Дэнко бесплатное чтение

Посвящается моим родителям

Глава 1

Из моей души мотив воли звучит

И степной травой отмеряет ритм.

В утренней росе, у тумана он.

Научился плыть, как весенний звон.

Чтобы глубоко прочувствовать, что наступил замечательный и самый лучший день, бывает достаточно услышать звонок своего телефона утром. Далеко не избалованный вниманием, ты с радостью понимаешь: опаньки, а кому-то я еще нужен. Уж поверьте на слово, это дорогого стоит. К сожалению, информация не для всех, а для узкого круга посвященных, кого жизнь ненавязчиво поучила некоторым своим правилам.

Вскочив с кровати, как с низкого старта, бегу на зов предполагаемого судьбоносного предложения. Два дня молчащий мобильник я оставил на кухонном столе за ненадобностью, и вдруг… Пробегая мимо зеркала, мельком оцениваю свою физическую готовность к будущим великим свершениям. Отлично! Улыбка шире самой физиономии, вполне себе бодренький и, главное, лихо передвигаю конечностями. Короче, весь джентльменский набор для того, чтобы убежденно считать: «Жизнь продолжается, а может быть, даже и налаживается».

– Алло, слушаю вас, – как можно дружелюбнее пропел я в микрофон.

Звонок оказался от «никогда не спящих», как я их называю, от «предлагателей своих услуг». Праздничный мужской голос объявил мне, что я счастливчик, потому что у меня теперь есть десятипроцентная скидка на их продукцию. Пожизненная. Не сказать, что меня это вдохновило, но я приблизительно минуту внимательно слушал речь человека, безмерно чем-то довольного. Затем молча нажал на отбой, констатируя для себя тот несомненный факт, что я являюсь «потребителем», а значит, и полноправным членом общества.

На этой торжественной ноте я приготовил себе завтрак, пританцовывая под заряжающие песни Джо Кокера. На столе, пусть грубовато, но с любовью разложенные на тарелочках, последовательно появились: а) солидный бутерброд с колбасой и сыром, б) помидор, разрезанный на четыре части в россыпи маслин, в) вареное яйцо в майонезе и г) пол-литровая кружка томатного сока. Не особо вдохновляющее зрелище для некоторых малость нервных дамочек, которые иногда посещают мое скромное обиталище. Для меня же кулинарный шедевр, причем шедевр, отвечающий моим вкусовым предпочтениям, образцовый питательный завтрак. В дополнение к этому, несомненно, идеалистическому натюрморту был шикарный вид из моего окна на необъятный простор мироздания. Это если смотреть только на небо, конечно, а в целом – обыкновенный московский двор эконом-класса. На то, что внизу, я обычно посматриваю мельком, с сугубо информационной целью – убедиться в том, что за ночь власть в стране не поменялась. По каким признакам? О, это просто. Дети безмятежно играют на площадке, листовки на стены и фонари никто не клеит, вооруженные матросы не бегают. Этого более чем достаточно для полного душевного спокойствия и обретения надежды на то, что в итоге все будет хорошо.

Дожидаться еще каких-то знаков внимания со стороны внешнего мира я не стал, а, приведя себя в порядок, решил сам потревожить его. На сегодняшний день меня интересовал один-единственный вопрос к бескрайнему пространству за моей квартирой: неужели я совершенно никому не нужен? Ведь я же труженик патологический, лошадь ломовая, готов с утра до ночи пахать, сеять и даже руководить. Но только за достойное вознаграждение. На хлеб насущный пока что зарабатываю двумя нехитрыми, но надежными способами: служу охранником в элитном массажном салоне и распространяю рекламу на компьютере, спамю. Звучит вяловато и не особо денежно, но для одинокого двадцатитрехлетнего парня… мм… хватает, а впереди у меня, несомненно, светлое будущее.

Что я делаю еще? Дышу и верю, а точнее, серьезно занимаюсь дыхательными упражнениями по уникальной системе прапорщика пограничной заставы Тусова, под началом которого я проходил срочную военную службу. Тусов был поистине легендарной личностью, а главное – мудрым и хорошим человеком. Более тридцати лет прослужил в Уссурийской тайге, отдал всего себя без остатка, но и тайга, в свою очередь, открыла ему многие свои тайны. Поди знай, почему он выбрал меня и двоих моих друзей-сослуживцев, Макса и Егора, своими учениками. Думаю, Тусов почувствовал наше невысказанное мужское уважение к нему, которое на протяжении вот уже трех лет мы ежедневно подтверждаем, выполняя двухчасовой тренинг по его методике. Время ухода в мир тонких чувств и энергии лично мне дает нереальную уверенность в своих силах, а также полное осознание и принятие проблем текущей жизни как совершенно незначительных в контексте временного материального существования.

Еще вот, пожалуй. Зовут меня Владислав Сергеевич, или просто Влад, и до настоящего времени я жил тем, что постоянно находился в поисках любви и женского тепла, а также копил деньги, мечтая еще раз побывать в заповедных местах моей службы. А если быть точнее, побывать на сопке Янтарная (название вымышленное), куда по секрету («Там происходят удивительные вещи для человеческого мироощущения») нам посоветовал съездить, и съездить обязательно, наш гуру Тусов.

На протяжении трех лет после службы я периодически созванивался со своими друзьями: Егором, который теперь живет в Петербурге и воспитывает двух лапочек-дочек, и рыжим Казановой из Екатеринбурга Максом. Мы самозабвенно, по принципу «курочка по зернышку клюет», обсуждали и корректировали в жарких спорах план предстоящей поездки. Она была необходима нам как воздух, как глоток живительного эликсира, как шаг в сторону нашего дальнейшего духовного развития и приобретения новых физических качеств. К тому же Тусов пообещал, что представление о бытии у нас всецело поменяется.

И вот этот замечательный день практически наступил. У каждого из нас в укромном месте лежал билет на самолет до Владивостока на июль месяц. Егор был милостиво отпущен женой после клятвенного обещания вернуться в семью, пусть даже в виде привидения, а нам с Максом просто нужно было закрыть двери съемных квартир и, отдав ключи соседям, валить свободно хоть на Северный полюс. До отъезда оставалась еще неделя, и эту неделю, тянувшуюся как год, нужно было каким-то образом убить. Что я и стал делать с рвением палача. Безденежная жизнь, она такая, толкает на любые авантюры и не обещает выплаты страховых взносов. Добавить сюда, что я на настоящий момент был свободен, или, другими словами, на хрен никому не нужен.

Приближался конец июня. В этом году лето было жаркое, я бы даже сказал, знойное. Ворчливыми москвичами оно оценивалось как «пекло невыносимое». Погода по какой-то ведомой только ей причине решила побить все свои предыдущие рекорды. Представьте, за сорок градусов в забетонированной и заасфальтированной столице, где машин почти столько же, сколько людей. Я стоял возле настежь открытого окна со скрученным полотенцем в руке и занимался серьезной исследовательской работой. Тема исследования: «Мое невероятное бесстрашие и терпение, а также искреннее уважение к осе, демонстрирующей удивительные стороны своего характера». А именно, готовность к самопожертвованию во имя достижения своей цели – проникнуть в комнату и цапнуть меня, да побольнее. Я не мог не восхищаться – какое упорство, какая сообразительность и глубина фантазии! Если бы я обладал такими качествами, то наверняка не стоял бы сейчас в трусах и майке у окна, а мчался в Кремль, сопровождаемый кортежем с мигалками. Оса была крупной особью: толстая и с яркими желто-коричневыми полосками, не сомневаюсь, что самка, судя по ее упорству и вредности. В любом случае, я дал ей имя Она, с ударением на «О», чтобы не обидеть ни одно женское имя. Более двадцати раз я отбивал ее наглые атаки. Дважды, применив обманные виражи, она прорывалась в комнату, откуда я ее изгонял, не убивая из уважения. Несомненно, риск быть ужаленным был велик, но я шел на него продуманно и мужественно. Она на время исчезала из виду, наверное, для подготовки нового штурма и усыпления моей бдительности, но буквально через минуту возвращалась с хитрым маневром и заходом от солнца. Угадать запланированные ею действия было совсем не просто, и мне приходилось лихорадочно крутить полотенцем, чтобы воздушной волной отбросить особь, наглостью искалеченную, на безопасное для меня расстояние.

Когда мне порядком надоело это состязание и когда я окончательно понял, что мне полосатую Осу не сломить, я просто закрыл окно, оставил обозленную непрошеную гостью с обратной стороны рамы. Пусть отдохнет, сопоставит все варианты и свои возможности, пусть понаблюдает за мной со стороны и дождется нового прилива сил, чтобы совершить задуманное.

Утолив жажду холодной колой, я лениво завалился в кровать и, включив негромким фоном классическую музыку, решительно позвонил на работу. Целью было – своим жизнерадостным голосом испортить настроение Аллочке, сидящей одновременно при входе в салон в качестве привлекательного личика, и в телефоне – завлекать клиентов.

В трубке зазвучал стандартный приветственный текст, который я, наверное, и на том свете не забуду, настолько он втемяшился мне в мозг:

– Массажный салон премиум-класса «Артемида»!

Далее шел сказочный набор обещаний, судя по Аллочкиным интимным интонациям, адресованных именно тому, кто сейчас звонит, она готова на все, кроме дать взаймы денег. Короче, посетите нас, и вы себя не узнаете, а за дополнительную плату вообще никого не будете узнавать, включая тещу/свекровь и остальных родственников жены/мужа.

Как только Аллочка закончила свою развращающую пропаганду, я с нежностью удава произнес:

– Здравствуй, дорогая! Свет очей моих! Услада души моей! Как я по тебе соскучился! Не поверишь, сегодня продал всех своих друзей и купил тебе на эти деньги букет цветов и кулек конфет. Хочешь, сейчас принесу? Подожди немного, сейчас сниму петлю, спрыгну с табуретки и примчусь к тебе соколом!

– А, Влад… Ну и ты иди в том же направлении. Чего тебе надо?

Вот так, голосом кухарки, она лениво ответила на мое радостное приветствие. Аллочку можно понять – не царское это дело слушать комплименты нищего охранника.

Дальнейшая наша беседа была бесперспективной, и разумно было ее прекратить. Я сделал это элегантно, опасаясь потерять резервные уши для релаксирующего меня трепа.

– Прости за беспокойство, радость моя! Я ужасно боюсь потерять твою любовь ко мне и поэтому постараюсь реабилитироваться перед тобой, привезя тебе аленький цветочек из глубин дремучей тайги! А если по дороге встречу заблудившегося рыцаря твоего сердца, измученного поисками наипрекраснейшей из прекрасных, торжественно обещаю по лицу не бить. Пока! Пойду скучать.

– Иди ты, Влад, к чертям! А цветы я принимаю исключительно в денежном эквиваленте.

Аллочка исчезла в глубинах сотовой связи. Если честно, я мысленно поблагодарил ее за невероятное терпение, за то, что милосердно выслушала меня, дала мне возможность нести эту чушь. Завтра пойду в церковь и буду раболепно ходатайствовать о присуждении ей ангельского чина. Или поставлю свечку за ее здоровье. Счастья тебе, талисман «Артемиды»! А я, пожалуй, позвоню своей старой боевой подруге. В дни крутого пикирования в депрессивное состояние, что со мной бывает довольно часто, она всегда придет на помощь и с профессионализмом гейши утешит меня… ну, чем надо, тем и утешит. Неподдельной нежностью – вот чем.

Приблизительно так, усердно занимаясь рассеиванием пустоты, я и провел эту мучительную неделю до отъезда.

Наконец этот долгожданный день настал: сначала я увидел Москву в иллюминатор самолета, а потом, ближе к концу дня, без особых приключений добрался до старенькой гостиницы на окраине приморской столицы. Гостиница была местом нашей запланированной встречи, и Макс с Егором были уже там. Увидев меня в окно, идущего маршевым шагом, как бравый солдат Швейк, с небольшим рюкзачком на плече, парни выбежали мне навстречу и устроили показательное шоу для хронически уставших командированных на тему, как дружны пограничники, оттрубившие на заставе положенный срок.

Наше кратковременное двухдневное пребывание в отеле нулевого класса было очень шумным, но вполне себе трезвым. Ведь мы были верными адептами прапорщика Тусова, непререкаемого для нас авторитета. Все эти два дня мы пробегали по магазинам, с предельно допустимой экономией закупая продовольствие и предметы, необходимые в условиях полной оторванности от цивилизации. К цели мы выдвинулись нагруженные, как верблюды пустынного каравана. На автобусе и попутках забрались в глухомань, как можно ближе к нашей вожделенной сопке. Дальше – на своих двоих. В два перехода и одну ночевку приблизились на расстояние одного километра к ней – сказывалась нержавеющая закалка погранцов с таежной заставы. Сделали привал часа на три, а когда почувствовали прилив сил, на втором дыхании ринулись покорять вершину.

