Брачный приговор бесплатное чтение

Глава 1

– Легкомоторный вертолет “Робинсон” разбился около трех часов дня, – в кофейне раздается голос диктора новостей, и я нахожу взглядом небольшой телевизор в углу заведения. – По последним данным, на борту находилось двое человек. Это Алексей Лавров, известный столичный адвокат, и его супруга Татьяна.

Стаканчик с капучино выпадает из моих ладоней.

Татьяна Лаврова – это я.

А Алексей Лавров – мой фиктивный муж.

Мы никогда не были в отношениях, нас связывает только сделка, которую он заставил меня заключить силой. Я не вникала в подробности, в чем его выгода, зачем ему нужно, чтобы девушка из Волгограда числилась его супругой в официальных документах. Я поняла, что у меня нет выбора, и смирилась.

Он даже платил мне. Перечислял огромные для меня суммы на счет, к которому я так и не притронулась. Деньги лишними не бывают, но я побоялась трогать то, что приходило от него. Алексей работал не обычным адвокатом, он вел дела криминальных группировок. Был решалой в итальянском костюме. Он использовал лазейки в законодательстве, взятки и банальные угрозы и раз за разом помогал очередному подонку избежать наказания.

– Татьяна? – строгий голос вырывает из раздумий.

Я оборачиваюсь и вижу высокого мужчину в синем деловом костюме. Приступ паники не заставляет себя ждать, я на интуитивном уровне понимаю, что незнакомец пожаловал из мира моего фиктивного мужа. Из того самого мира, с которым я не хочу иметь ничего общего.

– Нам нужно поговорить, – добавляет он, понижая голос. – Моя машина стоит перед заведением. Пойдемте.

Я оглядываю свою любимую кофейню. Здесь готовят прекрасный капучино. Я иногда балую себя и выхожу на одну автобусную остановку раньше, чтобы взять стаканчик с собой.

– Кто вы?

– Мое имя ничего вам не скажет. – Незнакомец усмехается, а потом протягивает ладонь и до боли сжимает мой локоть. – Пойдемте, Татьяна. Мы поговорим в любом случае.

Он тянет меня к двери. А у меня случается приступ дежавю. Точно такими же методами фиктивный муж заставил меня подписать брачный договор. Были грубость, каток столичных связей и его сильные руки. Он сказал тогда, что я могу выбирать. Либо статус его официальной жены, либо палата реанимации.

– В углу есть свободный столик. – Я указываю подбородком направление. – Это максимум, на который я согласна.

Что мешает ему выволочь меня силой?

Ничего.

Но я боюсь оставаться с ним наедине. Я шагаю к столику и выдыхаю с облегчением, когда слышу мужские шаги позади.

– Твой муж погиб сегодня, – бросает юрист.

Он садится рядом. Придвигается так близко, что обжигает каменным плечом и буквально вдавливает меня в стенку. Он становится грубее, словно хочет показать, что пошел у меня на поводу в первый и последний раз.

– Фиктивный муж, – я поправляю его.

– Лучше молчи об этом. Он оставил тебя единственной наследницей, а он был очень богатым человеком.

– Мне не нужны его грязные деньги.

Юрист смеется, царапая слух едким цинизмом.

– Не переживай, найдется много людей, которые с радостью освободят тебя от его грязных денег. – Он усмехается и смотрит на меня, как на наивную дурочку. – Понимаешь, о чем я? Тебе не двадцать, чтобы не понимать.

Он дает мне пару секунд на осмысление.

– Тебя и убить могут, чтобы не мешалась под ногами, – выдыхает он с кривой улыбкой.

– Если верить новостям, то я уже мертва.

– Там скоро разберутся, что на борту была другая девка. У него их много было.

Юрист кладет на стол сотовый экраном вверх.

– Хватит глупить, Татьяна, – произносит он серьезно. – Ты вдова с сегодняшнего дня, а это значит, что тобой вот-вот заинтересуется очень много людей.

Он смахивает несколько изображений с экрана и останавливается на фотографии мощного брюнета в черных солнцезащитных очках. Верхние пуговицы атласной изумрудной рубашки расстегнуты, на груди висит кулон, выглядящий как необработанный кусок металла. С расстояния невозможно рассмотреть, что на нем изображено. А вот лютая харизма его хозяина чувствуется даже так.

– Знакомься, Александр Чертов, – юрист неосознанно понижает голос, как будто привык называть это имя только шепотом. – Твой погибший муж много работал с ним, получал от него деньги и вел его судебные дела. Это жестокий и опасный человек.

– Я вижу.

Это на самом деле чувствуется через фото.

– Он пройдется по тебе катком, если поймет, что ты случайная девка. Но пощадит, если увидит безутешную вдову. – Юрист задумывается, оглядывая меня с ног до головы. – А еще лучше, если ты приглянешься ему.

Его тон не оставляет сомнений, что именно он имеет в виду.

– Приглянусь? Как безутешная вдова может крутить роман?

– Придумай, если хочешь остаться на свободе. Ты в его вкусе, это может быть твоим единственным шансом.

Быть во вкусе человека с фамилией Чертов звучит как приговор.

Но увернуться не получится. Я понимаю, что этот жуткий человек рано или поздно появится в моей жизни. Или пошлет своих людей за мной. Вряд ли Чертов бывает в провинциальных городах. Такие, как он, курсируют между Москвой, Лондоном и Нью-Йорком. С эпизодическими заездами в Лефортово, если вдруг не повезет.

Я с трудом заставляю себя успокоиться. Я всегда начинаю злиться, когда чувствую собственную беспомощность. Словно мне пять лет и другие люди взялись решать мою судьбу. Как тут не заводиться?

– Посиди сегодня дома, – произносит юрист.

Он поднимается с дивана и задумчиво смотрит на меня.

– Или нет, – он коротко качает головой, – лучше снять номер в отеле. Где в этом городе приличный отель?

Вопрос оказывается риторическим. Со мной перестают вести диалог. Выглядит так, как будто я исчерпала лимит более-менее сносного отношения. На пороге заведения появляются двое громадных охранников, а юрист кидает на меня взгляд из разряда: “Будем доводить до рукоприкладства или нет?”

– Тут люди вокруг, – упрямо шепчу.

Больше для себя, чтобы успокоиться.

– Дама не желает сотрудничать, – с усмешкой сообщает юрист подошедшим мужчинам. – Только поделикатней, все-таки вдова.

Я резко поднимаюсь на ноги. Но куда там! Я по-прежнему дышу охранникам куда-то в район груди. Не выше. И я сама выбрала место в углу, так что деваться некуда. Они останавливаются у стола и отсекают все пути.

– Тебе плохо? – неожиданно произносит охранник.

– Что?

Он сбивает меня с толку, хотя я уже собиралась сделать глоток воздуха побольше и позвать на помощь. Второй охранник шагает в сторону, закрывая мой силуэт от остального зала, а первый выбрасывает ладонь к моему лицу. Он сжимает меня, как тряпичную куклу, одним движением затыкает рот и притягивает мое тело к себе. Сковывает лучше веревок. Он парализует меня дикой силой, оставляя лишь возможность рвано и слабо дергаться.

– На воздух! – громко произносит юрист. – Девушке плохо! Расступитесь!

Небольшой зал уютной кофейни мелькает за мгновение. Мужчины быстро выводят меня на улицу и затаскивают в черный седан, который вовремя подскакивает к входной двери.

– Успокойся уже, – цедит юрист с раздражением. – Не переношу бабских закидонов.

Салон авто оказывается просторным. Два ряда сидений смотрят друг на друга, так что я зажата мужским вниманием со всех сторон. Почти как в ночном клубе у барной стойки.

– И что теперь? – говорю чересчур вызывающе, но эмоции сильнее меня. – Свяжете и запрете в номере люкс? Перед Чертовым выслуживаетесь, да? Может, тогда повяжем красный бант на моей груди?!

– Он не оценит, – устало замечает юрист.

Он откидывается на спинку кресла и закидывает ногу на ногу.

– Но я хочу ему угодить, тут ты права, – продолжает он. – Таким людям нужно угождать, если хочешь жить. Я уже сообщил ему, что ты жива. Его люди скоро появятся в городе.

– Я никуда не поеду с ними. – Я качаю головой, словно от его слов можно отмахнуться, а заодно очнуться от этого кошмарного сна. – Я пойду в полицию.

– Твое право. Хочешь, чтобы тебя привезли к нему на патрульной машине, – пожалуйста.

Юрист пожимает плечами.

За окном пролетает центральный проспект, который вскоре показывает дорогу к новому храму. Я бы сейчас не отказалась от помощи небес, но машина поворачивает и паркуется у самой пафосной гостиницы города.

– Приехали, – сообщает юрист.

Он наклоняется и дергает ручку. Дверца распахивается настежь, демонстрируя начищенный тротуар.

– Я не собираюсь связывать тебя. И бегать за тобой тоже, – произносит юрист со льдом. – Иди в этот долбаный отель сама. Номер оплачен на твое имя.

Он тянется к бумажнику и достает десяток оранжевых купюр.

– У них дорогой ресторан. – Он протягивает мне деньги. – Я устроил сцену в кафе, чтобы ты поняла, что сопротивляться бесполезно. Тебе никто не поможет.

Внутри всё бушует. Я завожусь, а он давит холодом. Чувствует свою силу и правоту в каждом произнесенном слове, и что самое ужасное, я тоже это понимаю. Мне далеко не двадцать, чтобы не понимать. Я не дура, и я была фиктивной женой Лаврова больше года. Я прошла школу больших денег и возможностей, которые они дают. Люди, как мой фиктивный муж, как Чертов, как этот юрист, живут в другой лиге и видят в простых людях лишь пешек.

– Не нарывайся, – заключает юрист. – Иди в номер и жди, когда постучит кто-то из людей Чертова.

– Может, он сам пожалует? – нервно усмехаюсь.

– Может. Он сейчас как раз в соседнем городе по делам.

Глава 2

Я захожу в отель, который раньше видела только с улицы. Классическое помпезное здание всем видом показывает, что жить здесь могут лишь избранные. Со стороны я могу казаться счастливицей: на мое имя заказан шикарный люкс, еще и денег дали на ресторан и спа. Один из охранников втиснул купюры в карман моего легкого пиджака. Я услышала, как треснула шелковая подкладка из-за его грубых пальцев, которые обожгли мое бедро. Он нагло облапал меня и довольно хмыкнул напоследок, оценив мою фигурку.

Противно.

Столько всего произошло за какие-то полчаса, что я плохо соображаю. Голова как в тумане, а в кровотоке уже бушует стрессовая доза адреналина.

– Вы без багажа? – вежливо спрашивает мужчина за стойкой регистрации.

Его рука готова взлететь в воздух, если я скажу, что багаж в машине и мне нужна помощь. Вместо этого я качаю головой.

– Без, – произношу хмуро.

– Нам уже позвонили, мы в курсе вашей ситуации, – понижая голос, сообщает мужчина. – Примите наши искренние соболезнования и не сомневайтесь: никто не потревожит ваш отдых. Ваш менеджер прислал нам текст. Мы знаем, что нужно говорить.

– Текст?

– Для прессы, если журналисты начнут искать вас.

Ах да.

Ещё одна монетка в копилку моих проблем. Фиктивный муж был богат, из-за чего моей персоной теперь интересуются опасные люди. Но также он был известен, не отказывая себе в громких делах и крикливых заявлениях для федеральных каналов. Пресса будет рада устроить из его гибели медийный карнавал, когда в студию можно пригласить родственников до седьмого колена, а заодно всех людей, с которыми он хоть раз пересекался в лифте.

Ох, а что будет, когда папарацци разнюхают, что в вертолете Лавров был с другой женщиной?! При живой-то супруге!

Черт.

Черт.

Черт.

