Легенда о потерянном сердце бесплатное чтение
Действующие лица и место событий:
Община кочевников – Отор:
Главный герой князь – Тахир (25 лет),
Колдун в княжестве Тахира – Аттюк (58 лет),
Воевода – Самрат (должно было быть – 62 года), умер, когда сын был подростком,
Жена Воеводы,
Блаженная женщина,
Друг Тахира – Ярс
Царство Предгорья:
Царь Ситта – Митр (56 лет),
Дочь – принцесса Дэна (19 лет),
Лагерь Лекарей:
Знахарка – Салга (60 лет),
Помощник Знахарки – Никодим (25 лет)
Остров Тида. Крупные Царства и города:
Царство Предгорья с центром в г. Ситта,
Царство-город Приморья, на западе острова с портом и соледобычей,
Царство Горцев,
Царство Морских Птиц, расположенное за горами на побережье юга Тиды.
Каньон Отуз, где живут высланные из Ситты чародеи,
Мелкие Княжества, общины кочевников и оседлых ремесленников, пастухов, рыбаков.
Книга I
Пролог
Битва за землю разразилась в самое неподходящее время, когда ещё утренняя звезда так ярко светила на востоке, а заря только открывала свои очи, понемногу заполняя своим холодным рубиновым светом горизонт над степью. В это прекрасное утро никому не хотелось умирать. Но кто будет спрашивать, о том что ты желаешь. У кого-то решения уже давно прописаны, указы изданы, воины подняты, кровью налиты глаза, открыты сундуки для заполнения награбленного. И мирного решения нет.
Который раз.
Князь Отора уже не желал заключать мир с царём Ситты. Точка невозврата была пройдена.
Самое время начать наступление и наконец, разорить это место хамов и стяжателей! Занимать благодатные земли одному царю не честно.
Царство Ситты раскинулось на равнине Предгорья и закрывало проход к лесам, где водилось много дичи. А в степях, где расположился стан кочевников, жизнь становилась невыносимой.
Народ Отора разместил свое поселение на берегу реки, в которой водилось немного рыбы, но этого хватало, чтобы не умереть с голоду, сильным воинам надо было мясо, а степь была бедной на диких животных. Из-за постоянных переходов, жители стали требовать от воеводы основать, наконец, город и успокоиться от переходов. Дать пожить стареющим воинам, нарастить новое войско, которое ослабло после стычки с дикими, необузданными пришельцами из-за Гнилого озера.
Они стали сущим наказанием для былого сильного войска Отора. Мало того, они занесли в общину какую-то заразу, и случился мор скота. Почти все лошади погибли, а мелкий скот для пропитания всё же удалось спасти, отогнав далеко в степи, почти до моря. Но там не было питьевой воды и козы с овцами питаясь сухой травой испытывали жажду. Каждый раз в общину доносились жалобы о падеже. Молока от коз поступало мало, дети страдали. Община была на грани бунта, чтобы требовать от Совета общины возвращения на бывшую стоянку за перешейком. Но туда вождь возвращаться не желал.
У него была цель. Ему нужна та местность в Предгорье. Очень удобная природная защита от набегов степных тварей. Там было много еды, с гор стекала чистая вода, и зимой можно было укрываться в подземных пещерах. Даже на то, что эти места уже давно заняты другим правителем, Вожак Самрат не обращал внимания, он верил, что добьётся своего и поселился со своим народом в этих местах. Верил своему провидцу и его восторженным словам!
Но силы вождя угасали, и надежды на спокойную жизнь в этом райском уголке с каждым днем исчезали в небытие.
Сын Тахир принял власть от владыки (воеводы) кочевой общины Самрата, который, в конце концов, умер в печали от потери любимой жены. Помазаннику было двадцать два года, и он был единственным наследником трона и хозяином общины кочевников.
Община состояла из пяти тысяч человек разного люда. Они испокон века вели кочевой образ жизни: выращивали лошадей, овец, коз, занимались охотой, ловлей лис, зайцев, выращивали птицу. Женщины ткали ковры, делали сыры; мужчины выделывали кожу животных, изготовляли хорошую сбрую, одежду, обувь, шатры. Эти изделия потом выменивали в городах на шёлк, соль, муку, металл.
Народ готовился вести оседлый образ жизни. Располагаясь возле крупных царств, жители Отора намерены были заниматься торговлей. Вождю общины необходимо было договариваться с Царями о защите от набегов Тварей (животных-демонов и разбойников), расположившись у стен городов. Сами кочевники тоже имели оружие и бились с неприятелем, защищая свой народ.
Под управлением молодого князя был Совет общины, где принимались правила и внутренний порядок, законы и внешние отношения с главами царств, княжеств и поселений; а также свита чиновников, которым доверялось хозяйствование, разбирались споры, Как и все другие правители в Тайном Совете владыка держал на службе колдунов.
Старый воевода Самрат привел колдуна на остров еще до половодья. В поисках райского уголка, о котором пророчил старый колдун, воевода рискнул вести сотни жителей, пообещав им сытную и безопасную жизнь на острове Тида.
