Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно бесплатное чтение

Адель Фабер, Элейн Мазлиш
Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно

Посвящается всем выросшим братьям и сестрам, в душах которых все еще живут обиженные дети.

Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!

Псалтырь, 132

Adele Faber and Elaine Mazlish

SIBLINGS WITHOUT RIVALRY

How to help your children live together so you can live too

Перевод с английского Т. Новиковой

Художественное оформление П. Петрова

© 1987,1998 by Adele Faber and Elaine Mazlish

© Новикова T.O., перевод, 2011

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2011

В этой книге вы найдете:

• Четыре способа помочь детям выразить негативные чувства, не причиняя боли окружающим.

• Десять приемов, которые позволят вам общаться со спорящими детьми так, чтобы те сумели самостоятельно найти решение своих проблем.

• Способ помочь детям справиться с теми проблемами, с которыми они не могут разобраться самостоятельно.

• Методы, благодаря которым вы сможете относиться к детям по-разному, но при этом оставаться справедливыми.

• Эффективные альтернативы сравнению детей между собой.

• Способ взглянуть на отношения между своими детьми с новой точки зрения.

• Сравнение распространенных методов прекращения споров между детьми, которые наносят им вред, и новых способов, приносящих только пользу.

• Приемы, помогающие любому ребенку быть самим собой, не сравнивая себя с братом или сестрой.

Адель Фабер

Элейн Мазлиш

Всемирно известные специалисты по общению между взрослыми и детьми Адель Фабер и Элейн Мазлиш заслужили бесконечную благодарность родителей и восторженное признание профессионального сообщества.

Их первая книга «Свободные родители — свободные дети» была удостоена премии Кристофера за «литературные достижения, подкрепляющие высшие ценности человеческого духа». Следующие книги «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили» [1] и «Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно», ставшая бестселлером и занявшая первое место по рейтингу The New York Times, разошлись тиражом более 3 млн экземпляров и переведены более чем на 20 языков мира. Тысячи родительских групп во всем мире пользуются видеопрограммами и посещают семинары, проводимые этими авторами. Последняя книга Адель и Элейн «Как говорить, чтобы дети учились» была признана журналом Child «лучшей книгой года, посвященной семейным проблемам и образованию».

Фабер и Мазлиш учились у известного детского психолога, доктора Хаима Гинотта в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, а также в институте семейной жизни в Университете Лонг-Айленда. Они часто выступают с лекциями в США и Канаде и участвуют во всех крупных телевизионных шоу — от «Доброе утро, Америка» до шоу Опры Уинфри. Они живут на Лонг-Айленде, и у каждой из них по трое детей.

Мы хотели бы поблагодарить…

Наших мужей за их постоянную поддержку и одобрение этого проекта. Они были для нас постоянным источником силы, особенно когда работа тормозилась.

Всех наших детей, которые снабжали нас материалом для этой книги, и отдельно подростков, дававших нам полезнейшие советы относительно того, что мы могли бы сделать по-другому.

Родителей, участвовавших в наших занятиях, за их готовность изучать эту проблему вместе с нами и пробовать наши «новые подходы» в общении со своими детьми. Их опыт и соображения сделали эту книгу интересной.

Всех тех, кто поделился с нами своими прежними и настоящими чувствами по отношению к своим братьям и сестрам.

Нашего художника Кимберли Энн Коу — она сумела почувствовать то же, что и мы, и создала великолепные образы родителей и детей.

Линду Херли — редактора, о котором мечтает любой писатель. Она умеет почувствовать стиль каждого автора, поддержать его и мягко, но настойчиво довести текст до совершенства.

Роберта Маркела, который когда-то был нашим редактором, а теперь стал нашим литературным агентом. Он постоянно нас поддерживал, и мы всегда могли положиться на его вкус и мнение.

Софию Хриссафис — великолепную машинистку, от которой мы часто требовали невозможного, но она всегда с ослепительной улыбкой отвечала нам: «Никаких проблем!»

Нашу дорогую подругу Патрицию Кинг, которая терпеливо читала нашу рукопись.

И, наконец, доктора Хаима Гинотта: именно он впервые показал нам, как можно затушить пламя соперничества между братьями и сестрами и превратить его в небольшой и вполне безопасный костерок.

Как появилась эта книга

Работая над книгой «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили», мы столкнулись с одной проблемой. Глава, посвященная соперничеству между братьями и сестрами, никак не укладывалась в рамки. Мы рассказали лишь половину того, что хотели, а у нас получилось уже больше сотни страниц. Мы отчаянно сокращали, сжимали, удаляли — нам нужно было привести эту главу в соответствие с остальными. Но чем больше мы старались, тем больше страдали.

Постепенно нам открылась истина. Чтобы рассказать о соперничестве братьев и сестер, необходима отдельная книга. Как только решение было принято, все встало на свои места. В первую книгу мы включили информацию о том, как родители могут справиться с самыми серьезными проблемами, а в этой решили рассказать о том, как страдали сами, борясь с собственными детьми, которые постоянно соперничали друг с другом. Мы решили поделиться знаниями о полезнейших принципах, которым научил нас известный детский психолог, доктор Хаим Гинотт, когда мы ходили на занятия в его родительскую группу. Мы решили поведать о том, чему научились в собственных семьях, о чем прочитали в других книгах и узнали в бесконечных спорах друг с другом. Мы решили рассказать об опыте родителей, принимавших участие в наших семинарах, посвященных проблемам соперничества между братьями и сестрами.

Нам стало ясно, что благодаря нашим лекционным программам мы получили невероятную возможность пообщаться с родителями всей страны и обсудить с ними проблему соперничества между братьями и сестрами. Куда бы мы ни приезжали, достаточно было лишь упомянуть об этом вопросе, как мы получали мгновенную и бурную реакцию.

«Из-за их драк я готова лезть на стену».

«Не знаю, что произойдет раньше: или они поубивают друг друга, или я убью их сама».

«С каждым из детей у меня все в порядке, но стоит им собраться вместе, и я не могу справиться ни с одним из них».

Нам стало совершенно очевидно, что проблема эта очень распространена и весьма серьезна. Чем больше мы говорили с родителями об отношениях между их детьми, тем больше убеждались в том, что эта динамика порождает огромный стресс для семьи. Представьте себе двух детей, конкурирующих между собой за любовь и внимание родителей. Добавьте к этим чувствам зависть, которую каждый испытывает к успехам другого, и обиду на привилегии, получаемые другим братом или сестрой. Дети страдают из-за того, что обижаться им приходится на собственных братьев и сестер. Нетрудно понять, почему эта проблема так серьезна для любой семьи. Отношения между братьями и сестрами — это настоящий эмоциональный динамит, ежедневно приводящий к сильнейшим взрывам.

Мы задумались: «Можно ли выступить в защиту соперничества между братьями и сестрами? Эта проблема пагубно сказывается на родителях. Но, возможно, она чем-то полезна для детей?»

Мы прочли немало книг, посвященных пользе конфликтов между братьями и сестрами. Борясь за доминирование друг над другом, дети становятся более жизнеспособными и устойчивыми. Бесконечные споры и ссоры учат их мыслить быстро и энергично. Словесные перебранки показывают детям разницу между проявлением ума и проявлением обиды. Живя вместе, дети учатся приспосабливаться, защищаться, искать компромиссы. А иногда зависть к особым способностям брата или сестры заставляет ребенка работать упорнее и настойчивее и добиваться настоящих успехов.

Это позитивные стороны соперничества братьев и сестер, но есть и негативные: родители убежденно говорили, что оно деморализует одного или обоих детей и наносит им огромный вред. Мы решили сосредоточиться на общих причинах этого постоянного соперничества.

Откуда все это берется? Профессиональные психологи согласятся, что истоки братской и сестринской ревности кроются в сильнейшем желании каждого ребенка безраздельно пользоваться любовью и вниманием родителей. Откуда же это стремление быть одним и единственным? Мать и отец дают ребенку все, что необходимо для выживания и счастья: пищу, кров, нежность, заботу, чувство идентичности, чувство собственной значимости и особенности. Родительская любовь и помощь поддерживают ребенка и учат его справляться со сложностями окружающего мира.

Почему же присутствие братьев и сестер омрачает жизнь ребенка? Братья и сестры угрожают ощущению благополучия. Само существование других детей в семье для каждого из них означает УМЕНЬШЕНИЕ всего. Меньше времени можно провести наедине с родителями, они уделяют проблемам и разочарованиям каждого ребенка меньше внимания и меньше ценят его достижения. Но страшнее всего ужасная мысль: «Если мама и папа всю свою любовь и внимание направляют на моего брата и сестру, значит, они ценят их больше, чем меня. А если они ценят их больше, чем меня, значит, я стою меньше. А если я стою меньше, значит, у меня серьезные проблемы».

Неудивительно, что дети так отчаянно борются за то, чтобы стать первыми из лучших или просто лучшими. Они хотят получить ВСЕ: всю мамочку, всего папочку, все игрушки, все вкусности, все пространство.

Родители сталкиваются с невероятно сложной проблемой! Им приходится искать способы убедить каждого ребенка в том, что он находится в полной безопасности, что он особенный, любимый. Им нужно убедить юных антагонистов в том, что гораздо лучше делиться и сотрудничать. Им приходится изо всех сил стараться сделать так, чтобы соперничающие между собой дети в один прекрасный день научились относиться друг к другу как к источнику радости и поддержки.

Как же родители справляются с этой сложнейшей задачей? Чтобы выяснить это, мы разработали специальный вопросник.

• Что вы делаете для того, чтобы помочь детям наладить отношения между собой?

• Какие ваши поступки только усугубляют обстановку в семье?

• Помните ли вы те поступки собственных родителей, которые усиливали враждебность между вами и вашими братьями и сестрами?

• Какие их поступки ослабляли эту враждебность?

Мы спрашивали людей о том, как они относились к братьям и сестрам в детстве и как относятся теперь, а также о том, о чем следует рассказать в книге, посвященной соперничеству между братьями и сестрами.

В то же время мы беседовали с людьми лично. У нас скопились тысячи часов аудиозаписей бесед с мужчинами, женщинами и детьми в возрасте от 3 до 88 лет.

Наконец, мы собрали все воедино, старый материал и новый. Мы провели несколько семинаров (по восемь занятий каждый), посвященных проблеме соперничества между братьями и сестрами. Некоторые родители, принимавшие участие в этих занятиях, с самого начала были настроены оптимистично, но находились и скептики («Да, конечно, но вы не знаете моих детей!»). Некоторые уже совсем отчаялись и были готовы на все что угодно. Все они принимали самое активное участие в наших семинарах — делали заметки, задавали вопросы, участвовали в ролевых играх, делились друг с другом результатами собственных экспериментов в домашних «лабораториях».

Опираясь на эти семинары и на работу, проделанную нами в прошлые годы, мы окончательно убедились в том, что родители способны изменить ситуацию в семье.

Мы можем либо усилить соперничество, либо ослабить его. Мы можем накалить враждебные чувства, либо разрешить их абсолютно безопасно. Мы можем накалить обстановку или научить детей сотрудничать друг с другом.

Наше отношение и наши слова оказывают огромное влияние. Когда начинается Война Братьев и Сестер, мы не должны страдать, злиться или чувствовать себя совершенно беспомощными. Вооружившись новыми навыками и новым пониманием, мы можем восстановить между ними мир.

От авторов

Чтобы упростить нашу книгу, мы объединились в единую личность, а также объединили наших шестерых детей в двух мальчиков, а все группы, в которых участвовали вместе или раздельно, в одну. Поэтому нам пришлось пойти на определенные изменения. Все остальное в этой книге — мысли, чувства, жизненный опыт — абсолютно достоверны. Так все и было!

Адель Фабер, Элейн Мазлиш

Глава 1
Братья и сестры — в прошлом и настоящем

Я втайне верила в то, что соперничество между братьями и сестрами бывает только в других семьях, но не в нашей.

В глубине моей души таилась робкая мысль о том, что мне-то удастся победить зеленоглазого монстра ревности. Я-то никогда не сделаю тех очевидных ошибок, которые совершают другие родители и которые заставляют их детей ревновать друг друга. Я никогда не буду сравнивать, никогда не стану принимать чью-то сторону. У меня никогда не будет любимчиков. Если оба мальчика будут знать, что я люблю их одинаково, они не станут ссориться и драться. Да и из-за чего им ссориться?

Может быть, и не из-за чего, но они сумели найти повод.

Весь день — с того момента, как они открывают глаза, и до той минуты, когда оба засыпают, — они только и делают, что стараются насолить друг другу.

Это выводит меня из себя. Я не могу справиться с жестокостью, которую они проявляют друг к другу, а бесконечные споры и драки просто лишают меня сил.

Что с ними не так?

Что не так со мной?

Я не успокоилась, пока не поделилась своими страхами с другими членами родительской группы доктора Гинотта. Каким счастьем для меня стала мысль о том, что я не одинока в своих страданиях! Не только мне приходилось сталкиваться с постоянными грубыми прозвищами, толчками, щипками, криками и истериками. Не одна я ложилась спать с тяжелым сердцем, вымотанными нервами и ощущением полного бессилия.

Вы можете сказать, что выросли в семье, где было несколько детей, поэтому готовы к этому. Однако большинство родителей из нашей группы оказались совершенно не подготовлены к антагонизму между собственными детьми. Даже сейчас, спустя много лет, работая над программой первого семинара, посвященного проблеме соперничества между братьями и сестрами, я понимаю, что ничего не изменилось. Люди наперебой рассказывают мне о том, насколько их розовые ожидания не соответствуют грубой реальности.

«У меня появился другой ребенок: я хотела, чтобы у Кристи была сестренка, чтобы они могли вместе играть, чтобы имели поддержку в жизни. А теперь у нее есть сестра, и она ее ненавидит. Кристи только и мечтает о том, чтобы я «отправила ее назад».

«Я всегда думала, что мои мальчики будут дружить. Хотя дома они дрались, я была уверена — во внешнем мире они поддерживают друг друга. Я чуть не умерла, когда узнала, что мой старший был членом группировки, которая мучила и угнетала моего младшего».

«Я сам вырос рядом с братьями и знал, что мальчики дерутся, но девочки казались мне другими. Мои же три дочки оказались настоящими мальчишками. А самое худшее то, что у них память, как у слонов! Они никогда не забывают того, что сестры сделали им на прошлой неделе, в прошлом месяце, в прошлом году. И никогда не прощают!»

«Я была единственным ребенком. Мне казалось, что я оказываю Даре огромную услугу, рожая Грегори. Я была настолько наивной, что думала, будто они автоматически полюбят друг друга. Все было чудесно — пока он не начал ходить и разговаривать. Я постоянно твержу себе: «Когда они станут старше, все опять будет хорошо». Но все становится только хуже. Сейчас Грегори шесть, а Даре девять лет. Она хочет все, что есть у него. Он хочет все, что есть у нее. Они и минуты не могут прожить так, чтобы не подраться или не поссориться. И оба пристают ко мне: «Зачем ты его завела?», «Зачем ты ее завела?», «Почему я у тебя не единственный ребенок?».

«Я хотела избежать соперничества между братьями, обеспечив детей достаточным пространством. Невестка говорила мне, что детей следует рожать друг за другом, чтобы они играли как щенята. Я так и сделала — и мои дети беспрерывно дрались и ссорились. Потом я прочитала книгу, в которой говорилось, что у детей должна быть разница в три года. Я попробовала сделать так, и тогда старший объединился со средним против младшего. Через четыре года я родила следующего ребенка, и теперь они все прибегают ко мне в слезах. Младшие жалуются на то, что старшие «пристают и командуют», а те недовольны тем, что младшие их никогда не слушают. В общем, у меня ничего не вышло».

«Я никогда не понимала, почему люди так много говорят о соперничестве между братьями и сестрами: я не знала никаких проблем, пока мои сын и дочь были маленькими. Теперь они подростки и постоянно ссорятся. Они не могут пробыть рядом и пары минут, чтобы не поругаться или не подраться».

Я слушала эти рассказы и думала: «Почему их это так удивляет? Неужели они забыли собственное детство? Почему они не могут вспомнить отношений со своими братьями и сестрами? А я? Почему мне не помогает мой опыт общения в семье? Может быть, из-за того, что я — младшая, а брат и сестра были намного меня старше? Я никогда не видела, как двое мальчиков растут вместе».

Когда я поделилась своими мыслями с группой, люди сразу согласились со мной. У них было разное количество разных по возрасту и полу детей. Сами они росли совсем в других семьях. Люди говорили, что их взгляды на семейное воспитание расходятся. Один отец едко заметил: «Быть ребенком, затеявшим драку, вовсе не то, что быть родителем, которому нужно эту драку разнять!»

Но пока мы перечисляли различия между семьями прежними и настоящими, начали пробуждаться старые и очень сильные воспоминания. Каждому хотелось что-нибудь рассказать, и постепенно выяснилось, что вся группа состоит из прежних братьев и сестер, переполненных сильнейшими эмоциями.

«Помню, как злился, когда старший брат смеялся надо мной. Родители снова и снова повторяли мне: «Если ты не будешь реагировать, он не станет к тебе приставать». Но я все равно обижался. Он доводил меня до слез, мог сказать: «Забирай свою зубную щетку и уходи. Тебя здесь никто не любит». Это всегда срабатывало — я всякий раз плакал».

«Меня тоже постоянно дразнил брат. Однажды, когда мне было около восьми лет, он пытался сбить меня с велосипеда. Я так разозлился, что сказал себе: «Достаточно! Это нужно прекратить». Я пришел в дом и позвонил оператору службы спасения. (Мы жили в маленьком городе, и у нас не было прямых телефонов.) Я сказал: «Мне нужна полиция». Оператор ответил: «Ну…» Тут вошла мама и велела мне положить трубку. Она не кричала на меня, но обещала, что поговорит об этом с отцом.

Когда отец тем вечером пришел с работы, я притворился, что сплю, но он разбудил меня. Он сказал лишь: «Ты не можешь таким образом проявлять свой гнев». Сначала я почувствовал облегчение оттого, что меня не собираются наказывать. Но потом меня охватило чувство обиды и беспомощности — я помню это до сих пор».

«Моему брату не позволяли меня обижать, что бы я ни делала. Я была «папенькиной дочкой». Мне позволялось все, и я творила ужасные вещи. Однажды я вылила на брата горячий жир от бекона, в другой раз ткнула его вилкой. Иногда он пытался остановить меня, повалив на землю. Но стоило ему меня отпустить, как я тут же набрасывалась на него. Однажды, когда родителей не было дома, брат ударил меня по лицу. У меня до сих пор остался шрам под глазом. На этом все и закончилось, я больше никогда с ним не дралась».

«В моей семье драки не позволялись. И точка. Нам с братом не разрешали даже ругаться. Хотя мы не любили друг друга, но не ссорились. Почему? Просто нам не разрешали. Нам говорили: «Он твой брат. Ты должен любить его». Я мог бы ответить: «Но, ма, он меня изводит, и вообще он — эгоист». «Это неважно, — говорила мама. — Ты должен его любить». Поэтому вся моя обида накапливалась внутри. Я боялся того, что может произойти, если эти чувства выплеснутся наружу».

Люди рассказывали о своих братьях и сестрах, и их слова отбрасывали меня все дальше и дальше в прошлое. Старая боль и обида просыпались во мне. Отличались ли эти сценарии от тех, которые только что описывали родители, рассказывая о своих детях? Ситуации и участники были другими, но порождаемые ими чувства оставались теми же самыми.

— Может быть, поколения не так уж и различаются между собой, — горько заметил кто-то. — Может быть, нам просто нужно смириться с тем, что братья и сестры — естественные соперники.

— Необязательно, — возразил кто-то из мужчин. — У нас с братом с самого начала были прекрасные отношения. Когда я был маленьким, мама всегда заставляла его присматривать за мной, и он никогда на это не обижался. Даже когда она требовала, чтобы он не ходил гулять и следил за тем, чтобы я до конца выпил свою бутылочку, он не обижался. Я не хотел доедать, а ему не хотелось ждать, поэтому он просто доедал все за меня. А потом мы вместе отправлялись к его друзьям.

Все рассмеялись.

— Это напомнило мне отношения с сестрой, — сказала одна женщина. — Мы были неразлучны, особенно в подростковом возрасте. Мы объединялись, когда хотели наказать мать. Если она ругала или наказывала нас, мы объявляли голодовку — по очереди. Это сводило мать с ума, потому что ее беспокоила наша худоба. Она заставляла нас пить яичные желтки и молочные коктейли. Когда мы переставали есть, это было для нее худшим наказанием. Но втайне от нее мы потихоньку ели. Та, что не голодала, носила еду той, что голодала.

Женщина помолчала и нахмурилась.

— А вот младшая сестра — это совсем другое дело. Я никогда ее не любила. Она родилась через десять лет после меня. Солнце стало вставать и садиться с «малышкой». На мой взгляд, она просто избалованная поганка и осталась такой навсегда.

— Пожалуй, старшие сестры то же самое говорят обо мне, — вздохнула другая женщина. — Когда я родилась, им исполнилось восемь и двенадцать. Думаю, они сильно ревновали — я всегда была отцовской любимицей. У меня было многое из того, чего не давали им. К моменту моего рождения финансовое положение семьи заметно улучшилось, и только мне удалось закончить колледж. Обе моих сестры вышли замуж в девятнадцать лет.

После смерти отца мы с матерью очень сблизились. Она безумно любит моих детей. Недавно мы говорили о том, чтобы превратить ее дом в нашу общую собственность. Не поверите, что произошло! Когда мама рассказала об этом сестрам, у них просто «снесло крышу». «Когда мы покупали дом, нам пришлось все заложить… Нам приходилось бороться за все, что у нас есть… Она поступила в колледж… Ее муж закончил колледж… У него прекрасная работа…»

Но больше всего меня беспокоит, что мои племянницы и племянники завидуют моим детям. Они говорят: «Бабушка, почему ты все время проводишь с ними? Ты к нам больше не приходишь!» Зависти нет конца, и она передается из поколения в поколение».

В комнате раздались громкие вздохи. Кто-то сказал, что мы затронули «тяжелую тему». Прежде чем двигаться дальше, я решила подвести итог:

— Мы вспомнили собственное детство и детство наших детей. Мы поняли, что наши отношения с братьями и сестрами оказали на нас сильнейшее влияние, породили глубокие чувства, позитивные или негативные. Те же самые чувства окрашивают наши отношения со взрослыми братьями и сестрами и могут даже передаваться из поколения в поколение.

В этот момент я снова вспомнила своих брата и сестру. Они относились ко мне, как к избалованному ребенку, который вечно им мешает. Даже теперь, став взрослой, вполне успешной женщиной, я не могла забыть своей обиды. Я спросила:

— Как вы думаете, не будет ли преувеличением сказать, что наши отношения с братьями и сестрами в детстве определяют наше отношение к самим себе во взрослой жизни?

