Ронни из «Эстерленфлютт», – по-сконски протяжно проговорил водитель. – Мы привезли этот… – Ронни поискал нужное слово. – Крюк.

Металлическая решетка плавно заскользила вверх.

– Come on in[1].

– Ну и ну!

– Бункер какой-то. С пятьсот квадратных метров, наверное. Как по-твоему?

Напарник водителя, Стиббе, молча кивнул.

– Can I put you on hold for just a minute, James?[2]

Ронни и Стиббе многозначительно подмигнули друг другу – как всегда, когда клиентка бывала хорошенькой.

– Вы Джесси Андерсон? – спросил Ронни, хотя видел лицо женщины и в газетах, и по телевизору.

– Вы опоздали почти на два часа, – резко заметила Джесси.

Ронни пожал плечами.

– Скульптор, Улесен, с упаковкой не справился. Нам со Стиббе пришлось ему помогать, времени ушло больше, чем…

– Это не мои проблемы, – отрезала Джесси. – Сроки надо соблюдать. Завтра я позвоню вашему начальству, потребую пересмотреть счет за доставку. А теперь разгружайте, у нас мало времени. Элин покажет, где смонтировать скульптуру.

Она махнула женщине помоложе – темноволосой, в очках, – резко повернулась и зацокала обратно к дому, снова вернувшись к телефонному разговору.

– Sorry for that, James. As I was saying, don’t pay any attention to the rumors. The market in Skåne is booming and Gislövsstrand is an excellent investment opportunity…[3]

– Элин Сиденвалль, ассистентка Джесси, – представилась молодая женщина. Ей было лет двадцать пять, в речи слышался стокгольмский выговор. Блузка застегнута под горло, а каблуки значительно практичнее, чем у начальницы. В одной руке женщина держала папку-планшет. – Скульптуру надо установить внизу, в гостиной.

– Внизу? – спросил Ронни. – В наряде ничего про лестницу не сказано.

Элин заглянула в документы.

– Установить в гостиной на нижнем этаже, – прочитала она.

– Вот именно. Про лестницу ничего нет, – констатировал Ронни.

– Это дом ступенчатой этажности, он выстроен на склоне, – сухо объяснила Элин. – Холл, кухня, гостевая, гардеробная и еще несколько комнат – на верхнем этаже. Общие пространства, спа и хозяйская спальня – на нижнем этаже с выходом в сад и к морю. Скульптура будет стоять в гостиной, непосредственно под кухней. Вот, сами посмотрите!

Она протянула Ронни планшет и постучала по нему пальцем.

Элин Сиденвалль вопросительно вскинула бровь.

– Ну? Работаем?

Ронни смиренно вздохнул и откинул задвижку на задних дверцах фургона.

– Две сороки весны не делают, или как ты там говоришь, а, Стиббе? – проворчал он, удостоверившись, что Элин его не услышит.

Элин проводила обоих к выходу. Ронни – может, у него резко понизился сахар, а может, дело было в незапланированном спуске по лестнице – не удержался и нарушил инструкции шефа.

– Про вас вчера в газете было, – сказал он. – Николовиус написал новое письмо; вот он вас припечатал. – Ронни, к своему удовольствию, заметил, что ассистентка скривилась. – Кто бы ни был этот Николовиус, он ненавидит вашу начальницу. И вряд ли он в этом одинок, верно?

Элин промолчала.

Ронни подмигнул ей и полез в фургон.

– Откроете ворота? – спросил он, опустив окошко.

– Поезжайте, и они откроются автоматически, – сухо ответила ассистентка.

«Эстерлен не станет мириться с этим злодеянием, – писал человек, называвший себя Николовиусом. – Час возмездия близок. Виновные дорого заплатят за свою жадность».

Кто-то желал им с Джесси зла.

Снова прокричала неясыть.

– Глупости, – буркнула Элин. Джесси же говорила – не надо принимать близко к сердцу. Они не позволят какому-то консерватору, который трусливо прячется за псевдонимом, напугать себя.

Элин глубоко вдохнула раз, другой, вернулась в дом и убедилась, что заперла за собой дверь.

– Magnificent[4], верно? – Джесси провела рукой по металлу от петли, где должна крепиться леска, наискось по изгибу и дальше, по острию с мощной зазубриной. – The Hook[5]! На него вот-вот начнут клевать покупатели. И заинтересованная пресса.

– Ты правда думаешь, что это сработает? – спросила она.