Я уже вижу громкие заголовки и визжание ведущих ток-шоу, которым только дай покопаться в грязном белье. Моя жизнь на глазах превращается в театр абсурда с нотками триллера. Мне тридцать, у меня ипотека и своя небольшая кондитерская студия, но все это можно выкинуть на свалку.

Теперь я вдова Лаврова и точка.

И мне нужно как-то выжить в таком статусе.

Я поднимаюсь в люкс и прохожу к балкону, который смотрит на главную площадь города. Тот самый храм как на ладони. Я на грани того, чтобы помолиться, но это кажется кощунственным, когда ждёшь в гости Чертова.

– Заказать для вас обед в номер?

Чужой голос пугает меня. Я думала, сотрудник отеля уже ушёл, но он продолжает топтаться у входа.

– Я не голодна, спасибо.

– Хорошо, – он кивает, – меню и список всех наших услуг есть рядом с телефоном. Для связи с ресепшен достаточно набрать две единицы.

Я уже хочу, чтобы он ушел. А он как будто решил, что я вышла на балкон с трагическими намерениями и меня опасно оставлять одну.

– Ещё раз выражаю глубочайшие соболезнования. Ваш муж был достойным человеком…

– Вы его знали?

Сотрудник запинается, улавливая раздражение в моем голосе.

– Видел по телевизору, – он отвечает растерянно. – Очень яркий и умный человек… был.

– Он защищал преступников, вы в курсе? Спасал их от тюрьмы и получал за это огромные гонорары. Это была его специализация, он только этим и занимался.

Сотрудник откашливается.

– Я, пожалуй, пойду.

– Идите.

Я отворачиваюсь от него и до боли в пальцах сжимаю поручень балкона.

Яркий и умный человек.

Ненавижу!

Этот яркий человек оставил на моей щеке ссадину, когда я осмелилась отказать ему в первый раз. Он завёлся, как человек, который сто лет не слышал «нет», потом Лавров успокоился и перешёл на старые добрые угрозы. Но я запомнила, что для него поднять руку на женщину – пустяк.

Чертов такой же?

Да все они там такие!

Я отдам ему все, подпишу все бумаги, какие он захочет, только пусть исчезнет из моей жизни. Но я не понимаю, почему юрист сказал, что мне надо играть роль безутешной вдовы. Неужели не проще признаться, что я никто и готова отдать все деньги Лаврова?

Я возвращаюсь в номер и падаю на большую кровать с балдахином. Смотрится вызывающей безвкусицей. Я смотрю, как покачиваются бархатные кисточки над головой, и пытаюсь понять, как мне выбраться из капкана. Единственное, что я знаю точно, – это то, что он скоро захлопнется намертво.

Раздаётся трель моего сотового. На экране горит незнакомый контакт. Я совершенно упустила момент, как охрана юриста вытащила мой сотовый и успела похозяйничать в нем. Кто-то из них вбил в записную книжку номер и подписал его: «Брать! В любое время!»

А что, если не возьму?

Вынесут дверь с ноги?

Оставят ссадину на щеке?

С них станется.

– Да, – бросаю в динамик.

– Татьяна, вы одна в комнате?

– А кто это?

– Если не одна, найдите где уединиться. С вами хочет поговорить Чертов.

Я нервно сглатываю. К его звонку я не была готова. Мне хочется сбросить вызов, как это делают маленькие дети. Они прячутся от своих страхов под одеялом или в шкафу, свято веря, что этого достаточно для безопасности.

Я на автомате поднимаюсь на ноги и черчу строгую диагональ по паркету комнаты. Что он хочет от меня? И вот так сразу? Не прошло и часа, как в новостях объявили о трагедии, а он уже набирает мой номер.

– Татьяна, – деловой голос секретаря снова раздается в трубке. – Соединяю.

Слышится короткий щелчок, после которого обычно звучит мелодия ожидания, когда звонишь на горячую линию. Но тут соединение происходит молниеносно.

Всего секунда, и я слышу другой мужской голос в трубке.

И это точно он.

Я по первому слову понимаю, что это Чертов. У него низкий брутальный тембр с доминирующей оттяжкой. Он продавливает первым же звуком, буквально заставляет вслушиваться в каждую свою интонацию. Я на каком-то животном уровне понимаю, что его нельзя перебивать. Мне даже приходится качнуть головой, чтобы разогнать морок. Что за глупости? Нельзя цепенеть от одного голоса…

– Вы уже в номере?

Он обращается ко мне на “вы”, чем сбивает с толку.

– Мне скинули адрес отеля, – продолжает Чертов, не дожидаясь моего ответа. – Я завтра заеду к вам.

– Зачем?

– Зачем? – Кажется, он усмехается. – Хочу познакомиться. Лавров забыл представить нас, пора исправить ситуацию.

– Исправить ситуацию, – я повторяю его фразу, чтобы выиграть время и прийти в себя. – Вот почему мне сказали, что я должна сидеть в номере и ждать вас.

– А вы хотите уехать?

– Я хочу жить своей обычной жизнью.

– Разве это возможно? У вас муж погиб.

Я прикусываю язык. Он позвонил так быстро, что я не успела ничего решить. Сказать ему, что наш брак с Лавровым был фиктивным, или молчать? На кону моя судьба, а может, вовсе жизнь, тут нельзя ошибиться.

Я всхлипываю. Я не придумываю ничего лучше, как выдохнуть со слезами и замолчать. Пусть думает, что хочет. Я все равно пока не знаю, что говорить.

– Вы правда убиваетесь по нему? – в его баритоне зажигаются искры удивления. – Бросайте это, Татьяна, он не стоит ничьих слез.

– Я не понимаю, что теперь будет со мной…

– Ах вот в чем дело, – он издает неясный звук, и мне представляется, что он криво улыбается, а потом проводит ладонью по подбородку. – Тогда повод для слез есть.

– Вы мне угрожаете?

– Я пока не решил, – все тем же спокойным, даже вальяжным голосом продолжает Чертов. – Мне нужно посмотреть на вас.

– Я могу послать фотографии.

Он смеется. А я выдыхаю, убрав трубку от лица на мгновение. Мой язык когда-нибудь сведет меня в могилу. Я ничего не могу поделать с этим, я частенько сперва говорю, а только потом думаю.

– У меня есть ваши фотографии, – бросает Чертов, и я слышу на заднем плане шелест листов. – Вам идут облегающие платья. У вас крутая фигура для ваших лет.

Ну да, конечно. Я разменяла третий десяток, а для мужчин круга Чертова существуют только молоденькие сочные модели, которых не успел тронуть даже пластический хирург.

– Вы очень странно утешаете вдову, господин Чертов.

– Да, я не умею утешать.

Я слышу хлопок. Кажется, он закрыл папку и отбросил ее в сторону. И в этот момент я готова спорить на что угодно, что в этой папке лежит досье на мою скромную персону.

Чертов отключается. Он не прощается, не произносит ничего сверху, вместо этого я слышу лишь гудки в трубке.

Вот и поговорили.

Люкс вдруг становится теснее. Появляется стойкое ощущение, что стены придвинулись ближе и оставили мне меньше воздуха. Да что со мной?! Я услышала только его голос и уже теряю голову. Организм штормит, как при сильном стрессе, и никакие установки на спокойствие и только спокойствие не помогают.

Черт, а мне казалось, что Лавров страшен. Но по сравнению с Чертовым он теперь выглядит излишне настойчивым кавалером, и только. Вот от Чертова мороз идет по коже. Он не грубит, но в каждом его слове сквозит угроза. Его низкий глубокий голос пропитан темнотой и опасностью.

Насквозь.

До самых глубин.

– Так, прекрати накручивать, – шиплю на себя со злостью. – Надо решить, что делать до завтра.

На глаза попадается барная полка с миниатюрными бутылочками. Плохая подсказка. Тем более рядом стоит меню с ценами, а цены тут такие, что в трезвенники запишется любой алкоголик.

– Он приедет завтра, – мысленно напоминаю себе, чтобы начать думать конструктивно. – Надо хоть что-то узнать о нем. Или как-то подготовиться.

При личной встрече будет же хуже. Я уверена, что он умеет читать людей. Буквально вскрывать их своим взглядом хладнокровного убийцы.

Боже, я не думаю конструктивно, а продолжаю накручивать!

Я нахожу приветственный листок для гостя, ввожу пароль от вайфая в телефон и иду в новостную ленту. Новость о гибели Лаврова, естественно, на первых строчках. Жуткие фотографии покореженного вертолета и снимки из соцсетей выпрыгивают на меня, стоит немного полистать новости.

Меня передергивает от его улыбающегося лица. Кто-то может назвать Лаврова красавчиком, ему было сорок, и он отлично следил за собой, к тому же выбирал дорогие костюмы известных брендов. Но я знаю, что скрывала шелковая подкладка его пиджаков. А там пряталась дыра, как раз на том месте, где должно быть сердце.

Я пролистываю заголовки новостей один за другим.

“Очевидец трагедии сообщил, что вертолет резко накренился…”

“Следственный комитет готовится назвать основные версии крушения вертолета с известным адвокатом Лавровым…”

“Инструктор по летному делу заметил, что шансов не было…”

“На борту могла находиться другая женщина…”

Ох, вот и оно.

Уже начинается.

В сети есть даже наши общие снимки с Лавровым. Я помню, как его люди привезли меня на специальную фотосессию, чтобы за один день нащелкать целый альбом. Я перемерила сотню платьев и десяток украшений. А Лавров обнимал меня, как свою женщину, и лез целоваться. Он то и дело ругался с фотографом, который был так наивен, что ждал от меня искренней улыбки.

Некоторые фотографии вовсе делали на зеленом фоне, чтобы потом можно было подставить любой фон. Хоть Париж, хоть соседнюю улицу. Я еще тогда задалась вопросом, зачем столько ухищрений. Но Лавров как будто помешался на мне, причем именно на идее нашего официального брака. Почему-то ему была нужна именно я, и его не волновало, какими методами добиваться своего. Я стала бы его женой, даже если бы стала инвалидом после его “ухаживаний”.

Все-таки ужасно хочется выпить.

За последние месяцы я научилась не думать о нем. Мне пришлось носить его фамилию и хранить ненавистный штамп в паспорте, но все же у меня получилось поставить барьер. Пусть я Лаврова, но я живу своей жизнью. В своем любимом городе, занимаюсь своим делом и не лезу в московские дела фиктивного мужа.

Так было до сегодня.

– Да? – я отзываюсь, когда в дверь стучат.

– Татьяна, добрый день, – раздается голос из-за двери, которую я не открываю. – Я от юриста, мне нужно передать вам посылку.

– Господи, он что-то забыл? Еще угрозы?

– Я могу оставить ее под дверью, – находится парень.

– Оставьте.

Я прислоняюсь лбом к двери. Шумно выдыхаю и все же распахиваю проклятую дверь. Посыльного уже не видно, исчез как привидение, а вот обещанная посылка стоит прямо перед дверью. Прямоугольная коробка, в которую могла бы поместиться микроволновка, повязана красивым бантом.

Он ярко-красный и почему-то кажется мне насмешкой.

Хотят задобрить?

Или отвлекают внимание, а там внутри какая-нибудь гадость?

Я осторожно толкаю коробку носком туфли, сама не зная, что проверяю таким образом.

Ладно, к черту! Все равно же посмотрю, что там.

Я наклоняюсь и распускаю бант рывком.

Глава 3

Под крышкой оказываются мои вещи.

Я потерянно смотрю на то, что должно сейчас лежать в моей квартире, и не могу пошевелиться. Тут мой ноутбук, косметичка и баночки с кремами, которые просто-напросто сгребли с полки в моей ванной, две домашние майки и томик Чехова. Он лежал на прикроватной тумбочке. Больше для красоты, если честно.

Что еще?

Массажер для лица с той же полки в ванной и баночка газировки из холодильника.

