Испытание счастьем бесплатное чтение

Испытание счастьем
Катерина Лазарева

Глава 1

Этому бездушному богачу ничего не стоило увести перед моими глазами то, что мне так нужно и дорого. То, ради чего я вообще пошла на этот проклятый аукцион. Это не просто картина. Это целая жизнь.

Я провожаю взглядом двух удаляющихся серьёзных мужчин, уносящих картину. Выглядят пафосно. Сами как картинка, только совсем другая.

Я медленно перевожу взгляд в другую сторону. На того, кому теперь принадлежит картина. Он тоже смотрит, причём с насмешливым превосходством. С трудом сохраняю терпение.

Тёмные волосы в сочетании с небрежно красивым мужественным лицом, выдающим пытливый ум во взгляде. Высокий рост, стройное, но крепкое телосложение, подчёркнутое неподобающей для такого места скорее повседневной одеждой… Хотя явно дорогой. Этот человек получает от жизни всё, что хочет. И явно пользуется этим сполна. Весь его вид выражает непринуждённую самоуверенность и независимость.

А я так долго и упорно добивалась приглашения на закрытый аукцион. Взяла с собой все сбережения, которые откладывала, копила с зарплат…

Я была уверена, что получу картину. Просто не представляла, что кто-то мог дать больше, чем я взяла с собой.

Назвала цену, и тут в игру вступил он. Но это ещё ладно. Всё могло бы закончиться иначе, но я зачем-то обернулась, посмотрела на него. Видимо, мой взгляд был слишком говорящий, и незнакомец увидел, насколько мне важно… И принялся настойчиво повышать ставки. Вошёл в азарт, поняв, что я не сдамся; или из-за жестокости решил раздавить мои надежды одним щелчком? Ставлю на второе. Он наверняка чувствовал себя властителем судеб, которому всё легко давалось.

А теперь его взгляд с оттенком надменности и лёгкая усмешка, с которой незнакомец невозмутимо изучает меня, окончательно зарождают огонь ярости. Может, я сошла с ума, но этого так не оставлю.

Не стоит ждать конца торгов. Действовать надо сейчас, пока те мужчины не унесут картину во владения невыносимого незнакомца.

Я перехватываю у проходящего мимо официанта бокал шампанского. Парочка глотков для храбрости, и готова действовать. Я делаю вид, будто просто собираюсь уйти, не добившись желаемого. Противник остаётся на месте. Я не теряю его из виду, пока иду к двери.

Те двое мужчин изначально не присутствовали на торгах. Они подошли к незнакомцу позже. Скорее всего, эти мужчины из его прислуги, где-то ожидавшей, когда их позовут. Они быстро поговорили о чём-то с властным незнакомцем, а затем забрали картину. А теперь уносят её в неизвестном направлении.

Я быстро скрываюсь за угол, не теряя их из виду. Они не очень-то спешат. Периодически останавливаются, рассматривают картину и переговариваются. Что ж, это мне на руку.

Стараясь действовать непринуждённо и не казаться подозрительной, я ищу свой рабочий бейджик. Хорошо, что в моей сумке постоянно полно вещей! Конечно, надпись не совсем подходит: “Вера Стрелкова, менеджер рекламного отдела”, но можно выкрутиться. Здесь наверняка огромный штат самых разных работников. А пиар нужен всем. Тем более что нигде нет обозначения моего настоящего места работы. Я окончательно настраиваюсь и прикрепляю бейджик к рубашке.

А ещё очень кстати, что я пришла сюда в официальном костюме. Напускаю на себя максимально деловой вид и уверенной походкой иду к тем мужчинам.

Поздоровавшись с ними, я без запинки выдаю уже приготовленную речь. Что я работница этой выставки и что меня прислали, чтобы уточнить кое-какие вопросы. Где-то в подсознании кричит мысль, что всё не может быть так легко и наверняка здесь предусматривались подобные случаи обманов и грабежей, но успокаиваю себя: всё гениальное — просто. А сама идея воровства меня почему-то не пугает. Только не в этом случае. Я заберу то, что должно быть моим.

Я продолжаю играть роль. Говорю, что придётся временно забрать картину, пока работники аукциона не подготовят все необходимые документы.

Во время всей моей речи мужчины смотрят с недоумением и лёгкой примесью насмешки. Но я не сдаюсь. Каким-то образом умудряюсь держаться достойно и не поддаюсь их отчуждённости.

Я настолько настроилась на стоящих передо мной мужчинах, что во всём мире остаёмся только мы втроём. Всего остального не существует.

До тех пор, пока горячая волна не касается моей спины, прокатившись по всему телу. Я резко напрягаюсь, стараясь выровнять дыхание. Почему-то я точно знаю, кто подошёл.

— Они и есть работники галереи, и картину унесли как раз с теми целями, что вы им навязываете. — Незнакомец чуть наклонился, снижая голос. Так, чтобы не оставалось сомнений: он обращается ко мне. — Я не держу прислуги.

Я кусаю губы. Сердце судорожно отбивает удары по груди. Смешанный коктейль эмоций: разоблачение, досада, что меня толкнули на такое глупое и неудавшееся преступление, стыд от собственной наивности… и злость, что незнакомец стоит слишком близко. До неприличия. Почти соприкасается со мной. Я чувствую его всем телом. Сложно ощущать себя свободно, когда моё личное пространство нарушили так нагло и бесцеремонно. Мысли путаются.

— Произошло небольшое недоразумение, — наконец, говорю, вроде как отвечая ему, но при этом глядя на стоящих передо мной мужчин.

Один из них хмыкает. Но в целом, оба не обращают на меня внимания. Они смотрят на незнакомца за моей спиной. Похоже, ждут его реакции.

И тут до меня доходит, как я влипла. Не решаюсь развернуться к нему. Не знаю, как выйти из этой ситуации. Просто убежать заманчиво, но страшно. Я не из робких, но предпочитаю жить разумом, кроме тех случаев, когда эмоции сами берут верх. А сейчас понимаю, что не стоит подавлять страх — он был сигналом опасности.

— Отойдём, — вдруг говорит мне незнакомец.

Он не ждёт ответа — сразу идёт вперёд, не оглядываясь. И не сомневается, что я пойду вслед. Эта демонстративная беспечность чуть не провоцирует меня поступить иначе… Но я сдерживаюсь.

Неизвестно, как он поведёт себя в таком случае, но явно недоброжелательно. В голове вдруг возникает представление, как незнакомец невозмутимо взваливает меня на плечи, как какую-то вещь, и несёт неизвестно куда и зачем… Нет, второго позора в этом заведении мне не надо.

Я не улавливаю, когда мы успеваем дойти до пустынного коридора. Прихожу в себя только когда незнакомец внезапно останавливается чуть дальше от гардеробной. Здесь нас не слышно и не видно. Он разворачивается так резко, что я чуть не впечатываюсь в него на ходу. С трудом торможу на месте.

— Занятный спектакль. — Не получив возможности опомниться, я не сразу понимаю, о чём речь. — С бейджиками в этом заведении не работают.

Постыдное напоминание о неудавшейся роли вдруг не только не омрачает моё состояние, но и заставляет взять себя в руки. Я больше не позволю ему оказывать на меня давление. Вряд ли у него есть основания запугивать меня: кражи не было. Вздёрнув подбородок, уверенно встречаю его взгляд, даже с вызовом.

— Мне нет дела до этой картины. Считайте её приобретение азартом. Могу отдать её вам, — рушит весь мой настрой спокойным и неожиданным заявлением незнакомец.

Я теряюсь. Не понимаю, с чего вдруг такая перемена. Как воспринять это щедрое предложение? И стоит ли поддаваться надежде, что оно сделано всерьёз?

— Очень мило с вашей стороны, — решаю прощупать почву банальной любезностью.

В зеленовато-голубых глазах незнакомца ни намёка на чудесное смягчение, но это ещё ничего не значит. Он запросто может так бездушно развлекаться: сначала отнять надежду, а потом с пренебрежительной лёгкостью всё вернуть. Наглядно показать, как просто ему играть жизнями.

Единственное, что я понимаю по его взгляду: у него красивый цвет глаз. Глубокий, насыщенный… И отдалённо знакомый. Где-то я видела такой. Хотя, не такой уж редкий цвет. Просто в сочетании с его образом кажется исключительным.

— Не просто так, разумеется.

Я вздыхаю. Что ж, неудивительно. Но даже такой шанс мне нужен. Нельзя его упускать.

— Я могу возместить потраченную вами сумму, — решительно предлагаю.

В глазах незнакомца не мелькает ни проблеска заинтересованности. Скорее, усталая скука.

— Плюс проценты, — добавляю тогда.

Открывшаяся возможность забрать картину слишком манит. Я не могу ей противостоять, не хочу сдаваться на полпути. И чуть не теряю голову из-за этого.

Меня пугает, с какой лёгкостью я предложила проценты, которые для меня стали бы ощутимой суммой. Пора прислушаться к отголоскам разума. Противник запросто может решить, что добьётся от меня всего, чего пожелает.

А ведь у меня нет с собой и той суммы, которую незнакомец потратил на покупку картины. Что уж говорить о процентах.

— Не сразу, конечно… — уже менее уверенно уточняю я.

— Неинтересно. В деньгах не нуждаюсь. У меня другое предложение.

Я улыбаюсь. Глупо и неуместно. Но ничего не могу поделать: старая привычка растягивать губы в улыбке при смущении, напряжении, робости или неловкости. Словно это может помочь перенастроиться не только внешне, но и внутренне.

— Какое? — не позволяя себе раствориться в тревожащих эмоциях, резко спрашиваю.

Мой нетерпеливый тон совсем не сочетается с мелькнувшей мягкой улыбкой. Но если незнакомца и настораживает такая смена настроений, он не подаёт виду.

— Отдам картину за твою жизнь.

Я хмурюсь. Меньше всего ожидала такого ответа. Если это шутка, то слишком нелепая, да и неуместная. Если правда… Как вообще это понимать?

Скорее всего, этим утверждением незнакомец пытался выбить мне почву из-под ног. Возможно, для этого же эффекта он вдруг перешёл на «ты». Не стоит с ним связываться.

— Звучит мрачно, — только и говорю я.

— Ну, не за всю, — уточняет незнакомец тоном, будто речь о чём-то обыденном. — Скажем, месяц вполне хватит.

Он это серьёзно.

— Месяц моей жизни?

Незнакомец объясняет, что имел в виду. Позволить ему поближе ознакомиться с тем, как я живу, получить полное представление о моём быте. Экскурсия в мой мир. Целый месяц мы будем вместе всюду и везде. Я никуда не смогу пойти без него. При этом никому нельзя рассказывать условия сделки. Чем объяснять взаимодействующим со мной людям его вечное присутствие — моя проблема. Но если я выдержу это испытание — получу картину.

В душе упорно борются рациональное с эмоциональным. Как ни странно, предложение не кажется мне унизительным или неприличным. Умом я понимаю, что согласиться на такое от совершенно незнакомого человека, который вполне может оказаться аферистом или маньяком, абсурдно. Да и есть сомнения в его мотивах. Слишком уж нетипичный ультиматум. Но на сердце уже зажигается странное радостное предвкушение. Это необычно, это приключение, оно в новинку. Такая авантюра привлекает непредсказуемостью, возможностью испытать себя. Я много раз думала, что будь во мне поменьше рационального мышления, давно пустилась бы во всяческие приключения, лишь бы избежать повседневной обыденности. Жизнь не может быть только в ней.

— Очень странное предложение, — осторожно говорю я. Хочу пока сохранять дистанцию, не соглашаясь и не переходя на «ты», как он. — Не понимаю, зачем вам это.

— Некий эксперимент. — Ему это явно не кажется абсурдом. Он говорит так, будто живёт настолько свободно, что не привык к другому и не видит препятствий для согласия. — Да или нет?

Я не ожидала, что у меня потребуют ответа вот так сразу. Вообще, всё происходящее кажется нереальным. И почему-то воодушевляет, задевает струны души, которые я долгое время подавляла. Но тем острее ощущать их впервые.

— Мне нужны гарантии, — продолжаю следовать логике. — Что я могу вам верить, что вы не мошенник, что я смогу…

— Верь мне на слово. Вот твоя единственная гарантия. Если откажешься, дело твоё, — резко перебивает он так пренебрежительно, будто ему нет дела.

Мне очень нужна эта картина. Да и вряд ли незнакомец так вёл бы себя, если речь шла о какой-то выгоде для него. Скорее, принялся бы ненавязчиво переубеждать. Хотя, возможно, я выдаю желаемое за действительное.

Слишком хочется верить. И это пугает.

Незнакомый человек с ошеломительным и даже диким предложением. Разве такой мог внушать доверие? Пора включить голову.

— Прощайте, — ставлю точку, пока окончательно не сдалась бы.

Что делать с картиной, разберусь потом. Найду способ. Пусть пока и не представляю, какой. Но сейчас лучше поверить именно в это.

Я решительно разворачиваюсь. Подавляю щемящее отчаяние и тревогу, что если не сейчас, то никогда.

— Вера, — вдруг говорит незнакомец.

Это не было откликом. Он просто назвал моё имя, но с с особыми, не звучавшими до сих пор, интонациями. Словно вкушал эти буквы, так, будто они были гораздо большим, чем просто слово.

Я оборачиваюсь.

— Знаешь моё имя?

От удивления машинально перехожу на «ты». И замечаю это только когда вопрос уже задан.

Но это не вызывает неловкости.

Сейчас меня волнует только его ответ. Потому что на какой-то миг незнакомец, сжав губы, отводит взгляд. Тень пробегает по его лицу.

Это его состояние длится так недолго, что вполне может быть моей иллюзией. Но такая реакция слишком запечаталась в моём подсознании. Интуиция подсказывает, что всё не так, как казалось.

— Оно у тебя на бейджике, — непринуждённо поясняет незнакомец.

Логичный ответ, в который легко поверить. Я на самом деле забыла, что всё это время продолжала носить бейджик. Но почему-то сомневаюсь, что причина действительно в этом. Его глаза мне знакомы. Не цветом или формой, а именно тем, что его. Надуманно? Ну и пусть. Интуиция не умолкает. Это интригует.

Меня вдруг пронзает осознание, что я доверяю. Несмотря даже на незадавшееся знакомство и его недосказанность, туманное поведение и странное предложение. Всё равно появляется чёткая уверенность — он не обманет.

— Я согласна, — ведомая вскружившими голову внезапными эмоциями, выдаю я.

И тут же понимаю, что это решение перевернёт мою жизнь.

Глава 2

Я не ожидала, что мы вдвоём уйдём из галлереи ко мне, вот так сразу. Не была к этому готова. Но всё-таки пошла на это, сама не зная, почему. Будто в прострации.

Уже в его машине, продиктовав адрес, делаю вид, что засыпаю. Откидываюсь назад на удобном кресле, закрываю глаза. Всё-таки мне надо побыть наедине с собой и прислушаться к мыслям.

Прокручиваю в голове ситуацию. Странно, но я не жалею о своём решении. Мне нужна картина — я её получу. Хотя моё согласие значит не только приключения и получение награды, но и куда большее… Фактически, мне придётся раскрыться этому загадочному человеку. Причём полностью открыться ему, так, как никому больше. У меня нет опыта сожительства с кем-то, кроме членов семьи. Не говоря уж о том, чтобы пускать кого-то во все сферы моей жизни.

Я машинально прокручиваю в голове привычную повседневность, представляя, как буду знакомить его со своим бытом… Да уж, хорошо хоть, что у меня пока отпуск. Он закончится через две недели. Пока это кажется далёким сроком и позволяет отвлечься от мыслей о работе. Да, выйти на неё всё-таки придётся в течение месяца, но об этом я подумаю потом. Буду разбираться с проблемами по мере их поступления.

Решив так, я отметаю тревожащие мысли из головы. Погружаюсь в приятные воспоминания, которые расслабляют настолько, что тянет улыбаться. Я уже не здесь.

Машина останавливается неожиданно. Причём меня никто будит. Припарковавшись, незнакомец просто выходит из автомобиля, видимо, в своей манере не сомневаясь, что за ним пойдут. Даже при том, что я вроде как спала… Или он раскусил мой блеф.

Хотя наплевать. Оставаться в машине я не собираюсь.

Веду его к подъезду, вполне новому и чистому, но небогатому и незаурядному. Украдкой слежу за впечатлениями. По некоторым репликам и непринуждённой спокойной реакции незнакомца ощущение, что для него нормально быть в таком месте. Так что даже если он и баснословно богат, вряд ли придаёт этому весомое значение. Судя по всему, незнакомец вращается в самых разных местах.

Мне становится легче. Конечно, мне и не было дела до его мнения, но сталкиваться со снисходительностью к моей привычной обстановке не хотелось.

— В общем, здесь я живу, — зачем-то говорю я, когда открываю дверь квартиры и впускаю его за порог. — Вот коридор, в ту сторону — кухня, а там…

— Ты живёшь одна? — вдруг перебивает незнакомец.

Судя по интонации, вопрос без подтекста, но я вдруг в полной мере осознаю, что теперь мы будем оставаться здесь вдвоём, наедине. Целый месяц, причём с ночёвками.

Я машинально поправляю волосы, прерывисто вздыхаю. Если бы его предложение включало в себя какой-то неприличный контекст, мы наверняка обговорили бы это. И уж тогда бы я точно не согласилась. Он должен это понимать. Мне не стоит беспокоиться…

— Ну да. Вроде как взрослая и самостоятельная жизнь, — как можно безмятежнее отвечаю. — Вообще, мои родители и младшая сестра живут в доме напротив, и в любой момент мы можем видеться…

Я осекаюсь, резко поняв, что за этот месяц уж точно буду пересекаться с семьёй. Не хочу их обманывать, но как вообще объяснить присутствие нового мужчины в моей жизни? Да ещё такое стремительное, всего через полтора месяца после расставания с Алексеем. С которым не жила вместе, встречаясь почти год.

Я бросаю быстрый взгляд на новоявленного сожителя, будто это может как-то помочь прийти в себя. Хотя прежние мысли и вправду забываются, когда я замечаю обезоруживающе искреннюю и в то же время таинственную улыбку незнакомца. В сочетании с его странным, блуждающим по квартире, взглядом, это совсем сбивает с толку.

— А как же твои вещи? — вдруг вспоминаю я. Слишком уж спонтанно мы приехали. Так сразу, будто он даже опасался, что я передумаю.

— Куплю потом. Лень собирать и переносить их сюда, — небрежно отвечает он как о вопросе, не стоящем внимания.

Я не сдерживаю удивлённого взгляда, но не комментирую такую беззаботность. Не буду судить всех по своему образу жизни и собственным представлениям о норме. Видимо, незнакомец просто слишком лёгок на подъём и имеет возможности для этого.

Тогда он наверняка здорово вольётся в сегодняшнюю тусовку на квартире моей подруги. Хотя мне всё равно не по себе вот так сразу знакомить его с близкими. Может, не пойти?

И сто тогда, весь месяц проводить максимально скучно и отчуждённо от всего мира?

— Тогда, может, ты сходишь за покупками, а я в это время пойду на вечеринку друзей? Меня пригласили, — решаюсь спросить я. Ведь в свою квартиру я его уже пустила, и это серьёзный шаг.

— Месяц уже начался. Значит, мы всюду вместе. За покупками сходим как-нибудь в другой раз, — не поддаётся он.

Уверенная непоколебимость ясно даёт понять, что возражение засчитается как проигрыш.

Я быстро принимаю решение. Нет смысла откладывать неизбежное, да и вечер обещает быть любопытным. Особенно, если Жанна позвала Лёшу. Ему будет полезно увидеть, что его бывшая девушка не убивалась в страданиях, а неплохо проводила время в приятной компании.

— И как мне тебя представить?

— Как захочешь. Готов сыграть любую предложенную тобой роль.

Такой равнодушный и необычный ответ снова заставляет задуматься о мотивах знакомого незнакомца. Какой бы образ жизни он ни вёл, всё это странно. Ощущение, что у него есть какие-то причины поставить меня в такое положение, и они далеко не в простом любопытстве или эксперименте.

— Ладно, пусть будет друг, — только и говорю я. — А сейчас я пойду подготовлюсь к вечеринке. Ты, конечно, можешь помочь мне с выбором одежды, но что-то мне подсказывает, что ты больше хочешь перекусить что-нибудь на кухне.

Я говорю это скорее чтобы обозначить личное пространство. Да, мы постоянно будем вместе на протяжении месяца, но оставаться в одной комнате ни к чему. И хотя бы какая-то видимость уединения мне нужна.

Он не возражает, сразу идёт на кухню. Я облегчённо вздыхаю и уже чуть не собираюсь приготовить ему поесть, но останавливаю себя. Ни к чему проявлять гостеприимство перед тем, кто ворвался в мою жизнь без предупреждения и приглашения. Разворачиваюсь к своей комнате.

— Судя по всему, одеваешься ты во что попало, — останавливает меня вдруг внезапное заявление. — В этом я не помощник.

Я резко разворачиваюсь. Почему-то очень задевает, как он высказался о моём стиле.

— И как, по-твоему, мне лучше бы одеться?

Задав вопрос на эмоциях, я тут же жалею. Ни к чему интересоваться его мнением. А тем более, провоцировать его окидывать мою фигуру таким оценивающим взглядом… Под ним появляется ощущение, что я вообще без одежды. И это непонятное волнение лишь усиливается, когда незнакомец, наконец, переводит взгляд на моё лицо. Глаза в глаза.

— У тебя красивая фигура, не стоит прятать её. Например, в платье ты была бы неотразима, — без эмоций, будто это вовсе не комплимент, отвечает он.

За двадцать лет своей жизни я привыкла вызывать интерес мужчин, не прилагая никаких усилий. Врождённая миловидность лица и стройная фигура — как мало надо, чтобы девушку считали привлекательной. Я никогда не считала нужным как-то подчёркивать женственность. Одевалась во что удобно. Часто носила очки, потому что плохо видела. И если смущалась этому, то лишь поначалу, прежде чем начала понимать, что они стали стильным атрибутом. Придавали свою изюминку.

Но теперь его высокая оценка моей внешности в сочетании с пренебрежительной — вкусу в одежде, заставляет чувствовать себя некомфортно. Почему-то захотелось увидеть его полноценное восхищение. Просто, чтобы польстить своей самооценке. Доказать ему, что я могу быть неотразима в чём угодно.

Не ответив, иду в свою комнату, закрываю за собой дверь. Открыв шкаф, беглым взглядом оцениваю содержимое.

— Не заходи сюда! — на всякий случай кричу, решив померить несколько вариантов.

Всё-таки непривычно понимать, что теперь я не одна. Это отнимает чувство свободы. Не по себе переодеваться, зная, что дверь в мою комнату может открыться в любую секунду. Не должна, конечно. Но может…

*******

Я специально не изменяю своему стилю. Надеваю свободную клетчатую рубашку и джинсы. Я долго думала, чем поразить бросившего мне вызов сожителя, но оборвала себя. Главное — чувствовать себя уверенной. Особенность привычному облику могут придать и мелочи. Неяркий удачный и гармонирующий с образом макияж отлично дополняет наряд, подчёркивает естественную красоту. Из аксессуаров я выбираю модную шляпку и лёгкий шарфик. Несмотря на конец января, погода на улице даёт свободу выбора одежды. А полусапожки на каблуке помогают походке быть изящной.

Когда я показываюсь перед незнакомцем в новом виде, не слышу ни слова. Но этого и не требуется. Я и без того получаю удовлетворение: его взгляд говорит за себя. Незнакомец смотрит так, будто любуется.

Поймав мой взгляд, сожитель всё так же молча улыбается, не скрывая безмолвного одобрения. Я первой отвожу глаза. Странная неловкость на время выводит меня из равновесия.

По пути к Жанне я рассказываю про своих друзей. Как ни странно, незнакомец искренне поддерживает разговор. Будто ему действительно интересно. За обсуждением близких я даже забываю, что так и не узнала имя того, с кем теперь придётся провести совершенно безумный месяц жизни.

Вспоминаю об этом только когда мы уже приходим. Жанна открывает дверь, растерянно оглядывая моего нового знакомого.

— Привет, это мой друг… — начинаю я и осекаюсь.

И почему мне до сих пор не приходило в голову узнать его имя?..

Никто не спешит заполнить повисшую паузу. Все ждут меня. И я называю первое пришедшее на ум мужское имя, пока заминка не станет опасно ощутимой:

— .. Стас. Он присоединится к нам сегодня?

— Конечно, — расплывается в улыбке подруга. И тут же оборачивается к новоявленному Стасу: — Я Жанна. Странно, что Вера никогда о тебе не говорила.

Она говорит любезно и даже немного игриво, но мне не по себе. Ведь я в любой момент могу проколоться на сущей мелочи. Я не знаю своего так называемого друга. Бросив на него быстрый взгляд, замечаю, что Стас (пока и в мыслях буду называть его так) совсем не теряется.

— Мы долго не виделись, — невозмутимо объясняет он Жанне.

Я сглатываю ком в горле. Странно, но по едва различимой интонации в его голосе, которая могла мне только показаться, я вдруг чувствую, что Стас сейчас не врёт.

Но нет, глупости. Если бы мы когда-то виделись, я бы узнала его. У меня всегда было в порядке с памятью. Да и он из запоминающихся.

Лишние мысли скоро теряются. Я вливаюсь в круг друзей, с которыми вижусь не так часто, как хотелось бы. А потому искренне наслаждаюсь вечером. Лёши тут нет, но это даже к лучшему. Всё-таки я не готова к такой скорой встрече. Это могло сбить весь настрой.

Вечер складывался отлично. Мне странно льстило, как быстро Стас расположил компанию к себе. Общение шло легко и свободно, и ни у кого не возникало лишних вопросов. Конечно, на самом деле он мне не друг и вообще никто, но я почему-то горжусь, что для моих близких он кажется интересным собеседником… Да и для меня, кстати, тоже. Я впервые по большей части отмалчивалась, чтобы позволить ему высказать своё мнение по разным вопросам. Слушая его и в это время следя за реакцией друзей, я видела, что Стас очаровал всех.

Я тогда совсем не замечала, что он-то чаще всего смотрел именно на меня.

Скоро радость от вечера начала омрачаться. В какой-то момент меня вдруг раздражает открытое и доверительное общение моих друзей со Стасом. Я будто ревную… Их к нему? Видимо, да. Конечно, они не могут ценить его больше, чем меня, но сейчас такое ощущение, что ко мне потеряли интерес. Словно всем, включая и Стаса, больше нет дела до меня. Это задевает.

Я ожидала совсем другого, и в том числе, от него… Не зря же он предложил эту сделку именно мне! Затем, чтобы тут же переметнуться к моим друзьям? Не похоже, что он стремится узнать меня. Скорее, просто весело проводит время. И чем раскованнее себя чувствует незнакомец, тем более неуместной кажусь себе я. Будто чужая на этом празднике жизни.

Гнетущее состояние обостряется, когда Стас начинает флиртовать с Ритой, которая весь вечер усиленно заигрывала с ним.

Уж она-то всегда одевалась женственно, даже чересчур. Демонстрировала свою сексуальность так открыто, будто боялась, что иначе не разглядят.

Я удивляюсь, с каким презрением вдруг подумала о бывшей однокласснице, с которой вроде бы в приятельских отношениях. Одёрнув себя, просто отвлекаюсь от происходящего. С преувеличенным интересом расспрашиваю Жанну об её отношениях с Ромой. Подруга ничего не замечает, с удовольствием поддержав свою любимую тему.

По-настоящему мне удаётся отвлечься только когда компания начинает играть в карты. В такие моменты азарт захватывает меня с головой. А сейчас ещё больше увлекает даже не игра, а внезапно открывшийся факт: Стас не умеет играть в карточные игры. Вообще. Даже в какого-нибудь «дурака». Он не говорил об этом прямо, умело уходя от темы, но я поняла наверняка. Хотя это и не вяжется с его образом.

Ну да ладно. Я быстро отмахиваюсь от лишних размышлений.

Полностью погрузившись в в игру, искренне радуюсь преобладающим победам, наслаждаюсь каждым мгновением очередной партии. Остальное перестаёт существовать…

До тех пор, как Дима вдруг замечает, что компания, не играющая в карты, решила вспомнить подростковые развлечения и начинает играть в традиционную «бутылочку». Они уже активно делают это, перерываясь смехом и громкими разговорами. Пустая бутылка из-под выпитого вина вовсю крутится, показывая на людей, которым целоваться.

Возможно, мне было бы всё равно, но многие вдруг решают переметнуться к ним, забросив карты. Я стискиваю зубы: вечер стремительно рушится. Причём это происходит каждый раз, стоит мне только начать приятно проводить время.

И тут я вдруг холодею. В голову приходит догадка, даже уверенность: пресловутая «бутылочка» была идеей Стаса. Намеренно или нет, но именно он разбивает все мои попытки насладиться вечером. Карты не идут даже с оставшимися людьми: компания, увлёкшаяся более пикантной игрой, слишком шумит. Сбивает, мешает, раздражает. И всё чаще я ловлю себя на мысли, что прислушиваюсь к ним, а порой украдкой бросаю взгляды.

Очередной такой я задерживаю, замерев. Сейчас целуется Стас. Кажется, с Дашей. И это слишком откровенно.

Я вспыхиваю и невольно задерживаю дыхание. Зачем-то слежу, как страстно они сминают губы друг друга в немного грубом поцелуе. Потрясённо застываю, почти не моргаю.