– Сколько раз можно объяснять? – фыркнула Джесси. – Это же основа риелторской стратегии. Крючок – способ отвлечь внимание, сместить фокус.

Пальцы с длинными, кроваво-красными ногтями задержались на зазубрине.

– И газеты вместо «Местные жители продолжают протестовать против застройки для миллионеров» напишут: «Местный художник дарит скульптуру знаменитому риелтору».

Джессика опустила руку.

– У нас все готово для tomorrow[6]?

Элин кивнула.

– Председатель совета по вопросам культуры придет в десять.

– А газеты?

– «Симбрисхамнсбладет», «Истадс Аллеханда», «Сконска Дагбладет» и «Сюдсвенскан» готовы. «Ди Уикенд» тоже хотят кое-что сделать, но раньше следующей недели не смогут никого прислать.

– Окей. Да уж, не «Вэнити Фэйр»… – Джесси криво улыбнулась. – Но мы молодцы. Вот видишь, скульптура уже окупается. Этот мерзкий крюк привлечет сюда посетителей фестиваля искусств, а жителям того и надо. Вуаля – и больше никаких жалоб! Никаких анонимных писем в газету, никто больше не собирает подписи против застройки. Клиенты вернутся, и деньги потекут рекой.

Джесси снова погладила гладкий металл.

– Они у нас на крючке, – пробормотала она. – Все разом.

С улицы вдруг донесся какой-то шум.

– Что это? – сказала Элин.

– Наверное, перевозчики пакуются.

– Нет, я видела, как они уезжают. Несколько минут назад.

– Значит, надо выйти и посмотреть, что там.

Джесси поднялась по лестнице, прошла через кухню и прихожую – Элин следовала за ней – и распахнула дверь.

– Вот дерьмо!

Дрожащий призрачный свет рядом с бытовкой отбрасывал длинные тени на гравийную площадку.

– Пожар! – охнула Элин.

– Смотри! – Элин указывала на «Порше» Джессики.

Джесси постояла молча, сжав зубы и быстро оглядывая строительную площадку.

– Fucking cowards![7] – заорала она. – А ну покажитесь!

– Час возмездия, – прошептала Элин. – Совсем как в письме Николовиуса.

Джесси повернулась к ней и спокойно, ледяным тоном проговорила:

– В прачечной есть огнетушитель. Живее, пока пожар не разгорелся! Когда огонь уляжется, позвонишь в авторемонтную мастерскую, найдешь того, кто до завтрашнего утра закрасит эту гадость.

– Н-но надо вызвать пожарных, – запротестовала Элин. – И полицию! Вдруг он еще здесь.

– Мы никуда не будем звонить, – отрезала Джесси. – Позвоним – завтра же угодим в «Симбрисхамнсбладет», а этим трусам только того и надо! – И она указала на пылающий контейнер. – Этот диверсант, кто бы он ни был, уже далеко отсюда. Неси огнетушитель, туши пожар, а потом займись моей машиной! И никому ни слова. Всего этого просто не было. Элин, ты меня поняла?

Глава 1

Шесть недель спустя

Заканчивался июнь. В двери осторожно заглядывало шведское лето.

Винстон был хорошо сложен – при росте больше метра девяносто он не страдал сутулостью, свойственной многим высоким людям. Коротко стриженные светло-рыжие волосы, гладко выбритые щеки; и хотя Винстону еще не было пятидесяти, он давно уже начал седеть. Кое-кто из коллег-женщин утверждал, что седина в сочетании с вечным костюмом-тройкой придавала ему респектабельный вид – оценка, которая вызывала у Винстона неоднозначные чувства.

Сейчас Винстон сидел за рулем черного «Сааба» – одного из последних автомобилей, сошедших с конвейера, прежде чем фабрика в Тролльхеттене закрылась. Винстон всегда ездил только на «Саабах», и при мысли о том, что эта машина, с большой вероятностью, может оказаться последней, ему иногда делалось тоскливо. Именно поэтому Винстон берег ее как зеницу ока. Регулярно отгонял на техосмотр, мгновенно ликвидировал малейшую неисправность, а мыл и полировал до тех пор, пока не начинал видеть в блестящей поверхности собственное отражение.

Голос навигатора, обитавшего в мобильном телефоне, – голос, который вел Винстона уже шестьдесят миль, – вдруг зазвучал неуверенно.

– Развернитесь, – сказал он, тут же передумал и посоветовал ехать прямо, после чего снова порекомендовал развернуться.

