Закрытый объект бесплатное чтение

От автора

Уважаемый читатель! Обращаю твоё внимание, что предлагаемая ниже история является художественным вымыслом. Описанной воинской части, где разворачиваются основные события рассказа, не существует. Все имена героев, места и события также вымышленные. Любые совпадения с реальными объектами, людьми или местами случайны. Автор никого ни к чему не призывает, не ставит цель дискредитировать ВС РФ и не пропагандирует насилие. Всё описанное не более чем образец армейского фольклора.

Предисловие

Средняя Азия, 1992 год

Дежурный хирург сидел, раскачиваясь на стуле, и разгадывал кроссворд. На часах было за полночь. Он протяжно зевнул, как вдруг, в конце длинного коридора раздался шум. Врач выбежал из палаты, посмотреть, в чём дело. Двое санитаров с каталкой быстро двигались к нему. На ней лежал окровавленный молодой офицер.

– Что тут у нас?! – быстро спросил хирург.

– Множественные осколочные ранения. Контузия. Внутренние органы вроде не задеты.

– Вроде?! Откуда его такого привезли?

– Со склада боеприпасов. Два часа назад мятежники атаковали его. Хотели оружием разжиться, но не вышло. Пятерых наших убили и ещё семерых ранили. У тех шести ранения лёгкие, а этому лейтенантику досталось по полной. Граната взорвалась совсем рядом.

– Быстро в операционную его! Люба, готовим операцию! Люба!? Да где носит эту курицу?!.. – негодовал хирург, – так и знал, что мятежники выкинут что-нибудь этакое. Надеялся, что здесь всё устаканится, но, чувствую, добром это не кончится…

Операция длилась четыре часа. Из тела лейтенанта извлекли тринадцать осколков. Один попал прямо в лицо, повредив глаза и лицевой нерв.

– Чудес не бывает, но то, что он остался жив, я по-другому не могу объяснить! – удивлялся хирург, – Ходить-то через месяцок-другой будет, но вот зрение восстановить невозможно. В 23 года стать инвалидом на всю жизнь – это… Кошмар.

Через несколько дней офицер пришёл в сознание. Весть о потере зрения его шокировала.

– Как же так! У меня скоро жена должна рожать, а я так и не увижу своего ребёнка?!..

Потом горечь сменилась злобой. Он так и лежал на кровати неподвижный. Глазные повязки постоянно кровоточили. Лейтенант начал бормотать полушёпотом проклятия. Проклинал чужбину, мятежников, врачей, командование. Потом стал звать на помощь. Нет ни кого-то конкретного, а просто лежал и стонал: «Помогите. Помогите кто-нибудь… Я всё сделаю, только верните зрение… Моё зрение… Верните зрение…».

– Просто бредит, – говорил хирург, – это бывает, это пройдёт.

Однажды бредовые мольбы лейтенанта были услышаны. К нему пришёл он. Бестелесная фигура. Нечто бесформенное, похожее на извивающееся пламя. Местные жители испокон веку называют его злым духом, изгнанным, демоном Марид. Сначала он появился в дальнем углу палаты.

– О чём горюешь, Матвей? – молвило существо.

– Кто здесь? Пошли все вон! – кричал офицер.

– Ты звал о помощи и пришёл я.

– Кто ты? Я никого не звал! Мне никто не нужен! Прочь отсюда!

– Ошибаешься. Тебе нужна помощь, иначе меня бы здесь не было.

– Кто ты такой? Откуда знаешь, как меня зовут?

– Я тот, кто был всё это время рядом. Я давно среди людей и потому знаю многое. Моё имя непостижимо для тебя. Ты не мог меня видеть или слышать. Я ждал момента. Ждал твоей мольбы о помощи. И теперь я здесь. Я помогу тебе. Я могу стать твоим другом.

– Ты идиот! Мне никто уже не поможет. Врачи говорят, что я ослеп на всю оставшуюся жизнь!

– Мне и об этом известно. Я готов всё исправить.

После этих слов лейтенант залился истерическим смехом. Бесформенная фигура исчезла.

Каждую последующую ночь он появлялся снова, и с каждым визитом становился ближе и ближе к койке молодого офицера. Из медперсонала никто не верил словам лейтенанта. Все думали, что бедняга окончательно спятил, раз общается с какими-то духами. На пятую ночь фигура склонилась прямо над головой Матвея.

– Ну что, Матвей, ты решил?

От неожиданности офицер вскрикнул, но медиков на помощь звать не стал.

– Что ты от меня хочешь, нечисть?