Вроде ничего особенного не происходит. Но в груди отчего-то колет. И я, почти не сознавая того, невольно касаюсь кончиком пальца своих губ. Поцелуй перед глазами настолько проникновенный, что будто действует на меня. Я отрешённо замираю в довольно выразительном жесте, но вскоре всё же беру себя в руки. Меня ведь могут увидеть!

Но нет, к счастью, все слишком увлечены или этим поцелуем, или друг другом. А вот со мной творится что-то странное. Происходящее злит и будоражит одновременно, и обоим чувствам нет объяснения. Я теряю выдержку, но не могу отвести взгляд.

Из оцепенения выводит Рома, заметивший, что я смотрю в их сторону.

— Вера, давай с нами! — зовёт он, приглашающее махнув рукой.

— Нет, — стараюсь говорить невозмутимо.

Мне удаётся. Мой голос звучит ровно, обыденно. Никто ничего не замечает.

— Ты что, забыл, для нашей Верочки поцелуи — слишком личное? — с непонятно язвительной усмешкой вдруг обращается к Роме Рита.

Похоже, её задело, что флиртовавший с ней Стас так увлечённо целовался с Дашей. Но ведь, во-первых, это по правилам их дурацкой игры. А во-вторых, к чему срываться за это на мне?..

Но ещё больше удивляет вступление в их диалог Стаса.

— Даже такие? — спрашивает он Риту, и, наклонившись, легко целует её в щёку.

Та разве что не мурлыкнула от удовольствия, что на неё снова обратили внимания. Я и не думала, что в бывшей однокласснице настолько нет гордости.

— Такие тем более, — с улыбкой кокетливо говорит она. — А ты не знал? Ты же её друг.

— У нас не доходило до разговоров об этом, — отвечает Стас и бросает на меня взгляд.

Я машинально отвожу свой, призвав себя снова окунуться в карты.

Те по-прежнему даются плохо и уже не вызывают интереса. Обстановка резко становится некомфортной. Я упрямо пытаюсь держаться невозмутимо бодрой.

Конечно, можно уйти в любой момент. И если Стас не пойдёт за мной, мне это только на руку. Но я почему-то чувствую, что этим проявлю слабость. Не хочу сдаваться, пусть это и ничего не значит на самом деле. Да и вообще происходящее, позволяющее не оставаться с ним наедине, мне на пользу. Стоит расслабиться и ловить момент временной свободы, делая всё, что захочется. Вот только ничего не вызывает интереса.

Впервые мне хочется бежать с вечеринки друзей.

Глава 3

Жанна предлагает остаться. Уже достаточно стемнело. Конечно, обстановка здесь всё больше удушает меня, но я чуть не соглашаюсь. В какой-то момент я была готова на что угодно, лишь бы не оставаться со Стасом наедине.

Но стоит мне посмотреть на него, а нашим взглядам пересечься, как я отказываюсь. По его выражению лица понимаю: он увидел, что я струсила. А после всего, что я уже пережила на этой вечеринке, лишь бы не сдаться; проиграть гораздо обиднее. Даже в этом мелком и ничего не значащем сражении.

Я ничем не выдаю, что задета и раздосадована. На вопросы Жанны отвечаю, что завтра с утра меня навестят родители. К счастью, это ложь. А то я совсем не готова представлять их новому сожителю.

Скоро мы с ним уже едем к моему дому. Я не хочу нарушать затянувшееся молчание, хотя периодически бросаемые в мою сторону взгляды начинают напрягать. Но лучше уж терпеть их, чем обсуждать произошедшее.

Вопросов много. И вряд ли я получу ответы. Это и не входит в условия чёртовой сделки, которая лишь поначалу казалась увлекательной и выгодной.

— Ты не очень-то веселилась, — вдруг нарушает молчание Стас непринуждённым замечанием. Будто не понимает, почему.

— Я не в настроении. Думаю, это как-то связано с тем, что в мою жизнь вмешивается человек, чьего имени я даже не знаю, — отвечаю, глядя в окно, но чувствуя взгляд сидящего рядом мужчины.

Поздно выражать недовольство. Но ничего не могу с собой поделать.

— Ты знала, на что шла ради этой картины. Не думай, что я буду смягчать твою участь.

Его ответ заставляет отвлечься от созерцания ночного города за окном. Я машинально поворачиваюсь к Стасу. Это он так намекнул, что намеренно изводил меня на вечеринке? И собирался делать это дальше, чтобы усложнить условия сделки?

Ситуация становится всё более дикой. Да какие у него вообще цели? Не мог же он испытывать или мучить меня без причины.

— Я впускаю тебя в свою жизнь, но ничего о тебе не знаю. Мне не нравится это, — невольно признаюсь, когда сталкиваюсь с вполне участливым взглядом.

— Ты можешь отказаться в любой момент, — просто предлагает он. Видимо, огонёк понимания в его глазах мне лишь почудился. — Кстати, почему Стас?

Простой вопрос, но задан вдруг так, будто это что-то значит.

— Не знаю, первое имя, пришедшее на ум, — пожимаю плечами. — Оно ничего для меня не значит, если ты об этом. Лучше назови настоящее.

Он колеблется какое-то время, прожигая меня странным испытующим взглядом. Я не выдерживаю и снова смотрю в окно. Слишком уж пронзительные у него глаза.

— Если я буду собой, какой смысл нашей сделки? Я же сказал, сыграю любую предложенную тобой роль.

Я нервно улыбаюсь. Хорошо, что он не видит этого. А мне эта улыбка не особо и поморгает снять скопившееся негодование.

— Ты очень странный, — не выдерживаю я.

— По общепринятым меркам возможно. Но они меня не волнуют, — равнодушно воспринимает мои слова Стас.

Видимо, он относит моё мнение к общественному незначительному.

Эта пустая пренебрежительность не была напыщенным пафосом: по его тону чувствуется, что всё всерьёз. И тут меня прорывает.

— У меня складывается ощущение, что тебя не волнует ничего. И как так вышло, что за… Сколько тебе, тридцать? Что за тридцать лет ты никогда не играл в карты? Да сейчас дети начальных классов играют наравне со взрослыми, — выпаливаю, снова развернувшись к нему.

Хочу добавить ещё многое, но заставляю себя сдержаться. Незнакомец может просто пресечь мои возмущения в своей односложной манере, не удостоив их нормальным ответом. И, выплеснув эмоции, я останусь ни с чем.

А так хотя бы какой-то шанс на прояснение ситуации.

На этот раз я открыто смотрю на него, готовая на любое испытание долгого взгляда. Но, как ни странно, теперь незнакомец сосредоточенно смотрит на дорогу. Он будто и не слышал меня. В машине воцаряется молчание, нарушаемое лишь едва слышной работой мотора.

Я больше ни о чём не спрашиваю. Терпеть не могу, когда меня игнорируют. После такого мне непросто снова завязать разговор. Поэтому я просто жду — любой реплики, за которую можно уцепиться.

Я не знаю, сколько это длится. Но внезапный ответ, который я уже и не надеялась услышать, заставляет вздрогнуть.

— Мне двадцать восемь. И зовут меня Стас. Если тебе так нужны эти ничего не значащие факты. Насчёт карт — глупо думать, что они участвуют в жизни каждого.

Я растерянно молчу, осмысливая его слова. Ну нет… Не может быть такого совпадения вымышленного имени с реальным. Да и с трудом верится, что он вдруг решил мне раскрыться. Возраст, пожалуй, совпадает — по виду я дала бы ему от двадцати пяти до тридцати. Но это ещё ни о чём не говорит. Мне скорее кажется, что он назвал первое пришедшее на ум число.

— Я тебе не верю. Ни в то, что ты Стас, ни про карты, ни даже про возраст. — Не похоже, что его хоть немного задевают эти слова. Но я всё-таки уточняю: — Как мне понять, говоришь ли ты правду?

— Ты и не поймёшь. Только не ты, — со странной усмешкой говорит он. Намекает на что-то?

Я вздыхаю. Надоели эти загадки вокруг его персоны.

Хотя… Не стоит забивать этим голову. Он постоянно будет на виду у меня, и это, если подумать, может стать ловушкой как раз для него. Стас думает, что у него всё под контролем. Но и я умею играть.

И тут машина останавливается. Приехали.

***********

Я поворачиваю ключ в замке дрожащими руками. Непонятное волнение, чтоб его. Разумом понимаю: ничего особенного не случится. Мы будем спать в разных комнатах, и не должно быть неловких ситуаций. Уж этого я точно попытаюсь избежать.

Но дыхание сбивается, когда открываю дверь, пропуская Стаса в квартиру. Почему-то вспоминается его поцелуй с Дашей. Так ярко воссоздаётся в памяти, что выводит из реальности на какое-то время.

— Я устала и хочу спать, — спешу заговорить, чтобы отогнать от себя это странное состояние.

Он не реагирует. Лишь невозмутимо начинает разуваться. А я непривычно быстро снимаю с себя верхнюю одежду и полусапожки. И тут же иду в гостиную в домашних тапочках. Я не оборачиваюсь проверить, что в это время делает Стас. Просто оцениваю окружающую обстановку.

Диван в комнате вполне подходит для него. Единственное, что напрягает: оставить малознакомого мужчину здесь, с моими вещами. Вряд ли он вор — в это я почему-то не верю. У него достаточно денег, да и вообще…

А вот обладать излишним любопытством очень даже может. Ещё не хватало, чтобы Стас изучил тут всё, до чего только успеет добраться.

Пробегаюсь взглядом по комнате, размышляя, что здесь наиболее личное. Пожалуй, ничего особенного. Пустяки, не стоит так нервничать. Личный дневник я не вела, а всё остальное не обнажает моей души настолько, насколько я не хочу. Ну да, где-то здесь семейный фотоальбом, отражающий почти всю мою жизнь, но вряд ли стоит переживать из-за этого.

Даже не оборачиваясь, я вдруг чувствую Стаса рядом. Как тогда, в галерее.

— Постели себе на диване, он раскладывается, — говорю я, кивком указывая в нужном направлении.

Обычно я в таком случае стелю гостю сама, но сейчас не собираюсь идти на уступки. Не после того, какой вызов бросил мне Стас.

Я просто вытаскиваю из шкафа постельное бельё, молча кладу на диван. Развернувшись к незнакомцу, уже собираюсь пожелать ему доброй ночи и пройти мимо, но замираю. Глядя прямо на меня, Стас неспешно расстёгивает рубашку. Я теряюсь. Не ожидала, что он станет раздеваться при мне. Быстро перевожу взгляд в сторону. Хорошо, что мне хватило нескольких секунд, чтобы сориентироваться: Вряд ли Стас успел заметить моё смущение.

— Сначала пойду в ванную, — как ни в чём не бывало, сообщает он. — Есть планы на завтра?

Я чуть машинально не отвечаю отрицательно, но резко пресекаю себя. Стоит уже включиться в игру. Которая, судя по его поведению, активно продолжается.

— Да. Думаю весь день смотреть сериалы про любовь… — с задумчивой мечтательностью говорю я. Он бросает недоверчивый взгляд, и это окончательно подбадривает меня. — Хотя, можно сходить на шоппинг… Или в салон красоты. Устрою себе незабываемый день. В принципе, так можно провести весь свой отпуск, — как бы рассуждая вслух, заключаю я, с трудом сдерживая довольную улыбку.

Стас чуть прищуривается, пристально глядя на меня. Он даже перестаёт раздеваться, оставшись в расстёгнутой рубашке. А я никуда не ухожу, жду реакции. Моя неловкость полностью растворяется.

— Издеваться вздумала? — шагнув вперёд, с нажимом уточняет Стас.

Видимо, пытается сбить меня с толку. И тоном, и приближением. Но я не поддаюсь. Мне это видно, я всё контролирую.

— Почему же, — невозмутимо поднимаю на него глаза, не сдвинувшись с места. — Ты знал, на что шёл со своим предложением. Не думай, что я буду смягчать твою участь.

Вернув ему его же слова, я позволяю себе ухмыльнуться. Но тут моя уверенность пошатывается: Стас тоже улыбается, причём загадочно, будто что-то решил для себя. От этого как-то не по себе. Я чуть не жалею, что открыто принимаю его вызов. Страшновато думать, что теперь предпримет Стас.

— Ну что ж, меня всё устраивает, — с предвкушением говорит он.

И прежде чем я могла успеть что-то ответить, идёт в ванную.

Оставшись одна, я сажусь на диван. Не знаю, что и думать. Понимаю одно: не смогу сейчас заснуть. И вообще, ночь обещает быть беспокойной: с непредсказуемым незнакомцем в соседней комнате я бы и при лучших обстоятельствах не смогла беспечно уснуть.

Решив сбить мысли действиями, я всё-таки начинаю стелить Стасу. Пусть это станет своеобразным способом запутать его, вывести из равновесия. Вряд ли он ожидает чего-то подобного после нашего разговора. Возможно, восприняв это как жест примирения, сам даст на тормоза. И тогда я разберусь, что делать дальше.

Мой миролюбивый настрой резко рушится, когда Стас всё-таки выходит из ванны. Он практически обнажён, что демонстрирует рельефное тело с блестевшими капельками воды на нём. Я невольно скольжу взглядом от крепких плеч до линий его пресса. И вспыхиваю. Единственным, что прикрывает его тело ниже пояса, оказывается моё любимое полотенце. И вот почему среди довольно богатого выбора он остановился именно на нём?!

— Это же моё полотенце! — не сдерживаю возмущения.

— У тебя их там много, — невозмутимо отвечает Стас, но я готова поклясться, что он специально затеял всё это. — Моих вещей пока нет, но завтрашний шоппинг это исправит.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вспылить. Сердито сжимаю губы и мысленно призываю себя к терпению. Ни к чему показывать бушующие эмоции.

— Если хочешь, могу его снять, — вдруг предлагает Стас, уже взявшись за край полотенца.

— Нет! — тут же вскрикиваю я. Застыдившись своего резкого возгласа, спокойнее добавляю: — Просто оставь его себе.

Я встаю, не глядя на него. Выйти из комнаты становится необходимостью. Вот только не хочется оставлять всё на такой ноте.

— У меня отпуск, и я собираюсь наконец выспаться, — недолго думая, говорю я. — Так что не буди меня в разгар ночи, и…

Резко осекаюсь, поняв, что и кому сказала. Это же Стас, чёрт возьми. Он как раз жаждет испортить мне месяц, и только что я невольно вручила ему в руки очередной козырь.

Теперь я точно не высплюсь.

— Что «и»? — прерывает мои терзания вопрос.

— Если ты, конечно, хочешь провести весь месяц за просмотром блогов о красоте, можешь поступать, как считаешь нужным, — остановившись у входа в комнату, отрезаю я, стараясь, чтобы в голосе звучала непреклонная твёрдость, а не отчаяние.

Стас только усмехается. Будто знает, что это было бы скукой не только для него, но и для меня.

— Шантажировать меня — не лучшая идея.

В его тоне слышится намёк, что с ним можно договориться иначе. Но я не понимаю, как. И не хочу искать пути. Это мой дом, я тут хозяйка. Ни к чему подстраиваться под незваного гостя.

— Не лучшей идеей было соглашаться на твоё предложение, — вздохнув, зачем-то говорю я.

Не дожидаясь ответа, в котором и не нуждаюсь, иду в ванную. По пути прокручиваю в голове наш диалог и весь сегодняшний день. Я недовольна собой. С чего вдруг так раскисла? Пора взять себя в руки. Не надо выдавать свою досаду. Буду вести себя легко и беспечно, не беспокоясь по мелочам. Стас не может задеть меня. Остаётся только доказать это и себе, и ему. Он не должен думать, что этот месяц станет испытанием для меня. Сейчас я лишь раздразнила его. И это ошибка. Потому что только поняв, что мне всё нипочём, Стас потеряет интерес к бессмысленным издевательствам.

Глава 4

Несмотря на решение не принимать участие в играх Стаса, я не собираюсь отказываться от вчерашних слов. Не хочу, чтобы они были пустыми. А потому сегодняшний день и вправду посвящён шопингу, салону красоты и какому-нибудь сериалу.

Но всё проходит не так, как я представляла. В салоне красоты Стас сидит рядом и разговаривает с девушкой, которая занимается моим лицом. Никто не выставлял его вон: он расположил к себе весь персонал. Причём представился моим братом. Поэтому я снова вынуждена слышать, как он флиртовал. Но я справляюсь. Если подумать, это и вправду пустяковое испытание. Мог бы придумать что-то интереснее. За этим осознанием даже испаряется неловкость, что при нём проводятся женские процедуры.

День продолжается. Я никогда не любила ходить в магазины, но Стас превращает это в дополнительную пытку. Он устраивает неуместный ажиотаж. Подключает к процессу покупок и выбору вещей сразу нескольких консультантов, которые буквально окружают меня со всех сторон, советуя и обсуждая мой стиль. Похоже, Стас сказал им, что я нуждаюсь в подсказках и стесняюсь спрашивать сама.

Я сдерживаюсь, чтобы не высказать ни в чём не виноватым работникам магазина всё, что думаю об этой ситуации. Вспоминаю своё вчерашнее решение и выжимаю плюсы. Почему бы и в самом деле не закупиться новыми вещичками? Окончательный вердикт всё равно за мной, а потому я позволяю консультантам обслужить себя. Некоторые советы очень даже интересные. Время перестаёт ползти издевательски медленно. Я специально примеряю всё, что предлагают. Стас почти не подключается к процессу моих покупок, занявшись своими. День становится неплохим.

Продукты и вещи первой необходимости для Стаса мы покупаем вместе, причём, что странно, без приключений. Видимо, он понимает, что нет смысла провоцировать меня на эмоции. Или просто не хочет превращать необходимый и тривиальный процесс в неуместное шоу.

Обходится без лишних нервов. Да и вообще, ходить за покупками с мужчиной, который отлично разбирается в их ценности, даже увлекательно. Мы обмениваемся почти дружескими репликами. По крайней мере, не чувствуется напряжения. К тому же, он платит за всё. Я не против.

Приближается вечер. Уже дома мы заказываем пиццу, а я выбираю наиболее пафосный и слащавый сериал о любви. Но, подумав, понимаю, что в этом нет смысла. Я весь день всячески давала Стасу понять, что игры закончены. Ни к чему крушить свои старания, снова принимая его вызов.

Я вспоминаю, что когда-то начинала смотреть фильм, очень подходящий по случаю. Самое время его досмотреть. Сюжет как раз напоминает нашу ситуацию, пусть лишь частично. По фильму Смерть, приняв человеческое обличие, решила посмотреть, как жили люди. Для этого она, а вернее, это оказался он, внедряется в жизнь состоятельного и почти умирающего мужчины, вынуждая его впустить в свой дом, показать все прелести мирского существования. Там, как и у нас со Стасом, Смерть в теле молодого юноши везде ходит за героем, присутствуя и на семейных ужинах, и даже на работе. Причём истинную причину его постоянного пребывания рядом никому раскрывать нельзя.

Не то чтобы я рассчитываю, что, посмотрев на ситуацию со стороны, Стас решит, что это слишком… Просто меня вдруг занимает мысль провести такую параллель. Этим я покажу, что воспринимаю происходящее легко, даже забавляясь.

Он равнодушно принимает выбор фильма. Хотя наверняка всё понимает.

Не давая никаких комментариев, Стас ухмыляется, когда начинается завязка, напоминающая нашу ситуацию.

Что ж, это даже к лучшему. Наслаждаясь вкусной пиццей, которую мы едим прямо из коробки, я полностью погружаюсь в фильм. Мне даже почти удаётся отвлечься от присутствия Стаса рядом. До тех пор, пока в фильме не возникает момент, который напоминает о тревожном будущем. Скоро закончится отпуск, и мне придётся выйти на работу. С этим опасно непредсказуемым незнакомцем.

В фильме Смерть, появляясь вместе с героем на его работе, создаёт тому немало неприятностей и неловких ситуаций. Причём невольно. В случае со Стасом велик риск, что передряги возникнут не случайно, а с холодным расчётом. Боюсь и представить, к чему это приведёт. О чём я только думала, соглашаясь на его условия?

Конечно, картина нужна мне, и отступать сейчас непростительно. Я уже в этом. Но настроение слегка портится. Нелепая ситуация в фильме совсем не забавляет. Скорее, напрягает.

Стас вдруг улыбается, видимо, почувствовав мой изменившийся настрой.

— Так когда ты выходишь из отпуска? — поддразнивает он.

Я усмехаюсь, давая понять, что меня это не беспокоит.

— Тринадцатого февраля, — непринуждённо отвечаю, почему-то вспомнив, что скоро мой день рождения. — Кстати, а тебе самому на работу не надо?

— Я не завишу от графиков и сам распоряжаюсь рабочим временем. Месяц отгула мне не повредит.

Он стал отвечать на мои вопросы? Ну надо же.

А вдруг и тогда, в машине, Стас говорил правду?

— Круто, — искренне говорю я. Будь у меня возможность, сама бы работала именно в таком, свободном и независимом, режиме.

Стас бросает на меня недоверчивый взгляд, но ничего не говорит. Я улыбаюсь тому, что сбила его с толку своим дружелюбным настроем. Это подбадривает, и я снова погружаюсь в фильм.

Всё идёт хорошо. Я довольна собой и сложившимся днём. Но вдруг оказывается, что сюрпризы ещё не закончились. Сюжет фильма всё больше обретает романтический оборот: Смерть влюбляется в дочь героя. И всё бы ничего, но на экране всё чаще мелькают пикантные моменты.

И, как назло, во время них я всей кожей чувствую присутствие Стаса совсем близко. А он ничуть не облегчает мою участь, глядя в это время не на фильм, а на меня. Причём так пристально, словно впитывает мою реакцию на происходящее.

Поцелуи всегда были слишком личным для меня. Даже на экране они воспринимались по-особенному. Очень сложно отвлечься от этого и смотреть их как обычный фрагмент сюжета. А испытующий взгляд мужчины рядом заставляет чувствовать себя чуть ли не участницей событий. Невольная аналогия не отпускает. Это беспокоит и смущает. С каждой секундой становится всё сложнее не обращать внимания на эту очевидную провокацию Стаса.

Да и фильм не позволяет справиться с собой. Я цепенею. События на экране развиваются всё стремительнее, превращая сцену в интимную. И напор Стаса усиливается. На этот раз он смотрит не только на мою реакцию. Стас чувственно блуждает взглядом по моим губам и шее, а потом скользит ниже, жадно оценивая тело. Я невольно дрожу. Его взгляды как прикосновения. Они обжигают. Противоречивость собственных эмоций сбивает, сводя с ума.

Это слишком. Такое издевательство — самое жестокое для меня. Хотя, с другой стороны, ничего не происходит. Стас даже не придвинулся ближе. Если я предъявлю ему что-то, он запросто сможет списать это на мои безумные фантазии. Но что тогда, попросить его смотреть в экран?

Не выдержав, я разворачиваюсь к Стасу.

И тут же замираю.

Я встречаюсь с завораживающе горящим взглядом в сочетании со странной улыбкой. Если Стас смеётся надо мной, обескураживая таким выражением, то он очень хороший актёр. Слишком… Я даже не знаю. Его взгляд заставляет моё сердце сжиматься.

— Если тебе неинтересен фильм, можем сменить его, — говорю я, с трудом узнав свой голос.

— Да ладно, — притворно удивляется такому щедрому предложению Стас. — А разве мы не играем по твоему сценарию?

— Я ни во что не играю, — с готовностью возражаю я, радуясь смене темы. — И раз уж мы проводим этот месяц вместе, я готова учитывать твои желания.

Не самая удачная формулировка. Но, к сожалению, я понимаю это лишь когда слова уже сказаны.

— Мои желания… — повторяет Стас с предвкушающими нотками. — Звучит заманчиво.

Он не ограничивается словами, переведя красноречивый взгляд на мои губы. Я на секунду закрываю глаза, собираясь с мыслями. Он явно помнит слова Риты, вот и увидел повод ими воспользоваться. А мне стоит сосредоточиться на своём вчерашнем решении.

— Конечно, я говорю о желаниях, которые не идут вразрез с моими, — твёрдо уточняю я, не избегая его опасливо потемневшего взгляда. — С фильмом я готова пойти на уступки.

Стас чуть двигается ко мне. Я улавливаю это скорее на интуитивном уровне, чем вижу наверняка. Довольно-таки ненавязчивый жест, почти незаметный… При этом Стас не отводит взгляда, настырно блуждающего по моему лицу.

— Возможно, ты захочешь пойти на уступки не только с фильмом, — вкрадчиво заявляет Стас, словно подбираясь в моё подсознание.

Я не выдерживаю. Резко встаю, тяжело вздыхаю. Больше не беспокоюсь о том, чтобы казаться непоколебимой.

— Значит так. Я не знаю, зачем ты всё это делаешь и так себя ведёшь, но я прошу тебя: не надо ко мне приставать. Ни намёками, ни действиями. И уж тем более не надо ко мне прикасаться, — конечно, этого он ещё не делал, но я достаточно завожусь, чтобы высказать тревожащие мысли и на будущее. — Я знаю, что в глубине души ты не так безжалостен, как кажешься. В конце концов, ты не стал будить меня, как я и просила. Так что я снова прошу тебя: можешь продолжать вести себя, как хочешь, но без… В общем, ты меня понял.

Моя речь звучит сбивчиво и неровно. То просительно, то жёстко. То громко и убедительно, то тихо и неуверенно. Я ещё никогда так не нервничала. Увы, это было заметно.

Стас вдруг резко посерьёзнел, и его взгляд становится скорее настороженным.

— Успокойся, я не собираюсь к тебе приставать, — тон не звучит мягко или утешительно, но почему-то подбадривает грубоватой твёрдостью.

Я заметно успокаиваюсь. Постепенно и сердце перестаёт колотиться, как сумасшедшее. Я даже сажусь обратно, всё больше расслабляясь.

Фильм продолжается, но я смотрю его невидящим взором. Слишком занимают другие мысли.

Значит, Стас не хочет перегибать. Испытывая меня, он не выходит за пределы моего терпения. С одной стороны, это утешает. С другой — всё больше вселяет непонимание. Кто этот загадочный мужчина, сидящий рядом, и что он вообще задумал?

— Радует, что ты способен к компромиссу, — я решаю вовлечь его в разговор.

Стас не сразу отвечает, будто хочет проигнорировать эти слова. Посмотрев на него, я встречаюсь с задумчиво странным взглядом. Непонятно почему, в нём чувствуется какая-то горечь.

— Ты проецируешь на меня свои качества и своё восприятие событий, — уловив мой взгляд, решает ответить Стас. — Это ошибка. Возможно, я не стал тебя будить, потому что сам высыпался и не хотел нарушать именно свой покой. К тому же, ты наверняка измучилась ожиданием. А приставать к тебе я не буду потому, что это неинтересно. Такая реакция даже не забавляет.

Я сглатываю ком в горле. Всё звучит логично. Жестокая правда действительно может быть такой. Скорее всего, даже и есть. Стас говорил серьёзно и равнодушно.

Но почему-то я не могу принять эту версию. Она звучала так, будто Стас хотел, чтобы я видела его хуже, чем он, возможно, есть. Будто этим заявлением Стас намеренно отталкивает меня от себя, мешая увидеть в нём что-то хорошее. Но если так, зачем ему вообще этот месяц? А может, Стас прав, и я воспринимаю всё через себя, как хочется мне? В том числе и сейчас.

Эх, ладно. Стоит проверить его истинное отношение ко мне. Возможно, это поможет разобраться в намерениях Стаса.

Глава 5

Если в первую ночь со Стасом за стенкой я спала плохо, на этот раз спокойно погружаюсь в сон. Возможно, привыкла. Или верю, что никто не потревожит. Тем более, когда предусмотрительно закрыла дверь комнаты на замок.

Я отлично выспалась, и при этом просыпаюсь довольно рано. Видимо, организм не нуждается в дополнительных часах покоя, подстроившись под мой обычный режим. Это очень кстати. Ведь пора уже приступить к своему плану.

Скоро я уже активно готовлю на кухне. Ароматные блинчики с фруктовой начинкой на завтрак, мясные фаршированные шарики с пюре на обед. Я делаю и овощной салат, чем редко балую себя в зимнее время года. Но сегодня хочу разнообразить блюда. Я даже варю суп, хотя не люблю первое.

Впрочем, сегодня моё кулинарное мастерство для Стаса. Чтобы он хоть немного отошёл от непонятной линии поведения и поддался этой своеобразной заботе. А заодно чтобы поверил, что я и вправду пыталась задобрить его с помощью еды.

Стас не задаёт вопросов, восприняв мою новую стратегию как нечто само собой разумеющееся. Молча садится за стол, где уже лежит тарелка для него. Такое поведение меня слегка коробит, но не стоит делать поспешных выводов. Готовить я умею. Даже самые простые блюда в моём исполнении редко кого оставляют равнодушным.

Стасу тоже приходится признать мой талант, ведь тянется за добавкой.

— Очень вкусно, — комментирует он.

А я едва сдерживаю улыбку от такой, в общем-то, сдержанной и естественной реакции.

— Я рада, — только и говорю как ни в чём не бывало. Сев напротив него, я приступаю к плану: — Знаешь, в такую погоду лучше всего окунуться в домашний уют и вкусную тёплую еду…

Слова звучат откровенным намёком с ноткой недосказанности. Судя по его взгляду, Стас это улавливает.

