Ведьма бесплатное чтение

Глава 1

— Игорь Николаевич, дорогой, ну вы ведь уже консультировались со множеством специалистов, которые только подтверждали наши заключения! Еще раз могу повторить: полноценное восстановление при такой травме маловероятно, шансы практически нулевые. Да, можно и нужно продолжать физиотерапию, но рассчитывать на то, что Степан Степанович встанет, а тем более пойдет…

Игорь продолжает слушать разглагольствования заведующего отделением, но все дальнейшие слова остаются где-то на периферии его сознания. Мысль о том, что Степан останется инвалидом, была какой-то… кощунственной, что ли, он не мог с ней мириться на физическом уровне. Полное отторжение…

Степан. Его самый лучший друг, с которым столько всего пройдено, столько пережито… Единственный близкий человек. Старший брат, если не по крови, то по своей сути — уж точно. Его ангел-хранитель еще с сопливого детства… Серьезно, Игорь не помнил себя без Степана. Крепкое надежное плечо, которое всегда рядом. У кого-то были мамы, папы, бабушки, дедушки. У него же был Степан. Всегда. Все, что сейчас представляет собой Игорь Слабодин — это заслуга одного единственного человека. Степана Зименко.

— Какие варианты? — прерывает монолог эскулапа.

— Я же вам объясняю…

— Варианты, Сергей Сергеевич. Ответ, что Степан не пойдет — неправильный ответ. Любые варианты, — настаивает он, видя, что собеседник опять собирается спрыгнуть с темы. — Иглоукалывание, тибетская медицина, магия Вуду… Что угодно!

— Игорь Николаевич, вы очень хороший друг. Правда. Я не встречал в своей практике таких преданных друзей, но…

— Нет, — отрицательно качает головой, — не хочу этого слышать. Варианты, Сергей Сергеевич! Подскажите хоть что-то…

Пожилой доктор внимательно смотрит на стоящего перед ним достаточно молодого, но жутко уставшего мужчину. Такой не сдастся и не отстанет. Сергей Сергеевич это отчетливо понимает. За полгода, прошедших с момента несчастного случая с Зименко, Игорь провел в больнице времени чуть ли не больше, чем сам лечащий врач. Он был в курсе всего, вникал в самые тонкие медицинские дебри и терминологию, изучил анамнез, методики лечения и реабилитации после подобных травм. Он делал все возможное и невозможное, чтобы вытянуть друга и компаньона. Как при этом Игорь еще и собственную фирму на плаву держал, где брал силы — оставалось загадкой. Но, сдюжил, вытащил и друга с того света, и их общее дело, которое пошло наперекосяк после произошедшего несчастного случая. И вдруг, как озарение:

— Тибетские шаманы, говорите?

— Все, что угодно, доктор, — упрямо подтверждает Игорь.

— Есть один вариант. Легенды о той женщине ходят. Она, правда, сейчас, насколько мне известно, больше на помощи нашим военным сосредоточена… Но вдруг и за ваш случай возьмется?

— Значит, женщина? — скептически.

— Угу. Ведьма.

Игорь нахмурился, обдумывая ситуацию. Ну глупость же… Самая натуральная. С другой стороны, разве не он только что соглашался на магию Вуду? Так чем один способ нетрадиционного лечения лучше другого?

— Как найти эту вашу… ведьму?

— Так тут недалеко. Деревню Землянки знаешь?

— Проезжал когда-то мимо.

— А за ней по грунтовке, в сторону реки, хутор стоит небольшой. Там ее и найдете. Если опять на передок не уехала.

— Ведьма-патриот? Это что-то новенькое… — саркастически хмыкает Игорь, — имя хоть есть у этого чуда природы?

— Ксения. Спрашивайте Ксению.

— Ну, что сказал док?

Нетерпение Степана очевидно. Мужчина его темперамента и силы воли, прикованный к инвалидному креслу, просто не в силах с этим мириться. Сцепит зубы, перетерпит боль, бульдожьей хваткой уцепится за малейший шанс, позволяющий снова ходить.

— Есть вариант…

Степан вскидывает полные надежды глаза.

— Нетрадиционная медицина.

— Значит, совсем надежды нет? — требовательно.

— Я же говорю — есть!

— Нетрадиционная медицина? — взрывается обычно спокойный Степан. — Если врачи отправляют тебя к экстрасенсам, бабкам и шаманам, то все, Игорек, кранты! Значит, ни хрена они уже не могут!

— Подожди, Зима, не горячись. Я тут пробил об этой ведьме…

— Ведьму? Б”””, ты серьезно вообще? Игорь! Очнись! Что ты несешь?

— У тебя есть варианты получше?! — рявкает. — Эта тетка, кем бы она ни была, творит чудеса! Я её погуглил, перед тем как к тебе идти. Ты не представляешь, что про нее пишут в сети. Она военными занимается в последнее время. И для многих из них оказалась последней надеждой. На нее натуральным образом молятся. Кстати, попасть к ней практически нереально. Очередь на годы вперед.

— Нет, Игорь. Все. Баста. Мы боролись — мы проиграли. Не хочу скатываться в сумасшествие в погоне за несбыточным.

— А что хочешь? Жалеть себя?! Сидеть в этом чертовом кресле и сетовать на судьбу-злодейку? — срывается на крик Игорь.

Степан смотрит на него из-под нахмуренных бровей и произносит как-то отстраненно:

— Зачем сидеть? Пулю в лоб, и все дела, чтобы не мучить ни себя, ни тебя.

— Что ты несешь? — яростное шипение.

— Не хочу я так, Игорь. Можешь считать меня слабаком, кем хочешь… Но это, — Степан бьет ладонями по подлокотникам своей навороченной коляски, — это не жизнь! Еще и ты теперь, как привязанный, возле меня. У тебя баба когда последний раз была? Говорил тебе, отвези меня домой. Так нет — к себе притащил. И жопу рвешь теперь — и на фирме, и тут все сам… Говно из-под меня выгребаешь, — добавляет отчаянно.

— Ты бы сделал для меня то же! О чем ты вообще?! — взрывается, — ты все, что у меня есть! Так было, и так будет!

— Неправильно это, Игорь, — орет в ответ Степан, — тебе бы жену завести, детей! А ты гробишь жизнь на калеку!

— Ты мой брат! Друг! Отец родной! Мы всю жизнь бок о бок. А сейчас ты что… Ты предлагаешь мне отойти в сторону?! Да это я, вообще-то, должен быть на твоем месте! Кто из нас, мать его, должен был оказаться на той стройке? Не помнишь?! А ты прикрыл меня в очередной раз, как и всегда до этого! Как и всю нашу жизнь, начиная с детдома. А теперь предлагаешь мне смириться? Жить своей жизнью? Ты настолько меня не уважаешь?

— Слабый, ты ни в чем не виноват, — парирует устало Степан.

И Игорь готов поклясться, что если бы это было возможно, Зима, как и в детстве, потрепал бы его по вихрастой макушке.

— Степ, пожалуйста, я не знаю, получится, или нет… Я ж не чертов врач, в конце то концов! Но, блин, мужик… Давай попробуем! Пожалуйста, Зима… Ты нужен мне, брат…

Хотел ли Степан подняться? Да! Потому что он хотел ЖИТЬ! Не существовать так, как сейчас, а жить на полную! Стоять, ходить, бегать, водить машину, трахаться! Быть мужиком, а не под себя ходящим растением. И это в его-то сорок один. Он столько всего еще не успел! Черт, да он даже женат не был, в отличие от того же Игоря. А теперь вот… Калека.

— Ладно. Попробуем. Но это — последний эксперимент.

Сказано — сделано. Уже на следующий день проезжают Землянки. Добротное село с неплохой дорогой и небедными домами. Близость к областному центру накладывает свой отпечаток. Людей практически нет, видимо, из-за раннего времени. Хотя, разве в селе утро — это не самая горячая пора? Невдалеке показалась старушка с козой. Игорь медленно притормозил:

— Здравствуйте, — опускает стекло, — не подскажете, как нам на здешний хутор проехать?

— А чего это ты там забыл? — хмурится пожилая женщина, продолжая привязывать козу к вбитому в землю колышку.

— Я Ксению ищу. Не подскажете, как проехать?

— И что вам всем надо от нее! — неприветливо косится старуха, — дали бы ей отдохнуть. Вас лечит, а себя калечит.

— Так вы подскажете дорогу, или как? — нетерпеливо постукивает по рулю.

— Прямо езжай, потом налево, мимо луга, там лесок начнется, вот по грунтовке мимо и езжай. Обогнешь немного — увидишь хутор. В самом его конце — сруб с широкий верандой, там и ищи Ксению.

— Спасибо! — и педаль в пол.

Проезжают колдовской красоты места. Грунтовка тянется вдоль леса. Высокие сосны, укутанные густым молочным туманом, сквозь который пробиваются острые стрелы солнечных лучей, царапают макушками перламутровое небо. С другой стороны дороги бархатным ковром стелется луг, усеянный яркими огоньками весенних цветов. Лесной воздух наполнен тысячами разных запахов, они кружат повсюду, врываются в распахнутые окна автомобиля. Аромат влажной земли и хвои приятно щекочет в носу.

Молчащий всю дорогу Степан подает голос:

— В лучших ведьмовских традициях. Лес, туман, сейчас и ведьма на метле прилетит! — с сарказмом.

— А это, очевидно, избушка на курьих ножках, — добавляет Игорь, указывая на открывшийся их глазам дом.

Степан присвистнул:

— Избушка-то у бабки Ёжки, а у ведьмы ничего себе хоромы!

И правда, в лучах утреннего солнца на широком лугу, покрытом полевыми цветами, возвышается ДОМ. Основательный такой… Одноэтажный, но с мансардой под зеленой крышей. Крыльцо ведет на просторную веранду. Выходящая на нее же стена представляет собой широкие раздвижные не то двери, не то окна. Современный такой домик. Откуда только взялся в такой глухомани. Звенящую тишину раннего утра прерывает звук взведенного курка, и раздается хриплый женский голос:

— Кто вы? И что вам здесь надо?

Игорь со Степаном одновременно оборачиваются на звук. И от картины, открывшейся их глазам, не могут вымолвить ни слова.

Женщина невероятной, ошеломляющей красоты восседает (по-другому не скажешь) на лошади. Вокруг клубится туман, создавая совершенно колдовские декорации для происходящей сцены. Кажется, что даже лес притих, и птицы смолкли в почтении. Красавица быстрым движением откидывает со лба черные кудрявые волосы, свободно струящиеся по спине и плечам, не отрывая от них угольно-черных, прожигают насквозь глаз. В руке пистолет, направленный в их сторону. Картина абсолютно сюрреалистическая и нереальная.

Первым отмирает Игорь.

— Послушайте, милая девушка, уберите пистолет, а? Не дай Бог, выстрелит…

— Я задала вопрос, — отрешенный хриплый голос, — на который все еще не услышала ответа.

— Да здешнюю ведьму мы ищем. Ксению… Забрели, наверное, не туда. Не подскажете, как нам эту милую бабушку найти?

— Для него? — высокомерный кивок в сторону Степана.

— Ээээ, дамочка! У меня ноги отказали, а не мозги! — рявкает Степан, — так что я предпочитаю отвечать за себя сам!

Девушка переводит колдовской взгляд на мужчину в коляске.

— Хорошо. Только ты еще не готов.

— К чему не готов?

— К борьбе.

— Черт, мы, вообще, о чем говорим? Нам, если что, Ксения нужна, а задушевные беседы с тобой без надобности! — рычит Степан, и, обернувшись к Игорю, добавляет. — Поехали, к черту, отсюда, дурдом какой-то. Как знал — не хотел ехать.

Тем временем девушка плавным движением соскакивает с лошади, берет ее под уздцы и, перекидывая волосы через плечо, наконец, замечает:

— Я — Ксения. И если ты приехал ко мне, — прожигающий взгляд, — то будешь слушать меня, а нет — иди, стреляйся, как и хотел. Ой! Ножки-то не ходят. Печааааль.

Степан просто задохнулся в негодовании:

— Да ты… Да я… Откуда ты знаешь, что я хотел? Ты сказал? — обвиняющий взгляд на друга.

А тот и сам стоит, челюсть уронив.

— Да я первый раз ее вижу, Степа! Что ты несешь?

Тем временем ведьма обходит их дугой и замечает:

— Времени зря потрачено много. Еще месяц — и я ничем не помогу.

— Я не собираюсь слушать этот бред, — рычит Степан, приводя коляску в движение, — пересади меня в машину! Мы уезжаем.

Ксения останавливается, лошадь замирает. На мгновение она прикрывает глаза, прислушиваясь к себе.

— Если сдашься — он тоже не выживет, — кивок в сторону Игоря, — вы связаны нитями жизни. И еще один человек с вами в связке. Не у всякого такое увидишь… Так что, борись. За троих борись.

Она возобновляет движение, а мужчины, открыв рты, смотрят ей вслед.

Глава 2

Они практически доезжают до города, когда Степан бросает резко:

— Поворачивай назад.

— Куда?

— Не тупи, Слабый. К ведьме этой поворачивай.

Что и говорить, проняла его девка. До печенок проняла. Ну и разозлила, конечно. Не то, чтобы он поверил во все ведьмовские бредни, но вероятность того, что ее слова по поводу Игоря имеют под собой хоть какое-то основание… Если из-за него с другом хоть что-то случится… Короче, Степан готов был даже переломить себя и еще раз вернуться к этой полоумной. Он попробует. А если ничего не выйдет — то чем это не повод поставить на место надменную суку?

Когда они вернулись, в доме никого не оказалось. Игорь пошел осмотреться и обнаружил еще несколько хозяйственных построек, да собачью будку. Интересно, где сама собака? Не хватало еще нарваться на какого-нибудь бульдога.

— Вообще-то волкодава, — хриплый голос из-за спины, который заставил Игоря натуральным образом подпрыгнуть.

— Ты что же, и мысли читать умеешь?

— Эта ситуация не требовала от меня таких навыков. Последнюю фразу ты произнес вслух, — серьезно глядя на него, парирует Ксения. — Где твой друг?

— Перед домом.

— Пойдем! — повелительно.

Игорь послушно плетется за Ксенией, разглядывая ее высокую, тощую фигуру.

— Ничего примечательного, да? — хмыкает ведьма.

— Ну почему же? — не растерялся Игорь, — ножки очень даже.

Ксения искоса взглянула на мужчину и пробурчала:

— Не боишься, что превращу тебя в лягушку за подобные вольности?

— А ты можешь?

Очередной косой хмурый взгляд. И оставленный без ответа вопрос.

Встрепенулся в кресле Степан, завидев их приближение.

— Решили все-таки побороться?

Степан кивнул, не спуская глаз с девушки.

— Будет тяжело, невыносимо больно, и в процессе ты сто раз пожалеешь, что не ушел сегодня. Готов ли ты к этому?

Степан кивнул. Интересно, почему она обращается к нему по-разному? То на “вы”, то на “ты”. Чем руководствуется при выборе способа обращения?

— Ты будешь жить здесь. Сельская амбулатория переполнена, да и местные приютили всех, кого могли. Нет больше мест.

— Я не могу…

— Это не обсуждается! — твердо. — Я думала, мы уже пришли к согласию относительно полного послушания на весь период реабилитации.

— Я не могу не из прихоти, а по чисто физиологическим причинам, — рявкает в ответ Степан, — или тебе хочется мне памперсы менять?

Ксения бросает еще один внимательный взгляд на мужчин:

— Мой дом полностью оборудован под потребности не ходящего человека. Везде есть поручни и специальные механизмы. Туалетная комната в гостевой также снабжена всем необходимым. Для смены памперсов в обычных условиях у меня имеются санитары и волонтеры, но поскольку вы будете жить у меня… Сейчас эту функцию выполняешь ты? — черный взгляд на Игоря.

Тот уверенно кивает.

— Тогда ты тоже переезжаешь. Сюда. — Не вопрос. Утверждение. — Возвращайся в город и привези вещи на первое время. И себе, и другу. Да, главное, не забудь взять историю болезни. С полным диагнозом, описанием проведенных операций, полученного лечения и рентгеновскими снимками.

— Зачем? — изумляется Игорь, — ты что-нибудь в этом понимаешь?

Ведьма посмотрела на него так… вот как на имбецила, честно.

— Привези, что я сказала. — И уже обращаясь к Степану, — заезжай в дом. Посмотрю тебя руками. И поскорее, у меня день по секундам расписан. И так рушишь мне все планы!

— Так чего тогда помогать вздумала? — пробурчал Степан, заезжая по пандусу.

— За меня все было решено. Не мне переиначивать.

Степан находился как в двух измерениях сразу. Он, детдомовец без роду и племени, добившийся в жизни определенных благ, имеющий достаточно рациональный склад ума, сейчас был вынужден столкнуться с чем-то неизведанным и для него непонятным. Кем решено за нее? Она так тонко намекает на судьбу? И как она определила, что с ним? Почему отвела ему только месяц? Как узнала о его все возрастающем желании пустить себе пулю в лоб? А эти бредни о связавших их с Игорем нитях судьбы? Точно, бред! Даже если и представить, что они со Слабым чем-то там связаны… То, что там она плела о третьем? Откуда он взялся, третий-то? Всю жизнь они друг у друга только и были. Нет, бред… В своем ли она уме? А он? Решивший доверить себя этой… Ведьме?

— Не пытайся понять то, что для тебя недоступно, — хриплый голос за спиной.

— Блядь… Вы не могли бы не подкрадываться?! Пугаете меня до усрачки такими выходками!

Ксения хмыкает и вытирает полотенцем мокрые руки:

— Пугливый какой… И называй меня уже на ты. А то странно, что мужчина твоих лет мне выкает.

— Что значит — моих лет? — взвивается Степан.

— Тебе сколько? За сорок? А мне двадцать девять. Так что, согласись — странно.

— Ты выглядишь старше! — маленькая низкая месть со стороны Степана.

Глаза ведьмы еще больше чернеют, обжигая мужчину своей холодной бездной:

— Обопрись на ручку этой кушетки. Сможешь забраться на нее животом? С ногами я помогу…

Игорь выполняет все ведьмины команды и, кряхтя, укладывается.

— А ты большой, хоть и низкий.

— Я не низкий!

— Ты с меня ростом всего. Не спорь.

— Это не я низкий, — заводится Степан, — это ты, как жердь!

— Низкий и плотный. Тяжело мне с тобой будет.

— Ты хочешь сказать, что я толстый?!

— Молчи, — шикает на него, задирая футболку.

Прикасается руками к спине, замирает. Сдвигает ладони выше в полнейшей тишине. Ведет вверх, периодически останавливаясь и прислушиваясь к себе.

— Хорошо… Хорошо..

Хмурится в одном месте. Сосредотачивает в нем свою силу. Степан стонет.

— Хорошо… Чувствуешь? — шепчет на ухо.

— Дааааа.

— Хороший мальчик.

Тепло переходит в легкую боль, которая становится сильнее. Это она руками своими вытворяет? Но как?! Даже не касаясь его… Стонет. Ксения убирает руки.

— Ну что? — вскидывает глаза Степан.

— Если вынесешь все… сдюжишь, то встанешь. Больно будет адски, — предупреждает.

— А как ты…

Ксения смотрит прямо на него, помогая перевернуться.

— Не пытайся понять, как. Это не главное, да и не поймешь ты. Сосредоточься на выздоровлении.

А она сильная, — отмечает мужчина. Высока, болезненно худая, но сильная… Жилистая. И красивая просто невероятно, хотя и выглядит старше своих лет. Брови соболиные хмурит, пересаживая его в коляску.