К нашему счастью, эта энергетическая сопка оказалась пологой и невысокой: приблизительно метров восемьсот нудного шага. Вершина же вообще была плоской – живописная поляна, поросшая цветами.

Сбросив ношу на землю, мы разбили небольшой лагерь. Я могу сколько угодно острить, но здесь действительно было красиво. Однако полюбоваться долго не удалось. Солнце уже уходило на заслуженный покой, напоследок перекрасив земные владения в багряный цвет. Ночь наступила мгновенно, и на небе засияло нереальное количество звезд. А позже взошла луна, и это было как в сказке. Не буду врать, что мы сидели на поляне и любовались бездонной Вселенной, – конечно же мы рухнули спать, тем более местные звезды пересчитали все до единой, пока охраняли рубежи Родины.

Утро оказалось настолько прекрасным, что все наши наибольшие ожидания позорно поблекли. Солнце всходило на свой престол медленно и величаво, как огромный огненный цветок, озаряющий пробуждение мира. Оно бережно выплескивало в бескрайнее пространство фантастические краски и оттенки. Я в немом восхищении смотрел на эту постоянно изменяющуюся картину и думал: «Сколько раз уже наблюдал за этими головокружительными метаморфозами природы – и вот снова испытываю ощущение новизны и искреннего удивления. Как много тайн и загадок в этом Божественном подарке людям, и как же мы все порой неблагодарно и безответственно относимся к нему. Ведь сущность всего живого, окружающего нас, – отдавать, а мы эгоистично хапаем все подряд, безрассудно и без всякого чувства меры. Кланяюсь тебе, о величавая и щедрая Уссурийская тайга!» Я склонил голову в почтительном поклоне.

Такие чувства обуревали не только меня – мы все стояли и смотрели на чудо пробуждения как заколдованные. Но все же у меня было ощущение, что все вокруг делается только для меня одного и именно сейчас произойдет нечто потрясающее, нечто такое, что молнией ворвется в мою жизнь, навсегда изменив ее.

Восход – самое подходящее время, чтобы проделать дыхательный комплекс и наполниться целительной энергией. Мы, как обычно, расположились в вершинах незримого треугольника, произнесли традиционное приветствие: «Торжествуем с тобой жизнь!» – и стали погружаться в состояние единения и покоя. И как только вошли в ритм, случилось то немыслимое, что и определило нашу дальнейшую судьбу. Как говорится, предчувствия меня не обманули. Но и не согнули.

– Макс, Егор! – оторвавшись от медитации, с волнением крикнул я. – Вы чувствуете какую-то вибрацию в воздухе? И дыхание перехватывает…

Егор уже шел ко мне и тревожным голосом бормотал:

– Чертовщина какая-то! Страх навалился нереальный. Ветра нет, а качает из стороны в сторону, как на корабле.

Да, так и есть, происходило что-то совершенно непонятное и пугающее. Воздух дрожал и колебался. Трава поднялась так, как будто гигантский пылесос пытался всосать в себя всю поляну. Мы кинулись бежать, стараясь вырваться из этой опасной зоны, но какая-то гипнотическая сила сковала наши движения, словно в кошмарном сне. Мы в панике смотрели наверх и по сторонам, пытаясь понять, что за гадость затеяла эту свистопляску. Но ничего похожего на источник воздуховорота нигде не было.

Вдруг Егор, размахивавший руками, как сломанная мельница, словно он боролся с невидимой дьявольской силой впереди него, внезапно свалился на землю как подстреленный и замер в позе эмбриона. Руками закрыл уши и бешено, с вытаращенными глазами затараторил несвязные и непонятные слова. Это напоминало шаманское подвывание под бубен. Потом упали мы с Максом, практически одновременно. Лично я почувствовал рев и удар реактивного самолета, пролетающего на низкой высоте. Макс лежал без движения, неловко подвернув правую руку за спину, а я стоял на коленках и, как охотничья собака, уставился в одну точку. Точно помню, что мои мышцы в этот момент были окаменевшими, а сам я широко раскрытыми глазами таращился на ослепительную зеленую дугу в форме ворот. Я был абсолютно очумевший, будто мне по затылку врезали кувалдой, отчего возник такой мерзкий и кричащий ужас, словно сейчас все во мне потухнет навсегда.

Мистическое светопреставление не кончалось, а, наоборот, усилилось. Яркие молниеобразные разряды сопровождались противным свистом, от которого я просто оглох. Зеленая дуга стала медленно сжиматься, превращаясь в оранжевый шар, который испускал радужный спектральный отблеск, будто огромный бриллиант. Все это продолжалось еще несколько минут, после чего колебания воздуха стали затихать, а непонятный энергетический пришелец погрузился под землю.

Наступила тишина в минусовой степени, то есть такая, как глубоко под водой, – давящая и выталкивающая. Мы с Егором еще минут пять не шевелились, только смотрели друг на друга, часто-часто моргая. Мозг элементарно не давал никаких сигналов нашим телам, лишая возможности подняться и войти в нормальное состояние. Макс по-прежнему находился в нелепой позе – живой он или нет?

Первым зашевелился и вяло, будто у него во рту каша, заговорил Егор:

– Влад, что за хрень. Где мы?

Покачиваясь, он подошел ко мне и помог принять вертикальное положение. У меня в глазах все расплывалось и разделялось по секторам, как в калейдоскопе. Я потряс головой, надеясь, что контакты моего персонального бортового жизненного навигатора восстановятся и изображение придет в норму. Так и случилось, русский метод настройки приборов – потрясти – сработал на сто процентов.

Прозрев, я тут же бросился к Максу. Первым дело нащупать пульс – слава Богу, жив. Только сердце стучало очень медленно, где-то ударов тридцать в минуту, как будто он крепко спал. Подошел Егор и с видом опытного доктора стал хлопать друга по щекам, пытаясь вывести из забытья.

Макс открыл глаза, и я на радостях, что все живы, торжественно процитировал мультяшного Карлсона:

– Свершилось чудо! Друг спас жизнь друга. Ура!

Тем временем Макс лихорадочно понес какую-то тарабарщину о том, что нужно немедленно бежать в Кремль и спасать всех от надвигающейся тьмы. Пришлось дать ему еще одну восстанавливающую пощечину. После нее он расплылся в счастливой улыбке и мило пролепетал:

– Ребята, вы со мной. Это так чудесно!

Егор с иронией и безжалостно оборвал его пребывание в ангельском чине:

– Вставай уже! Правительственный лимузин подан, бежать в Москву не придется.

Мы подняли его на ноги и, подставив плечи для опоры, как раненому бойцу, направились к палатке. Со стороны посмотреть – три алкаша идут.

Забравшись в палатку и усевшись, как на собрании дураков перед налетом на голубятню, смотрели друг другу в глаза; в глазах светился вопрос: что делать дальше? Ответа пока что не было. Кому-то нужно было нарушить это глубокомысленное молчание, чтобы спуститься на грешную Землю. Это сделал я, обратившись к «господам присяжным заседателям» в полушутливом тоне:

– Ну, что, братцы-кролики, оклемались немного? Думаю, у нас два варианта. Первый – тикать к людям со скоростью метеора. Второй – мужественно согнать мурашки с тел и осмотреть поляну в ожидании дальнейших событий.

Высказавшись, я терпеливо ожидал реакции, а попутно думал о том, как бы это ни было смешно, что надо включить радио – может, услышим экстренное выступление нашего наимудрейшего президента по случаю инопланетного вторжения.

Макс с Егором переглянулись, в великих муках изобразили улыбку на лицах и синхронно ответили:

– Бежать!

– Это очень разумно, братья мои, – подхватил было я их героическое настроение, но все же нерешительно добавил: – Парни, а ведь второго такого шанса в жизни не будет… найти то, чего вообще не может быть.

Бывшие погранцы молча кивнули. Паника понемногу затихала, вокруг ничего сверхъестественного не происходило – наоборот, дул приятный, освежающий ветерок. Над живописной поляной, сплошь усеянной мелкими желтыми цветочками, дружелюбно летали большие и очень красивые бабочки – субтропики все-таки. Солнце усердно одаривало светом и теплом. Небо было чистое, без единого облачка, жизнь продолжалась, как будто ничего и не было. Мир и покой вокруг придавали уверенности – а вот возьмем и посмотрим, что нас так напугало до коликов в животе.

Егор привстал и, пристально смотря в ту сторону, где исчез огненный шар, решительно заявил:

– Короче, так. Драпать с низкого старта мы не будем. Давайте спокойно все обсудим – готовы ли мы еще раз испытать действие этого… этого… фердибобеля? Вообще, что касается меня, то я все больше укрепляюсь в том, что останусь здесь и обнюхаю все до сантиметра. Уж коли в первый раз пронесло, то это, несомненно, поможет не наделать в штаны при повторении чудес.

По глазам Макса было видно, что он поддерживает Егора. И даже более того, он вскочил и, как солдат в атаку, двинулся по направлению к таинственному месту. Мы с Егором, понятное дело, пошли за ним. В качестве прикрытия, но не так быстро, как он, – все-таки надо сохранять осторожность на случай непредвиденных боевых потерь.

Достигнув цели, Макс истошно завопил:

– Мужики! Скорее сюда! Здесь тако-о-о-е!

Мы тут же рванули к нему, а подбежав, замерли, пораскрывав рты. На месте исчезновения шара образовалась идеально круглая двухметровая воронка, причем никаких следов горения не было. Воронка походила на продавленный след от ножки гигантского стула какого-нибудь великана, а на дне посверкивал довольно большой зелено-перламутровый диск невиданной красоты. Он был похож на диковинную жар-птицу – весь испещренный светящимися камушками, складывающимися в рисунок, который менялся каждую секунду. Мы тупо стояли вокруг ямы и размышляли, что это такое. Прыгать вниз и трогать чудо руками никто не собирался, понимая, что это может обернуться неприятностями. Нет уж, все надо делать осторожно, а не то долбанет разрядиком и останутся от тебя только обугленные кроссовки.

Макс резко развернулся и побежал в сторону палатки, на ходу прокричав нам:

– Я поищу что-нибудь резиновое. А то мы год здесь простоим в раздумьях.

Егор повернулся ко мне:

– Слышь, Влад, может, стоит подождать, пока эта штука подаст признаки жизни? Они явно умнее нас.

Кто «они», я не понял, но с Егором сразу согласился. Версию о том, что кто-то запустил эту игрушку с соседней сопки, мы сразу отмели – на «развлечения» военных это не было похоже. А если это «привет из космоса», то здесь все должно было выгореть к чертовой матери.

– А вдруг этот диск из какого-то параллельного измерения? Бывают же всякие странные миражи. То воины из других веков появляются, то еще чего-то… Или, например, тот знаменитый случай появления корабля в Бермудском треугольнике. Я в журнале читал. Ну, в общем, что-то из этой области, – предположил Егор.

Я на это ответил, как убеленный сединами профессор:

– Все может быть, молодой человек, но у меня такое ощущение, что сами мы ничего не выясним. Извилин маловато, даже на троих. А вот кто поможет разобраться, поискать нужно… ну, может, через Интернет.

К нам уже во всю прыть несся Макс. В одной руке у него была саперная лопатка, другой он волочил за собой прорезиненную плащ-палатку. По его радостной физиономии мы догадались, что он уже все продумал, как вытащить эту штуку, и нам будет отведена роль грубой физической силы. Правда, предположить, что диск может быть неподъемный, он, конечно, в азарте забыл, но мы не стали ему говорить об этом. А что касается рабсилы – кто-то же должен лезть в яму, тут без вариантов.

Все кончилось тем, что Макс сам решил прыгнуть вниз, наверное, в назидание нам, как пример героического самопожертвования ради дела. Мы давились от смеха, но он ничего не замечал – его трясло от нетерпения. Спрыгнул он удачно – во всяком случае, остался жив, и торжествующе посмотрел на нас снизу. Затем нагнулся, немного посуетился над диском, просунул под него лопатку, обмотанную плащ-палаткой, посмотрел на нас еще раз, крякнул: «Опа!» – и поддел предмет. Это было гениально – диск был доставлен к нашим ногам со снайперской точностью, вопреки ожиданиям, он оказался нереально легким по весу.

Мы присели на корточки и стали рассматривать его уже с близкого расстояния. Руками трогать не решались. Сразу было видно, что материал, из которого изготовлен диск, точно не из менделеевской таблицы. Зеленоватого цвета, но, постоянно переливаясь, давал разнообразные оттенки. Камни, искусно вделанные в поверхность, светились изнутри, как разноцветные светлячки. Но, несомненно, самым интересным и загадочным были рисунки. Какие-то фигурки, замысловатые иероглифы и закорючки, и все это складывалось в запутанный лабиринт. То, что это была зашифрованная информация, обсуждению не подлежало.