— Да ты и в общем не похожа на тусовщицу, — скорее настороженно отвечает он. Явно пытается просчитать, что у меня на уме.

Но и это мне на руку. Так Стас скорее поверит, что я настраиваюсь на подходящую формулировку для просьбы, ради которой всё затевалось. Вряд ли он сможет раскусить мои истинные намерения.

— Пожалуй, — соглашаюсь я, нервно улыбнувшись.

Выдыхаю, решаюсь посмотреть ему в глаза. И тут же опускаю взгляд. Не знаю, это я так изображаю неловкость, или она и вправду есть.

— У меня к тебе одна просьба…

— Какая? — Стас словно напрягся. Ну или я просто выдаю желаемое за действительное.

— Я знаю, что по условиям нашего соглашения, мы должны быть вместе всегда и везде в течение месяца, — спокойно начинаю я. Выдержав небольшую паузу, добавляю с лёгкой заминкой и неуверенностью в тоне: — Но… речь о первом свидании.

Его взгляд меняется. Хоть и едва уловимо. Но я чётко замечаю эту разницу и могу сказать наверняка: Стас недоволен моим заявлением. Он хранит угрюмое молчание, а потому я развиваю тему, словно оправдываясь:

— Мне бы не хотелось ошарашить интересного мне парня твоим присутствием. Даже если представить тебя как брата. Понимаешь, будет неловко.

Я выдерживаю паузу, и взглядом, и словами давая понять, что жду его реакции. И вроде как рассчитываю на участие.

— Как я уже говорил, ты можешь отказаться в любой момент, — холодно напоминает Стас. Он открыто даёт понять, что не стоит ждать изменений условий сделки.

Я преодолеваю желание радостно потереть ладошки: всё по плану. Я рассчитывала на такую реакцию, надеялась на неё. Не то чтобы верила, что он не подастся из-за внезапной ревности, — скорее делала ставку, что не захочет идти на уступки. И сейчас этого достаточно. А что до других возможных причин отказать в моей просьбе — это ещё предстоит проверить.

— Значит, никаких поблажек? — разочарованно уточняю я. И тут же предлагаю компромисс, давая понять, что не хочу сдаваться: — А если я весь месяц буду готовить только то, что ты хочешь?

Это заманчиво. На какой-то момент я даже опасаюсь, что Стас согласится. Ему точно понравилось, как я готовлю.

— Нет.

Даже не колебался. Ни секунды на раздумье. Я уже начинаю опасаться, что Стас из принципа не согласится даже на то предложение, которого я изначально добивалось. Хотя у него есть лазейка. Договорившись всюду появляться вместе, мы не обговаривали расстояние.

Если Стас упрётся и сейчас, это будет даже глупо. Вряд ли можно найти хоть какую-то достойную причину отказать мне. Утвердившись в этой мысли, я прогоняю сомнения.

— А если ты пойдёшь со мной, но будешь держаться чуть поодаль? Чтобы видел нас, но не слышал.

Пауза была достаточно долгой, чтобы создать ощущение раздумий и терзаний. Да и вопрос звучал так, будто я вынужденно предлагала компромисс. Не самый желаемый для меня, но хоть немного устраиваемый.

Стас поверил, я чувствую это. Но не понимаю, как он отнёсся. Ему приходится дать согласие, это понятно. Но ответ слишком уж сдержанный:

— Только если предложение насчёт еды актуально.

— Договорились, — тут же заключаю я, поднимаясь и уходя к себе.

Больше нет сил поддерживать этот спектакль.

Уже в комнате, надевая платье, я улыбаюсь себе в зеркале. Стас мог бы продолжать вредничать, строя мне пакости и не согласившись идти на компромисс. Но это создало бы ощущение, что моя просьба (да ещё и с выгодным для него предложением) как-то задевала его. Так что либо он на самом деле безразличен к моему свиданию, либо просто не хотел показать, что хоть немного ревнует.

Я почему-то склоняюсь ко второму. Хотя это и не объясняет его поведения, которым он словно хочет отвратить от себя. Но я всё равно хочу отработать самую банальную версию. И пока не буду строить догадки: правду ещё предстоит выяснить, причём уже сегодня. Вечер обещает быть интересным.

Голубое облегающее платье подчёркивает цвет моих глаз, нежность образа и естественное сияние внешности. К тому же, смотрится не вызывающе ярко, а придаёт ощущение скорее невинности. И при этом, не буду отрицать, я выгляжу соблазнительно.

А ещё платье достаточно удобное и тёплое, что несильно изменяет моему привычному выбору одежды. Хотя видеть себя в нём всё равно непривычно. Мне нравится, но я совсем не привыкла к платьям. Но сегодня стоит рискнуть.

— А ещё мне нужно твоё мнение, как мужчины, — как можно более беспечно начинаю я, возвращаясь на кухню: — Ты говорил, что мне было бы отлично в платье… Как тебе такой вариант?

У меня есть объективный повод обратиться к нему за советом. Вроде как хочу убедиться, что буду выглядеть привлекательно для парня, с которым встречусь. И заодно даю понять, что свидание для меня важное.

Стас должен понимать, что вопрос не значил, будто мне есть дело именно до его мнения. И что в этот момент на его месте мог быть кто угодно ещё, кого бы я спросила. Очень удобно. Ведь на самом деле сейчас я сосредотачиваюсь именно на нём.

Я даже задерживаю дыхание, ощутимо разволновавшись. Странно это: предстать перед ним в таком виде. Непривычно и тревожно. Непонятно, почему, но это так.

Стас бросает на меня быстрый взгляд и тут же отворачивается.

— Прекрасно, — равнодушно говорит он, и его тон сильно контрастирует со сказанным.

Но мне и не нужно восторженных комплиментов. Я успеваю заметить особенный блеск в его глазах, который всегда безошибочно определяю. Стас мог бесконечно изображать из себя бесчувственного, но его первичная реакция говорит за себя. Достаточно и доли секунд, чтобы я зарядилась уверенностью в себе и в предстоящей миссии.

— Значит, в нём и пойду, — весело сообщаю. — Спасибо!

Не дожидаясь ответа, которого, впрочем, и не последовало, я возвращаюсь к себе: заняться причёской и макияжем.

Несмотря на приподнятое настроение, в груди беспокойно заныло. Я вроде учла всё. И со Стасом была честна… Ну почти. Формально — да. Только не упомянула, что так называемое свидание — просто встреча с бывшим, который уже второй день писал мне с предложением серьёзно поговорить. А Стаса я решила расчётливо использовать. И заодно проверить, был ли у него ко мне интерес посерьёзнее эксперимента.

Непонятно, что от меня хочет Лёша, но я не строю иллюзий. Нашему роману давно конец, и мы оба это понимаем. Сюрпризов быть не должно…

****

В кафе, где назначена встреча, мы со Стасом приходим вместе. Просто держимся чуть на расстоянии. Я захожу первой и сразу замечаю уже сидящего за нужным столиком Лёшу. А Стас, будто случайный посетитель, пришедший в то же время, идёт дальше, не останавливаясь. Хотя об этом я могу только догадываться, потому что быстро отвлекаюсь от его присутствия.

Лёша тоже замечает меня. Даже поднимается с места и смотрит со странной грустной улыбкой. На мгновение меня кольнула тоска по утраченному при виде такого знакомого одобрения в его взгляде, но я быстро беру себя руки.

— Привет, — сажусь на диванчик напротив. — Так о чём ты хотел поговорить?

Сразу к делу. Демонстративно? Ну и пусть. Я хочу показать, что не настроена на лишние любезности.

— Здравствуй. Отлично выглядишь, — игнорирует мои старания Лёша, зачаровывая мягкими нотками в голосе.

И меня прорывает. Обида от неудачного и болезненного расставания даёт о себе знать. Вдруг хочется хоть чем-то сгладить эту несправедливость, и я поддаюсь эмоциям показать, что в моей жизни всё хорошо и без Лёши.

Да и вообще, если быть честной с собой, единственная причина, по которой я согласилась на встречу — присутствие Стаса рядом. И была мысль показать бывшему иллюзию моего счастья. Как бы глупо и унизительно это ни было, сейчас я не могу противостоять острому соблазну.

— Спасибо, но осторожнее с комплиментами: я пришла не одна, — ни к месту улыбнувшись, говорю я. От его молчания всё больше распаляюсь подробностями: — Просто понимаешь, мой парень довольно ревнив. Я еле уговорила его на эту встречу, и только с условием, что он будет рядом, и в любой момент сможет среагировать. Он сидит за тем дальним столиком.

Лёша машинально бросает взгляд в указанном направлении, и я теряюсь. Я ведь помню, что сказала Стасу. А потому как-то странно, что случайный парень на свидании будет смотреть на него.

— Только не смотри! — быстро вскрикиваю я, в свою очередь, обернувшись на Стаса.

Тот, вроде ничего не замечает, изучает меню. Облегчённо выдохнув, я снова разворачиваюсь к Лёше. Теперь он смотрит прямо на меня.

— Не ожидал, что ты так быстро найдёшь мне замену.

Я слышу лёгкое разочарование. Едва уловимое, но достаточное, чтобы подбодрить меня.

— Это не замена, — с пренебрежением отрицаю я. — Стас для меня значит намного больше, чем ты можешь себе представить. Я ещё никогда не испытывала таких чувств.

Стремясь доказать свою независимость от бывших отношений, я и не ожидала, что скажу эти слова с таким искренним убеждением. Хотя, отчасти они правдивы — последнее предложение уж точно. Ведь со Стасом я и вправду испытываю незнакомые прежде эмоции. Уж точно не равнодушие.

— Рад за тебя, — невозмутимо отвечает Лёша.

В груди колет разочарование от такой спокойной реакции. Хотя чего я вообще ждала? Я веду себя глупо, настойчиво демонстрируя ему своё несуществующее счастье. Эмоции распаляют, и собственная идея испытать обоих мужчин перестаёт казаться удачной. Испытуемой резко становлюсь я.

Заказав латте у подошедшего официанта, я откидываюсь на спинку дивана. Надо расслабиться. Я ещё могу спасти ситуацию. Просто не стоит заигрываться.

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Мне не нравится, как мы расстались, — тяжело вздохнув, признаётся Лёша. — Согласись, вышло некрасиво. Я не хотел ставить такую точку. Всё-таки нас многое связывало. И я не могу двигаться дальше, пока не решу это.

Я молчу, его слова как в тумане. Я снова проживаю момент, когда мой парень, ничего мне не сказав, уехал в далёкий Новосибирск за другой девушкой, чтобы убедить ту в своей любви. Стоило ему узнать, что она собралась покинуть Москву, как он сразу забыл обо всём, даже не объяснившись со мной. О случившемся я узнала от его друга, который и рассказал мне про Лену: истинную любовь в жизни Лёши. Я была лишь временным лекарством.

— Хотя, как я посмотрю, у тебя нет с этим проблем, — усмехается вдруг он, снова бросив взгляд в сторону Стаса.

— Настоящие чувства всегда внезапны, — на этот раз я говорю о надуманных новых отношениях без тени злорадства или превосходства. Ровно, тихо, даже мягко. — Я не хотела тебя задевать.

— Ты и не задела, — увы, Лёша явно говорит искренне.

Мне становится неловко. Зря я обманулась и позволила себе сделать поспешные выводы, да ещё и вслух.

Судя по всему, смятение написано на моём лице, потому что бывший вдруг выдаёт:

— Почему-то мне кажется, что ты всё ещё в обиде.

Я не успеваю найтись с ответом. Бросив очередной взгляд на Стаса, Лёша обрывает мои мысли новым, не менее обескураживающим, заявлением:

— А тот парень точно твой? Он не обращает на нас никакого внимания.

Ещё никогда я не чувствовала себя более унизительно. Но нельзя раскисать. Нужно хоть как-то достойно выйти из положения, пока я ещё не окончательно растоптана. Если буду медлить, всем своим видом только подтвержу справедливость Лёшиных догадок.

— Ну, он же не должен выдавать себя, — небрежно поясняю я, выказывая равнодушие его сомнениям.

— Настолько, чтобы флиртовать с девушкой за соседним столиком?

Я резко разворачиваюсь к Стасу, забыв о нашем соглашении. Сейчас меня настолько выбивает его поведение, идущее вразрез моим планам, что разум моментально отступает на задний план. Если не умолкает совсем.

— Что за… — вырывается у меня. Мгновенно повернувшись к Лёше, я вдруг предлагаю с порывистым энтузиазмом: — Слушай, ты не мог бы подыграть мне? Я уверена, что он так ведёт себя назло мне, за то, что я вообще пошла на эту встречу.

Слова уже сказаны, а я и сама не могу объяснить причину такой идеи. Я хочу заставить ревновать Стаса, или пытаюсь убедить Лёшу, что его догадки ложны? Или это глупый повод прикоснуться к нему, увидеть, окончательно ли между нами всё кончено?

— Вижу, ты не притворяешься, — с лёгким удивлением замечает Лёша.

И тут я снова ощущаю укол болезненной тоски по утраченному. Придвинувшись ближе, Лёша слегка наклоняется ко мне, глядя прямо в глаза.

Его лицо совсем близко к моему, и расстояние между нами едва дотягивает вытянутой руки. Его ладонь открыто протянута мне, а пальцы приглашающе раскрыты. Я принимаю этот жест, осторожно касаюсь его руки своей… И вдруг не чувствую ни доли возможного смакования момента. И проникновенное столкновение наших взглядов больше не причиняет дискомфорта.

— В общем, по поводу нашего расставания… — вполголоса чуть ли не интимно начинает Лёша тему, ради которой мы и пришли сюда.

— Считай, что всё позади, — в тон ему продолжаю я, чувствуя, как меня обволакивает странное тепло. Такое, какое бывает, когда общаешься с другом или родственником, которого давно не видел. — Я не держу на тебя никаких обид. Конечно, мне было неприятно узнать, что я для тебя была лишь временным лекарством после Лены, но, как оказалось, для меня эти отношения не значили многое. Иначе бы я не смогла так быстро понять, чего я действительно хочу.

Последняя фраза на этот раз сказана без попытки как-то задеть. Я говорю это лишь чтобы поддержать уже начатую роль, пусть та и потеряла смысл. Но глупо раскрывать все карты: я не хочу выглядеть нелепо. Тем более теперь, когда меня отпускает.

Прошлое в прошлом. Я рада, что мы смогли встретиться и поговорить. Я понимаю Лёшу: он не стал ничего объяснять при разрыве, потому что стыдился показаться мне на глаза. Хотел избежать нелёгкого разговора, струсил, возложив эту обязанность на друга. Но совесть всё же замучила.

Этого мне достаточно. Видимо, меня всё это время беспокоил не отголосок оставшихся чувств к нему, а банальная обида от некрасивого расставания.

— Это хорошо, — помедлив, говорит Лёша. Видно, насколько для него важно моё прощение.

— Так теперь ты с Леной? — перевожу тему, чуть поддавшись вперёд. Оба понимаем: это будничный интерес, и не больше.

— Всё сложно, как обычно, — грустновато ухмыляется Лёша. И вдруг быстро добавляет: — Кажется, твой Стас клюнул наживу.

Спокойная фраза окатывает ледяной водой. Застигнутая врасплох, я чуть не мечусь по дивану. Надо же, за всеми этими эмоциями я практически забыла о своём новоявленном сожителе. И что спектакль, разыгрываемый между нами с Лёшей, предназначался Стасу.

По уговору тот не должен вмешиваться. Я не рассчитывала на это. Хотела увидеть его ревность потом, оставшись с ним наедине и словно невзначай рассказывая о свидании, советуясь и делясь впечатлениями. Если бы это его хоть слегка волновало, вряд ли ему удалось бы скрыть, особенно, после увиденного здесь.

Но зачем Стас идёт к нам? Он ведь не из тех, кто показывает задетые чувства.

Бросив на него взгляд, я замираю. В его глазах пылает тщательно замаскированная холодным равнодушием обжигающая ярость. Она отнимает у меня способность даже пошевелиться, не то что заговорить.

Хотя, возможно, мне только показалось, потому что голос Стаса звучит непринуждённо и ровно:

— Не помешаю? — не дожидаясь ответа, он садится рядом на диванчик рядом со мной.

— Нет, мы просто общались, — отвечает Лёша, улыбаясь мне одними глазами. Но я совсем не разделяю его триумф. Я в ловушке.

— Всё успели обсудить?

— Ну да, — уловив нажим в тоне Стаса, неловко бубнит Лёша.

Ему явно намекают, что лучше уйти. Посмотрев на меня, он прикидывает, как лучше поступить. А на мне нет лица. Я так и не пришла в себя.

— Отлично, теперь избавь мою девушку от своего присутствия, — прямо говорит Стас.

И я сразу прихожу в себя, тут же настороженно оборачиваясь к нему.

Откуда он мог узнать, что я представила нас парочкой Лёше? Как-то услышал? Но ведь сидел за дальним столиком!

Паника чуть не накрывает, но спасительная версия вовремя приходит в голову. Стас мог так сказать просто из-за ревности, воспользовавшись моим замешательством и обозначив нашу несуществующую связь перед соперником. Хотя, насколько я могла узнать, для него нетипично так открыто демонстрировать недовольство. Он предпочитал провоцировать на эмоции меня, выступая в роли бездушного экспериментатора. Показать свою слабость самому?..

Настолько поддаться эмоциям? Как же они тогда должны быть сильны!

Чем больше я размышляю, утопая в его потемневших глазах, суливших затишье перед бурей; тем больше сознаю, что читаю в них не ревность. Нет… это нечто иное. Что-то, что выворачивает душу, вселяет опасность. И незнакомый прежде страх. К сожалению, я слишком запоздало это понимаю, чтобы суметь справиться с собой.

— Хорошо. Пока. Приятного вечера, — где-то отдалённо звучат слова Лёши. Видимо, он впечатлился нашими со Стасом долгими гляделками и сделал вывод, что был тут лишним.

Я не успеваю ничего придумать, чтобы остановить его. Не могу ни сориентироваться, ни сообразить что-то. Потому что слишком уж резко, неожиданно и стремительно чувствую, как губы Стаса накрывают мои.

Это слишком… Полностью выбивает из колеи. Заставляет чувствовать себя беспомощной.

Никаких слов, никакого выяснения отношений, просто грубый поцелуй, словно наказывающий. Стас явно помнит слова Риты и мою просьбу не приставать и не касаться. И делает это намеренно, назло, чтобы подавить меня. Если раньше я сомневалась, теперь точно знаю — каким-то образом он слышал наш с Лёшей диалог.

Тело словно немеет. Я не шевелюсь, чувствуя подступающий жар. И чужие губы на своих. Слишком настойчивые и требовательные, чтобы не считаться с ними.

Его ладонь ложится мне на спину, проводит по ней. Слишком ощутимо, даже через ткань. Словно горячее клеймо, оставляющее осязаемый след везде, где касалось. Не столько ласка, сколько способ удержать меня, притянуть на себя.

Видимо, воздействия наших губ ему мало, чтобы окончательно раздавить меня. Я напряжённо сжимаю рот, едва дыша и ожидая непонятно чего. Мои глаза не просто закрыты — крепко зажмурены. Нажимая языком на мои губы, Стас проводит между ними, чуть прикасаясь к стиснутым зубам. Меня безнадёжно парализует. Страхом, беспомощностью и неожиданностью.

Остаются лишь ощущения: яркие и сильные. Каждой клеточкой я чувствую даже малейшее его движение. Как он свободной рукой берёт моё лицо в ладонь. Сердце отчего-то колотится чуть ли не в её голове.

Стас нажимает двумя пальцами мне на подбородок, вынуждая открыть рот. Я словно в прострации скорее машинально поддаюсь…

Малейшая слабость — он тут же пользуется, непонятно, чего добиваясь этим. Первое же прикосновение его языка кружит мне голову. Всё ещё с трудом веря в реальность и не придя в себя, я скорее нечаянно отвечаю на дразнящую ласку. Осознав это, тут же убираю свой язык.

Но Стас сразу догоняет, явно уловив мой настрой и не позволяя расслабиться. И сильнее притягивает к себе, почти вплотную, насколько позволяет диван. Мне некуда скрыться, нет шанса сопротивляться.

Но я делаю отчаянную попытку. Цепляюсь в ворот его рубашки и сильно тяну, будто это может помочь ему прийти в себя. Но не похоже, что Стас нуждался во встряске: он явно хорошо сознаёт свои действия, будучи в трезвом и хладнокровном рассудке. А я просто теряюсь в происходящем, утопаю.

Мои действия не остаются без ответа. Резким рывком Стас дёргает меня на себя, сжимает ладонь на моей спине, слегка прикусывает мне губу. Мурашки тут же пробегаются по телу. Странное ощущение, его демонстрация яростной силы перестаёт подавлять, наоборот; вызывает необъяснимое желание перебороть и своё, и его состояние, победить, смягчить.

Я прерывисто выдыхаю в его рот, чувствуя будоражащую дрожь от собственных мыслей. Вряд ли Стас ожидает такого поворота событий. Я сама перехватываю инициативу, вторгаясь языком.

Я уже объяснила всё себе. Если происходящего не избежать, надо показать, что это ничуть не ломает меня и уж точно не выбивает из колеи. Вопреки своим убеждениям о поцелуях как о чём-то неприкосновенно личном, сейчас я поддаюсь другой сущности, всегда прежде игнорируемой, но отдалённо существовавшей. Пройдясь по нёбу, мой язык находит его, чуть прижимает своим, отдаляясь и приближаясь снова, играя. Если Стас и удивлён, не подаёт виду. Без малейшего намёка на замешательство, растерянность или сомнения, он принимает мою тактику.

Теперь это полноценный поцелуй, а не противостояние. И это обжигает.

Задыхаясь от его близости, я невольно тянусь к нему. Губы слишком горят, и не покидает ощущение, что лишь его воздействие сможет снять это колюще болезненное чувство. Новые, всё более смелые прикосновения… Снова и снова…

И я понимаю, что втягиваю себя в непонятный водоворот, из которого вряд ли выберусь невредимой. Нельзя усугублять. Нужно вырваться как можно скорее, пока меня окончательно не засосёт в эту бездну.

Дыхание сбивается, пол уходит из-под ног. Я не понимаю, когда и как всё заканчивается. Либо я всё же приняла над собой усилие и оттолкнула Стаса, либо поцелуй просто обоюдно прекратился.

Неважно. Меня настигает возвращение в реальность.

Молчание длится не столько, чтобы оглушить тишиной. Но всё равно проходит тяжело, сгущает атмосферу. Я хочу разорвать его, но не представляю, как.

То, что произошло, было ошеломительным. И я не уверена, что могу предъявлять претензии. Теперь я точно знаю: Стас знал правду, и именно это заставило его так поступить.

— Так ты всё слышал, — растерянно говорю я. — Как?

Странный задумчивый взгляд Стаса словно смягчается. По крайней мере, теперь в его глазах читается спокойствие… И что-то ещё, едва уловимое.

— В этом не было нужды, я обо всём догадался. Ты встретилась со своим бывшим, а он постоянно таращился в мою сторону. Легко предположить, почему, ведь ты не могла сказать ему правду обо мне, — без осуждения отвечает Стас. — Думаю, ты уже поняла, что я не люблю, когда меня пытаются использовать.

— Откуда ты знаешь, как выглядит мой бывший? — я мгновенно забываю об остальных его словах.

— Я знаю о тебе намного больше, чем ты думаешь, — выдержав небольшую паузу, серьёзно говорит Стас, глядя мне в глаза.

Я могу развить эту тему. Он явно даёт мне это понять. Но почему-то возможность откровенного разговора вызывает во мне страх. Будто разоблачаться придётся не ему, а мне.

— Ты пугаешь меня, — тихо говорю я. И имею в виду не только его осведомлённость в моей жизни.

— Себя тоже, — с необъяснимой горечью усмехается Стас. И тут же возвращается в привычное отчуждённое настроение: — Пойдём отсюда.

Глава 6

Сегодня я не ждала ничего особенного. Я вообще толком не отмечаю свои дни рождения.

Конечно, поздравления всегда приятны. Но не зависеть же от таких милых мелочей. Скорее всего, сегодня не будет праздничного настроения. Я не хочу снова вводить Стаса в компанию моих друзей. Да и вообще не уверена, что хочу провести этот день с ними. Пусть всё останется на своих местах — я ничего не скажу Стасу.

Хотя… Я невольно вспоминаю наш недавний разговор в кафе. Учитывая его осведомлённость в моей жизни, Стас мог и так знать. Но даже если и точно помнил дату, вряд ли собирался устраивать какой-то сюрприз. Как бы в глубине души я ни надеялась на чудо, словно ребёнок, не стоит отрываться от реальности. У нас слишком странные отношения для этого.

После произошедшего в кафе мы не обсуждали ни поцелуй, ни необычное поведение знакомого незнакомца после него. Мне уже начало казаться, что та неуловимая перемена в нём была мной надуманна. Хотя прошло всего два дня, но и этого времени хватило, чтобы стало ясно: Стас не намерен смягчаться. Ничего не изменилось.

До сегодняшнего дня…

Я просыпаюсь, уловив приятный аромат любимой сирени. Но как? Это вообще реальность? Где можно достать эти цветы в зимнее время года?..

Все вопросы отпадают, когда я приподнимаюсь, открываю глаза и вдыхаю прекрасный букет, по волшебству стоящий на тумбочке возле постели. Отличное начало дня.

От Стаса, или курьер прислал доставку? И почему это вообще меня волнует? И в первую очередь занимает сознание мысль, что это от новоявленного сожителя, чем куда более логичное предположение, что цветы от кого-то из друзей. Да они могут быть даже от того же Лёши! Тем более теперь, когда мы во всём разобралась.

Но кто мог раздобыть их зимой? Кто стал бы так заморачиваться?

Кто так хорошо меня знал…

Сон снимает как рукой. Я больше не хочу нежиться в постели. Встаю с постели и подхожу к двери, и тут вдруг вспоминаю, что не закрыла её вчера.

Я часто пользовалась замком в своей комнате, но в эту ночь рассеянно забыла. Конечно, это ничего не значит, но сердце отчего-то пропускает удар. Оглянувшись и бросив быстрый взгляд на любимые цветы, я выхожу из комнаты в ванную.

Стаса я застаю на кухне. Он сидит в задумчивой позе с чашкой кофе в руках. Но на нарушение своего уединения реагирует быстро. Смотрит на меня удивительно безмятежным и внимательным взглядом. И это почему-то расслабляет и вселяет спокойствие.

Но ненадолго. Лёгкая и почти дружелюбная улыбка Стаса повергает в смятение.

— Доброе утро, — буднично приветствует он, будто ничего не случилось.

Я растерянно сажусь за стол, не зная, стоит ли вообще начинать интересующую меня тему. Но вести себя как ни в чём ни бывало мне сложно.

— Сирень? — нахожусь я.

Намеренно использую одно слово, чтобы могло создаться впечатление как вопроса о внезапном возникновении букета, так уточнения, от Стаса ли он. Мне почему-то не хочется предположить лишнего, и такая гибкость кажется идеальной.

— Просто не хочу портить твой день рождения, раз уж так вышло, что ты проводишь его со мной.

Я мимолётно и тепло улыбаюсь ему, не в силах сдержать эмоции от такого милого и искреннего признания.

— Спасибо, — быстро взяв себя в руки, непринуждённо отвечаю.

— А вообще, я решил, что стоит подарить тебе день свободы, — вдруг отстранённо говорит Стас. — Я могу исчезнуть из твоей жизни на один день, ты проведёшь его, как хочешь, и это не будет считаться нарушением нашего договора.

Это неожиданно: я даже не думала о такой возможности. Его слова удивляют настолько, что я не нахожусь с ответом. Только озадаченно смотрю на Стаса, который, в свою очередь, не сводит глаз с меня.

— Мне уйти? — нарушает затянувшееся молчание он, давая понять серьёзность предложения.

— Нет, — всё ещё с трудом справляясь с его неожиданными переменами, спешу ответом я. Удивившись своему резкому отказу, наконец, прихожу в себя. И уже более осмысленно поясняю ответ и себе, и ему: — В смысле, не сегодня. На сегодня у меня не было особенных планов, так что я приберегу этот день свободы на будущее.

Я улыбаюсь. Меня переполняют небывалая уверенность и спокойствие. Что-то подсказывает: припасённый день ещё пригодится.

Кажется, Стаса тоже подбодрили мои слова. Хотя он ничем не даёт это понять, но я почему-то чувствую. Даже до того, как слышу заявление с нотками довольства в голосе:

— Тогда собирайся. У нас есть планы.

И тут я отчётливо понимаю, что Стас не мог иметь в виду что-то безобидное. Но, как ни странно, я чувствую предвкушение, как и в тот день, когда принимала его предложение о сделку. Предвкушение… Волнение… И осознание: несмотря ни на что, я могу доверять этому странному человеку.

*****

Я не задаю вопросов, пока мы едем в машине. Хочу пустить всё на самотёк и получить максимум неожиданных впечатлений.

Хотя различные предположения в голове всё равно мелькают. Но Стас увлекает меня в непринуждённый и занимательный разговор, а потому эти мысли остаются лишь на задворках подсознания.

Остановка в месте, похожем на аэродром, становится неожиданностью для меня. Эта догадка не приходила мне в голову, но я сразу воодушевляюсь. Это именно то, что нужно.

Прогулка по городу на самолёте… Уже одна мысль об этом захватывает дух.

