Десять негритят / And Then There Were None бесплатное чтение

I

В вагоне первого класса для курящих судья Уоргрейв – недавно в отставке – сидел в уютном уголке и, попыхивая сигарой, с интересом просматривал политические новости в «Таймс».

Отложив газету, он посмотрел в окно. Поезд шел через Сомерсет. Судья взглянул на часы – еще два часа в дороге.

Он перебрал в уме все, что в последнее время появлялось в газетах о Негритянском острове. Сначала крошечный островок в паре миль от побережья Девона приобрел один американский миллионер, помешанный на яхтах, и построил на нем роскошный дом со всеми современными удобствами. К несчастью, оказалось, что его новая, третья по счету, супруга не выносит качки, и дом вместе с островом выставили на продажу. Газеты запестрели многочисленными цветистыми объявлениями. Затем последовало скупое сообщение о покупке дома неким мистером Оуэном. И тут газетные писаки пустились во все тяжкие. На самом деле Негритянский остров купила не кто иная, как мисс Габриэль Терл, голливудская кинозвезда. Она собиралась провести там несколько месяцев вдали от людских глаз. «Трудовая пчела» деликатно намекала, что острову предстояло стать обителью члена королевской семьи?! Мистеру Мерриуэзеру шепнули, что там намерен провести свой медовый месяц молодой лорд Л., наконец-то сраженный стрелой Купидона. А Джонасу было достоверно известно, что остров приобретен Адмиралтейством с целью проведения на нем каких-то невероятно секретных испытаний.

Негритянский остров определенно стал сенсацией.

Судья Уоргрейв извлек из кармана письмо. Почерк был практически нечитаемый, однако отдельные слова выступали из общей текстовой вязи удивительно ясно. «Дорогой Лоуренс… сколько лет я ничего о тебе не знаю… должен приехать на Негритянский остров… самое очаровательное место в мире… о нем столько говорят… прежние времена… единение с природой… ближе к солнцу… в 12.40 с вокзала Паддингтон… встретимся в Оукбридже…» И подпись с замысловатыми завитушками: «Констанция Калмингтон».

Судья Уоргрейв задумался, вспоминая, когда же он видел Констанцию Калмингтон в последний раз. Лет, наверное, семь… нет, восемь лет назад, точно. Помнится, она еще собиралась в Италию, к тамошнему солнцу, природе и контадини. Позже, он слышал, она перебралась в Сирию, где солнце палит неумолимо, а кругом пустыня и бедуины.

Констанция Калмингтон, подумал он про себя, как раз та особа, которой станется купить остров и окружить его тайной! Мерно покачивая головой, словно одобряя ход своих мыслей, судья Уоргрейв заклевал носом…

И уснул.

II

Вера Клейторн в купе вагона третьего класса, где ей составляли компанию еще пятеро пассажиров, откинулась на спинку и закрыла глаза. До чего же жарко сегодня в поезде! И как хорошо будет оказаться у моря! Нет, с этой работой ей определенно повезло. Когда ищешь летнюю подработку у моря, неизбежно предлагают места гувернанток с целыми выводками ребятишек, секретарские же вакансии попадаются крайне редко. В агентстве, куда она обратилась, ее с самого начала не обнадежили.

А потом вдруг пришло это письмо…

Сведения о вас вместе с рекомендациями я получила из Агентства по найму квалифицированного женского персонала. Насколько я поняла, они знают вас лично. Рада предложить вам работу за те деньги, которые вы просите, и ожидаю, что вы приступите к выполнению своих обязанностей восьмого августа. Поезд уходит с Паддингтона в 12.40, на станции Оукбридж вас встретят. На расходы прилагаю пять купюр по одному фунту стерлингов.

Ваша

Анна Нэнси Оуэн

И штемпель с адресом сверху: «Негритянский остров, Стиклхэвн, Девон»…

Негритянский остров! В газетах в последнее время только о нем и пишут. И все слухи и домыслы… Ни слова правды, скорее всего. Однако дом, причем роскошный, на самом деле выстроил миллионер.

Вера Клейторн, утомленная последним, самым тяжелым школьным семестром, подумала: «Должность учительницы физкультуры в третьеразрядной школе для девочек не бог весть какая удача. Если бы мне повезло добыть место поприличнее…»

И тут же с захолонувшим сердцем подумала: «Хорошо, что хотя бы туда взяли. Упоминание о коронерском расследовании личное дело не украшает, пусть с меня и сняли все обвинения!»

Помнится, тогда она еще поздравила себя с тем, что ей не изменили твердость и присутствие духа. Дознание прошло как нельзя лучше. И миссис Хэмилтон была с ней сама доброта… только Хьюго… не надо сейчас думать о Хьюго!

Вдруг, несмотря на духоту в вагоне, она почувствовала, что зябнет, и даже пожалела, что едет к морю. Перед ее внутренним взором встала отчетливая картинка. Сирила несет на скалы, его голова покачивается на волнах, точно буй… вверх-вниз, вверх-вниз… и она сама, уверенными гребками рассекая волны, плывет за ним, точно зная, что не успеет, на этот раз не успеет…

Море… его теплая глубокая синева… утра, проведенные на гладком песочке… Хьюго… Хьюго, который твердил ей, что любит…

Не надо думать о Хьюго…

Открыв глаза, она нахмурилась, глядя на мужчину напротив. Высокий, загорелый, светлые, немного слишком близко посаженные глаза и высокомерный, даже жестокий рот.

Она подумала:

«Вот уж кто наверняка где только не побывал и чего только не повидал…»

III

Филипп Ломбард, окинув девушку напротив быстрым взглядом, сказал себе: «Ничего, симпатичная; немного похожа на учительницу, правда».

К тому же хладнокровна и своего не упустит, ни в любви, ни на войне. С такой стоило бы познакомиться поближе…

Тут он нахмурился. Нет, это надо выбросить из головы. Он едет туда по делу. Значит, думать следует только о работе.

Интересно, что там у них все-таки затевается? Тот коротышка-еврей ничего ему толком не объяснил.

– Вы должны либо согласиться, либо отказаться, капитан Ломбард.

– Сто гиней, говорите? – задумчиво переспросил он.

Прозвучало это небрежно, так, словно для него сотней гиней больше, сотней меньше – особого значения не имеет. Сто гиней для человека, которому уже приличный обед купить не на что! Однако еврей, похоже, не обманулся его тоном – их не проведешь, этих евреев, они всегда насквозь видят человека и его карман…

И так же небрежно он спросил:

– Значит, никакой дополнительной информации вы мне не дадите?

Мистер Исаак Моррис решительно покачал маленькой плешивой головой:

– Нет, капитан Ломбард, это все, что мне позволено вам сообщить. Моему клиенту стало известно, что у вас репутация надежного человека, умеющего действовать в рискованных обстоятельствах. Я уполномочен вручить вам сто гиней, в обмен на которые вы должны будете поехать в Стиклхэвн, что в Девоне. Ближайшая железнодорожная станция – Оукбридж; там вас встретят и довезут в автомобиле до берега, откуда в моторной лодке переправят на Негритянский остров. Ступив на его берег, вы окажетесь в распоряжении моего клиента.

– Надолго? – отрывисто спросил Филипп.

– Нет, самое большее, на неделю.

Поглаживая усы, капитан Ломбард сказал:

– Вы ведь понимаете, что я не могу браться за… противозаконные дела?

С этими словами он метнул на собеседника острый взгляд. Толстые семитские губы мистера Морриса чуть заметно изогнулись в улыбке, когда он серьезно ответил:

– Если сделанное вам предложение окажется противозаконным, вы имеете полное право отказаться от него.

Черт бы побрал этого мелкого наглеца, еще и улыбается! Как будто знает, что в прошлом мысль о законности или незаконности того или иного предприятия никогда не останавливала Ломбарда…

Губы капитана раздвинулись в ответной усмешке.

Да, было дело, разок-другой ему довелось забрать очень круто к ветру. Но все всегда сходило ему с рук! И вообще он человек свободных принципов…

Да, вот именно. И он решил, что на Негритянском острове ему будет весело.

IV

В вагоне для некурящих восседала мисс Эмили Брент, по своему всегдашнему обыкновению, с прямой, как палка, спиной. В свои шестьдесят пять она не одобряла тех, кто сидел развалившись или откинувшись. Ее отец, полковник старой закваски, был особенно придирчив к осанке. Не то что нынешнее расхлябанное поколение – распущенность видна у них и в манере держать себя, и во всем…

Окруженная аурой непогрешимой добродетели и несгибаемых принципов, мисс Брент сидела в переполненном вагоне третьего класса и торжествовала над жарой и неудобствами. Сколько шума поднимают в наши дни люди из-за сущих пустяков! Приходят рвать зубы, так подавай им укол; не могут заснуть – пьют таблетки; сидят только в креслах, да еще с подушками; девушки позволяют себе щеголять без корсетов, а уж на пляжах и вовсе чуть не голышом валяются…

Мисс Брент поджала губы. Брали бы лучше пример с нее.

Ей вспомнились прошлогодние каникулы. В этом году все будет по-другому. Негритянский остров…

И она снова вспомнила письмо, которое уже знала наизусть.

Дорогая мисс Брент,

Надеюсь, Вы меня не забыли? Мы познакомились несколько лет тому назад, в августе, в пансионе Беллхэвн, и у нас с Вами оказалось немало общего.

Я открываю свой пансион на острове недалеко от побережья Девона. Думаю, что место с простой, но хорошей кухней для приличных людей старой закалки всегда найдет своего постояльца. Никаких полураздетых девиц и граммофонов до полуночи. Буду очень рада, если Вы сочтете возможным провести часть лета со мной, на Негритянском острове – совершенно бесплатно, разумеется, в качестве моей гостьи. Будет ли Вам удобно в начале августа? Числа, скажем, восьмого.

Искренне Ваша,

У.Н.О.

Что же это за имя? Подпись такая неразборчивая… Эмили Брент с раздражением подумала: «Люди сейчас подписываются совершенно непонятно».

Она перебрала в памяти всех, с кем встречалась в Беллхэвне. Туда она ездила два лета подряд. Была там одна милая дама средних лет… мисс… мисс… ну как же ее звали?.. у нее еще отец был каноником. И еще некая мисс Олтон… Ормен… Да нет же, Оливер! Ну, конечно, Оливер.

Негритянский остров! В прессе в последнее время много о нем писали – что-то про американскую кинозвезду… или миллионера?

Да, подобные места часто продаются по дешевке – не всем ведь нужен остров. Сначала, конечно, романтика, уединение, но поживешь там какое-то время, хлебнешь неудобств по горло, и уже не терпится от него избавиться.

«Зато я сэкономлю на отдыхе», – подумала Эмили Брент.

С тех пор как перестали выплачиваться дивиденды по многим акциям, ее доходы сократились настолько, что подобные соображения уже нельзя было не принимать во внимание. Жаль, что она почти не помнит эту миссис – или мисс? – Оливер.

V

Генерал Макартур глянул в окно. Поезд уже въезжал в Эксетер, где ему предстояла пересадка. Черт бы побрал эти провинциальные ветки! По прямой-то до этого Негритянского острова рукой подать.

Он так толком и не понял, кто такой этот Оуэн. Знакомый Надувалы Леггарда вроде – и Джонни Дайера тоже.

«…Будут еще двое-трое армейских приятелей – поговорим о старых добрых временах».

Поболтать-то он всегда не прочь. Правда, в последнее время ему все чаще кажется, что люди его как-то сторонятся. А все из-за дурацких сплетен! «Богом клянусь, жестоко, – тридцать лет уже прошло! Армитедж проболтался, не иначе…» Нахальный молодой щенок! Да что он вообще о нем знает? Хотя ладно, что толку теперь думать об этом! Бывает иногда, почудится что-нибудь – вот и кажется, что люди на него странно смотрят.

А на Негритянский остров взглянуть будет интересно. О нем столько болтают… И, похоже, что в слухах о том, будто его купило то ли адмиралтейство, то ли военное министерство, то ли военно-воздушное ведомство, что-то есть…

Дом построил молодой Элмер Робсон, миллионер-американец. Говорят, вгрохал в него целые тысячи. Какой только роскоши там нет…

Эксетер! Ну, вот, теперь жди еще час. Он не хотел ждать. Он хотел ехать дальше…

VI

Доктор Армстронг вел свой «Моррис» по Солсберийской равнине. Он очень устал… Успех имеет и оборотную сторону. Было время, когда он сидел в своем кабинете на Харли-стрит в безукоризненном костюме, в окружении самых современных приборов и самой роскошной мебели и ждал – ждал, когда пустые дни закончатся и у него либо появится шанс, либо его постигнет поражение…

И вот он преуспевающий врач! Ему повезло! Хотя дело, конечно, не только в везении, но и в умении. А он хорошо знает свою профессию – хотя порою для успеха этого недостаточно. Удача все равно много значит. И она была на его стороне! Один точно поставленный диагноз, пара благодарных пациенток – женщин с деньгами и положением, – и о нем заговорили в обществе. «Попробуйте обратиться к Армстронгу… он совсем молодой… но уже такой опытный… Пэм годами ходила от одного врача к другому, и бесполезно, а он с первого раза поставил точный диагноз!» И покатилось, как ком с горы.

Теперь доктор Армстронг был тем, кем лишь мечтал когда-то стать. Его рабочие часы расписаны на много дней вперед. На отдых совсем нет времени. Вот почему в это августовское утро он был рад покинуть Лондон и провести несколько дней на острове у девонширского побережья. Хотя и там его ждал не отдых. В полученном им письме его задача была обрисована довольно смутно, зато приложенный к письму чек был вполне конкретным. Просто огромный гонорар. Должно быть, у этих Оуэнов денег куры не клюют. Небольшое затруднение – муж беспокоится о состоянии здоровья супруги и хочет получить консультацию профессионала, но так, чтобы дама ничего не знала. Она и слышать не хочет ни о каких докторах. У нее, видите ли, нервы…

Нервы! Брови доктора поползли наверх. Ох уж эти женщины и их нервы! Но ничего, зато для бизнеса польза. У половины его пациенток нет ровно никаких проблем со здоровьем, просто занять себя нечем, но попробуй только скажи им об этом! Вот и приходится выкручиваться. «Не вполне удовлетворительное состояние (здесь следует длинное ученое слово), ничего серьезного, но небольшое медицинское вмешательство вполне уместно. Назначим простое лекарство…»

Что ж, успех врача как раньше, так и теперь зависит по большей части от веры в него больного. А Армстронг обладал приятными манерами и умел внушить доверие пациентам и особенно пациенткам.

Счастье, что ему удалось взять себя в руки после того случая десять… нет, пятнадцать лет тому назад. А ведь он едва его не прикончил! Так бы и пошел вразнос… Но страх помог ему собраться. И бросить пить, совсем. Да, можно сказать, пронесло…

Тут мимо него, оглушительно сигналя, на скорости восемьдесят миль в час промчался роскошный автомобиль, «Суперспортс Далмейн». Доктор Армстронг чуть не въехал в живую изгородь. Один из этих молодых кретинов, что вечно носятся в провинции по дорогам… Как они его раздражают. Тоже ведь, можно сказать, пронесло. Дурак чертов!

VII

Тони Марстон, на полном ходу врываясь в деревушку под названием Мир, думал про себя так:

«До чего же много развелось этих водителей-черепах, просто жуть. Вечно кто-нибудь из них торчит на дороге! Да еще обязательно норовит вылезти на самую середину! Безнадежное это дело, садиться за руль в Англии… Не то что во Франции – вот там есть где разогнаться!»

Остановиться здесь, пропустить стаканчик, что ли? Все равно времени море. Ехать осталось всего каких-то сто миль. Да, пожалуй, можно выпить джина с имбирным пивом. День сегодня чертовски жаркий!

Зато на острове будет хорошо – если, конечно, погода не испортится. Интересно, кто же такие эти Оуэны? Богаты, поди, до неприличия. У Бэджера на таких нюх. Оно и понятно – когда своих денег нет, приходится вертеться…

Надеюсь, на выпивку они там не скупятся. Черт их знает, этих нуворишей в первом поколении… и жалко, что история насчет Габриэль Терл оказалась неправдой. Неплохо было бы потереться в компании кинозвезд.

А тут хорошо, если хоть пара девушек будет…

Выходя из отеля, он потянулся, зевнул, взглянул на небо и сел в свой «Далмейн».

Местные девушки уже с обожанием глядели ему вслед: еще бы – шесть футов спортивного мужского тела, курчавые волосы, загорелое лицо, ярко-голубые глаза…

Выжав до конца сцепление, он с ревом вырвался на узкую деревенскую улицу. Старики и мальчишки-посыльные шарахнулись в разные стороны. Последние с восхищением оглядывались на автомобиль.

Энтони Марстон продолжал свой триумфальный путь.

VIII

Мистер Блор ехал медленным поездом из Плимута. В его купе был всего один пассажир: старый моряк с мутным взглядом. Да и тот в данный момент уютно похрапывал в своем уголке.

Мистер Блор аккуратно записывал что-то в блокнот.

– Вот они все, – буркнул он себе под нос. – Эмили Брент, Вера Клейторн, доктор Армстронг, Энтони Марстон, старый судья Уоргрейв, Филипп Ломбард… Генерал Макартур, кавалер ордена Святого Михаила и Георгия и ордена «За боевые заслуги»… Дворецкий с супругой: мистер и миссис Роджерс…

Закрыв блокнот, мистер Блор положил его в карман и бросил взгляд на моряка в углу.

– Итого девять, – подвел он итог, ибо во всем любил аккуратность, и еще раз старательно перебрал в памяти все, что ему было известно об этом деле.

«Работенка непыльная, – размышлял про себя Блор. – Оступиться вроде не на чем. Надеюсь, мой вид подозрений не вызовет».

Он встал и принялся разглядывать себя в окно, как в зеркало. Оттуда на него глядело лицо с усами, подстриженными на армейский манер. Не слишком выразительное. Серые глаза посажены немного близко.

– Может, назваться майором? – продолжал размышлять вслух мистер Блор. – Нет, нельзя, там же будет этот военный старикашка. Он меня сразу раскусит… Южная Африка, – сказал он, – вот именно! Никто из них в Южной Африке не бывал, а я только что прочел целую подборку рассказов о путешествиях, так что наболтать что-нибудь смогу.

К счастью, в колониях попадаются разные люди. Мистер Блор полагал, что в роли южноафриканца со средствами он не вызовет подозрения ни в каком обществе.

Негритянский остров. Он бывал там в детстве… Вонючая, обгаженная чайками скала примерно в миле от берега.

И придет же людям охота строиться в таком месте! В плохую погоду там с тоски помереть недолго! Но у богатых свои причуды.

Старик в углу проснулся и сел со словами:

– Море ненадежное – нет, ненадежное!

– Верно, верно, – поддакнул мистер Блор. – Еще какое ненадежное.

Старик дважды икнул и плаксиво продолжил:

– Будет шторм.

– Нет, нет, старина, день сегодня отличный, – возразил мистер Блор.

Старик сердито пробурчал:

– Шторм идет. Я его чую.

– Что ж, может быть, и так, – согласился мистер Блор, не желая спорить.

Поезд подъехал к станции, встал, и старик, пошатываясь, поднялся.

– Моя оштановка. – И начал открывать окно.

Мистер Блор помог ему найти дверь. Старик встал на пороге. Воздел торжественно руку, подслеповато моргнул.

– Молищ и шмотри, – прошепелявил он. – Молищ и шмотри. Шудный день ближок.

И выпал на перрон. Оттуда он, полулежа, посмотрел на Блора и с неколебимым достоинством произнес:

– Это я вам говорю, молодой щеловек. Шудный день ближок.

Опускаясь на сиденье, мистер Блор думал:

«Твой Судный день куда ближе моего!»

Но тут он, как скоро выяснится, ошибся…

I

Четыре человека стояли у здания вокзала в Оукбридже, не зная, куда им идти. Возле каждого с чемоданами в руках ждали носильщики. Один из них крикнул:

– Джим!

Вперед вышел водитель такси.

– Вам случайно не на Негритянский остров? – спросил он с мягким акцентом уроженца Девона. Четыре человека ответили согласием – и тут же украдкой смерили друг друга быстрыми взглядами.

Шофер, адресуясь теперь к судье Уоргрейву, как старшему среди них, продолжил:

– Здесь две машины, сэр. Одна должна дождаться медленного поезда из Эксетера – до него осталось минут пять; на нем прибудет еще один джентльмен. Может быть, кто-нибудь из вас согласится подождать? Так вам будет удобнее.

Вера Клейторн, ни на секунду не забывая о своей секретарской должности, ответила сразу.

– Я подожду, – сказала она, – если вы поедете. – Ее взгляд и голос выдавали человека, привыкшего распоряжаться другими по роду занятий. Она и сейчас словно делила девочек на пары для игры в теннис.

Мисс Брент чопорно ответила: «Благодарю», – наклонила голову и села в ближайшее такси, а шофер придержал для нее дверцу.

Судья Уоргрейв последовал за нею.

– Я подожду с мисс… – сказал капитан Ломбард.

– Клейторн, – отозвалась Вера.

– Меня зовут Ломбард, Филипп Ломбард.

Носильщики уже грузили в такси багаж. В салоне судья Уоргрейв с присущей его профессии осмотрительностью завел ничего не значащий разговор:

– Прекрасная нынче погода.

– Да, действительно замечательная, – ответила мисс Брент.

«В высшей степени почтенный пожилой джентльмен, – подумала она про себя. – В приморском пансионе таких, как он, нечасто встретишь. Видимо, эти Оуэны и впрямь люди со связями…»

Тем временем Уоргрейв продолжал:

– Вы хорошо знаете эти места?

– Я бывала в Корнуолле и в Торки, но в этой части Девона впервые.

– Я также незнаком с этой местностью, – сказал судья.

Такси отъехало.

Водитель второй машины предложил:

– Не хотите посидеть внутри до прихода поезда?

Вера решительно ответила:

– Нет, спасибо.

Капитан Ломбард улыбнулся и произнес:

– Вон та освещенная солнцем стена кажется мне гораздо привлекательнее. Или, может быть, вы предпочтете пройти внутрь станции?

– Вовсе нет. После духоты вагона так приятно побыть на свежем воздухе.

– Да, ездить поездом в такую жару настоящее испытание, – ответил он.

Вера предсказуемо добавила:

– Хорошо бы она все-таки постояла – я имею в виду жару. Английское лето так обманчиво…

Ломбард, не претендуя на оригинальность, спросил:

– Вы хорошо знаете эти места?

– Нет, я никогда не бывала здесь прежде. – И она торопливо добавила, решив с самого начала четко обозначить свое положение: – Я еще даже не видела мою нанимательницу.

– Вашу нанимательницу?

– Да, я секретарь миссис Оуэн.

– А, понятно. – Его манера обращения к ней тут же переменилась, хотя и едва заметно. Прибавилось уверенности, легче стал тон. – Разве это не странно? – спросил он.

Вера рассмеялась:

– Ничего странного. Ее секретарша внезапно заболела, она отправила телеграмму в агентство, прося замену, агентство выбрало меня.

– Вот, значит, как… А что, если вам не понравится работа, когда вы уже приедете на место?

Вера снова засмеялась:

– Но это же временно – только до конца лета. Вообще-то я работаю – в школе для девочек. По правде говоря, я просто дрожу от нетерпения, до того мне хочется увидеть Негритянский остров. В газетах столько о нем писали… Так что мне, можно сказать, повезло, как вы думаете?

– Не знаю, – ответил Ломбард. – Я сам его еще не видел.

– Вот как? Наверное, Оуэнам он ужасно нравится… А что они за люди? Умоляю, расскажите.

«Вот невезение, – подумал Ломбард. – Что мне сказать – притвориться, что я их знаю, или не стоит?»

И он торопливо сказал:

– Рядом с вами оса – сейчас на руку сядет. Нет… не двигайтесь. – И он убедительно изобразил повадку человека, пытающегося поймать осу. – Ну, вот… Улетела.

– О, спасибо. Этим летом так много ос…

– Да, наверное, из-за жары… Кого мы ждем, не знаете?

– Понятия не имею.

Раздался громкий протяжный свист приближающегося паровоза.

– Должно быть, это тот поезд, – произнес Ломбард.

II

У выхода с платформы показался высокий старик с выправкой военного. Его серебристые волосы были коротко подстрижены, седые усы щеточкой топорщились над верхней губой. Носильщик, слегка сгибаясь под тяжестью солидного кожаного чемодана, указал ему на Ломбарда и Веру.

Вера на правах официального лица решительно шагнула вперед и сказала:

– Я секретарь миссис Оуэн. Нас ждет автомобиль. – И добавила: – А это мистер Ломбард.

Старческие бледно-голубые глаза, сохранившие, однако, проницательность, взглянули на Ломбарда. Будь молодые люди внимательнее, то сразу поняли бы, какое он составил о нем мнение.

«Симпатичный парень. Хотя что-то в нем есть от афериста…»

Все трое двинулись к такси. Машина провезла их по улочкам сонного маленького Оукбриджа и выехала дальше, на большую плимутскую дорогу. Свернув с нее, она углубилась в лабиринт проселков, ныряющих с холма на холм под навесом деревьев, как лесные тропы.

Генерал Макартур произнес:

– Я совсем не знаю этой части Девона. У меня самого небольшой дом в этом графстве, но на востоке, почти на границе с Дорсетом.

– Тут и вправду очень мило, – сказала Вера. – Холмы, краснозем, все кругом цветет, зеленеет…

– Тесновато как-то… – критически заметил Филипп Ломбард. – Я люблю места, где больше простора. Чтобы видна была перспектива…

– Вы, надо полагать, повидали мир? – спросил генерал Макартур.

Ломбард пренебрежительно пожал плечами:

– Да, меня поносило по свету, сэр.

А сам подумал: «Сейчас он спросит, сколько мне было лет во время войны. С этими стариками всегда одно и то же».

Но генерал Макартур не обмолвился о войне ни словом.

III

Перевалив через крутой гребень холма, дорога стала спускаться к Стиклхэвну – так называлась даже не деревушка, а кучка домов с парой-тройкой рыбацких лодок на берегу.

В лучах закатного солнца к югу от берега из волн вставал Негритянский остров.

Вера удивленно сказала:

– О, а он, оказывается, далеко.

Остров представлялся ей иначе – ближе к берегу, с прекрасной белой виллой на вершине. Но никакой виллы не было, только скала чернела на фоне неба, резкими очертаниями смутно напоминая человеческую голову с толстыми губами и носом. В ней было что-то зловещее. Вера поежилась.

У маленькой гостиницы под названием «Семь звезд» сидели трое. Она издалека разглядела сутулые плечи судьи, прямую спину мисс Брент и еще кого-то третьего – высокого корпулентного мужчину, который подошел к автомобилю и представился.

– Мы тут решили вас подождать, – сказал он. – Чтобы не гонять лодку дважды. Позвольте представиться. Мое имя Дэвис. Наталь, в Южной Африке, – моя родина, ха, ха!

И он сердечно засмеялся.

Судья Уоргрейв бросил на него откровенно недоброжелательный взгляд. Судя по всему, ему очень хотелось отдать распоряжение очистить залу суда. Мисс Эмили Брент никак не могла решить, симпатичны ей выходцы из колоний или не очень.

– Кто-нибудь хочет промочить горло на дорожку? – обратился мистер Дэвис ко всем.

Никто не ответил согласием на его радушие, и он, повернувшись спиной, поманил кого-то пальцем, сказав:

– Ну, нет, так нет. Наши хозяева и так нас, наверное, заждались.

Возможно, мистер Дэвис заметил ничем не объяснимую скованность, овладевшую вдруг всеми. Гости как будто оцепенели при одном упоминании о хозяевах.

В ответ на жест Дэвиса от стены напротив отделился какой-то человек и подошел к ним. Походка вразвалочку выдавала в нем моряка. У него было загорелое лицо, а его темные глаза словно избегали смотреть на собеседника прямо. Он заговорил мягко, как все девонширцы.

– Вы готовы отправиться на остров, леди и джентльмены? Лодка ждет. Подъедут еще два джентльмена на автомобилях, но они могут прибыть когда угодно, так что мистер Оуэн распорядился их не ждать.

Все встали. Моряк вывел их на небольшой каменный причал. Рядом покачивалась на волнах моторная лодка.

– Это очень маленькая лодка, – сказала Эмили Брент.

Владелец плавучего средства начал ее убеждать:

– Хорошая лодка, мадам. До Плимута дойдет, и глазом моргнуть не успеете.

– Нас ведь много, – резко произнес судья Уоргрейв.

– Случалось ей брать и больше.

Филипп Ломбард беззаботно бросил:

– Все будет в порядке. Погода отличная, не штормит.

Не без колебаний мисс Брент позволила проводить себя в лодку первой. Остальные последовали за ней. Никакого единства в компании по-прежнему не наблюдалось. Приглашенные на остров словно недоумевали каждый про себя, что здесь делают остальные.

Хозяин лодки уже собирался оттолкнуться от причала, но так и застыл с багром в руке.

По крутой дороге, ведущей с холма вниз, к деревне спускался автомобиль. Он был фантастически мощен и столь безупречно красив, что походил на видение. За рулем сидел молодой мужчина, его волосы развевал ветер. В красном свете закатного солнца он казался не человеком, а небожителем, героическим юным богом северных саг.

Мужчина коснулся клаксона, и громкий рев пробудил эхо в скалах бухты.

Зрелище было изумительное. На мгновение Энтони Марстон показался всем больше, чем просто смертным. Позже все, кто был тогда на берегу, вспоминали тот волшебный миг.

IV

Фред Нарракотт, сидя на корме у мотора, размышлял о том, какая странная подобралась компания. Не так он представлял себе гостей мистера Оуэна. Ожидал увидеть кого-нибудь пошикарнее. Дам в длинных летних пальто, яхтсменов в белых костюмах, богатых и важных…

А эти совсем не то, что гости мистера Элмера Робсона. Легкая улыбка тронула губы Фреда Нарракотта, стоило ему вспомнить приятелей миллионера. Вот у того были вечеринки так вечеринки – а уж пили сколько!

Но этот мистер Оуэн, видать, совсем другого поля ягода. Чудно, однако, подумал Фред, что он еще ни разу не видал ни самого мистера Оуэна, ни его миссис. Не приезжали они еще сюда, ни разу. За все платил и всем командовал тот мистер Моррис. Распоряжения всегда давал ясные и четкие, платил вовремя, а все одно странно. В газетах этого мистера Оуэна называли таинственным… Что ж, он, Фред Нарракотт, готов это подтвердить.

Может, это все-таки мисс Габриэль Терл купила остров? Но нет, моряк отказался от этой мысли, стоило ему еще разок взглянуть на пассажиров. Только не эти – вряд ли кто из них близко к кинозвезде когда-нибудь подходил.

Он бесстрастно принялся оценивать пассажиров.

Одна кислая старая дева, уж он таких повидал. Сущий дьявол в юбке; дай ей волю, на голову сядет. Один престарелый джентльмен, судя по виду, настоящий военный. Одна молодая леди – симпатичная, но не звезда; нет в ней ни лоска, ни голливудского шика. А вон тот толстый весельчак – он-то не из настоящих джентльменов. Торговец на покое, вот кто он такой, подумал Фред Нарракотт. Другой, поджарый, как будто голодный с виду, глаза так и бегают, – подозрительный тип, с таким держи ухо востро. Хотя, может, он-то как раз имеет отношение к фильмам…

Нет, во всей лодке только один пассажир соответствовал его ожиданиям. Тот последний джентльмен, который приехал на машине. (И какой машине! В Стиклхэвне такой отродясь не видали. Стоит, наверное, кучу денег.) Вот он – джентльмен что надо. Родился в деньгах, сразу видно. Если бы и другие были вроде него… тогда все было бы понятно…

Нет, странная все же компания, как ни крути, очень странная…

V

Лодка, вспенивая волну, обходила скалы. Наконец показался дом. Южная сторона острова сильно отличалась от северной. Здесь скалы мягкими уступами спускались к океану. Дом тоже смотрел на юг – невысокий, квадратный, современный, с большими круглыми окнами, пропускавшими много света.

Великолепный дом, уж он-то оправдывал любые ожидания!

Фред Нарракотт заглушил двигатель, и лодка своим ходом вошла в небольшую естественную бухту между скалами.

– Трудно, наверное, причаливать здесь, когда погода дрянь, – отрывисто заметил Филипп Ломбард.

Фред Нарракотт жизнерадостно подтвердил:

– Что вы, когда дует юго-восток, на Негритянском острове вообще не пристанешь. Иногда неделями.

Вера Клейторн подумала: «Как здесь, должно быть, трудно с доставкой… С островами всегда так – любая домашняя мелочь превращается для них в проблему».

Дно лодки заскребло о камни. Фред Нарракотт выпрыгнул на сушу и вместе с Филиппом Ломбардом помог сойти остальным. Потом крепко-накрепко привязал лодку к кольцу в скале и лишь тогда повел компанию наверх, по вырезанным в диком камне ступеням.

– Ха! – воскликнул генерал Макартур. – Славное местечко!

Хотя в душе ему совсем так не казалось. Чертовски все-таки странное место.

Но пока компания поднималась по ступеням, на душе у многих полегчало, а когда все вышли на просторную террасу, общее настроение значительно улучшилось. У распахнутой двери дома стоял дворецкий – воплощенная корректность; его торжественный вид убедил гостей в том, что все идет как надо. Да и сам дом был более чем привлекателен, а с террасы открывался поистине несравненный вид…

Дворецкий шагнул вперед и едва заметно поклонился. Он был высок, худощав, сед – одним словом, имел респектабельную внешность.

– Добро пожаловать, – сказал он.

В просторном холле их уже ждали напитки. Целые ряды бутылок. Энтони Марстон слегка воспрянул духом. А то уж он было испугался, что здесь тоска смертная… Подумать только, никого из его круга! И о чем только думал старина Бэджер, втравив его в такую компанию? Ладно, хоть выпивка приличная. И льда хватает…

Что там болтает этот старикан дворецкий?

Мистер Оуэн… к несчастью, задерживается… прибудет завтра… распоряжения… все, что пожелают… а пока не соизволят ли гости осмотреть свои комнаты… обед в восемь…

VI

Вера поднялась наверх следом за миссис Роджерс. Та распахнула дверь в конце коридора, и девушка шагнула в изумительную спальню, одно большое окно которой смотрело прямо на море, а другое выходило на восток. От удовольствия она даже вскрикнула.

– Надеюсь, здесь есть все, что нужно, мисс? – спросила миссис Роджерс.

Вера огляделась. Ее багаж был уже внесен и распакован. Открытая дверь в боковой стене комнаты показывала ванную с голубым кафелем.

Она быстро ответила:

– Да, думаю, что все.

– Вы позвоните, если вам что-нибудь понадобится, мисс?

Голос у миссис Роджерс был ровный и монотонный. Вера взглянула на нее с любопытством. Прямо призрак, а не женщина! Бледная, вся какая-то бескровная, но очень респектабельная, в черном платье, с туго зачесанными назад волосами. Странно – ее светлые глаза все время перебегали с предмета на предмет.

Вера еще подумала: «Как будто собственной тени боится».

Вот именно – боится!

Женщина имела вид человека, живущего в смертельном страхе…

Мурашки пробежали у Веры по коже. Чего здесь можно бояться?

Вслух она любезно сказала:

– Я новый секретарь миссис Оуэн. Наверное, вы уже знаете.

– Нет, мисс, – ответила миссис Роджерс. – Я ничего не знаю. Получила список леди и джентльменов с указанием, кого в какую комнату поселить, и всё.

– Так миссис Оуэн ничего обо мне не говорила? – спросила Вера.

Ресницы миссис Роджерс дрогнули.

– Я не видела миссис Оуэн – пока не видела. Мы всего два дня как приехали.

«До чего эксцентричные люди эти Оуэны», – подумала Вера. Вслух же добавила:

– Кто здесь еще из прислуги?

– Только я и Роджерс, мисс.

Мисс Клейторн нахмурилась. Восемь человек в доме – десять, считая хозяина и хозяйку, – и всего пара слуг?

– Я хорошо стряпаю, а Роджерс все делает по дому, – пояснила миссис Роджерс. – Конечно, я не знала, что гостей будет так много.

– Но вы справитесь? – спросила Вера.

– О, да, мисс, справлюсь. Если будут большие вечеринки, то миссис Оуэн, наверное, пригласит кого-нибудь мне в помощь.

– Наверное, так и будет, – согласилась мисс Клейторн.

Миссис Роджерс повернулась, чтобы идти. Бесшумно ступая, она выскользнула из комнаты, словно тень.

Вера подошла к окну и села. Ей было слегка не по себе. Все казалось очень странным. И отсутствие Оуэнов, и эта миссис Роджерс, бледная, точно призрак… А гости! Да, гости тоже удивительные. Совершенно нелогично подобранная компания.

Вера подумала: «Жаль, что я никогда не видела этих Оуэнов… Хоть бы одним глазком взглянуть, что они за люди такие».

Она встала и беспокойно прошлась по комнате.

Идеальная спальня, полностью в современном стиле. Желтовато-белые ковры на натертом до блеска паркете, чуть подкрашенные стены, высокое зеркало в оправе из лампочек. Каминная полка, голая, не считая огромного куска белого мрамора в форме медведя – в этот образчик современной скульптуры были вмонтированы часы. Над ними в блестящей хромированной оправе висел прямоугольник пергамента – какое-то стихотворение.

Остановившись перед камином, она стала читать. Это оказалась шуточная песенка, которую она помнила с детства.

Вера улыбнулась. Ну, конечно! Это же Негритянский остров!

Она снова подошла к окну и села, глядя на море.

Какое оно большое! И никакой суши впереди – только синий простор с бликами заходящего солнца.

Море… Такое мирное сегодня – и такое жестокое иногда… Море, которое затягивает в свои глубины. Топит. Погружает в себя… Топит в себе… Топит… топит… топит…

Нет, не надо вспоминать. Не надо думать о том, что было!

Все давно прошло…

VII

Когда доктор Армстронг прибыл на Негритянский остров, солнце уже садилось в море. Переправляясь, он болтал с лодочником – местным жителем. Пытался выяснить у него что-нибудь о новых владельцах острова, но тот оказался до странности неосведомленным – то ли действительно ничего не знал, то ли не хотел говорить. Поэтому пришлось доктору Армстронгу ограничиться разговорами о рыбалке и погоде.

Долгая дорога за рулем утомила его. Болели глаза. Ведь, когда едешь на запад, все время смотришь на солнце.

Да, он очень устал. Море и полный покой – вот что ему нужно. Вообще неплохо было бы взять отпуск, съездить куда-нибудь, расслабиться… Но этого он как раз не мог себе позволить. Нет, деньги у него, конечно, были. Выпасть из обоймы – вот чего он не мог себе позволить. Тех, кто выбывает из гонки, в наше время забывают сразу… Ну, все, он на месте, пора настраиваться на рабочий лад.

Он подумал: «И все-таки хотя бы на один вечер я могу притвориться, будто никогда больше не вернусь ни в Лондон, ни на Харли-стрит, будто я навсегда покончил с обоими».

Все-таки остров – магическое место. Само слово чего стоит. На острове теряешь связь с большим миром, оказавшись в маленьком независимом мирке. В мирке, который может удержать приезжего навсегда.

Доктор опять подумал: «Я оставляю мою повседневную жизнь позади».

И, улыбнувшись своим мыслям, принялся строить планы, фантастические планы своего будущего. Он еще улыбался, всходя по выбитым в скале ступеням.

В кресле на террасе сидел пожилой джентльмен, который показался Армстронгу знакомым. Где же он мог видеть это широкое лягушачье лицо, эту жилистую черепашью шею, эти сутулые плечи – и эти светлые пронзительные глаза? Ну, конечно, – это же судья Уоргрейв. Однажды ему довелось давать показания в суде, где тот председательствовал. Вид у него обычно полусонный, но во всем, что касается закона, ему палец в рот не клади. Присяжные смотрели на него, как кролики на удава, – говорят, он мог заставить их изменить свое мнение на прямо противоположное буквально по любому поводу. Пару раз ему удалось выжать из них обвинительный приговор, когда этого никто не ждал. Судья-вешатель, вот как его прозвали.

Надо же, где довелось встретиться… на краю света, можно сказать.

VIII

Судья Уоргрейв между тем думал: «Армстронг? Помню, как он давал показания. Осторожный, все время боялся сболтнуть лишнее. Все доктора – дураки. А эти, с Харли-стрит, – особенно». И он с недобрым чувством припомнил свой недавний разговор с одним скользким типом, чей кабинет находился как раз на этой улице.

Вслух он пробурчал:

– Спиртное в холле.

Армстронг сказал:

– Нужно сначала пойти и засвидетельствовать почтение хозяину и хозяйке.

Судья Уоргрейв снова прикрыл глаза, отчего решительно сделался похож на рептилию, и произнес:

– Невозможно.

– Почему же? – удивился доктор.

– Нет ни хозяина, ни хозяйки, – ответил судья. – Очень странно. Непонятное место.

С минуту Армстронг не спускал с него глаз. Он уже решил, что старый джентльмен заснул, когда тот внезапно произнес:

– Вы знакомы с Констанцией Калмингтон?

– Э-э… нет, к сожалению.

– Не важно, – сказал судья. – Туманная особа – и почерк такой неразборчивый… Я уже начал сомневаться, в тот ли я дом приехал.

Доктор Армстронг покачал головой и стал подниматься по лестнице.

Судья Уоргрейв продолжал размышлять о Констанции Калмингтон. Ненадежная, как все женщины.

Потом его мысли переключились на женщин в доме – старую деву с поджатым ртом и девушку. Последняя ему не понравилась особенно – расчетливая молодая дрянь. Хотя женщин вообще трое, считая миссис Роджерс, жену дворецкого. Странная особа, ведет себя так, точно до смерти напугана… Однако вид у нее, как и у мужа, порядочный, и дело свое знают.

Как только Роджерс показался на террасе, судья Уоргрейв подозвал его и спросил:

– Леди Констанцию Калмингтон ждут, не знаете?

Роджерс вытаращил глаза.

– Нет, сэр, насколько мне известно.

Брови судьи поползли на лоб. Но он лишь хмыкнул. Про себя же подумал:

«Негритянский остров, значит? Вот тебе и ложка дегтя в бочке меда…»

IX

Энтони Марстон принимал ванну, нежась в горячей воде. Как приятно расправить руки и ноги, затекшие от долгого сидения за рулем… Он почти ни о чем не думал. Энтони вообще привык жить ощущениями – и действиями.

Одна мысль его все же посетила: «Придется держаться до конца», – и в голове снова стало пусто и тихо.

Теплая вода, парок над ванной… усталость… потом побриться… коктейль… обед.

А после?..

X

Мистер Блор завязывал галстук. Ему не хватало опыта.

Так, что ли? Да так вроде…

Никто из них не был с ним особенно сердечен. И все так чуднó глядели друг на друга – будто знали…

Ну и пусть; в конце концов, его дело зависит только от него самого. А уж он не напортачит.

Его взгляд скользнул по рамке со стихотворением на стене.

Надо же, последний штрих прямо!

Блор подумал: «Помню этот остров в детстве. Кто бы мог сказать тогда, что здесь построят дом, куда пригласят меня для дела… Может, оно и к лучшему, что будущего никто не знает».

XI

Генерал Макартур хмурился. Черт побери, до чего странная и неприятная оказия! Совсем не то, чего он ожидал…

Смыться бы отсюда поскорей, под любым предлогом… И к черту все эти посиделки.

Но лодка уже ушла.

Придется остаться.

Подозрительный тип этот Ломбард. Наверняка мошенник. Генерал готов был поклясться в этом.

XII

С первым ударом гонга Филипп Ломбард вышел из комнаты и стал спускаться в столовую. Двигался он, как пантера, – легко и бесшумно. Он и внешне чем-то напоминал пантеру. Хищника – ловкого, приятного глазу.

Он улыбался своим мыслям.

Неделя, значит?

Что ж, эту неделю он проведет с удовольствием.

XIII

Мисс Эмили Брент, уже переодевшись в черный шелк к обеду, сидела в своей спальне и читала Библию.

Ее губы беззвучно шевелились:

«Обрушились народы в яму, которую они выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их. Познан был Господь по суду, который Он совершил: нечестивый уловлен делами рук своих. Да обратятся нечестивые в ад…»

Ее рот сомкнулся. Она захлопнула Библию.

Встав, мисс Брент приколола к вороту брошь из дымчатого топаза и вышла.

I

Обед близился к концу.

Еда была хорошая, вино – отличное. Роджерс обслуживал умело.

У всех поднялось настроение. Разговоры стали свободнее и доверительнее.

Судья Уоргрейв, разогретый хорошим портвейном, ядовито острил, доктор Армстронг и Тони Марстон слушали. Мисс Брент болтала с генералом Макартуром – у них обнаружились общие знакомые. Вера Клейторн задавала мистеру Дэвису неглупые вопросы о Южной Африке. Тот отвечал охотно и пространно. К их разговору прислушивался Ломбард. Раз-другой он вскидывал голову и прищуривался. В остальное время Ломбард оглядывал лица сидящих за столом, останавливаясь то на одном, то на другом.

Неожиданно Энтони Марстон произнес:

– Интересные штучки, правда?

В центре большого круглого стола на круговой подставке стояли фигурки из фарфора.

– Негритята, – продолжал Тони. – И остров Негритянский. Для колорита, наверное.

Вера подалась вперед.

– Может быть… Сколько их? Десять?

– Да… точно, десять.

– Как смешно! – воскликнула мисс Клейторн. – Это же десять негритят из стихотворения! Оно висит в моей комнате, в рамочке, над камином.

– В моей тоже, – сказал Ломбард.

– И в моей.

– И у меня, – заговорили все хором.

– Какая занятная идея, правда? – сказала Вера.

Судья Уоргрейв буркнул:

– Детство, да и только, – и налил себе еще портвейна.

Эмили Брент посмотрела на Веру Клейторн. Вера Клейторн посмотрела на мисс Брент. Обе женщины встали.

Окна из гостиной на террасу были распахнуты, внизу ласково мурчал прибой.

– Приятный звук, – сказала мисс Брент.

Вера резко ответила:

– Я его ненавижу.

Эмили Брент посмотрела на нее с удивлением. Вера вспыхнула и уже более спокойно добавила:

– Мне кажется, в шторм здесь вряд ли будет так хорошо.

Мисс Брент согласилась.

– Без сомнения, на зиму дом запирается, – сказала она. – Где найти слуг, которые согласились бы остаться здесь до весны?

– Которые вообще согласились бы работать здесь, – прошептала Вера.

Эмили Брент продолжала:

– Миссис Оливер повезло с этой парой. Женщина отлично готовит.

«Забавно, как эти старики вечно все путают», – подумала мисс Клейторн.

Вслух она сказала:

– Да, я с вами согласна, миссис Оуэн и вправду повезло.

Эмили Брент тем временем вынула из сумки изящное дамское рукоделие – и застыла с ниткой и иголкой в руках.

– Оуэн? Вы сказали, Оуэн? – резко переспросила она.

– Да.

Так же резко Эмили Брент добавила:

– В жизни не встречала никого с такой фамилией.

Вера посмотрела на нее внимательно.

– Но ведь…

Фразу она не закончила. Отворилась дверь, вошли мужчины. За ними с подносом с кофе в руках следовал Роджерс.

Судья подошел и сел возле Эмили Брент. Армстронг остановился рядом с Верой. Тони Марстон профланировал к открытому окну. Блор с изумлением неискушенного любителя разглядывал бронзовую статуэтку – не иначе, ломал голову, как можно считать эти причудливые углы изображением женской фигуры. Генерал Макартур стоял спиной к камину и поглаживал свои аккуратные седые усики. Чертовски хороший был обед! У него поднималось настроение. Ломбард листал «Панч», вместе с другими журналами лежавший на столике у стены.

Роджерс обнес всех кофе. Кофе был отличный – по-настоящему черный и очень горячий.

Гости славно пообедали и теперь были вполне довольны собой и жизнью. Стрелки часов показывали двадцать минут десятого. Наступила тишина – уютная и ненавязчивая.

И вдруг в эту тишину ворвался Голос. Резкий, жестокий, пронзительный…

– Дамы и господа! Прошу внимания!

Все вздрогнули. И стали оглядываться – друг на друга, на стены… Кто это говорит?

Голос продолжал – высокий и чистый:

– Против вас выдвигаются обвинения по следующим пунктам:

Эдвард Джордж Армстронг, 14 марта 1925 года вы стали причиной смерти Луизы Мэри Клиз.

Эмили Каролина Брент, вы ответственны за смерть Беатрис Тейлор, имевшую место 5 ноября 1931 года.

Уильям Генри Блор, 10 октября 1928 года вы совершили действие, приведшее к кончине Джеймса Стивена Ландора.

Вера Элизабет Клейторн, 11 августа 1935 года вы убили Сирила Огилви Хэмилтона.

Филипп Ломбард, вы виновны в гибели двадцати одного человека из некоего восточноафриканского племени, имевшей место в феврале 1932 года.

Джон Гордон Макартур, вы обвиняетесь в том, что 4 января 1917 года намеренно послали на смерть Артура Ричмонда, любовника вашей жены.

Энтони Джеймс Марстон, 14 ноября прошлого года вы убили Джона и Люси Комбз.

Томас Роджерс и Этель Роджерс, 6 мая 1929 года вы способствовали смерти Дженнифер Брейди.

Лоуренс Джон Уоргрейв, 10 июня 1930 года вы убили Эдварда Ситона.

Обвиняемые, что вы имеете сообщить в свою защиту?

II

Голос смолк.

Мгновение все потрясенно молчали, пока не раздался страшный грохот. Это Роджерс уронил поднос.

В тот же миг из другой комнаты донесся пронзительный крик и глухой удар.

Первым отреагировал Ломбард. Он подскочил к двери и распахнул ее. Сразу за нею на полу лежала миссис Роджерс.

– Марстон! – крикнул Ломбард.

Энтони поспешил на помощь. Вдвоем они подняли женщину и внесли ее в гостиную.

К ним тут же подошел доктор Армстронг. Помог уложить женщину на диван, нагнулся над нею и отрывисто произнес:

– Ничего страшного. Обморок, только и всего. Сейчас очнется.

Ломбард обернулся к Роджерсу:

– Принесите бренди.

Дворецкий, белый как мел, с трясущимися руками пробормотал: «Да, сэр» – и выскользнул из комнаты.

– Чей это был голос? – крикнула Вера. – Где он? Он звучал как… как…

Генерал Макартур фыркнул:

– Что здесь происходит? Что за шутки?

У него тоже тряслись руки. Он весь ссутулился. И постарел лет на десять.

Блор вытирал лицо носовым платком.

Только судья Уоргрейв и мисс Брент не двинулись с места. Эмили Брент сидела прямо, как обычно, и высоко держала голову. На ее щеках горели два ярких пятна. Судья Уоргрейв тоже не изменил своей привычной позы – сидел, втянув голову в плечи, как черепаха. Пальцами одной руки он почесывал ухо. Только его глаза, живые и умные, озадаченно метались по комнате в поисках разгадки.

И снова первым начал действовать Ломбард. Пока Армстронг возился с потерявшей сознание женщиной, он взял дело в свои руки.

– Голос? Похоже, он был тут, в комнате, – сказал он.

– Кто это говорил? – еще раз воскликнула Вера. – Кто? Ведь мы все молчали!

Ломбард, как и судья, внимательно осмотрел комнату. Его взгляд на миг задержался на открытом окне, но он тут же решительно тряхнул головой. Вдруг его глаза вспыхнули, и он устремился к двери у камина, которая вела в смежную комнату. Схватившись за ручку, дернул дверь на себя, вошел – и почти сразу торжествующе вскрикнул.

Все услышали:

– Ага, вот он!

Остальные двинулись за ним. Только мисс Брент не шелохнулась, продолжая прямо сидеть в кресле.

В смежной комнате вплотную к стене гостиной стоял стол. На нем был граммофон – старинный, с большой трубой. Ее раструб прижимался к стене вплотную, и Ломбард, отодвинув его в сторону, показал всем на две или три аккуратные дырочки, просверленные в стене насквозь.

Вернув трубу на место, он опустил иглу на пластинку, и тут же все услышали снова:

– Против вас выдвигаются обвинения…

– Выключите! – закричала Вера. – Выключите его! Это ужасно!

Ломбард выключил.

Доктор Армстронг, облегченно вздохнув, заметил:

– Безвкусная и бессердечная шутка, на мой взгляд.

Раздался четкий негромкий голос судьи Уоргрейва:

– Значит, по-вашему, это всего лишь шутка?

Доктор уставился на него.

– Что же еще?

Ладонь судьи мягко легла на верхнюю губу. Он сказал:

– Я пока не готов вынести суждение.

– Погодите, вы забыли одну вещь, – вмешался Энтони Марстон. – Кто, черт возьми, завел эту штуку и поставил пластинку?

– Да, думаю, было бы не лишним это выяснить, – пробормотал Уоргрейв.

И он пошел назад в гостиную. Остальные потянулись за ним.

Тут со стаканом бренди на подносе вошел Роджерс. Мисс Брент уже склонилась над стонущей миссис Роджерс. Дворецкий тут же ловко вклинился между ними.

– Позвольте мне, мадам. Я с ней поговорю. Этель… Этель… все хорошо. Все в порядке, слышишь? Ну же, соберись.

Миссис Роджерс часто задышала. Ее глаза, вытаращенные, напуганные, обегáли по кругу лица стоявших над ней людей. Роджерс тревожно повторил:

– Этель, соберись, слышишь?

Доктор Армстронг заговорил с нею ласково:

– Ничего страшного, миссис Роджерс. Просто кто-то неудачно пошутил.

– Я упала в обморок, сэр? – спросила женщина.

– Да.

– Это все из-за голоса… того ужасного голоса… он как будто приговор читал…

Ее лицо опять позеленело, веки задрожали.

Доктор Армстронг резко произнес:

– Где бренди?

Стакан стоял на маленьком столике. Кто-то передал его доктору, тот поднес его к губам женщины.

– Выпейте, миссис Роджерс.

Она сделала глоток, слегка поперхнулась, закашлялась. От спиртного ей стало лучше. Краска вернулась к ее лицу. Она заговорила:

– Со мной все хорошо. Просто… просто я испугалась.

Вмешался Роджерс:

– Ничего удивительного. Я и то напугался. Даже поднос уронил… Грязная ложь, вот что это такое! Хотелось бы мне знать…

Его прервали. Кто-то кашлянул – прерывисто и сухо, всего один раз, но этого хватило, чтобы Роджерс осекся. Он посмотрел на судью Уоргрейва, тот кашлянул снова. Потом сказал:

– Кто поставил эту пластинку и завел граммофон? Вы, Роджерс?

– Я не знал, что это такое! – воскликнул дворецкий. – Богом клянусь, не знал, сэр. Если бы я знал, я бы никогда этого не сделал.

– Возможно, – сухо заметил судья. – А пока мы ждем объяснений, Роджерс.

Дворецкий промокнул лицо платком и честно сказал:

– Я просто выполнял приказ, вот и всё, сэр.

– Чей приказ?

– Мистера Оуэна.

– Объясните понятнее, – попросил Уоргрейв. – В чем именно состоял приказ мистера Оуэна?

Роджерс объяснил:

– Я должен был поставить на граммофон пластинку. Пластинка лежала в ящике стола, и моя жена должна была завести граммофон в ту самую минуту, когда я войду с подносом в гостиную.

– Весьма занимательная история, – проворчал судья.

– Но это правда, сэр! – воскликнул дворецкий. – Богом клянусь, правда. Я не знал, что было на пластинке, даже не догадывался. На ней есть название – я думал, что это музыка какая-то…

Уоргрейв повернулся к Ломбарду.

– На пластинке было название?

Тот кивнул, внезапно усмехнулся, открывая острые белые зубы, и сказал:

– Было, сэр. «Лебединая песня»…

III

Тут уже не выдержал генерал Макартур. Он закричал:

– Это неслыханно – просто неслыханно! Разбрасываться подобными обвинениями! Это нельзя так оставлять. Этот тип, этот Оуэн – кто бы он ни был…

Его перебила Эмили Брент.

– Вот именно, кто он? – резко бросила она.

Вмешался судья. Властным голосом, натренированным годами оглашения приговоров, он сказал:

– Это именно тот вопрос, ответ на который нам надлежит искать особенно тщательно. Роджерс, отведите-ка вашу супругу спать. А сами возвращайтесь.

– Да, сэр.

– Я помогу вам, – заявил доктор Армстронг.

Миссис Роджерс, пошатываясь, вышла из комнаты, поддерживаемая за руки двумя мужчинами. Когда они удалились, Тони Марстон сказал:

– Не знаю, как вы, сэр, а я бы выпил.

– Согласен, – отозвался Ломбард.

– Пойду, пошарю, – сказал Тони и вышел.

Вернулся он секунды через две.

– Поднос стоял прямо у входа, готовенький.

Марстон осторожно опустил на стол свою хрупкую ношу. Минута-другая прошла за разливанием напитков. Генерал Макартур выбрал чистый виски, также и судья. Всем хотелось взбодриться. Лишь Эмили Брент потребовала и получила стакан воды.

Вошел доктор Армстронг.

– С нею все в порядке, – сказал он. – Я дал ей успокоительное, она выпила… Что это у вас здесь, спиртное? Я бы тоже не отказался.

Кое-кто из мужчин уже наполнял свои стаканы повторно. Через пару минут в комнату вошел Роджерс.

Судья Уоргрейв открыл заседание. Комната превратилась в импровизированную залу суда.

– Итак, Роджерс, – произнес судья, – давайте выясним все доподлинно. Кто он такой, этот Оуэн?

Роджерс вытаращил на него глаза:

– Хозяин этого дома, сэр.

– Этот факт мне известен. Я хочу услышать от вас, что еще вы о нем знаете?

Дворецкий покачал головой:

– Больше я ничего не могу о нем сказать, сэр. Дело в том, что я никогда его не видел.

В комнате тихонько зашевелились.

– Никогда не видели? – спросил генерал Макартур. – В смысле?

– Мы здесь всего с неделю, сэр, я и моя жена. Нас наняли письмом, через агентство. «Регина», в Плимуте.

Блор кивнул.

– Старая, солидная фирма, – подал он голос.

– Вы сохранили письмо? – спросил Уоргрейв.

– С приглашением на работу? Нет, сэр. Не сохранил.

– Продолжайте. Итак, вас наняли письмом…

– Да, сэр. В нем был назначен день приезда. Мы приехали. Здесь все было в порядке. Большой запас еды, все по высшему разряду. Нам только и надо было, что пыль смахнуть.

– Что дальше?

– Ничего, сэр. Мы получили указания – снова письменно – приготовить гостям комнаты, а вчера дневной почтой я получил от мистера Оуэна еще одно письмо. В нем говорилось, что он и миссис Оуэн запаздывают и чтобы мы принимали гостей без них, а еще к письму была приложена инструкция насчет обеда, кофе и той пластинки, чтобы я ее поставил.

Судья резко спросил:

– Но уж это письмо вы должны были сохранить?

– Да, сэр. Вот оно.

Роджерс вытащил письмо из кармана. Уоргрейв протянул руку.

– Хм, – сказал он. – Бумага отеля «Ритц», напечатано на машинке.

Одним стремительным прыжком Блор оказался рядом с ним.

– Позвольте мне взглянуть?

Он вырвал послание из рук судьи, пробежал глазами и пробурчал:

– Машинка «Коронейшн». Новая – без дефектов. Бумага гербовая, самого распространенного сорта. Из этого ничего не вытащишь. Могут быть отпечатки пальцев, но вряд ли.

Уоргрейв взглянул на него с любопытством.

Энтони Марстон стоял за спиной Блора, заглядывая ему через плечо.

– Странное у него имя, верно? – произнес он. – Алрик Норман Оуэн… Язык сломаешь.

Старый судья, едва заметно вздрогнув, сказал:

– Благодарю вас, мистер Марстон. Вы обратили мое внимание на любопытное и многозначительное обстоятельство.

Окинув взглядом присутствующих, он вытянул вперед шею, точно рассерженная черепаха, и продолжал:

– Думаю, настало время нам всем поделиться информацией. Было бы желательно, чтобы каждый рассказал все, что ему или ей известно относительно хозяина этого дома. – Помолчав, Уоргрейв продолжил: – Мы все у него в гостях. И, полагаю, мы только выиграем, если каждый из нас объяснит, как именно он здесь оказался.

Настала минутная пауза. Наконец Эмили Брент решительно заговорила:

– Все это очень странно. Я получила письмо с неразборчивой подписью. Предположительно от женщины, с которой я познакомилась на летнем курорте два или три года назад. Я решила, что письмо подписано Огден или Оливер. У меня есть знакомая миссис Оливер, а также мисс Огден. И я абсолютно уверена, что никогда не встречалась и не была в дружеских отношениях ни с кем по фамилии Оуэн.

– Письмо у вас при себе, мисс Брент? – спросил Уоргрейв.

– Да, сейчас я его принесу.

Она вышла и минуту спустя вернулась с письмом.

Судья прочитал его и сказал:

– Кажется, я начинаю понимать… Мисс Клейторн?

Вера поведала, как получила место секретаря.

– Марстон? – продолжал Уоргрейв.

– Получил телеграмму, – отозвался Энтони. – От приятеля. Баджера Беркли. Удивился – я думал, что старик в Норвегии… Он и пригласил меня сюда.

Уоргрейв снова кивнул.

– Доктор Армстронг?

– Меня пригласили для консультации.

– Понимаю. Вы знали эту семью раньше?

– Нет. В письме был упомянут мой коллега.

– Для убедительности… – подсказал судья. – А упомянутый коллега, надо полагать, тоже отсутствовал?

– Э-э… гм… ну, да.

Ломбард, который внимательно смотрел на Блора, вдруг сказал:

– Слушайте, я тут подумал…

Судья поднял руку:

– Одну минуту…

– Но я…

– Всему свое время, мистер Ломбард. В настоящий момент мы исследуем причины, которые привели сюда каждого из нас. Генерал Макартур?

Дергая себя за ус, генерал пробормотал:

– Получил письмо… от этого типа, Оуэна… насчет армейских приятелей, которые тоже будут здесь… он еще извинялся, что не прислал официального приглашения. Письмо я, к сожалению, выбросил.

– Мистер Ломбард? – спросил Уоргрейв.

Филипп соображал. Сказать все, как есть, или нет? Он решился:

– То же самое. Приглашение с упоминанием общих знакомых… я купился. Письмо разорвал.

Судья повернулся к Блору. Указательным пальцем он поглаживал верхнюю губу, его голос звенел опасной вежливостью.

– Только что с нами произошло нечто неприятное, – произнес Уоргрейв. – Голос, лишенный тела, назвал нас всех поименно, предъявив каждому из нас серьезное обвинение. О них мы поговорим позже. А пока меня интересует другое. Среди обвиняемых был упомянут Уильям Генри Блор. Однако, насколько нам известно, никакого Блора между нами нет. Зато имя Дэвис не звучало. Что вы имеете сказать на этот счет, мистер Дэвис?

Блор угрюмо буркнул:

– Похоже, кошка выскочила из мешка… Наверное, лучше признаться, что мое имя не Дэвис.

– Вы – Уильям Генри Блор?

– Точно.

– Я хочу кое-что добавить, – вмешался Ломбард. – Вы здесь не просто под чужим именем, мистер Блор; сегодня вечером я имел возможность заметить, что вы первоклассный лжец. Вы говорили, что приехали из Наталя, в Южной Африке. Я знаю Южную Африку, знаю Наталь и готов поклясться, что ноги вашей никогда не бывало в этой стране.