Участники семинара задумались, а потом четверо из них подняли руки. Я кивнула одному из мужчин:

— Вы абсолютно правы! — сказал он. — Мне приходилось присматривать за младшими — я старший из трех братьев. Для них я был благожелательным диктатором. Они всегда слушались меня и делали все, что я им говорил. Иногда я бил их, но защищал от старших ребят во дворе. Даже сегодня я остаюсь «главным». Недавно я получил прекрасное предложение — продать свой бизнес по выгодной цене. Я мог остаться управляющим, но это не по мне. Я бы не смог, привык быть начальником.

— А я был младшим из пяти братьев, — сказал другой. — Конечно, братья сильно повлияли на то, как я воспринимаю себя сейчас. Все они обладали сильным характером, всегда добивались целей — в учебе, спорте, во всем. Только у них все это происходило само собой. В детстве я постоянно стремился им подражать. Пока они развлекались, я корпел над учебниками. Они никогда не воспринимали меня как равного и даже называли меня «приемышем» — любя, конечно. Я до сих пор заставляю себя постоянно работать. Жена считает меня трудоголиком. Она не понимает, что только так я могу хоть как-то угнаться за братьями.

— А я перестала гнаться за старшей сестрой давным-давно, — сказала сидящая в первом ряду женщина. — Она была такой красивой и талантливой, что я и приблизиться к ней не могла, и она отлично это знала. Когда мне исполнилось тринадцать лет, мы одевались, чтобы пойти на свадьбу к родственникам. Я думала, что выгляжу очень хорошо. Сестра встала рядом со мной, посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Создал же Бог такую красоту!» А потом она взглянула на меня и произнесла: «А ты тоже миленькая!» Никогда не забуду ее слов. До сих пор, когда кто-нибудь говорит мне комплименты, я всегда думаю: «Эх, видели бы вы мою сестру!»

— На меня тоже сильно влияла сестра, — тихо произнесла другая женщина. Все повернулись к ней, чтобы лучше слышать. — Она всегда… смущала меня. — Женщина помолчала, собралась с мыслями и продолжила: — Сколько я помню, у нее всегда были эмоциональные проблемы. Она совершала странные поступки, а мне приходилось объясняться с друзьями.

Родители всегда беспокоились о ней. Я чувствовала, что должна быть хорошей, чтобы они могли на меня положиться. Хотя я была младшей, но всегда чувствовала себя старшей. С годами сестре становилось только хуже. Каждый раз, когда я ее вижу, не могу избавиться от чувства обиды, словно она лишила меня настоящего детства. При этом я хорошо понимаю, что это не ее вина.

Я слушала этих людей с изумлением, поскольку всегда считала, что решающую роль в жизни детей играют родители. Но до этого момента мне и в голову не приходило, что братья и сестры тоже могут определять судьбу друг друга.

Однако передо мной сидел взрослый мужчина, считавший, что должен по-прежнему оставаться начальником. Другой продолжал тянуться за старшими братьями. Одна женщина была уверена, что ей никогда не угнаться за старшей сестрой, а другая до сих пор страдала из-за того, что ей пришлось быть «хорошей девочкой». Это было связано с их отношениями с братьями и сестрами.

Пока я пыталась осмыслить все это, заговорил еще один участник нашей группы. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться на его словах.

— В нашем доме нестабильной личностью был отец. Мама всегда была очень спокойной, любящей женщиной. Но отец отличался взрывным характером.

Он не умел держать себя в руках, мог уехать на два дня и не возвращаться два месяца. Поэтому нам пришлось сплотиться, чтобы защитить друг друга. Старшие присматривали за младшими. После школы мы сразу же пошли работать, как только стали достаточно взрослыми. Каждый вносил свой вклад в общий котел. Если бы мы не держались вместе, о нас никто не позаботился бы.

По комнате прокатился гул одобрения.

— Да… это хорошо… прекрасно…

Последняя история тронула сердца всех участников. Все они мечтали, чтобы их дети держались вместе, любили и поддерживали друг друга.

— Это замечательно! — воскликнула одна женщина. — Я всегда мечтала о чем-то подобном. Но это и огорчает меня. Я слышала о семьях, где детей сплотили серьезные проблемы их родителей. Мне не хочется думать, что, для того чтобы дети стали правильно относиться друг к другу, меня должен бросить муж.

— Мне кажется, — вмешался другой мужчина, — все дело в генетической предрасположенности. Если вам повезет, у вас окажутся замечательные дети, которые будут отлично ладить друг с другом. Если же не повезет, то у вас могут быть серьезные проблемы. Впрочем, в любом случае, ребята, это от нас не зависит.

— Не согласна с вами, — возразила женщина. — Сегодня мы услышали массу примеров. Родители только ухудшили отношения между братьями и сестрами, то есть развели их в стороны. Я пришла на этот семинар, потому что хочу, чтобы мои дети когда-нибудь подружились.

Когда я впервые услышала эти слова?

— Вы напомнили мне меня саму десять лет назад, — сказала я. — Тогда я просто сходила от этого с ума. Мне безумно хотелось, чтобы мои мальчики стали друзьями. В результате меня швыряло из стороны в сторону. Каждый раз, глядя, как они хорошо играют друг с другом, я была на седьмом небе от счастья и думала: «Вот оно! Они полюбили друг друга. Я прекрасная мать». Но как только они начинали драться, я впадала в отчаяние: «Они ненавидят друг друга, и это моя вина!» Самым счастливым днем моей жизни стал тот, когда я рассталась с мечтой о «добрых друзьях» и поставила перед собой более реалистическую цель.

Женщина смутилась.

— Не уверена, что понимаю смысл ваших слов, — сказала она.

— Вместо того чтобы беспокоиться, станут ли мои сыновья друзьями, я начала думать о том, как выработать в них отношения и навыки, которые понадобятся им в личных отношениях во взрослой жизни. Им нужно было так много узнать! Я не хотела, чтобы они всю жизнь выясняли, кто прав, а кто виноват. Я мечтала, чтобы они сумели оставить подобные мысли в прошлом и научились прислушиваться друг к другу, уважать свои различия, разрешать свои проблемы. Даже если характеры не позволят им в будущем дружить, они, по крайней мере, должны уметь находить близких людей и быть им хорошими друзьями.

Моей собеседнице это не понравилось, и я понимала, почему. Мне потребовалось много времени, чтобы примириться с только что высказанной мыслью.

— Пожалуйста, поймите, — сказала я. — Я часто слишком уставала, слишком злилась на детей, слишком расстраивалась, чтобы делать над собой какое-то усилие. Но когда мне удавалось убедить их перейти от крика к рациональному спору, я чувствовала себя счастливой. Я понимала, что стала хорошей матерью.

— Не знаю, удастся ли мне это, — смущенно пробормотала женщина.

— В этом нет ничего особенно сложного, — ответила я. — Если это смогла я, сможете и вы. Начните со следующей же недели.

Женщина слабо улыбнулась.

— Я могу не дотянуть. А что мне делать до этого?

— Давайте на этой неделе понаблюдаем за тем, что ссорит наших детей, — обратилась я ко всей группе. — Не позволяйте ссорам пропадать втуне. Записывайте все случаи и разговоры, которые вас тревожат. На следующем занятии мы обсудим наши наблюдения и начнем работать.

Возвращаясь домой после занятия, я думала о собственных сыновьях, которые уже давно выросли. Я все еще помнила разговор, состоявшийся у нас за столом во время обеда в честь Дня благодарения.

Мне показалось, что я снова стою в своей столовой, убираю со стола и слушаю разговор между сыновьями, которые начали мыть посуду.

Сначала они шутливо переругивались насчет разделения обязанностей. Каждый требовал себе то, в чем считал себя мастером. Потом ситуация накалилась. Они начали сравнивать свои колледжи и свои достижения — один занимался наукой, другой искусством. В конце концов разговор зашел о том, кто более полезен обществу — художники или ученые.

— Вспомни Пастера, — твердил один.

— А Пикассо? Что ты скажешь о Пикассо? — горячился другой.

Они спорили и спорили, пытаясь убедить друг друга, и в конце концов сошлись на том, что обществу необходимы и ученые, и художники.

После минутной паузы разговор снова вернулся к прошлому. Вспомнились прежние обиды. Они заспорили о том, кто, кому и когда сделал. Каждый объяснял свои поступки с взрослой точки зрения. Через некоторое время атмосфера снова сменилась. Сыновья стали вспоминать смешные случаи из детства, и я услышала громкий хохот.

Казалось, действуют две противоположные силы: одна тянула их прочь друг от друга (они использовали свои различия, чтобы подчеркнуть собственную индивидуальность); другая — притягивала друг к другу (когда они осознали уникальную братскую связь между собой).

Прислушиваясь к разговору на кухне, я удивилась собственному спокойствию. Я поняла, как мало меня волнует кратковременное «повышение температуры» в отношениях между сыновьями. Я знала, что различия интересов и характеров, которые мешали им сблизиться в детстве, все еще сохранились. Но я знала и то, что с годами сумела помочь им навести мосты между отдельными островками их личностей. Если им потребуется дотянуться друг до друга, они всегда смогут найти верный путь.

Глава 2
Пока не исчезнут негативные чувства…

Следующее наше занятие началось неофициально. Люди входили и раздевались.

— Знаете, а делать заметки, когда дети ссорятся, отличная идея, — сказала одна женщина. — Я была так занята этим делом, что у меня не осталось времени на волнения.

— Хотела бы я сказать то же самое о себе, — заметила другая. — К концу недели я смотреть не могла на свою старшую дочь.

Она достала свой блокнот и раскрыла на первой странице.

— Хотите послушать, что она заявила своей младшей сестре за завтраком?

«Хорошо, что мне не нужно сидеть рядом с тобой».

«Ты воняешь».

«Папа любит меня больше, чем тебя».

«Ты — уродина».

«Ты не знаешь алфавита».

«Ты не умеешь завязывать шнурки».

«Я красивее тебя».

По комнате прокатился понимающий гул. Участники семинара занимали свои места.

— Я думал, мой сын перерос период детской жестокости, — печально сказал один мужчина. — Но он стал подростком и все еще мучает своего брата. Я даже повторить не могу, как он его называет.

— Не понимаю, что заставляет их быть такими жестокими, — вступила в разговор другая женщина. — Мой пятилетний сын таскает малышку за волосы, засовывает ей пальцы в нос, в уши, в рот. Ей еще повезло, что у нее пока есть глаза.

Я отлично понимала, о чем говорят эти люди. Помню собственное изумление и ярость при виде двух длинных царапин на спине младшего сынишки. А трехлетний старший стоял рядом и ехидно усмехался! Какой гадкий, испорченный ребенок! Ну почему он это сделал? Чтобы разобраться с причинами детской «жестокости», я предложила группе следующее упражнение. (Дорогой читатель, думаю, вам будет полезно записать собственные реакции. Если вы мужчина, заменяйте слово «муж» на «жена», а «он» — на «она».)

Представьте, что муж обнимает вас и говорит: «Дорогая, я так тебя люблю! Ты такая замечательная, что я решил завести себе другую точно такую же жену!»

Ваша реакция: _____________________

Когда новая жена появляется, вы видите, что она очень молодая и красивая. Если вы отправляетесь куда-то втроем, люди вежливо здороваются с вами, а потом восхищенно восклицают, глядя на новую жену: «Ах, разве она не прелесть? Здравствуй, солнышко… Ты такая красивая!» А потом поворачиваются к вам и спрашивают: «Ну, как тебе нравится новая жена?»

Ваша реакция: _____________________

Новой жене нужна одежда. Муж роется в вашем шкафу, перебирает ваши свитера и брюки и отдает их ей. Когда вы начинаете протестовать, он говорит, что вы заметно поправились и одежда все равно уже вам мала, а ей прекрасно подойдет.

Ваша реакция: _____________________

Новая жена быстро взрослеет. Каждый день она становится умнее и хитрее. Одним прекрасным днем вы изо всех сил пытаетесь разобраться с новым компьютером, который вам только что купил муж. Но тут появляется новая жена и говорит: «Давай я тебе покажу! Я уже все знаю!»

Ваша реакция: _____________________

Когда вы говорите, что разберетесь сами, новая жена начинает плакать и бежит к мужу. Через несколько минут она возвращается с ним. Ее лицо заплакано, муж нежно ее обнимает. Он говорит вам: «Ну почему ты не пустила ее за компьютер? Неужели так сложно поделиться?»

Ваша реакция: _____________________

Однажды вы видите новую жену в постели с вашим мужем. Он ласкает ее, а она хихикает. Неожиданно звонит телефон. Муж поднимает трубку. Потом он говорит вам, что произошло нечто важное и ему нужно срочно уходить. Он просит вас остаться дома с новой женой и проследить, чтобы с ней все было в порядке.

Ваша реакция: _____________________

Ну как, ваши реакции оказались не самыми нежными? Участники нашего семинара с готовностью признались, что под респектабельной, цивилизованной маской в них скрывались мелочность, жестокость, зависть, мысли о мести и даже об убийстве. Те, кто считал себя спокойным, трезвомыслящим человеком и обладал высокой самооценкой, был поражен тем, насколько раздражало его само присутствие «другого».

Все почувствовали исходящую от нового члена семьи угрозу

— Меня вот что беспокоит, — заметила одна женщина. — Исходя из этого упражнения, можно сказать, что подобные чувства испытывает только первенец. В моем доме злится малышка. Ей всего полтора года, но она уже нападает на своего четырехлетнего брата без всякого повода. Вчера он смотрел телевизор. Она подкралась сзади и ударила его по голове погремушкой. Тем же утром она лежала со мной в постели и мирно сосала свою бутылочку. Однако стоило прийти старшему брату, как она перестала есть и так лягнула его, что он свалился с постели.

Завязалась долгая дискуссия о чувствах младшего ребенка. У некоторых родителей оказались подобные проблемы: их младшие с самого раннего возраста нападали на старших. Другие же родители рассказывали, что младшие буквально боготворят старших и очень обижаются, когда те отвергают их любовь. Один из родителей сообщил о младшем сыне, которому казалось, что на него никто не обращает внимания, из-за чего он ужасно страдал.

Направление разговора обеспокоило одного из родителей.

— Честно говоря, — сказал он, — мне кажется, что мы придаем чувствам слишком много значения. Я пришел сюда, чтобы положить конец постоянному накалу эмоций в моем доме. После напряженного дня я возвращаюсь домой, и что я вижу? Три девчонки орут, жена кричит на них, и все бросаются ко мне, жалуясь друг на друга. Я не хочу больше слышать о том, кто и почему что-либо чувствует! Я просто хочу чтобы все это кончилось.

— Я понимаю ваше раздражение и нетерпение, — ответила я. — Но в этом и кроется ирония. Если мы хотим, «чтобы все это кончилось», нам придется с уважением разобраться с теми эмоциями, которые больше всего хотелось бы запереть в темный чулан, а потом выбросить ключ.

Мужчина нахмурился.

— Я знаю, как это раздражает, — продолжала я. — Один ребенок орет на другого… Но если мы запретим детям проявлять свою ярость, эти чувства могут накопиться и выплеснуться в другой форме — например, проявиться в физических симптомах или эмоциональных проблемах.

Мужчина скептически смотрел на меня.

— Попробуем разобраться, что происходит с нами, когда мы становимся взрослыми и уже не можем позволить себе проявлять свои негативные чувства, — предложила я. — Давайте вернемся к примеру с «новой женой». Предположим…

— Мне это сложно, — перебил меня другой участник семинара. — В конце концов, в Америке многоженство запрещено. Это незаконно. А вот родители могут иметь больше одного ребенка на вполне законных основаниях.

— Конечно, — согласилась я. — Но ради наших целей будем считать, что культурные нормы изменились и второго супруга можно иметь по закону.

По причине недостатка мужчин или женщин законодатели позволили и даже обязали представителей пола, находящегося в меньшинстве, иметь нескольких партнеров.

— Ну, хорошо, — проворчал мужчина, — согласен.

— А почему бы вам и не согласиться? — вспыхнула его соседка. — Вы же и есть меньшинство!

Я подождала, пока утихнет смех, и заговорила снова:

— Прошел год с тех пор, как в доме появился новый муж или новая жена. Вы не только не привыкли к его присутствию, но оно вас еще больше раздражает. Иногда вы гадаете, все ли с вами в порядке. Иногда вы настолько переполнены болью и обидой, что не можете спать. Вы сидите на краешке постели, и тут входит ваш партнер. Вы не можете сдержаться и выплескиваете на него свои чувства: «Я не хочу, чтобы этот человек оставался в нашем доме. Я несчастлив. Почему ты не можешь избавиться от него/нее?»

Ваш муж или жена реагируют по-разному. Запишите свои реакции на следующие утверждения:

1. Это чушь! Ты ведешь себя ужасно, у тебя нет никаких оснований для подобных мыслей.

Ваша реакция: _____________________

2. Эти твои слова очень меня огорчают. Если ты действительно так думаешь, держи свои мысли при себе, я не хочу этого слышать.

Ваша реакция: _____________________

3. Послушай, не заставляй меня делать невозможное. Ты отлично знаешь, что избавиться от нее нельзя. Теперь мы — семья.

Ваша реакция: _____________________

4. Почему ты так негативно настроена? Постарайся разобраться со всем сама и не приставай ко мне со всякими мелочами.

Ваша реакция: _____________________

5. Я женился снова не для себя. Я знаю, что иногда тебе одиноко, вот и подумал, что тебе нужно общество.

Ваша реакция: _____________________

6. Ну же, дорогая, забудем об этом. Мои чувства к тебе не могут измениться из-за кого-то другого. В моем сердце любви хватит на вас обеих!

Ваша реакция: _____________________

Участники семинара снова были поражены собственными чувствами. Некоторые говорили, что чувствовали себя «глупыми», «виноватыми», «поступающими неправильно», «сумасшедшими», «потерпевшими поражение», «беспомощными», «брошенными».

Другие говорили: «Для меня это неприемлемо», «Наверное, я плохой человек», «Я должен был притвориться, что счастлив, чтобы сохранить хотя бы ту частицу любви, которая мне осталась», «Мне не с кем поговорить, до меня никому нет дела».

Но больше всего поразило участников семинара вспыхнувшее в них желание навредить новому партнеру — любой ценой. Все хотели причинить новичку как можно больше проблем, боли — даже физической. При этом было неважно, что они могут причинить боль себе или вызвать гнев партнера. Им доставляло удовольствие унижать новичка в его глазах. Более того, им хотелось наказать и своих партнеров — за ту рану, которую они им нанесли.

Анализируя причины этой «чрезмерной» реакции, мы были вынуждены признать, что в них нет ничего необычного. Мы часто реагируем на «неразумные» эмоции других отрицанием, логикой, советами или убеждением.

Когда я спросила у участников семинара, какой реакции они ждут от партнеров, они ответили хором: «Избавься от нее!», «Избавься от него!». Подобные слова потребовали самого серьезного осмысления.

— Если мой муж «избавится от нее» по моей просьбе, это меня напугает: однажды он сможет так же поступить со мной.

— Муж должен сказать мне, что любит меня больше, а она ничего для него не значит.

— На время я могу успокоиться, но потом буду думать, не скажет ли он ей то же самое обо мне.

— Так как же мне удовлетворить вас, люди? — шутливо возопила я.

Наступила короткая пауза, а потом на меня обрушился шквал предложений.

— Я хочу иметь право говорить об этой новой жене все, что угодно, — правду или нет. А он не должен защищать ее, а также унижать и злить меня.

— Или смотреть на часы…

— Или включать телевизор…

— Главное для меня — это знать, что он понимает мои чувства.

Мне неожиданно стало ясно, что большинство предложений последовало от женщин. Возможно, это объяснялось тем, что я сразу заговорила о «новой жене», а не о «новом муже». А может быть, женщины привыкли более откровенно, чем мужчины, выражать свои чувства.

На этот раз я обратилась только к мужчинам.

— Ваши «жены» только что высказали свои потребности. Я хочу попросить вас удовлетворить их. Как вы поведете себя, если жена скажет: «Я не хочу больше терпеть в доме этого человека. Я несчастлива. Ты должен избавиться от нее»?

Мужчины непонимающе смотрели на меня.

Я повторила задачу:

— Что вы скажете жене, чтобы она знала — вы понимаете ее чувства?

Вновь последовали недоумевающие взгляды. Наконец одна смелая душа взяла слово.

— Я не знал, что ты так к этому относишься, — сказал этот храбрец.

Тут набрался смелости и другой мужчина.

— Я не знал, что для тебя это так серьезно, — произнес он.

Вступил третий участник семинара:

— Я начинаю понимать, насколько эта ситуация тяжела для тебя.

Я повернулась к женщинам:

— А что вы можете сказать своему супругу, чтобы он знал: вы понимаете его чувства по отношению к новому мужу?

Поднялась одна рука.

— Должно быть, тебе тяжело постоянно видеть его рядом.

Еще одна рука.

— Ты всегда можешь рассказать мне о том, что тебя беспокоит.

И наконец:

— Я хочу знать о твоих чувствах… потому что они очень важны для меня.

Раздался громкий вздох. Некоторые зааплодировали. Людям явно понравилось то, что они услышали.

Я повернулась к мужчине, который «пришел на семинар, чтобы избавиться от излишней эмоциональности дома».

— Что вы теперь думаете? — спросила я.

Мужчина печально улыбнулся:

— Думаю, вы весьма ловко показали нам, что мы должны сделать для наших детей, вместо того чтобы пытаться просто заткнуть им рот.

Я кивнула:

— Даже взрослые люди, понимающие, что это была всего лишь игра, чувствуют себя комфортнее, когда могут обнаружить свои негативные чувства. Дети точно такие же: им нужно иметь возможность высказывать свои чувства и желания в отношении братьев и сестер. Даже не самые достойные желания…

— Да, — согласился он со мной. — Но взрослые умеют держать себя в руках. Если дать детям возможность высказывать любые чувства, боюсь, они сразу же начнут проявлять их.

— Следует различать возможность высказывать чувства и возможность действовать, — ответила я. —

Мы разрешаем детям высказывать все свои чувства, но не позволяем им причинять друг другу боль. Наша задача — научить их выражать свой гнев, не причиняя боли.

Я потянулась за материалами, которые подготовила к этому занятию.

— На этих рисунках вы увидите, как применить подобную теорию на практике с малышами, детьми постарше и подростками.