Я закрываю дверь номера, затаскивая коробку внутрь. Я не последняя идиотка, чтобы засчитать неожиданную посылку за заботу. Плевать им на меня и на мою любовь засыпать в майке с голубой полоской. Это обычная демонстрация силы. Мне хотят показать, что в мою квартиру уже залезли, походили по комнатам в грубых ботинках и взяли всё, что захотели.

Ведь они командуют, а я слушаюсь. Я вообще ничем не могу распоряжаться: ни своей жизнью, ни собственностью, ни временем. Я тут, только чтобы внимать и кивать. И еще радоваться, когда мне привозят ноутбук с барского плеча.

Я отпихиваю его вместе с коробкой к стенке и решаю спуститься в ресторан. Нужно проветриться, пока не натворила глупостей со злости.

Я не сразу понимаю, почему лифт не едет. Оказывается, нужно приложить ключ от номера, чтобы он соизволил тебя довезти. В ресторане, к счастью, обходится без новшеств. Я спокойно делаю стандартный заказ из грибного крем-супа, салата Цезарь и тирамису и позволяю себе сбежать в дзен. В высокой кухне я не разбираюсь от слова совсем, поэтому беру то, что никогда не подводило. А потом битый час рассматриваю большой зал в классическом стиле и его посетителей. В ресторане просторнее и легче дышится, да и люди вокруг, которые напоминают, что не весь мир сошел с ума.

Я немного переписываюсь с подругой и двумя девочками, которые работают на меня в кондитерской. Ничего не пишу о своих неприятностях. Родственников у меня нет, а их грузить нет смысла. Да и они, слава богу, еще не видели новости.

– Ваш десерт, – с вежливой улыбкой произносит официант и ставит передо мной красивую тарелку. – Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Можно принести счет.

– Всё за счет заведения.

Он наклоняется, как будто я госпожа. Когда он уплывает с моего горизонта, я замечаю, что меня с интересом рассматривает парочка за соседним столиком. Парень с девушкой то и дело оборачиваются ко мне и о чем-то перешептываются. Она прикрывает рот ладонью, но я все равно слышу отголоски ее шепота. Самих слов не разобрать, но ее пораженное воодушевление чувствуется.

Вот ты какая – популярность.

Я учусь не обращать на нее внимания. Сижу в ресторане, убивая часы, и замечаю охрану ближе к вечеру. Все-таки ко мне приставили грозных ребят в черных пиджаках. Так что нет у меня выбора, я в любом случае останусь в отеле до тех пор, пока главный босс не пожалует собственной персоной.

– И какой он? – Я подхожу к охраннику, который стережет задние двери ресторана. – Да, я с тобой разговариваю. Какой Чертов в личном общении?

Мужчина с рассеченной старым шрамом бровью смотрит на меня, как на сумасшедшую. А я не понимаю, чего он ждал? Конечно, я начну чудить от скуки и страха. Я же вижу, как меняются цифры на электронных часах, и понимаю, что завтра всё ближе.

– Разговоры в инструкцию не входят? – произношу с разочарованием.

Я не двигаюсь с места, хотя вижу по грозному лицу охранника, что он очень сильно за то, чтобы я свалила. Но руки он держит при себе и, кажется, ждет, что ему скажут по наушнику внутренней связи.

– Не глупи, – наконец изрекает он.

– Я не делаю ничего плохого. Я, может, хочу поблагодарить за посылку.

– Не за что.

– Ты был в моей квартире?

Он усмехается. Глядит на меня сверху вниз, как на песчинку. Я и правда на его фоне смотрюсь несерьезно. Он, наверное, весит в два раза больше, а уж если он замахнется…

– Я вспомнила тебя. – Меня пробирает насквозь, когда его наглая усмешка достает из темного чулана памяти противное воспоминание. – Ты тогда приезжал… После того, как я попыталась отказать Лаврову. Ты и еще двое.

– Тише, крошка. Длинный язык приносит неприятности.

Крошка.

Это слово действует как и его усмешка.

Он так же называл меня, когда приехал объяснить, что Лаврова надо слушаться.

– Не называй меня так. Не смей, урод.

– Давай я отведу тебя в номер, ты что-то завелась.

Я отшатываюсь от него, как от прокаженного.

– Сама дойдешь? – спрашивает охранник, замечая, что мой запал выветрился. – Или все-таки проводить?

– Я не могу сидеть в номере, мне плохо в четырех стенах.

– Номер можно поменять.

– А тут есть номера больше? Президентский люкс?

– Я могу узнать. – Он ухмыляется, показывая, что будет добреньким до поры до времени.

Он придвигается рывком. Я не успеваю среагировать и вдруг оказываюсь под его прессом. Машинально запрокидываю голову и смотрю в его злые глаза, которые помню еще с прошлой встречи. Он тогда больше угрожал, но пару раз встряхнул меня, как куклу. Да с такой силой, что синяки с моих предплечий сходили месяц.

– Пользуйся моментом, крошка, – цедит он. – Сегодня приказ угождать тебе. Кто знает, что прикажут завтра.

Он пожимает плечами, выдыхая прямо мне в лицо. Я угадываю горькие нотки табака.

– Родий, – я вспоминаю его имя, которое залезло занозой в мою память.

– О, да ты злопамятная.

– Ты так доволен? Уверен, что завтра мне придется туго?

Это буквально сквозит в его взгляде. И мне вдруг хочется заручиться поддержкой Чертова, только чтобы натравить его на этого охранника. Глупость, конечно. Обычная фантазия, но я бы ликовала, если бы увидела поражение на лице Родия. Он наговорил мне столько грязных вещей в свое время, да и сейчас смотрит так, словно на мне нет одежды. Он подонок, это понятно после одного-единственного взгляда в его сторону.

– Пойдем, я все-таки провожу.

Он не дает опомниться, толчком разворачивает меня и сжимает плечи до болезненного предела. Выталкивает меня через двери черного входа, за которыми оказывается служебный коридор. Тут никого, и это плохо.

– Справа лифт для персонала, – подсказывает он, наклоняясь к моему уху.

Жест выходит интимным, и меня передергивает. Я отдаю все силы, чтобы затормозить и попытаться вывернуться, но вместо этого лишь царапаю каблуками паркет. Он слишком сильный, и он напоминает робота сейчас. Получил задание и выполняет его любой ценой.

– Прошлая наша беседа, я вижу, забылась, – кидает он холодным тоном, затаскивая меня в стальную кабинку лифта. – Имя мое помнишь, а уроки выживания забыла. Я же объяснял, как нужно себя вести, чтобы не нажить бед.

– Ты и есть беда. Даже хуже…

Я вырываюсь и забиваюсь в угол кабины.

– Нет, крошка, сейчас я всего лишь неприятный мужик. А вот бедой по твою душу я стану, если продолжишь испытывать мое терпение.

Я молча смотрю на него и пропитываюсь его логикой, как ядом. Он не верит, что я могу что-то значить в их мире, и относится ко мне как к мусору. Для таких, как он, значение имеет только сила. Деньги и влияние. Все то, что было у Лаврова.

Есть у Чертова.

– Мать твою, ты когда-то успела поцарапать меня. – Он присвистывает.

Поднимает ладонь и разглядывает свежую царапину. Я сама не заметила, когда успела поранить его. Смотрится пустяково, но он кривится так, словно я нанесла ему увечье.

– Потом сочтемся, – с явным подтекстом добавляет он. – Выглядишь как малышка, которая умеет залечивать мужские раны. За что-то же Лавров выбрал тебя.

Он опускает взгляд на вырез моей блузки.

Больше всего меня пугает его “потом”. Сердце выстукивает это слово по слогам снова и снова. Когда “потом”? Когда Чертов потеряет ко мне интерес и рядом со мной не останется охраны? И что он сделает? Снова приедет ко мне…

– Твой этаж.

Охранник указывает на створки, которые разъезжаются в стороны. Он не отходит, предлагая мне протиснуться мимо него.

– Президентский люкс не обещаю, но разузнаю, – с усмешкой добавляет он на прощание.

Глава 4

Утро следующего дня приходит хлопком двери.

Я резко распахиваю глаза, пытаясь понять, какой сейчас час. Потом сажусь в кровати, подпирая бархатную спинку и собирая одеяло воздушным облаком. Слава богу, я не стала раздеваться! Я вообще провела ночь, как плохой сторож. То отключалась, то просыпалась, то прислушивалась к вымышленным шорохам.

– Мне не нужно обслуживание, – произношу громко.

Пусть это будет уборщица. Или менеджер, который вернулся поговорить, каким чудесным человеком был мой погибший муж. Уж лучше он, чем люди юриста.

Но мне никто не отвечает. При этом я слышу шаги, теперь они отдаляются от меня. Уверенные и явно мужские, они направляются в другой конец президентского люкса. В отеле все-таки нашелся номер побольше, меня переселили в него вчера вечером.

– Да кто там?!

Я порывисто поднимаюсь с кровати. Едва не падаю обратно, запутавшись в одеяле, но каким-то чудом ловлю равновесие в последний момент. Спускаюсь на пол и оглядываюсь по сторонам. В руки просится предмет потяжелее, хотя разум сразу же выносит вердикт, что это глупая затея.

– …позвони Короткову, – из дальней комнаты приходит мужской голос. – Поставь его в известность. У меня нет времени с ним разговаривать.

Это же его голос?

Это же…

Сгусток напряжения бьет наотмашь по центру груди. Я чувствую, как он скручивается в тугой клубок из колючей проволоки и царапает меня изнутри с каждым вдохом. Теперь в руки просится другое. Просится перекреститься.

Я шагаю на цыпочках, приближаясь к двойным дверям. Они выводят к гостиной, а за ней располагается кабинет. Мне кажется, что звуки идут именно из него.

– Боже, Таня, только не глупи, – заклинаю саму себя. – Засунь свой импульсивный характер подальше.

Я обхватываю ручку одной двери и осторожно приоткрываю ее. Гостиная встречает нетронутым лоском. Я вчера провела в ней всего минуту, успела только вырубить телевизор, который включился автоматически, когда я вошла в номер. Я сразу ушла в спальню, зная, что мне понадобится долгая медитация, чтобы уснуть.

– Волгоград, – мужчина повышает голос, четко называя мой родной город, после чего следует хозяйская усмешка. – Хочешь подвезти мне сюда море? Не переоцениваешь свои силы?

Дверь в кабинет сделана со стеклянной вставкой. Так что я вижу его сквозь матовую дымку. Высокий крепкий силуэт. Широченный разворот плеч и черный костюм. Что еще? Он стоит около письменного стола, над которым слегка склонился. Видимо, бросил бумаги на столешницу и читает их одновременно с разговором по сотовому.

– Похороны устраиваем мы, – говорит он уже серьезным тоном. – И мне нужны копии всех бумажек следствия. Подсуети там своих, чтобы я не ждал.

Он вдруг разворачивается, как будто услышал мое дыхание. Я замираю, чувствуя тяжесть его взгляда даже через матовое стекло. Умом понимаю, что он видит меня так же схематично, как и я его, но все равно чувствую себя обнаженной. Как будто он может исследовать каждый уголок моего тела, проникнуть под кожу, а затем и вовсе в мысли.

– Я перезвоню, – хрипло бросает мужчина в трубку.

Я вижу, как его ладонь уходит от лица, перенаправляя телефон в карман пиджака. Затем он сдвигается с места. Направляется к двери, которая остается последней преградой между нашими телами.

Еще секунда, и я вижу его перед собой.

Преступника и жуткого человека, который намного влиятельнее моего погибшего фиктивного мужа. Я не смогла справиться с Лавровым, научившись лишь кивать ему, а тут другой уровень. Еще сложнее и опаснее.

Еще…

Дверь отъезжает в сторону, а вместе с ней уплывает моя фальшивая улыбка. Я всегда прячусь за ней, когда безумно нервничаю. Это особенность моего организма, с которой я не могу ничего поделать, я из тех людей, что реагируют смехом на кризисную ситуацию. Но тут я цепенею и сама не знаю, что сейчас изображено на моем лице.

