Клятва на пламени бесплатное чтение

Ритуал

Огонь. Он бесновался в печи. Он словно заполнил собой всю комнату. Блики и тени сражались друг с другом, а жар становился нестерпимым. Молодая женщина, которая склонилась к устью печи так близко, что языки пламени норовили подпалить концы длинных черных волос, точно не замечала опасных прикосновений. Она не сводила глаз со свертка в самом сердце огня.

Облаченный в синее одеяние мужчина за ее спиной держал на ладони блестящие карманные часы и следил за движением стрелок. Лицо мага было бесстрастно, а взгляд оставался сосредоточенным.

– Пора уже, – срывающимся голосом сказала женщина.

– Нет. Рано.

Он говорил спокойно, а вот женщина изнывала от тревоги. Ее пальцы впивались в металл печной заслонки с такой силой, словно несчастная вдова вовсе не ощущала жара.

– Ты поправишься, – прошептала она. – Обязательно поправишься, моя маленькая…

Мужчина на мгновенье оторвался от циферблата и одарил хозяйку дома нечитаемым взглядом. Огонь в печи яростно взметнулся, вверх полетел сноп искр.

– Ну хватит! – вскрикнула женщина и без раздумий протянула руки в пламя.

– Рано!

Ее уже было не остановить. Взволнованно дыша, женщина сжала в объятьях спящего ребенка и принялась осторожно снимать кусочки запекшегося теста с крохотного личика.

– Если вы меня не слушаете, зачем попросили провести ритуал? – сурово проговорил мужчина.

Его упреки женщина проигнорировала. Она с тревогой вглядывалась в лицо ребенка.

– Помогло?

– Дайте ее мне.

Маг принял младенца на руки. Глаза девочки были закрыты, но пугающая бледность, которая покрывала ее лицо всего час назад, исчезла. Маг услышал и тихое дыхание, и ровное биение сердца. Что ж, жить она будет, вот только на щеке остался крошечный отпечаток золы – результат неосторожности и спешки напуганной матери. С каменным лицом маг опустил девочку в колыбельку и повернулся к вдове.

– Когда проснется, покормите. Думаю, теперь она будет есть за двоих.

Женщина зажмурилась, но не заплакала. Только дрожащие губы выдавали ее облегчение и потрясение. Справившись с собой, она шагнула к колыбели, проворно запеленала дочь и принялась укачивать ее с таким спокойным видом, будто не потеряла мужа три дня назад и не провела последние часы, изнемогая от страха за своего ребенка.

– Спасибо, – прошептала она и наконец посмотрела на мага. – Спасибо. Вы очень добрый человек.

Маг пожал плечами.

– Благодарить меня не нужно. Просто уважайте наш контракт. Жизнь за жизнь. Вы приведете ее к нам, когда ей исполнится семь. Она посвятит свою жизнь Золотому Огню.

– Она здорова, – ровным тоном ответила мать. – Она будет жить… Это все, что мне важно.

Маг коротко кивнул и без долгих прощаний вышел за дверь. В комнате стало совсем тихо, даже треск дров был еле слышен. Через несколько минут далекий бой башенных часов возвестил о наступлении полуночи. Женщина улыбнулась и осторожно поцеловала дочь в лоб.

– Не бойся… Я никому тебя не отдам. Никогда. Мы уедем далеко-далеко. И никто нас не найдет.

Той же ночью молодая вдова приказала запрягать лошадей.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Приехали посмотреть на старшую дочь, а засватали младшую. И теперь все вокруг суетились – дома и у соседей – никак нарадоваться не могли заключенной помолвке. Всего несколько дней назад Сильвина гадала на суженого и не верила, что сбудется. Вот и не сбылось.

В доме воеводы Велимира все на ушах стояли. Девушки-прислужницы и помощники отца носились с сундуками, узлами и корзинами, впопыхах нагружали телеги добром. Пол во всех комнатах был усеян ягодами рябины от сглаза, а молоденькие незамужние девушки тайком приоткрывали крышки сундуков в надежде найти туфли Велены и потискать их на удачу.

Перед грядущим отъездом молодой невесты началась такая сумятица, что хотелось просто спрятаться в каком-нибудь тихом местечке и не высовываться до самого торжества. Исполнив очередное поручение матушки, Сильвина отправилась на третий этаж, в свою спальню, но и там ей не удалось укрыться от всеобщего переполоха. Дверь в ее комнату была настежь открыта; матушка и Велена склонились над массивным сундуком в углу. На откинутую крышку летели отрезы и кружева.

– Смотри, какие простыни, – ласковым негромким голосом сказала матушка. – Годится для красивой невесты.

– Это же Сильвины.

– Но ей ведь не нужно теперь! А даже если понадобится, новое подберем.

– Не понадобится! – с порога заявила Сильвина. – Всегда буду жить с тобой и отцом. Поэтому приданое мне не нужно.

Велена виновато глянула на сестру, и, чтобы не видеть этого выражения, Сильвина приблизилась и обняла ее.

– Тебе все это больше подойдет, – сказала она, нежно проводя рукой по голове Велены.

– Но ведь мама для тебя это все собирала, – возразила Велена. – Еще до твоего рождения!

– Глупости! – отрезала матушка и подбоченившись уставилась на сестер. – И зачем оно будет лежать тут без толку? Ерунды не болтайте. Велена, беги умывайся и волосы причеши. Надо проводить гостей. А еще опару нужно приготовить…

– Я сделаю, – сказала Сильвина.

– Не надо, ты не умеешь. Велена, ты меня не слышала?

С неохотой высвободившись из объятий сестры, Велена вышла за дверь. Проводив ее взглядом, Сильвина опустилась на табурет и устало потерла глаза. Какими беспокойными выдались последние дни. Сначала весть о том, что ее едут сватать. Конечно, об этом говорилось шепотом; просто молодой купец, который служил когда-то под командованием отца Сильвины, решил навестить старого друга. Однако намеки на желанный союз в письме благородного Сваромира были вполне прозрачными. В конце послания купец даже передавал «особый привет» старшей дочери уважаемого Велимира, с которой гость мечтал познакомиться.

Намерения друга отца, которого Сильвина и в глаза не видела, настолько ее ошарашили, что она даже не знала, как теперь себя вести. Зато в доме все оживились и принялись подшучивать над ней. О помолвке говорили как о деле решенном. Кое-как свыкнувшись с мыслью о смотринах, Сильвина пришла к заключению, что свадьба с человеком, которого ценит ее отец, вполне может принести ей радость и тихое счастье. Так зародилась смутная надежда, а потом в ее воображении расцвели мечты о смелом добром муже, который будет всем сердцем любить ее.

Наконец желанные гости приехали, и взволнованная Сильвина оказалась лицом к лицу со своим женихом. За прошедшие дни в ее грезах сложился образ, который действительности совсем не соответствовал. Высокий и грозный, с огромными руками и густой черной бородой, Сваромир скорее пугал, нежели внушал уважение.

Да и она не оправдала его ожиданий. А вот Велена сразу пришлась ему по сердцу, что не было сюрпризом: звонкий голос и веселая улыбка сестры всегда располагали к ней окружающих. Сваромир внимательно слушал ее, не сводил с нее глаз, а потом как-то вечером попросил показать сад. Они там долго гуляли вдвоем, бродили туда и обратно по единственной протоптанной в грязном весеннем снегу дорожке. На другой день во время ужина Велена сидела по правую руку гостя и наливала ему вино, а он отрезал ей лакомые кусочки дичи.

А потом объявили о скорой свадьбе.

Сваромир первым отправился домой – в далекий каменный город, где хозяина ждал настоящий замок, а невеста, ее родители и гости должны были двинуться в путь через несколько дней.

Мысль о скорой разлуке с младшей сестрой привела Сильвину в состояние уныния, которое и рядом не стояло с унижением от того, что ее кандидатуру отвергли сразу же после знакомства. Наверное, она так до конца и не поверила в то, что ее ждет скорое замужество. В ночь перед приездом Сваромира девушки гадали на суженого: бросали кольца в воду, топили воском плавающие в тазу скорлупки от грецких орехов. По всем знакам, которые удалось прочесть, суженый Сильвины был блондином, так что с черноволосым купцом они точно не сладили бы.

Матушка все еще рылась в сундуке, то и дело откладывая то, что могло сгодиться Велене. После того, как Сваромир объявил о своем решении, она просто расцвела и весь дом поставила вверх дном, желая угодить будущему зятю.

– Сильвина, послушай, – вдруг заговорила матушка. – Пока нас не будет, внимательно приглядывай за домом. А когда эти бездельники выйдут в поля, сама лично следи за ними.

– Когда сев начнется? – удивилась Сильвина. – Но как же я успею на свадьбу?

– Нет, на свадьбу ты не поедешь.

Огорошенная этой небрежной фразой, Сильвина медленно встала и пробормотала:

– Я не поеду на свадьбу единственной сестры?

Матушка в сердцах всплеснула руками.

– Поездка не на два дня! Кто будет следить за всем тут? Или предлагаешь нам остаться? Какая свадьба без родителей?

– Но…

– Хватит. Не капризничай. Не видишь, что ли, сколько у меня забот! Не до тебя теперь.

Подхватив ворох разноцветных отрезов, матушка торопливо покинула комнату. Сильвина растерянно посмотрела ей вслед. Хорошенькая новость. Сегодня Велена проведет последнюю ночь в родительском доме. На какой срок затянется разлука с сестрой Сильвина не представляла. И даже на свадьбу она не попадет. Не увидит, как голову Велены украсят свадебным венком, не посмотрит на первый танец молодоженов. То, как матерям жениха и невесты поднесут хлеб, а отцам – вино, – все это пройдет без нее.

Когда за окном стемнело, Сильвина по привычке решила отнести Велене молоко. Она застала сестру в возбужденном состоянии: с сияющими голубыми глазами и раскрасневшимся лицом Велена была похожа на ребенка в ожидании праздника. Она восхищенно разглядывала пышный серо-зеленый наряд, аккуратно разложенный на кровати.

– Очень красиво, – негромко сказала Сильвина.

Сестра радостно ей улыбнулась.

– Вовремя ты! Смотри. А теперь угадай, что ты наденешь на мою свадьбу!

Смущенная этим энтузиазмом, Сильвина отвернулась, поставила стакан на столик у окна, а потом посмотрела на Велену и попыталась улыбнуться, но не слишком преуспела. Сестра сразу поняла, что что-то не так.

– Что случилось?

– Я на свадьбу не смогу приехать, – извиняющимся тоном сказала Сильвина. – Мне придется за домом следить, пока родителей нет.

Велена на мгновенье оторопела, а потом заговорила, чуть ли не задыхаясь от возмущения.

– Что? Ну уж нет! Это нечестно!

– Знаю. Но время сейчас трудное, сама понимаешь. Зима очень тяжелая была. И теперь нужно за всем приглядывать. Хоть кто-то должен остаться здесь…

– Тогда пусть отец едет! – яростно выкрикнула Велена. – И ты! А она пусть останется дома!

– Так нельзя.

– Можно! Мама бы никогда тебя тут не бросила одну!

Встревоженная этой вспышкой, Сильвина схватила руки сестры и быстро заговорила:

– Я приеду тебя навестить, когда ты станешь хозяйкой. На целый месяц там останусь! Ты уже освоишься, покажешь мне свой дом и город! Представь, как хорошо будет. Может, ты даже найдешь мне мужа.

Велена шумно дышала, ее лицо еще больше раскраснелось от гнева, и она упрямо сжимала губы. Однако спустя пару мгновений она потерянно опустила голову и пробормотала:

– Сильвина… Ты ведь не ненавидишь меня?

Сильвина закатила глаза.

– Конечно, нет. Поверь мне, все устроится. Я буду очень скучать, но мы скоро увидимся.

Сильвина не кривила душой. Она вовсе не сердилась на сестру. Младшая с детства ее защищала, и эта преданность поддерживала Сильвину в самые трудные моменты. А еще ощущение, что все идет правильно, внушало покой. Конечно, Сильвина хотела стать женой и матерью, но ей казалось, что там впереди, в туманном будущем, ее ждет что-то важнее замужества. В своих снах Сильвина часто бродила по дорогам и попадала в места, которые не видела даже на картинках книг. С годами подобные сны лишь укрепили ее уверенность в том, что однажды она сама отправится в путь, вот только мысль, что придется оставить родные края, не только завораживала, но и пугала.

На другое утро младшая дочь воеводы уезжала к своему жениху. Проводы не заняли много времени, но поглядеть на отъезд Велены собралась вся деревня. Сильвина стояла впереди толпы и смотрела вслед удаляющимся телегам. Холодный воздух пробирал до костей, но Сильвина так и не шевельнулась, пока последняя повозка не скрылась с глаз. Потом она вытерла мокрое от слез лицо и в полном одиночестве поплелась назад в дом.

***

Под подошвами сапог поскрипывали половицы. Только этот звук нарушал тишину, царящую в логове мурьхи. Словно запорошенные снегом белые стены покрывала густая паутина. С потолка свисали тяжелые коконы, в которых копошилось что-то мерзкое. А ведь совсем недавно это помещение было обеденным залом одного не слишком популярного постоялого двора. Хозяева заведения – муж и жена – сидели в креслах у очага. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять: гостей им больше не принимать.

Киран приблизился к камину, взглянул на высохшие лица и обнажившиеся в неприятном оскале зубы. Мертвецы походили на мумифицированных вельмож, которых он видел во время путешествия на восток. Вот только этих несчастных «засушили» в спешке.

В дальнем углу что-то закопошилось. Киран выпрямился и, повинуясь инстинкту, уклонился вправо. Рядом с его левым ухом точно стрела просвистела, обдав кожу могильным холодом. Следующая атака была быстрее, и Киран нехотя извлек из ножен меч. Металл запел, отражая яростный удар, на лезвии заплясали блики. И вновь нападающая втянула когти.

Киран опустил меч и развернулся. Из погруженного в полумрак коридора появилась фигура, закутанная в тонкие белые полотна. Серебристые волосы спускались почти до самого пола. Мурьха не шла, а плыла, и ее алые губы улыбались. Одеяние не скрывало ни раздувшиеся руки, ни огромный живот. Такая неосторожность.

– Просто жирная мерзостная личинка, – лениво прокомментировал Киран. – Напилась чужой кровушки?

Мурьха, все так же сыто улыбаясь, подняла руки с длинными когтями и поманила его к себе.

– Да. Уже иду.

Он двигался быстро, но и она оказалась неожиданно резвой. Взгляд Кирана едва успевал за ее тенью, да и полотна вокруг мурьхи плясали как на ветру и отвлекали внимание. Белая ткань ослепила на мгновенье, а потом пришла боль. Один коготь мурьхи впился в плечо Кирана, и он уронил меч.

Демоница стояла перед ним и смотрела на него пустыми немигающими глазами.

– Я спою тебе на ушко, – нежно сказала она. – И буду играть с тобой всю ночь…

– Ты уж прости меня, страхолюдинка, – так же ласково ответил он, перехватывая скользнувший из левого рукава кинжал. – Я обещан другой.

Клинок легко вошел в ее горло. Мурьха захрипела, закачалась и выпустила жертву.

– Кстати… – продолжил Киран и рассек клинком воздух, оросив коричневыми каплями деревянный пол. На рукояти сверкнул изумруд. – Твое отродье я еще вчера упокоил. А не надо было невинных девушек на алтарь тащить.

Ответом ему было невразумительное шипение и яростные хрипы. Мурьха корчилась в предсмертных муках и на глазах истекала неприятной слизью. Через пару минут от демоницы осталась лишь лужа на полу.

Киран коротко выдохнул и повернул голову, чтобы взглянуть на раненое плечо. Царапина его не беспокоила, а вот кожаный плащ было жалко.

Заскрипели дверные петли, и вслед за этим неприятным звуком в коридоре послышались торопливые шаги. Киран наклонился, чтобы поднять меч, а когда выпрямился, увидел на пороге Дана и Талона.

– Сжечь тут все, – коротко приказал Киран.

Его люди обменялись хмурыми взглядами.

– Вам больше заняться нечем, – проворчал Талон.

– Там это… От брата вашего послание, – заговорил Дан и с отвращением взглянул на жижу, которая недавно была мурьхой.

– И без вас разобрались бы. Зачем руки пачкать?

– В общем, просит вас выехать. Встретить должен на полпути.

– Вы точно лорд? Или наемник с большой дороги?

– Девицу нашли. Должницу. Надо бы взыскать.

– И это тоже, – неодобрительно сказал Талон. – Не было печали. Неблагодарные людишки… Всегда одна и та же история! А теперь тащиться черт знает куда!

– И куда же мне тащиться? – негромко поинтересовался Киран.

– В Вересдол, – поспешно ответил Дан.

Талон с мрачным видом кивнул.

– Да. Там ваша девица. А брат ваш очень сердит.

– Он всегда сердит, – сказал Киран и зашагал к двери. – Сперва завернем в город.

– Лорд Астер! Нужно ехать прямо сейчас!

– Нет, – возразил Киран. – Прямо сейчас мне нужен новый плащ.

2.

Сильвина плохо себе представляла, на что ее обрекли родители, когда оставили за главную. Прежде обе дочери воеводы до дел не допускались, да и не интересовались ими. Каждый раз оказываясь в центре внимания деревенских, Сильвина страшно робела, а работники вовсе не стремились обращаться к ней за помощью. И вот, спустя три дня после отъезда Велены, в дом Велимира заявился Паним – один из самых зажиточных местных крестьян – и вызвал Сильвину для важного разговора.

Она никогда не любила этого человека. Было в нем что-то отталкивающее, почти пугающее. Прежде он только поглядывал на нее, как сытый кот смотрит на мышку, но не пытался с ней заговорить. Теперь он смотрел на нее с выражением такого снисходительного превосходства, что у нее холодок по спине бежал.

С самого детства Сильвина побаивалась всех мужчин. Братьев у нее не было, отец скупился на добрые слова, и каждый работник в отцовском окружении казался ей суровым. Просьбу Панима она выслушала с плохо скрываемым волнением. По словам гостя, Велимир обещал снабдить его зерном для посева. И раз уж воевода в отъезде, Паним решил напомнить об обещании старшей дочери хозяина.

– Хорошо, берите, – поспешно ответила Сильвина, когда он закончил речь. – Все, что обещал отец.

Отчасти она хотела избавиться от гостя, который вел себя несколько самодовольно, отчасти просто не знала, как поступить. В итоге Паним опустошил господский амбар и, довольный глупостью молодой дурочки, отправился восвояси.

– Ничего твой отец этому пустомеле не обещал, – холодно сказала ключница, когда о поступке Сильвины узнали в доме. – Ты сильно сглупила.

Ключница, суровая пожилая женщина, всегда одетая в черное, жила в поместье Велимира много лет. Она управляла работниками в доме, следила за припасами, и только у нее Сильвина осмеливалась просить совета.