Все повернулись к Блору. Злые глаза, полные подозрений, окружали его со всех сторон. Энтони Марстон шагнул к нему. Его руки сами собой сжались в кулаки.

– Ах ты, свинья, – сказал он. – Как ты это объяснишь?

Блор вскинул голову и выпятил квадратную челюсть.

– Вы, джентльмены, все неправильно поняли, – сказал он. – У меня есть документы, вы можете на них взглянуть. Я служил в уголовном розыске, раньше. Теперь у меня свое детективное агентство в Плимуте. Меня наняли сюда на работу.

– Кто нанял? – спросил Уоргрейв.

– Этот человек, Оуэн. Приложил солидный чек на расходы и объяснил, чего он от меня хочет. Я должен был присоединиться к компании, выдав себя за одного из гостей. Мне сообщили все ваши имена. Я должен был следить за всеми вами.

– С какой целью?

Блор горько ответил:

– Драгоценности миссис Оуэн… Как бы не так! По-моему, такой особы просто не существует!

И снова рука судьи протянулась к губе, на этот раз задумчиво.

– Полагаю, что ваш вывод вполне основателен, – сказал он. – Алрик Норман Оуэн! В письме к мисс Брент фамилия хотя и неразборчива, зато имена читаются вполне отчетливо – Анна Нэнси, – так что инициалы, как вы может видеть, те же самые. Алрик Норман Оуэн – Анна Нэнси Оуэн – иными словами, А. Н. Оуэн, Аноуэн. Из чего, при известном напряжении фантазии, легко получается АННОУН – НЕИЗВЕСТНЫЙ!

– Но это же фантастика… безумие! – вскрикнула Вера.

Судья жалостливо кивнул и произнес:

– О, да. У меня нет никаких сомнений, что нас всех пригласил сюда опасный безумец, возможно, маньяк-убийца!

I

На миг все смолкли. Воцарилась горестная, озадаченная тишина. Потом ясный и чистый голос судьи зазвучал снова:

– А теперь мы перейдем к следующей стадии нашего расследования. Правда, сначала я расскажу о себе.

Он вынул из кармана письмо и швырнул его на стол.

– Это послание написано якобы моей старинной приятельницей, леди Констанцией Калмингтон. Я не видел ее уже много лет. Она путешествует по Востоку. Письмо как раз в ее духе – расплывчатое, бессвязное; в нем она приглашает меня сюда погостить от имени хозяина и хозяйки, которых описывает также туманно. Так что прием один и тот же, как видите. Упоминаю о письме только потому, что оно согласуется с другими уликами – из чего вытекает одно любопытное умозаключение. Кем бы ни был тот человек, который заманил нас сюда, ему многое о нас известно; точнее, он потратил немало сил и времени, чтобы это узнать. К примеру, он – или она, не знаю – осведомлен о моей дружбе с леди Констанцией и даже знаком с ее эпистолярным стилем. Ему кое-что известно о коллегах доктора Армстронга и их настоящем местонахождении. Он знает прозвище друга мистера Марстона и то, какие тот обыкновенно шлет телеграммы. Он точно знает, где два года назад отдыхала летом мисс Брент и с кем она там встречалась. Он все знает об армейских приятелях генерала Макартура.

Он умолк. Потом продолжил:

– В общем, он знает очень много. И, основываясь на этом знании, выдвинул против нас вполне определенные обвинения.

Поднялся ропот возмущения.

– Все это наглая ложь! – крикнул генерал Макартур. – Клевета!

– Это ужасно! – воскликнула Вера, часто дыша. – Чудовищно!

Роджерс хрипло вымолвил:

– Ложь – все ложь… мы никогда… никто из нас…

Энтони Марстон буркнул:

– Даже не знаю, о чем там говорил этот болван!

Поднятая рука судьи Уоргрейва усмирила волнение. Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Я хочу заявить следующее. Наш неизвестный друг обвиняет меня в убийстве некоего Эдварда Ситона. Я прекрасно помню этого человека. Он предстал перед судом в июне тридцатого года. По обвинению в убийстве пожилой леди. Адвокат был мастер своего дела и сумел составить у присяжных благоприятное мнение о своем подопечном. Тем не менее улики свидетельствовали против него. Я высказался соответственно, и присяжные вынесли вердикт «виновен». Вынося смертный приговор, я только подтвердил их мнение. Защита подала апелляцию на основании якобы имевшего место неправильного руководства. Ее отклонили, осужденного казнили. И теперь я хочу заявить перед всеми вами, что в этом деле моя совесть совершенно чиста. Я лишь исполнил свой долг, и ничего больше. Я вынес приговор человеку, признанному виновным судом.

Армстронг вспомнил. Дело Ситона! Приговор всех тогда удивил. Как раз во время слушаний он встретил в ресторане Мэтьюза, королевского адвоката. Тот был уверен, что выиграет дело. «Вердикт присяжных уже у нас в кармане. Оправдательный, почти наверняка». А потом до него доходили такие комментарии: «Судья был настроен против обвиняемого. Он убедил присяжных, и они сыграли ему на руку. Но все строго по закону, не подкопаешься. Старый Уоргрейв свое дело знает. Хотя он практически свел с этим парнем счеты».

Воспоминание нахлынуло внезапно. И доктор, не успев подумать, спросил:

– А вы знали этого Ситона лично? Я имею в виду, до дела?

Холодные глаза рептилии глянули на него из-под набрякших век. Чистым холодным голосом судья произнес:

– Я ничего не знал о Ситоне до начала слушаний по его делу.

Армстронг подумал:

«Он лжет. Точно лжет».

II

Дрогнувшим голосом заговорила Вера Клейторн:

– Я тоже хочу рассказать. О том мальчике – Сириле Хэмилтоне. Я была его гувернанткой. Врачи запрещали ему заплывать далеко в море. Однажды, когда я была чем-то занята, он взял и поплыл. Я за ним… Но я не успела… Это было ужасно… Но я не виновата. Коронер на дознании сказал, что моей вины тут нет. А его мать – она была так добра… Если уж она не винила меня ни в чем, то зачем… зачем говорить тогда такие ужасные вещи? Это несправедливо, несправедливо…

И она горько заплакала.

Генерал Макартур похлопал ее по плечу и сказал:

– Ну, ну, девочка… Конечно, все это неправда. Этот тип просто спятил. Спятил, и все тут! Рехнулся! Телегу ставит впереди лошади.

Он выпрямил спину, расправил плечи и гаркнул:

– Не в моих правилах отвечать на клевету. Но на этот раз я чувствую, что придется… придется сказать, что в этом обвинении насчет… э-э… молодого Артура Ричмонда нет ни слова правды. Ричмонд был одним из моих офицеров. Я послал его в разведку. Его убили. На войне смерть – естественное дело. Должен сказать, что я оскорблен… клевета на мою жену. Безупречная женщина. Абсолютно – жена Цезаря!

Генерал Макартур сел и дрожащей рукой расправил усы. Было заметно, что речь стоила ему больших усилий.

Заговорил Ломбард. В его глазах плясали чертики. Он начал:

– Насчет тех дикарей…

– И что с ними? – подхватил Марстон.

Филипп Ломбард ухмыльнулся:

– Все верно. Я их бросил! Из чувства самосохранения. Мы заблудились в буше. Я и еще пара парней взяли оставшийся провиант и смылись.

Генерал Макартур сурово вопросил:

– Вы бросили своих людей? Оставили их умирать с голоду?

– Да, – ответил Ломбард. – Я поступил не как пукка сахиб, конечно. Но долг перед самим собой – первейший долг всякого человека. К тому же дикари не боятся умирать. Для них это не то же самое, что для нас, европейцев.

Вера отняла от лица ладони и спросила, глядя на него в упор:

– И вы бросили их – умирать?

– Я бросил их умирать, – ответил Ломбард.

И его веселые глаза глянули в ее, испуганные.

Энтони Марстон озадаченно сказал:

– Я тут подумал – Джон и Люси Комбз… Должно быть, это те двое ребятишек, которых я сбил под Кембриджем. Чертовски не повезло.

– Кому, им или вам? – ядовито спросил судья Уоргрейв.

– Вообще-то я имел в виду себя… – ответил Энтони, – хотя, конечно, вы правы, сэр… не повезло им. Но это была чистая случайность. Они просто взяли и выскочили на дорогу из-за какого-то дома. Меня тогда на год лишили прав. Дьявольски неудобно.

Доктор Армстронг пылко воскликнул:

– Нельзя, нельзя так гонять! Молодые люди вроде вас представляют угрозу для общества.

Энтони пожал плечами и ответил:

– Машины будут ездить все быстрее. Хотя в Англии дороги безнадежны. Здесь и разогнаться-то негде.

Он рассеянно огляделся в поисках своего стакана, увидел его, взял и отошел к другому столу, где стояли виски и содовая. Уже оттуда бросил через плечо:

– Все равно суд признал, что это была не моя вина. Несчастный случай!

III

Слуга, Роджерс, уже давно нервно облизывал губы и ломал пальцы. Теперь он тихим подобострастным голосом произнес:

– Позвольте и мне сказать несколько слов, господа.

– Валяйте, Роджерс, – подбодрил его Ломбард.

Тот кашлянул и снова провел языком по сухим губам.

– Тут, сэр, шла речь обо мне и миссис Роджерс. И о мисс Брейди. Это все неправда, сэр. Мы с женой были с мисс Брейди до самого конца. Она страдала нездоровьем и раньше, еще до нас. А в ту ночь, сэр, – в ночь, когда ей стало плохо, – была гроза. Телефон испортился. Мы не смогли вызвать врача. Я сам пошел за ним, пешком. Но он пришел слишком поздно. Мы сделали для нее все, что могли. Мы были ей преданы. Кто угодно вам подтвердит. Никто никогда не сказал о нас дурного слова. Ни единого слова.

Ломбард задумчиво глядел на дергающееся лицо слуги, его сухие губы, напуганные глаза. Вспомнил про упавший с грохотом поднос. И подумал: «Да неужели?» – но вслух ничего не сказал.

Заговорил Блор – нагловато-добродушно, как принято у полицейских:

– Получили что-нибудь после ее смерти, а?

Роджерс вытянулся и сухо произнес:

– Мисс Брейди оставила нам небольшое наследство в благодарность за долгую службу. И что в этом дурного?

– А вы-то сами, мистер Блор? – встрял Ломбард.

– Что – я?

– Ваше имя тоже было в списке.

Блор побагровел.

– Вы про Ландора? Случай с ограблением банка – Лондонский коммерческий…

Судья Уоргрейв оживился:

– Я помню это дело. Судья, правда, был другой, но я его помню. Ландора осудили на основании ваших показаний. Ведь это вы расследовали то ограбление?

– Я, – подтвердил Блор.

– Ландор получил пожизненный срок и год спустя умер в Дартмуре. Он был слабого здоровья.

– Он был бандит, – отрезал Блор. – Это он уложил ночного сторожа. Там все свидетельствовало против него, с самого начала.

Уоргрейв медленно проговорил:

– Кажется, вы еще получили благодарность за умелое ведение дела.

Блор угрюмо ответил:

– Повышение.

И хрипло добавил:

– Я исполнял свой долг.

Ломбард неожиданно звонко рассмеялся и сказал:

– Надо же, какие здесь собрались исполнительные и законопослушные граждане! Все, кроме меня. А что у вас, доктор? Маленькая профессиональная ошибочка? Подпольная операция, наверное?

Эмили Брент взглянула на него с нескрываемым раздражением и немного отодвинулась.

Доктор Армстронг, полностью владея собой, лишь добродушно покачал головой.

– Я и сам теряюсь в догадках, – сказал он. – То имя, которое было названо вместе с моим, ничего мне не говорит. Как там ее – Клиз? Клоз? Никогда я не лечил такую женщину, да и чтобы кто-нибудь из моих пациентов умирал, тоже не припомню. Совершеннейшая загадка. Хотя, конечно, это было давно… Может, это кто-то из тех, кого я оперировал в больнице. Люди часто слишком поздно обращаются к врачам. А когда пациент умирает, всю вину сваливают на хирурга.

Он вздохнул и покачал головой.

А сам подумал:

«Пьян – я был пьян. И взялся за скальпель! Нервы ни к черту, руки дрожат… Конечно, я ее зарезал. Бедная старуха – а ведь простая была операция, если на трезвую голову. Хорошо еще, что в нашей профессии рука руку моет. Сестра, конечно, все поняла, но болтать не стала. Господи, как я тогда перепугался! Зато пить бросил. Но кто мог дознаться об этом столько лет спустя?»

IV

В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на Эмили Брент, кто прямо, кто исподтишка. Она не сразу поняла, чего от нее ждут. А когда поняла, брови полезли на ее низенький лоб.

– Вы ждете от меня каких-то слов? – заговорила женщина. – Но мне нечего сказать.

– Так уж и нечего, мисс Брент? – повторил судья.

– Нечего.

Уоргрейв поджал губы. Огладил лицо. И тихо продолжил:

– Вы отказываетесь от защиты?

Мисс Брент холодно ответила:

– Мне не нужна защита. Я всегда поступала только по велению совести. Мне не в чем себя упрекнуть.

Такой ответ никого не удовлетворил. Но Эмили Брент была не из тех, кого заботит общественное мнение. Она и глазом не моргнула.

Судья кашлянул раз, затем другой и сказал:

– На этом мы вынуждены прервать наше расследование. Скажите, Роджерс, кто еще есть на острове, кроме нас, вас и вашей жены?

– Никого, сэр. Совсем никого.

– Вы уверены?

– Конечно, сэр.

Уоргрейв продолжал:

– Мне пока не ясна цель, с которой наш анонимный хозяин собрал нас здесь. Однако, по моему мнению, этот человек, кем бы он ни был, не нормален в самом общепринятом смысле этого слова. Он может оказаться опасен. Поэтому в наших интересах как можно скорее покинуть этот дом. Предлагаю сделать это сегодня.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Роджерс, – но на острове нет лодки.

– Нет лодки?

– Нет, сэр.

– Как же вы поддерживаете связь с сушей?

– Фред Нарракотт приплывает сюда каждое утро, сэр. Привозит хлеб, молоко, почту, берет заказы.

– Тогда, по моему мнению, нам всем следует уехать завтра утром, на лодке этого Нарракотта, – заключил Уоргрейв.

Раздался одобрительный хор, из которого выбивался лишь один голос. Энтони Марстон не был согласен с большинством.

– Неспортивно как-то, – сказал он. – Надо бы разведать, в чем тут дело, а уж потом ехать, нет? Жалко бросать такой детектив. Триллер прямо.

Судья кисло заметил:

– В моем возрасте триллеры, как вы изволите выражаться, уже не доставляют никакого удовольствия.

Энтони насмешливо ответил:

– Закон убивает радость жизни! Я – за преступление! За него и выпью.

Он поднес к губам свой стакан и залпом выпил его содержимое. Может быть, чуть поспешнее, чем следовало бы. Марстон поперхнулся – и сильно. Его лицо исказилось, побагровело. Хватая ртом воздух, он сполз со стула на пол, выронив из рук стакан.

I

Это произошло так неожиданно и быстро, что у всех захватило дух. Все стояли и беспомощно смотрели на тело на полу.

Первым к упавшему подскочил Армстронг и опустился рядом с ним на колени. И почти сразу поднял изумленные глаза.

– Бог мой! Он умер! – пораженный, прошептал он.

Они не поняли. То есть не сразу.

Умер? Кто умер? Этот молодой скандинавский бог в расцвете сил и здоровья? Сражен во цвете… Но молодые люди не умирают вот так, просто поперхнувшись виски с содовой…

Нет, они не поняли.

Доктор Армстронг внимательно вгляделся в лицо покойного. Понюхал сведенные судорогой губы. Взял стакан, из которого тот пил.

– Умер? – уточнил генерал Макартур. – Вы хотите сказать, что малый просто поперхнулся и… умер?

– Может быть, и так, – ответил доктор. – Верно то, что он умер от удушья.

И снова понюхал стакан. Кончиком пальца коснулся капель на дне, затем поднес его к губам и очень осторожно лизнул.

Выражение его лица изменилось.

Генерал Макартур сказал:

– Вот не знал, что можно умереть, просто поперхнувшись!

Эмили Брент отчетливо выговорила:

– И среди жизни нас окружает смерть.

Доктор Армстронг встал и резко произнес:

– Нет, умереть, просто поперхнувшись, невозможно. Смерть Марстона произошла, что называется, не от естественных причин.

– В его стакане… что-то… было? – почти шепотом спросила Вера.

Армстронг кивнул:

– Да. Не могу сказать, что именно. Скорее всего, один из цианидов. Но без характерного запаха синильной кислоты – значит скорее цианид калия. Действует мгновенно.

– Яд был в стакане? – отрывисто спросил судья.

– Да.

Доктор шагнул к столику с напитками. Вынул из бутылки с виски пробку, понюхал ее, лизнул. Проделал то же самое с содовой. Покачал головой:

– Всё в норме.

– Хотите сказать… он сам положил себе в стакан отраву? – уточнил Ломбард.

Армстронг почему-то разочарованно кивнул:

– Похоже на то.

– Значит, самоубийство? – констатировал Блор. – Странный выбор.

Вера задумчиво произнесла:

– Никогда бы не подумала, что человек вроде него может покончить с собой. Он был так полон жизни… И так – о! – так ее любил! Когда он съезжал сегодня вечером с холма в своем автомобиле, он был похож на… на… о, я не могу объяснить!

Но ее все поняли. Энтони Марстон, молодой мужчина в расцвете сил и красоты, многим показался тогда неземным созданием. И вот он лежит, точно сломанный цветок, на полу перед ними.

– Чем еще, кроме самоубийства, можно это объяснить? – спросил доктор Армстронг.

Все медленно покачали головой. Другого объяснения не было. Напитки были чисты. Все видели, как Энтони Марстон наливал себе спиртное. А значит, какой бы яд ни был в стакане, его мог положить туда лишь сам Энтони Марстон.

Но, с другой стороны, зачем Энтони Марстону убивать себя?

– Знаете, доктор, по-моему, тут что-то не так, – задумчиво сказал Блор. – На мой взгляд, мистер Марстон был не из тех джентльменов, которые совершают самоубийства.

– Согласен, – ответил Армстронг.

II

На этом все и кончилось. Да и что еще тут было говорить?

Армстронг с Ломбардом вместе отнесли недвижное тело Энтони Марстона в его комнату, где и оставили, закрыв его простыней с ног до головы.

Когда они снова сошли вниз, остальные стояли, сбившись кучкой, и дрожали, хотя вечер был не холодный.

Эмили Брент сказала:

– Пора идти спать. Поздно уже.

Время было за полночь. Предложение являлось вполне уместным – но все мешкали. Как будто боялись расстаться на ночь, ища защиты и утешения друг у друга.

– Да, поспать все-таки надо, – произнес судья.

– Я еще не убрал в столовой, – возразил Роджерс.

– Утром уберете, – коротко ответил Ломбард.

– Как ваша жена? – спросил Армстронг.

– Пойду посмотрю, сэр.

Через минуту-другую он вернулся.

– Спит, точно ангел, сэр.

– Хорошо, – сказал доктор. – Пусть спит, не будите.

– Не буду, сэр. Только приберу в столовой да проверю, заперто ли все на ночь, и сам лягу.

И он пошел через холл в столовую.

Остальные нехотя поплелись наверх.

Будь это старый дом со скрипучими половицами, темными углами и массивными деревянными панелями на стенах, им стало бы жутко. Но в доме все просто кричало о современности. Нигде не было потемок, исключалась сама возможность существования сдвижных панелей и потайных дверей, все заливал яркий электрический свет; полы, мебель, окна – все было новенькое, с иголочки, все сверкало. В этом доме не было тайны, здесь ничего нельзя было спрятать. В нем отсутствовала атмосфера.

Но почему-то именно это пугало больше всего…

На верхней площадке лестницы все пожелали друг другу спокойной ночи. Каждый вошел в свою комнату, и каждый – или каждая – автоматически, бессознательно повернул ключ, запирая свою дверь.

III

В приятной, пастельных тонов спальне судья Уоргрейв разделся и приготовился ко сну.

Его мысли были об Эдварде Ситоне.

Он очень хорошо помнил Ситона. Светлые волосы, голубые глаза, искренний взгляд и открытая улыбка. Все это настроило присяжных в его пользу.

Льюэллин, прокурор, запорол дело. Он погорячился, слишком многое хотел доказать. А вот Мэтьюз, адвокат короны, – умница. Его аргументы были убедительны. Вопросы свидетелям убийственно точны. Да и с клиентом на скамье подсудимых он управлялся виртуозно.

И Ситон с честью выдержал перекрестный допрос. Он не волновался, не горячился. Присяжных это тоже впечатлило. Мэтьюзу уже, должно быть, казалось, что дело в шляпе… Уоргрейв завел часы и аккуратно положил их рядом с кроватью.

Судья хорошо помнил свои действия на том процессе – он сидел, слушал, делал записи, собирая любые мелочи, которые говорили не в пользу обвиняемого.

Сколько удовольствия доставило ему то дело! Под конец Мэтьюз произнес первоклассную речь. Льюэллин, который выступал после него, уже не мог поколебать положительного впечатления, оставленного выступлением защитника.

И тогда за дело взялся он…

Судья Уоргрейв осторожно вынул свои вставные челюсти и опустил их в стакан с водой. Худые губы сжались. Теперь это был рот хищника, жестокий и беспощадный.

Прикрыв глаза, судья усмехнулся.

Да, уж выдал он тогда Ситону по первое число, будьте благонадежны!

Покряхтывая от ревматизма, Уоргрейв забрался в постель и выключил свет.

IV

Внизу, в столовой, у стола озадаченно стоял Роджерс.

Он смотрел на подставку с фарфоровыми фигурками.

И бормотал себе под нос:

– Вот чудно-то! Готов поклясться, что их было десять.

V

Генерал Макартур ворочался с боку на бок.

Сон не шел к нему.

В темноте перед ним стояло лицо Артура Ричмонда.

Артур был славный малый, он всегда отличал его среди других. И потому был рад, когда тот пришелся по душе Лесли. А ведь ей нелегко было угодить. Сколько раз, бывало, она воротила нос от хорошего парня только потому, что он, видите ли, скучный… Затвердит: «Скучный!» – и все тут.

Но с Артуром Ричмондом Лесли не скучала. С ним она поладила сразу. Они много говорили о театре, о музыке, о картинах. Она дразнила его, насмехалась над ним, разыгрывала… А он, Макартур, радовался, что она относится к парню по-матерински.

Да уж куда там, по-матерински! И как он, дурак, мог забыть, что Ричмонду двадцать восемь лет, а ей, Лесли, всего двадцать девять…

Генерал любил свою жену. Она и теперь стояла перед ним, как живая. Личико сердечком, яркие темно-серые глаза, кудрявая копна русых волос… Да, он любил Лесли и верил ей безгранично.

В том аду, во Франции, она была его спасением; присаживаясь отдохнуть, он вытаскивал ее фотографию из кармана кителя, смотрел на нее и думал о ней.

А потом он все узнал.

Все произошло точно как в романе. Она перепутала конверты. Писала им обоим и положила письмо к Ричмонду в конверт, адресованный мужу. Даже теперь, столько лет спустя, ему больно вспоминать об этом…

Черт, как же больно ему было тогда!

Судя по письму, их роман продолжался довольно долго. Они встречались по выходным. И в последний отпуск Ричмонда…

Лесли – Лесли и Артур!

Черт бы побрал этого парня! Черт бы побрал его улыбку, его короткое молодецкое «да, сэр»… Лжец, двуличный лжец! Похититель чужих жен!

Она копилась в нем исподволь – его ледяная, убийственная ненависть.

Внешне он вел себя, как обычно, – ничего не выдавал. Особенно старался не менять своего поведения с Ричмондом.

Удалось ли ему? Он считал, что да. Артур ничего не заподозрил. Отдельные вспышки гнева не принимались в расчет там, где от напряжения слетали с катушек даже самые сильные мужчины.

И только молодой Армитедж пару раз бросал на него косые взгляды. Мальчишка мальчишкой, а перемены в настроении начальства улавливал, что твой барометр.

Наверное, когда время пришло, Армитедж обо всем догадался.

Он сознательно послал Ричмонда на верную гибель. Только чудо могло его спасти. Но чуда не случилось. Да, он послал Ричмонда на смерть и нисколько не раскаивался в этом. Время было такое. Руководство то и дело ошибалось, жизнями офицеров рисковали без всякой надобности. Везде царили сумятица и паника. Он рассчитывал, что люди потом скажут: «Старина Макартур сплоховал, совершил промах, без нужды пожертвовал лучшими людьми». И всё.

Но, на его беду, рядом случился этот Армитедж. Он так странно на него смотрел… Знал, наверное, что генерал нарочно послал Ричмонда на гибель.

(И после войны – может, это Армитедж проболтался?)

Лесли ничего не узнала. Она, наверное, плакала по своему любовнику (он так думал), но к возвращению мужа в Англию ее слезы высохли. Он не стал говорить ей, что все знает. Они по-прежнему оставались супругами – только со временем она все больше отдалялась от него, словно истаивала из его жизни. А потом, три-четыре года спустя, схватила двустороннее воспаление легких и умерла.

Давно это было. Пятнадцать – или шестнадцать? – лет назад.

Он тогда вышел в отставку и уехал жить в Девон – купил небольшой домик, как всегда хотел. Приличные соседи, красивые места. Есть где и пострелять, и порыбачить. По воскресеньям он ходил в церковь. (Пропускал только те дни, когда священник читал проповедь на тот текст, где Давид поставил Урию во главе войска на поле битвы. Почему-то он никак не мог этого перенести. Ему становилось неприятно.)

Все были очень приветливы с ним. Поначалу. А потом ему стало казаться, что люди шепчутся у него за спиной. И смотреть на него соседи тоже стали по-другому. Как будто до них дошли какие-то слухи о его прошлом…

(Армитедж? Наверное, это Армитедж проболтался.)

Тогда он начал избегать людей – ушел в себя. Неприятно знать, что о тебе сплетничают.

А ведь это случилось так давно. И так… напрасно. Лесли растворилась в былом, а с нею и Артур Ричмонд. Прошлое прошло.

Его жизнь стала одинокой. Он чурался старых армейских приятелей.

(Если Армитедж проболтался, то они все знают.)

И вот сегодня вечером громкий чужой голос разболтал эту старую историю во всеуслышание.

Правильно ли он отреагировал? С достоинством ли? Удалось ли ему вложить в свой ответ достаточно отвращения и негодования? Или в нем прозвучали лишь страх и косвенное признание вины? Трудно сказать.

С другой стороны, вряд ли кто обратил внимание. Оболгали ведь не его одного, других тоже. Взять хоть ту милую девушку – голос обвинил ее в том, что она утопила ребенка… Чушь! Какой-то маньяк бросается обвинениями.

Или Эмили Брент – которая, кстати, оказалась племянницей Тома Брента из его полка. И ее обвинили в убийстве! Да всякому, у кого есть хотя бы полглаза, ясно, что она – само благочестие. Из тех старых дев, которых из церкви палкой не выгонишь.

И вообще чертовски странное дело. Сплошное безумие.

С тех самых пор, как они сюда приехали… когда же это было? Ба, да только сегодня днем! А кажется, что уже давно.

«Интересно, когда мы отсюда выберемся?» – подумал Макартур.

Конечно, завтра, когда с берега придет лодка.

Странно, но ему не очень-то хотелось уезжать с острова… возвращаться на Большую землю, в свой дом, к повседневным трудам и заботам. Через открытое окно он слышал, как волны бьются о скалы – громче, чем раньше. Поднимался ветер.

Он подумал: «Мирные звуки. Мирное место»…

И еще подумал: «Остров хорош тем, что, когда на него попадаешь, то дальше идти уже некуда… ты прибыл…»

И вдруг генерал отчетливо понял, что ему совсем не хочется уезжать.

VI

Вера Клейторн без сна лежала в постели и смотрела в потолок.

Рядом с ее кроватью горел ночник. Она боялась темноты.

Она думала: «Хьюго. Хьюго. Почему сегодня мне все кажется, что ты рядом? Где-то совсем близко… Где он на самом деле? Я не знаю. И никогда не узнаю. Он ушел – ушел из моей жизни и никогда не вернется».

Но все попытки не думать о нем ни к чему не приводили. Он был рядом. Ей хотелось думать о нем – хотелось вспоминать…

Корнуолл…

Черные скалы, мелкий желтый песок. Миссис Хэмилтон, дородная, добродушная женщина. Сирил, который вечно скулит, вечно тянет ее за руку…

«Я хочу поплыть к тем скалам, мисс Клейторн. Почему мне нельзя к скалам?»

Она поднимает глаза – и встречает внимательный взгляд Хьюго.

Вечером, Сирил уже в постели.

«Давайте пройдемся, мисс Клейторн».

«Что ж, пожалуй».

Благопристойная прогулка до пляжа. А там – лунный свет, шелест волн Атлантики.

И, наконец, объятия Хьюго.

«Я люблю тебя. Люблю. Ты знаешь, что я люблю тебя, Вера?»

Конечно, она знает.

(Или думала, что знает.)

«Я не могу просить тебя выйти за меня замуж. У меня нет ни пенни. Я едва свожу концы с концами. Ты не поверишь, но однажды у меня был шанс стать богатым человеком. Целых три месяца я питал надежды. Морис тогда уже умер, а Сирил еще не родился. Будь он девочкой…»

Родись тогда девочка, Хьюго стал бы основным наследником. Но его ждало разочарование, и он не стеснялся в этом признаться.

«Конечно, я не строил никаких планов. Но щелчок по носу был хороший. Что ж, удача есть удача – ей не прикажешь! Я очень его люблю». И это было правдой. Хьюго готов был часами забавлять малолетнего племянника, придумывать разные игры. Не в его натуре было таить злобу.

Сирил был болезненным ребенком. Даже хилым – никакой выносливости. Дети вроде него часто не доживают до взрослых лет.

А потом…

«Мисс Клейторн, почему мне нельзя плавать к скалам?»

И так без конца.

«Слишком далеко, Сирил».

«Но, мисс Клейторн…»

Вера встала. Подошла к туалетному столу, проглотила три таблетки аспирина. Подумала: «Жаль, что у меня нет настоящего снотворного».

И еще: «Если бы я решила покончить с собой, то предпочла бы веронал или что-то вроде того, но уж никак не цианид!»

Она вздрогнула, вспомнив перекошенное фиолетовое лицо Энтони Марстона.

Проходя мимо камина, бросила взгляд на стишок в рамке.

«Какой ужас – прямо как у нас сегодня вечером…» – подумала девушка.

Почему Энтони Марстон решил умереть?

Ей умирать вовсе не хотелось.

Она даже представить себе не могла, как это можно – хотеть умереть.

Смерть – это для других…

I

Доктору Армстронгу снился сон…

Жара в операционной…

Зачем так топить? По его лицу течет пот. Руки стали липкими. Скальпель скользит в пальцах.

Какой он восхитительно острый…

Таким острым скальпелем ничего не стоит зарезать. И он режет…

Женщина выглядела иначе. Та была большая, неуклюжая. Эта – худощавая, мелкая. Лицо накрыто.

Кого же он должен убить?

Доктор не мог вспомнить. Но ведь ему необходимо знать. Может, спросить сестру?

Сестра наблюдала за ним молча. Нет, ее спрашивать не стоит. Она и так что-то подозревает, это же видно.

Но кто же это на столе?

Зря они закрыли ей лицо.

Если бы он мог его видеть…

А! Вот так-то лучше. Молодой практикант снял покрывало.

Ну конечно, Эмили Брент. Значит, он должен убить Эмили Брент… До чего у нее злобный взгляд! И губы шевелятся. Что она говорит?

«В середине жизни нас окружает смерть»…

Теперь она смеется. Нет, сестра, не закрывайте ее лицо. Я должен видеть. Надо дать ей анестезию. Где эфир? Я же принес его с собой. Куда вы дели эфир, сестра? Что, «Шатонёф-дю-Пап»? Да, сгодится.

Уберите платок, сестра.

Ну, конечно! Так я и знал! Энтони Марстон! Фиолетовое лицо перекошено. Но он не мертв – поглядите, хохочет! Говорю вам, хохочет! Даже операционный стол трясется.

Тише, вы, эй, тише… Сестра, держите его…

Доктор Армстронг вздрогнул и проснулся. Было утро. В комнату лился солнечный свет.

Кто-то склонился над ним и тряс его за плечо. Роджерс. Бледный, как смерть, он повторял:

– Доктор… доктор!

Армстронг, проснувшись окончательно, сел в постели и резко спросил:

– В чем дело?

– Моя жена, доктор… Не могу ее добудиться. Господи! Она не просыпается. И… и вид у нее странный.

Доктор Армстронг быстро и решительно встал, и, накинув халат, поспешил за Роджерсом.

Он склонился над постелью, где мирно лежала на боку женщина. Взял ее холодную руку, приподнял веко. Прошло несколько секунд, прежде чем он выпрямился и повернулся к ней спиной.

Роджерс прошептал:

– Она… она не?..

И облизнул языком сухие губы.

Армстронг кивнул.

– Да, ее больше нет с нами.

И задумчиво поглядел на человека перед собой. Оба подошли сначала к тумбочке у кровати, потом к умывальнику, снова вернулись к кровати.

– Это с… с-сердце, доктор? – спросил Роджерс срывающимся голосом.

После минутной паузы доктор Армстронг ответил:

– Она жаловалась на здоровье?

– Ревматизм немножко беспокоил.

– А к врачам она в последнее время не обращалась?

– К врачам? – удивился Роджерс. – Да она сроду у них не бывала – и я тоже.

– Тогда почему вы думаете, что у нее была болезнь сердца?

– Ничего я не думаю. Просто спрашиваю.

– Она хорошо спала? – спросил доктор.

Глаза Роджерса забегали. Сцепив пальцы, он стал нервно выкручивать себе руки. Наконец буркнул:

– Нет, не очень; плохо она спала.

– Она принимала снотворные препараты? – тут же уточнил Армстронг.

Роджерс посмотрел на него с удивлением:

– Снотворные? Она? Понятия не имею. Вряд ли, я бы знал.

Доктор снова подошел к умывальнику. На нем стояли бутылочки. Лосьон, лавандовая вода, каскара, глицерин для рук, ополаскиватель для рта, зубная паста и мазь Эллимана.

Роджерс помог ему вывернуть ящики туалетного стола. Потом комода. Но никаких следов снотворных капель или таблеток они не обнаружили.

– Ничего она не принимала, сэр, кроме того, что вы ей вчера дали… – произнес дворецкий.

II

Когда в девять утра ударил гонг к завтраку, никто уже не спал; все ждали.

Генерал Макартур и судья мерили шагами террасу, обмениваясь отрывочными замечаниями о политической ситуации.

Вера Клейторн и Филипп Ломбард поднялись на верхнюю точку острова. Там они обнаружили Уильяма Генри Блора, который стоял и смотрел в сторону берега.

– Моторки пока не видно, – сказал он. – Я уже давно жду.

– Девон – настоящее сонное царство, – с улыбкой заметила Вера. – Здесь никто никуда не торопится.

Филипп Ломбард смотрел в другую сторону, на море. Вдруг он спросил:

– Как вам погода?

Бросив взгляд на небо, Блор заметил:

– Да ничего вроде.

Ломбард сложил губы, точно собираясь свистнуть, и произнес:

– К вечеру поднимется ветер.

– Сильный? – уточнил Блор.

Снизу загудел гонг.

– Завтрак? – сказал Филипп. – Что ж, кстати.

Пока они спускались по крутому склону, Блор задумчиво сказал Ломбарду:

– Я все никак в толк не возьму – зачем он покончил с собой, тот парень? Всю ночь о нем думал.

Вера шла впереди. Ломбард замедлил шаг и спросил:

– А у вас есть другая теория?

– Для теории нужны доказательства. Мотив хотя бы. Он вроде был богат…

Из гостиной вышла на террасу Эмили Брент и отрывисто спросила:

– Лодка идет?

– Нет пока, – сказала Вера.

Они пошли завтракать. На буфете стояло огромное блюдо вареных яиц, бекон, чайник и кофейник.

Роджерс придержал дверь, пропуская их внутрь, потом запер ее снаружи.

– Мне кажется, этот человек болен, – сказала Эмили Брент.

Доктор Армстронг, стоя у окна, кашлянул:

– Сегодня утром нам придется закрыть глаза на некоторые недочеты. Роджерсу пришлось одному собирать завтрак. Миссис Роджерс… не смогла.

Так же отрывисто, как раньше о лодке, Эмили Брент спросила:

– Что с ней?

– Давайте завтракать, – весело ответил Армстронг. – Яйца стынут. Потом обсудим.

Намек был понят. Гости наполнили тарелки, налили себе кофе и чай и приступили к трапезе.

Об острове за завтраком не говорили. Эта тема была общим табу. Болтали обо всем понемножку. О новостях из-за границы, о событиях в спорте, о последнем появлении лохнесского чудовища.

Наконец тарелки опустели, и доктор Армстронг, подавшись назад вместе со стулом, важно кашлянул и начал:

– Я решил, что будет лучше сначала дать всем позавтракать, а уж потом сообщить печальную новость. Миссис Роджерс скончалась сегодня во сне.

Последовали возгласы изумления и испуга.

– Какой ужас! – воскликнула Вера. – Две смерти на острове за одни сутки!

Судья Уоргрейв, прищурившись, ясным негромким голосом произнес:

– Гм… очень любопытно… Какова же причина смерти?

Армстронг пожал плечами.

– Трудно сказать наверняка.

– Нужно делать вскрытие?

– По крайней мере, сертификат о смерти я бы подписывать не стал. Не имею понятия, как обстояли у нее дела со здоровьем.

– Она производила впечатление очень нервной, – заметила Вера. – А вчера к тому же пережила такой шок… Возможно, сердечная недостаточность?

Доктор Армстронг сухо ответил:

– Да, биться ее сердце перестало, это точно. Но вот по какой причине?

Тут Эмили Брент вставила свое слово. От него всех присутствующих точно холодом обдало.

– Совесть! – сказала она.

Армстронг обернулся к ней.

– Что вы имеете в виду, мисс Брент?

Та, решительно поджав губы, ответила:

– Вы ведь все слышали. Их с мужем обвинили в намеренном доведении до смерти бывшей хозяйки – пожилой леди.

– И вы полагаете…

– Я считаю, что так оно и было, – отрезала мисс Брент. – Вы же видели ее вчера вечером. Она до того напугалась, что потеряла сознание. Стоило ткнуть ее носом в ее же собственную скверну, и она не выдержала. Буквально умерла от страха.

Доктор Армстронг с сомнением покачал головой:

– Это возможная теория. Однако ее нельзя принимать безоговорочно, не имея никаких сведений о состоянии здоровья покойной. Если имела место слабость сердечной мышцы…

Эмили Брент тихо сказала:

– Можете считать это вмешательством Господа, если предпочитаете.

Все были в шоке.

– Ну, это уж вы далеко хватили, мисс Брент, – смущенно возразил мистер Блор.

Женщина смотрела на них сияющими глазами. Ее голова была торжествующе поднята.

– Вы считаете невозможным, чтобы десница Господня покарала грешника? – провозгласила она. – Я – нет!

Судья, поглаживая подбородок, не без иронии произнес:

– Моя дорогая леди, опыт общения с преступниками подсказывает мне, что провидение обычно предоставляет преследование и наказание последних нам, смертным, – причем процесс нередко бывает сопряжен с немалыми трудностями. Правосудие не знает легких путей.

Эмили Брент пожала плечами.

– А что она ела и пила вчера вечером после того, как ушла наверх? – вдруг спросил Блор.

– Ничего, – ответил Армстронг.

– Совсем ничего? Чашку чая? Или хотя бы стакан воды? Держу пари, уж чаю-то она наверняка выпила. Такие, как она, без чашечки на ночь не обходятся.

– Роджерс уверяет, что она ничего не ела и не пила.

– А, – отозвался Блор. – Еще бы ему не уверять!

Он сказал это настолько многозначительно, что доктор против воли посмотрел на него с вниманием.

– Так вот, значит, какая у вас мысль? – прищурился Ломбард.

– А почему нет? – напористо ответил Блор. – Мы все вчера слышали обвинение. Чистое сумасшествие, разумеется! Хотя как посмотреть… Допустим, что это правда: Роджерс и его миссис уходили-таки старушку. Что это нам дает? А то, что много лет они жили себе спокойно…

Его перебила Вера. Тихим голосом она сказала:

– Не думаю, чтобы миссис Роджерс когда-нибудь чувствовала себя спокойно.

Блора ее вмешательство только вывело из себя. Он метнул на нее сердитый взгляд, яснее всяких слов говоривший: «Женщина, чего еще от нее ждать».

– Может быть, – продолжил бывший сыщик. – И все-таки до поры до времени ничего им не угрожало – как вдруг вчера вечером неизвестный псих взял да и выдал их маленькую тайну. И что же произошло тогда? А то, что женщина не выдержала. Она практически выдала себя. Помните, как ее муженек висел над ней вчера, точно коршун над цыпленком, пока она приходила в себя после обморока? Супружеская преданность тут ни при чем, могу поклясться! Он сам был как кошка на горячих кирпичах. До смерти боялся, как бы она не проболталась… Вот вам и ситуация! Они совершили убийство, которое сошло им с рук. Пока никто не начал докапываться до сути. А тогда – десять к одному, что женщина расколется и провалит все дело. У нее духу не хватит стоять на своем до конца. А значит, она представляет опасность для мужа. Он-то в порядке – будет лгать хоть до второго пришествия и глазом не моргнет; но в ней у него нет уверенности! А ведь если она выдаст, то его шея в большой опасности! Вот он и подмешивает ей в чай самую малость чего-нибудь, и она умолкает навсегда.

– Рядом с ее кроватью не было чашки – и стакана тоже не было, – медленно возразил Армстронг. – Я смотрел.

Блор фыркнул.

– Ну, разумеется, не было! Первое, что он сделал, когда она все выпила, это унес чашку с блюдцем и тщательно вымыл то и другое.

Настала пауза. Затем генерал Макартур с сомнением возразил:

– Может быть, и так. Только мне что-то не верится, чтобы человек мог сделать такое – со своей женой.

Блор коротко усмехнулся.

– Когда человеку грозит петля, тут не до сантиментов.

Новая пауза. Никто не успел заговорить, как дверь открылась и вошел Роджерс.

– Чем еще я могу служить? – спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое.

Судья Уоргрейв чуть поерзал в своем кресле и произнес:

– В котором часу обычно прибывает моторная лодка?

– Между семью и восемью, сэр. Иногда чуть позже восьми. Смотря чем Фред Нарракотт занят сегодня утром. Если ему нездоровится, он посылает брата.

– Который сейчас час? – осведомился Ломбард.

– Без десяти десять, сэр.

Брови Филиппа поползли вверх. Он медленно покивал своим мыслям.

Роджерс подождал минуту-другую.

Вдруг заговорил генерал Макартур:

– Мне жаль, что так произошло с вашей женой, Роджерс. Доктор нам только что рассказал.

Роджерс наклонил голову:

– Да, сэр. Спасибо, сэр.

Он взял пустое блюдо из-под бекона и вышел. Снова стало тихо.

III

На террасе Филипп Ломбард заговорил:

– Насчет лодки…

Блор посмотрел на него, кивнул и сказал:

– Я знаю, о чем вы думаете, мистер Ломбард. Я тоже задавал себе этот вопрос. Моторка должна была прийти два часа назад. Но не пришла. Почему?

– Знаете ответ? – спросил Ломбард.

– Это не случайность – вот что я вам скажу. Так задумано. В этой истории все связано.

– Значит, по-вашему, она уже не придет?

Вдруг кто-то позади них произнес капризным нетерпеливым тоном:

– Не будет никакой лодки.

Блор повернулся всем корпусом и задумчиво посмотрел на говорившего.

– Вы тоже так думаете, генерал?

Генерал Макартур отрывисто продолжил:

– Конечно. Мы рассчитываем, что лодка придет и снимет нас с острова. В этом вся суть. Но мы все останемся на острове… Никто из нас его не покинет… Это конец, понимаете, конец…

Поколебавшись, он странно изменившимся голосом добавил:

– Это и есть покой – настоящий покой: дойти до конца, не продолжать… Да, покой…

Он резко повернулся и пошел прочь. Спустился по ступеням с террасы, затем вниз по склону к морю, и там, уже невидимый от дома, зашагал дальше, на край острова, где в воде лежали огромные булыжники. Шел Макартур немного нетвердо, как будто не вполне проснувшись.

– Еще один псих! – прокомментировал Блор. – Похоже, к концу мы все тут спятим.

– Ну, вы-то вряд ли, Блор, – заметил Филипп.

Бывший инспектор засмеялся:

– Да, меня не так просто свести с ума. – И сухо добавил: – Кстати, не думаю, что и вы пойдете по этой дорожке, мистер Ломбард.

– В данный момент я в здравом уме, спасибо, – ответил тот.

IV

Доктор Армстронг вышел на террасу и остановился в раздумье. Слева от него находились Блор и Ломбард. Справа медленно расхаживал взад и вперед Уоргрейв, опустив голову.

Наконец доктор, поборов нерешительность, повернулся к последнему.

Но тут из дома почти выбежал Роджерс.

– Разрешите вас на одно слово, сэр?

Армстронг повернулся к дворецкому.

То, что он увидел, его поразило.

Лицо Роджерса перекосилось. Стало серовато-зеленым. Руки тряслись. Все это так не походило на того вышколенного слугу, которого они видели всего несколько минут назад, что Армстронг даже отпрянул.

– Пожалуйста, сэр, всего на одно слово… Давайте войдем внутрь, сэр.

Доктор снова вошел в дом вслед за взволнованным дворецким.

– Прекратите панику, вы же мужчина, соберитесь, – сказал он.

– Это здесь, сэр, вот здесь…

Роджерс распахнул дверь столовой. Доктор вошел. Дворецкий последовал за ним и закрыл дверь.

– Ну, – спросил Армстронг, – в чем дело?

Горло Роджерса вздрогнуло – он силился сглотнуть. Наконец выпалил:

– Здесь творится такое, сэр, чего я не понимаю.

– Такое? Какое такое? – отрывисто спросил Армстронг.

– Вы решите, что я спятил, сэр. Скажете, что это чушь. Но этому должно быть какое-то объяснение, сэр. Должно. Иначе какой же смысл?

– Да объясните же толком, в чем дело! Хватит говорить загадками.

Роджерс снова сглотнул.

– Те фигурки, сэр… Посреди стола. Фарфоровые. Их десять… то есть было десять. Могу поклясться, что их было десять.

– Да, десять, – подтвердил Армстронг. – Мы все их пересчитывали вчера за ужином.

Роджерс подошел ближе.

– В том-то и дело, сэр. Вчера вечером, когда я убирал со стола, их было девять, а не десять. Я заметил это и подумал, как это странно. Но больше я тогда ничего не подумал. И вот, сэр, сегодня утром… Накрывая к завтраку, я не обратил на них внимания. Был расстроен и все такое прочее. И вот, сэр, я прихожу убираться… Взгляните сами, убедитесь. Их восемь, сэр! Всего восемь! Но почему? Всего восемь негритят…

I

После завтрака Эмили Брент предложила Вере Клейторн вместе подняться на вершину и посмотреть оттуда лодку. Девушка согласилась.

Ветер посвежел. На море появлялись маленькие белые барашки. Ни одной рыбацкой лодки не было видно – и моторки тоже.

Деревни Стиклхэвн тоже видно не было, только холм над ней, – вход в бухту загораживала большая красноватая скала.

– Человек, который привез нас сюда вчера вечером, казался таким надежным, – сказала Эмили Брент. – Странно, что он не появился сегодня утром.

Вера не ответила. Она боролась с приступом паники.

Про себя девушка сердито твердила:

«Сохраняй спокойствие. Это совсем на тебя не похоже. У тебя всегда были крепкие нервы».

Вслух же она через минуту-другую сказала:

– Хоть бы он поскорее приехал. Мне… мне так хочется убраться отсюда.

– Как и всем нам, – сухо ответствовала мисс Брент.

– Дикая ситуация… – вздохнула Вера. – Просто… просто бессмысленная.

Пожилая женщина решительно произнесла:

– Я очень сердита на себя за то, что попалась на их приманку. То письмо – полная ерунда, если взглянуть на него критически. Но когда я прочла его в первый раз, у меня даже сомнений не возникло.

– Да, конечно, – машинально буркнула мисс Клейторн.

– Люди слишком доверчивы, – выдала Эмили Брент.

Вера ответила глубоким судорожным вздохом и спросила:

– Вы правда думаете так, как вы говорили за завтраком?

– Нельзя ли поточнее, моя милая? Что именно я говорила?

– Вы вправду думаете, что Роджерс и его жена убили ту старую леди? – тихо произнесла Вера.

Эмили Брент долго задумчиво смотрела на море. Потом сказала:

– Лично у меня нет никаких сомнений. А у вас?

– Не знаю.

– Все говорит за то. Иначе с чего бы женщине падать в обморок? А ее муж в ту же секунду уронил поднос с кофе, помните? Потом, когда он заговорил, сразу было видно, что он врет. О, да, я уверена, что они виновны.

– У нее был такой вид – она своей тени боялась! – заметила Вера. – Никогда не видела такой перепуганной женщины. Наверное, ее всю жизнь мучили угрызения совести…

Мисс Брент тихо промолвила:

– Я помню текст, который висел в моей детской, когда я была маленькой девочкой. «Испытаете наказание за грех ваш». И это чистая правда. «Испытаете наказание за грех ваш…»

Вера порывисто встала.

– Но, мисс Брент… мисс Брент… в таком случае…

– Да, моя дорогая?

– Остальные? Как же быть с остальными?

– Я не совсем вас понимаю.

– Остальные обвинения – они же не взаправду? Хотя, если про Роджерсов все верно… – Она умолкла, не в силах справиться со смятением.

Озадаченно нахмуренный лобик мисс Брент разгладился.

– О, я поняла. Возьмите хотя бы того же Ломбарда. Он сам признал, что бросил умирать двадцать человек.

– Но ведь то были дикари… – возразила мисс Клейторн.

Эмили Брент резко бросила:

– Белые или черные, все они наши братья.

«Черные братья… наши черные братья… – подумала Вера. – Ой, не могу, сейчас расхохочусь. У меня истерика. Я не в себе…»

Мисс Брент между тем задумчиво говорила:

– Конечно, многие другие обвинения и мне показались надуманными и смешными. К примеру, против судьи, который просто исполнял свой долг перед обществом. Или против того человека из Скотленд-Ярда… Да и против меня самой тоже.

Помолчав, она заговорила снова:

– Естественно, учитывая обстоятельства, я ничего не стала говорить вчера вечером. О таких вещах не следует говорить в присутствии джентльменов.

– Почему?

У Веры проснулся интерес. Мисс Брент невозмутимо продолжила:

– Беатрис Тейлор была моей горничной. Дурная девушка – к сожалению, я выяснила это слишком поздно. Я очень в ней ошиблась. У нее были такие приятные манеры, она была старательной и опрятной… Сначала я была ею довольна. Но все это оказалось сплошным притворством! Распущенная девчонка без всякого представления о морали. Отвратительно! Я не сразу поняла, что она, как это называется, «в беде». – Эмили Брент помолчала, ее деликатный носик негодующе сморщился. – Я была буквально шокирована. При таких приличных родителях, которые воспитывали ее в строгих правилах… Я рада, что они тоже не стали потворствовать ее поведению.

– Что произошло? – спросила Вера, глядя в упор на мисс Брент.

– Разумеется, под моею крышей она не осталась и часу. Никто и никогда не сможет уличить меня в том, что я потворствую аморальности.

– Что произошло с нею? – еще тише спросила девушка.

– Этому падшему созданию, – ответствовала мисс Брент, – оказалось мало одного греха, и она совершила второй, куда более тяжкий. Лишила себя жизни.

Пораженная ужасом, мисс Клейторн прошептала:

– Она убила себя?

– Да, бросилась в реку.

Вера вздрогнула и взглянула на тонкий безмятежный профиль мисс Брент.

– Что вы чувствовали, когда узнали об этом? Вам не было ее жаль? Вы не винили себя?

Эмили Брент выпрямилась.

– Я? Мне не в чем себя упрекнуть.

– Но это же вы… ваша жесткость… довела ее до этого, – выдохнула Вера.

– Ее поступок – ее грех – вот что довело ее до этого, – отрубила пожилая дама. – Если бы она вела себя так, как это положено порядочной и скромной молодой женщине, ничего бы с ней не случилось.

И она повернулась к Вере лицом. Ни тени раскаяния, ни следа душевных мук не было в ее взгляде. Только жестокое сознание собственной безгрешности. Эмили Брент сидела на самой вершине Негритянского острова, закованная в непроницаемую броню собственной добродетели.

Сухонькая старая дева больше не казалась Вере смешной.

Наоборот – она вдруг стала страшной.

II

Доктор Армстронг покинул столовую и снова устремился на террасу.

Судья сидел теперь в кресле, безмятежно взирая на море.

Ломбард и Блор молча курили слева.

Как и раньше, доктор замешкался, выбирая. Задержался на Уоргрейве оценивающим взглядом. Ему хотелось с кем-нибудь посоветоваться. В судье он сразу почувствовал острый логический ум. И все же Армстронг колебался. Пусть Уоргрейв и умен, но все же он пожилой человек. А ему сейчас нужен был скорее человек действия…

Наконец он принял решение.

– Ломбард, можно вас на одно слово?

Филипп вздрогнул.

– Конечно.

Двое мужчин вышли с террасы и пошли вниз по склону к воде. Отойдя на порядочное расстояние, Армстронг начал:

– Мне нужен ваш совет.

Ломбард поднял брови.

– Мой дорогой друг, я не обладаю познаниями в медицине.

– Нет, нет, я о ситуации в целом.

– А, это другое дело.

– Что вы думаете о нашем положении, только честно? – спросил Армстронг.

Ломбард на минуту задумался, потом сказал:

– Ничего хорошего, а вы?

– Как вы считаете, насчет той женщины все правда? Вы согласны с Блором?

Филипп выпустил дым.

– Если взять ее случай в отдельности, то, вполне возможно, он прав.

– Я тоже так думаю.

В тоне Армстронга явно послышалось облегчение. Ломбард не дурак.

Тот между тем продолжал:

– То есть если, конечно, предположить, что мистеру и миссис Роджерс убийство действительно сошло с рук. Хотя почему бы и нет? Что, по-вашему, они могли сделать? Отравили старушку?

Армстронг не спеша ответил:

– Все могло быть гораздо проще. Я спросил Роджерса сегодня утром, чем болела эта их мисс Брейди. Его ответ многое для меня прояснил. Не буду вдаваться в медицинские подробности, но при определенных видах сердечной недостаточности используют амилнитрит. Когда начинается приступ, ампулу амилнитрита вскрывают и вдыхают пары. Если лекарства под рукой не окажется, последствия могут быть любыми, вплоть до летального исхода.

– Так просто… – задумчиво произнес Филипп. – Какое искушение.

Доктор кивнул.

– Да, и главное, делать ничего не надо. Не надо добывать мышьяк, ломать голову над тем, куда его влить, ничего не надо – только немножечко подождать! А уж потом пуститься пешком, в страшную грозу, за доктором – в уверенности, что никто ничего не узнает…

– А если и узнает, то не докажет, – добавил Ломбард.

Вдруг он нахмурился.

– Конечно, это многое объясняет.

– Прошу прощения? – озадаченно спросил Армстронг.

– Я хочу сказать – Негритянский остров. Есть убийства, когда доказать вину просто невозможно. Взять хотя бы Роджерсов. Или старину Уоргрейва, который убил строго в рамках закона…

– Вы верите этой истории? – перебил его Армстронг.

Филипп улыбнулся.

– Ну, конечно, верю. Уоргрейв убил Эдварда Ситона так же верно, как если бы проткнул его стилетом! Но ему хватило ума сделать это, не покидая судейского кресла и не снимая парика и мантии. Так что обычным путем его вину никак не докажешь.

Внезапная догадка молнией поразила Армстронга:

«Убийство в госпитале. Убийство на операционном столе. Здесь ведь тоже не подкопаешься!»

Ломбард продолжал:

– Отсюда мистер Оуэн, отсюда и Негритянский остров!

Доктор сделал глубокий вдох.

– Ну, вот мы и добрались до сути. Как, по-вашему, зачем нас здесь собрали?

– А по-вашему? – ответил вопросом на вопрос Ломбард.

– Давайте ненадолго вернемся к смерти этой женщины, – резко сменил тему Армстронг. – Каковы возможные предположения? Роджерс убил ее, потому что испугался, что она его выдаст. Вторая возможность: у нее сдали нервы, и она предпочла легкий выход.

– Самоубийство, значит? – произнес Филипп.

– Вы так не считаете?

– Пожалуй, я согласился бы с вами, если б прямо перед нею не умер Марстон. Два самоубийства за неполные двенадцать часов – в это как-то трудно поверить. И если вы станете меня уверять, что Марстон, этот молодой самец в полном расцвете сил и при столь же полном отсутствии мозгов, вдруг испытал угрызения совести из-за того, что где-то когда-то переехал двух маленьких ребятишек, и от раскаяния решил покончить с собой, то я вам просто не поверю. Смешно! Кроме того, где бы он взял яд? Насколько я знаю, цианистый калий – не та вещь, которую можно найти у первого встречного в жилетном кармане… Хотя вам, конечно, виднее.

– Никто в здравом уме цианистый калий носить с собой не станет, – согласился Армстронг. – Если, конечно, он не планирует травить ос.

– То есть какой-нибудь заядлый садовник или заботливый землевладелец, верно? Но это опять не Энтони Марстон. По-моему, тот цианид, который нашли у него в стакане, нуждается в подробном объяснении. Либо парень собирался покончить с собой еще до того, как попал на остров, – и потому приехал подготовленный, либо…

– Либо?.. – нетерпеливо переспросил доктор.

Ломбард усмехнулся.

– Хотите, чтобы я произнес вслух то, что у вас у самого на языке вертится? Пожалуйста: Энтони Марстона убили.

III

Доктор Армстронг сделал глубокий выдох.

– А миссис Роджерс?

Ломбард медленно ответил:

– Я бы поверил в самоубийство Энтони – хотя это и трудно, – если бы не смерть миссис Роджерс. Я бы поверил в самоубийство миссис Роджерс – что совсем легко, – если бы не смерть Энтони Марстона. Я верю, что Роджерс мог убрать свою жену в случае опасности – но тогда при чем тут Энтони Марстон? Значит, нам нужна теория, объясняющая обе смерти разом.

– Возможно, я смогу помочь вам в ее поисках… – сказал Армстронг.

И он выложил все, что сообщил ему об исчезновении двух фарфоровых фигурок Роджерс.

– Да, еще эти фарфоровые штучки… – задумался Ломбард. – Вчера вечером их точно было десять. А теперь, вы говорите, восемь?

Доктор процитировал:

Мужчины переглянулись. Филипп усмехнулся и отшвырнул окурок.

– Слишком точное попадание для совпадения! Энтони Марстон умер вчера от асфиксии, или оттого, что поперхнулся, а матушка Роджерс заснула и больше не проснулась.

– Следовательно? – сказал Армстронг.

Ломбард подошел к нему совсем близко.

– И, следовательно, негритят в нашем случае не десять, а одиннадцать. Где-то есть еще один, неучтенный негритенок! Негритенок-икс! Мистер Оуэн! А. Н. Оуэн! Неизвестный псих на свободе!

– А! – Доктор с облегчением выдохнул. – Так вы согласны. Но вы же понимаете, что это значит? Роджерс клялся, что, кроме него с женой и нас, на острове никого нет.

– Роджерс ошибается! Или лжет, что вполне вероятно.

Армстронг покачал головой:

– Не думаю. Он напуган. Напуган едва ли не до полусмерти.

Ломбард кивнул.

– Лодка сегодня не пришла. Все сходится. Мистер Оуэн позаботился об этом, вне всякого сомнения. Ничья нога не должна ступать на остров, пока он не сделает свое дело.

Армстронг побледнел.

– Как вы не понимаете – этот человек опасный психопат! – сказал он.

В голосе Ломбарда прозвучала новая нота:

– Мистер Оуэн не учел одного.

– Чего же?

– Этот остров – почти голая скала. Обыскать ее сверху донизу труда не составит. Так что А. Н. Оуэн, эсквайр, скоро будет у нас в руках.

Доктор Армстронг предостерегающе заметил:

– Он наверняка опасен.

Филипп Ломбард засмеялся:

– Опасен? Нам не страшен серый волк… Это я буду опасен, когда схвачу его за шкирку!

Помолчав, он добавил:

– Хотя, пожалуй, лучше подключить к этому делу Блора. В потасовке от него будет толк. Женщинам лучше не говорить. Что до остальных, то генерал, похоже, спятил, а у старины Уоргрейва самая сильная сторона – бездействие. Так что займемся этим втроем.

I

Втянуть Блора труда не составило. Он выразил живейшее согласие со всеми их аргументами.

– Исчезновение тех фарфоровых фигурок, сэр, многое меняет. Сразу видно, что мы имеем дело с психом! Есть только одно соображение. Что, если Оуэн осуществляет свой замысел через подставных лиц?

– Объясните.

– Я вот о чем. После шума, поднятого здесь вчера ночью, молодой Марстон все понял и покончил с собой. Роджерс тоже держал нос по ветру и потому быстренько убрал свою жену. Все согласно плану А. Н. Оуэна.

Армстронг покачал головой и напомнил про цианид. Блор согласился.

– Да, об этом я забыл… Нормальные люди такого с собой не носят. Но как яд попал в его стакан, сэр?

– Я об этом думал, – сообщил Ломбард. – Марстон выпил вчера не одну порцию виски. Между последней и предпоследней была довольно большая пауза. В это время его стакан стоял без присмотра на каком-то столе. Кажется – хотя я не уверен, – на маленьком столике у окна. Окно было открыто. Кто-нибудь мог опустить в стакан цианид через окно.

– И никто его не видел? – недоверчиво произнес Блор.

– Мы все были… заняты, – сухо заметил Ломбард.

Армстронг медленно произнес:

– Это верно. Все были в шоке. Бегали по комнате, суетились. Спорили, сердились, волновались. Так что, наверное, не исключено…

Блор пожал плечами.

– Точнее, это наверняка так и было! А сейчас, джентльмены, давайте начнем. Кстати, ни у кого, случайно, нет при себе револьвера? Хотя вряд ли, это была бы слишком большая удача…

– У меня есть, – заявил Ломбард и похлопал себя по карману.

Блор широко раскрыл глаза. Затем сказал преувеличенно небрежно:

– И что, вы всегда носите его с собой, сэр?

– Привычка, – ответил Ломбард. – Мне случалось бывать в таких местах, где без него нельзя.

– А, – сказал Блор и добавил: – Что ж, может быть, здесь он тоже кстати! Если на острове и впрямь прячется маньяк, то у него при себе может оказаться целый арсенал, включая ножи или кинжалы.

Армстронг кашлянул.

– Тут вы, скорее всего, ошибаетесь. Многие из тех, кто страдает манией убийства, – в обычной жизни тихие, ничем не примечательные люди. И даже приятные в общении.

– Что-то мне не кажется, что наш тип из таких, уважаемый доктор, – возразил Блор.

II

Трое мужчин приступили к осмотру острова.

География его оказалась обескураживающе простой. На северо-восточной стороне, повернутой к берегу, скалы спускались к морю сплошной стеной. На острове не было ни одного дерева и ничего похожего на укрытие. Мужчины работали методично: двигаясь от верхней точки острова вниз и обратно, они не пропустили ни одного уголка, ни одного углубления в камнях, которое могло бы оказаться входом в пещеру. Но никаких пещер на острове также не было.

