Любовь без дресс-кода бесплатное чтение

Глава 1. Кофе

У меня сегодня на редкость паршивый день. Минус двести по шкале от нуля до десяти. Мой кофе давно остыл, магазины в этом ТЦ уже опустили свои железные занавесы, а ехать домой я катастрофически не хочу.

Пока я не вернулась — день не закончился. А значит, есть надежда, что он окажется не таким уж паршивым. Может быть, я найду на дороге кошелек с миллионом мелкими купюрами. Или встречу Криса Хеймсворта, которому как раз не с кем сходить в ресторан. Или вдруг позвонят из ООН и пригласят работать в штаб-квартиру в Брюсселе. Или где у них там штаб-квартира?

Но пока я сижу в маленькой кофейне на первом этаже башни «Федерация» в Москва-Сити, и у меня паршивый день.

Очень себя жалко. И ужасно обидно.

И поэтому совершенно наплевать, что там кто-то ругается у стойки. Пусть хоть поубивают друг друга, хоть развлекусь.

— Ты знаешь, что это федеральный закон? Ты вообще знаешь, что такое федеральный закон или ты кофе продаешь, потому что тебя из пятого класса за тупость выгнали?!

Ну вот я знаю, что такое федеральный закон, а счастья нету. Впрочем, мужика, который орет на девочку-баристу, это знание тоже не сделало добрее. Тогда какой в нем смысл?

— Я просто хочу свой кофе! Я просто хочу заплатить за этот гребучий кофе! В чем проблема вообще?!

Действительно, в чем проблема? Кофе тут есть, я проверяла. Причем за деньги, это я тоже проверяла. Нет никакой нужды так орать. Дал денег, взял кофе. В чем у них там беда-то?

Я вздохнула, поняв, что мне уже почему-то не наплевать, я уже снова несусь на помощь как маленький Бэтмен или даже Супермен. Нет, лучше Супервумен. Еще не решила, кого буду спасать, но пока симпатии на стороне баристы. Нефиг орать на беспомощных девочек и еще тыкать им без разрешения.

Мы с моим остывшим кофе выползаем из того угла, где сидели последний час и идем разбираться. Судя по тому, какими большими становятся у баристы глаза, она обо мне начисто забыла. Может быть, даже в носу ковыряла, пока думала, что тут никого нет. Ладно, шутки в сторону, девочка реально чуть не плачет.

— Нет связи, терминал не работает, — бормочет она, глядя снизу вверх на нависающего над ней мужчину в ослепительно черном костюме. Мне казалось, это моветон — ходить в офис как на похороны.

Хотя что я знаю о здешних нравах? Мне сегодня прямым текстом сказали, что и не узнаю никогда. Мордой не вышла. Точнее, не совсем мордой.

— Но вы обязаны!

— Может быть, у вас есть наличные… — и слезки кап-кап.

Божечки-кошечки, ну что за вселенская трагедия. Причем я вижу, что кофе она уже сделала, держит его в лапках, но видимо даже не имеет права подарить за счет заведения, а то бы давно разрешила конфликт.

— Двадцать первый, мать его, век! Две тысячи девятнадцатый год! Современный мегаполис! Самое распонтованное место во всем современном мегаполисе! Наличные, говорит она!

Сколько пафоса. Я выгребаю из карманов сдачу от своего кофе. Самый дорогой тут стоит двести с хвостиком рублей, значит трехсот должно хватить. Подхожу к стойке, причем мужик в похоронном костюме меня даже не замечает, и хлопаю купюрами об стол:

— За мой счет!

И вот тут он ко мне разворачивается.

Оу.

Оу.

Оу.

Нет, я бы предпочла работу в ООН или миллион мелкими купюрами, но вот Крис Хеймсворт явно опоздал.

Я прямо столбенею, как этот хам красив.

У него очень черные вьющиеся волосы, очень светлые серые глаза, и даже сейчас, когда он отвратительно, мерзко и недостойно орет на бедную баристу, кривя очень красивые чувственные губы, я вижу, что они могут сложиться в соблазнительную улыбку, против которой вряд ли кто-то может устоять.

Я вспоминаю, как школьная подруга Юлька говорила, что светлые волосы при темных глазах и наоборот — признак породы. Какой породы, почему породы? Ей просто это льстило, потому что она была блондинкой с карими глазами. А этот вот — как раз наоборот, да.

Он, кстати, тоже столбенеет. Да, мне есть чем удивить.

Аккуратно вынимаю у баристы из рук кофе, пододвигаю к ней купюры и отдаю стаканчик красавцу. Он автоматически берет его, продолжая пялиться на меня. Точнее — на мои волосы. Но первая сигнальная система что-то там ему передает, и он переводит взгляд на свои руки:

— Это что?

— Ваш кофе, — вежливо информирую я. — Я вам его купила, чтобы вы так не страдали.

— Я сам могу купить себе кофе! — возмущается красавчик.

— Очевидно, не можете, — пожимаю я плечами. — Да берите. Говорят, для профилактики Альцгеймера полезно каждый день делать что-то новенькое, чего вы никогда раньше не делали. Пусть сегодня у вас будет то, что за ваш кофе заплатит безработная девушка.

— С сиреневыми волосами… — ошалело говорит красавчик, все еще не отводя взгляда от моей головы.

— Да уж, — огорченно говорю я.

Так и хочется заметить, что мои глаза немного ниже. Пусть бы хоть на сиськи смотрел, что ли.

Я ободряюще улыбаюсь баристе, с трудом удерживаюсь от того, чтобы хлопнуть красавчика по плечу, и мы с моим другом остывшим кофе выходим в жестокий мир за пределами кофейни. Пусть все переварят свой новый опыт.

Заворачиваю за угол, прячусь в щель между двумя уже закрытыми бутиками, сажусь на корточки и начинаю плакать. У меня очень паршивый день.

Глава 2. Звездное небо

Не так много в моей жизни было уникальных дней, чтобы все свалилось сразу.

С утра бросил парень, в обед лишилась всех сбережений и подруги — это связанные факты! — а вечером отказали в последней компании, куда я пыталась устроиться на работу. Честно говоря, таких дней до сих пор вообще не было.

Хотя звоночки начались еще два месяца назад, когда нас на работе собрал генеральный директор и объявил, что компанию купил большой холдинг и… теперь ее закрывает. Сокращения, банкротство, по соглашению сторон, по собственному — вот что у нас в меню.

Всего десять человек — и мы оказались не нужны. Хотя все это время успешно трудились, ни разу не произнося слов «это не моя работа», потому что вся работа была нашей. Мы болели за компанию как за свое дело.

Потому особенно обидно было увидеть в своей трудовой, что семь лет я, оказывается, проработала «менеджером социальных сетей». Тем самым SMM, которыми берут мамочек в декрете, потому что считается, что времени и мозга там не нужно. Вроде бы всего лишь запись, на самом деле я делала больше, но кого в этом теперь убедишь?

На всех собеседованиях у меня очень ласково и аккуратно интересовались, почему молодая амбициозная девушка сразу после института за столько времени не построила хотя бы хлипкую карьерку. Хоть бы до редактора или технического писателя не доросла?

Это если меня вообще приглашали на собеседование.

После каждого отказа я отчаивалась все больше, а мой бойфренд хмурился и вместо «у тебя все получится, я в тебя верю!» заводил разговоры на тему, что он не готов к жене-домохозяйке и детям. Что он любит целеустремленных девушек, ярких, творческих. «Вот как ты, Яна», но что-то ты в последнее время погасла. Нет, я понимаю, нервы, обиды, тяжелые времена. Тебе, конечно, сложно, я вижу. А какие у тебя дальнейшие планы?

И вот пару недель назад во время какой-то мелкой ссоры он ни с того, ни с сего завелся и назвал меня инфантильной. Посмотри, орал он, ты же ребенок! И ладно бы няшная нимфетка, нет, ты как будто мерзкий подросток-пацан. Играешь в компьютерные игры, гоняешь на самокате, слушаешь какую-то пургу вместо музыки и еще твои волосы! В двадцать восемь лет краситься в сиреневый — это детство в жопе, Яна!

Потом он извинялся, и даже говорил, что вовсе не это имел в виду. Но вот сегодня с утра снова всплыло словечко «инфантильная». Тебя, сказал он, потому на работу и не берут, что с первого взгляда на твою сиреневую башку все видно. И сегодня не возьмут.

Я возражала — сегодня возьмут! Идеальная должность, я на нее подхожу на 200%.

Он так холодно и зло спросил: «Уверена?»

Я предложила поспорить.

На мороженое.

И это было последней каплей.

Я еще немножко надеялась, что когда получу все-таки эту работу, напишу ему, и он признает, что был неправ. Извинится. И все будет как раньше. Но я ее не получила.

Подруга с деньгами оказалась просто милым бонусом. Мы с Машкой семь лет работали вместе. И компенсацию за сокращение и отпуска нам тоже выплатили одинаковую. Она попросила у меня эти деньги в долг, чтобы купить машину. Обещала отдать сразу, как закончится срок вклада, где все ее накопления. Мол, раньше не снять, потеряет проценты. Срок закончился сегодня.

Ахаха, сказала она — Яна, ты реально думаешь, что кто-нибудь в мире стоит полмиллиона? Дружили бы мы с тобой с детсадовских горшков, я бы подумала. Но мы просто коллеги. Даже в дальнем кругу на всякий случай тебя держать невыгодно, ты ведь ничего не добьешься, ты неудачница. Ты даже расписку с меня не взяла. Не было никаких денег, забудь.

Можно подумать, ты бы не променяла меня на полмиллиона?

Не ври себе, я же себе не вру.

Такой вот день. Официально самый худший в моей жизни.

Я еще немножко похлюпала носом и встала. Ничего, как-нибудь справлюсь. Квартиру мне бабушка оставила в наследство, на макароны наскребу. Пойду, в конце концов, мороженщицей работать.

Детям мой цвет волос понравится.

До полуночи оставалось полчаса. Вот пробьет двенадцать раз, и побегу домой, теряя туфельки, к своей тыкве и крысам.

В холодных стальных коридорах не осталось ни одного открытого магазина, все были задвинуты сверкающими жалюзи. И торговый центр с его закругленными коридорами стал похож на космический корабль: блестящие полы, холодный свет ламп, задраенные люки.

И ни одной урны — так я и вышла на улицу со своим пустым стаканчиком из-под кофе.

Тут тоже не было ни души. Ветер завывал, носясь между небоскребами как между скалами в пустыне. И снова некуда выбросить мусор. Мы со стаканчиком стали уже лучшими друзьями. Ну невозможно же, чтобы сегодня мне не везло даже в такой ерунде!

Я обернулась, чтобы посмотреть последний раз на Москва-Сити и пойти уже к метро — и вдруг застыла на месте от невероятной красоты.

Над Москвой почти не видно звезд — слишком много городских огней. Я уж и не помню, когда последний раз видела настоящее небо, оно осталось в воспоминаниях о поездках к бабушке в деревню.

Но сейчас: огромные черные скалы закрывали неживой свет города, и ярко светились разбросанные тут и там горящие окна в офисах и квартирах.

Надо мной нависало звездное небо.

Люди спрятали его, потеряли, но потом спохватились и сделали рукотворное.

И оно было невероятным, огромным и почти таким же могучим, как настоящее.

Я стояла так несколько минут, потрясенная этой красотой.

И тут сзади раздался гудок, от которого я подпрыгнула с места на метр как кошечка, увидевшая огурец.

Обернулась — из опущенного окна «порше кайенна» торчала лохматая голова красивого хама из кофейни.

— Я забыл сказать спасибо! — сказал он, улыбаясь именно так, как я думала он будет улыбаться — открыто, радостно и так обаятельно, что невольно начинаешь улыбаться в ответ.

Глава 3. Разговоры

— Пожалуйста, — отозвалась я, возвращаясь к любованию рукотворным небом. Меня такой ерундой не проймешь. К тому же я уже видела, каким он может быть неприятным. Баристе он тоже сказал спасибо? И сигналить не стоило.

И вообще, что хорошего может случиться в день, когда я даже урну не могу найти, чтобы выбросить мусор?

Я ждала звука отъезжающей машины, но вместо этого услышала хлопанье дверцы и шаги. Сероглазый красавец подошел ко мне, встал рядом и тоже задрал голову:

— Вы так смотрите, будто из провинции и никогда не видели небоскребов.

— Будь я из провинции, это было бы по-настоящему обидно, — отозвалась я деланно равнодушно. Но на самом деле я почти заработала косоглазие, пытаясь рассмотреть его, не поворачиваясь и не выдавая своего интереса.

— А вы нет?

— А я нет. Просто редко тут бываю и впервые — ночью.

— А я тут часто, но никогда не замечал, что это действительно красиво.

Вот тут я удивленно повернулась. Он тоже оценил?

Он стоял, задрав голову и засунув руки глубоко в карманы делового костюма. Смотрелось по-мальчишески. Я даже подумала, что на дорогих костюмах карманы надо зашивать, оставляя для красоты, как на женских платьях. А то несолидно. Но он вообще был ужасно несолидный, хоть на вид и старше меня.

— Это такая вежливая беседа среди каменных джунглей? — усмехнулась я.

— Я хотел пригласить вас в ресторан, если вы не против… — он наклонился, разглядывая надпись на моем стаканчике и потом упираясь в меня своим прозрачным взглядом. — …Яна.

Традиция писать имена на стаканах, которую маленькие кофейни перетащили у большого «Старбакса», выдала меня ему на блюдечке.

— В честь чего это? — подозрительно спросила я.

— Хочу отплатить за ваш широкий жест, — теперь он смотрел не на небоскребы, а на меня, но с таким же интересом. — Такой новый опыт для меня все же чересчур.

— Пожалуй, откажусь. Исключительно из заботы о вашем здоровье.

Не думаю, что ему часто отказывали. По крайней мере, он выглядел удивленным и даже недоуменно приподнял одну бровь и нахмурился:

— Мне кажется, вам тоже была бы полезна профилактика Альцгеймера, — он нахмурился еще сильнее. — Как насчет нового опыта? Со мной? Вы ведь наверняка никогда не ездили в машине с человеком, которому купили кофе.

— Ездила, — я улыбнулась. Он начал вызывать у меня симпатию.

— И который назвал вас провинциалкой?

— Ездила, — я улыбнулась еще шире.

— И повез в ресторан «Накануне лета».

— Сдаюсь! — я рассмеялась. Про этот ресторан я даже не слышала. — Умеете вы оборачивать слова людей против них.

— Должность обязывает.

— А что за должность? — заинтересовалась я. Вообще-то с такой внешностью ему бы моделью работать. В крайнем случае в кино сниматься. А в российском бизнесе вряд ли любят таких красавчиков, у нас все сурово.

— Тут бы мне оказаться адвокатом или политиком, — с досадой прицокнул он языком. — Но вынужден перестать выпендриваться и признаться, что генеральный директор. Ну и владелец компании, если просто директор вас недостаточно впечатлит.

— А зачем вам надо меня впечатлять? — тем более, что я уже и так на крючке и трепыхаюсь только из врожденного чувства противоречия.

Даже если бы он позвал меня в «Макдональдс» и оказался грузчиком, я бы повелась только на эту улыбку и чувство юмора. Хотя грузчик с «кайенном» тоже интересный персонаж.

— Чтобы вы согласились. Я ведь правда всю ночь спать не буду, чувствуя как ужасно поступил, став буквально альфонсом, — он прижал к груди руку, сложил брови домиком и посмотрел на меня такими прекрасными жалостными глазками, что котик из Шрека ушел, рыдая, на курсы актерского мастерства.

— Мне кажется, вам это полезно, — жестоко и хладнокровно ответила я.

Давно бы сдалась, но на часах пока без пяти двенадцать, мой паршивый день еще не кончился, и суеверность не давала мне согласиться.

— Возможно, но я уже полчаса им пробыл и на первый раз наказание достаточное, жестокая красавица!

— Это не наказание, это профилактика Альцгеймера, — отрезала я, стараясь не ржать.

— Хорошо, — он вдруг стал очень серьезным. Вынул руки из карманов, поддернул рукава пиджака, поправил галстук. — Давайте продолжим профилактические мероприятия. Я вот никогда не ужинал с девушкой с сиреневыми волосами. Уже наступил следующий день, — он вскинул руку, чтобы взглянуть на часы. — Необходима следующая доза нового опыта.

— Надеюсь, это не очень пафосный ресторан, — сложила я оружие. — И туда вас пустят с этой самой девушкой с сиреневыми волосами.

— В настоящий пафосный ресторан пустят с даже с собакой на роликах и с мороженым. И с сиреневым ирокезом.

Я посмотрела поверх небоскребов. Дорогое небо, Криса Хеймсворта ты мне еще должно. И работу. И денег. Но для начала сойдет и этот.

— Поехали! — кивнула я.

Самый паршивый день закончился. Начинаем отсчет ошибок заново.

Он открыл мне дверцу, и я с трудом вскарабкалась в высокий джип. Когда эти пафосные дорогущие машины только появились в Москве, они мне очень нравились. Я всегда была поклонницей машин Джеймса Бонда времен Шона Коннери — эти плавные поршевские обводы, прищуренные злые фары, ощущение хищной красоты. Но потом в «кайеннах» стали ездить все подряд, они превратились в символ бандитских и глупых денег и совершенно мне разонравились.

Конечно, до сегодняшнего дня это была немного ситуация «лиса и виноград». Зато теперь я могла в полной мере ощутить уют просторного салона, оценить, что огоньки на приборной доске перемигиваются прямо как на панели космического корабля — и вместе с космосом за окном это создает совершенно фантастическую атмосферу. Ладно, пусть пошлая и бандитская, но машина мне нравится.

— Кстати! — вспомнила я. — Вы мое имя знаете, а я ваше нет. Так нечестно.

— О, точно, — он откинул солнцезащитный козырек, достал оттуда визитку и протянул мне.

— Вадим Сергеевич Романов, — прочитала я вслух. Надо же, фамилия тоже породистая. — Холдинг «Небьюла»…

Ну нифига ж себе! Вот это я попала!

— Знаете, — сказала я очень, очень спокойным голосом, пока владелец холдинга «Небьюла» Вадим Сергеевич Романов выруливал на шоссе. — Вы мне должны даже больше, чем кофе. Ведь это по вашей милости я безработная.

Глава 4. Ресторан

Он мрачно покосился на меня, аккуратно вынул визитку из пальцев и убрал обратно за козырек. Плотно сжав губы, вырулил на шоссе, и только тогда повернулся, вновь ошеломляюще улыбаясь:

— Начнем, пожалуй, с начала. Я Вадим.

Потрясающая наглость. Я даже слов не нашла за все недолгие пять минут, что мы добирались до «Середины лета». А потом слова пропали, потому что место за тяжелыми и мрачными дверями оказалось настоящим чудом.

Из теплого деревянного пола к потолку поднимались колонны в виде переплетающихся деревьев; наверху они расходились извивами толстых ветвей, которые встречались и сплетались друг с другом. Вместо листьев их оплетал вечно-зеленый плющ, и я бы не удивилась, узнав, что настоящий. С потолка свисали гирлянды розовых, желтых и белых цветов с едва мерцающими в глубине диодными огоньками.

И отовсюду лился теплый солнечный свет, будто мы в летнем лесу, а не в центре Москвы заполночь. Если бы Вадим не поддерживал меня за локоть, я бы обязательно споткнулась, пялясь по сторонам. Столики тоже будто росли из пола, а вокруг них были расставлены плетеные кресла и кое-где даже висели качели на толстых грубых канатах.

Немножко даже пожалела, что мы в итоге пришли в самый дальний угол, где качелей уже не было — только деревянные скамьи с ворохом подушек.

Я бы покачалась.

Ну да, инфантильная.

Только когда Вадим усадил меня спиной к залу, я очнулась и поняла, что все это время он был так близко, что практически обнимал меня, а я этого даже не заметила.

Опомнившись, попыталась сосредоточиться на нем и не бросать украдкой по сторонам любопытные взгляды. Виталик меня постоянно одергивал, когда я в упор рассматривала людей, поэтому сейчас я постаралась изобразить отстраненную вежливость, и не пялиться на Вадима так откровенно, как только что пялилась на интерьеры.

Хотя, если честно, эти правила приличия меня всегда убивали. На людей в упор смотреть нельзя, по сторонам, открыв рот — тоже нельзя. Так на что смотреть-то? На собственные обгрызенные ногти и страдать, что я в приличном заведении и без маникюра?

К счастью, мои терзания прервала официантка, которая принесла меню и графин с лимонадом, который так ярко и остро пах летом и дачей, что я почти забыла, что мы не за городом в жаркий летний день.

Вадим врубил харизму на полную мощность и успел обаять официантку, пока она разливала лимонад по бокалам и раскрывала меню. Когда мы пришли, девушка была сонной и снулой, но сейчас разрумянилась, засверкали глаза, улыбка перестала быть дежурной.

— Девушке в кофейне слабо было так улыбнуться, — задумчиво уронила я в воздух, невидящим взглядом скользя по меню.

— Я перед ней извинился, — фыркнул он. — И завтра цветы пришлю.

— Потом — не считается. Стоило вообще так нервничать из-за какого-то кофе? — я, кстати, тоже наглая, особенно когда не в своей тарелке. А от цен в меню, на которые я, как настоящая безработная бедная девушка, посмотрела в первую очередь, я стала прямо очень не в своей тарелке.

— Когда ты кофейный наркоман, но легкомысленно отпустил секретаршу, надеясь, что во всем гребаном деловом центре есть хоть одна открытая кофейня… И тут выясняется, что есть ровно одна, но в ней не принимают карты — стоило!

— Купить вам пакетик растворимого кофе три в одном на случай будущих катастроф? — заботливо поинтересовалась я. Меня удостоили острого злого взгляда. — Что?

— Да вот думал, мне показалось, что вы невыносимо ядовитая змея на фоне неадекватного состояния. А теперь вижу — не показалось.

Я проглотила комментарий на тему, что человек, ставший причиной моего самого паршивого дня с начала и до конца, еще и не того заслуживает. Ему, небось, всю жизнь делают скидки за смазливую мордашку. Даже я расплылась.

Но постаралась все-таки сосредоточиться на меню. А то я так неприлично долго его разглядываю, что у моего спутника скоро возникнет ощущение, что я читаю по слогам.

Хотя тут только по слогам и читать:

«Конфи из кролика на подушке из капустного пюре с хамоном и лаймовым маринадом».

«Артишоки, фаршированные маринованными кумкватами».

«Аранчини из ризотто».

Ну, допустим, кролика я узнала. И подушку тоже. Но что с ними проделали, можно как-то по-русски объяснить?!

Салаты были понятнее, но от вариантов «салат с арбузом и чесноком» и «салат из лепестков роз с трюфельным маслом» мне сильно легче не стало.

Может, тут детское меню есть? С картошкой фри и сосисками? Я бы не постеснялась!

Но даже предсказуемый раздел пасты меня предал: фарфалле, оркьете, фетуччини, фузилли, — так, я все поняла, достаточно.

Фуа-гра с радиккьо а-ля натюрель вколотило в мой гроб последний гвоздь, и я решительно захлопнула толстенькую папку.

Попыталась превратить свой кривой оскал в вежливую улыбку и сказала подошедшей официантке:

— Что-нибудь на ваш вкус, пожалуйста. То, чем ваш шеф больше всего гордится.

Официантка вернула мне такую же натянутую улыбку и забрала меню.

Я немного поискала, куда деть совершенно лишнюю пару рук и, случайно подняв взгляд, застукала Вадима, с тайной улыбкой наблюдающим за мной.

— Развлекаетесь? — прошипела я, наклоняясь к нему через стол. — Привели собачку на скейте с ирокезом и наблюдаете, что будет?

— Ну, если честно… — прижал он руку к груди, но промахнулся и вместо сердца поверил свою искренность внутреннему карману пиджака. Надеюсь, в нем лежит что-нибудь ценное. Презерватив или хотя бы кредитка. — …если честно, не был до конца уверен в здешнем персонале. Днем тут хозяйка следит, чтобы не было снобизма, а ночью все что угодно может быть.

— И как? Кто справляется лучше — персонал или собачка?

Вадим тоже перегнулся через стол ко мне, так что мы стали выглядеть как заговорщики, которые планируют взорвать английский парламент, и я залипла в прозрачной чистоте его глаз.

Он протянул руку, положил мне на затылок, притягивая к себе еще ближе, и в тот момент, когда я уже была совершенно уверена, что сейчас он меня точно поцелует, дернул меня за прядь и прошептал прямо в губы:

— Собачка.

Глава 5. Свидание

И откинулся на спинку, насмешливо на меня глядя:

— Официантка несколько раз оборачивалась, пока думала, что мы не видим.

Ах ты ж зараза…

И, черт, я ведь была совсем не против поцелуя.

Мой убийственный взгляд, впрочем, до адресата не дошел, потому что уже принесли еду.

Я смотрела на свою тарелку с плохо скрываемым подозрением. Больше всего это было похоже на причудливую башенку работы Гауди. Из кусочков, кажется, мяса. И рыбы тоже. И овощей. И по бокам росла травка. Ну, а художественная картина соусами по тарелке — это уже мелочи.

Детское меню, где же ты…

Вадим насмешливо наблюдал за моими терзаниями. Я пропустила момент, когда он заказал что-то себе, но ему принесли вполне узнаваемую карбонару. Как я ее пропустила в потоке итальянского ужаса?

— Вы так смотрите, Яна, как будто сейчас планируете эту крепость завоевать, а не съесть.

— Как будто не одно и то же… — пробормотала я, пытаясь понять, с какого конца эту дженгу разбирать.

— Хотите поменяемся?

Я выпрямилась и посмотрела на его насмешливую полуулыбку. Вспомнила почти-поцелуй и вызверилась:

— Божечки-кошечки, Вадим Сергеевич, вы как будто пытаетесь меня унизить тем, что я не пробовала какое-то блюдо. Между тем, именно у вас уже второй день подряд сплошной новый опыт и вы еще его и стесняетесь. А мне в кайф разбираться, что за странную зверюшку мне принесли поесть, понимаете?

— Вадим Сергеевич, значит… — он даже улыбаться перестал.

Зато я просияла во все тридцать три зуба. Задевает, красавчик?

Я смотрела на него, он смотрел на меня и где-то посередине, где встречались наши напряженные взгляды, искрилась и кипела электрическая ярость. Я видела, как расширяются его зрачки — говорят, это происходит, когда хочешь кого-то убить или…

— Ну расскажите, Яна, как вам разрушил жизнь владелец холдинга «Небьюла», — ехидно улыбаясь, произнес наконец он.

Все-таки убить. Ну, я точно хочу.

Вместо ответа я взяла вилку и тремя резкими ударами превратила креативную башенку на тарелке в нормальную еду.

— Жестоко… — пробормотал Вадим и отпил лимонад из бокала.

Я моментально пожалела, что нельзя заказать банан и демонстративно его порезать на кусочки.

— Серьезно, Яна. Это случилось два месяца назад и компенсации были честные. Чем ваша работа была так хороша, что вы мысленно расчленяете меня чайной ложечкой?

Я вздохнула:

— Четверть жизни, Вадим Сергеевич. Знаете, как говорят — наш коллектив был как семья. Мы были ближе, чем семья.

— Четверть? А вам, Яна… — он затруднился, а я не стала ему помогать со своим отчеством. — Не больше тридцати ведь. Стало быть, спасибо надо мне сказать, что вытолкнул вас в большой мир. Сейчас не принято всю жизнь сидеть на одном месте.

Я задохнулась от такой наглости. Потыкала еще немного в еду ножом.

Попробовала — все-таки рыба.

Только разных видов. И правда вкусно.

Жалко, я не особо в настроении наслаждаться.

Вадим молчал, задумчиво щурился, пил лимонад и смотрел на меня. Я тоже молчала, поедая загадочную башенку.

Потом отложила вилку и прямо встретила насмешливый взгляд:

— Нас было мало, но каждый был уникальным. Игорь, например, занимался всей техникой — настраивал сервера, чинил наши компы, договаривался с хостерами и програмиистами, даже выбирал нам личные мобильники. Миша — был идеальным администратором. Он составлял такие планы, которые учитывали буквально все, включая пиццу по четвергам и сезонные эпидемии гриппа. Тамара Васильевна знала все о бухгалтерии, налогах, документации. Ей семьдесят, и ее до сих пор уговаривают выйти на работу. Идеальная команда.

— А вы, Яна? В чем был ваш уникальный фантастический дар? — он так и не притронулся к своей пасте, и я его понимала. Чуть зазеваешься с застольным этикетом — и тут я. Жду промашки с острым клинком сарказма наготове.

— Я была креативным мозгом. Все, что надо придумать, написать, все, где нужно творчество — мое. Гендир без моего разрешения даже презентации партнерам не показывал.

— Как трогательно. Жаль, я не познакомился с такими супер-людьми… — Вадим похлопал в ладоши.

— А то бы не стали нас разгонять? Зачем это нужно было?

Пожал плечами, отодвинул остывшую карбонару и жестом позвал официантку.

— Мне нужны были ваши связи в регионах. Тридцать семь городов по всей России с уже налаженными контактами, серверами в дата-центрах, подписанными договорами и своими людьми. Одни представительские расходы на бани и проституток за год обошлись бы дороже, чем та сумма, за которую вас купил.

— А мы были не нужны?

— У меня не благотворительная организация. Только бизнес.

Подошла официантка.

— Мне капуччино, а вам, Яна? Тоже кофе?

— Нет, я пас.

— Вина, может?

— Одной пить? Вы же за рулем.

— Тогда десерт? Что у вас есть на десерт? — он снова подарил божественную улыбку официантке, не сводящей с него глаз.

— Советую муссовый торт с гречкой и манговым кремю на бисквите франжипан из новой коллекции десертов, — она наклонилась к Вадиму, демонстративно игнорируя меня.

Я закатила глаза.

— Девушка не хочет, — перевел мою пантомиму на человеческий язык Вадим.

— А вы? — официантка как-то подозрительно начала хлопать ресницами, и я закатила глаза повторно.

— А я не люблю сладкое, — он улыбался кривой улыбкой, но до глаз веселье не доходило.

Я бы на месте официантки притормозила с флиртом. Но она, кажется, мышей не ловила.

— Совсем-совсем? Вы знаете, у нас бывают особые десерты…

— Судьбу благодарите, что Мария Евгеньевна не узнает о ваших особых десертах, — не меняя сладкого тона и градуса улыбки, отчетливо проговорил Вадим. Официантке понадобилась целая секунда, чтобы сообразить и, ойкнув, убежать.

Я покачала головой:

— Понятно, добра от вас не дождаться.

Он посмотрел на меня, нахмурившись, с непониманием:

— Официантка пристает к посетителю, да еще и к тому, кто явно на свидании, прямо на глазах женщины, с которой он пришел, а я должен что с ней сделать? Погладить по головке? Машка бы ее вообще убила, а тут есть шанс, что исправится. Давно обещал заехать проверить. Ночью даже в самых приличных местах всякое бывает.

— Свидании? — я тоже потренировалась поднимать одну бровь, но, судя по муке на лице Вадима, который на это смотрел, получилось не очень.

— Мужчина и женщина ужинают ночью вдвоем… Что же это еще? — медленная ленивая улыбка тронула его губы, в глазах зажглись огоньки — или это отражение диодов из цветов?

Официантка молча, не глядя ни на Вадима, ни на меня, принесла ему капуччино и быстро ушла. Интересно, сколько он пьет кофе в день, если так звереет без дозы?

Если я выпью больше чашки после обеда, не сплю потом до утра.

— Ну что, по домам? — спросил Вадим после того, как мы промолчали добрых десять минут — он с кофе, я со своими мыслями. Никто не рисковал начинать новую тему.

— Не хочу домой, — честно созналась я.

Он посмотрел на меня со странным, ехидным выражением:

— Ну тогда ко мне.

Глава 6. В лифте

Обычно на свиданиях я предпочитаю свою часть счета оплачивать сама, но сегодня мне компенсируют стаканчик кофе, не так ли?

А еще я помнила местные цены, и эти симпатичные циферки напрочь растворили остатки совести и гордости.

На выходе наша смущенная официантка пожелала нам хорошей ночи и прекрасного дня, ни на секунду не допустив в голос двусмысленности. Вадим в награду снова обласкал ее своим обаянием.

И мы приехали… снова к Москва-сити.

— Живете на работе? — хотя я фактически напросилась к нему в постель, перейти на ты я все еще не могла.

— Как любой нормальный трудоголик, — пожал плечами Вадим, отстегивая ремень безопасности и обходя машину, чтобы открыть мне дверцу и подать руку. Вообще-то я задержалась случайно, все еще удивляясь нашему возвращению, но вышло удачно, учитывая обстоятельства.

Он еще и за талию обнял, помогая выбраться. И не отпустил.

— И мы… в офис? — я проглотила много-много вариантов того, что мы там можем сделать.

Такой день. Такая ночь. Пусть она будет немного сумасшедшей, почему бы нет? Завтра со мной снова будут мои проблемы, и я буду их решать, потому что кроме меня, такой инфантильной — некому. Зато сейчас передышка.

Крошечный кусочек безвременья и безответственности.

— На самом деле купил апартаменты в башне, чтобы не мотаться каждый день на работу по пробкам, — его губы были близко от моих, невероятно близко, он почти касался меня, но больше ничего не делал.

— Я бы не стала здесь жить, — попыталась я отвлечься от однозначности ситуации. — Слишком… офисно.

Светские беседы, все дела.

Вадим отклонился, чтобы продемонстрировать насмешливо приподнятую бровь. Я смутилась. Немножко.

Он молча покачал головой и повел меня к лифтам. Позади пискнула сигнализация.

— А где бы ты жила? — он тыкнул кнопку вызова и даже чуть отошел от меня.

И правильно, вон там камера, а в двадцати метрах охранник. Который, правда, наверняка видел такое-такое, что мы его уже ничем не удивим.

Но я всерьез задумалась над вопросом. Как и все, я часто представляла себе идеальный дом — на случай, если внезапно выиграю в лотерею миллиард. То это была маленькая промозглая квартирка в Венеции, то коттедж с камином в горах, то бунгало на берегу океана.

А сейчас, наверное, повлиял интерьер ресторана, но я внезапно собрала все мечты в одну:

— Я бы жила у озера в двухэтажном доме. Окна моей спальни выходили бы прямо на воду, а в кабинет наверху прямо по веткам сосен прибегали бы белки. И чтобы везде гамаки — на кухне, в гостиной, везде-везде.

Кажется, кто-то насмешливо хмыкнул? Я уже разворачивалась, чтобы высказаться, но тут открылись двери лифта. Вадим затащил меня внутрь, прижал к стене и начал целовать раньше, чем нащупал кнопку этажа.

И как целовать…

Он втянул меня в поцелуй, как стремительная зимняя река затягивает под лед. Я еще цеплялась пальцами за края реальности, но течение уже уносило меня неумолимо и быстро. Не осталось даже мыслей, и только потом я поняла — почему.

Поцелуи бывают разные.

Некоторые мужчины целуются так, что ради мира на Земле допускать их к оральному сексу просто нельзя.

Многие так, что понятно — их цель не тут, она дальше, давай быстренько проскочим этот этап и перейдем наконец к главному пункту программы.

Кое-кто использует поцелуи для того, чтобы пообещать, что будет дальше. Тизер, трейлер и аннотация: сначала я раскрою твои губы нежно и аккуратно, потом решительно войду, а потом буду вот так изображать отбойный молоток, как сейчас долблю языком в рот.

Вадим целовался… офигенно.

Он знал, что делает, и не путал секс с поцелуем — у них совершенно разные техники. Он наслаждался самим процессом, не используя его для других целей.

Если бы в мире оставались одни только поцелуи, без продолжения, они были бы именно такими — самодостаточными и глубокими.

Он не торопился и не затягивал, но полностью и абсолютно объяснил мне, почему поцелуй может быть интимнее секса.

Двери открылись на этаже, похожем на коридор хорошей гостиницы — мрамор, золото, зеркала и мягкий свет. И цифры — 56, выложенные на полу.

— Никогда не замечал, как быстро у нас ездят лифты, — пробормотал Вадим, даже не делая попытки выйти.

Я была с ним совершенно согласна.

А может быть, мои улетные ощущения — от ускорения в кабине? Хорошо бы так, буду кататься с новыми кавалерами в высотках и…

И поцелуй в стоящем лифте оказался не менее крышесносным. Его, увы, тоже пришлось прервать, потому что двери начали закрываться.

Ездить вверх-вниз ради уединения в нашем возрасте вроде уже не солидно, тем более, в этих скоростных лифтах.

Я поклялась себе, что в следующий раз буду целоваться в самом старом лифте города, который только найду. Желательно с Вадимом.

— Пойдем, — он снова обнял меня рукой за талию и подвел к двери квартиры, где набрал на панели короткий код и провел пальцем по сенсору.

— А код ты спьяну не путаешь? — хмыкнула я. — Я иногда так устаю, что пин от карты забываю.

— Путаю и забываю, — кивнул Вадим. — И вообще предпочел бы старые добрые классические ключи на колечке, но нет времени заняться, я реально сюда только спать прихожу. Полтора года назад купил и… — он первый вошел в открывшуюся дверь, вспыхнул свет, и я остолбенела. — …даже не успел под себя переделать.

— З-заметно — еле проговорила я, разглядывая потолок в холле того же цвета, что и мои волосы.

Глава 7. Приличные разговоры

Едва я прекращала ржать, я поднимала глаза на Вадима, видела его оскорбленное лицо, и снова сгибалась в натурально истерическом хохоте.

— Ты… — после жарких поцелуев вежливое «вы» незаметно растаяло. — Ты меня подбирал под интерьер, что ли?

И только я отсмеялась и вытерла слезы, как посмотрела на пол — золотой плиткой там было выложено стилизованное солнце. На черном фоне. И греческие амфоры по бокам.

Смеяться больше сил не было.

— Прости, прости…

Вадим подозрительно молчал. Обиделся, что ли?

Нет, и вот этот человек что-то там рассказывал про провинциалку и называл собачкой. Ну пусть не он заказывал этот ошеломительный дизайн, но он тут живет полтора года! Полтысячи дней ходить под потолком цвета истерической сирени. Я бы не смогла, у меня психика слабая.

— Закончишь развлекаться тут, заходи в комнату, может, там тоже смешно, — скрипнул Вадим зубами.

— А где тут туалет? — крикнула я вслед.

Он махнул рукой налево, даже не обернувшись. Ой, ну надо же, правда обиделся.

Он знал. Он знал.

Я стояла в туалете и не могла поверить своим глазам.

Ладно, он был огромным, с двойным душем, ванной на львиных лапах, а унитаз с биде не осрамились бы перед баскетбольной сборной.

Но он был выложен золотой и серебряной мозаикой.

Изображающей.

Французские.

Шторы.

Мозаика. Шторы.

То, что на полу там были какие-то изысканные узоры со змеями и рыбами, и светильники извивались, стараясь затмить великолепие ванны на львиных лапах — уже было неважно.

Я вывалилась оттуда, тихонько похрюкивая, и отправилась наслаждаться дизайном гостиной.

Она оказалась внезапно приличной — диван в форме подковы, длинный стол и барная стойка — все сдержанных, пастельных тонов, как будто здесь за оформление отвечали совсем другие люди.

Вадим стоял у панорамного окна во всю стену, из которого открывался вид на добрую половину Москвы. В черноте ночи перемигивались разноцветные огни: алые и золотые на дорогах, неоновые сине-зелено-лиловые на вывесках, теплые желтые в домах. Их разноцветный ворох отражался в поверхности Москва-реки, обнимающей город сверкающим полукружьем.

Да, человек, купивший квартиру с таким видом, точно мог оценить рукотворное небо.

Но он повернулся с поджатыми губами и недовольной морщинкой между бровей, и я не удержалась:

— Слушай, а тебе не стремно в Версале срать?

Он хищно оскалился:

— Откуда ты вообще такие слова знаешь? Приличные женщины в туалет ходят только поправить макияж.

— Приличные женщины не прыгают в первый же день знакомства к неприличным мужчинам в постель.

— А ты пришла в постель? — его брови взметнулись с таким удивлением, как будто мы с ним в лифте обсуждали падение акций Эппл.

— Оу… — я отошла к дивану и села, чинно закинув ногу на ногу и сплетя лодыжки. — А ты что, хотел показать мне свою коллекцию лютневой музыки XVII века?

— Нет, — буркнул он, то ли узнав цитату, то ли наоборот. — Только офорты Моранди.

— Серьезно? — это я хорошо зашла, удачное знакомство. — У тебя есть оригиналы? Покажи!

Воцарилась неловкая пауза. Он смотрел на меня так, будто я выясняю у него, что смешного в анекдоте «Колобок повесился», я на него сначала с нетерпением, потом с недоумением, а потом до меня начало доходить…

— То есть, это тоже была шутка? — уточнила на всякий случай.

Вот это, конечно, провал.

У Вадима было сложное выражение лица.

То ли гадал, что это за изощренный сарказм, то ли…

Кто-то что-то не понимал.

— То есть, ты их даже не видел? — снова уточнила я.

— А ты видела?

— А я их люблю, — я развела руками.

Кажется, страстный секс двух почти незнакомцев отменяется, у нас тут неловкие моменты за неловкими моментами.

Повисла еще одна пауза. Он смотрел на меня, я на него. Оба мы, я ручаюсь, думали, что другой идиот.

Пауза становилась невыносимой, поэтому я начала болтать:

— Пару лет назад привозили выставку в Пушкинский, представляешь, пустые залы вообще, то ли дело ваш Тициан. Конечно, у Моранди нет роскошных рыжих девок, да и вообще девок нет, у него цветочки да вазочки, да офорты. Но ведь эти цветочки — если присмотреться, там такие тонкие оттенки, ни у кого ничего подобного не встретишь, понимаешь? Это не о взрывном впечатлении, как у Ван Гога, например, а о редкости оттенков, о таких вещах, которые никто больше не умеет замечать и делать…

В пустоте между нами мои слова еще сильнее подчеркивали неловкость момента.

Вот поэтому отношения у меня получаются только с занудами вроде Виталика.

— Может, ты еще и на Брейгеля в Вену летала? — мрачно поинтересовался Вадим, снова засовывая руки в карманы.

Но теперь он был больше похож на гопника. Такого, немного угрожающего очень богатого культурно недоразвитого гопника.

— Куда? Зачем? — не поняла я.

— Забей… — Вадим вздохнул.

— Слушай, какая, нафиг, Вена, откуда у меня бабло на Вену, — тут уже я вздохнула. — Напоминаю, что ты сам меня уволил два месяца назад. Ты к реальности-то вернись.

— Хрен знает что, а не реальность, — буркнул он, падая на другой конец дугообразного дивана. — Нормальные женщины так себя не ведут.

Глава 8. Неприличные разговоры

Оу, посмотрите на него. Цвет волос выдержал — ну при такой интенсивной атаке на рецепторы со стороны квартиры я уже не удивляюсь. А на несчастном Моранди порвался. Шопенгауэра поцитировать, что ли, для закрепления эффекта?

— А как ведут? — вежливо спросила я, подбирая под себя ноги. Во мне проснулся антропологический интерес. — Ты когда нормальную женщину видел-то последний раз? Чтобы не офисный вариант.

— На той неделе, — он всерьез задумался над вопросом, мамочки!

Неудивительно — если жить и работать в одном и том же здании, быстро одичаешь.

— Модель, небось, отвел в ресторан? — сочувствующе покивала я.

Ну а кто ему еще светит, в самом-то деле?

— Ну почему модель, — он так смешно замялся, что не дожать было бы преступлением:

— А кого?

— Кажется, это была журналистка… или помощница чья-то…

— Ясненько, — покивала я. — Как звали? О чем разговаривали?

Пауза. Нет, кажется, морально я ему уже отомстила, но остановиться ужасно сложно!

— Слушай, а вы все такие? — спросила с искренним интересом.

— Кто? — он сидел, откинувшись глубоко на спинку, засунув руки в карманы и пинал ногой стоящий перед ним пуфик. Не знаю, сколько ему лет, но сейчас выглядел на все пятнадцать, и я ему еще польстила!

— Ну вот вы, боссы с секретаршами, бентлями и золотыми запонками…

— Какие — такие? — он дернул рукав пиджака, как будто стесняясь этих самых запонок.

— Ну… — я встала с дивана и подошла к окну.

Божечки, как красиво! В спальне, небось, не меньшая красота. А я со своим длинным языком, кажется, упустила возможность заснуть и проснуться под роскошные ночные и рассветные виды Москвы.

— Мы же нормально с тобой вроде общаемся, — мрачно сказал он. — Точнее, общались.

— Да вот сама удивляюсь, — я вернулась к дивану, но на этот раз подошла к другому концу и тоже попинала пуфик. Вдруг я что-то упускаю. — Тебя же как будто из Sims вытащили и забыли научить свободе воли. Так и ходишь ходячим штампом про властного босса.

— Слушай, ну ты хамишь уже! — его серые глаза от злости почти побелели. — Думаешь, я должен терпеть это все из-за чувства вины, что уволил тебя?

— Да не терпи, господи, — фыркнула я и собралась отойти, но он поймал меня за руку и дернул, опрокидывая на диван.

Навис, вглядываясь в глаза, и прошипел:

— Я тебя сейчас поцелую.

— Если мы об этом заговорили, — я попыталась выскользнуть, но он положил руку мне на бедро, удерживая на месте. Страшно почему-то не было. Ну не выглядел он настоящим психом. — Лучше все-таки тут использовать вопросительный знак. Вежливее.

— А договор не подписать? — он пытался смотреть мне в глаза, но взгляд постоянно соскальзывал на губы. Так и метался туда-сюда. — Может, ты еще и феминистка?

— А я нет? — я скрестила руки на груди и мило улыбнулась. — Сколько нового я узнала сегодня! Теперь и мне не грозит Альцгеймер, спасибо, Вадим Сергеевич!

— Нет, я не могу доминировать в таких условиях! — он выпустил меня и развалился рядом, задрав ноги на пуфик. — Ты ненормальная вообще.

— Давай ты меня отвезешь домой и успокоимся на этом? — предложила я примирительно.

В следующий раз, когда красивый и богатый мужик пригласит меня в ресторан, буду молчать.

М-о-л-ч-а-т-ь.

— Такси вызови, — он откинул голову на спинку и изучал потолок.

Я тоже посмотрела наверх. Потолок как потолок. Внезапно белый. Без украшений и переменной высоты. Отдых для глаз.

— Я боюсь, — призналась. — Столько историй в сети про неадекватных таксистов.

— А я выпил, — сообщил Вадим потолку.

— Ты трезв! — возмутилась я.

Он опустил голову и посмотрел на меня. Потом встал с дивана, подошел к бару, налил себе что-то темно-янтарное и показал мне:

— Видишь? — и выпил.

— Тогда я останусь ночевать, — я пожала плечами.

Вадим налил второй бокал, принес и протянул его мне с кривой улыбкой:

— А я тебя изнасилую.

— Смотри какой мамкин доминант! — восхитилась я, нюхая напиток.

Виски, что ли? Надеюсь, он достаточно дорогой, чтобы я могла засчитать себе еще один новый опыт.

— Ты меня бесишь, — доверительно сообщил Вадим, снова садясь рядом и отпивая еще глоток.

— Тоже новое чувство, — я чокнулась с ним бокалом. — Сегодня наверняка день профилактики Альцгеймера.

Он смотрел за окно на шикарную ночную Москву и о чем-то думал. Я все не решалась попробовать виски, и вот только собралась отпить крохотный глоточек, как Вадим внезапно повернулся ко мне:

— Слушай, иди ко мне работать!

Я, блин, от неожиданности отхлебнула половину! Жидкий огонь промчался по глотке, воспламеняя все по пути, я задохнулась и долго не могла набрать воздуха в легкие, и не сразу, далеко не сразу отдышалась, чтобы расхохотаться и снова захлебнуться уже смехом:

— Бинго! Я у тебя сегодня на собеседовании и была!

Глава 9. Собеседование

— И что, и кем? — он посмотрел на мой пустой бокал и направился к бару, оглядываясь: — Давай, рассказывай, что там было, люблю комедии.

Тоже мне, нашел личную стендап-актрису. Но сейчас, из уже перевернувшегося с ног на голову мира, мое собеседование реально выглядело комедийным шоу.

— Ну, вначале меня встретила девушка с ресепшена, такая пухлогубая блондинка.

— Элеонора, — Вадим принес всю бутылку и долил мне немного, а себе полный бокал. — Лед надо?

— Серьезно?

— А что? Я со льдом люблю. Или ты про Элеонору?

— Вот такая девица с кудрями и губами на ресепшене, должность «секретарь» и зовут Элеонора?

— А что такое?

— Ты ее паспорт видел? Может, псевдоним?

— Нормальное имя, не понимаю, что…

— Ладно. Потом пришла другая, темноволосая и зализанная, в юбке. В очках таких, как строгая училка из порнухи.

— Это глава кадров.

Он помолчал, отпил из бокала. И тогда уже добавил, не глядя на меня:

— Розалина.

— Да ты шутишь!

— Ну что такого? Нормальное имя.

— Одну куклу-секретаршу зовут Элеонора, другую Розалина. Совершенно случайно. Ты их сам принимал на работу?

— Да, — стиснув зубы, выдавил он.

— И квартиру купил с сиреневым потолком. Вкус у тебя, конечно безупречный… — я откинулась на диване и потянулась.

— И пригласил домой девушку с сиреневыми волосами… — его ладонь скользнула по животу и почти легла мне на грудь.

— Тут вкус тебя подвел, — сообщила я, смахивая его руку, как случайно упавший, ну, например, листик.

— Чем тебе не нравится вообще моя квартира? — ладонь упорно вернулась на живот.

Вадим даже стакан поставил на пуфик, чтобы не мешался.

— Слушай, боюсь представить сколько стоит такая безвкусица, — доверительно посмотрела я ему в глаза.

— Сто миллионов, — ответил он спокойно.

— СКОЛЬКО?! — я дернулась и пролила на себя виски. Наверняка дорогой. Надеюсь. Теперь мой любимый свитер будет носить на себе пятно от дорогого виски, а не какого-то пошлого кетчупа. Это должно быть новой модой — пятна от дорогой еды. Черной икры, устриц, трюфелей. Как разодранные джинсы, такой же псевдо-нищенский тренд, но демонстративно богатый. О чем я думаю? О чем? У меня мозг от таких цифр пытается защититься, что ли?

— Ну, девяносто шесть, на самом деле.

— Да, какая мелочь, разница в стоимость моей квартиры. И вот этот ужас — сто лимонов… У богатых свои причуды.

— А ты бы что на них купила?

— Дом в Лондоне, — я даже на секунду не задумалась.

— Далеко на работу ездить, — он посмотрел на меня с серьезным видом. — Пробки под Ла-Маншем. А тут пять минут, если лифта не очень долго ждешь.

— Это если работать в офисе.

— Ты тоже теперь будешь работать.

— Кем?

— А на кого ты собеседовалась? И почему тебя не взяли, кстати?

— Ну а как ты думаешь, почему? — я тряхнула головой. — Сказали, что сиреневые волосы это во-первых, неприлично, во-вторых, инфантильно, в-третьих, свидетельствует о моей недисциплинированности.

Кажется, меня развезло от виски, потому что вдруг стало страшно себя жалко. Я такая хорошая, опытная, творческая, могу быть трудоголиком, все равно домой возвращаться не к кому, а меня не захотели брать паршивым…

— …комьюнити-менеджером, кстати. Не понимаю, зачем вообще в офисе сидеть с такой работой и при чем тут приличия вообще… Можно же рекомендации получить, посмотреть на мое резюме. Я ведь справлялась, отлично справлялась. Ну почему меня не взяли? Я могу гораздо больше, чем отвечать на форумах и обрабатывать жалобы, но я готова была делать даже это, потому что ваша компания, ну, как бы наследница нашей. Может быть, старые юзеры приходили бы…

Я неожиданно всхлипнула. Как говорила бабушка — слишком много смеешься, не пришлось бы плакать. Я тут веселюсь, а на самом деле я в полной жопе. И Вадим меня никуда, конечно, не возьмет. Прямо с утра и передумает, что я, мужиков не знаю? Спьяну мои друзья готовы и в Питер на собаках, и в Сочи на сноуборде, и в Тай с тремя пересадками, а наутро их в магазин за минералкой не выгнать.

Вадим потянул меня к себе, и я с неожиданной готовностью уткнулась в его плечо сопливым носом. Я старалась не всхлипывать, но рыдания были сильнее моих волевых решений, и я вздрагивала всем телом, пока он все крепче прижимал меня к себе.

А когда вдруг начал очень нежно и бережно гладить по голове, я сломалась, и перестала держаться. Расплакалась в голос.

Он терпеливо ждал, гладил по голове, обнимал за плечи и позволял вытирать лицо о рубашку. Когда меня чуточку отпустило и стало как-то чудовищно неудобно, он тихо сказал:

— Теперь возьмут.

— Глупости же. Зачем это тебе?

— Никакие не глупости. У тебя глаза горели, когда ты про работу говорила. Люблю таких же психов, как я сам.

— Я бы отказалась из гордости, но очень кушать хочется, — всхлипнула я и аккуратно освободилась от его рук.

Стыдно было — ужас.

— Но ты согласна? — Вадим посмотрел на промокшую рубашку, вздохнул, снял пиджак, наклонился и выдвинул ящик сбоку от дивана. Выудил оттуда пачку влажных салфеток и кинул мне.

Не хочу думать, зачем они ему там.

Нет, я лучше подумаю, что руки после чипсов вытирать, когда смотрит футбол по телеку. И только для этого.

— Конечно, — кивнула я.

— Тогда завтра жду тебя на работе, — он снова посмотрел на рубашку, поколебался.

— С нормальными волосами в юбке-карандаше и на каблуках? — угрюмо спросила я. Если честно, я бы прогнулась. Вот совсем честно.

— Я что, похож на идиота? Нет, лично для тебя отменю дресс-код, если обещаешь не светиться, когда у нас будут важные клиенты. Но остальное — на общих условиях.

Вадим все-таки решился и стал расстегивать рубашку. Он собирается прямо при мне раздеваться? Кстати, запонки у него и правда были золотые.

— Договорились, — вот сейчас я бы не отказалась от льда к виски — протереть опухшую от слез морду.

— Будешь завсегдатаем Москва-сити. Любоваться на небоскребы ночью и ругаться из-за кофе. Тогда поймешь меня!

— Да уж, — я прерывисто вздохнула.

Спорим, это было одно из самых странных собеседований в мире?

— Ну что, теперь мы можем перейти к той сцене, где ты спишь со своим начальником? — Вадим наклонился ко мне в расстегнутой рубашке, под которой открывался вид на загорелую грудь и подтянутый живот, и мне — или алкоголю во мне — до одури захотелось провести по его коже кончиками пальцев.

Глава 10. Работа

Первый рабочий день на новом месте всегда испытание.

И хотя мой будущий начальник милостиво согласился, чтобы я приехала в одиннадцать вместо девяти, это не сильно помогло.

После того, как я спала всего пять часов.

После того, как я выпила три бокала виски.

После того, как Вадим посадил меня в такси в четыре утра. В их специальное элитное такси для жителей Москва-Сити, в котором все водители проверены ФСБ, частной охранной организацией и еще какими-то крайне секретными чуваками, не меньше чем из британской секретной службы Ми-7, судя по пафосной рекламе. Если не наврали.

После того, как я отказалась-таки идти в спальню, мотивировав тем, что у девушки должны быть принципы, а спать с начальством — последнее дело. Определенно, третий бокал виски был лишним — именно он заявил эту глупость.

Хорошее — я нашла самые строгие джинсы в своем гардеробе. Издалека их можно перепутать с брюками. И надела под них закрытые туфли на небольшом каблуке.

Плохое — на джинсах моя толерантность кончилась и я напялила желто-черный полосатый свитер, который офигенно подчеркивает мой цвет волос. Ибо нефиг.

Совсем плохое — на макияж меня уже не хватило.

Капелька хорошего — это к лучшему, потому что у меня только сиреневая тушь для ресниц.

Вчера я уходила из этого офиса, стараясь держать спину прямо, но еще долго ощущала летящие в нее пули насмешливых взглядов.

Сегодня я возвращаюсь с улыбкой, и даже если она немного торжествующая и злорадная, кто меня может в этом винить?

Прекрасная блондинка Элеонора на ресепшене при виде меня с удовольствием скривилась бы, но к счастью, вовремя вколотый в нужные мышцы ботокс лишает человечество этого зрелища. Она двумя пальчиками вынула у меня из рук визитку Вадима и кивнула:

— Да, мы вас ждали. Сейчас я достану анкеты.

И убежала куда-то на своих безумных каблуках. В этот момент я ощутила еще немного превосходства, потому что все эти юбки, каблуки и колготки меня не касаются. Как я удачно и вовремя поплакала в большого босса! Надо было в школе на выпускных начинать.

На самом деле офис «Небьюлы» выглядит совсем не как офис моей мечты. Это огромное помещение целиком превращенное в опен-спейс.

Столы отделены друг от друга прозрачными перегородками, которые вообще не спасают ни от взглядов, ни от шума.

Белые жалюзи на окнах, скрывающие единственное, ради чего стоит ходить в этот человейник — роскошный вид на Москву.

Светло-серые стены.

Темно-серые колонны.

Черные полы.

И работники выглядят под стать — вся гамма от черного до белого, словно кто-то в живом Фотошопе перевел мир в режим градаций серого.