После визита Панима крестьяне в деревне с недовольством поглядывали на непутевую дочь хозяина, а Сильвина упрямо делала вид, что не замечает этого. Потихоньку она бралась за домашние дела, но ее просьбы исполнялись неохотно. Один раз она даже услышала, как кто-то из работников обронил:

– Кто ж захочет подчиняться проклятой девке.

Это замечание было как предательский толчок в спину, но Сильвина вновь ничего не предприняла.

Шли дни, а от родителей все не было вестей. Весна не успела заявить о себе, как вдруг налетел снежный вихрь – предвестник вернувшихся холодов. Поля вымерзли так, что ранние посевы Панима не взошли, и эта беда малость поумерила его самодовольство. Зима выдалась трудная, а теперь люди готовились к непростой и голодной весне. К Сильвине теперь наперебой обращались с просьбами, и все чаще она видела недовольство в лицах своих визитеров. Одна лишь ключница могла осадить негодующих крестьян.

С голодом и холодом шутки были плохи. Сильвина совсем отчаялась и написала письмо родителям с просьбой помочь, но ответа не получила. Девушка совсем потеряла покой. Ну какая из нее хозяйка дома! Матушка всегда называла ее косоручкой, которая не умела ни шить, ни печь. Вот у Велены все чудесно получалось, а старшая то и дело попадала в неприятности. Не зря в народе ее кликали «проклятой девкой». С самого детства родные заставляли Сильвину носить всевозможные обереги, но и они не шибко помогали. О девушке шла дурная слава, хотя Сильвина и не понимала до конца, чем такое заслужила.

Прежде суеверные крестьяне предпочитали с Сильвиной не встречаться, а когда говорили с ней, часто касались мешочка с рябиной, которую в здешних краях многие деревенские носили на груди. Глупый страх перешел и к детям. Как-то раз, когда Сильвина следила за разгрузкой обоза с привезенной едой, к ней подошел ребенок лет шести и принялся с интересом ее разглядывать. Сильвина, занятая мысленными подсчетами денег и товаров, не сразу заметила мальчика. Когда она наконец обратила на него внимание, он тихо сказал:

– Здравствуйте.

– Здравствуй, – с улыбкой ответила она.

– А что вы делаете?

Ей понравился такой искренний интерес. Она вынула из сумки холщовый мешочек с кусочками сушеного яблока, которым собиралась перекусить позже, и протянула ребенку.

– Вот, держи. А я тут бочки считаю.

Мальчик несмело поднял обе руки и принял угощение в ладони. На мгновенье он уставился Сильвине в глаза, потом развернулся и со всех ног бросился к толпе мальчишек, которые играли на другой стороне улицы.

– Я посмотрел ведьме в глаза! Я посмотрел!

В его голосе мешались гордость и страх. Сильвина застыла с разинутым ртом, не зная то ли плакать, то ли смеяться.

Одна из крестьянок, ставшая свидетельницей этой нелепой сцены, преградила дорогу мальчику и шлепнула его пониже спины.

– Ты что такое болтаешь! Совсем страх потерял.

Сильвина поспешно приблизилась, и крестьянка испуганно посмотрела на нее.

– Вы его извините… – затараторила она, смешно раздувая ноздри. – Глупый еще…

– Ничего страшного, – неестественно звонким голосом отозвалась Сильвина. – Они же играют.

Она видела, как пальцы крестьянки скользнули за пазуху, и готова была поставить все добро в сегодняшнем обозе на то, что эта женщина не руки грела, а нашаривала оберег с рябиной.

В очередное студеное утро Сильвина поняла, что пришло время решительных мер. Она позвала ключницу и велела ей отпереть комнату родителей. В эту спальню и Сильвина, и Велена заглядывали редко, на то был родительский запрет, но сейчас выбирать не приходилось.

– Открой его, – попросила она ключницу и кивнула на тяжелый кованный сундук, в котором родители хранили все самое ценное.

Он доходил Сильвине до пояса, но, когда ключница подняла крышку, стало ясно, что сундук наполовину пуст. Там были какие-то бумаги, свитки и книги, несколько шелковых отрезов, но ничего стоящего.

– Что ты ищешь? – спросила ключница, когда устала наблюдать за тем, как Сильвина лихорадочно роется в этом мусоре.

– Ларец с драгоценностями.

– Так забрала его твоя матушка.

От неожиданности Сильвина села там, где стояла. Мысль о том, что придется съездить в город и заложить камни, которые ей завещала покойная мать, преследовала Сильвину уже несколько дней. Самоцветы Таяна получила в качестве подарка на помолвку, и лишь они остались напоминанием о ее первом муже и родном отце Сильвины.

Отчим никогда не претендовал на эти украшения, и Сильвина привыкла считать их своими, хотя и не надеялась увидеть драгоценности в собственной шкатулке до замужества. Этим утром она наконец собралась с духом и решила заложить хотя бы часть драгоценностей, однако теперь и эта возможность справиться с охватившим деревню голодом растворилась.

– И денег у тебя почти не осталось, – безжалостно прибавила ключница. – Пиши отцу, пока все не стало плохо.

Сильвина не разделяла уверенность в том, что получит долгожданный ответ на еще одно письмо, но все же написала и отправила послание Велимиру. В тот же день она снова пошла проверить, как выполнялись ее поручения. Даже недовольные взгляды работников и брошенные в спину резкие слова ее не смущали.

В следующие недели домой она возвращалась только ночевать. С рассвета Сильвина отправлялась следить за работой в полях, потом проверяла, как идут дела в деревне. Ее жгла мысль о том, что она подвела родителей своим неумелым управлением, но очень скоро это чувство было вытеснено беспокойством о людях вокруг. Прежде она не сталкивалась так близко с бедностью, и тяжелая жизнь некоторых крестьян, даже тех, что не были работниками отца, поразила ее до глубины души. Она раздала свои одеяла, плащи и платья тем, кто страдал от капризов погоды, а потом открыла кладовые и начала делиться остатками провизии. Ключница велела молодой хозяйке образумиться, пока дом не растащили по бревнышку. Сильвина подумала над этим советом и взяла под свою опеку маленьких детей, которым было разрешено гурьбой заваливаться в дом воеводы, в то время как их родители трудились в полях.

Прежде Сильвина не знала такой одержимости чем-то. Она постоянно боялась где-то не успеть, боялась болезней, которые могли навредить жителям. Эти страхи довели ее до исступленного состояния. Днем всем казалось, что она легко порхала с места на место, однако по ночам в тишине и одиночестве своей спальни Сильвина растирала ноющие ступни и плакала от боли и усталости.

Она запомнила как страшный сон ночь, когда в деревне случился пожар. Людей с дикими глазами, плач детей, женские крики. Кто-то спотыкался, опрокидывая ведра с водой. Кто-то кричал, чтобы выносили добро. Сильвина чуть не сорвала голос в ту ночь, однако не без помощи старосты деревни и ключницы ей удалось всех утихомирить. Ее неприятно поразило то, что крестьяне оказались совсем не готовы к случившейся беде, а она, изнеженная девица, читавшая о борьбе с огнем в какой-то книжке, знала что делать и не утратила хладнокровия. Та ночь была морозная, но ближе к рассвету Сильвина стирала рукавом пот со лба и задыхалась как после бани. Крестьяне больше не роптали и послушно выполняли ее указания. То, как она справилась с пожаром, заставило жителей деревни взглянуть на нее с приятным удивлением, а то и с уважением. Вот только Сильвине уже было все равно: и косые взгляды перестали ее обжигать, и благодарности она не замечала. Единственным, что преследовало ее неотступно, была усталость. К счастью, пожар стал последней крупной неприятностью перед тем, как тепло наконец вернулось в деревню.

Мало-помалу тревоги Сильвины отступили. С обозом из города пришло долгожданное письмо от матушки, в котором та сообщала, что они с отцом погостят у Велены до осени. Видимо, сестра тайком сунула между страницами и свою записку, в которой просила Сильвину приехать как можно скорее.

Прильнув спиной к воротам, Сильвина дважды перечитала послание матушки. Строчки плясали перед глазами, к горлу подкатывал ком. Колокольчик почтовой повозки уже давно стих, а Сильвина все не шевелилась, такая ее жгла обида. Матушка даже словом не обмолвилась о том, что Сильвине делать дальше. Даже не пожелала хоть как-то помочь.

Наконец Сильвина справилась с собой. Она вернулась в дом и пошла прямиком на кухню, где ключница в одиночестве чистила морковь. Старая женщина окинула Сильвину быстрым взглядом и грубовато сказала:

– Устала, наверное?

Сильвина покачала головой и опустилась на лавку.

– Сестра к себе зовет.

– Да и поезжай.

– Матушка вряд ли обрадуется.

– И пусть.

Сильвина невольно фыркнула. Ключница посмотрела на нее и скупо улыбнулась.

– Как же ты на мать похожа.

– Мама красивая была.

– Очень похожа. Если бы не это.

Ключница ткнула себя пальцем в щеку, и Сильвина невольно поморщилась. Родимое пятно, совсем крошечное, на ее правой щеке любили обсудить люди, которые прозвали Сильвину «проклятой девкой».

«Это ее черт лизнул, когда из печи тащили», – шептались за ее спиной.

Что эти слова означали, Сильвина не знала, да и не хотела знать.

– А Велена разве на маму не похожа?

– Нет! Совсем нет. Велена простенькая… И заботы у нее суетливые. А твоя мать была как ясный день. Такая добрая. Всегда веселая. К каждому могла подступиться. А уж как плясать выходила, никто от нее глаз не мог отвести. Велимир ее с детства любил, а она все над ним шутила. А тетка твоя страшно ревновала, она по нему уже тогда сохла.

Об этом Сильвина прежде не слыхала. Она знала, что Таяна, ее родная мать, будучи совсем молоденькой девушкой, вышла замуж за красивого дворянина из западных земель, но прожила в счастливом браке всего полтора года. Муж умер от страшной лихорадки, которая выкосила половину города. Та же болезнь поразила и Сильвину, когда ей не было и года, но мать ее выходила. Потеря любимого супруга повергла Таяну в отчаяние, и она вернулась в родные места, где наконец согласилась на предложение Велимира. Родилась Велена. Не прошло и семи лет после свадьбы, как мать погибла – неудачно упала с лестницы. Младшая сестра матери пришла в дом, чтобы заботиться о дочерях покойной, а потом стала женой воеводы.

Сильвина всегда считала, что их сблизило общее горе, однако слова ключницы казались правдивыми. После стольких лет брака матушка все еще с обожанием смотрела на отца, а тот был сдержан и с нею, и с дочерьми. Страдал ли он по покойной жене? Этого Сильвина не знала, но полагала, что так и было.

Она глубоко уважала и любила людей, которых привыкла называть родителями, но иногда ее охватывала пронзительная тоска по ласковой матери, в объятьях которой она провела раннее детство, и даже по настоящему отцу, образ которого не отложился в ее памяти. Велена же страшно ревновала к воспоминаниям о родной матери, и их тетке приходилось чуть ли не вымаливать у девочки привязанность. Впрочем, Велена всегда оставалась любимицей, и это было понятно: она все-таки младшая дочь и родной ребенок воеводы.

– Поезжай, – подытожила ключница, когда Сильвина вновь достала письмо и уставилась на сломанную печать из красного воска. – Здесь все хорошо будет. Теперь мы и сами справимся.

Сильвине не потребовалось много времени на сборы. Она взяла с собой четырех всадников для защиты, а еще девушку, которая ей прислуживала, и отправилась в путь.

Едва коляска выехала за врата, маленький отряд вдруг накрыла тень, как от крыльев огромной птицы. Сильвина отпрянула от окна, зажмурилась и горячо зашептала молитву.

Через час они выехали на большую дорогу, и Сильвина, охваченная непонятным чувством, оглянулась на родную деревню. Что-то ей подсказывало, что она долго еще не увидит эти места.

3.

Время в пути прошло незаметно. Сильвина давно не выезжала дальше Околотня, маленького города рядом с родной деревней, поэтому с любопытством выглядывала из окна коляски. Большую часть времени ей приходилось любоваться деревьями и полями, едва оправившимися от зимней спячки. На станциях долго не задерживались: меняли лошадей и снова отправлялись в дорогу.

В последний день путешествия Сильвину и ее спутников настиг ледяной ливень. Ненастная погода вконец испортила настроение, которое после долгой утомительной дороги и так было не слишком хорошим. Экипаж раскачивало из стороны в сторону, колеса увязали в грязи. Сильвина куталась в плащ и все равно мерзла.

Лишь в сумерках на горизонте показались городские башенки, и Сильвина вздохнула с облегчением, за которым последовало странное смущение. Несмотря на просьбу в записке сестры, она никак не могла отделаться от чувства, что вот-вот явится в чужой дом незваной гостьей.

За городские ворота Сильвину и ее спутников пустили без каких-либо расспросов, и коляска неспешно покатила по тихим улицам. Горожане прятались от дождя, прохожих почти не было видно. Сильвина как-то упустила момент, когда ее экипаж оказался на подъездной дорожке, что вела к дому Сваромира, а когда опомнилась, ахнула от восхищения. Размеры нового жилища Велены впечатляли. Самый настоящий замок.

Уже через десять минут распрягали лошадей, а Сильвина ждала у порога, пока один из ее людей негромко говорил о чем-то с невысоким пожилым человеком – слугой Сваромира.

– Пожалуйста, идите за мной, госпожа, – наконец сказали ей, и Сильвина, растирая украдкой ладони, пошла за стариком.

Ее привели в комнату с огромным камином и диковинной мебелью. Лавок здесь не было вовсе, только кресла и диваны. У очага лежал роскошный ковер. Сильвине в целом нравилось убранство, хотя гобелены на стенах казались чересчур мрачными.

Огонь в камине еле теплился, и Сильвина приблизилась вплотную, чтобы хоть немного согреться. Безмолвная тишина и царящий вокруг полумрак мало отвечали ее понятиям о гостеприимстве, вдобавок ко всему, Сильвине очень хотелось есть. Она надеялась на то, что ее людей разместили с большей заботой и угостили хотя бы теплым вином.

Ей пришлось провести в одиночестве больше получаса. Под конец ожидания Сильвина беспокойно ходила по комнате, прислушиваясь к каждому шороху. За это время Велене уже должны были бы доложить о прибытии гостей. Может быть, хозяйки сейчас не было дома? И все-таки…

Когда дверь наконец распахнулась, Сильвина уже успела разозлиться. Вид запыхавшейся недовольной матушки только усилил это чувство.

– Вот ты бестолковая! – начала матушка с порога. – Кто так заявляется, не спросив, без приглашения?

– Меня пригласила Велена, – ровным тоном ответила Сильвина. – Это ведь ее дом.

Матушка замерла на мгновенье. Потом она оценивающим взглядом прошлась по забрызганному грязью дорожному плащу Сильвины, который та не сняла из страха замерзнуть еще сильнее. Сильвина в свою очередь оценила новое платье из бордового бархата, в котором щеголяла мачеха.

– Ты хотя бы переоденься сначала. В таком виде людям показываться…

Сильвина стиснула челюсти и ничего не ответила на это заявление. Ее провели в комнату на втором этаже, где сильно пахло пылью и плесенью. Кто-то из лакеев уже поднял ее сундучок и поставил его возле кровати.

Принесли свечи, и Сильвина принялась приводить себя в порядок. Настроение было похоронное. Холодный прием матушки, с которой она не виделась несколько месяцев, словно подтвердил самые мрачные подозрения. Сильвина припомнила и то, как изнывала в ожидании писем от родных, и пропавший ларец с драгоценностями. Вслух она ничего не сказала, но негодование клокотало в ней, не позволяя нормально дышать.

Когда она закончила переодеваться, в коридоре послышались громкие шаги, а спустя мгновенье в комнату влетела Велена.

– Ты здесь!

Сестра порывисто обняла Сильвину. Когда она отстранилась, ее глаза гневно заблестели.

– А мне только что сказали! Я увидела повозку во дворе и… Ну, главное, что ты здесь! Идем со мной, а твои вещи пока отнесут в другую спальню.

– Зачем это? – недовольно сказала матушка. Она стояла в дверях и, поджав губы, следила за воссоединением сестер. – И тут хорошо.

– Нет, – отрезала Велена. – Я для Сильвины другую комнату готовила. А здесь воздух затхлый! Сильвина, идем.

Сильвина не успела и слова молвить. Велена схватила ее за руку и решительно потащила прочь.

– Матушке это не понравится, – вполголоса сказала Сильвина, когда они спустились с лестницы.

– И пусть! Будто я не знаю, что она задумала…

В тот вечер Сваромир и Велена принимали гостей. В большом светлом зале в южной части дома были накрыты длинные столы. Велена усадила сестру на почетное место рядом с собой. Сваромир принял Сильвину вполне радушно, даже удостоил ее короткой беседой. Постепенно царившая между ними неловкость исчезла. Если в качестве невесты Сваромир Сильвину не разглядел, в роли свояченицы она ему вполне подходила.

Отец тоже был рад ей, что Сильвину почти удивило. Она подошла к нему за благословением перед ужином и тут же передала письма от ключницы и старосты деревни. Отец быстро пробежал послания глазами, после чего потрепал Сильвину по щеке и сказал:

– Вот и хорошо, что приехала. Твоя мать совсем меня извела. Наконец появился повод домой вернуться.

Сильвина не верила в то, что воевода не смог бы приструнить жену, если бы захотел. Верно, дело было в другом – в привязанности к родной дочери, раз уж он не спешил вернуться в собственный дом и остаться там с женой и падчерицей.

Когда после ужина Сильвина с сестрой устроилась на кровати в отведенной ей комнате, Велена подтвердила ее подозрения.

– О, конечно, она хочет здесь жить. Сравни деревню со столицей! А еще она хочет быть хозяйкой в моем доме! Когда слышу как она отдает приказы, так и хочется ей…

– Она наша мать, – перебила Сильвина. – Потерпи.

– Не собираюсь терпеть! И никакая она нам не мать. Я с мужем уже говорила на эту тему. Его родители никогда в наши дела не вмешиваются. Его мама такая утонченная! Я уже пару раз намекала нашей тетушке, что она загостилась. Вот только она в такие минуты будто глохнет. Ничего, мой Сваромир добрый, но однажды и его терпение закончится.

За эти месяцы Велена мало изменилась. Она все так же страстно говорила и много жестикулировала. Разве что во внешности было что-то непривычное. Если девичьи наряды Велене очень шли и подчеркивали свежесть лица, то пышные платья замужней дамы словно заставляли ее казаться меньше. Она напоминала ребенка, облачившегося в одеяние матери. Да и сложная прическа из взбитых локонов не слишком подходила тонкому личику Велены.

И все же сестра теперь была взрослой женщиной. Хозяйкой собственного дома.

– Ненавижу ее, – закончила Велена свою пылкую речь.

Сильвина устало покачала головой.

– Не говори так. Наверное, она просто хочет помочь. Ты ведь совсем молодая жена.