Мы пребывали в эйфории. Приехали сюда за одним, а получили такое, о чем и мечтать было невозможно.

Убедившись в том, что диск не оказывает на нас вредоносного влияния, мы бережно завернули его в куртку Егора и понесли в палатку. Чудеса чудесами, но нас накрыло такое чувство голода, что слюна потекла, как у собачек Павлова, да и отдохнуть после такого потрясения было просто необходимо. Так что мы сначала перекусили сухим походным запасом, а потом, не раздеваясь, упали на лежаки и уснули мгновенно.

Пробудились одновременно, как по команде, около шести часов вечера, бодрые, веселые и полные надежд. Сразу же, не сговариваясь, решили заняться находкой. Макс приподнял куртку Егора, и наши лица вытянулись, как у летчиков во время перегрузок. Глазам предстал сплюснутый оранжевый шар; мерцая тусклым светом, он стал издавать какие-то странные звуки, похожие на шипение и свист самовара. Затем что-то защелкало и забулькало – видимо, «пришелец» решил с нами серьезно разобраться. Нам захотелось выскочить из палатки, но, как и в прошлый раз, нас капитально сковал столбняк, даже пальцем нельзя было пошевелить. Однако страха не было – наоборот, возникло ощущение запредельной ясности ума. Впоследствии мы все трое утверждали, что отчетливо понимали все, о чем этот «пришелец» говорил, но конкретно вспомнить и передать детали мессенджа не могли.

Когда нас отпустили невидимые цепи, Егор задал оправданный и своевременный вопрос:

– Ну и во что мы влипли? Не пора ли нам закрыть тему самостоятельного познания загадочных явлений? Расскажем ученым, и все на этом.

Наступило тягостное молчание, обсуждать что-то и спорить совсем не хотелось. А я вообще думал о том, как хорошо сейчас дома. Никаких тебе загадок и проблем. Живи и радуйся, довольствуясь самым простым, без всяких там проникновений в глубины мироздания. Меньше знаешь – крепче спишь. Могу и позаковыристей: дыши и гоняй энергию созидания по направлению вектора своих потребностей, о как.

Макс крутил и разглядывал диск, теперь уже голубоватый, что нас после череды преображений совсем не удивляло. Опасности для здоровья эта штука, по-видимому, не представляла, во всяком случае, хотелось в это верить. И да, вот еще что – никаких рисунков на диске теперь не было, просто очень красивая вещица, но мы понимали, что они могут снова появиться. Фокус-покус, как в цирке, – маленькая гладкая штучка вдруг покроется брюликами или чем там еще, вырастет в двухметрового гиганта и станет распылителем дугообразных молний. Было ясно одно: что этот хамелеон является каким-то информационным преобразователем временного и волнового поля, появляется и исчезает практически из никуда в никуда. Уносить его с собой было стремно – кто ж его знает, в какой момент он задумает снова устроить шоу.

Наш друг, перестав изучать диск, бережно положил его на ящик, который мы использовали в качестве обеденного стола, и, посмотрев сосредоточенно на огонек походного фонарика, сказал:

– Ну что, господа исследователи, подведем итог. Как ни крути, а мы оказались заложниками своего любопытства. Это очень сильное чувство, и в истории достаточно примеров, когда, удовлетворяя его, люди расплачивались жизнью. Выбор у нас по-прежнему остается: быстро свалить отсюда, оставив находку на месте, где оно порядком нашкодило. С собой брать – ни-ни. Найдем какой-нибудь научный центр, в котором занимаются подобными объектами, и пусть спецы лезут по самые уши в это непознанное… Там, в этих центрах, куча параноиков с расширенными зрачками. Им главное сделать прорыв в науке, подергать и пощупать за все, что можно и не можно. Денег точно не дадут, но спасибо скажут. А второй вариант – отважно дожидаться того, что будет. Другими словами, идти на авось; прославимся или головы сложим на этой чертовой сопке. Извиняюсь за пафос, но ситуация действительно необычная. Ваши предложения, друзья!

Мы не перебивали его, но я во время этой пламенной речи думал о своем: «Жизнь у меня в Москве, прямо скажем, необременительная и чудовищно скучная. Перспектив никаких, семьи нет, да и денег тоже нет. В коем разе подвернулся шанс изменить жизнь кардинально. Опасно? Да. Но прожить оставшиеся годы на нищенскую зарплату – этот подвиг мне точно не по силам. По-любому, я останусь здесь, и будь что будет. Я мужик, я так решил».

Глава 2

Больше подбадривая себя, чем своих друзей, я с деланой улыбкой уверенного в себе человека предложил:

– Парни! Давайте вспомним, что мы сейчас находимся в заповедных местах Уссурийской тайги. Нам прямо-таки остро необходимо прогуляться и отвлечься от всех этих свалившихся на нас чудес, вернуться, так сказать, душой и телом к реальному Божьему творению. Подчеркиваю – реальному. Набраться сил, восстановить пошатнувшуюся нервную систему, а там, глядишь, и новые мыслишки появятся. А в отсутствии нас, очень даже может быть, эти нарушители устоявшихся вековых порядков сами испарятся тем же макаром, что и появились. Короче, кто со мной, тот герой. Пошли, если повезет, женьшень найдем, а нет – так просто полюбуемся на чудеса природы!

Ребята не возражали – более того, обрадовались такому приятному и легкому решению. Устали мы страшно, мозги трещали и плавились, по-видимому, от произведенных на нас экспериментов. Еще бы знать, кто их производил…

Прихватив с собой только фляжки с водой, мы лихо побежали с сопки вниз, совершая дикие прыжки и крича от восторга. А что, ломать – не строить, спускаться – не подыматься. Спустившись, разбрелись поодиночке, но друг друга из виду не теряли. Помимо того, что мы от души наслаждались красотами почти девственного леса, каждый старался найти что-то необычайное, достойное зависти товарищей.

Первым закричал Егор:

– Мужики! Смотрите, что я нашел!

Мы с Максом торопливо направились к нему. Он стоял возле высоченной сосны, ствол которой был приблизительно в два обхвата шириной, и с торжественной улыбкой показывал на вполне себе свежие борозды, оставленные тигриными когтями. В глубь тайги вели следы, и вполне могло быть, что полосатый прилег где-нибудь поблизости и с интересом наблюдает за нами.

Осмотрев тщательно следы и замерив длину «лапки», мы легко вычислили, что котенька потянет килограммов на триста, если не больше. Испуга или хотя бы волнения никто из нас не испытывал, так как мы служили здесь и хорошо знали, что за всю историю погранвойск тигр ни разу не нападал на людей. Да и зачем ему это – мы не в его вкусе, слишком много дерьма в каждом. Ареал его обитания и так кишит добычей, и хищнику особо-то и трудиться не надо: все, что требуется, – полежать недолго в засаде, и всякие там антилопы, пятнистые олени, кабаны и изюбры сами подгребут.

Уже совсем расслабившись, мы продолжили прогулку – нагоняли аппетит. Макс, как пятилетка, азартно гонялся за большой и яркой бабочкой. Егор, раздвигая крючковатой палкой кусты, вероятно, искал редкие корешки. Только я один был занят полезным делом: срывал лианы лимонника и связывал в охапки, чтобы утром заварить бодрящий чай. Солнце уже клонилось к закату, и краски вокруг поменялись, став мягкими, умиротворяющими.

Лес готовился ко сну, и нам пришла пора возвращаться в лагерь. Когда мы уже почти достигли вершины сопки, я оторвал взгляд от земли, чтобы сориентироваться, и оторопел: наша палатка светилась изнутри.

Из последних сил мы бегом кинулись к ней. Егор отстегнул кнопки и приподнял полог. Честно скажу, то, что мы увидели, особого удивления не вызвало, а уж страха тем более. На нашем импровизированном столе лежал диск. И не просто лежал, а разыгрался не на шутку. Камни ярко светились разными цветами и перемещались, как шахматные фигурки, только не по клеточкам, а по какому-то замысловатому лабиринту.

– Ну вот, опять катавасия началась, – со вздохом произнес Макс. – Интересно, что на этот раз преподнесет нам хозяин этой дивной музыкальной шкатулки?

Вопрос был своевременный. Мы как загипнотизированные стояли вокруг ящика, наблюдая за игрушкой. Камешки передвигались хаотично, без какого-то понятного алгоритма, то медленно, по прямой траектории, то быстро и скачкообразно. Нам оставалось ждать результата этих манипуляций – и, естественно, дождались на свои головы. Дьявольская пляска наконец закончилась, и вместо этого раздался наиприятнейший женский голос. Мне в голову пришла единственная мысль: наверное, таким вот голосом сирены заманивали простодушных моряков. Но вот что странно – мы опять не удивились. Похоже, окончательно разучились удивляться. Вероятно, нам, всем троим, придется проходить сложный и, самое главное, дорогой процесс реабилитации. Но это я отвлекся… Сирена продолжала петь, и я с трудом настроил свои мозги, чтобы понять, о чем же вещает эта сладкоголосая ведьма.

Наконец до меня стал доходить смысл этого райского воззвания к нам, грешным:

–. Чтобы вы поняли всё предельно ясно, мы стараемся сжато и просто донести до вас довольно специфическую информацию, избегая формул и терминов, к которым вы еще не готовы. Сразу хотим сказать, что мы не являемся представителями других инопланетных цивилизаций. Для простоты вашего восприятия скажем так: мы – хранители и операторы информационного потока, накопленного за все существование нашей планеты. Земли, для полной ясности. Это приблизительно как круговорот воды в природе. все должно быть на своем месте и в свое строго определенное время. Процесс проходит закономерно, а мы, как специалисты, следим за тем, чтобы не было никаких сбоев и наложений. До сих пор все шло гладко и контролируемо, пока человечество не запустило так называемый конвейер информации. Все бы ничего, но чересчур деятельные и влиятельные индивидуумы решили устроить масштабную гонку на скорость обмена, да еще с огромным ускорением. По нашим расчетам, критический уровень этого не имеющего никакого разумного плана процесса будет достигнут в ближайшие два года. И тогда любое произнесенное или оправленное слово получит моментальную отдачу, а так как даже незначительная информационная ячейка есть энергия, то это может послужить запальным фитильком для крупных энергетических формирований, и в итоге грядут невероятно разрушительные последствия. Наша планета является изолированной и закрытой системой. Все, что здесь происходит, здесь же и остается, постоянно преобразовываясь в различные формы существования, будь то физические, химические или иные изменения. Главный накопитель и распределитель уже с трудом справляется с такой задачей, как поддержание равновесия в сфере наших возможностей, а по законам развития вашего общества людям не по силам самим замедлить этот несовершенный конвейер. Ошибочно выбранные цели, конкуренция и прочие преграды… Мы также с тревогой наблюдаем за колоссальным увеличением, причем с запредельным ускорением, воплощения мыслей человека в материальные продукты, и этот процесс, мы считаем, тоже бесконтрольный и несдерживаемый. Правительства всех ваших стран хорошо знают о проблемах глобального изменения развития, работают в этом направлении, понимая, что абсолютно не застрахованы от техногенных катастроф или другого разрушающего воздействия. Но их усилия будут тщетны без помощи так называемых Высших сил. Мы не можем напрямую вмешиваться и указывать, что делать тем из вас, кто реально влияет и управляет жизненным продвижением человечества в будущее. Если раньше аксиомой для людей было: «Жизнь – это борьба», то в настоящее время произошло значимое смещение: «Жизнь – это борьба за материальные блага». Без сомнения, это временное помутнение, потому что не может стоять средство выше причины. Но все, что творится у вас, стало серьезно влиять и на наше существование, поэтому мы создаем своеобразные предохранители для сдерживания ситуации под контролем. Проводниками, а также живыми предохранителями будут специально обученные нами люди, которые – по их согласию, конечно, – будут перемещаться в информационном поле и одновременно полноценно участвовать в общественной жизни людей. Мы предприняли первый экспериментальный контакт с вами, надеясь на ваше согласие помогать нам, но также и себе, потому что таким образом вы будете противостоять существующей опасности. В случае вашего отказа вся эта информация будет стерта из вашей памяти без всякого вреда для здоровья. То, что мы выбрали вас, – это чистая лотерея, так как ваши природные способности для нас совершенно не важны, и мистики здесь тоже никакой нет. Вы очень правильно подумали, что бежать отсюда никуда не надо, опасности мы совершенно не представляем, а наоборот, принесем лично вам только пользу. Никаких шокирующих представлений больше не будет. Скоро мы опять свяжемся с вами, и вы, все хорошенько обдумав, скажете свое решение, хотя мы о нем уже знаем.