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ОТРИЦАТЬ НЕГАТИВНЫЕ ЧУВСТВА ПО ОТНОШЕНИЮ К БРАТУ ИЛИ СЕСТРЕ, ПРИЗНАЙТЕ ИХ

Вместо…

  

Выразите чувства словами:

  

ПРЕДЛОЖИТЕ ДЕТЯМ ФАНТАЗИЮ, КОТОРОЙ НЕТ В РЕАЛЬНОСТИ

Вместо…

  

Выскажите то, чего может желать ребенок:

  

ПОМОГИТЕ ДЕТЯМ НАПРАВИТЬ СВОИ ВРАЖДЕБНЫЕ ЧУВСТВА НА СИМВОЛИЧЕСКИЕ ИЛИ ВЫДУМАННЫЕ ОБЪЕКТЫ

Вместо…

  

Поощряйте творческое воображение:

  

ПРЕКРАТИТЕ НЕДОПУСТИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ. ПОКАЖИТЕ, КАК ПРОЯВЛЯТЬ НЕГАТИВНЫЕ ЧУВСТВА, НЕ НАПАДАЯ ДРУГ НА ДРУГА

Вместо…

   

Покажите лучший способ проявления гнева:

  

Оставшееся время мы провели, изучая рисунки, обсуждая различные приемы и пробуя их на практике.

— Может быть, когда сын жалуется мне на то, что бабушка проводит слишком много времени с малышом, нужно сказать что-то вроде: «Тебе хотелось бы, чтобы она больше внимания уделяла тебе…»

— Когда Лори в следующий раз попытается ударить брата, я посоветую ей проявить свой гнев словами, а не кулаками.

Все пытались придумать, как применить новые навыки в собственных семьях. Потом я заметила, что кое-кто заскучал, и поняла, что пора заканчивать.

Пока мы собирали свои вещи, я услышала такой разговор:

— Ну как можно запомнить всю эту чепуху?

— Это глупо. Я все перепробовала, и ничего не помогает.

— Это слишком тяжело. Лучше отправлять детей раз в неделю к психологу.

— Раз в неделю? Посмотрели бы вы, как ведут себя мои дети! Их нужно отправлять сразу к гипнотизеру!

Я слушала и думала: «Как, наверное, тяжело чувствовать, что все вокруг неправильно, и не знать, как исправить эту ситуацию. Неудивительно, что они так раздражены!»

Но я и сама была в такой ситуации. Я знала, что их раздражение — состояние временное. Приложив определенные усилия и добившись хотя бы небольших успехов, они сразу почувствуют, что все в их силах. Пока они этого просто не знают, но уже находятся на верном пути.

Памятка

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, ЧТО ИХ ЧУВСТВА ПО ОТНОШЕНИЮ ДРУГ К ДРУГУ ПОДТВЕРЖДЕНЫ…

Ребенок: Я хочу его убить! Он взял мои новые коньки.

словами, которые выражают эти чувства

«Ты просто в ярости!»

или пожеланиями

«Тебе хотелось бы, чтобы он спрашивал, прежде чем брать твои вещи».

или символическим или творческим поступком

«А как ты отнесешься к тому, чтобы написать табличку «Частная собственность» и повесить ее на дверцу своего шкафа?»

ДЕТЯМ НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ КТО-ТО ОСТАНОВИЛ ИХ НЕДОПУСТИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ…

«Прекрати! Люди не должны причинять боль друг другу!»

И ПОКАЗАЛ, КАК МОЖНО ПРОЯВИТЬ ГНЕВ ПРИЕМЛЕМЫМ ОБРАЗОМ

«Скажи ему, как ты зол. Скажи: «Я не хочу, чтобы мои коньки брали без разрешения».

Вопросы

После семинара, посвященного важности признания и подтверждения чувств, у людей возникло много вопросов. Все хотели рассказать о том, что происходило у них дома. Но сначала вопросы.

✓ Я пыталась показать сыну, что понимаю его гнев и раздражение, и даже сказала ему: «Я знаю, что ты ненавидишь своего брата». Но это только разозлило его. Он закричал: «Нет, это не так!» Что я сделала неправильно?

Большинство детей испытывает смешанные чувства по отношению к братьям и сестрам. Дети раздражаются и обижаются, когда взрослые называют эти чувства ненавистью. Гораздо полезнее было бы сказать: «Мне кажется, ты испытываешь сложные чувства по отношению к брату. Иногда он тебе нравится, а иногда страшно раздражает, верно?»

✓ А как быть, если ребенок постоянно твердит, что ненавидит своего брата? На слова: «Я слышу, что ты его ненавидишь», он кричит в ответ: «Да, я его ненавижу!» Я говорю: «Похоже, ты действительно его ненавидишь», а он вопит: «Именно! Я его ненавижу!» И мы остаемся ни с чем.

Чтобы помочь ребенку избавиться от подпитывающей саму себя ярости, попробуйте переформулировать его эмоции таким образом, чтобы он смог продвинуться вперед. Вам помогут следующие варианты:

«Я понимаю, как ты зол на Дэвида».

«Похоже, его поступок вывел тебя из себя».

«По-видимому, его слова привели тебя в ярость!»

«Ты не хочешь рассказать об этом подробнее?»

✓ Я предложила своей трехлетней дочери: «Не обижай сестру. Лучше пойди в свою комнату и побей куклу». Но она отказалась и по-прежнему пристает к малышке. Следует ли мне продолжать пользоваться тем же методом?

Есть большая разница между тем, чтобы отослать ребенка прочь, и тем, чтобы предложить ему выразить свои чувства с помощью куклы и в вашем присутствии. Лучше было бы сказать: «Я не могу позволить тебе обижать сестру, но ты можешь показать мне свои чувства на этой кукле».

Ключевое слово — «показать». Когда ребенок будет трясти куклу или даже бить ее, родители могут высказать словами то, что он пытается выразить.

«Похоже, сестра тебя действительно раздражает».

«Иногда она тебя очень злит».

«Рада, что ты мне это показал. Если у тебя снова появятся такие же чувства, обязательно приди и расскажи мне».

✓ Я пыталась предложить своей трехлетней дочери показать свои чувства по отношению к малышке с помощью куклы. Но когда она начала колотить куклу об пол, я поняла, что ей-то это нравится, а вот я не могу на это смотреть. Одна ли я испытываю подобные чувства?

Вы не одиноки. Другие родители, испытавшие сходные чувства, поняли, что им гораздо удобнее, когда ребенок использует старые подушки, пластилин, тюбики с краской или мелки и бумагу:

«Нарисуй мне картинку, отражающую твои чувства».

«Ты так трясешь эту подушку, что мне кажется, будто я слышу, как ты рычишь от злости».

А если под рукой ничего другого нет, всегда можно использовать слова:

«Я не могу позволить тебе щипать малышку, но ты можешь рассказать мне о своих чувствах. Ты можешь очень громко сказать: «Я страшно зол!»

✓ Я заметила, что мой пятилетний сынишка злится, когда родственники приходят и начинают восхищаться малышом, а потом срывает на нем зло. Что можно сделать в такой ситуации?

Не лучше ли было бы немного умерить восторги гостей? Предупредив родственников о проблеме заранее, вы избавите своего сына от боли, связанной с ревностью и завистью.

«Уверена, тебе надоело все это сюсюканье над малышом, хотя ты точно знаешь, что, когда ты был маленьким, все точно так же восторгались тобой. Если это произойдет снова, дай мне сигнал — например, подмигни, — и я подмигну тебе в ответ. Тогда ты будешь знать, что я все понимаю. Это будет наш секрет».

✓ Мой сын никогда не соглашается с точкой зрения сестры. Я спрашиваю его: «Тебе бы понравилось, если бы она вела себя так по отношению к тебе?» Но он никогда не отвечает. Почему так происходит? Вопрос застает его врасплох. Если он ответит вам честно, придется признать, что это ему не понравится. Если вы хотите, чтобы ваш сын умел принимать чужую точку зрения, просто продемонстрируйте ему свое доверие: «Уверена, ты можешь представить себя в такой же ситуации». Тогда он задумается: «А могу ли я это представить? Каково это, чувствовать себя подобным образом?» Но ему не придется отвечать никому, кроме себя, и это очень хорошо.

✓ Моя дочь-подросток постоянно жалуется на брата. Иногда у меня просто нет времени ее слушать. Должна ли я выслушивать ее каждый раз, когда она ко мне приходит?

У каждого из нас бывают моменты, когда не хочется выслушивать жалобы и просьбы. Нашим детям необходимо это понимать. Вы можете сказать дочери: «Я понимаю, что брат тебя злит, но прямо сейчас я не могу тебя выслушать. Давай поговорим об этом после ужина».

Одна мать, которая не могла выносить постоянного потока жалоб, купила каждому из своих детей по блокноту, куда они могли все записывать и рисовать. Этими блокнотами они пользовались, когда злились друг на друга. В итоге количество жалоб, с которыми они приходили к матери, заметно сократилось.

Истории

Я веду семинары уже много лет, но меня по-прежнему удивляет то, как активно родители после всего двух-трех занятий начинают применять полученные знания на практике. При этом они проявляют невероятную оригинальность! Большинство историй именно таковы, какими мы услышали их на наших занятиях, иногда лишь чуть-чуть подредактированы. Изменены только имена детей.

Первые два рассказа поразили абсолютно всех. Это истории еще не родившихся детей, которые уже создали массу проблем для родителей.

Я была на седьмом месяце. Когда я впервые сказала своей пятилетней дочери Таре, что у меня будет ребенок, она ничего не ответила. Но недавно она прикоснулась к моему животу и произнесла: «Я ненавижу малыша». Я была потрясена, но в то же время обрадовалась, что она это сказала. Я чувствовала, что она обижена, но Тара не побоялась мне об этом сообщить, а значит, доверяет мне. Но хотя я была к этому готова и почти ждала, когда это случится, ее слова меня потрясли.

Я ответила: «Рада, что ты об этом сказала, Тара. Тебе, наверное, кажется, что после рождения малыша, мамочка будет уделять тебе меньше времени?» Она кивнула. Тогда я сказала: «Когда ты будешь так думать, всегда приходи ко мне. Я обязательно найду для тебя время».

Катастрофы не случилось. Больше Тара об этом не заговаривала.

* * *

Когда мы с женой впервые сказали шестилетнему Майклу, что у нас будет еще ребенок, он был в восторге. Потом он об этом хорошенько подумал и заявил: «Я против!» С того дня он начал мочиться в постель.

Когда малышка родилась, он не проявлял к ней враждебности. Он отлично с ней обращался — держал ее, присматривал за ней, защищал. Но когда мать была рядом — ужас! Он пытался пнуть и ударить ее. Мать решила положить этому конец. Она сказала: «Я не позволю тебе обижать меня!» Тогда Майкл начал пачкать все вокруг зубной пастой и вазелином. Кроме того, нам позвонила его учительница. Она сообщила, что он перестал слушаться и стал очень рассеянным.

Обсудив все с Кэй, мы решили, что не дали ему возможности высказать свои чувства, и поэтому он ведет себя таким образом. Я начал разговаривать с ним так, как на наших семинарах: «Похоже, ты злишься, когда видишь, как мама занимается с малышкой — нянчит и переодевает ее». А Кэй сказала ему: «Иногда, когда у мамочки появляется малыш, другие дети начинают думать, что их больше не любят. Если ты так думаешь, скажи мне об этом. Я обязательно обниму и приласкаю тебя». Мы стали больше уделять сыну внимания в одиночку, в отсутствие малышки.

Это помогло, он стал гораздо лучше себя вести дома и в школе. Учительница сказала нам: «Не могу поверить! Не понимаю, что произошло с Майклом! Он стал моим лучшим учеником. Он читает лучше всех в классе!»

Следующая история о матери, которая попыталась использовать полученные навыки при общении со своим десятилетним сыном. Она сумела признать его чувства, хотя слова мальчика привели ее в ярость.

Через несколько дней после нашего последнего семинара дети поздно вернулись из школы. Настолько поздно, что я отправилась их искать. Я увидела, что шестилетний Тимми бредет по обочине и горько плачет. А его брат, десятилетний Хэл, идет чуть поодаль.

Я подбежала к Тимми. Сквозь слезы он сказал, что Хэл толкнул его, опрокинул и пнул ногой.

Я покраснела от злости. Мне хотелось ударить Хэла, но я сдержалась. Потом обняла Тимми и постаралась его успокоить. Когда он перестал плакать, дала ему шоколадку, и он убежал играть.

Хэл все это время наблюдал за нами издали. Когда Тимми ушел, он спросил: «А мой вариант этой истории ты не хочешь выслушать?» И он рассказал, что трое мальчишек в автобусе хотели его поколотить, поэтому он выбросил свой портфель и убежал в кусты, чтобы спрятаться от них. Когда уже можно было выйти, Хэл заметил, что Тимми взял его портфель, хотя и не имел права делать этого. Он совершенно не раскаивался в том, что ударил младшего брата. Тимми просто «сам напросился».

Хэлу повезло, что я записалась на этот семинар. Я заставила себя сказать: «Значит, тебя разозлило, что Тимми принес твой портфель домой? И ты решил, что можешь поколотить его?»

«Именно, — обрадовался Хэл. — Это был мой портфель!»

Я не знала, что делать, поэтому отправилась на кухню готовить ужин. Через некоторое время пришел Хэл и молча встал в дверях. Я посмотрела на него, и он пробормотал: «Я хочу тебе кое-что сказать, но не могу…»

Я ответила, что готова его выслушать. Он был очень несчастный и не мог ничего произнести. Я предложила ему написать мне записку.

Тогда Хэл взял листок бумаги и написал: «Мне кажется, я ударил Тимми слишком сильно».

Я просто сказала: «О!»

Он по-прежнему стоял с несчастным видом. И тогда я добавила: «Тебя это сильно мучает?..»

Он кивнул, а потом начал взахлеб рассказывать мне о своих чувствах. Он был страшно зол… те мальчишки его по-настоящему напугали… В конце концов он сказал: «Знаешь, мама, если бы они не напугали меня, я бы никогда не ударил Тимми».

Я ответила: «Понимаю».

Весь вечер Хэл был очень внимателен и ласков с братом.

Один из участников наших семинаров нашел весьма оригинальный способ признать враждебность дочери по отношению к брату: он не просто «облек ее чувства в слова», но еще и изложил их на бумаге.

Прошлым вечером Джилл снова жаловалась мне на брата. Я пытался сказать ей, что все понимаю, но она тараторила и не слушала меня.

В конце концов я взял карандаш и бумагу и попробовал записать все, что она говорила.

1. Джилл не нравилось, что Марк поднимает трубку параллельного телефона и подслушивает ее разговоры.

2. Ей не нравилось, что он громко чавкает за столом и скребет зубами по вилке.

3. Она считала, что брат не имеет права входить в ее комнату без стука. А больше всего ее злило то, что, когда она начинала на него кричать, он просто хохотал.

Когда Джилл остановилась перевести дух, я прочитал ей свои записи. Она с интересом выслушала собственные слова. На вопрос, не хочет ли она сказать еще что-нибудь, дочь добавила еще две жалобы, которые я тоже записал.

Потом я сказал: «Марк должен увидеть этот список. Но мне кажется, что сразу пять жалоб — слишком много для него. Не можешь ли ты выбрать одну или две самые важные претензии?»

Джилл перечитала список, обвела две жалобы и положила листок в карман.

Не знаю, что произошло потом. Мне хотелось спросить, но я решил, что лучше воздержаться от вопросов.

Семинары пробудили в родителях творческое начало. Им захотелось увидеть, что произойдет, если они дадут своим расстроенным детям фантазию, которой нет в реальности. Результаты их просто поразили. Пятилетний Рой пришел ко мне весь в слезах. Билли сделал ему и то, и это, и выкинул его из комнаты, и обозвал его…

Мать: Ты явно расстроен. Тебе бы хотелось, чтобы он просто вежливо сказал, что хочет побыть один.

Рой не отвечает, но перестает плакать.

Мать: Тебе бы хотелось, чтобы он сказал: «Ну же, входи, Рой! Давай поиграем!»

Рой: Да, и чтобы он дал мне посмотреть в его телескоп…

Мать: Тогда, когда ты этого хотел…

Рой: И дал бы мне свои стикерсы. Лучше бы у меня был младший брат!

Мать: Да, ты бы был хорошим старшим братом.

Рой: Да! (С неожиданным энтузиазмом.) Мама, давай заведем малыша!

После этого я просто не могла придумать, что бы еще сказать.

Одна из проблем, возникающих при освоении новых навыков общения, — это давление, которое ощущают родители, когда заставляют себя постоянно «поступать правильно» и «говорить правильно». К счастью, они очень скоро обнаруживают, что в общении с детьми всегда есть второй шанс. Вот как изменил направление беседы один из отцов, оказавшийся в весьма непростой ситуации.

В день рождения 8-летней Лиз 11-летний Пол чувствовал себя обиженным и злым. Он отказался нам помогать. Когда брат попросил убрать его вещи, разбросанные на лужайке, где должно было проходить празднование, он ответил: «Отстань!» Я был так зол, что назвал его негодным мальчишкой и отправил в комнату. Он ушел, изо всех сил хлопнув дверью.

Я не мог поверить в то, что он мог вести себя как ребенок. Ведь ему было уже 11 лет. Потом мне стало ясно, что даже в его возрасте всеобщая суета по поводу подготовки ко дню рождения Лиз должна была его раздражать. Когда я добрался до его комнаты, то уже испытывал к сыну настоящую симпатию.

— Послушай, — сказал я, — я понимаю, что тебя раздражает наше поведение. Всю неделю все только и твердят, что о предстоящей вечеринке. А ведь твой день рождения еще так не скоро!

— Через пять месяцев, — угрюмо буркнул Пол.

— Я думал, через шесть, — удивился я.

Пол стал загибать пальцы:

— Апрель, май, июнь, июль, сентябрь.

— А как насчет августа? — спросил я.

— О нет! Я забыл про август! Чертов август! Значит, ждать придется еще дольше!

— Уверен, — сказал я, — тебе хотелось бы перенести октябрь на следующий месяц, чтобы начать планировать собственную вечеринку прямо сегодня.

Пол впервые за день улыбнулся. Мы еще немного поговорили, и я ушел.

Через несколько минут Пол спустился на лужайку в прекрасном настроении и стал помогать нам готовиться ко дню рождения Лиз.

Мысль о переводе негативных чувств детей по отношению друг к другу в некую творческую форму давалась участникам моего семинара нелегко. Одна женщина рассказала, что несколько раз предлагала детям что-нибудь написать или нарисовать, но они отказывались. Потом кто-то заметил, что дети обычно копируют поведение своих родителей. Возможно, когда она сама в следующий раз будет сердиться на кого-то, ей следует сесть за стол в присутствии детей и что-нибудь написать или нарисовать. Женщина все внимательно выслушала, но по ее лицу я видела, что ее грызут сомнения. Тем не менее на следующем занятии она рассказала, что произошло, когда она последовала этому совету.

После нашего семинара у меня сломался телевизор. Я вызвала мастера, который пришел очень быстро. Причину он установил за десять секунд — просто вилка разболталась в розетке. Он укрепил розетку, и телевизор заработал. Я чувствовала себя настоящей идиоткой!

Потом он протянул мне счет с оплатой за посещение плюс налог! Я пыталась уговорить его снизить сумму, но он меня не слушал. Направляясь к двери, он сказал: «Не принимайте все это так близко к сердцу. Это того не стоит!»

Мне хотелось выругаться, но рядом стояли дети. Я схватила большой блокнот и написала на первой же странице:

«Я — ГЛУПАЯ!

Я ненавижу этого человека. Он — грабитель.

Мелкий мошенник.

Я никогда больше не стану его вызывать.

Я расскажу всем соседям о том, что он сделал».

Потом я нарисовала «ужасную» картинку: человека с высунутым языком и знаками долларов вместо глаз.

Я сразу же почувствовала себя лучше и даже рассмеялась над своей картинкой. Когда муж вернулся домой, дети сразу же рассказали ему о том, что произошло.

Сначала он разозлился, но, увидев мою картинку, расхохотался.

Так все началось. С этого времени мои дети постоянно что-то пишут или рисуют. Вот что написал мой десятилетний сын о своем старшем брате:

СПИСОК НЕДОСТАТКОВ АЛЕКСА

1. Глупый.

2. Бестолковый.

3. Идиот.

4. Умственно отсталый.

5. Дразнит меня.

6. Злой.

7. Неуклюжий.

8. Обманщик.

9. Странный.

10. Яйцеголовый болван!

ВЫВОД:

Если встретите Алекса, то сразу же начинайте его НЕНАВИДЕТЬ.

Информация для служебного пользования.

Секретная служба

А вот какой рисунок протянула мне однажды утром дочка.

— Алекс нарочно сломал мой красный мелок, — сказала она. — Я нарисовала, какой злой была в тот момент!

Двое участников нашей группы столкнулись с особенно сложной проблемой: их дети физически обижали младших братьев и сестер. Хотя оба родителя изо всех сил пытались использовать новые навыки, больше всего их привлекала возможность «облечь гнев в слова». Да, слова эти были жестокими, порой даже пугающими, но количество драк резко сократилось.

Я услышала, как дети ссорятся в комнате Кристины. Они громко кричали. Потом Ханс выскочил из комнаты сестры и бросился к себе.

Быстро вернувшись, он сказал Кристине:

— Знаешь, как я зол на тебя? Я настолько зол, что мог бы проковырять в тебе такие же дырки, как в этом листке бумаги! (Стало слышно, как карандаш рвет бумагу.) Я не собираюсь так поступать с тобой. Но хотелось бы мне, чтобы ты была этим листком бумаги!

Поведение Ханса изменилось самым фантастическим образом. Две недели назад дети просто подрались бы…

Семилетняя Лори не умеет держать себя в руках. Брату достаточно было косо на нее посмотреть, как она тут же бросалась в драку.

Вчера мы ехали по трассе, и Лори снова затеяла ссору:

Лори (визжит): Джейсон ткнул меня в глаз своей вертушкой!

Джейсон: Я этого не делал!

Лори: Ты врешь!

Джейсон: Я сделал это не нарочно. Я ее просто раскрутил…

В зеркало заднего вида я вижу Лори. Она уже замахивается кулаком.

Я: Лори, это будет больно! Конечно, если тебе, даже случайно, ткнут в глаз, это больно. Ты разозлилась. Расскажи Джейсону, что ты чувствуешь.

Лори обзывает брата всеми возможными словами, но хотя бы не размахивает кулаками. Я был просто поражен результатом.

Хотя некоторые родители были удивлены тем, как изменилось поведение их детей, другим очень не нравилось, что дети так ругают и оскорбляют друг друга. Мы обсудили эту проблему и пришли к общему выводу: лучший способ помочь ребенку вести себя более цивилизованно — это стать для него моделью желаемого поведения. Если мы постоянно настаиваем на том, чтобы дети искали альтернативы дракам и оскорблениям, то должны искать эти альтернативы сами. Вот что сделал один из наших отцов.

У меня три дочери-подростка, поэтому обидные слова и клички звучат в доме постоянно. Мы с женой обзываем дочерей, они обзывают друг друга. После нашего последнего семинара мы решили это прекратить. На следующий же вечер наши дочери поругались из-за мороженого, и кто-то обозвал кого-то «свиньей».

— Подождите минутку, — сказал я. — У нас с мамой появилась новая идея. Почему бы нам ее не обсудить?

