Девочка для генерала 2 бесплатное чтение

Марина Кистяева
Девочка для генерала 2

Пролог

Дед Семен не верил, что честным трудом можно заработать большие деньги. Особенно вон на такие машины, что колеи делают здоровущие, и потом ему не пройти, не проехать. Эти-то уедут, а он…

Дед Семен посмотрел на спящую девушку, что изредка стонала.

За ней приехали.

За ком же ещё…

И полез за старой двустволкой.

Давненько он ей не пользовался.

Знал одно – рука у него твердая ещё, несмотря на возраст.

Не дрогнет.

Жаль, конечно, помирать не своей смертью. Молодчиков ему не испугать, куда он против них, но хоть девочку в обиду не даст.

Красивая.

И помрет дед Семен не за зря.

Эх… Была не была.

Тряхнет стариной, как в былые времена, когда с парнями из соседней деревни за красотку местную дрался.

Перезарядив двустволку, дед Семен вышел на крыльцо.

А ведь красиво у него тут. Солнце поднимается из-за горизонта. Вон речка рядом. Лесок.

Из одного джипа выпрыгнули трое парней в черных безликих одеждах. Даже лица, ироды, не прикрыли. И, правда, чего старика-то стесняться.

– Отец, убери ружье. Мы без зла пришли.

Ага, по добру они, без зла. Как же. И у каждого по кобуре. И смотрят волками.

Как есть ироды.

– П-шли вон. Откуда приехали.

– Отец, не кипятись. Мы по делу.

Тот, что говорил, светловолосый. На вид спокойный такой. Голос ровный. Взгляд лишь усталый. Да и круги под глазами пролегли. Не спал всю ночь, небось, соколик? Рыскал по округе?

Дед Семен собирался послать его по матушке, но тут увидел, что у второго джипа дверца-то тоже приоткрывается, и с переднего пассажирского сиденья спрыгивает ещё один молодчик.

В предрассветной поволоке не сразу дед рассмотрел его. Не понял даже, почему внимание на него переключилось.

Высокий. С военной выправкой. Такую ни с какой другой не перепутаешь. При должности, значит. Чем-то цепляет. Значит, он главный. Точно. Потому что другие сразу притихли, а этот двинулся в его сторону.

– Я приехал за девушкой, отец, – и голос такой, что хочется двустволку опустить.

Только хренушки.

Не для того её доставал дед Семен.

Глава 1

У Кати болело всё.

Бывает же такое, когда ты просыпаешь и чувствуешь себя полностью разбитой. Так и она. Ещё глаза не открыла, а уже устала. Даже смешно.

Хотя какой тут смех… Плакать в пору.

Ночь, которая должна была стать для неё отправной точкой к новому витку, обернулась не пойми чем. Кошмаром? Катя последнее время боялась подобных слов. Любого негатива даже в мыслях стоило избегать.

Какое тут…

Она сунулась в самое пекло. Причем добровольно. И как из него выбраться невредимой, Катя не представляла.

Девушка повернула голову и открыла глаза. Рядом спал Коваль. Он лежал на спине, простыня прикрывала его бедра, грудь же мирно вздымалась. Вроде спал крепко, но Катя не строила иллюзий. Он мог проснуться в любую секунду, если уже не проснулся.

И снова в голове девушки закралась крамольная мысль, что Руслан Коваль мужик красивый. Взрослый, правда, но для многих женщин в приоритете были как раз мужчины старше их.

А у самой Кати?

Она мысленно усмехнулась.

У неё никого не было.

Ей бы услышать от судьи, что она отделалась условным сроком. Остальное – ерунда.

Катя тихонько вздохнула и начала вставать. Ей не лежалось. Находиться в бодрствующем состоянии с Русланом опасно для психического здоровья. Саднящие ощущения между ног напомнили девушке о бурной ночи. Оставалось надеяться, что Руслан не будет иметь её каждую ночь трижды. И тут же циничный голосок в голове иронично заметил, что она слишком самоуверенна, и с чего-то решила, что задержится в доме Коваля надолго. И правда, глупые мысли.

Погонит он тебя, Катя, сегодня. Снова СИЗО и серые стены.

Мысли с утра не вдохновляли.

Катя, поморщившись, встала. Рядом с кроватью лежал заранее приготовленный накануне халат. Ночью она достаточно пощеголяла голой.

– Приготовишь кофе?

Услышав полусонный баритон, Катя похвалила себя за то, что не вздрогнула.

Обернуться – обернулась.

Руслан смотрел на неё, подтверждая её недавние мысли, что он никогда не спит, как принято говорить в народе, намертво. Всегда начеку. Натренированный или особенность организма? Катя поймала себя ещё на одной мысли – что она невольно начинает интересоваться Русланом. Его жизнью. Со стороны могло показаться, что её интерес логичен и закономерен. Она спит с этим мужчиной, живет в его доме. Тогда отчего у неё возникала стойкая ассоциация с черной воронкой? Будто чем больше она узнавала про генерала, тем сильнее ей воронка затягивала.

– Американо без сахара?

Катя улыбнулась одними уголками губ.

– Да.

Взгляд Руслана с утра был тяжелым. Сердился за то, что вчера ей рассказал про себя?

Она не просила. Вернее…

Черт, Катя начинала путаться в собственных мыслях. Поэтому – хватит. Сначала она умоется, сварит кофе и лишь потом позволит себе проанализировать, что да как.

– Подождешь минутку? Я умыться хочу.

– Конечно.

На лице Руслана не было даже подобия улыбки. Сдержанный взгляд, всматриваться в который не стоило.

– Принесешь сюда?

А вот этот вопрос Катю удивил.

Кофе в постель?

Серьезно?

– Принесу.

– Халат завяжи потуже. И впредь… Воробушек, халат только для спальни. У меня по дому гуляют, пусть не голодные, но всё же сердитые взрослые мужики.

Сказал и перевернулся на живот, подсунув руку под подушку.

Потуже-то Катя халат завязала, пока же шла к ванной, сосредоточилась на том, чтобы ноги её не подвели, чтобы она не покачнулась и не упала.

Первое. Заявление Руслана ошарашило её. Снова. Понятное дело, что большинство мужчин – собственники, это у них природой заложено. Но не может же Коваль её ревновать? И не ревность это вовсе. Тогда что? Предупреждение? Опять непонятно, на чем основанное.

Катя почистила зубы и умылась холодной водой.

Бог с ним… С заявлением. В её душу прокралось другое. Что запечатлеется, наверное, в памяти куда сильнее.

Вид домашнего Коваля.

Такого уютного. Простого. Доступного.

Он повел себя, как обычный мужчина, что не выспался, которому не хочется выбираться из теплой постели. И пока есть возможность вздремнуть лишние пять-десять минут, он не откажет себе в этом удовольствии.

По дороге на кухню она встретила Михаила с двумя молодыми парнями до тридцати лет. Парни, причем оба, как по единой команде посмотрели в её сторону. Катя зарделась и сильнее вцепилась в перила.

– И на что уставились? – рыкнул на них Михаил. – Доброе утро, Катя.

– И вам доброе.

Катя интуитивно схватилась за полы халата и сильнее их свела на груди. Бюстгальтера на ней не было – ещё одна оплошность. Ей наука.

Она спешно спустилась и нырнула на кухню. Странное дело, вроде бы и живешь в доме одного мужчины, а на его территории расхаживают и другие. Прав был Коваль, халат – не та одежда, в которой можно свободно передвигаться.

Катя запустила кофемашину, достала тосты, нарезала сыр и буженину. В вазочку налила джема, что обнаружила на столе. Себе бы конфет… Катя прикусила губу. Не поругают же её, в самом деле, если она откроет ещё одну коробку! Какое утро без кофе и конфет?

Приготовленный завтрак вместе с кофе поставила на поднос.

Почти, как любящая жена…

Господи, да что сегодня за мысли с утра! От недосыпа или от переизбытка секса?

Катя порадовалась, что на обратном пути ей никто не встретился. Даже Юля. Катя не хотела ни с кем общаться.

А ещё хотелось переодеться. Вот очень.

Коваль по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в подушку. Уснул? Катя не успела сделать и двух шагов по комнате, как он поднял голову.

– Уже? – сонно бросил он. – Ты быстро.

– Я могу позже…

– Нет. Давай сюда.

Руслан провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна, порывисто сел и похлопал рядом с собой по матрасу.

Катя поставила поднос и села рядом.

Идиллия, черт побери.

– Спасибо. Тут ещё и тосты, – Руслан сделал глоток кофе и взял сыр. – А ты не завтракаешь?

– С утра не люблю есть. Максимум – кашу, и то раз в неделю. Вот кофе – да.

– Зря. Будем переучивать, – Руслан подмигнул, а у Кати сердце закатилось.

Она поспешно потянулась за своим кофе, прихватив конфетку.

– Сластена?

– Есть такое дело.

Руслан усмехнулся, отчего Катю кинуло в жар. Она вроде бы и ничего не сказала такого, а создавалось впечатление, что мысли у Руслана совсем не связаны с десертом, направлены значительно ниже пояса.

– Такими темпами ты и меня сластеной сделаешь, – между тем продолжил мужчина, принимаясь за второй кусок сыра.

Катя посмотрела на сыр в его руке, потом на нетронутые им конфеты.

– Если честно, не поняла тебя.

Он усмехнулся шире.

– Потом поймешь.

Катя немного игриво нахмурилась, потом пожала плечами. Мол, не так уж и интересно, товарищ генерал.

Руслан сделал ещё один глоток, потом поставил уже пустую чашку на поднос и сипло сказал:

– Распахни халат. Ты же голая под ним? Мля, и в таком виде расхаживаешь по дому. На первый раз сделаю вид, что не заметил. Повторится подобное – накажу, Кать. И я сейчас абсолютно серьезно. Мне не надо, чтобы ты сверкала голыми титьками перед моими бойцами. Ты в курсе, что у тебя соски видны?

Катя едва не подавилась конфеткой.

Вот тебе и утро, плавно переходящее в продолжение ночи. Катя спустила взгляд ниже, туда, где заканчивался каменный пресс Коваля без единой жировой складки, идеально ровный, с четко прорисованными многочасовыми тренировками кубиками, и начиналась простыня. Бугор от возбуждения Руслана был очевиден.

Снова возбужден.

Ого.

– Не в курсе, – медленно ответила она, лихорадочно соображая, что делать дальше. Снова сексом она заниматься не хотела. Между ног сохранялся ощутимый дискомфорт, даже легкое жжение.

– Давай-давай, распахивай, – как бы между делом и якобы не замечая легкой растерянности Кати, продолжил гнуть генерал. – Хочу видеть твою грудь голой. Не прикрытой этой тряпкой. У меня есть мысль, чтобы в спальне запретить тебе носить одежду.

Кровь прильнула к щекам Кати, и девушка едва не выронила чашку с кофе.

– Ты же не серьезно… Про хождение без одежды? – охрипшим от волнения голосом уточнила Катя. Ей только этого не хватало.

– Я подумаю. А пока жду.

Ждет он. Гад.

Гад-гад-гад.

И по барабану ему, что всю ночь её трахал.

Впрочем, ему по барабану было всегда.

Кто она для него?

Тело.

Красивое понравившееся чем-то тело.

Кто он для неё?

Человек, наделенный властью и способный заменить ей колонию на условный срок. Стояли ли Катины унижения нескольких лет жизни за решеткой? Да. Там и не так унизят и прогнут.

Катя поставила чашку, переставила поднос и поднесла руку к полам халата на груди, когда внезапно её перехватили за кисть и, не причиняя боли, но и не давая намёка на возможность вырваться, сжали.

– Ай, – протянула Катя непонимающе и посмотрела на генерала.

– Что не так? – процедил сквозь сжатые губы мужчина. От былой легкой игривости, некой шалости, не осталось и следа. – Что снова не так, Воробушек?

От его требования мурашки стремительно побежали по телу, даже по рукам.

– У меня саднит между ног, Руслан, – выдохнула она, не имея намерения скрывать. Она встретила суровый взгляд мужчины. – Отказать тебе не имею права. Сообщить о неудобстве, скорее всего, тоже. Руслан, я не знаю, что мне можно, а что нельзя. Я в твоем доме для определенных целей. И я это понимаю. Но мне бы хоть немного определенности, Генерал.

Катя сама не знала, почему назвала его Генералом. Именно с большой буквы, как обращение. Внутри неё усиливались вибрации, и не сказать, что они были вызваны негативом. Скорее, потребностью хотя бы немного прояснить ситуацию.

Катя не повысила голос, не затараторила. Высказалась ровно, почти спокойно.

Брови Руслана медленно заскользили кверху, при этом на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Первое. Мне нравится, что ты называешь меня Генералом. Звучит охрененно возбуждающе. Мой стоящий колом член – тому подтверждение. Второе – всё, что касается твоего здоровья, ты должна мне сообщать. Определенность я тебе дам через пару дней. Не сегодня и тем более не завтра. Потерпи, маленькая. И кончай меня бояться. Перебарщиваешь уже, Катюш. А пока…

Он убрал поднос с постели на прикроватную тумбочку, подвинув торшер. Кате снова в глаза бросились кожаные браслеты на кистях Коваля. Получается, он их никогда не снимает? В редких случаях?

И снова акцент на завтрашний день.

– Спасибо за понимание, Руслан.

– Какое к черту понимание, Кать… У меня от возбуждения сейчас яйца лопнут. И что же меня на тебя-то так тянет, Воробушек?

Катя не успела даже вздохнуть. Не успела сориентироваться и понять, что задумал мужчина, да и откуда ей было знать. Несколько уверенных движений, и Катя уже распластана на кровати, а сверху навис голый Коваль. Покрывало он успел откинуть.

Катю кинуло в водоворот эмоций и терпкого мужского аромата. Бодрящего, свежего, немного кружащего голову. Аромата, характерного только для Руслана. Катя узнала бы его среди тысячи. Никогда не была зациклена на парфюме, этот же запах проник ей под кожу, въелся навечно.

– Не слушаешься ты меня, Катя, – глаза Руслана потемнели, сталь плавилась, перерабатывалась, превращаясь в чистейшее возбуждение. В голую страсть. Катя, как завороженная смотрела в них, не в силах отвести взгляда.

Да и не хотелось…

– Не слушаюсь. Это точно, – вздохнула она, и её грудь приподнялась, чем снова привлекла к себе внимание.

Руслан взялся за полы халата обеими руками и медленно развел их в стороны, обнажая Катю. Сквозь стиснутые зубы прозвучал полустон-полурык, довольный, будоражащий. Катя тоже в ответ шумно выдохнула, но не сжалась, не отпрянула прочь.

Ей начинала нравиться некая дикость в желаниях Коваля. Словно он не мог сдержаться, и ему не терпелось добраться до неё. До её кожи, тела, груди. Лона. Вот и сейчас он весь напрягся. Он навис над ней сверху. Большой, сильный, до невероятности мужественный. От его тела или от него самого, тут сложно определиться, исходило нечто такое, что Катя не могла описать словами. Только голые инстинкты улавливали те невидимые посылы, на которые нельзя было не реагировать. Власть, сила, возбуждение. Всё смешалось в один водоворот.

– Голенькая, – его рык превратился в приглушенный шепот. Руслан говорил, медленно продолжая и дальше разводить в стороны полы ее халата. Катя лежала, не двигаясь, лишь шумно дыша.

Она видела, нет, даже чувствовала кожей и съежившимися сосками, что взгляд Коваля прикован к её груди. Странное томление перехлестнулось с жаром. Соски не просто покалывало, им катастрофически чего-то не хватало. Они торчали, требуя, чтобы к ним прикоснулись. Возможно, сжали, покрутили между пальцев, втянули в рот, жадно прикусили…

– Твою куночку трогать я сейчас не буду. Займусь твоей грудью. И ртом. Воробушек, ты же дашь мне свой рот?

На заданный вопрос ответ не требовался.

Катю опалило жаром. Она ждала чего-то подобного. Учитывая темперамент Коваля… Если раньше она не задумывалась, сколько надо мужчине секса, то теперь эту невероятную потребность она в полной мере ощутила на себе.

Неужели всем мужчинам так много надо? И так часто?

– Дам.

Мужчина замер, все мышцы настолько четко обрисовались, что, Катя невольно ими залюбовались. Не могла она остаться безучастной.

Как и он.

Она заметила.

– Тогда сожми их, черт побери, Катяяя, собери груди вместе.

От его командного тона девушке захотелось приподнять бедра, интуитивно, потому что и туда устремилась волна жара.

Катя подняла руки, дотронулась до груди, задев соски, отчего те болезненно заныли. Она охнула, изумленно взглянув на Руслана.

– Что? Ноют? – а ему, кажется, понравилась её реакция.

– Да.

– Вот и хорошо… Давай же, собери их.

Сам Руслан сжал давно вставший член. Катя пока не смотрела вниз.

Но хотелось…

Руслан упер вторую руку в изголовье кровати и начал подниматься, когда громкий рингтон раздался где-то рядом, заставив Катю вздрогнуть, а Коваля выругаться.

– Твою же мать, – он сжал зубы так, что желваки заходили на скулах.

– Не бери, – прошептала Катя, до конца не осознавая смысла своего порыва.

Зато всё понимал Руслан.

Повернул голову и внимательно посмотрел на девушку, отчего та покраснела.

– Не могу, Кать. Есть звонки, на которые даже я должен ответить.

Глава 2

Разговор оказался коротким.

– Сейчас буду.

По факту это всё, что услышала Катя.

Она немного прикрылась. Распоряжений Руслана по поводу того, чтобы она обнажалась, не было, поэтому она своевольничала.

Зато Коваль абсолютно не стеснялся своей обнаженности. Демонстрировал голые ягодицы качка и эрегированный член, который он трогал. Пытался снять напряжение?

Катя ждала. Вернется или… на утро она «отстрелялась»?

Её начинало подташнивать от собственного цинизма.

Чего тебе, дуре, не хватает? Красивый мужик рядом. Хочет тебя.

А ты?

А она хотела определенности и… свободы.

От всего.

От всех.

Коваль повернулся к Кате и негромко сказал:

– Запахни халат. Быстрого секса я не хочу, нагибать тебя нельзя, сосать ты, думаю, не умеешь. Поэтому давай-ка от греха, пока я не сорвался, – Катя не подала вида, что Генерал снова её удивил. Он подошел к креслу и сорвал с него мужской халат. – Значит так. Я сейчас уеду. Скорее всего, не вернусь уже сегодня. Завтра, думаю, буду. Должен.

Последнее слово он произнес ожесточенно.

Загадочное «послезавтра», что должно было случиться уже менее чем через двадцать четыре часа, напрягало неимоверно.

Катя села и провела рукой по спутавшимся волосам.

– Неприятности? – вопрос сорвался с губ, прежде чем она успела прикусить язык.

Думала, Руслан её одернет.

Он мотнул головой.

– Не те, что стоили бы твоего внимания.

А это как понимать?

Пока Катя соображала, что да как, Руслан подошел к ней, двумя пальцами взял её за подбородок и не сильно, но ощутимо, так, как умеет только он, сжал.

– И позаботься о себе. Возьми у Юли мазь от трещин. Скажи, чтобы она заказала.

Катя не успела ответить. Руслан склонил голову и накрыл её губы своими.

Целовал жестко, грубо. Обжигая. Клеймя.

* * *

Юля выглядела недовольной. Катя решила не навязывать общение.

– Мне нужна мазь.

– От порывов?

Ого…

Она не первая, кому требуется такая помощь?

Уточнять Катя и не думала, но на душе муторно стало. Она развернулась, собираясь уйти, когда её остановили.

– Катя.

– Да, Юль?

– Извини. Не подумай, что я на тебя сержусь или не хочу общаться. Я нервничаю.

– Ничего, всё хорошо.

Не её дело. Здесь всё не её.

– Катюш, да подожди ты! Ты мне как-то грозилась помогать на кухне, вот и давай. А потом пошли со мной в спортзал. Как тебе такая мысль?

– В спортзал?

– Ну да. Побегаем, пресс покачаем, попы. Пойдем, будет весело.

Катя подумала и согласилась. Чем-то ей заниматься надо.

Вроде бы ничего не изменилось в доме. Те же люди в черном виднелись в окне, захаживали на кухню, тенью скользили по дому. Переговаривались негромко. Периодически слышался лай собак.

И, между тем, огромный дом с множеством комнат, словно жил в полсилы. Нет хозяина – нет стержня. Даже Катя чувствовала отсутствие Коваля. Или, наоборот, только она? Остальные, наверное, привыкли. Они здесь работают, у них отсутствует привязанность. У Кати её тоже не было. Было другое. Необходимость не чувствовать себя одиноко.

Предложение Юли провести день вместе оказалось как нельзя кстати. Она была хорошим психологом. Не задавала лишних вопросов, не говорила и на щекотливые темы. Несколько раз у Кати возникало желание спросить про дочь Коваля, и каждый раз она себя одергивала. Женское любопытство, конечно, коварная штука, но не настолько, чтобы портить день и расположение, по сути, единственного человека, с кем Катя могла нормально пообщаться.

Но как бы Катя ни занимала, ни отвлекала себя, все равно то и дело поглядывала за окно и на часы.

Вернись…

Вернись…

Если бы её спросили, по какой причине она с такой маниакальной настойчивостью ждала возвращения Коваля, она не нашлась бы, что ответить. Кто-то, зная её ситуацию, её мысли, сказал бы: наслаждайся передышкой, дура. Важный разговор отложен на пару дней. Выдохни.

Она не могла.

И снова смотрела в окно.

Когда же ей удавалось краем глаза поймать въезжавшую машину, едва ли не бегом летела к окну, чтобы посмотреть, кто приехал. Чтобы увидеть высокую фигуру, от которой даже на расстоянии ощущалась незримая сила власти.

Высокие фигуры она видела.

Не те.

Ком вставал в горле, Катя не понимала себя. Волнуется за собственную судьбу? Естественно. Если предположить, что про неё вдруг забудут, и она окажется на улице, а потом снова в полиции, то тогда ей ещё непременно приплетут и побег. А это совершенно другая статья.

Катя гнала негативные мысли прочь. Ей это удалось бы лучше и быстрее, если бы она не видела, как и окружающие находятся не в радостном настроении. Приближенные Коваля не улыбались, были сдержаны.

Даже Юля, которая всё-таки утащила её в тренажерный зал. Он находился на нулевом этаже и поражал квадратурой. У них в школе и в институте спортивный зал был меньше площадью. Руслан не скупился на оборудование и размах. Тренажерный зал был разделен на несколько секций. В одной находился ринг – октагон, кажется, в спортивном мире его принято называть. Рядом несколько груш. Почему несколько – непонятно. Может, различие в наполнителях? Дальше шли маты.

И целая секция с тренажерами, беговыми дорожками, куда Юля её сразу и повела.

– Разминаемся и начинаем.

Катя кивнула. Почему бы и нет? Хоть немного отвлечется.

Через час Катя, раскинув руки по сторонам и разведя ноги, приняв позу «звезды», лежала на мате и тихо стонала, правда, с улыбкой на лице.

– Я больше не могу. Юля, я не встану. Я вообще больше шага не сделаю.

– Сделаешь, милая. И завтра снова сюда придем.

– Нет-нет.

– Да, – с довольной улыбкой протянула Юля и подмигнула её.

Только глаза оставались серьезными.

В десять Катя поднялась в спальню.

Руслан не приехал.

И ночью тоже.

Спала она плохо. Ворочалась, не могла найти себе места. Глупо, конечно. Одна ночь в объятиях Руслана ничего не решает. И не меняет.

Катя окончательно встала, когда рассвет только ещё начал зарождаться. Больше она не могла находиться в постели. Душа требовала действий. Тело же жалобно застонало, напомнив ей о часе интенсивных тренировок. Болело все. Юля постаралась на славу, гоняя её от одного тренажера к другому.

– Ничего, всем девочкам полезно, – говорила она вчера.

Приглушенно выругавшись, Катя мысленно дала себе зарок, что ни ногой больше на нулевой этаж. Ноги отказывались передвигаться. Катя спустила их с кровати и принялась массировать.

Она не знала, чем займется в предрассветный час. Но не отказалась бы, наверное, от ноутбука или планшета. Может, рискнуть и попросить Юлю?

Катя поднялась. Чувство тревоги не отпускало её.

Она вспомнила события другой ночи. И её взгляд проследовал к смежной двери, за которой располагался кабинет Руслана.

Катя никогда не совала нос в чужие дела. Считала это плохой особенностью, никак не красящей человека. Тут её черт дернул. Не иначе. Бывает и такое. Не хочешь, а делаешь. Сердце готово выскочить из груди, а ты передвигаешь ноги. Тебя как будто что-то толкает вперед, и ты не в силах остановиться. Хочешь и не можешь.

Толкнув дверь, Катя остановилась. Кабинет, где она уже была. Территория генерала Коваля. Имела ли она право сюда заходить? Катя не знала ответа на этот вопрос.

Но прошла.

Здесь не убирались после их ночи, что было крайне удивительно. Они же здесь набезобразничали прилично. Разбросанные бумаги, органайзеры, визитки.

Катя остановилась у стола, и услужливая память сразу же подбросила картину их сплетенных тел. Естественно, она не могла их видеть со стороны.

Могла лишь представлять.

Его тело на ней… полусонной, принимающей все его ласки и его самого…

Катя провела рукой по спутанным волосам. Что-то с ней неправильное происходило. Неужели тот самый проклятый стокгольмский синдром? Катя задала себе вопрос: нравился ли ей Коваль? Скорее да, чем нет. Следом сразу же напрашивался ещё один: испытывала ли она по отношению к нему влюбленность, привязанность? Однозначно, нет.

Она испытывает к нему благодарность за возможность не получить срок. Так, наверное, лучше сказать. Не считая того случая в СИЗО, когда Руслан её изнасиловал, он относился к ней хорошо.

Но…

Катя никак не могла вытянуть из сознания какую-то тревожную мысль.

Его же заявление по поводу дочери и вовсе не укладывалось в голове.

Фотография, кстати, так и лежала на столе лицевой стороной кверху.

Катя всё же подошла к столу и снова взяла её.

Что же получалось… Ребенок у Руслана появился, когда он совсем молодым был? На фото девушке лет пятнадцать-шестнадцать, прибавляем три года. Катя точно не знала, сколько лет Ковалю. На вид около тридцати восьми, максимум сорока. Значит, в двадцать-двадцать два у него уже был ребенок.

Маленький ребенок никак не ассоциировался с Русланом. Вот хоть убейте её. Плюс, если ещё отмотать время и представить Коваля молодым. Это совсем сложно, для Кати почти что нереально.

Она перевернула фотографию в поиске какой-то информации. И не ошиблась.

На белоснежном листе размашистым почерком было написано «ЛЮБЛЮ» и дата… сегодняшняя, год не указан.

Катя вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Значит, вот о чем говорила Юля. Сегодня годовщина смерти дочки Руслана. Наверное, должны состояться поминки.

И всё равно непонятен интерес Юли. Она словно хотела её предостеречь. От чего? Если поминки должны были проходить в доме Коваля, так она посидит мышкой в спальне.

Катя положила фотографию на стол. Не стоило ей заходить в кабинет. Расстроила себя сильнее.

У человека горе – потерять ребенка. Плюс он же тоже под следствием. Пусть своеобразным, но его куда-то же вызвонили, и с ним она познакомилась именно в полиции.

Девушка обхватила себя руками и вернулась в спальню.

Коваль для неё был и оставался загадкой.

Вопрос – ещё один – заключался в следующем: хотелось ли ей разгадать эту загадку?

День прошёл в той же атмосфере, что и предыдущий.

Все ждали возвращения Руслана. Даже обычно лояльная к Кате Юля молчала и постоянно поглядывала на часы.

– Заниматься пойдем?

– Ты про тренажерку?

– Да.

– Юль, у меня всё болит. Всё.

Кстати, мазь ей выдали.

– Катя, это просто хорошая регенерирующая мазь. Не подумай ничего лишнего. А то решишь, что Руслан Анатольевич… ээээ… причиняет интимные травмы своим любовницам. Ты после болезни, у тебя сухость, это логично. Её можно и как смазку использовать. Она абсолютно безопасна для интимной зоны.

Катя, смущаясь, взяла тюбик. Ещё один без какой-либо маркировки. Но стоило отдать должное таинственной компании – Кате полегчало после первого же применения.

– Надо размяться. Пошли.

Юля всё-таки снова затащила её в спортзал, правда, не упорствовала, как вчера. Они больше занимались растяжкой. В итоге Кате даже понравилось.

Вечером напряжение усилилось.

Катя не находила себе места.

Как оказалось – не зря.

Она собиралась в душ. Часы показывали без пятнадцати десять, когда в дверь постучали.

– Да?

В комнату вошел Михаил. Сдержанный, безэмоциональный.

– Катерина, собирайся. Мы уезжаем.

– Куда?

– Думаю, ты знаешь.

* * *

Она не знала. Ей оставалось только догадываться.

Катя переоделась в самые теплые брюки, что нашлись в её гардеробе. Волосы собрала в косу. Никаких мыслей в голове, только машинальные движения. Наверное, так ведет себя солдат, отправляющийся на войну или опасное задание. Полностью отключить эмоции, иначе ты проиграешь бой, ещё даже не выйдя из комнаты.

Катя не верила, что её возвращают в СИЗО. На подсознательном уровне глушила эту мысль в зародыше. Она не могла знать, чем руководствовался Руслан, отдавая распоряжения, и что с ним. Ей оставалось только верить.

И ждать. Рано или поздно ей всё объяснят.

– Я готова.

Снова ночь. Снова дорога.

Катя молчала, не задавая больше вопросов Михаилу. Если бы тот был уполномочен что-либо рассказать, сказал бы. За те дни, что Катя провела у Коваля, она поняла, что Руслана окружают не просто люди, работающие на него за деньги. Тут было нечто иное. Как с Юлей. За её дружелюбной улыбкой и не обязывающей ни к чему болтовней скрывалась поломанная судьба и преданность на уровне животных инстинктов. Катя не сомневалась – Юля убьет за Руслана, не задумываясь. А то, что она это умеет делать, сомневаться не приходилось.

И только когда Катя увидела серое здание полиции, ноги подкосились.

Всё.

Вот и конец.

Оставалось только спрашивать себя: почему?

Почему…

Катя взялась за ручку двери, собираясь самостоятельно выбраться из машины, когда теплая ладонь Михаила накрыла её.

– Ты куда-то собираешься, Катерина?

Девушка нахмурилась.

– Вы привезли меня к полиции, – она с недоумением и несмелой надеждой посмотрела на спокойное лицо доверенного Коваля. Полностью она его видеть не могла, скрывал полумрак салона.

– И что? – впервые за время их знакомства он улыбнулся, правда, уголками губ. Глаза выдавали напряженность, которую Михаил научился хорошо контролировать.

– Я подумала…

– Катя, не стоит. Иногда девушкам, особенно красивым, лучше вообще не думать.

А вот это заявление её немало удивило.

– Не думать – плохая черта. Может привести к необратимым последствиям.

– Это не твой случай. Сиди тихо, как мышка. Я буду минут через пятнадцать.

Мужчина открыл машину и скрылся. Катя безвольно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Тихо… Тихо. Так, кажется, любил говаривать Коваль, когда брал её? Вот эти же слова она повторяла себе сейчас сама. Не делать поспешных выводов. Не наводить панику. Просто ждать.

