Его искушение бесплатное чтение

Глава 1

– Аврора! Спаси меня!

Голос моего агента скатывается в надрывный писк.

– Я не занимаюсь сопровождением, Флауэр!

– Аврора, дорогая, это вопрос жизни и смерти! Моей жизни и смерти! – голос набирает обороты, взлетая на новые децибелы. – Если ты не возьмешь заказ, то придет конец моей репутации!

Рассматриваю свой маникюр. Френч. Ничего лишнего. Только нежно-розовый и белоснежная полоска, привлекающая внимание к ухоженности рук.

Постукиваю ноготками по деревянной ручке кресла, в котором я буквально утопаю.

Голова болит. Усталость накрывает, а этот чертов рабочий день все не желает заканчиваться!

– Надин в больнице с переломом! Умудрилась упасть на показе! Зараза! Лодыжку, видите ли, подвернула. Неумеха, блеющая в оправдание, что не удержалась на пятнадцатисантиметровых шпильках новой модели. Так подвела меня!

– Значит то, что девочка в гипсе – это она специально?!

В очередной раз поражаюсь черствости своего агента.

Ридли хмурится. Лощенный мужчина, ставший моим проводником в мире высокой моды. Имеет несносный характер, но… мы много лет в этом бизнесе и его эмоциональная закостенелость все же сделала его одним из лучших скаутов нашего времени, открывший миру множество топовых моделей, в том числе и меня.

– Ты единственная, кто подходит под запрос! Больше у меня натуральных зеленоглазых блондинок нет!

– Ты преувеличиваешь. Не я одна во всем твоем агентстве подхожу под параметры.

– Акцент у заказчика на слове – натуральная! Ему нужен класс. Естественность. А это уровень топ-модели. Твой уровень, Аврора.

Морщусь, так как эпатажный менеджер слишком перегибает, остается только руки заломить и встать в позу, чувствую себя зрителем спектакля одного актера.

Я немного цинична, да, иначе здесь не выжить.

– Я давно вышла в высшую лигу, а ты просишь меня о сопровождении кого-то!

– Вот именно, Аврора, высшая лига! И вспомни, кому и чем ты обязана! Я вывел тебя на этот уровень, я сделал из тебя супермодель! Был тебе как отец! Вел сквозь все сложности к заветной цели! И сегодня я нуждаюсь в твоей услуге! Всего-то нужно потерпеть пару часов званого вечера в честь открытия нового отеля в сети господина Каца! Это вопрос моей репутации!

– Ты излишне драматизируешь.

Отвечаю спокойно, но коготки сомнения все же проходятся по совести. Ридли действительно многое для меня сделал, и я не могу его бросить в беде.

Выдыхаю устало:

– Покажи мне хоть фотографию “спутника”, буду знать, с кем именно иду…

– Вот, совсем другой разговор, Рора!

Агент сноровисто достает файл и протягивает мне папку с запросом.

– Бизнесмен. Иван Кац.

Как-то очень многозначительно произносит Ридли, но мне это имя ровным счетом ничего не говорит, кроме того, что я с этим человеком в светской тусовке раньше не встречалась.

– Русский?

Интересуюсь, получаю утвердительный кивок.

Стоит только взглянуть на фото, как внутри сердце сжимается. Ощущаю дискомфорт. Тревогу.

Незнакомец, которого впервые вижу, но…

Срабатывает подсознательный предупредительный щелчок взведенного оружия.

– Ищи другую, не пойду.

Отвечаю четко, все еще не отрывая взгляда от фото, на котором изображен мужчина пугающей наружности.

Прикусываю нижнюю губу, окончательно подвиснув.

Не могу понять, это игра освещения, блик, плохое качество фотографии или у незнакомца глаза нереально светлые?!

Приглядываюсь. Прозрачно-голубые, практически бесцветные.

Бррр.

Страшные глаза. Пронизывающие. И взгляд холодный. Цепкий. Презрительный.

– Я не хочу сопровождать этого человека.

Повторяю. Пытаясь прийти в себя. Только от одного взгляда на его фото мне уже не по себе.

Флауэр молчит, но затем огибает стол и садится передо мной на корточки, не боясь помять свой дорогущий пиджак.

В шоке смотрю в серые глаза и читаю во взгляде своего агента отчаяние загнанного в угол человека. Он берет мою ладонь и смотрит исподлобья.

– Рора. Милая. Почему ты мне отказываешь в моей единственной просьбе?! Вспомни, откуда я тебя вытащил и чем ты мне обязана… Все же делал для тебя, берег как свою драгоценность, и сегодня я прошу тебя спасти меня… Как ты можешь отказать мне?!

Отдергиваю руку. Сжимаю указательными пальцами виски, слова Флауэра нестерпимо действуют на нервы.

Я не обманываюсь насчет Ридли. Он умеет делать деньги и относился ко мне с трепетом, потому что я всегда приносила больше всех…

Процент с моего контракта у него львиный.

– У меня целый день были сьемки. С трех утра. Я не спала больше суток и просто выжата. Я боюсь, не потяну еще и вечеринку воротилы.

– Я дал слово Ивану Кацу, Аврора. На кону моя репутация! Если я не дам ему достойное сопровождение на его же торжестве, этот русский сровняет с землей мое имя и все наше модельное агентство! Я строил свой бренд чертовых двадцать лет!

Беру кофе в картонном стаканчике со стола и вливаю в себя седьмую за сегодня, а может, и восьмую порцию лекарства, не дающего уснуть прямо в кабинете моего босса.

– Говорят, все русские – мафиози, а попадаться подобному человеку на глаза даже на пару часов я не стремлюсь…

Ридли вскакивает и проходится передо мной. От лишнего мельтешения в глазах начинает рябить.

Не выдерживаю, надеваю солнцезащитные очки, которые всегда держу в сумке. Вспышки фотокамеры на протяжении нескольких часов и студийное яркое освещение делают свое дело – голова начинает болеть просто адски.

– Хватит верить в байки! Иван Кац крупный бизнесмен. Меценат. Человек, который построил империю с нуля! А ты уже давно не какая-то девочка с улицы! Ты – Аврора Майз, звезда мировых подиумов! Тебе нечего опасаться! И все, что у тебя сегодня есть, дал тебе я!

Ударяет себя указательным пальцем в грудь.

– Но раньше ты никогда не заставлял меня становиться эскортом…

Прикрывает веки, понимаю, что нервы у босса сдают, взгляд независимо от меня опять цепляется за фотографию.

Тянет меня изучить этого необычного мужчину в мельчайших деталях.

Выражение лица у Ивана хищное, губы презрительно сжаты, твёрдая линия челюсти выделяется легкой небритостью, а немного выпяченный тяжелый подбородок выдает природную агрессивность.

Матерый. Взрослый. Аскетичный.

В целом, опытным взглядом модели отмечаю всю импозантную, дикую красоту, присущую варвару. Выбери он профессией моделинг, затмил бы слащавых парней, с которыми я сегодня снималась в рекламе премиального парфюма.

Улыбаюсь этой сумасшедшей мысли.

– Рора, ты еще и смеешься надо мной! – взвывает рядом агент, и я, встрепенувшись, иронично отвечаю:

– Да нет, просто задумалась, что здесь неплохие данные для мужчины-модели, может, уломать его попозировать для рекламы?

– Аврора. Еще раз. Это Иван Кац. И позировать для него я буду в одной конкретной позиции, если ты и дальше будешь динамить меня и не давать своего согласия побыть его спутницей на вечере!

Глава 2

– Так ты все-таки дала свое согласие?!

Киваю.

– Добрая ты душа, если не сказать чего покрепче! Повезло тебе, что я не выражаюсь…

Ворчит друг, ставя передо мной душистый травяной чай. Делаю глоток и оставляю руки погреться.

– Сай, я не смогла ему отказать. Слишком слезно просил и вообще… Я ведь многим обязана Ридли. Агент со связями в наше время – это единственный пропуск в мир большой моды. Он открыл меня.

Сейчас в обществе близкого человека я позволяю себе расслабится, убрать маску, поднимаю ноги и так и сижу, обняв коленки.

– Аврора. Ты стала той, кем стала, только благодаря себе! Твои данные уникальны и нам обоим это известно. Пашешь по восемнадцать часов в сутки! У тебя контракт с бешеными процентами Флауэру! Ни с кем не встречаешься! Ведешь себя как монашка! А он тебя посылает в эскорт!

Зло шипит мой друг и по совместительству сожитель.

Ну как бы мы с Саймоном живем вместе и причина не в том, что он мой парень и у нас есть какие-то отношения, хотя многие их нам приписывают.

Просто…

Снимать жилье в самом центре мегаполиса дорого. Когда-то на одном из кастингов мы разговорились, затем сдружились и в какой-то момент Сай предложил мне жить с ним.

Я отказалась, не желая стеснять парня.

На что он рассмеялся и ответил, что всего лишь предложил снимать его квартиру на пару. Денег поднакопить так.

Я согласилась.

Время шло, и помимо серьезного финансового подспорья, в какой-то момент мне стало выгодно жить с мужчиной… Нам обоим.

Ширма отношений, так сказать, на которую можно сослаться в нужный момент.

Ну… как с мужчиной. Сай… в общем, он не по девочкам…

Хотя никогда по нему и не скажешь такого. Высокий, брутальный мужчина – модель нижнего белья, с прилагающимся прессом, бицепсами и трицепсами, тщательно скрывающий свою ориентацию.

Когда он проходит по подиуму в одних боксерах, половина женской аудитории нервно поджимает пальцы на ногах, а может, и не только женской…

Фактурное лицо, немного большеватый нос и светлые глаза. Красавец.

Шутка ли, жить с мужчиной под одной крышей в течение нескольких лет и не иметь с ним никаких отношений?!

Многие приписывают нам роман. Так, слухи. Часто мы снимаемся вместе, и реклама нижнего белья располагает к определенной эротике, которую мы смело демонстрируем.

С Сайманом мы частенько даем пищу, появляясь вместе на разных мероприятиях и тусовках.

Чего стоил наш страстный поцелуй на пляже с напитками в руках.

Мы были на первых полосах всей желтой прессы. Статья под названием “Пойманы на горяченьком!”.

Ага…

Это была реклама того самого напитка.

Но кому это теперь интересно. Вся пресса искрила горячей новостью: парочку удалось застукать на отдыхе!

Тогда я пришла к другу и спросила, не мешает ли подобное его личной жизни, на что схлопотала щелбан в лоб и веселый смех.

– Играя роль твоего мужчины в глазах всей нашей тусовки, я решаю кое-какие свои личные вопросы, так что расслабься, детка.  Да и завтра у тебя фотосессия с Максом, так что роль твоего бойфренда в глазах общественности будет играть он. Забей.

Так и живем.

– Ты слишком правильная девочка. Нельзя так. Хоть и научилась за столько лет включать стерву, но все равно ею так и не стала…

Выдыхает тяжко и пятерней поправляет густые пряди.

Быть моделью, кто бы что ни думал, это тоже труд. Такая же работа.

Поначалу мне самой казалось, что это так, легкие деньги. Ну постой себе под прицелом камеры, придай красивую позу телу. Всего-то, да?!

Ну а если постоять на шпильках, не двигаясь, три-четыре часа?

Через двадцать минут мышцы начинает ломить так, словно в них вонзают иглы.

Своеобразная пытка, после которой болит каждое нервное окончание в твоем теле.

Но это еще не все. Закулисная жизнь везде несладкая.

Битое стекло в туфлях?!

Цветочки.

И во всем этом водовороте мне выпал редкий шанс засветиться.

Пара контрактов и неожиданно выстрелившая фотосессия, которую купил лучший модный журнал.

Обложка вывела неопытную девочку Аврору в обойму мирового модельного бизнеса.

Допиваю чай, рассматривая чаинки на дне. Хлопок чашки по столу заставляет вскинуться и словить тяжелый взгляд.

– Не хочу, чтобы ты попала на глаза этому Кацу! Не знаю. Может, мне с тобой пойти?!

Улыбаюсь его порыву.

– Не кипятись. Тебя никто не пропустит. Вечеринка закрытая. Это, во-первых. Во-вторых – ты не забыл, что у тебя самолет?

– Слушай, об этом бизнесмене разное говорят, причем шепотом. Вроде и не придраться. Но русский эмигрант, сколотивший империю с одного доллара. Что-то мы как ни впахиваем, на такой уровень достатка и близко не встаем и это с твоими-то гонорарами, Рора.

Прикусываю щеку. Отгоняю сомнения.

– Два часа. Саймон. Прикрою зад Ридли и буду свободна. Там все со строгим регламентом. Как ты и сказал. Я – Аврора Майз. Публичная личность. Лицо мировых брендов! Шаг влево, шаг вправо, и я засужу этого русского на миллионы!

Друг откидывается на стуле, а я скольжу привычным взглядом по сухому прокачанному торсу парня. Давно привыкла к его привычке щеголять дома практически голышом. Ни о каком возбуждении речи не идет.

– Пресса любит жареное, но все же хочется надеяться, что до этого не дойдет…

Не припирается, значит, в чем-то со мной согласен, потерев заросший подбородок с трехдневной сексуальной щетиной, все же бросает задумчиво:

– Говорят… Его прозвали Кровавым… Может, за жестокость в бизнесе… не знаю… Аврора, будь осторожна. Такие прозвища с небес не берутся. Слухов много об этом мужике ходит…

Смеюсь, развеивая тревоги друга.

– А может, просто любит говядину с кровью?! Ты же знаешь, люди иногда болтают, чтобы просто болтать…

– Аврора. И все же будь осторожна. Иван Кац – темная лошадка.

– Он может засудить нашего агента на огромную неустойку, что бросит тень на нашу с тобой карьеру.

У меня нет выхода, и я уже дала свое согласие…

Глава 3

– Аврора, дорогая, ты готова?

Голос в телефонной трубке сочится патокой и медом. Так всегда бывает, когда мой агент доволен. А довольным этот жук бывает исключительно в том случае, когда нам светит большой заказ и соответствующая оплата.

– Собираюсь. Я правильно понимаю, что от меня требуется платье в пол и броский макияж?

– Да. Это предзаказ клиента. Я скинул тебе письмо с требованиями на электронку, только не говори, что ты не видела!

– Да все я прочла, просто условия странные.

– Стандартные. Ты просто не занималась сопровождением.

– И слава богу! Это единственный раз, когда я иду на поводу и то только ради нашего многолетнего сотрудничества.

– Золото мое! Моя радость! Кац – это особенный клиент.

Щурюсь и играю ноготками по трубке.

– Ты мне обещал охрану. Я без секьюрити никуда не пойду.

– Конечно, милая. Водитель заедет за тобой через полчаса. Бравый малый. Армейское прошлое. Гора мышц. И единственный приказ – защищать мою девочку, как цепной пес.

– Код предупреждения?

– Если ты звонишь и говоришь – нет проблем. Значит, проблем действительно нет, но, если то же самое ты скажешь на испанском – No problema, мы примем все необходимые меры.

Делает паузу, многозначительно добавляя:

– Я серьезный человек с именем, Рора, и ты меня оскорбляешь своим недоверием.

– Прости, Ридли, я просто не знаю, как себя вести с незнакомым человеком, который купил себе куклу и собирается поиграть с ней на людях в отношения. У меня есть опасения, которые я не могу не озвучить.

Крякающий смех Ридли почему-то действует на нервы.

– Я понимаю, Аврора. У тебя хватка бизнес-леди, этим ты и ценна. Благодаря этому и взошла на свою высоту.

– А я думала, я ценна тем, что ты на мне делаешь состояние.

– И это тоже. Ты моя золотая жила. Два часа. Ты получишь свой обычный процент со сделки. Это один из самых выгодных контрактов. После водитель везет тебя домой, а я даю тебе пару выходных.  С тебя улыбки на камеру и запомни – никаких разговоров с Кацем!

– Вот этот пункт меня и напряг в твоем списке. Я не должна вообще с ним говорить?!

– Судя по всему, бизнесмен не любит, когда ему ездят по ушам, а так как это мероприятие носит для него формат бизнес-встречи, то молчаливая спутница, не привлекающая глупыми репликами внимание к себе – это оптимальное решение.

– Понятно. Молчать и улыбаться с пристукнутым видом тупой куклы.

– Нет, Аврора. Нужна твоя профессиональная отработанная улыбка. Ты должна располагать к себе собеседников Ивана, а делами займутся мужчины.

– Я могу засудить тебя за сексизм.  Сейчас с этим худо.

Судорожный вдох на другом конце трубки.

– Аврора. Я слишком стар для подобных шуточек. Эндокринная система страдает сильно. Стрессы. Вечная беготня и продвижение неблагодарных топ-моделей. Все сказывается на здоровье, знаешь ли…

– Ты живее всех живых, Флауэр, а про выходные – я запомнила.

Пока Сай чмокает меня в щеку, отбывая на свою выездную фотосессию на райских островах, я собираюсь.

Стоит только двери закрыться за другом, несусь в ванную, врубаю воду и вскоре уже нежусь в джакузи, расслабляющая мелодия струится из колонок, а я занимаюсь тем, что подготавливаю тело к вечеру.

Модель – это профессия, которая завязана именно на внешнем виде.

Заказчик просит сопровождение на мероприятие, значит, нужно подготовиться.

Перед каждой важной сьемкой приходится посещать салон красоты и приводить тело в подобающий вид, шлифовать то, что и так практически доведено до совершенства.

У топ-модели кожа должна быть идеальной. У меня она светлая от природы. Малейшая погрешность видна.

Я делаю поддерживающие процедуры, но, в целом, ухаживать за собой стало делом привычки.

Если испорчу внешность – потеряю все. А у меня есть мечта, на реализацию которой я работаю уже столько лет, и верю, что однажды…

Однажды у меня все получится.

Сдуваю душистую пену с ладони, выбираюсь из воды, обматываюсь полотенцем и наношу крем.

Зеленые глаза, золотые волосы и белизна кожи – визитная карточка Авроры…

Модели. Образа.

Только это всего лишь обертка. Глянцевая. Красивая. Ненастоящая.

В отличие от общепринятого мнения, нутро у этой куклы есть, просто до него я не допускаю практически никого…

Стоя перед огромным шкафом с зеркальным покрытием, пробегаюсь по вешалкам и выбираю длинное малахитовое платье в пол.

Шелк. Струящийся. С длинным разрезом до бедра. Это платье служит главной цели женщины – искушать.

Действую согласно запросу Каца. Ему явно нужна притягательная спутница, роковая, сексуальная, раскрепощенная.

Такая, чтобы притягивала взгляды мужчин и повышала статусность владельца.

Мужчины в принципе взрослые дети. Часы, автомобили, женщины – работает принцип у кого в песочнице игрушка больше да лучше.

Вот и этот Иван Кровавый заказал себе люксовый эскорт.

Замечаю, что даже в мыслях, называя мужчину по имени, мне становится не по себе.

Отбрыкиваюсь от мыслей. Выбираю белье. Вообще “Линжери” – моя слабость.

Я не могу без красивых трусиков. Сексуальное бюстье, хоть и скрытое от посторонних глаз и никому не демонстрируемое – все равно придает женщине уверенность в собственной неотразимости.

Надеваю высоченные шпильки, ходить на которых, демонстрируя легкость походки – моя профессиональная обязанность.

Немного подкрашиваю ресницы и провожу кисточкой по щекам, придавая им блеск с помощью хайлайтера.

Не собираюсь делать кричащий макияж, хоть это и было упомянуто. Оставляю длинные волосы цвета спелой пшеницы распущенными, не хочется терять время на укладку.

Я предпочитаю естественность и Ивану Кацу придется потерпеть пару часиков мою вольность.

Не думаю, что бизнесмен настолько с бзиками, что отправит меня доделывать макияж.

Контрольный взгляд в зеркало и широкая профессиональная улыбка.

Вот я и готова сопровождать воротилу на открытии его отеля.

Пока еду в салоне автомобиля с росчерком трезубца на бампере, наблюдаю за вечерним городом, который разрастается шумом тысяч автомобилей.

Благодаря свету фар скоростная трасса напоминает бурный поток железной реки, наполненной бликами. Живая река, что шумит звуками тормозов и скрежетом шин…

Улыбаюсь грустно.

Вожу пальцем по теплому стеклу и вздыхаю.

Я полюбила эти стальные джунгли. Более того, я выжила в них…

Сегодня я модель, достигшая значительных успехов.

А еще вчера…

Вчера я была совсем девчонкой, выброшенной в эти самые джунгли без подушки безопасности, без денег и, наверное, все же без будущего…

Как же я была шокирована, когда первые оказалась в центре. Помню себя стоящей наперевес с маленьким рюкзаком за спиной и старым чемоданом с покореженным колесом, который катился по дороге с неприятным скрежетом.