— Ты заказал самолёт?

Я вспоминаю детскую мечту быть лётчицей. Тогда меня задевало, что это считалось мужской профессией. Хотелось доказать себе и другим, что и я могу. Теперь, конечно, всё по-другому. Со временем цели изменились.

Но сейчас детская мечта отзывается на сердце будоражащей ностальгией.

— В том числе, — неоднозначно отвечает Стас.

Его туманность начисто забывается мне, когда мы оказываемся за штурвалом. Я и раньше летала на самолётах, но редко. И никогда прежде не сидела на месте второго пилота. До этого момента в своих полётах я смотрела только через иллюминатор, толком ничего не видя из-под облаков.

Я чуть ли не всем телом чувствую, как громадная махина постепенно поднимается, рассекая воздух. Как сокращается расстояние с землёй. Я словно сама превращаюсь в самолёт и взлетаю вверх всем существом, с удовольствием любуясь на становящийся всё меньше город. Полёт занимает всё сознание, не отпускает. Это совершенно новые, ни на что не похожие и точно незабываемые впечатления.

Мимо мелькают крыши домов, верхушки деревьев, пики небоскрёбов и огни неспокойного и горящего даже днём города. А впереди различными оттенками голубого сверкает небо. Оно манит безмятежностью и приятной погодой. И я совсем не испытываю страха, только детский восторг. Меня радует, восхищает и удивляет всё. Включая и то, что Стас каким-то образом самостоятельно управляет самолётом.

Сейчас я как никогда осознаю, насколько же огромен и прекрасен мир. И сколько у меня возможностей, сколько жизни впереди для их реализации! Столько интересного…

— Теперь попробуй сама, — вдруг говорит Стас.

У меня перехватывает дыхание.

Я робко смотрю на него, не решаясь. Страх берёт своё, но есть и желание его преодолеть. Такое сильное, что я знаю: не прощу себе, если сдамся.

Словно прочитав мои мысли, Стас осторожно начинает отпускать штурвал, отклоняясь в сторону и многозначительно поглядывая на меня. И я, понимая, что от этого мужчины можно ожидать чего угодно, спешу перебороть свои сомнения.

Меня клинит лишь на долю секунды: когда я беру штурвал. Тут же возвращается паника. Но Стас накрывает мои руки своими, не позволяя отступать. От неожиданности задержав дыхание, я медленно выдыхаю. Не сопротивляюсь происходящему. Сейчас или никогда. Всё-таки мне уже двадцать один год. Пора брать от жизни всё.

Чувства разом обостряются. Каждой клеточкой тела я ощущаю Стаса рядом. Так, словно он часть меня. Это самое откровенное впечатление в моей жизни. И полёт, и руководство самолётом, и небывалое единение с человеком. Словно нечто сверхъестественное.

Я пребываю в воодушевлённом оцепенении, чувствуя, как моими руками управляет Стас, помогает вести самолёт. Несмотря на это, я словно сама вожу огромную махину по воздуху. Она сводит меня с ума. Но, несмотря на внутренний энтузиазм, внешне я напряжена и никак не могу расслабить руки.

— Доверься мне, — вдруг обжигающе шепчет Стас, чуть касаясь губами моего уха.

Сердце гулко колотится. По спине пробегается дрожь, непонятно чем вызванная: смыслом слов или тем, как вкрадчиво они сказаны. Словно подбираются в моё подсознание.

Я не могу ответить: фейерверк небывалых ощущений захлёстывает сознание, отнимает дар речи. Едва соображая, я просто делаю. Я позволяю себе и ему всё. Впускаю его. На этот момент мы становимся единым целым.

Я не знаю, что будет дальше, но ничего подобного даже близко я никогда не чувствовала. Это высшая степень доверия, которую только мог испытывать один человек к другому. Непостижимо и необычно. Нечто иное, что неподвластно контролю или объяснению. Словно взято из самых глубин подсознания, которые никем и никогда не пользуются. Но именно они могут захватывать всецело. Своей новизной и обезоруживающей силой ощущений.

Я и не подозревала, каково это: позволить другому человеку держать твою жизнь в руках. В буквальном смысле. Но сейчас всё именно так и происходит. Стас стал моими мыслями, действиями. Разумом, сознанием и душой. Он управляет происходящим, а я действую по его направлению. И это не вызывает страха и опасений — наоборот, странно будоражит. Адреналин и эйфория кипят в крови, вместе с контрастирующим и необъяснимым чувством расслабленности и умиротворения.

Я не чувствую себя ведомой. Наоборот, я и не подозревала прежде такого могущества и непобедимости в себе. Ощущение, что я покоряю не только небеса, но и весь мир.

Два часа полёта на самолёте пролетают внезапно. Но приземление не позволяет мне скучать по тому небывалому ощущению. Оно оказывается на крыше какой-то высотки.

Я не успеваю сформулировать вопрос, потому что практически сразу в глаза бросается накрытый на двоих стол. Блюда выглядят настолько аппетитно, что я тут же осознаю, как сильно проголодалась.

— Это нам? — тихо уточняю я, потрясённо глядя на Стаса.

Приземлившись, мы перестаём быть единым целым, возвращаемся к самим себе. И теперь мне немного неловко. Хотя ощущения от пережитого перекрывают смущение. Но всё же, заговорить с ним оказалось непросто.

— Как я и сказал, не хочу портить твой день рождения. До дома ещё ехать, а ты наверняка проголодалась, — непринуждённо поясняет Стас.

Что это, как не проявление бескорыстной заботы? Он не только не испортил мой день рождения, но сделал его волшебным и незабываемым.

Неожиданно всё прежнее забывается. Сейчас Стас по-настоящему близок мне.

— Не хочешь проверить телефон? — перебивает мои мысли внезапный вопрос. — Наверняка тебе звонили родные и друзья.

Реальный мир, от которого мы сбежали, резко обрушивается на меня этими словами. Я машинально тянусь к телефону, одновременно садясь за стол. И тут же растворяюсь во всевозможных поздравлениях. За их прочтением я забываю о сидящем напротив Стасе. Вспоминаю лишь, когда, заулыбавшись, чувствую на себе его пристальный взгляд.

Быстро посмотрев в ответ, я улавливаю странную задумчивость в его глазах. Но не придаю этому значения.

Я отпиваю вкусное игристое вино со стоящего передо мной каким-то образом уже наполненного бокала и продолжаю читать сообщения. В основном, это стандартные, но приятные пожелания. Выделяются только от самых близких, которые всегда знают, что особенно хочется услышать. Как, например, семья.

Тут я напрягаюсь: родители пишут, что собираются навестить меня сегодня. Они приготовили какой-то сюрприз. Конечно, это чудесная новость, и в любое другое время я бы только обрадовалась, но сегодня… Ведь наше со Стасом соглашение остаётся в силе. Значит, он будет рядом даже во время семейной встречи?

Ну да. Вряд ли просто так отступит от своих правил.

— Родители хотят прийти ко мне вечером, отпраздновать вместе… — осторожно начинаю я, проверяя реакцию Стаса. Та скорее неопределённая. — Видимо, из-за того, что я как-то сказала, что у меня нет планов на день рождения… Хотят сделать мне сюрприз.

— Значит, сегодня мы познакомимся? — подытоживает Стас, отвечая на мой безмолвный вопрос.

Да уж, не стоило ожидать, что всё будет легко. Каким бы непривычно добрым он ни казался сегодня, на компромиссы не пойдёт. Остаётся непреклонным.

Значит, к сожалению, у меня нет выбора, кроме как воспользоваться днём свободы. И вот так, потратив его лишь на вечер. Конечно, я не жалею о проведённом вместе времени, но не хочется так легко и быстро тратить имеющееся преимущество.

Но отказываться от вечера с семьёй я не буду. Ведь именно этого не хватает, чтобы сделать мой день рождения по-настоящему идеальным.

— Нет, — решительно говорю. — Мне придётся воспользоваться твоим подарочным свободным днём. Я не готова объяснять им, кто ты и что происходит. Уйдёшь сегодня?

— Без проблем. Твой выбор, — Стас соглашается так быстро и охотно, что мне не по себе.

Ощущение, что потраченный день свободы мне ещё точно понадобится… И что Стас это знал. Странное чувство, будто он догадывался о возможности предложения родителей и именно поэтому посоветовал мне проверить телефон.

С этими неожиданными, но острыми подозрениями, я вдруг всё вижу иначе. Это ведь Стас. Он с самого начала ведёт какую-то игру. Всё не может внезапно измениться. Тем более, из-за такого незначительного события, как мой день рождения. Вряд ли Стас предаёт ему значения.

Я вдруг понимаю, зачем был красивый ход с самолётом. Очевидная и резкая, причём беспроигрышная манипуляция, при которой я всем существом ощутила к нему такое доверие, которое не может исчезнуть бесследно. Представив всё как эффективный сюрприз, Стас забрался ко мне в подсознание. Стремительно и, кажется, безвозвратно. Потому что даже осознание случившегося не может перебить пережитое. Разумом я могу отрицать это до бесконечности, но эмоции были слишком глубоки и сильны.

Я не представляю, зачем ему всё это, но знаю наверняка: явно неспроста. Стас что-то затеял. Вряд ли только из-за желания поэкспериментировать.

Глава 7

После дня рождения прошло уже несколько дней. Стас позволил мне провести вечер с родителями и ничем не выдал своё присутствие в моей жизни. Всё прошло настолько прекрасно, что я позабыла обо всех тревогах. На один вечер.

Следующим днём вместе со Стасом ко мне вернулись смятение и сомнения. Не то чтобы он возвратился к привычке испытывать меня, ставя в неловкие ситуации… Нет, это вдруг изменилось. Что настораживало. Стас больше не провоцировал меня на эмоции, не создавал препятствий. При этом он и не выказывал заботы и тепла, которые, как мне казалось, проступили в мой день рождения. Я и не ждала этого от него, но новая манера поведения сожителя порядком беспокоила.

Стас просто превратился в стороннего наблюдателя моей жизни. Он словно избегал проявлять какое-либо участие, ничем не выражал себя в происходящих событиях. Просто стал тенью, следующей за мной. По большей части молчал. И такая его тактика оказалась самой разрушительной для меня. Я просто не находила себе места, не зная, что и думать.

Меня порядком напрягала эта нетипичная манера поведения. Ощущение, что Стас изучал меня, как подопытное животное, следил за всеми привычками, бытом и самопроизвольной реакцией на те или иные события. Это сбивало с толку, отчего-то отнимая свободу намного ощутимее, чем любая его попытка вмешаться в происходящее. Я чувствовала себя очень странно, превращая свою жизнь в персональное кино для него.

А ещё терзали размышления, что он вообще задумал. И к каким выводам приходил, наблюдая за мной. Ведь всё это явно неспроста. У него наверняка были какие-то причины так резко сменить тактику.

Эти мысли не давали покоя, но я пыталась вести себя по-прежнему. Не хотелось показывать Стасу, что он преуспевал в желании ввести меня в замешательство.

Зима кончалась. Февраль исчезал вместе с ней, стремительно и неотвратимо. Меньше всего я ожидала, что одним из его прощальных сюрпризов вдруг станет ливень с грозой. И не просто сильный дождь, а оглушительный, с яркими молниями и громами. Как раз именно этого я всегда почему-то боялась.

Мне повезло быть дома в этот момент. Но от этого лишь немного проще. Страх всё равно даёт о себе знать, когда я замечаю, как сверкнула первая молния. Не нужно даже подходить к окну. Она озаряет всё вокруг, словно возникла на потолке квартиры, а не где-то далеко.

Я шумно выдыхаю, только осознав, что всё это время задерживала дыхание. Будто и впрямь боялась, что молния могла обрушиться на меня при лишнем движении или звуке. Я даже не могу объяснить природу своего страха, хотя всегда пытаюсь искать рациональную сторону в любом жизненном проявлении. Но перед этой природной мощью бессильны любые суждения. Я просто боюсь. И почему-то чувствую себя беззащитной даже среди громоотводов и безопасных прочных зданий.

Я отхожу подальше от окна, вглубь комнаты. Сажусь в кресло, подогнув ноги. И только тут вспоминаю, что хорошо бы взять плед, чтобы укутаться и чувствовать себя хоть немного в тепле и сохранности. Но поздно: я уже уселась. А снова подниматься перед наблюдающим за мной Стасом почему-то не по себе. Да и страшновато. Будто любое лишнее движение может застать гроза. И будто это может повлечь за собой мрачные последствия.

Стас явно видит моё состояние: такое не скрыть. Поэтому сейчас я даже рада, что он выбрал тактику отчуждённости. По крайней мере, никаких комментариев.

Я закрываю глаза, чтобы отвлечься от происходящего. Конечно, не надеюсь, что смогу заснуть, но так проще хотя бы попытаться скрыться от реальности. Забыться если не от грозы, то от вечного наблюдателя моей жизни рядом.

Но отвлечься от Стаса вдруг становится даже сложнее, чем от собственных страхов. Новоявленный сожитель давал о себе знать каждую секунду, пусть и толком не общаясь со мной. Его присутствие чувствовалось всегда, даже когда он не прожигал меня странным задумчивым взглядом.

И особенно оно чувствуется, когда Стас вдруг, подойдя, укутывает меня моим любимым тёплым пледом. Не выдержав, я открываю глаза и смотрю на него. Он читает мои мысли? Что за внезапный милый жест?

Прикосновения рук Стаса чувствуются даже через плед, хоть и мимолётны. Ненавязчивые, лёгкие и едва уловимые, они всё же вызывают странный отклик в моём теле, согревая.

Поймав мой взгляд, Стас отвечает привычным равнодушным. Будто ничего и не произошло.

— Кстати, а почему ты не учишься? Тебе же только недавно исполнился двадцать один, это ещё пора студенчества, — вдруг говорит он.

Я меньше всего ожидала услышать что-то подобное.

Но теряюсь лишь на мгновение. Эта тема всегда была острой в нашей семье. Я нарушила все правила, и мне часто этим пеняли. А потому я редко могла промолчать, когда речь шла о высшем образовании.

— Я не считаю нужным тратить, как минимум, четыре года жизни на то, что вряд ли когда-то понадобится, — стараюсь говорить спокойно, без лишних эмоций. Ведь Стас просто спросил, а не выразил осуждение. — Лучше сразу набирать опыт и улучшать навыки именно там, где хочется работать. Я изначально не собиралась поступать. Современное образование лишь увеличивает детство, а на выходе не даёт ничего, кроме потерянных лет и отсутствия опыта хоть в чём-то.

Стас мимолётно улыбнулся. А я вдруг понимаю: он либо знал, либо уловил, какая болезненная для меня эта тема.

— Образование бывает разное. Есть специальности, где без него никак. Практика и теория важны для хорошего специалиста. И расширение кругозора тоже. Согласен, многие программы можно сделать гораздо уже, и сроки обучения должны быть другими. Но альтернативы, кроме платных курсов, и то не везде, у нас пока нет. Так что всё зависит от того, где ты хочешь работать. Если ты уже знаешь эту сферу и можешь обойтись без диплома — прекрасно. Но если нет идей, хороший диплом не будет лишним. Своеобразная страховка на будущее.

Его слова не звучат наставлением или снисхождением, но дразнят спокойной уверенностью. Я призываю себя сохранять невозмутимость — не стоит поддаваться на провокацию. Мне вообще нужно проявлять минимум эмоций и чувств при нём. Он умело и упрямо испытывает моё терпение всякий раз… Пора бы и привыкнуть, не реагировать.

— Я уверена, что в любой деятельности можно прекрасно обойтись без высшего образования. Всё зависит от личных качеств и наличия мозгов, — возражаю я тоном, которым просто ведут непринуждённый разговор.

— Личные качества и наличие мозгов не придадут профессионализма. И потом, зачем исключать что-то, выбирая одно, когда можно иметь всё.

Я внимательно смотрю на него. Похоже, Стас искренне так считает. А ещё ему явно интересно моё мнение, раз он всячески подначивает на новые аргументы. Но при этом не настаивает на своём — по крайней мере, в голосе.

Судя по нашему знакомству, Стас точно привык получать от жизни всё. Я машинально улыбаюсь. И не сразу собираюсь с ответом, уловив быстрый взгляд Стаса на мои губы.

— Я гораздо чаще встречала тех, кто добился чего-то, не тратя время на учёбу. А те, у кого красные дипломы обычно работают на бездипломников. Причём за копейки.

Прозвучало всё-таки эмоционально. Уж слишком я уверена в своих выводах.

— Ты просто хочешь видеть это так, — с прежней невозмутимостью, но и с едва уловимой мягкостью возражает Стас. — На самом деле, соотношение примерно равное и ни о чём не говорит. Успехи других людей не должны определять твои. Вопрос только в том, что тебе интересно.

Я киваю. Мне слышится некий компромисс в его словах. И я вдруг понимаю, что готова к нему. Не хочу убеждать в правильности своей точки зрения, принимаю возможность другой.

И это в новинку для меня. Мои близкие почти не касались скользкой темы образования, зная, что меня не переспорить.

А тут вдруг так просто, не прилагая никаких усилий, Стас заставляет меня принять противоположную точку зрения? Пусть и не согласиться с ней, но в какой-то степени считаться.

— Большинство живёт по системе, — неожиданно для себя, выдаю вдруг я. — Окончить школу, окончить универ, создать семью… Порой страшно думать, что систему не обойти. Отчасти поэтому я согласилась на твоё предложение — оно было неординарным.

Я почему-то не сомневаюсь: Стас поймёт.

Но вопреки моим ожиданиям, он полностью игнорирует моё признание о согласии. Вместо этого вдруг говорит:

— Не большинство, а все, так или иначе. Пусть некоторые в большей, а некоторые в меньшей степени. Чтобы обойти систему, надо создать другую такую же мощную и жизнеспособную концепцию. Как ни крути, а без неё никак. Анархия ведёт к разрушению, — Стас говорит серьёзно, но выглядит погружённым в свои мысли. Словно сейчас не здесь, рядом, а неизвестно где ещё… — А система всё-таки меняется. И на это повлиять мы способны, — после небольшой паузы добавляет он, пристально глядя на меня.

Я даже не помню, что тогда ему ответила. Разговор захватил, унёс и мыслями, и ощущениями далеко вглубь обсуждаемых тем. Всё прочее забылось…

До тех пор, пока гроза не утихла. Я даже не заметила, как успело распогодиться. Но точно почувствовала, когда. Уловила перемену. И что странно, не в погоде, а в Стасе. Именно из-за него я заметила, что гроза позади.

— Дождь закончился… — тихо говорю я.

Неловкость вдруг возвращается. Стас снова становится отчуждённым незнакомцем.

— Да, — отстранённо соглашается он.

Осознание было таким стремительным, что я, не обдумав, тут же озвучиваю:

— Как и наш разговор? Ты хотел отвлечь меня, а теперь снова отдалишься?

Стас почему-то усмехается, при этом его глаза не улыбаются. Испытывают меня тяжёлым долгим взглядом.

— Тебя беспокоит моё отдаление? — дразнит Стас.

Я тут же жалею о своих словах. Всё и вправду звучало так, будто я, как минимум, думала об этом ещё до сегодня.

— Меня беспокоят твои намерения. Что-то мне подсказывает, они далеко не безобидны, — резко отвечаю.

И это тоже правда. За последнюю неделю я не раз мучилась мыслями о его мотивах и планах.

— Ну ты же сама сказала, что любишь неординарность, — равнодушно припоминает мне Стас. — Наслаждайся.

Ни тени эмоций ни в тоне, ни во взгляде. Слова отчего-то задевают. Хотя я не подаю виду, прямо, не отрываясь, смотрю.

На его лице максимум безучастия.

Это должно меня обмануть?

Я вдруг вспоминаю наш поцелуй в кафе… Мои ощущения и его действия, особенная чувственность между нами и отклик обоих на происходящее будоражат даже сейчас. А ведь прежде я не позволяла себе вспоминать о случившемся.

Я не могу объяснить себе своё состояние. Конечно, Стас поступил очень… мило, когда решил отвлечь меня от грозы захватывающим разговором, когда заботливо укрыл пледом. Но всё это не перечёркивает нашей ситуации. Я по-прежнему не понимаю его.

И уж тем более не представляю, почему меня вдруг ощутимо сильно тянет к нему сейчас.

Я с трудом сдерживаюсь, борясь с непонятным и волнующим желанием вновь прочувствовать тот поцелуй, оказаться в его объятиях…

Мысли пугают. Но стремление слишком сильно, чтобы не считаться с ним. И отсутствующее поведение Стаса лишь сильнее угнетает моё состояние. Сердце сжимается. Я никогда раньше такого не чувствовала. В этот миг, мимолётный момент, без объяснений и без причин я просто нуждаюсь в нём, в его губах, в его руках. Чтобы убедиться: мне не показалось. Стас не отчуждённый и безразличный незнакомец.

Когда он встречает мой пристальный взгляд, всё становится ещё хуже. Желание превращается в необходимость. Мне стоит немалых усилий отвести взгляд, сохранив максимальную внешнюю непроницаемость.

Что со мной вообще?..

Я спешу заговорить, чтобы перебить ненужный настрой и не выдавать себя.

— Завтра заканчивается мой отпуск. Я выхожу на работу… Будет здорово, если ты продолжишь отчуждённую тактику. Так будет легче, — выпаливаю на одном дыхании, запнувшись лишь в начале.

Я вздыхаю, ожидая реакции. Стас молчит. Не похоже, что он вообще собирается отвечать. Лишь бросает на меня быстрый взгляд со странной задумчивой грустью и уходит в себя.

А я вдруг сознаю, что завтра в любом случае нелёгкий день. Представить Стаса на работе — одна мысль об этом уже вызывает замешательство. Но хотя бы встаёт на передний план, отгоняя другие, странные и неуместные.

Глава 8

Я прихожу к выводу: самым нормальным объяснением постоянного пребывания чужого для компании человека рядом со мной будет, что он — независимый и незаменимый помощник в крупном финансовом проекте, отчёт которого с его помощью я сделаю в два раза быстрее требуемого.

Как потом выкрутиться от громких обещаний — я обдумаю позже. Буду разбираться с проблемами по мере их поступления.

Что ещё я могла сказать? Разглашать правду нельзя по условиям сделки. Да и без того я не стала бы. Правда слишком абсурдна для любого здравомыслящего человека.

Солгать, что Стас — мой недалёкий брат, или ещё какой близкий, которому нельзя оставаться без присмотра — дико. Нанимая работников, босс всегда знакомился с их биографией, был в курсе семейных нюансов. Я не исключение. Да и Стас не выглядит дурачком, с которым нужно нянчиться. Но даже если убедительно сыграл бы эту роль, вряд ли остался доволен. А злить его — нарваться на непредсказуемые последствия…. Это я уже уяснила. Да и потом, вряд ли босс позволит выносить личные проблемы на работу. Вариант с придурковатым отпадал сам собой.

Бессонной ночью перед работой я обдумывала ещё один вариант: представить Стаса как моего жениха, который слишком одержим мной, чтобы отпустить на работу одну. Ревнивый собственник. Я рассчитывала убедить босса позволить Стасу безобидно присутствовать рядом на небольшой промежуток времени. Максимум недельку. На самом деле, до конца испытательного месяца оставались две; но не наглеть же так сразу. Хотя, это и не понадобится — в последний момент я отметаю и этот вариант.

Во-первых, это тоже будет вынесением личных проблем на работу. А во-вторых… Если Стас будет изображать моего жениха, я не представляю, к чему это приведёт. И боюсь последствий. Не столько возможных действий Стаса, сколько собственного странного отклика. Если он вздумает поцеловать меня снова — я не справлюсь. Не знаю, почему и как. Но понимаю наверняка: не буду испытывать судьбу. Тем более, после вчерашнего непонятного стремления к Стасу.

Я пишу в общем чате коллег, что приду с помощником. Большинство реагирует негативно. Конечно, никто не хочет вмешивать постороннего в дела компании. Хотя проект, над которым мне предстоит работать ближайшее время, не секретный… Но всё равно, это дело принципа, и я могу понять. Но, конечно, настойчиво и в то же время ненавязчиво пытаюсь переубедить.

В итоге, босс соглашается дать испытательный срок внезапному помощнику — один день. И по результатам нашей совместной работы все решат, стоит ли включать Стаса в этот проект. То, что переплачивать, несмотря на вовлечение нового человека, не придётся; явно влияет на решение босса.

Правда, мне всё равно приходится выдать Стаса за жениха. Но только перед начальником, объясняя такую бескорыстную помощь в проекте. И заодно демонстрируя, что отвечаю за любые последствия и полностью доверяю вовлечённому человеку.

В той же личной переписке с боссом я прошу не распространяться о женихе. Вроде как не хочу лишних сплетен. На самом деле, конечно, просто не хочу, чтобы информация дошла до Стаса. К счастью, он не имел доступ к моим перепискам, а потому всё может обойтись без неловкости.

Хотя день всё равно не назовёшь лёгким. Возвращение из отпуска сразу окунает меня в непривычную атмосферу рабочих будней, так ещё и делать надо намного больше, чем обычно. Выполнить проект так, будто над ним сидели двое.

Настроение стремительно портится с каждой минутой работы. Сомневаюсь, что мне удастся прерваться хотя бы на обед. Слишком много загруженности. И не хочется попасть впросак.

А ещё вечное присутствие Стаса рядом не вселяет бодрости. Он ведёт себя как ни в чём ни бывало, то наблюдая за мной, то сидя за телефоном, то переговариваясь незначительными фразами с моими коллегами. Они постепенно привыкли к нему. Видно, что общение не вызывает неловкости, как и вообще нахождение Стаса рядом. Но это не добавляет мне оптимизма.

Я всё больше чувствую себя чуть ли не рабыней рядом со свободными людьми. Нарастает ощущение, что среди присутствующих работаю только я одна, и, что самое скверное, это норма. Я ничем не могу выразить недовольство и заставить других принять на себя часть обязанностей. Я сама на это подписалась .

С трудом скрываю охватившее раздражение, всё чаще отвечая на редкие брошенные мне фразы то резко, то односложно, то даже слегка грубовато. Стас явно замечает моё состояние — это ясно по его взглядам. Если он и понимает меня, не собирается облегчать мою участь. Скорее, испытывает терпение, наслаждаясь беспечностью у меня на глазах. Порой даже странно улыбается, окидывая меня уже привычным мне задумчивым взглядом.

Я не позволяю себе срываться. Да, сегодня тяжёлый день, но он не мог длиться вечно. И я должна доказать и себе, и всем, что ничто меня не сломит.

Всем?.. Если быть честной, прежде всего хочется показать это Стасу. Ведь именно он следил за мной, всячески провоцируя сдаться уже одним своим видом.

Но это всё-таки лучше, чем если бы Стас мешал напрямую. От него можно ждать всего, а потому я успокаиваюсь, настроив себя, что сложившаяся ситуация — лучший исход. Но я всё равно остаюсь начеку, будучи готова ко всему.

Но не к тому, что происходит ближе к середине рабочего дня.

Стас вдруг останавливается совсем рядом, так, что я всей кожей чувствую его присутствие. Стараюсь ничем не выдавать неловкость, продолжаю работать. Он явно сделал это неспроста, испытывая меня, — и эта мысль помогает не поддаваться.

Некоторое время мы так и остаёмся. Стас, стоящий у меня за спиной и чуть наклонившийся ко мне, и я, продолжающая как можно более невозмутимо заниматься делами, будто ничего не происходит. Словно и не замечаю его.

Время тянется мучительно медленно, и я всё больше сбиваюсь с нужных графиков. Начинаю нервничать, и это мешает сосредоточиться. Ещё чуть-чуть, и я начну делать всякие глупости. Неуместно улыбаться, бормотать что-то себе под нос, перебирать бумаги — да что угодно, что выдаст мою неловкость. И понимание этого лишь больше заставляет волноваться. Сердце уже стучит громче и быстрее прежнего. Я всерьёз опасаюсь, что это слышно всем. И в первую очередь ему.

— Не хочешь на обед? — Стас спрашивает так неожиданно и мягко, что я чуть не подскакиваю на месте. Но сдерживаюсь, даже не обернувшись. — А я пока помогу с проектом.

Последняя фраза ещё более обезоруживающая и неожиданная. Да ещё и произнесена с такой спокойной уверенностью, словно утверждая, а не предлагая. Это всё вместе окончательно погружает меня в смятение, смешанное со странным будоражащим чувством, от которого по коже бегут мурашки.

— А ты… — начинаю и тут же запинаюсь. Не знаю, как сформулировать два вопроса.

Во-первых, с чего вдруг такое участие? Во-вторых, а справится ли Стас с проектом, учитывая, что не в курсе моего задания? И вообще деталей процессов компании. Он же общался с коллегами на совершенно отвлечённые темы.

Объяснять ему всё — та ещё морока. Я вообще не обладаю таким талантом. Мне всегда проще сделать всё самой, чем наставлять кого-то ещё. Хотя сейчас и то, и другое кажется одинаково адским трудом.

— Ну, я же сказал, что смогу поддержать любую предложенную тобой роль, — нарушает затянувшуюся после моей попытки ответить паузу Стас, объясняя своё стремление как нечто обыденное и не стоящее внимания. — Почему бы и не помочь, тем более, это несложно, как я успел понять.

Его ответ успокаивает меня по обоим пунктам. Вот так просто и окончательно. Стас понял меня без слов, сказав именно то, что я хотела узнать. На душе даже теплеет.