Пусть даже и у того места, рядом с которым никогда не желала более оказаться. Оно давило на неё. Как и на большинство граждан, потому что полиция, к сожалению, вызывала у неё двоякое восприятие. Надеешься, что в случае необходимости они защитят и помогут, но и на подсознательном уровне ждешь от них подвоха.

Нет человека, который не слышал бы историй про самовольство правоохранительных органов. Кате же пришлось испытать их «заботу» и «внимание» на собственной коже. Стоило вспомнить, как Потапов лапал её, и тут же те места, к которым он прикасался, зажгло. Катя поморщилась от омерзения и незаметно для себя сжала руки в кулаки. Как же она ненавидела этого мерзавца! Сначала родители, потом и дедушка учили её относиться к людям по поступкам, как те того заслуживают. Потапов ничего, кроме омерзения, у неё не вызывал.

«…покажи мне свои трусики. Знаешь, ни разу не видел трусики на целке. Они уже высохли, Катерина? Или они у тебя ещё мокрые…»

Эти слова будут преследовать её до конца жизни. Капитан, носивший на погонах звезды, опустившийся до насилия над беззащитной девушкой.

Катя грустно улыбнулась. Тогда почему Коваль не вызывал у неё омерзения?

Она надеялась, что придет время, и Потапов получит по заслугам за все свои злодеяния. Она же наверняка не первой была. И не последней.

Катя снова вздрогнула, когда в салон нырнул Михаил.

– Поехали, – он ударил рукой по перегородке, отделяющей их от водителя.

Катя молчала. Она заметила, что поверенный Генерала вернулся с черной папкой. Что в ней – оставалось только догадываться.

– Михаил, ответьте мне лишь на один вопрос: всё хорошо?

Мужчина хмыкнул.

– С какой стороны посмотреть.

Впору было рассмеяться. И стоило спрашивать?

Они тронулись и снова куда-то поехали. Катя обхватила плечи руками и посмотрела на сопровождающего.

– Я вас понимаю, Михаил. Очень хорошо. Но вы меня злите. И мне вас хочется ударить.

Ей, наконец, удалось получить от мужчины хоть какую-то скупую эмоцию. Эта была демонстративно медленно приподнятая бровь.

– Даже так?

– Да.

– И чем же я тебя разозлил?

– Не вы. Вы – лишь часть картины. Один из её составляющих. Вам не сложно намекнуть мне, немного меня успокоить. Вы – опытный мужчина. Скорее всего, также из бывших военных. Скорее всего, спецвойска. Или ФСО. Вы сдержаны, молчаливы, идеально выполняете поручения. Скорее всего, владеете определенными техниками, позволяющими вам распознать эмоции собеседника. Жесты, мимика, положение зрачков. К чему я это говорю? Вы знаете, насколько я сильно нервничаю. Вы же поняли: я решила, что меня возвращают в СИЗО. Два последних дня заставили нас всех изрядно понервничать. Кого-то в большей степени, кого-то – в меньшей. Я – самое слабое звено. Ничего не знаю – раз. Без положения на будущее – два. Я не говорю, что меня надо жалеть. Меня жалеть не надо. Жалость от мужчины – неправильно. Тем более, от малознакомого и бывшего офицера. Хотя вы можете и не быть бывшим, тут я могу просчитаться. Я не анализировала вас. Не было необходимости. Но мы не на войне, чтобы я вызывала жалость у офицера.

– Катя, мы постоянно воюем. Каждый день. Помни об этом. Не забывай никогда. Твоя речь произвела на меня желаемый эффект.

Катя приготовилась услышать продолжение, которого не последовало. Михаил интонацией дал понять, что на этом их диалог закончен.

Что ж, она, по крайней мере, сделала попытку.

Катя продолжила начатое – не спускала взгляда с Михаила. Говорят, что когда долго смотришь на человека, тому становится не по себе. Не тот случай. Михаил спокойно выдерживал её взгляд, лишь пару раз она заметила, как дрогнули уголки его губ, точно он пытался сдержать ухмылку.

Ему, мать вашу, весело!

Замечательно.

Девушка притормозила себя. Если Михаил больше не нервничал, то и ей не стоило.

Правда же?

От осознания собственной недальновидности Катя поразилась. Ей давно пора было заметить, что сопровождающий расслабилась, пропала напряженность и острая, колющая настороженность во взгляде.

Ехали они долго. Катя даже умудрилась несколько раз проваливаться в небольшие сны, выныривая каждый раз с легким испугом.

– Михаил, куда вы меня везете? – она не выдержала в очередной раз.

– Мы почти приехали.

Брови Кати поползли кверху. Неужели ей ответили?

И тут же следом холодная волна прошлась по телу. А так ли хочет она узнать пункт своего назначения?

Спустя несколько минут Катя сделала для себя ещё одно открытие – машина, в которой её везли, оказалась с шумоизоляцией. Они остановились, Михаил привстал и открыл дверцу, которая послушно отъехала в сторону. На Катю сразу же обрушились не встречающиеся ранее в её жизни звуки. Но она их часто слышала по телевизору.

Рядом работал двигатель вертолета.

– Михаил, черт побери, если вы мне сейчас…

– Катя, не кипешуй. И прекрати, наконец, нервничать. Генерал не любит нервных баб.

Кате захотелось закричать, что ей плевать на то, что любит, а что не любит Генерал. Она хочет получить ответы на свои вопросы. Неужели так сложно дать ответы? Зачем нервировать её? Пугать молчаливостью?

Стиснув зубы, сжав ладони в кулаки, не замечая, как отросшие ноготки впиваются в нежную кожу ладоней, Катя вышла из машины, проигнорировав руку Михаила.

Девушку привезли в аэропорт. Она никогда ранее не летала и плохо представляла, как работает аэропорт, но чтобы сразу на взлетную полосу… Такое она видела только в фильмах.

Наступила глубокая ночь. Небо заволокло тучами, и промозглый ветер мгновенно добрался до кожи Кати. Та поежилась и обхватила плечи руками. То, что с ней происходило, ей очень сильно не нравилось.

Куда её собираются везти? Зачем…

Ни о каком паспортном контроле не могло идти речи. В области груди Кати разрасталось ядовитое облако протеста. Она никуда не хотела лететь! Что задумали люди, собравшиеся вокруг неё? Кто им дал право…

И тут же оборвала себя.

Она сама дала.

И не только право решать за нее.

Злость уже на себя хлестнула Катю по спине, разрывая кожу в лохмотья. Она даже спину выпрямила, словно от фантомной боли.

Ничего… Ничего… Коваль обещал ей определенность, и если для этого ей придется устроить конец света, она это сделает.

Было страшно и очень непривычно. Михаил проводил её к трапу и помог взобраться. Сам сел рядом.

– Пристегнись, – сказал он, но, заметив суетливость Кати, всё сделал сам.

Как только его руки коснулись талии Кати, девушка задержала дыхание. Она не моргая смотрела на эти руки. Большие, жилистые, с выступающими венами. Обычные руки, ничем не отличающиеся от сотни других, которые ранее, до аварии, разделившей её жизнь на два полиса, Катя видела в жизни, но никогда не обращала внимания. У всех есть руки.

Сейчас же они интуитивно воспринимались ей как угроза. Как инструмент, способный причинить ей боль. Смять, ворваться, сжать, растянуть. Умом она понимала: Михаил её не тронет. Не посмеет. У него четкая установка.

Наверное…

И вот это «наверное» выворачивало её внутренности наизнанку, вызывая тошноту и животный, с трудом контролируемый страх. Катя впервые столкнулась с проявлением новой в её жизни фобии.

У Михаила были обычные руки. Хотя нет. В них чувствовалась сила. Руки, способные не только держать вилку в руках. С легкими ссадинами, с выпирающими в некоторых местах костяшками, покрытые небольшими светлыми волосами.

– Катерина?

Было бы странно, если бы Михаил не заметил её ступора.

Катя мотнула головой, не в силах что-либо сказать.

Щелкнула металлическая застежка на ремне безопасности, и от Кати убрали руки.

Теперь можно свободно дышать. Только ком в горле не давал этого делать. Хотелось снова заплакать, горько, навзрыд, по-бабьи.

Что с ней сделали? Во что превратили? Неужели ей уготована участь жертвы?

Нет!!!

Катя не согласна.

Девушка с такой силой сжала зубы, что послышался неприятный скрежет.

Не дождутся.

Она не сломается. Она выживет. Она станет сильной.

Катя сцепила руки впереди себя. Больше никаких вопросов, расспросов. Ей всё и так скажут.

Они начали взлетать, и всё же Катю немного повело, появилось головокружение. Она прикрыла глаза. В идеале бы поспать. К сожалению, вряд ли, получится.

Всё же она ошиблась, и её сморило. Проснулась от легкого прикосновения к плечу.

– Катерина, мы прилетели. Просыпайся.

Она вздрогнула и, уже по выработавшейся, к сожалению, за последние недели привычке, сразу окунулась в действительность. Самолет. Михаил. И неизвестная местность.

Проведя рукой по лицу и сгоняя остатки некрепкого сна, Катя кивнула.

– Хорошо.

– Нормально перенесла перелет? Не тошнит?

– Нормально.

Разговаривать не хотелось. Ни с кем.

Если и хотелось, то матом. Лаконично, с душой.

– Может, воды?

– Ничего не хочу, Михаил.

Какое-то странное равнодушие напало на Катю. Она пока ничего не могла изменить, зачем тягаться?

Михаил, нахмурившись, кивнул. Вот и правильно, не стоит настаивать.

Они направились к выходу, и, когда Катя ступила на трап, холодный промозглый ветер обрушился на неё, заставив отступить назад. Такого она не ожидала.

– Где мы…

Это был не вопрос.

– Рядом Тихий океан, поэтому так и холодно. Накинь.

Михаил предусмотрел всё. И теплая куртка, в которую сразу же закуталась Катя, оказалась, как нельзя кстати.

Прийти в себя девушке не дали. Помогли спуститься, посадили в черную машину с наглухо тонированными стеклами и куда-то снова повезли.

– Мы хотя бы в России? – негромко, почти не размыкая губ, всё же спросила Катя.

– Да.

Хоть что-то.

Катя не смотрела в окно. Ни к чему. Сердце ритмично билось, отдаваясь неясным шумом в ушах. Приехали они быстро, прошло не более десяти минут, но лишь некоторое время спустя, Катя сможет понять, что она считала секунды. Дверь открыл тот же Михаил, на которого она в этот раз даже не посмотрела.

Ещё один особняк. Монолитный, большой. И немного холодный. Так показалось Кате. Расположенный на возвышенности, и… прямо рядом с океаном.

С ума сойти.

Она подобное видела только на картинках. Правда, дома располагались в более теплых местах.

– Руслан ждет.

Он, черт побери, ждет…

Как мило.

На Катю снова нахлынула волна цинизма. Горько на душе стало.

Противно.

Выпрямив спину, Катя пошла в сторону двери, не обращая больше внимания ни на захватывающие виды, ни на саму обстановку вокруг.

Ей бы выдержать…

Совсем чуть-чуть.

Не сорваться.

Не послать Коваля на три русских буквы. Не испортить всё.

Коваль – он такой. Доминант в чистом виде. Прогибает всех вокруг под себя, сам при этом не под кого не подстраиваясь.

А она, собственно, чего хотела? От него.

Катя, Катя, не будь наивной дурой…

Жизнь тебя учит, учит, а ты ещё во что-то веришь.

Её проводили в большой кабинет с массивной деревянной мебелью. На неё Катя зачем-то обратила внимание. Мимолетно. Может, оттого, что мебель идеально подходила хозяину?

Руслан, и правда, Катю уже ждал. Стоял у большого окна, расставив ноги по ширине плеч.

Он слышал, как она входила. Не мог не слышать с его-то способностями и звериным чутьем. Значит, именно так запланировал встречать.

Отчего-то Кате вспомнилась их первая встреча в СИЗО. Было что-то схожее. Атмосфера, по крайней мере, такая же – давящая.

– На столе папка. Просмотри.

Катя, чертыхаясь и мысленно костеря Генерала, прошла к столу. Не может он по-нормальному… Солдафон, и этим всё сказано.

Или не считает нужным.

Папка была тоже черной. Уж не та ли, что держал в руках Михаил? Но как она могла оказаться у Руслана?

Катя не стала вдаваться в подробности. Ей какой дело?

Она, ничего не говоря, открыла папку.

Внутри лежал один лист формата А4. Нехорошее предчувствие полоснуло Катю. Не смотреть? Она психанула: хватит малодушничать! Хватит!

Лучше бы не смотрела.

Потому что, стоило опустить взгляд и вчитаться, мир поплыл перед глазами Кати.

Глава 3

РУСЛАН

Генерала снова проверяли на прочность.

Он знал, что некоторые не пожелают принять меняющуюся реальность. Найдут прореху в его броне и попытаются вывести его из игры.

Что ж, их ждал сюрприз.

Они выбрали не то направление.

Вспомнили, сволочи, какой он устроил треш в прошлую годовщину смерти Лизы. Руслан хищно усмехнулся. Кое у кого головы полетели вполне заслуженно. А не хрен было к нему соваться в ТОТ день. Ровно год назад к нему в его – ЕГО, мать вашу, – дом заявилась целая делегация. С вооруженными бойцами. Ага, для разговора.

Что ж, поговорили.

Кто-то извлек урок, кто-то – нет.

До уродов в погонах и до тех, кто ездит на машинах с определенными номерами, никак не дойдет, что он делиться ничем не будет. И что лучше прогнуться им. Потому что колоду уже перетасовали.

Ковалю сообщали всё.

Ошибкой тех, кто занимал кресла, было то, что они решили, будто он станет делиться.

Нет.

Саравия дала ему большие возможности. И сейчас речь шла не о деньгах. Совсем не о них, родненьких.

Те, кто был вместе с Ковалем в Саравии, с ним и остались. Жаль, что не всех удалось спасти, вывести из-под огня. Та же Юля сильно пострадала. Руслан предлагал ей отойти от дел.

– Я с тобой, товарищ генерал, – негромко ответила она и грустно улыбнулась. – До конца.

Эти слова она произнесла на больничной койке, когда уже стало известно, что муж бросил её. У Руслана руки чесались встретиться с ним и поговорить лично. Юля достаточно хорошо знала своего начальника, поэтому почти незаметно покачала головой. Руслан её услышал.

Саравия…

Он снова хотел приехать в эту старую страну. С невероятными запахами, узкими улочками, непостижимым колоритом древности. В ту, что была до войны. И он приедет, чуть позже. Возможно, даже не один.

Люди, что выдернули его накануне из дома, ожидали от него нового выплеска ярости. Окружение знало: для Коваля дата смерти дочери священна. И всё же они пошли на провокацию. Ожидаемо. Каждый, кто у власти, жаждал получить ещё больший кусок.

Ночь закончилась встречей с Президентом.

– Руслан Анатольевич, придется подождать ещё пару месяцев. Пресса должна замолчать, успокоиться.

Руслан кивнул.

Пара месяцев его устроит. Он настраивался на больший срок.

Они с Президентом поняли друг друга.

– До скорой встречи.

– И вам всего хорошего, Руслан Анатольевич.

Руслан вышел из кабинета и сразу же набрал Михаила.

– Хочу её видеть.

В пустом коридоре не было посторонних ушей. По крайней мере, не в то время, когда он встречался с главой государства.

Дела – решены.

Ему требовалось тепло Воробушка. Неожиданный факт. Не видел девочку сутки, а его скрутило от потребности снова побывать в ней. Втянуть в себя непередаваемый запах её кожи – чистоты и невинности. Испачкать ее своей спермой, как клеймом. У Руслана даже пальцы закололо от предвкушения. Он хотел посмотреть на неё. На готовую, ждущую его. И продолжить, черт побери, то, на чем их прервали!

Он оголодал. Шёл по коридору, накручивая себя по беспределу. Как всегда, адреналин, ненасытный, жестокий, требовал выплеска. На горизонте замаячила эффектная брюнетка с длинными ногами и торчащей грудью. Конечно же, чистое совпадение. В два часа ночи молодой бабе нечего делать, как только расхаживать по коридорам. А, может, кто подберет, да? И попой вон как виляет.

Знали товарищи, что ему требуется.

Только обломались немного.

Не завела. Не привлекла. Хотя сто процентов умная, вышколенная по самое «не могу» профессионалка, что обработает Руслана, как тому надо и куда надо.

– Добрый вечер.

И глазками стреляет призывно.

– Привет.

Сказал и прошёл мимо. Не до неё.

Воробушка хотел. До ломоты в яйцах. Как вспоминал её в распахнутом халате на голое тело, так зубы сводило. К херам! Пусть только попробует его ослушаться и хотя бы раз из спальни выйти без белья. Разложит на коленке и отшлепает. Сильно. До красноты. Воображение паскудно предоставило картину Катиной розовой попы. По позвоночнику прошла огненная волна, и штаны окончательно стали тесными. Что за млядство! Никогда ни одну девочку не хотел с такой силой. Брал, с легкостью меняя на другую. Не было проблем. Ни к одной не прикипал душой.

Руслан толкнул дверь и, проигнорировав лифт, устремился к лестнице, на ходу развязывая галстук-удавку. Ненавидел их, как и большинство мужиков. Говорят, женщины так же не любят лифчики. Похер на лифчики, главное, что под ними.

Пролет. Ещё один пролет.

Где-то наверху за ним наблюдали. Возможно, та же брюнеточка, работающая в ФСБ. Имелись и такие. Только уже поздно, деточка.

Для всех.

А для него?

Он спустился на первый этаж.

К черту этот прогнивший город с его повсеместными глазами. Он хотел свободы. Немного хотя бы.

Да и Лиза любила их дом на берегу океана.

Воробушку он тоже понравится.

Генерал вышел из здания и снова набрал номер, уже другой, распорядившись, чтобы готовили вертолет.

Суки не позволили ему помянуть дочь, что ж… Он устроит им небольшие неприятности. Пусть думают, что конкретно на этот раз он затеял. И какое решение в итоге примет.

Лиза.

Думать о ней Руслан мог себе позволить только, когда поднялся в воздух. Выпил несколько рюмок водки. От закусок отказался.

– Покойся с миром, дочка.

Ублюдки, что наравне с ним повинны в смерти Лизы, тоже покоятся. Не с миром, это точно.

Руслан чуть сдвинул кожаный браслет на одной руке и дотронулся до тонких шрамов. Они не причиняли ему боли, никак не беспокоили. Лишь фантомная боль разрывала грудь ночами.

Руслан помнил, как впервые увидел дочь.

Его вызвал комендант училища и хмуро сказал, что приехала неотложка. Именно к нему.

Первая мысль – с отцом случилась беда.

Руслан рванул к воротам так, как не бегал никогда. В те секунды весь мир промелькнул перед глазами, и он впервые прочувствовал то жгущее, рвущее на части ощущение, когда не успеваешь совсем чуть-чуть, передвигаешь ноги, а они словно деревянные. Не хватает секунды… мгновения…

И каково же было его удивление, когда он увидел Наташку. Симонова, кажется, у неё фамилия? Они кутили в его увольнительные. Несколько встреч, дикий, жесткий трах. Они и не разговаривали толком. Она взяла у него в рот за верандой кафешки. Встала на колени и сделала шикарный минет. Что ещё надо молодому парню? Трахаться им нравилось, и она никогда не ждала от него никаких обязательств. Он благодарил, как умел и мог. Сводил на рынок, приодел девочку. Купил цветы. Она верещала от счастья.

Только какого черта она делала у ворот его училища да ещё на неотложке?

– Наташ? – он недовольно зыркнул на неё. Офицеры не погладят его по голове, это точно.

Выглядела она откровенно фигово. И шла к нему как-то странно, держась за низ живота. Заболела?

Руслан быстро прикинул, сколько у него денег имелось. На лекарства хватит. Если надо, у парней свистнет и на операцию. Мало ли что.

– Привет, Рус.

Она замялась. Посмотрела на него виновато.

А вот это хреново.

Руслан напрягся.

Чего-то он не улавливал. Не догонял.

– Наташ, ты какими…

– Эй, давай быстрее. Она есть уже хочет! Кормить пора! – дверь неотложки открылась с пассажирской стороны, и показалось красное лицо немолодой женщины в синем комбинезоне.

– Сейчас… Я…

Наташка обернулась, потом выругалась, метнулась, всё ещё придерживая рукой живот, который, кстати, был немного неестественным большим, сдутым каким-то, Руслан помнил, что у неё он был плоским, а тут…

Когда Наташке передали сверток с молчаливым младенцем, Руслан выпрямил спину.

– Вот, Рус, – она подошла к нему и протянула ребенка. Новорожденного. Со сморщенным личиком, прикрытым застиранной пеленкой с заштопанными дырками. – Это твой.

– Ты чё сдурела?! – прорычал он, борясь с желанием встряхнуть дуру, чтобы та пришла в себя и не несла ахинею.

Но интуитивно Коваль знал – она говорит правду. По глазам видел.

– Коваль, в общем, так. Я родила. Отца у меня нет. Мать пьет. Воспитывать её я не буду. Нужен тебе – привезла. Нет – я пишу отказ. И её в детдом. Ответ нужен сейчас. Я и так еле уговорила этих, – кивок на санитаров, – приехать сюда.

Руслан принял решение.

Не колеблясь.

Реакция в училище была… интересной.

Высшее командование его поддержало. Как ни странно.

Отец тоже.

– Будем воспитывать, раз мать – кукушка.

Это было… феерично.

Особенными оказались первые месяцы. Курсант с грудничком. Им даже комнату в городке выделили. Отец жил у него первые недели. Потом нанял женщину.

Но в основном Руслан сам. Не спал, укачивал, учил конспекты, готовил смеси. По девкам бегал налетами. Не мог без них, никак. И сразу к дочке.

– Как назвала? – это был единственный вопрос, который он тогда задал Наташке.

Кукушка пожала плечами.

– Девочка. Ребенок. Никак, в общем.

Имя возникло сразу. Пока он держал её на руках под шум отъезжающей машины неотложки.

Елизавета.

Коваль Елизавета Руслановна.

Шикарно звучало.

Парни стебались, предлагали взять ему «академический». Правда, после того, как было выбито несколько зубов, стеб прекратился. Другие же ребята, наоборот, помогали. Памперсы покупали, бутылочки, смеси. С ним вместе укачивали. Подменяли, когда он уходил дежурить. Руслан помнил всех.

Потом нашёл каждого. Почти все они приняли его благодарность, и девяносто процентов тех ребят сейчас жили на его территории.

А в те годы было весело…

Для него дочка стала всем. Это потом он узнает, что отец заказывал тест ДНК, и результат пришел положительный. Сам же Руслан не сомневался.

Было трудно. Очень. Кто же спорит.

Молодой парень, да по казармам, да с маленьким ребенком. Чего греха таить, пользовался иногда женской щепетильностью.

«Ах, ты воспитываешь дочку один?».

Какая тут женщина не пожалеет.

А ему не до баб было.

Не до любви и семейных ценностей – так точно.

Вернее, у него уже была семья. Отец, Лиза, он. Всё. Остальные лишние.

Лизе давал только самое лучшее, порой на последние деньги. Лучшие платные сады, где она могла при необходимости и жить. Лучшие школы-интернаты. При первой же возможности забирал её к себе, и тогда они долго гуляли, часами разговаривали. Вернее, щебетала Лиза, а он её слушал. Про разбитые колени, про мальчика, которому он грозился оторвать руки за то, что тот слишком сильно дернул Лизку за косы, и та расплакалась. Сам же в душе усмехался: и над мальцом, что действовал открыто, проявляя симпатии, и над Лизой, что росла у него красавицей с пшеничными волосами. Мать вашу, он даже косички ей плел. Генерал плел косички. Дааа, знатно у него получалось.

Лиза росла идеальным ребенком. С железным стержнем внутри.

Когда Руслан достиг высот, денег, положения, к нему заявилась Наташа. Он предвидел, что рано или поздно эта тварь – а другого слова для женщины, бросившей ребенка, у него не было, – появится на пороге.

Появилась.

Встретила её Лиза.

Он хотел прервать разговор, потом передумал.

Волновался. Сжимал кулаки, ярился.

Но дождался окончания разговора.

И лишь когда увидел, что Наталья покидает их дом, матерясь и что-то бормоча, спустился вниз.

Посмотрел на Лизу. Она же ещё ребенок… Крошка. Четырнадцать лет. Нет ничего.

Его дочь… Хрен он кому её отдаст, понятно?

Порвет голыми руками, вырвет глотку.

Он мог.

Она стояла с прямой спиной и почти равнодушно смотрела, как незнакомая ей женщина уходит прочь.

– Лиза…

– У меня нет матери, папа. У меня есть ты.

Она развернулась, бросилась в его объятия и уже потом разрыдалась.

Когда успокоилась, Руслан всё же поинтересовался:

– Я могу её вернуть. Хочешь?

– Руслана Анатольевич, я тебя очень прошу, не поднимай больше эту тему. Я всё сказала. И выбор сделала.

Да, Лиза была его дочкой.

Красивой девочкой, обещающей вырасти в сногсшибательную красавицу. Он шутил с мужиками, что уже готовит оружейную, прикупает оружие, винтовки разные, стилеты, чтобы женихов нерадивых отгонять от дочки.

Руслан посмотрел в иллюминатор. Ночь и темное небо с мелькающими огнями больших городов.

Не выдержал и снова дотронулся до кисти.

А потом у него забрали Лизу.

Он же ничего не смог предпринять.

А ведь, сука, видел, что вокруг него что-то происходит. Ещё до поездки в Саравию… До того, как они нашли тот город…

Чувствовал. Кожей. Уже не просто внутренним зрением.

За ним присматривали последние годы. «Присматривали» и «присматриваться» – понятия совершенно разные.

Как только Руслан пошёл на повышение, начал играть в свои игры, им заинтересовались. Да, в тридцать восемь так просто генералами не становятся, но это он уже, кажется, повторяется.

А потом случилась Саравия. Геополитические игры ставили новые задачи, и Коваль взялся их выполнять. Ему было интересно. Он рвался в бой, вперед. Как и его бойцы. Деньги сулили хорошие.

Руслан соскучился по Лизке. Разговаривать каждый день на расстоянии – не то, да и не каждый день получалось. Он пригласил её к себе. А она с загоревшимися глазами согласилась.

Его Лиза любила Восток. Увлекалась историей, говорила, что вырастит и надолго уедет в эти края, чтобы изучать их. Руслан пока молчал. Про её будущее рано говорить. Пусть ещё немного побудет девочкой.

Хотя он уже видел, как на неё заглядываются парни. Коваль каждый раз медленно закипал. Хорошо, что заглядывались на расстоянии, иначе… Только через его проверку.

Лиза, кстати, лояльно относилась к присмотру. Знала, что рядом с ней всегда парни отца.

– Я – дочь Генерала, – как-то заявила она за завтраком.

Руслан усмехнулся.

– Я пока только подпол.

– Генерал-Генерал, – продолжила она с лихой задоринкой в глазах. – А я генеральская дочка.

Они оба поняли, о чем она.

Лиза влюбилась в Саравию.

– Папа, тут нереально круто! – сказала она, стоя на горной возвышенности и разводя в стороны руки. – Я хочу тут остаться! Я хочу тут облазить всё! Папа, можно задержусь на пару деньков, а?

Он позволил.

А зря.

Потому что в тот же вечер его ребята подойдут слишком близко к затерянному городу…

А ещё через неделю его самого, избитого, находящегося на грани безумия, с руками по локоть в крови – и это отнюдь не метафора, – выводили на свет солнечный из саравийских пещер, где вначале держали, а потом он уже сам не желал выбираться, потому что ещё не всех нашел.

В этот же вечер рядом с его палаткой остановится пуленепробиваемый автомобиль неизвестной модели, и с заднего сиденья спустится мужчина лет семидесяти пяти – восьмидесяти. Старик, от вида которого у Коваля, который, казалось, за эту неделю испытал весь спектр эмоций, пропадет на пару секунд дар речи.

Не может быть…

Или может быть всё в этом проклятом Богом месте? На выжженной земле, где столетиями лилась кровь.

Для чего его, Коваля, сюда занесло? Чтобы всё потерять? Самое дорогое, что у него было?

Коваля шатало. Он не выпил ни рюмки, а его ноги не держали.

Когда машина остановилась, он вышел.

Чтобы взглянуть в морщинистое лицо и в глаза цвета плавленой стали.

– Отомстить хочешь?

Именно с этого вопроса начался их диалог.

Ни с приветствия.

Ни со всматривания друг в друга.

– Хочу, – был ответ Коваля.

На том и порешили.

Там, среди засыпающего жгучего солнца, что красным сиянием прошлось по высушенной земле…

Руслан вынырнул из воспоминаний.

Сегодня можно…

Завтра уже не стоит. Хотелось напиться, чтобы забыться. Уснуть прямо за столом или там, где он окажется в тот момент. Плевать. Иногда Коваль сожалел, что не умел терять над собой контроль, не умел полностью расслабляться, чтобы мозг отключался.

Тут Руслан усмехнулся.

Почему же не мог, мужик? Пару дней назад уснул с Воробушком, да так крепко, что сам не ожидал. И не помнил, когда провалился в сон без сновидений. Прижал к себе её дурманящее, сладкое тело, ещё носившее следы его любви и прикосновений, втянул в себя легкий аромат её кожи и уснул, не выпуская из объятий. Кто из них первым уснул – вопрос открытый.

Но ему было хорошо. Спокойно.

Даже странно.

Он не особо любил спать с женщинами в одной постели. Мог, но точно не сжимал в объятиях и не позволял распластаться на груди. С Воробушком с первой же ночи было иначе.

Коваль всегда прислушивался к себе, к ощущениям. Они важны. Дураки те, кто отнекиваются от них, считая блажью. Нет. Как только человек выучит себя, жизнь становится проще. Ты точно знаешь, чего хочешь, а чего нет. Меньше совершаешь ошибок.

Руслан хотел Катю.

И уже не только физически.

Она странным образом на него действовала. Успокаивала внутри него зверя, что само по себе было поразительным.

Он жалел её. Именно его зверь, которому всегда в сексе надо было больше, жестче. Драть, чтобы девочка повизгивала от боли и удовольствия, от полного подчинения ему, от глубинного осознания того, что ей уже с него не соскочить. Он не позволит.

А Катю его зверь пожалел. Еще там, в первую их ночь, в камере, на жесткой койке. Мог трахать всю ночь, так, что она потом и ног бы не могла свести, и её потом в прямом смысле увели бы тогда от него. И всё было бы ок. На следующую ночь привели бы другую, которую Руслан также бы крутил-вертел.

Про Катю вспомнил бы, помог, адвоката дал. Всё.

Нет же, сука, что-то пошло не по тому пути.

Руслан даже был рад.

Хотя рад – не то слово. Он принял Катю в себе. Он хотел видеть её рядом. Значит, так будет. В его постели. В его доме. Там, где будет он.

Это не обсуждалось.

Руслан откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Документы уже были готовы, ему доложили. Иначе и быть не могло.

Воробушек. Нежная. Ласковая. С виду скоромная и покорная. Только хренушки – у неё стальной стержень внутри. Она его в себе ещё не обнаружила, тушуется. Ничего, её время придет. Пока что она нравилась Руслану такой. Ему интересно было наблюдать, как она раскрывается.

Миша привезет её к нему.

А вот мысль, что она будет находиться наедине с его человеком, Руслану не понравилась.