Нас поглотила давящая тишина, и это состояние возникло не только оттого, что резко оборвался чарующий голос, все вокруг погрузилось в полное безмолвие, даже легкий ветерок сдул свои щеки.

Немного придя в себя, я хриплым голосом, поскольку во рту у меня было как в пересохшем колодце в пустыне, произнес:

– Да-а-а… Парни, это было круто… Меня так никогда еще не оскорбляли – завуалировано, но точно в лоб. Она нас практически назвала недоразвитыми существами, отставшими от них навсегда. Но, насмотревшись тут на феноменальные возможности этих «библиотекарей», должен с огорчением признать их частичную правоту. А главное, братаны, это то, что нам только что предложили работу, и, я предполагаю, перспективную.

– Причем о зарплате ничего не сказали, – не совсем весело продолжил Егор и добавил уже по-деловому: – Ладно. Пускать слюни и делать лишние телодвижения мы не будем. Давайте по-взрослому решим: вместе пойдем устранять «проблемы человечества» или разбежимся поодиночке крутить дули птичкам?

Макс, внимательно слушавший нас, вдруг вскочил и взмахнул рукой, как рубаха-казак шашкой.

– А чего здесь думать! – выпалил он. – Я согласен! В любом случае, это будет поинтересней, чем всю жизнь сводить дебет с кредитом. Ну а вы уж сами решайте, в таком деле советчиков не бывает, черт его знает, что нас ждет впереди.

Мы с Егором переглянулись с доброй усмешкой. Наш друг всегда был вспыльчив и бесшабашен, чего уж там.

– Правда, я не до конца, конечно, понял, в чем здесь вся фишка, – со вздохом закончил Макс.

Спокойно и рассудительно я продолжил:

– Само собой, я тоже не хотел бы остаток дней провести в домашних тапочках, разговаривая с телевизором. Но быть проводником… Не знаю, еще не пробовал, и, как говорил Никулин в фильме «Бриллиантовая рука», «я не трус, но я боюсь». На самом деле, парни, к суперменам, спасающим мир, я всегда относился скептически, и костюм Бэтмена точно не для меня. Сколько уже «сердобольных» было, да и сейчас не меньше. Прям не знаю. Чувства мои говорят – соглашайся, взбодри нервишки. а мозг молчит, словно уснул. Короче, работа мне нужна позарез и выбора нет никакого. Я согласен!

Макс обнял меня за плечи и дрогнувшим голосом сказал:

– Старик! Ни грамма в тебе не сомневался никогда. Встанем спина к спине, глядишь, не свалимся.

У Егора, который единственный из нас был женат и у которого подрастали две прекрасные малышки, выбор был, конечно, намного тяжелее. Он молча поднялся и вышел из палатки. Время показывало полночь, но обычной для тайги темноты не было – полная луна светила, как мощный прожектор. Старалась вовсю – наверное, наши таинственные работодатели попросили посодействовать, чтобы поддержать нас. День-то какой был! С ума можно сойти от впечатлений. Мы с Максом смотрели на нашего друга через щель откинутого полога. Он взял мобильник и набрал номер. Понятно, звонит жене. А кому еще звонить, перед тем как принять судьбоносное решение? Прижав смартфон к уху, Егор что-то с улыбкой говорил – наверное, рассказывал о нашем спокойном и комфортабельном пребывании в тайге.

Наконец он поцеловал свой мобильник и, значительно повеселевший, вернулся к нам. Радостно потер руки и неожиданно доложил:

– Голодный я, ребята! Ну прямо как волк. Не пожру сейчас, считайте, потеряли товарища.

Он достал из рюкзака банку тушенки, открыл ее и в одиночку стал жадно поглощать ароматно пахнущее мясо. При этом он с ироничной усмешкой смотрел на нас, сидящих в немом удивлении и постепенно осознающих, что нашему бренному телу нужна отнюдь не только духовная пища. За всеми этими чудесами и не заметишь, как свалишься в голодный обморок. Следуя его вдохновляющему примеру, мы торопливо вскрыли тушенку и молча приступили к трапезе.

После того как пустые банки, вылизанные до стерильной чистоты, были небрежно брошены в угол, Егор, глядя нам в глаза, просто и без всякого ударения на гласные сказал:

– Я согласен.

Мы все дружески обнялись в знак единства нашей дальнейшей судьбы, затем Макс по армейской привычке громко скомандовал: «Спа-а-ть!» – и наши бренные тела, как подкошенные невидимой очередью из пулемета, рухнули на лежаки.

Пробуждение было как в раю. С восходом солнца раздался милый и теплый женский голос, совсем не такой, как в прошлый раз. Я, не шевелясь, наслаждался полудремотным состоянием и представлял очаровательный образ мудрой посланницы Бога… или кого там еще. Есть у меня такая заморочка – представлять внешность незнакомки, которая говорит со мной по телефону. Так вот, на этот раз возникла такая картинка, что «Мисс Вселенная» могла бы смело отдохнуть. Звезда во лбу у прелестницы не горела, конечно, но то, что у нее были удивительные голубые глаза и светлые распущенные волосы, скрепленные золотым обручем, – это даже не обсуждалось. А как иначе? Ведь она из неведомого и таинственного мира, где уж точно не нуждаются в услугах пластического хирурга.

– Ну вот, теперь я с вами, дорогие друзья. Я очень рада, что вы согласились и готовы помогать нам. Уверяю вас, ничего сверхгероического и жертвенного вам исполнять не придется, но то, что будет фантастически увлекательно и предельно ответственно, в этом можете не сомневаться. – И как бы отвечая на шуточную реплику Егора насчет зарплаты, она плавно перешла к деловой стороне вопроса: – Разумеется, жизнь ваша изменится коренным образом, и нуждаться в чем-либо вы не будете. Ведь то, что вы называете материальными благами, это всего лишь информация и энергия, а здесь мы не ограничены в ресурсах. Вы сами видели, как предметы появляются из воздуха, и это, конечно, должно подсказать вам, что похожим образом вы будете получать все необходимое для вашей деятельности и жизни. Вникать и спрашивать, как все это устроено, смысла нет. Это очень сложно для вашего восприятия. Пускай все остается на своих местах, то есть человечество и впредь будет развиваться поступательно и гармонично, по законам Творца, шаг за шагом постигая неизведанное, опираясь на такие относительные понятия, как время и векторное направление. Природа, в свою очередь, сама регулирует область дозволенных познаний. Ну а теперь перейдем к самому важному, к тому, чем вы будете заниматься и каким образом достигните нужного уровня готовности выполнять невозможные ранее действия. Во-первых, никаких дополнительных приспособлений для связи с вами не будет – вы просто мысленно обратитесь к нам, и я отвечу на все возникающие вопросы, ну, как по блютузу примерно. Думаю, привыкнете вы к этому быстро, тем более что поддерживать с вами связь придется, видимо, мне, и всяких волнений из-за присутствия в голове «посторонних» голосов мы постараемся избежать. К тому же вы будете пользоваться огромным банком информации, который включает в себя специфические познания в любых областях науки, у вас не будет проблем с языками, да и вообще ни с чем, так что на некоторые вопросы вы и сами найдете ответы. Доступ к банку вы получите, отправив нам определенный код. Во-вторых, вы, конечно, сможете без проблем перемещаться в пространстве – это необходимо для выполнения особо важных заданий. Но свободного времени у вас будет немного, и общаться между собой вам придется только по телефону. И, наконец, в-третьих. Никому ничего не надо рассказывать и тем более демонстрировать. А сейчас, я думаю, самое лучшее для вас отдохнуть здесь денек-другой, полюбоваться природой и затем спокойно возвращайтесь по домам. Мы с каждым из вас свяжемся, вы решите свои бытовые и денежные проблемы, и бодро, с песней приступим к обучению и работе, которая, собственно, и будет вашей новой жизнью. Ничего с собой брать не надо, после отъезда произойдет обратное возвращение девирона – ну, это диск, по-вашему, – а вы уже знаете, что это довольно волнительный и специфический процесс, не хотелось бы подвергать вас повторным потрясениям. Что же, желаем вам удачи. До встречи, коллеги!

Прелестный голосок заоблачной феи довольно резко оборвался, а вот то, о чем она говорила, звучало в голове еще долго и вводило нас в легкое состояние пришибленности. Сказать, что мы были растеряны, значит, вообще ничего не сказать.

– До встречи, калеки! – немного перефразировал я торжественное окончание нашей вербовки факиршей из поднебесья. На самом деле слова я подбирал с трудом – трудновато было оправиться от потрясения. – Может, кто-то подумал, что обойдется без суперагентов? Ха! Будь я навсегда лишен смартфона, но все эти притчи про суперзнания и прочее где-то я уже слышал. Или читал. Не в Библии ли? Опять нас обрабатывают, словно кроликов. Сначала коммунисты обрабатывали, затем капиталисты, а теперь и эти добрались до простого русского человека. Снова нам обещают сказочное будущее. Я понимаю, что они всё слышат и читают наши мысли, как с листа открытой книги. Но извините дурака за бунт, после подписания договора я имею полное право стучать по батарее на своей кухне. Братцы мои! Да, я шокирован, но согласен, чтобы меня частично модифицировали и превратили в продвинутого мутанта. А как по-другому? Мое положение нищего и практически бесперспективного обывателя не дает мне права отказываться от выигрыша в этой мистической лотерее. Думаю, и Максу тоже. Но… – я посмотрел на Егора, – эта моя волнительная речь вызвана дружескими чувствами к тебе, Егор. Пожалуй, тебе, как человеку, обремененному брачными узами, стоит еще раз подумать о своем выборе. Уверен, они поймут.

На этом поток моего красноречия иссяк.

Егор с теплой улыбкой посмотрел на нас и покачал головой:

– Я тронут вашей заботой, братцы мои, но позвольте мне кое-что объяснить, перед тем как мы окончательно вскроем карты. Да, у меня семья, которая, прошу поверить мне на слово, дороже мне собственной жизни, я их очень люблю. Мы живем в прекрасном городе Петербурге, но, как и вы, на съемной квартире. В нашем скромном гнездышке каждый месяц праздник, когда я приношу небольшую зарплату водителя грузовика. Представьте радостный визг моих дочек, которые прыгают до небес, когда мы покупаем им мороженое. А на большее, увы, не хватает. Полностью моя вина. И понимать это тяжело, так что думать нужно вам, а не мне.

Егор, двадцативосьмилетний красивый и сильный мужик, самый взрослый из нас троих, подвел жирную черту под всеми нашими сомнениями. Произносить сейчас какие-то слова было бы пустым сотрясением воздуха. Но Макс все-таки осторожно высказался о своем состоянии:

– Я аж вспотел, по спине до сих пор страшилки бегают. А может, это у нас массовое помешательство на фоне обретения вот этой драгоценной штуковины? – Он мотнул головой в сторону диска, но даже не посмотрел на него. – Голоса, видения и все прочее… я уже не верю своим глазам и ушам. Егор! Скажи что-нибудь дельное и убедительное, чтобы я крепился и сохранял мужество.

Егор без своей ироничной улыбки положил руку на его плечо и продолжил роль наставника молодежи:

– Значит так, давайте по порядку. Все уже произошло, а что это было – бред или взаправду, – мы поймем, когда разъедемся по домам. Если все реально, то, как и обещали, все начнется именно там. Далее. Гулять и наслаждаться природой не получится, поэтому предлагаю без суеты собрать пожитки и походным маршем выдвигаться к населенным местам и поближе к аэропорту. Может, там и произойдет частичное выздоровление. Самое главное – не паниковать, время все расставит по полочкам. Объявляю общий сбор – и с песней для подъема боевого духа тремя колоннами ать-два!

Сразу повеселев, мы дружно стали забрасывать вещички в рюкзаки и разбирать наше столько всего повидавшее жилище. Экзотическую игрушку отнесли назад в воронку и уже через час рысью, не отвлекаясь на разговоры, делали первые шаги по маршруту сопка Янтарная – Москва, Питер, Екатеринбург.

По дороге до поселка, где была автобусная остановка, мы полностью успокоились и даже пытались шутить и подкалывать друг друга. Например, Макс подошел ко мне и с волнением прошептал:

– Слышь, Влад, незаметно обернись и посмотри, мне кажется, что у Егора антенна на голове, а сам он зеленеет.

Не выдержав, Макс рассмеялся, а Егор, сообразив, что мы подтруниваем над ним, деланно строго прикрикнул:

– Ну вы, инвалиды информационного века! Соблюдайте солидность в связи с постигшим нас внезапным повышением. А может, нарушим правила игры и обратимся к нашим шефам? – перешел он на другой тон. – Пусть еще раз потрясут райончик и материализуют нам на скатерти самобранке огромную пиццу. Жрать охота! Нет больше сил терпеть. Ведь слопали абсолютно все от стресса, кстати, по их вине.