– Ответ! – голос духа стал настойчивее, – мне нужен ответ, человек. Решайся! Чего ты хочешь?

– Уже и не знаю, чего я хочу на самом деле, – простонал лейтенант, – дочь, моя дочь. Я хочу её видеть. Хочу видеть свою жену. Просто хочу снова видеть.

– Я верну тебе зрение, в обмен на твою службу.

– Службу? Что ты имеешь в виду?

– Узнаешь, человек. Скоро всё узнаешь. Но помни, твоё согласие это договор между мирами. Моим – миром духов и твоим – миром людей. Это такой союз, который ты не сможешь разрушить. Иначе потеряешь не только зрение, но и свою жизнь.

– Не совсем понимаю…

– Поймёшь всё в своё время. Итак, спрашиваю последний раз. Ты хочешь снова видеть?

– Да! Чёрт тебя дери! Да!..

Россия, 2012 год

В армию Алексей Семёнов пошел, как и многие в то время. Сначала отучился в университете. Потом догнала повестка, так как не было «мазы» от этого дела. Реформа шла полным ходом, и срочники несколько лет служили всего по году. На распределке1 выдали новую форму: камуфляж, берцы и шапку. Единственное, что напоминало о прошлой эпохе – это жёлтая бляха на ремне со звездой и советским «Серпом и Молотом» посредине. Отправили служить в какую-то тьму-таракань на Дальнем Востоке. Войска связи. Несколько дней тряслись с другими новобранцами в поезде. А уже от ж/д вокзала до части добирались на армейском «Камазе». На месте довольно обыденная для армии картина: небольшой гарнизон, расположенный среди лесной чащи, КПП2, хмурые солдатики. Затем в санчасть. После – большая столовая. И, наконец, новый дом на целый год – трёхэтажная, с потрескавшейся штукатуркой, казарма. Где-то дальше располагалась техзона3, где несли службу офицеры-связисты. Пока ехали сюда, Алексей уже наслушался всяких страшилок про здешние места. Как это обычно бывает в солдатском фольклоре, кто-то кого-то знал, а тот что-то когда-то слышал про эту воинскую часть. В общем, место не «фонтан», но служить можно. Омрачали картину несколько случаев солдатского суицида. «У каждого своя психика и свой предел», – думал Алексей, когда слышал эти истории. К тому же ему казалось, что это всё дела минувших времён, когда армия была больна дедовщиной, а на дворе стояли лихие 1990-е.

Алексею выпало служить в самой нижней касте воинской части – роте обеспечения (хозрота). Поскольку его служба только началась, дни тянулись и походили на каторгу. С утра до вечера он вместе с остальными новобранцами разгребал снежные завалы на территории гарнизона. Снег в этих местах валил как проклятый. «Старички»4 держали лопаты для виду. Они подгоняли молодняк, а потом фоткались на фоне утрамбованных сугробов. Каждый стремился собрать в своём смартфоне целую коллекцию армейских фото с различными пейзажами, чтобы было чем похвастаться на гражданке.

Шли дни. Семёнов постепенно втягивался в тяготы срочной службы. Успел уже и на «тумбочке»5 постоять дневальным по роте, и над картошкой попотеть в столовой. По ночам, старослужащие либо зависали в своих гаджетах, либо устраивали посиделки. Материли командование части и несли прочую чушь, которая даже не оседала в памяти у Алексея.

В тот день командир хозроты не хотел идти на ковёр к комачу6. Капитан Зулиев вообще не любил бывать в штабе, а особенно у подполковника Глушко. Какая-то странная атмосфера царила там. Штабных офицеров остальные, шутя, называли «зомби». Они все были словно двинутые – неприветливые и весьма угрюмые. Со своими коллегами не очень-то распространялись о службе при штабе. Порой, даже казалась, что они мыслями вообще не здесь. Хотя, может быть, это всего лишь домыслы и злые языки. Видимо офицер, работающий с личным составом, никогда не поймёт «канцелярскую крысу». Про командира части Глушко вообще ходили нехорошие слухи. Подчинённые его недолюбливали. Бывали у него свои причуды. Зачем ему понадобился ротный7, вопрос, конечно, интересный.

Здание штаба находилось на расстоянии одного километра от основных объектов войсковой части, скрытое лесным массивом. Рядом располагались тарелки связи. Эти огромные штуковины безустанно «сверлили» небо. Между гарнизоном и штабом курсировал специальных автобус, доставлявший всех штабных на службу и обратно.

Кабинет подполковника находился на втором этаже в самом углу левого крыла здания. Зулиев глубоко вздохнул и постучался в дверь.