Значит, он не просто так нависал надо мной — изучал тему. Вряд ли заметил моё нервное состояние, ведь был поглощён материалом. И это как нельзя кстати во всех смыслах.

Смятение отступает на задний план, уступая радости. Хотя бы несколько лишних минут отдыха для меня настоящее спасение.

— Спасибо, Стас, — искренне говорю я, даже обернувшись к нему. — Это очень…

Я почему-то смущаюсь, встретив его непроницаемый взгляд. Сложно определить, о чём сейчас его мысли. И почему-то это тревожит.

— Очень уместно, — заставляю себя закончить фразу, правда, чуть тише и менее уверенно. — Спасибо.

— Так ты веришь, что Стас — моё имя? — вместо ответа вдруг серьёзно спрашивает он.

И я понимаю, что случайно впервые назвала его по имени. Это возвращает смятение, и я, как обычно, улыбаюсь. Но сейчас это не помогает перебить неловкость. Мешает ещё и сомнение в ответе на его вопрос. Я не задавалась этим почти никогда. И сейчас такой вопрос застаёт меня врасплох. И с чего он вообще задан?..

Замявшись, я поднимаюсь, уступая Стасу место за рабочим столом. Он не садится, выжидающе глядя на меня. Кажется, ответ ему важен.

— Я как-то привыкла тебя с ним ассоциировать, — поспешно бормочу я. — Не знаю. Ну, я пошла.

И я резко двигаюсь к выходу из кабинета, надеясь, что меня не остановят. Что Стас внезапно не передумает. Мне необходим отдых.

И не только от работы, но и от него. Это осознание заставляет меня ускорить шаг, будто сбегаю. Стас предложил остаться за меня, пока я буду обедать! Он не пойдёт за мной!

Несмотря на наше соглашение.

Странное решение. С чего бы? Что-то значит? Есть подвох?

Я быстро бросаю взгляд назад. Стас уже погрузился в бумаги, не обращая на меня внимания. Словно напрочь забыл о соглашении, ведёт себя, будто всё в порядке.

Я ухожу. Не стоит размышлять над его поступком. Я своё слово сдержала.

******

Я не собиралась использовать его искренние намерения. Не хотела тратить больше положенного времени. Но обеденный перерыв заканчивается слишком быстро. Я практически не заметила, как прошёл час.

Очень хочется продолжить сидеть в уютном кафе неподалёку, наслаждаясь вкусом блюд и видом неспокойного города из окна. Так, словно вся эта суета меня не касается. Но, к сожалению, пора возвращаться на работу.

Я уже почти настраиваюсь на это, но тут за мой столик садится новенький сотрудник нашей компании. Он начал работать, пока я была в отпуске. Сегодня нам не удалось нормально познакомиться — я практически сразу погрузилась в дела. Но узнать о занятой должности и бесстрастно оценить приятную внешность будущего коллеги успела.

А теперь передо мной предстают его светлая улыбка и льющееся через край обаяние. Я не могу не задержаться. Он заражает своим настроением и умело внушает мысль, что ничего страшного не произойдёт от нескольких минут вдвоём.

В итоге на работу мы возвращаемся вместе, спустя где-то в общей сложности три часа. Но меня это не беспокоит — раз новый сотрудник, которому надо прилагать усилия, чтобы влиться и утвердиться в должности, не опасается так себя вести; не стоит и мне. С боссом не должно быть проблем. Он дал понять, что главное — сделать проект. Остальное — детали, за которыми начальник и не следил.

А Стас… Что ж, он тоже не говорил о времени. Отпустил на обед, но не уточнял, насколько. Формально я не нарушила условий.

Внушив себе эту мысль, я, весело болтая и даже немного флиртуя с новым коллегой, потихоньку иду в сторону своего кабинета. Парню надо в противоположную, а потому мы немного задерживаемся возле моих дверей, заканчивая разговор в той же игривой манере.

Оставшись одна, я всё ещё улыбаюсь. Так и разворачиваюсь к кабинету, чтобы зайти… И замираю. Возле дверей стоит Стас и пристально смотрит на меня, скрестив руки на груди. Весь его вид не сулит мне спокойствие. Холодная внешняя выдержка и буря в глазах. Я уже видела его в таком состоянии. И хорошо помню, чем это кончилось.

Коленки дрожат, я с трудом держусь на ногах. Одна мысль о последствиях моих посиделок с коллегой моментально отбивает желание улыбаться. Беспечное настроение исчезает.

Стас кивком головы велит мне идти за ним в кабинет. В том, что это именно приказ, нарушение которого не сулит ничего хорошего, я не сомневаюсь. И не могу не подчиниться. В глубине души я принимаю свою вину в нарушении срока. Ведь Стас поэтому злится?

Я отметаю любую возможность банальной ревности. Даже думать об этом не могу. Почему-то это слишком тревожит. Пугает, врезается в душу. Не может быть правдой.

Ведь три часа его времени — гораздо более серьёзно, чем мой безобидный флирт с коллегой. У Стаса нет причин думать иначе, даже если он слышал всё.

Пауза разрушается слишком внезапно. Перебивает поток мыслей, заставляет вернуться в непредсказуемую реальность.

— Я вызвался помочь во время твоего обеда, а не выполнять за тебя всю работу, — спокойно сообщает Стас, и я вздыхаю с облегчением.

Во-первых, он держит себя в руках. Во-вторых, явно злится из-за потери времени, и только.

Вот только смотреть ему в глаза я почему-то не решаюсь.

Стоит объясниться, как-то оправдаться? Нет смысла. Я просто извинюсь и выслушаю всё, что Стас скажет. И будь что будет. Расторгнуть наше соглашение он не может — это не обговаривалось.

Я не успеваю подобрать нужные слова.

— Выставляешь меня дураком? — вдруг резко спрашивает Стас уже другой, грубоватой, интонацией.

Это заставляет меня всё-таки бросить на его взгляд. И я тут же понимаю: он знает, что был представлен боссу как мой жених. Видимо, догадался. Неважно, как. Главное: своим флиртом с другим я и впрямь поставила его в глупое положение.

— А тебе есть дело до их мнения? — вместо оправданий или признания вины вырывается у меня.

Ещё минуту назад я собиралась просить прощения, а теперь возражаю ему. И, самое странное, не жалею о своих словах. Хотя его резко потемневший взгляд всё-таки заставляет меня колебаться. Но лишь потому, что я опасаюсь реакции.

Я не знаю, чего от него ждать. Хорошо, что в кабинете только мы вдвоём. Только я не помню, чтобы запирала за собой дверь на замок. Да и закрыла ли вообще?

— Дело не в них, а в тебе.

Я не сразу сознаю смысл его слов. Некоторое время изумлённо смотрю на него, так внезапно и серьёзно нарушившего молчание. А потом, когда поняла, что имел в виду, отвожу взгляд.

Смотреть на Стаса, фактически признавшего, что для него имеет значение, как я к нему отношусь; становится вдруг невыносимо сложно. Только вот он продолжает глядеть на меня, практически в упор. Взглядом, с которым невозможно не считаться.

— Неужели ты ещё не поняла, что пользоваться мной и пытаться дурачить — не лучшая идея?

Какое насмешливое и обезоруживающее напоминание о встрече с моим бывшим… И последующем поцелуе-наказании. Охватившие тогда эмоции снова наваливаются на меня, сбивая с реальности. Не позволяют прийти в себя. В смятении я теряюсь с ответом. Смесь необъяснимых, но сильных чувств мешает мыслить трезво.

До тех пор, пока Стас вдруг не добавляет с безжалостной ухмылкой:

— Или тебе настолько понравилось?

Будто холодной водой обдали. Резкое возвращение в реальность. А его взгляд такой обжигающий, что душно.

Лёд и пламя в действии. С меня хватит.

— Мне пора вернуться к работе, — отчётливо говорю я, отчаянно желая провалиться сквозь землю. Испариться. Исчезнуть. Что угодно, лишь бы подальше от этого сулящего бурю взгляда.

Бурю, которая закрутит меня в себя. Безвозвратно. Ясно чувствую это.

Шаг влево — попытка вернуться к рабочему столу. Стас не позволяет.

— Мне пора взяться за работу, — ещё раз говорю я, стараясь звучать как можно увереннее.

Неожиданное прикосновение к моей руке лучше любых слов даёт понять, что я так просто не отделаюсь. Вздрагиваю, невольно поднимая взгляд на Стаса.

Теперь он смотрит иначе. Невозможно не заметить эту перемену. Сейчас в его глазах ни намёка на произошедшее. Будто всей этой ситуации и не было. Но только мне от этого ничуть не легче.

Боже, я ведь нравлюсь ему! Действительно, это так. Я знаю наверняка. Вижу. Как и то, что Стас больше не собирается скрывать это. И отпускать меня не собирается… Не сейчас.

Я перестаю дышать. Кожа предательски горит. Я уверена, что если вдруг не краснею, то уж точно выдаю волнение в лице. Но и отвести взгляд не могу. Словно чёртов гипноз. Какое-то непобедимое наваждение. И в голове — наш поцелуй.

Ощущения от этого воспоминания настолько сильны, что я теряю связь с реальностью. Не понимаю, в какой момент Стас на самом деле поцеловал меня.

У меня нет ни времени, ни возможности сориентироваться и осознать, что происходит. Разобраться, как реагировать. Разум практически сразу теряется за ощущениями, в которые меня окунают резко и без предупреждения. В голове туман, мысли путаются. Я всегда считала, что поцелуи — слишком личное. Но до этого момента, наверное, толком не сознавала истинный смысл своего утверждения.

Внутри что-то переворачивается, и это слишком мощное и захватывающее чувство. Взаимодействие тел, губ, языков порождает какую-то иную, куда более близкую и интимную связь. Прочно окутывающую, покровительствующую настолько, что даже при желании невозможно отделаться. А ведь я совершенно не готова к такому.

Но это и не имеет значения. Я слишком теряюсь в происходящем, чтобы решиться на какие-то действия. Развязный поцелуй, горячий язык, который то проникает, то ускользает… Я одновременно хочу и лишить Стаса этой странной власти надо мной, и продолжать, не останавливаясь. Но в итоге, чувствуя всё более согревающее расслабление, я лишь стою, цепляясь за Стаса. Не сопротивляюсь, но не отвечаю.

Его руки скользят по моему телу, а поцелуи тем временем переключаются на шею. Это сразу отдаёт в моей голове сигналом опасности. Одна из моих самых чувствительных зон. Что если я окончательно потеряю контроль?

Только не с ним. И, чёрт возьми, не здесь!

— Мы на работе, — нервно проговариваю я, когда понимание действительности становится пугающим.

Стас не отвечает, но и не отпускает. Слегка отстраняется, но продолжает держать меня в руках. А моё сердце бьётся так учащённо, что он наверняка это чувствует. Несколько пуговиц на моей рубашке уже расстёгнуты — я осознаю это, когда проследила за его горящим взглядом.

— Работа, — тише, но настойчивее напоминаю я.

И Стас тут же накрывает мои губы своими в новом, ещё более требовательном и даже собственническом поцелуе.

— Мне всё равно, — чуть позже раздаётся горячим шёпотом по моей шее его уверенный голос.

В подтверждение этим словам, Стас притягивает меня к себе максимально близко, сжимая талию. А его губы скользят по особенно чувствительной сейчас коже, вызывая мурашки.

Я уже мало что понимаю. Где-то в подсознании продолжаю бороться, чтобы ухватиться за реальность, но тело обессилено сдаётся. Видимо, Стас улавливает это. Его руки перемещаются мне на бёдра, прижимая к себе насколько возможно. И я нервно выдыхаю что-то ему в губы. Сама даже не понимаю, что. Получился бессвязный набор звуков.

Стас не отвлекается от меня ни на секунду. Вот он уже расстёгивает последние пуговицы на моей рубашке, и, чуть опустив лифчик, обхватывает грудь. Всё более смелые и уверенные прикосновения обжигают, сбивая дыхание. В сочетании с поцелуями шеи они заставляют обессиленно дрожать.

— Мы… должны… — чуть отстранившись и мало что понимая, всхлипываю я.

И ловлю себя на мысли, что наслаждаюсь ещё и взглядом, которым Стас смотрит сейчас. И его несдержанностью. Своеобразной одержимостью мной. Она подпитывает.

Он не обращает внимания на возражения, продолжая словно играючи подчинять своей воле и без того стремящееся к нему тело. Борьба, которую отчаянно веду в какой-то степени ещё рациональная я с ним и с собой, заведомо безнадёжна. Стас не позволит мне победить.

Быстро и практически незаметно для меня он задирает мне юбку, и его рука проскальзывает под нижнее бельё. Я даже не успеваю выразить какой-либо протест. Слишком уж уверенно Стас начинает ласкать меня так, будто точно знает, что и где нужно делать.

Я только и смогла всхлипнуть что-то, когда он усадил меня, практически безвольную, на стол. Бессознательно опираюсь одной рукой за твёрдую поверхность, а второй пытаюсь, наверное, остановить Стаса. Хотя сама не знаю, что делаю.

— Могут зайти, — беспомощно выдыхаю я, прежде чем окончательно потерять голову.

Словно назло этим словам, губы Стаса тут же накрывают мои грубым поцелуем. Сминая всё сопротивление, гася напором. Язык тут же вторгается в в раскрывшийся рот, и меня подхватывает страсть, бушующая в Стасе. Я окончательно сдаюсь.

Мои руки только и цепляются за Стаса, сжимая сильной хваткой его рубашку, держась за него, как за опору. Кровь бурлит, ощущения обостряются до нереальных, вдвойне усиленные из-за ситуации, в которой мы оказываемся.

Стас умело всё более изощрёнными ласками доводит меня до исступления. Всё, что я только могу — двигаться навстречу и умоляюще стонать. Я совершенно не контролирую себя. Напряжение из-за страха быть застуканной и попасть в неприятности отступает на задний план, лишь добавив особой пикантности ощущениям. Такого я ещё не испытывала.

Когда всё заканчивается, не сразу прихожу в себя. Меня ещё долгое время накрывает волнами удовольствия.

Но, стоит только вернуться в реальность, как я осознаю, во что вляпалась.

Действительность безжалостна.

Двери всё это время были не заперты. Более того — открыты настежь. И произошедшее в кабинете не было тайной. Ни для кого из столпившихся возле работников.

Но хуже всего не это. И даже не то, что впереди стоит хмурый босс, взирая на отрешённо, но поспешно поправляющуюся меня.

И даже не его жёсткие и бескомпромиссные, подчёркнуто чужие и холодные слова:

— Вы уволены.

И не презрительный взгляд начальника и осуждающие, недоумённые или смеющиеся — коллег. Не то, что мне не дают оправдаться: босс уходит сразу, как вынес приговор.

Самое ужасное происходит, когда я бросаю беззащитный взгляд на Стаса, наивно надеясь, что могу рассчитывать на поддержку или чудодейственное спасение. И вместо этого вижу совсем другое.

Я вдруг чётко осознаю, что Стас прекрасно знал про открытые двери. Он намеренно проделывал это со мной… И подумать только, как умело отключил мои мозги. Сначала этот ошеломляющий и обезоруживающий практически влюблённый взгляд… Потом такие же неожиданные и убедительные своей чувственностью действия. И я поверила.

Вряд ли кто-то слышал мои протесты: наверняка зрители появились именно после характерных и несдержанных стонов. Иначе бы нас остановили. А я просто забыла, где и с кем была, полностью окунувшись в мир невероятных ощущений.

Дура.

Стас преуспел, добиваясь моего публичного унижения и, можно сказать, открытого признания собственной беспомощности против него. И сейчас только цинично усмехается, подтверждая и без того очевидное.

За что он так со мной? Только за безобидный флирт с коллегой? Ну и опоздание, да. Но это в любом случае слишком жестоко. И совсем не равноценно.

Его поступку нет оправдания. Даже если бы я действительно очень провинилась перед ним. Он не имел права так обойтись со мной!

Не обращая ни на кого внимания, я нервно смеюсь. Да Стас же с самого начала портил мне жизнь. А сейчас просто нашёл лучший способ — втёрся в доверие, а потом растоптал.

Он всегда оставался собой. А я — безнадёжная идиотка, что позволила себе забыть об этом. Сама допустила такое.

Наше противостояние никогда не заканчивалось. Но теперь оно становится намного изощрённее.

Глава 9

Я не помню, как пошла в кабинет босса, как написала заявление об увольнении. Он даже не дал мне обязательные две недели — не хотел больше видеть. Не отчитывал, не подводил итоги сотрудничества. Ничего. Только отрывистые и отчуждённые фразы. Случившемуся дал лишь один комментарий. Я чётко запомнила его слова, что такого позора босс ещё никогда не испытывал.

Как, впрочем, и я.

Я не спорила, беспрекословно собралась, передала начатый проект боссу. Подождала расчёт, получила. И всё это, конечно, при Стасе. По условиям нашей грёбанной сделки.

Я настойчиво не смотрела на него. Чтобы хотя бы на секунду поверить в иллюзию свободы.

За всё это время Стас не сказал ни слова. Но вот мы садимся в машину, и я тут же чувствую новый приступ неконтролируемой обиды и ярости. С трудом сдерживаюсь. Нельзя показывать ему никакую из эмоций. Пусть сейчас наше уединение ощущается слишком остро, я смогу отвлечься от этого. И ни за что, чёрт возьми, не заговорю о прекращении сделки. Я не проиграла.

Смотрю вперёд, перед собой, стараясь не думать о произошедшем. Это ещё более-менее получается, пока Стас молчит.

Но вот машина заводится, и он рушит все мои попытки оставаться невозмутимой:

— Ну что, куда едем?

Я вздрагиваю. Меньше всего ожидала такого вопроса. Да ещё и произнесённого как ни в чём ни бывало. Будто Стас не растоптал меня несколько минут назад.

— Что? — машинально переспрашиваю, хотя всё слышала.

— Вечер ещё не настал, — спокойно поясняет он. — Тебя уволили, и теперь у тебя много времени. К тому же, расчёт. Не хочешь развлечься или сходить по магазинам?

Как же цинично — буднично говорить о таких вещах. Да ещё и предлагать какие-то развлечения, будто мне вообще может быть до них дело сейчас.

Я ловлю себя на мысли, что в глубине души почему-то тешилась надеждой, что Стас если не попросит прощения, то, по крайней мере, будет чувствовать вину.

Но на это нет ни намёка. Стас словно специально говорит обыденно, чтобы ещё раз издевательски пройтись по ранам.

И это, к сожалению, безупречно срабатывает. Даже при том, что я понимаю, что к чему.

— Я еду домой, — с трудом скрывая злость, отчётливо проговариваю.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, сильно, до ногтей в коже.

Ему лучше промолчать и не говорить ни слова за весь путь. У меня не было ни секунды, чтобы прийти в себя после самого унизительного момента моей жизни, и невыплеснутое напряжение грозит вырваться в любой момент.

А Стас будто специально подливает масла в огонь. Наверняка знает, что делает.

Боже, да с кем я вообще связалась? Зачем?..

Так вести себя может только монстр. Холодный, беспощадный и по-настоящему жестокий.

— И на что ты злишься?

Впервые в жизни я хочу ударить. Изо всех сил. До крови.

Мне стоит огромных усилий сдержаться. Вопрос, конечно, игнорирую.

— На увольнение, публичность или больше на то, что испытала удовольствие со мной? — добавляет вдруг Стас.

Ответ я не могу дать даже себе, хотя и машинально задумываюсь. Наверное, с этой целью Стас и спросил. Намеренно заставил меня снова прокрутить в голове случившееся.

Причём напомнил и те нереальные ощущения, которые я испытала до позора.

До этого вопроса я даже не подозревала, что могу быть способна на настоящую ненависть. Но Стас всё-таки доводит меня. Я не знаю, зачем, но это больше не имеет значения.

— Для тебя что, вся жизнь — игра? — в противовес бушующим эмоциям чуть ли не равнодушно спрашиваю я.

— Не вижу смысла относиться к ней всерьёз.

Я не ожидала ответа. И теперь не понимаю, как к этому относиться.

Сказал ли он искренне, или чтобы лишний раз спровоцировать меня?

Но даже будь это правдой, я уверена: развлекаться, доводя человека до грани всевозможных эмоций… Этому нет оправдания. Какими бы ни были взгляды Стаса о ценности жизни.

И как вообще мог он, успешный и, что уж там, привлекательный мужчина, дойти до такого?

Что превратило его в беспринципного циника? Что внушило бесполезность человеческих стремлений и ценностей?

— Да в чём твоя проблема? — не выдерживаю я.

Кажется, Стас и не удивляется вопросу.

— У меня их нет. Как и у тебя. Не драматизируй.

Терпеть не могу скептических свободолюбцев, считающих своё отсутствие морали чем-то эволюционным. Потому, если Стас и вправду из таких, спорить с ним бесполезно.

— Пошёл к чёрту, — только и говорю я, подавив чуть не вырвавшееся пожелание ему оставить советы при себе.

Я — живой человек, со своими понятиями правильного и неправильного, чувствами и совестью. И я останусь такой, не позволю ему сломать.

К счастью, у Стаса всё же хватает такта хотя бы, чтобы не продолжать. Впрочем, вряд ли причина именно в этом. Но, тем не менее, он молчит весь оставшийся путь.

Глава 10

Вчера я заперлась в своей комнате. Так и заснула с недоеденным салатом возле открытого ноутбука с каким-то фильмом.

Но это были хоть какие-то минуты отдыха от Стаса. Мне даже удалось не думать, что он где-то там, за пределами моей комнаты.

Утром было непросто снова наткнуться на него. Но я справилась, отвечая односложно. Да и он толком не разговаривал со мной — лишь по бытовой необходимости.

Вот только, когда я собираюсь снова запереться в комнате, Стас не позволяет. Молча, но непоколебимо придерживает дверь и заходит вместе со мной.

Я зачем-то пожимаю плечами. Как можно равнодушнее сажусь на диван и включаю ноутбук. Специально располагаюсь так, чтобы максимально закрыть Стасу обзор монитора.

Да, с ноутбуком определённо лучше. Большой экран передо мной, у меня на коленях, забирает внимание. Я уверена, что такого же эффекта смартфон не даст. Слишком мал, чтобы компенсировать присутствие Стаса рядом. Я бы постоянно отвлекалась.

А так мне даже удаётся с головой уйти в поиски новой работы. И прерываться на соцсети. Стас сидит где-то рядом, но я даже не смотрю на него. Пусть делает, что хочет. Я смогу провести так все оставшиеся дни. Назло ему.

Несколько минут быстро превращаются в час, а может, и больше. Периодически я чувствую на себе пристальный взгляд, но не оборачиваюсь. Невозмутимо продолжаю просматривать объявления работодателей с близкой мне специальностью.

— Скучно, — неожиданно нарушает молчание Стас. — Ты собираешься весь день сидеть дома за ноутбуком?

Сначала я хотела проигнорировать вопрос. Но понимаю, что это будет глупо. Да и долго ли мы так протянем? Молчание наверняка заденет Стаса, и тот снова будет провоцировать меня.

— Мне надо найти новую работу, — спокойно отвечаю я, всё так же глядя в монитор.

Вот только объявления больше не читаются. Буквы будто расплываются перед глазами. Даже развлекательные сайты и новые сообщения не увлекают.

Стоило Стасу заговорить, и я теперь только и думаю о его присутствии здесь. И всё больше злюсь. И на его поведение, и на это чёртово воздействие.

Да как он вообще смеет после всего, что было, что-то предъявлять мне?..

— И, кстати, я не припомню, что обязалась тебя развлекать, — не выдерживаю. — Просто вовлечь в свою жизнь, по условиям сделки. Тебя что-то не устраивает? Так прекрати всё это.

Как ни стараюсь, не могу говорить спокойно. Обида слишком пробивается через голос.

Хотя Стас будто и не замечает этого.

— Да всё нормально. Даже занятно, ведь я давно не ходил на собеседования. Так что удачных поисков.

Я подавила желание запустить ноутбук ему в лицо. Как я и не подумала раньше, что работы в ближайшее время мне вообще не видать? Жутко даже представить, каким диким будет собеседование в присутствии Стаса. Если вообще будет.

Почему он продолжает так себя вести? Чего добивается? Моего уничтожения?

К чему так намеренно и умело снова и снова выводить меня из себя?

— Ты добиваешься, чтобы я тебя возненавидела?

Вопрос вырывается где-то из подсознания, когда такая мысль ещё не формулируется разумом. И лишь озвучив, я неким шестым чувством понимаю, что балансирую где-то на краю правды.

Мне вдруг действительно хочется узнать настоящий ответ на свой вопрос. Максимально серьёзный и искренний ответ.

Немного помолчав, Стас как-то странно говорит:

— Ненависть — обратная сторона любви.

Совершенно сбивающее с толку утверждение. Я теряюсь, не зная, как и реагировать. Не понимаю, что он имеет в виду.

И копаться в этом не хочу. Некстати вспоминается влюблённый взгляд Стаса тогда, в кабинете, где меня уничтожили.

Неожиданно для себя я злюсь в разы сильнее, чем раньше. Гнев разрывает, требует выхода.

Я захлопываю ноутбук.

— Так, всё, — слова сами рвутся, и я не собираюсь сдерживаться. — Уходи из моего дома и из моей жизни! К чёрту всё. Я не доверяю тебе ни на секунду. Ты всё равно не отдашь картину. Ты просто долбанный псих, и тебе в кайф портить людям жизнь! С меня хватит. Всё отменяется.

Я не ожидала от себя такого опрометчивого решения, но не жалею о сказанном. Замолчав, только откладываю ноутбук и ожидающе смотрю на Стаса, давая понять, что говорила всерьёз. Ему пора уйти.

Наши взгляды встречаются. И я не понимаю, какие чувства отражаются на его лице, но почему-то долго не могу отвести глаза.

— Вообще-то отдам, и ты это знаешь, — спокойно и почти даже мягко отвечает Стас. — И доверяешь, мы это уже проходили, помнишь? В самолёте. Ты сама не веришь своим словам. Ты просто ищешь оправдания, чтобы сдаться.

Я теряюсь от неожиданных слов и тона. Стас не переубеждает меня напрямую. Но говорит то, что попадает в самую суть. Как и всегда.

И после всего его бросающего вызов поведения со мной, этот отголосок вроде бы не потерявшего человечность Стаса просто сводит с ума.

— Я не сдаюсь. И хорошо, да, я доверяла тебе, — приходится признать мне. Кажется, моя обида только обостряется от его непредсказуемости. — Но ты блестяще показал мне, насколько дурацкой и абсурдной была эта идея. И я, к счастью, в своём уме, чтобы вынести из этого урок.

С этим ответом я прокручиваю в голове произошедшие события. Вспоминаю самолёт и захватывающие своей новизной и мощностью ощущения… Стас умело и явно намеренно в тот день заставил меня ощутить всепоглощающее доверие к нему. Проник мне под кожу, въелся вглубь души. А потом буквально подтолкнул меня занять вечер, обещанный в подарок, встречей с родителями. Ненавязчиво, но твёрдо.

Он словно знал, что мне понадобится это время.

И этот свободный день сейчас нужен мне позарез. Одно собеседование… И я смогу работать дистанционно. Выбранная вакансия кажется отличной, но вряд ли одной мне. Наверняка за эти тринадцать дней её успеют занять те, кто волен ходить куда захочет без навязчивого сопровождения.

Сейчас я даже уверена: Стас изначально это рассчитал. Наверняка знал, что меня уволят — планировал это, добивался разрушительно и безжалостно. Для этого и провернул трюк с доверием к нему на самолёте. Ведь после того, как я позволила ему держать мою жизнь в руках, уж точно не могла сомневаться в нём. На то и был расчёт. Ловко.

Дыхание сбивается. Если мои догадки хоть немного близки к реальности, какой же ужасный и хитрый интриган сейчас со мной!

В моей комнате. В моём доме.

Я впустила его в свою жизнь. В себя, чёрт возьми. Неизвестно, во что это втянет меня. И не поздно ли всё прекратить?..

Стас молчит всё это время, внимательно глядя на меня. Словно пытается понять что-то важное, недоступное моему сознанию. Странное ощущение.

Я хочу нарушить молчание, повторить требование исчезнуть из моей жизни… Но почему-то не могу сказать ни слова. Будто физически потеряла эту способность.

— Хорошо, раз ты так настроена, я готов обменять тринадцать оставшихся дней на историю, чем тебе так важна эта картина, — вдруг заявляет Стас.

Предложение не только неожиданное, но и заманчивое. Но нет, я не могу довериться ему снова. Слишком хорошо запомнила, чем это обернулось. Больше я не забудусь с ним ни на секунду.

— Ты же у нас всезнающий, разве не в курсе? — не выдержав, язвлю я.

Обида снова закипела, желая выплеснуться наружу.

— Только догадки, и очень туманно, — серьёзно отвечает Стас. — Хочу знать.

— Обойдёшься, — сразу, не задумываясь, отрезаю я.

И, хотя по большей части это говорила злость, разумом я всё равно дала бы такой ответ.

— А если я заодно скажу, откуда на самом деле тебя знаю? Это может быть связано, кстати.

Сердце моментально бьётся быстрее и громче. Жар приливает к коже. Правда теперь не только интуитивно чувствуется, не просто где-то рядом… Она буквально парит надо мной, дразнясь. Кажется, ещё чуть-чуть — и попадёт в руки. Вот так неожиданно и по-настоящему.