И среди них я. Надо завтра красные джинсы надеть, пусть у них буфер впечатлений переполнится.

С другого конца зала, где маленькая черная лесенка ведет к единственному закрытому помещению, появилась Розалина. И хоть лицо ее так же профессионально бессмысленно как у накачанной токсинами Элеоноры, злые глаза не спрятать никакими достижениями индустрии красоты.

— Трудовая книжка с собой? ИНН? СНИЛС?

— И необязательно сразу вызывать дьявола этими страшными словами, — пробормотала я, вытаскивая документы. Я уже ознакомилась с подсунутой Элеонорой анкетой и теперь не уверена, что так уж хочу тут остаться. Зачем им знать о моих родственниках за границей? И о том, какие у меня планы на пенсию? Мне бы дожить…

И еще меня очень привлекала та дверь в конце зала. Там ведь кабинет Вадима, я правильно понимаю? Он ведь выйдет? Интересно, он уже принял утреннюю дозу кофе?

Народ вокруг меня изо всех сил старается шептаться потише, но устройство офиса не дает ни малейшего шанса пропустить мимо ушей их любопытство:

— Та самая?

— Он ее на спор принял?

— Слушай, реально фиолетовая!

Да божечки-кошечки, 2019-й год, как говорил Вадим, столица и самое понтовое место в столице, почему вокруг меня ажиотаж как в деревне девятнадцатого века?

— Пойдемте, покажу рабочее место, — Розалина разглядывала мою анкету и поджимала губы на каждом втором вопросе.

Будь ее воля… было бы как вчера. Но сегодня это все лишь формальность и попытки меня запугать.

И мое рабочее место оказалось в самом углу, да еще и за колонной. Не знаю, распорядился ли так Вадим, или повелительница здешних пространств решила запихнуть меня туда, куда солнце не светит — буквально! — но тут меня действительно почти невозможно увидеть. Если еще бейсболку надеть, совсем хорошо будет. А лучше хиджаб.

— Вон та дверь ведет на кухню для сотрудников, пожалуйста, вся еда только там, на рабочем месте разрешены чай и кофе. Туалеты в коридоре направо от лифтов. Чуть позже к вам подойдут технические специалисты, чтобы настроить доступ.

А начальство не подойдет? Впрочем, я же сама выбрала вариант «только рабочие отношения». Именно в этот момент черная дверь распахнулась:

— Роза, почему у меня на столе заявление какой-то Татьяны Чернышовой делает? Кто это такая? Я же сказал…

Чудовищно взъерошенный и невыспавшийся Вадим. С огромной чашкой кофе, запах которого моментально разносится по всему помещению. Мог бы не мучиться и сразу капельницу с кофеином ставить.

Блин, почему я так на него пялюсь, как будто мои глаза изголодались по этим губам, по ядовитой кривой ухмылке? По прозрачным глазам, очерченным черными ресницами? По бардаку на голове, — аж пальцы зудят, так хочется запустить в его лохмы?

— Это я, — сказала я, делая шаг вперед.

По выражению лица Розалины было видно, что ей хотелось броситься и защитить от меня своего босса как тренированному телохранителю президента во время покушения.

Ой, что будет. Кажется, я одна такая принципиальная насчет служебных романов.

— Татьяна? — приподнял он бровь, глядя на меня.

— Не люблю имя Таня, сокращаю до Яны.

— Ты как всегда, — ох его усмешка.

Блин, отскребите от пола ту лужицу, что теперь вместо меня. Я, наверное, тысячу раз пожалею, что не осталась ночью.

— Я как всегда, — кивнула я и опустила глаза.

— Ну работай, — мягко сказал Вадим и поднялся обратно на свой Олимп.

А на меня теперь смотрел весь офис. И всем было страшно интересно, что еще у меня как всегда.

Я уползла в свой угол, в глубокую нору, стараясь не чесаться от настырных взглядов. У меня тут пароль от рабочей учетки, пароли от форумов, админка, с которой надо разбираться, трекер рабочих задач, соцсети, к которым пока написан план, но дальше надо самой, и вообще все то, что я люблю, включая рабочую задачу сочинить ивенты на весь год. Некогда рефлексировать, прыгать надо!

И от работы меня в следующий раз оторвал только голод. К счастью, на кухне оказался автомат с сэндвичами, и я купила свой любимый с лососем и яйцами. И только откусила самый первый кусок со вкусом заслуженного вознаграждения, как напротив за столом нарисовалась Розалина.

И ровно тем самым голосом строгой училки из порно — с придыханием и хрипотцой — поинтересовалась:

— Спала с Вадимом?

Глава 11. Три ведьмы

Вот я всегда знала, что моя судьба — получать по ушам за то, что я даже не сделала, хотя очень хотела.

Вот, помню, утащила у дедушки из шкафа конфеты, так ведь даже не успела съесть…

Хотя нет, плохой пример.

Я Вадима ни у кого не воровала, хотя работу действительно получила за красивые глаза.

— Давай с тобой дружить? — предлагает мне Розалина. — Можешь звать меня Лина.

— По-моему, это работает где-то до пяти лет, потом требуется что-то посерьезнее, чем просто сказать «давай дружить», — пробормотала я. — Хотя бы жвачкой угостить…

— А еще это работает в компаниях, где «дружить» означает не портить друг другу жизнь и соблюдать некоторые правила, — жестко сообщила мне милашка Лина.

Так я и знала, что тут какой-то подвох. Ой как мне захотелось обратно в нашу маленькую конторку, просто сил нет.

— Ни с кем я не спала, — решила я покаяться в своей глупости. — Вадим просто оценил мой опыт и…

— Опыт, значит… — прошипела она.

Ой все.

— Вы наверняка читали мое резюме, — я посмотрела на наполовину съеденный сэндвич и поняла, что аппетита больше нет.

Я покосилась на эту змею. Какая у нее талия! Это логично же, у змей отличные талии. А тут полное гнездо отменных гадюк. Если вспомнить, что мужчин в офисе я почти не видела, становится страшно за свою жизнь.

Глаза Розалины за стеклами очков кажутся невероятно злыми, как будто она слышит мои мысли.

— Я сейчас не про резюме. Давай объясню тебе правила этого офиса. Вадим — привлекательная добыча. Все мы там были. Красивый, умный, небедный, — чеканит Розалина слова.

Насчет умного я бы тут остановилась и поспорила, но, возможно, прямо сейчас это не совсем уместно. Поэтому я промолчала, покивала и дальше гипнотизирую сэндвич. Кажется, я больше никогда не буду есть сэндвичи с яйцами и красной рыбой. Жалко, они были мои любимые.

Но прямо сейчас у меня образуется психологическая травма, и сэндвич проходит как свидетель.

— Твою ошибку совершили уже многие. К чему это привело? У него удобный диван в офисе, большая кровать в квартире…

«А потолок, потолок вы видели? — мысленно ору я. — А туалет?»

Мне надо с кем-то поделиться. У меня от его туалета тоже психологическая травма.

Ну, может, еще немного заедает, что она видела его кровать, а я нет.

— Но после того как ты поймешь, что для Вадима ты — проходной вариант, тебе будет очень, очень больно. Этот человек женат на своей работе. Его интерес почти ко всем женщинам длится максимум до утра. Так что, пока ты тут будешь по нему страдать, все будет очень плохо сразу по нескольким пунктам: Вадима будут бесить твои красные глазки и провисшие рабочие задачи, а нас, всех тех, кто тоже обжегся на нашем плейбое, будет радовать твое состояние. Если не нам, то никому.

Я уже говорила про змеюшник?

— Так что в твоих же интересах забыть все то, что уже было, и на большее не претендовать. Так ты хотя бы сохранишь работу. Покрывать твои косяки никто не будет, а Вадим не любит держать бесполезных работников. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Если бы я была Розалиной, я бы взволновалась, глядя как сумасшедшая с сиреневыми волосами после такой отповеди нервно вертит в руках зубочистку. Но у змеюки нервы как канаты. А я миленький котик, который умеет только язвить и вообще не готов к войнам даже за самого прекрасного босса. Так что я кивнула и промолчала. Надеюсь, на этом шоу закончилось.

Но нет.

Второй раунд.

К Розалине подсела Элеонора.

Так что я положила уставший сэндвич на тарелку и отпила свой чай. Мне понадобятся силы. И подкрепление, но это фантастика.

Больше всего на свете я хочу обратно к злобным и недовольным всем на свете пользователям.

Но меня еще не до конца раскатали по офису, поэтому я смирилась и жду окончания «прописки» в змеюшнике.

Если к Розалине я местами несправедлива, то Элеонора реально выглядит как ходячая реклама бьюти-клиники.

Нарощенные ресницы и волосы, надутые губы и грудь, застывшие мышцы лица и наверняка еще много достижений современной косметологии, которые я просто не замечаю.

Я невольно представила ее такую в интерьерах версальского сортира дома у Вадима, и она туда вписалась как родная. Может быть, у него действительно такие вкусы? Что я о нем знаю, в самом деле?

— Ты уже рассказала ей про диван в кабинете? — пытается растянуть на своем замороженном лице улыбку Элеонора.

Тошнит.

Сэндвич ехидно смотрит на меня.

Теперь я понимаю, почему тут в офисе все такие худые.

— А это Лиза, личная помощница Вадима.

Пока я пыталась продышаться, к двум ведьмам — блондинке и брюнетке — присоединилась третья, рыжая. С розовой фарфоровой кожей, золотыми веснушками на курносом носике и сияющими зелеными глазами. Такая красивая, что ее даже ненавидеть не получается.

Но почему Лиза, почему не Франсуаза или не Изабелла? Не выдержан стиль. Вот и гостиная у Вадима не дотягивала по «красоте» до туалета и холла.

Мне настолько не до смеха, что я даже с сэндвичем перестала переглядываться и обмениваться мнениями. Куда-то я не туда попала. Не в ту компанию — во всех смыслах. И не с тем мужчиной.

Блин, а я почти в него влюбилась!

Сидят такие три Иствикские ведьмы, смотрят на меня злыми, глупыми и красивыми глазами — каждая своими. Наблюдают как в зоопарке. Наверняка я не первая наивная дурочка, прилетевшая на крыльях страсти к их обаятельному боссу. Самая, может, экзотичная, но уж точно не особенная.

И тут меня решают добить окончательно:

— Лиза — единственная, кто был в его постели больше одного раза. Удобство личной помощницы, понимаешь? Но она замуж не стремится, поэтому мы ее не обижаем, и ты тоже не смей. Все понятно?

И он еще называл меня ненормальной!

Глава 12. Проверка

Жалко окна не открываются. Ладно, скормлю несчастный сэндвич птичкам по пути домой.

Я вернулась на свое место, выбросила все из головы и погрузилась в работу.

«Небьюла» объединяет несколько IT-компаний разный направлений: цифровая дистрибуция, хостинг, провайдеры в маленьких городах, малоизвестные соцсети и даже вкладывается в разработку искусственного интеллекта. У них всех есть свои службы поддержки и SMM, а для искусственного интеллекта еще и наняли сценариста, который будет его развлекать.

Почему это не я? Тем более, что офис у них в Сочи. Я бы не отказалась!

Я же массовик-затейник, жилетка для слез, груша для битья и психотерапевт для тех пользователей, которые добираются до аккаунтов основного холдинга. Я пролистала официальные страницы в Фейсбуке, Вконтакте, в Одноклассниках и более мелких сетях. Везде скучные пресс-релизы с двумя лайками максимум. Но это пока я не открыла Инстаграм.

Потому что оттуда на меня выпрыгивает Вадим.

Вадим в деловом костюме — похоронно-черном.

Вадим в светло-сером.

В костюме в полоску.

Вадим в расстегнутой на груди белой рубашке и с розой в руке — подпись «Всех любимых клиенток с 8 марта!», пятьдесят тысяч лайков.

Вадим в рубашке-поло и брюках делает роскошный свинг на зелененьком гольф-поле. Вторая фото из того же сета демонстрирует его задницу во время свинга — и брюки тут очень в тему! Семьдесят тысяч лайков.

Вадим с растрепанными волосами стоит у окна, за которым ночная Москва и рядом виден край подушки. Это у него дома, что ли? Сто тысяч лайков и невыносимое количество сердечек.

Я на всякий случай перепроверила — это точно не его личный инстаграм? Нет, официальный аккаунт холдинга.

Под каждым фото с Вадимом — скучный текст про растущие экономические показатели, количество подключенных к интернету домохозяйств и отзывы счастливых владельцев мини-АТС.

Под каждым скучным текстом — сердечки, поцелуйчики, звездочки и пожелания, чтобы владелец «Небьюлы» подключил и им интернет. Лично. Дважды. И разок с утра.

Не понимаю, зачем он покупал нашу компанию, если мог приехать в любой город, выйти на площадь, снять рубашку и спросить «Кому тут нужен хостинг?»

Купили бы даже те, кто и слова такого не слышал.

То есть, вот этот Инстаграм я тоже должна поддерживать? Фотографировать Вадима с розочками и в расстегнутой рубашке? Вернуть его в профессиональный вид, похоже, уже не выйдет. Да и мало в мире аккаунтов айтишных холдингов с таким количеством подписчиков. Любопытно, все ли деловые вопросы он так решает?

Форум на главном сайте «Небьюлы» я оставила напоследок, потому что не ожидала от него сюрпризов. Расслабилась, наслаждалась работой — подбором фоточек, ответами, попутно составляла стратегию продвижения и писала план.

Работа меня успокаивала, заставляла забывать обо всем: о поцелуе, о поджаром животе, о взгляде прозрачных глаз — и о трех ведьмах, чье внимание на себе я чувствовала, даже не поднимая головы от монитора.

О том, что я попала в паршивое местечко. Мама мне всегда говорила — любовь бывает только с первого взгляда. С первого раза не взяли — не твое. Но, во-первых, не факт, что в среде торговок мороженым атмосфера будет теплее. А во-вторых, между любимой работой и самым волшебным мужчиной, я всегда выберу работу.

Но сюрприз на форуме меня ждал. Это называется «смешанные чувства».

Пользователь по имени Стрелец, который на старой работе выпил у нас литров сто крови, доставал годами, звонил по утрам и в выходные на личные телефоны, подавал на нас в суд, часами висел на поддержке с однообразными запросами, завел тему, в которой в клочья разносит этот чертов холдинг. Грозит выпить всю кровь, подать в суд, звонить по утрам и в выходные.

И все за то, что они купили нашу старую компанию. По его словам мы были лидерами отрасли, душевными людьми, отличными профессионалами и умели работать. В отличие от «Небьюлы».

И хотя теперь мне придется разруливать этот скандал, к которому присоединяются и другие пользователи, среди которых полно знакомых, на душе все равно теплеет. Сволочи, но это наши родные сволочи!

Ужасно трогательно. Полгода назад я всерьез интересовалась, сколько стоит нанять киллера для Стрельца, а теперь готова его расцеловать.

Пока я удаляла самые экспрессивные посты и выписывала Стрельцу первый бан на новом месте, в службу поддержки пришла новая заявка.

Какой-то пользователь начинает с того, что интересуется, почему у меня в ответах столько ошибок.

Когда я вежливо и радостно рассказываю о противоречивых правилах пунктуации, он продолжает каверзными вопросами о размерах последней сделки «Небьюлы».

Я отбиваюсь коммерческой тайной. Потом он начинает занудно перечислять мелкие улучшения, которые мы могли бы внести по его просьбе.

Вежливо отвечаю, что непременно все передам руководству.

А под конец он жалуется, что подал заявку на подключение интернета в Черкасске, уже неделю ждет, а наши спецы все не приходят.

Так, все. Хватит.

Следующим сообщением пишу:

— Вадим Сергеевич, вам лучше чем кому-либо известно об отсутствии у нас филиалов в Черкасске. Но это перспективный город, так что советую задуматься о расширении сети.

— Как ты догадалась, что это я? — пишет он с обиженными смайликами.

— Офисный IP, Вадим Сергеевич. Я же вижу, откуда пользователь пишет.

— Я дебил, да?

— Не знаю как поступить. Согласиться с вами было бы неэтично, но и возражать самому главному начальнику тоже некорректно.

Тишина.

Через несколько секунд открывается черная дверь на Олимпе, оттуда показывается Вадим с суровым выражением лица и рычит:

— Чернышова? Зайди ко мне!

Ой.

Глава 13. Кофейный кредит

Под взглядами всего офиса я поднялась по черным ступенькам как на эшафот. Или направилась из гарема в покои султана? Вадим посторонился, я закрыла дверь за собой, и сразу шумный опен-спейс отдалился на невообразимое расстояние, стало так тихо, что я слышала наше дыхание.

Больше здесь никого не было — пустой стол Лизы, мини-кухня с навороченной — а как же! — кофеваркой, кресла для посетителей. Дверь в кабинет Вадима, куда он и направился.

— Ты маленькая сиреневая зараза, ты в курсе? — проворчал он, пропуская меня в святая святых. Алтарные помещения «Небьюлы» были на вид так же тоскливы, как и весь остальной офис. Возможно, не все сотрудники понимают, почему начальство предпочитает такую жизнерадостную цветовую гамму, только те, кто удостоился визита к нему домой.

Я скрипнула зубами. Интересно, кто здесь не удостоился этой чести.

— Путь Офисного Самурая учит нас не перечить вышестоящим, Вадим Сергеевич, — опустила я глазки, проходя к начальству на ковер.

Ковер там действительно был — кроваво-красная дорожка, которая вела к овальному черному столу и кончалась за шаг перед ним. Здесь, видимо, и требовалось стоять нерадивым сотрудникам — ждать, пока в полу откроется люк и они провалятся в колодец с кольями на дне. Отравленными. Ядом ведьм-змеюк.

На всякий случай я сошла с дорожки немножко заранее. Кто их знает, этих владельцев холдингов. Может быть, в оплату за аренду офиса категории ААА+ входят еще и подземные темницы. Бонусом.

Я обернулась к Вадиму, который уже включил харизму на полный ход, и тут мой взгляд совершенно некстати упал на диван в углу кабинета. Тот самый, надо полагать.

Сглотнула, проклиная свое слишком богатое воображение, которое моментально нарисовало мне несколько картинок из разряда 18+ с участием Вадима и Лизы. Как ее блузка распахивается, открывая почти прозрачную кожу, а его смуглая рука мнет ее, в то время как…

— А почему опять на вы? — Вадим подошел так близко, что заслонил мое внутреннее кино на диване. Несмотря ни на что, оно было таким увлекательным, что я чуть было его не отодвинула, чтобы не мешал. — В прошлый раз это помогло, посмотрим, как сегодня…

И он наклонился ко мне, обнял ладонями мое лицо и коснулся губами губ — очень легко и невесомо…

…так что мне не составило труда увернуться и даже почти перевести ситуацию в неловкое столкновение.

— Хорошо, Вадим. Я просто еще не усвоила, — я скользнула в сторону, сделав вид, что ничего не произошло и улыбнулась широко и радостно как пионервожатая в лагере для детей — безнадежных оптимистов. — Хочу извиниться за свое непрофессиональное поведение. Первый рабочий день — всегда стресс.

Я продолжала улыбаться как американский проповедник и вообще изображать из себя крайне хорошего работника. Божечки, зачем? Отсюда ведь не ведется трансляция на мониторы трех ведьм? А то у нас в стране за распространение порнографии можно и сесть.

— Хочешь кофе? — Вадим будто бы не заметил моего идиотского поведения. Но и с места не сдвинулся, только засунул руки в карманы и покачался с пятки на носок, очень внимательно рассматривая выражение моего лица.

А куда ему идти — за свой стол? Сразу будет такая «начальник-подчиненная» ситуация, где я пришла просить прибавки, а мне отказали.

Или на диван? Там тоже будет «начальник-подчиненная» ситуация, но немного в другом смысле.

Я покосилась на диван и снова сглотнула — воображаемые Вадим с Лизой уже освоили самые примитивные позы и теперь перешли к разделам Камасутры для взрослых.

— Нет, спасибо, у нас на кухне отличный кофе, — отмахнулась я.

— У меня лучший кофе в городе, а Лиза умеет делать такие волшебные вещи… — он сделал незаметную крошечную паузу, которую еще сегодня утром я бы не заметила. — …с кофеваркой, что получается напиток богов. Позвать?

— Нет! — я аж дернулась. Живой Лизы нам тут не хватало. И волшебного кофе из ее… рук.

Вадим вновь смерил меня крайне внимательным взглядом.

А я опять покосилась на диван. Интересно же, что там происходит.

Хоть и в моей голове. Он перехватил мой взгляд и слегка нахмурился.

Надеюсь, он не подумает, что я намекаю? Как бы выбраться отсюда побыстрее, пока змеюшник за дверью не начал принимать ставки на то, чем мы тут занимаемся?

— Не хочешь попробовать лучший кофе в городе, пойдем спустимся на первый этаж и зайдем в ту кофейню. Лана передавала тебе спасибо.

Лана?

Неважно, главное — слинять из этого кабинета!

Выходя, Вадим замешкался перед ступеньками вниз и жестом предложил мне идти первой. Вот только сам остался стоять в проеме двери так, чтобы мне пришлось протискиваться мимо него.

Дешевый трюк.

Особенно на глазах всего офиса.

По-моему, там даже бумажками шуршать перестали и разговоры стали на порядок тише.

Я похвалила себя за то, что после увольнения не бросила фитнес и не начала булочки, и между мной и Вадимом еще оставалось некоторое пространство, и я не задела его, протискиваясь мимо. Ожидала даже, что Вадим сейчас разнообразит шоу и прижмет меня к косяку всем телом, но он очень умело делал вид, что это действительно случайность.

К лифтам мы проследовали как знаменитости по красной дорожке под вспышками камер и острыми взглядами. Кажется, мне досталось даже больше. И спина зачесалась, так ее сверлили чьи-то недобрые глаза. Дорого мне этот кофе обойдется, чувствую.

Вчерашняя девочка-бариста, чуть не перепрыгнула через стойку, чтобы броситься Вадиму на шею:

— О, Вадим! Здорово, что зашел! Хозяин сказал, что это гениальная идея, так что у нас с сегодняшнего дня можно открыть депозит и для самых лояльных клиентов — кредит! Приходи пить кофе вечером обязательно!

— Я предложил сделать программу лояльности — кладешь им на счет побольше денег и больше не страдаешь, что карта не работает, — вполголоса пояснил мне Вадим, обнимая за талию. — Кстати, на твое имя депозит я тоже открыл.

— Все-таки не дал мне заплатить за свой кофе, да? — я аккуратно убрала его руки, но он вернул их обратно. — Вадим!

— Что? — прозрачные глаза насмешливо сощурились — он наблюдал за моей реакцией.

— Вадим, давай останемся друзьями! — произнесла я самую банальную фразу в мире.

Бариста за стойкой ахнула и уронила чашку.

Глава 14. Яркая птица

Как переменчивы симпатии юных дев! Вчера она на меня смотрела как на последний вертолет, спасающий ее с крыши домика, окруженного голодными зомби, а сегодня, услышав как отшиваю Вадима, смотрит как на Гингему и Бастинду в одном лице. А на Вадима с жалостью и сочувствием. И даже мой кофе с двойным эспрессо и банановым сиропом отдает с таким лицом, будто с удовольствием вылила бы мне его на голову.

— Лиза готова убивать тех, кто добавляет сироп в кофе. Это, дескать, полностью уничтожает его вкус. Ее отец — владелец сети кофеен в Италии, у них кофе вместо религии, — сказал Вадим, когда мы вышли на улицу подышать. Тут еще светло и никакого звездного неба мне не светит, но я думала, сейчас будет серьезный разговор…

— Она красивая, — нейтрально сказала я, напряженно думая, как бы уточнить у него, понял он мою идею или опять будет зажимать на глазах всего офиса.

— Кто? — Вадим оглянулся в сторону кофейни. — Нет, слушай, я даже думать об этом не хочу, ей лет шестнадцать.

— Я про Лизу, — уточнила я.

— А, — он кивнул. — Да, красивая.

И снова отпил кофе, глядя на желто-синее московское небо прозрачным прищуренным взглядом.

— Ты ведь понял…

— Да понял, я понял, не дурак же, — прервал Вадим, не глядя на меня и сжимая кофейный стаканчик. — Я не понимаю только, почему. Вроде все нормально шло. Ну не можешь ты в наше время всерьез заморачиваться такой ерундой как неприличность служебного романа. Тем более, что мы на работе и не пересекаемся почти. Но нет, так нет. Я тебя на работу не ради постели позвал.

У меня прямо гора с плеч упала. Оставив, конечно, некоторую потертость — как это он так легко от меня отказался? Разве не я самая волшебная женщина в мире, за которую надо бороться до последнего иска за харрасмент? Но в целом меня устраивало. Красивых одноразовых мужиков много, а хорошей работы мало.

— Кофе-то пить мы будем? — Он повернулся и посмотрел на меня, подняв одну бровь. Взгляд был насмешливый и немного печальный. Но это наверняка виноват сегодняшний меланхоличный вечер.

— Кофе можно, — кивнула я.

— Хорошо.

И мы снова замолчали, любуясь носящимися между небоскребов стремительными стрижами. Их крики в пустоте города звучали печально и немного одиноко. Такое вот одиночество большого города у подножия офисных зданий, в которых тысячи и тысячи людей.

Наверное, это немного странно — стоять и просто молчать с человеком, которого еще сутки назад не знала, но за это время успела выбесить, выбеситься, поцеловать, почти влюбиться, изревновать и отказаться от него, а потом подружиться.

Мы синхронно потянулись выбросить стаканчики от кофе в урну… но ее не было вчера, не было и сегодня. Переглянулись, улыбаясь:

— Все, давай возвращаться, работа же.

Я кивнула.

На выходе из лифта Вадим вгляделся в стеклянные лабиринты офиса и нахмурился:

— Оу, слушай, кажется наши дойче-партнеры пожаловали. Я думал, их дольше задержат. Вот это тот самый случай, когда ты тщательно прячешься, ага?

— Ага.

Я проскользнула по офису как ниндзя, не нарушив ни взглядом, ни шорохом покоя высоких гостей и затихарилась за своим компьютером. Даже склонилась пониже. Тревожно огляделась — где там змеюки? Элеонора сидела с парадным видом на ресепшене, а Лиза и Розалина суетились где-то там в переговорке, традиционно открытой взглядам всего опен-спейса. Там же у экрана о чем-то рассказывал группе блондинистых бизнесменов Вадим, опять засунув руки в карманы делового костюма.

Прямо хотелось ему намекнуть, что так делать не надо, раз уж стесняешься своих неформальных сотрудниц, то и сам соответствуй. Но мы ведь не настолько уже друзья?

Или настолько?

Я нашла его номер в телефоне, открыла мессенджер, но так и не решилась ничего написать.

Вздохнула, поглубже задвинула стул за колонну и вернулась к своим любимым пользователям.

Меня ждал план постов для социальных сетей, который надо было допилить с учетом особенностей аудитории каждой из них…

…но продлилось это недолго.

Потому что у кофе есть одна неприятная особенность.

Очень неприятная, когда тебе нужно прятаться от серьезных партнеров твоего босса, с которым ты чуть не переспала.

Очень.

В общем, мне надо было в туалет.

А для этого пришлось бы снова пройти через весь офис к лифтам. В том числе мимо переговорки, в которой уже никто не смотрел на Вадима, все спорили между собой, рисовали на белой доске графики и писали страшные полуметровые слова на немецком.

А я прямо совсем не могла уже терпеть.

Вот минут десять бы еще потерпела, но ведь непонятно, когда они собирались заканчивать.

Блин, ну что за глупость, я действительно не могу выйти в туалет, потому что меня нельзя показывать нормальным людям?

Что за бред!

Я отважно дождалась, пока все отвернутся и почти не бегом прошествовала через офис. Столько страданий из-за туалета, прям как в первом классе!

Пообещав себе, что непременно поговорю об этом с Вадимом, пусть в следующий раз пишет мне сообщения, когда можно уже выбираться на свет божий, я поспешила обратно, надеясь проскочить опасную зону побыстрее.

Но прямо на входе в офис с размаху воткнулась в высоченного блондина с темно-карими глазами.

Ой, еще один породистый!

— Entschuldigen Sie bitte! — выругался он страшными словами. — I’m so sorry! Простите, пожалуйста!

— Поняла два из трех, — пробормотала я и попыталась продолжить свое бегство, но на его лице уже растекалась улыбка, а брови ползли вверх. Он протянул мне ладонь для рукопожатия. От неожиданности я тоже протянула руку:

— Что?..

— Я шел и думал, какое тут все вокруг ужасно скучное, а вдруг вы — такая яркая. Как диковинная птица, — по-русски он говорил с жутким акцентом, но говорил! — Простите еще раз, что помешал вам, но я был настолько поражен тем, как вы выделяетесь на фоне этого места, что не успел отойти. Вы ведь простите мне это?

— Я прощу вам эту банальность только если вы не выдадите боссу, что видели меня, — предложила я ему честную сделку.

Глава 15. Герард

— А почему я не должен вас видеть? — удивился он.

— Потому что я чересчур диковинная птица.

В его темных глазах зажглись опасные огоньки делового человека:

— Я не выдам вас боссу, если вы дадите мне свои контакты.

— Зачем вам мои контакты? — моментально напряглась я.

Хотя почти двухметровый блондин это оооо! Что если попросить с ним селфи сделать? И выложить в фейсбуке всем назло!

Странно, при виде Вадима у меня таких мыслей не возникало.

— Когда меня утомит самая скучная в мире черно-белая гамма этого делового центра, я бы хотел увидеть что-нибудь яркое. И красивое, — открыто улыбнулся он.

Я смотрела на его искреннюю улыбку и думала — а ведь мутить с партнерами мне не запрещали, да? Только на глаза нельзя показываться. Так я за это отсижу, если надо будет…

И продиктовала ему номер.

Он потыкал в экран телефона и в кармане звякнуло сообщение из телеграма.

Пользователь Gerard прислал мне смайлик. Я послала ему в ответ сердечко, приложила палец к губам и все-таки метнулась обратно на свое место. Мое отсутствие и короткую беседу никто не заметил.

Да и к счастью, змеюшник был не в курсе нашего договора с Вадимом.

Не успела я погрузиться в свои дела, как телефон коротко прожужжал.

Gerard: Вернулся на совещание. Все такие тоскливые и серьезные. Только у меня хорошее настроение.

Yana: Столкнулся с нарушительницей порядка и обрадовался? А как же орднунг?

Gerard: Никаких противоречий. Все должно быть по порядку, в том числе цвета радуги.

Yana: Сиреневого в радуге нет.

Gerard: Будете фиолетовым.

Я улыбнулась, выглянула из-за колонны. Вадим, еще более взъерошенный чем обычно, очень эмоционально что-то доказывал все таким же невозмутимым блондинам. А самый двухметровый сидел в сторонке и пялился в телефон.

Gerard: Ваш босс вообще улыбаться умеет?

Я вспомнила кривую улыбку Вадима, и как она сразу освещает мир вокруг, и как хочется все ему отдать, лишь бы он продолжал улыбаться. Да, зря он в переговорах ее не использует.

Yana: Умеет ✹✹✹

Gerard: А его секретарша? У нее очень строгий вид. А еще рыжая. Ведьма!

Упоминание Лизы меня вообще расстроило. Ну нормально, второй симпатичный мужик за два дня и тоже на нее пялится. Ну вас нафиг.

У меня тут на форуме Стрелец опять бесится, банхаммером махать устала. В Инстаграме девки передрались, выясняя, трусы какой марки носит Вадим. И наших техников не пускают в дата-центр в Тюмени и почему-то это моя проблема.

Gerard: Меня ваш босс только что прожал на условия, которые я принял только ради вас:))

Yana: Это же надо так любить сиреневый.

Gerard: На самом деле мне больше понравился ваш свитер. Вы в нем как Фредди Крюгер.

Yana: Я смотрю, дружественный немецкий народ умеет делать девушкам комплименты.

Gerard: Прячься, мы выходим!

Я сделала вид, что мне что-то очень нужно в нижнем ящике стола. Для конспирации даже открыла его. Нашла там индийского тряпичного слоника и засохшую розу. Интересно, кто тут до меня сидел?

Во втором снизу обнаружилось штук тридцать пакетиков фруктового чая. Все разные.

В следующем — распечатанные презервативы и несколько заявлений на увольнение без имени и даты.

Так увлеклась раскопками, что вылезла, только когда телефон снова зажужжал:

Gerard: У вашей девушки на входе губы такие надутые, что хочется тыкнуть в них иголочкой, чтобы лопнули.

Yana: У нас в школе учат, что Германия — страна серьезных и скучных людей.

Gerard: Яна, Берлин — столица вечеринок!

Вадим как ушел провожать партнеров, так и не вернулся. И Лиза тоже. Я заметила, что не я одна время от времени поглядываю на вход в офис и лифты. Чем они там занимаются-то?

Мой телефон принес ответ:

Gerard: Нас везут в ресторан «Медвежья Охота». Успокой меня, скажи, что это охота НА медведей, а не медведей на нас. Я плохо знаю русский.

Yana: Ты когда-нибудь был в России 9 мая?

Gerard: Нет. А надо?

Gerard: Яна?

Gerard: Яна, какое это имеет отношение к моему вопросу, я волнуюсь, Яна!

Yana: Нет, нет, просто спросила, ну, знаешь, разговор поддержать.

Gerard: Но ПОЧЕМУ после моего вопроса?

Gerard: Что ты мне не договариваешь? Мне отказаться от ресторана?

Yana::)

До конца моего первого рабочего дня осталось два часа. Я выживу. Теперь точно выживу. Но это самый длинный рабочий день в моей жизни.

Gerard: Я стою на Красной Площади и не понимаю, почему они запретили тебе появляться при клиентах? Твой босс раньше видел Собор Василия Блаженного?

Yana: Уверена, что в детстве — обязательно.

Gerard: И после этого он шокирован твоими волосами? В Берлине у каждой третьей зеленые волосы.

Yana: Видел бы ты его потолок…

Gerard: А что с потолком?

Yana: Молчу. Это конфиденциальная информация.

Gerard: Это какой-то фразеологизм? Метафора? Я знаю, что слово «пол» в русском значит и мужчину или женщину, и покрытие под ногами. Потолок тоже наверняка используется в переносном значении.

Yana: Не надо никак использовать потолок, иначе я начну думать про Германию хуже, чем она есть. Достаточно того, что вы подарили нам такое понятие, как немецкие фильмы.

Gerard: А что не так с немецкими фильмами?

Yana: В них кричат — Ja! Ja! И много других интересных слов.

Виталий Иванович: Веселишься, Яночка?

О черт, я не заметила, что Виталик написал мне «привет» и послала ему сообщение, которое предназначалось Герарду. Почему-то ужасно противно. Почему я его не заблокировала?

Yana: Это просто приятель.

Виталий Иванович: Быстро же ты нашла мне замену.

Yana: А ты планировал вернуться?

Виталий Иванович: Уже неважно, Яна. Ты как всегда все испортила.

Yana: Я устроилась на работу.

Виталий Иванович: Молодец. Напиши, если пройдешь испытательный срок.

Yana: Без испытательного.

Виталий Иванович: Шарашкина контора. Развалится как твоя.

Gerard: Яна? Я что-то не то спросил?

Yana: Прости, мне тут бывший бойфренд написал.

Gerard: Не знаю, хороший он или плохой, но советую черный список.

Yana: Ты прав.

Виталий Иванович: Я всегда прав.

О, черт, опять все перепутала!

— Яна, ты планируешь сегодня работать или это такой план показать свой профессионализм, зависая в телефоне в рабочее время?

Розалина подкралась из-за угла. Я свернула чертов телеграм и открыла форум, на котором меня ждала новая пахучая кучка от Стрельца.

Gerard: Мы с твоим боссом и его секретаршей едем на весь вечер по московским клубам. Наверняка они ужасно скучные. Уверен, что ты на работе отрываешься вовсю.

Бан! Бан! Бан!

О, да, я отрываюсь.

По клубам они едут. С Лизой.

Почему в реальности я не могу взять такой же большой и тяжелый молоток и…

— Яна, ты…

Я подняла голову и посмотрела на Розалину исподлобья и с такой мрачной улыбкой, что вопрос застрял у нее в горле.

Глава 16. Бомба

Всю первую неделю, возвращаясь домой после работы, я от усталости засыпала прямо в ванне. Все-таки после почти семи лет на одной работе в маленькой компании и уютном офисе, в «Небьюле» было чудовищно нервно.

Полтора часа от дома до офиса с двумя пересадками на метро. Пара сотен человек в огромном помещении. Часть из них — злобные грымзы, которые только и следят, где я накосячу. Это было непривычно после работы, на которой все считали наше дело — общим, а значит, помогали тем, кому было сложнее.

Паршивая еда. Я, конечно, назначила сэндвичи с сыром и ветчиной своими новыми любимыми сэндвичами, но они не шли ни в какое сравнение с бизнес-ланчами в маленьком кафе у нашей старой работы. Там нас все знали, мне готовили салаты без зелени, Тамаре Васильевне оставляли блюда без грибов, а Мишу предупреждали, если в еде был лук.

Запрет на неформальное общение с пользователями. Официальный аккаунт головной фирмы должен быть официально-скучно-строгим, даже если это Инстаграм, в котором фотография гендиректора в обтягивающем гидрокостюме иллюстрирует пресс-релиз об открытии филиала в Крыму. И вместо моих дурацких шуточек и доморощенной психотерапии, приходилось использовать официальный тон, который только бесил людей. Им хотелось, чтобы им посочувствовали и решили проблему, а я могла только пересказывать параграфы из памятки для техподдержки.

Но хорошее тоже было. Выходя с работы, я всегда останавливалась и несколько минут любовалась рукотворным звездным небом небоскребов Москва-Сити, с которого все началось. Невероятно — но этот вид мог скрасить мне даже самые грустные дни. Иногда я покупала кофе с банановым сиропом в той самой кофейне. Несмотря на то что бариста Лана напоминала мне об открытом депозите, я упорно платила за свой кофе сама.

И начинала понимать, почему Вадим в тот день был такой взвинченный. Он действительно работал какое-то безумное количество времени. Когда я приходила в офис, он уже был в своем кабинете, когда уходила, даже задержавшись, у него все еще горел свет. Правда, я еще ехала домой, а ему пять минут от стола до кровати, но иногда я задумывалась — зачем нужно столько денег, если тратишь ты их на то, чтобы как можно комфортнее не отвлекаться от работы?

Кстати, от работы он не отвлекался даже для того, чтобы исполнить обещание пить со мной кофе. Однажды я даже послала ему эмоджи с чашечкой, чтобы намекнуть. Он прочитал сообщение, но ничего не ответил.

Зато с утра на моем столе обнаружился стаканчик с кофе, подписанный «Яна».

Я попробовала его — банановый капучино.

Ага.

Взяла телефон и сначала хотела написать, но оглянулась — я приехала чуть раньше, и в офисе было совсем мало народу, — и нажала вызов:

— Здравствуйте, уважаемый генеральный директор! — начала я.

— И владелец, — поправили меня в трубке.

— Что? — я не поняла.

— Ты забыла, что я еще и владелец. Мне кажется, это важно для женщин.

— Я не женщина, я комьюнити-менеджер.

— Тем более. Так что у вас стряслось, женщина-комьюнити-менеджер?

— Мне кажется, у нас тут бомба.

— Почему вы так думаете?

— На моем столе неопознанный предмет. Я его не приносила, опознавательных знаков на нем нет, поэтому я боюсь, что…

— Совсем никаких опознавательных знаков?

— Ну, тут написано «Яна».

— То есть твое имя. Круг подозреваемых сужается.

— До кого?

— До тебя.

— Я принесла в офис бомбу, положила себе на стол, подписала и позвонила тебе?

— Конечно.

— Как-то излишне привлекает внимание.

— Яна, ты во что сейчас одета?

— Ээээ.

Я посмотрела на себя.

— Уважаемый генеральный директор, вам не кажется, что подобные разговоры уместны в более интимной обстановке?

Смешок.

— Я, конечно, могу повторить вопрос вечером, если ты настаиваешь.

Он что, со мной флиртует?

А я что — с ним флиртую?

Так.

Что-то это все не туда ведет.

— Белые джинсы, синяя футболка.

— И все?

— Вадим!

— А что такое ярко-алое мелькало в твоем углу?

— Кардиган, а то от кондиционеров холодно.

— Вернемся к вопросу привлечения внимания…

— Я поняла, уважаемый генеральный директор… и владелец компании. Конечно, я просто ошиблась.

Я отключила телефон, хорошенько подумала…

И в обед спустилась в супермаркет на первом этаже здания. К счастью, там нашелся и уголок, где запаковывают подарки. Так что мой сюрприз я передала Вадиму аккуратно завернутым в блестящую золотую бумагу с бантиком на глазах у всего офиса.

Через пять минут в мессенджер свалилась эмоджи в виде Очень Злого Демона.

В упаковке была целая лента пакетиков растворимого кофе, как я и обещала когда-то.

Наутро на моем столе меня ждала аккуратная прозрачная коробочка, внутри которой пряталась круглая бомба с горящим фитилем…

Как оказалось после тщательной органолептической экспертизы с привлечением ложечки — состояла она из малинового мусса, покрытого горьким шоколадом, а в самой серединке пряталась совершенно бомбическая жидкая соленая карамель. Саперов я решила не вызывать — самой было мало.

В один из выходных в гости заехал Виталик, чтобы забрать вещи. Вещей тех было — гитара без струны, на которой он собирался учиться играть, стопка учебников по программированию, которому он собирался научиться, чехлы для телефонов с алиэкспресса, которыми он собирался торговать в свободное время, да набор инструментов, потому что он собирался починить мой кондиционер.

— Ты — женщина, на которой я собирался жениться! — заявил он пафосно. — Но ты не оправдала моих ожиданий, не смогла поддерживать высокую планку жены политика…

— Которым ты собирался стать? — закончила за него я. — Виталик, ты такая прелесть! Ни одна женщина тебя не достойна, хорошенько это запомни, пожалуйста!

Надеюсь, они тоже это вовремя поймут и сбегут.

Герард тем временем вернулся в Германию и присылал фотографии каждой девушки с сиреневыми волосами, которую встречал в Берлине. Через некоторое время мне начало казаться, что сиреневый — самый распространенный цвет волос, а все блондинки и брюнетки какие-то странные и наверняка просто хотят привлечь к себе внимание необычным видом.

В один прекрасный вечер на работе случилась катастрофа.

Я планировала еще пару часов посидеть с накопившейся текучкой и пойти на встречу со своими бывшими коллегами. За прошедшие месяцы мы почему-то так друг по другу соскучились, что решили устроить пост-мортем корпоратив — этакий тимбилдинг после того, как соединявшая нас компания закрылась.

Мы договорились встретиться в одном из ресторанов в Москва-Сити, благо всем оказалось недалеко добираться. Но до ужина я не дожила — голод явился ко мне раньше. Чтобы никого не убить и еще что-то соображать, надо было поесть.

Я стояла перед автоматом с сэндвичами и отчаявшимся взглядом обводила ряды упаковок с нарисованным веселым лососем. Только лосось и яйца. Только они.

Предатели. Свидетели моего позора. Моя психологическая травма!

Нет, это я есть была не согласна.

Пришлось спускаться в супермаркет. Заодно решила купить еды домой, потому что последние дни я на ужин ела исключительно макароны с кетчупом, потому что больше ничего не осталось. Сил, чтобы бегать по магазинам после работы — тоже.

Запихнув продукты в свой не очень вместительный рюкзак, я расплатилась и пошла по стальным коридорам обратно в офисную часть здания. Когда-то я сравнила его с внутренностями космического корабля, и за время работы здесь только сильнее убедилась в точности аналогии — по пути постоянно встречались шлюзовые камеры, где меня просвечивали рамки службы безопасности, коридоры в самом неожиданном месте делились пополам тамбуром из двойных стеклянных дверей, а некоторые проходы были непривычно узкими, словно во всем огромном деловом комплексе вдруг не нашлось лишнего метра пространства.

И только на полпути я спохватилась, что в кармане у меня нет телефона.

Глава 17. Бенефис

Это волшебное чувство, знакомое каждому — ты засовываешь руку в карман, готовясь к ощущению округлой тяжести любимого телефона, а там — пустота. И в эту же пустоту моментально летит сердце, заливаясь от ужаса горячей кровью.

Умножить ощущения на десять, если ты человек, зависимый от интернета и друзей в соцсетях и мессенджерах.

Умножить на сто, если там в галерее фотографий есть что-нибудь такое.

У меня не было. А вот друзья, соцсети, куча важных заметок и то, да и сам телефон — в общем, у меня степень ужаса была где-то на уровне умножить на двадцать.

Я остановилась прямо в одном из стальных переходов башни «Федерация» и начала судорожно вспоминать, когда я последний раз видела свой телефон.

И тогда я услышала из глубин рюкзака полузадушенный писк с темой из «Игры Престолов» — я ее поставила на Вадима.

Божечки-кошечки!

В одну секунду я разобрала рюкзак, разложившись на полу на весь проход, схватила свою прелесть и еще к груди прижала!

Я открыла контакты и увидела, что да, Вадим только что мне звонил. Но еще за пять минут до того, и за шесть, и за восемь, и за десять! — ему звонила я. Ну, то есть, мой телефон. Наверное, я кинула его в рюкзак вместе с продуктами, и он там внутри разблокировался и принялся названивать моему боссу.

Божечки, позорище какое.

Всегда дико неудобно, когда мой карман кому-то что-то случайно пишет, вступает в паблики вконтакта или выходит из чатов. А тут и того хуже…

Телефон в моих руках завибрировал и снова взорвался бравурной музыкой.

Вдохнула, выдохнула, ответила.

— Мне звонила твоя колбаса, — мрачно произнесли в трубке.

— Кто?! — я аж выронила рюкзак из рук. Из него последней точкой в этой дивной сцене выкатился на свой бенефис батон сервелата. Который я действительно купила, чтобы делать бутерброды на работу.

— Она вызвала меня на видеочат и там, освещаемая лишь скудным светом телефона, терлась об экран всей собой.

— Вадим Сергеевич, а порнороманы вы не пробовали писать?

— Яна, ты представь — я сижу на работе с утра, последний раз ел где-то в час на бранче с питерским партнером. Ну как — ел, в основном рассказывал почему его идеи инноваций нежизнеспособная с экономической точки зрения хрень. Надо бы пойти поесть или заказать что-нибудь, но все время кажется, что вот-вот закончу, потом и поеду нормально пожру. И тут… твоя… колбаса.

— Да, неловко, — согласилась я.

— И что будем делать?

— Мммм… — я начала собирать продукты в рюкзак.

— Ты просто обязана компенсировать мне нервные клетки. Поехали вместе поедим?

Ишь ты, уже обязана.

На самом деле — хотелось.

Потому что я была ему до ужаса благодарна. Несмотря на змеюк и прочие неприятности, у меня была теперь любимая работа.

Потому что наша встреча и болтовня у подножия башни, и «Накануне лета» и безумная его квартира — они были таким ярким эпизодом на границе между старой жизнью и новой, который невозможно было забыть. И хотелось еще немного такой радости.

Потому что хоть я и не собиралась — совсем-совсем не собиралась — ввязываться в служебный роман, мне все-таки хотелось немножко помечтать. Поболтать, посмотреть на его кривую улыбку, ощутить тепло этого бесконечного обаяния. Чуточку побыть влюбленной. И сумасшедшей.

— А ты дела уже закончил? — спросила я, чтобы потянуть время, подбирая банки с кукурузой и бобами, пакетики майонеза и разбежавшиеся апельсины.

— Мои дела нельзя закончить, их можно только прекратить делать. Ненадолго, — он вздохнул так тяжело, что ко всем другим чувствам добавилась еще и жалость.

— Прости, я занята сегодня вечером, — я сжала в ладони апельсин и зачем-то стукнула им об пол, ожидая что он отскочит как мячик. Он почему-то не отскочил.

— А что ты де… — Вадим осекся, помолчал и снова продолжил, уже веселым голосом: — Тогда оставь колбасу в заложниках.

— Сдается мне, это будет трагическая история… — пробормотала я, подбирая развратную колбасу, предназначенную в жертву. — Хорошо, уломал.

Торжественное вручение колбасы состоялось на пороге офиса. Я добрый человек, поэтому оставила еще и хлеба. А после того, как Вадим продемонстрировал грустные глазки — сдалась и пожертвовала майонез.

И все еще улыбаясь, отправилась на свой странный корпоратив.

Глава 18. Корпоратив выживших

Самые дорогие рестораны — на самых высоких этажах башен делового центра. Чем ниже — тем дешевле.

В этом месте чувствуешь себя как в будущем. В том мрачном киберпанк-будущем, где воздух, солнце и красивые виды достаются только самым богатым.

Выбранный нами ресторан был в нижней половине башни. Сразу как-то понимаешь, какое место займешь в фантастическом мире, если что.

Хотя вид отсюда был тоже неплох.

Мы собрались все — десять человек, как выжившие после кораблекрушения. И выпили, не чокаясь, за безвременно погибший наш корабль.

Тамара Васильевна в семьдесят выглядела лучше, чем я в двадцать восемь. Она знала, что такое хайлайтер, консилер, бронзер и другие страшные слова, и периодически объясняла мне, чем отличается нюд от никса, но я забывала. Сиреневую тушь тоже она мне подарила, несмотря на то, что сама носила безупречно уложенные парики, костюмы в стиле Жаклин Кеннеди и никогда не приходила в офис в туфлях без каблука.

— Попробовала я с одними поработать, с другими. Все меня стараются перекупить, бонусы предлагают, страховку, бассейн… А не могу. Не могу и все. Поеду на дачу, клубнику растить и внуков баловать.

— Вы же терпеть не можете возиться в земле? — удивился Игорь, бывший техдир. У нас теперь все — бывшие.

— Буду выращивать клубнику в воздухе. Я видела, можно ее как виноград, на шпалерах, — отбрила Тамара Васильевна, сверкнув глазами. Я как-то сразу посочувствовала внукам, которых тоже начнут как-нибудь очень нестандартно баловать. На шпалерах.

Наш — снова бывший — исполнительный директор и редкостный педант Миша пришел, держа за руку нашу — бывшую! — переводчицу Анечку.

— Когда вы успели? — только и смогла спросить я.

— Да еще так, что мы не заметили, — опасно прищурилась Тамара Васильевна. Уж если она не заметила…

— Мы уже год как вместе, — развел Миша руками.

Более разных людей найти было бы сложно. У Миши даже скрепки и пакетики с чаем лежали по линеечке, а вот Анечка ни разу, ни разу, ни единого раза не пришла на работу вовремя. Зато всегда задерживалась, чтобы закончить срочную работу, а Миша всегда уходил вовремя. Кроме…

Ну да, последних месяцев существования компании.

Судя по лицу Тамары Васильевны, она тоже поняла, где прокололась.

— Анечка беременна, а я… — Миша снова развел руками. — Зашел на собеседование в купившую нас «Небьюлу», но мне не понравилась атмосфера. И тут я вспомнил про старое хобби…

Пока коллеги ужасались тому, что интеллектуал Миша занялся изготовлением мебели вручную, я задумалась о том, что его мнению всегда можно было доверять. И уж если говорит, что с атмосферой швах, значит мне вообще без шансов наладить отношения со змеюшником.

Дизайнер Марина повздыхала и тоже призналась, что за прошедшие месяцы поработала уже в трех разных компаниях, но нигде не прижилась.

Мы переглядывались понимающе. У нас была команда мечты…

— А представляете, как было бы здорово переходить на новый проект всем составом… — мечтательно протянул Игорь. Он последний признался в том, что нигде не нашел себе места и уже прошел два собеседования в австралийской компании. Это был рекорд, так далеко искать счастья еще никто из нас не ушел.

— Если бы у этого Романова были бы мозги, он бы нас всем составом и забрал, — вот я бы не советовала Вадиму встречаться в узких коридорах башни «Федерация» с нашей суровой бухгалтершей.

— Ну что ты хочешь, это современный российский бизнес — продать вагон водки, деньги пропить. Все они держатся только на откатах, а не на мозгах.

— Не только на мозгах, еще кое на чем, — хихикнула Марина. — Видели вы Инстаграм этого мужика!

— Владельца холдинга? — вдруг проявила интерес Анечка. Миша недовольно покосился на нее. Это он еще Инстаграм не видел! Ой, что будет.

— Да, Вадим Романов. Хотите найду? — Марина принялась искать что-то в телефоне.

Я делала вид, что мне совсем-совсем неинтересно. Я ем свой грибной жюльен, нам с ним очень хорошо, так хорошо, что совершенно не хочется смотреть на сероглазых брюнетов в игривых позах. Что я там не видела? Сама и постила!

Вообще-то я хотела признаться, где работаю, но сейчас был немного не тот момент. Прям совсем не тот.

— Вот! — Марина повернула телефон и все увидели позавчерашний пост, где я поставила фото Вадима, опершегося на стол — руки в карманах, и брюки из-за этого обтягивают задницу так… в общем, пост про финансовые риски интернациональных холдингов стал самым популярным в тот день. Вот и бывшие коллеги оценили.

— Да, красивый мальчик, — это Тамара Васильевна. — Но наверняка глупенький.

— Он же рулит холдингом, как он может быть глупеньким? — похлопала глазами Анечка. Миша помрачнел.

— Ой, а то мы все не знаем, как подобные компании создаются, — скривилась Тамара Васильевна. — Тогда украл, сейчас нанял толковых спецов, вот и весь успех.

— Мы просто завидуем, что эти спецы не мы.

— Этому тоже. Но быть честным и умным сложнее, чем красивым вором, — подытожила Тамара Васильевна, а я молча уткнулась в свой бокал вина.

За Вадима было немного обидно — я видела, как он работает. Но с другой стороны, я и правда не знала, как он стал миллионером. Вдруг они правы?

К счастью, скоро разговоры перешли на детей и внуков, на то, кто куда съездил в отпуск, на планы провести следующий странный корпоратив у Игоря в Австралии и дальше покатилось по нашим обычным сценариям корпоративов.

Я старалась много не пить, потому что внезапно оказалась единственной работающей с девяти утра, но все равно бокал за бокалом — и вот уже в ушах приятно шумит, за окном офигенные виды, и я всех так люблю, даже когда Миша с Игорем опять рвут друг другу глотки из-за того, какая рисовка в аниме лучше.

Расходились не то чтобы поздно, но ресторан уже закрывался. Я обнималась со всеми по очереди и никак не могла их отпустить. И даже немножко всплакнула — я бы лучше тоже в Австралию к ядовитым паукам и крокодилам поехала, чем завтра на работу к Розалине с Элеонорой.

Была мысль по пути заглянуть в офис, посмотреть, голодает ли Вадим все еще на работе, но я себя одернула — я умненькая девочка, а это будет просто феерический провал. И сдача всех позиций. И вообще, я же решила, что никаких служебных романов, а там, в темноте опен-спейса, подсвеченной разноцветными огнями окон небоскребов, может таиться что-то, с чем я совсем не хочу встречаться.

Но судьба решила посмеяться над моими зароками. Изощренно и зло, как она это умеет.

Я уже вышла из здания, по привычке отошла подальше и обернулась, чтобы посмотреть мое ежевечернее звездное небо…

Рядом со входом затормозил «порше кайенн». Мне бы отвернуться и дальше идти к метро, мало ли «кайеннов» вокруг делового центра ездит, но я замерла и продолжила смотреть. Себе на беду.

И конечно была «вознаграждена» — машина повернула, яркий свет фонарей упал на лицо водителя, и я узнала Вадима. Потому что, кого еще ты можешь встретить, выходя пьяной с дружеской встречи, где все его обхаивали? Это все равно, что выйти с грязной головой в магазин — шансы встретить школьную любовь вырастают в десять раз.

Отсвет фонаря скользнул дальше — и на пассажирском сиденье блеснула медь волос, белая кожа, знакомый профиль.

Значит, когда я отказалась ехать с ним в ресторан, он пригласил Лизу. Ну а чего одному-то жрать, правда? Колбаса ему компанию, небось, недолго составляла.

Машина нырнула в подземный гараж, а я подняла голову к засвеченному огнями небу и немного поморгала, чтобы слезы не вытекли из глаз. Нет слез на щеках — не считается.

И нет, совсем не обидно.

Защищать его еще, козла, собиралась, дура такая.

Не в офис же он сейчас Лизу повез, правда? В двенадцать-то ночи.

Глава 19. Инстаграм

Меньше всего мне сегодня хотелось видеть Вадима. Я была просто счастлива, что он сидит там, на своем Олимпе, и почти никогда не спускается к простым смертным. Сегодня у меня в планах было сидеть в своем углу, огрызаясь на всех, кто ко мне лезет и молча заниматься работой. Например, написать модераторам форумов, в чем они неправы. Пусть в следующий раз вздрагивают при виде моего имени в мессенджере.

Но все сразу пошло не по плану.

Сначала этот стаканчик с кофе у меня на столе. С надписью «Яна» с сердечком. И коробочка с двумя эклерами. Не задумываясь, я уронила в мусорное ведро и то, и другое. Лизе пусть носит.

И нет, не ревную. Пусть ему Лиза колбасу оставляет.

Потом я обнаружила, что очередь постов в Инстаграм как раз закончилась, и надо придумывать новые. То есть подбирать фотографии и писать подводки, а это значит — весь день смотреть на Вадима в разных видах и как-то умудриться не пририсовывать ему усы и рога. Хотя уверена, что подписчицы были бы в восторге.