Это загадочный остров, омываемый морем Тирским с его северо-западной и южной стороны, и Арским морем с восточной. Он привлекал всех странников своим желанным богатством и защищенностью. Соединяющий с большой землёй узкий перешеек постоянно был скрыт водами солёных озёр, называемых Гнилыми. Период, когда можно было перебраться туда и обратно пешим ходом или лошадьми был только во время Сильной луны (суперлуния), тогда воды соленых озер всего на один день вскрывали песчаную косу и беженцы могли проследовать на остров.
Перед странниками открываются такие же пустынные просторы, как и на равнине страны Сизых Степей. Но вдали, если присмотреться, можно увидеть настоящие горы. Именно там текут молочные реки среди медовых берегов.
Вся южная оконечность острова – это возвышающиеся над зеркалом моря плоские горы, леса и реки. Источники живительной влаги стекают с гор, образуют озера, в которых много рыбы, в лесах много живности, а самые крупные это – дикие кабаны, бараны, олени и лани. Провидцы говорили, о степи северной части, что они более суровые для жизни людей, и бедные на живность, чем южные его части.
В основном, земли степей были пустынны. Но там хорошо выращивать мелкий скот – овец и коз. Вожак кочевников размышлял: "Возможно, там есть местные виды лошадей, устойчивые к суровому климату южных земель Большой Земли".
Он мечтал, что со своей молодой женой остановится в этом теплом благодатном крае, поставит общину на постоянное место и родит сына – наследника, который станет основателем города и Царем над его народом.
Но он не мог знать, сколько ему отмеряно времен прожить, и как сложится жизнь его народа на этой благословенной земле. И только колдун повторял одно и то же, вселяя надежду в горячее сердце кочевника: «Там течет с гор молоко и бежит среди медовых берегов, растекаясь по всей земле, наполняя жизнью все вокруг. А ты станешь царем над своим народом. Союз Степного Сыча и Хрустальной Лани будет могущественным, ему будут подчиняться – огонь и вода!»
Что бы это значило?
Засматриваясь на лесистую южную часть этого небольшого материка – то ли острова, то ли полуострова, за деревьями которого еле просматривались далекие сизые горы, молодой вождь Тахир думал о том, что вот-вот дойдет до мест, где может дать своему народу, изможденному переходами, долгожданный покой и сытость. Сколько раз вождь Отора пытался разбить войско города Ситты, преграждающего пути к желанным молочным рекам.
Но бои были неравные.
Опять и опять его воины возвращались ни с чем.
И тогда дерзкий, новоиспеченный Князь наполнялся решимостью и злостью, еще более и более. Сами демоны его слушали, и уже было не понять, кто ему отдаёт советы, чтобы красть, разрушать, убивать. Ради того, чтобы жить, рожать детей, любить и пытаться быть счастливым.
Наверное, Высшие божества в это время были заняты чем-то более важным, они отдавали Нижним богам разрешать ситуацию на земле по своему усмотрению, назначая для этого надсмотрщиков, таких как колдун Отора – Аттюк.
И тогда творилось на земле чёрте что.
Алчные жрецы могли возомнить себя Всемогущими богами, только от того, что играя на чувствах страха, суеверий и благоговения челяди, они решали сами – получать ответы с Небес или нет. Колдуны становились серыми правителями. Они часто имели полную власть над вождем и нацией, вращая судьбами на магических блюдах. Словно жертвенным мясом потрясали они жизнями людей в тайных местах, удовлетворяя свои амбиции и желания.
Стяжательство и тотальная власть над сундуками воеводств, княжеств и царств не могли останавливать споры между главами общин, а только разжигали пламя. И кровавые битвы за землю оправдывались истощением ресурсов общин. Вожди внимали сладостным словам о их собственном всемогуществе, что множило в умах этих бездуховных посредников между богами и людьми веру в справедливое их суждение, правду и силу!
В каких опасных руках этих «судей и вершителей» были простые смертные и их вожди.
Глава 1
Сидя на камнях недостроенной стены своего города, молодой Князь Тахир размышлял:
«В этот раз Отор был более подготовлен!
Последние три года боги посылали дожди на сухие степи. Вода в заводях речки наполнилась рыбой, а степи зайцами. Удалось восполнить стада лошадей и мелкого скота. Жрец Аттюк был всё же прав. Наступать в эти годы было неразумно. Надо было восстановление и ожидание, которое очень дорого давалось строившемуся городу Отору».
– Не время ещё, князь. Подожди, земля скажет, когда готова будет принять жертву, – шептал вожаку колдун.
Но господин был рассержен. Он кричал на своего звездочета:
– Как я могу тебе верить, когда мы почти всё потеряли, дойдя до Гнилых озёр?! Эти голодранцы твари с той стороны нас так просто обчистили. Кого? Нас! Тех, кто прошёл Сизые земли, кто отбивался от Каменных людей, и едва остались живы. Ты обещал молочные реки и медовые берега! Где они? Я уничтожу тебя! Вырежу весь твой скот и отрублю твоим ученикам руки, чтобы они лучше взывали к богам!
