Шах. Женщина бандита бесплатное чтение

Шах. Женщина бандита
Анастасия Шерр

ГЛАВА 1

— Никаких… секс-игрушек не будет? Это точно?

Мужчина иронично выгнул бровь.

— Нет. Иначе это было бы прописано в контракте.

— Тогда в чём же подвох? Такие деньги… Очень большие. Зачем успешному, обеспеченному мужчине покупать себе девушку? Здесь что-то не так.

Поверенный морщится, будто съел лимон. Я понимаю, что раздражаю своими глупыми вопросами, но на кону моя судьба и моё тело, которое я сейчас продаю за довольно крупную сумму. Просто так мне их никто не подарит.

— Кое-что есть, да. Но я не думаю, что вас это остановит. В конце концов, это выгодная сделка и вы на неё уже пошли.

— Говорите.

— Половина его лица изуродована. Вам придётся к этому привыкнуть. Впрочем, как захотите. Но Беслан не должен заметить, что вам неприятно.

Разумеется… Разве могло быть всё просто? Нет. Не в моём случае. Не со мной.

— А если я не смогу?

Мужчина наградил меня многозначительным взглядом, а затем поднялся.

— Будьте готовы к утру. За вами приедут.

— Да, конечно. До свидания.

Пройдясь по мне сочувствующим взглядом, остановился.

— Можете заказать себе что-нибудь, всё будет оплачено.

Поверенный ушёл, а я вперилась взглядом в чашку с остывшим кофе, крепко сжала пальцы в кулаки. Завтра я стану… Шлюхой. Самой настоящей проституткой. И это было бы ужасно. Если бы не одно жирное «НО». Если я откажусь от этих денег, то мне придётся ещё хуже.

Вздрогнула от входящего звонка и внутренне сжалась в комок. Человек, которого я сейчас хотела бы слышать меньше всего.

— Да?

— Здравствуй, Тата. Как наши дела? Не забыла обо мне? — его голос похож на шипение змеи, такой вкрадчивый, гадкий и опасный.

Я так напряжена, что вот-вот сломаю зубы друг о друга. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не сорваться.

— Здравствуйте. Я не забыла. Вопрос с деньгами решается. Но мне потребуется время.

— Сколько ещё времени тебе нужно? Ты начинаешь наглеть, девочка.

— Но вы же понимаете, что я не смогу собрать десять миллионов за месяц! Это физически невозможно!

— Заткнись, сука, и слушай меня. Я жду ровно неделю. Через неделю ты должна прийти ко мне с лимоном. Поняла? Не будет бабла — ты знаешь, что случится. До встречи, Тата.

Роняю телефон на стол, обнимаю себя руками. Когда же закончится этот кошмар? Когда я снова верну свою жизнь? Нашу жизнь… Ту, в которую так бесцеремонно вторглись ублюдки и растоптали всё, что можно было уничтожить.

— Желаете ещё чего-нибудь? — Подпрыгнула на стуле от неожиданности, взглянула на официанта с нарисованной, вежливой улыбкой. — Принести вам меню ещё раз?

— Нет… Нет, спасибо. Мне уже пора.

— Ваш счёт будет оплачен. Вы можете…

— Я же сказала, нет! Благодарю вас!

На меня оборачиваются посетители из-за соседнего стола, а я бормочу свои извинения и, схватив сумку, тороплюсь к двери.

Возникает ощущение, будто меня все здесь жалеют. Сначала поверенный Шахбулатова, теперь вот официант. В принципе, я могу их понять. В этом пафосном ресторане я выгляжу в своих дешевых джинсах и застиранной футболке, как нечто инородное. Жалкая побирушка.

Оказавшись на улице, поднимаю лицо кверху, глубоко вдыхаю свежий вечерний воздух. Немного прихожу в себя и не спеша направляюсь к дому. Нужно отдохнуть, набраться сил… Завтра мне предстоит очень трудный день. От него, возможно, будет зависеть моя дальнейшая жизнь. И не только моя. Мой парень до сих пор у этих ублюдков. Он в опасности, и я должна сделать всё, от меня зависящее, чтобы поскорее прекратить этот ад.

Всё началось месяц назад. Будто небо на землю рухнуло.

— Ты такая… Охренеть просто, какая красивая, — Сеня смотрит на меня с обожанием, поглаживает щеку своей ладонью и склоняется, чтобы поцеловать.

— Ну! Перестань! Здесь же люди, — смущённо уворачиваюсь, но он всё равно ловит мои губы, чуть прихватывает зубами.

— И что? Пусть завидуют! Вот какая у меня невеста.

Тогда я примеряла свадебное платье. Сеня хотел белое, а мне больше нравилось персиковое. Оно очень подходило к моим глазам и волосам. А потом всё изменилось. В один миг моё счастье обрушилось мне на голову и похоронило Тату Семёнову под своими обломками.

В тот вечер Сеня пришёл домой избитый. Его так сильно изувечили, что даже глаз не было видно. Всё лицо опухшее, кровоточащее. Сплошная рана. Я обрабатывала потрескавшуюся кожу антисептиком и долго плакала. А он успокаивал, говорил, что всё нормально. Просто нарвался на каких-то гопников. Не хотел меня пугать и расстраивать перед свадьбой. И я поверила.

Но вскоре начались звонки. Днём, ночью. Постоянно. Нас кто-то преследовал и намеренно запугивал. Они звонили и молчали, лишь было слышно дыхание. Я предложила обратиться в полицию, но Сеня был против.

Сказал, что ударил машину какого-то богатого мажора, и полиция нам не поможет, нужно вернуть долг.

Я продала все более-менее чего-то стоящие вещи, отдала все наши сбережения, и на время звонки прекратились. А потом всё началось по второму кругу. Я понимала, что Сеня что-то недоговаривает, но на все мои вопросы он просто взрывался и уходил из дома.

И вскоре исчез насовсем. Его не было пять дней. Целых пять дней я не знала, где мой жених и что с ним. До следующего звонка.

Звонивший представился Павлом и предложил встретиться. Он сказал, что знает, куда подевался Сеня, и я, не подумав, побежала на встречу в обозначенное место, которым оказалась заброшенная стройка. А там меня поджидали бандиты.

— Не надо! Прошу вас! Да что же вы творите?! Вы что, звери?! Прекратите! — толстый, воняющий потом, лысый урод удерживал меня за запястья одной рукой, прижимая к плесневелой стене, а второй расстёгивал свою ширинку. От тошноты скрутило желудок, и глаза жгло от слёз. А он собирался меня изнасиловать. На полном серьёзе. — Остановитесь! Я всё сделаю! Всё, что вам нужно!

Главарь — мужчина лет пятидесяти, с треугольной, почти непокрытой растительностью макушкой, слащаво улыбнулся и подал знак своему ручному шакалу, чтобы тот отпустил меня.

Я упала на колени, обхватила себя руками и подняла опухшие от слёз глаза на обидчика.

— Слушай меня внимательно, дырка. Будешь делать, что скажу, — останешься в живых. И ебаря твоего отпущу. А нет — хана обоим. Вас даже искать никто не будет. Так и останетесь без вести пропавшими. Понятно излагаю?

Мне не было понятно. Абсолютно ничего непонятно. Но я кивнула и взяла на себя долг Сени. Десять миллионов…

ГЛАВА 2

Шахбулатов Беслан. В народе — просто Шах. В интернете о нём было много информации: он одна из самых крупных фигур страны, поговаривают, связан с криминалом, но при этом занимается благотворительностью. Разумеется, подачки бедным — лишь прикрытие чёрных делишек. Его боятся, о нём говорят в полголоса. Но нигде — абсолютно нигде! — нет его фотографии. Я перелопатила тонны сайтов и новостных колонок, где фигурирует его имя, и не нашла ни одной фотки! Да что же с этим человеком не так?

После слов его поверенного Нурлана, я будто в камень обратилась. Как оно… спать с уродом? Смогу ли?

Закрыла глаза, отшатнулась назад на спинку стула. Снова открыла контракт. Смешно. Я добровольно продала себя в рабство. Как вещь. Как ничтожество. Сам контракт не вызывал доверия. Он составлен языком, которого я не понимаю. Здесь только юрист и разберётся, а я от этого далека.

Итак, я имею право на один выходной в неделю. Выходной — громко сказано. Потому что этот день выделен мне не для отдыха, а для ухода за собой и необходимых покупок. Так и представила, как я покупаю какое-нибудь развратное бельё, чтобы понравиться своему хозяину. Жуть…

На этом все мои права заканчиваются. Дальше следует несколько пунктов обязанностей: я должна жить в доме «Заказчика» и перед каждым уходом спрашивать его разрешения; я обязана сохранять втайне наши отношения и место временного проживания; я обязана принимать все сексуальные предпочтения Заказчика. И ещё пару пунктов, что я должна.

Не особо привлекательно. Но и выхода у меня другого нет. Всё это — итог моей беспечности и слепого доверия Сене, который, в свою очередь, обманывал меня.

На Шахбулатова я вышла через сестру Сени. Та работает у него уборщицей и случайно услышала разговор Беслана со своим подчинённым. Ему нужна была девушка для совместного времяпровождения, но по известной уже причине Беслан не мог познакомиться с кем-то, как это делают люди без изъянов. Ольга почему-то умолчала о его внешности, хотя я и так не отказалась бы.

Всё произошло слишком быстро, я даже опомниться не успела, как мне под нос сунули контракт. Я, правда, не хотела на это идти, но Оля воззвала к моей совести и, глядя в её заплаканные глаза, я просто не смогла отказаться. Больше мне негде взять эти проклятые деньги. Я будто в капкан попала. Он захлопнулся и пригвоздил меня своими зубьями.

Радовало единственное — в контракте прописана сумма, которую я буду получать каждый месяц. Почти как заработная плата. Нереально огромная заработная плата… Правда, я не уверена, что смогу обратиться с этими бумажками в суд, если вдруг Шах решит меня кинуть. Однако если всё получится, я смогу выплатить бандитам долг и вернуться к прежней жизни. Потрёпанной и, быть может, даже сломанной, но смогу. Я верю в это, надеюсь. Ведь другого выхода у меня нет.

Перелистав все страницы ещё раз, поискала тот самый пресловутый «мелкий шрифт», но ничего не обнаружила. Казалось, всё предельно честно и прозрачно. Я ложусь под богатого мужика, он платит мне.

И было бы всё хорошо, если бы не было так паршиво. Потому что это сегодня я готова. А завтра… Что будет завтра?

* * *

Будильник зазвонил в семь утра, но я уже не спала. Всю ночь снились какие-то жуткие кошмары и толком отдохнуть не вышло. Начался мандраж. Он то проходил по телу ударной волной, то затихал и снова брал в плен.

Приняв душ, надела своё единственное скромное платье. Почему-то казалось, если Шахбулатов увидит меня в такой одежде, не станет сразу набрасываться. Хотелось бы верить в это.

Нурлан приехал в девять. Когда он позвонил мне, я уже сидела у окна с чашкой кофе и смотрела на чёрную иномарку, как на эшафот, на котором меня должны казнить.

— Спускайся, — бросил в трубку и отключился.

А я застыла, сжав пальцами чашку, упёрлась лбом в стекло. Сегодня всё казалось другим. Вчера я была уверена, что смогу. Теперь же, мне хочется порвать контракт и сбежать. Только бежать некуда. Бандиты найдут, достанут. И Сеня… Он виноват, безусловно. Я уверена в этом. Но оставить его так… Нет. Я не смогу.

В машине пахло мужским резким парфюмом и сигаретами. Я невольно поморщилась.

— Что-то не так? — поверенный окинул меня придирчивым взглядом, и я не смогла не заметить, как он ухмыльнулся одним уголком губ. Глаза же остались серьёзными, сканирующими.

— Всё нормально, — отвернулась к окну, крепче сжала бумаги. Ещё не поздно. Я могу прямо сейчас порвать их и выйти из машины. Руки дрожат, губы уже искусаны в кровь. А я смотрю перед собой, чувствуя, как внутри всё немеет.

— Подписала?

— Ч-что? — смотрю на него непонимающе.

— Документ подписала?

— Аа… Да. Да. Подписала, — но отдавать не тороплюсь. Один шаг — и всё… Пути назад не будет. Тогда я наивно думала, что от меня ещё что-то зависит.

— Давай, — он протягивает руку, а мои пальцы скручивает судорогой. — Ну?

— Да… Конечно, — протягиваю ему контракт, а ощущение, будто душу свою Дьяволу продаю.

— Тааак, — он просматривает все листы, удовлетворенно кивает. — Замечательно, Тата. Ты молодец, — наклонившись вперёд, хлопает по плечу водителя, и тот трогается с места. Я в панике дёргаюсь, оглядываюсь назад. — Сейчас поедем в салон. Ты должна привести себя в порядок. Ну, там… Эпиляция, прическа, маникюр. В общем, ты сама должна знать.

Эпиляция… Ну да. Разумеется.

— Хорошо.

— Это что у тебя за сумка? — кивает на спортивный рюкзачок, в котором я везу вещи первой необходимости. Белье, фен, косметичка и пара одёжек.

— Это мои вещи. Личные.

— Ладно. Личные вещи можешь оставить. Насчёт одежды не волнуйся. Тебе купят всё необходимое.

Так вот как развлекаются большие и серьёзные мальчики. Покупают себе кукол и играют с ними. Захотят — одевают, захотят — раздевают. Чем больше денег, тем больше причуд. В случае Шахбулатова, быть может, по-другому и не бывает. Кто знает, насколько он безобразен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нурлан поворачивает голову, пару минут наблюдает за мной.

— Ещё кое-что. Этого в контракте нет, но ты должна запомнить. Никогда не смотри на него. Не поднимай глаз, когда он рядом. Если только он сам попросит.

— Что? Но…

— Никаких «но», Тата! — прикрикнул, но тут же взял себя в руки, поправил кипенно-белые манжеты рубашки. — Слушайся меня, и всё будет хорошо. Поверь, я не желаю тебе зла. Это не в моих интересах. Чем спокойнее Беслан, тем спокойнее я.

— Я поняла. Не буду смотреть. Есть что-то ещё, что мне нужно знать?

— Пока нет. Если только твоё лицо…

Снова почувствовала на себе его взгляд.

— А что не так с моим лицом?

— Бес любит веселых девушек. Ты должна развлекать его. Радовать. Понимаешь? А такая кислая физиономия, как у тебя сейчас…

Бес… Поверенный называет своего шефа бесом. Ох… Надеюсь, это от имени.

— Да, я поняла вас, — растянула губы в вымученной улыбке.

— Вот. Уже лучше. У нас есть время до вечера. За это время ты должна привести себя в порядок и приготовиться к первой встрече. И помни: не смотреть на лицо.

* * *

Бес нервничал. Он уже и не помнил, когда так боялся в последний раз. Наверное, никогда.

— Мы приехали, — в кабинет вошёл Нур, шагнул к нему. — Но стоишь у окна, а значит, сам всё видел.

— Видел.

— А чего злой такой? Всё уже, твоя она. Как ты и хотел. Ты получаешь её, я получаю спокойного, уравновешенного шефа, а девочка получает бабло. Все довольны и счастливы. Разве я не прав?

— Она подписала доки?

— Да.

Подавил в себе яростный рык и растущее разочарование. Идиот. Думал, она не такая, как все. И это в его-то возрасте и с его жизненным опытом. Придурок.

— Она ничего не знает?

— Да нет. Раз уж и так согласилась подписать договор, я решил не нагружать её лишней инфой. Я ведь правильно сделал?

— Да. Правильно. Что там врач?

Нур молча сунул ему конверт, отвернулся. У Шаха дрогнули руки, но конверт всё-таки вскрыл. Пробежался одурелым взглядом по чёрным, равнодушным строкам, смял бумагу. Не отпустило. Лучше бы не смотрел.

— Веди её сюда.

Нур замялся, вздохнул. Бес ненавидит, когда он так делает. По-лисьи увиливает.

— Я понимаю, что ты долго ждал и все дела, но девушка немного нервничает. Может, пусть ей сначала покажут комнату? Осмотрится, поймёт, что здесь ей будет хорошо. Ну, а потом уже…

— Я тебе сказал, веди сюда её! — всё-таки вышел из себя, хотя перед этим долго держался. — Быстро! — рявкнув сквозь зубы, подался вперёд.

— Как скажешь, — Нур знал, что спорить с Шахом, когда тот в таком состоянии — не лучшая идея, мягко говоря.

Бес поднял кулаки к лицу, сжал их до хруста. Надо успокоиться. Надо прийти в себя. Она теперь его. Никуда не денется. А вот пугать девочку не надо. Ей будет достаточно и его рожи.

Дверь открылась бесшумно, но он мгновенно почувствовал её запах. Охуенный, дурманящий, сладкий. Какой запах, блядь…

Выдохнул и повернулся. Она стояла всего в паре метров, шагни и возьми. Но проснувшийся азарт заставил кровь забурлить, и он усмехнулся. Это даже можно было бы назвать улыбкой. Впервые за десять лет…

— Здравствуйте, — смотрит в пол, взволнованно облизывает губы и сжимает в руках дешёвую, затёртую сумочку. Одета в закрытое, облегающее платье, будто пытается показать ему, что она «не такая», но трахаться с ней будет сладко. Только заплати хорошо, и невинная целочка превратится в шлюху первого класса. Лицемерка.

— На «ты», — еле вытолкнув слова из пересохшей глотки, потянулся за бутылкой с водой. — И по имени, — почему-то до одури захотелось услышать, как будет звучать его имя на её губах.

— Здравствуй, Беслан. — Он не ошибся. Накрыло. Аж в пот бросило. Услышал собственное сердцебиение, очень близко напоминающее стук отбойного молотка. Как будто сейчас грудину нахрен проломит.

Шах так давно представлял эту встречу, каждый раз иначе. Но так — ни разу. Тогда были просто фантазии. А сейчас подключились ещё и чувства. Дикие и беспощадные.

— Теперь подойди и опустись на колени, — да, одна из его грязных фантазий. Но это всего лишь прелюдия.

Она вскидывает на него испуганный взгляд широко распахнутых глаз, приоткрывает рот, глядя на шрам. Её трясёт. Испугана. Вот-вот в обморок грохнется. И это он тоже не раз представлял.

- Тебе же сказано, не смотреть! — рявкает на неё, и девчонка быстро зажмуривается. Детский сад.

Приложившись к бутылке, осушил её за несколько глотков, но жажда не ушла. Не воды он хотел.

— Выйди вон, — прохрипел, комкая пустую пластиковую тару, и с грохотом зашвырнул её в мусорную корзину.

Она тут же рванула с места, ударилась плечом о дверь и, дернув её на себя, вылетела в коридор.

* * *

Я знала, что знакомство с Шахбулатовым не пройдёт безоблачно. Это как само собой разумеющееся, потому что я к нему не уборщицей пришла устраиваться. Но то, что произошло потом, повергло меня в ужас.

Нурлан оповестил его о моём приходе, вышел. Пару секунд пристально осматривал меня с головы до ног и обратно. О чём он думает? Заставит переодеться для хозяина? В какое-нибудь развратное кожаное бельишко?

— Ладно. Иди, — потянул ручку двери на себя, подтолкнул меня. — Иди, говорю. Не бойся.

Не бояться? А почему он в таком случае шёпотом говорит?

Переступив порог, остановилась. Меня будто парализовало от мощи и силы, витающих даже в воздухе. Наверное, такое ощущение испытываешь, когда входишь в клетку с диким зверем. Страх. Неподотчётный, жуткий. Приподнялись тонкие волоски на руках, и сердце замерло в ожидании.

Заставляю себя собраться. Поздно бояться. Я пришла сюда не за этим.

- Здравствуйте, — взгляд, как и было велено, на него не поднимаю. Нервно мну в руках ремешок сумочки.

- На «ты», — слышу его голос, грубый, с хриплыми нотками. Вздрагиваю. — И по имени.



- Здравствуй, Беслан, — представляться не решаюсь. Он и так знает обо мне всё.

- Теперь подойди и опустись на колени.

Я задерживаю дыхание до тех пор, пока лёгкие не начинает жечь. А потом делаю то, чего делать не следовало. Поднимаю на него взгляд. Это получается неосознанно и так быстро, что я сама не понимаю, на что решилась.

- Тебе же сказано, не смотреть!

Зажмуриваюсь. Так по-детски глупо и, наверное, смешно. Только вот шутить здесь со мной никто не будет. Я видела его лицо… Оно так изуродовано, что я даже растерялась. А ведь думала, что готова, что смогу…

Огромный, толстый шрам рассекал половину его лица от лба, через глаз и почти до самого подбородка. От него сеткой в разные стороны расходились более мелкие, неровные рубцы. И я услышала собственный стон. Быть может, он прозвучал только в моей голове, но Шахбулатов совершенно точно всё понял.

— Выйди вон!

И я ломанулась в дверь, чуть не вышибив её плечом. От боли и испуга из глаз брызнули слёзы и я, задыхаясь, налетела на Нурлана.

— Да ты чё творишь?! — зашипел на меня, выпучив глаза, и быстро захлопнул дверь. — Что?! — рявкнув в лицо, оттеснил меня к стене. — Ну?! Что ты сделала? Посмотрела на него, да?

Давясь истерикой и соплями, размазываю по лицу слёзы, отрывисто киваю.

— Да ты что, бл… Вот дура!

Из кабинета вылетает разъярённый Шах и, встретившись со мной взглядом, хватает за лицо. Сжимает щеки, большим пальцем ловит мою слезу и с каким-то остервенением размазывает её по коже.

— Убери её! — рычит Нурлану, а потом, отпустив меня, уходит.

— Познакомились, — устало вздыхает поверенный, прикладывает ко лбу ладонь. — Ладно. Пошли.

* * *

— Куда мы идём? — повторяю уже, наверное, раз в третий, но мужчина реагирует на меня не более, чем на жужжащую муху. Разве что не отмахивается. — Он же прогнал меня. Отведите меня на улицу, и я уеду.

Нурлан подавляет вздох, закатывает глаза. Открывает передо мной большую резную дверь.

— Вверх по лестнице и направо, — говорит приказным тоном, но я останавливаюсь.

— Не пойду никуда, пока вы не скажете, куда меня ведёте.

И он взрывается. Подлетает ко мне, хватает за предплечье, сильно впиваясь в него пальцами.

— Слушай сюда, принцесса! В зад тебя здесь целовать никто не будет! Ты договор подписала? Подписала! Ты бабла хочешь получить? Хочешь! Ты же ради него сюда пришла! Вот и работай! Свои капризы оставь за порогом этого дома! Если ещё раз выведешь его из себя — пойдёшь домой, и никто за тобой бегать не будет! Таких, как ты, миллионы! Не ты, так другая! Та, которая будет посговорчивее! А теперь смотри! — подняв руку, ткнул пальцем в сторону двери. — Вон там выход. Либо ты сейчас сваливаешь и забываешь о деньгах. Либо идёшь наверх и забываешь о своих выебонах. Уговаривать тебя никто не будет. Всё ясно?

Более чем. Так ясно, что даже голова разболелась. И я занесла ногу, чтобы пойти отсюда прочь, подальше от психованного хозяина с изуродованным лицом и его такого же неуравновешенного помощника, да вспомнила о Сене. И о бандитах, которые убьют нас обоих, если не начну выплачивать деньги.

— Я остаюсь, — прошептала, глядя в пол, и пальцы на предплечье разжались.

— Иди.

Поднялась по лестнице, отсчитывая ступеньки, огляделась вокруг. Красиво. Мрачновато, но, в общем, ничего. Шикарно даже, я бы сказала. В тёмном интерьере чувствовался мужской минималистический стиль. На стенах не было картин известных художников, а из мебели лишь строгий минимум, но так лучше, чем когда от переизбытка денег теряется вкус и понимание прекрасного. Особняк не казался уютным, скорее, был похож на логово одинокого, злого зверя.

— Вон туда. Это твоя комната, — Нурлан обогнал меня, распахнул дверь. — Ну? Входи.

Спальня чуть светлее, очень просторная. У стены большая кровать, вокруг которой расставлено множество бумажных пакетов, пара тумбочек, кресло, журнальный стол и шкаф на всю стену встроен прямо в неё. И большое панорамное окно. Я подошла к нему, выглянула на улицу. Бассейн… Голубой, мерцающий на солнце. Я такую прелесть видела только в кино.

— Красиво.

— Я безумно счастлив, что тебе нравится, — в голосе Нурлана скользнула насмешка. Мол, если бы даже в хлев привели, мне бы всё равно понравилось. Захотелось ответить колкостью, но провоцировать его не стала. Больно нервные тут все. А я не в том положении, чтобы права качать, тут он прав. Я здесь девочка для оказания определённых услуг, а не дорогая гостья. И мне не на руку их недовольство. Если меня вышвырнут отсюда, я не смогу помочь родному человеку. — В пакетах вещи. Разберешь сама?

Кивнула, не отрываясь от окна.

— А что дальше? Что мне делать?

Скрип его дорогих туфлей дал понять, что поверенный приближается.

— Наверное, тебе сложно в это поверить, но сегодня началась твоя кайфовая, безбедная жизнь, Тата. Ты сделала правильный выбор, хоть пока тебе так и не кажется. Что делать? Да что хочешь? Кайфуй. Живи в своё удовольствие и не думай о том, как заработать, чтобы не склеить ласты от голода. Гуляй, плавай в бассейне, занимайся тем, чем вы, женщины, любите заниматься. От тебя требуется лишь одно — быть радостной и делиться этой радостью с Бесом. Поверь мне, будет он в хорошем расположении духа — будет хорошо нам всем. И тебе в первую очередь, — склонился к моему уху и негромко прошептал: — Он очень щедрый и любит баловать своих женщин.

— А их у него много? Женщин? — незаметно отступила в сторону, чтобы не чувствовать на себе дыхание этого змея.

— Было много. Но ты будешь одна. Он всегда верен своей женщине.

Что за бред? Я не его женщина. Я наёмный работник. Всего лишь.

— Что мне делать сейчас?

— Приготовься к вечеру. Думаю, он сейчас остынет и захочет тебя увидеть. И переоденься, прошу тебя. Это платье стрёмное. Распусти волосы. У тебя очень красивые светлые волосы. Пользуйся своей привлекательностью. Не прячь её.



— Хорошо. Я вас поняла.

* * *

Девчонка и раньше не выходила у него из головы, а сегодня так и вовсе засела занозой в мозгу. Там не осталось места для других мыслей. Время от времени порывался пойти к ней, но что-то останавливало. Наверное, остатки здравого смысла.

— Шах? — Нур обеспокоенно заглянул ему в лицо. — Ты меня вообще слушаешь? Я же тебе о сделке рассказываю.

— Нет. Не слушаю. Давай все дела до завтра отложим. Я устал, — расстегнув верхние пуговицы рубашки, завалился на спинку дивана. — Ты можешь идти. Скажешь, пусть принесут ужин сюда. На двоих.

— На двоих? — Лис приподнял брови, расплылся в препоганой ухмылке.

— Приведи Тату ко мне.

— Уверен? — и поймав на себе нехороший взгляд, поспешил реабилитироваться: — То есть, я имею в виду, может, ей стоит эту ночь побыть одной, привыкнуть к новому месту? Девчонка шуганная, от любого шороха дрожит. А ты сегодня не в настроении…

— Нур, я прострелю тебе коленную чашечку. Шутить со мной вздумал?

Тот выставил руки вперёд в защитном жесте.

— Ладно-ладно. Сейчас придёт твоя принцесса. Только голову не теряй.

— Свободен.

Обычно к сальным шуточкам Нура Бес относился ровно, но сейчас почему-то раздражало и бесило. По венам будто горячая смола течёт, и адски чешутся кулаки от желания разбить костяшки в кровь, при этом раздолбать кому-нибудь череп.

Но лучше всё-таки скорее получить желаемое. Несколько месяцев он бредит этой девчонкой. Навязчивая идея какая-то. Она даже по ночам ему снится. Голая, мокрая, стонущая под ним. Гладит его шрамы и шепчет его имя. И кончает, крепко сжимая его член в себе. А потом он просыпается со стояком и передёргивает в душе, как озабоченный подросток. Потому что других баб тоже не хочется.

* * *

Разбираю вещи, чтобы чем-нибудь занять руки и не сойти с ума в мучительном ожидании. Рассматриваю нижнее бельё и кружевные ночнушки. Очень красиво и нежно. Откровенно, но не вульгарно. И верхняя одежда совсем не развратная. Платья, джинсы, футболки, пара толстовок. Всё не так и страшно, да? Мне почему-то представлялось по-другому. Хотя, быть может, я ещё не сняла розовые очки и не замечаю всех ужасов, которые поджидают меня в этом доме.

Звонок мобильного заставил напрячься, комплект чёрного белья выпал из рук. Подняв телефон, судорожно выдохнула. Оля.

— Привет, Оль.

— Ну, как ты там? Всё хорошо?

Дайте подумать… Я продалась богатому мужику, сижу в его доме, разбираю купленное для меня бельишко. А вечером, скорее всего, лягу с ним в постель. С мужиком. И без бельишка.

— Нормально. Пока.

Оля тяжело вздыхает, динамик неприятно шуршит.

— Я знаю, что это паскудство. Правда. Но ты же знаешь, ты наша единственная надежда. Брат до сих пор у них, и они не отпустят его, пока мы не вернём деньги.

— Знаю. Они не звонили?

— Нет. А тебе?

— Нет, — о вчерашнем звонке молчу, Ольге сейчас и так непросто.

— Постарайся взять деньги поскорее. Шах нормальный мужик, если хорошо попросишь — даст.

Если хорошо попрошу…

— Да, я поняла. Сделаю всё, что смогу. Только…

— Не бойся, Тат. Сенька ничего не узнает. Я же тебе обещала. Ты только никому ничего не рассказывай. Просто решила заработать на учёбу. И всё. Поняла? А то они убьют и Сеньку, и тебя.

— Всё будет хорошо, Оль. Не волнуйся.

На самом деле её я жалела на данный момент больше, чем себя. Знать, что родной человек в плену и не иметь возможности хоть как-нибудь ему помочь, — страшно. Даже не представляю, как ей сейчас паршиво.

В дверь негромко постучали, я отложила телефон и вскочила на ноги, выпрямив спину. Хоть бы это был Нурлан, а не его шеф. Я пока не готова. Вообще не готова. Шахбулатов пугает меня до дрожи.

В проёме показалось лицо помощника. Пронесло. Пока…

— Как дела? Освоилась? — прошёлся по мне оценивающим взглядом, отчего захотелось закрыться руками. — Почему до сих пор не переоделась?

— Я вещи разбирала и… Сейчас оденусь. А что, уже пора? — наверное, мой голос прозвучал слишком жалко, потому что поверенный прыснул от смеха.

Прикрыв за собой дверь, сунул руки в карманы. Его лицо вдруг преобразилось, исчезла едкая ухмылочка.

— Ты сейчас наденешь красивое платье и пойдёшь к Беслану. Поужинаете, поболтаете. Ты будешь радостной, улыбчивой и нежной. Подаришь ему немного ласки. Пообещай мне, — просьбы в его тоне нет. Это указание. Он перечисляет мои обязанности по пунктам. Правда, я бы в любом случае не отказалась.

— Обещаю. Всё будет… нормально.



ГЛАВА 3

Дать обещание намного легче, чем сдержать его. Но я сейчас как сапёр, не имею права на ошибку.

