Между двух миров бесплатное чтение

Глава 1 Смерть старого герцога

Ганса разбудил стук в дверь. Стучали довольно деликатно, но настойчиво. Впрочем, юноша спал очень чутко. Еще бы. Его отец герцог Амист Фон Дер Хонник XXI умирал и делал это долго и склочно. Если тебя каждую ночь раз по пять вызывают к умирающему, то развивается волчье чутье на посторонние звуки.

– Кто там? – крикнул Ганс, больше для порядка. И так все было ясно.

– Ваше Высочество, герцог требует вас к себе! – раздался из-за двери хорошо знакомый ему голос личного камердинера герцога Хуго Бозза.

– Иду, иду, вали отсюда, – ласково сообщил Ганс камердинеру, замершему за дверью, и, тяжело вздохнув, шепотом высказал все, что думал о мерзком холопе. Нацепив на себя парадную одежду (у его предка был пунктик насчет чистоты и опрятности), Ганс вышел в гулкий коридор. Хуго уже и след простыл.

– Старается, лизоблюд несчастный – пробормотал Ганс, И тут же спохватился. Почему лизоблюд, должен же кто-то прислуживать господам. А надо отдать должное Хуго – камердинер из него был неплохой.

Вдохнув стылый ночной воздух замка, пахший факельным дегтем и сыростью, Ганс отправился этажом выше в покои герцога. Фактически они занимали четверть правого крыла замка. Герцог никогда не экономил на себе. Это, наверно, была единственная черта в отце, которая нравилась Гансу.

Войдя в огромную спальню, Ганс на секунду приостановился в проеме двери, чтобы в тысячный раз оглядеть покои отца. Вдоль спины Ганса потянуло незнакомым холодком. Похоже, папа действительно собрался отдать Богу душу. Скепсис и раздражение в душе молодого человека как-то незаметно начали уступать место пустоте и растерянности.

Теперь его жизнь должна была обрести некий собственный смысл, выйти за пределы бестолкового противостояния воле папеньки. Раньше Ганс как-то не очень задумывался о том, что его отец называл «смыслом правления».

Ему нравилось быть просто герцогским сыном, ни в чем себе не отказывать, много охотиться, пользоваться женщинами, которые не имели смелости отказать сыну герцога, смотреть на всех свысока…да мало ли преимуществ у отпрыска знатного рода.

Он никогда не задумывался, каково это – стоять в зале Герцогского совета не за папиной спиной, стоять, занимая мозги не придумыванием того, как фрейлины выглядят в постели, а делами своих надоедливых подданных.

Из глубины спальни раздался надсадный кашель, и Ганс двинулся к балдахину кровати, скрывавшему иссохшее от болезни тело его отца. Свободного места, несмотря на громадные размеры, в спальне было мало. Одну ее половину занимал огромный шкаф с бесконечными дверьми, тянувшийся сразу вдоль двух стен.

Другую половину занимала гигантская кровать, на которой по молодому делу герцог любил развлекаться с тремя, а то и четырьмя молоденькими служанками. Папа не стеснялся ни своей жены, ни ребенка и иногда казалось, что он мстил им за то, что они когда-то отняли у него беззаботные годы молодости.

После того как пять лет назад умерла герцогиня, герцог странным образом успокоился и поостыл к лихим амурным забавам. Более того, он даже попытался наставлять сына на путь истинный в точном соответствии с народной мудростью о том, что самые строгие ревнительницы общественной нравственности получаются из стареющих потаскух.

Никаких сыновних чувств Ганс к отцу уже давно не испытывал. Но, надо было делать хорошую мину при плохой игре, чтобы не остаться без наследства. Слава богам, что он единственный законный наследник, и хоть «бастардов», благодаря любвеобильности папочки, набралось бы с добрый взвод, в отношении престолонаследия в герцогстве были суровые законы.

Когда Ганс появился в спальне, в ней, помимо герцога, было еще один человек. У изголовья кровати сидел на низком стульчике сенешаль Эссен Торн, верный слуга отца.

Это был крепкий мужчина, в черных волосах которого красиво посверкивали нити седины. Торн был ненамного моложе своего повелителя, но жизнь прожил совсем по-другому. Он много повоевал на границах герцогства, а в мирные дни удалялся к себе в замок, где совсем не по-дворянски любил играючи поколоть дрова, помахать молотом в кузне, прижать в темном углу приглянувшуюся селянку, а то и какую-нибудь мелкопоместную баронессу.

Надо сказать, что такому бравому воину дамы вне зависимости от положения, особо не отказывали и даже гордились тем, что им удалось заполучить Эссена.

На фоне таких явных подвигов Гансу всегда казалось, что отец не живет, а мучается, чем бы заполнить пустые дни жизни. Молодой герцог считал советника своим вторым отцом, потому что среди своих забав и трудов Эсер находил время заботиться о нем больше, чем родной папаша.

– Здравствуйте, Ваше…Высочество! – приветствовал его Эссен, словно запнувшись перед титулом…

– Здравствуй, – кивнул ему Ганс и покосился на барона. Тот лежал на постели. По его бледному лицу, начавшему уже принимать желтоватый оттенок, трудно было что-то сказать. Глаза папаши были закрыты. Шло время, свечи уже ощутимо оплывали, а герцог продолжал молчать.

– Что случилось? – недоуменно поинтересовался у Эссена Ганс.

– Он звал тебя. Подожди – ответил тот и добавил шепотом, – совсем слаб. Сегодня- завтра, доктор сказал – умрет.

В этот момент старик открыл глаза, и Ганс невольно вздрогнул. Его обычно бесцветные, практически неживые глаза, теперь смотрели на юношу с ехидством.

– Привет, сын, – прохрипел герцог.

– Здравствуйте, отец, – церемонно поклонился Ганс.

– Брось, – махнул рукой герцог, – сейчас нам не до формальностей. Чувствую, немного мне еще кувыркаться, поэтому я решил передать тебе нашу последнюю волю.

«Нашу последнюю волю». О себе во множественном числе. Что ж, пусть смешно, но абсолютно законно. Сердце Ганса забилось быстрее. Он под предлогом скорой кончины папаши уже успел назанимать кучу денег, поэтому сейчас наступал момент истины.

Старик опять закашлялся. Откашлявшись, он продолжил.

– Итак, сын, хочу я этого или не хочу, ты станешь владельцем герцогства как единственный мой законный наследник. С тобой останется мой верный слуга Эссен. Он будет помогать тебе, и до тех пор, пока он не умрет сам, ты не вправе подвергнуть его опале. Я знаю – это жестоко, но ты – моя родная кровь, и ты взял от меня худшую половину. Я также хочу, чтобы он помог в том деле, которое я хочу тебе поручить. Наши предки уже несколько веков передают из поколения в поколения тайну, о которой пришло время узнать и тебе.

Сенешаль сделал движение, чтобы встать и выйти из комнаты, оставив августейших особ наедине.

– Эссен, останься, – поднял руку старик.

– Но милорд, эти слова предназначены для ушей вашего сына. Меньше знаешь – крепче спишь, как говорят в моих родных местах.

– Нет, Эссен, ты тоже должен здесь быть. Ганс может не справиться. Ему далеко до меня. Очень далеко.

– Действительно далеко, – подумал Ганс, – до такого маразма, как назначение регента при совершеннолетнем наследнике престола никто пока еще не дошел.

Герцог снова замолчал, будто принимал решение, стоит ли поверить эту свою страшную тайну непутевому сыну. В наступившей тишине особенно отчетливо стал слышен треск десятков свечей. На висках у старика выступили крупные капли пота. Наконец он решился и продолжил:

– Ты знаешь, что за Магической Стеной, которая отделяет наш мир от другого, иная жизнь. Ганс, тот мир совсем другой. Он живет по непонятным нам законам. И люди там воюют совсем другим оружием.

Недалеко от замка есть тайный схрон. Кто заложил чужое оружие в этот тайник и как он оказался во власти нашего рода, уже неизвестно. Твой прапрапрадед Карл унес в могилу этот секрет. Но содержимое схрона способно перевернуть весь Фатерлянд. Да и не только его. Так что, если ты, сын, потрудишься потратить хотя бы пару недель на то, чтобы туда съездить и разобраться, ты получишь в свои руки силу, способную вознести гордое имя герцогов Фатер-Хонникских на самый верх. Карту расположения тайника возьмете в моем сундуке, в подвале. Может быть, ты сможешь исполнить мечту нашего великого пращура Карла, и объединить разрозненные княжества в огромную империю под нашим началом. Имперская корона будет здорово смотреться на щите нашего герба. Почему бы и нет?

Ганс слушал отца с раскрытым ртом. Старый черт рассуждал предельно здраво. Похоже, он не совсем хорошо знал своего папашу.

– Только действуй постепенно, – продолжил тем временем герцог. – Старайся применять это оружие очень аккуратно. Хранители внимательно следят за всем, что происходит в нашем мире. Может быть, в схроне есть и такие вещи, которых боятся даже они. Изучи все и прими решение сам. Если ты сочтешь, что твой отец оставил тебе кучу бесполезной трухи, уничтожь ее. Если ты все же поймешь, как воспользоваться наследием фон дер Хонников, готовься. Тщательно готовься. Ты, Эссен, должен помочь моему мальчику избежать мести Хранителей, если малыш все же начнет действовать. О жестокости этих монстров ты, сынок, можешь узнать из нескольких летописей, которые лежат там же в схроне. Это твое настоящее наследство, сын. И ты должен сделать то, что боялись делать другие предки. И помни. Подобный схрон не единственный. И ты можешь оказаться не единственным, кто может владеть таким оружием. Постарайся оказаться первым. И прости меня за то, что не оставляю тебе денег. Твой старый дурак отец наделал слишком много долгов. Быть может, именно они и свели меня сейчас в могилу.

Ганс остолбенел. Старый греховодник одним махом оставил его нищим. Наоборот, он толкал его к тому, чтобы после его смерти разобраться со всеми кредиторами одним махом. Если поначалу весть о схроне оставила Ганса равнодушным, теперь он внимал каждому слову умирающего.

Тот, как назло, замолчал. Его дыхание участилось, черты лица начали заостряться. Похоже, наступала агония.

– Но как пользоваться оружием из схрона? – вырвалось у Ганса.

– Эссен…научит, – просипел старик.

Ганс вопросительно посмотрел на Эссена. Тот кивнул и поднялся. Они вышли из комнаты.

– Что ты думаешь на это счет? – спросил Ганс.

– Знаете, – задумчиво произнес Эссен, – теоретически из другого мира сюда может попасть что угодно, каков бы не был контроль Хранителей. Но герцог прав. У нас в руках оказалось страшное оружие. Милорд, вы готовы воспользоваться им? Честно скажу, выбора у вас нет.

– Но я не милорд, – слабо возразил Ганс – этот титул имеет лишь один герцог.

– Герцогу осталось не более суток. Вы наш повелитель.

– Ладно, как только все это закончится, мы займемся делом, Эссен.

– Не сомневаюсь милорд……

– Погоди – повернулся к сенешалю уже собирающийся уходить Ганс, – ты и вправду знаешь, как этим оружием пользоваться?

– Да, милорд. Мне выпала честь видеть это оружие и участвовать в его испытании.

– Что ж, я в предвкушении – заметил Ганс.

Они расстались, и юноша отправился спать. Но сон не шел. Разгоряченный ум Ганса пытался найти варианты расплатиться с долгами, не обращаясь к схрону. Но внутренний голос оканчивал все метания и размышления одной и той же фразой «Да чтоб они все сдохли, сукины дети!». Что ж, к утру Гансу стало окончательно ясно, что сукиным детям действительно придется сдохнуть.

Предсказание сенешаля исполнилось почти точно. Старик протянул тридцать шесть часов.

После шикарных поминок, на которые пришлось приглашать всех окрестных герцогов и баронов, пришлось дня три приходить в себя и убирать последствия грандиозной пьянки, в которую в Фатерлянде перерастало любое массовое мероприятие.

Больше всего крови Гансу попортил один смазливый дворянчик по фамилии де Саар, правитель одноименного баронства, в первый день поминок затащивший пару почтенных вдов в свои покои, а потом упившийся с ними магического вина в сосиску. Эта веселая компания умудрилась так заблевать и запачкать комнату, что слуги согласились ее убирать только после угрозы порки батогами. Ганс еще подумал, что будь папенька жив и здоров, он бы с удовольствием присоединился к этому дебошу.

Наконец ворота закрылись за последними гостями, и рано утром Ганс, Эссен и пятеро верных людей выехали из стен замка и направились к раскинувшемуся неподалеку лесу. Качаясь в седле, Ганс предвкушал то что его ждало впереди.

По лицу его гуляла немного бесноватая улыбка. Он увидел пару троллей – богатых купцов-кредиторов, вышедших из карет, чтобы с обочины поприветствовать властелина и вопросительно поглядывавших на него из-под кустистых бровей, и с трудом подавил в себе злорадное желание показать им кукиши сразу с двух рук. Даже начавшийсямелкий дождь, не смог омрачить его настроения.

С каждым шагом Ганс понимал, насколько прав оказался его отец, решивший одним махом разрубить сложный узел своих обязательств. Молодому герцогу теперь не надо было выстраивать сложные комбинации, от которых по вечерам даже без вина так болит голова.

Когда они въехали в лес, дождь перешел в ливень. Мало того, поднялся жуткий ветер.

Лес мгновенно потемнел и ощетинился навстречу пришельцам. Сырые ветки хлестали путников по лицам, где-то вдали раздавались стоны и крики каких-тонезнакомых Гансу животных, которых было в лесу великое разнообразие. Выехав на крошечную поляну, в центре которой как живое, пузырилось от дождя небольшое озерцо, процессия встала.

– Милорд, – подъехал к юному герцогу Эссен, – дальше двигаться небезопасно. В такую пору оборотни шалят. Да и всякая нечисть навстречу буре из могил вылезает.

– И чего ты боишься? – усмехнулся Ганс, чуть отъехав от плотно сбившейся друг к другу группы, – ты же маг. И я маг. У нас амулет моего отца. И мы не справимся с жалкой стаей оборотней?

– Но, я же предупреждал, милорд, что надо было взять с собой кого-нибудь из боевых магов.

– Справимся, – нетерпеливо махнул рукой молодой герцог – Эй вы! – повернулся он к остальным, – следуйте за мной! Эссен! Это где-то рядом?

– Да, – вздохнул сенешаль. Двести шагов вон от того дерева.

– Так чего же мы стоим!

Сказано-сделано. Через пятнадцать минут, Эссен, зло отплевываясь от дождя и прикрывшись от ветра крупами лошадей, сотворил нужное заклинание. Над быстро растущей в мокрой земле ямой закружились комки земли и листвы. Потом мимо Ганса пролетел жалобно пищавший крот. За ним – еще один. Дождь продолжал усиливаться, хотя казалось, что дальше уже некуда. Вдруг круговерть над ямой резко прекратилась.

– Давайте ткань, – скомандовал сенешаль. Солдаты развернули длинные полотнища, заранее приготовленные для того, чтобы заворачивать оружие. Ганс подошел к краю ямы и увидел, что на ее дне был сооружен деревянный люк. Кто-то из солдат сообразил, что надо бы накрыть горловину полотнищами, чтобы господам не пришлось спускаться вниз по сплошной грязи.

Все равно по пути вниз Ганс поскользнулся и больно подвернул лодыжку. Скрипнули петли двери, и путники оказались в большом просторном зале схрона. Здесь было сухо и тепло. Гансу в нос ударили незнакомые запахи, но они показались ему довольно приятными. Весь пол был заставлен огромными сундуками. Ганс подошел к одному из них и, кряхтя, откинул тяжелую крышку.

В сундуке он увидел странные длинные приспособления, состоявшие из вырезанного из дерева плоского основания, к которому была приделана длинная трубка черного цвета. Сбоку и снизу у прибора торчали два гвоздика. Ганс осторожно взял мудреную трубку и начал вертеть ее в руках. Пятеро солдат тоже разошлись по схрону, осматривая другие сундуки. К герцогу подошел Эссен.

– Милорд, это называется ружьем, – объяснил он, – Деревянная часть- приклад, – трубка – ствол. Заряжается оно вот такими стрелами. Насколько я понимаю, их приводит в движение огонь, порождаемый ударом вот этого молоточка по днищу стрелы. Все просто, надежно и, главное, быстро, – он нагнулся и вытащил из сундука продолговатую коробку. Открыв ее, Эссен достал остроносую двуцветную желто-серую стрелу, пристроил ее куда-то между трубкой и «прикладом», передернул гвоздик сбоку, упер деревянное ложе в плечо и потянул за гвоздик, а точнее – крючок, торчавший в проушине снизу.