В нем уместилось все мое богатство. Несколько сменных вещей, памятных безделушек и плитка шоколада.

Провинциальная простушка надеялась на лучшее. Учеба в городе могла помочь устроиться в жизни.

Родители верили, что, пожив у тетки и получив образование, я смогу жить лучше, чем они. Нищие крестьяне, фермеры, по которым слишком сильно ударил всеобщий кризис, прошедший по стране и передавивший весь малый и средний бизнес.

Помню, как спускаюсь с поезда и замираю с открытом ртом, буквально потерявшись в водовороте человеческого потока, и расплачиваюсь за свою невнимательность.

Тетки на перроне нет.

– Эй, деревенщина! Посторонись!

Тычок в бок и я лечу носом на бетон, стесав ладони, не успеваю подняться, как кто-то срывает мой рюкзак и бежит сквозь толпу.

– Стой! Стой!

Кричу, размазывая горькие слезы напополам с кровью и грязью по щекам, но толпе до меня нет дела.

Поток течет, я получаю удары со всех сторон.

Впервые оказавшись в столь людном месте, отданная на съедение толпе, я испытываю настоящий шок, боюсь, что меня просто растопчут люди, спешащие и не умеющие остановиться…

Опять улыбаюсь, в воспоминаниях воскресив себя прежнюю, с взъерошенными волосами, с ободранными коленками и огромными глазами, наполненными священным ужасом перед неизвестным.

Сказать по правде, тогда пара человек все же обернулись, но пошли дальше.

Первый урок черствости большого города пройден.

Я потеряла кошелек, старый телефон и все сбережения, зашитые мамой в подкладку рюкзака.

Я сижу на скамье и тихо плачу, кутаюсь в свою курточку и держусь со всей силы за ручку чемодана.

Девчонка. Одна. Тетка так и не приезжает за мной.

Урок номер два дан в тот же день. Не надейся на помощь. Никто не протянет руки, никто не поможет подняться.

– Красавица, помочь?

Выплакав глаза, поднимаю взгляд, заметив слишком уж заинтересованные лица странных людей, ошивающихся без дела на вокзале и изучающих меня.

Главный из них улыбается желтозубым ртом и чешет заросшую бороду.

Меня передергивает.

Все же нахожу в себе силы и встаю:

– Все хорошо. С парнем поссорилась.

Тащу за собой жутко скрипящий чемодан и стараюсь не выбиваться из толпы.

На перроне мне делать нечего.

Адрес тетки также в кошельке, бережно выведенный мамой на куске бумаги.

Я могла бы остаться ночевать на улице, если бы не запомнила его.

Нам было обещано по телефону, что я поселюсь в отдельной комнате с вполне приемлемыми условиями, чисто и убрано, светло, а большего мне и не нужно.

По факту оказалось, что меня поселили в коморку под самой крышей.

Родители договорились посылать добродушной Жанне ежемесячно определенную сумму на мое содержание.

И я была уверена по веселому тону сводной сестры матери, что мне будут рады…

Ошибалась.

Как же я ошибалась…

Воспоминания прерывает звонок, и я роюсь в сумке, отвечаю надоедливому Флауэру:

– Что еще, Ридли?!

– Послушай, Аврора, Иван Кац клиент экстра-класса. Крайне могущественный. Его слово – руководство к действию. Не перечь ему…

Звоночки начинают напрягать сознание, уже готовлюсь, чтобы задать пару вопросов, как агент обрубает:

– У меня вторая линия. Просто будь умницей, Рора. Помни, что на кону все!

Хмурюсь, рассматривая мобильник. В голосе Ридли я уловила нотки паники напополам со страхом…

Кто же такой этот Иван Кац, что даже его имя произносят с неким трепетом, пропитанным паникой?

Мне все больше не нравится ситуация, в которую меня впутали. Бросаю взгляд на молчаливого водителя.

Так и хочется сказать, чтобы разворачивал машину и ехал обратно к моему дому.

– Мы скоро будем на месте.

Словно в ответ на свои мысли слышу грубый голос водителя.

Ты слишком громко думаешь, Аврора.  Мысленно пинаю себя.

– Два часа вытерпеть, только два часа, – убеждаю себя, а сама кручу слова Ридли как на повторе:

Помни, что на кону все!

Да. Я все помню.

И опять лечу на скоростном поезде в свои воспоминания.

К тому, как я достигала этого “всего”…

– Ай! – взвываю и отпрыгиваю, поджав ногу, поднимаю пробитую подошву и вижу ржавый гвоздь, торчащий из резины.

Выковыриваю железяку и плачу, смотря на дыру.

Моя единственная обувь…

Сжимаю несчастную ручку чемодана, сцепляю зубы и упрямо продолжаю идти.

Дойдя до нужного здания в сгущающихся сумерках, голодная, уставшая, напуганная, озирающаяся по сторонам на каждый звук, стучусь в обшарпанную дверь с цифрой тридцать семь.

Я запомню эту цифру на всю жизнь, обзаведясь пунктиком.

Меня будут считать сумасбродной моделью, которая, исколесив весь мир, никогда не останавливается в номере отеля под цифрой тридцать семь.

Продрогшая, дрожащая, я стучу в дверь, пальцы уже болят, наконец, мне открывает тучная женщина со злым темным взглядом.

– Явилась-таки?! Где шлялась-то столько?! – с порога.

– Я упала и у меня украли рюкзак с кошельком, я пешком дошла…

Отвечаю в нерешительности, но на одутловатом лице не проскальзывает ни доли сочувствия или хоть капельки жалости.

– Бестолочь.

В сердцах бросает родственница и махает небрежно рукой, приглашая войти.

Жилище темное и отталкивающее. Это не та уютная скромность, к которой я привыкла в родном доме, а что-то рваное, темное, угнетающее, наполненное аурой беспросветности.

– Значит так, бестолочь! – послышался в спину скрипучий голос. – Приютила я тебя только по просьбе сестры, но хлеб ты здесь даром есть не будешь!

– Мама сказала, что будет переводить вам ежемесячно сумму на мое содержание.

– Этих копеек ни на что не хватит! Работать пойдешь, если жрать захочешь. Или вали обратно в свой клоповник.

Постановила толстуха, которую я в сердцах в дальнейшем прозвала не Жанной, а Жабой.

В доме было много народу. Жаба делала деньги на всем. Даже на усыновлении.

– По доброте душевной воспитываю вас, сердце у меня большое…

Поговаривала она, смотря на тех, кто жил в ее доме. Беспризорников. Детдомовцев, которых она брала на воспитание.

Только они знали, что единственная причина, по которой Жанна брала на воспитание – это льготы, которые они с мужем получали от государства…

И единственное, что в Жабе было большим, это вовсе не сердце – а жажда наживы и умение урвать все для себя.

Именно в ее доме я поняла, что за фасадом благополучия и добропорядочности может скрываться одна сплошная гниль.

Денег у меня не было. Еды на всех не хватало.

Тогда я была несуразной.

Меня прозвали кузнечиком из-за непомерной длины ног и худобы.

Чтобы выжить, я продавала яблоки на рынке.

Мерзла и часто смотрела на красный фрукт, желая украсть то, что давала на продажу Жаба.

Но у этой мерзкой женщины не украдешь.  Она умела управлять и вести подсчет всему.

Маме я так и не смогла признаться в той ситуации, в которую попала. Отец слег. Близким и так приходилось тяжко.

Родители хотели как лучше, а вышло то, что вышло.

Я ставила себе цель учиться. Всего-то перетерпеть года три и свалить из колледжа.

Пришлось работать. К труду я была приучена. Единственное, к чему не была привычна – это к человеческой подлости…

И, как говорится, все, что ни случается, к лучшему.

Так же и со мной произошло.

Если бы я не стояла на рынке и не продавала яблоки…

Не случилось бы то, что перевернуло вверх дном всю мою жизнь.

Я стою за прилавком. Как всегда. Такой же день, как вчера, как позавчера. Рутина. Одно и тоже изо дня в день.

Распределяю товар, поправляю ценник, занимаю ледяные руки.

Неожиданно подпрыгиваю, когда слышу звонкое:

– Феноменально!

– Простите?!

Смотрю в упор на странного мужчину в ярком бирюзовом пальто с меховой окантовкой. От него веет достатком и уверенностью, а маленькие, немного узкие глаза смотрят прямо на меня с неким азартом.

Руки в кожаных перчатках хватают мое лицо за подбородок без спроса, а я настолько поражена поведением мужчины, что не предпринимаю попыток вырваться.

Он вертит мое лицо то в одну сторону, то в другую. Присматривается и проводит пальцем в перчатке по коже. Это касание не имеет никакого подтекста, кроме как изучающего. Так вещи рассматривают.

Напомаженные волосы и немного приземистая фигура портят впечатление, но, в целом, сумасшедший не пугает, и чтобы он от меня поскорее отстал, я замираю, не двигаюсь.

Скоро этого кретина отпустит, и он уйдет.

Между прочим, мужик сейчас мне товар загораживает и сильно действует на нервы своей странностью…

– Почему вы так на меня пялитесь?!

Нет, ну а что?!

Имею право поинтересоваться.

Любопытство присуще всем, а у меня нос вечно огребает за то, что сую его куда не надо.

Когда мужчина приближается, вступив за прилавок с моей стороны, я резко вскидываю подбородок.

– Вам нельзя заходить ко мне за линию. Я вызову охрану и полицию!

– Конечно-конечно…

Поддакивает, бормочет чего-то себе под нос и не слышит мою речь.

– Одну минуточку. Дай мне еще немного времени.

Проговаривает скороговоркой и резко обходит меня по кругу.

– Я не верю в то, что вижу… Рост идеален. Ноги. Так… Боже, что за тряпки на тебе надеты?!

Когда начинает вертеть меня, поворачивая из стороны в сторону, я рявкаю зло:

– Я сейчас закричу!

– Да. Хорошо… Пропорции поразительные!

– Что?!

Отпускает меня, делает шаг в сторону, тянется к внутреннему карману кашемирового пальто, вытаскивает визитницу и, покопавшись, протягивает мне свою карточку.

– Сегодня твой день. Хочешь стать моделью?

Многозначительно так произносит, словно услышав эту фразу, я должна упасть в священном ужасе.

– Так вам яблок взвесить?!

– Откуда ты? Не местная? Явно из деревни!  Есть еще красота в глубинке.  Я агент Ридли Флауэр. Скаут в мире высокой моды. Моя профессия – поиск новых людей для модельной индустрии. Открывать самородки – мое призвание. И сегодня я открыл тебя!

– Ясно.

Хмурюсь. Мужику нужно к психологу, если не к психиатру. Тут на рынке всякое видишь, с разными людьми общаешься и многому учишься.

– У тебя параметры идеальные.

Приглядывается ко мне, прищуривается.

– Красивые глаза. Насыщенные. Зеленые.  Знаешь, что в моей работе главное?!

– Нет.

– Найти лицо. То, которое отличается. За которое любой взгляд зацепится. Потому что это лицо продает. Внешность должна быть гармоничной, цеплять взгляд и запоминаться. Тебя выделяет взгляд. Смотришь с вызовом, страстно, яростно.

– Если на этом лекция окончена, купите яблоки, мистер Флауэр. Не тратьте мое время понапрасну. Вам развлечение, а с меня спрос к концу дня.

Недовольно поправляет свои кожаные перчатки, словно собирается уйти, и бросает на меня тяжелый взгляд, потеряв всю свою доброжелательность.

– Скажи мне, ты хочешь всю жизнь продавать яблоки на вшивом рынке и зябнуть на холоде?

Неожиданно незнакомец становится очень жестким и по-деловому цепким.

– Нет.

– Я могу сделать тебя моделью. Будешь зарабатывать деньги и не стоять на холоде в старой куртке, отмораживая кожу рук, делая их непригодными для рекламы драгоценных колец.

Молчу, прикусив потрескавшиеся на холоде губы.

– Я умею продавать. И за твою внешность люди будут платить. Много платить, девочка. Ответ “да” или “нет”. У тебя пять секунд и я иду дальше.

Не слишком понимаю, но внутренне проскальзывают картинки, что видела в журналах.

Все мальчишки в детстве мечтают стать супергероями, девчонки – принцессами, а в реальности это проецируется на желание стать моделью.

 Так что я примерно уже рисую в своей голове кадры замечательного будущего, где могу помочь родителям и поднять наше опустевшее, бедствующее ранчо.

– Как тебя зовут?

– Аврора.

– Тебе бы подошло Барбара.

– Почему?

– На куклу похожа.

– Меня зовут Аврора, – повторяю упрямо.

– А ты боевая. А теперь скажи мне, Аврора, ты готова работать без сна и отдыха и идти к цели, чтобы однажды стать звездой?

– Да чтоб тебя!

Водитель давит на тормоза, и я чуть не падаю на переднее сиденье.

– Что происходит?!

– Простите, мисс, подрезал нас тот водила. Пришлось тормознуть. Совсем обнаглели.

Киваю, молча смотря вслед исчезающему внедорожнику.

Массивный автомобиль с агрессивным водителем цепляет взгляд. На какую-то долю секунды воображение играет со мной злую шутку и мне кажется, что я выхватываю взглядом мужчину, сидящего за рулем.

Сердце дергается в груди. Его резкий профиль и светлые волосы яркой вспышкой резонируют с виденной ранее фотографией.

Почему-то все внутри сжимается от смутного узнавания…

Привожу дыхание в порядок. Отметаю странные реакции.

Убеждаю себя, что сумрак и дорожное освещение не дали возможность разглядеть лихача и я просто ошиблась.

Опускаю взгляд и поправляю браслет на руке. Отмечаю, что кончики пальцев дрожат. Концентрируюсь на рассматривании побрякушки. Бриллианты сияют и переливаются благородным блеском.

Я стала брендом. Мне платят за все, что надеваю. Ходячая реклама.

Сегодня моя задача сиять столь же ярко, как и эти камни, чтобы временный владелец потешил свое самолюбие.

А что там скрыто внутри под оболочкой куклы – его не касается.

Глава 4

Мы подъезжаем к величественному белокаменному зданию с сияющей вывеской знаменитого бренда.

Немного пригибаюсь и разглядываю в тонированное окно роскошное строение с бельведером, пилястрами и колоннами.

Кац действительно далеко небедный бизнесмен. Да и название отелей на слуху.

Странное совпадение. Я предпочитаю всегда останавливаться именно в этой сети, когда езжу по всему миру на сьемки и показы, но я никогда думать не думала, что этот люксовый бренд принадлежит русскому…

Мужчина на подсознательном уровне вызывает у меня уважение.

Я знаю, что это – подняться с низов.

А он, кажется, отгрохал империю, будучи еще и иммигрантом…

Ридли явно боится, не знаю, то ли этого человека, то ли за свою репутацию.

Чем ближе мы подъезжаем, тем больше я окунаюсь в привычный мир театрализованного шоу.

Огромное белоснежное здание сейчас переливается всеми оттенками золота.

Освещение привлекает внимание и на улице в связи с постоянно паркующимися автомобилями организовался легкий затор.

Снаружи скопились люди. Гости, подъезжающие на дорогих автомобилях премиум-класса, позируют перед камерами.

Красная дорожка раскинута и ведет прямиком к дверям отеля. Привычно. Вычурно. Броско.

– Мы практически на месте, мисс, – оповещает меня водитель.

Заметив издали знакомую обстановку, расслабляюсь, выправляю плечи, расправляю на коленях шелк изумрудного платья.

Смотрю в зеркало заднего вида и ловлю заинтересованный взгляд водителя. Я привыкла к мужскому интересу. Привлекать внимание – моя работа.

Улыбаюсь и мужчина стремительно отводит взгляд.

У меня отработанная модельная улыбка, как с плакатов дорогой зубной пасты.

Давно еще…

В самом начале один из первых контрактов был заключен с корпорацией, что выпускала зубную пасту линейки масс-маркета.

Это та зубная паста, которую ты видишь первой среди всего многообразия коробочек, как только входишь в отдел гигиены.

– Мисс?

Из мыслей меня вытаскивает предупредительный немного смущенный голос.

– Я подъеду к центральному входу. Буду ожидать вас в машине.

– А заказчик? – спрашиваю удивленно.

– У меня нет сведений. Было сказано отвезти. Вас должны встретить уже внутри.

Не нравится. Что-то меня во всей этой ситуации сильно смущает. Я предполагала, что либо Иван встретит меня у парадного входа для совместных фотографий, либо вообще со мной явится на мероприятие…

– Господин Кац Вас найдет.

Сердце сжимается в предвкушении.

 Найдет…

Почему-то в животе скручивается тугой комок нетерпения. Уговариваю себя, что мне нужно выдержать всего два часа. Отбрасываю странную нервозность. Я слишком измучена и единственное, что мне хочется больше всего – это свернуться калачиком и вздремнуть.

Прикрываю глаза, чтобы чуток перевести дух, собраться, но вместо этого на миг проскальзываю в воспоминание.

– Катастрофа! Ужас!

Язвительный голос действует подобно пиле, которую врубили на полную мощность.

– Как можно быть такой деревянной?! Где твоя женственность? Очарование? Обаяние?!

– Я стараюсь!

– Деревяшка, плохо работаешь!

Стоя у зеркала, я уже несколько часов отрабатываю оскал радостного покупателя проклятой зубной пасты и всей душой ненавижу день, когда меня утвердили для первой сьемки в рекламе.

– Пробуй!

– Я уже который час только и делаю, что растягиваю губы, имитируя вселенское счастье! У меня уже скулы болят! Каждый лицевой нерв! Не могу я больше!

Маргарет, моя наставница, резко проходится по светлой комнате, где вместо стен зеркала.

– Улыбайся! Без оправданий и отговорок. Повернулась к зеркалу и работать! Живо!

– У меня уже мышцы сводит! Марго! Я так больше не могу!

Прищуривается, поправляет идеальную прическу и произносит сухо:

– Те, кто не могут – стоят за прилавком и продают эту самую зубную пасту! Они не заключают контракт и не становятся лицом бренда.

Яркая женщина, ухоженная, в элегантном брючном костюме цвета нуар и на высоченных шпильках хватает красно-синюю упаковку и машет ею, словно давая мне возможность визуально оценить весомость ее слов.

Перевожу взгляд и рассматриваю в зеркале свое отражение.

Уставшие зеленые глаза, круги под ними, раскрасневшиеся щеки, испарина на лбу.

Мне не пасту для “счастливой семьи” рекламировать нужно с таким видом, а антидепрессанты.

– Мисс Хадженс, Марго… Я стараюсь, из кожи вон лезу, но не могу… Я и не думала, что быть моделью настолько сложно!

– Еще раз. Те, кто “не могут”, вылетают из бизнеса без всяких выходных пособий! Либо ты выкладываешься на все двести, Аврора, либо возвращаешься туда, откуда тебя достал Ридли! – выговаривает сухо.

Смотрит на меня через зеркало, ловит мой обиженный взгляд.

Маргарет чем-то похожа на хищную птицу, может, из-за орлиного носа, или же благодаря слишком тонкой и худой шее, на которой неестественно выглядит голова с высокой прической.

Терпеть не могу эту мегеру. Ей бы в пыточных работать.

– Значит так, Рора. Имей в виду. Ридли тебя выделил, – поджимает тонюсенькие губы и зыркает на меня своими пуговичными глазками, – считай на тебе особый знак. Отличие. Иное отношение. Но! Стоит мне сообщить, что ты подводишь Флауэра…

Замолкает.

– Он меня выбросит на улицу?!

Улыбается. Раздвигает яркие губы в странной ухмылке и цедит фразу, которую я не совсем понимаю:

– Почему же? На тебя потрачены средства. Всегда можно отправить тебя на черновые работы!

– О чем вы? Что за черновые работы?!

– Рора. Просто поверь мне. Тебе повезло так, как никому другому! Шанс, который выпал тебе – один на миллион! Никто не заключает с ходу такой контракт, который Ридли выбил для тебя!

– Я понимаю…

– Нет, девочка! Ты ни черта не понимаешь!

– Держись за свой шанс. Мне плевать на твои слезы и сопли. В свое время я прошлась по подиуму улыбаясь, развлекая зрителя и стояла до конца всего шоу насмерть! С бритвой в туфлях! Здесь выживают сильнейшие!

Киваю в шоке, прикусываю растрескавшиеся губы, которые нестерпимо болят после марафона улыбок.

Проводит длинными пальцами по высокому, покатому лбу, убирая незримую прядку, а я в шоке смотрю на непривычное выражение лица Марго.

– Я старалась изо всех сил, я боролась за свое место, но мне так и не удалось взлететь! Я в тебе вижу то, чего не было у меня! Чего нет у многих…

Прикрывает глаза, а когда распахивает веки, на меня смотрят все те же стервозные глаза привычной Хаджинс.

– Прорабатывай улыбку. Еще раз. Я жду.