И это тоже было интересно.

Глава 4

РУСЛАН

От Воробушка снова повеяло океаном. Когда встречается океан с океаном, что происходит?

К черту лирику!

Руслан и так её слишком долго ждал. Какого он вообще её оставляет?! С ним должна быть! Рядом!

Она подняла на него глаза – растерянные, бездомные, а его сильнее скрутило от вида её беззащитности, нежности. Какая же она… другая. Априори.

– Что это?..

Она продолжала держать свидетельство о смерти. Её.

– Ты всё поняла, Катя.

Он выдвинулся в её сторону. Девочка ошарашена, но лучше так. Иногда следует применять кардинальные меры. Переболит, и всё. Чем позволять гнойному заражению распространяться и мучить месяцами.

Воробушек моргнула, потом ещё раз. Побледнела, маленькая. У него в груди образовалось тепло, ноющее, беспощадное. И к себе, и к окружающим.

– Руслан, что за…

Она снова не договорила, положила свидетельство на стол. Её грудь ритмично поднималась и опускалась, невольно привлекая к себе внимание. Катя пыталась справиться с эмоциями, не сорваться. Даже Руслана иногда поражала её выдержка.

Только нахождение в постоянной стрессовой ситуации – не лучшее подспорье для психики. Так недолго и до негативного исхода.

Лучше с ним пусть выплеснет всё, чем держит в себе. К тому же, ему тоже сейчас не до китайских церемоний.

– Так надо.

– Так надо? – выдохнула она и ещё глубже задышала, сжав руки в кулачки. А вот это что-то новенькое.

Внутренний зверь Коваля довольно заурчал. Ему нравились эмоции Кати, хотелось её выплеска, её настоящую. Когда она перестанет сдерживаться, даст почувствовать себя всю.

Он приблизился к ней, медленно, создавая иллюзию выбора, возможности отпрянуть, убежать, протянул руку и обхватил шею сзади. Их разделяло ничтожно малое расстояние, он уже чувствовал, как на его кожа осязает её запах, чувствовал легкое дыхание, которое ему не терпелось заполучить.

Катя, дрожа всем телом, выставила руки вперед, уперлась ими в его грудь, пытаясь вырваться из захвата.

– Руслан, пусти.

– Зачем, Воробушек? Я соскучился.

– Нам надо поговорить, – она ещё сильнее задрожала, вызвав у него непреодолимое желание эту дрожь поглотить. Растворить в своем теле.

– Потом поговорим.

– Нет, – она ещё продолжала сопротивляться. – Нет, я говорю! Сейчас!

Он притянул её к себе, прижав плотно. Приглушенно застонал, когда её грудь расплющилась о его. Руслан по привычке скинул лишнюю одежду, оставив лишь майку-борцовку. Привык с училища, да и движения не сковывала.

Катя не желала слушаться. Впервые за всё время, что он её знал. Если, конечно, не считать ту экспрессивную выходку с трусиками, которыми она в него кинула. Воробушек, несмотря на то, что он её придерживал, продолжила сопротивляться. Забилась, сильнее уперлась руками, стараясь вырваться.

– Потом, – ещё раз сказал он, сделав акцент голосом.

Катя не услышала.

– Нет! Какое, к черту, потом, Коваль? Какое свидетельство о смерти? Ты с ума сошел! Ты не имел право! Пусти же меня! Да пусти…

Она ударила его кулаком в плечо. Назревала истерика.

Руслан быстро сместил руку, захватил затылок Кати и впился губами в её сладкие губы.

Вот он – кайф чистой воды. Поцелуй с Воробушком. Её губы сминать, трогать, подчинять. Он хотел её целовать. Именно хотел! Смотрел на её чуть полноватые губы, такие розовые, не тронутые помадой, и сходил с ума. Они притягивали, манили. Стоило посмотреть на Катю, и сразу же акцент смещался на губы. Нереальная тяга только раззадоривала Генерала. Ему нравилось, что этой девочке удалось в нем разбудить то, что дремало все эти годы.

Тягу к женщине.

Коваль не гнал влечение, напротив, так же пробовал его на вкус, примерял к себе.

Почему бы и нет?

Он не помнил, чтобы ему нравилась хотя бы одна девушка до такой степени, как Катерина. Сейчас она сопротивлялась, отталкивала его, губы сжала с силой, не позволяя языку проникнуть сквозь них. Поздно, маленькая! В СИЗО надо было ерепениться, дурь свою показывать.

А ты решила сейчас характер показать.

Характер её он и оценил. Сильный. Волевой. То, что надо.

Тело, плюс характер, плюс его тяга к ней – идеальное сочетание для Генерала Коваля.

Вкусное.

Он с легкостью преодолевал её сопротивление, не обращая внимания на её выверты. Свободной рукой перехватил одну её руку, которой она сначала била его по плечу, а потом пыталась достать до лица. Завел за спину, обездвижив. Вторая рука Кати оказалась зажатой между их телами, она пыталась освободить её, но ничего не выходило.

Девушка замычала ему в губы и вдруг приоткрыла рот.

Быстро же ты сдалась, маленькая.

Он с глухим стоном проник внутрь её рта и неожиданно почувствовал, как её зубы впиваются в его язык и губу, прикусывая. Причем не ради того, чтобы остановить его, сделать предупредительный выстрел, а именно с силой, желая причинить ему вред.

Зверь Коваля мысленно взвыл, и это был вопль восторга! Воробушек добилась совершенно иного результата.

Привкус крови во рту заставил её замереть. Она оказалась не готовой к вредительству другому человеку. Руслан же усилил напор, чуть сильнее завел руку ей за спину, заставив невольно прогнуться, вывести бедра вперед. Чтобы её бедра соприкоснулись с его, чтобы он имел возможность дать ей увидеть, насколько сильно она его возбуждает, что у него давно стоит, да так, что сил терпеть оставалось всё меньше и меньше.

Катя снова замычала, дернулась.

На этот раз он отпустил.

Но лишь её губы. И затылок, и руку продолжил удерживать.

Она смотрела ему в лицо, рвано дыша. Губы приоткрытые, поблескивали от его жадных ласк. На нижней виднелся легкий кровавый росчерк.

Её глаза тоже как океан. Со своими тайнами, неразгаданными сюжетами.

Как же ему хотелось забраться в эту умненькую головку, обосноваться там окончательно и бесповоротно.

Но пока хотя бы её тело получить.

– Ты не имел права, Руслан, – тихо, но с глубинным внутренним надрывом произнесла она, глядя на его подбородок и губы, на которых размазалась его кровь.

– Ты сама вверила свою судьбу мне, – жестко бросил он, разрушая последние иллюзии. Пусть сразу принимает изменившуюся действительность.

– Я не согласна…

– Поздно Воробушек.

– Нет!

– Да…

Последнее слово он прорычал. Ему осточертели разговоры. Не сейчас так точно! Позже он всё разжует ей, разложит по полочкам.

Сейчас пусть даст себя.

Он намеренно говорил жестко, провоцируя её на дальнейший взрыв.

Долго ждать не пришлось.

Свободная рука взметнулась в воздухе, нацеленная на его лицо. Как же женщины предсказуемы! Чуть что – пощечину норовят залепить или же вцепиться ногтями в кожу, разодрать, пометить, наивно полагая, что тем самым унизят или остановят мужчину.

Со многими подобное, может, и проходило.

Но не с ним.

Резкий поворот, и Катя, вскрикнув, оказывается прижатой спиной к его груди, а захват с затылка перемещается на её горло. Руслан не сдавливал его, ни в коей мере. Просто обездвижил Катю, чтобы та не навредила себе.

– Ноготки – лишнее, маленькая. Я дам тебе возможность оставить росчерк на моей спине… чуть позже…

Они стояли рядом со столом, и, легко подтолкнув Катю за бедра, он заставил её едва ли не упасть на стол.

– Нет! Коваль, я против… Я не хочу…

Её протест оборвался, когда он взял её подбородок, повернул к себе и снова набросился на её губы, одновременно пробираясь под кофту, нашел грудь, сразу же стащил лифчик вниз, не обращая внимания на потрескивание ткани и кружева, и, добравшись до соска, сжал его. Вот он – его прелесть, его вишенка, по которой он соскучился.

Катя снова попыталась его укусить, но у неё ничего не вышло. Он действовал на опережение.

Вторгся языком и принялся интенсивно исследовать, ласкать, урча от удовольствия. От ощущения власти над девочкой. Над её телом. Это дурманило голову похлеще любого алкоголя.

Воробушек стала его личным афродизиаком.

* * *

Катя не верила в происходящее.

Что бы с ней ни случалось за последнее время, ей удавалось балансировать на краю. Не сорваться в пропасть, не полететь в пустоту.

К чему она совершенно оказалась не готовой – к собственной смерти.

Как человек должен реагировать, держа в руках документ, подтверждающий, что тебя нет? Что тебя стерли. Вычеркнули из реальности.

Естественно, у неё случился срыв. Истерика всё же подобралась слишком близко, и Катя не могла уже воспринимать происходящее адекватно, не могла реагировать сдержанно, контролировать себя.

И когда Коваль обнял её, притянул к себе, явно настроенный на секс, она взорвалась. Она билась в его руках, даже не осознавая, насколько ничтожны её шансы. Ей было плевать! Впервые с их чертовой встречи в коридоре ментовки, она начхала на предосторожность. Ей хотелось царапаться и кусаться!

Его кровь на долю секунды отрезвила её. Как-никак, Катя никогда не причиняла никому физического вреда.

А тут…

Естественно, Коваля её жалкая попытка даже не задержала. Эта сволочь продолжала гнуть свою линию. Сжал, полез целоваться дальше. Держал крепко, страстно.

А она что? Она продолжала сопротивляться ровно до того момента, как он прижал её к себе спиной и добрался до груди, сжал сосок.

Тело Кати прострельнуло. Иначе и не скажешь. Словно молнией пронзило, причем сразу всё. Такая у неё возникла больная ассоциация с тем, что начало происходить дальше.

Ненормальная.

Неправильная.

Появилась незнакомая вибрация, перед глазами все поплыло. Ей бы сопротивляться, а энергия трансформировалась в нечто другое, совершенно непонятное. Пружина, что сдавливала последние недели, сорвалась.

Нечто в сознании Кати сместилось, озарившись вспышкой. Ярость, что душила девушку, переросла в сексуальную агрессию. Поцелуй Коваля она приняла, более того, вступила в неравную схватку с ним, сплетая языки, толкаясь и пытаясь снова прикусить его губу. Прикусила. Но не до крови, а чтобы потянуть, распробовать. Грудь под властными требовательными прикосновениями мужской руки заныла, соски превратились в камушки, ими-то как раз и занялся Коваль.

Катя взвыла ему в губы, не то матерясь, выкрикивая проклятия, не то от остроты ощущений. Внизу живота появился дискомфорт, трусики увлажнились. Она чувствовала, да, чувствовала, как внутри её лона появляется необходимая влага. Катя интуитивно заерзала бедрами, прошлась ими по бедрам Коваля, отчего тот приглушенно застонал и снова легко толкнул девушку в спину, перестав удерживать.

Катя уперлась рукой в поверхность стола, выгнула поясницу, выпятив попу. Ей хотелось, чтобы он сжал ягодицы. С силой. Но у Коваля были другие планы. Он, не церемонясь с брюками, не удосужившись расстегнуть пуговицу и змейку, рванул их. Ткань жалобно треснула под напором, и вскоре прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи девушки. Но она не успела прочувствовать его, потому что сразу же горячие губы Руслана опустились на её ягодицы, целуя и прикусывая кожу. Катя вскрикнула, зажмурившись, теряя себя и связь с реальностью.

С трусиками поступили так же, как с брюками.

Пальцы Руслана сразу же устремились к её лону, прошлись по складочкам и раздвинули их, чтобы одним нырнуть внутрь, а вторым найти клитор.

– Влажная…

Катя даже не разобрала, что он ей прорычал, оторвавшись от покусывания ее ягодиц. Она заерзала, отвела руку назад, пошарив по воздуху, наткнулась на голову Руслана и снова притянула его лицо к себе. Пусть и дальше кусает, бередит кожу, оставляет на ней следы. Ей это нравилось! Ей это необходимо!

Жар поглощал тело, пробуждались инстинкты и дикая потребность в чем-то сладком, неизведанном, зародившемся. Катя прикусила губу, сильнее вцепившись рукой в короткие волосы Руслана. Она потерялась в собственных эмоциях, требующих выплеска.

Мужские пальцы и губы знали, как действовать, где надавить, где проникнуть глубже и потеребить. Катя терялась всё сильнее. Она уже не понимала, что происходит.

Кто она…

Где она…

Ей нравилось всё. Сильные пальцы на бедрах, оставляющие розовые слезы. Зубы на ягодицах, сменяющиеся страстными, обжигающими поцелуями, заставляющие её то хныкать, то вилять бедрами, подаваясь назад. Терпкий аромат парфюма Коваля накрыл её с головой. Сам мужчина был везде. Такое невозможно, но так было.

Поэтому, когда на Катину поясницу опустилась рука, намертво прижимая её к поверхности стола, девушка протестующе застонала, не замечая, как ноготками царапает дерево. И закричала в голос – Руслан вошёл в неё. Сразу же, на всю длину.

– Генеееераааал…

Его оказалось слишком много. Он сразу же потянул её назад, на себя, одновременно проникая ещё глубже, растягивая её, подстраивая под себя и опрокидывая на грудь, сдирая с неё кофту, которая по-прежнему на ней болталась.

– К черту… ненавижу на тебе одежду, когда ты в моих руках, – от его слов, сказанных глухо, с какой-то тяжестью, Катю повело ещё сильнее. Она вскинула руки, обняла Руслана за шею и, извернувшись, уже сама поцеловала его.

Он сжимал её талию и бедра, перемещался к груди, играл с соском, то оттягивая его, то теребя ладонью, при этом совершал резкие, глубокие толчки, отчего у Кати внутри всё горело.

Она чувствовала ЕГО…

Остро. Горячо. Сладко.

Он заполнил её всю.

Он был везде.

Толчок.

Толчок.

Ещё один толчок…

И взрыв. Яркий, сильный, болезненный.

А как апофеоз происходящего – ощутимый укус за мочку и мужской стон, проникающий в самое сердце.

* * *

РУСЛАН

Она дрожала в его руках.

Маленький Воробушек.

А он не мог отпустить.

Кончал бурно, наполняя своим семенем, в голове же билась другая мысль: она кончила. За секунду до него. Сжала его член плотно, хотя, казалось, куда плотнее. Застыла, застонала, глазки прикрыла.

Он смотрел на неё. Не мог оторвать взгляда от её личика, искаженного наслаждением, раскрасневшегося, с легкой испариной на лбу. Такая нежная… ранимая… маленькая.

Сумасшедше сладкая.

Он впитывал её красоту, её оргазм, и начинал кайфовать ещё сильнее. От вида её трепещущих ресничек, отбрасывающих тень, от подрагивающих губ, чуть приоткрытых, точно стон, самый последний, яркий, так и не сорвался с них.

Да, он не мог её отпустить.

И дело тут уже не в объятиях. И не в сексе.

Не только в нем.

Глава 5

– Ешь.

– Я тебя ненавижу, Коваль.

В ответ довольная улыбка.

Он лыбится!

Эта сволочь, которая не просто выпила из неё все соки, но и лишила всего, сидит и довольно улыбается.

Катя сжала губы и прикрыла глаза. Сил притворяться или что-либо играть не было. Она оказалась выжатой. До дна.

Несмотря на то, что после секса и волнительного, изнурительного перелета Катя провалилась в сон, он длился недолго. Пара часов, не больше. Когда же Катя проснулась, то обнаружила, что Генерал вкатывает в комнату тележку с завтраком.

Чертово дежавю.

Она натянула покрывало до шеи.

– Ненависть, Воробушек, это хорошо.

– И что же хорошего? Тебе нравится, когда тебя ненавидят?

– Мне нравятся эмоции. Особенно твои.

– Я не буду завтракать.

– Надо будет – из ложки покормлю. Такой вариант устроит?

Руслан веселился.

И это настораживало сильнее.

Хотя Катя пребывала в таком состоянии, что настораживайся – не настораживайся – всё одно.

Хуже уже не будет.

Положа руку на сердце, ей хотелось бы видеть другого Генерала – не такого довольного точно. Чему он радуется? Вот чему?

И ей категорически не нравилась его услужливость. Как-то не сочеталась она с обликом Коваля. Вот никак.

Она замерла в ожидании его дальнейших действий. Голова спросонья плохо соображала, да и легкая боль присутствовала в затылке.

Перед ней поставили поднос на ножках, на чашу которого молча водрузили кашу (будь она не ладна!), пиалу с медом, джем и свежие булочки. На самой тележке остались тарелки с фруктами, сыром, и творожными запеканками.

– Мне даже нравится мысль, что я сам тебя покормлю, – довольно сказал Руслан, опускаясь рядом. На нем сегодня были короткие шорты, открывающие сильные ноги, и свободная футболка, которая всё равно не скрывала его мощных плеч.

Катя посмотрела на тарелку. Можно повести себя как ребенок и запихать кашу в рот без добавок и прочих вкусностей. Можно попытаться повести себя, как взрослый адекватный человек.

Жизнь которого стерли подчистую…

– Зачем ты это делаешь? – она не могла не спросить.

– Завтрак – главный прием пищи, его…

– Я не про завтрак, Руслан.

Он прекрасно её понимал, лишь делал вид.

– Поешь, потом поговорим.

Она молча взяла ложку, добавила в кашу мед и поела, не глядя на Руслана. Он всё равно сделает по-своему. Сопротивляйся она, бунтуй. Да что хочешь делай! Будет, как он сказал.

В груди появлялось неприятное жжение, похожее на то, когда болеешь: ни вздохнуть спокойно, ни выдохнуть.

– Сок?

– Буду.

Она подыграет ему. Катя доела всю кашу, выпила стакан яблочного сока.

Что дальше?

Она поставила пустой стакан на поднос и посмотрела на Генерала.

– Мне ещё надо творожок съесть или кусок сыра? Лучше сразу скажи, чтобы мне знать, к чему готовиться.

– Язвишь?

Его пальцы коснулись её подбородка, чуть сжали, заключая в плен. Как привычно… И как неприятно. И дело не в прикосновениях!

– Руслан, я так больше не могу. Ты обещал разговор.

Наконец-то она добилась того, что лицо мужчины посерьезнело. Ему не понравился её упрек касательный его обещания.

Коваль убрал поднос с кровати, отодвинул тележку и повернулся к ней, уперев одну руку в матрас, создав тем самым необходимый баланс.

К Кате мужчина находился слишком близко, одно движение, и он снова с ней сможет проделать всё, что заблагорассудиться.

– Давай поговорим.

Сказал просто, обыденно, при этом посмотрев Кате в глаза. Что он там пытался рассмотреть? Прочесть? Её эмоции видны не вооруженным взглядом.

– Зачем ты меня убил? – не повышая голоса, задала она ещё один вопрос.

– Разве ты мертва? По мне ты живее всех живых.

Он снова протянул руку и коснулся её щеки. Как котенка. Увидел понравившегося зверька и приласкал. Не более.

– У меня сейчас будет истерика.

– Ты первая девушка, кто предупреждает о ней, – усмехнулся Руслан, сильнее надавливая пальцем, рисуя на её щеке непонятные символы.

Катя медленно подняла руку и накрыла его кисть. Потянула. Брови Руслана так же демонстративно медленно поползли кверху.

Она ожидала встречного вопроса, но его не последовало.

– Руслан, я на грани, – почти шепотом призналась Катя, не думая, что он может использовать её слова, как слабость. – Я надеялась, я искренне рассчитывала, что ты мне поможешь. Что адвокат договорится с семьей пострадавшего, хотя те и просят миллион компенсации. Что мне вынесут смягчающий приговор. Условное. Я понимала, что даже с условным мне будет сложно дальше жить, устроиться на хорошую работу. Из института меня, скорее всего, уже отчислили, но я как-нибудь справилась бы. Пока все мои мысли были о приговоре, и я не думала про работу… Но я же не первая была бы и не последней.

Она замолчала, ожидая, что он как-то прокомментирует ей сказанное.

Нет.

Продолжал смотреть и слушать.

Лишь выражение глаз изменилось. Появилась знакомая тяжесть.

– Мне тяжело говорить, да и мысли путаются. Ты… Не те у нас отношения, чтобы откровенничать и душу изливать.

– Почему же? Я бы с удовольствием послушал, что ты думаешь о наших… отношениях.

Она заметила сделанную им паузу, тонкий намёк, на который бы она ещё пару дней назад остро отреагировала бы, непременно задумалась бы, что да как. Не сегодня – точно.

Конечно, ей было что терять. И много. Но об этом мысли придут позже.

– Ты меня имеешь, я под тебя подстраиваюсь. Вот и все наши отношения, если их таковыми можно назвать, – устало произнесла она, поправляя волосы, что лезли в лицо.

– Смелое заявление.

Катю даже не остановила сталь в его глазах. Опасная. Предупреждающая.

– А я разве как-то неправильно выразилась, Руслан? Ты щелкаешь пальцами, и меня приводят к тебе в камеру. Щелкаешь вторично – привозят в дом. Расклад простой. Ты мужчина, наделенный невероятной властью. Наверное, даже сейчас я не понимаю её масштабов, да мне и не надо. Если раньше я думала, что твоя власть в отношении моего дела – это благо, то теперь даже не знаю, что думать. Я не хочу, чтобы по твоему третьему щелчку меня превратили в пустоту. Стерли. А ведь так и произошло.

– Спорить не буду.

Снова лаконично и абсолютно непонятно.

Катя сильнее вцепилась в покрывало. Её даже перестала смущать собственная нагота, но необходимость чем-то отгородиться от него возрастала с геометрической прогрессией.

– Руслан… Черт, я не знаю, как с тобой разговаривать! Я…

– По мне, так у тебя отлично получается. Итак, я тебя имею, ты подстраиваешься.

Катя моргнула. Потом ещё один раз.

Он вытянул только эти из её слов?

То есть его заинтересовало именно это? И ему всё равно на её свидетельство от смерти?!

Внутренняя истерика подбиралась всё ближе. Конечно, всё равно. Он же свидетельство и организовал. Чему она, собственно, удивляется?

– Да. Разве не так? Я не против… Я всё понимаю, – она снова провела рукой по волосам. – Ты мужчина, я чем-то тебя привлекла. Я всё понимаю, но… Руслан, так нельзя! Мы не договаривались.

– А мы о чем-то конкретно договаривались, маленькая?

Что-то в его интонации неизменно менялось. Появлялись нотки, на которые следовало бы обратить внимание и сбавить обороны.

Катя устала. Дико. От всего.

От страха, от унижений, от неопределенности.

– У нас не было никаких договоренностей, – она, в отличие от Коваля, ответила сразу. – Я и не ждала многого. Мне много и не надо. Я совершила преступление, и…

– Катя, хватит.

Руслан оборвал её в привычной, властной манере. И если раньше подобное на Катю действовало безотказно, сегодня все барьеры рушились. Природная осторожность и инстинкт самосохранения тоже куда-то запропастились.

– Нет, не хватит, – девушка не повышала голоса, говорила всё так же тихо, лишь задрожала, пытаясь подавить гнев вперемешку с отчаянием. – Я задаю вопросы, ты на них не отвечаешь. Лишь отдаешь команды, на которые я обязана подчиняться. Ты так привык общаться с женщинами. И я готова была под тебя прогибаться, вернее, я и прогибалась, пока… не вот это, – у неё не нашлось нужных слов, и она рукой показала на пространство вокруг себя. – Я заслуживаю нормальных объяснений.

Ей казалось, что она бросает слова в пустоту. Нет, в стихию. В ураган, в шторм. Когда волны поднимаются и с силой бьются о камни. А её слова где-то в эпицентре воронки, глухие и ничего не значащие.

Потому что Генерал продолжал сидеть с абсолютно непроницаемым выражением на лице.

Её слова для него – лишь пустое сотрясание воздуха.

– Ты не готова к ним.

Катя вымученно улыбнулась.

– Не готова… И почему я не удивлена, Руслан? Хотя… Ты прав. Наверное. По-своему. По-мужски. Ты генерал. У тебя высокий чин, нереальные возможности, раз ты взял и умертвил меня. А что мне? Надеяться, гадать, что ты мне сделаешь новые документы? Воскресишь меня? Другое имя мне выберешь? Я только одного не понимаю: почему нельзя объясниться? Поговорить? Я что этого не заслужила? Или у тебя особое понятие… «заслужить», да?

Она добилась своего – вывела Руслана на эмоции. Он прищурился и чуть сдвинулся к ней. Не прикоснулся, не навалился, но разом уменьшил комнату, пространство.

Кате стало страшно.

Снова.

В очередной раз.

– Я решил, что так будет лучше. Такое объяснение тебе подойдет? – от его взгляда, слов, интонации повеяло арктическим холодом. Или океаном, что за окном.

Катя интуитивно сжалась. Не хотелось, так получилось.

И куда она полезла? Против кого? Что тут пытается показать? Что она равная ему? Что у них… как там она брякнула – отношения? Какие к черту отношения? Она раздвигает ноги, он трахает её. Куда и когда заблагорассудится. Она же старается, выписывает «кренделя». Банька, разговоры. Улыбки. Её наивность и вера в добро.

Что кто-то защитит. Придет и поможет.

Нет.

Вот нет, Катя.

Вспомни свои ощущения, когда ты разговаривала с людьми из банка. Их холодные глаза. Равнодушные. Нацеленные на выгоду.

Что-то изменилось с того дня?

Ни-че-го.

Чужие равнодушные лица. И она среди них.

– Да, Руслан, подойдет, – ещё тише ответила она и медленно притянула к груди колени.

Бесполезно всё это.

От начала до конца.

Пусть поиграет Генерал.

Надоест же когда-никогда.

Зато её ответ явно ему не понравился. Мужчина прищурился сильнее и впился в неё требовательным взглядом.

– Вот что ты себе сейчас надумала? Какого хрена надо было заводить разговор, если ты не готова к ответам?

– А какого надо было показывать мне свидетельство о смерти? – она даже и не думала повышать голос.

– Чтобы ты понимала меняющиеся реалии.

– А я не понимаю. Не понимаю и всё. Спрашиваю у тебя, ты молчишь. Поэтому…

Катя больше не смотрела на него.

Не могла.

Хотела отвернуться, лечь на бочок, поджав ноги – не получилось.

Рывок, и она уже на спине, а Генерал над ней нависает с опасным блеском в глазах и со сжатыми в тонкую линию губами. Руки расставлены по обе стороны от головы Кати.

Саму Катю от Генерала отделяло покрывало – ничтожная преграда.

– Поэтому сейчас мы прекратим разговор, который меня начинает подзадалбывать. Что ты хочешь услышать, Катя? Новую личность я тебе сделаю, успокойся по этому поводу уже! Никто тебя не оставит без документов, – он не говорил, он рубил воздух. Жестко, резко.

Вот истинное лицо генерала Коваля – бескомпромиссное, привыкшее к беспрекословному подчинению. Мужчина не привык, что с ним спорят. Тем более такие, как она.

Катя в ответ тоже упрямо сжала губы.

– Теперь ты молчишь, да, Воробушек? Сердишься. На что, мать твою? Вот поэтому я и не люблю с вами, бабами, разговоры вести! Вечно придумаете то, чего нет! Катя, ты же умная девочка! По крайней мере, была до этого момента.

Его тело придавливало сильнее, и Катя отчетливо ощутила, что Коваль возбужден.

Снова!

По телу тотчас побежала волна легких искр, и они ничего общего не имели с возбуждением.

– Я ничего не придумывала, – Катя постаралась не шевелиться. Может, пронесет… Может, у неё реально мозги поплыли, и она видит того, чего нет.

– Вот и не придумывай дальше, – тем же тоном, не терпящим возражений, сказал Руслан и дотронулся до её подбородка, взял его двумя пальцами, заставляя Катю смотреть ему в глаза, лишая возможности отвернуться.

Происходящее всё сильнее не нравилось девушке. Разговор перешел в горизонтальную плоскость, а это было чревато последствиями.

– И ставим точку в этом разговоре. Ты спрашивала: зачем? Я отвечаю: ты мне нравишься. Сильно. Я хочу, чтобы ты была рядом. И я готов тебе за это дать всё, что ты попросишь. Вот сейчас мы с тобой договариваемся, Воробушек. Защиту. Внимание. Любой каприз. Безлимитную кредитку. Но ты остаешься со мной.

Катя открыла рот, вдохнула воздух. Она смотрела в мужественное лицо Коваля и четко осознавала: всё, что она не скажет, он не услышит.

Вернее, не так.

Каждое её слово им интерпретируется иначе, с другим смыслом, не тем, что она вкладывала.

Он мужчина. У них иначе мозги работают.

Она ему нравится, и не важно…

По телу, по каждой мышце, по каждой клеточке пронеслась огненная лава, заставившая Катю изумленно распахнуть глаза. Лава внутри неё стремительно распространялась. И ладно бы только она одна.

Сверху на неё в реальности надвигался ураган.

Коваль, не дождавшись от неё ответа, глухо застонал и набросился на её губы с поцелуем. Грубым, злым. Так он её ещё не целовал.

Наказывая…

Его губы обжигали и клеймили, храня на себе вкус сока, что он недавно пил. Они не пробовали её, не старались возбудить. Они даже не ласкали. Они брали, окончательно и бесповоротно. Покусывали, надавливали, проникали внутрь. Катя задыхалась. Поцелуй обжигал. Должен подавлять, но вызывал другие эмоции.

Неужели снова… как вчера? Довел её до предела, до эмоционального срыва, чтобы у неё случился всплеск адреналина?

Катя застонала в ответ и приоткрыла губы. Сопротивляться Ковалю бесполезно.

«Ты мне нравишься. Сильно…»

Она потом подумает над значением этих слов.

И над тем, что они сулили ей в жизни… часть которой у неё забрали.

Чтобы дать новую?

В висках застучало не то от недосыпа, не то от волнения.

Не то от понимания, что такой мужчина как Генерал хочет ее. Что он сделал предложение, на которое не спросил ответа. Решил всё за неё. Это злило и будоражило одновременно.

Но об этом Катя тоже подумает потом. Не сейчас… Сейчас невозможно, потому что в голове появляется туман, когда Руслан, не размыкая их губ, приподнялся и сорвал с Кати покрывало. Та протестующе вскрикнула, и её крик утонул в поцелуе, застыл между их языками, растворяясь в пространстве.

Руслан снова был везде. Какой же он большой! Наверное, Катя никогда не привыкнет к его объему. Да и не хочет она привыкать! Не так… только не так…

Пока в голове девушки творилась неразбериха, Руслан продолжил действовать – раздвинул ногой её ноги и вклинился между бедер. Катя протестующе замычала. Она была обнажена, и её плоть соприкоснулась с шортами Коваля.

Она чувствовала, как его член упирается в её лоно сквозь ткань. Он едва не входил! Прямо так!

Господи… Да что у этого мужчины с потенцией! У него постоянно стоит! Когда бы он к ней ни прикасался.

А она что?

Ночью она кончила. Её накрыло. Даже смешно. Генерал велел ей научиться кончать, она выполнила поручение. Катя снова разозлилась и в порыве приподняла бедра, пытаясь скинуть мужчину с себя.