— Весёлая, улыбчивая, нежная, — повторяю, глядя на себя в зеркало, расчёсываю волосы. — Подари ему немного ласки. Да легко! Вот сейчас пойду и подарю. Главное не смотреть. Не смотреть. И всё, — натянутая улыбка выглядит фальшиво, некрасиво. Нужно бы потренироваться, Шахбулатов ведь не идиот.

В брендовом платье я выгляжу очень необычно. Никогда не примеряла дорогую одежду, а теперь понимаю, что надеть на себя что-то из старья больше не захочу. Но не стоит забывать, зачем я здесь. Не ради тряпок и развлечений. Ради Сени. Ради нашего будущего.

Заработаю денег, верну долг, и мы уедем. Очень далеко, в какую-нибудь глухую деревню, чтобы подальше от бандитов и прочей грязи. Только смогу ли?.. Получится ли у меня всё забыть. Ведь просто так мне эти деньги никто не даст. Придётся спать с Шахбулатовым, а потом осмелиться посмотреть в глаза Сеньке. Моему хорошему, доброму, светлому Сенечке. Он даже не подозревает, на что я пошла, чтобы выплатить проклятые деньги.

Но в отражении своих глаз замечаю и гнев. Это он виноват! Он влез в долги перед бандитами. Так в чём же моя вина? В том, что хочу спасти наши шкуры? Нет уж. Я не стану испытывать чувство вины.

Добрых пятнадцать минут Нурлан терпеливо ждал, пока я закончу, а когда вышла за дверь, оттолкнулся от стены и, оглядев меня с головы до ног, присвистнул:

— Нормально так.

— Спасибо, — широко улыбнулась.

— Ты умница, Тата. Пойдём.

Проводив меня до уже знакомого кабинета, открыл дверь.

— До завтра и удачи.

И хоть этот прохиндей мне не нравится, но вдруг сильно захотелось уйти с ним. Я ещё не видела Шаха, но уже чувствовала его присутствие. Его аура давила на меня камнем, блокируя доступ кислороду в лёгкие.

Шагнув внутрь полумрака, прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Почему здесь всё время так темно? Даже днём шторы были задвинуты почти наглухо, а я разглядела его лицо, потому что на него падал свет лампы.

Заметив его силуэт, не повторяю прежней ошибки, сразу же опускаю глаза.

— Добрый вечер…

— …Беслан, — напоминает, что я должна назвать его по имени.

— Добрый вечер, Беслан.

— Проходи, — он сидит на диване, раскинув руки на спинке, и, конечно же, смотрит на меня. Мне необязательно его видеть, чтобы знать — это так. — Присаживайся.

В комнате обалденно пахнет едой, и мой желудок предательски урчит. Уверена, Шахбулатов слышит.

— Спасибо, — похожу к креслу напротив, намереваясь сесть в него, но Шаха это не устраивает.

— Сюда, — хлопает рукой по дивану рядом с собой, и моё и без того трепещущее сердце замирает.

Спокойно, Тата. Ты знала, что так будет. Знала, зачем шла сюда. У тебя всё получится.

Сажусь рядом с ним и слегка вздрагиваю, когда тяжёлая, большая рука соскальзывает со спинки дивана на мои лопатки. Слегка поглаживает, опускается вниз и останавливается на пояснице.

— Ты очень хорошо выглядишь. Тебе идёт это платье, — его рука согревает мою спину недолго. Взяв пальцами прядь моих волос, поднёс её к лицу, вдохнул. — Пахнешь сексом. — Мои щёки вспыхнули, будто их огнём опалило. Говорить с ним о сексе — ещё страшнее, чем им заниматься. Он заметил моё смущение, убрал руку. — Возьми, это тебе, — мне на колени легла продолговатая коробочка с фирменным золотым теснением. «Колибри» — очень известный бренд. И очень дорогой. Как-то я хотела их серёжки, но увидела цену и едва не поседела.

— Что это? — в руки коробочку не беру. Возникает стойкое ощущение, что стоит мне прикоснуться к ней, и больше вспять ничего не повернуть. Хотя понимаю, что уже и так влипла по самое не хочу.

— Подарок, — чувствую на себе его испытывающий взгляд. Ждёт, что я возьму?

А мне не хочется принимать подарок Шахбулатова, потому что так я окончательно предам Сеню. Продам за дорогие побрякушки. Это уже слишком.

— У меня есть жених. И то, что я здесь, ничего не значит. Мне просто нужны деньги, — сама не знаю, откуда во мне столько смелости.

Он как-то неопределённо хмыкает, запускает в мои волосы пятерню и слегка сжимает у корней. Губы касаются моего виска, а я покрываюсь гусиной кожей.

— Где же он? Твой жених? — шепчет, обжигая своим дыханием. — Где он сейчас? В то время, пока ты здесь, сидишь рядом, а я раздумываю, в какой позе буду тебя сегодня иметь? Он знает, что ты сейчас с другим мужчиной? Знает, как ты зарабатываешь деньги? Я могу сделать так, что тебя все посчитают погибшей или пропавшей без вести. Могу запереть тебя в своём доме, и ты не сможешь уйти. А где будет твой жених? Что он сделает? Думаешь, найдёт тебя? Спасёт?

Сглатываю слишком громко, но в горле по-прежнему жжёт. Нервно дёргается глаз, а я приказываю себе успокоиться. Он просто пугает меня. Подавляет своей властью и силой. Прогнуть хочет. Я справлюсь с этим.

— Зачем это вам? Вы можете купить себе любую женщину. Так зачем вам такая, как я?

— Я и сам не знаю, — задумчиво застывает, скользит взглядом по моему лицу, будто пытается что-то понять или угадать. — Только одно знаю… Хочу тебя до крошева зубов, — впивается губами в мою шею, заваливая на диван, а я широко распахиваю глаза и цепляюсь за его плечи…

* * *

— Беслан… Беслан… — шепчу сбивчиво, не решаясь оттолкнуть. Я не могу сказать, что мне неприятно, да и пришла я именно за этим… Но он такой тяжёлый и напористый, что во мне пробуждается паника. Я ведь не смогу остановить эту машину, если вдруг он начнёт делать больно. А он, скорей всего, начнёт. Вон какой… Страшный.

Он отрывается от меня. Приподнимает голову. С трудом — я это вижу по глазам. Они полыхают огнём, и даже радужка отливает золотом. Смотрю на его шрам, прикусываю губу. Как же больно ему было… Наверное, я идиотка, раз думаю о таком в этот самый момент.

— Я же говорил тебе, не смотреть, — дышит мне в губы, требовательно целует, снова отрывается. — Отвратителен я тебе? Говори! — как же он смотрит… Будто копьём, своим взглядом пронзает. Безумно, дико. Что не так с этим мужчиной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, — отвечаю честно. Он, действительно, мне не противен, несмотря на жуткий шрам, уродующий его лицо. Но если не смотреть на рубцы, то Шахбулатов совсем не урод. Трудно сказать, сколько ему лет, потому что мужчина тщательно прячет своё лицо в густой бороде, но явно старше меня на много лет. Может, десять… Может, пятнадцать. Он производит впечатление человека, который повидал жизнь, и поэтому его не волнуют мои смущение и стыд. Однако он зачем-то спрашивает.

— Уверена?

— Да, — выдох в его губы, и они вновь набрасываются на меня. Он целует отнюдь не нежно, но не напирает. Будто ждёт, что я отвечу. Разумеется, ждёт. Ведь был такой уговор. Я должна радовать своего работодателя.

И я отвечаю. Пропускаю его язык внутрь, касаюсь своим и… Что-то внутри переворачивается. Что-то меняется во мне в тот же миг. Пронзает насквозь. Сильные руки крепко сжимает мою талию, впечатывают в его тело. А рот жадно исследует мой, будто захватывая новые территории. Я начинаю нервничать, потому что не успеваю за ним. Его напор пугает. Это происходит не так, как бывает у нас с Сеней. Всё другое.

От него пахнет дорогим парфюмом с нотками мускуса и табака, а уверенные движения и касания сбивают меня с толку. Он как захватчик, оккупирующий новые земли и подчиняющий себе.

Лишними движениями себя не утруждает. Приподнявшись, задирает подол платья и стаскивает с меня трусики. Кожу, ещё не зажившую после глубокой эпиляции жжёт, но я лишь прикусываю губу и, опираясь на локти, смотрю на него. Снова притягивает взгляд изувеченная сторона лица.

— Закрой глаза, — негромко, хрипло. Швыряет бельё на пол и начинает расстёгивать пуговицы своей рубашки. Глядя на меня, расстёгивает ширинку своих брюк, и я вижу налитый похотью, большой член. Очень большой… Я даже не знаю, смогу ли принять его в себя.

Зажмуриваюсь. Мелко дрожу, будто от холода, хотя по спине стекает капля пота. Жарко? Должно быть… Только я не чувствую ничего, кроме желания открыть глаза и снова посмотреть на его член. Он красивый. Идеальный. Ровный, с крупной, слегка побагровевшей от напряжения головкой.

Но я не должна забывать, зачем я здесь. Не для того, чтобы получать удовольствие. А для того, чтобы дарить его работодателю.

Меня касаются пальцы Шахбулатова. Сначала исследуют лицо, гладят, надавливают на губы, заставляя приоткрыть рот. Ныряют внутрь, нажимают на язык. Затем спускаются ниже, по скуле к шее. Каждое движение настолько выверенное, что возникает ощущение, будто он занимается сексом каждый день. Искушённый — да, это точно про Шаха.

Тем временем рука сползает ниже. Задевает мою грудь, чуть оттягивает платье, словно нечаянно прихватывает двумя пальцами сосок. Я вздрагиваю от прострелившего чувства, там, внизу. Яркого и какого-то неизведанного. Запретно-сладкого.

Странно. Даже не представляю, отчего может быть такая реакция. Я ничего не ела, соответственно мне не могли подмешать какой-нибудь наркотик или возбудитель. Но пила воду…

Хотя мне почему-то кажется, что Шах не стал бы этого делать. Это задело бы мужское самолюбие.

— Не открывай глаз, Тата. Чувствуй, — горячее дыхание на ушко заставляет откликнуться на его ласки, а рука Шаха опускается вниз. Пальцы уверенно протискиваются между складочек, нажимают на вход. — Уже готова, — шепчет как-то зло и вторгается в меня сразу двумя пальцами. — Ты всегда так течёшь, Тата? Или это особый случай? — его вопросы не праздные. Я чувствую, что он ждёт на них ответы. И не знаю, что сказать. Потому что такое у меня впервые.

Нет, я всегда была слишком чувственной, и Сеня в шутку называл меня нимфоманкой. Но с чужим мужчиной… Я не знала, что способна возбуждаться от прикосновений другого, взрослого, почти незнакомого мужика.

— Я… Да. Я всегда такая, — вру, потому что не хочу, чтобы он думал, будто заимел на меня какое-то влияние. Я здесь ради денег. Так и должно остаться.

Он хмыкает, быстро орудует пальцами, имитируя толчки члена, а я запрокидываю голову и широко открываю рот. Когда напряжение внизу живота становится невыносимым, и появляется постыдный, влажный звук, Шахбулатов отстраняется, шуршит пакетиком. В затуманенную голову приходит страшная мысль: а ведь я не подумала о защите! Я всегда покупала презервативы и заставляла Сеню ими пользоваться. Иногда даже до скандалов доходило, потому что мой парень считал, что если вовремя вытащить, то ничего не случится. Я же всегда была в этом плане ответственной, а теперь что? Так поплыла, что о самом главном забыла. Хорошо, что у Шаха голова на месте.

Звук раскатываемого по стволу латекса, и твёрдая головка упирается мне в промежность. Рваный выдох у виска и резкий толчок, но член не вошёл полностью, а я ощутила дискомфорт. Слишком большой для меня. Слишком.

— Ты такая маленькая… Даже здесь, — ему это, похоже, нравится, и плоть внутри меня двигается дальше. Растягивает, заставляет выгнуться и открыть глаза. — Закрой! — тут же приказывает Беслан, но я успеваю заметить выражение его лица. Совершенно безумное. От похоти перекошенное. Ноздри раздуваются, а челюсти плотно сжаты. Зверь. Яростный, дикий.

Он входит до основания, хотя я считала, что это невозможно. Вторгается, руша окончательно и бесповоротно все мои барьеры. Не только физически. Душа тоже сейчас нараспашку. Потому что глаза я так и не закрыла. Я смотрю на него. В его глаза. И в их отражении вижу себя. Раскрасневшуюся, с приоткрытым ртом и растрепанными волосами.

Толчок, и с моих губ срывается вскрик. Мне не больно, но чувствуется неприятное трение, однако то, что зарождается в самом низу живота и импульсами устремляется ещё ниже, с лихвой компенсирует неприспособленность моего тела к такому жесткому соитию.

Шах снова врезается в меня, отчего слышится шлепок тела о тело, и его мошонка ударяется о мои ягодицы. Ещё раз, и я вскрикиваю громче, цепляюсь за его предплечья, невольно царапаю их. Ещё и ещё. Одно движение сменяется другим, а Шах голодно набрасывается на мой рот. Не прекращая резких фрикций, прибивает меня к дивану своим телом, а губами и даже зубами истязает мой рот.



Тот самый страх, что заставлял меня дрожать вначале, теперь переродился и стал чем-то другим. Тем, что называют похотью. Только похоть разная бывает. Когда смотришь на красивого мужчину на улице или на обложке журнала. В кино, на худой конец. Когда твой парень нежно целует тебя в темном кинозале, а тебе хочется большего, но он не решается. Эта же похоть не похожа ни на одну из тех, которые мне приходилось чувствовать в своём теле. Она проникла в каждую клеточку, воспламенила кровь в венах. Как глоток огня. Как обжигающая кислота, омывающая плоть. И жар сильный. Я, кажется, начала гореть. Только Шаха это не остановило. Даже мой вскрик, когда взорвалась и рассыпалась под ним осколками.

Его движения на какое-то мгновение прекратились, а когда моё тело перестали сотрясать судороги, продолжились. Вбиваясь в меня с хриплым стоном, брал так, словно хотел этого годы. И пил меня своими губами, как погибающий от жажды, дорвавшийся до ручья.

Когда он замер, кончая, я была на краю сознания. Лишь холод, который вдруг заполнил душу, напомнил, где я и с кем. И кто я сама… Женщина, продавшая своё тело и предавшая любимого мужчину.

Он быстро освободил меня, поднялся. Не стесняясь своей наготы (в отличие от меня), прошёл к мусорной корзине, стащил презерватив.

Я смотрю на него сбоку, с той стороны, где его лицо не изуродовано, и нервно сглатываю. По мере того, как рассеивается в голове туман удовольствия, накрывает осознанием, что я сволочь. Пока я здесь занимаюсь сексом и испытываю оргазм под чужим мужиком, где-то там мой Сеня сидит в плену у бандитов.

И пока Шахбулатов надевает штаны, я решаюсь:

— Я хочу поговорить о… деньгах, — всё-таки выговариваю, хоть и даётся это очень нелегко. Я никогда раньше не занималась ничем подобным, и тот факт, что я переспала с мужчиной за деньги, меня дико смущает.

— Слушаю тебя, — накинув рубашку, поворачивается ко мне. Его лицо не выражает никаких эмоций и оттого абсолютно нечитаемо.

— Я хотела бы получить первую выплату пораньше… На этой неделе. Если, конечно, это возможно, — как же это гадко. Клянчить деньги, как какая-то попрошайка на паперти. Ужасно…

— Вот как? — его губы искажает презрительная усмешка, и это на данный момент худшее, что может быть. Мне не хочется выглядеть шлюхой, как бы смешно это не звучало. — Хорошо. Ты получишь деньги, — он садится на диван, закидывает одну руку на спинку. — Ты можешь идти, Тата. Ужин тебе принесут в комнату.

Я кивнула, не в силах сказать и слова. Да и что тут скажешь? Поблагодарить? Так вроде уже… Поправив смятое платье, поднялась с дивана и нетвердой походкой пошла к двери.

— Ты забыла свой подарок. Вернись и забери, — в спину прилетел строгий оклик, я остановилась. — И больше не смей отказываться от моих подарков.

* * *

— Доброе утро! Как ночка прошла? — Нур свалился в кресло, закинул ногу на ногу. Шах поморщился. Видеть сейчас довольную морду Лиса никакой радости не было. — Да ты, никак, уставший? Загоняла тебя наша Татка? Да, они, тихони, такие…

— Закрой свой рот и не называй мою женщину нашей.

Улыбка сползает с лица Нурлана, а взгляд опускается на стол со вчерашним ужином, к которому Шах так и не притронулся.

— Что-то не так?

Бес вздыхает, прохаживается по комнате. До сих пор адреналин в крови. Кипит всё, горит. Он как до её тела дорвался, так пропал. Как пацан пропал. Мало было. Готов был затрахать её, замучить. Голову потерял. А она смотрела на него. Смотрела на шрам и даже не поморщилась ни разу. А как кончала. Он никогда не брал такую чувствительную женщину. Думал, ей так же хорошо. Идиот. Возвысил её в своей безумной башке и поплыл, как сопливый Ромео.

Ради денег всё. Потекла за деньги. Кончила за деньги. На рожу его стрёмную смотрела тоже за бабло. А он её распробовал, и теперь не скоро отпустит. Так и будет платить за секс, за улыбку, за то, что дарит ему свои взгляды наигранно робкие.

— Ты зачем пришёл?

— Так о делах поговорить. Там дагестанцы междусобойчик какой-то затеяли. Оружие им нужно. Одну-две партии возьмут. Твоя отмашка нужна.

— Твои земляки, сам с ними и договаривайся. Я сегодня отдыхаю.

Нур шумно выдохнул, почесав затылок, поднялся.

— Как скажешь. Я пошёл тогда? С Татой всё хорошо? Может…

— Что «может»?! — шагнул вперёд, преграждая дорогу.

— Да расслабься ты… Ей ничего не нужно? Я бы привёз из города.

— Иди, Нур. Не беси меня, — распахнул дверь и сразу же за ним её захлопнул.

Было бы, конечно, неплохо отвлечься, но ему отчего-то захотелось её увидеть. А лучше завалиться с ней на весь день в кровать, и пусть отрабатывает свои паршивые деньги.

Она сидела в комнате, сложив ладони на худые коленки. Когда он вошёл, даже бровью не повела. Его ждала, значит. Прилежная работница.

— Здравствуй, Тата. Как тебе спалось на новом месте?

Она сглотнула, прочистила горло. И, не поднимая глаз, встала.

— Доброе утро, Беслан. Спалось хорошо, спасибо. Но я хотела поговорить, — ему показалось, что голос её дрогнул.

— Слушаю, Тата, — съехал взглядом вниз, туда, где распахнулся шелковый халат. Мазнул по стройным ногам, и член в штанах дрогнул, стоило вспомнить, как она вчера обнимала его ими.

— Наш… Наш договор заключён на два месяца. Я хочу, чтобы… Чтобы… — нервно сжала руки в кулаки, выдохнула, будто пытаясь успокоиться. — Я хочу продлить этот срок. Если такое возможно, конечно…

Ещё бы она не хотела. На трассе ведь столько не заплатят. Сжав челюсти, шагнул внутрь, закрывая за собой дверь, а она выровнялась, подняла взгляд.

— Нет никакой разницы, что там написано в этих бумажках, Тата. Всё равно эти документы не имеют никакой юридической силы. Их даже нотариус не заверил. Да и нет такого закона, который заставил бы тебя спать со мной. Хоть за деньги, хоть бесплатно. Насиловать тебя я не собираюсь. Но ведь и не придётся, да? Ты вот сама согласна на всё. Скажи мне, Тата… Ты приемлешь анальный секс? А минет? Что ты готова делать ради денег? Расскажи мне, насколько ты умелая? Потому что то, что я видел ночью, должного впечатления не произвело. Если ты так и будешь каждый раз лежать пластом, пока я тебя трахаю…



Он мог бы поклясться, что прочитал в её глазах ужас. Какая актриса погибает в шлюхе.

— Я буду делать всё, что вы скажете. Буду такой, какой вы хотите.

Сука. Такая же продажная, как все бабы. Стоит только поманить зелёной бумажкой, и она уже распахивает перед тобой ноги. И плевать им на страшную харю. За деньги хоть мутанту дадут ебать.

— Раз уж наши отношения построены на деньгах, я хочу, чтобы ты улыбалась и была радостной. Хочу получать за свои деньги качественное обслуживание, а не это кислое лицо.

Её брови сошлись на переносице, и на какое-то мгновение Шаху показалось, что сейчас девчонка его пошлёт. Ему этого хотелось бы. Увидеть, что ошибся. Но нет. Прошла пара секунд, и она заулыбалась.

— Как скажете.

* * *

Как скажете, блядь. Таких «как скажете» он мог бы иметь по десять штук на дню. И они выполняли бы все его прихоти. Кончали бы, как и когда нужно, выкрикивали его имя и заглатывали бы поглубже.

А её почему-то в роли послушной давалки видеть не хочется. Нет, не так. Хочется, разумеется. Но также хочется знать, что всё это настоящее.

Размечтался. Урод. Кому ты нужен с такой харей?

Сделала шаг к нему, подняла руки и осторожно положила их на его плечи. Хрупкая, маленькая. Как он не замучил её вчера? Наверное, из последних сил сдержался.

— Я никогда раньше этим не занималась. Я не умею этого делать. Если вы мне поможете…

— «Ты». Говори со мной на «ты». И по имени.

Как она выговаривает его имя. Твою же душу… Так ни у одной не получалось. Чтобы слышал своё имя и готов был спустить в штаны.

— Если ты поможешь… У меня получится.

— Почему ты это делаешь, Тата? — руки легли на её талию, не подчиняясь разуму. Когда она рядом, всё тело живёт отдельно от мозга. — Зачем продаёшь своё тело?

Она вздохнула, опустила взгляд вниз. Сложно, наверное, всё время делать вид, что он ей не противен.

— Устала жить в нищете. Мой жених мало зарабатывает, а я целыми днями вкалываю. На заводе на жизнь не заработаешь. Если только на существование. Не хочу, чтобы молодость прошла вот так… Бездарно. Ну, а вы… Ты? Почему ты покупаешь себе женщин? Разве это не так же мерзко? — вздёрнула подбородок, заглянула ему в глаза. Девочка пытается показать свой характер? Забавно. Даже слишком для шкуры, которая просто «устала жить в нищете».

— Ты права, Тата. Мы ничем с тобой не отличаемся. Я урод, а ты шлюха. Меня любят за деньги, ты любишь за деньги.

Она пошатнулась, отдёрнула руки.

— Я делаю со своей жизнью, что хочу. Это моё право.

* * *

Резко выбросив руку, схватил меня за шею и приблизил своё лицо к моему. Пальцы вдавились в мою кожу, а губы скривились в холодной ухмылке.

— Тогда смотри на меня. Всё время смотри. Смотри с обожанием. Играй свою роль так хорошо, чтобы я верил. А не то пойдёшь зарабатывать на безбедную жизнь на трассу. Там таких, как ты, толпами ебут. Всякий немытый сброд. Но ты ведь и на это пойдёшь, лишь бы не вкалывать на заводе, да? Мне искренне жаль то чмо, что зовётся твоим женихом. Будь ты моей женщиной, я бы тебя убил за подобное, — с презрением скривился, оттолкнул меня. Я отшатнулась назад, не в силах выдержать такое унижение, обняла себя руками. — И следи за своим языком, Тата. Со мной нужно говорить с уважением. Заруби себе это на носу.

Я облизнула пересохшие губы, плотно их сжала. Сама себя обрекла на это. С тех пор, как попросила у него денег, я признала себя шлюхой. Он прав. Во всём.

— И ещё. С сегодняшнего дня ты будешь готовить еду и убираться в доме. Потрудиться всё же придётся, но хорошее вознаграждение скрасит твою скорбь. Я жду тебя вечером. С ужином.

Проводив его взглядом, упала на кровать и, зажав рот ладонью, заплакала. На что ты меня толкнул, Сеня? Как ты мог? Как мне это выдержать? И как напоминание о том, что расслабляться рано, зазвонил мобильник.

Икая от удушающих рыданий, взяла телефон и, нажав на зелёную клавишу, приложила его к уху.

— Ну что, как у нас дела? Где мои денежки, красавица?

— Скоро… Скоро будут. Я привезу… Через несколько дней.

— Хм… Хорошо. До конца недели ещё есть время. Я надеюсь на твоё благоразумие, Тата. Иначе отрежу твоему женишку ухо. А потом выпущу кишки. Вам обоим. Всё поняла? — по мерзкому голосу бандита было слышно, что он улыбается. Проклятый ублюдок.

— Поняла. Деньги будут.



ГЛАВА 4

В доме было тихо и, кажется, ни одной живой души, кроме меня. Я слышала, как внизу во дворе взревел мотор мотоцикла, и запищали автоматические ворота. Видимо, Шахбулатов уехал. Странно. Я думала такие мужчины предпочитают что-нибудь посолиднее, вроде устойчивых, мощных внедорожников. Хотя, что я о нём знаю?

Спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. Не заперто. Значит, держать меня здесь силой никто не собирается. Да и к чему это, если я сама на всё согласилась.

Но тогда что я видела в глазах Шаха? Что это было? Ярость будто какая-то. Или разочарование? Его почему-то взбесил мой ответ про деньги. Но разве не он сам нанимал меня?

Решив не заморачиваться насчёт хозяйских «тараканов», пошла на поиски кухни. Мне был отдан приказ приготовить еду и убраться. Вот и поработаю. Так хоть не буду чувствовать себя проституткой, ожидающей клиента. Просто домработница. Прислуга. А то, что с дополнительными услугами, так это временно. Как только рассчитаюсь с долгами — сразу же уйду. Уедем с Сеней куда-нибудь подальше и нарожаем детей. И будем жить долго и счастливо.

Кухня произвела неизгладимое впечатление, как и всё, что мне довелось увидеть в этом доме. О таких хоромах я не осмеливалась и мечтать, а видела их только на картинках да в кино.

В огромном холодильнике с двумя дверцами, как и ожидалось, нашла залежи деликатесов, которые готовить, увы, не умею. Стало горько. Я ведь всю жизнь только тем и занималась, что работала. Работала за двоих, по две-три смены. Вкалывала как проклятая. И что имею? Ничего. Долги лишь необъятные. А такие люди, как этот Шахбулатов, в золоте купается. Омарами да устрицами вот питается. И он явно не на заводе всё это заработал. Честным путём такого успеха не достичь. Попыталась представить своего Сеньку на месте Шаха и… Не получилось. Совсем никак. Видимо, некоторые люди рождаются с геном успеха.

Открыв в интернете вкладку сайта кулинарии, прошлась по списку рецептов. Я всегда так делала дома, когда не знала, что приготовить. Только чаще всего приходилось заменять большинство ингредиентов чем-нибудь попроще за неимением всяких каперсов, мраморного мяса и тому подобного. Сейчас же, наоборот, можно найти любой продукт, только желания готовить нет. И страшно немного почему-то. Что, если моя стряпня не понравится избалованному гурману? Понятно, конечно, что он не наденет мне тарелку на голову, но всё же будет неприятно… А может, он решит, что такая неумёха ему не нужна и проще будет заплатить кому-нибудь другому, более умелому?

Но деваться некуда, и я принялась за готовку. Остановившись на овощном рагу и запечённом мясе, погрузилась в работу и даже не услышала, как на кухню вошли. Повернувшись к столу, испуганно отпрянула, выронив из рук тарелку, и та разлетелась на блестящем полу вдребезги.

— Ой…

— Ты чего такая шуганная? — Нурлан наградил меня насмешливым взглядом, отчего захотелось съездить ему по лицу кастрюлей.

— Да потому что нельзя так подкрадываться! — выкрикнула в сердцах и тут же осеклась. — То есть… Вы хотя бы дали знать, что сидите здесь… Тарелку вот разбила.

— На счастье. Так у русских говорят?

— Угу, — завертелась в поисках веника, но найти его на такой огромной кухне совсем не просто. Здесь каждый шкафчик встроен так, что разберётся лишь профессионал. Наверное, у повара, который сейчас отсутствует, был диплом по этим шкафчикам. Не исключено, что и уволился он именно из-за этих шкафчиков.

Так и не найдя, чем убрать, начала собирать осколки руками. Нурлан присел рядом, забрал из моих рук остатки несчастной тарелки и бросил их в корзину.

— Не нервничай так.

— Я не могу, — замотала головой, глотая рвущиеся наружу слёзы. — Мне тяжело. Я чувствую себя здесь… Плохо. Он то злится, то спокоен, то снова отчего-то бесится. А я не знаю, как себя с ним вести.

Нурлан взял меня за подбородок, приподнял лицо.

— Слушай меня, и всё будет хорошо. Если бы ты послушала меня ещё вчера, то сегодня все мы были бы в отличном настроении. Что у вас пошло не так? Ты была с ним? — То есть… Он спрашивает, спала ли я с ним?

— Я…

— У вас всё было? — переспросил более настойчиво, и я кивнула. — И? Что пошло не так?

— Я заговорила о деньгах, и он разозлился. Ещё подарок… Он подарил мне подарок, но я не хотела его принимать, и он снова разозлился. В общем, я не знаю, по какой причине он разозлился.

Мужчина вздохнул, поднялся.

— Ну что ж ты… Так! Чтобы больше никаких разговоров о деньгах, ясно? Всё рабочие вопросы мне задавай. Он сказал мне перечислить десять штук тебе на карту. Завтра утром деньги будут у тебя. Но в следующий раз говори мне. Поняла?

Я радостно закивала, смахивая слёзы. Десять тысяч! Я смогу заплатить бандитам! Пусть это лишь часть той суммы, что мне предстоит выплатить, но уже хоть что-то. Теперь изверги не навредят нам с Сеней.

Нурлан подал мне руку, помог подняться с пола.

— И никаких слёз. Чтобы Бес тебя в таком состоянии не видел.

— Да… Я всё поняла. Спасибо, — улыбнулась ему, поправила волосы, а Нурлан склонил голову набок, разглядывая меня.

— А что он тебе подарил?

— Какое-то украшение.

— Какое-то?

— Я не открывала коробку.

— Тебе разве не нравятся украшения?

Пожала плечами. Конечно, нравятся. Какой женщине не нравятся драгоценности? И я обязательно порадовалась бы, если бы такой подарок мне сделал Сеня. Но дары Шахбулатова — это совсем другое.

— Ладно. Слушай меня. Вечером приоденешься, нацепишь улыбку и то украшение, и отнесёшь ему ужин. Он обычно по вечерам сидит в кабинете. Там, где вы вчера были. — Почувствовала, что краснею. Я до сих пор чувствую его между ног… — И сделаешь всё красиво. Будешь хорошей, послушной девочкой. Никаких лишних разговоров. Он должен наслаждаться твоим обществом, а не беситься. Отсоси ему, в конце концов, мне что ли женщину учить, как доставить мужчине удовольствие? — Кисло улыбнулась, опуская взгляд вниз. Мне бы кто выдал пособие, как вести себя с Шахом. Уж больно сложный человек. — У тебя там что-то горит, — кивнул в сторону плиты, и я, ахнув, бросилась к духовке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Посуда на тележке подпрыгивает и дребезжит, а я трясусь, словно в лихорадке. Да что там… Так меня не колотило, даже когда гриппом болела.

Бросаю взгляд на своё отражение в блестящей крышке блюда и стучусь в дверь.

— Да! — слышу сразу же, будто он ждал меня.

Прохожу внутрь, заталкиваю проклятую тележку. Ставлю её у того самого дивана, и по телу от воспоминаний о вчерашнем вечере проходит судорога.