— Почитаю твою историю болезни, составляю план реабилитации, и приступим с завтрашнего дня. На растущую луну.

— На луну? — скептически.

— Именно так, — обдает холодом, — рекомендую не сомневаться в моих методах. Мне нужно твое полное доверие. Или так, или никак.

Степан поднимает вверх руки в знак капитуляции. В конце концов, она реально доказала, что может… Что-то. Он чувствовал тепло и боль в том месте, которое в течение последних шести месяцев было абсолютно и совершенно не чувствительным. А может, она грела чем? А он, дурак, и рот раскрыл?

Поднимает на нее глаза, а она в ответ смотрит на него с презрением и жалостью, как на неполноценного какого-то:

— Ага, грела… паяльником! Уймись ты уже, Зима.

И уходит. А он остается в коляске с открытым ртом. Ну, точный недоумок… Нет, подождите… Она что, правда прочитала его мысли?!

Глава 3

Степан сидит в кухне и разглядывает просторную комнату, все еще в легком шоке от происходящего. Краем мысли отмечает, что помещение достаточно большое. Кухонная стенка со встроенной техникой в торце. Напротив те самые раздвижные стеклянные двери на всю стену, там же большой добротный прямоугольный стол, и стулья в комплекте к нему. На них яркие, веселые подушечки, расшитые, по всей видимости, вручную. По центру стола такой же рушник. Шикарная работа, это отмечает даже далекий от рукоделия Степан. Общий дизайн кухни несколько противоречив — добротная деревянная мебель без изысков. В холодном, лаконичном стиле, скорее подходящем мужчине. И тут же — совершенно девчачьи салфетки, подушечки и рушники. Казалось бы, сочетание несочетаемого, но, в общем, все выглядит очень самобытно, гармонично и совершенно потрясающе.

В широком дверном проеме появляется Ксения с черным пакетом в руках.

— Я ухожу. Вот картошка и другие овощи. Приготовь что-нибудь к ужину. Мясо в миске.

Степан удивленно смотрит на девушку. Он что… в наймах, что ли?

— Не приготовишь — будете с другом голодными. Мне с этим возиться некогда.

И уходит. Оставляя его одного в совершенно пустом и незнакомом доме. Нет… Она правда его бросила?! А что, если он… Да мало ли! Он вообще-то не ходит. Ему помощь нужна. Так, бурча под нос, начинает знакомиться с содержимым шкафчиков, доставать кастрюлю и ножи. Наточенные!

Игорь мотался целый день, как угорелый. Домой — за вещами. В офис — отдать поручения и перенести запланированные встречи. В больницу — за копией истории болезни. В принципе, у него уже были копии, перевод которых он высылал для консультаций в европейские клиники. Но они не содержали последних данных. Он устал. Очень, очень устал. Возможно, поэтому ему мерещатся совершенно невероятные картины. Например, Зима, помешивающий шкворчащую на сковородке картошку с мясом. Рот мгновенно наполнился слюной.

— Ты чего это… За готовку взялся? — не скрывает удивления Игорь.

Проходит, осматриваясь, вглубь комнаты, оставив сумку с вещами у входной двери. Степан поворачивается на голос:

— А кто еще нам пожрать приготовит? Ведьма удочки смотала, сказала, что не царское это дело.

Игорь пожимает плечами:

— Раньше ты меня ужином не встречал, вот и спрашиваю.

— Ну, извините, — издевательски, — как-то калеке несподручно.

— Степ, ну ты чего заводишься? — устало потирает шею, — я рад что ты хоть чем-то занялся, а не тупо лежишь, отвернувшись к стене.

— Прости, брат… Задолбался ты со мной, да?

— Есть немного, — не отрицает очевидного Игорь, — слушай, давай жрать, а?

Насыпают полные тарелки и уплетают за обе щеки вместе с найденной в холодильнике квашеной капустой.

— Слушай, так что тебе ведьма то сказала? — активно работая челюстями, интересуется Игорь.

— Сказала, что будет очень больно, но если вытерплю — ходить смогу. И еще руками своими надо мной колдовала. Знаешь, я прям чувствовал сначала тепло, а потом и боль в том месте… Так странно! Она же даже не притрагиваться ко мне. Думаешь, у нее, и правда, дар какой есть?

— Не знаю, Степ. Не верю я в эти штучки, ты же знаешь! Но про нее столько всего понаписали, столько реально зафиксированных фактов в сеть выложили… Значит, что-то есть… И это что-то выше нашего понимания.

Так в неспешных разговорах наступает вечер. Игорь уже помог с вечерним туалетом Степану, переодел его. Оборудование дома, о котором говорила ведьма, действительно значительно облегчало жизнь. Многие действия Зима теперь мог проделывать самостоятельно, держась за специальные поручни. Также в гостевой комнате была комфортабельная медицинская кровать, способная принимать различные положения. Свет включался пультом, шторы тоже отодвигались с его помощью. В общем, дом был оснащен по последнему слову техники. И откуда только у ведьмы деньги на такие примочки? Обдирает, обращающихся к ней людей? На чужом горе наживается?

Было около одиннадцати, когда Ксения вернулась домой. Степан уже похрапывал в своей чудо-кровати после вечерней разминки, да и сам Игорь клевал носом на диване в гостиной.

— Доброй ночи.

Ведьма смотрит на него и, ничего не говоря, проходит к шкафу, достает подушку и комплект постельного, протягивает мужчине, поясняя:

— Диван раскладывается. Просто потяни вперед.

И молча поднимается по лестнице, ведущей в мансарду.

— Там ужин на плите, — кричит ей вслед.

Она притормаживает, кивает головой и идет дальше.

Не проходит и десяти минут, как Ксения возвращается, сменив одежду и, видимо, приняв душ. По крайней мере, волосы у нее точно мокрые. И источают присущий только ей аромат леса. В руках девушки что-то наподобие спальника.

— Ты куда собралась, на ночь глядя? — изумляется мужчина.

Ведьма оборачивается и удостаивает его еще одного надменного взгляда:

— А ты кто такой, чтоб я перед тобой отчитывалась?

И, развернувшись, идет дальше, не обращая на него никакого внимания.

Черт, вот к такому он точно не привык! Он, вообще-то, ничего себе так мужчина. В самом расцвете сил. Да что говорить, баб у него было немерено. Велись на него, только пальцем помани. А почему бы и нет? Молодой (тридцать семь всего), вполне симпатичный (каштановые с темной рыжиной волосы, зеленые выразительные глаза, хорошей формы нос и губы), высокий и спортивный… Лежит, оголил пресс прокачанный и плечи пловца, а она на его позерство — ноль внимания! Тощая швабра! Красивая, правда… Но он предпочитал более женственные формы.

Так во всяких думах проходила ночь. Нет, куда она все-таки направилась в том балахоне прозрачном, который практически полностью открывал худые смуглые ноги? И спальник еще этот прихватила… Ну, не спит же она во дворе? Не удержался, вышел. Нет, во дворе пусто. Пошел за дом, мимо конюшни и сеновала, по тропинке к реке. Тишину буквально взорвал грозный рык. Желтые глаза огромного зверя сверкнули в темноте, пес приближался.

— Ээээ, тихо-тихо, милая собачка.

Псина зарычала еще громче.

— Верный, фу! — хриплый голос. — Чего бродишь по ночам, спать не даешь? — голос ведьмы звучит неприязненно.

— А ты чего на улице спишь, если дом рядом? — отвечает Игорь не менее любезно.

И громкий рык в ответ.

— Мои дела тебя не касаются! Отправляйся в дом, пока Верный тебя не сожрал.

— Ведьма! — кричит ей в след.

Она оборачивается, и мужчина готов поклясться, что в этот момент ее глаза светятся.

— Иди в дом, Игорь.

И ему ничего не остается, кроме как послушно вернуться.

Игоря будит непривычный аромат свежевыпеченного хлеба. Он выглядывает из гостиной и наблюдает чУдную картину. Ведьма хлопочет у плиты!

— Иди, помоги Степану. Он уже проснулся. У вас 15 минут на все про все, — не поворачивая головы, — и перестань ходить за ним, как за дитём малым. Чем больше он будет делать сам, тем быстрее дело пойдет на лад.

Игорь послушно плетется в комнату друга. Ему и самому не помешает освежиться. Воспользуется его ванной.

Ровно через пятнадцать минут оба мужчины появляются в дверях кабинета, где Ксения уже раскладывает одноразовую пеленку на массажном кресле.

— Ты напрасно оделся, Степан. В следующий раз достаточно будет халата, чтобы не тратить время на раздевание.

Степан пытается протестовать, но Ксения отсекает все одним взмахом руки. Он невольно залипает на ее ладонях. Длинные, узкие. С тонкими гибкими пальцами. Ногти вытянутой овальной формы коротко подстрижены. Красивые руки.

— Сегодня я проведу что-то типа вводной лекции. Ты, Игорь, присутствуешь для того, чтобы я одно и то же два раза не повторяла. Знаю, что все равно доставать будешь. Также я покажу основные приемы массажа и дыхательной гимнастики.

— Мы все это время делали массаж и гимнастику тоже. За кого ты нас принимаешь? — возмущается Игорь.

Ведьма переводит на него строгий взгляд и замечает:

— Мне это известно. Я покажу более эффективные упражнения.

И уже обращаясь к Степану:

— Я ознакомилась с твоей историей болезни. Посмотрела снимки. В принципе, все довольно не плохо. Операция прошла успешно. Так что сейчас нам необходимо будет сосредоточиться на реабилитации и восстановлении проводимости нерва. Как я уже говорила, это достаточно болезненно. Реабилитация будет состоять из комплексных мероприятий, включающих в себя дыхательную и лечебную гимнастики, массаж, грязевые обертывания и сероводородные ванны. Также в твой рацион будут введены специальные натуральные компоненты, способствующие восстановлению миелиновой оболочки нерва за счет содержания в них определенных веществ и витаминов группы В. Я специально сейчас, как можно более доходчиво, объясняю вам те нюансы лечения, которые вы в состоянии осознать. Касательно того, чего вы никогда не поймете, и чему не найдете объяснения… Не углубляйтесь в это. Не гневите небо. И меня не спрашивайте. Вам достаточно знать, что с точки зрения медицины я никак не наврежу.

— Откуда такая уверенность? — встревает в разговор Игорь.

— Уверенности мне придают мои познания в сфере медицины, подкрепленные, помимо всего прочего, дипломом медицинского университета. Теперь, наконец, мы можем вернуться к сути?

— Так ты врач, что ли?

И опять этот презрительный взгляд! Ну почему в ее присутствии он себя постоянно судьбой обиженным чувствует?

— Разве не это я только что сказала? — и уже обращаясь к Степану, — начнем с гимнастики. Смотри в зеркало и повторяй за мной. От правильности выполнения упражнения зависит весь его эффект.

Разворачивает коляску к зеркальной стене, садится рядом на колени, чтобы быть на одном уровне со Степаном, и начинает упражнение.

После переходят к специальным тренажерам, позволяющим перевести мужчину в вертикальное положение, и уже так выполнять упражнения для поддержания тонуса мышц. Показывает, как правильно эти самые упражнения выполнять. Терпеливо и доходчиво объясняет мужчинам, на что то или иное действие влияет. Указывает на ошибки. В таком темпе проходит около часа. Степан порядком вымотан. И ведьма это замечает.

— На сейчас, пожалуй, достаточно. Дальше — завтрак, а после — сероводородная ванна.

— Я хочу в душ, — капризничает Степан, — я весь вспотел!

— Хочешь в душ — иди в душ. Там все приспособлено для самостоятельной помывки.

— Ты издеваешься, что ли? — рычит Зима.

Ведьма смотрит на него своими колдовскими глазищами, а потом командует:

— Поехали.

Они входят в гостевую ванную, Степан свободно проезжает в широкий дверной проем.

— Видишь ручки? Руку сюда, вторую другую. Ухватился? Пересаживай себя вот на этот стул!

У Степана достаточно успешно получается справиться с поставленной задачей.

— Кран у тебя прямо перед рукой. Душ над головой, как видишь. Мыло — вот, — указывает кивком головы на брусочек травяного самодельного мыла. — А теперь садись назад в коляску. Получается?

Степан так же, держась за поручи, постепенно переставляя руки, медленно опускается на сидение. Он справился! Потрясенный взгляд на ведьму и маячившего за его спиной Игоря:

— Получается! — радостно, — я смогу сам мыться!

— И в туалет сможешь сам ходить. Высаживайся пока по часам, пытайся почувствовать мышцы таза. Здесь чувствительность появится немного раньше, чем в ногах.

Уши Степана начинают гореть. Он не может обсуждать ЭТО с женщиной. Как всегда, от ведьмы ничего не удается скрыть. Но в этот раз она не язвит, а становится… Мягче, что ли? Он поверить не может, когда она медленно, утешительно проводит ладонью по его рано поседевшим волосам.

— Все будет хорошо, Зима. Все будет хорошо. — А потом, вернувшись к своему обычному имиджу стервы, распорядилась, — только не задерживайся тут.

Игорь по привычке остался приглянуть за Степаном, но тот его отослал, сказав, что справится самостоятельно. Поэтому мужчина пошел вслед за Ксенией. Она как раз накрывала на стол.

— Сейчас поедим, и покажу сероводородную ванную. Будешь помогать ему спускаться вниз. А в остальном дай ты ему свободу! Что ты носишься с ним, как с инвалидом? Почему он не работает?

— Если ты не заметила, он несколько не в форме, — рявкает Игорь.

— В чем заключалась его работа?

— У нас фирма по производству и монтажу систем вентиляции. Он партнер, ну и главный по всем техническим вопросам. Я занимаюсь всем остальным.

— Ну, так и дай ему какой-то участок работы. Понятно, что мотаться по стройкам пока не вариант, но у него ведь были и другие обязанности? Пусть работает в режиме удаленного доступа. Ему нужно себя занять! Вновь почувствовать себя при деле.

— Я не знаю…

— Дай ему работу! — яростный взгляд в его сторону.

— Слушай, ну ты — как пила! Мне даже жена так мозг не выносила.

Их милый диалог прервало появление Степана.

— Эх, сейчас бы кофейка покрепче.

Ксения отодвинула один стул, чтобы Степан мог подъехать к столу.

— Что это за варево? — спрашивает мужчина удивленно, — где яичница с ветчиной?

— Как я уже сказала, твой рацион будет состоять из полезных продуктов. Как-нибудь найду время, научу готовить самые простые блюда. Ну, так ты будешь есть, или нет?

И Степан послушно принимается за еду, отмечая, что несмотря на непрезентабельный вид, блюдо оказалось достаточно съедобным. Видимо из солидарности с ним, за ложку взялся и Слабый. Закончили трапезу чашкой какого-то отвара с медом.

— Готов к ванне?

— Всегда готов.

— Тогда поехали — покажу.

И Ксения повела их в сторону реки.

— Наиболее эффективные ванны — природные. Есть тут у нас местное чудо. Для реабилитации таких травм, как у тебя — настоящий клад, — рассказывает по ходу движения.

В воздухе повеяло специфическим сероводородным запахом.

— Ну, вот и пришли, — указывает на неприметный навес, под которым прямо в разломе камня находится небольшой водоем. — Здесь можете снять вещи и по этому поручню спуститься вниз. Там типа скамеечки в воде. Можно присесть. И держаться. А ты, Игорь, страхуй. Минут через двадцать можно выходить.

— А ты куда? — удивляется он.

— А у меня, кроме вас, дел по горло. Вы мне и так все карты спутали!

— Ну, знаешь… Ты не особо протестовала.

Ксения пожимает плечами и интересуется отстраненно:

— Вы назад дорогу найдете?

— Найдем, — заверяет Степан.

— Вот и хорошо. Утренние упражнения повторить вечером. Ты в котором часу с работы вернешься? — взгляд на Игоря.

— Учитывая, что я туда попаду только часам к одиннадцати, не раньше восьми.

— Значит, начинайте сразу, как приедет Игорь. А я по приходу завершу процедуры массажем. Твой обед на нижней полке в холодильнике, в контейнере с зеленой крышкой.

Глава 4

День мужчин прошел согласно ведьминому плану. Они повалялась в природной ванне, после чего благополучно вернулись домой. Игорь вскорости отправился в офис, а Степан прилег отдохнуть. Благо, теперь он мог это делать самостоятельно.

После пообедал, действительно обнаружив контейнер с едой на указанном месте. И с нетерпением стал дожидаться Игоря. Друг вернулся только около девяти вечера. И сразу же озадачил Степана работой, которую, прислушавшись к словам Ксении, решил все-таки переложить на него. После помог Степану с гимнастикой, и тот с большим усердием выполнял все упражнения, пыхтя и обливаясь потом на тренажере.

Уже было около одиннадцати, когда вернулась Ксения. С ней было что-то не так. Это мужчины заметили сразу. Зыркнув на них из-под нахмуренных бровей, ведьма кивнула на дверь кабинета:

— Пойдем.

— Может, ты поешь сначала? — заикнулся, было, Игорь, но Ксения так на него глянула, что он вынужден был заткнуться.

— Пойдем! — раздраженно.

Пока Степан укладывался на массажные кресло, ведьма обработала руки.

— Выметайся, — в сторону Игоря.

— Прости?!

— Ты сейчас лишний. Не спорь! — как-то устало.

И, возможно, из-за этой ее обреченной усталости он и вышел без пререканий.

А Ксения начала методично прорабатывать спину, поясницу, ягодицы, бедра.

— Да расслабься ты! Чего я тут не видела! — рявкает.

Степан сердито сопит, но все же расслабляется под сильными руками. А Ксения переходит от массажа к наиболее тяжелой и изматывающей части реабилитации. Руки нагнетают энергию и посылают импульсы прямо в поврежденный участок спинного мозга. Пот струится по лицу, спине и стекает ручейками между грудей. Энергетический поток становится все сильнее, а силы самой Ксении на исходе. Степан стонет сначала от тепла, а потом уже от все усиливающейся боли, образовавшейся в месте воздействия. Ксения отрывает руки.

— На сегодня — все, — шелест, а не голос.

Степан с удивлением наблюдает, как ведьма, пошатываясь, еле передвигая ногами, бредет к выходу.

Игорь даже не сразу понял, что произошло. Эта сгорбленная истощенная старуха… Это кто вообще? Только сарафан в пол да черные косы выдавали в этом существе Ксению. Что вообще с ней случилось? Он испугался за нее до усрачки!

— Что с тобой? Как…

— Иди… — ей даже слова даются с трудом, — помоги другу. Я в норме.

— Но…

— Иди! — из последних сил.

И Игорь мчится в кабинет, одним махом помогает забраться Степану в коляску.

— Что тут происходило? — возмущенный рык.

Зима неуверенно пожимает плечами:

— Ты это тоже увидел, да? Я думал, может, глюки…

— Она же почти мертвая вышла!

— Ну, она делала массаж, а потом опять проделала эту штуку с руками… После которой я начинаю чувствовать. Видимо, этот фокус отнимает у нее много сил, — вносит предположение Степан.

— Черте что! — нервничает Игорь, — ты давай, укладывайся уже, а я пойду, погляжу, что там, да как. Не нравится мне все это.

— Может, мне с тобой пойти?

— Не дури, тебе после массажа лежать надо в тепле.

Игорь выходит в ночь, направляется прямиком к реке, и даже предупреждающий рык Верного не становится для него препятствием. Находит ее не сразу. Она совершенно голая, раскинув руки, лежит прямо на траве в полной отключке. Игорь трясущимися руками прикасается к пульсу на шее. Пульс есть. Пытается поднять Ксению с еще прохладной земли.