Но когда я полезла в папку с запасом фотографий, оказалось, что за время своей работы я уже почти все потратила. И понятия не имею, что делать — повторяться было бы непрофессионально. А где пополнять запасы?

Вздохнула и пошла по лесенке наверх. Кому Олимп, кому Голгофа.

На Лизу, которая сегодня выглядела восхитительно, я даже не злилась. На нее вообще невозможно было злиться, такая она была светлая и нежная. На месте Вадима я бы тоже лечила укусы сиреневых тварей прикосновениями таких нежных рук.

Сам он стоял, оперевшись на стол и что-то ворковал Лизе на ушко. Должно быть, рассказывал, какие документы надо подготовить к совещанию или диктовал расписание деловых встреч. Ведь именно от этого прекрасные девушки с прозрачной кожей заливаются нежным румянцем, я не ошибаюсь?

Увидев меня, он выпрямился и включил обаяние на двести процентов:

— Если ты за колбасой, то у меня ее нет. Не знаю, где. Ушла погулять и не вернулась. Я хотел повесить объявления, но в типографии отказались их печатать.

Мрачно зыркнула на него и не поддержала шутливый тон:

— Вадим, кто занимался Инстаграмом? Мне нужны для него новые материалы.

— Лиза? — как настоящий руководитель, он тут же перевел стрелки. И прожектор харизмы тоже перевел. И снова склонился к ней.

— Фотографии делала я, тексты писали…

— Про тексты я знаю, — я оборвала ее чуть резче, чем следовало бы. — Мне нужны еще фотографии.

— Я могу заняться, — Лиза открыла шкаф и достала вполне профессиональную зеркалку.

— Отдай фотоаппарат Яне, теперь это ее обязанность, — снова перевел стрелки Вадим.

— Но я… — приятная тяжесть упала в ладони и даже пальцы дернулись, как захотелось поснимать хорошей камерой. — У меня работа…

— Ничего срочного? — уточнил Вадим. — Времени на полноценную фотосессию нет, поэтому сегодня ты будешь ходить со мной и делать снимки по ходу дела.

— Но… — у меня слов не нашлось.

Целый день с Вадимом. А можно я откажусь от такого счастья?

— И прояви креативность! — ухмыльнулся он. — Иди разбирайся с техникой, жду тебя через десять минут. Лиза, свари нам кофе на двоих, кстати. И в кабинет принеси.

У меня появилось предчувствие, что сегодня будет очень долгий день.

Проверила всю текучку, с сожалением выяснила, что действительно могу себе позволить целый день потратить на большого босса и никак не отвертеться, вздохнула… И вздрогнула, услышав ледяной голос за спиной:

— Я думала, ты умнее.

Божечки-кошечки… хотя нет, тут их недостаточно, тут уже йобушки-воробушки!

Интересно, она по спине может прочитать, что в голове у работника? По идее, это прямая обязанность HR. Атмосфера в коллективе, все такое.

Я набрала воздуха в легкие, развернулась и прямо увидела, как зажглись ее глаза.

— Надо на собеседовании давать тест на коэффициент интеллекта, — мило улыбнулась ей и покачала на ладони камеру. Хотелось шваркнуть об ее голову, но технику жалко. — Тогда не будет разночтений и разочарований.

— Ты не догадываешься, к чему все идет? Как, ты думаешь, Лиза оказалась у него в квартире первый раз?

Я вот звездным небом любовалась. А она нет? Странно.

То есть, я вот сейчас между двух огней. Отказаться от приказа начальства нельзя, а согласишься — запишут в любовницы, причем вне зависимости от реального положения дел.

Я подняла фотоаппарат, навела на Розалину и щелкнула кнопкой, запечатлевая для истории ее выражение лица викторианской девы, узревшей мышь мужеска полу со всеми первичными половыми признаками. Причем у себя в пироге. Причем только нижнюю половину мыши.

Вот такой ты, красавица, и отправишься у меня на страницу «Наши работники» на сайте.

И тут мне в голову пришла поистине гениальная мысль.

— Розалина, — вкрадчиво сказала я, опуская камеру. — Скажите, а у вас есть минут пятнадцать свободных?

— Допустим… — она посмотрела на меня с недоумением.

— А позовите, пожалуйста, Элеонору. Хочу с вами обеими сразу пообщаться…

Если бы она видела мою коварную улыбку, пока ходила к ресепшену и возвращалась с Элеонорой, она бы сразу призналась, что у нее срочная разгрузка новой поставки свежих курьеров и ни одной свободной секунды, но к их возвращению я уже справилась с собой и предъявила полноценный покерфейс.

— Пойдемте, — сказала я и направилась в кабинет Вадима.

По пути подхватили и Лизу. Та переглянулась с Розалиной, но у обеих в глазах не было и следа понимания, что я задумала.

Вадим обернулся, услышав, как открылась дверь. На черном столе рядом с ним стоял поднос с двумя крошечными чашечками кофе и двумя круглыми печеньками. Пах кофе, конечно, божественно. Зря я раньше отказывалась, кажется, Лиза реально умеет не только… свои секретарские обязанности.

Увидев, что вслед за мной вошла целая делегация, Вадим перестал ослепительно улыбаться.

— Что?.. — он нахмурился и нервно поправил галстук. — Ты же должна была снимать меня?

— Конечно! — я с энтузиазмом взмахнула камерой. — Но я решила немного поменять формат. Пусть на каждом снимке рядом с тобой будут самые прекрасные девушки нашего офиса!

И я замерла, от души наслаждаясь выражением лиц всех четверых.

Глава 20. Фотосессия

Кадр 1.

Вадим за столом, пальцы сложены домиком, взгляд направлен в камеру, за его спиной стоит Розалина, в «кошачьих» очках и расстегнутой на три пуговицы блузке.

Я поморщилась. Тоска.

Кадр 5.

Вадим на одном колене у кресла, в котором сидит Розалина, протягивает ей чашку кофе. Его взгляд теряется в ее декольте. Ее пальцы поправляют прядь волос, упавшую ему на лоб.

Горячо! Дальше если только раздевать.

Кадр 16.

Элеонора в кресле, ноги в туфлях на шпильке закинуты на стол, Вадим сидит на его краю и читает документы, которые у него в руках. На спинку кресла закинут галстук.

Интересно, в какой момент мне намекнут, что у нас тут не эротический календарь, а корпоративный Инстаграм?

Кадр 27.

На рабочем столе открытый ноутбук, три телефона, стопка папок, одинокая туфля Элеоноры, опрокинутая набок кофейная чашка, с выползающим на блюдце черным языком гущи. На заднем плане в расфокусе Вадим с телефоном в руке.

— А почему меня нет? — спросила Элеонора, обиженно надув губы.

— Ты есть, просто тебя не видно, — и невинно посмотрела на нее, краем глаза отмечая ржущего Вадима.

Ну погоди, сейчас тебе будет не до смеха…

Кадр 55.

Лиза сидит на диване, чинно сведя колени и положив на них руки. Позади стоит Вадим и двумя руками опирается на спинку, нависая над ней.

Все одеты, все прилично, и больше всего похоже на семейные фотографии девятнадцатого века. Но от фотографии шарашит таким сексом, что я невольно резко вздыхаю. Вадим тут же среагировал:

— Что там, дай посмотреть?

— Не, не, не, — я отпрыгнула в сторону. — У меня творческий процесс.

Кадр 101.

Я все пытаюсь это поймать, и не выходит так долго, что Розалина порывается уйти работать. Вадим останавливает ее одним взглядом.

Но вот оно.

Вадим и Лиза стоят на фоне окна, он держит у уха телефон, но взгляд совершенно отсутствующий. Он смотрит на Лизу. Лиза смотрит в окно.

Ощущение щемящей нежности и весенней влюбленности так сильно, что накрыло даже меня. Божечки, подумала я, куда я лезу? Зачем? Они такая прекрасная пара!

Не, все-таки я гениальный фотограф — сама придумала, сама сняла, сама плачу.

Этот кадр я Вадиму разрешила посмотреть. Он пролистал на несколько снимков назад, задумчиво перевел взгляд на меня и спросил:

— С девочками закончили?

— Нет, — ухмыльнулась я.

Можно сказать, эта идея родилась у меня в тот момент, когда на кухне ко мне подсела третья ведьма — рыжая.

Кадр 133.

Вадим сидит за столом.

Справа его обнимает за шею брюнетка Розалина — кончиком высунутого языка она касается его уха.

Слева блондинка Элеонора с размазанной помадой тянет его за галстук.

Сверху склоняется Лиза — и водопад ее рыжих волос падает Вадиму на лицо, а руки сжимают рубашку на его груди.

Выражения лиц девушек хищные, у Вадима — каменное.

Я сделала несколько кадров, стараясь придать картине разные оттенки:

— Вадим, улыбнись!

Он не включает харизму, но кривая застывшая ухмылка — ровно то, что мне надо. Теперь они смотрятся как дьявол с тремя прислужницами.

А вот сейчас, когда Элеонора излишне сильно дергает за галстук, я ловлю кадр, где лицо Вадима искажается и он выглядит как настоящая жертва адских ведьм.

— Все? — сквозь зубы поинтересовался он, пока я просматривала, что получилось.

— Ну, я думаю, надо еще девушек из офиса позвать… — на самом деле, будет уже перебор, но как не подразнить начальство?

— Хватит, — отрезал Вадим, отнимая у Элеоноры несчастный галстук. Вид у того уже довольно помятый, прямо как у самого Вадима — черные пряди растрепались и падают на лицо в художественном беспорядке. Так и тянет отвести их от глаз, зарыться пальцами… А его недовольно кривящиеся губы — усмирить поцелуем.

Так, я о чем думаю?!

Ну ладно, хватит так хватит.

— Тогда на сегодня все. Пойду пока эти фото обработаю, — я закрыла объектив крышкой.

Розалина и Элеонора вздохнули с таким облегчением и так быстро рванули из кабинета, что я про себя хихикнула. Теперь я знаю, как их достать.

— Не все, — Вадим поднялся из кресла, забрал у меня фотоаппарат и вручил задержавшейся Лизе. — Что ты там говорила про фотографии с лучшими девушками офиса? Кажется, ты забыла одну. Лиза, снимай.

И он подхватил меня на руки.

Я всегда умела визжать.

Качественно и громко. Могла бы заменять сирену на средних судах. Или сигнализацию, но тут были бы проблемы — люблю поспать, всех воров прохлопаю. Так что, если у Вадима никогда не было в жизни опыта, чтобы сигнализация или сирена для средних судов вопила бы ему прямо в ухо, теперь он у него есть.

По-моему, даже Лиза попыталась выронить фотоаппарат. А Вадим ничего, даже не покачнулся.

Мужественно перетерпел, помотал головой, вытряхивая застрявшие куски визга из ушей и невозмутимо кивнул Лизе:

— Первый дубль не удался, давай повторим, — и прижал меня к себе сильнее. — Не извивайся, уроню.

— Поставь меня на место! — возмутилась я, пытаясь выбраться из его рук.

— Ничего подобного, мы еще не закончили. Смотри на меня как на любимого босса, пожалуйста. Быстрее посмотришь — быстрее выпущу.

— Это харрасмент!

— А вот то, что последний час со мной проделывали, что тогда было?

— Фотосессия.

— Вот и сейчас фотосессия. Лиза, сняла? — он поймал кивок и таки поставил на меня на пол. Я размахнулась, чтобы дать ему пощечину, но он поймал мою ладонь и обернулся к Лизе: — Отличная идея, кстати, давай серию. Выберем ту, которая эмоциональней будет смотреться. Яна, можешь повторить?

Я с удовольствием повторила, но, увы, вторая пощечина тоже не достигла цели.

— Отлично! — с энтузиазмом кивнул Вадим. — Еще парочку кадров. Как думаешь, усадить тебя на стол передо мной и заставить спустить футболку с плеча? Хотя нет, пойдем на диван.

Куда?!

Глава 21. Немного о спорте

— Знаешь, — быстро сказала я, пока он не увлек меня в кожаные объятья юдоли разврата. — Мы уже сделали достаточно фото с тобой в этом имидже. Надо как-то разнообразить. Позови меня, когда пойдешь обедать или что-нибудь в этом духе, а я пока…

— У меня по расписанию как раз спорт! — ухмыльнулся Вадим, пресекая мою попытку отобрать фотоаппарат.

— Но ведь сейчас у тебя… — начала Лиза, но под штормовым взглядом Вадима осеклась.

Фитнес-клуб находился здесь же, в башне, но на несколько десятков этажей выше. Вообще-то идея дома, из которого не нужно выходить, чтобы поесть, позаниматься спортом, сделать покупки и посмотреть кино, далеко не нова. В советские времена даже удалось воплотить ее в жизнь, так что башня «Федерация» тут не удивляла…

Но вот бассейн на шестидесятом этаже — да…

Наверное, я совершенно неприлично зависла, открыв рот. Пронзительно-голубая, как Средиземное море в хорошую погоду вода каким-то волшебным образом граничила со стеклянной стеной, за которой взмывали в огромное московское небо сине-серые небоскребы, и открывался невероятный вид на город.

— Можешь полюбоваться, пока я переоденусь, — в голосе Вадима было столько самодовольства, словно он сам это все построил, раскрасил и развесил синее небо, чтобы поудачнее оттенить архитектурный стиль.

Он ушел, а за моей спиной раздался еле слышный смешок. Я обернулась: две девушки, похожие на стюардесс что-то обсуждали, настолько демонстративно на меня не глядя, что я сразу поняла — меня. Или у меня уже параноечка от змеюшника. Все может быть.

Я покрепче ухватила камеру и сделала максимально независимый вид. В принципе, чего мне стесняться? Наверняка я могу себе позволить членство в этом клубе. Если не буду есть, платить за квартиру и одеваться. Не может же быть, чтобы цена за месяц была выше моей зарплаты? Ведь правда? Правда?

Вадим похлопал меня по плечу, я обернулась и нервно сглотнула. Все-таки даже сшитые на заказ деловые костюмы украшают только мужчин, которым есть, что скрывать. Вадиму скрывать было — …кхе-кхе… — нечего. Он, в общем, не особо-то и разделся — спортивные штаны были довольно свободными, но облегали все, что стоило облегать. А вот темно-серая футболка без рукавов демонстрировала, что день прокачки бицепсов он никогда не пропускает. В костюме это было совершенно незаметно.

— Пойдем, сначала разминка и кардио.

Конечно, беговые дорожки тут тоже были с видом на город. Не знаю, я бы навернулась с них, засмотревшись, а Вадим ничего, привыкший. Бежит себе, показывает мне глазами, чтобы снимала. Я и снимала — в основном роскошные виды, а Вадима так, чтобы кадр уравновесить.

Но виды быстро закончились, а он все бежал и бежал, и бежал, и бежал…

— Я точно тут нужна? — решила откосить, если получится.

— Это твое наказание за то шоу, что ты устроила в моем кабинете, — отозвался Вадим, даже не сбившись с дыхания. — Попили бы нормально кофе, погуляли, но нет, теперь у нас полный набор порнографии для соцсетей.

— Так обычно у тебя фотосессии проходят? Попили кофе, погуляли? — я проглотила «зашли в спальню на огонек». Ну да, Лиза же в прошлый раз снимала, логично.

— Обычно скучнее, — выкрутился он и увеличил скорость. Дыхание стало резче и быстрее, а я невольно отвела глаза. — Но ты же такой специальный человек, который все делает…

— …как обычно, — закончила я за него. Вообще-то я не нарочно. Я даже стараюсь быть как все, но не всегда получается.

— Опять ты треплешься во время пробежки! — к нам подкрался внушительных размеров шкаф. Почти трехдверный. Подкрадывался он плохо, но я пялилась на Вадима и меня можно было ловить голыми руками как ловят тех ящериц на блестящие вертушки в пустыне.

— О, Борисыч, привет! — Вадим умудрился пожать шкафу руку, не прерывая бег. Я покосилась на панельку тренажера — 20 км/ч, ничего себе!

— Девушка, а вы тоже к нам? — шкаф переключился на меня. — Давайте посмотрим, что тут у нас… — он бесцеремонно пощупал мою руку в том месте, где у них с Вадимом росли бицепсы и поцокал языком. — Значит так, для начала сбросить килограмм пять, потом набрать где-то одиннадцать мышечной массы. Главная задача прокачать руки и спину… Сейчас зайдете, померяем ваш основной обмен и я распишу вам питание и предварительную программу.

— Спасибо, мне не надо! — быстро сказала я. Никогда в жизни не касалась этого богопротивного спорта и диет и начинать не планировала. — Я ненадолго зашла.

— Чего ты? — вдруг подал голос Вадим. Он переключил скорость и теперь просто быстро шел, а не бежал. — У нас в соцпакете есть компенсация фитнеса.

— Этого? — обвела я рукой зал, не забыв захватить вид из окна.

— Нет, но это будет твой индивидуальный соцпакет, — он улыбнулся мне и остановив дорожку, оперся на поручни. — Борисыч, ты иди пока, я девушку пока уломаю.

— Вопрос только, на что… — проворчал шкаф, но ушел.

А Вадим сошел с дорожки, закинул полотенце на плечо и в упор приблизился ко мне. Футболка местами потемнела от пота, от его тела шли волны жара, и я почему-то вспомнила, что существование феромонов у человека все еще не доказано.

Но почему же сейчас, когда я в десяти сантиметрах от его горячего тела, все мое существо орет: «Прыгни на него, прыгни! Я хочу десять детей от этого самца и немедленно!»

Глава 22. Котики в Инстаграме

Хорошо, что у меня еще есть мозг, который умеет отдавать правильные приказы телу.

Например: «Медленно, не совершая резких движений, отойди от него, отвернись и подыши под кондиционером. Руки поверх одеяла. Но если что — я картинку сохранил, вечером рассмотрим в подробностях».

Так что я аккуратно отошла, спряталась за фотоаппаратом и сохранила картинки не только в мозгу. В Инстаграм я это вешать не буду, даже не просите. Вадим ухмыльнулся, как будто прочитал мои мысли и направился к силовым тренажерам. Большая их часть выглядела как средневековые орудия для пыток, остальные — как помесь гинекологического и стоматологического кресел в версии для БДСМ-игр. Я даже немного удивилась, не увидев там фиксаторов для рук и ног. По моему скромному мнению, залезть на такую конструкцию можно только очень недобровольно.

А Вадим ничего, впихнулся между кожаными валиками и блестящими рычагами, вписался как в экзоскелет и как-то хитро начал сгибаться и разгибаться. Судя по всему, качал пресс. Не знаю, чем ему банальные скручивания не угодили.

— Подойди поближе, что ты от меня шарахаешься так? — и опять ухмыляется, как будто реально понимает, как он на меня действует. А может и понимает.

— Вадим, а ты считаешь, ты нормально общаешься для такого серьезного человека? Ну, знаешь, имидж владельца целого холдинга надо как-то поддерживать…

Я на всякий случай встала с подветренной стороны, чтобы кондиционер дул от меня. Пусть сдувает его феромоны куда-нибудь в сторону женской раздевалки, например.

— А почему тебя это так волнует? — он выбрался из одного пыточного кресла и пересел на другое. Там было понятнее — косые мышцы.

— Ну вроде как я отвечаю за образ компании в соцсетях, работа у меня такая. Ты же и доверил. Хочу понять.

— А что тебе не так? — Он замер на половине движения, все тело напряглось, а внушительная стопка железных фиговин, которые он таскал туда-сюда, угрожающе застыла в воздухе.

Красуется, зараза.

— Ты взрослый серьезный человек с огромной ответственностью, с серьезным бизнесом, а ведешь себя, как…

— Как? — с опасным интересом спросил Вадим и отпустил рукоятки. Стопка фиговин с таким лязгом грохнулась на свое место, что кажется содрогнулась вся башня «Федерация». Ой.

Серые глаза смотрели на меня слишком серьезно. Он что — разозлился на этот вопрос?

— Ну, как я, — дурашливо поклонилась, попытавшись смягчить эффект. Но не помогло.

— Яна.

Вот когда мой папа таким голосом говорит, я сразу чувствую, что мне пять лет и я снова изрисовала нашего белого кота Фурса восковыми мелками. Только папа еще говорит «Татьяна», это значит — совсем беда.

— А? — почему-то я была не в силах смотреть ему в глаза.

— Ты ведь, как хороший комьюнити и social media-менеджер знаешь, чем отличаются B2B от B2C?

— Взаимодействие бизнес с бизнесом или бизнес с клиентом, — пробормотала я. Несколько запоздавшее собеседование.

— Молодец, — сказал Вадим таким тоном, что стало ясно — ни хрена я не молодец, и все только начинается. — Так как ты мне не противник, тебе достается версия для клиентов. Но версия для конкурентов и соперников тоже существует. И мне кажется, что если я буду общаться с тобой в таком режиме, тебе это здорово не понравится.

По-моему, он таким злым не был, даже когда на баристу орал.

Одна мелочь. Бизнес — клиенту, это когда мы хотим обаять клиента и что-то от него получить. Дать тоже, конечно, но у него есть выбор, рынок большой. А бизнес с бизнесом — это отношения равных. И то, что Вадим привел именно эту метафору, очень, очень многое говорит.

— Пойдем дальше? — в глазах у него снова плескался смех, а прожектор обаяния жарил как театральные софиты. — У меня есть планы на еще парочку образов для фото.

Мы перешли в зону свободных весов, где Вадим выбрал себе две внушительные гантели, встал перед зеркалом и вот тут уже оторвался по полной! Под его загорелой кожей переливались тугие мощные мускулы, в каждом движении чувствовала едва сдерживаемая мощь, а тестостероном разило на половину зала.

Я вообще-то поклонница интеллектуальных мужчин и меня проще сразить цитированием Шиллера на языке оригинала и пятислойными шутками с отсылками к метамодернизму, но в этот момент я почему-то вспомнила бледное пузико Виталика и его худые ручки. И никакие две вышки и МВА почему-то не помогали.

— Вадим, а какое у тебя образование, если не секрет? — сделала я последнюю попытку спасти свое самоуважение интеллектуальной девушки.

— Никакого, — ответил он и скинул полностью потемневшую от пота футболку. — Снимай, снимай, пока кровь к мышцам прилила. Больше таких кубиков не будет.

— Что снимать? — тупо спросила я, глядя на его налитые мышцы пресса. Часть мозга, ответственная за принятия решений, забуксовала и никак не могла определиться — сначала расстегнуть джинсы или все-таки на секунду перестать смотреть и стянуть футболку?

— Фотографии. Для Инстаграма, — отчетливо и по слогам сказал Вадим, подходя поближе. — Мы ведь за этим тут?

— А? — я перевела наконец взгляд на его лицо. Просто потому что не очень вежливо пялиться на живот того, кто стоит к тебе почти вплотную. Насмешка в его глазах немного меня отрезвила. — Я вот что подумала…

— Что? — он закинул футболку на плечо и сделал еще шаг ко мне.

Я, конечно, с ним уже целовалась и все такое, но почему-то именно сейчас стоять рядом было почти физически неудобно.

— Может быть, нам все-таки сменить формат Инстаграма? Сделать его более подходящим для IT-компании?

— Например? — его пальцы легли мне на руку, и я вздрогнула от того, какие они горячие.

— Выкладывать репортажи из жизни офиса, тематические шутки, котиков, наконец…

— Тогда мы все делаем правильно. Репортаж из жизни офиса сегодня уже был, — он смотрел мне в глаза очень-очень серьезно и я почти не могла дышать от напряжения, копившегося между нами.

Пальцы скользнули по голой коже выше, заставив меня покрыться мурашками, Вадим наклонился ко мне, я прикрыла глаза, не в силах выносить его туманно-серый взгляд…

И в этот момент в кармане моих джинсов залился диким смехом миньонов телефон.

Я отпрянула, Вадим фыркнул и сразу сделал шаг назад, чтобы натянуть обратно футболку.

Достала чертов телефон:

Gerard: Я в Москве. Какие планы на вечер?

Глава 23. Неловкий момент

— Мощный у тебя звонок, — заметил Вадим, когда мы поднимались на лифте обратно в офис.

Он посетовал, что не захватил запасную футболку, а правила клуба запрещают заниматься топлесс — какая жалость! — поэтому тренировку пришлось свернуть пораньше.

Я ругала себя за безмозглость — чуть реально не напрыгнула на него, забыв о том, что он мой начальник, что в зале есть камеры, что в офисе меня ждут змеюки, а Вадима — рыжая ведьма.

Вечером надо проставиться Герарду за то, что спас меня от суровой ошибки.

— Раньше стояло ворчание мурлока из «Варкрафта», но у меня каждый раз случался сердечный приступ, — пробормотала я. И по привычке напряглась. Вот тут Виталик обычно начинал читать мне лекцию о том, что в двадцать восемь лет играть в компьютерные игры неприлично. Особенно девушке.

— Дай послушать! — заинтересовался Вадим. — Мне на будильник надо поставить что-нибудь ядреное, а то я не просыпаюсь, а восстаю как зомби.

— Тогда тебе нужен сигнал тревоги гражданской обороны, — я нашла запись мурлока в телефоне, но проиграла ее только когда мы вышли из лифта, чтобы мирных людей не пугать.

Вадим поржал, но не впечатлился. Наверное, чтобы вздрагивать, надо все-таки иметь особый жизненный опыт — когда ты думаешь, что все противники наконец сдохли, а эта тварь подкрадывается к тебе со спины со своим «Мрррлмррррлм!»

— Да, кстати, — Вадим обернулся ко мне. — Сегодня у нас снова переговоры с партнерами, так что светись в офисе поменьше. Можешь даже взять отгул на остаток дня и пойти кошечек пофотографировать.

— Зачем кошечек? — изумилась я.

— А для нового формата Инстаграма.

И ушел.

Сделал он меня, да. Сделал. Сегодня 5–0 в пользу босса.

«Можешь взять отгул» ведь не равно «должна», правда? И когда мимо проходили немцы, опять полезла в нижний ящик стола, но Герарда успела заметить.

Я осталась в офисе, и разве что действительно старалась поменьше отсвечивать, из угла не вылезать, тихонечко сидеть обрабатывать фотографии.

Все-таки Вадим с Лизой получились шикарно! Может быть, мне попробовать себя в роли свадебного фотографа?

А вот мы с Вадимом выглядим как два встрепанных кота во время драки — глаза горят, когти выпущены, шерсть вздыблена. Еще секунда — и вцепимся друг другу в морду.

Это не то что в корпоративный Инстаграм не поставишь, это вообще надо хранить в нижнем ящике комода.

Gerard: Сдвинься чуть левее, тебя видно. Твой босс все время оборачивается и скрипит зубами.

Yana: Предложи ему какие-нибудь страшные условия, пусть отвлечется на работу.

Но сама сдвинулась, конечно. Если Вадим решит надавать мне по ушам, придется ждать Герарда внизу в торговом центре.

Разослала Розалине, Лизе и Элеоноре самые симпатичные фоточки. Пусть девочки порадуются. Черт знает, что им Лиза наговорила про нашу с Вадимом фотосессию, хоть отвлекутся на разборки, кого он сильнее облапал на снимках.

Gerard: Хочешь сама выбрать ресторан? Или куда у вас принято ходить? Караоке? Дискотека?

Yana: Водить хороводы под балалайку с ручным медведем.

Gerard: В «Медвежьей охоте» были пельмени из медведя. Так я узнал, на кого эта охота.

Yana: Может там медведи-каннибалы всем заправляют.

Gerard: Ладно, спрошу совета у вашего босса.

Yana: Какого совета???

Gerard: Куда у вас принято приглашать на первое свидание самых лучших девушек города.

Yana: Всего лишь города?(((

Gerard: Я дальше Москвы пока не был.

Я спрятала телефон в карман, не ответив. Божечки, какой неловкий момент. Вот будет роскошная картина — мы с Герардом и Вадим с Лизой. Двойное свидание.

Надеюсь, Вадим не «Накануне лета» посоветовал. И надеюсь, Герард пошутил про караоке. Я не только пою так, что мной можно зомби будить не хуже той сирены гражданской обороны, но и сама превращаюсь в кровожадное чудовище, когда рядом кто-то поет. Особенно фальшиво. Особенно попсу.

Gerard: Извини, твой босс решил, что раз я тут завел девушку, то размяк и меня можно прижать по условиям контракта. Увы, это не так. Задержимся еще на часик.

Я вздохнула. От скуки решила пока накрасить ресницы. Фиолетовой тушью, разумеется. И еще стрелочки нарисовать. А знала бы, что сегодня Герард приедет — еще бы и юбку надела, как приличная. Он мне и правда понравился, да и вариант получше моего красавчика-босса, от которого дыхание останавливается.

Но одноразовое приключение с последующей смертью от змеиного яда — не совсем то, что я планировала сделать со своей жизнью.

А вот роман с двухметровым блондином с чувством юмора и привычкой к сиреневым девушкам — то, что надо.

Gerard: Все, закончили. Давай встретимся внизу, чтобы у тебя не было неприятностей. Жди меня у лифта.

Я покосилась на переговорку — там все вставали, двигали стулья, жали друг другу руки. Вадима видно не было. Не с моей удачей, конечно, пытаться проскочить, но что может пойти не так?

Сердце колотилось бешено и весело, будто я от мужа на свидание сбегала, а не от начальника. Даже двадцать секунд ожидания лифта казались мне вечностью, наполненной кипящим в крови адреналином.

Я все высматривала в офисе Вадима, но за двухметровыми немцами — они компанию бывшей баскетбольной командой основали, что ли? — его было не разглядеть. И я запрыгнула в лифт со спокойной душой — Вадиму совершенно нечего делать на первом этаже, он обычно перемещается между офисом, квартирой и подземным гаражом.

В лобби я отошла в сторонку, стараясь не мешаться входящим и выходящим.

Уже несколько лифтов приехали, а Герарда все не было. Неприлично заставлять девушку ждать, особенно на первом свидании, я считаю. Пусть теперь еще и цветы несет!

Я достала телефон — сообщений не было. Вздохнула, подняла глаза…

В двух метрах от меня стоял Вадим с очень мрачным лицом и сложенными на груди руками.

— У нас было всего одно условие, ты помнишь? — угрожающе сказал он. — Всего одно. Просто не светиться перед гостями.

— Эммм… — я нервно оглянулась на лифт.

Удача любит дураков. Видимо, я слишком умная. Потому что именно в этот момент двери открылись и показался Герард. С букетом, чтоб его! Лучше б мои желания выиграть в лотерею так быстро и точно выполнялись! Причем Вадима он не видел — мешала колонна. И шел ко мне с улыбкой во всю морду и словами:

— Я знаю, что русские девушки выгоняют со свидания кавалеров, которые приходят без цветов!

Глава 24. Попытка

Вадим выпрямился, опустил руки, зачем-то поправил галстук и что-то сказал Герарду по-немецки. Улыбка у того поблекла, но он все равно вручил мне букет и что-то ответил тоже по-немецки.

— Яна, поднимись в офис, пожалуйста, — ледяным тоном сказал Вадим, не глядя на меня. У них там с Герардом была дуэль на взглядах. Вадим выступал как ледяной маг со своими прозрачно-серыми, а Герард как маг огня. Или земли?

А я, стало быть, трофей.

Фигу.

— У меня дела.

— У тебя работа.

— Мой рабочий день, Вадим Сергеевич, закончился двадцать минут назад, — отчеканила я и, перехватив букет поудобнее, взяла Герарда под руку. Еще очень хотелось показать язык, тем более, Вадим перенаправил свою ледяную магию взгляда на меня, но удержалась. Надо себе за это два десерта заказать в награду.

Герард слегка поклонился Вадиму и мы ушли. Божечки, чего его вообще понесло на первый этаж? Надавать мне по ушам могло до утра подождать.

Ресторан оказался без караоке. Да, я боялась до последнего. И даже без медведей с балалайками. Зато итальянским. То есть, когда я открыла меню, на меня снова выпрыгнули все эти фарфалле и фьори. И лицо у меня, вероятно, сделалось такое, что Герард, бросив быстрый взгляд, обеспокоено спросил:

— Что-то не так? Это слишком дорогой ресторан? Пожалуйста, не волнуйся, я помню, что у вас платит мужчина.

— До колонки цен я еще не дошла… — пробормотала я, перелистывая дальше. Ну вот рыба у них по-человечески называется, без провокаций.

— Я больше люблю китайские ресторанчики, обычно у них огромные порции и картинки к каждому блюду, чтобы было понятно, что будешь есть. А то, должен признаться, в итальянской пасте я разбираюсь слабо и каждый раз гуглю.

Обалдеть! Герард, с сегодняшнего дня ты — мужчина моей мечты! Главное, не выдать себя излишне восторженным выражением лица, а то он и так на меня странно косится.

Я еще немножко полистала меню, с облегчением убедившись, что там есть не только детский раздел с сосисками, но и вообще большая часть вполне вменяемая и достойна стать моим ужином.

— Откуда ты так хорошо знаешь русский? — поинтересовалась я, когда официантка приняла заказ и ушла.

— Учился в школе при советском посольстве до падения Стены. Родители считали, что в немецких школах учат хуже, да и дети лучших людей из СССР — более подходящая мне компания. Знала бы ты, чему они меня научили в первый же месяц!

— А потом? Когда Германия объединилась? — я попыталась посчитать, сколько ему лет, но пять туда, пять сюда давало слишком разную картину.

— Мы переехали в Западный Берлин, я пошел в немецкую школу и понял, что о жизни я до сих пор ничего не знал… — если раньше у Герарда был мечтательный голос, то теперь он, кажется, содрогался ужаса при воспоминаниях. — Особенно девочки. Русские девочки были такие милые: с бантиками, в белых колготках, плиссированных юбках. А тут я встретился с какими-то оборванными пацанками.

Я, кажется, не сумела удержать на лице достаточно вежливое выражение.

— Ну мне так показалось… — извиняющимся тоном сказал Герард. — Контраст был велик.

— И теперь у тебя фетиш на русских девушек в белых колготочках? — съехидничала я.

Он так стремительно и необратимо покраснел, как могут только блондины. Опаньки, я угадала! Не уверена, что готова напяливать белые колготки с юбочкой даже ради самого прекрасного двухметрового немца!

— У тебя будут неприятности на работе из-за меня? — поспешил сменить тему Герард.

— Поживем — увидим, — я пожала плечами. В общем-то что Вадим мог мне предъявить? Столкнулись мы в нерабочее время, не в офисе. Но фактически я действительно нарушила условие.

Я реально заказала два десерта. Пришлось один все равно отдать Герарду, который совершенно не понял прикола и долго спрашивал, что это за странная традиция. А я не нашла в себе душевной стойкости признаться, что это моя награда за непоказанный Вадиму язык. Вообще-то Вадим подозрительно часто лез в мои мысли во время разговоров с Герардом.

Стоило тому упомянуть, что он хочет переехать в Мюнхен не в последнюю очередь из-за картинной галереи, как я вспомнила свою интеллектуальную агрессию в первый вечер знакомства с Вадимом и для пробы упомянула Моранди. Герард тут же подхватил разговор и пожаловался, что не понимает его и в живописи больше любит «попсовых» голландцев.

С ним вообще было о чем поговорить, а молчание не вызывало неловкости. Он был отличный. Красивый — теплые карие глаза и по-настоящему, мужественно красивые черты лица. Умный, эрудированный, с чувством юмора. Понимающий — он действительно не поленился изучить культурные различия и даже порывался открыть дверь и подать руку, пока я не успокоила его тем, что в мой комплект правильного мужчины эти пункты не входят, можно не дергаться.

Я сама взяла его за руку. Сама поцеловала, встав на цыпочки, как только мы вышли из ресторана и свернули на тихую улочку. Мне очень хотелось, чтобы у нас получилось.

Но — увы.

Поцелуи его не вызывали ни единого трепыхания сердца сверх положенного норматива.

Это было по-настоящему обидно и досадно. Тем более, что я-то Герарду нравилась очень — чувствовалось. Он прижимал меня к себе изо всех сил, я чувствовала, как колотится его сердце и сбивается дыхание. А я… думала, представляет ли он меня сейчас в белых колготках. Черт.

Решила пока ничего не решать, но не смогла даже пообещать ему следующее свидание — улетал он через три дня и мы могли бы увидеться уже завтра после работы. Если у меня завтра еще останется работа…

Потому что утром, когда я, откровенно нервничая, вошла в офис, меня прямо у ресепшена встретила торжествующей улыбкой Розалина:

— Чернышова, зайди к начальству. Прямо сейчас.

Они переглянулись с Элеонорой, и в спину мне полетел тихий смешок.

Глава 25. Выговор начальства

По-моему, уже весь офис знал, что у меня неприятности. Провожали такими испуганными и сочувственными взглядами, будто я на казнь шла. Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя…

Кто у нас тут за Цезаря сойдет?

С верхней ступеньки лестницы обвела взглядом зал, не встретив ни одного ответного взгляда. Трусы! Можно подумать, там меня львы сожрут, а не максимум уволят.

Хотя когда я зашла и увидела темно-красный — чтобы кровь не была видна! — ковер, ведущий к столу и тому самому месту, где я нафантазировала люк в подземелья, все равно поежилась.

Надо всегда помнить, что Очень Богатые Люди имеют все возможности воплотить все мои самые больные и безумные фантазии.

Вадим сидел за столом с очень серьезным лицом, и даже во взгляде не было ни грамма иронии. И снова в черном похоронном костюме. Может быть, он его надевает каждый раз, когда отправляет плохих работниц на съедение львам?

— Яна, мне казалось, что вчера я достаточно ясно донес мысль о том, что я могу быть не только доброжелательным и милым, — начал он, когда я остановилась перед столом, опустив глаза. Вообще-то я смотрела, не откроется ли люк, но со стороны могло сойти за смирение.

— Но, как видно, ты все-таки не до конца ее поняла.

Хотя погодите, если у него тут гарем, значит и наказание должно быть соответствующим. Какое наказание было для наложниц в гареме?

— Я не шутил и сейчас не шучу. У нас были четко оговорены условия. В том числе то, что все, кроме дресс-кода, для тебя остается на общих условиях. И субординация, и выполнение указаний начальства.

Плети или палки, наверное. Темница какая-нибудь. А если не просто попугать, а насмерть? Утопить?

— Яна, ты меня слушаешь? — Вадим даже приподнялся из-за стола, чтобы казаться повыше. Но меня волновало другое:

— Вадим, а ты не помнишь, куда девали отработанных наложниц султана? Топили же? Или львам отдавали?

— Львам — это христианских мучеников… — неуверенно пробормотал Вадим, нахмурившись.

— Почему тогда у меня львы в голове крутятся? — требовательно спросила я. — Ведь топить удобнее, река рядом.

Здесь, кстати, тоже река рядом. Возможно, не зря.

— Яна!

— А? — откликнулась. — Погоди минутку, я погуглю.

— Яна!!! — это Вадим уже прорычал, с грохотом отодвигая стул и вставая из-за стола. Даже не знаю, как ему удалось такое внушительное представление, там колесики мягкие.

— Вадим, ну что ты бесишься, я правда не понимаю? — я залезла в телефон и теперь пыталась сообразить, как выпутаться из бесконечных ссылок на турецкие сериалы вместо нормальных исторических сайтов. — Ты вообще мне дал отгул вчера. Никто кроме Герарда меня такую разноцветную не видел, а ему о'кей. Ты мне даже немножко обязан отсутствием дополнительных условий в соглашении о трафике.

— То есть вы спелись еще в прошлый раз? — угрожающе тихо спросил Вадим, выходя из-за стола и хищной походкой приближаясь ко мне. — И ты вообще не стесняешься мне говорить, что нарушила все условия чуть ли не в первый день. Или в первый?

— О! Я нашла! Топили в Босфоре и душили шелковым шнурком. У тебя есть шелковый шнурок?

Он уже подошел ко мне вплотную, и я могла видеть как стиснуты его зубы и сжаты кулаки в карманах брюк. Если я недооценила степень его злости, мне кранты.

— Я могу и руками задушить.

— Лучше зубами, — тихо сказала я, не отводя взгляда от бешеных прозрачных глаз.

— В смысле? — черные брови съехались на переносице. Неужели он правда пытался понять ту чушь, которую я тут несу? Героический мужик. Тяжело ему со мной будет.

— Ну покусай меня, если очень хочется и ты правда такой злой. И я работать пойду.

— Заррррраза! — выдохнул Вадим, рывком подтаскивая меня к себе и прикусывая мои губы яростным поцелуем.

И вот теперь с реакциями у меня все в порядке: бешеный стук сердца, сорванное дыхание, подгибающиеся ноги, туман в голове, непроизвольные стоны. Все в наличии. И руки сами зарываются в темные волосы, а тело прижимается к его груди, и кажется, что если нас кто-нибудь прервет, я просто умру от бешеной жажды.

Вот и с диетами у меня та же фигня — если запрещаю себе что-нибудь, потом обязательно срываюсь.

Но никто и не торопился нас прерывать — мы врезались в стол, я ахнула от того, как его край впился в бедро, и Вадим воспользовался поводом сделать поцелуй еще глубже. Крутанул, оттаскивая от стола, на секунду оторвался, чтобы посмотреть на меня сияющими глазами и провести кончиками пальцев по щеке и снова окунул обратно в свое дыхание, запах, вкус, страсть, переходящую в глубокую нежность.

Я потерялась в ощущениях и забыла даже о том, где мы находимся и с чего все началось.

Пока вдруг не обнаружила, что я сижу у своего начальника на коленях, мои руки гладят его живот под расстегнутой рубашкой, а его так и вовсе заблудились в районе моей груди. И тискаемся мы — внезапно! — на Том Самом Диване.

Вот тут мой пыл как-то сам собой поутих.

Я осторожно отстранилась, глядя в туманно-серые глаза Вадима и аккуратно вынула его руки из-под своей футболки. Он попытался вновь поймать мои губы, но я удержала его, проведя пальцами по едва заметной тени будущей щетины на линии челюсти.

— Мы на работе, помнишь?

— Стараюсь забыть, — честно ответил Вадим.

Я ловко вскочила с его коленей раньше, чем он успел меня поймать, одернула футболку и отошла на пару шагов от клятого дивана.

Вадим встал вслед за мной, даже не пытаясь застегнуть свою рубашку. И удерживать себя от того, чтобы потрогать его снова было практически невозможно. Но я очень старалась.

— Тогда я приглашаю тебя на свидание, — он обнял меня за талию и уткнувшись в шею, втянул носом воздух. — Сегодня. Можно даже сейчас.

— Нет, — я сама застегнула его рубашку пуговица за пуговицей, хотя чего мне это стоило будут знать только те, кто в загробном мире взвесит мои грехи и достижения.

— Ты права, у меня важная встреча, — наморщился он. — Тогда вечером.

— Нет, — я не рискнула заправлять рубашку в брюки, но зато вернула галстук на место и аккуратно его пригладила ладонью.

— Почему нет? С Герардом ты на свидание сходила, теперь моя очередь. И вообще это лучше, чем шелковый шнурок.

— То есть свидание — это такое наказание? — уточнила я.

— Всегда так наказываю непослушных сотрудников, — кивнул он.

— Не смешно.

— Ян, ну ты хочешь, чтобы я тебя уговаривал?

— Попробуй, — фыркнула я, попыталась убрать его руки, но он только прижал меня сильнее.

— Нет уж. Я начальник, я приказываю, — сверкнул глазами Вадим и, воспользовавшись моим беспомощным положением, снова поцеловал.

— Запрещенный прием, — пробормотала я, едва обретая вновь сбившееся дыхание.

— Зато действенный, — гордо сказал Вадим. — Не убегай после работы, поедем куда-нибудь выпьем, хорошо?

И в этот момент, глядя в эти невозможные прозрачные глаза, я послала к черту все угрозы змей, все разумные доводы, все предупреждения разума о том, что я еще пожалею — и кивнула.

Но вышла из кабинета начальства только минут через пятнадцать.

С горящими глазами, опухшими губами и неубираемой улыбкой.

И по взглядам Элеоноры и Розалины с другого конца зала поняла, что и они все поняли.

Глава 26. Виновна

А где Лиза?

Лепит мою куколку из воска и втыкает в нее иголки? Разводит огонь под котлом, в котором меня сварят? Ищет самое ужасное проклятие в толстом пыльном фолианте?

Я на всякий случай пощупала сиденье своего стула, но оно было сухим и без кнопок. Не расслабляться! Мне еще целый день одной в туалет и на кухню ходить, подкараулить и устроить темную могут в любой момент!

Работать, конечно, не получалось. Рассеянно чистила форумы и отвечала стандартными шаблонами пользователям. Вяло ругалась с упорными троллями. Понимающе кивала на «я бы его облизала» под фотографиями Вадима в Инстаграме. Виновато отвечала на сообщения Герарда, вежливо отказываясь от следующей встречи.

Радовало, что змеюки тоже не работали. Собрались втроем: Лиза видимо доварила яд и тоже присоединилась. Сидели на ресепшене, шушукались, на меня поглядывали. И я все больше и больше злилась.

Знаете, что? Вот дружишь на работе, дружишь, а потом тебя раз — и кидают на полмиллиона. А потом не дружишь — и тоже ничего хорошего! Надоело мне проявлять лояльность ко всем, кроме себя.

Ну бросит меня Вадим, ну переживу! Не с тремя детьми и ипотекой, чай.

Уж точно к ним плакаться не пойду.

И вообще, когда я злая и расстроенная, работаю я намного лучше. Вон опять Стрелец почувствовал слабину и начал разворачивать свои могучие планы — снова знакомые слова про суд, про защиту прав потребителей… Я помню, чем с ним мягче, тем он хуже, а сейчас как раз было настроение вломить.

Но дела делами, а одними поцелуями, и то лишь с утра, сыт не будешь. Жрать хотелось зверски, а повторять товарищеский суд на кухне не очень, поэтому я решила спуститься на нижние этажи, поискать какой-нибудь фастфуд посимпатичнее. Тем более, что Лиза ушла на свое рабочее место, к Вадиму — тут я скрипнула зубами, но немножко. Я еще задам ему пару вопросов. Элеонора, конечно, на своем месте, а вот Розалины не видно, и надо пользоваться случаем.

Я подхватила свой рюкзачок и метнулась к лифтам. За моей спиной хлопнула дверь начальственного Олимпа — неужто Лиза? Элеонора вроде бы дернулась мне вслед, но не успевала. Я почти была на свободе и среди людей, где меня не достанут их злые чары и острые когти, когда перед уже открывшейся дверью лифта выросла мрачная темная фигура Розалины.

— Не хочешь поговорить? — мило улыбнулась она.

Я оглянулась на офис — увы, Элеонора меня все-таки догнала и преградила путь назад. Ужасно хотелось схохмить на тему «вас двое, вот и поговорите», но я не была уверена в реакции целевой аудитории.

Люди в лифте сделали какие-то свои выводы и нажали кнопку закрытия дверей. Не отпихивать же змею, чтобы туда прорваться.

Розалина насладилась моим затравленным видом, неторопливо и демонстративно поправила очки и вздохнула. Сегодня ее губы были накрашены темно-красной помадой — цвета запекшейся крови, и было очень сложно избавиться от вампирских ассоциаций.

Но они же мне и помогли.

Потому что, ну серьезно, что она может мне сделать? Вот что?

— Конечно, каждая глупая девочка думает, что с ней-то все будет иначе. Чудовище перевоспитается, станет прекрасным принцем, а самый известный бабник Делового центра обязательно на ней женится, — Розалина скрестила руки на груди и переступила на месте своими стальными шпильками. Немного злорадства не помешает — когда ведешь жесткие переговоры, удобнее делать это в кроссовках.

— Это очень ценная информация, а что сказать-то хотели? — фыркнула я. Если уж меня Вадим не уволил, то эта тем более не сможет.

Я в семь лет в детский лагерь ездила. Там мне в кровать лили воду, рвали мои тетрадки и распарывали мишек, которых я шила в кружке мягкой игрушки. Один раз попытались побить, но я сбежала. В условиях офиса под взглядами камер даже и побить не получится. А мишек я давно не шью.

— Я хотела сказать, что ты не вняла предупреждениям и явно собираешься совершить что-то, о чем потом сильно пожалеешь.

— Мне кажется, это уже не ваше дело, — сделала последнюю попытку мирно закончить разговор.

— Все, что касается атмосферы в коллективе — мое дело.

— Пффф… — я даже обсуждать это не собиралась.

— Ты нарываешься на неприятности. Куда ты идешь?

Божечки-кошечки, да пожрать я иду, куда еще! Совсем башкой двинулись, ведьмы параноидальные. Но я же как всегда:

— Трахаться с Вадимом! — заявила я и тоже скрестила руки на груди.

Рот Розалины так красиво округлился, что мне захотелось сфотографировать ее для какой-нибудь корпоративной рекламы. Но — увы, причиной был вовсе не мой зажигательный перфоманс.

— Серьезно? — раздался у меня из-за спины веселый голос Вадима.

Глава 27. Качели

Я обернулась — он стоял в дверях офиса, засунув руки в карманы, широко и солнечно улыбался, а в стороне отползала и корчилась, как вампир на рассвете, Элеонора. Я думала, это Лиза хлопнула дверью его кабинета, а это он?

Как всегда в ответ на его улыбку нельзя было не улыбнуться. И я не выдержала. Так и стояли как два идиота, улыбаясь друг другу.

— Ты тоже голодная? — тихо спросил он, наконец подходя и обнимая меня, при этом совершенно игнорируя всех любопытных — а там, за стеклянными стенами офиса уже повысовывались мордочки. — Поехали в «Накануне лета»? Тебе ведь там понравилось? — И уже Элеоноре: — Если меня будут искать, передай, что сегодня уже не вернусь.

В машине я начала нервно смеяться.

Вообще-то я не очень храбрая, просто иногда надоедает ползать ниже уровня травы, я встаю, разворачиваюсь и выдвигаю клыки. На школьных военных играх меня в разведчики никогда не брали, только в атаку.

Вадим косился, но не комментировал, пока я не вытерла выступившие слезы и не повернулась к нему опять с улыбкой.

— Ты правда едешь со мной трахаться? — тут же с любопытством спросил он.

— Посмотрим, как ты себя будешь вести, — фыркнула я. Настроение стремительно лезло вверх.

— Что вообще происходит, откуда такие страсти? — Вадим поморщился от гудков из соседних машин. Был ранний вечер, и как обычно пробки. Водители изо всех сил выражали свое неприятие дорожной обстановки, но гудки почему-то не помогали затору рассосаться.

— Ты точно хочешь это знать? — вздохнула я.

— Тань, что за вопросы? Конечно, я хочу знать, что происходит у меня в компании!

— Яна! — рявкнула я, сбрасывая его руку, уже незаметно оказавшуюся у меня на коленке. Когда меня называют Таней, я завожусь с нуля до сотни за секунду.

— Я знаю, — хмыкнул Вадим. — Мне нравится, как ты бесишься. А тебе нравится меня бесить, так что даже совесть не мучает.

Я снова фыркнула и отвернулась к окну. Рука вновь оказалась у меня на коленке. Я ее оттуда убрала. Она снова вернулась. Я опять убрала и положила на коленку рюкзак. Вадим покосился и вернул руку на руль.

— Розалина и ее проблемы с тобой, — напомнил Вадим. — Если бы я хотел перевести тему, я бы лучше тебя поцеловал.

— На самом деле проблемы у нее не со мной, а с тобой… — вздохнула я. — Но давай отложим, а то когда я голодная, я чертовски злая!

В ресторане я снова поразилась ощущению оторванности от мира и времени, словно здесь действительно замешано волшебство. Но народу было побольше, чем в прошлый раз, и в глубине зала было слышно живую музыку.

В меню ничего не изменилось, но у меня был лайфхак от Герарда, и я смело полезла гуглить, каким еще извратным словом итальянцы обозвали макароны-бантики.

— Вы с Герардом не здесь были? — как бы между прочим поинтересовался Вадим, заказывая себе скучный стейк. Так нечестно, я бы тоже могла, но я сразилась со страшными фарфалле — и победила!

— Так ты ему «Накануне лета» посоветовал? — пока несли еду, я радовалась корзинке с хлебными палочками и потихоньку их грызла, чтобы не сгрызть Вадима. К счастью, голодных тут мучили не очень долго и мои макаронные бантики в сливочном соусе скоро обосновались передо мной.

— Я знаю только одно место, куда можно привести лучшую девушку в городе, — Вадим так голодно на меня смотрел, что хотелось отдать ему свою еду. Но я подозревала, что он мечтал не о сливочном соусе.

— И ты заехал потом проверить? Нормально вообще? — возмутилась я.

Вадим отложил салфетку и нахмурившись посмотрел на меня:

— Хочешь вернуться к разговору о Герарде?

— Хочешь обсудить свой рабочий гарем? — в тон ему ответила я.

— Гарем? — он приподнял одну бровь. Я помнила, что у меня так все равно не получится, поэтому не стала пробовать. Вот выпью — тогда да.

— У тебя в нем дедовщина, ты в курсе? Старые любовницы прессуют новых, а любимая жена им потакает.

— Жена? — Вадим нахмурился еще сильнее.

— Лиза, — вздохнула я. — А остальные твои бывшие защищают ее от соперниц.

— Так, Яна, во-первых, иди сюда, раз доела, я желаю с тобой целоваться. Во-вторых, я вот вообще ничего не понял из твоей речи, но на всякий случай уточню, что я не женат.

— Ну хоть какие-то положительные качества у тебя должны быть… — я оглянулась и все-таки постеснялась обниматься на людях, но Вадим сам привстал и перетащил меня на свою скамейку.

Здесь нас удачно прикрывали от общего зала плети белых цветов, свисающие с потолка. Минут десять мы были заняты исключительно поцелуями. Даже мое любопытство великодушно разрешило мне отвлечься ненадолго.

— Что-нибудь выпьем? — пробормотал мне на ухо Вадим. — Тут симпатичные коктейли.

— У меня еще рабочий день не кончился…

Его глаза в свете диодных фонариков мерцали как волшебные огни. Я смотрела и думала, что ни одну женщину нельзя винить в том, что она влюбилась в Вадима. Быть таким красивым просто неприлично. Но я помню о предупреждения. Даже если змеи мне врали, дыма без огня ведь не бывает, так?

— Я хорошо себя веду? — шепотом спросил он, коснувшись губами моего уха.

— Мммм… — мне было сложно сосредоточиться. В вопросе был какой-то подвох, но я не помнила, какой, потому что целоваться с ним было невероятно сладко.

И даже пришедшая с коктейлями официантка меня совсем не смутила. Тем более, что она вообще и бровью не повела. Да, днем у них тут персонал получше.

— Хорошо? — настаивал Вадим.

— Н-наверное, — неуверенно ответила я. Мне кружили голову его поцелуи, яркие и действительно вкусные коктейли, алкоголь в которых начинал ощущаться только когда уже становилось поздно, и странная, непривычная, но красивая музыка из глубины зала.

— Чего ты хочешь? — Вадим провел пальцами по моей шее и повторил ласку губами. — Прямо сейчас?

— Я хочу… — мой затуманенный взгляд пробежался по окрестностям, и я вдруг вспомнила, чего же я хочу! — Я хочу на качели!

Глава 28. Поцелуи

— Ты такая… — начал Вадим, и я замерла, ожидая привычного «инфантильная». Серьезно, по отдельности сиреневые волосы и мультики с качелями люди еще терпят, а вместе они вызывают просто взрыв эмоций. — Непредсказуемая!

— Это хорошо или плохо? — качели делал какой-то очень правильный человек: канаты были именно той толщины, которая позволяла раскачаться как следует, а не просто посидеть-поцеловаться в романтической обстановке. — Нет, нет, — я запротестовала, когда Вадим сел рядом со мной. — Покачай меня сначала!

— Хорошо, — легко согласился он. — А ты все-таки расскажи, как Лиза стала моей «любимой женой» по твоему выражению.

— У вас ведь был с ней роман? — когда качаешься, можно не заботиться о том, чтобы подобрать правильную интонацию, она сама собой получается легкомысленной.

— Был, — признал Вадим. — Но закончился довольно давно.

— Серьезно? — а вот тут стало неприятно. Не люблю когда мне врут. — И ты с ней не спишь?

— Пару лет как не сплю, маленькая ревнивая зараза, — засмеялся Вадим. — У нас все очень быстро кончилось, а работает она хорошо, поэтому мы решили, что она останется личной помощницей.

Агааа…

Кому же верить?

— А еще она красивая…

— Это ты красивая, — сказал Вадим, наклоняясь надо мной и нежно касаясь губ.

— А ты льстец.

— О, замолчи, — он все-таки уселся рядом и сгреб меня в объятья.

И я замолчала.

Надолго.

Но не навсегда.

— А все остальные? — требовательно спросила я, глядя на его губы, от которых только что с трудом оторвалась.

— Кто? — руки Вадима гладили меня поверх одежды, вроде бы невинно, но мне уже хотелось мурлыкать и тереться об него.

— Любовницы.

— Какие любовницы? Почему тебя это именно сейчас волнует? — его руки забрались под край футболки, и я вздрогнула от теплых касаний.

— Потому что говорят, что у тебя только одноразовые женщины.

— Кто говорит?

— Те самые одноразовые.

— Например? — между вопросами и ответами Вадим успевал меня поцеловать, что довольно сильно сбивало с мысли, но я была неумолима.

— Розалина.

Он аж замер.

— Божечки, как ты говоришь, и кошечки. Я и Розалина? — изумленно переспросил Вадим.

— И Элеонора, — упрямо дополнила я.