— Добрый вечер, Беслан. — И что мне сейчас делать? Смотреть на него, как было приказано утром, или нет? — Ужин готов.

— Я хочу видеть твои глаза, — бросает строго, но негромко.

Отрываю взгляд от пола, что даётся мне очень непросто. Смотрю и, не выдержав тяжести его взгляда, спускаюсь ниже, к татуированной шее. И ещё ниже… к груди. Рубашка на нём полностью расстёгнута, что позволяет разглядеть его грудь, увитую такими же, как и на шее, тёмными наколками. Я вчера была так взволнована, что даже не обратила внимания, что его шею обвивает змея, а на широкой груди, подёрнутой тёмными волосами, распустила свои крылья страшная птица, похожая на орла, только вся в огне. Её ястребиный взгляд смотрит мне прямо в душу, и я резким выдохом выталкиваю из себя воздух.

Тем временем он откладывает на стол свои бумаги и приближается ко мне. Уже совсем рядом, даже улавливаю его запах.

— Ты боишься меня?

— Что? — заставляю себя взглянуть ему в глаза.

— Ты меня боишься, — уже не спрашивает, утверждает. Протягивает руку и кладёт её мне на плечо, большим пальцем поглаживает ключицу. — Красивая. Даже слишком красивая для такого урода, да? — поддевает бретельки и без того откровенного платья, спускает их вниз. — Посмотрим, что ты приготовила мне на ужин. — Кажется мне, он не о еде сейчас…

Платье падает на пол, и я остаюсь в чулках и чёрных стрингах. Не выдержав напряжения, обхватываю себя за плечи руками. Ожидаю, что он скажет убрать руки, но слышу лишь прерывистое дыхание. Он возбуждён. Так быстро?

Самое удивительное, что я тоже чувствую, как внизу, между складочек становится влажно. Этот мужчина странный. И я рядом с ним странная. Будто какая-то химия между нами возникает. Видно, Сеня правильно меня нимфоманкой называл. Мне хоть какой мужик…

От подобной мысли становится неприятно. Что, если всё и вправду так? Я продажная озабоченная девка, а долг — лишь предлог?

Знаю только одно… Я запуталась.

— Тата.

Так, соберись немедленно. Ты же репетировала. Давай!

— На ужин мясо, — как бы невзначай поправляю распущенные волосы, и это производит на него впечатление. Потому что Шах склоняется и, схватив меня в свои объятия, впивается губами в шею. Его любимое место, похоже…

Я откидываю голову назад, издаю тихий стон и обнимаю его. Мне не приходится играть, потому что всё получается само собой. Ожидание и фантазии были намного страшнее реальности. Сердце всё ещё колотилось в груди, но тот мандраж, с которым я зашла в кабинет, отступил и больше не беспокоил. Касаниям Шахбулатова присуща некая грубость и дикость, но, несмотря на это, они успокаивают.

— Я голоден. Очень, — оторвавшись от шеи, заглянул в моё лицо, чуть улыбнулся. — И ты, судя по всему, тоже. — Он же не о еде? Не о ней? Потому что есть я не хочу. Кое-чего другого желаю.

Но Беслан отпустил, и я снова обняла себя, явственно ощутив дискомфорт. Как ни в чём не бывало, он обошёл меня, сел на диван.

— Обслужи, — ох, как неоднозначно прозвучало… И я сразу же вспомнила слова Нурлана. Советы его, конечно, гадкие, но здравое зерно в них есть. Я ведь здесь не для того, чтобы моралистку из себя строить. Мне платят за другое.

Наклоняюсь за платьем, но Шах цокает языком, тем самым дав понять, что я должна остаться голой. Возбуждение простреливает промежность, и низ живота приятно потягивает. Я переступаю платье, оставляя лежать его на ковре, подхожу к тележке. Грудь больше прикрывать не могу, поэтому поворачиваюсь к Шаху боком и, немного склонившись, беру в руки блюдо и приборы в конверте.

Ставлю перед ним на столик, выравниваюсь, вновь прикрываясь руками, и поднимаю глаза. Беслан рассматривает моё тело, чуть склонив голову набок. Глаза горят, и жар внутри меня разгорается ещё сильнее. Следуя своему плану, опускаюсь перед ним на колени, и это зрелище вкупе с обнажённостью производят на него впечатление. Шах ловит мой подбородок, глядит так странно… Снова взгляд его становится будто безумным.

— Давай, Тата. Воплоти эту фантазию в жизнь.

Я застываю. Откуда он знает? Будто мысли мои прочитал.

Краснею и, чтобы прервать этот неловкий момент, тянусь к его ширинке. Беслан откидывается назад, даёт мне свободу. А я вдруг теряюсь… Ему снова удалось выбить меня из колеи.

Он ждёт молча. Просто смотрит. Не подгоняет и не мешает настроиться, но и не помогает. Будто ему нравится наблюдать, как я смущаюсь.

Выдохнув, расстёгиваю молнию на его джинсах, затем пуговицу. Гипнотизирую взглядом огненную птицу, или, правильнее сказать, она меня. Освобождаю налитый, ровный член с ярко выраженной бархатной головкой и обхватываю его губами. Вот и всё… Я шагнула в пропасть.

* * *

Она осторожно проводит по головке языком, обхватывает её губами и погружает в рот. Там так влажно и горячо, что кругом голова, и яйца по швам трещат.

Это определённо лучше, чем ему представлялось. В сотни, в тысячи раз. Как ни с одной. Почему же он так на ней помешан? Как долбаный псих. Последнее, как раз, никогда не было тайной ни для кого, но это… Это совсем другое. Будто что-то заклинило в башке контуженой. Один взгляд на простую девчонку — и гроза криминального мира Шах в торчка превратился. В зависимого, больного наркомана.

Запустив пальцы в её волосы, надавил на затылок, заставляя принять член глубже.

— Расслабь горло, — надавил сильнее, но сопротивления не встретил. Она поддалась, только на дне широко распахнутых глаз увидел панику. — Расслабь и дыши носом, — протолкнул в неё окаменевший хер и замер, сдерживаясь, чтобы позорно не спустить в первую же минуту.



Ни одна женщина так на него не действовала. Ни одна так не заводила, чтобы до оскомины хотелось разложить её прямо на полу и, растолкав её ноги в стороны, оттрахать до потери пульса.

Она закашлялась, отпрянула.

— Я не профи в этом деле… Если что-то не так…

— Всё так, — надавил на затылок, эгоистично желая продолжения. Видеть, как член погружается в её рот и исчезает там. Как скользят по стволу её губы. И взгляд… Этот взгляд больших, влажных глаз.

Она послушно повторяет движение его руки, тонкие пальцы царапают кожаную обивку дивана, а он жрёт её взглядом. Это даже лучше, чем чувствовать её. Видеть. Предвкушать каждый жест её ладошки, что легла на подрагивающий ствол и чуть сжала у основания.

Со стоном разрядился ей на язык, размазывая головкой сперму по припухшим губам и наблюдая, как капли стекают ей на подбородок и падают на грудь.

Нет. Его фантазия даже близко не похожа. В реале эта забава с Татой намного лучше.

Она растерялась. Потупив взгляд, застыла, а щёки порозовели. Не глотала никогда. А может, ему просто так хочется. Чтобы только для него, только с ним всё впервые.

— Возьми, — взяв со стола коробку с салфетками, протянул ей. В грудине жжёт от нехватки воздуха и чего-то дико странного. Непривычного, инородного. Как будто…

— Я могу идти? — разрезает тишину дрожащим голосом, и Бесу очень хочется думать, что это из-за одышки, а не потому, что ей противно. Но если быть реалистом, то, конечно, вряд ли из-за одышки.

— Нет.

— Почему? — вскидывает на него взгляд широко распахнутых глаз.

— Потому что мы не закончили.

Внутри зреет глухое раздражение. Она ради денег всё терпит. При малейшей возможности пытается сбежать. А он тут с инородными ощущениями, блядь.

— Хорошо, — вытирается салфетками, поднимается с колен. — Тогда можно я в ванную схожу? На пару минут?

— Можно, — с раздражением застёгивает ширинку и поднимается с дивана. Наверное, слишком резко, потому что она шарахается в сторону. Поднимает платье, пытается его надеть. — В доме никого нет, иди так.

— Но…

— Ты меня не слышала?

Она аккуратно складывает платье и кладёт его на подлокотник кресла. Даже смешно становится от этого наива.

Пока она идёт к двери, Бес с упоением разглядывает упругую, маленькую задницу. Хороша. Тут не поспоришь. Это же каким мудаком нужно быть, чтобы позволить такой девчонке телом торговать? Будь она его, привязал, замуровал бы в доме, но не отпустил бы. Тем более, к другому мужику. А её женишок сраный чем думает? Неужели не интересуется, где невеста ночует? Интересно, что она ему насочиняла? Сказочница, блядь, с наивным взглядом.

Она, как и обещала, вернулась через несколько минут. Отыскала его взглядом у окна и, стыдливо прикрывая грудь, подошла.

— Ты всегда смотришь туда, почему? — вот так с разбега прямо в десятку.

— Просто смотрю. А что?

— Не просто… Ты будто кого-то ждёшь.

Вздохнул. Он никогда не говорил об этом. Ни с кем. Да никто на его повадку и внимания не обращал.

— Это, скорее, привычка осталась. А так уже давно не жду.

— А кого ждал?

Оттолкнувшись от подоконника, прихватил её за талию и прижал к себе.

— Давай лучше поедим. Я проголодался. Что там у нас? Мясо?

* * *

Я так и не смогла проглотить ни кусочка. И даже не из-за привкуса во рту, а от стыда и смущения. Не то чтобы минет был чем-то ужасным и постыдным, и от слова «секс» я в обморок не падаю. Но то, как я себя вела… Это же что-то необъяснимое. В моей жизни был лишь один партнёр до Шаха — Сеня. И ни разу я не вела себя с ним так раскованно. Я делала ему минет, но это происходило не так. Не бездумно, словно падая в пропасть, когда отключается разум, и действуют лишь голые, животные инстинкты. С Бесланом всё по-другому. С ним ярко, остро, больно и сладко одновременно. В его касаниях нет нежности, а дерзость и грубость меня возбуждают, заставляют желать большего. Ненормально, порочно и так сладко… Я всё больше боюсь его. Только теперь уже не физически, а на уровне инстинктов. Здравый смысл кричит: «Беги!», но я не могу. Я должна помнить о взятых на себя обязательствах…

Он откладывает приборы и бросает смятую салфетку на стол. Приобнимает меня за плечи, целует в висок. Улыбаюсь, заметив, что его тарелка пуста. Понравилось, значит?

— Очень вкусно, Тата. Спасибо. Хорошо, что отпустил домработницу в отпуск. Ты замечательно готовишь.

Что ж, это приятно. Мою стряпню хвалил и Сеня, но с ним всё воспринималось иначе. А Шах… Мне кажется, от него не часто люди слышат похвалу.

— А что ты любишь? Я могла бы завтра приготовить что-нибудь по твоему заказу, — робко прижимаюсь к его тёплой, обнажённой груди, делая вид, что всё нормально. Так и надо ведь. Но сердце колотится о рёбра настолько сильно, что вот-вот выскочит.

— Мне всё равно. Я всеяден. Завтра приготовишь мне завтрак что-нибудь на свой вкус, — склоняется к моей шее. Скользит по яремной вене языком. А я пытаюсь оставаться в сознании. Завтрак… Завтрак. Это что же, в постель? — В постель, — отвечает мне эхом. — Голенькая. Как сейчас, — от шёпота на ушко на коже проступают «мурашки», а рука Беслана ныряет в мои трусики. — Можно даже без белья.

— Подожди! — хватаю его за запястье и отодвигаюсь. — Мне нужно в комнату. Ненадолго. Можно?

Птица на его обнажённой груди сверлит меня огненным взглядом, а в глаза Шаха я не смотрю. Боюсь, там ещё хуже…

— В чём дело?

— Мне нужно сделать один звонок.

Я совсем забыла, что вечером должен позвонить тот бандит. Если не успею ответить или перезвонить, Сене могут причинить вред. Пока я тут развлекаюсь…

— Сейчас? — спрашивает с нажимом, явно недоволен.

— Только один звонок. Пожалуйста. Всего пару минут.

Он хватает со стола бутылку с водой, пьёт из горлышка.

— Быстрее давай. Я жду.



ГЛАВА 5

Я, и правда, чувствую свою вину перед Шахом. Ведь он платит деньги и хочет получать качественное обслуживание — так он, кажется, сказал? А я постоянно все порчу. От этого мне действительно совестно, но проигнорировать бандитов не могу. Это может плачевно закончиться.

Забегаю в комнату и, схватив телефон, нажимаю кнопку блокировки. Так и есть. Два пропущенных. В панике набираю проклятый номер, но он засекречен, и обратный вызов не идёт.

— Да чтоб тебя! Давай же!

И как только страх проникает глубже в сердце, мобильный в руке оживает.

— Алло? — отвечаю тихо, сжимаю телефон до треска.

— Ты не ответила на звонок.

— Да… Простите. Я была занята. Я на работе.

— Меня это не волнует, — премерзкий голос старика скрипит, как дверь в старом доме, и на меня почему-то накатывает тошнота. — Что там с моим баблом, соска? Завтра воскресенье.

— Я помню. Мне на работе выдали аванс. Завтра деньги будут.

Бандит хмыкает, чувствую, что ухмыляется. Гадкий подонок.

— Знаю я, на какой ты работе работаешь. — По телу проходит озноб, и я крепче сжимаю трубку — вот-вот раздавлю. — Ты же с богатым фраером трахаешься, да? Лёгкий путь выбрала, девочка. Слушай меня сюда. Хоть слово вякнешь своему «работодателю», я с тебя три шкуры спущу, поняла?

— Это вас не касается! Вам нужны деньги, я вам их верну. Остальное — не ваше дело! — повышаю голос.

— Закрой свою пасть, лярва! — рявкает в ответ, а я прикусываю нижнюю губу. — Теперь у тебя будет новое задание! Будешь работать под прикрытием. Про Джеймса Бонда слыхала? — и снова хохочет, будто рассказал какую-то забавную шутку. Меня же его слова настораживают.

— О чём вы?

— Будешь выполнять кое-какие поручения. Для начала напиши адрес, сделай фотографии его дома и щитка с сигнализацией. Узнай всё о системе безопасности и где стоит сейф. Завтра я передам тебе кое-что, надёжно спрячешь. Поняла? — его тон из угрожающего переходит к вкрадчивому, и это пугает ещё сильнее. В районе желудка становится больно.

— Я не буду этого делать, — заявляю твёрдо, на что старик сдавленно кашляет, а потом сипло отвечает:

— Ты будешь, сука. А то я твоему хахалю нос отрежу. Нет, сначала пальцы. Один за другим. Потом руки. Потом пальцы на ногах, а потом…

— Прекратите! Прошу вас… Что же вы делаете? Меня ведь за это могут посадить…

— А перед тем, как отрезать ему уши, я расскажу, что его женушка трахается с богатым мужиком. За бабло. Как шалава. Хотя, почему «как», да?

— Я поняла. Остановитесь, пожалуйста. Я всё сделаю. Дайте мне Сеню. Я хочу его услышать. Хотя бы пару слов, — смахиваю слёзы, для себя уже всё решив. Если не будет другого выхода, я сделаю то, что просит этот подонок. Всё равно уже по уши погрязла.

— Тата? Ты как, котёнок? С тобой всё хорошо?! — такой вот он у меня, Сенька мой. Сам в плену, а волнуется обо мне. Услышав его голос, чувствую притупленную радость.

— Привет, милый. Ну как ты? — придаю голосу уверенность и спокойствие. Пусть думает, что всё хорошо и скоро я вытащу его оттуда. Бедный… Какой же ад он там переживает.

— Я нормально, Тат. Всё путём. Меня не обижают. Ты как? Эти твари сказали, ты работаешь где-то? Что за работа? — Я застываю. Воздух вдруг становится горячим и жжёт при вдохе лёгкие.

— Да так… В одну фирму устроилась. Представляешь, взяли. Работаю, правда, много, но уже выписали аванс, — и каменею, потому что за приоткрытой дверью, замечаю тень. Шахбулатов идёт! — Завтра внесу первый платёж за кредит. Может, куплю себе новый телефон или что-нибудь ещё, — намеренно повышаю голос. — Да, всё хорошо, в общем-то. Директор замечательный, понимающий. Ты не переживай, милый.

— Ты не одна, что ли, Тат? Что, Олька пришла, да? Ты ей скажи, всё нормально у меня, пусть не волнуется.

Беслан смотрит на мою грудь. Откровенно пожирает её своим потемневшим взглядом. Хоть бы не заговорил сейчас…

* * *

Милый. Милый, мать его. Она его милым называет. А милый-то даже не догадывается, как она зарабатывает. Разумеется. Ни один мужик не позволил бы. Убил бы к херам собачьим.

В голове вдруг зашевелилась подленькая мысль. Рассказать этому ушлёпку, чем занимается его невеста, а потом посмотреть на её реакцию. Будет отрицать? Плакать и доказывать, что не делала этого? Или ей плевать на мнение жениха, как и на него самого?

Блядь, ну почему?! Почему ему, Бесу, было суждено зависнуть на продажной девке? Именно на такой шлюхе!

Толкнув дверь, прошёл в её спальню. Девчонка вскочила на ноги, распахнула всё ещё припухший после его члена рот.

— Милый, мне пора. Тут мне по работе звонят. Ты береги себя, ладно? Целую, — и, отбросив телефон на кровать, виновато склонила голову. Как играет, а, сука.

— Жених звонил? — скрыть раздражение в голосе не вышло. Она захлопала длинными ресницами, поёжилась. — Отвечай!

— Да. Жених. А что? — взвилась, вскидывая на него вызывающий взгляд.

— Когда ты на работе, он не должен тебя отвлекать, — и прежде, чем она возразила, шагнул ближе. — Ясно?

Она облизнула покрасневшие губы, неловко прильнула к нему.

— Не сердись. Этого больше не повторится, — заглянула ему в лицо, тепло улыбнулась. — Завтра воскресеньe. В договоре было написано, что я могу брать один выходной в неделю. Можно мне завтра устроить выходной? Мне нужно кое-что уладить. А потом я вернусь и буду выполнять свои обязанности. Пожалуйста, — смотрит с такой нежностью, что, не знай он истины, повёлся бы на эти сладкие сказки. Вот хитрая сучка.

— В город собираешься?

К женишку своему? Хорошо, хватило ума не задать этот вопрос вслух.

— Да, — отчего-то нервничает, переминается с ноги на ногу. Боится, что не отпустит?

— Утром приедет Нур, отвезёт тебя. Вечером ты должна быть у меня, — хера с два он теперь оставит её на ночь с ним. — И, Тата… Надеюсь, ты помнишь все пункты договора. Пока ты со мной, ни одного другого мужчины. Мне плевать кто он — жених, муж, любовник. Не трахаться, — склонился к её лицу, явно увидел в глазах испуг. — Всё ясно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не нарушу условия. Обещаю.

Это её «обещаю» позабавило. Как и то, что она разговаривала со своим женихом голая и оттраханная в рот. Какое-то чёрное злорадство. Он не видел этого ушлёпка, но уже ненавидит его, как злейшего врага. А что случается с врагами Шаха? Правильно. Они погибают.

* * *

Он почему-то злился. Видимо, своей болтовнёй по телефону, я сбила его настрой на секс. Быть может, его останавливала мысль о моём женихе, ведь Шах слышал, как мы говорили. Пожалуй, это не особо приятно…

Но тревожило и сильно расстраивало другое. По идее, это меня должна бы притормозить мысль о Сене. Однако неудовлётворённое желание плескалось внизу живота и, хоть я старательно его подавляла, оно не уходило.

Нельзя, Тата… Нельзя. Это всего лишь работа. Не вздумай надеяться на что-то с этим мужчиной. У тебя есть Сеня, и он ждёт тебя!

Но где-то глубоко внутри я осознавала, что не почувствовала ничего во время звонка. Никаких укоров совести. Я сидела на кровати в одних чулках и трусиках, с привкусом спермы во рту и с лёгкостью обманывала своего жениха. Никогда бы не подумала, что могу быть такой дрянью.

Беслан поставил чашку с травяным чаем на блюдце, склонил голову, разглядывая меня. Я уже в халате и сижу на стуле напротив. Смотрю в ответ.

— Он недостоин тебя, — выдаёт спустя полчаса молчания. Оригинально. О чём он думал всё это время? Обо мне, что ли?

— Ты о моём женихе? — голос сел, и мне пришлось откашляться.

— О нём.

— Почему же он недостоин?

— Потому что лох. При нормальном мужике баба не гуляет, — бросает резко и нервно поправляет часы на запястье. А я смотрю на них, и проскакивает мысль, что стоимость этих часов могла бы половину долга закрыть. А пара таких аксессуаров спасла бы нас от бандитов.

— При нормальном — это при каком? Таком, как ты? Ты лучше? — внутри растёт раздражение, хотя причина тому не Шах. Просто обидно. Отчасти потому, что я понимаю — он прав. Да! Ведь будь мой Сеня хоть немного разумнее, всего этого не произошло бы.

— Я бы не назвал себя нормальным. Но я всегда знаю, где находится моя женщина. Знаю правдивую версию, а не ту, которую она захочет мне скормить. Так что, да. Отвечаю на твой вопрос: я лучше. Пошли в спальню, — поднимается и, тяжело ступая, выходит из кухни.

Я облизываю пересохшие до шершавости губы, залпом выпиваю чай. Главное, не нервничать. Ну и что, что он странный? Мне же не замуж за него идти. Потерплю несколько месяцев и на свободу. Представлю, что нашла работу в сложном коллективе.

Наспех сполоснув чашки, иду наверх. Дверь в его спальню открыта, а значит, я должна зайти туда. Перешагиваю порог и встречаюсь взглядом с огненной птицей. Шах стоит у кровати, раздевается.

— Закрой дверь и проходи.

Он почему-то изменился. Не смотрит на меня, не пожирает взглядом зелёно-карих глаз. Это, может, даже к лучшему, так я не буду смущаться. Но всё же опасаюсь этой перемены. Если он меня вышвырнет, то деньги не собрать вовек…

Отшвыривает покрывало, ложится на кровать поверх одеяла и надевает презерватив. Раскатывает по упругому стволу вниз.

— Иди сюда, Тата.

Я подхожу ближе, снимаю халат под его пристальным вниманием. Больше никаких указаний не звучит, и я импровизирую. Стаскиваю с себя трусики, взбираюсь сверху, стараясь не смотреть на угрожающе вздыбленный, обтянутый латексом член. Беру его в руку и, глядя Беслану в глаза, опускаюсь. Я всё ещё возбуждена, и тело требует разрядки, поэтому моя промежность впускает его без проблем и дискомфорта.

* * *

В ней так горячо, так сладко, что с губ срывается какой-то невменяемый хрип, похожий на стон. Обхватывает её бёдра и сдавливает их пальцами, заглядывая в её лицо. Почему влажная? Смазала себя чем-то. Или…

Положив ладони на его грудь, замерла, прикусив нижнюю сочную губу, взглянула на татуировку. Осторожно провела пальцами по выпуклостям шрамов.

— Они и здесь… Так много… — прошептала одними губами, и его накрыло.

Схватив девчонку за запястья, опрокинул на постель и, подмяв под себя, вошёл глубже. И ещё раз… Пока она не заскулила и обняла его ногами, подаваясь навстречу. Подняла дрожащую руку, коснулась шрама на лице. А Шаху вдруг показалось, что она хочет его о чём-то спросить. Или сказать?

— Что?

— Ничего, — улыбнулась, отталкиваясь от постели, буквально насаживаясь на его член.

Дразнит. Играет с ним. Завлекает своей улыбкой. А Беслану по кайфу. Так, что поджилки трясутся.

Стискивает в своих объятиях, с силой прижимает к себе и вдалбливает её в постель до красных точек перед глазами. Размазывает, вбивается, а девчонка громко стонет и раздирает своими короткими ногтями его плечи. Срывается на крик и, содрогнувшись, кончает, запрокинув голову и широко распахнув глаза. Её дрожь плавно перетекает в него, и Беслан уже не может остановиться. С тумбочки что-то со звоном падает на пол, а кровать ударяется о стену, пока он доводит себя до кондиции. Слышит её всхлип, и помутнение забирает его с головой.

Скатившись с неё спустя минуту, закрыл глаза. Так накрыло, что мозги расплавились. Чуть кости обоим не раскрошил.

— Как ты?

Она со стоном привстала, прижала к груди покрывало.

— Нормально… — пробормотала растерянно. — Я что-то… Устала. Можно я пойду?

Он вообще-то не планировал её отпускать. Не так быстро, по крайней мере. У него на эту ночь была уйма планов, но что-то разошёлся, надо бы притормозить. А то так недолго замучить её. А главное себя. Если Шах потеряет голову… Это всё в одержимость выльется. В такую больную, что погубит и себя, и её.

— Иди. И не забудь утром про кофе.

Она сползла с кровати, отыскала свой халат. Быстро преодолела расстояние к двери, и уже из коридора донёсся её всхлип…

* * *

Прохладный душ не смыл желание и даже немного не остудил. С тех пор, как она поселилась в его доме, будто крышей поехал. Такое ощущение, что на завтрак, обед и ужин он жрёт конский возбудитель.



Перестал спать, есть, думать о чём-либо, кроме неё. И этой ночью не смог уснуть. В ушах всё время звучал её плач из коридора. Никогда женщины не рыдали ни в его постели, ни даже за его дверью. Он, конечно, не мужчина мечты, а, скорей, наоборот, но это не мешало ему хорошо трахать и платить за это так же хорошо. Только этой чего-то неймется. Будто нос от него воротит. Настолько урод? Но зачем тогда согласилась? С её внешностью найти себе богатого «папика» не проблема. Правда, едва ли кто-то платил бы ей столько, сколько платит Беслан. Видимо, в этом и кроется причина.

Вышел из ванной, а она уже в его спальне. Стоит с подносом и растерянно смотрит вниз, туда, где у него топорщится полотенце.

— Доброе утро, Беслан. Я завтрак принесла, — последнюю фразу чувственно выдыхает, и щеки заливаются румянцем. Охренительная способность, честно. Одни её раскрасневшиеся щёки могут заставить Шаха кончить.

— Я сделал тебе больно вчера? — сбросил полотенце, кивнул в сторону тумбочки: — Поставь туда.

Тата растерянно улыбнулась и, водрузив поднос на тумбочку, встала напротив. Украдкой зыркнула вниз и снова вверх, ему в глаза.

— Нет… Всё было замечательно, — взгляд не отводит, значит, не врёт.

— Тогда почему ты плакала, когда вышла?

Вздыхает и слышно, как похрустывает пальцами. Нервничает.

— Я… Это сложно объяснить. В общем, у меня бывает такое. Когда очень хорошо, почему-то хочется всплакнуть.

Шах уставился на неё, попытался переварить ту пургу, что она несёт. Когда хорошо — плакать хочется? Это та самая пресловутая бабская логика?

— Если тебе плохо со мной или больно — ты должна сказать, Тата. Поняла?

Она быстро закивала. Явно желая закончить этот разговор побыстрее.

— Всё нормально. Правда.

— А почему ты одета? — окинул её халат придирчивым взглядом.

Она тут же смекнула, развязала пояс, и Шах, ухмыльнувшись, содрал его вниз и швырнул на пол. Она ахнула и вскрикнула, когда толкнул её на кровать, а упав, отползла к изголовью.

Бросив быстрый взгляд на поднос, заметил там вазочку с мёдом и, потянувшись к ней, макнул туда пальцы. Размазав мед по её животу, впился в него губами, чуть прихватывая зубами. Тата вздрогнула, опасливо вцепилась в его плечи.

— Беслан…

— Тихо, — подтянув её к себе за ноги, устроился между них и достал тару с медом.

— Ооох, — выдохнула со стоном, когда он испачкал её сосок и склонился, чтобы облизать его. Затем второй.

Дальше шея и плечи. Он со скрупулезностью маньяка обмазывал её сладкой патокой и пожирал, облизывал, высасывал из неё сладость. Когда добрался до губ, она развела ноги шире и, взяв в свою руку каменный член, направила в себя. Обхватила его пальцы губами и, со стоном посасывая их, подалась вперёд.

— Обожаю мёд… — прошептала влажными, искусанными им губами.

Шах с рыком погрузился в неё до предела, схватил липкими пальцами за бёдра и принялся вколачиваться в теплую сердцевину. Туда, где чуть покрасневшие от вчерашнего секса лепестки, обнимают его ствол.

— А я тебя обожаю, — процедил сквозь зубы. Как это вышло, сам не понял. Хорошо, что она не услышала его, запрокинула голову и что-то неразборчиво простонала. Охуенный завтрак.

* * *

— Привет, — Нур заглянул в приоткрытую дверь, а перед этим, что примечательно, постучал.

— С каких пор ты спрашиваешь разрешения прежде, чем вломиться ко мне?

— Так ты же не один теперь в своей пещере обитаешь. Говорят, у страшного, злобного дракона наложница завелась, — поиграв бровями, оглянулся. — Кстати, а где она? Уже схарчил?

Бес хмыкнул. Почти так и было.

— Хорош зубоскалить. Дело есть, — подождал, пока Нур закроет за собой дверь, подойдёт ближе. — Я дал Тате выходной. Ты отвезёшь её в город. Присмотри за ней. Я хочу знать, куда она поедет.

— Так домой, куда же ещё. Жених у неё вроде есть. — Нур зевнул, завалился на стул.

— По поводу этого лоха. Информацию о нём к концу дня мне на стол.

Лис расплылся в ухмылке.

— Хочешь знать соперника в лицо?

— Нет, убрать его хочу. С дороги.

Пока только с дороги. Впрочем, женишок не обещал стать проблемой. Лох он и есть лох.

Улыбка Лиса тут же потухла.

— Бес… Слушай, ну это уже слишком. Ты же говорил, она только развлечение. Зачем портить девчонке жизнь?

— Ты меня услышал, — громыхнул в ответ.

* * *

Всю дорогу Нурлан бросал на меня какие-то странные взгляды. При этом долго молчал, хотя я видела, ему не терпится о чём-то спросить.

— Что? — не выдержав напряжения, взглянула на него в ответ.

— Смотрю и думаю, что в тебе такого? Вроде обычная девчонка. Чем ты его так цепанула?

Я так некстати вспомнила утреннее приключение и покраснела, наверное, до самых корней волос. Вот же дурацкая привычка.

Мимо хитрого Нура это не прошло, и он подался вперёд.

— Осторожнее, девочка. Бес опасный мужик. Очень. Не знаю, что ты там себе придумала, но если его с ума окончательно сведёшь, сама не рада будешь, — снова расслабленно привалился к спинке сидения. — Где тебя высадить?

Я назвала адрес банка, где должна была снять деньги для бандитов, и замолчала. Мне не нравилось то, что сказал Нурлан. Как и сам Шахбулатов со своим странным переменчивым настроением. Он же не собирается в меня влюбляться? И я сейчас не о том светлом и прекрасном чувстве, которым болеть так приятно. Я о том сумасшествии, что вижу в его глазах каждый раз, когда их взгляд направлен на меня.

И что значит «свести его с ума окончательно»? Разве я свожу? Я просто выполняю то, за что мне платят. Ведь так?

В кафе шумно и многолюдно, что успокаивает. Значит, нападать не станут. Оглядываюсь по сторонам. Какой-то парень в бейсболке и солнцезащитных очках за дальним столиком машет мне рукой, и я не спеша двигаюсь в его сторону.