– Неизвестная дорога, – взволнованно сообщил он. – Неизвестная дорога, неизвестная дорога!

– Да слышу я, слышу, – раздраженно проворчал Винстон и выключил звук.

Винстону оставалось только одно.

«А я думала, под этой горой отжатых простыней никого нет», – язвительно заметил голос у него за спиной. Он обернулся; за спиной стояла она. Высокая, темные волосы заплетены в косу, очки сдвинуты на кончик носа (потом она призналась, что очки ей на самом деле не нужны, зато пациенты относятся к ней серьезнее).

«Меня зовут Кристина. Не Тина и не Стина, ладно?»

Оказалось, что Кристина живет выше этажом, и Винстон на той же неделе пригласил ее прогуляться.

«Вообще мне следовало бы отказаться, – заметила она. – Вы, наверное, привыкли, что женщины сразу соглашаются?»

«Но… – продолжила Кристина, склонив голову набок, – на этот раз я сделаю исключение. Кино и ужин. Где-нибудь, где недорого».

Пока Аманда была маленькой, Кристина, психолог, довольствовалась частичной занятостью в психологическом центре на Мариаторгет, работая при этом над книгой и над диссертацией. Винстон меж тем делал карьеру в полиции. Прошел путь от убойного отдела до Комиссии по расследованию убийств. Объехал всю Швецию, участвовал в расследовании нескольких громких случаев и приобрел вполне заслуженную репутацию дельного следователя. Где-то по дороге – как, когда и почему осталось неясным – их брак сошел на нет. «Бывает, что что-то просто заканчивается и никто в этом не виноват», – подытожила Кристина.

Когда ее приняли в ординатуру Лундского университета, Винстон ничего не имел против – во всяком случае если и имел, то недолго. Он не стал спрашивать Аманду, не хочет ли она остаться с ним в Стокгольме. Винстон очень любил дочь, но Кристина сильно превосходила его в родительских качествах. Аманде лучше было жить с матерью.

Кристина, как всегда, ответила после первого же гудка.

– Ты уже рядом?

– Привет, это Петер. – Фраза была в общем ненужной, но Винстон счел, что телефонный этикет ее требует.

– Ты уже рядом? – Кристина не стала делать вид, будто заметила его приветствие.

– Не совсем. Навигатор начал спотыкаться где-то после Санкт-Улофа. Я сейчас где-то в чистом поле.

– Столик с молочными бидонами видишь?

– Чего?

– Столик с молочными бидонами. Такой стол, на котором стоят пара молочных бидонов из нержавейки…

– Я знаю, что такое молочный столик, – раздраженно перебил Винстон. – Я с десяток таких столиков проехал за последние пятнадцать минут. Они что, всё еще в ходу?

– Нет, конечно. Но туристы такие столики обожают. Здорово же, когда говоришь: «А я был в Сконе и видел молочный столик». А еще междугороднюю электричку, а еще конюшню.

Винстон, как всегда, не понял, издевается над ним Кристина или говорит серьезно, и сказал:

– Я только что переехал противокоровную решетку.

– А, ну тогда ты на верном пути. Кстати, я на тебя страшно злюсь. – Способность мгновенно менять тему разговора тоже была фирменным умением Кристины. – Утром я говорила с Бергквистом.

– Да? Зачем? – Винстон ощутил беспокойство. Бергквист, его шеф из Комиссии по расследованию убийств, человек холерического темперамента, имел массивную нижнюю челюсть и мешки под глазами, что придавало ему сходство с бульдогом.

– Затем, что сначала ты отказался быть на дне рождения Аманды. Так же как в последние три года. А теперь, всего за пару дней до праздника, внезапно передумал и собрался сюда, взяв двухнедельный отпуск и объяснив это спонтанным решением. Но я же тебя знаю. Где ты и где спонтанность? Вот я и позвонила Бергквисту. И выяснила, что ты болен. Ты же болен, да?

Винстон вздохнул.

– И когда ты собирался рассказать, что у тебя обмороки? – продолжала Кристина.

– Я хорошо себя чувствую, я не хотел, чтобы вы беспокоились…

Слова Винстона отчасти были правдой, но обмороки тревожили его больше, чем ему хотелось в том признаться.

– Это просто от перенапряжения, – попытался он замять тему. – Я слишком много работал, а ел и спал плохо, как ты и говоришь. Врач утверждает, что несколько недель отпуска – и все наладится. Свежий воздух и покой – единственные лекарства, которые мне нужны. – Винстон изо всех сил старался говорить убедительно, не только ради Кристины, но и ради самого себя. На самом деле он не знал, что с ним. Врач заставил его сдать множество анализов, но результатов пока не было.