Проглатываю проклятия.

В животе уже от голода все скручивается, но я упрямо не реагирую на усталость, слабость и угнетенное состояние.

Моя наставница подходит ко мне, замирает за моей спиной, возвышаясь надо мной благодаря высоченным дизайнерским шпилькам.

Худая. Въедливая. Ухоженная женщина за пятьдесят смотрит жестко и произносит сухо, акцентируя каждое слово:

– Твоя улыбка. Она должна быть теплой, светлой. Глядя на тебя, я должна поверить, что, купив эту чертову пасту в супермаркете, моя семья станет самой счастливой, потому что дом, в котором так улыбаются, не может быть несчастным.

Вытираю испарину с висков, смотрю на сухопарую женщину в отражении, замершую за мной.

Она стала наставницей, а была когда-то моделью.

Из профессии уйти Хаджинс так и не смогла. В мире моды ее имя не стало знаковым, особых вершин Марго не достигла, но… как это и бывает, лучшие тренеры чаще всего не являются лучшими спортсменами своего времени.

Феномен. Да.

Быть может, именно то, что они не дошли до заветной цели, не взяли медаль, делает их такими строгими учителями, нацеленными на лучший результат.

– Работай. Рора. Иначе еды лишу на два дня, – окидывает меня пристальным взглядом, – у тебя филейная часть больно толстая, диета на воде с лимоном не будет лишней.

Сейчас, в эту секунду, я готова убить стервозную женщину. Вцепиться в ее идеальную прическу и хорошенько оттаскать, потому что я хочу есть! Я уже день не ела!

Сжимаю кулаки, вспомнив, зачем я здесь. Выдержу! Я справлюсь. У меня есть цель – вытащить себя и свою семью с того дна, на которое мы упали, набрав кредитов, о которых я так долго не знала…

– Я вижу решимость в твоих глазах. Упрямство. Непокорность. Ты сложный кадр, Рора. Такие, как ты, не прогибаются.

Вкрадчивый голос и холодные пальцы с ярким маникюром сжимают мои тонкие плечи, причиняют боль.

От Хаджинс пахнет травяным настоем.  Марго всегда пьет чай. Зеленый. Без сахара. Он глушит голод. Я его ненавижу, но приходится приучать себя и к этой гадости. А еще от нее несет флером уникальных духов, созданных французским парфюмером специально под нее.

От этой смеси и голода меня начинает подташнивать.

– О чем ты думаешь?

Встречаюсь взглядом с подкрашенными и цепкими глазами своей наставницы.

– Я думаю о том, что я вас ненавижу, – произношу со всей серьезностью.

Ее тонкие губы раздвигаются в отработанной, бездушной улыбке, демонстрируя оскал профессиональной модели.

– Ненависть. Хорошее чувство. Движущее. Направь его на созидание.

– Я думала, ненависть разрушает.

– Слабых – да. Сильных провоцирует на действия.

Замолкает на миг и опять маска стервы трещит.

– В тебе есть то, за что я в свое время отдала бы душу. Естественность. На тебя хочется смотреть. Твои глаза. Они, как чистейшие изумруды, переливаются всеми оттенками благородного камня. Уникальная внешность. Идеальные пропорции по всем канонам золотого сечения. Настоящий самородок.

И опять становится собой, давит своим авторитетом и вдавливает острые когти в мою кожу даже через тонкий материал майки, резко настраивая меня на нужный рабочий лад.

– Улыбайся, Рора! Улыбайся так, словно ты узнала, что старая кляча госпожа Марго, наконец, отбросила копыта и твое занятие отменяется!

Легкая ирония Хаджинс и на моих губах действительно расцветает искренняя улыбка.

В ту же секунду острые, как бритва, ногти застывают на моих плечах, прекращая пытку, и короткий вдох женщины явственно слышится в тренировочной.

– Вот оно!  Смотри в зеркало, девочка. Смотри. И запомни это лицо. Я должна увидеть его с рекламного плаката!

Каменею вся и присматриваюсь к своему отражению. Запоминаю. Настраиваюсь. Рассчитываю на мышечную память, а затем повторяю. Снова. И снова. И снова.

– На сегодня занятие окончено, – хлопает в ладоши Марго и отходит, дефилируя походкой от бедра к столу и забирает свой крохотный дизайнерский клатч, берет такие же черные солнцезащитные очки и накидывает легкий шарфик.

Идеальный образ. Распланированный до мелочей. Что бы о себе ни говорила Марго Хаджинс – она до сих пор ведет себя как топ-модель.

– Старый лис не промахивается. Ридли имеет нюх. Из всех он выделил тебя и в тебе, Аврора, есть то, чего нет ни в ком другом.

Ухмыляюсь. Не верю.

– И что же это? Чем я отличаюсь от сотни других девчонок?!

Застывает на пути к двери. Оборачивается и, немного приспустив очки на носу, отвечает:

– Прямой путь к умению продавать то, что рекламируешь – провоцировать желание. Пока не захотят, не купят. А у тебя, дорогая моя Аврора, природный талант – искушать.

– Мы на месте, мисс. Автомобиль уже организовывает затор. Вам пора выходить.

Глава 5

Мне открывают дверь, и молодой мужчина в костюме помогает выбраться из автомобиля с немного низковатой посадкой, что является отличительной чертой спортивного авто премиального класса.

Опускаю одну ногу в серебристой босоножке на тонкой шпильке, усыпанной камушками, привлекая внимание папарацци.

Обувь баснословной стоимости с красной подошвой. Туфелька принцессы идеально вписывается в кадр, и я уже знаю, что фото моей щиколотки на красной дорожке будет завтра красоваться на страницах газет и журналов.

Мощное Кац открытие отеля устроил. Во всем виден уровень. Класс. И все это стоит очень дорого, как, впрочем, и мои услуги в качестве сопровождения бизнесмена.

Красная дорожка ведет ко входу в отель, который опоясывает золотая рама. Действительно ощущение такое, что здесь использован этот дорогой металл.

Я слышала что-то подобное про эту сеть, вроде для покрытия настоящее золото используют.

О чем я думаю? Все нервы и непривычная роль спутницы без спутника…

Замираю под вспышками фотокамер. Отрабатываю свое появление. Улыбаюсь.

Я ожидала, конечно, что меня встретит Иван лично или мы появимся вместе на этом мероприятии, но, видимо, этот русский поступает так, как ему хочется, нарушая правила и создавая свои.

Я же играю свою роль дорогой куклы.

Не спешу. Останавливаюсь и делаю то, что привыкла.

Привлекаю к себе внимание.

Приглушенная музыка и торжество на самой крыше отеля. Множество гостей в фойе. Камеры и вспышки. Работаю. Ни на секунду не расслабляюсь.  И все время пытаюсь отогнать странность ситуации, не дать заметить, что на самом деле я чувствую себя не в своей тарелке.

Ощущения такое, что я играю в игру, правил которой не знаю. Я играю или же в меня играют?

Хороший вопрос. Ответов у меня нет.

Эскорт подразумевает, что я должна была встретиться с заказчиком, но Ивана Каца нет.

Нет и человека, который подошел бы ко мне и направил к боссу.

Сердце бьется в груди с каждой секундой все быстрее, неуловимо напрягаются мышцы, натягиваются нервы и мне кажется, что на меня смотрят.

Привычные взгляды я ловлю всегда. Но сейчас все чувствуется по-другому.

По спине проскальзывает капелька пота. Оборачиваюсь, бросаю взгляды в яркую толпу. В глазах рябит от блеска дорогих камней, плюс освещение и усталость.

Я так и не замечаю источник своего беспокойства…

– Аврора, Аврора, посмотрите сюда!

Позирую и, наконец, от меня отстают.

Мыслей в голове много. С каждым вдохом грудную клетку сковывает тревога, но лицо модели не выражает ничего, кроме радости от приглашения на подобный праздник в качестве спутницы Ивана Каца.

Внутренне хмыкаю. Расслабляю себя. Настраиваюсь.

И чего я боялась?!

Может, мужчина вообще забыл о том, что нанял сопровождение. Мало ли?!

Деньги девать некуда.

Я никогда не была чьим-то эскортом, так что сравнивать поведение бизнесмена мне особо не с чем, да и подруг в мире моды у меня нет.

Коллеги. Шапочные знакомства, чмоки в щеку на камеру, когда ты востребован и стоишь вровень, но стоит оступиться и рядом будет максимум пара человек, а может и их не быть…

Не обольщаюсь.

Что сказать, я благодарна, что эти двое все же есть в моей жизни.

Раньше со мной не случалось такого опыта. Модель – профессия противоречивая и чего только о нас ни говорят. Что-то оправдано, а что-то нет.

Очередная вспышка меня ослепляет, и я прикрываю глаза. Почему-то всплывают слова Ридли из прошлого:

– Ты – жемчужина моей коллекции. Оставим эскорт для других.

В мыслях проскальзывает, а что бы было, если бы я была в числе тех других?!

Истории разные ходят, моделей часто награждают интересными ярлыками. Может, и правы, может, и нет. Я не берусь судить других. У меня свой путь в индустрию, и он не “через постель”.

Может, повезло иметь внешность, что отличает меня от многих симпатичных девочек, которые ежедневно входят в мир моды с парадного входа, а заканчивают у черного выхода.

Бизнес жесток, а наш… он прикрыт светом глянца.

И никому не нужно знать, что творится в кулуарах.

Я сама по себе. Трудоголик. Ридли заключает контракт за контрактом, а я кручусь как белка, продвигаясь в рядах топ-моделей.

Наконец, обо мне вспоминают, подходит высокий мужчина. Охранник.

– Мисс Майз. Прошу вас идти за мной.

Следую за своим проводником в броское и дорогое нутро отеля. Лифт с золотом и малахитовым покрытием.

Кац не скупится. Подчеркивает уровень. Заставляет восторгаться могуществом человека, создавшего целую империю из ничего.

Верхний этаж встречает весельем. Цветовая музыка. Диджей, чей выход стоит несколько сотен тысяч. Знаю, потому что он выступал на последнем шоу, где я стала главным ангелом бренда нижнего белья и мне достался финальный проход по подиуму в бюстье с изумрудами и бриллиантами ценой в три миллиона долларов.

– Ожидайте, мисс, скоро господин Кац присоединиться к вам.

– Спасибо.

Звонок телефона в сумочке отвлекает, и я отвечаю, увидев номер помощницы Ридли.

– Мисс Майз. Вы на месте? Все в порядке?

Звонкий голос вызывает улыбку и некое облегчение, так как девушка проговаривает вроде бы привычные ничего не значащие слова, а на самом деле она озвучивает стандартный вопрос – код, на который я должна ответить.

Вспоминаю наказ Флауэра из двух вариантов. Если отвечу на испанском “No problema” – то проблемы есть.

Не прибегая к испанскому, отвечаю, что все хорошо. Ну как бы все нормально, да, но есть одна существенная проблема, о которой я и предупреждаю:

– Только заказчика еще нет.

Так и хочется спросить у девушки на другом конце провода: а это вообще нормально, отвалить столько денег за эскорт и напрочь игнорировать свою спутницу?!

Нет, ну правда. Такое пренебрежение и явное динамо со стороны бизнесмена меня конкретно бесит. Я не привыкла к игнору. Обычно это я избегаю излишнее, порой навязчивое внимание противоположного пола, но вот чтобы так внаглую мужчина даже не соизволил поздороваться.

Я все сильнее склоняюсь к мысли, что, наверное, произошла какая-то накладка, либо Кац вообще не приехал на открытие собственного отеля – ну а вдруг?! Экспрессивных миллионеров, так, поправочка, миллиардеров тоже достаточно. Вон один все космос освоить пытается, гробя шаттл за шаттлом.

– Аврора, мне вам перезвонить?

Наконец, слышу вопрос помощницы, кстати, голос у нее тоже удивленный. Да тут каждый маленько охренеет.

Вот такой вот игнор меня конкретно подбешивает. Разглядываю толпу в поисках знакомой по фотографии внешности, но Ивана не видно. Выдыхаю сквозь сжатые зубы и успокаиваюсь.

– Я сама позвоню, если будет необходимость.

– Поняла.

Вот реально, если он не появится, я отмотаю положенные два часа и просто уйду. Опоздание Ивана – его проблемы.

Мысль о маленькой мести успокаивает.

Расслабляюсь окончательно, когда мой взгляд останавливается на броском, высоком и худом мужчине экстравагантной наружности, который, заметив меня, салютует громко:

– О, боже!

Харизматичный брюнет с гулькой на затылке и бритыми висками “а-ля самурай” летит ко мне.

– Звезда моя! Рора!

Чмок в обе щеки, на расстоянии. Макияж никто не портит. Таков закон.

– Виски, сколько мы не виделись?!

– Дай подумаю…

Хмурит идеальные брови.

– Да с последнего показа “Линджери” не виделись, где моя Аврора сделала остальных ангелов на раз!

Смеюсь и беру с подноса бокал.

– Ты мне льстишь.

Надувает губы и закатывает глаза.

– Ты посмотри на свое лицо чертовой девственницы и фигуру демоницы. Черт! Ради тебя, Рора, я бы стал натуралом.

– Виски, – смеюсь звонко, старый друг. В меру жеманен, но остер на язык, – ты здесь что делаешь?! Я думала, ты только освещаешь события из мира моды.

Улыбается широко.

– Я не мог пропустить такой грандиозной тусовки.

– Так рада видеть тебя…

– А как я рад, куколка, ты только хорошеешь, сучка. Эта жизнь несправедлива!

Эпатажный Виски смеется громко, привлекая к себе внимание. Он по-другому не может. Дело привычки, наверное.

Внезапно кажется, что на меня кто-то смотрит.

Внимательно. Дерзко. Заставляет кожу покрыться мурашками.

Я привычна к чужим взглядам. Но…

Этот… Он отличается. Я его кожей чувствую и интуитивно поворачиваю голову в сторону балкона, замечая силуэт высокого мужчины, скрытый полумраком ночного города. Ощущаю его цепкий взгляд, от которого по коже идут мурашки.

Разглядеть, кого скрывает сумрак, я не могу. Только очертания огромной широкоплечей фигуры…

Приглядываюсь. Пытаюсь выловить игру воображения или же реальность, но стоит на сцене музыкантам ударить по басам, резкий блик неона режет глаза, заставляет моргнуть, а мое видение исчезает.

Все приглядываюсь к темноте. Показалось. Через силу возвращаю внимание к Виски и немного теряю веселый настрой.

– Что? Прости.

– Я говорю, что отрабатываю на тренажерах, трачусь на услуги пластических хирургов, чтобы обтесать тело, а тебе все просто так достается. Кто подсобил в небесной канцелярии?! Слей контакт, нужно будет вкатать жалобу с протестом и указом на несправедливость!

– Милый, в этой жизни просто так достается только нож в спину.

– Права. Рора. Конфетка моя. Ты чертовски права. Даже не знаю, радоваться за тебя или сочувствовать твоей тонкой душевной организации…

– Виски…

– Что?! Виски всегда говорит правду!

– Поэтому тебя и называют самым злостным критиком…

– Правда болезненна, но кто, если не я, раскроет миру истину?! Отбрось скромность. Сиди на своем троне и плюйся вниз. Пока есть такая возможность.

– Ты умеешь поднять настроение.

– Конечно, скромняжка моя, это правда, как и то, что Виски никогда не пьет виски. От него мешки под глазами.

Говорю ни о чем. Поддерживаю беседу, а сама считаю минуты до окончания моего проката.

Давление чужого взгляда не исчезает. Я его чувствую на каком-то глубинном уровне. Гашу в себе нервозность.

Улыбаюсь и делаю глоток, пузырьки в бокале весело танцуют, переливаясь розовыми блестками.

Интересный эффект золота на дне…

Определенно, хозяин этого отеля любит роскошь и напрочь игнорирует правила хорошего тона.

Провожу время довольно-таки весело. Переговариваюсь со знакомыми, улыбаюсь. И плевала я на то, что тот, кого я должна сопровождать на этом вечере, так и не появляется.

В какой-то момент диджей врубает популярный трек, и я выхожу на танцпол, раскачиваюсь в такт битам, танцую для себя.

Чертов русский. Пусть идет себе лесом! Где-то внутри я уязвлена. Не привыкла к такому. Обычно это я мужиков игнорю, а не наоборот.

Чем злее становлюсь, тем раскованнее танцую.

Именно сейчас я зажигаю, двигаюсь в такт диким басам, ловлю ритм бедрами и выбиваю идиотские мысли из головы, подстраиваюсь под мелодию, что волнами распространяется по залу.

В какой-то момент чьи-то руки оказываются на моей талии, оборачиваюсь, встретившись взглядом с приятелем из тусовки.

Веселый малый. Рик или Дик, не помню.

Мягко отталкиваю, заставляя убрать руки, но, мило улыбнувшись, продолжаю танцевать рядом. Не хочу обижать. Врагов и так хватает.

– Ты все только красивее становишься, Рора, с каждой нашей встречей! – орет мне в ухо, а я лишь киваю и теряюсь в кучке танцующих.

Дика отвлекает его девушка, или кто там ему брюнетка, повисшая на шее и бросающая на меня острые злобные взгляды.

Не задевает. Привыкла.

Музыка уносит весь негатив, ловлю на себе взгляды. Я умею двигаться, провоцировать.

Немного развеявшись, ловлю с подноса проходящего мимо официанта бокал и, немного пригубив, утоляю жажду.

Терпение на исходе, успокаиваю себя тем, что свою часть договоренности я выполнила. Вот я здесь, а ЕГО все нет.

Думаю, если Иван Кац так и не появится, то претензий Ридли все равно предъявить не сможет.

Сам забыл, что заказал услуги по сопровождению на вечер.

У русского бизнесмена свои причуды, видимо…

Черт его разберет.

Плавно приходит время техно музыки, которую я, в отличие от толпы собравшихся, не особо жалую.

От громкой клубной белиберды и яркого освещения начинает болеть голова, а огромные панорамные балконные окна открыты и манят призрачной свободой.

Вертя в руках бокал и продолжая мило улыбаться знакомым лицам, я сбегаю в темноту ночи.

– Скоро, Рора, скоро ты попадешь домой, скинешь каблуки и залезешь в истрепанные любимые тапочки… А дальше заветные выходные.

За спиной слышится голос ведущего, поздравления.

Ага. Каца нет, а ему дифирамбы поют.

Вероятнее всего, хозяин торжества человек, не любящий шумиху, предпочитающий наблюдать со стороны и проводить переговоры с партнерами за закрытыми дверьми.

Суть одна. Про меня забыли.

Может, для Ивана Каца подобное в порядке вещей, но, если еще хоть раз Ридли заикнется о спасении собственной шкуры, я ему припомню сегодняшнее.

Огромная веранда открывает чудесный вид на никогда не спящий город. Крыша отеля опоясана стеклянным ограждением, и ощущение такое, словно, сделав шаг, я упаду в пропасть, полечу внизу, где в потоке автомобилей огни сливаются в бесконечные яркие линии.

Прилипаю к невидимым перилам.

В городах обычно не видно звезд, небо окутывает серость и беспросветность, но…

Не сегодня.

Поднимаю голову и любуюсь красотой далеких планет и галактик.

Здесь ветрено, летний зной отходит и мои распущенные золотистые волосы треплет легкий сквозняк…

Проверяю клатч. Мельком смотрю на экран телефона, который показывает, что два часа практически истекли.

Ровно через одиннадцать минут я покину этот отель и забуду про встречу, которая так и не состоялась.

Дышать становится легче.

Заправляю непокорную прядку за ухо, а затем и вовсе перекидываю волосы на одно плечо, чтобы не мешались и по глазам не били. Этим самым оголяю спину и линию шеи, уверенная, что сумрак все скрывает, поправляю бретельки платья, но именно в этот момент чувствую острый взгляд на своих лопатках.

Сердцебиение учащается

Давящее ощущение не отпускает.

Напрягаюсь. Каким-то неведомым чутьем понимаю – он здесь.

Звук тяжелых шагов за спиной заставляет напрячься, а горячая грудная клетка, прикрытая шелком сорочки, прижавшая меня к незримой грани из стекла на вершине высотки, вынуждает руки похолодеть…

Сердце громыхает в груди от страха.

Одно дело наблюдать с высоты за снующей внизу толпой и совсем другое ощутить себя прижатой к этой тонкой преграде, словно зависнув между жизнью и смертью.

Ощутить контраст огненного тела спиной и холод стекла животом.

И услышать фразу, заставившую пульс участиться:

– В жизни ты еще красивее…

Глава 6

Его голос – глубокий.

Его дыхание – обдающее жаром ушную раковину.

Он рядом. Опаляет. И у меня нет сомнений в том, что за моей спиной огромной горой мышц возвышается тот, кто меня заказал.