— Что, обе сразу? — он поднял одну бровь и ухмыльнулся.

Я тоже представила эту картину. А что, в порнухе такое сплошь и рядом. Не то чтобы я часто смотрела порнуху…

— Не знаю, я свечку не держала, — в моем воображении свечку теперь держала Лиза. И подглядывала сквозь пальцы.

— И потом я их собрал всех в офисе. Бывших любовниц, — он склонил голову и очень скептически на меня посмотрел. Теперь, когда он вот так это говорил, звучало и правда не слишком логично и умно. Но ведь он же красивый, а не умный, так ведь?

— Ну да.

— Как гарем? — снова ухмыльнулся Вадим, а потом его брови резко сошлись на переносице. — Так вот о чем ты говорила!

Он так сильно стиснул мою талию руками, что я даже дернулась.

— Эй, погоди, не надо так! Где твой шелковый шнурок?!

— У меня есть шелковый галстук, — предложил Вадим, ослабляя узел на нем.

— Дорогой? — спросила я, проводя пальцами по вышитой монограмме В.Р.

— Чудовищно. Ручная работа, подарок на двадцатилетие моей компании.

— Тогда можешь меня им задушить, не стыдно, — разрешила я. — Так, стоп. Что значит двадцатилетие? Тебе вообще сколько лет?

— Тридцать восемь, — пожал плечами Вадим.

— Фигаааа, ты хорошо сохранился. Особенно мозгами.

— Уж кто бы говорил, — пробормотал Вадим. — Только соберешься эротично придушить понравившуюся девушку, а она сбегает на качели. Чувствую себя педофилом.

— Давай мороженое закажем? — похлопала глазами я. Если уж расчехляется во всем великолепии, то пусть сегодня. Не надо, чтобы как Виталик — в тот момент, когда и так фигово. Пусть пройдет тест мороженым, а я посмотрю.

— Какое ты хочешь? — он поднял руку, привлекая внимание официантки.

— Я пошутила. И наелась. И напилась тоже достаточно. Так что…

— Тогда счет, — кивнул официантке Вадим. — И такси, а то я выпил. И два кофе с собой.

— Мне не надо, а то всю ночь не усну, — замахала я руками.

— А ты собираешься сегодня спать? — ехидно поинтересовался он.

Ну вот, кажется история повторяется. «Накануне лета», машина, башня «Федерация»… Какой будет финал в этот раз?

Я удобно устроилась под боком у Вадима, который тоже о чем-то задумался, поглаживая большим пальцем мою ладонь. Это было так приятно и нежно, что я почти не жалела о том, что мы не стали целоваться при водителе.

— Кстати, почему у тебя нет личного водителя? — тихо и нагло поинтересовалась я. — Ты же аж владелец холдинга. А ездишь на такси как лох.

— Ты такая тактичная, с ума сойти, — Вадим чмокнул меня в нос. — Водитель есть у компании. Личный мне не нужен, ты же знаешь, где я живу. Мне разве что личного лифтера нанять.

— Погоди, ты ведь настоящий миллионер? — я с волнением посмотрела ему в лицо. — Потому что если не настоящий, высади меня немедленно.

Водитель покосился на меня в зеркало заднего вида. Ну я и так знаю, что меня нельзя пускать в приличное общество!

— Приедем — покажу тебе свои акции и счета, — Вадим прижал руку к груди и тоже покосился на водителя. — Я честный человек.

— Это должны быть твои личные миллионы. А то выйдет как с водителем. Подумать только, как низко я пала! — пожаловалась я миллионеру Вадиму. — Еду на такси!

— На хорошем такси, не капризничай. Знаешь, сколько эта машина стоит?

— Если меньше, чем моя квартира, никакого секса!

У водителя, кажется, даже уши вытянулись в нашу сторону.

— Больше, не волнуйся, — утешил меня Вадим, стараясь не ржать. — Не будешь выскакивать на ходу?

— Еще не знаю, — я посмотрела на него в сомнениях и отодвинула рукав пиджака. — Сейчас проверим, насколько ты настоящий миллионер. Часы, я смотрю, не Патек Филипп. И не Ролекс.

А другие дорогие марки я не знаю. Не подготовилась. Погуглить, что ли, пока?

— У меня же не единственные часы, — возмутился Вадим. — Есть и те, и другие. Дома покажу.

— Заманиваешь? — сощурилась я. — Думаешь, войду — и поздняк метаться?

— Чем еще могу доказать я свою благонадежность? — развел он руками.

— Бентли есть?

— Нет.

— Свободен.

— Эй! Погоди! У меня есть Феррари! — Вадим привлек меня к себе и проникновенно посмотрел в глаза.

— Красный? — подозрительно уточнила я.

— Обижаешь!

— Ну ладно, живи.

Глава 29. И не только поцелуи

Такси уже подъехало к башне, и водитель буквально крался последние метры, надеясь дослушать наше выступление. Но — увы.

— Хорошего вечера! — пожелал он Вадиму, глядя на того со странным выражением. То ли сочувствия, то ли…

В лифте поцеловаться так и не успели. Все-таки быстро они ездят, слишком быстро.

— Божечки! — я успела забыть о шокирующем цвете потолка. — Я к этому никогда бы не привыкла.

— Зеркала по утрам ты тоже пугаешься? — спросил Вадим, таща меня в гостиную. — Кстати, второй туалет вот здесь, чтобы нам не повторять прошлый визит дословно.

Действительно, во втором санузле было намного скучнее. И даже ванна не на львиных лапах, хотя и побольше той размером.

— Знаешь… — заявила я, выходя в гостиную. Вадим уже снял пиджак и успел себе что-то налить. Галстук демонстративно валялся на диване, и я на всякий случай его прибрала. — Я не буду с тобой спать, пожалуй.

— В смысле, не будешь? — он аж поперхнулся тем, что там пил. Надеюсь, оно было достаточно дорогим.

— Ты мне нравишься, — заявила я, падая на диван и закидывая ноги на пуфик. — Если мы переспим, ты меня бросишь и все закончится. Отсюда какой вывод?

— Ты серьезно? — он отставил бокал и сел рядом. Тут же подгреб меня поближе, обнял и посмотрел в глаза. Я бестрепетно встретила его взгляд:

— Абсолютно.

— И чем же мы тогда будем заниматься? — его руки имели собственное мнение на этот счет. И не то чтобы я отбивалась… — Только не говори про лютневую музыку!

— Ты что, погуглил? — изумилась я.

— Я даже послушал! — с гордостью заявил Вадим, под шумок перетаскивая меня к себе на колени.

— И как?

— Готов даже на Моцарта в спальне, только не это!

— Никогда не слушала Моцарта в спальне… — я потерлась о колючую щетину на подбородке. — Тебе когда-нибудь говорили, что настоящие мужчины бреются два раза в день? Второй раз на ночь.

— Не могу придумать ни одного остроумного ответа, — честно признался Вадим, аккуратно пересаживая меня обратно на диван и вставая. — И в качестве наказания пойду и побреюсь.

— Моцарта по дороге включи! Надо же попробовать, — у меня кружилась голова, то ли от поцелуев, то ли от коктейлей, и было как-то удивительно уютно и хорошо. Как дома, только лучше.

— Включу, но только в спальне! — крикнул Вадим откуда-то из глубин квартиры.

— Я не буду с тобой спать! — на всякий случай напомнила я и пошла на звуки музыки.

На пороге спальни я замерла. Кажется, я возмущалась ценой этой квартиры? Беру свои слова обратно, она стоила каждого из своих миллионов.

Две стены комнаты были полностью прозрачными, распахивая передо мной пронзительную черноту московской ночи, заполненную разноцветными огнями, похожую на шкатулку с сияющими драгоценностями. Нити золотого жемчуга, тянущиеся вдоль дорог, сияющие короны Белого дома и гостиницы «Украина», синие и зеленые дорожки света, дрожащие на глади воды Москва-реки и тысячи тысяч окон-звезд в домах вокруг.

И над всем этим из колонок тихо лились звуки фортепиано, полностью унося сознание в космос.

Только вот одна мелочь…

— Вадим…

Он вошел, накрывая запахом холода и зелени своего средства для бритья, и мне захотелось уткнуться носом в его шею, чтобы узнать, как звучит его собственный запах в смеси с этим.

— А? — он сделал шаг ко мне, но я отошла.

— Вадим, если ты хотел проверить, отличаю я Моцарта от Бетховена или просто выпендриваюсь, стоило выбрать что-нибудь не такое известное как «Лунная соната», честное слово.

Он невозмутимо прошел мимо меня, снимая рубашку, забрался на широкую кровать, едва видимую в темноте и щелкнул пультом, убирая громкость до едва слышного шепота клавиш.

— Яна… — голос сливался с темнотой и казалось, что меня зовет сама музыка.

— Что? — я тоже ответила шепотом, словно от громких звуков сияющий мир мог рассыпаться на осколки.

— Иди ко мне.

— Я и так с тобой, — я села на край постели, но постоянно оборачивалась, чтобы еще раз посмотреть на город.

— Ближе иди.

— Ага, ага, и ты меня изнасилуешь, как уже обещал. А потом скажешь — сама пришла.

Но я все равно перебралась к нему поближе. Просто потому, что с его места было удобнее смотреть на всю эту красоту. Только поэтому.

А то что пальцы сами пробежались по его груди — это случайно. Просто рефлекс. Невозможно не потрогать же!

— Я тебя — никогда. Но сделаю так, что ты… — он не договорил, увлеченный изучением моих губ.

— Что я… — и я не договорила, потому что тоже изучала его запах и вкус кожи на шее, на груди, на животе.

Он и вовсе больше ничего не стал говорить, предпочитая заменять слова действиями.

— Ты ведь помнишь, что я не буду с тобой спать, правда?

— Угу…

— И вот то, что сейчас происходит, это ведь не секс? — подозрительно спросила я, потому что почему-то никак не могла понять, где моя футболка, например.

— Неа… — ему приходилось отвлекаться от очень важных дел, чтобы ответить мне, поэтому ответы были краткими.

— Точно?

— Уверен.

— Ты ведь меня предупредишь, когда начнется секс, да? — и джинсы тоже куда-то делись.

— Непременно, — самым честным голосом прошептал Вадим мне на ухо, и мурашки разбежались по всему телу.

— У меня от тех коктейлей до сих пор голова кружится, — пожаловалась я.

— А я думал, что от меня.

— От тебя тоже.

— Ты…

— Я что?

— Я ничего не делаю.

— Я тоже.

— Просто это…

— Мммм…

— Ага.

Все растворилось в горячем головокружении, в поцелуях и укусах, вздохах и тишине между ними, в едва слышной музыке, едва слышных стонах.

В какой-то момент зашелестел дождь, застилая разноцветные огни за бесконечными окнами.

Все вокруг плыло и мерцало, сладкое, яркое, пронизывающее, настоящее.

А под утро пришел туман, укутывая мир в полупрозрачную белую вуаль.

Как я и думала, засыпать и просыпаться в этом месте было невероятно волшебно.

Глава 30. Утро

Разбудил меня снова начавшийся дождь. Он был таким сильным, что казалось — кто-то занавесил окна снаружи плотными серыми шторами.

В комнате было сумрачно, но достаточно светло, чтобы разглядеть золотистые узоры на теплых бежевых стенах, пушистый ковер цвета топленого молока на полу, огромную, действительно огромную кровать и две тумбочки с модерновыми лампами на них. И все, ничего лишнего. В спальню чудо-дизайнера тоже не допустили.

Рядом спал Вадим, закинув на меня тяжелую руку. Темные волосы завитками ложились на лоб, и я коснулась их кончиками пальцев, только чтобы не разбудить этой лаской.

Вчера был невероятно яркий день. Невероятно яркая ночь. Если бы я могла заказывать свою жизнь по меню как в ресторане, я бы сделала ее всю такой. Но обычно именно я была тем человеком, кто устраивал для других карнавал и фейерверк. Заказывала голубой вертолет, закупала на заводе пять коробок эскимо и переодевалась волшебником. Быть для кого-то самым ярким в жизнь — тоже приятно. Но иногда хочется, чтобы кто-то побыл волшебником и для тебя… ну или хотя бы подхватил шутку и поучаствовал в хороводе.

И Вадим это сумел. Наверное, первый человек в моей жизни, кто не просто смотрел из зрительного зала и ставил оценки моим усилиям, а тоже вливался, надевал короны с разноцветными перьями и разбрасывал блестящее конфетти.

Ну как теперь от него уходить?

А надо.

Я вздохнула, еле удержавшись от поцелуя, локализовала местонахождение предметов своего гардероба и тихонечко стала выползать из-под руки и одеяла.

Мне даже почти удалось.

Почти.

— Куда ты? — сонная лохматая голова приподнялась с подушки. Глаза он так и не удосужился открыть, но подгреб меня к себе решительно. — У нас еще утренний секс.

— На утренний секс заявка заполняется с вечера, — пробормотала я, все-таки целуя его в губы и уже гораздо решительнее выскребаясь из постели. — А сейчас все, поезд ушел.

— У меня неотложный случай, выдайте талончик для острых состояний, — Вадим откинул одеяло и моментально затащил меня под него, демонстрируя свое очень острое состояние.

И горячее. И довольно приятное, что уж там… И в теплых его руках мне становилось так пронзительно уютно и хорошо, что аж слезы на глаза наворачивались, что надо уходить.

Так вот о чем они говорили, эти змеи. Кстати, вчера он так напрямую не ответил ни про кого, кроме Лизы. А вот это описанное состояние — когда он тебя бросит, будешь реветь и не сможешь работать — оно прямо сейчас казалось чертовски реальным.

Я выдохнула долгий всхлип, притворяясь, что это остатки растекающегося по телу нежно-жаркого наслаждения. Ну вот теперь совсем все.

Расслабленный Вадим выпустил меня, и я принялась собирать вещи по комнате.

— Зачем тебе одежда? Сегодня у нас выходной, и я не собираюсь выпускать тебя из постели, — удивился он, приподнимаясь на локте.

— Домой поеду, — отозвалась я. — Это было великолепно, спасибо, дорогой босс. Но, пожалуй, сэкономлю нам обоим время и нервы и не буду дожидаться твоей речи о том, что это ничего не значит и в наших отношениях ничего не изменится, как ты и говорил. На общих основаниях.

Второй носок куда-то пропал. Вечно эти предатели теряются в самый неподходящий момент. Ну, блин, не уходить же без носка? Мало ли кто у него тут убирается. Все женщины как женщины, небось, кружевные трусики оставляют, а я — желтый носок.

— Все изменится.

Вадим сел на кровати, прикрыв стратегические места одеялом и посмотрел на меня, нервно мечущуюся по спальне. Я пыталась понять, куда среди трех сосен мог затеряться один несчастный носок и была уже готова перетряхивать подушки.

Он поймал меня, когда я проходила мимо и привлек к себе. Поставил между своих коленей и посмотрел снизу вверх. Я задрала голову к потолку, снова надеясь, что гравитация мне поможет и слезы не выкатятся.

— Для начала я тебя уволю.

Что?!

Я дернулась, вырываясь и тут слезы хлынули, уже не спрашивая разрешения.

Это несправедливо! Я могу справиться и нормально все пережить!

Я умею нормально работать! Я не доставлю проблем!

Ну зачем?!

— Заодно не будешь видеться с Герардом, иначе я ему шею откручу.

Какое ему дело?

Я пыталась что-нибудь сказать, но горло перехватило рыданиями, а я не хотела показывать, насколько мне больно.

— Эй, ты что? — Вадим, кажется, впервые заметил, что у меня из глаз льются слезы, которые я уже не могла удержать. — Ты чего ревешь? Слушай, я впервые прошу девушку переехать ко мне жить, вы всегда так реагируете?

Что?!

Я смотрела на него, вообще ничего не понимая. Какое переехать жить? Что за бред? Зачем увольнять? Куда делся мой мозг и нельзя ли вернуть его обратно вместе с желтым носочком?

Кстати о носочке. Вадим повозился и вытащил его из-под себя:

— Это искала?

— Да!

Я буду решать проблемы по мере их понимания. Сейчас надеть носок. Потом выяснить, что за фигня с увольнением.

— Если я никому не расскажу, что мы спали, ты меня оставишь на работе?

— Ты уже рассказала, — он усадил меня к себе на колени и нежно поцеловал в висок. — Не помнишь?

Черт.

— Я скажу, что пошутила.

— Зачем?

— Мне нравится моя работа, Вадим, пожалуйста, не увольняй меня.

Главное, снова не всхлипнуть.

— Тебе нравится среди тех, кто рассказывал обо мне, что я сплю со всем офисом по порядку?

— Может, тогда лучше их уволить? — ощетинилась я. Терять-то нечего.

— Это я тоже обдумаю. Но я не хочу, чтобы мою девушку травили у меня же в компании.

— Твою девушку? — переходим к следующему пункту.

— Да, котеночек, у нас теперь отношения и ты называешься моя девушка. Так это обычно происходит, — он немного подумал и добавил: — В нормальном мире.

Это такой нормальный мир?

— Впервые вижу тебя такой немногословной, — прокомментировал Вадим мое выражение лица.

У меня за тоненькими стенками черепной коробки был полный карнавал. Зря я жаловалась, что мне его не устраивают. Этот мужчина — устроил.

— И вот еще… — Вадим выдвинул ящик тумбочки и достал оттуда тонкую цепочку. Не успела я открыть рот, чтобы задать вопрос, как он уже застегнул ее у меня на шее.

Я цапнула подвеску, поднесла к глазам и ахнула: я знала, что это.

Серебряная звездочка от Тиффани.

Я знала, потому что это была единственная вещь, из-за которой я несколько недель мучительно и всерьез думала, что хочу быть очень богатой, чтобы не задумываясь купить эту нежную штучку, выставленную в витрине магазина Тиффани на Тверской.

Потом заказала реплику на Алиэкспрессе, но это было совершенно не то.

Что-то мне кажется, что у Вадима не китайская подделка.

— Умею я быть идеальным мужчиной, правда? — ухмыльнулся он, ловя меня в объятья и целуя, пока мой рот был приоткрыт от удивления. — А теперь раздевайся, насчет целого дня в постели я не шутил.

Но откуда он узнал?

Глава 31. Медовый день, полынный вечер

Как можно описать первые счастливые дни свежего романа?

Сначала вы валяетесь в постели, потом снова валяетесь в постели, потом вам надоедает валяться в постели и вы идете валяться в гостиную на диван. Пуфики и подушки очень интенсивно помогают разнообразить валяние, а умопомрачительно вкусная пицца, которую можно заказать из ресторана в той же башне не дает умереть от истощения при столь активных нагрузках.

— Завтра не пойду в спортзал, — заявил Вадим, подхватывая меня и перенося в уже налитую теплую ванну. Это была уже вторая попытка «поваляться» еще и в воде, во время первой я снова слишком громко смеялась над львиными лапами у ванны и прочим дизайном, и Вадим поклялся заколотить вход досками и пользоваться только вторым туалетом.

— Правильно… — я устроилась у него на груди среди гор белоснежной пены, пахнущей ванилью и медом. — Завтра мы пойдем на работу и будем разгребать все то, на что сегодня забили. Ну я точно.

— Ты — точно нет, — заявил Вадим, прикусывая кончик моего уха. — Я тебя увольняю, мы это уже обсудили.

— Ты не можешь меня уволить, — беззаботно откликнулась я, оборачиваясь и сдувая на него хлопья пены. — Трудовое законодательство не даст.

— Ты серьезно?

— Ага. Попробуй.

— Я могу привлечь лучших юристов.

— Давай, — я развернулась, чтобы видеть его лицо. Грех упускать такое зрелище. — Какое мы шоу устроим всему офису, это что-то… Ты такой — вы опоздали на две минуты, я такая — давайте зафиксируем. Причина опоздания: мой начальник, он же мой бойфренд, заставил меня встать на колени прямо в коридоре и…

— Так стоп-стоп-стоп! — Вадим нахмурился, и я наконец сделала то, о чем мечтала несколько недель — провела пальцем по морщинке между бровей, разглаживая ее.

— Вот видишь, еще ничего не началось, а уже весело.

— Несоответствие занимаемой должности? — предложил он.

— Я работаю всего полтора месяца, давайте обсудим, на каких основаниях вы лично меня приняли, если я не соответствую? Без испытательного срока, кстати!

— Ты это все серьезно?

— А ты? — в ответ поинтересовалась я, вглядываясь в его лицо. Он молчал так долго и хмурился так сурово, что я чуть было не поверила, что — да, серьезно. Но почувствовала, что пока я отвлекалась, его пальцы уже незаметно скользили по моему животу все ниже и ниже. И только выдыхая прерывистый стон, я услышала:

— Ну и как я буду работать в таких условиях?

И я уже не могла ответить, потому что внутри меня было жарко, влажно, тесно и пронзительно-сладко.

— И все-таки… — мы снова перебрались в спальню, уже не пытаясь одеваться или даже заворачиваться в одеяла. Валялись на пушистом ковре нагие и веселые как Адам и Ева в райском саду, и даже никаких яблок и змей не было в окрестностях, чтобы испортить нам настроение. Но ведь и рай, и змей, и яблоки — все внутри нас. Поэтому я не выдержала: — Все-таки как ты узнал про звездочку?

— В смысле — узнал? — Вадим чертил на моем животе круги, таинственные знаки и магические символы кончиками пальцев. Сначала я вздрагивала от прикосновений, но потом расслабилась и просила только не вызывать демонов прямо тут, пока я не одета.

— Ты хочешь сказать, что угадал?

— Мммм… — к пальцами присоединился язык и мне стало намного жарче, но что-то показалось странным.

— Вадим!

— А?

— Эта звездочка из старой коллекции. Если бы ты покупал наугад, ты бы выбрал что-нибудь свеженькое.

— Лиза покупала, — признался он со вздохом. — Только не начинай!

— Не начинать что?

— Опять ревновать. Она моя личная помощница и занимается всеми подобными вещами. Я попросил ее узнать, что бы тебе могло понравиться, она хорошо справилась, я же говорил.

Несмотря на то, что пальцы Вадима настойчиво пытались отвлечь меня от мыслей о Лизе и мыслей вообще, я не могла не думать о том, что я еще только боялась офисных змеюк, нервничала, краснела при воспоминаниях о поцелуях, а Лиза уже знала, чем и как все закончится.

Снова темнело, и Москва раскладывала за окнами свои волшебные сокровища. Мы встречали отраженный в тысяче окон закат, сплетясь так тесно, что разделиться казалось фантастикой. На коже стыли поцелуи, в горле томились стоны, в голове взрывались фейерверки.

— Сегодня переедешь или завтра? — как бы между делом спросил Вадим, все-таки выпуская меня из объятий.

— Не перееду, — коротко ответила я. Пусть эти дешевые трюки на других использует.

— Аргументы? — так же коротко и деловито поинтересовался он.

— Цвет потолка.

— Не принимается.

— Мама не велит начинать жить с начальниками так скоро.

— Начальник очень заботится о своих сотрудниках. Каково мне будет отправлять тебя домой на другой конец города, зная, что ты могла бы провести ночь у меня под боком?

— Вадим… — я вздохнула. Ужасно лень было выяснять вот это все.

— Что?

— Так ведь не бывает, что до сорока дожить и сразу из плейбоя-холостяка в «хочу жить вместе», — тихонько, почти шепотом сказала я. Плохой разведчик — по жизни плохой разведчик. Я умею только напрямую. — Через две недели тебе надоест, а мне опять придется перетаскивать любимые магнитики с холодильника на холодильник. А если какой-нибудь потеряется по пути?!

— Магнитики? — приподнял голову Вадим, чтобы убедиться, видимо, что я действительно это сказала.

— Магнитики, — кивнула я.

— Пойдем.

А вот на кухне мы еще не валялись… Я вообще зашла сюда впервые. Причем, судя по лицу Вадима, он тут тоже нечасто бывал. Все было высокотехнологичное и блестящее. А что не блестящее — то черное. А если что-то не черное и не блестящее, то серебристое. То есть, в общем, помесь черного и блестящего.

Как холодильник, например, который выглядел как инопланетный корабль. Мда. Мои магнитики сюда явно не впишутся. Как и кривобокие глиняные горшки, которые я сама сделала на курсах керамики. Они довольно уютно смотрелись на моей крошечной кухне, дополняя ее образ творческой мастерской — там еще висели мои попытки нарисовать натюрморт и занавески, павшие жертвой техники холодного батика.

— И что ты хотел мне этим доказать? — я чувствовала себя здесь чужой.

— Что у меня достаточно места для твоих магнитиков. Но ты можешь перевозить их по одному, тщательно упаковав в коробочку с ватой. Или хочешь, пришлю водителя.

— На твоем красном Феррари?

— Ну кто же доверяет водителю свой Феррари, милая? Это машина, чтобы водить самому. И наслаждаться.

— И часто ты водишь?

Он не ответил. Я и так догадывалась. Когда твой босс трудоголик — это еще полбеды. Но когда твой бойфренд-босс трудоголик — это катастрофа.

— Ладно. Но ведь тебя устраивала твоя жизнь с помощницами и журналистками. Пусть ты и не собрал себе весь офисный гарем, но ведь…

— Я хочу тебя в своей постели, в своей квартире и в своей жизни. Ясно? — Вадим повернулся и впечатал свою декларацию о намерениях мне в губы жестким поцелуем. — Я так решил.

После медового месяца всегда следует полынный. И то, что растекалось сладостью в сердце, вдруг становится горечью на губах. Сегодняшний день был долгим, счастливым, страстным, нежным, волшебным. Но каждый важный разговор заканчивался маленькой неловкой паузой, которую мы тут же заполняли поцелуями и прикосновениями. И казалось, что все хорошо.

Глава 32. Рабочие будни

Это ведь совершенно не палевно — уйти из офиса с громким заявлением о непристойных намерениях в адрес своего босса, на следующий день вместе с ним не явиться, а потом войти с утра вдвоем?

Вот и я думаю, что нет. Но все равно перед самыми дверьми сбежала в туалет, и Вадим вошел один. Надеюсь, что за те десять минут, что я потратила, очень увлеченно проверяя почту и соцсети, первая волна сплетен уже схлынула.

Да как бы не так. Я почувствовала себя святым Себастьяном, пронзенным сотнями стрел-взглядов.

И только во время дороги позора к своему месту за колонной, до меня дошло, что можно было хотя бы футболку другую купить. Очень уж демонстративно я в той же одежде, что позавчера.

В ушах звенит колокольчик и слышится «Позор!»

Пойду лимон съем.

Спрятала неугомонную свою улыбку за монитором и тихонечко разгребала навалившуюся текучку, пока не получила сообщение от Вадима:

«Замечания по Инстаграму. Запрещаю использовать фотографии с прошедшей фотосессии, на которых присутствуют сотрудницы Розалина, Елизавета, Элеонора».

Нормально. А со мной, значит, можно?

Написала ему несколько яростных сообщений, стерла, написала еще несколько. Рассмотрела их с точки зрения трудовой дисциплины и субординации, тоже стерла. Пока думала, как бы так выразить все, что я хочу сказать, но при этом не подставиться под обещанное Вадимом увольнение, пришло новое письмо:

«А вот это фото поставь сегодня». И наша с ним фотография — чуть ли не единственная, где на моем лице нет выражения «разорву босса на тысячу маленьких медвежат». Даже не знаю, когда Лиза умудрилась поймать этот кадр.

Ну, то есть, знаю. Мне было слишком приятно, что он таскал меня на руках.

И если я не хочу все-таки быть уволенной, нет никакой возможности увильнуть от прямого письменного приказа начальства.

Полагаю, Вадим рассчитывает на мое упрямство и неповиновение. Неужели я выгляжу такой дурой? Как раз насчет времени обновления соцсетей у меня даже есть должностные инструкции, и именно их я буду выполнять в первую очередь. У меня приоритеты простые — пусть сплетники языками хоть кости обгложут, а работа мне дорога.

Поэтому я запостила фото, и вот теперь…

Теперь можно встать и пойти к моему прекрасному боссу, чтобы рассказать все, что я о нем думаю.

Но он уже шел ко мне сам. Под взглядами всего офиса. Даже рекламный отдел перестал орать в телефоны и затаился, наблюдая.

— Вадим, я как раз хотела кое-что с тобой обсудить, — нежно улыбаясь, проворковала я. Улыбка — естественная, воркование — знак того, что я сейчас буду убивать. Интересно, он догадывается?

— Пойдем в мой кабинет? — улыбнулся Вадим так ехидно, что продолжение я поняла вполне однозначно. — Там будет удобнее.

— Может быть, здесь обсудим? — нервно спросила я. И тут же поняла свою ошибку. Ну да, в кабинете диван и вообще все сразу поймут, что и зачем. Зато здесь удовольствие наблюдателей будет полнее. А судя по выражению лица моего дорогого начальника, он тоже собирается получить наслаждение от нашей беседы на всю катушку.

— Может, в переговорку?

Там прозрачные стены. Идеально.

Но вот причину широкой ухмылки Вадима я поняла не сразу. Я успела высказать несколько претензий, он рассеянно покивал, а потом подошел к двери, запер замок и щелкнул выключателем. И сделал стремительное и хищное движение ко мне.

— Что ты делаешь, мы… — и тут увидела, что сверху начали разворачиваться рулонные шторы, закрывая нас от взглядов опен-спейса. В переговорке потемнело, но узкие полоски света из щелей позволили мне увидеть наглое выражение лица Вадима.

— Совсем с ума сошел? — прошептала я в его уже слишком близкие губы.

— Ты сама отказалась идти в кабинет.

— Потому что там ты бы… — я резко вдохнула, потому что его пальцы забрались под футболку и стали творить весьма занятные вещи с моей грудью. — …стал бы делать вот это вот.

— Я и так делаю, — Вадим развернул меня спиной, прижимая к себе, и потянул вниз молнию джинсов. — Ты можешь упереться в стекло. Оно прочное, а я потом буду на переговорах смотреть на отпечатки твоих ладоней и вспоминать…

— Ты нанял такой плохой клининг, что будет на что смотреть? — я прикусила губу, чтобы не застонать. Со звукоизоляцией тут было не слишком хорошо.

— Попрошу пока не убираться, — прошептал он мне на ухо и провел кончиком языка вниз по шее. — Тиш-ш-ш-ше…

Какое тише, когда меня заводит не только то, что он делает, и как он это делает, но и — где он это делает! Не подозревала за собой склонности к сексу в общественных местах, но то что нас отделяет от сотен любопытных коллег только тонкое стекло, заводило невероятно. Я слышала как звонят телефоны, обрывки разговоров: «они передали накладные», «пойдем в то кафе», «завари мне зеленый с жасмином», «говорят, что в понедельник», и одновременно чувствовала горячее дыхание, горячие касания, горячие движения внутри себя. Меня трясло, я едва сдерживала стоны, и Вадиму пришлось закрыть мне рот рукой.

Я прикусила ее и только поэтому удержалась от удивленного возгласа, когда прямо рядом с нами, отделенные только стеклом и шторой, раздались голоса Розалины и Элеоноры:

— Ну и где эта его потаскушка шляется?

— Ты видала что она выложила в Инстаграм?

— Еще бы. Ну какая наглая тварь, а! Не просто под него легла, еще и демонстрирует всей стране.

— Надо что-то с ней делать. Сейчас вернется, дожмем. Будет рыпаться — устроим проблемы.

Вадим замер и прошипел:

— Уволю нахрен. Обеих.

Глава 33. Гром в раю

Надо сказать, это двойное удовольствие — и приятное злорадство, и оргазм, и все в один момент. Если бы Вадим еще зарплату пообещал поднять, совсем отлично было бы. Но и так неплохо вышло.

— Вадим Сергеевич, и часто вы используете рабочие помещения для удовлетворения низменных желаний? — промурлыкала я, запуская пальцы в его густые волосы. Больно резво он сообразил, что делать и удачно придумал с отпечатками ладоней. Чувствуется опыт.

— Вы, Татьяна Владимировна, тоже мне не девственницей достались, — парировал он, заправляя рубашку и одергивая рукава пиджака. Я с удовольствием отметила отпечаток полукружья зубов, оставшийся у него на руке.

— Еще раз назовешь меня Татьяной — откушу совсем, — прошептала я ему на ухо, прикусывая мочку в знак своих намерений.

— Еще раз назовешь меня Вадим Сергеевич, и я… — он задумался. Обвел меня внимательным взглядом, но видимо не нашел, какую часть ему было бы не жалко откусить.

— Что?

— Как-нибудь тоже страшно тебя накажу! — нашелся Вадим.

— Надо признать, Вадим Сергеевич, — я поправила его галстук как заправская жена. Надо хоть один узел выучить, раз уж отхватила себе такого серьезного бойфренда. — Что доминирование — вот вообще не ваше. Возможно, стоит попробовать подчинение?

— Согласен, — Вадим исправил то, что я там напоправляла на галстуке и подтянул меня поближе, чтобы поцеловать. — Ты ведь оденешься ради этого в латекс и кожу? Ну, ботфорты со стальными каблуками, колготки в сеточку?

— Мммм… — а мне понравилась эта идея. — Только если будешь себя хорошо вести.

— Или все-таки плохо? — коварно уточнил Вадим.

Я задумалась:

— Божечки-кошечки, кажется, доминирование тоже не мое.

— Ограничимся классикой? — поднял бровь Вадим. — Разбавим ролевыми играми в начальника и подчиненную.

Какие уж тут игры… Все всерьез. Или он все-таки решительно намерен меня уволить?

— Ну хотя бы розовые пушистые наручники, а?

— Да, ты будешь в них отлично смотреться, — кивнул он. — Все, пошли работать. У меня там еще кадровые перестановки…

Я посмотрела на его лицо и поняла, что меньше всего мне сейчас хочется быть Розалиной. Или Элеонорой. И даже захотелось их защитить, но я не настолько хороший человек.

Первым делом я пошла смотреть комментарии под фотографией в Инстаграме. А мы хорошо смотримся вместе… Сейчас только вычищу несколько тысяч проклятий в мой адрес и все совсем будет отлично. Ничего страшного, они это пишут про любую женщину, запечатленную рядом с Вадимом. Представляю, что будет когда он женится.

Как любая нормальная женщина я тут же представила себя в свадебном платье рядом с Вадимом. Даже мысленно запихнуться в платье-торт мне не удалось. Тем более надеть каблуки и, божечки, фату! Еще меньше энтузиазма вызвала перспектива быть на обложках всевозможных глянцевых журналов — «Мезальянс года: самый завидный холостяк Делового центра и его странная избранница».

Бррр, нет. Даже десять детей выглядят более здравой идеей.

Наверное, Розалине наоборот понравилось бы. Я проводила ее взглядом до кабинета Вадима. Аве, Цезарь… Неужели правда уволит? Но ведь Лизу-то вряд ли. Лиза его золотой запас, как любая хорошая помощница.

Нет, нисколечко не ревную.

Следом прошествовала Элеонора на подгибающихся ногах. Черт, я бы подслушала, что там происходит. Надо было у Вадима не наручники выпрашивать, а возможность спрятаться под столом во время этого представления. Кстати, под столом можно было еще много интересного делать, пока он разносит на молекулы змей.

И в таком отличном настроении я взяла телефон, услышав пришедшее в мессенджер сообщение. Вдруг Вадим решил поделиться вкусненьким и покажет мне запись разноса?

Но сообщение было с незнакомого номера. Я открыла его, ожидая увидеть какую-нибудь рекламу мебельного салона, а вместо этого получила нашу с Вадимом фотографию из Инстаграма, на которой у меня были перечеркнуты алыми крестами глаза, пририсован воткнутый в спину нож и размашисто написано: «Умри, подстилка!!!!!!!!!»

В первую секунду я даже рассмеялась, настолько по-детски это выглядело, как пририсованные пещерным людям бороды в школьном учебнике. Но потом поняла, что это прислали на мой личный номер, а не в корпоративный аккаунт.

Кто? Кто мог его знать? Из тех, кто еще и ненавидит меня?

Поверх фотографии замигал голосовой вызов. Я нажала «Ответить» и почему-то очень аккуратно поднесла телефон к уху, как будто из динамика мог вылиться яд.

Впрочем, он и вылился.

— Продалась богатому папику, подстилка? — голос был металлический, как у робота. — Сама продалась и компанию свою продала, мразь! Я тебя еще защищал! Ты сдохнешь и будешь гореть в аду, обещаю, готовься!

— Кто это?.. — выдавила я сквозь сжатое паникой горло.

— Старый поклонник! — даже сквозь механические интонации прорывалась такая ненависть, что мне захотелось отбросить телефон. — Ты еще пожалеешь! Жди меня!

И он отключился.

Я попыталась открыть фотографию снова, чтобы сделать скриншот, но вместо него выскочило сообщение: «Данный контакт заблокирован администрацией сервиса за рассылку спама». И все.

Сквозь панику в голове складывалась мозаика. Старый поклонник, который меня защищал. Продала компанию. Продалась сама.

Неужели Стрелец?! Но откуда он знает мой номер?

Глава 34. Сильная и независимая

Не знаю, почему я так испугалась. Я всю жизнь получаю угрозы, работа такая. Упал сайт, сломалось что-нибудь, накосячили программисты, выбрали неверное рекламное решение маркетологи, применило непопулярные меры руководство — выхожу оправдываться я. И получаю за всех сразу. Меня проще ненавидеть, у меня есть имя и я на виду. Так что мне не привыкать.

Но моя анонимность всегда была моей защитой. Я была лицом компании, но меня знали только под ником на форуме, под безликим «администратор», под выдуманным именем, в конце концов — когда просили данные для жалобы на меня начальству, я давала фальшивые. Именно для того, чтобы все угрозы оставались только в сети.

А сейчас кто-то нашел мой настоящий номер. И мое настоящее имя. Мне очень страшно.

И как сильная независимая женщина я сейчас пойду поплачу на ручках у своего бойфренда. Зачем еще он нужен?

Заодно пусть разберется с системой безопасности своей компании. У него, небось, целый штат вменяемых технарей должен быть. Пусть раскопают, как меня вычислили.

Найдя таким образом себе еще и отмазку на случай, если Вадим не считает, что бойфренд нужен, чтобы плакать у него на ручках, я решительно отправилась в кабинет. Лиза попыталась дернуться и остановить меня, но должны же быть у меня преимущества, раз я сплю с боссом?

Правда в последнюю секунду перед открытием двери мое слишком буйное воображение подсунуло мне картинку Вадима с плетью и двух закованных в кандалы змеюк. Обнаженных, разумеется. Но мы с моим воображением уже двадцать восемь лет вместе, нас психиатр тщательно проверял, отклонений не нашел, поэтому я немножко отсекаю реальность.

Змеюки, конечно, стояли со склоненными головами и расплывшимся макияжем, а у Вадима были бешеные глаза, но никаких плетей. И люка в подземелье тоже не было. Кажется, я чуточку разочаровалась.

Зато взглянув на мое лицо, Вадим рявкнул:

— Вон!!!

И змеюк сдуло.

От ужаса я даже не успела смыться сама. Хотя приняла его вопль и на свой счет, просто от офигения немного притормозила.

И хорошо, а то неловко вышло бы.

— Ты их уволил? — я всхлипнула, но любопытство у меня всегда было сильнее страха. Даже за свою жизнь.

— Нет пока, только пистон вставил, — Вадим выдохнул, пригладил волосы и подошел ко мне. Глаза были уже почти нормальными. А то мне на секунду показалось, что они побелели. — Что случилось? Ты за них так разволновалась? На тебе лица нет.

И он привлек меня к себе так бесконечно нежно, что я не выдержала и расплакалась. И все рассказала. Только показывать было уже нечего — контакт в мессенджере оставался заблокированным.

Вадим довел меня до дивана и даже по-настоящему взял на ручки, пока я всхлипывала куда-то ему в шею. Опять я реву рядом с ним. Так ведь не поверит, что я сильная и независимая.

И диван еще этот.

Вадим как-то умудрился уловить полный ненависти взгляд на несчастный диван:

— Что ты на него косишься, будто он тебя сожрет? И все время отпрыгиваешь. Если он имеет привычку жрать красивых сиреневых девушек, ты скажи. Вдруг ему строгая диета надоест и он приступит к красивым генеральным директорам.

— Хватит меня смешить, — буркнула я, зарываясь в его темные волосы. — Я серьезно ревную.

— К дивану?! — изумился Вадим.

— Нет, к тем, кого ты на нем… — я снова спрятала лицо у него на груди.

— Кровать моя при этом тебя устраивает, — проворчал он. — Где логика?

— Ой, нет, молчи!

— Вот именно, — он притянул меня к себе и накрыл мой рот своим, а потом и вовсе опрокинул на диван и навис сверху, глядя жадно и жарко.

Вот только именно этот момент после короткого и чисто символического стука, выбрала Лиза, чтобы ворваться:

— Вадим! — и уже увидев нас: — Ой!

— Кхм, — Вадим покосился на захлопнувшуюся за ней дверь. — В следующий раз запираться будем. В общем, работать ты все равно сегодня неспособна, я сейчас тебе дам код от двери, напивайся там, кино посмотри, расслабься, постараюсь закончить дела пораньше и к безопасникам зайду посоветоваться.

— Я домой хочу… — хныкнула.

— Не страшно?

— Страшно.

— А зачем тогда?

— Магнитики… — да, я как всегда.

— Яна!

— Ну что «Яна», я трусы поменять могу?!

— Давай я тебе новые куплю?

— И магнитики купишь? Впечатления не продаются в магазине, чтоб ты знал, господин миллионер! — фыркнула я.

— Так, все, не выноси мне мозг. Сейчас дам тебе водителя, с ним поднимешься, возьмешь что надо, и вернешься.

Пока молчаливый водитель вез меня по забитой пробками Москве, я решила позвонить маме. Чувствую, в ближайшие дни у меня будет все занято или работой, или интенсивной личной жизнью.

— Привет, давно тебя не слышала, — как обычно ворчливо отозвалась она. — Счастливые часов не наблюдают?

— В смысле? — я насторожилась. Про Вадима я маме не рассказывала, как и в принципе про свою личную жизнь, поэтому даже уход Виталика пережила без лекций о своем ужасном характере. А рассказала бы — ой, что было б…

— Мне Машенька рассказала. Звонила поболтать. Говорила, что ты с ней не общаешься, потому что у тебя новая большая любовь, — она сделала акцент на слове большая, и я поняла, что про статус Вадима она тоже в курсе.

А вот про то, что «Машенька» меня ограбила — не в курсе. Я побоялась ее расстраивать, Машка ей всегда нравилась. И совсем забыла, что они обменивались телефонами и созванивались иногда на почве любви к орхидеям. Машка все пыталась вырастить какую-то редкую, а у мамы в руках зацветал даже пластиковый китайский бамбук. Зачем же моей бывшей подруженьке понадобилась моя мама именно сейчас?

— Ничего особенного, мам.

— Как ничего особенного, если вы фотографии на официальном сайте вешаете.

Про Инстаграм маме рассказывать бесполезно, она в интернет ходит только в Одноклассники.

— Мам, это по работе.

— Я так ей и сказала! Она оказывается не знала, где ты теперь работаешь. Так удивилась! Сказала даже что-то обиженное, про то что ты предала вашу компанию, раз ушла к тем, кто вас купил, да еще и роман закрутила с главным врагом.

У меня похолодели кончики пальцев.

— Мам, а когда она звонила? — я старалась говорить спокойно и беззаботно. Не волновать маму — это главная заповедь взрослой девочки.

— Да вот сегодня после обеда, часа в три, что ли…

Как раз, когда…

Да не может быть. Машка и Стрелец?!

Глава 35. Быстрообучаемая

Переезжать я к Вадиму точно не собиралась, поэтому под взглядом молчаливого водителя, который, не слушая возражений, поднялся за мной в квартиру, сгребла смену одежды, ноутбук и один магнитик. Не больше того, что я обычно беру с собой, отправляясь на выходные к родителям. За исключением магнитика.

На телефон я смотрела с подозрением. Очень хотелось позвонить Машке и спросить прямо — что за фигня? Но я уже не знала, кто она. Та, что дружила со мной шесть и лет и та, что смеялась надо мной несколько месяцев назад — это были два разных человека, и я не понимала, кто из них настоящий.

Кстати, о телефоне…

— Кстати, о телефоне, — встретил меня Вадим буквально на пороге своего кабинета. — Я-то ладно, мы уже выяснили, что я технический идиот и меня нельзя допускать к руководству IT-холдинга, а тебе должно быть стыдно!

— Мне стыдно, — склонила я голову. — А за что?

— Безопасникам нужен твой телефон, чтобы попытаться поймать этого горе-террориста. Так что давай, быстренько перешли мне свои голые фоточки, в телефоне их сотри, и я отнесу его ребятам.

— Зачем стирать, пусть полюбуются, — пробормотала я, просматривая галерею на предмет компромата. Ничего такого — максимум фото из примерочной, и те в одежде. В сообщениях я Вадима тоже ни с кем не обсуждала. Пароли все стерла, из банковских аккаунтов вышла. Не потому что не доверяла Вадиму — он мне доступ в свою квартиру дал! — а чтобы не смеялся, если увидит, сколько у меня на счету денег.

— Отлично, — Вадим подкинул мой телефон на ладони, и я чуть не откусила ему голову с орлиным клекотом! Свой пусть подкидывает! — Но как же ты без связи?

— Куплю сейчас кнопочную звонилку, — пожала я плечами. — Вы же вернете мне его когда-нибудь?

— Не знаю, — Вадим тоже пожал плечами. — Никогда не было такого опыта, меня обычно вживую грозились на три метра под асфальт закатать.

— Какая у тебя жизнь интересная… — я вот тоже впервые это все переживаю, раньше только смеялась.

— У тебя тоже будет интересная, раз со мной связалась, — хмыкнул он. Но увидев мои расширившиеся глаза, успокоил: — Не волнуйся, последний раз лет десять назад такое было, с тех пор предпочитают законные методы.

Какая прелесть.

— Так я пойду поработаю? — уныло спросила я. В телефоне остались все чатики и соцсети, которыми я баловалась в перерывах. Теперь, выходит, на работе только работа. Не сидеть же в чате под название «Бешеные ведьмы в поисках мертвой эрекции» с рабочего компа? И нет, тайну происхождения названия мы с девочками унесем с собой в могилу.

— Сходи лучше телефон купи, я правда не знаю, сколько это все продлится, — Вадим что-то достал из кармана и кинул мне в руки так быстро, что я сначала поймала, а потом уже задумалась. — Пин-код — день моего рождения. Заодно запомнишь.

— Ты очень скромный и много всего знаешь о защите банковских данных… — я зависла, разглядывая черненькую кредитку. Мальчики так любят понтоваться! Наверняка у него в кармашке была карта попроще, но ведь нет!

— Только не разочаруй меня, пожалуйста, — ехидно сказал Вадим. — Не купи в самом деле «кнопочную звонилку». И вообще не скромничай.

— Плохо ты меня знаешь, — заявила я, подходя к нему и нагло усаживаясь прямо на стол перед ним. Вадим невозмутимо отодвинул ноутбук подальше. — Я пойду куплю самый дорогой телефон, который найду. Какой-нибудь «Верту» в золоте с брильянтами. И заем мороженым с трюфелями.

— У «Верту» камера плохая, — поморщился Вадим. — Но ты покупай, покупай. Вот я поржу.

— Два куплю. Второй нормальный, — вильнула я хвостом. Сидеть на рабочем столе гендиректора было приятно, особенно когда гендиректор гладит тебя по бедрам и смотрит снизу вверх, а в его серых глазах пляшут искры.

— Вообще-то ты должна поскромничать и продемонстрировать, что ты хозяйственная и не меркантильная. Купить телефон, веник и замороженную курицу, сделать уборку и ужин из трех блюд к моему приходу.

— Погоди, нет, это ты должен меня проверить. Сказать что компания обанкротилась, тебе отрезало ножки, и я теперь должна играть на гитаре в электричках чтобы собрать тебе на операцию на мозге! — я придвинулась к краю стола, чтобы рукам Вадима было удобнее залезать мне под футболку.

— Вот за твою креативность я тебя и… — он осекся.

— Взял на работу, — подсказала я.

— Точно. Ты дверь заперла?

— У меня в резюме была строчка «быстрообучаемая»… — мурлыкнула я, наклоняясь, чтобы лизнуть его в шею — и конечно была поймана в капкан его горячих ладоней.

— А купи еще себе юбок, а? — почти жалобно попросил Вадим, пытаясь вытряхнуть меня из джинсов прямо на том же столе. — Или платьев каких…

— Сам виноват, — огрызнулась я. — Нормальные люди дома в кровати такими вещами занимаются.

Но когда я была нормальным человеком?

И Вадима я тоже планировала заразить этой ненормальностью. Половым путем.

Глава 36. Платьица и глупости

Пора завязывать в самом деле с этими вот сексуальными оргиями на рабочем месте. Лиза старательно опускала глаза, когда я проходила мимо, весь остальной офис напротив — старательно глазел, а я под их взглядами даже боялась перекрутившуюся лямку лифчика поправить.

От нервов первым делом пошла и купила мороженое. Шоколадное с шоколадом в шоколадной глазури и с шоколадной крошкой. И расплатилась кредиткой Вадима. Потом, правда, пришлось действительно завернуть за телефоном в сотовый салон, заодно разжиться новой симкой и благословить современные технологии за то, что все контакты сохраняются в облаке, и пароль от него — единственный, который я помню.

На всякий случай написала новый номер только маме и Вадиму. И даже немного испугалась того, как он попал в этот короткий список приближенных. Но я очень смелая девушка, поэтому просто сходила за вторым мороженым.

«Ты же лопнешь. Или слипнешься» — тут же пришло сообщение от Вадима. Ну да, у него мобильный банк настроен, конечно. И все мои покупки он сразу видит. И комментирует.

«Так лопну или слипнусь? Это важно», — ответила я, но мороженое что-то перехотелось.

Ни в чем себе не отказывай, говорит он. И тут же комментирует каждую покупку.

Не то, чтобы это меня сильно напрягало… Хотя чуть-чуть царапало. У всего есть своя цена, не так ли? Но ведь и я могу вывернуть любую ситуацию так, чтобы она была в мою пользу? Не меня ли только что назвали креативной? Поэтому я пошла и купила платье. Честное девичье платье, как заказывали. И вовсе не надо думать, что я сделала это назло, хотя улыбка при виде комментирующей смс «Молодец!» вышла чуть-чуть злорадной.

Потом подумала и зашла еще сделать макияж. Переодеваться пришлось в туалете, но выражение лица Вадима, когда я сказала, что всего на минутку и у меня еще слишком много планов на его кредитку — того стоило. Он только открывал и закрывал рот, глядя на мою ярко-розовую балетную юбку из фатина и полупрозрачный верх, едва закрывающий более плотной тканью стратегические места.

С другой стороны, клиентов и партнеров у него сегодня не было, дресс-код для меня лично был отменен, а нервный срыв у пары сотен сотрудников можно подлечить легкими успокоительными в рамках корпоративной медицинской страховки.

Мама заваливала меня сообщениями, требуя отчитаться, что случилось с моим старым телефоном. Пришлось отмазываться упавшей прямо в реку трубкой, успокаивать и между делом аккуратно просить, чтобы Машке она больше ничего не рассказывала. Особенно про мою личную жизнь и новый номер. И пришлось пообещать обязательно заехать на следующей неделе.

Родители жили далеко за городом: выпихнув меня во взрослую жизнь, они решили, что самое время заняться своей и исполнить давнюю мечту — купить дом в деревне подальше от цивилизации. И купили — туда только на машине часов пять пилить, а мне так и вовсе приходилось ездить на электричке, а потом еще ждать, пока отец заберет меня со станции. Я сильно сомневалась, что Вадим отправит со мной водителя на этот квест.

И вот тогда я совершила глупость.

— Да, мам, я пока у Вадима… Нет, мы не планируем пожениться, что за глупости. Просто люди иногда живут вместе. Квартиру… ну сдам, наверное. Какие документы?

Больше всего мама боялась пожара, и как я ее ни убеждала, что все документы можно восстановить с большей или меньшей степенью геморроя, она заставляла меня хранить железную несгораемую коробку со свидетельствами о рождении и праве на собственность, а заодно квитанциями на оплату квартиры за последние десять лет в дальнем углу балкона. Куда, по ее мнению, пожар доберется в последнюю очередь. Но потенциальные квартиранты оказались хуже пожара.

— Да, хорошо, сегодня заберу. Да, мама, сегодня заберу! Сейчас!

Меня не поймут только те, на кого мама ни разу не пыталась надеть шапочку весной. После совершеннолетия. Тут и шапочку наденешь, и шарфик, и шерстяные носки, и зонтик возьмешь, лишь бы это наконец кончилось.

И в общем, в свое оправдание могу только сказать, что никогда не верила, что угрозы пользователей могут стать реальностью. Обычно я обещала диванным террористам, что сдам их в полицию, говорила, что уже нанят юрист, нотариально заверены скриншоты и прямо сейчас мы всем офисом пишем заявление в суд, но в реальности никто никогда не чесался, считая, что до дела никогда не дойдет. И не доходило же.

Поэтому совершенно спокойно, не найдя водителя в комнате отдыха и узнав, что он уехал за какими-то важными счетами, я решила, что ничего страшного, съезжу на такси. Вадим даже не узнает.

Где был мой мозг? Расплачивалась-то я его картой.

И поняла это только в тот момент, когда такси подвезло меня к родному подъезду. Но я не успела назвать себя всеми нужными эпитетами и побиться головой об стену. Потому что, как только машина уехала, напротив, прямо через дорогу, я увидела мужскую фигуру в кофте с капюшоном, глубоко надвинутым на лицо. И почему-то сразу испугалась.

У моего подсознания с инстинктом самосохранения намного лучше, чем у меня.

Фигура подняла руку и поднесла ее к голове. И в тот же момент мне в мессенджере пришел вызов. В старом мессенджере, на старый номер. Я оставила его, потому что там были все мои чаты и каналы. И, конечно, там меня все еще можно было найти и даже позвонить.

Я опустила глаза на экран телефона — он даже не скрывался: StreleZ вызывает. Оглянулась на подъезд — может быть, успею заскочить? Но если он знает код от домофона, а он-то знает, я себя загоню в ловушку.

Медленно я подняла телефон и посмотрела на вызов. Что он мне скажет, если я отвечу?

Все ощущения были как во сне.

Нереально.

И жутко.

И казалось, что если я все-таки нажму кнопку, пути назад уже не будет. Механический голос скажет мне, что я умру через семь дней. Или что-нибудь такое же.

Мне определенно надо меньше смотреть ужастиков.

Фигура напротив опустила руку. Вторая рука нырнула в карман, и мне показалось, что в ней что-то блеснуло.

Ужас парализовал меня. Я бы хотела куда-нибудь бежать, но не представляла куда. Просто смотрела, ломая глаза об этот блеск.

И тут телефон взорвался бравурной темой «Игры Престолов».

— Дура! — рявкнул Вадим в трубке. — Куда тебя понесло?!

— Домой… — прошептала я еле слышно. В трубке выругались длинно и витиевато. Я бы не рискнула повторить это даже в компании моряков-прорабов.

— Никуда не заходи, выйди на любую дорогу или к людям и жди, тебя заберут!

Глава 37. Портрет в интерьере

Когда я подняла глаза, темной фигуры уже не было. Мне показалось на секунду, что это была галлюцинация, но вызов в мессенджере горел!

На этот раз я успела сделать скриншот. Не знаю, может быть, это чем-нибудь поможет.

Водитель приехал буквально через десять минут. «Рядом был», — буркнул он, поднимаясь со мной в квартиру. Я потерянно бродила по всей своей одной комнате в квартире, уже забрав чертову коробку с документами, и никак не могла решить, что еще брать, а что оставить. Бессмысленно открывала холодильник, смотрела внутрь и закрывала. Переворошила все вещи на полках, зачем-то сгребла в чемодан свои скетч-буки и миллион фломастеров, даже не пишущих. В голову не приходило ничего умного. Я брала какую-нибудь кофту, тупо на нее смотрела и тут же роняла.

Водитель дежурил на лестнице, но я все равно чуть не заорала, когда скрипнула дверь, пропуская Вадима. Кажется, он хотел вставить мне по первое число, но увидел заплаканную морду с размазанным модным макияжем и позволил уткнуться себе в грудь. Молча.

— Собирай все. Никакие возражения и отмазки не принимаются, ты переезжаешь ко мне. Хоть всю мебель забери, только чтобы назад не возвращалась. Ясно?

Я молча кивнула. У меня, кажется, от ужаса отказала шутилка. И даже немного померк оптимизм. Эй, меня ведь раньше вживую не обещали закатать под асфальт, правда? Мне нужно время привыкнуть.

Вадим устал меня ждать и сам начал помогать собирать вещи. Когда он открыл нижний ящик комода, и я вспомнила, что там прячется на дне, я тут же активизировалась и выгнала его в ванную, пусть шампуни и кремы сгребет в какой-нибудь пакетик. А сама перетащила все в картонную коробку, одну из тех, что планировала оставить на балконе.

Квартиру я сдам, значит, надо как-то разгрести пространство для будущих жильцов.

Смотреть на мой мир глазами Вадима, заново знакомиться со своими вещами через его прикосновения было так здорово! Как пересматривать с кем-то важным свои любимые фильмы, только еще лучше.

Вот моя гирлянда, которую я никак не могла убрать после нового года, а потом привыкла к ней и стала включать вместо ночника. А Вадим смотрит на нее с веселым удивлением и, кажется, оглядывается в поисках елки.