– Снова борешься, Воробушек? – Руслан оторвался от неё, отвел лицо лишь настолько, чтобы заглянуть ей в глаза и показать свои, в которых бушевал шторм.

– Ты маньяк. Ты…

– Привыкай. Секса между нами будет много.

Это обещание или угроза?

Катя постаралась свести ноги. Конечно, безрезультатно. Ко всему прочему, к промежности скользнула рука Руслана и накрыла лоно. Мужчина дышал глубоко. Его грудь при вздохе задевала её, и Кате хотелось вдавиться сильнее в матрас.

– Семь раз в неделю? – Катя хотела съязвить. Получилось плохо.

– Иногда больше.

А вот он даже не улыбнулся. Смотрел на неё хищно, предвкушающе.

– Больше? – осипшим голосом переспросила Катя, позабыв, что собиралась сопротивляться.

– Больше.

И в подтверждении слов его рука двинулась ниже. Дотронулась до промежности, скользнула между складок.

Катя с шумом втянула в себя воздух. Не хватало его, катастрофически. Обжигало гортань, грудь, а всё было равно мало. Что-то с Катей происходило неправильное.

– А ты влажная, Кать…

– Это с ночи, естественная физиология, товарищ Генерал.

В памяти всплыла эта фраза. Казалось, она в её голове где-то на невидимой полочке отложилась, чтобы в нужный момент всё-таки быть произнесенной.

Губы Генерала медленно растянулись в ухмылке.

– Кать, я, конечно, солдафон, но не настолько, чтобы не различить возбуждение и, как ты там говоришь, естественную физиологию. Вот это тоже физиология?

Он нырнул внутрь.

Горячо и влажно. Палец не доставлял никакого дискомфорта. Напротив. Наполнял и пробуждал легкие искорки, приятное покалывание в области лона. Катя интуитивно сжала мышцы. Видимо, зря, потому что ответом послужил рваный выдох Руслана через плотно сжатые губы.

– Физиология, – так же сжав губы, упрямо произнесла Катя и смело посмотрела в бушующие штормом глаза.

Страха не было. Было желание противоречить, вступить в борьбу. Но не ту, что развернулась вчера, когда целью стало вырваться, избежать. Помутнение в голове смещалось, и на его место приходило исконно женское чутье. То самое, когда интуитивно знаешь, что надо мужчине в тот или иной отрезок времени. То, чему невозможно научиться, с этим рождаешь или этого нет вовсе. От чего тебя саму выводит на новый уровень эмоций.

Усмешка застыла на лице Руслана. От всей его фигуры повеяло скрытой угрозой, но она не имела никакого отношения к подавлению или членовредительству.

– А так? – к одному пальцу присоединился второй. Легко, скользя. И одновременно на клитор лег третий. Надавил, самую малость, а Катю едва не подбросило, и глаза распахнулись широко.

Девушка поспешила оборвать себя, придать лицу прежнее выражение безучастности, холодности, но Генерал всё заметил.

Конечно же… Не мог не заметить.

– Не знаю… – сглотнула шумно. По-другому не получилось. – Не уверена.

– Даже так, – рыкнул и склонил голову, чтобы заполучить её сосок.

Катя всё же выгнулась дугой, закинула руки за голову, вцепилась в подушку и в простыню. Волосы растрепались, кожа раскраснелась.

Катя и не подозревала, до какой степени она была восхитительна в тот момент. Зато видел всё Руслан. И дурел. От её запаха, от её вкуса, от её сопротивления, не наигранного, идущего из глубины её наивной души и, между тем, явственно говорящего, что она создана для него. Под него.

Он втянул её сосок в рот, полностью накрыл ареолу. Вкусный… Сладкий…

Как его девочка.

Катя ахнула и снова приподняла бедра, на этот раз добившись лишь одного. Плотно прижалась бедрами к его бедрам…

Хотела увести назад, опоздала на доли секунд – рука Руслана уже была под ними и захватила в плен ягодицы. Распластала, сжала, властно, собственнически. Иначе и не умела.

Руслан играл с её соском, давно превратившимся в крупную бусину. Посасывал его, покусывал, чтобы сразу же зализать, уменьшить сладкую боль, что пружиной закручивалась в груди Кати.

РУСЛАН

Он трогал её.

Ему было это необходимо.

Как же, мать вашу, ничтожно мало! Ему надо больше! Её всю.

Он жадно пил её сладость и не мог насытиться.

Физиология, говоришь, маленькая? Да ну на хер! Кто, как не он, знал свою физиологию и реакцию на тех баб, которых драл, не спрашивая даже имени. Без разбору. Без лиц. Лишь бы было теплое тело.

Его физиология работала идеально. Стресс – женщина. Праздник – женщина. Потребность отдохнуть – женщина. Всегда. Лишь бы без заболеваний и относительно ухоженная. Война, правда, вносила коррективы, но с его должностью было проще. Элитные проститутки имелись и в горах, и в пустынях.

Ни на одну никогда он не реагировал, как на Воробушка.

Когда хочется драть, трахать, чтобы кричала, срывая голос, чтобы пот градом катился и с него, и с нее, вертеть-крутить, как заблагорассудится и долбиться не только в лоно, а и в другие сладкие дырочки. А вместо этого нежно трогаешь… пробуешь… потому что только ТВОЯ.

Никто не касался. Никто не трогал. Ни перед кем ножки не раздвигала. Никому не давала.

У него на Воробушка была полная биография. Особое место занимала личная жизнь. Он читал и сжимал кулаки.

Его ждала…

Поэтому какое драть, Коваль?

Ласкать нежно и часто. Везде. Каждую клеточку, каждый участок кожи. Его Воробушку нравится куни? Без проблем. В тридцать восемь лет заделается сладкоежкой, он не против, лишь бы слышать, как она тоненько стонет, и чувствовать, как ее ножки дрожат от накатывающего оргазма.

Он боялся – реально боялся! – сделать ей больно. Остро реагировал на каждый секс с ней. Хотел до мушек в глазах, не говоря уже про то, что яйца скручивало от желания, и… не трогал. По крайней мере, так, как хотелось бы.

Играл с сосками, а у самого в голосе витиеватой змеей клубилась мысль, что он единственный, кто с ними играет. Покусывает, вдавливает языком, чтобы потом яростно вылизывать.

Катя врала. Лукавила, маленькая. Она была мокрой. Влажной. Нежной, он бы даже сказал.

Его пальцы легко проникали в неё, растягивая и подстраивая под себя. Чертовы шорты держались на его бедрах из последних сил. Он их специально не снимал, иначе сразу же войдет. А Руслану хотелось её довести до грани, чтобы снова билась в его руках.

И, блять, как же ему нравилось то, что он испытывал! Никогда грудь не жгло лишь от одного присутствия девушки рядом! В его жизни.

Никогда.

Это было новое. Нечто захватывающее. Приятное. Когда видишь человека, и тебя окатывает теплой волной, возникает потребность просто обнять, сделать что-то, что вызовет улыбку в ответ. Последнее пока получалось плохо, плевать, у них уйма времени.

Никуда он своего Воробушка не отпустит.

И пусть пока она смотрит на него волчком, и в глазах обида – всё пройдет. Он заполнит океаны её глаз другим чувством. Он заполнит её всю собой. Сделает для неё всё. Лишь бы улыбалась, дарила ему то сумасшедшее, совершенно новое для него тепло, от которого он дурел.

Руслан растворялся в своих эмоциях. Пил их, как путник в пустыне воду из оазиса. Женщины часто предают, уходят, поэтому никакого выбора он своему Воробушка предоставлять не будет. Катя умненькая, она сложит дважды два. Он не ждал, что будет легко. Она… особенная. Гордая. Сильная. Она даже не подозревала, какая сила в ней скрывается.

Взять хотя бы его. Он вел себя по отношению к ней, как мудак. Использовал. Изнасиловал. Она принимала его без истерики. Потому что даже при критическом раскладе расценивала ситуацию здраво. Она боец. Просто маленькая ещё, да и подсказать ей некому было. Поддержать.

С ним она получит всё.

Он готов был отдавать. Впервые в жизни не только деньги.

Взамен хотел эмоций. Чистых. Свежих. Чтобы его грудь распирало от волнения при виде неё.

Как сейчас.

Сладкая его… маленькая…

Обидчивая. Пытается извернуться, а сама бедра кверху поднимает, и в глазках знакомая поволока. Когда она вчера кончила, его самого тряхануло так, что мама дорогая.

Ещё хотел.

Руслан ласкал грудь и двигался внутри лона Кати, кайфуя от её влажности. И того, какая она тугая. Обхватывает его пальцы, как перчатка. Идеальная. На спине от напряжения выступила испарина, он не обратил внимания.

Лишь Воробушек.

Она глухо застонала, снова подавив в себе стон. А его внутренний зверь оскалил пасть. О, нет, моя хорошая, стонать ты будешь в голос, кричать его имя снова и снова.

Руслан оторвался от груди Кати и, прищурившись, посмотрел девушке в лицо. Раскраснелась, губы поджимает. Что ж…

– Только я кусаю твои губы. Даже ты не имеешь права. Запомни это.

От его слов она возмутилась, открыла рот, чтобы возразить, но ничего не успела сказать, потому что он свободной рукой шире развел бедра, сам следом спустился ниже.

Она замерла. Затрепетала. Губы даже задрожали.

Она поняла, что сейчас будет.

И никакого протеста. Зверь радостно оскалился. Вот такой она нравилась ему ещё больше.

Руслан перевел взгляд на её раскрытое лоно. Какая же нереально нежная красота, потревоженная его грубоватыми ласками. Аккуратные складочки потревожены, немного раздвинуты и сочатся от влаги. Смотрел бы часами. Кого-то успокаивает потрескивающий огонь в камине, а для генерала Коваля лучшим лекарством являлось созерцание женского лона.

Теперь только одного.

Мужчина, застонав, припал губами к клитору. Катя дернулась, словно хотела вывернуться, уползти. Его руки мгновенно сжали её бедра, давая понять, что ей никуда не деться. Никогда. Она – его. Отныне и до последнего вздоха.

Он, не переставая трогать и лизать клитор, поставил сначала одну Катину ногу себе на плечо, потом вторую.

– Что ты делаешь, – всхлипнула девочка и задрожала от первой волны надвигающего оргазма.

Сам Руслан не интересовался, но запомнил, когда кто-то из мужиков рассказывал про женские оргазмы. Что раз его достигнув, внутри девочек срабатывал какой-то запоминающий механизм, позволяющий к следующему прийти проще, как по накатанной. Тело помнит ощущение. С его Катей происходило то же самое. Ничего, маленькая, он сделает всё, чтобы до конца разбудить твою чувственность. Надо будет – станет вылизывать каждый день. Приучит её к своему языку, к телу. Потом и к себе.

Только так.

А ещё вот так – ниже, к самой расщелине. И внутрь. И снова к клитору.

– Руслан… Руслан…

Она задыхалась, потянулась к нему, с силой вцепилась в плечо, не замечая, как ноготки вонзаются в плоть. Коваль никогда не позволял любовницам царапаться, жестко пресекал.

Кате можно. Нужно даже. Он хотел быть заклейменной ей.

Руслан к языку присоединил палец. Водил им между складок, то проникая внутрь, то освобождая вход для языка. Катя металась на кровати, упираясь ножками ему в плечи и норовя поднять бедра еще выше. Она дрожала сильнее и сильнее, металась по подушке. Даже пыталась привстать, но рука Руслана пригвоздила её к матрасу.

Рано.

Он хотел почувствовать приближение её оргазма.

Катя уже стонала в голос. Всхлипывала и постоянно о чем-то просила. Внутри Руслана каждая мышца натянулась крепче каната. Пот по спине уже катился градом, шорты стали нестерпимо малы. Он, рыча прямо во влажные складочки девочки, умудрился стянуть остатки одежды и, когда Катя вскрикнула громче, быстро подтянул тело и одним движением вошёл в сладкое лоно, продлив оргазм. Катя закричала, забилась в его руках.

Он же впитывал в себя её удовольствие, глядя на раскрасневшееся лицо, как завороженный. Как трепещут реснички, отбрасывая тень, как красиво подрагивают приоткрытые губы, меж которых мелькает кончик языка. Руслан закинул ноги Кати дальше себе на плечи, углубив проникновение. Любил он эту позу. Когда партнерша в полной его власти. В его руках.

Он двигался осторожно, глубоко. Резко и плавно. Повернул голову, поцеловал щиколотку Кати. Лизнул пальчики. И снова глубокий толчок.

– Руслан, – Катя откинулась на подушку, выгнулась, как смогла, отчего её сосочки сверкнули между зажатых рук. Руслан сжал челюсть. Не достать до них ртом… По нему – вобрать бы Катю в себя полностью, слиться кожей, чтобы вздохнуть без него не могла.

Он ускорился. Она была настолько влажной, горячей после оргазма, что он больше не мог терпеть.

Кончал бурно.

В неё.

Противозачаточные, выполненные в его лаборатории, остались в основной резиденции. Руслан, упираясь головой в плечо Кати, счастливо улыбнулся. Он ничего не забывал. Про них тоже помнил. Заранее отдал Мише распоряжение и только.

Глава 6

Прошла неделя. Одна из самых странных в жизни Кати.

Наполненная сумасшедшим сексом и тишиной.

Катя по жизни мало думала про секс, не до него было. Отсутствие личной жизни – тому подтверждение. Коваль же не мог без него. Казалось, он им дышал. И её втягивал.

Утро, день или ночь. Руслан не делал акцент. Видел её, притягивал, жадно целовал и ласкал так, словно не видел несколько дней. Он оставлял на коже Кати следы, где-то от губ, где-то от пальцев. Потом зацеловывал. Вылизывал. Катя в такие мгновения его сравнивала с хищником. Они с дедушкой любили смотреть передачи про животных. Генерал походил на опасного зверя. Даже в постели. Нет, скорее всего, именно в постели, так, наверное, будет правильнее. Его стоны больше напоминали утробные рычания, словно они срывались самопроизвольно, против его воли.

Он видел оставленные им же следы и хмурился. Катя замирала, не понимая причину его недовольства. И лишь когда он начинал целовать засосы или легкие синяки, расслаблялась.

И возбуждалась.

Странно всё это. Катя пыталась анализировать происходящее с ней. Она приняла сексуальную сторону жизни. Не могла не принять, потому что её стало очень много. Руслан постоянно ласкал Катю. Постоянно. Она каждый раз кончала. Неизменно.

Почему?

Катя задавала себе этот вопрос. Он становился актуальнее на фоне того, что за прошедшее время ничего не изменилось, и для Кати её пробудившаяся чувственность вставала особняком.

Как так… Девушка по-прежнему отталкивала Руслана, но его идеально принимало её тело. Катя сначала переживала, даже думала про стокгольмский синдром. Первые дни, потом даже думать перестала.

Не хотела.

Наступило время тишины. С Русланом они почти не общались. Занимались сексом, обменивались парой незначительных фраз, больше исходящих от него. Катя молчала. Не хотела говорить. Вообще ничего.

Оказывается, океаны бывают разными. Все привыкли, что при упоминании океана возникает множество картинок из открыток или интернета, где белый песок, лазурная гладь и пальмы. Солнышко, полуобнаженные девочки влюблено смотрят на накаченных мальчиков, делают множество фоток, попивая коктейли из кокосов.

Для Кати открылся другой океан. Тихий. Как-то утром она вышла на веранду с панорамными стеклами и замерла, очарованная видом за окном. Большими волнами, накатывающими друг на друга, и чайками, что сбивались в стаю. Веранда стала любимым местом Кати. Она приходила сюда и сидела часами, глядя на воду. Плед оказался как нельзя кстати. Она укутывалась в него и неторопливо раскачивалась в кресле-качалке.

Здесь было хорошо. Спокойно.

Океан и она.

И Катя даже думать ни о чем не хотела.

Иногда, правда, всё же приходилось. Мысли в такие дни текли плавно, как за туманом.

Документы новые Руслан ей не выдал. Есть ли они вообще? Кто ж знает. Спрашивать Катя не видела смысла. Придет время – вручит. Устраивать скандал, требовать что-то – бессмысленно. Да и не хотела Катя пока общаться с Русланом. Не могла.

Секс сексом, а вести разговоры…

Ни к чему.

Лучше закутаться в плед.

Да и Руслан не горел желанием с ней общаться. Пропадал где-то. Дом у него огромный. Может, в спортзале время проводил или в кабинете. Наверное, у такого мужчины, как Коваль, и тут имелся кабинет для решения разных вопросов. С другой стороны, он же под следствием, якобы сидит в СИЗО и…

Стоп, Катя. Вот стоп и всё тут.

Тебе нужны эти размышления? Нет. Нужны волнения, лишние мысли? Нет.

Только плед, кофе и шум прибоя. Идеально.

Она хандрила и наслаждалась своей хандрой.

Иногда слышала, как Руслан отдает приказы. Четко. По-военному. Иногда он повышал голос, и мурашки непроизвольно рассыпались по коже Кати. Тогда она спешила уйти на веранду. От греха подальше.

Ему нужен от неё секс. Он его получал. В избытке.

Всё.

А то его признание… Что Катя ему нравится. Нет-нет, это просто слова.

И анализировать их она не будет. Не имеет смысла.

Катя сжимала голову руками, борясь с болью в затылке.

– У тебя снова мигрень?

Услышав спокойный голос, раздавшийся из-за спины, Катя вздрогнула и по инерции оглянулась.

За креслом стоял Генерал. На нем были джинсы, футболка и теплая куртка. Ноги расставлены по ширине плеч, взгляд недовольный, направлен на Катю. Неделю назад она засуетилась бы, стала просчитывать, чем вызвала недовольство. Не сегодня. Что-то в Кате всё же поменялось.

– Нет.

Руслан обошёл кресло, обдав девушку легким ветерком и запахом терпкого парфюма. Катя приготовилась к очередной дозе секса. Руслан, видимо, откуда-то вернулся, хотя она не заметила от него прохлады. Утром у них не было близости, значит, ему нужна разрядка. Кто-то пьет и курит, Руслан Коваль занимается сексом.

– Давно сидишь здесь? – его голос по-прежнему звучал холодно.

Катя пожала плечами и чуть повернула голову влево, чтобы снова видеть берег.

– Да нет… Вернее, не помню.

– Понятно, – сухо заметил Руслан, поджав губы. Если бы Катя посмотрела на него, она увидела бы, как нервно заиграли желваки на его скулах. Признак того, что мужчина начинает злиться. Она не сделала ничего плохого, его сухой тон к ней не относится.

– Значит, так… Вставай-ка, маленькая.

Катя не сразу откликнулась, а Руслан был не в том настроении, чтобы ждать. Он, чуть нагнувшись, выбросил руки вперед и, сжав плечи Кати, рывком поднял её на ноги. Плед запутался, Катя пошатнулась, но сильные руки удержали.

Катя подняла голову кверху, намереваясь заглянуть мужчине в лицо и узнать, что происходит.

– Пойдем-ка, прокатимся.

Именно после этих слов нехорошее предчувствие закралось в душу к девушке. Привычный секс отменялся. Да и она, наконец, обратила внимание, что Генерал не просто не в духе.

Он зол.

– Куда? – вопрос всё же сорвался с её губ, хотя она и зарекалась что-то спрашивать.

Не у него – точно. А, собственно, у кого? Его люди молчат ещё строже, чем он.

– Узнаешь.

Другого она и не ожидала.

– Хорошо.

– Переоденься в теплое. На улице ветер. Жду тебя через пять минут внизу.

– Хорошо, – снова повторилась она.

У Кати и здесь оказалась гардеробная с одеждой её размера. Правда, одежду пополняли. Вчера, например, привезли куртки, ветровки, спортивные теплые костюмы. Все брендовые, высокого качества. Катя непременно порадовалась бы таким подаркам… в другой жизни.

Приказ Коваля надо исполнять, и для прогулки она остановилась на бежевых брюках спортивного покроя, теплом свитере с высоким двойным воротом и легкой ветровке. Волосы собрала в «конский хвост». В зеркало Катя даже не смотрелась, делала всё машинально. На ноги – теплые ботинки со шнуровкой. Вроде бы готова.

Уложилась в пять минут.

Руслан стоял у окна и беседовал по телефону.

– Жду их не раньше восьми. Да. Так и передай. Мне плевать. У меня тоже планы.

Катя невольно замерла на последней ступени. Что-то скользкое, противное, из прошлого всколыхнулось в ней, откинув на несколько недель назад. Она и забыла, что Генерал мог быть и таким. Катя даже тряхнула головой, прогоняя наваждение и легкий мандраж.

Пусть как хочет, так и разговаривает. И с кем хочет. Она…останется безучастной.

Руслан закончил разговор и обернулся. Его глаза просканировали Катю, задержавшись на груди. Девушке сразу же захотелось запахнуть ветровку, она сдержалась в последний момент. Всё, как всегда… Не стоило провоцировать Коваля.

Они вышли на улицу, Руслан учтиво придержал дверь. Катя, глядя себе под ноги, вышла. Ступила на широкое крыльцо, подняла голову и обмерла.

Перед входом, совсем рядом со ступенями, стоял автомобиль примерно такой же, на каком Руслан как-то отвозил её в торговый центр. С нереальными космическими очертаниями.

Эмблемой автомобиля выступал бык.

Девушка ступила на землю и собиралась пройти к пассажирскому сиденью, когда услышала за спиной:

– Нет, Воробушек, за руль садись. Сегодня ты поведешь.

Катя остановилась. Потом медленно повернула голову в сторону Руслана. Тот смотрел на неё, слегка прищурившись. От его фигуры повеяло холодом.

В груди, в области сердца, там, где находится эфемерная душа, рос протест. Сначала маленький, едва ощутимый, но с каждым ударом сердца, он увеличивался в размерах, пугая хозяйку собственной силой.

Катя облизнула пересохшие губы, несмотря на то, что она их тронула клубничным блеском, едва заметным и невесомым.

– Руслан, я не могу сесть за руль. Я сбила человека, и на этом фоне у меня образовалась фобия.

Коваль спокойно выслушал её, а потом в два размеренных шага преодолел расстояние, разделяющее их. Поднял руку и аккуратно захватил Катю за скулы, вынуждая смотреть себе в лицо.

– Вот поэтому ты и сядешь за руль. Никаких страхов. Никаких фобий, Воробушек.

– Руслан…

– Ты меня слышала, маленькая, – вкрадчиво, словно она на самом деле была маленьким и неразумным ребенком, продолжил он, глядя ей прямо в глаза. Гипнотизируя и не позволяя отвести взгляд. Катя рада бы, но не получалось. Пальцы на скулах не причиняли боли, держал он её осторожно.

– Я. Не. Могу, – четко разделяя каждое слово, выдавила она.

– Можешь. Садись, – водительская дверца плавно отъехала в сторону. – Я в тебя верю.

Позже Катя поймет, что именно последнее предложение сыграло решающую роль.

Она настолько привыкла угнетать саму себя, быть на вторых ролях, что в какой-то момент потеряла веру. Вокруг неё происходили события, втягивающие её в водоворот страстей, она к ним шла приложением, фоном. Вроде бы и в гуще, а решать ничего не могла. Её трепало по ветру, кидая из стороны в сторону. Или тащило в низ, в ту самую воронку. Разрушая Катю без права на перезагрузку.

Ей необходим был толчок. Что-то, что вернуло бы её себе же. Она устала быть послушной, устала ждать решения тех, кто обладал властью. Устала думать, что виновата.

Она несла наказание.

Убила человека? Получай расплату. Судьбу ей выделили именно такую.

Оказалось достаточно простого «верю».

Катя разозлилась. Впервые за эту неделю. Злость – это хорошо. Злость заставляет двигаться вперед, доказывая тебе, что ты не тряпка, что ещё что-то можешь. Приглушенно выругавшись, едва размыкая губ, Катя прошла к автомобилю и опустилась на мягкое кожаное сиденье, идеально повторяющее контуры тела. Водить, сидя в таком – одно удовольствие. Ни спина не устанет, ни шея.

Дверку снова закрыл Руслан.

Катя ждала его, сжав губы и глядя только вперед.

Многоуважаемый Руслан Анатольевич решил снова вывести её на эмоции? Как прелестно. Она не против. О, она совсем не против.

– Как управлять? – негромко спросила Катя, теряясь в первые секунды и гоня от себя странное ощущение. Как только Генерал занял место на пассажирском сиденье, стало легче. Дышать, смотреть, просто быть. Наверное, даже жить. Совершенно дурацкое ощущение.

Она – личность. По крайней мере, когда-то была ею.

До тех пор, пока в её опустевший и осиротевший дом не нагрянули коллекторы.

Вспомнив тех мужчин в темных костюмах, Катя разозлилась ещё сильнее. Именно с них всё и началось, с безучастных исполнителей.

– Всё просто, – ответил Руслан и в двух словах дал ей разъяснения.

Она поняла.

Нажала на газ, и автомобиль, созданный для того, чтобы разгонять больше сотни за считанные секунды, сорвался с места.

В груди грохотало. В ушах звенело. Глаза щипало. Катя несколько раз быстро зажмурилась, пытаясь прогнать дискомфорт в глазах. Нет, это не слезы, слезы пахнут иначе. Именно пахнут…

– Смотри вперед.

– Смотрю, – недобро ответила она.

– Ещё газу.

Её руки сильнее вцепились в руль.

Перед ними была абсолютно пустая трасса. Катя никогда не узнает, что люди Генерала перекрыли более трех сотен километров, чтобы никто, ни одна машина не попалась на пути. Лишь тишина и раздолье.

Катя давила педаль. Внутри неё самой рвались барьеры, и душа окрашивалась в кровавый цвет. В камере, глядя на бесконечные серые стены, Катя думала, что никогда больше не сядет за руль. Вождение не для неё. Не зря она противилась. Нельзя ей водить… Крепче сжимая руль, в голове росла другая мысль: ни хера. Вот ни хера, ребята! Она будет водить! Сегодня. Завтра. И ещё через три десятка лет.

– Сильнее, Воробушек.

Сильнее?! Вот так…

– Сильнее. Ещё прибавь скорости. Ещё.

Он даже не повысил голоса. Ни разу.

Цифра перевалила за сто пятьдесят… сто восемьдесят…

Зато Катю потянуло куда-то. Сначала казалось, что в воронку, ту самую, черную, что из водоворота. Но нет! Катя против! Ни черта… Вверх. Ни в сторону, ни вниз. Только вверх.

Двести… Двести десять…

Адреналин зашкаливал в крови. Перед глазами – лишь дорога. Не видно редких деревьев. Не слышно океана. И его тоже не видно. Лишь ощущение его близости, знание, что он совсем-совсем рядом.

И без воронки.

Тяжелая мужская рука опустилась Кати на колено.

Опора?

Или угроза?

Какие-то доли секунд, мимолетные, невозвратимые, утекающие в вечность. И за них, за эти доли, необходимо решить.

Опора.

Пальцы не сжали колено, не начали поглаживать, давая посыл к сексуальным играм. Рука опустилась, легла, точно там ей и было место.

Двести двадцать.

И резко по тормозам, так, что машина пошла юзом. Её развернуло, Катю не бросило на руль лишь чудом.

Ещё секунда, и Катя открыла дверь, сама даже не поняв, какую кнопку активировала. Да и не до разбора ей было.

Ей необходимо было выбраться.

Она выпрыгнула из машины, сделала два шага, и желудочные спазмы скрутили её. Катя упала, выставив одну руку вперед. Её выворачивало, она едва могла дышать. Одно колено тоже оказалось на земле.

Руслан подбежал к ней, и сжал за плечи, не позволяя окончательно упасть, придерживая при этом волосы, чтобы не лезли в лицо. Спазмы были настолько сильными, что из глаз брызнули слезы.

Когда Катю наконец-то перестало рвать, Руслан бережно поднял её на ноги, достал из кармана платок и промокнул губы.

Катя смотрела на мужчину, открыла рот, чтобы что-то сказать, но не нашлась.

Руслан аккуратно притянул её к себе, прижал к груди, укутал в тепло своего тела.

– Тихо… Тихо…

– Я…

Она замолчала. Горло саднило, ноги окончательно ослабли. Если бы Руслан её не придерживал, она бы упала.

– Всё? – он выдержал небольшую паузу. – Отошла?

– Да, – выдохнула она.

– Отлично. И больше никакой хандры. Выбрось из головы всю хрень, что ты себе надумала.

– Не получается.

– Тогда снова за руль.

Катя улыбнулась ему в грудь.

– Завтра. Сегодня у меня дрожат руки.

– Будем гонять, пока ты ко мне не вернешься.

Его слова проникали сквозь туман в голове.

Вернуться к нему…

Катя не без усилий подняла руки, залезла под ветровку Руслана и обняла его за торс.

Ей это было необходимо.

В эту ночь она уснула у него на груди. Забралась практически на него полностью, вытянувшись во весь рост. Ей было удобно. Если Руслан ничего не сказал, не сдвинул её, значит, и он не имел ничего против.

Обнял её, прижав к себе плотнее. Катя прикрыла глаза. Ей больше не хотелось на веранду. Она уснула меньше, чем за минуту.

Глава 7

– Значит, я тебе нравлюсь?

Катя склонила голову набок и специально прищурила глаза.

Руслан продолжал наносить точные мастерки поставленные удары по боксерской груше. С мужчины уже давно пот катился градом, даже летел в разные стороны, волосы намокли, в них так же поблескивала водица. А он всё продолжал лупить бедный снаряд.

– Да, Катя.

Черт! У него даже дыхание не сбилось. Ответил ровно.

Что он за человек? Или, может, хорошо сделанный киборг? А что, разговоры о клонировании и экспериментах на людях давно идут. Чем рогатый не шутит. При травме у него идет кровь или, может, какая-нибудь белая вязкая субстанция?

Катя усмехнулась. Интересные у неё мысли, задорные.

– Это хорошо или плохо? – продолжала она старательно его отвлекать. Поерзала попой, удобнее усаживаясь на коврике для фитнеса.

– Это хорошо.

И снова выпад из серии ударов.

Бедная груша. Не позавидуешь тем, кто выходит на спарринг с Генералом. Кулачищи у него дай Боже и сила удара, наверное, ого-го. Ещё больше не позавидуешь тем, кто с ним сталкивается за пределами октагона. Наверное, есть и такие. Или уже нет? Не тот статус у Руслана, чтобы кулаками махать направо и налево.

Катя прикусила нижнюю губу и всё же скрестила ноги по-турецки. Не хочет она заниматься и делать физические выкрутасы. Побегала на тренажере сорок минут, сделала разминку, растяжку. Что ещё надо товарищу Генералу? Она лучше посидит в сторонке, понаблюдает за ним.

Хорош, зараза. Объективно – очень даже. Силен.

Красив? Объективно – да.

А субъективно?

– Значит, хорошо, – задумчиво повторила она за ним, намеренно растягивая слова, не для него, а больше для себя. – А то, что мне не выдали противозачаточных средств, и ты кончаешь каждый раз в меня на протяжении недели, это тоже хорошо?

Катя, задавая вопросы, не ставила перед собой никакой цели. Ей иногда нравилось разговаривать вслух. Яснее понимала проблему.

Этот вопрос заставил Руслана остановиться. Он ударил в последний раз по груше, удержал снаряд рукой, чтобы тот перестал раскачиваться, и повернулся к Кате.

Катя сделала вид, что её вопрос самый невинный. И никакой подоплеки он под собой не несет.