Воздух накалялся в том месте, где происходило выяснение положения дел. Вожак гневно отчитывал мудреца:
– Может ты зажрался? – возмущался вожак Тахир на бесполезные дела колдуна Аттюка.
– О, нет, нет! Всё будет, так как я видел в Чаше времен. Что я могу добавить? – услужливо шептал колдун в оправдание, заламывая костистые пальцы.
Господин был недоволен делом своего подчиненного. Он резко взмахнул рукой в сторону выхода их жилища:
– Иди с моих глазах и хорошо помолись богам!
Князь Отора воевода Тахир получил эту общину в наследство от своего отца. Самрат был хорошим вождем, но всем заправлял этот жрец Аттюк. Колдун бездумно направлял отца Тахира из места в место, и чаще община попадала в жестокие стычки с местными князьями. И только благодаря удаче и силе воины Отора всё же наживались своими набегами во время переходов и зимовки.
В целом, люди Отора не хотели промышлять таким образом. Но колдун смог убедить Совет в том, что люди бедствуют и надо как-то выживать. А для этого оправдано было занятие грабежами.
Колдун так же был заражён мечтой своего отца – Мага Сизых степей. Великий жрец видел место, где «две силы объединившись, станут всемогущим Царством на острове Тида». Но Аттюк не договаривал, что отец предупреждал его не соваться далее степи и силой проникать в леса Предгорья. Ибо, говорил он, «тонкие струи Серебряного водопада смоют тебя в бурный поток и все ужаснутся этому».
Но сын был не так осторожен, как его отец. Ученик решил, что он превзошел учителя. И повёл народ молодого и неокрепшего князя вглубь неизвестного острова, прямо к горам, на встречу хорошей сытной и, якобы, безопасной жизни.
Колдун лелеял свою мечту. Он раз за разом говорил в своих молитвах:
– Возмужавший, со временем, сильный наследник, пойдет вперёд к славе, а я пойду рядом! Я буду богат! И для этого я сделаю всё, на что способен! Я буду там – в Царстве Предгорья. Я желаю этого всем сердцем!
Наследник оседлых кочевников и города Отора вырос не таким мягким как его отец. Тахир был хорошим хозяйственником, отлично владел оружием, был строгим военачальником, сильным воином и жёстким правителем. И хотя хозяйство ему досталось слабым, он смог в свои юные годы его восстановить. Направив общину кочевников в место, расположенное в междуречье он смог договориться с расположившимся в тех местах поселением деловым путём, заручившись договором с его главой, по которому община Отора поставит хороших сильных лошадей, сыр и кожи, а тот не будет иметь претензий на размещение общины у стен города. Это было хорошее время, когда не приходилось драться.
Но алчному колдуну мир между воеводами не был нужен. Эта долговременная игра господ не входила в его планы. А Тахир был в бешенстве от советов престарелого жреца и не понимал, отчего он так жаждет войны с любым, кто встречается на пути следования кочевников. Аттюк был в восторге от возникновения любых разногласий. Он старательно пытался убеждать Совет Общины в бессмысленности мирных договоров, во всех ситуациях видел опасность, угрожающую лично его жизни.
Предгорным Царством острова и главным его городом Ситта владел могущественный и мудрый правитель – Царь Митр.
Его Предгорное Царство процветало в безопасности. Удобное расположение главного города и стен крепости позволяли успешно вести хозяйственную деятельность и главенствовать на Обширном Совете Царств Тиды. Царство богатело, тогда, как народ часто бедствовал от недостатка урожая. Засуха тянулась который год.
А тут еще появилась одна напасть.
Из-за перешейка, соединяющего тонкой косой земляного вала Сизые степи Большой Земли, хлынули на остров потоки кочевых племен в поисках пропитания. И если бы вожаки этих голодранцев были мудрыми, то искали бы разрешения у господствующих на острове Царей. Но они были словно волки. Не пытались договариваться, а нагло воровали добро у царских подданных.
Одно за другим набеги наглых кочевников выбивали стражей города Ситты из сил. Человеческое терпение иссякало, но стражи держались крепкого руководства вождя и старались выследить воров. Совет Ситты искал помощи у союзников – Царства Горцев.
Но гордым Горцам было не до войны.
У них, после сильных трёхлетних дождей, сошедших около пяти кругов назад селями, разрушились основные пути сообщения. И они давно не появляются в местах торговли у стен Предгорья, а торгуют на Южных долинах в Межгорье. Это, конечно же, спасает обитателей гор от бесконечных набегов тварей с Гнилых озёр и даёт возможность пребывать в безопасности.
Поэтому Горцы не торопятся восстанавливать дороги и ни о чем не беспокоятся.
А что если разрушится Предгорье?
Устоят ли они от набегов кочевых общин? Деваться горцам будет некуда, только уходить на верховья гор, а там жизни нет. Перейти перевал и спускаться к морю тоже опасно.
Там, на берегах живут морские кочевники, их доселе никто близко не видел. Никому вреда они не приносили, живут себе мирно, имеют отличные корабли. Корабли уходят куда-то за черту линии моря и приходят назад в бухты один или два раза в год. Но кто знает, что они за люди?