— Добрый день, — сажусь на стул, настороженно смотрю на парня. Из-за очков я не вижу его глаз, и это немного нервирует.



— Принесла?

— Да. Вот, — протягиваю ему пакет, облизываю пересохшие губы.

Лениво чавкая жвачкой, ухмыляется.

— Ты б ещё мешок притащила. Давай, — вырывает из моих рук пакет, заглядывает внутрь. — Пересчитывать не буду, но если наебала — бошку снесу, сечёшь?

Меня коробит от его омерзительного сленга и отвратительной привычки чавкать во время разговора. Тоже мне, мачо уличного посева.

— Там десять тысяч, как и договаривались.

— Окей. На вот, тебе передали, — сует мне в руку какой-то свёрток, и я отчего-то испугавшись, бросаю это на стол.

— Что это такое?

— Забери. Чуть позже тебе позвонят, дадут инструкцию. Всё, давай, — сунув пакет за пазуху, быстро вскакивает и мгновенно теряется в толпе. Я пару минут смотрю на сверток, опасаясь к нему притронуться.

— Что заказывать будете? — звучит над головой уставший голос официантки и далее следует заученный текст: — Есть бизнес-ланч за триста пятьдесят рублей, туда входит первое на выбор, второе на выбор и напиток…

— Тоже на выбор? — вскидываю на неё взгляд, улыбаюсь.

— Ага, — мою шутку явно не оценили.

— Принесите просто чашку кофе. Капучино, если можно.

Девушка тяжело вздыхает, захлопывает свой блокнотик и удаляется, а я беру сверток и заталкиваю его в сумку.



ГЛАВА 6

Мне очень хотелось узнать, что там, в том свёртке. Но посмотреть боялась. А вдруг там бомба? Я даже прислушалась к своей сумочке, вроде не тикает. Но это только в кино бомбы тикают, чтобы их мог обнаружить главный супергерой. А в реальной жизни, думаю, всё по-другому.

Но тогда разве я не должна посмотреть? А вдруг, и правда, что-то опасное? Уж точно ничего хорошего эти сволочи туда не положили. Зашла на пустую остановку и, оглядевшись вокруг, присела на лавочку. Выдохнула. Рано или поздно мне всё равно придётся узнать, что там.

Достала вещицу и стащила с неё кусок бумаги. Обычный аптечный пакетик, а в нём какой-то пузырёк. На бутылочке ни инструкции, ни даже названия.

— Это ещё что?

В ответ мне мяукнули, и я взглянула в сторону на маленького полосатого котёнка. Он смотрел на меня огромными зелёными глазами и вздымал холку, видимо, от падающих на него мелких капель. И только сейчас я поняла, что начался дождь, да и загнал меня под навес, видимо, тоже он.

Котёнок осторожно ступил вперёд, замер. Сделал ещё шажочек и снова остановился. Судя по всему, он прятался здесь, но пришла одна ошалелая тётка и спугнула его. Худой, с подрагивающим от ветра хвостиком, он пытался отвоевать своё укрытие, а я опустила руку вниз и поманила его пальцем.

— Кис-кис-кис. Давай же, иди. Я тебя не обижу. Ну же?

И малыш потихоньку потопал, не распознав во мне угрозы. Сел неподалёку, мяукнул.

— Прости, у меня ничего нет, — развела руками. Раньше я часто таскала с собой бутерброды на работу и половину скармливала бродячим собакам и кошкам. А сейчас вот, как назло, ничего. Да я и сама не ела сегодня. Не считая мёда утром…

Котёнок подошёл ближе, снова мяукнул. Ну вот.

— Эх ты, бродяжка… Ну что мне с тобой делать? С собой, что ли, взять?

Котёнок, будто поняв мои намерения, прыгнул прямо на колени и своими грязными лапками в мгновение ока затоптал светлые джинсы.

— Эй! — прикрикнула на него, и малыш присел, прижав ушки к голове. — Прости, я тебя испугала. Ну, ладно. Раз ты пришёл ко мне, значит — мой. Пойдём-ка, — сунув его под просторную футболку, прижала мокрое тельце к себе. — Надеюсь, ты не лишайный, — и прыснула, представив, как принесу подобную заразу Шаху.

Домой я так и не зашла. Хотелось позвонить Оле, поговорить с ней, но тоже не стала. Мне было стыдно перед ней. Ведь она знала, чем я занимаюсь. И хоть это всё из-за её брата, но… Что-то меня отталкивало. Наверное, всё же смущение и страх, что однажды об этом узнает и Сенька.

Вызвав такси, посадила котёнка на колени и назвала адрес Шахбулатова. Как оказалось, выходной мне совсем не нужен. Так я только больше маюсь и не нахожу себе места. Лучше будет не брать пока выходных. До того времени, пока снова не наступит день оплаты, или бандиты не отпустят Сеню. Что ж, побольше заработаю, как бы гадко это не звучало.

Охранник у ворот молча пропустил меня, и мы с Полосатиком (так я его назвала по дороге) вошли в дом.

— Эээ… Привет, — растерялась наткнувшись на Шаха прямо у порога. Он был одет в кожаную куртку и джинсы. На мотоцикле, наверное, гонять идёт.

— Ты рано, — он сдвинул брови, и они сошлись на переносице. — Что-то случилось?

— Да нет. Я просто решила пораньше приехать.

Полосатик, которого я прижимала к груди, мяукнул, привлекая к себе внимание, и брови Беслана на сей раз подпрыгнули вверх.

— А это что такое?

— Я его нашла на улице. Не бросать же. А он у тебя мышей будет ловить, — какая идиотская отмазка. Даже Полосатик поднял на меня удивлённый взгляд. Мол, я бы не против, да откуда в таких пенатах мыши возьмутся?

— Убери его. Никаких животных здесь чтоб не было, — настроение Шахбулатова моментально скатилось на нулевую отметку. Надо же, оказывается, существуют люди, которым маленькие котята могут испортить настроение.

— Это же всего лишь котёнок. Чем он помешает? И еды ему много не нужно. Я сама буду о нём заботиться, и ты даже не заметишь его присутствия.

— Ты будешь заботиться обо мне, Тата. И только. Никаких животных, я сказал. Тем более кошек. Верни его туда, откуда взяла, — бросил странный взгляд на малыша и, цыкнув, обошёл меня. — Вечером ко мне массажистки придут, впустишь. Они всё знают, — дверь перед моим носом захлопнулась.

Вздохнув, посмотрела на Полосатика, а он жалобно мяукнул в ответ.

— Видишь, какой хозяин здесь злой? Чудовище просто. Нам с тобой нужно найти тебе жильё. И желательно побыстрее, а то злой дядька Бес сожрёт тебя на завтрак. — Котёнок округлил свои зелёные глазки, поджал дрожащий хвостик. — Пойдём, спрячу тебя пока в своей комнате. Ты только сиди тихонько и никуда не бегай, ладно?

* * *

Она говорила с комком шерсти, как будто он, и правда, что-то понимает. Ещё и его, Беслана, обсуждала с этой пушистой хернёй.

Усмехнулся. «Злой дядька Бес сожрёт тебя на завтрак». Неужели в самом деле так о нём думает? Дурёха. Злой дядька Бес тебя сожрёт. На завтрак, обед и ужин. Будет растягивать и кайфовать. Обмазывать её мёдом и…

— Шеф, вам гараж оставить открытым? — из мыслей выдернул один из охранников.

— Нет, закрой. Я сегодня подольше погоняю. Следите за моей гостьей. Чтобы никуда не уходила.

Прохладный ветер должен освежить голову. Обычно Беслан приводил мысли в порядок именно на байке, мчась на скорости по ночному городу и переваривая всё, что нужно было переварить.

В этот раз не получалось. Так прочно засела одна единственная мысль о ней, что другим просто не было места. Она уже не просто навязчивая идея. Всё намного хуже. Шах чувствовал, как незримо меняется он сам. Как эта девчонка просачивается под кору головного мозга и отравляет собой разум.

Блядь, как же хотелось вернуться назад. В тот день, когда он впервые её увидел и превратился в долбаного зомби, с одной только целью в жизни — вставить в неё свой хер.

Что будет, когда она решит, что больше не хочет с ним спать даже за деньги? Что тогда, Шах? Сможешь её отпустить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хрена с два. Не сможет. Потому что дал себе волю, получил её, распробовал. Как последний кретин повёлся на минет и жратву. И хоть до утра кружи по городу, не остывает нутро. Привяжет её к кровати, запрёт в своём доме и не выпустит.

Попал, ты, Шах. Попал.

* * *

— И что это? — Нурлан задал тот же вопрос, что и Беслан, только без презрения во взгляде. Скорее, с жалостью.

— Ну ты же видишь, — решила, что самое время воспользоваться хорошим отношением к себе, чтобы помочь малышу. — Котёнок. Маленький, брошенный котёнок. Смотри, какой милый.

В подтверждение моих слов Полосатик мяукнул и заурчал. Думаю, я на его месте тоже урчала бы — вылакал почти стакан молока и слопал кусок мяса величиной с его голову. И куда только влезло в такого кроху. После я искупала его своим шампунем, и теперь он походил на пушистый шарик, а зад от переда можно было отличить только по хвостику, что всё ещё подрагивал. Бедняжка так долго был на улице, что согласился на все пытки, включая воду и фен.

— И чего котята от меня хотят? — белозубо усмехнулся Нур, щёлкнул меня пальцем по носу.

Я сделала вид, что не заметила его сомнительной ласки и тёплого тона.

— Чтобы ты взял его к себе, — вздохнула. Тяжело будет расставаться с Полосатиком. Ведь он уже стал моим другом. Такой умный, хорошенький, премилый… Ну как его отдать?

— Не понял? — Нур нахмурился.

— А что такого? Ты не любишь животных? У тебя семья есть? Дети там… Он им понравится. Будут дружить.

Нурлан удивлённо уставился на Полосатика, привалился к стене.

— Ты ошалела, что ли? Куда я его возьму? Я один живу, детей у меня никаких нет. Дома появляюсь раз в трое суток. Он либо от голода откинется, либо залает от скуки. Не-не, исключено. Хочешь, я его в приют отвезу?

Да уж, нашла кому предложить котёнка.

— Никаких приютов! — прижала к себе кроху, и тот ласково заурчал, потираясь о мою щеку усиками. — Он же как ребёнок. Неужели вам его совсем не жаль? Мужичьё… — присев на стул у стола, посадила Полосатика на колени.

— Дай угадаю, Бес сказал вышвырнуть зверюгу? — Нур отставил чашку с кофе, улыбнулся мне. Как-то по-доброму, без насмешки.

— Угу.

— Приревновал, наверное, — заключил на полном серьёзе. — Я бы тоже приревновал.

Я вскинула на Нурлана удивлённый взгляд, а он, будто очнувшись, соскочил с барного стула.

— Ну всё, мне пора. Вечером скину объявление в сеть, кто-нибудь заберёт твоего кошака, — достав мобильник, взял с моих колен Полосатика и, усадив его на краешек свободного стула, щёлкнул фотоаппаратом. — Вот так. Спасибо за кофе. Шаху скажешь, я всё оставил у него на столе. Кошака спрячь пока где-нибудь. Там, на втором этаже, есть пустые комнаты.

Пришлось спрятать маленького в нежилой спальне, постелив ему мягкий плед. Шах не обеднеет, а Полосатику приятно.

Вернулась к готовке и улыбнулась, вспомнив, как Беслан ел мясо. Ему понравилась моя еда, и это вызывало довольно приятные ощущения. Захотелось ещё раз услышать его похвалу.

В холодильнике отыскала морепродукты и томаты, на полке с крупами взяла упаковку спагетти. И пусть я не умею готовить, как это делают в дорогих ресторанах, моя простая стряпня переплюнет любое пафосное блюдо.

— Как дела? — он вошёл неслышно, но я уже начинаю привыкать. В этом доме все передвигаются бесшумно.

— Хорошо… — я занервничала, ощутив прикосновения его рук на своей талии. — Ты приехал? — глупый вопрос. И веду я себя как дурочка в его присутствии.

Ничего не ответив, он уткнулся мне в затылок, что-то прошептал на незнакомом мне языке. Зло так, будто выругался.

— Что? — захотелось повернуться, чтобы увидеть выражение его лица и глаз.

— Ничего. Девушки пришли?

— Массажистки? Давно уже. И сами пошли вон туда, — показала в сторону бассейна.

Азиатки. Красивые… Почему я заострила на этом внимание? Понятия не имею. Наверное, это заговорило во мне женское самолюбие. Ведь до этого дня здесь не появлялась ни одна женщина. А тут сразу две, да ещё и такие красавицы. Смуглые, экзотические. Не то что я, никогда не видящая солнце, потому что вечно не хватает на себя времени. О солярии и салоне красоты и вовсе молчу.

— Тогда заканчивай здесь и приходи, — повернул меня к окну. — Вон там видишь пристройку? Туда и придёшь. Тебе понравится.

* * *

Я прошла в помещение, краем глаза зацепила дверь в сауну. Из прихожей ещё одна дверь вела в другую комнату, откуда доносился приятный звук фонтана. И запах… Безумно приятный. Что-то вроде хвои, сандала, немножко ванили и… Беслана. Да, я чувствовала его. Он здесь. Там же, за приоткрытой дверью трепыхалось пламя свечи. Я подошла ближе, заглянула.

В окружении свечек и дымящихся ламп, на широком топчане лежал Шахбулатов, а по обе стороны стояли девушки, массируя его спину в четыре руки. Ощутила прилив возбуждения, взглянув на испещрённое татуировками тело. И как девушки его мнут, поглаживают. Красиво…

Поправила халат и сделала шаг вперёд, переступая порог.

Остановилась у порога, не решаясь обнаружить себя. Отчего-то по-детски захотелось понаблюдать (или же поподглядывать), и я притихла у двери. Девушки работали слаженно, медленно и… Эротично. Да, это всего лишь массаж, но то, как скользили их руки по его «расписной» спине, заставило меня залипнуть на этом зрелище, и кто знает, сколько бы я так простояла, если бы он вдруг не перевернулся на спину и не уставился на меня своим пронзительным взглядом.

Сердце забилось где-то в горле, и мгновенно бросило в жар. Ну и реакция… Он точно умеет гипнотизировать, не иначе.

А тем временем одна девушка отвернулась к полке, выбирая какое-то масло, а вторая, нагло не замечая моего присутствия, развязала полотенце на бёдрах Беслана и склонилась, принимая его член в рот.

Я опешила от такого и… Замерла. Что вообще здесь происходит?

Сам Шахбулатов, закинул руки за голову и, всё так же глядя мне в глаза, подался вперёд, вгоняя свою плоть девушке в горло. Та ускорила движения, а я рвано выдохнула, поражаясь увиденному. Резко повернулась к двери, чтобы сбежать, но не удалось…



— Стоять! — его рык заставляет вздрогнуть и прилипнуть к полу.

Закрыла глаза, мотнула головой, прогоняя туман, что начал расползаться в голове, окутывая собой последнюю здравую мысль.

— Я просто хотела передать слова Нурлана…

— Иди сюда, — его голос уже спокойнее, но я не спешу поворачиваться. Не могу унять сбившееся дыхание и бешеное сердцебиение. И щеки обжигает, будто это меня при нём вылизывают, а не наоборот. — Иди, Тата.

Я цепляюсь пальцами за пояс халата, медленно поворачиваюсь. Беслан уже стоит рядом с топчаном, ждёт. Невольно опускаю взгляд вниз и опять столбенею при виде большого, восставшего пениса, блестящего от слюны.

Иду к нему. Не потому что так надо, а потому, что ноги сами несут. В голове пусто. Абсолютно. Приближаюсь и останавливаюсь, глядя на его бороду. В глаза почему-то не получается.

Он дышит так же часто, вижу, как вздымается грудная клетка, будто огненная птица машет своими устрашающими крыльями. Беслан развязывает пояс моего халата, спускает с плеч, и последний рубеж падает к моим ногам. Приподнимает моё лицо за подбородок, вглядывается в глаза.

— Ты что-то хотела мне сказать? — его дыхание касается лица, потому что он склонил голову и почти касается меня своими губами. Обжигающе так, горячо. Я задыхаюсь от нехватки воздуха и облизываю пересохшие губы сухим языком.

— Да… Нурлан приходил. Сказал, что-то там оставил у тебя на столе.

— Хорошо, — подталкивает меня к кушетке, вынуждая сесть на неё. — Ложись, — глаза Шаха горят каким-то предвкушением, и мне становится страшно от того, что оно передаётся и мне. Я ещё не знаю, что со мной будут делать, а уже хочу этого.

Укладываю своё задеревеневшее тело на топчан и ловлю его взгляд. Беслан отступает назад, кивает массажисткам и, взяв с полочки презерватив, открывает его. По-варварски, резко.

Руки девушек ложатся на мои предплечья, начинают массировать и я, не совсем понимая, что происходит, пытаюсь расслабиться. Однако глаз не закрываю. Смотрю на девушку, что стоит справа, это она делала минет Беслану. И мне почему-то от этого неприятно. Так, словно я ревную. Ох, ну и дура же. Только этого тебе не хватало для полного счастья.

Успокаиваю себя мыслью, что это просто глупая зависть. Ведь я могла бы иметь любого мужчину, даже такого как Шах (и это доказывает тот факт, что он хочет меня), я могла бы иметь любого. А выбрала дурака, из-за которого теперь продаю своё тело. И я осознаю, что это неправильно, мерзко, отвратительно. Это идиотизм, вот так жертвовать своей душой ради кого-то, пусть даже жениха. Я не заслужила такого. Разве многого я хотела? Лишь женского счастья, не более. И что получила? Вместе с массажистками играю тут девочку по вызову.

На глаза наворачиваются слёзы, я часто моргаю, чтобы Беслан не заметил. Ему не интересны мои внутренние метания. Он снял себе шлюх и хочет развлекаться. А поплачу я потом… Ночью, в подушку.

Руки девушек переходят на мою грудь, и я вдруг теряю нить своих мыслей. Они хаотично прыгают в голове, а потом и вовсе исчезают, когда одна массажистка опускается ниже, к животу. А вторая поворачивается к Шахбулатову и, встав перед ним на колени, забирает презерватив. Берёт его губами и начинает надевать на член ртом.

— Нет! — срывается с моих губ раньше, чем успеваю осознать, что выкрикнула это в голос. — Не надо!

— Не надо? — Шах хватает девушку за волосы, чуть оттягивает в сторону, а она пытается достать его головки языком.

— Пусть они уйдут. Пожалуйста… — знаю, что он может сейчас разозлиться и напомнить, где моё место, но мне до жути не хочется видеть, как у него берёт в рот другая женщина. Мне хочется оттолкнуть её, и массаж уже не приносит удовольствия.

Беслан кивает девушкам, а я с облегчением думаю, что они сейчас удалятся. Но этого не происходит. Одна заходит мне за голову, берёт мои запястья и поднимает их вверх, а вторая — та, которую он оторвал от своего члена, берёт какую-то баночку и, сняв крышку, с улыбкой подходит ко мне. Набирает пальцами разогретое масло, аккуратно мажет мне живот, скользит ниже и растирающими движениями опускается к складочкам. Я вздрагиваю, тихо выдыхаю.

Девушка смазывает меня и отходит, а вторая связывает запястья какой-то лентой.

— Что… Что происходит? Мне будет больно? — мой взгляд направлен на Шаха, а он всё это время смотрел на меня.

Слегка улыбается. Саркастично так, немного насмешливо.

— Разве я причинял тебе боль до этого дня? — приближается, забирает баночку с приятным, судя по запаху с горчинкой, миндальным маслом из рук девушки. — Мм?

— Нет.

— Тогда доверься мне и расслабься, — поливает меня этим маслом и принимается массировать внутренние стороны бедер. У него это получается иначе, нежели у девушек. Грубовато и сильно. Но мне так нравится ещё больше.

Поджимаю пальчики на ногах и закрываю глаза, по-настоящему расслабляясь. Даже на какое-то время забываю о присутствии здесь посторонних. Мои руки связаны, и я не смогла бы помешать в любом случае, но этого и не хочется. Массажистки тоже присоединяются, только теперь их касаний я почти не чувствую. Они словно размыты, не существенны.

Блаженство раскатывается по телу волнами и чавкающий звук, с которым меня поглаживают, начинает неумолимо подталкивать к тому самому порогу. Беслан натирает мой клитор, ныряет пальцами внутрь. Скользко и горячо. Так сладко, что начинает потряхивать…

Я кончаю. Содрогаюсь от сильных судорог раньше, чем успеваю понять, что происходит, и широко распахиваю глаза как раз в тот момент, когда Беслан раскидывает мои ноги в стороны и подаётся вперёд, вколачивая в меня каменный, горячий член.

Из горла вырывается крик, и теперь я вижу только его грудь с грозной, страшной птицей, что парит надо мной, будто охраняя свою добычу.

— Охуенная, — шипит Беслан, вбиваясь с каждым толчком сильнее, а я понимаю, что мы в комнате уже одни.



* * *

Мы едим давно остывшую пасту, и я всё время ловлю на себе его задумчивый взгляд. У нас так: я после хорошего секса плачу, а Беслан думает.

У нас… Что ты себе позволяешь, Тата? Забудь! И никогда не думай о нём и себе, как «о нас». Нас нет и быть не может.

— Может погреть, а то сливки застыли?.. — говорю просто так, лишь бы нарушить неловкую тишину.

Но Беслан продолжает есть, а потому я засовываю своё предложение подальше.

— Почему ты не носишь мой подарок, Тата? — вдруг огорошивает своим вопросом.

Я растерянно хлопаю глазами, проглатываю не пережёванный кусок креветки. Наверное, не стоит ему говорить, что я ту коробочку даже не открывала и до сих пор не знаю, что там за украшение.

— Я не знаю… Мне кажется, что это лишнее. Если увидит мой жених… — не договариваю. Нет. Потому что пламя, что тут же вспыхивает в его взгляде, не предвещает ничего хорошего. Не надо было о женихе. Беслан собственник, и даже его постельная игрушка должна быть только с ним — это я уже поняла.

— Мне плевать на твоего жениха. И что он там подумает, меня не волнует. Завтра же надень мой подарок, — коротко смотрит на мою тарелку, которую я отодвигаю за отсутствием аппетита. — Почему так мало ешь? Мне это не нравится. Ты должна нормально питаться.

— Я… Не голодна. Правда, — улыбаюсь примирительно.

— Ладно. Иди к себе, — странно, но после секса он стал ещё злее. Что не так? Во мне дело? Может, с теми девушками ему было бы лучше? Эта мысль ранит. Всё-таки я самолюбива. Ещё один грех на мою душу…

И, кажется, я снова всё испортила. Как только мне начинает казаться, что я нашла подход к этому ужасно сложному человеку, что-то случается, и меня снова отшвыривает на несколько дней назад.

* * *

Как только моя голова коснулась подушки, зазвонил телефон. Я стиснула зубы, тихо прошипела какое-то проклятье на головы бандитов и потянулась за мобильным.

— Алло?

— Привет, красавица! Дядя Паша звонит, скучала? — прозвучал бодрый, прокуренный голос старого уголовника. Как же я его ненавижу. Обхватила бы своими руками морщинистую шею этого дяди Паши и сжимала бы её до тех пор, пока он не посинел и не захрипел от удушья. Мерзкая тварь, решившая, что может распоряжаться судьбами людей.

— Слушаю вас, — вопреки желанию заорать, ответила приглушённо.

— Ты лекарство получила сегодня?

Лекарство? Что ещё за…

— Вы о том пузырьке? Что в нём? — надеюсь, не нитроглицерин или ещё какая-нибудь гадость.

— В нём лекарство, девочка. В один прекрасный день я позвоню тебе и попрошу накапать несколько капелек богатому дяде, что тебя трахает. Он уснёт, а ты подашь нам знак. И всё, считай, долг твой отработан.

— Вы что… Это же подсудное дело. Меня посадят за такое, — прошептала вмиг онемевшими губами. — Я ни за что не стану этого делать, слышите?

— Тогда я тебя с твоим парнишей на ремни порежу. А так сделаешь мне небольшое одолжение и свободна. Если хороший куш сорвём, я ещё и процент тебе отстегну. Подумай.

Закрыла глаза, залезла под одеяло с головой и заревела. Что теперь со мной будет? Я так во всём этом погрязла, что не знаю, смогу ли выбраться.



ГЛАВА 7

Утро застаёт Беслана в спортзале. Опять не спал всю ночь. Скоро начнёт с ног валиться. Вернулась грёбаная бессонница, и теперь вообще глаза не закрываются. Свалить бы всё на старую травму, да он сам понимает, что дело не в этом.

В ней дело. В этой шлюхе с невинными глазами. И вроде обычная же баба. Таких пруд пруди, стоит только пальцем поманить — сразу с десяток выстроится. Раньше он бы не посмотрел на такую, как она, с зашуганным взглядом и дрожащими ресницами. Даже внимания не обратил бы. Всегда любил ярких женщин, знающих себе цену. А тут овечка с алчной душонкой и милой улыбкой.

Бес даже массажисток позвал не столько ради массажа, сколько для того, чтобы доказать себе — на ней свет клином не сошёлся. Только ущербным себя ощутил ещё больше. У него не встал бы хер, если бы в сауну не пришла она. Потому что его ласкали не её губы. Шах даже ничего не почувствовал, когда Нари склонилась к его паху. Даже вниз посмотрел, чтобы убедиться, что она всё-таки касается его. А стоило снова поднять взгляд на Тату — и всё колом встало, мозги сразу же в кисель превратились. Она попросила, чтобы девки ушли, и он, как скатившийся в конец каблук, отправил их.

Это не радовало. Один раз уже Бес любил. И повторения не хотелось. А он чувствовал — это грядёт. Ладно бы просто стояк на неё. Рано или поздно страсть пройдёт, и в голове просветлеет. А тут одержимость какая-то. А тот факт, что даже член на другую не реагирует? Это хреново. Кроме того, его уже не устраивают быстрые перепихи в конце дня. Даже качественный секс, как вчера, не устраивает. Ему больше надо. Всю её. Ночью еле сдержался, чтобы не пойти к ней в комнату и не лечь рядом.

— Идиотизм, — покачал головой, прижимаясь вспотевшим лбом к груше. Сзади послышались шаги. Не она. Тата ходит тихо, осторожно, будто опасаясь чего-то. Это Нурлан, слышно по слоновьему топоту.

— Доброе утро. Если оно, конечно, доброе. Ты что, не спал? — Нур обходит его, цепляет внимательным взглядом. — Давно бедную грушу дубасишь? Кофе будешь? — поднимает бумажные стаканы.

— Доброе. Не спал. Давно. И буду, — стащив перчатки, отбросил их на диван. Размял мышцы, похрустел позвонками. Массаж так и не состоялся. — Рассказывай. Где она была вчера? Куда ездила?

Лис передал ему кофе, присел на край подлокотника. Приподнял брови, въезжая в вопрос.

— Ты о Татке, что ли?

— О ней.

— В банк. Деньги сняла. Потом со своим женихом встретилась. Дальше я не смотрел. Личная жизнь всё-таки.

Какая нахуй личная жизнь? Это он, Бес, её личная жизнь.

— А должен был посмотреть. Она рано вернулась.

— Ну об этом я ничего не знаю. Вернулась, значит, так захотела. Я тебе, кстати, инфу по парню принёс вчера. Видел?

— Видел. И что, это всё?

— А что ещё? Пацан как пацан. Неудачник среднего звена. Не работает, учится вроде. Видать, на Таткины деньги и живёт.

Дааа… Теперь понятно, почему он не задаёт ей вопросов и не интересуется, где работает невеста. По ходу, альфонсу это не особо интересно. А возможно, даже известно.

— В общем, можешь про него забыть. Ни о чём, — подытоживает Нур и отпивает кофе. — А принцесса наша как?

— Я тебе уже говорил: не называй мою женщину нашей.

Принцесса, блядь. Как же. Двуличная сучка, из тех, которые живут с одним, а ебутся с другим. Беспринципная дрянь.

* * *

Я всё-таки открыла коробочку с подарком. Открыла и обомлела. Ценника здесь не было, но я бы и не хотела его видеть. Боюсь рехнуться.

— Смотри, — показываю Полосатику красивые серёжки с драгоценными камнями. В том, что они драгоценные, я не сомневаюсь ни минуты. Шах не из тех, кто станет дарить побрякушки.

Бриллианты (а это именно они) играют и переливаются на солнце, а я кусаю губы, не решаясь их надеть. У меня сроду не было таких украшений. Из украшений только золотая цепочка и колечко, которое Сеня подарил. Да и то я оставила дома — не хватило совести носить его при другом мужчине. Это слишком личное.

Котёнок поднимает на меня взгляд, мяукает. Мол, по боку мне твои брюлики, поесть бы чего-нибудь. Запереть малыша в пустой комнате я не смогла. На свой страх и риск взяла в спальню, соорудив ему лоточек и украв из-под пальмы у бассейна песка. Надо отдать должное Полосатику, он сразу же смекнул, для чего нужна эта штука, и с удовольствием воспользовался удобствами.

— Хорошо, подожди меня здесь, принесу тебе молока, — и тороплюсь вниз, чтобы приготовить завтрак для Беслана. Вчера мы как-то не очень хорошо расстались. Вроде бы всё было нормально, а потом вдруг переменчивый, как обычно, Шах отчего-то разозлился. Сейчас сварганю ему вкусный завтрак и поблагодарю за серёжки. Быть может, даже случится кое-что ещё…

Корю себя за такие мысли. Неправильно так всё… Катастрофически неправильно. Я больше не думаю о сексе с Шахбулатовым, как о чём-то запретном и нехорошем. Более того, я жду этого и втайне хочу, чтобы он схватил меня, как в прошлый раз, и швырнул на свою кровать.

Быстро возвращаюсь в комнату, ставлю на пол пиалу с молоком и, пока Полосатик лакает, бегу на кухню. С блюдом особо не заморачиваюсь, вспоминаю бабушкин рецепт драников. Самое то, чтобы удивить такого мужчину, как Беслан. Вряд ли он когда-нибудь пробовал нечто подобное.

* * *

— Это что? — спрашивает он, а я залипаю на накачанные предплечья. Мускулы как канаты, так и играют под кожей. И капли воды после душа ещё не высохли, так и манят их стереть…

Беру себя в руки. Видать, кофе перепила с утра.

— Это драники со сметаной. Садись, — киваю на стул и немножко жалею, что не успела отнести ему завтрак в комнату. И снова мысленно даю себе увесистую затрещину. Мне стоит быть осторожнее со своими мыслями.

— Драники? — он послушно садится, но продолжает смотреть на золотистые, поджаренные оладьи, как на нечто опасное и несъедобное. Тут становится обидно.

— Да, и их едят, — говорю обиженно, и он, наконец, поднимает на меня взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Из чего они?

— Картофель и немного муки… Жаренные на масле… — мне вдруг приходит в голову мысль, что, возможно, он не ест жареное. А тем более картошку. Вон весь холодильник забитый органическими, «здоровыми» продуктами. Вот же я дурёха… Надо было запечь.

Он снова опускает взгляд на тарелку, вздыхает. Молча берёт в руки приборы и принимается за еду. Отпиливает ножом кусочек, макает его в соусницу со сметаной и отправляет в рот. А я стою, прижав руки к груди, и кусаю губы до привкуса крови.

Он ест! Ест!