Иван Кац пугает. Его напор застает врасплох и по коже проходит озноб, заставляя меня сглотнуть вязкую слюну.

– Если позволите мне развернуться, мне будет комфортнее…

Не слышит моего намека, продолжает свое:

– Аврора… тебе подходит это имя. Ты действительно свежа, как утренняя заря.

– Устаревшее сравнение. Мне на каждом свидании нечто подобное говорят.

Проговариваю неожиданно севшим голосом и вру безбожно. Не было никаких встреч, но желание утереть нос слишком самоуверенному мужчине появилось.

Чуть хрипловатый смех и огненное дыхание в самое ухо:

– Дерзкая. Рисковая.  Не боишься меня, куколка?

Странно, что мужчина за моей спиной ни на йоту не изменил интонацию, однако у меня почему-то мороз по коже прошел, выбивая мурашки.

Сильные руки опустились на мои плечи.  От его ладоней словно все тело полыхнуло, и я вздрагиваю.

Ощущаю, насколько мужчина позади меня высокий, крепкий, как бугрятся мышцы под пиджаком.

Голова начинает кружиться от страха, от высоты, на которой я замерла в объятиях незнакомца.

– Утренняя заря… А ведь на рассвете небо часто окрашивается в кровавый. Символично, не находишь?

На мгновение закусываю нижнюю губу, прикрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки. Меня обуревают незнакомые чувства, которые с каждой секундой все глубже.

Эпатажный, дерзкий мужчина нарушает все мои табу.  Сжимает огромные руки на моих тонких плечах чуть сильнее и играет большим пальцем с тонкой бретелькой, вызывая новый залп мурашек и напряжение внизу живота.

Вспоминаю слова друга:

Говорят, его прозвали Кровавым…

За жестокость и… не знаю…  Такие прозвища с небес не берутся…

Прикусываю губу еще сильнее, чувствую металлический привкус крови во рту. Хочу развернуться и вообще отдалиться от мужчины, но тело опутывает нитями страха, а еще странного болезненного предвкушения.

Определенно мужчина за моей спиной обладает животной энергетикой сильного самца, которой противостоять сложно, практически невозможно…

Страшно. Пульс зашкаливает. Отдает гулом в ушах.

И чего сейчас боюсь больше: высоты или незнакомца, прижимающего меня к гранитному телу – вопрос.

Делаю попытку высвободиться. Но единственный эффект, которого добиваюсь – меня буквально раскатывают по стеклу, давая ощутить каждый бугрящийся мускул на теле мужчины за моей спиной…

– Вы… вы меня смущаете. И… Если выпустите меня из своего захвата, мы сможем пообщаться, – несу черт знает что на нервах, но…

Я дико испугалась и…  что-то странное творится с моим телом.

Оно откликается.

Впервые близость мужчины раздражает и заставляет во рту все пересохнуть.

– Отпустите меня, Иван. Вы меня смущаете.

Проговариваю как можно более ровно и опять слышу смех, хриплый, сексуальный, бьющий по натянутым нервам и вызывающий спазм глубоко внутри.

– Если отпущу, упадешь.

Внутри поднимается протест. Злость. И еще кое-что глубинное, темное. Его наглость вызывает яркое желание повернутся и заехать пощечиной по лицу излишне самоуверенного бизнесмена.

– Я люблю покорность, Аврора, странно, что твое бунтарство вызывает нечто наподобие умиления… Не провоцируй, девочка, и тогда куколка получит все, что было обещано и даже больше… все стандартно.

Мысли утекают.  То, что происходит, неправильно. Теряюсь. От напора, от двойственности слов. Я видела голые тела, я учувствовала в откровенных фотосессиях для рекламы нижнего белья, и все думают, что у меня романов вагон, но по факту…

Я не знала мужчины.

Как бы странно это ни звучало.

Еще ни разу я не ощущала ничего подобного. Не испытывала такого огненного чувства, которое взрастает из самых глубин женского существа.

Одно движение, похожее на ласку, и мысли выветриваются, пока горячая рука, прожигающая шелк платья, ложится на живот, лишая всякой возможности двигаться.

Меня бьет крупная дрожь. А его руки во всю проходятся по изгибам моего тела, затрагивают, ласкают порочно, нагло, словно у него есть право на меня…

Горячие пальцы в моих волосах чуть натягивают корни и мне кажется, что он дышит глубоко и рвано, ровно так, как двигается широкая грудная клетка, в которую меня вдавливают с каждым мгновением все сильнее.

– Давно не встречал такой натуральной красоты. У тебя волосы, как золото…

Я уже прикусываю язык, чтобы не терять здравых мыслей, пытаюсь просто говорить, вывести агрессивного брутала на разговор, чтобы он перестал так откровенно заявлять права на меня.

– Любимый цвет?

Тихий смех в самое ухо, и я поджимаю пальчики на ногах.

– Как догадалась?

– Отделка здания. Все в золоте… а еще много малахитовых вставок…

– Какая наблюдательность…

Ветер сменяется и если раньше он бил мне в лицо, то сейчас сменил вектор и до обоняния доходит запах чужака.

Тяну носом аромат. Такой терпкий. Тяжелый. Странный. Мускусный.

– Обязательно меня так сильно сжимать?

– Для твоей безопасности. Ты могла упасть, испугавшись моего приближения… Да и сейчас трепыхаешься слишком рьяно…  Боишься, куколка?

Хочу улыбнуться, свести все к шутке и ответить с иронией, что теперь все хорошо и можно отпустить, но не могу… Ловлю себя на том, что действительно боюсь пошевелиться. Одно его движение и я могу рухнуть вниз без шанса на спасение…

Адреналин. Драйв. Опасность. Этот мужчина умеет провоцировать и заставлять кровь в жилах бурлить.

Странные мысли заползают в голову, и я не могу расслабиться. Лихорадочно соображаю, как выпутаться из твердых объятий, а взгляд все устремлен вниз. Словно я действительно сейчас вишу на волоске от смерти. Одно движение и вылечу за тонкую преграду.

Сердце ощущается молотом, оно готово выскочить из груди. Воздух застревает в легких, голова начинает кружиться. Я пьянею от своих чувств, от безумно опасной провокации… Крепкие длинные пальцы легонько поглаживают, а я все сильнее сжимаю перила, боюсь, что сейчас этот гигант возьмет меня на руки и сбросит вниз.

Странное томление разливается по телу, проносится по венам искрящимися вспышками опасности.

Чувствую себя эквилибристом, застывшим на растянутой над бездной проволоке, где один шаг может привести за грань… Его ладони разжимаются и скользят по моим предплечьям медленно, чувственно, сладко и, наконец, накрывают мои скрюченные в напряжении пальцы.

– Расслабься. Ты со мной. Никто не причинит вреда…

Опять его голос затрагивает что-то потаенное глубоко внутри, а некая недосказанность виснет в воздухе.

Никто не причинит вреда…

Никто, кроме хищника, притаившегося за моей спиной…

Наклоняется и водит носом по моим волосам, вдыхает.

– Поразительно… Брусника…

Проговаривает незнакомое слово, и я цепляюсь за него, как за спасительный круг, задаю вопрос:

– Брусника… Что это?

– Кисло-сладкая ягода, что растет только у меня на родине… Ты напомнила…

Опять играет пальцами, расслабляет и там, где меня касается незнакомец, кожу жжет, как воспаленную.

Один вдох и сильные руки разворачивают меня. Охаю. Приходится задрать голову, чтобы заглянуть в глаза мужчине и это при моем росте модели и наличии каблуков. Заглянуть, чтобы получить сокрушительный удар прямо в сердце.

Его глаза…

В жизни они еще более пугающие. Потусторонние. Нереально светлые. Особенно  когда его лицо в полумраке и свет прожекторов бьет со спины.

Сглатываю. Замираю. Между мной и этим сильным, властным мужчиной что-то происходит.

Тяга. Неимоверная.

Влечение. Как по натянутым канатам.

Так не бывает. Так не должно быть и я должна отойти, увеличить дистанцию, но…

Сзади меня раскинула свои объятия бездна.

Один шаг и целая жизнь.

Моя жизнь в его руках.

У меня грудь вздымается, как если бы пробежала спринт, во рту сухо.

Мужчина напротив пугает. Одного взгляда на него достаточно, чтобы меня изморозью прошило.

Айсберг. С такими же льдистыми глазами.

Все же на инстинктах дергаюсь назад, но быстрая хватка не позволяет отстраниться.

– Тише, куколка…

Шершавые пальцы прожигают кожу спины, мы с бизнесменом застыли в очень интимной позе, как если бы были парой, которая уединилась на веранде, желая насладиться обществом друг друга…

Но я здесь вообще-то для того, чтобы на людях отношения играть, а то, что происходит…

Это неправильно. Дико. И вообще-то русский ведет себя крайне нагло, как человек, который привык иметь все, что пожелает, причем в прямом, а не в переносном смысле.

– Вы опоздали и…

Хочу поставить мужчину перед фактом, что время моей работы истекло, но он одним коротким взглядом заставляет меня замолкнуть.

Дышу через раз и продолжаю безотрывно изучать волевое мужественное лицо, которое не располагает к улыбке. Узковатые губы могут только сжиматься в недовольстве, упрямый нрав сквозит в развитой линии челюсти.

Слишком серьезный. Взрослый. Самоуверенный. Взгляд острый, умный и… кажется, что смотрит в самую душу, выворачивает наизнанку.

Прикасается к моей скуле, ласкает, и впервые в жизни я не рвусь отстраниться. Застываю. Замираю и тянусь за лаской. Его бесцветные глаза пленяют. Они впиваются в меня, держат, словно я подпадаю под гипноз. Меня плющит от непередаваемого коктейля чувств, которые пробуждает высоченный блондин.

Только чем больше я вглядываюсь в резкие черты, изучаю суровую линию бровей и взгляд с прищуром, тем сильнее осознаю странную данность:

Между нами химия.

Изучает меня, скользит взглядом по моим губам, опускает к шее, где, наверное, бешено пульсирует голубая венка, откровенно демонстрируя мое состояние.

Бледно-голубые льдинки опускаются к вздымающейся груди, обтянутой тонким шелком, опять возвращаются к лицу, ловят мой изумленный взгляд и Кац проговаривает хрипло:

– Пойдем…

Бросает слово, и крепкая рука ловит мою кисть, а я не успеваю выдохнуть, осознать, что именно сейчас происходи между мной и незнакомцем.

Иван ведет меня за собой, чеканит шаг, и я ступаю за мужчиной, чьи широкие плечи скрывает темный пиджак эксклюзивного пошива. Узнаю руку мастера.

Один костюм Каца стоит как половина моего гонорара.

Иван рассекает пространство, и люди расступаются, словно опасаясь, а я следую за ним безвольной куклой ровно до того момента, пока, наконец, не прихожу в себя, сбросив гипнотические путы.

Катализатором становится звук карточки, которой открывается номер, и мужчина меня заводит внутрь, захлопнув дверь за моей спиной.

Леденею вся, понимая, что именно сейчас происходит. Останавливаюсь как вкопанная.

Но заказчик меня больше не держит. Он проходит вглубь и на автомате кладет ключ-карту в карман брюк.

Уверенный, что мышеловка захлопнулась и глупой мышке просто так не убежать…

Иван Кац вальяжно проходится по огромному пространству президентского люкса, сбрасывает пиджак.

А я просто вздрагиваю от ужаса из-за жуткой ширины его спины и сорочки, которая обтянула выпуклые мышцы.

Сглатываю от вида огромной скалы, с которой я оказалась в запертом пространстве.

Меня накрывает паника. Нечем дышать. Я никогда не была с мужчиной, но несложно догадаться, почему он привел меня сюда. В свой номер.

Иван Кровавый уверен в себе. Никаких сомнений.  Разворачивается ко мне, ожидая, видимо, что я подойду и буду вести себя так, как должны девушки из “эскорта”, и смысл у этого слова меняется…

До меня доходит, во что именно я вляпалась, но кричать о несправедливости прямо сейчас я не в состоянии. Язык прирастает к небу и не уверена, что буду услышана.

Слишком прожигающий взгляд у мужчины, тяжелый, вспарывающий все сухожилия, заставляющий застыть безвольной куклой.

Даже мне становится ясно, что таких людей, как Иван Кац, не обманывают и их не кидают!

Чертов Флауэр!

Во что же он меня втянул?!

Что за подстава?!

Переминаюсь с ноги на ногу, прячу свои страхи за маской. Все жду, что Кац заговорит, раскроет, что у него на уме или, наконец, развеет мои сомнения. Может же произойти ошибка?!

Возможно, я его просто не так поняла!

Нет. Не может. Иван не спешит начинать беседу. Ему не нужны разговоры. Мужчина транслирует желание, секс в чистом виде. Между нами исключительное притяжение, которое я чувствую на подсознательном уровне.

Хозяин отеля нажимает пару кнопок на пульте, делая освещение приглушенным.

– Подойди ко мне, куколка.

Хриплый голос, бархатный, но совсем не мягкий. Он приказывает. Это не просьба. А я замираю, пораженная.

Боже…

Его глаза…

Они светлые. Нереальные. Не серые и не голубые. Почти бесцветные. Они приковывают меня к месту и сердце рвется в агонии.

Я попала в руки к тому, кого зовут Кровавым, и я боюсь всего того, что может сделать человек с подобным прозвищем…

Выжидает. Читает мою растерянность.

Не отрывая пристального взгляда, он приближается сам, заставляя меня отступать, пятиться.

Походка беззвучная, хищник загоняет дичь, не иначе.

Взгляд с прищуром пригвождает к месту.

Мощный. Огромный. Нависающий. Он заслоняет собой все.

Великан с широченными плечами и развитой мускулатурой.  Дизайнерские брюки идеально подчеркивают длину ног, и пряжка кожаного ремня привлекает внимание к паху лишь на доли секунд, а затем я в ужасе поднимаю глаза.

Уловив мою реакцию, твердые губы искажает ухмылка самоуверенного самца.

Иван все про себя знает. У него явно нет проблем с женщинами, и подобный грациозный хищник страшит в первые секунды, но потом ты подпадаешь под его бешеный первобытный магнетизм.

– Какая талантливая куколка…

О чем он? С каждым шагом Кровавый занимает собой все пространство.

Он меня растерзает. Чувствую его дикость. Агрессию. Жестокость.

Останавливается в шаге от меня. Рядом с ним я щепка, тонкий высокий стебелек, который мужчина переломит не напрягаясь.

Голод. Он смотрит на меня с алчностью голодающего зверя.

Со взглядом, с которым можно только растерзать, разорвать.

Ужас. Он охватывает, оплетает ступни, поднимается по икрам, ласкает тело и сковывает ледяной удавкой на шее.

Давит. Убивает. Палач. Его боятся. И теперь я понимаю, что в эту секунду передо мной застыл не бизнесмен, а тот, кто носит пугающее прозвище.

Передо мной Иван Кровавый.

Сердце переворачивается, так я ощущаю панику.

Он надвигается неотвратимо, нависает, продавливает.

Его запах. Дикий. Резкий. Первобытный. Опутывает.

– Элитная девка.

Оскорбление швыряет в меня рокочущим низким голосом, от которого трясутся поджилки, цедит эти слова, а я задыхаюсь от тембра, глубокого, заставляющего в животе внутренности узлом свернуться.

Хочу ответить, но глаза у него страшные, колючие, они держат мой взгляд в своем плену, пока я дрожу, ощущая тонкий шелк платья льдом на вмиг запылавшей и покрывшейся испариной коже.

Пытаюсь разлепить губы, чтобы сказать, что случилась страшная ошибка, что я не та, кто ему нужен.

Закричать, что я здесь случайно!

Но не могу!

Мягкий кошачий шаг в мою сторону и мой торопливый назад.

Он загоняет. Я – отступаю.

Его шаг вправо, и я ускользаю влево, пытаюсь удержать дистанцию, но это все игра…

Со мной играют. В меня играют.

Не знаю…

Единственное, что пытаюсь сделать – это отойти, чтобы отдалиться.

От него не убежать. Не отступить. Лопатки уже упираются в стену.

Загнал меня, а я и не почувствовала.

Глава 7

– Хватит игр, куколка!

Огромная рука обхватывает мое плечо, пригвождает к месту.

Боль обжигает. Закусываю нижнюю губу и привлекаю внимание одичалого животного…

Почти белые глаза с точками зрачков впиваются в мой рот. И кажется, что там виднеются всполохи ледяного пламени.

– Какие невинные нынче ночные бабочки…

Этот голос становится все ниже, напоминая рокот зверя, уголки мужских губ приподнимаются в подобии улыбки – зловещей ухмылке, что длится лишь мгновение и испаряется бесследно, оставляя меня один на один с потусторонними прожекторами светлых глаз.

Я схожу с ума. Чувствую, как мужчина присматривается. На дне его демонических зрачков похоть.

Ощущаю себя ланью, которую просто сожрут.

 И этот чертов коктейль пугает до икоты.

Такой может только рвать. В кровь. Беспощадный. Огромный двухметровый блондин с пепельными волосами.

Берсерк. Вот кем его представляю. Воин. Неистовый. Дикий. Взрослый. Опытный. Завоеватель, пришедший только брать, после себя оставляя лишь прах и пепел.

Его рука скользит по плечу и шее, останавливается на щеке, а большой палец проходится по моим приоткрытым губам, обрисовывая контур, надавливает на нижнюю, заставляя меня рвано выдохнуть.

– Нарисованная. Глаз не оторвать. Ты стоишь тех денег, что заплатил…

От этих ужасных слов впадаю в еще больший ступор. Приближает ко мне лицо, смешивает наше дыхание. Окутывает своим запахом с ноткой мяты.

Близко. Он так близко.

– Фарфоровая игрушка. И где вас таких делают. Хотя… Ты и в правду уникальная.

Кровавый давит. Привлекает и отталкивает одновременно.

– Как тебе вечеринка, хорошо развлеклась?

– Я… я думала, что… я только для этого и…

Густой смех заставляет поджать пальчики на ногах.

– Тебе все понравилось, я тебя видел, и то, как соблазнительно двигалась, изворачивалась. Привлекала внимание, играя бедрами.  Я все оценил.

Рука спускается к моему горлу и слегка сжимает.

– Ты здесь для меня, а сама других распаляла… Плохая девочка… Я не делюсь. Запомни. Сегодня ты моя и только моя… и вертеться так же самозабвенно будешь, но на кое-чем другом.

Улыбается лишь уголками губ, а глаза меняют цвет, темнеют, блестят, как маслины в соку.

Окончательно понимаю, что влипла. Меня отсюда целой не выпустят.

Я всего лишь блюдо в его праздничном меню.

Я здесь не для сопровождения, а для снятия напряжения после очередного успеха.

Кукла. Которую он заказал.

Вскрикиваю, когда Кац прижимается ко мне всем своим телом и поднимает меня за талию, заставляя вжаться в мощные бедра, ощутить, что скрывают дизайнерские брюки и…

Язык прилипает к небу. Умение говорить забыто. Челюсти сковывает страшный спазм.  Легкие горят. Мало воздуха.

Меня предали. Продали. Страшные истории из жизни моделей оказались не сказками. Вот и пришел мой черед понять, что и как в этом мире происходит…

Больно. Сердце разбивается на осколки, которые прошивают плоть насквозь, оставляя после себя зияющие дыры пустоты.

Кровавый давит на меня своим телом, заполняет ноздри чистым мускусным запахом разгоряченного самца.

– Не зря ешь свой хлеб… По виду такая трепетная девочка с влажным блеском зеленых глазок. Все как мне расписали и даже больше…

– Я… не… Это не…

Я не продавалась! Это неправда!

Голос выходит сипом, а его указательный палец врезается мне в губы, запрещая произнести хоть слово.

– Я сказал молчать. Это мое требование. Не хочу, чтобы ты стала … обычной… Не порти эффект, куколка.

Мужчина проводит по моему лицу костяшками крепких пальцев, и я вдыхаю запах острый и тягучий, невероятный. Похожий на… нет, не мята. Вереск…

Сильные ладони проходятся по изгибам моего тела, ощупывают, посылая странные импульсы.

Меня поражает его непоколебимая уверенность в том, что он имеет дело с девочкой по вызову, для которой все происходящее привычная рутина.

Его пальцы поглаживают, не дают сосредоточиться.

Рассматриваю Кровавого.

Высокий лоб, острые скулы, широкие, прямые брови и глаза…

Его глаза напоминают граненый хрусталь с примесью лазури, совсем чуток отдают серебром. Страшные. Глубокие. Затягивающие в пагубный омут.

У Кровавого обжигающая харизма. Невыносимый взгляд опытного и уверенного в себе самца.