Мы уселись за стол, и я продолжил:

— Вы знаете, что мы часто оскорбляем друг друга. Мы причиняем боль вам, вы обижаете друг друга. Это надо прекратить, ведь грубость не ведет ни к чему хорошему.

Реакции почти не было.

— Ладно, папа… Мы перестанем…

Хорошо было хотя бы то, что мы об этом заговорили. Теперь, когда дочери начинали ссориться, ругаться и оскорблять друг друга, я всегда мог сказать:

— Мы же договорились этого не делать. В нашем доме — никаких оскорблений. Я этого не делаю, и вы не должны. Просто расскажи сестре, что тебе не нравится.

После этих слов мгновенно начинался диалог.

Когда же я выходил из себя, дочери призывали меня к порядку.

— Папа, — говорила одна из них. — Мы же договорились — никаких оскорблений.

— Вы правы, — соглашался я. — Вы правы… Простите… Я погорячился… Мне не нравится, когда…

Прием был очень простым, но дал потрясающие результаты.

Следующую историю нам рассказала мать, которая всегда шлепала своего пятилетнего сына, когда тот обижал малышку. На этот раз она попробовала другой подход.

У меня выдалось тяжелое утро. Двое детей хныкали и капризничали. Я возвращалась домой из магазина, с облегчением видя, что малышка наконец-то задремала на заднем сиденье автомобиля. Нужно было все разгрузить и только потом заняться ею. Я разбирала покупки, а пятилетний Филипп продолжал хныкать и капризничать. Я велела ему сходить к машине и посмотреть, как там Кэти. Его не было довольно долго, поэтому я вышла во двор сама. Малышка плакала, а Филипп тряс перед ней погремушку. На мой вопрос, не он ли ее разбудил, сын ответил: «Да». Он был зол на то, что она так долго спит.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не отшлепать его. Я хлопнула по сиденью и на повышенных тонах объяснила, как плохо он поступил. Потом взяла малышку и унесла ее в дом.

Филипп с нами не пошел. Он в наказание заперся в машине. Тогда я подумала: «Ну и хорошо! Пусть посидит и подумает».

Минут через десять Филипп вошел в дом и стал рассказывать мне, что ненавидит себя. К этому времени я уже остыла.

— Думаю, у нас есть проблема, — сказала я. — Давай об этом поговорим.

Мы уселись за кухонный стол.

— Иногда ты любишь малышку, а иногда она выводит тебя из себя — ты очень, очень злишься.

Он кивнул.

— Давай обсудим, как изменить это ситуацию.

Прежде чем я успела что-нибудь сказать, он проворчал:

— Когда я злюсь, ты должна держать Кэти подальше от меня, потому что я злюсь на нее.

Удивительно, как точно он выразил свои чувства. Я и представить не могла, что пятилетний малыш может так формулировать. С этого времени нам удается избегать целого ряда проблем. Когда Филипп в плохом настроении, он просит разрешения пересесть на другое место. Если Кэти начинает его раздражать, я предлагаю ему поиграть в другой комнате.

Последнюю историю нам рассказала женщина, обычно сидевшая на семинарах молча. Услышав ее рассказ, я вспомнила слова, которые любила повторять психолог Дороти Барух: пока не избавишься от негативных чувств, позитивные не появятся.

Я всегда чувствовала, что семилетняя Мелисса ревнует меня к своей трехлетней сестре. Не то чтобы она была груба с ней… Она не била малышку, а просто игнорировала ее. Но разговаривать с Мелиссой было очень трудно. Она не любит говорить о том, что ее беспокоит. В этом она похожа на меня.

Тем не менее после нашего последнего занятия, когда малышка спала, я села рядом с Мелиссой, обняла ее и сказала:

— Я так рада, что мы можем побыть вдвоем. Мы с тобой давно не разговаривали. Думаю, иногда тебе бывает нелегко с младшей сестрой. С ней приходится всем делиться — комнатой, игрушками… даже матерью.

И тут словно прорвало плотину. Мелисса говорила не останавливаясь. Она говорила ужасные вещи. Она ненавидела малышку! Ей хотелось, чтобы сестра умерла. Я была потрясена. Хорошо, что зазвонил телефон: я просто не знала, сколько еще смогу выдержать.

Вечером я уложила девочек спать, а потом зашла посмотреть на них. Не могла поверить глазам своим! Они спали в одной постели, нежно обнявшись.

* * *

Выслушав все эти истории, мы изумленно смотрели друг на друга. Какой удивительный и непростой процесс мы начали! Возник странный парадокс:

Настаивая на том, чтобы братья и сестры любили друг друга, мы лишь усиливаем их враждебность. Признавая существование негативных чувств, мы стимулируем пробуждение чувств позитивных.

Странный, непростой путь к гармонии между братьями и сестрами, но все же… он самый верный и прямой!

Глава 3
Опасности сравнения

Итак, мы перешли к обсуждению жестокой конкуренции, которая практически неизбежно возникает между братьями и сестрами. Без помощи родителей разрешить эту проблему почти невозможно. Третье наше занятие я начала с вопроса, какими способами мы, взрослые, стимулируем эту конкуренцию.

— Сравнениями! — выкрикнул кто-то сзади.

Никто не стал спорить. Все согласились с тем, что, сравнивая детей, мы только обостряем соперничество между ними. Однако я считала, что родителям будет полезно почувствовать сравнение с точки зрения ребенка.

— Представьте, что вы — мои дети, — сказала я. — А теперь расскажите о своей реакции на следующие утверждения.

• Лиза прекрасно ведет себя за столом. Она никогда не ест руками.

• Как ты мог оставить домашнее задание на последнюю минуту? Твой брат всегда делает все вовремя.

• Почему ты не можешь вести себя так, как Гэри? Он такой аккуратный — короткая стрижка, рубашка заправлена. Смотреть на него — одно удовольствие!

Реакция была мгновенной:

— Я толкнул бы Гэри в грязь!

— Я ее ненавижу.

— Тебе нравятся все, кроме меня!

— Конечно, я ничего не могу сделать правильно!

— Ты не любишь меня таким, каков я есть!

— Мне никогда не стать такой, какой ты хочешь меня видеть. Так зачем же стараться?

— Если я не могу быть лучшей из лучших, то буду лучшей из худших!

Меня поразила сила гнева и отчаяния, прозвучавшая в этих словах, а особенно потрясло последнее заявление. Ведь некоторые дети, отчаявшись стать хорошими, действительно решают стать самыми плохими!

Несколько участников семинара подтвердили мою мысль примерами из личного опыта, а потом кто-то напомнил о президенте Джимми Картере и его странном брате Билли. Все рассмеялись, вспомнив его выходки. Билли явно удалось стать «лучшим из худших».

Одна женщина покачала головой.

— Так бывает не всегда, — сказала она. — Некоторые дети — не борцы по натуре, они просто сдаются. Так случилось со мной. Мама постоянно напоминала мне об успехах моей сестры Дороти. Она вечно твердила, что мне за ней никогда не угнаться. Я начала даже задумываться, нужна ли я ей. Лучшее, что я могла придумать, — это оказаться за тысячи миль от них обеих, от матери и сестры.

— Я до сих пор боюсь праздников, — продолжала эта женщина. — Ведь в эти дни мать может достать меня. Она начинает в ту же минуту, как только меня видит: «У тебя грязные волосы, дорогая. Может быть, тебе сделать укладку, как Дороти…», «Как успехи Дженнифер и Аллена? Дети Дороти — отличники…», «Дороти только что нашла новую работу с великолепной зарплатой. Твоя сестра — настоящий гений!» После визитов матери я целый месяц прихожу в себя.

По комнате пронесся понимающий гул.

— Мой отец всегда сравнивал меня со старшими братьями, — мрачно сказал один мужчина. — Папа умер, когда они были еще подростками, но братья подхватили эстафету. Одному из них сейчас сорок три года, а второму — сорок семь. Они отлично знают, что ведут себя неправильно, но не могут остановиться и соревнуются друг с другом даже в болезнях. Кто болен более серьезно… Кому приходится тяжелее… Кому нужно проходить больше процедур… Кого лечат более правильно… Оба проходят процедуру диализа, и каждый пытается доказать, что его лечат лучше, чем другого. И это взрослые люди!

— Разве это не хороший пример? — воскликнула женщина за первым столом. — Впрочем, все это преувеличения. Я иногда сравниваю своих мальчиков, но очень сомневаюсь, чтобы мои слова причиняли им какой-то вред.

Все посмотрели на меня.

Я посмотрела на эту женщину.

— В каких ситуациях вы их сравниваете? — спросила я.

— Я делаю это не постоянно, — женщина сразу же перешла к обороне.

— Но все же скажите, когда это происходит? — настаивала я.

Женщина задумалась:

— Ну, я бы даже не назвала это сравнением. Это, скорее мотивация. Например, я могу сказать Закари: «Алекс делает домашнюю работу вовремя. Нам с отцом никогда не приходится ему напоминать». Я никогда не говорю: «Почему ты не можешь вести себя так, как Алекс?»

Сестра Дороти прямо подпрыгнула на месте.

— Вам и не нужно, — враждебно проворчала она. — Вы уверены в том, что Закари это и так уже понял. Ему совершенно ясно, что его брат — хороший, а он сам — ПЛОХОЙ.

— Но я не всегда привожу Алекса в пример, — возразила первая участница нашего семинара. — Иногда я хвалю Закари и говорю, что в некоторых вопросах он намного лучше Алекса. Я говорю ему, что он гораздо более ловкий, чем его брат, а Алекс довольно неуклюж.

— Это очень дурно, — возмутилась сестра Дороти. — Именно так вела себя и моя мать. Помню, как она сказала мне, что я более «собранная», чем Дороти. Сначала я была в восторге, но потом начала волноваться. Смогу ли я соответствовать таким ожиданиям? И даже если смогу, что мне делать, когда Дороти тоже станет «собранной»? Что тогда останется мне? Уверена, мама думала, что стимулирует меня, но на самом деле она лишь усилила соперничество между нами. — Женщина пару минут помолчала, словно решая, стоит ли продолжать. — Став взрослой, я два года занималась с психологом, чтобы понять: я продолжаю поступать с собой точно так же, как поступала со мной моя мать. Я сама делала себя несчастной, постоянно сравнивая с другими людьми. Это было очень глупо. Оглянитесь вокруг: всегда найдется тот, кто делает что-нибудь лучше вас. Мой психолог нашел для меня великолепную цитату: «Никогда не сравнивайте себя с другими. Это вызывает либо приступ тщеславия, либо горечь». На собственном опыте могу сказать: воздерживайтесь от сравнений. Они приносят только несчастья.

Женщина, которая отстаивала свое право на сравнение, заметно сникла. Оспорить справедливость только что прозвучавших слов невозможно. Они были произнесены человеком, пережившим истинную боль.

— Странно, — сказала я. — Когда мои дети были маленькими, я поклялась себе, что никогда не стану сравнивать их между собой. Но все же я это делала снова и снова.

Люди изумленно смотрели на меня.

— Но потом я поняла, что происходит. Я сравнивала их, когда меня переполнял гнев. («Почему вся семья вечно должна тебя дожидаться?! Твой брат сидит в машине уже десять минут!») Я сравнивала их и тогда, когда была довольна. («Великолепно! Твой старший брат решал эту задачу два часа, а ты справился за две минуты!») В любом случае мои слова приводили лишь к новым неприятностям.

— Однако мне удалось преодолеть этот вредный шаблон, — продолжала я. — Каждый раз, когда мне хотелось сравнить детей между собой, я говорила себе: «ОСТАНОВИСЬ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! То, что ты хочешь сообщить этому ребенку, можно сказать прямо, не упоминая его брата. Ключевое слово — описание. Опиши то, что видишь, или то, чего тебе хотелось бы. Опиши то, что тебе не нравится, или то, что нужно сделать. Самое главное — говори только о поведении этого конкретного ребенка. То, что сделал или не сделал его брат, не имеет к нему никакого отношения».

Я раздала участникам семинара рисунки, которые иллюстрировали мою мысль.

ИЗБЕГАЙТЕ ОДОБРИТЕЛЬНЫХ СРАВНЕНИЙ

Вместо…

  

Опишите то, что видите или чувствуете:

  

ИЗБЕГАЙТЕ НЕОДОБРИТЕЛЬНЫХ СРАВНЕНИЙ

Вместо…

  

Опишите проблему:

  

Пока мы рассматривали эти рисунки, участники семинара делали различные замечания. Для многих настоящим открытием стало то, что даже одобрительные сравнения вредны для детей. Некоторые только теперь поняли, что подобная «похвала» может пробудить в ребенке враждебные чувства по отношению к брату или сестре. Я собиралась переходить к следующей теме, но тут заметила нахмуренные лица.

— Вас что-то беспокоит? — спросила я.

Выяснилось, что беспокойство очень серьезное.

Я постаралась решить эту проблему.

— Мы живем в конкурентном мире, — сказал один мужчина. — Разве соревнование в домашней обстановке не готовит детей к конкуренции во внешнем мире?

— Если вы хотите, чтобы ваш ребенок вырос компетентным, уверенным в себе и умеющим добиваться поставленных целей — этого можно добиться в среде, которая стимулирует сотрудничество. В такой обстановке мне больше всего нравится то, что дети учатся уважать других, не лишаясь при этом уверенности в себе.

— Но разве не следует приучать их к конкуренции?

— Да, конкуренция способствует достижениям, но за это приходится платить серьезную цену. Исследования, проведенные в школах и фирмах, показывают, что в условиях жесткой конкуренции люди попросту заболевают. У них появляются головные боли, боли в животе и спине, а также эмоциональные проблемы. Люди начинают тревожиться, становятся подозрительными и враждебными. Дом должен быть избавлен от подобных стрессов.

— Я никогда не сравниваю детей. Но я иногда говорю дочери что-нибудь хорошее о ее брате. Она же ведет себя так, словно я их сравниваю, говорит: «Ты считаешь, что он лучше меня!» Я ее не понимаю.

— Дети часто воспринимают похвалу в адрес брата или сестры как собственное унижение. Они автоматически переводят ваши слова следующим образом. Вы говорите: «Твой брат такой умный», а они слышат: «Мама считает меня глупой». Лучше всего оставить похвалу до того момента, когда вы сможете ее высказать ребенку, который это заслужил.

— А что делать, если сын говорит вам о своих достижениях в присутствии братьев и сестер?

— Это сложная ситуация. Мы не должны обескураживать ребенка, который гордится своими достижениями. Но при этом нужно проявлять чуткость к чувствам других детей. Вы никогда не ошибетесь, если опишете, каковы, по вашему мнению, чувства того, кто добился успеха. («Должно быть, ты очень гордишься собой?») Можно напомнить всем о достигнутом им успехе. («Ты много занимался и был настойчив, так что твоя медаль вполне заслужена.)

— Самое главное, — продолжала я, — это не добавлять: «Я так рада! Дождаться не могу, когда можно будет рассказать об этом папе и всем соседям!» Восторг и радость, связанные с достижениями ребенка, следует сохранить до того момента, когда вы останетесь наедине. Другим братьям и сестрам будет тяжело выслушивать ваши восторги.

— Но иногда бывает сложно остаться наедине. Например, при проверке дневников. В нашей семье дети показывают дневники одновременно. На прошлой неделе сын ужасно хотел показать мне четверку по математике (в последний раз у него была тройка). Я радовалась его успехам, но тут пришла дочка, которая получила по математике пятерку. Сын словно «сдулся». Его четверка не имела больше никакой ценности.

— Вы должны твердо сказать детям: «Соревнований в отметках быть не может. Вот оценки ваших успехов и поведения за последние полтора месяца. Я хочу поговорить с каждым из вас по отдельности. Только так я пойму, как оценивают ваши успехи учителя и вы сами».

— Но как же помешать детям сравнивать свои оценки между собой?

— Это невозможно. Да и не нужно. Если дети хотят показывать друг другу свои дневники, это их дело. Важно, чтобы они знали: мама и папа воспринимают их как личностей и не собираются сравнивать их оценки.

Других вопросов не было. Я уже собиралась подвести итог, как заметила, что одна женщина подняла руку. Увидев, что ей удалось привлечь мое внимание, она заговорила:

— Если бы мои дети всего лишь сравнивали оценки, я была бы счастлива. Но они сравнивают абсолютно все и целый день напролет. Они сравнивают даже собственные пупки. «У меня пупок втянутый… А у тебя торчит!» Они постоянно следят друг за другом, за тем, что есть у каждого из них: «У нее лучше… У него красивее… Ты купила ему это? Почему ты не купила этого мне?» Мне постоянно приходится восстанавливать равенство. Они так выводят меня из себя, что, покупая носки Грегори, я покупаю такие же и для Дары, даже если они ей не нужны.

Я оглядела участников семинара.

— Конечно, ни у кого другого подобной проблемы нет, — сказала я. — Ни у кого из вас нет детей, которые постоянно сравнивают себя с другими и требуют равного отношения.

Слушатели загудели.

— Дамы и господа, — произнесла я, — вы только что избавились от тяжкого груза. На следующей неделе мы с вами развенчаем миф о том, что к детям нужно относиться одинаково. А пока давайте обсудим то, как вам удается не сравнивать их между собой.

Памятка

НЕ ПОДДАВАЙТЕСЬ СОБЛАЗНУ СРАВНИВАТЬ

Вместо того чтобы неодобрительно сравнивать одного ребенка с другим («Почему ты не можешь складывать одежду так же аккуратно, как твой брат?»), говорите ребенку только о том поведении, которое вам не нравится.

Опишите то, что видите:

«Я вижу дорогую новую рубашку на полу».

или

Опишите то, что чувствуете:

«Это мне не нравится».

или

Опишите то, что нужно сделать:

«Рубашку нужно повесить в шкаф».

Вместо того чтобы одобрительно сравнивать одного ребенка с другим («Ты настолько аккуратнее своего брата!»), говорите им только о том, что вам понравилось.

Опишите то, что видите:

«Вижу, ты повесил свою одежду в шкаф». или

Опишите то, что вы чувствуете:

«Я ценю твое поведение. В твоей комнате стало так чисто и уютно».

Истории

Не сравнивать детей друг с другом оказалось сложнее, чем думало большинство участников семинара. Родители были очень довольны собой не только из-за того, что сумели сделать, но и из-за того, чего удалось избежать.

Кэй кормила малышку из бутылочки в спальне. Я позвал Майкла с собой на кухню и спросил, что он хочет на обед. Он начал хныкать, а потом сказал: «Не знаю, чего я хочу… Я хочу быть малышом. Все думают только о них. Им не нужно самим одеваться… Им не нужно самим мыться… Им не нужно решать, что они будут есть». Прежде я стал бы доказывать, что Майклу живется гораздо лучше, чем малышам. Я сказал бы: «Да, но малыш не может разговаривать и ходить… Ему приходится носить подгузники». Но я помнил, о чем мы говорили на последнем семинаре. Поэтому я постарался показать, что слушаю и понимаю его. Мы прекрасно поговорили:

Отец: Ты считаешь, все только и думают, что о малышах… Тебе кажется, что быть малышом хорошо…

Майкл: Да. Папочка, а ты хотел бы быть малышом?

Отец (шутливо): Я хотел бы быть астронавтом.

Майкл: Я говорю не об этом. Ты хотел бы быть малышом или взрослым?

Отец: Я хотел бы быть тем, кто я есть.

Майкл: Почему?

Отец: Мне живется гораздо лучше. Я могу делать выбор и принимать решения.

Майкл: Ты хочешь сказать, что, если тебе не нравится розовый цвет, ты можешь не носить розового?

Отец: Да.

Майкл: А тебе нравится синий или зеленый?

Отец: Иногда мне нравится синий, а иногда зеленый. Сегодня я выбрал синий.

Майкл (задумчиво): А я сейчас хочу сэндвич с ореховым маслом и мармеладом!

* * *

Джон позвонил мне вечером из колледжа. Он явно был счастлив.

— Я только что сдал сессию, и хотя мне далеко до Карен, но все же…

Я чуть не перебил его своими традиционными словами:

— Ты же знаешь, как много она занимается, а ты всегда больше интересовался спортом, поэтому не можешь рассчитывать на… бла-бла-бла…

Однако я решил, что на этот раз поступлю иначе.

— Какое отношение к тебе имеют успехи Карен? — решил сказать я. — Меня интересуют твои успехи, независимо от успехов твоей сестры.

Но потом подумал: «А зачем вообще упоминать Карен?»

Поэтому я просто сказал:

— Пол, похоже, ты очень рад, что отлично сдал сессию.

Мы поговорили о его учебе и о том, что он запланировал на следующий семестр, ни разу не упомянув Карен.

* * *

Настало время ложиться спать.

Я: Аллен! Дженнифер! Пора спать. Надевайте пижамы и отправляйтесь чистить зубы. (Аллен идет в спальню .)

Дженнифер (хныкая): Нет, я не хочу.

Я: Пора ложиться в постель.

Дженнифер: Нет, сама ложись!

Я чувствую раздражение и даже злобу. Мне хочется крикнуть: «Почему ты не можешь вести себя так, как твой брат?!» Но я беру себя в руки и ухожу в комнату Аллена, чтобы успокоиться. Дженнифер бредёт за мной. Аллен уже лежит в постели.

Я (Аллену): Ты уже лег. Услышав, что пора спать, ты надел пижаму и почистил зубы. Ты очень мне помог. (Обратите внимание: ни единого слова о Дженнифер.)

БОНУС: Дженнифер выполняет все необходимое без дальнейших напоминаний.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ БОНУС:

Аллен (из своей комнаты): Тебе не нужно готовить мне одежду на завтра. Я уже все нашел. Мне нравится тебе помогать.

Я: Спасибо, Аллен. (Дженнифер.) Я вижу, ты уже готова ко сну. (Заметьте, я не сказала «тоже».)

Дженнифер очень горда собой.

* * *

Одиннадцатилетний Мэттью постоянно сравнивает себя со старшим братом и считает себя маленьким и неспособным. Но в прошлые выходные он превзошел всех членов семьи. В воскресенье утром у нас сломалась газонокосилка. Мы с отцом стали переживать из-за того, что расходы на новую косилку подорвут семейный бюджет. Мэттью слышал это. Через несколько часов он появился на газоне со старомодной ручной косилкой, которую купил на распродаже всего за три доллара из собственных сбережений.

Я не верила собственным глазам и была в таком восторге, что чуть не сказала ему, что никто другой в нашей семье до этого не додумался бы. Это не пришло в голову ни мне самой, ни отцу, об этом не подумал даже его старший брат, считающий себя умником. Но тут я остановилась: все это доказывало, что он так же хорош, как и его брат, а то и лучше…

Не представляете, как тяжело мне было ограничиться одним лишь описанием его поступка. Я сказала:

— Мэтт, ты видел, как мы с папой были расстроены тем, что придется покупать новую косилку. Ты подумал о том, как нам помочь, и сумел найти ручную косилку, которая отлично работает. Причем всего за три доллара!