И Приморский Соленый царь отказался поддерживать Царя Предгорья, сославшись на сезон рыболовства и заготовки соли. Так помощи ждать не приходилось.
Каждый из Глав Царств беспокоился только за свое имущество. Былой дружбе давно пришёл конец. Все отношения строились на тщательной охране собственных земель, и работающих на ней подданных крестьян. Опасность, которая явилась с нашествием на остров кочевников, казалась пустой, навеянной слухами и наветами жрецов, которых уже никто не слушал.
Серебро крепко управляло делами, и мир держался на договорах. Шатко, но всё же держался.
Между тем, в долинах стало беспокойно.
Отряды стражников города Ситты выявляли вылазки кочевников на общины свободных ремесленников, расположившихся под стенами города. Днем торговцы были в лавках города, а на ночь возвращались в палатки. Тут и поджидали их грабители. Жалобы ограбленных торговцев доходили до Царя. И тогда острые стрелы стражей Ситты настигали дерзких пришельцев.
Однажды попали обезумевшие кочевники Отора в ловушку и многие не смогли избежать жестокой участи. Наказание достигло польстившихся на чужое добро.
Полуденный ветер трепал весенние степные травы, в которых лежали искалеченные воины противников. Они стонали от своих ран и ждали помощи. Раненных лошадей развели стражники, одни пошли в стан степных кочевников, другие в стан Предгорья. Не добившись в битве превосходства, послы сторон договорились забрать раненых с поля боя до вечерней зори. Чтобы ночью никого на поле боя не было.
Вожак кочевого народа от ярости не знал, куда себя деть. Он не ожидал такого исхода. На ком-то нужно было сорвать свой гнев. Злой от отчаяния он ворвался в помещение, где собирался Совет Общины и там лютовал по полной.
– Они имеют явное преимущество! – Тахир с силой сбросил с себя латы и махнул с раздражением и неистовством со стола кубок с вином, который попал в Первого помощника – Ярса.
Ярс промолчал, только вытер с лица попавшие капли.
– За неделю войско стражников потеряло группу, а они, – и Тахир вскинул руку в противоположную сторону от поселения.
– Ни одного! Слышишь?! Ни-од-но-го!!! Как?
– Забрали погибших? – не оборачиваясь, пыхтя от волнения, крикнул Тахир в сторону Ярса.
– Да, – ответил друг, пытаясь быть спокойным.
– Всех?
– Всех.
– Иди отсюда! – зашипел Тахир, и стукнул кулаками по огромному столу.
Уставший от неудачного сражения Ярс приказ понял, он знал, что в таком состоянии лучше с вождём не затевать спор.
– Позови колдуна! – крикнул Князь стоящему у входа в помещение прислужнику.
В юрту, обитую кожами и ткаными коврами, вошла горбатая тёмная фигура колдуна. Не вошла – вплыла.
– Слушаю, Ваша Светлость, – вкрадчиво произнесла фигура в закрывающем голову суровом балахоне.
Тахир тяжело дышал и долго молчал. Вращая на указательном пальце серебряное кольцо с чёрным агатом, он все же вскинул на колдуна свой взор. Тот отпрянул, настолько взгляд молодого Князя был полон раздражения и злости.
И наконец, спросил.
Его слова едва было разобрать, так как говорил он, крепко сжав зубы и лишь губы шевелясь, издавали подобие слов. Со лба лился пот. Вид Вождя был ужасным. Таким его еще никто не видел.
– Что скажешь, а?
Что там твоя вода показала? – продолжал вождь. Кровь? Так это не кровь противника, а наша кровь! Почему у них ни один не пал, а моих принесли на ношах? Ты что думаешь, что я плохой глава моих воинов? Или эта неудача опять от неудачного времени?
Князь схватил одной рукой за отворот мантии горбатого колдуна и заглянул в его лицо. Лицо колдуна не источало ни страха, ни ужаса. Оно было бело и холодно, его опущенный взгляд ничего не говорил. Ни одна морщина не дрогнула, тогда, как крепкая рука князя сдавливала одежду вокруг шеи жреца богов. Аттюк схватился за сильные руки разгневанного господина и пытался высвободиться. Но тот держал хитон из суровой ткани смертельной хваткой.
Обнажились руки трепыхающегося колдуна, и Тахир увидел пятна, покрывающие их до локтей. Они были мерзкими как гнилая рыба. Мерзкие на вид пятна чередовались между собой, то темно коричневого цвета, то белесого, то нормального человеческого цвета, они создавали причудливый узор и вызывали жуткое отвращение к носителю. Молодой человек отдернул руки как от проказы. Еще раз взглянул в лицо колдуну и внятно, что бы тот слышал, сказал:
– Я больше не верю тебе! Слышишь ты меня? – проговорил сквозь сжатые зубы князь. – Только по тому, что ты всегда был верен моему отцу, я ещё терплю тебя. Но вот в смерти моей матери я всё равно вижу твоё участие. Ты ей даже не помог. Хоть и доказать этого не могу.
Колдун молчал.