Но, как ни обескураживают слова Стаса, разум всё равно не отключается. Да и как мог после вчерашнего?

Я сознаю, что интерес Стаса и намеренное разжигание моего любопытства могут быть очередной манипуляцией. И страшно подумать, что произойдёт, если он узнает. Учитывая его непонятное стремление рушить мою жизнь, он уж точно не проигнорирует такое. Рассказав ему, я не просто похороню себя, но и подведу важного мне человека.

Нет, я больше не доверяю Стасу. И никогда не буду.

— Нет, — говорю тоном, закрывающим тему.

Что-то в его глазах гаснет.

— Как знаешь. Мне уходить?

Я мысленно считаю дни и оставшиеся деньги. Да, с ними запросто прожить это время, особенно, если не особо выходить из дома. Друзья думают, что я работаю — не будут часто беспокоить. Да и у всех свои дела.

Что ж, надо быть максимально отстранённой и бдительной с ним, и тогда можно протянуть оставшийся срок.

— Нет, — подумав ещё немного, отвечаю я. — Мы доведём всё до конца, и если ты меня обманешь — ты проиграешь. И не думай, что я оставлю это.

Мне надо было так сказать. Пусть я пока и не представляю, как в случае чего осуществлю угрозу — слова были необходимы.

К счастью, Стас не опровергает их. Видимо, понимает, что иначе я точно всё окончательно разорву. Моё решение и так висит на ниточке. И вызвано лишь напоминанием Стаса о картине. Наверняка, кстати, намеренным. Всё-таки он — тот ещё кукловод. Но играть с собой я больше не позволю.

С этого момента — никаких эмоций на него. Максимум равнодушия. Хотя бы внешне.

И почему у меня вдруг появляется предчувствие, что этот разговор и моё решение становятся новым началом? А в голове снова и снова звучат слова, что история нашего знакомства может быть связана с картиной.

Глава 11

Новое действительно есть. Стас перестаёт донимать меня.

Я не стремлюсь узнать причину. Возможно, в глубине его души ещё осталось хоть какое-то понимание, а потому он знает, что уже перешёл грань. Но более вероятно, что ему просто надоело. Ведь я, как и обещала себе, держусь максимально отчуждённо, всё пропускаю мимо. За эти дни ни разу не выражаю даже намёка на какую-нибудь эмоцию.

И, хотя первое время скапливаемое напряжение разрывает изнутри, в какой-то момент мне становится действительно всё равно. Внешнее равнодушие потихоньку превращается во внутреннее. И даже понимание, что это, скорее всего, временный самообман, ничего не портит. Главное, я научилась держаться со Стасом. Ну или успешно внушила себе эту мысль. Месяц подходит к концу без происшествий.

Но в последний день сделки у меня вдруг что-то переворачивается в душе. Необъяснимое щемящее волнение преследует с самого утра, не желая отступать перед напором разума.

Совсем скоро я понимаю, что причина — Стас. Ведь стоит мне только выйти из ванной, чтобы позавтракать, и столкнуться с ним лицом к лицу — почти физически болезненное ощущение заполняет сознание. Я задыхаюсь необъяснимой безнадёгой.

Мы киваем друг другу — и по моей коже бегут мурашки.

Меня словно ударяет током, когда я сажусь рядом, сделав себе кофе. К горлу подступает ком, а тело пробивает чуть заметная дрожь. Я избегаю смотреть на Стаса, но от этого не проще. Не спасает даже сознание абсурдности такого состояния.

Я ещё никогда не завтракала так нервно. Каждый мимолётно брошенный на меня взгляд Стаса чувствуется так остро, что я иногда с трудом удерживаю чашку в руках. А жевать мой любимый миндальный круассан становится дополнительным испытанием.

Молчание не спасает ситуацию. Но я не могу сказать ни слова. Так и доедаю в непонятном надломе, снова и снова мысленно призывая себя прийти в равновесие.

Когда я встаю, чтобы помыть чашку, слышу неожиданное:

— Я уладил все дела, картину тебе доставят завтра.

Я застываю на мгновение. Сердце пропускает удар.

Но это лишь секунды — я быстро беру себя в руки, и, начав мыть чашку, равнодушно бросаю:

— Хорошо.

Его слова — ещё не дело. О том, сдержит ли он обещание, можно судить только завтра.

И даже если да — это не достижение. Лишь необходимое выполнение своей части сделки, не более. Для любого нормального человека.

И то, что такой нормальный Стас сильно контрастирует с уже привычным мне беспринципным манипулятором, не повод любое его проявление человечности считать чем-то выдающимся.

Решив так, я вроде успокаиваюсь. Домываю посуду и собираюсь разворачиваться, чтобы уйти в комнату. Но меня останавливают непривычно мягкие слова:

— Ты выдержала испытание. Завтра мы распрощаемся.

— Навсегда? — неожиданно растерянно спрашиваю я.

Не понимаю, к чему вообще у меня вырвался этот ненужный вопрос, да ещё и таким странным тоном. Но Стас реагирует невозмутимо.

— Как и предполагалось.

Я не знаю, что ответить. Но почему-то не спешу уходить.

Выдержав небольшую паузу, он вдруг добавляет так же спокойно:

— Один день ничего не решит, это простая формальность. Я могу уйти сегодня.

— С чего такое великодушие? — я вдруг начинаю заводиться.

Всё прежде сдерживаемое внутри разочарование переполняет настолько, что выплёскивается в один момент. И я бессильна перед мощью этого чувства. Захлёбываюсь в непонятной горечи, задыхаюсь всё сильнее с каждым мгновением.

— Кажется, тебе это надо. Ты выглядишь несчастной.

Никакого намёка на очередное издевательство — Стас говорит так, словно искренне проявляет участие.

Но от этого я только больше злюсь.

— С каких это пор тебя волнует моё благополучие?

Я не разворачиваюсь — так и стою спиной к нему. И даже чуть затянувшаяся пауза не заставляет меня ни обернуться, ни уйти. Я просто жду ответа, чувствуя взгляд Стаса всей кожей.

Наверное, я даже не дышу. Ожидание слишком напряжённое. Он делает шаг в мою сторону — я чувствую это всем телом. Слишком остро воспринимаю любое его действие. Тем более, сейчас, когда доведена им до предела.

— Чего ты так боишься?

Неожиданный вопрос.

Я не отвечаю. Боюсь, что расплачусь, если скажу хоть слово.

Я даже перед собой не могу объяснить своё состояние. Какой-то неожиданно мощный внутренний надлом на грани истерики внешне отражается полным оцепенением. Со стороны я выгляжу скорее апатичной. По крайней мере, хотелось бы думать, что я показываю полное равнодушие ко всему, а не даю понять, насколько мне тяжело.

Но Стас с его раздражающей проницательностью, наверное, улавливает мой истинный настрой. Ну или по какой-то ещё непонятной причине он вдруг говорит так, словно пытается успокоить:

— Что бы ни было, тебе не стоит позволять слабости поглотить тебя. Ты намного сильнее, чем думаешь сейчас. И ты справишься во всём. Ты всегда справлялась. Не буду говорить набор банальностей, хотя они потому и банальны, что правдивы. Верь в себя. Знаешь, говорят, самое страшное, что может случиться с человеком — потеря веры. Я согласен с этим, — помолчав немного, Стас добавляет решительное: — Прощай.

И проходит мимо меня — в сторону входной двери.

Несмотря на то, что он идёт довольно быстро и держится поодаль, даже мельком не задев меня, я слишком остро чувствую его мимолётное приближение и стремительное удаление. В момент, когда Стас проходит мимо, моё сердце словно рухнуло вниз.

Ещё некоторое время после его ухода я неподвижно стою в том же положении. А в голове звучат последние слова Стаса. Он сказал про потерю веры так… Необычно. Даже проникновенно. И словно искренне.

А ещё — и я знаю наверняка, он намеренно произнёс такую фразу. Двусмысленность очевидна. Прямая аналогия с моим именем.

Даже не хочу думать, что мог иметь в виду Стас. Неужели говорил про себя? Осознал свои поступки?

И что значит, потерял?..

Нет, это всё абсурд. Скорее, он снова решил обескуражить меня своей внезапностью. Блестящая тактика — после всего содеянного неожиданно проявить человечность и намекнуть на собственные переживания. Да ещё так вкрадчиво и убедительно, что сложно не поверить.

Но назло всем разумным доводам в душе очень неспокойно. Впервые эмоции переполняют настолько, что физически больно.

Я никогда не смогу сказать, сколько вообще простояла неживой статуей. Но в один момент вдруг резко дёргаюсь с места, закрываю оставленную прикрытой входную дверь и иду к себе в комнату.

А потом как ни в чём не бывало смотрю разные фильмы. Сюжеты увлекают, и от былого внутреннего надлома вскоре не остаётся и следа.

Глава 12

Найти Дарью Михайловну не стоит усилий. Я знаю, где она живёт. Знала ещё до того, как получила картину.

С приглашением зайти тоже не возникает проблем. Как только Дарья Михайловна видит картину — меня впускают без объяснений.

И это объяснимо. Ведь художник и эта женщина слишком любили друг друга, чтобы однажды забыть. И картина была написана для неё. Наверняка Дарья Михайловна поняла это сразу, как увидела.

Мне было три годика, когда автор картины, Руслан Георгиевич, спас мне жизнь. Я плохо помню детали, да и мало что поняла тогда. Только, что в его загороднем доме разгорелся пожар и что я была на волосок от смерти.

Мама приехала к художнику вместе со мной, чтобы он написал мой портрет. Она оказалась придавлена внезапно обрушавшейся частью стены и не смогла сориентироваться. К счастью, всё же выбралась оттуда без серьёзных ранений. А меня к тому моменту уже вынес Руслан Георгиевич. Всё оказалось очень вовремя: через каких-то пару минут дом развалился.

После моего спасения художник стал своего рода другом семьи. Он часто виделся со мной. Некоторое время я приезжала к нему вместе с родителями, а когда немного выросла, меня стали отпускать одну — только подвозили и забирали.

Мне было четырнадцать, когда Руслан Георгиевич тяжело заболел. К тому моменту мы окончательно подружились.

Я тогда не только навещала — оставалась у него с матерью на несколько дней, чтобы помогать и заботиться. Ведь одинокий художник из-за сложного характера остался совсем без близких. Похоже, я была единственной, с кем Руслан Георгиевич вообще общался на тот период жизни. Мне он и рассказал перед смертью свою историю любви.

Дарья Михайловна оказалась женщиной его жизни. Их любовь была сильной и яркой, она вдохновляла его. Но решиться окончательно впустить её в свою жизнь художник не мог.n Ему нравилась некая трагедия их чувств. В этой драме он испытывал особенно сильные и головокружительные эмоции. Благодаря им хотелось творить бесконечно. Потому редкие встречи, взгляды, тайные свидания не заходили дальше, чем хотелось Дарье. Руслан никогда не стремился к семье, детям и домашнему уюту. Его душа жаждала свободы и творчества. Именно в их проявлении любовь к Дарье была вечной, яркой и глубокой.

Но эти бесконечные качели измотали её. Неопределённость сводила с ума. В конце концов, Дарья решила: без него ей невыносимо, но с ним — тяжелее. И всё чаще их встречи причиняли больше боли, чем радости. Ей нелегко далось принять окончательное решение, но она сделала это. Дарья просто исчезла из жизни Руслана. В один день, неожиданно и безвозвратно. Оборвала все связи. Переехала. Объяснение оставила в записке — слишком тяжело было бы говорить это, глядя ему в глаза. Письмо оставила в назначенном для встречи месте.

Руслан несколько раз порывался найти любимую и вернуть, но не решался. Знал, что как прежде уже не будет. И потому решил оставить её своей вечной Музой. Художник старательно пытался избавиться от всё более съедающей изнутри боли, выплёскивая эмоции в творчестве. Но, чем больше он подавлял это чувство, тем сильнее оно разрасталось. В конце концов, оно добило Руслана. Эта боль словно съела всё самое светлое в нём, оставив тёмную пустоту, которая терзала. Каждый день, час, минуту. Особенно по ночам.

Бороться с этим больше не было смысла. Да и желания тоже. Это уже давно перестали быть те эмоции, в которых можно найти вдохновение. Теперь они уничтожали.

Руслан решился. Он принялся писать свою последнюю и главную картину. В ней художник изображал себя с Дарьей. Их домик у моря, как она хотела. Семейный уют. Тихое счастье двоих уже немолодых, но всё так же влюблённых людей. Так он хотел показать ей, что творилось у него на душе. Без лишних слов дать понять, что давно передумал и хотел только быть с ней. Руслан планировал сделать эту картину своей последней — не для продажи. Написав её, он собирался приехать к Дарье и вручить ей. А потом, если она по-прежнему его любит и примет, никогда больше не разлучаться. Жить вместе и радоваться каждому мгновению. Нужды в работе у него больше не было: вдохновение угасло, дело не приносило радости, а состояние и без того накопилось немалое.

Эта картина должна была стать последней в его творчестве. По иронии судьбы, так и оказалось.

Художник ни о чём не просил меня, просто поделился историей. Но ещё тогда я решила разыскать Дарью Михайловну и передать ей картину. Хотелось, чтобы женщина знала, что её не забывали и всегда любили. Так просто должно было быть. Ведь Руслан Георгиевич писал картину как раз для Дарьи. И собирался ей отдать.

Но я не успела забрать картину. Пока моя семья была занята организацией похорон и поисками родственников, агентство, которое сотрудничало с художником при жизни, изъяло последнее его творение. И подкопаться было невозможно — всё законно и по документам. У меня не было шансов, и переговоры только подтвердили это.

Зато удалось узнать дальнейшую участь картины — первое время она должна была находиться в лондонском музее, а потом — продаваться на аукционе. К нему я и готовилась.

И вот сейчас я здесь, добилась своего. Вкратце рассказываю Дарье Михайловне о переживаниях художника, но в этом нет нужды. Картина говорит за себя.

— Я не переставала его любить, — после небольшой паузы признаётся женщина, — и, конечно, следила за его творчеством. Как ни пыталась прекратить и забыть, всё равно узнавала обо всех новинках. Радовалась его успехам… Его смерть стала для меня ударом. Но самое ужасное, я была готова к этому. Хоть и надеялась на чудесное выздоровление, чувствовала, к чему всё шло. Чувствовала почти сразу, как узнала о его болезни.

— Но почему вы тогда не вернулись к нему? — вырывается у меня.

Конечно, это бестактно и вряд ли уместно, но я не могу понять, что могло в такие минуты остановить от желания хотя бы увидеть и чем-то поддержать любимого человека. Ведь в критических ситуациях обостряются самые сильные чувства. И если это любовь, становится не до обиды или гордости.

Что могло остановить Дарью? Боялась, что ей не будут рады? Но разве в такой момент могло быть дело до этого?

Дарья Михайловна грустно усмехается.

— Назло себе, — признаётся она, почему-то рассматривая меня так, будто увидела только сейчас. — Не хотела с ним прощаться, рубила на корню своё предчувствие. Будто если я приеду, мы оба сдадимся.

Наверное, так бы и было. Руслан умер бы спокойно, потому что увидел её и понял, что по-прежнему любим. А она, приехав, допустила бы мысль, что да, он не выживет. Это стало бы прощанием.

Но каково ей сейчас, зная, что он о ней думал, а она не была рядом в последний раз?

Я молчу, не найдя нужных слов. Да и вряд ли они тут нужны.

— Долгое время после его смерти я избегала любого упоминания о нём. Было слишком больно. Я перестала интересоваться новостями, боясь увидеть в них очередные раскрывшиеся подробности о болезни и страданиях художника. — Я только открываю рот, чтобы что-то сказать (что, и сама не знаю), но хозяйка дома не даёт такой возможности: — И нет, я не хотела прийти на его похороны. И не приду на могилу. Для меня он не умер.

Она говорит это даже жёстко, словно я могу осудить её. Хотя я и не думала об этом.

Мы немного помолчали.

— Про аукцион с его последней картиной я узнала позже, чем её купили, — наконец, нарушает тишину новым признанием женщина. — У меня нет финансовых проблем, я могла бы позволить себе эту картину. Да я за неё всё отдала бы. Тем более, когда узнала, что на ней изображено… Но купивший владелец не шёл на контакт. Я собиралась повлиять на него через знакомых и налаживала связи. Скажу честно, с шансами у меня было не очень.

Дарья Михайловна сжимает губы. На её лицо набегает тень. Видимо, женщину настигают не самые приятные воспоминания.

— Картину купил человек во много раз богаче и влиятельнее меня. Но тут сама судьба вернула мне моё счастье, — уже умиротворённо заканчивает она.

Взгляд женщины на последнее творение любимого пробирает меня глубиной. Становится страшно. Эта картина словно забирает в себя душу всё ещё любящей и страдающей Дарьи Михайловны. Будто настоящую её засасывает туда безвозвратно — в этот иллюзорный мир, где они с Русланом одна семья. А здесь, в реальности, остаётся лишь блеклая тень женщины. Это уже не живая и настоящая она.

И я почему-то точно знаю, что это ничем не исправить. Но не жалею, что пришла сюда. Я чувствую, что сделала всё правильно. Так и должно быть.

Я прокручиваю в голове слова Дарьи Михайловны. Она говорила о Стасе как о непобедимом конкуренте, неспособном на компромиссы. И как о человеке в разы богаче и влиятельнее её…

За наше совместное времяпрепровождение с ним я ни разу не замечала ничего, что говорило бы об его сверхуспешности. Войд

Глава 1. Вера

– У нас теперь новый босс, слышала? – спрашивает меня Соня, коллега и подруга.

Мрачно киваю. Ага, только об этом слышу целый день с самого утра. Только вот дело в том, что лишь сегодня. А продажа бизнеса – вроде как не сиюминутное дело. Почему нас не предупреждали раньше?

И если для коллег это просто ошеломительное обстоятельство, то для меня чуть ли не катастрофа. Живот скручивает от неприятного ощущения подставы. А как ещё назвать действия бывшего босса?

Вообще странно, что он продал аукционную галерею. Компания не имеет никаких убытков, скорее, наоборот. Прибыли растут. Кто станет вот так внезапно выставлять на продажу выгодный и развивающийся проект? Сколько бы боссу ни предложили за него, в перспективе он мог бы выйти на большую сумму. Отсутствием мозгов вроде не отличался.

Но самое досадное, что босс обещал мне повышение. Буквально два дня назад у нас был такой разговор, в котором и намёков на скорую продажу бизнеса не звучало. Ни за что не поверю, что это такой спонтанный процесс, что босс об этом в тот день не знал. Документов на мой перевод в элитный зал торгов не оформил, официально я всё ещё закреплена за залом, где картины не самых известных художников и ставки скорее средние.

Может, конечно, теперь уже бывший босс донёс новому свои намерения насчёт меня, но что-то я сомневаюсь. Раз уж мне даже не удосужились сказать о скорой продаже бизнеса…

Коротко обрисовываю всё это Соне, которая, конечно же, не знала. О повышении одного сотрудника остальным заранее в нашей компании не говорят.

– Поговори с новым, – Соня пытается ободряюще улыбнуться, хотя наверняка и сама слегка выбита неожиданным поступком нашего босса. – Скажи, что тебе должны это чёртово повышение.

Да уж, это точно. Я ведь так долго и упорно добивалась этого. Взвалила на себя больше рабочих дней, изучала самые разные техники воздействия на зал, добивалась ставок почти на уровне тех, что в элитных залах…

– Я-то скажу, но не удивлюсь, если мне не поверят, – досадливо сообщаю. – У меня никаких подтверждений, только на словах всё. Если только позвонить бывшему боссу, чтобы подтвердил, но у меня уже такое ощущение, что он просто обнадёжил меня зачем-то. Иначе хотя бы предупредил о скорой продаже бизнеса и дал бы понять, что решит этот вопрос с новым боссом.

– По крайней мере, ничто не мешает тебе попытаться, – не сдаётся Соня, явно не собираясь позволить мне раскисать. – Расскажи новому боссу о своих успехах, пофлиртуй слегка. Он, кстати, молодой.

– А вдруг поймёт не так? – передёргиваю плечами. Не привыкла флиртовать для галочки. Либо само собой с понравившимся человеком получается, либо никак. – Ещё решит, что со мной всё можно.

– Ой, да с таким любая просто так, без всякого повышения, в постель пойдёт, – уверенно и весело отмахивается Соня, которая куда проще относится к таким вещам. – Зацени.

Она немного ковыряется в своём телефоне, ища там что-то, а потом поворачивает ко мне.

Неохотно смотрю в её экран. И вижу действительно молодого человека. На вид ему максимум тридцать, тогда как бывшему боссу около пятидесяти.

При этом новый подавляет авторитетом больше. Даже просто по фото. Тёмные волосы в сочетании с небрежно красивым мужественным лицом, выдающим пытливый ум во взгляде. Явно высокий рост, стройное, но крепкое телосложение, подчёркнутое непривычной для серьёзного бизнесмена повседневной одеждой… Хотя очевидно дорогой. Этот человек получает от жизни всё, что хочет. И явно пользуется этим сполна. Весь его вид выражает непринуждённую самоуверенность и независимость.

Даже не знаю, нравится ли мне это или нет. С одной стороны, молодой может вдохнуть в наш аукцион свежие силы, обеспечить более новаторский и креативный подход. С другой… Мы как бы и без него не бедствовали.

А ещё меня почему-то не покидает ощущение, что появление этого нового босса сулит мне проблемы. И не столько даже из-за потерянной новой должности. Вот просто чую, и всё тут.

– В общем, не дрейфь, Стрелкова, – подытоживает Соня, решив, что я тоже впечатлена. – Прорвёмся. Этот Стас нас тут всех встряхнёт в самом лучшем смысле.

Только и киваю. Спорить уж точно ни к чему. Может, у меня сегодня просто тревога безосновательно разыгрывается на фоне неожиданных вестей.

Стас, значит. И почему он мне кажется отдалённо знакомым? Будто видела уже где-то.

***********

Новый босс появляется неожиданно. Пока мы тут все занимаемся кто чем. Сегодня полноценный рабочий день явно отменяется. Да и аукционы начнутся лишь со следующей недели.

Мои коллеги в основном пользуются возможностью поболтать, заказать еду и вообще чувствуют себя фривольно. Но мне слишком не по себе. Не нахожу ничего лучше, чем отвлечься на картины. Смотрю списки, перебираю их по залам. Сосредотачиваюсь на том, куда меня должен был перевести бывший босс. Тут, конечно, совсем другая коллекция и ценники.

Чуть ли не погружаюсь в неё, не замечая ничего вокруг.

До тех пор, пока горячая волна не касается моей спины, прокатившись по всему телу. Я резко напрягаюсь, стараясь выровнять дыхание. Почему-то точно знаю, кто подошёл.

Вот как, значит. Новый босс уже здесь. И как давно, интересно?..

Сердце судорожно отбивает удары по груди, когда я понимаю, что Стас стоит слишком близко. До неприличия. Почти соприкасается со мной. Я чувствую его всем телом. Мысли путаются.

– Это твой зал? – требовательно спрашивает он, и я вздрагиваю от звука его голоса.

Почему-то не решаюсь развернуться к нему. Как и отодвинуться… Хотя тут если только в сторону уйти – меня почти прижимают к столу.

– Пока нет, – с демонстративной уверенностью говорю.

Хочу уже добавить, что мне его обещали, но передумываю. Мне не кажется удачным моментом сказать об этом, когда босс меня чуть ли не зажимает неоднозначно и довольно провокационно.

Он ухмыляется, и я с силой прикусываю губу. Начинает злить эта его бесцеремонность. Вторжение в моё личное пространство, обращение на «ты», ещё и усмешка эта…

– Вам стоит отойти, – цежу, делая движение в сторону.

Как ни странно, сопротивления не чувствую. Такое ощущение, что босс отстраняется как раз в тот момент, когда я начала об этом говорить. Чуть ли не после первого же звука.

Видимо, уловил, что моё терпение на исходе. Оно и сейчас не то чтобы восстановилось, но призвав себя к невозмутимости, разворачиваюсь к нему и встречаю его взгляд с уверенным спокойствием. Хотя внутренне вдруг чуть ли не дрожу.

В зеленовато-голубых глазах нечитаемое и чем-то тревожащее меня выражение. Даже не знаю, что вижу во взгляде босса, но это что-то почему-то чуть ли не с ног сбивает своей силой. Пытаюсь понять причину, но не могу. Единственное, что ясно наверняка: у него красивый цвет глаз. Глубокий, насыщенный… И отдалённо знакомый. Где-то я видела такой. Хотя не такой уж редкий цвет. Просто в сочетании с его образом кажется исключительным.

– Жду в конференц-зале. Через пять минут, – отчуждённо строго сообщает он и сразу разворачивается, чтобы уйти.

Я даже не успеваю спросить, меня одну или все соберутся. Он уже успел их позвать?..

Что ж, всё равно вот-вот узнаю.

*************

Собираются всё-таки все. Видимо, их и до меня успели позвать, а я слишком бумагами увлеклась, вот и даже не заметила, как босс пришёл.

– Перейдём сразу к делу, – говорит Стас после того, как формальности с вступлением и представлением пройдены. – У меня таких компаний, как ваша, с избытком. И каждая развивается и приносит впечатляющий доход почти без моего участия. Периодически появляюсь и контролирую, как идут процессы, но не собираюсь возглавлять какую-либо конкретную компанию и вести её, включая вашу. Поэтому нет, я не ваш новый босс. Я лишь собственник.

Хм, вот как, значит. Что ж, даже хорошо, что Стас не будет тут особо появляться. Но это с одной стороны… С другой – получается, нас ждёт ещё один новичок? Доверенное лицо Стаса?

– Но ближайший месяц вы будете под моим контролем. Я временно возьму на себя роль вашего босса и понаблюдаю за работой каждого, перестрою и улучшу кое-какие процессы.

Хм… Есть смысл перестраивать что-то там, где и без того налажены механизмы и всё идёт хорошо? Уж не знаю. Но надеюсь, этот Стас понимает, что делает. Раз у него не одна компания, то, наверное, да.

– По итогам этого месяца сделаю и кадровые перестановки, возможны увольнения.

Я улыбаюсь. Глупо и неуместно. Но ничего не могу поделать: старая привычка растягивать губы в улыбке при тревоге, напряжении, робости или неловкости. Словно это может помочь перенастроиться не только внешне, но и внутренне.

Ведь сейчас это действительно необходимо. Мне совсем не нравится возможность того, что кого-то уволят. Работают тут все вроде бы хорошо, но мало ли какие там требования у Стаса… Вдруг и ко мне найдёт повод придраться.

– И самое главное для вас – нового босса я тоже назначу по итогам месяца. Это может быть любой из вас. Вне зависимости от занимаемой вами сейчас должности.

Если до этого, слушая предстоящее, я скорее напрягалась, то теперь всё становится интереснее. Да, похоже, перевода в новый зал мне не ждать, но появляется шанс подняться ещё круче.

Да, это будет непросто. Но я могу.

Закусываю губу, пытаясь скрыть волнение. Почему-то не хочется выдавать ни Стасу, ни всем вокруг, насколько мне хочется выхватить этот шанс.

Впрочем, босс вряд ли обращает на внимание на мой наверняка взбудораженный вид. Продолжает рассказывать о том, что и как будет. А потом заканчивает тем, что сегодня у всех внеплановый выходной на переварить происходящее, подготовиться к нему и перезагрузиться.

Все и вправду постепенно собираются на выход. Кто-то довольно резво, кто-то робко. Стас на это не реагирует, лишь продолжает сидеть в центре. Смотрит. В основном на уходящих, но вот вдруг на меня.

Я аж теряюсь от этого неожиданного и цепкого взгляда. Снова мимолётно и неуместно улыбаюсь и, тут же отведя взгляд, поднимаюсь. И почему вообще сразу не стала собираться со всеми? Как зависла. Глупо вышло.

Кожа вспыхивает огнём то ли от неловкости, то ли от того, что долбанный Стас до сих пор смотрит.

– Вера, – вдруг говорит.

Это не кажется откликом. Босс просто называет моё имя, но с особыми, не звучавшими до сих пор, интонациями. Словно распробывает эти буквы на языке, так, будто они гораздо больше, чем просто слово.

Странное ощущение.

– Откуда ты знаешь моё имя? – в смятении машинально перехожу на «ты». И замечаю это только когда вопрос уже задан.

Но Стас не реагирует, а потому я расслабляюсь. Может, к нему уже все тут на «ты» сразу, а я просто не замечала. Не похоже, что он из любителей формальности и официоза.

К тому же, куда больше меня волнует его ответ. Потому что на какой-то момент босс, сжав губы, отводит взгляд. Тень пробегает по его лицу.

Это длится так недолго, что вполне может быть игрой воображения. Но эта реакция слишком запечатывается у меня в голове. Интуиция подсказывает, что всё не так просто.

– Оно у тебя на бейджике, – непринуждённо поясняет Стас. – Кстати, их надо отменить. Какая-то безвкусица.

Не нахожусь с ответом. Мне всё ещё не по себе.

Да, я и на самом деле забыла, что всё это время продолжала носить бейджик. Но почему-то сомневаюсь, что причина действительно в этом. Его глаза мне знакомы. Не цветом или формой, а именно тем, что его. Надуманно? Ну и пусть. Интуиция не умолкает.