В комнате занавески и покрывала кажутся выцветшими и пыльными на фоне его сияющей белой рубашке и черного костюма.

Слегка обшарпанная ванна, небрежно покрашенный полотенцесушитель, зеркало, которое висит под мой рост, а Вадиму показывает только линию челюсти, слегка оттененную пробившейся к вечеру щетиной.

Закончив там, он перешел на кухню. Вроде бы мужчина нормального роста, не особенно накачанный, но для шести квадратных метров он был великоват. Кухня жала ему в плечах; он задевал головой плафон, лампочку в котором я меняла, вставая на табуретку.

Я усадила его за стол, и он провел по глубокой царапине на нем пальцем, как всегда в задумчивости провожу я. Это у меня появился новый японский нож и я фигакнула им хлеб, невероятно удивившись, когда он вошел в дерево, не задержавшись. Виталик потом пилил меня полдня, хотя это была моя квартира, мой стол и мой нож. Не так уж часто он у меня оставался, чтобы так нервничать.

Вадим, не вставая с табуретки, открыл холодильник и заглянул туда с плохо скрываемым интересом. В принципе, у нормальных людей он бы нашел максимум просроченный кетчуп, но, увы, не у меня.

— У тебя тут кто-то умер, — задумчиво и опасливо сообщил он мне, рассматривая внутренности кастрюли. — Или наоборот, кто-то ожил. Так сразу и не поймешь.

— Не трогай! — я и сама не помнила, что там было, а главное — когда. — Я провожу эксперимент над новой цивилизацией, жду пока она выйдет в открытый космос.

Вадим с сомнением посмотрел на меня и убрал кастрюлю обратно.

Я отодвинула его от дверцы, снова достала и понесла выливать в унитаз.

Услышала смешок.

— Грех смеяться над самоотверженными хозяюшками, — проворчала я, возвращаясь на кухню.

— Дай вымою, — он отобрал у меня несчастную кастрюлю и встал к раковине.

— Ты мне на совесть сейчас давишь?

— Нет, я развлекаюсь. Знаешь, сколько лет я посуду не мыл?

— Ну, я тоже не мою, — я дождалась, пока он закончит с кастрюлей и добавила: — У меня для этого посудомойка есть.

Моя очередь хихикать.

Мне казалось, я все собрала, но все время что-то забывала. Пока я металась, Вадим развлекался. Покатался в дешевом икейском кресле, повертел фиджеты на столе. Плюхнулся на кровать и закинул руки за голову.

— Забыл уже небось как в однушке жить, миллионер, — пробормотала я. — Или не знал никогда.

— Ян, ну ты совсем что ли? — почти обиженно фыркнул он. — Откуда в нашей стране миллионеры, которые не знали никогда? Ну, то есть были номенклатурные детки, но это не я. Я сам себя сделал. И жили мы с мамой в общежитии коридорного типа. Это похуже однушки, поверь.

— А как ты стал… жителем небоскреба? — я села на край кровати. Он в черном костюме и белоснежной рубашке, уже помятой и испачканной моей тушью после рыданий на груди, с его вихрами и серыми глазами, с ухмылкой этой харизматичной выглядел как вырезанная из картона фигура голливудского актера в полный рост, которую я зачем-то запихнула в свою одинокую постель. И только его слова, его голос как-то прокладывали мостки к реальности и показывали, что он живой и настоящий.

— Я с пятнадцати на Горбушке дисками торговал, — кривая улыбка была не слишком веселой. — Хотя откуда тебе знать что такое Горбушка…

— Я не совсем же малолетняя дурочка! — запротестовала я. — Это рынок всякого контрафакта, который был до нынешнего торгового центра.

— Я и говорю — откуда тебе знать. До рынка был скверик, где раскладывали диски, распечатки, даже еще дискеты прямо на земле. Там и была основная тусовка. Потом стали расти палаточки, кто-то что-то пытался организовывать. Я и влился потихоньку. Сначала сам, потом, когда хорошо пошло, и других нанимал.

— Американская мечта.

— Российский бизнес, — печально отозвался он мне в тон. — Знаешь как с моей смазливой мордой было тяжело пробиваться выше уровня владельца торговой точки?

— Тебя соблазняли богатые жены?

— Увы, не только жены. Да и вообще в делах мало доверяли — если красивый, то сразу тупой.

— И как ты справился, бедняжка?

— Пришлось научиться обращать свои слабости себе же на пользу. Пока думали, что я мордашкой торгую, я подбирался поближе и откусывал им половину жопы.

Я уважительно помолчала.

— А мне про тяжелое детство и рассказать-то нечего! Совсем не могу поддержать разговор, — пожаловалась ему. — Так что буду жалеть красивого миллионера, который плачет о своей жизни в комнате, где вся обстановка целиком стоит дешевле, чем его костюм.

— Сейчас и тебе откушу! — пригрозил Вадим.

— Ну уж нет, теперь я не дамся! — я запрыгнула на кровать и нависла над ним. — Буду настороже и не поведусь на… как ты сказал? Смазливую мордашку!

Глава 38. В вольере

Заниматься сексом на этой самой кровати со скидкой с молодым красивым миллионером было словно привести мальчика домой в отсутствие родителей и тискаться на их постели. Вроде бы ничего такого, но постоянный диссонанс сбивает весь настрой. Ей-богу, лучше уж в подъезде на лестнице.

Когда я озвучила это Вадиму, он долго ржал и предложил пойти в подъезд. Угораздило меня связаться с таким душевно черствым типом!

В итоге начатое пришлось заканчивать в машине, упираясь коленями в торчащий из коробки складной самокат, который я отказалась запихивать в багажник. А когда Вадим неловко двинул рукой и попал по боку сумки, куда я запихала барахло из серии «никогда не оставлю жильцам», там внутри заскрипел голос далека: «Exterminate! Exterminate!»

Я на всякий случай зажмурилась, чтобы не видеть выражение лица Вадима.

Он оказался очень мужественным человеком и закончил даже в таких невыносимых условиях. Хотя, может, мое содрогающееся от смеха тело ему даже помогло.

— Что теперь будет? — я валялась у Вадима на коленях, он рассеянно перебирал мои волосы и что-то смотрел на планшете.

— Ты отдашь мне пароли от своих мессенджеров и новый телефон тоже, я передам ребятам. Мы найдем этого твоего Водолея и расскажем, что так делать не надо. Увы, на серьезные проблемы с законом он не нагрешил.

— Стрельца.

— Один хрен.

— И он тоже умеет огрызаться, Вадим, осторожнее.

— Серьезно? Думаешь, какой-то сетевой задрот может быть мне опасен? — он отвел планшет и наклонился, чтобы прикоснуться к моим губам легким поцелуем. — Все, милая, расслабься, теперь это не твоя проблема, а моя задача.

— Блин, звучит как в цитатах из девичьих пабликов про настоящих мужчин.

— Если ты забыла, настоящий ли я мужчина, то можешь еще немного поелозить там, где лежишь, и доказательство тебя само найдет.

— А с Машкой что? Ну, то есть, я понимаю, что это скорее всего она, но доказательств вообще никаких…

— И ее тоже предупредим по-хорошему. Все в рамках закона, не волнуйся.

— А можешь ее не трогать? — я привстала, но он вернул мою голову на место и устроил ладонь на груди. Тонкая ткань платья вообще никак не защищала ни от горячих прикосновений, ни от будоражащих ощущений.

— Трогаю я тебя, — заверил Вадим, наглядно это демонстрируя. — А с ней просто поговорим.

— Давай я сама поговорю? — все-таки попробовала еще раз я.

— Как насчет «нет»? — выдвинул Вадим предложение, от которого нельзя было отказаться. — Если я занимаюсь вопросом, я и решаю, что делать. Логично?

Ну, в принципе, логично. И еще не хочется спорить, когда сквозь тонкую ткань чувствуешь горячий язык на своей груди, а пышные юбки задирают наглые руки.

Жалко, что дорога до офиса такая короткая. Где же эти пробки, когда они так нужны!

Новый телефон я купила под присмотром Вадима. Как будто мне было мало проблем, и я реально сбежала бы после того, что случилось! Он проводил меня до своей квартиры, показывая как открываются замки, занес с водителем мои шмотки, даже переоделся и только уходя после долгого, очень долгого поцелуя у дверей, который чуть было не закончился очередным раундом порнокомедии «Начальник и подчиненная», небрежно уронил:

— Кстати, я тебя все-таки увольняю.

— Но как?! — взвилась я. — Я не получала взысканий, ты не можешь!

— Могу, — ухмыльнулся он и щелкнул меня по носу. — По сокращению. Зачем мне целый комьюнити-менеджер, если у нас есть внештатные модераторы и помощники.

— Ты! — у меня слов не было.

— Ну не бесись… — Вадим примирительно чмокнул меня в пострадавший кончик носа. — Серьезно, я не хочу, чтобы ты была в опасности.

— Я всегда справлялась!

— Видишь, всегда справлялась, а как дошло до общения со мной, оказалось, что это опасно. Дело во мне. Воспринимай это как заслуженный отпуск. Займись чем-нибудь, чем всегда хотела, но не было времени, денег или сил. А я вернусь вечером и поговорим.

— И мне ждать тебя в фартучке на голое тело и с ужином? — мрачно спросила я.

— Не надо! — очень быстро ответил Вадим. Цивилизацию из холодильника вспомнил, что ли? Так она вкусная была, пока я про нее не забыла. — Пожрать куда-нибудь съездим. Все, не скучай.

И я осталась скучать.

Бродить по квартире, достаточно большой для вечерне-ночной жизни холостяка, но недостаточно — для роли вольера для экзотических животных типа меня. Смотреть огромный телевизор с бешеным количеством каналов. Подъедать остатки пиццы. Дегустировать шикарную коллекцию алкоголя в баре. Любоваться на Москву через панорамные окна. Принимать ванну с ванильной пеной. Читать весь интернет три раза по кругу.

В общем, где-то часа через три я поняла, что отпуск удался, и пора уже как-нибудь развлечься. Так что я открыла ноутбук, зашла в свои чаты, где собирались мои виртуальные подруги и задала им вопрос года:

— Что делать, если твой бойфренд — миллионер? Плюсы, минусы, подводные камни? На что потратить весь лимит по кредитке за один день?

Глава 39. Тяжело быть богатой

Сначала чатик ошеломленно молчал. Просто обычно я спрашиваю очень странные вещи. Я же не виновата, что в три часа ночи меня может интересовать, где заказать вареные яйца с доставкой прямо сейчас или вопрос «Вы когда ходите, бедрами вращаете в горизонтальной плоскости или в вертикальной?»

Поэтому все выдержали вежливую паузу, даже не интересуясь, что я сегодня пила, и только потом рванули узнавать, где раздают миллионеров и халявные кредитки.

Пришлось ответить, что где взяла, там уже нету — ну по крайней мере таких красивых. И кредиток тоже.

Оказывается, мечтать — очень сложно.

Я это поняла раньше подруг, когда не справилась с задачей самостоятельно. Никогда не думала, что у меня такая бедная фантазия.

Новый телефон у меня был: третий за два дня, хотелось еще новый ноутбук. Из принципа решила купить самый дорогой, и с удивлением узнала, что это не макбук, а чудовищно навороченный игровой монстр, с виду похожий на пульт управления ядерным запасом страны для хранения в экстремальных условиях.

Сообщение пришло через три минуты. «Давно такой хотел. Скачай игр еще».

Черт. Во-первых, он ведь так и собирается комментировать все мои действия. Во-вторых, не сработало.

А больше идей у меня не было. Даже черная икра и дорогое шампанское у Вадима дома уже были. И мне их совершенно не хотелось.

Девочки тоже сначала застряли на теме недвижимости. Больной для всех вопрос — закрыть ипотеку, открыть ипотеку, поменять двушку на трешку, а трешку на дом за городом. Это было очевидно, и это мне не подходило — моя квартира меня полностью устраивает, Вадима его — тоже, да и фиг кто даст мне такие деньги разбазаривать. Так что о доме с гамаками и видом на озеро я продолжу мечтать в тайные минутки перед сном.

Потом началось про здоровье: вылечить все хроническое, сделать все операции, на которые как раз всю жизнь не хватает сил, денег и времени, допилить свою тушку до голливудских стандартов с помощью пластических хирургов и косметологов. И зубы! Зубы оказались мечтой всех, кто еще не нашел своего миллионера.

После того как нижние этажи пирамиды Маслоу в мечтах заполнились, дело дошло до отдыха: спа, массажи, путешествия, экзотические способы восстановиться вроде флоатинга или терапии холодом и сном.

Где-то в этот момент я начала очень остро чувствовать, какая у меня до сих пор была счастливая жизнь, раз я успела намечтать себе только ноутбук. Может быть, я действительно инфантильная? Потому что за это время мне в голову пришел еще только сигвей — заменить мой самокат, который я уже два раза чинила. Но где здесь кататься? По бесконечным просторам торгового центра?

Зато потом наконец развернулись интересные идеи. Я не успевала бегать гуглить: прекрасные платья от дизайнеров, работавших над костюмами в «Игре Престолов», коллекционный английский и китайский фарфор, куклы ручной работы с настоящими, будто живыми лицами. Оказалось, что многие вещи, к которым я была равнодушна, за пределами разумных цен становятся совсем другими. Яркими, уникальными, интересными. Взять хотя бы тот же фарфор. Скучнее подарка чем набор тарелок сложно представить. Разве что фартук и прихватки могут побороться за первенство. Но когда он такой пронзительно-прозрачный, что кажется сделанным из чего-то живого, когда он таких форм, что не можешь поверить, что его сделали на заводе, а не малютки-эльфы склеили из жучиных крылышек и остановили время, когда морской прибой ударил о белые скалы — все меняется.

Постепенно дошли и до ювелирки. Рассматривать лучшие работы мастеров, ощущая, что можешь скупить всю коллекцию с хризолитами цвета кошачьих глаз — особое удовольствие. А потом, когда понимаешь, что розовые бриллианты и тому подобная ерунда тоже вполне себе доступна… Вот совсем как тогда, у витрины Тиффани, я думала, что будь у меня деньги, я бы так небрежно зашла и — вот это, это и еще колечко с котиком ценой в мою годовую зарплату.

Неа.

Перенасытившись восторгами, я закрыла страницы интернет-магазинов без малейшего сожаления.

Я как будто наелась, только глядя на изображения блюд.

Я насмотрелась на платья и украшения, я примерила кукол и посуду к своему быту, я представила, как бы смотрелась картина начинающего сюрреалиста у Вадима в спальне над кроватью — и все, мне хватило.

И чат я тоже закрыла.

Если я поделюсь с девчонками этой мыслью, они меня не поймут. Потому что у одной кошке надо делать операцию, у другой машина барахлит, а в ее городе почти не ходят автобусы, а третья регулярно выбирает между лишними двумя часами сна и двумя часами работы, чтобы купить ребенку фруктов.

Я зашла в свой банковский аккаунт, посмотрела на скромную сумму, и всю ее перечислила той, у которой кошка.

А потом написала знакомому риэлтеру, что хочу сдать свою квартиру, но как-нибудь так, чтобы там не появляться.

Руки чесались вернуться к работе. Там в Инстаграме небось ад и преисподняя, новости не выложены, модераторы не проконтролированы, вместо наших фотосессий надо нащелкать что-нибудь приличное — да хотя бы и котиков! Нужно распределить мою нагрузку равномерно и по тем людям, которые с ней справятся, надо передать все пароли, надо, надо, надо…

Я прикусила палец. Пока я два месяца искала работу, я просто мечтала наконец перестать нервничать и просто выспаться. А сегодня и половины дня не провела как бездельница.

Я как раз металась по квартире как тигрица в клетке, только что хвостом не била, когда замок двери мелодично тренькнул, и в квартиру вошла очень юная блондинка с высоким хвостом и огромными голубыми глазами. Она поправила розовый рюкзачок за спиной и посмотрела на меня с вежливым удивлением. Как будто на самом деле нисколько не удивилась, но все-таки не ожидала никого застать.

— Меня зовут Ксения, — сообщила она мне.

Я застыла на полушаге, гадая: сестра? любовница? боевая подруга? внебрачная дочь?

Мне уже начинать истерически ревновать или я буду как дура?

Глава 40. Лапки

Божечки, пусть она будет уборщицей, а?

Вообще-то я верю в людей. Но, блин, Маша! Да и Виталик! На каком по счету обманувшем меня человеке я имею право чуточку засомневаться?

— А вы кто? — осторожно поинтересовалась я, мысленно готовясь к встречному вопросу «А кто вы?» и всем последующим разборкам в духе мыльных опер для домохозяек.

— Клининговое агентство «Золушка», — улыбнулась Ксения. Чуть-чуть насмешливо. А, ну понятно, видимо, я не первая девушка, которую она тут встречает.

Ну хорошо, будем считать, отмазалась. Не буду выклевывать тебе глаза и все такое. Выклюю Вадиму за то, что не предупредил.

Я ушла в спальню, чтобы не мешаться, но уже через десять минут Ксения появилась на пороге с пылесосом. Переодетая в нежно-голубую форму агентства, которая сберегла бы мне немало нервов, будь она на ней изначально! Я переползла в кухню, но и там появилась Ксения. В гостиную — и снова пришлось менять дислокацию. Может быть, она делала это не нарочно, но уже немножечко начала раздражать. Интересно, она тоже из тех, кто скрашивал Вадиму одинокие вечера, пока в его жизни не появилась единственная и неповторимая я?

Вообще-то я планировала поменьше думать о бурной половой жизни своего мужчины до нашей встречи. У меня, во-первых, слишком буйное воображение, диван в кабинете Вадима в этом уже убедился. Во-вторых, Розалина с Элеонорой и целый этаж потенциальных любовниц сделали мне неплохую прививку от таких мыслей. В-третьих, если хотя бы треть моих предположений окажется правдой, я ж по улицам спокойно ходить не смогу!

Вадим вернулся даже раньше, чем я ожидала, вспоминая его заседания в офисе заполночь. Я встретила его поцелуем в коридоре, и неожиданно приятное это занятие — встречать кого-то дома, когда он приходит с работы — мне так понравилось, что очнулись мы только когда Вадим прошептал:

— Ванная, спальня или гостиная?

— Ой, — сказала я.

— Что? — испугался он.

— Там у тебя…

— Что?! — его рука дернулась за пазуху и я вспомнила про три метра под асфальт. Ничего себе… я его вообще-то уже во всех местах щупала, никакой кобуры там нет. Это привычка въелась?

— Не что, а кто. Прекрасная юная блондинка, готовая выполнить любые твои капризы.

— Яна, блин! Я так поседею раньше времени! — выдохнул Вадим, щупая себя где-то в районе сердца. — Ты про уборщицу!

— Сама чуть не поседела, кому ты говоришь вообще, — с энтузиазмом согласилась я, приводя себя в порядок.

— Ну забыл предупредить, прости. Я даже толком не помнил, когда она приходит. Я обычно на работе.

— Но то, что блондинка — вспомнил! — сощурилась я.

— А она блондинка? — ненатурально удивился Вадим.

— Привет, Вадик! — в этот момент из дверей выпорхнула Ксения. — Ты что-то рано. Я закончила, на кухне только пыль протерла. Ты бы хоть пиццу там разогревал, а то совсем делать нечего.

Я выразительно посмотрела на Вадима. Он сделал вид, что не поймал мой взгляд.

Ксения вежливо склонила голову в мою сторону, улыбнулась Вадиму и ушла.

— Ты бы и правда хоть чай там попила, а то перед уборщицами неудобно, — посетовал Вадим.

— На кухне? То есть ты настаиваешь на передничке на голое тело и борще? — уточнила я.

— Ну не знаю, — он пожал плечами, проходя в гардеробную и стаскивая галстук, а потом и пиджак. — Тебе совсем неинтересно готовить?

— Совсем, — кивнула я.

— А что интересно? — рубашка полетела в корзину, запонки устроились в деревянном ящичке.

— Общаться с людьми, всякие новые технологии, социальная психология, искусственный интеллект.

— А кем ты мечтала быть в детстве?

— Космонавтом.

— Серьезно? — он подошел ко мне, чтобы обнять.

— Вообще не шучу.

— Я просто хочу, чтобы ты не скучала и тебе было хорошо у меня. Сходи на массаж или маникюр. Что там еще девочки любят? У меня есть членские карты в самых приличных салонах Москва-Сити. И в семейную страховку я тебя впишу, напомни только с утра.

— Каким боком я тебе семья?

— Там, милая, штамп в паспорте никто не спрашивает. И в спортзале, кстати, тоже. Борисыч небось спит и видит как из тебя фитоняшу сделать, так он на тебя смотрел.

— В кошмарах видит.

— Ну нет, он еще не настолько хорошо с тобой знаком, милая…

Я и не заметила, как Вадим остался в одних брюках и теперь приближался ко мне с очень многообещающим выражением лица.

— Мы же в ресторан хотели… — пискнула я, пока он с урчанием сгребал меня в объятья, чтобы прикусить кожу на плече, зализать ее, снова прикусить уже на шее, закинуть мою ногу себе на бедро, одновременно быстро и как-то очень профессионально избавляясь от всей оставшейся на мне одежды.

— Прекратить? — поднял Вадим бровь, пригвождая меня к кровати и замирая, с полуулыбкой глядя в глаза. — Предпочтешь ужин? Стейк с рукколой, вальполичелла, тирамису…

Ну что сказать — никогда уже я не смогу читать меню в «Накануне лета» с прежним равнодушием.

Потом, когда силы оставались только на то, чтобы лежать лицом друг к другу и время от времени дотягиваться губами до губ, Вадим посмотрел на часы и застонал:

— В семь утра видеоконфа…

Я наклонила голову, чтобы тоже посмотреть на циферблат, и Вадим коварно сгреб меня, прижимая к себе:

— Очень жаль, что ее нельзя провести прямо в постели. Но, боюсь, народ не поймет. После трех часов сна мне понадобится тройной эспрессо.

— А почему у тебя кофеварки дома нет? — вдруг вспомнила я.

— Если бы она у меня была, мы бы не познакомились.

— Хорошо, а почему сейчас нет? Хочешь еще с кем-нибудь познакомиться? — угрожающе спросила я.

— Ты видела, сколько там кнопочек? Мне лень разбираться.

— Серьезно? Ты не купил кофеварку, потому что лень прочитать инструкцию? — Я приподнялась на локте и насмешливо смотрела в его уже подернутые сном глаза. Мокрые темные пряди прилипли ко лбу, и я отвела их, внутренне замирая от пронзительного ощущения счастья. Он поймал мои пальцы и прижал их к губам.

— Ну купи мне кофеварку завтра. Зачем еще я тебе карту оставлял?

— Я думала — ради понтов.

— Это само собой. Но теперь, когда у меня есть девушка-космонавт, есть кому научить меня пользоваться всеми этими страшными рычажками…

— Или есть на кого свалить, а у тебя лапки!

— У меня лапки, — пробормотал Вадим, укладывая меня обратно себе на грудь и закрывая глаза. — А еще мне безумно нравится, когда ты заботишься обо мне. Я бы хотел, чтобы так было всю…

Он заснул на полуслове. Я снова провела пальцами по блестящим черным завиткам его волос, стараясь не разбудить.

— Я бы тоже… — прошептала я тихо-тихо, но он уже не слышал, он спал.

В тот момент я действительно этого хотела.

Глава 41. Луна-парк для взрослых или вселенная боли

Когда утром я открыла глаза, подушка рядом со мной была пуста.

Я бы могла сказать что-нибудь пафосное про остывшую постель, но система контроля климата поддерживала в комнате слишком комфортную температуру для подобных страданий.

Поэтому я просто потянулась, любуясь не надоедающим видом из окна и решила попробовать поиграть в эту игру «Девушка миллионера». За всю свою долгую жизнь я в салонах была исключительно для стрижки и покраски в «сиреневенький бесперспективняк», как нежно называли мою масть любимые колористы. Между прочим, не просто так! Он состоял аж из трех оттенков!

Но за пределами прекрасного безумного места, где даже манекены в цветных париках, я не бывала, и никогда не претендовала на роль «приличной женщины». Но вдруг я что-то упустила? Если мои подруги, приходя с трех работ и занимаясь детскими уроками, мечтали о салонах красоты, а не о том, чтобы завалиться в постельку с коробкой суши и целым сезоном «Удивительной миссис Мейзел» или вечерних покатушках на роликах по высохшему уже весеннему асфальту на Поклонной горе, то значит в этом что-то было?

И следующую неделю я «посвятила себе», как об этом писали глянцевые журналы.

Стоматология.

Они обрадовались мне как родной дочери. Даже хуже — как внучке, которая месяц не была у бабушки и за это время похудела. Только ко мне с хищным видом несли не борщ с пирожками, а всякие страшные блестящие штуки.

Я и так ежегодно хожу на проверку, но VIP-стоматология оказалась совсем другим местом. Мне включили сериал, сделали все снимки, но с некоторым сожалением сообщили что даже профгигиена мне не нужна. Клянусь, у хирурга был обиженный вид!

В отчаянии мне предложили поставить брекеты, потому что «ну вот чуточку, буквально за пару месяцев все исправится» или хотя бы отбелить зубы!

На отбеливание я согласилась. И пожалела.

Потому что у стоматологии — кармическая задача такая, причинять боль. Другого объяснения я не вижу. Даже обезболивающие уколы при лечении делают после обезболивающих аппликаций, а вот процесс отбеливания — это как будто у тебя пульпит во всех зубах сразу!

Они только притворялись няшами, на самом деле они такие же как все врачи — называют ЭТО неприятными ощущениями.

— Если прополоскать рот водкой, это снимет неприятные ощущения!

Я только набрала несколько глотков в рот, когда боль выстрелила особенно сильно, и водку я проглотила.

В общем, вышла я из клиники дерганая, пьяная и со свеженькой фобией перед людьми в белых халатах.

Массаж.

Любопытство сгубило кошку. Следующий день начался с расслабляющего массажа, продолжился массажем камнями, и должен был закончиться масляным, но черт меня дернул попробовать экзотику.

Логика была такая — Таиланд курорт, следовательно, тайский массаж это нечто приятное для отдыха в отпуске.

И манговый фреш в подарок.

Манговый фреш — это было последнее, что я запомнила в этом мире. Потому что потом в свои нежные ручки меня взяла хрупкая тайка, а дальше я почувствовала как себя ощущает белье в стиральной машине.

Еще однажды я видела, как младенцам делают динамический массаж — крутят их за руки и за ноги в разные стороны. Меня тогда уверяли, что им очень нравится. Теперь я думала, что они просто не могли возразить!

Я могла!

И когда мне предложили «пилинг рыбками», где они «будут вас нежно покусывать», я сбежала, уже даже не пытаясь казаться вежливой.

После этого изысканного удовольствия для богатых у меня на следующий день мышцы болели, как никогда в жизни.

Косметический салон.

— Дааа… запустили вы себя, — прокомментировала маникюрша. — С этими ногтями уже ничего не поделать, надо действовать радикально.

Надеюсь, она не собирается их вырывать!

Но уже через час я согласна была и на вырванные годы, в смысле, ногти, лишь бы меня отпустили уже. Никогда не подозревала, что скука может быть такой плотности и интенсивности, что она переплюнула даже ожидание междугороднего автобуса в ноябре на пустой станции и три переноса вылета подряд в едва открытом екатеринбуржском аэропорте, где кроме шапок из песца не было ничего, даже кофеен.

Зато я прочитала вдоль и поперек буклет с описанием процедур и поняла, что красота — страшная сила. Она требует крови, боли и жертв: обрезной маникюр, уколы токсинов, филлеров и витаминов, удаление волос выщипыванием, электричеством, лазером, обрабатывание кожи кислотой и прочие современные пытки ничуть не веселее, чем мышьяк, пиявки и радиация, которыми мучили красавиц в прошлом.

Спортзал.

Борисыч меня караулил прямо на входе. Правильно делал, потому что я, пуганая всеми предыдущими процедурами по апгрейду, готова была бежать, едва увидев, в какие колечки сворачиваются девушки в классе йоги.

Но он был быстрее меня, сильнее меня и убедительнее меня.

«Ничего делать не буду, просто замерю, сколько вы потребляете калорий».

Так я лишилась невинности в области диетической культуры. Когда на меня навешивали пучки электродов, единственное что меня интересовало — будет ли больно.

Больно было, но иначе.

Мне сообщили процент жира в моем теле и написали, что отныне, чтобы считаться хорошим человеком, я должна питаться куриными грудками и капустным салатом.

Спортивный коктейль оказался вкусненьким, пока я не узнала, что он составляет треть моего рациона на сегодня. А теперь мне покажут упражнения…

Я сбежала. Просто малодушно сбежала и нисколько об этом не жалела. Путешествие в мир моды и красоты для меня стало экскурсией в ад.

Конечно, сейчас я выглядела чуточку улучшенной версией себя. Чуть ярче, чуть ухоженнее, чуть больше внутреннего ощущения красоты — еще бы, столько страдать, это мученический свет сквозь кожу пробивается! Но, кажется, это было не мое. Даже жалко, что вся эта роскошь страданий досталась мне, а не той женщине, что оценила бы.

В общем, мне нужна была награда, и я отправилась в японский ресторан, попутно написав смску Вадиму, что жду его там на романтический ужин. Увы, он ответил, что слишком занят и с удовольствием встретится со мной на романтический секс у себя в квартире чуть попозже.

Так и проходили наши вечера в последние дни.

Я вздохнула, сделала заказ, и тут напротив меня села Лиза.

— У меня к тебе серьезный разговор, — начала она без прелюдий.

Глава 42. Откровения

Где-то у меня в голове заиграла тревожная музыка, над головой сгустились тени, и жена мистера Рочестера заглянула в панорамное окно на двенадцатом этаже, чтобы напомнить о том, что счастье никогда не бывает безоблачным.

А ведь меня мама предупреждала, что после Литинститута в своем уме остаются статистически пренебрежительно малые величины.

В общем, я нервничала.

Тем более, что Лиза, будем говорить честно, выглядела… не как я. У меня как у всякой порядочной лошади только зубы были здоровые, а ей наверняка косметологи не выкатили бы список процедур на два листа, озаглавленный «антивозрастной уход». У нее, вон, кожа как у тех куколок с семизначными ценниками. У нее макияж, заметный только завистливому взгляду соперницы. И одежда — вроде бы строгий офисный стиль, никакой вульгарности, но вон там облегает, там просвечивает и фантазия такая — оп! — и заменяет все пубертатные образы сексуальных фетишей на один. На Лизу.

После моего аттракциона с салонами я особенно остро это все ощущала.

Я могла себе в красках представить, как мужчины на нее реагируют. Мальчик-официант вообще забыл о моем существовании и поставил и мисо-суп, и роллы, и салат только перед ней. Хотя сам бы посудил — такое совершенство не может питаться ничем иным кроме амброзии и нектара.

Хотя я тоже сейчас не смогу — мне в горло не полезет.

Ну не томи, что там!

— Хочу извиниться за поведение Элеоноры и Розалины. Они ничего плохого не имели в виду, только защищали меня.

— От кого? — просипела я, прокашлялась, но голос не вернулся. Лиза не стала отвечать. Она передвинула ко мне чайничек с зеленым чаем, который снова поставили ей, опустила глаза, повертела в руках палочки для еды…

— Понимаешь, я все еще люблю Вадима…

Отлично. Просто отлично, что я не стала ничего есть.

Как много в этом звуке… Фразе.

И «люблю».

И «все еще».

— Он знает?

— Нет, конечно.

А вот еще занятный факт из моей биографии.

Я не борюсь за мужчин.

Никогда.

Не потому что гордая и красивая, пусть сами бегают.

Так получилось — как-то в детстве в условиях трагического любовного треугольника в третьем классе прочитала в мамином женском журнале, что победить соперницу можно, хорошо узнав ее, и даже став подругой.

И вот с тех пор застреваю на этапе «стать подругой». Потому что, узнав поближе, выясняю, что соперницы гораздо лучше меня. И конечно, своему возлюбленному я желаю только добра. Ведь любовь самоотверженна, и по-настоящему любящий заботится о счастье любимого.

Это тоже было в журнале. Кто я такая, чтобы не верить журналам?

— Надо рассказать! — деловито предложила я. — Он о тебе очень хорошо отзывается, вам суждено быть вместе, давай подумаем, как это устроить!

— Но он меня не любит… — у нее был очень растерянный вид, а глаза, и так большие и прекрасные: с темно-медовыми ресницами и золотыми искорками в глубине — так и вовсе приобрели анимешные размеры.

— Любит, не любит, лишь бы кушал хорошо! — отмахнулась я. — Ты ведь желаешь ему счастья?

— Да… — Лиза, кажется, не очень понимала, что со мной.

Зато я хорошо понимала. Вадим отличный парень, мы с ним прямо огонь! Но я — не то, что ему нужно. Лучшая жена для мужчины — та, что разделяет его интересы и берет половину его трудностей. Ну кто еще, кроме Лизы? Да еще и такая красавица.

— Я просто хотела… Предупредить тебя. Что он трудоголик, что ему нужна представительная жена, что…

— Да, да, да, — отмахнулась я. — Он еще взберется на такие высоты, где обычной женщине невозможно дышать. Я, думаешь, не понимаю? У меня коэффициент интеллекта 145 в сонном состоянии.

— Почему в сонном? — удивилась Лиза.

— Потому что в бодрствующем я этот тест еще не проходила. Есть шанс, что мое спящее «я» умнее.

— Но… Ты что, хочешь его бросить?! — до нее наконец дошло, и она так резко перегнулась через столик ко мне, что роллы с угрем чуть не пали смертью храбрых прямо на пол.

— Бросить?! — изумилась я. — Ни за что. Кто ж такого мужика бросает.

Лиза нахмурилась, пытаясь понять мой хитрый план. Вот он — никакого плана не было. Я была искренней как никогда.

— Ведь у него есть достоинства кроме трудоголизма? — уточнила я.

— Конечно! — Лиза потрясла головой, но части мозаики у нее так и не сложились. Да, детка, я такая. — Он очень добрый, заботливый. Всегда думает о близких. Когда его мама болела, он ездил к ней каждый день, откладывая все дела. Если б он тогда занимался бизнесом, а не сидел вечерами в больнице, он бы получил ту сделку, и сейчас был бы на таких высотах…

— Супер! Повезло тебе, — с некоторым грустным энтузиазмом заверила я. Хороший, значит…

— Почему мне? — уже в отчаянии спросила она.

— Потому что ты его любишь, — просто ответила я.

— А ты нет?

Я резко вдохнула и потерла лоб, глядя в глянцевую поверхность столика. А что я?

Да.

Люблю.

Стала бы я всей этой лабудой с жертвами во имя красоты заморачиваться, если б не любила?

— Слушай, — сказала я. — Я два раза не предлагаю. Хочешь — давай вернем тебе Вадима. Не хочешь — заканчивай эти хождения с «он хороший, но ты ему не подходишь».

— Да ты психованная! — наконец нашла Лиза подходящее объяснение.

— Не ты первая, — пробормотала я. Она мне больше не нравилась. Подруги не называют подруг психованными!

Она резко встала, открыла рот, как будто хотела что-то добавить, но передумала и почти бегом вышла из ресторана. Ну и черт с ней.

Сама не знаю, что у меня получилось — серьезное предложение или изысканный троллинг. Кажется, всего понемногу. Но забавно то, что я поняла в процессе.

И когда на место Лизы сел Вадим, широко улыбнулся, согревая меня своим неимоверным обаянием и сказал:

— Постарался освободиться, очень хотелось с тобой наконец поужинать.

Я ответила:

— Знаешь, что? Я тебя люблю.

Глава 43. Вечер

Забавно выглядят нынешние времена.

У нас уже был секс.

Мы живем вместе.

Я трачу его деньги.

И разбираюсь с бывшими.

Но признаться в любви — все еще слишком интимная вещь.

Решительный шаг.

Я не отвела взгляд и успела увидеть, как в глубине прозрачных глаз вспыхнули искры. Лицо Вадим сумел удержать, не дрогнув. Только пальцы дернулись, как будто он хотел заткнуть мне рот.

— Яна, блин! — с досадой сказал он. — Ты как всегда!

— Кто так реагирует на признания в любви? — обиделась я.

— Кто так признается в любви? — Вадим подхватил двумя пальцами ролл с моей тарелки и закинул себе в пасть.

— А как надо? Научи? — я сложила руки на столе как приличная девочка и похлопала глазами.

— Я тоже читал сказку про пряничный домик и не собираюсь садиться на лопату, чтобы показать как правильно, — Вадим все-таки взял палочки и доедал мой ужин уже ими.

— Ой, ты что-то читал? — удивилась я. — После того фиаско с художниками я немного опасалась при тебе упоминать литературу. Вдруг твоя хрупкая маскулинность не выдержит такого давления.

— У меня упругая маскулинность, не беспокойся, — Вадим взял палочками ролл и поднес к моим губам: — Открой ротик.

Я посмотрела на него с укором, но он только ухмылялся, продолжая дразнить.

— Вад…! — Я не договорила, потому что он воспользовался ситуацией и засунул ролл мне в рот.

— Жуй, милая. Иногда ты гораздо симпатичнее, когда молчишь. Расплачусь и пойдем домой. Что-то я так устал, что даже есть не хочу.

— Конечно, не хочешь, — возмутилась я, справившись с роллом. — Ты же мой ужин съел.

— Давай возьмем с собой, если ты не наелась.

— Может, погуляем? — предложила я.

— Не хочу, Ян, давай в кроватку? — чувствовалось, что он действительно устал.

— Даже на улицу не выйдем? Я целыми днями тут как принцесса в башне из слоновой кости.

— В следующий раз, милая, хорошо? — он подал официанту карту, не глядя. — Когда у меня будет выходной.

— Сегодня воскресенье, — напомнила я скептически.

— Серьезно? Черт… — он забыл, что у людей бывают выходные.

— Ради чего ты столько работаешь?

— Мне интересно, — он пожал плечами.

— А жить когда?

— Это и есть жизнь, милая.

— А развлечения? Встречи с друзьями?

— Ты мой друг. Ну и развлечение заодно.

— А до меня у тебя друзей не было? — удивилась я. Даже сейчас, запертая в башне, я успела подружиться с Ланой из кофейни и ее сменщицей, и про виртуальных подруг не забывала. Мне было как-то странно представлять, что у кого-то может не быть людей, с которыми можно пойти в выходные в кино.

— У меня есть партнеры, коллеги.

— Но с ними не расслабишься!

— Поэтому я и завел себе тебя.

Завел он. Как собачку. А, ну да. На скейте.

— Мне нравится работать. А то у тебя такое лицо, как будто я по двадцать часов на урановых рудниках вламываю. Я не хочу думать о том, сколько что стоит, и могу ли я позволить себе мытую картошку или только самую дешевую в комьях грязи. И еще хочу баловать принцесс в башнях.

— В башне «Федерация».

— Точно. Вот о чем ты мечтала, когда станешь богатой?

Про картошку я не мечтала, конечно. Но и подумать не могла, что в этот момент буду сидеть как Рапунцель, и от скуки добровольно издеваться над собой.

— Летать в Париж на выходные и в Прагу поужинать. Зимовать в теплых краях, а в самые жаркие месяцы смотреть на шведские фьорды и исландские вулканы. Любоваться цветением сакуры в Японии и представлять себя хоббитом в Новой Зеландии.

— Ты вообще не путешествовала?

— За границей не была. Зато у меня есть малахитовая ящерка из Екатеринбурга, колокольчик из Гжели и хрустальный гусь — угадай откуда.

— Все понял про священные магнитики. Надо тебе все-таки загран сделать, скажу Лизе.

Я содрогнулась. Хотя, наверное, Лиза меня сейчас больше боится, чем я ее.

— Да ладно, обойдусь. Зачем мне загран в башне?

— В командировку съездишь со мной… когда-нибудь.

Я поцеловала его в лифте — просто чтобы вспомнить, с чего все начиналось. Как замирало сердце от каждого прикосновения этого мужчины. Как я гадала — что принесет мне следующая ночь, как изменится моя жизнь. Как Вадим крышесносно целовал меня, пока от скорости возносящегося к небесам лифта захватывало дух.

Сегодня он целовал меня иначе.

Обещающе. И я точно знала, что он обещает, и от этого подгибались ноги.

Одно осталось неизменным — лифт слишком быстро ездил.

— Эй, ты же устал! — выдохнула я, едва мы закрыли за собой дверь квартиры.

— А что я? — невинно спросил Вадим, между делом скользя кончиком языка от уха до ключицы и дальше вниз по груди. И не забывая повторять путь пальцами, заодно стаскивая, расстегивая и отодвигая попадающиеся по дороге предметы одежды.

— Ты так себя ведешь…

— Как?

— Как будто хочешь проверить, не является ли Камасутра фантастической книгой.

— А может, я и хочу? — мурлыкнул он.

Не то чтобы я возражала.

Тем более, что я еще не наигралась в эротичное стягивание галстука, расстегивание рубашки пуговица за пуговицей и безнадежную порчу уложенных с утра волос. Мне нравилось, как он смотрел из-под падающих на глаза прядей, когда рубашка распахивалась на груди и открывала загорелую грудь и поджарый живот. У его кожи было странное свойство — стоило к ней прикоснуться, и оторвать ладони становилось невозможно. Я гладила и гладила, и гладила его по плечам, груди, обводила пальцами губы, кололась о щетину, и только еще более сильная магия густых темных волос переманивала меня новым удовольствием — запускать в них пальцы и перебирать упрямые пряди.

Это была моя любимая часть дня — когда Вадим возвращался, и какой бы ни был усталый, всегда затаскивал меня в постель на пару часов горячей, нежной, сладкой, будоражащей игры. И как бы ни закрывались потом глаза, не хотелось засыпать, чтобы подольше побыть рядом с ним. Поговорить, потискаться, попушиститься в одеялах как двум котятам.

Кстати, о котятах.

— Вадим? — я перебирала его волосы, массируя голову кончиками пальцев, и он иногда довольно мурлыкал, чтобы я не останавливалась.

— Ммм?

— Вы придумали, чем заменить тебя в Инстаграме?

— Не зна-а-а-аю, — зевнул он, с трудом приоткрывая глаза. — Там Лиза нашла какое-то SMM-агентство, они этим занимаются.

— С тобой не делали новых фотосессий?

— Ну что ты, дорогая, я тебе верен, — и снова сонная улыбка.

— А что там со Стрельцом?

— Ничего пока, — улыбка сбежала с губ, морщинка между бровей вернулась.

— Ну хоть поделись, как там что.

— Я же сказал — сам разберусь! — раздраженно и зло, даже глаза открыл — и в них штормовое море.

Я удивленно отстранилась. Он поймал мою руку, выпустившую его волосы и вернул себе на голову.

— Прости. Верь мне. Я все сделаю для тебя.

— Я просто спросила, Вадим… — гладить его как-то расхотелось.

— Я просто ответил. Надо будет — все расскажу.

Он повернулся спиной и хлопнул ладонью по клавише выключателя в изголовье.

Я вздохнула, протолкнула застрявший в горле комок и уткнулась ему в спину. Он поймал мою руку, поцеловал пальцы и заставил обнять себя.

Глава 44. Родители

Я не хотела нудеть. Я не хотела доставать.

И не хотела быть неблагодарной сволочью.

Поэтому я просто заткнулась и больше не доставала Вадима с просьбами выбраться погулять. Закончит со Стрельцом — скажет.

Тем более, что он все-таки отпустил со мной водителя, чтобы я отвезла маме эту клятую коробку с документами, ну и вообще повидалась с родителями. Правда так и не поверил, что джип-паркетник — это очень плохой выбор для визита в настоящую русскую деревню. Но ничего, у папы был друг с трактором, так что мы все в итоге справились, а водитель выучил несколько новых слов. Я эти слова уже знала, мы с Виталиком там как-то застревали осенью.

Маме очень понравился немногословный водитель, она даже спрашивала, зачем мне нужен Вадим, когда тут такой серьезный мужчина.

Серьезному мужчине очень понравилась мамина солянка и папины грибы. И немножко самогон, но об этом мы решили Вадиму не говорить.

Мне категорически не понравилось ночевать одной без Вадима. Не знаю, когда я успела к нему так привязаться, но весь вечер писала ему развратные смски и даже попыталась устроить виртуальный секс, но местный интернет потянул только бюджетный секстинг.

Вадиму очень понравилась моя комната на чердаке, моя старинная железная кровать с шариками и вообще идея в следующий раз приехать познакомиться с родителями. Поэтому я сразу предупредила маму, что раньше чем на ее день рожденья меня можно не ждать, я еще после ее мнения о Виталике нервы не вылечила.

Вернувшись, я отпустила водителя отмывать джип от родной землицы и решила зайти к Лане выпить кофе. Кажется, с тех пор как Вадим придумал систему депозитов, он тут ни разу и не появлялся, и все что у него на счету, на кофе трачу я. Себе — на банановый латте, и ему на какую-нибудь новую прикольную штуку типа лавандового рафа или карамельного макиато. Правда Вадима обычно интересует не молочно-текстурные извраты и сладкие сиропы, а сколько в напитке шотов эспрессо.

В моем любимом уголке никого не было, и я пригрелась там, замечтавшись о том, что вот будет у Вадима, в самом деле, командировка… Хорошо бы куда-нибудь в Европу. Там я смогу сбежать, мотивируя тем, что Стрелец до меня через границу не доберется. Вообще у меня было на редкость хорошее настроение. Надо было вовремя насторожиться, потому что я, конечно, оптимистка, но я оптимистка вопреки. И веселее всего мне тогда, когда я в глубокой жопе. Я там развешиваю разноцветные огонечки, пою песенки и в целом неплохо провожу время. А в хороших-то условиях что развешивать?

Вон уже месяц с лишним у Вадима живу, так даже гирлянды свои из коробки не достала. Мне с разноцветьем за окнами и так светло, а с Вадимом и так каждый день новый год.

Я достала из кармана телефон, чтобы написать ему какую-то милую ерунду и только тут увидела пять пропущенных. Блин, когда я успела звук выключить? Вот я молодец.

Набрала:

— Прости, не услышала, мы уже приехали, все хорошо, сижу…

— Где ты?! — прервал он меня на полуслове таким рыком, что я на всякий случай отвела трубку подальше от уха.

— В кофейне… — ответила осторожно. Мало ли что у него случилось.

— Почему не дома?!

Ээээ. Нет, мне не показалось. Она правда орет. На меня. По телефону.

— Вадим, я просто зашла выпить кофе. Что-то случилось?

— Машина в гараже, тебя нет, телефон не отвечает! Как ты думаешь, что случилось?!

Я нашла на телефоне кнопочку уменьшения громкости и только тогда ответила:

— Думаю, я выключила звук и не услышала твоих звонков, когда зашла выпить кофе. Давай я зайду к тебе и поговорим нормально.

— Я дома! Чтоб через пять минут была тут!

Это что за хрень тут происходит?

Я допила свой кофе, поколебалась, не взять ли Вадиму что-нибудь забористое, но что-то мне подсказывало, что за свое поведение он не заслужил. Как-то резко вспомнила, как он тут орал на бедную Лану. Может быть, ему опять кофеина в организме не хватает? Или какие теперь оправдания?

Последний раз на меня вообще орали в школе, учитель алгебры. Как раз после того как я сказала, что не воспринимаю информацию, которую подают на повышенных тонах. Я тогда так шарахнула дверью класса, что на отвалившийся кусок штукатурки до конца года ходили смотреть с первого по одиннадцатый классы. А про меня рассказывали легенды.

Я тогда в параллельный класс перешла. Рассказать Вадиму эту историю, чтобы выводы сделал?

Короче, дверь в квартиру я распахнула уже с самым решительным видом.

Прямо от входа меня подхватили, обняли, закружили, зацеловали, заставили прижаться и обнять в ответ.

— Прости, пожалуйста, прости, прости, — Вадим так стискивал меня, что уже болели ребра. Шептал, уткнувшись мне в волосы, целовал в висок, в уголок губ, в шею, снова вдыхал запах волос. — Я просто переволновался. Машина тут, тебя нет, телефон молчит, я домой, тут тебя тоже нет…

— Ты бы мог у водителя спросить… — я растеряла весь свой запал и только успокаивающе гладила его, куда дотягивалась и где успевала.

— Он уехал уже, говорит, высадил у башни, тебе два шага идти, а ты не дошла…

— Вадим, Вадим, дверь хоть закрой, — беспомощно барахталась я в его руках.

Он очнулся, действительно захлопнул дверь и снова обнял меня, вжал в себя, как будто боялся, что я исчезну.

Ну что с ним делать?

Я выдохнула и потянулась к его губам.

— Знаешь, чего я хочу? — прошептал он мне в губы, когда я была уже мягкой, безвольной, все ему простившей и готовой на все после всей той жаркой сладости, что он мне устроил в качестве извинений.

— Мммм? — это заменило мне «что угодно, только если прямо сейчас не надо шевелиться».

— Хочу увидеть тебя, ну, знаешь, в чулках и на каблуках. И чтобы яркая помада, смоки-айз, вот это все… — он сопроводил свою извращенную фантазию такими горячими поцелуями и в таких местах, что ничего другого кроме «Да!» я выдохнуть не сумела.

Глава 45. Обратная сторона силы

Я потратила на шоппинг целый день. Москва-Сити богат магазинами, но и там нет всего, что может понадобиться одной очень креативной и очень скучающей девушке двадцати восьми лет, которой был брошен вызов!

Но справилась. И вечером с нетерпением ждала Вадима, предвкушая его реакцию и все, что за ней последует. Надо сказать, это было нелегко — предсказать, когда он придет с работы, учитывая, что от рабочего стола до дома ему десять минут, а график не нормированный. А сидеть часами в полном боевом комплекте как дуре не хотелось.

В общем, губы все равно пришлось красить уже под звук открывающегося замка. И на всякий случай я выглянула проверить, не привел ли Вадим гостей. За ним такого не водилось, но даже мизерный шанс на инфаркт постороннего человека хотелось бы устранить. Вадим-то ничего, привычный.

Ну, я так думала.

Все-таки он ожидал чего-то другого, заподозрила я, когда вышла в холл в туфлях для пилона — каблук двадцать пять сантиметров, прозрачная платформа внутри которой в бирюзовых волнах плещутся как живые золотые рыбки — шестнадцать сантиметров. В градиентных чулках — от красного к желтому, и с меховой опушкой. С золотыми веснушками на лице, стразами на веках и фиолетовой помадой на губах. В мерцающем светодиодами бюстгальтере — Вадим ничего не говорил про нижнее белье, и я решила выбрать на свой вкус. И в очень скромной юбке — едва прикрывающей… кхм… комплектные к бюстгальтеру светодиоды… спереди и спускающейся плотным шлейфом на пару метров сзади.

Целиком смотрелось настолько крышесносно, что я собственного отражения сначала испугалась. Но сбегала посмотрела на дизайн ванной и решила, что бойфренд у меня закаленный.

Тут, конечно, стоило учитывать, что со своей ванной он живет почти два года, а со мной всего месяц. Поэтому то, что он уронил папку с договорами, и они веером разлетелись по полу, можно считать допустимыми потерями. Тем более, что кейс с ноутбуком он все-таки удержал. И челюсть почти сразу подобрал. Я дольше справлялась.

А вот потом все пошло не по плану.

— Яна, что за хрень? — спросил он так жестко и холодно, что я моментально вспомнила лекцию о различиях B2B и B2C. — Я же попросил нормально. Что это вообще?

Мой эротический сюрприз.

Новая мода на планете Лиара Мю Цефеи.

Галлюцинация, вызванная поздним дебютом шизофрении на фоне переработок.

Спонтанная кварковая флюктуация, переформатировавшая пеньюар цвета шампанского и туфли с пушистыми помпонами вот в это.

Меня похитили конкуренты и заставили это надеть, чтобы шантажировать тебя.

Вас снимает скрытая камера!

Ну сам-то как думаешь?

— Ты чего? — растерянно спросила я. Когда я переставала улыбаться, маленькие острые стразы в уголках губ больно царапались.

Ну да, я как всегда.

Я ведь как всегда!

Чего он вдруг бесится?

— У нас приглашение на благотворительный вечер в субботу. Я просил тебя купить нормальных женских шмоток вместо твоих вечных пацанских джинсов и кед. Во что ты вырядилась?

Кажется, это его похитили конкуренты, спонтанно флюктуировали и заменили на какого-то инопланетянина с Мю Цефеи. Это не мой Вадим.

— Я же не знала… — даже стоять на такой платформе было немного неудобно. Эти туфли для того, чтобы в них лежать или вертеться на шесте. А стоять под этим странно враждебным взглядом еще хуже. — Ты мог бы сказать…

— Думал, что это не нуждается в уточнении. Просто каблуки, просто чулки и соответственно что-то к ним.

Он тяжело вздохнул и стал собирать разлетевшиеся листы. Я бы и рада была помочь, но боялась, если присяду на корточки, обратно уже не выпрямлюсь.

Так и стояла, глядя на темные разлохмаченные волосы и очень хотела запустить в них пальцы, но не смела.

Вадим добрался до моих ног, постучал ногтями по прозрачным стенкам платформы — бирюзовый гель заколыхался, рыбки нырнули и вынырнули — провел рукой по внутреннему шву чулок от щиколотки до меха и задрал юбку:

— И там светится, надо же!

Я улыбнулась. Стразы перестали царапать губы.

— Я оценил, правда, — сказал он, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Но у нас будет действительно серьезная тусовка, и я хотел представить тебя там как свою…

Он споткнулся на слове, я подняла брови.

— Девушку. Невесту.

Я подняла брови еще выше. Я много тренировалась, и у меня стало получаться не хуже, чем у него.

— Неважно, — он отвел глаза. — Мне нравится твой стиль, но там совсем другие люди.

— То есть, — сдалась я. — Я должна надеть «приличное» платье, «приличные» каблуки и быть хорошей девочкой?

— Ты правильно понимаешь.

— А нельзя было нормально сказать? — я повисла на Вадиме, потому что стоять дальше в этих туфлях было уже невозможно. — Слушай, а я точно там нужна? У меня же еще и волосы…

— Это мероприятие того уровня, на котором в одиночку появиться не очень прилично. Раньше я ходил с Лизой. Я же не могу ее сейчас взять?

— Нет, — быстро ответила я.

— Купи парик, что ли… — он в сомнении посмотрел на мой сиреневенький бесперспективняк.

— Слушай, неужели совсем никак нельзя одному? — все-таки поинтересовалась я. — Что за строгости? Вон Цукерберг или Джобс ходят без смокингов, и жены у них…

— Вот когда у меня будет состояние как у Цукерберга и Джобса, тогда мы с тобой придем вот в твоем наряде. Причем я тоже буду в нем. А сейчас постарайся, пожалуйста? — Вадим поцеловал меня, оцарапался о стразик и возмущенно посмотрел.

— Сейчас сниму туфли… — вздохнула я. — И все отклею.

— Нет, погоди, не отклеивай… — Вадим смерил меня задумчивым взглядом и вдруг подхватил на руки! Двухметровый подол он ловко намотал на предплечье. — Хочу тебя в этом драг-квиновском безумии.

— Там между диодами застежка, — шепнула я ему на ухо.

Глава 46. Какие люди!

Есть такие специальные люди, которые могут превратить тебя в кого угодно. Хоть в эльфийскую принцессу, хоть в дипломата космического корпуса, хоть в хозяина салуна времен дикого запада.

И в спутницу миллионера на благотворительном вечере тоже могут.

Причем.

1. Бесплатно

2. Быстро.

Три дня, которые дал Вадим, мне и не понадобились. Когда я сказала, что быть приличной женщиной мне надлежит к вечеру пятницы, друзья фыркнули и велели звонить в пятницу днем.

Вадим продолжал проедать мне плешь напоминаниями, предлагал услуги Лизы, советовал где купить туфли — интересно, откуда он знает? И приглашал зайти в приличный ювелирный салон. Я скромно потупила глазки и сказала, что звездочки Тиффани мне хватит за глаза.

Просто хотелось как следует выпендриться.

Ладно, туфли я купила.

Для всего остального существуют друзья-ролевики.

Вообще-то я не из ролевой тусовки. Да, я люблю игры, но почему-то притворяться всеми этими анимешными злодеями и космическими принцессами меня никогда не тянуло. Даже немного обидно — для дополнения образа инфантильной девицы было бы в самый раз, но в основном я приезжала на игры фотографом и пару раз мастером. Зато я знала, что там живут люди, которые умеют все.

Сшить костюм любой эпохи из всего, до чего дотянутся — дотянутся до занавесок, будет из занавесок, но если выяснилось, что если показать уже готовое платье, которое просто сидит на мне, как на корове седло, задумчиво хмыкнут — так вот ты какая, и отважно раскроят прямо на глазах.

Изготовить любое оружие. Имитацию. Иногда не имитацию.

Слепить, склеить, раскрасить и довести до ума любой предмет из любого предмета.

И с помощью банальной косметики сотворить на лице грим запредельной сложности, включая полное перевоплощение в инопланетянку.

А мне надо было всего-то замаскироваться под женщину-вамп.

Так что, пока Олла ушивала на мне роскошное алое платье, Миртиэль перекрашивала мои сиреневые волосы театральным лаком в черные и рисовала на лице взрослую самку мегеры.

С туфлями пришлось схитрить и найти на скрытой платформе, потому что с каблуками я дружить так и не научилась, и уже поздно учить собачку новым трюкам. Но оказалось, что удобство вполне себе зависит от цены.