Чертов же шагает в гостиную. Он переступает порог и неотрывно смотрит на меня, словно сверяет мою внешность с фотографиями из отчетов. Он-то в точности такой, как на снимке, который мне показал юрист. С Чертовым можно спокойно знакомиться на сайтах знакомств, не будет разочарований по поводу аватарки, которой уже десять лет и которая не имеет ничего общего с реальной внешностью кавалера.

На Чертове шелковая темно-синяя рубашка, которая играет блеском при каждом его движении. Брюки же черные, как и начищенные ботинки. На правом запястье видно массивный хронометр, не уступающий по брутальности кастету. Вся ладонь забита черной татуировкой с яркими алыми вставками, которые уходят под манжет рубашки. Мне почему-то кажется, что у него забита вся рука, но я боюсь рассматривать рисунок.

Я стараюсь смотреть куда-то поверх его плеча или на верхние пуговицы рубашки, которые небрежно расстегнуты. До его лица я вовсе не добираюсь, один раз мазнула взглядом по резким чертам, и хватит.

Мне правда страшно. Впервые в жизни так жутко.

– Доброе утро, – бросает он.

Я не понимаю, нормальный у него тон или с издевкой. Поэтому лишь киваю и сжимаю ладони в кулаки, когда он начинает приближаться.

– В этом номере можно заблудиться, – продолжает Чертов, делая шаг за шагом в моем направлении. – Любите простор, Татьяна?

У меня длинный список того, что я люблю. Но в него точно не входят незнакомцы с холодными глазами. Особенно те, которые приходят без стука.

– Номер выбрали ваши люди, – отвечаю и по-прежнему избегаю пересечения наших взглядов.

– В отеле нет моих людей. – Чертов подходит на расстояние вытянутой руки. – Пока что.

– Значит, это люди юриста.

– Они грубят вам? – он делает паузу, но я успеваю сделать лишь вдох. – Вы поежились, когда заговорили о них.

Я ощущаю его внимательный взгляд, который изучает меня. А мне на ум приходит лишь трусливое бегство. Я опускаю голову, изучая свои носки спортивного бренда.

– Боюсь, у нас разное представление о грубости.

Я не тороплюсь выкладывать ему свои жалобы. Я пока что даже близко не понимаю, в какой роли он приехал ко мне. Как близкий друг Лаврова и человек, который хочет позаботиться о его вдове? Или как враг Лаврова, который готовится вонзить когти в его наследство?

Чертов молчит. Он никак не реагирует на мой уклончивый ответ некоторое время. А потом надвигается скалой, примешивая к воздуху насыщенные ноты своего одеколона.

– Где вы поранились?

– Что?

Вместо ответа он подхватывает мою ладонь и ведет ее наверх, пока я пытаюсь справиться с мыслью, что он дотрагивается до меня. Он делает это предельно осторожно, но я чувствую, что его деликатность может смениться штормом грубости в любой момент. Его длинные пальцы с резко очерченными костяшками обжигают и в то же время показывают, что умеют обращаться с женским телом.

– Вот здесь, – подсказывает Чертов, разворачивая мою руку.

Я замечаю свежую ссадину. Ох! Я упустила из виду, что вчерашние стычки с охраной оставили следы на моем теле. Хотя возможностей была масса: меня грубо хватали в кафе, зажимали охранниками в машине со всех сторон, а потом Родий тащил меня в лифт. Неудивительно, что на мне остались раны, моей коже достаточно малейшего соприкосновения, чтобы запомнить “обидчика”.

– И вот здесь, – добавляет Чертов с хрипотцой.

Он вдруг уходит вниз, опускаясь передо мной на колени. Я судорожно выдыхаю. К этому я точно не была готова… Я смотрю на Чертова сверху вниз и вижу, как он подводит ладонь к моей голени. Я машинально отступаю назад, пытаясь избежать его прикосновения, но он не оставляет мне ни одного шанса.

Чертов выбрасывает вторую руку, стоит мне только двинуться, проталкивает ее между моих ног и обхватывает мое бедро с задней стороны. Я оказываюсь в капкане. Пусть и с бархатной подкладкой. Чертов по-прежнему касается так, словно держит визитку джентльмена в нагрудном кармане, но мне все равно не по себе. Я ощущаю, как его сильные пальцы продавливают кожу и по-хозяйски исследуют мои изгибы.

– У тебя синяки, – говорит Чертов, разглядывая мои ноги.

– Мы уже перешли на «ты»?

– Я не разговариваю на “вы” с женщинами, которых трогал ниже живота.

Он усмехается.

– А если выше? – бросаю и тут же проклинаю себя, что вообще участвую в этом разговоре.

– Там есть варианты.

Чертов поднимает зеленые глаза на мое лицо. Не знаю, как ему это удается, но я чувствую себя под ним даже сейчас. Словно это я упала на колени и пытаюсь дотянуться хотя бы до его плеча, чтобы он расслышал мои слова.

– Кто это сделал? – Чертов спрашивает ледяным тоном, показывая, что время для шуток закончилось.

Я машинально отступаю назад, чувствуя, как его пальцы наливаются злой силой. Но он их неожиданно разжимает. Отпускает.

– Когда я спрашиваю, надо отвечать, – добавляет Чертов.

– Я помню по имени только одного. Родий, – признаюсь на выдохе. – Он силой забрал меня из ресторана, когда решил, что я собираюсь закатить истерику.

– А ты не собиралась?

– Не знаю. – Я закрываю лицо ладонями, пытаясь перевести дух. – Я уже ничего не знаю…

– Ты его любила?

– Кого?

На его жестких губах зажигается опасная улыбка. Чертов поднимается и вновь придавливает меня высотой своего роста.

– Ты сам сказал, что мой муж не достоин ничьих слез.

Эта фраза стоит мне олимпийских усилий. Мне не по себе обращаться к нему на “ты”, но и выкать глупо. Так только подчеркивать, что он хозяин положения, а я зависима от чужих решений. Нет, так не пойдет. Нужно взять себя в руки и перестать мямлить.

Я заставляю себя выдохнуть полной грудью. Моя психика постепенно привыкает к близости Чертова. Смиряется с тем фактом, что нам находиться в одной комнате столько, сколько он захочет, и перестает подавать сигналы бедствия каждую секунду.

Я смелею настолько, что запрокидываю голову. Смотрю на его лицо, не прячась, и мысленно считаю секунды. Да, надо просто привыкнуть к нему. Он умеет держать себя в руках, это уже хорошо. Он не грубит, хотя и ведет себя странно. Я бы не назвала его эксцентричным, скорее свободным. Он делает, что хочет и когда хочет.

– Тем более Лавров был в вертолете не один, – добавляю. – Он был с другой девушкой.

– Некоторые каналы до сих пор хоронят тебя.

– Пусть, мне плевать. У меня нет… не осталось родных, которые переживали бы за меня.

– Уверена? – За его усмешкой как будто таится тайна, которую мне не под силу разгадать. – Нужно сделать заявление для прессы. Тебе напишут правильный текст, будешь выглядеть убитой горем вдовой.

Он спрашивает одними глазами: “Хочешь?” Чертов окончательно запутывает меня. Он готов помочь? Но что он потом попросит взамен?

– Для чего мне так выглядеть? – спрашиваю Чертова.

– Чтобы все отстали. Заплаканная вдова – это скучно, к тебе быстро потеряют интерес.

– И тогда со мной можно будет делать что хочешь? – я произношу то, что стоило бы оставить при себе. – Телевизионные камеры отвернутся, скандальный сюжет с авиакатастрофой, в которой погиб известный адвокат с любовницей, забудется, и тогда я останусь один на один с “друзьями” Лаврова.

– Я думал, ты только красивая. А ты еще и умная.

– Так что тебе нужно? Наследство Лаврова?

Чертов наклоняет голову набок. Он молчит, а я не решаюсь его подгонять. Он умеет доставать сумрачным взглядом до сердца. Я знаю его всего пару мгновений, а уже чувствую его настроение. Моменты, когда он потерпит споры, а когда надо заткнуться.

– Наследство. – Он кивает. – Если хочешь, называй это так.

– Я должна что-то переписать на тебя? Дома, бизнесы? Что? Лавров не посвящал меня в подробности, я сама не знаю, что мне досталось.

– Я имею в виду другое наследство Лаврова. Самое ценное.

– И какое?

Я встряхиваю ладонью в сердцах. Мой импульсивный характер просится наружу, я и так прятала его слишком долго. Но на Чертова это не производит никакого впечатления, как и то, что я жду ответа.

– Пресс-конференция пройдет в отеле. – Он достает из кармана сотовый, переключаясь на другую тему. – Есть около часа, чтобы подготовиться.

Он шагает к двери и рукой показывает, что мне тоже пора идти.

– Дамы вперед, – бросает он с насквозь фальшивой воспитанной улыбкой. – Не бойся, я буду рядом.

– Тоже выступишь перед камерами?

– Подам платок вдове, если будет нужно.

Он уже откровенно забавляется. В эту секунду я уверена, что он знает, что наш брак с Лавровым был фиктивным. Или же он совершенно лишен человеческого сочувствия и подшучивает над моим горем.

– Тебе нужна защита от серьезных людей, Татьяна, – добавляет он. – Я готов дать ее, если ты будешь хорошей девочкой. Прочти эту чертову бумажку перед камерой и пусти горькую слезу для убедительности.

Он выдыхает мне в лицо, впервые обдавая угрозой. Я вдруг чувствую, что те мгновения, когда он говорил мягким тоном, а его пальцы деликатно касались моей кожи, надо ценить. Это исключение из правил. Обычно он жесткий… или вовсе жестокий. Я просто-напросто застала его в хорошем расположении духа, вот он и проявил чудеса терпения.

– У меня чувство, как будто начинается война и мне надо срочно выбрать лагерь. – Я опускаю глаза и решаю, как и прежде, смотреть над плечом Чертова. – А еще я чувствую себя трофеем. Я почему-то стала сразу всем нужна.

Глава 5

Листок с заявлением лежит передо мной. Видно, что его составлял профессионал. Все формулировки отшлифованы, но в то же время язык простой и живой. Его легко запомнить.

– Запомнили? – спрашивает мужчина в коричневом пиджаке.

Чертов привел меня на первый этаж, где находится конференц-зал. Хотя сейчас он больше напоминает штаб-квартиру президентской гонки. Уже выбрали точку для съемки, поставили длинный стол и отметили карточкой мое место. А телевизионные камеры уже стоят на черных штативах.

– Чужих не будет, – бросает мужчина, который исполняет роль пресс-секретаря или что-то в этом роде. – Будут только прикормленные журналисты, так что никаких каверзных вопросов не последует. Вас спокойно выслушают и не попросят никаких разъяснений.

Кто бы мне разъяснил, во что я все-таки вляпалась.

Я снова смотрю на текст, который, к счастью, занимает всего три абзаца.

– Будет прямой эфир?

– Нет, – мужчина качает головой, – запись.

Отлично. Чертов подстраховался на случай моего фокуса или обычной истерики. Если я скажу что-то не то, то это беспощадно вырежут, а прикормленные журналисты сделают вид, что ничего не слышали.

– Как вас зовут, напомните. – Я с виноватой улыбкой смотрю на мужчину. – Я редко запоминаю новые имена с первого раза.

– Алексей.

Он выглядит ужасно интеллигентно. Это странно, если держать в голове, что он работает на Чертова. Хотя, с другой стороны, фасад всегда выглядит красиво и прилично. А какие грязные дела творятся в подвале, знают только посвященные. Я зачем-то раскручиваю эту мысль и понимаю, что пока что любуюсь на парадный фасад. Сижу в отличном отеле, где на столике стоит бокал с дорогим французским шампанским, а в воздухе пахнет ароматизатором с нотками корицы, и жду, когда начнется интервью.