А Тахир продолжил:
– Ты мне обещал богатый край? Обещал! Ты, водил меня вокруг да около, непонятными дорогами, теряя и людей и скот. Мои самые сильные и лучшие воины по каким-то непонятным причинам остаются там, за воротами Отора, когда какие-то там твари имеют превосходство над ними. Не ты ли утверждал, что сегодня все звезды расположились для удачного сражения со стражей Ситты?
– Может, надо было лучше сражаться? – прервал молчание колдун.
– Что? Ты мне указываешь, на мои ошибки? – крикнул глава общины.
– Нет, Вы самый лучший воин и мудрый глава Отора! – поклонился льстиво колдун.
– Нет от тебя никакой пользы, только даром хлеб ешь. Иди, и вылечи раны моим воинам!
Князь обвинял своего мага в неудачах, а сам не понимал, что надо было слушать не его, а прежде всего своё сердце.
Колдун вышел из шатра князя.
И тут на его лице появилось то, что могло бы не понравиться ни Нижним, ни Верхним богам. Это была отвратительная ухмылка демона.
Глава 3
Аттюк вернулся в свой шатер подобно фурии, скинул с головы капюшон, на входе зацепил древко со штандартом общины.
– Щенок! – кинул он, в сердцах, оскорбление в адрес своего вождя. – Ничего. Я еще верну себе свое!
Он нервно набросал в кожаный мешок каких-то пузырьков с растертыми порошками, взял свою клюку, пнул ногой, стоящий возле входа штандарт, тот отлетел в сторону и развернулся. На шелковой поверхности, показался герб кочевников Отора, вышитый золотыми нитями – Степной Сыч. Его проницательный взгляд смотрел в глубину святилища мага. На позолоте вышивки резвились тени от горящего посреди шатра очага. Но этой красоты раздосадованный волшебник не увидел. Он удалился залечивать раны воинам.
На вид колдуну было лет семьдесят, но на самом деле ему перевалило немногим за пятьдесят вёсен. Старости ему добавлял торчащий горб. Этот еще не совсем старый мужчина так скрючен, что похож на свою клюку. Он высовывал свой нос из-под головной накидки и был похож на черепаху, которая медленно высовывает голову из своего панциря. Лицом был так же ужасен как та черепаха. По рукам и лицу колдуна расползались пятна коричневые и белёсые, что делало его еще более неприятным. Ярс все время насмехался над ним:
– Нашему священнослужителю надо перед наступлением давать задание ходить в разведку. Ха, он так смешивается с природой, что, даже если он стоит и не двигается, то можно подумать про засохшее дерево. Так можно выведывать всякие тайны у противников – просто ставить в углу Аттюка!
Женщины сторонились колдуна как чумы. Хотя в молодости ему было не занимать темперамента. Поговаривали, что он крутил роман со служанкой покойной жены владыки.
При странных обстоятельствах эта женщина исчезла со стана. Она должна была присматривать за течением родов у хозяйки. Её долго искали, но так и не нашли. Не мудрено затеряться в степи, кишащей изголодавшимися тварями.
Свой дар и служение миру Духов отец передал Аттюку по долгу. Маг общины Отора был самым толковым Мудрецом среди кочевников. В молодом возрасте Аттюк удалился в Страну Белых Глаз, где, как рассказывал, мог научиться всем магическим хитростям. Но по возвращении, в стане как-то не заметили изменений. Ни знаний, ни мудрости не прибавилось. Чем он в тех землях занимался не известно.
Колдун имел сложный противоречивый характер. Он был больше склонен к служению своему демону, чем князю и народу общины. Но на деле старался изо всех сил показать, что ему очень дорог сан служителя. На народ ему было наплевать. Ему нравилось ощущение тайной власти, которой наделил его отец.
Перед смертью старый маг сказал последнее пророческое слово Воеводе: «Союз Сизого Сыча и Хрустальной Лани наделит тебя таким могуществом, которого эта земля ещё не видела!»
Сын услышал эти слова и запомнил. А когда сам пришёл попрощаться с умирающим отцом, то получил единственное странное предупреждение: «Берегись Серебряных струй, ибо они подхватят тебя и увлекут в бездну, откуда нет выхода!»
Молодой владыка Тахир, почему то верил этому бездарному колдуну. Ведь он так живо рассказывал о Предгорье, как будто сам там был. Какая же сила – это умение общаться с богами миров…
Но если бы Аттюк имел хоть рисовое зерно тех знаний, которыми владел его отец, то Отор не был бы таким беззащитным хотя бы перед теми сущностями из Сухоречья.
А так – голодные и мерзкие твари регулярно проникают в жилища жителей и подкидывают неприятностей в общину.
– Очень странный у нас колдун, – натирая свой меч, сказал Ярс в компании ночных дозорных. Недаром ли он ест хлеб в общине? Пустите меня послужить этим нашим богам. Может, я лучше договорюсь с ними.
– А как же быть с лечением? Ты сможешь так же зашить раны?
– Пф, так раны зашить и я смогу! Вон после сражения все как один зашиты словно колбаса, – сетовал Ярс. Ни одна девушка не захочет взглянуть на это уродство. Ой, только не говорите, что шрамы украшают. Я ему нос сам расквашу, если он коснется, нет, если просто глянет в сторону моего прекрасного лица!