Сама не знаю, что заставило меня испытать такой восторг, но я чувствую, как потеют пальцы и начинают чесаться ладони. Это так приятно… Безумно приятно видеть его вот таким. В домашних спортивных штанах, жующим мои драники. Это романтично, что ли…

Так стоп! Я снова о чём-то не о том.

— Ну как? — спрашиваю настороженно, когда он, утаскивая к себе на тарелку ещё один драник, этой же вилкой указывает на стул напротив.

— Сядь и ешь, — строго так. Отчего опять злится? Что снова не так?

Я плюхаюсь на стул, беру приборы и молча начинаю есть. Почему-то душит горло обида. Я старалась, между прочим. А он мне: «Сядь и ешь»! Но он поглощает уже третий драник, а значит, не всё так плохо. Может, просто он по жизни такой, злючий.

— Рад, что ты, наконец, надела серёжки. Нравятся? — спрашивает уже более мягко, и я растягиваю губы в улыбке.

— Да. Они красивые. И дорогие…

— Ага. Дорогие. Потом сможешь продать, — бросает вдруг резко и поднимается. Я обалдело поднимаю голову, открываю рот, чтобы спросить, что произошло, но тут случается то, что предвидеть я, в принципе, могла, но почему-то упустила этот момент…

На кухню врывается Полосатик. Именно врывается, потому что сначала он ударяется о дверь, а потом влетает в кухню. Видимо, висел на ручке и пытался её повернуть, маленький проказник. Я знала, что коты умные существа, но чтобы настолько…

— Ой, — вырывает у меня, а Беслан медленно перетекает на меня своим нехорошим, грозным взглядом. Ну вот, приплыли. Эх, Полосатик. Не возьму я тебя в разведку.

— Ты серьёзно, Тата? Не послушала меня?

Я быстро запихиваю в рот добрую половину драника, чтобы выиграть время, и начинаю медленно жевать. Полосатику, конечно же, нет никакого дела до наших сражений за его существование в этом доме, и он прогулочным шагом идёт к столу. Подходит ко мне, трётся усатой мордочкой об ногу и мяукает, требуя пищу.

А я представляю, как он сейчас вылетит из входной двери, а за ним и я. Нехорошо.

— Я всё объясню… — начинаю уверенно, но Беслан перебивает меня:

— Я же тебе сказал, никаких животных! — рычит зло, как будто я привела в дом не малюсенького, милого котёнка, а анаконду.

— Это всего лишь котёнок! Чем он навредит?

А Шахбулатов вдруг начинает шумно дышать, наступает на меня, и я незаметно отталкиваю ногой Полосатика в сторону, чтобы он на него не наступил.

— Тата, — начинает уже спокойнее, но я вижу, как его колбасит от злости. И это почему-то настораживает.

— Да что с тобой не так?! — выкрикиваю в сердцах, а он хватает меня за лицо и, сжимая пальцами щеки, склоняется.

— Это с тобой что не так, девчонка? Думаешь, я тут в игры с тобой играть буду? Вышвырни животное из моего дома, не то это сделаю я!

Я ошалело смотрю ему в глаза, сглатываю горечь обиды.

— Я не могу этого сделать, Беслан, — когда произношу его имя, глаза Шаха заметно светлеют, но лицо остаётся таким же суровым, словно мы с Полосатиком всю его семью порешили.

— Можешь, — шипит, явно пытаясь надавить на меня.

Однако я не сдаюсь. Выбросить котёнка на улицу я не смогу. И ему, конечно же, этого не позволю.

— Тогда я поеду домой. Отвезу его… Соседке, — вспоминаю, что Сени нет дома, и становится вдвойне грустно. Всё так несправедливо.

— Нет, — чеканит мне, но руку от лица убирает. — Отдашь Нуру, он отвезёт его в приют, — и уходит. А мне становится невыносимо больно.

— Почему ты такой, Беслан? Чем тебе помешает маленький котёнок? Нельзя же быть таким!

— Каким? — он резко поворачивается, и меня в очередной раз пугает его движение. Нет, бить он меня не станет, это понятно. Но что-то в нём не так… Словно он специально ищет причину, чтобы наорать на меня, поставить на место.

— Думающим только о себе, о своём удовольствии и комфорте.

— А ты? Ты не думаешь о своём комфорте, зарабатывая на своё удовольствие, стоя передо мной на коленях с хером во рту? — лучше бы ударил.

Отворачиваюсь, нахожу взглядом Полосатика, что затаился в уголке и смотрит на нас большими, круглыми глазами.

— Я тебя поняла. Котёнка здесь не будет.

* * *

Она ждёт, пока он выйдет, а потом садится на пол и зовёт к себе котёнка. Всхлипывает. Блядь… Плачет, что ли?

Стиснув зубы, Шах наблюдает за ней в щель приоткрытой двери. Он, и правда, резко с ней как-то. Надо было помягче. В конце концов, это всего лишь мелкое животное.

Но Беслана, разумеется, не кот завёл. Его переклинило из-за того, что Тата ослушалась и попыталась обмануть. А может, его злит совсем другое? Например, тот факт, что она хоть с котом, хоть без, занимает все его мысли. Жизнь его своим запахом пропитывает, и даже в каждой прохожей девушке или женщине он видит её. Понемногу сходит с ума.

Поднял руку, чтобы схватиться за ручку двери и пойти как-то её успокоить. Ну или забрать животное и увезти его в приют самому, чтобы прекратить эту драму идиотскую. Но она взяла пушистый комок к себе на колени и заговорила:

— Видишь, никому ты здесь не нужен. Богатые всегда только о себе и думают. Им нет дела до таких нищих существ, как мы с тобой. Они только берут-берут… Всё себе. А мы… Если мы сейчас уйдём вместе, никто даже не заметит. Уже завтра он найдёт другую, которая будет более покладистой. Которая станет выполнять все его прихоти без дурацких закидонов.



Про себя хмыкнул. Только попробуй уйти от него. Только попробуй попытаться. Наивная.

Желание подойти к ней переборол. Схватив ключи, накинул куртку и отправился в гараж. Нужно уехать. Голову проветрить. Подумать и решить, что делать дальше, потому что так, как есть, его уже не устраивает.

* * *

Шмыгая носом, гладила наевшегося от пуза малыша и с ужасом думала, как придётся отдать его в чужие руки. Я привыкла к нему за эти два дня, а теперь предстояло оторвать его от сердца с мясом, потому что Шахбулатов, видите ли, не любит животных. Нет, я могу понять, когда у человека, скажем, аллергия на шерсть, но не могу принять ледяного равнодушия.

— Оо… Принцесса плачет? — услышала голос Нура и подняла голову. Он стоял у двери, облокотившись о косяк в своей излюбленной, расслабленной и немного ленивой позе. — Что опять случилось?

— Он увидел Полосатика. И теперь я должна его отдать. А я не могууу, — перехожу на рыдания, прижимая к себе котёнка, а он, чуя неладное, изо всех сил пытается вырваться. В итоге выскальзывает из моих рук и убегает под стол.

Нурлан вздыхает, подходит ко мне и садится напротив. Прямо на пол в своём идеальном костюме, сплетая «по-турецки» ноги.

— Ну, вообще-то он прав. Здесь не место животным. С некоторых пор Бес их не любит. А ты не реви, — проводит по моему лицу тёплой ладонью, стирая слёзы. — Ну? Чего как девочка?

Мне становится стыдно от своей беспомощности и неудобно от того, что меня сюда привезли работать, а я тут разнылась. Действительно, как девчонка. Странно, что Шахбулатов меня ещё не уволил.

- Да, ты прав. Ничего не поделаешь. Можешь выполнить мою просьбу? — Нур с улыбкой кивает, прикрывая глаза.

— Куда же я денусь. Твои слёзы мне душу рвут. Не люблю, когда женщины плачут.

Я быстро вытираюсь рукавом футболки, киваю.

— Отвези его к моей соседке. Я дам адрес… Только не рассказывай ей ничего. Скажи, что ты из приюта. А я потом его заберу, когда всё это… Закончится.

— Тебе так важен этот кошак?

— Да. Я не привыкла бросать своих. А он мой.

— А Беса, значит, бросишь, когда станет тебе не нужен? — спрашивает строго, а я вскидываю на него удивлённый взгляд.

— Что? Что это за вопрос? При чём здесь Беслан?

— Да это я так… Не важно. Скажи, что ему купить, — кивает на котёнка. — А то вряд ли его без приданого примут.

— Да, я сейчас напишу список и отправлю тебе сообщением, — вскакиваю, пока Нур не передумал, в панике ищу свой телефон. — И вот ещё… Достаю из кармана последние деньги, протягиваю их Нурлану. — Возьми. Отдашь ей. Скажи, я просила, пусть позаботится.

Он смотрит на меня исподлобья, качает головой.

— Не беспокойся об этом. Я сам всё решу. С мелким всё будет в порядке. Обещаю.

— Ну, ладно… — убираю деньги в карман, пишу список: корм для котят, лоток, наполнитель, игрушку. Вроде всё. Соседка у меня добрая кошатница, если что, сама знает, что делать.

Но горечь не проходит. Грызёт изнутри, точит, давит. Противно и мерзко от самой себя. И дело даже не в Полосатике, ясно же, что никто его на улицу не выкинет. Просто я чувствую, что иду куда-то не туда. Совершаю ошибки, которые потом будет трудно исправить. Скорей бы закончились эти «весёлые» приключения, и я, наконец, обрела свободу. Не хочу больше слышать в свой адрес слова, что до сих пор звучат в голове: «А ты? Ты не думаешь о своём комфорте, зарабатывая на своё удовольствие, стоя передо мной на коленях с хером во рту?»

— Да что ж такое, — вздыхает Нур, прижимает меня к себе. — Этот потоп прекратится или нет? — Я снова плачу? — Всё, принцесса. Всё. Не надо. Я же пообещал тебе, нет?

Киваю и, подняв голову, вижу над плечом Нура лицо Шаха. Автоматом отталкиваюсь, отступаю на шаг назад.

— Так вот, как ты ей помогаешь? — звучит жутко ледяной голос Беслана, и Нур тихо матерится.

— Бес, всё не так, как ты подумал, — Нурлан поворачивается к нему, выставляя руки в стороны ладонями вперёд. — Клянусь тебе, ничего такого…

— Пойдём поговорим, — гремит на него Шахбулатов и, бросив на меня полный презрения взгляд, выходит.

* * *

На какое-то время я застыла от этого взгляда. Что это было? Почему он посмотрел на меня, как на пойманную на измене жену. Я совершенно точно видела в его глазах ярость, полыхающую огнём. Что это? Откуда? Становится неуютно и даже страшно.

За дверью слышу приглушённые удары и, отмерев, бегу к двери. Открываю её и, тихо вскрикнув, закрываю ладонями рот.

У противоположной стены Беслан бьёт Нура по лицу, и тот со стоном сползает на пол. Шах резко отпускает его, отходит в сторону и поворачивается к нам спиной.

— Дай ему лёд, Тата, — хрипло так, будто каждый вздох ему даётся с трудом.

— С-с-сейчас… — неслышно шевелю губами и, резко повернувшись на месте, забегаю обратно в кухню. Открываю морозильную камеру, слепо шарю руками в поисках пакета со льдом и замечаю вдруг, как сильно меня колотит. Трясёт так, словно сейчас сознание потеряю. И по спине липкими струями течёт холодный пот. Позади слышатся шаги, и я испуганно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Шахбулатовым. Он швыряет на стул беднягу Нура, протягивает мне ладонь.

— Дай.

Я молча передаю ему пакет со льдом и полотенце. Шах по-варварски раздирает пакет и, бросив полотенце на стол, насыпает на него лёд. Собирает в мешочек и рывком подает Нурлану. Тот принимает помощь и вроде даже не обижен, что довольно странно.

— Славно твои мозги поплыли, большой босс, — вытирает салфеткой кровь с разбитой губы, прикладывает полотенце к носу. — Это пиздец какой-то. Чего так завёлся? Я что, по-твоему, буду приставать к твоей женщине? Ты её до слёз довёл, я попытался успокоить, в чём проблема?

Бес прислонился лбом к прохладной стене, медленно выдохнул.

— Я не знаю. Не знаю, — оттолкнулся, схватил куртку и, обойдя меня, онемевшую от ужаса, направился к двери. — Мне надо подышать. Подышать надо, — твердя негромко, будто сам себе, вышел, а я виновато поджала губы и приблизилась к Нурлану.



— Я бы предложила тебе обработать губу, но теперь не рискну. Вот, возьми, — поставила на столик аптечку и отошла на почтительное расстояние.

Мне никто не сказал о правилах пребывания в этом доме, но, как оказалось, их здесь много. И мне приходится учиться, ударяясь о свои ошибки лбом.

— Всё нормально, принцесса, — Нур подмигнул мне, как ни в чём не бывало, открыл аптечку. — Не переживай и не бойся. У Беса случается такое. Ничего, пройдёт, — шмыгнув разбитым в кровь носом, достал перекись и тампон. — Ты сегодня будь с ним поласковей. Ладно?

— Угу, — вздохнула.

— Ну? Что спросить хочешь? — зашипел, приложив ватку к носу, закрыл глаза. — Давай, не стесняйся, — получилось гнусаво, и было бы, пожалуй, смешно. Если бы только не вся эта ситуация и кровь, вид которой вызывает у меня тошноту.

— Почему Беслан не любит животных? Ты сказал «с некоторых пор». Почему? Что случилось? И почему он так отреагировал на то, что ты меня обнял? Что в этом такого? Он ведь понимает, что это были дружеские объятия, да? Так почему избил тебя?

Нур усмехнулся.

— Если бы он меня избил, я бы не смог сам себе сейчас обрабатывать раны. Меня бы вынесли. Так что, не волнуйся, всё нормально. Что касается остальных вопросов, я думаю, девочка, тебе лучше спросить об этом у самого Беслана. Я не имею права об этом говорить. Давай, иди, собирай своего мохнатого путешественника. Сейчас отвезу его.

* * *

Я приготовила ужин, накрыла на стол и, устроившись на мягком диване, включила телевизор. Там мелькали какие-то картинки, кадры сменяли один другой, но я не вникала в суть. Поглядывала на часы и ждала его. Мне хотелось увидеть Беслана. Хотелось поговорить с ним, пусть не о случившемся этим утром, пусть хоть о чём-нибудь несущественном, неважном. О погоде и природе. Только бы говорить с ним. Слышать его голос.

Наверное, мне просто хотелось понять, что в его голове. Не решит ли он теперь избавиться от меня? Вдруг он подумал, что между нами с Нуром что-то есть? И почему, объясните мне кто-нибудь, он так отреагировал на наши объятия? Это было странно. Очень. Так, словно я не просто любовница, которой он платит деньги за интим, а кто-то, кого он имеет право так ревновать. Так, словно я принадлежу ему целиком и полностью. Будто он…

Да нет. Нет же. Такого не может быть. Между нами вообще не может быть ничего большего, чем просто секс. Мы ведь взрослые люди. Ни ему, ни мне эти отношения не нужны.

— Всё, уймись, Татка. Слышишь? Успокойся. Ничего такого нет. Это ты себе глупость придумала.

«А ты хотела бы? Хотела бы большего? Давай, соври себе, что ничего такого нет. Обмани себя», — тут же ехидно замечает внутренний голос. Гадкий такой, едкий. Не иначе, как дьявол, сидящий в тихой, спокойной Татке. И я очень хочу ответить ему, что он не прав, что ошибается. Но сама в этом не уверена. Что-то явно идёт не так. Совсем не так, как должно быть. Я не могу сказать, что это любовь, та самая — вечная, светлая… Нет. Но с каждым днём во мне пробуждаются новые чувства к этому мужчине, и я больше не могу этого отрицать.

— Это плохо. Очень плохо, Тата. Ты будешь кусать локти. Ты пожалеешь, если влюбишься. Не вздумай губить свою жизнь из-за этого ненормального, — и, обняв подлокотник, проваливаюсь в сон.

А он так и не пришёл.



ГЛАВА 8

Она странная, девчонка эта. Что за чувства в нём вызывает? Почему?

Он мог бы задаваться этими вопросами вечность, но так и не найдёт ответов. Потому что необъяснимо, блядь.

— Блядь! Какого хера, Бес?! Какого, блядь?! — с силой ударил по стволу дерева, и с веток посыпались уже пожелтевшие листья. — Что с тобой такое? Эта девчонка не просто мысли твои заняла. Она тебя собой пропитала. Отравила разум. Что за одержимость? Как мне от неё избавиться?

Сев на землю, выдохнул. Надо собраться и вернуться домой. Посмотреть, как она там. Что делает, чем занята? Ждёт его? Или спряталась в своей комнате и плачет? Из-за котёнка этого или из-за него? А может, из-за Нура? Может, он ей нравится? С ним, с Шахом, она только ради денег. А Нур вызвал её улыбку. Секретничала с ним. В объятия его приняла. Беслана она так не обнимала. На него даже смотрит через раз. И не в глаза. Будто отвратителен ей.

Нужно с ней помягче. Как-то на уступки пойти, что ли… Хотя бы попытаться. Девчонка же не виновата, что у него в башке дикая пляска личных дурных демонов.

Надо попробовать.

— Шах? Это ты? — дёрнулся, когда услышал позади до жути знакомый голос, но удержался, чтобы не повернуться. — Ну надо же… Сам Шах пожаловал на наше место. Мы целый год не виделись. Ну, привет, что ли?

Он не ответил. Не о чем с ней говорить. Даже голос её противен. Знал бы, что она появится здесь, не приехал бы.

— А я вот пришла… Гуляю здесь часто. Тебя давно не видела. Как ты? — она присела рядом, будто так и нужно. Словно они старые-добрые друзья.

Бес не отодвинулся. А стоило бы. Чтобы запахом её ядовитым не дышать. Раньше он вызывал дрожь в руках и сердце, а сейчас только отвращение вызывает.

— Чего тебе, Кира? — её сейчас хотел бы видеть меньше всего.

— Я скучала. Очень. Знаю, что совершила ошибку, но что теперь об этом говорить? Знаешь, а ведь я так и не вышла замуж. Не вышла, Беслан. Тебя так и не смогла забыть. А ты не пришёл. Даже не попытался всё изменить, вернуть меня. Так, словно тебе было плевать. А я тоже гордая, ты же знаешь. Вот и маемся теперь оба. Ты ведь поэтому сюда пришёл? Не можешь забыть? Не можешь шагать дальше? И я не могу… — коснулась его руки, и по телу прошла дрожь. Только не та, забытая, болезненная, что раньше. Другая. Ничего общего с прежней не имеющая.

Молча отдернул руку, встал и направился к байку.

— Беслан? Ты куда? Шах! — она вскочила за ним. — Ты что? Так и не простил меня? Да я же тебя ждала всё это время! Целый год ждала, Беслан! А ты как был… — дальше он не слышал. Рёв мотора заткнул её, и стало гораздо легче. Теперь он, по крайней мере, знает, куда ему нужно.

* * *

Она уснула на диване, свесив одну руку вниз. Осторожно поднял, положил ей на живот и застыл, когда она что-то прошептала. Прислушался, но слов не разобрал. Присел рядом.

— Тата.

Приоткрыла глаза, сонно моргнула.

— Беслан? — выдохнула еле слышно, а у него глотку стальными щупальцами сдавило, не продохнуть. От одного имени. И вроде бы ничего такого, а его клинит. — Ты пришёл? Я там ужин… — попыталась встать, но он уложил её обратно, с трудом переборол желание лечь сверху и содрать с неё одежду. Сейчас некстати будет. Совсем. — Там курица с картошкой и…

— Помолчи, Тат. Давай тихонько посидим, ладно? — приподняв её, усадил к себе на колени.

— Беслан? Что происходит? — зашептала испуганно, вглядываясь в его глаза. — Что с тобой?

— Я же сказал, помолчи. Я хочу посидеть в тишине, — зарылся пальцами в её волосы, чуть потянул на себя. — Лучше поцелуй меня. Давай.

Тата потянулась к нему, но Шах сжал пальцы, оттягивая её голову назад. Недовольно нахмурилась, снова дёрнулась к нему навстречу и поморщилась от боли. Собрал волосы у корней, оскалился, но девчонка не остановилась. Схватилась за его руку, с силой отбросила её и, обняв за шею, коснулась своими губами его.

— Не надо. Не отталкивай. Я хочу успокоить тебя, — прошептала и снова поцеловала. И снова. Даже несмотря на то, что он не отвечает.

— Как же ты меня успокоишь, а? Что ты можешь, девчонка? Мм? — схватив её за шею и вдыхая запах яблочного шампуня. И затрясло как больного. Дыхание нахрен спёрло.

— А ты доверься и узнаешь, — улыбнулась, поглаживая его бороду, играя с ней и вызывая мурашки на коже. Мурашки, блядь! — Просто доверься мне. Я не сделаю тебе больно.

Поверил. Поверил и пропал в ту же минуту. Потому что больше не мог сопротивляться…

* * *

— Мы уже так долго едем. Выехали ещё утром, а сейчас уже почти вечер. Несколько городов проехали… И зачем нам тёплые вещи, которые ты взял?

Шахбулатов плавно повернул руль и, выехав на грунтовую дорогу, остановился.

— Почти приехали, потерпи.

Протянул руку к заднему сидению, достал какой-то шарф.

— А это ещё зачем? — покосилась на яркую тряпку, и внутри что-то едкое всколыхнулось. Откуда у него этот шарф? Другая девушка забыла?

— Я его взял в твоём шкафу. Ты даже не знаешь, какие у тебя есть вещи? — отвечает на мой немой вопрос с нескрываемой насмешкой. Что такое? У меня был настолько красноречивый взгляд?

— Я другое спросила…

— Но подумала ведь не о том, о чём спросила? — снова усмехнулся, а я подумала, что улыбка ему очень идёт. Даже шрам становится менее устрашающим. И глаза светлеют.

Вот только притягательная улыбка служит обманкой. Потому что в это время он мысли мои читает.

— Я не думала ни о чём таком… — чувствую, что начинаю краснеть и тороплюсь перевести разговор в другое русло. — Так зачем тебе шарф?

Он складывает шарфик в несколько слоёв и тянется с ним к моему лицу. Я же, отпрянув назад, вопросительно смотрю на него.

— В чём дело, Тата? Не веришь мне? Боишься? — одна его бровь ползёт вверх — та, которую рассекает шрам. Интересно, откуда он у него?

Я робко пожимаю плечами. Что тут ответить? Я знаю Шаха не настолько хорошо, чтобы в каком-то незнакомом, безлюдном месте позволить завязать себе глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, не доверяешь всё-таки. Но просишь меня, чтобы доверился тебе. Так?

А вот это вообще нечестно. Я сама не знаю, что на меня вчера нашло. Будто помешалась на какое-то время. Мне так хотелось унять собственную боль, что я перенесла это чувство и на него. Или, быть может, я сейчас просто нахожу себе отмазки, чтобы влюбиться в Шаха? Вот это совсем никуда не годится. Нельзя, Тата, нельзя.

Я позволяю завязать себе глаза и покорно следую за ним. Он уверенно ведёт меня за руку, под ногами шуршит сухая трава.

— Куда мы идём? Беслан? — не то чтобы я опасалась его, но это молчание заставляет нервничать.

— Ещё немного, — сжал мои пальцы. — Осторожнее, здесь камень. Переступай. Вот так.

Я сделала ещё шаг, и порывистый ветер, растрепав мои волосы, вдруг стих — это Беслан меня заслонил. Я почувствовала на себе его дыхание и тепло пальцев, коснувшихся кожи.

— Теперь можно смотреть, — повязка исчезла с моего лица, и взору открылась огромная долина под высоким обрывом. А мы на самой вершине высокого холма, прямо на краю. Я даже покачнулась, чуть не упав, но Шах обхватил меня за талию, прижал спиной к себе.

— Я приходил сюда, когда был еще мелким пацаном. После гибели родителей я стал наследником большого холдинга, но ребёнка, несчастней меня, не было в целом мире. Мне даже плакать не разрешали. Потому что мужчины не плачут. Нельзя. Я сбегал сюда и кричал, выплёскивая всё накопившееся в душе дерьмо в эту долину. Здесь практически никого не бывает.

Это было приятно. Знать, что он привёл меня в такое место… Можно сказать, показал мне кусочек своей души. Слегка приоткрыл дверцу, и я заглянула в его сердце. А с другой стороны, конечно, плохо. Ведь такой человек, как Шахбулатов, не станет открываться кому попало. Значит… Что это вообще значит?

— А что случилось с твоими родителями? — как обычно, задаю идиотский вопрос и прикусываю губу. Вот дура же. — Извини… Не отвечай, если не хочешь.

Он не отвечает. Это радует и огорчает одновременно. Радует, потому что неловкость проходит, и у меня появляется шанс заговорить о другом. А огорчает от того, что он всё-таки не доверяет мне полностью. Как-то сторонится, отгораживается.

Мы долго стоим у обрыва, и меня начинает потряхивать от холода. Но так красиво, что глаз не отвести. Долина похожа на кусочек Рая на грешной земле. Вокруг всё пожухло и пожелтело, а она зелёной осталась.

— Вот поэтому нам и нужна тёплая одежда, — Беслан согревает мою шею тёплым дыханием, мягко целует, еле касаясь губами. — Беги в машину, достань там себе куртку. Ужинать будем здесь, — отпускает меня и садится на большой камень.

— Ааа…

— Сейчас всё привезут. Потом в гостиницу поедем. А завтра я покажу тебе, где вырос.

— Хорошо. Я и тебе сейчас куртку принесу.

Он не слышит мой ответ, погружается в какие-то свои мысли, обратив взгляд на долину.

Я долго копошусь в сумках, предоставив ему время побыть наедине с самим собой, и возвращаюсь лишь тогда, когда он коротко, но громко зовёт меня.

— Нашла? Иди сюда, — хлопает себя по коленке, и моё сердце уже привычно начинает колотиться в груди, гоняя по венам вмиг вскипевшую кровь.

Мы долго смотрим вдаль, размышляя каждый о своём, и оживаем, когда отвлекает шум двух машин. В одной — охранники, в другой — какие-то мужчины в строгих костюмах, которых раньше не видела. Они ставят прямо у обрыва стол и стулья. Один мужчина открывает для нас вино, а второй устанавливает мангал.

— Ты не против шашлыка? — наконец заговаривает Беслан и чокается со мной своим бокалом.

Я не против. Я вообще не против всего того, что нравится тебе. Потому что и мне это нравится.

Но ему отвечаю лишь коротким «нет».

* * *

Убегаем от реальности на несколько долгих часов. Едим ароматное, тающее во рту мясо, запиваем его отменным вином и, держась за руки, смотрим с обрыва на долину.

Молчим. Сейчас не нужны слова, они, скорее, лишними будут. Где-то вдалеке слышны звуки природы: поют птицы и подтявкивают лисы. Рядом лес, а слева от долины виднеется небольшое озеро. Вдыхаю полной грудью и закрываю глаза, прислоняясь щекой к плечу Беслана. А он вскидывает руку и обнимает меня, прижимая к своей груди.

— Устала? Сейчас поедем в гостиницу.

— Нет, я не устала, — вскидываю голову и смущаюсь, встретившись с ним взглядом. Глаза Беслана прищурены, наблюдают за мной с интересом. — Давай ещё посидим? Хотя бы часок.

Он вздыхает, задумчиво улыбается.

— Если хочешь, можем остаться здесь на ночь. Я взял тёплые пледы.

— Очень хочу.

— Ладно. Если что, скажи. Уедем в любой момент.

Мобильник в его кармане вдруг оживает, и я вздыхаю. Так мало тишины… Так не хватает покоя и приятных минут.

— Подожди, — он убирает руку, отчего испытываю сожаление. Смотрит на экран, застывает на нём вмиг ожесточившимся взглядом, а потом сбрасывает звонок и отключает телефон.

— Что-то важное?

— Нет! — бросает резко, встаёт с камня. — Сиди, я сейчас принесу пледы.

Наблюдаю, как он уходит, и нутро наполняется горечью. Что опять случилось? Хорошо же всё было… И кто эта девушка? Я не видела имени, но уверена, что звонила именно девушка. Чувствую это.

Кто она? Почему Беслан сразу же вышел из себя? Он любит её? У них отношения? Быть может, он собирается жениться на ней? Скорее всего, она не такая как я. Не продажная. Чистая и невинная.

Становится прохладно, и я обнимаю себя руками. Волшебство прошло, и вечер перестал быть томным, стоило только Беслану отойти от меня.

— Замёрзла? — слышу его голос над головой и испуганно дёргаюсь от неожиданности. — Тихо, это всего лишь я, — мне на плечи ложится тёплый, мягкий плед, и тёплое дыхание касается моего уха. — Сейчас согрею.

Снова другой. Как же быстро меняется его настроение.

— Кто она? — знаю, что не имею права спрашивать его об этом, но не смогу успокоиться, пока не узнаю.



— О ком ты? — он садится рядом, привлекает меня к себе.

— О той, что звонила тебе. Ты мгновенно изменился, и я подумала, что она… Это твоя девушка, да?

Ожидаю, что он снова вспыхнет, но этого не происходит. Долго молчит, прежде чем заговорить.

— Кира моя бывшая. Мы встречались пять лет, потом решили пожениться. А потом мою машину взорвали, и меня по кускам собирали. Один доктор хороший собрал в кучу. Но я долго не мог встать на ноги. Несколько месяцев валялся пластом. И она ушла. Забыла о своих обещаниях. Предала. Сначала она исчезла. А потом, когда её нашли, я узнал, что она собралась замуж за другого. За какого-то престарелого пердуна. И платье свадебное, что я ей покупал, с собой утащила. Продала все драгоценности, вытащила из моего сейфа деньги и выкинула меня из своей жизни.

Наверное, это эгоизм и подлость, но мне стало легче. Я обрадовалась, что с этой Кирой у него всё в прошлом. Или же нет?

— А зачем она тебе звонит? Ну, в смысле… Она же замужем.

Цыкнул языком с равнодушным выражением лица.

— Не вышла, оказывается. Впрочем, это меня уже не касается. Можешь не ревновать, — улыбнулся.

— Я не ревную, — бессовестно соврала.

— Ревнуешь, — заключил твёрдо.

Вздыхаю, понимая, что спорить бесполезно, и задаю главный вопрос этого вечера:

— Зачем это всё? Ты привозишь меня на своё место, рассказываешь о девушке… Нет, я сама об этом попросила. Но всё же, почему?

— А разве ты не хотела, чтобы я тебе доверился?

Хотела. Очень хотела. Но теперь уже не уверена… Я боюсь такого резкого сближения. Меня пугает его прямота и откровенность. Он открывается передо мной, а я не знаю, что с этим делать. Ведь однажды мне придётся уйти, оставить его… Я не хочу стать Кирой. Не хочу, чтобы он вспоминал обо мне, как о предательнице.

* * *

Потираю глаза, зеваю. Беслан улыбается, целует меня в висок.

— Никогда не видел женщину такой красивой. Тебе идёт быть сонной. Не замёрзла ночью?

Нет. В твоих объятиях очень жарко…

— Не замёрзла, — прижимаюсь к нему, жмурюсь от яркого утреннего солнца.

— Ладно. Сейчас поедем в гостиницу, освежимся и позавтракаем. А потом дальше.

— А дальше это туда, где ты вырос?

— Туда. Но сначала завтрак.

В гостинице нас уже ожидает номер люкс и накрытый стол. Омлет с морепродуктами, фрукты, свежая выпечка и ароматный кофе. Глотаю слюни, с тоской кошусь на еду.