Мэттью понравились мои слова. Он выпятил грудь и провозгласил:

— Я — очень сообразительный парень!

Глава 4
Равенство унижает

Это было наше четвертое занятие.

Открывая дверь в класс, я услышала взрывы смеха. Женщины, пришедшие раньше всех, оживленно обсуждали что-то очень смешное. Заметив меня, одна из них махнула мне рукой, чтобы я к ним присоединилась. Они обсуждали вопрос, который мы затронули в конце нашего последнего занятия: стоит или не стоит относиться к детям одинаково. Все приводили смешные примеры из собственного опыта, рассказывали, что происходило, когда они хотели вести себя справедливо.

— Подождите немного, — остановила я их. — Это так интересно, что вы должны поделиться с остальными.

Как только группа собралась, я попросила этих женщин рассказать все снова. Вот небольшая коллекция их рассказов.

Почему козопаса зовут Билли?

Я сидела на диване с сыновьями, Билли и Роем, и читала им книжку, которую мы взяли в библиотеке. Они впервые услышали сказку о козопасе Билли и тролле под мостом. История им понравилась, но тут Рой расплакался: «Почему сказка про Билли? Почему у них нет сказки про козопаса Роя?»

Я пообещала найти сказку про Роя, но это его не утешило. Можете себе представить? Я не могу даже прочитать им сказку, не задумавшись над тем, чтобы никто из них не обиделся.

Стрижка-1

В детстве у меня были тонкие, редкие русые волосы, а у моей сестры — роскошная золотистая коса до пояса. Отец всегда восхищался ее волосами и называл ее Рапунцель.

Как-то ночью, когда сестра спала, я взяла ножницы, подкралась к ее постели и отрезала косу так, чтобы не разбудить ее. На следующее утро она посмотрелась в зеркало и расплакалась. Мама вбежала в спальню, увидела сестру и устроила истерику. Я пыталась спрятаться, но она меня нашла, ругала и даже била меня. В наказание я должна была целый день сидеть в своей комнате и думать об этом ужасном поступке. Я огорчилась, но не слишком: ведь теперь мы с сестрой были равны!

Стрижка-2

В нашей семье хорошие волосы были у меня, а мама всячески занижала их красоту, чтобы мы с сестрой чувствовали себя равными. Она изо всех сил старалась относиться к нам одинаково, чтобы у нас не было повода для ревности.

Однажды она решила, что, поскольку у моей сестры волосы не вьются, мне вьющиеся волосы тоже не нужны. Она отвела меня к парикмахеру и велела состричь все мои локоны. Я чувствовала себя ощипанным цыпленком, весь день плакала и ни с кем не разговаривала. Я до сих пор не могу простить мать за то, что она тогда со мной сделала.

Равные возможности

Когда родилась моя первая дочь, я хотела кормить ее грудью, но врачи мне не разрешили. Через несколько лет у меня родилась вторая дочь, и я решила не кормить ее тоже. Я уже могла кормить малышку грудью и даже хотела этого, но боялась, что старшая почувствует себя обделенной, если младшая сестра получит то, чего ей самой не досталось. В то время это казалось мне единственным выходом из ситуации, но теперь я понимаю, насколько глупым было мое решение.

Лед не поможет

Никогда не забуду тот летний день, когда впервые за два года решила разморозить большой морозильник в гараже. Дети в купальниках смотрели, как я таскаю кастрюли с горячей водой, чтобы растопить лед. Наконец лед начал таять и отваливаться. Я шутливо кинула большой кусок льда в одного из детей и сказала:

— Вот тебе льдышка!

Остальные тут же начали кричать:

— И мне! И мне тоже!

Я взяла еще два куска льда и кинула двум другим детям. Тогда младший закричал:

— У них льдышки больше!

— Ты хочешь больше? Вот тебе больше, — сказала я и кинула ему большущий кусок.

Тут возмутились старшие:

— Теперь у него больше…

Я бросила лед и им. Тут сразу же завопил младший:

— У них больше, больше, больше!

К этому времени у всех детей были огромные куски льда, и они по-прежнему требовали еще. Я швыряла им льдышку за льдышкой. Хотя они уже продрогли, но все равно требовали больше, чтобы не отставать друг от друга.

Тогда я поняла тщетность своих попыток восстановить равенство. Детям никогда не бывает достаточно. Мать никогда не сможет дать им достаточно!

Все истории были замечательными, но последняя особенно четко показала, что происходит, когда дети требуют равенства, а родители пытаются его установить. Немного подумав, один мужчина заметил:

— Да, порой для установления равенства приходится совершать странные поступки. Но что делать, когда дети начинают требовать слишком многого?

— Например? — спросила я.

— Например, когда они кричат, что ты несправедлив, «дал ей больше» или «любишь его больше»…

— Вы должны сказать себе, — ответила я, — что, хотя и кажется, будто дети желают иметь всего поровну, на самом деле это не так.

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

Объяснить это было непросто. Я решила тоже рассказать одну историю.

Молодая жена поворачивается к мужу и неожиданно спрашивает:

— А кого ты любишь больше, меня или свою мать?

— Я люблю вас одинаково, — отвечает муж и нарывается на серьезные неприятности.

Ему следовало бы сказать: «Моя мать — это моя мать. А ты — удивительная, сексуальная женщина, с которой я хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь».

— Говоря, что любите своих детей одинаково, вы в чем-то унижаете их, — объяснила я. — Каждый хочет, чтобы его любили по-особенному, не так, как других.

Слушатели удивленно загудели.

Чтобы все поняли разницу между равенством и особым отношением, я предложила участникам семинара рассмотреть несколько картинок.

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ СТРЕМИТЬСЯ К РАВНОМУ РАСПРЕДЕЛЕНИЮ…

  

СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ НА ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЯХ КАЖДОГО ИЗ ДЕТЕЙ:

 

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ГОВОРИТЬ ОБ ОДИНАКОВОЙ ЛЮБВИ…

 

ПОКАЖИТЕ РЕБЕНКУ, ЧТО ЛЮБИТЕ ЕГО ПО-ОСОБЕННОМУ:

 

ПРИ РАВНОМ РАСПРЕДЕЛЕНИИ ВРЕМЕНИ КТО-ТО ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ОБДЕЛЕННЫМ…

   

УДЕЛЯЙТЕ ДЕТЯМ ВРЕМЯ СООТВЕТСТВЕННО ИХ ПОТРЕБНОСТЯМ:

   

Рассматривая картинки, люди одобрительно кивали, но кое-кто казался озадаченным. Завязалась оживленная дискуссия. Все хотели высказаться на обсуждаемую тему.

— История «с блинчиками» происходит в моем доме постоянно. Но что делать, если маленький Джонни хочет больше, а у тебя уже ничего нет?

Два отца разом подняли руки.

— Можно написать крупными буквами записку и прикрепить ее к дверце холодильника: «ПОКУПАТЬ БОЛЬШЕ БЛИНЧИКОВ ДЛЯ ДЖОННИ!» А потом действовать соответственно!

— А что, если поделиться с ним собственным блинчиком? Мои дети обожают таскать еду с отцовской тарелки. Только вчера моя малышка жаловалась на то, что брату положили больше горошка. Я сказал ей: «Возьми у меня». Она пересчитала горошинки, которые я ей дал, и вернула две мне. «А теперь ты взял горошек у меня», — сказала она и была очень довольна.

Слушатели засмеялись, но одна женщина была раздражена.

— Хорошо, что вы были в прекрасном настроении, — сказала она. — Но когда у меня не получается хороший ужин, а дети начинают сравнивать свои порции и жаловаться на то, что кому-то досталось больше, мне не хватает терпения быть справедливой.

— А зачем стараться быть справедливой? — вмешался другой мужчина. — Оставайтесь самой собой. Когда тебя называют несправедливым, это обидно. Я говорю своим девочкам: «Если кому-то чего-то не хватило, спрашивайте у меня: «Папа, можно мне добавки?»

— А в моем доме, — заговорила еще одна женщина, — главная проблема не в детях, а во мне самой. Это я страдаю из-за того, что не дала детям всего поровну. Когда я покупаю что-нибудь для Гретхен (например, новую пижамку), а Клаудия обиженно смотрит на меня, то я чувствую себя ужасно и никогда не знаю, что ей сказать.

— И что вы говорите?

— Ну вроде: «Дорогая, тебе же не нужна новая пижама. Твоя старая еще тебе не мала…»

— Для взрослого звучит вполне логично, — сказала я. — Проблема в том, что расстроенные дети не прислушиваются к голосу логики. Им нужно, чтобы вы проявили внимание к их чувствам: «Клаудия, тебе обидно, что у сестры есть новая пижама, а у тебя нет. Хотя ты и знаешь, почему она ей нужна, тебе все равно неприятно».

Я повернулась ко всем слушателям.

— Надеюсь, я не внушила вам, что не нужно покупать одинаковые вещи всем детям. Иногда это самый очевидный и правильный поступок. Я хочу лишь сказать, что вы всегда вправе дать детям разное — по любой причине. Ребенок, который чего-то не получил, не должен чувствовать себя обделенным. Ваше понимание и принятие его разочарования помогут ему справиться с жизненной несправедливостью.

— С моим старшим сыном это не пройдет, — печально сказала одна женщина. — Я это знаю. Я уже пыталась. Возможно, это объясняется тем, что он сталкивается с настоящим неравенством. Не в вещах, нет… Во времени. Он всегда обижается, когда я занимаюсь с его братом. Но у меня нет другого выхода — ведь у младшего задержка в развитии. Старший обвиняет меня в том, что я люблю младшего больше.

— Вы описываете очень сложную ситуацию, — ответила я, — и правы в том, что нужно удовлетворять только разумные потребности ребенка… А вы не думали, что старшему было бы полезно, если бы вы хотя бы четверть часа в день уделяли только ему лично? Пятнадцать минут вы были бы вместе, не отвлекаясь на дела, телефонные звонки и младшего сына… Или это для вас слишком тяжело?

Женщина удивленно смотрела на меня.

— Не знаю, — сказала она. — Надо попробовать. Возможно, если он будет знать, что может рассчитывать на это время, то перестанет злиться. Надеюсь, тогда он поймет, что я вовсе не предпочитаю ему младшего брата, а ведь это действительно так!

— А если и не так? — вмешался мужчина. — Ну и что? Мне казалось, вы постоянно убеждаете нас в том, что мы не должны заверять детей в одинаковой к ним любви. Человек просто не может любить разных людей одинаково. Уверен, у каждого из нас есть свои любимчики. Я первый признаюсь: хотя у меня и прекрасные сыновья, свет моей жизни — дочка.

Все мои страхи тут же пробудились с новой силой. Этого человека вполне устраивала потенциально опасная ситуация. Неужели он не понимает, какую боль причиняет его детям, в том числе и обожаемой дочери, такое положение вещей?

— Насколько я понимаю, — сказала я, — проблема не в том, что у нас есть любимчики. Все мы в те или иные моменты испытываем особую любовь к кому-то из детей. Проблема в том, чтобы не демонстрировать свое особое отношение. Всем нам известно, что Каин убил Авеля, когда Господь явно благосклоннее принял его жертву. Братья Иосифа бросили его в пустыне, потому что отец любил младшего больше, чем их, и дал ему многоцветное платье. Все это случилось много лет назад, но чувства, которые спровоцировали такое насилие, вечны и неизменны. Даже среди нас, — продолжала я, кивая в сторону женщины, которая рассказала о том, как отрезала у сестры косу, — есть человек, отрезавший сестре волосы из-за того, что они так нравились отцу.

Сестра «Рапунцель» с обидой посмотрела на меня.

— На самом деле ему нравилось в ней все! — Глаза ее пылали обидой. — А во мне — ничего! Не могу поверить в то, что до сих пор помню об этом.

Я чуть не заплакала. Мне было безумно жаль всех детей, которые видели сияющие радостью и гордостью глаза родителей и понимали, что это сияние относится не к ним.

— Наверное, это было очень тяжело, — сказала я. — Как же нам защитить других детей в семье от нашей неумеренной любви к одному, который для нас дороже остальных?

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Я была удивлена. Мне казалось, что хотя бы некоторые родители скажут, что у них все по-другому. Но все молчали. Через несколько минут кое-кто решил высказаться.

— Я знаю, мой сын Пол понимает, как мы гордимся нашей дочерью, и это причиняет ему боль. Он даже говорит нам: «Вы с папой всегда переглядываетесь, когда Лиз что-то говорит». Сначала мы не понимали, что он имеет в виду. А потом поняли, что мы действительно обмениваемся взглядами «ну разве она не прелесть?!». Когда Пол сказал нам об этом, мы изо всех сил стараемся больше этого не делать.

— Жена заметила, что, когда мы все вместе едем в машине, я не обращаю внимания на девочек. Постоянно твержу: «Марк, посмотри на это… Марк, посмотри на то!» Я понял, что это правда, и теперь всегда говорю: «Ребята, посмотрите-ка вот туда!»

— Должен признаться, я не раз ловил себя на том, что уделяю больше внимания младшей дочери. Девочки одновременно делают одно и то же, и я ругаю Джессику, а Холли мягко выговариваю. В ней есть нечто такое, что заставляет мое сердце таять. Конечно, мне нужно следить за собой.

— Насколько я поняла из ваших слов, — сказала я, — нам необходимо избавляться от фаворитизма, а для этого сначала нужно в нем признаться. Чтобы признать горькую правду, мы должны быть честны. Понимание собственного поведения поможет нам защитить как «нелюбимых детей», так и «любимчиков». «Нелюбимые» почувствуют себя спокойнее, а любимчикам не придется изо всех сил отстаивать свое положение и бороться с враждебностью братьев и сестер.

Женщину, рассказавшую о своем сыне Поле, мои слова не успокоили.

— А как же бороться с чувством вины? — спросила она. — Я признаю, что у меня есть любимчики, но очень переживаю из-за этого.

— Попробуйте убедить себя в том, — предложила я, — что не обязаны одинаково любить всех детей. Вполне естественно испытывать к разным детям разные чувства. Единственное, что необходимо, это уделять «менее любимым» детям не меньше внимания, замечать их уникальность, а потом давать понять, что любите и цените их. Подчеркивая индивидуальность каждого ребенка, вы поможете им почувствовать себя особенными — детьми номер один!

Вопросов больше не было.

Я посмотрела на часы. Мы на пять минут задержались. Никто не вставал с мест, все обдумывали только что услышанное. Я почти чувствовала, как они связывают это с собственным семейным опытом. Мне не нужно было заставлять их что-то делать: они уже все поняли и обдумали сами.

Памятка

К ДЕТЯМ НЕ НУЖНО ОТНОСИТЬСЯ ОДИНАКОВО, НО К КАЖДОМУ — ПО-СВОЕМУ

Вместо того чтобы все делить поровну…

«У тебя столько же виноградин, что и у твоей сестры».

давайте каждому по потребности:

«Ты хочешь еще несколько виноградин или целую гроздь?»

Вместо того чтобы демонстрировать одинаковую любовь…

«Я люблю тебя так же, как и твою сестру».

покажите ребенку, что любите его по-особенному:

«Ты — единственный в целом мире. Никто не может занять твое место».

Вместо того чтобы уделять детям равное количество времени…

«Я проведу десять минут с твоей сестрой, а потом десять минут с тобой».

уделяйте время по реальной потребности:

«Я знаю, что долго занималась с твоей сестрой литературой. Это сочинение для нее очень важно. Как только мы закончим, я хочу узнать, что важно для тебя».

Истории

Первая история показывает, как полезно разобраться в собственной душе.

Та часть нашего последнего занятия, когда мы говорили о любимчиках, запала мне в душу Я начал думать о том, как тринадцатилетняя Джессика относится к тому, что я уделяю так много времени и внимания ее сестре, десятилетней Холли. Я знал, что ее это беспокоит. Но мне было очень трудно ладить с Джессикой. У нее такой сложный характер… Никогда не знаешь, откуда ветер дует. Стоит нам начать разговор, как он переходит в ссору. Полагаю, я просто стал ее избегать. Однако после нашего занятия я решил искать способ помириться с Джессикой. На следующий день я оторвался от своих занятий и сел на диван рядом с ней, когда она смотрела свой сериал. Я не говорил ни слова, а просто смотрел телевизор вместе с ней, и на следующий день поступил так же. А вчера она позвала меня, сказав, что фильм начинается. После просмотра мы обсудили события серии. Это может показаться мелочью, но мы впервые за долгое время почувствовали настоящую близость.

Следующие истории показывают, как родители по-иному стали относиться к понятию справедливости. Сначала им было трудно отказаться от прежнего представления о том, что справедливость означает равное количество вещей, времени и даже любви. Однако, относясь к детям по-разному, в соответствии с их реальными потребностями, родители сумели стать справедливыми в самом полном смысле этого слова.

На прошлой неделе я отправилась за покупками и увидела футболку с единорогом, которая непременно понравилась бы Гретхен. Она обожает единорогов. Я чуть было не отказалась от покупки, чтобы не расстраивать Клаудию, но потом вспомнила наше последнее занятие и решила все же купить футболку.

Когда Гретхен раскрыла пакет и увидела футболку, Клаудия выглядела расстроенной, но жаловаться не стала.

Тут вмешалась моя мать, которая все видела. Она отозвала Клаудию в сторону и прошептала:

— Не расстраивайся, дорогая. Завтра я куплю тебе новую футболку.

«Черт побери, — подумала я. — Клаудия не чувствовала себя обделенной, но после этих слов обязательно почувствует».

Я обняла Клаудию и сказала:

— Мне кажется, бабушка волнуется. Но мы-то знаем: в этой семье каждый ребенок получает то, что ему подходит. Иногда это достается Гретхен, а иногда — Клаудии. Но все в конце концов получают то, что им нужно.

Я не могла поверить в то, что действительно это сказала.

Мама смутилась, а Клаудия и Гретхен меня отлично поняли.

* * *

До недавнего времени я даже и подумать не могла о том, чтобы купить любую мелочь Даре, не принеся что-нибудь для Грегори. Они так к этому относились, что было проще сделать две покупки сразу. Они меня буквально запугали.

Но вчера я решила взять быка за рога. Я купила Даре новую коробку для школьного завтрака, потому что она была ей нужна, и приехала домой без подарка для Грегори. Как только Дара оказалась дома, она тут же начала дразнить брата.

— Хо-хо-хо, — твердила она. — Мамочка купила новую коробку для завтрака мне, а не тебе!

Я тут же ее остановила.

— Мне это не нравится, — сказала я. — Нехорошо огорчать людей. Я начинаю жалеть, что купила тебе эту коробку.

Я была рада, что Грегори меня слышал, ведь он поступал в отношении сестры точно так же. Теперь они оба поняли, что их мать не собирается больше терпеть такое положение.

* * *

На этой неделе у меня было два происшествия, во время которых я сберегла время и нервы, не стараясь быть абсолютно справедливой.

Случай 1. Пора спать.

Стиви (четыре года): Мама, это несправедливо. Ты просидела с Мэгги дольше, чем со мной. Ты дольше с ней разговаривала.

Мне хотелось сказать ему:

— Твоей сестре было трудно заснуть. Она долго спала днем. А завтра я посижу подольше с тобой и прочитаю тебе лишнюю сказку.

Вместо этого я поступила по-другому:

Мать: Тебе хочется, чтобы я больше времени проводила с тобой?

Стиви: Да. (И он тут же заснул.)

Случай 2

Стиви неважно себя чувствовал. Я качала его на коленях, и тут к нам подползла полуторагодовалая Мэгги. Она протянула ко мне ручки. Мне хотелось приласкать ее, но я этого не сделала.

— Мэгги, я понимаю, что ты хочешь к мамочке на ручки. Но сейчас я должна покачать Стиви, ведь он болен.

Сын посмотрел на меня с восторгом. Он почувствовал, что я его люблю, что он важен для меня.

Но самое удивительное, что и малышка все поняла. Она спокойно ждала, когда я не смогу взять ее на руки.

Следующей проблемой наших родителей стали их попытки освободить детей от одержимости равенством и справедливостью. В приведенных ниже примерах показано, как они объединили усилия для того, чтобы сыновья перестали следить друг за другом.

Соперничество между нашими мальчиками достигает кульминации, когда наступает время ложиться спать. Закари на два года младше и всегда ложится на полчаса раньше Алекса. Это его ужасно обижает. Каждый вечер он категорически отказывается идти спать. Он поет, кувыркается на постели, разговаривает с нами, болтает с Алексом, даже когда тот уже ложится. Словом, всячески дает нам понять, что все еще не спит.

Это ужасно злит Алекса, который чувствует, что его старшинство под угрозой. Когда мы с мужем пытаемся урезонить Закари, он твердит, что не ляжет раньше Алекса.

На этой неделе я собрала сыновей и решила поговорить с ними об этой проблеме. Случилась настоящая катастрофа. Они устроили скандал и чуть не подрались.

Я почти сдалась. Но на следующий день я поговорила с Закари наедине. Результат был совершенно иным. Сначала он ворчал на то, что Алекс ложится позже. Но теперь я уже была готова.

— Мы обсуждаем не Алекса, — сказала я, — а тебя.

— Но Алекс… — затянул Закари.

— Это другой разговор, — повторила я. — Сейчас я не намерена говорить об Алексе. Я хочу поговорить о тебе. О том, что нужно делать, чтобы ты ложился вовремя.

Это полностью изменило направление разговора. Закари рассказал, что ему тяжело уснуть. Я спросила, чем ему можно помочь. Он ответил, что ему нужно перед сном сделать зарядку, чтобы немного устать. А еще ему хотелось, чтобы я или отец «посидели с ним», прежде чем выключать свет. И это действительно помогло!

* * *

Мальчишки отчаянно спорили.

Алекс: Папа, объясни ему, что он должен переходить улицу, если я говорю ему: «Закари, эта машина в целой миле от нас!»

Закари: Да, конечно, в целой миле! Я мог погибнуть!

Отец: Алекс, ты совершенно прав. И ты, Закари, совершенно прав. Я рад, что хотя вы не согласны друг с другом, но все же умеете полагаться на собственный здравый смысл.

А последняя история показала нам, чего ждут от нас наши дети, даже если требуют предпочтений.

Ну и испытание выпало мне на этой неделе! Восьмилетняя Эми, моя средняя дочь, сидела со мной на диване и вдруг спросила:

— Папочка, а кого ты любишь больше — Рэчел, Эмили или меня?

Все, о чем мы говорили на прошлом занятии, вылетело у меня из головы. Я сумел только пробормотать:

— Солнышко, я люблю вас всех одинаково!

Блестящий ответ, верно?

Но Эми на это не купилась.

— А представь, — сказала она, — что мы все в одной лодке. Лодка переворачивается, все тонут. Кого ты будешь спасать?

Я попытался выкрутиться.

— Ту, что окажется ближе ко мне, — ответил я.