– Мне ее помощь не нужна. Пусть возвращается домой. А вот ты останешься со мной. Мы сошьем тебе новые платья. Целый сундук! А потом друзья Сваромира за тобой в очередь выстроятся! И мы выберем самого храброго и богатого!

В мечтах о будущем успехе старшей сестры Велена немного успокоилась. Они еще долго говорили, обсуждали новости, пока Велена не заметила, что у Сильвины слипаются глаза, и объявила, что той пора отдохнуть с дороги.

Под монотонный шум дождя Сильвина уснула довольно быстро, и даже редкие раскаты грома не беспокоили ее. На новенькой перине спалось очень даже сладко. Однако в ту ночь Сильвине приснился странный сон. Она поднималась вверх, скользила все выше к небу, а потом вдруг оказалась в лучах нежного солнца. Несколько восхитительных мгновений она словно в колыбели лежала в этом золотистом сиянии. Потом кто-то крепко взял ее за руку и потянул вниз. У Сильвины перехватило дыхание, когда она начала стремительно падать, и от страха она проснулась.

4.

Сваромир оказался радушным хозяином. Он много работал и часто пропадал с утра до вечера, встречался с другими дельцами, однако своим гостям не отказывал ни в чем. Пользуясь великодушием мужа, Велена каждый день тащила сестру в очередную лавку, на рынок или просто прогуляться по широким улицам. Иногда к ним присоединялась матушка, к нескрываемому неудовольствию Велены. Сильвину же радовало то, что матушка наконец перестала ее корить за внезапный приезд. Их последние беседы были вполне мирными. Об отъезде родителей Велена пока не заговаривала, однако Сильвина была уверена в том, что упрямство сестры сделает свое дело и очень скоро.

Сложно было упрекнуть матушку в ее желании остаться в городе. Дом Сваромира и Велены казался роскошным и ни в какое сравнение не шел с деревенскими усадьбами. Сильвине больше всего полюбился сад, разбитый за замком. Яркие весенние цветы радовали глаз после суровой затяжной зимы, а ухоженный прудик с рыбками был совсем диковинным украшением. Как-то утром Сильвина вышла в сад до того, как проснулась сестра, и увидела там хозяина. Сваромир неспешно прогуливался, разминая шею и могучие руки. Он заметил Сильвину, вежливо поприветствовал ее, однако они не успели обменяться и парой фраз. В саду показался один из слуг, который низко поклонился хозяину и вручил ему письмо. Сваромир сорвал печать, развернул свиток и нахмурился. Потом перевел взгляд на гонца.

– Они?..

– Уже в пути. Их посланец сказал, что будут через два дня.

– Интересно! И какой черт их сюда несет? Я с подобными людьми отродясь дел не имел.

Подобная реакция удивила и немного встревожила Сильвину. Ей было невдомек, что так раздосадовало Сваромира, и расспрашивать она не стала, хоть и терзалась от любопытства. Однако очень скоро Сильвина получила свои ответы.

Тот день выдался погожий, по-весеннему теплый. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Сильвина после ванны расчесывала волосы в своей комнате. Ее внимание вдруг привлек шум на улице. Сильвина приблизилась к приоткрытому окну и с интересом взглянула вниз. У дома Сваромира остановился кортеж из трех экипажей. Эти коляски совсем не походили на те, что с грохотом разъезжали по мостовым города; они были больше, но с крохотными окнами, и производили впечатление огромных черных бочек на колесах. За каретами виднелись и всадники, одетые в дорожные костюмы и плащи.

Сваромир уже вышел на крыльцо и терпеливо ждал, пока гости спешатся. Заинтересованная происходящим, Сильвина чуть подалась вперед, удобнее устраиваясь на подоконнике. Прядь влажных волос упала ей на лицо, и девушка нетерпеливо тряхнула головой, вглядываясь в фигуры двух мужчин, с которыми Сваромир без особой радости обменивался приветствиями.

Тот, кто стоял ближе к хозяину дома, был темноволос, высок и хорошо сложен. Однако благородный облик немного портило высокомерное выражение лица, которое не составляло труда разглядеть даже со второго этажа. Другой путник повернулся к окну Сильвины спиной. На его широкие плечи был накинут совершенно восхитительный вишневый плащ. У этого визитера волосы были светлыми и остриженными непривычно коротко. Пытаясь разглядеть его лицо, Сильвина отложила гребень, шире распахнула окно, но тут же схватилась дрожащей рукой за створку. Перед глазами встала огненная пелена, а в грудь словно лошадь копытом ударила.

Сильвина не помнила, как сползла на пол. Не знала, как долго оставалась в беспамятстве. Сознание к ней вернулось, когда кто-то негромко постучал в дверь. Опираясь на стену заледеневшими ладонями, Сильвина кое-как поднялась на ноги и подошла к двери.

– Кто там? – хрипло спросила она.

– Вас зовут к ужину, госпожа.

Комнату уже окутывал полумрак. Сильвина сделала глубокий вдох и немного пришла в себя, но ее недоумение лишь усилилось. Что же это было? Почему ей вдруг стало плохо? Прежде ее не беспокоила подобная дурнота. Неужели она заболела, вот так внезапно?

Человек за дверью громко кашлянул.

– Госпожа?

– Я уже иду, – ответила Сильвина и принялась быстро одеваться.

Она спустилась в полный зал: гостей здесь собралось как на пиру в честь праздника урожая. Сильвина поискала глазами родителей и увидела, как отец о чем-то переговаривается с матерью. Сидевшая рядом с мужем Велена заметно скучала. Слуги лавировали между столами, разносили подносы с угощениями и кувшины с вином, а гости Сваромира, не скупясь на восхищение, нахваливали еду. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Сильвина протиснулась туда, где сидели родители, и опустилась на стул между ними. Матушка что-то спросила, но Сильвина, у которой в голове точно улей гудел, ответила вяло и невпопад.

Ей то и дело хотелось протереть глаза, словно дымка мешала разглядеть все вокруг. Ладони оставались холодными, спина и шея ныли от напряжения. Отец пожелал ей приятного аппетита, положил перед ней на тарелку жареную куриную ножку, и Сильвина неохотно принялась за еду, однако вкуса почти не ощущала.

Когда она вновь обратила внимание на главный стол, ей стало ясно, что этим вечером почетными гостями выступали чужеземцы, которых Сильвина видела из окна. Тот высокомерный темноволосый мужчина, чем-то напоминавший хищную птицу, сидел по правую руку от хозяина. Приглядевшись лучше, Сильвина увидела геральдическую фигуру – изображение солнца – которой камзол незнакомца был украшен на груди. В памяти что-то шевельнулось, вспыхнула и погасла неясная мысль.

– Матушка, – вполголоса сказала Сильвина, – кто этот человек рядом со Сваромиром?

Сильвине ответил отец. Он заговорил негромко, не сводя глаз с чужеземца, который с мрачным видом внимал словам хозяина дома.

– Граф Астер из западных земель. Нежданный гость, надо признать.

Такой визит был не просто неожиданным, а чем-то из ряда вон выходящим. Даже в Сладкоречье, родной деревне Сильвины, отделенной от родины графа лесами, полями и горами, слышали это имя. Один из четырех Великих Домов, род Астеров с древних времен славился сильными магами. Они проявили себя и во время Червонной войны много лет назад.

В последние десятилетия дети с особыми способностями рождались редко, и маги предпочитали держаться вокруг Анемополиса – западного города, оплота волшебства. В Вересдоле же колдунов не жаловали. Магов и ведьм винили в кровавых событиях, которые когда-то захватили материк. Сегодня во многих княжествах практика колдовства была под запретом. Сильвина видела, как неодобрительно переглядываются люди, с каким мрачным любопытством они смотрят на стол Сваромира.

Хозяин дома поднял чарку за здоровье своих гостей, и Сильвина, следуя примеру отца и матери, взяла свой кубок. Ей вновь стало нехорошо. Лицо полыхало, а к горлу подкатывала тошнота. Мягкий свет факелов и свечей резал глаза, будто она месяц провела в темноте. Кто-то опрокинул кубок, и клацанье металла заставило Сильвину поморщиться. И с каждым мгновением жужжание вокруг нарастало, сводя Сильвину с ума. Она опустила руки на колени и медленно прикрыла глаза.

«Да что же это», – подумала она, стискивая под скатертью запястье. – «Только бы дотерпеть…»

Больше всего Сильвине хотелось выбраться из этого зала и спрятаться, и чтобы погасить это неуместное желание, она сосредоточилась на других мыслях. В голове кружил хоровод быстрых образов. Сильвина подумала о крестьянах в родной деревне. Как они справляются теперь? Потом вспомнила об огромной тени, преследовавшей ее коляску от Сладкоречья до Околотня. Страшная птица вернулась, а значит, жди беды. В сознании всплыла детская страшилка, которая всегда повергала Сильвину в ледяной ужас.

Горевестница придет. Больно клюнет тебя в лоб.

Усилием воли Сильвина заставила себя выпрямиться и стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони. Выходит, она правда заболела, раз уж чувствует себя как пьяный человек, погрузившийся в собственные грезы. Чего только не привидится. Ей просто нужно выспаться, а утром все будет хорошо.

– Косточка в рукав упадет, – пожурил ее отец.

Сильвина растерянно посмотрела на него.

– Что?..

Отец кивнул на косточку от куриной ножки, которую Сильвина машинально стискивала в пальцах. Она даже не помнила, когда успела ее обглодать.

– Ты сегодня рассеянная.

– Да уж…

Ужин заканчивался. Люди благодарили хозяина за щедрое угощение и неторопливо расходились. Сильвина решила ускользнуть без длинных церемоний. Со Сваромиром и Веленой она поговорит завтра. Она уже вышла из-за стола, когда мимо нее прошел светловолосый спутник графа Астера. Сильвина только теперь вспомнила о нем. Она наконец смогла утолить свое любопытство и разглядеть лицо незнакомца. Четкий профиль и яркие светлые глаза придавали ему сходство с изображениями прекрасных королевичей в детских книгах.

– Сильвина, ты почему такая бледная?

Негромкие слова Велены заставили Сильвину вздрогнуть. Она и не заметила, как приблизилась сестра.

– Голова болит, – сдавленным голосом отозвалась Сильвина. – Я лучше по…

– Да поймите же, не имеем мы никаких дел с магией! – прогремел Сваромир. Его возглас заставил обеих сестер вздрогнуть и повернуться к главному столу. – И никогда не имели! Не хочу вас обидеть, но у нас колдовство не в чести.

– И все же выгодно попользоваться магией вы были рады, – надменно заявил граф Астер.

Велена, встревоженная назревающей ссорой, поспешила к мужу, и Сильвина последовала за ней. Лишь на мгновенье она обернулась, чтобы убедиться в том, что в зале остались только домочадцы и эти пришлые маги с запада.

– Моя семья никаких сделок с колдунами не заключала, – с достоинством сказал Сваромир. – Я вас принял, как велят законы гостеприимства, но вы очень близко подошли к грани…

– Я благодарю вас, – резко перебил его граф, – за гостеприимство. Сути дела это не меняет! Клятва была нарушена. А эта девчонка и сейчас здесь. Верно, брат?

Светловолосый маг, который с невозмутимым видом наполнял кубок вином, наклонил голову.

– У тебя за спиной. В сером платье.

Граф повернулся к Сильвине и взглянул ей в лицо. Его тонкие губы неодобрительно дрогнули. В то же мгновенье Сильвину окатила волна горячего воздуха, как жар от гигантской печки. От неожиданности Сильвина пошатнулась и схватилась за спинку ближайшего стула, ножки которого жалобно заскрипели. Все произошло так внезапно, что Сильвина не сразу осознала: тяжелая волна шла от стоящего перед ней волшебника.

Странное ощущение быстро схлынуло, но правая щека Сильвины все еще пылала. Девушка выпрямилась и коротко вздохнула, прижимая ладонь к горлу. Она вновь видела с привычной четкостью, и даже гул в голове смолк. Однако Сильвина не успела почувствовать облегчение от того, что ее странный недуг так неожиданно прошел. Граф Астер схватил ее за плечо и рванул на себя.

– Пустите ее! – разъярилась Велена. – Вы что творите?

Граф даже не слушал. Удерживая Сильвину за подбородок, он повернул ее голову влево и с отвращением проговорил:

– Надо же, да она еще и отмечена!

– С ритуалом напортачили, – отозвался его светловолосый спутник.

Поморщившись, граф отстранился и отряхнул руки так, словно коснулся чего-то грязного.

– Вот все и выяснилось, – сказал он, обращаясь к хозяину дома. – Мы ее забираем.

Сваромир пошел красными пятнами.

– Это черт знает что такое. Вы не можете вот так взять и похитить человека. Закон на нашей стороне!

В ответ на свои слова он получил самую неприятную ухмылку.

– Даже не заикайтесь о законе. По меркам Анемополиса вы уже преступники. Если мне придется решать этот вопрос с вашим князем, я это сделаю. Но тогда на вашей совести будет еще больше бед. Вас это устроит?

В последнем вопросе сквозила настоящая угроза. Потрясенный Сваромир заколебался на мгновение, но решил вновь воззвать к благоразумию чужака.

– Она моя свояченица. Мы же можем иначе откупиться…

– Нет, – оборвал его граф. – Вы нарушили договор. Условия были оглашены, когда этой девчонке спасли жизнь. Теперь мы должны все исправить, иначе ваша семья поплатится за то, что вы не вернули долг, а наша за то, что мы долг не взыскали.

– Да что тут творится? – воскликнула матушка. – Вы что такое делаете, а?

– А вы правда не знаете? – едко поинтересовался граф. – Мать этой девушки обратилась за помощью к человеку из нашего ордена. Она хотела спасти больного ребенка, и маг девочку исцелил. Взамен было обещано отдать девчонку нам.

Граф вновь вперил тяжелый взгляд в Сильвину.

– Однако ваша мать свое слово не сдержала. Вот тут и начинается самое интересное.

Сильвина ничего не понимала. Лишь одно она чувствовала ясно – неприязнь этого человека к ней, неприязнь на грани отвращения.

– Нарушение магического контракта, – отчеканил граф, – грозит серьезными последствиями для обеих сторон. Ваша мать умерла молодой, ведь так? И это лишь начало. Никто не знает, сколько бед на нас уже навлекла очередная проклятая девка!

Последняя фраза повергла Сильвину в ступор, и она поежилась под исполненным вражды взглядом. Все фразы, брошенные когда-либо суеверными крестьянами в ее сторону, как будто вновь посыпались на ее голову. Долгие годы она вела немую борьбу с навязанным ей прозвищем, не давала сомнениям пустить ростки в душе. Она смеялась над предрассудками, отказывалась верить в то, что приносит другим несчастья, но теперь слова человека, который действительно был сведущ в колдовстве, пошатнули ее веру.

– Я не… – пересохшими губами прошептала она. – Я не понимаю.

– Могу еще раз объяснить, – повысив голос, проговорил граф. – Раз уж здесь все такие непонятливые.

Эффект от его суровых слов немного смазался – за спиной графа его брат нарочито громко вздохнул и вновь наполнил кубок вином. Сильвина невольно уставилась на светловолосого мага и изумилась, когда увидела, что его губы подрагивают в улыбке. Если старший брат усердно нагнетал обстановку и сыпал угрозами, младший почти развлекался. Развернувшееся перед ним действо явно забавляло волшебника, и это неуместное веселье только подчеркивало абсурдность происходящего. Светловолосый волшебник перехватил взгляд Сильвины и быстро подмигнул ей, будто приглашая ее разделить с ним шутку. Раздосадованная этой фамильярностью, Сильвина тут же отвела глаза.

– Ваша покойная матушка дала клятву взамен на спасение вашей жизни, – между тем громыхал граф. – Раз уж вы в добром здравии, к нам претензий быть не может, а вот вам пора заплатить. Вы отправитесь в Анемополис.

Сильвина чуть приподняла брови, взглянув на графа так, как смотрят на умалишенного.

– Нет. Я никуда не поеду.

– И не думайте возражать. С изворотливыми умниками, которые считают, что с магией весело шутить, у меня разговор короткий.

– Я никуда не поеду! – вскричала Сильвина. – Что за дикость!

– Законы магии священны! – рявкнул граф Астер. – Тех, кто их нарушает, ждет неминуемая расплата. И ваша мать уже поплатилась. Клятва оставила на ней свой след, а когда ваша матушка решила пренебречь данным ею словом, магия ее высушила. Вам может быть плевать на вашу семью. Благополучием своих людей я рисковать не намерен.

Сильвина судорожно сглотнула и умоляюще посмотрела на Сваромира. Тот молчал, но у него на переносице обозначилась некрасивая складка. Казалось, он крепко задумался. Не собирается же он правда отдать ее на милость этих чужеземцев? Как можно им верить?

В наступившей тишине слова Велены прозвучали особенно громко.

– Вы хотите сказать, что мама умерла, потому что хотела спасти Сильвину?

Сильвина перевела взгляд на сестру. Лицо Велены, белое как снег, в этот миг казалось совсем детским.

– Она умерла, потому что не сдержала слово, – прокаркал граф. – Не надо было обещать того, что сделать не можешь.

– Она этого не сделала… – с усилием вымолвила Велена, и Сильвина с ужасом наблюдала, как потрясение на лице сестры сменяется ожесточенностью. – Не сделала, потому что хотела защитить ее… Она поставила свою жизнь на кон… Из-за тебя. Из-за тебя мама умерла!

Последнюю фразу Велена выкрикнула сестре в лицо, и Сильвина отступила, бессильно уронив руки. Ее губы отчаянно задрожали. Впервые младшая сестра, в любви которой Сильвина никогда не сомневалась, обратилась против нее.

– Я н-не… – заикаясь, начала Сильвина. – Я…

Ее трясло так, что она не смогла больше выговорить ни слова. Велена смотрела на сестру горящими глазами, и ненависть в этом взгляде рвала сердце Сильвины на части.

«Пожалуйста… Пожалуйста, не отказывайся от меня. Только не ты. У меня же никого больше нет. Пожалуйста, не смотри на меня так».

Велена не шевельнулась, и это бездействие было подобно приговору. Сильвина с усилием сморгнула слезы и отвела взгляд. Она едва дышала от потрясения. Воспользовавшись воцарившимся молчанием, матушка бесшумно приблизилась к Велене и положила ей руку на плечо.

– Ну что же ты…

– А ты не трогай меня! – заорала Велена, повернувшись к мачехе. – Ненавижу! Ты ведь и рада была, когда мама погибла, да? Думаешь, я ничего не знаю? Ты сохла по отцу, как дешевка за ним таскалась! И маму похоронить не успели, а ты уже в наш дом пробралась как… как крыса! Даже хуже…

Матушка прижала ладони ко рту. Ее глаза стремительно наполнялись слезами.