Зато красота от цены не зависела, и когда нервный Вадим прислал мне двадцатую смску «гдетыгдетыгдеты», я уже минуты три смотрела на него, стоя в десятке метров. Думала, так только в кино бывает.

— Яна?!

Потому что когда ты оставляешь дома пацанку в кедах и золотых веснушках, а находишь женщину в алом в нуарном стиле — все-таки девочки не удержались от легкого оттенка безумия — то очень сложно закрыть рот.

Пожалуй, если бы я знала, что это сработает лучше огоньков в лифчике, я бы так не мучилась.

— Ладно, милая, по такому случаю просто грех не взять Феррари… тем более, что ты ровно такого же оттенка, — выдохнул он. Повертел меня в руках, присматриваясь к волосам. — Как ты это сделала?

— Мне кажется, Ферарри будет немножечко чересчур.

— Ничего не чересчур, когда тебя ждет влажная мечта любого мальчика от пятнадцати до девяноста. Я, может, всю жизнь мечтал поиметь такую красотку прямо на водительском сиденье.

— Может быть, на обратном пути?

— Может быть, хотя бы твои губы…

— Тшшшш… — я облизнула красную помаду.

Не знаю, как у мальчиков, а у девочек тоже есть мечта: ты вся такая на каблуках и в платье садишься в спортивный автомобиль, за рулем которого тебя ждет сероглазый миллионер. Который постоянно сворачивает голову в твою сторону и промахивается мимо рычага переключения передач, хватая вместо него твое колено.

— В следующий раз буду формулировать задачи как можно отчетливей, если результат такой. Ты идеальный исполнитель.

— Вадим, смотри на дорогу, а не на меня.

Кто бы знал, что не просто в пределах МКАД, а вполне неподалеку от метро, в жилой застройке в парке прячутся нефиговые такие трехэтажные особняки. Мне даже страшно спрашивать, сколько это может стоит, и кем надо быть, чтобы разрешили отгрохать личный особняк в одном из самых дорогих районов Москвы. Мои знания о местах обитания элиты всегда ограничивались Рублевкой, а тут, оказывается, такое!

Едва завернешь в ворота, густая живая изгородь скроет машину из глаз — и вот гравийная дорожка, подъезд, лестница, машину паркует специальный человек, а мы проходим в зал с наборным паркетом, теплым желтым светом и струнным оркестром, встречающим гостей прямо в первом зале.

— Я забыла спросить, как мне себя вести?

— Обычно себя веди. Тут только половина по-настоящему понтовых людей, остальные нормальные нувориши, у которых в дальнем углу гардеробной пылится малиновый пиджак с парой дырочек в боку.

— А у тебя был такой?

— Смотри, ты же молоденькая и бедненькая, черную икру наверное и не ела никогда? Возьми тарталетку.

— Ела, в институте подруге присылали контрабанду. Ты мне язык не заговаривай, у тебя малиновый пиджак был?

— Был, — сквозь зубы.

— И до сих пор есть?

— Есть.

— Вау, чур, ты его наденешь в постель, а я притворюсь той самой молоденькой и бедненькой. Из девяностых. И ты меня как будто осчастливишь. А потом будем тискаться под Монеточку.

— Яна, блин!

Ладно, но я ему еще припомню себя в цвет Феррари.

Черная икра мне, кстати, никогда не нравилась, а вот по хорошему сыру я скучала, поэтому, увидев на столе сырные тарелки, хищно туда спикировала. Самый вонючий в мире камамбер был моей неизбывной любовью с тех же студенческих лет, когда он свободно продавался в круглосуточном у дома, где мы бухали по воскресеньям. Эх, где мои двадцать! Закусывать водку сыром, который пахнет как несвежий зомби — и никто на него не претендует!

Судя по лицу Вадима, который принюхался к тому, что я цапнула со стола, он, как и мои подруги тех лет, не верил, что это едят.

Я только хотела что-то пошутить, но повернулась — и все шутки высохли прямо во рту. На неделю вперед.

И сбегать было поздно.

Прямо передо мной стоял Виталик.

В смокинге!

С бабочкой!

И весьма хорошо сохранившейся женщиной лет пятидесяти, повисшей на его локте.

— Привет, Яна, какими судьбами?

Глава 47. Танго

Дорогие женщины, если вы когда-нибудь встречали бывших заплаканными, с мусорным ведром и в ватнике, в котором батя в день вашего рождения на рыбалке с мужиками бухал, знайте — сегодня я за вас отомстила.

Я смотрела как он на меня смотрит, не зная что сказать, и внутренне повизгивала. Это прямо круче любого белого рояля. Я эту историю буду рассказывать своим детям и внукам и правнукам, пока маразм не сразит меня насмерть, и еще завещаю читать выдержки из моего дневника праправнукам под угрозой лишения наследства.

Что, что он может мне сказать?

Что я нашла мужика побогаче. Ну так да, это он к серьезной женщине прицепился, альфонсик. Интересно, что она в нем нашла.

Нежно осмотрела Вадима, сравнила с Виталиком. Да, не завидую я ему.

Что раньше была хуже — так с тобой была, дорогой.

Что меркантильна — кто бы говорил.

Я скрыла торжествующую улыбку за бокалом с шампанским, который подхватила у официанта с подноса.

— Да вот, знаешь, пришлось появиться.

— Пришлось? — удивился Виталик.

— Меня выпустили из сексуального рабства только с условием прийти сюда.

Где-то там за спиной Вадим подавился шампанским.

— А, все шутишь, ничуть не изменилась, — тонко улыбнулся Виталик. — Признаться, я удивлен. И тем, что ты на мероприятии такого уровня, и тем, как прилично стала выглядеть. Любопытно было бы узнать, что тебя сподвигло.

А мне было бы любопытно узнать, какие защитные механизмы психики позволяли мне столько времени терпеть этот покровительственный тон и чудовищные выражения вроде «мероприятия».

— Деньги, — ответила я, не улыбаясь, и пристально посмотрела ему в глаза. — И секс.

И, между прочим, ни словом не соврала. Ни одним, ни вторым. А третье осталось непроизнесенным.

Виталик скривился, как будто ему в бутербродик с семгой котики нагадили, даже сложил его в салфеточку и оглянулся в поисках мусорки.

— Меня зовут Инга, — подала мне руку его спутница.

А, ну да.

Пока мы тут виртуальной длиной ЧСВ мерились, совсем забыли о манерах.

Я пожала узкую ладонь и заметила, что в глазах у Инги прыгают чертята.

— Очень одобряю ваш выбор… — пауза, во время которой она быстро посмотрела на Виталика, а потом на Вадима. — …оттенка для платья. Такой бескомпромиссный алый идеально смотрится на женщинах, которые уже нашли себя, но еще не устали от реакции окружающих на их независимость.

— Спасибо, — я склонила голову. Похоже, она знает, о чем говорит.

Тут вернулся Виталик, и Вадим тоже решил поучаствовать в акции «опоздавшие к раздаче методичек по этикету» и протянул ему руку:

— Вадим Романов, холдинг «Небьюла», генеральный директор.

— И владелец, — подсказала я и мило улыбнулась, когда он на меня покосился.

— Да, теперь я понял про деньги, — процедил Виталик, глядя на меня. Увы, Вадим еще не успел выпустить его руку и сейчас сжал ее так, что моего бывшего аж перекосило. — Раньше ты была…

— Недостаточно мотивированной, — подсказала я правильное продолжение. Инга за спиной Виталика мне подмигнула, Вадим выпустил его руку и обнял меня за талию, невесомо и тихо засмеявшись куда-то в шею. От щекотки я улыбнулась.

— Пойдем, я познакомлю тебя с одним полезным человеком, — положила Инга руку на локоть Виталика, и тот проглотил все то, что собирался сказать. Совершенно правильно.

— Уффф… — я мгновенно допила оставшееся шампанское и тут же поменяла пустой бокал на полный у официанта. — Тут есть шоколад? Мне надо восстанавливать нервные клетки.

— Это был твой бывший?

— А ты догадливый.

— Повезло ему. Инга Ростовцева умеет раскручивать молодых политиков.

— Ну и перышко ему в зад, — фыркнула я. Может, на что-нибудь и сгодился Виталька. — Так я про шоколад…

Вадим к чему-то прислушивался, а потом подхватил мою ладонь:

— Пойдем потанцуем. Это лучше шоколада.

— Что?.. — как бы ему намекнуть, что я не…

В соседнем зале действительно танцевали. Начиналось танго, и Вадим так уверенно волок меня прямо в центр, что я пожалела, что не купила туфли со стальными каблуками, которыми можно было воткнуться в деревянный пол и затормозить. Я не умею!

— Вадим, — я шипела и вырывалась уже всерьез, но его рука была тверда, и пока это было даже немного в тему танго — страстные отказы, от ненависти до любви, сейчас период ненависти. — Я прямо совсем не умею!

— Просто расслабься, — он дернул меня к себе и вжал в себя с такой силой, что я охнула. — Расслабься, смотри в глаза и дай мне вести. Полностью доверься и следуй своему сердцу. Ты — абсолютное танго, самая яркая женщина-танго, что я встречал. Будь со мной.

И он повел. Не отрывая взгляда от моих глаз — и мне приходилось смотреть на него, действительно поверив, что я не запутаюсь в ногах, не споткнусь, не наткнусь на других танцующих. Он то хищно притягивал к себе, то немного отпускал — на шаг, на два, и я падала ему в руки, чтобы запрокинуть голову, обвить рукой его шею и немного напряженно молиться, надеясь, что он не пропускал последнее время тренировки и удержит меня.

Иногда он подсказывал:

— Вот здесь взмахни ногой, ага, молодец.

— А здесь откинься еще глубже.

— Встань на носочек, я тебя покружу.

— Ничего не бойся, мы великолепны.

— Можешь перестать стискивать зубы.

И почти, почти… под конец я уловила этот ритм, стала свободнее, даже оглянулась по сторонам, и Вадим, вновь поймав мой взгляд, подпел последним строчкам:

— Mi corazоn canta feliz…

— Что это значит? — прошептала я. Мелодия все еще длилась, но я уже не боялась.

— Ты не знаешь испанского? — спросил Вадим.

— Нет.

— Ну и отлично, — и на последних нотах утянул меня за тяжелые гобеленовые шторы, где впился губами в губы, целуя долго и так глубоко, что я потеряла ориентацию в пространстве, ощущение реальности и всякий стыд. Хотя вру, конечно, откуда у меня стыд?

Глава 48. Оптимистка

Возвращение домой было… жарким.

Я едва дождалась, пока Вадим поговорит с нужными людьми, поучаствует в благотворительном сборе и наконец утащит меня в «Феррари» — и мы немного понарушали правила дорожного движения.

Продолжение чуть не случилось прямо в лифте, но случилось в коридоре: стоя, у стены, и я видела в зеркале позади нас, как мои ноги в чулках и алых туфлях скрещивались у Вадима на талии — словно это был еще один элемент танго.

— Упс… — Вадим пытался пригладить обратно мои волосы, разлохмаченные его пальцами. — Чем это они покрыты?

— Лаком. Ты думал, я серьезно перекрасилась в брюнетку?

— Надеялся… — пробормотал он тихо.

— Чур, я первая в нормальную ванную! — заявила я.

— Пффф, попробуй меня обогнать на каблуках! — фыркнул этот нахал и действительно хлопнул дверью прямо у меня перед носом! Пришлось отправляться в вырвиглазное безумие, от которого я до сих пор вздрагивала.

Стоя под душем, я потягивалась, чувствуя как приятно ноют мышцы и после танцев, и после секса, и думала — все-таки я его люблю. И все-таки он прав — он же провел меня сквозь танец, уверенно и ловко. Почему бы не довериться ему и в жизни? Он ведь не похож на других, я могла наглядно сегодня сравнить с Виталиком.

Я его люблю, а значит — постараюсь.

Привет, меня зовут Яна, и я оптимистка.

Для начала я попробовала побыть хозяюшкой. Больше Ксения не жаловалась, что на кухне убирать нечего. Особенно туда страшно было заглядывать после вишневого пирога: как будто кто-то вызвал демонов, а они его растерзали. С борщом решила не связываться.

Стейки оказались идеальной едой: я поняла мужиков, которые гордятся своим умением обращаться с мясом. Десять минут — и самая лучшая еда в мире готова.

К сожалению, нельзя питаться только стейками.

Хотя Вадиму нравились мои эксперименты. На некоторое время вопрос «А что у нас на ужин?» даже вытеснил из хит-парада страстные поцелуи в дверях.

Но люди такие твари — слишком быстро привыкают к хорошему. Сначала ему не понравилось, что говядина Веллингтон недостаточно прожарена: «Яна, я же говорил, что даже стейки люблю без крови», и никакие уверения, что это такой рецепт, не стерли недовольное выражение с его лица. Потом оказалось, что беф-бургиньон, на который я угрохала добрых три часа, прокляла все на свете и готова была даже делать наращивание ногтей, лишь бы больше не убивать время на кухне, «слишком сильно пахнет какой-то травой».

Ну и закончилось все тем, что однажды мне стало лень заморачиваться, и я сказала, что на ужин у нас поход в ресторан, а Вадим начал ныть, что он устал и никуда не хочет ехать даже на лифте. И стейки тоже не хочет, вчера были.

— Вадим, — вздохнула я. — Ты ведь как-то справлялся со своим желанием горячего ужина, пока не появилась я? Сомневаюсь, что тебе твои журналистки и модели пельмени тут заворачивали?

— Но ты так здорово готовила!

— Потому что мне было интересно. А сегодня не было, — терпеливо объяснила я.

— А завтра будет?

— Откуда я знаю?

— Но ты ведь все равно дома сидишь…

— Так я могу уже выбраться из своей принцессиной башни? — обрадовалась я.

— Нет, — отрезал Вадим. — Не хочешь, не готовь, перебьюсь.

Привет, меня зовут Яна, и я безнадежная оптимистка.

Чаще всего Вадим возвращался глубоко за полночь. Я уже зевала и сонно шлялась из гостиной в спальню и обратно, смотрела в окна, тупила в интернет, не в силах сосредоточиться даже на каком-нибудь фильме. Иногда я засыпала, не дождавшись его, и только где-то в середине долгого сна, чувствовала, как меня обнимают теплыми руками и прижимают к себе. А просыпалась снова одна.

Несколько раз я аккуратно подбиралась к теме освобождения из заточения. Намекала, что прекрасный принц как-то сильно стал напоминать дракона. Интересовалась, нельзя ли поработать хоть бы в той же «Небьюле» в техподдержке удаленно? Про Стрельца напрямую уже как-то не рисковала, но разговор туда вела.

А Вадим его так же успешно уводил. И на удаленную работу отвечал всем спектром вариантов от уклончивого «тебе будет скучно» до прямого «нет».

Привет, меня зовут Яна, и я упорная оптимистка.

Он стал меня брать на некоторые переговоры, которые больше походили на маленькие копии того благотворительного вечера — собственно разговоров было минимум. В основном все ели, танцевали и сплетничали. Правда поставил условие, что я одеваюсь «прилично» и снова перекрашиваю волосы лаком на вечер.

Как-то перед выездом на один из таких вечеров, я зашла за Вадимом в офис — забрать загран, в который Лиза уже как-то нарисовала пятилетний шенген. Сначала никто не обратил на меня внимание, но потом кто-то кому-то шепнул, кто-то дернул за рукав, и по мере того, как я шла к директорскому кабинету, от меня расходилась волна шуршащего шепота. «Это та самая?», «она же сиреневая была», «любовница Романова», «так вот куда делась». Я старалась не слышать, но иногда говорили прямо за моей спиной.

Навстречу мне, будто случайно, попались Элеонора с Розалиной. Улыбнулись во все тридцать два зуба, вежливо обогнули с двух сторон и остались стоять, сверля взглядами мою спину. Это было противно, но не так противно, как Лиза, отдавшая паспорт со словами:

— Вот, передаю эстафету. Раньше я ездила с ним в командировки, теперь это место по праву твое.

По праву, божечки.

Привет, меня зовут Яна, и я отчаянная оптимистка.

Сегодня я проснулась пораньше, чтобы застать Вадима перед работой. Я не то чтобы сова, но и не жаворонок, но мне важно было поговорить, когда он еще не устал и не занят.

— Оу, у нас намечается утренний секс? — отреагировал Вадим на мое пробуждение, и его пальцы сразу отправились в путь к моим бедрам.

Что ж ты делаешь, я поговорить!

— Вадим, у меня важная просьба!

— Все, что захочешь, милая. Можешь попытаться вывести свою просьбу мелодией стонов.

В общем, так и придется, потому что он и вправду вознамерился перейти к решительным действиям.

— Мне нужно в аэропорт, мы провожаем Игоря в Австралию! — я выпалила самое сложное и откинулась на подушки, намереваясь насладиться тем, что сейчас делал Вадим у меня между ног. Но он замер.

— Зачем? — спросил.

— Проводить, я же сказала.

— А тебе туда зачем?

— Мы шесть лет вместе работали, все наши там будут.

— Не вижу никакой необходимости, вы и так не общаетесь.

— Вадим, — я села, чтобы видеть его наглые глаза. — Я не спрашиваю разрешения, я уведомляю. Я взрослый человек.

— Это опасно.

— Не думаю. Меня заберет на машине Миша и вернет обратно тоже он. Не волнуйся, папочка!

— Кто такой Миша? — напряженно и зло.

— Он женат, и его беременная жена тоже будет с нами.

Последний раз я так усиленно отпрашивалась у родителей в клуб лет в семнадцать. Что-то я реально психологически деградирую.

Вадим смотрел на меня и хмурился.

Мне вообще не нравилось, что вопрос так стоит, что я должна просить разрешения. Но он же меня защищает? И опасность реальна?

Почему же мне все это кажется каким-то бредом?

— Хорошо, но только звони мне каждый час, поняла?

Привет, меня зовут Яна, и я купила себе розовые очки.

Глава 49. Проводы

Про розовые очки — правда. Купила и напялила.

А еще влезла в свои любимые джинсы, в розовую футболку с надписью Girl Power, расписные конверсы со «Звездной ночью» и зачем-то захватила самокат, который пылился в одной из так и не разобранных коробок с моими вещами. Практически ничего оттуда я не доставала, потому что одежду было некуда носить, а мои смешные штучки не вписывались в модно-пустой стиль квартиры Вадима. Даже зубную щетку он купил мне новую. Хотя не представляю, зачем зубной щетке стоить сто долларов.

Миша самокат не прокомментировал, только молча открыл багажник. Черт, я так люблю этих людей! Они меня знают!

Но, конечно, не догадываются, что я взяла самокат не просто потому, что безумна как мартовский заяц, а потому, что соскучилась по этому ощущению — быть собой. Не стесняться сиреневых волос, ходить в удобной обуви, тереть глаза и не бояться размазать сложный макияж. Быть среди людей, улыбаться им и не ждать ядовитого комментария в спину.

Всего несколько месяцев, а моя жизнь полностью изменилась. И вернуться к себе прежней хотя бы на один вечер, хотя бы внешне — было так… так….

Плакать без макияжа тоже удобнее.

— Что ты делаешь целыми днями? — с любопытством спросила Анечка после того, как я поделилась, на что теперь похожа моя жизнь. Все еще не рассказывая — с кем. — А то мне уже в декрет скоро, думаю, сойду с ума от скуки.

— Ну ты что! С ребенком ты вряд ли заскучаешь, — расхохоталась я. — Наивная!

Кажется, мне ловко удалось ускользнуть от вопроса.

Все наши были в зале регистрации. Я лихо подкатила к ним на самокате под привычными уже осуждающими взглядами. Но что поделать — аэропортовские полы идеально подходили для катания.

Подождали Мишу с Аней и отправились в кафешку на втором этаже. Игорь уже прошел регистрацию, и это был наш последний час вместе, здесь, на границе. Почему-то было невероятно грустно, словно мы и правда были семьей и сейчас расставались навсегда — совершенно точно. Даже если наш бывший техдир устроится в Австралии у антиподов достаточно удачно, чтобы не вздрагивать при виде цены на билет до Москвы, все равно почти сутки перелета — не то развлечение, которое будешь позволять себе каждые выходные.

Мой будильник сделал «динь», я вздохнула и отошла в сторонку, чтобы отметиться Вадиму:

— Мой бог и господин, ваша ничтожная раба в порядке.

— Яна, блин!

— До связи.

Судя по взглядам нашего столика, пока я отчитывалась, Миша уже поведал, где я живу и чем занимаюсь. Точнее — НЕ занимаюсь.

— Тебя можно поздравить? — Марина бросила цепкий взгляд на мою руку, но, увы, ничего интересного не нашла.

— Было бы с чем… — буркнула я.

— Разве не это мечта всех девушек — охомутать красивого миллионера и больше никогда не работать?

— Девушки разные бывают. И работа тоже. Кроме того, у меня есть некоторые… ограничения.

— Да, Миша уже поведал, что ты заперта в золотой клетке.

— Надеюсь, не навсегда.

— Я бы пару лет посидела бы в такой клеточке, — мечтательно проговорила Марина. — Выспалась бы, посмотрела все сериалы.

— А я бы играл целыми днями, — вступил в игру мечтателей Игорь. — Не выбирать, а купить и PS4, и Xbox… И все игры на них.

— О! — Анечка подпрыгнула и хлопнула в ладоши. — Я поняла, чем займусь в декрете! Наконец прокачаю всех петов в WoW!

— Миш? — я склонила голову. — Вливайся. Ты серьезный человек, я верю, что никаких игрушек у тебя не будет.

— Конечно. Игры это пустая трата времени. А вот мой список аниме впервые за последние двадцать лет начал бы сокращаться, а не расти.

— Та же фигня с книгами, кстати.

— А я бы купил себе целую комнату как у Майкла Джексона — с игровыми автоматами, попкорном и сахарной ватой.

— Тамара Васильевна — я повернулась к самому серьезному человеку в нашей компании. — Уж на вас я могу рассчитывать? Вы нормальный взрослый человек?

— Да, можешь, — степенно ответила та. — Я уж точно не стала бы заниматься такой ерундой, я бы сразу поехала в Диснейлэнд и сняла его на целый день для меня одной. Ну, может, вас бы позвала.

Кажется, мы слишком прекрасны для этого мира!

Но даже если приехать в аэропорт заранее, однажды все время на свете истекает и звенит объявление: «Начинается посадка на рейс…», и мы обнимаем Игоря и, кажется, немного плачем.

— Ты не вернешься? Ну вдруг тебе не понравится?

— Слушайте, там же змеи, пауки и прочая гадость, кто ж от такого уедет?

Конечно, никто.

Мы махали ему вслед пока он проходил таможню, а потом сидели еще немного в кафе, пока он не прислал смс, что самолет уже выруливает на взлетную полосу, и тогда мы пошли к окнам и махали уже там. Просто махали самолету. Как дураки.

Как так вышло, что мы у Игоря самые близкие и единственные, кто пришел проводить?

Снова «динь».

— Модуль «Яна» модулю «Вадим» — все штатно, никто еще не заподозрил, что я не человек.

— Даже я.

— Даже ты.

Пока шли к стоянке, меня поймала Тамара Васильевна, и мы как бы ненароком отстали. Увы, мой друг, теперь нас только двое… В смысле, девять негритят махали самолету, один вот улетел и их осталось восемь.

Все-таки стихи — не мое.

— Знаешь, ты изменилась, — наконец начала беседу наша бывшая бухгалтерша. Я знала, знала, что все не просто так.

— Вы заметили мой новый маникюр? И еще я плаваю каждый день!

— Нет, Яночка. Не в этом смысле. Твой взгляд изменился. Ты с ужасом смотришь на свой телефон, когда он звонит. И почти перестала шутить. Черный юмор вообще пропал, а он тебе удавался лучше всего.

Я издала неопределенный звук. Перестала шутить, значит? Вроде нет, вон, про негритят — разве не черный юмор?

— Ты уверена, что у тебя все в порядке?

— Ну конечно! — тут же бодро отозвалась я. — Просто есть небольшие сложности, не хотела вас грузить, но это временное явление. Скоро все закончится.

Хотела бы я в это верить. Если Вадим даже не рассказывает, что там со Стрельцом.

Тамара Васильевна посмотрела на меня очень внимательно. Очень. Я даже поежилась.

— Я в тебя верю, Яна. Ты умная девочка и все сделаешь правильно, — сказала она, и мы догнали остальных.

Миша с Анечкой забрали меня в свою машину, остальные тоже разбились по группкам, и когда кавалькада черных, по странному совпадению, машин, выезжала с аэропортовской стоянки, я вспомнила эту — черную! — шутку про то, что семья — это люди, которые собираются для того, чтобы пересчитаться и вкусно поесть по поводу изменения их количества.

Встретимся, когда Анечка родит? Нас снова станет девять.

Я прокатилась по гладкому бетону подземной парковки башни «Федерация» под взглядом охранника. Идти было двадцать метров, но почему-то прокатиться было важно — как последний глоток свободы.

В лифте я посмотрела на себя в зеркало. Как корни-то уже отросли, из-под сиреневого видно мой родной пегий. Надо что-то с этим делать.

Глава 50. Важное

Я сейчас совершу ужасный, непростительный поступок.

Прям и не знаю, как буду дальше с этим жить.

Все-таки первый раз произношу эти страшные слова.

— Вадим! — замок пропиликал, но встречать меня не торопились, пришлось кричать в недра квартиры. — Вадим, нам надо поговорить!

Надеюсь, у него в аптечке есть валокордин.

Надеюсь, у него есть аптечка.

Мой старенький самокат преклонил главу в уголке холла. Так я и не купила себе новый. И гироскутер не купила. И сегвей.

— Что такое? — Вадим появился в дверях в рубашке и брюках, напряженный, как и положено после таких слов.

Я вдохнула. Выдохнула. Надеюсь, что разговор пройдет нормально и приведет к нужному результату, а то мне самой не нравится, как я смотрю на квартиру — будто прощаюсь. Я верю в Вадима.

— Вадим… — начала я. И задумалась, что мы так и не придумали друг другу дурацких прозвищ, которые неизменно возникают в парах. Его «милая» не в счет. Хоть «зайчик» или «котик» могли бы все исправить. Я не слишком люблю эту зоофилическую тему, но без этого как-то пустовато. — Вадим, я скучаю по работе и вообще по нормальной жизни. Я так больше не могу.

— Милая… — он сделал шаг ко мне с привычно раскрытыми объятиями, в которые я всегда кидалась и забывала, о чем речь. Но без Вадима я провожу времени больше, чем с Вадимом, и гипнотическая сила секса постепенно ослабевает.

Поэтому я уклонилась. И скрестила руки на груди.

— Ты сам работаешь сутками. Я тоже хочу. Прикинь, я тоже люблю работать!

— Ян, ну что случилось? — он все-таки добрался до меня и согрев дыханием висок, оставил там поцелуй. — Ты же знаешь, что это не моя прихоть, что тебе опасно…

— Я не знаю. Чем мне опасно работать прямо отсюда?

— В службе поддержки? Моя девушка? Можно еще уборщицей, мыть полы на этажах. Уверен, здесь много платят.

— Нет, уборщица я была бы фиговая. Но дальше так продолжаться не может.

Вадим замер, глядя мне в лицо. Словно оценивая, насколько я серьезна. Не то, чтобы я готова ставить ультиматумы, но если меня довести… Надеюсь, именно это он и прочитал на моем лице. Потому что отпустил меня и пошел в гостиную:

— Хорошо, давай куплю тебе какую-нибудь работу.

Куплю?

Я в некотором изумлении последовала за ним. Он уже возился с ноутбуком, открывал почту, просматривал сайты.

— Смотри. Я выставил предложение владельцу кофейни. Ей лимон красная цена, так что на два он согласится мгновенно. Будешь трещать там со своей Ланой.

— То есть, уборщицей мне работать западло, а в кофейне нормально?

— Ну ты же будешь владелицей, а не работницей.

— В каком смысле? — я как-то притормозила в этом месте. В моей картине мира «работать в кофейне» означало делать кофе.

— Ну, я куплю тебе бизнес. Будет у тебя такая работа. Не нравится кофейня? — Вадим сощурился и постучал по клавишам еще. — Хочешь салон красоты? Раскрученный, прямо сейчас за трешку отдают. Или что у вас, женщин, модно? Тебе IT нравится? Смотри, есть сервисный центр техники…

— У нас, женщин?.. — повторила я медленно, все еще пытаясь осмыслить каждую его фразу и ситуацию в целом. — У всех женщин подряд?

— Ну да, — он даже не оглянулся на меня, продолжая вбивать запросы. — Так… Спортклуб в Сокольниках, нет, далеко… А у нас тут что есть… У моих друзей жены предпочитают салоны маникюра, бровей, фитнес-клубы, все в таком духе. Но если ты хочешь выпендриться, то скажи, какие у тебя запросы в духе «Яна как всегда». Будет тебе подарок на день рожденья.

Я села на диван, глядя на него в полном шоке. Даже и не знаю, с чего начать.

— Во-первых, перестань понтоваться всей этой миллионерской хренью, пожалуйста.

— В Феррари это тебе хренью не казалось, — жестко ответил Вадим, даже не глядя на меня. — Я просто выполняю твое желание, как и положено порядочному мужчине.

— Во-вторых, — я продолжила, хотя надежда на понимание таяла с каждым его словом. — Не все женщины одинаковые, чтоб ты знал.

— И в чем отличие? — Вадим резко отодвинул ноутбук и закинул руки за голову. — Все радуются красивым машинкам, новым платьицам и драгоценным цацкам наутро после страстного секса.

И я, значит, тоже.

— То есть моя «цацка» — просто часть обычного набора? — я подергала звездочку, которую носила на шее даже в своем хипстерском образе. — И ты всем своим бывшим дарил украшения наутро?

— И что? — его лицо было похоже на какую-то извращенную греческую маску — одной половиной губ он улыбался, одна бровь приподнята. Жутковато и неприятно. И совсем не весело.

— Если все твои бывшие одинаковые, не надо меня ставить в тот же ряд, ладно?

— Вот не говори мне про бывших! — фыркнул Вадим. — Я твоего видел. Уж кто и должен стесняться, так не я.

Я мысленно сравнила Виталика и Лизу и вынуждена была признать его правоту.

Но что-то мне легче не стало.

Даже как-то наоборот.

Я чувствовала себя как тот американский мальчик, который хотел плюшевого медведя, а ему подарили айфон. И всем интернетом травили потом за то, что он плакал.

Почему меня кто-то пытается убедить, что я должна хотеть кофейню или маникюрный салон, когда я хочу учить искусственный интеллект проходить тест Тьюринга и помогать людям находить общий язык с компьютерным разумом?

Почему я должна радоваться безлимитной кредитке, когда я больше радовалась бы времени с Вадимом?

— Ян?

И чем он, в таком случае, принципиально отличается от Виталика? Может быть, в этот раз понять ошибку пораньше?

— Ян? — голос стал обеспокоенным.

Мне надо было подумать. Очень-очень хорошо подумать. Прямо сейчас.

— Ян, не молчи.

Я помотала головой, когда Вадим встал и подошел ко мне. И когда присел на корточки, пытаясь заглянуть мне в лицо, я продолжала сверлить взглядом пол.

— Ян, ты обиделась на цацки?

Ох, Вадим, если бы цацки были самой большой проблемой…

— Ян, но я же тебя люблю…

— Кто ж так в любви признается… — пробормотала я саркастично и горько. — А еще меня учил.

— Сейчас! — Вадим встал и ушел куда-то. Вернулся, прижимая к себе какой-то сверток. Взял меня за руку, поднял с дивана и повел в спальню. Там отпустил, чтобы сдернуть покрывало с кровати, откинуть одеяло и развернуть то, что у него было в руках.

Целый пакет розовых лепестков!

Которые он принялся разбрасывать по простыне!

— Так. А теперь раздевайся.

— Не хочу… — я помотала головой.

— Ну не раздевайся, ладно, — он подхватил меня на руки и в одно мгновение перенес на кровать. Прямо как была — в кедах, джинсах и футболке.

— Они настоящие? — я приподнялась, сгребая пальцами лепестки.

— Нет, конечно, шелковые, — успокоил меня Вадим. — Настоящие чудовищно пачкаются, я пробовал. Не отвлекайся, пожалуйста.

Он встал на колени на кровати, расстегнул рубашку, взлохматил волосы и склонился, нависая надо мной:

— Я тебя люблю, Яна. Никогда не думал, что такие девушки бывают. Ты самая необычная, прекрасная, яркая и живая на свете. Когда встретил тебя, я совершенно обалдел, и до сих пор в шоке. И сразу понял, что не могу отпустить тебя, хочу тебя в своей жизни, хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ты мой свет, мой воздух и все живое, что у меня есть.

Он прервался на секунду, чтобы чуть-чуть приблизиться и слегка коснуться губами уголка моего рта. Совсем невесомо — и снова отстранился.

— Ты меня поразила с самой первой встречи, с первых же слов, с первого взгляда. Своей яркостью, необычностью, всем. Я подумал, что сплю или сошел с ума. Когда я вышел за тобой из кофейни и никого не увидел на совершенно пустом этаже, я так и решил, что ты — моя галлюцинация от недосыпа. И чуть не поверил в бога, когда вдруг увидел тебя на улице. И с тех пор все время боюсь, что ты исчезнешь. Пожалуйста, не исчезай. Я больше не смогу без тебя.

— Где ты так болтать научился? — спросила я насмешливо, чтобы не разреветься от умиления.

— Девяностые, симпатичная мордашка, помнишь? — не меняя пафосной интонации, сказал Вадим. — Если не хочешь по ней схватывать каждый вечер, научишься болтать и не такое.

— Зачет, — фыркнула я.

— Распишитесь, пожалуйста, — Вадим склонился и поцеловал меня. — Но я серьезно. Мне иногда казалось, что я с какой-то другой планеты, не с той, откуда все остальные. А когда познакомился с тобой — это было как открытие — оказывается, с моей планеты есть еще кто-то! Кто-то, кто по-настоящему меня понимает.

— Дурак… — я потянулась к его губам.

Не знаю, может, я сама дура. Но я еще немножко попытаюсь.

Глава 51. Креативное похмелье

Я проснулась с тревожной мыслью, что Вадим…

Что Вадим обманул меня.

Заморочил мне голову красивыми и трогательными словами. Закружил поцелуями, заворожил ласками, окрутил страстью. Но это все пройдет. Уже прошло.

Рядом со мной никого не было. Как всегда по утрам.

Пол вокруг кровати был усыпан розовыми лепестками.

На тумбочке стояла открытая бутылка шампанского.

И у меня было похмелье. Не от двух бокалов, конечно, а от радостного, счастливого безумия, которое сегодня с утра обернулось все той же тюрьмой на вершине башни.

Ведь ни-че-го не изменилось. Все как раньше.

Я взяла бутылку и глотнула выдохшегося шампанского прямо из горлышка.

И чуть не подавилась, потому что в этот момент распахнулась дверь и вошел Вадим с огромным букетом белых тюльпанов!

Я на всякий случай взвизгнула и завернулась в одеяло, потому что, во-первых, неожиданно, во-вторых, кто его знает, вдруг он еще оркестр привел спеть мне серенаду.

Но больше никто не вошел, а я сидела, зарывшись в гору нежных цветов, пахнущих свежестью и весной, и чуть не плакала от щемящего счастья.

— Долго думал, какие тебе цветы выбрать. С ума же сойти, — пожаловался Вадим, садясь на пол у моих ног. — Ты же безумная как мартовский кролик, что, что ты можешь любить?

— И какие были варианты? — полюбопытствовала я.

— Ну всякие свернутые в виде роз стейки я сразу отмел, мы еще на тему кухни не доругались. Сладости ты вроде тоже не особо любишь, так что зефир тоже мимо. И вообще — не цветы в виде цветов — это не спортивно. Долго выбирал между разными в горшках. Вдруг ты за экологию? Но вспомнил, что у тебя дома не было ни одного живого цветка, и понял, что плохой вариант.

— Угу, — кивнула я. — Я могу угробить самое непритязательное растение.

— Потом подумал про ворох разноцветных ромашек.

— Они называются герберы.

— Блин… — он с отчаянием посмотрел на меня, запустив пальцы в свои кудри. Я тут же потянулась сделать то же самое. — То есть, я не угадал?

— А почему ты выбрал тюльпаны, да еще и белые?

— Просто увидел их и сразу подумал о тебе. Я дурак, да? — он потерся о мои колени как большой кот, и я с наслаждением поцарапала его голову коготками.

— Нет, — я склонилась и поцеловала его. — Это мои любимые.

— Правда? — он повернулся, обнимая мои бедра и так ненавязчиво их раздвигая, что я поняла, что происходит, когда было уже слишком поздно, и пальцы, губы, язык танцевали между моих ног.

— Вадим, цветы!

Тюльпаны ломались, наполняя комнату запахом свежести и влаги, и вчерашнее хмельное безумие продолжалось и сегодня.

— А теперь — внимание! — прогрохотало мне в ухо.

Не знаю, как Вадиму удается оставаться таким бодрым после секса. Меня он уматывает до полного ощущения желе. Очень счастливого томного желе с закрытыми глазами.

Я напряглась и глаза все же открыла. Теперь, помимо шелковых лепестков роз, пол спальни устилали живые тюльпаны. Какая-то оргия цветочных фей, ей-богу. А учитывая, что Ксения придет только завтра, убирать это мне…

Вадим смотрел на меня с такой нежностью, что я стала еще более томным желе и даже выключила мозг.

— Эй, эй, не засыпай, — запротестовал он. — У меня важное задание для лучшей и креативнейшей женщины на свете.

Божечки-кошечки, сначала превратил меня вот в это, а теперь требует включать голову. Жестокий тиран и самодур.

— Может тебе кофе? — он, похоже, наконец сообразил, что я не притворяюсь.

— Ты же не разбираешься в кнопочках на кофеварке… — пробормотала я.

— Яна, блин! — кажется, это наш новый мем. — Ты всерьез поверила, что я не могу разобраться с кофеваркой?

Ну… да?

— Может, еще и в то, что я всерьез полез проверять твою работу в первый день, не поменяв айпишник?

А что?

— Яна!

Ну мне нечего сказать. Я чувствую себя полной идиоткой.

— Но про Моранди ты точно не знал!

— Ладно, не знал, — сдался Вадим. — Но я все-таки немного умнее, чем тебе кажется. Вот, например, знаю как тебя привести в боевое положение. Достаточно потеребить чувство интеллектуального превосходства.

Точно, я даже проснулась. Переползла на Вадима сверху и профилактически куснула его в плечо. Чтобы знал и не дразнился.

— Ну рассказывай.

Зачем вдруг ему понадобилась моя креативность, которой я уже стесняться начинаю.

— В субботу у нас… — он вздохнул, поискал слово, не нашел: — Тусовка, скажем.

— Опять благотворительный бал, и ты меня будешь мучить вальсами, а я себя — лаком и каблуками?

— Нет, милая, намного хуже. Это день рождения, скажем так, моего старого друга.

— Откуда у тебя друзья? — сощурилась я. — Ты же говорил, только я твой друг! Это друго-измена! — и я снова куснула его, только посильнее, и за ухо.

— Ай! Друг тут в кавычках, — Вадим поймал мои губы и отомстил, укусив уже их. Мы чуть было снова не увлеклись, забыв о креативном задании, но он оказался дисциплинированней меня:

— Так, стой, стой. Сегодня среда. Если я такими темпами буду рассказывать, закончу как раз к отправке. В общем. Это будет дом за городом, вечеринка с ночевкой, так что возьми с собой все, что тебе там может пригодиться.

Два дня и спать с прической как японская женщина. Зашибись идея. Ладно, слушаем дальше. Надеюсь, этот «друг в кавычках» того стоит.

— Несмотря на то, что это такое формально-неформальное общение и никаких требований к дресс-коду и этикету там не будет, увы, именно там смотреть на нас будут особенно пристально.

На нас?

— Все друг друга давно и хорошо знают. Но там будет один очень серьезный человек, который по результатам общения будет решать, с кем он начнет один новый проект. Проект десятилетия, буквально. Кто в деле — тот может не беспокоиться о будущем своих внуков и правнуков.

Все, как Лиза говорила. Наверное, она знала про эту вечеринку. Что-то у меня дурное предчувствие.

Я лежала на груди у Вадима, слушала, как он все это рассказывает, и понимала, что прямо сейчас надо решать — с ним я, и тогда поддерживаю его во всем, или нет, и тогда действительно честнее отдать его уже Лизе, а самой посмотреть пока вакансии в киосках мороженого.

— Каждый взгляд, каждое слово будут рассматривать и оценивать. При этом надо вести себя так, как люди ведут на дне рожденья. Развлекаться, общаться. Бассейн, сауна, бильярд и много алкоголя. Я тебе доверяю. Но давай в этот раз я возьму у Лизы контакты ее стилиста, чтобы он тебя подготовил?

А давай ты возьмешь саму Лизу?

Но вслух я этого не сказала.

Вслух я сказала:

— Да, давай. Это будет интересно.

Тем более, что с бассейном, сауной, ночевкой и пристальными взглядами ролевушные образы из глины и веток уже не прокатят.

И получила в награду долгий поцелуй, а еще Вадима в личное пользование на целый день — с прогулками, ресторанами, театром и ночной набережной, где мы сумасшедше целовались на ветру как подростки.

Глава 52. Взросление

Стилист оказался обаятельным парнем лет двадцати пяти с десятком сережек в каждом ухе. Он мне сразу понравился. Представился Андреем и тут же заверил, что он не гей. Я вежливо удивилась и поинтересовалась, чем и как он собирается меня стричь и красить, что требуется уточнять подобные детали.

Андрей смутился и заверил, что все будет вполне традиционно.

Слово «традиционно» в подобном контексте напрягло меня еще сильнее.

В общем, когда он понял, что я глумлюсь, то наконец улыбнулся и сказал, что некоторым клиентам этот момент критичен. Причем кое-кого он даже понимает — раз уж геи любят моду больше, чем женщин, то есть опасения, что результатом поиска образа будет нечто модное, а не то, что подходит именно этой женщине.

Мой оптимизм немного набух и воспрял. Я забралась на подиум, окруженный зеркалами и осмотрела себя со всех сторон. Ну, удачи ему с поиском образа.

— Я в последнее время предпочитаю называться эстетистом, а не стилистом. Именно потому, что это название смещает акцент с моды на природную красоту, которую нужно лишь немного подчеркнуть.

— Ну что ж… — я развела руками, показывая себя во всей красе — джинсах, футболке и с сиреневым отросшим ужасом. — Что тут у меня с природой?

— Природа на вас…

— Отдохнула? — подсказала я.

— Оторвалась! — грозно возразил Андрей.

— То же самое, но льстиво, — фыркнула я.

— Ах, если бы… — закатил он глаза. — Знали бы вы, сколько серых мышек хотели бы иметь такую фактуру, такой характер!

— Это вы во внешности у меня разглядели? — я всмотрелась в свое отражение. — Так я по секрету скажу — фиолетовенькая я не от природы. От природы я как раз мышь.

— Бытие определяет сознание… — пробормотал Андрей, и я заткнулась.

Он осматривал меня как Микеланджело — глыбу мрамора, и слава богу, что стамески у него в руках не имелось, пришлось бы спасаться бегством. Но чуяла я, ох, чуяла, что все лишнее с меня еще отсекут.

— Вам пойдет марсала, — наконец вынес вердикт Андрей. — Вот прямо ваш цвет. Насыщенный и грозный, сразу расскажет обо всем — и что с вами нельзя связываться, и что вы настоящая женщина, которая не признает авторитетов кроме себя. Но при этом умеет пользоваться женской силой.

— Мар… кто? — переспросила я. — Я такое только вино знаю.

— Оттенок этого вина. Глубокий и зрелый. Сладкий и сильный. Узнаете себя?

— Я-то себя больше розовым шампанским мнила, — скромно повозила я кедиком по полу.

— Кстати! — он взглянул на меня с таким энтузиазмом, что я поняла — попала… — Вы же пришли ко мне за подготовкой к тому ивенту, о котором говорила Лиз?

— Ну, видимо… — может, у Лизы каждый месяц такие ивенты, мне-то откуда знать?

— Вы такая экстремальная и смелая девушка, но, вы понимаете, формат события не предполагает… — он вдруг начал мяться, как будто сам не хотел это все говорить. — Я бы мог просто освежить корни, но ваш цвет…

Я закатила глаза.

— Я бы хотел предложить вам клубничный блонд. Знаете, такой нежно-розовый, как то самое шампанское. Точнее — как ягодка клубники, давшая сок в бокале с дорогим шампанским… Очень модный оттенок, очень. В обществе — прямо вызов!

Ага, блондинка — это прямо ужасный вызов обществу. Почему ягодка клубники, почему не капля крови? И вот все у них так.

Но шутками проблему не решить. Мне пора делать выбор.

И Андрей смотрит без улыбки, как будто понимает.

А я…

Неужели мне мой цвет волос дороже Вадима?

Серьезно?

— Давайте ваш клубничный блонд! — махнула я рукой. И мир как будто ожил. Такое ощущение, что даже мухи боялись летать и машины перестали шуметь за окнами, пока я решалась.

Андрей оживился, снова заулыбался и даже начал пританцовывать. Крутанул парикмахерское кресло — сначала пустое, потом — усадив меня туда, и посмотрел в глаза моему отражению:

— Вы будете великолепны!

Да уж. Возвращение блудной дочери в лоно цивилизации.

— Тогда по цветам одежды немного иначе все. Вы должны сохранить основу своего характера, но чуть приглушить. Вам пойдет сочетание розового и серого — розы, пепел, сталь. Нежность и норов. Твердость и женственность. Никто не решится вам перечить, но и внимание на себя вы не оттянете.

Пока обесцвечивали волосы, ко мне из шоу-рума перетаскали вещи всех оттенков серого. И розового. Остановились на светлом сером — цвета глаз Вадима. Я буду удачно подобранным аксессуаром.

И еще розовом — приглушенном, чуть пыльном.

Я смотрела на себя в зеркало долго и молча. Хорошо, что улыбка приклеилась к губам и держалась там как-то сама, не надо было строить лицо.

Андрей счастливо заливался про яркий характер и твердость духа.

А я видела перед собой стандартную «девушку президента». Очень стильную и красивую, не спорю. Серьезную. Поднимающую своего спутника на ступеньку выше, чем он есть, как хорошо сшитый костюм или дорогие часы.

С мягкой улыбкой, твердым взглядом и безупречной осанкой.

Может быть, такие как я, в это и взрослеют?..

Глава 53. Серьезные люди

Вадим перебирал часы и галстуки, костюмы и рубашки, ботинки и запонки так упоенно, как никогда до этого. Что не способствовало моему спокойствию. Неужели там все будет настолько серьезно?

— Ой, какая ты, — он в очередной раз пробежал мимо меня и только тут обратил внимание на волосы. И даже замер. — Какая ты стала… нежная. Ты очень-очень красивая.

Он подошел, обнял меня за талию, глядя сияющими глазами и поцеловал в нос.

— Я самый счастливый и удачливый мужчина на свете. И сделаю все, для того чтобы ты тоже была счастливой.

Я потерлась о него лбом. Кажется, все было хорошо.

— Спасибо, что ты помогаешь мне, — прошептал он на ухо.

И отправился за седьмой чашкой ристретто. Предыдущие шесть выстроились на кухонной стойке как память о его сердечно-сосудистой системе — начиналось все с латте, но в каждой следующей емкости цвет осадка на дне был все темнее и темнее.

— Вадим, ты так и будешь там рассекать в деловом костюме? Шашлыки-баня-пьянка не требует дресс-кода попроще? Джинсы какие-нибудь?

— Не люблю джинсы. С детства.

— Психическая травма от «варенок» в девяностых?

— Ага. Мать челночила. Джинсы, куртки. Таскала все на себе. Нас с отцом одевала. И пока она там на тюках в Турции ночевала, отец в универе студенток снимал своим модным видом.

Где мой сарказм. Права была Тамара Васильевна. А хотя нет, вот он:

— Ты вышку из-за этого не получил? Тоже душевная травма?

— Нет, на вышку времени просто не было. Но ты не волнуйся, даже если б было, я все равно на гуманитарную муть не пошел бы, так что ты по-прежнему унижала бы меня своей эрудицией, милая.

— Ах, как ты можешь меня в таком обвинять, милый! Ну так что, шашлыки в бассейне сауны будешь в «Бриони» жарить?

— Камуфло возьму, заботливая моя. Может, заодно сумку мою соберешь?

— А Лиза тебе сумку собирала?

— Если я скажу да, это будет аргумент за или против?

— Скажи — узнаешь.

— Ты моя маленькая вредная зараза. Иди лучше сюда, мне нервы надо успокаивать, а секс в этом плане очень полезен.

— А Лиза…

— Так! Займи свой ротик чем-нибудь более интересным!

За город ехали долго. Едва вырвавшись за пределы МКАДа, тут же свернули куда-то, потом еще, потом долго тащились по гравию сквозь седые дремучие леса, в которые так и тянуло вглядываться в поисках медведей и одичавших лесников, и только после совсем уж темных дубов, нависавших над узкой дорогой, внезапно вырулили на практически идеальную бетонку. А там показались ограда и роща, скрывавшие, натурально, замок. На высоком холме над прудом, величественный, что твой Камелот.

Владелец замка все-таки немного стеснялся, поэтому башенки сделал квадратными и вообще маскировал идею как мог, но задумка была явной мечтой о средневековой твердыне.

Вадим, который всю дорогу рассеянно смотрел в окно, поглаживая мои ноги, лежащие у него на коленях, хмыкнул и спросил:

— Нравится?

— Ах, прекрасный Пемберли! Кто бы не влюбился в его владельца!

— Джейн Остин я, кстати, читал.

— Жаль, а то ты так жаждал, чтобы я тебя поунижала по культурному признаку.

— Обязательно куплю нам такой замок, только с прудом. И буду ходить туда-сюда в мокрой рубашке.

Неприступная крепость в глубине темного леса. Логичное продолжение башни для принцессы.

«Друзья» Вадима оказались толстенькими плешивыми мужичками с трудовой мозолью на пузе. Официантки в коротких платьицах разносили шампанское, которым никто не интересовался, а вот на задницы девушек пялились все.

Судя по разговорам, самый главный и важный гость еще не приехал, поэтому все уговаривали друг друга не напиваться, отказывались от водки, но в качестве компенсации незаметно надирались виски.

С каждым часом разговоры становились громче, взгляды маслянее. Я ходила с одним бокалом уже выдохшегося шампанского — меня слишком потряхивало, чтобы есть. И даже пить. Но спутницы других мужчин — очень красивые длинноногие девы с ярким загаром, чем-то все неуловимо похожие друг на друга, с удовольствием налегали на крабов и земляничные пирожные.

«Говорят, такие на завтраках в Кремле подают».

Видимо, завтраки в Кремле были тут ценной вещью, о ней мечтали, ей завидовали, ее планировали. Слышала я про них не раз и не два. А Вадим, интересно, уже был на завтраке в Кремле? Как туда одеваться?

На меня смотрели настороженно, никакие правила действительно не работали, знакомиться никто не подходил. Я выбрала парочку женщин постарше, но они так холодно ответили на мои приветствия, что к мужчинам я уже не рискнула подходить. Сидела в углу на диване, общипывала виноградную гроздь и наблюдала.

Хотелось спросить — что бы сделала Лиза? Как бы представилась? С кем бы завела беседу?

Ничего в голову не приходило. Может быть, стоило с ней посоветоваться. Или она и так уже была бы тут своей?

Гость все не ехал. Галстуки ползли вбок, расстегивались пиджаки, наконец пошла в ход и водочка.

«Ну где же он, мы так ничего не успеем, к вечеру уже баню раскочегарят».

Включили какую-то музыку из сборника хитов для секса, томную и банальную. Некоторые девушки выцепляли своих — надеюсь, своих, — кавалеров и топтались с ними как в пионерском лагере в некотором подобии «медляков».

Вадим шумно рассказывал какие-то анекдоты — он тоже уже выпил изрядно.

Попыталась подойти к нему, но он отмахнулся: «Милая, ну займись чем-нибудь, я не знаю, тут важный разговор».

Я решила, что самое время подышать свежим воздухом. Никому, кажется, такая безумная идея в голову не приходила, даже курить ходили в отдельную комнату. Но я как будто подала идею — следом за мной сразу вывалилась толпа мужиков в одинаковых деловых костюмах. Так бессмысленно и глупо выглядит эта униформа. Как будто без шелковой удавки на шее человек не может сказать ничего дельного.

Впрочем, оказалось, это не я задала моду, а они уже что-то знали — ко входу стали подъезжать одна за другой большие черные машины, и оттуда выходило пополнение армии клонов. Вероятно, прибыл тот самый серьезный гость.

— А вы кто? Хозяйка дома? — ко мне вдруг обратился приятный мужчина, высокий и худой, на вид лет сорока пяти, но выглядит получше пузатиков. Едва уловимый акцент.

— Нет, я подруга… — я затруднилась.

Но меня прервали — из дверей вывалилась новая порция раскрасневшихся мужиков:

— Мартин здесь? Давай, давай… Сразу в баньку ему, давай, штрафную!

— Яна, что ты здесь делаешь? — прошипел Вадим, подходя сзади. — Самое серьезное начинается.

— Я просто вышла… А что у вас за дела? — я прислушивалась к разговорам, и с бьющимся сердцем улавливала знакомые слова про интернет, пользователей, статистику репостов и показов. — Вы собираетесь свою социальную сеть делать? Расскажи!

— Иди с девочками лучше, они в сауну собрались, — отмахнулся Вадим. — Дома тебе все расскажу. Все, беги.

Только что по заднице не хлопнул.

А, нет, вернулся и хлопнул.

Глава 54. Мальчики направо, девочки налево

Сауна с подружками хороша, когда вы в купальниках, в халатиках, все одинаково несовершенные, знакомые уже годами, заказываете туда пиццу и пиво и долго с наслаждением сплетничаете. Кто о Борисе Михайловиче из АХЧ, который Насте из кадров цветы принес, кто о том, кого выберет Мередит — Делюку или Линка.

А не когда тут каждая первая — безупречная кукла с ровным загаром без белых пятен, без грамма жира и стоячей грудью. И все сбрасывают с себя платья с непринужденностью моделей за кулисами подиума и налегают на шампанское с фруктами.

Я, конечно, осталась в купальнике — лучше уж потерпеть странные взгляды, чем оценивающие, но фрукты с шампанским в маленьком закрытом помещении меня все-таки сильно смущали. Неужели у кукол даже ЖКТ работает как-то иначе, не как у смертных женщин?

Ну и вообще это отношение «иди с девочками в сауну» как-то подозрительно похоже на «иди с другими детьми поиграй» на каком-нибудь взрослом празднике, когда тебе шесть лет. Как будто все дети и все «девочки» абсолютно совместимы и им все равно, с кем играть.

Я забилась в угол и не отсвечивала, и на меня постепенно перестали обращать внимание. Они были, в основном, друг с другом знакомы, а кто не был — постепенно подхватывали темы и вливались. Может быть, я не совсем права про заменяемость партнеров по играм. Все, кроме меня, отлично вписались.

— Ты где такие губы делала? У тебя маленькие губки, зачем ты туда весь шприц фигачишь?

— Выкидывать, что ли?

— А моему нравится, когда губы пельмешками такими.

— У меня есть девочка — губы делает — не отличишь! Хочешь, дам телефон? Сравнишь и сама поймешь.

— Мне, мне телефон! Я могу обменять на дяденьку с блефаропластикой. Вы явно своего мастера не нашли.

Божечки-кошечки, я даже знать не хочу, что это за хрень. Мой опыт общения с хардкорной косметологией еще долгие годы будет меня вдохновлять на шутки. Как закончится, не раньше, схожу еще наберусь.

— Ты еще не делала нос? Странно выглядит, будто делала, но…

— Перегородку оперировала.

— А что сразу не подправила?

— Сказали нельзя пока.

— Комки Биша тебе бы удалить, пока нос заживает.

— Возраст уже не тот. Это тебе еще лет десять сиять, а я как начну щеками проваливаться…

— Кстати, видела, что у Кристины с зубами?

— Семерки удалила, а тут возраст — и поползло все во рту. Или редкозубой ходить или опять брекеты.

— Куда ей брекеты, ее ж этот моментально сменяет на две по двадцать, если она не будет свой фирменный глубокий…

Ой, все.

С меня хватит.

Я подхватила с тарелки огромную сочную грушу, на которую вожделенно смотрела все это время, и малодушно слиняла с девичьих посиделок. Даже одеваться не стала, только накинула халат и перебежками рванула наверх, в комнату, которую нам с Вадимом выделили.

Разумеется, я заблудилась. Невозможно одновременно ориентироваться в чужом огромном доме, психовать, есть грушу, капая на себя соком, и размышлять о жизни. Что-то непременно страдает.

В данном случае пострадал внутренний компас. Как я ни старалась вырулить куда-нибудь в центральный холл или хотя бы в основной банкетный зал, за очередными пафосными двойными дверями внезапно обнаруживался то бассейн, где кто-то повизгивал слишком уж ритмично, то зимний сад — было любопытно, но я не пошла, испугалась, что там что-нибудь хищное растет при любви-то хозяев к мрачным замкам, то бесконечные пустые коридоры, которые лет через пятьсот должны, по замыслу архитектора, заполниться портретами хозяев.