Меня опутывает его страстью. Похотью, которую ощущаю низом живота и…

Никогда еще меня никто так нагло не хватал, будто я уже его собственность…

Словно… он меня купил…

Наклоняется ко мне так, что дыхание смешивается…

– Я не для этого здесь! Хва…

Не успеваю. Его губы обрушиваются на меня со всей силой лавины, сносят все на своем пути, и единственное, на что я способна, это пытаться выстоять под натиском варвара.

Мощные руки чувствуются тисками на ребрах.

Кац сильный. Слишком сильный. Огромный. Он может разорвать меня голыми руками и его поцелуй…

Это что-то невероятное. Меня клеймят. Выжигаю память обо всех моих предыдущих поцелуях.  Я задыхаюсь.

Сердце отдает гулом в ушах. И сейчас не держи меня Кровавый, я бы рухнула на пол. Голова кружится. Воздух в легких заканчивается и под прикрытыми веками бьют праздничные салюты.

Его шершавые пальцы сбрасывают тонкие бретельки платья с моих плеч, накрывают грудь, сдавливают.

То, что происходит, вызывает протест. Впервые моя чувственность откликается на жестокие ласки, на поцелуй, после которого на губах останутся следы…

Собираюсь с силами и отталкиваю бизнесмена, и чудо, но он поддается.

Чуть отстраняет лицо, все еще находясь нестерпимо близко.

Мне так страшно становится, что дышать перестаю. Вот в эту самую секунду Иван пугает по-настоящему.

У меня по мышцам от него дрожь пробегает, приходится плотно сжать колени, чтобы заглушить отклик своего тела.

Возбудил. С полуоборота.

– В какие игры ты играешь, кукла?

В голосе хрипотца. А в глазах выстреливает ярость. Непоколебимая уверенность в том, что перед ним опытная игрушка, набивающая себе цену.

Жалость этому мужчине неведома. Даже сейчас он безразличен ко мне, я его, скорее, интересую как объект, пригодный для удовлетворения собственной похоти.

От него кровь в жилах вскипает, а потом стынет.

Он не сжалится. Не отпустит, пока не возьмет свое.

Паника бьет наотмашь, и я скриплю зубами, сжимаю челюсти, чтобы не дать себе скатиться в истерику или не поддаться этому искушению.

Странным образом меня тянет к Кровавому.  И это сумасшествие обоюдное.

Мне от него не спастись и помощи ждать неоткуда.

Слишком в нем ярко горит желание. Инстинкты оголены. Не достучаться.

Да и сама я на ниточке самоконтроля, увеличит натиск и разорвет в клочья.

Вглядываюсь в его лицо, понимаю, что единственное, что могу – это усыпить бдительность хищника.

Тянется ко мне, опять накрывает мои губы, а я шепчу в его рот:

– По-с-стой…

Проговариваю хрипло.

Смотрит не мигая. Только руки сжимаются сильнее на моей талии, давая понять, что не отпустит.

– Мне нужно в туалет…

Прищуривается. Не нравится.

– Мне правда очень-очень нужно… На секундочку буквально… Я переборщила с выпивкой…

Черта с два переборщила! Но мне нужна отсрочка!

– Проблемная ты, Аврора. Я не привык к такому.

Ага. Ты бы удивился, узнай, насколько я не привычна к подобному!

Приглядываюсь. Хочу понять, могу ли выдать Кацу, что здесь случайно, но…

Отпускает меня и отходит, начинает демонстративно расстёгивать пуговицы на белоснежной рубашке, снимает запонки и бросает их на маленький кофейный столик, на котором стоит тяжелый старинный поднос с хрустальным графином и рюмками.

Хочу решится все же на откровение и мольбу о помиловании, как слышу раздраженное:

– Только быстро. Я не намерен терять время понапрасну. Готовься отработать ночь на полную.

Тон, словно распоряжение отдает. Он заплатил и приобрел товар. И мнение вещи никого не интересует.

Жестокий он. Привык подчинять.

Бросаю взгляд в сторону двери. Не той, что ведет в туалет, а наружу.

Не добегу. Поймает в два шага.

Да и ключ-карта в кармане у Кровавого.

Нужно придумать, как вытащить…

Тем временем Кац избавляется от рубашки и отбрасывает ее в сторону, а я замираю, разглядывая сухой прокачанный пресс с литыми мышцами.

Его торс… я не столько восхищаюсь необыкновенной красотой проработанных мышц, сколько меня поражают шрамы на ребрах и животе…

Сколько же ударов снесло это могучее тело…

На миг чувствую укол. Непонятное чувство сожаления, но никак не жалости. А когда Иван разворачивается ко мне спиной, я закусываю кулак, чтобы не закричать.

По всему объему мощной спины забиты купола… Не знаю почему, но от вида подобной татуировки становится не по себе.

Рассматриваю кресты и что-то страшное, гнетущее передается мне.

Почему-то воспринимаю этот рисунок предупреждением.

Что-то наподобие таблички “Не трогай, убьет”.

Вспышками в сознании всплывают фразы:

Таким людям не отказывают, Рора…

О нем разное говорят, причем шепотом…

Русский эмигрант, сколотивший империю с одного доллара…

Кровавый…

Боже, к кому же я попала?!

– Ты уже не хочешь в ванную?

Глухой голос и мужчина, откупорив графин, наливает себе стопочку и залпом осушает.

Оглядывается на меня, прожигает голодным взглядом.

– Не знаю, куда идти.

Голос ломкий.

Указывает в сторону дальней двери, в которую я буквально влетаю и перед тем, как защелкиваю на замок, слышу свой приговор:

– У тебя пять минут. Не заставляй приходить за тобой.  Не провоцируй. Иначе на своих двоих отсюда не выйдешь.

Рассматриваю огромную ванную. Окон нет. Не сбежать. Дверь одна. И за ней… Меня поджидает зверь.

Выхватываю клатч, который остался чудом при мне, дрожащей рукой достаю телефон.

Вспоминаю заветный шифр, тянет расхохотаться. Определенно проблемы есть, но звонить секретарше Флауэра с кодом – дебилизм.

Они сами меня послали на убой. Неоспоримая данность. Причем Кац захотел именно меня.

В жизни ты еще красивее…

Значит, знал, кого заказывал… Решаю с этим разобраться позже.

Прикрываю глаза, делаю выдох.

Готова хоть в полицию звонить, пожарным, в скорую. ФБР и ЦРУ…

Ладно, последнее перебор.  Странно, но у меня еще есть силы на юмор, хоть и черный.

Что угодно, чтобы только выбраться отсюда. Я действую на инстинктах, как затравленный зверек, приговоренный к неминуемой гибели.

Вытаскиваю телефон.

– Да чтоб тебя!

Экран мигает и гаснет.

– Черт!

Рычу, ударяю кулаком по сверкающей раковине.

Врубаю кран и сую руки под воду. Пальцы дрожат.

– Нужно бежать.

Рассматриваю пространство. Ищу взглядом любой предмет, который может стать оружием, и не нахожу ничего!

Стерильная чистота. Да и чем можно уложить такого вепря?!

Открываю ящички, хватаю запакованный пакет с логотипом отеля.

– Можно постараться забить его до смерти ушными палочками…

Почему-то в самый ужасный момент меня опять тянет шутить.

Нужно развеять подозрения и выбраться отсюда, а дальше…

Дальше я сделаю все, чтобы Иван Кровавый ко мне на пушечный выстрел не подошел…

Прикладываю мокрые руки к щекам.

Из зеркала на меня смотрит растрепанная длинноволосая девушка с припухшими после одурелых поцелуев губами и горячечным блеском зеленых глаз.

Выдыхаю. Собираюсь и цепляю фальшивую улыбку, доведенную до автоматизма.

Хитрость. Только она поможет справиться со зверем.

Распрямляю помятое изумрудное платье и поправляю лиф.

Понимаю, что время истекло, не стоит заставлять Ивана Кровавого злиться.

Выхожу, модельной походкой иду в сторону огромного мужчины, который вертит в руках пустую рюмку и безотрывным взглядом наблюдает за моим приближением.

Он немного расслабился, пока ждал. Это мне на руку.

Пожалуй, Кац один из самых знойных мужчин, которых когда-либо видела, и самый опасный из всех, о чем говорит каждый его жест.

По мере моего приближения взгляд цепляется за тяжелый старинный поднос с широкими ручками.

План в голове сам собой складывается.

Иван явно не знает, что я здесь не по доброй воле.

Ему кажется, что я играю роль куклы, купленной Кровавым для утех. И только я из нас двоих знаю, что это обман.

Я не согласна исполнять отведенную мне роль.

Только бы выбраться отсюда, а дальше…

Я такой шум подниму…

– Снимай платье, куколка. Без разговоров. Ни слова. На сегодня мой лимит терпения ты полностью исчерпала.

Даже и надеяться не стоит. Ему плевать по доброй ли воле я здесь.

Откидывается на спинку дивана, демонстрируя всю силу широкого торса с канатами бугрящихся мышц.

Пальцы подрагивают, но решение принято. Сглатываю. Улыбка приклеивается к лицу, и я молча приближаюсь к зверю.

Руки тянутся к тонким бретелям платья, я спускаю сначала одну, замечая, как мышцы на прессе у мужчины каменеют, его взгляд опускается, желая уловить момент, когда шелк сползет по моему телу.

В решающий момент бросаю в Ивана свой клатч.

Как и думала, реакция у Кровавого отменная. Он не ожидает от меня подлости и сопротивления, но рефлексы тела у него звериные, поэтому реагирует на полетевшую в него сумочку. Уже в следующую секунду хватаю двумя руками тяжелый поднос и со всей силы ударяю им по голове сидящего мужчину.

Ловлю свирепый взгляд Каца. Застываю.

Удар такой силы мог убить. На крохотную долю секунды такая мысль выбивает у меня почву из-под ног, но Кровавый не только не теряет сознание, он не отводит от меня взгляда…

Паникую. Леденею от того, что проскальзывает на дне белесых глаз.

Взгляд Ивана заставляет волосы на моем загривке встать дыбом…

Рюмка хрустит в его сжатом кулаке, оглушая меня неизбежностью последующих событий.

Я его взбесила. Жилы на шее набухают и ноздри раздуваются. Иван в лице меняется и… почему я до сих пор сама не грохаюсь в обморок?!

Все кажется, что сейчас мужчина вскочит, нависнет, заставит пожалеть о содеянном…

Но уже через секунду Кровавый все же отключается. Прикрываю глаза. Напряжение такое, что шея болит.

Не даю себе шанса на заминку, быстро вытаскиваю ключ-карту из кармана его брюк, подхватываю сумочку и лечу к выходу со всех ног так, словно за мной гонится спущенная с цепей свора оголтелых псов…

Кажется, я только что приобрела страшного врага…

Я только что вырубила Ивана Кровавого…

Глава 8

Рукой дотрагиваюсь до затылка, нащупываю ушиб. Отдергиваю пальцы и размазываю кровь по подушечкам.

Ухмыляюсь.

Кукла приложила меня знатно.  Рассказать кому, что меня огрела подносом баба – не поверят.

Зацепила. С первой секунды. С первого взгляда.

Встаю и немного неровной походкой направляюсь к бару, должен быть лед и полотенце. Найдя нужное, прикладываю к затылку.

– Чуть череп не проломила, бестия…

Ловлю себя на странном ощущении. Мой законный, желанный трофей по каким-то непонятным причинам сделал ноги.

– Аврора…

Раскатываю на языке.

Красивое имя. Хотя у них у всех витиеватые псевдонимы.

Достаю ноутбук. Набираю пароль и кликаю на файл. Ее досье, которое, как обычно, скинул мне Флауэр. Все, как полагается, только мне всегда было параллельно на инфу подобного рода, а тут захотелось присмотреться.

Нужно понять, что именно я упустил.

Сразу же залипаю на фотке зеленоглазой нимфы. Ее имя ей подходит.  В первую же секунду, как увидел, тело скрутило в желании обладать.

И сейчас внутри все горит огнем.

Потому что лживая девчонка решила сыграть и набить себе цену.

Как натурально дрожала, и глаза… невероятно насыщенные глаза смотрели как-то по-особенному.

Дрянь. Просто первосортная, дорогая продажная шкура. Смазливее остальных.

Странно. Столько мыслей в голове и везде фигурирует зеленоглазая бестия, скрученная в интереснейших позах.

– Нужно закрыть гештальт и разобраться во всем. Может, девчонку и подогнали специально. Нужно проверить все. Я был в отключке, и кто знает, на что эта Мата Хари еще способна.

Растягиваю губы, предвкушая сладость погони, и ударяю кулаком по столу с бешенством осознавая, что впервые эмоции у меня пробудила женщина, решившая продать себя подороже.

Привычен к товарно-денежным отношениям.

Но сейчас пробрало.

– С этой девчонкой что-то не так и я хочу понять, что именно.

Она пробудила интерес.

Рассматриваю кралю и балдею от того, как руки зачесались от желания намотать на кулак ее длинные волосы и наказывать куколку до искр из глаз, до стонов и криков, мять полуголое тело в руках, проводить грубыми пальцами по тонким ребрам и оставлять следы, впиваться зубами и клеймить. Выжигать тавро принадлежности.

Мне реально сносит крышу от понимания, что все эти чувства пробудила во мне опытная девка, успевшая ублажить вагон мужиков до меня…

Нажимаю на прикрепленный файл и открывается видео.

Белокурая красотка позирует в полупрозрачном белье.  Все богатство просвечивает сквозь черную сетку. Кожа как фарфор. Высокая. Точеная. Стройная. Но где надо все округлое. В ладонь просится. Так что подушечки пальцев огнем горят от желания сжать.

Блондинка с бездонными зелеными глазами. Такими яркими и чистыми, как хвойные леса, а на деле…

Раскрепощенная демонесса с лицом неопытного ангелочка.

Диссонанс.

Видео крутится и ловлю слова фотографа:

– Так, руку выше, держи шею, не опускай подбородок. Давай, Аврора. Покажи себя. Больше страсти.

Сцепляю зубы, рассматриваю модель. Куда уж больше. Несмотря на боль в башке, в штанах все приходит в полную боеготовность.

– Это реклама “Линжери”, мне нужна соблазнительница с невинным личиком…

Невинным…

Хмыкаю.

Эта крошка может быть чем угодно, но далеко не невинным цветочком.

– Прикуси губу, да, вот так… Дай мне клубничку…

Звук искажается, и я напрягаюсь, чтобы услышать ответ Авроры, приходится перемотать, пока не вычленяю следующее:

– Хочешь… клубничку… плати…

Порочная. Расчетливая. Стерва.

– Любой каприз за ваши деньги, милый…

Останавливаю запись. Рука, сжатая в кулак, кровит. Осколки нужно вытащить, но я не шевелюсь.

На стопе во весь экран застывший кадр с изображением зеленоглазой блондинки.

Нереальная красота. Нечеловеческая просто.

Но. Знаю, что натуральная.

Терпеть не могу силиконовых кукол.

Фраза отпечаталась в сознании:

 Хочешь… клубничку… плати…

Чертова кукла!

Рвать ее хочется.

Прикрываю глаза и в кулаке ее светлые локоны ощущаю чистым шелком, густым и длинным.

Выдрать бы ей эти волосы.

Продажная шкура.

Выдыхаю.

Перед глазами губы кровавым пятном на белоснежном лице, яркие, как спелая вишня. Закушенные аккуратными зубками.

Этот порочный рот я буду наказывать, как озверелый. За ложь.  За финт, который выкинула. За то, что меня полным идиотом выставила.

Почти повелся на ее невинный взгляд…

Хотел приласкать.

Ну что же. Куколка сама напросилась.

Поднимаю трубку срочной связи.

– Да, босс.

– У меня появились дела. Отмени все.

– Слушаюсь.

Да. У меня появилось одно очень важное дело.

Останавливаю взгляд на точеном лице своей куклы.

– Ну что же, Аврора. Думаю, наша следующая встреча будет незабываемой.

Для тебя.

Глава 9

Не понимаю, как ловлю такси, как говорю адрес водителю.  У меня полный шок.

Сижу на заднем сиденье желтой машины и дрожу. Как в бреду ощущаю на своих губах вкус чужого мужчины. Ощущаю его запах на своей коже. И этот аромат… он тяжелый, густой, будоражащий.

Так пахнет опасность, пьянит тягучим вереском, заставляя настороженность просыпаться глубоко внутри.

Вглядываюсь в мелькающие за окном огни города и все кажется, что могучий силуэт русского притаился в каждой тени…

– Прекрати панику, Рора, ты справилась, спаслась, выбралась…

Убеждаю себя, но успокоение не наступает, тело сковывает коркой льда от понимания тяжести содеянного…

И вновь как наяву вижу перед собой потусторонние прозрачные глаза. Изучающий. И… он словно любовался мной, фанатично изучая черты…

Так на меня еще ни один мужчина не смотрел, чтобы прошибало насквозь, прожигало, скручивало от притяжения и желания.

Обоюдного.

Да. Я взрослая девочка и понимаю, что меня притянуло к этому мужчине даже не магнитом, а чем-то мощным, необъяснимым.

Только мы встретились не в тех обстоятельствах, а я не дешевка, чтобы продавать себя. И подобное отношение Ивана – оскорбило.

Спохватываюсь только когда машина останавливается у моего дома, а водитель предлагает оплатить по счетчику.

Настойчиво так. Посылая в мою сторону недобрые взгляды.

Я как-то не расслышала первых десяти обращений.

Бывает. Не каждый день укладываю мужиков в нокаут. Могу и немного рассеянной стать.

Быстро сую купюру смуглолицему черноглазому мужику в шапочке. Бегу к дому. Лифта даже не жду. Взлетаю по лестницам и захлопываю за спиной дверь.

Все тело горит.

Я бы сейчас кричала, билась в агонии и пыталась вычеркнуть случившееся как страшный сон, но… я помню лицо Ивана, когда ударила его тяжелым подносом.

Его нереальные, пронзительные глаза сузились. Он не ожидал от податливой куклы сопротивления…

Вот почему мне удалось провернуть подобное.

Кац был расслаблен. Не ждал подвоха, а такие, как он, явно не прощают предательства…

Мужчина был уверен, что перед ним на все согласная девочка по вызову.

Сомнения становятся подозрением, выхватываю телефонную трубку, которая лежит здесь же в коридоре, и набираю номер.

Плевать, что сейчас глубокая ночь.

Мне нужны ответы и Флауэр их даст. Набираю номер, как вдруг стук в дверь заставляет замереть.

Сердце в груди останавливается, затем бьется о ребра со страшной силой, прогоняя по телу тягучую волну недоброго предчувствия.

И только знакомый голос Ридли с другой стороны двери позволяет, наконец, заполнить легкие кислородом.

– Аврора! Аврора! Открой! Что случилось?! Что произошло?! Ты цела?! Почему не позвонила?!

Из глаз срываются слезы. В голосе Флауэра беспокойство напополам с паникой. Быстро подбегаю к двери и не думая открываю, а уже потом меня оглушает порывистостью поступка.

Пытаюсь закрыть, но меня просто отталкивают. Дверь распахивается и на пороге застывает мой агент в дорогом костюме, ухоженный, лощеный, с неизменным шелковым платком в нагрудном кармане.

А за его спиной возвышаются два мордоворота. Охранники…

Ридли заходит в дом, как-то медленно, неотрывно смотря мне в глаза, и его подручные следуют за ним по пятам.

– Рора… – цокает языком, как змея хвостом трещит, – тц-тц-тц…

Скрещиваю руки на груди.

Кажется, русский пришел в себя слишком быстро.  А я думала, сильно ударила. Нужно было еще несколько раз приложить и попрыгать для надежности…

– Иван приказал доставить к нему беглянку.

Смотрит на меня своими острыми маленькими глазками. Ниже меня на добрых полголовы, но ведет себя так, словно в нем роста три метра.

И меня осеняет. Никто не знает, как именно я сбежала. Что именно сделала!

Ясное дело, что Кровавый никому ничего не докладывает…

Но если бы Флауэр узнал…

Несложно представить, на что он способен, чтобы выслужится перед олигархом.

– Что у тебя произошло с Кацем, что ты учудила, идиотка?!

Как в доказательство моих мыслей выдает вопрос.

Злит его наглость. Он своей самонадеянностью меня и в мирное время бесил, а сейчас и подавно.

Отпускаю свой гнев.

– А ты не знаешь?! Серьезно?! Вот скажи мне, что понятия не имеешь, к кому и зачем меня отправил! – кричу, сжимая пальцы до побелевших костяшек.

Его молчание служит красноречивым ответом, отгоняет все сомнения.

Флауэр знает, на что меня обрек.

Он знает…

В глазах вспыхивают искры. Я никогда не была о нем высокого мнения, но…

Продавать человека…

– Так, Аврора, приводи себя в порядок. Поменяй платье, надень мини, макияж, улыбка на лице. У тебя полчаса. Я жду.