Звук заставил всех присутствующих вздрогнуть. Ганс сделал движение, чтобы выстроить магическую защиту, но дырка в стене возникла задолго до того, как он закончил первое слово заклинания-оберега.

Ганс помолчал, потом подошел к земляной стене и стал ковырять дырку, в которую ушла стрела. В его душе нарастало благоговение.

– Не трудитесь ее искать, милорд. Она ушла в стену на два локтя. – Снова передергивая верхний гвоздик, вскользь бросил Эссен,– еще раз попробовать хотите?

– Что, все, ты уже готов? – обернулся Ганс.

– Да, милорд. Попробуйте сами – с этими словами Эссен протянул ружье Гансу.

Оружие еще хранило теплоту рук Эссена. Взяв его в руки, Ганс испытал удивительную легкость в голове. Магические заклинания требовали для воплощения постоянной концентрации. Одно забытое слово могло лишить тебя жизни. Здесь все было удивительно просто. Ружье как бы говорило : «Положись на меня. Я само все решу, хозяин". Казалось, для этой трубки не было невозможного. Ганс вдруг почувствовал почти нестерпимый прилив мужской силы и виновато оглянулся на Эссена.

Тот улыбнулся.

– Это нормально, милорд. Так происходит с каждым, кто брал эту штуку в руки. Ваш дед приезжал сюда, чтобы излечиться от старческой немощи, стрелял подолгу, а потом прыгал в седло и быстро мчался либо во дворец, либо к баронессе Арселор.

Ганс нажал на крючок. Ружье подпрыгнуло в его руках, больно ударило его по плечу, и выплюнуло сноп огня. Тотчас же в стене напротив появилась аккуратная дырка, а в штанину Ганса стекла теплая струйка семени. Такого Ганс от себя не ожидал. Вместе с облегчением появилась уверенность, что теперь его жизнь вновь вступила в надежное русло.

Эссен с некоторой тревогой и даже удивлением смотрел, как менялось лицо молодого герцога. Когда он понял, что произошло, ему захотелось выругаться. Будущее, еще несколько минут назад казавшееся спокойным и безоблачным, заволокли тучи неизвестности.

– Да, я понимаю и деда и папашу, – стиснув зубы, пробормотал Ганс, – заберем столько, сколько сможем унести. Что у нас здесь еще?

Они пошли вдоль рядов сундуков с откинутыми крышками. В одном из них Ганс увидел толстые трубы с ребристыми поверхностями, чуть прикрытые длинными лентами из соединенных воедино огненных стрел.

– Что это? – обратился он к Эссену. Тот немного помолчал и ответил:

– Это «самострелы», милорд. Самое страшное оружие, которое я когда-либо видел в своей жизни. Эта труба способна выплюнуть за один миг полдюжины «огненных стрел».

– Помните, милорд, – добавил Эссен, – Хранители не дремлют, надо быть осторожнее.

– Да, да, Эссен. Я это помню. Если мы с тобой решим стать самыми сильными правителями Фатерлянда, я даже знаю, с кого мы начнем. Ближайший нас сосед Барон де Саар, очень плохо себя вел на поминках. Я думаю, нам нанесена обида! Как ты считаешь?

– Несомненно, – улыбнулся сенешаль, – я тоже так думаю. Пора ему показать, кто здесь хозяин.

Эссен отметил про себя, что вот это вскользь брошенное «мы с тобой» по возвращении из схрона надо будет как-то узаконить. Такой подход молодого герцога ему определенно нравился.

Как бы отвечая на его мысли, Ганс остановился и задумчиво произнес:

– Эссен, но ведь огненные стрелы когда-то закончатся. Мы не сможем планировать военные компании, не имея возможности пополнять их запасы. Лично я не хотел бы этого делать. Чтобы использовать все это чудо-оружие, надо найти способ пополнять кладовые. Ты займешься этим, Эссен?

В этом вопросе молодого герцога слышались и нотки приказа и отдаленное эхо мольбы.

– Да, милорд.

– Вот и отлично. А пока – потешимся тем, что есть. Забирайте и пошли.

Когда они поднялись наверх, дождь закончился. Но Ганс почувствовал – что-то не так. И это почувствовал не только он, а и Эссен и солдаты.

– Здесь кто-то есть – произнес сенешаль, оглядывая затихший лес. – Точно. Я же говорил – оборотни!

– Готовьте заклинания, – повернулся к солдатам Ганс, – а мы с тобой постреляем Эссен. Ты не против опробовать оружие?

– Нет, конечно, только их много. Я чувствую не меньше двадцати.

– А какой ты еще видишь выход? Не можешь ответить…то-то же. Давай займись этими глупцами, а то они простое заклинание защиты приготовят тогда, когда нас уже съедят.

Едва Эссен успел выполнить распоряжения хозяина, как по лесу прокатился протяжный вой, то затихающий, то снова становящийся громким. На поляну начали выходить оборотни. Это были огромные звери, представлявшие собой очень крупных волков, размерами с взрослого быка. Один такой оборотень обладал сам по себе могучей силой, и не каждый маг мог с ним справиться.

– Их очень много…….– пробормотал Ганс, обращаясь к Эссену, -я….

– Не переживайте милорд. Спрячьтесь пока вон в том овражке.

Ганс с изумлением смотрел за манипуляциями сенешаля. Тот быстро выкатил откуда-то из-за дерева ту самую ребристую трубу. На этот раз она была на колесиках, и в середине ее торчал большой лист из неизвестного ему материала. Эссен рухнул в кучу мокрых листьев и направил трубу на оборотней. Изготовился он вовремя. Оборотни заревели и бросились в атаку.

– Защита! – заорал Ганс. Солдаты выкрикнули заклинания. Перед Гансом и Эссеном появилась прозрачная синяя преграда, около которой оборотни остановились. И в этот момент Эссен открыл огонь.

Грохот пулемета перекрыл рев оборотней. На минуту герцог оглох. Когда он, наконец, вернулся к реальности, то увидел, что оборотни прыгают на стену в тщетной надежде прорвать ее и валятся наземь, срезанные пулями.

Обычно, если оборотня убивают, он превращается в того человека, каким был, пока его не укусил другой оборотень. Смерть и агония дают обратный ход заклинанию обращения. Но полное превращение требует естественной погибели.

А вот пули действовали против магии оборотней столь эффективно, что те не успевали превращаться в людей, а умирали, наполовину, а то и больше застревая всвоем зверином облике.

Перед герцогом происходило нечто невообразимое. Пули разрывали тела оборотней, вырывали куски мяса. Ручейки крови поделили траву на луге на множество островков. Это было настоящее побоище. Уцелевшие оборотни бросились бежать, но никто не мог уйти от маленькой посвистывающей смерти. Над поляной повис протяжный вой изуродованных умирающих тварей.

Увидев редеющие ряды оборотней, Ганс воспрял духом и вскинув ружье, тоже стал стрелять. Вскоре все было кончено. Спасти удалось лишь двум или трем оборотням. Остальная часть стаи полегла на поляне, устлав ее уродливыми искалеченными телами. Над полем кисло пахло дымом от огненных стрел.

– Вот это да! – выдохнул Ганс, – папаша был прав. Если мы найдем способ пополнять наши запасы огненных стрел, мы завоюем этот мир!

Глава 2 Муромский затворник

– Эх, дубинушка ухнем, Эх, волшебная ухнем, Эх…….

Поморщившись, Федор, советник князя Муромского Владимира Тринадцатого, захлопнул окно. Надоели эти лешие. Праздник у них сегодня, видите ли, так все Муромское княжество должно на ушах, что ли, ходить? Он подумал, не позвать ли стражу, да приказать отправить этих леших, в глухомань, откуда они, собственно, то и вылезли. Но затем, поразмыслив, решил, что в данный момент ему пьяный бунт совсем ни к чему.

Лешие, водяные и другие лесные жители были многочисленной и хорошо организованной силой. Такие союзники пригодятся всегда, тем паче, что на их замирение и присоединение к княжеству ушли долгие столетия. Лесные народы долго не хотели терять свою независимость, но, однажды дав присягу верности князьям Мурома, впредь служили им верой и правдой, охраняли границы и по первому зову являлись, когда начиналась война. Взамен утраченной вольницы они испросили себе право не выдавать беглых людей с равнинных земель и соблюдать свои праздники и обряды.

Так что праздник этот был, как водится в Муроме, не просто пьянкой, а актом сугубо политическим. По сему поводу властям, видимо, тоже надлежало политически промочить горло. Федор вздохнул, плеснул себе из кувшина, стоявшего на столе, медовухи в массивную деревянную кружку и удобно устроившись в кресле, сделал большой глоток. Медовуха была выдержанной и ароматной. Недаром винные подвалы Федора славились своими медами во всех русинских княжествах, а то и в самом Фатерлянде.

Первые несколько глотков этого прекрасного напитка надлежало испить для чистого удовольствия и не загружать голову мыслями о суетном. Федор прикрыл глаза и попытался как бы вобрать в себя весь уют и благоустроение окружающего мира. В небольшое стрельчатое окошко проникал ослепительно яркий, но холодный свет октябрьского солнца.

Сам Федор сидел в тени, но оттого вдвойне приятно было смотреть на освещенные лучами ярко-желтые бревна сруба княжеского дома. В столбе света весело играли пылинки. Федор поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла и крепко задумался. Последнее время он часто, слишком часто прикладывался к кувшину. Время было трудное. Разброд и шатание между шестью княжествами Земли Русинской дошли до точки. Только его дипломатические способности удерживали князей от междоусобной войны.

Так уже повелось, что на Руси реальная власть находилась не в руках князей, а в руках их советников. Причину этого метким и грубым словом определил один из немногих самостоятельных великих правителей Русинов Всеслав – «бабьё». Он знал, что говорил. В отличие от своих иноземных товарок, традиционно быстро выталкивавших сыновей в самостоятельную жизнь, требовавших у мужей обособить выросших детей или отправить их учиться, русинские великие княгини, кем они ни были по рождению, прятали сыночков под подолом до совершеннолетия, жалели их и очень противились обучению отпрысков мужеска пола вне дома. При этом тому же Всеславу, непобедимому на полях сражений, так и не удалось найти оружия против рыданий и ругани княгини Ирины, которыми она встречала всякую его попытку вразумить наследников. Естественно, что среди лоботрясов-сыновей веками действовал отрицательный отбор. Дурак рождал еще большего дурака с хорошей родословной.

Иноземные путешественники писали, что «у русинов прекрасные воины, хорошие сотники и никудышные воеводы». Столь очевидная убогость людей во власти становилась причиной того, что серьезные угрозы и бунты обычно сотрясали Землю Русинов до самых основ. Но, поскольку сами основы эти были здоровыми и незатронутыми «бабьей чумой», то княжества возрождались с новыми властителями, и снова повторялся тот же круг. Уважение к советникам было наследием страшной Большой Замятни пятисотлетней давности, когда брат пошел на брата и, воспользовавшись ситуацией, в земли Русинские со всех направлений вторглись и Синские Маги и Джинны Востока и даже графы и бароны мелких фатерляндских княжеств. Спасли русинов тогда именно Три Советника – Муромский, Новгородский и Степной.

С тех пор Советники выговорили на Большом Княжеском Съезде себе право «уношей избирати из числа людей любого рода и любого племени на всех землях русинских и отчета не несть перед Властью Земной за слова свои, что сим уношам сказаны буде в учениях и трудах их».

Правда Федор знал, что эта многовековая традиция начала мельчать. По крайней мере, во Владимирском и Черниговском княжествах, советники присутствовали лишь для отвода глаз. Правили там сами князья. И это было плохо, ибо за столетия сложилось так, что именно труды Советников, не знавших границ и авторитетов, объединяли воедино пеструю мозаику русинских племен.

В общем, Федор чувствовал, что в воздухе пахло войной. Но он-то прекрасно понимал, что не у одного из княжеств нет силы, способной одержать победу. Поэтому война превратится в мельничный жернов, который будет перемалывать людей, пока не перемелет всю молодежь Руси. И опять из-за рубежей придут соседи, которые спят и видят земли Русинские покоренными и данью обремененными.

Картина вырисовывалась печальная но Федор не привык обнадеживать себя. Его всегда учили исходить в своей деятельности из реальных предпосылок. Да еще этот ректор Муромской академии магии… Федор привык, чтобы маги прислушивались к его словам, а этот Велимир, Небесный маг, слишком независим. Надо будет поставить его на место…

От подобных мыслей эго оторвал робкий стук в дверь. Федор удивленно вскинул брови. Он с удивлением заметил, что кружка медовухи практически не тронута, что наступил уже поздний вечер. У стучавшего должна быть очень веская причина потревожить первого советника князя в такую минуту, или он очень хотел расстаться с жизнью.

– Входи, – недовольным голосом разрешил советник.

Дверь распахнулась, и на пороге появился молодец в белой расшитой рубахе, подпоясанный широким кожаным поясом. За пояс был заткнут резной жезл.

– Всеслав? – удивленно уточнил Федор, – ты каким лешим здесь?

Всеслав был одним из его приближенных слуг, преданным ведун, чей талант был в свое время недооценен в Муромской Академии. Федор оказался тем человеком кто поддержал молодого волшебника, и теперь тот был признателен своему патрону.

Несмотря на внешне грубоватый тон, которым обратился Федор к вошедшему, советник испытывал к молодому ведуну почти отеческие чувства. К сожалению, боги не дали ему детей; очень редко маг мог продолжить свой род, такова расплата за талант волшебства. А Всеслав, как раз чем-то неуловимо напоминал самого Федора. Они оба были высокими и черноволосыми. Только ширококостный Федор казался сухощавым и жилистым, а Всеслав имел обманчивую внешность пухлого любителя медовухи. Однако взгляды у обоих были одинаково цепкими и пронзительными.

– Уважаемый, – поклонился Всеслав.

– Ладно, садись, раз пришел, – махнул рукой Федор. Гость опустился в кресло напротив него.

– Выпьешь?

– Не откажусь, в лесу сегодня холодно.

– Так осень уже, – кивнул Федор и щелкнул пальцами. Перед гостем появилась кружка как две капли воды похожая на кружку советника. Федор собственноручно наполнил ее и, осклабившись в кресле, дождался, пока гость утолит свою жажду. Пил Всеслав, конечно, в полном соответствии со своим внешним образом – нежадно, будто смакуя каждую каплю. Румянец с каждым глотком возвращался на его непривычно побледневшее лицо. Наконец дно кружки снова стукнуло об стол.

– Теперь рассказывай.

– Ну, в общем так. Отправился я сегодня в обычный дозор. До Феньки, деревни леших надо было дойти, да с ихним главным поговорить. Добрался я до деревеньки, встретился с Волохом.

– Он выздоровел? – обрадовался Федор. Лешими правил Совет Старейшин, и одним из его самых уважаемых членов был именно Волох. Но последнее время он много болел, что было странно, так как лешие обычно ничем не болели. Ползли слухи об отравлении, во что Федор особо не верил. Лешие не люди. Они более простые и прямодушные. Словно дети.

– Да. Пошел на поправку, – кивнул Всеслав. – Так вот он рассказал мне, что местные лешие-разведчики, которые постоянно рыщут по чащам в поисках удобных болот, наткнулись на странное место. Короче, это большой погреб.

– И что? – зевнул Федор, – Что в погребе-то?

– В том то и дело – понизил голос Всеслав – там оружие!

– Оружие? – Федор подобрался, словно гончая почувствовавшая добычу. Хмельная усталость мгновенно вылетела из его головы – Продолжай! – приказал он

– Оружие неизвестное. Я сам смотрел. Какие-то непонятные блестящие трубы, торчащие из блестящих кругов. Там, кстати, было несколько листов, кем-то написанных. Я их взял.

Всеслав положил на стол четыре листка, исписанных мелким почерком. Федор взял бумагу со стола. Содержание написанного оказалось интригующим. Текст был написан на едином языке, который знали все маги Лагенвельта. Насколько понял советник, это была инструкция по пользованию тем самым оружием, что лежало в схроне. В конце было написано, что оружие извергает небесный огонь, и с ним надо соблюдать осторожность.

Ситуация показалась Федору немного диковатой. Это было все равно, что найти так никем и не изобретенную живую воду, а рядом – инструкцию по ее применению. Типа «при тяжелых ранениях – пять капель в ухо три раза в день».

– Слушай, Всеслав, а там не был приложен список тех, кого надо казнить этим оружием, а? Или еще какая полезная бумажка?