Наконец, уже осматривая край острова, они вышли на пляж, где сидел генерал Макартур и глядел на море. В бухте было тихо, мелкие волны лизали прибрежные камни. Старик сидел очень прямо и не сводил глаз с горизонта.

На приближение исследователей он не обратил никакого внимания. Такая погруженность в себя поневоле вызывала неловкость.

«Неестественно как-то – в транс он впал, что ли?» – подумал Блор.

Кашлянув, он произнес вслух, стараясь придать своему голосу веселую небрежность:

– Какое тут у вас приятное местечко, сэр.

Генерал нахмурился, бросил через плечо быстрый взгляд и сказал:

– Времени мало – чрезвычайно мало. Очень прошу вас, не беспокойте меня.

– Мы вас не потревожим, сэр, – добродушно ответил Блор. – Мы, так сказать, прогуливаемся тут по острову. Интересуемся, не прячется ли на нем кто-нибудь.

Генерал снова нахмурился.

– Вы не понимаете – вы ничего не понимаете. Пожалуйста, уходите.

Блор отошел от него и сказал, вернувшись к двум другим:

– Спятил… Без толку и говорить с ним.

– А что он говорит? – с любопытством спросил Ломбард.

Блор пожал плечами.

– Чушь всякую: времени, мол, нет, пусть, мол, его не беспокоят…

Доктор Армстронг нахмурился и тихо произнес:

– Интересно…

III

Осмотр острова был практически завершен. Троица снова стояла на самой высокой точке, глядя в сторону берега. Море было пусто. Ветер крепчал.

– Все рыбаки на берегу, – сказал Ломбард. – Будет шторм. Чертовски жаль, что отсюда не видно деревни. Можно было бы попытаться подать сигнал.

– Вечером можно разжечь костер, – ответил Блор.

Ломбард, нахмурившись, продолжил:

– Хуже всего то, что и это может оказаться предусмотрено.

– То есть?

– Откуда мне знать? Шутка, может, такая… Нас завезли сюда и бросили, а местных просили не реагировать ни на какие наши сигналы, если что. Возможно, им сказали, что речь идет о пари… Дурацкое положение, как ни крути.

– Думаете, они поверили бы? – с сомнением спросил Блор.

– Проще поверить в пари, чем в правду, – сухо сказал Ломбард. – Думаете, если б деревенским сказали не ездить на остров до тех пор, пока мистер Неизвестный Оуэн не передушит всех своих гостей поодиночке, они бы поверили?

Тут вмешался доктор Армстронг:

– Временами это кажется мне полнейшей чушью. И всё же…

Филипп Ломбард, оскалившись, заметил:

– Вот именно, всё же! Ничего с этим «всё же» не поделаешь, доктор.

Блор тем временем смотрел в воду.

– Вряд ли кто-нибудь мог спуститься по этому склону, как по-вашему? – вдруг спросил он.

Армстронг покачал головой.

– Не думаю. Склон почти отвесный. Да и где бы он спрятался?

– Может быть, там пещера, – предположил Блор. – Будь у нас лодка, мы могли бы проплыть вокруг острова.

– Будь у нас лодка, – сказал Ломбард, – мы были бы уже на полпути к берегу!

– Это верно, сэр.

Вдруг Филипп добавил:

– А насчет утеса можно проверить. Есть лишь одно место, где в нем могла бы – но не наверняка – оказаться пещера. Вот здесь, справа. Надо раздобыть крепкую веревку, вы ее подéржите, а я спущусь.

– Что ж, можно и так, – согласился Блор. – Хотя больно уж рискованно – прямо посреди утеса!.. Пойду, поищу веревку.

И он быстрым шагом пошел к дому.

Ломбард посмотрел в небо. Собирались тучи. Ветер становился все сильнее.

Филипп покосился на Армстронга.

– Вы очень молчаливы, доктор. Что вы обо всем этом думаете?

– Я думаю о том, насколько безумен старый Макартур… – медленно произнес Армстронг.

IV

Вере было не по себе в то утро. Она избегала общества Эмили Брент, чувствуя отвращение к старой деве.

Сама мисс Брент сидела за домом, подальше от ветра. Она вязала. Каждый раз, взглядывая на нее, мисс Клейторн видела бледное мертвое лицо в обрамлении мокрых волос, в которых запутались водоросли… Лицо хорошенькой женщины – может быть, даже чересчур хорошенькой, на свою беду, когда-то, – но теперь не доступное ни жалости, ни страху.

А Эмили Брент все сидела и вязала, спокойная и убежденная в своей праведности, как прежде.

На главной террасе расположился в кресле судья Уоргрейв. Голова у него была втянута в плечи. Стоило Вере взглянуть на него, и она видела молодого человека на скамье подсудимых – голубые глаза, белокурые волосы и озадаченное, испуганное лицо. Эдвард Ситон. Вера представляла себе, как судья своими руками надевает на него черный капюшон смертника и начинает оглашать приговор…

Немного погодя мисс Клейторн решила спуститься к воде. Она дошла до самого дальнего края острова, где на галечном пляже сидел старик и смотрел в открытое море.

При звуке ее шагов Макартур вздрогнул. Он повернул голову – в его взгляде была странная смесь ожидания и одобрения. Ее это напугало. Минуты две генерал смотрел на нее, не отрываясь.

«До чего странно. Он как будто знает…» – подумала она.

Тут он сказал:

– А, это вы! Вы пришли…

Вера села рядом с ним.

– Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?

Макартур тихо кивнул.

– Да, – сказал он. – Приятно. По-моему, здесь хорошо ждать.

– Ждать? – резко переспросила мисс Клейторн. – Чего вы ждете?

– Конца, – спокойно произнес генерал. – Вы ведь тоже знаете? Это же правда? Что мы все ждем здесь конца?

– О чем вы? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Никто из нас не покинет этот остров, – серьезно ответил Макартур. – Таков план. Вы и сами прекрасно знаете. Возможно, вы пока не поняли одного – какое же это облегчение!

– Облегчение? – удивленно повторила Вера.

– Да, – продолжал он. – Хотя… вы ведь еще очень молоды, вам только предстоит это понять. Но вы поймете! Вы еще испытаете благодатное облегчение, когда осознаете, что все кончено и не надо больше тащить этот груз. Вы тоже это когда-нибудь почувствуете…

– Я вас не понимаю, – хрипло сказала мисс Клейторн.

Она судорожно сжимала и разжимала пальцы. Ей вдруг стало страшно рядом с этим тихим, молчаливым солдатом.

– Понимаете, я ведь любил Лесли, – задумчиво сказал Макартур. – Я очень ее любил…

– Лесли – это ваша жена? – спросила Вера.

– Да, моя жена… Я любил ее – и гордился ею. Она была такой хорошенькой – и веселой…

Помолчав какое-то время, он продолжал:

– Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.

– Вы хотите сказать… – начала Вера и осеклась.

Генерал тихо кивнул.

– Что толку отпираться теперь – раз уж мы все равно умрем… Я послал Ричмонда на смерть. Полагаю, что в каком-то смысле это было убийство. Любопытно… Убийство – а ведь я всегда считал себя абсолютно законопослушным человеком! Но тогда все выглядело совсем иначе. Я ни о чем не жалел. «Так ему и надо!» – вот что я думал в то время. Но после…

Неожиданно жестким голосом Вера спросила:

– Да, а что было после?

Макартур рассеянно покачал головой. Вид у него был озадаченный и даже немного огорченный.

– Не знаю. Я… я не знаю. Потом все изменилось. Не знаю, догадалась ли Лесли… вряд ли. Просто я вдруг перестал что-либо в ней понимать. Она как будто ушла куда-то далеко-далеко, и я больше не мог до нее дотянуться. А потом она умерла – и я остался один…

– Один… один… – повторила за ним Вера, и скалы эхом вернули ее голос.

– Вы тоже будете радоваться, когда придет конец, – произнес генерал.

Встав, Вера резко крикнула:

– Я не понимаю, о чем вы!

– Я знаю, дитя мое, – сказал он. – Я знаю…

– Ничего вы не знаете. И не понимаете…

Макартур снова стал смотреть в море. Казалось, он больше не замечал ее присутствия.

Вдруг генерал тихо и нежно спросил:

– Лесли?..

V

Когда Блор с веревкой на плече вернулся из дома, то застал доктора Армстронга там же, где и оставил, – тот стоял и глядел в пропасть.

– А где мистер Ломбард? – затаив дыхание, спросил Блор.

– Пошел проверять какую-то теорию, – небрежно ответил Армстронг. – Вернется через пару минут… Послушайте, Блор, я беспокоюсь.

– Мы все волнуемся.

Доктор нетерпеливо взмахнул рукой.

– Конечно, разумеется. Я не о том. Я насчет старого Макартура.

– А что с ним такое, сэр?

– Мы с вами ищем маньяка, – угрюмо ответил доктор Армстронг. – А Макартур – кто?

– Думаете, он убийца? – удивленно переспросил Блор.

Армстронг с сомнением произнес:

– Зря я так сказал. Не надо было. Но ведь я не специалист по душевным расстройствам. К тому же я с ним даже не говорил – не приглядывался к нему с этой точки зрения.

Блор заговорил, также неуверенно:

– Чокнутый-то он, конечно, чокнутый. Но я бы не сказал…

Армстронг перебил его, произнося слова с некоторым усилием, как говорит человек, отвлекая себя от черных мыслей.

– Наверное, вы правы. Черт возьми, на острове должен быть кто-то еще, кроме нас… А! Вот и Ломбард.

Они надежно закрепили веревку.

– Я спущусь сам, – сказал Филипп. – А вы следите за веревкой, не давайте ей чересчур натягиваться.

Пару минут спустя, стоя у края обрыва и следя за продвижением Ломбарда, Блор заметил:

– Лазает, как кошка, да?

Голос его прозвучал как-то странно.

– Бывший альпинист, наверное, – ответил Армстронг.

– Может быть.

Они помолчали, и бывший инспектор добавил:

– И вообще странный он тип. Знаете, что я думаю?

– Что же?

– Он ненормальный!

– В каком смысле? – с сомнением переспросил доктор.

Блор хмыкнул.

– Не знаю… наверняка не знаю. Но доверия к нему у меня нет.

– Наверное, он просто авантюрист, – предположил Армстронг.

– Не сомневаюсь, – ответил Блор, – многие из его авантюр наверняка не выносят дневного света… – Помолчав, он продолжил: – Вы, случайно, не привезли с собой револьвер, доктор?

Армстронг выпучил на него глаза.

– Я? О, господи, нет! Зачем он мне?

– А мистеру Ломбарду зачем?

– Привычка, наверное, – неуверенно предположил доктор.

Блор фыркнул.

Внезапно веревка натянулась. Какое-то время оба были заняты. Наконец, когда напряженный момент прошел, Блор сказал:

– Привычка привычке рознь! Конечно, мистер Ломбард привык брать с собой в глушь револьвер; а еще он берет туда примус, спальный мешок и большой запас средства от насекомых, вне всякого сомнения. Однако не притащил же он все это сюда по привычке! Нет, это только в книгах люди вот так запросто носят с собой револьверы.

Армстронг озадаченно покачал головой.

Оба наклонились вперед и стали опять следить за Ломбардом. Тот обследовал склон тщательно и, как они сразу поняли, безрезультатно. Наконец Филипп поднялся к ним, перелез через край и вытер вспотевший лоб.

– Так, – сказал он. – Плохо наше дело. Он либо в доме, либо нигде.

VI

Дом обыскали быстро. Сначала прошли по пристройкам, потом переместились в главное здание. В шкафу на кухне нашлась рулетка миссис Роджерс, но и с ее помощью не удалось обнаружить никаких потайных помещений. Все было ясно и понятно – простая современная планировка, не допускающая никаких скрытых убежищ. Прошли по первому этажу. Поднимаясь по лестнице на второй, они увидели из окна Роджерса – тот нес бокалы с коктейлем на террасу.

Филипп Ломбард веселым голосом сказал:

– Удивительное животное, этот ваш вышколенный слуга! Что бы ни случилось, у него на лице никогда ничего не написано.

– Роджерс – первоклассный дворецкий, – ответил с одобрением Армстронг. – В этом ему не откажешь.

– Его жена хорошо готовила. Тот обед… вчера вечером… – сказал Блор.

Мужчины свернули в первую спальню.

Пять минут спустя они снова стояли на лестничной площадке. Никто нигде не прятался – в доме и прятаться-то было негде.

– Тут есть лесенка, – заметил Блор.

– Она ведет в комнаты прислуги, – ответил Армстронг.

– Наверняка где-нибудь под крышей есть место для бака с водой и всякой всячины, – предположил Блор. – Это наш последний шанс, больше ему быть негде!

И тут они услышали прямо у себя над головой шорох. Тихие шаги, точно кто-то шел крадучись.

Шаги слышали все. Армстронг ухватил Блора за руку. Ломбард предостерегающе поднял палец.

– Тихо… слушайте.

Звук повторился – кто-то точно крался у них над головами.

– Он в самой спальне, – шепнул доктор. – В той, где лежит тело миссис Роджерс.

– Ну, конечно! – также шепотом ответил Блор. – Лучшего укрытия не придумаешь! Кто туда сунется?.. Ну, а теперь – тихо.

И мужчины крадучись полезли наверх.

На маленькой площадке у двери в комнату они остановились. Да, в комнате кто-то был. Донесся слабый скрип половицы.

Блор шепотом скомандовал:

– Давай!

Он распахнул дверь и ворвался внутрь, двое других за ним. И тут же все трое остановились как вкопанные.

Посреди комнаты стоял Роджерс с вещами в руках.

VII

Первым опомнился Блор. Он сказал:

– Э-э… извините, Роджерс. Мы услышали наверху шум, вот и подумали… ну…

Он смолк.

– Прошу прощения, джентльмены, – произнес Роджерс. – Я переношу свои вещи. Надеюсь, никто не станет возражать, если я займу свободную комнату для гостей этажом ниже? Самую маленькую.

Он обращался к Армстронгу, доктор ему и ответил:

– Конечно, никаких возражений. Перебирайтесь.

Он избегал смотреть на тело под простыней, лежавшее на кровати.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил его Роджерс.

С охапкой вещей он вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице.

Армстронг подошел к кровати и поднял простыню, скрывавшую лицо женщины. На нем больше не было страха. Вообще никакого выражения не было, только пустота.

– Жаль, что я не взял с собой инструменты, – сказал доктор. – Сейчас бы узнал, чем ее отравили… – Он повернулся к своим спутникам. – Давайте закончим на этом. Нутром чувствую, что никого мы все равно не найдем.

Блор уже сражался с задвижкой какого-то люка.

– Этот парень ходит чертовски тихо, – сказал он. – Всего пару минут назад мы видели его с бокалами на террасе. И никто из нас не слышал, как он поднялся наверх.

– Наверное, потому мы и решили, что наверху кто-то чужой, – ответил Филипп.

Блор уже нырнул в люк, как в пещеру. Ломбард вытащил из кармана фонарь и шагнул за ним.

Пять минут спустя трое мужчин стояли на верхней площадке лестницы, мрачно переглядываясь. Пыль и клочья паутины покрывали их с головы до ног, лица были перепачканы.

На острове не было никого, кроме известных им восьми человек.

I

Ломбард медленно заговорил:

– Значит, мы ошибались – все это время мы шли по неправильному пути! Выдумали кошмар на тему суеверных фантазий из-за случайного совпадения двух смертей…

– И все же это спорно, – серьезно возразил Армстронг. – Я, черт побери, доктор, и кому, как не мне, разбираться в самоубийствах! Энтони Марстон был не из тех, кто по своей воле сводит счеты с жизнью.

– Значит, это не могло быть совпадением? – с сомнением спросил Ломбард.

Блор, нисколько не убежденный этими доводами, фыркнул.

– Чертовски странное совпадение, – проворчал он. Помолчав, добавил: – Насчет той женщины… – и умолк снова.

– Миссис Роджерс?

– Да. Может, ее смерть – несчастный случай?

– Несчастный случай? – переспросил Ломбард. – В каком смысле?

Блор выглядел слегка смущенным. Его и без того краснокирпичное лицо приобрело еще более темный оттенок. Он сказал, с трудом выталкивая из себя слова:

– Слушайте, док, ну, вы ведь… это… дали ей кой-чего.

Армстронг уставился на него.

– Кое-что? О чем вы?

– Вчера вечером. Вы ведь сами говорили, что дали ей какое-то снадобье, чтобы она заснула.

– А, вот вы о чем… Да, безвредное успокоительное.

– Какое именно?

– Трионал, совсем небольшую дозу. Совершенно безвредный препарат.

Лицо Блора сделалось багровым.

– Послушайте, – сказал он, – давайте называть вещи своими именами: вы не могли дать ей слишком много?

– Не понимаю, о чем вы, – сердито возразил доктор.

– Могли вы сделать ошибку или нет? Такое ведь иногда случается.

– Ничего подобного я не делал, – резко произнес Армстронг. – Ваше предположение просто смешно. – Помолчав мгновение, он холодным колючим тоном добавил: – Уж не хотите ли вы намекнуть, что я передозировал ей лекарство с какой-то целью?

– Слушайте, вы, двое, – вмешался Ломбард. – Нам надо держаться вместе. Так что перестаньте бросаться обвинениями.

– Я только предположил, что доктор мог сделать ошибку, вот и всё, – буркнул Блор.

Доктор Армстронг с усилием растянул губы и сказал, обнажая зубы в невеселой улыбке:

– Врачи не могут позволить себе подобных ошибок, друг мой.

На что Блор с расстановкой ответил:

– Ну, вам-то не впервой, если та пластинка не лжет!

Армстронг побелел. Ломбард быстро и зло бросил Блору:

– Зачем оскорблять друг друга? Мы все здесь в одной лодке. Нам и выбираться вместе. К тому же не забывайте, вы ведь клятвопреступник, если верить все той же пластинке.

Блор, сжав кулаки, шагнул вперед и сипло проговорил:

– Клятвопреступник, как же! Грязная ложь! Можете затыкать мне рот, сколько хотите, Ломбард, но я все же дознаюсь до правды, в том числе и о вас!

Брови Филиппа поползли вверх.

– А я-то тут при чем?

– При том! Зачем вы взяли с собой револьвер, отправляясь в приличный дом в гости, хочу я знать?

– Хотите знать, значит?

– Да, хочу!

Наступила пауза. Вдруг Ломбард сказал:

– Знаете, Блор, а вы не такой дурак, каким кажетесь.

– Очень может быть. Так как насчет револьвера?

Филипп улыбнулся.

– Я взял его потому, что предполагал столкнуться здесь с проблемой.

– Что-то вы нам раньше такого не говорили, – подозрительно промолвил Блор.

Ломбард покачал головой.

– Вы следили за нами? – настаивал Блор.

– В некотором смысле, – сказал Филипп.

– Ну, так выкладывайте.

Ломбард медленно заговорил:

– Я дал всем понять, что меня пригласили сюда на тех же основаниях, что и остальных. Это не совсем верно. Со мной связался один еврей по имени Моррис. Он предложил мне сотню гиней за то, чтобы я приехал сюда и держал глаза открытыми… Сказал, что у меня репутация человека, без которого не обойтись в подозрительной ситуации.

– И?.. – нетерпеливо спросил Блор.

– И всё, – с усмешкой ответил Ломбард.

– Но ведь он наверняка объяснил вам, в чем именно дело? – произнес Армстронг.

– О, нет, только не он. Молчал, как устрица. Поставил меня перед выбором: отказаться или согласиться. Его собственные слова. Я был на мели. И согласился.

Блор, похоже, не верил.

– Но почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером?

– Милейший… – Ломбард выразительно пожал плечами. – Откуда мне было знать, что вчерашнее происшествие не было тем самым событием, ради которого меня сюда вызвали? Я затаился и отделался непримечательной историей.

– Но теперь вы, кажется, передумали? – проницательно заметил доктор Армстронг.

Ломбард изменился в лице. Взгляд его стал угрюмым, жестким.

– Да. Теперь я полагаю, что мы все в одной лодке. А сто гиней были тем кусочком сыра, которым мистер Оуэн заманил меня в эту ловушку… как и всех вас. – Он с расстановкой произнес: – Потому что это ловушка – клянусь чем угодно! Смерть миссис Роджерс… И Энтони Марстона… Фарфоровые статуэтки, пропадающие с подноса в столовой… Во всем этом явно видится рука мистера Оуэна! Но где при этом сам мистер Оуэн, вот загадка?

Снизу раздался звучный удар гонга, призывавшего к ланчу.

II

Роджерс стоял у двери в столовую. При виде троих спускавшихся мужчин он сделал шаг вперед и тревожным полушепотом произнес:

– Надеюсь, вы найдете ланч удовлетворительным. Есть холодные язык и ветчина. Я отварил немного картофеля. На десерт – сыр, печенье и фрукты.

– Звучит заманчиво, – произнес Ломбард. – Значит, дефицита провизии у нас нет?

– Еды много, сэр – в основном консервы. Кладовка забита до отказа. На острове, сэр, это необходимо – здесь всегда можно оказаться отрезанным от суши на неопределенное количество времени.

Ломбард кивнул.

Когда все трое входили в столовую, Роджерс шепнул:

– Меня тревожит, что Фред Нарракотт не появился сегодня. Крайне неудачно, особенно в такое время.

– Да, – согласился Ломбард, – крайне неудачно, иначе не скажешь.

В комнату вошла мисс Брент. Она только что уронила свой клубок и теперь старательно сматывала убежавшую нитку.

Опускаясь на свое место за столом, дама заметила:

– Погода меняется. Ветер усиливается, на море пенные барашки.

Вошел Уоргрейв. Проходя через комнату неспешным размеренным шагом, он бросал на собравшихся быстрые взгляды из-под кустистых бровей.

– Вы активно провели утро, – сказал судья; в его голосе прозвучала нотка злобной радости.

Влетела запыхавшаяся Вера Клейторн.

– Надеюсь, я не заставила вас ждать, – выпалила она. – Я опоздала?

– Вы не последняя, – ответила мисс Брент. – Генерал еще не пришел.

Все сели за стол.

– Будем начинать, мадам, или еще подождем? – обратился Роджерс к мисс Брент.

– Генерал Макартур сидит на берегу у моря, – сказала Вера. – Возможно, он вообще не слышал гонга… – Она помешкала. – К тому же он какой-то странный сегодня.

– Пойду, извещу его о том, что ланч подан, – поспешно сказал Роджерс.

Армстронг вскочил.

– Я пойду, – сказал он. – Начинайте без меня.

И доктор вышел. За его спиной Роджерс спросил:

– Ветчины или холодного языка, мадам?

III

Разговор за столом не клеился. Снаружи налетел и стих порыв ветра.

Вера, поежившись, сказала:

– Шторм надвигается.

Блор внес в застольную беседу свою лепту. Бодрым голосом он произнес:

– Вчера со мной в поезде из Плимута ехал один старикан. Так вот, он еще тогда говорил, что будет шторм. Просто удивительно, до чего точно умеют угадывать погоду эти старые моряки.

Роджерс обошел вокруг стола, собирая тарелки из-под мяса. Вдруг он остановился со стопкой тарелок в руках и чужим, испуганным голосом сказал:

– Кто-то бежит…

Все уже услышали – на террасе раздавались громкие поспешные шаги.

И сразу, без всяких слов, поняли, что будет дальше…

Словно сговорившись, все вскочили. И так, стоя, смотрели на дверь.

Появился доктор Армстронг, бурно дыша.

– Генерал Макартур… – произнес он.

– Мертв! – Слово вырвалось у Веры с силой взрыва.

– Да, он умер… – сказал Армстронг.

Настала пауза. Молчание было долгим.

Семеро переглядывались, не зная, что сказать.

IV

Шторм налетел, когда тело старика уже вносили в дом. Все собрались в холле и молча смотрели на него.

Дождь загрохотал по крыше, зашипел по камням.

Пока Блор и Армстронг поднимались со своей ношей по лестнице, Вера Клейторн вдруг повернулась и вошла в пустую столовую.

Там все было так, как они оставили. Нетронутый десерт стоял на буфете.

Вера подошла к столу. Она простояла возле него минуту или две, когда в комнату вошел Роджерс. Увидев ее, он остановился. В его глазах застыл немой вопрос.

– О, мисс, я только зашел взглянуть… – проговорил он.

Громким хриплым шепотом, удивившим ее саму, Вера сказала:

– Вы были правы, Роджерс. Взгляните. Их всего семь…

V

Генерала Макартура положили на кровать. Осмотрев его в последний раз, Армстронг вышел из комнаты и спустился вниз. Его ждали в гостиной.

Мисс Брент вязала. Вера Клейторн стояла у окна, глядя на шепелявый дождь. Блор сидел на стуле, как статуя, положив руки на колени. Ломбард нервно вышагивал по комнате. В дальнем углу комнаты в старинном «дедушкином» кресле сидел судья Уоргрейв. Его глаза были полуприкрыты.

Они открылись, едва в комнату вошел доктор. Чистым звонким голосом судья спросил:

– Ну, что, доктор?

Армстронг был очень бледен.

– Никаких признаков сердечной недостаточности, – сказал он. – Макартура ударили сзади по затылку дубинкой, залитой свинцом, или чем-то вроде того.

Все заговорили разом, но пронзительный голос судьи снова прорезал поднявшийся было шум:

– Вы нашли орудие убийства?

– Нет.

– Однако вы уверены, что все было именно так, как вы говорите?

– Совершенно уверен.

– Теперь наше положение окончательно прояснилось, – тихо сказал Уоргрейв.

Всем сразу стало ясно, кто здесь главный. Все утро судья провел на террасе, съежившись в своем кресле, никуда не ходил, ничего не делал. Однако теперь он принял управление ситуацией на себя с той легкостью, которая рождается из многолетней привычки к власти. Он точно председательствовал в суде.

Прокашлявшись, Уоргрейв заговорил снова:

– Сегодня утром, джентльмены, я, сидя на террасе, наблюдал за вашей активностью. Сомневаться в целях ваших передвижений не приходилось. Вы обыскивали остров в поисках неизвестного убийцы?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Ломбард.

– Вне всякого сомнения, – продолжил судья, – вы пришли к тому же выводу касательно смертей Энтони Марстона и миссис Роджерс, что и я, – а именно, что ни самоубийствами, ни простым совпадением они быть не могут. Очевидно, вы также сделали определенные выводы о том, какие цели преследовал мистер Оуэн, заманивая нас на свой остров?

– Он сумасшедший! – хрипло сказал Блор. – Маньяк.

Уоргрейв кашлянул.

– Скорее всего. Но это ничего для нас не меняет. Наша главная задача – выжить.

– Но на острове никого нет, я уверен, – дрогнувшим голосом произнес Армстронг. – Ни души.

Судья погладил подбородок и тихо сказал:

– В том смысле, который вы имеете в виду, – никого. Я сам пришел к такому выводу сегодня рано утром. И мог бы сразу сказать вам, что ваши поиски ни к чему не приведут. Тем не менее я абсолютно уверен, что «мистер Оуэн» – будем называть его тем именем, которое он сам для себя избрал, – присутствует на этом острове. В высшей степени. При сложившемся положении вещей, суть которого сводится к тому, чтобы наказать определенных индивидуумов за преступления, совершенные ими, но неподсудные закону – не более и не менее, – есть лишь один способ достижения этой цели. Мистер Оуэн мог попасть на остров только одним путем с нами.

Это совершенно ясно. Мистер Оуэн – один из нас…

VI

– О, нет, нет, нет…

Это был голос – вернее, стон – Веры. Судья обратил на нее свой проницательный взгляд и сказал:

– Моя дорогая юная леди, сейчас не время отказываться смотреть фактам в лицо. Нам всем грозит серьезнейшая опасность. А. Н. Оуэн – один из нас. И мы не знаем, кто именно. Из десяти человек, прибывших на этот остров, троих уже можно исключить. Энтони Марстон, миссис Роджерс и генерал Макартур вне подозрений. Итого остается семеро. И среди этих семерых, с вашего позволения, негритят один – поддельный.

Он сделал паузу и обвел слушателей взглядом.

– Итак, все согласны с моими выводами?

– Звучит фантастично, – сказал Армстронг, – но, по-видимому, вы правы.

– Без сомнения, – согласился Блор. – И, если позволите, я поделюсь с вами своей идеей…

Уоргрейв остановил его быстрым движением руки и тихо произнес:

– До этого мы еще дойдем. Пока мне лишь хотелось бы убедиться в том, что мы все придерживаемся одного взгляда на вещи.

Эмили Брент, по-прежнему не отрываясь от вязания, сказала:

– В ваших аргументах есть логика. Я согласна с тем, что один из нас одержим дьяволом.

– Я не… верю… я не… могу… – прошептала Вера.

– Ломбард? – спросил судья.

– Полностью согласен с вами, сэр.

Уоргрейв удовлетворенно кивнул.

– Теперь перейдем к уликам. Прежде всего есть ли у нас основания подозревать кого-то конкретного? Мистер Блор, мне кажется, вы что-то хотели сказать.

Бывший инспектор тяжело дышал.

– У Ломбарда револьвер, – начал он. – И он сказал неправду вчера вечером. Он сам это признает.

Филипп, презрительно улыбнувшись, сказал:

– Полагаю, мне лучше объясниться…

И он так и поступил, коротко и ясно изложив свою историю.

– Какие у вас есть доказательства? – резко возразил Блор. – Чем вы можете подтвердить свои слова?

Судья кашлянул.

– К несчастью, – сказал он, – мы все здесь в одинаковом положении. Остается одно – верить друг другу на слово.

Он подался вперед.

– Вы так и не осознали всей специфики ситуации, в которую попали. По-моему, выход у нас с вами только один. Есть ли среди нас хоть один человек, которого можно исключить из круга подозреваемых лиц на основании веских доказательств?

Доктор Армстронг торопливо начал:

– Я – известный в профессиональных кругах человек. Сама идея о том, что я могу…

И снова судья жестом заставил его замолчать. Негромким, но чистым голосом он произнес:

– Я тоже известный человек. Но, мой дорогой сэр, это ровным счетом ничего не доказывает! Доктора и прежде сходили с ума. Судьи – тоже. Полицейские, – добавил он, глядя на Блора, – также не исключение!

– Давайте исключим хотя бы женщин, – предложил Ломбард.

Брови судьи поползли наверх. Своим знаменитым «ядовитым» тоном, хорошо известным и адвокатам, и прокурорам, он произнес:

– Правильно ли я вас понял: вы полагаете, будто женщины не могут страдать манией убийства?

Ломбард раздраженно ответил:

– Ничего такого я не думаю. Просто в нашем случае это вряд ли возможно…

Он умолк. Уоргрейв все тем же тонким ехидным голоском обратился к Армстронгу:

– Как я понимаю, доктор Армстронг, удар, которым был убит бедняга Макартур, могла нанести и женщина?

– Вполне, – спокойно ответил тот, – при наличии у нее необходимого орудия вроде резиновой дубинки, налитой свинцом.

– И это не потребовало бы от нее чрезмерного напряжения сил?

– Нисколько.

Судья покрутил своей морщинистой черепашьей шеей.

– Еще две смерти связаны с отравлением. А тут, позвольте вам заметить, физические усилия и вовсе ни к чему.

– Да вы с ума сошли! – сердито воскликнула Вера.

Его глаза медленно поворачивались до тех пор, пока их взгляд не остановился на ней. Это был бесстрастный взгляд человека, привыкшего держать чужие судьбы на волоске.

«Он смотрит на меня, как… как на любопытный экземпляр, – подумала мисс Клейторн. И… – Пришедшая мысль ее даже удивила. – Кажется, я ему не нравлюсь!»

Взвешенным тоном Уоргрейв произнес:

– Моя дорогая юная леди, пожалуйста, постарайтесь держать ваши эмоции при себе. Я вас ни в чем не обвиняю. – Он поклонился пожилой даме. – Я надеюсь, мисс Брент, вас не оскорбляет мое утверждение, что все мы здесь равно под подозрением?

Женщина вязала. Даже не подняв головы, она холодно ответила:

– Сама мысль о том, что я могу отнять жизнь ближнего – не говоря уже о трех ближних, – несомненно, покажется смешною всякому, кто знаком с моим характером. Однако я вполне согласна с тем фактом, что, поскольку мы все здесь чужие друг другу, то, учитывая сложившиеся обстоятельства и отсутствие исчерпывающих доказательств, снять подозрения с кого-либо не получится. Дьявол, как я уже говорила, здесь, среди нас.

– Значит, договорились, – подытожил судья. – Никаких исключений на основании характера или занимаемого положения.

– А как же Роджерс? – спросил Ломбард.

Судья посмотрел на него, не мигая.

– А что с ним?

– На мой взгляд, именно Роджерса можно исключить.

– Вот как? На каком же основании?

– Во-первых, для него это слишком умно, – заявил Ломбард. – Во-вторых, его жена уже стала жертвой.

Мохнатые брови судьи поднялись снова.

– В свое время, молодой человек, – сказал он, – мне не раз доводилось разбирать дела людей, обвиненных в убийстве своих жен, – и каждый раз обвинение подтверждалось.

– О! Вполне согласен. Убийство жены – дело весьма возможное и даже естественное, я бы сказал. Но только не в нашем конкретном случае! Конечно, я допускаю, что у Роджерса могла быть масса причин убить свою жену: от страха перед тем, что она его выдаст, до элементарной усталости от жизни со старой длиннозубой клячей; может, он уже подыскал себе кого-нибудь получше, откуда нам знать… Но я решительно не могу представить его себе в роли нашего маньяка мистера Оуэна, который решил помочь торжеству справедливости – и начал с того, что прикончил собственную жену за преступление, которое они совершили вместе.

– Вы принимаете слухи за доказательства, – возразил Уоргрейв. – Мы ведь не знаем наверняка, что Роджерс и его жена действительно сговорились отправить на тот свет свою хозяйку. Возможно, это ложное заявление, сделанное с одной-единственной целью: представить все так, как будто Роджерс здесь на тех же основаниях, что и мы все. Ужас, который она явно испытывала вчера вечером, вполне мог происходить именно из того факта, что миссис Роджерс знала – ее муж сошел с ума.

– Что ж, будь по-вашему, – согласился Ломбард. – А. Н. Оуэн – один из нас. Никакие исключения не допускаются. Мы все под подозрением.

– Я хочу сказать, – продолжил судья, – что мы не должны допускать исключений, основанных на характере, занимаемом положении или вероятности. А сейчас нам как раз придется заняться рассмотрением возможности исключить одного или нескольких человек на основании фактов. Проще говоря, есть ли среди нас человек или люди, которые не могли подсыпать цианид в стакан Энтони Марстону, или дать слишком большую дозу снотворного миссис Роджерс, или нанести генералу Макартуру смертельный удар по голове?

Тяжелая физиономия Блора просияла. Подавшись вперед, он произнес:

– Вот это правильный разговор, сэр! Вот это я понимаю! Давайте займемся делом. Что касается молодого Марстона, то тут вряд ли удастся что-нибудь отыскать. Уже говорилось, что кто-нибудь снаружи мог подсыпать что-нибудь в его стакан, прежде чем он наполнил его во второй раз. Человеку, находившемуся в комнате, сделать это было бы еще легче. Не помню, был ли здесь Роджерс тогда, но у всех остальных была такая возможность.

Он помолчал, затем продолжил:

– Или взять хоть ту женщину, миссис Роджерс. Больше всего вокруг нее суетились доктор и ее муж. Значит, любому из них ничего не стоило ее отравить.

Армстронг вскочил. Его трясло.

– Я протестую! Это неслыханно! Я клянусь, что доза снотворного, которую я дал этой женщине, была абсолютно…

– Доктор Армстронг…

Тихому угрюмому голосу нельзя было не покориться. Доктор осекся на середине предложения. Уоргрейв продолжал:

– Ваше негодование вполне понятно. Тем не менее вы, как и все мы, должны смотреть в лицо фактам. Вам и Роджерсу удобнее всего было дать ей смертельную дозу снотворного. Давайте теперь займемся остальными присутствующими. Какие шансы отравить ее были у меня, у инспектора Блора, у мисс Брент, у мисс Клейторн и у мистера Ломбарда? Можно ли целиком и полностью снять подозрение с одного из нас? – Судья помолчал. – Думаю, что нет.

– Да я к ней и близко не подходила! – сердито сказала Вера. – Все здесь это знают.

Судья Уоргрейв выждал с минуту и продолжил:

– Если моя память мне не изменяет, то дело обстояло так – пожалуйста, поправьте меня, если я сделаю ложное заявление. Энтони Марстон и мистер Ломбард перенесли миссис Роджерс на диван, и к ней сразу же подошел доктор Армстронг. Он послал Роджерса за бренди. Затем кто-то спросил, откуда раздавался голос, который мы перед тем слышали. Все пошли в соседнюю комнату – кроме мисс Брент, которая осталась наедине с лежавшей без сознания женщиной.

Два ярких пятна вспыхнули на щеках Эмили Брент. Она перестала вязать и воскликнула:

– Это возмутительно!

Тихий голос продолжал беспощадно:

– Когда мы вернулись в эту комнату, вы, мисс Брент, стояли, склонившись над женщиной на диване.

– Обычное человеческое сочувствие тоже уже считается уголовным преступлением? – вопросила пожилая дама.

– Я лишь устанавливаю факты, – пояснил Уоргрейв. – Затем в комнату вошел Роджерс с бокалом бренди, куда он вполне мог добавить яду еще за дверью. Бренди дали выпить упавшей в обморок женщине, а вскоре после этого ее муж и доктор Армстронг помогли ей подняться наверх, в спальню, где доктор дал ей успокоительное.

– Так все и было, – подтвердил Блор. – Точно. Значит, вне подозрений остаются судья, мистер Ломбард, я и мисс Клейторн.

Голос у него был громкий и торжествующий. Судья, пронзив его холодным взглядом, буркнул:

– Вы так думаете? Но мы должны рассмотреть все возможные варианты развития событий.

Блор онемел. Потом сказал:

– Не понимаю.

– Миссис Роджерс лежит наверху, в своей постели, – начал описывать Уоргрейв. – Снотворное, которое дал ей доктор, начинает действовать. Она, обмякнув, дремлет. Предположим, что в этот момент раздается стук в дверь, кто-то входит и протягивает ей стакан воды и таблетку со словами: «Доктор велел вам выпить вот это». По-вашему, она не выпила бы ее тут же, не задавая вопросов и не раздумывая?

Наступило молчание. Блор переступил с ноги на ногу, нахмурившись.

– Ни одной минуты не верю, – сказал Филипп Ломбард. – Кроме того, никто из нас не покидал эту комнату в течение нескольких часов. Умер Марстон, и мы были заняты.

– Кто-нибудь мог выйти потом из своей спальни, – возразил судья.

– Но тогда с ней был бы Роджерс, – в свою очередь возразил Ломбард.

Армстронг пошевелился.

– Нет, – сказал он. – Роджерс был внизу, убирал после обеда в гостиной и буфетной. Кто угодно мог пройти тогда к ней незамеченным.

– Но, доктор, – произнесла Эмили Брент, – разве женщина уже не должна была крепко спать под воздействием того лекарства, которое вы ей дали?

– Скорее всего, да. Но не обязательно. Когда прописываешь пациенту лекарство впервые, никогда не знаешь, как именно оно на него подействует. Иногда проходит немало времени, прежде чем успокоительное возымеет эффект. Все зависит от индивидуальной реакции пациента на тот или иной препарат.

– А что еще вы можете сказать, доктор? – спросил Ломбард. – Вам-то это на руку, не так ли?

Лицо Армстронга снова потемнело от гнева. И снова тот же бесстрастный тихий голос остановил слова, уже готовые сорваться с его уст:

– Любые контробвинения бессмысленны. Надлежит рассматривать только факты. Полагаю, можно считать установленным, что события, подобные описанным мною только что, могли иметь место. Согласен, что их вероятностная ценность не велика; хотя здесь, опять же, многое зависит от личности. Например, явись с таким поручением мисс Брент или мисс Клейторн, это не вызвало бы у больной ни малейшего удивления. Согласен, что, выступи в роли посланца я, или мистер Блор, или мистер Ломбард, это показалось бы, мягко говоря, необычным, однако, повторюсь, вряд ли пробудило бы у больной серьезные подозрения.

– И какой из этого… вывод? – спросил Блор.

VII

Судья Уоргрейв, поглаживая верхнюю губу и выглядя совершенно спокойным и оттого бесчеловечным, сказал:

– Мы только что разобрались со вторым убийством и пришли к выводу, что подозревать в нем можно любого из нас.

После паузы он продолжил:

– Теперь о смерти генерала Макартура. Она имела место сегодня утром. Прошу всякого или всякую, кто считает, что у него или у нее есть алиби, высказаться и объяснить нам его. Я, со своей стороны, могу сразу заявить, что у меня надежного алиби нет. Я провел утро, сидя на этой террасе и размышляя о том исключительном положении, в котором мы все оказались. Я сидел вон в том кресле на террасе все утро, до гонга, однако полагаю, что были периоды, когда меня никто не видел и когда я мог встать, спуститься незамеченным к морю, убить генерала Макартура и также незамеченным вернуться назад. Ничего, кроме моего слова, не может служить подтверждением того, что я не покидал эту террасу. В сложившихся обстоятельствах этого недостаточно. Нужны доказательства…

– Я все утро провел с мистером Ломбардом и мистером Армстронгом, – сказал Блор. – Они могут это подтвердить.

– Вы ходили в дом за веревкой, – уточнил доктор.

– Да, ходил, – кивнул бывший инспектор полиции. – Только туда и сразу назад. Вы же знаете.

– Вас долго не было… – возразил Армстронг.

Блор стал пунцовым.

– На что вы, черт возьми, намекаете, доктор?

– Я только сказал, что вас долго не было, – повторил тот.

– Но мне ведь надо было найти ее, верно? Не могу же я в чужом доме знать, что где лежит.

– В отсутствии инспектора, другие два джентльмена были вместе? – уточнил Уоргрейв.

– Разумеется, – горячо начал Армстронг. – Точнее, Ломбард отошел на минуту. Я же стоял на месте.

– Я ходил проверить возможность передачи светового сигнала на берег, – сказал с улыбкой Филипп. – Искал наиболее подходящую для этого точку. Меня не было всего минуту-другую.

Армстронг кивнул.

– Правильно. Недостаточно, чтобы совершить убийство, уверяю.

– Кто-нибудь из вас смотрел на часы? – спросил судья.

– Нет.

– У меня их не было, – сказал Ломбард.

Ровным голосом Уоргрейв произнес:

– Минута-другая – расплывчатое понятие… – Он повернулся к женщине с прямой спиной и работой на коленях. – Мисс Брент?

– Я прогулялась с мисс Клейторн до вершины острова, – сообщила пожилая дама. – А после все время сидела на солнечной стороне террасы.

– Не помню, чтобы я вас видел, – усомнился судья.

– Не видели, потому что я сидела за углом дома, на восточной стороне. Там не было ветра.

– И вы оставались там до ланча?

– Да.

– Мисс Клейторн?

Вера ответила четко и с готовностью:

– Рано утром я была с мисс Брент. Потом погуляла немного одна. После спустилась на берег и поговорила с генералом Макартуром…

– В котором часу? – перебил ее Уоргрейв.

Вера впервые смутилась.

– Не знаю. Примерно час спустя после завтрака – а может быть, и меньше.

– До того, как мы говорили с ним, или после? – задал вопрос Блор.

– Откуда мне знать? – сказала Вера. – Он… он говорил очень странно. – Она вздрогнула.

– В каком смысле – странно? – уточнил судья.

Вера тихо ответила:

– Он сказал, что мы все умрем… сказал, что ждет конца. Он… он напугал меня…

Судья кивнул.

– Что вы сделали после?

– Вернулась в дом. Затем, сразу перед ланчем, я вышла снова и поднялась на гору за домом. Мне было ужасно неспокойно весь день.

Судья Уоргрейв погладил подбородок и произнес:

– Остается Роджерс. Однако сомнительно, чтобы его показания могли прибавить что-нибудь существенное к уже имеющимся у нас сведениям.

Роджерсу, когда его вызвали в суд, почти нечего было сказать. Все утро он занимался делами по хозяйству и готовил ланч. Перед ланчем отнес на террасу коктейли и поднялся наверх, чтобы перенести свои вещи из чердачной комнаты в другую. В течение всего этого времени дворецкий не смотрел в окно и не видел ничего такого, что могло бы иметь отношение к смерти генерала Макартура. Также он мог поклясться на Библии, что в столовой было восемь фарфоровых фигурок, когда он накрывал стол к ланчу.

Когда Роджерс кончил, наступила пауза. Судья Уоргрейв откашлялся.

– Сейчас последует итоговая речь! – шепнул Ломбард Вере Клейторн.

– Мы расследовали обстоятельства трех произошедших смертей наилучшим доступным нам способом, – начал Уоргрейв. – Хотя в разных случаях подозрение особенно тяжело ложится на разных людей, ни в одном случае не оказалось никого, кто мог бы быть полностью оправдан. Я подтверждаю свое ранее высказанное мнение о том, что из семи людей, находящихся в данный момент в этой комнате, один – опасный и, возможно, безумный преступник. Никакими доказательствами того, кто именно этот человек, мы не располагаем. Все, что мы способны предпринять в существующих обстоятельствах, – это позаботиться о скорейшей связи с землей для получения помощи, а если таковой не последует – что, учитывая состояние погоды, вполне вероятно, – то нам надлежит самим принять меры для обеспечения собственной безопасности. Прошу всех присутствующих обдумать мои слова как можно серьезнее и все соображения, которые у вас возникнут, сообщить мне. Тем временем призываю всех быть начеку. До сих пор перед убийцей стояла несложная задача, так как его жертвы ничего не подозревали. Отныне мы должны подозревать друг друга на каждом шагу. Предупрежден – значит, вооружен. Не рискуйте и помните об опасности. Вот и всё.

Филипп Ломбард шепнул:

– В работе суда объявляется перерыв…

I

– Вы в это верите? – спросила Вера.

Они с Ломбардом сидели у окна в гостиной. Снаружи лил дождь, порывистый ветер то и дело сотрясал стекло.

Филипп слегка склонил голову набок, прежде чем ответить, потом сказал:

– Вы про то, верю ли я старому Уоргрейву, когда он говорит, что это один из нас?

– Да.

– Трудно сказать, – медленно произнес он. – Логически он, конечно, прав, и все же…

Вера не дала ему закончить:

– И все же это совершенно невозможно!

Филипп скорчил гримасу.

– Вся эта история невозможна! Но после смерти Макартура стало ясно одно: речь идет не о случайных смертях и не о самоубийствах. Мы имеем дело с убийством. Точнее, с тремя убийствами.

Вера поежилась.

– Как в кошмарном сне… Мне все время кажется, что такое просто не может происходить на самом деле!

– Знаю, – понимающе сказал Ломбард. – Все время ждешь, что вот-вот постучат в дверь и внесут утренний чай…

– Ах, если бы! – вздохнула Вера.

– Да, только этого не будет! – серьезно произнес Филипп. – Мы в кошмарном сне. И должны соблюдать осторожность.

– Если… если это действительно кто-то из них… то на кого вы думаете? – понизив голос, сказала мисс Клейторн.

Ломбард отрывисто усмехнулся:

– Как я понял, нас двоих вы исключаете… Что ж, правильно делаете. Я точно знаю, что я не убийца. Да и в вас, Вера, я никаких следов безумия не нахожу. На мой взгляд, вы самая разумная и уравновешенная девушка из всех, кого я когда-либо видел. Я мог бы поклясться честью, что вы не безумны.

– Спасибо, – поблагодарила девушка с кривой улыбкой.

– Ну, что же вы, мисс Вера Клейторн, не вернете мне комплимент? – усмехнулся он.

Вера помешкала, потом сказала:

– Вы сами признались однажды, что человеческая жизнь для вас пустяк. Но, с другой стороны, я как-то не могу представить вас диктующим текст для той пластинки.

– Вот именно, – кивнул Ломбард. – Если б я убил кого-нибудь, то исключительно ради выгоды. А убийства ради убийства не по моей части. Хорошо, значит, себя мы исключим и займемся нашими четырьмя компаньонами. Кто из них А. Н. Оуэн? Что ж, если уж строить необоснованные догадки, не имея при этом особенного выбора, то я бы поставил на Уоргрейва.

– О! – Вера, похоже, была удивлена. Подумав с минуту, она спросила: – Почему?

– Трудно сказать наверняка. Ну, начать хотя бы с того, что он старик и всю свою жизнь только и делал, что председательствовал в судах. А значит, по нескольку месяцев в году разыгрывал из себя Господа Бога. Такое рано или поздно ударяет человеку в голову. Ему начинает казаться, что он всемогущ, что жизнь и смерть ближних в руке его, а тут уж и до сумасшествия недалеко! Почему бы не стать заодно и Палачом, и Судьей Последней Инстанции?

– Да, это вполне возможно… – медленно произнесла Вера.

– А кто ваш кандидат? – спросил Ломбард.

Не мешкая ни секунды, мисс Клейторн ответила:

– Доктор Армстронг.

Ломбард тихо присвистнул.

– Доктор, значит? А вот на него я бы подумал в последнюю очередь.

Вера покачала головой:

– Но как же! Двое умерли от отравления. Это уже указывает на доктора. И потом, как быть с тем, что мы знаем абсолютно точно – единственное лекарство, которое приняла миссис Роджерс перед смертью, дал ей он.

Ломбард вынужден был согласиться:

– Да, вы правы.

– Если б доктор сошел с ума, этого долго никто бы не заметил, – напористо продолжала Вера. – А ведь доктора постоянно перерабатывают, у них такая усталость…

– Да, но я не вижу, как он мог убить Макартура. Не мог же он сделать это в тот короткий интервал, когда меня не было рядом… точнее, мог, если бежал бы туда и обратно; но ведь Армстронг человек нетренированный, и по нему это наверняка было бы видно – он бы взмок, тяжело дышал, еще что-нибудь…

– Зачем ему было убивать его тогда? – возразила мисс Клейторн. – Он мог сделать это и позже.

– Когда же?

– Когда он пошел звать генерала на ланч.

Филипп еще раз тихо присвистнул:

– Значит, по-вашему, вот когда он это сделал? Хладнокровно…

Вера нетерпеливо продолжала:

– Но чем он рисковал? Никто из нас ничего не смыслит в медицине. Если он говорит, что человек мертв уже час, кто может ему возразить?

Филипп задумчиво поглядел на нее.

– А знаете, – сказал он, – неплохая идея. Я вот думаю…

II

– Кто это, мистер Блор? Вот что я хочу знать.

Кто?

Лицо Роджерса дергалось. Пальцы комкали полировальную тряпку, которую он держал в руках.

– Э, милейший, в этом как раз весь вопрос… – вздохнул бывший инспектор.

– «Один из нас», говорит его светлость судья. Кто же? Вот что я хочу знать. Кто этот враг рода человеческого?

– Это, – сказал Блор, – мы все хотим знать.

– Но у вас наверняка есть идея, мистер Блор, – проницательно заметил Роджерс. – Ведь есть, мистер Блор, а?

– Идея-то есть, – медленно отвечал тот. – Вот только уверенности нет. Может быть, я ошибаюсь. Могу сказать одно – если я прав, то мы имеем дело с крепким орешком, очень-очень крепким.

Роджерс отер с лица испарину и хрипло произнес:

– Все как в дурном сне, точно.

– А у вас, Роджерс, есть какие-нибудь идеи? – спросил Блор, с любопытством глядя на дворецкого.

Тот покачал головой:

– Не знаю. Я ничего не знаю. Это-то меня больше всего и пугает. Неизвестность…

III

– Но мы должны выбраться отсюда – должны – должны! – громко повторял доктор Армстронг. – Любой ценой!

Уоргрейв задумчиво поглядел в окно курительной комнаты. Поиграл со шнурком пенсне. И сказал:

– Я, конечно, не пророк по части погоды. Но, по-моему, лодка доберется до нас не раньше, чем через сутки, – да и то если ветер стихнет, – даже если на берегу узнают о наших трудностях.

Доктор Армстронг уронил голову в ладони и застонал.

– А пока нас всех перережут в постелях?

– Надеюсь, что нет, – отвечал судья. – Лично я намерен принять все возможные меры для того, чтобы этого не случилось.

У доктора Армстронга мелькнула мысль о том, что старики вроде судьи часто оказываются живучее молодых. Он не раз наблюдал подобное в своей медицинской практике, и это всегда его удивляло. Взять хоть его самого – ведь он на добрых двадцать лет моложе Уоргрейва, а как плохо, в сравнении с ним, развито у него чувство самосохранения…

Судья между тем думал:

«Перережут в постелях! Все эти доктора одинаковые – мыслят исключительно штампами. Посредственности».

– Не забывайте, жертв уже три, – напомнил Армстронг.

– Конечно, я помню. Но не забывайте и вы, что они были не готовы к нападению. Мы же предупреждены.

– Что мы можем поделать? Рано или поздно… – с горечью возразил доктор.

– Полагаю, – сказал Уоргрейв, – что мы можем довольно многое.

– Мы даже понятия не имеем о том, кто это…

Судья, погладив подбородок, произнес:

– На вашем месте я бы не стал так говорить.

Армстронг уставился на него.

– Вы хотите сказать, что знаете?

– Что касается настоящих доказательств, – осторожно ответил Уоргрейв, – таких, какие принимают в суде, то они, конечно, отсутствуют. Однако, перебирая в памяти все случившееся, я прихожу к выводу, что на одного человека подозрение падает особенно тяжело. Я в этом практически уверен.

Армстронг вытаращил глаза.

– Не понимаю, – произнес он.

IV

Мисс Брент была наверху, в своей спальне.

Взяв Библию, она села с ней к окну. Открыла книгу. Затем, посидев над нею с минуту, отложила, встала и подошла к туалетному столу. Выдвинула верхний ящик, взяла из него книжечку в черном переплете, открыла и начала писать:

Случилась ужасная вещь. Умер генерал Макартур. (Тот, чей кузен женился на Элси Макферсон.) Все уверены, что его убили. После ланча судья произнес очень любопытную речь. Он считает, что убийца – один из нас. Это значит, что кто-то здесь одержим дьяволом. Я так и думала. Кто же? Все сейчас задаются этим вопросом. Одна я знаю…

Некоторое время женщина сидела неподвижно. Ее глаза затуманились и как будто затянулись пленкой. Карандаш в ее пальцах заплясал, как пьяный. Крупными корявыми буквами она нацарапала:

«УБИЙЦА – БЕАТРИС ТЕЙЛОР…»

И закрыла глаза.

Вдруг, резко вздрогнув, пожилая дама очнулась. Перечитала написанное. Сердито вскрикнула и несколько раз зачеркнула последнее предложение.

И тихим голосом спросила себя:

– Неужели это я написала? Я? Похоже, я схожу с ума…

V

Шторм усиливался. За стенами дома выл ветер.

Обитатели острова собрались в гостиной. Сидели, апатично нахохлившись, исподтишка бросая друг на друга подозрительные взгляды.

Когда вошел Роджерс с чаем, все вздрогнули.

– Быть может, задернуть шторы, господа? – спросил он. – В гостиной станет уютнее.

Все согласились, и шторы были задвинуты, а лампы зажжены. Комната действительно повеселела. Тени почти рассеялись. К утру шторм наверняка закончится, кто-нибудь появится… придет лодка…

– Разлейте, пожалуйста, чай, мисс Брент, – сказала Вера Клейторн.

На что пожилая женщина ответила:

– Нет, лучше вы, милочка. Чайник такой тяжелый… А тут еще я два мотка серой шерсти потеряла. Такая неприятность…

Вера подошла к столу. Весело зазвенели фарфоровые чашки. Вернулась нормальная жизнь.

Чай! Как хорошо, что есть обычный полуденный чай! Ломбард отпустил остроумное замечание. Блор ответил. Армстронг рассказал веселую историю. Даже Уоргрейв, который обычно чай терпеть не мог, теперь пригубил его одобрительно.

Вдруг в эту жизнерадостную атмосферу шагнул Роджерс. Он явно был расстроен. И сказал нервно и наобум:

– Прошу прощения, господа, никто из вас не знает, что сталось с занавеской из ванной комнаты?

Ломбард вскинул голову.

– Из ванной? Какой еще ванной, Роджерс?

– Исчезла, сэр, как не бывало. Я пошел по дому, задергивать шторы, как обычно, а этой, в ванной, – нету.

– А утром была? – спросил судья.

– О, да, сэр.

– Как она выглядела? – задал вопрос Блор.

– Алого шелка, сэр. Она подходила к красной плитке.

– И что, она исчезла? – поинтересовался Ломбард.

– Исчезла, сэр.

Все переглянулись.

– Ну… и что с того, в конце концов? – угрюмо сказал Блор. – Безумие, конечно… как и все остальное. Но какая разница? Шелковой занавеской никого ведь не убьешь. Забудьте о ней.

– Да, сэр, спасибо, сэр, – сказал Роджерс и вышел, закрыв за собой дверь.

Комната снова погрузилась в пучину страха. Все опять исподтишка следили друг за другом.

VI

Обед был подан, съеден и убран. Еда была простая, в основном консервы.

После напряжение в гостиной стало почти невыносимым.

В девять часов Эмили Брент, встав со своего места, сказала:

– Я иду спать.

– Я тоже, – добавила Вера.

Обе женщины поднялись наверх, а Ломбард и Блор последовали за ними. На площадке лестницы мужчины остановились и проследили за тем, как женщины дошли до своих спален, вошли внутрь и заперли двери. Синхронно щелкнули задвижки, в замочных скважинах лязгнули ключи.

– Вот кого незачем предупреждать, чтобы запирались на ночь! – с усмешкой произнес Блор.

– Что ж, по крайней мере, с ними этой ночью ничего не случится! – сказал Ломбард.

И он пошел вниз, а Блор – за ним.

VII

Четверо мужчин просидели в гостиной еще около часа. Наверх они поднялись все вместе. Роджерс видел их из столовой, где накрывал стол к завтраку. И слышал, как они задержались на площадке лестницы.

Тут раздался голос судьи:

– Думаю, джентльмены, мне нет нужды напоминать вам о необходимости запираться.

– И не только запереться, но и цепочку сквозь ручку пропустить, – кивнул Блор. – Замок ведь можно открыть снаружи.

– Любезный Блор, – буркнул Ломбард, – ваша беда в том, что вы слишком много знаете!

– Доброй ночи, джентльмены, – серьезно произнес судья. – Дай нам Бог встретиться опять завтра утром!

Роджерс неслышно вышел из столовой и тихо скользнул вверх по лестнице. Добравшись до середины, он встал, прислушиваясь к тому, как закрывались четыре двери, щелкали замки, звенели цепочки.

– Вот это правильно, – покивав, прошептал он и вернулся в столовую.

Для утренней трапезы все было готово. Взгляд дворецкого на миг задержался на зеркальном блюде посреди стола и фарфоровых фигурках на нем.

Вдруг Роджерс ухмыльнулся и прошептал:

– Пригляжу-ка я за тем, чтобы сегодня ночью все обошлось без фокусов.

Он пересек комнату и закрыл на ключ дверь в буфетную. Затем вышел в холл, запер дверь столовой, а ключ опустил в карман. После, погасив везде свет, заспешил наверх, в свою новую спальню.

Там было лишь одно место, где мог кто-нибудь спрятаться – гардероб, – и Роджерс сразу в него заглянул. Потом, заперев дверь на ключ и цепочку, стал готовиться ко сну. При этом он приговаривал:

– Все, хватит с меня этих штук с фарфоровыми игрушками. Поиграли, и будет…

I

Филипп Ломбард привык просыпаться на рассвете. Так было и в то утро. Он приподнялся на локте, прислушался. Ветер стал, пожалуй, слабее, но совсем не стих. А вот дождя не было…

В восемь утра ветер задул сильнее, но Ломбард этого уже не слышал. Он спал.

В девять тридцать Филипп сел на краю кровати, глядя на свои ручные часы. Поднес их к уху, послушал. И вдруг, раздвинув губы и невесело оскалившись в характерной хищной улыбке, почти неслышно произнес:

– Думаю, пришло время заняться этим делом вплотную.

Без двадцати пяти десять он уже стучал в запертую дверь комнаты Блора.

Тот осторожно открыл. Бывший инспектор был растрепан, в глазах его стояла муть.

Тоном светского человека Ломбард спросил:

– Впали в спячку? Что ж, и то хорошо – значит, совесть у вас чиста.

– В чем дело? – коротко буркнул Блор.

– Вас уже будили – приносили чай? – спросил Ломбард. – Знаете, который час?

Блор бросил взгляд через плечо на маленький дорожный будильник, стоявший у изголовья.

– Без двадцати пяти десять. Неужели я столько спал? Глазам своим не верю… Где Роджерс?

– Вот именно: где? – ответил Филипп Ломбард.

– Что вы хотите сказать? – резко спросил Блор.

– Только то, что Роджерса нигде нет. Ни в комнате, ни в каком другом месте. Чайник не кипел, плита не растоплена.

Блор ругнулся вполголоса…

– Где же он, черт возьми? Где-то на острове? Погодите-ка, я оденусь. Посмотрим, что знают другие.

Ломбард кивнул и пошел вдоль запертых дверей.

Армстронг уже встал и почти оделся. Уоргрейва пришлось будить, как и Блора. Вера Клейторн была одета. У Эмили Брент ему никто не ответил.

Все вместе они прошли по дому. Комната Роджерса, как и говорил Ломбард, была пуста. Однако в постели явно кто-то спал, а губка, бритва и мыло были мокрыми.

– Значит, он встал сам, – констатировал Ломбард.

Вера тихим голосом, которому она напрасно пыталась придать уверенность и твердость, спросила:

– А может быть… он где-нибудь прячется… и ждет нас… а?

– Моя дорогая, я готов думать что угодно о ком угодно! – ответил Ломбард. – Предлагаю держаться всем вместе, пока мы его не найдем.

– Наверное, он где-то на острове, – предположил Армстронг.

Блор, который наконец присоединился к ним, полностью одетый, но еще не бритый, поинтересовался:

– А куда девалась мисс Брент? Тоже загадка…

Но пожилая дама вошла с улицы в холл одновременно с ними. На ней был макинтош.

– Море сегодня такое же, как вчера, – сообщила она. – Вряд ли можно ожидать лодки.

– Вы что, бродили одна по острову, мисс Брент? – удивился бывший инспектор. – Неужели вы не понимаете, как это безрассудно?

– Уверяю вас, мистер Блор, я чрезвычайно внимательно смотрела по сторонам, – возразила женщина.

Блор фыркнул.

– А Роджерса вы там не видали? – спросил он.

Бровки мисс Брент поползли наверх.

– Роджерса? Нет, я сегодня его вообще не видела… А что?

Судья Уоргрейв, полностью одетый, чисто выбритый, с искусственной челюстью во рту, спускался к ним сверху. Подойдя к распахнутой двери столовой, он произнес:

– Ха, как я вижу, стол к завтраку он накрыл.

– Это он мог сделать еще вечером, – возразил Ломбард.

Все вошли в комнату и стали рассматривать аккуратно расставленные тарелки и приборы возле них. Чашки стояли на буфете. Рядом с ними – готовая подставка для горячего.

Первой это заметила Вера. Она вцепилась в руку судьи, и тот поморщился, ощутив тиски ее атлетических пальцев.

– Негритята! Глядите! – вскрикнула она.

Фигурок посреди стола осталось всего шесть.