Руслан усмехнулся, прошёл к скамье, на которой лежало белоснежное полотенце, взял его и промокнул сначала лицо с волосами, потом спину и торс. Катя, наблюдая за ним, невольно испытала некий эстетический восторг. Всё-таки видеть натренированное тело бойца – искушение.

Руслан закинул полотенце себе на плечи. Продолжая молчать, открыл крышку у бутылки с водой и сделал несколько жадных крупных глотков. Катя видела, как он глотает, как двигается его кадык, и невольно поджала интимные мышцы.

Всё, что касалось этого мужчины, у неё ассоциировалось с сексом.

Удерживая в руках бутылку, Руслан выдвинулся в сторону Кати. Подошёл, присел на корточки.

И сразу же, как это у него получалось всегда, взял её в невидимый плен. Закрыл собой всё. Окутал ароматом парфюма, смешанного с потом. Кстати, запах последнего нисколько не раздражал Катю, и этот факт настораживал.

– Заметила, – Руслан снова усмехнулся, глядя ей в лицо.

– Конечно, – спокойно ответила Катя, немного откидываясь назад и упираясь раскрытыми ладонями в пол. – Ты кончаешь в меня. Думаю, сознательно.

– Правильно думаешь.

– Руслан, я могу забеременеть, – Катя, начиная разговор про вероятность беременности, переживала, что её голос начнет дрожать, и оказалась приятно удивлена собственным ощущениям.

Ни страха, ни сомнений.

Словно ещё пару дней назад на неё не накатывало депрессивное состояние, и жизнь не казалась беспросветной серой полосой.

Что изменилось? Когда изменилось? И главное, почему останется в прошлом?

Руслан переставал на неё давить. Пусть и не до конца, но у неё больше не возникало потребности встать, убежать и закрыться.

Она начинала его воспринимать, как обычного мужчину.

В последнем она немного преувеличила, Коваля даже при самой буйной фантазии не назовешь обычным. С его бешеной энергетикой и властью.

– Когда забеременеешь, тогда и будем разговор вести, – он поднял руку и накрутил на палец прядь, выбившуюся из её прически.

– «Когда», а не «если», – её распирало от желания расставить точки над «i». Она ловила момент.

– Совершенно верно.

Ухмылка Руслана переросла в легкую улыбку. Он потянул прядь Кати сильнее, желая принять девушку к себе. Та не поддалась.

– Как интересно, Генерал.

Всё-таки она услышала, как дыхание мужчины сбилось. Правда, в совершенно другом контексте, ни когда он обрабатывал снаряд.

– Меня начинает штормить, когда ты называешь меня Генералом. Маленькая, ты играешь с огнем, – и он послал выразительный взгляд на её грудь, обтянутую майкой на тонкой лямке. Благо под ней находился плотный спортивный бюстгальтер.

– Больше не буду. Никогда, – она с трудом сдерживала смех.

Его глаза потемнели сильнее.

– Только попробуй не назвать…

В его голосе слышалась явственная угроза. Многообещающая. Катя приподняла кверху брови. В спортзале, в том месте, где сидели мужчина и молоденькая девушка, воздух начал сгущаться. Катя не испугалась угрозы, только не этой.

Внизу живота появилась привычная вязкая тяжесть, а в трусиках намокло. Катя даже интуитивно захотела поменять позу, свести бедра, потом передумала. Для Руслана сжимание бедер будет, как призыв к действию.

Но, кажется, и это не поможет. Катя уже знала взгляд, которым Руслан на неё смотрел. Тяжелый, пронзительный, пробирающийся в самую душу. На дне которого плавилось желание. Бороться с ним он не будет.

Вот, казалось, мужик только что отпахал в спортзале пару часов. Он пришел заниматься раньше Кати, та ещё нежилась в кровати и отходила от утреннего секса. Нате вам, пожалуйста, снова возбудился.

Точно не человек.

– Назову. Обязательно.

Они смотрели друг на друга. Катя – не таясь и не зажимаясь. Коваль – более испытывающе. Что пытался в ней разглядеть? Затаившуюся депрессию. Нет её, Руслан Анатольевич. Оставлена где-то по дороге.

– Я кофе хочу.

Непонятно, что больше удивило Катю. Резкая смена темы или мальчишечья улыбка Коваля.

Последнюю она воспринимала, как нечто нереальное. Улыбка Руслана преображала. Когда человек постоянно улыбается, быстро привыкаешь. Тут же каждая улыбка, как дуновение свежего ветра. Смягчалось всё, от уголков глаз рассыпалась сеточка мелких морщин, и возникала смутная потребность до них дотронуться, погладить. Мягче становились и общие черты, пропадала жесткость. Губы не сжимались, пропадала опять же линия, что делала их суровыми.

С таким улыбающимся Ковалем хотелось общаться. Говорить. Негромко, чтобы не спугнуть меняющуюся атмосферу. И, может быть, даже рассказать о сокровенном – о переживаниях, о мечтах. О том, что греет душу.

– Я могу приготовить.

– Пойдем мокрые и ароматно пахнущие на кухню?

– А кто нам помешает?

Руслан пружинисто поднялся, протянул руку. Катя приняла её.

Как только девушка оказалась на ногах, Руслан сразу же прижал её к себе.

– И ты меня больше ничего не хочешь спросить по поводу вероятной беременности?

– У меня плавающий цикл, а после болезни может и вовсе сбиться на неделю-две. И да, я ничего больше не хочу спрашивать.

– Даже странно. С твоей тягой к уточнению.

Катя подняла руку и дотронулась до полотенца.

– Ничего странного. Я подумаю, обмозгую полученную от тебя информацию, потом пристану заново.

Руслан прижал её сильнее, дав понять, как его тело реагирует на слово «пристану».

* * *

Они всё же переоделись и только потом спустились на кухню. Катя уже поняла, что Руслан любит видеть её в платьях. Она тоже их любила. Если присмотреться, то можно заметить, что во многом их вкусы совпадали. Сначала Катя отрицала любую вероятность близости с Русланом. Секс сексом. Всё, что не касалось постели, другая ипостась, и они не должны пересекаться.

Она ошиблась.

Если перестать себя накручивать и в какой-то момент принять стремительно меняющуюся реальность, будет куда как легче.

Во всем.

Руслан ожидал её на кухне. И даже начал готовить кофе.

– Давай я…

– Садись уже, опоздавшая.

Катя возражать не стала. Хозяйничающий на кухне мужчина – зрелище не для слабонервных и малодушных. В такого можно и влюбиться.

Катя заняла место за столом, поставила на поверхности локти, и в раскрытые ладони положила подбородок.

– Руслан Анатольевич, я вынуждена просить компенсацию за свою несвоевременную кончину.

Ей доставило особое удовольствие увидеть, как на несколько секунд он замер.

Катя мысленно улыбнулась. Интересно, он сто процентов решил, что она относится к той категории девочек, что быстро прочухали выгоду, находясь рядом с ним. А что, забавно. Он же сам предлагал ей кредитку. Она запомнила.

– Конечно. Что хочешь?

– Миллион рублей.

– Могу полюбопытствовать, куда потратишь?

– Можешь, – она продолжала сидеть в прежней позе.

Генерал поставил две чашки на поднос, добавил сахарницу, сливки и направился к столу.

– И куда?

– Переведу пострадавшей семье, – как Катя ни старалась, голос её всё же дрогнул.

Она вроде бы успокоилась…

Почти.

Или ей удобно было думать, что успокоилась, чтобы её не мучали угрызения совести?

Руслан поставил поднос на стол, не снял чашки с него. Отодвинул стул, сел на него и полностью отзеркалил позу Кати.

– Даже так.

– Да.

– Тогда не пойдет, Воробушек.

Честно, Катя не ожидала отказа. Растерянно моргнула.

– О… – она медленно сняла голову с рук и выпрямилась.

Благодушное настроение стремительно испарялась в воздухе. И совершенно непонятно, почему продолжал улыбаться Руслан.

– Да, не пойдет. Потому что я уже рассчитался с ними, – Руслан взял одну чашку и поставил перед Катей. – Давай, ты придумаешь другое, куда сможешь потратить миллион.

Руки Кати дрогнули, когда она взяла чашку.

– Рассчитался?

– Угу.

Он кивнул.

Вот так просто…

– Руслан…

– Эй, ты же не вздумала плакать.

– Нет, – она быстро-быстро заморгала, прогоняя непрошенные слезы.

А в голову снова лезли дурные мысли. Глупые.

Как и она сама.

Для него миллион, наверное, не много. Судя по тому, что Катя видела. Да и их поездка ночью в торговый центр о чем-то говорила. Здесь большого ума не надо, чтобы соединить дважды два. Поражало другое. Он мог не платить. От слова «совсем».

Её он в своё распоряжение уже получил. Добиваться симпатии и расположения девушки не в его характере. Изучать жизненные принципы, устои – там более. Кто этих мужиков, особенно при чинах да власти, разберет.

– Спасибо.

Она уткнулась в кружку.

– Эй…

– Я помолчу две минуты, ладно? – она посмотрела на Руслана исподлобья.

Тот скривил губы.

– Ладно. Конфеты будешь?

– Буду.

Вот растолстею, и у тебя пропадет ко мне интерес… Эта была её первая мысль. Вторая – не даст растолстеть, если не брать ту физическую нагрузку, что он ей устраивает сексом, так и в спортзал теперь начал таскать. Катя не удивится, если он Юлю приставит к ней в качестве тренера.

Она по ней скучала. С Юлей можно было поболтать о ни о чем. С Русланом не всегда получалось. Он больше молчал. Смотрел на неё. Касался.

Конфеты она уплетала молча. Будет есть вкусняшки, пока есть такая возможность. Зачем-то вспомнилось, как в СИЗО она именно по сладкому изводилась.

Они как раз заканчивали пить кофе, когда с улицы послышался шум. Он нарастал и воспринялся Катей, как нечто нереальное, не от мира сего. Она настолько привыкла за эти дни, что в доме у океана всегда тишина и покой. Редко слышен звук отъезжающей или, напротив, возвращающейся машины. В основном Михаил и охрана. Последняя почти незаметна.

Шум усиливался, и Катя вопрошающе посмотрела на спокойного Руслана.

– У тебя гости?

– Да.

Она разволновалась. Засуетилась. Несмотря на то, что Катя старалась вести себя с Русланом, если и не на равных, то около того, всё, что касалось его жизни для неё по-прежнему оставалось табу. Она ничего о нем не знала. Абсолютно. Даже в интернете не стала копаться. Не было смысла. Соединив концы логической цепочки, не сложно понять, видя сколько людей работают на Коваля и с ним, что есть и спецы, что подчищают информацию о нем. И в общественный доступ поступает лишь то, что Руслан сам решает обнародовать. Ни слова лишнего.

Катя поджала губы. Ей необходимо было набраться терпения. Но кто бы только знал, как ей временами хотелось послать всё и всех к чертям собачьим и потребовать, чтобы её оставили в покое.

– Тогда я пройду на веранду. Почитаю.

Она начала подниматься, когда следующие слова Руслана снова растревожили ещё не до конца успокоившееся сердце:

– Катя, не спеши. Я тебя хочу познакомить с одним человеком.

Если бы под ногами Кати развернулась земля, она удивилась бы меньше. Пришлось быстро брать себя в руки. Она предположить не могла, с кем захотел её познакомить Руслан. Гадать не стоило.

Девушка кивнула и облизнула пересохшие губы.

Взгляд Руслана тотчас метнулся к ним. Жадный. Голодный. Она к нему никогда не привыкнет.

Странно другое. Этот взгляд, изводящий душу и пугающий Катю своей неистовостью, начинал ей нравиться. Неужели она постепенно попадала под обаяние Коваля?

Шум усиливался, и Катя поняла – это вертолет. К ним пожаловал не простой смертный. В ногах мгновенно появилась слабость. Она не готова…

Руслан заметил её нервозность. Обогнул стол и встал рядом. Протянул руку и двумя пальцами приподнял её подбородок, чтобы она не смогла спрятать лицо и немного растерянный взгляд.

– Воробушек, я рядом. Чего ты нахохлилась?

– Не знаю.

– Вот и перестань. Пойдем.

Он взял её за руку и повел за собой. Это привычка Коваля обескураживала Катю. Если поначалу она воспринимала её, как нечто мимолетное, порывистое, то со временем поняла, что ему на самом деле нравится.

Кстати, ей тоже.

В Генерале сочеталось несочетаемое. Она даже не пыталась его разгадать. Бесполезная трата времени.

Кате нравилось чувствовать свою ладонь в его. Появлялось чувство защищенности. Именно когда он держал её за руку. Ни когда смотрел, ласкал, скупо говорил.

Они прошли длинный коридор и вышли в гостиную.

– Накинь что-нибудь теплое, на улице ветрено.

Пока Катя одевалась, её воображение нарисовало картину, как из вертолета выпрыгивают сначала бойцы, чтобы просканировать окрестность на предмет опасности, а потом… А кто появляется потом? Катя от нетерпения даже прикусила нижнюю губу.

Руслан открыл дверь, пропуская Катю вперед и как бы между прочим обнимая её за талию. Девушка старалась сохранять спокойствие. Она не могла не понимать, что происходит нечто важное, что Руслан впускает её в более узкий круг доверия. Не это ли подразумевало его: «Ты мне нравишься»? Адреналин в крови скакнул до невиданных пределов.

Катя отчасти оказалась права.

Вертолет посадили прямо во дворе, благо размеры территории позволяли. Бойцы тоже были. Хотя бойцами их назвать язык не поворачивался, слишком колоритные личности. Катя, увидев их, невольно подалась назад, упираясь спиной в грудь Руслана.

Арабы.

Она не была нацменкой, но что-то дрогнуло в груди. При виде арабов появился непонятный страх, словно они могли нести опасность.

Главной фигурой оказался мужчина в возрасте. Катя не могла бы точно сказать, сколько ему. На вид семьдесят пять, не меньше. Но, может, и больше. Военная выправка, гордая посадка головы, взгляд пронзительный и, между тем, очень спокойный. Хозяин жизни.

Взгляд, очень знакомый…

До дрожи в коленях.

Она не удержалась и обернулась, задрав голову, чтобы заглянуть в лицо Руслану. Тот сдержанно улыбался, но ей показалось, что она ощутила, как его тело немного напряглось. Неужели тоже волнуется?

Гостю помогли спуститься. Одет он был в национальную одежду жителей восточных стран.

Как только мужчина выдвинулся в их сторону, Руслан, продолжая обнимать Катю за талию, спустился вместе с девушкой вниз по ступеням крыльца.

– Приветствую тебя, сын мой.

– И я тебя…

Мужчины обнялись, а у Кати земля уходила из-под ног. Медленно, плавно, неуклонно.

– Рад, что ты нашел время и прибыл в мой дом.

– Ты пригласил. Я не мог отказаться, – мягко ответил мужчина и перевел взгляд на девушку. – Познакомь меня со своей очаровательной спутницей.

– Это Катя. Катя, а это мой дед, Иван Гаврилович Коваль.

Глава 8

Мозг Кати взрывался. Она ничего не понимала. Несколько раз мысленно махала рукой. Мол, её ничего не касается. Не её дела. И между тем не могла не замечать происходящего вокруг.

Иван Гаврилович у Руслана пробыл сутки. За это время они с Катей несколько раз пересекались во время ужина и завтрака. Милейший человек, так бы про него сказала Катя. Наверное.

Если бы не сталь в глазах. Не аура власти, почти такая же сильная, как у Руслана.

Они были очень похожи. Внук и дед. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что между этими мужчинами существует родственная связь. Внешнее сходство поражало. Ещё больше – внутреннее. Как они говорили, как держались.

При Кате велись лишь «околопогодные» разговоры. Ни о чем. Она, кстати, была этому рада. Её бедное сердце и так подскакивало каждый раз, когда она видела Коваля-старшего. Хорошо, что подобным образом перестала реагировать на младшего. Когда их двое – это перебор. Честно.

Пытливый взгляд Ивана Гавриловича неустанно останавливался на ней. Мужчина улыбался, сам же изучал её. Как ни странно, Катя не боялась сказать или сделать что-то лишнее. Вела себя естественно. Мысленно даже шутила, что она прошла школу закаливания с Генералом.

Вопрос в другом: кем был его дед?

Катя хотела бы не задаваться этим вопросом, да не получалось. Иногда ей, грешнице, даже начинало казаться, что Руслан её познакомил с родственником не просто так. Иван Гаврилович мимолетом дал понять, что она первая девушка, с кем он знакомится в доме внука.

И именно эта информация выносила мозг.

Потому что…

Катя зажимала виски руками.

Потому что всё походило на предсвадебное знакомство. Вот.

Глупо?

Сто процентов.

Но судя по тому, как Коваль умертвил её… Нет-нет-нет.

Бред.

Мужику тридцать восемь лет – Катя всё же уточнила – не будет же он играть в какие-то непонятные игры.

Или будет?

Лучше не думать. Она всё равно не поймет.

Но страшно же, черт побери.

Если на мгновение предположить, что Руслан – тут стоит зажмуриться до рези в глазах – решил, что она подходит на роль его спутницы жизни, то он её может и не спросить. Выдаст паспорт, где она будет числиться Коваль и всё.

Катя даже мотнула головой. Господи, какие нелепые мысли лезли в голову. Чтобы закоренелый холостяк и на ней…

Но женское чутье не обманешь. Оно настаивало на том, что знакомство неспроста.

Поэтому Катя выдохнула, когда Коваль-старший уехал. Пару дней такого прессинга, и она снова впадет в депрессию. Катя мотнула головой. Нет уж. Хватит. Она больше не будет жертвой. Если жизнь сделала крутой форсаж, она последует за ней. Не против ветра, не против движения. Найдет плюсы в том, что имеет.

Ей нужна защита. Катя зациклилась на ней. После смерти дедушки на неё обрушилось одиночество. Она оказалась одна. Поехала в чужой город. Почему? Не потому что хотела, а потому что в родном не оказалось никого, к кому бы вечером она вернулась домой. Кто бы обнял её и напоил чаем.

У неё даже дома не осталось. Это убивало Катю. Медленно. Дом для неё был всем. Не просто крышей. Дом – это душа человека. Не постель, не стол. Сама атмосфера.

У них с дедушкой была атмосфера. И не важно, что кухонька у них была небольшой, и зал отсутствовал. Не было ортопедических матрасов и кофеварки. Зато были посиделки на деревянном крыльце с накинутыми на плечи пледами и одеялами, рассуждениями о бесконечности и Вселенной. Чай остывал, а они всё сидели.

Потом в жизнь Кати пришло НИЧТО. Большое и опустошающее. Она знала, говорила себе, что необходимо движение вперед. Современные условия жизни – или существования? – диктовали подобные условия. Нельзя было оставаться на месте. Да и где оставаться, если дом больше ей не принадлежал?

Вот тогда и появилась потребность в защите. Наверное, Катя этого не осознавала. По крайней мере, насколько она ей нужна. Катя никогда не стремилась построить сногсшибательную карьеру, иначе не работала бы в детском саду и не выбрала бы профессию учителя. Ей хотелось тихой размеренной жизни. Спокойной. Ни шумных вечеринок, ни тусовок. Хотелось встретить парня, отдать ему всю себя без остатка. Быть счастливой только с ним. Выйти за него замуж, родить детишек. Мальчика, а потом девочку. В таком порядке. Проводить всё свободное время с семьей. По выходным готовить вкусные завтраки и ужины. И чтобы все вместе, всегда.

Жизнь распорядилась иначе. Бросила её в жернова. Перемолола. Для чего? Чтобы испытать на прочность? Увидеть, сломается она или нет? Кате хотелось показать всем фак. Ни хрена… Не сломается она, понятно? Не сломается.

Найдет саму себя. Сделает себя счастливой.

Тем более, у неё теперь есть защита.

Есть, кто бы и что бы ни говорил.

Да и кто, собственно, скажет?

По коже побежали искры, точно мелкий разряд тока.

Руслан. Мужчина-кремень. Мужчина-скала.

Или океан, бушующий рядом с его домом. Непостижимый, неумолимый и бездушно сильный.

Больше всего из знакомства с Ковалем-старшим ее поразили его слова, которые он обронил, когда они его провожали. Снова вертолет. Снова вооруженные до зубов бойцы.

– Береги моего внука, Катя, – Иван Гаврилович заглянул ей в глаза, отчего у Кати едва не застучали зубы. От старика шла настолько сильная энергетика, что его и стариком язык не поворачивался назвать. – И роди нам малыша. Хочется на старость лет всё же подержать на руках правнука.

Земля пошатнулась под ногами, но Кате удалось улыбнуться.

И теперь это её реальность.

Вот такие мужчины. Властные. Бескомпромиссные. Летающие на вертолетах с личной мини-армией.

Стоящий рядом Руслан демонстративно громко хмыкнул на слова деда. Но возражать не стал.

Стоя между двумя этими мужчинами, такими разными и безумно схожими, Катя чувствовала защиту. Не между ними и собой. Вокруг. Нерушимую. Она окутала её, воздвиглась неслышно, почти неосязаемо. Но она была. Сила, исходящая от мужчин, передавалась и Кате. Внушала уверенность. В себе. В будущем дне.

А будущее у неё вот такое. Можно и дальше истерить, замыкаться в себе, устраивать дебоши, даже начать пить. А можно принять слова Руслана и то, что он предлагает.

Речь не о деньгах. Совсем не о них.

О его «ты мне нравишься».

Катя нашла Михаила на кухне. Иногда ей начинало казаться, что у приближенных к Руслану любимое место обитание – это кухня.

– Михаил, добрый день.

– Привет, Катя. К чему такая официальность?

Мужчина по-доброму скривил губы.

– Насколько я помню, друзьями мы с вами не стали. Приятелями – тоже, – Катя помнила своё состояние в самолете, улыбнулась коварной улыбкой, которую мужчина совершенно правильно расценил. – Поэтому будем продолжать официальничать.

Михаила она позабавила, он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Злопамятна?

– Есть немного.

– Учту.

– Учтите, пожалуйста, – она старательно сдерживала уже более искреннюю улыбку. – Михаил, у меня небольшая просьба.

– Конечно.

– Я не знаю, где здесь винный погреб. Это первое. Мне нужна бутылка вина. Второе – свечи.

– Свечи?

– Да.

– Хмм…Так понимаю, для романтического ужина?

– Совершенно верно.

– Организую. Сколько у меня времени?

Катя приподняла кисть и посмотрела на воображаемые часы.

– Думаю, у вас есть пара часиков.

– Договорились.

Катя едва не прыснула и, чтобы не лишить себя вида строгой и обиженной леди, поспешила с кухни.

Итак, время пошло.

Она заранее обговорила с поваром, что потребуется. Легкие деликатесы, рыба. Тушеные овощи. По наблюдениям Кати Руслан предпочитал простую еду, никаких ушек заячьих крученых-верченых. По крайней мере, дома. Что её вполне устраивало.

Михаил вручил ей бутылку вина и небольшую коробку с ароматическими свечами. При этом смотрел он на Катю с легким прищуром.

– Надеюсь, в доме хорошая противопожарная система? – Катя не могла не отреагировать, забирая у него коробку и вино.

– Хорошая, – теперь поверенный Коваля сдерживался, чтобы не засмеяться.

– Значит, проверять не придется.

– Я тоже на это надеюсь.

Обычно они ужинали в восемь. Плюс-минус пятнадцать минут. Посмотрев в очередной раз на часы, она убедилась, что у неё в любом случае есть ещё полчаса максимум.

И вздрогнула, когда услышала голос Руслана. Он шел в её сторону.

Катя встрепенулась, вскочила с пола, на котором раскидала все пледы, что удалось найти незаметно в доме, и ринулась к двери. Едва не запуталась в одном из пледов, но благо ей удалось удержаться на ногах. Подбегая уже к двери, обернулась и убедилась, что впопыхах не натворила ничего страшного, а конкретно – не уронила ни одну из зажжённых свечей.

Успела она вовремя. Открыла дверь, выскочила в коридор и с шумом закрыла за собой дверь, прислонившись к ней спиной.

Руслан разговаривал по телефону на незнакомом ей языке. Общался свободно, но говорил резковато, отдавал приказы.

Он обернулся на устроенный Катей шум и приподнял брови, когда увидел её у закрытой двери. Мужчина быстро попрощался и убрал телефон в карман домашних брюк, после чего сделал шаг в её сторону.

– Стой! – импульсивно воскликнула она, опасаясь, что все её старания окажутся никчемными.

– Катя, что-то случилось?

Их разделяло всего ничего, данное расстояние он преодолеет в несколько шагов, поэтому говорить следовало быстро:

– Руслан, ничего не случилось. Честно, просто я… А ты можешь вернуться сюда через пятнадцать минут?

Её слова не понравились ему. Она уже достаточно много времени провела с ним, чтобы научиться различать мимолетное изменение на его лице.

– Когда человек говорит «честно», пытаясь собеседника убедить в чем-то, он заведомо скрывает часть правды.

– Психологи так говорят?

– НЛП-ишники.

– Даже уточнять не буду, кто это такие.

– Мальчики и девочки, что пропагандируют основы управления другими людьми.

– О, понятно.

Он выдерживал дистанцию. Сознательно. Сто процентов заметил, как она прижимает руки к двери.

– Неужели?

А вот теперь в его голосе появились рычаще-ласкающие нотки, от которых Катю сразу бросило в дрожь. Она снова увидела перед собой хищника. Все дни, что она находилась здесь, он давал ей иллюзию. Что тот Коваль, который жестко и безжалостно брал её в камере СИЗО, пусть и относительно комфортабельной, исчез навсегда. Катя сильно сомневалась. Он дремлет внутри этого сильного, властного мужчины, и ей необходимо с ним подружиться. Не приучит, она не настолько наивна и самоуверенна. Ей не хотелось войны, не хотелось принуждения.

Хотелось равных отношений.

Хотелось, наконец, прийти к тому, чтобы не думать, не анализировать.

А наслаждаться.

Чем? Пока тоже вопрос проблематичный.

Но она разберется. Обязательно.

Перед ней снова был хищник, замерший, притаившийся и за ней наблюдающий. Катя непонятно зачем опустила взгляд вниз и увидела, как в паху у Руслана увеличивается. Он возбуждался. От чего? Что видел её? Или что надумал себе?

По позвоночнику прошелся разряд вполне ощутимого тока, к щекам прильнула кровь. Она смущалась, и ничего не могла поделать с реакцией собственного тела.

– Да, непонятно, но не в этом суть. Руслан, мне надо, чтобы ты вернулся сюда через пятнадцать минут. Можно такое устроить? Пожааалуйста.

Она видела – ему нравится. Зверю, что замер в ожидании. То, что она просит, как она улыбается. В стальных глазах Руслана плавилось серебро. Опасное начало вечера, учитывая, что возбуждение мужчины увеличивалось прямо на глазах.

Вот что за мужчина, а?

– Не буду спрашивать зачем, но ровно через пятнадцать минут я войду в эту дверь.

Катя едва не подпрыгнула от радости.

– Договорились.

Руслан развернулся, бросив на неё заинтересованный взгляд, и пошёл по коридору. Достал телефон и снова кого-то набрал.

Катя вернулась к приготовлениям.

Ей за эти пятнадцать минут ещё надо успеть переодеться и привести себя в порядок! В том, что Руслан ей не даст и минуты лишней, она не сомневалась.

Аааа… Была не была.

Она не успела. Торопилась, как могла, но всё же опоздала, и в гостиную вбежала уже не сомневаясь, что её ожидает Руслан.

Так и оказалось.

Руслан сидел в кресле у камина, вытянув длинные ноги. Кресло мужчина немного развернул, чтобы видеть дверь. Не хотел пропустить тот момент, когда она придет. Катя замерла в дверном проёме, робко улыбнувшись, как бы принося извинения, а у самой, казалось, сердце скатилось в область желудка. Не только она одна переоделась. Руслан тоже. Он сменил простую домашнюю одежду на джинсы и футболку. Волосы слегка поблескивали от капелек воды. Кате нравилось прикасаться к ним, когда они влажные. Они становились мягкими, не такими ершистыми, опять же даря иллюзию, что иногда и их обладатель может быть таковым.

– Привет.

– Ты опоздала.

– Девушкам положено.

– Но ни когда они выступают инициаторами романтического вечера.

Он вроде бы и журил её, но в его голосе не слышалось и намёка на осуждение, что не могло не взбодрить Катю, возвращая ей уверенность в себе и своих действиях.

– Ты же простишь меня за опоздание?

– Твои обнаженные ноги и моя, черт побери, рубашка на твоем теле, служат лучшими извинениями.

– Ты догадался, что я готовлю? Да?

Она продолжала стоять, поджимая босые пальчики на ногах. Система теплого пола по всему дому позволяла разгуливать босой, что ей безумно нравилось.

– Запах ароматических свечей тебя выдал. И всполохи огня – тоже.

Катя пожала плечами и направилась к накрытому столу.

– Я всё равно старалась.

– Спасибо. Мне очень приятно.

Руслан начал вставать с кресла, но следующая фраза Кати приостановила его.

– В моей жизни ни разу не было ни свидания, ни ужина при свечах. Поэтому мне захотелось его устроить… для себя любимой.

Она краем глаза следила за реакцией Руслана. Тот весело усмехнулся, качнув головой.

– Ок. Ужин, значит, не для меня.

– Не для тебя конкретно, – она продолжала вести выбранную линию поведения, а у самой пульс настолько участился, что в ушах загудело. Всё-таки до этого дня она вела себя более сдержанно с Русланом. Постоянно контролировала, если не каждое слово, то действия – точно.

Она собралась отпустить себя.

Если у неё с Русланом ничего не получится, приведет к фиаско, значит, не стоит и дальше пробовать.

Руслан всё же поднялся, и от его широкоплечей фигуры комната сразу же сузилась, уменьшилась в размерах. Катя едва ли не заново взглянула на мужчину, что ворвался в её жизнь, перевернул всё с ног на голову. Опасалась ли она его в данную минуту? Однозначно – нет.

Хотя нечто хищное, что проглядывало в нем, не могло не будоражить.

– И рубашка моя на тебе из-за того, что тебе нечего надеть? – хрипловатые нотки ласкали кожу.

– Накинула на плечи первое, к чему прикоснулась рука.

– Врунишка, – его голос окончательно понизился, бархат приобрел более глубокие оттенки.

– Я? – Катя старательно изображала удивление, смешанное с мягким негодованием. – Нисколько. Ни грамма. Ни…

Она замолчала, потому что хищник двинулся на неё. Не в сторону стола.

К ней.

Дыхание мгновенно потяжелело, а соски напряглись, бесстыдно натянули ткань кружевного лифа. Катя не смела опустить взгляд ниже, но была уверена на сто процентов – соски натянули и ткань рубашки, и теперь просвечивали соблазнительными вершинками. Собственная реакция ей начинала нравиться. Почему бы и нет?

Если Кате начинал нравиться Генерал, тело потянуло за собой и голову.

Нельзя остаться безучастной, когда на тебя голодным зверем смотрит взрослый мужик. И как смотрит! Словно ты его персональный десерт. И тобой он уже готов заняться.

– Вижу, что в лифчике. Надеюсь, и трусики на тебе имеются. Хотя сейчас их не будет, Воробушек.

– Руслан, мы сейчас будем кушать… Ай…

Она не удержалась и рванула в сторону. Это вышло само собой. Бегать от Коваля по гостиной она не собиралась. Так получилось, интуитивно.