— А если расстояние будет одинаковым?

Она твердо решила добиться от меня ответа.

Наконец я вспомнил, что нужно делать.

— Это было бы ужасно, — сказал я. — Вы все мне очень дороги, потому что не похожи друг на друга. Что бы я делал, если бы что-нибудь случилось с моей Эми? Каково бы мне было, если бы я потерял того, с кем так приятно сидеть и разговаривать? Я никогда не нашел бы ей замены. Она ни на кого не похожа. Для меня настоящая пытка даже думать об этом!

Эми полностью удовлетворилась моим ответом. Она даже не спросила, что я почувствовал бы, потеряв других своих дочерей. Ей просто хотелось знать, что я люблю и ценю ее.

Глава 5
Братья и сестры — и их роли

Если он «такой», я буду «другим»

Вечером накануне нашего следующего занятия меня снедало нетерпение, наконец-то мы могли приступить к теме, которая волновала всех: к дракам. Мы два часа говорили о том, что делать, если дети начинают драться по-настоящему. С огромным удовлетворением я посмотрела на подготовленные материалы и сложила бумаги в свой «дипломат».

Собака ткнулась носом в мою ногу. Я не обращала на нее внимания. Она залаяла и снова ткнула меня мордой.

— Ну хорошо, Пеппер, хорошо.

Я взяла поводок и вышла с собакой на улицу. К нам подбежали два маленьких мальчика. Они кричали:

— Собачка! Собачка!

За ними шла моя новая соседка. В последний раз я видела, как она усаживала малышей в прогулочную коляску.

— Барбара! — воскликнула я. — Я и не заметила, как твои дети выросли. Они уже ходят и говорят! И собак любят, конечно?

— Наверное… Но посмотри, в то время как младший пытается погладить собаку, старший старается держаться от нее подальше.

Ее замечание меня удивило. Я не знала, как реагировать.

— Они так ведут себя с самого рождения, — продолжала соседка. — Младший — просто герой. Его ничто не пугает. А старший боится собственной тени.

Я что-то невнятно пробормотала, извинилась и повела собаку домой. Я знала, что если задержусь еще хоть на секунду, то пожалею об этом.

Как она могла так говорить в присутствии детей? Разве она не понимала, что они ее слышат? Или понимала? Она предписала детям заранее подготовленные роли, даже не задумываясь над тем, какой вред им причиняет. Причем не только самим мальчикам, но и тем отношениям, которые будут складываться у них в будущем.

Вернувшись, я снова вспомнила о завтрашнем семинаре. Может быть, еще слишком рано говорить о драках? Возможно, следует обсудить то, как навязанные детям роли вызывают негативные чувства, которые и приводят к дракам? Иначе мы начнем лечить симптомы, не понимая причин болезни. Однако завтрашняя тема вызывала у всех, в том числе и у меня, огромный интерес. Быть может, следует просто попросить слушателей прочитать раздел, посвященный навязыванию ролей, в других моих книгах? Они и сами разберутся.

Зазвонил телефон. Это был мой старший сын, говоривший усталым голосом:

— Привет, ма! Я всю неделю готовился к зачетам, а сейчас у меня перерыв, и я решил тебе позвонить. Как дела?

— Отлично. Мы все без тебя скучаем. Особенно Пеппер. Она постоянно заходит в твою комнату, ищет тебя.

— Ей, наверное, стало тоскливо, когда мы с Энди уехали.

— Я думаю, больше всего она тоскует по тебе.

— Почему?

— Потому что ты ухаживал за ней больше всех.

— Это неправда, ма! Энди кормил ее каждое утро.

— Конечно. Но именно ты устраивал ей каждое утро отличную пробежку. И никто, кроме тебя, не мог подстричь ей когти или почистить уши. Твой брат никогда этого не делал.

— Может, и так, — недовольно пробормотал сын. — Не знаю… Мне лучше вернуться к занятиям. Мне еще так много нужно прочитать. Передай привет папе.

Он повесил трубку.

Я не могла поверить в то, что сделала минуту назад. Какой бес в меня вселился? Почему мне захотелось, чтобы Дэвид почувствовал себя «ответственным»? Почему я решила доказать ему, что он лучше собственного брата? Может быть, мне стало жалко его — такого одинокого и несчастного в студенческом общежитии? Настолько жалко, что я решила подбодрить его в ущерб младшему брату? И я еще осуждала соседку за ее отношение к сыновьям!

Это решило все. Семинар по дракам мог подождать. Завтра нам следовало поговорить о ролях, но в ином свете. Нам нужно разобраться в том, что заставляет нас навязывать нашим детям роли. Мы должны изучить не только то, как навязанная роль влияет на каждого ребенка в отдельности, но и то, как роль каждого ребенка влияет на его братьев и сестер и на их отношения между собой.

На следующий вечер я с нетерпением ждала участников нашего семинара.

— Сегодня говорим о драках? — с надеждой спросила одна из женщин, усаживаясь за стол.

— На следующей неделе, — ответила я.

А потом я рассказала им все: про свою соседку, телефонный звонок и свои мысли.

Они слушали молча.

— А теперь мне хотелось бы послушать вас, — сказала я. — Как вы думаете, что заставляет некоторых родителей навязывать своим детям роли? Я уже назвала одну возможную причину — ложная потребность подстегнуть эго ребенка, пусть даже в ущерб другим детям. А что еще?

Родители стали отвечать наперебой:

— Ложная потребность подстегнуть собственное эго. Я считаю, что ваша соседка в детстве была запуганной девочкой, поэтому так восхищается «смелыми» детьми.

— Но верно и обратное: думаю, мы проецируем на детей собственные слабости. Я вечно ругаю сына за медлительность, хотя и сама не отличаюсь стремительностью.

— Я думаю, нам нравится классифицировать детей. Иногда я называю своего сына Пунктуальным Полом и дразню дочку, называя ее Медлительной Лиз. Это наша семейная шутка.

— Думаю, мы навязываем детям роли, желая, чтобы каждый из них чувствовал себя особенным. Не знаю, правильно ли это, но я расскажу вам о своих детях: «Ты отлично читаешь, твоя сестра — чемпион по математике, а ваш брат прекрасно рисует». Так я отделяю их друг от друга.

Неожиданно поднялась еще одна рука.

— Я только что поняла! — воскликнула женщина. — Родители — не единственные, кто навязывает детям роли. Дети сами навязывают себе роли!

Участники семинара мгновенно переключились на новую тему.

— Это верно. Ребенок играет роль «хорошего мальчика», если так может заслужить любовь и одобрение.

— Или «плохого мальчика», если так может привлечь к себе внимание, пусть даже неодобрительное.

— Дети очень умны. Они знают, что могут получить благодаря определенным ролям. Семейному «клоуну» сойдет с рук даже убийство. «Беспомощному» малышу удается все переложить на других.

Снова взяла слово та же самая женщина.

— Мы еще не сказали о том, что дети навязывают роли друг другу! И это никак не связано с родителями!

Я попросила ее объяснить эту мысль.

Женщина немного помешкала, а потом заговорила:

— Приведу пример из собственной жизни. Мой старший — мальчик маленький и худенький. Он всегда твердит, что он — силач, и называет младшего слабаком. А младший, который сложен, как Шварценеггер, ему верит! Он считает себя слабаком и ведет себя соответственно. Если попросить его что-нибудь поднять, он начнет жаловаться, что ему слишком тяжело. Он не сознает собственной силы. А если его старший брат будет вести себя по-прежнему, так и не узнает.

Мы были поражены сложностью и масштабом проблемы, с какой столкнулись. Мы навязываем детям роли. Дети сами навязывают себе роли. Дети навязывают роли друг другу.

Руку поднял мужчина:

— Могу я сыграть роль адвоката дьявола?

Все повернулись к нему.

— Для детей совершенно естественно играть в семье определенные роли. Возможно, поэтому никто об этом и не сказал.

— Приведите пример, — попросила я.

— Предположим, у вас есть ребенок, и вы считаете его самым умным в семье. Разве это не заставляет его упорно учиться, успевать в школе и в жизни в целом? В навязанной роли есть свои хорошие стороны.

Трое слушателей заговорили одновременно. Я остановила их.

— Говорите первой, — предложила я женщине, лицо которой покраснело так, словно кровь бросилась ей в голову.

— Конечно, у ребенка с привилегиями есть преимущества, — горько сказала она. — Ему хорошо. А что вы скажете об остальных? Они автоматически становятся детьми второго сорта.

Вторая женщина буквально подскочила на месте.

— Подумайте о враждебности, которую вызывает ситуация, когда одного ребенка ставят выше остальных! Мой брат считался в нашей семье красавцем. Люди приходили к нам и говорили моей матери: «Ваш сын — просто Аполлон! Настоящий Роберт Редфорд!.. А это ваша дочь? Она тоже миленькая…» Какое-то время мне казалось, что это меня не беспокоит. Однако мне много лет снился один сон: мы с братом идем по улице, и вдруг его лицо становится таким, как у Щелкунчика.

Слушатели засмеялись.

Когда все успокоились, слово взяла третья женщина:

— По собственному опыту могу сказать, что жизнь привилегированного ребенка тоже не сахар — это огромная ответственность. Мои родители вечно хвалили меня за «ответственность», и я стремилась оправдать их ожидания. За это пришлось дорого заплатить. По сей день мои брат и сестра изображают абсолютную беспомощность, а мне приходится решать все семейные проблемы.

Теперь уже подняли руки практически все. Все хотели рассказать о ролях, которые были навязаны им в детстве, и о том, как они на них повлияли. Истории были разными, но суть оставалась общей. Одна роль определяла другую: «Я всегда был неряхой, а мой брат — мистером Аккуратистом», «Я был хулиганом, а моя сестра — милой, послушной девочкой».

Как только сценарий определен, актеры начинают играть свои роли с настоящей одержимостью: «Я решил, что, раз уж меня считают сорвиголовой, нужно стать настоящим хулиганом…», «Поскольку люди считали меня неряхой, я решила их не разочаровывать».

Такой сценарий неизбежно приводил к антагонизму между братьями и сестрами: «Я обижался на брата, которого считали слишком умным. Рядом с ним я чувствовал себя тупицей…», «Я ненавидела свою сестру за ее скверный характер. Мне приходилось постоянно улаживать конфликты».

Но даже если роли не являлись противоположными, дети определяли собственную личность через восприятие других: «Я не была такой популярной, как моя сестра…», «Я не был лидером, как мой брат».

Все это заканчивалось печальной фразой «и по сей день…»: «И по сей день между нами сохраняется напряженность…», «Нам до сих пор трудно общаться…», «И по сей день я чувствую, что, если не буду всех смешить… не буду аккуратным… не буду создавать проблем… люди решат, что со мной что-то не так».

Когда прозвучали последние слова, все замолчали, обдумывая услышанное. Кто-то спросил:

— А можно ли сделать так, чтобы роли братьев и сестер в семье постоянно менялись, но при этом семья жила бы вполне гармонично?

— Полагаю, это возможно, — ответила я. — Но мы должны готовить детей и к жизни вне семьи. А жизнь требует от нас исполнения разных ролей. Мы должны уметь заботиться и принимать заботу, быть лидерами и следовать за вожаками, быть серьезными и чуточку «сумасшедшими». Мы должны уметь справляться с беспорядком и подчиняться порядку. Зачем ограничивать наших детей? Почему бы не учить их использовать шансы, изучать свои способности, открывать в себе силу, о которой они и не подозревали?

Моя речь не произвела впечатления на нашего «адвоката дьявола».

— Признайте, вы говорите об идеальной семье, — сказал он. — Люди обладают естественными способностями, но у них есть и естественные ограничения. Моя старшая дочь — одаренная пианистка. Ей десять лет, а она уже играет концерт Гайдна. А младшей медведь на ухо наступил, поэтому мы отдали ее в спортивную секцию.

Худшего примера он и выбрать не мог. Его слова пробудили во мне горькие воспоминания детства, дремавшие в моей душе годами. Но в тот момент я вспомнила все так отчетливо, словно это было вчера. Я рассказала ему свою историю с самого начала. Мои родители с гордостью приобрели для детей большое красивое пианино. Я смотрела и слушала, как играет моя старшая сестра, и мечтала о том, как стану достаточно взрослой, чтобы тоже брать уроки. А потом эти уроки начались: педагог постоянно твердил мне, что я — его «худшая ученица». Но все же, несмотря на эту критику и собственную бездарность, я часами с гордостью играла простенькие пьесы. В конце концов родители задумались, «стоит ли» продолжать мое обучение.

Я знала их вердикт заранее. Моя сестра была «музыкантом». Может быть, они найдут для меня подходящее занятие. Я смирилась с их решением без возражений. Они были правы. Несмотря на все мои старания, училась я медленно и с большим трудом.

Но расставание с музыкой далось мне нелегко. Только через несколько месяцев я поняла, насколько мне ее не хватает, и слышать не могла, как занимается моя сестра. Каждая нота причиняла мне боль.

Когда дома никого не было, я брала старые ноты, пыталась заниматься самостоятельно и даже добилась определенных успехов. Но задача была слишком сложной, и я сдалась. Музыка оказалась не для меня.

«Адвокат дьявола» изумленно смотрел на меня. Он хотел что-то сказать, но его перебила женщина.

— Родители начали учить меня игре на пианино, когда мне было восемь лет, — сказала она дрожащим голосом. — Младшая сестра всегда смотрела, как я занимаюсь, а потом садилась на мое место и копировала меня. А однажды она подошла к пианино и без единого урока сыграла пьесу, которую я безуспешно разучивала целый месяц. После этого я бросила заниматься и сказала матери, что больше не хочу учиться музыке.

— И мать позволила вам бросить? — спросила я.

Она кивнула.

— Интересно, что случилось бы, если бы мать не смирилась с вашим решением, а сказала: «Я не вижу причин бросать. Тебе нравится пианино, и ты делаешь успехи». Как бы вы повели себя?

— Думаю, ответила бы: «Ты впустую тратишь деньги. Рут играет лучше. Она уже выучила мою пьесу».

Я продолжала играть роль ее матери:

— Дорогая, я понимаю, что это может обескуражить, но игра Рут и в сравнение не идет с твоей! Неважно, быстро или медленно учит пьесу пианист. Главное — вкладывать душу в музыку. Ты делаешь это так, как никто другой. Важно получать удовольствие от игры. Я бы не хотела, чтобы ты лишилась этого удовольствия.

Женщина разрыдалась.

— Музыка для меня — все, — всхлипнула она.

— Я знаю, — ответила я (и действительно знала это!). — Многие мальчики и девочки отказались от возможностей, открывшихся перед ними по праву, из-за особых способностей своих братьев и сестер.

Теперь я обращалась ко всей группе:

— Действительно, есть одаренные дети, и их таланты нужно распознавать и поощрять, но не за счет других братьев и сестер. Когда один ребенок преуспевает в какой-то области, вы не должны исключать из нее остальных детей. Сделайте еще и так, чтобы другие дети не исключали себя сами. Остерегайтесь произносить фразы «он наш семейный музыкант», «она — настоящий ученый», «он — великий спортсмен», «она — талантливый художник». Не следует ограничивать возможности детей лишь одной областью. Мы должны научить их радости науки, танцев, театра, поэзии, спорта и музыки. Эти миры открыты для всех, а не только для тех, кого особо одарила природа.

Я услышала гул несогласия.

— Давайте поговорим об этом на следующей неделе, — предложила я. — Изучите, не играют ли ваши дети какие-то роли. Подумайте, как можно освободить их от этих ролей, чтобы они смогли развиваться гармонично.

Неожиданно я вспомнила одну вещь.

— О нет! — воскликнула я. — Я совсем забыла. Я же обещала на следующей неделе поговорить о драках!

«Адвокат дьявола» сделал успокаивающий жест.

— Все в порядке, — сказал он. — Пусть еще неделю подерутся. Эта тема важнее.

Освободите детей для перемен

Начинать родительские собрания всегда нелегко: после напряженной трудовой недели людям нужно время, чтобы привыкнуть к групповой работе.

Но только не в этот раз! Дискуссия на прошлой неделе всколыхнула всех. Разговор начался так оживленно, словно мы закончили его вчера.

— Я много думала о нашей последней беседе и решила, что в моей семье никто не будет навязывать друг другу роли. В воскресенье я представляла своих мальчиков новому священнику и сказала: «Это мой старший, это средний, а это наш малыш». Я даже не назвала их имен! Должна признать, что именно так к ним и отношусь. Я избаловала пятилетнего малыша, потому что он младший. Среднему отведена роль посредника. А от старшего я постоянно требую, чтобы он вел себя «соответственно возрасту».

— Понимаю, что вы имеете в виду, — откликнулся другой мужчина. — С тех пор как у нас с Кэй появился малыш, я постоянно требую от Майкла, чтобы он вел себя как взрослый. Прошлым вечером я заметил ему, что он уже большой мальчик и должен сам складывать свою пижаму. Майкл показался мне расстроенным и даже прошептал: «Папа, разве ты не понимаешь, что я все еще очень маленький?»

— На прошлой неделе мы об этом не говорили, — сказал кто-то, — а ведь это совершенно очевидно. Мы относимся к детям соответственно порядку их рождения.

— А иногда, — добавила другая слушательница, — мы относимся к ним соответственно порядку своего рождения.

Мы посмотрели на нее с изумлением.

— Постараюсь быть краткой, — сказала она. — Я была старшей сестрой и всегда считала младшего брата занозой в заднице. Теперь же я страшно напрягаюсь, когда вижу, как мой сын пристает к старшей сестре. Я вечно обвиняю его в назойливости. Полагаю, я сравниваю свою старшую дочь с собой.

— А мой муж был младшим братом, — продолжала она, — поэтому он ведет себя совершенно иначе. Он сравнивает себя с сыном, считает его жертвой и вечно обвиняет нашу дочь в том, что она жестока по отношению к брату. В сценарии моего мужа наша дочь — «угнетатель», а наш сын — «угнетаемый».

Проблема заинтересовала всех. Некоторые признались, что тоже сравнивают себя с детьми, чье положение ближе всего к их собственному в детские годы. Другие же сразу заявили, что совершенно не нужно иметь собственную печальную историю, чтобы воспринимать одного ребенка как угнетателя, а другого — как угнетаемого. Они говорили о пассивных и мягких детях, и о детях жестоких, злобных, агрессивных.

— Можете ли вы привести мне пример? — спросила я.

— Две мои дочери, — тут же ответила одна из женщин. — Я знаю, в это трудно поверить. Но трехлетняя младшая — настоящий «агрессор»: крадет вещи у старшей сестры, царапает и кусает ее, а та сидит и все терпит. Она даже не пытается защититься. Мне больно это видеть, но я не знаю, что делать.

— И что же вы все-таки делаете? — спросила я.

Женщина смущенно рассмеялась.

— Возможно, я поступаю неправильно, — сказала она. — Я говорю младшей, что она ведет себя плохо, и выгоняю из комнаты.

— И это приводит ее в такую ярость, — подхватила я, — что через час она делает то же самое?

— Именно! — воскликнула моя собеседница. — Обычно даже не через час, а через минуту. Но что мне делать? Я же должна остановить ее, верно?

— Конечно! Но вы должны остановить ее, не навязывая ей привычной роли.

Чтобы ситуация стала более понятной слушателям, я попросила женщину сыграть роль ее младшей дочери, а сама стала матерью. Хочет ли кто-нибудь побыть старшей сестрой? Кто-то немедленно вызвался. Мы разыграли эту сцену дважды. В первый раз я сосредоточила все свое внимание на трехлетней «агрессорше» и игнорировала ее сестру. Во второй раз я уделила все внимание старшей сестре. Вот что у нас получилось.

НЕ УДЕЛЯЙТЕ ВРЕМЯ «АГРЕССОРУ»:

   

УДЕЛЯЙТЕ ВРЕМЯ ПОСТРАДАВШЕМУ РЕБЕНКУ:

   

Женщина, игравшая роль трехлетней дочери, растерялась.

— Надо же! — воскликнула она. — Когда вы в первый раз кричали на меня и ругались, я подумала: «Вот здорово! Мама теперь со мной». Но во второй раз, когда вы сосредоточились на моей сестре, я подумала, что не стоило этого делать. Я не буду так больше поступать!

— А если вы неверно оценили поведение детей? — вступила в разговор другая женщина. — Моя сестра вечно била меня, и мама считала ее агрессивной. Но она не знала, что я нарочно дразнила сестру, чтобы заставить ее ударить меня. Из-за этого у нее возникали проблемы. Мама так об этом и не догадалась.

На лицах нескольких слушателей появились понимающие улыбки. Да, такой сценарий отношений между братьями и сестрами явно был довольно распространенным.

— Вот вам и еще одна причина, — сказала я, — по которой мы не должны навязывать детям определенные роли. Даже увидев все происходящее, мы с легкостью можем сделать неверные выводы.

Мать двух дочерей покачала головой.

— Может быть, и так, — сказала она, — но, по моему мнению, каждый ребенок рождается с определенным характером, и мы не можем его изменить. Я знаю, что мои дочери — разные от рождения. Они — как день и ночь. Младшая всегда проказничает, а старшая…

Я перестала слушать, точно зная, что она скажет. Более того, в определенный момент я бы с ней полностью согласилась. Я тайком вздохнула. Как достучаться до нее? Я подумала, не рассказать ли о собственных детях, но решила этого не делать. У меня было одно воспоминание, которое не хотелось оживлять.

Мне стало трудно дышать. Женщина продолжала говорить о незыблемости врожденных черт характера. Наконец она закончила:

— Думать, что мы можем изменить человеческий характер, это все равно что биться головой об стенку.

Я осмотрелась, надеясь увидеть того, кто ей возразит. Все молчали. Несколько человек сидели с печальным видом. Я поняла, что придется выступить самой.

— Когда-то и я думала так же, — медленно произнесла я. — Особенно когда мои дети были маленькими. Я решила, что старший — прирожденный «агрессор», а младший — хрупкий и мягкий. Ежедневно я получала новые подтверждения этому. Каждый день Дэвид становился все более жестоким, а Энди казался все более уязвимым, несчастным и нуждающимся в моей защите.

Все изменилось, когда им исполнилось десять и семь лет. Я была на занятиях у доктора Гинотта. Он говорил о том, что мы воспринимаем детей не такими, каковы они есть, а какими надеемся их видеть. Эта мысль изменила мое восприятие. Я взглянула на своих мальчиков другими глазами. Какими я надеялась их видеть?

Ответ пришел не сразу. Мне пришлось о многом задуматься. Да, Дэвид кажется жестоким и агрессивным, но способен и на добрые поступки. Он умеет сдерживаться, добиваться желаемого мирным путем. Эти его качества следовало развивать и поддерживать.

В то же время я понимала, что не должна больше воспринимать Энди как «жертву». Нужно было избавиться от этого мысленного ярлыка. В моем доме нет жертв. Есть мальчик, которому нужно научиться защищаться и требовать уважения к себе.