II

Его скоро нашли.

Тело лежало в сарайчике, через двор. Видимо, он рубил дрова для растопки. Маленький топорик еще был у него в руке. Второй – тяжелый, с длинной ручкой – стоял на земле, у двери; на его лезвии темнело коричневое пятно. Другое, точно такого же цвета, расплылось по затылку Роджерса…

III

– Все ясно, – сказал Армстронг. – Убийца подкрался к нему сзади, занес топор и опустил его бедняге на затылок, когда тот наклонился.

Блор уже возился с ручкой большого топора, обсыпая ее мукою через сито, взятое на кухне.

– Для этого понадобилась большая физическая сила, доктор? – спросил судья.

– Женщина могла бы это сделать, если вы об этом, – серьезно ответил Армстронг и быстро оглянулся. Вера Клейторн и Эмили Брент уже ушли в кухню. – Для девушки это не составило бы труда – она спортсменка. Мисс Брент хрупкая с виду, но на поверку женщины ее типа часто оказываются жилистыми и куда более сильными, чем можно предположить. Кроме того, надо помнить, что психически неуравновешенные люди часто обладают непропорционально большим запасом физической силы.

Судья задумчиво кивнул.

Блор, со вздохом поднявшись с колен, сообщил:

– Никаких отпечатков. Рукоятку вытерли очень тщательно.

Вдруг раздался смех – все обернулись. Посреди двора стояла Вера Клейторн. Она громко кричала, сотрясаясь от неконтролируемого смеха:

– На этом острове что, держат пчел? Скажите! Куда мне идти за медом? Ха! Ха!

Все уставились на нее, ничего не понимая. Впечатление было такое, будто здравомыслящая, уравновешенная девушка сошла с ума прямо у них на глазах. Так же неестественно-весело она продолжала:

– Не смотрите на меня так! И не думайте, что я спятила. Я задаю вполне разумный вопрос. Пчелы, ульи, где они? Не понимаете?.. Вы что, стишок этот дурацкий не читали? Он же у нас в каждой спальне – специально для нашего сведения висит! Если бы у нас хватило ума догадаться, мы бы сразу пришли сюда, а не бродили по всему дому! «Семь негритят дрова рубили топором…» Говорю же вам, я его наизусть выучила! А следующая строфа вот какая: «Шесть негритят пошли на пасеку играть». Вот я и спрашиваю вас – на острове что, пчел держат?.. Разве не смешно?.. Ну, разве не забавно?

И она снова захохотала, как безумная.

Доктор Армстронг шагнул к ней, поднял руку и наотмашь ударил ее раскрытой ладонью по щеке.

Мисс Клейторн задохнулась, икнула – и стихла. С минуту постояла неподвижно и молча, потом сказала:

– Спасибо… я пришла в себя.

Ее голос опять был спокоен и ровен, как и положено голосу хорошей учительницы физкультуры.

Она развернулась и пошла через двор к двери кухни, говоря на ходу:

– Мы с мисс Брент сейчас приготовим завтрак. Не могли бы вы… принести растопку для плиты?

На ее щеке горел отпечаток ладони.

Когда она вошла в кухню, Блор сказал:

– Ну, вы и постарались, доктор!

– Пришлось, – извиняющимся тоном пояснил Армстронг. – Где уж нам еще возиться с истеричками, когда тут такое творится…

– Вообще-то она не истеричка, – возразил Ломбард.

– Конечно, нет, – тут же поддержал его доктор. – Она славная, здравомыслящая девушка. Это просто шок. Со всеми случается.

Роджерс успел нарубить достаточно дров. Теперь их собрали и перенесли в кухню. Обе женщины уже возились там. Мисс Брент выметала из плиты вчерашнюю золу, Вера срезала корку с бекона.

– Спасибо, – сказала пожилая дама. – Мы скоро – минут через тридцать-сорок все будет готово. Вот только чайник закипит.

IV

– Знаете что? – хрипло шепнул Филиппу Ломбарду бывший инспектор.

– Поскольку вы мне сейчас все равно скажете, не буду даже пытаться угадать, – ответил тот.

Блор был человек серьезный, ирония на него не действовала. И он, ни секунды не сомневаясь, заговорил:

– В Америке был случай. Пожилого джентльмена и его жену зарубили топором. Прямо посреди утра. В доме, кроме них, были только дочь да горничная. Было доказано, что горничная этого сделать не могла. Дочь – почтенная старая дева. Невероятно, кажется… До того невероятно, что ее оправдали. Но других улик так и не нашли. – Он сделал паузу. – Я вспомнил тот случай, как только увидел топор сегодня. Захожу потом в кухню, а она здесь – такая чистенькая, спокойная… Даже глазом не моргнула! Истерика у девушки – дело естественное, даже ожидаемое, вам так не кажется?

– Может быть, – лаконично ответил Ломбард.

– Но вторая! – продолжал Блор. – Вся такая строгая, прямая… да еще в фартуке… фартук-то миссис Роджерс, наверное… и говорит: «Завтрак будет готов минут через тридцать-сорок». Да эта баба безумна, как шляпник, помяните мое слово! Многие старые девы этим заканчивают – не все, конечно, становятся убийцами, но крыша почти у всех едет. А с ней вот как повернулось… Религиозная мания – считает себя орудием в руках Господа, что-нибудь в таком роде… Сидит взаперти, Библию перечитывает…

– Вряд ли это можно считать неопровержимым доказательством безумия, Блор, – со вздохом произнес Ломбард.

Но тот продолжал упорно гнуть свое:

– Она и на улице была – помните, вошла в макинтоше, сказала, что ходила взглянуть на море…

Ломбард покачал головой.

– Роджерса убили, когда он колол дрова, – то есть прямо с утра, едва тот встал. Зачем тогда мисс Брент было еще несколько часов бродить под дождем по острову?.. Нет, тот, кто убил Роджерса, преспокойно пришел к себе наверх и завалился в теплую постель, досыпать.

– Вы упускаете главное, мистер Ломбард, – сказал Блор. – Будь эта баба невиновна, она боялась бы и не разгуливала одна по острову. А так она могла отправиться на прогулку только потому, что знала – бояться ей нечего. А бояться ей нечего только в одном случае – если она сама преступница и есть.

– Гм, удачное замечание… – согласился Филипп. – Да, я об этом не подумал. – И с едва заметной усмешкой добавил: – Рад, что вы уже меня не подозреваете.

– Да уж, – пристыженно ответил Блор, – на вас-то я и думал с самого начала… из-за револьвера… и из-за странной истории, которую вы нам рассказали… или, скорее, не рассказали. Но теперь я вижу, что это было бы слишком очевидно. – Помолчав, он закончил фразу: – Надеюсь, меня вы не подозреваете.

Филипп задумчиво произнес:

– Я могу ошибаться, конечно, но, по-моему, воображения для такой работы у вас не хватило бы. И если убийца на самом деле вы, то вы к тому же чертовски хороший актер, и я снимаю перед вами шляпу. – Он понизил голос: – Строго между нами, Блор, и учитывая, что у нас обоих есть шанс окочуриться еще до заката, скажите: вы хотя бы выгадали что-нибудь от того лжесвидетельства, а?

Блор нерешительно переступил с ноги на ногу. Наконец он сказал:

– Вы правы, какая теперь разница… Да, тот парень, Ландор, был невиновен. Банда прижала меня, и мы договорились его подставить. Однако имейте в виду, я не сказал бы ничего подобного…

– При свидетелях, – с ухмылкой закончил Ломбард. – Только между нами… Что ж, полагаю, вы хорошо обтяпали это дело.

– Я ничего такого не хотел. Они меня заставили. Банда Перселла – отчаянные ребята. Зато я получил повышение.

– А Ландор – срок в тюрьме, где и умер.

– Откуда мне было знать, что он умрет? – вскинулся Блор.

– Конечно, вы не могли знать; просто вам не повезло.

– Мне? Скорее ему.

– Вам тоже. Ведь это из-за его смерти вы рискуете расстаться с жизнью в самом ближайшем будущем.

– Расстаться с жизнью? – Блор вытаращил на него глаза. – Думаете, я сваляю такого же дурака, как этот Роджерс и остальные? Нет уж, дудки! Я внимательно смотрю по сторонам, уж будьте уверены.

– Ладно, – сказал Ломбард, – биться с вами об заклад я не стану – не в моих привычках. Кроме того, если вас убьют, то получать выигрыш мне все равно будет не с кого.

– Слушайте, мистер Ломбард, к чему весь этот разговор?

Филипп оскалился.

– К тому, мой дорогой Блор, что у вас нет шансов!

– Что?

– При полном отсутствии у вас воображения убрать вас легче легкого. А уж преступник с такой фантазией, как у нашего – или нашей – А. Н. Оуэн, обведет вас вокруг пальца в любое время дня и ночи.

Побагровев, Блор злобно спросил:

– А вы-то сами?

Лицо Ломбарда приняло жесткое выражение.

– У меня у самого фантазия что надо. Мне и раньше доводилось бывать в переделках, и я всегда выходил сухим из воды. Не скажу, что знаю наверняка, – но полагаю, что выберусь и из этой.

V

На сковороде шкворчали яйца. Поджаривая хлебцы, Вера думала:

«И чего я изображала из себя истерическую дуру? Это была ошибка. Спокойствие, девочка моя, главное – спокойствие».

В конце концов, разве она зря гордилась своим самообладанием?

«Мисс Клейторн держалась великолепно… она не потеряла головы… сразу прыгнула в воду и поплыла за Сирилом».

Зачем вспоминать об этом сейчас? Это все прошлое… прошлое… Сирил ушел под воду куда раньше, чем она добралась до той скалы. Девушка чувствовала, как течение толкает ее, несет в море. И она отдалась ему, позволила подхватить себя и тихо нести, пока не появилась лодка…

Все хвалили ее за смелость и самообладание…

«Все, кроме Хьюго. А он… он только поглядел, и всё…»

Господи, до чего же больно думать о Хьюго, даже сейчас…

«Где он теперь? Что делает? Обручен… женат?»

– Вера, у вас тост горит, – резко оборвала ее размышления Эмили Брент.

– О, простите, мисс Брент… Верно. Как глупо…

Пожилая дама сняла со сковороды последнее яйцо. Мисс Клейторн, надев на вилку для тоста новый ломтик хлеба, с любопытством заметила:

– Вы удивительно спокойны, мисс Брент.

Та, поджав губы, сказала:

– Так меня воспитали: ни при каких обстоятельствах не терять головы и не поднимать шума.

«Подавленная детская активность… – невольно подумала Вера. – Это многое объясняет».

Вслух же она сказала:

– Разве вам не страшно?

Потом, подумав, добавила:

– Или вам все равно, жить или умереть?

Умереть! Словно крохотный острый буравчик ввинтился вдруг в закостеневший мозг пожилой дамы. Умереть? С чего ей умирать? Другие умрут – да, – но только не она, Эмили Брент. Девчонка просто не понимает! Конечно, ей, Эмили, не страшно – Бренты вообще не из трусливых. Все ее предки служили в армии. Все, не дрогнув, встречали смерть лицом к лицу. И все вели праведную жизнь, как и она, Эмили. Она не совершила ничего постыдного или дурного. И потому она, конечно, не умрет здесь, на этом острове…

«Он печется о вас…» «Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем…» Сейчас как раз день – значит, бояться нечего. «Никто из нас не уедет с этого острова». Кто это сказал? Генерал Макартур, разумеется. (Его кузен женился на Элси Макферсон.) И он, похоже, нисколько не возражал. Больше того, ему даже нравилась эта идея! Порочный человек! Разве можно радоваться таким вещам? Некоторые люди столь мало думают о смерти, что сами лишают себя жизни. Беатрис Тейлор… Прошлой ночью она видела Беатрис во сне – ей снилось, будто та стоит за окном, прижавшись лицом к стеклу, и просит впустить ее. Но Эмили Брент не хотела ее впускать. Знала, что, если она войдет, случится ужасное…

Вздрогнув, она очнулась. Девушка смотрела на нее как-то странно.

– Ну что, все, кажется, готово? – поспешно спросила мисс Брент. – Тогда можно подавать на стол.

VI

Завтрак проходил очень странно. Все были подчеркнуто предупредительны друг с другом.

– Разрешите подлить вам кофе, мисс Брент?

– Ломтик ветчины, мисс Клейторн?

– Еще тост?

Шестеро людей, совершенно спокойных и нормальных внешне.

А внутри? Мысли каждого метались, как белки по клетке.

«Что дальше? Что же будет дальше? Кто? Который?»

«Сработает или нет? Как знать. Попробовать стоит. Только бы успеть. Бог мой, только бы мне хватило времени…»

«Помешалась на религии – вот он, ключик… Хотя, глядя на нее, не скажешь… А что, если я ошибаюсь?»

«Безумие – настоящее безумие. И я тоже схожу с ума. Шерсть пропала… красная шелковая занавеска… бессмыслица какая-то. Ничего не понимаю…»

«Дурак, уши развесил. Так просто… Однако надо соблюдать осторожность».

«Шесть фигурок… всего шесть – сколько же будет вечером?»

– Кому последнее яйцо?

– Мармелада?

– Благодарю, еще кусочек хлеба?

Шесть человек за абсолютно обычным завтраком…

I

Завтрак закончился.

Судья Уоргрейв прокашлялся и властным негромким голосом произнес:

– Полагаю, создавшееся положение желательно обсудить. Скажем, через полчаса в гостиной?

Все согласно зашумели.

Вера начала собирать посуду.

– Я все вымою, – сказала она.

– Мы принесем свои тарелки в буфетную, чтобы вам не беспокоиться, – предложил Ломбард.

– Спасибо.

Эмили Брент начала было вставать, но тут же снова села.

– О боже…

– Что-то случилось, мисс Брент? – спросил судья.

Эмили извиняющимся тоном ответила:

– Прошу прощения. Сама не знаю, как это вышло. Я хотела помочь мисс Клейторн, но голова что-то закружилась…

– Голова закружилась? – Доктор Армстронг шагнул к ней. – Вполне естественно. Последствия шока. Я дам вам что-нибудь…

– Нет!

Слово сорвалось с ее губ и прогремело, точно взрыв.

Все были поражены. Доктор Армстронг покраснел. Женщина смотрела на него со страхом и неприкрытой подозрительностью.

– Как пожелаете, мисс Брент, – сухо произнес он.

– Мне ничего не нужно – совсем ничего, – сказала она. – Я посижу тут тихонько, подожду, пока головокружение пройдет…

Уборка стола продолжилась.

– Я привык работать по дому, – сказал Блор. – Давайте, я помогу вам, мисс Клейторн.

– Спасибо, – отозвалась та.

Эмили Брент оставили в столовой одну. Какое-то время она еще слышала голоса в буфетной.

Головокружение понемногу стихало. Теперь ее клонило ко сну, казалось, только бы донести голову до подушки, и она сразу заснет.

Вдруг у нее зазвенело в ушах – или это не в ушах, а в комнате?

«Как будто пчела жужжит – или даже шмель», – подумала она.

И тут же увидела пчелу. Насекомое ползло по оконному стеклу.

Вера Клейторн что-то говорила о пчелах сегодня утром…

Пчелы и мед…

Мед она любила. Покупала соты и сама процеживала из них мед через муслиновый мешочек. Кап, кап, кап…

В комнате кто-то был. Кто-то мокрый ронял на пол капли. «…Беатрис Тейлор вернулась из реки…»

Стоит только повернуть голову, и она ее увидит.

Но повернуть голову она не могла…

Позвать на помощь…

Но она не могла крикнуть…

Дом был пуст. Она осталась одна…

И вдруг раздались шаги – кто-то молча подходил к ней сзади, приволакивая ноги. Так может шаркать утопленница…

Запах сырости ударил ей в ноздри…

Пчела на окне не унималась – все жужжала и жужжала…

И тут она почувствовала укол.

Пчела укусила ее в шею.

II

В гостиной все ждали Эмили Брент.

– Может быть, я схожу за нею? – предложила Вера Клейторн.

– Одну минуту, – задержал ее Блор.

Вера снова села. Все вопросительно смотрели на бывшего инспектора.

– Слушайте все, – продолжил он, – мое мнение такое: автор всех смертей сейчас в гостиной. Готов показать под присягой, что эта баба и есть та, кто нам нужен!

– Мотив? – спросил Армстронг.

– Религиозная мания. Что скажете, доктор?

– Вполне возможно, – ответил Армстронг. – Ничего не могу возразить. Но и доказательств у нас никаких, разумеется.

– Она была такая странная сегодня, когда мы с ней готовили завтрак, – сказала Вера. – Глаза такие… – Она поежилась.

– Ну, по одному этому никого судить нельзя, – возразил Ломбард. – Мы сейчас все немного не в себе!

– Есть еще кое-что, – добавил Блор. – Она единственная не дала никакого объяснения после той истории с пластинкой. Почему? Вероятно, потому, что ей объяснять было нечего.

Вера поерзала в кресле.

– Это не совсем так. Она рассказала мне – после…

– Что она рассказала вам, мисс Клейторн? – спросил Уоргрейв.

Вера повторила историю Беатрис Тейлор.

– Похоже на правду, – заключил судья. – Я, например, легко поверил бы в подобный рассказ… Скажите, мисс Клейторн, а вам не показалось, что она раскаивается в содеянном или испытывает чувство вины?

– Ничего подобного, – сказала Вера. – Она была совершенно холодна.

– Сердца у них, как кремень, у этих праведных старых дев! – заявил Блор. – А все зависть…

– Без пяти одиннадцать, – объявил Уоргрейв. – Думаю, пришла пора пригласить мисс Брент принять участие в нашем конклаве.

– И вы ничего не сделаете? – спросил Блор.

– Не вижу, что мы могли бы предпринять, – покачал головою судья. – На нынешний момент наши подозрения суть лишь подозрения, и не больше. Однако я попрошу доктора Армстронга обратить особое внимание на поведение этой дамы. А пока давайте перейдем в столовую.

Мисс Брент сидела в том же кресле, в котором они ее оставили. Глядя на нее со спины, никто не заметил в ее позе ничего особенного; странным показалось лишь то, что она не повернулась, услышав за спиной шаги.

Но тут все увидели ее лицо – бледное, бескровное, с синими губами и выпученными глазами.

– Бог ты мой, да она мертва! – воскликнул Блор.

III

Снова прозвучал негромкий голос судьи Уоргрейва:

– Вот и еще один из нас оправдан – посмертно!

Армстронг склонился над мертвой женщиной. Понюхав ее губы, он покачал головой, затем оттянул ей веки и заглянул в глаза.

– Как она умерла, доктор? – нетерпеливо спросил Ломбард. – С нею все было в порядке, когда мы уходили!

Внимание Армстронга привлекло крошечное пятнышко на шее женщины.

– Это след от подкожной инъекции, – сказал он.

На окне что-то зажужжало.

– Смотрите – пчела… шмель! – вскрикнула Вера. – Помните, что я говорила вам утром?

– Ее укусила не пчела, – угрюмо сказал Армстронг. – Укол был сделан рукой человека.

– Какой яд ей ввели? – спросил судья.

– Судя по всему, что-то из цианидов, – ответил доктор. – Возможно, цианид калия, как и в случае с Марстоном. Она умерла почти мгновенно, от удушья.

– Но пчела? – продолжала Вера. – Думаете, это совпадение?

– О, нет, никакого совпадения! – мрачно проговорил Ломбард. – Это наш убийца добавляет местного колорита! Экая игривая скотина… Точно по стишку идет!

Впервые за все время на острове его голос дрогнул и едва не сорвался. Похоже, что даже его нервы, закаленные многолетними опасностями и рискованными авантюрами, готовы были сдать.

– Он псих!.. ненормальный!.. мы все тут спятили! – резко добавил Филипп.

– Надеюсь, что способность рассуждать нам пока не изменила, – спокойно произнес Уоргрейв. – Кто-нибудь привозил с собой шприц?

Доктор Армстронг выпрямил спину и чрезмерно уверенным тоном сообщил:

– Да, я привез.

Четыре пары глаз смотрели на него враждебно и подозрительно. Он весь подобрался под их взглядами и добавил:

– Я всегда беру его с собой. Так делают все доктора.

– Совершенно верно, – подтвердил судья. – Не могли бы вы сообщить нам, доктор, где именно этот шприц находится сейчас?

– В чемодане, в моей комнате.

– Желательно проверить, – сказал Уоргрейв.

Впятером они в полном молчании поднялись наверх.

Содержимое чемодана вывалили на пол.

Шприца для подкожных инъекций среди вещей не оказалось.

IV

Армстронг произнес с нажимом:

– Кто-то его взял!

В комнате установилось молчание.

Доктор стоял спиною к окну. На него смотрели четверо, их глаза были полны обвинений и черных подозрений. Он взглянул на Уоргрейва, на Веру, – и беспомощно повторил:

– Говорю вам, кто-то его забрал.

Блор посмотрел на Ломбарда, тот отвел глаза.

– Нас в комнате пятеро, – произнес судья. – Один из нас убийца. Положение чревато серьезной опасностью для всех. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы оградить от нее четверых невиновных. Я спрашиваю вас, доктор Армстронг, какими лекарствами вы располагаете?

– У меня с собой небольшой медицинский чемоданчик, – ответил тот. – Вы можете его осмотреть. Там только снотворное – трионал и сульфонал в таблетках, – пакетик бромида, бикарбонат соды и аспирин. Ничего больше. Цианида у меня нет.

– У меня тоже с собой снотворное – сульфонал, кажется, – сообщил Уоргрейв. – Думаю, в достаточно большой дозе он может оказаться летальным. А у вас, мистер Ломбард, револьвер…

– И что с того? – огрызнулся тот.

– Ничего. Предлагаю взять чемоданчик доктора, мои таблетки сульфонала, ваш револьвер и любые другие предметы, могущие представлять угрозу для жизни и находящиеся в данный момент в распоряжении каждого из нас, и спрятать в надежном месте. Когда это будет сделано, нам придется согласиться на обыск – как нас самих, так и наших вещей.

– Черта с два я отдам вам револьвер! – отрезал Ломбард.

– Мистер Ломбард, – резко возразил судья, – вы человек молодой, энергичный, крепкий, однако бывший инспектор Блор в силе вам не уступит. Не знаю, каков будет исход борьбы между вами, но точно могу сказать одно: на стороне Блора буду я сам, доктор Армстронг и мисс Клейторн, и мы поможем ему, чем сможем. Так что, как видите, избранный вами путь сопротивления ни к чему хорошему не приведет.

Ломбард, запрокинув голову, процедил сквозь зубы:

– Ну, что ж, ладно. Раз уж у вас все расписано…

Уоргрейв кивнул.

– Благоразумное решение, молодой человек. Где ваш револьвер?

– В ящике стола рядом с моей кроватью.

– Хорошо.

– Сейчас принесу.

– Думаю, нам лучше пойти с вами, – сказал судья.

Филипп с улыбкой, до крайности напоминавшей оскал, заметил:

– Вот ведь подозрительный старый черт, а?

Они вышли в коридор и направились в комнату Ломбарда. Филипп подошел к прикроватному столу и рывком открыл ящик.

И тут же с ругательством отпрянул.

Ящик был пуст.

V

– Довольны? – спросил Ломбард.

Он разделся, двое мужчин тщательно обыскали его комнату. Вера Клейторн ждала за дверью.

Они работали методично. Осмотру поочередно подвергались Армстронг, судья и Блор.

Наконец четверо мужчин вышли из комнаты Блора и приблизились к Вере.

– Надеюсь, мисс Клейторн, вы понимаете, что мы не можем допускать исключений, – сказал Уоргрейв. – Револьвер надо найти. Полагаю, вы привезли с собой купальный халат?

Вера кивнула.

– Тогда я попрошу вас пройти в вашу комнату, надеть халат и выйти к нам сюда.

Вера прошла к себе и заперла дверь. Не прошло и минуты, как она появилась перед ними в плотно прилегающем шелковом платье для купания.

Уоргрейв одобрительно кивнул.

– Благодарю вас, мисс Клейторн. Теперь оставайтесь здесь, а мы пока осмотрим вашу комнату.

Вера терпеливо ждала окончания процедуры в коридоре. Затем она снова вошла к себе, переоделась и вернулась к остальным.

– Теперь мы можем быть уверены в одном: ни у кого из нас нет больше никакого оружия, ядов или иных предметов, представляющих смертельную опасность. Это хорошо. Лекарства мы сейчас спрячем, для сохранности. Если не ошибаюсь, я видел чемодан с серебром в буфетной?

– Все это хорошо, – сказал Блор, – только вот у кого будет ключ? У вас, наверное?

Судья Уоргрейв не ответил.

Он пошел в кладовую, остальные за ним. Там действительно оказался небольшой чемоданчик, предназначенный для хранения серебра и тарелок. Под руководством судьи в него уложили также разные лекарства и закрыли. Затем, также по указанию Уоргрейва, чемодан поставили в буфет, а буфет заперли. После этого судья отдал ключ от чемодана Филиппу Ломбарду, а ключ от буфета – Блору.

– Вы двое физически намного сильнее нас, – сказал он. – Поэтому вам будет трудно отнять второй ключ друг у друга. Для нас же троих это останется невозможным. Конечно, вскрыть буфет – а также чемодан – можно и без ключа, но это будет шумная и трудоемкая операция, осуществить которую незаметно не получится.

Он помолчал, затем продолжил:

– И все же перед нами стоит еще одна очень серьезная проблема. Куда все-таки девался револьвер мистера Ломбарда?

– Кому ж это знать, как не владельцу, – сказал Блор.

У Филиппа Ломбарда побелели ноздри.

– Вы, чертов болван! Говорю вам, его украли! – вспыхнул он.

– Когда вы видели его в последний раз? – спросил Уоргрейв.

– Вчера вечером. Он был в ящике, когда я ложился спать, – под рукой, на всякий случай.

Судья кивнул.

– Должно быть, его похитили утром, пока все искали Роджерса, или уже после того, как нашли его тело.

– Он наверняка где-то в доме, – сказала Вера. – Надо поискать.

Уоргрейв, поглаживая подбородок, проговорил:

– Сомневаюсь, что наши поиски к чему-то приведут. У убийцы была масса времени, чтобы найти подходящее укрытие. Не думаю, что нам удастся обнаружить этот револьвер.

– Не знаю, где может быть револьвер, – с нажимом произнес Блор, – зато я точно знаю, где сейчас кое-что другое – шприц. За мной!

Он открыл входную дверь, вышел из дома и обошел его кругом.

Недалеко от окна столовой действительно был обнаружен шприц. Рядом лежала расколотая фарфоровая фигурка – шестой негритенок.

– Где еще ему было быть? – довольным голосом произнес Блор. – Он убил старуху, открыл окно, выбросил шприц, потом взял со стола фигурку и отправил туда же.

Никаких отпечатков на шприце не нашли – тот был тщательно вытерт.

– А теперь давайте поищем револьвер, – решительно сказала Вера.

– Разумеется, – кивнул Уоргрейв. – Только давайте будем соблюдать осторожность и держаться вместе. Помните: как только мы разделимся, убийца получит шанс.

Они прочесали дом от чердака до подвала, но безрезультатно. Револьвера нигде не было.

I

«Кто-то из нас… Кто-то из нас… Кто-то из нас…»

Люди, которым грозила смертельная опасность, не могли думать ни о чем другом.

Их осталось пятеро – и они были перепуганы насмерть. Они следили за каждым шагом друг друга, даже не пытаясь скрывать своей взвинченности.

От прежнего притворства не осталось и следа. Никаких светских бесед, никакой учтивости. Теперь это были враги, которых объединяло лишь одно – могучий инстинкт самосохранения.

И – удивительное дело, но в них как будто стало меньше человеческого. Зато отчетливо проступило то или иное животное начало. Судья Уоргрейв сидел в своем кресле, не двигаясь, как старая осторожная черепаха; лишь глаза, хищные и подозрительные, жили на его лице. Бывший инспектор Блор стал как будто еще коренастее и неуклюжее в движениях. Его походка напоминала тяжелую поступь тяглового животного. Глаза налились кровью. Во взгляде тупость мешалась со свирепостью. Он походил на кабана, укрывшегося в чаще и готового в любую минуту кинуться на своих преследователей из засады. У Филиппа Ломбарда, напротив, обострились все чувства. Его ухо чутко ловило малейший звук. Шаги стали легче и пружинистее, тело налилось упругой силой. Он чаще улыбался, показывая острые белые зубы.

Вера Клейторн вела себя очень тихо. Большую часть времени она проводила сидя в кресле и с оцепенелым видом глядя в пространство перед собой. Девушка походила на птичку, которая с размаху ударилась в оконное стекло и, оглушенная этим ударом, нахохлилась в человеческой ладони. Там она и сидит, перепуганная, неподвижная, надеясь, что незаметность спасет ее.

Нервы Армстронга были на пределе. Он то и дело вздрагивал, у него тряслись руки. Закурив одну сигарету и сделав две-три затяжки, он давил ее в пепельнице и тут же закуривал другую. Вынужденное бездействие, казалось, угнетало его больше остальных. Доктор то и дело разражался бурными речами:

– Мы… зря мы сидим тут, сложа руки! Ведь есть же какой-нибудь выход, не может его не быть! Что, если развести костер…

– В такую погоду? – мрачно ответил Блор.

Снова лил дождь. Налетал порывами ветер. Монотонный звук барабанящих по окнам капель сводил с ума.

Был принят негласный план. Все собрались в большой гостиной. Выходили строго поодиночке. Остальные четверо дожидались, когда вышедший вернется.

– Это всего лишь вопрос времени, – сказал Ломбард. – Погода рано или поздно прояснится. Тогда мы сможем что-нибудь предпринять: подать сигнал… разжечь костер… построить плот… что угодно!

Армстронг засмеялся, как закаркал:

– Вопрос времени, вы говорите? Но у нас нет времени! Нас всех скоро убьют…

Заговорил судья Уоргрейв, его тихий голос был полон страстной решимости:

– Не убьют, если мы будем соблюдать осторожность. Надо быть очень осмотрительными…

В середине дня они пообедали – но без прежних формальностей. Просто спустились все впятером в кухню, нашли в кладовой консервы, открыли одну банку с тушеным языком и две с фруктами, и поели, стоя вокруг кухонного стола. Затем, сбившись в кучку, вернулись в гостиную, чтобы продолжать следить друг за другом.

Каждого посещали ненормальные, лихорадочные, болезненные мысли…

«Это Армстронг… я видела, как он смотрел на меня искоса… у него были глаза безумца… настоящего безумца… Может быть, он вообще не доктор… Ну, конечно, в этом все и дело!.. Он псих, сбежал из какой-нибудь лечебницы и теперь притворяется доктором… Это же правда… сказать ему?.. завизжать?.. Нет, так он все поймет, занервничает… к тому же иногда он кажется вполне нормальным… Который сейчас час?.. Пятнадцать минут четвертого, всего лишь!.. О, господи, я сама скоро с ума сойду. Да, это определенно Армстронг. Вон как он на меня смотрит…»

«Меня они не достанут! Уж я-то о себе позабочусь… Случалось мне бывать в переделках и раньше… Где же этот чертов револьвер? Кто его взял?.. У кого он?.. Ни у кого – мы же знаем. Всех обыскали… Так что его ни у кого нет… Но кто-то из нас знает, где он…»

«Они сходят с ума… Все до одного спятили… Страх смерти… мы все боимся смерти… И я боюсь… Но это не помешает ей прийти… „Катафалк подан, сэр“. Где я это читал? Девушка. Буду следить за девушкой. Да, надо следить за девушкой…»

«Без двадцати четыре… опять без двадцати четыре… может, часы остановились… Не понимаю – совсем, совсем ничего не понимаю… Такого просто не бывает. И все же вот оно, происходит… Почему мы не просыпаемся? Восстаньте – Судный день – нет, не так… Если бы я мог сосредоточиться, подумать… Моя голова – что-то происходит в моей голове – она вот-вот расколется… лопнет. Но так ведь не бывает. Который час? О, бог мой, без четверти четыре…»

«Не вешать нос. Не раскисать. Главное – не раскисать. Все же понятно – ясно, как день. Главное, чтобы никто не заподозрил. Это сработает. Наверняка сработает! Кто из них? Да, в этом весь вопрос – кто? Думаю… да, я почти уверен… да… он».

Когда часы пробили пять, все вздрогнули.

– Кто-нибудь… хочет чаю? – спросила Вера.

Минуту все молчали.

– Я бы выпил, – наконец сказал Блор.

Вера встала.

– Пойду, приготовлю. А вы пока посидите здесь.

– Думаю, моя юная леди, – вкрадчиво произнес судья Уоргрейв, – что мы все с большим удовольствием пойдем с вами и проследим за тем, как вы будете его готовить.

Вера посмотрела на него широко раскрытыми глазами; потом, коротко и истерически хихикнув, сказала:

– Ах, да! Как же я забыла!

Все пятеро вошли в кухню. Вера приготовила чай, они с Блором выпили по чашке. Остальные пили виски – взяли непочатую бутылку и сифон из заколоченного ящика.

Судья, улыбаясь, как рептилия, произнес:

– Надо соблюдать осторожность.

Все снова вернулись в гостиную. Несмотря на летнее время, в комнате было уже темно. Ломбард щелкнул выключателем, но свет не зажегся.

– Ну, конечно! – сказал Филипп. – Генератор выключен, Роджерс ведь не ходил туда сегодня…

Помешкав, он предложил:

– Думаю, мы могли бы выйти все вместе и запустить его.

– В чулане под лестницей есть свечи, я видел, – сказал судья Уоргрейв. – Лучше принесите их.

Ломбард вышел. Остальные четверо сидели и переглядывались.

Филипп вернулся с коробкой и блюдцами. Пять свечей зажгли и расставили по углам.

Часы показывали без четверти шесть.

II

В двадцать минут седьмого Вера поняла, что сидеть так дальше невыносимо. Она решила подняться к себе и освежить холодной водой лоб и горящие виски.

Мисс Клейторн встала и подошла к двери. Вспомнила про свет, вернулась, взяла из коробки свечу. Зажгла ее, покапала расплавленным воском на блюдце, поставила в лужицу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив за ней четверых мужчин. Поднявшись по лестнице, она пошла по коридору в свою комнату.

Открывая дверь, девушка вздрогнула и замерла.

Ее ноздри затрепетали.

Море… Запах моря в Сент-Треденнике.

Да, это он. Она не могла ошибиться. Конечно, на острове всегда пахнет морем. Но этот запах был другой. Так пахло в тот день на пляже – был отлив, море отошло, обнажив берег и водоросли на скалах.

«Можно мне поплыть к скале, мисс Клейторн?

Ну почему мне нельзя поплыть к скале?»…

Гадкий. Занудный, избалованный мальчишка! Если бы не он, у Хьюго были бы деньги… и он мог бы жениться на той, которую любил…

Хьюго…

«Ну, конечно… конечно… Хьюго здесь, рядом? Нет, он ждет меня в спальне…»

Она шагнула вперед. Сквозняк подхватил пламя свечи. Оно замигало и погасло…

В темноте ей вдруг стало страшно.

«Не будь дурой, – одернула себя Вера. – Все нормально. Остальные внизу. Четверо. В комнате никого нет. Там не может никого быть. У тебя просто разыгралась фантазия, моя девочка».

Но запах – этот запах пляжа в Сент-Треденнике… Его-то она не придумала. Запах на самом деле был.

И в комнате кто-то есть… Она что-то слышала – о, да, она совершенно уверена, что слышала…

И тут, пока она стояла, вслушиваясь в темноту, ее горла коснулась холодная, липкая рука – мокрая, пахнущая морем…

III

Вера завизжала. Она визжала долго – это был крик ужаса – дикий, отчаянный призыв о помощи.

Девушка не слышала никаких звуков снизу: ни как упал стул, ни как распахнулась дверь, ни как затопали вверх по лестнице люди. Она ощущала лишь одно – всепобеждающий ужас.

Затем, возвращая ей разум, в дверях замелькали огоньки – свечи – мужчины ввалились в комнату.

– Что за черт?

– В чем дело?

– Господи, что такое?

Дрожа, Вера сделала шаг вперед и упала на пол.

Она почти не чувствовала, как кто-то склонился над ней, пригибая ее голову к коленям.

Вдруг кто-то вскрикнул, и при словах: «Бог мой, вы только поглядите!» – она пришла в сознание. Открыла глаза, подняла голову. И увидела, куда глядели мужчины, подняв свечи.

С потолка лентой свисала широкая прядь морской травы. Это она коснулась в темноте ее шеи. Это ее Вера приняла за липкую, влажную ладонь, руку того, кто, восстав из мертвых, пришел забрать у нее жизнь!

Она истерически засмеялась:

– Это водоросли… просто водоросли… это они так пахнут…

И тут же почувствовала слабость – волны дурноты снова накатывали на нее одна за другой. И снова кто-то взял ее за голову и стал пригибать к коленям.

Ей показалось, будто прошли века. Ей принесли что-то попить – к губам прижался стакан. В нос ударил запах бренди.

Она хотела сделать глоток, как вдруг что-то тоненько зазвенело у нее в мозгу – сигнал тревоги. Она села, оттолкнула стакан и отрывисто спросила:

– Где вы это взяли?

Ответил Блор – не сразу, после паузы:

– Внизу.

– Я не буду это пить… – слабо вскрикнула мисс Клейторн.

С минуту все молчали, потом Ломбард засмеялся и с одобрением произнес:

– Молодец, Вера. Мыслите по-прежнему ясно, хоть вас и напугали до полусмерти. Я принесу свежую бутылку.

И он вышел.

Вера неуверенно сказала:

– Кажется, со мной все в порядке. Выпью воды.

Армстронг поддержал ее, и с его помощью она встала на ноги. Шатаясь, подошла к раковине, ухватилась за ее края, чтобы не упасть. Открыла холодный кран, набрала в стакан воды.

– Бренди был нормальный, – обиженно сказал Блор.

– Откуда вы знаете? – возразил Армстронг.

– Я ничего в него не подсыпáл, – злобно огрызнулся бывший инспектор. – Вы же на это намекаете, как я понимаю…

– Я ничего такого не утверждаю, – возразил доктор. – Но и не исключаю возможности, что вы или кто-нибудь другой могли туда что-то положить.

В комнату стремительно вошел Ломбард. В руках у него была непочатая бутылка бренди и штопор. Он сунул запечатанное горлышко бутылки Вере под нос.

– Вот, видите, девочка? Все чисто, без обмана. – Снял с бутылки фольгу и вытащил пробку. – Счастье, что в этом доме большой запас спиртного. Предусмотрительный мистер А. Н. Оуэн…

Вера вздрогнула.

Армстронг держал стакан, Филипп наливал бренди.

– Выпейте, мисс Клейторн, – сказал последний. – Вы пережили сильное потрясение.

Вера глотнула спиртного. Ее лицо опять порозовело.

– Ну, вот, одно убийство мы предотвратили! – со смехом произнес Ломбард.

– Думаете… думаете, он так задумал? – почти шепотом спросила девушка.

Ломбард кивнул.

– Наверняка надеялся, что вы умрете от страха… А что, кто-нибудь другой на вашем месте и умер бы, правда, доктор?

Армстронг, ничем себя не выдавая, сказал с сомнением:

– Гм, трудно судить. Женщина молодая, здоровая… сердечной недостаточностью не страдает… Маловероятно. Хотя, с другой стороны…

Он взял принесенный Блором стакан, опустил палец в бренди, осторожно лизнул. Выражение его лица не изменилось. Он неуверенно продолжил:

– Гм, вкус как будто нормальный…

Блор шагнул вперед и злобно заявил:

– Еще раз скажете, что я его отравил, и я набью вам морду.

Вера, которая уже совсем пришла в себя после бренди, направила разговор по другому руслу внезапным вопросом:

– А где судья?

Все переглянулись.

– Странно… Я думал, он пошел вместе с нами.

– И мне так показалось… – кивнул Блор. – Что скажете, доктор, вы ведь поднимались за мной по лестнице?

– По-моему, он поднимался следом… – произнес Армстронг. – Правда, ему за нами не угнаться. Он же старик…

Все четверо опять переглянулись.

– Чертовски странно… – сказал Ломбард.

– Надо идти его искать! – воскликнул Блор.

И он пошел к двери. Остальные последовали за ним, Вера шла последней.

Спускаясь по лестнице, Армстронг кинул через плечо:

– Конечно, он мог остаться в гостиной.

Они прошли через холл. Армстронг громко крикнул:

– Уоргрейв, где вы, Уоргрейв?

Ответа не было. Мертвую тишину дома нарушал лишь шелест дождя за окнами.

Вдруг у входа в гостиную доктор замер. Другие столпились у него за спиной, заглядывая ему через плечо.

Кто-то вскрикнул.

У противоположной стены, в кресле с высокой спинкой сидел судья Уоргрейв. По обе стороны от него горели две свечи. Но зрителей поразило другое: на нем была красная мантия, а на голове – серый судейский парик…

Армстронг сделал всем знак не подходить ближе, а сам, пошатываясь, точно пьяный, приблизился к недвижной фигуре в кресле. Затем нагнулся и заглянул в недвижное лицо с открытыми глазами. Потом быстрым движением приподнял парик. Тот упал на пол, открыв взглядам высокий, с залысинами, лоб судьи с аккуратным круглым отверстием посередине, из которого вытекала темная струйка.

Доктор поднял безжизненную руку и пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал безжизненным, далеким голосом:

– В него стреляли…

– Господи – револьвер! – воскликнул Блор.

Тем же мертвым голосом доктор добавил:

– Пуля вошла в мозг. Смерть наступила мгновенно.

Вера наклонилась поднять парик и произнесла, дрожа от ужаса:

– Это же шерсть, которую потеряла мисс Брент…

– И красная занавеска из ванной, – добавил Блор.

– Так вот зачем они понадобились… – прошептала мисс Клейторн.

Вдруг Филипп Ломбард засмеялся – смех у него вышел натужным, неестественным.

– «Пять негритят суд учинить решили, приговорили одного – осталось их четыре…» Каков конец судьи Уоргрейва-Вешателя! Хватит уже, повыносил приговоры! Понадевал на людей черные колпаки! Отпредседательствовал свое! Больше не говорить ему напутственных речей присяжным, не посылать на смерть невиновных… Как бы сейчас смеялся Эдвард Ситон, окажись он здесь! Боже мой, как бы он смеялся…

Его вспышка поразила и напугала остальных.

– Вы же только сегодня утром говорили, что это он! – воскликнула Вера.

Лицо Филиппа Ломбарда изменило выражение – он словно протрезвел.

– Знаю, что говорил… – тихо сказал он. – Ошибался. Вот и еще один из нас оправдан – посмертно!

I

Уоргрейва перенесли в спальню и положили на постель.

Потом все спустились в холл, где встали, глядя друг на друга.

– Что будем делать? – мрачно спросил Блор.

– Поедим, – быстро ответил Ломбард. – Есть все равно надо.

И они снова пошли в кухню. Снова открыли банку языка. Ели машинально, почти не чувствуя вкуса.

– В жизни не прикоснусь больше к языку, – сказала Вера.

Трапеза была окончена. Четверо сидели за кухонным столом, глядя друг на друга.

Блор сказал:

– Теперь нас четверо… Кто следующий?

Армстронг сидел, глядя прямо перед собой.

– Надо соблюдать осторожность… – машинально начал он, но тут же осекся.

Блор кивнул.

– Именно так он и говорил… а теперь сам умер!

– Как это случилось, интересно? – проговорил Армстронг.

Ломбард ругнулся и сказал:

– Ловко же нас провели! Эту гадость специально подбросили в комнату мисс Клейторн, и все пошло как по писаному. Мы все бросились, как дураки, наверх, думая, что ее убивают. И вот… в этой суматохе… кто-то застал беднягу врасплох.

– Почему никто не слышал выстрела? – спросил Блор.

Ломбард покачал головой:

– Мисс Клейторн кричала, ветер выл, мы топали, переговаривались… Могли и не услышать… – Он помолчал. – Но больше эта штука у него не пройдет. Придется ему выдумать что-нибудь другое.

– За этим дело не станет, – ответил Блор.

В его голосе прозвучала неприятная нотка. Взгляды двоих мужчин встретились.

– Нас четверо, и мы не знаем, кто… – сказал Армстронг.

– Я знаю, – перебил его Блор.

– И я не сомневаюсь… – поддержала его Вера.

– Думаю, что я тоже знаю… – медленно произнес Армстронг.

– По-моему, у меня тоже есть идея… – отозвался Ломбард.

И все снова переглянулись.

Вера, шатаясь, встала.

– Я ужасно себя чувствую, – сказала она. – Устала страшно.

– Неудивительно, – кивнул Ломбард. – Чего хорошего – сидеть и вот так смотреть друг на друга…

– Не возражаю, – согласился Блор.

– Это лучший выход… хотя вряд ли кто из нас сможет уснуть, – прошептал доктор.

Все пошли к двери. Блор проговорил:

– Интересно, где же сейчас револьвер?

II

Они поднялись наверх.

Разыгравшаяся там сцена слегка напоминала фарс.

Все четверо дошли каждый до своей двери и замерли, положив ладонь на ручку. Затем, точно по сигналу, все вошли в комнаты и одновременно захлопнули за собой двери. Во всех замках повернулись ключи, все задвижки защелкали, загремела пододвигаемая к дверям мебель.

Четверо перепуганных людей забаррикадировались в ожидании утра.

III

Филипп Ломбард, подперев дверь креслом, вздохнул и с облегчением повернулся к ней спиною.

Подошел к столику с зеркалом.

Внимательно посмотрел на себя в дрожащем свете свечи.

И тихо сказал:

– Да, нелегко тебе далось это дело.

И неожиданно хищно улыбнулся.

Потом быстро разделся.

Лег в кровать, положив часы на столик у изголовья. Затем открыл ящик.

И застыл, глядя на лежащий в нем револьвер…

IV

Вера Клейторн лежала в постели.

Свеча у ее изголовья еще горела.

Она никак не могла собраться с духом и погасить ее.

Она боялась темноты…

Снова и снова девушка твердила себе:

«До утра с тобою ничего не случится. Прошлой ночью ничего ведь не случилось. Вот и сегодня ничего не случится… Ничего не может случиться. Ты заперла дверь, задвинула цепочку. Никто к тебе близко не подойдет…»

Вдруг она подумала:

«Ну, конечно! Я же могу остаться здесь! Сидеть здесь и никому не открывать! Есть совсем не обязательно! Буду сидеть здесь – в безопасности – пока не придет помощь! Хоть день… хоть два…»

Сидеть здесь… Легко сказать, но как это выдержать? Час за часом – не с кем поговорить, нечем заняться, только думать…

Она ведь начнет вспоминать Корнуолл… Хьюго… то, что она тогда сказала Сирилу…

Гадкий маленький нытик, вечно он приставал к ней со всяким вздором…

«Мисс Клейторн, почему мне нельзя доплыть до скал? Я смогу. Я сумею».

Неужели это она тогда ему ответила?

«Конечно, Сирил, сумеешь. Я тоже это знаю».

«Тогда можно, я попробую, мисс Клейторн?»

«Понимаешь, Сирил, твоя мама так волнуется за тебя… Вот что я тебе скажу. Ты поплывешь к тем скалам завтра. Я заговорю с твоей мамой на пляже и отвлеку ее. А потом, когда она увидит, ты уже будешь стоять на скалах и махать ей рукой! Вот это будет сюрприз…»

«Ой, как хорошо вы придумали, мисс Клейторн! Вот это будет здорово!»

Итак, она произнесла это вслух. Завтра! Хьюго как раз уедет в Ньюки. А когда он вернется – все уже будет кончено…

А если нет? Что, если все пойдет не так? Сирила могут спасти. И тогда… тогда он скажет: «Мисс Клейторн мне позволила». Ну и что же? Придется рискнуть! Если случится самое худшее, она выкрутится. «Как ты можешь так обманывать, маленький негодник? Да разве я могла разрешить тебе такое?» Ей поверили бы. Сирил часто врал. Он не был правдивым ребенком. Сирил, конечно, будет знать. Но это не важно… да и вообще, что тут может пойти не так? Она притворится, что плывет за ним. Но приплывет слишком поздно… Никто и не заподозрит…

«Неужели Хьюго подозревал? Неужели он поэтому так странно глядел на нее, как будто издали? Неужели он понял?»

Неужели он поэтому уехал сразу после дознания?

И не ответил ни на одно ее письмо к нему…

Хьюго…

Вера беспокойно ворочалась в постели. Нет, нет, нельзя думать о Хьюго. Слишком больно! Все прошло, все давно прошло и забыто… Вот и Хьюго тоже надо забыть.

Почему же тогда сегодня вечером ей показалось, будто он с нею, в комнате?

Мисс Клейторн лежала и смотрела в потолок, на большой черный крюк как раз посередине.

Раньше она его не замечала.

Водоросли висели на нем.

Ее передернуло, когда она вспомнила то холодное липкое прикосновение к своей шее.

Этот крюк в потолке ей не нравился. Слишком он притягивал глаз, завораживал… большой, черный…

V

Бывший инспектор Блор сидел на кровати боком.

На его неподвижном крупном лице жили только глазки, маленькие и красные. Он был как дикий кабан, ожидающий нападения.

Никакого желания спать у него не было.

Опасность была близка, как никогда. Шесть из десяти!

Даже судья, такой проницательный, осмотрительный и прозорливый, попался…

Блор с яростным удовлетворением фыркнул.

Как там говорил этот старый болван? «Надо соблюдать осторожность…»

Самодовольный, ограниченный старый черт. Сидел всю жизнь в суде, воображая, что он сам Господь Всемогущий… За то и получил свое. Теперь-то ему осторожность не поможет.

Теперь их четверо. Девушка, Ломбард, Армстронг и он сам.

Очень скоро не станет еще кого-нибудь. Но только не Уильяма Генри Блора. Уж он об этом позаботится.

(Но револьвер… Как же быть с револьвером? Вот он, фактор риска – револьвер!)

Блор сидел на кровати, щуря маленькие глазки и морща низкий жирный лоб, и обдумывал проблему револьвера…

В тишине внизу пробили часы.

Полночь.

Он слегка расслабился – настолько, что даже лег на кровать. Но раздеваться не стал.

Лежа, он продолжал думать. Вспоминал все, что произошло в последние дни, с первого вечера и до настоящего момента, последовательно, методично, как делал, когда работал в полиции. Дотошность – вот что всегда приносит плоды в конечном итоге.

Свеча догорала. Убедившись, что спички лежат рядом, Блор задул пламя.

Странно, но темнота его почему-то встревожила. Словно тысячи накопившихся в нем за жизнь страхов вдруг пробудились и начали бороться за главенство над его мыслями. Перед его внутренним взором мелькали лица – судья в шутовском сером парике… мертвое равнодушное лицо миссис Роджерс… искаженное фиолетовое лицо Энтони Марстона…

И еще одно – бледное, в очочках, с щетиной соломенных усов под носом.

Это лицо он тоже когда-то видел – но вот когда? Не на острове. Нет, раньше, гораздо раньше…

Странно, что он не помнит, кто это… Лицо такое глупое – не лицо, а ряшка, сказать по правде.

Ну, конечно!

Он вдруг вспомнил.

Ландор!

Странно, что он мог забыть, как тот выглядит. Только вчера он пытался вызвать его лицо в памяти и не смог.

А теперь вот оно, пожалуйста, во всех подробностях, как будто только вчера виделись…

У Ландора была жена – маленькая хрупкая женщина с озабоченным лицом. Ребенок тоже был – девочка, лет четырнадцати. В первый раз в жизни Блор задумался о том, что с ними стало.

(Револьвер. Куда девался револьвер? Это ведь очень важно.)

Чем больше он думал о нем, тем меньше понимал. Нет, не давалась ему эта задачка с револьвером.

Револьвер взял кто-то в доме…

Часы внизу пробили час.

Мысли Блора внезапно прервались. Он сел на кровати, стряхнув с себя всякую дремоту. Шорох – очень тихий – кто-то скребся за дверью его спальни.

Кто-то ходил по темному дому.

Испарина выступила у него на лбу. Кто же это крадется темными ночными коридорами? Тот, кто затеял дурное, уж будьте уверены!

Совершенно бесшумно, несмотря на свое могучее сложение, Блор соскользнул с кровати и в два прыжка оказался у двери, где встал, прислушиваясь.

Но шум не повторился. Тем не менее Блор был убежден, что не ошибся. Он слышал за дверью шаги. Внезапно волосы у него на голове поднялись дыбом. Ему опять стало страшно…

Кто-то тихо крался в ночи.

Он слушал – но звук не повторялся.

Вдруг его посетило новое искушение. Ему неодолимо захотелось открыть дверь и выйти в коридор. Посмотреть, кто это шастает там, в темноте.

Но открывать сейчас свою дверь было бы глупо. Вполне возможно, что тот, другой, только того и ждет. Может, он специально прошел именно под дверью комнаты Блора, чтобы выманить того посмотреть…

Бывший инспектор стоял недвижно и слушал. Теперь звуки доносились отовсюду – шорохи, поскрипывания, обрывки ведущихся шепотом разговоров – но его трезвый, упорный ум не давал ему забыть, что все это лишь создания его воспламененного воображения.

И вдруг он услышал совсем другое, то, что явно не могло быть игрой воображения. Шаги, очень легкие, очень осторожные, но явственно различимые внимательным ухом, таким, как у Блора.

Кто-то шел по коридору (комнаты Ломбарда и Армстронга были дальше от лестницы). Шаги уверенно миновали его дверь и проследовали дальше.

Услышав это, Блор принял решение.

Он все-таки посмотрит, кто там! Идущий явно направлялся к лестнице. Куда же это он собрался?

Когда Блор принимал решение действовать, то двигался стремительно, что было удивительно в человеке такого корпулентного сложения. Пройдя на цыпочках к кровати, он сунул в карман спички, выдернул из розетки шнур прикроватного светильника и обмотал его вокруг ножки. Светильник был хромированный, с тяжелым литым эбонитовым основанием – самое то в драке.

Так же бесшумно он пронесся через комнату, отодвинул стул, блокировавший ручку двери, снял со всеми предосторожностями цепочку и тихо повернул ключ. Вышел в коридор. Снизу, из холла, доносились едва слышные шаги. Блор в носках бесшумно побежал к лестнице.

И тут он понял, почему столь тихие звуки внезапно оказались так хорошо слышны. Ветер улегся, и небо полностью очистилось. Сквозь окно на лестничной площадке в дом лился лунный свет, серебря все внизу.

Блор успел заметить силуэт человека, который выходил из двери наружу.

Сбегая в погоню за ним по лестнице, Блор вдруг замер.

Опять он чуть не свалял дурака! Ведь это наверняка ловушка, западня ждет его за стенами дома!

Но и тот, другой, также не учел кое-чего – Блор его видел, и теперь он попался.

Ведь из четырех обитаемых комнат второго этажа одна опустела. И все, что им надо теперь сделать, это проверить, какая именно!

Блор спешно вернулся в коридор, остановился перед дверью Армстронга и постучал. Ответа не было.

Подождав с минуту, он перешел к двери Филиппа Ломбарда. Здесь на его стук ответили сразу.

– Кто там?

– Это я, Блор. По-моему, Армстронга нет в комнате. Погодите…

Он дошел до последней двери и снова постучал.

– Мисс Клейторн… Мисс Клейторн…

Ему ответил перепуганный голос Веры:

– Кто там? В чем дело?

– Все в порядке, мисс Клейторн. Подождите… Я сейчас вернусь.

И он рысью побежал к двери Ломбарда. При его приближении дверь отворилась. На пороге стоял Филипп. В левой руке он держал свечу. Поверх пижамы на нем были брюки. Правую руку он опустил в пижамный карман.

– Что за шум вы тут подняли? – отрывисто спросил Ломбард.

Блор быстро все объяснил. Глаза у его собеседника вспыхнули.

– Армстронг, значит? Попался, голубок! – Он подошел к двери доктора. – Простите, Блор, но на слово не верю.

И он резко постучал в дверь.

– Армстронг! Армстронг!

Ответа не было.

Ломбард опустился на колени и заглянул в замочную скважину. Потом ловко просунул в нее мизинец и сказал:

– Ключа внутри нет.

– Значит, он запер дверь снаружи, а ключ унес с собой, – заключил Блор.

Филипп кивнул.

– Обычная предосторожность. Мы его поймаем, Блор… На этот раз мы наверняка его поймаем! Одну секунду…

Он бросился к двери комнаты Веры.

– Вера!

– Да.

– Мы ловим Армстронга. Он вышел из своей комнаты. Делайте что хотите, только не открывайте дверь. Понятно?

– Да, я поняла.

– Если придет Армстронг и будет говорить, что меня или Блора убили, не обращайте внимания. Ясно? Откроете, только когда мы с Блором заговорим с вами вместе. Поняли?

– Да, – ответила Вера. – Я же не дура.

– Вот и хорошо, – кивнул Ломбард и, вернувшись к Блору, бросил: – А теперь – за ним! Пора на охоту!

– Надо соблюдать осторожность, – напомнил тот. – У него револьвер.

Филипп только хмыкнул, сбегая вниз по лестнице.

– Тут вы ошибаетесь. – Он распахнул входную дверь. – Язычок замка зафиксирован – чтобы он мог войти, когда вернется. – И продолжил: – Револьвер снова у меня! – И он выдвинул краешек оружия из кармана. – Нашел его в том же ящике, сегодня ночью.

Бывший инспектор встал на пороге, как вкопанный, переменившись в лице. Филипп Ломбард заметил это.

– Не валяйте дурака, Блор! Стрелять в вас я не собираюсь. Если хотите, можете вернуться к себе и забаррикадироваться. А я иду за Армстронгом.

И он двинулся вперед по залитым лунным светом скалам. Блор, подумав, пошел за ним. На ходу он думал: «Наверное, я сам напрашиваюсь. С другой стороны…»

С другой стороны, задерживать преступников, вооруженных револьверами, ему доводилось и раньше. Блора можно было обвинить в чем угодно, но только не в отсутствии храбрости. Стоило ему увидеть опасность, и он, не колеблясь, шел прямо на нее. Он никогда не боялся ничего явного и открытого; только тайное и подернутое дымкой сверхъестественного внушало ему страх.

VI

Вера, оставшись ждать результатов погони, решила одеться.

Раз или другой она бросала взгляды на дверь. Дверь была крепкая, тяжелая; запиралась она на ключ и на цепочку, да еще ручку заклинивал дубовый стул. Взломать такую дверь не представлялось возможным. И уж конечно, это никогда не удалось бы доктору Армстронгу. Физически он был довольно хилым.

Будь она на его месте, то есть на месте убийцы, то полагалась бы на хитрость, а не на силу.

И Вера стала развлекать себя размышлениями о средствах, к которым он мог прибегнуть.

Например, доктор, как и предположил Филипп, мог заявить, что один из двух мужчин умер. Или даже объявить себя раненым и притащиться под ее дверь, стеная от боли и изнеможения.

Были и другие возможности. Например, он мог сказать, что дом горит. И даже поджечь его для пущей убедительности… Да, не исключено. Выманил из дома мужчин, сам прокрался назад, оставил за собой дорожку бензина и поджег. А она, как идиотка, будет сидеть, забаррикадировавшись в своей комнате, пока не станет слишком поздно…

Мисс Клейторн подошла к окну. Что ж, неплохо. На худой конец можно и так выбраться. Правда, придется прыгать – но под окном клумба, что очень кстати.

Она села за стол, взяла дневник и начала писать в нем своим стремительным почерком. Надо же чем-то заняться…

Вдруг она застыла. Ей послышался звон. Как будто разбили стекло. Где-то внизу.

Вера прислушалась, но звон не повторился.

Потом она слышала – или ей показалось, что слышала – другие звуки: кто-то крался по коридору, скрипели ступеньки на лестнице, шелестела одежда; но, как и ранее Блор, девушка не придала им значения, решив, что это всего лишь игра ее воображения.

Однако вскоре звуки стали более определенными. Внизу ходили люди – она слышала голоса. Потом кто-то поднялся по лестнице, – где-то открывались и закрывались двери, – кто-то проследовал дальше, на чердак. Оттуда донеслись еще звуки.

Наконец в коридоре снова послышались шаги, и голос Ломбарда произнес:

– Вера, с вами всё в порядке?

– Да. Что случилось?

Голос Блора спросил:

– Вы нам откроете?

Вера подошла к двери, убрала стул, отперла замок, сняла цепочку и открыла. Двое мужчин тяжело дышали, с их брюк и ботинок на пол натекли лужи.

– В чем дело? – снова спросила она.

Ответил Ломбард:

– Армстронг исчез…

VII

– Что? – вскрикнула Вера.

– Он исчез с острова, – повторил Ломбард.

– Вот именно, что исчез! – вмешался Блор. – Как по волшебству…

– Чепуха! – нетерпеливо перебила его Вера. – Он просто где-нибудь прячется!

– Нет, не прячется! – возразил бывший инспектор. – Негде ему прятаться на этом острове, голом, как ладонь. Луна светит; видно, как днем… А его нигде нет.

– Вернулся в дом, значит, – предположила мисс Клейторн.

– Мы тоже так думали, – кивнул Блор. – И обыскали дом. Вы нас, наверное, слышали… Говорю вам, его здесь нет. Исчез – смылся, испарился…

– Не может быть, – недоверчиво отозвалась Вера.

– Но это так, моя дорогая, – сказал Ломбард.

Помолчав, он добавил:

– И еще кое-что. Окно в столовой разбито – и на столе всего трое негритят.

I

Трое сидели в кухне за завтраком.

Снаружи светило солнце. День был прекрасный. Шторма как не бывало.

С переменой погоды в настроении пленников острова тоже настала перемена. Теперь они чувствовали себя так, точно едва проснулись от кошмара. Да, им по-прежнему грозила опасность, но опасность при свете дня – не то же самое, что ночью. Атмосфера парализующего страха, которая удушливым покрывалом окутывала их в темноте, под стенания ветра, исчезла.

– Попробуем сегодня гелиограф, – сказал Ломбард. – Возьмем зеркало и заберемся на самую высокую точку острова. Надеюсь, какой-нибудь сообразительный паренек, гуляя по пляжу, распознает знак SOS. А вечером попробуем костер. Правда, дров у нас маловато; к тому же на берегу могут решить, что это у нас пирушка, танцы с развлечениями…

– Наверняка там есть кто-нибудь, знающий азбуку Морзе, – подхватила Вера. – И тогда нас снимут с этого острова задолго до наступления вечера.

– Погода стала лучше, но море до конца не улеглось, – сообщил Ломбард. – Волна очень высокая. Раньше завтрашнего утра лодка к берегу не пристанет.

– Еще одна ночь здесь! – вскрикнула мисс Клейторн.

Филипп пожал плечами:

– Правде надо смотреть в глаза. Через двадцать четыре часа море, думаю, успокоится. Если мы столько протянем, значит, выживем.

Блор кашлянул.

– Надо бы нам объясниться… Что стряслось с Армстронгом?

– Об этом можно судить лишь по косвенным признакам, – сказал Ломбард. – На обеденном столе остались три негритенка. Так что, похоже, наш доктор отдал концы.

– Тогда почему вы не нашли его тело? – спросила Вера.

– Вот именно, – поддакнул Блор.

Ломбард покачал головой.

– Да, это чертовски странно, приходится признать.

– Может быть, его сбросили в море? – с сомнением предположил Блор.

– Кто сбросил? – резко возразил Ломбард. – Вы? Или я? Вы видели, как он выходил в дверь. После этого пришли ко мне, в мою комнату, и мы вместе пошли его искать. Когда я, по-вашему, мог убить его и сбросить труп в море?

– Не знаю, – проговорил Блор. – Зато я знаю другое.