– Шутите, уважаемый. Но я и сам подумал, что так не бывает. Может, подстава?

– Может…А может, и нет.

Федор не привык гнаться за чем-то несбыточным, но каким бы не было фантастичным то, что он услышал, инстинкт Советника подсказал ему, что без внимания схрон оставлять нельзя. По крайней мере, погреб надо исследовать. Лично исследовать.

– Так, Всеслав, лешие, что нашли погреб, много их?

– Трое.

– То есть о нем знают они и Волох. Так?

– Да, именно так.

– Сделай все возможное, чтобы все кому известно об этом, принесли клятву «лесного молчания»

– А…– хотел было что-то возразить Всеслав, но советник поднял руку и тот замолчал.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Такую клятву лешие дают неохотно, так как расплата за ее нарушение мгновенная смерть, но предложи им несколько болот из нашего Резервного Фонда для поощрений. Хороших болот! Понятно?

– Да, Уважаемый! – сразу повеселел Всеслав.

– И подготовь экспедицию. Небольшую. Можно взять небольшого Змея Горыныча. Унесет он содержимое?

– Конечно, – кивнул Всеслав.

– Спутников бери только самых проверенных. Три богатыря и два мага. Мстислав и Ростислав, подойдут. Богатырей сам выберешь. Летим, как только солнце встанет. И считай это делом государственной важности.

– Конечно, – кивнул Всеслав, – а князь…

– Ему пока не надо знать об этом. Я сам ему расскажу, когда соображу, какой из поездки выйдет толк. Теперь иди. Выспись, завтра у нас трудный день. Встретимся на известной тебе поляне.

– Да, уважаемый.

Поклонившись, Всеслав покинул комнату, а Федор задумчиво хмыкнув, подошел к полке в сенях, взял настой встань-травы и приготовился к мучительной процедуре быстрого протрезвления.

************

Утро выдалось на удивление хорошим. Осенний лес был отмыт ночным дожем, и лучи солнца, пробиваясь сквозь густую листву, неожиданно и самым необычным образом отсверкивали от еще непросохших капель. Трава, густо засыпанная опавшими листьями, мягко пружинила под ногами. Федор ощутил прилив сил. Лес будто благословлял его на великое дело, устроив ему царскую встречу. В голову ему, словно из ниоткуда, пришла шальная мысль: «А, может, в таких осенних утрах и кроется неведомый и непонятный никому источник природной русинской изобретательности, способности найти необычное решение привычной задачи?» Он удовлетворенно отложил эту мысль на задворки памяти, пообещав самому себе вернуться к ней попозже.

Так незаметно Федор вышел на поляну, где была назначена встреча, и сразу увидел Змея Горыныча. Раскинув головы в разные стороны, Змей жадно глодал сваленный перед ним хворост.

Из подлеска появился маг Ростислав. Он поклонился Советнику и заорал на Горыныча:

– Эй, заканчивай жрать, аспид ненасытный! Потом ведь не взлетишь!

Змей неохотно оторвался от кучи и начал глубоко дышать. Дрессировка Горынычей под полеты с пассажирами была одной из самых трудных магических процедур. По своему разуму змеи редко развивались до уровня, сопоставимого с шестилетним ребенком, и, при всей любви к дрессировщику, постоянно отвлекались на что-нибудь интересное.

Увидев, что змей заиграл мускулами крыльев, Ростислав крикнул:

– Давайте все в небесную ладью!

Небесная ладья была прикреплена стропами к шеям и хвосту змея. Когда змей находился на земле, она валялась на земле за его хвостом, но стоило емувзлететь, как она занимала свое настоящее место у него под брюхом.

Предстоял самый опасный для людей участок полета – отрыв от земли. Горынычи взлетали без разбега прямо вверх, пользуясь уравновешенным выхлопом из всех трех пастей. Мастерство их кормления и заключалось в том, чтобы все три желудка были заправлены одинаково, иначе тысячепудовую животину могло закрутить или сорвать в штопор, а это, как правило, обрывало стропы, крепившие ладью.

Как только Горыныч оказывался над лесом, он разворачивал крылья и дальше начинался спокойный полет. При этом в воздухе Горынычи ничем не уступали своим собратьям-драконам из Фатерлянда, или инкубам с Великого Востока. Были среди них и скоростные модели, и транспортные, хотя по грузоподъемности лучшими в магическом мире, конечно, считались, громадины из Земель Син. Более того, за счет вертикального взлета Горынычи со стратегической точки зрения превосходили драконов, которым для разбега требовались длинные, в сто а то и в двести локтей, ровные полосы.

Рядом с деревней они приземлись через пятнадцать минут. Змей Горыныч оказался молодым и резвым и доставил их достаточно быстро. Пока Всеслав с ведунами разбирался в деревне с лешими и заставлял их приносить клятву, Федор изучал инструкцию, которую взял с собой. Кстати, на ней были рисунки и на взгляд Федора, если оружие работало именно так, как было написано на бумаге, с ним мог справиться и ребенок.

Но вот, наконец появился Всеслав с лешими. Все вновь залезли в небесную ладью, последовало несколько мгновений огненного шторма вокруг, внизу среди торфяных болот забегали водяные. И снова наступила тишина.

Через несколько минут Горыныч опустился на небольшой поляне. Федор похвалил себя за то, что решил взять некрупного змея. Даже этот занял почти все пространство от подлеска до подлеска.

Схрон представлял собой деревянную дверь в земле. Федор вместе с Всеславом отправился в погреб, а остальных оставил наверху. То, что увидел в нем советник, превзошло все его ожидания. Помимо десятка странных приспособлений, о которых рассказывал Всеслав, в погребе еще лежало много больших ящиков. Открыв один из них, он увидел аккуратно разложенные рядами предметы. В инструкции они назывались «снаряды».

– Мы все забираем, – повернулся он к Всеславу. – Зови богатырей. Пусть все тащат в ладью. И корми его лучше. Мы подождем. Взлететь должен ровно. Как стол. А то костей не соберем. Ни его, ни своих.

Через полчаса все содержимое погреба было загружено на Змея. Тот, ошалев от радости, жадно трескал ветки и листья. Примерно через час, Ростислав задумчиво посмотрен на довольную животину, сунул в одну из пастей маленькую, но очень зеленую веточку, и махнул рукой на посадку.

В ладью, на места свободные от ящиков и коробок, забрались люди ( лешие остались, на то они и лешие. Они вообще не любят летать) и крылатое средство передвижения устремилось обратно. К Мурому.

Вернувшись домой, Федор приказал перепрятать находки в свой заветный схрон на окраине города. Себе для испытаний он оставил два «метателя», как называлось в инструкции это оружие. Потом он отпустил богатырей, приказав держать им язык за зубами, взял с собой Всеслава и Ведунов и, вновь оседлав Змея Горыныча, отлетел от Мурома верст на двадцать.

Найдя подходящую полянку в лесу, Федор посадил Змея и, сгрузив с него оружие, отпустил полетать.

– Ну что, други, – повернулся советник к внимательно наблюдавшим за ним спутникам, – испробуем оружие?

– Испробуем, уважаемый, – дружно согласились те.

– Так, инструкцию я уже выучил. Ставьте «метатели» на землю, толстой частью вниз. Поставили?

– Да уважаемый.

– Так, теперь вот что…

Советник вспомнил инструкцию и нагнувшись над «метателем», щелкнул каким-то странным рычажком. Дернув еще несколько рычажков, Федор достал инструкцию. Через десять минут он уже знал что делать. И вот оружия были заряжены.

Федор показал ведунам, как наживить оружие и по взмаху его руки они так и сделали. Метатели громко рявкнули, и из них вырвалось нечто, с огромной скоростью и протяжным воем устремившееся в небо. В ту же секунду с неба тоже что-то устремилось вниз. «Ложись!» – рявкнул Федор. Все рухнули лицом вниз. Разглядывая маленького мурашика, ползшего куда-то по своим делам, Федор услышал громкую ругань мага Мстислава. Он вскочил на ноги.

– Что, ранило? Что…– и тут он понял, что произошло. Горыныч решил далеко не улетать и болтался в воздухе локтях в двухстах над поляной. От грохота и страха у бедного животного началась «медвежья болезнь», но улетать он все же боялся еще больше. Извергаемые им воздушные снаряды обрушились именно на тот участок поляны, где стоял Мстислав и довольно метко поразили бедного мага. Тот огромными скачками попытался выскочить из-под обстрела. В принципе, ему это удалось, но последствия были удручающими.

Федор и все присутствующие согнулись вдвое от хохота. Мстислав сначала обиженно заворчал, а потом и сам присоединился к общему веселью. Отсмеявшись, Федор послал Мстислава в ладью переодеться и искупаться, а сам, улыбаясь, погрозил пальцем в небо Горынычу и отдал команду на повторный залп.

Спустя некоторое время снова раздался громкий свист и затем грохот, от которого содрогнулась земля. На этот раз с неба ничего не упало, а в нескольких верстах от поляны, куда, судя по всему, упали «снаряды», советник увидел столбы черного дыма.

– Вперед, – рявкнул он, но потом внезапно понял, что Змей улетел, а таскать на себе увесистые «метатели», дело малопривлекательное.

– Всеслав, ты можешь вызвать Горыныча.

– Вы же знаете, что он раньше, чем через часа два не вернется. Зови не зови. А нового призвать еще больше времени надо!

Что ж, придется постараться ведунам.

– Давайте заклинание полета. – приказал он им

– Но уважаемый советник, – робко возразил один из них, которого звали Ростислав, – это же огромные затраты энергии…

– Не переживайте, – нетерпеливо махнул рукой Федор, – я выделю вам резервные амулеты. И каждому по два часа в зале Медитаций княжеского дворца.

Ведуны переглянулись. Федор прекрасно их понимал. Да, заклинание полета было одно из самых энергоемких заклинаний и требовало громадного количества энергии. После него, если не рассчитать правильно свои силы, можно было и «копыта отбросить». Но с другой стороны, резервные амулеты полностью восстанавливают исчерпанные магические силы очень быстро, а в зале медитаций собрана огромная библиотека книг по магии с множеством заклинаний, многие из которых неизвестны никому, поэтому мечтой любого ведуна было попасть в нее.

– Мы согласны, – наконец ответил Мстислав и ведуны, ткнувшись друг в дружку лбами, завели свою песнь.

Федор наблюдал за ним со смешанным чувством презрения и зависти. У советника не было магического таланта к боевой или летной магии. Из всех магических искусств он в совершенстве изучил таинство иллюзий и перевоплощений. Оно всегда помогало своему хозяину. Мало кто из врагов мог представить себе, что хрипло каркающая и кружащая над его головой ворона, на самом деле – первый советник князя Муромского.

Но вот, наконец ведуны закончили. Их шатало от истощения. Зато перед ними, на траве расстелился большой прозрачный ковер.

– Молодцы! – одобрил их труд после небольшой проверки Федор, – хватит слетать туда обратно, а уж позже Змей прилетит.

Они зашли на ковер, и Мстислав прошептал активирующее заклинание слово. Ковер вздрогнул, мягкая ткань натянулась, и стала гладкой как стол. Медленно, постепенно набирая скорость, ковер начал подниматься в воздух.

Советник редко летал подобным образом, и такие полеты сильно отличались от полетов на Змеях и самостоятельных вылетов в перевоплощенном образе. Здесь ты был один на один с высотой и ветром. Можно было, например, подойти на край ковра, и сложа руки на груди, смотреть вперед, позволяя встречному ветру играть с волосами. Федор так и сделал. У него появилось неясное предчувствие, что он вот-вот поймет, как можно использовать метатели для блага Княжества Муромского ( и своего личного блага, конечно).

Вскоре они зависли над местом, где поднимался дым. Советник, как ребенок, открыл от удивления рот, обозревая две большие воронки и поваленные вокруг них, искореженные взрывом вековые дубы.

– Ничего себе! – присвистнул рядом с ним Всеслав, – вот это оружие!

– Надо проверить на более серьезных объектах, – произнес советник, у меня родилась пара мыслей…надо опробовать.

Не станет же он рассказывать юноше, что ему просто не терпелось еще раз попробовать это оружие. С другой стороны, надо точно знать его силу и определить тактику применения…

– У нас пока есть время, – заметил советник, оглядываясь на мирно сопевших ведунов, – ты знаешь Брошенный город?

– Да, недалеко отсюда. Несколько пустых деревень Говорят, что там…

– Только не повторяй, как какой-нибудь крестьянин, этот бред. Нет там ни призраков, ни вурдалаков. Единственное, что там может завестись – это мелкие твари. Бесы, чертенята там разные. Ну, может лесовик забредет. Летим туда.

Вдвоем, они кряхтя затащили на ковер «метатели», и вновь поднялись в воздух. Город лежал в лесной лощине, и на самом деле состоял из множества покосившихся, давно оставленных домов. Их деревянные ряды тянулись вдоль заросших травой мостовых. Над всем этим запустением кружили, хрипло каркая вороны.

Федор вспомнил что на его памяти было несколько попыток возродить этот город, когда-то носивший название Кержач, но в конце концов выяснилось что местная земля попала под какое-то сильное проклятие. Проклятие первозданной силы, наложенное невероятно могучим магом очень давно. Сейчас снять его, может, и под силу некоторым ректорам академий, но кто из этих занятых мужей будет всем этим заниматься?

Ковер он опустил перед городом. Объяснил Всеславу, как заряжать «метатели», а сам поднялся в воздух. То, что он увидел сверху, поразило его до глубины души. Грохот выстрелов, свист и следом за этим две вспышки взрывов в городе. Еще выстрел, еще. Шестью выстрелами «метатели» на глазах у советника превратили северо-восточную часть города в груду дымящихся развалин. При этом сами метатели находились далеко за холмом, и огненный смерч обрушился на город как бы ниоткуда.

– Вот он! Шанс стать настоящим правителем! – мелькнула у советника мысль, – нет, он не сядет на место князя, для этого он слишком умен. Проще управлять правителями со стороны. Не понравился – с таким оружием всегда можно сменить.

Внезапно Федор понял, как использовать метатели. Показательное и таинственное уничтожение малонаселенного городка в любом соседнем княжестве должно сопровождаться предложением склонить голову перед «небесной магией», от которой нет защиты. Такой подход был очень по душе Федору. В нем почти не было крови, а был всепобеждающий страх перед невидимым оружием возмездия, который надлежало культивировать всеми возможными магическими и немагическими средствами.

Оценив красоту получившейся задумки, Федор вновь мысленно поблагодарил осенний лес за вдохновение и отдал команду возвращаться в Муром. Идея была хороша, но, чтобы ее воплотить, предстояло сделать еще немало маленьких, но столь необходимых шагов.

Глава 3 Практикант

– Шамтор! Шамтор! Ну-ка вставай! Тебя ректор вызывает!

Громкий шепот Петри, сегодняшнего дежурного по нашей комнате разбудил меня. Я разлепил глаза и негромко поделился с ним тем, что я думаю о нем и о ректоре. Такой вот я грозный – пока не проснулся.

Петри перешел на второй курс, и уже начал разбираться в тонкостях жизни нашей «общаги». Он не стал приставать ко мне, а быстренько испарился, понимая, что, когда человека разбудят в два часа ночи, после тяжелого дня, то можно и пострадать. Тем более, если это происходит в Академии Магии Нюрнберга. Кстати в одном из самых уважаемых университетов в королевстве Фатерлянд.

Больше всего меня мучил вопрос, какой озабоченный олух сегодня баловался с эротическими наваждениями после отбоя. Это было строго-настрого запрещено, и нарушителя изгоняли из Академии раз и навсегда. Причиной тому была далеко не забота старших магов о нашей нравственности. Поскольку действовало наваждение на пару сотен локтей вокруг, не высыпался практически никто из курсантов.

Как всегда, когда я, наконец, пришел в себя, наступило отрезвление. Ну, конечно же, ректор Академии старый магистр Меркот, не узнает, как я отзывался здесь о его персоне, хотя если и узнает, то вряд ли отреагирует. Старику, похоже, все равно, кто и что о нем думает. Он занимается вопросами глобальными и редко снисходит до общения со школярами, то бишь, студентами Академии.

Кстати, я не представился. Меня зовут Шамтор. Фамилия моя очень длинная и труднопроизносимая, поэтому я всегда обходился одним именем. Поступил я в эту Академию пять лет назад, и вот теперь на носу у меня выпускной экзамен. Признаюсь, что я несколько раз становился лучшим студентом курса. Ну ладно. Извините, а мне пора собираться.