– Ридли, ты с ума сошел?! ТЫ! Ты продал меня! Отправил в роли эскорта, а на самом деле…

– А на самом деле, Аврора, у слова “эскорт” много значений, – прерывает меня надменно. – Ты слилась не отработав, подставила всех нас под удар. Ты даже и близко не представляешь, во что мы все из-за тебя можем вляпаться!

Вглядываюсь в лощеное лицо, словно открываю его для себя заново.  Глаза у него глубоко и близко посаженные, смотрят остро, без малейшей толики сострадания.

– Как же так, Ридли, я столько лет с тобой работаю, как ты мог так со мной поступить?!

Морщится словно лимон надкусил.

– Не усложняй все, Рора. У меня не было выбора. Я сделал все, что мог, но ОН захотел тебя! Кровавому не отказывают! То, что увидел твое фото – чистая случайность, но это не отменяет его выбора. А теперь будь хорошей девочкой и потерпи чуток. Господин Кац щедрый человек, если его не сердить, будешь при бабле и в целостности-сохранности.

Ноги вдруг слабеют, я просто скатываюсь вниз, на пол, ощущая привкус предательства на губах, которые продолжают гореть после поцелуев русского.

– Ты меня продал, Флауэр.

– Не драматизируй. Иван Кац богатый и щедрый мужчина. Любая мечтает к нему попасть, я не шучу…

Мозг взрывается. Я не понимаю слов. Обида обжигает, собрав себя по кускам, проговариваю:

– Ты обманом меня выманил. Я не…

– Это неважно. Ты во временной собственности Каца и будешь свободна, когда он тебя отпустит.

– Что это значит?!  Ты про что вообще?! Ридли, ты сбрендил?!

– Ты попала в его мир. Там свои понятия и законы…

– Глупости!

– Увы, Рора, увы… Кац не простой бизнесмен. Вернее, не только… Договоренность считается исполненной, когда заказчик отпускает исполнителя. Он должен отпустить тебя. По собственной инициативе от него не уйти.

– Ридли, ты в аду гореть будешь! В чане с маслом кипеть, а я приду и посмотрю на это, с попкорном!

– Ты всегда умеешь поднять настроение. От меня ничего не зависело, пойми!

– А если я прессу подключу?! В полицию пойду?! Ты не думаешь о таком раскладе?! Вон одного продюсера уже посадили, весь Голливуд терроризировал!

– Не глупи, Рора. Даже не сравнивай.

Отмахивается рукой, а в глазах страх.

– Ладно, чего уж выбирать слова. Иван Кровавый. Коронованный он… Говорю же. Иные реалии. Он свои понятия с собой привез. Я не знаю деталей. Но прозвище свое – заслужил и его не свалить. Ты просто не дойдешь до прессы.

Жмурюсь. Голова кругом идет, а Ридли продолжает:

– У нас каждая секунда на счету. Не заставляй тащить тебя к Кацу силой. Выхода нет, детка, ни у тебя, ни у меня… Я сделал все, что в моих силах, но он хочет только тебя, а после твоего бегства…

Жует губы. Я только теперь замечаю, что мой агент смертельно бледен, взвинчен и по лбу у него пот градом течет.

– Просто собирайся. Без лишних телодвижений.

– Ты омерзителен, Ридли.

– Волки сыты. Овцы целы. Овцы, если не поняла до сих пор, Рора, это мы с тобой. Будь хорошей девочкой, послушной, и в итоге будешь с кругленькой суммой на счету, а я с репутацией.

Меня пробивает на смех. Дикий. Адский.

– Аврора, прекрати истерику! Это всего лишь бизнес. Ивану Кацу не отказывают. Он выбрал тебя.

– Выбрал…

Повторяю шепотом, и вдруг отчетливо вижу перед собой огромного взбешённого мужчину.

Вытираю слезы с глаз, вспоминая, что натворила.

– Ридли. Волки совсем не сыты, думаю, тебе будет весело…

– Себя в порядок приведи. Пошла! Живо!

Бросаю на агента и его амбалов острый взгляд, поднимаюсь и иду в спальню.

Только оказавшись наедине с собой, накрываю лицо руками.

Флауэр продал меня, как вещь. Куклу. Отдал на растерзание авторитету. Очередная модель, эскорт.

Так получается?!

Именно так думает обо мне Иван и от этого понимания становится слишком жутко.

Я стала той, что ходит по подиуму и демонстрирует нижнее белье, но я никогда не продавала себя!

Всегда подозревала, что у Ридли есть темные делишки, но человек не склонен задумываться о мелких звоночках, пока сам не вляпается.

Иван принял меня не за ту и поплатились в итоге мы оба.

Он своей кровью, которую я вышибла ударом, а я…

Я еще заплачу за то оскорбление, которое нанесла богатому бизнесмену с темным прошлым и настоящим.

Резко поднимаюсь с места.

Страх опутывает клешнями, держит сердце, пытаюсь не впасть в истерику, а перед глазами возникают светлые глаза мафиози.

Его красивое гибкое тело, которое прижало меня к парапету и заставило зависнуть на грани, где под ногами благодушно открывает свои объятия сама бездна.

Жуткое воспоминание и не менее будоражащее. Заставляющее кровь гнать по венам на скорости…

Мне должно быть страшно, ужас должен влиться в каждую пору, сковать меня изнутри цепями и внушить подчинение, но с каждой секундой внутри взрывается сверхновая в желании расцарапать красивое лицо того, кто меня заказал.

Хочу вонзить ногти в его щеку и провести с силой, до крови, чтобы он взвыл, чтобы это мужественное лицо варвара исказила гримаса боли.

А внутри меня все живет его взгляд. Его светлые глаза, смотрящие в неверии.

Он не ожидал от меня удара почти в спину.

Нет. В голову. Зверя вырубают точным ударом, и если бы любой другой умер от подобного или схватил сотрясение, то Иван лишь сломал рюмку, что держал в руке, раскрошил ее на мелкие осколки, и, казалось, не замечая своей собственной крови и боли, смотрел мне в глаза. Безотрывно. Сковав своим взором, в котором читалась звериная тяга и просыпающаяся ярость.

Казалось, в его зрачках затрепетало пламя в тот момент.

Я судорожно втягиваю воздух, чтобы не заорать от страха, потому что такой, как Иван Кровавый, не простит мне этого удара.

Быстро скидываю с себя платье. Шпильки летят в сторону. Не глядя напяливаю на себя короткое платье-сорочку с завязками на плечах.  Сую ноги в чулках в кроссовки, без кошелька и документов, без мобильника…

 Все в сумочке, которая осталась у Ридли.

Не дурак он, далеко не дурак.

Взял в оборот. Лишил всякой возможности выбраться.

Бросаю взгляд в окно и принимаю решение.

– Бежать. Нужно просто бежать.

Глава 10

Открываю окно. Выхожу на парапет. Десятый этаж. Боже. Как мне страшно.

Ветер треплет волосы. Погода продолжает бесноваться. Еще вчера по новостям обещали шторм.

Впервые прогнозы гидрометцентра оправдываются.

Сердце стучит в горле, в глазах слезится. Этот ритм дождя походит на барабанную дробь, которая все усиливается и усиливается.

Я словно качаюсь на волнах, где страх смешивается с решительностью, и делаю свой шаг в бездну, отметив, что если я пройду по узенькому выступу несколько метров, то мои старания будут вознаграждены старой ржавой пожарной лестницей…

– До которой нужно еще добраться.

Прикусываю губы. Отдаюсь во власть стихии, которая рвет подол моего коротенького платья, бьет по голым ногам и заставляет терять координацию.

Сжимаю зубы. Столько лет училась ходить по линии и держать равновесие, что и сейчас смогу.

Не дамся я им. Не дамся! Не стану безвольной куклой в руках Ивана Кровавого.

Сильный ветер бросает прядь в лицо, хлещет моими же волосами по щекам, и я прилипаю к холодному бетону и фокусируюсь на заветной лестнице.

Позволяю телу прийти в движение. Делаю короткий шаг, совсем крохотный.

– Не смотри вниз, Аврора. Просто не смотри вниз!

Повторяю про себя, и опять вижу необыкновенно светлые глаза Кровавого. Они подобны трясине, взглянув в них один раз, ты уже не можешь выбраться.

Вытягиваю дрожащие пальцы. Меня бьет озноб, делаю крошечные шажки.

Приближаюсь к заветной цели шаг за шагом и вдруг глаз цепляется за черную пустоту. Голова кружится, кроссовок скользит по мокрому выступу. Нога соскальзывает, сердце замирает в груди и мир переворачивается. В панической атаке кажется, что через крохотную миллисекунду я сорвусь, упаду…

– Нееет…

Ногти впиваются в стену, все тело деревенеет, и я просто чудом возвращаю себе равновесие.

Спиной вонзаюсь в бетон, прирастаю к нему, дрожу.

Зарядивший ливень бьет по лицу, уносит мои слезы, делает их незаметными…

Сердце отбивает ритм дождевых капель в груди. Открываю рот и дышу глухо, надрывно. Я чуть не сорвалась…

Странно, что последним моим воспоминанием в этом случае были бы потусторонние белесые глаза…

Бросаю взгляд на заветную лестницу, которая во тьме выглядит серой. Вот он – мой спасательный круг. Мне бы только добраться…

Одежда мокнет, липнет к телу, холодные капли заставляют дрожать. Мне холодно, зябко стоять на высоте под ливнем и ветром…

Пальцы проходятся по каменным выступам, молитва срывается с губ. Страх сковывает, прогоняет ледяную волну, колет осколками, прикусываю губу и моргаю быстро-быстро, чтобы капли не мешали видеть мой узкий путь по выступу.

Боюсь оторвать руку и стереть мешающую воду с лица.

Мне дает силы и гонит вперед только гнев, злость и желание утереть нос всем, кто решает вершить судьбы, не спрашивая. Выпрямляюсь. Настраиваюсь.

– Линия, Аврора! Рисуй невидимую линию и ступай ровно по ней. Подиум – это канат, по которому ты должна пройти иногда резко, агрессивно, как тигрица, иногда проплывая подобно ундине… Отрабатывай! 

Крик Марго из прошлого подстегивает, и я вырисовываю свой путь, вышагиваю с поднятой головой. Уверенно.

Шаг. Еще шаг. И еще один. Стук сердца в ушах и непоколебимая уверенность в том, что справлюсь.

Сделаю все, что смогу. Не сдамся.

Шаг. Еще шаг.

Наконец, хватаюсь за холодный металл, буквально падаю на лестницу, вбиваюсь в нее всем телом и рыдаю от облегчения, зажав зубами указательный палец.

Просто выпадаю из реальности, до скрюченных пальцев вцепившись в прутья.

– Где она?! Найти!

Слышу крики, видно, Ридли высунулся из окна в поисках беглянки, но я не видна за выступом.

Я бы сейчас с радостью фак показала Флауэру, но руки заняты…

Остается только мысленно…

Очередной крик агента подстегивает. Убираю с лица улыбку. Начинаю спуск.

Эту лестницу давно должны были демонтировать, хорошо, что припозднились. Аккуратно ставлю ноги, чувствуя адреналин и триумф, но радоваться получается недолго.

На последней ступени понимаю ужасное – чертова лестница заканчивается на уровне второго этажа…

Вот здесь меня ударяет пониманием, что это слишком высоко, сжимаю зубы.

Мерзкий скрежет режет слух и лестницу шатает из-за сильного порыва ветра.

Ледяные стрелы пронзают тело, я зависаю, держась за последнюю балку, вишу, не решаюсь раскрыть руки.

Понимание, что от удара я могу переломать себе ноги, мешает отпустить чертову железяку.

Пальцы сковывает.

Долго не продержусь, а самой их разжать боязно.

Шансы есть. Можно сгруппироваться при падении…

Осматриваюсь, насколько позволяет мое зависшее состояние, внизу асфальт, а до мусорных баков далеко, не допрыгнуть.

Если бы хоть один был прямо под лестницей, я бы смогла в него упасть и мусор бы смягчил удар.

Всяко лучше, чем прыгать на голый асфальт.

Кусаю губы, понимая весь ужас того, что произойдёт через считанные мгновения. Пальцам больно. Кожу печет. Долго не выдержу. Не смогу.

Запрокидываю голову, смотрю вверх, где небо во всю беснуется, превращаясь в бесконечную серую хмарь.

И почему-то думаю, что такой необыкновенный цвет глаз у того, кому меня обещали…

По щекам льет то ли дождь, то ли слезы…

– Не продержусь…

В руках боль с каждым мгновением становится нестерпимой.

Мышцы дрожат. Плечи простреливает резкая вспышка.

– Вот и все, Аврора, вот и все…

Пальцы теряют чувствительность. Немеют.

Я все-таки соскальзываю и с приглушенным криком “Уиии” лечу вниз…

Жмурюсь, забывая обо всем вообще. Сгруппироваться? Три раза ха.

Я не ниндзя, чтобы уметь упасть правильно…

Вот ты и набегалась, Аврора, вот и все…

Свербит неприятная мысль, и несмотря на то, что полет должен длиться секунду, мне как-то хватает времени, чтобы со скоростью молнии подумать свои интересные мысли.

Жду, что сейчас мою не самую тяжелую тушку расплющит об асфальт, но этого не происходит.

Меня ловят, больно сдавив ребра, и я обмякаю в чужих грубых руках, не решаюсь открыть глаза, пока, наконец, рядом не слышится злющий голос Ридли.

Здесь, между зданий в подворотне, он кричит благим матом, не сдерживаясь, уверенный, что никто нас не услышит.

– Идиотка! Дура набитая! Ты же могла покалечиться! Если бы сдохла, я бы остался в долгу у Кровавого!

Вскидываю взгляд в сторону вопящего агента и почему-то не удивляюсь, что по факту он о себе, родимом, беспокоится, а не о моих возможных увечьях.

– Не психуй так, папочка, инфаркт схлопочешь, а я хочу, чтобы ты живехоньким до суда дошел!

Зря я, наверное, провоцирую Ридли. Стоит только подумать, как щеку обжигает от сильной пощечины, и я прикусываю губу, чтобы перетерпеть боль.

– Довела! Держи ее! – командует одному из своих охранников, и я начинаю сопротивляться. Царапаюсь и бьюсь, как дикая кошка. Кричу.

Со мной не церемонятся. Скручивают и связывают. Моей же шелковой лентой, которой я обычно подвязываю волосы.

– Разоралась!

Рявкает Ридли, достает из нагрудного кармана платок и заталкивает мне его в рот, пока два мамонта держат меня за локти.

Обездвиженная, лишенная малейшей возможности на сопротивление, с самодельным кляпом во рту, я все равно трепыхаюсь в руках своих конвоиров.

– Хватит, Аврора! Поранишься! Прекрати!

Вопит Флауэр, протирает пот со лба рукой, глаза у него горят как при припадке.

– Ты выбора мне не оставила! Я не хотел всего этого, Рора! Хватит! Просто подчинись.

Никогда!

Отвечаю, но вместо ответа хрип. Рот забит. В ответ дикий взгляд Ридли и приказ телохранителям:

– В машину ее.

 Спустя мгновение переговоров по наушникам в подворотню заезжает белоснежный ролс Ридли.

Меня заталкивают внутрь, но так как я не намерена легко даваться, сопротивляюсь, больно ударяюсь лодыжкой об открытую дверь.

– Рора. Хватит!  Одумайся. У нас нет выбора. Либо я привезу тебя Ивану, либо мы все дружной компанией пойдем на корм рыбам. С Кровавым не шутят! Ты даже близко не понимаешь, что учудила и как нам всем это разгребать!

Бросаю ненавидящий взгляд на Ридли, который устраивается на переднем сиденье.

Даже сейчас. В таком ужасающем состоянии я понимаю, что он напуган до икоты.

Кто же этот Кац, раз Флауэр перед ним шестерка. Мой агент совсем не последний человек в мире моды, у него действительно есть имя, открывающее все двери, а он сейчас растерял всю свою надменность и высокомерие.

Никогда его таким не видела…

И именно страх, и некий пиетет окружающих перед Иваном, настораживает и меня…

Не Флауэра мне нужно сейчас бояться, совсем не его, а русского, упоминание о котором заставляет подобных мужиков перевоплощаться в дождевых червей или жуков-навозников, не знающих, в какую щель забиться, чтобы их не задавили отполированным каблуком дизайнерской обуви.

Дороги из-за дождя почти не видно. Откидываю голову на удобное кожаное кресло и наблюдаю звездное небо, которое демонстрирует белоснежная обивка крыши ролсика.

Переливающиеся точки во тьме салона действительно смахивают на веселых светлячков, которые проплывают по небу салона и на самом деле совсем не отвлекают от мыслей.

И все-таки до конца я не верю в то, что со мной происходит – реальность.

Еще несколько часов назад я была моделью с именем, я принимала участие в показах для мировых брендов, снималась для лучших журналов, а сейчас…

Щипаю себя за запястья и шиплю сквозь кляп во рту. Проклятая тряпка душит и не дает нормально дышать. Никогда не думала, что буду вот так вот жевать платок Ридли, чтоб ему икалось!

Припомню я ему это. Когда-нибудь за все ответит!

Мысль зажигается и гаснет, оставив после себя странное томление в ноющем животе.

Изо всех сил борюсь с паникой, сажусь ровно и выпрямляю плечи. Не плачу, пальцами вцепляюсь в кожу, проговариваю молитвы. Все время царапаю свои руки, чтобы не потеряться в ужасе всего того, что происходит.

Справлюсь. Все равно. Не покажу, как мне на самом деле боязно.

И все равно не могу забыть, как застыла в его руках на самой грани.

Жуткое воспоминание и не менее будоражащее. Заставляющее кровь гнать по венам на скорости…

Страх все же опутывает клешнями, держит сердце, и я пытаюсь не впасть в истерику.

Кац не простит.

Он накажет за мой поступок. Может, он привык карать. На этом завязан его авторитет, а я оскорбила его мужское достоинство. Судя по ощущениям, весьма впечатляющее, кстати…

Такого, как Иван, наверное, никто в нокаут не посыл и еще после этого не убегал.

Думаю, мне удалось его шокировать.

Бедовая ты, Аврора.

Что Кровавый со мной сделает?

На что способен хищник с задетым самолюбием?

Глава 11

Резко вскидываю руки, пытаюсь ослабить путы, но чужая крепкая пятерня покрывает мои тонкие запястья.

– Тише. Не суетись. Ты же хочешь доехать в целостности и сохранности, – басит охранник. То ли подручный Цветочка, то ли Кацевский упырь.

Отдергиваю руки.

Я бы этому уроду многое высказала, но рот они мне предусмотрительно заткнули, так что я лишь выдыхаю со злостью.

– Что, не нравится?! Так не финтила бы. По-хорошему бы все было, а ты ломаться, драпать… Мужиком бы была, Кровавый сразу бы порешил, повезло, что баба… Хотя, может, и не повезло…

Противный ржач в самое ухо.

– Да, с телками у босса вообще разговоров не бывает, так что расслабься, краля. Повеселишься скоро.

Жмурюсь. Сон. Сейчас происходит мой самый страшный сон. Меня предали. Продали. Как вещь. Как куклу для утех богатого русского.

В горле саднит и дерет, даже сглотнуть нечем, кляп не дает.

Добродушная идиотка. Бросаю взгляд вперед, где сидит Флауэр. Самолично доставляет меня в лапы монстру. Пес.

И рикошетом воспоминание, где голос моего продюсера скатывается в надрывный писк.

– Аврора, спаси меня! Это вопрос жизни и смерти! Моей жизни и смерти!

Пока едем, кожу на запястьях начинает сильно саднить, голова болит, а два огромных тела, зажавших меня на заднем сиденье белоснежного авто, давят на сознание, заставляя все время продолжать царапать ноготками проклятую шелковую ленту, которой скованы мои руки.

Хочется смеяться в голос, заливаться истерическим хохотом.

Бандиты меня обвязали шелковой лентой!

Действительно. Подарок. Вещь, принесенная в дань. На откуп.

Мною откупились.

– Ну не шебуршись, краля, скоро доедем. Я смотрю, ты вся в нетерпении.

Продолжает веселиться бугай слева от меня.

– Хорош базарить с ней. Кровавого выбесить на раз.

Одергивает тот, кто сидит за рулем. Его лица не вижу. Но внутренне даже почти испытываю благодарность, потому что одно упоминание об Иване заставило излишне болтливого мордоворота замолчать и уткнуться в окно.

Даже думать не хочу, что Кац может со мной сделать в наказание.

Иван принял меня не за ту и поплатились в итоге мы оба.

Он своей кровью, которую я вышибла ударом, а я…

Я еще заплачу за то оскорбление, которое нанесла богатому бизнесмену с темным прошлым и настоящим.

– Вот это погодка! Твою а!