– Велена… Доченька…

– Я тебе не дочь! – рявкнула Велена. Она раскраснелась и ткнула в трясущуюся женщину пальцем. – Ты меня не рожала! И ты ведь никого не можешь родить, правда? Я помню, как ты по знахаркам бегала. Что, не вышло, да? Да и чему удивляться, отец к тебе наверняка не прикасается! И ты всегда завидовала маме, она-то была настоящей женщиной, а не пустышкой!

Выплеснув эти слова, Велена отвернулась от мачехи и бросилась в объятья мужа. Сильвина растерянно глянула на отца, но он стоял как громом пораженный. Похоже, даже он не ожидал, что его любимая дочь так вызверится на родителей.

Матушка какое-то время стояла неподвижно, будто никак не могла опомниться от внезапного удара. В один миг она словно постарела на десять лет. Сердце Сильвины зашлось от жалости. Она никак не ожидала увидеть свою крикливую и всегда сильную мачеху в таком состоянии. И в тот момент, когда Сильвина почти нашла слова утешения и была готова шагнуть вперед, матушка вдруг подняла голову. Их глаза встретились.

Матушка коротко взвыла и без лишних слов кинулась на Сильвину. Потрясенная внезапной атакой, Сильвина резко отвернула лицо, и удар мачехи пришелся по затылку. Жесткие безжалостные пальцы больно вцепились в волосы Сильвины, а на спину обрушился маленький кулак.

– Тварь! Тварь ты! Тварь! Что же ты сразу не сдохла!

Удары сыпались на Сильвину градом, но они не причиняли той боли, что слова, столько ненависти было в голосе женщины, вырастившей ее. Матушка колотила ее с таким остервенением, будто хотела растоптать Сильвину как что-то мерзкое. Очередной удар пришелся по голове, и у Сильвины искры посыпались из глаз.

Все прекратилось так же внезапно как началось – тетку оттащили. Перед лицом Сильвины мелькнули начищенные коричневые сапоги. Всхлипывая и судорожно глотая воздух, она опустила руки, которыми прикрывала голову, и посмотрела вверх. Над ней возвышался светловолосый волшебник, он и удерживал задыхающуюся тетку.

– Нечего портить чужую собственность, – хладнокровно заявил он.

Отстранив разъяренную женщину, маг наклонился и подхватил Сильвину за талию. Совершенно обессиленная, Сильвина качнулась на нетвердых ногах и инстинктивно схватилась за ткань вишневого плаща. Руки на ее талии сжались сильнее, и Сильвина ощутила что-то близкое к благодарности за неожиданную помощь. Однако она тут же поняла, что переоценила добрые намерения этого чужака. Легко и неспешно, как мать, укачивающая младенца, маг поднял Сильвину в воздух и перебросил через плечо. Лишь когда он двинулся к выходу, Сильвина опомнилась и заверещала.

– Пустите! Вы… Вы с ума сошли? Велена! Велена, помоги! Помогите мне!

Никто из ее родных не шелохнулся. Велена не подняла головы, так и прижималась лбом к груди мужа. Сваромир словно окаменел, его ладони застыли на плечах Велены, а лицо искажала гримаса неприятного удивления. Мачеха причитала, раскачиваясь из стороны в сторону, а отчим сидел на лавке, прикрыв глаза рукой.

Сильвина снова отчаянно рванулась, но маг держал ее крепко.

– Знаешь, все-таки… – услышала она рядом голос графа.

– А мне надоело! – оборвал его наглец, на плече которого ужом извивалась Сильвина. – Только чужих семейных раздоров мне не хватало. На наши насмотрелся с лихвой… А!

– Ну что еще?

– Это девка меня укусила!

Сильвина сильнее стиснула челюсти, впиваясь в шею мага, и тот больно ущипнул ее за бедро.

– Уймись! А то останешься без зубов.

– Пустите меня! – рявкнула она.

– Это вряд ли.

– Вы не можете вот так меня забрать! Не можете!

– Да ну? И что же я, по-твоему, делаю?

Скрипнула дубовая дверь, и Сильвина сделала судорожный глоток сырого вечернего воздуха. Ее поднесли к карете и, не слишком церемонясь, сунули внутрь. Подпрыгнув на пружинящем сиденье, Сильвина стремительно обернулась через плечо на бесстрастного светловолосого мага.

Никогда прежде она не видела такого красивого мужского лица, и никого прежде она не ненавидела так яростно, с таким отчаянием, как этого проклятого колдуна в это самое мгновенье.

– Я все равно сбегу! – выкрикнула она.

Он и бровью не повел.

– Да что ты говоришь.

Дверь с треском захлопнулась прямо перед ее носом. Сильвина тут же извернулась и попыталась выбить ее ногой, и лишь чудом не покалечилась. Ступня точно уткнулась в железную стену.

Карета тронулась практически в то же мгновенье, и Сильвина метнулась к окну. Из груди вырвался настоящий вопль, но никто не отозвался. Как в страшном кошмаре, перед глазами Сильвины заплясали городские улицы, тусклые фонари, силуэты редких прохожих. Карета быстро оказалась за городской стеной, и едва отряд магов выехал на большую дорогу, понеслась вперед с бешеной скоростью.

– Да вы же разнесете эту чертову повозку на части! – выкрикнула Сильвина, вне себя от ужаса и возмущения.

Ответом ее вновь никто не удостоил. Карета уносила ее прочь от города, прочь из Вересдола. Испуганная, потерянная, Сильвина уронила лицо в ладони и разрыдалась.

5.

– Долго еще она будет голосить?

– Да кто ж знает… Я, конечно, слышал, что вересдольские девки горластые, но не думал, что в этом смысле. И ведь кляп не разрешают ей вставить.

– М-да. Нашли с кем церемониться.

Сильвина с трудом разлепила веки и потерла переносицу. После короткого тревожного сна она медленно приходила в себя, однако в какой-то момент осознала, что негромкий разговор двух ворчливых всадников ей не почудился. К сожалению, моральных или физических сил вновь начать свои завывания у нее попросту не осталось. С самого начала Сильвина решила вести себя так, чтобы ее похитителям жизнь медом не казалась. Она осыпала магов такими проклятиями, что у самого языкастого безбожника уши заполыхали бы. Колотила в дверь кареты, вопила, ругала всех магов и их родственников до седьмого колена, а когда видела понурые лица своих спутников, внутренне ликовала. Они еще пожалеют, что обидели ее! Сильвина кричала и рыдала, как вдова на похоронах, и в конечном итоге довела себя до хрипоты. Когда она осознала, что говорить получается с трудом, вновь ударилась в слезы, и, как выяснилось, плакать она тоже могла очень громко.

Поездка давалась ей тяжело. Ночь, когда ее похитили, Сильвина прорыдала, кляня жестокую судьбу, а когда немного успокоилась, увидела, что маленький кортеж уже удалился от города. Теперь отряд магов путешествовал по не слишком хорошей лесной дороге. Сильвина не сразу привыкла к тряске кареты, ставшей для нее темницей. Поначалу она часто проваливалась в беспамятство, ее отчаянно мутило. От пережитого потрясения у нее даже случилась короткая лихорадка, а из-за неудобной позы все тело ныло.

Поначалу Сильвина отказывалась от еды, уверенная в том, что ее вывернет наизнанку, если она проглотит хоть ложку каши. Граф Астер приказал выдать ей медовую воду, и горячая пряная жидкость кое-как поддерживала силы. И сейчас Сильвина крохотными глотками поглощала терпкий сладковатый напиток, лелея надежду на то, что голос окрепнет.

Если ее подсчеты были верными, они в пути уже больше пяти дней, и это путешествие, а точнее страх и отчаяние, которые не отпускали Сильвину, грозили подорвать ее здоровье. Ее лицо опухло, горло саднило, а по голове точно мешком с мукой ударили. Она осознавала, что слишком устала, чтобы продолжать визжать и лить слезы, и замкнулась в траурном молчании. И теперь Сильвина сидела на жестком сиденье, низко опустив голову, и размышляла о своем безрадостном будущем, а за окном кареты плясала буйная лесная зелень, в которой время от времени мелькал солнечный луч.

– Как тебя зовут? Напомни.

Звук этого голоса подействовал на нее как подзатыльник. Сильвина медленно повернулась и увидела в окошке того самого волшебника, который спас ее от разъяренной мачехи. Одарив его по-настоящему бешеным взглядом, Сильвина презрительно поджала губы и вновь уставилась на свои стиснутые на коленях руки.

– Как твое имя? – настаивал лорд.

– Никак, – голосом простуженного пьяницы отозвалась она.

– Никак… Ужасное имя. Ну ничего, сейчас придумаю тебе новое. Хм… Брунгильда? Впрочем, нет. Пенелопа. Люч…

– Сильвина, – процедила она сквозь зубы. – Меня зовут Сильвина.

– Уже лучше.

Она бы отдала половину жизни за возможность расцарапать ему лицо. Как же бесит его самодовольство!

Все еще насупившаяся, Сильвина искоса посмотрела на мага в вишневом плаще и буркнула:

– А вас как зовут?

В выражении его лица промелькнуло изумление, будто он и не представлял, что кто-то может не знать его имени. Но он тут же очаровательно улыбнулся.

– Меня зовут лорд Киран Астер, но ты можешь называть меня «милорд», «мой господин» или просто «хозяин».

И вновь она выпрямилась и с гордым видом уставилась перед собой. Пару минут они провели в молчании. Киран сдерживал коня, заставляя того практически топтаться на месте, а Сильвина упрямо разглядывала свои колени, стараясь даже не моргать, из-за чего очень быстро заслезились глаза.

– Яблоко хочешь? Сильвина.

Боковым зрением Сильвина различила затянутую в кожаную перчатку руку, в которой краснело яблоко. Выглядело оно очень аппетитно.

– Хочу, – отозвалась она. – Глазное. У вас вырвать.

В ее голосе прозвучали такие кровожадные нотки, что всадник опешил на мгновенье. Потом он коротко фыркнул.

– Экая ты злючка. Ну и сиди голодная.

Он подстегнул коня и скрылся с глаз Сильвины. Какое-то время она прислушалась к скрипу колес и топоту копыт на фоне неумолкающего птичьего гомона. Иногда до нее доносились и обрывки разговоров, но она с трудом разбирала слова.

Когда стало ясно, что лорд не вернется, Сильвина плотнее закуталась в выданный ей одним из слуг плащ и в который раз задумалась о покинутом доме. Что теперь делает Велена? Поняла ли она, что погорячилась? Может быть, ее муж уже отправил своих людей на выручку свояченице… А если и нет, Сильвина сама найдет способ сбежать.

Но вдруг граф Астер сказал правду? И магия, которая спасла Сильвину, оказалась мстительной силой, способной навлечь беду на ее близких? Неужели эта магия погубила ее мать? И как выплатить этот долг? Или она уже никогда не будет свободна? Останется в заложницах у безжалостных колдунов, которые сами считают ее обузой, но не желают ничего…

Тут Сильвину отвлекли от горьких раздумий. Она подскочила на сиденье, когда что-то круглое упало на ее колени. Оправившись от испуга, она осторожно взяла красное яблоко и поднесла его к лицу. Потом поджала губы и высунула голову из окна, чтобы от души отругать назойливого шутника, но быстро поняла, что это глупая затея. Лорд Киран Астер на своем вороном жеребце красовался в самом начале процессии.

***

Через два дня кортеж графа Астера присоединился к торговому каравану, который тоже двигался на юго-запад. Для Сильвины это событие стало сюрпризом. Укачанная дорожной тряской, она крепко заснула в карете, а очнулась уже в сумерках. К тому времени отряд остановился, и теперь путешественники готовились к ночлегу. Стук топора и треск костра тревожили Сильвину, и спустя несколько минут она стряхнула с себя остатки сна и неохотно села. Руки и спина ныли от напряжения, поэтому Сильвина решила пройтись и немного размяться. В последние дни ее уже не запирали, чем она была рада воспользоваться. Нашарив ногами башмаки, Сильвина толкнула дверцу кареты, спрыгнула на землю и вскрикнула от ужаса, когда ее лицо оказалось в опасной близости к украшенной внушительными рогами черной морде.

– Прекрати верещать, – прозвучал строгий приказ. – Быков никогда не видела?

Сильвина поежилась, сделала шаг в сторону от животного, которое поглядывало на нее с выражением спокойного превосходства, и обратилась к отчитавшему ее лорду Астеру:

– Откуда здесь быки? Мы на какой-то ферме?

– Нет. Оглянись.

Она послушно посмотрела вокруг и увидела вдоль дороги запряженные лошадьми и быками повозки с бочонками, тюками и доверху наполненными корзинами. Купеческий караван растянулся далеко: тут и там мелькали огни факелов и диковинных дорожных фонарей. Некоторых путешественников не смущало скорое наступление темноты: они, не замедляя хода, проезжали дальше на своих поскрипывающих телегах. Другие примкнули к лагерю, в котором готовились к ужину и ночлегу.

За все время пути граф Астер и его отряд ни разу не побывали даже в самом маленьком городе, однако теперь Сильвине стало ясно, что цель путешествия близка. Вряд ли такое количество народа прибыло из лесной чащи. Карту материка она помнила смутно, но знала: до Анемополиса осталось совсем немного.

Купцы активно перебрасывались приветственными фразами, обсуждали последние новости. Какие-то акценты Сильвина понимала с трудом. Сейчас она впервые по-настоящему осознала, как далеко оказалась от родины. Всё в этих людях казалось чуждым. Их наряды, их говор, даже та вольность, с которой они общались друг с другом.

А веселиться, как показали следующие дни, торговцы умели. Во время стоянок разжигали костры, жарили мясо, пели песни. Очень скоро к каравану присоединился цирк с бродячими артистами, среди которых были акробаты, поразившие Сильвину трюками, проделанными тут же у костра. Изящные танцовщицы и певицы пользовались особым вниманием путешественников. Высокородные волшебники, к удивлению Сильвины, не гнушались общаться с торговцами и артистами.

Очень долго лес казался бесконечным, однако наступил день, когда свежий аромат весенней травы сменился запахом тины и торфа. Теперь кортеж двигался среди лесных болот, над которыми стелился серый туман. Это недружелюбное место действовало Сильвине на нервы, и она с трудом засыпала по ночам.

С Кираном Астером они говорили редко. Сильвина решила бы, что он совсем потерял к ней интерес, если бы не находила постоянно гостинцы на сиденье своей кареты. Когда она просыпалась, она видела рядом яблоки, мешочки с орехами и изюмом, разные сладости. Создавалось впечатление, что для самодовольного лорда Астера Сильвина стала подобием ручной белки, однако она не торопилась демонстративно швырять угощения в окошко.

Однажды ее одарили оранжевым фруктом с толстой коркой. Запах этого фрукта понравился Сильвине до умопомрачения. Она постоянно брала в ладони оранжевый шарик и вдыхала аромат. Это не укрылось от внимания одного из слуг магов, и очень скоро все потешались над тем, что бедные вересдольцы никогда не видели апельсинов. В другой раз Сильвину ужалила пчела, притаившаяся в корзинке с вишнями. И это несчастье Сильвина внесла в длинный список страшных грехов магов из Анемополиса.

Очень скоро по обрывкам разговоров Сильвина смогла убедиться в том, что они близки к цели путешествия. Эта новость неожиданно воодушевила. Ей все еще казалось страшно несправедливым то, как с ней обошлись Астеры, но теперь она осознала, что истериками горю не поможешь. Когда они приедут в Анемополис, она расспросит графа о том, как разделаться с долгом, а потом постарается скорее вернуться домой. Кажется, ее смирение не осталось незамеченным. Когда во время очередной стоянки Сильвина выбиралась из кареты, на нее никто не обращал внимания. Впрочем, что она могла учудить?

Они все еще двигались вдоль болот. В канун весеннего равноденствия стоянка затянулась дольше обычного, караванщики устроили настоящий лагерь. Все были заняты делом: поили и чистили животных, проверяли колеса или готовили в походных котелках. Сам граф Астер с хмурым видом беседовал с оружейником. А вот Кирана нигде не было видно. Сильвина уже порядком устала от одиночества, но навязывать свое общество никому не хотела, поэтому решила прогуляться.

Поначалу она побаивалась наткнуться на змею, но ей навстречу не выбегали даже самые безобидные животные. Тоскливое место. Редкие деревья словно чахли здесь, хотя Сильвине удалось собрать горсть желтых диких слив, которые оказались непривычно горькими.

Спустя полчаса Сильвина осознала, что далеко ушла от лагеря, однако до нее все еще доносились отдельные выкрики. Поэтому когда лес вдруг окутала мертвая тишина, Сильвина мгновенно ощутила перемену. Она порывисто оглянулась, едва не споткнулась, и сливы выскользнули из ее ладони и рассыпались по земле.

Скованная ужасным предчувствием, Сильвина затаила дыхание, словно это могло прогнать морок. Серая дымка клубилась вокруг, воздух жалобно дрожал, и над замершей землей пронесся звук, которого Сильвина боялась больше всего на свете.

Первая трель словно вернула Сильвину в прошлое. Мертвое лицо матери промелькнуло в ее сознании. Этот образ и помог справиться с оцепенением. Сильвина метнулась к ближайшему дереву, в надежде укрыться под его ветвями. Она коротко дышала, а сердце заходилось от боли.

Вслед за вторым криком пришла тень. Сильвина зажмурилась, чтобы не видеть, как над ней пролетает птица-горевестница, пророчица несчастий, способная закрыть крыльями солнце.

Третий крик прозвучал далеким эхом. Птица парила высоко над лесом, а Сильвина все еще дрожала. Когда она смогла снова двигаться, побежала к лагерю не разбирая дороги.

Она уже слышала ржание лошадей и треск костров, когда впереди меж деревьев мелькнул знакомый вишневый плащ. Ее затопило облегчение, и она была готова броситься вперед, чтобы попросить – чего? Защиты? Утешения? Этого Сильвина не знала, но и долго думать ей не пришлось. Киран был не один: он уткнулся лицом в вырез рыжеволосой певицы в цветастом платье. Это зрелище заставило Сильвину замереть, точно ее сразила шальная стрела.

Гнев полыхнул в ней неожиданно, но вытеснил и страх, и растерянность, и чувство жалкого одиночества. Сильвина выразительно хмыкнула, развернулась и пошла к лагерю кружным путем.

6.

Когда она вернулась на место стоянки, Киран, этот мерзкий и не заслуживающий доверия распутник, уже был там и выглядел как обычно. Разряженной певички поблизости не наблюдалось, что несказанно порадовало Сильвину. Киран развлекал себя изучением тканей и нарядов, которые ему демонстрировал странствующий купец, устроивший прилавок прямо на телеге. Граф Астер стоял рядом и пытался что-то втолковать брату. Сделав вид, что просто прогуливается, Сильвина подошла ближе и навострила уши.

– Я просто хочу, чтобы все устроилось к приезду Леды, – отрывисто говорил граф Астер. – Все эти инциденты скажутся на нашей репутации.