Снова какое-то движение, на этот раз в боковом зеркале. Винстон вытянул шею. Что-то рядом с машиной?

– Привет, пап, тебе еще далеко до дома?

– Привет, милая. Вряд ли… – уклончиво ответил Винстон. Он надеялся, что Аманда не слышала, как они с Кристиной говорят о его здоровье. Ему не хотелось, чтобы дочь решила, будто он приехал не только для того, чтобы поздравить ее, и сменил тему: – Поздравляю! Ты как, готова отпраздновать шестнадцатый день рождения на всю катушку?

– Да, тут просто чума затевается! Поппе с мамой арендовали громадный шатер для праздников. Оркестр, салют, целая толпа гостей. Больше сотни! Тебе понравится.

Поппе, второй муж Кристины, приходился Аманде отчимом. Звали его, конечно, не Поппе, а гораздо более по-взрослому; имя его Винстон постарался не запоминать. Поппе занимался тем, что вкладывал деньги в разнообразные проекты и владел, в числе прочего, замком в Сконе – там теперь и жили Кристина с Амандой. Человек в стиле «охота-на-фазанов-гольф-и-красные штаны» – так Винстон описывал его, когда возникала необходимость. Но и Аманде, и Кристине этот человек нравился, так что у него, вероятно, имелись достоинства, ускользавшие от Винстона.

– Я слушала подкаст про настоящие преступления, там рассказывали об одном твоем деле, – продолжила Аманда. – Душитель из Упсалы. Так интересно! Ты его выследил по порванному шнурку, да?

Аманда в последнее время начала интересоваться работой Винстона, что грело ему душу.

– В общем, да. Хотя делом занимался не только я, и там был не только шнурок…

Корова. Точнее, несколько коров.

Его машину плотным кольцом окружали коровы.

– Извини, мне пора. Увидимся вечером, – проговорил Винстон по возможности твердым голосом. Пегие и буро-белые коровы, глядевшие в боковое окно, продолжали наблюдать за ним пустым взглядом; нижние челюсти у них медленно шевелились. Через несколько секунд Винстон понял, что ошибся. Это не коровы, а быки. С десяток, а то и полтора быков возникли из ниоткуда и теперь не давали его машине двинуться ни взад, ни вперед.

Какое-то время Винстон раздумывал, не выйти ли из машины, не разогнать ли их. Но он, во-первых, сомневался, что сможет открыть дверцу, а во-вторых, – признаться в этом было болезненно для его самолюбия – просто не решался вылезти из машины. Винстон вообще недолюбливал животных, считая их непредсказуемыми и докучливыми, и окружившее его стадо быков служило подтверждением этой точки зрения.

Туве Эспинг возвращалась в полицейский участок Симрисхамна. Единственный принадлежавший участку автомобиль без маркировки был на ремонте, и Туве сидела за рулем собственного старого «Вольво»-комби. В салоне машины, грязной изнутри и снаружи, пахло псиной и лошадьми одновременно – но Эспинг давно перестала обращать на это внимание.

Утро и некоторую часть дня она посвятила разнообразным допросам. Сначала съездила к фермеру, у которого украли дизель, потом – к пенсионеру, чей почтовый ящик вот уже в третий раз пострадал от банды местных квадроциклистов. Под конец поговорила с дачником, который спилил два принадлежавших коммуне дерева, портивших ему вид. Не сказать, чтобы тяжкие преступления. Не о том она мечтала, когда подавала заявление в полицейскую школу. Но после пяти лет в патрульной машине Эспинг все же доросла до следователя. «Младший детектив», – значилось на ее новенькой служебной визитке. Эту должность Туве занимала меньше полугода и пока еще не смогла избавиться от ощущения, будто своим повышением обязана тому факту, что другой кандидатуры не нашлось. По этой причине она намеревалась поскорее разделаться с бесконечными делами, которые оставил после себя, прежде чем уйти на пенсию, ее утомившийся предшественник. Ей не хотелось становиться полицейским, который, обутый в «биркенштоки», слоняется по району с газетой в одной руке и стаканчиком кофе в другой, ожидая, когда расследование «созреет». Субботние выезды оказались хорошей идеей. Люди, как правило, были дома, и Эспинг удавалось провести несколько допросов за один раз.

Сегодня она могла бы закрыть еще три дела, итого на этой неделе – восемь. Несомненный рекорд для полиции Симрисхамна.