Её, конечно же, сразу же поймали. Убежать от Руслана нереально. Один резкий бросок, неуловимый, невероятно скоростной, и она уже в его объятиях. Впечаталась в его грудь, сразу же окунувшись в уже ставший любимым терпкий парфюм. Нереально притягательный.

Катя не успела даже охнуть, а её приподняли кверху и не оставили выбора, пришлось обвить мощный торс Коваля ногами. Это было ещё одной ошибкой, толкнувшей девушку в пропасть чувственности. Как только она почувствовала внутренней стороной бедра мышцы Руслана, кровь прильнула к лону. Трусики начали увлажняться.

Держали Катю крепко. Из рук Руслана вырваться невозможно, но надо бы.

– К черту ужин, Воробушек, – простонал Коваль и склонил голову, пряча от неё потемневший взгляд.

Катины возражения потонули в его губах. Катя хотела сказать, что ужин ни в коем случае не отменяется, что к нему готовилась не только она… Но всё растворилось в небытии, стоило Руслану прикоснуться к ней. Поцелуй выбивал почву под ногами, Катя терялась. Она даже не сразу заметила, что Руслан куда-то понес её. Обвила лишь сильнее ногами его торс, руки же соединила на его шее.

– Руслан, я…

– Тихо, Катя.

Все слова, что она собиралась сказать, застряли в горле, когда Руслан посадил её на стол. Шум частично сбрасываемой посуды заставил её сердце сжаться от разочарования. Правда, недолго. Не до посуды стало.

Руслан освобождал место именно ей. Посадил попой на край стола. Катя хотела скинуть ноги с торса мужчины, её остановило медленное покачивание головы. Руслан снова поймал её взгляд, и она оказалась под его влиянием.

Сидеть на столе, обнимая мужчину, с задранной рубашкой, что обнажила бедра, с намокшими от закручивающегося внизу живота спазма трусиками, оказалось одновременно порочно и привлекательно. Именно привлекательной и желанной чувствовала себя Катя. Девушкой, которую не доставили на утеху барину, а которая сама пришла и очаровала. Эрегированный член, упирающийся ей в бедро, и потемневший, наполненный страстью взгляд Руслана были тому лучшим подтверждением.

Он смотрел на неё иначе. Вроде бы и мягко, но настолько проникновенно, желанно, что Катя невольно потянулась к нему. Ей хотелось самой прикоснуться к Ковалю, погладить его.

Он опередил её на какие-то доли секунд. Схватил за волосы, потянул назад, натянул, невольно заставляя её запрокинуть голову и оголить шею.

– Обожаю тебя такой, – прорычал Руслан, приближая своё лицо к её лицу, вызвав своим признанием новую волну огня в крови девушки. – И хочу до ломоты в яйцах. Если не возьму сейчас, взорвусь.

– Так возьми, Генерал.

РУСЛАН

Её открытая шея – искушение.

Нет, мать вашу, вся Катя одно сплошное искушение. Невероятное. Нереальное.

Увидел её в рубашке, и крышу снесло. Какой на хер ужин, если он не трогал своего Воробушка весь день? Суетилась, маленькая, что-то готовила. Открытая, читай – не хочу. Её непосредственность обескураживала даже такого прожжённого циника, как он. Бабником Коваль в общепринятом смысле не был. Потому что не соблазнял, не очаровывал. Брал. Договаривался. И только.

Женщины не раз устраивали ему романтические ужины. Свечи, интим, дорогое прозрачное белье, прочая красивая атрибутика, направленная на пробуждение в нем романтических чувств. Серьезно? Он видел тело, видел соски, что просвечивали сквозь кружево, трусики, а иногда и тщательно выбритый лобок. Ужин и свечи его априори не интересовали. Не для этого он приходил к женщине. Секс и удовлетворение. Всё.

С Катей, честно, хотел поужинать. Ведь старалась маленькая… Но увидел свою рубашку на ней, и все благие намерения полетели к чертям. Её игривый тон и вовсе его добил. Нокаутировал.

Она открывалась перед ним. Впервые за эти недели. Менялся её взгляд, движения. Тон разговора. Она кокетничала, заигрывала! Раньше всегда подобные игры раздражали Коваля. Они взрослые люди, и каждый хорошо знал, чего хочет.

Реакция на Катю снова приятно его удивила.

Он не узнавал себя. Почти сорок лет, а велся на девочку, как сопливый пацан, вагины женской не видевший. Реагировал на всё очень остро. Думал. Постоянно. Снова и снова. Просчитывал и ошибался.

И кайфовал от собственных просчетов, от собственных эмоций, что были для него совершенно новы. Руслан прислушивался к себе. Часто. Смотрел, как спит утомленная от его ласк Катя, раскинувшись на кровати, непременно голенькая. Одеваться он ей не давал. Прислушивался к её дыханию. Считывал его, отмечая, как трепещут реснички, отбрасывая легкие веера-тени на щеки. Катя во сне была невероятной.

Нежная, ранимая. Запачканная им. Да, вот тут в нем просыпался дьявольский собственник, на пути которого лучше не вставать никому. Ни Богу, ни дьяволу. Человеку, простому смертному тем более. Ночь принадлежала только Руслану, дела оставались за дверью, и он мог в полную меру сосредоточиться на Воробушке. Не было ночи, чтобы он её не тронул. Ему необходимо было кончить в неё. Примитивно пометить. Осознание того, что Коваль ведет себя, как первобытный самец, заимевший свою женщину, сначала вызывало саркастическую ухмылку. Стареешь, друг. На романтику потянуло. По прошествии нескольких дней в доме у океана Руслан перестал иронизировать. Потому что ирония встала костью в горле. Сменилась на необходимость чувствовать Катю. В потребность.

Он не мог долго находиться без неё. Как зверь постоянно прислушивался, едва ли не принюхивался. В доме ли она… Знал, что в доме. Без его разрешения ей не выйти. И всё же… Всё же…

Проверял.

В нем просыпались совершенно дикие инстинкты. Иногда хотелось Катю запереть в комнате. Чтобы без него никуда. Маразм полный. В каком веке они живут? И где.

Это даже не инстинкты. Это болезнь. Одержимость в чистом виде.

Коваль всегда был предельно честен с собой. Можно спокойно вводить в заблуждение собеседника или попросту не говорить ему правды, потому что не видишь смысла, но врать себе – глупо. Последствия подобной недальновидности могут быть катастроф�

Пролог

Дед Семен не верил, что честным трудом можно заработать большие деньги. Особенно вон на такие машины, что колеи делают здоровущие, и потом ему не пройти, не проехать. Эти-то уедут, а он…

Дед Семен посмотрел на спящую девушку, что изредка стонала.

За ней приехали.

За ком же ещё…

И полез за старой двустволкой.

Давненько он ей не пользовался.

Знал одно – рука у него твердая ещё, несмотря на возраст.

Не дрогнет.

Жаль, конечно, помирать не своей смертью. Молодчиков ему не испугать, куда он против них, но хоть девочку в обиду не даст.

Красивая.

И помрет дед Семен не за зря.

Эх… Была не была.

Тряхнет стариной, как в былые времена, когда с парнями из соседней деревни за красотку местную дрался.

Перезарядив двустволку, дед Семен вышел на крыльцо.

А ведь красиво у него тут. Солнце поднимается из-за горизонта. Вон речка рядом. Лесок.

Из одного джипа выпрыгнули трое парней в черных безликих одеждах. Даже лица, ироды, не прикрыли. И, правда, чего старика-то стесняться.

– Отец, убери ружье. Мы без зла пришли.

Ага, по добру они, без зла. Как же. И у каждого по кобуре. И смотрят волками.

Как есть ироды.

– П-шли вон. Откуда приехали.

– Отец, не кипятись. Мы по делу.

Тот, что говорил, светловолосый. На вид спокойный такой. Голос ровный. Взгляд лишь усталый. Да и круги под глазами пролегли. Не спал всю ночь, небось, соколик? Рыскал по округе?

Дед Семен собирался послать его по матушке, но тут увидел, что у второго джипа дверца-то тоже приоткрывается, и с переднего пассажирского сиденья спрыгивает ещё один молодчик.

В предрассветной поволоке не сразу дед рассмотрел его. Не понял даже, почему внимание на него переключилось.

Высокий. С военной выправкой. Такую ни с какой другой не перепутаешь. При должности, значит. Чем-то цепляет. Значит, он главный. Точно. Потому что другие сразу притихли, а этот двинулся в его сторону.

– Я приехал за девушкой, отец, – и голос такой, что хочется двустволку опустить.

Только хренушки.

Не для того её доставал дед Семен.

Глава 1

У Кати болело всё.

Бывает же такое, когда ты просыпаешь и чувствуешь себя полностью разбитой. Так и она. Ещё глаза не открыла, а уже устала. Даже смешно.

Хотя какой тут смех… Плакать в пору.

Ночь, которая должна была стать для неё отправной точкой к новому витку, обернулась не пойми чем. Кошмаром? Катя последнее время боялась подобных слов. Любого негатива даже в мыслях стоило избегать.

Какое тут…

Она сунулась в самое пекло. Причем добровольно. И как из него выбраться невредимой, Катя не представляла.

Девушка повернула голову и открыла глаза. Рядом спал Коваль. Он лежал на спине, простыня прикрывала его бедра, грудь же мирно вздымалась. Вроде спал крепко, но Катя не строила иллюзий. Он мог проснуться в любую секунду, если уже не проснулся.

И снова в голове девушки закралась крамольная мысль, что Руслан Коваль мужик красивый. Взрослый, правда, но для многих женщин в приоритете были как раз мужчины старше их.

А у самой Кати?

Она мысленно усмехнулась.

У неё никого не было.

Ей бы услышать от судьи, что она отделалась условным сроком. Остальное – ерунда.

Катя тихонько вздохнула и начала вставать. Ей не лежалось. Находиться в бодрствующем состоянии с Русланом опасно для психического здоровья. Саднящие ощущения между ног напомнили девушке о бурной ночи. Оставалось надеяться, что Руслан не будет иметь её каждую ночь трижды. И тут же циничный голосок в голове иронично заметил, что она слишком самоуверенна, и с чего-то решила, что задержится в доме Коваля надолго. И правда, глупые мысли.

Погонит он тебя, Катя, сегодня. Снова СИЗО и серые стены.

Мысли с утра не вдохновляли.

Катя, поморщившись, встала. Рядом с кроватью лежал заранее приготовленный накануне халат. Ночью она достаточно пощеголяла голой.

– Приготовишь кофе?

Услышав полусонный баритон, Катя похвалила себя за то, что не вздрогнула.

Обернуться – обернулась.

Руслан смотрел на неё, подтверждая её недавние мысли, что он никогда не спит, как принято говорить в народе, намертво. Всегда начеку. Натренированный или особенность организма? Катя поймала себя ещё на одной мысли – что она невольно начинает интересоваться Русланом. Его жизнью. Со стороны могло показаться, что её интерес логичен и закономерен. Она спит с этим мужчиной, живет в его доме. Тогда отчего у неё возникала стойкая ассоциация с черной воронкой? Будто чем больше она узнавала про генерала, тем сильнее ей воронка затягивала.

– Американо без сахара?

Катя улыбнулась одними уголками губ.

– Да.

Взгляд Руслана с утра был тяжелым. Сердился за то, что вчера ей рассказал про себя?

Она не просила. Вернее…

Черт, Катя начинала путаться в собственных мыслях. Поэтому – хватит. Сначала она умоется, сварит кофе и лишь потом позволит себе проанализировать, что да как.

– Подождешь минутку? Я умыться хочу.

– Конечно.

На лице Руслана не было даже подобия улыбки. Сдержанный взгляд, всматриваться в который не стоило.

– Принесешь сюда?

А вот этот вопрос Катю удивил.

Кофе в постель?

Серьезно?

– Принесу.

– Халат завяжи потуже. И впредь… Воробушек, халат только для спальни. У меня по дому гуляют, пусть не голодные, но всё же сердитые взрослые мужики.

Сказал и перевернулся на живот, подсунув руку под подушку.

Потуже-то Катя халат завязала, пока же шла к ванной, сосредоточилась на том, чтобы ноги её не подвели, чтобы она не покачнулась и не упала.

Первое. Заявление Руслана ошарашило её. Снова. Понятное дело, что большинство мужчин – собственники, это у них природой заложено. Но не может же Коваль её ревновать? И не ревность это вовсе. Тогда что? Предупреждение? Опять непонятно, на чем основанное.

Катя почистила зубы и умылась холодной водой.

Бог с ним… С заявлением. В её душу прокралось другое. Что запечатлеется, наверное, в памяти куда сильнее.

Вид домашнего Коваля.

Такого уютного. Простого. Доступного.

Он повел себя, как обычный мужчина, что не выспался, которому не хочется выбираться из теплой постели. И пока есть возможность вздремнуть лишние пять-десять минут, он не откажет себе в этом удовольствии.

По дороге на кухню она встретила Михаила с двумя молодыми парнями до тридцати лет. Парни, причем оба, как по единой команде посмотрели в её сторону. Катя зарделась и сильнее вцепилась в перила.

– И на что уставились? – рыкнул на них Михаил. – Доброе утро, Катя.

– И вам доброе.

Катя интуитивно схватилась за полы халата и сильнее их свела на груди. Бюстгальтера на ней не было – ещё одна оплошность. Ей наука.

Она спешно спустилась и нырнула на кухню. Странное дело, вроде бы и живешь в доме одного мужчины, а на его территории расхаживают и другие. Прав был Коваль, халат – не та одежда, в которой можно свободно передвигаться.

Катя запустила кофемашину, достала тосты, нарезала сыр и буженину. В вазочку налила джема, что обнаружила на столе. Себе бы конфет… Катя прикусила губу. Не поругают же её, в самом деле, если она откроет ещё одну коробку! Какое утро без кофе и конфет?

Приготовленный завтрак вместе с кофе поставила на поднос.

Почти, как любящая жена…

Господи, да что сегодня за мысли с утра! От недосыпа или от переизбытка секса?

Катя порадовалась, что на обратном пути ей никто не встретился. Даже Юля. Катя не хотела ни с кем общаться.

А ещё хотелось переодеться. Вот очень.

Коваль по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в подушку. Уснул? Катя не успела сделать и двух шагов по комнате, как он поднял голову.

– Уже? – сонно бросил он. – Ты быстро.

– Я могу позже…

– Нет. Давай сюда.

Руслан провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна, порывисто сел и похлопал рядом с собой по матрасу.

Катя поставила поднос и села рядом.

Идиллия, черт побери.

– Спасибо. Тут ещё и тосты, – Руслан сделал глоток кофе и взял сыр. – А ты не завтракаешь?

– С утра не люблю есть. Максимум – кашу, и то раз в неделю. Вот кофе – да.

– Зря. Будем переучивать, – Руслан подмигнул, а у Кати сердце закатилось.

Она поспешно потянулась за своим кофе, прихватив конфетку.

– Сластена?

– Есть такое дело.

Руслан усмехнулся, отчего Катю кинуло в жар. Она вроде бы и ничего не сказала такого, а создавалось впечатление, что мысли у Руслана совсем не связаны с десертом, направлены значительно ниже пояса.

– Такими темпами ты и меня сластеной сделаешь, – между тем продолжил мужчина, принимаясь за второй кусок сыра.

Катя посмотрела на сыр в его руке, потом на нетронутые им конфеты.

– Если честно, не поняла тебя.

Он усмехнулся шире.

– Потом поймешь.

Катя немного игриво нахмурилась, потом пожала плечами. Мол, не так уж и интересно, товарищ генерал.

Руслан сделал ещё один глоток, потом поставил уже пустую чашку на поднос и сипло сказал:

– Распахни халат. Ты же голая под ним? Мля, и в таком виде расхаживаешь по дому. На первый раз сделаю вид, что не заметил. Повторится подобное – накажу, Кать. И я сейчас абсолютно серьезно. Мне не надо, чтобы ты сверкала голыми титьками перед моими бойцами. Ты в курсе, что у тебя соски видны?

Катя едва не подавилась конфеткой.

Вот тебе и утро, плавно переходящее в продолжение ночи. Катя спустила взгляд ниже, туда, где заканчивался каменный пресс Коваля без единой жировой складки, идеально ровный, с четко прорисованными многочасовыми тренировками кубиками, и начиналась простыня. Бугор от возбуждения Руслана был очевиден.

Снова возбужден.

Ого.

– Не в курсе, – медленно ответила она, лихорадочно соображая, что делать дальше. Снова сексом она заниматься не хотела. Между ног сохранялся ощутимый дискомфорт, даже легкое жжение.

– Давай-давай, распахивай, – как бы между делом и якобы не замечая легкой растерянности Кати, продолжил гнуть генерал. – Хочу видеть твою грудь голой. Не прикрытой этой тряпкой. У меня есть мысль, чтобы в спальне запретить тебе носить одежду.

Кровь прильнула к щекам Кати, и девушка едва не выронила чашку с кофе.

– Ты же не серьезно… Про хождение без одежды? – охрипшим от волнения голосом уточнила Катя. Ей только этого не хватало.

– Я подумаю. А пока жду.

Ждет он. Гад.

Гад-гад-гад.

И по барабану ему, что всю ночь её трахал.

Впрочем, ему по барабану было всегда.

Кто она для него?

Тело.

Красивое понравившееся чем-то тело.

Кто он для неё?

Человек, наделенный властью и способный заменить ей колонию на условный срок. Стояли ли Катины унижения нескольких лет жизни за решеткой? Да. Там и не так унизят и прогнут.

Катя поставила чашку, переставила поднос и поднесла руку к полам халата на груди, когда внезапно её перехватили за кисть и, не причиняя боли, но и не давая намёка на возможность вырваться, сжали.

– Ай, – протянула Катя непонимающе и посмотрела на генерала.

– Что не так? – процедил сквозь сжатые губы мужчина. От былой легкой игривости, некой шалости, не осталось и следа. – Что снова не так, Воробушек?

От его требования мурашки стремительно побежали по телу, даже по рукам.

– У меня саднит между ног, Руслан, – выдохнула она, не имея намерения скрывать. Она встретила суровый взгляд мужчины. – Отказать тебе не имею права. Сообщить о неудобстве, скорее всего, тоже. Руслан, я не знаю, что мне можно, а что нельзя. Я в твоем доме для определенных целей. И я это понимаю. Но мне бы хоть немного определенности, Генерал.

Катя сама не знала, почему назвала его Генералом. Именно с большой буквы, как обращение. Внутри неё усиливались вибрации, и не сказать, что они были вызваны негативом. Скорее, потребностью хотя бы немного прояснить ситуацию.

Катя не повысила голос, не затараторила. Высказалась ровно, почти спокойно.

Брови Руслана медленно заскользили кверху, при этом на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Первое. Мне нравится, что ты называешь меня Генералом. Звучит охрененно возбуждающе. Мой стоящий колом член – тому подтверждение. Второе – всё, что касается твоего здоровья, ты должна мне сообщать. Определенность я тебе дам через пару дней. Не сегодня и тем более не завтра. Потерпи, маленькая. И кончай меня бояться. Перебарщиваешь уже, Катюш. А пока…

Он убрал поднос с постели на прикроватную тумбочку, подвинув торшер. Кате снова в глаза бросились кожаные браслеты на кистях Коваля. Получается, он их никогда не снимает? В редких случаях?

И снова акцент на завтрашний день.

– Спасибо за понимание, Руслан.

– Какое к черту понимание, Кать… У меня от возбуждения сейчас яйца лопнут. И что же меня на тебя-то так тянет, Воробушек?

Катя не успела даже вздохнуть. Не успела сориентироваться и понять, что задумал мужчина, да и откуда ей было знать. Несколько уверенных движений, и Катя уже распластана на кровати, а сверху навис голый Коваль. Покрывало он успел откинуть.

Катю кинуло в водоворот эмоций и терпкого мужского аромата. Бодрящего, свежего, немного кружащего голову. Аромата, характерного только для Руслана. Катя узнала бы его среди тысячи. Никогда не была зациклена на парфюме, этот же запах проник ей под кожу, въелся навечно.

– Не слушаешься ты меня, Катя, – глаза Руслана потемнели, сталь плавилась, перерабатывалась, превращаясь в чистейшее возбуждение. В голую страсть. Катя, как завороженная смотрела в них, не в силах отвести взгляда.

Да и не хотелось…

– Не слушаюсь. Это точно, – вздохнула она, и её грудь приподнялась, чем снова привлекла к себе внимание.

Руслан взялся за полы халата обеими руками и медленно развел их в стороны, обнажая Катю. Сквозь стиснутые зубы прозвучал полустон-полурык, довольный, будоражащий. Катя тоже в ответ шумно выдохнула, но не сжалась, не отпрянула прочь.

Ей начинала нравиться некая дикость в желаниях Коваля. Словно он не мог сдержаться, и ему не терпелось добраться до неё. До её кожи, тела, груди. Лона. Вот и сейчас он весь напрягся. Он навис над ней сверху. Большой, сильный, до невероятности мужественный. От его тела или от него самого, тут сложно определиться, исходило нечто такое, что Катя не могла описать словами. Только голые инстинкты улавливали те невидимые посылы, на которые нельзя было не реагировать. Власть, сила, возбуждение. Всё смешалось в один водоворот.

– Голенькая, – его рык превратился в приглушенный шепот. Руслан говорил, медленно продолжая и дальше разводить в стороны полы ее халата. Катя лежала, не двигаясь, лишь шумно дыша.

Она видела, нет, даже чувствовала кожей и съежившимися сосками, что взгляд Коваля прикован к её груди. Странное томление перехлестнулось с жаром. Соски не просто покалывало, им катастрофически чего-то не хватало. Они торчали, требуя, чтобы к ним прикоснулись. Возможно, сжали, покрутили между пальцев, втянули в рот, жадно прикусили…

– Твою куночку трогать я сейчас не буду. Займусь твоей грудью. И ртом. Воробушек, ты же дашь мне свой рот?

На заданный вопрос ответ не требовался.

Катю опалило жаром. Она ждала чего-то подобного. Учитывая темперамент Коваля… Если раньше она не задумывалась, сколько надо мужчине секса, то теперь эту невероятную потребность она в полной мере ощутила на себе.

Неужели всем мужчинам так много надо? И так часто?

– Дам.

Мужчина замер, все мышцы настолько четко обрисовались, что, Катя невольно ими залюбовались. Не могла она остаться безучастной.

Как и он.

Она заметила.

– Тогда сожми их, черт побери, Катяяя, собери груди вместе.

От его командного тона девушке захотелось приподнять бедра, интуитивно, потому что и туда устремилась волна жара.

Катя подняла руки, дотронулась до груди, задев соски, отчего те болезненно заныли. Она охнула, изумленно взглянув на Руслана.

– Что? Ноют? – а ему, кажется, понравилась её реакция.

– Да.

– Вот и хорошо… Давай же, собери их.

Сам Руслан сжал давно вставший член. Катя пока не смотрела вниз.

Но хотелось…

Руслан упер вторую руку в изголовье кровати и начал подниматься, когда громкий рингтон раздался где-то рядом, заставив Катю вздрогнуть, а Коваля выругаться.

– Твою же мать, – он сжал зубы так, что желваки заходили на скулах.

– Не бери, – прошептала Катя, до конца не осознавая смысла своего порыва.

Зато всё понимал Руслан.

Повернул голову и внимательно посмотрел на девушку, отчего та покраснела.

– Не могу, Кать. Есть звонки, на которые даже я должен ответить.

Глава 2

Разговор оказался коротким.

– Сейчас буду.

По факту это всё, что услышала Катя.

Она немного прикрылась. Распоряжений Руслана по поводу того, чтобы она обнажалась, не было, поэтому она своевольничала.

Зато Коваль абсолютно не стеснялся своей обнаженности. Демонстрировал голые ягодицы качка и эрегированный член, который он трогал. Пытался снять напряжение?

Катя ждала. Вернется или… на утро она «отстрелялась»?

Её начинало подташнивать от собственного цинизма.

Чего тебе, дуре, не хватает? Красивый мужик рядом. Хочет тебя.

А ты?

А она хотела определенности и… свободы.

От всего.

От всех.

Коваль повернулся к Кате и негромко сказал:

– Запахни халат. Быстрого секса я не хочу, нагибать тебя нельзя, сосать ты, думаю, не умеешь. Поэтому давай-ка от греха, пока я не сорвался, – Катя не подала вида, что Генерал снова её удивил. Он подошел к креслу и сорвал с него мужской халат. – Значит так. Я сейчас уеду. Скорее всего, не вернусь уже сегодня. Завтра, думаю, буду. Должен.

Последнее слово он произнес ожесточенно.

Загадочное «послезавтра», что должно было случиться уже менее чем через двадцать четыре часа, напрягало неимоверно.

Катя села и провела рукой по спутавшимся волосам.

– Неприятности? – вопрос сорвался с губ, прежде чем она успела прикусить язык.

Думала, Руслан её одернет.

Он мотнул головой.

– Не те, что стоили бы твоего внимания.

А это как понимать?

Пока Катя соображала, что да как, Руслан подошел к ней, двумя пальцами взял её за подбородок и не сильно, но ощутимо, так, как умеет только он, сжал.

– И позаботься о себе. Возьми у Юли мазь от трещин. Скажи, чтобы она заказала.

Катя не успела ответить. Руслан склонил голову и накрыл её губы своими.

Целовал жестко, грубо. Обжигая. Клеймя.

* * *

Юля выглядела недовольной. Катя решила не навязывать общение.

– Мне нужна мазь.

– От порывов?

Ого…

Она не первая, кому требуется такая помощь?

Уточнять Катя и не думала, но на душе муторно стало. Она развернулась, собираясь уйти, когда её остановили.

– Катя.

– Да, Юль?

– Извини. Не подумай, что я на тебя сержусь или не хочу общаться. Я нервничаю.

– Ничего, всё хорошо.

Не её дело. Здесь всё не её.

– Катюш, да подожди ты! Ты мне как-то грозилась помогать на кухне, вот и давай. А потом пошли со мной в спортзал. Как тебе такая мысль?

– В спортзал?

– Ну да. Побегаем, пресс покачаем, попы. Пойдем, будет весело.

Катя подумала и согласилась. Чем-то ей заниматься надо.

Вроде бы ничего не изменилось в доме. Те же люди в черном виднелись в окне, захаживали на кухню, тенью скользили по дому. Переговаривались негромко. Периодически слышался лай собак.

И, между тем, огромный дом с множеством комнат, словно жил в полсилы. Нет хозяина – нет стержня. Даже Катя чувствовала отсутствие Коваля. Или, наоборот, только она? Остальные, наверное, привыкли. Они здесь работают, у них отсутствует привязанность. У Кати её тоже не было. Было другое. Необходимость не чувствовать себя одиноко.

Предложение Юли провести день вместе оказалось как нельзя кстати. Она была хорошим психологом. Не задавала лишних вопросов, не говорила и на щекотливые темы. Несколько раз у Кати возникало желание спросить про дочь Коваля, и каждый раз она себя одергивала. Женское любопытство, конечно, коварная штука, но не настолько, чтобы портить день и расположение, по сути, единственного человека, с кем Катя могла нормально пообщаться.

Но как бы Катя ни занимала, ни отвлекала себя, все равно то и дело поглядывала за окно и на часы.

Вернись…

Вернись…

Если бы её спросили, по какой причине она с такой маниакальной настойчивостью ждала возвращения Коваля, она не нашлась бы, что ответить. Кто-то, зная её ситуацию, её мысли, сказал бы: наслаждайся передышкой, дура. Важный разговор отложен на пару дней. Выдохни.

Она не могла.

И снова смотрела в окно.

Когда же ей удавалось краем глаза поймать въезжавшую машину, едва ли не бегом летела к окну, чтобы посмотреть, кто приехал. Чтобы увидеть высокую фигуру, от которой даже на расстоянии ощущалась незримая сила власти.

Высокие фигуры она видела.

Не те.

Ком вставал в горле, Катя не понимала себя. Волнуется за собственную судьбу? Естественно. Если предположить, что про неё вдруг забудут, и она окажется на улице, а потом снова в полиции, то тогда ей ещё непременно приплетут и побег. А это совершенно другая статья.

Катя гнала негативные мысли прочь. Ей это удалось бы лучше и быстрее, если бы она не видела, как и окружающие находятся не в радостном настроении. Приближенные Коваля не улыбались, были сдержаны.

Даже Юля, которая всё-таки утащила её в тренажерный зал. Он находился на нулевом этаже и поражал квадратурой. У них в школе и в институте спортивный зал был меньше площадью. Руслан не скупился на оборудование и размах. Тренажерный зал был разделен на несколько секций. В одной находился ринг – октагон, кажется, в спортивном мире его принято называть. Рядом несколько груш. Почему несколько – непонятно. Может, различие в наполнителях? Дальше шли маты.

И целая секция с тренажерами, беговыми дорожками, куда Юля её сразу и повела.

– Разминаемся и начинаем.

Катя кивнула. Почему бы и нет? Хоть немного отвлечется.

Через час Катя, раскинув руки по сторонам и разведя ноги, приняв позу «звезды», лежала на мате и тихо стонала, правда, с улыбкой на лице.

– Я больше не могу. Юля, я не встану. Я вообще больше шага не сделаю.

– Сделаешь, милая. И завтра снова сюда придем.

– Нет-нет.

– Да, – с довольной улыбкой протянула Юля и подмигнула её.

Только глаза оставались серьезными.

В десять Катя поднялась в спальню.

Руслан не приехал.

И ночью тоже.

Спала она плохо. Ворочалась, не могла найти себе места. Глупо, конечно. Одна ночь в объятиях Руслана ничего не решает. И не меняет.

Катя окончательно встала, когда рассвет только ещё начал зарождаться. Больше она не могла находиться в постели. Душа требовала действий. Тело же жалобно застонало, напомнив ей о часе интенсивных тренировок. Болело все. Юля постаралась на славу, гоняя её от одного тренажера к другому.

– Ничего, всем девочкам полезно, – говорила она вчера.

Приглушенно выругавшись, Катя мысленно дала себе зарок, что ни ногой больше на нулевой этаж. Ноги отказывались передвигаться. Катя спустила их с кровати и принялась массировать.

Она не знала, чем займется в предрассветный час. Но не отказалась бы, наверное, от ноутбука или планшета. Может, рискнуть и попросить Юлю?

Катя поднялась. Чувство тревоги не отпускало её.

Она вспомнила события другой ночи. И её взгляд проследовал к смежной двери, за которой располагался кабинет Руслана.

Катя никогда не совала нос в чужие дела. Считала это плохой особенностью, никак не красящей человека. Тут её черт дернул. Не иначе. Бывает и такое. Не хочешь, а делаешь. Сердце готово выскочить из груди, а ты передвигаешь ноги. Тебя как будто что-то толкает вперед, и ты не в силах остановиться. Хочешь и не можешь.

Толкнув дверь, Катя остановилась. Кабинет, где она уже была. Территория генерала Коваля. Имела ли она право сюда заходить? Катя не знала ответа на этот вопрос.

Но прошла.

Здесь не убирались после их ночи, что было крайне удивительно. Они же здесь набезобразничали прилично. Разбросанные бумаги, органайзеры, визитки.

Катя остановилась у стола, и услужливая память сразу же подбросила картину их сплетенных тел. Естественно, она не могла их видеть со стороны.

Могла лишь представлять.