— Не отрывай меня от земли, — хрипло произносит Ксения, — земля питает.

— Холодно же, Ксень…

— Переживу… Иди в дом… — прерывисто.

— Ну, уж нет! Чем тебе помочь?

— Зачем? — удивленные колдовские глаза смотрят на него.

За все года ее помощи людям никто и никогда не интересовался, чем помочь ей самой.

— Тебе плохо! Я хочу тебе помочь, — говорит мужчина, глядя во все еще не верящие ведьмины глаза.

— Ты можешь принести спальник, — неуверенно.

— Тебе обязательно нужно спать здесь? — уточняет.

Ведьма кивает. Игорь испытующе смотрит на нее. Сдается:

— Ладно! Сейчас принесу.

Мужчина прикрывает девушку ее же сарафаном и бежит в сторону дома. Мысли хаотично перемещаются в голове. Что с ней? Что вообще может настолько вымотать молодого здорового человека? Вбегает в дом, по лестнице, на мансарду — за спальником. Быстрее! Врывается в ее комнату. Он первый раз здесь. Вот это да! Первым делом бросается в глаза кровать просто королевских размеров. Явно изготовленная на заказ, деревянная, с массивным изголовьем. На ней вышитые подушечки и покрывало невероятной красоты. Так… Сосредоточься, Игорь! Шкаф… Сейчас ему нужен шкаф. Бросает взгляд на раздвижные двери, открывает их. Вот он — спальник. Сбегает вниз.

— Слабый, ну что там? — кричит из своей комнаты Степа.

Игорь забегает к нему.

— Херово ей! Спасть будет на улице, — тычет спальником под нос другу.

— Какого хрена? Там еще холодно по ночам!

— Не спрашивай. Это какие-то ведьмовские штучки. Энергия ей нужна от земли, или что… Сам ничего не понял, — кричит, уже выбегая из дома.

Потом возвращается, матерясь. Хватает остатки, привезенной из города пиццы, банку молока, и уже со всем этим добром бежит к реке.

Она лежит так же, как он ее и оставил. Хотя теперь ее немного потряхивает. Замерзла, что ли? Он вот бегает, как угорелый, холода не чувствует совсем. Вспотел даже. Расстегивает широкий спальник, перекладывает ее. Немного подумав, ныряет в него сам — так согреются быстрее.

— Что ты вытворяешь? — хриплый шепот.

— Собираюсь тебя согреть. Спи!

Видимо, сил спорить у ведьмы совсем не осталось. Она отрубилась в следующее же мгновение.

То, что его решение спать с Ксенией было несколько необдуманным, он понял практически сразу же. Как ни крути, но обнаженная женщина, пусть даже и ведьма, после практически полугода вынужденного воздержания, то еще испытание для мужчины. Особенно, когда она так близко, что он своей грудью сквозь тонкий трикотаж футболки ощущает ее грудь. Не то, чтобы там было что-то выдающееся, но… Эти маленькие острые грудки со светло-коричневыми сосками так и стояли у него перед глазами. Она вообще была очень красивой. Теперь Игорь мог это с уверенностью утверждать. Не только совершенным лицом с огромными глазами, лепными скулами и маленьким, четко очерченным ртом. Но и фигурой. Да, несколько угловатой, и очень худой. Но совершенной в своих пропорциях. А ноги? Это же вообще караул! Длинные, идеально ровные, с искусно вылепленными икрами и точеными щиколотками. Да, она была очень красивая! И поэтому уснуть рядом с ней было практически не реально. А у него завтра важный тендер и еще целая куча других дел. Ксения заерзала, укладываясь поудобнее. Отставила попку, упершись ему в пах, где и без этого уже все каменно-твердое. Поджала ноги. В тесноте спальника Игорю пришлось повторить ее позу, а девушка все продолжала вертеться. Тогда он закинул на нее ногу и руку, прижимая к себе и обездвиживая. И только после этого ведьма, наконец, затихла, провалившись в глубокий сон.

Ближе к утру, Ксения очнулась. Ей было тепло, хорошо и на удивление спокойно. Что это?! Воспоминания потихоньку возвращались. Черт! Она же голая совсем…

— Чего крутишься? — сонный голос из-за спины.

Ответить бы в своем привычном стиле, но отчего-то язык не поворачивался, после того как к ней проявили участие… Пусть и в такой немного странной форме.

Ксения молча нащупала в траве сарафан, немного влажный от утренней росы, и натянула на себя, зябко ежась. Странно, еще нет и четырех, а она переполнена силой! Косится в сторону Игоря. Не может быть, чтобы одно его присутствие настолько пополнило ее энергетические запасы.

— Ты выспалась, что ли?

Ксения неуверенно пожала плечами. Сейчас, в сером свете заражающегося утра, как-то особо бросались в глаза ее невероятная хрупкость и беззащитность.

— Я тут вчера принес тебе поесть, но ты сразу уснула. Вот… Пицца и молоко, — мужчина вылезает из спальника.

— Мне? — у нее какой-то совершенно детский, беззащитный взгляд. И у него что-то сжимается внутри от соприкосновения с этой частью ее сути.

— Ешь. Или, может, в дом пойдем? Погреем хоть…

— Нет, я так, — и спешно откусывает остывшую, холодную пиццу, не сводя с него все того же потерянного взгляда.

— Тут еще молоко.

Послушно открывает крышку, делает глоток и, не отрывая от него глаз, слизывает капли с губ.

Он сокрушен. В один момент. Отводит глаза, растерянный и ошеломленный, интересуется отчего-то севшим голосом:

— Что с тобой вчера произошло?

Ксения закручивает крышку и пожимает плечами:

— Батарейка села.

— И часто такое случается?

Опять пожимает плечами.

— Как ты восстанавливаешься?

Смотрит на него в раздумьях, не представляя, как это объяснить. Ведь раньше никого не интересовали такие вопросы. Да и надо ли… Объяснять?

— Слышал о местах силы? — Ксения дождалась уверенного кивка и продолжила, — так вот это — оно. Здесь ранее размещались специальные конструкции — тотемы, которые объединяли земную и космическую энергию. Далее они преобразовывали ее и направляли на восстановление энергетики человека. Сейчас эти конструкции практически разрушены, но все равно место очень-очень сильное, — рассказывает, одновременно складывая спальник.

— И что, каждая ведьма имеет свое сильное место?

— Каждый восстанавливает силы по-своему, — Ксения оглядывается, не забыли ли вдруг чего? И неспешно направляется к дому.

— И как же?

— Что — как же?

— Как другие восстанавливаются?

Опять скупое пожатие плеч:

— Понятия не имею. Самый большой аккумулятор, насколько мне известно, это — секс.

— Серьезно? Так почему ты спишь на голой земле, а не проводишь весело время на своем огромном траходроме? Кстати, твоя кровать поэтому настолько большая?

Она каменеет. Вот только шла, и уже застыла, подобно каменному изваянию… Он понимает, что сказал что-то, совершенно не уместное и неправильное. Перешел ту черту, которую не следовало переходить.

— Этот способ мне не подходит, — и устремляет совершенно пустой, абсолютно нечитабельный взгляд сквозь него. — Ты иди в дом. А мне еще нужно животных покормить.

И, ни слова больше не говоря, проходит в конюшню.

Глава 5

Утром за завтраком все неловко молчат. К слову сказать, на завтрак — какой-то невообразимый салат со спаржей, орехами и какими-то… Ростками?

— Что это? — Степан подхватывает нечто вилкой.

Ксения отрывает взгляд от своей тарелки:

— Это проросший овес. В процессе твоего лечения и реабилитации из-за приема всякого рода лекарств, твоя печень испытала колоссальную нагрузку. Я же стараюсь ее минимизировать, поэтому те витамины и другие полезные вещества, которые можно получить в натуральном виде, например, с пищей, и были введены в твой рацион.

Степан понимающе кивает, а Ксения продолжает:

— Для твоего восстановления большую роль играют очищение организма и полное восстановление капилляров. Для этого с сегодняшнего дня мы приступим к еще одной процедуре — грязевым обертываниям. Доедай, и пойдем.

Потом, когда Игорь уезжает на работу, Ксения действительно наносит на Степана какую-то грязевую субстанцию темно-коричневого цвета, накрывает пленкой и укутывает в термоодеяло. И он лежит в мягком коконе в совершенном блаженстве. Искоса наблюдает за Ведьмой, которая перебирает какие-то травы и соцветия.

— А как ты руками это все проделываешь? Нет, ты не думай, я не сомневаюсь… Просто мне, как технарю, именно физику данного процесса интересно понять. Ведь существует же хотя бы общее объяснение происходящему? Ну, так, чтобы с точки зрения науки? Опустив вопрос, откуда в тебе эта сила…

Ксения откладывает в сторону травы и смотрит внимательно на Степана.

— С точки зрения физики? — уточняет. — Объяснение, конечно, есть. Это самое обычное воздействие током.

— То есть, ты генерируешь токи?

— Да, это моя внутренняя энергия, которой я делюсь с тобой.

— Почему тогда мне не помогла физиотерапия, основанная на методе гальванизации, а ты помогаешь?

— Потому что я — живая. Лежи уже тихо! Ты меня отвлекаешь.

И Степан действительно замолкает, не отрывая, тем не менее, глаз от красивых рук, перебирающих травы.

Грязь они смывают вдвоем. Потому как та достаточно жирная и въедливая, да и неудобно ему так-то спину мыть. Поэтому, сцепив зубы, полностью обнаженный, мужчина сидит послушно и, превозмогая стыд, принимает ее помощь.

Раньше в дУше с красивой бабой он бы придумал, чем заняться. А теперь вот… Как растение сидит. И черное отчаяние заполоняет душу.

— Ты не о том думаешь, Степан. Не давай отчаянию ни одного шанса. Не усложняй мне работу.

И проводит нежно по животу, стирая разводы грязи. И он готов поклясться, что в этот момент в паху что-то оживает, беспрекословно отзываясь на ее касание.

— Вот видишь… — хриплый шепот. — Работай, и все будет. Все, Степан.

У него дыхание перехватывает. Да, он, вроде как, не в состоянии сейчас испытать желание. Но мозгом, душой, всей своей сутью в этот момент он болезненно остро хочет эту женщину.

Дни идут за днями. Изматывающие, болезненные тренировки. Массажи, ванны, грязи… Все, чтобы только подняться. И приблизиться к ней. Как-то незаметно сама ведьма стала лучшим его мотиватором. Ее скупые похвалы, редкие улыбки…

Его напрягало только одно — ее катастрофическая усталость. Три недели его реабилитации, а она гаснет. Он видит, как ей тяжело, как буквально уходят ее силы.

— Ксения, у тебя еще много пациентов, помимо меня?

— Сейчас двенадцать постоянных в амбулатории, и каждый день по два маленьких пациента с ДЦП приезжают на массажи, — говорит девушка, не отрываясь от гимнастики.

— А выходные у тебя бывают?

— Зачем? Мне некогда отдыхать.

— Зачем?! — рычит Степан, — да ты не успеваешь восстанавливаться! Посмотри на себя! Тебя саму лечить надо.

— Ну и чего ты рычишь? Вот найду себе помощника, чтобы занимался всякими административными делами в амбулатории. И полегче будет.

— А что там за дела?

— Мы сейчас проходим аттестацию. Хотим организовать реабилитационный госпиталь на пятьдесят мест для наших военных. Уже и спонсоров достаточно, на ремонт и самое необходимое оборудование деньги найдем. Но времени, чтобы воплотить это в жизнь, нет совершенно. Так и ютимся в одном крыле, которое еще более или менее нормальное.

— Так давай я возьмусь! Это же моя парафия — стройка.

— Правда?

И за эти удивленно распахнутые наивные глаза он много чего готов сделать. Стройка в этом списке вообще не на первых порах.

— Поехали, хоть посмотрим, что там за помещение.

— Нет, подожди, тебе надо заниматься… Да и Игорь тебя нагрузил, я же знаю… Подождем немного, хотя бы до наступления первых улучшений.

К слову сказать, некоторые улучшения он уже успел почувствовать. Так, последние пару дней он довольно успешно самостоятельно опорожняется. Не каждый раз, правда, бывали и осечки. Но… Все-таки.

— Ладно, как скажешь…

Вечером все, как всегда, поздний ужин, процедуры, массаж, гимнастика. Адская боль, которую он с трудом терпит, и Ксения, работающая над ним своими волшебными руками.

Только в этот раз ничего не происходит. Совсем ничего. Ксения внимательно смотрит на ладони, концентрируется изо всех сил, и… Ничего. Она встряхивает руками, открывает все свои энергетические каналы… Ничего.

— Нет… Нет, не может быть!

— Что случилось? — вскидывается Степан.

— Я ничего не могу! Я пуста!

Ксения так кричит, что на крик вбегает Игорь.

— Что случилось?

— Я пустая, пустая, пустая — шепчет, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Зима, что такое? — Игорь обращается уже к другу, видя ведьмино невменяемое состояние.

— У нее нет энергии, — потрясенно отвечает Степан.

Игорь бросает взгляд на девушку, которая находится в полном неадеквате, хватает ее за плечи:

— Ксения, Ксюша… Посмотри на меня! Давай же, девочка. Ты же можешь подзарядиться, так? Пойдем на то место…

— Какое место? — удивляется Степан.

— Тут есть место силы, я тебе о нем говорил. Там, где Ксения обычно ночует. Ее подзарядка.

— В смысле, где ночует? Она что, каждый раз спит на улице?!

— Да, на улице. Потом, Степ! — отрезает мужчина, видя, что друг готовит новые вопросы. — Ксения, соберись, девочка! Ну же. Пойдем, пойдем, милая!

Степан неверяще наблюдает за непривычно взволнованным Игорем.

— Хорошая моя, ну, давай, пойдем…

Ему удается-таки вывести Ксению на улицу, и Степан катится за ними, благо, тропинки достаточно широкие и утоптанные. Останавливаются.

— Тут, Ксень?

— Да, — едва слышный шепот.

— Помочь раздеться?

— Да.

У Степана начинает дергаться нерв у левого глаза.

— Сходить за покрывалом?

— Нет, в траву.

Игорь снимает с нее платье, лифчика на Ксении нет, протягивает руки к трусикам.

— Убери от нее руки! — рычит Степан.

— Не дури! Ей надо быть голой!

— Пусть так, — шепчет Ксения, буквально падая на землю.

— Ты почему не сказал мне, что мое лечение выматывает ее настолько?! — орет Зима.

— А то ты сам не видел! — рычит в ответ Игорь.

— Замолчите, — шепчет Ксения, — и оставьте меня здесь. Через пару часов можешь принести спальник.

Мужчины пытаются спорить, но отчаянное “Пожалуйста, так только хуже”, заставляет их всё же уйти. Они располагаются неподалеку. Игорь устраивается на поваленном дереве и поднимает взгляд в звездное небо.

— И давно ты втрескался? — собравшись с мыслями, интересуется Степан.

Игорь неопределенно пожимает плечами.

— А ты?

— Практически сразу. Странно, да? Нам всегда нравились разные женщины.

Игорь неопределенно хмыкает.

— Делать-то что теперь? Как делить?

— Пока я в коляске, ее выбор очевиден. Не находишь? — горько интересуется Степан.

— Степ… Ни одна баба не изменит моего отношения к тебе. Если тебе она так важна, я… Я отойду в сторону. Что, баб мало? А ты вон впервые за сорок лет залип. Значит, особенная она для тебя.

— Вот только не надо этих жертв! — отрезает Степан.

— А ты что предлагаешь? Писюнами мерятся? Может, она вообще никого из нас не захочет, а мы из-за бабы похерим все, что имеем. Ты готов к этому? Я — нет! Я лучше сразу в сторону срулю.

Смотрят друг на друга и радуются, что долгие годы назад их свела судьба. Что может быть лучше настолько близкого и родного человека? Который с тобой на одной волне, который первым делом за тебя, а уж потом все остальное…

— А чего думаешь, что она никого из нас не выберет? У нее кто-то есть? — напрягается Степан.

— Не в этом дело. У нее какой-то заскок на почве секса.

Степан удивленно поднимает брови.

— Знаешь, что является самым быстрым и мощным аккумулятором энергии для таких, как ведьма?

Степан отрицательно качает головой, впрочем, уже догадываясь.

— Секс! Так вот, скажи-ка мне, милый друг, почему бы ей не воспользоваться старым добрым способом подзарядки? К чему валяться на сырой земле? Если есть простой и более действенный метод? Точно тебе говорю, была у нее какая-то с этим история…

Зима хмурит брови:

— Думаешь, насилие?

Игорь пожимает плечами.

— Этот вывод наиболее очевидный. Хотя, когда мы спали вместе…

— Что значит “спали вместе”?! — взвивается Степан.

— Просто спали, Степа, ничего такого… Было дело в тот самый первый раз, помнишь? Она задубела вся, пока я за спальником сбегал, пришлось ее греть.

— Вот прямо пришлось… А ты и рад стараться.

Игорь устало потирает глаза:

— Степ, ну я же не знал тогда о твоих чувствах.

— Ладно, извини, что-то меня подрывает совсем. Никогда такого не было…

— Это потому, что полюбил.

— А ты любил жену или вообще кого-нибудь? — бросает взгляд на друга.

— Казалось, что любил. Ну, ты же знаешь, какой я в этом плане. Я в принципе всех люблю, кого трахаю, — смеется наиграно, — а на Ритке женился, потому что семью хотел, как у всех. Жена, дети, дом… Только не везет нам, детдомовским, с этим. Может, тебе с ведьмой повезет? — улыбается напряженно.

— Повезет… Если встану. Как мне теперь принимать лечение, зная, чего ей это стоит?

— Не знаю, друг, не знаю…

Поболтав еще немного, мужчины сходили за спальником, уложили в него Ксению и благополучно вернулись домой, убедившись, что ту, как обычно, сторожит Верный.

Глава 6

В эту ночь никто не спал, каждый пытался найти оптимальный выход из сложившейся ситуации. Игорь вспоминал прошедший месяц, и поверить не мог, что столько всего случилось за такой короткий срок.

Пока Степан проходил курс лечения, Игорь работал на износ. Хорошо, что по настоянию ведьмы он всё же переложил хотя бы часть работы на друга. Иначе бы совсем загнулся. Теперь они выстроили свой день так, чтобы сразу же после утренних процедур Степана Игорь мог уезжать в офис. Так что к 11 утра он, как правило, уже активно включался в работу. И возвращался домой только около семи-восьми вечера. Мужчина уставал, как собака, тем невероятнее для него был еще более плотный график ведьмы. Он просыпался — она уже готовила завтрак, покормив животных. Он засыпал, а она только возвращалась из амбулатории и приступала к своей части работы со Степаном. Его удивление вызвало также и наличие у Ксении достаточно мощного, полноприводного внедорожника. Не понтовитого и гламурного, как это обычно бывает у женщин, а мощного, с хорошей проходимостью. Опять же он вернулся к вопросу ведьминых доходов!

— Спрашивай, что хотел, — приказывает Ксения, когда однажды, субботним вечером, он вызвался помочь с приготовлением ужина.

Игорь вскидывает на Ксению взгляд. Он, наверное, никогда не привыкнет к ее прозорливости. Пожимает плечами:

— Мы так и не прояснили вопрос с оплатой твоих услуг.

— Тебя интересует не это, — не дает перевести тему ведьма.

— Ладно… — хмыкает Игорь. — Откуда все это? Твои услуги настолько дороги?