Эспинг с довольным видом выбила дробь на руле и слегка газанула, отчего гравий защелкал по брызговикам. Объездной дороги, по которой она ехала, не существовало ни на одной карте. Обычное дело для Сконе – дорога через поля, о которой знают только местные.

Винстон заметил, что на дороге появилась еще одна машина. Красный, облезлый от старости комби с черной водительской дверцей. Машина остановилась. Водитель вылез и без малейших колебаний направился к быкам. Точнее, направилась. Женщина – лет под тридцать, среднего роста, в плаще и высоких резиновых сапогах, с зачесанными в конский хвост светлыми волосами.

Приблизившись к быкам, она широко развела руки и решительно сказала:

– А ну давайте отсюда!

Быки не шелохнулись – только хвосты раздраженно хлестали по бокам. Винстон поймал себя на том, что затаил дыхание.

Женщина, не выказывая ни малейших признаков страха, продолжала двигаться прямо на быков. Когда до них оставалась какая-нибудь пара метров, ближайший бык двинулся прочь – сначала медленно, потом перешел на подобие галопа. Последовала цепная реакция, и через несколько секунд все стадо было уже метрах в двадцати, на лугу.

Винстон опустил окошко. Острый нос женщины усыпали веснушки. Голубые глаза были умными и внимательными.

– Спасибо за помощь! – Винстон постарался говорить беззаботно.

– Да ерунда. Они еще молодые. Любопытные, но не опасные, с ними надо только порешительнее.

– Похоже, вы заблудились, – сказала Эспинг. – Из Стокгольма едете?

Мужчина кивнул.

Эспинг постаралась скрыть улыбку и уже готовилась задать следующий вопрос, но мужчина опередил ее.

– Вы случайно не знаете, где тут Бэкстюган?

– Бэккастюган? Знаю, конечно. – Она махнула рукой вдоль дороги. – Проедете еще метров триста – и сверните налево, сразу за молочным столиком. Знаете, что такое молочный столик?

– Да знаю я, знаю, – проворчал мужчина, ни с того ни с сего раздражившись.

Он завел мотор, коротко кивнул на прощанье и покатил дальше.

Эспинг еще какое-то время стояла, провожая машину взглядом.

На деревянной табличке красивыми буквами было вырезано: «Бэккастюган».

– Райский уголок, – буркнул Винстон.

Он нашел камень в ямке – там, как и говорила Кристина, оказался ключ, – отпер дверь и вошел. Дверной проем был таким низким, что Винстону пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой.

Прихожая вела в кухню, объединенную с гостиной. Стены покрывала белая штукатурка, через потолок тянулись деревянные балки. Интерьер был сравнительно современным, а слабый запах краски указывал на недавний ремонт. Застекленные двери на задах дома выходили на веранду и лужайку; вдали виднелись роща и ручей. Здесь был даже полосатый гамак, подвешенный между двумя яблонями. Трудно было представить себе более красивое место для жизни – это пришлось признать даже такому прирожденному горожанину, как Винстон.

На кровати что-то лежало.

– Брысь, – сказал Винстон, надеясь изгнать кота, но впечатлил его не больше, чем давешних быков. Кот продолжал сердито взирать на него.

Винстон торопливо вернулся в спальню. Когда он задел головой о низкую притолоку, раздался глухой стук.

– Черт! – прошипел он и уронил газету.

В чулане обнаружилась коробка с лампочками и кое-какими инструментами, а в глубине лежал моток серебристого скотча. Винстон принес скотч в прихожую и решительно заклеил кошачий лаз, после чего, довольно насвистывая, принялся распаковывать вещи – как будто сражение с котом подняло ему настроение.

Глава 2

– Когда папа придет?

– Я сказала ему, что праздник начнется не в шесть, а в половине седьмого, – сказала Кристина. – Значит, папа будет здесь в четверть седьмого. Ты же знаешь, какие у него отношения со временем. Мне пришлось выбирать, явится он на пятнадцать минут раньше или на пятнадцать минут опоздает.

Аманда не ответила – она уже бежала навстречу новой группе гостей, на этот раз – одноклассников; приятели из конной школы прибыли несколько минут назад. Кристину радовало, что у Аманды так много друзей. Сама она была одинокой волчицей и преобразилась, уже когда училась в университете. Но Аманду, казалось, все любили, в том числе и Поппе, который относился к ней как к принцессе.