Когда я умылся и нарядился в приличествующий случаю ночной побудки костюм, вновь появился Петри. Он был бледен и смотрел на меня с искренним сочувствием.

– Что случилось? – вырвалось у меня

– Давай, – произнес он, – старикан рвет и мечет. Он тебя ждет. На улице. Кстати, ты бы переоделся. Я понимаю – два часа ночи, но парадка подошла бы больше.

– Святые Властители! – я почувствовал, что сейчас, наверно, выгляжу так же, как и Петри. Только уши горели. Появление перед студенческим общежитием ректора, было событием из ряда вон выходящим. Об этом случае будут, наверно, полвека вспоминать. Вот так. Взял и попал в историю. Кстати, похоже, что наш ночной эротоман тоже попал в историю – начальство, видно, стоит по случаю навытяжку еще с полуночи. Ну да поделом ему, дураку.

Я кинулся переодеваться. Так, волосы, еще пару раз в лицо холодной водой, чистая рубашка…Убью своего соседа по комнате за привычку вертеть мои пуговицы во время разговоров! Другая рубашка…Сколько раз говорил себе – подшивай подворотнички, подшивай. Третья рубашка…Это, конечно, не то, в чем я хотел бы сегодня быть, но что поделаешь… Ладно, поскакали.

Выйдя из комнаты с несколько ошалевшим видом, я нервно хмыкнул и отправился следом за Петри. Мы прошли вдоль коридора к лестнице и быстро сбежали вниз. Кстати, вот интересно – почему эта зараза так скрипит, когда идешь с самоволки, а сейчас даже звука не издала? Магические шуточки Высших? Брр… Хорошо что набросил на себя куртку. Какое хреновое лето…Какое, к черту, лето! Приближалась зима, а зимы в Нюрнберге были суровыми.

Я осмотрелся. Ноябрьская ночная темнота была похожа на мокрую тряпку и почти физически липла к рукам и лезла за шиворот мелким дождичком. В неверном, тусклом свете фонаря я увидел громадную черную карету, запряженную четверкой лошадей. Им тоже было холодно. Они перебирали ногами и косились на меня, как бы укоряя «Ну, чего встал – садись».

Тяжело вздохнув, я направился к карете. Через несколько секунд дверца экипажа приоткрылась, изнутри потянуло теплом и каким-то приятным запахом, посреди всего этого благолепия в щели материализовалась рука в перчатке из дорогой кожи и поманила меня пальцем.

Вскоре я сидел напротив магистра. Живая легенда академии выглядела так, как и должен выглядеть маг, которому перевалило за семьсот. Сгорбленный сухой старик.

Но в тщедушном теле чувствовалась мощь. Мощь магии способной сокрушить любого. Меркота боялись даже придворные маги нашего герцога. Да что там герцога. Я слышал – даже королевские волшебники обращались к нему за советом.

– Здравствуй, Шамтор – прокаркал ректор в тот момент, когда карета тронулась с места. У меня аж мороз по коже прошел.

– Здравствуйте, Ваше Святительство.

– Называй меня просто. Мэтр Меркот. Ясно?

– Да, мэтр.

– Вот и хорошо. Тебе, конечно, интересно, зачем ты мне понадобился?

Я кивнул. Значит, вот так просто «мэтр Меркот»…Может, еще проще – «папаня»? Ну да ладно. Это я, видно, от холода расшалился.

– Тебе оказано огромное доверие. Мы едем в Ратушу. Нас там ждут.

Я невольно покачал головой. Мэтр Меркот (черт же дернул меня назвать его про себя «папаней» – прилипло и теперь вот следи, чтоб не вырвалось вслух не по делу) действительно просто так по ночам за студентами не ездит.

Ратушей назывался храм, расположенный за пределами города. Это был один из храмов Наблюдателей. Кто такие «наблюдатели», спросите вы. Дело в том, что наш мир не один. Есть и другой мир, другая, если хотите реальность, отличная от нашей. Правда, о ней не принято говорить, но, как вы понимаете, все равно говорят. Тем более что в Академии учатся люди с талантом к магии,и им известно больше чем простым обывателям.

Так вот наш мир отделен от другого некой преградой. Магической преградой. Тонкой Стеной. Эта преграда поддерживается именно Наблюдателями. Говорят, что они вступают в контакт с Властителями Случайностей. Богами, которые призваны не допустить преодоление стены кем бы то ни было.

Короче, меня, юного, розовенького Шамтора везли прямо на пир к небожителям. Интересно, в качестве десерта или как? И в принципе, на кой черт старикам понадобился молодой практикант?

Обо всем об этом я размышлял, пока мы летели по улицам спящего города. Каменные мостовые были практически безлюдны. Только в одном месте нам попался какой-то крестьянин, перепивший пива и бодро, с видом бунтаря орошавший пенной струей стену Канцелярии его Величества Герцога. Минут через пятнадцать мы добрались до городской стены, а еще спустя десять минут были на месте.

Ратуша представляла собой высокую шестигранную башню, окруженную каменной стеной. Перед стеной был прорыт небольшой ров, превративший храм в своеобразную крепость. Когда наша карета подлетала к входным воротам, нам навстречу уже опускался подъемный мост.

Внутренний двор храма мне показался запущенным. А может, это впечатление сложилось оттого, что, в отличие от многих других дворов города, он был хорошо освещен тремя фонарями, за стеклами которых горело ослепительно белое колдовское пламя. Вблизи башня казалось огромной. Серая громада, уносящая свои стены, сложенные из огромных отполированных блоков, высоко вверх.

Вход в башню был перекрыт широкими двустворчатыми дверями, которые распахнулись, едва за нашей спиной со звуком щелкающего бича защелкнулся верхний замок подъемного моста. Кстати, я совершенно не видел людей. По двору призрачными тенями скользили две фигуры в черных одеждах, которые поднимали за нами мост и открывали двери.

Интересно, в такой башне добрая тысяча человек разместится. На ум пришло слово «цитадель». От чего они тут так обороняются, хотел бы я знать? Сама собой пришла мысль – а все равно, на крышу высадиться можно. И тут же я понял – только не на эту башню. Когда мы уже вплотную придвинулись к раскрытым дверям башни, я услышал протяжный раскатистый вой. Над башней, закладывая лихие виражи, кружил дракон.

С такого расстояния разглядеть его было сложно, но по его рыку я понял, что дракон был боевым. Меня невольно передернуло. Знал я таких драконов. Это вам не рейсовый жирдяй с летных полей Фольфсбурга, способный взять на крыло до 50 человек или 200 мешков груза.

Если бы не Меркот, у которого наверняка было что-то вроде пропуска или охранной грамоты, этот воздушный ас в течение нескольких секунд мог оставить от меня…да что там от меня – от роты солдат одни головешки.

Когда мы вошли в двери, то оказались в небольшом зале. У дальней стены виднелась широкая винтовая лестница, уходившая вверх. Нас встречал высокий и худой человек с копной рыжих волос.

– Магистр Меркот, – поклонился он – вас ждут.

– Все собрались?– удивленно вскинул брови магистр

– Да, ваше Святительство.

– Что ж, не будем задерживать уважаемых гостей.

Я огляделся. Если мы так и останемся в этой каморке, то впору говорить о готовящемся мятеже супротив Его Величества. Ни на какие другие разговоры эти подкопченные факелами своды и низкие потолки не располагали. Но мои верноподданнические раздумья были прерваны почти неслышным скрипом. Это отодвинулась в сторону одна из секций стены.

Мы проследовали в большую залу. Она как-то больше приличествовала и часу и сану присутствовавших гостей. В центре ее располагалась огромная карта Лагенвельта со всеми странами и материками. Карта была выполнена удивительно точно, Вокруг нее полукругом сидело десять магов. Их ни с кем не спутаешь. От волшебников всегда исходят неуловимые волны силы, которые могут уловить лишь те, кто имеет магический талант. Как я, к примеру, чего скромничать-то.

Ну так вот. Десять магов были все как на подбор. Крепкие мужчины в возрасте от 30 до 40 лет, хотя, надо сказать, определять возраст магов – дело неблагодарное. Вполне можно ошибиться на пару веков.

Помимо магов присутствовало две женщины. Они были настолько разные, что я еле удержался от того чтобы не поаплодировать Хранителям, которые умудрились откопать такие образчики женской красоты…

Одна из них была маленькой, пухленькой и черноволосой, а другая высокой, стройной и белокурой. Несмотря на такое разительное отличие, они были на редкость симпатичными. Обе одарили меня изучающими взглядами после чего вновь уставились на карту в центре. Меня сразу начал мучить вопрос,в чем состоит их роль во всем этом действе.

Рядом с девушками расположилось четверо русинов. Я их уважаю. Ребята что надо. Мы как-то по обмену опытом были в их Муромском Магическом Институте. Крепкие маги. С огоньком. Хоть в отличие от нас, молниями и огненными шарами редко пользуются, но если надо какой-нибудь мираж или приворот сделать, лучше них никто не может. А иллюзии в магии зачастую значат гораздо больше, чем грубая сила.

Другие курсанты, правда, мое уважение к русинам не слишком разделяют. Уж слишком у них все на импровизации замешано. Подчас и не поймешь, откуда чего взялось. Это тоже верно. Нету в них нашего порядка. Но работать с ними интересно. Не то, что с магами Поднебесной Империи Син. Те берут количеством.

Вы когда-нибудь видели два миллиона магов в одном месте? Сидят как пчелы в рое, бормочут что-то, дракона создают. В результате получается монстр длиной локтей эдак тысяч двести. Огнедышащий, двенадцатиглавый. Лежит на земле и жизни не рад. А они решают – как им это чудовище в воздух поднять. А русины – несмотря на свои импровизации все же куда более практичны.

Один из русинов был Лешим, я в Муроме их встречал. Бочкообразное тело, борода до пола, маленькие бегающие глазки. Короче – несерьезный с виду тип. У нас таких в деревнях пруд пруди. Однако, как это и водится у русинов, внешность была обманчива. Если этот простачок вступал в схватку, то был неукротим. Ну в общем, депутация состояла их этого лешего, водяного и двух ведунов, коренастых крепких мужиков, похожих друг на друга как две капли воды.

– М-да, – пробормотал я себе под нос, – веселенькая компания собирается. Что же случилось?

Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. Из воздуха перед картой появились двое. Я невольно присвистнул. Один из двоих был немного не мало сам Сент, Старший Хранитель Лагенвельта. Я видел его всего один раз, когда меня посвящали в маги. Но даже за то короткое время он произвел на меня впечатление.

Невысокий черноволосый мужчина с глубокими карими глазами и удивительно пластичным подвижным лицом, Сент напоминал огромную кошку – настолько пружинистой и заряженной была его походка. Уже будучи студентом Академии, я задумался – зачем ему, человеку властному и могучему, столь лицедейская внешность.

А потом понял – Сент редко являлся жителям Лагенвельта во плоти. Многие даже в самых отдаленных краях Магических Земель видели его лицо, его образ, будто возникавший из воздуха, когда ситуация требовала вмешательства Высших Сил. И мы, жалкие земляные черви, должны были видеть, что Хранитель гневается или радуется. И по сути-то своей Сент и был Великим Лицедеем. Но сейчас эти мои вольнодумства разлетелись в прах.

Казалось, в нем бурлила сила, которую он с трудом сдерживал. Второй же высокий и широкоплечий воин с открытым лицом и глазами непонятного цвета, скорей всего, был из русинов. В нем тоже чувствовалась могучая сила, не уступавшая силе Сента.

Меркот тем временем прошептал мне, – «внимательно слушай», и тоже подошел к карте.

– Маги! – раздался голос Сента, – Прежде, чем я расскажу, зачем я вызвал вас сюда в столь неурочное время, я хотел бы произнести Большое заклятие молчания. С этой минуты вы не сможете рассказать о том, что услышите и увидите в этих стенах никому, кроме ваших собратьев, присутствующих здесь же.

Сент начал творить заклинание, а я с ужасом понял, что он обратился к самому сильному Магическому Слову. Его действительно нельзя нарушить – при попытке вымолвить хоть одно слово о Запретном или написать его в присутствии посторонних отступника ждет страшная смерть.

На занятиях по основам магической медицины мы изучали, как выглядят жертвы Заклятия Молчания и, скажу я вам, те, кто по своей воле или злому умыслу прыгает с верхнего этажа Большой Сторожевой Башни, по сравнению с ними – сущие красавцы.

Еще два часа назад я был вольным студиозусом, мог болтать с друзьями, о чем заблагорассудится и горланить песни под окнами общежития по праздникам – и вдруг молодость кончилась. Когда отзвучали последние слова Заклятия, мое прошлое перестало существовать. С этого момента у меня было только будущее.

Сент немного помолчал и начал:

– Маги, у нас мало времени. Поэтому я не буду тратить его на формальности. С этой минуты все, присутствующие в этой комнате – члены Чрезвычайного Следственного Комитета при Хранителе Сенте, то есть при мне. Я создаю этот Комитет собственной властью. У меня нет санкции Властелинов Вероятностей, но они в курсе и в принципе не возражают. Всем все ясно?

***************

Сент обвел взглядом присутствующих. Похоже, им ни черта не было ясно, но старина Меркот его не подвел. Выдержка у этой молодежи была что надо. Ни один из них даже бровью не повел. Что ж, именно таким парням и девчонкам можно было поручить самую сложную миссию в истории Фатерлянда, а может, и всего магического мира.

Никогда еще ни один Хранитель не сталкивался с полным безразличием Властелинов Вероятностей к земным проблемам. Сенту выпало сомнительное счастье быть первым Высшим магом, вышедшим из Зала Великой Игры с ответом, который в переводе на простонародный язык означал нечто среднее между «Сиди и не дергайся!» и «Утомил!».

И это в ситуации, грозившей разрушить Тонкую Стену раз и навсегда. Сента учили, что поддержание Тонкой Стены и охрана магического мира от вторжений извне были главной, если не единственной задачей Властелинов Случайностей. Именно для этого много тысяч лет назад они создали в помощь себе Корпус Хранителей, покрыли магический мир сетью Ратуш и Залов Великой Игры.

Властелины были магами, чье искусство казалось непостижимым. Если сравнить каждое событие в жизни с партией игры в кости, то им было по силам заставить шестерку выпасть сто раз подряд или ни разу. По каким-то одним им известным признакам они выбирали людей, чью судьбу надо было изменить, и вмешивались.

Стрела, летевшая в сердце военного вождя, попадала ему в руку. Ребенок, собиравшийся шагнуть в овраг, внезапно замечал невесть откуда взявшуюся в траве яркую игрушку. На столе перед молодым человеком, собравшимся в подпитии изнасиловать сельскую красавицу, внезапно возникали именно те две лишние кружки пива, которые приводили его вместо желанного лона в грязную лужу у забора.

Тысячи и тысячи мелких вмешательств в вероятности происходили ежедневно, очищая магический мир от скверны мира физического, укрепляя и возвышая его. Только Хранители, делом которых было отслеживать последствия смены вероятностей, понимали, в какую могучую реку измененного будущего сливаются маленькие потоки частных событий.

Сент знал и о войнах, которые со все возрастающей жестокостью вел с соседями Ганс фон дер Хонник, и о Федоре, советнике Муромском. Но только недавно он смог переступить через леденящий душу страх перед Властелинами Случайностей, перестать бояться тех самых случайно падающих на голову отступника кирпичей с крепостной стены. Слишком долго ему было проще верить, что все идет строго по плану, известному Им, там, за Великим Игорным Столом, что происходящее укрепляет Тонкую Стену.

Он решился действовать сам лишь недавно. И толчком послужил тревожный вызов, полученный от Велимира из Земель Русинских. Оба хранителя боялись действовать поодиночке. Но вместе они решились…

Но пауза, кажется, слишком затянулась, и Сент вновь нарушил тишину.

********************

– Понятно, маги, вижу, что никому ничего не ясно. Напомню тем, кто забыл – последний раз Чрезвычайный Следственный комитет создавался в нашей части света полторы тысячи лет назад – во времена Большого Прорыва Мерлина. Этот отщепенец сломал тогда в своих корыстных интересах Тонкую Стену и ушел в физический мир, ко двору короля Артура. Вы помните всю ту дрянь, которая хлынула в наш мир из-за стены и едва не погубила и Фатерлянд и Землю русинов, и Землю Этрусков. Тогда Следственный Комитет под руководством Мирослава Великого раскрыл всю преступную сеть Мерлина и безжалостно уничтожил и его самого и всех его подручных. Сейчас все гораздо сложнее. Мирослав знал, кто виноват в бедах, обрушившихся на наш мир. У него был Мерлин, был преступник. Ему оставалось только нанести ответный удар.