И манерно провел руками по своим русым волосам, откидывая их за спину.
– Считаешь, что иметь знания мага – это легкое дело? – спросил дозорный.
– Считаю, что такие знания, которые имеет Аттюк, спускаются как туман на степь? Я пойду немного полежу на куче сена, может чего и перепадет, – Ярс поднялся и только занес ногу на право идти к стогу сена, как напарник дернул его обратно наземь.
– Спать собрался? Ага, да! Сиди здесь и неси прилежно караул. А то придет твоя зазноба из Сухоречья и поцелует в твою великолепную шею своими гнилыми зубками, к утру ты станешь не только пятнами как Аттюк, но и посинеешь от ненасытной любви.
Дозорные рассмеялись.
Один из стражников нагнулся и загадочно так спросил:
– А нашего князя тоже Тварь поцеловала?
– Это ты почему так решил?
– Так это, мы когда мылись в озере, я видел на его правом предплечье пятна коричневое и белое.
– А тебе кто позволил подглядывать за князем?!
– И Ярс приставил острие клинка к подбородку любопытного дозорного
– А, я, я – случайно видел. Мы коней мыли, и он впервые закатил рукава, хотя этого никогда не делал. Всегда ходит полностью одетым – жара-не жара. А вдруг это заразно…
– Так и есть.
– Ни-ко-му, что видел. А то ножичком так – ап! И в овраг, за стан! Уяснил?
Глаза Ярса засверкали языками пламени, он прищурился злобно.
– Тьфу, на тебя! Слово даю! И убери ножичек, – ответил товарищ.
Ярс выровнялся, задёргал бровями и произнес, поглаживая латы: – Жрать хочется!
Глава 4
«Как мягко ложатся тени на эти тканые ковры, устеленные кругом в моём шатре. Цвета их в затухающем очаге уже казались не такими насыщенными, тени от огня колыхались по округлым стенам, рождая причудливые фигуры то ли животных, то ли духов. Я бы хотел заснуть сразу, но никак не могу. Что-то очень далёкое и неосязаемое пытается со мной поговорить. И я не знаю, что оно хочет. Зовёт или шепчет. Этот зов я чувствую с каждым днём всё отчётливее. Какая-то тяжесть в груди.
Мама.
Как мне тебя не хватает. Я бы тебе сейчас показал, как вырос, как веду хозяйство, как всё держу под тотальным контролем. Я бы тебе не рассказал, про мои провалы, но ты бы их точно заметила. Только не надо меня жалеть. Я других стараюсь не жалеть, что бы, если придётся, принять потерю, не долго печалиться, а сжав зубы продолжать жить.
Как ты там? Мне тебя не хватает. Твоих тёплых ладоней, которых я никогда не чувствовал и твоей улыбки, которой никогда не видел.
Я один. Ни брата, ни сестры, за которыми я бы мог присматривать, нет. Я вырос холодным и жёстким. Меня просят улыбаться. А чему улыбаться? Кому? Отец вон так печалился, что не выдержал без тебя. Разве он замечал меня? Я словно колючка на пустыре. Вроде существую, но так бесполезен. Каких стоило усилий, чтобы добиться его милости хотя бы поговорить как отец и сын.
Чтобы я не делал, все мои дела критиковал и вечно был недоволен.
Вокруг меня вился только этот Аттюк со своей невыносимой заботой Крестного отца.
Его общество меня раздражает, я бы хотел больше времени проводить с отцом.
Что мне досталось от отца? Что мне осталось от тебя? Даже одежды твои отец сжёг вместе с тобой. Украшения раздал людям, амулеты…
Я, по крайней мере, видел, что он хоть кого-то любит и за кем-то скучает. Этот амулет сделал отец для тебя. Серебряная чеканка Степного Сыча с хрусталем вместо глаз и на груди алый камень, ограненный в виде сердца. А на груди его ношу я. Никогда не снимаю. Тоже хотел бы тебе сделать подарок, но… Я тебя даже не видел.
Мама, что такое любовь?
Неужели это боль?
Все говорят: что понять, когда пришла любовь надо увидеть Духа в виде струящейся воды исходящей от человека. Говорят, что эти струи, проникая в человека, приносят ужасную боль.
Нет, я не готов это испытывать.
У меня хороший меч, если даже эти струи будут терзать моё тело, я их разрублю, как барана. Да, так и будет!
Мам, покажи мне её. Любовь…
Как я уснул, не помню.
Что это за неизвестное волнение разливается по груди, тепло так. Что это, сон?
Будто иду я по дороге, и луна освещает её. И знаю, что надо идти именно туда. Сизая долина вдруг сменилась лесом. Возникли странные деревья, я таких еще не видел. И вроде дорога была ровной, но идти мне становилось всё труднее, ноги увязали в песке. Смотрю, а рядом идёт ещё человек. Легко идёт, хотя тяжёлую ношу впереди себя несёт. Я ему говорю: “Дай помогу!” Он мне: “Ты со своей ношей как справишься?”