– Что именно? – спросил Ломбард.

– Револьвер. Ваш револьвер. Он опять у вас. И нет никаких доказательств того, что вы с ним вообще расставались.

– Бросьте, Блор, нас же всех обыскивали.

– Да, перед обыском вы его и спрятали. А потом снова нашли.

– Тупица вы мой любезный, клянусь вам чем хотите – мне его подбросили. Никогда в жизни я так не удивлялся, как в тот момент, когда нашел его в ящике стола.

– Вы хотите, чтобы мы поверили в невозможное, – прищурился Блор. – С чего бы Армстронгу или кому другому возвращать вам пистолет?

Ломбард безнадежно пожал плечами:

– Ни малейшего представления. Сумасшедший, что с него взять. Я и сам не ожидал ничего подобного. Совершенно бессмысленное происшествие.

С последним Блор согласился:

– Вот именно. Могли бы выдумать историю получше.

– Разве ее бессмысленность – не лучшее доказательство правдивости?

– Я так не думаю.

– Неудивительно, – сказал Филипп.

– Послушайте, мистер Ломбард, если вы действительно честный человек, за которого себя выдаете…

– Когда это я выдавал себя за честного человека? – буркнул тот. – Ничего подобного!

Блор несгибаемо продолжал:

– Если вы сейчас говорите правду, тогда у нас только один выход. Теперь, когда револьвер снова у вас, мы с мисс Клейторн полностью в вашей власти. Поэтому будет только честно, если вы положите револьвер вместе с другими запертыми вещами, и мы с вами будем по-прежнему держать у себя каждый по ключу.

Филипп Ломбард закурил сигарету. Выдыхая дым, он произнес:

– Не будьте ослом.

– То есть вы не согласны?

– Нет, не согласен. Револьвер мой. Он нужен мне для защиты – и я оставляю его при себе.

– В таком случае, – сказал Блор, – мы вынуждены будем прийти к определенному выводу.

– Что А. Н. Оуэн – это я? Думайте, что хотите, черт вас возьми. Ответьте только на один вопрос: если вы правы, то почему я не уложил вас из этого револьвера прошлой ночью? Шансов у меня было достаточно.

Блор покачал головой:

– Не знаю – но факт есть факт. Значит, у вас была на то причина.

До сих пор Вера не принимала участия в дискуссии. Но тут она пошевелилась и сказала:

– Мне кажется, вы сейчас оба ведете себя, как идиоты.

Ломбард поглядел на нее.

– Что?

– Вы забыли про стишок, – сказала мисс Клейторн. – Разве вы не понимаете, что ключ в нем?

И она зловещим голосом процитировала:

– Попался на крючок – вот в чем ключ, – продолжала она. – Армстронг не умер… Он сам взял со стола фигурку, чтобы все решили, что он мертв. Говорите, что хотите, но я уверена: доктор где-то на острове. Его исчезновение – крючок, брошенный нам, чтобы мы его заглотили, чтобы сбились со следа…

Ломбард снова сел.

– Знаете, а ведь вы, может быть, и правы.

– Да, но если она права, то где он? – спросил Блор. – Мы все обыскали – и внутри, и снаружи.

Вера презрительно бросила:

– Мы и револьвер искали – и тоже не нашли. А ведь он где-то был все это время!

– Вы не учитываете разницу в размерах, милочка, – буркнул Ломбард. – Револьвер и человек – не одно и то же.

– Ну и что, – уперлась мисс Клейторн, – все равно я права.

– А ведь он себя выдал, – зачем-то написал в стишке про крючок, – буркнул Блор. – Мог бы придумать что-нибудь другое.

– Но он же сумасшедший, как вы не понимаете! – воскликнула Вера. – Сумасшедший! Совершать убийства в соответствии с логикой детского стишка – это что, не безумие? Нарядить в мантию судью, убить Роджерса, когда тот колол дрова, опоить миссис Роджерс так, чтобы она заснула и не проснулась, запустить шмеля к мертвой мисс Брент – это не безумие? Как будто какой-то злой, испорченный ребенок играет с нами в игру. Где все должно идти по его правилам…

– Да, вы правы, – сказал Блор и задумался. – Хорошо хоть, зверинца на острове нет. Тут ему придется немного помучиться.

– Вы что, не понимаете? – опять воскликнула Вера. – Зверинец – это мы! Прошлой ночью в нас не осталось почти ничего человеческого. Зверинец на этом острове – мы сами…

II

Они провели утро на скалах, по очереди светя зеркалом в сторону берега.

Никаких признаков того, что их заметили, не было. Никто не подавал ответных сигналов. День был ясный, с прозрачной дымкой на горизонте. Внизу крупными волнами колыхалось море. Лодки не было.

Они еще раз обыскали весь остров, но безуспешно. Нигде не было и следа пропавшего доктора.

Вера посмотрела на дом оттуда, где они стояли, и сказала, дыша немного неровно:

– Здесь, снаружи, чувствуешь себя почти в безопасности… Давайте больше не будем возвращаться в дом.

– Мысль недурная, – отозвался Ломбард. – Мы здесь как на ладони, никто не подберется к нам незамеченным…

– Остаемся здесь, – подытожила Вера.

– Ночевать-то где? – возразил Блор. – Ночью все равно придется вернуться.

Вера вздрогнула.

– Я не вынесу… Еще одну ночь там я просто не переживу!

– Вы и там будете в безопасности – запрете дверь, – произнес Филипп.

– Наверное, – прошептала мисс Клейторн и, протянув вперед руки, добавила: – Как это приятно – снова чувствовать солнце…

И подумала:

«Как странно… я почти счастлива. Хотя знаю, что мне грозит опасность… Почему-то теперь – при свете – все кажется таким незначительным… Я полна сил – я чувствую, что не могу умереть…»

Блор посмотрел на часы.

– Уже два. Как насчет ланча?

– Я не пойду больше в дом, – упрямо сказала Вера. – Останусь здесь – на солнце…

– Глупости, мисс Клейторн. Надо поддерживать силы.

– Все равно меня стошнит от одного вида консервированного языка! Я не хочу есть. Люди дни напролет живут без еды, когда садятся на диету.

– Вы как хотите, а мне надо есть, – заявил Блор. – А вам, мистер Ломбард?

– Знаете, консервированный язык меня тоже что-то больше не греет, – ответил Филипп. – Я останусь здесь, с мисс Клейторн.

Блор помешкал.

– Со мною ничего не случится, – сказала Вера. – По крайней мере, он не застрелит меня сразу, как только вы повернетесь ко мне спиной, это уж наверняка.

– Может, и так, – согласился Блор. – Но мы договаривались не разделяться.

– Это же вам приспичило лезть в логово льва… – напомнил Ломбард. – Что ж, пойду с вами, если хотите.

– Нет, не надо, – сказал Блор. – Оставайтесь здесь.

Филипп засмеялся.

– Значит, вы меня боитесь? Напрасно. Я ведь могу застрелить вас и здесь, хоть сейчас, если пожелаю.

– Можете, но это будет не по плану. Умирают все поодиночке, и каждый особым способом.

– Что ж, – сказал Ломбард, – вам, похоже, лучше знать.

– Конечно, – сознался бывший инспектор, – мне немного страшно входить в дом одному…

– И поэтому вы хотите попросить меня одолжить вам револьвер? – тихо произнес Филипп. – Ответ: нет, ни за что! Я не такой дурак, спасибо.

Блор пожал медвежьими плечами и полез по крутому склону наверх, к дому.

– Время кормления, – проговорил Ломбард. – Обитатели зверинца очень регулярны в своих привычках!

– Разве он не рискует, идя туда? – с тревогой заметила Вера.

– В том смысле, который имеете в виду вы, – нет, не думаю. Армстронг не вооружен, вы же знаете, а Блор вдвое мощнее его физически, к тому же он настороже. И вообще я уверен, что доктора просто не может быть в доме. Я знаю, что его там нет.

– Но… кто же там тогда?

– Там Блор, – тихо ответил Ломбард.

– О… так вы думаете?..

– Послушайте, девочка. Версию Блора вы слышали. И должны признать, что я не мог иметь никакого отношения к исчезновению Армстронга. Его рассказ меня обеляет. Зато он очерняет его самого. Нам ведь приходится верить ему на слово, когда он говорит, что видел человека, который спускался по лестнице и выходил из дома. Может быть, он лжет. Может быть, он разделался с Армстронгом еще до этого…

– Как?

Филипп пожал плечами:

– Этого я не знаю. Но, на мой взгляд, нам следует опасаться лишь одного человека. И этот человек – Блор! Что нам о нем известно? Да почти ничего! Вся его карьера полицейского может быть сплошной фикцией. Он может оказаться кем угодно – безумным миллионером – спятившим бизнесменом – беглым обитателем Бродмура… Ясно одно: он мог совершить любое из этих убийств.

Побледнев, Вера сказала:

– А что, если он убьет и нас?

Ломбард ответил тихо, поглаживая револьвер в брючном кармане:

– Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.

И с любопытством взглянул на нее.

– Вы так трогательно доверяете мне, Вера. Вы совершенно уверены, что я не застрелю вас?

– Надо же кому-то доверять… – сказала она. – К тому же я думаю, что вы ошибаетесь насчет Блора. Скорее это Армстронг.

Внезапно она повернулась к нему:

– Разве вы не чувствуете – рядом с нами кто-то есть – постоянно… Следит за нами и выжидает…

– Это просто нервы, – медленно произнес Ломбард.

– Значит, вы тоже почувствовали? – живо спросила мисс Клейторн.

Она вздрогнула и придвинулась к нему поближе; помолчала, потом продолжила:

– Скажите… вам не кажется… Однажды я читала рассказ… о двух судьях, которые приехали в небольшой американский город – из Верховного Суда. Они утверждали там правосудие – абсолютное правосудие. Потому что они были не от мира сего…

Ломбард приподнял брови.

– Посланники небес, значит? Нет, я в сверхъестественное не верю. Это устроил человек.

– Мне иногда так не кажется… – тихо сказала Вера.

Ломбард внимательно посмотрел на нее.

– Это все совесть… – Помолчав немного, он добавил: – Значит, вы все же утопили мальчишку?

– Нет! Нет! – неистово закричала девушка. – У вас нет права так говорить!

Филипп весело засмеялся.

– Утопили, моя дорогая, утопили! Зачем, не знаю… Представить не могу. Наверное, в деле был замешан мужчина. Так, да?

Внезапная апатия охватила Веру, свинцовой усталостью налились руки и ноги. Тусклым голосом она сказала:

– Да, был замешан мужчина…

– Спасибо, – тихо произнес Ломбард. – Мне важно было знать…

Вдруг Вера выпрямилась и воскликнула:

– Что это было? Землетрясение?

– Нет, нет, – сказал Ломбард. – Хотя странно – земля вздрогнула, как от удара… И мне показалось – кто-то кричал? Вы слышали?

Оба повернулись к дому.

– Звук шел оттуда, – указал Ломбард. – Лучше нам пойти посмотреть.

– Нет, нет, я не пойду!..

– Как хотите. Пойду один.

– Хорошо, – с отчаянием вымолвила Вера. – Я с вами.

Они двинулись наверх, к дому. Залитая солнцем терраса казалась мирной и безопасной. Постояв там с минуту, они не пошли в дом через главный вход, а решили обогнуть его сзади.

И нашли Блора. Он лежал на восточной террасе, разбросав руки и ноги, наподобие морской звезды, а его голову превратил в кашу огромный кусок белого мрамора.

Филипп посмотрел наверх:

– Чье это окно там, наверху?

Вера дрогнувшим голосом ответила:

– Мое… а это часы с моего камина… Я вспомнила. Они были… в виде медведя.

Она повторила последние слова, и ее голос задрожал еще сильнее:

– В виде медведя…

III

Филипп схватил ее за плечо и тревожным, угрюмым голосом произнес:

– Все понятно. Армстронг где-то в доме. Пойду его найду.

Но Вера вцепилась в него, крича:

– Не валяйте дурака! Нас всего двое! Мы следующие! Он хочет, чтобы мы пошли его искать! Он на это рассчитывает!

Филипп остановился и задумчиво произнес:

– В этом есть смысл.

Вера продолжала кричать:

– Хорошо хоть, теперь вам придется признать, что я была права!

Он кивнул.

– Да – вы выиграли! Это Армстронг. Но где он, черт побери, спрятался? Мы весь дом прочесали частым гребнем…

– Если вы ночью его не нашли, то и сейчас не найдете, – с тревогой сказала мисс Клейторн. – Это же ясно, как день.

Ломбард нехотя согласился:

– Да, но…

– Наверняка он приготовил себе укрытие заранее – знаете, вроде священнической норы, как в старых поместьях. Это на него похоже.

– Но здесь-то не старое поместье, тут нет таких штук.

– Ну и что? А он заказал себе такое…

Филипп Ломбард покачал головой.

– Мы вымеряли все стены – в то первое утро. Могу поклясться, что между ними нет ни одного неучтенного дюйма.

– Но должно быть… – начала Вера.

– Хотел бы я взглянуть… – начал Филипп.

– Да, вы бы хотели! – вскрикнула девушка. – И он это знает! Сидит там и дожидается вас!

– У меня есть это, вы же знаете, – ответил Ломбард, вытаскивая револьвер из кармана.

– Вы и про Блора тоже говорили, что он силен, не чета Армстронгу… Да, он был сильный и ждал нападения. Но вы все время забываете о том, что Армстронг сумасшедший! А у маньяка есть одно серьезное преимущество. Он вдвое хитрее и изворотливее любого нормального человека.

Ломбард снова засунул револьвер поглубже и скомандовал:

– Пошли.

IV

Наконец Ломбард спросил:

– Что мы будем делать, когда наступит ночь?

Вера не отвечала.

– Об этом вы не подумали? – настаивал он.

– А что мы можем поделать? – беспомощно сказала она. – Господи, как мне страшно…

Филипп задумчиво произнес:

– Погода прекрасная. Ночь будет лунная. Надо найти место – может быть, наверху, в скалах… Можно посидеть там, подождать рассвета. Главное – не засыпать… Надо дежурить всю ночь. И если кто-нибудь подойдет к нам близко, я буду стрелять!.. – Он помолчал. – Вы, наверное, замерзнете в этом тонком платьице?

Вера ответила ему хриплым смехом:

– Замерзну, говорите? Зато не умру!

– Да, вы правы… – согласился Ломбард.

Вера нервно ходила туда-сюда. Наконец она сказала:

– Я сойду с ума, если буду сидеть здесь дальше. Давайте пройдемся.

– Хорошо.

Они медленно гуляли туда-сюда по скалам над морем. Солнце близилось к закату. Мягкий золотой свет заливал все вокруг, окружая сиянием каждый предмет.

Вера сказала, нервно хихикнув:

– Жалко, что купаться нельзя…

Филипп смотрел вниз, в море. Вдруг он произнес:

– Что это там, внизу? Вон, видите, – у большой скалы? Нет, чуть-чуть правее.

Вера долго смотрела. Потом сказала:

– Похоже на одежду!

– Купальщик, да? – Ломбард засмеялся. – Странно… Да нет, думаю, это всего лишь водоросли.

– Пойдем, посмотрим, – предложила мисс Клейторн.

– Это одежда, – сказал Филипп, когда они спустились пониже. – Целый ворох. Вон ботинок… Вот здесь можно спуститься.

Они слезли по скалам вниз. Вдруг Вера встала как вкопанная.

– Это не одежда – это человек…

Тело застряло между двумя камнями, выброшенное, скорее всего, дневным приливом.

Ломбард и Вера одолели последние метры, подошли к телу вплотную и нагнулись над ним. На них глядело синее, бескровное, ужасное лицо утопленника…

– Боже мой! – выдохнул Ломбард. – Армстронг…

I

Шли века… планеты срывались с орбит, галактики уносились вдаль… время остановилось… Оно застыло и пребывало в неподвижности тысячи веков…

Хотя нет, прошла всего одна минута…

Двое стояли бок о бок, глядя на третьего, распростершегося у их ног…

Медленно, очень медленно Вера Клейторн и Филипп Ломбард подняли головы и посмотрели друг другу в глаза…

II

Ломбард захохотал и произнес:

– Так, значит, это все время были вы, Вера?

– На острове никого, совсем никого – кроме нас двоих… – ответила она. Ее голос перешел на шепот и замер.

– Вот именно, – сказал Ломбард. – Так что теперь все ясно, верно?

– Как вы это проделали – тот трюк с мраморным медведем?

Он пожал плечами.

– Фокус, дорогая, причем замечательный…

Их глаза снова встретились.

Вера подумала:

«Почему я никогда раньше не замечала его лица? Волчье… он похож на волка… С этими жуткими зубами…»

Ломбард продолжал, оскалившись, – угрожающий, опасный:

– Это конец, вы же понимаете. Правда вышла наружу. Все кончено.

– Я понимаю… – тихо сказала Вера.

Она устремила взгляд на море. Генерал Макартур тоже смотрел на море… когда же это было… неужели только вчера? Или позавчера? Он тоже говорил: «Это конец».

Только он говорил спокойно – почти с радостью.

Но у Веры само упоминание конца, сама мысль о нем вызывали чувство протеста.

Нет, не может быть, чтобы все было кончено.

Она снова посмотрела на мертвеца. И произнесла:

– Бедный доктор Армстронг…

Ломбард фыркнул.

– Что это? Женское мягкосердечие?

– Почему бы и нет? – ответила Вера. – А вы совсем не знаете жалости?

– К вам у меня жалости нет, – сказал он. – Не надейтесь!

Вера посмотрела на тело:

– Надо убрать его отсюда. Перенести в дом.

– В компанию к другим жертвам? Пусть все лежат рядышком?.. Что до меня, то мне безразлично, пусть остается здесь.

– Давайте хотя бы из моря его вытащим, чтобы волною не смыло, – предложила мисс Клейторн.

Ломбард захохотал.

– Ну, как скажете…

Он нагнулся, схватился за тело обеими руками, потянул. Вера помогала ему. Бок о бок с ним она тащила изо всей мочи.

– Какой тяжелый, – пропыхтел Ломбард.

Но они все же справились – выволокли тело на скалы, выше отметки прилива. Выпрямляясь, Ломбард спросил:

– Довольны?

– Вполне, – ответила Вера.

Ее тон заставил его насторожиться. Филипп резко обернулся. И, еще до того, как хлопнул рукою по брючному карману, понял, что найдет там пустоту.

Отойдя от него на пару метров, мисс Клейторн стояла к нему лицом и целилась в него из револьвера.

– Так вот она, истинная причина вашей женской заботливости! – произнес Ломбард. – Вам просто было необходимо залезть ко мне в карман.

Вера кивнула.

Револьвер в ее руках не дрожал.

Смерть смотрела Филиппу Ломбарду прямо в лицо. Еще никогда он не был к ней так близко.

Однако он еще не проиграл.

Властным голосом Ломбард потребовал:

– Дайте мне револьвер.

Вера засмеялась.

– Ну же, давайте, – повторил Ломбард.

Его мозг работал стремительно. Что предпринять… какой способ выбрать… заговорить ее… усыпить бдительность, а потом резким броском…

Всю жизнь Ломбард выбирал самые рискованные пути. Так он поступил и теперь.

Филипп заговорил медленно и веско:

– Послушайте, дорогая моя, только послушайте меня…

И он прыгнул. Быстрый, как пантера или другой зверь из породы кошачьих…

Вера машинально нажала спусковой крючок.

Ломбард застыл в прыжке, потом изогнулся и тяжело рухнул на землю.

Вера осторожно подошла к нему, не выпуская из рук револьвер.

Однако ее предосторожности были уже излишни.

Филипп Ломбард был мертв – пуля пробила ему сердце…

III

Вере вдруг стало так легко, точно с ее плеч упал огромный, тяжелый камень.

Наконец-то всё.

Не надо больше бояться – незачем напрягать нервы.

Она одна на острове.

Одна с девятью мертвыми телами.

Но какая разница? Она-то выжила…

Она сидела на берегу… совершенно счастливая… и абсолютно спокойная.

Наконец-то всё…

IV

Солнце уже садилось, когда Вера наконец пошевелилась. До тех пор ей мешал двигаться шок. Внутри ее не осталось места ни для чего, кроме восхитительного чувства безопасности.

Теперь она поняла, что хочет есть и спать. Особенно спать. Растянуться бы сейчас на постели – и спать, спать, спать…

Завтра, может быть, кто-то приедет и спасет ее – но теперь ей и это было все равно. Можно остаться и здесь. Особенно теперь, когда она одна…

О, благословенный покой!..

Она встала и посмотрела на дом.

Нечего больше бояться! Никакие ужасы не ждут ее внутри! Обычный, комфортный, современный дом. Подумать только, что еще сегодня днем она не могла смотреть на него без содрогания…

Странная все-таки вещь – страх…

Но ничего, все кончилось. Она выиграла – восторжествовала над смертельной опасностью. Благодаря собственной находчивости и ловкости она сумела повернуть удачу в свою сторону.

Вера пошла наверх, к дому.

Солнце садилось, небо на западе было все в красных и оранжевых полосах. Мир и красота…

«Может, мне все это приснилось?» – подумала Вера.

Она устала – дьявольски устала. У нее болели руки и ноги, закрывались глаза. Ничего больше не бояться. И – спать, спать, спать… Выспаться, пока она одна на острове. Последний негритенок, оставшийся один.

Она улыбнулась своим мыслям и вошла в дом. Внутри стояла странная тишина.

«Вообще-то обычно люди предпочитают не спать в домах, где почти в каждой комнате по мертвому телу!» – подумала Вера.

Может, пойти в кухню, собрать что-нибудь поесть?

Она помешкала, но решила, что не стоит. Слишком она устала.

У двери в столовую Вера остановилась. Посреди стола на подносе по-прежнему стояли три фигурки.

Вера засмеялась и сказала:

– Отстали от времени, милые.

Затем схватила две и выбросила в окно. Услышала, как они разбились о каменный пол террасы.

Третью фигурку она взяла в руку.

– А ты пойдешь со мной. Мы выиграли! Выиграли!

В холле царили сумерки.

Вера с негритенком в руке стала подниматься по лестнице. Очень медленно, потому что ее ноги вдруг страшно отяжелели.

«Последний негритенок, вздыхая тяжело…» Как там в конце?.. Ах, да! «Пошел, женился – и не стало никого».

Женился… Удивительно, почему-то ей опять казалось, что Хьюго здесь, в доме…

Нет, ей не казалось. Она была уверена, что Хьюго наверху, ждет ее.

Вера сказала себе:

«Не будь дурой. Это тебе от усталости мерещится».

Медленно, вверх по лестнице…

На площадке что-то выпало из ее руки, глухо стукнув по мягкому ковру. Она даже не заметила, как выронила револьвер. Теперь девушка не чувствовала ничего, кроме фарфоровой фигурки в ладони.

До чего же тихо было в доме. И все же он не казался пустым.

Хьюго наверху, ждет ее…

«Последний негритенок, вздыхая тяжело…» Как же там все-таки дальше? Что-то насчет женитьбы – или нет? Нет…

Вера уже дошла до двери своей спальни. Хьюго ждал ее внутри – она не сомневалась.

Она распахнула дверь…

И вскрикнула.

Что это – свисает с потолочного крюка? Веревка с готовой петлей? А под нею стул, на который нужно встать – встать и оттолкнуть ногами…

Так вот чего хотел Хьюго…

Ну, конечно, ведь так было в считалке.

Фарфоровая фигурка выпала из ее руки. Покатилась, ударилась о решетку камина и разбилась.

Вера шагнула вперед, словно робот. Вот он, конец, – там, где холодная мокрая рука (рука Сирила, разумеется) коснулась ее горла…

«Ты можешь плыть к скале, Сирил…»

Ах, как легко было убивать – легко и просто!

Вот только вспоминать об этом пришлось всю жизнь…

Вера встала на стул, продолжая смотреть прямо перед собой, как сомнамбула… надела петлю себе на шею…

Хьюго был рядом, он следил, чтобы она сделала все, как надо.

Она оттолкнула стул…

I

In the corner of a first-class smoking carriage, Mr. Justice Wargrave, lately retired from the bench, puffed at a cigar and ran an interested eye through the political news in the Times.

He laid the paper down and glanced out of the window. They were running now through Somerset. He glanced at his watch – another two hours to go.

He went over in his mind all that had appeared in the papers about Soldier Island. There had been its original purchase by an American millionaire who was crazy about yachting – and an account of the luxurious modern house he had built on this little island off the Devon coast. The unfortunate fact that the new third wife of the American millionaire was a bad sailor had led to the subsequent putting up of the house and island for sale. Various glowing advertisements of it had appeared in the papers. Then came the first bald statement that it had been bought – by a Mr. Owen. After that the rumours of the gossip writers had started. Soldier Island had really been bought by Miss Gabrielle Turl, the Hollywood film star! She wanted to spend some months there free from all publicity! Busy Bee had hinted delicately that it was to be an abode for Royalty??! Mr. Merryweather had had it whispered to him that it had been bought for a honeymoon – Young Lord L… had surrendered to Cupid at last! Jones knew for a fact that it had been purchased by the Admiralty with a view to carrying out some very hush hush experiments!

Definitely, Soldier Island was news!

From his pocket Mr. Justice Wargrave drew out a letter. The handwriting was practically illegible but words here and there stood out with unexpected clarity. Dearest Lawrence… such years since I heard anything of you… must come to Soldier Island… the most enchanting place… so much to talk over… old days… communion with Nature… bask in sunshine… 12:40 from Paddington… meet you at Oakbridge… and his correspondent signed herself with a flourish his ever Constance Culmington.

Mr. Justice Wargrave cast back in his mind to remember when exactly he had last seen Lady Constance Culmington. It must be seven – no, eight years ago. She had then been going to Italy to bask in the sun and be at one with Nature and the contadini. Later, he had heard, she had proceeded to Syria where she proposed to bask in yet stronger sun and live at one with Nature and the bedouin.

Constance Culmington, he reflected to himself, was exactly the sort of woman who would buy an island and surround herself with mystery! Nodding his head in gentle approval of his logic, Mr. Justice Wargrave allowed his head to nod…

He slept…

II

Vera Claythorne, in a third-class carriage with five other travellers in it, leaned her head back and shut her eyes. How hot it was travelling by train today! It would be nice to get to the sea! Really a great piece of luck getting this job. When you wanted a holiday post it nearly always meant looking after a swarm of children – secretarial holiday posts were much more difficult to get. Even the agency hadn’t held out much hope.

And then the letter had come.

«I have received your name from the Skilled Women’s Agency together with their recommendation. I understand they know you personally. I shall be glad to pay you the salary you ask and shall expect you to take up your duties on August 8th. The train is the 12:40 from Paddington and you will be met at Oakbridge station. I enclose five pound notes for expenses.

Yours truly,

Una Nancy Owen».

And at the top was the stamped address Soldier Island. Sticklehaven. Devon…

Soldier Island! Why, there had been nothing else in the papers lately! All sorts of hints and interesting rumours. Though probably that was mostly untrue. But the house had certainly been built by a millionaire and was said to be absolutely the last word in luxury.

Vera Claythorne, tired by a recent strenuous term at school, thought to herself – «Being a games mistress in a third-class school isn’t much of a catch… If only I could get a job at some decent school.»

And then, with a cold feeling round her heart, she thought: «But I’m lucky to have even this. After all, people don’t like a Coroner’s Inquest, even if the Coroner did acquit me of all blame!»

He had even complimented her on her presence of mind and courage, she remembered. For an inquest it couldn’t have gone better. And Mrs. Hamilton had been kindness itself to her – only Hugo – (but she wouldn’t think of Hugo!)

Suddenly, in spite of the heat in the carriage she shivered and wished she wasn’t going to the sea. A picture rose clearly before her mind. Cyril’s head, bobbing up and down, swimming to the rock… Up and down – up and down… And herself, swimming in easy practised strokes after him – cleaving her way through the water but knowing, only too surely, that she wouldn’t be in time…

The sea – its deep warm blue mornings spent lying out on the sands – Hugo – Hugo who had said he loved her…

She must not think of Hugo…

She opened her eyes and frowned across at the man opposite her. A tall man with a brown face, light eyes set rather close together and an arrogant almost cruel mouth.

She thought to herself:

«I bet he’s been to some interesting parts of the world and seen some interesting things…»

III

Philip Lombard, summing up the girl opposite in a mere flash of his quick moving eyes thought to himself: «Quite attractive – a bit schoolmistressy perhaps…»

A cool customer, he should imagine – and one who could hold her own – in love or war. He’d rather like to take her on…

He frowned. No, cut out all that kind of stuff. This was business. He’d got to keep his mind on the job.

What exactly was up, he wondered? That little Jew had been damned mysterious.

«Take it or leave it, Captain Lombard.»

He had said thoughtfully: «A hundred guineas, eh?»

He had said it in a casual way as though a hundred guineas was nothing to him. A hundred guineas when he was literally down to his last square meal! He had fancied, though, that the little Jew had not been deceived – that was the damnable part about Jews, you couldn’t deceive them about money – they knew!

He had said in the same casual tone:

«And you can’t give me any further information?»

Mr. Isaac Morris had shaken his little bald head very positively.

«No, Captain Lombard, the matter rests there. It is understood by my client that your reputation is that of a good man in a tight place. I am empowered to hand you one hundred guineas in return for which you will travel to Sticklehaven, Devon. The nearest station is Oakbridge, you will be met there and motored to Sticklehaven where a motor launch will convey you to Soldier Island. There you will hold yourself at the disposal of my client.»

Lombard had said abruptly: «For how long?»

«Not longer than a week at most.»

Fingering his small moustache, Captain Lombard said:

«You understand I can’t undertake anything – illegal?»

He had darted a very sharp glance at the other as he had spoken. There had been a very faint smile on the thick Semitic lips of Mr. Morris as he answered gravely:

«If anything illegal is proposed, you will, of course, be at perfect liberty to withdraw.»

Damn the smooth little brute, he had smiled! It was as though he knew very well that in Lombard’s past actions legality had not always been a sine qua non…

Lombard’s own lips parted in a grin.

By Jove, he’d sailed pretty near the wind once or twice! But he’d always got away with it! There wasn’t much he drew the line at really…

No, there wasn’t much he’d draw the line at. He fancied that he was going to enjoy himself at Soldier Island…

IV

In a non-smoking carriage Miss Emily Brent sat very upright as was her custom. She was sixty-five and she did not approve of lounging. Her father, a Colonel of the old school, had been particular about deportment. The present generation was shamelessly lax – in their carriage, and in every other way…

Enveloped in an aura of righteousness and unyielding principles, Miss Brent sat in her crowded third-class carriage and triumphed over its discomfort and its heat. Every one made such a fuss over things nowadays! They wanted injections before they had teeth pulled – they took drugs if they couldn’t sleep – they wanted easy chairs and cushions and the girls allowed their figures to slop about anyhow and lay about half naked on the beaches in summer.

Miss Brent’s lips set closely. She would like to make an example of certain people.

She remembered last year’s summer holiday. This year, however, it would be quite different. Soldier Island…

Mentally she reread the letter which she had already read so many times.

Dear Miss Brent,

I do hope you remember me? We were together at Bellhaven Guest House in August some years ago, and we seemed to have so much in common.

I am starting a guest house of my own on an island off the coast of Devon. I think there is really an opening for a place where there is good plain cooking and a nice old-fashioned type of person. None of this nudity and gramophones half the night. I shall be very glad if you could see your way to spending your summer holiday on Soldier Island – quite free – as my guest. Would early in August suit you? Perhaps the 8th.

Yours sincerely.

U.N.

What was the name? The signature was rather difficult to read. Emily Brent thought impatiently: «So many people write their signatures quite illegibly.»

She let her mind run back over the people at Bellhaven. She had been there two summers running. There had been that nice middle-aged woman – Mrs. – Mrs. – now what was her name? – her father had been a Canon. And there had been a Miss Olton – Ormen – No, surely it was Oliver! Yes – Oliver.

Soldier Island! There had been things in the paper about Soldier Island – something about a film star – or was it an American millionaire?

Of course often those places went very cheap – islands didn’t suit everybody. They thought the idea was romantic but when they came to live there they realized the disadvantages and were only too glad to sell.

Emily Brent thought to herself: «I shall be getting a free holiday at any rate.»

With her income so much reduced and so many dividends not being paid, that was indeed something to take into consideration. If only she could remember a little more about Mrs. – or was it Miss – Oliver?

V

General Macarthur looked out of the carriage window. The train was just coming into Exeter where he had to change. Damnable, these slow branch line trains! This place, Soldier Island, was really no distance at all as the crow flies.

He hadn’t got it clear who this fellow Owen was. A friend of Spoof Leggard’s, apparently – and of Johnny Dyer’s.

– One or two of your old cronies are coming – would like to have a talk over old times.

Well, he’d enjoy a chat about old times. He’d had a fancy lately that fellows were rather lighting shy of him. All owing to that damned rumour! By God, it was pretty hard – nearly thirty years ago now! Armstrong had talked, he supposed. Damned young pup! What did he know about it? Oh, well, no good brooding about these things! One fancied things sometimes – fancied a fellow was looking at you queerly.

This Soldier Island now, he’d be interested to see it. A lot of gossip flying about. Looked as though there might be something in the rumour that the Admiralty or the War Office or the Air Force had got hold of it…

Young Elmer Robson, the American millionaire, had actually built the place. Spent thousands on it, so it was said. Every mortal luxury…

Exeter! And an hour to wait! And he didn’t want to wait. He wanted to get on…

VI

Dr. Armstrong was driving his Morris across Salisbury Plain. He was very tired… Success had its penalties. There had been a time when he had sat in his consulting room in Harley Street, correctly apparelled, surrounded with the most up-to-date appliances and the most luxurious furnishings and waited – waited through the empty days for his venture to succeed or fail…

Well, it had succeeded! He’d been lucky! Lucky and skillful of course. He was a good man at his job – but that wasn’t enough for success. You had to have luck as well. And he’d had it! An accurate diagnosis, a couple of grateful women patients – women with money and position – and word had got about. «You ought to try Armstrong – quite a young man – but so clever – Pam had been to all sorts of people for years and he put his finger on the trouble at once!» The ball had started rolling.

And now Dr. Armstrong had definitely arrived. His days were full. He had little leisure. And so, on this August morning, he was glad that he was leaving London and going to be for some days on an island off the Devon coast. Not that it was exactly a holiday. The letter he had received had been rather vague in its terms, but there was nothing vague about the accompanying cheque. A whacking fee. These Owens must be rolling in money. Some little difficulty, it seemed, a husband who was worried about his wife’s health and wanted a report on it without her being alarmed. She wouldn’t hear of seeing a doctor. Her nerves —

Nerves! The doctor’s eyebrows went up. These women and their nerves! Well, it was good for business, after all. Half the women who consulted him had nothing the matter with them but boredom, but they wouldn’t thank you for telling them so! And one could usually find something. «A slightly uncommon condition of the – some long word – nothing at all serious – but it just needs putting right. A simple treatment.»

Well, medicine was mostly faith-healing when it came to it. And he had a good manner – he could inspire hope and belief.

Lucky that he’d managed to pull himself together in time after that business ten – no, fifteen years ago. It had been a near thing, that! He’d been going to pieces. The shock had pulled him together. He’d cut out drink altogether. By Jove, it had been a near thing though…

With a devastating car-splitting blast on the horn an enormous Super Sports Dalmain car rushed past him at eighty miles an hour. Dr. Armstrong nearly went into the hedge. One of these young fools who tore round the country. He hated them. That had been a near shave, too. Damned young fool!

VII

Tony Marston, roaring down into Mere, thought to himself:

«The amount of cars crawling about the roads is frightful. Always something blocking your way. And they will drive in the middle of the road! Pretty hopeless driving in England, anyway… Not like France where you really could let out…»

Should he stop here for a drink, or push on? Heaps of time! Only another hundred miles and a bit to go. He’d have a gin and gingerbeer. Fizzing hot day!

This island place ought to be rather good fun – if the weather lasted. Who were these Owens, he wondered? Rich and stinking, probably. Badger was rather good at nosing people like that out. Of course, he had to, poor old chap, with no money of his own…

Hope they’d do one well in drinks. Never knew with these fellows who’d made their money and weren’t born to it. Pity that story about Gabrielle Turl having bought Soldier Island wasn’t true. He’d like to have been in with that film star crowd.

Oh, well, he supposed there’d be a few girls there…

Coming out of the Hotel, he stretched himself, yawned, looked up at the blue sky and climbed into the Dalmain.

Several young women looked at him admiringly – his six feet of well-proportioned body, his crisp hair, tanned face, and intensely blue eyes.

He let in the clutch with a roar and leapt up the narrow street. Old men and errand boys jumped for safety. The latter looked after the car admiringly.

Anthony Marston proceeded on his triumphal progress.

VIII

Mr. Blore was in the slow train from Plymouth. There was only one other person in his carriage, an elderly seafaring gentleman with a bleary eye. At the present moment he had dropped off to sleep.

Mr. Blore was writing carefully in a little notebook.

«That’s the lot,» he muttered to himself. «Emily Brent, Vera Claythorne, Dr. Armstrong, Anthony Marston, old Justice Wargrave, Philip Lombard, General Macarthur, C.M.G., D.S.O. Manservant and wife: Mr. and Mrs. Rogers.»

He closed the notebook and put it back in his pocket. He glanced over at the corner and the slumbering man.

«Had one over the eight.» diagnosed Mr. Blore accurately. He went over things carefully and conscientiously in his mind.

«Job ought to be easy enough,» he ruminated. «Don’t see how I can slip up on it. Hope I look all right.»

He stood up and scrutinized himself anxiously in the glass. The face reflected there was of a slightly military cast with a moustache. There was very little expression in it. The eyes were grey and set rather close together.

«Might be a Major,» said Mr. Blore. «No, I forgot. There’s that old military gent. He’d spot me at once». «South Africa,» said Mr. Blore, «that’s my line! None of these people have anything to do with South Africa, and I’ve just been reading that travel folder so I can talk about it all right.»

Fortunately there were all sorts and types of colonials. As a man of means from South Africa, Mr. Blore felt that he could enter into any society unchallenged.

Soldier Island. He remembered Soldier Island as a boy… Smelly sort of rock covered with gulls – stood about a mile from the coast. It had got its name from its resemblance to a man’s head – an American Soldier profile.

Funny idea to go and build a house on it! Awful in bad weather! But millionaires were full of whims!

The old man in the corner woke up and said:

«You can’t never tell at sea – never!»

Mr. Blore said soothingly, «That’s right. You can’t.»

The old man hiccuped twice and said plaintively:

«There’s a squall coming.»

Mr. Blore said: «No, no, mate, it’s a lovely day.»

The old man said angrily:

«There’s a squall ahead. I can smell it.»

«Maybe you’re right,» said Mr. Blore pacifically.

The train stopped at a station and the old fellow rose unsteadily.

«Thish where I get out.» He fumbled with the window.

Mr. Blore helped him. The old man stood in the doorway. He raised a solemn hand and blinked his bleary eyes.

«Watch and pray,» he said. «Watch and pray. The day of judgement is at hand.»

He collapsed through the doorway onto the platform. From a recumbent position he looked up at Mr. Blore and said with immense dignity:

«I’m talking to you, young man. The day of judgement is very close at hand.»

Subsiding onto his seat Mr. Blore thought to himself:

«He’s nearer the day of judgement than I am!»

But there, as it happens, he was wrong…

I

Outside Oakbridge station a little group of people stood in momentary uncertainty. Behind them stood porters with suitcases. One of these called «Jim!»

The driver of one of the taxis stepped forward.

«You’m for Soldier Island, maybe? he asked in a soft Devon voice. Four voices gave assent – and then immediately afterwards gave quick surreptitious glances at each other».

The driver said, addressing his remarks to Mr. Justice Wargrave as the senior member of the party:

«There are two taxis here, sir. One of them must wait till the slow train from Exeter gets in – a matter of five minutes – there’s one gentleman coming by that. Perhaps one of you wouldn’t mind waiting? You’d be more comfortable that way.»

Vera Claythorne, her own secretarial position clear in her mind, spoke at once.

«I’ll wait,» she said, «if you will go on?» She looked at the other three, her glance and voice had that slight suggestion of command in it that comes from having occupied a position of authority. She might have been directing which tennis sets the girls were to play in.

Miss Brent said stiffly, «Thank you,» bent her head and entered one of the taxis, the door of which the driver was holding open.

Mr. Justice Wargrave followed her.

Captain Lombard said: «I’ll wait with Miss —»

«Claythorne,» said Vera.

«My name is Lombard, Philip Lombard.»

The porters were piling luggage on the taxi. Inside, Mr. Justice Wargrave said with due legal caution:

«Beautiful weather we are having.»

Miss Brent said: «Yes, indeed.»

A very distinguished old gentleman, she thought to herself. Quite unlike the usual type of man in seaside guest houses. Evidently Mrs. or Miss Oliver had good connections…

Mr. Justice Wargrave inquired:

«Do you know this part of the world well?»

«I have been to Cornwall and to Torquay, but this is my first visit to this part of Devon.»

The judge said: «I also am unacquainted with this part of the world.»

The taxi drove off.

The driver of the second taxi said:

«Like to sit inside while you’re waiting?»

Vera said decisively:

«Not at all.»

Captain Lombard smiled. He said:

«That sunny wall looks more attractive. Unless you’d rather go inside the station?»

«No, indeed. It’s so delightful to get out of that stuffy train.»

He answered: «Yes, travelling by train is rather trying in this weather.»

Vera said conventionally:

«I do hope it lasts – the weather, I mean. Our English summers are so treacherous.»

With a slight lack of originality Lombard asked:

«Do you know this part of the world well?»

«No, I’ve never been here before.» She added quickly, conscientiously determined to make her position clear at once, «I haven’t even seen my employer yet.»

«Your employer?»

«Yes, I’m Mrs. Owen’s secretary.»

«Oh, I see.» Just imperceptibly his manner changed. It was slightly more assured – easier in tone. He said: «Isn’t that rather unusual?»

Vera laughed.

«Oh, no, I don’t think so. Her own secretary was suddenly taken ill and she wired to an agency for a substitute and they sent me.»

«So that was it. And suppose you don’t like the post when you’ve got there?»

Vera laughed again.

«Oh, it’s only temporary – a holiday post. I’ve got a permanent job at a girls’ school. As a matter of fact I’m frightfully thrilled at the prospect of seeing Soldier Island. There’s been such a lot about it in the papers. Is it really very fascinating?»

Lombard said: «I don’t know. I haven’t seen it.»

«Oh, really? The Owens are frightfully keen on it, I suppose. What are they like? Do tell me.»

Lombard thought: «Awkward, this – am I supposed to have met them or not?»

He said quickly:

«There’s a wasp crawling up your arm. No – keep quite still.» He made a convincing pounce. «There. It’s gone!»

«Oh, thank you. There are a lot of wasps about this summer.»

«Yes, I suppose it’s the heat. Who are we waiting for, do you know?»

«I haven’t the least idea.»

The loud drawn out scream of an approaching train was heard. Lombard said:

«That will be the train now.»

II

It was a tall soldierly old man who appeared at the exit from the platform. His grey hair was clipped close and he had a neatly trimmed white moustache. His porter, staggering slightly under the weight of the solid leather suitcase, indicated Vera and Lombard.

Vera came forward in a competent manner. She said:

«I am Mrs. Owen’s secretary. There is a car here waiting.» She added: «This is Mr. Lombard.»

The faded blue eyes, shrewd in spite of their age, sized up Lombard. For a moment a judgement showed in them – had there been any one to read it.

«Good-looking fellow. Something just a little wrong about him…»

The three of them got into the waiting taxi. They drove through the sleepy streets of little Oakbridge and continued about a mile on the main Plymouth road. Then they plunged into a maze of cross country lanes, steep, green and narrow.

General Macarthur said:

«Don’t know this part of Devon at all. My little place is in East Devon – just on the border-line of Dorset.»

Vera said: «It really is lovely here. The hills and the red earth and everything so green and luscious looking.»

Philip Lombard said critically: «It’s a bit shut in… I like open country myself. Where you can see what’s coming…»

General Macarthur said to him: «You’ve seen a bit of the world, I fancy?»

Lombard shrugged his shoulders disparagingly.

«I’ve knocked about here and there, sir.»

He thought to himself: «He’ll ask me now if I was old enough to be in the War. These old boys always do.»

But General Macarthur did not mention the War.

III

They came up over a steep hill and down a zig-zag track to Sticklehaven – a mere cluster of cottages with a fishing boat or two drawn up on the beach.

Illuminated by the setting sun, they had their first glimpse of Soldier Island jutting up out of the sea to the south.

Vera said, surprised:

«It’s a long way out.»

She had pictured it differently, close to shore, crowned with a beautiful white house. But there was no house visible, only the boldly silhouetted rock with its faint resemblance to a giant Soldier’s head. There was something sinister about it. She shivered faintly.

Outside a little inn, the Seven Stars, three people were sitting. There was the hunched elderly figure of the judge, the upright form of Miss Brent, and a third man – a big bluff man who came forward and introduced himself.

«Thought we might as well wait for you,» he said. «Make one trip of it. Allow me to introduce myself. Name’s Davis. Natal, South Africa’s my natal spot, ha, ha!»

He laughed breezily.

Mr. Justice Wargrave looked at him with active malevolence. He seemed to be wishing that he could order the court to be cleared. Miss Emily Brent was clearly not sure if she liked colonials.

«Any one care for a little nip before we embark?» asked Mr. Davis hospitably.

Nobody assenting to this proposition, Mr. Davis turned and held up a finger.

«Mustn’t delay, then. Our good host and hostess will be expecting us,» he said.

He might have noticed that a curious constraint came over the other members of the party. It was as though the mention of their host and hostess had a curiously paralyzing effect upon the guests.

In response to Davis’ beckoning finger, a man detached himself from a nearby wall against which he was leaning and came up to them. His rolling gait proclaimed him a man of the sea. He had a weather-beaten face and dark eyes with a slightly evasive expression. He spoke in his soft Devon voice.

«Will you be ready to be starting for the island, ladies and gentlemen? The boat’s waiting. There’s two gentlemen coming by car, but Mr. Owen’s orders was not to wait for them as they might arrive at any time.»

The party got up. Their guide led them along a small stone jetty. Alongside it a motor boat was lying.

Emily Brent said: «That’s a very small boat.»

The boat’s owner said persuasively:

«She’s a fine boat, that, Ma’am. You could go to Plymouth in her as easy as winking.»

Mr. Justice Wargrave said sharply: «There are a good many of us.»

«She’d take double the number, sir.»

Philip Lombard said in his pleasant easy voice:

«It’s quite all right. Glorious weather – no swell.»

Rather doubtfully, Miss Brent permitted herself to be helped into the boat. The others followed suit. There was as yet no fraternizing among the party. It was as though each member of it was puzzled by the other members.

They were just about to cast loose when their guide paused, boat-hook in hand.

Down the steep track into the village a car was coming. A car so fantastically powerful, so superlatively beautiful that it had all the nature of an apparition. At the wheel sat a young man, his hair blown back by the wind. In the blaze of the evening light he looked, not a man, but a young God, a Hero God out of some Northern Saga.

He touched the horn and a great roar of sound echoed from the rocks of the bay.

It was a fantastic moment. In it, Anthony Marston seemed to be something more than mortal. Afterwards, more than one of those present remembered that moment.

IV

Fred Narracott sat by the engine thinking to himself that this was a queer lot. Not at all his idea of what Mr. Owen’s guests were likely to be. He’d expected something altogether more classy. Togged up women and gentlemen in yachting costume and all very rich and important looking.

Not at all like Mr. Elmer Robson’s parties. A faint grin came to Fred Narracott’s lips as he remembered the millionaire’s guests. That had been a party if you like – and the drink they’d got through!

This Mr. Owen must be a very different sort of gentleman. Funny it was, thought Fred, that he’d never yet set eyes on Owen – or his Missus either. Never been down here yet, he hadn’t. Everything ordered and paid for by that Mr. Morris. Instructions always very clear and payment prompt, but it was odd, all the same. The papers said there was some mystery about Owen. Mr. Narracott agreed with them.

Perhaps, after all, it was Miss Gabrielle Turl who had bought the island. But that theory departed from him as he surveyed his passengers. Not this lot – none of them looked likely to have anything to do with a film star.

He summed them up dispassionately.

One old maid – the sour kind – he knew them well enough. She was a Tartar, he could bet. Old military gentleman – real Army by the look of him. Nice looking young lady – but the ordinary kind, not glamourous – no Hollywood touch about her. That bluff cheery gent – he wasn’t a real gentleman. Retired tradesman, that’s what he is, thought Fred Narracott. The other gentleman, the lean hungry looking gentleman with the quick eyes, he was a queer one, he was. Just possible he might have something to do with the pictures.

No, there was only one satisfactory passenger in the boat. The last gentleman, the one who had arrived in the car (and what a car! A car such as had never been seen in Sticklehaven before. Must have cost hundreds and hundreds, a car like that). He was the right kind. Born to money, he was. If the party had been all like him… he’d understand it…

Queer business when you came to think of it – the whole thing was queer – very queer…

V

The boat churned its way round the rock. Now at last the house came into view. The south side of the island was quite different It shelved gently down to the sea. The house was there facing south – low and square and modern-looking with rounded windows letting in all the light.

An exciting house – a house that lived up to expectation!

Fred Narracott shut off the engine, they nosed their way gently into a little natural inlet between rocks.

Philip Lombard said sharply: «Must be difficult to land here in dirty weather.»

Fred Narracott said cheerfully:

«Can’t land on Soldier Island when there’s a southeasterly. Sometimes ‘tis cut off for a week or more.»

Vera Claythorne thought: «The catering must be very difficult. That’s the worst of an island. All the domestic problems are so worrying.»

The boat grated against the rocks. Fred Narracott jumped out and he and Lombard helped the others to alight. Narracott made the boat fast to a ring in the rock. Then he led the way up steps cut in the rock.

General Macarthur said: «Ha, delightful spot!»

But he felt uneasy. Damned odd sort of place.

As the party ascended the steps, and came out on a terrace above, their spirits revived. In the open doorway of the house a correct butler was awaiting them, and something about his gravity reassured them. And then the house itself was really most attractive, the view from the terrace magnificent…

The butler came forward bowing slightly. He was a tall lank man, grey-haired and very respectable.

He said: «Will you come this way, please?»

In the wide hall drinks stood ready. Rows of bottles. Anthony Marston’s spirits cheered up a little. He’d just been thinking this was a rum kind of show. None of his lot! What could old Badger have been thinking about to let him in for this? However the drinks were all right. Plenty of ice, too.

What was it the butler chap was saying?

«Mr. Owen – unfortunately delayed – unable to get here till tomorrow. Instructions – everything they wanted – if they would like to go to their rooms?.. dinner would be at 8 o’clock…»

VI

Vera had followed Mrs. Rogers upstairs. The woman had thrown open a door at the end of a passage and Vera had walked into a delightful bedroom with a big window that opened wide upon the sea and another looking east. She uttered a quick exclamation of pleasure.

Mrs. Rogers was saying: «I hope you’ve got everything you want, Miss?»

Vera looked round. Her luggage had been brought up and had been unpacked. At one side of the room a door stood open into a pale blue tiled bathroom.

She said quickly:

«Yes, everything, I think.»

«You’ll ring the bell if you want anything, Miss?»

Mrs. Rogers had a flat monotonous voice. Vera looked at her curiously. What a white bloodless ghost of a woman! Very respectable looking, with her hair dragged back from her face and her black dress. Queer light eyes that shifted the whole time from place to place.

Vera thought: «She looks frightened of her own shadow.»

Yes, that was it – frightened!

She looked like a woman who walked in mortal fear…

A little shiver passed down Vera’s back. What on earth was the woman afraid of?

She said pleasantly:

«I’m Mrs. Owen’s new secretary. I expect you know that.»

Mrs. Rogers said: «No, Miss, I don’t know anything. Just a list of the ladies and gentlemen and what rooms they were to have.»

Vera said: «Mrs. Owen didn’t mention me?»

Mrs. Rogers’ eyelashes flickered.

«I haven’t seen Mrs. Owen – not yet. We only came here two days ago.»

«Extraordinary people, these Owens,» thought Vera. Aloud she said:

«What staff is there here?»

«Just me and Rogers, Miss.»

Vera frowned. Eight people in the house – ten with the host and hostess – and only one married couple to do for them.

Mrs. Rogers said: «I’m a good cook and Rogers is handy about the house. I didn’t know, of course, that there was to be such a large party.»

Vera said: «But you can manage?»

«Oh, yes, Miss, I can manage. If there’s to be large parties often perhaps Mrs. Owen could get extra help in.»

Vera said, «I expect so.»

Mrs. Rogers turned to go. Her feet moved noiselessly over the ground. She drifted from the room like a shadow.

Vera went over to the window and sat down on the window seat. She was faintly disturbed. Everything – somehow – was a little queer. The absence of the Owens, the pale ghostlike Mrs. Rogers. And the guests! Yes, the guests were queer too. An oddly assorted party.

Vera thought: «I wish I’d seen the Owens… I wish I knew what they were like.»

She got up and walked restlessly about the room.

A perfect bedroom decorated throughout in the modern style. Off-white rugs on the gleaming parquet floor – faintly tinted walls – a long mirror surrounded by lights. A mantelpiece bare of ornaments save for an enormous block of white marble shaped like a bear, a piece of modern sculpture in which was inset a clock. Over it, in a gleaming chromium frame, was a big square of parchment – a poem.

She stood in front of the fireplace and read it. It was the old nursery rhyme that she remembered from her childhood days.

Vera smiled. Of course! This was Soldier Island!

She went and sat again by the window looking out to sea.

How big the sea was! From here there was no land to be seen anywhere – just a vast expanse of blue water rippling in the evening sun.

The sea… So peaceful today – sometimes so cruel… The sea that dragged you down to its depths. Drowned… Found drowned… Drowned at sea… Drowned – drowned – drowned…

No, she wouldn’t remember… She would not think of it!

All that was over…

VII

Dr. Armstrong came to Soldier Island just as the sun was sinking into the sea. On the way across he had chatted to the boatman – a local man. He was anxious to find out a little about these people who owned Soldier Island, but the man Narracott seemed curiously ill informed, or perhaps unwilling to talk. So Dr. Armstrong chatted instead of the weather and of fishing.

He was tired after his long motor drive. His eyeballs ached. Driving west you were driving against the sun.

Yes, he was very tired. The sea and perfect peace – that was what he needed. He would like, really, to take a long holiday. But he couldn’t afford to do that. He could afford it financially, of course, but he couldn’t afford to drop out. You were soon forgotten nowadays. No, now that he had arrived, he must keep his nose to the grindstone.

He thought: «All the same, this evening, I’ll imagine to myself that I’m not going back – that I’ve done with London and Harley Street and all the rest of it.»

There was something magical about an island – the mere word suggested fantasy. You lost touch with the world – an island was a world of its own. A world, perhaps, from which you might never return.

He thought: «I’m leaving my ordinary life behind me.»

And, smiling to himself, he began to make plans, fantastic plans for the future. He was still smiling when he walked up the rock cut steps.

In a chair on the terrace an old gentleman was sitting and the sight of him was vaguely familiar to Dr. Armstrong. Where had he seen that frog-like face, that tortoise-like neck, that hunched up attitude – yes, and those pale shrewd little eyes? Of course – old Wargrave. He’d given evidence once before him. Always looked half asleep, but was shrewd as could be when it came to a point of law. Had great power with a jury – it was said he could make their minds up for them any day of the week. He’d got one or two unlikely convictions out of them. A hanging judge, some people said.

Funny place to meet him… here – out of the world.

VIII

Mr. Justice Wargrave thought to himself: «Armstrong? Remember him in the witness box. Very correct and cautious. All doctors are damned fools. Harley Street ones are the worst of the lot.» And his mind dwelt malevolently on a recent interview he had had with a suave personage in that very street.

Aloud he grunted:

«Drinks are in the hall.»

Dr. Armstrong said:

«I must go and pay my respects to my host and hostess.»

Mr. Justice Wargrave closed his eyes again, looking decidedly reptilian, and said:

«You can’t do that.»

Dr. Armstrong was startled. «Why not?»

The judge said: «No host and hostess. Very curious state of affairs. Don’t understand this place.»

Dr. Armstrong stared at him for a minute. When he thought the old gentleman had actually gone to sleep, Wargrave said suddenly:

«D’you know Constance Culmington?»

«Er – no, I’m afraid I don’t.»

«It’s of no consequence,» said the judge. «Very vague woman – and practically unreadable handwriting. I was just wondering if I’d come to the wrong house.»

Dr. Armstrong shook his head and went on up to the house.

Mr. Justice Wargrave reflected on the subject of Constance Culmington. Undependable like all women.

His mind went on to the two women in the house, the tight-lipped old maid and the girl. He didn’t care for the girl, cold-blooded young hussy. No, three women, if you counted the Rogers woman. Odd creature, she looked scared to death. Respectable pair and knew their job…

Rogers coming out on the terrace that minute, the Judge asked him:

«Is Lady Constance Culmington expected, do you know?»

Rogers stared at him.

«No, sir, not to my knowledge.»

The judge’s eyebrows rose. But he only grunted. He thought:

«Soldier Island, eh? There’s a nigger in the woodpile.»

IX

Anthony Marston was in his bath. He luxuriated in the steaming water. His limbs had felt cramped after his long drive. Very few thoughts passed through his head. Anthony was a creature of sensation – and of action.

He thought to himself: «Must go through with it, I suppose,» and thereafter dismissed everything from his mind.

Warm steaming water – tired limbs – presently a shave – a cocktail – dinner.

And after —?

X

Mr. Blore was tying his tie. He wasn’t very good at this sort of thing.

Did he look all right? He supposed so.

Nobody had been exactly cordial to him… Funny the way they all eyed each other – as though they knew…

Well, it was up to him. He didn’t mean to bungle his job.

He glanced up at the framed nursery rhyme over the mantelpiece.

Neat touch, having that there!

He thought: «Remember this island when I was a kid. Never thought I’d be doing this sort of a job in a house here. Good thing, perhaps, that one can’t foresee the future…»

XI

General Macarthur was frowning to himself. Damn it all, the whole thing was deuced odd! Not at all what he’d been led to expect…

For two pins he’d make an excuse and get away… Throw up the whole business…

But the motor boat had gone back to the mainland.

He’d have to stay.

That fellow Lombard now, he was a queer chap. Not straight. He’d swear the man wasn’t straight.

XII

As the gong sounded, Philip Lombard came out of his room and walked to the head of the stairs. He moved like a panther, smoothly and noiselessly. There was something of the panther about him altogether. A beast of prey – pleasant to the eye.

He was smiling to himself.

A week – eh?

He was going to enjoy that week.

XIII

In her bedroom, Emily Brent, dressed in black silk ready for dinner, was reading her Bible.

Her lips moved as she followed the words:

«The heathen are sunk down in the pit that they made: in the net which they hid is their own foot taken. The Lord is known by the judgement which he executeth: the wicked is snared in the work of his own hands. The wicked shall be turned into hell.»

Her tight lips closed. She shut the Bible.

Rising, she pinned a cairngorm brooch at her neck, and went down to dinner.

I

Dinner was drawing to a close.

The food had been good, the wine perfect. Rogers waited well.

Every one was in better spirits. They had begun to talk to each other with more freedom and intimacy.

Mr. Justice Wargrave, mellowed by the excellent port, was being amusing in a caustic fashion; Dr. Armstrong and Tony Marston were listening to him. Miss Brent chatted to General Macarthur; they had discovered some mutual friends. Vera Claythorne was asking Mr. Davis intelligent questions about South Africa. Mr. Davis was quite fluent on the subject. Lombard listened to the conversation. Once or twice he looked up quickly, and his eyes narrowed. Now and then his eyes played round the table, studying the others.

Anthony Marston said suddenly:

«Quaint, these things, aren’t they?»

In the centre of the round table, on a circular glass stand, were some little china figures.

«Soldiers.» said Tony. «Soldier Island. I suppose that’s the idea.»

Vera leaned forward.

«I wonder. How many are there? Ten?»

«Yes – ten there are.»

Vera cried: «What fun! They’re the ten little Soldier boys of the nursery rhyme, I suppose. In my bedroom the rhyme is framed and hung up over the mantelpiece.»

Lombard said: «In my room, too.»

«And mine.»

«And mine.» Everybody joined the chorus.

Vera said: «It’s an amusing idea, isn’t it?»

Mr. Justice Wargrave grunted:

«Remarkably childish,» and helped himself to port.

Emily Brent looked at Vera Claythorne. Vera Claythorne looked at Miss Brent. The two women rose.

In the drawing-room, the French windows were open onto the terrace and the sound of the sea murmuring against the rocks came up to them.

Emily Brent said: «Pleasant sound.»

Vera said sharply:

«I hate it.»

Miss Brent’s eyes looked at her in surprise. Vera flushed. She said, more composedly:

«I don’t think this place would be very agreeable in a storm.»

Emily Brent agreed.

«I’ve no doubt the house is shut up in winter,» she said. «You’d never get servants to stay here for one thing.»

Vera murmured: «It must be difficult to get servants anyway.»

Emily Brent said:

«Mrs. Oliver has been lucky to get these two. The woman’s a good cook.»

Vera thought: «Funny how elderly people always get names wrong.»

She said:

«Yes, I think Mrs. Owen has been very lucky indeed.»

Emily Brent had brought a small piece of embroidery out of her bag. Now, as she was about to thread her needle, she paused.

She said sharply: «Owen? Did you say Owen?»

«Yes.»

Emily Brent said sharply:

«I’ve never met any one called Owen in my life.»

Vera stared.

«But surely —»

She did not finish her sentence. The door opened and the men joined them. Rogers followed them into the room with the coffee tray.

The judge came and sat down by Emily Brent. Armstrong came up to Vera. Tony Marston strolled to the open window. Blore studied with nanve surprise a statuette in brass – wondering perhaps if its bizarre angularities were really supposed to be the female figure. General Macarthur stood with his back to the mantelpiece. He pulled at his little white moustache. That had been a damned good dinner! His spirits were rising. Lombard turned over the pages of Punch that lay with other papers on a table by the wall.

Rogers went round with the coffee tray. The coffee was good – really black and very hot.

The whole party had dined well. They were satisfied with themselves and with life. The hands of the clock pointed to twenty minutes past nine. There was a silence – a comfortable replete silence.

Into that silence came The Voice. Without warning, inhuman, penetrating…

«Ladies and gentlemen! Silence, please!»

Every one was startled. They looked round – at each other, at the walls. Who was speaking?

The Voice went on – a high clear voice.

You are charged with the following indictments:

Edward George Armstrong, that you did upon the 14th day of March, 1925, cause the death of Louisa Mary Clees.

Emily Caroline Brent, that upon the 5th November, 1931, you were responsible for the death of Beatrice Taylor.

William Henry Blore, that you brought about the death of James Stephen Landor on October 10th, 1928.

Vera Elizabeth Claythorne, that on the 11th day of August, 1935, you killed Cyril Ogilvie Hamilton.

Philip Lombard, that upon a date in February, 1932, you were guilty of the death of twenty-one men, members of an East African tribe.

John Gordon Macarthur, that on the 4th of January, 1917, you deliberately sent your wife’s lover, Arthur Richmond, to his death.

Anthony James Marston, that upon the 14th day of November last, you were guilty of the murder of John and Lucy Combes.

Thomas Rogers and Ethel Rogers, that on the 6th of May, 1929, you brought about the death of Jennifer Brady.

Lawrence John Wargrave, that upon the 10th day of June, 1930, you were guilty of the murder of Edward Seton.