Сейчас же я не знаю, кто принес в наш мир гибельное оружие, грозящее навсегда нарушить его равновесие. Оно появилось в двух местах в Земле Русинской и в Фатерлянде и благодаря ему там теперь идет объединение земель. Создаются новые могучие государства, которые несут смертельную угрозу Хранителям. Все вы наверно слышали о Гансе Фатерляндском и Владимире Муромском. К сожалению, у меня есть только агентурные донесения и ни одного вменяемого свидетеля. Вам предстоит разобраться, кто, как, и зачем поставляет в наш мир вещи из чуждого мира, а потом уничтожить злодеев. Без оружия эти новые правители ничего сделать не смогут.

Сент замолчал и посмотрел на своего спутника.

– Надеюсь, вы догадались, что я Велимир, Хранитель Земли Русинской. Мой уже соратник все сказал, я хотел же добавить вот что. Помните, что вам противостоит очень хитрый и опасный враг. Неизвестный нам враг. В ваших руках сейчас, не побоюсь этого слова, судьба Лангевельта. Никогда не забывайте этого.

– Любят эти Хранители высокопарно выражаться, – подумал я, – нет чтобы рассказать все просто и понятно. Нет, надо вспомнить об идеалах, долге и прочее, прочее, прочее…..

– В вашем распоряжении магия Хранителя Фатерлянда и Хранителя Земли Русинской, – продолжил тем временем Сент -Вы будете знать и уметь практически столько же, сколько можем я и Велимир. Но, если вы не найдете преступников за месяц, вы выйдете на базарную площадь этого города и попытаетесь рассказать толпе о том, что знаете. И умрете на глазах у всех. А теперь – время узнать детали. Я наложу на вас Слово Быстрой Памяти, ибо времени у нас все меньше и меньше, а узнать вам перед дальней дорогой предстоит слишком многое.

Я был знаком со Словом Быстрой Памяти. Это заклинание тайком переписывали и заучивали все студенты Академии. Оно позволяло за короткое время запомнить целые горы книг. Использовать его в Академии было запрещено – у быстрой памяти был предел, перейдя который в угаре подготовки к экзамену несведущий школяр рисковал превратиться в гениальное растение. В полях Фатерлянда странствовали десятки таких тихих сумасшедших, тихо бормотавших что-то себе под нос.

Сент сделал пасс рукой. Перед нами, новоиспеченными следователями замелькали картинки, карты, тексты, видения, фрагменты чьих-то снов. Прошло несколько минут. Сент посмотрел на нас и сделал еще один пасс. Мельтешение ускорилось раз в пять. Русинский леший что-то простонал себе под нос.

В какой-то момент мне показалось, что Сент очень пристально смотрит на меня. Но времени осмысливать его действия у меня не было. Ведь я только на секунду вынырнул из бушующего потока знаний, насильственно вливавшегося в мою голову.

Глава 4 Морок Великой Победы

Ганс стоял на холме и смотрел на возвышавшийся вдали Гамбург. Дул свежий весенний ветер. Над строем ратников развевались знамена.

«Победные знамена! – подумал Ганс. – «И ветер этот победный!».

С того времени, как он нашел схрон, прошло три месяца зимы. За это время, он при деятельном участии Эссена создал специальный полк, который вооружил только тем оружием, что было в схроне.

Это оказалось непростой задачей. Многие солдаты, даже из семей, мужчины которых в течение многих поколений служили фон дер Хонникам, так и не смогли научиться обращению с немагическими боеприпасами. Немудрено – солдатские династии тоже за много столетий выработали пусть простенькие, но эффективные заклинания защиты и нападения и передавали их от отца к сыну. Во многом иерархия служивых людей в войсках Фатерлянда и строилась на древности боевых династий, так что полководческими талантами там обладали немногие.

Появление «бешеного грома», как прозвали неуклюжие и непонятные палки солдаты, перевернуло многое. Гансу и Эссену пришлось самим лично ездить по частям и деревням, устраивать показательные стрельбы, давать рекрутам в руки оружие и выбирать из молодежи самых умелых парней для лейб-полка Его Герцогства. Дважды Эссена едва не зацепило шальными пулями после особо корявых опытов новобранцев. Однажды досталось и самому молодому герцогу – юный рекрут из семьи сельских учителей после первых стрельб объявил новое оружие «карой небесной» и отказался участвовать в «этом скотстве». Умника пришлось утихомирить в подвале дворца.

Теперь все было позади. Каким-то чудом Эссен смог раздобыть где-то достаточно ружей, чтобы оснастить ими всех бойцов. Себе молодой герцог взял восьмизарядный «самострел», и с ним не расставался ни днем, ни ночью. Слово «самострел» как-то сразу прилипло к этому оружию, и теперь его называли только так.

Начал свой Великий поход Ганс с того самого Саара, чей сюзерен так неудачно отличился на поминках. Но первая война получилась настолько легкой и несерьезной, что Ганс даже испытал разочарование. Для завоевания Саара оказалось достаточно устроить на границе герцогскую охоту и перебить из ружей голов сорок оленей. Впечатленный известиями от приглашенных дипломатов, Саар на следующий день прислал парламентеров с предложением взять Саарское княжество под могучую длань фон дер Хонников. Правда, для приличия сразу после демонстративной охоты молодого герцога на его границе князь Саарский объявил мобилизацию, которую и закончил быстренько полной и безоговорочной капитуляцией. Только по причине этой мобилизации приграничный конфликт Фатерлянда и Саара занесли в летописи как войну.

Теперь Ганс фон дер Хонник XXIII решил замахнуться на самого сильного своего соседа баронаОтто Гамбургского. Отто был единственным властителем, чьи земли исконно сравнивали с землями дер Хонников. Его род правил своим краем уже девять столетий. Баронов иногда называли «кабанами» за свирепый нрав и толстую кожу. Но, несмотря на внешнюю суровость господ, баронство росло и крепло год от года, жители его богатели, а сами бароны все больше и больше окружали себя магами из числа Магистров Великой Академии. Поговаривали, что во многом Великая Магическая Академия и существует на деньги властелинов Гамбурга.

Ганс сумел заморочить Отто голову и сделать так, что вторжение прошло почти незамеченным. Барон опомнился лишь тогда, когда войска Ганса взяли два его города и, надеясь захватить столицу врасплох, начали быстро углубляться вглубь коренных земель его феода. Наступление развивалось быстро. Но у реки Рейнни, наступающих фатерляндцев встретили главные силы Отто. В лобовом столкновении на огромном поле средь вековой дубравы Гансу потребовалось час времени, чтобы в пух и прах разбить армию барона гамбургского.

Ганс вспомнил ту битву и невольно рассмеялся, вызвав удивленные взгляды своих офицеров. Отто нагнал не меньше десяти тысяч человек, что само по себе являлось серьезной силой. Мало того, в его армию входил корпус боевых драконов.

Но «скорострелы» Ганса, оказались гораздо эффективнее, чем плюющиеся огнем с небес драконы. Тем более, что против их пламени можно выставить какую-никакую, но все же защиту, а против маленьких снарядиков, которые Эссен называл пулями, не было спасения.

Ганс выстроил свои войска на поле битвы таким образом, чтобы дать возможность развернуться тому самому отряду, который был вооружен новым оружием. Правда, начала возникать другая проблема. Но ее он предвидел. Количество пуль было ограничено. А без них новое оружие становилось бесполезным. Да, Эссен уже несколько недель занимался поиском боеприпасов, но дело шло туго. Добыча измерялась дюжиной ящиков. Поэтому Ганс отдал приказ экономить пули.

А битва…та битва была невиданной до этого момента в Фатерлянде. И победоносной для Ганса. Его противник избрало традиционную тактику.Барон поднял в воздух весь свой боевой флот драконов и бросил его на позиции Эссена, чтобы под прикрытьем их огня маги «огненных шаров» могли беспрепятственно подобраться поближе и прицельно атаковать вражеские позиции. Но произошло страшное. Посоветовавшись с Эссеном, молодой герцог приказал развернуть пулеметы в воздух, и приготовиться к стрельбе. Огромные летящие драконы были великолепными мишенями. Волна за волной они пытались обрушиться на позиции Ганса, и каждый раз с земли их кусали жадные огненные пчелы. И не только кусали, но и рвали на куски. Голубая кровь драконов заливала окрестности. От соприкосновения с ней вяла трава. В воздухе обильно запахло медным купоросом. Спустя всего час все было кончено. Воздушного флота у барона больше не было. И вот тут пришло время асов Эссена. Несколько быстроходных драконов малой огневой мощи зависли над позициями противника. Сидящие у них на шеях молодые солдаты прицельно отстреливали офицеров войска Барона. Даже сам Отто вынужден был покинуть командный пункт и поспешил в укрытие. Следом за ним бежали генералы и магистры-советники из Великой Академии.

Убедившись, что вражеское войско обезглавлено и на короткое время, пока не спохватились младшие унтер-офицеры, превратилось в стадо обезумевших баранов, Ганс отдал приказ открыть по отступавшей армии ураганный огонь.

Когда прошел первый шок, и унтеры поняли, что, как и водится при поражениях, ответственность за спасение разбитых частей легла на них, то они попытались организовать сопротивление и обеспечить организованный отход своих бойцов. То там, то здесь, пробивая магическую защитную стену, взрывались огненные шары и шипели молнии, но на этих участках поля битвы тут же слышались очереди и выстрелы, и бой стихал. Разгром армии Отто был полным.

Ганс не стал долго ждать и ускоренным маршем направился к Гамбургу, столице Отто. После победоносного сражения никто и не помышлял о сопротивлении его войскам. Слухи разносились быстро. Кстати, Эссен уже несколько раз предупреждал, что могут появиться Хранители, но Ганс только в ответ махал рукой. Какие Хранители? Что они могут сделать против такого оружия у такого полководца?

И вот Гамбург в осаде…Перед Гансом и Эссеном стояла новая задача – понять, как использовать вновь обретенную мощь для взятия осажденной крепости. В чистом поле ружья и пулеметы действовали впечатляюще, но Ганс знал, что против камня, тем более укрепленного магическими заклинаниями, пули практически бессильны.

Ганс обложил столицу со всех сторон. Гамбург был расположен на холме над равниной, и все подходы к нему просматривались. Атака в лоб исключалась. Подлет драконов просматривался издалека. Городская осада была неприятна еще и тем, что в городе, в укрытиях, наращивали свою скрытую мощь для ударов «старые маги».

Никому и никогда не пришло бы в голову вывозить этих дряхлых старцев на поле боя, где они могли умереть просто от неустроенности солдатской жизни. Но в родных стенах, да еще при угрозе их медленно текущим жизням, эти реликты вполне могли напрячься и укрыть город неприступным магическим полем. Ситуация становилась все более и более сложной.

Чтобы создать видимость действия, Эссен активно рекрутировал местных жителей, которым, в принципе, было все равно кому служить. Главное чтобы жизнь им оставили. А если в придачу еще платят и кормят….. таким образом войско герцога увеличилось почти вдвое.

От местных рекрутов, конечно, толку было мало, магию они знали на своем примитивном уровне, но, тем не менее, кое-чему Отто их научил. Так что в пешем строю они вполне могли создать нечто пристойное заклинание вроде «огненного дождя» или «холодных стрел». Так что со стен города растущее войско производило все более и более угрожающее впечатление.

Теплым апрельским утром Ганс в очередной раз ломал голову – как взять ощетинившийся и неприступный Гамбург. Взятие Гамбурга становилось отправной точкой его дальнейших завоеваний. Потерпев под этими стенами поражение, он потерял бы всякую надежду объединить Фатерлянд. Противники поняли бы, что его новомодные «громовые палки» бессильны против хорошо укрепленных городов. Слава «деревенского хулигана» ему как-то не светила. Но если бы он взял баронскую столицу столь же впечатляюще, как он победил при Рейнни, то большинство баронов и герцогов, вполне возможно, сами захотели бы перейти под его руку.

И тут ему в голову пришла мысль. Он вызвал Эссена и нескольких генералов. Когда он изложил основной смысл своей идеи, Эссен поежился и неуверенно произнес: «Ваше Величество, но это же будет кровавая баня! Этого вам никогда не забудут!»

– И что, Эссен? – надменно бросил Ганс, – Ты хочешь сгореть в «огненном дожде»? Или ты забыл, что «боров» не щадит пленников?

– Но, Ваше Величество, можно ведь обойтись куда более меньшими жертвами. Я вот что думаю…

Совместный план, выработанный на этом совещании, сводился вот к чему. В тылах армии Ганса шли около двухсот пленных, захваченных в битве при Рейнни. Первоначально Ганс планировал выводить их к стенам Гамбурга так, чтобы это место было хорошо видно, и день за днем методично расстреливать по 10 человек с тем, чтобы осажденные горожане поняли всю чудовищность оружия, которым обладает молодой герцог. Эссен же предложил привлечь к акции устрашения магов сновидений и магов дальновидения. Расстрелу должны были подвергнуться всего человек 20, но все происходящее проецировалось на облака над городом. Кроме этого, маги сновидений обрушили на город волну чудовищных по своей жестокости снов. Уже неделю гамбургцы по нескольку раз видели по ночам один и тот же кровавый сон, запечатленный на месте расстрела.

Жители осажденного города обсуждали на рыночных площадях, куда сколькими «огненными стрелами» был убит младший из рода Госвернов, как фонтаном била кровь из перебитой бедренной артерии Пельтена Третьего и как ползал на коленях, вымаливая пощаду, какой-то безвестный деревенский пацан, которого Эссен пристрелил выстрелом в затылок.

Сегодня молодой герцог решил устроить день последнего штурма. Из города в его лагерь проник перебежчик и сообщил, что страх перед безжалостной расправой начал подтачивать и силы лучших частей, стоявших в осажденной крепости.

– Милорд, – услышал он знакомый голос и повернулся к подъехавшему Эссену.

– Можно начинать милорд, произнес тот. Все готово.

– Что ж, попробуем стены Гамбурга на прочность. Посылай магов –«дальнобойщиков».

С возвышения, на котором находился герцог, разворачивалась прекрасная панорама происходящей битвы. Вот двумя правильными квадратами выдвинулись посланные им маги. Они остановились в нескольких сотнях локтей от стен, и тут же подверглись массированному обстрелу сверху. Засвистели огненные шары, зашипели молнии. Защитная стена, прикрывавшая магов, с трудом, но удержала напор осажденных. И «дальнобойщики» нанесли ответный удар.

Стену тоже можно было закрыть защитным заклинанием, но это было слишком сложно и дорого. Естественно, Отто закрыл заклинаниями лишь некоторые, самые на его взгляд уязвимые части стены. Этим воспользовался Ганс. Его маги быстро определили незащищенное место, и на него обрушился огромной силы магический заряд. Стена задрожала, и начала медленно оседать.

Однако в городе не дремали. Местные маги и жители бросились восстанавливатьее. В этот момент Ганс подозвал курьера и отправил его к командующему засадным полком.

На этот раз Ганс решил преподнести сюрприз врагу. Он установил на драконах пулеметы и посадил стрелков. Двадцать драконов ему удалось достать с помощью Эссена, который имел друзей среди троллей, выращивающих этих животных. Теперь эти твари находились на полянке, в лесу неподалеку.

Курьер ускакал, и Ганс продолжил наблюдать, как обменивались ударами его «дальнобойщики» и защитники замка. Среди руин в пробитой стене под мощной магической защитой яростно кипела работа. Стена начала подниматься от земли. Все зависело от того, насколько страх перед большой кровью проник в души строителей.

Наконец Ганс он услышал знакомый вой и увидел, как над лесом поднялись все двадцать драконов. Выстроившись в воздухе «свиньей», они устремились к городу. Защитников города отвлекли маги, продолжавшие вести бой на земле, и поэтому обороняющиеся не смогли вовремя остановить атаку с воздуха.

«Клин» драконов направлялся к провалу в стене. Первый дракон на острие «клина» внезапно рухнул на землю, остановленный «магической стеной» старых магов. Вся воздушная группировка зависла в воздухе. Затем драконы вдруг развернулись хвостами к городу и с их спин часто-часто затарахтели пулеметы.