Его тело на ней… полусонной, принимающей все его ласки и его самого…

Катя провела рукой по спутанным волосам. Что-то с ней неправильное происходило. Неужели тот самый проклятый стокгольмский синдром? Катя задала себе вопрос: нравился ли ей Коваль? Скорее да, чем нет. Следом сразу же напрашивался ещё один: испытывала ли она по отношению к нему влюбленность, привязанность? Однозначно, нет.

Она испытывает к нему благодарность за возможность не получить срок. Так, наверное, лучше сказать. Не считая того случая в СИЗО, когда Руслан её изнасиловал, он относился к ней хорошо.

Но…

Катя никак не могла вытянуть из сознания какую-то тревожную мысль.

Его же заявление по поводу дочери и вовсе не укладывалось в голове.

Фотография, кстати, так и лежала на столе лицевой стороной кверху.

Катя всё же подошла к столу и снова взяла её.

Что же получалось… Ребенок у Руслана появился, когда он совсем молодым был? На фото девушке лет пятнадцать-шестнадцать, прибавляем три года. Катя точно не знала, сколько лет Ковалю. На вид около тридцати восьми, максимум сорока. Значит, в двадцать-двадцать два у него уже был ребенок.

Маленький ребенок никак не ассоциировался с Русланом. Вот хоть убейте её. Плюс, если ещё отмотать время и представить Коваля молодым. Это совсем сложно, для Кати почти что нереально.

Она перевернула фотографию в поиске какой-то информации. И не ошиблась.

На белоснежном листе размашистым почерком было написано «ЛЮБЛЮ» и дата… сегодняшняя, год не указан.

Катя вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Значит, вот о чем говорила Юля. Сегодня годовщина смерти дочки Руслана. Наверное, должны состояться поминки.

И всё равно непонятен интерес Юли. Она словно хотела её предостеречь. От чего? Если поминки должны были проходить в доме Коваля, так она посидит мышкой в спальне.

Катя положила фотографию на стол. Не стоило ей заходить в кабинет. Расстроила себя сильнее.

У человека горе – потерять ребенка. Плюс он же тоже под следствием. Пусть своеобразным, но его куда-то же вызвонили, и с ним она познакомилась именно в полиции.

Девушка обхватила себя руками и вернулась в спальню.

Коваль для неё был и оставался загадкой.

Вопрос – ещё один – заключался в следующем: хотелось ли ей разгадать эту загадку?

День прошёл в той же атмосфере, что и предыдущий.

Все ждали возвращения Руслана. Даже обычно лояльная к Кате Юля молчала и постоянно поглядывала на часы.

– Заниматься пойдем?

– Ты про тренажерку?

– Да.

– Юль, у меня всё болит. Всё.

Кстати, мазь ей выдали.

– Катя, это просто хорошая регенерирующая мазь. Не подумай ничего лишнего. А то решишь, что Руслан Анатольевич… ээээ… причиняет интимные травмы своим любовницам. Ты после болезни, у тебя сухость, это логично. Её можно и как смазку использовать. Она абсолютно безопасна для интимной зоны.

Катя, смущаясь, взяла тюбик. Ещё один без какой-либо маркировки. Но стоило отдать должное таинственной компании – Кате полегчало после первого же применения.

– Надо размяться. Пошли.

Юля всё-таки снова затащила её в спортзал, правда, не упорствовала, как вчера. Они больше занимались растяжкой. В итоге Кате даже понравилось.

Вечером напряжение усилилось.

Катя не находила себе места.

Как оказалось – не зря.

Она собиралась в душ. Часы показывали без пятнадцати десять, когда в дверь постучали.

– Да?

В комнату вошел Михаил. Сдержанный, безэмоциональный.

– Катерина, собирайся. Мы уезжаем.

– Куда?

– Думаю, ты знаешь.

* * *

Она не знала. Ей оставалось только догадываться.

Катя переоделась в самые теплые брюки, что нашлись в её гардеробе. Волосы собрала в косу. Никаких мыслей в голове, только машинальные движения. Наверное, так ведет себя солдат, отправляющийся на войну или опасное задание. Полностью отключить эмоции, иначе ты проиграешь бой, ещё даже не выйдя из комнаты.

Катя не верила, что её возвращают в СИЗО. На подсознательном уровне глушила эту мысль в зародыше. Она не могла знать, чем руководствовался Руслан, отдавая распоряжения, и что с ним. Ей оставалось только верить.

И ждать. Рано или поздно ей всё объяснят.

– Я готова.

Снова ночь. Снова дорога.

Катя молчала, не задавая больше вопросов Михаилу. Если бы тот был уполномочен что-либо рассказать, сказал бы. За те дни, что Катя провела у Коваля, она поняла, что Руслана окружают не просто люди, работающие на него за деньги. Тут было нечто иное. Как с Юлей. За её дружелюбной улыбкой и не обязывающей ни к чему болтовней скрывалась поломанная судьба и преданность на уровне животных инстинктов. Катя не сомневалась – Юля убьет за Руслана, не задумываясь. А то, что она это умеет делать, сомневаться не приходилось.

И только когда Катя увидела серое здание полиции, ноги подкосились.

Всё.

Вот и конец.

Оставалось только спрашивать себя: почему?

Почему…

Катя взялась за ручку двери, собираясь самостоятельно выбраться из машины, когда теплая ладонь Михаила накрыла её.

– Ты куда-то собираешься, Катерина?

Девушка нахмурилась.

– Вы привезли меня к полиции, – она с недоумением и несмелой надеждой посмотрела на спокойное лицо доверенного Коваля. Полностью она его видеть не могла, скрывал полумрак салона.

– И что? – впервые за время их знакомства он улыбнулся, правда, уголками губ. Глаза выдавали напряженность, которую Михаил научился хорошо контролировать.

– Я подумала…

– Катя, не стоит. Иногда девушкам, особенно красивым, лучше вообще не думать.

А вот это заявление её немало удивило.

– Не думать – плохая черта. Может привести к необратимым последствиям.

– Это не твой случай. Сиди тихо, как мышка. Я буду минут через пятнадцать.

Мужчина открыл машину и скрылся. Катя безвольно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Тихо… Тихо. Так, кажется, любил говаривать Коваль, когда брал её? Вот эти же слова она повторяла себе сейчас сама. Не делать поспешных выводов. Не наводить панику. Просто ждать.

Пусть даже и у того места, рядом с которым никогда не желала более оказаться. Оно давило на неё. Как и на большинство граждан, потому что полиция, к сожалению, вызывала у неё двоякое восприятие. Надеешься, что в случае необходимости они защитят и помогут, но и на подсознательном уровне ждешь от них подвоха.

Нет человека, который не слышал бы историй про самовольство правоохранительных органов. Кате же пришлось испытать их «заботу» и «внимание» на собственной коже. Стоило вспомнить, как Потапов лапал её, и тут же те места, к которым он прикасался, зажгло. Катя поморщилась от омерзения и незаметно для себя сжала руки в кулаки. Как же она ненавидела этого мерзавца! Сначала родители, потом и дедушка учили её относиться к людям по поступкам, как те того заслуживают. Потапов ничего, кроме омерзения, у неё не вызывал.

«…покажи мне свои трусики. Знаешь, ни разу не видел трусики на целке. Они уже высохли, Катерина? Или они у тебя ещё мокрые…»

Эти слова будут преследовать её до конца жизни. Капитан, носивший на погонах звезды, опустившийся до насилия над беззащитной девушкой.

Катя грустно улыбнулась. Тогда почему Коваль не вызывал у неё омерзения?

Она надеялась, что придет время, и Потапов получит по заслугам за все свои злодеяния. Она же наверняка не первой была. И не последней.

Катя снова вздрогнула, когда в салон нырнул Михаил.

– Поехали, – он ударил рукой по перегородке, отделяющей их от водителя.

Катя молчала. Она заметила, что поверенный Генерала вернулся с черной папкой. Что в ней – оставалось только догадываться.

– Михаил, ответьте мне лишь на один вопрос: всё хорошо?

Мужчина хмыкнул.

– С какой стороны посмотреть.

Впору было рассмеяться. И стоило спрашивать?

Они тронулись и снова куда-то поехали. Катя обхватила плечи руками и посмотрела на сопровождающего.

– Я вас понимаю, Михаил. Очень хорошо. Но вы меня злите. И мне вас хочется ударить.

Ей, наконец, удалось получить от мужчины хоть какую-то скупую эмоцию. Эта была демонстративно медленно приподнятая бровь.

– Даже так?

– Да.

– И чем же я тебя разозлил?

– Не вы. Вы – лишь часть картины. Один из её составляющих. Вам не сложно намекнуть мне, немного меня успокоить. Вы – опытный мужчина. Скорее всего, также из бывших военных. Скорее всего, спецвойска. Или ФСО. Вы сдержаны, молчаливы, идеально выполняете поручения. Скорее всего, владеете определенными техниками, позволяющими вам распознать эмоции собеседника. Жесты, мимика, положение зрачков. К чему я это говорю? Вы знаете, насколько я сильно нервничаю. Вы же поняли: я решила, что меня возвращают в СИЗО. Два последних дня заставили нас всех изрядно понервничать. Кого-то в большей степени, кого-то – в меньшей. Я – самое слабое звено. Ничего не знаю – раз. Без положения на будущее – два. Я не говорю, что меня надо жалеть. Меня жалеть не надо. Жалость от мужчины – неправильно. Тем более, от малознакомого и бывшего офицера. Хотя вы можете и не быть бывшим, тут я могу просчитаться. Я не анализировала вас. Не было необходимости. Но мы не на войне, чтобы я вызывала жалость у офицера.

– Катя, мы постоянно воюем. Каждый день. Помни об этом. Не забывай никогда. Твоя речь произвела на меня желаемый эффект.

Катя приготовилась услышать продолжение, которого не последовало. Михаил интонацией дал понять, что на этом их диалог закончен.

Что ж, она, по крайней мере, сделала попытку.

Катя продолжила начатое – не спускала взгляда с Михаила. Говорят, что когда долго смотришь на человека, тому становится не по себе. Не тот случай. Михаил спокойно выдерживал её взгляд, лишь пару раз она заметила, как дрогнули уголки его губ, точно он пытался сдержать ухмылку.

Ему, мать вашу, весело!

Замечательно.

Девушка притормозила себя. Если Михаил больше не нервничал, то и ей не стоило.

Правда же?

От осознания собственной недальновидности Катя поразилась. Ей давно пора было заметить, что сопровождающий расслабилась, пропала напряженность и острая, колющая настороженность во взгляде.

Ехали они долго. Катя даже умудрилась несколько раз проваливаться в небольшие сны, выныривая каждый раз с легким испугом.

– Михаил, куда вы меня везете? – она не выдержала в очередной раз.

– Мы почти приехали.

Брови Кати поползли кверху. Неужели ей ответили?

И тут же следом холодная волна прошлась по телу. А так ли хочет она узнать пункт своего назначения?

Спустя несколько минут Катя сделала для себя ещё одно открытие – машина, в которой её везли, оказалась с шумоизоляцией. Они остановились, Михаил привстал и открыл дверцу, которая послушно отъехала в сторону. На Катю сразу же обрушились не встречающиеся ранее в её жизни звуки. Но она их часто слышала по телевизору.

Рядом работал двигатель вертолета.

– Михаил, черт побери, если вы мне сейчас…

– Катя, не кипешуй. И прекрати, наконец, нервничать. Генерал не любит нервных баб.

Кате захотелось закричать, что ей плевать на то, что любит, а что не любит Генерал. Она хочет получить ответы на свои вопросы. Неужели так сложно дать ответы? Зачем нервировать её? Пугать молчаливостью?

Стиснув зубы, сжав ладони в кулаки, не замечая, как отросшие ноготки впиваются в нежную кожу ладоней, Катя вышла из машины, проигнорировав руку Михаила.

Девушку привезли в аэропорт. Она никогда ранее не летала и плохо представляла, как работает аэропорт, но чтобы сразу на взлетную полосу… Такое она видела только в фильмах.

Наступила глубокая ночь. Небо заволокло тучами, и промозглый ветер мгновенно добрался до кожи Кати. Та поежилась и обхватила плечи руками. То, что с ней происходило, ей очень сильно не нравилось.

Куда её собираются везти? Зачем…

Ни о каком паспортном контроле не могло идти речи. В области груди Кати разрасталось ядовитое облако протеста. Она никуда не хотела лететь! Что задумали люди, собравшиеся вокруг неё? Кто им дал право…

И тут же оборвала себя.

Она сама дала.

И не только право решать за нее.

Злость уже на себя хлестнула Катю по спине, разрывая кожу в лохмотья. Она даже спину выпрямила, словно от фантомной боли.

Ничего… Ничего… Коваль обещал ей определенность, и если для этого ей придется устроить конец света, она это сделает.

Было страшно и очень непривычно. Михаил проводил её к трапу и помог взобраться. Сам сел рядом.

– Пристегнись, – сказал он, но, заметив суетливость Кати, всё сделал сам.

Как только его руки коснулись талии Кати, девушка задержала дыхание. Она не моргая смотрела на эти руки. Большие, жилистые, с выступающими венами. Обычные руки, ничем не отличающиеся от сотни других, которые ранее, до аварии, разделившей её жизнь на два полиса, Катя видела в жизни, но никогда не обращала внимания. У всех есть руки.

Сейчас же они интуитивно воспринимались ей как угроза. Как инструмент, способный причинить ей боль. Смять, ворваться, сжать, растянуть. Умом она понимала: Михаил её не тронет. Не посмеет. У него четкая установка.

Наверное…

И вот это «наверное» выворачивало её внутренности наизнанку, вызывая тошноту и животный, с трудом контролируемый страх. Катя впервые столкнулась с проявлением новой в её жизни фобии.

У Михаила были обычные руки. Хотя нет. В них чувствовалась сила. Руки, способные не только держать вилку в руках. С легкими ссадинами, с выпирающими в некоторых местах костяшками, покрытые небольшими светлыми волосами.

– Катерина?

Было бы странно, если бы Михаил не заметил её ступора.

Катя мотнула головой, не в силах что-либо сказать.

Щелкнула металлическая застежка на ремне безопасности, и от Кати убрали руки.

Теперь можно свободно дышать. Только ком в горле не давал этого делать. Хотелось снова заплакать, горько, навзрыд, по-бабьи.

Что с ней сделали? Во что превратили? Неужели ей уготована участь жертвы?

Нет!!!

Катя не согласна.

Девушка с такой силой сжала зубы, что послышался неприятный скрежет.

Не дождутся.

Она не сломается. Она выживет. Она станет сильной.

Катя сцепила руки впереди себя. Больше никаких вопросов, расспросов. Ей всё и так скажут.

Они начали взлетать, и всё же Катю немного повело, появилось головокружение. Она прикрыла глаза. В идеале бы поспать. К сожалению, вряд ли, получится.

Всё же она ошиблась, и её сморило. Проснулась от легкого прикосновения к плечу.

– Катерина, мы прилетели. Просыпайся.

Она вздрогнула и, уже по выработавшейся, к сожалению, за последние недели привычке, сразу окунулась в действительность. Самолет. Михаил. И неизвестная местность.

Проведя рукой по лицу и сгоняя остатки некрепкого сна, Катя кивнула.

– Хорошо.

– Нормально перенесла перелет? Не тошнит?

– Нормально.

Разговаривать не хотелось. Ни с кем.

Если и хотелось, то матом. Лаконично, с душой.

– Может, воды?

– Ничего не хочу, Михаил.

Какое-то странное равнодушие напало на Катю. Она пока ничего не могла изменить, зачем тягаться?

Михаил, нахмурившись, кивнул. Вот и правильно, не стоит настаивать.

Они направились к выходу, и, когда Катя ступила на трап, холодный промозглый ветер обрушился на неё, заставив отступить назад. Такого она не ожидала.

– Где мы…

Это был не вопрос.

– Рядом Тихий океан, поэтому так и холодно. Накинь.

Михаил предусмотрел всё. И теплая куртка, в которую сразу же закуталась Катя, оказалась, как нельзя кстати.

Прийти в себя девушке не дали. Помогли спуститься, посадили в черную машину с наглухо тонированными стеклами и куда-то снова повезли.

– Мы хотя бы в России? – негромко, почти не размыкая губ, всё же спросила Катя.

– Да.

Хоть что-то.

Катя не смотрела в окно. Ни к чему. Сердце ритмично билось, отдаваясь неясным шумом в ушах. Приехали они быстро, прошло не более десяти минут, но лишь некоторое время спустя, Катя сможет понять, что она считала секунды. Дверь открыл тот же Михаил, на которого она в этот раз даже не посмотрела.

Ещё один особняк. Монолитный, большой. И немного холодный. Так показалось Кате. Расположенный на возвышенности, и… прямо рядом с океаном.

С ума сойти.

Она подобное видела только на картинках. Правда, дома располагались в более теплых местах.

– Руслан ждет.

Он, черт побери, ждет…

Как мило.

На Катю снова нахлынула волна цинизма. Горько на душе стало.

Противно.

Выпрямив спину, Катя пошла в сторону двери, не обращая больше внимания ни на захватывающие виды, ни на саму обстановку вокруг.

Ей бы выдержать…

Совсем чуть-чуть.

Не сорваться.

Не послать Коваля на три русских буквы. Не испортить всё.

Коваль – он такой. Доминант в чистом виде. Прогибает всех вокруг под себя, сам при этом не под кого не подстраиваясь.

А она, собственно, чего хотела? От него.

Катя, Катя, не будь наивной дурой…

Жизнь тебя учит, учит, а ты ещё во что-то веришь.

Её проводили в большой кабинет с массивной деревянной мебелью. На неё Катя зачем-то обратила внимание. Мимолетно. Может, оттого, что мебель идеально подходила хозяину?

Руслан, и правда, Катю уже ждал. Стоял у большого окна, расставив ноги по ширине плеч.

Он слышал, как она входила. Не мог не слышать с его-то способностями и звериным чутьем. Значит, именно так запланировал встречать.

Отчего-то Кате вспомнилась их первая встреча в СИЗО. Было что-то схожее. Атмосфера, по крайней мере, такая же – давящая.

– На столе папка. Просмотри.

Катя, чертыхаясь и мысленно костеря Генерала, прошла к столу. Не может он по-нормальному… Солдафон, и этим всё сказано.

Или не считает нужным.

Папка была тоже черной. Уж не та ли, что держал в руках Михаил? Но как она могла оказаться у Руслана?

Катя не стала вдаваться в подробности. Ей какой дело?

Она, ничего не говоря, открыла папку.

Внутри лежал один лист формата А4. Нехорошее предчувствие полоснуло Катю. Не смотреть? Она психанула: хватит малодушничать! Хватит!

Лучше бы не смотрела.

Потому что, стоило опустить взгляд и вчитаться, мир поплыл перед глазами Кати.

Глава 3

РУСЛАН

Генерала снова проверяли на прочность.

Он знал, что некоторые не пожелают принять меняющуюся реальность. Найдут прореху в его броне и попытаются вывести его из игры.

Что ж, их ждал сюрприз.

Они выбрали не то направление.

Вспомнили, сволочи, какой он устроил треш в прошлую годовщину смерти Лизы. Руслан хищно усмехнулся. Кое у кого головы полетели вполне заслуженно. А не хрен было к нему соваться в ТОТ день. Ровно год назад к нему в его – ЕГО, мать вашу, – дом заявилась целая делегация. С вооруженными бойцами. Ага, для разговора.

Что ж, поговорили.

Кто-то извлек урок, кто-то – нет.

До уродов в погонах и до тех, кто ездит на машинах с определенными номерами, никак не дойдет, что он делиться ничем не будет. И что лучше прогнуться им. Потому что колоду уже перетасовали.

Ковалю сообщали всё.

Ошибкой тех, кто занимал кресла, было то, что они решили, будто он станет делиться.

Нет.

Саравия дала ему большие возможности. И сейчас речь шла не о деньгах. Совсем не о них, родненьких.

Те, кто был вместе с Ковалем в Саравии, с ним и остались. Жаль, что не всех удалось спасти, вывести из-под огня. Та же Юля сильно пострадала. Руслан предлагал ей отойти от дел.

– Я с тобой, товарищ генерал, – негромко ответила она и грустно улыбнулась. – До конца.

Эти слова она произнесла на больничной койке, когда уже стало известно, что муж бросил её. У Руслана руки чесались встретиться с ним и поговорить лично. Юля достаточно хорошо знала своего начальника, поэтому почти незаметно покачала головой. Руслан её услышал.

Саравия…

Он снова хотел приехать в эту старую страну. С невероятными запахами, узкими улочками, непостижимым колоритом древности. В ту, что была до войны. И он приедет, чуть позже. Возможно, даже не один.

Люди, что выдернули его накануне из дома, ожидали от него нового выплеска ярости. Окружение знало: для Коваля дата смерти дочери священна. И всё же они пошли на провокацию. Ожидаемо. Каждый, кто у власти, жаждал получить ещё больший кусок.

Ночь закончилась встречей с Президентом.

– Руслан Анатольевич, придется подождать ещё пару месяцев. Пресса должна замолчать, успокоиться.

Руслан кивнул.

Пара месяцев его устроит. Он настраивался на больший срок.

Они с Президентом поняли друг друга.

– До скорой встречи.

– И вам всего хорошего, Руслан Анатольевич.

Руслан вышел из кабинета и сразу же набрал Михаила.

– Хочу её видеть.

В пустом коридоре не было посторонних ушей. По крайней мере, не в то время, когда он встречался с главой государства.

Дела – решены.

Ему требовалось тепло Воробушка. Неожиданный факт. Не видел девочку сутки, а его скрутило от потребности снова побывать в ней. Втянуть в себя непередаваемый запах её кожи – чистоты и невинности. Испачкать ее своей спермой, как клеймом. У Руслана даже пальцы закололо от предвкушения. Он хотел посмотреть на неё. На готовую, ждущую его. И продолжить, черт побери, то, на чем их прервали!

Он оголодал. Шёл по коридору, накручивая себя по беспределу. Как всегда, адреналин, ненасытный, жестокий, требовал выплеска. На горизонте замаячила эффектная брюнетка с длинными ногами и торчащей грудью. Конечно же, чистое совпадение. В два часа ночи молодой бабе нечего делать, как только расхаживать по коридорам. А, может, кто подберет, да? И попой вон как виляет.

Знали товарищи, что ему требуется.

Только обломались немного.

Не завела. Не привлекла. Хотя сто процентов умная, вышколенная по самое «не могу» профессионалка, что обработает Руслана, как тому надо и куда надо.

– Добрый вечер.

И глазками стреляет призывно.

– Привет.

Сказал и прошёл мимо. Не до неё.

Воробушка хотел. До ломоты в яйцах. Как вспоминал её в распахнутом халате на голое тело, так зубы сводило. К херам! Пусть только попробует его ослушаться и хотя бы раз из спальни выйти без белья. Разложит на коленке и отшлепает. Сильно. До красноты. Воображение паскудно предоставило картину Катиной розовой попы. По позвоночнику прошла огненная волна, и штаны окончательно стали тесными. Что за млядство! Никогда ни одну девочку не хотел с такой силой. Брал, с легкостью меняя на другую. Не было проблем. Ни к одной не прикипал душой.

Руслан толкнул дверь и, проигнорировав лифт, устремился к лестнице, на ходу развязывая галстук-удавку. Ненавидел их, как и большинство мужиков. Говорят, женщины так же не любят лифчики. Похер на лифчики, главное, что под ними.

Пролет. Ещё один пролет.

Где-то наверху за ним наблюдали. Возможно, та же брюнеточка, работающая в ФСБ. Имелись и такие. Только уже поздно, деточка.

Для всех.

А для него?

Он спустился на первый этаж.

К черту этот прогнивший город с его повсеместными глазами. Он хотел свободы. Немного хотя бы.

Да и Лиза любила их дом на берегу океана.

Воробушку он тоже понравится.

Генерал вышел из здания и снова набрал номер, уже другой, распорядившись, чтобы готовили вертолет.

Суки не позволили ему помянуть дочь, что ж… Он устроит им небольшие неприятности. Пусть думают, что конкретно на этот раз он затеял. И какое решение в итоге примет.

Лиза.

Думать о ней Руслан мог себе позволить только, когда поднялся в воздух. Выпил несколько рюмок водки. От закусок отказался.

– Покойся с миром, дочка.

Ублюдки, что наравне с ним повинны в смерти Лизы, тоже покоятся. Не с миром, это точно.

Руслан чуть сдвинул кожаный браслет на одной руке и дотронулся до тонких шрамов. Они не причиняли ему боли, никак не беспокоили. Лишь фантомная боль разрывала грудь ночами.

Руслан помнил, как впервые увидел дочь.

Его вызвал комендант училища и хмуро сказал, что приехала неотложка. Именно к нему.

Первая мысль – с отцом случилась беда.

Руслан рванул к воротам так, как не бегал никогда. В те секунды весь мир промелькнул перед глазами, и он впервые прочувствовал то жгущее, рвущее на части ощущение, когда не успеваешь совсем чуть-чуть, передвигаешь ноги, а они словно деревянные. Не хватает секунды… мгновения…

И каково же было его удивление, когда он увидел Наташку. Симонова, кажется, у неё фамилия? Они кутили в его увольнительные. Несколько встреч, дикий, жесткий трах. Они и не разговаривали толком. Она взяла у него в рот за верандой кафешки. Встала на колени и сделала шикарный минет. Что ещё надо молодому парню? Трахаться им нравилось, и она никогда не ждала от него никаких обязательств. Он благодарил, как умел и мог. Сводил на рынок, приодел девочку. Купил цветы. Она верещала от счастья.

Только какого черта она делала у ворот его училища да ещё на неотложке?

– Наташ? – он недовольно зыркнул на неё. Офицеры не погладят его по голове, это точно.

Выглядела она откровенно фигово. И шла к нему как-то странно, держась за низ живота. Заболела?

Руслан быстро прикинул, сколько у него денег имелось. На лекарства хватит. Если надо, у парней свистнет и на операцию. Мало ли что.

– Привет, Рус.

Она замялась. Посмотрела на него виновато.

А вот это хреново.

Руслан напрягся.

Чего-то он не улавливал. Не догонял.

– Наташ, ты какими…

– Эй, давай быстрее. Она есть уже хочет! Кормить пора! – дверь неотложки открылась с пассажирской стороны, и показалось красное лицо немолодой женщины в синем комбинезоне.

– Сейчас… Я…

Наташка обернулась, потом выругалась, метнулась, всё ещё придерживая рукой живот, который, кстати, был немного неестественным большим, сдутым каким-то, Руслан помнил, что у неё он был плоским, а тут…

Когда Наташке передали сверток с молчаливым младенцем, Руслан выпрямил спину.

– Вот, Рус, – она подошла к нему и протянула ребенка. Новорожденного. Со сморщенным личиком, прикрытым застиранной пеленкой с заштопанными дырками. – Это твой.

– Ты чё сдурела?! – прорычал он, борясь с желанием встряхнуть дуру, чтобы та пришла в себя и не несла ахинею.

Но интуитивно Коваль знал – она говорит правду. По глазам видел.

– Коваль, в общем, так. Я родила. Отца у меня нет. Мать пьет. Воспитывать её я не буду. Нужен тебе – привезла. Нет – я пишу отказ. И её в детдом. Ответ нужен сейчас. Я и так еле уговорила этих, – кивок на санитаров, – приехать сюда.

Руслан принял решение.

Не колеблясь.

Реакция в училище была… интересной.

Высшее командование его поддержало. Как ни странно.

Отец тоже.

– Будем воспитывать, раз мать – кукушка.

Это было… феерично.

Особенными оказались первые месяцы. Курсант с грудничком. Им даже комнату в городке выделили. Отец жил у него первые недели. Потом нанял женщину.

Но в основном Руслан сам. Не спал, укачивал, учил конспекты, готовил смеси. По девкам бегал налетами. Не мог без них, никак. И сразу к дочке.

– Как назвала? – это был единственный вопрос, который он тогда задал Наташке.

Кукушка пожала плечами.

– Девочка. Ребенок. Никак, в общем.

Имя возникло сразу. Пока он держал её на руках под шум отъезжающей машины неотложки.

Елизавета.

Коваль Елизавета Руслановна.

Шикарно звучало.

Парни стебались, предлагали взять ему «академический». Правда, после того, как было выбито несколько зубов, стеб прекратился. Другие же ребята, наоборот, помогали. Памперсы покупали, бутылочки, смеси. С ним вместе укачивали. Подменяли, когда он уходил дежурить. Руслан помнил всех.

Потом нашёл каждого. Почти все они приняли его благодарность, и девяносто процентов тех ребят сейчас жили на его территории.

А в те годы было весело…

Для него дочка стала всем. Это потом он узнает, что отец заказывал тест ДНК, и результат пришел положительный. Сам же Руслан не сомневался.

Было трудно. Очень. Кто же спорит.

Молодой парень, да по казармам, да с маленьким ребенком. Чего греха таить, пользовался иногда женской щепетильностью.

«Ах, ты воспитываешь дочку один?».

Какая тут женщина не пожалеет.

А ему не до баб было.

Не до любви и семейных ценностей – так точно.

Вернее, у него уже была семья. Отец, Лиза, он. Всё. Остальные лишние.

Лизе давал только самое лучшее, порой на последние деньги. Лучшие платные сады, где она могла при необходимости и жить. Лучшие школы-интернаты. При первой же возможности забирал её к себе, и тогда они долго гуляли, часами разговаривали. Вернее, щебетала Лиза, а он её слушал. Про разбитые колени, про мальчика, которому он грозился оторвать руки за то, что тот слишком сильно дернул Лизку за косы, и та расплакалась. Сам же в душе усмехался: и над мальцом, что действовал открыто, проявляя симпатии, и над Лизой, что росла у него красавицей с пшеничными волосами. Мать вашу, он даже косички ей плел. Генерал плел косички. Дааа, знатно у него получалось.

Лиза росла идеальным ребенком. С железным стержнем внутри.

Когда Руслан достиг высот, денег, положения, к нему заявилась Наташа. Он предвидел, что рано или поздно эта тварь – а другого слова для женщины, бросившей ребенка, у него не было, – появится на пороге.

Появилась.

Встретила её Лиза.

Он хотел прервать разговор, потом передумал.

Волновался. Сжимал кулаки, ярился.

Но дождался окончания разговора.

И лишь когда увидел, что Наталья покидает их дом, матерясь и что-то бормоча, спустился вниз.

Посмотрел на Лизу. Она же ещё ребенок… Крошка. Четырнадцать лет. Нет ничего.

Его дочь… Хрен он кому её отдаст, понятно?

Порвет голыми руками, вырвет глотку.

Он мог.

Она стояла с прямой спиной и почти равнодушно смотрела, как незнакомая ей женщина уходит прочь.

– Лиза…

– У меня нет матери, папа. У меня есть ты.

Она развернулась, бросилась в его объятия и уже потом разрыдалась.

Когда успокоилась, Руслан всё же поинтересовался:

– Я могу её вернуть. Хочешь?

– Руслана Анатольевич, я тебя очень прошу, не поднимай больше эту тему. Я всё сказала. И выбор сделала.

Да, Лиза была его дочкой.

Красивой девочкой, обещающей вырасти в сногсшибательную красавицу. Он шутил с мужиками, что уже готовит оружейную, прикупает оружие, винтовки разные, стилеты, чтобы женихов нерадивых отгонять от дочки.

Руслан посмотрел в иллюминатор. Ночь и темное небо с мелькающими огнями больших городов.