– Разрешите войти, товарищ подполковник, – и после небольшой паузы добавил, – капитан Зулиев.

– Входи, капитан! – громко бросил Глушко, – надо с тобой обсудить пару моментов.

Зулиев вошёл в полутёмное помещение и приблизился к столу, за которым сидела большая фигура комача. Тусклый жёлтый свет исходил от единственного источника – настольной лампы. Это была одна из особенностей подполковника. Он никогда не включал верхнее освещение. Окна всегда – зашторены. На публике же он появлялся в затемнённых очках. Сам объяснял всё это последствиями перенесённой после ранения операции на глазах.

– Вы уже в курсе, что с одним из наших солдат из роты охраны сделалось совсем плохо? – продолжил свою речь командир. – Ефрейтор Иванов проходил службу, а точнее числился в постоянной охране нашего закрытого объекта связи ОКС «Стрела». Там из срочников их всего двое. Ребята поочерёдно осуществляют патрулирование территории и дежурят на КПП.

Зулиев слушал всё это не понимая, какое отношение к произошедшему, да и вообще к объекту, имеет его рота. Всем известно, что на «Стреле» несут службу бойцы роты охраны. На его месте должен сидеть их ротный.

– Напомню, что это уже не первый случай помешательства. Пять лет назад такой же срочник застрелился из автомата. Пресса с комитетом солдатских матерей меня чуть с говном не съели. Проверка за проверкой, отписка за отпиской, но потом всё улеглось. На этот раз трагедию удалось предотвратить. Благодаря смекалистому напарнику, Иванов не смог совершить задуманное.

Капитан слушал как заворожённый. Он много не знал о случившемся, так как сам в это время находился в отъезде на учёбе. Разговоры же с офицерами напоминали посиделки бабушек на лавочке – каждый старался обрисовать историю по-своему.

– Надо понимать, что объект специфический и, весьма, изолированный от остальной территории части. Может быть так на солдат действует отдалённость от своих сослуживцев, может ещё что. Офицеры там тоже своей работой заняты, им не положено солдат развлекать. С другой стороны и бойцы туда службу нести приходят, а не веселиться. Как бы там ни было, Иванов тронулся умом. Об этом даже медики говорят. Несёт какую-то пургу, даже вникать не хочу. Как уж их там, на медкомиссиях отбирают, не знаю, но слабаки через одного идут. В любом случае ношение солдатам боевого оружия на объекте пока запрещаю. Заступать теперь туда в смены будут бойцы из разных рот, чтобы одни и те же не засиживались. Двое – на месяц, потом следующие и так далее. Питание организуется на месте. Туда ходит наш автобус. Надеюсь, за месяц никто не одичает. Пока что там остаётся напарник Иванова – младший сержант Шапошников. Он и введёт новенького в курс дела. К нему для начала прикрепим бойца из твоей роты. Главное, чтобы это был грамотный и морально устойчивый парень.

Командир встал из-за стола, сверкнув глазами в сторону Зулиева.

– Всё понял, товарищ подполковник! Подберём бойца и проведём с ним необходимый инструктаж! – выпалил капитан. Он обратил внимание, что за спиной командующего на стене медленно покачивалась небольшая тень, хотя свет от лампы падал в другую сторону. Глушко надел очки и снова присел за стол, но тень осталась в том же положении, лишь слегка покачиваясь по краям. Ротный попытался всмотреться лучше, и ему показалось, что её края извиваются. Но он одёрнул себя на этой мысли, предположив, что это из-за недостатка освещения. Честно говоря, глаза капитана уже начали побаливать.

– Сегодня у нас понедельник. К среде найди мне бойца. Задача ясна? – подытожил Глушко.

– Так точно, товарищ командир! – отозвался Зулиев, потихоньку отходя назад к двери. – Разрешите идти?!

– Идите.

На улице ротный не мог надышаться, хватая жадными глотками свежий воздух. Потом он завернулся в бушлат8 и побежал к автобусу.

– Волобуев! Поехали отсюда, и поживее! – бросил он водителю.

«Пазик» со скрипом тронулся с места. А Зулиев всё думал: «Какое же мерзкое место. Как здесь вообще служат штабные? Чтоб их …»

Семёнов вместе с рядовым Поповым наводили порядок в казарменном туалете. Рукомойники и полы уже блестели как новые. Осталось отдраить сортир.

– Слыхал про Иванова из роты охраны? – начал Попов.

– Да, чё-то там у него с кукушкой не то, – отозвался Алексей.