Ряды строителей стены начали стремительно таять. Над проломом все громче и громче зазвучали гортанные выкрики ужаса. Строители оглядывались назад, в город, не понимая, почему даже «старые маги» не могут спасти их от всепроникающей смерти, пришедшей с небес. Когда они поняли, что совершенно беспомощны перед лицом новой угрозы, среди горожан на стене началась паника. Тем временем приблизившиеся в суматохе драконы кружили над крепостными стенами. Стрелки, разместившиеся на них, перешли от огня очередями к одиночным выстрелам и методично отстреливали защитников. Несмотря на то, что на каждого дракона было посажено по четыре мага, чтобы создавать завесу от магических атак, все равно половину драконов отряд потерял, но сделал самое главное.

– Выше величество,– рядом с Гансом возник Эссен, – патроны на исходе. Мы атакуем.

У Ганса сжалось сердце. Именно сейчас решался исход битвы. Никто в его лагере не мог точно сказать, насколько напуганы были жители Гамбурга. Вполне могло случиться так, что его отборные бойцы, брошенные на прорыв, были бы полностью уничтожены теми защитниками крепости, которые еще сохранили способность соображать. Он закрыл глаза и сквозь зубы сказал:

– Атакуйте, Эссен!

Гвардия герцога, включая части, вооруженные «громовым оружием», пошла на приступ. До стены оставалось двести локтей…

Сто…

Пятьдесят…

Все…

Флаг фон дер Хонников взвился над одним из зубцов стены. Рядом с Гансом раздался изумленный шепот: «У гвардии – ни одной потери!» Ганс отрывисто скомандовал: «Расширяйте прорыв!»

«Дальнобойщики» дружным ударом обвалили еще часть стены, и к образовавшемуся пролому устремилось все воинство Ганса, сокрушая на ходу робкие попытки сопротивления. К вечеру Гамбург был взят. Отто Гамбургский позорно бежал, лишившись королевства и армии.

Через два дня, когда Ганс занимался восстановлением городской стены и наведением порядка в захваченной богатой казне, к нему прибыли два курьера. От герцога Вильяма Потсдамского и короля Зигфрида Берлинского. Оба правителя предлагали объединиться.

– Видишь, Эссен, – сказал молодой герцог стоявшему с ним на стене советнику, когда курьеры удалились, – они начали осознавать мою силу.

– Да, милорд. Это два самых сильных правителя Фатерлянда. Неужели вы решили с ними полюбезничать?

– Запомни, Эссен, – юноша сурово посмотрел на советника, – повелитель может быть лишь один! Сейчас они мне нужны, а потом…

– Вы становитесь настоящим королем, – удивленно произнес тот разглядывая своего собеседника словно видел его в первый раз.

– То ли еще будет! Ты нашел способ пополнения наших запасов?

– Пока нет, но я ищу…

– Быстрей, Эссен, времени у нас мало.

–А если все-таки нет способа? – робко возразил тот.

– Есть! Я уверен! – отрезал юноша и, повернувшись, начал спускаться со стены. – А если их нет, мы их придумаем сами!

Эссен вздохнул, глядя ему в спину. – Старею, – подумал советник и, еще раз вздохнув, отправился следом за своим герцогом. Он вообще в последние дни чувствовал себя очень странно. Вернулась молодая прыть и способность сутками не вылезать из седла, кураж, безрассудная смелость. Но по вечерам очень болела голова. И сны…Эссена мучили сны. Он не мог их понять. Они были сложными, полными зловещих картин, тумана и невнятных криков. Поначалу он думал, что так бредит кто-то из раненых магов в полевом лазарете, но перед самым штурмом, чтобы выспаться, Эссен поставил магическую защиту от чужих сновидений. Но сон повторился.

А еще Эссен не понимал, что за марево вползало в его мозг, когда он брал в руки чудо-оружие. Это не было эротическим возбуждением, свойственным его суверену. Он просто знал, как и что надо делать.

Знал он и выход из ситуации с пополнением запасов. Знал и боялся говорить Гансу, чтобы тот не счел его сумасшедшим. Как обычно, Эссен все хотел проверить сам. Вот уже неделю каждое утро он находил рядом со своим ложем в боевом шатре обрывки бересты, на которых старым руническим письмом были набросаны карты странно знакомой ему местности. Внизу всегда повторялась одна и та же приписка: «Эссен, ты должен быть там!». Если бы он был простым солдатом и спал у костра, то счел бы это дурной шуткой товарищей. Но в шатер Высшего Боевого Мага просто так не войдешь. Маркитанток в походе Эссен на своем ложе не употреблял, дабы не подрывать боевой дух. Чтобы исключить предательство среди охраны, он начал каждый день полностью менять стражу. Но записки продолжали появляться вновь и вновь. И так больше продолжаться не могло.

Глава 5 Черный человек

–Так, Эссен! И чем я буду в следующем бою стрелять из своего любимого самострела? Желудями? – Ганс ворвался в комнату советника подобно вихрю. – Прикажешь объявить всем, что Ганс фон дер Хонник прекращает Великий поход? Мол, всем спасибо, можете расходиться? Эссен, я тебя спрашиваю! Мы с тобой несколько месяцев говорим о том, что надо искать запасы патронов! И что? И ничего! Ты прикрываешь свою беспомощность разговорами о стратегии. Не спорю. Берлин мы взяли без единого выстрела. Зигфрид Берлинский позорно бежал, показав свою трусость, хотя, честно говоря, я и не хотел его казнить. Он бы еще мне пригодился. Но что ж, такова судьба. Дюссельдорфские тролли-купцы вынесли мне ключи от города на золотом блюде, а их барон сам покончил с собой, избавив меня от проблем. Но мы не можем, не имеем права постоянно надеяться на везение. Пора действовать, Эссен. Действовать!

Эссен даже не успел открыть рта, чтобы возразить своему повелителю, как за молодым герцогом грохнула дверь. Так Ганс с ним еще ни разу не разговаривал. И Эссен вынужден был признать, что в словах сюзерена есть серьезный резон. Война уже два года шла на тех запасах, которые удалось взять в первом схроне. Патроны уже год как выдавались под счет. Хуже всего было то, что практически деградировали традиционные магические рода войск.

Да, герои фюрстваффе, атакующие противника на спинах огнедышащих драконов, стали объектами обожания восторженных барышень. Да, бой под Гамбургом, где для разложения боевого духа противника впервые был применен «кровавый морок» изучали в Академиях боевой магии всего Лагенвельта.

Но опытный глаз любого начальника разведслужбы армии потенциальных противников не мог не заметить, что в последних боях в приграничных районах все чаще армия Ганса сбивалась на знакомую, веками отточенную тактику ведения магической войны. Еще несколько боев – и все увидят, что Гансовы метатели огненных шаров, лишенные боевой практики, не способны попасть в цель с десяти локтей, что «холодные стрелы» боевых магов войска фон дер Хонников, не в состоянии заморозить даже конское дерьмо в холодный ноябрьский вечер.

Эссен подошел к столу. Там лежали сложенные аккуратной стопкой ночные записки. С того дня, когда пришло первое послание, их накопилось очень много. Он откладывал день проверки настолько долго, насколько мог. Но сейчас под угрозой оказалась его честь.

Он смутно сознавал, что одной честью дело не ограничится, и его юный воспитанник наверняка приберег где-то пулю и лично для него. Что-что а Ганса он уже успел узнать за два года очень хорошо. Его бывший воспитанник сильно изменился и сейчас не походил на прежнего разбитного парня, устраивавшего кутежи где не попадя.

Надо было идти. Идти без охраны, одному. Идти, чтобы убедиться в истинности коротких полуприказов-полупросьб, взывавших к нему с каждой записки.

Эссен выглянул в окно. Ночной город казался абсолютно незнакомым, чужим, несмотря на то что они жили здесь уже почти три месяца. Эссен не захотел жить во дворце, сразу же показавшимся ему каменным гробом. На его взгляд, дворец был крайне неудачно построен. Гулкие коридоры, сырые, узкие комнаты, головоломные лестницы. А самое главное – огромное количество потайных комнат и комнатушек на каждом этаже. Каждая из них напоминала маленький склеп – без окон, с низкими дверными притолоками и низкими потолками. Как-то раз Эссен даже заметил Гансу, что в этом дворце ощутимо витал дух предательства, вырождения и страха. Любой властитель, поселившийся здесь, был обречен на наушничество, боязнь громких звуков и интриги придворных.

Но, если Ганса положение обязывало большую часть дня и ночи проводить во дворце, то Эссен предпочел находившийся рядом с ним особняк, который немного перестроил и окружил высокой каменной стеной, создав таким образом своеобразную крепость. Вдобавок он создал целую роту охраны, жившую на территории особняка, и денно и нощно охранявшую покой ближайшего советника Ганса дер Хонника Великого.

Поначалу эти шаги вызвали неудовольствие Ганса, но Эссен сумел отстоять право жить не во дворце, а рядом с ним. И теперь он наслаждался покоем в широких просторных комнатах, обставленных по его вкусу.

Эссен хотел было закрыть окно, но услышал звуки драки. В одном из близлежащих переулков, судя по всему, кого-то сосредоточенно били. Хотелось верить, что это была охрана, схватившая очередного голодранца, приближавшегося к резиденции советника.

Конечно, можно было придумать себе очередной повод, очередное срочное дело и никуда не выходить, предоставив ситуации развивать самостоятельно. Но Эссен чувствовал где-то в глубине души – сейчас на кону не просто его честь. И даже не жизнь.

То, что за последние несколько месяцев произошло в Лагенвельте, было началом чего-то нового, невиданного. Это понимали все – и тролли-купцы, деловито, но с неслыханным энтузиазмом осваивавшие с помощью невесть откуда взявшихся армий приказчиков новые рынки, и полусумасшедшие маги – создатели новых заклинаний, десятками напрашивавшиеся на аудиенции к Гансу и Эссену.

Все они просили покровительства и, конечно, денег для доведения до ума новых заклятий и нового магического оружия. Все это выходило далеко за рамки простой войны. То, чему положило начало битва под Гамбургом, двигалось подобно горной лавине. Неотвратимо и быстро. Еще год, может быть, два – и империя фон дер Хонников станет могучей торговой и магической державой, неуязвимой для внешнего вторжения.

Эссен начал торопливо одеваться, не переставая размышлять. Зачем лично ему, сластолюбцу и эгоисту, весь этот новый, великий Фатерлянд? Эссен ощущал, что знает ответ на этот вопрос, но просто не мог его сформулировать. Здесь и сейчас было ясно одно – от того, выйдет ли он в эту стылую, страшную ночь, в которой охранники бьют людей, зависело – получит ли его и Гансово неслыханное детище возможность по настоящему заявить о себе на весь Лагенвельт. Да что заявить. Под угрозой находилось само существование новой империи, которая пока зависела от найденного оружия, служившего единственным инструментом подчинения и убеждения врагов.

И вдруг Эссен понял, почему он так боится улицы. Именно для слежки и контроля за теми, кто вот также приходил на судьбоносные развилки своих жизней, Властелины Случайностей и создали когда-то очень давно Орден Хранителей. Все то, что происходило с ним и Гансом до сих пор, с точки зрения привычной жизни в Лагенвельте, было фантасмагорией.

Эссен понимал, что все это не могло остаться без внимания Ордена. Вполне возможно, что и пуля, нашедшая его во время обучения новобранцев и чуть было не отправившая его на тот свет, была не случайной. Неумелую руку солдата подтолкнули те же самые хранители. Это их стиль. Он был почти уверен, что за всем этим стояли они.

Советник вдруг понял, что они с Гансом чем-то похожи на неразумных детей, играющих на дне высохшего пруда под только что построенной запрудой. Там, наверху, накапливает силу остановленная ей вода. И кто знает, от какого чиха плотина прорвется, и на их головы обрушится вся мощь неслучившихся случайностей. Можно было сойти с ума от таких мыслей.

Но чувствовал Эссен и другое. Сегодня в темных лесах, окружавших город со всех сторон, ему предстояло либо погибнуть, повинуясь невидимой руке Властелинов, которые наконец-то заставят правильно упасть свои костяшки в Зале Великой Игры и разверзнут под его ногами заранее заготовленную волчью яму с острыми кольями на дне, либо совершить нечто такое, после чего новая история Лагенвельта станет непоколебимой реальностью даже для Властелинов Случайностей.

Эссен спускался по лестнице, и с каждым шагом страх в его сердце уступал место привычному азарту. На мгновение он почувствовал себя равным Хранителям, а, может быть, в чем-то и превосходящим их. Он на секунду задержался перед дверью дворца, жестом руки остановил метнувшегося было с услужливой физиономией охранника – и шагнул в вечерний холод улицы.

– Коня, – приказал он подскочившему слуге, и тот исчез в темноте. Через несколько минут он появился, ведя под уздцы любимого коня Эссена.

Эссен ловко впрыгнул в седло. Скакун будто чувствовал все укрепляющуюся решимость своего хозяина вставить фитиль матери-истории и весело пофыркивал, переступая копытами по булыжной мостовой.

– Сир, я не могу отпустить вас без охраны, – поспешил к Эссену начальник караула.

– Охрана? Тогда дай мне в сопровождение братьев Хойзенвеггеров.

– Близнецов? Но ведь они…

– Что они? Ты хочешь сказать, что Эссен сошел с ума и просит двух самых неумелых и ленивых бойцов, один из которых когда-то едва не пристрелил его на учениях?

– Да, сир. Все это, по меньшей мере, странно.

– Послушай, Гилель, ничего странного в этом нет. Они виноваты передо мной. Это раз. Они не любят задавать лишних вопросов. Это два. А все остальное тебе знать не обязательно.

– Да, сир…

Спустя пару минут во дворе особняка появились братья Хойзенвеггеры, два высоких, вечно сонных балбеса, чьи талии выдавали пристрастие к домашнему пиву и свиным сосискам. Франц, младший из братьев, был именно тем новобранцем, чья пуля чуть не оборвала жизненный путь Эссена. Сенешаль считал, что именно чувство вины, сделает из плохого солдата, преданного слугу способного на все ради своего хозяина. Впрочем, сегодня у него появлялся шанс это проверить.

Когда братья подъехали, Эссен увидел в глазах Франца ужас. Ему стоило большого труда не рассмеяться.

– Франц, не надо бояться. Если бы я желал тебе зла, я бы никогда не взял бы тебя в дворцовую гвардию.

На самом деле, Эссен выбрал Хойзенвеггеров, не только из-за уверенности в их преданности но и повинуясь суеверному желанию защитить себя хотя бы от малой толики того, что могли ниспослать на его голову Хранители. Братья уже имели шанс изменить историю Лагенвельта. Но, даже, если рукой Франца Хойзенвеггера двигала воля Властелинов Случайностей, то, наверное, в этот момент Великие были сильно пьяны. А как известно, они никогда не повторяли дважды одну и ту же ситуацию. Стало быть, Эссен был уверен в том что не получит случайную пулю от своих телохранителей.

– Все. Едем. – Эссен пришпорил коня и быстрым аллюром выехал через открывшиеся ворота на темную площадь, освещавшуюся лишь магическими шарами на башнях дворца.

Некоторое время троица скакала по темным городским улицам молча. Согласно указаниям в записках, им предстояло выехать из города через Куриные ворота и направиться лесом в сторону пригорода Ратценбург.

Неожиданно чуткое ухо Эссена уловило странный диссонанс в ровном цокоте копыт. Где-то рядом, совсем рядом на лошади ехал еще кто-то. Советник прислушался. Звук доносился не сзади, как можно было бы ожидать от ночного супостата, а спереди, и при этом цокот удалялся.

– Стойте! – приказал Эссен.

Все остановились. В ночной тишине незнакомый и невидимый во мраке всадник проехал еще несколько локтей и тоже остановился. В доме, у стены которого замерли сенешаль и его сопровождающие, кто-то пьяно и весело заорал.

– Едем дальше.– бросил своим спутникам Эссен. Они двинулись дальше. Эссен повернул голову к старшему Хойзенвеггеру и спросил:

– Райнер, ты слышишь?

– Да, сир. Впереди кто-то едет. Догнать?

– Да. И быстро.

Братья переглянулись и скрылись в ночной темноте. Таинственный всадник не стал дожидаться, пока охранники его догонят, и припустил с места в карьер. Цокот копыт начал отдаляться. Спустя минуту Эссен понял, что остался среди ночного города совсем один. Братья, похоже, увлеклись погоней.

Он все еще улавливал практически на пределе слуха, куда направились беглец и его преследователи, и направил коня в ту же сторону. Невидимый всадник гонял братьев по темным пригородам города. Он не пытался пока выскочить за крепостную стену, а демонстрировал прекрасное знание узких переулков и проходных дворов.

Эссен гнал коня по звуку. И вдруг на тесном перекрестке он столкнулся с братьями. Он резко натянул удила и чудом удержался на вставшем на дыбы жеребце. Братья имели удрученный вид.