А тем временем в кабинете остаёмся только мы вдвоём… Сидим друг напротив друга, и странным напряжением буквально сквозит.

– Знаю, что ты претендовала на повышение, – неожиданно сообщает Стас. – Но приму решение самостоятельно.

Ну надо же… Бывший босс всё-таки сообщил об этом новому, не поленился. Но, видимо, не настоял. Это не было в условиях покупки бизнеса.

Да и с чего бы ему было там быть?..

Стас смеряет меня испытывающим взглядом, видимо, ожидая яркой реакции на своё заявление. И почему у меня такое ощущение, что он как специально припечатал меня этим своим скептическим «приму решение самостоятельно»? Чтобы выбить из равновесия или власть показать?

Выдерживаю его взгляд как можно более уверенно.

– Ничего, я всё равно претендую теперь на другое повышение, – спокойно сообщаю, будто даже не сомневаюсь. И да, намекаю, что планирую боссом стать по итогам месяца.

Стас, конечно, улавливает. Снисходительно ухмыляется.

– Уверена, что заслуживаешь? – прожигает всё тем же испытующим взглядом.

Вот он со всеми так, или только на меня такое давление?..

– На все сто, – не знаю, каким образом настолько непоколебимо держусь.

Как ни странно, Стас больше не насмехается. Отводит взгляд и отстранённо кивает.

– Хорошо. Посмотрим, – сдержанно подытоживает. – А сейчас ты свободна.

Поднимаюсь – дважды меня просить точно не надо. Я и так тут засиделась, отчего немного не по себе. Получается, обещанным повышением мне бывший босс не только не удружил, но даже подсолил. Не удивлюсь, если этот Стас взял меня под особый контроль и придираться будет. Ещё чего доброго решит, что меня не за профессиональные заслуги повысить хотели. Ведь чуть ли не зажимал к столу, когда списки смотрела… И я не сразу сориентировалась.

– До завтра, – не глядя на него, говорю, когда уже берусь за ручку двери.

– До завтра, – чувствую в его голосе неожиданную улыбку.

А ещё спину прожигает почти неотрывный взгляд.

Глава 2. Вера

Внезапно освободившийся вечер надо чем-то занять. Просто чтобы перестать думать о Стасе и работе, с которыми мне точно предстоит ещё много возни.

И, конечно, лучший вариант – потусоваться с Соней. Она давно пытается подбить меня на то, чтобы навестить клуб недалеко от нашей работы. Буквально в пятнадцати минутах пешком. Вообще подобный вид отдыха – не мой формат, но сегодня я настроена на что угодно, лишь бы забыться.

– Только не говори, что за двадцать лет твоей жизни это будет первый раз, когда ты пойдёшь в клуб, – недоверчиво говорит Соня, когда я вываливаю перед ней чуть ли не весь свой гардероб, чтобы понять, что пойдёт для выхода в такое место, а что нет.

– В первый, – со вздохом признаю.

И сама не знаю, почему слегка нервничаю и хочу сегодня выглядеть лучше всех.

– Вот что бывает, когда пропускаешь студенческую жизнь, – беззлобно поддевает Соня.

Мы подружились на работе, когда я была ещё стажёркой в свои восемнадцать. А она тогда только окончила универ. Между нами разница в четыре года, но её особо не чувствуется.

– Я и в школьной много чего упускала, – усмехаюсь, ведь на деле не жалею.

Пока мои бывшие одноклассники протирают парты в универах, учась по специальностям; которые не факт, что им понадобятся; я уже строю карьеру. И довольно успешно. Только если Стас с этим не обломает…

Соня посмеивается и качает головой. А потом чуть копошится в моих вываленных на диван вещах.

– В любой непонятной ситуации надевай маленькое чёрное платье, – важно заявляет. – С новыми серёжками оно будет офигительно смотреться.

Задумчиво смотрю на предложенный подругой наряд. Ну да, неплохо. Платье вполне может сойти и за повседневное, и за вечернее, смотря как подать. Универсальный вариант, и правда. Да и идёт мне. Выгодно подчёркивает фигуру, открывает ключицы, плечи и немного грудь. Ничего пошлого, но смотрится соблазнительно.

Я, конечно, не ищу приключений, но и закапывать себя под работой не собираюсь. Развеяться можно по-разному. Просто познакомиться с кем-то, потанцевать, пофлиртовать. В конце концов, давно пора окончательно выбросить Лёшу из головы. Бывший поступил со мной не лучшим образом, но это не повод не замечать других мужчин.

– Убедила, – улыбаюсь я. – Кстати, даже круто получается. Я блондинка и в чёрном платье, а ты брюнетка и в светлом.

На Соне и вправду платье похожего кроя, но бежевого слегка сверкающего цвета.

– Вот-вот, – ухмыляется она.

*********

Клуб действительно неплохой. Фейс-контроль мы с подругой прошли.

И вроде бы ничего особенного в этом нет, но у меня немного теплеет на душе. Всё-таки не хотелось бы портить свой первый поход в клуб неприятными эмоциями. А так, значит, мы вписываемся и одеты, как надо.

По ушам непривычно бьёт громкой музыкой, в клубе пахнет так, будто бы тут понатыкано ароматических свечей, вокруг ярко и огни.

Это с одной стороны, непривычно, но с другой – сразу погружает в атмосферу. Танцевальная песня вызывает желание начать двигаться. Как и заинтересованные взгляды в нашу с Соней сторону.

Я думала, они меня раздражать будут. Окажутся слишком сальными, а подкаты к нам – пошлыми. Но нет, здесь вполне цивильно всё.

– Пошли танцевать, – тянет она меня.

Слегка мнусь. Обстановка, конечно, раскрепощает, но всё же пока немного не по себе.

– Ты иди, я пока к бару, выпью мохито и присоединюсь, – усмехаюсь.

Она закатывает глаза, мол, без допинга никак? Но не возражает. И сама не уходит на танцпол, говорит, что со мной.

Мы садимся за столик и берём меню.

– Интересно, здесь есть клубничный? – задумчиво листаю страницы. – А то я уже думаю польститься на какой-нибудь новый для себя коктейль, выбор тут большой и…

Осекаюсь и даже забываю, о чём вообще говорила. Стоит только поднять взгляд, как ошеломлённо замираю. Стас здесь… В этом самом клубе. Так странно видеть его расслабленно сидящем в какой-то компании. Клуб, конечно, не для простых людей, но и не для тех, кто имеет множество фирм и может себе позволить спонтанно купить ещё одну или даже больше. Хотя какая вообще разница, как и зачем этот человек здесь?

Рада бы отвернуться, но это даётся слишком сложно, когда вижу обезоруживающе искреннюю и в то же время загадочную улыбку Стаса. Даже не знаю, к кому она обращена. Он в большой компании, да и смотрит словно ни на кого, по залу блуждает взглядом…

И, конечно, замечает меня. Некоторое время смотрит прямо в глаза, а потом как-то коварно усмехается. Я тут же отвожу взгляд, чувствуя, как сердце ускоряет биение.

Смотрю на Соню – она слишком увлечена выбором напитка или, может, даже закуски. Не реагирует ни на что. Вряд ли вообще слушала, когда я там про коктейли говорила.

– Может, уйдём отсюда? – выпаливаю, и сама не зная, почему одно присутствие Стаса меня так напрягает.

Он ведь поодаль от нас и вряд ли подойдёт. Ему там есть с кем развлекаться. Компания из двоих мужчин и четверых девушек.

– Мы же только пришли, ты что? – недоумевает Соня. Это она услышала.

Вздыхаю. Нет смысла скрывать – подруга всё равно заметит, если останемся. А мы останемся, если не дам ей убедительный ответ, выдумать который я сейчас не способна.

– Здесь наш босс, – чуть подавшись в её сторону, снижаю голос. – Я про нового. Только не оглядывайся.

Последнее лучше было не говорить. Потому что Соня, конечно же, оглядывается. Вспыхиваю, проследив за её взглядом – конечно же, Стас заметил. И уверена, что понял – мы тут его обсуждаем.

При этом он смотрит прямо на меня, игнорируя взгляд подруги. И ухмыляется странно. Такое ощущение, что ему в кайф моё неловкое положение. Не знаю, откуда во мне это чувство, но я в нём уверена.

А если так, то зачем это всё ему? Испытывает? Из любопытства ли?..

Ни к чему позволять. Пусть решает Соня, уходим мы или остаёмся. А я больше не намерена позволять этому и без того обнаглевшему типу влиять на моё настроение.

Отвожу от него взгляд. Соня, кстати, тоже наконец как отмирает, снова поворачивается ко мне.

– Ну и что? Типа мы не имеем право отдыхать при боссе? – пожимает плечами. – Ещё как имеем. Отбрось стеснение, мы не на работе.

Вздыхаю. В глубине души я надеялась, что решение Сони будет другим, но увы. И раз уж я загадала поддаться ему – выбора нет.

Я вообще не должна никак реагировать на Стаса…

Зато Соня, судя по всему, настраивается именно на него. Загадочно улыбается каким-то своим мыслям, поправляет волосы, быстро пьёт свой коктейль, периодически бросая взгляды в сторону нашего босса и вяло поддерживая диалог. А потом объявляет, что всё, она пошла танцевать.

Ну и ладно. Я тогда как бы сама по себе тут буду. Тем более что очень даже ловила на себе взгляды разных мужчин. Почему бы и не потанцевать с кем-нибудь? Только подальше от Сони, а то она явно собирается провоцировать Стаса подойти к ней. А если не получится, вполне сама может сделать этот шаг. Я хорошо знаю свою подругу.

Неторопливо допивая свой коктейль, поднимаюсь с места… И зачем-то при этом бросаю взгляд в сторону Стаса…

Он что, вот как чувствует постоянно? Ну вряд ли прям бдит, когда на него смотрю. Но при этом умудряется всякий раз ловить моё внимание.

Когда мы встретились взглядами в первый раз, я сидела за столом, скрывая им платье и оголённые ноги. А теперь стою… И этот Стас бесцеремонно окидывает мою фигуру таким оценивающим взглядом… Под ним появляется ощущение, что я вообще без одежды. И это непонятное волнение лишь усиливается, когда босс, наконец, переводит взгляд на моё лицо. Глаза в глаза.

Замираю, почему-то не в силах пошевелиться. А Стас, задержав мой взгляд своим, неожиданно улыбается, открыто демонстрируя безмолвное одобрение. Оно настолько явно в его глазах и даже улыбке читается, что первой отвожу взгляд. И вот как так получается, что я возмущена и смущена одновременно?

Было бы из-за кого. Да, он хорош собой, но мне всегда было наплевать на внешность в мужчинах. Важнее качества – а этот Стас кажется самодовольным индюком.

Вот только почему-то пройти в зал и потанцевать я не решаюсь. Вместо этого тупо пересаживаюсь с одного стола за другой, получается. Сама не понимаю, что за фигня. Заказываю салат с креветками, мягко отшиваю подошедшего ко мне знакомиться парня, ем.

Не иначе как в клуб ходят именно за этим. Проклинаю собственную дурацкую нерешительность – или что там меня так сторопит? Но не меняю поведение. Настроения всё равно теперь нет. Сама себе его испортила.

Ищу Соню глазами. Надо будет подойти и попрощаться. Звонить в таком месте бессмысленно. Да и сообщение вряд ли будет увидено даже, не то что прочитано.

И тут мой ищущий взгляд резко спотыкается. Соня сидит на коленях у мужчины и жарко с ним целуется.

И это бы ладно – подруга более легко относится к подобным вещам, чем я… Но ведь целуется она не с кем-то незнакомым, а с нашим новым боссом. Со Стасом.

Внезапно, конечно. Мне почему-то казалось, что он не станет вот так развязно вести себя со своей подчинённой. Тем более, даже не уединяясь с ней нигде, а будто специально устраивая шоу у всех на виду. Включая и меня, а я ведь работать с ними двумя ещё буду.

И мне бы, конечно, пора отвести глаза, но как пришибает. Поцелуй слишком откровенный, жаркий, приковывающий внимание. Даже смущающий. Я словно подглядываю за чем-то совсем уж непристойным. Вспыхиваю, но оторваться не могу.

Смотрю, как страстно и грубо они сминают губы друг друга, возможно, даже кусаясь. Соня царапает Стасу плечи, а тот наверняка до боли сжимает её волосы, периодически оттягивая за них её голову так, чтобы ему было удобнее. Абсолютно животное взаимодействие. И, кажется, оба от этого только кайфуют.

Потрясённо застываю, наверное, даже не моргая. Вроде бы ситуация не то чтобы прям из ряда вон выходящая. Подумаешь, сосутся. Да тут в клубе многие этим занимаются, просто большинство хотя бы по углам, если уж не наедине. Но понимание этого и наглость двоих знакомых мне людей вряд ли послужат объяснением тому, почему у меня в груди странно колет.

Более того, я непроизвольно касаюсь кончиком пальца к собственным губам. Они пощипывают и горят так, будто поцелуй воздействует на меня. Странное ощущение, даже не знаю, откуда оно. Наверное, потому что слишком уж ярко они целуется и слишком уж нетипично с моей стороны за этим наблюдать.

Давно пора прекратить. Мне, если не им. Но вместо этого отрешённо замираю в наверняка красноречивом жесте, как дура. Из оцепенения меня выводит лишь взгляд… Потемневшие глаза Стаса уставляются прямо на меня, пока Соня опускается жадными поцелуями ему на шею.

Мгновенно опускаю руку обратно. Вот чёрт!

Стас ухмыляется, и я нервно сглатываю. Даже не знаю, что лучше: если бы меня в таком странном состоянии увидела Соня, или он, как это, собственно, и получилось.

Бесит мысль, что этот невыносимый тип может себе вообразить. Продолжает на меня смотреть – безотрывно, с вызовом, параллельно оттягивая подругу за волосы и направляя ниже.

А она как безвольная идиотка поддаётся и продолжает его целовать. Я надеюсь, не собирается делать ему минет прямо там, на виду у всех?

Сердце ускоряет биение. Происходящее бесит и странно будоражит в то же время. А разум сигнализирует об одном – надо сваливать. Соня – взрослая девочка, постоять за себя может, как и разобраться в собственных желаниях. А вот мне не стоит быть втянутой в это непонятное нечто.

Зачем-то гневно сверлю Стаса взглядом, прежде чем резким шагом направиться к выходу из клуба.

На ходу пишу Соне сообщение, что переоценила свой интерес к таким местам и не смогла тут толком продержаться. Извиняюсь и добавляю, что если что, готова за ней вернуться.

Глава 3. Вера

Странно, но Соня читает моё сообщение гораздо раньше, чем могла бы. Почти сразу. Ещё и отвечает…

Причём отвечает довольно необычно. Не в своём стиле, односложной отмазкой – как это делает, когда занята чем-то увлекательным для себя.

Она присылает мне фото. Свою руку на выпирающем внушительном бугре на брюках мужчины. По всей видимости, Стаса.

Вспыхиваю. Пошлое фото сопровождается и текстом: «Ступай с миром, я не в обиде и не пропаду». Ещё и подмигивающий смайлик.

Не узнаю Соню. Если она хотела похвастаться связью с нашим новым боссом, могла бы прислать фото, где будет видно его лицо. Ну да, возможно, он бы спалил, что его фоткают и не позволил бы. Но в таком случае можно было хотя бы упомянуть имя. А так… Странное сообщение. Уж на размерах моя подруга не зациклена, чтобы желать блеснуть передо мной именно внушительным стояком мужчины, с которым зажигает. Ещё и текст этот, смайлик дразнящий…

Не по себе от этого всего. Но решаю и не заморачиваться – потом с Соней, если что, обсудим сегодняшний вечер. А пока отправляю ей сдержанное: «До завтра тогда, хорошего вечера». И тут же сажусь в такси, которое к этому моменту как раз на месте.

Обидно, конечно, что вот так настраивалась на хороший вечер, готовилась, долго одежду подбирала – и всё впустую. Но с другой стороны… А почему мне обязательно надо с Соней тусоваться? Ей там явно есть чем заняться. Может, я поеду в другой клуб? В караоке, например.

Прошу таксиста остановить именно там. Это будет как раз половина пути, за который я по приложению расплачусь.

«Спасибо) А ты как проведёшь вечер?» – Соня как чувствует мои планы. Иначе с чего бы ей диалог продолжать?

Колеблюсь, размышляя, говорить ли ей правду. Хотя, наверное, не стоит. Она, конечно, хорошо проводит время в её понимании, но может обидеться, если я предпочту веселиться в другом месте.

«Дома за вкусняшками и фильмами», – набираю первое, что приходит в голову.

Соня быстро читает и отвечает. Присылает ржущий смайлик, а потом добавляет:«В этом вся ты».

Неожиданная подколка. Обычно подруга так себя не ведёт. Да и вообще, что за тяга переписываться со мной в то время, как ей по её же словам точно не до скуки? У них там со Стасом, судя по всему, только разгорается всё. И уж не знаю, как я бы реагировала, если бы в моменты страсти мужчина прерывался бы на телефон. Это как-то странно, как минимум. И если так даже в моём представлении, то разве смирился бы с подобным пресыщенный богач, привыкший получать всё чуть ли не по щелчку пальцев?..

С этой мыслью меня пробивает холодок по коже. Я ведь сразу заметила, что сообщения Сони скорее нетипичные. Что если Стас не только был не против этой переписки, но стал её инициатором?

Не по себе от этой мысли. Что-то тут совсем не так… Какая-то дикая ситуация. В конце концов, какие у Стаса могут быть причины так себя вести? Ему просто нравится периодически испытывать кого-то, и выбор пал на меня? Или что за непонятная игра?

Не отвечаю Соне. Вместо этого вбиваю в поисковике его имя. Фамилию не знаю, но в качестве уточняющих данных вполне сойдёт название нашего аукциона, который Стас купил. Вбиваю про владельца и заодно пишу ещё несколько компаний из тех, что запомнились, когда он называл.

Срабатывает. Передо мной сразу образовывается знакомое лицо.

Даже на фото у Стаса насмешливая ухмылка. Да, которую большинство точно назовут сексуальной, уж Сонька наверняка. Но меня скорее вымораживает это его выражение лица. Эта поза хозяина жизни бесит. И заодно не оставляет сомнений, что этот тип и вправду может ради развлечения экспериментировать надо мной, выбивая мне почву из-под ног и погружая в самые разные эмоции.

Самое стрёмное, что у меня при взгляде на его лицо лишь поначалу возникает неприятие, потом голову заполняют совсем другие мысли. Бросаю взгляд на эту его ухмылку, потом обращаю внимание на сами губы – их контур и полноту нижней. А затем, чёрт возьми, вспоминаю его поцелуй с Соней. Во всех подробностях. Аж дыхание сбивается от того, как ярко воссоздаются они в подробностях, с этими грубыми движениями, языками, оттягиванием волос…

Я даже забываю о реальности какое-то время. Так и сижу с открытым запросом про Стаса, не видя перед собой ничего, кроме того поцелуя. И губы снова щипать начинает.

Выдёргиваю себя из этого оцепенения лишь когда мысли начинают принимать совсем уж отстойный оборот. Я ведь реально думаю о том, что там было дальше, когда Стас склонил голову Сони чуть ниже… Что, если она расстегнёт ему ширинку? Которая, судя по фото, и без того грозит разорваться.

Вспыхиваю, недовольно поджав губы. Какого чёрта я вообще об этом думаю? От самой себя уже тошно, что, получается, ведусь на дурацкие провокации.

Вчитываюсь в первую же информацию, что всплывает у меня в поисковике. Итак, Стасу двадцать восемь. Фамилия Макаров. Не сказать, чтобы редкая. Поэтому так и не скажешь, могла ли я раньше сталкиваться с этим мужчиной. Да и забыла бы такого нахала?

Поэтому стоит отбросить дурацкое ощущение, что он знает меня и неспроста так себя ведёт – намеренно воздействуя самыми яркими способами. Пока у меня мало оснований быть в этом уверенной. Лишь на уровне ощущений.

Читаю дальше. Компаний у этого Стаса и вправду немало, и все разные. Строительная, автомобильная, цифровая, обувная и вот теперь ещё картинная галерея с самыми известными аукционами по стране. Откуда столько денег, он их из воздуха делает в свои двадцать восемь? Ведь про родителей тут толком ничего не сказано, лишь то, что Стас потерял их в детстве.

Про личную жизнь тоже нет особых подробностей – лишь перечислены известные девушки, замеченные с ним в то или иное время. Немаленький списочек… Актрисы, певицы, спортсменки, даже блогерши. Обычные девушки тоже были – впрочем, благодаря папарацци и те быстро становились известными.

М-да… Не хотела бы я быть на их месте. Никогда не любила лишнего ажиотажа вокруг собственной жизни, хотя и встречала подобные проявления лишь в виде сплетен. А уж до медийности я далека настолько, что даже не знала большую часть перечисленных девушек без подсказок, кто такие и чем знамениты. Стаса тоже до его появления в роли босса нашей галереи не знала. Впрочем, он не то чтобы публичная персона, скорее, бизнесмен. Который, впрочем, очень интересен самым разным журналистам.

С перечисленными девушками он, судя по всему, зависал недолго. Бывало даже, что в течение месяца менялись четверо. И это, конечно, напрягает. Не похоже, что этот человек способен на серьёзные отношения или чувства. Соня, может, и кажется кому-то легкомысленной, но на самом деле она глубоко чувствующая и ранимая. И я уж точно не желаю ей связаться с кем-то подобным Стасу.

Что ж… Сегодня она скорее развлекается, о привязанности речи пока нет. А завтра обсужу с ней по аргументам, почему не стоит идти с этим человеком дальше.

А пока откладываю телефон и настраиваюсь на весёлый вечер с новыми знакомствами в караоке.

************

Вчерашний вечер и вправду удался. Не пробовала раньше одной идти на подобное мероприятие, но оказалось очень даже неплохо. Я пела, общалась с новой компанией, куда меня сразу позвали, получила много внимания и новые знакомства…

Одно из них вполне обещает развиться во что-то интересное – приятный парень двадцати пяти лет, душевный и позитивный. И я ему явно понравилась.

Настолько, что сегодня, проснувшись, первым дело обнаруживаю сразу несколько сообщений от него. Антон желает доброго утра, спрашивает про настроение и выражает желание увидеться снова. Ещё скидывает разные фотки и видео со вчерашнего вечера, одновременно делая мне комплименты. Не только внешности, но и тому, как пела. Вроде бы всё это – ничего особенного, но от этого парня и подобные мелочи приятны.

Улыбаюсь. И только потом обращаю внимание на время – вот чёрт! Почти проспала! Мне надо быть на работе через пять минут. Задача, конечно, вообще нереальная. Я за это время максимум что успею, так это встать, одеться и умыться. На завтрак, понятное дело, не претендую.

Пока дождусь такси, пока оно отвезёт меня до работы, пока я добегу до нужного кабинета… Хорошо хоть аукцион в моём зале будет только вечером. Но это вряд ли спасёт меня от как минимум выговора. И это после того, как я самоуверенно заявила, что претендую стать новым боссом!

Первое время я в суматохе мечусь, хватаюсь одновременно и за одно, и за другое. Но потом успокаиваюсь, решая, что смысла суетиться уже нет. Всё равно опоздаю и всё равно по-крупному. А так хотя бы спокойно соберусь, может, даже перекушу слегка.

Попутно пишу Соне с просьбой прикрыть меня, придумать что-нибудь вроде того, что я застряла в гигантской пробке.

Ответ получаю не сразу. Лишь когда уже сижу в такси, почти даже не нервничая по поводу всей ситуации. Впрочем, это внезапное спокойствие не длится долго. Потому что сообщение Сони мгновенно заставляет напрячься:

«Вот зря ты мне это написала. Спалилась только. Ты забыла, что я сейчас со Стасом? И он видел твоё сообщение. Мы тоже опаздываем, если бы ты не написала, тебя могло пронести».

Забыла ли я? Не знаю. Наверное, просто подсознательно надеялась, что они не будут ночевать вместе. Хотя это сейчас отступает на задний план перед фактом, что босс в курсе про моё опоздание и ложь.

Обидно, досадно, но ладно. В конце концов, разве тот, кто сам опаздывает в свой первый день в новой компании; имеет право предъявлять за это сотрудникам? Как говорится, рыба гниёт с головы. В случае чего, я готова это Стасу напомнить.

Озадаченно хмурюсь собственным мыслям. Ведь с бывшим боссом я бы точно не стала спорить по таким вопросам. А этот, новый… Он словно одним своим присутствием заставляет меня испытывать незнакомые эмоции, заводиться по любой мелочи и бросать ему вызов. Сама не знаю, что это такое. Но не верю, что случайность.

Откуда-то я этого Стаса знаю… Странно, что вспомнить не могу.

Глава 4. Вера

В итоге я опаздываю на сорок минут. Чертовски мало, учитывая, что я не особо торопилась и проснулась за пять минут до открытия галереи.

Но чертовски много, учитывая, что Стас с Соней не только уже на местах, но и работают вовсю. А значит, приехали не за пять минут до меня уж точно.

И, конечно, моё опоздание не проходит незамеченным. Понятное дело, что и так бы не прошло – учитывая, что я в сообщении сама себя спалила. Но так получается, что я как раз захожу в свой зал в момент, когда Стас оттуда выходит. Сверлит меня суровым взглядом, кивком веля идти за ним.

Хмурюсь, но повинуюсь. Выбора у меня, получается, нет совсем.

Мы проходим к кабинету босса под любопытными и сочувствующими взглядами на меня. Стараюсь держаться непринуждённо, всем своим видом давая понять, что мне всё нипочём. На самом деле скорее не по себе.

– У тебя был буквально один шанс остаться безнаказанной – успеть приехать раньше нас с Соней, – сходу заявляет мне Стас, как только я закрываю за нами дверь. – Но ты не справилась с этой довольно лёгкой задачей.

Смело смотрю ему в глаза, усиленно пряча раздражение.

– У меня аукцион только вечером. Я успею подготовиться. Упущенный час ни на что не влияет, – говорю спокойно и размеренно, да только такое чувство, что по минному полю хожу.

Я ведь чуть ли не вызов сейчас бросаю Стасу, оспаривая его замечание. Пусть и не так чтобы дерзко, но такое чувство, что да.

И, судя по всему, я не одна так чувствую. Стас неоднозначно ухмыляется, блуждая взглядом мне по лицу. Причём так пристально, словно впитывает мою настоящую реакцию на происходящее. Которая на самом деле куда более нервная, чем пытаюсь показать…

Упорно продолжаю храбриться. Ещё и заявляю уверенно:

– Я вообще не вижу смысла подгонять всех приходить в одно и то же время. На работе надо работать, а не впустую просиживать только потому, что якобы надо приходить пораньше. И если человеку хватает даже трёх часов на то, чтобы выполнить дневную норму, то эти три часа он и должен работать. Каждый своим темпом.

Стас скептически поднимает брови. Я и без того не то чтобы на сто процентов считаю себя вправе заявлять подобное, скорее, из принципа какого-то странного возражаю. А ещё этот его насмешливый взгляд…

– Когда станешь боссом, уберёшь дисциплину? – иронически интересуется он. – Каждый будет приходить, когда захочет?

Эти его вопросы звучат как издёвка, но в то же время каким-то образом чувствуется, что Стасу и вправду интересен мой ответ. Поэтому я даже задумываюсь. Не стоит забывать, что каким бы наглым и раздражающим этот тип ни был, решать о чьём-либо карьерном продвижении предстоит ему.

Да и не хочется выглядеть обиженной дурой, ляпнувшей на эмоциях.

– По крайней мере, я не буду придираться к минутам, – спокойнее обозначаю.

– А потом и к часам, да? – поддевает Стас.

Всё-таки издевается, гад. Зачем тогда сбивает с толку серьёзным взглядом?

Странное напряжение между нами настолько сильно, что дышать становится сложнее. Но при этом немая пауза не длится долго. Облизнув пересохшие губы, отвечаю спокойно:

– Всё должно быть в меру.

И тут же цепенею, уловив, что Стас проследил за мимолётным движением моего языка. Более того, и сейчас не останавливается, продолжает неоднозначно блуждать по мне взглядом. По губам и шее, а потом скользит ниже, открыто оценивая тело. Непроизвольно дрожу. Его взгляды как прикосновения. Они обжигают. И такое ощущение, что Стас именно этого добивается.

При этом как ни в чём не бывало спрашивает:

– И как ты её установишь?

Умом понимаю, что он – мой босс, перед которым, к тому же, провинилась. Можно сказать… Ладно, если объективно – да. Но ничего не могу поделать с тем, насколько меня бесит этот его уверенный вызывающий вид, взгляд и допрос. Стас оценивает меня, причём демонстративно – и по уму, и внешне. Особенно злит, что я вряд ли сейчас в состоянии выдать ответ, который утрёт ему нос. Без понятия, как тут установить меру, и ничего адекватного в голову не приходит. Да и разве сможет, когда на меня так пялятся недвусмысленно?

Пошёл бы к чёрту.

К счастью, у меня хватает выдержки не ответить именно так, хотя хочется. И почему я так остро реагирую на этого типа? Считала себя сдержанной, а ведь распаляет почти всякий раз.

– Обдумаю это, когда стану боссом, – наглею, но в меру.

Впрочем, на Стаса это не производит никакого впечатления. Выражение его лица совершенно бесстрастно. Разглядывал он меня с куда большим интересом.

– Не станешь, – в его голосе железобетонная уверенность. Или угроза?..