Prisoners at the bar, have you anything to say in your defence?

II

The Voice had stopped.

There was a moment’s petrified silence and then a resounding crash! Rogers had dropped the coffee tray!

At the same moment, from somewhere outside the room there came a scream and the sound of a thud.

Lombard was the first to move. He leapt to the door and flung it open. Outside, lying in a huddled mass, was Mrs. Rogers.

Lombard called: «Marston.»

Anthony sprang to help him. Between them, they lifted up the woman and carried her into the drawing-room.

Dr. Armstrong came across quickly. He helped them to lift her onto the sofa and bent over her. He said quickly:

«It’s nothing. She’s fainted, that’s all. She’ll be round in a minute.»

Lombard said to Rogers:

«Get some brandy.»

Rogers, his face white, his hands shaking, murmured: «Yes, sir,» and slipped quickly out of the room.

Vera cried out: «Who was that speaking? Where was he? It sounded – it sounded —»

General Macarthur spluttered out:

«What’s going on here? What kind of a practical joke was that?»

His hand was shaking. His shoulders sagged. He looked suddenly ten years older.

Blore was mopping his face with a handkerchief.

Only Mr. Justice Wargrave and Miss Brent seemed comparatively unmoved. Emily Brent sat upright, her head held high. In both cheeks was a spot of hard colour. The judge sat in his habitual pose, his head sunk down into his neck. With one hand he gently scratched his ear. Only his eyes were active, darting round and round the room, puzzled, alert with intelligence.

Again it was Lombard who acted. Armstrong being busy with the collapsed woman, Lombard was free once more to take the initiative.

He said: «That voice? It sounded as though it were in the room.»

Vera cried: «Who was it? Who was it? It wasn’t one of us.»

Like the judge, Lombard’s eyes wandered slowly round the room. They rested a minute on the open window, then he shook his head decisively. Suddenly his eyes lighted up. He moved forward swiftly to where a door near the fireplace led into an adjoining room. With a swift gesture, he caught the handle and flung the door open. He passed through and immediately uttered an exclamation of satisfaction.

He said:

«Ah, here we are.»

The others crowded after him. Only Miss Brent remained alone sitting erect in her chair.

Inside the second room a table had been brought up close to the wall which adjoined the drawing-room. On the table was a gramophone – an old-fashioned type with a large trumpet attached. The mouth of the trumpet was against the wall, and Lombard, pushing it aside, indicated where two or three small holes had been unobtrusively bored through the wall.

Adjusting the gramophone he replaced the needle on the record and immediately they heard again:

«You are charged with the following indictments —»

Vera cried: «Turn it off! Turn it off! It’s horrible!»

Lombard obeyed.

Dr. Armstrong said, with a sigh of relief:

«A disgraceful and heartless practical joke, I suppose.»

The small clear voice of Mr. Justice Wargrave murmured:

«So you think it’s a joke, do you?»

The doctor stared at him.

«What else could it be?»

The hand of the judge gently stroked his upper lip. He said:

«At the moment I’m not prepared to give an opinion.»

Anthony Marston broke in. He said: «Look here, there’s one thing you’ve forgotten. Who the devil turned the thing on and set it going?»

Wargrave murmured: «Yes, I think we must inquire into that.»

He led the way back into the drawing-room. The others followed.

Rogers had just come in with a glass of brandy. Miss Brent was bending over the moaning form of Mrs. Rogers. Adroitly Rogers slipped between the two women.

«Allow me, Madam, I’ll speak to her. Ethel – Ethel – it’s all right. All right, do you hear? Pull yourself together.»

Mrs. Rogers’ breath came in quick gasps. Her eyes, staring frightened eyes, went round and round the ring of faces. There was urgency in Rogers’ tone.

«Pull yourself together, Ethel.»

Dr. Armstrong spoke to her soothingly.

«You’ll be all right now, Mrs. Rogers. Just a nasty turn.»

She said: «Did I faint, sir?»

«Yes.»

«It was The Voice – that awful voice – like a judgement —»

Her face turned green again, her eyelids fluttered.

Dr. Armstrong said sharply:

«Where’s that brandy?»

Rogers had put it down on a little table. Some one handed it to the doctor and he bent over the gasping woman with it.

«Drink this, Mrs. Rogers.»

She drank, choking a little and gasping. The spirit did her good. The colour returned to her face. She said:

«I’m all right now. It just – gave me a turn.»

Rogers said quickly:

«Of course it did. It gave me a turn too. Fair made me drop that tray. Wicked lies, it was! I’d like to know —»

He was interrupted. It was only a cough – a dry little cough but it had the effect of stopping him in full cry. He stared at Mr. Justice Wargrave and the latter coughed again. Then he said:

«Who put that record on the gramophone? Was it you, Rogers?»

Rogers cried: «I didn’t know what it was. Before God, I didn’t know what it was, sir. If I had I’d never have done it.»

The judge said drily: «That is probably true. But I think you’d better explain, Rogers.»

The butler wiped his face with a handkerchief. He said earnestly:

«I was just obeying orders, sir, that’s all.»

«Whose orders?»

«Mr. Owen’s.»

Mr. Justice Wargrave said: «Let me get this quite clear. Mr. Owen’s orders were – what exactly?»

Rogers said:

«I was to put a record on the gramophone. I’d find the record in the drawer and my wife was to start the gramophone when I’d gone into the drawing-room with the coffee tray.»

The judge murmured: «A very remarkable story.»

Rogers cried: «It’s the truth, sir. I swear to God it’s the truth. I didn’t know what it was – not for a moment. It had a name on it – 1 thought it was just a piece of music.»

Wargrave looked at Lombard.

«Was there a h2 on it?»

Lombard nodded. He grinned suddenly, showing his white pointed teeth. He said:

«Quite right, sir. It was enh2d Swan Song…»

III

General Macarthur broke out suddenly. He exclaimed:

«The whole thing is preposterous – preposterous! Slinging accusations about like this! Something must be done about it. This fellow Owen whoever he is —»

Emily Brent interrupted. She said sharply:

«That’s just it, who is he?»

The judge interposed. He spoke with the authority that a life-time in the courts had given him. He said:

«That is exactly what we must go into very carefully. I should suggest that you get your wife to bed first of all, Rogers. Then come back here.»

«Yes, sir.»

Dr. Armstrong said: «I’ll give you a hand, Rogers.»

Leaning on the two men, Mrs. Rogers tottered out of the room. When they had gone Tony Marston said:

«Don’t know about you, sir, but I could do with a drink.»

Lombard said: «I agree.»

Tony said: «I’ll go and forage.» He went out of the room.

He returned a second or two later.

«Found them all waiting on a tray outside ready to be brought in.»

He set down his burden carefully. The next minute or two was spent in dispensing drinks. General Macarthur had a stiff whiskey and so did the judge. Every one felt the need of a stimulant. Only Emily Brent demanded and obtained a glass of water.

Dr. Armstrong re-entered the room.

«She’s all right,» he said. «I’ve given her a sedative to take. What’s that, a drink? I could do with one.»

Several of the men refilled their glasses. A moment or two later Rogers re-entered the room.

Mr. Justice Wargrave took charge of the proceedings. The room became an impromptu court of law.

The judge said: «Now then, Rogers, we must get to the bottom of this. Who is this Mr. Owen?»

Rogers stared.

«He owns this place, sir.»

«I am aware of that fact. What I want you to tell me is what you yourself know about the man.»

Rogers shook his head.

«I can’t say, sir. You see, I’ve never seen him.»

There was a faint stir in the room.

General Macarthur said: «You’ve never seen him? What d’yer mean?»

«We’ve only been here just under a week, sir, my wife and I. We were engaged by letter, through an agency. The Regina Agency in Plymouth.»

Blore nodded.

«Old established firm,» he volunteered.

Wargrave said: «Have you got that letter?»

«The letter engaging us? No, sir. I didn’t keep it.»

«Go on with your story. You were engaged, as you say, by letter.»

«Yes, sir. We were to arrive on a certain day. We did. Everything was in order here. Plenty of food in stock and everything very nice. Just needed dusting and that.»

«What next?»

«Nothing, sir. We got orders – by letter again – to prepare the rooms for a houseparty and then yesterday by the afternoon post I got another letter from Mr. Owen. It said he and Mrs. Owen were detained and to do the best we could and it gave the instructions about dinner and coffee and putting on the gramophone record.»

The judge said sharply:

«Surely you’ve got that letter?»

«Yes, sir, I’ve got it here.»

He produced it from a pocket. The judge took it.

«H’m,» he said. «Headed Ritz Hotel and typewritten.»

With a quick movement Blore was beside him.

He said: «If you’ll just let me have a look.»

He twitched it out of the other’s hand, and ran his eye over it. He murmured:

«Coronation machine. Quite new – no defects. Ensign paper – the most widely used make. You won’t get anything out of that. Might be fingerprints, but I doubt it.»

Wargrave stared at him with sudden attention.

Anthony Marston was standing beside Blore looking over his shoulder.

He said: «Got some fancy Christian names, hasn’t he? Ulick Norman Owen. Quite a mouthful.»

The old judge said with a slight start:

«I am obliged to you, Mr. Marston. You have drawn my attention to a curious and suggestive point.»

He looked round at the others and thrusting his neck forward like an angry tortoise, he said:

«I think the time has come for us all to pool our information. It would be well, I think, for everybody to come forward with all the information they have regarding the owner of this house.» He paused and then went on. «We are all his guests. I think it would be profitable if each one of us were to explain exactly how that came about.»

There was a moment’s pause and then Emily Brent spoke with decision.

«There’s something very peculiar about all this,» she said. «I received a letter with a signature that was not very easy to read. It purported to be from a woman I had met at a certain summer resort two or three years ago. I took the name to be either Ogden or Oliver. I am acquainted with a Mrs. Oliver and also with a Miss Ogden. I am quite certain that I have never met, or become friendly with, any one of the name of Owen.»

Mr. Justice Wargrave said: «You have that letter, Miss Brent?»

«Yes, I will fetch it for you.»

She went away and returned a minute later with the letter.

The judge read it. He said:

«I begin to understand… Miss Claythorne?»

Vera explained the circumstances of her secretarial engagement.

The judge said: «Marston?»

Anthony said: «Got a wire. From a pal of mine. Badger Berkeley. Surprised me at the time because I had an idea the old horse had gone to Norway. Told me to roll up here.»

Again Wargrave nodded. He said:

«Dr. Armstrong?»

«I was called in professionally.»

«I see. You had no previous acquaintanceship with the family?»

«No. A colleague of mine was mentioned in the letter.»

The judge said: «To give verisimilitude… Yes, and that colleague, I presume, was momentarily out of touch with you?»

«Well – er – yes.»

Lombard, who had been staring at Blore, said suddenly:

«Look here, I’ve just thought of something —»

The judge lifted a hand.

«In a minute —»

«But I —»

«We will take one thing at a time, Mr. Lombard. We are at present inquiring into the causes which have resulted in our being assembled here tonight. General Macarthur?»

Pulling at his moustache, the General muttered:

«Got a letter – from this fellow Owen – mentioned some old pals of mine who were to be here – hoped I’d excuse informal invitation. Haven’t kept the letter. I’m afraid.»

Wargrave said: «Mr. Lombard?»

Lombard’s brain had been active. Was he to come out in the open, or not? He made up his mind.

«Same sort of thing,» he said. «Invitation, mention of mutual friends – I fell for it all right. I’ve torn up the letter.»

Mr. Justice Wargrave turned his attention to Mr. Blore. His forefinger stroked his upper lip and his voice was dangerously polite.

He said: «Just now we had a somewhat disturbing experience. An apparently disembodied voice spoke to us all by name, uttering certain precise accusations against us. We will deal with those accusations presently. At the moment I am interested in a minor point Amongst the names recited was that of William Henry Blore. But as far as we know there is no one named Blore amongst us. The name of Davis was not mentioned. What have you to say about that, Mr. Davis?»

Blore said sulkily:

«Cat’s out of the bag, it seems. I suppose I’d better admit that my name isn’t Davis.»

«You are William Henry Blore?»

«That’s right.»

«I will add something,» said Lombard. «Not only are you here under a false name, Mr. Blore, but in addition I’ve noticed this evening that you’re a first-class liar. You claim to have come from Natal, South Africa. I know South Africa and Natal and I’m prepared to swear that you’ve never set foot in South Africa in your life.»

All eyes were turned on Blore. Angry suspicious eyes. Anthony Marston moved a step nearer to him. His fists clenched themselves.

«Now then, you swine,» he said. «Any explanation?»

Blore flung back his head and set his square jaw.

«You gentlemen have got me wrong,» he said. «I’ve got my credentials and you can see them. I’m an ex-C.I.D. man. I run a detective agency in Plymouth. I was put on this job.»

Mr. Justice Wargrave asked: «By whom?»

«This man Owen. Enclosed a handsome money order for expenses and instructed me as to what he wanted done. I was to join the house party, posing as a guest. I was given all your names. I was to watch you all.»

«Any reason given?»

Blore said bitterly:

«Mrs. Owen’s jewels. Mrs. Owen my foot! I don’t believe there’s any such person.»

Again the forefinger of the judge stroked his lip, this time appreciatively.

«Your conclusions are, I think, justified,» he said. «Ulick Norman Owen! In Miss Brent’s letter, though the signature of the surname is a mere scrawl the Christian names are reasonably clear – Una Nancy – in either case, you notice, the same initials. Ulick Norman Owen – Una Nancy Owen – each time, that is to say, U. N. Owen. Or by a slight stretch of fancy, UNKNOWN!»

Vera cried: «But this is fantastic – mad!»

The judge nodded gently. He said:

«Oh, yes. I’ve no doubt in my own mind that we have been invited here by a madman – probably a dangerous homicidal lunatic.»

I

There was a moment’s silence – a silence of dismay and bewilderment. Then the judge’s small clear voice took up the thread once more.

«We will now proceed to the next stage of our inquiry. First, however, I will just add my own credentials to the list.»

He took a letter from his pocket and tossed it onto the table.

«This purports to be from an old friend of mine, Lady Constance Culmington. I hove not seen her for some years. She went to the East. It is exactly the kind of vague incoherent letter she would write, urging me to join her here and referring to her host and hostess in the vaguest of terms. The same technique, you will observe. I only mention it because it agrees with the other evidence – from all of which emerges one interesting point. Whoever it was who enticed us here, that person knows or has taken the trouble to find out a good deal about us all. He, whoever he may be, is aware of my friendship for Lady Constance – and is familiar with her epistolary style. He knows something about Dr. Armstrong’s colleagues and their present whereabouts. He knows the nickname of Mr. Marston’s friend and the kind of telegrams he sends. He knows exactly where Miss Brent was two years ago for her holiday and the kind of people she met there. He knows all about General Macarthur’s old cronies.»

He paused. Then he said:

«He knows, you see, a good deal. And out of his knowledge concerning us, he has made certain definite accusations.»

Immediately a babel broke out.

General Macarthur shouted: «A pack of damn lies! Slander!»

Vera cried out: «It’s iniquitous!» Her breath came fast. «Wicked!»

Rogers said hoarsely:

«A lie – a wicked lie… we never did – neither of us…»

Anthony Marston growled:

«Don’t know what the damned fool was getting at!»

The upraised hand of Mr. Justice Wargrave calmed the tumult. He said, picking his words with care:

«I wish to say this. Our unknown friend accuses me of the murder of one Edward Seton. I remember Seton perfectly well. He came up before me for trial in June of the year 1930. He was charged with the murder of an elderly woman. He was very ably defended and made a good impression on the jury in the witness box. Nevertheless, on the evidence, he was certainly guilty. I summed up accordingly, and the jury brought in a verdict of Guilty. In passing sentence of death I concurred with the verdict. An appeal was lodged on the grounds of misdirection. The appeal was rejected and the man was duly executed. I wish to say before you all that my conscience is perfectly clear on the matter. I did my duty and nothing more. I passed sentence on a rightly convicted murderer.»

Armstrong was remembering now. The Seton case! The verdict had come as a great surprise. He had met Matthews, K.C., on one of the days of the trial dining at a restaurant. Matthews had been confident. «Not a doubt of the verdict. Acquittal practically certain.» And then afterwards he had heard comments: «Judge was dead against him. Turned the jury right round and they brought him in guilty. Quite legal, though. Old Wargrave knows his law.» «It was almost as though he had a private down on the fellow.»

All these memories rushed through the doctor’s mind. Before he could consider the wisdom of the question he had asked impulsively:

«Did you know Seton at all? I mean previous to the case.»

The hooded reptilian eyes met his. In a clear cold voice the judge said:

«I knew nothing of Seton previous to the case.»

Armstrong said to himself:

«The fellow’s lying – I know he’s lying.»

II

Vera Claythorne spoke in a trembling voice. She said:

«I’d like to tell you. About that child – Cyril Hamilton. I was nursery governess to him. He was forbidden to swim out far. One day, when my attention was distracted, he started off. I swam after him… I couldn’t get there in time… It was awful… But it wasn’t my fault. At the inquest the Coroner exonerated me. And his mother – she was so kind. If even she didn’t blame me, why should – why should this awful thing be said? It’s not fair – not fair…»

She broke down, weeping bitterly.

General Macarthur patted her shoulder. He said:

«There, there, my dear. Of course it’s not true. Fellow’s a madman. A madman! Got a bee in his bonnet! Got hold of the wrong end of the stick all round.»

He stood erect, squaring his shoulders. He barked out:

«Best really to leave this sort of thing unanswered. However, feel I ought to say – no truth – no truth whatsoever in what he said about – er – young Arthur Richmond. Richmond was one of my officers. I sent him on a reconnaissance. He was killed. Natural course of events in war time. Wish to say resent very much – slur on my wife. Best woman in the world. Absolutely – Caesar’s wife!»

General Macarthur sat down. His shaking hand pulled at his moustache. The effort to speak had cost him a good deal.

Lombard spoke. His eyes were amused. He said:

«About those natives —»

Marston said: «What about them?»

Philip Lombard grinned.

«Story’s quite true! I left ‘em! Matter of self-preservation. We were lost in the bush. I and a couple of other fellows took what food there was and cleared out.»

General Macarthur said sternly:

«You abandoned your men – left them to starve?»

Lombard said: «Not quite the act of a pukka sahib, I’m afraid. But self-preservation’s a man’s first duty. And natives don’t mind dying, you know. They don’t feel about it as Europeans do.»

Vera lifted her face from her hands. She said, staring at him:

«You left them – to die?»

Lombard answered: «I left them to die.»

His amused eyes looked into her horrified ones.

Anthony Marston said in a slow puzzled voice:

«I’ve just been thinking – John and Lucy Combes. Must have been a couple of kids I ran over near Cambridge. Beastly bad luck.»

Mr. Justice Wargrave said acidly: «For them, or for you?»

Anthony said: «Well, I was thinking – for me – but of course, you’re right, sir, it was damned bad luck on them. Of course it was a pure accident. They rushed out of some cottage or other. I had my licence endorsed for a year. Beastly nuisance.»

Dr. Armstrong said warmly:

«This speeding’s all wrong – all wrong! Young men like you are a danger to the community.»

Anthony shrugged his shoulders. He said:

«Speed’s come to stay. English roads are hopeless, of course. Can’t get up a decent pace on them.»

He looked round vaguely for his glass, picked it up off a table and went over to the side table and helped himself to another whiskey and soda. He said over his shoulder:

«Well, anyway, it wasn’t my fault. Just an accident!»

III

The manservant, Rogers, had been moistening his lips and twisting his hands. He said now in a low deferential voice:

«If I might just say a word, sir.»

Lombard said: «Go ahead, Rogers.»

Rogers cleared his throat and passed his tongue once more over his dry lips.

«There was a mention, sir, of me and Mrs. Rogers. And of Miss Brady. There isn’t a word of truth in it, sir. My wife and I were with Miss Brady till she died. She was always in poor health, sir, always from the time we came to her. There was a storm, sir, that night – the night she was taken bad. The telephone was out of order. We couldn’t get the doctor to her. I went for him, sir, on foot. But he got there too late. We’d done everything possible for her, sir. Devoted to her, we were. Any one will tell you the same. There was never a word said against us. Not a word.»

Lombard looked thoughtfully at the man’s twitching face, his dry lips, the fright in his eyes. He remembered the crash of the falling coffee tray. He thought, but did not say, «Oh, yea?»

Blore spoke – spoke in his hearty bullying official manner. He said:

«Came into a little something at her death, though? Eh?»

Rogers drew himself up. He said stiffly:

«Miss Brady left us a legacy in recognition of our faithful services. And why not, I’d like to know?»

Lombard said: «What about yourself, Mr. Blore?»

«What about me?»

«Your name was included in the list.»

Blore went purple.

«Landor, you mean? That was the bank robbery – London and Commercial.»

Mr. Justice Wargrave stirred. He said:

«I remember. It didn’t come before me, but I remember the case. Landor was convicted on your evidence. You were the police officer in charge of the case?»

Blore said: «I was.»

«Landor got penal servitude for life and died in Dartmoor a year later. He was a delicate man.»

Blore said: «He was a crook. It was he who knocked out the night watchman. The case was quite clear against him.»

Wargrave said slowly:

«You were complimented, I think, on your able handling of the case.»

Blore said sulkily:

«I got my promotion.»

He added in a thick voice:

«I was only doing my duty.»

Lombard laughed – a sudden ringing laugh. He said:

«What a duty-loving, law-abiding lot we all seem to be! Myself excepted. What about you, doctor – and your little professional mistake? Illegal operation, was it?»

Emily Brent glanced at him in sharp distaste and drew herself away a little.

Dr. Armstrong, very much master of himself, shook his head good-humouredly.

«I’m at a loss to understand the matter,» he said. «The name meant nothing to me when it was spoken. What was it – Clees? Close? I really can’t remember having a patient of that name, or being connected with a death in any way. The thing’s a complete mystery to me. Of course, it’s a long time ago. It might possibly be one of my operation cases in hospital. They come too late, so many of these people. Then, when the patient dies, they always consider it’s the surgeon’s fault.»

He sighed, shaking his head.

He thought:

«Drunk – that’s what it was – drunk… And I operated! Nerves all to pieces – hands shaking. I killed her, all right. Poor devil – elderly woman – simple job if I’d been sober. Lucky for me there’s loyalty in our profession. The Sister knew, of course – but she held her tongue, God, it gave me a shock! Pulled me up. But who could have known about it – after all these years?»

IV

There was a silence in the room. Everybody was looking, covertly or openly, at Emily Brent. It was a minute or two before she became aware of the expectation. Her eyebrows rose on her narrow forehead. She said:

«Are you waiting for me to say something? I have nothing to say.»

The judge said: «Nothing, Miss Brent?»

«Nothing.»

Her lips closed tightly. The judge stroked his face. He said mildly:

«You reserve your defence?»

Miss Brent said coldly:

«There is no question of defence. I have always acted in accordance with the dictates of my conscience. I have nothing with which to reproach myself.»

There was an unsatisfied feeling in the air. But Emily Brent was not one to be swayed by public opinion. She sat unyielding.

The judge cleared his throat once or twice. Then he said:

«Our inquiry rests there. Now, Rogers, who else is there on this island besides ourselves and you and your wife?»

«Nobody, sir. Nobody at all.»

«You’re sure of that?»

«Quite sure, sir.»

Wargrave said:

«I am not yet clear as to the purpose of our Unknown host in getting us to assemble here. But in my opinion this person, whoever he may be, is not sane in the accepted sense of the word. He may be dangerous. In my opinion it would be well for us to leave this place as soon as possible. I suggest that we leave tonight.»

Rogers said: «I beg your pardon, sir, but there’s no boat on the island.»

«No boat at all?»

«No, sir.»

«How do you communicate with the mainland?»

«Fred Narracott, he comes over every morning, sir. He brings the bread and the milk and the post, and takes the orders.»

Mr. Justice Wargrave said: «Then in my opinion it would be well if we all left tomorrow morning as soon as Narracott’s boat arrives.»

There was a chorus of agreement with only one dissentient voice. It was Anthony Marston who disagreed with the majority.

«A bit unsporting, what?» he said. «Ought to ferret out the mystery before we go. Whole thing’s like a detective story. Positively thrilling.»

The judge said acidly:

«At my time of life, I have no desire for ‘thrills,’ as you call them.»

Anthony said with a grin:

«The legal life’s narrowing! I’m all for crime! Here’s to it.»

He picked up his drink and drank it off at a gulp. Too quickly, perhaps. He choked – choked badly. His face contorted, turned purple. He gasped for breath – then slid down off his chair, the glass falling from his hand.

I

It was so sudden and so unexpected that it took every one’s breath away. They remained stupidly staring at the crumpled figure on the ground.

Then Dr. Armstrong jumped up and went over to him, kneeling beside him. When he raised his head his eyes were bewildered.

He said in a low awe-struck whisper: «My God! he’s dead!»

They didn’t take it in. Not at once.

Dead? Dead? That young Norse God in the prime of his health and strength. Struck down all in a moment. Healthy young men didn’t die like that, choking over a whiskey and soda…

No, they couldn’t take it in.

Dr. Armstrong was peering into the dead man’s face. He sniffed at the blue twisted lips. Then he picked up the glass from which Anthony Marston had been drinking.

General Macarthur said: «Dead: D’you mean the fellow just choked and – and died?»

The physician said: «You can call it choking if you like. He died of asphyxiation right enough.»

He was sniffing now at the glass. He dipped a finger into the dregs and very cautiously just touched the finger with the tip of his tongue.

His expression altered.

General Macarthur said:

«Never knew a man could die like that – just of a choking fit!»

Emily Brent said in a clear voice:

«In the midst of life we are in death.»

Dr. Armstrong stood up. He said brusquely:

«No, a man doesn’t die of a mere choking fit. Marston’s death wasn’t what we call a natural death.»

Vera said almost in a whisper: «Was there – something – in the whiskey?»

Armstrong nodded.

«Yes. Can’t say exactly. Everything points to one of the cyanides. No distinctive smell of Prussic Acid, probably Potassium Cyanide. It acts pretty well instantaneously».

The judge said sharply: «It was in his glass?»

«Yes.»

The doctor strode to the table where the drinks were. He removed the stopper from the whiskey and smelt and tasted it. Then he tasted the soda water. He shook his head.

«They’re both all right.»

Lombard said: «You mean – he must have put the stuff in his glass himself!»

Armstrong nodded with a curiously dissatisfied expression. He said:

«Seems like it.»

Blore said: «Suicide, eh? That’s a queer go.»

Vera said slowly:

«You’d never think that he would kill himself. He was so alive. He was – oh enjoying himself! When he came down the hill in his car this evening he looked he looked – oh, I can’t explain!»

But they knew what she meant. Anthony Marston, in the height of his youth and manhood, had seemed like a being who was immortal. And now, crumpled and broken, he lay on the floor.

Dr. Armstrong said: «Is there any possibility other than suicide?»

Slowly every one shook his head. There could be no other explanation. The drinks themselves were untampered with. They had all seen Anthony Marston go across and help himself. It followed therefore that any Cyanide in the drink must have been put there by Anthony Marston himself.

And yet – why should Anthony Marston commit suicide?

Blore said thoughtfully: «You know, doctor, it doesn’t seem right to me. I shouldn’t have said Mr. Marston was a suicidal type of gentleman.»

Armstrong answered: «I agree.»

II

They had left it like that. What else was there to say?

Together Armstrong and Lombard had carried the inert body of Anthony Marston to his bedroom and had laid him there covered over with a sheet.

When they came downstairs again, the others were standing in a group, shivering a little, though the night was not cold.

Emily Brent said:

«We’d better go to bed. It’s late.»

It was past twelve o’clock. The suggestion was a wise one – yet every one hesitated. It was as though they clung to each other’s company for reassurance.

The judge said: «Yes, we must get some sleep.»

Rogers said: «I haven’t cleared yet – in the dining-room.»

Lombard said curtly: «Do it in the morning.»

Armstrong said to him: «Is your wife all right?»

«I’ll go and see, sir.»

He returned a minute or two later.

«Sleeping beautiful, she is.»

«Good,» said the doctor. «Don’t disturb her.»

«No, sir. I’ll just put things straight in the dining-room and make sure everything’s locked up right, and then I’ll turn in.»

He went across the hall into the dining-room.

The others went upstairs, a slow unwilling procession.

If this had been an old house, with creaking wood, and dark shadows, and heavily panelled walls, there might have been an eerie feeling. But this house was the essence of modernity. There were no dark corners – no possible sliding panels – it was flooded with electric light – everything was new and bright and shining. There was nothing hidden in this house, nothing concealed. It had no atmosphere about it.

Somehow, that was the most frightening thing of all…

They exchanged good-nights on the upper landing. Each of them went into his or her own room, and each of them automatically, almost without conscious thought, locked the door…

III

In his pleasant softly tinted room, Mr. Justice Wargrave removed his garments and prepared himself for bed.

He was thinking about Edward Seton.

He remembered Seton very well. His fair hair, his blue eyes, his habit of looking you straight in the face with a pleasant air of straightforwardness. That was what had made so good an impression on the jury.

Llewellyn, for the Crown, had bungled it a bit. He had been over-vehement, had tried to prove too much. Matthews, on the other hand, for the Defence, had been good. His points had told. His cross-examinations had been deadly. His handling of his client in the witness box had been masterly.

And Seton had come through the ordeal of cross-examination well. He had not got excited or over-vehement. The jury had been impressed. It had seemed to Matthews, perhaps, as though everything had been over bar the shouting. The judge wound up his watch carefully and placed it by the bed.

He remembered exactly how he had felt sitting there – listening, making notes, appreciating everything, tabulating every scrap of evidence that told against the prisoner.

He’d enjoyed that case! Matthews’ final speech had been first-class. Llewellyn, coming after it, had failed to remove the good impression that the defending counsel had made.

And then had come his own summing up…

Carefully, Mr. Justice Wargrave removed his false teeth and dropped them into a glass of water. The shrunken lips fell in. It was a cruel mouth now, cruel and predatory.

Hooding his eyes, the judge smiled to himself.

He’d cooked Seton’s goose all right!

With a slightly rheumatic grunt, he climbed into bed and turned out the electric light.

IV

Downstairs in the dining-room, Rogers stood puzzled.

He was staring at the china figures in the centre of the table.

He muttered to himself:

«That’s a rum go! I could have sworn there were ten of them.»

V

General Macarthur tossed from side to side.

Sleep would not come to him.

In the darkness he kept seeing Arthur Richmond’s face.

He’d liked Arthur – he’d been damned fond of Arthur. He’d been pleased that Leslie liked him too. Leslie was so capricious. Lots of good fellows that Leslie would turn up her nose at and pronounce dull. «Dull!» Just like that.

But she hadn’t found Arthur Richmond dull. They’d got on well together from the beginning. They’d talked of plays and music and pictures together. She’d teased him, made fun of him, ragged him. And he, Macarthur, had been delighted at the thought that Leslie took quite a motherly interest in the boy.

Motherly indeed! Damn fool not to remember that Richmond was twenty-eight to Leslie’s twenty-nine.

He’d loved Leslie. He could see her now. Her heart-shaped face, and her dancing deep grey eyes, and the brown curling mass of her hair. He’d loved Leslie and he’d believed in her absolutely.

Out there in France, in the middle of all the hell of it, he’d sat thinking of her, taken her picture out of the breast pocket of his tunic.

And then – he’d found out!

It had come about exactly in the way things happened in books. The letter in the wrong envelope. She’d been writing to them both and she’d put her letter to Richmond in the envelope addressed to her husband. Even now, all these years later, he could feel the shock of it – the pain…

God, it had hurt!

And the business had been going on some time. The letter made that clear. Week-ends! Richmond’s last leave…

Leslie – Leslie and Arthur!

God damn the fellow! Damn his smiling face, his brisk «Yes, sir.» Liar and hypocrite! Stealer of another man’s wife!

It had gathered slowly – that cold murderous rage.

He’d managed to carry on as usual – to show nothing. He’d tried to make his manner to Richmond just the same.

Had he succeeded? He thought so. Richmond hadn’t suspected. Inequalities of temper were easily accounted for out there, where men’s nerves were continually snapping under the strain.

Only young Armitage had looked at him curiously once or twice. Quite a young chap, but he’d had perceptions, that boy.

Armitage, perhaps, had guessed – when the time came.

He’d sent Richmond deliberately to death. Only a miracle could have brought him through unhurt. That miracle didn’t happen. Yes, he’d sent Richmond to his death and he wasn’t sorry. It had been easy enough. Mistakes were being made all the time, officers being sent to death needlessly. All was confusion, panic. People might say afterwards, «Old Macarthur lost his nerve a bit, made some colossal blunders, sacrificed some of his best men.» They couldn’t say more.

But young Armitage was different. He’d looked at his commanding officer very oddly. He’d known, perhaps, that Richmond was being deliberately sent to death.

(And after the War was over – had Armitage talked?)

Leslie hadn’t known. Leslie had wept for her lover (he supposed) but her weeping was over by the time he’d come back to England. He’d never told her that he’d found her out. They’d gone on together – only, somehow, she hadn’t seemed very real any more. And then, three or four years later, she’d got double pneumonia and died.

That had been a long time ago. Fifteen years – sixteen years?

And he’d left the Army and come to live in Devon – bought the sort of little place he’d always meant to have. Nice neighbours – pleasant part of the world. There was a bit of shooting and fishing. He’d gone to church on Sundays. (But not the day that the lesson was read about David putting Uriah in the forefront of the battle. Somehow he couldn’t face that. Gave him an uncomfortable feeling.)

Everybody had been very friendly. At first, that is. Later, he’d had an uneasy feeling that people were talking about him behind his back. They eyed him differently, somehow. As though they’d heard something – some lying rumour…

(Armitage? Supposing Armitage had talked?)

He’d avoided people after that – withdrawn into himself. Unpleasant to feel that people were discussing you.

And all so long ago. So – so purposeless now. Leslie had faded into the distance and Arthur Richmond, too. Nothing of what had happened seemed to matter any more.

It made life lonely, though. He’d taken to shunning his old Army friends.

(If Armitage had talked, they’d know about it.)

And now – this evening – a hidden voice had blared out that old hidden story.

Had he dealt with it all right? Kept a stiff upper lip? Betrayed the right amount of feeling – indignation, disgust – but no guilt, no discomfiture? Difficult to tell.

Surely nobody could have taken the accusation seriously. There had been a pack of other nonsense, just as far-fetched. That charming girl – the voice had accused her of drowning a child! Idiotic! Some madman throwing crazy accusations about!

Emily Brent, too – actually a niece of old Tom Brent of the Regiment. It had accused her of murder! Any one could see with half an eye that the woman was as pious as could be – the kind that was hand and glove with parsons.

Damned curious business the whole thing! Crazy, nothing less.

Ever since they had got there – when was that? Why, damn it, it was only this afternoon! Seemed a good bit longer than that.

He thought: «I wonder when we shall get away again.»

Tomorrow, of course, when the motor boat came from the mainland.

Funny, just this minute he didn’t want much to get away from the island… To go back to the mainland, back to his little house, back to all the troubles and worries. Through the open window he could hear the waves breaking on the rocks – a little louder now than earlier in the evening. Wind was getting up, too.

He thought: «Peaceful sound. Peaceful place…»

He thought: «Best of an island is once you get there – you can’t go any further… you’ve come to the end of things…»

He knew, suddenly, that he didn’t want to leave the island.

VI

Vera Claythorne lay in bed, wide awake, staring up at the ceiling.

The light beside her was on. She was frightened of the dark.

She was thinking: «Hugo… Hugo… Why do I feel you’re so near to me tonight?.. Somewhere quite close… „Where is he really? I don’t know. I never shall know. He just went away – right away – out of my life!“»

It was no good trying not to think of Hugo. He was close to her. She had to think of him – to remember…

Cornwall…

The black rocks, the smooth yellow sand. Mrs. Hamilton, stout, good-humoured. Cyril, whining a little always, pulling at her hand.

«I want to swim out to the rock. Miss Claythorne. Why can’t I swim out to the rock?»

Looking up – meeting Hugo’s eyes watching her.

The evenings after Cyril was in bed…

«Come out for a stroll, Miss Claythorne.»

«I think perhaps I will.»

The decorous stroll down to the beach. The moonlight – the soft Atlantic air.

And then, Hugo’s arm round her.

«I love you, I love you. You know I love you, Vera?»

Yes, she knew.

(Or thought she knew.)

«I can’t ask you to marry me. I’ve not got a penny. Its all I can do to keep myself. Queer, you know, once, for three months I had the chance of being a rich man to look forward to. Cyril wasn’t born until three months after Maurice died. If he’d been a girl…»

If the child has been a girl, Hugo would have come into everything. He’d been disappointed, he admitted.

«I hadn’t built on it, of course. But it was a bit of a knock. Oh, well, luck’s luck! Cyril’s a nice kid. I’m awfully fond of him.» And he was fond of him, too. Always ready to play games or amuse his small nephew. No rancour in Hugo’s nature.

Cyril wasn’t really strong. A puny child – no stamina. The kind of child, perhaps, who wouldn’t live to grow up…

And then —?

«Miss Claythorne, why can’t I swim to the rock?»

Irritating whiney repetition.

«It s too far, Cyril.»

«But, Miss Claythorne…»

Vera got up. She went to the dressing-table and swallowed three aspirins. She thought: «I wish I had some proper sleeping stuff.»

She thought: «If I were doing away with myself I’d take an overdose of veronal – something like that – not cyanide!»

She shuddered as she remembered Anthony Marston’s convulsed purple face.

As she passed the mantelpiece, she looked up at the framed doggerel.

Ten little Soldier boys went out to dine;

One choked his little self and then there were nine.

She thought to herself: «It’s horrible – just like us this evening…»

Why had Anthony Marston wanted to die?

She didn’t want to die.

She couldn’t imagine wanting to die…

Death was for – the other people…

I

Dr. Armstrong was dreaming…

It was very hot in the operating room…

Surely they’d got the temperature too high? The sweat was rolling down his face. His hands were clammy. Difficult to hold the scalpel firmly…

How beautifully sharp it was…

Easy to do a murder with a knife like that. And of course he was doing a murder…

The woman’s body looked different. It had been a large unwieldy body. This was a spare meagre body. And the face was hidden.

Who was it that he had to kill?

He couldn’t remember. But he must know! Should he ask Sister?

Sister was watching him. No, he couldn’t ask her. She was suspicious, he could see that.

But who was it on the operating table?

They shouldn’t have covered up the face like that…

If he could only see the face…

Ah! that was better. A young probationer was pulling off the handkerchief.

Emily Brent, of course. It was Emily Brent that he had to kill. How malicious her eyes were! Her lips were moving. What was she saying?

«In the midst of life we are in death…»

She was laughing now. No, nurse, don’t put the handkerchief back. I’ve got to see. I’ve got to give the anaesthetic. Where’s the ether? I must have brought the ether with me. What have you done with the ether, Sister? ChBteau Neuf du Pape? Yes, that will do quite as well.

Take the handkerchief away, nurse.

Of course! I knew it all the time! It’s Anthony Marston! His face is purple and convulsed. But he’s not dead – he’s laughing. I tell you he’s laughing! He’s shaking the operating table.

Look out, man, look out. Nurse, steady it – steady – it – With a start Dr. Armstrong woke up. It was morning. Sunlight was pouring into the room.

And some one was leaning over him – shaking him. It was Rogers. Rogers, with a white face, saying:

«Doctor – doctor!»

Dr. Armstrong woke up completely. He sat up in bed. He said sharply:

«What is it?»

«It’s the wife, doctor. I can’t get her to wake. My God! I can’t get her to wake. And – and she don’t look right to me.»

Dr. Armstrong was quick and efficient. He wrapped himself in his dressing-gown and followed Rogers.

He bent over the bed where the woman was lying peacefully on her side. He lifted the cold hand, raised the eyelid. It was some few minutes before he straightened himself and turned from the bed.

Rogers whispered:

«Is – she – is she —?»

He passed a tongue over dry lips.

Armstrong nodded.

«Yes, she’s gone.»

His eyes rested thoughtfully on the man before him. Then they went to the table by the bed, to the washstand, then back to the sleeping woman.

Rogers said: «Was it – was it – ‘er ‘eart, doctor?»

Dr. Armstrong was a minute or two before replying. Then he said:

«What was her health like normally?»

Rogers said: «She was a bit rheumaticky.»

«Any doctor been attending her recently?»

«Doctor?» Rogers stared. «Not been to a doctor for years – neither of us.»

«You’d no reason to believe she suffered from heart trouble?»

«No, doctor. I never knew of anything.»

Armstrong said: «Did she sleep well?»

Now Rogers’ eyes evaded his. The man’s hands came together and turned and twisted uneasily. He muttered.

«She didn’t sleep extra well – no.»

The doctor said sharply: «Did she take things to make her sleep?»

Rogers stared at him, surprised.

«Take things? To make her sleep? Not that I knew of. I’m sure she didn’t.»

Armstrong went over to the washstand. There were a certain number of bottles on it. Hair lotion, lavender water, cascara, glycerine of cucumber for the hands, a mouthwash, toothpaste and some Elliman’s.

Rogers helped by pulling out the drawers of the dressing-table. From there they moved on to the chest of drawers. But there was no sign of sleeping draughts or tablets.

Rogers said: «She didn’t have nothing last night, sir, except what you gave her…»

II

When the gong sounded for breakfast at nine o’clock it found every one up and awaiting the summons.

General Macarthur and the judge had been pacing the terrace outside, exchanging desultory comments on the political situation.

Vera Claythorne and Philip Lombard had been up to the summit of the island behind the house. There they had discovered William Henry Blore, standing staring at the mainland.

He said: «No sign of that motor boat yet. I’ve been watching for it.»

Vera said, smiling: «Devon’s a sleepy county. Things are usually late.»

Philip Lombard was looking the other way, out to sea. He said abruptly:

«What d’you think of the weather?»

Glancing up at the sky, Blore remarked:

«Looks all right to me.»

Lombard pursed up his mouth into a whistle. He said:

«It will come on to blow before the day’s out.»

Blore said: «Squally – eh?»

From below them came the boom of a gong.

Philip Lombard said: «Breakfast? Well, I could do with some.»

As they went down the steep slope Blore said to Lombard in a ruminating voice:

«You know, it beats me – why that young fellow wanted to do himself in! I’ve been worrying about it all night.»

Vera was a little ahead. Lombard hung back slightly. He said:

«Got any alternative theory?»

«I’d want some proof. Motive, to begin with. Well-off I should say he was.»

Emily Brent came out of the drawing-room window to meet them. She said sharply:

«Is the boat coming?»

«Not yet,» said Vera.

They went in to breakfast. There was a vast dish of eggs and bacon on the sideboard and tea and coffee.

Rogers held the door open for them to pass in, then shut it from the outside.

Emily Brent said: «That man looks ill this morning.»

Dr. Armstrong, who was standing by the window, cleared his throat. He said:

«You must excuse any – er – shortcomings this morning. Rogers has had to do the best he can for breakfast single-handed. Mrs. Rogers has – er – not been able to carry on this morning.»

Emily Brent said sharply:

«What’s the matter with the woman?»

Dr. Armstrong said easily: «Let us start our breakfast. The eggs will be cold. Afterwards, there are several matters I want to discuss with you all.»

They took the hint. Plates were filled, coffee and tea was poured. The meal began.

Discussion of the island was, by mutual consent, tabooed. They spoke instead in a desultory fashion of current events. The news from abroad, events in the world of sport, the latest reappearance of the Loch Ness monster.

Then, when plates were cleared, Dr. Armstrong moved back his chair a little, cleared his throat importantly and spoke. He said:

«I thought it better to wait until you had had your breakfast before telling you of a sad piece of news. Mrs. Rogers died in her sleep.»

There were startled and shocked ejaculations.

Vera exclaimed: «How awful! Two deaths on this island since we arrived!»

Mr. Justice Wargrave, his eyes narrowed, said in his small precise clear voice:

«H’m – very remarkable – what was the cause of death?»

Armstrong shrugged his shoulders.

«Impossible to say offhand.»

«There must be an autopsy?»

«I certainly couldn’t give a certificate. I have no knowledge whatsoever of the woman’s state of health.»

Vera said: «She was a very nervous-looking creature. And she had a shock last night. It might have been heart failure, I suppose?»

Dr. Armstrong said drily:

«Her heart certainly failed to beat – but what caused it to fail is the question.»

One word fell from Emily Brent. It fell hard and clear into the listening group.

«Conscience!» she said.

Armstrong turned to her.

«What exactly do you mean by that, Miss Brent?»

Emily Brent, her lips tight and hard, said:

«You all heard. She was accused, together with her husband, of having deliberately murdered her former employer – an old lady.»

«And you think?»

Emily Brent said: «I think that that accusation was true. You all saw her last night. She broke down completely and fainted. The shock of having her wickedness brought home to her was too much for her. She literally died of fear.»

Dr. Armstrong shook his head doubtfully.

«It is a possible theory,» he said. «One cannot adopt it without more exact knowledge of her state of health. If there was cardiac weakness —»

Emily Brent said quietly.

«Call it, if you prefer, an Act of God.»

Every one looked shocked.

Mr. Blore said uneasily: «That’s carrying things a bit far, Miss Brent.»

She looked at them with shining eyes. Her chin went up. She said:

«You regard it as impossible that a sinner should be struck down by the wrath of God! I do not!»

The judge stroked his chin. He murmured in a slightly ironic voice:

«My dear lady, in my experience of ill-doing, Providence leaves the work of conviction and chastisement to us mortals – and the process is often fraught with difficulties. There are no short cuts.»

Emily Brent shrugged her shoulders.

Blore said sharply: «What did she have to eat and drink last night after she went up to bed?»

Armstrong said: «Nothing.»

«She didn’t take anything? A cup of tea? A drink of water? I’ll bet you she had a cup of tea. That sort always does.»

«Rogers assures me she had nothing whatsoever.»

«Ah,» said Blore. «But he might say so!»

His tone was so significant that the doctor looked at him sharply.

Philip Lombard said: «So that’s your idea?»

Blore said aggressively: «Well, why not? We all heard that accusation last night. May be sheer moonshine – just plain lunacy! On the other hand, it may not. Allow for the moment that it’s true. Rogers and his missus polished off that old lady. Well, where does that get you? They’ve been feeling quite safe and happy about it —»

Vera interrupted. In a low voice she said:

«No, I don’t think Mrs. Rogers ever felt safe.»

Blore looked slightly annoyed at the interruption. «Just like a woman,» his glance said.

He resumed: «That’s as may be. Anyway there’s no active danger to them as far as they know. Then, last night, some unknown lunatic spills the beans. What happens? The woman cracks – she goes to pieces. Notice how her husband hung over her as she was coming round. Not all husbandly solicitude! Not on your life! He was like a cat on hot bricks. Scared out of his life as to what she might say. „And there’s the position for you! They’ve done a murder and got away with it. But if the whole thing’s going to be raked up, what’s going to happen? Ten to one, the woman will give the show away. She hasn’t got the nerve to stand up and brazen it out. She’s a living danger to her husband, that’s what she is. He’s all right. He’ll lie with a straight face till kingdom comes – but he can’t be sure of her! And if she goes to pieces, his neck’s in danger! So he slips something into a cup of tea and makes sure that her mouth is shut permanently.“»

Armstrong said slowly: «There was no empty cup by her bedside – there was nothing there at all. I looked.»

Blore snorted.

«Of course there wouldn’t be! First thing he’d do when she’d drunk it would be to take that cup and saucer away and wash it up carefully.»

There was a pause. Then General Macarthur said doubtfully:

«It may be so. But I should hardly think it possible that a man would do that – to his wife.»

Blore gave a short laugh.

He said: «When a man’s neck’s in danger, he doesn’t stop to think too much about sentiment.»

There was a pause. Before any one could speak, the door opened and Rogers came in.

He said, looking from one to the other: «Is there anything more I can get you? I’m sorry there was so little toast, but we’ve run right out of bread. The new bread hasn’t come over from the mainland yet.»

Mr. Justice Wargrave stirred a little in his chair. He asked:

«What time does the motor boat usually come over?»

«Between seven and eight, sir. Sometimes it’s a bit after eight. Don’t know what Fred Narracott can be doing this morning. If he’s ill he’d send his brother.»

Philip Lombard said: «What’s the time now?»

«Ten minutes to ten, sir.»

Lombard’s eyebrows rose. He nodded slowly to himself.

Rogers waited a minute or two.

General Macarthur spoke suddenly and explosively.

«Sorry to hear about your wife, Rogers. Doctor’s just been telling us.»

Rogers inclined his head.

«Yes, sir. Thank you, sir.»

He took up the empty bacon dish and went out. Again there was silence.

III

On the terrace outside Philip Lombard said:

«About this motor boat —»

Blore looked at him. Blore nodded his head. He said:

«I know what you’re thinking, Mr. Lombard. I’ve asked myself the same question. Motor boat ought to have been here nigh on two hours ago. It hasn’t come? Why?»

«Found the answer?» asked Lombard.

«It’s not an accident – that’s what I say. It’s part and parcel of the whole business. It’s all bound up together.»

Philip Lombard said: «It won’t come, you think?»

A voice spoke behind him – a testy impatient voice.

«The motor boat’s not coming,» he said.

Blore turned his square shoulder slightly and viewed the last speaker thoughtfully.

«You think not too, General?»

General Macarthur said sharply:

«Of course it won’t come. We’re counting on the motor boat to take us off the island. That’s the meaning of the whole business. We’re not going to leave the island… None of us will ever leave… Il’s the end, you see – the end of everything…»

He hesitated, then he said in a low strange voice:

«That’s peace – real peace. To come to the end – not to have to go on… Yes, peace…»

He turned abruptly and walked away. Along the terrace, then down the slope towards the sea – obliquely – to the end of the island where loose rocks went out into the water. He walked a little unsteadily, like a man who was only half awake.

Blore said: «There goes another one who’s balmy! Looks as though it’ll end with the whole lot going that way.»

Philip Lombard said: «I don’t fancy you will, Blore.»

The ex-Inspector laughed.

«It would take a lot to send me off my head.» He added drily: «And I don’t think you’ll be going that way either, Mr. Lombard.»

Philip Lombard said: «I feel quite sane at the minute, thank you.»

IV

Dr. Armstrong came out onto the terrace. He stood there hesitating. To his left were Blore and Lombard. To his right was Wargrave, slowly pacing up and down, his head bent down.

Armstrong, after a moment of indecision, turned towards the latter.

But at that moment Rogers came quickly out of the house.

«Could I have a word with you, sir, please?»

Armstrong turned.

He was startled at what he saw.

Rogers’ face was working. Its colour was greyish green. His hands shook. It was such a contrast to his restraint of a few minutes ago that Armstrong was quite taken aback.

«Please, sir, if I could have a word with you. Inside, sir.»

The doctor turned back and re-entered the house with the frenzied butler. He said:

«What’s the matter, man? Pull yourself together.»

«In here, sir, come in here.»

He opened the dining-room door. The doctor passed in. Rogers followed him and shut the door behind him.

«Well,» said Armstrong, «what is it?»

The muscles of Rogers’ throat were working. He was swallowing. He jerked out «There’s things going on, sir, that I don’t understand.»

Armstrong said sharply: «Things? What things?»

«You’ll think I’m crazy, sir. You’ll say it isn’t anything. But it’s got to be explained, sir. It’s got to be explained. Because it doesn’t make any sense.»

«Well, man, tell me what it is? Don’t go on talking in riddles.»

Rogers swallowed again.

He said: «It’s those little figures, sir. In the middle of the table. The little china figures. Ten of them, there were. I’ll swear to that, ten of them.»

Armstrong said: «Yes, ten. We counted them last night at dinner.»

Rogers came nearer.

«That’s just it, sir. Last night, when I was clearing up, there wasn’t but nine, sir. I noticed it and thought it queer. But that’s all I thought. And now, sir, this morning. I didn’t notice when I laid the breakfast. I was upset and all that. But now, sir, when I came to clear away. See for yourself if you don’t believe me. There’s only eight, sir! Only eight! It doesn’t make sense, does it? Only eight…»

I

After breakfast, Emily Brent had suggested to Vera Claythorne that they should walk up to the summit again and watch for the boat. Vera had acquiesced.

The wind had freshened. Small white crests were appearing on the sea. There were no fishing boats out – and no sign of the motor boat.

The actual village of Sticklehaven could not be seen, only the hill above it, a jutting-out cliff of red rock concealed the actual little bay.

Emily Brent said: «The man who brought us out yesterday seemed a dependable sort of person. It is really very odd that he should be so late this morning.»

Vera did not answer. She was fighting down a rising feeling of panic.

She said to herself angrily:

«You must keep cool. This isn’t like you. You’ve always had excellent nerves.»

Aloud she said after a minute or two:

«I wish he would come. I – 1 want to get away.»

Emily Brent said drily: «I’ve no doubt we all do.»

Vera said: «It’s all so extraordinary… There seems no – no meaning in it all.»

The elderly woman beside her said briskly:

«I’m very annoyed with myself for being so easily taken in. Really that letter is absurd when one comes to examine it. But I had no doubts at the time – none at all.»

Vera murmured mechanically: «I suppose not.»

«One takes things for granted too much,» said Emily Brent.

Vera drew a deep shuddering breath. She said:

«Do you really think – what you said at breakfast?»

«Be a little more precise, my dear. To what in particular are you referring?»

Vera said in a low voice: «Do you really think that Rogers and his wife did away with that old lady?»

Emily Brent gazed thoughtfully out to sea. Then she said:

«Personally, I am quite sure of it. What do you think?»

«I don’t know what to think.»

Emily Brent said: «Everything goes to support the idea. The way the woman fainted. And the man dropped the coffee tray, remember. Then the way he spoke about it – it didn’t ring true. Oh, yes, I’m afraid they did it.»

Vera said: «The way she looked – scared of her own shadow! I’ve never seen a woman look so frightened… She must have been always haunted by it…»

Miss Brent murmured:

«I remember a text that hung in my nursery as a child. ‘Be sure thy sin will find thee out.’ It’s very true, that. ‘Be sure thy sin will find thee out.’»

Vera scrambled to her feet. She said:

«But, Miss Brent – Miss Brent – in that case —»

«Yes, my dear?»

«The others? What about the others?»

«I don’t quite understand you.»

«All the other accusations – they – they weren’t true? But if it’s true about the Rogerses —» She stopped, unable to make her chaotic thought clear.

Emily Brent’s brow, which had been frowning perplexedly, cleared.

She said: «Ah, I understand you now. Well, there is that Mr. Lombard. He admits to having abandoned twenty men to their deaths.»

Vera said: «They were only natives…»

Emily Brent said sharply:

«Black or white, they are our brothers.»

Vera thought: «Our black brothers – our black brothers. Oh, I’m going to laugh. I’m hysterical. I’m not myself…»

Emily Brent continued thoughtfully:

«Of course, some of the other accusations were very far-fetched and ridiculous. Against the judge, for instance, who was only doing his duty in his public capacity, And the ex-Scotland Yard man. My own case, too.»

She paused and then went on:

«Naturally, considering the circumstances, I was not going to say anything last night. It was not a fit subject to discuss before gentlemen.»

«No?»

Vera listened with interest. Miss Brent continued serenely:

«Beatrice Taylor was in service with me. Not a nice girl – as I found out too late. I was very much deceived in her. She had nice manners and was very clean and willing. I was very pleased with her. Of course all that was the sheerest hypocrisy! She was a loose girl with no morals. Disgusting! It was some time before I found out that she was what they call ‘in trouble.’» She paused, her delicate nose wrinkling itself in distaste. «It was a great shock to me. Her parents were decent folk, too, who had brought her up very strictly. I’m glad to say they did not condone her behaviour.»

Vera said, staring at Miss Brent: «What happened?»

«Naturally I did not keep her an hour under my roof. No one shall ever say that I condoned immorality.»

Vera said in a lower voice: «What happened – to her?»

Miss Brent said: «The abandoned creature, not content with having one sin on her conscience, committed a still graver sin. She took her own life.»

Vera whispered, horror-struck:

«She killed herself?»

«Yes, she threw herself into the river.»

Vera shivered. She stared at the calm delicate profile of Miss Brent. She said:

«What did you feel like when you knew she’d done that? Weren’t you sorry? Didn’t you blame yourself?»

Emily Brent drew herself up.

«I? I had nothing with which to reproach myself.»

Vera said: «But if your – hardness – drove her to it»

Emily Brent said sharply: «Her own action – her own sin – that was what drove her to it. If she had behaved like a decent modest young woman none of this would have happened.»

She turned her face to Vera. There was no self-reproach, no uneasiness in those eyes. They were hard and self-righteous. Emily Brent sat on the summit of Soldier Island, encased in her own armour of virtue.

The little elderly spinster was no longer slightly ridiculous to Vera.

Suddenly – she was terrible.

II

Dr. Armstrong came out of the dining-room and once more came out on the terrace.

The judge was sitting in a chair now, gazing placidly out to sea.

Lombard and Blore were over to the left, smoking but not talking.

As before, the doctor hesitated for a moment His eye rested speculatively on Mr. Justice Wargrave. He wanted to consult with some one. He was conscious of the judge’s acute logical brain. But nevertheless he wavered. Mr. Justice Wargrave might have a good brain but he was an elderly man. At this juncture, Armstrong felt what was needed was a man of action.

He made up his mind.

«Lombard, can I speak to you for a minute?»

Philip started.

«Of course.»

The two men left the terrace. They strolled down the slope towards the water. When they were out of earshot, Armstrong said:

«I want a consultation.»

Lombard’s eyebrows went up. He said:

«My dear fellow, I’ve no medical knowledge.»

«No, no, I mean as to the general situation.»

«Oh, that’s different.»

Armstrong said: «Frankly, what do you think of the position?»

Lombard reflected a minute. Then he said:

«It’s rather suggestive, isn’t it?»

«What are your ideas on the subject of that woman? Do you accept Blore’s theory?»

Philip puffed smoke into the air. He said:

«It’s perfectly feasible – taken alone.»

«Exactly.»

Armstrong’s tone sounded relieved. Philip Lombard was no fool.

The latter went on:

«That is, accepting the premise that Mr. and Mrs. Rogers have successfully got away with murder in their time. And I don’t see why they shouldn’t. What do you think they did exactly? Poisoned the old lady?»

Armstrong said slowly:

«It might be simpler than that. I asked Rogers this morning what this Miss Brady had suffered from. His answer was enlightening. I don’t need to go into medical details, but in a certain form of cardiac trouble, amyl nitrite is used. When an attack comes on an ampoule of amyl nitrite is broken and it is inhaled. If amyl nitrite were withheld – well, the consequences might easily be fatal.»

Philip Lombard said thoughtfully: «As simple as that. It must have been – rather tempting.»

The doctor nodded.

«Yes, no positive action. No arsenic to obtain and administer – nothing definite – just – negation! And Rogers hurried through the night to fetch a doctor and they both felt confident that no one could ever know.»

«And, even if any one knew, nothing could ever be proved against them,» added Philip Lombard.

He frowned suddenly.

«Of course – that explains a good deal.»

Armstrong said, puzzled: «I beg your pardon.»

Lombard said: «I mean – it explains Soldier Island. There are crimes that cannot be brought home to their perpetrators. Instance, the Rogerses’. Another instance, old Wargrave, who committed his murder strictly within the law.»

Armstrong said sharply: «You believe that story?»

Philip Lombard smiled.

«Oh, yes, I believe it. Wargrave murdered Edward Seton all right, murdered him as surely as if he’d stuck a stiletto through him! But he was clever enough to do it from the judge’s seat in wig and gown. So in the ordinary way you can’t bring his little crime home to him.»

A sudden flash passed like lightning through Armstrong’s mind.

«Murder in Hospital. Murder on the Operating Table. Safe – yes, safe as houses!»

Philip Lombard was saying:

«Hence – Mr. Owen – hence – Soldier Island!»

Armstrong drew a deep breath.

«Now we’re getting down to it. What’s the real purpose of getting us all here?»

Philip Lombard said: «What do you think?»

Armstrong said abruptly: «Let’s go back a minute to this woman’s death. What are the possible theories? Rogers killed her because he was afraid she would give the show away. Second possibility: She lost her nerve and took an easy way out herself.»

Philip Lombard said: «Suicide, eh?»

«What do you say to that?»

Lombard said: «It could have been – yes – if it hadn’t been for Marston’s death. Two suicides within twelve hours is a little too much to swallow! And if you tell me that Anthony Marston, a young bull with no nerves and precious little brains, got the wind up over having mowed down a couple of kids and deliberately put himself out of the way – well, the idea’s laughable! And anyway, how did he get hold of the stuff? From all I’ve ever heard, Potassium Cyanide isn’t the kind of stuff you take about with you in your waistcoat pocket. But that’s your line of country.»

Armstrong said: «Nobody in their senses carries Potassium Cyanide. It might be done by some one who was going to take a wasps’ nest.»

«The ardent gardener or landowner, in fact? Again, not Anthony Marston. It strikes me that Cyanide is going to need a bit of explaining. Either Anthony Marston meant to do away with himself before he came here, and therefore came prepared – or else —»

Armstrong prompted him. «Or else?»

Philip Lombard grinned.

«Why make me say it? When it’s on the tip of your own tongue. Anthony Marston was murdered, of course.»

III

Dr. Armstrong drew a deep breath.

«And Mrs. Rogers?»

Lombard said slowly:

«I could believe in Anthony’s suicide (with difficulty) if it weren’t for Mrs. Rogers. I could believe in Mrs. Rogers’ suicide (easily) if it weren’t for Anthony Marston. I can believe that Rogers put his wife out of the way – if it were not for the unexplained death of Anthony Marston. But what we need is a theory to explain two deaths following rapidly on each other.»

Armstrong said: «I can perhaps give you some help towards that theory.»

And he repeated the facts that Rogers had given him about the disappearance of the two little china figures.

Lombard said: «Yes, little china Soldier figures… There were certainly ten last night at dinner. And now there are eight, you say?»

Dr. Armstrong recited:

«Ten little Soldier boys going out to dine;

One went and choked himself and then there were nine.

„Nine little Soldier boys sat up very late;

One overslept himself and then there were eight.“

The two men looked at each other. Philip Lombard grinned and flung away his cigarette.

„Fits too damned well to be a coincidence! Anthony Marston dies of asphyxiation or choking last night after dinner, and Mother Rogers oversleeps herself with a vengeance.“

„And therefore?“ said Armstrong.

Lombard took him up.

„And therefore another kind of puzzle. The Nigger in the Woodpile! X! Mr. Owen! U. N. Owen. One Unknown Lunatic at Large!“

„Ah!“ Armstrong breathed a sigh of relief. „You agree. But you see what it involves? Rogers swore that there was no one but ourselves and he and his wife on the island.“

„Rogers is wrong! Or possibly Rogers is lying!“

Armstrong shook his head.

„I don’t think he’s lying. The man’s scared. He’s scared nearly out of his senses.“

Philip Lombard nodded.

He said: „No motor boat this morning. That fits in. Mr. Owen’s little arrangements again to the fore. Soldier Island is to be isolated until Mr. Owen has finished his job.“

Armstrong had gone pale. He said:

„You realize – the man must be a raving maniac!“

Philip Lombard said, and there was a new ring in his voice:

„There’s one thing Mr. Owen didn’t realize.“

What’s that?»

«This island’s more or less a bare rock. We shall make short work of searching it. We’ll soon ferret out U. N. Owen, Esq.»

Dr. Armstrong said warningly:

«He’ll be dangerous.»

Philip Lombard laughed.

«Dangerous? Who’s afraid of the big bad wolf? I’ll be dangerous when I get hold of him!»