Киран на вытянутых руках поднял желтое в горошек платье, поморщился и вернул его купцу.

– Леда и впрямь так хороша? Почему все так носятся с ней?

– Ее называют гением не за красивые глаза. Увидишь, она потеснит своего брата и возглавит дом Ладаров.

– Я слышал, что ее брат тот еще сучий хвост.

– Киран, не надо вмешиваться…

Граф осекся, когда заметил, что Сильвина маячит неподалеку. Он холодно полувопросительно взглянул на нее, и Киран, уловивший перемену в поведении брата, повернул голову. Его глаза чуть сузились.

– Сильвина, с возвращением, – с обманчивым дружелюбием сказал он. – Как прогулялась?

– Даже она не настолько глупа, чтобы попытаться сбежать, – холодно сказал граф Астер. – Заплутала бы в топях и сгинула.

– И вы избавились бы от проблемы, – заметила Сильвина.

– Действительно. Какая жалость, что обошлось.

Подобный ответ заставил ее нахмуриться, однако, как выяснилось, ядовитые слова графа Астера еще меньше понравились его брату.

– Не говори с ней так, – недовольно сказал Киран. – Что ты вечно ко всем цепляешься?

В ожидании гневной вспышки Сильвина покосилась на графа, но тот лишь закатил глаза. Ну и ну. Видимо, уважением к старшим, даже к главе своего дома, Киран не наделен.

Не получив от графа Астера ответа, Киран снова заговорил с купцом.

– А красное есть?

Тот поспешно выудил откуда-то из огромного тюка бархатное платье цвета спелого граната. Киран шагнул к Сильвине и приложил платье к ней, словно оценивая. Раздраженная этим прикосновением, она невольно дернула плечом, но ткань точно льнула к ней.

– Стой ровно.

– Мне ничего от вас не нужно, – огрызнулась Сильвина.

– Я и не говорил, что это для тебя.

Тут уж ее возмущение прорвалось яростным фонтаном.

– Ясно. Выбираете подарок для подружки? А я вам нужна вместо вешалки?

Он едва заметно улыбнулся, расправляя бархат.

– Тебя бы это обидело?

– С чего вдруг!

– Вот и отлично, гнев никого не красит. Цвет тебе к лицу, и размер подходит.

Только он отстранился, ткань заскользила вниз, и Сильвина невольно подхватила платье, прежде чем оно оказалось в дорожной пыли.

– А твой нынешний убогий наряд оскорбляет мое чувство прекрасного.

Она ощутила, как краска заливает лицо, но слова, способные осадить этого самовлюбленного индюка, не шли на ум. Никто и никогда не преподносил ей подарки в такой возмутительной манере. Впрочем, Киран и ее счел не особо вежливой, что и поспешил озвучить:

– Ни благодарности, ни улыбки на лице. Вы, вересдольцы, настоящие дикари. Давно пора захватить вас в плен и научить манерам.

– Сами манерам поучитесь!

Прижимая злосчастное платье к груди, Сильвина зашагала прочь. За ее спиной граф Астер сказал:

– Настанет день, и она пырнет тебя ножом. И я даже винить ее не могу.

– Не исключено, что пырнет. Но, знаешь, хотя бы плакать перестала.

В ту ночь Сильвина долго не могла уснуть в своей карете. С наступлением тьмы лес окутывал холод, и Сильвина, вечная мерзлячка, выбивала зубами дробь. Ей и в голову не приходило попросить еще один плащ или покрывало, и она мучилась и вертелась так и эдак, пытаясь удобнее устроиться. А еще бродячие артисты горланили песни, и среди их голосов один звучал особенно громко. Девушка пела красиво, с этим не поспоришь, однако Сильвине хотелось зажать уши ладонями.

Красное платье лежало у Сильвины на коленях, и она то и дело касалась рукой мягкой ткани. Она мысленно корила себя за эту слабость, но не могла совладать с собой. Да и что такого? Если рассуждать здраво, платье, в котором она провела большую часть пути, уже ни на что не годилось. Так отчего бы ей не воспользоваться внезапной щедростью похитителей?

Еще до рассвета Сильвина сдалась и все же натянула новое платье. Оно было вполне приличным и годилось для путешествия, а прикосновение дорогой мягкой ткани словно заставило кожу петь. Когда Сильвина выбралась из кареты, было еще темно. В лагере спали, и лишь трое слуг графа дежурили у костра. Один из них поднял голову и хмуро уставился на Сильвину. В ответ на его безмолвный вопрос она неопределенно махнула рукой в сторону деревьев. Имеет же девушка право на уединение.

Она нашла родник, к которому ее водили вчера, умылась и утолила жажду. Потом поддалась тщеславию и решила поискать пруд или озеро, чтобы полюбоваться на собственное отражение. Ей пришлось бродить больше получаса, и когда она наконец вышла к крошечному водоему, над ее головой алело утреннее солнце.

Сильвина приблизилась к краю спуска, взглянула на отражение в водном зеркале и убедилась в правоте Кирана. Красный цвет был ей к лицу. Воодушевленная этим открытием, она чуть пригладила распущенные волосы и улыбнулась, впервые за много дней ощущая радостный подъем.

Пора было возвращаться. Сильвина неторопливо пошла вперед, срывая на ходу незнакомые белые цветы, которые пахли болотом. В свете солнца все казалось другим. Сильвине пришлось два раза возвращаться на тропинку, ведущую к пруду, когда она понимала, что идет не туда. Припомнив, что она проходила мимо одинокого бука, Сильвина поискала дерево глазами, но ничего подобного не увидела. Протоптанных дорожек здесь не было, а лес куда ни глянь казался одинаковым. Сдерживая подступающую панику, Сильвина внимательно осмотрелась, но определить верное направление так и не смогла. Пришлось признать: она окончательно заблудилась.

Прежде она не так часто гуляла в лесу одна, да и березовые рощи рядом с домом трудно было сравнить с мрачным болотистым местом, где она теперь оказалась. В Вересдоле, если приходилось идти за грибами или ягодами, девушки не заходили дальше ближайшей опушки или полянки и постоянно переговаривались или пели. Припомнив этот обычай, Сильвина закричала во всю силу легких, но лишь спугнула возмутившихся ворон. На ее зов никто не откликнулся, и Сильвина вспомнила слова графа Астера о том, как просто здесь сгинуть одинокому страннику.

Станут ли ее искать? В конце концов, граф и его люди проделали такой длинный путь до Вересдола, чтобы забрать ее. Не бросят же они ее теперь на погибель. Возможно, ей лучше поберечь силы и оставаться на месте, дождаться, когда ее найдут.

Сильвина только успела подумать об этом, как осознала, что слышит треск дров и мужские голоса. Она едва не рухнула на колени от облегчения. Все же она нашла обратную дорогу, и без чужой помощи. Сделав глубокий вдох, Сильвина немного успокоилась и пошла на звуки костра. Если повезет, ее длительного отсутствия никто и не заметит.

Она вышла на поляну и замерла от неожиданности. Только теперь до нее дошло, что место, где она очутилась, было ей совсем незнакомо. Это действительно была стоянка путников. Над костром в котелке что-то булькало, а несколько мужчин переговаривались у нагруженной телеги. Но это был не ее лагерь.

Сильвина медленно отступила. Что-то в облике путешественников ей решительно не нравилось. Их заросшие щетиной лица, грубые словечки, которыми они перебрасывались, или вороватые повадки – об этом Сильвина задумываться не хотела и решила как можно скорее скрыться. Вот только красное платье выдало ее, и сидевший у костра кашевар все же заметил бродящую в поисках неприятностей девушку.

Он медленно встал, подтянул штаны и подался вперед, разглядывая ее с выражением ленивого любопытства. У Сильвины ноги будто увязли в земле, так она растерялась от дурного предчувствия. Совершенно разбойничья рожа незнакомца не вызывала никаких чувств, кроме животного страха.

Времени на раздумья не было. Сильвина повернулась на каблуках и резво зашагала прочь. Когда она уже была готова сорваться на бег, ее поймали за плечо.

– И куда мы так торопимся?

Она мгновенно высвободилась, решительно повернулась и заставила себя взглянуть в неумытое лицо путника.

– Я потерялась, – отрывисто сказала Сильвина. – Но мой отряд рядом…

– Крошка, считай, что ты нашлась.

Его наглый взгляд, зловонное, отдающее дешевым вином дыхание и тянущиеся к ней пальцы заставили ее вздрогнуть от отвращения. Сильвина судорожно сглотнула, однако когда она заговорила, ее голос звучал твердо.

– Меня будут искать. И у меня ничего нет, так что уберите руки.

Властный тон этому оборванцу не понравился. Его лицо исказила уродливая гримаса, и он с тихой угрозой пообещал:

– Поищут и перестанут.

Тут нервы Сильвины не выдержали. Она отпрянула и бросилась бежать, однако ее мгновенно схватили сзади за воротник платья и швырнули на землю. Приземление было болезненным: Сильвина упала на спину плашмя, и перед ее глазами заплясали серебряные искры. А потом в легких совсем не осталось воздуха. Разбойник, напавший на нее, поставил колено ей на живот и ухватился за вырез на груди. Сильвина в ужасе попыталась закричать, но из горла вырвалось лишь невразумительное бульканье. Где-то высоко над ее распростертым телом смеялись приятели негодяя, подначивали своего дружка к решительным действиям и сыпали непристойностями. Полуживая от творящегося с ней наяву кошмара, Сильвина не видела ничего, кроме мельтешения листвы и мерзкой насмехающейся рожи. К ней вдруг пришло полное осознание происходящего, и она забилась в истерике. Эти ублюдки не собирались просто ограбить ее.

– Да ты не мнись, – пробурчал разбойник, – и все понравится.

Затрещала ткань, и Сильвина завопила, извиваясь всем телом. Как она ни брыкалась, сбросить с себя эту тушу не удавалось, а вот разозлить насильника она смогла.

– Сама приползла! – рявкнул он и влепил ей оплеуху. – Не брыкайся!

Грубые толстые пальцы сжали ее горло. Сильвина думала, что ее вырвет, такими яростными были сотрясающие тело спазмы. Она больше не могла нормально вдохнуть, и у нее уже потемнело перед глазами, когда земля под ней содрогнулась, и волна горячего воздуха прокатилась по траве.

Словно вынырнувшая из темных пучин на поверхность, Сильвина вдруг разглядела и высокое голубое небо, и позолоченные солнцем верхушки деревьев. Ее больше никто не удерживал, и она неожиданно сильно ощутила боль от пощечины и саднящее горло. Захлебываясь драгоценным воздухом, Сильвина кое-как приподнялась и увидела человека, который напал на нее. Она всхлипнула и попыталась отползти в сторону, однако разбойник будто потерял к ней интерес. Он смотрел за спину Сильвины, и его товарищи, которые сбились в кучку, тоже застыли разинув рты.

Сильвина поняла кого увидит еще до того, как повернула голову. Киран стоял, положив ладонь на рукоять меча, но клинок покинул ножны лишь наполовину. В облике насмешливого лорда было что-то странное, больше всего он сейчас напоминал мраморную статую, если бы не проницательный взгляд, оценивающий открывшуюся ему картину.

– Братец, глянь, – пробормотал кто-то испуганным фальцетом. – Черный меч! Он…

Эти слова всколыхнули толпу разбойников. Сильвина различила ужас на их лицах и вновь перевела взгляд на меч. Клинок выглядел так, словно его выточили из куска отполированного до блеска оникса.

– Сильвина, встань.

Приказ Кирана не сразу дошел до ее сознания. Потом она кое-как поднялась на ноги. Никакого облегчения не было и в помине. Она чувствовала себя раздавленной, униженной, и казалось, что на ней не осталось живого места. Только мысль о том, что худшего не случилось, придавала ей сил.

– Не надо!

От жалобного крика она дернулась как от удара. Ее несостоявшийся насильник пятился, выставив перед собой обе руки, и умоляющим тоном блеял:

– Не трогай. Я ей ничего не сделал! Ничего не сделал, клянусь!

Киран склонил голову набок. Пару мгновений он размышлял, а потом молниеносным движением загнал меч в ножны.

– И правда. Пачкать о вас клинок не стоит.

Облегчение на лицах разбойников очень быстро сменилось страхом. Вокруг мага полыхнул золотистый свет, который с каждой секундой разгорался все ярче и точно разрывал воздух в клочья. Сильвина услышала треск, как от раската грома. Кто-то из разбойников завыл, но их паника продлилась всего несколько мгновений. Словно погруженная в забытье, Сильвина увидела, как все семеро взмывают над землей, отчаянно болтая ногами в воздухе. Веревки, которые совсем недавно лежали у телеги, оплетали шеи разбойников, и каждый из негодяев беспомощно цеплялся пальцами в удавку. Сильвина зажмурилась, однако уши зажать не додумалась. Вслед за стонами и хрипами прозвучал продолжительный хруст, и все стихло.

Прошла не одна минута, прежде чем Сильвина медленно открыла глаза. Киран, все еще окруженный ореолом золотого света, повернулся к ней и спокойно сказал:

– Ты ушла далеко от лагеря.

Произнесенные им слова показались ей далеким эхом. Этого человека, этого облаченного мощью мага перед ней, Сильвина не узнавала. Когда его взгляд скользнул ниже, она инстинктивно стиснула на груди разорванную ткань и так застыла. Киран вновь заговорил своим странным чужим голосом.

– И платье, которое я тебе подарил, испорчено.

У нее не получилось и словечка вымолвить в ответ. И дрожь не унималась. Лишь когда стих треск и рассеялось золотое сияние, Сильвина осмелилась посмотреть на мага. Она тут же наткнулась на его мрачный взгляд.

– Пойдем. Тебя все ищут.

Он направился в чащу. Сильвина последовала было за ним, но совершила ошибку и обернулась на маленький лагерь. Ее взгляд метался между мертвыми разбойниками: они теперь напоминали фонарики, которыми дети украшают деревья в первый день нового года. Сильвина поспешила отвернуться, однако не прошла и пару шагов. Она споткнулась, упала на колени, и ее вывернуло наизнанку.

В ушах шумело. Обливаясь холодным потом, Сильвина прижимала ладонь к ноющей груди и старалась сделать глубокий вдох. От привкуса желчи во рту ее опять замутило, и она обессиленно склонилась над землей. Сильвина не знала, сколько прошло минут, прежде чем ее дыхание выровнялось. Когда она попыталась сесть, на ее плечо легла горячая ладонь.

– Поднимайся. Я тебе помогу.

– Нет, – испуганно выпалила она и вскинула голову.

Киран застыл как от удара. Наверное, он прочел ужас в ее глазах. Что-то в выражении его лица заставило Сильвину съежиться от стыда.

– Не надо, – пролепетала она. – Я сама. Сама встану… Спасибо.

Он все еще пристально смотрел на нее. Сильвина невольно стиснула зубы, когда его пальцы отвели прядь испачканных волос с ее лба, легонько коснулись саднящей царапины на щеке. Ей пришла на ум мысль, что она впервые видит его лицо так близко при свете дня. В серо-голубых глазах вспыхивали золотистые искры, брови хмурились. Сильвина увидела крошечный побелевший от времени шрам у виска и еще один у уголка рта. Она посмотрела на плотно сжатые губы Кирана и поспешно опустила ресницы. В тот же момент его ладонь соскользнула с ее плеча.

– Как пожелаешь.

Он отстранился и выпрямился. Опасаясь его рассердить, Сильвина встала и последовала за ним на слабых ногах. Осознание того, какой беспечной она была все это время, жгло ее изнутри. Как же она ошибалась, когда думала, что осторожной нужно быть со старшим братом.

Киран Астер убил семь человек и глазом не моргнул. Это его стоило бояться.

Через несколько минут, которые они провели в гробовом молчании, Киран привел Сильвину к небольшому ручью. Вид весело журчащего потока заставил Сильвину немного опомниться. Она тщательно умылась, прополоскала рот и еще долго не хотела вытаскивать руки из студеной воды. Холод отрезвлял, возвращал ей растраченные силы.

Мягкое прикосновение к щеке застало ее врасплох, и Сильвина не сразу его осознала. Она рассеянно тряхнула головой, но ощущение не исчезло. Тогда Сильвина повернулась и увидела трепещущий золотистый луч, который осторожно тронул ее плечо, а потом потянулся к лицу. Этот кусочек света казался живым, как котенок, который жмется в поисках ласки. Сильвина подняла недоуменный взгляд на стоявшего рядом Кирана. Тот рассматривал ее со смесью замешательства и недоверия, но больше всего сбивало с толку не это, а золотистый цвет его глаз. В них словно горело солнце.

Через пару мгновений Киран как будто проснулся и недоуменно посмотрел на собственные пальцы, от которых к Сильвине тянулся дрожащий магический луч. Словно досадуя на себя, Киран резко смахнул с ладони сияющие огоньки, и она увидела, как тает золото в обращенных к ней глазах. Непривычно задумчивое выражение лица волшебника порядком смутило ее.

– Если ты закончила, пойдем.

Она только кивнула. Киран поднес руки к горлу, коротко звякнул фибулой. В следующее мгновенье Сильвину окутало тепло тяжелого плаща, который Киран накинул ей на плечи. Она понимала, что ее плачевный вид так просто не замаскировать, однако была до глубины души признательна магу.

7.

Возвращение в лагерь не прошло незамеченным. Как только их завидели у лошадей, к Кирану и Сильвине бросились люди, и со всех сторон посыпались вопросы.

– Милорд, вы ранены?

– Что произошло? На вас напали?

– Милорд!

В звучащих наперебой восклицаниях звенело такое негодование, будто воины Астеров готовы были сию минуту вскочить на лошадей и мчаться рубить обидчиков своего господина. Киран поднял руку, упреждая дальнейшие расспросы, и коротко приказал:

– Отправляемся. Все на месте?

– Аберис пока не вернулся, он на север ушел искать девушку… Сейчас протрубим ему.

Сильвина смотрела себе под ноги и старательно делала вид, что не замечает обжигающих взглядов. Жалкое зрелище она сейчас собой представляла – с растрепанными волосами и наливающимся на щеке синяком.

– Сильвина, иди в карету, – негромко сказал ей Киран. – Дан! Дай ей поесть. И немного вина дай.

Все еще не поднимая головы, Сильвина направилась к карете. Воины перед ней расступились, кто-то пробормотал что-то невразумительное, и Сильвина ускорила шаг. Подол вишневого плаща путался в ее ногах; она сжимала в руках ткань, пытаясь подтянуть ее выше, и все равно то и дело спотыкалась. В какой-то момент Киран поддержал ее за локоть и помог забраться в карету. Когда за ней захлопнулась дверь, Сильвина услышала совсем близко приглушенные голоса графа Астера и его брата.

– Что случилось?

– Ничего.

– Она ранена?

– Нет.

– Но ты использовал магию.

– Не о чем беспокоиться. Дай пройти.