Опять недовольный голос водителя. Еще один поворот и меня заносит, но крепкое тело мамонта рядом не дает сдвинуться ни на дюйм.

Кто-то, наконец, додумывается включить радио. Комментируют какой-то бой. Вроде бокс. Не знаю.  Я в этом не сильна.

Но коробит то, что слышу, как переговариваются мужчины, обсуждают сошедшихся в поединке спортсменов и ведут себя так, словно ничего не происходит.

Обычная рутина. Похищение человека. Так, между прочим, вышли на дело… Ага.

Смотрю по сторонам и понимаю, что мы выехали за город. И чем дальше мы отъезжали от города и приближались к логову зверя, тем более напряженным и тихим становился Флауэр.

Еще поворот и машина съезжает с трассы.

Когда внезапно вижу бетонную стену, опоясывающую частную территорию, мне становится жутко.

Огромные кованые ворота открываются, и машина проезжает внутрь.

Меня привезли не просто в усадьбу…

Я даже не знаю, как определить то, что вижу…  Огромная территория захватывает лес.

Настоящий лес, который уходит чернотой вглубь!

И пусть видимость плохая, но я могу различить размах имения русского.

За окном дождь вырисовывает свои непонятные узоры на стекле, рокот ветра доходит как сквозь вату, а полыхнувшая вспышкой молния озаряет огромное поместье, показывая его необъятность.

Владения Каца опоясывает монументальная стена – забор, через который не перебраться.

Поместье стоит в самом центре. Особняк подсвечен голубым, и я бы оценила его красоту, если бы мне не было столь жутко.

“Отсюда не убежать", – полыхает мысль.

Дорогущая темница и внутри зловещий мужчина, которого я разозлила.

– Ну вот мы и на месте, цыпа.

Ржет излишне веселый бугай и выходит, затем нагибается и резко вытаскивает меня из машины, закидывает на плечо, тащит в дом, лишая малейшего шанса на сопротивление.

Превращаюсь в пульсирующий сгусток осязания и слуха, улавливаю лай собак вдали, они бросаются на прутья клеток и жаждут, чтобы двери открылись и их выпустили для охоты на очередную несчастную дичь…

И почему мне кажется, что ею вполне могу стать я?

Живот болит от того, что я им упираюсь в плечо моего похитителя, да и все остальные части тела ноют, запястья, видно, связали сильно, перекрыв ток крови.

Подозреваю, что могут быть гематомы – непозволительная роскошь для тела модели…

Чувствую покалывание в кончиках дрожащих пальцев.

Кровь приливает к вискам, пульсирует, дождь хлещет по спине, а я смотрю на то, как перед глазам проскальзывают мраморные ступеньки, как капли ударяются о сероватый камень, рассыпаясь на маленькие блестки.

Красиво как-то.

Может, и я сегодня ночью так же разломаюсь вдребезги на миллион переливающихся светящихся частиц, которые уже никогда не соберутся воедино…

Шаги моих похитителей отдают эхом, демонстрируя громадные размеры жилища хищника.

Грубая рука держит меня под коленями, обездвиживает и не оставляет ни шанса на сопротивление.

Голова начинает ныть просто нещадно, висеть вверх тормашками явно не для меня…

Будто на волнах бросает из стороны в сторону и в фокусе начищенные ботинки Цветочка, который идет след в след за охранником, тащащим меня, как мешок с картошкой.

– Мы к боссу.

Басит орангутанг, отчитываясь перед кем-то и в голосе опаска, нет больше веселья.

Ему не отвечают, но я ощущаю чужой взгляд лезвием, скользящим по моим бедрам и, наверное, мое платье сейчас задралось, показывая невидимому собеседнику интересные виды.

Плевать. Одернуть одежду все равно не могу.

– В кабинет.

Проговаривает неизвестный, а у меня от его глубокого тембра волоски на теле поднимаются…

Амбалов своего агента я не боюсь, не воспринимаю их опасными, не знаю почему, а обладатель этого глубокого голоса страшит, при том, что я его даже не вижу.

Получив дозволение незнакомца, делегация моих похитителей проходит по коридору. Слышу, как с щелчком открывается дверь.

Сердце замирает. Меня начинает трясти от жуткого озноба, нервный спазм проходится по конечностям, в глазах вспышки.

– Вот, нашлась ваша пропажа, босс.

Проговаривает амбал и, войдя в помещение, не церемонясь сбрасывает меня на пол. По инерции прокатываюсь по мягкому персидскому ковру и оказываюсь рядом с дорогущими сверкающими мужскими туфлями ручной работы, запах кожи ударяет в ноздри, а в блестящих лаком мысках отражаются мои запуганные глаза…

В голове эхом раздается одно-единственное слово: “Беги!”.

Дикая вспышка адреналина, подобно дозе сильнодействующего препарата, ударяет в голову.

Прикрываю веки, даю себе секунду на то, чтобы собраться, поднимаю глаза, скользя по безукоризненным черным брюкам со стрелками, выхватываю пряжку ремня и, запрокинув голову, наконец, сталкиваюсь взглядом с бесцветными глазами мужчины, от которого бежала.

Иван Кац. Тот, кого прозвали Кровавым, смотрит на меня с высоты своего роста. Собранный. До ужаса спокойный, но стоит мне столкнуться с ним взглядом, как мне показалось, что в его зрачках затрепетали яркие всполохи.

И хорошо, что рот у меня заткнут, иначе бы я могла заорать от страха, потому что этот нереально спокойный мужчина пугает сильнее, чем орущий во всю глотку Цветочек со всеми своими мордоворотами вместе взятыми.

– Ну вот ты и нашлась, куколка.

Проникновенный голос заставляет сердце пропустить удар.

Мой затравленный взгляд мечется по пространству и не находит выхода.

– Не стоит. В этот раз сбежать уже не получится.

Роняет спокойно.

Я же просто замираю, леденею, все начинает плыть и, вцепившись пальцами в длинный ворс ковра, забываю, как дышать.

– Аврора…

Прокатывает мое имя на языке. Тягуче. Почему мне слышится в его голосе рокот, такой же пугающий, как и гром за окном?

Мужчина садится на корточки, приближает ко мне свое нечеловеческое лицо с острыми гранями черт.

Помешательство. Вспышка молнии за окном и блики, отражающиеся в необыкновенных глазах.

Притяжение. Адовое. Магнетизм. Дикий. Безудержный. От него веет чем-то первобытным, страстным. Животная харизма обволакивает.

Светлые волосы небрежно откинуты назад и ничего в безукоризненном образе бизнесмена не напоминает о моем ударе. Сорочку, правда, сменил. Открытый ворот демонстрирует широкую шею.

Иван харизматичен, но не красив в привычном понимании. Дело не во внешности, а во взгляде ледяных глыб, которые у него вместо глаз.

– Ну, привет еще раз, куколка…

Проводит шершавыми подушечками, откидывает мои влажные, потяжелевшие от дождя пряди с лица.

Вздрагиваю.

Кац меняется в лице. Черты искажаются. Слышу приглушенный писк и понимаю, что этот нечленораздельный звук исходит из моего горла.

Хочу отшатнуться. Придерживает меня за подбородок.

Меня опутывает странная нить, тянущаяся от него ко мне и обратно. Только от одного взгляда этих невообразимо светлых глаз спина покрывается холодным потом.

Иван не произносит ни слова, рассматривает меня и не понять, что спрятано на дне этих необыкновенных глаз, прозрачных, словно горный ручей.

Резкий кивок головы сигнализирует, что он что-то обдумывает. Присматривается. Поднимает руку и длинные сильные пальцы проходятся по моей скуле, словившей пощечину.

Чувствую боль и шиплю, как растревоженная кошка.

Кац становится совсем жутким.

Его руки необыкновенно горячие, а подушечки шершавые, он водит ими по моей явно припухшей щеке.

Пытаюсь отпрянуть опять, но ловит за щеки, удерживает на месте, взгляд полыхает. Дает понять, чтобы не двигалась.

Пальцы ласкающе спускаются к губам, очерчивают контур, действуют уверенно и заставляют меня трепетать.

Вскрикиваю, когда резким болезненным движением срывает кляп.

Глава 12

– Кто. Посмел?!

Рык настолько злой, что у меня все тело покрывается иголками страха, отползти хочется.

В его взгляде похоть. Она вбивается под кожу, вызывая во мне отчаяние напополам с паникой.

Рывком тянет меня к себе. Всматривается.

– Кто?!

Повторяет свой вопрос. Действительно пугающий и ласка в моих волосах не расслабляет, он так же с легкостью может и боль причинить.

Не отвечаю. Сжимаю упрямо губы и смотрю с вызовом, и как-то я не задумываюсь, что, возможно, прямо сейчас вглядываюсь в лицо своей смерти.

Проводит пальцем по моим губам, сминает их, вдавливает в зубы.

– Упрямая…

Один короткий взгляд поверх моей головы в сторону мужчины, с которым говорили похитители и который привел нас сюда.

Отслеживаю его направление, повернув голову. Мне становится плохо. Кошусь настороженно на еще одного мафиози.

Лицо восточное, может, даже с азиатскими корнями. Глаза раскосые. Темные. Прожигающие во мне дыры своей яростью на грани ненависти…

Не могу понять, чем успела всколыхнуть в незнакомце такие эмоции и почему кажется, что они направленны именно на меня?!

Сглатываю от странной агрессивной неприступности мужчины, похожего сейчас на изваяние, застывшее угрозой.

Бросаются в глаза даже его руки, прикрытые черной кожей перчаток.

Высокий. Мощный. Во всем черном, как коршун.

Свитер с воротом обтянул прямые плечи, обрисовал грудную клетку со вздутыми проработанными мышцами, указывая на определенное количество кубиков на прессе.

Заторможенно рассматриваю каждый мускул крепкого тела и почему-то смотрю на его длинные ноги в черных джинсах и тяжелых ботинках…

Удар такой ноги может череп проломить.

От него веет первобытной силой, решительностью.

Передергиваю плечами от короткого рычащего обращения Каца к этому странному мужчине.

– Монгол…

Кивок в ответ.

Становится просто жутко от темных пустых глаз, которые он фокусирует на Ридли с его подручными, когда поворачивает голову в их сторону, меня поражает татуировка на бритом виске брюнета, затрагивающая белесый шрам росчерком зигзага, проходящим по смоляной брови.

Зловещее лицо и не менее зловещий взгляд, направленный сквозь.

– Господин Кац, я же ваш приказ выполнял!

Отворачиваюсь. Буквально кожей чувствую чужой страх.

Слышу, как захлопывается дверь за моей спиной, а еще через какое-то мгновение до слуха доходит болезненный вскрик, знакомый голос…

Флауэр…

Жмурюсь. Не хочу ничего видеть. Хочу исчезнуть, проснуться от страшного сна, в который превращается моя жизнь с невообразимой скоростью.

– Открой глаза.

Приказ, которому невозможно не подчиниться.

Движение горячих пальцев на моей щеке, и я распахиваю веки, вглядываюсь в такое резкое лицо Ивана…

Выхватываю острые скулы, крупный нос и твердые губы. Он со своим наемником на контрасте, как белое и черное.

Но в обоих читается мужественная порода, безжалостность.

Кто же Иван Кровавый, раз у него такие головорезы в подчинении?!

Продолжает ласкать мой ушиб, смотрит так, что у меня в груди сердце переворачивается.

– Зачем ты убежала?

И меня скручивает от страха и чего-то непонятного, полоснувшего холодом лезвий.  Правдивый ответ слетает с губ:

– Ты не оставил выбора…

На миг надежда трепыхается в груди, хочется признаться в страшной подставе, рассказать, что я никогда не была эскортом!

Стыдно сказать, что даже мужчину не знала…

Открываю рот и выпаливаю быстро:

– Послушайте. У меня не было выбора… я не хотела…

Палец скользит к моим губам, заставляет замолчать.

– Ни слова больше.

Смотрит на меня чуть сощурившись. Нет в нем жалости и глаза бездушные. Всего лишь один жест и этого достаточно, чтобы я остолбенела, потеряла дар речи, а его последующие слова развеивают мой опрометчивый порыв поговорить по душам как дым.

– Ты попутала, кукла. Я не бюро добрых дел. Меня не касаются твои внутренние терки с агентом.  Ты здесь по одной причине. Я тебя захотел.

Качаю головой в неверии. Он даже слушать не станет…

– Меня не кидают, детка. Чревато. Ну и очень вредно для здоровья.

Проговаривает между прочим, а я чую, что все правда. С таким не пошутишь.

– Вы убьете меня?

Улыбается. Криво. Демонстрируя ровный оскал хищника.

Смотрит на меня так, словно я уже голая, раскинутая перед ним в призывной позе…

Будоражит. Своей грубостью. Страстностью и абсолютным отсутствием сострадания.

Нет здесь надежды и вокруг одни звери, живущие по каким-то своим непонятным правилам.

– Я спустил тебе твой закидон. Больше спускать ничего не намерен, – подмигивает:

– Хотя кое-что спускать все же буду, отработаешь ты сегодня все по максимуму.

В глазах печет, но слез у меня нет. Шок сказывается.

– Кто вы?

Я бы спросила иначе, узнала бы, из какого круга ада он вышел, но не могу, голос не слушает.

Ухмыляется, только глаза все такие же дикие, они не улыбаются.

– Я тот, кто тебя купил, Аврора. Кто не прощает, когда нарушают договоренности…

– Товарные отношения, где лотом выступает живой человек?!  Вы не имеете права!

Рявкаю со всей злобой. Характер у меня норовистый и даже страх не притупляет бушующий внутри пожар.

– Осторожно. По краю ходишь.

Мягкое предупреждение. Поднимается с корточек и отходит. Демонстративно отворачивается к окну, застывает на фоне беснующейся за стеклом непогоды, а я, замерев, рассматриваю его широкую спину и рубашку, обтянувшую каждый мускул, там, под этой преградой, необычная татуировка.

Неужели этот зверь верит в бога?

Неужели такие жестокие люди могут выбить церковь на себе? Ведь вера – она призывает к всепрощению, милосердию. Все то, что чуждо этому странному незнакомцу с необыкновенно светлыми глазами.

Иван бы мог походить на альбиноса, но кожа у него смугловата и становится ясно, что он не является носителем подобной генетической мутации.

Ловлю себя на том, что разглядываю мужчину, у меня все внутри беснуется подобно тому шторму, который разгорается снаружи, барабанит страшным грохотом бьющихся о стекло капель.

Тоже поднимаюсь, неуклюже встаю на ноги и смотрю на ленты, что продолжают сковывать запястья.

Презент для босса мафии…

– Ты задолжала мне сегодняшний вечер.

Его глубокий голос жесткий и бескомпромиссный.

– Не стоит набивать себе цену лишними телодвижениями. Сделаешь только хуже. Себе.

Кац продолжает рассматривать непогоду за окном. Неужели не боится, что я схвачу одну из тяжеленных скульптур и попытаюсь размозжить ему череп?!

Хотя…

Хищник уже готов к моему удару, он бдителен и не позволит мне второй раз провернуть тот же трюк.

Да и куда мне от него бежать?!

Никуда. Найдет и стребует свое. Я связана каким-то дьявольским обещанием.

Разворачивается и у меня каждый волосок на теле дыбом становится.

Иван не так спокоен, как кажется. У него скулы побелели, а на дне глаз беснуются всполохи.

Особенно ослепительный росчерк молнии, а за ним оглушительный рокот грома заставляют вздрогнуть. Меня трясет.

Бьет в судорогах. Из-за нервного напряжения или страха. Я не знаю. Единственное, что я вижу, это яркие, переливающиеся всей палитрой голубоватого серебра глаза хищника, который смотрит на меня не мигая.

Хладнокровный. Жестокий. Дающий приказы, которые беспрекословно исполняются. И все это под лоском бизнесмена и богача.

А внутри…

Делает шаг в мою сторону. Приближается неумолимо. Движения размеренные. Это грация настоящего зверя, уверенного в своей силе.

Почему-то ассоциация с гепардом, который приближается мягко к ничего не подозревающей жертве, чтобы в решительный момент сделать своей смертельный выпад.

Застывает невообразимо близко от меня, обдает своим ароматом, и я вдыхаю, отравляю легкие им и погружаюсь в тот же чувственный гипнотический транс, как на крыше его отеля…

Так не должно быть. Это неправильно, и я ненавижу этого мужчину за его бездушность, за то, что такие, как Кац, могут купить все, что пожелают, даже человека…

Он молча рассматривает меня…

От того, что я вижу на дне белесых глаз, мне становится невыносимо боязно и обдает жаром. Иван кажется бесстрастным, отрешенным, но это видимость. В нем живет хищник, забавляющийся с добычей, выжидающий, продлевающий агонию, готовый в нужный момент наброситься и разорвать.

– С тебя одна ночь, кукла, и можешь идти на все четыре стороны. Иного не дано.

Опять трогает ушиб.

Его ровные губы становятся сплошной узкой линией из-за того, что ему явно не нравится мой покореженный внешний вид.

– Только одна ночь и отпустите?

Почему-то спрашиваю шепотом и с надеждой на то, что этот ужас все же закончится.

– Я не нарушаю своего слова. Слово Каца – закон.

Проводит рукой по моим волосам и пропускает пряди между пальцами.

От мужчины веет могильной изморозью и это страшно. Чудится, что тени оживают, заползают на его лицо, играют с моим воображением, придавая светло-голубым глазам зловещие блики.

– Дрожишь, куколка, – голос потусторонний, все такой же ледяной, змеей проскальзывает по моей спине и заставляет трепетать от страха и предвкушения.

– Ты пугаешь… – мой шепот раздается в полумраке тихим звоном упавшего в воду камешка.

– Бойся меня, не делай глупостей, тогда останешься цела… – проговаривает ровно и не дает осмыслить слова, подается резко ко мне.

Он накрывает мои губы, целует так же, как уже целовал. У меня душа в пятки уходит, голову кружит невыносимо, и глаза сами закрываются.

Иван действует жадно, нападает на меня с такой страстностью, которую я не чувствовала никогда в жизни.

Его руки очень горячие. Я ощущаю, как они жгут кожу спины.

Это все так неправильно. Мне страшно.  Я не понимаю происходящего. И все перекрывает моя невыносимая, непреодолимая тяга к этому мужчине.

Я не знаю, бывает ли так?! Может ли чужой незнакомый человек настолько выводить на чувства, завлекать?!

– Никогда еще так не пронимало…

Слегка отпустив мой пылающий рот, проговаривает Кац, и на дне его глаз приговор. Я буду ему принадлежать по доброй воле или нет, но буду.

Отходит. Оставляет меня опять одну и мне почему-то кажется, что он дает фору то ли мне, то ли себе. Я читаю это напряжение в каждом его жесте, в каждом движении.

Он смотрит на меня. Странным. Непонятным взглядом. И мне не хочется сопротивляться, я впервые в жизни допускаю мужчину до своего тела, впервые такое помутнение, сумасшествие и отказ тормозов.

Где та стерва, привыкшая рубить малейший флирт на корню? Я приучена читать в мужских глазах интерес, похоть. Это все естественно, и когда идешь по подиуму, поэтому и смотришь в одну конкретную точку вдали.

Взгляд в никуда, потому что, если сместить взор на первый ряд, где восседают власть имущие, можно столкнуться с мерзким выражением вседозволенности, когда на тебя смотрят как на товар и речь не про одежду, которую ты демонстрируешь.

Взгляд Ивана мерцает в полутьме, а его сорочка, накрахмаленная до хруста, отдает синим и светится, подстегиваемая молниями, которые освещают вспышками помещение и демонстрируют огромного мужчину во всей красе.

Даже мой модельный рост теряется в его могуществе. Великан с огромными прокачанными руками. Он будто состоит из сплошных мышц, которые одежда скрыть не может.

Он совсем не громоздкий, в нем есть грация, что не очень свойственно мужчинам таких габаритов.

– Мы начнем этот вечер сначала, куколка. Я забуду о том, что ты вытворила. Не призову к ответу.

Его голос наполнен чувственными интонациями, а белесые глаза внимательно следят за моей мимикой. Он принял решение. Оно неоспоримо.

Прикусываю губы и переминаюсь с ноги на ногу. Бросаю затравленный взгляд в сторону двери. Когда он меня не касается, я опять думаю, что это все страшный сон и единственное верное решение – побег.

Я должна бежать со всех ног, спрятаться и…

А куда бежать?!

До первого охранника и спровоцировать зверя?!

Разум подает верные мысли, но вот тело работает на инстинктах, которые берут верх. Это выше моих сил, страхи побеждают, я срываюсь с места. Делаю резкое движение в сторону двери.

Иван нагоняет за пару мгновений. Преграждает мне путь. Еще одно по кошачьи грациозное движение, и я лечу на стену, а он сжимает мое лицо за подбородок.

Кровавый словно состоит из огня, в то время как я сейчас ледяная.