Изменение моих мыслей сотворило чудо. По крайней мере, мне казалось чудом то, как мальчики стали реагировать на мои новые ожидания. Часть этой истории я изложила в другой книге. Но я не написала о том, что собираюсь рассказать вам сейчас.

Я сделала глубокий вдох, мне не хотелось переходить к следующей части рассказа.

Это случилось воскресным утром. Мальчики дурачились на кухне. Я готовила завтрак и чувствовала себя прекрасно. Мне нравилось, что они так хорошо ладят друг с другом. Уголком глаза я заметила, что Дэвид держит столовую ложку над горелкой, с которой я только что сняла кастрюлю с кипящей водой. Неожиданно он сказал Энди:

— Хочешь посмотреть, как она нагрелась? Иди сюда.

Когда брат подошел, Дэвид схватил его и прижал раскаленную ложку к его шее.

Энди завопил от боли. Я закричала. Дэвид выбежал из комнаты. Я обработала ожог и постаралась успокоить мальчика. Потом ушла в свою комнату и села на постель.

Я не думала, что могу быть так подавлена. Поступок Дэвида был таким расчетливым, таким жестоким, таким порочным… Я чувствовала себя полной дурой, что поверила ему! Он никогда не изменится, чего бы я от него ни ждала. Он родился злодеем. Он — черная овца. Он — не мой сын.

Кто-то постучал в дверь. Это был Дэвид.

Я с трудом сказала ему:

— Чего ты хочешь?

Он не отвечал. Он просто вошел и стоял — маленький и напуганный.

Что-то в моей душе перевернулось… Не знаю, как это произошло, но я сказала ему:

— Парень, это было очень глупо! Глупо! Глупо! Ты напомнил мне твоего дядю Стю.

— Дядю Стю? — переспросил Дэвид.

— Да, твоего обожаемого дядюшку Стю! Этого отличного парня, с которым ты ходишь на рыбалку. А я была его младшей сестрой и могу сказать, что ко мне он относился по-другому. Однажды он сорвал поврежденный ноготь с большого пальца моей ноги. Потекла кровь, мне было очень больно, а он заставил меня пообещать, что я ни о чем не расскажу матери.

Дэвид был поражен.

— Почему он это сделал?

— Потому что, когда дети взрослеют, они экспериментируют и совершают глупые, дурацкие, жестокие поступки по отношению друг к другу Но это не означает, что они безумны или жестоки.

Дэвид на глазах изменился. Он понял, что совершил чудовищный поступок, нечто непростительное. Но если мать не считает его чудовищем, если его дядя тоже совершал в детстве нечто подобное, то, быть может, и у него еще есть надежда.

Когда Дэвид ушел, я долго сидела, прокручивая в голове всю сцену. Вдруг мне стало ясно, что недостаточно было только воспринимать Дэвида по-другому. Я должна была потребовать, чтобы он вел себя по-другому. Вот что следовало сделать взрослому человеку.

Через неделю Дэвид снова испытывал меня. Он гонялся по комнате за младшим братом, доводя его до слез. Но на этот раз я не стала отчаиваться. Я схватила его за плечи, сильно встряхнула и пристально посмотрела в глаза.

— Дэвид, — сурово сказала я, — ты отлично умеешь быть хорошим. Используй же свои способности!

Дэвид хитро усмехнулся, но от брата отстал.

Все были поражены моей историей.

— Удивительно, — сказал кто-то. Это была та самая женщина, которая утверждала, что характер не изменишь.

Я обратилась прямо к ней:

— То, что вы говорили, правда. Дети рождаются с разными характерами. Но родители могут повлиять на их формирование. Мы можем протянуть природе руку помощи. Но своей силой нужно пользоваться разумно. Не позволяйте детям застревать в ролях, которые им не подходят.

Женщина выглядела озадаченной.

— Но я не знаю даже, с чего начать, — сказала она. — Как с этим разобраться? Если я собираюсь изменить своих дочек, как вы изменили своих мальчиков, мне нужен совет.

— Я начинаю понимать, что это очень сложная задача, — заговорил кто-то из мужчин. — Если хочешь помочь измениться одному ребенку, будь готов работать и с другими тоже.

У меня появилась идея.

— Почему бы нам не рассмотреть в качестве примера семью, в которой два ребенка играют противоположные роли? Давайте поможем им избавиться от них.

— Хорошо, — согласился мой собеседник.

— Какую ситуацию возьмем для примера? — спросила я.

Мой собеседник ни на минуту не задумался.

— Давайте обсудим историю, о которой вы только что рассказали. Один ребенок — «агрессор», второй — «жертва». Именно это происходит с моими сыном и дочерью… Если, конечно, все согласны.

Все были согласны. Судя по всему, ситуация «агрессор-жертва» оказалась весьма распространенной.

Я подумала, как нам построить наше упражнение, и решила, исходя из того, о чем мы говорили на прошлой неделе, что роль ребенка в семье определяется тремя факторами — родителями, другими братьями и сестрами и им самим. Поэтому нам нужно выделить те моменты, когда каждый из этих факторов оказывает свое пагубное влияние, а потом посмотреть, можно ли что-либо сделать в такой ситуации. Перед нами стояла двойная задача: мы должны были научить «агрессора» сочувствию, а «жертву» — проявлению силы.

Вот что у нас получилось.

БОЛЬШЕ НИКАКИХ «АГРЕССОРОВ»

Вместо того чтобы воспринимать ребенка как «агрессора…

  

…ему нужно помочь воспринять себя как цивилизованного человека:

  

БОЛЬШЕ НИКАКИХ «ЖЕРТВ»

Вместо того чтобы воспринимать ребенка как «жертву»…

  

…родители должны научить его постоять за себя:

  

Памятка

НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НАВЯЗЫВАТЬ РЕБЕНКУ РОЛЬ

Не позволяйте родителям

Вместо того чтобы сказать:

«Джонни, ты спрятал мячик своего брата? Почему ты всегда такой злой?»

Скажите:

«Твой брат хочет вернуть свой мячик».

Не позволяйте самому ребенку

Джонни: Я знаю, что я — злой.

Мать: Ты умеешь быть добрым.

Не позволяйте другим братьям и сестрам

Сестра: Джонни, ты злой! Папа, он не дает мне свой скотч.

Отец: Попробуй попросить его по-другому. Ты удивишься, какой он на самом деле щедрый!

Если Джонни нападает на брата, уделите внимание брату, не нападая на обидчика

Мать: Тебе, наверное, больно. Дай я поглажу… Джонни должен научиться выражать свои чувства словами, а не кулаками.

Мы были очень довольны придуманными примерами, но удивлялись, как много времени это потребовало. Нелегко было придумать слова, которые помогли бы детям увидеть себя в новом свете.

Я посмотрела на часы. Нам осталось всего полчаса. Мне казалось, что мы уже все подробно обсудили и пора подвести итоги. Я раздала экземпляры «Краткого резюме», подготовленного еще дома, и предложила всем немного передохнуть.

Больше никаких проблемных детей

Комната опустела. Кто-то отправился выпить воды, другие стояли в коридоре и разговаривали. Я села за стол и изучила свои записи, чтобы понять, о чем нужно говорить дальше. Мы уже обсудили все основные проблемы и даже больше. Я даже подумывала, не отпустить ли всех пораньше.

Неожиданно я поняла, что не одна в классе. Перед моим столом стояла женщина и ждала, когда я подниму глаза. Она казалась возбужденной.

— Могу я поговорить с вами наедине? — прошептала она.

Я указала ей на стул.

— Наш разговор меня очень встревожил, — быстро заговорила она. — Вы считаете, что любого ребенка можно освободить от любой роли. Но все не так просто… А что делать с ребенком, у которого серьезная проблема или инвалидность? Инвалидность сама по себе — особая роль, и никто не может освободить от нее ребенка.

Я не была уверена, что точно ее понимаю.

— В этом нет ничьей вины, — голос женщины дрогнул. — Родители в этом не виноваты. Я не наделяла сына умственной отсталостью. Братья и сестры тоже в этом не виноваты. И он сам в этом не виноват. Тем не менее он привык к этой роли, и никто не может этого изменить!

Это была серьезная проблема. Судя по всему, разойтись пораньше нам не удастся.

— Дорогая, — сказала я, — вы затронули очень важную тему, о которой нужно подумать всем. Не хотите ли поделиться своими мыслями с группой?

— Не думаю, что им будет интересно… Наверное, это только у меня одной… Что ж, если вы так считаете…

Когда мы собрались после перерыва, она повторила все, только что сказанное мне.

Все слушали крайне внимательно, а потом стали доброжелательно ее расспрашивать.

— Понимаете, — рассказала женщина, — когда Нил чего-то не понимает, он начинает лягаться, ругаться, пинаться, а потом твердит, что он дурак. Он считает себя умственно отсталым. Такова его роль, и он играет ее целый день.

Люди почувствовали себя некомфортно. Мне тоже стало неуютно. Я должна была довериться этой женщине и не заставлять ее рассказывать о болезненной ситуации людям, которые просто не могут ее понять. Здесь у всех были нормальные дети с нормальными проблемами.

Но тут подняла руку другая женщина.

— Ваша проблема мне хорошо знакома, — сказала она. — У моего сына, Джонатана, церебральный паралич. Как мы ни старались ему помочь, он ужасно подавлен тем, что не может ничего делать. Сын постоянно злится — на меня, на отца, на сестру, но больше всего на самого себя. Я бы сказала, что паралич определяет всю его личность.

Группа забурлила. Проблемы этих матерей казались слишком серьезными, чтобы их можно было решить с помощью тех приемов, о которых мы говорили.

Кто-то очень осторожно спросил у матери Джонатана, как реагирует на это ее дочь.

— О, Дженнифер — просто прелесть! Она ничего от меня не требует.

Все вздохнули с облегчением. Кроме одного мужчины. Он сурово нахмурился.

— Уверен, что она «просто прелесть», — проворчал он, — но девочка не должна так стараться. Это несправедливо по отношению к ней. Она — ребенок и должна чего-то требовать. Нельзя позволить ей загубить свое детство, чтобы справиться с проблемой брата.

Кое-кто взглянул на него неодобрительно. Резкость его тона нас поразила. Мужчина не обратил на это никакого внимания и продолжал разговаривать с матерью Джонатана.

— Я знаю это по личному опыту, — сказал он. — Мой младший брат был тяжело болен. В семь у него началась астма, а в тринадцать лет он заработал язву желудка. Мои родители думали и говорили только о болезнях Дональда. «Сегодня Дональд чувствует себя лучше…», «Сегодня у Дональда обострилась язва». Мои потребности никого не интересовали. Никогда не забуду, как в 14 лет попросил у отца денег на кино. Он разозлился: «Как ты можешь думать о кино, когда твой брат так болен!»

Мать Джонатана была явно расстроена.

— Послушайте, — продолжал мужчина. — Я не пытаюсь приуменьшить ваших страданий, но примите совет от человека, которому пришлось быть таким «чудесным» ребенком. Это ужасная роль. Быть хорошим постоянно — тяжкое испытание. Дети заслуживают права быть обыкновенными — и иметь обыкновенные потребности, которые не менее важны, чем потребности ребенка с проблемами.

— У меня тоже была сестра-инвалид, — с горечью сказала другая женщина. — Я отлично понимаю, о чем вы говорите.

Ее слова меня удивили. Оказалось, многие столкнулись с подобными проблемами.

— Мои родители, — продолжала та женщина, — заставили меня поверить, что если я «нормальная», то не заслуживаю внимания. А сестра получала все внимание, потому что была прикована к инвалидному креслу. Мне всегда казалось, что она прикидывается более беспомощной, чем на самом деле. Если я о чем-то просила, мама и бабушка твердили: «Тебе должно быть стыдно! Твоей сестре нужно гораздо больше, чем тебе». А потом они удивлялись, почему я ее не люблю!

— Итак, — медленно сказала я, пытаясь осмыслить услышанное, — похоже, что, когда одного ребенка по какой-то причине считают «проблемным», в действие вступает следующая схема:

• проблемный ребенок становится еще более проблемным;

• перегруженные родители начинают требовать от «нормальных» детей слишком многого, чтобы компенсировать трудности «проблемного» ребенка;

• потребностями «нормальных» детей пренебрегают;

• «нормальные» дети начинают обижаться на «проблемного» ребенка.

— Как же построить нормальные отношения с братом или сестрой, на которых вы обижаетесь, одновременно терзаясь чувством вины?

— Это невозможно, — ответил мужчина. — В этом-то все и дело.

Я не знала, что сказать.

— Каково же решение этой проблемы?

— Именно такое, как мы и говорили, — твердо ответил мужчина. — Не нужно навязывать детям роли. Зачем относиться к инвалиду или больному ребенку по-другому? Мой брат Дональд — это не только «астма и язва».

Женщина, сестра которой была прикована к инвалидному креслу, заговорила столь же решительно:

— Ко всем детям нужно относиться как к «нормальным». Даже к тем, у кого есть серьезные проблемы. Если вести себя именно так, они добьются больших успехов.

Эти люди говорили очень убежденно, и их теория была прекрасной. Но применима ли она на практике? Можно ли относиться к больным детям как к нормальным и здоровым, особенно когда они изо всех сил демонстрируют свое «проблемное» поведение? Это крайне сложная задача.

— Давайте подумаем, как можно поступить, — сказала я. — Рассмотрим те же ситуации, что и раньше: девочка с церебральным параличом на всех злится, умственно отсталый ребенок страдает из-за своей неполноценности, инвалид-опорник изображает из себя более беспомощного, чем он есть на самом деле. Давайте подумаем, можно ли в таких ситуациях относиться к этим детям как к обычным, нормальным и здоровым.

Вот что у нас получилось.

БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПРОБЛЕМНЫХ ДЕТЕЙ!

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ СОСРЕДОТОЧИВАТЬСЯ НА ПРОБЛЕМАХ ДЕТЕЙ, СКОНЦЕНТРИРУЙТЕСЬ НА ИХ СПОСОБНОСТЯХ

Вместо…

  

…поощряйте способности:

  

После наших бесед мы пришли к разным выводам. Несколько человек попытались облечь их в слова, опираясь на мысли остальных участников группы.

— Родители должны сразу установить такой порядок, при котором всем ясно, что в семье нет «проблемных» детей.

— У отдельных членов семьи могут быть более серьезные потребности или большие сложности, но всех нас нужно принимать такими, каковы мы есть.

— Каждый из нас способен расти и меняться.

— Но это не означает, что у нас нет проблем, просто мы решаем их по мере поступления. Самое главное — поверить в себя.

— И друг в друга…

— Важно поддерживать друг друга, как в команде, в этом и заключается смысл семьи.

Я оглядела класс. Я почти видела, как люди преисполняются решимости. На этом семинаре были посеяны весьма ценные семена, и мне очень хотелось увидеть всходы.

Памятка

ДЕТЕЙ С ПРОБЛЕМАМИ НЕ СЛЕДУЕТ ВОСПРИНИМАТЬ КАК ПРОБЛЕМНЫХ ДЕТЕЙ

Им необходимо:

Чтобы их подавленность понимали:

«Это нелегко. Тебе, наверное, приходится очень тяжело».

Чтобы их достижения, пусть даже несовершенные, ценили:

«На этот раз ты добился большего».

Чтобы им помогали найти решение:

«Это сложно. Что ты делаешь в таких случаях?»

Истории

И семена взошли. Мысль о том, что мы, родители, можем освободить наших детей из темницы навязанных ролей, пробудила воображение участников семинара. Неожиданно оказалось, что дети могут быть кем угодно. Члены группы рассказывали, что с того момента, как они приняли внутреннее решение взглянуть на своих детей свежим взглядом, в их семьях начали происходить невероятные события.

С самого детства Клаудия была очень «организованной». Она без лишних напоминаний собирала свои кубики и складывала их в коробку — в идеальном порядке. Гретхен же, наоборот, была абсолютной неряхой. Она никогда ничего не убирала на место и никогда не знала, что и где лежит. В эти выходные я заметила, что в кухонном шкафу царит полный беспорядок. Я чуть было автоматически не сказала:

— Клаудия, иди-ка сюда. Ты — мой главный организатор. Это работа для тебя.

Но я этого не сделала, а обратилась к Гретхен:

— Гретхен, я не могу этого выносить. В шкафу такой беспорядок. Нам нужно что-то сделать. Ты можешь мне помочь?

Она с радостью согласилась и тут же разложила все по своим местам: коробочки, мешочки, банки, кухонные принадлежности. Я ужасно нервничала. Мне казалось, что ей никогда не навести порядка, и мне придется все переделывать.

Но Гретхен проявила пораз

Adele Faber and Elaine Mazlish

SIBLINGS WITHOUT RIVALRY

How to help your children live together so you can live too

Перевод с английского Т. Новиковой

Художественное оформление П. Петрова

© 1987,1998 by Adele Faber and Elaine Mazlish

© Новикова T.O., перевод, 2011

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2011

Книги серии «Воспитание по Фабер и Мазлиш»

«Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили»

Эта книга – разумное, понятное, хорошо и с юмором написанное руководство о том, как правильно общаться с детьми. Никакой нудной теории! Только проверенные практические рекомендации и масса живых примеров на все случаи жизни! Авторы – всемирно известные специалисты в области отношений родителей с детьми – делятся с читателем как своим собственным опытом (у каждой – трое взрослых детей), так и опытом многочисленных родителей, посещавших их семинары. Книга будет интересна всем, кто хочет прийти к полному взаимопониманию с детьми и навсегда прекратить «конфликты поколений».

«Как говорить, чтобы подростки слушали, и как слушать, чтобы подростки говорили»

В своей новой книге авторы показали, как, используя свою знаменитую методику общения, найти контакт с детьми переходного возраста, построить с ними доверительные отношения, говорить на такие сложные темы, как секс, наркотики и вызывающий внешний вид, помочь им стать независимыми, брать ответственность за свои поступки и принимать взвешенные, разумные решения.

«Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно»

Заводя еще одного ребенка, родители мечтают о том, чтобы дети дружили между собой, чтобы старший помогал младшему, давая маме время передохнуть или заняться другими делами. Но в реальности появление еще одного ребенка в семье зачастую сопровождается многочисленными детскими переживаниями, ревностью, обидами, ссорами и даже драками.

Мировые эксперты по общению с детьми и авторы бестселлеров Адель Фабер и Элейн Мазлиш решили посвятить этой проблеме целую книгу.

«Идеальные родители за 60 минут. Экспресс-курс от мировых экспертов по воспитанию»

Долгожданная новинка от экспертов №1 по общению с детьми Адель Фабер и Элейн Мазлиш! Полностью адаптированное под современные реалии издание 1992 года! В книге вы найдете: выдержки из легендарной методики Фабер и Мазлиш – кратко самое важное; разборы сложных ситуаций в комиксах; тесты на «правильную реакцию»; практические упражнения на закрепление навыков; ответы на актуальные вопросы родителей.

Идеальный формат для занятых родителей!

В этой книге вы найдете:

• Четыре способа помочь детям выразить негативные чувства, не причиняя боли окружающим.

• Десять приемов, которые позволят вам общаться со спорящими детьми так, чтобы те сумели самостоятельно найти решение своих проблем.

• Способ помочь детям справиться с теми проблемами, с которыми они не могут разобраться самостоятельно.

• Методы, благодаря которым вы сможете относиться к детям по-разному, но при этом оставаться справедливыми.

 Эффективные альтернативы сравнению детей между собой.

• Способ взглянуть на отношения между своими детьми с новой точки зрения.

• Сравнение распространенных методов прекращения споров между детьми, которые наносят им вред, и новых способов, приносящих только пользу.

• Приемы, помогающие любому ребенку быть самим собой, не сравнивая себя с братом или сестрой.

Адель Фабер

Элейн Мазлиш

Всемирно известные специалисты по общению между взрослыми и детьми Адель Фабер и Элейн Мазлиш заслужили бесконечную благодарность родителей и восторженное признание профессионального сообщества.

Их первая книга «Свободные родители – свободные дети» была удостоена премии Кристофера за «литературные достижения, подкрепляющие высшие ценности человеческого духа». Следующие книги «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили»[1] и «Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно», ставшая бестселлером и занявшая первое место по рейтингу The New York Times, разошлись тиражом более 3 млн экземпляров и переведены более чем на 20 языков мира. Тысячи родительских групп во всем мире пользуются видеопрограммами и посещают семинары, проводимые этими авторами. Последняя книга Адель и Элейн «Как говорить, чтобы дети учились» была признана журналом Child «лучшей книгой года, посвященной семейным проблемам и образованию».

Фабер и Мазлиш учились у известного детского психолога, доктора Хаима Гинотта в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, а также в институте семейной жизни в Университете Лонг-Айленда. Они часто выступают с лекциями в США и Канаде и участвуют во всех крупных телевизионных шоу – от «Доброе утро, Америка» до шоу Опры Уинфри. Они живут на Лонг-Айленде, и у каждой из них по трое детей.

Мы хотели бы поблагодарить…

Наших мужей за их постоянную поддержку и одобрение этого проекта. Они были для нас постоянным источником силы, особенно когда работа тормозилась.

Всех наших детей, которые снабжали нас материалом для этой книги, и отдельно подростков, дававших нам полезнейшие советы относительно того, что мы могли бы сделать по-другому.

Родителей, участвовавших в наших занятиях, за их готовность изучать эту проблему вместе с нами и пробовать наши «новые подходы» в общении со своими детьми. Их опыт и соображения сделали эту книгу интересной.

Всех тех, кто поделился с нами своими прежними и настоящими чувствами по отношению к своим братьям и сестрам.

Нашего художника Кимберли Энн Коу – она сумела почувствовать то же, что и мы, и создала великолепные образы родителей и детей.

Линду Херли – редактора, о котором мечтает любой писатель. Она умеет почувствовать стиль каждого автора, поддержать его и мягко, но настойчиво довести текст до совершенства.

Роберта Маркела, который когда-то был нашим редактором, а теперь стал нашим литературным агентом. Он постоянно нас поддерживал, и мы всегда могли положиться на его вкус и мнение.

Софию Хриссафис – великолепную машинистку, от которой мы часто требовали невозможного, но она всегда с ослепительной улыбкой отвечала нам: «Никаких проблем!»

Нашу дорогую подругу Патрицию Кинг, которая терпеливо читала нашу рукопись.

И, наконец, доктора Хаима Гинотта: именно он впервые показал нам, как можно затушить пламя соперничества между братьями и сестрами и превратить его в небольшой и вполне безопасный костерок.

Как появилась эта книга

Работая над книгой «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили», мы столкнулись с одной проблемой. Глава, посвященная соперничеству между братьями и сестрами, никак не укладывалась в рамки. Мы рассказали лишь половину того, что хотели, а у нас получилось уже больше сотни страниц. Мы отчаянно сокращали, сжимали, удаляли – нам нужно было привести эту главу в соответствие с остальными. Но чем больше мы старались, тем больше страдали.