— Боишься не потянуть? — кривая улыбка.

— Нет… Просто, как по мне, это неправильно как-то — зарабатывать на чужом горе.

— Неправильно… Да и не работаю я за деньги практически.

— Тогда откуда?

Ксения смотрит на него, а сама что-то в ступке перетирает.

— Дом этот мне действительно в благодарность поставили. Еще лет десять назад. Но там люди очень обеспеченные были, и сами захотели так отблагодарить. Сына я им подняла. Солнечного мальчика. Собственно, поэтому и взялась за него, а не из-за выгоды. Машину волонтеры подогнали, около года назад. Кто-то из богатых презентовал, после рассказов о моей помощи военным. Меня она здесь действительно очень сильно выручает по бездорожью. Да и когда на передок гоняла… Цены ей нет. А в доме каждая вещь с историей. Краснодеревщику знаменитому руки от артрита вылечила — стол обеденный и стулья появились. Местной рукодельнице мужа подняла — покрывало и постельное в спальню, все авторское, в единичном экземпляре. Посуда глиняная — девочку с ДЦП до сих пор выхаживаю, результаты хорошие, а ее родители — гончары. Вот и приносят каждый раз то тарелки, то кувшин, то вазочки… Так и живу.

— Значит, определенной таксы нет? — улыбается задумчиво Игорь, — как же нам тебя отблагодарить? Талантами никакими не обладаем. Вентиляцию тебе в доме сделать, что ли? — хмыкает.

Глаза Ксении становятся совершенно черными, колючими, что-ли…

— Рано благодарить. И незачем.

— Ладно, разберемся потом, — миролюбиво соглашается Игорь, — Ксения, а кровать в твоей мансарде… Это тоже тот краснодеревщик делал?

— Да. На заказ.

— А зачем тебе такая кровать гигантская?

Ксения опять отстраняется, закрывается за своими обычными ехидством и язвительностью:

— А что тебе моя кровать покоя не дает?

— Интересно просто… Никогда такого не видел. Так зачем она такая?

Ксения на секунду дает сползти своей маске, открывая свое замешательство.

— Не знаю, Игорь, так должно быть. Не мне спорить…

Они вообще много разговаривали, когда выдавалась минутка. И мужчина восхищался ее силой, ее даром, ее жертвенностью, в которых уже не сомневался.

Так, в размышлениях и воспоминаниях, наступило утро. Степан уже практически сам справлялся с утренними процедурами. Так что у Игоря даже появилось немного свободного времени. Мужчина строгал капусту на салат, то и дело поглядывая в окна. Ксения все еще не вернулась. Иногда, по только ей одной понятному графику, она седлала Бурана и уходила в лес, возвращаясь с известными только ей травами и кореньями. Может и сегодня рванула?

Зажужжала коляска въехавшего в кухню Степана.

— Не было еще?

Отрицательное покачивание головой:

— Может, проверить сходить? Я извелся весь.

Но идти никуда не пришлось, потому что ведьма, наконец, появилась в дверном проеме. Оба мужчины обернулись в ее сторону:

— Ну, как ты? — скупой вопрос Игоря.

Она не выглядит отдохнувшей. Скорее — больной. Пожимает неуверенно плечами. И от этого жеста, у обоих мужчин сжимаются зубы.

— Ксения, ты можешь толком объяснить, что происходит? — хмурит брови Степан.

— Не бойся, Зима, твоему выздоровлению ничего не грозит, — криво ухмыляется ведьма.

— Моему?! Ты, правда, сейчас думаешь, что я о себе переживаю?! Да я… — начинает, было, но потом, взмахнув рукой, усилием воли останавливает готовые сорваться слова. Разворачивает коляску спиной.

— Прости, Степан, — Ксения идет за ним, останавливается за спиной и проводит рукой по макушке. А он, как кот, подставляет голову под ласки.

За спиной раздается фырканье Игоря и его настойчивый вопрос:

— Ты не ответила, как себя чувствуешь? Удалось ли тебе восстановиться?

— Не совсем…

— Как это? — волнуется Степан.

Ксения пожимает плечами. Что им ответить? Она не знает! У нее никогда такого не было! Она всегда восстанавливалась… Всегда!

— Не знаю… Правда! Я не знаю — никогда такого не было, — проводит в отчаянии по волосам, еще больше запутывая буйные кудри.

Все замолкают на долгое время, обдумывая ситуацию. Прокручивая ее то так, то эдак. Нарушает тишину Степан:

— Ксения… Ведь есть же способ…

— Нет!

— Почему, Бога ради? Ведь это же самый очевидный вариант

— Что… Настолько хочешь встать, что готов любимую женщину под другого положить? — прожигает злыми черными омутами.

— Нет! Я… для тебя хочу… Чтобы проще все было, чтобы не видеть, как ты будто умираешь каждый раз… Не могу так… — шепчет отчаянно.

— А с другим видеть? Сможешь?! — вызывающе.

Он отводит глаза. Не то, чтобы он был уверен…

— Если есть шанс, что этим мужчиной после стану я… Единственным мужчиной…

Игорь наблюдает за разворачивающейся драмой. Его раздирают противоречивые эмоции. Единственный близкий человек, родной и любимый. Он знает его, как облупленного, может мысли его читать, настолько они друг в друга вросли. И женщина… Непостижимая и переменчивая. Язвительная и беззащитная. Злая и милосердная. Когда она влезла ему под кожу? И как теперь выдрать с корнем? Чтобы и мыслей не было. Чтобы другу дорогу не переходить, чтобы и намека даже не осталось?

Тем временем Ксения как-то потерянно обхватывает себя руками, как будто закрывая дыру в груди, и выдыхает хрипло:

— Я не смогу. Даже ради тебя, Степан. Просто не вынесу…

— Почему, Ксень? — подъезжает вплотную к девушке, смотрит испытующе снизу вверх. — Почему, милая? Я не давлю, просто понять пытаюсь.

Девушка открывает затуманенные, отстраненные глаза:

— Мне было пятнадцать, когда меня изнасиловали. Их было трое, и даже моя сила не могла мне поначалу помочь. Потом, когда третий уже приступил к делу, — хмыкает, и от этого жуткого оскала у мужчин холодеет внутри, — я как будто взорвалась изнутри. Ночь озарилась ярким светом, а этот ублюдок отлетел метра на три. Видели бы вы лица этих подонков! Как они бежали со спущенными штанами, — хриплый, какой-то каркающий смех. — Восстанавливалась потом практически месяц. Эта вспышка и меня практически убила. Но я тогда, конечно, послабее была.

Замолкает надолго.

— Ксения, тебе теперь физически неприятны мужчины?

— Скорее, они вообще вне зоны моей орбиты.

Степан переглядываться с Игорем. Да уж… Ситуация все лучше и лучше.

— Ксень, но ведь ты нормально воспринимала, когда я тебя обнимал… А лучше тебе стало значительно. Да и со Степаном не все так просто у вас.

— Да уж… Не просто, — глядя в глаза Степе, подтверждает девушка.

— Ты вообще рассматриваешь себя с кем-то в паре? Этим человеком мог бы стать я? Если встану, конечно… — задает мучающий его вопрос Зима.

— Я не рассматриваю ничего… Все уже предначертано. Я лишь иду своей дорогой.

— Ты знаешь свое будущее? — вскидывается Степан. — В нем есть я?

— Нет доли хуже, чем знать свою судьбу! — отрезает Ксения, — и мне она не ведома. Иногда появляются знаки, что так должно быть, и я им следую, не переча. Что предначертано — нельзя менять.

— Возвращаясь к нашим баранам, — встревает в разговор Игорь, — тебя же не воротило от меня? Я правильно понимаю?

— Нет, не воротило. — признает очевидное Ксения.

— И силы восполнились в тот раз быстро?

Ведьма согласно кивает.

— А ведь мы даже ничем таким и не занимались, — справедливо замечает мужчина.

Еще один согласный кивок, и пристальный взгляд в глаза.

— И что, ты даже на это пойдешь ради друга? Уступишь?

— Я попросил бы в моей голове не копаться! — рявкает Игорь.

— Удивительные вы люди… — протягивает ведьма, переводя взгляд с одного друга на другого, — чудесааа! Так любишь, что ли?

— Тебя? Или его? — кивок в сторону напряженного Степана.

И, кажется, ведьму смущает этот вопрос, так как она отводит глаза в сторону.

— Если ты согласишься, я бы хотел попробовать, как тогда, просто побыть рядом. Чтобы иметь понимание, действительно ли это работает, — Игорь окидывает пристальным взглядом ведьму и Степана, — возможно, мы могли бы обойтись без секса.

— Жертвенность. Вот, что в тебе покоряет, Игорь. Ты же хочешь меня до боли, но готов преодолевать себя ради друга. Это бесценно. Понимаешь ли ты это, Степан?

— Понимаю, — хрипло.

— И готов довериться другу?

— Я доверяю ему, как себе. Вопрос в том, кого выберешь ты.

— И ведь не врешь… — удивляется Ксения, — бывает же так!

— Ну, так что скажете по поводу моего предложения? — опять вклинивается Игорь.

— Я за любой метод, способный тебе помочь, — обращается к ведьме Степан.

— Да будет так. Сегодня ночью попробуем.

Глава 7

День проходит изматывающе. То ли от того, что Ксения не работала руками, то ли виновато долгожданное восстановление нерва, но боль сегодня была адской, как никогда. У Степана натуральным образом темнело в глазах, и он боялся просто отключиться. Поэтому попросил Игоря остаться с ним. Такие капризы со стороны друга были совершенно ему не свойственны, так что Игорь без пререканий отложил всю работу в офисе.

Ксения же, как и обычно, пропадала в амбулатории. Около недели назад Игорь имел удовольствие лицезреть работу заведующей амбулаторией, и местной ведьмы по совместительству. Оказывается, Ксения занимала эту должность! Так что она действительно была дипломированным врачом Не то, чтобы он в этом сомневался…

Ее работа поражала. В стационаре находилось двенадцать человек. Три палаты, по четыре человека в каждой. Чистые покрашенные стены и дешевый линолеум. Добротные койки, жалюзи на окнах. И пациенты… Разные люди, каждый со своей судьбой. И для каждого из них Ксения — последний шанс. Молодые парни без ног, обучающиеся жить с протезом, контуженные. И каждый ее боготворит, буквально в рот заглядывает. Она не только врач, но и тонкий психолог, возвращающий к жизни мужиков, покалеченных войной. За ней идут люди. Так, в помощниках у нее регулярно находятся пять-шесть человек волонтеров. Ну и положенные по штату фельдшер, лаборант, медсестра, санитарка и повар. Но эти люди как раз сосредоточены на основной функции лечебного учреждения — оказании помощи местному населению. К слову сказать, местные ничего против невольного перепрофилирования их амбулатории в реабилитационный центр не имеют. Напротив, каждый, чем может, поддерживает героев войны. Кто яиц принесет, кто сальца со свеженины, кто лука да моркови с огорода. Ну и волонтеры регулярно помогают. Начиная от воды и туалетной бумаги, и заканчивая дорогостоящими медицинскими препаратами.

Так что, неофициально амбулатория уже давно не амбулатория, а вот получение официального статуса реабилитационного центра отнимает у Ксении практически столько же времени, сколько и врачебная практика.

В действительность Игоря возвращает стон друга. Он вбегает и видит лежащего на полу Степана.

— Степка… — падает на колени рядом с ним. — Степка!

Еще один приглушенный стон.

— Нормально все, Слабый… Нормально.

— Я вижу, как нормально, случилось-то что?

— Неудачно взялся за поручень, а спину как прострелило! Вот и удержаться не смог, — хрипит Степан, превозмогая боль.

— Господи, Зима… Я чуть с ума не сошел.

Мужчины смотрят друг на друга… Пот градом катится по лицу Степана, морщины резкими линиями разрезают лоб и носогубные складки. Губы белые от боли. Его брат…

— Как тебе помочь?

— Никак… — сипит, — само пройдет, через некоторое время.

— Давно тебе так хреново?

— Так — первый раз. Но сильная боль появилась уже около недели назад.

— Почему ты молчал? — возмущается Игорь.

— Я ж не нытик. К тому же боль — это хорошо. Это очень-очень хорошо. Значит, проводимость мозга возвращается, — медленно, сквозь стиснутые зубы, объясняет Степан.

Игорь проводит рукой по коротко стриженной макушке друга, улыбаясь до ушей:

— Это хорошо, брат… Это очень-очень хорошо.

— Вы чего тут разлеглись? — раздается в дверях спустя некоторое время.

— У Степана сильная боль, уже около недели. Без твоих ручек стало хуже, — сдает друга Игорь, — так что он не удержался за поручень и загремел.

— Ты почему молчал?! — Ксения возмущенно смотрит в сторону Степана, — ну-ка, давай, помоги мне, Игорь! На кушетку его.

Общими усилиями укладывают Степана, стягивают с него футболку, и руками, скорее к нему! Концентрируется изо всех сил, собирая по крохам энергию, которую все-таки удалось получить.

— Нет, Ксения, нет! Не делай этого! Тебе опять станет плохо. Не смей! Игорь, скажи ей! — рычит Степан.

Игорь испытующе смотрит на Ксению.

— Мы придумали новый способ восполнения энергии, забыл, что ли? Так что расслабься, и не мешай, — приказывает Ксения.

— А если это не сработает? — уточняет Игорь.

Ксения зыркает на него из-под нахмуренных бровей и бросает небрежно:

— Вот тогда и будем думать. А сейчас заткнитесь оба, пожалуйста!

Она проводит манипуляции практически до полного истощения. Ее останавливает Игорь.

— Хватит, Ксения! Ты уже едва стоишь!

По всей видимости, боль вымотала Степана даже больше, чем он предполагал, так как он отрубился практически сразу же, как только Ксения приступила к сеансу. И не проснулся даже, когда все завершилось, и он остался один.

Ксения и Игорь решили не будить Степана. В конце концов, массажное кресло настолько комфортабельно, что вполне подходит и для сна.

— Где расположимся? Как всегда, на улице? — несколько нервный вопрос Игоря.

— Нет. Давай исключим воздействие самого места, чтобы понять, как я буду реагировать именно на тебя, — усталый отрешенный голос.

— Хороший план, так, где тогда?

— Этот диван вполне подходит. Дальше я просто не дойду.

— Сейчас застрелю чистое белье.

— Оставь… и ложись уже! — в своей обычной манере приказывает ведьма, скидывая балахонистое трикотажное платье.

— Блин, ты вообще никогда лифчик не носишь?! — стонет Игорь.

— Не пойму, зачем он мне. К тому же, нам нужно соприкасаться телами. Наверное… — и забирается на диван.

Игорь быстро стаскивает свою борцовку, шорты и тоже ложится. Протягивает несмело руку, приближая ведьму к себе. Обвивает рукой ее талию, и лежат они, как пионеры — неудобно страшно. Вторую руку Игорю некуда деть, и та начинает затекать, ногам в выпрямленном положении тоже некомфортно, к тому же, ему приходится постоянно себя контролировать, чтобы не коснуться пахом ее попки. Как уснуть в таком положении — загадка.

— Да ляг ты уже, как тебе будет удобно! — рявкает ведьма, — у меня в голове звенит от твоих мыслей!

— А нечего лезть ко мне в голову, — парирует Игорь, переворачиваясь на спину.

— Я и не лезу. Надо больно! Просто твои мысли буквально кричат! И я слышу их поневоле.

— Ладно, спи уже… — вздыхает мужчина, привлекая девушку к себе на грудь, и обнимая двумя руками.

Ксения утыкается носом в местечко чуть выше сердца и, совсем наглея, закидывает на Игоря ногу. Так они и засыпают.

А утром девушка просыпается рано, смотрит на спящего Игоря и впервые, наверное, не может разобраться в себе. Ей тепло и спокойно, как никогда до этого. И так это правильно, так уместно… И его темно-рыжая макушка рядом, и сильные руки на ней, и даже набухший член, прижимающийся к попке… Так почему на душе неспокойно? Если вот он… Ее мужчина. И почему тогда перед глазами стоит лицо совсем другого человека? Бритый практически под ноль темный ежик, припорошенный сединой. Ярко выделяющиеся на смуглом лице стальные глаза. Глубокие морщины на лбу и менее заметные — вокруг глаз. Ну, вот как это понимать, а?

Встает тихонько, крадучись.

— Не таись. Я все равно не сплю.

— Так спи — рано еще.

— А у тебя желания нет поспать подольше?

— Как тут спать, когда дел полно? Бурана да Верного кормить надо.

Игорь понимает, что разубеждать ее — дело гиблое. Натягивает джинсы, забирает из ведьминых рук платье:

— Спи! Сам покормлю животину твою. А ты хоть в воскресенье, пожалуйста, выспись по-человечески.

И Ксения действительно послушно укладывается, внимательно наблюдая за его сборами. Мужчина оборачивается к ней и задает мучающий его вопрос:

— Как наш эксперимент, удался?

— По-моему, вполне.

— Спи тогда.

И уходит, а она действительно засыпает крепким сном без сновидений. Игорь насыпал овса Бурану, покормил Верного, который к нему ни капельки не подобрел, налил себе кружку травяного чая, к которому успел привыкнуть, вытянул ноги на веранде и в блаженстве прикрыл глаза. Он чертовски устал. Радует, что у Степана хорошая динамика. И если паранормальные способности ведьмы не дадут больше сбоя, то его выздоровление — лишь дело времени. Ведьма… Околдовала она его, что ли? Все время перед глазами стоит. И мысли все о ней. Как дурман. Как наваждение. И как теперь держать себя в руках, когда она каждую ночь теперь с ним будет? Прижиматься, вот как сегодня… Обнимать. Выдержит ли он? Должен. Ради Зимы. Ради брата. А ты? — шепчет ему тоненький противный голосок. — Как же ты? Отгоняет взмахом головы дурные мысли, одним глотком допивает остывший чай и возвращается в дом. Проверяет Степана. Тот все еще спит. Возвращается в гостиную. Ксения тихо сопит, уткнувшись носом в его подушку. Плюнув на все, скидывает джинсы и забирается к ней. Имеют они право хоть в воскресенье поспать?!

Глава 8

— Ксень, Игорь! — кричит Степан.

— Тут я, тут. Иду уже, — слышит в ответ.

Игорь заходит к Степану.

— Я тут вчера уснул.

— Да, не стали тебя будить. Ты как, удобно было? — говорит, а сам помогает Степану пересесть в коляску.

— Нормально, вроде, — прислушивается к себе, — как Ксения? — внимательный взгляд на друга.

— Я в порядке, — входит в комнату ведьма.

— Получилось?

Ксения пожимает плечами:

— На первый взгляд, вроде бы, да. Но нужно в работе посмотреть.

— Я не знаю, Ксень, вдруг тебе опять хуже станет?

Девушка подходит к нему вплотную, проводит ставшим уже привычным жестом по колючему ежику:

— Иди в душ. А потом разберемся.

— Пообещай, что не будешь ничего делать себе во вред.

— Иди, Степа. Все будет хорошо.

— Ксения! — настойчиво, — я не хочу встать ценой твоего здоровья.

— Я знаю, — легкий поцелуй в макушку, — иди.

Позже работает над его спиной. В ведь действительно резервы пополнились очень даже неплохо! Даже не ожидала.

Кивает на настороженный взгляд Игоря.

— Хорошо! Хорошо… — Степан кусает руку от боли, — еще немного, милый, хороший мой… Потерпи. — Успокаивает, околдовывает своим голосом. И начинает казаться, что боль действительно отступает.