– Петер явно опаздывает на четверть часа, – прервал муж ее мысли.

– Кстати, он будет произносить речь?

– Могу предположить, что ему этого категорически не хочется, – ответила Кристина. – Но если возьмется – может произнести, и неплохую.

Поппе улыбнулся.

– Как ему в Бэккастюган, понравилось? Ты сказала ему про кота?

– Злая ты все-таки, – с восхищением произнес он.

– Ему же лучше будет. Петер терпеть не может зверей, природу, погоду и все прочее, что не поддается контролю. Ему пора вылезать из своей квадратной зоны комфорта. Мы с котом, если так посмотреть, оказываем ему услугу.

Поппе, смеясь, покачал головой.

– А вот и знаменитая Джесси Андерсон с ассистенткой, – едко заметил Поппе. – Еще каких-нибудь несколько месяцев назад половина Эстерлена считала, что она дьявол во плоти. Я-то знаю, с чего люди так взбудоражились. Это же надо, испортить прекрасный маленький Йислёвсхаммар своими уродливыми домами и завладеть всем берегом.

– Это уже в прошлом, – сказала Кристина. – Джесси сделала красивый жест, подарив поселку скульптуру, и пригласить ее на праздник – значит дать ей понять, что мы этот жест оценили.

– А еще тебе страшно хочется пойти на просмотр, – поддел ее Поппе. – Хоть одним глазком взглянуть на роскошную виллу, о которой все говорят, посмотреть, кто там покупатели.

Кристина скривилась, словно признавая его правоту.

– Да мне все равно не светит. У Джесси все просмотры закрытые. By invitation only[8], и только для серьезных клиентов.

– Я уже начинаю раскаиваться, что мы их пригласили, – глухо сказал Поппе. – Далеко не все так снисходительны, как ты. Как бы неприятностей не вышло.

Из чистого протеста – а может, чтобы дать Кристине повод поворчать на него, – Винстон остановил свой выбор на светло-сером костюме-тройке итальянского шелка, белую рубашку сменил на голубую и дополнил всё уместным летним галстуком, двойной виндзорский узел которого он сейчас и поправлял, перед тем как выйти. Наряд завершали начищенные черные английские полуброги. Вообще-то зарплата полицейского не позволяла таких излишеств, но, с другой стороны, бывают у мужчин пороки и пострашнее, чем пристрастие к элегантным ботинкам, – это даже Кристина должна признать.

– Ваша фамилия?

– Винстон. Петер Винстон.

Молодой человек с пучком провел пальцем по всему списку, до самой нижней строчки.

– Не вижу никакого Питера.

Винстон вздохнул.

– Не Питер, а Петер.

Молодой человек снова проверил список.

– А, вот вы. Петер Винстон. Добро пожаловать! К шатру прямо, ориентируйтесь на музыку. Туалеты вон там, возле оранжереи.

Размах мероприятия был таков, что Винстону просто не верилось. Огромный шатер, люстры, музыканты. И все это – для девочки, которой исполнилось шестнадцать. Одновременно Винстон ощутил угрызения совести. В первый раз за последние несколько лет они с Амандой отметят ее день рождения не как-нибудь потом, у него дома в Стокгольме. Так что надо как минимум сделать над собой усилие и постараться хорошо провести время.

– Добро пожаловать в Эстерлен, Петер! Рад видеть! – Пожимая Винстону руку, Поппе умудрился одновременно гулко хлопнуть его по спине, будто старого товарища. – Тут, может, не так интересно, как в Комиссии по расследованию убийств, но мы надеемся, что тебе здесь понравится. Верно, Кристина?

Кристина кивнула и бросила на Винстона взгляд, ясно говоривший: веди себя прилично.

Поппе был на голову ниже Винстона и на несколько лет старше. Залысины на лбу, похоже, его не волновали. Поппе, кажется, вообще ничего не волновало – он был из тех, кто всегда в хорошем настроении и доволен жизнью. Большинство людей чувствовали расположение к нему. И все же Винстон старался изо всех сил. Идея превратить день рождения дочери в грандиозное представление принадлежала, конечно, Поппе.

– Спасибо, – ответил он со всем возможным дружелюбием. – Тишина, покой – мне это более чем подходит. И какой прекрасный праздник вы устроили!

Последняя фраза далась Винстону с превеликим трудом, но зато он заслужил одобрительный кивок Кристины.

На Аманде было белое платье. Волосы элегантно зачесаны наверх, а по макияжу видно, что дело не обошлось без помощи профессионала. Дочь обняла Винстона – но не повиснув у него на шее, как обычно, а по-взрослому.