В таком месте легко почувствовать себя в обманчивой безопасности. Чертов ушел, забрав с собой всю охрану. Так что в поле моего зрения остались только нормальные люди. Визажист, которая наложила легкий макияж на мое лицо и заодно подсказала, как лучше держать руки в кадре. Еще в комнате кружатся трое помощников. Они передвигают аппаратуру и решают, кто из прессы какое место займет. И, наконец, Алексей, который выглядит как педагог по вокалу.

– Давайте проверим. – Ко мне подходит новая девушка. – Мне кажется, должен подойти.

Она протягивает мне бирюзовый пиджак.

– Низ видно не будет, можно не переживать, – добавляет она деловым тоном. – А ваша блузка красивая, можно оставить.

Она помогает мне нырнуть в пиджак.

– Ой, бирка! – спохватывается она, когда та становится колом над воротником. – Минутку.

Она ловко справляется с ней голыми руками. Потом делает шаг назад, пятясь, и окидывает меня оценивающим взглядом.

– Цвет ваш, идеально, – она рассуждает вслух. – Но чуть великоват.

– Да, если немного.

– У меня есть зажим. – Девушка проводит ладонью по запаху собственного пиджака, и там у нее оказывается целая сокровищница.

Я замечаю и булавки, и зажимы, которые похожи на парикмахерские, и разноцветные ленты. Множество мелочей, которые прикреплены к внутренней подкладке ее пиджака.

– Соберем немного на спине. Позволите?

Она приподнимает ладонь с пластиковой прищепкой.

– Хорошо. – Я пожимаю плечами.

Мне, если честно, все равно. Я пока что вижу только видимость выбора. У меня постоянно что-то спрашивают, уточняют, а по итогу все равно всё будет так, как решил Чертов. Он первым приехал по мою душу и уже сказал, что желающих перехватить меня много. Я верю ему, потому что ко мне уже приезжал юрист и по его спешке можно сделать выводы. Но я не хочу представлять, как выглядят другие претенденты. Чертов хотя бы разговаривает на человеческом языке, а не на блатной фене, и при определенной сноровке в нем можно разглядеть респектабельного бизнесмена.

Хотя я заметила, как топорщится его пиджак. Он накинул его в соседней комнате и прошел через конференц-зал, оставив меня с Алексеем. Он явно ходит с оружием в наплечной кобуре. Даже в обычной жизни, даже в отеле, куда уже приехала его гвардия бодигардов. Правда, он зашел в мой номер в одной рубашке и без огнестрельных аксессуаров, что немного сбивает с толку.

Не захотел пугать девушку?

В этом брутальном самце из полукриминального мира действительно есть что-то от джентльмена?

– Отлично. – Девушка довольно кивает, обходя меня по кругу. – Пойдемте за стол, проверим последние мелочи.

– Листок с текстом можно взять?

– Конечно, – отзывается Алексей. – Можете даже читать с него, это тоже будет смотреться естественно. У вас же горе, мысли могут путаться… Делайте, как вам удобно.

Он смотрит на наручные часы.

– Я начну запускать прессу, съемка через пятнадцать минут. Лучше не тянуть, а то вы перегорите.

– А ваш босс подойдет? Господин Чертов?

– Да, он будет говорить после вас. Насчет официальной части, похороны и следствие. Его компания берет это под свой контроль.

«Прям как меня», – добавляю мысленно.

Я иду за девушкой-стилистом, которая указывает мне на стул по центру.

– Нужно еще запудрить! – восклицает она, подзывая визажиста. – Вы раскраснелись.

– Я все же нервничаю, – признаюсь.

– Глупости, тут нет ничего сложного.

– И опасного. – Я усмехаюсь и нервным жестом двигаю листок поближе.

Сейчас и правда не стоит нервничать. При большом скоплении народа, да и в центре города, не случится ничего плохого. Ведь это фасад. А вот что будет потом… Мне бы только не оказаться в подвале, где творятся грязные дела.

Рядом садится Артем. Он поправляет визитку с моим именем, а потом кивает кому-то из прессы. Я же одергиваю рукава пиджака и только сейчас понимаю, что мне следовало бы надеть черный костюм, а не бирюзовый. Боже! Пока что из меня получается ужасная вдова, прокол за проколом! Я бросаю красноречивый взгляд на девушку, которая занималась моей одеждой.

– Что-то не так? – она тут же подскакивает ко мне с вопросом.

– Я же в трауре, – шепчу ей. – Я должна быть в черном.

– Он достаточно темный.

– Бирюзовый?

– Аспидно-серый, если говорить точно. – Она проводит пальцами по моему рукаву, приглаживая ткань. – И потом босс сказал, никакого черного.

Я не успеваю задать следующий вопрос. Артем прогоняет ее взмахом ладони и тут же берет слово. Он заводит официальную речь со скорбным видом, чтобы сообщить известные на данный момент факты и подвести к моему выступлению.

– …пока что неизвестно, что послужило причиной катастрофы, – голос Артема звучит обстоятельно и авторитетно. – Мы, как и все остальные, ждем заявлений от следствия. Мы открыты для сотрудничества с представителями власти, но остальных просим уважать частную жизнь. Мы требуем тишины. Случилась ужасная трагедия, и семья Лавровых не будет устраивать из нее спектакль на всю страну. Никаких интервью и публичных выступлений. Татьяна согласилась выступить перед камерами только сегодня.

Он поворачивается ко мне и заботливо придвигает микрофон. Я замечаю, как меняются жесты Артема. Вот кто здесь прирожденный актер! Он так смотрит на меня, что я сама верю, что я в глубоком трауре и держусь из последних сил.

– Да, спасибо, – я на секунду останавливаюсь, приводя мысли в порядок, и Артем тут же подает мне стакан воды.

В каком же циничном и фальшивом мире мы живем. Он только что сказал, что мы не будем устраивать из трагедии спектакль, а между тем мы все играем свои роли. Мне на лицо даже грим успели наложить.

– Я пока что не осознала и могу говорить сумбурно, – я произношу первый абзац текста, который успела выучить. – Я только хочу сказать, что я благодарна за помощь и участие. За все слова поддержки, цветы… Так случилось, что я сейчас в Волгограде, но мне передают все послания, которые приходят в наш дом в Москве. Особенно я хочу поблагодарить Александра Чертова. Он оказался рядом в трудную минуту и взял на себя все официальные вопросы.

Я отпиваю из предложенного бокала.

– Я никогда не была медийной личностью, и так и останется. В нашей семье перед камерами выступал Алексей. Мой муж был очень известен и уважаем, и я очень надеюсь, что погоня за рейтингами не испортит память о нем.

Артем до боли сжимает мою ладонь. Я непроизвольно останавливаюсь, и выходит так, словно я беру передышку из-за нахлынувших эмоций.

– Татьяне сложно говорить, – отзывается Артем и кладет ладонь на мое плечо. – Мы можем отменить вопросы из зала, если вам трудно.

Говорит он мне, но довольно отчетливо, чтобы его слова уловили микрофоны.

– Да, конечно. – Он кивает, хотя я не успеваю ничего сказать. – Я тогда предлагаю перенаправить оставшиеся вопросы господину Чертову. Минутку.

Он приподнимается из-за стола и утягивает меня за плечи следом. Он почти что обнимает меня, как будто я едва держусь на ногах и не сделаю и шага без его помощи. Вот от этого становится тошно. Мне казалось, что ужасно быть фиктивной женой, но быть фиктивной вдовой – еще хуже.

– А как же погибшая девушка? – раздается из зала. – Татьяна, вы знали ее? Есть предположения, кто мог находиться рядом с вашим мужем?

– Это по плану, не реагируйте, – бросает мне на ухо Артем, наклоняясь ко мне. – Эти вопросы висят в воздухе. Будет странно, если они не прозвучат.

Он не останавливается и спешно выводит меня в другую комнату. Мелькает табличка “служебное помещение”, и я успеваю услышать низкий голос Чертова из конференц-зала прежде, чем дверь захлопывается.

– Вы молодец, – хвалит меня Артем, переводя дух. – Выглядели потерянно. Стоило добавить слез в голос, вообще бы было отлично.

– О чем будет говорить Чертов?

– Без понятия, – он усмехается, – ему текстов никто не пишет. И да, кстати, вам нужно подписать некоторые бумаги.

– О чем речь?

– Вы сейчас сказали на камеру, что Чертов занимается всеми делами. Нужно всего лишь это документально закрепить. Мой босс станет вашим официальным представителем.

– Опекуном? – Я усмехаюсь, чувствуя, как захлопывается ловушка.

– Ну нет, – Артем тянет с улыбкой, – для этого с вами должно случиться что-то страшное. Инвалидность или умственная несостоятельность. Тогда да, он будет распоряжаться вашей судьбой как опекун.

Глава 6

Я отбрасываю ручку прочь. Она катится по столу и вскоре падает на пол. Артем кидает на меня непонимающий взгляд, словно его довод насчет “инвалидности и умственной несостоятельности” должен был убедить меня, а не испугать.

– Как знаете, – произносит он, пожимая плечами. – Время есть, все равно подпишете.

Он забирает листки и засовывает их обратно в кожаную папку. Смотрит на меня с легким разочарованием, но молчит.

– Машину уже подогнали, – добавляет он после нашей зрительной перестрелки. – Можем поехать сейчас, а можете покапризничать и дождаться босса. Поедете с ним.

– Варианты остаться здесь или вернуться домой не рассматриваются?

– Мне о таких вариантах ничего не говорили. Да и что вам делать дома? На вашей улице уже больше журналистов, чем в Останкино. Все слетелись на горяченькое…

В дверь стучат, не давая помощнику договорить. Он отзывается, и в комнату заглядывает мужчина боксерской внешности.

– Охрану всю поменяли, – сообщает он Артему. – В отеле остались только наши люди.

– Отлично, я передам боссу.

– А насчет того… – Мужчина задумывается на мгновение. – Родий. Мы его в подсобке закрыли, ждем дальнейших указаний.

– Хорошо. Пока свободен.

Мужчина уходит, а Артем что-то помечает в своем сотовом.

– Зачем его закрыли в подсобке?

– Что? – Артем поднимает на меня рассеянный взгляд.

– Родий, – подсказываю ему. – У меня отличный слух, и я услышала имя, которое до этого назвала Чертову.

– А, вот в чем дело. Вы пожаловались на него?

– Вроде того.

– Я слышал, ему выбили плечо, когда задерживали. Он буйный и горластый. А в подсобке под рестораном толстые стены, отличная шумоизоляция.

Он говорит о насилии тем же спокойным голосом, которым только что общался с прессой. И выглядит он скучающим, как будто ничего примечательного не описывает. Обычный рутинный день. Подумаешь, выбили плечо какому-то мужику и заперли его в подвале.

– Что с ним будет дальше, я не знаю, – подытоживает Артем. – Можно вопрос?

– Какой?

– Он реально накосячил? Этот Родий… Или глупость какая?

Я не спешу отвечать, на что Артем усмехается и приподнимает ладони.

– Мне все равно, если честно. Но могу посоветовать на будущее: лишний раз на человека черную метку не бросайте. Вы всего слово скажете, а его из-за этого и покалечить могут.

Он впивается в меня острым взглядом.

– И убить, – добавляет он тише. – Тут вторых шансов не дают и привыкли действовать жестко. Вы освоитесь со временем, а пока просто чуть больше осторожности.

Он кивает мне.

– Может, мне нужна стажировка в вашем мире? Или хотя бы инструкция?

– Господин Чертов выдаст, если посчитает нужным, – Артем добавляет прохлады в голос.

Кажется, я вновь разочаровываю его. На его взгляд, я должна благодарно хлопать ресницами и ловить каждый его совет, как истину, а я вместо этого язвлю.

– Так что, едем? – спрашивает он. – Или будете ждать босса?

– А что вы посоветуете?