– Но…

Видимо, Киран не стал дослушивать и удалился. Граф Астер последовал за ним. Чем закончился разговор братьев, Сильвина так и не узнала. Оставшись в одиночестве, она наглухо закрыла оба крошечные окошка в карете и принялась стаскивать с себя разорванное платье. Над лагерем прокатился протяжный стон горна, а за ним послышалось конское ржание. Похоже, отряд был готов отправляться. Сильвина уже затягивала пояс своего старого серого наряда, когда в черную дощечку, которой было закрыто окно ее кареты, отрывисто постучали. Сильвина отодвинула перегородку и увидела обрамленное русыми волосами лицо молодого слуги, который обычно следовал за Кираном.

– Лорд Астер сказал дать вам это.

Он вручил ей небольшой сверток и наполовину пустую бутылку с вином.

– Спасибо, – сказала Сильвина. – Пожалуйста, верни лорду Астеру его плащ.

Слуга бережно принял сложенное стопкой одеяние, а потом посмотрел на лицо Сильвины и заметно смутился. Порывшись в кожаной сумке, которую он носил на боку, слуга достал баночку размером с грецкий орех и протянул ее Сильвине.

– Возьмите, девушка. Это хорошая мазь. От этого… От царапин.

Сильвина попыталась улыбнуться.

– Спасибо. Извини, я не знаю твоего имени.

– Меня зовут Дан.

– Спасибо, Дан.

Он кивнул и направился к своему коню. Сильвина развернула на коленях переданный ей сверток и увидела пару сухарей, кусок сыра и яблоко. Она не ощущала голода, поэтому отложила еду, но заставила себя сделать пару глотков вина. Оцепенение то отпускало ее, то накатывало вновь. Когда Сильвина вновь пригубила вино, ее словно толкнули в грудь, и она шлепнулась спиной о жесткую подушку. Стук копыт зазвучал частым градом, и Сильвина поняла, что отряд тронулся.

Чем быстрее становился ход кареты, тем сложнее было сдерживать всхлипывания. Однако, когда рыдания подкатили к горлу, Сильвина тяжело сглотнула и задавила подступающую истерику. Ей пора было отучиться всякий раз заливаться слезами. Слабая женщина – легкая мишень. У нее не было ни брата, ни отца, которые могли бы защитить ее. Она среди чужаков, и если не хочет сгинуть в незнакомом месте, никому не должна показывать свою слабость.

Лицо Кирана Астера, точно высеченное из камня, стояло перед ее глазами. Окутавший его искрящийся золотистый свет, осязаемая мощь, которая волнами расходилась от него – все это теперь казалось нереальным. И вид повешенных разбойников… Сильвина не раз слышала от отчима истории о сражениях, однако ей впервые довелось стать свидетелем убийства. Тех людей она не жалела, но облик разгневанного волшебника потряс ее до глубины души. Киран легко усмирил эту силу, загнал собственную ярость туда, откуда она явилась, но Сильвина увидела достаточно.

И все же он ее спас. Этого она тоже не могла отрицать. Вот только она и словом не поблагодарила его, а теперь вряд ли сможет начать разговор на эту тему.

Через пару часов пейзаж за окном изменился. Потянулись золотистые поля, тут и там мелькали мельницы. Сильвина даже улыбнулась, когда увидела фермы с ладными домиками и работающих людей. Все это время она скучала по поселениям и теперь будто вернулась в настоящую жизнь.

С каждой минутой все сильнее припекало не по-весеннему жаркое солнышко. Золотистые лучи сплетали узоры на гладком камне городской стены, которая быстро приближалась. Очень скоро лошадиные подковы застучали по мощеной дорожке, и отряд графа Астера замедлил ход. Карета Сильвины катилась по широкой улице среди каменных домиков с яркими – оранжевыми, зелеными, бирюзовыми – ставнями и крышами. Деревья как в пене утопали в белых и розовых лепестках. Такого красивого места Сильвина и представить не могла.

Владения магов располагались на возвышенности. Из окна кареты были видны проплывающие мимо аккуратно подстриженные клумбы, парки с зелеными лужайками и незнакомыми деревьями. Когда они очутились в оливковой роще, к аромату цветов и травы примешался запах моря. И вот наконец среди пышной зелени мелькнул каменный замок. Издалека он казался высеченным из белоснежной скалы, тянущейся к облакам. Это воистину величественное здание сияло подобно драгоценному металлу.

Так вот как выглядела крепость Ирринор, знаменитая цитадель магов запада.

Конники перешли на шаг. Усыпанная гравием подъездная дорожка вела к парадному входу, над которым развевался небесно-голубой штандарт с изображением золотого солнца. Сильвина была занята тем, что жадно рассматривала замок и не сразу поняла, что граф Астер и другие всадники скрылись из вида. Через пару минут и ее выпустили из кареты, однако не у главного входа, а сбоку. Кто-то из слуг Астеров здесь же распрягал лошадей.

Сильвина замерла в нерешительности, осененная тенью замка. Казалось, на новую гостью мало кто обращал внимание, хотя вокруг карет и лошадей уже сновали люди, готовые помочь путешественникам. Потом к Сильвине приблизились Киран и немолодой мужчина в коричневой ливрее. Незнакомец коротко глянул на Сильвину из-под насупленных бровей.

– Сильвина, это человек, которому ты будешь подчиняться, – сказал Киран, стягивая перчатки. – Наш кастелян Стеригон. Он и его жена отвечают за слуг в замке.

Сильвина ошеломленно приоткрыла рот.

– То есть… я служанкой тут буду?

– А ты на что-то иное надеялась?

Его хладнокровный тон задел за живое, и Сильвина выпалила:

– Ну уж не на то, чем вы там со своими девками развлекались!

Она бы не смогла придумать фразу глупее, даже если бы очень постаралась. Впрочем, Киран не рассердился и, разумеется, ничуть не смутился.

– Следила, значит? Бесстыдница. Я подумаю над твоим предложением, а пока марш на кухню.

Ее щеки пылали. Это она бесстыдница?! Когда он сам…

– Да я лучше до конца своих дней полы буду скрести, чем с вами… – страстно заговорила Сильвина, но Киран лишь отмахнулся.

– Хорошо, не утруждайся. И знаешь, аукнутся тебе твои слова! Захочешь моего внимания, а я уже обиделся. Ах да, еще одно.

Он повернулся к ней лицом, и Сильвина поспешно отвела взгляд. Как ни пыталась она храбриться, в глубине ее души поселилась робость перед этим магом, и близость к нему заставляла Сильвину трястись от страха.

– Не делай глупостей, – тихо сказал Киран. – Отсюда ты не сбежишь. А если попытаешься, напрасно разозлишь моего брата. Некогда нам возиться с недовольными рабами.

Последнее слово, брошенное с таким пренебрежением, было хуже оскорбления. Сильвина вновь заполыхала.

– Рабство запрещено! – рявкнула она.

Кастелян, наблюдавший эту сцену, нетерпеливо крякнул. Его явно тревожило безобразное поведение новой подопечной и ее бунтарский нрав. Киран коротко вздохнул и улыбнулся ей с вежливым интересом.

– Где запрещено?

Тоскливая уверенность в том, что над ней попросту потешаются, не помогла усмирить праведное негодование. Сильвина задрала подбородок и отчеканила:

– Везде! На всем материке. В каждом княжестве!

– Ну что же, а у нас здесь все можно. И рабство тоже.

И оставив Сильвину пережевывать эти слова, несносный лорд направился к парадному входу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1.

– Проходи. Дверь прикрой. Вот это… Это тоже возьми… Быстро переодевайся.

Кастелянша, низкая полная женщина с алым чепцом на голове, сунула Сильвине ворох одежды и жестом отправила в затемненный угол. Они укрылись в крошечном закутке, примыкающем к кухне, из которой доносились громкие голоса, стук ножей и звон кастрюль.

– Живее. Не скромничай, никто сюда не зайдет.

Не было смысла оттягивать неизбежное. Сильвина быстро скинула свое платье и натянула выданную ей белую рубаху, а поверх нее серый сарафан. На шею ей велели повязать лиловый шарф. Сарафан был длинен, но кастелянша заявила, что короче не найдется, и велела подшить подол на досуге. Сильвина не стала тратить силы на возражения. Путешествие порядком вымотало ее, но это вряд ли кого-то интересовало. Поначалу Сильвина надеялась, что ей позволят смыть с себя дорожную пыль или хотя бы накормят. Как бы не так! Едва кастелян передал новенькую во власть своей жены, суровой крикливой женщины, которая следила за слугами, Сильвину словно вихрь подхватил. Сперва ей приказали хорошенько умыться и туго заплести волосы в косы, потом потащили одеваться.

– Работать будешь по сменам. В первый месяц каждый день начинаешь с утра, чтобы поняла что тут и как. С рассвета помогаешь поварихам, потом ждешь моих указаний. Я сама буду тебе говорить, в каких комнатах убирать.

Сильвина молча слушала и шагала за удивительно шустрой женщиной по каменному коридору. Она еще мало что успела рассмотреть, но уже чувствовала воистину княжеский размах, присущий этому месту. Даже дом Велены бледнел в сравнении.

Кухня размерами скорее напоминала бальный зал. Сильвина увидела целых четыре камина, длинные столы для готовки и высокий закопченный дочерна потолок. На стенах тянулись отливающие медью начищенные кастрюли и сковородки. Кухарки и прислужницы сновали из угла в угол, как трудолюбивые пчелы. Кто-то тащил корзины с овощами, другие месили тесто. Суета царила такая, словно в замке готовились к приему королей.

– Фартук вон там возьми, – скомандовала кастелянша и кивнула на висящую рядом с входом кривую дощечку с крючками. – Выходишь из кухни – фартук снимаешь! Тебе ясно?

«Да и без криков было бы ясно», – хладнокровно подумала Сильвина, затягивая сзади тесемки передника.

– Сейчас иди помогай поварихе.

– Хорошо.

Однако Сильвина даже не успела приблизиться к поварихе, на которую ей указала кастелянша. Одна из кухарок, высокая рыжая женщина с красным лицом, заметила новенькую и коршуном налетела на нее.

– Нечего стоять, ручки сложив! Иди сюда!

– Но мне сказали…

– Да скорее уже!

– Как угодно, – пробормотала Сильвина себе под нос.

Через минуту она стояла, согнувшись над тазом, от которого несло паленой шерстью, и ощипывала кур. В приступе преследующей ее в последние дни меланхолии Сильвина пришла к выводу, что угодила в адское горнило, и счастья ей отныне не видать.

– Шевелись, шевелись, шевелись! – подбадривала ее криками рыжая кухарка.

Раздражение грозило хлынуть из Сильвины фонтаном, но она стискивала челюсти и упрямо дергала мокрые перья. Не хватало еще сломаться в первый же день.

– Слушайте внимательно! – громыхала кастелянша. – Ужин в Зале Рыцарей на двадцать человек! Госпожа Иоганна трапезничает отдельно, поэтому отнесете поднос в ее комнату. Граф Астер с братом и еще четверо их гостей будут в главном зале. С них и начнем. И еще…

Ее речь прервал протяжный клацающий звук. Сильвина вскинула голову и проследила глазами за кастеляншей, которая бросилась к одному из каминов. Над холодным очагом висел витой голубой рожок, смутно похожий на те, что найдутся у каждого охотника. Этот причудливый элемент декора пыхтел и тарахтел так, будто в него что-то вселилось. Кастелянша ухватилась за прикрепленный к рожку шнурок и с усилием потянула за него. Рожок надулся, засеребрился и выплюнул маленький туго свернутый свиток, который спланировал в подставленную ладонь кастелянши. Она проворно развернула его, пробежала глазами и гаркнула:

– Отнесите кофе в маленькую библиотеку! Рея, сходи, будь добра.

Сильвина еще несколько мгновений так и стояла с открытым ртом.

Спустя час с небольшим прислужницы с подносами наперевес отправились потчевать воинов графа. Сильвина откровенно завидовала своим недавним спутникам. Запах свежего хлеба и запеченного мяса раззадорил аппетит, от голода уже кружилась голова. Мимо Сильвины, которой поручили приниматься за уборку, проплывали блюда с овощами, кувшины с вином и водой, подносы с фруктами и сладостями, и все сильнее ее одолевали мысли о пропущенных завтраке и обеде. Назад в кухню возвращались лишь пустые блюда и обглоданные косточки. Сильвина крепилась и подбадривала себя мыслями о близком ужине.

Между тем в наполненном печным жаром помещении стало немного потише. Прислужницы (к удивлению Сильвины они оставались свежими и бодрыми) ретиво надраивали столы и посуду, когда вернулась отправленная в маленькую библиотеку девушка.

– Рея, ты где пропадала? – накинулась на нее кастелянша. – Дорогу назад позабыла?

Рея развела руками и со смесью триумфа и возмущения объявила:

– Он опять спалил стол!

По помещению прокатился хоровой стон.

– А я помогала тушить. Потом мое платье сильно испачкалось, и я пошла переодеваться. И руки отмывать от сажи!

– Да чтоб его! – в сердцах выругалась кастелянша. – Колдунишка криворукий! Только нервы мне треплет. На ночь глядя… Айлин, Люа, живо туда. Так…

Развернувшись на каблуках, кастелянша вперила взгляд в Сильвину и будто не сразу припомнила, кто это перед ней. Сильвина уже собиралась повторно представиться, когда кастелянша хлопнула себя по лбу.

– Тебя же еще нужно разместить. Так, где Олеха?

– У нее выходной! – крикнула одна из девушек. – Семью навещает.

– Какой еще выходной? – возмутилась кастелянша. – Выходные им подавай. Бездельницы! Тунеядки бессовестные! Управы на вас нет! Энара!

– Туточки!

– Бери новенькую и в кладовую. Возьмете белье, свечи… Все, что нужно. Потом покажешь ей, где будет спать.

К Сильвине, вытирая на ходу руки о мятое полотенце, приблизилась смуглая черноволосая девушка с красивыми бровями вразлет. Она улыбнулась вполне дружелюбно, но Сильвина, голодная, вымотанная и бесконечно несчастная, лишь вяло кивнула в ответ.

– Пойдем.

Торопливо перебирая ногами, Сильвина направилась к выходу. Когда она была в дверях, до нее донесся окрик кастелянши:

– Сними фартук!

– Да-да, – отозвалась Сильвина. – Прошу прощения.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось распластаться на полу.

***

«Этот день, наверное, никогда не закончится», – думала Сильвина, следуя за Энарой по холодному пустому коридору.

Порывы сквозняка щекотали ноги, но после жаркой кухни это было даже приятно. Сильвина с некоторым отстраненным удивлением размышляла о том, что лишь сегодня утром лорд Астер спас ее от разбойников в лесу, и еще несколько часов назад она тряслась в карете, глотая пыль. В ее сознании всплывали тревожные картинки и образы, как напоминание о том, что она пережила, но они не волновали, а скорее отупляли. В голове не вспыхивало ни единой разумной мысли. Если бы Сильвину сейчас привели на эшафот, она бы, пожалуй, не сразу это осознала.

– Проходи сюда.

Сильвина шагнула вслед за Энарой в окутанную полумраком кладовую и мгновенно ощутила резкий запах мыла и отутюженного белья. Здесь было очень чисто и большую часть помещения под низким потолком занимали полки с аккуратными стопками простыней и полотенец. Энара огляделась и засеменила к деревянной тележке, которая стояла в дальнем углу. На ней тоже громоздилась горка белья.

– Иди сюда! И держи.

Сильвина поспешно приблизилась, и на ее руки полетели колючее покрывало, сложенные простыни, наволочка и тощая подушка. Сверху легло льняное полотенце с безыскусной голубой вышивкой.

– Пошли дальше.

Энара направилась вглубь, и Сильвина лишь теперь заметила маленькую дверь на другом конце комнаты. Эта дверь вела в крошечную кладовую, освещенную масляной лампой. Здесь на полу и узких столах очень плотно друг к другу стояли разноцветные ящики и пузатые корзины.

– Матушка Дэва! – позвала Энара. – Матушка Дэва!

Сильвина искоса глянула на новую знакомую. Переработала она, что ли? От кого она ждала ответа в комнате, где кроме них двоих никого не было? Энара пожала плечами и без тени смущения проговорила:

– Нету ее. Ладно, сами разберемся. Вот тебе кусочек мыла.

Она вытянула из синего деревянного ящика ароматный брусочек и уронила его на стопку белья в руках Сильвины. Потом указала на стоящую поодаль красную коробку и строго сказала:

– Вот тут мыло для господ. Не вздумай ныкать.

– Ныкать? – недоуменно отозвалась Сильвина.

– Ныкать, тырить, короче говоря, не бери. Найдут у тебя такое, истерить будут полдня.

– Я не воровка, – сквозь зубы сказала Сильвина, но Энара лишь отмахнулась.

– Это я на всякий случай. Любят наши девицы фиалковое мыльце. Станешь покупать, выбирай другое.

Тяжело вздохнув, Энара подтянула к себе стоящую на столе корзину, оценивающе посмотрела на Сильвину и рубанула:

– У тебя мужик есть?

– Что?

– Мужик, говорю, есть?

Сильвина похлопала ресницами и неуверенно сказала:

– Нет.

– Хочешь найти?

– Нет!

– О, – с толикой разочарования протянула Энара. – Девица, что ли?

– Ты… Что за вопросы такие!

– Вот ведь не повезло, – пробурчала Энара. – Опять невинную птичку подселили. Даже погулять пойти не с кем.

Сильвина ничего не ответила на это замечание. Ей казалось, что еще немного, и она вообще лишится дара речи. Ну и нравы у этих чужаков.

Из маленькой кладовой Сильвина уходила, унося свечу с нетронутым фитилем, мыло, щетку для зубов и две круглые коробочки, которые она постеснялась открыть. Они с Энарой снова вышли в коридор, миновали кухню и отправились в просторную комнату, где Сильвина увидела четыре одинаковые кровати.

– Тебе повезло. Девчонки за стеной живут вшестером. Не слишком удобно. А здесь вполне уютно.

Энара была права: в девичьей было два больших светлых окна и красивый камин, которые помогали создать приятную обстановку.

Сильвине указали на вторую от левой стены кровать и велели скинуть вещи туда.

– Я покажу тебе умывальную и туалет, – сказала Энара, – а потом будешь тут сама осваиваться.

Умывальной оказалась выложенная лазурной каменной плиткой комната, смежная с девичьей. Сильвина с воспрянувшим интересом оглядела выставленные у стены чистые табуреты, деревянные ведра и ковши, полки, на которых кроме мыла красовались разноцветные флаконы и склянки. Потом она повернулась к утопленному в полу круглому углублению с мраморным бортиком.

– Это ванна, – сказала Энара. – Та же бадья, но удобнее. Видишь ту дыру? Затыкаешь ее пробкой, набираешь воду, а когда заканчиваешь, вытаскиваешь пробку. Вода уйдет.