Меньше всего мне хотелось встречаться с бухими гостями в столь поздний час и в столь легкомысленном виде, поэтому я сворачивала каждый раз, как слышала голоса. Это, что логично, не приближало меня к цели.

И только различив в очередном разговоре знакомый голос Вадима, я радостно поскакала туда по темному залу, в котором что-то таинственно мерцало зеленым и голубым. Надеюсь, земная техника, а не инопланетный корабль.

И замерла почти на границе тьмы и света, который заливал следующую комнату.

Где Вадим успел потерять галстук, уже было неважно. Да и белоснежная рубашка хранила память о богатом банкете. Он был совершенно, в хлам, пьян, стоял, покачиваясь, засунув руки в карманы — я так и не отучила его от этой привычки. Но голос его был тверд и холоден:

— Если ты думаешь, что я забыл то, что было в две тысячи первом, то ты сильно ошибаешься. Я. Никогда. Ничего. Не. Забываю. Да, я был пацан, но я записывал.

Ага, тот самый B2B-голос. Жесткий. Даже жестокий. Он на мне тогда и четверть от этой жесткости не испытал.

Собеседник его ответил что-то неразборчивое с извиняющимися интонациями. Вадим положил ладонь ему на плечо и сжал. Мне из темноты не было толком видно даже выражения его лица, но почему-то стало страшно.

— Я в курсе, что это «нечестно». Но я не помню, чтобы вы со мной играли честно. Теперь моя очередь. Если словами не дойдет, объясню иначе.

Еще порция бормотания.

— Ну какой закон, Артем? Есть только законы физики, их сложно нарушить. Например, закон всемирного тяготения. Ты понял мой намек, надеюсь?

Мне стало холодно и захотелось домой. Я как-то уже представляла свадьбу с Вадимом, а теперь я представила жизнь с ним. Регулярные такие вот «дни рождения». Законы всемирного тяготения в действии. Подружки и наше общее хобби — перешей свое тело.

И максимальный уровень протеста — клубничный блонд, ягодка, пустившая сок в бокале с шампанским.

Я хотела отступить в темноту и поискать выход в другом месте, но собеседники уже разошлись — тот тип пошел дальше, к двери в противоположном конце комнаты, за которой я увидела вожделенный выход в холл, а вот Вадим направился ко мне, и я еле успела сделать вид, что только что вошла.

— Ой!

— Яна! — он удивился и обрадовался. Прижал меня к себе и постоял немного, вдыхая запах волос. Я положила руки ему на плечи и кончиками пальцев чувствовала, как уходит из его тела напряжение. — Ты чего тут бегаешь в таком виде? Я устал от них всех, пошли спать.

Вадим явно тут был не впервые, потому что нашел проход на верхние этажи, минуя освещенные людные комнаты.

Он проспал всю ночь, обнимая меня так крепко, как будто я прямо сейчас могла сбежать. И каждый раз, как я переворачивалась на другой бок, он вцеплялся в меня еще сильнее.

Глава 55. Если не любовь

Пробуждение было скорее неприятным.

В комнате стоял густой запах перегара — все-таки Вадим вчера изрядно набрался. Вместо роскошного вида на всегда разную утреннюю Москву, за частым переплетом небольшого окошка серела слишком близкая стена соседнего крыла особняка. Наверняка спальни хозяев выходили на лес, но гостям такой роскоши не полагалось.

Я порылась в сумке. Вместо вчерашнего строгого серого платья на утро был приготовлен мягкий розовый свитер и свободные брюки. Светло-серые, к сожалению. Андрей только пожал плечами, когда я сказала, что второй день обещает быть скорее неформальным. По его мнению, я должна была выглядеть безупречной даже в походных условиях.

Дом выглядел так, как и положено выглядеть дому после весьма бурного гуляния, закончившегося едва ли пару часов назад. Густой запах алкоголя и кисловатый — заветревшейся еды, с которыми не справлялись кондиционеры. Пустые бутылки и лужицы разного цвета и консистенции, мусор, объедки. На диване в большой гостиной похрапывал лысоватый мужик, так и не дошедший до своей комнаты.

По коридорам незаметными тенями скользили женщины средних лет в униформе, полагаю, горничные — постепенно слой мусора уменьшался, но очень медленно. Вероятно, они старались никого не разбудить. Я уже почти выбралась в холл, когда у входной двери одна из них поймала меня и вручила чашку горячего чая. Я благодарно кивнула. Мимоходом заглянула в зеркало — немытые со вчерашнего дня волосы после бурной ночи и без расчесывания все равно лежали безупречно, будто у меня с собой в кармашке сумки был личный стилист. Андрей — бог.

В саду работники тоже посыпали песком какие-то подозрительные лужи, и я поспешила пойти дальше, туда, где на холме было видно ажурно-белый бельведер. Веселье туда не добралось — вероятно, не все осилили взобраться на холм. А мне там понравилось. И чай был вкусный, и воздух прозрачный и чистый, пах соснами. Только озера и не хватает для счастья.

Я вздрогнула, услышав шаги.

Вчерашний «высокий гость», с такой же чашкой чая как у меня, тоже, вероятно, соблазнился беседкой, и не ожидал здесь никого увидеть.

— Доброе утро, — кивнула я.

— Хорошего дня, — отозвался он. — Не помешаю?

Акцент меня немного интриговал, но не настолько, чтобы любопытствовать.

— Вы не похожи на частую гостью на таких приемах, — вдруг сказал он. — Другие девушки, насколько я видел, прямо с утра отправились в бассейн.

Я содрогнулась, представив, чем там могли ночью в бассейне заниматься.

— Первый раз, — призналась я.

— Я тоже. Часто приезжал в Москву, но вот совместный проект решил начать только сейчас.

— Раньше ради вас не закатывали вечеринки?

— Всегда уезжал пораньше. Но когда ты главный гость, это невежливо.

Я помолчала. Очень хотелось расспросить о проекте, но я понятия не имела, насколько это уместно.

— Я себе представлял это иначе. Во всем мире русские программисты считаются таким же мощным ресурсом как нефть. Думал — тут мощная индустрия. А на деле — только взятки, связи и откаты.

— У нас нет Силиконовой долины, это правда, — хмыкнула я. — И в бизнесе все действительно так. Талантливых программистов надо вылавливать по одному, приманивать зарплатами, творчеством и свободой, как у Гугла, например. А что у вас за проект?

Он поморщился. Все-таки я влезла, куда не следовало.

— Это сложно… Вы ведь пользуетесь для общения с родственниками таким сайтом как Одноклассники?

— Я поняла, что речь про социальную сеть, — хотя меня кольнуло, как издалека он зашел. — Но это поле занято. Что у вас принципиально нового, что прямо проект десятилетия?

— Принципиально, наверное, ничего… — задумчиво глядя на меня, протянул он и отпил глоток чая. — Но подключение нейросетей для подбора людей по интересам и искусственного интеллекта для поддержания активности еще никто не использовал.

— Искусственные друзья в соцсетях? — я рассмеялась.

— Что-то вроде того… — он смотрел на меня, прищурившись. — А с кем вы сюда приехали?

— Вадим Романов, — отчиталась я. — «Небьюла».

Если Вадиму достанется участие в проекте, я шантажом, угрозами и извращенным сексом вытрясу из него кусочек для себя!

— Нет, не помню такого… — его взгляд потух, он снова сосредоточился на чае. — Значит, ничем не впечатлил.

— Понятно… — я вздохнула. Была бы я настоящей «девушкой президента», я бы сейчас обаяла и очаровала этого чувака, чтобы у моего мужчины был этот контракт. Но это либо дано от природы, либо надо учиться. А вот так…

Мы помолчали.

— Значит, возьмете в партнеры кого-то другого? — я все-таки попробовала.

— Я, пожалуй, обдумаю идею, которую вы мне подали. Про индивидуальный поиск. Нужны только специалисты по набору, но это решаемая проблема. Спасибо.

Он слегка поклонился и, оставив чашку на перилах, легким шагом направился к дому.

— Да не за что… — пробормотала я вслед.

Мне надо было подумать о моем собственном проекте — моей жизни. Не похоже, что в мире Вадима меня ждет что-то иное кроме красивых платьиц, пластических операций и вечеринок «мальчики направо, девочки налево». Но разве это плохо? Если напрягусь, смогу быть полезной подругой. Поддерживать, направлять, обеспечивать ему комфорт, снимать стресс. Знать, что в его успехе есть и моя доля.

Чего мне, собственно, не хватает?

Миллионер. Красивый, сероглазый, спортивный, сексуальный.

Верный. Кажется.

Шутки понимает. Мои шутки понимает!

Это же просто по умолчанию ДАДАДАДА ВОЗЬМИ МЕНЯ МОЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ!

Нет?

Я люблю его, в конце концов. А он любит меня.

И ради этого можно многим пожертвовать и многое изменить.

Ведь любовь — главное в жизни.

Да?

Ведь если не любовь — то что?

Глава 56. Барселона

Несмотря на похмелье, Вадим весь день вел себя безупречно. Он больше не говорил о делах, не ходил курить, тянул один и тот же бокал виски и далеко от меня не отходил. Наоборот, когда начали жарить шашлыки — разумеется, не гости, а приглашенные работники — первым рванул и принес мне в клювике мамонта как настоящий мужик. В смысле хорошо прожаренную баранину. И вино. И постоянно обнимал меня, брал за руку, рассказывал какие-то смешные истории.

Другие гости все еще пытались обхаживать Мартина, но тот был рассеян и периодически о чем-то задумывался. Уехал он тоже первый, после чего все моментально расслабились, отогнали поваров от мангалов и стали соревноваться, кто быстрее и изощреннее испортит хорошее мясо.

Уже в машине Вадим вдруг прижал меня к себе и выдохнул:

— Ты же помнишь, что я тебя люблю?

— Божечки, — вздохнула я. — Когда ты успел мне изменить?

— Почему изменить? — опешил он.

— Ну а какие могут быть причины столь пылкой и внезапной страсти?

— Ты какая-то странная с утра, — всмотрелся он в мои глаза. — Что случилось?

Я пожала плечами. Вроде ничего. Да, немного грустно, но бывает. Не всегда же веселиться.

— Ладно, неважно, — Вадим махнул рукой. — У меня для тебя сюрприз!

— Оу? Ты купил мне сеть секс-шопов?

— Ты хочешь сеть секс-шопов?!

Кажется, мои шутки стали реально странными. Раньше он смеялся или забавно бесился. Теперь просто недоумевает.

— Ладно, говори, что за сюрприз, — сдалась я. У меня все равно кончились забавные идеи для покупки бизнеса. Прямо на секс-шопах и кончились.

— Мы завтра летим в Барселону! — расцвел Вадим. — Я просто обязан показать тебе Саграда Фамилию! Человек, который впервые видит ее вживую — он весь раскрывается, становится настоящим. Ни за что не упущу шанс увидеть тебя такой.

— Правда?! — мое настроение взлетело с отметки -2, ни рыба, ни мясо, сразу на 200 пунктов вверх и зажгло карусельки с лампочками у меня в голове. — Прямо завтра? Надолго?

— Всего на два дня. Если бы я знал, что ты так обрадуешься, отменил бы к черту совещание в среду, но увы. Но мы еще съездим.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — мне хотелось танцевать! И залезть ему на колени, что я моментально и проделала, несмотря на мрачный вид шофера.

Неужели я хоть первый раз получу настоящие дивиденды с того, что встречаюсь с миллионером!

Правда взгляд мой упал на мое отражение в окне машины, и светлые волосы с незаметным в полутьме розовым оттенком чуть приглушили мою радость. Но честно — если бы мне раньше предложили поменять сиреневые волосы на Барселону, я бы даже не задумалась! Я мечтала побывать там лет с десяти, с тех пор как впервые увидела фотографии творений Гауди и три дня дулась на родителей, которые, как мне казалось, врали. Ведь не могло такое быть в реальности, это явно мультики! Они даже нашли мне какой-то фильм про великих архитекторов и показали, что дом в виде дракона и дом с балконами в виде черепов, и это совершенно невозможный замок из песка Саграда — они правда есть.

Я до сих пор не слишком верю. Но если я увижу их по-настоящему, я прощу Вадиму вообще все!

На самолете я летела не первый раз, но дешевые рейсы, где даже мне было некуда деть коленки и не кормили, никак не могли сравниться с одной из лучших европейских авиакомпаний и ее бизнес-классом. На взлете подали шампанское и клубнику. Я задумчиво сдавила ягоду, глядя, как ее сок растворяется среди пузырьков. Все-таки кровь смотрелась бы готичнее.

— У тебя ведь там дела? — спросила я Вадима, отбиваясь от его нахальных предложений заняться любовью в туалете. Еще чего не хватало, тут пять человек в бизнесе и все они ТОЧНО будут знать, что мы там делаем.

— Да, но всего на один день. Один день тебе, один делам, все честно, — отозвался Вадим.

Сначала он меня помучил Рамблой и хамоном на рынке Бокерия. Мол, что за поездка в Испанию без хамона. Я терпеливо съела огромный бутерброд с мясом, выпила под него вина, согласилась, что Готический квартал прекрасен, Барселонетта тоже, купила серебряную заколку на блошином рынке, искупалась в море, но все время не сводила требовательного взгляда с Вадима.

Наконец он сдался:

— Хорошо. Пойдем только сядем на экскурсионный автобус, на второй этаж. Чтобы ты падала в обморок от счастья прямо мне в руки.

И я упала.

Сначала Саграда Фамилия дразнила меня башенками, проглядывающими между домов, показывала то один бок, то другой. Я вертелась, стараясь увидеть ее целиком, но автобус нырял на следующую улочку, и снова не было ничего видно.

А потом…

Потом он вдруг выехал на площадь, и ОНА открылась мне полностью!

Взметнулась песчаным вихрем, словно выросла из земли прямо тут, у меня на глазах. Она была такой невероятно огромной и ошеломительной, что непонятно было, как низеньким домам центра Барселоны удавалось ее скрывать от меня все это время.

Она была живой — будто ее не строили, будто она росла. Сама по себе, ибо никакой человеческий разум не смог бы так гармонично и подробно, так разнообразно и живо придумать и воплотить это все. Она дышала. Она говорила — нет, она пела! Она пела, обращаясь к небесам.

Кажется, я плакала.

Я теперь понимала все-все-все слова Гауди о Том, Кому предназначена эта красота. Про заказчика, который подождет. Можно было бы ждать столетиями, лишь бы дождаться, когда это совершенство возникнет, дорастет, повзрослеет. Это был храм не для людей. Это был храм — для бога. В которого можно было поверить, только увидев то, что создано во славу его.

Мы вышли из автобуса, и я не знаю сколько часов просто ходили вокруг, пока я плакала, смотрела, плакала снова. А потом сквозь слезы целовала Вадима, потому что это он подарил мне мою мечту. Даже не догадываясь, что это была мечта.

Но на следующий день все стало плохо.

Утром он собирался по своим делам, а я водила пальчиком по рекламному буклету, выбирая, по какому из маршрутов автобусов сегодня буду кататься. Но слова Вадима меня ошеломили:

— В общем, я буду где-нибудь после семи, из номера не выходи, можешь что-нибудь заказать.

— Что значит, не выходи? — изумилась я. — А Парк Гуэль? Дом Бальо? Дом Мила?

— В следующий раз. Сегодня еще посмотрим поющие фонтаны, а когда приедем в следующий раз — будет тебе какой хочешь парк.

— Но почему? Я просто погуляю, пока тебя нет! — вот в этом была вся суть наших отношений с Вадимом. Сначала он открывал мне мир, полный чудес, а потом захлопывал туда дверь и забирал ключ с собой. Все чудеса возможны были только в его присутствии.

— Это опасно.

— Почему опасно? — не понимала я. — Мы же в Барселоне? Ты реально думаешь, что Стрелец такой поехавший, что караулил меня все эти месяцы и теперь поехал за нами в Испанию?

— Какой Стрелец? — нахмурился Вадим. — А! При чем тут Стрелец?

— Что значит — при чем? — медленно спросила я. — Разве не из-за него ты меня держишь взаперти?

Глава 57. Начинается буря

Вадим не ответил, застегивая запонки и молча глядя куда-то в окно.

— Вадим!

Я подождала ответа, но он пошел за пиджаком, вернулся, стал его надевать. Молча.

Мне вдруг перестало хватать воздуха.

— Вадим, — я старалась оставаться спокойной. — Давай ты мне прямо сейчас расскажешь, кто такой Стрелец. Все, что знаешь.

Он мог спросить «А то что?» — и было бы много чего. Но он покосился на мое лицо и нехотя, но все же ответил:

— Нечего рассказывать. Обычный сетевой дебил. Прошаренный, практически на уровне наших спецов. Но у них ресурсов было больше. Как только его нашли и припугнули — сразу ушел в тину и не квакает.

— А Маша? — Я очень хорошо поняла выражение «опустились руки». У меня буклет просто выпал из пальцев. Потому что…

— Она вообще не при чем. Слила ему твой номер, и на этом ее участие закончилось.

— Погоди! — я еще цеплялась за старую картину мира. — А тот человек у подъезда? В капюшоне?!

— С чего ты вообще взяла, что это он? — Вадим разговаривал со мной, стоя вполоборота и не глядя в глаза. И все поправлял и поправлял рукава и галстук.

— Но он же… — я потрясла головой. Действительно. Просто стоял человек. Мало ли, что совпало со звонком? — Не он?..

— Нет. Твой Стрелец инвалид-колясочник. Дома сидит целыми днями. Злобный и умный. А теперь еще и боится.

То есть я просто испугалась, слишком сильно испугалась. Особенно на фоне историй про закатать в асфальт от Вадима. А он…

— А ты мне не рассказал?!

— Ты рвалась на работу, как еще тебя удержать?

— Соврать?!

Я вдохнула, выдохнула. Так. Перестать орать для начала, а то вообще ничего не узнаю.

— Я не врал.

— Ты просто не договаривал! Но умолчание — тоже ложь.

Вадим дернул рукав сильнее, чуть не оторвав манжету.

— Ян, давай поговорим спокойно.

У меня тряслись губы. Я даже положила на них пальцы, чтобы проверить, что мне не кажется. Черт, черт, черт… Разве так можно? Разве так можно — со мной?

— Мы этим и занимаемся. Я спокойно интересуюсь, почему ты лишил меня информации и запер в квартире, хотя нужды в этом не было.

— Уже говорили. Мне было страшно тебя потерять. Я боялся. И сейчас боюсь.

Он бросил терзать рукав и сел на кровать. Положил ладонь мне на ногу, но так и не повернулся.

— Ты сделал ровно то, что повысило шансы меня потерять до невероятных высот.

— Ян, не бесись, — Вадим погладил меня по ноге, словно успокаивая бешеную лошадь. Странно, вроде у меня не было привычки пинаться. — Ты можешь понять, что я это сделал не со зла? Я хотел, чтобы у тебя было все, что захочешь. Вообще все.

— Кроме свободы?

— Блин, да при чем тут свобода! — он стиснул пальцы так, что мне стало больно. — Я же не запирал тебя всерьез!

— Именно это и делал!

— Ну перестань. Что ты ведешь себя как ребенок. Ты ведь могла выйти из башни? Или ходить по ней? Ты могла поехать, куда угодно, если говорила мне. Поехала же в аэропорт? Не драматизируй, Ян. Это было маленькое недопонимание.

Я закрыла глаза. Слезы жглись где-то под веками.

— Серьезно. Ну чего тебе не хватало? Вот скажи? Ты же не хотела действительно вырваться, чтобы на форумах идиотам объяснять в двадцатый раз как зарегистрироваться? Вот и скажи мне — что ты такого хотела, чего не могла?

— Работать, — если говорить коротко, будет незаметно, что я уже почти плачу.

— На форумах? В Инстаграме лайки ставить? Ты же фигней у меня занималась, прости уж. Чего ты по жизни хочешь? Я все тебе устрою.

Я промолчала. Он, конечно, был прав. Но никто не возьмет меня в крутую компанию на должность мечты вот так, с улицы. Сначала форумы, потом уже остальное. И как мне, прикажете, добираться до остального?

— Ян… — Вадим повернулся, и я поразилась тому, какая мука была написана у него на лице. — Ты ведь веришь мне?

— Уже не очень.

— Ян, не дури. Мы же идеально друг другу подходим. Мы же любим друг друга. Что еще надо? Ян, я хочу от тебя детей.

Десятерых? Я все-таки всхлипнула.

— Янушка… — он придвинулся, взял меня за руку и потянул к себе, заставив уткнуться в рубашку, как тогда, когда я подумала, что Стрелец… черт, все равно больно от его вранья!

— Что?

— Янушка… Давай заведем ребенка, а? Вот прямо сейчас и начнем? Представляешь, какой он будет — красивый как я и умный как ты? Или даже двоих — второй красивый как ты и умный как я. Тяжело ему будет, конечно. Пусть будет девочка… Давай?

Он покачивал меня в руках, словно убаюкивал этими словами.

— Вадим… — самое худшее, что я ему верила сейчас. — Вадим, ты же не ребенка хочешь. Ты хочешь меня покрепче привязать.

— Ты и так ко мне привязана, чудо мое, — он погладил меня по голове. — Ведь мы же вместе, правда?

— Не знаю. Не уверена. Ты не рассказываешь мне важные вещи. Зато требуешь все больше.

— Чего я такого особенного от тебя требую, ну что ты говоришь? — возмутился он.

— Измениться! Стать такой, как жены твоих друзей.

— Разве я заставлял тебя? Разве ты не сама выбрала быть со мной? Это накладывает определенные обязательства, правда. Но ничего непосильного.

Что я могла ему ответить?

— Прости! — он посмотрел на часы, потом на свою заплаканную рубашку, отстранил меня и застегнул пиджак. — Мне правда надо бежать. Только не уходи, пожалуйста. Вернемся — договорим!

И дверь номера захлопнулась за ним.

Почему вчера было так все хорошо, а сегодня все так плохо?

Глава 58. По кругу

Каждый из нас в глубине души надеялся, что вечером, когда мы встретимся, мы найдем какую-то волшебную тему для разговора, которая все перевернет.

Но все волшебные темы уже были исчерпаны: мы уже признались друг другу в любви, он уже попросил меня родить ребенка. Больше чудо-клея человечество не изобрело.

Он вернулся за три часа до самолета и сразу сказал собираться. В такси мы молчали — было страшно начинать. В зале ожидания тоже молчали — там были люди. Среди них наверняка те, кто знал русский, и ругаться у них на глазах не хотелось.

Но в бизнес-классе самолета мы остались одни. Да, за тонкой шторкой шумели другие пассажиры, иногда мимо проходили стюардессы, но молчать еще три с лишним часа было невыносимо.

Начал он. И дальше все покатилось — уже было все равно, кто рядом. Все равно, падал ли самолет в воздушные ямы, приносили ли обед, выпускали ли по рукаву в аэропорт, проверяли ли паспорта.

Я только нервно вертела ножку бокала с шампанским — а потом пустого, который у меня с трудом на выходе отобрала стюардесса. Я смотрела на нее стеклянными глазами.

Трудно было поверить в то, что происходит.

— Яна, — сказал Вадим. — Я понимаю, что ты могла быть чем-то недовольна, но пойми и меня. Я тебя терпел…

— В смысле — терпел?! — что-то меня это резко подкосило.

— Я неправильно выразился. Ты, конечно же, прекрасная. Но у меня есть определенные условия… В которые я давно и успешно вписываюсь. А вот ты…

— Что я?

— Твои волосы, твои шутки, твои привычки! Это все очень мило, но как доходит до дела, постоянно приходится помнить, что у тебя все непросто! — стюардесса принесла Вадиму толстостенный бокал с виски. Маленькие айсберги льда с неслышным звоном сталкивались внутри, когда самолет потряхивало.

— Мои волосы, шутки и привычки — все то что тебе нравилось — внезапно! Перестало? — я отклонилась, когда он протянул ко мне руки. Утешить? Зачем сначала обижать, чтобы потом утешать. Нет уж, пришло время разговоров, а не прикосновений.

— Нет, не перестало, — горько вздохнул Вадим. — Но надо как-то понимать, что есть место и время для такого, а есть для другого. На приемах ни волосы, ни шутки неуместны. А мне приходится тебя брать с собой.

— Я вела себя нормально на приеме, что не так-то?

— Вроде бы и нормально, но постоянно выпадала из общей картины. Выделялась даже перекрашенная.

— Бороду я сбрею, а умище куда девать… — все, что мне оставалось — глупо шутить. В самолете даже не сбегаешь на свежий воздух поплакать.

— Яна!

— Не понимаю, почему нельзя было выбрать любую из твоих девиц и ей морочить голову? — устало спросила я.

— Ты умная.

— Умную девицу! И получить готовую и счастливую жизнь!

— Потому что я тебя люблю, — он качнул айсберги в янтарной жидкости, они по очереди стукнулись друг о друга. Мне очень хотелось придумать какую-нибудь метафору про них и про нас, но как назло, ничего не приходило в голову.

— Это оправдание для того, чтобы меня ломать?

— Нам всем приходится себя ломать. У всего есть своя цена. Чтобы не задумываться о том, где будешь спать завтра и что будешь есть, надо соответствовать условиям. Принимать правила игры.

— Необязательно. Тем более, что даже когда я соответствую — я, оказывается, не соответствую все равно!

— Яна, ты просто еще не привыкла. Ты всю жизнь вращалась в своем кругу. Я поднял тебя до своего уровня…

— Ты — ЧТО СДЕЛАЛ?! — если бы я не была пристегнута, я бы вскочила, но ошеломление мое было столь велико, что я забыла как дышать.

— Тише… — Вадим оглянулся на шторку. Кажется, за ней даже притихли.

— Да наплевать! Ты серьезно сейчас сказал? Поднял до своего уровня?

— Яна, ну ты же действительно…

— Вадим, ты охренел. Вот прямо сейчас. Как жаль, что мы в самолете.

— Да я вообще заметил, что ты себя ценишь выше всех, — сквозь зубы пробормотал он и отхлебнул добрую половину бокала.

— А как я должна себя ценить? — изумилась я. — Быть счастлива, что господин меня облагодетельствовал? Выдал свою кредиточку, позволил спать у себя в постельке?

Я достала кредитку из рюкзака и подумала, что бросить в него будет недостаточно широкий жест. Психовать так психовать. Согнула пополам и швырнула в его бокал с виски.

— Теперь ТЫ охренела? — он рванул галстук, как будто он его душил. Я бы сейчас с удовольствием этим занялась. — Думаешь, ты такое сокровище?

Вадим поднял бокал, намереваясь отпить, но кредитка немного мешала. Он со стуком поставил его на столик так, что виски выплеснулся. Вот сейчас у нас по плану был бы страстный секс. Как жаль, что самолет. Как жаль. В этот раз недопонимание не залечить оргазмами. Пришло время все решить.

Я сделала один из пяти поместившихся глотков шампанского в бокале. Покосилась на стиснувшего челюсти Вадима.

— Неужели тебе вся эта хрень дороже меня? — его брови сошлись к переносице. Он все равно оставался грозно-красив, и ругаться с ним было почти физически больно.

— Вадим, встречный вопрос.

Он промолчал, только сильнее стискивая зубы.

Взял бокал, посмотрел на кредитку внутри, покачал его в руке, намереваясь, видимо, швырнуть в стену, но я перехватила его руку:

— Нет уж, Вадим, ты взрослый человек и веди себя как взрослый человек.

— Кто бы говорил.

— Я, может быть, не так выгляжу, как вы привыкли, люблю мультики, и мороженое, и качели. Но это всего лишь внешние признаки. Я предлагаю нормально поговорить, веду себя вменяемо, несу ответственность за свои слова и свои поступки. Давай ты, человек, который выглядит как взрослый, тоже будешь вести себя как взрослый? Без вот этих вот психозов? Пытаешься убежать и сделать вид, что оно как-нибудь само должно организоваться. Думаешь, что если ты промолчишь про Стрельца, например, я постепенно привыкну и забуду.

— Это не психоз. Я не понимаю тебя. Я вообще тебя не понимаю, ты говоришь на каком-то другом языке, — Вадим поставил бокал и спрятал лицо в ладонях. Мне на секунду его стало жалко.

— Хорошо, я попробую поговорить на твоем.

Я вздохнула, выдохнула.

— Проблема в том, что тебе нужна женщина, которая выглядит так, как у вас принято. Меняется по сезону. Не отсвечивает. Такая же, как все. Но у тебя есть только я. И ты хочешь сделать такую женщину из меня.

— Пока все верно, — кивнул он, скривившись, словно сам себе не верил. Оперся на подлокотник кресла, потер лоб.

Я ничем не могла ему помочь. Только идти дальше, чтобы однажды вынырнуть наконец из этого разговора:

— Хорошо, я готова это обсудить. Начнем с компромисса. Что, в свою очередь, сделаешь ты?

Я знала, что будет. Я младше его на десять лет, но каким-то образом понимала, что происходит, гораздо лучше, чем он.

Он взвился:

— Тебе кажется, что я делаю для тебя недостаточно?! Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? У тебя есть мужчина, которого хотела бы каждая вторая в офисе! Мужчина, который полностью готов тебя обеспечивать! Защищать…

Тут он немного споткнулся, потому что то, как он меня «защищал» уже было малость скомпрометировано.

— То есть ты принес себя таким, какой ты есть, — терпеливо продолжила я. Кто-то должен оставаться спокойным. Кто-то должен верить в нас. — Но ведь и я принесла себя такой, какая я есть. Если ты считаешь, что этого недостаточно за то, что принес ты, то зачем ты со мной связывался?

Вадим нервно отхлебнул прямо из бокала с картой и позвал стюардессу. Она, не моргнув глазом, унесла этот бокал и принесла новый, который Вадим опустошил одним глотком. У меня еще оставалось мое выдохшееся шампанское, и я держалась за него как за амулет, который должен вывести нас из ада.

— Нет, давай не так, — продолжила я после паузы. — Почему ты сразу не предъявил мне счет? Я бы посмотрела и ответила, готова ли я платить. Но ты предъявляешь это все явочным порядком. Ты изменись, а я не буду.

— А ты бы хотела меня изменить? Тебе что-то во мне не нравится? — он повертел пустой бокал, в котором остались только льдинки и посмотрел в ту сторону, куда ушла стюардесса.

— Да, конечно, меня что-то не устраивает. Я бы хотела чтобы ты больше времени проводил со мной. Чтобы мы куда-то вместе ездили. Чтобы ты интересовался чем-то помимо работы.

— Почему ты об этом не говорила?

— Потому что я не хотела чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Я могла принять тебя таким, какой ты был. Но не смог — ты.

Мы повторяли и повторяли одни и те же диалоги по кругу. Я отчаивалась. Вадим, кажется, пытался собрать слово «Вечность» из разбитых букв слова «Жопа» и все надеялся, что если он по-другому поставит те же слова, головоломка сойдется, и ему опять выдадут веселую послушную Яну.

Увы. До посадки это ему так и не удалось. Ну что ж — Кай и подольше мучился.

— Ян, если ты хочешь расстаться, так и скажи, хватит иметь мой мозг! — взорвался он прямо на паспортном контроле. — Расходимся так расходимся!

Глава 59. Расколотое сердце

— Постой, не надо никуда расходиться, — я положила пальцы на его рукав, и он прижал их своей рукой так отчаянно, что в сердце что-то екнуло. — Давай все как следует обсудим. Чтобы потом не получилось так, что мы расстались из-за того, что друг друга недопоняли. Уж если мы расстанемся, давай расстанемся из-за того что мы точно друг друга поймем.

Я попыталась улыбнуться. Вадим остановился, повернулся ко мне прямо среди толпы аэропорта, взял мое лицо в ладони:

— Янушка, давай поедем домой, а?

— Нет. Нет, — у меня самой слезы наворачивались на глаза, но мы и так слишком долго оттягивали этот момент. Будет только больнее, если тянуть и дальше. — Нет, я не поеду домой с тобой, пока мы не договорим. Здесь и сейчас.

Прямо сейчас.

Прямо сейчас рядом с нами было только какое-то пафосное кафе с видом на летное поле и заоблачными ценами.

Он заказал кофе, разумеется. Я какое-то пирожное. В виде розового сердца. В хрупкой глазури.

Я стукнула по ней кончиком чайной ложки, и она раскололась на части, открывая нежную малиновую серединку.

Вадим был очень красивый. Прозрачные эти глаза. Темные кудри. Насмешливая кривая улыбка. Сейчас печальная, такая, что сердце рвалось от боли.

— Ты ведь видел меня такой как я есть. Со всеми волосами, со всеми самокатами. Я другая и никогда не притворялась иной. Я не пыталась быть кем-то кем не являюсь.

Нет, не то. Очередной круг. Я должна собраться. Найти правильные слова, переубедить. Я умею, я занималась этим на работе много лет, я могла за день переписки перетащить агрессивного пользователя с темной стороны в армию самых лояльных наших поклонников. Надо только применить весь свой опыт до последней капли. Это мой главный бой. У каждого свой.

— Вадим, я — сумасшедшая, креативная, не любящая условностей и стереотипов, яркая, общительная, оптимистичная. И совершенно неважно даже, какого там цвета у меня волосы, хотя сиреневые мне кажутся веселее блондинистых, я буду выделяться всегда. А ты хочешь, чтобы я была сдержанной, изысканной, покорной, молчаливой и удобной.

— А ты не можешь быть и такой, и такой?

— Тут вопрос не в том, могу я или не могу.

— А в чем?

— Хочу. Ли. Я.

Я ведь пробовала. Последние два года в школе и первые два года в институте дались мне очень тяжело. Меня даже таскали к врачу, но ничего кроме нервного истощения «нормального для абитуриентов», ничего не нашли. И на этом фоне я решила наконец попробовать быть «как все». Мне ведь тоже тяжело постоянно быть под давлением окружающих. Выслушивать мнение прохожих о моей одежде и прическе. Доказывать, что цвет ногтей не влияет на мои способности к учебе. Снова и снова оказываться в центре любого происшествия, даже если я всего лишь шла мимо.

И я попробовала. Послушала каждого взрослого и умного человека — и сделала приличную стрижку, покрасилась в пристойный каштан, наносила аккуратный нюдовый макияж, ходила в юбках чуть ниже колена и на каблуках в несколько сантиметров. Говорила тише, не ввязывалась ни в какие истории вроде той, с которой началось наше знакомство с Вадимом. И выбирала то, что выбирало большинство.

В какой-то момент мне показалось, что я перестала существовать. Однажды я не смогла ответить, какое у меня любимое мороженое. Я просто не помнила. Даже на свиданиях я позволяла выбрать за себя.

— Ты не хочешь?

— Нет.

— Даже ради меня?

— Вадим, когда мы познакомились я увидела тебя таким какой ты есть. Ты трудоголик, тебе пофиг на художников, но читать ты любишь, ты смотришь только фэнтези-сериалы и ненавидишь медицинские, тебе все равно, какого цвета стены в твоей квартире, но важно, из какой ткани постельное белье — и еще тысяча разных мелочей, включая любовь к похоронным костюмам и привычку засовывать руки в карманы. Я разве бросилась тебя менять? Требовать от тебя что-то? Даже про карманы всего один раз сказала. Я приняла тебя таким.

— Серьезно, ты не хочешь измениться ради меня?

— Вадим, а ты ради меня хочешь?

— Да.

— То есть, ты готов перестать заниматься работой 90 % времени, будешь ходить со мной по выставкам, читать мои книги, смотреть мои фильмы, проводить со мной целые дни? И еще тебе пойдут толстые белые свитера и светло-голубые джинсы.

— Хорошо, на свитера согласен. И на джинсы. Но если я перестану заниматься работой, моя компания просто развалится. Что-то я смогу делегировать, но очень мало, тут все завязано на мне. У меня тупо не останется денег на ту же квартиру, которую ты так любишь.

— А что, никак нельзя совместить? Кстати, квартиру я не люблю. Даже уже ненавижу после моего заточения.

— Ян, ну ты логически подумай — как можно совместить работу и ее отсутствие? Как можно не заниматься делами, но заниматься ими? Что за бред?

— А почему ты думаешь, что я могу совместить? Почему ты думаешь что моя яркость и независимость, которые тебе нравятся, совместимы с «Да, дорогой, я сделаю, как ты скажешь» и принести борщ с задранным подолом?

— А как же любовь?

— Ты меня любишь?

— Да.

— Я тебя тоже люблю. Это у нас общее. Мы это выносим за скобки и сокращаем. Уравнения решал в школе?

Слишком много было слов. Но без слов мы уже пробовали — и где мы оказались? Надо было решить все раньше. Понять все тогда, когда мы еще не вросли друг в друга.

Хотя с другой стороны, у нас бы не было этих долгих недель, этого прекрасного секса, этих закатов, ночей, туманных рассветов.

Мне очень хотелось плакать, но плакать было нельзя. Вадим тут же превратится в Настоящего Мужчину, Который Решает Проблемы. Точнее — заметает их под коврик.

А все просто.

Он хочет, чтобы я была такой как я есть, но по нажатию кнопки переключалась в свою противоположность.

Я хочу…

Я впервые думаю, чего же хочу я.

Тоже очень многого.

Например, его.

Но еще работу. Любимую работу. Ту, которая часть меня.

Я пойду работать в какую-нибудь крупную компанию. Начну с низов, доберусь до любимых форумов, а там и до соцсетей. Не может же быть, чтобы один Мартин придумал такую классную штуку? В конце концов, есть Гугл с разработкой ИИ… у меня просто руки чешутся начать. Прямо завтра. Теперь, когда я оказывается могу не бояться.

Мне будет чудовищно грустно без Вадима. Без его прозрачных глаз и кривой ухмылки. Без его наглых пальцев и горячей кожи, без внезапного посреди ночи секса. Без «милой» и невероятных его поцелуев.

Божечки, как я проживу без его поцелуев?

Я чуть не передумала. Я смотрела на самолеты за окном, превращая розовое сердечко на тарелке в кашицу, и они расплывались перед глазами.

Всего-то надо — сказать, что я ошиблась. Что я не смогу без него. И получить компенсацию этих вот слез, немедленно, в любом количестве. Получить обратно его тепло.

А потом как-нибудь справлюсь. Научусь ходить на каблуках, куплю серо-розовый гардероб, накачаю губы, отшлифую кожу, отбелю зубы…

На зубах я вспомнила стреляющую боль.

На самом деле я сейчас просто хочу избежать боли. Понимаю, что придется отказаться от себя.

От себя.

Самой.

Какой бы я ни была.

Чтобы что?

Получить ту же боль, но вечную, регулярную. Посвятить жизнь прекрасному Вадиму. И даже если он потом не обменяет меня на две по двадцать, что же в конце жизни останется у меня?

Я вдохнула, пытаясь почувствовать в стерильном запахе аэропорта запах Вадима. Но почувствовала только аромат кофе.

Еще очень хотелось попросить поцеловать меня в последний раз, но я не решалась.

Мы помолчали, глядя друг на друга, успокаиваясь, выдыхая. И уже заранее печалясь и предвидя результат этого разговора.

— У нас ничего не получится? — первым спросил Вадим.

За что я его люблю, так это за смелость и решительность.

— Нет, — вздохнула я.

— Ты не согласишься жить на моих условия?

— Нет, — вздохнула я.

— Значит, все?

— Да, — кивнула я.

— Хорошо, иди сюда.

Он поцеловал меня очень нежно и очень печально. Так, как я хотела. И так, как собиралась запомнить на всю оставшуюся жизнь.

— Куда ты сейчас?

— Неважно, Вадим. Я заеду за вещами через недельку или около того, хорошо? Я справлюсь.

— Хорошо.

Он встал, подошел к стойке расплатиться. И оттуда сразу ушел, не оглядываясь.

Я допила кофе из его чашки. Очень горький с осадком на дне.

Глава 60. Одинокая или свободная?

Аэропорт — это такой Лимб. Еще не ад, уже не рай. Или наоборот. Лета, по которой плавают лодочки с логотипами авиакомпаний. Место безвременья. Место, где еще ничего не вступило в силу, даже когда уже случилось.

Я вспомнила, как не хотела ехать домой в тот день, когда встретила Вадима. Забавно, что все началось и заканчивается одним и тем же чувством — мгновением, застывшим в янтаре. Очень страшно жить дальше.

Но надо себя заставлять.

Поэтому из кафе я первым делом отправилась в сотовый салон и восстановила свою старую сим-карту. И даже вспомнила пароль от старого мессенджера, в который не заходила с тех пор, как Вадимовы спецы забрали второй телефон на проверку. Там накопилась огромная гора сообщений от старых знакомых, с которыми я все это время не общалась. В том числе от Герарда и… Маши.

С огромным любопытством я открыла диалог с ней. Она просила прощения за все и предлагала снова дружить. Я не верила своим глазам. Какая-то феерическая наглость. Или глупость?

Вот и выясним. Я нажала на вызов.

— Яна! С ума сойти! Я так рада тебя слышать! — моментально защебетала Машка. Ох, ее манера поведения «я прелесть какая дурочка» меня и в лучшие-то времена подбешивала, а сейчас была и вовсе не в тему. — Давай встретимся? По чизкейку, как всегда?

— Маш, а Маш… — я вздохнула. — Тебе ничего не жмет? Ты же меня предала и кинула, прости уж за пафос и за сниженную лексику.

— Ну что ты старое вспоминаешь! Мы все были неправы в чем-то! Что ж теперь — не будешь совсем со мной разговаривать?

Я покачала головой. Феерически.

— Маш, я даже молчу про бабло, хотя мне очень интересно, как ты им распорядилась…

— Я же говорила… Купила машину, — даже как-то обиженно сообщила она. — Но Димочка ее уже разбил.

— Не впрок, значит, пошло… — я хмыкнула. — А что ты Стрельцу мой номер слила — тоже ничего? Ты разве не помнишь, как он нас взламывал, как угрожал?

— Ой, ну он нормальный парень, ты что. Мы с ним просто болтаем иногда.

— Давно болтаете?

— Не помню, несколько лет.

— То есть начали дружить еще когда он нашей фирме гадил, да? И тебе тоже было нормально?

— Ян, ну это же разные вещи! Что такого, если мы просто переписывались? Про кино разговаривали, он Марвел любит!

— Это все меняет… Скажи, а про причины того глобального сбоя, о которых он на всю сеть растрезвонил, в 2014-м, тоже ты ему сообщила?

— Нууууу…

— Ясно. У меня только один вопрос остался.

— Во сколько встречаемся?

— Нет. Маш, ты дура?

— Ну вот ты опять! — этот ее тон я знала. Он назывался «сама виновата». — Ты такая агрессивная, от этого с тобой все беды и случаются!

Божечки.

Я оборвала звонок.

Ужасно тяжело признавать, что ошиблась в человеке. Гораздо проще свалить на внешние обстоятельства. Чтобы не думать, что я шесть лет дружила с абсолютной дурой и как-то умудрялась все это время игнорировать этот факт. Но как, как?!

Следующие, кому я позвонила, были квартиранты. Ужасно неудобно выгонять людей, они, может, планировали свою жизнь, обои поклеили или розетки поменяли, а я такая — извините, ситуация изменилась, валите нафиг. Но я тоже планировала. И мне надо где-то жить.

И тут случилась первая приятная вещь за этот день — оказывается, квартиранты сами не знали, как мне сообщить, что они собираются переезжать. Это была молодая пара, которой идеально подходила моя однушка, но теперь у них кое-то изменилось — с ребенком нужна квартира побольше. Они были безумно рады, что теперь никто никому не должен, мы расходимся, довольные друг другом — они срочно уезжают в уже снятую новую квартиру, я срочно возвращаюсь домой. Попросили только три-четыре дня на все дела. Я согласилась — что уж там, зато штраф им платить не надо, а деньги мне пригодятся.

Кстати, о деньгах. Я с некоторой опаской залезла посмотреть баланс своей старой карты. В последний раз там были какие-то копейки, которые я послала на лекарства котику… а сейчас красовалась прямо-таки очень приятная сумма! Часть это были деньги за квартиру, а другая часть — зарплата и компенсация за сокращение от «Небьюлы». У Вадима же компания белая, пушистая, прям как зверь песец. Вот и досталось — так что можно выдохнуть и подумать, что делать дальше.

Надо где-то провести эти несколько дней. К родителям я сейчас не поеду под страхом смертной казни. Только маминых нравоучений мне сейчас не хватало!

Но есть то, что я всегда хотела сделать, когда у меня появятся лишние деньги…

Впрочем, я тогда еще не знала, что одного этого условия мало, надо еще загадывать личную свободу.

Так вот. Теперь у меня есть деньги, время, свобода и Шенген.

Что это значит?

Дайте мне глобус, я его раскручу и тыкну пальцем!

Впрочем, я знала место получше, чем случайно тыкнутый остров в Тихом, скажем, океане. Буквально потерянный рай.

Я открыла мессенджер и написала Герарду:

Yana: Привет. Что ты делаешь сегодня вечером?

Интересно, умеют ли быть немцы спонтанными?

Gerard: Сижу в своей квартире в Берлине. Теперь еще и думаю об одной яркой птице.

Yana: Нет, ты идешь показывать яркой птице Берлин. Verstehen?

Да, я погуглила как правильно пишется «ферштейн».

Gerard: Ты выучила немецкий? Ты прилетела в Берлин? Ты рассталась со своим парнем?

Yana: Нет. Пока нет. Да. В девять вечера на Александерплатц!

Умеют.

Следующий пункт — превратиться обратно в яркую птицу, а то ж не признает!

Билет в Берлин я купила, уже сидя в парикмахерском кресле. Прекрасные, прекрасные современные технологии! Но придется все-таки пилить через весь город в другой аэропорт, потому что из этого самолеты летали как-то слишком дорого.

— У вас такой изумительно тонкий оттенок волос… — восхитилась парикмахерша. — Стрижку?

— Нет, перекрасить в радужный.

— Что, простите?.. — остолбенела она.

Я вообще-то выбирала салон по отзывам, и там вполне себе красили в вырвиглазные цвета. Неужели я стала выглядеть как человек, который не может захотеть радужного?

— Не меньше десяти оттенков. Побольше неонового. Хочу такое, чтобы на меня бродячие кошки оборачивались и младенцы начинали плакать, едва увидят, — объяснила я как могла доходчиво.

— Ни слова больше! — просияла девушка.

Привет, свобода.

Глава 61. Берлин

— Яна, отстань, нет у меня никакого фетиша на белые колготки! Откуда ты его вообще взяла?

— Ну ты сам признался… — очередной бокал пива был лишним, но я держалась.

— В чем, Яна?

— Что тебе нравились русские девочки в бантиках и колготках.

— Я не помню! Но даже если тогда нравились, при чем тут сейчас? Ты что — правда решила, что я хочу тебя только в колготках, и потому меня отшила?

Берлин оказался совсем не таким, как я представляла. Да, первую девушку с сиреневыми волосами я встретила прямо в самолете. Через ряд от меня. А вторую — с малиновыми — на паспортном контроле. И вообще, тут действительно было все хорошо с самовыражением. Парень с панковским гребнем сидел на кассе в аэропортовском супермаркете, женщины в деловых костюмах с узкими юбками рассекали в ярко-розовых кроссовках, а благообразные старушки не стеснялись шапочек с кошачьими ушками.

Но сам город — особенно восточная его часть — был слишком похож на московский спальный район. До боли знакомые силуэты девятиэтажек, господствующие серо-коричневые оттенки, неуловимый привкус провинциального российского города. И даже небо над Александерплатц было отвратительно серым. Хотя тут Берлин уже не виноват.

Но стоило мне встретиться с Герардом, насладиться выражением его лица при виде моих волос и потребовать таки экскурсию, как все изменилось. Он любил этот город — такое чувствуется, когда человек показывает его тебе. И дома, тротуары, деревья, машины — все изменилось.

Я почувствовала это отличие.

Берлин был живой! Молодой, яркий, настоящий! Как будто кто-то взял Москву, хорошенько ее прополоскал, встряхнул и накачал антидепрессантами.

Лица у людей, одежда — все было похожим и непохожим на московские одновременно. Словно людей тоже прополоскали и разрешили не грустить и не бояться. Даже я сама переставала потихоньку печалиться. А уж когда Герард предложил все-таки зайти в бар и что-нибудь выпить…

— Он тебя бросил из-за цветов? — Герард с каждым следующим бокалом все хуже понимал русский и все бестолковее сам на нем выражался.

— Во-первых, это я его бросила! Во-вторых, из-за цвета волос, а не из-за цветов, — терпеливо объясняла я. Это очень сложно — терпеливо объяснять, когда ты орешь человеку на ухо. Потому что бар оказался рок-н-ролльный и там как раз начиналась Очень Громкая Программа.

— Но как можно тебя бросить? Он дурак? Я ему объясню! — Герард достал телефон и, щурясь, стал листать контакты. Видимо, фокусироваться получалось уже не очень.

— Герард! Это я его бросила! Остынь!

— Из-за волос? — снова удивился он. — Не, ну зеленый ему подошел бы. Но ты суровая русская женщина!

— Нет, из-за другого! — божечки-кошечки, что ж он такой упоротый-то стал! — Но я думаю, ему бы лучше темно-красный!

Я задумчиво представила Вадима с темно-красными кудрями и это было прямо секси!

Так, стоп. Мы расстались. Никакого секси.

— Яна! Ты самый лучший mad… — Герард выпустил телефон и тот грустно булькнул в бокал с пивом. — Лучший Mädchen! Но ты не права! Нельзя бросать мужчину, потому что он не перекрасил голову! Ведь он не требовал, чтобы ты перекрасила… А знаешь…

Тут он задумался. И завис. Я тоже задумалась — не слишком ли я переоценила его крепость. То есть, мне тоже было весело, но не так почему-то, как Герарду, хотя пили вроде одинаково.

— А знаешь… Пойдем, я перекрашу! — вдруг заявил Герард, вставая. Он подозрительно покачивался, но в принципе идти мог. Я представила себе, как он зелененький приезжает в Москву и идет общаться с Вадимом, а тот, едва избавившись от девушки-неформалки вынужден общаться с партнером-неформалом, и начала хихикать. И хихикала, хихикала, хихикала, пока официантка вдруг не поставила передо мной стакан простой воды.

И только тогда поняла, что делаю это уже не меньше десяти минут. И не могу остановиться.

— Яна… — Герард смотрел на меня несфокусированным взглядом. — Отложи телефон!

— Почему? — удивилась я.

— Ты смотришь на него весь вечер каждые пять минут. Мужчина не будет тебе звонить, если ты сама его бросила. Мы гордые.

И снова нормально говорит. Он притворялся, что ли? Зачем?

— Ты была такая грустная, — ответил Герард на этот вопрос, вероятно, написанный у меня на лице. — Я думал, если я буду клоун, ты повеселишь.

— Повеселеешь, — автоматически поправила я. Нет, все-таки он изрядно пьян. — Не надо, слушай. Мне просто нужно время. Не каждый день бросаешь красивого миллионера, знаешь ли!

— Я тоже красивый миллионер, — заявил Герард.

— Ты любишь белые колготки.

— Яна!

— Теперь ты сочувствуешь Вадиму? — усмехнулась я.

— Я завидую ему, — грустно сказал Герард и щелкнул пальцами. Перед ним поставили еще один бокал с пивом.

Как-то я не решилась ему намекнуть, что уже хватит. Сам взрослый мальчик. Но я не ожидала, что я ему все еще нравлюсь до такой степени, чтобы не просто погулять со мной по городу, а еще и делать такие вот заявления. Может быть, того, клин клином?

Опять же, если все сложится, можно будет пожить в городе, где я не буду самой странной! Это приятно освежает восприятие. Я снова посмотрела на телефон, на этот раз отследив, что я это делаю. Черт. Черт. Черт.

Герард сделал несколько глотков пива, посмотрел на бокал и, решительно отодвинув его, сказал:

— Поехали ко мне. Будем спать!

Глава 62. Возвращение

Но конечно спать никто не поехал.

Потому что Берлин — город клубов! Я в клубах не была лет с двадцати!

И, не знаю, может быть, это только у меня так, но после окончания отношений я всегда чувствовала себя так, словно вернулась в момент перед их началом. После Виталика я не успела насладиться этим ощущением, зато сейчас мне снова было двадцать пять! Нет, двадцать три! Может быть, даже восемнадцать?

Впрочем, Герард ощущал примерно то же самое. Потому что дурь — заразна.

Он совершенно не знал берлинскую ночную жизнь, но мы выходили на улицу, находили самых странных фриков в окрестностях, шли за ними и неизменно попадали в какое-нибудь крутое местечко.

Классические панки, увешанные железным хламом и с неоновыми гребнями привели нас в подземный ангар, где звучали техно и транс 90-х, невероятно смешная музыка, которая, кажется, вызвала у Герарда слезы ностальгии.

Последовав за стайкой русалок в серебристой чешуе и огромных ботинках, попали в странное местечко, похожее на дом с привидениями. Там было много маленьких комнат, в каждой играло что-то свое, лестницы никуда не вели, зеркала оказывались дверями в узкие коридоры и самыми популярными местами почему-то были верхние этажи двухъярусных кроватей, с которых свешивались по пять пар ног.

К самым забавным коктейлям нас привели вполне приличные люди в совершенно казуальной одежде — но, к счастью, я заметила, что у них у всех странные глаза: полностью белые или с вертикальным зрачком или кислотной спиралью. Мы проследили за ними и не пожалели. Маленький бар, подсвеченный только фонариками на уровне пола, накрывал плотный туман, частью от кальянов, а частью от дым-машин, спрятанных под стойкой.

Каждый раз, когда мне хотелось посмотреть на телефон, я выпивала еще глоток. Неудивительно, что мы так набрались.

Только когда окончательно рассвело мы все-таки доехали к Герарду — но ничего интересного дальше не было, потому что обоих начисто срубило. А через три часа мы проснулись и пошли в Берлинскую картинную галерею.

Где Герард непрерывно бурчал о том, что только русские могут при таком похмелье наслаждаться искусством. И вообще они — то есть мы — сами не свои по всей этой культуре: хочешь услышать русскую речь — иди в музей. В чем-то он был, конечно, прав. Каждая вторая компания в галерее говорила по-русски.

Ночью мы повторили рейд по барам, и к утру я потихоньку начала понимать, почему этим обычно занимается молодежь. Мои грядущие тридцать мягко намекнули мне, что спать надо больше, пить меньше, а лучше вообще перейти на воду и витаминки. Судя по виду Герарда, он тоже держался на одном упрямстве. Но и то наутро малодушно сбежал от перспективы отправиться в очередной музей, сославшись на работу.

С каждым днем я все реже проверяла телефон. Даже нервная привычка может утихнуть. Мне даже начало казаться, что я пережила эту историю довольно легко. Вернусь домой — и все будет как раньше, словно и не было этих нескольких месяцев в башне «Федерация»: сладких ночей, туманных рассветов, счастливых улыбок.

Но через неделю позвонила Лиза.

Причем дозвонилась она на старую симку. Догадалась все-таки. Я смотрела на вызов и боролась с желанием отклонить к черту и засунуть ее в… черный список. Но у меня были еще дела с Вадимом, а она его личная помощница…

Кому я вру, мне было просто любопытно!

— Все-таки ты еще маленькая и глупая, — сказала она вместо приветствия. — И еще будешь локти кусать.

— Ты по своей инициативе звонишь или Вадим поручил такое оригинальное задание? — скучающим голосом осведомилась я.

— По своей.

— Тогда давай пропустим всю официальную часть и перейдем к делу.

— Твои вещи собраны, коробки стоят в коридоре, основной пароль к замку изменен, войти можешь по одноразовому гостевому, так что постарайся уложиться в один заход.

И только в этот момент до меня со всей неотвратимостью дошло — Вадима больше не будет. Совсем. Я заберу коробки, пока он на работе, последний раз посмотрю на сиреневый потолок и уйду оттуда навсегда.

Я в Москва-Сити бывала считанное количество раз до собеседования в «Небьюлу». И мне совершенно незачем туда ездить.

Я больше его не увижу.

Согнулась от спазма в животе, едва успела закрыть ладонью рот, чтобы Лиза не услышала мое сухое рыдание.

Выпрямилась, выстроила голос обратно, чтобы небрежно спросить:

— Сама собирала?

— Выполняла свои обязанности личной помощницы.

— И утешала!

— И утешала.

Черт.

Это не шутки.

Что же я наделала?

Я вдруг почувствовала невероятный ужас.

Панику.

Смертельный страх — даже сердце забилось как ненормальное.

Едва выговорила:

— Тогда не поняла твой заход про глупую. Радовалась бы.

— Когда кого-то любишь, то не можешь видеть, как ему плохо, — вдруг как-то очень серьезно сказала Лиза.

Боль в животе стала сильнее.

— Вот и радуйся, пришло твое время, — я стиснула телефон так, что он, кажется, хрустнул. Надеюсь, это плохая китайская сборка виновата.

— На твоем месте я бы никогда не ушла. Некоторые вещи стоят крохи гордости.

— Обязательно учту твое пожелание.

Я выключила телефон.

Сжалась в комок.

Свернулась калачиком на диване, укрылась толстым пледом и долго лежала, пытаясь согреться, не чувствовать этот холодный страх внутри.

Страх, что я его больше никогда не увижу. Что я совершила самую страшную ошибку в своей жизни.

В обещанный Герардом зоопарк мы не пошли. Настроение пропало.

Хочу ли я съездить в Мюнхен? Нет, уже не хочу.

Хочу ли я в Кельнский собор? А с него можно сброситься?

Ну хотя бы пива?

Тоже не хочется.

— Ты хочешь домой? — наконец спросил Герард, и я кивнула.