Постепенно нам открылась истина. Чтобы рассказать о соперничестве братьев и сестер, необходима отдельная книга. Как только решение было принято, все встало на свои места. В первую книгу мы включили информацию о том, как родители могут справиться с самыми серьезными проблемами, а в этой решили рассказать о том, как страдали сами, борясь с собственными детьми, которые постоянно соперничали друг с другом. Мы решили поделиться знаниями о полезнейших принципах, которым научил нас известный детский психолог, доктор Хаим Гинотт, когда мы ходили на занятия в его родительскую группу. Мы решили поведать о том, чему научились в собственных семьях, о чем прочитали в других книгах и узнали в бесконечных спорах друг с другом. Мы решили рассказать об опыте родителей, принимавших участие в наших семинарах, посвященных проблемам соперничества между братьями и сестрами.

Нам стало ясно, что благодаря нашим лекционным программам мы получили невероятную возможность пообщаться с родителями всей страны и обсудить с ними проблему соперничества между братьями и сестрами. Куда бы мы ни приезжали, достаточно было лишь упомянуть об этом вопросе, как мы получали мгновенную и бурную реакцию.

«Из-за их драк я готова лезть на стену».

«Не знаю, что произойдет раньше: или они поубивают друг друга, или я убью их сама».

«С каждым из детей у меня все в порядке, но стоит им собраться вместе, и я не могу справиться ни с одним из них».

Нам стало совершенно очевидно, что проблема эта очень распространена и весьма серьезна. Чем больше мы говорили с родителями об отношениях между их детьми, тем больше убеждались в том, что эта динамика порождает огромный стресс для семьи. Представьте себе двух детей, конкурирующих между собой за любовь и внимание родителей. Добавьте к этим чувствам зависть, которую каждый испытывает к успехам другого, и обиду на привилегии, получаемые другим братом или сестрой. Дети страдают из-за того, что обижаться им приходится на собственных братьев и сестер. Нетрудно понять, почему эта проблема так серьезна для любой семьи. Отношения между братьями и сестрами – это настоящий эмоциональный динамит, ежедневно приводящий к сильнейшим взрывам.

Мы задумались: «Можно ли выступить в защиту соперничества между братьями и сестрами? Эта проблема пагубно сказывается на родителях. Но, возможно, она чем-то полезна для детей?»

Мы прочли немало книг, посвященных пользе конфликтов между братьями и сестрами. Борясь за доминирование друг над другом, дети становятся более жизнеспособными и устойчивыми. Бесконечные споры и ссоры учат их мыслить быстро и энергично. Словесные перебранки показывают детям разницу между проявлением ума и проявлением обиды. Живя вместе, дети учатся приспосабливаться, защищаться, искать компромиссы. А иногда зависть к особым способностям брата или сестры заставляет ребенка работать упорнее и настойчивее и добиваться настоящих успехов.

Это позитивные стороны соперничества братьев и сестер, но есть и негативные: родители убежденно говорили, что оно деморализует одного или обоих детей и наносит им огромный вред. Мы решили сосредоточиться на общих причинах этого постоянного соперничества.

Откуда все это берется? Профессиональные психологи согласятся, что истоки братской и сестринской ревности кроются в сильнейшем желании каждого ребенка безраздельно пользоваться любовью и вниманием родителей. Откуда же это стремление быть одним и единственным? Мать и отец дают ребенку все, что необходимо для выживания и счастья: пищу, кров, нежность, заботу, чувство идентичности, чувство собственной значимости и особенности. Родительская любовь и помощь поддерживают ребенка и учат его справляться со сложностями окружающего мира.

Почему же присутствие братьев и сестер омрачает жизнь ребенка? Братья и сестры угрожают ощущению благополучия. Само существование других детей в семье для каждого из них означает УМЕНЬШЕНИЕ всего. Меньше времени можно провести наедине с родителями, они уделяют проблемам и разочарованиям каждого ребенка меньше внимания и меньше ценят его достижения. Но страшнее всего ужасная мысль: «Если мама и папа всю свою любовь и внимание направляют на моего брата и сестру, значит, они ценят их больше, чем меня. А если они ценят их больше, чем меня, значит, я стою меньше. А если я стою меньше, значит, у меня серьезные проблемы».

Неудивительно, что дети так отчаянно борются за то, чтобы стать первыми из лучших или просто лучшими. Они хотят получить ВСЕ: всю мамочку, всего папочку, все игрушки, все вкусности, все пространство.

Родители сталкиваются с невероятно сложной проблемой! Им приходится искать способы убедить каждого ребенка в том, что он находится в полной безопасности, что он особенный, любимый. Им нужно убедить юных антагонистов в том, что гораздо лучше делиться и сотрудничать. Им приходится изо всех сил стараться сделать так, чтобы соперничающие между собой дети в один прекрасный день научились относиться друг к другу как к источнику радости и поддержки.

Как же родители справляются с этой сложнейшей задачей? Чтобы выяснить это, мы разработали специальный вопросник.

• Что вы делаете для того, чтобы помочь детям наладить отношения между собой?

• Какие ваши поступки только усугубляют обстановку в семье?

• Помните ли вы те поступки собственных родителей, которые усиливали враждебность между вами и вашими братьями и сестрами?

• Какие их поступки ослабляли эту враждебность?

Мы спрашивали людей о том, как они относились к братьям и сестрам в детстве и как относятся теперь, а также о том, о чем следует рассказать в книге, посвященной соперничеству между братьями и сестрами.

В то же время мы беседовали с людьми лично. У нас скопились тысячи часов аудиозаписей бесед с мужчинами, женщинами и детьми в возрасте от 3 до 88 лет.

Наконец, мы собрали все воедино, старый материал и новый. Мы провели несколько семинаров (по восемь занятий каждый), посвященных проблеме соперничества между братьями и сестрами. Некоторые родители, принимавшие участие в этих занятиях, с самого начала были настроены оптимистично, но находились и скептики («Да, конечно, но вы не знаете моих детей!»). Некоторые уже совсем отчаялись и были готовы на все что угодно. Все они принимали самое активное участие в наших семинарах – делали заметки, задавали вопросы, участвовали в ролевых играх, делились друг с другом результатами собственных экспериментов в домашних «лабораториях».

Опираясь на эти семинары и на работу, проделанную нами в прошлые годы, мы окончательно убедились в том, что родители способны изменить ситуацию в семье.

Мы можем либо усилить соперничество, либо ослабить его. Мы можем накалить враждебные чувства, либо разрешить их абсолютно безопасно. Мы можем накалить обстановку или научить детей сотрудничать друг с другом.

Наше отношение и наши слова оказывают огромное влияние. Когда начинается Война Братьев и Сестер, мы не должны страдать, злиться или чувствовать себя совершенно беспомощными. Вооружившись новыми навыками и новым пониманием, мы можем восстановить между ними мир.

От авторов

Чтобы упростить нашу книгу, мы объединились в единую личность, а также объединили наших шестерых детей в двух мальчиков, а все группы, в которых участвовали вместе или раздельно, в одну. Поэтому нам пришлось пойти на определенные изменения. Все остальное в этой книге – мысли, чувства, жизненный опыт – абсолютно достоверны. Так все и было!

Адель Фабер Элейн Мазлиш

Глава 1

Братья и сестры – в прошлом и настоящем

Я втайне верила в то, что соперничество между братьями и сестрами бывает только в других семьях, но не в нашей.

В глубине моей души таилась робкая мысль о том, что мне-то удастся победить зеленоглазого монстра ревности. Я-то никогда не сделаю тех очевидных ошибок, которые совершают другие родители и которые заставляют их детей ревновать друг друга. Я никогда не буду сравнивать, никогда не стану принимать чью-то сторону. У меня никогда не будет любимчиков. Если оба мальчика будут знать, что я люблю их одинаково, они не станут ссориться и драться. Да и из-за чего им ссориться?

Может быть, и не из-за чего, но они сумели найти повод.

Весь день – с того момента, как они открывают глаза, и до той минуты, когда оба засыпают, – они только и делают, что стараются насолить друг другу.

Это выводит меня из себя. Я не могу справиться с жестокостью, которую они проявляют друг к другу, а бесконечные споры и драки просто лишают меня сил.

Что с ними не так?

Что не так со мной?

Я не успокоилась, пока не поделилась своими страхами с другими членами родительской группы доктора Гинотта. Каким счастьем для меня стала мысль о том, что я не одинока в своих страданиях! Не только мне приходилось сталкиваться с постоянными грубыми прозвищами, толчками, щипками, криками и истериками. Не одна я ложилась спать с тяжелым сердцем, вымотанными нервами и ощущением полного бессилия.

Вы можете сказать, что выросли в семье, где было несколько детей, поэтому готовы к этому. Однако большинство родителей из нашей группы оказались совершенно не подготовлены к антагонизму между собственными детьми. Даже сейчас, спустя много лет, работая над программой первого семинара, посвященного проблеме соперничества между братьями и сестрами, я понимаю, что ничего не изменилось. Люди наперебой рассказывают мне о том, насколько их розовые ожидания не соответствуют грубой реальности.

«У меня появился другой ребенок: я хотела, чтобы у Кристи была сестренка, чтобы они могли вместе играть, чтобы имели поддержку в жизни. А теперь у нее есть сестра, и она ее ненавидит. Кристи только и мечтает о том, чтобы я «отправила ее назад».

«Я всегда думала, что мои мальчики будут дружить. Хотя дома они дрались, я была уверена – во внешнем мире они поддерживают друг друга. Я чуть не умерла, когда узнала, что мой старший был членом группировки, которая мучила и угнетала моего младшего».

«Я сам вырос рядом с братьями и знал, что мальчики дерутся, но девочки казались мне другими. Мои же три дочки оказались настоящими мальчишками. А самое худшее то, что у них память, как у слонов! Они никогда не забывают того, что сестры сделали им на прошлой неделе, в прошлом месяце, в прошлом году. И никогда не прощают!»

«Я была единственным ребенком. Мне казалось, что я оказываю Даре огромную услугу, рожая Грегори. Я была настолько наивной, что думала, будто они автоматически полюбят друг друга. Все было чудесно – пока он не начал ходить и разговаривать. Я постоянно твержу себе: «Когда они станут старше, все опять будет хорошо». Но все становится только хуже. Сейчас Грегори шесть, а Даре девять лет. Она хочет все, что есть у него. Он хочет все, что есть у нее. Они и минуты не могут прожить так, чтобы не подраться или не поссориться. И оба пристают ко мне: «Зачем ты его завела?», «Зачем ты ее завела?», «Почему я у тебя не единственный ребенок?».

«Я хотела избежать соперничества между братьями, обеспечив детей достаточным пространством. Невестка говорила мне, что детей следует рожать друг за другом, чтобы они играли как щенята. Я так и сделала – и мои дети беспрерывно дрались и ссорились. Потом я прочитала книгу, в которой говорилось, что у детей должна быть разница в три года. Я попробовала сделать так, и тогда старший объединился со средним против младшего. Через четыре года я родила следующего ребенка, и теперь они все прибегают ко мне в слезах. Младшие жалуются на то, что старшие «пристают и командуют», а те недовольны тем, что младшие их никогда не слушают. В общем, у меня ничего не вышло».

«Я никогда не понимала, почему люди так много говорят о соперничестве между братьями и сестрами: я не знала никаких проблем, пока мои сын и дочь были маленькими. Теперь они подростки и постоянно ссорятся. Они не могут пробыть рядом и пары минут, чтобы не поругаться или не подраться».

Я слушала эти рассказы и думала: «Почему их это так удивляет? Неужели они забыли собственное детство? Почему они не могут вспомнить отношений со своими братьями и сестрами? А я? Почему мне не помогает мой опыт общения в семье? Может быть, из-за того, что я – младшая, а брат и сестра были намного меня старше? Я никогда не видела, как двое мальчиков растут вместе».

Когда я поделилась своими мыслями с группой, люди сразу согласились со мной. У них было разное количество разных по возрасту и полу детей. Сами они росли совсем в других семьях. Люди говорили, что их взгляды на семейное воспитание расходятся. Один отец едко заметил: «Быть ребенком, затеявшим драку, вовсе не то, что быть родителем, которому нужно эту драку разнять!»

Но пока мы перечисляли различия между семьями прежними и настоящими, начали пробуждаться старые и очень сильные воспоминания. Каждому хотелось что-нибудь рассказать, и постепенно выяснилось, что вся группа состоит из прежних братьев и сестер, переполненных сильнейшими эмоциями.

«Помню, как злился, когда старший брат смеялся надо мной. Родители снова и снова повторяли мне: «Если ты не будешь реагировать, он не станет к тебе приставать». Но я все равно обижался. Он доводил меня до слез, мог сказать: «Забирай свою зубную щетку и уходи. Тебя здесь никто не любит». Это всегда срабатывало – я всякий раз плакал».

«Меня тоже постоянно дразнил брат. Однажды, когда мне было около восьми лет, он пытался сбить меня с велосипеда. Я так разозлился, что сказал себе: «Достаточно! Это нужно прекратить». Я пришел в дом и позвонил оператору службы спасения. (Мы жили в маленьком городе, и у нас не было прямых телефонов.) Я сказал: «Мне нужна полиция». Оператор ответил: «Ну…» Тут вошла мама и велела мне положить трубку. Она не кричала на меня, но обещала, что поговорит об этом с отцом.

Когда отец тем вечером пришел с работы, я притворился, что сплю, но он разбудил меня. Он сказал лишь: «Ты не можешь таким образом проявлять свой гнев». Сначала я почувствовал облегчение оттого, что меня не собираются наказывать. Но потом меня охватило чувство обиды и беспомощности – я помню это до сих пор».

«Моему брату не позволяли меня обижать, что бы я ни делала. Я была «папенькиной дочкой». Мне позволялось все, и я творила ужасные вещи. Однажды я вылила на брата горячий жир от бекона, в другой раз ткнула его вилкой. Иногда он пытался остановить меня, повалив на землю. Но стоило ему меня отпустить, как я тут же набрасывалась на него. Однажды, когда родителей не было дома, брат ударил меня по лицу. У меня до сих пор остался шрам под глазом. На этом все и закончилось, я больше никогда с ним не дралась».

«В моей семье драки не позволялись. И точка. Нам с братом не разрешали даже ругаться. Хотя мы не любили друг друга, но не ссорились. Почему? Просто нам не разрешали. Нам говорили: «Он твой брат. Ты должен любить его». Я мог бы ответить: «Но, ма, он меня изводит, и вообще он – эгоист». «Это неважно, – говорила мама. – Ты должен его любить». Поэтому вся моя обида накапливалась внутри. Я боялся того, что может произойти, если эти чувства выплеснутся наружу».

Люди рассказывали о своих братьях и сестрах, и их слова отбрасывали меня все дальше и дальше в прошлое. Старая боль и обида просыпались во мне. Отличались ли эти сценарии от тех, которые только что описывали родители, рассказывая о своих детях? Ситуации и участники были другими, но порождаемые ими чувства оставались теми же самыми.

– Может быть, поколения не так уж и различаются между собой, – горько заметил кто-то. – Может быть, нам просто нужно смириться с тем, что братья и сестры – естественные соперники.

– Необязательно, – возразил кто-то из мужчин. – У нас с братом с самого начала были прекрасные отношения. Когда я был маленьким, мама всегда заставляла его присматривать за мной, и он никогда на это не обижался. Даже когда она требовала, чтобы он не ходил гулять и следил за тем, чтобы я до конца выпил свою бутылочку, он не обижался. Я не хотел доедать, а ему не хотелось ждать, поэтому он просто доедал все за меня. А потом мы вместе отправлялись к его друзьям.

Все рассмеялись.

– Это напомнило мне отношения с сестрой, – сказала одна женщина. – Мы были неразлучны, особенно в подростковом возрасте. Мы объединялись, когда хотели наказать мать. Если она ругала или наказывала нас, мы объявляли голодовку – по очереди. Это сводило мать с ума, потому что ее беспокоила наша худоба. Она заставляла нас пить яичные желтки и молочные коктейли. Когда мы переставали есть, это было для нее худшим наказанием. Но втайне от нее мы потихоньку ели. Та, что не голодала, носила еду той, что голодала.

Женщина помолчала и нахмурилась.

– А вот младшая сестра – это совсем другое дело. Я никогда ее не любила. Она родилась через десять лет после меня. Солнце стало вставать и садиться с «малышкой». На мой взгляд, она просто избалованная поганка и осталась такой навсегда.

– Пожалуй, старшие сестры то же самое говорят обо мне, – вздохнула другая женщина. – Когда я родилась, им исполнилось восемь и двенадцать. Думаю, они сильно ревновали – я всегда была отцовской любимицей. У меня было многое из того, чего не давали им. К моменту моего рождения финансовое положение семьи заметно улучшилось, и только мне удалось закончить колледж. Обе моих сестры вышли замуж в девятнадцать лет.

После смерти отца мы с матерью очень сблизились. Она безумно любит моих детей. Недавно мы говорили о том, чтобы превратить ее дом в нашу общую собственность. Не поверите, что произошло! Когда мама рассказала об этом сестрам, у них просто «снесло крышу». «Когда мы покупали дом, нам пришлось все заложить… Нам приходилось бороться за все, что у нас есть… Она поступила в колледж… Ее муж закончил колледж… У него прекрасная работа…»

Но больше всего меня беспокоит, что мои племянницы и племянники завидуют моим детям. Они говорят: «Бабушка, почему ты все время проводишь с ними? Ты к нам больше не приходишь!» Зависти нет конца, и она передается из поколения в поколение».

В комнате раздались громкие вздохи. Кто-то сказал, что мы затронули «тяжелую тему». Прежде чем двигаться дальше, я решила подвести итог:

– Мы вспомнили собственное детство и детство наших детей. Мы поняли, что наши отношения с братьями и сестрами оказали на нас сильнейшее влияние, породили глубокие чувства, позитивные или негативные. Те же самые чувства окрашивают наши отношения со взрослыми братьями и сестрами и могут даже передаваться из поколения в поколение.

В этот момент я снова вспомнила своих брата и сестру. Они относились ко мне, как к избалованному ребенку, который вечно им мешает. Даже теперь, став взрослой, вполне успешной женщиной, я не могла забыть своей обиды. Я спросила:

– Как вы думаете, не будет ли преувеличением сказать, что наши отношения с братьями и сестрами в детстве определяют наше отношение к самим себе во взрослой жизни?

Участники семинара задумались, а потом четверо из них подняли руки. Я кивнула одному из мужчин:

– Вы абсолютно правы! – сказал он. – Мне приходилось присматривать за младшими – я старший из трех братьев. Для них я был благожелательным диктатором. Они всегда слушались меня и делали все, что я им говорил. Иногда я бил их, но защищал от старших ребят во дворе. Даже сегодня я остаюсь «главным». Недавно я получил прекрасное предложение – продать свой бизнес по выгодной цене. Я мог остаться управляющим, но это не по мне. Я бы не смог, привык быть начальником.

– А я был младшим из пяти братьев, – сказал другой. – Конечно, братья сильно повлияли на то, как я воспринимаю себя сейчас. Все они обладали сильным характером, всегда добивались целей – в учебе, спорте, во всем. Только у них все это происходило само собой. В детстве я постоянно стремился им подражать. Пока они развлекались, я корпел над учебниками. Они никогда не воспринимали меня как равного и даже называли меня «приемышем» – любя, конечно. Я до сих пор заставляю себя постоянно работать. Жена считает меня трудоголиком. Она не понимает, что только так я могу хоть как-то угнаться за братьями.

– А я перестала гнаться за старшей сестрой давным-давно, – сказала сидящая в первом ряду женщина. – Она была такой красивой и талантливой, что я и приблизиться к ней не могла, и она отлично это знала. Когда мне исполнилось тринадцать лет, мы одевались, чтобы пойти на свадьбу к родственникам. Я думала, что выгляжу очень хорошо. Сестра встала рядом со мной, посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Создал же Бог такую красоту!» А потом она взглянула на меня и произнесла: «А ты тоже миленькая!» Никогда не забуду ее слов. До сих пор, когда кто-нибудь говорит мне комплименты, я всегда думаю: «Эх, видели бы вы мою сестру!»

– На меня тоже сильно влияла сестра, – тихо произнесла другая женщина. Все повернулись к ней, чтобы лучше слышать. – Она всегда… смущала меня. – Женщина помолчала, собралась с мыслями и продолжила: – Сколько я помню, у нее всегда были эмоциональные проблемы. Она совершала странные поступки, а мне приходилось объясняться с друзьями.

Родители всегда беспокоились о ней. Я чувствовала, что должна быть хорошей, чтобы они могли на меня положиться. Хотя я была младшей, но всегда чувствовала себя старшей. С годами сестре становилось только хуже. Каждый раз, когда я ее вижу, не могу избавиться от чувства обиды, словно она лишила меня настоящего детства. При этом я хорошо понимаю, что это не ее вина.

Я слушала этих людей с изумлением, поскольку всегда считала, что решающую роль в жизни детей играют родители. Но до этого момента мне и в голову не приходило, что братья и сестры тоже могут определять судьбу друг друга.

Однако передо мной сидел взрослый мужчина, считавший, что должен по-прежнему оставаться начальником. Другой продолжал тянуться за старшими братьями. Одна женщина была уверена, что ей никогда не угнаться за старшей сестрой, а другая до сих пор страдала из-за того, что ей пришлось быть «хорошей девочкой». Это было связано с их отношениями с братьями и сестрами.

Пока я пыталась осмыслить все это, заговорил еще один участник нашей группы. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться на его словах.

– В нашем доме нестабильной личностью был отец. Мама всегда была очень спокойной, любящей женщиной. Но отец отличался взрывным характером.

Он не умел держать себя в руках, мог уехать на два дня и не возвращаться два месяца. Поэтому нам пришлось сплотиться, чтобы защитить друг друга. Старшие присматривали за младшими. После школы мы сразу же пошли работать, как только стали достаточно взрослыми. Каждый вносил свой вклад в общий котел. Если бы мы не держались вместе, о нас никто не позаботился бы.

По комнате прокатился гул одобрения.

– Да… это хорошо… прекрасно…

Последняя история тронула сердца всех участников. Все они мечтали, чтобы их дети держались вместе, любили и поддерживали друг друга.

– Это замечательно! – воскликнула одна женщина. – Я всегда мечтала о чем-то подобном. Но это и огорчает меня. Я слышала о семьях, где детей сплотили серьезные проблемы их родителей. Мне не хочется думать, что, для того чтобы дети стали правильно относиться друг к другу, меня должен бросить муж.

– Мне кажется, – вмешался другой мужчина, – все дело в генетической предрасположенности. Если вам повезет, у вас окажутся замечательные дети, которые будут отлично ладить друг с другом. Если же не повезет, то у вас могут быть серьезные проблемы. Впрочем, в любом случае, ребята, это от нас не зависит.