Холодок пробегает по коже. Не то чтобы в Москве не хватает подобных галерей, но мне важно работать именно здесь. Своеобразная ностальгия – именно с этого места ещё с детства началась моя любовь к художественному искусству. Именно это место определило мой путь и заставило стремиться. Именно здесь выставлялся художник, спасший мне жизнь.

Конечно, появление здесь Стаса сильно попортило моё воодушевление, но с другой стороны, достаточно ведь потерпеть его месяц…

Если, конечно, этот невыносимый тип не передумает передать бразды правления кому-то из нас. Ведь ему, похоже, в кайф портить мне жизнь.

– Это угроза? – выдавливаю тихо.

– Всего лишь предположение. Пока ты близка к тому, чтобы попасть в другой список по итогам месяца. На увольнение.

Он настолько холодно и непоколебимо это сообщает, что у меня само собой срывается с губ:

– Я больше не буду опаздывать.

Это не извинения, но звучит так же. Почти робко, чуть ли не просительно. Ненавижу этот тон, особенно, когда сама к нему прибегаю.

Но так правильнее. Мне лучше обозначить дистанцию босс-подчинённая между собой и Стасом, а не реагировать на него ярко, спорить и пропускать через себя.

– С этого и надо было начать, – безэмоционально соглашается Стас.

Не отвечаю. Надеюсь, он удовлетворится моим запоздалым раскаянием и отпустит уже наконец.

Вот только он, видимо, считает совсем иначе. Снова встречаюсь с завораживающе горящим взглядом в сочетании со странной ухмылкой. Сердце сжимается. Вряд ли так смотрят на незнакомую девушку, даже если она очень нравится.

Может, напрямую спросить у него, не встречались ли мы раньше?..

– У меня такое чувство, что я где-то видела вас раньше, – говорю, с трудом узнав свой голос. Откуда в нём эта дрожь?

Стас явно не ожидал, что я это скажу. На короткое мгновение его привычная уверенность ощутимо гаснет, заменяясь замешательством. И как только я умудряюсь это заметить?

Впрочем, не уверена, что мне не показалось – слишком уж быстро его физиономия возвращает непробиваемо властный вид. Ещё и смотрит с насмешливой снисходительностью.

– Проблемы с памятью? – с открыто наигранным сочувствием интересуется Стас.

Как издевается. Вот только сердце пропускает удар – ответ уклончивый. Вполне можно принять за подтверждение.

Возможно, Стас хочет, чтобы я сама вспомнила?..

Дурацкие загадки. Непонятная какая-то игра у него со мной, нутром чую. Смотрю на него пристально – он невозмутимо удерживает зрительный контакт и, похоже, вправду не собирается больше ничего добавлять. Но меня, конечно, не устраивает такая туманная издёвка.

– Это значит, что мы действительно виделись раньше? – с нажимом уточняю.

– Это значит, – на этот раз невозмутимо отвечает Стас, – что ты забываешься.

Хмурюсь. Бесит это отсутствие ответов при всё более нагнетающей тайне. А ещё бесит, что он позволяет себе так со мной разговаривать – как школьницу отчитывает. Хотя даже в школе учителя говорили совсем по-другому, без этой дурацкой снисходительности и явной предвзятости.

И если уж на то пошло, моих школьных учителей куда проще было бы назвать образцами морали, чем этого типа.

– Ты тоже, – не выдержав, парирую враждебно. – Соня – не одна из твоих шлюшек.

Я не собиралась упоминать подругу и их совместную ночь, собиралась обсудить только с Соней. Но слова уже сказаны и услышаны – назад не воротишь. Теперь только и остаётся напряжённо ждать ответа, поражаясь самой себе. Особенно тому, что вдруг оскорбила предыдущих девушек Стаса, вряд ли того заслуживающих. Уверена, что в скоротечности их «отношений» вина именно этого пресыщенного эгоиста.

– У меня нет шлюшек, – спокойно обозначает он. – По крайней мере, пока.

Мне кажется, или последнее утверждение звучит провокационно многозначительно? Как будто завуалированное оскорбление, причём не ограничивающееся словами. Потому что Стас переводит красноречивый взгляд на мои губы, задерживается на них нагло, даже с вызовом.

На секунду закрываю глаза, собираясь с мыслями. Даже если Стас намекал на меня, то мне должно быть пофигу, с чего он вообще взял, что я заслуживаю такого определения. Достаточно того, что сама знаю, что далеко не шлюшка. У меня был всего один парень, с которым рассталась не так давно. Так что если новоявленному боссу почему-то хотелось меня задеть, то мимо попал. И это его «пока»… Если речь была обо мне, то к чему этот мудак вёл?

Так, всё, хватит. Я не буду об этом думать. Интуитивно ведь чувствую, что меня намеренно цепляют.

– По какой причине ты опоздала? – словно в подтверждение этой догадки включает строгого босса Стас.

Вот только боссы имеют право отчитать за увольнение, а не лезть не в свои дела. Причины его не касаются.

– Я обязана отчитываться?

– Ну как бы да, – не реагирует на мой язвительный тон Стас. – Я – твой босс. Не наглей.

Он так уверенно об этом заявляет, что я слегка теряюсь. Может, и вправду должна. Бывшему боссу ведь спокойнее ответила бы?

– Застряла в пробке, – выдавливаю неохотно.

– Об этом ты просила соврать Соню. Но мне нужна правда.

Холодею. Да, просила, но в переписке. С каких это пор подруга даёт их кому-то читать или обсуждает?..

Вспоминаются её вчерашние странные ответы. Особенно то фото с рукой Сони на бугристой ширинке…

– Какие ещё сообщения ты видел? – с нажимом спрашиваю, а у самой холодок по коже.

Не сразу улавливаю, что от переизбытка эмоций разговариваю с ним то на «ты», то на «вы». Ну и ладно – Стас одинаково воспринимает оба варианта. И совсем не теряется от моего тона. Его самоуверенный вид лучше любого ответа даёт понять, что видел он всё. А может, даже и переписка была спровоцирована им.

Нафига ему было отправлять мне свой стояк? Пусть и через джинсы, но как-то это… Да ещё и взгляды его…

– Здесь я задаю вопросы, – чеканит Стас.

Преодолеваю порыв врезать ему по физиономии. Какую бы игру со мной ни вёл этот человек, без моей реакции та будет неполноценной. Значит, воспринимаю его только как босса, не ведусь ни на что. Чего бы мне ни стоило, не ведусь.

– Проспала, – признаюсь чуть дрогнувшим голосом. – Мне очень жаль, больше не повторится, – добавляю на всякий случай.

Но Стасу этого явно мало.

– Причина? – требовательно интересуется, прожигая взглядом.

Такое ощущение, что Стасу прям нужен ответ. Прям действительно важно знать, где я вчера была и что делала. Да и Соня в переписке интересовалась этим…

Интересно, если я заявлю Стасу в глаза, что вчера офигенно провела время в караоке и познакомилась много с кем, в том числе и с симпатичным приятным парнем, какая будет реакция?..

Сердце как-то гулко ускоряет темп при одной только мысли об этом.

– Это уже личное, – сдержанно отвечаю, хотя хочется гораздо более жёстко и доходчиво осадить Стаса.

– Не для меня. Отвечай, – сурово настаивает он, давя недовольством во взгляде.

Не для него? Стас всех сотрудников так допрашивать собирается? Во всех своих компаниях? Сколько их там у него…

Да и неважно. Эта честь явно именно мне оказана – нутром чую.

– Иначе что? – безэмоционально спрашиваю, не столько даже споря, сколько пытаясь понять. – Уволишь?

– Может быть. А может, найду другой способ с тобой справиться, – заявляет Стас с откровенно предвкушающими нотками.

– Я смотрела фильмы до утра, – твёрдо говорю, игнорируя очередную провокацию и не избегая опасливо потемневшего взгляда. – Увлеклась.

Стас чуть наклоняется ко мне. Я улавливаю это скорее на интуитивном уровне, чем вижу наверняка. Довольно-таки ненавязчивый жест, почти незаметный… При этом Стас не отводит взгляда, настырно блуждающего по моему лицу.

– И почему я тебе не верю? – вкрадчиво спрашивает, словно подбираясь в моё подсознание.

– Не знаю. Это уже не мои проблемы. Опоздание – да, я готова за него ответить, – усиленно держусь, причём внешне довольно уверенно.

Стас не сразу отвечает, будто задумывается о чём-то. Наверное, о том, стоит ли допытываться дальше. Если не дурак, должен понять, что это будет бессмысленно. Идея заявить ему в лицо про мой отличный вечер и про приятные знакомства почему-то не кажется мне хорошей. По крайней мере, сейчас, здесь, когда мы наедине, а я и без того не знаю, что от этого человека ожидать.

Посмотрев на него внимательнее, встречаюсь со скорее отрешённым взглядом. Непонятно почему, в нём чувствуется какая-то горечь.

– Ладно, свободна пока, – чуть тише говорит Стас.

Не задерживаюсь, выхожу сразу. Вот только даже когда оказываюсь в своём кабинете, никак не могу сосредоточиться. И почему мне кажется, что этот допрос был далеко не из любопытства? Почему такое ощущение, что Стас меня… ревновал?

Ответов от него я не получу. Значит, можно спровоцировать его их выдать. Только вот надо ли оно мне? Вступать в непонятную игру, которую начала не сама. И цели мне неясны.

Ладно, сейчас важнее поговорить с Соней. Ей тоже не стоит связываться со Стасом.

Глава 5. Вера

У меня ещё остаётся время до аукциона, к которому я полностью готова. У Сони, насколько я знаю, сегодня вообще расслабленный день, почти как выходной, лишь по мелким нюансам. А значит, ничто не помешает нашему разговору, откладывать который у меня нет ни малейшего желания. Тем более после того, как я убедилась в неслучайности тех сообщений.

Застаю подругу сидящей за ноутбуком и что-то в нём вяло проделывающей. Скорее всего, это что-то к работе даже не относится.

Уверенно сажусь рядом. Осматриваюсь и убеждаюсь, что ни в кабинете, ни где-либо поблизости кроме нас с ней никого нет.

– Ну как прошла ночь со Стасом? – изображаю воодушевление и любопытство.

На самом деле, хочется сразу к сути перейти, но что-то подсказывает, что не стоит вот так резко.

Соня откидывается на кресле, мечтательно закрывает глаза и качается туда-сюда, пока не поворачивает его ко мне.

– Волшебно. До сих пор не верю в то, что это было так… – она расплывается в блаженной улыбке. – Мммм…

Что-то мне совсем не по себе от такой откровенно смакующей Сони. Она, конечно, и раньше выражала восторги от кого-либо, но раньше я воспринимала это куда более естественно. Сейчас чуть ли не раздражает.

Хотя дело в Стасе, конечно. Не в Соне.

И я всё ещё намерена оградить подругу от кучи ошибок, которые она может сделать, продолжив какие-либо связи с этим типом. Как бы уже привязываться не начала.

– И какие твои планы? – буднично уточняю. – Работать с ним дальше как ни в чём не бывало? – как ни стараюсь, а скрыть скепсис на этом вопросе не получается.

Но Соня как будто и не замечает. На своей волне она сейчас. Какой-то слишком уж лёгкой, без сожалений и сомнений.

– Работать и потрахиваться время от времени, да, – чуть ли не с вызовом сообщает мне.

С силой прикусываю губу. Не нравится мне всё это. Стас провёл с ней всего один вечер и одну ночь, а у меня уже такое ощущение, что подругу у меня отнял.

– Сонь, я тебя не узнаю, – тихо признаюсь.

Она, как мне кажется, всё-таки немного серьёзнеет. И хмурится, а в её глазах мелькает недовольный блеск.

Но всё это мимолётно…

– Такой мужчина любую изменит, – продолжает гнуть своё, и опять я вижу эту мечтательную улыбочку.

Не выдерживаю этих дурацких восхищений Стасом. С нажимом перехожу к сути:

– Настолько, чтобы писать мне сообщения под его диктовку?

Соня ощутимо бледнеет и нервно ведёт плечами. Вот и ответ… Она действительно это делала.

И хотя это было понятно и со слов Стаса, я словно удар под дых получаю всё равно. Не то чтобы там была какая-то секретная переписка, но всё равно, как-то всё это стрёмно. Соне не приходило в голову, что подобные действия сомнительны и даже странны?

– Откуда ты знаешь? – не сразу спрашивает она, понизив голос.

– Просто предположение. Как вижу, в точку, – сухо сообщаю, сверля подругу внимательным взглядом.

А ей всё-таки не по себе. Я ведь чувствую. Соня прикусывает губу, смотрит по сторонам, как будто желая убедиться, что мы тут одни. Вздыхает шумно.

– Если честно… – замявшись, уже почти тихо выдаёт она. Ещё раз вздыхает и выдаёт: – Он сделал мне предложение, от которого нельзя отказаться. Сказал, что если подыграю ему, меня повысят, а если нет – уволят.

Хмурюсь. Звучит как бред. Стасу так нужны были эти сообщения, или он в принципе по любой мелочи такие ультиматумы ставит? Слишком привык, что всё должно быть, как ему угодно?

– В смысле? – только и спрашиваю, уже ничего не соображая во всём этом.

– В смысле сначала мы вроде как флиртовали, целовались, всё было хорошо, а потом ты уехала, и его как подменили, – нехотя проговаривает Соня, скривившись.

Сердце пропускает удар. Мои догадки подтверждаются? Хотя я и без того слишком ярко чувствую, что этот Стас как-то странно цепляется именно ко мне. Но услышать об этом – куда более тревожно, чем обдумывать самой.

– И в чём ты должна была ему подыграть? – чуть дрогнувшим голосом спрашиваю, потому что теперь интуиция подсказывает, что вряд ли всё ограничивается дурацкими сообщениями.

Соня смотрит на дверь своего кабинета, словно опасаясь, что в любой момент зайти могут. Мне уже совсем не по себе от всех этих секретов…

Подруга придвигается на кресле так, чтобы мы совсем близко оказались.

– Сначала эти сообщения. Когда ты мне написала, я хотела, как обычно, округлить разговоры и ответить типа: «Окей» и всё на этом. Но Стас заметил, что пришло сообщение, спросил от кого, а потом сказал, чтобы я ответила. В общем, дальше я зачитывала ему твои сообщения и отправляла почти под диктовку ответы, с ним советовалась, – Соня морщится, видимо, вспоминая, как это было.

У меня тоже возникает желание как минимум скривиться в недоумении, когда только представляю, как они там советовались и читали. Кадр, интересно, сразу сделали?

Ощущение, как будто воздух сгущается как перед грозой. И что бури не избежать.

– Какая-то дикость, – только и срывается с губ.

– Я не решалась ему перечить. Тем более потом он выдвинул такой ультиматум, про увольнение и повышение, – жалобно признаётся Соня, виновато глядя на меня. – Блин, Вер, он, по-моему, одержим тобой. Когда мы поехали к нему, ничего не было. Всю ночь пили, ели, говорили о тебе. Он спрашивал, как мы подружились, всякие другие подробности твоей жизни.

Цепенею. Это что же, Соня ему ещё и много чего понарассказывала? Может, и все наши переписки давала читать?..

В любое другое время я бы не поверила в такую возможность, но учитывая вчерашнее…

– И что ты ему сказала? – не особо скрывая недовольство, спрашиваю.

Соня пожимает плечами. Знай я её хуже, решила бы, что она не считает, что что-то тут не так. Но мы дружим уже два с хвостиком года, поэтому я легко вижу больше. Соня едва уловимо напряжена. Ей явно не по душе ни ситуация, ни её собственная роль в этом.

В противном случае подруга бы вряд ли мне всё это рассказала.

– Ничего из того, что было бы секретом, – помедлив, отвечает неохотно. – Что ты была стажёркой после школы, когда я устроилась сюда, а я уже работала. Что мы познакомились, когда я плакала из-за бывшего, что ты помогла мне с работой в тот день, а потом меня приставили к тебе временным наставником, раз уж мы сработались. И так начали общаться и дружить.

Кусаю губы, вспоминая всё это и много других моментов, связанных с Соней. Я ей тогда и про своего бывшего рассказала, думая таким образом утешить. Это, интересно, Стас тоже теперь знает? Со всеми подробностями?

Одержим мной…

Я бы решила, что Соня преувеличивает, вот только не чувствую, что это так. Есть что-то такое в его взгляде… На других Стас смотрит совсем не так, как на меня.

К тому же, Соне неспокойно. Я ведь чувствую.

– А ты не спросила, с чего вдруг такой интерес ко мне? – не выдержав, перехожу к главному.

– Спросила, конечно. Но он дал понять, что лезу не в своё дело, – она аж передёргивает плечами, видимо, вспомнив, насколько доходчиво Стас дал это понять.

Вспомнить бы, откуда я его знаю… Может, ответы там.

Хотя, скорее всего, знает меня он – а я лишь мельком видела и запечатлела в подсознании. Будь что-то иначе, я бы наверняка запомнила. Стас из запоминающихся, это точно.

– Слушай, Вер… – прорывается мне сквозь мысли неловкий голос Сони. – Подыграй мне, а. Типа я тебе всего этого не говорила, а то ведь уволит.

Смотрю на неё скорее бездумно. И, видимо, Соня решает, что это в счёт за согласие, потому что уже более уверенно и запальчиво поясняет:

– Короче, ты должна думать, типа у нас с ним был крутой секс, я в восторге, и сообщения были моей инициативой. Может, он их просто случайно увидел, но писала я сама.

Хм… Значит, Стас подбил её не только на сообщения, но и на то, чтобы врать о сексе? Что он у них был и был незабываемым? Но зачем?

Как ни стараюсь, понять его логику не могу. Даже там, где вроде бы очевидно.

– Ладно… – только и вздыхаю.

Всё-таки подставлять Соню и вправду ни к чему.

************

Моя способность вовремя переключаться не подводит и сегодня. Как ни странно, я не особо думаю о разговоре с Соней, несмотря на впечатляющие новости. Не реагирую я как-то по-особенному и на Стаса… Просто работаю.

С блеском провожу свой аукцион, при этом добиваюсь совсем уж крутых ставок. Даже не знаю, откуда у меня столько энергии и отдачи появляется, но окупается это с лихвой. А потом и результаты окрыляют.

В итоге рабочий день проходит незаметно, за весёлыми переговорами с коллегами. С улыбкой иду в свой кабинет – собираться домой, как вдруг передо мной появляется Стас.

Незаметно он как-то пришёл. Вздрагиваю. Почему-то именно сейчас я вспоминаю слова Сони о том, что он мной одержим.

– Я ещё не отпускал тебя, – со спокойной уверенностью заявляет Стас, хотя уверена, что у меня на лице сейчас в лучшем случае недовольство. Мне не сразу удаётся перестроиться… – Ты опоздала на сорок минут, а потому должна будешь поработать ещё столько же. Хотя нет, даже в два раза больше. Полтора часа.

Сглатываю, отвожу взгляд. Стас мог бы и в течение дня предупредить, а не вот так внезапно ошарашивать. А что если бы я всё-таки попросила Антона подъехать за мной? Мы немного переписывались, и он предлагал такое. Не знаю, что толкнуло меня отказаться, но, видимо, не зря.

– Понятно, – только и говорю, помня обещание самой себе говорить с ним как с боссом.

Но Стас, видимо, не особо верит в мою покладистость. Ну или я так и не смогла нацепить на себя миролюбивый вид.

– А ты думала, что мы ограничимся лишь выговором?

Единственное, о чём я сейчас думаю – останусь ли я тут она, или он, как босс, будет бдеть. Если да, то, получается, мы тут наедине будем?..

– Нет, – сдержанно отвечаю. Но, не удержавшись, всё-таки уточняю: – Вы с Соней тоже остаётесь?

Не то чтобы я тут требую наказать её вместе со мной. Просто хочу знать, в каком составе мне тут прохлаждаться. Спокойнее было бы с Соней, конечно.

И даже наплевать, если Стасу кажется странным моё читаемое между строк желание приплести её. Пусть хоть считает меня подругой года.

Впрочем, вряд ли он об этом думает вообще. Смотрит на меня скорее с предвкушением, чем с настороженностью.

– Мы опоздали на двадцать минут. С учётом, что Соню задержал я, беру это на свою ответственность, – внезапно заявляет. – Её двадцать минут плюсом мои, умножаем на два… И получается, что мы остаёмся с тобой вдвоём. На полтора часа.

В горле как-то пересыхает сразу. Может, он и не использует это как повод остаться тут со мной наедине, но всё равно от такой перспективы неспокойно совсем.

Глава 6. Вера

Босс есть босс. И пока им является Стас, у меня нет выбора. Придётся и вправду делать то, чего он от меня ждёт.

По крайней мере, по рабочим процессам… Отбрасываю мысль о словах Сони, отмираю и беру себя в руки.

– Чем займёмся? – спрашиваю почти равнодушно.

– Догадайся, – вкрадчиво заявляет Стас, едва уловимо приблизившись.

Опять этот провокационный и обжигающий взгляд… Вроде бы не такой явный, не такой уж вызывающий, но ощутимый. Причём намеренно ощутимый – я уверена.

Но через это мы уже проходили. Подобными дразнящими намёками меня не пронять.

– Что-то с моим залом? – пожав плечами, говорю лишь бы сказать хоть какую-то версию, противоположную той, что открыто читается в его глазах.

Стас усмехается.

– Надо отсортировать картины с нового поступления. Знаю, что этим занимаешься не ты, но если ты хочешь быть боссом компании, должна быть в курсе любых процессов, – как-то мгновенно он перестраивается на деловой лад.

Но тем лучше… Безопаснее.

– Хорошо, – сглатываю, не понимая, почему именно сейчас у меня в голове так некстати слова про одержимость Стаса мной всплывают.

Он насмешливо улыбается, а я пытаюсь понять, с чего бы вдруг я могла вызвать в нём такое мощное чувство. Причём далёкое от любви – у меня иногда такое ощущение, что я бешу Стаса одним своим существованием. Он предвзят. Как будто я чем-то насолила. Причём так, что даже не помню?

Владелец нескольких компаний, объективно хорош собой, умён… И вдруг зациклился? Какой-то бред.

– У нас на следующей неделе будет тема эротики. Конечно, в живописи она своеобразная, но надо искать те картины, где преобладает чувственность. Необязательно голые тела, даже лучше не их, – невозмутимо обрисовывает Стас, направляясь к одному из дальних кабинетов и явно ожидая, что я пойду следом. Я и иду, всё равно другого выбора нет. – Секс можно написать по-разному, даже в абстракции. Или во взгляде… Ты понимаешь, о чём я?

Стас так неожиданно это спрашивает, да ещё и развернувшись резко, вперив в меня взгляд; что я чуть не спотыкаюсь на месте. С трудом стою, почему-то чувствуя, что ноги слабеют.

И в голову приходит дурацкая, но настойчивая мысль, что этот самый «секс во взгляде» сейчас мне демонстрирует Стас.

Вроде бы на этот раз со мной разговаривает скорее босс, чем мужчина; но мне его поцелуй с Соней в клубе вспоминается. Да ещё так ярко, что, наверное, позорно краснею. Особенно потому, что тот словно на меня на меня проецируется.

– Думаю, да, – спешу как можно более уверенно ответить, чтобы хоть как-то спасти положение.

Стас недоверчиво хмыкает.

– Посмотрим… Но вести тот аукцион ты не будешь. Вот так краснеть, представляя картины, никуда не годится.

Поджимаю губы. Я, конечно, и не ждала тактичности от этого человека, но всё равно готова провалиться под землю. Он не должен был замечать, что мне не по себе. Надеюсь, хотя бы о причине не догадался…

– Дашь мне выходной в этот день? – безразлично веду плечами, игнорируя ускоренное сердцебиение.

В каждом зале, конечно, не один работник. У меня тоже есть смена. Маша, милая и добрая девушка.

– Возможно, – задумчиво отвечает Стас. – Но предпочёл бы, чтобы ты приняла вызов и справилась с ним.

Уж не знаю, про какой именно вызов говорит Стас, но не собираюсь даже вникать. Понятно одно: он собирается зачесть мне это в своих пометках (или что у него там?) к решению о повышении или увольнении.

А потому не хочется ударить в грязь лицом. Тем более, в ситуации, которая для меня не сказать, что сложная. Меня не сам секс беспокоит. Меня он в сочетании со Стасом тревожит.

– Эротика меня не смущает, – заявляю как можно более уверенно. – Я вела самые разные аукционы, была и обнажёнка.

Причём не тематическая, просто так уж получилось, что в тот вечер мне почти все картины попадались именно такими. Причём по большей части от современных художников с их реализмом.

– Секс и эротика в большинстве случаев не то же самое, что обнажёнка, – почти мягко возражает Стас. Прям как человек, а не босс или таинственный знакомый незнакомец с непонятными намерениями. – Ты покраснела, когда я говорил об этом, – напоминает вкрадчиво.

– Не из-за темы, – машинально парирую я.

Стас смотрит с интересом, причём скорее доброжелательным. Как будто не провоцировал меня совсем недавно неоднозначными фразочками и взглядами.

– А из-за чего?

Слегка веду плечами. Уверена, он понимает. Хочет, чтобы прямо так и сказала, что из-за него? Ухмыляется.

– Не о том подумала, – уклончиво говорю.

Не хочу озвучивать правду, когда мы тут вдвоём во всём офисе. Может, в ней ничего такого и нет, но я и без того на физическом уровне чувствую, что Стас не просто так это спрашивает.

– Какие-то ассоциации? – вроде бы как между прочим уточняет он, но смотрит внимательно.

Типа это не он мне чуть ли не намекал недавно, вызывающую фотку Соню заставил прислать, в клубе целовался с ней, глядя на меня… Просто вопрос, как же.

Хочется сказать про Антона, чтобы увидеть кислую рожу Стаса. Чтобы обломался и понял, что его провокации никогда не вызовут во мне интерес. Скорее, отторжение.

Но вместе с тем вдруг хочется убедиться в словах подруги и собственных подозрениях. Может, намекнуть Стасу, что да, всё у него по плану, и я не о том думаю, глядя на него? Какая, интересно, тогда у него будет реакция? Этого ли он добивается?

– Просто говорили с подругой на подобную тему… – мнусь, прикусываю губу. – Вспомнилось.

Соня говорила, что он хочет, чтобы я думала, будто у них был страстный и незабываемый секс. Типа она в восторге, и всё такое. Так что наверняка Стас теперь думает, что я вот именно об этом с подругой разговаривала.

В его глазах появляется блеск. Не такой чтобы яркий, но и заметный явно. Заставляющий сердце пропустить удар.

– А я уж было решил, что это я тебя смущаю, – Стасу будто мало намёка, хочет ещё подтверждений.

Смотрит почти безотрывно. Отвожу взгляд – ладно уж, пусть думает, что и от этого заявления я смущаюсь, а не изучаю его.

Пожимаю плечами. На всякий случай не буду отрицать. Хотя всё внутри чуть ли не дрожит от осознания, что вступая в его игру и испытывая взамен, я серьёзно рискую. Причём даже не знаю, чем. Спокойствием?

С другой стороны, Стас уже здесь. Купил компанию, в которой я работаю…

– Я не завожу романов на рабочем месте, – неожиданно припечатывает заявлением.

Аж дёргаюсь слегка. Это он сейчас вот так ловко выставляет меня чуть ли не запавшей на босса краснеющей дурой? Это ж надо было так перевернуть!

Меня подмывает припомнить ему случаи, когда именно он перегибал палку и не вёл себя как босс, но сдерживаюсь. Пошёл нахрен, моих эмоций не получит.

– Я и не претендовала, – ровно и спокойно обозначаю, даже без праведного гнева. Но всё-таки не выдерживаю и добавляю: – А Соня?

Дофига правильный он, как же. Субординация зашкаливает прям, я смотрю.

– Ей я сделал исключение, – загадочно отвечает Стас.

И я даже знаю, почему – чтобы меня достать. Теперь не сомневаюсь. Как в том, что не стоит продолжать этот дурацкий диалог.

– Перейдём к картинам? – сухо спрашиваю, многозначительно посмотрев на время.

Надо продержаться полтора часа…

Какие только картины я не видела за время работы здесь… Уж женских половых органов предостаточно. Их изображали во все века, и, кстати, довольно натурально. Как и всевозможные оргии, включая извращённые. Есть даже изображения голых женщин, чуть ли не трущихся голыми телами о животных… В общем, всё подобное этому я отметаю. Игнорирую неотрывный взгляд Стаса и выбираю то, что нравится самой. Мне сейчас как-то наплевать, что он там об этом подумает. Я не вижу эротику в подобных изображениях – лишь порно, причём по большей части грязное.

Да, знаю, что многое из этих картин написано прославленными художниками. Но наплевать, у меня сейчас такое настроение, что даже пофиг, внесёт ли Стас мою предвзятость в очередную минус в своих мысленных или даже реальных пометках. Если он захочет (а он, скорее всего, захочет) – и без того найдёт причину придраться.

Абстрактное изображение секса в виде брызг красками или геометрических фигур – ещё ладно. Тем более что некоторые такие картины развивают фантазию и запросто могут включить воображение. Сюда же и Соммонте с его скрытым «Натюрмортом». Там хоть и довольно откровенно, но не пошло.

Начинает немного смущать, что Стас не только хранит молчание, но и смотрит пристально. На меня – когда я выбираю, на картины – которые откладываю. Будто подмечает там что-то про себя.