Игорь мечется из угла в угол. Они уже проходили боль, но сейчас Степану особенно хреново. Это видно невооруженным взглядом. А ведь его боль воспринимается очень остро, практически — как своя собственная. Спасибо ведьме, без ее колдовских штучек было бы совсем невыносимо. Ксения отбросила свою ершистость, и такая непривычно мягкая… Нежная. Вон уже Зима лужей растекся от ее ласкового шепота. Она ли это? И у него дыхание перехватывает от нее такой… И больно становится, что не его она.

Ксения как-то резко отрывает взгляд от Степана и ловит его, Игоря, взгляд. И такое в нем закручивается, маня своей колдовской бездной. Снимает с него все напускное, отсекает все лишнее. Слой за слоем оголяет его суть. И он стоит перед ней открытый, как перед иконой стоит. И нет никого вокруг, и ничего вообще нет… Только он и она, их вселенная, одна на двоих.

— Ксень, ну как? — нарушает звенящую тишину Степан.

Она нехотя отрывает взгляд от Игоря и как-то растерянно моргает.

— Хорошо… Все хорошо, Степа. Но боль терпеть придется. С чувствительностью вернется и боль.

Степан нетерпеливо взмахивает рукой:

— Потерплю. Главное, ты как?

Ксения прислушивается к себе, улыбается:

— Отлично. Просто отлично.

— Слава Богу! — шепчет Степан, — как часто тебе нужна будет такая подзарядка?

Ксения пожимает плечами:

— Понятия не имею. По мере расходования силы.

За завтраком речь заходит о делах амбулатории.

— Почему вы не начинаете ремонт? Не в деньгах ведь дело, насколько я понимаю? — интересуется Игорь.

— Нас продинамила фирма, устанавливающая окна. Пока предоплату вернули, пока новых поставщиков нашли… А до тех пор, пока не поменяем окна и двери, смысла дальше двигаться нет.

— Я тут глянул, что мы по вентиляции можем сделать.

— Правда? — изумленные глаза на него.

— Конечно, Степан тебе же уже предлагал помощь…

— Да, но…

— Так вот, раз у нас сегодня выдался практически свободный день, почему бы нам не проехать на объект? Ты как, Степ?

— Я обеими руками «за». Глянем уже более предметно. Проект самого здания есть?

— Да, — кивает девушка неуверенно.

— Уже проще. Тогда наши ребята составят проект вентиляции и предварительную смету. Заодно и пожарную сигнализацию можно установить, тогда уж согласуют вам проект реконструкции, как миленькие, — добавляет Степан.

— Мальчики, милые мои… Да это же… Это же чудо! — со слезами на глазах шепчет Ксения. — Спасибо вам.

— Рано благодарить! — отрезает Степан, — Поехали, на месте посмотрим.

Так и сделали. На Тойоте Ксении добрались до сельской амбулатории. Холл, два крыла. Одно, практически не используемое. Ремонта требует все! Только действующие палаты более-менее свежие. Все аккуратно и чисто.

— А крышу латать когда будете? — спрашивает Игорь, указывая на ржавые потёки на потолке.

— Крышу нам полностью поменяют за счет сельской администрации. Выбили средства под это дело. Но из-за каких-то заморочек деньги поступят только в третьем квартале.

— Хорошо! А трубы, канализация, сантехника? Оборудование душевых и туалетов?

— Вот тут, видите? Вот эти небольшие кабинеты между комнатами, которые планируются под палаты? Их разделим перегородкой поперек, и оборудуем ванные комнаты — для каждой палаты свою. Канализацию придется немного переделать. Да и трубы заменить.

— А батареи?

— А батареи и так новые, — вздыхает, — заменили, когда газовый котел устанавливали. Тут если окна старые заменить, да стены утеплить, должно быть очень тепло.

— Кстати, по стенам…

— На стены в этом году денег точно нет. Составляли смету — не так уж и много, но пока денег взять неоткуда. Все, что есть — сожрут внутренние работы. Еще и мебель, оборудование закупать. Очень дорого. На фасад точно не хватит, а если еще и вентиляцию с противопожарной системой…

— Ну, допустим, это мы бесплатно сможем организовать, — ведь сможем же, Игорь?

— Короба, решетки, расходный материал, рабочую силу — запросто. А установки?

— Купим, — жестко.

— Как скажешь, — соглашается Игорь.

— Нет, Игорь, Степ… Вы не обязаны, не подумайте, что вы что-то должны. Я понимаю, что это очень дорого…

— Закрыли тему. Сказал — сделаем. Не такие уж это неподъемные деньги, — сердится Степан.

И действительно, через неделю приступили. Руководил работами Степан. Параллельно мужчины, втайне от Ксении, стали потихоньку и своих знакомых бизнесменов подбивать на спонсорство. Многие с охотой согласились помогать.

Лечение тоже продвигалось. Порой боль становилась нестерпимой. Хорошо, что последнее время Степан все больше был неподалеку от Ксении. Сколько раз она его спасала от безумия, бросая все свои дела! Ему было жутко стыдно, но он просто не мог терпеть. А ведь у нее и другие пациенты были. Тяжелые… Насмотрелся, пока работу своих ребят организовывал. И для каждого она находила время, в каждого вкладывала частичку своей сути. Особенно Степана поразил сильно обгоревший парень, который из-за ожогов утратил подвижность пальцев рук. Поскольку обожжены были и внутренние органы, он не мог полноценно питаться, и Ксения, помимо восстанавливающей гимнастики, врачевала его травами и специальными отварами. Он тоже кричал от боли… И она подолгу работала над ним руками, отдавая, порой, слишком много своей силы.

Степан не мог не восхищаться этой женщиной. Он никогда не сталкивался с подобной жертвенностью и бескорыстием. Родственники пациентов руки бы ей целовали, если бы ведьма позволила. Но в такие моменты она становилась жесткой, и пресекала все благодарности на корню.

Отдельная история — больные дети… Их привозили родители каждый день. По два-три пациента, чередуясь. Сколько себя она отдавала им? После сеансов Ксения была совершенно больной. И некоторое время просто стояла, уткнувшись нечитабельным взглядом в окно. Да… Насмотрелся он, пока рядом находился. И оттого, казалось, любил ведьму еще сильнее. А ей… Ей приходилось спать с Игорем практически каждый день. И Степан сходил с ума от ревности… Что чувствовал сам Игорь — даже представить сложно. Зима пытался поговорить с другом, но тот лишь наигранно смеялся:

— Да нормально все, Степ. Не большая это беда — спать с голой красивой бабой.

И если бы он не знал друга, как облупленного, он бы поверил. Правда. Только, всё же, он его знал. Поэтому эта показная бравада и легкость, лишь бравадой и оставалась. Игорь хоть и создавал впечатление балагура, весельчака и дамского угодника, на поверку был отнюдь не поверхностным. Он таил глубину, и то, что в этих глубинах на самом деле творилось, очень волновало Степана. А еще его волновало непонятное отношение Ксении. С чего он вообще взял, что она захочет быть именно с ним? Кто это решил? Они с Игорем? Что, если она предпочтет друга? Или вообще выберет другого мужчину? Она-то ему ничего не обещала. Просто в один момент дала понять, что в курсе их его чувств. Нет, она могла его погладить, или поцеловать в макушку… И он не наблюдал, чтобы с остальными пациентами она так себя вела… Но и ничего большего не происходило. А порой так хотелось, впиться ей в губы, до крови чтоб. И по фигу, что пока ничего больше не может… Хоть так, одними ласками обошелся бы… Сжал бы грудки эти маленькие, прикусил бы соски… и лизал бы ее, как животное. И там… Между длинных загорелых ног.

От порочных мыслей отвлекает громкий грохот.

— Ксень, что такое, милая?

Оборачивается на звук, где ведьма, уронившая контейнер со стерильным инструментом, судорожно собирает его обратно в лоток. Берет себя в руки, вскидывает на него черные озера глаз:

— Настолько хочешь? — шепчет, не в силах оторвать взгляд от его потемневших глаз.

— Очень хочу, — хриплый голос.

Она резко поднимается, стремительно преодолевает разделяющее их пространство, падает на колени у коляски. И вот уже ее губы на его губах. Мужчина перехватывает инициативу, потому что она совершенно не умеет целоваться, скользит языком по губам, в приоткрытый ротик. Как же сладко! Проводит руками по голове, щекам, плечам… Спускается на грудь, и вот они… Его малышки. Поглаживает нежно, сдерживаясь из последних сил. А самому до боли их сжать хочется! Отмечая. Его она! Вся. Руки торопливо скользят по телу, ему бы притормозить, напугает ведь… Но как?! Как это сделать, когда башню срывает?! Рвет кнопки на ее форме, простой белый лифчик, чашечки оттягивает вниз…

— Вы хоть бы закрылись, ребята… — неестественно веселый голос от двери.

Черт. Он совсем голову потерял!

— Черт! Игорь, я…

— Там кровельщики главного ищут, — друг перебивает Степана, не давая договорить.

— Я сейчас, — шелестит Ксения, а у самой глаза потрясенные и губы распухшие.

Черт! Он перестарался, тормоза сорвало. До сих пор вон сердце колотится, как ненормальное.

Тем временем Ксения быстро застегивает кнопки униформы и выходит за дверь. Игорь складывает руки на груди и заинтересованно разглядывает только что замененный стеклопакет.

— Игорь…

— Хорошо поставили. На совесть!

— Игорь…

— Думаю, дуть не должно.

— Игорь, я…

— Я там как раз короба привез. Завтра можно начинать монтировать. И Лукашин подтвердил, что подгонит сайдинг на обшивку. Так что, новостей хороших — завались!

— Игорь! Перестань делать вид, что ничего не случилось! — рычит Степан, — кого ты хочешь обмануть?! Я тебя с двух лет знаю!

— А что мне делать? — как-то устало интересуется Игорь, — головой о стены биться?

— А хочется? — напряженно.

— Знал бы ты только, как, — устало потирает глаза.

— Слабый…

— Да понимаю я все, Степ. Я отойду, переболею. Как только эти совместные ночевки прекратятся. Легче будет.

— Нет, Слабый, нет! Не дело это. Я тоже тебе не враг. Думаешь, мне легко в этой ситуации? — бьет в отчаянии по подлокотникам, проводит по ежику волос. Смотрит на друга внимательно, — пусть сама выберет. А мы примем любой ее выбор.

Степан протягивает другу руку, а тот задумчиво ее пожимает. А потом Игорь резко наклоняется, неловко обнимает друга, прижимается лбом к его лбу:

— Мы справимся, брат!

— Справимся, — хриплый ответ.

Глава 9

Работы в амбулатории идут по плану. Лечение Степана тоже. Он уже полностью контролирует свое опорожнение, памперсы уходят в прошлое. Боль тоже становится не такой интенсивной, что положительно сказывается на его работоспособности. И Степан по максимуму старается разгрузить загнанного друга. И все, вроде бы, шло по плану. Но, как известно, мы предполагаем, а Господь располагает.

Ничего не предвещало беды. Степан со стороны наблюдал за утеплением фасада, когда Ксения выскочила из амбулатории. За ней по пятам следовал здоровенный мужик в камуфляже:

— Я не пойму, почему нет?

Ксения резко остановилась, обернулась к вояке, и в этот момент ни у кого бы не возникло сомнения, что перед ними — ведьма. Самая натуральная. Да и вообще кругом стала твориться какая-то чертовщина. Налетел ветер, подхватил волосы девушки, и они взвились черными змеями. Как-то резко потемнело, откуда только тучи взялись на совершенно безоблачном небе? И стало жутко тихо. В этой мертвой тишине особо значимо прозвучал голос Ксении:

— Я не помогаю насильникам и мародерам.

— Да ты, что, с ума сбрендила?! Ты что себе позволяешь? — рык мужчины, — я участник боевых действий! Моим ребятам нужна помощь.

— Участие в боях, не делает тебя героем, — ее голос настолько холоден, что замораживает все вокруг. И это отнюдь не гипербола. Степан готов поклясться, что при дыхании у него стал вырываться пар изо рта.

— Да не охерела ли ты, милая? Или жить надоело?

— Язык придержи, защитник! — рявкает Степан.

— А то что? Ты меня переедешь? — издевается боров.

— Он, может, и не переедет… Ну, а мы точно в асфальт закатаем, — раздалось из разношерстной толпы ведьминых пациентов, непонятно когда успевших выйти во двор.

Компания смотрелась колоритно, что и говорить.

— Убирайся отсюда, — подытожила ведьма, — ни тебе, ни твоим людям здесь не рады.

— Ты еще пожалеешь, сука недотраханная!

Слова едва успевают сорваться с губ, как тут же налетает чудовищной силы порыв ветра. Глаза ведьмы полыхают демоническим огнем, волосы, подхваченные ветром, бьют по лицу, юбка очередного балахона надувается парусом, закручивается вокруг лодыжек. Не отрывая взгляда от борова, Ксения нагнетает вокруг него энергию. Со стороны это выглядит так, как будто горе-вояку поместили в эпицентр урагана, и он изо всех сил пытается удержаться на ногах. Невероятное по своей мощи зрелище. У высыпавших во двор вояк совершенно неописуемое выражение священного ужаса на лицах. Тем временем мужик не выдерживает, падает мешком на колени. Ведьма прищуривает недобрые глаза:

— Убирайся вон! Не поможет никто, ни тебе, ни приспешникам твоим. Каждому воздастся по делам его. Расплата близка. Собаке — собачья смерть!

Смерть, смерть, смерть, — вторит непонятно откуда взявшееся эхо. И тут же исчезает ветер, рассеиваются тучи, появляется солнце, как и не было ничего. И если бы не мужчина, который, скуля, на коленях полз к своей машине, можно было подумать, что все привиделось.

— Игорь, срочно приезжай. У нас ЧП!

Мужчина срывается, выбегает из офиса, как безумный. Сломя голову мчит по трассе, подрезая и нарушая все правила, какие только можно нарушить. На месте через рекордные двадцать пять минут. В доме — никого. В трубке короткие гудки, и, наконец, голос Степана:

— Да!

— Вы где?!

— Иди к месту силы, — короткий приказ.

Мчит к реке, а сердце колотится, как сумасшедшее. Вылетает на поляну, Ксения лежит на траве, рядом — Степан в коляске. Смесь эмоций на его лице заставляет сердце Игоря тревожно сжаться. Злость, беспомощность и безумный страх.

— Что, Зима? Что случилось?

— Тут такое было… Охереть. А теперь вот что. Что делать, Слабый? Как ей помочь?

— Шикарное объяснение, Зима! ЧТО было?

— Ты это… Ляг к ней, а я попытаюсь как-то сформулировать…

Игорь стянул с себя галстук и рубашку, вслед отправились брюки и туфли. Улегся прямо в траву, задрал ведьмин сарафан. Оплел ее руками и ногами, а Степан путанно и нескладно рассказал об утренних событиях.

— Пацаны из вояк потом объяснили, что это был комбат Смерча. Слышал о таком добровольческом батальоне?

— Угу… Ничего хорошего по большей части. Мародеры и наркоманы.

— Ну, видимо, это и вывело ведьму из себя. Делать-то что теперь? Она кое-как еще доработала с пацанами, а как сюда приехали, так совсем потухла.

— Не знаю, Степ… Не знаю. Меня эти ее состояния пугают до усрачки. Разве это нормально?!

— Господи, Игорь, я вообще забыл, что такое нормально. Да мы живем с ведьмой! А то, что сегодня произошло, так это вообще что-то из Гарри Поттера. Не бывает такого в нормальной жизни!

Минута проходила за минутой, собираясь в часы, а лучше Ксении не становилось. Она впала в какое-то забытье. Игорь терпеливо обнимал девушку, лежа на голой земле, но это больше не давало никакого эффекта. Прошло уже три часа, а ведьме становилось только хуже.

— Игорь, давай скорую вызовем? — не выдерживает напряжения Степан, — Ей совсем хреново. Посмотри!

— А что скорая сделает? Это же ведьмовские штучки! Нам бы с ее коллегой какой-нибудь поговорить…

— Серьезно? Где мы сейчас еще одну ведьму найдем?! И чтоб реальная, а не шарлатанка! Ты их много в своей жизни встречал?!

— Орешь чего? — шипит Игорь, — какие у нас еще варианты? Скорая ей, как мертвому припарка!

— Не знаю, брат, не знаю! — потирает устало глаза. Потом вскидывается, — а что ты про секс говорил? Может, это сработает?!

— Нет, Степа! Даже не проси.

— Если это ей сможет помочь, то…

— Нет! Ты в своем уме?! Она же в отключке!

— Хорошо! Какие у тебя предложения?

— Не знаю… Все-таки это место силы. Может, если переночевать… Мало ли, вдруг, ночью эффект более сильный?

Утром Ксения с трудом разлепила глаза. Сил не было от слова совсем. С трудом шевельнула рукой.

— Ксения… Ты как? — тут же встрепенулся Игорь.

— Не очень, — не голос — шелест.

— Как же так? И место сильное, и мужчина рядом… Что не сработало? — вскакивает Игорь.

— Не кричи, — шепчет, — я все равно не знаю ответа. Где Степан?

— Отдыхает. Еле уговорил уйти.

— Гимнастику вечером делали? — спрашивает девушка, с трудом поднимаясь с земли. Игорь поддерживает ее за руку и возмущается:

— Да какая, на хрен, гимнастика?! — Нам не до этого было, с ума сходили тут за тебя…

— Упражнения нельзя пропускать! Усложняете мне работу, — шепчет ведьма.

Потихоньку направляются в сторону дома. Путь близкий, но даже эти метры даются Ксении с трудом. Она как будто отвоевывает каждый шаг, опираясь на Игоря. А ему до черного морока перед глазами страшно за эту, кажется, ставшую еще более хрупкой, женщину.

— Господи, что ж вы так долго?! — Возмущается Степан, и тут же осекается, видя состояние Ксении.

— Я прилягу, — шепчет женщина и буквально падает на не собранный диван.

— Ксень, девочка, что нам сделать? Как помочь? — озабоченно спрашивает Степан.

— Отмените на ближайшие пару дней детские сеансы, — говорит тихо и заторможенно, делая большие паузы между словами, — все вопросы по стройке на ближайшие пару дней — в телефонном режиме.

— За это не волнуйся. Мы за всем проследим, — Степан подъезжает к дивану и берет Ксению за безвольную руку, — что с пациентами делать?

— Я позвоню Галине, она организует волонтеров, они все медики. Справятся пару дней.

— Ты уверена, что тебе пары дней будет достаточно? — спрашивает Игорь, — По-моему, тебе только хуже.

— Я не знаю… Не знаю, — хрипит ведьма отчаянно.

Степан ловит глазами взгляд друга, кивает в сторону двери. Проводит по спутанным черным волосам Ксении:

— Отдыхай, милая. Мы завтрак пока соорудим.

И выходят из комнаты, прикрыв двери. В принципе, не такой уж и надежный способ сохранения конфиденциальности, если с тобой живет ведьма, явно обладающая телепатическими способностями.

Игорь подходит к холодильнику, достает яйца, бекон, овощи и принимается за приготовление нехитрого, но питательного завтрака. В голове творится черте что…

— Думаешь, секс ей поможет? — раздается за спиной напряженный голос друга.

— Не знаю, Степ! Не знаю, — по слогам.

— Похоже, других вариантов у нее нет.

Игорь пожимает плечами, выливая яичную смесь к бекону и овощам, шкворчащим на сковороде.

— Посмотрим, как дальше будет.