Артем кривится, улавливая сарказм в моем тоне.

– Это нормальная реакция, Татьяна. – Он вновь кивает и закидывает сотовый в нагрудный карман. – Вам нужно время, чтобы понять, куда вы попали. Только держите в голове, что вам повезло, что вы попали именно к Чертову. У него пунктик насчет женщин.

– Что это значит?

– Это значит, что будь вы мужиком, вы бы уже эти бумаги собственной кровью подписали.

Артем постукивает костяшкой указательного пальца по столику, после чего резко разворачивается и направляется к двери.

– Но он все равно добивается своего? – бросаю ему в спину. – И плевать на пол?

– Да, с вами будут работать мягче до поры до времени…

Он оборачивается, смотря на меня через плечо.

– Кстати, я здесь именно по этой причине. Согласитесь, Татьяна, я не выгляжу как костолом. – Он поправляет стильную оправу профессорских очков. – Я самый приятный человек из окружения Чертова. А вы упрямитесь и не хотите ехать со мной.

Я шумно выдыхаю и чувствую, как его манера общения все же действует на меня. Если рассудить трезво, я ведь в любом случае поеду туда, куда они захотят. Так зачем мне напрашиваться в одну машину с Чертовым? Чтобы оказаться под прицелом его вопросов о Лаврове, на которые я не знаю ответов? Чтобы лишний раз пройтись по тонкому льду? А Артем действительно выглядит приятно. От него не исходит волн опасности, и он напоминает прилежного секретаря, который знает предпочтения босса лучше него самого.

– Вы, кстати, еще не завтракали, – замечает Артем. – Я закажу что-нибудь из ресторана в машину? Что вы любите?

Я прикрываю глаза, показывая, что он уж слишком старается. Хотя я голодна, тут он прав. Стресс после записи схлынул, и аппетит вернулся ко мне.

– Что угодно, кроме морепродуктов, – отвечаю ему.

Я переступаю через порог, пока Артем галантно придерживает дверь, и встречаюсь глазами с еще одним охранником. Мужчина с серебристыми висками отводит глаза, а рукой тянется к кнопке вызова лифта.

– Машина ждет на подземной парковке, – сообщает Артем, попутно делая заказ через переписку в чате. – Туда никого не пускают еще со вчерашнего вечера, так что можно не переживать. И сразу предупрежу: машин будет много. В сопровождении шесть внедорожников охраны…

– Ох! С президентом меньше ездят.

– Береженого бог бережет.

Артем первым выходит из лифта, когда мы спускаемся на минусовой этаж. Он бросает недовольный взгляд на наручные часы, а я разглядываю безликий коридор. Уже тут чувствуется, что кольцо охраны будет душным и бронированным. Люди юриста кажутся дилетантами на фоне бойцов Чертова. Высокие, спортивные, с непроницаемыми лицами… Им не нужны нашивки подразделений быстрого реагирования, чтобы внушать страх. И их так много! Стоит посмотреть в сторону парковки, как от широких спин начинает рябить в глазах.

– Заказ из ресторана уже несут, – сообщает Артем, а потом обращается к охраннику: – Подгоняй тачку.

Артем идет вслед за ним, чтобы показать мне дорогу. А я делаю шаг, еще один и вдруг чувствую, как невидимая преграда закрывает путь. Я оборачиваюсь, всматриваясь в длинный коридор, который уходит в другую сторону от парковки.

Где-то там, наверное, и находится та самая подсобка.

Куда-то сюда притащили Родия, на которого я указала Чертову.

В голове всплывают недавние вопросы Артема. “Он реально накосячил? Или глупость какая?”

– Что-то не так? – голос Артема возвращает меня в реальность.

Я поворачиваюсь к нему, пытаясь собраться с мыслями. В коридоре стоит сильное эхо, каждый шаг охраны отдается гулом. Как будто маятник отмеряет секунды… Я снова оглядываюсь в другой конец коридора и сама не понимаю, чего добиваюсь. Наверное, Артем прав и мне надо привыкнуть. Но пока что получается едва. Никогда не считала себя мягкотелой или принимающей всё близко к сердцу, но сейчас мне не по себе.

Хотя к черту же!

Заслужил!

Родий куражился, когда чувствовал мою беззащитность. Я верю в каждую грязную угрозу, которая слетела с его тонких губ. Он точно не переживал на мой счет, наоборот, он собирался использовать меня для своего удовольствия, как только появилась бы возможность.

– Ничего. – Качаю головой и шагаю к Артему.

– Вот и славно. – Он бросает на меня красноречивый взгляд.

Становится ясно, что он уловил мои метания. Он вообще очень наблюдательный, впрочем, это необходимо для его работы. Не удивлюсь, если к концу дня он должен составить краткий отчет из особенностей моего характера и привычек для Чертова. Этакая подсказка для босса, который рано или поздно вновь появится передо мной.

– Да, сюда. – Артем кивает и раскрывает передо мной дверцу огромного черного внедорожника.

Он высокий, и забраться в него можно только с помощью стальной подножки. Хотя стоит он как самолет, так что и трап можно было подогнать. Внутри тоже напоминает частный борт. Я видела в интернете фотки люксовых самолетов, которые поднимают в воздух неприлично богатых людей.

У моего фиктивного мужа был такой, а еще два вертолета американского производства. У меня отличная память, а юрист Лаврова иногда присылал мне документы на подпись. Как его законная супруга, я должна была расписываться в официальных бумагах, среди которых я заметила перечень собственности Лаврова. Список показался мне бесконечным, и я запомнила лишь самолет с вертолетами и несколько участков под Москвой. Алексей увлекался полетами, чем хвастался почти в каждом интервью. У него была лицензия на пилотирование, и он никого не пускал за штурвал.

– Завтрак.

Артем выдвигает столик из двери и ставит рядом со мной ресторанный бокс. Следом он проделывает еще одну манипуляцию – разворачивает специальный держатель и опускает в него картонный стаканчик, густо пахнущий кофе.

– В этой машине для всего есть отверстие? – усмехаюсь, хотя трудно отрицать, что это безумно комфортно.

В салоне так просторно, что можно не просто вытянуть ноги, а лечь со всеми удобствами.

– Да, – Артем невозмутимо отвечает на мой вопрос. – Они именные и поставляются по личному заказу. Если появятся новые пожелания, можно связаться с заводом, и там придумают, что можно сделать.

Я открываю коробку и вижу две порции. Сырники с джемом и тортилья с овощами.

– А вы ели?

– Что? – Артем выглядит как зависший старенький компьютер, словно его операционная система не умеет обрабатывать подобные запросы.

– Тут два блюда. Сырники и тортилья. Что вы будете?

Я перекладываю в крышку вторую порцию, пока Артем вспоминает, как говорить. Дикость, если подумать. Меня выбила из равновесия жесткая история с Родием, а Артема – обычный человеческий вопрос. У него как будто перевернуты полюса, ужасные вещи его не трогают, а вот простые вопросы вызывают сбой в черепной коробке.

– Долго молчите, – выдыхаю и следом протягиваю Артему тортилью. – Я уже выбрала за вас.

Я откидываюсь на кожаную спинку и приступаю к завтраку. Мне даже удается провалиться в свои мысли, поймав почти что умиротворенное настроение. Я только чувствую мягкий ход машины, приятный аромат нового салона и старания шеф-повара, который даже из простейшего рецепта выжал максимум.

– У меня тут квартира. – Я просыпаюсь, реагируя на знакомый квартал.

Он пролетает за секунду. Раз – и уже позади, а кортеж следует дальше.

– Мы вообще останемся в городе?

– Нет, – Артем качает головой, – нам ехать около четырех часов. Лавров зарегистрировал банковскую ячейку на ваше имя в соседнем городе, вам нужно открыть ее. А дальше…

Артем листает расписание в своем сотовом.

– А дальше будет решать босс. Господин Чертов как раз вернется. Всю следующую неделю вы проведете вместе.

Глава 7

Небольшое банковское отделение встречает стеклянной дверью. Артем нажимает кнопку, после чего следует щелчок. Помощник входит первым и придерживает дверь. Я переступаю порог и слышу, как за спиной гремят тяжелые шаги охранников. Мне теперь везде ходить под конвоем? Даже три шага от машины в сторону банка требуют вооруженного сопровождения?

– Добрый день. – Девушка с бейджиком расплывается в улыбке, как велит ей должностная инструкция, но тут же вспоминает, что перед ней вдова, и поспешно мрачнеет. – Татьяна Игоревна, примите наши искренние соболезнования…

– Давайте к делу, – Артем берет беседу с ней на себя.

Он выступает вперед и заводит официальный разговор, в котором я понимаю только половину слов. Подслушивать смысла нет, так что я оглядываюсь по сторонам. Я никогда здесь не была, даже в этом городе не гостила, но тут, оказывается, есть банковская ячейка на мое имя.

В офисе никого нет, кроме служащих. Сразу видно, что это не обычное отделение, а специальный офис для важных клиентов. Всего пара кабинетов, общая зона с мягкими диванами и стеклянная перегородка, за которой находится касса и еще одна дверь. Она привлекает мое внимание стальным замком, который выглядит вызывающе надежным.

– К сожалению, это нарушает наши правила, – до меня доносится спотыкающийся голос девушки с бейджиком, она едва переводит дух и старается звучать тише и мягче, несмотря на отказ. – Здесь повсюду камеры, я не могу отступать от них… Только если Татьяна Игоревна разрешит.

– Что должна разрешить Татьяна Игоревна? – я обращаю внимание на себя. – Эм?

– Мне стоит войти вместе с вами. – Артем указывает ладонью на ту самую дверь со стальным замком. – Вы же не против?

Он пытает меня тяжелым взглядом. Мне явно следует сказать: “Конечно, не против”, но, с другой стороны, мне тоже интересно, что находится в банковской ячейке. А я сильно сомневаюсь, что Артем покажет мне хоть что-то. Он сейчас получит от меня разрешительный кивок, потом пожмет руку банковскому служащему и вновь отодвинет меня к стенке. Сделает дело для своего босса, пока я буду исполнять роль идеального статиста.

Я подхожу к нему ближе, взвешивая ситуацию снова и снова. Мне страшно пойти наперекор и нарваться на воспитательные меры Чертова, но и слепой пешкой быть тоже опасно.

– Это туда? – спрашиваю, поворачиваясь к девушке.

– Да. Ключ у меня.

Она показывает его на ладони.

– Я могу проводить вас, – добавляет она. – Я открою ячейку, а потом оставлю вас в комнате одну…

– Так, дамы, – Артем прерывает нас, повышая голос. – Прекращаем делать вид, что меня здесь нет. Татьяна Игоревна пойдет со мной, и мне плевать на ваши камеры.

На его голос реагирует охрана. Высокие мужчины, которые вошли в отделение вместе с нами, приближаются и всем видом показывают, что готовы помочь Артему самым брутальным способом. Я замечаю, как дергается нижняя губа девушки от страха, она рефлекторно отступает, косясь на охранников, и шумно выдыхает.

Я сдаюсь первой. Одариваю Артема злым взглядом, но все же киваю.

– Я пойду с ним, – произношу для девушки, которая смотрит на меня со вселенской благодарностью. – Всё в порядке.

– И мы справимся сами. – Артем выставляет ладонь. – Я знаю, как открываются ячейки.

Он тянет ладонь к моему локтю, но я не даюсь.

– Почему с вами столько сложностей? – кидает Артем устало, когда мы входим в небольшую комнату.

Вокруг ряды ячеек, которые блестят начищенными боками. Помощник не ждет моего ответа, он проходит по номерам и вскоре находит нужный.

– Она большая, – замечаю. – Лавров явно не поскупился.

Артем не реагирует. Он отщелкивает дверцу и отточенным жестом выдвигает ящик. Выглядит так, словно он каждый день имеет дело с подобными вкладами. Он вытаскивает ящик до конца и ставит его на стол в центре комнаты. Я сразу замечаю, что внутри несколько папок.