— Тогда пойдем купим тебе сыра, — вздохнул он.

— Зачем сыра? — изумилась я.

— Говорят, у вас он запрещен. Нельзя возвращаться без сыра. Все русские покупают сыр и везут его домой. Я не могу отпустить тебя голодной.

— Герард, ты самый лучший друг!

— Ага, — кивнул он. — Друг.

Так я и летела обратно — с рюкзаком, полным сыра, с нервно трясущимися пальцами, с радужными волосами и паникой в сердце.

Я что — не могла потерпеть? Да наплевать на все, на волосы, на работу, вообще на все, только пусть он вернется, пожалуйста!

Нет, я лучше сама вернусь! Прямо из аэропорта поеду к нему. Как в дурацких романтических комедиях. Позвоню, постучусь, проберусь тайком.

Лиза права. И я надеюсь, она еще не перевезла свои вещи.

— Девушка, такси надо?

— Такси, такси!

— Дешево, девушка!

Каждый раз иду сквозь толпу таксистов как сквозь строй солдат со шпицрутенами. Но сейчас мне нужно такси! Прямо сейчас, я не хочу ждать, пока какой-нибудь гастарбайтер из Убера будет двадцать минут сюда ехать, я с ума сойду!

Я оглянулась по сторонам, выискивая наиболее внушающую доверие рожу водителя и…

Мне показалось, что у меня галлюцинации.

Что ему тут делать?

Как он мог узнать?

Но…

Он был там.

Вадим тоже меня заметил.

И мы на несколько секунд замерли друг напротив друга, разделенные какой-то полусотней метров. Мир вокруг затих и побледнел. Остались только мы вдвоем.

Невозможно было сделать шаг вперед. Немыслимо.

Глава 63. Выходи за меня замуж

— Я все понял, — было первое, что он сказал. Прошептал куда-то мне в волосы, но я услышала даже среди шума зала прибытий. — Все-все понял.

Мы стояли в центре зала и не могли оторваться друг от друга даже для того, чтобы добраться до машины. Мне казалось, что все эти дни у меня не было руки или ноги, слуха или зрения, а тут их наконец вернули.

Я и не думала, что можно так сильно по кому-то соскучиться. Меня бросали парни, я бросала парней, но я всегда грустила только от того, что приходится перестраивать планы, снова все менять, придумывать новое будущее без них. С кем теперь пойти в кино и поехать в отпуск, кому слать картинки с котиками.

Может быть, я даже не любила никого до Вадима.

Но это слишком страшная мысль, я подумаю ее как-нибудь потом.

— Ты позвал Лизу! — первым делом возмутилась я.

— А ты уехала к Герарду, — парировал он.

— Я с ним не спала!

— А я с Лизой не спал.

— Зачем тогда звал?

— А ты зачем уехала?

Можно было бы смотреть друг на друга бесконечно, но тут Вадим вспомнил, что он вообще-то тут не один. И машина ждет там, где ждать нельзя — вообще, совсем, даже если ждешь влюбленных, встретившихся после бесконечно долгой разлуки длиной в неделю. Водитель уже почти потерпел поражение в борьбе с работниками аэропорта, схлопотал стопку штрафов и смотрел на нас крайне мрачно, пока бы с виноватым видом запрыгивали на заднее сиденье.

— Ты приехал за мной? — Удивилась я.

— Нет, блин, люблю по утрам погулять по аэропорту.

— Но как?..

— Ты же умная, ну подумай, — усмехнулся Вадим и подумать совершенно не дал, выключая мозг своими невозможными совершенными поцелуями, которые в этот раз были отчаянными и жадными, словно необходимыми для выживания.

Я тоже соскучилась невероятно. Мне было мало, мало, мало…

— Я тебя так люблю… — Вадим еще раз вдохнул запах моих волос. — Но…

— Но сначала мы должны поговорить, — закончила я.

— Да, — кивнул он, усаживая меня к себе на колени так, чтобы я оказалась с ним лицом к лицу. Провел пальцами по щеке, как-то через силу усмехнулся. — Для начала прости меня за Стрельца. Правда, прости. Это было невероятно глупо. И глупо было думать, что ты никогда не узнаешь. Но в какой-то момент просто стало поздно признаваться и отыгрывать обратно.

— Хорошо, — я вздохнула. — Но с тебя тогда еще Барселона в качестве компенсации.

— Господи, да хоть вся Испания по два раза в каждом городе… — он судорожно выдохнул, прижимая меня к себе.

— С чего начнем? — может быть, я была слишком счастлива от того, что снова была рядом. Сейчас мне казалось, что все наши проблемы — ерунда. Мы ведь хотим их решить. Это главное.

— Давай начнем с компромисса, как ты тогда сказала. Я много об этом думал, и ты права — я потребовал от тебя слишком много, а сам не дал ничего. Давай сойдемся где-то на середине. Как захочешь.

Вадим смотрел на меня очень серьезно. Так, что мне не оставалось ничего иного, кроме как поверить.

— Ладно. Как тебе такое. Я перекрашусь обратно в приличный, но на твои тусовки буду ездить, только если захочу. Готова изображать из себя кого угодно, но только когда у меня есть силы, — предложила я.

Вадим кивнул.

— Устроюсь на работу, и ты не будешь ничего комментировать вообще. Даже если это будут ночные смены в техподдержке.

Вадим сжал губы, но кивнул.

— А ты начнешь чаще бывать дома. Что хочешь делай, но я не хочу засыпать без тебя.

— Ян… — он зарылся лицом мне в шею. — Это не так просто. Нужны заместители по некоторым направлениям, особенно тем, что на другом конце страны. И что делать со спутницей на приемах?

— Вадим, это и называется компромисс. Когда всем одинаково хреново.

— Не хотел бы я с тобой бизнес вести… — он смягчил свои слова поцелуем, но меня все равно неприятно кольнуло.

Мы вернулись домой. В квартиру, которую я действительно уже ненавидела. Но сейчас это и правда был мой дом.

Коробки стояли в коридоре. Нераспакованные старые, самокат, парочка новых — с теми шмотками, что были куплены за время жизни с Вадимом. Надеюсь, Лиза не трогала мой светодиодный лифчик своими пальчиками с безупречным маникюром!

До спальни мы добирались очень долго, останавливаясь по пути на всех поверхностях, но в итоге добрались, и даже избавились от одежды.

Прикосновение его голой кожи к моей было словно инъекция мощнейшего успокоительного. Все наши гормоны, феромоны и прочая телесная химия замкнули нас друг на друга навсегда. Может быть, мы уже никогда не испытаем ничего подобного ни с кем другим. Хорошо бы не проверять.

— Чтобы ощутить что ты для меня значишь, потребовалось тебя по-настоящему потерять, — прошептал он между поцелуями. — Теперь все изменится, я обещаю. Я не дурак. Я очень быстро учусь. Я больше не хочу испытать того, что испытал за эту неделю.

— Хорошо, — вздохнула я. — Потому что я всегда даю человеку второй шанс, но никогда не даю третьего. Пожалуйста, не продолбай его.

— Нет, милая, никогда. Я буду тебя слушать. Я не буду на тебя давить. Я всегда буду давать тебе выбор.

Не знаю, почему эти слова еще не включены в сборники самых сильных афродизиаков. Никакое признание в любви не сравнится, никакие другие признания.

Ну, кроме, может, еще одних…

— Выходи за меня замуж, — прошептал он где-то в ночи, когда мы окончательно потерялись между рваными вдохами, стонами, касаниями.

Секунды тянулись неделями, часы пролетали как мгновения, понять, что происходит и где мы, было невозможно. Мы просто были вместе, и это была только наша магия на двоих.

— Я согласна.

Не уверена, ответила ли я сразу или через час. И когда, в какой момент на моем пальце оказалось кольцо из белого золота, очень простое, очень стильное и очень красивое.

Подозрительно красивое.

— Лиза выбирала? — нахмурилась я. И когда он успел.

— Нет, я сам. Я хотел сделать тебе предложение в Барселоне у фонтанов. Но все пошло не по плану.

Да уж.

— Обещаешь, что все будет хорошо?

— Обещаю, — он поймал меня в свои объятья. — Пожалуйста, поверь мне. Я не хочу еще раз этой боли.

— Почему ты такой? Вадим?

— Какой?

— Почему ты мне не веришь?

— Я верю тебе. Ты меня ни разу не подводила. А вот жизни…

— А жизнь подводила?

— Жизнь может отнять кого угодно когда захочет.

Я помолчала. Кажется, я поняла.

— Мама? — спросила тихо. Я помнила, что Лиза говорила — он проводил в больнице все свои дни.

— Мама… — прошептал он.

— Если ты будешь меня держать при себе, думаешь, жизнь не отнимет?

— Если буду держать достаточно крепко — не отнимет никто.

— Только не сжимай пальцы слишком сильно, — посоветовала я. — Придушишь.

Кажется, его глаза блестели сильнее обычного. Я могла только целовать его лицо и не замечать соленого привкуса на губах.

И все было хорошо до самого утра.

Глава 64. Подготовка к свадьбе…

Утром я проснулась одна.

Как всегда.

Как будто ничего не происходило.

Как будто мы вернулись в нашу обычную жизнь.

Только кольцо на пальце напоминало, что прошлая неделя мне не приснилась однажды ночью под свет огней делового центра.

Ну, в конце концов, ему же нужно подготовиться к выполнению всех обещаний, правда?

Наверное, и у меня полно дел. Я просто не помню.

Жильцы из квартиры выехали, можно смотаться и посмотреть, на месте ли все четыре стены.

Позвонить маме — пора бы уже познакомить ее с Вадимом.

Посмотреть вакансии… хотя нет, это лучше после свадьбы.

Перекраситься?

Я пропустила пряди волос через пальцы. Они мне жутко нравились, жутко. Такой великолепный взрыв цвета! Прям хоть в метро езжай, а не с водителем. Пусть народ полюбуется.

Нет, пока не буду перекрашивать. Выйду замуж разноцветненькая.

Понятия не имею, почему я была так оптимистична. Видимо, мой оптимизм — самый быстро отрастающий в мире. А ведь мне все подряд намекали, что я не очень умненькая. Начиная с Лизы.

Кстати, о Лизе…

Но я не успела задуматься о ней — раздался звонок телефона.

— Янушка, там вот-вот должна зайти Лариса, по поводу свадьбы. Ты ее не ешь сразу, пожалуйста, — промурлыкал Вадим.

Приятно, что он так хорошо меня знает. Но — Янушка? Что за новости? Мне его теперь Вадиком называть?

— Люблю тебя! — закончил он беспроигрышным ходом. Я не успела растаять, как раздался звонок домофона.

— Лариса Белова, прима и принцесса свадеб! — зашла с козырей роскошная дама с невероятной какой-то прической в полметра высотой, накладными ресницами и в переливающемся платье, которое затмевало даже мою радугу на голове. И эти люди запрещают мне ковыряться в носу! — Ты Яночка? У тебя будет самое лучшее в мире торжество!

Кхм. Чтобы заткнуть моего внутреннего ехидного комментатора, требуется нечто экстраординарное. Лариса справилась с одной фразы и одного взгляда.

Если я когда-то считала себя общительным активным экстравертом с уймой энергии — то только потому, что раньше не встречала Ларису. Через три минуты я сидела на диване с тремя чашками чая — зеленый для энергии, ромашковый для нервов и пуэр, потому что модно — и как она так быстро разобралась на здешней кухне? Вокруг меня громоздились вавилоны журналов типа «Твоя первая свадьба» — отличный намек, «Невеста навсегда» — жутковато, «Жениться — модно!» — вообще слов нет. Огромные папки, до отказа набитые каталогами со всем, что только существует в мире — но обязательно белого или пастельного цвета. Машины, цветы, посуда, стулья, подушки, сумки, занавески, даже специальные свадебные коляски для ваших не дождавшихся брака младенцев.

Я не успевала открывать рот, а Лариса уже вываливала на меня тонну информации:

— Вот смотри каталоги платьев! Вот тут белые, тут шампань, тут айвори, тут голубые, тут розовые! Прямо там маркером отмечай, какие нравятся, завтра привезут на примерку, сразу выберешь, сразу посмотрим!

— Завтра? — опешила я. Кажется, я не готова.

— А чего время терять? — заволновалась Лариса. — Через месяц же свадьба, а у вас вообще конь не валялся! Даже сшить не успеем, будем готовое подгонять! Кто ж так заказывает, нет, это не мое дело, но ведь это же свадьба, это серьезно!

— Через месяц? — классно, что я узнаю все первой. Ну, хорошо, что не завтра.

— Так, торты, тут надо подойти ответственно, торт — лицо невесты. Будем брать красивый или вкусный?

— А одновременно никак? — жалобно спросила я.

— Нет, — отрезала она. — Ты на диете? Завтра сядешь, а сегодня привезут на пробу кусочки. Вот каталог, выбирай. Восьмислойный бери, четыре этажа, высокий будет, красивый, все увидят, мы еще на него розочек навертим, полное восхищение!

— Не хочу на диету!

— Как не хочешь, а платье?! — изумилась Лариса так, будто все платья в мире продавали только после справки о похудении.

— Ну какое платье! — я совсем растерялась.

А вот Лариса нет:

— Какое выберешь, такое и будет, ты не стесняйся, главное. Хочешь фату — будет фата, хочешь шлейф — хоть двадцать метров, это твой день! Так, список гостей посмотри — эти вот со стороны жениха, отметь тех, кто не нравится, посадим подальше. Твой список давай составим прямо сейчас, чтобы к вечеру было понятно все по количеству. Тоже отметь там, кого видеть не хочешь, будем за колоннами прятать!

— Так, стоп, — я просматривала список гостей жениха и я знала оттуда, ну… примерно никого. «Инга +1». Ну зашибись, еще и Виталик будет. Некоторые фамилии тоже были смутно знакомы. И Лиза! Как же без личной помощницы на собственной свадьбе!

Голова кружилась, во рту пересохло. Кажется, у меня сейчас будет приступ паники.

Глава 65…провалилась

— Так, залы у нас есть вот такие, — передо мной развернулись гармошки глянцевых фотографий с плохой 3D-визуализацией. — Если бы за год спохватились, нашла бы нормальные, а так выбирай из того, что есть. Или, если хочешь поездим, поговорим там с людьми, посмотрим, но я советую Сити-Холл. Там, правда, отвратительный свет, на фото невесты получаются трупами, такой оттенок белое платье дает, зато все поместятся! Записываем тебя на массажики, на эпиляцию, на отбеливание, лимфодренаж, косметолог у меня отличный, как родную загримирует, в морге работала, ты только сиди неподвижно, и все будет отлично. Так, девичник, фотосессия, первая брачная ночь… какой отель? В центре или подальше?

Головокружение стало нестерпимым.

— Так, одну минуту, — я встала, переложив стопки журналов прямо на пол. Мне не хватало кислорода. Мне надо было… Выйти? Куда я выйду в этой башне, тут даже окна не открываются. — Это все Вадим велел?

— Какой заботливый у тебя жених! А какой красивый, а щедрый, ты бы знала, так прямо и сказал — чтобы все по первому классу, не стесняйся! — тут же переключила канал на своем громкоговорителе Лариса.

— Сегодня?

— Да, но помощница его уже все подготовила давно. Золото, а не девка. Как ее, Лиза? Сделаю скидочку, если замуж пойдет, так она мне понравилась!

А, ну да.

— Подождите, пожалуйста.

Я хотела сделать это спокойно, но пока ждала два гудка в трубке, накрутила себя до такого состояния, что, едва услышав ответ Вадима, чуть не заорала «Ты совсем долбанулся?»

Нет, так дело не пойдет. Я нажала отбой.

Телефон тут же взорвался мелодией.

Вадим спросил:

— Ты что-то хотела?

— Тут какая-то женщина говорит, что я должна залезть в восьмислойный торт, красивый, но невкусный, твоя Лиза будет сидеть за столом с моим Виталиком, а еще в Сити-Холле мы будем трупами, — попыталась максимально понятно сформулировать свои претензии я.

— Эта женщина устраивает нашу с тобой свадьбу, — Вадим все правильно понял.

— Вадим… — я выдохнула.

— А?

На заднем плане у него кто-то говорил по-английски, и мне стало неловко, что я отвлекаю его от дел. Но что мне еще остается?

— Я не хочу свадьбу.

— Ты сказала — да, — он прикрыл трубку и попросил людей подождать. Мое чувство вины стало еще толще.

— Я не хочу такую свадьбу, — вздохнула я.

— Какую? Ян, что я опять не так сделал? Ты можешь выбрать платье, торт, гостей, место, музыку, вообще все! Как я обещал!

— Ага, ага, какую ты кашу хочешь — манную или овсяную. Я вообще не хочу кашу, я хочу круассаны с джемом! Апельсиновым!

— Яна? Ты о чем?

— Не хочу огромную пафосную свадьбу. И белое платье не хочу.

— Можно другой цвет…

— Никакой цвет. Можем просто расписаться?

— Перестань, Ян, ну серьезно, свадьба это же круто! Ты красивая, все на тебя смотрят. Ты же любишь, когда на тебя все смотрят. Можешь не перекрашиваться, невестам вообще все позволено.

Ну спасибо, разрешил.

— Вадим.

— Разве это не самый счастливый день в жизни женщины? И потом, свадьба — это политическое событие. Принято приглашать всех партнеров и клиентов, от меня этого ждут, пойми, Ян. Это как протоколы у королевской семьи. Это еще и выгодно, в честь торжества многие идут на уступки, вроде как подарок. Ты не представляешь, каким рывком вперед иногда бывает вовремя сыгранная свадьба!

— Вадим, ты вообще ничего не понял.

— Да понял я все! Я же говорю — все, что хочешь…

— Я хочу без свадьбы.

— Ну Ян! Это глупое упрямство на пустом месте. Я думал, у нас нормальный компромисс, рабочий. Я не понимаю…

— Да, не понимаешь. Никогда не понимал, и теперь даже не пытаешься.

— Ну что значит, не пытаюсь! Ты высказала претензии, я прогнулся, но тебе все снова не так!

— Ты просто поймал меня, когда я соскучилась и загнал обратно в свои лекала.

— Перестань! Я соскучился не меньше.

— Ты говорил, что все осознал. Соскучиться мало, надо еще что-то изменить.

— Конечно, осознал. Поэтому у тебя есть такой выбор. Ну что ты еще хочешь, чего тебе еще не хватает?!

— Вадим, ты даже не можешь понять, что не так. Это бесполезно. Буквально на следующий день после всего, что ты мне обещал, ты делаешь ровно наоборот. Так это не работает.

— Ян. Ну пойми же, я не могу себе позволить тот уровень безалаберности, к которому ты привыкла. От меня ждут определенных шагов.

— Я все поняла, Вадим! Все! Помнишь наш разговор про Джобса и Цукерберга? Ты тогда еще сказал, что по доходам еще не дорос до их возможностей ни на кого не оглядываться. Скажи, а когда они смогли вести себя, как хотят? На какой сумме?! Думаешь, они посмотрели однажды утром на свой банковский счет, сказали — ага! — и пошли переодеваться из костюмов в джинсы? Или все-таки дело в другом?!

— Яна!

— Все, Вадим! Это все.

Я отключила телефон.

Он тут же зазвонил.

Я выключила его совсем.

— Лариса, вы свободны.

— А завтра во сколько…

— Совсем свободны!

Глава 66. Жизнь без борьбы

Пошло. Все. К черту!

Хорошо, что моя квартира уже свободна, не возвращаться же в Берлин!

Захлопнула дверь за Ларисой, сдула прядь волос, упавшую на глаза и посмотрела на коробки. О'кей. Я одна, коробок шесть. Челлендж!

Поставила одну на другую, ногами выпихала за дверь, допинала до лифта, вызвала, посмотрела на людей внутри, вздохнула, подождала следующий…

Вспомнила кое-что!

Вадим не успел мне сделать новый постоянный пароль от замка, остался только одноразовый. Вот и отлично, мне больше и не надо!

Открыла дверь, прошла в спальню и сняла кольцо.

Пусть здесь лежит.

Среди мятых простыней.

Следующий лифт оказался пустым. Я еле затолкала туда коробки одну за другой, чуть сама не забыла запихнуться. Хорошо, внизу оказался охранник, который моментально подорвался и еще людей позвал — вызвали мне такси, загрузили в багажник и частично в салон мое добро, довезли до дома.

От такси до лифта я снова пинала их ногами.

Но мне было нормально!

С каждым пинком, взмокшая, злая, яростная, я думала...

Сама!

Дура!

Виновата!

Как я вообще могла подумать, что за неделю человек вдруг все поймет и изменится?

Почему я такая тупая?

Зачем я вообще влезла в это все?

Я чувствовала дикую печаль, просто невыносимую — у меня не осталось ни одного кусочка надежды. Хотелось содрать с себя кожу и выцедить всю кровь, только бы полегчало хоть немного. Но это было невозможно — зато злость немного помогала.

И я позволила себе чувствовать ее на всю катушку.

Тем более, она придавала сил, чтобы запихнуть очередную коробку в лифт и выпихнуть ее оттуда на моем этаже.

А потом я поставила яркую точку. Стояла на балконе, разбирала вещи, всхлипывала время от времени, но ничего криминального. И тут телефон в моем кармане вновь заиграл тему из «Игры Престолов».

Я достала его, посмотрела на имя «Вадим», светящееся посреди экрана и со всей дури шарахнула о бетонный пол.

Ну, просто в комнате ламинат, там мог и выжить.

Зато насколько легче стало!

Через пару дней я вышла из дома, направляясь на собеседование в одну крупную технологическую компанию, которая как раз занялась нейросетями и ИИ. На должность сотрудника техподдержки, как и собиралась. Должности выше я уже пробовала — не брали.

Конечно, не киоск с мороженым, но тоже весело.

У моего подъезда стоял черный матовый «Лексус», а рядом с ним Вадим — тоже весь в черном, руки в карманах. Он окончательно перевоплотился в VIP-элитного похоронного агента.

Похороны моей любви!

Нет, слишком пафосно. Пусть будет — похороны его мозгов!

Я прошла мимо, не отреагировав на «Яна!», не отреагировав на «Нам надо поговорить!», не отреагировав на букет лилий. Какие лилии, Вадим, вроде все нормально было с тюльпанами, а? Тюльпаны я бы взяла. А сказать мне было больше нечего.

На работу меня, кстати, приняли.

Потому что это была очень нудная работа. Вообще ничего общего с тем, чем я занималась последние несколько лет. Никакого творчества, никаких навыков переговоров — отвечать строго шаблонами, шаг вправо, шаг влево — расстрел.

Но каждый раз, как я начинала скучать, я напоминала себе, что сама этого хотела. Или вспоминала то чувство бессилия, которое испытала, когда поняла, что Вадим и не собирался меняться. Или думала о первых днях в «Небьюле» и змеюшнике.

Тут у меня, по крайней мере, снова появились друзья. С ними можно было ходить обедать, играть в теннис на приставках после работы, валяться в лаунж-зоне на разноцветных пуфиках во время перерывов, болтать и сплетничать. Может быть, в чем-то Вадим был прав — мне действительно было проще с ними, чем с его знакомыми из высших кругов.

Через месяц меня повысили до начальницы смены. Сказали, потому что меня издалека видно. На следующий день еще три человека пришли с разноцветными волосами. Мне понравилось, как смотрятся бирюзовые, как-нибудь попробую.

Иногда курьеры приносили мне на работу цветы. Хорошо, что в офисе было достаточно ваз, иначе пришлось бы выбрасывать. Не домой же их нести?

Иногда я видела матовый черный «Лексус», выходя из офиса. Даже глазом не вела в ту сторону.

Иногда мне снились сны, в которых все было как раньше — яркие огни за окнами, теплые руки, обнимающие меня. В такие дни приходилось пить кофе покрепче, смеяться погромче и покупать себе лишнее пирожное.

Я не перестала любить Вадима, но я перестала в него верить.

Иногда это страшнее.

Однажды курьер передал мне конверт. Внутри обнаружились распечатки билетов и бронирования гостиницы. В Барселону на три дня. И обратно. И записка с коротким «Я обещал». Хотела порвать на кусочки и бросить ему в лицо, но красивый план обломался по техническим причинам — больше меня никто не караулил.

Времени, чтобы решить, лечу или нет, было еще достаточно, и я решила подумать об этом послезавтра.

Когда еще через месяц меня снова повысили, я что-то заподозрила.

Внутренней политикой корпорации считались прозрачные процессы и открытость дверей начальства для подчиненных. Начальник нашего департамента работал в стеклянном кабинете без дверей вовсе. Каждый раз, как приходила к нему, не могла удержаться от смеха.

— Первый раз слышу, чтобы кто-нибудь жаловался на повышение, — начальник захлопнул ноут, вышел из-за стола и присел на его край. Так выглядело демократичнее и соответствовало политике общения с работниками. — Особенно если вместе с поднятой зарплатой. Чернышова, у тебя жизнь слишком сладкая, деньги лишние?

— Понимаешь, если бы я выгрызла это повышение зубами…

— Да, жизнь не жизнь без борьбы. У нас психолог есть, записать к нему? — участливо предложил он.

— Нет, лучше скажи, за какие заслуги, и я сразу отстану.

— Работаешь хорошо, — буркнул начальник. И отвел глаза. Очень быстро, но я заметила.

— Тааааааак… — я постучала ногтями по стеклянному столу. Нас обоих синхронно передернуло от звука.

— Вот ты сейчас говоришь как воспитательница у меня в детском саду, — пожаловался начальник. — Похолодело все прям.

— В саду у твоего ребенка?

— Если бы! Там они сейчас этим спиногрызам в попу дуют. В моем детстве, много лет назад. Аж гороховым супом запахло ностальгически. И мокрыми половыми тряпками.

— Слушай, зубы мне не заговаривай. С чего меня повысили так стремительно?

— Знаешь что, сами разбирайтесь! — вдруг психанул он, усаживаясь обратно за стол и открывая ноутбук. — Мальчика нашли. Одни — тащат за уши наверх, другая претензии предъявляет…

— А фамилия у тех одних не Романов ли?

Он бросил на меня молчаливо-красноречивый взгляд.

Понятненько.

Глава 67. Успехи в профилактике Альцгеймера

Конечно, я удалила все его номера. И заблокировала, где могла. Но, конечно, я знала, как и где быстро достать их обратно.

— Вадим, какого хрена! — моя злость все это время хранилась в особом кармашке в сердце и активировалась ровно в тот момент, когда я услышала его голос. — Можно я поработаю без твоего участия?

— Ни на кого нельзя положиться, — вздохнул он. — Ян, ну чего ты кричишь?

— Почему ты лезешь в мою жизнь?

— Я не лезу… Блин, прости, да, лезу. Но послушай, ты из-за меня дважды потеряла возможность работать там, где тебе нравится. Я просто компенсировал тебе тот вред, что сам нанес.

— И какова цена?

— Ты ее уже заплатила. Прими это в качестве извинений. Ты все равно добралась бы до этой должности, я только ускорил процесс.

— Хорошо… — я вздохнула, но не могла не признать, что мое чувство справедливости сейчас было как хорошо наевшийся рыбки котик. — А Барселона что такое?

— Мое обещание. Это подарок без подвоха, я не поеду туда и не буду тебя преследовать. Ты из-за меня не погуляла по городу, это нечестно.

— О'кей… — я помолчала. Повод для возмущения как-то испарился.

Вадим был такой спокойный. И даже эту паузу выдержал с честью, не стал настаивать на разговоре, предлагать встретиться, оправдываться лишний раз.

Я не знала, что еще сказать. Хотелось узнать, как он там, но я придушила это желание, чтобы не давать ему лишней надежды. Но услышать его голос было… приятно.

Когда я неожиданно получила очень официальное письмо с приглашением на работу в «инновационную IT-компанию» на должность комьюнити-менеджера, зашла на ее сайт и увидела в руководстве старого знакомого Мартина, я почти сразу догадалась, кому сказать спасибо.

Снова набрала номер, который не успел далеко уползти в списке исходящих:

— У меня есть странное ощущение…

— О, тебя уже пригласили… — сокрушенно отозвался Вадим. — Я хотел сам позвонить, чтобы не было неожиданностью.

— Опять твоя компенсация?

— Что-то вроде того. Ты ведь хотела заниматься этим проектом? Ты туда подходишь идеально, было бы глупо не предложить хорошего специалиста, если я такого знаю.

— Но это нечестно!

— Это разумное использование творческого потенциала. В конце концов, Мартину меня рекомендовала ты.

— Я не рекомендовала! Он отказался с тобой работать!

— Но упомянула мое имя. Когда я позвонил, чтобы все-таки предложить свои ресурсы для его проекта, он меня вспомнил.

— Ты сам напросился к Мартину? И мы будем работать вместе? Опять в Москва-Сити?

— Будешь работать из дома. Мы организуем мощный узел домашних офисов. Чтобы не выдергивать лучших специалистов по стране в Москву, не заставлять полностью менять жизнь. Для этого и пригодились мои дата-центры и связи в регионах. Я закрыл часть своих проектов, что-то отдал заместителям и вложился в это.

Я почувствовала себя странно. Как будто он украл мою мечту.

В общем, я даже хотела отказаться, только чтобы не работать с ним, но он опередил меня:

— Мне кажется, что сюрприз, который я хотел устроить, лучше использовать как аргумент. А то очень уж подозрительно ты молчишь.

— Что? Какой сюрприз?

— Открой список работников компании. Смотри, кто у нас дизайнер. А кто исполнительный директор… А…

— Марина! Миша! Тамара Васильевна! Ух, она тебя не любит.

— Уже любит. Я очень обаятельный.

— Да не может быть. — я вдруг напряглась. — Надеюсь, без…

— Нет, без твоей прекрасной подруги, — у него стал очень жесткий тон. — Она вообще больше никуда не устроится.

Нет, все-таки он не полностью изменился. Такой его голос я слышала тогда, на вечеринке. Ой, я бы на месте Маши не дергалась. Интересно, а что стало со Стрельцом?

— Вадим, зачем ты это делаешь?

— Не зачем, а почему.

— Нет, именно — зачем?

— О'кей, — он помолчал. — Тогда для того, чтобы сделать жизнь лучше.

— Свою?

— И свою в том числе. Твои друзья уже месяц с нами, и это было отличное решение! Я давно не встречал такую слаженную и профессиональную команду. Жаль, что вашего чувака из Австралии уже не вытащить, я почитал его компетенции и уже все локти сгрыз, что раньше не додумался пройтись по спискам старых работников. Мартин в восторге и уверен, что ты будешь не менее достойным приобретением.

— Понятно. Ты, значит, оценил моих друзей. Моранди еще не полюбил?

— Попробовал еще разок. Но нет, прости, вообще не мое. Вот импрессионисты…

— Божечки-кошечки, мир сошел с ума, Вадим возлюбил живопись.

— Люди могут меняться, если хотят.

— Люди никогда не меняются, только раскрываются лучше.

— Ну или так.

— И что же тебя раскрыло?

Промолчал. Проглотил паузу. А я не решилась спросить.

— Подкинуть тебя завтра к Мартину в офис? От тебя туда два часа пилить.

— Подкинь.

Траурный «Лексус» ждал меня прямо с утра. Хорошо, что без цветов.

— А что случилось с «Порше»?

— Его больше нет, — коротко ответил Вадим, и я ничего не смогла прочитать по его лицу.

— В каком смысле? — не поняла я. Какой-то совсем похоронный ответ.

— Неважно, — отмахнулся он.

А у меня больше не было морального права настаивать. Я только покосилась на Вадима, но, кажется, если и была авария, то сам он не пострадал. Загадка.

— Вот здесь мы теперь работаем, — показал Вадим большое светлое здание, окруженное соснами, на участке почти за пределами Москвы. — У Мартина весь верхний этаж, у меня половина нижнего, еще один партнер занимает вторую половину. Впрочем, ты можешь появляться здесь только на корпоративы. Если кто-то хочет работать в офисе, мы ему, конечно, выделяем кабинет.

— Погоди, а «Москва-Сити»? — удивилась я. — Твой любимый офис?

— Там осталась та часть компании, которая занимается общей координацией и взаимодействием с российскими партнерами. Мне больше интересны новые проекты, новые технологии. И новые люди, с которыми не надо бодаться, кто кого круче продавит, как в «старом» бизнесе.

— А квартира? Далековато ездить.

— Я ее продал, — спокойно ответил Вадим. — Действительно далековато. Ищу что-нибудь новенькое, никак не могу выбрать. Пока живу у себя в кабинете.

Он странно покосился на меня. Я предпочла не заметить его взгляд.

— И Лизу там оставил?

— Лиза уволилась.

— Как? Почему?

— Можешь спросить ее сама, если хочешь.

Опять загадка.

Я только покачала головой.

Как жаль, что некоторые люди меняются только тогда, когда уже поздно.

— Вадим… — начала я.

— Все нормально, Ян. Я знаю, что ты скажешь. Да, конечно, я многое сделал из-за тебя и для тебя. Но это не накладывает на тебя никаких обязательств. К тому же в процессе оказалось, что твои вкусы и выбор людей весьма и весьма полезны мне тоже.

— То есть даже тут нашел выгоду, — я усмехнулась.

— Типа того, — пожал он плечами. — Я понял, что ты была права. Если всю жизнь подстраиваться под кого-то, никогда не будешь счастлив. Проживешь чью-то чужую жизнь, не свою. Будешь подбирать остатки, а все сливки снимет тот, кто первый идет по новому пути.

Я вздохнула, но он каким-то легкомысленным жестом отмел все, что я хотела сказать и широко улыбнулся:

— Надо еще помнить про профилактику Альцгеймера и почаще делать то, чего никогда не делал. Так мозг лучше работает.

Он проводил меня к Мартину и честно ушел на свой этаж, пока я подписывала документы и с удовольствием болтала со своим новым начальством.

Глава 68. Корпоративные ценности

В Барселону я слетала в короткий отпуск между двумя работами. И было мне там — хорошо. Наконец я оценила рынок, облизала всего Гауди, проехалась по трем туристическим маршрутам, немного выучила испанский и даже попробовала посмотреть на шоу фонтанов, но как-то не к месту кольнуло воспоминание о том, что Вадим собирался там делать предложение, и я сбежала, чтобы полюбоваться Саградой в ночном освещении. По крайней мере, там никого не удивляют слезы.

А когда вернулась, меня ждала самая интересная работа в моей жизни! Честно говоря, до сих пор не подозревала за собой склонности к трудоголизму, но оказалось, что если работать дома и над тем, что нравится, остановиться совершенно невозможно! Первое время я делала перерывы только на еду и сон, но потом Мартин написал всем сотрудникам гневное письмо и велел как следует отдыхать и завести себе какое-нибудь хобби. «Творческая энергия нуждается в переключении стимулов», заявил он. И попросил программистов настроить доступ к рабочим материалам так, чтобы нельзя было вкалывать больше десяти часов в сутки.

Хотя я уже давно знала, что все мои любимые друзья работают тут же, встретились вживую мы только через пару месяцев на приветственном корпоративе — Мартин наконец закончил собирать свою команду мечты и пригласил это отпраздновать всех-всех-всех, даже оплатив билеты тем, кто работал из других городов.

И только там я узнала, что теперь по факту возглавляю комьюнити-направление. Впрочем, мне это преподнесли как формальное повышение: «Ведь ты и так занимаешься всеми этими вопросами», и надо мной еще предполагался заместитель директора по работе с общественностью, но я все равно, улучив момент, подошла к Вадиму и прошипела ему на ухо:

— Опять ты?

— Но ты же соответствуешь должности, — безмятежно ответил, салютуя мне бокалом шампанского. — И тебе приятно, что тебя ценят, согласись.

Я согласилась. Приятно было.

Еще было приятно стоять рядом с Вадимом и смотреть на самых потрясающих коллег, которые у меня были в жизни. Даже сейчас, на празднике, они кучковались по направлениям работы и обсуждали дела, которые были для них интереснее всего остального.

Несмотря на приятность, топтаться тут было уже неловко, и я собралась отойти, но тут к нам подъехал парень в инвалидной коляске. Очень худой, даже изможденный, с горящими глазами. Вот чего я не могла представить, так это того, что он… Что это…

— Вадим? — почти испуганно подняла я на него глаза.

— Он просто хочет с тобой поговорить, — Вадим вышел чуть вперед, загораживая меня. — Могу рядом постоять, если тебе некомфортно.

— Это тот, кто я думаю?

— Да, я Стрелец. Но теперь, наверное, уместнее Сергей Михалев, — парень протянул мне руку. Я оглянулась на Вадима, тот кивнул успокаивающе, и я все-таки пожала протянутую ладонь.

— Не могу сказать, что приятно, — заметила я, снова прячась за спину Вадима.

— Я понимаю. Хочу принести извинения за свое поведение, — у Стрельца было не слишком выразительное лицо, но раскаяние ему все-таки удалось.

— Такое поведение называется нарушением закона.

— Да, я сорвался, — он опустил голову и сплел длинные худые пальцы. — Понимаю, что никакие болезни не могут быть оправданием, но тем не менее, это было не совсем адекватное психическое состояние, связанное с некоторыми органическими проблемами. На нормальную терапию, как вы понимаете, моей пенсии тогда не хватало.

— Сергей очень талантливый, я бы сказал — гениальный человек, — Вадим повернулся ко мне, положил руку на локоть и успокаивающе сжал. — Но теперь он с нами. А у нас, как ты знаешь, и нормальные зарплаты, и страховка, и главное — мы ценим сотрудников.

— Ничего себе, — это я уже два месяца работаю в одной компании со своим врагом? — Как тебе вообще в голову пришло?

— Нам в проект понадобился человек с такими компетенциями. В рамках… эммм… переосмысления жизни, скажем так, я съездил к нему поговорить.

— Вадим Сергеевич рассказал мне про то, как он подошел к краю, и что стал лучше меня понимать.

— К какому краю? — насторожилась я.

И поймала их быстрые переглядки. Предостерегающее выражение лица Вадима, угрюмый взгляд в пол Стрельца.

— В общем, это одна из наших звезд, — преувеличенно бодро сказал Вадима, хлопая парня по плечу. — Он разбирается практически во всем, что нам нужно. Жаль, что таких больше нет.

— Еще одного Стрельца мир бы не выдержал, — хмыкнул тот.

Вот согласна.

Я отошла в сторону. Подумать. Если до этого момента я весьма скептически относилась к действиям Вадима по «компенсации» мне его поведения, то Стрелец… Вряд ли он бы взял его на работу, чтобы понравиться мне. Наоборот — он сильно рисковал. Ведь с ним связаны неприятные для меня события и та ситуация, об которую сломались наши отношения. То есть, возможно, это все не просто выпендреж, не просто игра для одного зрителя — меня. Может быть, он и правда изменился?

— Вадим, — вернулась я. Стрелец уже укатил к Тамаре Васильевне. Тоже извиняться? — А Розалину с Элеонорой ты уволил?

— Зачем? — удивился он. — Работают и работают. Нормально работают. А тебе хочется, чтобы я уволил?

Я хорошо подумала. И, если честно, решила проверить.

— Да. Сделай мне приятно.

Вадим посмотрел на меня. Я продолжала улыбаться и ждать. Глаза его из прозрачных и глубоких постепенно становились плоскими как крышки сейфов. Он вздохнул:

— Прости. Но нет. Я сделал им по выговору, лишил премий, заставил организовать тренинг по корпоративной этике. И считаю, что этого достаточно. Повторные проблемы будут решены жестче. А просто ради удовольствия… Нет, Ян.

— Даже если я скажу, что это единственное, что отделяет меня от решения вернуться к тебе?

— А это так?

Я промолчала.

Он хмыкнул.

— Что, я прошел испытание?

— Слишком умный, — проворчала я.

Логичное, но глупое требование, которое несложно выполнить. Сразу понятно, этот фейерверк с одной-единственной целью или там все-таки есть какая-то работа за ним.

Наблюдала за Вадимом. Он почти не пил. Представлял сотрудников друг другу. Знакомился, общался. Улыбался своей светлой улыбкой, правда сейчас чуть грустноватой. Наблюдать за ним было почти больно.

Почему у нас все так получилось?

Иногда я ловила его взгляд на себе, но он сразу отводил глаза. Даже казалось, что я ошиблась, просто выдаю желаемое за действительное.

Вечер катился дальше и дальше, все перезнакомились, я пообщалась со старыми друзьями и завела новые знакомства. Музыка становилась зажигательней, кое-кто уже начал танцевать. Вадим покосился на меня в очередной раз и подошел к ди-джею.

И вдруг вместо последних хитов зазвучало танго. То самое.

Я вздрогнула и собралась уже было сбежать, но он уже шел ко мне.

Платье в этот раз было совсем неподходящим: слишком узким, без разрезов, очень спокойного серого цвета — все-таки мне понравился этот оттенок. Но Вадим и не пытался зажигать. Мы просто танцевали.

Очень просто.

Очень спокойно.

Без выпендрежа — лишь касаясь рук, лишь не отрывая взгляда друг от друга. И, несмотря на то, что это таки был мой второй опыт танго, все получалось.

— Я подумал, ты не сможешь отказать мне на этой песне, — сказал он, когда музыка закончилась.

— Захотела — отказала бы.

— Значит не захотела? — насмешливо поднял он бровь.

Под конец я все-таки откинулась назад, ловя его прозрачный взгляд. Его ладонь легла на мою спину и так и осталась, согревая через ткань. Очень не хотелось, чтобы он ее убирал.

Мы вышли из шумного зала в пустую тихую комнату, и там Вадим посмотрел на меня и решился:

— Я знаю, что ты не даешь третьих шансов. Но уже проговорилась, поэтому не могу не спросить.

Глава 69. Я хочу Бентли

Где это я проговорилась? А, черт, «от решения вернуться»… Но у меня был свой вопрос. Я перебила его:

— Что случилось с машиной, и о чем говорил Стрелец?

— Не хочу об этом, — он отвернулся.

— Ясно, — я сделала шаг назад, чтобы вернуться ко всем.

— Яна! — он удержал меня. — Я просто боюсь, что ты не так поймешь.

— С каких пор это ты мне не доверяешь?

Он сдвинул брови, мрачно глядя на меня, но все-таки сказал:

— Это меня не красит. Но… — он набрал воздуха в грудь и закашлялся. — Когда ты… Я… Когда я увидел кольцо на кровати… Это было как конец света. Мира. Всего. Я надрался. В хлам. Взял машину… И… Кольцо лежало передо мной, я даже не смотрел на дорогу.

— Вадим, ты идиот!

— Согласен.

— И что дальше?

— Я гнал и гнал и гнал. Сам не знал, чем это все кончится. Да и было как-то все равно. А потом плеер взял и выдал мне это танго. Среди тысяч и тысяч других мелодий.

— О чем же там…

— И я подумал… — продолжил он, будто не услышав меня. — Если я уже все равно все потерял, то почему не попробовать… иначе. Сделать твою жизнь легче. Исправить то, что испортил. Помочь твоим друзьям. Хоть что-то. Прожить другую жизнь. Не бояться. Я ведь всего уже достиг, но был по-прежнему связан своими страхами и из-за них потерял единственного близкого человека. Я подумал, что глупо работать с людьми, чье мнение о тебе складывается по таким вещам, как цвет волос твоей любимой женщины. Мужчина должен сам решать, что для него важнее в собственной жизни. Сам расставлять приоритеты, выбирать, кого подпускать ближе, а с кем даже рядом не стоять. Почему я до сих пор жил по чьим-то чужим представлениям о том, что мне положено? Что решу, то и положено.

— А машину-то как разбил? — вздохнула я.

— Да никак не разбил. Оставил там и ушел пешком.

— А кольцо?

Он достал его из кармана:

— Я уж думал, никогда не спросишь.

Я смотрела на него и хмурилась. Это вот что сейчас происходит такое? Второе изощренное предложение?

— Тут неподалеку озеро, — сказал Вадим, беря мою руку в свою и нежно надевая кольцо на палец. Я почему-то не сопротивлялась, словно завороженная. — Хочешь покажу? Рядом поселок и есть дома, выходящие окнами прямо на воду. Давай посмотрим? Наверху будут гамаки и твой кабинет. Хочешь — там работай, хочешь — приходи в офис, тут пешком минут пятнадцать. Мартин в тебе души не чает. Я стал меньше работать, ну, разве что этим проектом увлекся, но все решаемо.

— А я в чем должна измениться? Волосы? Одежда? Что? — настороженно спросила я.

— Мне нравятся черные костюмы, — улыбнулся Вадим. — Не хочу что-то другое.

— Это про тебя, а про меня?

— Пожалуйста, не заставляй меня носить кусачие свитера! — Вадим прижал руку к груди.

— Мне тоже нравятся костюмы на тебе, все в порядке, — я провела пальцами по воротнику его рубашки. — Но…

— Вот и все. Слушай, ну я помню, что ты менялась, когда я даже не просил. Глупо было бы не верить, что ты не сделаешь это, если реально понадобится для дела.

— Как я пойму, что это все не временная акция?

— Хорошо, давай подождем пару месяцев, — Вадим вздохнул и принялся стаскивать кольцо обратно, но я сжала пальцы. Он тихонько улыбнулся и поднес мою сжатую руку к губам.

— Это не показатель!

— Тогда год, — пожал он плечами.

— Ты будешь ждать год? — удивилась я.

— Я ждал тебя всю жизнь, не зная, будешь ли ты. Год — это немного, если знаешь, ради чего, — прошептал он мне на ухо, обнимая меня за талию и незаметно прижимаясь все ближе.

— Божечки, какой ты балабол… — я потянулась к нему, но тут мой взгляд упал на вход в зал.

В дверях показался Мартин, обнимающий за талию… Лизу.

— Вадим! — возмущенно повернулась я к нему. — Ты же говорил, она уволилась!

— Она тут не как сотрудник, — фыркнул он.

— А как кто… — и тут до меня дошло.

Я видела, как Мартин смотрел на нее, с каким вниманием и нежностью — и я видела, как сияли ее глаза, когда она смотрела на него. Кажется, эта история тоже кончилась хорошо.

Наверное, для всех есть какой-то момент, когда отпускает прошлое и можно строить жизнь дальше.

Что мне выбрать?

Отказать Вадиму, который меня однажды уже подвел?

Вдруг подведет в другой раз?

Но найдется ли кто-то в этом мире, кто не подведет никогда?

Я не даю вторых шансов, потому что знаю — если человек один раз нарушил обещание, то нарушит и еще.

Но есть те, кто получив второй шанс, все-таки нарушают свои клятвы. Они пробуют границы на прочность, и иногда эти границы ломаются, а они двигаются туда, куда не доходят остальные. А иногда они получают по лбу, и больше уже никогда не делают эту ошибку. Вообще никогда.

Мое сердце больше не пылало любовью; оно выгорело однажды. Но сейчас сквозь пепел ярости, кажется, начали пробиваться нежные-нежные росточки чего-то нового. Другого. Более спокойного, взвешенного и серьезного, чем безумная страсть и ядовитые крючья, которыми мы притягивались друг к другу раньше. И это новое, более взрослое чувство было мне очень дорого. Хотелось прикрыть эти хрупкие ростки ладонями, чтобы никто больше не смог их сломать.

Но им было нужно солнце.

— Что ты будешь делать, если я скажу нет? — спросила я тихо.

— Продолжу заниматься проектом, какие еще варианты? Это роскошная тема, и я очень тебе благодарен за то, что все-таки попал сюда.

— Но ты же не повторишь свою глупость с машиной?

— Что ты, милая. Я никогда не поступлю так с тобой и с теми, за кого сейчас отвечаю. Кроме того, ты ведь останешься рядом. Пусть и не со мной.

Я прижалась к нему, немножко жалея, что нельзя у всех на глазах забраться пальцами под рубашку и прикоснуться к горячей коже.

— Как тебе мой цвет волос? — я подняла лицо, и Вадим невесомо коснулся моих губ.

— Даже немного жаль, что я отошел от дел с серьезными людьми. Хотел бы я посмотреть на их лица…

— Я тебя совсем испортила.

— Да, ты знаешь… Наверное, времена теперь другие. Раньше надо было подстраиваться, а теперь выгоднее идти своим путем. Ну и вообще — видела б ты эту шпану, которая сейчас рулит в IT! Тебе еще будет стыдно за мой костюм. Но я все равно не переоденусь.

Некоторым все-таки полезно получить по лбу, чтобы остановиться и оглядеться по сторонам. И ладно бы он делал это только ради меня, но вот так кардинально не меняют свою жизнь ради даже самых прекрасных женщин. Так жизнь меняют только ради себя самих.

— И вот еще. Должен признаться.

Вадим отклонился в сторону и повертел головой:

— Ничего не замечаешь?

Я смотрела в его глаза и не понимала.

Он фыркнул.

— Всю юность мечтал. Но ты же понимаешь, что мне могли сказать в те времена и в том обществе?

— На что? — я не понимала.

Он усмехнулся, отвел волосы и я увидела маленькое колечко у него в ухе.

— Да ты бунтарь! — я расхохоталась.

— Погоди, это еще не все.

— А что еще?

— Есть штучка еще кое-где… — он наклонился и шепнул мне на ухо — где.

— Ааааа, да ты псих!

— Еще больше, чем ты. Я очень талантливый.

— Но ты ведь вынешь, если мне не понравится?

— Да хоть сейчас!

— Вадим!

— Что? — он опустил руку, которой потянулся к мочке. — Я из уха хотел вынуть, а ты что подумала?..

— Божечки!

— Яна!

— Хорошо, давай попробуем, — я давно уже сдалась, но надо было выкатить еще парочку условий. — Но я хочу «Бентли»!

— Что? — не понял Вадим.

— «Бентли». Личный. Голубенький.

— Аааа… — выражение лица Вадима было бесценно. — Зачем?

— В конце концов, я должна получать бонусы от того, что у меня муж-миллионер?

— Яна, ты как всегда… — выдохнул жених-миллионер.

Хах. Он думает, я шучу.

Я шучу. Пытаюсь. Возвращаюсь обратно по своим следам и хочу обрести сразу все: Вадима, себя, будущее, любовь, и не потерять ничего. Совсем ничего. Потому что любовь должна только добавлять, но никогда — отнимать.

— Я что, зря столько мучилась, чтобы тебя заполучить? Нет уж… Я теперь стрясу все, что положено!

— Нам нужен брачный контракт, — деловито предложил Вадим.

— Тогда не пойду замуж, — парировала я. — Стрясать, так по полной.

— Яна, блин!

— А? — я коварно улыбнулась. — И обручальное кольцо с розовым бриллиантом. И туфли, как их там… от Лабутена, вот. И платьице от Диор, два! И…

— Яна! — на платьице до него дошло окончательно.

— Что — Яна? Своей жизни ему не жалко, а колечка жалко!

Вадим закатил глаза, а я поднялась на цыпочки и поцеловала его солнечную улыбку.

Пусть этот шанс окажется счастливым.

Эпилог

— Ты помнишь, какой сегодня день? — поправляя манжеты, Вадим вышел в коридор, где я, сидя на полу, возилась с подшипником самоката, который не желал вставать на свое законное место.

— Взятия Бастилии? Юбилей перехода Суворова через Альпы? День рождения Хирохито, 124-го императора Японии?

— Годовщина нашей свадьбы, милая, — он наклонился и чмокнул меня в макушку.

— Вообще-то это я должна была с вечера начать намекать, а сегодня обидеться, — пробормотала я, пытаясь изогнуть пальцы так, как не было задумано природой.

— Что за предрассудки! Я тоже могу намекать и обидеться. Но вместо этого я поменял наш номер в отеле на президентский люкс и попросил насыпать на кровать розовых лепестков. Твой подарок тоже будет ждать тебя там после приема.

— Давай я брошусь тебе на шею чуть попозже, у меня руки грязные?

— Ты как всегда, — вздохнул Вадим и нагнулся еще сильнее, чтобы поймать мои губы. Но едва я попробовала его обнять, резво отскочил: — Рубашку испачкаешь.

— Знаешь, обычно когда в кино хотят показать, что люди действительно нашли свое счастье, то через год у них ребенок, общее дело, мимими и какая-нибудь смешная проблема, — посетовала я, возвращаясь к самокату.

— Хочешь спросить, почему мы не такие? — лениво проговорил мой муж, пристально вглядываясь в зеркало. Его волосы лежали безупречно, но он пытался добиться более крутого эффекта «почти безупречно». Это было сложно.

— К нынешнему моменту я могла бы уже рожать нашего ребенка, попутно разруливая дела фирмы, в которой всем управляю. Вместо этого я сижу на полу в прихожей и чиню чертов самокат, — вздохнула я.

— Могла бы купить новый.

— Неть! Этот самокат со мной дольше чем ты, я лучше тебя нового куплю!

— Тогда чини быстрее, нам через полчаса выезжать в аэропорт, — посоветовал Вадим, еще раз поправляя манжеты.

— Потому что я опять должна появиться на очередной тусовке с полезными людьми… — уныло пробормотала я. Про тусовки я каждый раз усиленно старалась забыть, но Вадим был слишком организованным, чтобы позволить мне это.

— Давай уточним только, что это твоя тусовка, а я там аксессуар, — засмеялся он.

— Красивый аксессуар… — облизнулась я. Серые глаза встретили мой взгляд в зеркале, и мне как-то резко стало жарко. Эх, времени нет…

— Ну спасибо, наверное, — насмешливо сказала Вадим.

— Инга вот уже третьего за год подающего надежды молодого политика меняет, а у меня все один ты. Скоро девчонки засмеют.

— Думаешь, мне пора сделать парочку операций для сохранения молодости и красоты? — поднял он бровь.

— Мальчики делают совсем другие операции, — намекнула я.

— Ты чем-то недовольна, милая моя? — угрожающе поинтересовался Вадим, присаживаясь передо мной на корточки.

— Я просто хотела сказать, что ты, наверное, ее уже сделал? — я похлопала глазами.

— Выкрутилась.

— В тот день когда я не выкручусь, мы разведемся.

— Перебьешься. У меня нервов столько нет, снова с тобой расходиться. У меня на работе стресс, у меня новый контракт в этом месяце, нет уж. Делай что хочешь, но чтобы была со мной, ясно?

— А в зеленый покрасишься? — я сощурилась.

Вадим закашлялся.

— В зеленый? — прохрипел он.

— Нет, передумала. В темно-красный.

— Яна, блин!

— А Герард бы покрасился!

— А Лиза бы уже оделась, накрасилась и ждала меня в машине, мы на самолет опоздаем, давай в темпе!

— Ты тиран!

— Мы уже давно выяснили, что это называется доминант. Божечки-кошечки, да возьми ты этот чертов самокат уже с собой!

— Аааааа! Я знала, что я тебя однажды заражу кошечками! Все, уже закончила, — я поднялась с пола и отправилась мыть руки. Уже и в самом деле было пора.

В машине Вадим долго смотрел за окно и о чем-то думал. Я расслабленно следила за мелькающими за окном огнями и наслаждалась последними минутами покоя перед аэропортом, самолетом, встречей и прочей суетой.

— Слушай, ну вот с ребенком и фирмой мне кажется хорошая идея, — вдруг сказал он. — Давай так — через год ты и правда доберешься до места главы филиала и будешь на родах между схватками орать на всех в трубку, что твой новорожденный сын умнее их.

— Дочь, — зевнула я.

— Ловлю на слове, — быстро сказал Вадим и положил руку мне на коленку.

— Ах ты! — я рассмеялась. И правда — расслабилась и пропустила подачу. Ну ничего, рожу я ему дочь, пусть мучается с нами обоими. Нахмурилась: — С филиалом сложнее.

— Просто подойди к Мартину. Тебя эта должность давно уже ждет. Он принципиальный — пока сотрудник не посчитал себя готовым, на ключевые места не назначает. Иначе ты бы там была еще год назад.

— Не могу, — я пожала плечами. — До сих пор думаю, что без тебя фиг бы меня кто продвинул. А сама я ничего не сделала.

— Угу, не сделала, совсем ничего не сделала, — фыркнул Вадим. — Это добрые гномики придумали интеграцию нашей сети с государственными, лесные феи нарисовали всю систему алгоритмов знакомства пользователей друг с другом, а заколдованные жаворонки принесли в клювиках контракты с разработчиками.

— Подписывал их ты.

— Потому что ты обещала выцарапать Виталику глаза, а других руководителей департамента образования нам пока не завезли? — в голосе Вадима мелькнуло легкое раздражение.

Ой, как мы тогда поругались! Прямо насмерть. Часа три молчали, а потом встретились на лестнице с первого этажа на второй, оба как дураки с чашками кофе — он мне нес латте, я ему эспрессо.

— Ладно, в понедельник подойду, — я вздохнула.

Вообще, что изменит формальная должность? Ну стану равна ему по статусу. Если ему это важно, мне в принципе несложно.

— Кстати! — очнулась я. — Помнишь то танго? Которым ты меня мучил?

— Помню, конечно.

— Я нашла перевод!

— Молодец какая. Года не прошло. О, нет, постой, прошло! — щелкнул Вадим пальцами.

— Знаешь, что мне сказали? Что это единственное танго золотого века, в котором поется про абсолютно счастливую любовь без измен и драм. «Тысячу раз я влюблялся, но все это было фальшивкой, и только ты вернула меня к жизни, направила на тот путь, который я уже не покину», — я прижалась к Вадиму, не обращая внимания на его ехидство и уткнулась носом в его шею.

— И мое сердце поет от счастья… — прошептал он, целуя меня и пропуская между пальцами пряди моих ярко-розовых волос.