— Сначала в ванную, — безапеляционным тоном командует Шах, и я улыбаюсь. Люблю его короткие, строгие приказы. И завожусь от них, как мартовская кошка.

Принимаем душ вместе с Бесланом, но он, как ни странно и отчего-то немного обидно, даже не прикасается ко мне. Снова о чём-то размышляет.

— Ты задумчивый, — подаю голос, когда выходим из кабины, и Беслан накидывает на меня большое полотенце. Сам не вытирается, лишь обматывает полотенце вокруг бёдер, и я не могу не залипнуть на его обалденный пресс.

— Я всегда такой, Тата, — открывает дверь, пропуская меня в комнату. — Пойдём, поедим.

За завтраком он долго смотрит на меня, не спеша потягивает свой кофе. И вдруг двигает свой стул ко мне, берёт за руку и начинает поглаживать большим пальцем внутреннюю сторону ладони.

— Некоторое время поживём в этих краях. Я давно не был дома. Здесь у меня много дел накопилось, а ты пока отдохнёшь от столичной суеты. — Тут с моих губ срывается удивлённый возглас, но Бес прикладывает указательный палец к моим губам. — Сейчас ни слова о своём женихе.

Проглатываю возмущение, опускаю взгляд в свою тарелку. Ну что, Тата, допутешествовалась? И что будешь теперь делать? Бросишь Сеньку в беде и отправишься отдыхать, усыпив свою совесть? Так нельзя, Тата, нельзя. Не забывай, зачем ты здесь.

— Что с лицом? — недовольный голос Шаха прогремел над моей головой.

— Сколько времени займёт этот… отдых?

Он хмурит брови, явно злится за этот вопрос.

— Пару месяцев. Может, больше.

Нет, нет, нет! Нельзя! Я же должна буду передать деньги. Что я скажу бандитам? Они же решат, что я сбежала с богатым мужиком, и убьют Сеню!

— Я не уверена, что смогу столько времени…

— Не заканчивай это предложение, Тата, — говорит холодно и даже угрожающе. — Никаких женихов и прочего дерьма, пока ты со мной. Ясно?

— Ясней просто некуда! — бросаю зло и поднимаюсь со стула.

— Сядь! — рявкает на меня в ответ, и я тут же падаю обратно. Поднимаю на него испуганный взгляд. — Если ты так скучаешь по своему женишку, отчего живёшь, ешь и спишь со мной? — Я открываю рот, но тут же его захлопываю. Сказать нечего. — Не хочешь отвечать? Я тогда отвечу. Потому что он неудачник и лентяй, не способный обеспечить свою женщину. Потому что ему настолько плевать на тебя, что даже не удосужился узнать, где ты и в чьих объятиях проводишь каждую ночь. Или он знает? Если так, то он вообще не мужик, — вижу, как сжимает челюсти и играет желваками. Злится. Но отчего такая агрессия? Словно он ревнует меня к Сене…

Вспоминаю, как Шах дубасил бедного Нура, и понимаю, что, да, ревнует. Ох, Беслан… Не толкай нас в эту пропасть. Нет у нас будущего. Нет и быть не может. Мы же из разных миров. Мы разные совсем. И пути у нас разные, как две параллельные прямые, которые никогда не пересекаются.

Но что-то случилось в нашей Вселенной, и дорожки скрестились. Мы врезались друг в друга, и теперь злимся на самих себя, хорошо понимая, что продолжения не будет. Наша встреча — случайность. Наши отношения — не более чем временный подарок госпожи Судьбы, который она может забрать обратно в любой момент.

— Не говори так о моём женихе, — поднимаю на него взгляд, выпрямляю спину. Каким бы он ни был… Я его люблю. И всё, что касается наших с ним отношений…

— Осторожней, Тата, — рывком подаётся вперёд и, схватив меня чуть повыше локтя, дёргает на себя. — Кто знает, что может случиться завтра. Обычно я не задумываюсь, кому принадлежит то, что я хочу. Просто беру это себе. То же самое касается и женщин.



А я чувствую себя так мерзко и позорно, что хочется упасть лицом в тарелку с недоеденным омлетом. Потому что в тот момент, когда должна бы набраться смелости и разозлиться на него за подобные слова, я начинаю дрожать от возбуждения. Меня заводят его слова, его собственнические повадки.

Начинаю приходить в себя, лишь когда отвожу взгляд в сторону.

— И всё же… В договоре не было ни слова о том, что я обязана сопровождать тебя в поездках. В конце концов, у меня есть жених, свои личные дела. Так нельзя. Я против того, чтобы оставаться здесь на несколько месяцев. Даже несколько недель — слишком много.

Да, я сказала это. Только не тем голосом, что должна бы. Пропищала, как запуганная мышка в лапах огромного, хищного кота. И сникла, когда зыркнул на меня со своим диким прищуром. Словно сейчас сорвётся и изобьёт, как избил Нурлана.

— Я на этот договор… чихать хотел, Тата. Когда меня не будет рядом, можешь позвонить своему парню и сказать, что тебя не будет. Ты же врёшь ему, что работаешь где-то в другом городе, да? Вот и соври ещё раз. Все. Собирайся. Я жду тебя внизу у ресепшена. Оденься теплее.

Смотрю, как он накидывает куртку, берёт со стола свой телефон и идёт к выходу. Хлопает дверью, словно озверелый, а я вскакиваю со стула. Бросаю обиженный взгляд на вкуснейшую еду, которую так и не съела. Теперь уж кусок в горло не полезет.

— Пфф… Что за упрямец? Разве можно так с людьми? «Тата, иди сюда», «Тата, поедешь со мной», «Тата, я так сказал!» — ворчу, пока роюсь в сумке в поисках тёплого свитера и даже не сразу замечаю, что улыбаюсь. Ох, дура… Какая же дура! Он вертит тобой, как хочет, и даже не интересуется твоим мнением, а ты таешь, как глупая овца. Влюбчивая тупица. Только если раньше я влюблялась в киношных и книжных героев, а уже через месяц о них забывала, то сейчас влипла по самое не хочу, причём в реального мужчину. В того, который так просто не оставит, стоит захлопнуть книгу или выключить фильм. Этот мне сердце разобьёт, в ошмётки его раздербанит.

А я выйду замуж за своего несчастного Сеню, рожу ему троих детей, растолстею и буду лишь иногда вспоминать, как было хорошо в объятиях ревнивого собственника, невероятно сильного и мощного, самого горячего среди всего населения планеты мужчины.

Пропала Татка…



ГЛАВА 9

— Уже приехали?

— Нет.

— А скоро уже? У меня ноги затекли.

— Скоро.

— Вон за тем поворотом, да?

— Да.

— А ты любишь поболтать в пути. Прям не остановить.

Бес усмехнулся. Как ребёнок она, эта девчонка.

— Ещё пару километров, потерпи. Бабушка тоже ждёт.

— Бабушка? — ему показалось, или, действительно, в её голосе проскользнул испуг? — У тебя есть бабушка? И что, мы сейчас к ней едем?

— К ней. Она моя семья, а семью иногда навещают, знаешь, да? — ответил ей с улыбкой. Уже и забыл, как это… Радоваться. Но соврать себе не может — она, в самом деле, радует. Есть в ней что-то, что заставляет улыбаться. И Беслан мог бы поклясться, что она одна такая. В его жизни точно.

Дорога свернула к особняку, сбавил скорость. Хотелось еще немного побыть с ней наедине. Он уже так привык. Чувствовать её рядом. Дышать одним воздухом. Всего ничего с ней, а ощущение, будто всю жизнь вот так.

Ещё появилась дурацкая привычка смотреть на неё по ночам, пока девочка спит. Никогда не замечал в себе задатки романтика, даже когда с Кирой жил. Бывало, хотел её побаловать, но ни на что, кроме цацок из ювелирки, мозгов не хватало.

А тут вдруг прорвало, хрен остановишь. Наблюдая, как она спит, целовал ей пальцы и играл с волосами. Накручивал на палец слегка волнистые пряди и смеялся над тем, как жёстко влип.

Припарковался у главных ворот, вышел из машины и, бросив ключ охраннику, взглянул на Тату через лобовое стекло. Она ошалело оглядывалась вокруг и выходить, судя по всему, не собиралась. Открыл ей дверь, кивнул, протягивая ладонь.

— Давай.

Она схватилась за его руку так, словно от этого её жизнь зависит. Нервно облизнула губы, осторожно ступила на зеленый ковёр травы.

— Это и есть твой особняк?

— Он самый. Отчий дом. Здесь я родился и вырос. Пойдём, проведу тебе небольшую экскурсию, — сжав её руку, потащил за собой. Именно потащил, потому что она явно боялась идти. Еле ноги волочила. — Ну, что такое? Чего испугалась? Здесь тебя никто не съест.

— Я не знаю, Беслан. Не знаю. Как-то не по себе стало, — и заупрямилась, принуждая его остановиться. — Скажи, зачем ты меня сюда привёз?

Он примерно представлял её реакцию, когда вёз сюда. Именно такую реакцию.

— Так захотел. Только не начинай старую песню о брошенном женихе. По этому поводу я позже приму решение, — без удовольствия отметил, как изменилось её лицо. Побелела, судорожно выдернула свою руку из его.

— Что это значит? Какое ещё решение? По поводу моего жениха?

Занервничала. А Шаху серпом по яйцам её испуг. Неужели действительно любит этого своего мудака? Нет. Нихрена подобного. Когда любят — не изменяют. Ему, Бесу, она изменять не будет.

— Успокойся, Тата, — взяв её за локоть, повёл дальше. — Давай лучше пройдёмся вон туда, — кивнул на старую площадку, где занимался все детство и юность. — Вот здесь я тренировался. Видишь, до сих пор крепление осталось? — показал на старое дерево, а Тата с интересом подняла лицо кверху. — Вот там груша висела. А там стоял турник.

— Тренировался? С детства прям?

— С самого раннего. Я рос с особенной бабушкой. Не такой, как у других. Она не пекла по праздникам пирожки и не рассказывала мне сказки. Всегда говорила со мной, как со взрослым. Говорила правду, даже когда я не хотел её слышать. И заниматься спортом она меня приучила. Всегда говорила, что я должен быть мужчиной. А мужчины всегда сильные, непобедимые. Мужчины не плачут, не жалеют себя и не убегают. Во многом, конечно, она была права. Именно благодаря ей я стал тем, кем являюсь сейчас.

* * *

Ммм… Ясненько. Значит, бабуля у нас тоже не подарок.

Хотя куда больше меня пугает Шах. Девочек по вызову не знакомят со своей семьёй. Тем более с бабушками. Никогда.

А этот особняк? Да это же королевская резиденция, самая настоящая. Я никогда не видела ничего подобного. Назвать такой дворец домом язык не повернётся. А на близлежащей территории можно взлётную полосу открыть. Здесь и сад виднеется, и аллеи, озеро даже какое-то…

— Ой, а это кто там? Лебеди, что ли? Настоящие?

Он хмыкает, приобнимает меня за талию.

— Они самые. Белая — девочка, чёрный — мальчик. Там ещё где-то детёныш их плавает. Тоже чёрный.

Заворожено наблюдаю за величественными птицами и не сразу замечаю взгляд Шахбулатова. Обращаю внимание, только когда начинают гореть щеки.

— Что? — не выдерживаю, потому что чувствую, как начинаю полыхать, будто я рядом с костром стою.

— А что? — снова улыбается, и мне совсем уж горячо становится.

— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

Он упирается руками в толстый ствол дерева по обе стороны от моей головы, и я оказываюсь в ловушке.

— А почему твои щёки порозовели? — говорит это тихо, так возбуждающе, что я начинаю дрожать. — Мне нравится, как ты стесняешься, — тянет ко мне руку, проводит указательным и средним пальцами по моим губам.

— Перестань… — воздуха начинает не хватать.

— Почему я должен перестать, Тата? Тебе разве неприятно?

Меня спасает его телефон. Беслан нехотя отрывается от меня, смотрит на экран.

— Да, бабушка? Скоро буду. Мы уже в особняке.

Закрываю глаза, медленно отпускает накатившее волной желание. Беслан кладёт телефон в карман и берёт меня за руку.

— Пойдём знакомиться.

Знакомиться. С той самой бабулей, что превратила маленького ребёнка в терминатора? Да уж, забавное знакомство получится. Мастер Йода в юбке и проститутка. Вот повезло Шахбулатову, так повезло. Чего ещё можно желать?

— Ты

Глава 1

– Никаких… секс-игрушек не будет? Это точно?

Мужчина иронично выгнул бровь.

– Нет. Иначе это было бы прописано в контракте.

– Тогда в чём же подвох? Такие деньги… Очень большие. Зачем успешному, обеспеченному мужчине покупать себе девушку? Здесь что-то не так.

Поверенный морщится, будто съел лимон. Я понимаю, что раздражаю своими глупыми вопросами, но на кону моя судьба и моё тело, которое я сейчас продаю за довольно крупную сумму. Просто так мне их никто не подарит.

– Кое-что есть, да. Но я не думаю, что вас это остановит. В конце концов, это выгодная сделка и вы на неё уже пошли.

– Говорите.

– Половина его лица изуродована. Вам придётся к этому привыкнуть. Впрочем, как захотите. Но Беслан не должен заметить, что вам неприятно.

Разумеется… Разве могло быть всё просто? Нет. Не в моём случае. Не со мной.

– А если я не смогу?

Мужчина наградил меня многозначительным взглядом, а затем поднялся.

– Будьте готовы к утру. За вами приедут.

– Да, конечно. До свидания.

Пройдясь по мне сочувствующим взглядом, остановился.

– Можете заказать себе что-нибудь, всё будет оплачено.

Поверенный ушёл, а я вперилась взглядом в чашку с остывшим кофе, крепко сжала пальцы в кулаки. Завтра я стану… Шлюхой. Самой настоящей проституткой. И это было бы ужасно. Если бы не одно жирное «НО». Если я откажусь от этих денег, то мне придётся ещё хуже.

Вздрогнула от входящего звонка и внутренне сжалась в комок. Человек, которого я сейчас хотела бы слышать меньше всего.

– Да?

– Здравствуй, Тата. Как наши дела? Не забыла обо мне? – его голос похож на шипение змеи, такой вкрадчивый, гадкий и опасный.

Я так напряжена, что вот-вот сломаю зубы друг о друга. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не сорваться.

– Здравствуйте. Я не забыла. Вопрос с деньгами решается. Но мне потребуется время.

– Сколько ещё времени тебе нужно? Ты начинаешь наглеть, девочка.

– Но вы же понимаете, что я не смогу собрать десять миллионов за месяц! Это физически невозможно!

– Заткнись, сука, и слушай меня. Я жду ровно неделю. Через неделю ты должна прийти ко мне с лимоном. Поняла? Не будет бабла – ты знаешь, что случится. До встречи, Тата.

Роняю телефон на стол, обнимаю себя руками. Когда же закончится этот кошмар? Когда я снова верну свою жизнь? Нашу жизнь… Ту, в которую так бесцеремонно вторглись ублюдки и растоптали всё, что можно было уничтожить.

– Желаете ещё чего-нибудь? – Подпрыгнула на стуле от неожиданности, взглянула на официанта с нарисованной, вежливой улыбкой. – Принести вам меню ещё раз?

– Нет… Нет, спасибо. Мне уже пора.

– Ваш счёт будет оплачен. Вы можете…

– Я же сказала, нет! Благодарю вас!

На меня оборачиваются посетители из-за соседнего стола, а я бормочу свои извинения и, схватив сумку, тороплюсь к двери.

Возникает ощущение, будто меня все здесь жалеют. Сначала поверенный Шахбулатова, теперь вот официант. В принципе, я могу их понять. В этом пафосном ресторане я выгляжу в своих дешевых джинсах и застиранной футболке, как нечто инородное. Жалкая побирушка.

Оказавшись на улице, поднимаю лицо кверху, глубоко вдыхаю свежий вечерний воздух. Немного прихожу в себя и не спеша направляюсь к дому. Нужно отдохнуть, набраться сил… Завтра мне предстоит очень трудный день. От него, возможно, будет зависеть моя дальнейшая жизнь. И не только моя. Мой парень до сих пор у этих ублюдков. Он в опасности, и я должна сделать всё, от меня зависящее, чтобы поскорее прекратить этот ад.

Всё началось месяц назад. Будто небо на землю рухнуло.

– Ты такая… Охренеть просто, какая красивая, – Сеня смотрит на меня с обожанием, поглаживает щеку своей ладонью и склоняется, чтобы поцеловать.

– Ну! Перестань! Здесь же люди, – смущённо уворачиваюсь, но он всё равно ловит мои губы, чуть прихватывает зубами.

– И что? Пусть завидуют! Вот какая у меня невеста.

Тогда я примеряла свадебное платье. Сеня хотел белое, а мне больше нравилось персиковое. Оно очень подходило к моим глазам и волосам. А потом всё изменилось. В один миг моё счастье обрушилось мне на голову и похоронило Тату Семёнову под своими обломками.

В тот вечер Сеня пришёл домой избитый. Его так сильно изувечили, что даже глаз не было видно. Всё лицо опухшее, кровоточащее. Сплошная рана. Я обрабатывала потрескавшуюся кожу антисептиком и долго плакала. А он успокаивал, говорил, что всё нормально. Просто нарвался на каких-то гопников. Не хотел меня пугать и расстраивать перед свадьбой. И я поверила.

Но вскоре начались звонки. Днём, ночью. Постоянно. Нас кто-то преследовал и намеренно запугивал. Они звонили и молчали, лишь было слышно дыхание. Я предложила обратиться в полицию, но Сеня был против. Сказал, что ударил машину какого-то богатого мажора, и полиция нам не поможет, нужно вернуть долг.

Я продала все более-менее чего-то стоящие вещи, отдала все наши сбережения, и на время звонки прекратились. А потом всё началось по второму кругу. Я понимала, что Сеня что-то недоговаривает, но на все мои вопросы он просто взрывался и уходил из дома.

И вскоре исчез насовсем. Его не было пять дней. Целых пять дней я не знала, где мой жених и что с ним. До следующего звонка.

Звонивший представился Павлом и предложил встретиться. Он сказал, что знает, куда подевался Сеня, и я, не подумав, побежала на встречу в обозначенное место, которым оказалась заброшенная стройка. А там меня поджидали бандиты.

– Не надо! Прошу вас! Да что же вы творите?! Вы что, звери?! Прекратите! – толстый, воняющий потом, лысый урод удерживал меня за запястья одной рукой, прижимая к плесневелой стене, а второй расстёгивал свою ширинку. От тошноты скрутило желудок, и глаза жгло от слёз. А он собирался меня изнасиловать. На полном серьёзе. – Остановитесь! Я всё сделаю! Всё, что вам нужно!

Главарь – мужчина лет пятидесяти, с треугольной, почти непокрытой растительностью макушкой, слащаво улыбнулся и подал знак своему ручному шакалу, чтобы тот отпустил меня.

Я упала на колени, обхватила себя руками и подняла опухшие от слёз глаза на обидчика.

– Слушай меня внимательно, дырка. Будешь делать, что скажу, – останешься в живых. И ебаря твоего отпущу. А нет – хана обоим. Вас даже искать никто не будет. Так и останетесь без вести пропавшими. Понятно излагаю?

Мне не было понятно. Абсолютно ничего непонятно. Но я кивнула и взяла на себя долг Сени. Десять миллионов…

Глава 2

Шахбулатов Беслан. В народе – просто Шах. В интернете о нём было много информации: он одна из самых крупных фигур страны, поговаривают, связан с криминалом, но при этом занимается благотворительностью. Разумеется, подачки бедным – лишь прикрытие чёрных делишек. Его боятся, о нём говорят в полголоса. Но нигде – абсолютно нигде! – нет его фотографии. Я перелопатила тонны сайтов и новостных колонок, где фигурирует его имя, и не нашла ни одной фотки! Да что же с этим человеком не так?

После слов его поверенного Нурлана, я будто в камень обратилась. Как оно… спать с уродом? Смогу ли?

Закрыла глаза, отшатнулась назад на спинку стула. Снова открыла контракт. Смешно. Я добровольно продала себя в рабство. Как вещь. Как ничтожество. Сам контракт не вызывал доверия. Он составлен языком, которого я не понимаю. Здесь только юрист и разберётся, а я от этого далека.

Итак, я имею право на один выходной в неделю. Выходной – громко сказано. Потому что этот день выделен мне не для отдыха, а для ухода за собой и необходимых покупок. Так и представила, как я покупаю какое-нибудь развратное бельё, чтобы понравиться своему хозяину. Жуть…

На этом все мои права заканчиваются. Дальше следует несколько пунктов обязанностей: я должна жить в доме «Заказчика» и перед каждым уходом спрашивать его разрешения; я обязана сохранять втайне наши отношения и место временного проживания; я обязана принимать все сексуальные предпочтения Заказчика. И ещё пару пунктов, что я должна.

Не особо привлекательно. Но и выхода у меня другого нет. Всё это – итог моей беспечности и слепого доверия Сене, который, в свою очередь, обманывал меня.

На Шахбулатова я вышла через сестру Сени. Та работает у него уборщицей и случайно услышала разговор Беслана со своим подчинённым. Ему нужна была девушка для совместного времяпровождения, но по известной уже причине Беслан не мог познакомиться с кем-то, как это делают люди без изъянов. Ольга почему-то умолчала о его внешности, хотя я и так не отказалась бы.

Всё произошло слишком быстро, я даже опомниться не успела, как мне под нос сунули контракт. Я, правда, не хотела на это идти, но Оля воззвала к моей совести и, глядя в её заплаканные глаза, я просто не смогла отказаться. Больше мне негде взять эти проклятые деньги. Я будто в капкан попала. Он захлопнулся и пригвоздил меня своими зубьями.

Радовало единственное – в контракте прописана сумма, которую я буду получать каждый месяц. Почти как заработная плата. Нереально огромная заработная плата… Правда, я не уверена, что смогу обратиться с этими бумажками в суд, если вдруг Шах решит меня кинуть. Однако если всё получится, я смогу выплатить бандитам долг и вернуться к прежней жизни. Потрёпанной и, быть может, даже сломанной, но смогу. Я верю в это, надеюсь. Ведь другого выхода у меня нет.

Перелистав все страницы ещё раз, поискала тот самый пресловутый «мелкий шрифт», но ничего не обнаружила. Казалось, всё предельно честно и прозрачно. Я ложусь под богатого мужика, он платит мне.

И было бы всё хорошо, если бы не было так паршиво. Потому что это сегодня я готова. А завтра… Что будет завтра?

* * *

Будильник зазвонил в семь утра, но я уже не спала. Всю ночь снились какие-то жуткие кошмары и толком отдохнуть не вышло. Начался мандраж. Он то проходил по телу ударной волной, то затихал и снова брал в плен.

Приняв душ, надела своё единственное скромное платье. Почему-то казалось, если Шахбулатов увидит меня в такой одежде, не станет сразу набрасываться. Хотелось бы верить в это.

Нурлан приехал в девять. Когда он позвонил мне, я уже сидела у окна с чашкой кофе и смотрела на чёрную иномарку, как на эшафот, на котором меня должны казнить.

– Спускайся, – бросил в трубку и отключился.

А я застыла, сжав пальцами чашку, упёрлась лбом в стекло. Сегодня всё казалось другим. Вчера я была уверена, что смогу. Теперь же, мне хочется порвать контракт и сбежать. Только бежать некуда. Бандиты найдут, достанут. И Сеня… Он виноват, безусловно. Я уверена в этом. Но оставить его так… Нет. Я не смогу.

В машине пахло мужским резким парфюмом и сигаретами. Я невольно поморщилась.

– Что-то не так? – поверенный окинул меня придирчивым взглядом, и я не смогла не заметить, как он ухмыльнулся одним уголком губ. Глаза же остались серьёзными, сканирующими.

– Всё нормально, – отвернулась к окну, крепче сжала бумаги. Ещё не поздно. Я могу прямо сейчас порвать их и выйти из машины. Руки дрожат, губы уже искусаны в кровь. А я смотрю перед собой, чувствуя, как внутри всё немеет.

– Подписала?

– Ч-что? – смотрю на него непонимающе.

– Документ подписала?

– Аа… Да. Да. Подписала, – но отдавать не тороплюсь. Один шаг – и всё… Пути назад не будет. Тогда я наивно думала, что от меня ещё что-то зависит.

– Давай, – он протягивает руку, а мои пальцы скручивает судорогой. – Ну?

– Да… Конечно, – протягиваю ему контракт, а ощущение, будто душу свою Дьяволу продаю.

– Тааак, – он просматривает все листы, удовлетворенно кивает. – Замечательно, Тата. Ты молодец, – наклонившись вперёд, хлопает по плечу водителя, и тот трогается с места. Я в панике дёргаюсь, оглядываюсь назад. – Сейчас поедем в салон. Ты должна привести себя в порядок. Ну, там… Эпиляция, прическа, маникюр. В общем, ты сама должна знать.

Эпиляция… Ну да. Разумеется.

– Хорошо.

– Это что у тебя за сумка? – кивает на спортивный рюкзачок, в котором я везу вещи первой необходимости. Белье, фен, косметичка и пара одёжек.

– Это мои вещи. Личные.

– Ладно. Личные вещи можешь оставить. Насчёт одежды не волнуйся. Тебе купят всё необходимое.

Так вот как развлекаются большие и серьёзные мальчики. Покупают себе кукол и играют с ними. Захотят – одевают, захотят – раздевают. Чем больше денег, тем больше причуд. В случае Шахбулатова, быть может, по-другому и не бывает. Кто знает, насколько он безобразен.

Нурлан поворачивает голову, пару минут наблюдает за мной.

– Ещё кое-что. Этого в контракте нет, но ты должна запомнить. Никогда не смотри на него. Не поднимай глаз, когда он рядом. Если только он сам попросит.

– Что? Но…

– Никаких «но», Тата! – прикрикнул, но тут же взял себя в руки, поправил кипенно-белые манжеты рубашки. – Слушайся меня, и всё будет хорошо. Поверь, я не желаю тебе зла. Это не в моих интересах. Чем спокойнее Беслан, тем спокойнее я.

– Я поняла. Не буду смотреть. Есть что-то ещё, что мне нужно знать?

– Пока нет. Если только твоё лицо…

Снова почувствовала на себе его взгляд.

– А что не так с моим лицом?

– Бес любит веселых девушек. Ты должна развлекать его. Радовать. Понимаешь? А такая кислая физиономия, как у тебя сейчас…

Бес… Поверенный называет своего шефа бесом. Ох… Надеюсь, это от имени.

– Да, я поняла вас, – растянула губы в вымученной улыбке.

– Вот. Уже лучше. У нас есть время до вечера. За это время ты должна привести себя в порядок и приготовиться к первой встрече. И помни: не смотреть на лицо.

* * *

Бес нервничал. Он уже и не помнил, когда так боялся в последний раз. Наверное, никогда.

– Мы приехали, – в кабинет вошёл Нур, шагнул к нему. – Но стоишь у окна, а значит, сам всё видел.

– Видел.

– А чего злой такой? Всё уже, твоя она. Как ты и хотел. Ты получаешь её, я получаю спокойного, уравновешенного шефа, а девочка получает бабло. Все довольны и счастливы. Разве я не прав?

– Она подписала доки?

– Да.

Подавил в себе яростный рык и растущее разочарование. Идиот. Думал, она не такая, как все. И это в его-то возрасте и с его жизненным опытом. Придурок.

– Она ничего не знает?

– Да нет. Раз уж и так согласилась подписать договор, я решил не нагружать её лишней инфой. Я ведь правильно сделал?

– Да. Правильно. Что там врач?

Нур молча сунул ему конверт, отвернулся. У Шаха дрогнули руки, но конверт всё-таки вскрыл. Пробежался одурелым взглядом по чёрным, равнодушным строкам, смял бумагу. Не отпустило. Лучше бы не смотрел.

– Веди её сюда.

Нур замялся, вздохнул. Бес ненавидит, когда он так делает. По-лисьи увиливает.

– Я понимаю, что ты долго ждал и все дела, но девушка немного нервничает. Может, пусть ей сначала покажут комнату? Осмотрится, поймёт, что здесь ей будет хорошо. Ну, а потом уже…

– Я тебе сказал, веди сюда её! – всё-таки вышел из себя, хотя перед этим долго держался. – Быстро! – рявкнув сквозь зубы, подался вперёд.

– Как скажешь, – Нур знал, что спорить с Шахом, когда тот в таком состоянии – не лучшая идея, мягко говоря.

Бес поднял кулаки к лицу, сжал их до хруста. Надо успокоиться. Надо прийти в себя. Она теперь его. Никуда не денется. А вот пугать девочку не надо. Ей будет достаточно и его рожи.

Дверь открылась бесшумно, но он мгновенно почувствовал её запах. Охуенный, дурманящий, сладкий. Какой запах, блядь…

Выдохнул и повернулся. Она стояла всего в паре метров, шагни и возьми. Но проснувшийся азарт заставил кровь забурлить, и он усмехнулся. Это даже можно было бы назвать улыбкой. Впервые за десять лет…

– Здравствуйте, – смотрит в пол, взволнованно облизывает губы и сжимает в руках дешёвую, затёртую сумочку. Одета в закрытое, облегающее платье, будто пытается показать ему, что она «не такая», но трахаться с ней будет сладко. Только заплати хорошо, и невинная целочка превратится в шлюху первого класса. Лицемерка.

– На «ты», – еле вытолкнув слова из пересохшей глотки, потянулся за бутылкой с водой. – И по имени, – почему-то до одури захотелось услышать, как будет звучать его имя на её губах.

– Здравствуй, Беслан. – Он не ошибся. Накрыло. Аж в пот бросило. Услышал собственное сердцебиение, очень близко напоминающее стук отбойного молотка. Как будто сейчас грудину нахрен проломит.

Шах так давно представлял эту встречу, каждый раз иначе. Но так – ни разу. Тогда были просто фантазии. А сейчас подключились ещё и чувства. Дикие и беспощадные.

– Теперь подойди и опустись на колени, – да, одна из его грязных фантазий. Но это всего лишь прелюдия.

Она вскидывает на него испуганный взгляд широко распахнутых глаз, приоткрывает рот, глядя на шрам. Её трясёт. Испугана. Вот-вот в обморок грохнется. И это он тоже не раз представлял.

– Тебе же сказано, не смотреть! – рявкает на неё, и девчонка быстро зажмуривается. Детский сад.

Приложившись к бутылке, осушил её за несколько глотков, но жажда не ушла. Не воды он хотел.

– Выйди вон, – прохрипел, комкая пустую пластиковую тару, и с грохотом зашвырнул её в мусорную корзину.

Она тут же рванула с места, ударилась плечом о дверь и, дернув её на себя, вылетела в коридор.

* * *

Я знала, что знакомство с Шахбулатовым не пройдёт безоблачно. Это как само собой разумеющееся, потому что я к нему не уборщицей пришла устраиваться. Но то, что произошло потом, повергло меня в ужас.

Нурлан оповестил его о моём приходе, вышел. Пару секунд пристально осматривал меня с головы до ног и обратно. О чём он думает? Заставит переодеться для хозяина? В какое-нибудь развратное кожаное бельишко?

– Ладно. Иди, – потянул ручку двери на себя, подтолкнул меня. – Иди, говорю. Не бойся.

Не бояться? А почему он в таком случае шёпотом говорит?

Переступив порог, остановилась. Меня будто парализовало от мощи и силы, витающих даже в воздухе. Наверное, такое ощущение испытываешь, когда входишь в клетку с диким зверем. Страх. Неподотчётный, жуткий. Приподнялись тонкие волоски на руках, и сердце замерло в ожидании.