Продолжая болтать о том о сем (преимущественно о разнообразии и вкусовых качествах продуктов, изобилующих на прилавках рыночной экономики), мы незаметно подошли к поселковой автобусной остановке. На наше счастье, здесь стоял покосившийся ларек местного бизнесмена, наверняка в суровой по-деревенски борьбе с конкурентами укрепившегося на относительно доходном месте. Купили у него по банке теплой кока-колы, буханку черствого хлеба и сомнительного происхождения, но с дразнящим запахом палку копченой колбасы. Думаю, половину своего дневного заработка этот предприимчивый колхозник получил.

Разделив добычу поровну, мы уселись в тенечке ларька и с надеждой на скорое появление «Летучего голландца» стали смачно пережевывать жилистую дрянь. Чудо заключалось в том, что долго ждать не пришлось. Только мы подумали о «Летучем голландце» на колесах, который должен был доставить нас в цивилизованный мир, как из-за поворота появился пыльный пазик. Живо забравшись внутрь этого неубиваемого работяги, мы застыли в скорбном молчании. Время и местные хулиганы не пощадили транспортное средство. На заднем сиденье, полностью обложенном сумками и мешками, сидела маленькая старушка, закаленная долгой жизнью в Советском Союзе и переменой власти. Опытным взглядом радистки Кэт она осмотрела нас и отнесла в разряд подозрительных субъектов, с которыми надо держать ухо востро. Макс подошел к водителю и стал вежливо расспрашивать о том, есть ли у нас шанс добраться до аэропорта во Владике живыми и по какому вектору нужно двигаться к заветной цели. Водитель все подробно объяснил.

Уже ближе к ночи, целые и невредимые, мы стояли у стоек продажи билетов. Путь к дому был открыт. Дальше уже пошла так называемая дорожная рутина: проводы, объятия и пожелания удачи. За все время, проведенное в аэропорту и до самого отлета, мы ни разу не коснулись темы предстоящей работы и непонятных испытаний, которые всенепременно будут. В голове было так много всего, что требовалось время для переваривания. С Приморьем мы простились как-то двояко: то ли с благодарностью, то ли, наоборот, с желанием забыть, как страшный сон. Как сказал Егор: «Жизнь подскажет».

Глава 3

Проснулся я на своей царской кровати – после лежака в палатке все вещи казались мне музейными экспонатами из дворца. Бодренький и вполне отдохнувший посмотрел на часы и удовлетворенно сказал сам себе:

– Ого! Двенадцать часиков продрых, прямо по-стахановски. Ладненько, теперь сделаем комплекс дыхательных упражнений для восстановления боевого духа, а заодно смоем со своего утомленного, но горячо любимого тела следы нервных потрясений.

Однако, приступив к занятию, уже через десять минут я понял, что ничего не получится. В процессе полной отрешенности не должно быть ни одной мысли, а у меня они с реактивной скоростью носились от одной стенки черепа к другой, и успокоить их мог только хороший удар дубинки. В голове шел нешуточный спор, было все это или нет. Может, на этой сопке аномальное место и сказки оживают, как в наркотическом опьянении? Я раньше много читал про такие явления, да и сны иногда бывают настолько реальные, что требуется время сообразить, где ты действительно находишься. Если не было ничего, если кайфанули втроем, нанюхавшись незнакомого дурмана, тогда все нормально, переболеем похмельем и забудем. Надо бы пойти пошляться по улицам и магазинам – проветриться. Кстати, можно и на работу заскочить – узнать, а вдруг уволили давно, ну и заодно поболтать с Аллочкой. За всей этой ерундой, глядишь, и придет окончательное прозрение. Ну, а если все случившееся на сопке явь, тогда только и остается ждать, когда в голове раздастся приятнейший для слуха голос невидимой феи. Правда, не наделать бы в штаны при таком раскладе. В том, что фея очаровательна, переубедить меня было невозможно, ее светлый образ торчал в моем сознании, как гвоздем прибитый.

Продолжая мысленный диалог между плюсом и минусом до конца невыясненной ситуации, я сварганил себе яичницу с зеленым лучком и салом и, сделав очень крепкий кофе для блеска в глазах, быстренько все это заглотил, затем, прихватив с собой зонтик, нырнул в плотную массу вечно спешащих москвичей. Погода была пасмурная, улицы короткими очередями простреливал мелкий и противный дождик, и я, прикрывшись так кстати прихваченным с собой зонтом, отправился по намеченному маршруту. По дороге мне пришла разумная мысль позвонить друзьям. Как человеку вежливому, следовало бы узнать, как они долетели, а заодно хотелось спросить: может, их уже посетили наши сказочники?

Первым я решил потревожить Макса, и в ответ услышал его перевозбужденное тарахтение:

– Аллё! Владу мой пламенный привет! Здорово, братишка! Не поверишь, только что хотел тебе набрать и доложить обстановку – у дураков, видно, мысли сходятся! Ну, как дела? Надеюсь, ты тоже уже выздоровел? Пусть твоя божественная инопланетянка останется как самый лучший сон в твоей жизни. А я уж так рад, что нахожусь у себя дома и наслаждаюсь бытовухой! И тебя, друже, благословляю поскорее забыть эти мистические приходы и взглянуть на наш дивный мир по-новому.

Мне с трудом удалось прервать его радостное щебетание. Самое главное, я сообразил, что ему тоже пока еще не провели связь в кудрявую и рыжую голову. Спокойным голосом, чтобы сбить его неудержимый словесный поток, я сказал:

– Здорово, Макс! Ты, часом, не обкурился там какой-то дрянью? А то ощущение, что тебе и правда хорошо, и что ты понял наконец смысл жизни.

– Да нет! Не пугайся! Просто ночка у меня выдалась бурненькая. Сходил в кабак, ну, посидели, раздавили по соточке, и до утра завис с прекрасной незнакомкой. Она сейчас спит у меня в постели, а я не могу найти свои трусы. Эта нимфа, наверное, стала для меня о-о-очень близкой и родной. Правда, зовут ее как, к сожалению, убей, не помню. А ведь скоро проснется, и нужно придумать, каким способом с ней заново познакомиться. Может, посоветуешь?

– Да ладно, ты и сам знаешь, как действовать. Уже большой и головку сам держишь. Но я очень рад за тебя! Слушай, скажи, мысли-то у тебя кой-какие остались в твоей казачьей головушке или переместились все ниже пояса, причем безвозвратно? Поделись, если не в тягость.

Это я спросил так, от нечего делать, зная, что Макс уже полностью погрузился в роль племенного жеребца и толку от него не будет. И я не ошибся. Он ответил просто, но доходчиво:

– Владик, дорогой мой, знаешь, жизнь такая замечательная и без всех этих загадок природы. Если честно, я особо-то и не огорчусь, если в моей голове не зазвучат посторонние голоса. Но… праздник проходит, а будней так много. И я, как ребенок, все же хочу верить в чудеса, а то без этого скука ужасная. Короче, надеюсь и жду. Не желаю тебя обманывать. Слушай, ты, насколько я понимаю, в настоящий момент не обременен обязательствами джентльмена? Позвони Егору, может, он уже носится по вселенским просторам и ему уже не до нас – человечество в опасности, – захихикал рыжий кобель.

– Ладно уж, воин сексуального фронта! Доделывай свои амурные дела. Если что появится, звони. Ну, пока! Привет подруге!

Я нажал на отбой и задумался. Макс млеет в объятиях кабачной обольстительницы, и он сейчас вне зоны общественных интересов. Нужно звонить Егору.

Не откладывая, я набрал его номер. Гудки пошли, но Егор по какой-то причине не ответил. Меня это слегка озадачило. Не думая ни о чем плохом, я пошел на работу. Здесь все было нормально, никаких изменений – увольнения не было, на время отпуска меня заменил мой товарищ Валера. Аллочке достались мои комплименты, не подкрепленные ни ценным подарком, ни звонкой монетой, поэтому она смотрела на меня с неприкрытым равнодушием. Надув губки, прелестница милостиво пошутила, укорив меня в том, что я не привез ей шкуру тигра или хотя бы гималайского медведя. Но мне ее взаимность была не нужна – скорее, я остро нуждался в собеседнике женского пола, с которым можно было бы потрепаться от души, не мужику же вешать на уши сплетни, и Аллочка на роль кумушки подходила идеально.

Проведя в салоне около часа, я, разгруженный и довольный, направился домой. «Вот приду и перезвоню Егору», – думал я по дороге. Отворил дверь, раскрыл зонтик для просушки, прошел в комнату, и. от того, что я увидел, у меня в буквальном смысле подкосились ноги. В моем кресле, хитро улыбаясь, сидел Егор. ну, скажем, не совсем он, а его привидение, которое слегка мерцало. Я открыл рот, чтобы издать какой-нибудь звук, но получилось глупо:

– Я это. выходил вот. ни фига не понимаю.

Егороподобное существо встало, подошло ко мне и спокойно сказало:

– Привет, Владик! Дыши глубже и не умирай уж. Здороваться не будем, а то, если ты почувствуешь пустоту, боюсь, придется тебя откачивать нашатырем. Ну, ну! Ты чего, дружище? Сведи глаза к носу, не поможет, конечно, но хоть меня посмешишь. В конце концов, тебе уже объясняли, да ты и сам видел немало. Мой визит к тебе – это как бы пробное обучение полета в пространстве. Во-от! Уже нос покраснел, значит, дошло.

Хотя мое сердце не переставало бешено биться, как у кролика перед размножением, я потихонечку стал соображать и успокаиваться. Однако сил хватило лишь на то, чтобы утолить свое устойчивое любопытство:

– Что? Все уже началось?

Егор сел в кресло и серьезно ответил:

– Да. Я к тебе заглянул на пять минут, чтобы подготовить и взбодрить немного. Был у Макса, но он, несчастный, напрочь забыл о человечестве – погряз в прелюбодействе и разврате. Наши боссы знают, конечно, о его склонностях и теперь, думаю, используют его талант на особо ответственном направлении… мм… в борделях и притонах. А ты, дорогой, жди визита своей дамы сердца. Она тебя успокоит окончательно.

Уже совсем придя в чувство, я возмутился:

– Да ты меня чуть не убил, олух! Разве так подготавливают! Меня что, до конца жизни теперь будут стращать подобным образом? Почему это я должен жертвовать своими нервами? Короче, я буду требовать доплаты за вредность.

Егор рассмеялся и сказал по-дружески:

– Извини, Владик, время. Жди! Удачи!

Он исчез так, будто кто-то выключил его, как выключают телевизор. Теперь было понятно, что все это всерьез и надолго. Сев в кресло, где только что размещался фантом моего приятеля, я стал тупо ждать, когда придут, покажут и дадут. Мыслей не было, только одно не совсем ясное ощущение того, что мир для меня изменился навсегда. Из кресла я, недолго думая, перебазировался на кровать по принципу: если стоишь, то лучше присесть, а сев, скорее ложись, чтобы не переутомиться. Дни-то какие насыщенные пошли, где ж силы-то брать. За такой короткий срок сразу столько всего навалилось на нас, простых ребят. Ужас какой-то…

О превратностях судьбы я размышлял уже в горизонтальном положении, глядя в окно на беззаботных синичек, шустро прыгающих с ветки на ветку и щебечущих о чем-то своем. Птички радовались жизни, принимая ее такой, какая она есть. Только человек – царь природы – в вечной своей суете недоволен чем-то. Беспрерывный поиск свершений, подвигов и славы заставляют его быть в постоянной тревоге, потому что он боится упустить время и не оставить заметного следа от своего существования. Мозги у него от переутомления закипают, а некоторые, говорят, вообще на стенку лезут. И есть такие чрезмерно деловые преобразователи истории, которым совершенно некогда на небо взглянуть, не говоря уж об остальных «незначительных» предметах, созданных Богом. В кого не ткни – творец, ну, или по крайней мере один из избранных «любимчиков жизни». Хотя жизнь уже измучилась объяснять ему, что он заблуждается и это вовсе не так.

Так, в мудрых своих раздумьях о несовершенной природе людской, устремив взгляд на потолок, я пролежал в «позе трупа» около двух часов. Наконец, выйдя из состояния расслабленного плавания в философическом мусоре, я с ужасом поймал себя на том, что мыслишки мои свернули в привычную для них сторону. Красочные, но пошловатые, довольно часто посещающие меня в связи с моим возрастом и холостяцким положением. Я поморщился и закусил губу. Позор-то какой! Да любой эротический фильм покажется строго выдержанной и высокохудожественной картиной по сравнению с ними. А ведь мне придется общаться с красивой молодой женщиной, которая считывает мысли на раз-два.