Глава 10

А дальше — ничего хорошего. Ксения таяла на глазах. Мужчины и так уже взвалили на себя все дела, ограждая ведьму от лишних хлопот, но пациентам амбулатории требовался врач. Требовалась ведьма. А она с кровати с трудом вставала. Мужчины даже кормили ее с ложечки. На третий день не выдержал Степан:

— Все! Не могу на это смотреть! — жесткий взгляд в сторону друга, — Игорь, ты же видишь… Ей все хуже. Мы можем ее потерять!

Игорь трет лоб, растирает шею. Как же дико он устал!

— Ладно, Степа… Мы попробуем. Оставь нас, пожалуйста.

Степан напряженно смотрит в глаза друга. Что он при этом чувствует? Ревность? Да, наверное. Ревность черную, жгучую, разъедавшую нутро. В конце концов, его любимая женщина сейчас будет с другим. Убил бы только за взгляд в ее сторону… Но от этого же зависит ее жизнь, ее сила, и, как результат, здоровье десятков людей. И его самого, Степана, здоровье, без которого ему все равно с ведьмой не быть. Замкнутый круг. И он сам вручает любимую другому, силой заставляет себя развернуться и направиться к выходу. Превозмогая, ломая себя в угоду обстоятельствам.

— Мы справимся, брат, — шепчет ему вслед Игорь.

Не поворачиваясь, Степан кивает головой. Они справятся.

Ксения, открыв глаза, наблюдает за тем, как Игорь снимает футболку, оголяя красивый пресс.

— Ты, правда, готов пойти на это? — шепчет.

— Похоже, что я шучу? — вздергивает бровь и принимается за пряжку ремня, — ты сама-то готова?

— Не знаю…

— Тебе неприятно? Как мне тебе это облегчить?

— Нет, не неприятно! Просто это все вне зоны моего опыта, — говорит, а сама взгляда не может оторвать от его голого тела. Изучает. И он реагирует, наливаясь и твердея под ее взглядом.

Она боится. Это видно невооруженным взглядом. В глазах плещутся миллионы различных эмоций. Паника, интерес, желание? Игорь садится около нее, обхватывает руками лицо. Проводит пальцем по губам:

— Все будет только так, как ты позволишь, — шепчет.

— Хорошо, — хриплый шепот в ответ.

— Я тебя поцелую. Ладно?

Несмелый кивок. Он целует ее нежно, трепетно, но она все равно дрожит. Сердце колотится, как сумасшедшее. Мужчина смотрит на нее пристально, прикидывает что-то в уме. Потом отодвигает Ксению, ложится на спину, закидывает руки за голову, и в ответ на ее удивленный взгляд говорит:

— Я полностью в твоем распоряжении. Все будет так, как хочешь ты. Никакого принуждения.

Глаза Ксении потрясенно распахиваются.

— Ну же, Ксень, не бойся. Может, связать меня? — протягивает задумчиво. — Тебе будет комфортнее?

И опять она утрачивает свою надменную маску. Губы подрагивают, лицо становится каким-то совершенно детским и беззащитным.

— Нет, Игорь, — откашливается, — не нужно никого связывать.

И тут же ныряет в омут с головой, неумело касается губами его губ и замирает выжидающе. Усилием воли Игорь запрещает себе шевелиться. Она несмело целует губы, нос, скулы. Совершенно по-детски. Неумело. А он заводится, как сумасшедший, так, что даже дыхание перехватывает. Ксения отстраняется, касается его щеки рукой, поглаживает, опускается к шее, пальцами проводит по впадинке, между ключицами, целует в яростно бьющийся на шее пульс. Скользит рукой по безволосой груди, щекочет ребра, поглаживает пресс, и все это — не отрывая взгляда от его, Игоря, глаз. Спускается еще ниже… Туда, где все полностью для нее готово. Несмело обхватывает длинный ствол. Он судорожно выдыхает. Начинает легкие, поглаживающие движения рукой.

— Ты — красивый, — шепчет.

Игорь лишь низко стонет в ответ. Нет, он все еще помнит о том, что является главной целью происходящего, но, хоть убей, у него не получается оставаться в стороне, как изначально планировалось. Он с головой ныряет в свою любовь к этой непостижимой женщине. Пусть будет больно потом… Ладно. Выдержит, стерпит. Но сейчас есть он и она. Его ведьма. Его любовь.

А Ксения поцелуями прокладывает дорожку по его груди, перекидывает ногу, оседлав, устраивается на его бедрах.

— Сними, пожалуйста, — указывает на ведьмин балахон.

Она послушно и бесстыдно выполняет его просьбу. В конце концов, он видел ее обнаженной уже не один десяток раз. А он стонет от открывшейся красоты, потому что каждый раз — как первый. Эти маленькие грудки сводят его с ума. И с чего вдруг? Раньше он предпочитал более пышные размеры. А тут негусто, но так все красиво… Идеально. Рот наполняется слюной — так хочется попробовать их на вкус. Некстати вспомнил руки Степана на ее груди. Черт… Лучше об этом не думать. А Ксения, видя, как его скрутило, берет его ладони и прикасается ими к себе. Ведет вверх, к крепким грудкам, к возбужденным соскам. Игорь не может не воспользоваться открывшейся возможностью. Сжимает их легонько, перекатывает между пальцев. Стонут оба, в унисон. Мужчина ласкает ее всю — грудь, спину, руки… Она склоняется над ним, целует робко, а он, как оголодавший, накидывается на ее губы. Ксения не замечает, как начинает тереться промежностью о его пах, и он шипит. Даже легкий хлопок сверхчувствительная головка воспринимает, как наждачку.

— Больно? — растерянно.

— Нет. Просто сними… — проводит пальцем по краешку слипов.

Девушка встает с него, нерешительно стаскивает белье, и он залипает на ее маленькой, худенькой попке. Ксения бросает на него несмелый взгляд через плечо.

— Возвращайся, милая.

Она робко поворачивается и быстро забирается на него абсолютно голая. Он опускает взгляд. Раскрытая из-за позы, насыщенно-розовая, припухшая, с влажно поблескивающим клитором… Обалденно красивая! Стонет, не в силах сдержаться. А она опять начинает о него тереться, как кошка, скользя губками по его члену. Игорь впивается в рот, толкается бедрами навстречу ее движениям. Но этого мало!

— Ксень, давай же, впусти меня…

Она открывает затуманенные глаза:

— Я не знаю, как… — нерешительно.

Он приподнимает ее, скользит пальцами внутрь. Влажно, очень влажно и туго.

— Вот так, — шепчет, поглаживая ее стеночки.

Ее переполняют миллиарды ощущений. И желание преобладает над ними всеми. Стонет, опускаясь на его пальцы.

— Давай, милая, так же, только на него, — поглаживает себя рукой.

Она берет его за основание и плавно насаживается. Он входит туго. Практически болезненно. Ксения стонет.

— Что случилось, девочка? Больно?

— Умхххх, — невнятно.

И вот он — внутри. Ксения насадилась и не шевелится, привыкая, подстраиваясь под его длину, сжимая его невольно. И он терпит, стиснув зубы. Хотя до боли хочется начать движение. Ведьма осторожно качнулась — раз, два… Не выдерживает, толкается ей навстречу, рвет ритм. Начинается скачка, которую, как ему кажется, он не преодолеет — настолько сильно хочется кончить. А она еще далека, и Игорь это отчетливо понимает. Смачивает пальцы в их соках и начинает помогать себе рукой, поглаживая набухший клитор. Она движется на нем, взмокшая от напряжения, пот струится по лицу и между грудей. Невероятно сексуально! Финиш приближается, а Игорь с трудом сдерживает себя. Ксению начинает натуральным образом потряхивать от напряжения, она близка, как никогда. Он сильно надавливает на пуговку клитора, и ведьма кричит в пароксизме страсти. Игорь догоняет ее и, в последний момент успевая вытащить член, обжигает горячими струями свой живот. Она падает на него, не переставая дрожать, не замечая, что пачкается в его сперму, и в одно мгновение проваливается в сон.

Он лежит, не в силах пошевелиться еще несколько минут. Он окрылен… Он низвержен. Он влюблен и проклят. Он силен и, как никогда, слаб. Он на вершине мира, он у ее ног. Он — герой, он — предатель.

Перекладывает бережно Ксению на постель. Вдыхает последний раз горький аромат ее волос, целует скулу. Встает. Нужно обтереть ее. И самому обмыться. Нет, не под душем. Он еще не готов проститься с ее тонким ароматом на себе. Просто обтереть живот… Натягивает джинсы. Выходит, крадучись, как преступник. Но в чем его вина? В том, что полюбил ту же женщину, что и друг? А мог ли он этого избежать? Заходит в душ, смывает сперму с живота, моет руки, пристально глядя на себя в зеркало. Смачивает полотенце и выходит из ванной. Дверь в комнату Степана открыта. Заглядывает к другу. Тот напряжен, и это сразу бросается в глаза.

— Все?

— Все.

— Помогло?

— Не знаю, она сразу уснула.

— Так утомил? — ехидно, и почти сразу же отчаянно, — черт, Слабый, прости…

— Да ладно. Понимаю я все, — устало потирает глаза, — пойду, оботру ее, пока полотенце не остыло.

И выходит из комнаты. А Степан идет к снарядам и, преодолевая адскую боль, принимается за упражнения. Может так он сотрет из памяти произошедшее, может так преодолеет черную ревность, разъедающую кислотой его душу?

Ксения спит, а мужчины, преодолев первую неловкость, наконец, спокойно принимаются каждый за свою работу. В тишине готовят ужин, который сами же и съедают, приняв нелегкое решение Ксению не будить. Завтра тяжелый день — понедельник. Пусть выспится.

Вечером Игорь помогает Степану с сероводородной ванной, до которой не доходили руки в последние дни. А после сидят на берегу, смотрят на звезды и думают каждый о своем. Сколько их было, таких вечеров? Тысячи. С самого раннего детства. С тех пор, как маленького перепуганного Игорька поместили в приют, где с рождения находился Степан. Зареванный крохотный малец был до смерти напуган. Оглушен и шокирован изменениями в своей жизни. Он постоянно плакал, звал маму, и не мог понять, почему она не приходит. Сколько дней он просидел на скамейке у входа, в надежде, что за ним придут? А потом прибился как-то к старшему на четыре года Степану и всю свою любовь, всю детскую преданность сосредоточил на друге. А Степе, вовсе не знавшему любви, такое обожание было только в радость. Так и жили. Росли, взрослели, крепли, делились мечтами и секретами, строили планы на будущее. И не расставались практически никогда. Только на время армии Степана.

Вздыхают в тишине:

— Помнишь, как я тебя из армии ждал? Других бабы, а тебя я.

— Ага, и дождался ведь, — улыбается Степа, — один ты и дождался, — задумчиво.

— А поступление мое? Ты ж там всех запугал до усрачки.

— А чего они отличника брать не хотели? Развели кумовство.

— Так институт престижный, не для мальчиков детдомовских.

— Кто сказал? — И смеются оба.

— А фирму… Фирму, помнишь, как открывали?

И опять дружный хохот. Потому что это было действительно смешно. Степан пришел из армии в никуда. Как-то так вышло, что даже положенное детдомовцу жилье ему не дали. И делай, что хочешь! А тут еще Игорь через полгода из детдома выпускается. Устроился Степан в частную лавочку, устанавливали системы кондиционирования. Платили так себе, но опыта поднабрался. Да и с поставщиками оборудования связи наладил.

Когда Игорь вышел из детдома, стал вопрос о его дальнейшей судьбе. Друг рвался на работу. А Степан настаивал, что мозги Игоря не должны пропасть даром, как и школьный аттестат с отличием. Буквально за руку привел его в университет, хотя друг противился изо всех сил и психовал, мол, где это видано — тратить время на учебу, когда нужно деньги зарабатывать. Но Степа был непреклонен, мозги у Игоря были — дай Бог каждому. Вкалывать, как раб на галерах, с такой светлой головой было преступлением. Он всем сердцем желал ему лучшей доли. И настоял-таки, на своем — Игорь поступил. Хоть и с боем, уж больно непростой факультет выбрали. Где по большей части золотая молодёжь места оккупировала, ввиду престижности профессии. Но поступил, и выучился при всесторонней и полной поддержке Степана. Хорошо, что Игорю, в отличие от Зимы, вернули родительскую квартиру. Двушку-распашонку, в которой они и обитали поначалу. Тяжело им жилось и легко одновременно. Степан работал, уставая, как собака, Игорь учился, получая повышенную стипендию. Но находилось время и на пьянки, и на девчонок, трахались они в то время, как кролики. И споров кто с кем — не возникало. Если Степан положил глаз на одну подружку, Игорь автоматически подкатывал к другой. И наоборот. Никакого соперничества. Девок полно, а брат — один.

Спустя года три, Степан внезапно осознал, что как-то незаметно он взвалил на себя практически всю фирму. А директор, в чьи непосредственные обязанности это входило, все чаще закладывает за воротник, с радостью перекладывая на кого-то свою работу. Поделился он этими мыслями и с Игорем. А тот возьми и огорошь его:

— Ну, так и зачем ты на чужого дядю за копейки пашешь, если в состоянии уже собственное дело развивать?

— Я?! Собственное дело? Сбрендил, что ли?!

— А почему бы и нет? Сам говоришь — все на себя взвалил. Начиная от монтажа, и заканчивая участием в тендерах.

— Ты, точно, того! Это же не так просто…

И уже Игорь упирается, демонстрируя просто ослиное упрямство, зудит и зудит на ухо, пока Степан не соглашается-таки начать собственное дело. Ему всего двадцать шесть, Игорю — его главбуху и финансовому директору по совместительству — двадцать два. Сейчас их поступок кажется отчаянно смелым, как только решились? Как выстояли и поднялись на такой уровень? Начинали ведь с абсолютного нуля. Будучи уже в должности генерального директора, Степан еще около двух лет принимал личное участие в самых сложных работах, батрача наравне со всеми. Первый относительно большой заказ удалось заполучить только после четырех лет безупречной работы. Полученную прибыль было решено вложить в организацию собственного производства металлических конструкций, необходимых в работе. Денег, конечно, не хватило. Влезли в кредит, и понеслось… Бизнес рос, расширялся и выходил на качественно новый уровень. Степану тоже пришлось отучиться, потому как на определенном этапе ему банально перестало хватать знаний. Так он стал дипломированным строителем. И настолько окунулся в этот процесс, что все остальные моменты стали ему попросту не интересны. Тогда было решено функцию генерального директора переложить на Игоря, а за Степаном оставить должность технического детектора. Так они и жили, пока с Зимой не приключилась беда. Банальное нарушение правил охраны труда, которое привело к самым печальным последствиям.

— Пойдем, брат. Завтра опять к работе, нужно отдыхать, — прерывает воспоминания Степан.

Глава 11

Утро встречает Ксению приливом новых сил. Как же давно она не чувствовала такой бодрости! Потягивается, как кошка, а проснувшийся Игорь с интересом наблюдает за ней.

— Ну, как ты?

— У меня скоро нервный тик начнется от этого вопроса, — смеется Ксения, бесстыдно вставая с кровати и неторопливо одеваясь.

— Вижу, что хорошо, — улыбается Игорь.

Она зыркает на него через упавшие на глаза взлохмаченные пряди:

— Да, способ действенный. Только дальше что делать?

— Не заморачиваться. Решать проблемы по мере их поступления.

— А ты… Ты сможешь так?

Пожимает плечами:

— Разве есть какой-то иной выход?

Замолкают. Потому что выхода действительно нет. А пока она до такой степени себя загоняет, он и не появится. Ладно… Поднимут Степана, даст Бог, кончится война, и она отдохнет. Обязательно.

Бредет в душ, и сразу же к Степану.

— Вставай, лежебока! Ваша фея прилетела и готова дальше феячить.

Степан открыл глаза и поначалу не поверил, что перед ним Ксения. Настолько она преобразилась. Исчезли черные круги под глазами, лицо утратило землистый оттенок, и помолодела лет на пятнадцать. Казалось, что даже ее фигура несколько изменилась, утратив пугающую худобу.

— Ну же, Степан! Давай, в ванную, и сразу же ко мне.

— Подожди, Ксень! Ты как вообще? — ухватил за тонкую руку, не давая сбежать.

— Нормально, Степа. Нор-маль-но!

— А… Все нормально, правда? Он не…

— Нет, Степа, нет. Игорь позволил мне самой…

— Ты кончила?

Она вспыхивает в ответ. А он зубы сжимает, не имея сил удержаться от этого глупого вопроса.

— Да, я… Да.

— Первый раз, или ты уже ласкала себя сама?

— Первый, — шепчет.

— Я хотел бы подарить тебе этот оргазм, — смотрит прямо в глаза, и закручивается в них что-то сумасшедшее.

— Я знаю, — шепчет, — я бы тоже хотела.

— Да?

— Да.

— Я люблю тебя, Ксения. Так сильно люблю… Когда успел только!

Девушка обнимает его, гладит макушку, целует.

— Все будет хорошо. Потерпи немного.

С этого дня все возвращается на круги своя. Игорь работает, Степан лечится и помогает Ксении с хозяйственными делами амбулатории. И ведьма тоже полностью возвращается к своей практике. Лечит рукам военных, возобновляет прием детишек. Ну и особое внимание уделяет Степану. Врачуя его, порой, по два раза в день. И он сам не дает себе спуску. Разминка, гимнастика, превозмогая боль и преодолевая себя. Он уже практически может стоять. Он так сильно этого хочет! Возвращается чувствительность, полноценно восстанавливается работа всех органов. Всех! За исключением одного. Его младший друг до сих пор не подает признаков жизни. Хоть бы что-то, и то Степан бы так не переживал, но… Ноль, полный ноль. И он с ума сходит, изводя себя все больше и больше. Он знает, что Игорь удовлетворяет Ксению, но они как-то сговорились между собой и делают это незаметно для Степана. А он ни на минуту не может расслабиться, прислушиваясь и приглядываясь. Чертов параноик! Они ведут себя, как ни в чем не бывало. Близостью своей не кичатся, но даже это разъедает ему кишки.

— Степан, ты перегибаешь палку, — убеждает его ведьма, — все должно быть в меру. И твоя нагрузка тоже должна быть дозирована.

— Я хочу встать, — выделяя каждое слово, цедит мужчина сквозь зубы.

— И ты встанешь! Если не испортишь все. Сейчас ты себе только вредишь.

Степан отворачивается упрямо, но всё же возвращается в коляску.

— Когда?

— Ты уже можешь стоять, думаешь, я не знаю? Скоро и пойдешь. Имей терпение.

— Думаешь, это легко?! — взвивается мужчина. — Я как тебя с ним представлю, у меня внутри все переворачивается! На стены лезть готов от ревности.

— У меня нет выбора, Степан. Мне так отведено, и не мною решено.

— А кем, кем решено, что моя любимая женщина должна спать с другим?!

— Не гневи Бога и перестань зацикливаться на себе! Ты не думал, каково нам?!

— Думаю, не так уж и плохо!

Ведьма останавливается, приковывая к себе его взгляд:

— Плохо. Невозможно расслабиться… Как повинность отбываем.

— Ты кончаешь!

— И он кончает. Как воришка, втихую. С отстраненным выражением на лице и раздирающей душу болью в сердце. Ты подумал, каково Игорю?

— Я думаю об этом каждый день!

— А ты отпусти ситуацию. Все равно невозможно ни на что повлиять. Я не могу отказаться от секса, потому что отдаю беспрецедентно много энергии. Просто не могу.