– А колодец где? – краснея от собственного невежества, спросила Сильвина. – Где набирать?

– Не нужен тебе колодец. Вот здесь кран.

Энара указала на диковинную медную трубку с позолоченным рычагом. Сильвина, которая поначалу и не заметила это устройство, подошла ближе к стене.

– Повернешь вентиль, вода льется.

– Правда? Вот так просто?

Энара закатила глаза, подставила под кран ближайшее ведро и повернула «вентиль». И действительно, наружу хлынул радостный поток. Энара оставила ведро набираться и потянулась, чтобы взять с полки квадратную жестяную коробочку.

– Теперь смотри сюда. Вот это хвост саламандры…

– Ящерицы? – выдохнула Сильвина.

– Волшебной саламандры, – строго объяснила Энара. – Набираешь воду, потом бросаешь хвост в ведро, и вода превращается в кипяток. Понятно?

– Не очень, – честно сказала Сильвина. – Это магия?

– А сама как думаешь?

– Как удобно.

– Даже нам иногда перепадает какая-нибудь волшебная вещица. И запомни сразу! Мы здесь живем вчетвером. После тебя в умывальной все должно блестеть. Наша кастелянша частенько заходит проверить, как мы тут все содержим. Никаких мыльных разводов на полу, никакой грязи! Чистота и порядок!

– Я поняла, – миролюбиво проговорила Сильвина. – Спасибо за помощь.

Энара кивнула и вновь повернула вентиль, останавливая воду. Сильвина увидела дрожащую на кончике крана каплю и еще раз подивилась тому, на что гораздо человеческое воображение.

– Ну все тогда. Можешь выкупаться, подремать. Мы стараемся ужинать вместе, после вечернего колокола. Если опоздаешь, не беда, но за час до полуночи всё запирают, кухню тоже. Гляди, не останься голодной.

Энара дала еще пару коротких наставлений, после чего оставила Сильвину в одиночестве и скрылась за дверью. Сильвина же поспешила воспользоваться благами чужой цивилизации. Погрузиться с головой в горячую душистую воду было истинным блаженством, и Сильвина отмокала и плескалась больше часа – тщательно вымыла голову и нещадно до скрипа оттерла кожу.

Когда она вернулась в комнату, уже стемнело, поэтому Сильвине пришлось зажечь свою новенькую свечу. Отведенная ей койка выглядела сиротливо в сравнении с тремя другими, занятыми кроватями. Было ясно, что это место долго пустовало. Маленькая деревянная тумбочка рядом с кроватью покрылась пылью, крышка стоящего у изножья сундука местами потрескалась. Сильвина посмотрела на старый матрас и принялась торопливо заправлять постель. Когда она закончила расстилать простыни, в ней вдруг шевельнулось любопытство. Сильвина выпрямилась, взяла свечу и принялась водить ею по сторонам, чтобы рассмотреть всю комнату.

Новые соседки Сильвины явно не любили довольствоваться казенными вещами. На их кроватях лежали цветастые покрывала, а подушки казались намного толще, чем та, что дали Сильвине. На крышках сундуков кипой лежали нарядные платья и шали; тумбочки были заставлены шкатулками и зеркалами, кувшинами и кружками. У соседки справа рядом с кроватью красовался пышный букет из поблекших полевых цветов. Возможно, то было место любвеобильной Энары.

Сильвина хмыкнула, потушила свечу и нырнула под покрывало. Она собиралась лишь немного вздремнуть до ужина, чтобы восстановить силы, однако голод отступил перед усталостью. Уже через пару минут Сильвина провалилась в сон, из которого ее не вырвали даже громкие разговоры и смех вернувшихся ночевать прислужниц.

Она проснулась глубокой ночью, когда в комнате царили мрак и тишина. Увидела смутные очертания чужой комнаты, осознала свое вынужденное соседство с абсолютными незнакомками, и внезапно оцепенела. Отчаяние вновь пустило когти в ее сердце, отчаяние, подобного которому она не испытывала даже в ночь своего похищения. Тогда она была переполнена возмущением и не верила в происходящее. Теперь ее положение представлялось ей безнадежным.

Она стала служанкой. Если верить ехидному лорду Астеру, рабыней. Но не это казалось самым страшным. Ее семья осталась далеко, и если они ничего не предпримут, чтобы вызволить ее… Что делать ей? Жить на чужбине или бежать? Но как? И куда? Она бы отправилась в Вересдол и ползком, однако отчетливо понимала, что так долго одна в пути не протянет.

Сильвина вытащила из-под подушки руку и посмотрела на свои дрожащие пальцы. Одиночество нещадно давило на нее, лишало веры. Она могла лишь гадать, увидит ли когда-нибудь Велену. Если они снова встретятся, смогут ли посмотреть друг другу в глаза? Или младшая сестра будет вечно ее ненавидеть?

Потом Сильвина вспомнила сомкнувшиеся на ее горле пальцы лесного разбойника, и ее передернуло. Как же это было страшно. Как отвратительно быть беспомощной. И откуда ждать защиты?

Остальные девушки спокойно спали после наполненного трудами дня. Сильвина смотрела на кусочек темного неба в окошке и пыталась успокоить свое сердце.

Уже ближе к рассвету она вдруг вспомнила, что лорд Астер тоже спит сейчас в этом замке. Человек, который спас ее, который проявил к ней доброту, несмотря на все его недостатки. Эта мысль утешила ее, и Сильвина наконец сомкнула веки.

2.

Утро в кухне замка прошло незаметно. Завтракали маги в собственных покоях, поэтому прислужницам приходилось бегать с подносами по этажам. Сильвина, которой поручили жарить хлеб и колбаски, невольно прислушивалась к людскому топоту и звону тарелок, и к недовольному голосу кастелянши, отчитывающей припозднившегося молочника. Недалеко от Сильвины позевывающая Энара была занята тем, что взбалтывала и выливала на огромную раскаленную сковороду яичную смесь. Сильвина осознала, что происходящее уже не кажется ей сном. Горевать понапрасну и сыпать обвинениями она больше не собиралась. Что она сможет против самодовольных магов? А вот выяснить какая судьба была ей уготована, не помешало бы. Хорошо, пусть ее мать дала обещание, и теперь Сильвина была им связана. Сможет ли она отдать свой долг и стать свободной? На этот вопрос мог ответить только человек, который привез ее сюда. Сильвина утвердилась в решении как можно скорее поговорить с жутковатым графом Астером и узнать подробности своего заточения.

Во время обеда кастелянша снова поставила ее у очага. Сильвина обжигалась противнями и проливала масло, на нее порой покрикивали, но в целом дело пошло бодрее. Она даже ощутила некоторое удовлетворение от работы на кухне; ей уже давно не приходилось хлопотать по хозяйству.

За коротким послеобеденным отдыхом началась подготовка к вечерней трапезе. Именно тогда Сильвина увидела среди работающих на кухне прислужниц невысокую девушку с отливающей рыжиной русой косой до пояса. Незнакомка двигалась так, словно танцевала, вдобавок еще и напевала себе под нос. Сначала Сильвина наблюдала за подобным проявлением чрезмерного веселья с угрюмой миной, но потом невольно фыркнула. И ей бы не помешало смотреть на мир с большим оптимизмом. Бойкая прислужница вдруг подняла голову, обратилась к Сильвине, и та с волнением узнала родной говор жителей Вересдола.

– Сильвина, да? Я о тебе слышала. Добро пожаловать! Я Олеха. Поможешь мне?

Сильвина коротко кивнула и приблизилась к столу, за которым ее землячка быстро чистила горох. Имя «Олеха» было в ходу на юге Вересдола. Девушки там славились своим неуемным жизнелюбием, и, судя по всему, новая знакомая исключением не была. Энергия просто бурлила в ней: в голубых глазах танцевали искры, длинные коралловые серьги в ушах весело колыхались.

– А ты давно здесь? – негромко спросила Сильвина.

– Я? Уже больше года. Мне здесь очень нравится!

– О. Но ты ведь тоже рабыня?

Глаза Олехи округлились.

– Рабыня? Ты о чем?

Сильвина пожала плечами, продолжая чуть ли не яростно лущить горох. Олеха нахмурилась, но тут же беззаботно тряхнула головой.

– И кто тебе это наплел? Рабство давно запрещено.

«Вот обманщик».

А впрочем, чему удивляться.

После короткого молчания Олеха с интересом посмотрела на Сильвину и спросила:

– Ну а тебя как сюда занесло?

– Мать у нее воровка, – раздался резкий голос за спиной Сильвины.

Захваченная врасплох, девушка сглотнула и повернулась. На нее смотрела недовольная кастелянша.

– Хотя нет. Такие как ты, как твоя мать хуже воров. Вор крадет у одного человека, а твоя мамаша навредила целому городу. И не только нашему.

Сильвину точно в прорубь окунули. Кастелянша явно успела пообщаться с кем-то из воинов графа Астера и теперь знала, зачем новую служанку притащили в Ирринор. В лице суровой женщины сейчас читалась откровенная неприязнь. Направленный на Сильвину враждебный взгляд заставил ее стиснуть кулаки. Она дрожала так сильно, что ей не сразу удалось заговорить.

– Моя мама была хорошим человеком. Не смейте называть ее воровкой.

– Твоя мать нарушила магический контракт, – отрезала кастелянша. – Не спасла тебя, а, считай, прокляла.

Старая добрая песня… И в этих краях ее будут проклятой называть. Что ж, не привыкать. Заявление кастелянши уже привлекло внимание всех, кто работал сейчас на кухне, да и черт с ними. Задыхаясь от волнения, Сильвина шагнула вперед и едко проговорила:

– Какая капризная штучка эта ваша магия. Ваш колдун не из мертвых меня поднял! Почему это такое преступление помочь больному ребенку? Кто…

– Лучше помолчи и работай!

После этого окрика в кухне воцарилась тишина. Кастелянша наградила Сильвину еще одним хмурым взглядом и отправилась дальше по своим делам. Позабавленные представлением кухарки искоса поглядывали на новенькую и обменивались многозначительными ухмылками, однако прислужницы избегали смотреть на ту, что так быстро успела навлечь на себя гнев управляющей.

На негнущихся ногах Сильвина приблизилась к подносу и вернулась к работе. Больше она не поднимала головы, и видела лишь то, как ловкие руки Олехи быстро чистят горох. Однако, когда часом позже девушек отправили на короткий перерыв, Олеха догнала Сильвину в коридоре и отвела ее в сторону.

– Вот держи.

Она протянула вперед сомкнутый кулак и, не дождавшись реакции, взяла руку Сильвины за запястье и ссыпала ей в ладонь горсть медовых орешков. Сильвина со скорбным видом уставилась на угощение.

– Спасибо.

– Не обращай внимания на эту старую ведьму, – с усмешкой сказала Олеха. – Она вечно недовольная. Но тетка неплохая. Порычит и забудет.

– Ты же слышала, что она сказала. Что я проклята.

– Если так, ты явилась по адресу.

В голосе Олехи проскользнула ирония, и Сильвина еще больше насупилась, решив, что над ней издеваются. Однако открытое лицо Олехи и ее спокойный взгляд убедили Сильвину в том, что у ее землячки нет дурных намерений. И от этого осознания стало чуточку легче.

В тот же вечер Сильвина, которая совсем недавно готовила себя к безрадостной доле рабыни, узнала о том, что ей полагалось жалование. Разговор о деньгах зашел в девичьей, когда прислужницы собирались спать. Олеха осмотрела спальное место своей новой знакомой, заглянула в пустой сундук и с удивлением проговорила:

– А где твои вещи? Ты разве ничего не взяла из дома?

Сильвина заколебалась на мгновенье, припоминая, как покидала дом сестры на плече наглого, бессовестного волшебника. Какие там вещи, ей дух перевести не дали.

– У меня не было времени собраться, – сдержанно сказала она.

Олеха так и сверлила ее недоуменным взглядом.

– И как же теперь быть? Что у тебя есть с собой?

– Ничего, – коротко ответила Сильвина и задула свою свечу, надеясь, что это избавит ее от дальнейших расспросов.

Однако Энара и Уана, две другие соседки Сильвины по спальне, тоже прислушивались к разговору. Энара, которая сидя на кровати заплетала свои роскошные волосы в косу, негромко сказала:

– Завтра днем будет свободное время, можно быстренько забежать на рынок. Купишь то, что тебе нужно.

Сильвина съежилась под покрывалом. Никогда прежде она не чувствовала себя нищей бродяжкой. Ей было стыдно признаться в своем бедственном положении, однако лгать и оправдываться не хотелось, поэтому она заявила напрямик:

– У меня нет денег.

– Не проблема, – сказала Олеха. – Попроси часть жалования в долг. Хочешь, я завтра с тобой пойду и поговорю с кастеляном?

Вот тогда Сильвине и рассказали о том, что прислужницы получают по восемь золотых за каждые отработанные пятнадцать дней. Сильвина еще не знала, как дорого обходится жизнь в Анемополисе, однако по любым меркам такая оплата труда была щедрой.

Олеха, как и обещала, потащила Сильвину на поиски кастеляна с самого утра. Долго блуждать по замку не пришлось, однако, едва господин Стеригон завидел девушек в коридоре, он споткнулся на ровном месте и попытался скрыться в одном из помещений для хранения овощей. Вот только Олеха заметила беглеца, помахала ему рукой и радостно заверещала:

– Господин Стеригон! Подождите, у нас к вам есть дело!

– Не подходи ко мне! – возопил кастелян, отмахиваясь от них, как от назойливого черта, явившегося по его душу.

– Ну не кричать же мне вам с другого конца замка, – рассудительно сказала Олеха. – Не убегайте.

– Нет! – пролаял кастелян. – Чего бы там ни взбрело опять в твою дурную рыжую голову, нет!

Эта яростная фраза заставила Сильвину попятиться, а вот смутить Олеху оказалось не так просто. Она решительно преградила кастеляну путь.

– Вы Сильвине дайте задаток. Ей очень нужно.

– Какой еще задаток? – искренне удивился кастелян. – С какой радости? Слов таких не знаю. А ну, пошли работать, обе!

– Вы же не понимаете, – запричитала вдруг Олеха и схватила его за локоть. – У девушки же ничего нет. Ей одежду купить нужно. Ленты для волос. Гребешок.

– Так… – занервничал кастелян, безуспешно пытаясь высвободиться. – Через пять дней вы все получите деньги, а пока потерпите…

– Панталоны! – не своим голосом взвыла Олеха. – Панталоны хотя бы!..

Кастелян пошел пятнами, он явно пребывал в ужасе. Сильвина его чувства разделяла. Ей хотелось бежать без оглядки из этого коридора, и из замка, и подальше от этого странного города.

– Ты… – выдавил господин Стеригон, погрозив Олехе трясущимся пальцем. – Посовестись!

Олеха отпустила кастеляна так же внезапно, как схватила. Она выпрямилась, сурово поджала губы, после чего отчеканила:

– Нет ничего бессовестного в нижнем белье. А вот об его отсутствии стоит призадуматься. Вот так вы о нас заботитесь, да?

– Ну-ну, возмущаться она вздумала! От тебя всегда больше проблем, чем проку!

Взгляд Олехи стал ледяным. Сильвина тихо поражалась талантам своей новой знакомой. Ей бы на подмостках выступать.

– Ладно же, – с видом оскорбленного достоинства сказала Олеха. – Будь по-вашему. Вот только лорд Гленн через пару дней вернется, а ему всегда интересно, как тут у нас идут дела. И как с нами обращаются!

Кастелян устало вздохнул и покачал головой.

– Ты меня шантажируешь? – с тоской спросил он.

– Я, конечно, девушка городская, но таких мудреных слов слыхом не слыхивала. А вот жаловаться побегу, будьте уверены.

Кастелян неразборчиво выругался и посмотрел на притихшую Сильвину. Та сжимала ладонями пылающие щеки, не зная куда смотреть от стыда.

– Черт с вами. Идите за мной.

Олеха мгновенно перестала изображать негодование и послала Сильвине победную улыбку. Через несколько минут они стояли в маленькой комнатке, где из мебели были только письменный стол и старое кресло. Кастелян что-то скрупулезно записал в толстую книгу, потом отпер стоящий на столе тяжелый ларец и отсчитал пять золотых монет, которые Сильвина приняла в обе руки. Вместо привычных ей кружочков в Анемополисе использовали тяжелые восьмигранники с изображением конской головы. Кастелян покряхтел, вновь запирая ларец, после чего строго посмотрел на Сильвину.

– От своих работников я требую аккуратности. Запомни: я не потерплю расхлябанности ни в чем. Приведи себя в порядок. Купи себе ленты, платки и остальное.

– Чего это вы мои идеи присваиваете? – сурово спросила Олеха.

Кастелян угрюмо свел брови и пробасил:

– Олеха, прилично себя веди!

– А вы покажите мне пример!

– Ладно, – поспешила вмешаться Сильвина. – Большое вам спасибо, господин Стеригон. Вы очень добрый и любезный человек.

Неумелая лесть немного смягчила старика, и он позволил девушкам удалиться. Сильвина решила, что все обернулось не так уж плохо. Конечно, она пережила пару минут унижения, зато теперь не будет замарашкой и оборванкой. И все благодаря Олехе.

3.

На пятый день своего пребывания в Ирриноре Сильвина пришла к мысли о том, что больше всего замок напоминал огромный и чересчур роскошный постоялый двор. С момента прибытия она толком и не видела никого из волшебников, но из обрывков разговоров поняла, что они частенько приезжают сюда погостить. Некоторые визитеры задерживались буквально на час, чтобы получить короткую аудиенцию у Астеров, другие оставались в замке на несколько дней. По словам Олехи, в Ирриноре иногда проводили балы и приемы, однако последний устраивали чуть ли не полгода назад.

Работа прислужниц была не такой тяжелой, как изначально показалось Сильвине. Даже в самые загруженные дни девушки находили время для развлечений и любили прогуляться в город – на рынок или главную площадь. Прислужницы с нетерпением ждали открытия большой ярмарки, до которой оставалась пара недель.

Сильвина все еще не привыкла к той вольности, которую демонстрировали ее соседки. Казалось, они полностью распоряжались собственными жизнями и не боялись косых взглядов. Энара могла выскочить ночью в окошко и вернуться уже на рассвете, а потом еще и отправиться работать с утра пораньше. Сильвина не могла не завидовать такой энергии.

Одним из любимых развлечений прислужниц были походы в городские бани. Казалось бы, в замке можно было вымыться без проблем (к тому же, кастелян и его жена строго относились к вопросам чистоплотности и наказывали не жалеть воду), однако девушки любили наведаться в местные заведения, которые у Сильвины и язык не поворачивался назвать банями.

Во-первых, это были громадные дома с несколькими залами. Во-вторых, помимо парилен, здесь можно было посетить комнаты с бассейнами, а также помещения, где стояли пузатые чаны с ледяной водой. Гости часами нежились на деревянных лавках, окруженные клубами пара, попивали вино и холодное пиво, угощались фруктами и свежим хлебом, с головы до пят натирались ароматными маслами. Здесь же работали брадобреи и травницы, всегда готовые предложить свои услуги.