– Что мог еще оставить адвокат. – Я даже чувствую разочарование, что всё оказалось столь банально. – Уголовные дела, показания свидетелей, компромат… Да, я угадала?

Артем готовит портфель, чтобы переложить в него папки. Я же использую момент и подхожу ближе, заглядываю через его плечо и успеваю рассмотреть фамилии. Они помечены черным маркером на корешках. Первые три мне незнакомы, но зато потом следуют две папки с фамилией “Чертов”, и эти папки самые толстые, а на последней написано…

– Татьяна, – я выдыхаю собственное имя.

Не знаю, откуда у меня берутся силы и ловкость, но я разворачиваюсь на каблуках за мгновение. Вырываю папку из стопки и раскрываю ее веером, чтобы успеть рассмотреть хоть что-то.

И это что-то повергает меня в шок!

Я выпускаю папку из рук от неожиданности, мне удается разглядеть всего пару страничек, но этого оказывается достаточно, чтобы обмереть. Папка падает на пол, и из ее карманов вылетают страницы и фотографии. Они оказываются у меня под ногами, и теперь можно рассмотреть досье целиком.

А оно богатое и детальное. Я вижу свои детские снимки, еще из детдома, в котором я выросла, справки, выглядящие как больничные, ксерокопии моих школьных аттестатов, какие-то номера и столбики адресов. Они написаны слишком мелко, чтобы разобрать. Но мне вдруг кажется, что в этой папке выжимка всей моей биографии. Кто я, как жила и училась, все государственные отметки и достижения, официальные данные и множество фотографий, многие из которых я никогда не видела.

– Что это? – произношу пораженно, поднимая с пола первый попавшийся снимок.

Он сделан около трех лет назад. Я узнаю по синему пальто, которое носила тогда. На снимке я стою около входа в торговый центр и явно не знаю, что нахожусь под прицелом фотокамеры.

– Вы же прекрасно видите. – Артем держит лицо и выглядит так, словно не происходит ничего из ряда вон выходящего. – Это цветная фотография, на которой изображены вы, Татьяна.

– Хватит валять дурака, Артем! Вы прекрасно понимаете, что я спрашиваю о другом!

Он опускается вниз и вместо ответа начинает сгребать листки обратно в папку. Его непроницаемый футляр все же идет трещинами, и я замечаю, что помощник злится.

– Какого ответа вы от меня ждете? – наконец произносит он, запрокинув голову. – Вам кажется, что вы тут ничего не решаете? Не смешите меня, Татьяна. Это я тут всего лишь обслуживающий персонал, я слова не могу сказать лишнего.

– Я должна вас пожалеть? Не пробовали работать на других людей? На нормальных.

– Пробовал. – Он усмехается. – А вы попробуйте задать все свои вопросы Чертову.

Он захлопывает папку театральным жестом. Потом поднимается и закидывает ее в портфель.

– Теперь можем идти? – Он указывает на дверь. – Или будем дальше портить друг другу нервы?

– Вы мне не нравитесь, Артем. Ни черта вы не приятный.

– Вам подберут другого помощника. – Он кивает. – Я передам ваше мнение боссу.

Он скрипит зубами, но сохраняет деловой тон из последних сил.

Остаток дороги мы проводим в абсолютной тишине. В моей голове бьется столько мыслей, что даже легкая фоновая музыка не воспринимается. Я смотрю строго в окно, но ничего не вижу. Ни улиц, ни прохожих. Только чувствую, что мое положение еще запутаннее и сложнее, чем я думала раньше.

– Я оставлю бумаги на столике, – бросает Артем, когда мы въезжаем через черные витые ворота. – Вместе с ручкой.

Я не сразу понимаю, что он вновь заговорил о документах “опекунства” Чертова. Я не отвечаю ему и пытаюсь запомнить, куда меня привезли. Выглядит как поместье, укрытое от мегаполиса и случайных людей. Мы едем по прекрасной дороге, которая прорезает насквозь лесной массив, и только спустя десять минут выезжаем к первым домикам. Они небольшие и напоминают постройки для слуг. А вот особняк встречает чуть позже. Естественно, огромный. Он искусственно состарен и наверняка вызывает предынфарктное состояние, если узнать его цену.

– Какое милое место. – Стервозное настроение не думает покидать меня, я как завелась в банке, так и чувствую, что могу разговаривать только с сарказмом. – Просто глаз не оторвать.

Артем рывком распахивает дверь и быстро выбирается на воздух. Становится смешно, как будто это ему надо продышаться после общения со мной, а не наоборот.

Мою же дверь открывает водитель. Я ступаю на дорожку из брусчатки, которая окольцовывает фонтан с горгульями. Ну конечно. Было бы странно, если бы перед домом Чертова стояли ангелы. А демонические персонажи очень даже в тему, чтобы гости не забывали, к кому пожаловали.

– Артем, – я окликаю помощника. – Вы сказали, что мне подберут другого помощника. А что я еще могу менять?

Глава 8

Артем сжимает и разжимает кулаки. Он поворачивается ко мне, попутно доставая из кармана сотовый. На его лице снова маска из спокойствия и доброжелательности.

– А что вы хотите? – спрашивает он, показывая, что готов записать мои пожелания в телефон.

– Что я хочу? По-настоящему? Ознакомиться с папкой с моим именем, которую вы уже передали охране.

Теперь я понимаю, почему было так много машин сопровождения. Целый кортеж, чтобы довести тайны моего фиктивного мужа в целости и сохранности, они ведь касаются самого Чертова. Лавров вел его дела, так что в тех папках полно грязных страниц.

– Конечно, это нельзя. – Я взмахиваю ладонью, когда Артем уже хочет развернуться и пойти в дом. – Я могу решать только всякие глупости. Сделать заказ на обед или попросить привезти любимые духи… Кстати, а где мои вещи? Мне привезли в отель сумку из моей квартиры.

– Их взяли. Они будут в вашей спальне.

– У меня будет своя спальня?

– Да, – Артем устало кивает, – ее вы тоже можете выбрать. Есть с видом на лес или на внутренний двор. И вроде бы должна быть с выходом на террасу. Если я ничего не путаю, в этом доме шикарная терраса со стороны восхода.

Он на пару секунд отвлекается на охранника, обмениваясь с ним какими-то знаками, а потом возвращается ко мне.

– Господин Чертов скоро приедет. Может, пока посмотрите дом?

Мне хочется принять душ после дороги. Чувствую, что начинаю успокаиваться, но освежиться все равно не помешает. Я всегда лучше думаю после душа, а сейчас я впервые ощущаю, что наконец принимаю происходящее как факт. Страх отступает, как и детское желание зажмуриться и дождаться, когда проблема исчезнет сама собой.

Нет, чуда не произойдет. Придется выбираться собственными силами. И надо хорошенько оценить свое положение. Тут можно так нарваться на эмоциях, что потом костей не соберешь. Тем более Чертов скоро приедет. Поэтому я бросаю пререкаться с Артемом и иду в дом. А там прямиком в спальню, которую выбрала охрана.

Мои вещи лежат на кремовом диване, на который падает солнечный свет с балкона. Кажется, это та самая шикарная терраса, разрекламированная Артемом. Но мне сейчас не до красот. Я нахожу свою домашнюю одежду, ставлю ноутбук на зарядку и заглядываю в ванную комнату. Провожу в ней минут десять, половину из которых трачу на этикетки на французском языке. На полках нет ни одного средства с кириллицей! Приходится доверять интуиции, которая решает, что розовая бутылочка – это шампунь, а изогнутая – кондиционер.

– Ой, – выдыхаю от неожиданности, когда возвращаюсь в спальню.

Женщина в фартуке служанки смущается из-за моей реакции и опускает глаза в пол.

– Я перестелила белье, – сообщает она тихим голосом. – Рядом с кроватью есть телефон для связи с персоналом. Если что-то понадобится, вам сразу помогут. Я или моя помощница.

– Как в отеле.

– Что?

– Ничего. – Мне становится неловко, потому что она разговаривает со мной как с госпожой и даже как будто опасается меня. – Всё чудесно, и мне ничего не нужно.

– Хорошо, – она кивает, – я могу идти?

– Да, конечно… Хотя минутку, в доме есть интернет?

– К сожалению, нет, – виновато произносит служанка. – Какая-то неполадка, отключили сегодня утром.

– Ясно.

Необходимость в ноутбуке отпадает. А сотовая сеть здесь не ловит, я проверила еще на входе в особняк. Артем лишь пожал плечами, сославшись на глухую местность. “Но зато воздух хороший”, – читалось в его хитрых глазах.

Я отпускаю женщину, а потом бесцельно кружу по комнате. Ноутбук горит зеленым огоньком, подсказывая, что батарейка уже полная, и сейчас это выглядит как форменная насмешка.

– Быстро подсуетились! – произношу в сердцах. – Сперва вот тебе и телефон, и компьютер, и вообще погости в центре родного города. Но стоило выступить для журналистов, так всё отобрали и закрыли в глуши!

Гадкое чувство, что меня использовали и обвели вокруг пальца, царапает нутро. Я прочитала по бумажке всё, что нужно было Чертову, и теперь со мной можно обращаться как угодно. Так? Зачем тогда тратиться на огромный особняк? Запер бы в чулане, чего шиковать?

Я срываю с крючка вязаную кофту, которая одиноко висит в шкафу, и иду вниз. Поворачиваю к большой арке, откуда идет приглушенный звук. Похоже на разговор, слышно сразу несколько мужских голосов. Я хочу найти Артема и поэтому без раздумий вхожу в кухню.

Только вот удается сделать всего шаг внутрь. Тело инстинктивно тормозит. И дело не в трех охранниках, которые стоят по разные стороны комнаты. Дело в Чертове, он тоже здесь.

Ему удается отдать приказ одним жестом. Охранники испаряются за мгновение, и я остаюсь в комнате с ним наедине. Чтобы хоть как-то успокоиться, я разглядываю одежду Чертова. Он явно любит шелковые рубашки темных цветов. В первую встречу на нем была синяя, а сейчас темно-оливковая. Она подчеркивает миндальный оттенок его кожи, под которой проступают мускулы, когда он напрягает руки.

Чертов отводит стакан с янтарной жидкостью дальше от края и поворачивается ко мне корпусом. Я замечаю, что поменялась не только рубашка. Такое ощущение, что Чертов сменил весь “костюм”. Его движения, взгляд, аура… все другое. Насыщеннее и острее.

– Ты хорошо справилась на пресс-конференции, – замечает он.

И голос грубее.

– Запись уже опубликовали?

Чертов кивает.

Он проводит широкой ладонью по столешнице, а потом отходит от нее и направляется ко мне уверенным шагом. А моя впечатлительность сходит с ума, мне кажется, что в воздухе что-то рвется. Наверное, это мои глупые надежды разлетаются в клочья.

Я понимаю, что Чертов специально не пугал меня в отеле. Он сдерживался и знал, что меня скоро показывать журналистам и поэтому не стоит доводить до слез. Наоборот, лучше успокоить. Он настолько опасный и искушенный игрок, что ему удалось приглушить свою харизму, которая сейчас играет исключительно черными гранями. От него буквально веет грехами. Ноты элитного парфюма ничего не могут поделать с ароматом темного прошлого, который исходит от него.

– Кажется, на колени больше никто падать не будет. – Я на нервах усмехаюсь и отступаю от него. – Я только сейчас начинаю понимать, что происходит… Боже, ты и правда дьявол.

В прожженных глазах Чертова загорается что-то похожее на интерес. Словно он ожидал от меня чего угодно, но только не этих слов.

– Ты ведь специально, – а меня несет. – Спросил о ссадинах, позаботился и даже смотрел мягче… А теперь…

– Что теперь?