Разволновавшись, я решил думать только о хороших вещах и строго следить за нравственностью, чтобы прекрасная незнакомка не смогла застигнуть меня врасплох. Ну, короче, так я промучился еще час, но уже сидя на кухне, разбивая грецкие орехи молоточком и монотонно закидывая зерна, похожие на полушария мозга, в рот. Я свято верил в благотворное влияние грецких орехов на израненное содержимое моей черепной коробки.

Внезапно что-то загудело, и через пару секунд я отчетливо услышал:

– Привет, Владик!

Молоток без промаха опустился мне на палец. Не ощущая боли, я засунул палец в рот и, осторожно озираясь, прошепелявил:

– Здравствуйте!

Внутри моей головы раздался несдержанный смех моего женского идеала. «Ну, все… – тоже с улыбкой, но наверняка наиглупейшей, сожалея, что в этот торжественный момент не вижу себя в зеркале, подумал я. – Приехали, Владислав Сергеевич! Орехи тут уже не помогут. Не волнуйся, сейчас за тобой приедут на белой карете».

Смех затих, и она, это высшее по разуму существо, стала мило издеваться надо мной:

– Ой, Владик! Давно я так не веселилась. Держись крепче за стул, сейчас продолжать буду. Извиняюсь за твои телесные страдания, но все новое без них не приходит. Егор конечно же не рассказал тебе, что было с ним. С тобой он был снисходителен. Но уж поверь, ему досталось больше, потому что он принимал ванну и чуть не захлебнулся.

Я взял себя в руки, и мне было даже приятно слушать ее, тем более что благодаря моему чрезмерно развитому воображению я видел внутренним зрением ранее созданный мною образ.

– Скажи, а какое женское имя тебе нравится больше всего?

Не задумываясь, так как еще в школе впервые ощутил это прекрасное чувство – любовь к девочке по имени Света, – и оно осталось со мной по жизни как талисман, я ответил:

– Светлана.

Моя воображаемая картинка нежно улыбнулась и дружески произнесла:

– Ну и замечательно! Считай, мы с тобой снова познакомились. Для тебя я теперь Светлана, потому что наши настоящие имена тяжелы для восприятия. А теперь расслабься, слушай и запоминай. Вызвать меня на связь просто: мысленно обратишься, назвав код 757, и я тут же отвечу тебе. Элементарно, да? Но если бы ты знал, что за этим стоит… ох, не волнуйся, объяснять не буду. Вызывай смело и не сомневайся – канал связи отрегулирован идеально. Перемещаться в пространстве мы сегодня не будем. Это сложный и энергоемкий процесс, но он легкоуправляем, и ты потом научишься. По окончании нашей беседы ты сможешь свободно говорить на трех иностранных языках, которые необходимы для твоей дальнейшей работы. Также ты обретешь полный пакет знаний, связанных с распределением и использованием информации. Можешь сильно не переживать, это не больно и твоего чрезмерного усилия не понадобится. Наше дело – загружать тебя, а твое – грамотно и умело использовать это. Поверь, твое драгоценное здоровье не пострадает, а даже укрепится, и ты, несомненно, почувствуешь это. Мы ценим тебя, ты нужен нам не меньше, чем сам себе. А сейчас сядь поудобнее, расслабься и послушай меня. Это нужно для твоего внутреннего ориентирования в предполагаемом будущем. Ваше общественное сознание опирается на такие простые понятия, как подобие, сравнение и подавление, а также на далеко не совершенные законы; и все это в потоке информации распределяется довольно хаотично. Но хаос – это высший порядок. Власть прежде всего формируется по принципу силового приоритета, а любая сила постоянно нуждается в подтверждении своего превосходства. Но в то же время любая сила относительна, и ей необходима поддержка, а также опора на некое Высшее существо, существование которого не доказано. Так было всегда, и до каменного века, и после него. Некоторые вещи можно рассмотреть в сравнении с игрой в шахматы, но конечно, в нашей игре фигуры и клетки на порядок выше. Любая фигура – не имеет значения, король это или пешка, – является действующим и видимым объектом, объекты эти имеют разные качества и мощь, но только в партии они ничего не решают. Переставляют фигуры, выстраивая комбинации, гроссмейстеры, о которых мы ничего не знаем. Но нам это с тобой не нужно анализировать, это дело неблагодарное и абсолютно лишнее. Только они, гроссмейстеры, в курсе, зачем эта игра и к чему. Фигуры же, имея ограниченную свободу воли, часто нарушают закономерность и порядок партии. И во все века таким специалистам, как мы, приходилось исправлять и корректировать проблемные очаги, возникающее на доске. Это делалось различными методами, включающими предупреждение, блокировку и разрушение вредоносных последствий. Исчезали могущественные империи, изменялось общественное сознание и добавлялись постоянно совершенствующиеся технологии. Но сейчас, когда вредоносные вирусные вторжения достигли такой мощности и скоростей, что стали перегружать и изменять каналы информационно-энергетического потока, обстановка становится непредсказуемой и достаточно опасной. Разрушение бывшего Советского Союза дало человечеству, да и нам тоже, возможность перераспределения этих потоков. Но получилось в итоге так, что дальнейшее развитие пошло однобоко, съехав в малоконтролируемую борьбу за мировое лидерство. К сожалению, это привело к нарушению равновесия на мировых весах. Постоянная гонка, несогласованность, постоянное наращивание темпов обработки и запуска в сознание некачественной и непросчитанной информации заставляют нас идти на ранее никогда не применяемое противодействие. Все вдруг стало чудовищно опасно для вас, но и для нас. Мы в срочном порядке были вынуждены устанавливать отводы и «черные дыры» искусственного происхождения для сброса вреднейшего мусора и влияния. Теперь, для лучшего твоего понимания, я возьму пример, знакомый тебе с детских лет. Бог создал мир, а затем человека, то есть Адама, а из ребра Адама создал Еву. Потом появился «запретный плод», который, по нашим предположениям, как вирус изменил в мужчине и женщине химические реакции, чувства и мышление, заложенные Творцом. Произошло так называемое непослушание – приобретение своих личностных потребностей, скрываемых от Отца Всевышнего. Далее – изгнание, Каин убивает Авеля, и закрутилось все по замкнутому кругу, и этот временный забег останавливается смертью. Если кратко, приблизительно вот такое представление. Человек на протяжении своего пребывания вне рая всегда хотел быть творцом, но строил свой мир в зависимости от субъективного осознания, времени, в котором он жил, и опираясь, напомню, на силу, на подавление воли более слабого. В близкое тебе время человек создал компьютер, само собой, по своему образу и подобию, а целью было информационное общение с машиной. Впоследствии была создана виртуальная империя под названием «Интернет». Далее, по логике вещей, из «ребра» компьютера будет создана «Ева». Скорей всего, она будет выполнять энергетические функции и функции, стабилизирующие синхронизацию. В этом случае компьютер будет иметь возможность вести независимый от его творца диалог с ней, с этой «Евой», и даже самостоятельно выстраивать и запускать программы. И это может привести к тому, что малоконтролируемое пространство империи «Интернет», будет использовано для хулиганского проникновения с целью воздействия на другие измерения Земли, а вероятно, и вне ее. Так вот, твоя будущая работа будет связана именно с этой специфической областью непродуманных планов твоей уважаемой цивилизации. Ты будешь устанавливать своеобразные датчики и предохранители, блокируя информационно-временной разрыв виртуального поля, и строить каналы контроля их деятельности. – Уже совсем не деловым голосом наимудрейшего из лекторов, а наоборот, с девчоночьей игривостью она добавила: – Несложно ведь, правда? Я вижу, ты устал немного!

В этот момент глаза у меня были сведены к носу от полного отупения, и она звонко рассмеялась. Потом, безуспешно сдерживая свои хохотушки, продолжила мучить меня с приземленной женской жестокостью и даже, я бы сказал, фамильярностью. Чем окончательно добила меня.

– Владик, ты мальчик хороший и все переваришь. Я в тебя верю. А теперь, узник неведомых познаний, решил ли ты, сколько тебе нужно для полного счастья московского обывателя?

В отместку за причиненные мне страдания я, не задумываясь, выпалил цифру, которая у нас, бедных и гордых россиян, ассоциируется с огромным состоянием:

– Миллион долларов США!

Она опять залилась гомерическим хохотом. Ну точно с приветом эта девушка из поднебесья. Неужели у них, Высших существ, изуродованных знаниями и ерундицией, так котируется наш дворовый юмор? И вообще, что я сказал смешного?

– Да-а, Влад, ты к тому же еще и скромняга! В таком случае я не буду тебе говорить, сколько попросили Егор и Макс, а то в тебе могут пробудиться не совсем нужные чувства. Нежелательные для твоего дальнейшего развития и нашего сотрудничества.

«Та-ак! Вдобавок она назвала меня недоразвитым! Интересно, что дальше будет?» – с возмущением подумал я, а вслух несдержанно, на волне возникшего чувства несправедливости воскликнул:

– Как, Макс уже при делах? Он же…

Она, к удивлению, спокойно ответила:

– Нет! Загружать его и давать задание мы пока не стали – завтра, скорее всего, поговорим с ним. Я связалась с ним лишь для того, чтобы он отдохнул, рассказал мне о своих личных потребностях, а заодно серьезно подумал о дальнейшем монашеском пути, об аскетическом воздержании. Ты знаешь, он даже согласился уйти в монастырь после получения той суммы, которую мы согласились ему дать. Ладно, Владик, не переживай слишком сильно, то, что ты сейчас получишь, это всего лишь аванс, да и вопрос с деньгами не является для нас важным и серьезным. Сделаем с тобой просто, без мистики и лишнего сотрясения атмосферы. Ты пойдешь в выбранный тобою банк, откроешь счет и передашь мне реквизиты, вызвав меня по схеме, которую я тебе назвала. На этом все на сегодня, устала я, видишь ли, Влад, мы, Высшие существа, искалеченные сверхразумом, вовсе не машины и к тому же имеем чувства…

Я тут же покраснел как рак, вспомнив о своих мыслях, которыми опрометчиво раскрыл черную сторону своего несовершенства.

– Ну, я заканчиваю нашу приятную встречу. Не пугайся, после моего отключения пойдут щелчки и небольшой треск, а затем произойдет загрузка обещанных тебе знаний и навыков. Если после этого услышишь не мой голос, то к нам не обращайся – это уже к вашему психиатру. Шучу! Да, последнее. Можешь смело и уверенно позвонить, например, в японское посольство и потрепаться с ними о погоде и живописи раннего классицизма. Я тебе обещаю, придешь в норму и поймешь, что ты многое можешь, и будешь думать, что мог всегда. Пока мы мило общались, тебе был установлен виртуальный мощнейший компьютер, он абсолютно не ощущаем, поэтому я и не спросила твоего согласия. Пока, Владик! До связи! И еще, какой ты меня представил – я не такая, я лучше!

Глава 4

Что-то щелкнуло, и в моей несчастной голове, теперь к тому же с персональным компьютером, все смолкло. Я даже не успел ответить «бай-бай» из-за ее последнего заявления, которое ядовитой стрелой вонзилось мне в сердце. В результате я снова, упрямо и с внезапно нахлынувшей нежностью, стал созидать новый портрет, по-видимому, навсегда покорившей меня чужеземки. Правда, я совершенно не понимал, куда же еще красивее, чем отвергнутый и посрамленный прошлый образ.

Мне так и не удалось придумать совершенство, поскольку мой мучительный художественный поиск был резко прерван треском в голове. Я опять вздрогнул, хватаясь за стол, но уже без особого страха и растерянности. Процесс моего чудесного превращения в энциклопедию специального назначения занял всего минут десять. Но после этого, по всему, энергоемкого процесса, в связи с моей врожденной ненавистью к усвоению точных наук, я еле дополз до кровати с закрытыми глазами и, упав на нее, тут же заснул.

Воскрес я на следующее утро другим человеком. Мне действительно требовалось время для знакомства с обновленным Владом. Я до боли растирал тело и лицо, пытаясь ощутить себя в себе, проговаривал монологи на английском, французском и японском языках, понимая, что челюстные мышцы привыкнут не сразу.

Приблизительно через час я в достаточной степени обрел уверенность в том, что пазлы моей личности полностью сошлись и я смогу отличить колбасу от мыла. Вдохновленный этой мыслью, я стремительно подбежал к холодильнику, ощущая смертельный голод, приправленный жаждой. Одной рукой схватил бутылку кока-колы, а другой – большой кусок ветчины и, закатив глаза от прилива неописуемых чувств, стал почти одновременно кусать, жевать и глотать.

Приступ временного помешательства, вызванного потерей горючего для организма, прошел, и в глазах появился свет надежды на продолжение жизни. Ощущал же я себя как минимум равным нобелевскому лауреату. Тут же появилось обостренное желание бежать и проверить свой максимально прокаченный потенциал на первой же подвернувшейся на моем пути смазливой девчонке. Заодно надо открыть счет в банке и пойти в автосалон BMW, но не просто поглазеть, а с достоинством моего обретенного статуса гордо выбрать цвет полноприводной «трехи», моей давнишней и в прошлом несбыточной мечты.