– Сир, вы? – с тоской в голосе спросил Франц.– Сир, мы не можем его поймать. Он здесь, но в руки нам не дается.

Эссен мысленно улыбнулся.

– Хватит дергаться, Франц. Хватит. В этой поездке может произойти все, что угодно. Гоним за ним.

Невидимый всадник будто почувствовал, что его преследователи снова втроем, и резко рванул в сторону пригорода.

– За ним! Быстрее! – бросил Эссен.

Они стрелой пронеслись через городские ворота. Странно, но они были открыты даже в такой час. Эссен даже в запале погони смог мысленно отметить, что если он вернется назад живым, то начальника городской стражи надо менять.

Кавалькада понеслась мимо темных домов пригорода. Звук копыт стал тише, он уже не гремел по булыжной мостовой и не отражался от скученных стен домов. Глаза Эссена окончательно привыкли к темноте, и уже на самом выезде из пригорода в поле он увидел таинственного незнакомца совсем недалеко впереди.

Это был, как ему показалось, высокий сухощавый человек в черном, скакавший на породистом и изящном иноходце такого же черного цвета. Эссен внезапно остановил преследование.

– Все. Разворачиваем коней. Он может заманить нас в засаду. Движемся по околицам в сторону Ратценбурга.

Кавалькада двинулась на Ратценбург. Однако не успели Эссен и сопровождающие проехать и сотни локтей в нужном направлении, как вдруг сзади послышался бешеный галоп догонявшей их лошади.

– Что за…– заорал Эссен, выхватывая восьмизарядный самострел с которым никогда не расставался. Но закончить фразу ему не дали. Он почувствовал, каксо стороны незнакомца плеснуло могучей силой какого-то неизвестного ему заклинания. Рядом, как подкошенный, рухнул вместе с лошадью Франц Хойзенвеггер.

– Франци! Братишка! – истерически заорал Райнер.

Под Эссеном начал медленно начал оседать конь. Он несколько раз выстрелил в темноту, но это была лишь напрасная трата пуль.

– Боже, что с вами, сир! – забыв про все, снова завопил старший Хойзенвеггер. Конь начал заваливаться на бок, но, как ни удивительно, у Эссена хватило времени выпростать ногу из стремени.

– Франци! Сир! – вопил Райнер.

Сердце Эссена стучало часто и гулко, но не от страха, а от все нарастающего азарта погони. Он поднял голову и увидел, как Черный Человек остановил коня на холме, спрыгнул с него и, похлопав по крупу, отпустил. Уперев руки в бока, он повернулся к преследователям, но с места не сошел. Внезапный порыв ветра донес до Эссена его смех.

Эссен прикинул расстояние и понял, что вряд ли сможет попасть даже из своего оружие. Враг был слишком далеко. Если бы это происходило днем, то тогда вполне возможно, что его самострел проделал бы дырку в наглеце, но сейчас, ночью, это было нереально.

Сенешаль подошёл к Райнеру, причитавшему над телом Франца.

– Дышит?

– Да, сир. Судя по всему, он сильно ударился при падении. Его надо в город.

– Райнер, брось его!

– Нет, сир!

– Тогда оставайся здесь. Свяжись с Гликелем- пусть вышлют помощь и мага врачевателя. А я догоню этого наглеца.

– Но, сир…

– Над Эссеном никогда никто не смел смеяться безнаказанно.

Райнер скорчил совершенно страдальческое лицо. Эссен прекрасно понимал, что сейчас творилось в голове его телохранителя. Он знал о том, что братья не могут жить друг без друга. И думал Райнер сейчас, скорее всего, о том, что эти задвинутые на собственной чести понятия правителей не могут сравниться со священной братской привязанностью. Но Сенешаля все этого мало волновало в данный момент.

Он со всех ног бросился в погоню за Черным Человеком, оставив Райнера убиваться над братом. Он взбежал на вершину холма и увидел, что противник убегает в сторону леса. Им овладела холодная ярость. Эссен будто превратился в гончего пса, которому требовалось только одно – настичь и уничтожить наглеца.

Саму бешеную гонку по ночному лесу Эссен помнил смутно. Он гнал Черного Человека, повинуясь уже не разуму, а какому-то первобытному инстинкту. Он угадывал, куда устремился враг по шороху листьев, внезапному треску сучьев под ногами, по сломанным веткам. Наконец, они вырвались на поляну. И тут Эссен из последних сил бросил в сторону своего обидчика «огненный шар». И беглец упал. Эссен не поверил собственному счастью.

Едва переводя дух, не очень понимая, где он сейчас, он двинулся в сторону темного силуэта. Вдруг пружинистая трава под ногами сменилась какими-то бревнами, поросшими дерном и мхом. Эссен только успел подумать: «Вот она, ловушка! Хранители!», как бревна начали расползаться в разные стороны. Эссен рухнул вниз, тело пронзила острая боль, и сознание покинуло его.

Когда он пришел в себя, первое что он увидел, было усыпанное звездами небо в прорехе между двумя разошедшимися бревнами. В эту прореху, он судя по всему и свалился.

Его удивило, что он не чувствует боли от кольев или каких-то других смертоносных устройств, которым надлежало пронзить его тело. Да, тут внизу было очень сыро, и, кажется, он сильно промок, но никаких иных неудобств ситуация ему не причиняла.

Что ж, это обнадеживало. Он осторожно поднялся на ноги. Бревенчатое перекрытие, через которое лежал путь на свободу, оказалось примерно на высоте еще одного его роста над головой. Надо было поразмыслить и подобрать заклинания, с помощью которых можно выбраться отсюда.

Но сначала надо было сориентироваться. Эссен вышел из натекшей сверху лужи и вдруг больно ударился обо что-то щиколоткой. Он остановился и, произнеся короткое заклинание, сотворил «холодный огонь». То, что он увидел, заставило его похолодеть. Он попал в схрон.

Схрон представлял собой небольшое помещение, по полу которого были разбросаны стреляные гильзы, а у стен возвышались ряды деревянных ящиков. Некоторые из них были открыты. Ленты для самострелов в беспорядке валялись по всему полу. В углу в причудливом деревянном шкафчике стояли совершенно новые по виду «самострелы» – черные, короткие, напоминавшие крестовины. Рядом со шкафчиком была дверь. Эссен осторожно двинулся туда.

Там стоял грубо сколоченный стол, тарелки из неизвестного материала, а в углу были сложены штабелем еще несколько маленьких ящиков. Советник закрыл глаза и просканировал помещение. Он был один. Эссен подошел к ящикам и ставшим уже привычным движением оторвал две доски от крышки верхнего ящика.

Там были штуки, похожие на кувшины с очень узкими и длинными горлышками. У Эссена вдруг страшно заболела голова. Ему показалось, что он вспомнил – хотя откуда? – что действие этих кувшинов было похоже на действие «огненных шаров». Он помотал головой и открыл соседний ящик.

В нем лежало четыре плоских и узких диска с непонятной надписью и чуть вздыбленной серединой. Эссен потрогал сердцевину и почувствовал, что она пружинит под его руками. Голова заболела еще сильнее. Советник вдруг понял, что только что он едва не умер. Что-то снова подсказало ему, что эти диски были настроены на взрыв под ногой человека. Но здесь что-то было не так.

Откуда в его голову приходили подобные подсказки? Эссен терялся в догадках. Но, похоже, ясно было одно. Кто-то явно хотел, чтобы он не только нашел этот схрон, но еще и понял, как пользоваться оружием, находящимся в нем. И этим кто-то был Черный Человек. Значит он друг? Союзник? Черт возьми. Зачем тогда он убегал и атаковал Эссена и телохранителей? Ладно. Все равно в данный момент первоочередной задачей для сенешаля было выбраться из этого схрона.

Эссен соорудил из ящиков что-то типа пьедестала, и после некоторой возни смог выбраться на поляну. Поляна была пустой. Тот черный незнакомец, за которым он гнался, исчез.

И тут сенешалю пришла в голову отличная мысль. Он связался с Гликолем. Кстати это был один из немногих подчиненных Эссена по настоящему преданных своему повелителю.

« Где вы?» – отозвалась мыслефраза в голове Эссена.

«Ты должен не задавать вопросов а быстро подчиняться моим приказам. Ясно?»– передал он в ответ.

«Да».

«Тогда возьми Эдинга и Гизбура, три фургона и езжайте ко мне. Координаты места я тебе высылаю. Определи можно ли до этого места добраться с фургонами. Здесь все же лес…..

Минутная заминка.

«Можно, сэр»

«Точно?»

«Сэр…» – обиженно ответил Гликель.

« Ладно. О вашей отлучке никто не должен знать. Это приказ».

«Конечно, сэр!»

« Я вас жду».

Эссенразорвал связь и вздохнув уселся на поваленное дерево которое лежало на траве в шагах двадцати от него. Ждать ему пришлось недолго. Гликель с помощниками появился довольно быстро. Чем он нравился Эссену так это тем что совершенно не задавал вопросов.

Лучшего подчиненного трудно было найти. Пусть немного туповат зато исполнителен и не задает лишних вопросов. А насчет смекалки, ее усамого Эссена хватит на десятерых.

Когда начало светать, все было погружено, и три фургона выехали по направлению к Берлину. Эссен сидел на облучках рядом с Гликелем и размышлял.

Он принял решение. Кое-что из того, что они сейчас везли, он оставит себе. Кое-что оригинальное, чего не было в армии Ганса. На всякий случай. Эссен понимал, что рядом со становившимся все более и более непредсказуемым Гансом ему нужна была какая-то страховка. И сегодня он ее получил.

Глава 6 Воеводы

После эффектного испытания русинами внезапно обретенной силы прошло три дня. Их Федор потратил на то, чтобы убедить князя, что в руки к нему попало огромной мощности оружие, которым во благо Великого князя может пользоваться только он сам и его приближенные ведуны.

Князь мало интересовался правительственными делами. Он настолько привык к тому, что советник обеспечивает ему спокойную и счастливую, немного пьяную, но очень веселую жизнь, что никакое уникальное оружие не могло заставить его слушать Федора внимательно. Он, как всегда, махнул рукой, повелел поступать по ситуации и подписывать распоряжения его именем и ускакал на соколиную охоту.

Федор сидел у забранного решетчатым смальтовым узором окна и раскатывал в руках колбаску из пчелиного воска. Он размышлял, а руки его то вылепляли из податливого материала какие-то странные фигурки, то сминали их. В дверь постучали.

– Кто там?

– Это я, Мирослав.

Мирослав, был в отличие от Всеслава политическим советником Федора. Он не был столь прямолинеен, как Всеслав, за что его Федор и привечал. Княжеский советник почти сразу после испытания оружия тайно отправил Мирослава с посольской миссией к князю Изъяславу, правившему сопредельным с Муромским Княжеством, Владимирским уделом.

– Ну? – бросил вопрос Федор.

– Удивился он изрядно, – начал рассказ Мирослав. – Глаза чуть из орбит не выскочили. Скрипел, скрипел, как несмазанная телега. Но все же согласился. Сам место назначил. Я вот, на карте его изобразил, – Мирослав протянул советнику небольшую карту с отметками на ней. – Встреча назначена на послезавтра. В полдень.

Федор задумчиво взял карту. Он понимал князя Владимирского. Его земля была небольшой, но князь держал власть железной рукой и имел самую опытную дружину, которая несколько раз с набегами доходила Фатерлянда, и тамошняя немчура разбегалась в ужасе от грозного вида войска русин. Однако, самым приятным качеством для всех правителей, граничивших с Владимирским Княжеством, было то, что Изъяслав никогда не лез дела соседей. Да, любил он сходить в набег, но в набегах не страдали земли русинов. При этом Федор не мог не восхищаться хитростью Изъяслава.

Княжество Владимирское лежало глубоко внутри русинских земель, и любая иноземная операция возмездия должна была сначала встретить ожесточенное сопротивление приграничных областей. Поначалу тамошние князи протестовали против вылазок Изъяслава, но позже смирились и даже стали привлекать его дружину для решения собственных операций, что называется, чужими руками. Мол, что с него возьмешь, воинственный он у нас дурачок. А мы, что, мы даже мобилизацию не проводили…

Федор выбрал именно его еще потому, что это был самый сложный для переговоров противник. С остальными княжествами, которые грызлись между собой, справиться не составило бы труда. Как говорится, выше Изъяслава уши не растут. Если уж самый боевой князь устрашится нового оружия, то остальные и подавно.

– Спасибо, тебе милок, – ласково улыбнулся он Мирославу, – иди, отдыхай. Зайди к казначею нашему, он тебе выдаст двойное жалование. Заработал.

– Благодарствую уважаемый, – поклонился Мирослав и покинул комнату.

Советник вновь погрузился в свои мысли. Складывалась очень щекотливая ситуация, но у советника родился прекрасный план. Федор широко улыбнулся и, вызвав слугу, распорядился принести кувшин медовухи. То, что он придумал, стоило отметить!

Долго ли коротко ли летит время но вот прошло два дня. Настал день переговоров. Федор по такому случаю облачился в парадные одежды, и вызвал Всеслава. Тот, как всегда, шумно ввалился в горницу и весело посмотрел на своего повелителя.

– Здрав будь, уважаемый – пробасил он.

– И ты здрав будь, – кивнул Федор, – у нас сегодня, друже, день тяжелый намечается. Встреча у нас.

– Встреча? – Всеслав взглядом попросил разрешения сесть и, дождавшись ответного кивка, уселся на дубовый стул, который жалобно заскрипел под его весом.

– Я договорился о встрече с Изъяславом Сильным, князем Владимирским – сообщил ему Федор.

– С кем? – в голосе Всеслава было искреннее удивление – а о чем с ним разговаривать? Он упертый как десять леших! Воевать его хочешь куда послать? Так он нынче – девица дорогая. Как бы он нас в разорение не ввел.

– Энто да, – кивнул, соглашаясь, Федор. – Только вот у нас на этот раз имеются кое-какие кнуты и пряники.

– Оружие? – догадался его собеседник.

– Да, – коротко ответил советник, – ты выполнил то, что я тебе поручил?

– Выполнил, – кивнул его помощник. Мстислав сейчас настраивает «метатели» в трех верстах от Городищ. Деревенька небольшая, сто дворов.

– Люди?

– Вывели, уважаемый.

– Без осложнений прошло? Все-таки земля Владимира?

– Ну, во-первых, это как поглядеть. Сто лет идут споры, кому принадлежит деревенька. Так что все нормально.

Федор кивнул. Тихая приграничная деревенька. Почему-то у этих деревенек были какие-то устрашающие названия: Омутищи, Городище, Гусище. Спорный кусок земли, из-за которого в случае неудачи вряд ли Владимир развяжет войну. А в случае удачи пример мощи Мурома налицо. Эх, оставалось еще одно маленькое дельце.

Стукнула дверь. Всеслав оглянулся. На пороге стоял румяный детина в яркой синей рубахе, подпоясанной желтым кушаком. Федор внутренне поморщился. Ему бы еще три пера в задницу – точно Гамаюн-птица получилась бы. Все враги разбегутся. Или помрут со смеху.

– Воевода! Здрав будь, Кузьма Иванович!

– И вам того же, люди добрые. Передал мне посыльный, что меня ты, уважаемый Федор, разыскивал?

– Так и есть. Садись.

Когда воевода опустился на стул, советник внимательно посмотрел на него, мельком отметил, что и портки у героя-военачальника тоже были дикого зеленого цвета с нашитыми на них узорчатыми лампасами и наконец произнес:

– Дело у меня к тебе, Кузьма.

– Говори.

– Надумал я присоединить к нашему княжеству княжество Владимирское.

– Ты что? – воевода уставился на советника круглыми глазами, – ты, Федор, белены объелся, не иначе? Совсем одичал тут в княжеских хоромах? Куды нам с ним воевать? У Изъяслава самая сильная дружина в землях Русинских. Порвут они нас, волки серые.

– Подожди меня в дураки записывать, Кузьма. У меня есть оружие. Новое оружие. Оружие, с которым мы сможем объединить землю Русскую.

– Подожди Федор, что за оружие? Честно говоря, ежели б не знал тебя с пеленок, решил, что ты пьян.

Федору вдруг представился Кузьма в расписных пеленках, с усами, бородой и саблей и он чуть не прыснул со смеху. Помолчал, чтобы успокоиться и продолжил:

– Трезвый я, Кузьма, трезвый пока еще. Час вроде ранний. Городищи знаешь?