He paused and said:

«We’d better rope in Blore to help us. He’ll be a good man in a pinch. Better not tell the women. As for the others, the General’s ga ga, I think, and old Wargrave’s forte is masterly inactivity. The three of us can attend to this job.»

I

Blore was easily roped in. He expressed immediate agreement with their arguments.

«What you’ve said about those china figures, sir, makes all the difference. That’s crazy, that is! There’s only one thing. You don’t think this Owen’s idea might be to do the job by proxy, as it were?»

«Explain yourself, man.»

«Well, I mean like this. After the racket last night this young Mr. Marston gets the wind up and poisons himself. And Rogers, he gets the wind up too and bumps off his wife! All according to U.N.O.’s plan.»

Armstrong shook his head. He stressed the point about the Cyanide. Blore agreed.

«Yes, I’d forgotten that. Not a natural thing to be carrying about with you. But how did it get into his drink, sir?»

Lombard said: «I’ve been thinking about that. Marston had several drinks that night. Between the time he had his last one and the time he finished the one before it, there was quite a gap. During that time his glass was lying about on some table or other. I think – though I can’t be sure, it was on the little table near the window. The window was open. Somebody could have slipped a dose of the Cyanide into the glass.»

Blore said unbelievingly: «Without our all seeing him, sir?»

Lombard said drily: «We were all – rather concerned elsewhere.»

Armstrong said slowly:

«That’s true. We’d all been attacked. We were walking about, moving about the room. Arguing, indignant, intent on our own business. I think it could have been done…»

Blore shrugged his shoulders.

«Fact is, it must have been done! Now then, gentlemen, let’s make a start. Nobody’s got a revolver, by any chance? I suppose that’s too much to hope for.»

Lombard said: «I’ve got one.» He patted his pocket.

Blore’s eyes opened very wide. He said in an over-casual tone:

«Always carry that about with you, sir?»

Lombard said: «Usually. I’ve been in some tight places, you know.»

«Oh,» said Blore and added: «Well, you’ve probably never been in a tighter place than you are today! If there’s a lunatic hiding on this island, he’s probably got a young arsenal on him – to say nothing of a knife or dagger or two.»

Armstrong coughed.

«You may be wrong there, Blore. Many homicidal lunatics are very quiet, unassuming people. Delightful fellows.»

Blore said: «I don’t feel this one is going to be of that kind, Dr. Armstrong.»

II

The three men started on their tour of the island.

It proved unexpectedly simple. On the northwest side, towards the coast, the cliffs fell sheer to the sea below, their surface unbroken. On the rest of the island there were no trees and very little cover. The three men worked carefully and methodically, beating up and down from the highest point to the water’s edge, narrowly scanning the least irregularity in the rock which might point to the entrance to a cave. But there were no caves.

They came at last, skirting the water’s edge, to where General Macarthur sat looking out to sea. It was very peaceful here with the lap of the waves breaking over the rocks. The old man sat very upright, his eyes fixed on the horizon.

He paid no attention to the approach of the searchers. His oblivion of them made one at least faintly uncomfortable.

Blore thought to himself: ‘«Tisn’t natural – looks as though he’d gone into a trance or something.»

He cleared his throat and said in a would-be conversational tone:

«Nice peaceful spot you’ve found for yourself, sir.»

The General frowned. He cast a quick look over his shoulder. He said:

«There is so little time – so little time. I really must insist that no one disturbs me.»

Blore said genially: «We won’t disturb you. We’re just making a tour of the island, so to speak. Just wondered, you know, if some one might be hiding on it.»

The General frowned and said:

«You don’t understand – you don’t understand at all. Please go away.»

Blore retreated. He said, as he joined the other two:

«He’s crazy… It’s no good talking to him.»

Lombard asked with some curiosity: «What did he say?»

Blore shrugged his shoulders.

«Something about there being no time and that he didn’t want to be disturbed.»

Dr. Armstrong frowned. He murmured:

«I wonder now…»

III

The search of the island was practically completed. The three men stood on the highest point looking over towards the mainland. There were no boats out. The wind was freshening.

Lombard said: «No fishing boats out. There’s a storm coming. Damned nuisance you can’t see the village from here. We could signal or do something.»

Blore said: «We might light a bonfire tonight.»

Lombard said, frowning:

«The devil of it is that that’s all probably been provided for.»

«In what way, sir?»

«How do I know? Practical joke, perhaps. We’re to be marooned here, no attention is to be paid to signals, etc. Possibly the village has been told there’s a wager on. Some damn fool story anyway.»

Blore said dubiously: «Think they’d swallow that?»

Lombard said drily: «It’s easier of belief than the truth! If the village were told that the island was to be isolated until Mr. Unknown Owen had quietly murdered all his guests – do you think they’d believe that?»

Dr. Armstrong said:

«There are moments when I can’t believe it myself. And yet —»

Philip Lombard, his lips curling back from his teeth, said:

«And yet – that’s just it! You’ve said it, doctor!»

Blore was gazing down into the water.

He said: «Nobody could have clambered down here, I suppose?»

Armstrong shook his head.

«I doubt it. It’s pretty sheer. And where could he hide?»

Blore said: «There might be a hole in the cliff. If we had a boat now, we could row round the island.»

Lombard said: «If we had a boat, we’d all be halfway to the mainland by now!»

«True enough, sir.»

Lombard said suddenly:

«We can make sure of this cliff. There’s only one place where there could be a recess – just a little to the right below here. If you fellows can get hold of a rope, you can let me down to make sure.»

Blore said: «Might as well be sure. Though it seems absurd – on the face of it! I’ll see if I can get hold of something.»

He started off briskly down to the house.

Lombard stared up at the sky. The clouds were beginning to mass themselves together. The wind was increasing.

He shot a sideways look at Armstrong. He said:

«You’re very silent, doctor. What are you thinking?»

Armstrong said slowly: «I was wondering exactly how mad old Macarthur was…»

IV

Vera had been restless all the morning. She had avoided Emily Brent with a kind of shuddering aversion.

Miss Brent herself had taken a chair just round the corner of the house so as to be out of the wind. She sat there knitting. Every time Vera thought of her she seemed to see a pale drowned face with seaweed entangled in the hair… A face that had once been pretty – impudently pretty perhaps – and which was now beyond the reach of pity or terror.

And Emily Brent, placid and righteous, sat knitting.

On the main terrace, Mr. Justice Wargrave sat huddled in a porter’s chair. His head was poked down well into his neck. When Vera looked at him, she saw a man standing in the dock – a young man with fair hair and blue eyes and a bewildered, frightened face. Edward Seton. And in imagination she saw the judge’s old hands put the black cap on his head and begin to pronounce sentence…

After a while Vera strolled slowly down to the sea. She walked along towards the extreme end of the island where an old man sat staring out to the horizon.

General Macarthur stirred at her approach. His head turned – there was a queer mixture of questioning and apprehension in his look. It startled her. He stared intently at her for a minute or two.

She thought to herself: «How queer. It’s almost as though he knew…»

He said:

«Ah! it’s you! You’ve come…»

Vera sat down beside him. She said:

«Do you like sitting here looking out to sea?»

He nodded his head gently.

«Yes,» he said. «It’s pleasant. It’s a good place, I think, to wait.»

«To wait?» said Vera sharply. «What are you waiting for?»

He said gently: «The end. But I think you know that, don’t you? It’s true, isn’t it? We’re all waiting for the end.»

She said unsteadily: «What do you mean?»

General Macarthur said gravely: «None of us are going to leave the island. That’s the plan. You know it, of course, perfectly. What, perhaps, you can’t understand is the relief!»

Vera said wonderingly: «The relief?»

He said: «Yes. Of course, you’re very young… you haven’t got to that yet. But it does come! The blessed relief when you know that you’ve done with it all – that you haven’t got to carry the burden any longer. You’ll feel that too some day…»

Vera said hoarsely: «I don’t understand you.»

Her fingers worked spasmodically. She felt suddenly afraid of this quiet old soldier.

He said musingly: «You see, I loved Leslie. I loved her very much…»

Vera said questioningly: «Was Leslie your wife?»

«Yes, my wife… I loved her – and I was very proud of her. She was so pretty – and so gay.»

He was silent for a minute or two, then he said:

«Yes, I loved Leslie. That’s why I did it.»

Vera said: «You mean —» and paused.

General Macarthur nodded his head gently.

«It’s not much good denying it now – not when we’re all going to die. I sent Richmond to his death. I suppose, in a way, it was murder. Curious. Murder – and I’ve always been such a law-abiding man! But it didn’t seem like that at the time. I had no regrets. ‘Serves him damned well right!’ – that’s what I thought. But afterwards —»

In a hard voice, Vera said:

«Well, afterwards?»

He shook his head vaguely. He looked puzzled and a little distressed.

«I don’t know. I – don’t know. It was all different, you see. I don’t know if Leslie ever guessed… I don’t think so. But you see, I didn’t know about her any more. She’d gone far away where I couldn’t reach her. And then she died – and I was alone…»

Vera said: «Alone – alone —» and the echo of her voice came back to her from the rocks.

General Macarthur said: «You’ll be glad, too, when the end comes.»

Vera got up. She said sharply:

«I don’t know what you mean!»

He said: «I know, my child, I know…»

«You don’t. You don’t understand at all…»

General Macarthur looked out to sea again. He seemed unconscious of her presence behind him.

He said very gently and softly:

«Leslie…?»

V

When Blore returned from the house with a rope coiled over his arm, he found Armstrong where he had left him staring down into the depths.

Blore said breathlessly: «Where’s Mr. Lombard?»

Armstrong said carelessly: «Gone to test some theory or other. He’ll be back in a minute. Look here, Blore, I’m worried.»

«I should say we were all worried.»

The doctor waved an impatient hand.

«Of course – of course. I don’t mean it that way. I’m thinking of old Macarthur.»

«What about him, sir?»

Dr. Armstrong said grimly: «What we’re looking for is a madman. What price Macarthur?»

Blore said incredulously: «You mean he’s homicidal?»

Armstrong said doubtfully:

«I shouldn’t have said so. Not for a minute. But of course I’m not a specialist in mental diseases. I haven’t really had any conversation with him – I haven’t studied him from that point of view.»

Blore said doubtfully:

«Ga ga, yes! But I wouldn’t have said —»

Armstrong cut in with a slight effort as of a man who pulls himself together.

«You’re probably right! Damn it all, there must be some one hiding on the island! Ah! here comes Lombard.»

They fastened the rope carefully.

Lombard said: «I’ll help myself all I can. Keep a lookout for a sudden strain on the rope,»

After a minute or two, while they stood together watching Lombard’s progress, Blore said:

«Climbs like a cat, doesn’t he?»

There was something odd in his voice.

Dr. Armstrong said: «I should think he must have done some mountaineering in his time.»

«Maybe.»

There was a silence and the ex-Inspector said:

«Funny sort of cove altogether. D’you know what I think?»

«What?»

Hes a wrong un!

Armstrong said doubtfully: «In what way?»

Blore grunted. Then he said:

«I don’t know – exactly. But I wouldn’t trust him a yard.»

Dr. Armstrong said; «I suppose he’s led an adventurous life.»

Blore said: «I bet some of his adventures have had to be kept pretty dark.» He paused and then went on: «Did you happen to bring a revolver along with you, doctor?»

Armstrong stared.

«Me? Good Lord, no. Why should I?»

Blore said: «Why did Mr. Lombard?»

Armstrong said doubtfully: «I suppose – habit.»

Blore snorted.

A sudden pull came on the rope. For some moments they had their hands full. Presently, when the strain relaxed, Blore said:

«There are habits and habits! Mr. Lombard takes a revolver to out-of-the-way places, right enough, and a primus and a sleeping bag and a supply of bug powder, no doubt! But habit wouldn’t make him bring the whole outfit down here! It’s only in books people carry revolvers around as a matter of course,»

Dr. Armstrong shook his head perplexedly.

They leaned over and watched Lombard’s progress. His search was thorough and they could see at once that it was futile. Presently he came up over the edge of the cliff. He wiped the perspiration from his forehead.

«Well,» he said. «We’re up against it. It’s the house or nowhere.»

VI

The house was easily searched. They went through the few outbuildings first and then turned their attention to the building itself. Mrs. Rogers’ yard measure discovered in the kitchen dresser assisted them. But there were no hidden spaces left unaccounted for. Everything was plain and straightforward, a modern structure devoid of concealments. They went through the ground floor first. As they mounted to the bedroom floor, they saw through the landing window Rogers carrying out a tray of cocktails to the terrace.

Philip Lombard said lightly:

«Wonderful animal, the good servant. Carries on with an impassive countenance.»

Armstrong said appreciatively: «Rogers is a first-class butler, I’ll say that for him!»

Blore said: «His wife was a pretty good cook, too. That dinner – last night —»

They turned in to the first bedroom.

Five minutes later they faced each other on the landing. No one hiding – no possible hiding-place.

Blore said: «There’s a little stair here.»

Dr. Armstrong said: «It leads up to the servants’ room.»

Blore said: «There must be a place under the roof – for cisterns, water tank, etc. It’s the best chance – and the only one!»

And it was then, as they stood there, that they heard the sound from above. A soft furtive footfall overhead.

They all heard it. Armstrong grasped Blore’s arm. Lombard held up an admonitory finger.

«Quiet – listen.»

It came again – some one moving softly, furtively, overhead.

Armstrong whispered: «He’s actually in the bedroom itself. The room where Mrs. Rogers’ body is.»

Blore whispered back: «Of course! Best hiding-place he could have chosen! Nobody likely to go there. Now then – quiet as you can.»

They crept stealthily upstairs.

On the little landing outside the door of the bedroom they paused again. Yes, some one was in the room. There was a faint creak from within.

Blore whispered:

«Now.»

He flung open the door and rushed in, the other two close behind him. Then all three stopped dead.

Rogers was in the room, his hands full of garments.

VII

Blore recovered himself first. He said:

«Sorry – er – Rogers. Heard some one moving about in here, and thought – well —»

He stopped.

Rogers said: «I’m sorry, gentlemen. I was just moving my things. I take it there will be no objection if I take one of the vacant guest chambers on the floor below? The smallest room.»

It was to Armstrong that he spoke, and Armstrong replied:

«Of course. Of course. Get on with it.»

He avoided looking at the sheeted figure lying on the bed.

Rogers said: «Thank you, sir.»

He went out of the room with his arm full of belongings and went down the stairs to the floor below.

Armstrong moved over to the bed and, lifting the sheet, looked down on the peaceful face of the dead woman. There was no fear there now. Just emptiness.

Armstrong said: «Wish I’d got my stuff here. I’d like to know what drug it was.» Then he turned to the other two. «Let’s get finished. I feel it in my bones we’re not going to find anything.»

Blore was wrestling with the bolts of a low manhole.

He said: «That chap moves damned quietly. A minute or two ago we saw him in the garden. None of us heard him come upstairs.»

Lombard said: «I suppose that’s why we assumed it must be a stranger moving about up here.»

Blore disappeared into a cavernous darkness. Lombard pulled a torch from his pocket and followed.

Five minutes later three men stood on an upper landing and looked at each other. They were dirty and festooned with cobwebs and their faces were grim.

There was no one on the island but their eight selves.

I

Lombard said slowly:

«So we’ve been wrong – wrong all along! Built up a nightmare of superstition and fantasy all because of the coincidence of two deaths!»

Armstrong said gravely: «And yet, you know, the argument holds. Hang it all, I’m a doctor, I know something about suicides. Anthony Marston wasn’t a suicidal type.»

Lombard said doubtfully: «It couldn’t, I suppose, have been an accident?»

Blore snorted, unconvinced.

«Damned queer sort of accident,» he grunted. There was a pause, then Blore said: «About the woman —» and stopped.

«Mrs. Rogers?»

«Yes. It’s possible, isn’t it, that that might have been an accident?»

Philip Lombard said: «An accident? In what way?»

Blore looked slightly embarrassed. His red-brick face grew a little deeper in hue. He said, almost blurting out the words:

«Look here, doctor, you did give her some dope, you know.»

Armstrong stared at him.

«Dope? What do you mean?»

«Last night. You said yourself you’d give her something to make her sleep.»

«Oh, that, yes. A harmless sedative.»

«What was it exactly?»

«I gave her a mild dose of trional. A perfectly harmless preparation.»

Blore grew redder still. He said:

«Look here – not to mince matters – you didn’t give her an overdose, did you?»

Dr. Armstrong said angrily: «I don’t know what you mean.»

Blore said: «It’s possible, isn’t it, that you may have made a mistake? These things do happen once in awhile.»

Armstrong said sharply: «I did nothing of the sort. The suggestion is ridiculous,» He stopped and added in a cold biting tone: «Or do you suggest that I gave her an overdose on purpose?»

Philip Lombard said quickly: «Look here, you two, got to keep our heads. Don’t let’s start slinging accusations about.»

Blore said sullenly: «I only suggested the doctor had made a mistake.»

Dr. Armstrong smiled with an effort. He said, showing his teeth in a somewhat mirthless smile:

«Doctors can’t afford to make mistakes of that kind, my friend.»

Blore said deliberately:

«It wouldn’t be the first you’ve made – if that gramophone record is to be believed!»

Armstrong went white. Philip Lombard said quickly and angrily to Blore:

«What’s the sense of making yourself offensive? We’re all in the same boat. We’ve got to pull together. What about your own pretty little spot of perjury?»

Blore took a step forward, his hands clenched. He said in a thick voice:

«Perjury be damned! That’s a foul lie! You may try and shut me up, Mr. Lombard, but there’s things I want to know – and one of them is about you!»

Lombard’s eyebrows rose.

«About me?»

«Yes. I want to know why you brought a revolver down here on a pleasant social visit?»

Lombard said: «You do, do you?»

«Yes, I do, Mr. Lombard.»

Lombard said unexpectedly:

«You know, Blore, you’re not nearly such a fool as you look.»

«That’s as may be. What about that revolver?»

Lombard smiled.

«I brought it because I expected to run into a spot of trouble.»

Blore said suspiciously: «You didn’t tell us that last night.»

Lombard shook his head.

«You were holding out on us?» Blore persisted.

«In a way, yes,» said Lombard.

«Well, come on, out with it.»

Lombard said slowly:

«I allowed you all to think that I was asked here in the same way as most of the others, That’s not quite true. As a matter of fact I was approached by a little Jewboy – Morris his name was. He offered me a hundred guineas to come down here and keep my eyes open – said I’d got a reputation for being a good man in a tight place.»

«Well?» Blore prompted impatiently.

Lombard said with a grin: «That’s all.»

Dr. Armstrong said: «But surely he told you more than that?»

«Oh, no, he didn’t. Just shut up like a clam. I could take it or leave it – those were his words. I was hard up. I took it.»

Blore looked unconvinced. He said:

«Why didn’t you tell us all this last night?»

«My dear man —» Lombard shrugged eloquent shoulders. «How was I to know that last night wasn’t exactly the eventuality I was here to cope with? I lay low and told a noncommittal story.»

Dr. Armstrong said shrewdly: «But now – you think differently?»

Lombard’s face changed. It darkened and hardened. He said:

«Yes, I believe now that I’m in the same boat as the rest of you. That hundred guineas was just Mr. Owen’s little bit of cheese to get me into the trap along with the rest of you.» He said slowly: «For we are in a trap – I’ll take my oath on that! Mrs. Rogers’ death! Tony Marston’s! The disappearing Soldier boys on the dinner-table! Oh, yes, Mr. Owen’s hand is plainly to be seen – but where the devil is Mr. Owen himself?»

Downstairs the gong pealed a solemn call to lunch.

II

Rogers was standing by the dining-room door. As the three men descended the stairs he moved a step or two forward. He said in a low anxious voice:

«I hope lunch will be satisfactory. There is cold ham and cold tongue, and I’ve boiled some potatoes. And there’s cheese and biscuits and some tinned fruits.»

Lombard said: «Sounds all right. Stores are holding out, then?»

«There is plenty of food, sir – of a tinned variety. The larder is very well stocked. A necessity, that, I should say, sir, on an island where one may be cut off from the mainland for a considerable period.»

Lombard nodded.

Rogers murmured as he followed the three men into the dining-room:

«It wormes me that Fred Narracott hasn’t been over today. It’s peculiarly unfortunate, as you might say,»

«Yes,» said Lombard, «peculiarly unfortunate describes it very well.»

Miss Brent came into the room. She had just dropped a ball of wool and was carefully rewinding the end of it.

As she took her seat at table she remarked:

«The weather is changing. The wind is quite strong and there are white horses on the sea.»

Mr. Justice Wargrave came in. He walked with a slow measured tread. He darted quick looks from under his bushy eyebrows at the other occupants of the dining-room. He said:

«You have had an active morning.» There was a faint malicious pleasure in his voice.

Vera Claythorne hurried in. She was a little out of breath.

She said quickly: «I hope you didn’t wait for me. Am I late?»

Emily Brent said: «You’re not the last. The General isn’t here yet.»

They sat round the table.

Rogers addressed Miss Brent: «Will you begin, Madam, or will you wait?»

Vera said: «General Macarthur is sitting right down by the sea. I don’t expect he would hear the gong there and anyway» – she hesitated – «he’s a little vague today, I think.»

Rogers said quickly: «I will go down and inform him luncheon is ready.»

Dr. Armstrong jumped up.

«I’ll go,» he said. «You others start lunch.»

He left the room. Behind him he heard Rogers’ voice.

«Will you take cold tongue or cold ham, Madam?»

III

The five people sitting round the table seemed to find conversation difficult. Outside sudden gusts of wind came up and died away.

Vera shivered a little and said:

«There is a storm coming.»

Blore made a contribution to the discourse. He said conversationally:

«There was an old fellow in the train from Plymouth yesterday. He kept saying a storm was coming. Wonderful how they know weather, these old salts.»

Rogers went round the table collecting the meat plates. Suddenly, with the plates held in his hands, he stopped. He said in an odd scared voice:

«There’s somebody running…»

They could all hear it – running feet along the terrace.

In that minute, they knew – knew without being told…

As by common accord, they all rose to their feet. They stood looking towards the door.

Dr. Armstrong appeared, his breath coming fast.

He said: «General Macarthur —»

«Dead!» The voice burst from Vera explosively.

Armstrong said: «Yes, he’s dead…»

There was a pause – a long pause.

Seven people looked at each other and could find no words to say.

IV

The storm broke just as the old man’s body was borne in through the door. The others were standing in the hall.

There was a sudden hiss and roar as the rain came down.

As Blore and Armstrong passed up the stairs with their burden, Vera Claythorne turned suddenly and went into the deserted dining-room.

It was as they had left it. The sweet course stood ready on the sideboard untasted,

Vera went up to the table. She was there a minute or two later when Rogers came softly into the room. He started when he saw her. Then his eyes asked a question.

He said: «Oh, Miss, I – 1 just came to see…»

In a loud harsh voice that surprised herself Vera said:

«You’re quite right, Rogers. Look for yourself. There are only seven…»

V

General Macarthur had been laid on his bed. After making a last examination Armstrong left the room and came downstairs. He found the others assembled in the drawing-room.

Miss Brent was knitting. Vera Claythorne was standing by the window looking out at the hissing rain, Blore was sitting squarely in a chair, his hands on his knees. Lombard was walking restlessly up and down. At the far end of the room Mr. Justice Wargrave was sitting in a grandfather chair. His eyes were half closed.

They opened as the doctor came into the room. He said in a clear penetrating voice:

«Well, doctor?»

Armstrong was very pale. He said:

«No question of heart failure or anything like that. Macarthur was hit with a life preserver or some such thing on the back of the head.»

A little murmur went round, but the clear voice of the judge was raised once more.

«Did you find the actual weapon used?»

«No.»

«Nevertheless you are sure of your facts?»

«I am quite sure.»

Mr. Justice Wargrave said quietly: «We know now exactly where we are.»

There was no doubt now who was in charge of the situation. This morning Wargrave had sat huddled in his chair on the terrace refraining from any overt activity. Now he assumed command with the ease born of a long habit of authority. He definitely presided over the court.

Clearing his throat, he once more spoke.

«This morning, gentlemen, whilst I was sitting on the terrace. I was an observer of your activities. There could be little doubt of your purpose. You were searching the island for an unknown murderer?»

«Quite right, sir,» said Philip Lombard.

The judge went on. «You had come, doubtless, to the same conclusion that I had – namely that the deaths of Anthony Marston and Mrs. Rogers were neither accidental nor were they suicides. No doubt you also reached a certain conclusion as to the purpose of Mr. Owen in enticing us to this island?»

Blore said hoarsely: «He’s a madman! A loony.»

The judge coughed.

«That almost certainly. But it hardly affects the issue. Our main preoccupation is this – to save our lives.»

Armstrong said in a trembling voice: «There’s no one on the island, I tell you. No one!»

The judge stroked his jaw.

He said gently: «In the sense you mean, no. I came to that conclusion early this morning. I could have told you that your search would be fruitless. Nevertheless I am strongly of the opinion that ‘Mr. Owen’ (to give him the name he himself has adopted) is on the island. Very much so. Given the scheme in question which is neither more nor less than the execution of justice upon certain individuals for offences which the law cannot touch, there is only one way in which that scheme could be accomplished. Mr. Owen could only come to the island in one way.»

«It is perfectly clear. Mr. Owen is one of us…»

VI

«Oh, no, no, no…»

It was Vera who burst out – almost in a moan. The judge turned a keen eye on her. He said:

«My dear young lady, this is no time for refusing to look facts in the face. We are all in grave danger. One of us is U. N. Owen. And we do not know which of us. Of the ten people who came to this island three are definitely cleared. Anthony Marston, Mrs. Rogers, and General Macarthur have gone beyond suspicion. There are seven of us left. Of those seven, one is, if I may so express myself, a bogus little Soldier boy.»

He paused – and looked round.

«Do I take it that you all agree?»

Armstrong said: «It’s fantastic – but I suppose you’re right.»

Blore said: «Not a doubt of it. And if you ask me, I’ve a very good idea —»

A quick gesture of Mr. Justice Wargrave’s hand stopped him. The judge said quietly:

«We will come to that presently. At the moment all I wish to establish is that we are in agreement on the facts.»

Emily Brent, still knitting, said:

«Your argument seems logical. I agree that one of us is possessed by a devil.»

Vera murmured: «I can’t believe it… I can’t…»

Wargrave said: «Lombard?»

«I agree, sir, absolutely.»

The judge nodded his head in a satisfied manner. He said:

«Now let us examine the evidence. To begin with, is there any reason for suspecting one particular person? Mr. Blore, you have, I think, something to say.»

Blore was breathing hard. He said:

«Lombard’s got a revolver. He didn’t tell the truth – last night. He admits it.»

Philip Lombard smiled scornfully. He said:

«I suppose I’d better explain again.»

He did so, telling the story briefly and succinctly.

Blore said sharply: «What’s to prove it? There’s nothing to corroborate your story.»

The judge coughed.

«Unfortunately,» he said, «we are all in that position. There is only our own word to go upon.»

He leaned forward.

«You have none of you yet grasped what a very peculiar situation this is. To my mind there is only one course of procedure to adopt. Is there any one whom we can definitely eliminate from suspicion on the evidence which is in our possession?»

Dr. Armstrong said quickly:

«I am a well-known professional man. The mere idea that I can be suspected of —»

Again a gesture of the judge’s hand arrested a speaker before he finished his speech. Mr. Justice Wargrave said in his small clear voice:

«I, too, am a well-known person! But, my dear sir, that proves less than nothing! Doctors have gone mad before now. Judges have gone mad. So,» he added, looking at Blore, «have policemen!»

Lombard said: «At any rate, I suppose you’ll leave the women out of it.»

The judge’s eyebrows rose. He said in the famous «acid» tone that Counsel knew so well:

«Do I understand you to assert that women are not subject to homicidal mania?»

Lombard said irritably:

«Of course not. But all the same, it hardly seems possible —»

He stopped. Mr. Justice Wargrave still in the same thin sour voice addressed Armstrong.

«I take it, Dr. Armstrong, that a woman would have been physically capable of striking the blow that killed poor Macarthur?»

The doctor said calmly: «Perfectly capable – given a suitable instrument, such as a rubber truncheon or cosh.»

«It would require no undue exertion of force?»

«Not at all.»

Mr. Justice Wargrave wriggled his tortoiselike neck. He said:

«The other two deaths have resulted from the administration of drugs. That, no one will dispute, is easily compassed by a person of the smallest physical strength.»

Vera cried angrily: «I think you’re mad!»

His eyes turned slowly till they rested on her. It was the dispassionate stare of a man well used to weighing humanity in the balance. She thought:

«He’s just seeing me as a – as a specimen. And» – the thought came to her with real surprise – «he doesn’t like me much!»

In measured tones the judge was saying:

«My dear young lady, do try and restrain your feelings. I am not accusing you.» He bowed to Miss Brent. «I hope, Miss Brent, that you are not offended by my insistence that all of us are equally under suspicion?»

Emily Brent was knitting. She did not look up. In a cold voice she said:

«The idea that I should be accused of taking a fellow creature’s life – not to speak of the lives of three fellow creatures – is, of course, quite absurd to any one who knows anything of my character. But I quite appreciate the fact that we are all strangers to one another and that in those circumstances, nobody can be exonerated without the fullest proof. There is, as I have said, a devil amongst us.»

The judge said: «Then we are agreed. There can be no elimination on the ground of character or position alone.»

Lombard said: «What about Rogers?»

The judge looked at him unblinkingly.

«What about him?»

Lombard said: «Well, to my mind, Rogers seems pretty well ruled out.»

Mr. Justice Wargrave said: «Indeed, and on what grounds?»

Lombard said: «He hasn’t got the brains for one thing. And for another his wife was one of the victims.»

The judge’s heavy eyebrows rose once more. He said:

«In my time, young man, several people have come before me accused of the murders of their wives – and have been found guilty.»

«Oh! I agree. Wife murder is perfectly possible – almost natural, let’s say! But not this particular kind! I can believe in Rogers killing his wife because he was scared of her breaking down and giving him away, or because he’d taken a dislike to her, or because he wanted to link up with some nice little bit rather less long in the tooth. But I can’t see him as the lunatic Mr. Owen dealing out crazy justice and starting on his own wife for a crime they both committed.»

Mr. Justice Wargrave said: «You are assuming hearsay to be evidence. We do not know that Rogers and his wife conspired to murder their employer. That may have been a false statement, made so that Rogers should appear to be in the same position as ourselves. Mrs. Rogers’ terror last night may have been due to the fact that she realized her husband was mentally unhinged.»

Lombard said: «Well, have it your own way, U. N. Owen is one of us. No exceptions allowed. We all qualify.»

Mr. Justice Wargrave said: «My point is that there can be no exceptions allowed on the score of character, position, or probability. What we must now examine is the possibility of eliminating one or more persons on the facts. To put it simply, is there among us one or more persons who could not possibly have administered either Cyanide to Anthony Marston, or an overdose of sleeping draught to Mrs. Rogers, and who had no opportunity of striking the blow that killed General Macarthur?»

Blore’s rather heavy face lit up. He leant forward.

«Now you’re talking, sir!» he said. «That’s the stuff! Let’s go into it. As regards young Marston I don’t think there’s anything to be done. It’s already been suggested that some one from outside slipped something into the dregs of his glass before he refilled it for the last time. A person actually in the room could have done that even more easily. I can’t remember if Rogers was in the room, but any of the rest of us could certainly have done it.»

He paused, then went on.

«Now take the woman Rogers. The people who stand out there are her husband and the doctor. Either of them could have done it as easy as winking —»

Armstrong sprang to his feet. He was trembling.

«I protest – This is absolutely uncalled for! I swear that the dose I gave the woman was perfectly —»

«Dr. Armstrong.»

The small sour voice was compelling. The doctor stopped with a jerk in the middle of his sentence. The small cold voice went on.

«Your indignation is very natural. Nevertheless you must admit that the facts have got to be faced. Either you or Rogers could have administered a fatal dose with the greatest ease. Let us now consider the position of the other people present. What chance had I, had Inspector Blore, had Miss Brent, had Miss Claythorne, had Mr. Lombard of administering poison? Can any one of us be completely and entirely eliminated?» He paused. «I think not.»

Vera said angrily: «I was nowhere near the woman! All of you can swear to that.»

Mr. Justice Wargrave waited a minute, then he said:

«As far as my memory serves me the facts were these – will any one please correct me if I make a misstatement? Mrs. Rogers was lifted onto the sofa by Anthony Marston and Mr. Lombard and Dr. Armstrong went to her. He sent Rogers for brandy. There was then a question raised as to where the voice we had just heard had come from. We all went into the next room with the exception of Miss Brent who remained in this room – alone with the unconscious woman.»

A spot of colour came into Emily Brent’s cheeks. She stopped knitting. She said:

«This is outrageous!»

The remorseless small voice went on.

«When we returned to this room, you, Miss Brent, were bending over the woman on the sofa.»

Emily Brent said: «Is common humanity a criminal offence?»

Mr. Justice Wargrave said: «I am only establishing facts. Rogers then entered the room with the brandy which, of course, he could quite well have doctored before entering the room. The brandy was administered to the woman and shortly afterwards her husband and Dr. Armstrong assisted her up to bed where Dr. Armstrong gave her a sedative.»

Blore said: «That’s what happened. Absolutely. And that lets out the judge, Mr. Lombard, myself and Miss Claythorne.»

His voice was loud and jubilant. Mr. Justice Wargrave, bringing a cold eye to bear upon him, murmured:

«Ah, but does it? We must take into account every possible eventuality.»

Blore stared. He said:

«I don’t get you.»

Mr. Justice Wargrave said: «Upstairs in her room, Mrs. Rogers is lying in bed. The sedative that the doctor has given her begins to take effect. She is vaguely sleepy and acquiescent. Supposing that at that moment there is a tap on the door and some one enters bringing her, shall we say, a tablet, or a draught, with the message that ‘the doctor says you’re to take this.’ Do you imagine for one minute that she would not have swallowed it obediently without thinking twice about it?»

There was a silence. Blore shifted his feet and frowned. Philip Lombard said:

«I don’t believe in that story for a minute. Besides none of us left this room for hours afterwards. There was Marston’s death and all the rest of it.»

The judge said: «Some one could have left his or her bedroom – later.»

Lombard objected: «But then Rogers would have been up there.»

Dr. Armstrong stirred.

«No,» he said. «Rogers went downstairs to clear up in the dining-room and pantry. Any one could have gone up to the woman’s bedroom then without being seen.»

Emily Brent said: «Surely, doctor, the woman would have been fast asleep by then under the influence of the drug you had administered?»

«In all likelihood, yes. But it is not a certainty. Until you have prescribed for a patient more than once you cannot tell their reaction to different drugs. There is, sometimes, a considerable period before a sedative takes effect. It depends on the personal idiosyncrasy of the patient towards that particular drug.»

Lombard said: «Of course you would say that, doctor. Suits your book – eh?»

Again Armstrong’s face darkened with anger. But again that passionless cold little voice stopped the words on his lips.

«No good result can come from recrimination. Facts are what we have to deal with. It is established, I think, that there is a possibility of such a thing as I have outlined occurring. I agree that its probability value is not high; though there again, it depends on who that person might have been. The appearance of Miss Brent or of Miss Claythorne on such an errand would have occasioned no surprise in the patient’s mind. I agree that the appearance of myself, or of Mr. Blore, or of Mr. Lombard could have been, to say the least of it, unusual, but I still think the visit would have been received without the awakening of any real suspicion.»

Blore said: «And that gets us – where?»

VII

Mr. Justice Wargrave, stroking his lip and looking quite passionless and inhuman, said:

«We have now dealt with the second killing, and have established the fact that no one of us can be completely exonerated from suspicion.»

He paused and went on.

«We come now to the death of General Macarthur. That took place this morning. I will ask any one who considers that he or she has an alibi to state it in so many words. I myself will state at once that I have no valid alibi. I spent the morning sitting on the terrace and meditating on the singular position in which we all find ourselves. „I sat on that chair on the terrace for the whole morning until the gong went, but there were, I should imagine, several periods during the morning when I was quite unobserved and during which it would have been possible for me to walk down to the sea, kill the General, and return to my chair. There is only my word for the fact that I never left the terrace. In the circumstances that is not enough. There must be proof.“»

Blore said: «I was with Mr. Lombard and Dr. Armstrong all the morning. They’ll bear me out.»

Dr. Armstrong said: «You went to the house for a rope.»

Blore said: «Of course, I did. Went straight there and straight back. You know I did.»

Armstrong said: «You were a long time…»

Blore turned crimson.

He said: «What the hell do you mean by that, Dr. Armstrong?»

Armstrong repeated: «I only said you were a long time.»

«Had to find it, didn’t I? Can’t lay your hands on a coil of rope all in a minute.»

Mr. Justice Wargrave said: «During Inspector Blore’s absence, were you two gentlemen together?»

Armstrong said hotly: «Certainly. That is, Lombard went off for a few minutes. I remained where I was.»

Lombard said with a smile: «I wanted to test the possibilities of heliographing to the mainland. Wanted to find the best spot. I was only absent a minute or two.»

Armstrong nodded. He said:

«That’s right. Not long enough to do a murder, I assure you.»

The judge said: «Did either of you two glance at your watches?»

«Well, no.»

Philip Lombard said: «I wasn’t wearing one.»

The judge said evenly:

«A minute or two is a vague expression.» He turned his head to the upright figure with the knitting lying on her lap. «Miss Brent?»

Emily Brent said: «I took a walk with Miss Claythorne up to the top of the island. Afterwards I sat on the terrace in the sun.»

The judge said: «I don’t think I noticed you there.»

«No, I was round the corner of the house to the east. It was out of the wind there.»

«And you sat there till lunch time?»

«Yes.»

«Miss Claythorne?»

Vera answered readily and clearly.

«I was with Miss Brent early this morning. After that I wandered about a bit. Then I went down and talked to General Macarthur.»

Mr. Justice Wargrave interrupted. He said: «What time was that?»

Vera for the first time was vague. She said;

«I don’t know. About an hour before lunch, I think – or it might have been less.»

Blore asked: «Was it after we’d spoken to him or before?»

Vera said: «I don’t know. He – he was very queer.»

She shivered. «In what way was he queer?» the judge wanted to know.

Vera said in a low voice:

«He said we were all going to die – he said he was waiting for the end. He – he frightened me…»

The judge nodded. He said:

«What did you do next?»

«I went back to the house. Then, just before lunch, I went out again and up behind the house. I’ve been terribly restless all day.»

Mr. Justice Wargrave stroked his chin. He said:

«There remains Rogers. Though I doubt if his evidence will add anything to our sum of knowledge.»

Rogers, summoned before the court, had very little to tell. He had been busy all the morning about household duties and with the preparation of lunch. He had taken cocktails onto the terrace before lunch and had then gone up to remove his things from the attic to another room. He had not looked out of the window during the morning and had seen nothing that could have any bearing upon the death of General Macarthur. He would swear definitely that there had been eight china figures upon the dining-table when he laid the table for lunch.

At the conclusion of Rogers’ evidence there was a pause. Mr. Justice Wargrave cleared his throat.

Lombard murmured to Vera Claythorne: «The summing up will now take place!»

The judge said: «We have inquired into the circumstances of these three deaths to the best of our ability. Whilst probability in some cases is against certain people being implicated, yet we cannot say definitely that any one person can be considered as cleared of all complicity. I reiterate my positive belief that of the seven persons assembled in this room one is a dangerous and probably insane criminal. There is no evidence before us as to who that person is. All we can do at the present juncture is to consider what measures we can take for communicating with the mainland for help, and in the event of help being delayed (as is only too possible given the state of the weather) what measures we must adopt to ensure our safety. „I would ask you all to consider this carefully and to give me any suggestions that may occur to you. In the meantime I warn everybody to be upon his or her guard. So far the murderer has had an easy task, since his victims have been unsuspicious. From now on, it is our task to suspect each and every one amongst us. Forewarned is forearmed. Take no risks and be alert to danger. That is all.“»

Philip Lombard murmured beneath his breath:

«The court will now adjourn…»

I

«Do you believe it?» Vera asked.

She and Philip Lombard sat on the windowsill of the living-room. Outside the rain poured down and the wind howled in great shuddering gusts against the window-panes.

Philip Lombard cocked his head slightly on one side before answering. Then he said:

«You mean, do I believe that old Wargrave is right when he says it’s one of us?»

«Yes.»

Philip Lombard said slowly: «It’s difficult to say. Logically, you know, he’s right, and yet —»

Vera took the words out of his mouth.

«And yet it seems so incredible!»

Philip Lombard made a grimace.

«The whole thing’s incredible! But after Macarthur’s death there’s no more doubt as to one thing. There’s no question now of accidents or suicides. It’s definitely murder. Three murders up to date.»

Vera shivered. She said:

«It’s like some awful dream. I keep feeling that things like this can’t happen!»

He said with understanding: «I know. Presently a tap will come on the door, and early morning tea will be brought in.»

Vera said: «Oh, how I wish that could happen!»

Philip Lombard said gravely: «Yes, but it won’t! We’re all in the dream! And we’ve got to be pretty much upon our guard from now on.»

Vera said, lowering her voice: «If – if it is one of them – which do you think it is?»

Philip Lombard grinned suddenly. He said:

«I take it you are excepting our two selves? Well, that’s all right. I know very well that I’m not the murderer, and I don’t fancy that there’s anything insane about you, Vera. You strike me as being one of the sanest and most level-headed girls I’ve come across. I’d stake my reputation on your sanity.»

With a slightly wry smile, Vera said: «Thank you.»

He said: «Come now, Miss Vera Claythorne, aren’t you going to return the compliment?»

Vera hesitated a minute, then she said:

«You’ve admitted, you know, that you don’t hold human life particularly sacred, but all the same I can’t see you as – as the man who dictated that gramophone record.»

Lombard said: «Quite right. If I were to commit one or more murders it would be solely for what I could get out of them. This mass clearance isn’t my line of country. Good, then we’ll eliminate ourselves and concentrate on our five fellow prisoners. Which of them is U. N. Owen? Well, at a guess, and with absolutely nothing to go upon, I’d plump for Wargrave!»

«Oh!» Vera sounded surprised. She thought a minute or two and then said, «Why?»

«Hard to say exactly. But to begin with, he’s an old man and he’s been presiding over courts of law for years. That is to say, he’s played God Almighty for a good many months every year. That must go to a man’s head eventually. He gets to see himself as all powerful, as holding the power of life and death – and it’s possible that his brain might snap and he might want to go one step farther and be Executioner and Judge Extraordinary.»

Vera said slowly: «Yes, I suppose that’s possible…»

Lombard said: «Who do you plump for?»

Without any hesitation Vera answered:

«Dr. Armstrong.»

Lombard gave a low whistle.

«The doctor, eh? You know, I should have put him last of all.»

Vera shook her head.

«Oh, no! Two of the deaths have been poison. That rather points to a doctor. And then you can’t get over the fact that the only thing we are absolutely certain Mrs. Rogers had was the sleeping draught that he gave her.»

Lombard admitted:

«Yes, that’s true.»

Vera persisted: «If a doctor went mad, it would be a long time before any one suspected. And doctors overwork and have a lot of strain.»

Philip Lombard said: «Yes but I doubt if he could have killed Macarthur. He wouldn’t have had time during that brief interval when I left him – not, that is, unless he fairly hared down there and back again, and I doubt if he’s in good enough training to do that and show no signs of it.»

Vera said: «He didn’t do it then. He had an opportunity later.»

«When?»

«When he went down to call the General to lunch.»

Philip whistled again very softly. He said:

«So you think he did it then? Pretty cool thing to do.»

Vera said impatiently:

«What risk was there? He’s the only person here with medical knowledge. He can swear the body’s been dead at least an hour and who’s to contradict him?»

Philip looked at her thoughtfully.

«You know,» he said, «that’s a clever idea of yours. I wonder —»

II

«Who is it, Mr. Blore? That’s what I want to know. Who is it?»

Rogers’ face was working. His hands were clenched round the polishing leather that he held in his hand.

Ex-Inspector Blore said: «Eh, my lad, that’s the question!»

«One of us, ‘is lordship said. Which one? That’s what I want to know. Who’s the fiend in ‘uman form?»

«That,» said Blore, «is what we all would like to know.»

Rogers said shrewdly: «But you’ve got an idea, Mr. Blore. You’ve got an idea, ‘aven’t you?»

«I may have an idea,» said Blore slowly. «But that’s a long way from being sure. I may be wrong. All I can say is that if I’m right the person in question is a very cool customer – a very cool customer indeed.»

Rogers wiped the perspiration from his forehead. He said hoarsely:

«It’s like a bad dream, that’s what it is.»

Blore said, looking at him curiously: «Got any ideas yourself, Rogers?»

The butler shook his head. He said hoarsely:

«I don’t know. I don’t know at all. And that’s what’s frightening the life out of me. To have no idea…»

III

Dr. Armstrong said violently: «We must get out of here – we must – we must! At all costs!»

Mr. Justice Wargrave looked thoughtfully out of the smoking-room window. He played with the cord of his eye-glasses. He said:

«I do not, of course, profess to be a weather prophet. But I should say that it is very unlikely that a boat could reach us – even if they knew of our plight – under twenty-four hours – and even then only if the wind drops.»

Dr. Armstrong dropped his head in his hands and groaned.

He said: «And in the meantime we may all be murdered in our beds?»

«I hope not,» said Mr. Justice Wargrave. «I intend to take every possible precaution against such a thing happening.»

It flashed across Dr. Armstrong’s mind that an old man like the judge, was far more tenacious of life than a younger man would be. He had often marvelled at that fact in his professional career. Here was he, junior to the judge by perhaps twenty years, and yet with a vastly inferior sense of self-preservation.

Mr. Justice Wargrave was thinking:

«Murdered in our beds! These doctors are all the same – they think in clichiis. A thoroughly commonplace mind.»

The doctor said: «There have been three victims already, remember.»

«Certainly. But you must remember that they were unprepared for the attack. We are forewarned.»

Dr. Armstrong said bitterly: «What can we do? Sooner or later —»

«I think,» said Mr. Justice Wargrave, «that there are several things we can do.»

Armstrong said: «We’ve no idea, even, who it can be —»

The judge stroked his chin and murmured:

«Oh, you know, I wouldn’t quite say that.»

Armstrong stared at him.

«Do you mean you know?»

Mr. Justice Wargrave said cautiously: «As regards actual evidence, such as is necessary in court, I admit that I have none. But it appears to me, reviewing the whole business, that one particular person is sufficiently clearly indicated. Yes, I think so.»

Armstrong stared at him.

He said: «I don’t understand.»

IV

Miss Brent was upstairs in her bedroom.

She took up her Bible and went to sit by the window. She opened it. Then, after a minute’s hesitation, she set it aside and went over to the dressing-table. From a drawer in it she took out a small black-covered notebook.

She opened it and began writing. «A terrible thing has happened. General Macarthur is dead. (His cousin married Elsie MacPherson.) There is no doubt but that he was murdered. After luncheon the judge made us a most interesting speech. He is convinced that the murderer is one of us. That means that one of us is possessed by a devil. I had already suspected that. Which of us is it? They are all asking themselves that. I alone know…»

She sat for some time without moving. Her eyes grew vague and filmy. The pencil straggled drunkenly in her fingers. In shaking loose capitals she wrote:

THE MURDERER’S NAME IS BEATRICE TAYLOR…

Her eyes closed.

Suddenly, with a start, she awoke. She looked down at the notebook. With an angry exclamation she scored through the vague unevenly scrawled characters of the last sentence.

She said in a low voice:

«Did I write that? Did I? I must be going mad…»

V

The storm increased. The wind howled against the side of the house.

Every one was in the living-room. They sat listlessly huddled together. And, surreptitiously, they watched each other.

When Rogers brought in the tea-tray, they all jumped.

He said: «Shall I draw the curtains? It would make it more cheerful like.»

Receiving an assent to this, the curtains were drawn and the lamps turned on. The room grew more cheerful. A little of the shadow lifted. Surely, by tomorrow, the storm would be over and some one would come – a boat would arrive…

Vera Claythorne said: «Will you pour out tea, Miss Brent?»

The elder woman replied:

«No, you do it, dear. That tea-pot is so heavy. And I have lost two skeins of my grey knitting-wool. So annoying.»

Vera moved to the tea-table. There was a cheerful rattle and clink of china. Normality returned.

Tea! Blessed ordinary everyday afternoon tea! Philip Lombard made a cheery remark. Blore responded. Dr. Armstrong told a humorous story. Mr. Justice Wargrave, who ordinarily hated tea, sipped approvingly.

Into this relaxed atmosphere came Rogers. And Rogers was upset. He said nervously and at random:

«Excuse me, sir, but does any one know what’s become of the bathroom curtain?»

Lombard’s head went up with a jerk.

«The bathroom curtain? What the devil do you mean, Rogers?»

«It’s gone, sir, clean vanished. I was going round drawing all the curtains and the one in the lav – bathroom wasn’t there any longer.»

Mr. Justice Wargrave asked: «Was it there this morning?»

«Oh, yes, sir.»

Blore said: «What kind of a curtain was it?»

«Scarlet oilsilk, sir. It went with the scarlet tiles.»

Lombard said: «And it’s gone?»

«Gone, sir.»

They stared at each other.

Blore said heavily: «Well – after all – what of it? It’s mad – but so’s everything else. Anyway, it doesn’t matter. You can’t kill anybody with an oilsilk curtain. Forget about it.»

Rogers said: «Yes, sir, thank you, sir.» He went out, shutting the door behind him.

Inside the room, the pall of fear had fallen anew. Again, surreptitiously, they watched each other.

VI

Dinner came, was eaten, and cleared away. A simple meal, mostly out of tins.

Afterwards, in the living-room, the strain was almost too great to be borne.

At nine o’clock, Emily Brent rose to her feet. She said:

«I’m going to bed.»

Vera said: «I’ll go to bed too.»

The two women went up the stairs and Lombard and Blore went with them. Standing at the top of the stairs, the two men watched the women go into their respective rooms and shut the doors. They heard the sound of two bolts being shot and the turning of two keys.

Blore said with a grin: «No need to tell ‘em to lock their doors!»

Lombard said: «Well, they’re all right for the night, at any rate!»

He went down again and the other followed him.

VII

The four men went to bed an hour later. They went up together. Rogers, from the dining-room where he was setting the table for breakfast, saw them go up. He heard them pause on the landing above.

Then the judge’s voice spoke:

«I need hardly advise you, gentlemen, to lock your doors.»

Blore said: «And, what’s more, put a chair under the handle. There are ways of turning locks from the outside.»

Lombard murmured: «My dear Blore, the trouble with you is you know too much!»

The judge said gravely: «Good-night, gentlemen. May we all meet safely in the morning!»

Rogers came out of the dining-room and slipped halfway up the stairs. He saw four figures pass through four doors and heard the turning of four locks and the shooting of four bolts.

He nodded his head. «That’s all right,» he muttered.

He went back into the dining-room. Yes, everything was ready for the morning. His eye lingered on the centre plaque of looking-glass and the seven little china figures.

A sudden grin transformed his face. He murmured:

«I’ll see no one plays tricks tonight, at any rate.»

Crossing the room he locked the door to the pantry. Then going through the other door to the hall he pulled the door to, locked it and slipped the key into his pocket. Then, extinguishing the lights, he hurried up the stairs and into his new bedroom.

There was only one possible hiding-place in it, the tall wardrobe, and he looked into that immediately. Then, locking and bolting the door, he prepared for bed. He said to himself:

«No more Soldier tricks tonight I’ve seen to that…»

I

Philip Lombard had the habit of waking at daybreak. He did so on this particular morning. He raised himself on an elbow and listened. The wind had somewhat abated but was still blowing. He could hear no sound of rain…

At eight o’clock the wind was blowing more strongly, but Lombard did not hear it. He was asleep again.

At nine-thirty he was sitting on the edge of his bed looking at his watch. He put it to his ear. Then his lips drew back from his teeth in that curious wolf-like smile characteristic of the man. He said very softly:

«I think the time has come to do something about this.»

At twenty-five minutes to ten he was tapping on the closed door of Blore’s room.

The latter opened it cautiously. His hair was tousled and his eyes were still dim with sleep.

Philip Lombard said affably:

«Sleeping the clock round? Well, shows you’ve got an easy conscience.»

Blore said shortly: «What’s the matter?»

Lombard answered: «Anybody called you – or brought you any tea? Do you know what time it is?»

Blore looked over his shoulder at a small travelling clock by his bedside.

He said: «Twenty-five to ten. Wouldn’t have believed I could have slept like that. Where’s Rogers?»

Philip Lombard said: «It’s a case of echo answers where?»

«What d’you mean?» asked the other sharply.

Lombard said: «I mean that Rogers is missing. He isn’t in his room or anywhere else. And there’s no kettle on and the kitchen fire isn’t even lit.»

Blore swore under his breath. He said:

«Where the devil can he be? Out on the island somewhere? Wait till I get some clothes on. See if the others know anything.»

Philip Lombard nodded. He moved along the line of closed doors.

He found Armstrong up and nearly dressed. Mr. Justice Wargrave, like Blore, had to be roused from sleep. Vera Claythorne was dressed. Emily Brent’s room was empty.

The little party moved through the house. Rogers’ room, as Philip Lombard had already ascertained, was untenanted. The bed had been slept in, and his razor and sponge and soap were wet.

Lombard said: «He got up all right.»

Vera said in a low voice which she tried to make firm and assured:

«You don’t think he’s – hiding somewhere – waiting for us?»

Lombard said: «My dear girl, I’m prepared to think anything of any one! My advice is that we keep together until we find him.»

Armstrong said: «He must be out on the island somewhere.»

Blore who had joined them, dressed, but still unshaved, said:

«Where’s Miss Brent got to – that’s another mystery?»

But as they arrived in the hall, Emily Brent came in through the front door. She had on a mackintosh.

She said: «The sea is as high as ever. I shouldn’t think any boat could put out today.»

Blore said: «Have you been wandering about the island alone, Miss Brent? Don’t you realize that that’s an exceedingly foolish thing to do?»

Emily Brent said: «I assure you, Mr. Blore, that I kept an extremely sharp lookout.»

Blore grunted.

He said: «Seen anything of Rogers?»

Miss Brent’s eyebrows rose.

«Rogers? No, I haven’t seen him this morning. Why?»

Mr. Justice Wargrave, shaved, dressed and with his false teeth in position, came down the stairs. He moved to the open dining-room door. He said:

«He laid the table for breakfast, I see.»

Lombard said: «He might have done that last night.»

They all moved inside the room, looking at the neatly set plates and cutlery. At the row of cups on the sideboard. At the felt mats placed ready for the coffee urn.

It was Vera who saw it first. She caught the judge’s arm and the grip of her athletic fingers made the old gentleman wince.

She cried out: «The Soldiers! Look!»

There were only six china figures in the middle of the table.

II

They found him shortly afterwards.

He was in the little wash-house across the yard. He had been chopping sticks in preparation for lighting the kitchen fire. The small chopper was still in his hand. A bigger chopper, a heavy affair, was leaning against the door – the metal of it stained a dull brown. It corresponded only too well with the deep wound in the back of Rogers’ head…

III

«Perfectly clear,» said Armstrong. «The murderer must have crept up behind him, swung the chopper once and brought it down on his head as he was bending over.»

Blore was busy on the handle of the chopper and the flour sifter from the kitchen.

Mr. Justice Wargrave asked: «Would it have needed great force, doctor?»

Armstrong said gravely: «A woman could have done it if that’s what you mean.» He gave a quick glance round. Vera Claythorne and Emily Brent had retired to the kitchen. «The girl could have done it easily – she’s an athletic type. In appearance Miss Brent is fragile looking, but that type of woman has often a lot of wiry strength. And you must remember that any one who’s mentally unhinged has a good deal of unsuspected strength.»

The judge nodded thoughtfully.

Blore rose from his knees with a sigh. He said:

«No fingerprints. Handle was wiped afterwards.»

A sound of laughter was heard – they turned sharply. Vera Claythorne was standing in the yard. She cried out in a high shrill voice, shaken with wild bursts of laughter:

«Do they keep bees on this island? Tell me that. Where do we go for honey? Ha! ha!»

They stared at her uncomprehendingly. It was as though the sane well-balanced girl had gone mad before their eyes. She went on in that high unnatural voice:

«Don’t stare like that! As though you thought I was mad. It’s sane enough what I’m asking. Bees, hives, bees! Oh, don’t you understand? Haven’t you read that idiotic rhyme? It’s up in all your bedrooms – put there for you to study! We might have come here straightaway if we’d had sense. Seven little Soldier boys chopping up sticks. And the next verse. I know the whole thing by heart, I tell you! Six little Soldier boys playing with a hive. And that’s why I’m asking – do they keep bees on this island? – isn’t it funny? – isn’t it damned funny…?»

She began laughing wildly again.

Dr. Armstrong strode forward. He raised his hand and struck her a flat blow on the cheek.

She gasped, hiccuped – and swallowed. She stood motionless a minute, then she said:

«Thank you… I’m all right now.»

Her voice was once more calm and controlled – the voice of the efficient games mistress.

She turned and went across the yard into the kitchen saying:

«Miss Brent and I are getting you breakfast. Can you – bring some sticks to light the fire?»

The marks of the doctor’s hand stood out red on her cheek.

As she went into the kitchen Blore said:

«Well, you dealt with that all right, doctor.»

Armstrong said apologetically: «Had to! We can’t cope with hysteria on the top of everything else.»

Philip Lombard said: «She’s not a hysterical type.»

Armstrong agreed. «Oh, no. Good healthy sensible girl. Just the sudden shock. It might happen to anybody.»

Rogers had chopped a certain amount of firewood before he had been killed. They gathered it up and took it into the kitchen. Vera and Emily Brent were busy. Miss Brent was raking out the stove. Vera was cutting the rind off the bacon.

Emily Brent said: «Thank you. We’ll be as quick as we can – say half an hour to three quarters. The kettle’s got to boil.»

IV

Ex-Inspector Blore said in a low hoarse voice to Philip Lombard: «Know what I’m thinking?»

Philip Lombard said: «As you’re just about to tell me, it’s not worth the trouble of guessing.»

Ex-Inspector Blore was an earnest man. A light touch was incomprehensible to him. He went on heavily:

«There was a case in America. Old gentleman and his wife – both killed with an axe. Middle of the morning. Nobody in the house but the daughter and the maid. Maid, it was proved, couldn’t have done it. Daughter was a respectable middle-aged spinster. Seemed incredible. So incredible that they acquitted her. But they never found any other explanation.» He paused. «I thought of that when I saw the axe – and then when I went into the kitchen and saw her there so neat and calm. Hadn’t turned a hair! That girl, coming all over hysterical – well, that’s natural – the sort of thing you’d expect – don’t you think so?»

Philip Lombard said laconically: «It might be.»

Blore went on. «But the other! So neat and prim – wrapped up in that apron – Mrs. Rogers’ apron, I suppose – saying: ‘Breakfast will be ready in half an hour or so.’ If you ask me that woman’s as mad as a hatter! Lots of elderly spinsters go that way – 1 don’t mean go in for homicide on the grand scale, but go queer in their heads. Unfortunately it’s taken her this way. Religious mania – thinks she’s God’s instrument, something of that kind! She sits in her room, you know, reading her Bible.»

Philip Lombard sighed and said: «That’s hardly proof positive of an unbalanced mentality, Blore.»

But Blore went on, ploddingly, perseveringly:

«And then she was out – in her mackintosh, said she’d been down to look at the sea.»

The other shook his head.

He said: «Rogers was killed as he was chopping firewood – that is to say first thing when he got up. The Brent woman wouldn’t have needed to wander about outside for hours afterwards. If you ask me, the murderer of Rogers would take jolly good care to be rolled up in bed snoring.»

Blore said: «You’re missing the point, Mr. Lombard. If the woman was innocent she’d be too dead scared to go wandering about by herself. She’d only do that if she knew that she had nothing to fear. That’s to say if she herself is the criminal.»

Philip Lombard said: «That’s a good point… Yes, I hadn’t thought of that.» He added with a faint grin: «Glad you don’t still suspect me.»

Blore said rather shamefacedly: «I did start by thinking of you – that revolver – and the queer story you told – or didn’t tell. But I’ve realized now that that was really a bit too obvious,» He paused and said: «Hope you feel the same about me.»

Philip said thoughtfully:

«I may be wrong, of course, but I can’t feel that you’ve got enough imagination for this job. All I can say is, if you’re the criminal, you’re a damned fine actor and I take my hat off to you.» He lowered his voice. «Just between ourselves, Blore, and taking into account that we’ll probably both be a couple of stiffs before another day is out, you did indulge in that spot of perjury, I suppose?»

Blore shifted uneasily from one foot to the other. He said at last:

«Doesn’t seem to make much odds now. Oh, well, here goes. Landor was innocent right enough. The gang had got me squared and between us we got him put away for a stretch. Mind you, I wouldn’t admit this —»

«If there were any witnesses,» finished Lombard with a grin. «It’s just between you and me. Well, I hope you made a tidy bit out of it.»

«Didn’t make what I should have done. Mean crowd, the Purcell gang. I got my promotion, though.»

«And Landor got penal servitude and died in prison.»

«I couldn’t know he was going to die, could I?» demanded Blore.

«No, that was your bad luck.»

«Mine? His, you mean.»

«Yours, too. Because, as a result of it, it looks as though your own life is going to be cut unpleasantly short.»

«Me?» Blore stared at him. «Do you think I’m going to go the way of Rogers and the rest of them? Not me! I’m watching out for myself pretty carefully, I can tell you.»

Lombard said: «Oh, well – I’m not a betting man. And anyway if you were dead I wouldn’t get paid.»

«Look here, Mr. Lombard, what do you mean?»

Philip Lombard showed his teeth. He said:

«I mean, my dear Blore, that in my opinion you haven’t got a chance!»

«What?»

«Your lack of imagination is going to make you absolutely a sitting target. A criminal of the imagination of U. N. Owen can make rings round you any time he – or she – wants to.»

Blore’s face went crimson. He demanded angrily:

«And what about you?»

Philip Lombard’s face went hard and dangerous.

He said: «I’ve a pretty good imagination of my own. I’ve been in tight places before now and got out of them! I think – 1 won’t say more than that but I think I’ll get out of this one.»

V

The eggs were in the frying-pan. Vera, at the stove, thought to herself:

«Why did I make a hysterical fool of myself? That was a mistake. Keep calm, my girl, keep calm.»

After all, she’d always prided herself on her levelheadedness!

«Miss Claythorne was wonderful – kept her head – started off swimming after Cyril at once.»

Why think of that now? All that was over – over… Cyril had disappeared long before she got near the rock. She had felt the current take her, sweeping her out to sea. She had let herself go with it – swimming quietly, floating – till the boat arrived at last…

They had praised her courage and her sang-froid…

But not Hugo. Hugo had just – looked at her…

God, how it hurt, even now, to think of Hugo…

Where was he? What was he doing? Was he engaged – married?

Emily Brent said sharply: «Vera, that bacon is burning.»

«Oh, sorry, Miss Brent, so it is. How stupid of me.»

Emily Brent lifted out the last egg from the sizzling fat. Vera, putting fresh pieces of bacon in the frying-pan, said curiously:

«You’re wonderfully calm, Miss Brent.»

Emily Brent said, pressing her lips together:

«I was brought up to keep my head and never to make a fuss.»

Vera thought mechanically: «Repressed as a child… That accounts for a lot…»

She said:

«Aren’t you afraid?»

She paused and then added:

«Or don’t you mind dying?»