Чертов подносит ладонь к манжету и расстегивает пуговицу. Он дает мне время на ответ. Только я, как идиотка, зачарованно слежу за его манипуляциями и пытаюсь понять, к чему он готовится. Для чего закатывает рукава?

– Ты другой, – выдыхаю. – И у меня больше нет связи с внешним миром, меня привезли в богом забытое место и окружили толпой охранников.

– Тебе лучше сесть, – неожиданно произносит Чертов.

– Что?

– Ты выглядишь как человек, который вот-вот рухнет в обморок. А я на прошлой неделе выбил плечо, могу не успеть поймать.

Я смотрю прямо ему в глаза и не могу понять, издевается он или нет.

– Я не упаду.

Чертов выдвигает стул и бросает на меня красноречивый взгляд.

– Сядь, – приказывает он.

Меня прошивает насквозь от его тона рабовладельца. Я машинально делаю шаг к стулу, но все же прихожу в себя. Пугаюсь не его, а того, как легко он умеет запугивать. Подчинять. Буквально одна интонация в голосе – и в красках понимаешь, что ты пыль под его ногами.

Я не успеваю сделать хоть что-то, Чертов обхватывает мое запястье и притягивает к себе. Я вдруг чувствую жар его сильного тела, но это длится всего мгновение, мужчина перенаправляет меня на стул. Именно перенаправляет, не швыряет или бросает, но силой показывает мое место.

– Я облегчу тебе задачу, Татьяна. – Чертов упирается одной ладонью в спинку стула и наклоняется ко мне. – Я знаю, что ты всего лишь фиктивная жена. Лавров платил тебе, чтобы ты изображала…

– Я не брала его деньги.

– Пусть не платил. – Он усмехается, показывая, что ему плевать. – Ты страдала бесплатно…

– У меня не было выбора!

– Его и сейчас нет. – Чертов подносит ладонь к моему лицу и отбрасывает прядку волос. – С другой стороны стола лежат бумаги, которые тебе показывал Артем. Дотянись до них и подпиши.

Нет тут ни миллиметра для сопротивления. Это каток, а не человек. Он дает мне всего ничего пространства, чтобы я могла подтянуть к себе бумаги, и неотрывно смотрит, как я ищу ладонью ручку. Я наконец обхватываю ее и делаю проклятые росчерки там, где показывает Чертов. Он не отходит от меня, и его опасная близость действует лучше всяких угроз. Тут подпишешь что угодно и даже последнее отдашь.

– Что-то еще? – Я до боли упираюсь в край стола, чтобы отодвинуться от Чертова как можно дальше. – Что от меня еще надо?

– Не задавать вопросы.

– То есть я все-таки останусь в доме? Меня не отпустят?

Я запоздало прикусываю язык, и то на секунду.

– Я не могу не задавать вопросов, я тогда свихнусь…

Я отворачиваюсь от Чертова, чтобы заткнуться и привести дыхание в порядок. Он недолго стоит над душой, но все же отодвигается. Обходит стол и присаживается на него с другой стороны. Я слышу каждый его шорох, а хочу слышать только свой пульс.

– Лавров трогал тебя? – спрашивает он, хороня все мои попытки успокоиться. – Вы спали?

Я мотаю головой.

– А кто-то из его парней?

– У тебя есть Родий, допроси его. Я не хочу говорить об этом.

– Родий мертв.

– Что… Как?

Я смотрю на Чертова через плечо, а на его лице не дергается ни один мускул. С таким выражением можно о погоде беседовать.

– Ты совсем не понимаешь, кто ты? – Чертов усмехается и заостряет взгляд, словно не верит мне и ищет второе дно в моих словах. – Ни одного предположения, почему Лавров выбрал тебя?

– Я случайно попалась ему на глаза. Он прилетал в Волгоград по делам, а моя знакомая отмечала день рождения в пафосном ресторане. Там он и заметил меня.

– Это он так сказал?

– Меня вывели из того ресторана силой и посадили в его машину.

– Что было в машине?

– Он приставал. – Я ежусь. – Смеялся и говорил, что как раз такая ему и нужна. Что мы будем отлично смотреться в кадре, что я почти так же хороша, как он.

– Дальше.

– Меня высадили около дома. Я подумала, что обошлось. Была мысль позвонить в полицию, ведь это неправильно, я даже номера его машины запомнила. Но я также запомнила, что машина очень крутая. Я побоялась связываться и решила просто забыть. А на следующий день у меня началась паранойя, мне показалось, что под окнами дежурит внедорожник со странными мужчинами. Я так перенервничала, что осталась дома.

– Не помогло?

– Не помогло. Ближе к ночи Лавров приехал снова, он сразу сказал о браке, почему-то был уверен, что я обрадуюсь и тут же соглашусь.

– Но ты отказала?

– Он взбесился. Я тогда по-настоящему испугалась, тем более он был не один. Он, как и вы, ходит с толпой в черных костюмах.

Чертову явно не нравится сравнение с Лавровым. Ядовитая ухмылка застывает на его губах.

– Он уехал тогда. Наверное, сам понял, что может натворить бед на эмоциях. Он дал мне день на раздумья, а потом заявились его люди. Как раз тогда приехал Родий со своими парнями. – Я нервно сглатываю. – Я согласилась. Сказала, что подпишу брачный договор.

– Лавров забрал тебя в Москву?

– Всего на неделю. Для официальных моментов. Потом я вернулась в родной город, первое время за мной ездил черный внедорожник, но постепенно успокоилось. Но я все равно чувствовала, что Лавров следит за моей жизнью. Ему как-то удавалось создавать видимость, что я живу с ним в Москве, что мы нормальная семья, я иногда присылала ему свежие фотографии или записывала сообщения, какие он просил. Иногда мы общались по видеосвязи, но редко… Обычно, когда он напивался. Он всё грозился снова приехать или забрать меня окончательно в столицу.

Глава 9

Чертов обдумывает мои слова. Он что-то просчитывает про себя, делает несколько шагов в сторону и поворачивается лицом к окну. Я смотрю на его широкую спину и пытаюсь понять, что для него значит мой рассказ. Он не выглядит злым или разочарованным, скорее он услышал то, что и так знал. Или догадывался.

Хоть одной проблемой меньше. Мне больше не нужно беспокоиться за свой статус. Чертову плевать, что с Лавровым меня связывал всего лишь фиктивный брак. А я никогда не была великой актрисой и сомневаюсь, что мне удалось бы сыграть настоящую вдову, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Но, славу богу, не нужно ничего играть.

– Больше Лавров ничего не говорил тебе? – спрашивает Чертов, продолжая смотреть на двор через окно.

– О чем?

– О чем угодно. Что он ещё говорил тебе?

– Надо припомнить. – Я напрягаюсь, стараюсь найти в памяти хоть что-то кроме противных усмешек. – Он больше всего шутил. С издёвкой… Говорил, что приведёт меня в божеский вид. Что из меня выйдет эталонная стерва из высшего света, нужно только побольше влить в меня бабок.

Я говорю его словами. Лавров пугал меня этим, я не уточняла, что именно он имел в виду, но боялась, что он положит меня на стол пластического хирурга. Он был избалованным подонком, который привык исполнять свои капризы. Я первые месяцы почти не спала, просыпалась от каждого шороха и все ждала, что он вновь объявится в моей жизни. Не через юриста или телефонную трубку, а вот так, на пороге и с очередной буйной фантазией на мой счёт.

Он же действительно мог делать, что пожелает. Дело было даже не в его богатстве, а в связях. Он спасал от решётки опасных людей, ходил у них в любимчиках и пользовался их безграничной благодарностью.

– Лавров редко виделся со мной, но он каждый раз куражился. Словно мне требовалось напоминание, что он царь и бог, а я никто. Мне иногда даже казалось, что я в чём-то провинилась перед ним в прошлой жизни и он теперь берет своё. Мстит мне, что ли… Глупость, конечно, но я не смогла придумать другую причину его поведения.

Говорить со спиной Чертова – то ещё удовольствие. Его и так не прочитать, но без лица вообще ничего не ясно. Он вообще слушает меня?

– Александр? – я впервые решаюсь назвать его по имени. – Так почему он взял меня в жены? Ты же знаешь…

Чертов тянется к нагрудному карману. Щёлкает стальная зажигалка, а через пару мгновений появляется запах табака. Чертов не торопится, я же с трудом выдерживаю повисшее молчание. Я встаю с места и прохожусь по комнате, чтобы отвлечься хоть на что-то. Я же не могу встряхнуть его за грудки и потребовать ответ, подгонять и то не стоит. Он ответит только то, что сочтёт нужным.

Если сочтёт…

– Эта машина разве была в твоём сопровождении? – невпопад спрашивает Чертов.

Я оборачиваюсь и вижу, что он указывает на дорожку из брусчатки.

– Я не запоминала, – тяну с раздражением, которое прячу из последних сил.

Я не хочу говорить о машинах! Я хочу понять, что происходит в моей жизни!

– Нет, ее не было, – задумчиво произносит Чертов, не отрывая взгляда от окна.

Он делает слепой шаг, пятясь ко мне. Я замечаю, как его крепкая ладонь отточенным движением уходит под пиджак. К наплечной кобуре.

Господи…

Это все, что я успеваю подумать! Следом я чувствую рывок и слышу оглушающий грохот одновременно. Чертов закрывает меня собой и отталкивает в сторону, я падаю под большой обеденный стол и вижу, как на пол оседает волна из осколков.

Они искрятся как бриллианты, а на месте панорамного окна зияет дыра.

– Слушай меня. – Чертов сжимает мое запястье до боли, после чего переносит ладонь на мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Эй!

– Боже, это выстрелы…

Мне кажется, что началась война. Что-то гремит, рвётся, бьет по барабанным перепонкам и отдаётся мужскими грубыми возгласами.

– Пять баллов за наблюдательность. – Чертов кривится. – Ты жить хочешь? Это вопрос, Таня.

– Хочу. – Я киваю.

– Тогда зацепись за мой локоть и не отставай.

Чертов рывком вытягивает меня, помогая выбраться из-под стола. Я едва успеваю за ним и в какой-то момент чувствую, что повисаю на его сильных руках. С губ Чертова слетает матерный выдох, и я понимаю, что он не шутил насчет выбитого плеча. Ему больно. Впрочем, он сам делает только хуже: отрывает меня от пола и вносит в другую комнату. Здесь немногим тише, металлические звуки перестрелки идут с улицы, а поверх них то и дело накатывают рычащие мощные моторы и выкрики.

Да что же это?!

Вокруг столько охраны! Столько оружия, страшно подумать… Неужели есть кто-то настолько безумный, чтобы нападать на дом Чертова?

– Где Лис? – грубо бросает Чертов, поворачивая голову.

Он держит меня за талию, словно не верит, что я в состоянии устоять на ногах. Я прижата его массивным телом к стенке и ничего толком не вижу. Кажется, он увел меня в максимально безопасное место. Вокруг нет окон и проклятых осколков.

– Он у первого поста, – мужской голос отвечает Чертову, после чего щелкает затвор оружия. – У черного входа есть машина, я пригнал.

Мне удается вывернуться, и я вижу, что говорит высокий охранник в серой футболке. Он тяжело дышит, как бегун после многокилометровой дистанции. И по его лицу видно, что лучше не медлить. Он распахивает дверь черного хода, чтобы пропустить нас с Чертовым, а сам делает шаг в другом направлении.

– Я помогу парням, – бросает он. – Там совсем херово.

Чертов включается моментально. Он выводит меня из дома, рывком пересекая ступеньки, и распахивает дверцу черного внедорожника. Я не сопротивляюсь, я хочу уехать подальше от перестрелки, которая никак не стихнет, как можно быстрее. Я смотрю через лобовое стекло и замечаю, что небо начинает сереть. Скорые сумерки уже нависают и только добавляют драматичной атмосферы. К счастью, с этой стороны дома ничего не видно, мы надежно укрыты его высокими стенами.