– Не в этот раз, Аврора. Хватит! Набегалась.

В этом слове слышится щелчок хлыста, а во взгляде злость лютая.

– Произошла ошибка, я не знала, на что соглашаюсь! Правда! Я никогда подобным не промышляла!

Мой голос ломкий и слабый. Я замираю, когда Иван начинает одной рукой расстегивать пуговицы на своей рубашке, особо не реагируя на мой лепет.

– Это не отменяет факта твоего нахождения здесь и не освобождает от ответа.

Разжимает руку, а я остаюсь стоять, во все глаза слежу за его манипуляциями с пуговицами.

Безжалостный. Бескомпромиссный и… О, боже…

Когда сорочка слетает с его тела, в очередной раз за этот вечер у меня подгибаются коленки. Если бы я пила хоть что-то действительно крепкое, могла бы списать свое состояние на помутнение рассудка, но я со вчерашнего дня на вонючем кофе из автомата…

У Каца идеальный сухощавый торс с ровными линиями бугрящихся мышц. Он не похож на того, кто тягает железо, наращивая мышечную массу, также в нем отсутствует жеманная манерность мужчин-моделей, у которых за красивым фасадом скрывается пустота.

Передо мной человек, награжденный природной силой, настоящей животной харизмой, он пригибает к земле одним своим грозным видом.

И я засматриваюсь на рельефы, без вязи татуировок, но с бесчисленными неровностями. Его смугловатая кожа испещрена следами зарубцевавшихся ран.

Есть рваные и идеально ровные шрамы.

Это сильное, мощное тело кромсали…

Иван не из тех, кто прикрывается телохранителями, он всегда в пекле. Иначе откуда все это?

Странность ситуации в том, что сейчас, замерев в такой близости от мужчины, вдыхая аромат вереска и чего-то еще тягучего, мускусного, я дурею от своих чувств, засматриваюсь на отметины…

Что же Иван пережил? Через что пришлось пройти, чтобы так заматереть?

Сострадание…

Оно в моей крови. Если бы его не было, я бы не купилась на происки Ридли.

Пожалела своего агента, а он меня нет.

Глава 13

Я начинаю парить, а точнее, это Иван берет меня на руки, как пушинку, и несет, не прекращая целовать.

Кислород заканчивается, единственная мысль пульсирует, вспыхивает ярко – мне предстоит узнать, каково это – быть отданной на одну ночь безумному горячему мужчине.

Меня несут по коридору, темп шага быстрый, ровный, оторвавшись от меня, он смотрит вперед, но я все равно опускаю голову, жмурюсь, позволяю прядям упасть на лицо, чтобы спрятаться.

Иван пролетает по лестницам, а я инстинктивно прижимаюсь к опасному мужчине.

Хлопок двери за спиной.

Но я все еще не решаюсь открыть глаза. Чувствую, что меня сажают на что-то шелковое, мягкое.

Кровать…

На мгновение меня отпускают, резко вскакиваю, распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с Кровавым. Он застыл в шаге от меня.

Все подсознательно кажется, что меня не хотят пугать, дают время, чтобы свыкнуться и принять неоспоримость последствий моей встречи с Кацем.

Поднимает руку, отводит мои волосы за спину, проводит по золотой пряди, присматривается.

Мы с ним на контрасте. Его смуглость.  Моя бледная кожа и яркие черты. Его белесая шевелюра и мои волосы цвета червонного золота, как всегда говорила мама.

– Рора, милая, у тебя локоны в цвет моего обручального кольца… чистый червонец…

Мысль о маме заставляет в глазах защипать. Слезы скапливаются на дне. Жгут. Но я не плачу.

Горячие подушечки пальцев проходятся по лицу и трогают пушистые ресницы.

– Такая естественная, натуральная… и такая…

Замолкает. Светлые глаза темнеют, а молния за окном освещает жесткое лицо.

Почему мне чудится, что мужчина в бешенстве, готов меня разодрать голыми руками?! Будто я совершила нечто столь ужасное, что только адовый самоконтроль не позволяет зверю сдвинуться и приступить к наказанию.

Наклоняет голову, тянет ноздрями воздух.

– Брусника… Кровавая сладость, что растекается по губам и языку.

Опять вспоминает ягоду, а сам, как одержимый, все пропускает мои золотистые пряди между пальцами, ласкает как-то нежно и опять тянет воздух носом, принюхивается, как самый настоящий зверь:

– От тебя пахнет прошлым…

Порываюсь отпрянуть и вскрикиваю, потому что прядь он не отпускает, зажимает в кулаке, а я смотрю на его огромную руку, на длинные пальцы с выделяющимися косточками.

Красив. С каждой секундой я подпадаю под эту странную тягу. Разглядываю могучего русского.

Погода за окном сходит с ума, настоящий шторм пришел в штат и мне кажется, что стекла не выдержат такого натиска, как и я не справлюсь с порывом этого мужчины, который вбивает меня в свою покатую широкую грудь с порослью волос и обжигает кончики моих пальцев своим жаром.

– Я просто хотела помочь…

Взгляд вспыхивает. Это лицо обманчиво спокойно.

Он не пощадит.

– Нет, – безапелляционно как-то, жестко.

Нечего надеяться разжалобить, он – стена. Непоколебимый в своих решениях.

Кровавому не отказывают.

На перемотке противный голос Ридли, заставляющий сцепить зубы.

Я сегодня отказала. Дважды. Пыталась бежать и заехала по черепу.

Может, чудо вообще, что еще жива, а не кормлю рыб в его озере.

– Какая же ты красивая…

Эта фраза… Он ее проговаривает странно. В возбужденном голосе проскальзывает яркий акцент.

Слух режет еще одно незнакомое слово. Не понимаю.

– Что?! – спрашиваю, кажется, что слышу что-то важное, но мне не отвечают.

Вдавливает меня в себя все сильнее. На ощупь он как гранит, и я смотрю на выемку под широкой шеей, рассматриваю выделяющийся кадык, замечаю, как он дергается, когда Иван произносит густым, севшим голосом:

– Каждый поступок несет свое наказание, куколка. На моей родине говорят: не делай добра, не получишь зла.

Запрокидываю голову, смотрю в эти невозможные почти прозрачные глаза. Тону в них. Осознаю правдивость фразы.

Страшные слова, но по факту Кровавый чертовски прав. Послала бы я Цветочка с его проблемами, сейчас бы забот не знала.

В душе колышется негодование, а затем вспыхивает злорадство. Кац наказал Флауэра за одну единственную пощечину, отвешенную мне. Сейчас, может, Ридли гораздо хуже…

Что же Кровавый мог сделать со мной за такое наглое оскорбление его мужского достоинства?!

Хотя. Мое наказание будет, наверное, иным и его хриплый голос подтверждает мои подозрения:

– Уясни для себя одно, куколка. Ты моя на всю эту ночь. Все в твоих руках.

Опускает сильную ладонь мне на бедро, вжимает в себя, подтверждая каждое слово.

Эти пальцы могут быть жестокими и чрезвычайно нежными. Мне решать, как именно они будут касаться.

 Снаружи беснуется настоящий ад, ветер ударяет в стены, молнии сверкают, ослепляя и отражаясь в серебристых глазах напротив.

Странно, но страх меня отпускает и, находясь в замкнутом пространстве с хищником, у которого на меня вполне конкретные намерения, уходят тревоги, я подпадаю под магнетизм мужчины.

Он продолжает касаться меня, проводить руками по лицу и волосам. Достаточно одного щелчка его пальцев и я так же быстро упаду поломанной куклой к его ногам.

Я не могу ничего ему противопоставить, но странно то, что и не хочу. Просто плыву по течению, отдаюсь каким-то невероятным ощущениям, которые вспыхивают у меня в груди.

Смотрит на меня так внимательно, так отчаянно. Страшный взгляд. Пугающие глаза. Он отзывается табуном мурашек, который гарцует на моем теле.

Прозрачные глаза смотрят пристально. Подавляют, а у меня бунт внутри, злость на всю эту ситуацию.

Считывает мои эмоции, мою тягу и желание.

Ухмыляется.

– Ты уже стала моей.

Резкий рывок. Впечатываюсь в литую грудь сильнее, и меня опаляет жаром запретных слов:

– А теперь мы продолжим с того самого, на чем остановились.

Прикусываю в нерешительности губы.

– Красавица…

Его голос хриплый, кажется, что слова разрывают гортань, он их буквально выталкивает, говорит на своем языке. В глазах эмоции сменяются с быстротой от жара до ненависти, от лютой злобы до желания.

– Я тебя не понимаю…

Отвечаю робко. Накрывает стыдливость, когда он опускает плотоядный взгляд на мою шею, затем опять возвращает к лицу, обжигая.

– На русском говорю. Считай, что высказываю восхищение…

Профессия модели отучила от неловкости. Я часто снималась, едва прикрывшись одеждой, иногда без белья, научена отгонять ненужное смущение, но сейчас под взглядом Ивана мне сложно удержаться от того, чтобы не прикрыть свое полуголое тело руками.

Только я все равно заставляю себя выпрямиться и смотреть мужчине прямо в глаза.

Дышу часто, грудь вздымается, натягивает материю.

Кац рассматривает меня, может, даже любуется, правда, так зверь на добычу может смотреть. У него ноздри раздуваются, скулы белеют.

Время бежит, ураган за окном беснуется, но я все равно не готова к тому, что слышу.

– Расстегни пуговицы…

Он может разорвать меня своими огромными ручищами, все может, и главное, у него есть абсолютная власть, дающая право вершить судьбы.

Любое его желание исполняется и сейчас этим желанием стала я…

И самое странное, что я горю в его огне. Он со мной удивительно спокоен, сдерживает себя, но ограничители слетят  – вопрос времени, может, секунд.

Смотрит на мня, ждет моих действий.

Нереально выдерживать подобный натиск. И с крохотными пуговками на груди справляться также сложно, пальцы подрагивают, слетают с перламутровых кругляшей, но Кац не шевелится.

Он дает мне фору.

Дает мне возможность подготовиться к тому, что надвигается на меня со всей неизбежностью бушующей стихии.

Наконец, справляюсь с пуговками, и полы ткани расходятся, демонстрируя часть моего белья, котороее я поменять не успела, не до того было, так сказать, побег через окно пришлось проворачивать за минуты…

Так что сейчас Кац видит провокационный комплект, дорогой, прозрачный и распаляющий мужской интерес.

Когда надевала все это непотребство, думала, что для себя стараюсь, для уверенности, раскрепощенности, которую белье дарит женщине, а оказалось, что для мужчины надела…

Для Ивана Кровавого…

Мое платье завязывается на плечах. Кровавому нравится смотреть, как распаковывается его подарок, нарочито медленно, трепетно, но здесь он не выдерживает.

Тянет за завязки на плечах сам, нежно лаская мою кожу, по которой сразу же летят искры.

Ткань падает на пол, скомканным облачком вокруг моих ступней.

Я сегодня словно из одних бантиков состою, подарок в ленточках для бандита, босса мафии и богатого бизнесмена в одном лице.

Можно, конечно, посмеяться курьезности ситуации, но как-то не до смеха.

Страшный грохот за спиной заставляет вздрогнуть.

– Сегодня ведь давали штормовое предупреждение?

Спрашиваю на автомате, чтобы хоть как-то отвлечься от того гнетущего состояния, от напряжения, которое концентрируется между нами.

Улыбается краешком губ, оценивает маневр.

– Боишься?

– Очень, – отвечаю тихо.

– Мой дом – непреступная крепость, со мной тебя ничего не должно страшить, – глаза опускает на мое прозрачное бюстье. – Продолжай, Аврора, я жду…

Приподнимает бровь, рассматривая мое бюстье без лямок с застежкой спереди и чертовым бантиком посередине!

Ухмыляется.

– Ты удобно одета, куколка…

Подмечает ровно и глаза у него сужаются.

Проскальзывает злость. Мне отчего-то все время чудится, что я в равной степени распаляю и злю мужчину.

Выдыхаю со свистом, я и вправду хорошо подготовилась…

Лучшее белье, единственная цель которого – искушать и провоцировать.

И ведь не поверит, что все случайность…

Дышу через раз. Медленно безотрывно смотря в белесые глаза, расстегиваю застежку, оголяя молочную кожу.

Робею от его реакции, меня ужасает отклик собственного тела.

В безудержном порыве прикрыться прижимаю запястья к груди, закрываюсь.

Неожиданное резкое движение, которое я едва улавливаю. Накрывает мои руки. Даже в этом касании сдерживаемая сила.

Все тело Ивана напряжено и становится еще более громадным из-за вздувшихся мышц.

Его прокачанный торс замер в миллиметре от меня так, что я ощущаю жар, исходящий от Кровавого.

– Не зажимайся.

Глухой рычащий голос. Чувственный. Отрывает мои кулачки от груди одной своей ладонью, опускает взгляд, рассматривает.

– Хороша…

Рокот его голоса заставляет внутренне взвиться и покраснеть от смущения, которое, впрочем, наверняка отражается на щеках легким нежным румянцем…

Замираю, когда он проводит рукой по моей скуле, словно прицеливается, понимая, как именно может дозировать мое удовольствие, которое простреливает прямым импульсом от его пальцев.

Кац не таясь, по-мужски рассматривает меня. Пристально. Его взгляд скользит по плоскому, подрагивающему животу и натыкается на прозрачную преграду белья, которое по факту ничего не скрывает от бесцветных глаз Кровавого.

– Еще один бантик.

Его горячее дыхание рассыпает мурашки по телу, создавая внутри незнакомую, странную дрожь от этих слов, от его запаха… От его прикосновения…

Его пальцы проводят по коже, нежно, всхлипываю, чтобы заглушить огонь, что просыпается внутри и откликается на каждое его касание.

– Оборотистая девочка.

Горячий шепот обжигает губы, а я не понимаю, плыву на волнах, но все же робко спрашиваю:

– Что?

–Со всеми клиентами такая?

Отвечает и глаза вспыхивают недобро. Зло. Хватка на плечах становится болезненной.

– Нет! Я никогда! Ни с кем!

– Правильно – каждый клиент уникален. Не стоит говорить заученных фраз. Я не терплю лжи.

У меня, наверное, от этой фразы глаза становятся размером с блюдца. Застываю на месте в шоке.

Смотрю во все глаза на высокого мужчину и по коже озноб. Глаза у него, как штормовые облака за окном, темнеют даже, а я настолько парализована, что слова высказать не могу.

То, что происходит…

За кого же он меня принял?!

Проклятый Флауэр!

Горячее дыхание на моем лице, ласка в волосах и жжение в затылке от того, что с силой собрал пряди в кулак.

– Кукла. Красивая. Порочная. Лучшая из всех.

Со свистом выпускаю воздух, хочу заорать и руки все же замахиваются, но я не успеваю ничего.

Меня сгребают в объятия и целуют с таким напором, что выбивает воздух из легких и я действительно как тряпичная кукла вишу в руках гиганта, ноги отрываются от пола, в ушах закладывает. Голова идет кругом.

Я ощущаю себя перышком, которое закрутил шторм, и у этой стихии есть имя.

Иван Кац.

– Колдунья. Что ты со мной делаешь?! У меня от тебя крышу рвет…

Горячечный шепот в самые губы. Меня завертело в ощущениях. Его руки обжигают. Шершавые, крупные и мозолистые пальцы впиваются в кожу. И тем не менее, на подсознательном уровне отмечаю грубость этих рук и в то же время невероятную мягкость прикосновения.

Буря эмоций.

Еще никогда и никто не заходил так далеко. Да, меня зажимали несколько раз, да, я целовалась и даже на заднем сиденье машины один неудачный ухажер решил зайти дальше, чем следовало, за что и огреб по лицу.

Многое было, многим приходилось ставить жесткие рамки. Всегда справлялась. А сейчас не могу…

Не могу!

Эта последняя мысль вылетает и испаряется под натиском жестких губ.

Я впервые шепчу имя мужчины, желая прийти в себя и его привести в чувства:

– Иван…

Вскидывает голову, смотрит мне в глаза с бешенством.

– Повтори.

– Что?

– Имя мое. Еще раз.

Смотрит с таким неистовством. В этом взгляде смешиваются безумное желание и дикая ненависть.

– Иван… – выдохом.

Прикрывает веки на секунду, скрывает от меня свои необычные, страшные светлые глаза и вспарывает мое сознание своим обещанием-угрозой, которое выполнит:

– Завела ты меня, кукла. Сыграешь роль трепетной девочки до конца…

Не дает продохнуть, я тону, иду на дно.

– Какая же ты… – сильный акцент и хриплый голос, и еще одно слово, которое чертов русский буквально рычит. Не могу разобрать. Целует меня все яростнее. У меня уже губы горят, пьянею от него.

В какой-то момент нахожу себя лежащей на постели, пытаюсь приподняться, но Кровавый пригвождает меня своим весом к кровати.

Касается меня везде, рисует узоры, прикусываю губу, чтобы не позволить стону сорваться.

Чувствую, Иван всегда выполняет свои угрозы. В нем плещется первобытная сила, которой невозможно не подчиниться.

– Как же ты пахнешь, чертова брусника, – рваный выдох.

Глаза у него темнеют, прищуривается. И мне от одного такого дикого взгляда страшно становится. Я словно в глаза собственной смерти заглядываю.

Кац отстраняется, а я опять смотрю в светлые глаза, полыхнувшие яростью, с покрывшим радужку зрачком. Сейчас наружу прорывается черная суть Ивана Кровавого.

– Будешь моей?

– Да.

Отстраняется. Щелчок, похожий на грохот, и он вынимает ремень из шлевок, а я на секунду замираю с открытым ртом.

– Искушаешь, чертова кукла, – проговаривает хрипло.

В шоке распахиваю глаза, кровь приливает к моему лицу, отдавая страшным гулом в ушах.

Дыхание перехватывает и напрочь сносит тормоза.

В растерянности смотрю в серебристые глаза, которые стали черной бездной, зрачок, покрывший радужку, напоминает бездонную дыру, в которой живет моя смерть.

Даже сейчас красив, как сам черт.

И мне хочется крикнуть, что со мной все впервые!

С ним впервые!

Никогда никто так не распалял, чтобы было одно желание – принадлежать.

И я действительно отдаюсь нашей страсти. Эйфории и шоку мужчины, когда он понимает, что все у меня с ним впервые.

Кац скрывается за дверью ванной.

Прикрываю глаза, в голове шумит, тело все еще подрагивает от наслаждения. Меня уносит на волнах, сознание вырубает, отпускает меня в спасительную темноту.

Ненадолго. На секунды, быть может.

Выплываю из беспокойного сна с щелчком открываемой двери. Иван в одном полотенце выходит ко мне. Волосы влажные, немного взъерошены, пара прядей прилипли ко лбу.

Горячий. Дикий. У меня от его животной энергетики дыхание обрывается.

Читает меня по лицу, приподнимает уголок чувственных губ, слегка улыбаясь.

– Я тебя только распробовал, куколка.

Глава 14

Стоит взглянуть в зеленые глаза продажной девке, как меня ведет. Меня просто прикладывает от тяги, которую ощущаю.

Платье мокрое, демонстрирует белизну кожи, просвечивает, ничего не скрывая.

Вгрызаюсь взглядом в ее стройное точеное тело с идеальными пропорциями.

Заказная модель. Очередная в веренице ей подобных.

А меня рвет на части. От одного взгляда. От запаха. И внутри бешенство от того, что меня впервые так прошибает.

С первого взгляда она будит безудержный голод и злит.

Злит, что чувства просыпаются именно к девке.

Ярость бурлит, разгоняя ненависть по крови.

Видно, класс состоит в том, чтобы она была непохожа на обыкновенную девку от слова совсем.

Модель с золотыми волосами, от которых несет солнцем и светом.

Во всем обман.

Дорогая. Фальшивка. Которую я буду иметь, заставляя отработать вложения.

Аврора…

Кукла с безумно порочным изгибом капризных губ, таких манящих и полных.

Подарочек в ленточках.

Только с ней все с самого начала не так! Инстинкты берут верх. Единственное, что хочу – взять, опрокинуть навзничь, и иметь.

И вспышка извращенного наслаждения от понимания, что девчонка смотрит на меня страстно. Испугалась грома и молний, а ищет защиты в моих руках, прижимаясь и прячась у меня на груди, хотя в моем поместье нет страшнее зверя, чем я сам.

Почему-то кукла выедает мне мозг в труху.

Мысли о ней, о ее предыдущих клиентах рвут в клочья. Ничего не вижу. Только ее.

Так и подмывает стереть робкую улыбку с лица.

Всем она так улыбается, глаза так же влажно поблескивают? Играет роль?

Какой же уровень игры?!

Скольких уже с ума свела?!

Странная мысль. Мне должно быть плевать, а меня выворачивает.