Девушка выходит из комнаты истощенная и морально, и физически. Она на распутье. Она не понимает, что с ней. Необъяснимая тяга к обоим мужчинам. Да, Ксении запал в душу немногословный, серьезный Степан. Уже одно только это выбивает из колеи никогда не сталкивающуюся с чувствами, привыкшую к одиночеству ведьму. Но она четко видит его в своем будущем. И в нем же — будущем — она видит и Игоря! И тут одно из двух: либо она перестала понимать свои видения, либо судьба впервые показывает ей альтернативу.

— Привет. Чего лежишь?

— Устала, — бурчит Ксения.

— Мне…

— Нет! Все… Хватит! Надоело твое мученическое выражение лица каждый раз.

— Я просто не хочу тебя напугать!

— Напугать?!

— Да! И увязнуть не хочу… Еще больше, — добавляет Игорь тихонько.

— Ты как повинность отбываешь!

— А что это для меня, как не повинность? — взрывается. — Или ты, может, резко в меня влюбилась, и у нас все по любви, а я не в курсе?!

— А может и влюбилась!

Смотрит на нее шокировано.

— А как же Степан?

— Не знаю я, Игорь! Ничего не знаю. Мой он мужчина… Но и ты… Ты тоже мой!

— Это как? — смотрит на нее в полнейшей растерянности.

— Не знаю, Игорь. Чертовщина какая-то происходит последнее время. Голова кругом… Пойду, пройдусь.

— Какой пройдусь? Тебя шатает всю.

— Пройдусь! — сказала, как отрезала.

Он терпеливо ждал ее возвращения больше двух часов. Не дождавшись, пошел на поиски. Ксения далеко не уходила, сидела на поваленном бревне, устремив взгляд в звездное небо. Подошел к ней тихонько, сел рядом:

— Что дальше-то будет?

— Не знаю, — хрипло отвечает девушка. — Знаю только, что хочу тебя здесь и сейчас. Не потому, что надо, а потому, что хочется до ломоты.

Ксения смотрит на него своими глазами угольными, а он тает от ее слов. И, отбросив все сомнения, Игорь тоже позволяет себе быть счастливым. Здесь и сейчас. Пусть только на миг. Но разве счастье не состоит из вот таких коротких вспышек?

Обхватывает ее голову руками, притягивает к себе в долгожданном поцелуе. Скользит губами по ее сладким губам, поглаживает руками груди сквозь тонкий трикотаж футболки. И от этого его прикосновения еще более острые, практически болезненные. Ксения хочет его до боли. В нее вселяется какая-то дикая потребность. В безумной жажде целует, лижет его в ответ. Обхватывает ногами, ерзает. Одежда мешает. Прочь ее. Впервые берет инициативу в свои руки и стягивает с мужчины футболку. Какой красивый… Нравится ей безумно. И грудь лепная, и твердый пресс. И глаза колдовские… Зеленые.

— Красивый, какой же красивый мальчик, — шепчет запекшимися губами, — Люблю тебя. Мой!

Речь бессвязная, неразборчивая из-за хриплого и прерывистого дыхания. Но она дурманит, околдовывает его. Ведьма!

Снимает шорты, скользит рукой по члену. Стонут оба, в унисон.

— Красивый… упругий… гладкий. Мой! — добавляет алчно, и проводит рукой жестко так… На грани боли практически.

Он всхлипывает, перехватывает инициативу, сдвигается немного, приподнимает ее одной рукой, другой срывает ее простые асексуальные хлопковые слипы, оставляя их болтаться на одной ноге. И пальцами в сердцевину, где все истекает, готовое его принять. В лунном свете все окутано магией. Звезды отражаются в ведьминых шальных глазах. И желание, как морок, как наваждение, заслоняет собой все вокруг. Врывается в нее толчком. Подхватывает под попку, и на весу размашистыми движениями трахает изо всех сил. Она легкая, как пушинка, оттого не самая простая поза подходит идеально. Идеально плотно, идеально глубоко, идеально жестко. Ксения тоже активно движется, насаживаясь максимально. Ее лицо искажено в пароксизме страсти, густые волосы взмокли и завились в мелкие колечки. Она прекрасна в своей необузданности. Девушка опускает руку к клитору и начинает помогать себе кончить, в такт его отчаянным толчкам. Как же он хочет это видеть! Перед глазами уже рябит, он сдерживается из последних сил, и вот он. Взрыв! В горячке оргазма ведьма кусает его в основание шеи, и дрожит, в такт затихающим толчкам. И только сейчас он понимает, что кончил прямо в нее. И мысли не возникло выйти. Как будто так и должно быть, как будто так правильно. Приваливается, уставший, к дереву, осторожно придерживая любимую, которая все еще находится в прострации.

— Люблю тебя, — шепчет в волосы.

Глава 12

На следующий день Степан и Ксения уже завтракают, когда Игорь выходит из комнаты. Да уж… Разоспался. На ходу застегивает манжеты на развивающейся парусом рубашке. Хорошо хоть поглаженные есть.

Степан резко откидывает приборы и бросает полный ярости взгляд в сторону друга:

— Ты можешь не так явно демонстрировать свои трофеи? — цедит сквозь зубы.

— Ты о чем, Степ? — оторопел Игорь.

— Прикрой укусы на шее! Партнеры не поймут, — тычет пальцем и разворачивает коляску прочь.

— Черт, — Игорь растерянно проводит по шее, невольно бросая взгляд на поникшую Ксению. — Прости, Степ… Прости, брат, я правда не хотел.

— Что не хотел? Трахать ее?

— Заткнись! Мне ты можешь говорить все, что угодно. Заслужил. Наверное… Но Ксению не тронь, — рычит Игорь.

Степан резко разворачивается, так что даже коляска опасно накреняется вбок.

— Млять, — выругался, — я ничего не понимаю! Объясни мне, тупому, — требовательный взгляд в сторону ведьмы, — ты хочешь быть с ним?

— Да, — голос ведьмы звучит на грани слышимости, и два потрясенных взгляда в ответ, — но также я хочу быть и с тобой. И я понятия не имею, с кем останусь в итоге.

Теперь психует уже Ксения. С громким стуком сгружает посуду в раковину, хотя посудомойка вон она — рядом, и выходит из комнаты.

— Черт! — одновременно.

— Вот куда она пошла? — рычит Степан.

Ответом на вопрос — рев мотора. Тойота ведьмы выезжает во двор, и дальше, на грунтовку.

Ксения давит на газ, не в силах взять себя в руки. Как же дико она устала от этих непоняток! И как мужчинам что-то объяснять, если она сама ничего понять не может? Каким образом донести, что она не пытается усидеть на двух стульях? Просто действительно не может выбрать. Не время еще. Так решено, и не в ее праве что-то менять. Табу!

Притормаживает на въезде в село. Здесь гонять, как попало, нельзя. Вон сколько детей. Местные и городские, отправленные родителями к бабушкам и дедушкам на каникулы. Ксения отвлеклась, наблюдая за ребятней, и тут, как вспышка: она идет к дому с охапкой трав, а навстречу по грунтовке на велосипеде неуверенно катится темно-рыжая малышка, лет четырех. Сзади за багажник ее поддерживает темноволосый мальчик постарше. Лет шести-семи. Не то, чтобы Ксения разбиралась… И она отчетливо, как никогда, понимает, что это ее, Ксении, дети. Их звонкие голоса звенят в голове, но слов разобрать нельзя. Вдруг мальчишка вскидывает голову, и женщина встречается с серебристым взглядом Степановых глаз. Девочка же, тут и думать нечего — копия Игоря. Видение исчезает так же быстро, как и появилось. Час от часу не легче. Напротив, все запуталось еще сильнее. Ксения устало надавливает на глаза. Ну, вот что это означает?

Сидит еще какое-то время в машине, потом, так ничего и не решив, выезжает на дорогу и направляется в амбулаторию. Любовь любовью, а работу никто не отменял.

А день, как назло, хуже некуда. Знакомые ребята привезли двух парней, подорвавшихся на мине. У одного оторвана нога, а второго отбросило с такой силой, что серьезно повредило спину, помимо всего прочего.

— Знаем, что у тебя битком все, но больше не к кому обращаться.

Ксения надавливает на глаза. Разве дело в отсутствии мест? Сил сколько уходит. Силы где брать?

— Заносите, — вздыхает устало, — одну палату уже полностью отремонтировали. Мебель пока не заказывали, старые койки из подсобки достанете. Сами все будете делать. У меня с персоналом — беда.

— Обижаешь, Ксения. Сделаем все в лучшем виде. Может, еще чем помочь?

Ксения машет рукой неопределенно:

— Здесь всегда есть работа. Вон, крышу сделали, теперь утепляем стены снаружи под сайдинг.

— Так чего ж ты молчишь, что руки нужны? Ребята-дембели — чем не помощники. Материалы все есть?

— Да… — растерянно.

— Ну, вот и организуемся к выходным.

— Так вы что, мне поможете? — пораженно.

— Конечно! Какие вопросы? Ты раньше-то чего клич не кинула? И мы как-то не сообразили, — мужчина чешет макушку смущенно, — ты уж извини.

Ксения смотрит на вояку пораженно. Ей как-то и в голову не приходило — попросить чисто о физической помощи. То есть просила она постоянно. Средства, медикаменты, оборудование. Добивалась перепрофилирования амбулатории, создания на ее базе легального реабилитационного центра. И в битвах с чиновниками от медицины порой чувствовала себя банальной попрошайкой. Как будто не помочь воюющей стране хотела, а для себя что-то урвать. Если бы не широкий общественный резонанс, так бы и топталась на одном месте. А тут, слава Богу аттестация через месяц начнется. Глава местного облздрава даже с предварительным визитом нагрянуть решил.

— Ладно, — улыбается девушка, — пойдем, новую палату покажу.

И начинается каторжная работа с новыми пациентами. Назначает лечение, процедуры. Много работает руками, особенно со спинальником. У него сильнейшие боли. Хорошо хоть последний раз ее внутренний запас сил пополнился практически полностью. Вот что значит обмен энергией в процессе жаркого, несдержанного секса. Когда полностью срывает контроль и блоки. Внизу живота становится тепло, и скручивается все в тугой узел. Так, спокойно! Не до воспоминаний пока. Пациенты ждут.

Игорь в это время находился в офисе. И тоже был под завязку загружен. Из-за задержки поставки оборудования у них срывались сроки выполнения работ по чрезвычайно важному контракту, и они попадали на огромные штрафные санкции. Разруливать ситуацию нужно на месте. Значит, надо лететь в Гамбург. Черт, как некстати.

Звонит Степану, обрисовывает ситуацию:

— Как думаешь, продержитесь три-четыре дня?

— Лети. Что может случиться за такой короткий срок?

Игорь заканчивает все дела, отдает распоряжение секретарю заказать билеты. Шенген действующий, слава Богу. На ведьмин хутор уже не едет — нет времени. Все необходимое в дорогу имеется в его холостяцкой квартире. Заезжает туда, собирает чемодан. И едва успевает в аэропорт. Времени нет даже на звонок Ксении. Ничего, Степан все объяснит.

Ксения устала. Очень. Тяжелый день. Но ничего, у нее есть свое собственное лекарство. Вымученно улыбается, паркуясь.

Степан встречает ее на крыльце.

— Ксень, я извиниться хотел. За утро.

— Проехали. Ужинали уже?

— Нет, тебя жду.

— А Игоря еще нет? — удивляется девушка, насыпая овес Бурану.

— Игорь в срочной командировке.

— Да? — удивленно, — он мне не говорил…

— Он и сам не знал, а потом завертелось все так, что времени ни на что не осталось.

— Ясно… Так, а как ты один справляешься?

— Нормально, я же уже почти стою сам.

— Я знаю, — улыбается.

— Устала? Пойдем, я тебя покормлю.

— Угу, новеньких привезли… А что у нас на ужин? — заинтересованно поводит носом.

— Гречка с ливером. Следую твоим рекомендациям.

Ксения улыбается глядя на него, берет тарелки. Наполняет две порции. Глушит свет, зажигает красивые свечи на столе.

— Это что же, романтический ужин? Блин, а я гречку…

— Ну и что, — хохочет Ксения, — главное не еда, а то, что эту еду сопровождает.

И уверенным жестом достает из шкафчика бутылку вина.

— Вино? — восторгается Степан, — это что же, и мне можно?

— А то! Заслужил. Откупоривай!

— По поводу чего гулянка? — улыбается мужчина, ввинчивая штопор.

— А просто так. Надо же когда-нибудь отдыхать.

— Слушай, Ксень, — становится вдруг серьезным, — ты, правда, как себя чувствуешь? Продержишься без Игоря дня три-четыре?

— Продержусь, — беззаботно, — раньше-то справлялась. Ты наливай, давай, а то ужин стынет.

И сидят потом в таинственном мерцании свечей, взявшись за руки. А на душе так хорошо — спокойно. И тихо кругом. Звенящую тишину нарушают лишь стрекот сверчков да шипение фитиля. Завтра опять закрутит круговорот дел и чужих поломанных судеб, но сегодня они ничему не позволят нарушить их тишину.

Глава 13

— Ксения! Господи, да что ж это такое!

Ведьма, едва держась на ногах, входит в дом. Степан понимает, что то, чего он больше всего боялся, произошло. Она выдохлась, и он — беспомощный калека — ничем не может помочь.

— Я звоню Игорю! — и на максимальной скорости рванул к телефону.

— Не надо! — произносит девушка из последних сил. — Все нормально, я полежу.

— Какой нормально?! Ты опять цвета земли стала. Светишься насквозь!

— Не звони, — приказ.

— День-два протянешь? Он вот-вот вернуться должен… Сегодня звонил, я сказал, что мы справляемся. И вот… Справились, блядь.

— Все хорошо, Степа. Я тут отдохну немного, и на улицу спать пойду. Там я должна восстановиться хоть немного.

Степан нецензурно выругался, выезжая из комнаты. Все — не слава Богу! Только вчера Ксения радовалась, что дембели съехались помочь с обшивкой и утеплением амбулатории. Да столько понаехало, что за выходные и вовсе управиться могли. Они о таком и не мечтали. Все было так хорошо. Да и бодрая ведьма была, уж он-то точно бы заметил, если бы что-то было не так. Что же ее так истощило? За день всего… Степан и предположить не мог, что Ксения нуждалась в подпитке еще со дня отъезда Игоря. И вот уже третьи сутки держалась, выжимая из себя последние силы. А помимо двух новеньких, поступил еще один тяжелый мужчина. И она просто не могла его не принять. Еще и эта подготовка к приезду главы облздрава выжимала все соки. А до визита всего два дня осталось… Как же дико она устала…

В голову приходит мысль… Царапает, зудит… Ксения проводит рукой по животу, разводит ноги, касается себя, начинает поглаживать. Надежды практически нет, но мало ли… Обмен энергией это, конечно, хорошо, но, может, банальная сексуальная разрядка тоже что-нибудь даст? Раздвигает губки, поглаживает клитор…

— Я тут поесть соб… — въехавший в комнату Степан замирает на полуслове от открывшейся картины. Сглатывает.

Ксения резко отдергивает от себя руку, как преступница, пойманная с поличным.

— Ты… Что… — он просто не может найти слова! Сумасшедшая по своей чувственности картина так и стоит перед глазами.

Она облизывает пересохшие губы:

— Силу мне дает происходящий во время секса энергетический обмен. Чем он интенсивнее по накалу страстей, тем больше силы я получаю. А сейчас пытаюсь понять, дает ли сам по себе оргазм какую-нибудь подпитку, или всё же нужен второй участник, — сипит приглушенно.

Он смотрит на нее, не в силах оторваться.

— Это мог бы сделать я? Ты разрешишь… Мне? Нет-нет, так я пока не могу, — быстро добавляет, когда ее глаза удивленно расширяются, — но… Ты же ласкала себя рукой, я мог бы… — замолкает не в силах продолжить.

Ксения смотрит на него сквозь длиннющие черные ресницы, а потом одним движением сдвигается к краю дивана, раздвигает ноги. Открывается полностью уже для него, для Степана!

Жужжит мотор коляски, Степан аккуратно подъезжает вплотную, кладет ее ноги на поручни, дурея от вида ее открытой девочки… Проводит пальцами по полоске темных волос, задерживается на мгновение на пуговке клитора. У ведьмы учащается дыхание, от чего маленькие грудки подрагивают, маня к себе. Передвигает ее попку себе на колени, она приподнимается на локтях, и ему удается, наконец, ухватить губами острый сосок. Ксения стонет, проводит руками по плечам, груди, и даже через трикотаж футболки эти прикосновения обжигают.

— Снимай, давай, — приказывает, помогая стащить ненужную тряпку.

Запускает руку в волосы на груди. Новые ощущения… Приятные. Перебирается практически полностью к нему на колени, ласкает Степана, гладит. И он тоже не в силах оторвать рук от хрупкой спины с выступающими лопатками. Она немного отстраняется, подставляя грудь под поцелуи, а он и рад! Алчно, торопясь, набрасывается на упругие вершинки. Они такие малышки, что, при желании, их можно полностью втянуть в рот. Совершенные. Прихватывает легонько зубами, и стонут оба. Опускает руки к ее развилке… Неудобно. Чертова коляска. Ксения понятливо отклоняется, открывая больший доступ к себе. Гладит, надавливает, скользит внутрь. А она истекает под его ласками. Мокренькая совсем. Даже брюки ему замочила своими соками. И ощущение того, что его, колясочника, хотят настолько сильно, сбивало с ног… На колени ставило. Входит двумя пальцам, одновременно поглаживая увеличившийся клитор. Ксения шипит и толкается навстречу. Его пальцы довольно крупные, так что удовольствие вполне полноценное. И угол давления Степан выбирает безупречный. Всхлипывает на его руке.

— Ксень, ты можешь упереться ногами на подлокотники и попку приподнять? — сипит, не отрывая взгляда от своей руки на ней.

Девушка смотрит на него потрясенно:

— Ты что? Ты…

— Я хочу тебя языком. Можно, Ксень?

Она настолько потрясена, что он невольно задается вопросом:

— А Игорь что? Он…

— Нет! Я…

Смотрит на него растерянно, а он потихоньку перекладывает ее ноги так, чтобы стопы упирались в подлокотники кресла.

— Подними попку.

Она исполняет его требование, не отрывая взгляда от его невозможных глаз.

Он опускает голову. Такая красивая, манящая… Открытая для его ласк. Утыкается в нее, вдыхает шумно пряный аромат, поглаживает носом складочки. Она стонет в ответ, нетерпеливо ерзает, подрагивает. Степан прикасается к ней губами, прихватывает клитор, щиплет и бьет языком. Ксения взвивается, так что даже лопатки отрываются от дивана. Она практически в березку вытянулась от острого, темного желания. А он лижет ее, как кот, размашистыми движениями языка. Ксения с ума сходит под его губами, дрожит, как натянутая струна. Он добавляет к ласкам пальцы, тараня ее изнутри, накидывается языком на клитор, беспрестанно его теребя. Всем своим существом он возбужден до крайности, однако самая важная часть его остается безучастной, абсолютный ноль! Степан гонит гнетущие мысли, сосредотачивается на своей женщине, на своем удовольствии, которое испытывает, лаская ее. И он готов поклясться, что кончил по сухому, когда она, наконец, взрывается под его губами, выдавая очередную порцию смазки, которую он тут же в блаженстве слизывает.

Она с трудом убирает ноги, ложится вдоль края дивана, протягивает руку Степану.

— Можно я тут прилягу? С тобой…

— Нет, Степан, неудобно тебе будет пересаживаться. Низко. Давай в твоей комнате ляжем. Если хочешь, — добавляет неуверенно.