Новые приятельницы Сильвины так любили прихорашиваться, что, попади они в Вересдол, их бы тотчас заклеймили за тщеславие. Чего только Сильвина не навидалась в арсенале соседок. Полочки в умывальной ломились от масел и трав, всевозможных отваров, красок для бровей и ногтей, скребков и щеточек. Для белизны и крепости зубов здесь использовали кашицу из толченой гвоздики и карминного сока огнецвета. Из фиолетовой травы с непроизносимым названием изготавливали пахучую смесь, которой натирали тело, чтобы на много дней избавиться от лишних волосков. Румяна, белила и угольные палочки, которыми подводили глаза, – в ход шло все. Подобный образ жизни годился бы для богатых горожанок, однако никто в Анемополисе не удивлялся тому, что служанки наряжаются в цветастые наряды и раскрашивают лица. В конце концов, только им было решать, как тратить заработанные деньги.

Новые впечатления вихрем закружили Сильвину, и она на какое-то время позабыла о своем намерении побеседовать с графом Астером. Ее новая встреча с представителями магической аристократии оказалась неожиданной. Как-то утром она вошла на кухню в тот самый момент, когда рожок над камином выплюнул очередной свиток. Кастелянша со вздохом развернула его и, завидев Сильвину, гаркнула:

– Эй, новенькая! Возьми-ка тот поднос. Отнесешь завтрак госпоже Иоганне.

Олеха была тут же, она натирала ложки. Услышав слова кастелянши, она недовольно покачала головой, но промолчала. Сильвина вернула на место фартук, который так и не успела повязать, и направилась к кастелянше. На врученном ей подносе Сильвина увидела накрытый полотенцем еще горячий хлеб, кувшин с медовым напитком, два яблока и тарелку с чищенными орехами. Кастелянша коротко объяснила, как найти покои госпожи Иоганны, и велела поторопиться. Сильвина уже шагала по коридору, когда ее вдруг догнала Олеха. Она быстро сунула что-то в крошечный карман сарафана Сильвины и прошептала:

– Только в глаза ей не смотри. И не говори с ней. Ведьма. Заколдует.

Это наставление даже позабавило Сильвину. Ведьма. Подумаешь! Кто тут нормальный…

Комната госпожи Иоганны находилась на седьмом этаже. К тому времени, как Сильвина преодолела ступеньки, хлеб на подносе заметно остыл. В коридорах было тихо и пусто, и создавалось впечатление, что наводившая страх гостья обитала здесь в одиночестве. Удерживая поднос на ладони, Сильвина постучала в нужную дверь, и не дожидаясь ответа, повернула ручку. Как только она вошла в комнату, ее лицо обдало волной морского воздуха. Тюлевые занавески, за которыми скрывался выход на балкон, отчаянно заколыхались на ветру. От сквозняка зашелестели страницы лежавшей на столе распахнутой книги. Сильвина быстро прикрыла дверь и осмотрелась. Наполненная светом просторная комната оказалась по-настоящему уютной, вот только хозяйка не спешила показываться. Нерешительно кашлянув, Сильвина пожала плечами, приблизилась к столу у окна и с тихим стуком опустила поднос. Она расставляла тарелки и попутно любовалась открывшимся за занавесками видом на гавань.

Какая красота. В такой комнате Сильвина и сама бы жила с преогромным удовольствием.

Эта мысль позабавила ее. С улыбкой на губах Сильвина повернулась к выходу и тут же растерянно ахнула. В дальнем углу комнаты за большой коричневой прялкой сидела темноволосая женщина в платье цвета летней травы. Возраст незнакомки было сложно определить. Красивое лицо казалось молодым, однако роскошный наряд и сложная прическа говорили о том, что эта волшебница уже не входила в число юных невест.

Госпожа Иоганна разглядывала остолбеневшую прислужницу с выражением снисходительного веселья. Тонкие белые пальцы удерживали нить, но колесо прялки не шевелилось, и сейчас неподвижную женщину вполне можно было бы принять за изваяние. Впрочем, не это смутило Сильвину. Взгляд госпожи Иоганны был таким пронзительным, что дыхание перехватывало. Она словно в один миг заглянула в голову Сильвины и прочла все ее мысли.

И ведь сидела тихо, как мышка! Хоть бы голос подала. Смущенная затянувшимся молчанием, Сильвина низко поклонилась и поспешила выйти из комнаты.

Уже на лестнице она остановилась, чтобы перевести дух, и машинально сунула руку в карман сарафана. Нащупав горсть того, что Олеха положила ей, Сильвина разжала пальцы и увидела ягоды рябины на ладони. Выходит, подруга все еще суеверна, как большинство жителей Вересдола. Ну конечно. Одно дело таинственный маг в каменной башне, и совсем другое – ведьма в избушке на лесной опушке. А госпожа Иоганна производила впечатление настоящей ведуньи, которая вполне может сварить в котле парочку лягушек.

– Отличное местечко, – со смешком проговорила Сильвина и заторопилась на кухню, где ее ждала работа.

Вечером Сильвина и Олеха прибирались в библиотеке, которая занимала чуть ли не весь второй этаж. Поначалу Сильвина не слишком вдохновилась мыслью о том, что ей придется протереть столько шкафов и столов и почистить несколько ковровых дорожек, однако коллекция самых разных книг, собранных в одном месте, не могла не радовать глаз. Удивляло то, что не все издания в библиотеке Ирринора были посвящены магическому искусству. Сильвине попадались на глаза путевые заметки, кулинарные книги и даже плохонькие романы. Некоторые украшенные золотом фолианты так и просились в руки. Поначалу Сильвина старалась не отвлекаться, но все же не удержалась и взяла полистать книжку в коричневом переплете, посвященную истории города.

Сильвина с детства любила рассказы о старых временах. Как-то отчим привез дочерям книгу, с легендами и былинами родного края, и Сильвина долго не выпускала этот подарок из рук. Она часто пряталась в голубятне и читала о давних сражениях, а потом представляла себя героиней, защищающей свое княжество. Однажды матушка застала ее в саду с игрушечным деревянным мечом, которым Сильвина рубила воображаемых злодеев. В тот вечер, утирая слезы от смеха, матушка рассказывала сначала ключнице, потом соседям, а потом и мужу с Веленой о «дурехе, которая родилась бабой, а должна была родиться мужиком». Сильвина едва не плакала от унижения, но любви к чтению это происшествие у нее не отбило.

Сейчас она перебирала страницы быстро и украдкой, но Олеха все-таки заметила.

– Ты что делаешь? – с удивлением, но вовсе не сердито спросила она.

– Просто посмотрела, – ответила Сильвина и вернула книгу на полку. Ей не хотелось, чтобы подумали, будто она отлынивает от работы.

Олеха продолжала буравить ее подозрительным взглядом.

– Ты умеешь читать?

– А ты не умеешь? – брякнула Сильвина и тут же покраснела, понимая, что сморозила глупость.

– Я только скоропись освоила, – унылым голосом отозвалась Олеха. – Просила родителей учиться дальше, но им это было не по карману… Так и пошла я работать. Пару раз пыталась ходить в местные школы, но там все занимаются утром, а у меня редко получалось вырваться в это время.

Сильвина с некоторым удивлением посмотрела на опечаленную подругу. Для того чтобы читать вывески и городские объявления, скорописи было вполне достаточно. Некоторые печатные дворы даже выпускали детские книжки, в которых использовалась только эта азбука. Конечно, для чтения более серьезных трудов нужно было знание символики, но зачем Олехе подобная литература?

С другой стороны, разве это не здорово, что она тянется к знаниям? Немногие девушки стали бы корпеть над книгами по доброй воле.

– Так давай я тебя подучу, – предложила Сильвина. – Это ведь не так сложно, главное – правила запомнить.

Олеха опешила от этого предложения.

– Ты… Правда? У меня сейчас денег не слишком много, я все семье отослала, но я подкоплю!

– Ну что ты. Я с тебя платы не возьму.

Сильвина вдруг задумалась о том, сколько денег ей потребуется на обратную дорогу домой. Возможно, если она заплатит какому-нибудь караванщику, ей удастся в целости вернуться в Вересдол. Сейчас эти мечты казались зыбкими, но нельзя было терять надежду. Олеха, видимо, заметила ее отстраненное выражение и решила, что Сильвина уже пожалела о своем обещании. Она схватила подругу за плечо и торопливо проговорила:

– Ты не бойся, я быстро учусь. И уже кое-что знаю! Станем заниматься, когда ты не будешь сильно уставать! Я тебе по работе помогу. И мы можем сюда приходить.

– А нам разрешат?

– Книжки прислужницам выносить запрещено, но читать здесь можно. Вот только среди нас очень мало грамотных… Откуда же ты такая?

Если до этого Олеха относилась к Сильвине как к неуклюжей младшей сестренке, теперь она поглядывала на новую подругу с явным уважением. Сильвина улыбнулась про себя и вспомнила, как любила читать по ночам, как ругалась мачеха, недовольная тем, что Сильвина бездумно жгла свечи, и как отчим добродушно заверял, что чтение это не худший из пороков. Воспоминание о семье омрачило бы настроение Сильвины, если бы не горящие радостью глаза Олехи. Она вдруг поняла, что успела по-настоящему привязаться к этой простой и сердечной девушке.

На другой день Сильвина и Олеха продолжили работу на втором этаже. Им предстояло отмыть зал для приемов и комнату для совещаний. Удерживая ведра с мыльной и чистой водой, они прошли по пустующему коридору и оказались перед тяжелыми золочеными дверьми.

– Здесь обычно и проходят балы, – пояснила Олеха. – Самая красивая комната.

Это была не просто комната, а огромное пространство в обрамлении искусно вырезанного воздушного мрамора. Пол напоминал отполированный до блеска срез сапфира, по которому расходились сверкающие серебряные круги. Белоснежные колонны уходили в полумрак, а в центре потолка красовался витраж. Наверху, по левую и правую руку от главного входа, Сильвина увидела изящные балконы в три яруса.

– Я тебе покажу занятную штуку, – хитро улыбаясь, сказала Олеха и побежала по блестящему полу в центр зала. Оказавшись под тяжелой люстрой, Олеха выпрямилась, развела руки в стороны и крикнула:

– ХО-О-О!

Ее крик словно отозвался ударом колокола, и из каждого уголка прилетели отзвуки этого возгласа.

– Вот это эхо, – пробормотала Сильвина. Ей даже показалось, что у нее волосы взметнулись от этой волны.

– Теперь ты, – потребовала Олеха, когда Сильвина приблизилась к ней.

– Нет, я…

– Попробуй хотя бы.

Сильвина набрала воздух в легкие и протянула жалкое «А-а-а!», которое всколыхнуло тишину, но быстро смолкло.

– Хорошее место для чтения заклинаний, – довольно сказала Олеха. – Хотя я в этом мало смыслю.

– А как можно увидеться с графом Астером? – задала Сильвина давно мучающий ее вопрос.

– С графом? Зачем он тебе?

– Он ведь заправляет здесь всем?

– Заправляет. До зимы.

– То есть? – не поняла Сильвина. – А что будет зимой?

– Смена караула, – торжественным и немного пугающим тоном провыла Олеха, а потом поспешила объяснить: – Таковы уж порядки в цитадели. Представители четырех Великих Домов управляют Ирринором по очереди. В этом году еще правят Астеры, потом явятся Ладары…

– То есть они… Граф и его брат не живут здесь постоянно?

– Нет, их владения где-то на западе. Но зачем тебе видеться с графом? И не говори мне, что он тебе понравился.

Сильвина быстро помотала головой.

– Нет, конечно!

– Да и славно, – отрезала Олеха. – Выражение лица у него вечно такое, словно ему ногу отдавили. И слухи плохие о нем ходят. Братец его куда дружелюбнее.

Упоминание о Киране заставило Сильвину нервно вцепиться в воротник.

– Ну не знаю… Такой он…

– Какой?

– Чем он вообще здесь занимается?

– Он ничем и не должен заниматься, – рассудительно сказала Олеха. – Он сын аристократа, ему положено бездельничать.

– Вот-вот, – горячо подхватила Сильвина. – Самовлюбленный, лживый, бессовестный бездельник!

– Да чем он так разозлил тебя?

– Скорее рассмешил, – едко ответила Сильвина, пытаясь скрыть нарастающее волнение. – Ты видела, как он одевается? У нас дома даже девицы на выданье так над своими нарядами не дрожат.

Сильвина жеманным жестом приложила тыльную сторону ладони ко лбу, изобразила пируэт и прошлась с важным видом, чем сильно насмешила Олеху.

– Ну, на тебя не угодишь, – заметила Олеха, все еще посмеиваясь. – И тот не по нраву, и этот негож. Ладно, давай быстро в комнате для совещаний приберемся, пока наша грымза сюда не явилась и не начала рычать.

Она хлопнула Сильвину по плечу и широко распахнула маленькую дверь, ведущую в смежную комнату. Сильвина шагнула в проем и остановилась так резко, что из ведра плеснула мыльная вода.

– Ты чего? – удивилась Олеха, но проследила за взглядом Сильвины и тоже застыла.

За овальным столом в залитой солнцем комнате сидели четыре волшебника. Все они хранили гробовое молчание, однако не сводили с девушек глаз. Трое магов Сильвине были незнакомы. Четвертым, к ее ужасу, оказался Киран Астер.

4.

Олеха первая пришла в себя. Она немного суетливым движением опустила ведро с водой на пол, спрятала за спиной оголенные до локтя руки и фальшиво-радостным тоном воскликнула:

– Лорд Гленн! Вы вернулись.

– Здравствуй, Олеха.

Темноволосый маг в изумрудно-зеленом камзоле встал, отодвинув кресло, и сдержанно улыбнулся.

– Господа, девушкам нужно работать. Думаю, мы можем обсудить детали завтра. Благодарю вас.

Волшебники без лишних слов начали подниматься из-за стола. Возражать никто не стал, однако лица у магов были не слишком довольными. Поведение служанок вполне справедливо сочли дерзким. Сильвина стояла не шелохнувшись, пока благородные гости проходили мимо нее. Киран задержался у двери.

– Самовлюбленный, лживый, бессовестный бездельник? – еле слышно сказал он.

– Э… – Сильвина запнулась, едва открыла рот.

Ей было так стыдно, что она чуть не разревелась, но что она могла теперь сделать? Только проклинать поразительную акустику зала для приемов.

– Ладно же, – зловещим голосом пробормотал он. – Я это запомню.

– Но я…

Выслушивать ее жалкий лепет Киран явно не собирался. Щелкнув каблуками своих начищенных сапог, он зашагал за остальными и больше не оборачивался. Тем временем человек, которого Олеха назвала лордом Гленном, неспешно приблизился к девушкам. Теперь Сильвина смогла хорошо его рассмотреть, пусть и из-под опущенных ресниц. У волшебника были необычайно правильные черты лица, да и держался он с редким достоинством. И никогда прежде Сильвина не встречала человека с таким проницательным взглядом. Однако когда маг посмотрел ей прямо в глаза, Сильвина отчего-то поежилась.

– Вы у нас недавно, барышня? – очень вежливо осведомился лорд Гленн.

– Да, милорд, – промямлила Сильвина.

– Как обживаетесь?

– Спасибо, все хорошо.

– Добро пожаловать. Олеха, а тебя давай-ка мы поучим хорошим манерам. Ты ведь здесь не первый день.

– Да откуда мне знать было! – вспылила Олеха. – Вы так тихо сидели!

Уголки рта лорда Гленна чуть приподнялись, и эта улыбка показалась Сильвине более пугающей, чем самый злобный окрик.

– Завтра. Пять часов. Мой кабинет.

Олеха насупилась и принялась теребить торчащий уголок закатанного рукава.

– Лорд Гленн, – недовольно проговорила она, – вы сердитесь, я понимаю, но… вы ведь не задумали ничего противоестественного?

Сильвина решила, что ослышалась. Она вновь внимательно посмотрела на таинственного лорда, который едва заметно повел плечом.

– Узнаешь завтра вечером.

Перехватив взгляд Сильвины, лорд Гленн с учтивым видом наклонил голову и покинул комнату для совещаний. Какое-то время обе прислужницы стояли неподвижно и не торопились нарушить воцарившуюся тишину.

– Вот я влипла, – наконец пробормотала Сильвина, припомнив мстительное выражение лица Кирана.

Олеха всплеснула руками.

– Ты влипла? Ты? Я влипла! Лорд Гленн не просто сильный маг. Он бывший чернокнижник. И редкостный зануда! Ты не представляешь даже!

Негодование Олехи было таким искренним и таким комичным, что у Сильвины невольно вырвался смешок. Это немного успокоило бурю в душе. Вновь она угодила в неприятную ситуацию! Да ей просто ужасно не везет.

***

– Атака здесь. И здесь.

– Атака? Громко сказано. Просто радлоки бесятся.

Брошенное Кираном беззаботное замечание прозвучало почти как издевка. Баррикан оторвался от разложенной на столе карты и раздраженно глянул на потягивающего вино светловолосого мага. Гленн, в кабинете которого волшебники собрались, с трудом удержался от вздоха.

– Мне бы вашу беззаботность, лорд Астер, – процедил Баррикан. – Хорошо, должно быть, вам живется. Ни о чем не нужно беспокоиться.

– У каждого из нас свои достоинства, – вполне доброжелательно отозвался Киран. – Думаю, и ваши однажды проявятся.

У Баррикана мелко задрожал подбородок, и Гленн решил, что пора вмешаться. Они были очень разными, эти два волшебника, и попросту не переносили друг друга. Киран, что было для него совсем нехарактерно, смотрел на Баррикана сверху вниз и порой был даже не прочь щегольнуть титулом. А Баррикан с самого появления в цитадели стремился доказать всем и каждому, что выходец из народа может стать сильным магом. К сожалению, бедняга то и дело допускал промашки, а над его неловкостью посмеивался весь замок. Да и с магией были проблемы: то затопит коридор, то мебель спалит.

– Делать вид, что проблемы нет, глупо, – негромко заговорил Гленн. – Надо с этим покончить и быстро. Лучезарная Леда скоро будет в Ирриноре. Это дурной тон передавать ей дела в таком состоянии.

– Дело ведь не только в репутации, – заметил Баррикан. – Набеги нечисти – это реальная угроза. А мы сейчас полагаемся на копья и мечи.

– Весьма действенные против нечисти, – вполголоса сказал Киран.

– А на мой взгляд, лорд Астер, магию побеждают магией. Это вы заигрались в солдатика. Впрочем, говорят, что магией вы в юные годы не блистали. Уж простите мне мою откровенность.

– Прощаю. Обидеть меня очень сложно.

– Довольно! – сурово сказал Гленн. – Мы опять ушли не туда.