– Это деревенька около Тришкиного болота, рядом с Усищами и Пнищами? На границе которая?

– Да, именно. Так вот. Сегодня мы там наше оружие опробуем. И…

– Подожди Федор. Я, кажется, понимаю. – В глазах воеводы появились искорки смеха, – если твое оружие настолько сильное, то ты хочешь взять Изъяслава на испуг?

– Не на испуг. На непонятку. Ты разве не заметил, что напугать его нельзя? А вот в тупик поставить можно. Ты помнишь, как его Отто Гамбургский озадачил лет десять назад, и чем все это кончилось? Если Изъяслав чего-то не понимает, он такого противника уважает и нападать не будет.

– Что ж, вроде разумно. И верю, что ты не будешь ничего делать необдуманно. Ты же вроде людей из деревеньки вывез?

Федор внутренне чертыхнулся. Ах ты, старый черт! Так вся эта твоя раскраска для того, чтобы тебя за дурака принимали? А ты, оказывается, чуть ли не лучше меня все знаешь.

Кузьма улыбнулся краешком рта и ответил на невысказанные мысли Федора.

– Знаю, Федор. Знаю. Что требуется от меня?

– Возьми роту твоих дружинников-ведунов и отправь к Городищам. И флаг дай им, чтобы все как положено. Чтобы знали, что они из Мурома. Пусть поступят в распоряжение Мстислава, он там их встретит. Как сделаешь это возвращайся сюда. Я хотел попросить тебя лично присутствовать на переговорах.

– Меня? – воевода задумчиво покачал головой – И с какого перепугу? Зачем я тебе? В засаду посадить хочешь? Чтобы от моего виду пресветлый князь в штаны наделал?

– Будешь сидеть и грозно молчать. А когда дам сигнал, подтвердишь мои слова.

– Может, еще усами подвигать для большего веса? – улыбнулся воевода, – Хотя, почему бы и нет? Если все получится, то хорошее дело ты задумал Федор. Объединить русинские земли.

– И как звучит! – добавил советник – Великий воевода Всерусинский!

– А и правда звучит. Лучше звучит, чем отставной козы барабанщик – подумав немного, заметил воевода. – Что ж, распоряжусь, о чем надо, – поднялся он.

Когда советник остался наедине со Всеславом, Федор внимательно посмотрел на своего помощника.

– Поезжай с дружинниками. Посмотри, чтобы все было нормально. Как начнет вечереть, пусть лешие выть начинают. И открывайте огонь. Не подведи меня!

– Как можно, уважаемый! – в праведном гневе вскочил Всеслав.

– Ладно, иди…Моего личного Змея Горыныча выпустить там не забудь.

– Конечно, уважаемый, – Всеслав поклонившись, покинул комнату.

Федор вздохнул и, поднявшись, подошел к неприметной дверце в углу. Согнувшись в три погибели, советник протиснулся внутрь в маленькую комнату без окон. В центре комнаты, на полу находился замысловатый рисунок, представлявший, на взгляд непосвященного, хаотическое сплетение линий, но опытный маг сразу понял бы все искусство, с каким был нарисован «Круг Перемещения».

«Кругами Перемещения» назывались особые заклинания, способные перемещать магов на большие расстояния. Их основным недостатком было то, что таким образом мог перемещаться один маг и сопровождающий его. И работал портал всего один раз. Туда и обратно.

После подобного путешествия надо было тратить целый месяц насоздание нового «Круга Перемещения». Создание их всегда было делом муторным и требовало от магов большого искусства.

Прошептав нужные слова, Федор вернулся в комнату. Там его уже ждал вернувшийся воевода.

– Все выполнил как ты сказал, – сообщил он, – А ты значит, все-таки решился? И вижу, через «Круг» собрался отправиться. А может так пойдем? По-обычному?

– Пойдем через лаз, – отмел возражения Федор, прикидывая, пролезет ли воевода с его широкими плечами в дверь комнаты, и не испугался ли он вне мирного тракта. Но Кузьма оказался на удивление ловким. Ему потребовалось всего десять минут. Когда его кряхтение и пыхтение стихло, то он уже стоял в комнате рядом с Федором.

– Готов?– спросил советник.

– Готов, – кивнул воевода.

– Только у меня к тебе просьба, воевода.

– Говори уж.

– Что бы я ни предлагал, и что бы я ни говорил Изъяславу, не реагируй. Даже если тебе это покажется несправедливым. Потом я все объясню. Политика, сам знаешь.

– Хорошо, – Кузьма подозрительно покосился на советника

Федор прошептал заклинание и их окружил белый туман. Когда он рассеялся, они уже стояли перед небольшой избушкой на опушке дремучего леса. Где-то вдали надрывно выли волки.

– Место-то Изъяслав выбирал? – проворчал воевода, озираясь по сторонам.

– Он, леший ему в бороду, – ответил советник, который тоже не ожидал что место встречи окажется настолько дремучим. Волки, кажется, начали выть уже ближе.

– Ладно, пошли в избу, – махнул он рукой, отбросив все сомнения.

В избе из обстановки были четыре стула и один громадный грубо слаженный стол. Едва гости присели, как в дверях появился Изъяслав в сопровождении своего воеводы Андрея, которого Федор знал не понаслышке. Князь был коренастым крепко сбитым мужчиной лет сорока. Про таких говорят – кровь с молоком. Воевода был ему под стать.

– Садитесь, гости дорогие, – пригласил их Федор.

– Благодарствуем, – пробасил князь.

– Так что ты хотел мне сообщить, советник? – поинтересовался князь, когда все расселись, и наступила тишина. Федор про себя отметил, что Изъяслав обращался к нему таким тоном, будто он говорил с холопом. Его это покоробило, но он вспомнил, что на Владимирщине советников испокон веков не ценили, и князья правили там единолично.

– Дело в том, великий князь, что я решил выполнить зело огромное дело, кое не удавалось пока никому, – начал советник.

– Эка загнул! – покачал головой князь, – продолжай. Только говори нормально, а то от этих твоих загибов голова болит.

– Я хочу объединить Землю Русинскую.

– Чего? – рассмеялся Изъяслав, – объединить? И как же ты хочешь это сделать, советник? Я знаю, что твой князь – кукла в твоих руках, но Муромское княжество слишком слабо, чтобы ставить перед собой подобную цель. Хотя, – он вновь рассмеялся, – цель поставить можно. Только зачем? Ты вроде умный мужик, Федор. Не темни. Давай напрямки.

– А давай предположим, – советника нисколько не смутила издевка, прозвучавшая в голосе князя, – что в мои руки попало оружие. Оружие невероятной мощи, которое способно перевернуть всю Русь. Да что там Русь. Весь мир!

– Не верю…На всякого твоего Великого мага у нас есть свои Великие маги. А войско у меня хоть и меньше вашего, но каждый дружинник пяти, а то и десяти твоих стоит. Мне это доказывать надо или нет?

– Но если представить? То тогда что?

– Ну может тогда что-нибудь и получиться, – кивнул князь. – Ты меня сюда вызвал досужие беседы вести? Извини. Мне пора.

– Погоди, князь. У меня есть оружие, которого у тебя нет. И никогда не будет. А вот теперь – пора идти мне.

В голосе Федора прозвучал металл. Он встал и сделал шаг к выходу. Вдруг за его спиной что-то зашелестело

– Что у тебя есть, холоп? – с Изъяслава сразу слетел вся его саркастическая веселость,

– Ты меня знаешь, князь, – нахмурился Федор, – я когда-нибудь тебя обманывал? А за холопа ты ответишь.

– Извини, – покачал головой князь, немного подумав. – И обманывать ты меня никогда не обманывал. Так, слегка недоговаривал.

Изъяслав повернулся к своему воеводе.

– Он нас не обманывал – подтвердил тот.

– Холоп я али не холоп, но, князь, я хочу показать тебекое-что. Вы не против небольшого полета на моем личном Горыныче?

Воевода с князем переглянулись.

– Почему бы нет, – заметил Владимир, – Ты меня заинтриговал.

Они вышли из избы и Федор пронзительно свистнул в два пальца. Раздалось хлопанье крыльев, и перед ним опустился небольшой Змей Горыныч.

– Прошу вас, – пригласил Федор, и они забрались в кабину. Змей взмыл в воздух и, повинуясь мысленным командам советника, направился на северо-восток.

– Куда мы летим? – поинтересовался князь.

– Городище.

– А чем эта деревенька тебя так заинтересовала? – удивился Владимир

– Увидишь, великий князь, – загадочно ответил советник – увидишь.

Вскоре лес начал редеть измей замедлил ход. Под путешественниками появилась, деревня, раскинувшаяся между болот. С высоты было видно, что на улицах ее не было ни души.

– Городищи, – заметил Федор.

– Я понял – кивнул князь и что дальше?

– Сейчас, – Федор послал Всеславу мыслеприказ. Затем приказал змею кружиться над городом. Горыныч начал нарезать огромные круги.

– Смотрите! – Федор указал вниз.

Князь и воеводы посмотрели в указанном направлении, и в этот момент деревня под зрителями расцвела огненными вспышками взрывов. Все, кроме Федора, уже видевшего действие своего оружия, открыли рты.

Городищи заволокло черным дымом. Когда он немного рассеялся, взору их открылись изуродованные догорающие останки домов. Всего за несколько мгновений уютная деревушка превратилась в груду развалин, причем повалились даже печные трубы. На дороге валялись трупы кур вперемешку с клочьями моркови, росшей на огородах.

Федор, довольный произведенным эффектом, направил Змея назад к избушке. Князь и воеводы молчали до тех пор, пока Горыныч не опустился на землю.

– Что это было? – спросил бледный Изъяслав Федора. – Откуда это взялось? Я все проверил! На десять верст отсюда нет ни одного чужого мага.

Федор улыбнулся про себя. Хитер князь. Подготовился к встрече. Насажал полный лес ведунов, забрался подальше в глушь и думает, что всех перехитрил? Ан нет! Вот тебе!

– Я же говорил, великий князь. Мое новое оружие. Оружие, которое уже есть у дружины Мурома. Теперь представь последствия такой войны. Вражеский город взлетит на воздух, так и не поняв, что за кара его постигла. Крови будет море. Но мы же не в Фатерлянде или стране Джиннов. Зачем допускать, чтобы половина городов земель Русинских была истреблена? В том что это возможно, ты убедился сам. Оружие находилось в пяти верстах от Городищ ( здесь советник конечно прихвастнул). И это лишь всего три выстрела. Представь, что будет, если мы подойдем к Владимиру с полным вооружением?

– Ты мне угрожаешь, советник? – в голосе князя зазвучали суровые нотки.

– Как я могу? – искренне удивился Федор. – Мы же все русины. Я просто предупреждаю и предлагаю объединить наши усилия.

– То есть подчиняться тебе? – с горьким ехидством поинтересовался князь.

– Зачем мне! Великому государю Владимиру Муромскому! Будущему Верховному Правителю Великого Русского Государства. А те, кто примут его покровительство, те уже никогда не будут бояться ни набегов степняков или немчуры. И всего-то поделиться властью….

– Всего то – возмутился князь, – ты предлагаешь мне подчиниться этому болвану, твоему князю?

– Ну не совсем…. – Федор выдержал паузу и продолжил, – я предлагаю тебе пост Воеводы Всея Земли Русской. Ты же любишь воевать? А теперь представь будущий масштаб твоих сражений?

Произнеся эти слова Федор покосился на Кузьму. Тот крякнул и посмотрел на советника взглядом, в котором явно читалось «Ты, шельма, что же делаешь? Этот пост ты мне обещал!» Но выдержка воеводе не изменила. Он хорошо помнил слова советника и привык доверять, им так как знал Федора давно. Сам советник, поняв, что все нормально, перевел дух. Он не был уверен в выдержке его спутника.

– Заманчиво, – немного подумав, кивнул Изъяслав, – ты предлагаешь поверить тебе и выступить против своих? А ты меня поддержишь. Так? Но править Великим Русским Государством будет не твой князь, а ты, Федор. Так ведь? Никем на княжение не помазанный и никем воеводой не выкрикнутый?

– Именно, – кивнул Федор, – но не все так просто. Как я уже говорил, ты будешь главным воеводой. Однако глобальные военные и политические решения будут приниматься в моих палатах, в Муроме. Ты же отличный военачальник. Талантливый и опытный. Неужели ты понимаешь своей выгоды? Тем более твоему княжеству мы можем предоставить определенные привилегии.

Князь мрачно смотрел на советника. Воевода Владимира вообще был в прострации. Кузьма же смотрел на Федора с обидой.

– Я не требую ответа сейчас, – произнес Федор, – но я буду его ждать завтра утром. Если мы не договоримся, через два дня войско Мурома войдет на территорию Владимирского княжества. Я, упаси боже, не угрожаю, а лишь информирую тебя об этом, Великий Князь. А теперь, так, по-человечески, скажу тебе – если бы кто-нибудь предложил мне выбрать между гарантированным Великим Русинским Воеводством и смертью, я бы выбрал первое. Но у тебя, конечно, своя голова. И не стоит обращаться за помощью к другим князьям. Ты можешь быть уверен в том, что подобная демонстрация оружия на их землях отобьет у них всяческую охоту воевать с Муромом. Подумай об этом.

Закончив речь, советник, не дожидаясь ответа князя, пробормотал заклинание Возврата и спустя несколько секунд они очутились в комнате, из которой отправлялись в путь.

Воевода заговорил только тогда, когда они выбрались из малой комнаты и устроившись около стола, разлили себе по кружке медовухи. Кузьма выпил свою кружку залпом и, крякнув, произнес

– Удивил ты меня, уважаемый, удивил! Что же ты, выходит, мне врал? О Воеводе Всерусинском!

– Подожди Кузьма, – успокаивающе поднял руку вверх Федор, – послушай меня сначала. Ты же знаешь Изъяслава. Да у него будет титул. А у тебя к примеру будет титул Всерусинский Воевода Отряда Специального Назначения!

Федор даже прищелкнул языком. Он придумал название прямо сейчас, и оно ему очень понравилось.

– Именно твой отряд мы вооружим новым оружием. И всем будет понятно, кто настоящий воевода. Войны выигрывать тебе.

– Хм, – улыбнулся Кузьма, – то есть ты хочешь, чтобы я стал при Изъяславе, тем же, кем ты являешься при Владимире?

– Что-то в этом роде, – согласился Федор.

– Ладно, – махнул рукой совершенно успокоившийся воевода, – я согласен. Как думаешь, согласится Изъяслав с твоим предложением? Ты не оставил ему выбора.

– Посмотрим, – скромно ответил Федор. Он почему-то не сомневался в успехе.

И оказался прав. Ночью этого же дня прискакал посланец от князя Владимирского. Тот соглашался на все условия Федора. Так что теперь надо было решить простую задачу – объяснить, что к чему Владимиру XIII Муромскому. И потом можно начинать создавать Великое Княжество Муромское. Именно так Федор решил назвать будущее единое государство. То что он справиться с Изъяславом, он не сомневался. В дворцовых интригах тот, по сравнению с советником, был сущим ребенком. А Федор знал, что слово порой решает куда больше, чем сражение. Хотя в данном случае, конечно, одними разговорами вряд ли чего можно добиться.

Глава 7 Напутствие

После заклинаний меня так загрузили данными, что на пару мгновений я стал, наверное, умнее, чем сам Сент. Когда все пришли в чувство, Главный Хранитель долго и нудно показывал на карте районы, где, по его предположениям, появилось первый раз невиданное оружие. Только Слово Быстрой Памяти он применил зря. После него народ, окружавший меня, стал совершенно травоядным, и тупо пережевывал все увиденное. По крайней мере, лица у всех были совершенно отсутствующие.

Видимо, общий ступор заметил и сам Сент и что-то там прошептал, от чего я почувствовал себя, словно выпил зараз литра три крепчайшего настоя травы-огнянки. Сент убедился, что все, вроде очнулись, и довольно кивнул.

Хранитель Велимир тихо устроился в углу и погрузился в медитацию. По моему, русины называют этот процесс «бодун»? Или я перепутал? В общем, он выключился из дальнейшего хода событий. А вот Сент посмотрел на нас, я бы сказал, отеческим взором и произнес:

– Что ж, теперь пора вам, орелики, познакомиться друг с другом. Вы все с этой минуты – полноправные члены бригады, которая будет заниматься непосредственно следственными действиями в полевых условиях. Остальные же, кто покинул нас, займутся обработкой информации и аналитической работой. Вы – наша надежда. Если вы не возьмете след врага и не раскроете суть заговора, Лагенвельт ждет страшная судьба.