Заставляю себя собраться. Поздно бояться. Я пришла сюда не за этим.

– Здравствуйте, – взгляд, как и было велено, на него не поднимаю. Нервно мну в руках ремешок сумочки.

– На «ты», – слышу его голос, грубый, с хриплыми нотками. Вздрагиваю. – И по имени.

– Здравствуй, Беслан, – представляться не решаюсь. Он и так знает обо мне всё.

– Теперь подойди и опустись на колени.

Я задерживаю дыхание до тех пор, пока лёгкие не начинает жечь. А потом делаю то, чего делать не следовало. Поднимаю на него взгляд. Это получается неосознанно и так быстро, что я сама не понимаю, на что решилась.

– Тебе же сказано, не смотреть!

Зажмуриваюсь. Так по-детски глупо и, наверное, смешно. Только вот шутить здесь со мной никто не будет. Я видела его лицо… Оно так изуродовано, что я даже растерялась. А ведь думала, что готова, что смогу…

Огромный, толстый шрам рассекал половину его лица от лба, через глаз и почти до самого подбородка. От него сеткой в разные стороны расходились более мелкие, неровные рубцы. И я услышала собственный стон. Быть может, он прозвучал только в моей голове, но Шахбулатов совершенно точно всё понял.

– Выйди вон!

И я ломанулась в дверь, чуть не вышибив её плечом. От боли и испуга из глаз брызнули слёзы и я, задыхаясь, налетела на Нурлана.

– Да ты чё творишь?! – зашипел на меня, выпучив глаза, и быстро захлопнул дверь. – Что?! – рявкнув в лицо, оттеснил меня к стене. – Ну?! Что ты сделала? Посмотрела на него, да?

Давясь истерикой и соплями, размазываю по лицу слёзы, отрывисто киваю.

– Да ты что, бл… Вот дура!

Из кабинета вылетает разъярённый Шах и, встретившись со мной взглядом, хватает за лицо. Сжимает щеки, большим пальцем ловит мою слезу и с каким-то остервенением размазывает её по коже.

– Убери её! – рычит Нурлану, а потом, отпустив меня, уходит.

– Познакомились, – устало вздыхает поверенный, прикладывает ко лбу ладонь. – Ладно. Пошли.

* * *

– Куда мы идём? – повторяю уже, наверное, раз в третий, но мужчина реагирует на меня не более, чем на жужжащую муху. Разве что не отмахивается. – Он же прогнал меня. Отведите меня на улицу, и я уеду.

Нурлан подавляет вздох, закатывает глаза. Открывает передо мной большую резную дверь.

– Вверх по лестнице и направо, – говорит приказным тоном, но я останавливаюсь.

– Не пойду никуда, пока вы не скажете, куда меня ведёте.

И он взрывается. Подлетает ко мне, хватает за предплечье, сильно впиваясь в него пальцами.

– Слушай сюда, принцесса! В зад тебя здесь целовать никто не будет! Ты договор подписала? Подписала! Ты бабла хочешь получить? Хочешь! Ты же ради него сюда пришла! Вот и работай! Свои капризы оставь за порогом этого дома! Если ещё раз выведешь его из себя – пойдёшь домой, и никто за тобой бегать не будет! Таких, как ты, миллионы! Не ты, так другая! Та, которая будет посговорчивее! А теперь смотри! – подняв руку, ткнул пальцем в сторону двери. – Вон там выход. Либо ты сейчас сваливаешь и забываешь о деньгах. Либо идёшь наверх и забываешь о своих выебонах. Уговаривать тебя никто не будет. Всё ясно?

Более чем. Так ясно, что даже голова разболелась. И я занесла ногу, чтобы пойти отсюда прочь, подальше от психованного хозяина с изуродованным лицом и его такого же неуравновешенного помощника, да вспомнила о Сене. И о бандитах, которые убьют нас обоих, если не начну выплачивать деньги.

– Я остаюсь, – прошептала, глядя в пол, и пальцы на предплечье разжались.

– Иди.

Поднялась по лестнице, отсчитывая ступеньки, огляделась вокруг. Красиво. Мрачновато, но, в общем, ничего. Шикарно даже, я бы сказала. В тёмном интерьере чувствовался мужской минималистический стиль. На стенах не было картин известных художников, а из мебели лишь строгий минимум, но так лучше, чем когда от переизбытка денег теряется вкус и понимание прекрасного. Особняк не казался уютным, скорее, был похож на логово одинокого, злого зверя.

– Вон туда. Это твоя комната, – Нурлан обогнал меня, распахнул дверь. – Ну? Входи.

Спальня чуть светлее, очень просторная. У стены большая кровать, вокруг которой расставлено множество бумажных пакетов, пара тумбочек, кресло, журнальный стол и шкаф на всю стену встроен прямо в неё. И большое панорамное окно. Я подошла к нему, выглянула на улицу. Бассейн… Голубой, мерцающий на солнце. Я такую прелесть видела только в кино.

– Красиво.

– Я безумно счастлив, что тебе нравится, – в голосе Нурлана скользнула насмешка. Мол, если бы даже в хлев привели, мне бы всё равно понравилось. Захотелось ответить колкостью, но провоцировать его не стала. Больно нервные тут все. А я не в том положении, чтобы права качать, тут он прав. Я здесь девочка для оказания определённых услуг, а не дорогая гостья. И мне не на руку их недовольство. Если меня вышвырнут отсюда, я не смогу помочь родному человеку. – В пакетах вещи. Разберешь сама?

Кивнула, не отрываясь от окна.

– А что дальше? Что мне делать?

Скрип его дорогих туфлей дал понять, что поверенный приближается.

– Наверное, тебе сложно в это поверить, но сегодня началась твоя кайфовая, безбедная жизнь, Тата. Ты сделала правильный выбор, хоть пока тебе так и не кажется. Что делать? Да что хочешь? Кайфуй. Живи в своё удовольствие и не думай о том, как заработать, чтобы не склеить ласты от голода. Гуляй, плавай в бассейне, занимайся тем, чем вы, женщины, любите заниматься. От тебя требуется лишь одно – быть радостной и делиться этой радостью с Бесом. Поверь мне, будет он в хорошем расположении духа – будет хорошо нам всем. И тебе в первую очередь, – склонился к моему уху и негромко прошептал: – Он очень щедрый и любит баловать своих женщин.

– А их у него много? Женщин? – незаметно отступила в сторону, чтобы не чувствовать на себе дыхание этого змея.

– Было много. Но ты будешь одна. Он всегда верен своей женщине.

Что за бред? Я не его женщина. Я наёмный работник. Всего лишь.

– Что мне делать сейчас?

– Приготовься к вечеру. Думаю, он сейчас остынет и захочет тебя увидеть. И переоденься, прошу тебя. Это платье стрёмное. Распусти волосы. У тебя очень красивые светлые волосы. Пользуйся своей привлекательностью. Не прячь её.

– Хорошо. Я вас поняла.

* * *

Девчонка и раньше не выходила у него из головы, а сегодня так и вовсе засела занозой в мозгу. Там не осталось места для других мыслей. Время от времени порывался пойти к ней, но что-то останавливало. Наверное, остатки здравого смысла.

– Шах? – Нур обеспокоенно заглянул ему в лицо. – Ты меня вообще слушаешь? Я же тебе о сделке рассказываю.

– Нет. Не слушаю. Давай все дела до завтра отложим. Я устал, – расстегнув верхние пуговицы рубашки, завалился на спинку дивана. – Ты можешь идти. Скажешь, пусть принесут ужин сюда. На двоих.

– На двоих? – Лис приподнял брови, расплылся в препоганой ухмылке.

– Приведи Тату ко мне.

– Уверен? – и поймав на себе нехороший взгляд, поспешил реабилитироваться: – То есть, я имею в виду, может, ей стоит эту ночь побыть одной, привыкнуть к новому месту? Девчонка шуганная, от любого шороха дрожит. А ты сегодня не в настроении…

– Нур, я прострелю тебе коленную чашечку. Шутить со мной вздумал?

Тот выставил руки вперёд в защитном жесте.

– Ладно-ладно. Сейчас придёт твоя принцесса. Только голову не теряй.

– Свободен.

Обычно к сальным шуточкам Нура Бес относился ровно, но сейчас почему-то раздражало и бесило. По венам будто горячая смола течёт, и адски чешутся кулаки от желания разбить костяшки в кровь, при этом раздолбать кому-нибудь череп.

Но лучше всё-таки скорее получить желаемое. Несколько месяцев он бредит этой девчонкой. Навязчивая идея какая-то. Она даже по ночам ему снится. Голая, мокрая, стонущая под ним. Гладит его шрамы и шепчет его имя. И кончает, крепко сжимая его член в себе. А потом он просыпается со стояком и передёргивает в душе, как озабоченный подросток. Потому что других баб тоже не хочется.

* * *

Разбираю вещи, чтобы чем-нибудь занять руки и не сойти с ума в мучительном ожидании. Рассматриваю нижнее бельё и кружевные ночнушки. Очень красиво и нежно. Откровенно, но не вульгарно. И верхняя одежда совсем не развратная. Платья, джинсы, футболки, пара толстовок. Всё не так и страшно, да? Мне почему-то представлялось по-другому. Хотя, быть может, я ещё не сняла розовые очки и не замечаю всех ужасов, которые поджидают меня в этом доме.

Звонок мобильного заставил напрячься, комплект чёрного белья выпал из рук. Подняв телефон, судорожно выдохнула. Оля.

– Привет, Оль.

– Ну, как ты там? Всё хорошо?

Дайте подумать… Я продалась богатому мужику, сижу в его доме, разбираю купленное для меня бельишко. А вечером, скорее всего, лягу с ним в постель. С мужиком. И без бельишка.

– Нормально. Пока.

Оля тяжело вздыхает, динамик неприятно шуршит.

– Я знаю, что это паскудство. Правда. Но ты же знаешь, ты наша единственная надежда. Брат до сих пор у них, и они не отпустят его, пока мы не вернём деньги.

– Знаю. Они не звонили?

– Нет. А тебе?

– Нет, – о вчерашнем звонке молчу, Ольге сейчас и так непросто.

– Постарайся взять деньги поскорее. Шах нормальный мужик, если хорошо попросишь – даст.

Если хорошо попрошу…

– Да, я поняла. Сделаю всё, что смогу. Только…

– Не бойся, Тат. Сенька ничего не узнает. Я же тебе обещала. Ты только никому ничего не рассказывай. Просто решила заработать на учёбу. И всё. Поняла? А то они убьют и Сеньку, и тебя.

– Всё будет хорошо, Оль. Не волнуйся.

На самом деле её я жалела на данный момент больше, чем себя. Знать, что родной человек в плену и не иметь возможности хоть как-нибудь ему помочь, – страшно. Даже не представляю, как ей сейчас паршиво.

В дверь негромко постучали, я отложила телефон и вскочила на ноги, выпрямив спину. Хоть бы это был Нурлан, а не его шеф. Я пока не готова. Вообще не готова. Шахбулатов пугает меня до дрожи.

В проёме показалось лицо помощника. Пронесло. Пока…

– Как дела? Освоилась? – прошёлся по мне оценивающим взглядом, отчего захотелось закрыться руками. – Почему до сих пор не переоделась?

– Я вещи разбирала и… Сейчас оденусь. А что, уже пора? – наверное, мой голос прозвучал слишком жалко, потому что поверенный прыснул от смеха.

Прикрыв за собой дверь, сунул руки в карманы. Его лицо вдруг преобразилось, исчезла едкая ухмылочка.

– Ты сейчас наденешь красивое платье и пойдёшь к Беслану. Поужинаете, поболтаете. Ты будешь радостной, улыбчивой и нежной. Подаришь ему немного ласки. Пообещай мне, – просьбы в его тоне нет. Это указание. Он перечисляет мои обязанности по пунктам. Правда, я бы в любом случае не отказалась.

– Обещаю. Всё будет… нормально.

Глава 3

Дать обещание намного легче, чем сдержать его. Но я сейчас как сапёр, не имею права на ошибку.

– Весёлая, улыбчивая, нежная, – повторяю, глядя на себя в зеркало, расчёсываю волосы. – Подари ему немного ласки. Да легко! Вот сейчас пойду и подарю. Главное не смотреть. Не смотреть. И всё, – натянутая улыбка выглядит фальшиво, некрасиво. Нужно бы потренироваться, Шахбулатов ведь не идиот.

В брендовом платье я выгляжу очень необычно. Никогда не примеряла дорогую одежду, а теперь понимаю, что надеть на себя что-то из старья больше не захочу. Но не стоит забывать, зачем я здесь. Не ради тряпок и развлечений. Ради Сени. Ради нашего будущего.

Заработаю денег, верну долг, и мы уедем. Очень далеко, в какую-нибудь глухую деревню, чтобы подальше от бандитов и прочей грязи. Только смогу ли?.. Получится ли у меня всё забыть. Ведь просто так мне эти деньги никто не даст. Придётся спать с Шахбулатовым, а потом осмелиться посмотреть в глаза Сеньке. Моему хорошему, доброму, светлому Сенечке. Он даже не подозревает, на что я пошла, чтобы выплатить проклятые деньги.

Но в отражении своих глаз замечаю и гнев. Это он виноват! Он влез в долги перед бандитами. Так в чём же моя вина? В том, что хочу спасти наши шкуры? Нет уж. Я не стану испытывать чувство вины.

Добрых пятнадцать минут Нурлан терпеливо ждал, пока я закончу, а когда вышла за дверь, оттолкнулся от стены и, оглядев меня с головы до ног, присвистнул:

– Нормально так.

– Спасибо, – широко улыбнулась.

– Ты умница, Тата. Пойдём.

Проводив меня до уже знакомого кабинета, открыл дверь.

– До завтра и удачи.

И хоть этот прохиндей мне не нравится, но вдруг сильно захотелось уйти с ним. Я ещё не видела Шаха, но уже чувствовала его присутствие. Его аура давила на меня камнем, блокируя доступ кислороду в лёгкие.

Шагнув внутрь полумрака, прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Почему здесь всё время так темно? Даже днём шторы были задвинуты почти наглухо, а я разглядела его лицо, потому что на него падал свет лампы.

Заметив его силуэт, не повторяю прежней ошибки, сразу же опускаю глаза.

– Добрый вечер…

– …Беслан, – напоминает, что я должна назвать его по имени.

– Добрый вечер, Беслан.

– Проходи, – он сидит на диване, раскинув руки на спинке, и, конечно же, смотрит на меня. Мне необязательно его видеть, чтобы знать – это так. – Присаживайся.

В комнате обалденно пахнет едой, и мой желудок предательски урчит. Уверена, Шахбулатов слышит.

– Спасибо, – похожу к креслу напротив, намереваясь сесть в него, но Шаха это не устраивает.

– Сюда, – хлопает рукой по дивану рядом с собой, и моё и без того трепещущее сердце замирает.

Спокойно, Тата. Ты знала, что так будет. Знала, зачем шла сюда. У тебя всё получится.

Сажусь рядом с ним и слегка вздрагиваю, когда тяжёлая, большая рука соскальзывает со спинки дивана на мои лопатки. Слегка поглаживает, опускается вниз и останавливается на пояснице.

– Ты очень хорошо выглядишь. Тебе идёт это платье, – его рука согревает мою спину недолго. Взяв пальцами прядь моих волос, поднёс её к лицу, вдохнул. – Пахнешь сексом. – Мои щёки вспыхнули, будто их огнём опалило. Говорить с ним о сексе – ещё страшнее, чем им заниматься. Он заметил моё смущение, убрал руку. – Возьми, это тебе, – мне на колени легла продолговатая коробочка с фирменным золотым теснением. «Колибри» – очень известный бренд. И очень дорогой. Как-то я хотела их серёжки, но увидела цену и едва не поседела.

– Что это? – в руки коробочку не беру. Возникает стойкое ощущение, что стоит мне прикоснуться к ней, и больше вспять ничего не повернуть. Хотя понимаю, что уже и так влипла по самое не хочу.

– Подарок, – чувствую на себе его испытывающий взгляд. Ждёт, что я возьму?

А мне не хочется принимать подарок Шахбулатова, потому что так я окончательно предам Сеню. Продам за дорогие побрякушки. Это уже слишком.

– У меня есть жених. И то, что я здесь, ничего не значит. Мне просто нужны деньги, – сама не знаю, откуда во мне столько смелости.

Он как-то неопределённо хмыкает, запускает в мои волосы пятерню и слегка сжимает у корней. Губы касаются моего виска, а я покрываюсь гусиной кожей.

– Где же он? Твой жених? – шепчет, обжигая своим дыханием. – Где он сейчас? В то время, пока ты здесь, сидишь рядом, а я раздумываю, в какой позе буду тебя сегодня иметь? Он знает, что ты сейчас с другим мужчиной? Знает, как ты зарабатываешь деньги? Я могу сделать так, что тебя все посчитают погибшей или пропавшей без вести. Могу запереть тебя в своём доме, и ты не сможешь уйти. А где будет твой жених? Что он сделает? Думаешь, найдёт тебя? Спасёт?

Сглатываю слишком громко, но в горле по-прежнему жжёт. Нервно дёргается глаз, а я приказываю себе успокоиться. Он просто пугает меня. Подавляет своей властью и силой. Прогнуть хочет. Я справлюсь с этим.

– Зачем это вам? Вы можете купить себе любую женщину. Так зачем вам такая, как я?

– Я и сам не знаю, – задумчиво застывает, скользит взглядом по моему лицу, будто пытается что-то понять или угадать. – Только одно знаю… Хочу тебя до крошева зубов, – впивается губами в мою шею, заваливая на диван, а я широко распахиваю глаза и цепляюсь за его плечи…

* * *

– Беслан… Беслан… – шепчу сбивчиво, не решаясь оттолкнуть. Я не могу сказать, что мне неприятно, да и пришла я именно за этим… Но он такой тяжёлый и напористый, что во мне пробуждается паника. Я ведь не смогу остановить эту машину, если вдруг он начнёт делать больно. А он, скорей всего, начнёт. Вон какой… Страшный.

Он отрывается от меня. Приподнимает голову. С трудом – я это вижу по глазам. Они полыхают огнём, и даже радужка отливает золотом. Смотрю на его шрам, прикусываю губу. Как же больно ему было… Наверное, я идиотка, раз думаю о таком в этот самый момент.

– Я же говорил тебе, не смотреть, – дышит мне в губы, требовательно целует, снова отрывается. – Отвратителен я тебе? Говори! – как же он смотрит… Будто копьём, своим взглядом пронзает. Безумно, дико. Что не так с этим мужчиной?

– Нет, – отвечаю честно. Он, действительно, мне не противен, несмотря на жуткий шрам, уродующий его лицо. Но если не смотреть на рубцы, то Шахбулатов совсем не урод. Трудно сказать, сколько ему лет, потому что мужчина тщательно прячет своё лицо в густой бороде, но явно старше меня на много лет. Может, десять… Может, пятнадцать. Он производит впечатление человека, который повидал жизнь, и поэтому его не волнуют мои смущение и стыд. Однако он зачем-то спрашивает.

– Уверена?

– Да, – выдох в его губы, и они вновь набрасываются на меня. Он целует отнюдь не нежно, но не напирает. Будто ждёт, что я отвечу. Разумеется, ждёт. Ведь был такой уговор. Я должна радовать своего работодателя.

И я отвечаю. Пропускаю его язык внутрь, касаюсь своим и… Что-то внутри переворачивается. Что-то меняется во мне в тот же миг. Пронзает насквозь. Сильные руки крепко сжимает мою талию, впечатывают в его тело. А рот жадно исследует мой, будто захватывая новые территории. Я начинаю нервничать, потому что не успеваю за ним. Его напор пугает. Это происходит не так, как бывает у нас с Сеней. Всё другое.

От него пахнет дорогим парфюмом с нотками мускуса и табака, а уверенные движения и касания сбивают меня с толку. Он как захватчик, оккупирующий новые земли и подчиняющий себе.

Лишними движениями себя не утруждает. Приподнявшись, задирает подол платья и стаскивает с меня трусики. Кожу, ещё не зажившую после глубокой эпиляции жжёт, но я лишь прикусываю губу и, опираясь на локти, смотрю на него. Снова притягивает взгляд изувеченная сторона лица.

– Закрой глаза, – негромко, хрипло. Швыряет бельё на пол и начинает расстёгивать пуговицы своей рубашки. Глядя на меня, расстёгивает ширинку своих брюк, и я вижу налитый похотью, большой член. Очень большой… Я даже не знаю, смогу ли принять его в себя.

Зажмуриваюсь. Мелко дрожу, будто от холода, хотя по спине стекает капля пота. Жарко? Должно быть… Только я не чувствую ничего, кроме желания открыть глаза и снова посмотреть на его член. Он красивый. Идеальный. Ровный, с крупной, слегка побагровевшей от напряжения головкой.

Но я не должна забывать, зачем я здесь. Не для того, чтобы получать удовольствие. А для того, чтобы дарить его работодателю.

Меня касаются пальцы Шахбулатова. Сначала исследуют лицо, гладят, надавливают на губы, заставляя приоткрыть рот. Ныряют внутрь, нажимают на язык. Затем спускаются ниже, по скуле к шее. Каждое движение настолько выверенное, что возникает ощущение, будто он занимается сексом каждый день. Искушённый – да, это точно про Шаха.

Тем временем рука сползает ниже. Задевает мою грудь, чуть оттягивает платье, словно нечаянно прихватывает двумя пальцами сосок. Я вздрагиваю от прострелившего чувства, там, внизу. Яркого и какого-то неизведанного. Запретно-сладкого.

Странно. Даже не представляю, отчего может быть такая реакция. Я ничего не ела, соответственно мне не могли подмешать какой-нибудь наркотик или возбудитель. Но пила воду…

Хотя мне почему-то кажется, что Шах не стал бы этого делать. Это задело бы мужское самолюбие.

– Не открывай глаз, Тата. Чувствуй, – горячее дыхание на ушко заставляет откликнуться на его ласки, а рука Шаха опускается вниз. Пальцы уверенно протискиваются между складочек, нажимают на вход. – Уже готова, – шепчет как-то зло и вторгается в меня сразу двумя пальцами. – Ты всегда так течёшь, Тата? Или это особый случай? – его вопросы не праздные. Я чувствую, что он ждёт на них ответы. И не знаю, что сказать. Потому что такое у меня впервые.

Нет, я всегда была слишком чувственной, и Сеня в шутку называл меня нимфоманкой. Но с чужим мужчиной… Я не знала, что способна возбуждаться от прикосновений другого, взрослого, почти незнакомого мужика.

– Я… Да. Я всегда такая, – вру, потому что не хочу, чтобы он думал, будто заимел на меня какое-то влияние. Я здесь ради денег. Так и должно остаться.

Он хмыкает, быстро орудует пальцами, имитируя толчки члена, а я запрокидываю голову и широко открываю рот. Когда напряжение внизу живота становится невыносимым, и появляется постыдный, влажный звук, Шахбулатов отстраняется, шуршит пакетиком. В затуманенную голову приходит страшная мысль: а ведь я не подумала о защите! Я всегда покупала презервативы и заставляла Сеню ими пользоваться. Иногда даже до скандалов доходило, потому что мой парень считал, что если вовремя вытащить, то ничего не случится. Я же всегда была в этом плане ответственной, а теперь что? Так поплыла, что о самом главном забыла. Хорошо, что у Шаха голова на месте.

Звук раскатываемого по стволу латекса, и твёрдая головка упирается мне в промежность. Рваный выдох у виска и резкий толчок, но член не вошёл полностью, а я ощутила дискомфорт. Слишком большой для меня. Слишком.

– Ты такая маленькая… Даже здесь, – ему это, похоже, нравится, и плоть внутри меня двигается дальше. Растягивает, заставляет выгнуться и открыть глаза. – Закрой! – тут же приказывает Беслан, но я успеваю заметить выражение его лица. Совершенно безумное. От похоти перекошенное. Ноздри раздуваются, а челюсти плотно сжаты. Зверь. Яростный, дикий.

Он входит до основания, хотя я считала, что это невозможно. Вторгается, руша окончательно и бесповоротно все мои барьеры. Не только физически. Душа тоже сейчас нараспашку. Потому что глаза я так и не закрыла. Я смотрю на него. В его глаза. И в их отражении вижу себя. Раскрасневшуюся, с приоткрытым ртом и растрепанными волосами.

Толчок, и с моих губ срывается вскрик. Мне не больно, но чувствуется неприятное трение, однако то, что зарождается в самом низу живота и импульсами устремляется ещё ниже, с лихвой компенсирует неприспособленность моего тела к такому жесткому соитию.

Шах снова врезается в меня, отчего слышится шлепок тела о тело, и его мошонка ударяется о мои ягодицы. Ещё раз, и я вскрикиваю громче, цепляюсь за его предплечья, невольно царапаю их. Ещё и ещё. Одно движение сменяется другим, а Шах голодно набрасывается на мой рот. Не прекращая резких фрикций, прибивает меня к дивану своим телом, а губами и даже зубами истязает мой рот.

Тот самый страх, что заставлял меня дрожать вначале, теперь переродился и стал чем-то другим. Тем, что называют похотью. Только похоть разная бывает. Когда смотришь на красивого мужчину на улице или на обложке журнала. В кино, на худой конец. Когда твой парень нежно целует тебя в темном кинозале, а тебе хочется большего, но он не решается. Эта же похоть не похожа ни на одну из тех, которые мне приходилось чувствовать в своём теле. Она проникла в каждую клеточку, воспламенила кровь в венах. Как глоток огня. Как обжигающая кислота, омывающая плоть. И жар сильный. Я, кажется, начала гореть. Только Шаха это не остановило. Даже мой вскрик, когда взорвалась и рассыпалась под ним осколками.

Его движения на какое-то мгновение прекратились, а когда моё тело перестали сотрясать судороги, продолжились. Вбиваясь в меня с хриплым стоном, брал так, словно хотел этого годы. И пил меня своими губами, как погибающий от жажды, дорвавшийся до ручья.

Когда он замер, кончая, я была на краю сознания. Лишь холод, который вдруг заполнил душу, напомнил, где я и с кем. И кто я сама… Женщина, продавшая своё тело и предавшая любимого мужчину.

Он быстро освободил меня, поднялся. Не стесняясь своей наготы (в отличие от меня), прошёл к мусорной корзине, стащил презерватив.

Я смотрю на него сбоку, с той стороны, где его лицо не изуродовано, и нервно сглатываю. По мере того, как рассеивается в голове туман удовольствия, накрывает осознанием, что я сволочь. Пока я здесь занимаюсь сексом и испытываю оргазм под чужим мужиком, где-то там мой Сеня сидит в плену у бандитов.

И пока Шахбулатов надевает штаны, я решаюсь:

– Я хочу поговорить о… деньгах, – всё-таки выговариваю, хоть и даётся это очень нелегко. Я никогда раньше не занималась ничем подобным, и тот факт, что я переспала с мужчиной за деньги, меня дико смущает.

– Слушаю тебя, – накинув рубашку, поворачивается ко мне. Его лицо не выражает никаких эмоций и оттого абсолютно нечитаемо.

– Я хотела бы получить первую выплату пораньше… На этой неделе. Если, конечно, это возможно, – как же это гадко. Клянчить деньги, как какая-то попрошайка на паперти. Ужасно…

– Вот как? – его губы искажает презрительная усмешка, и это на данный момент худшее, что может быть. Мне не хочется выглядеть шлюхой, как бы смешно это не звучало. – Хорошо. Ты получишь деньги, – он садится на диван, закидывает одну руку на спинку. – Ты можешь идти, Тата. Ужин тебе принесут в комнату.

Я кивнула, не в силах сказать и слова. Да и что тут скажешь? Поблагодарить? Так вроде уже… Поправив смятое платье, поднялась с дивана и нетвердой походкой пошла к двери.

– Ты забыла свой подарок. Вернись и забери, – в спину прилетел строгий оклик, я остановилась. – И больше не смей отказываться от моих подарков.

* * *

– Доброе утро! Как ночка прошла? – Нур свалился в кресло, закинул ногу на ногу. Шах поморщился. Видеть сейчас довольную морду Лиса никакой радости не было. – Да ты, никак, уставший? Загоняла тебя наша Татка? Да, они, тихони, такие…

– Закрой свой рот и не называй мою женщину нашей.

Улыбка сползает с лица Нурлана, а взгляд опускается на стол со вчерашним ужином, к которому Шах так и не притронулся.

– Что-то не так?

Бес вздыхает, прохаживается по комнате. До сих пор адреналин в крови. Кипит всё, горит. Он как до её тела дорвался, так пропал. Как пацан пропал. Мало было. Готов был затрахать её, замучить. Голову потерял. А она смотрела на него. Смотрела на шрам и даже не поморщилась ни разу. А как кончала. Он никогда не брал такую чувствительную женщину. Думал, ей так же хорошо. Идиот. Возвысил её в своей безумной башке и поплыл, как сопливый Ромео.

Ради денег всё. Потекла за деньги. Кончила за деньги. На рожу его стрёмную смотрела тоже за бабло. А он её распробовал, и теперь не скоро отпустит. Так и будет платить за секс, за улыбку, за то, что дарит ему свои взгляды наигранно робкие.

– Ты зачем пришёл?

– Так о делах поговорить. Там дагестанцы междусобойчик какой-то затеяли. Оружие им нужно. Одну-две партии возьмут. Твоя отмашка нужна.

– Твои земляки, сам с ними и договаривайся. Я сегодня отдыхаю.

Нур шумно выдохнул, почесав затылок, поднялся.

– Как скажешь. Я пошёл тогда? С Татой всё хорошо? Может…

– Что «может»?! – шагнул вперёд, преграждая дорогу.

– Да расслабься ты… Ей ничего не нужно? Я бы привёз из города.

– Иди, Нур. Не беси меня, – распахнул дверь и сразу же за ним её захлопнул.

Было бы, конечно, неплохо отвлечься, но ему отчего-то захотелось её увидеть. А лучше завалиться с ней на весь день в кровать, и пусть отрабатывает свои паршивые деньги.

Она сидела в комнате, сложив ладони на худые коленки. Когда он вошёл, даже бровью не повела. Его ждала, значит. Прилежная работница.

– Здравствуй, Тата. Как тебе спалось на новом месте?

Она сглотнула, прочистила горло. И, не поднимая глаз, встала.

– Доброе утро, Беслан. Спалось хорошо, спасибо. Но я хотела поговорить, – ему показалось, что голос её дрогнул.

– Слушаю, Тата, – съехал взглядом вниз, туда, где распахнулся шелковый халат. Мазнул по стройным ногам, и член в штанах дрогнул, стоило вспомнить, как она вчера обнимала его ими.

– Наш… Наш договор заключён на два месяца. Я хочу, чтобы… Чтобы… – нервно сжала руки в кулаки, выдохнула, будто пытаясь успокоиться. – Я хочу продлить этот срок. Если такое возможно, конечно…

Ещё бы она не хотела. На трассе ведь столько не заплатят. Сжав челюсти, шагнул внутрь, закрывая за собой дверь, а она выровнялась, подняла взгляд.

– Нет никакой разницы, что там написано в этих бумажках, Тата. Всё равно эти документы не имеют никакой юридической силы. Их даже нотариус не заверил. Да и нет такого закона, который заставил бы тебя спать со мной. Хоть за деньги, хоть бесплатно. Насиловать тебя я не собираюсь. Но ведь и не придётся, да? Ты вот сама согласна на всё. Скажи мне, Тата… Ты приемлешь анальный секс? А минет? Что ты готова делать ради денег? Расскажи мне, насколько ты умелая? Потому что то, что я видел ночью, должного впечатления не произвело. Если ты так и будешь каждый раз лежать пластом, пока я тебя трахаю…

Он мог бы поклясться, что прочитал в её глазах ужас. Какая актриса погибает в шлюхе.