– Ты мой подарок получила? – спросил он.

– Конечно! Он пришел за три дня до дня рождения, как всегда. Такой классный. Спасибо!

Винстон кивнул, довольный.

– Я прочитал, что шлем для верховой езды надо регулярно менять, потому что пластик стареет. Продавец сказал, что эта модель – лучшая на рынке. Верхние строчки во всех тестах на безопасность.

– Здорово. Мне как раз был нужен новый шлем. Вечно падаю и ушибаюсь головой.

– Да я пошутила. Я почти никогда не падаю.

– Ну конечно, конечно. – Винстон пытался делать вид, что слова «почти никогда» его никак не встревожили. Ему слишком часто говорили, что верховая езда статистически один из самых опасных видов спорта.

– Вон еще гости, – перебил Поппе. – Люссан с родителями. – И он указал на принаряженное семейство, которое направлялось к ним через лужайку. Семейство как раз остановилось и затянуло поздравительную песню.

– Пойду поздороваюсь, – сказала Аманда. – Но мы еще потом с тобой поговорим. Папа, я так рада, что ты этим летом будешь жить здесь.

Она поцеловала Винстона в щеку и побежала к новым гостям, Поппе потрусил за ней.

Кристина осталась с Винстоном.

– Ну, добро пожаловать, – сказала она. – Как здорово, что ты наконец отважился выбраться сюда.

– Спасибо. Ну и прием вы затеяли. Интересно, что вы устроите, когда ей исполнится восемнадцать. Цирк дю Солей наймете? Или, может, «Глобен»[9] арендуете?

– Прекрати.

Кристина шлепнула его по руке. Оба постояли молча, глядя, как Аманда веселится с гостями.

– Кое-что у нас все-таки хорошо получилось, – заметила Кристина. – Уже шестнадцать лет, представляешь?

– Хм-м. – Винстон кашлянул. С каких это пор он стал сентиментальным? – Так что вы ей подарили? – спросил он, чтобы перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему.

– Это сюрприз, скоро узнаешь. Кстати, как тебе в Бэккастюган? Понравилось?

– Дом очаровательный. Двери только низкие.

Кристина рассмеялась.

– Да, я Поппе говорила, но мы решили, что тебе придется научиться склонять голову. Ну или можешь одолжить шлем для верховой езды. Мы же не хотим, чтобы ты потерял сознание.

– Ну и прекрасно. – Винстон растянул губы в улыбке. – Слушай, прости, что я не рассказал про свой больничный. Там ничего серьезного. Просто пару раз отключился на работе. И всё.

– А врач что говорит?

– Погнал меня сдавать анализы. Вот, жду ответа.

– И что ты собираешься с этим делать?

– В каком смысле? – Винстон попытался сохранять невозмутимый вид.

– Петер, – укоризненно сказала Кристина. – Ты же контрол-фрик. Для тебе нет ничего хуже неопределенности.

– Да ну. Ничего страшного. Отдохну немного – и я снова в форме.

– Аманде скажешь? – спросил он.

Кристина склонила голову к плечу.

– Не буду ей говорить, пока ты выполняешь предписания врача и проводишь время с дочерью.

– Разумеется. – Винстон ощутил облегчение.

– Пойдем, я тебе все тут покажу. – Кристина взяла его под руку и повела к грандиозному шатру. – Здесь половина эстерленского общества, плюс несколько знаменитостей общешведского масштаба. Но прежде, чем я тебя с ними познакомлю, давай выпьем чего-нибудь покрепче.

Глава 3

– Вон те двое гораздо интереснее. – Кристина указала на мужчину и женщину лет тридцати, окруженных толпой гостей. – Никлас и Даниэлла Мудиг. Никлас играет в НХЛ, Даниэлла выросла здесь, в Эстерлене. Она инфлюэнсер. Сделала успешную карьеру: фотографировалась полуголой в переливных бассейнах и делилась кодами на скидку в инстаграме^◊[10].

– Так-так. – Лица показались Винстону знакомыми – может быть, просто потому, что и он, и она выглядели хорошо почти до неправдоподобия. Мускулистый Никлас двигался как человек, привыкший к обожанию. У Даниэллы, высокой и худощавой, была внешность топ-модели. – А почему они общаются с вами, старичками? – раздраженно спросил Винстон.