Пока я одевался, меня посетила огромная «жаба». С чувством, похожим, на гремучую смесь зависти и глубокого сожаления об упущенной выгоде, я суетно подумал:

«Интересно, а сколько запросили эти наглецы, Егор и Макс? Они, что, сразу решили попасть на обложку "Форбс", бессовестно и предательски воспользовавшись, надеюсь, временными трудностями на нашей всеми любимой планете?»

Я уже было решительно схватился за телефон, чтобы с горячечным блеском в глазах справедливо обличить Макса в его низком падении. Чтобы жестко, по-мужски сказать: «Эй, босота! Сколько же ты запросил сребреников у доверчивых, чистых в помыслах, совершенно не искушенных в тонкостях борьбы за денежные знаки небесных сантехников?» Но, к счастью, мой многострадальный разум, помутившийся от блеска пиастров, просветлел. Внезапная атака жадности позорно отступила, и я, оправдывая себя тем, что почти все, кто внезапно получает огромные деньги, проходят через подобный нравственный барьер, полностью успокоился. Короче, захотят – сами скажут, а впрочем, это и не столь важно. А когда я вспомнил, что у меня скоро будет миллион, я вообще подобрел сверх меры.

Выскочив на улицу, как ангел белокрылый, но с копытами, рогами и хвостом, я быстро зашагал в сторону инкубатора грез молодого безумного гонщика. Уже через двадцать минут я был в салоне и сидел в навороченной, черной, как сама ночь, эксклюзивной тачке. Менеджер, стоявший рядом, взглядом, полным уныния и скуки, смотрел на мой скромный прикид и вяло рассказывал о том, насколько эта тачка крута и какие скидки меня ждут, если я куплю ее до субботы. Сегодня был понедельник, 20 июля 2026 года. Причем это был мой день рождения, который я никогда не справлял, убежденно полагая, что по минимуму неприлично контролировать и считать дни и часы своей жизни. Они дарованы Богом, и я как-то подзабыл, был ли я на собрании «компетентных лиц», где обсуждалось количество этих дней.

Проповедник из автосалона продолжал трындеть, а я крутил шнурованную качественной кожей баранку баварского монстра и с наслаждением представлял, как мчусь в гордом одиночестве на предельной скорости по немецкому автобану. Чарующие грезы будущего миллионера рассеял кощунственный вопрос продавца, ветром встречным принесенный:

– Молодой человек, извиняюсь. Вы на стоимость этого автомобиля обратили внимание?

Момент моего жизненного торжества наконец пришел. Я спокойно отпустил штурвал, развернулся в кресле, посмотрел ему прямо в глаза, подавляюще прищурившись, и тихо сказал:

– Оформляйте.

Это надо было видеть. Он побледнел, физиономия расплылась и сплющилась, сотворив угодливую улыбку, достойную описания гениальным пером А. П. Чехова.

После окончания всех триумфальных для меня процедур, связанных со сменой хозяина, этим родословным скакуном и подписанием обязательства трехдневной оплаты, я метнулся в банк. Открыл без лишней суеты счет с пролонгацией и, проверив заодно надежность канала связи с моими покровителями, передал Светлане реквизиты.

Светило ярко солнце, окрыленный, я шел по улице и по рекомендации моей обожаемой начальницы на чистейшем английском языке обсуждал по телефону условия приобретения домика на Кипре. Все работало как часы, хотя дом на Кипре для одинокого молодого парня – это нонсенс. Я элементарно дурачился, а точнее, хвастался, говоря достаточно громко, чтобы прохожие видели, какой я крутой мен. Конечно, всем было по барабану, но для меня лично очень важно. Новая жизнь, новые привычки. Их нужно вырабатывать и тренировать.

Я шлялся по Москве до десяти вечера и заметил наиприятнейшую перемену: все девушки стали обращать на меня внимание, хотя одет я был по-прежнему. Представьте себе, этот факт для меня, бывшего охранника массажного салона, оказался приоритетным и более значимым, чем деньги, работа с «инопланетянами» и прочими чудесами, произошедшими со мной за короткий отрезок жизни. Ну а что вы хотели от двадцатитрехлетнего холостяка?

Уставший, но безмерно довольный, я вернулся домой и, не включая свет, плюхнулся в кресло. Впервые я почувствовал, что в жизни, кроме падений, бывают и взлеты. Мне было очень хорошо. Так, в сидячем положении, я и заснул.

Ранним утром меня безжалостно вытащил из сказочного гарема трезвон мобильника. Я обнаружил себя лежащим в кровати. Видать, ночью, в полудреме и на автопилоте, перебрался туда.

Чертовым садистом оказался Макс.

– Чего тебе надо в такую рань? Летаешь, наверное, как Егор? Ну, и летай себе мимо, – недовольно пробурчал я, взглянув на часы сквозь узенькую щелку век. Было пять часов.

– Владик! Братан! Да ты чего? Я звоню тебе с приветом, рассказать, что солнце встало… и защебетало, что ли, оно?.. Не помню. А знаешь, откуда звоню?

– Из ада, конечно, – мрачно оборвал я его ликование.

– Не-е-е. Это потом, а пока я в Пекине! В Китае, представляешь, недоделанный мой! И знаешь, кто я?

– Сам ты недоделанный. Понятно кто! Китаец на рисовом поле. Хотя нет, ты же рыжий. Значит, тогда конь китайца, да еще с большими. мм.

Мою справедливую грубость он пропустил мимо ушей.

– Максим Леонидович Зотов! Ведущий специалист совместной российско-китайской компании, занимающейся освоением новых энергетических источников! Звучит? – торжественным голосом объявил он.

Я искренне удивился, но вовсе не из-за стремительного карьерного взлета Макса.

– Да-а! Вот это темпы, я понимаю! Никакого бюрократизма, голая эффективность! Вот это мы попали в железные тиски ударников инопланетного труда. Вот теперь до меня дошло, что мы предохранители. А то я сначала, признаться, подумал, что ты, получив подъемные, рванул за бугор рыскать по притонам. А если серьезно, рад за тебя, Максюта, безмерно! Ты только держись, братишка!

Он явно не понял моих опасений:

– Да брось ты тупить, Владик! Знаешь, я сейчас болтаю на китайском, как на русском. На мне костюмчик такой… прям и не знаю, кто на ком сидит. За это я не то что предохранителем – диодом стать готов!

– Ну а как ты туда так добрался? – спросил я. – Что-то быстро.

– А вот здесь стоп, табу! Ты лучше спроси об этом свою прелестную зазнобу. Кстати! Она, наверное, сейчас на прослушке, – успокоил он.

– Понял тебя. Ты там поосторожней, о святом говорят стоя. И вообще, нам здорово попадет за проявление эмоций. Прогрессивки лишат точно! Я и не знаю, как мы будем объяснять нашу болтливость. Если только скажем, что понесло.

– Да ладно! Рабочие погрешности. Думаю, простят по молодости лет. Мы же не Высшие существа, а простые пацаны. Они поймут! Ну пока, Владик! Увидимся на просторах Вселенной! – с какой-то тоской в голосе простился Макс.

– Пока, дорогой! Обязательно увидимся! – подбодрил я его.

Положив мобильник, я сел в кровати и серьезно задумался.

Вот это да! Вот это дела! Если говорить по-взрослому, серьезнее не бывает. Макс в Китае! Егор призраком летает по Европе. А куда ж меня закинут? Знаю три языка, конечно, хотелось бы в Японию, но выбор явно не за мной. Сейчас я снова солдат и должен быть готов ко всякой работе, но желательно не фанатично героической.

Хлопнув громко в ладоши, чтобы спугнуть негативные мысли, я бодро зашагал под душ. Обливание ледяной водой по утрам было еще одним средством просветления, наравне с дыхательным комплексом. А потом надо будет срочно погрузиться в простые, немутированные массы москвичей.

Закончив водные и прочие процедуры, облачась в единственный мой прикид на торжественный случай, я вышел на улицу. И прогулочным шагом последовал в сторону предполагаемого счастья. В моем кармане завибрировал смартфон, и у меня взлетели брови, когда я прочитал эсэмэску от Светланы в два слова: «Проверь счет». Я мысленно поблагодарил ее за то, что она не устроила мне дискомфорт в голове за привольный разговор с Максом. План маршрута созрел моментально: автосалон, одежда, ресторан, а вечером в шикарный ночной клуб, достойный моего нового статуса. Изменения этого грандиозного замысла могли скорректировать только мои многоуважаемые боссы. Первые три пункта моего праздничного забега я исполнил на одном перевозбужденном дыхании. Разумеется, я не забыл прикупить родителям и сестре Ольге кучу дорогих подарков. Родственников я уважал и любил, но на приличном расстоянии. Потому-то и снял квартиру на противоположном конце Москвы сразу после возвращения из армии. Наше общение было простым и незамысловатым – мы регулярно перезванивались и, узнав, что все живы-здоровы, продолжали следовать по своему жизненному пути.

С ночным клубом дело обстояло особо. Для посещения увеселительного заведения с преобладанием женского пола, а главное, чтобы иметь там стопроцентный успех, нужно было создать образ богатого преуспевающего иностранца. Во всяком случае, мне так казалось. До этого я ни разу не был в подобном месте, и моя задача, конечно, усложнялась, но молниеносные перемены в моем сознании должны были стать козырем при таком раскладе. Тяжелое заболевание под названием «хроническое безденежье» с его ужасающим влиянием абсолютно на все, прошло буквально только что, и рецидивы чувствовались. Кем бы прикинуться? Японец отпал сразу – не хватит мне таланта актерского перевоплощения, а вот англичанина, продвинутого специалиста по информационным технологиям, я слеплю легко. Особенно в таком нереальном облачении, цену которого постоянные посетительницы сверкающего и мигающего полигона, на котором присматривают бойфрендов, высчитают в мгновение ока.

В десять часов вечера с чувством победителя и одновременно жертвенным желанием отдать всего себя на растерзание самой обаятельной и привлекательной я ворвался в клуб. Именно так – ворвался. Ну а что, парень я хоть куда: если смотреть полицейским взглядом – 185 сантиметров, спортивного телосложения, правильные черты лица, брюнет, правда, нос великоват и с горбинкой, за что имею необидное прозвище Грузин, но вообще я убежденно считаю, что мужчина-красавец – это насмешка и ошибка природы.

Уверенно подкатив к стойке бара, я на ломаном русском языке сделал заказ: двойной виски без льда. Затем, медленно и не слишком часто поднося стакан ко рту, стал, словно засланный разведчик, свыкаться с незнакомой обстановкой. Нет, не как разведчик – как командир подводной лодки, высматривающий в перископ, как бы лучше подобраться к крейсерскому кораблю противника. Допинг постепенно оказывал свое положительное влияние, и восхитительный объект в конце концов был зафиксирован. Дело оставалось за малым – запустить себя, как быструю торпеду, поразить цель одним, тщательно подготовленным выстрелом.

Она и правда была прекрасной. Блондинка с длинными распущенными волосами, умопомрачительными ножками, стройная и высокая. Но абсолютно неотразимым в ней был убийственный (и чрезмерно опасный) взгляд раскосых зеленых глаз, ну прямо как у беды, была такая песня в прошлом или позапрошлом веке. Она профессионально танцевала, причем в гордом одиночестве. Этот момент упускать было нельзя, и я решительно бросился в атаку, подготовив остроумную шутку для безотказного знакомства. Походкой офицера британского королевского флота я направился к ней сквозь толпу порядком затуманенных граждан. Танцевал я хорошо, чувство ритма было заложено во мне с рождения, но, к сожалению, это был единственный подарок от Бога. Она заметила меня, и я, приободренный ее взглядом, стал демонстрировать свое умение танцевать уже рядом с ней. И вот наступил тот миг, когда я для начала предложил угостить ее любимым напитком. На мое счастье, она согласилась, мило кивнув очаровательной головкой. Мы подошли к бару и стали непринужденно перебрасываться сдержанными комплиментами на тему наших качественных телодвижений под музыку. Выбрав подходящий момент, я все-таки вставил в разговор свою юморную заготовку – на английском языке, разумеется, с последующим переводом. Ее реакция на мой выпендреж оказалась совсем не такой, как я ожидал. На чистейшем английском, поправив точеной ручкой челку и хитро прищурив изумрудные глазки, она иронично ответила:

– Да, хорошая шутка. Знаешь, я искренне удивлена твоему идеальному произношению, но нас, русских, всегда легко определить в толпе. Мы – как кошка в стае голубей…

Я растерянно улыбнулся, а она, протянув мне миниатюрную ладошку, добавила на русском:

– Светлана!