– Я буду делать всё, что вы скажете. Буду такой, какой вы хотите.

Сука. Такая же продажная, как все бабы. Стоит только поманить зелёной бумажкой, и она уже распахивает перед тобой ноги. И плевать им на страшную харю. За деньги хоть мутанту дадут ебать.

– Раз уж наши отношения построены на деньгах, я хочу, чтобы ты улыбалась и была радостной. Хочу получать за свои деньги качественное обслуживание, а не это кислое лицо.

Её брови сошлись на переносице, и на какое-то мгновение Шаху показалось, что сейчас девчонка его пошлёт. Ему этого хотелось бы. Увидеть, что ошибся. Но нет. Прошла пара секунд, и она заулыбалась.

– Как скажете.

* * *

Как скажете, блядь. Таких «как скажете» он мог бы иметь по десять штук на дню. И они выполняли бы все его прихоти. Кончали бы, как и когда нужно, выкрикивали его имя и заглатывали бы поглубже.

А её почему-то в роли послушной давалки видеть не хочется. Нет, не так. Хочется, разумеется. Но также хочется знать, что всё это настоящее.

Размечтался. Урод. Кому ты нужен с такой харей?

Сделала шаг к нему, подняла руки и осторожно положила их на его плечи. Хрупкая, маленькая. Как он не замучил её вчера? Наверное, из последних сил сдержался.

– Я никогда раньше этим не занималась. Я не умею этого делать. Если вы мне поможете…

– «Ты». Говори со мной на «ты». И по имени.

Как она выговаривает его имя. Твою же душу… Так ни у одной не получалось. Чтобы слышал своё имя и готов был спустить в штаны.

– Если ты поможешь… У меня получится.

– Почему ты это делаешь, Тата? – руки легли на её талию, не подчиняясь разуму. Когда она рядом, всё тело живёт отдельно от мозга. – Зачем продаёшь своё тело?

Она вздохнула, опустила взгляд вниз. Сложно, наверное, всё время делать вид, что он ей не противен.

– Устала жить в нищете. Мой жених мало зарабатывает, а я целыми днями вкалываю. На заводе на жизнь не заработаешь. Если только на существование. Не хочу, чтобы молодость прошла вот так… Бездарно. Ну, а вы… Ты? Почему ты покупаешь себе женщин? Разве это не так же мерзко? – вздёрнула подбородок, заглянула ему в глаза. Девочка пытается показать свой характер? Забавно. Даже слишком для шкуры, которая просто «устала жить в нищете».

– Ты права, Тата. Мы ничем с тобой не отличаемся. Я урод, а ты шлюха. Меня любят за деньги, ты любишь за деньги.

Она пошатнулась, отдёрнула руки.

– Я делаю со своей жизнью, что хочу. Это моё право.

* * *

Резко выбросив руку, схватил меня за шею и приблизил своё лицо к моему. Пальцы вдавились в мою кожу, а губы скривились в холодной ухмылке.

– Тогда смотри на меня. Всё время смотри. Смотри с обожанием. Играй свою роль так хорошо, чтобы я верил. А не то пойдёшь зарабатывать на безбедную жизнь на трассу. Там таких, как ты, толпами ебут. Всякий немытый сброд. Но ты ведь и на это пойдёшь, лишь бы не вкалывать на заводе, да? Мне искренне жаль то чмо, что зовётся твоим женихом. Будь ты моей женщиной, я бы тебя убил за подобное, – с презрением скривился, оттолкнул меня. Я отшатнулась назад, не в силах выдержать такое унижение, обняла себя руками. – И следи за своим языком, Тата. Со мной нужно говорить с уважением. Заруби себе это на носу.

Я облизнула пересохшие губы, плотно их сжала. Сама себя обрекла на это. С тех пор, как попросила у него денег, я признала себя шлюхой. Он прав. Во всём.

– И ещё. С сегодняшнего дня ты будешь готовить еду и убираться в доме. Потрудиться всё же придётся, но хорошее вознаграждение скрасит твою скорбь. Я жду тебя вечером. С ужином.

Проводив его взглядом, упала на кровать и, зажав рот ладонью, заплакала. На что ты меня толкнул, Сеня? Как ты мог? Как мне это выдержать? И как напоминание о том, что расслабляться рано, зазвонил мобильник.

Икая от удушающих рыданий, взяла телефон и, нажав на зелёную клавишу, приложила его к уху.

– Ну что, как у нас дела? Где мои денежки, красавица?

– Скоро… Скоро будут. Я привезу… Через несколько дней.

– Хм… Хорошо. До конца недели ещё есть время. Я надеюсь на твоё благоразумие, Тата. Иначе отрежу твоему женишку ухо. А потом выпущу кишки. Вам обоим. Всё поняла? – по мерзкому голосу бандита было слышно, что он улыбается. Проклятый ублюдок.

– Поняла. Деньги будут.

Глава 4

В доме было тихо и, кажется, ни одной живой души, кроме меня. Я слышала, как внизу во дворе взревел мотор мотоцикла, и запищали автоматические ворота. Видимо, Шахбулатов уехал. Странно. Я думала такие мужчины предпочитают что-нибудь посолиднее, вроде устойчивых, мощных внедорожников. Хотя, что я о нём знаю?

Спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. Не заперто. Значит, держать меня здесь силой никто не собирается. Да и к чему это, если я сама на всё согласилась.

Но тогда что я видела в глазах Шаха? Что это было? Ярость будто какая-то. Или разочарование? Его почему-то взбесил мой ответ про деньги. Но разве не он сам нанимал меня?

Решив не заморачиваться насчёт хозяйских «тараканов», пошла на поиски кухни. Мне был отдан приказ приготовить еду и убраться. Вот и поработаю. Так хоть не буду чувствовать себя проституткой, ожидающей клиента. Просто домработница. Прислуга. А то, что с дополнительными услугами, так это временно. Как только рассчитаюсь с долгами – сразу же уйду. Уедем с Сеней куда-нибудь подальше и нарожаем детей. И будем жить долго и счастливо.

Кухня произвела неизгладимое впечатление, как и всё, что мне довелось увидеть в этом доме. О таких хоромах я не осмеливалась и мечтать, а видела их только на картинках да в кино.

В огромном холодильнике с двумя дверцами, как и ожидалось, нашла залежи деликатесов, которые готовить, увы, не умею. Стало горько. Я ведь всю жизнь только тем и занималась, что работала. Работала за двоих, по две-три смены. Вкалывала как проклятая. И что имею? Ничего. Долги лишь необъятные. А такие люди, как этот Шахбулатов, в золоте купается. Омарами да устрицами вот питается. И он явно не на заводе всё это заработал. Честным путём такого успеха не достичь. Попыталась представить своего Сеньку на месте Шаха и… Не получилось. Совсем никак. Видимо, некоторые люди рождаются с геном успеха.

Открыв в интернете вкладку сайта кулинарии, прошлась по списку рецептов. Я всегда так делала дома, когда не знала, что приготовить. Только чаще всего приходилось заменять большинство ингредиентов чем-нибудь попроще за неимением всяких каперсов, мраморного мяса и тому подобного. Сейчас же, наоборот, можно найти любой продукт, только желания готовить нет. И страшно немного почему-то. Что, если моя стряпня не понравится избалованному гурману? Понятно, конечно, что он не наденет мне тарелку на голову, но всё же будет неприятно… А может, он решит, что такая неумёха ему не нужна и проще будет заплатить кому-нибудь другому, более умелому?

Но деваться некуда, и я принялась за готовку. Остановившись на овощном рагу и запечённом мясе, погрузилась в работу и даже не услышала, как на кухню вошли. Повернувшись к столу, испуганно отпрянула, выронив из рук тарелку, и та разлетелась на блестящем полу вдребезги.

– Ой…

– Ты чего такая шуганная? – Нурлан наградил меня насмешливым взглядом, отчего захотелось съездить ему по лицу кастрюлей.

– Да потому что нельзя так подкрадываться! – выкрикнула в сердцах и тут же осеклась. – То есть… Вы хотя бы дали знать, что сидите здесь… Тарелку вот разбила.

– На счастье. Так у русских говорят?

– Угу, – завертелась в поисках веника, но найти его на такой огромной кухне совсем не просто. Здесь каждый шкафчик встроен так, что разберётся лишь профессионал. Наверное, у повара, который сейчас отсутствует, был диплом по этим шкафчикам. Не исключено, что и уволился он именно из-за этих шкафчиков.

Так и не найдя, чем убрать, начала собирать осколки руками. Нурлан присел рядом, забрал из моих рук остатки несчастной тарелки и бросил их в корзину.

– Не нервничай так.

– Я не могу, – замотала головой, глотая рвущиеся наружу слёзы. – Мне тяжело. Я чувствую себя здесь… Плохо. Он то злится, то спокоен, то снова отчего-то бесится. А я не знаю, как себя с ним вести.

Нурлан взял меня за подбородок, приподнял лицо.

– Слушай меня, и всё будет хорошо. Если бы ты послушала меня ещё вчера, то сегодня все мы были бы в отличном настроении. Что у вас пошло не так? Ты была с ним? – То есть… Он спрашивает, спала ли я с ним?

– Я…

– У вас всё было? – переспросил более настойчиво, и я кивнула. – И? Что пошло не так?

– Я заговорила о деньгах, и он разозлился. Ещё подарок… Он подарил мне подарок, но я не хотела его принимать, и он снова разозлился. В общем, я не знаю, по какой причине он разозлился.

Мужчина вздохнул, поднялся.

– Ну что ж ты… Так! Чтобы больше никаких разговоров о деньгах, ясно? Всё рабочие вопросы мне задавай. Он сказал мне перечислить десять штук тебе на карту. Завтра утром деньги будут у тебя. Но в следующий раз говори мне. Поняла?

Я радостно закивала, смахивая слёзы. Десять тысяч! Я смогу заплатить бандитам! Пусть это лишь часть той суммы, что мне предстоит выплатить, но уже хоть что-то. Теперь изверги не навредят нам с Сеней.

Нурлан подал мне руку, помог подняться с пола.

– И никаких слёз. Чтобы Бес тебя в таком состоянии не видел.

– Да… Я всё поняла. Спасибо, – улыбнулась ему, поправила волосы, а Нурлан склонил голову набок, разглядывая меня.

– А что он тебе подарил?

– Какое-то украшение.

– Какое-то?

– Я не открывала коробку.

– Тебе разве не нравятся украшения?

Пожала плечами. Конечно, нравятся. Какой женщине не нравятся драгоценности? И я обязательно порадовалась бы, если бы такой подарок мне сделал Сеня. Но дары Шахбулатова – это совсем другое.

– Ладно. Слушай меня. Вечером приоденешься, нацепишь улыбку и то украшение, и отнесёшь ему ужин. Он обычно по вечерам сидит в кабинете. Там, где вы вчера были. – Почувствовала, что краснею. Я до сих пор чувствую его между ног… – И сделаешь всё красиво. Будешь хорошей, послушной девочкой. Никаких лишних разговоров. Он должен наслаждаться твоим обществом, а не беситься. Отсоси ему, в конце концов, мне что ли женщину учить, как доставить мужчине удовольствие? – Кисло улыбнулась, опуская взгляд вниз. Мне бы кто выдал пособие, как вести себя с Шахом. Уж больно сложный человек. – У тебя там что-то горит, – кивнул в сторону плиты, и я, ахнув, бросилась к духовке.

* * *

Посуда на тележке подпрыгивает и дребезжит, а я трясусь, словно в лихорадке. Да что там… Так меня не колотило, даже когда гриппом болела.

Бросаю взгляд на своё отражение в блестящей крышке блюда и стучусь в дверь.

– Да! – слышу сразу же, будто он ждал меня.

Прохожу внутрь, заталкиваю проклятую тележку. Ставлю её у того самого дивана, и по телу от воспоминаний о вчерашнем вечере проходит судорога.

– Добрый вечер, Беслан. – И что мне сейчас делать? Смотреть на него, как было приказано утром, или нет? – Ужин готов.

– Я хочу видеть твои глаза, – бросает строго, но негромко.

Отрываю взгляд от пола, что даётся мне очень непросто. Смотрю и, не выдержав тяжести его взгляда, спускаюсь ниже, к татуированной шее. И ещё ниже… к груди. Рубашка на нём полностью расстёгнута, что позволяет разглядеть его грудь, увитую такими же, как и на шее, тёмными наколками. Я вчера была так взволнована, что даже не обратила внимания, что его шею обвивает змея, а на широкой груди, подёрнутой тёмными волосами, распустила свои крылья страшная птица, похожая на орла, только вся в огне. Её ястребиный взгляд смотрит мне прямо в душу, и я резким выдохом выталкиваю из себя воздух.

Тем временем он откладывает на стол свои бумаги и приближается ко мне. Уже совсем рядом, даже улавливаю его запах.

– Ты боишься меня?

– Что? – заставляю себя взглянуть ему в глаза.

– Ты меня боишься, – уже не спрашивает, утверждает. Протягивает руку и кладёт её мне на плечо, большим пальцем поглаживает ключицу. – Красивая. Даже слишком красивая для такого урода, да? – поддевает бретельки и без того откровенного платья, спускает их вниз. – Посмотрим, что ты приготовила мне на ужин. – Кажется мне, он не о еде сейчас…

Платье падает на пол, и я остаюсь в чулках и чёрных стрингах. Не выдержав напряжения, обхватываю себя за плечи руками. Ожидаю, что он скажет убрать руки, но слышу лишь прерывистое дыхание. Он возбуждён. Так быстро?

Самое удивительное, что я тоже чувствую, как внизу, между складочек становится влажно. Этот мужчина странный. И я рядом с ним странная. Будто какая-то химия между нами возникает. Видно, Сеня правильно меня нимфоманкой называл. Мне хоть какой мужик…

От подобной мысли становится неприятно. Что, если всё и вправду так? Я продажная озабоченная девка, а долг – лишь предлог?

Знаю только одно… Я запуталась.

– Тата.

Так, соберись немедленно. Ты же репетировала. Давай!

– На ужин мясо, – как бы невзначай поправляю распущенные волосы, и это производит на него впечатление. Потому что Шах склоняется и, схватив меня в свои объятия, впивается губами в шею. Его любимое место, похоже…

Я откидываю голову назад, издаю тихий стон и обнимаю его. Мне не приходится играть, потому что всё получается само собой. Ожидание и фантазии были намного страшнее реальности. Сердце всё ещё колотилось в груди, но тот мандраж, с которым я зашла в кабинет, отступил и больше не беспокоил. Касаниям Шахбулатова присуща некая грубость и дикость, но, несмотря на это, они успокаивают.

– Я голоден. Очень, – оторвавшись от шеи, заглянул в моё лицо, чуть улыбнулся. – И ты, судя по всему, тоже. – Он же не о еде? Не о ней? Потому что есть я не хочу. Кое-чего другого желаю.

Но Беслан отпустил, и я снова обняла себя, явственно ощутив дискомфорт. Как ни в чём не бывало, он обошёл меня, сел на диван.

– Обслужи, – ох, как неоднозначно прозвучало… И я сразу же вспомнила слова Нурлана. Советы его, конечно, гадкие, но здравое зерно в них есть. Я ведь здесь не для того, чтобы моралистку из себя строить. Мне платят за другое.

Наклоняюсь за платьем, но Шах цокает языком, тем самым дав понять, что я должна остаться голой. Возбуждение простреливает промежность, и низ живота приятно потягивает. Я переступаю платье, оставляя лежать его на ковре, подхожу к тележке. Грудь больше прикрывать не могу, поэтому поворачиваюсь к Шаху боком и, немного склонившись, беру в руки блюдо и приборы в конверте.

Ставлю перед ним на столик, выравниваюсь, вновь прикрываясь руками, и поднимаю глаза. Беслан рассматривает моё тело, чуть склонив голову набок. Глаза горят, и жар внутри меня разгорается ещё сильнее. Следуя своему плану, опускаюсь перед ним на колени, и это зрелище вкупе с обнажённостью производят на него впечатление. Шах ловит мой подбородок, глядит так странно… Снова взгляд его становится будто безумным.

– Давай, Тата. Воплоти эту фантазию в жизнь.

Я застываю. Откуда он знает? Будто мысли мои прочитал.

Краснею и, чтобы прервать этот неловкий момент, тянусь к его ширинке. Беслан откидывается назад, даёт мне свободу. А я вдруг теряюсь… Ему снова удалось выбить меня из колеи.

Он ждёт молча. Просто смотрит. Не подгоняет и не мешает настроиться, но и не помогает. Будто ему нравится наблюдать, как я смущаюсь.

Выдохнув, расстёгиваю молнию на его джинсах, затем пуговицу. Гипнотизирую взглядом огненную птицу, или, правильнее сказать, она меня. Освобождаю налитый, ровный член с ярко выраженной бархатной головкой и обхватываю его губами. Вот и всё… Я шагнула в пропасть.

* * *

Она осторожно проводит по головке языком, обхватывает её губами и погружает в рот. Там так влажно и горячо, что кругом голова, и яйца по швам трещат.

Это определённо лучше, чем ему представлялось. В сотни, в тысячи раз. Как ни с одной. Почему же он так на ней помешан? Как долбаный псих. Последнее, как раз, никогда не было тайной ни для кого, но это… Это совсем другое. Будто что-то заклинило в башке контуженой. Один взгляд на простую девчонку – и гроза криминального мира Шах в торчка превратился. В зависимого, больного наркомана.

Запустив пальцы в её волосы, надавил на затылок, заставляя принять член глубже.

– Расслабь горло, – надавил сильнее, но сопротивления не встретил. Она поддалась, только на дне широко распахнутых глаз увидел панику. – Расслабь и дыши носом, – протолкнул в неё окаменевший хер и замер, сдерживаясь, чтобы позорно не спустить в первую же минуту.

Ни одна женщина так на него не действовала. Ни одна так не заводила, чтобы до оскомины хотелось разложить её прямо на полу и, растолкав её ноги в стороны, оттрахать до потери пульса.

Она закашлялась, отпрянула.

– Я не профи в этом деле… Если что-то не так…

– Всё так, – надавил на затылок, эгоистично желая продолжения. Видеть, как член погружается в её рот и исчезает там. Как скользят по стволу её губы. И взгляд… Этот взгляд больших, влажных глаз.

Она послушно повторяет движение его руки, тонкие пальцы царапают кожаную обивку дивана, а он жрёт её взглядом. Это даже лучше, чем чувствовать её. Видеть. Предвкушать каждый жест её ладошки, что легла на подрагивающий ствол и чуть сжала у основания.

Со стоном разрядился ей на язык, размазывая головкой сперму по припухшим губам и наблюдая, как капли стекают ей на подбородок и падают на грудь.

Нет. Его фантазия даже близко не похожа. В реале эта забава с Татой намного лучше.

Она растерялась. Потупив взгляд, застыла, а щёки порозовели. Не глотала никогда. А может, ему просто так хочется. Чтобы только для него, только с ним всё впервые.

– Возьми, – взяв со стола коробку с салфетками, протянул ей. В грудине жжёт от нехватки воздуха и чего-то дико странного. Непривычного, инородного. Как будто…

– Я могу идти? – разрезает тишину дрожащим голосом, и Бесу очень хочется думать, что это из-за одышки, а не потому, что ей противно. Но если быть реалистом, то, конечно, вряд ли из-за одышки.

– Нет.

– Почему? – вскидывает на него взгляд широко распахнутых глаз.

– Потому что мы не закончили.

Внутри зреет глухое раздражение. Она ради денег всё терпит. При малейшей возможности пытается сбежать. А он тут с инородными ощущениями, блядь.

– Хорошо, – вытирается салфетками, поднимается с колен. – Тогда можно я в ванную схожу? На пару минут?

– Можно, – с раздражением застёгивает ширинку и поднимается с дивана. Наверное, слишком резко, потому что она шарахается в сторону. Поднимает платье, пытается его надеть. – В доме никого нет, иди так.

– Но…

– Ты меня не слышала?

Она аккуратно складывает платье и кладёт его на подлокотник кресла. Даже смешно становится от этого наива.

Пока она идёт к двери, Бес с упоением разглядывает упругую, маленькую задницу. Хороша. Тут не поспоришь. Это же каким мудаком нужно быть, чтобы позволить такой девчонке телом торговать? Будь она его, привязал, замуровал бы в доме, но не отпустил бы. Тем более, к другому мужику. А её женишок сраный чем думает? Неужели не интересуется, где невеста ночует? Интересно, что она ему насочиняла? Сказочница, блядь, с наивным взглядом.

Она, как и обещала, вернулась через несколько минут. Отыскала его взглядом у окна и, стыдливо прикрывая грудь, подошла.

– Ты всегда смотришь туда, почему? – вот так с разбега прямо в десятку.

– Просто смотрю. А что?

– Не просто… Ты будто кого-то ждёшь.

Вздохнул. Он никогда не говорил об этом. Ни с кем. Да никто на его повадку и внимания не обращал.

– Это, скорее, привычка осталась. А так уже давно не жду.

– А кого ждал?

Оттолкнувшись от подоконника, прихватил её за талию и прижал к себе.

– Давай лучше поедим. Я проголодался. Что там у нас? Мясо?

* * *

Я так и не смогла проглотить ни кусочка. И даже не из-за привкуса во рту, а от стыда и смущения. Не то чтобы минет был чем-то ужасным и постыдным, и от слова «секс» я в обморок не падаю. Но то, как я себя вела… Это же что-то необъяснимое. В моей жизни был лишь один партнёр до Шаха – Сеня. И ни разу я не вела себя с ним так раскованно. Я делала ему минет, но это происходило не так. Не бездумно, словно падая в пропасть, когда отключается разум, и действуют лишь голые, животные инстинкты. С Бесланом всё по-другому. С ним ярко, остро, больно и сладко одновременно. В его касаниях нет нежности, а дерзость и грубость меня возбуждают, заставляют желать большего. Ненормально, порочно и так сладко… Я всё больше боюсь его. Только теперь уже не физически, а на уровне инстинктов. Здравый смысл кричит: «Беги!», но я не могу. Я должна помнить о взятых на себя обязательствах…

Он откладывает приборы и бросает смятую салфетку на стол. Приобнимает меня за плечи, целует в висок. Улыбаюсь, заметив, что его тарелка пуста. Понравилось, значит?

– Очень вкусно, Тата. Спасибо. Хорошо, что отпустил домработницу в отпуск. Ты замечательно готовишь.

Что ж, это приятно. Мою стряпню хвалил и Сеня, но с ним всё воспринималось иначе. А Шах… Мне кажется, от него не часто люди слышат похвалу.

– А что ты любишь? Я могла бы завтра приготовить что-нибудь по твоему заказу, – робко прижимаюсь к его тёплой, обнажённой груди, делая вид, что всё нормально. Так и надо ведь. Но сердце колотится о рёбра настолько сильно, что вот-вот выскочит.

– Мне всё равно. Я всеяден. Завтра приготовишь мне завтрак что-нибудь на свой вкус, – склоняется к моей шее. Скользит по яремной вене языком. А я пытаюсь оставаться в сознании. Завтрак… Завтрак. Это что же, в постель? – В постель, – отвечает мне эхом. – Голенькая. Как сейчас, – от шёпота на ушко на коже проступают «мурашки», а рука Беслана ныряет в мои трусики. – Можно даже без белья.

– Подожди! – хватаю его за запястье и отодвигаюсь. – Мне нужно в комнату. Ненадолго. Можно?

Птица на его обнажённой груди сверлит меня огненным взглядом, а в глаза Шаха я не смотрю. Боюсь, там ещё хуже…

– В чём дело?

– Мне нужно сделать один звонок.

Я совсем забыла, что вечером должен позвонить тот бандит. Если не успею ответить или перезвонить, Сене могут причинить вред. Пока я тут развлекаюсь…

– Сейчас? – спрашивает с нажимом, явно недоволен.

– Только один звонок. Пожалуйста. Всего пару минут.

Он хватает со стола бутылку с водой, пьёт из горлышка.

– Быстрее давай. Я жду.

Глава 5

Я, и правда, чувствую свою вину перед Шахом. Ведь он платит деньги и хочет получать качественное обслуживание – так он, кажется, сказал? А я постоянно все порчу. От этого мне действительно совестно, но проигнорировать бандитов не могу. Это может плачевно закончиться.

Забегаю в комнату и, схватив телефон, нажимаю кнопку блокировки. Так и есть. Два пропущенных. В панике набираю проклятый номер, но он засекречен, и обратный вызов не идёт.

– Да чтоб тебя! Давай же!

И как только страх проникает глубже в сердце, мобильный в руке оживает.

– Алло? – отвечаю тихо, сжимаю телефон до треска.

– Ты не ответила на звонок.

– Да… Простите. Я была занята. Я на работе.

– Меня это не волнует, – премерзкий голос старика скрипит, как дверь в старом доме, и на меня почему-то накатывает тошнота. – Что там с моим баблом, соска? Завтра воскресенье.

– Я помню. Мне на работе выдали аванс. Завтра деньги будут.

Бандит хмыкает, чувствую, что ухмыляется. Гадкий подонок.

– Знаю я, на какой ты работе работаешь. – По телу проходит озноб, и я крепче сжимаю трубку – вот-вот раздавлю. – Ты же с богатым фраером трахаешься, да? Лёгкий путь выбрала, девочка. Слушай меня сюда. Хоть слово вякнешь своему «работодателю», я с тебя три шкуры спущу, поняла?

– Это вас не касается! Вам нужны деньги, я вам их верну. Остальное – не ваше дело! – повышаю голос.

– Закрой свою пасть, лярва! – рявкает в ответ, а я прикусываю нижнюю губу. – Теперь у тебя будет новое задание! Будешь работать под прикрытием. Про Джеймса Бонда слыхала? – и снова хохочет, будто рассказал какую-то забавную шутку. Меня же его слова настораживают.

– О чём вы?

– Будешь выполнять кое-какие поручения. Для начала напиши адрес, сделай фотографии его дома и щитка с сигнализацией. Узнай всё о системе безопасности и где стоит сейф. Завтра я передам тебе кое-что, надёжно спрячешь. Поняла? – его тон из угрожающего переходит к вкрадчивому, и это пугает ещё сильнее. В районе желудка становится больно.

– Я не буду этого делать, – заявляю твёрдо, на что старик сдавленно кашляет, а потом сипло отвечает:

– Ты будешь, сука. А то я твоему хахалю нос отрежу. Нет, сначала пальцы. Один за другим. Потом руки. Потом пальцы на ногах, а потом…

– Прекратите! Прошу вас… Что же вы делаете? Меня ведь за это могут посадить…

– А перед тем, как отрезать ему уши, я расскажу, что его женушка трахается с богатым мужиком. За бабло. Как шалава. Хотя, почему «как», да?

– Я поняла. Остановитесь, пожалуйста. Я всё сделаю. Дайте мне Сеню. Я хочу его услышать. Хотя бы пару слов, – смахиваю слёзы, для себя уже всё решив. Если не будет другого выхода, я сделаю то, что просит этот подонок. Всё равно уже по уши погрязла.

– Тата? Ты как, котёнок? С тобой всё хорошо?! – такой вот он у меня, Сенька мой. Сам в плену, а волнуется обо мне. Услышав его голос, чувствую притупленную радость.

– Привет, милый. Ну как ты? – придаю голосу уверенность и спокойствие. Пусть думает, что всё хорошо и скоро я вытащу его оттуда. Бедный… Какой же ад он там переживает.

– Я нормально, Тат. Всё путём. Меня не обижают. Ты как? Эти твари сказали, ты работаешь где-то? Что за работа? – Я застываю. Воздух вдруг становится горячим и жжёт при вдохе лёгкие.

– Да так… В одну фирму устроилась. Представляешь, взяли. Работаю, правда, много, но уже выписали аванс, – и каменею, потому что за приоткрытой дверью, замечаю тень. Шахбулатов идёт! – Завтра внесу первый платёж за кредит. Может, куплю себе новый телефон или что-нибудь ещё, – намеренно повышаю голос. – Да, всё хорошо, в общем-то. Директор замечательный, понимающий. Ты не переживай, милый.

– Ты не одна, что ли, Тат? Что, Олька пришла, да? Ты ей скажи, всё нормально у меня, пусть не волнуется.

Беслан смотрит на мою грудь. Откровенно пожирает её своим потемневшим взглядом. Хоть бы не заговорил сейчас…

* * *

Милый. Милый, мать его. Она его милым называет. А милый-то даже не догадывается, как она зарабатывает. Разумеется. Ни один мужик не позволил бы. Убил бы к херам собачьим.

В голове вдруг зашевелилась подленькая мысль. Рассказать этому ушлёпку, чем занимается его невеста, а потом посмотреть на её реакцию. Будет отрицать? Плакать и доказывать, что не делала этого? Или ей плевать на мнение жениха, как и на него самого?

Блядь, ну почему?! Почему ему, Бесу, было суждено зависнуть на продажной девке? Именно на такой шлюхе!

Толкнув дверь, прошёл в её спальню. Девчонка вскочила на ноги, распахнула всё ещё припухший после его члена рот.

– Милый, мне пора. Тут мне по работе звонят. Ты береги себя, ладно? Целую, – и, отбросив телефон на кровать, виновато склонила голову. Как играет, а, сука.

– Жених звонил? – скрыть раздражение в голосе не вышло. Она захлопала длинными ресницами, поёжилась. – Отвечай!

– Да. Жених. А что? – взвилась, вскидывая на него вызывающий взгляд.

– Когда ты на работе, он не должен тебя отвлекать, – и прежде, чем она возразила, шагнул ближе. – Ясно?

Она облизнула покрасневшие губы, неловко прильнула к нему.

– Не сердись. Этого больше не повторится, – заглянула ему в лицо, тепло улыбнулась. – Завтра воскресение. В договоре было написано, что я могу брать один выходной в неделю. Можно мне завтра устроить выходной? Мне нужно кое-что уладить. А потом я вернусь и буду выполнять свои обязанности. Пожалуйста, – смотрит с такой нежностью, что, не знай он истины, повёлся бы на эти сладкие сказки. Вот хитрая сучка.

– В город собираешься?

К женишку своему? Хорошо, хватило ума не задать этот вопрос вслух.

– Да, – отчего-то нервничает, переминается с ноги на ногу. Боится, что не отпустит?

– Утром приедет Нур, отвезёт тебя. Вечером ты должна быть у меня, – хера с два он теперь оставит её на ночь с ним. – И, Тата… Надеюсь, ты помнишь все пункты договора. Пока ты со мной, ни одного другого мужчины. Мне плевать кто он – жених, муж, любовник. Не трахаться, – склонился к её лицу, явно увидел в глазах испуг. – Всё ясно?

– Я не нарушу условия. Обещаю.

Это её «обещаю» позабавило. Как и то, что она разговаривала со своим женихом голая и оттраханная в рот. Какое-то чёрное злорадство. Он не видел этого ушлёпка, но уже ненавидит его, как злейшего врага. А что случается с врагами Шаха? Правильно. Они погибают.

* * *

Он почему-то злился. Видимо, своей болтовнёй по телефону, я сбила его настрой на секс. Быть может, его останавливала мысль о моём женихе, ведь Шах слышал, как мы говорили. Пожалуй, это не особо приятно…