Dying! It was as though a sharp little gimlet had run into the solid congealed mass of Emily Brent’s brain. Dying? But she wasn’t going to die! The others would die – yes – but not she, Emily Brent. This girl didn’t understand! Emily wasn’t afraid naturally – none of the Brents were afraid, All her people were Service people. They faced death unflinchingly. They led upright lives just as she, Emily Brent, had led an upright life… She had never done anything to be ashamed of… And so, naturally, she wasn’t going to die…

«The Lord is mindful of his own.» «Thou shalt not be afraid for the terror by night; nor for the arrow that flieth by day…» It was daylight now – there was no terror. «We shall none of us leave this island… Who had said that? General Macarthur, of course, whose cousin had married Elsie MacPherson. He hadn’t seemed to care. He had seemed – actually – to welcome the idea! Wicked! Almost impious to feel that way. Some people thought so little of death that they actually took their own lives. Beatrice Taylor… Last night she had dreamed of Beatrice – dreamt that she was outside pressing her face against the window and moaning, asking to be let in. But Emily Brent hadn’t wanted to let her in. Because, if she did, something terrible would happen…»

Emily came to herself with a start. That girl was looking at her very strangely.

She said in a brisk voice: «Everything’s ready, isn’t it? We’ll take the breakfast in.»

VI

Breakfast was a curious meal. Every one was very polite.

«May I get you some more coffee, Miss Brent?»

«Miss Claythorne, a slice of ham?»

«Another piece of bacon?»

Six people, all outwardly self-possessed and normal.

And within? Thoughts that ran round in a circle like squirrels in a cage…

«What next? What next? Who? Which?»

«Would it work? I wonder. It’s worth trying. If there’s time. My God, if there’s time…»

«Religious mania, that’s the ticket… Looking at her, though, you can hardly believe it… Suppose I’m wrong…»

«It’s crazy – every thing’s crazy. I’m going crazy. Wool disappearing – red silk curtains – it doesn’t make sense. I can’t get the hang of it…»

«The damned fool, he believed every word I said to him. It was easy… I must be careful, though, very careful…»

«Six of those little china figures… only six – how many will there be by tonight?..»

«Who’ll have the last egg?»

«Marmalade?»

«Thanks, can I give you some ham?»

Six people, behaving normally at breakfast.

I

The meal was over.

Mr. Justice Wargrave cleared his throat. He said in a small authoritative voice:

«It would be advisable, I think, if we met to discuss the situation. Shall we say in half an hour’s time in the drawing-room?»

Every one made a sound suggestive of agreement.

Vera began to pile plates together.

She said: «I’ll clear away and wash up.»

Philip Lombard said: «We’ll bring the stuff out to the pantry for you.»

«Thanks.»

Emily Brent, rising to her feet; sat down again. She said:

«Oh, dear.»

The judge said: «Anything the matter, Miss Brent?»

Emily said apologetically:

«I’m sorry. I’d like to help Miss Claythorne, but I don’t know how it is. I feel just a little giddy.»

«Giddy, eh?» Dr. Armstrong came towards her. «Quite natural. Delayed shock. I can give you something to —»

«No!»

The word burst from her lips like an exploding shell.

It took every one aback. Dr. Armstrong flushed a deep red. There was no mistaking the fear and suspicion in her face. He said stiffly:

«Just as you please, Miss Brent.»

She said: «I don’t wish to take anything – anything at all. I will just sit here quietly till the giddiness passes off.»

They finished clearing away the breakfast things. Blore said:

«I’m a domestic sort of man. I’ll give you a hand, Miss Claythorne.»

Vera said: «Thank you.»

Emily Brent was left alone sitting in the dining-room.

For a while she heard a faint murmur of voices from the pantry. The giddiness was passing. She felt drowsy now, as though she could easily go to sleep.

There was a buzzing in her ears – or was it a real buzzing in the room?

She thought: «It’s like a bee – a bumblebee.»

Presently she saw the bee. It was crawling up the window-pane.

Vera Claythorne had talked about bees this morning.

Bees and honey…

She liked honey. Honey in the comb, and strain it yourself through a muslin bag. Drip, drip, drip…

There was somebody in the room… somebody all wet and dripping… Beatrice Taylor came from the river…

She had only to turn her head and she would see her.

But she couldn’t turn her head…

If she were to call out…

But she couldn’t call out…

There was no one else in the house. She was all alone…

She heard footsteps – soft dragging footsteps coming up behind her. The stumbling footsteps of the drowned girl…

There was a wet dank smell in her nostrils…

On the window-pane the bee was buzzing – buzzing…

And then she felt the prick.

The bee sting on the side of her neck…

II

In the drawing-room they were waiting for Emily Brent.

Vera Claythorne said: «Shall I go and fetch her?»

Blore said quickly: «Just a minute.»

Vera sat down again. Every one looked inquiringly at Blore.

He said: «Look here, everybody, my opinion’s this: we needn’t look farther for the author of these deaths than the dining-room at this minute. I’d take my oath that woman’s the one we’re after!»

Armstrong said: «And the motive?»

«Religious mania. What do you say, doctor?»

Armstrong said: «It’s perfectly possible. I’ve nothing to say against it. But of course we’ve no proof.»

Vera said: «She was very odd in the kitchen when we were getting breakfast. Her eyes —» She shivered.

Lombard said: «You can’t judge her by that. We’re all a bit off our heads by now!»

Blore said: «There’s another thing. She’s the only one who wouldn’t give an explanation after that gramophone record. Why? Because she hadn’t any to give.»

Vera stirred in her chair. She said:

«That’s not quite true. She told me – afterwards.»

Wargrave said: «What did she tell you, Miss Claythorne?»

Vera repeated the story of Beatrice Taylor.

Mr. Justice Wargrave observed: «A perfectly straightforward story. I personally should have no difficulty in accepting it. Tell me, Miss Claythorne, did she appear to be troubled by a sense of guilt or a feeling of remorse for her attitude in the matter?»

«None whatever,» said Vera. «She was completely unmoved.»

Blore said: «Hearts as hard as flints, these righteous spinsters! Envy, mostly!»

Mr. Justice Wargrave said: «It is now five minutes to eleven. I think we should summon Miss Brent to join our conclave.»

Blore said: «Aren’t you going to take any action?»

The judge said: «I fail to see what action we can take. Our suspicions are, at the moment, only suspicions. I will, however, ask Dr. Armstrong to observe Miss Brent’s demeanour very carefully. Let us now go into the dining-room.»

They found Emily Brent sitting in the chair in which they had left her. From behind they saw nothing amiss, except that she did not seem to hear their entrance into the room.

And then they saw her face – suffused with blood, with blue lips and staring eyes.

Blore said: «My God, she’s dead!»

III

The small quiet voice of Mr. Justice Wargrave said:

«One more of us acquitted – too late!»

Armstrong was bent over the dead woman. He sniffed the lips, shook his head, peered into the eyelids.

Lombard said impatiently: «How did she die, doctor? She was all right when we left her here!»

Armstrong’s attention was riveted on a mark on the right side of the neck.

He said: «That’s the mark of a hypodermic syringe.»

There was a buzzing sound from the window.

Vera cried: «Look – a bee – a bumblebee. Remember what I said this morning!»

Armstrong said grimly: «It wasn’t that bee that stung her! A human hand held the syringe.»

The judge asked: «What poison was injected?»

Armstrong answered: «At a guess, one of the cyanides. Probably Potassium Cyanide, same as Anthony Marston. She must have died almost immediately by asphyxiation.»

Vera cried: «But that bee? It can’t be coincidence?»

Lombard said grimly: «Oh, no, it isn’t coincidence! It’s our murderer’s touch of local colour! He’s a playful beast. Likes to stick to his damnable nursery jingle as closely as possible’»

For the first time his voice was uneven, almost shrill. It was as though even his nerves, seasoned by a long career of hazards and dangerous undertakings, had given out at last.

He said violently: «It’s mad! – absolutely mad – we’re all mad!»

The judge said calmly: «We have still, I hope, our reasoning powers. Did any one bring a hypodermic syringe to this house?»

Dr. Armstrong, straightening himself, said in a voice that was not too well assured:

«Yes, I did.»

Four pairs of eyes fastened on him. He braced himself against the deep hostile suspicion of those eyes. He said:

«Always travel with one. Most doctors do.»

Mr. Justice Wargrave said calmly: «Quite so. Will you tell us, doctor, where that syringe is now?»

«In the suitcase in my room.»

Wargrave said: «We might, perhaps, verify that fact.»

The five of them went upstairs, a silent procession.

The contents of the suitcase were turned out on the floor.

The hypodermic syringe was not there.

IV

Armstrong said violently:

«Somebody must have taken it!»

There was silence in the room.

Armstrong stood with his back to the window. Four pairs of eyes were on him, black with suspicion and accusation. He looked from Wargrave to Vera and repeated helplessly – weakly:

«I tell you some one must have taken it.»

Blore was looking at Lombard who returned his gaze.

The judge said: «There are five of us here in this room. One of us is a murderer. The position is fraught with grave danger. Everything must be done in order to safeguard the four of us who are innocent. I will now ask you, Dr. Armstrong, what drugs you have in your possession?»

Armstrong replied: «I have a small medicine case here. You can examine it. You will find some sleeping stufftrional and sulphonal tablets – a packet of bromide, bicarbonate of soda, aspirin. Nothing else. I have no cyanide in my possession.»

The judge said: «I have, myself, some sleeping tablets – sulphonal, I think they are. I presume they would be lethal if a sufficiently large dose were given. You, Mr. Lombard, have in your possession a revolver.»

Philip Lombard said sharply: «What if I have?»

«Only this. I propose that the doctor’s supply of drugs, my own sulphonal tablets, your revolver and anything else of the nature of drugs or firearms should be collected together and placed in a safe place. That after this is done, we should each of us submit to a search – both of our persons and of our effects.»

Lombard said: «I’m damned if I’ll give up my revolver!»

Wargrave said sharply:

«Mr. Lombard, you are a very strongly built and powerful young man, but ex-Inspector Blore is also a man of powerful physique. I do not know what the outcome of a struggle between you would be but I can tell you this. On Blore’s side, assisting him to the best of our ability will be myself, Dr. Armstrong and Miss Claythorne. You will appreciate, therefore, that the odds against you if you choose to resist will be somewhat heavy.»

Lombard threw his head back. His teeth showed in what was almost a snarl.

«Oh, very well then. Since you’ve got it all taped out.»

Mr. Justice Wargrave nodded his head.

«You are a sensible young man. Where is this revolver of yours?»

«In the drawer of the table by my bed.»

«Good.»

«I’ll fetch it.»

«I think it would be desirable if we went with you.»

Philip said with a smile that was still nearer a snarl:

«Suspicious devil, aren’t you?»

They went along the corridor to Lombard’s room. Philip strode across to the bed-table and jerked open the drawer.

Then he recoiled with an oath.

The drawer of the bed-table was empty.

V

«Satisfied?» asked Lombard.

He had stripped to the skin and he and his room had been meticulously searched by the other three men. Vera Claythorne was outside in the corridor.

The search proceeded methodically. In turn, Armstrong, the judge and Blore submitted to the same test.

The four men emerged from Blore’s room and approached Vera. It was the judge who spoke.

«I hope you will understand. Miss Claythorne, that we can make no exceptions. That revolver must be found. You have, I presume, a bathing dress with you?»

Vera nodded.

«Then I will ask you to go into your room and put it on and then come out to us here.»

Vera went into her room and shut the door. She reappeared in under a minute dressed in a tight-fitting silk rucked bathing dress.

Wargrave nodded approval.

«Thank you, Miss Claythorne. Now if you will remain here, we will search your room.»

Vera waited patiently in the corridor until they emerged. Then she went in, dressed, and came out to where they were waiting.

The judge said: «We are now assured of one thing. There are no lethal weapons or drugs in the possession of any of us five. That is one point to the good. We will now place the drugs in a safe place. There is, I think, a silver chest, is there not, in the pantry?»

Blore said: «That’s all very well, but who’s to have the key? You, I suppose.»

Mr. Justice Wargrave made no reply.

He went down to the pantry and the others followed him. There was a small case there designed for the purpose of holding silver and plate. By the judge’s directions, the various drugs were placed in this and it was locked. Then, still on Wargrave’s instructions, the chest was lifted into the plate cupboard and this in turn was locked. The judge then gave the key of the chest to Philip Lombard and the key of the cupboard to Blore.

He said: «You two are the strongest physically. It would be difficult for either of you to get the key from the other. It would be impossible for any of us three to do so. To break open the cupboard – or the plate chest – would be a noisy and cumbrous proceeding and one which could hardly be carried out without attention being attracted to what was going on.»

He paused, then went on:

«We are still faced by one very grave problem. What has become of Mr. Lombard’s revolver?»

Blore said: «Seems to me its owner is the most likely person to know that.»

A white dint showed in Philip Lombard’s nostrils. He said:

«You damned pig-headed fool! I tell you it’s been stolen from me!»

Wargrave asked: «When did you see it last?»

«Last night. It was in the drawer when I went to bed – ready in case anything happened.»

The judge nodded.

He said: «It must have been taken this morning during the confusion of searching for Rogers or after his dead body was discovered.»

Vera said: «It must be hidden somewhere about the house. We must look for it.»

Mr. Justice Wargrave’s finger was stroking his chin. He said:

«I doubt if our search will result in anything. Our murderer has had plenty of time to devise a hiding-place. I do not fancy we shall find that revolver easily.»

Blore said forcefully: «I don’t know where the revolver is, but I’ll bet I know where something else is – that hypodermic syringe. Follow me.»

He opened the front door and led the way round the house.

A little distance away from the dining-room window he found the syringe. Beside it was a smashed china figure – a sixth broken Soldier boy.

Blore said in a satisfied voice: «Only place it could be. After he’d killed her, he opened the window and threw out the syringe and picked up the china figure from the table and followed on with that.»

There were no prints on the syringe. It had been carefully wiped.

Vera said in a determined voice: «Now let us look for the revolver.»

Mr. Justice Wargrave said: «By all means. But in doing so let us be careful to keep together. Remember, if we separate, the murderer gets his chance.»

They searched the house carefully from attic to cellars, but without result. The revolver was still missing.

I

«One of us… One of us… One of us…»

Three words, endlessly repeated, dinning themselves hour after hour into receptive brains.

Five people – five frightened people. Five people who watched each other, who now hardly troubled to hide their state of nervous tension.

There was little pretence now – no formal veneer of conversation. They were five enemies linked together by a mutual instinct of self-preservation.

And all of them, suddenly, looked less like human beings. They were reverted to more bestial types. Like a wary old tortoise, Mr. Justice Wargrave sat hunched up, his body motionless, his eyes keen and alert. Ex-Inspector Blore looked coarser and clumsier in build. His walk was that of a slow padding animal. His eyes were bloodshot. There was a look of mingled ferocity and stupidity about him. He was like a beast at bay ready to charge its pursuers. Philip Lombard’s senses seemed heightened, rather than diminished. His ears reacted to the slightest sound. His step was lighter and quicker, his body was lithe and graceful. And he smiled often, his lips curling back from his long white teeth.

Vera Claythorne was very quiet. She sat most of the time huddled in a chair. Her eyes stared ahead of her into space. She looked dazed. She was like a bird that has dashed its head against glass and that has been picked up by a human hand. It crouches there, terrified, unable to move, hoping to save itself by its immobility.

Armstrong was in a pitiable condition of nerves. He twitched and his hands shook. He lighted cigarette after cigarette and stubbed them out almost immediately. The forced inaction of their position seemed to gall him more than the others. Every now and then he broke out into a torrent of nervous speech.

«We – we shouldn’t just sit here doing nothing! There must be something – surely, surely, there is something that we can do? If we lit a bonfire —»

Blore said heavily: «In this weather?»

The rain was pouring down again. The wind came in fitful gusts. The depressing sound of the pattering rain nearly drove them mad.

By tacit consent, they had adopted a plan of campaign. They all sat in the big drawing-room. Only one person left the room at a time. The other four waited till the fifth returned.

Lombard said: «It’s only a question of time. The weather will clear. Then we can do something – signal-light fires – make a raft – something!»

Armstrong said with a sudden cackle of laughter:

«A question of time – time? We can’t afford time! We shall all be dead…»

Mr. Justice Wargrave said, and his small clear voice was heavy with passionate determination:

«Not if we are careful. We must be very careful…»

The mid-day meal had been duly eaten – but there had been no conventional formality about it. All five of them had gone to the kitchen. In the larder they had found a great store of tinned foods. They had opened a tin of tongue and two tins of fruit. They had eaten standing round the kitchen table. Then, herding close together, they had returned to the drawing-room – to sit there – sit – watching each other…

And by now the thoughts that ran through their brains were abnormal, feverish, diseased…

«It’s Armstrong… I saw him looking at me sideways just then… his eyes are mad… quite mad… Perhaps he isn’t a doctor at all… That’s it, of course!.. He’s a lunatic, escaped from some doctor’s house – pretending to be a doctor… It’s true… shall I tell them?.. Shall I scream out?.. No, it won’t do to put him on his guard… Besides he can seem so sane… What time is it?.. Only a quarter past three!.. Oh, God, I shall go mad myself… Yes, it’s Armstrong… He’s watching me now…»

«They won’t get me! I can take care of myself… I’ve been in tight places before… Where the hell is that revolver?.. Who took it?.. Who’s got it?.. Nobody’s got it – we know that. We were all searched… Nobody can have it… But some one knows where it is…»

«They’re going mad… they’re all go mad… Afraid of death… we’re all afraid of death… I’m afraid of death… Yes, but that doesn’t stop death coming… ‘The hearse is at the door, sir.’ Where did I read that? The girl… I’ll watch the girl. Yes, I’ll watch the girl…»

«Twenty to four… only twenty to four… perhaps the clock has stopped… I don’t understand – no, I don’t understand… This sort of thing can’t happen… it is happening… Why don’t we wake up? Wake up – Judgement Day – not that! If I could only think… My head – something’s happening in my head – it’s going to burst – it’s going to split… This sort of thing can’t happen… What’s the time? Oh, God! it’s only a quarter to four.»

«I must keep my head… I must keep my head… If only I keep my head… It’s all perfectly clear – all worked out. But nobody must suspect. It may do the trick. It must! Which one? That’s the question – which one? I think – yes, I rather think – yes – him.»

When the clock struck five they all jumped.

Vera said: «Does any one – want tea?»

There was a moment’s silence. Blore said:

«I’d like a cup.»

Vera rose. She said:

«I’ll go and make it. You can all stay here.»

Mr. Justice Wargrave said gently: «I think, my dear young lady, we would all prefer to come and watch you make it.»

Vera stared, then gave a short rather hysterical laugh. She said:

«Of course! You would!»

Five people went into the kitchen. Tea was made and drunk by Vera and Blore. The other three had whiskey – opening a fresh bottle and using a siphon from a nailed up case.

The judge murmured with a reptilian smile:

«We must be very careful…»

They went back again to the drawing-room. Although it was summer the room was dark. Lombard switched on the lights but they did not come on. He said:

«Of course! The engine’s not been run today since Rogers hasn’t been there to see to it.»

He hesitated and said:

«We could go out and get it going, I suppose.»

Mr. Justice Wargrave said: «There are packets of candles in the larder, I saw them, better use those.»

Lombard went out. The other four sat watching each other.

He came back with a box of candles and a pile of saucers. Five candles were lit and placed about the room.

The time was a quarter to six.

II

At twenty past six, Vera felt that to sit there longer was unbearable. She would go to her room and bathe her aching head and temples in cold water.

She got up and went towards the door. Then she remembered and came back and got a candle out of the box. She lighted it, let a little wax pour into a saucer and stuck the candle firmly to it. Then she went out of the room, shutting the door behind her and leaving the four men inside. She went up the stairs and along the passage to her room.

As she opened her door, she suddenly halted and stood stock still.

Her nostrils quivered.

The sea… The smell of the sea at St. Tredennick…

That was it. She could not be mistaken. Of course one smelt the sea on an island anyway, but this was different. It was the smell there had been on the beach that day – with the tide out and the rocks covered with seaweed drying in the sun.

«Can I swim out to the island, Miss Claythorne?»

«Why can’t I swim out to the island?..»

Horrid whiny spoilt little brat! If it weren’t for him, Hugo would be rich… able to marry the girl he loved…

Hugo…

Surely – surely – Hugo was beside her? No, waiting for her in the room…

She made a step forward. The draught from the window caught the flame of the candle. It flickered and went out…

Tn the dark she was suddenly afraid…

«Don’t be a fool,» Vera Claythorne urged herself. «It’s all right. The others are downstairs. All four of them. There’s no one in the room. There can’t be. You’re imagining things, my girl.»

But that smell – that smell of the beach at St. Tredennick… That wasn’t imagined. It was true…

And there was some one in the room… She had heard something – surely she had heard something…

And then, as she stood there, listening – a cold, clammy hand touched her throat – a wet hand, smelling of the sea…

III

Vera screamed. She screamed and screamed – screams of the utmost terror – wild desperate cries for help.

She did not hear the sounds from below, of a chair being overturned, of a door opening, of men’s feet running up the stairs. She was conscious only of supreme terror.

Then, restoring her sanity, lights flickered in the doorway – candles – men hurrying into the room.

«What the devil?»

«What’s happened?»

«Good God, what is it?»

She shuddered, took a step forward, collapsed on the floor.

She was only half aware of some one bending over her, of some one forcing her head down between her knees.

Then a sudden exclamation, a quick «My God, look at that!» her senses returned. She opened her eyes and raised her head. She saw what it was the men with the candles were looking at.

A broad ribbon of wet seaweed was hanging down from the ceiling. It was that which in the darkness had swayed against her throat. It was that which she had taken for a clammy hand, a drowned hand come back from the dead to squeeze the life out of her!..

She began to laugh hysterically. She said:

«It was seaweed – only seaweed – and that’s what the smell was…»

And then the faintness came over her once more – waves upon waves of sickness. Again some one took her head and forced it between her knees.

Aeons of time seemed to pass. They were offering her something to drink – pressing the glass against her lips. She smelt brandy.

She was just about to gulp the spirit gratefully down when, suddenly, a warning note – like an alarm bell – sounded in her brain. She sat up, pushing the glass away. She said sharply:

«Where did this come from?»

Blore’s voice answered. He stared a minute before speaking. He said:

«I got it from downstairs.»

Vera cried: «I won’t drink it…»

There was a moment’s silence, then Lombard laughed. He said with appreciation:

«Good for you, Vera! You’ve got your wits about you – even if you have been scared half out of your life. I’ll get a fresh bottle that hasn’t been opened.»

He went swiftly out.

Vera said uncertainly:

«I’m all right now. I’ll have some water.»

Armstrong supported her as she struggled to her feet. She went over to the basin, swaying and clutching at him for support. She let the cold tap run and then filled the glass.

Blore said resentfully: «That brandy’s all right.»

Armstrong said: «How do you know?»

Blore said angrily: «I didn’t put anything in it. That’s what you’re getting at, I suppose.»

Armstrong said: «I’m not saying you did. You might have done it, or some one might have tampered with the bottle for just this emergency.»

Lombard came swiftly back into the room. He had a new bottle of brandy in his hands and a corkscrew. He thrust the sealed bottle under Vera’s nose.

«There you are, my girl. Absolutely no deception.» He peeled off the tin foil and drew the cork. «Lucky there’s a good supply of spirits in the house. Thoughtful of U. N. Owen.»

Vera shuddered violently.

Armstrong held the glass while Philip poured the brandy into it. He said:

«You’d better drink this, Miss Claythorne. You’ve had a nasty shock.»

Vera drank a little of the spirit. The colour came back to her face.

Philip Lombard said with a laugh: «Well, here’s one murder that hasn’t gone according to plan!»

Vera said almost in a whisper: «You think – that was what was meant?»

Lombard nodded.

«Expected you to pass out through fright! Some people would have, wouldn’t they, doctor?»

Armstrong did not commit himself. He said doubtfully:

«H’m, impossible to say. Young healthy subject – no cardiac weakness. Unlikely. On the other hand —»

He picked up the glass of brandy that Blore had brought. He dipped a finger in it, tasted it gingerly. His expression did not alter. He said dubiously:

«H’m, tastes all right.»

Blore stepped forward angrily. He said:

«If you’re saying that I tampered with that, I’ll knock your ruddy block off.»

Vera, her wits revived by the brandy, made a diversion by saying:

«Where’s the judge?»

The three men looked at each other.

«That’s odd… Thought he came up with us.»

Blore said: «So did I… What about it, doctor? You came up the stairs behind me.»

Armstrong said: «I thought he was following me… Of course, he’d be bound to go slower than we did. He’s an old man.»

They looked at each other again.

Lombard said: «It’s damned odd…»

Blore cried: «We must look for him.»

He started for the door. The others followed him, Vera last.

As they went down the stairs Armstrong said over his shoulder:

«Of course he may have stayed in the living-room…»

They crossed the hall. Armstrong called out loudly:

«Wargrave, Wargrave, where are you?»

There was no answer. A deadly silence filled the house apart from the gentle patter of the rain.

Then, in the entrance to the drawing-room door, Armstrong stopped dead. The others crowded up and looked over his shoulder.

Somebody cried out.

Mr. Justice Wargrave was silting in his high-backed chair at the end of the room. Two candles burnt on either side of him. But what shocked and startled the onlookers was the fact that he sat there robed in scarlet with a judge’s wig upon his head…

Dr. Armstrong motioned to the others to keep back. He himself walked across to the silent staring figure, reeling a little as he walked like a drunken man. He bent forward, peering into the still face. Then, with a swift movement, he raised the wig. It fell to the floor, revealing the high bald forehead with, in the very middle, a round stained mark from which something had trickled…

Dr. Armstrong raised the limp hand and felt for the pulse. Then he turned to the others. He said – and his voice was expressionless, dead, far away:

«He’s been shot…»

Blore said: «God – the revolver!»

The doctor said, still in the same lifeless voice:

«Got him through the head. Instantaneous.»

Vera stooped to the wig. She said, and her voice shook with terror:

«Miss Brent’s missing grey wool…»

Blore said: «And the scarlet curtain that was missing from the bathroom…»

Vera whispered: «So this is what they wanted them for…»

Suddenly Philip Lombard laughed – a high unnatural laugh.

‘«Five little Soldier boys going in for law; one got in Chancery and then there were four.’ That’s the end of Mr. Bloody Justice Wargrave. No more pronouncing sentence for him! No more putting on of the black cap! Here’s the last time he’ll ever sit in court! No more summing up and sending innocent men to death. How Edward Seton would laugh if he were here! God, how he’d laugh!»

His outburst shocked and startled the others.

Vera cried: «Only this morning you said he was the one!»

Philip Lombard’s face changed – sobered.

He said in a low voice: «I know I did… Well, I was wrong. Here’s one more of us who’s been proved innocent – too late!»

I

They had carried Mr. Justice Wargrave up to his room and laid him on the bed.

Then they had come down again and had stood in the hall looking at each other.

Blore said heavily: «What do we do now?»

Lombard said briskly: «Have something to eat. We’ve got to eat, you know.»

Once again they went into the kitchen. Again they opened a tin of tongue. They ate mechanically, almost without tasting.

Vera said: «I shall never eat tongue again.»

They finished the meal. They sat round the kitchen table staring at each other.

Blore said:

«Only four of us now… Who’ll be the next?»

Armstrong stared. He said, almost mechanically:

«We must be very careful —» and stopped.

Blore nodded.

«That’s what he said… And now he’s dead!»

Armstrong said: «How did it happen, I wonder?»

Lombard swore. He said:

«A damned clever double cross! That stuff was planted in Miss Claythorne’s room and it worked just as it was intended to. Every one dashes up there thinking she’s being murdered. And so – in the confusion – some one – caught the old boy off his guard.»

Blore said: «Why didn’t any one hear the shot?»

Lombard shook his head.

«Miss Claythorne was screaming, the wind was howling, we were running about and calling out. No, it wouldn’t be heard.» He paused. «But that trick’s not going to work again. He’ll have to try something else next time.»

Blore said: «He probably will.»

There was an unpleasant tone in his voice. The two men eyed each other.

Armstrong said: «Four of us, and we don’t know which…»

Blore said: «I know…»

Vera said: «I haven’t the least doubt…»

Armstrong said slowly: «I suppose I do know really…»

Philip Lombard said: «I think I’ve got a pretty good idea now…»

Again they all looked at each other…

Vera staggered to her feet. She said:

«I feel awful. I must go to bed… I’m dead beat.»

Lombard said: «Might as well. No good sitting watching each other.»

Blore said: «I’ve no objection…»

The doctor murmured: «The best thing to do – although I doubt if any of us will sleep.»

They moved to the door. Blore said:

«I wonder where that revolver is now?..»

II

They went up the stairs.

The next move was a little like a scene in a farce.

Each one of the four stood with a hand on his or her bedroom door handle. Then, as though at a signal, each one stepped into the room and pulled the door shut. There were sounds of bolts and locks, of the moving of furniture.

Four frightened people were barricaded in until morning.

III

Philip Lombard drew a breath of relief as he turned from adjusting a chair under the door handle.

He strolled across to the dressing-table.

By the light of the flickering candle he studied his face curiously.

He said softly to himself:

«Yes, this business has got you rattled all right.»

His sudden wolf-like smile flashed out.

He undressed quickly.

He went over to the bed, placing his wrist-watch on the table by the bed. Then he opened the drawer of the table.

He stood there, staring down at the revolver that was inside it…

IV

Vera Claythorne lay in bed.

The candle still burned beside her.

As yet she could not summon the courage to put it out.

She was afraid of the dark…

She told herself again and again:

«You’re all right until morning. Nothing happened last night. Nothing will happen tonight. Nothing can happen. You’re locked and bolted in. No one can come near you…»

And she thought suddenly:

«Of course! I can stay here! Stay here locked in! Food doesn’t really matter! I can stay here – safely – till help comes! Even if it’s a day – or two days…»

Stay here. Yes, but could she stay here? Hour after hour – with no one to speak to, with nothing to do but think…

She’d begin to think of Cornwall – of Hugo – of – of what she’d said to Cyril.

Horrid whiny little boy, always pestering her…

«Miss Claythorne, why can’t I swim out to the rock? I can. I know I can.»

Was it her voice that had answered?

«Of course you can, Cyril, really. I know that.»

«Can I go then, Miss Claythorne?»

«Well, you see, Cyril, your mother gets so nervous about you. I’ll tell you what. Tomorrow you can swim out to the rock. I’ll talk to your mother on the beach and distract her attention. And then, when she looks for you, there you’ll be standing on the rock waving to her! It will be a surprise!»

«Oh, good egg, Miss Claythorne! That will be a lark!»

She’d said it now. Tomorrow! Hugo was going to Newquay. When he came back – it would be all over…

Yes, but supposing it wasn’t? Supposing it went wrong? Cyril might be rescued in time. And then – then he’d say, «Miss Claythorne said I could… Well, what of it? One must take some risk! If the worst happened she’d brazen it out. „How can you tell such a wicked lie, Cyril? Of course I never said any such thing!“ They’d believe her all right. Cyril often told stories. He was an untruthful child. Cyril would know, of course. But that didn’t matter… And anyway nothing would go wrong. She’d pretend to swim out after him. But she’d arrive too late… Nobody would ever suspect…»

Had Hugo suspected? Was that why he had looked at her in that queer far-off way…? Had Hugo known?

Was that why he had gone off after the inquest so hurriedly?

He hadn’t answered the one letter she had written to him…

Hugo.

Vera turned restlessly in bed. No, no, she mustn’t think of Hugo. It hurt too much! That was all over, over and done with… Hugo must be forgotten…

Why, this evening, had she suddenly felt that Hugo was in the room with her?

She stared up at the ceiling, stared at the big black hook in the middle of the room.

She’d never noticed that hook before.

The seaweed had hung from that…

She shivered as she remembered that cold clammy touch on her neck…

She didn’t like that hook on the ceiling. It drew your eyes, fascinated you… a big black hook…

V

Ex-Inspector Blore sat on the side of his bed.

His small eyes, red-rimmed and bloodshot, were alert in the solid mass of his face. He was like a wild boar waiting to charge.

He felt no inclination to sleep.

The menace was coming very near now… Six out often!

For all his sagacity, for all his caution and astuteness, the old judge had gone the way of the rest.

Blore snorted with a kind of savage satisfaction.

«What was it the old geezer had said?» «We must be very careful…»

Self-righteous smug old hypocrite. Sitting up in court feeling like God Almighty. He’d got his all right… No more being careful for him.

And now there were four of them. The girl, Lombard, Armstrong and himself.

Very soon another of them would go… But it wouldn’t be William Henry Blore. He’d see to that all right.

(But the revolver… What about the revolver? That was the disturbing factor – the revolver!)

Blore sat on his bed, his brow furrowed, his little eyes creased and puckered while he pondered the problem of the revolver…

In the silence he could hear the clocks strike downstairs.

Midnight.

He relaxed a little now – even went so far as to lie down on his bed. But he did not undress.

He lay there, thinking. Going over the whole business from the beginning, methodically, painstakingly, as he had been wont to do in his police officer days. It was thoroughness that paid in the end.

The candle was burning down. Looking to see if the matches were within easy reach of his hand, he blew it out.

Strangely enough, he found the darkness disquieting. It was as though a thousand age-old fears awoke and struggled for supremacy in his brain. Faces floated in the air – the judge’s face crowned with that mockery of grey wool – the cold dead face of Mrs. Rogers – the convulsed purple face of Anthony Marston…

Another face – pale, spectacled, with a small straw-coloured moustache…

A face he had seen sometime or other – but when? Not on the island. No, much longer ago than that.

Funny, that he couldn’t put a name to it… Silly sort of face really – fellow looked a bit of a mug.

Of course!

It came to him with a real shock.

Landor!

Odd to think he’d completely forgotten what Landor looked like. Only yesterday he’d been trying to recall the fellow’s face, and hadn’t been able to.

And now here it was, every feature clear and distinct, as though he had seen it only yesterday…

Landor had had a wife – a thin slip of a woman with a worried face. There’d been a kid too, a girl about fourteen. For the first time, he wondered what had become of them…

(The revolver. What had become of the revolver? That was much more important…)

The more he thought about it the more puzzled he was… He didn’t understand this revolver business…

Somebody in the house had got that revolver…

Downstairs a clock struck one.

Blore’s thoughts were cut short. He sat up on the bed, suddenly alert. For he had heard a sound – a very faint sound – somewhere outside his bedroom door.

There was some one moving about in the darkened house.

The perspiration broke out on his forehead. Who was it, moving secretly and silently along the corridors? Some one who was up to no good, he’d bet that!

Noiselessly, in spite of his heavy build, he dropped off the bed and with two strides was standing by the door listening.

But the sound did not come again. Nevertheless Blore was convinced that he was not mistaken. He had heard a footfall just outside his door. The hair rose slightly on his scalp. He knew fear again…

Some one creeping about stealthily in the night…

He listened – but the sound was not repeated.

And now a new temptation assailed him. He wanted, desperately, to go out and investigate. If he could only see who it was prowling about in the darkness.

But to open his door would be the action of a fool. Very likely that was exactly what the other was waiting for. He might even have meant Blore to hear what he had heard, counting on him coming out to investigate.

Blore stood rigid – listening. He could hear sounds everywhere now, cracks, rustles, mysterious whispers – but his dogged realistic brain knew them for what they were – the creations of his own heated imagination.

And then suddenly he heard something that was not imagination. Footsteps, very soft, very cautious, but plainly audible to a man listening with all his ears as Blore was listening.

They came softly along the corridor (both Lombard’s and Armstrong’s rooms were farther from the stair-head than his). They passed his door without hesitating or faltering.

And as they did so, Blore made up his mind.

He meant to see who it was! The footsteps had definitely passed his door going to the stairs. Where was the man going?

When Blore acted, he acted quickly, surprisingly so for a man who looked so heavy and slow. He tiptoed back to the bed, slipped matches into his pocket, detached the plug of the electric lamp by his bed, and picked it up winding the flex round it. It was a chromium affair with a heavy ebonite base – a useful weapon.

He sprinted noiselessly across the room, removed the chair from under the door handle and with precaution unlocked and unbolted the door. He stepped out into the corridor. There was a faint sound in the hall below; Blore ran noiselessly in his stockinged feet to the head of the stairs.

At that moment he realized why it was he had heard all these sounds so clearly. The wind had died down completely and the sky must have cleared. There was faint moonlight coming in through the landing window and it illuminated the hall below.

Blore had an instantaneous glimpse of a figure just passing out through the front door.

In the act of running down the stairs in pursuit, he paused.

Once again, he had nearly made a fool of himself! This was a trap, perhaps, to lure him out of the house!

But what the other man didn’t realize was that he had made a mistake, had delivered himself neatly into Blore’s hands.

For, of the three tenanted rooms upstairs, one must now be empty. All that had to be done was to ascertain which!

Blore went swiftly back along the corridor. He paused first at Dr. Armstrong’s door and tapped. There was no answer.

He waited a minute, then went on to Philip Lombard’s room. Here the answer came at once.

«Who’s there?»

«It’s Blore. I don’t think Armstrong is in his room. Wait a minute.»

He went on to the door at the end of the corridor. Here he tapped again.

«Miss Claythorne. Miss Claythorne.»

Vera’s voice, startled, answered him:

«Who is it? What’s the matter?»

«It’s all right, Miss Claythorne. Wait a minute. I’ll come back.»

He raced back to Lombard’s room. The door opened as he did so. Lombard stood there. He held a candle in his left hand. He had pulled on his trousers over his pyjamas. His right hand rested in the pocket of his pyjama jacket. He said sharply:

«What the hell’s all this?»

Blore explained rapidly. Lombard’s eyes lit up.

«Armstrong – eh? So he’s our pigeon!» He moved along to Armstrong’s door. «Sorry, Blore, but I don’t take anything on trust.»

He rapped sharply on the panel.

«Armstrong – Armstrong.»

There was no answer.

Lombard dropped to his knees and peered through the key-hole. He inserted his little finger gingerly into the lock. He said:

«Key’s not in the door on the inside.»

Blore said: «That means he locked it on the outside and took it with him.»

Philip nodded:

«Ordinary precaution to take. We’ll get him, Blore… This time, we’ll get him! Half a second.»

He raced along to Vera’s room.

«Vera.»

«Yes.»

«We’re hunting Armstrong. He’s out of his room. Whatever you do, don’t open your door. Understand?»

«Yes, I understand.»

«If Armstrong comes along and says that I’ve been killed, or Blore’s been killed, pay no attention. See? Only open your door if both Blore and I speak to you. Got that?»

Vera said: «Yes. I’m not a complete fool.»

Lombard said: ‘Good. He joined Blore. He said: «And now – after him! The hunt’s up!»

Blore said: «We’d better be careful. He’s got a revolver, remember.»

Philip Lombard raced down the stairs chuckling.

He said: «That’s where you’re wrong.» He undid the front door, remarking: «Latch pushed back – so that he could get in again easily.» He went on: «I’ve got that revolver!» He took it half out of his pocket as he spoke. «Found it put back in my drawer tonight.»

Blore stopped dead on the doorstep. His face changed. Philip Lombard saw it. He said impatiently:

«Don’t be a damned fool, Blore! I’m not going to shoot you! Go back and barricade yourself in if you like! I’m off after Armstrong.»

He started off into the moonlight. Blore, after a minute’s hesitation, followed him. He thought to himself: «I suppose I’m asking for it. But after all —»

After all he had tackled criminals armed with revolvers before now. Whatever else he lacked, Blore did not lack courage. Show him the danger and he would tackle it pluckily. He was not afraid of danger in the open, only of danger undefined and tinged with the supernatural.

VI

Vera, left to wait results, got up and dressed.

She glanced over once or twice at the door. It was a good solid door. It was both bolted and locked and had an oak chair wedged under the handle. It could not be broken open by force. Certainly not by Dr. Armstrong. He was not a physically powerful man.

If she were Armstrong intent on murder, it was cunning that she would employ, not force.

She amused herself by reflecting on the means he might employ.

He might, as Philip had suggested, announce that one of the other two men was dead. Or he might possibly pretend to be mortally wounded himself, might drag himself groaning to her door.

There were other possibilities. He might inform her that the house was on fire. More, he might actually set the house on fire… Yes, that would be a possibility. Lure the other two men out of the house, then, having previously laid a trail of petrol, he might set light to it. And she, like an idiot, would remain barricaded in her room until it was too late.

She crossed over to the window. Not too bad. At a pinch one could escape that way. It would mean a drop – but there was a handy flower-bed.

She sat down and picking up her diary began to write in it in a clear flowing hand. One must pass the time.

Suddenly she stiffened to attention. She had heard a sound. It was, she thought, a sound like breaking glass. And it came from somewhere downstairs.

She listened hard, but the sound was not repeated.

She heard, or thought she heard, stealthy sounds of footsteps, the creak of stairs, the rustle of garments – but there was nothing definite, and she concluded, as Blore had done earlier, that such sounds had their origin in her own imagination.

But presently she heard sounds of a more concrete nature. People moving about downstairs – the murmur of voices. Then the very decided sound of some one mounting the stairs – doors opening and shutting – feet going up to the attics overhead. More noises from there.

Finally the steps came along the passage. Lombard’s voice said:

«Vera? You all right?»

«Yes. What’s happened?»

Blore’s voice said:

«Will you let us in?»

Vera went to the door. She removed the chair, unlocked the door and slid back the bolt. She opened the door. The two men were breathing hard, their feet and the bottom of their trousers were soaking wet.

She said again: «What’s happened?»

Lombard said:

«Armstrong’s disappeared…»

VII

Vera cried: «What?»

Lombard said: «Vanished clean off the island.»

Blore concurred: «Vanished – that’s the word! Like some damned conjuring trick.»

Vera said impatiently: «Nonsense! He’s hiding somewhere!»

Blore said: «No, he isn’t! I tell you, there’s nowhere to hide on this island. It’s as bare as your hand! There’s moonlight outside. As clear as day it is. And he s not to be found.»

Vera said: «He doubled back into the house.»

Blore said: «We thought of that. We’ve searched the house too. You must have heard us. He’s not here, I tell you. He’s gone – clean vanished, vamoosed…»

Vera said incredulously: «I don’t believe it.»

Lombard said: «It’s true, my dear.»

He paused and then said:

«There’s one other little fact. A pane in the dining-room window has been smashed – and there are only three little Soldier boys on the table.»

I

Three people sat eating breakfast in the kitchen.

Outside, the sun shone. It was a lovely day. The storm was a thing of the past.

And with the change in the weather, a change had come in the mood of the prisoners on the island. They felt now like people just awakening from a nightmare. There was danger, yet, but it was danger in daylight. That paralyzing atmosphere of fear that had wrapped them round like a blanket yesterday while the wind howled outside was gone.

Lombard said: «We’ll try heliographing today with a mirror from the highest point of the island. Some bright lad wandering on the cliff will recognize SOS when he sees it, I hope. In the evening we could try a bonfire – only there isn’t much wood – and anyway they might just think it was song and dance and merriment.»

Vera said: «Surely some one can read Morse. And then they’ll come to take us off. Long before this evening.»

Lombard said: «The weather’s cleared all right, but the sea hasn’t gone down yet. Terrific swell on! They won’t be able to get a boat near the island before tomorrow.»

Vera cried: «Another night in this place!»

Lombard shrugged his shoulders.

«May as well face it! Twenty-four hours will do it, I think. If we can last out that, we’ll be all right.»

Blore cleared his throat. He said:

«We’d better come to a clear understanding. What’s happened to Armstrong?»

Lombard said: «Well, we’ve got one piece of evidence. Only three little Soldier boys left on the dinner-table. It looks as though Armstrong had got his quietus.»

Vera said: «Then why haven’t you found his dead body?»

Blore said: «Exactly.»

Lombard shook his head. He said:

«It’s damned odd – no getting over it.»

Blore said doubtfully: «It might have been thrown into the sea.»

Lombard said sharply: «By whom? You? Me? You saw him go out of the front door. You come along and find me in my room. We go out and search together. When the devil had I time to kill him and carry his body round the island?»

Blore said: «I don’t know. But I do know one thing.»

Lombard said: «What’s that?»

Blore said: «The revolver. It was your revolver. It’s in your possession now. There’s nothing to show that it hasn’t been in your possession all along.»

«Come now, Blore, we were all searched.»

«Yes, you’d hidden it away before that happened. Afterwards you just took it back again.»

«My good blockhead, I swear to you that it was put back in my drawer. Greatest surprise I ever had in my life when I found it there.»

Blore said: «You ask us to believe a thing like that! Why the devil should Armstrong, or any one else for that matter, put it back?»

Lombard raised his shoulders hopelessly.

«I haven’t the least idea. It’s just crazy. The last thing one would expect. There seems no point in it.»

Blore agreed.

«No, there isn’t. You might have thought of a better story.»

«Rather proof that I’m telling the truth, isn’t it?»

«I don’t look at it that way.»

Philip said: «You wouldn’t.»

Blore said: «Look here, Mr. Lombard, if you’re an honest man, as you pretend —»

Philip murmured: «When did I lay claims to being an honest man? No, indeed, I never said that.»

Blore went on stolidly:

«If you’re speaking the truth – there’s only one thing to be done. As long as you have that revolver, Miss Claythorne and I are at your mercy. The only fair thing is to put that revolver with the other things that are locked up – and you and I will hold the two keys still.»

Philip Lombard lit a cigarette. As he puffed smoke, he said:

«Don’t be an ass.»

«You won’t agree to that?»

«No, I won’t. That revolver’s mine. I need it to defend myself – and I’m going to keep it.»

Blore said: «In that case we’re bound to come to one conclusion.»

«That I’m U. N. Owen? Think what you damned well please. But I’ll ask you, if that’s so, why I didn’t pot you with the revolver last night? I could have, about twenty times over.»

Blore shook his head. He said:

«I don’t know – and that’s a fact. You must have had some reason.»

Vera had taken no part in the discussion. She stirred now and said:

«I think you’re both behaving like a pair of idiots.»

Lombard looked at her.

«What’s this?»

Vera said: «You’ve forgotten the nursery rhyme. Don’t you see there’s a clue there?»

She recited in a meaning voice:

«Four little Soldier boys going out to sea;

A red herring swallowed one and then there were three.»

She went on: «A red herring – that’s the vital clue. Armstrong’s not dead… He took away the china Soldier to make you think he was. You may say what you like – Armstrong’s on the island still. His disappearance is just a red herring across the track…»

Lombard sat down again.

He said: «You know, you may be right.»

Blore said: «Yes, but if so, where is he? We’ve searched the place. Outside and inside.»

Vera said scornfully:

«We all searched for the revolver, didn’t we, and couldn’t find it? But it was somewhere all the time!»

Lombard murmured: «There’s a slight difference in size, my dear, between a man and a revolver.»

Vera said: «I don’t care – I’m sure I’m right.»

Blore murmured: «Rather giving himself away, wasn’t it? Actually mentioning a red herring in the verse. He could have written it up a bit different.»

Vera cried: «But don’t you see, he’s mad? It’s all mad! The whole thing of going by the rhyme is mad! Dressing up the judge, killing Rogers when he was chopping sticks – drugging Mrs. Rogers so that she overslept herself – arranging for a bumblebee when Miss Brent died! It’s like some horrible child playing a game. It’s all got to fit in.»

Blore said: «Yes, you’re right.» He thought a minute. «At any rate there’s no Zoo on the island. He’ll have a bit of trouble getting over that.»

Vera cried: «Don’t you see? We’re the Zoo… Last night, we were hardly human any more. We’re the Zoo…»

II

They spent the morning on the cliffs, taking it in turns to flash a mirror at the mainland.

There were no signs that any one saw them. No answering signals. The day was fine, with a slight haze. Below, the sea weaved in a gigantic swell. There were no boats out.

They had made another abortive search of the island. There was no trace of the missing physician.

Vera looked up at the house from where they were standing. She said, her breath coming with a slight catch in it:

«One feels safer here, out in the open… Don’t let’s go back into the house again.»

Lombard said: «Not a bad idea. We’re pretty safe here, no one can get at us without our seeing him a long time beforehand.»

Vera said: «We’ll stay here.»

Blore said: «Have to pass the night somewhere. We’ll have to go back to the house then.»

Vera shuddered,

«I can’t bear it. I can’t go through another night!»

Philip said: «You’ll be safe enough – locked in your room.»

Vera murmured: «I suppose so.» She stretched out her hands, murmuring: «It’s lovely – to feel the sun again…»

She thought:

«How odd… I’m almost happy. And yet I suppose I’m actually in danger… Somehow – now – nothing seems to matter… not in daylight… I feel full of power – I feel that I can’t die…»

Blore was looking at his wrist-watch. He said:

«It’s two o’clock. What about lunch?»

Vera said obstinately: «I’m not going back to the house. I’m going to stay here – in the open.»

«Oh, come now, Miss Claythorne. Got to keep your strength up, you know.»

Vera said: «If I even see a tinned tongue, I shall be sick! I don’t want any food. People go days on end with nothing sometimes when they’re on a diet.»

Blore said: «Well, I need my meals regular. What about you, Mr. Lombard?»

Philip said: «You know, I don’t relish the idea of tinned tongue particularly. I’ll stay here with Miss Claythorne.»

Blore hesitated. Vera said:

«I shall be quite all right. I don’t think he’ll shoot me as soon as your back is turned if that’s what you’re afraid of.»

Blore said: «It’s all right if you say so. But we agreed we ought not to separate.»

Philip said: «You’re the one who wants to go into the lion’s den. I’ll come with you if you like?»

«No, you won’t,» said Blore. «You’ll stay here.»

Philip laughed.

«So you’re still afraid of me? Why, I could shoot you both this very minute if I liked.»

Blore said: «Yes, but that wouldn’t be according to plan. It’s one at a time, and it’s got to be done in a certain way.»

«Well,» said Philip, «you seem to know all about it.»

«Of course,» said Blore, «it’s a bit jumpy going up to the house alone —»

Philip said softly: «And therefore, will I lend you my revolver? Answer, no, I will not! Not quite so simple as that, thank you.»

Blore shrugged his shoulders and began to make his way up the steep slope to the house.

Lombard said softly: «Feeding time at the Zoo! The animals are very regular in their habits!»

Vera said anxiously: «Isn’t it very risky, what he’s doing?»

«In a sense you mean – no, I don’t think it is! Armstrong’s not armed, you know, and anyway Blore is twice a match for him in physique and he’s very much on his guard. And anyway it’s a sheer impossibility that Armstrong can be in the house. I know he’s not there.»

«But – what other solution is there?»

Philip said softly: «There’s Blore.»

«Oh – do you really think —?»

«Listen, my girl. You heard Blore’s story. You’ve got to admit that if it’s true, I can’t possibly have had anything to do with Armstrong’s disappearance. His story clears me. But it doesn’t clear him. We’ve only his word for it that he heard footsteps and saw a man going downstairs and out at the front door. The whole thing may be a lie. He may have got rid of Armstrong a couple of hours before that.»

«How?»

Lombard shrugged his shoulders.

«That we don’t know. But if you ask me, we’ve only one danger to fear – and that danger is Blore! What do we know about the man? Less than nothing! All this ex-policeman story may be bunkum! He may be anybody – a mad millionaire – a crazy business man – an escaped inmate of Broadmoor. One thing’s certain. He could have done every one of these crimes.»

Vera had gone rather white. She said in a slightly breathless voice:

«And supposing he gets – us?»

Lombard said softly, patting the revolver in his pocket:

«I’m going to take very good care he doesn’t.»

Then he looked at her curiously.

«Touching faith in me, haven’t you, Vera? Quite sure I wouldn’t shoot you?»

Vera said: «One has got to trust some one… As a matter of fact I think you’re wrong about Blore. I still think it’s Armstrong.»

She turned to him suddenly.

«Don’t you feel – all the time – that there’s some one. Some one watching and waiting?»

Lombard said slowly: «That’s just nerves.»

Vera said eagerly: «Then you have felt it?»

She shivered. She bent a little closer.

«Tell me – you don’t think —» She broke off, went on: «I read a story once – about two judges that came to a small American town – from the Supreme Court. They administered justice – Absolute Justice. Because – they didn’t come from this world at all…»

Lombard raised his eyebrows.

He said: «Heavenly visitants, eh? No, I don’t believe in the supernatural. This business is human enough.»

Vera said in a low voice: «Sometimes – I’m not sure…»

Lombard looked at her. He said:

«That’s conscience…» After a moment’s silence he said very quietly: «So you did drown that kid after all?»

Vera said vehemently: «I didn’t! I didn’t! You’ve no right to say that!»

He laughed easily.

«Oh, yes, you did, my good girl! I don’t know why. Can’t imagine. There was a man in it probably. Was that it?»

A sudden feeling of lassitude, of intense weariness, spread over Vera’s limbs. She said in a dull voice:

«Yes – there was a man in it…»

Lombard said softly: «Thanks. That’s what I wanted to know…»

Vera sat up suddenly. She exclaimed:

«What was that? It wasn’t an earthquake?»

Lombard said: «No, no. Queer, though – a thud shook the ground. And I thought – did you hear a sort of cry? I did.»

They stared up at the house.

Lombard said: «It came from there. We’d better go up and see.»

«No, no, I’m not going.»

«Please yourself. I am.»

Vera said desperately: «All right. I’ll come with you.»

They walked up the slope to the house. The terrace was peaceful and innocuous-looking in the sunshine. They hesitated there a minute, then instead of entering by the front door, they made a cautious circuit of the house.

They found Blore. He was spread-eagled on the stone terrace on the east side, his head crushed and mangled by a great block of white marble.

Philip looked up. He said:

«Whose is that window just above?»

Vera said in a low shuddering voice:

«It’s mine – and that’s the clock from my mantelpiece… I remember now. It was – shaped like a bear.»

She repeated and her voice shook and quavered:

«It was shaped like a bear…»

III

Philip grasped her shoulder. He said, and his voice was urgent and grim:

«This settles it. Armstrong is in hiding somewhere in that house. I’m going to get him.»

But Vera clung to him. She cried:

«Don’t be a fool. It’s us now! We’re next! He wants us to look for him! He’s counting on it!»

Philip stopped. He said thoughtfully:

«There’s something in that.»

Vera cried:

«At any rate, you do admit now I was right.»

He nodded.

«Yes – you win! It’s Armstrong all right. But where the devil did he hide himself? We went over the place with a fine-tooth comb.»

Vera said urgently: «If you didn’t find him last night, you won’t find him now… That’s common-sense.»

Lombard said reluctantly:

«Yes, but —»

«He must have prepared a secret place beforehand – naturally – of course it’s just what he would do. You know, like a Priest’s Hole in old manor houses.»

«This isn’t an old house of that kind.»

«He could have had one made.»

Philip Lombard shook his head.

He said: «We measured the place – that first morning. I’ll swear there’s no space unaccounted for.»

Vera said: «There must be…»

Lombard said: «I’d like to see —»

Vera cried: «Yes, you’d like to see! And he knows that! He’s in there – waiting for you.»

Lombard said, half bringing out the revolver from his pocket: «I’ve got this, you know.»

«You said Blore was all right – that he was more than a match for Armstrong. So he was physically, and he was on the lookout too. But what you don’t seem to realize is that Armstrong is mad! And a madman has all the advantages on his side. He’s twice as cunning as any one sane can be.»

Lombard put back the revolver in his pocket. He said:

«Come on, then.»

IV

Lombard said at last:

«What are we going to do when night comes?»

Vera didn’t answer. He went on accusingly:

«You haven’t thought of that?»

She said helplessly: «What can we do? Oh, my God, I’m frightened…»

Philip Lombard said thoughtfully:

«It’s fine weather. There will be a moon. We must find a place – up by the top cliffs perhaps. We can sit there and wait for morning. We mustn’t go to sleep… We must watch the whole time. And if any one comes up towards us, I shall shoot!» He paused: «You’ll be cold, perhaps, in that thin dress?»

Vera said with a raucous laugh:

«Cold? I should be colder if I were dead!»

Philip Lombard said quietly: «Yes, that’s true…»

Vera moved restlessly. She said:

«I shall go mad if I sit here any longer. Let’s move about.»

«All right.»

They paced slowly up and down, along the line of the rocks overlooking the sea. The sun was dropping towards the west. The light was golden and mellow. It enveloped them in a golden glow.

Vera said, with a sudden nervous little giggle:

«Pity we can’t have a bathe…»

Philip was looking down towards the sea. He said abruptly:

«What’s that, there? You see – by that big rock? No – a little further to the right.»

Vera stared. She said:

«It looks like somebody’s clothes!»

«A bather, eh?» Lombard laughed. «Queer. I suppose it’s only seaweed.»

Vera said: «Let’s go and look.»

«It is clothes,» said. Lombard as they drew nearer. «A bundle of them. That’s a boot. Come on, let’s scramble along here.»

They scrambled over the rocks. Vera stopped suddenly. She said:

«It’s not clothes – it’s a man…»

The man was wedged between two rocks, flung there by the tide earlier in the day.

Lombard and Vera reached it in a last scramble. They bent down. A purple discoloured face – a hideous drowned face…

Lombard said: «My God! It’s Armstrong…»

I

Aeons passed… worlds span and whirled… Time was motionless… It stood still – it passed through a thousand ages…

No, it was only a minute or so…

Two people were standing looking down on a dead man…

Slowly, very slowly, Vera Claythorne and Philip Lombard lifted their heads and looked into each other’s eyes…

II

Lombard laughed. He said:

«So that’s it, is it, Vera?»

Vera said: «There’s no one on the island – no one at all – except us two…» Her voice was a whisper – nothing more.

Lombard said: «Precisely. So we know where we are, don’t we?»

Vera said: «How was it worked – that trick with the marble bear?»

He shrugged his shoulders.

«A conjuring trick, my dear – a very good one…»

Their eyes met again.

Vera thought:

«Why did I never see his face properly before. A wolf – that’s what it is – a wolfs face… Those horrible teeth…»

Lombard said, and his voice was a snarl – dangerous – menacing:

«This is the end, you understand. We’ve come to the truth now. And it’s the end…»

Vera said quietly: «I understand…»

She stared out to sea. General Macarthur had stared out to sea – when – only yesterday? Or was it the day before? He too had said, «This is the end…»

He had said it with acceptance – almost with welcome.

But to Vera the words – the thought – brought rebellion.

No, it should not be the end.

She looked down at the dead man. She said:

«Poor Dr. Armstrong…»

Lombard sneered.

He said: «What’s this? Womanly pity?»

Vera said: «Why not? Haven’t you any pity?»

He said: «I’ve no pity for you. Don’t expect it!»

Vera looked down again at the body. She said:

«We must move him. Carry him up to the house.»

«To join the other victims, I suppose? All neat and tidy. As far as I’m concerned he can stay where he is.»

Vera said: «At any rate, let’s get him out of reach of the sea.»

Lombard laughed. He said:

«If you like.»

He bent – tugging at the body. Vera leaned against him, helping him. She pulled and tugged with all her might.

Lombard panted: «Not such an easy job.»

They managed it, however, drawing the body clear of the high water mark. Lombard said as he straightened up:

«Satisfied?»

Vera said: «Quite.»

Her tone warned him. He spun around. Even as he clapped his hand to his pocket he knew that he would find it empty.

She had moved a yard or two and was facing him, revolver in hand.

Lombard said: «So that’s the reason for your womanly solicitude! You wanted to pick my pocket.»

She nodded.

She held it steadily and unwaveringly.

Death was very near to Philip Lombard now. It had never, he knew, been nearer.

Nevertheless he was not beaten yet.

He said authoritatively:

«Give that revolver to me.»

Vera laughed.

Lombard said: «Come on, hand it over.»

His quick brain was working. Which way – which method – talk her over – lull her into security – or a swift dash —

All his life Lombard had taken the risky way. He took it now.

He spoke slowly, argumentatively.

«Now look here, my dear girl, you just listen – »

And then he sprang. Quick as a panther – as any other feline creature…

Automatically Vera pressed the trigger…

Lombard’s leaping body stayed poised in mid-spring, then crashed heavily to the ground.

Vera came warily forward, the revolver ready in her hand.

But there was no need of caution.

Philip Lombard was dead – shot through the heart…

III

Relief possessed Vera – enormous exquisite relief.

At last it was over.

There was no more fear – no more steeling of her nerves.

She was alone on the island…

Alone with nine dead bodies…

But what did that matter? She was alive.

She sat there – exquisitely happy – exquisitely at peace.

No more fear…

IV

The sun was setting when Vera moved at last. Sheer reaction had kept her immobile. There had been no room in her for anything but the glorious sense of safety.

She realized now that she was hungry and sleepy. Principally sleepy. She wanted to throw herself on her bed and sleep and sleep and sleep…

Tomorrow, perhaps, they would come and rescue her – but she didn’t really mind. She didn’t mind staying here. Not now that she was alone…

Oh! blessed, blessed peace…

She got to her feet and glanced up at the house.

Nothing to be afraid of any longer! No terrors waiting for her! Just an ordinary well-built modern house. And yet, a little earlier in the day, she had not been able to look at it without shivering…

Fear – what a strange thing fear was…

Well, it was over now. She had conquered – had triumphed over the most deadly peril. By her own quick-wittedness and adroitness she had turned the tables on her would-be destroyer.

She began to walk up towards the house.

The sun was setting, the sky to the west was streaked with red and orange. It was beautiful and peaceful…

Vera thought: «The whole thing might be a dream…»

How tired she was – terribly tired. Her limbs ached, her eyelids were drooping. Not to be afraid any more… To sleep. Sleep… sleep… sleep… To sleep safely since she was alone on the island. One little Soldier boy left all alone.

She smiled to herself. She went in at the front door. The house, too, felt strangely peaceful.

Vera thought: «Ordinarily one wouldn’t care to sleep where there’s a dead body in practically every bedroom!»

Should she go the kitchen and get herself something to eat?

She hesitated a moment, then decided against it. She was really too tired…

She paused by the dining-room door. There were still three little china figures in the middle of the table.

Vera laughed. She said:

«You’re behind the times, my dears.»

She picked up two of them and tossed them out through the window. She heard them crash on the stone of the terrace.

The third little figure she picked up and held in her hand. She said:

«You can come with me. We’ve won, my dear! We’ve won!»

The hall was dim in the dying light.

Vera, the little Soldier clasped in her hand, began to mount the stairs. Slowly, because her legs were suddenly very tired.

«One little Soldier boy left all alone.» How did it end? Oh, yes! «He got married and then there were none.»

Married… Funny, how she suddenly got the feeling again that Hugo was in the house…

Very strong. Yes, Hugo was upstairs waiting for her.

Vera said to herself:

«Don’t be a fool. You’re so tired that you’re imagining the most fantastic things…»

Slowly up the stairs…

At the top of them something fell from her hand, making hardly any noise on the soft pile carpet. She did not notice that she had dropped the revolver. She was only conscious of clasping a little china figure.

How very quiet the house was. And yet – it didn’t seem like an empty house…

Hugo, upstairs, waiting for her…

«One little Soldier boy left all alone… What was the last line again? Something about being married – or was it something else?»

She had come now to the door of her room. Hugo was waiting for her inside – she was quite sure of it.

She opened the door…

She gave a gasp…

What was that – hanging from the hook in the ceiling? A rope with a noose all ready? And a chair to stand upon – a chair that could be kicked away…

That was what Hugo wanted…

And of course that was the last line of the rhyme.

«He went and hanged himself and then there were none…»

The little china figure fell from her hand. It rolled unheeded and broke against he fender.

Like an automaton Vera moved forward. This was the end – here where the cold wet hand (Cyril’s hand, of course) had touched her throat…

«You can go to the rock, Cyril…»

That was what murder was – as easy as that!

But afterwards you went on remembering…

She climbed up on the chair, her eyes staring in front of her like a sleepwalker’s… She adjusted the noose round her neck.

Hugo was there to see she did what she had to do.

She kicked away the chair…