Ох и ничего себе. Ошарашенный, наверняка с глупым лицом, я осторожно пожал ладошку и коротко представился:

– Владислав!

Она улыбнулась мне, показав еще раз свои волшебные детские ямочки на щеках, и я мгновенно осознал, что сражена наповал не она, а я, и, по всей вероятности, навсегда. Но главное – я ясно почувствовал ее искреннее расположение ко мне, а обманываюсь я в этом крайне редко. Промелькнула мысль: «Может, для меня наступило время чудес? Наверное, я чем-то заслужил это.» – других объяснений потока невероятных приобретений у меня не было.

Я трепетно взял ее за руку и с довольной улыбкой повел на танцпол. Часа два, прерываясь на короткий отдых у стойки бара, мы галопировали под музыку, смеялись и болтали, как будто знали друг друга уже давно. Я был искренне удивлен, насколько я стал красноречив и свободен – выдавал такие шутки, что профессиональные юмористы взялись бы за написание трагедий, не иначе. Света была умна, я бы даже сказал – мудра, и у нее получалось одним лишь взглядом передать свое поддерживающее одобрение нескончаемому словесному потоку, льющемуся из меня. Ночь превратилась в сказку, во всяком случае, для себя я решил, что эта наша встреча на порядок важнее и чудеснее, чем все предшествующие события.

Музыка стихла, мы вышли на улицу. Я сильно пожалел, что еще не получил машину и приехал в клуб на такси. Вдруг это ударит по моему имиджу? По неосторожности я высказал это вслух. Светик – я ее уже так называл, а она меня Владиком – рассмеялась:

– Ну что ты волнуешься! Сегодня я на колесах, так что разберемся. Выше нос! Впереди только свет!

Окрыленный ее словами, я решительно взял ее за талию и медленно подтянул к себе. Она не оказала никакого сопротивления – наоборот, положив руки мне на грудь и приподняв голову, глазами разрешила себя поцеловать. Я нежно коснулся ее губ, она неумело ответила и, опустив взгляд, прошептала:

– Владик. Мне с тобой сегодня было очень хорошо. Не торопись, пожалуйста.

– Конечно, моя милая, – ответил я.

Мы не торопясь направились к ее машине. Света подвела меня к «трешке» BMW, такой же, как у меня, но красного цвета. Наше одинаковое предпочтение баварскому совершенству уже не удивляло, похоже, моя удивлялка полностью атрофировалась дня два назад.

Дорога была свободна, и через пятнадцать минут мы подъехали к моему дому. Света молча протянула визитку и, пряча глаза, робко произнесла:

– Владик! Я буду очень ждать твоего звонка… Спасибо тебе за то, что ты появился в моей жизни.

Меня переполняли чувства, но я боялся сделать что-то не то и не так. Расставаться с ней не хотелось, причем никогда. Неважно где, хоть на потолке, но только рядом с самым дорогим мне человеком. Мне неимоверно хотелось именно сейчас ощутить аромат ее волос, обнимать ее, нежно касаться губами ее лица и шеи. Однако я хорошо понимал, что из тактических соображений, через две минуты нужно будет спокойно отпустить эту чудесную бабочку.

Я бережно прижал ее ладошку к губам и тихо сказал:

– Светик! Мне лучше всех, и это благодаря тебе! Буду с нетерпением ждать тебя во сне.

«Так надо!» – приказал я себе. Вышел из машины и, не оборачиваясь, побрел в свою одинокую каморку Буратино.

Потом я долго не мог уснуть – лежал на кровати и, улыбаясь, вспоминал нашу встречу. Я забыл обо всех и обо всем. Глобальные проблемы мира, неведомые измерения и тайны Вселенной ушли напрочь из моего сознания – осталась только она. Ничего странного, я всегда был такой, мягко выражаясь, увлекающийся и теряющий из-за этого чувство реальности. Обычно все проходит быстро и безболезненно, но я подозревал, что теперь меня ждет другой сценарий. Волновало одно: сколько я ни пытался, не мог воспроизвести в своем воображении другую Светлану – космическую. Выходило так, что я предатель и изменник, ведь та Светлана была моим идеалом. Я до боли зажмурился и сквозь зубы процедил:

– Ну ты и тварь, Влад! Любовь налево, любовь направо! А в итоге что получается?

Может, я вообще не могу любить? Гормоны на мозги давят, трясет безжалостно… А дальше, что дальше? Разобраться со всем этом нужно на трезвую голову.

На этой мысли я провалился в сонное царство. А вывел меня на свет Божий немного тревожный голос Галатеи:

– Владик! Открывай глазки! Переутомился, бедняжка. Ты ж не Макс, закалка не та, да и чувственный очень.

Я с трудом разлепил веки и задышал учащенно, как марафонец после забега. Галатея, то есть Светлана № 1, замолчала, а я стал лихорадочно растирать лицо. Никак не мог сообразить, во сне она мне сказала это или по встроенному внутри моей головы телефону.

– Молодец! Все хорошо! – медитативным голосом продолжила Светлана № 1.

Виноватым дрожащим голосом я нервно затараторил:

– Света! Извини, нехорошо как-то получилось! Сон, что ли, кошмарный приснился. Ничего понять не могу!

Она же ласково, как мама, стала меня успокаивать:

– Давай сразу с тобой договоримся, дружочек. Пчелы в одну сторону, а мед – в другую. И прекращай копаться в себе. Открою тебе маленькую тайну. Ты очень хороший человек, иначе я бы с тобой так не беседовала. Поверь, с Максом и Егором я разговариваю кратко и только по делу. Они совсем другие, и ты прекрасно понимаешь, что я знаю о вас намного больше, чем вы о себе. Ты обязательно во всем разберешься и все ясно увидишь. Просто давай будем друзьями и будем доверять друг другу. Сегодня прими это как должное, а завтра обдумаешь основательно. Хорошо?

Слушая ее, я чуть не замурлыкал от удовольствия, как кот, которого гладят по головке. Очень люблю, когда меня хвалят, особенно таким теплым, ласкающим уши голосом.

– Да, конечно, да! Спасибо тебе! Давно не слышал столько приятных слов о себе. И особенно я благодарен за твое искреннее предложение дружбы, хотя твой неповторимый голос греет мое сердце намного больше, чем дружба. Когда тебя нет, я забываюсь, а когда вновь слышу тебя, ощущаю тепло и радость. Извини меня за признание, но ты и сама знаешь, что так все и есть. Может, это болезнь какая-то?

Она рассмеялась и ответила полушутливо:

– Ну вот, именно потому, что ты такой, у меня особенное отношение к тебе! Понял наконец, двоеженец! Сегодня я вышла на связь с тобой, чтобы загрузить работой, но делать этого не буду, в связи со стрессовым переосмыслением реальности твоим подсознанием. Особенно не вникай, что это такое. А уж если так вышло, то мне придется кольнуть тебя еще разок, но не очень больно, жив останешься точно. Пожалуйста, придумай мне другое имя, а то запутаешься впоследствии. У тебя, несомненно, большое и светлое чувство к этой замечательной девочке, и у вас все будет прекрасно. Обижаться не буду, несмотря на то что женщине быть на втором месте неприемлемо ни при каких условиях… Шучу, дружище!

Я немного смутился, но она была права, и мне пришлось, преодолевать сомнения, предложить замену:

– Ты не против имени Оля? Так мою сестру зовут. У нас с ней непростые отношения, но я ее очень люблю.

– Договорились! Короткое, но звучит очень мило. Однако не так, как звуки божественных симфоний Моцарта.

После этих слов меня прошил холодный пот. Бетонным блоком на меня обрушилась мысль, которая превратила меня в соляной столб.

Узнали. Я же спрятал глубоко мысли о Моцарте и не слушал его музыку уже более полугода! Ну, теперь все! Хана! Спишут на берег по инвалидности! Стоп! Не паникуй, она же говорила, что все будет хорошо.

– Успокоился? Теперь давай разберемся с этим. А то ты вечно будешь хранить этот секрет и бороться с ветряными мельницами, – как эхо, долетели до меня ее заботливые слова.

– Прости меня, Оля! Но я думал, что вы не узнаете, тем более что я не слушал музыку очень долго.

– Ну и плохо, молодой человек! Зря ты испугался. Сделаем так. Ты мне все расскажешь сам, несмотря на то что знаю про надуманную фобию больше, чем ты сам о ней знаешь. И мы от нее избавимся навсегда. Согласен? В конце же я скажу тебе заветное слово, которое установит совершенное равновесие в твоем сознании. Слушаю тебя внимательно!

Глава 5

Она замолчала, а я, преодолевая внутренне сопротивление, начал свой печальный рассказ:

– Это произошло три года назад, приблизительно через три месяца после моего возвращения из армии. В то время я стал усиленно заниматься дыхательными упражнениями из комплекса нашего старшины Тусова. Однажды, чрезмерно увлекшись процессом, я переборщил и нарушил ритм. По молодости, но больше по глупости, конечно. Последствием оказалось чрезмерное насыщение мозга кислородом, и я упал в обморок. Сколько провел времени без сознания, не знаю – после того как я открыл глаза, сил хватило только на то, чтобы добраться до кровати. Проснулся ночью, разбитый и подавленный, а сверх того, панический страх заставил меня лихорадочно искать спасительное средство от него же самого. Я долго стоял под иглами ледяной воды в душе, дышал в бумажный пакет, судорожно метался по комнате, но страх не уходил. Тогда, доведя себя до полного изнеможения, я снова рухнул в кровать, трясущимися руками схватил смартфон и стал искать в Интернете «металлику». Элементарно решил громким звуком заглушить вой страха. Второпях набрал «слушать музыку м», не дописав «метал», и нажал на кнопку поиска. На экране появился список симфоний Моцарта, и я, удивившись, выбрал Концерт № 4 для фортепиано с оркестром, потому что было нереально заново вводить текст. И все!!! Дальше, как говорится, одни последствия. Стоило мне услышать первый звук, донесшийся из динамика, как страх моментально исчез, и я уснул. Утром, открыв глаза, я ощутил себя другим, если можно так сказать – как-то по-иному видящим и слышащим. Завораживающая музыка, ощущаемая каждой клеточкой тела, освежающим мощным потоком текла внутри меня, а не снаружи. Я не испытывал никакого волнения или растерянности. Все было ясно и понятно: симфонический оркестр и я – солист. В тот момент это было нормально и естественно для меня. Хотя если подумать… Простому двадцатилетнему парню, искалеченному средней общеобразовательной школой, с нулевым знанием музыкальной грамоты открылась дверь в мир гениальных творений Моцарта. Я его услышал! И приблизительно неделю пробыл за пределами реальности. Я дирижировал и играл на всех музыкальных инструментах, преобразившись в единый слаженный организм, но руки были не мои. Получая фантастическое наслаждение, я со слезами на глазах благодарил Бога. А также, с искренним почтением, всех музыкантов Его оркестра и всех людей, создающих идеальные творения и оживляющих звук. В этот период времени Моцарт в моем понимании обожествился. Как я вышел из этого состояния, убей, не помню. Но не забуду никогда двух дней, проведенных в страшных ломках и кошмаре после музыкальной эйфории. В последующие три месяца я быстро восстановился и жил нормальной жизнью, абсолютно успокоившись. Устроился на работу охранником… Но каждый раз по дороге в салон мне приходилось проходить мимо витрин большого магазина музыкальных инструментов. Страх повторения случившегося у меня все же был, и я, закрывая глаза, пробегал это место вслепую. Однако все-таки пришло время, когда мне захотелось проверить себя, и я остановился напротив виолончели. Я простоял у витрины два часа, завороженно слушая Концерт № 17 в соль мажоре, звучащий в моей голове. К моему величайшему удивлению и радости, как только прозвучал последний аккорд, все стихло, а сам я остался цел и невредим. Более того, я был неправдоподобно бодр. С другой стороны витрины стояли продавщицы, смеялись и показывали на меня пальцем. Но мне было совершенно все равно, я был счастлив, хотя и опоздал на работу. В следующую смену, специально выйдя из дома на два часа раньше, я повторил эксперимент. Результат был тот же, но ночью ужасно разболелась голова, и я сильно разволновался. На следующий день я с опаской решился послушать музыку в наушниках. Божественное удовольствие сменилось тошнотой и рвотой на двадцатой минуте симфонии. Помню, я испугался до смерти и сам себе поставил диагноз: наркотическая зависимость. Конечно, я никуда не собирался обращаться за помощью, а преодолев ужас, вышел на борьбу с этим несчастьем самостоятельно. Было все: снижал дозу, срывался и снова начинал войну. В итоге, как я уже говорил, более полугода не слушал ни одного произведения Моцарта. Всё! Мне больше нечего добавить.