И тут почувствовал за спиной ношу. Дышать трудно, такая тяжёлая. Попутчик глянул на меня и так же легко пошел впереди меня. Я хочу его догнать, потому что в лесу одному идти стало жутко. С деревьев стали капать капли крови, а под ногами будто хрустели кости. Попутчик сначала побежал вперёд, потом вернулся.
– Предупреждаю, впереди лежит камень, переступишь его – пойдёшь дальше, а не увидишь его, зацепишься, – убьешься!
– Спаси тебя боги!”, – говорю ему. И опять иду, внимательно смотрю под ноги, а тьма сгущается и уже ничего не видно. А попутчик кричит, размахивая руками:
– Смотри внимательнее!
Капли крови стали капать на мою голову, и я почувствовал их запах, капли застилают уже глаза, а я отчаянно пытаюсь их стереть с лица, чтобы не проглядеть камень. Но камня всё нет.
– Камня нет! – закричал я.
– Есть! – донёсся до меня нежный женский голос. Я остановился, прислушался.
– Мама? Это твой голос? Это ты?
– Не-е-ет, – прошептал голос и смолк.
И-и, э-э-эх! Я ничего не вижу! Что делать? Куда идти? Вижу деревья, сменились стенами из валунов. Они блестели в лунном свете от влаги. Это они, камни. Сейчас внимательнее. Но плохо видно. Фонарь бы. И тут же нежный голос издалека:
– У тебя есть уже фонарь, а ты не пользуешься.
“Где фонарь? У меня были заняты руки. Стой, а зачем мне эта ноша? И я её скинул. Стало легко. И тут я почувствовал, на груди тепло. Глядь, а на шнурке висит амулет, из глаз его струится свет и освещает дорогу. И тут мне стало легко, и я побежал изо всех ног. И вдруг, я цепляю ногой что-то. Камень, как я его не заметил! Руками и ногами я закрутил в воздухе как мельничными лопастями, я выглядел по-дурацки, как ребёнок, свалившийся с печи.
Но эти шутовские движения спасли моё равновесие, я попрыгал на одной ноге и остановился. Пригляделся, а камень превратился в лужицу и исчез.
Я взглянул на амулет.
И тут появился попутчик, но лицо у него уже было совсем не такое, как ранее, а какое-то искажённое, перекошенное. Он показал пальцем на амулет:
– Отдай! Это не твоё!
– Не-е-ет!
– Это моё! – закричал человек.
И он с такой силой выхватил амулет, что всей моей силы не хватило, чтобы его удержать. Он убежал и растаял. Стало чудовищно одиноко.
Страшно и одиноко.
Такое ощущение, что меня обманули, и я стою в отчаянии от своего бессилия. Руки стали тяжёлыми, ноги не шли, они опускались в песок, и этот зыбкая масса стала поглощать меня. Я не сопротивлялся и желал смерти, только чтобы, в конце концов, не переживать этих чувств.
Я очень устал.
Песок захватил мои ноги, спину живот, подобрался к груди. Я
И я уже попрощался. Подумал, что это всё.
Но вдруг чья-то рука протянулась ко мне, и я вытащил из песочных оков руки. Поднёс к этой милой тоненькой руке в надежде перед смертью почувствовать нежность женского прикосновения. Рука её дотронулась до моих рук, потом погладила по волосам, щеке, глазам.
Мне стало так легко в тот самый момент, когда я испытывал сдавливающую силу песка на теле. А эти прикосновения словно исцеляли эту боль. Непередаваемое чувство, которого я никогда в своей жизни не испытывал.
Я понял, что это счастье.
Что это и есть Любовь.
И как только я это осознал. Всё закончилось.
Я открыл глаза.
Ещё долго лежал на тёплых шкурах, не мог прийти в себя от прикосновения. Не хотел потерять это чувство. Вытаращил глаза вверх, где отверстие в шатре.
А там молчали звезды.
И тонкая неведомого мне цвета струйка дыма поднималась вверх, рассыпаясь мелкими каплями, сияющими в лунном свете, растворились в один миг и исчезли. Я подумал про очаг. Посмотрел на него.
Он давно уже остыл и никакого дыма от него не исходило.
«Мама, если это ты, то я благодарю тебя, что ты показала мне Любовь, теперь я знаю что это.
Спасибо…
И я впервые в жизни сказал эти непонятные доселе мне слова: «Я люблю тебя… Кто бы ты ни было».
Глава 5
Тахир понял, что именно этого чувства ему очень не хватало.
Он встал со свежей головой, совершенно выспавшийся. Взглянул вверх, где было отверстие шатра, улыбнулся. Расправил плечи. Вдохнул холодного воздуха полную грудь и вышел из дома. Ночная вахта сменяла дневных стражей, орали во всё горло петухи, заря поднимала свои заспанные очи. А Князь размышлял, проходя вдоль узких улочек, где расположились скромные жилища его народа:
«Какое-то странное утро. Какое-то полное, достаточное, завершённое. Я посмотрел сейчас на все эти вещи и увидел их как бы со всех сторон. Даже внутри. Коней надо на пастбища, и конюхи уже их повели за ворота. Женщины разогревали котлы. Тихо, чтобы не будить детей и стариков, возились возле своих домов. Неспешно начинался день в княжестве. Он всё нарастал суетой и нарастал, словно снежный ком, вытягивая из домов людей и крутил ими, крутил, крутил.