– Потому что я совершенно неотразима, почему же еще, – не моргнув глазом ответила Кристина. – Мы познакомились на уроках верховой езды. Когда Даниэлла приезжает в Швецию, то участвует в скачках, мы часто встречаемся на соревнованиях. Хочешь верь, хочешь не верь, но они довольно приятные люди. У Никласа истекает контракт, так что болтают, будто он уже собирается из Лос-Анджелеса домой, в Швецию.

Светловолосая женщина в красном платье подошла к Мудигам и обменялась с ними сдержанными поцелуями в щеку. Встречу снимала женщина помоложе – сначала на собственный мобильный телефон, потом на телефон Даниэллы. Судя по взглядам гостей, происходило что-то из ряда вон выходящее.

Наблюдения Винстона прервал хорошо поставленный голос:

– И кто же, милая Кристина, этот элегантный молодой человек рядом с вами?

– Это Петер Винстон – отец Аманды и мой бывший муж.

– А-а, так вы видели этого Адониса в костюме Адама! Вот повезло! – Восклицание вышло слишком громким, и кое-кто из гостей повернул головы в их сторону.

– Ян-Эрик Шёхольм. Актер, певец, художник. Именно в таком порядке. – Полный мужчина театральным жестом приподнял шляпу.

– А ведь я видел вас на сцене, – сказал Винстон.

Ян-Эрик просиял.

– В какой же пьесе? Нет-нет, не говорите. Стриндберг или Мольер? А может быть, это был мой король Лир? «А мы вас посвятим в заветные решенья наши глубже… и доплестись до гроба налегке…»[11]

Ян-Эрик вскинул руки, что вместе с его новым восклицанием снова заставило гостей обернуться.

Винстон покачал головой:

– Нет, в мюзикле видел. «Клетка для чудаков», насколько я помню.

– А! – Ян-Эрик разочарованно поджал губы. – Ну, могло быть и хуже. Я сыграл в трех сезонах «Пароходства», о чем хотел бы забыть.

Он подмигнул Винстону и обернулся.

– Альфредо! Куда он делся? Альфредо! – И он крепко постучал в пол черной тростью с металлическим наконечником и с фигурным набалдашником в виде бараньей головы.

– Альфредо, это Петер Винстон. Загадочный бывший муж Кристины.

Ян-Эрик приобнял невысокого человека.

– Альфредо – мой ассистент, костюмер и супруг. Чаще всего – в таком порядке. – И он снова подмигнул Винстону.

Альфредо осмотрел Винстона с головы до ног.

– Красивый костюм. «Севиль Роу»?

– Итальянский шелк. Прекрасный выбор. – Альфредо с довольным видом поцокал языком. – И ботинки красивые. У него хороший вкус!

Последняя фраза была явно адресована Кристине.

– Во всяком случае в том, что касается одежды и обуви, – отозвалась она. – И бывших жен, разумеется.

В центре шатра люди продолжали собираться вокруг Мудигов. И не только вокруг них. Светловолосая женщина, похоже, имела не меньшую популярность – как заметил Винстон, с ней фотографировались очень многие.

– А, так вы пригласили Джесси Андерсон. – Ян-Эрик поджал губы, словно у самого этого имени был скверный вкус. – Или ботоксная ведьма прилетела незваной, чтобы подцепить клиентов среди гостей, не подозревающих дурного? Меня бы это не удивило. Джесси способна на что угодно.

1 Заезжайте (англ.).

2 Джеймс, подождете минутку? (англ.)

3 Простите, Джеймс. Как я говорила, не обращайте внимания на слухи. Рынок в Сконе переживает подъем, Йислёвсстранд – великолепная возможность для инвестиций… (англ.)

4 Великолепно (англ.).

5 Крюк (англ.).

6 Завтрашнего дня (англ.).

7 Чертовы трусы! (англ.)

8 Только по приглашению (англ.).

9 Многоцелевая арена в Стокгольме, крупнейшее сферическое сооружение в мире, место проведения концертов и спортивных состязаний. Вмещает до 16 000 зрителей.

10 ^◊ Здесь и далее: название социальной сети, принадлежащей Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией на территории РФ.

11 Пер. Б. Пастернака.

Продолжение книги

Чисто шведские убийства. Отпуск в раю бесплатное чтение

Андерс де ла Мотт, Монс Нильссон Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Информация от издательства

Действующие лица

Пролог

Глава 1

Шесть недель спустя

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Информация от издательства

Действующие лица

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Андерс де ла Мотт, Монс Нильссон
Чисто шведские убийства. Отпуск в раю