Не выдержал и снова дотронулся до кисти.

А потом у него забрали Лизу.

Он же ничего не смог предпринять.

А ведь, сука, видел, что вокруг него что-то происходит. Ещё до поездки в Саравию… До того, как они нашли тот город…

Чувствовал. Кожей. Уже не просто внутренним зрением.

За ним присматривали последние годы. «Присматривали» и «присматриваться» – понятия совершенно разные.

Как только Руслан пошёл на повышение, начал играть в свои игры, им заинтересовались. Да, в тридцать восемь так просто генералами не становятся, но это он уже, кажется, повторяется.

А потом случилась Саравия. Геополитические игры ставили новые задачи, и Коваль взялся их выполнять. Ему было интересно. Он рвался в бой, вперед. Как и его бойцы. Деньги сулили хорошие.

Руслан соскучился по Лизке. Разговаривать каждый день на расстоянии – не то, да и не каждый день получалось. Он пригласил её к себе. А она с загоревшимися глазами согласилась.

Его Лиза любила Восток. Увлекалась историей, говорила, что вырастит и надолго уедет в эти края, чтобы изучать их. Руслан пока молчал. Про её будущее рано говорить. Пусть ещё немного побудет девочкой.

Хотя он уже видел, как на неё заглядываются парни. Коваль каждый раз медленно закипал. Хорошо, что заглядывались на расстоянии, иначе… Только через его проверку.

Лиза, кстати, лояльно относилась к присмотру. Знала, что рядом с ней всегда парни отца.

– Я – дочь Генерала, – как-то заявила она за завтраком.

Руслан усмехнулся.

– Я пока только подпол.

– Генерал-Генерал, – продолжила она с лихой задоринкой в глазах. – А я генеральская дочка.

Они оба поняли, о чем она.

Лиза влюбилась в Саравию.

– Папа, тут нереально круто! – сказала она, стоя на горной возвышенности и разводя в стороны руки. – Я хочу тут остаться! Я хочу тут облазить всё! Папа, можно задержусь на пару деньков, а?

Он позволил.

А зря.

Потому что в тот же вечер его ребята подойдут слишком близко к затерянному городу…

А ещё через неделю его самого, избитого, находящегося на грани безумия, с руками по локоть в крови – и это отнюдь не метафора, – выводили на свет солнечный из саравийских пещер, где вначале держали, а потом он уже сам не желал выбираться, потому что ещё не всех нашел.

В этот же вечер рядом с его палаткой остановится пуленепробиваемый автомобиль неизвестной модели, и с заднего сиденья спустится мужчина лет семидесяти пяти – восьмидесяти. Старик, от вида которого у Коваля, который, казалось, за эту неделю испытал весь спектр эмоций, пропадет на пару секунд дар речи.

Не может быть…

Или может быть всё в этом проклятом Богом месте? На выжженной земле, где столетиями лилась кровь.

Для чего его, Коваля, сюда занесло? Чтобы всё потерять? Самое дорогое, что у него было?

Коваля шатало. Он не выпил ни рюмки, а его ноги не держали.

Когда машина остановилась, он вышел.

Чтобы взглянуть в морщинистое лицо и в глаза цвета плавленой стали.

– Отомстить хочешь?

Именно с этого вопроса начался их диалог.

Ни с приветствия.

Ни со всматривания друг в друга.

– Хочу, – был ответ Коваля.

На том и порешили.

Там, среди засыпающего жгучего солнца, что красным сиянием прошлось по высушенной земле…

Руслан вынырнул из воспоминаний.

Сегодня можно…

Завтра уже не стоит. Хотелось напиться, чтобы забыться. Уснуть прямо за столом или там, где он окажется в тот момент. Плевать. Иногда Коваль сожалел, что не умел терять над собой контроль, не умел полностью расслабляться, чтобы мозг отключался.

Тут Руслан усмехнулся.

Почему же не мог, мужик? Пару дней назад уснул с Воробушком, да так крепко, что сам не ожидал. И не помнил, когда провалился в сон без сновидений. Прижал к себе её дурманящее, сладкое тело, ещё носившее следы его любви и прикосновений, втянул в себя легкий аромат её кожи и уснул, не выпуская из объятий. Кто из них первым уснул – вопрос открытый.

Но ему было хорошо. Спокойно.

Даже странно.

Он не особо любил спать с женщинами в одной постели. Мог, но точно не сжимал в объятиях и не позволял распластаться на груди. С Воробушком с первой же ночи было иначе.

Коваль всегда прислушивался к себе, к ощущениям. Они важны. Дураки те, кто отнекиваются от них, считая блажью. Нет. Как только человек выучит себя, жизнь становится проще. Ты точно знаешь, чего хочешь, а чего нет. Меньше совершаешь ошибок.

Руслан хотел Катю.

И уже не только физически.

Она странным образом на него действовала. Успокаивала внутри него зверя, что само по себе было поразительным.

Он жалел её. Именно его зверь, которому всегда в сексе надо было больше, жестче. Драть, чтобы девочка повизгивала от боли и удовольствия, от полного подчинения ему, от глубинного осознания того, что ей уже с него не соскочить. Он не позволит.

А Катю его зверь пожалел. Еще там, в первую их ночь, в камере, на жесткой койке. Мог трахать всю ночь, так, что она потом и ног бы не могла свести, и её потом в прямом смысле увели бы тогда от него. И всё было бы ок. На следующую ночь привели бы другую, которую Руслан также бы крутил-вертел.

Про Катю вспомнил бы, помог, адвоката дал. Всё.

Нет же, сука, что-то пошло не по тому пути.

Руслан даже был рад.

Хотя рад – не то слово. Он принял Катю в себе. Он хотел видеть её рядом. Значит, так будет. В его постели. В его доме. Там, где будет он.

Это не обсуждалось.

Руслан откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Документы уже были готовы, ему доложили. Иначе и быть не могло.

Воробушек. Нежная. Ласковая. С виду скоромная и покорная. Только хренушки – у неё стальной стержень внутри. Она его в себе ещё не обнаружила, тушуется. Ничего, её время придет. Пока что она нравилась Руслану такой. Ему интересно было наблюдать, как она раскрывается.

Миша привезет её к нему.

А вот мысль, что она будет находиться наедине с его человеком, Руслану не понравилась.

И это тоже было интересно.

Глава 4

РУСЛАН

От Воробушка снова повеяло океаном. Когда встречается океан с океаном, что происходит?

К черту лирику!

Руслан и так её слишком долго ждал. Какого он вообще её оставляет?! С ним должна быть! Рядом!

Она подняла на него глаза – растерянные, бездомные, а его сильнее скрутило от вида её беззащитности, нежности. Какая же она… другая. Априори.

– Что это?..

Она продолжала держать свидетельство о смерти. Её.

– Ты всё поняла, Катя.

Он выдвинулся в её сторону. Девочка ошарашена, но лучше так. Иногда следует применять кардинальные меры. Переболит, и всё. Чем позволять гнойному заражению распространяться и мучить месяцами.

Воробушек моргнула, потом ещё раз. Побледнела, маленькая. У него в груди образовалось тепло, ноющее, беспощадное. И к себе, и к окружающим.

– Руслан, что за…

Она снова не договорила, положила свидетельство на стол. Её грудь ритмично поднималась и опускалась, невольно привлекая к себе внимание. Катя пыталась справиться с эмоциями, не сорваться. Даже Руслана иногда поражала её выдержка.

Только нахождение в постоянной стрессовой ситуации – не лучшее подспорье для психики. Так недолго и до негативного исхода.

Лучше с ним пусть выплеснет всё, чем держит в себе. К тому же, ему тоже сейчас не до китайских церемоний.

– Так надо.

– Так надо? – выдохнула она и ещё глубже задышала, сжав руки в кулачки. А вот это что-то новенькое.

Внутренний зверь Коваля довольно заурчал. Ему нравились эмоции Кати, хотелось её выплеска, её настоящую. Когда она перестанет сдерживаться, даст почувствовать себя всю.

Он приблизился к ней, медленно, создавая иллюзию выбора, возможности отпрянуть, убежать, протянул руку и обхватил шею сзади. Их разделяло ничтожно малое расстояние, он уже чувствовал, как на его кожа осязает её запах, чувствовал легкое дыхание, которое ему не терпелось заполучить.

Катя, дрожа всем телом, выставила руки вперед, уперлась ими в его грудь, пытаясь вырваться из захвата.

– Руслан, пусти.

– Зачем, Воробушек? Я соскучился.

– Нам надо поговорить, – она ещё сильнее задрожала, вызвав у него непреодолимое желание эту дрожь поглотить. Растворить в своем теле.

– Потом поговорим.

– Нет, – она ещё продолжала сопротивляться. – Нет, я говорю! Сейчас!

Он притянул её к себе, прижав плотно. Приглушенно застонал, когда её грудь расплющилась о его. Руслан по привычке скинул лишнюю одежду, оставив лишь майку-борцовку. Привык с училища, да и движения не сковывала.

Катя не желала слушаться. Впервые за всё время, что он её знал. Если, конечно, не считать ту экспрессивную выходку с трусиками, которыми она в него кинула. Воробушек, несмотря на то, что он её придерживал, продолжила сопротивляться. Забилась, сильнее уперлась руками, стараясь вырваться.

– Потом, – ещё раз сказал он, сделав акцент голосом.

Катя не услышала.

– Нет! Какое, к черту, потом, Коваль? Какое свидетельство о смерти? Ты с ума сошел! Ты не имел право! Пусти же меня! Да пусти…

Она ударила его кулаком в плечо. Назревала истерика.

Руслан быстро сместил руку, захватил затылок Кати и впился губами в её сладкие губы.

Вот он – кайф чистой воды. Поцелуй с Воробушком. Её губы сминать, трогать, подчинять. Он хотел её целовать. Именно хотел! Смотрел на её чуть полноватые губы, такие розовые, не тронутые помадой, и сходил с ума. Они притягивали, манили. Стоило посмотреть на Катю, и сразу же акцент смещался на губы. Нереальная тяга только раззадоривала Генерала. Ему нравилось, что этой девочке удалось в нем разбудить то, что дремало все эти годы.

Тягу к женщине.

Коваль не гнал влечение, напротив, так же пробовал его на вкус, примерял к себе.

Почему бы и нет?

Он не помнил, чтобы ему нравилась хотя бы одна девушка до такой степени, как Катерина. Сейчас она сопротивлялась, отталкивала его, губы сжала с силой, не позволяя языку проникнуть сквозь них. Поздно, маленькая! В СИЗО надо было ерепениться, дурь свою показывать.

А ты решила сейчас характер показать.

Характер её он и оценил. Сильный. Волевой. То, что надо.

Тело, плюс характер, плюс его тяга к ней – идеальное сочетание для Генерала Коваля.

Вкусное.

Он с легкостью преодолевал её сопротивление, не обращая внимания на её выверты. Свободной рукой перехватил одну её руку, которой она сначала била его по плечу, а потом пыталась достать до лица. Завел за спину, обездвижив. Вторая рука Кати оказалась зажатой между их телами, она пыталась освободить её, но ничего не выходило.

Девушка замычала ему в губы и вдруг приоткрыла рот.

Быстро же ты сдалась, маленькая.

Он с глухим стоном проник внутрь её рта и неожиданно почувствовал, как её зубы впиваются в его язык и губу, прикусывая. Причем не ради того, чтобы остановить его, сделать предупредительный выстрел, а именно с силой, желая причинить ему вред.

Зверь Коваля мысленно взвыл, и это был вопль восторга! Воробушек добилась совершенно иного результата.

Привкус крови во рту заставил её замереть. Она оказалась не готовой к вредительству другому человеку. Руслан же усилил напор, чуть сильнее завел руку ей за спину, заставив невольно прогнуться, вывести бедра вперед. Чтобы её бедра соприкоснулись с его, чтобы он имел возможность дать ей увидеть, насколько сильно она его возбуждает, что у него давно стоит, да так, что сил терпеть оставалось всё меньше и меньше.

Катя снова замычала, дернулась.

На этот раз он отпустил.

Но лишь её губы. И затылок, и руку продолжил удерживать.

Она смотрела ему в лицо, рвано дыша. Губы приоткрытые, поблескивали от его жадных ласк. На нижней виднелся легкий кровавый росчерк.

Её глаза тоже как океан. Со своими тайнами, неразгаданными сюжетами.

Как же ему хотелось забраться в эту умненькую головку, обосноваться там окончательно и бесповоротно.

Но пока хотя бы её тело получить.

– Ты не имел права, Руслан, – тихо, но с глубинным внутренним надрывом произнесла она, глядя на его подбородок и губы, на которых размазалась его кровь.

– Ты сама вверила свою судьбу мне, – жестко бросил он, разрушая последние иллюзии. Пусть сразу принимает изменившуюся действительность.

– Я не согласна…

– Поздно Воробушек.

– Нет!

– Да…

Последнее слово он прорычал. Ему осточертели разговоры. Не сейчас так точно! Позже он всё разжует ей, разложит по полочкам.

Сейчас пусть даст себя.

Он намеренно говорил жестко, провоцируя её на дальнейший взрыв.

Долго ждать не пришлось.

Свободная рука взметнулась в воздухе, нацеленная на его лицо. Как же женщины предсказуемы! Чуть что – пощечину норовят залепить или же вцепиться ногтями в кожу, разодрать, пометить, наивно полагая, что тем самым унизят или остановят мужчину.

Со многими подобное, может, и проходило.

Но не с ним.

Резкий поворот, и Катя, вскрикнув, оказывается прижатой спиной к его груди, а захват с затылка перемещается на её горло. Руслан не сдавливал его, ни в коей мере. Просто обездвижил Катю, чтобы та не навредила себе.

– Ноготки – лишнее, маленькая. Я дам тебе возможность оставить росчерк на моей спине… чуть позже…

Они стояли рядом со столом, и, легко подтолкнув Катю за бедра, он заставил её едва ли не упасть на стол.

– Нет! Коваль, я против… Я не хочу…

Её протест оборвался, когда он взял её подбородок, повернул к себе и снова набросился на её губы, одновременно пробираясь под кофту, нашел грудь, сразу же стащил лифчик вниз, не обращая внимания на потрескивание ткани и кружева, и, добравшись до соска, сжал его. Вот он – его прелесть, его вишенка, по которой он соскучился.

Катя снова попыталась его укусить, но у неё ничего не вышло. Он действовал на опережение.

Вторгся языком и принялся интенсивно исследовать, ласкать, урча от удовольствия. От ощущения власти над девочкой. Над её телом. Это дурманило голову похлеще любого алкоголя.

Воробушек стала его личным афродизиаком.

* * *

Катя не верила в происходящее.

Что бы с ней ни случалось за последнее время, ей удавалось балансировать на краю. Не сорваться в пропасть, не полететь в пустоту.

К чему она совершенно оказалась не готовой – к собственной смерти.

Как человек должен реагировать, держа в руках документ, подтверждающий, что тебя нет? Что тебя стерли. Вычеркнули из реальности.

Естественно, у неё случился срыв. Истерика всё же подобралась слишком близко, и Катя не могла уже воспринимать происходящее адекватно, не могла реагировать сдержанно, контролировать себя.

И когда Коваль обнял её, притянул к себе, явно настроенный на секс, она взорвалась. Она билась в его руках, даже не осознавая, насколько ничтожны её шансы. Ей было плевать! Впервые с их чертовой встречи в коридоре ментовки, она начхала на предосторожность. Ей хотелось царапаться и кусаться!

Его кровь на долю секунды отрезвила её. Как-никак, Катя никогда не причиняла никому физического вреда.

А тут…

Естественно, Коваля её жалкая попытка даже не задержала. Эта сволочь продолжала гнуть свою линию. Сжал, полез целоваться дальше. Держал крепко, страстно.

А она что? Она продолжала сопротивляться ровно до того момента, как он прижал её к себе спиной и добрался до груди, сжал сосок.

Тело Кати прострельнуло. Иначе и не скажешь. Словно молнией пронзило, причем сразу всё. Такая у неё возникла больная ассоциация с тем, что начало происходить дальше.

Ненормальная.

Неправильная.

Появилась незнакомая вибрация, перед глазами все поплыло. Ей бы сопротивляться, а энергия трансформировалась в нечто другое, совершенно непонятное. Пружина, что сдавливала последние недели, сорвалась.

Нечто в сознании Кати сместилось, озарившись вспышкой. Ярость, что душила девушку, переросла в сексуальную агрессию. Поцелуй Коваля она приняла, более того, вступила в неравную схватку с ним, сплетая языки, толкаясь и пытаясь снова прикусить его губу. Прикусила. Но не до крови, а чтобы потянуть, распробовать. Грудь под властными требовательными прикосновениями мужской руки заныла, соски превратились в камушки, ими-то как раз и занялся Коваль.

Катя взвыла ему в губы, не то матерясь, выкрикивая проклятия, не то от остроты ощущений. Внизу живота появился дискомфорт, трусики увлажнились. Она чувствовала, да, чувствовала, как внутри её лона появляется необходимая влага. Катя интуитивно заерзала бедрами, прошлась ими по бедрам Коваля, отчего тот приглушенно застонал и снова легко толкнул девушку в спину, перестав удерживать.

Катя уперлась рукой в поверхность стола, выгнула поясницу, выпятив попу. Ей хотелось, чтобы он сжал ягодицы. С силой. Но у Коваля были другие планы. Он, не церемонясь с брюками, не удосужившись расстегнуть пуговицу и змейку, рванул их. Ткань жалобно треснула под напором, и вскоре прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи девушки. Но она не успела прочувствовать его, потому что сразу же горячие губы Руслана опустились на её ягодицы, целуя и прикусывая кожу. Катя вскрикнула, зажмурившись, теряя себя и связь с реальностью.

С трусиками поступили так же, как с брюками.

Пальцы Руслана сразу же устремились к её лону, прошлись по складочкам и раздвинули их, чтобы одним нырнуть внутрь, а вторым найти клитор.

– Влажная…

Катя даже не разобрала, что он ей прорычал, оторвавшись от покусывания ее ягодиц. Она заерзала, отвела руку назад, пошарив по воздуху, наткнулась на голову Руслана и снова притянула его лицо к себе. Пусть и дальше кусает, бередит кожу, оставляет на ней следы. Ей это нравилось! Ей это необходимо!

Жар поглощал тело, пробуждались инстинкты и дикая потребность в чем-то сладком, неизведанном, зародившемся. Катя прикусила губу, сильнее вцепившись рукой в короткие волосы Руслана. Она потерялась в собственных эмоциях, требующих выплеска.

Мужские пальцы и губы знали, как действовать, где надавить, где проникнуть глубже и потеребить. Катя терялась всё сильнее. Она уже не понимала, что происходит.

Кто она…

Где она…

Ей нравилось всё. Сильные пальцы на бедрах, оставляющие розовые слезы. Зубы на ягодицах, сменяющиеся страстными, обжигающими поцелуями, заставляющие её то хныкать, то вилять бедрами, подаваясь назад. Терпкий аромат парфюма Коваля накрыл её с головой. Сам мужчина был везде. Такое невозможно, но так было.

Поэтому, когда на Катину поясницу опустилась рука, намертво прижимая её к поверхности стола, девушка протестующе застонала, не замечая, как ноготками царапает дерево. И закричала в голос – Руслан вошёл в неё. Сразу же, на всю длину.

– Генеееераааал…

Его оказалось слишком много. Он сразу же потянул её назад, на себя, одновременно проникая ещё глубже, растягивая её, подстраивая под себя и опрокидывая на грудь, сдирая с неё кофту, которая по-прежнему на ней болталась.

– К черту… ненавижу на тебе одежду, когда ты в моих руках, – от его слов, сказанных глухо, с какой-то тяжестью, Катю повело ещё сильнее. Она вскинула руки, обняла Руслана за шею и, извернувшись, уже сама поцеловала его.

Он сжимал её талию и бедра, перемещался к груди, играл с соском, то оттягивая его, то теребя ладонью, при этом совершал резкие, глубокие толчки, отчего у Кати внутри всё горело.

Она чувствовала ЕГО…

Остро. Горячо. Сладко.

Он заполнил её всю.

Он был везде.

Толчок.

Толчок.

Ещё один толчок…

И взрыв. Яркий, сильный, болезненный.

А как апофеоз происходящего – ощутимый укус за мочку и мужской стон, проникающий в самое сердце.

* * *

РУСЛАН

Она дрожала в его руках.

Маленький Воробушек.

А он не мог отпустить.

Кончал бурно, наполняя своим семенем, в голове же билась другая мысль: она кончила. За секунду до него. Сжала его член плотно, хотя, казалось, куда плотнее. Застыла, застонала, глазки прикрыла.

Он смотрел на неё. Не мог оторвать взгляда от её личика, искаженного наслаждением, раскрасневшегося, с легкой испариной на лбу. Такая нежная… ранимая… маленькая.

Сумасшедше сладкая.

Он впитывал её красоту, её оргазм, и начинал кайфовать ещё сильнее. От вида её трепещущих ресничек, отбрасывающих тень, от подрагивающих губ, чуть приоткрытых, точно стон, самый последний, яркий, так и не сорвался с них.

Да, он не мог её отпустить.

И дело тут уже не в объятиях. И не в сексе.

Не только в нем.

Глава 5

– Ешь.

– Я тебя ненавижу, Коваль.

В ответ довольная улыбка.

Он лыбится!

Эта сволочь, которая не просто выпила из неё все соки, но и лишила всего, сидит и довольно улыбается.

Катя сжала губы и прикрыла глаза. Сил притворяться или что-либо играть не было. Она оказалась выжатой. До дна.

Несмотря на то, что после секса и волнительного, изнурительного перелета Катя провалилась в сон, он длился недолго. Пара часов, не больше. Когда же Катя проснулась, то обнаружила, что Генерал вкатывает в комнату тележку с завтраком.

Чертово дежавю.

Она натянула покрывало до шеи.

– Ненависть, Воробушек, это хорошо.

– И что же хорошего? Тебе нравится, когда тебя ненавидят?

– Мне нравятся эмоции. Особенно твои.

– Я не буду завтракать.

– Надо будет – из ложки покормлю. Такой вариант устроит?

Руслан веселился.

И это настораживало сильнее.

Хотя Катя пребывала в таком состоянии, что настораживайся – не настораживайся – всё одно.

Хуже уже не будет.

Положа руку на сердце, ей хотелось бы видеть другого Генерала – не такого довольного точно. Чему он радуется? Вот чему?

И ей категорически не нравилась его услужливость. Как-то не сочеталась она с обликом Коваля. Вот никак.

Она замерла в ожидании его дальнейших действий. Голова спросонья плохо соображала, да и легкая боль присутствовала в затылке.

Перед ней поставили поднос на ножках, на чашу которого молча водрузили кашу (будь она не ладна!), пиалу с медом, джем и свежие булочки. На самой тележке остались тарелки с фруктами, сыром, и творожными запеканками.

– Мне даже нравится мысль, что я сам тебя покормлю, – довольно сказал Руслан, опускаясь рядом. На нем сегодня были короткие шорты, открывающие сильные ноги, и свободная футболка, которая всё равно не скрывала его мощных плеч.

Катя посмотрела на тарелку. Можно повести себя как ребенок и запихать кашу в рот без добавок и прочих вкусностей. Можно попытаться повести себя, как взрослый адекватный человек.

Жизнь которого стерли подчистую…

– Зачем ты это делаешь? – она не могла не спросить.

– Завтрак – главный прием пищи, его…

– Я не про завтрак, Руслан.

Он прекрасно её понимал, лишь делал вид.

– Поешь, потом поговорим.

Она молча взяла ложку, добавила в кашу мед и поела, не глядя на Руслана. Он всё равно сделает по-своему. Сопротивляйся она, бунтуй. Да что хочешь делай! Будет, как он сказал.

В груди появлялось неприятное жжение, похожее на то, когда болеешь: ни вздохнуть спокойно, ни выдохнуть.

– Сок?

– Буду.

Она подыграет ему. Катя доела всю кашу, выпила стакан яблочного сока.

Что дальше?

Она поставила пустой стакан на поднос и посмотрела на Генерала.

– Мне ещё надо творожок съесть или кусок сыра? Лучше сразу скажи, чтобы мне знать, к чему готовиться.

– Язвишь?

Его пальцы коснулись её подбородка, чуть сжали, заключая в плен. Как привычно… И как неприятно. И дело не в прикосновениях!

– Руслан, я так больше не могу. Ты обещал разговор.

Наконец-то она добилась того, что лицо мужчины посерьезнело. Ему не понравился её упрек касательный его обещания.

Коваль убрал поднос с кровати, отодвинул тележку и повернулся к ней, уперев одну руку в матрас, создав тем самым необходимый баланс.

К Кате мужчина находился слишком близко, одно движение, и он снова с ней сможет проделать всё, что заблагорассудиться.

– Давай поговорим.

Сказал просто, обыденно, при этом посмотрев Кате в глаза. Что он там пытался рассмотреть? Прочесть? Её эмоции видны не вооруженным взглядом.

– Зачем ты меня убил? – не повышая голоса, задала она ещё один вопрос.

– Разве ты мертва? По мне ты живее всех живых.

Он снова протянул руку и коснулся её щеки. Как котенка. Увидел понравившегося зверька и приласкал. Не более.

– У меня сейчас будет истерика.

– Ты первая девушка, кто предупреждает о ней, – усмехнулся Руслан, сильнее надавливая пальцем, рисуя на её щеке непонятные символы.

Катя медленно подняла руку и накрыла его кисть. Потянула. Брови Руслана так же демонстративно медленно поползли кверху.

Она ожидала встречного вопроса, но его не последовало.

– Руслан, я на грани, – почти шепотом призналась Катя, не думая, что он может использовать её слова, как слабость. – Я надеялась, я искренне рассчитывала, что ты мне поможешь. Что адвокат договорится с семьей пострадавшего, хотя те и просят миллион компенсации. Что мне вынесут смягчающий приговор. Условное. Я понимала, что даже с условным мне будет сложно дальше жить, устроиться на хорошую работу. Из института меня, скорее всего, уже отчислили, но я как-нибудь справилась бы. Пока все мои мысли были о приговоре, и я не думала про работу… Но я же не первая была бы и не последней.

Она замолчала, ожидая, что он как-то прокомментирует ей сказанное.

Нет.

Продолжал смотреть и слушать.

Лишь выражение глаз изменилось. Появилась знакомая тяжесть.

– Мне тяжело говорить, да и мысли путаются. Ты… Не те у нас отношения, чтобы откровенничать и душу изливать.

– Почему же? Я бы с удовольствием послушал, что ты думаешь о наших… отношениях.

Она заметила сделанную им паузу, тонкий намёк, на который бы она ещё пару дней назад остро отреагировала бы, непременно задумалась бы, что да как. Не сегодня – точно.

Конечно, ей было что терять. И много. Но об этом мысли придут позже.

– Ты меня имеешь, я под тебя подстраиваюсь. Вот и все наши отношения, если их таковыми можно назвать, – устало произнесла она, поправляя волосы, что лезли в лицо.

– Смелое заявление.

Катю даже не остановила сталь в его глазах. Опасная. Предупреждающая.

– А я разве как-то неправильно выразилась, Руслан? Ты щелкаешь пальцами, и меня приводят к тебе в камеру. Щелкаешь вторично – привозят в дом. Расклад простой. Ты мужчина, наделенный невероятной властью. Наверное, даже сейчас я не понимаю её масштабов, да мне и не надо. Если раньше я думала, что твоя власть в отношении моего дела – это благо, то теперь даже не знаю, что думать. Я не хочу, чтобы по твоему третьему щелчку меня превратили в пустоту. Стерли. А ведь так и произошло.

– Спорить не буду.

Снова лаконично и абсолютно непонятно.

Катя сильнее вцепилась в покрывало. Её даже перестала смущать собственная нагота, но необходимость чем-то отгородиться от него возрастала с геометрической прогрессией.

– Руслан… Черт, я не знаю, как с тобой разговаривать! Я…

– По мне, так у тебя отлично получается. Итак, я тебя имею, ты подстраиваешься.

Катя моргнула. Потом ещё один раз.

Он вытянул только эти из её слов?

То есть его заинтересовало именно это? И ему всё равно на её свидетельство от смерти?!

Внутренняя истерика подбиралась всё ближе. Конечно, всё равно. Он же свидетельство и организовал. Чему она, собственно, удивляется?

– Да. Разве не так? Я не против… Я всё понимаю, – она снова провела рукой по волосам. – Ты мужчина, я чем-то тебя привлекла. Я всё понимаю, но… Руслан, так нельзя! Мы не договаривались.

– А мы о чем-то конкретно договаривались, маленькая?

Что-то в его интонации неизменно менялось. Появлялись нотки, на которые следовало бы обратить внимание и сбавить обороны.

Катя устала. Дико. От всего.

От страха, от унижений, от неопределенности.

– У нас не было никаких договоренностей, – она, в отличие от Коваля, ответила сразу. – Я и не ждала многого. Мне много и не надо. Я совершила преступление, и…

– Катя, хватит.

Руслан оборвал её в привычной, властной манере. И если раньше подобное на Катю действовало безотказно, сегодня все барьеры рушились. Природная осторожность и инстинкт самосохранения тоже куда-то запропастились.

– Нет, не хватит, – девушка не повышала голоса, говорила всё так же тихо, лишь задрожала, пытаясь подавить гнев вперемешку с отчаянием. – Я задаю вопросы, ты на них не отвечаешь. Лишь отдаешь команды, на которые я обязана подчиняться. Ты так привык общаться с женщинами. И я готова была под тебя прогибаться, вернее, я и прогибалась, пока… не вот это, – у неё не нашлось нужных слов, и она рукой показала на пространство вокруг себя. – Я заслуживаю нормальных объяснений.

Ей казалось, что она бросает слова в пустоту. Нет, в стихию. В ураган, в шторм. Когда волны поднимаются и с силой бьются о камни. А её слова где-то в эпицентре воронки, глухие и ничего не значащие.

Потому что Генерал продолжал сидеть с абсолютно непроницаемым выражением на лице.

Её слова для него – лишь пустое сотрясание воздуха.

– Ты не готова к ним.

Катя вымученно улыбнулась.

– Не готова… И почему я не удивлена, Руслан? Хотя… Ты прав. Наверное. По-своему. По-мужски. Ты генерал. У тебя высокий чин, нереальные возможности, раз ты взял и умертвил меня. А что мне? Надеяться, гадать, что ты мне сделаешь новые документы? Воскресишь меня? Другое имя мне выберешь? Я только одного не понимаю: почему нельзя объясниться? Поговорить? Я что этого не заслужила? Или у тебя особое понятие… «заслужить», да?

Она добилась своего – вывела Руслана на эмоции. Он прищурился и чуть сдвинулся к ней. Не прикоснулся, не навалился, но разом уменьшил комнату, пространство.

Кате стало страшно.

Снова.

В очередной раз.

– Я решил, что так будет лучше. Такое объяснение тебе подойдет? – от его взгляда, слов, интонации повеяло арктическим холодом. Или океаном, что за окном.

Катя интуитивно сжалась. Не хотелось, так получилось.

И куда она полезла? Против кого? Что тут пытается показать? Что она равная ему? Что у них… как там она брякнула – отношения? Какие к черту отношения? Она раздвигает ноги, он трахает её. Куда и когда заблагорассудится. Она же старается, выписывает «кренделя». Банька, разговоры. Улыбки. Её наивность и вера в добро.