У нас были ежедневные заботы. У простого люда – простая работа, у нас – иная.
В новом, построенном из камня кругляка доме, расположился Совет Общины.
Скоро все подтянутся, и мы будем решать, что делать с зимовкой города.
Поля убраны, овощи заготовлены, теперь можно передвигаться к царским стенам, чтобы хоть немного укрыться от зимних сумасшедших ветров. На этом месте мы оставим тяжёлый скот, которому лучше далеко не ходить. Здесь есть сено, можно ждать отелов и окотов. Мужчины будут сменяться, они будут и охранять стены города, и смотреть за скотом. А часть народа двинется в пригород.
Там надо наторговать с товара, чтобы прожить зиму и весну».
Все войны когда-то заканчиваются. Гордым кочевникам пришлось признать свои ошибки и ради сохранения общины Отора опустить свои дерзкие гривы.
Послам предстояло добиваться благосклонности от Царя Митра, с усердием повествуя о делах общины и желанием торговать своими лучшими товарами.
Долго же им пришлось стоять на коленах перед Его Величеством, чтобы он хоть на время забыл бездумные выходки ничтожных пришельцев. Это был неожиданный для нового княжества жест милости со стороны Царя Митра.
Вожак Отора на свитке передал свое искренее пожелание мирного сосущесвования. Какими гордецами не были мужчины Отора, им стоило думать о своём доме.
Тахир продолжал взвешивать ситуацию:
«Засуха склонила наши гордые головы, и мы решились на заключение мирного договора. Но этот мир был настолько хрупким, что малейший проступок мог обойтись нам обычной участью предателей. Нас просто уничтожат. Всех.
Поэтому, Совет Общины запретил торговцам, под страхом отрубания рук, обманывать покупателей. Детям запрещено было появляться в городе Ситта, дабы не попались как попрошайки. Женщины выходили в город только как торговки. Остальные жители сидели по домам и занимались хозяйством. Количество стражников мы уменьшили. Мужчины занимались тем, что возили повозки с кожами, сырами, вяленым мясом, мёдом на рыночную площадь. А назад везли соль, лекарственные коренья из их лесов, и много ещё чего.
Мне доставляло удовольствие наблюдать, как крепнет наш общий дом – Отор. А вот мои люди шарахались почему-то от меня.
Я неплохо был одет. Понятно, Князь же.
Тёмные русые волосы я почти никогда не связывал в пучок.
Мужчины свои волосы подвязывали разными очельями, в будни тканными из неокрашенной нити, на праздник вышитыми или кованными, чеканными.
В природе сейчас уже предзимье – одеваться приходится теплее. Благо, что овцы выжили, и мы наваляли одёжи и обувки к зиме. Кожаная лёгкая душегрея да льняная рубаха на мне сохраняли тепло. Уже в зиму понадобятся людям тулупы да тёплые портки, а пока так сойдёт.
Я никогда не подкатываю рукавов на рубахе. Привык так. Ношу как летом, так и зимой рубахи с длинными рукавами. Лён у нас дорого достать. Ткачихи каждую нитку берегут. Ткут из шерсти. Оно конечно одёжа колючая, но выбирать не приходится.
Сегодня у меня душевное настроение. Даже рассматриваю наших девиц. Но, они мне как сестры. Да и боятся они меня.
Бороды мы здесь стрижем, но не совсем, немного оставляем. Потому как тут на Тиде больше полгода жарко и в бороде неудобно. Волосы кто как носит. Я же оставил свою гриву. Так кажусь грозным. Хотя, в город, собираясь, мужчины связывают в пучки и плетут косы.
Ай-да какие хорошие сапоги научились шить наши скорняжники! Не успевают, правда, носить: всё продают, а сами ходят босыми ногами.
Жаль, что липа и берёза растут только там, в месте, которое пока для нас недоступно. Лапти приходится покупать в городе возами. А это дорого».
Весь в размышлениях ходил хозяин по своему городу, заложив руки за спину.
Какое же счастье для народа видеть, наконец-то, сияющее лицо своего господина.
Тахир обратил внимание на то, что проходя по улочкам города с ним сегодня необыкновенно вежливы все. Он являлся для них суровым вождём, справедливым и непоколебимым судьёй перед нарушителями. Сказал, что отрубит руку – значит отрубит!
Оба безруких нарушителя, кстати, сбежали из города, думая, что если ещё искусятся использовать оставшуюся руку, то останутся совсем без ничего. А инвалиды женщинам не надо. Вот они и выгнали воришек и семьи. Хорошо!
Тахир очень хотел запомнить это его новое состояние.
Зашёл в святилище и уединился в молитве.
Глава 6
Кочевники без проблем переместились под защиту союзника и расположили свою общину под западными стенами Ситты. Торговал товарами Отор всю зиму. И в знак благодарности решил прибыть весной с визитом в Царские палаты к владыке Предгорья Митру. Царь согласился принять Тахира и послов.