— Очень хочу, — а сам и рад, что не будет его на этом треклятом диване, на котором она с Игорем была. Не представляет, как вообще сможет пережить, если они снова… Стоп! Об этом лучше не думать.

Утро чудесное, яркое, солнечное… И она рядом — такая красивая с этой спутанной гривой и подрагивающими ресницами. Проводит пальцем по краю четко очерченных губ. Красивые… Она вся безупречная. Ксения открывает сонные глаза, улыбается… А потом заполошно подскакивает:

— Который час, Степ? Солнце так высоко! Я что… Я проспала?!

— Десятый час. Ты так спала сладко, что даже когда я вставал, не проснулась, а я не смог тебя разбудить. Прости.

— Ничего, но у меня же проверка завтра, так что я побегу, ладно?

— Я с тобой. Нужно пуско-наладку проконтролировать.

— Хорошо, — улыбается, — я тогда завтрак быстренько приготовлю?

— Хорошо, — отвечает ее словами и поднимает голову для поцелуя.

Завтракают, вместе едут в амбулаторию, где каждый занимается своей работой, возвращаются домой… Ксения делает мужчине массаж, работает над ним руками, и завершает процедуру грязевым обертываниями.

Помогает ему встать, он самостоятельно пересаживается в душевую. Ксения включает воду, направляя на мужчину теплые струи, скользит второй рукой, смывая грязь. Взбивает в пену травяное мыло, размазывает по груди ароматную субстанцию. Зарывается пальцами в волосы на груди, тянет легонько.

— Густые, — улыбается.

— Не нравится? — испытывающий взгляд из-под бровей. Он в курсе, что у Игоря грудь голая, и не может не задумываться над тем, как ей больше нравится. Она понимает это с полувзгляда.

— Нравится, Степа, — отвечает серьезно, — мне вообще ВСЕ нравится.

— Ты говорила, что я низкий и толстый! — возмущается Степан.

Ксения заливисто смеется. Это так редко случается, что у него буквально дыхание перехватывает от этого низкого, хриплого смеха.

— Ты еще не понял? — ухмыляется, — мне нужно было тебя взбодрить, вывести на эмоции. Ты тогда практически сдался. Опустил руки. С таким настроением в реабилитации ничего не светило.

— Точно? — протягивает недоверчиво.

— Точно. Ну, посмотри, какой ты сильный, крепкий, большой… Какие мышцы нарастили благодаря тренировкам, — убеждает, а сама водит руками по плечам, груди, животу.

— Я склонен к полноте, — признается смущенно.

Да уж. Нелегкое признание. Где-то после тридцати он понял, что все… Пора следить за собой, иначе превратится в шар на ножках. И началась постоянная борьба с лишним весом. Не всегда успешная, поскольку после тяжелого рабочего дня силы на спортзал порой не оставалось, а вот поесть хоть раз за день хотелось зверски. Нет, он не был толстым, скорее плотным, как справедливо заметила ведьма в день их знакомства. И действительно приобрел рельеф благодаря изматывающим тренировкам, которыми нагрузил себя, чтобы быстрей подняться. Да и правильное питание сделало свое дело. Но до стройности Игоря ему даже сейчас было далеко.

— Так! А ну, заканчивай рефлексировать! Ты мне безумно нравишься такой, какой есть. Жду не дождусь, когда смогу ощутить на себе всю твою тяжесть, — сверкает глазами.

А у него дыхание перехватывает! Хватает ее, затаскивает к себе прямо в одежде под теплые струи, впивается в губы. Лижет, кусает… Жадно, неистово, как последний раз. Сминает трикотаж платья, гладит смуглые ноги, попку. Отстраняется на мгновение, окидывает ее взглядом. Возбужденная, с мокрыми черными космами и горящими глазами. Мокрое платье, облепившее холмики грудей, совершенно ничего не скрывает. Вот они… Яркие пуговки маленьких светло-коричневых сосков. Не выдерживает… Сжимает их, мнет, а она жалобно всхлипывает. Степан откидывается на стенку душа, Ксения, напротив, поднимается, становится на колени, так, что лицо мужчины находится прямо напротив промежности. Опускает на него горящий демоническим огнем взгляд.

— Что, милая? Что моя девочка хочет?

Ксения хнычет в ответ.

— Ну же, Ксень… Скажи! — приказывает.

Она всхлипывает и сдается:

— Поласкай меня!

Степан проводит по складочкам пальцами, скользит по мокрым губкам:

— Так?

— Нет, — хнычет, — ртом. Поласкай меня ртом.

Он со стоном целует ее между ног, лижет страстно и откровенно, она трется о его лицо, сходит с ума под его губами, захлебывается водой, которая так и продолжает литься. Взрывается у него на языке, сползает вниз в изнеможении, утыкается носом в его живот:

— Люблю тебя, — в унисон.

Глава 14

Игорь был злой, как черт. Почти шесть дней. Шесть, мать его, дней разруливал ситуацию, которая в принципе не должна была возникнуть. Как она там? И Степан, и сама ведьма, когда он все же находил время позвонить, хором убеждали его, что все в норме. Отчего тогда так неспокойно на душе? Весь перелет, как на иголках. На паспортном контроле уже едва не подпрыгивает от нетерпения, и этим суматошным поведением привлекает к себе пристальное внимание пограничников. Потом такси до офисной парковки. Он, конечно, не беден, но оставлять машину на парковке аэропорта — абсолютное безумие, учитывая тамошние расценки. Пересаживается в свою бэху. Педаль в пол. Несется, как угорелый, бросает машину посреди двора, буквально влетает в дом. В гостиной никого. Заглядывает в кухню, а там…

Первым делом бросаются крупные, мужицкие руки Степана на ее нежной, аккуратной груди. Он чашей обхватил их и поглаживает торчащие соски большими пальцами рук. Каждый жест врезается в память, четко, с детализацией, как при замедленной съемке, вышибая из Игоря дух. Потом он замечает ведьмины смуглые ноги на его мощных плечах. Сама же она лежит на обеденном столе, а вокруг валяются перевернутые чашки и ваза с цветами, часть которых упало на пол. Степан сидит в кресле, лаская Ксению языком, а та извивается вся и стонет хрипло. Оргазм близок, Игорь успел достаточно изучить ведьму, чтобы это с уверенностью утверждать.

— Степан! — кричит Ксения в оргазме. И это протяжное “А” в имени друга, как-то особенно больно режет по нервам.

Из рук выпадают ключи, своим грохотом заставляя вскинуться любовников. Ксения суетливо скидывает ноги с плеч мужчины, поднимаясь со стола. Степан разворачивает коляску.

— Упс, как я не вовремя, — Игорь, притворно улыбаясь, быстрыми шагами направляется в сторону двери.

Степан рванулся за ним. Ксения сквозь слезы наблюдает, как он резко встает, делает шаг:

— Слабый. Подожди…

Игорь оборачивается на зов друга и замирает, не в силах поверить — Степан делает шаг!

— Ты пошел! — кричит восторженно.

И тут же Степан накреняется и начинает падать. Ксения с Игорем метнулись ему на помощь, но не успели. Он грузно рухнул на пол, ударяясь головой о стул. Ксения упала на колени:

— Степа! — кричит, а он, похоже, сознание потерял ненадолго. Когда очнулся, Игорь и Ксения пытались его пересадить в кресло. Из глаз ведьмы катились слезы, а губы дрожали:

— Что же ты… Степа, — всхлипывает, — как же так?

— Не реви, — вытирает слезы, а сам еле губами ворочает от боли.

— Ты мог себе навредить! — обвиняюще, — Игорь давай его в кабинет скорее.

Игорь послушно катит коляску, а Ксения суматошно натягивает на себя платье и догоняет мужчин.

— Я нормально, — сипит Степа, когда они перекладывают его на кушетку.

— Вижу я, как нормально! — ворчит Игорь.

— Не смей на меня тратить силы, Ксения, я серьезно. У тебя сегодня и так день тяжелый. А завтра встреча с облздравом! — еле шевелит губами.

Ксения становится за спиной, проводит руками, еле сдерживая слезы, пропуская его слова мимо ушей.

— Ксения! — рычит из последних сил.

— У меня полно энергии. Не переживай, хороший мой.

Игорь наблюдает, как ведьма, прикусив губу, сосредотачивается на спине друга. Все произошедшее несколько сместило акценты с самого главного — того, что взорвало ему мозг и раскромсало сердце. Теперь он очень хорошо понимал, что испытывал Степан, когда вынужден был делить ведьму с ним. Как он выдержал практически три месяца? И как выдержать ему? Как вообще им всем теперь жить? Степан скоро встанет, и его, Игоря помощь будет уже не нужна. Он сможет уехать с этого проклятого хутора, вычеркнуть любовь к Ксении из сердца. А сможет ли? Да и вообще… Ведь она не сказала ему нет. Мало ли что вынудило ее быть со Степаном? Ксения говорила ему, что любит! Не может же она просто так бросаться словами? Он с ума сходил от непонимания всех этих ведьмовских заморочек.

Игорь обратил внимание, что Ксения начала резко терять силы. Ее зашатало. Он хотел было заговорить, настоять на прекращении сеанса, но она шикнула на него, продолжая работать дальше.

Через долгих десять минут ведьма наконец отстранилась от уснувшего в процессе лечения Степана. Они вышли из кабинета, и женщина, повернувшись к Игорю, зашипела:

— Никогда… Слышишь? Никогда не прерывай мою работу!

— Ты едва стояла на ногах!

— Я прекрасно себя чувствовала после секса со Степаном!

Игорь отшатывается, как от пощечины:

— Тебя шатало! Ничего нормального лично я в этом не увидел.

Ксения потирает устало глаза:

— Не знаю, почему так… Я действительно неплохо пополнила резервы после того, как ты уехал.

— Когда я уезжал ты, вроде как, и так полна была, — замечает Игорь.

Ксения качает головой:

— Нет, Игорь… Я так много себя растратила за последнее время… Уже в день твоего отъезда иссякла практически. Новые пацаны… Тяжелые, Степа мучается…

— Так ты поэтому со Степкой? — допытывается.

— Отчасти, — шепчет.

— А еще почему? — настаивает

— Все потому же, Игорь. Мы уже миллион раз об этом говорили!

— И так ни к чему и не пришли!

— Потому что не время еще!

— А когда будет время? Ты думаешь, нам легко?! Мало того, что мы бабу поделить не можем, так еще и наша дружба под угрозой! У нас же нет никого больше… Он у меня, я у него! — замечает мужчина отчаянно.

— Я знаю, — шепчет ведьма, — и поверь, мне меньше всего хочется вас мучить.

— Мучить?! А тебе самой не противно после одного с другим трахаться?

Он сразу же жалеет о вырвавшихся словах. Ксения вздрагивает, подносит руку к горлу в каком-то детском, беззащитном жесте, враз утратив свою обычную горделивую надменность.

— Прости, Ксень, я… — извиняется тут же, но она останавливает его взмахом руки и, отвернувшись, шепчет:

— Ты прав. И волен уйти в любой момент. Я в амбулатории буду, — добавляет, уходя.

Черт. Черт! Черт. Какого хрена?! Что значит — волен уйти? Она на него перелагает ответственность за выбор? Он-то тут при чём, если она им голову морочит?! Как она видит дальнейшее развитие событий? Они будут спать с ней по очереди? Жребий тянуть?! Степан вот-вот вернется к полноценной жизни. И то, что сегодня ограничивается оральными ласками, уже завтра может перерасти в самый настоящий секс. Блин, у него мозг взрывается!

Размышления прерывает протяжный стон. Час от часу не легче, бегом к Степану:

— Что случилось, Степ?

— Больно.

— Понял — не дурак. Помочь как?

— Там таблетки на столике. Одну подай.

Идет в ванную, набирает воду в стакан, выдавливает таблетку. Вот в такие моменты он реально забывает обо всем. На первый план выходит здоровье Зимы, и чтобы облегчить его боль, Игорь готов, кажется, на все. Даже дикая ситуация, возникшая у них с ведьмой, кажется не такой уж и безвыходной.

Проходит час, а боль так и не уходит. Игорь, до этого сидевший на стуле и пытающийся отвлечь друга пустой болтовней, не выдерживает:

— Зима, давай, еще таблетку бахнешь! Нет сил — смотреть, как ты мучаешься.

— Нельзя, — сипит, — подсесть запросто можно. Скоро отпустит.

— Тогда давай я Ксению вызову…

— Не вздумай. К ней завтра важная шишка из облздрава по поводу аттестации нагрянет. Не до меня, — он настолько вымотан болью, что даже слова даются с трудом.

— Блядь, ну как же так, а? Ну куда ты торопился, зачем вставал?

— За тебя боялся, — признается.

Игорь утыкается лицом в ладони, растирает кожу:

— Как вы вообще завязались?

— Так же, как и ты. Плохо ей было, а тебя вызывать ведьма запретила.

Замолкают надолго. Тишина прерывается только хриплыми стонами Степана. Игорь не выдерживает:

— Прости, брат, но так не может больше продолжаться!

Хватает телефон, набирает Ксению:

— Да?

— Ксень, Степе плохо.

— Еду!

— Не гони только, — вслед коротким гудкам в трубке.

Уже через десять минут Ксения врывается в кабинет.

— Как ты, хороший мой? — нежно-нежно проводит руками по мощной спине.

— Жив буду, — шепчет, — иди, отдыхай.

— Пойду, — соглашается безропотно, — вот только немного с тобой посижу, и сразу пойду.

— Ксения!

— Помолчи, хорошо? Не трать силы на разговоры.

Она освобождается только минут через сорок. Полностью истощенная. По всей видимости, энергия, получаемая от человека, не может к нему же и вернуться после преобразования. Так что Степан ее питает, но вернуть ему эту энергию обратно она не может. Сбой программы.

Ксения плетется по ступенькам в мансарду. Берет спальник, в надежде, что в месте силы удастся аккумулировать хоть что-нибудь… Завтра ей действительно нужны силы. Спускается вниз, проходит мимо сидящего в кресле Игоря.

— Прохладно уже на улице. Не лето! — мужчина указывает на очевидное.

Ксения пожимает плечами и продолжает свой путь.

— Ксень, не глупи!

Девушка поворачивается к нему:

— Я не глуплю, я пытаюсь выжить.

— Воспользуйся мной!

— Нет уж, спасибо, — хмыкает как-то горько и выходит на улицу.

А он вскакивает, мечется в бессилии, бьет кулаком в стену. Проклятье! Ну и что теперь?

Он практически не спит этой ночью. Слышит, как рано утром Ксения начинает возиться во дворе, как готовит завтрак и помогает проснувшемуся Степану. Не выдерживает, заглядывает в кабинет, где Зима, держась за специальные ручки и преодолевая боль, делает свои первые, робкие шаги. Ксения радостно улыбается, подбадривая мужчину. Замечает его, и тут же меняется в лице.

— Молодец, Степан. Пока достаточно. Я уже побегу собираться, ладно? А то мало ли, когда эти чиновники нагрянут…

— Конечно. Задай им там перца, — улыбается.

Ксения отвечает на улыбку и покидает комнату.

— Ты как? — интересуется Игорь, поддерживая друга за руку.

— Ужасно, — признается, — эта боль меня доконает.

Это совсем не в правилах Зимы — жаловаться. И раз это происходит, значит, дело, действительно, дрянь.

— Так чего ты ведьме не сказал?

— У нее важный день сегодня, пусть занимается своими делами спокойно.

— Я все слышу, — доносится от дверей, — и не только ушами.

А у них дыхание перехватывает от ее нового образа. На ней бежевый костюм: юбка-карандаш и приталенный пиджак на одну пуговицу. Под ним белая шелковая блузка. Буйные волосы безжалостно скручены в тугой узел, который открывает совершенное лицо с легким, искусно нанесенным макияжем. На ногах просто убойные шпильки, которые делают ее еще выше.

Степан шумно выдыхает, прокашливаясь:

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — улыбается девушка.

— Просто отпадно, я бы добавил, — вмешивается Игорь в разговор.

Ксения оставляет его комментарий без внимания, и опять обращается к Степану:

— Терпеть боль не стоит. Я знаю, что ты с опаской относишься к обезболивающим — и правильно делаешь, если уж начистоту, но если боль невыносима — не терпи. Выпей таблетку. Продержись до вечера, хорошо?

— Хорошо, — покладисто соглашается мужчина.

— Тогда я ухожу. До встречи, — целует Степана в макушку, — пока, Игорь, — удостаивает-таки его своим черным взглядом.

— Пока, — блеет мужчина в ответ, а сам чувствует себя, как пацан нашкодивший. Но что не так он сделал, если разобраться?! Указал на ненормальность сложившейся ситуации?! На что она обиделась? На правду? К черту все. Его уже давно ждут в офисе.

Глава 15

День проходит суматошно. Глава облздрава был явно впечатлен произошедшими в амбулатории изменениями. Он пообщался с находящимися на реабилитации военными и пообещал поспособствовать скорейшей переаттестации. После отъезда чиновника Ксения принялась за свою рутинную работу. Все складывалось хорошо — пациенты шли на поправку, паясничали и шутили, отвешивая Ксении комплименты, явно заинтригованные произошедшими с ней изменениями. И только настроение последнего поступившего вызывало ведьмины опасения. У него была дыра, сквозь которую уходили все вложенные в него ресурсы. Он не хотел жить. И бороться не хотел.

Она уже собиралась домой, когда в ординаторскую забежала запыхавшаяся Спиридоновна:

— Беда, Ксения Петровна. Мишин вены порезал…

Ксения бегом мчится в палату, где уже собрались способные передвигаться мужики:

— Разойдитесь, — приказ свистящим голосом, — помогите его перенести!

Принимается за перевязку, злая, как тысяча чертей. Постарался, нелюдь! Знатно себя покромсал.

— Спиридоновна. Шовный!

В его состоянии такая потеря крови может повлечь за собой что угодно.

— Идиот! Жить ему надоело! — приговаривает, — а я вожусь тут с ним, силы трачу. Помирать езжай в другое место!

— А как жить, калекой? — подает слабый голос.

— Как хочешь, живи. Сейчас тебя подлатаю и выставлю на хрен. И делай, что хочешь: режь вены, вешайся, стреляйся! Но не в моей амбулатории, понятно?!

— Добрая ты… — хмыкает.

— А с вами, дураками, так и надо! — шипит девушка, — Спиридоновна, готовьтесь на гемотрансфузию!

Когда Ксения заканчивает с планочным, на улице двенадцатый час ночи. И с десяток пропущенных поочередно от Степана и Игоря.

Снимает устало халат, моет руки и выходит на улицу. А там дождь! По-осеннему холодный и частый. Бежит к машине, и только устроившись за рулем, понимает, что ее саму порядочно знобит. Температура, что ли? Странно — она никогда не болела.

С трудом доезжает до дома, бегом под навес! Дверь распахивается… Игорь!

— Ну, слава Богу! Ты где была?!

— В амбулатории, — проскальзывает мимо него в дом. Ставит чайник. На шум появляется Степан.

— Наконец-то! Ты где была?

— В амбулатории тяжелый день. Вы повторяетесь.

— Но хоть трубку взять можно было? — возмущается мужчина.

— Нет. У меня там один идиот решил с жизнью покончить, не до этого как-то было, — огрызается в ответ.

— Черт… Прости. Мы же волнуемся, — Степан идет на попятный.

— Ладно, проехали… Пойду, душ приму, а то намокла вся.

А ночью дом сотрясается от острого приступа кашля.

— Игорь! Игорь…

— Иду-иду, — кричит в ответ.

— Там с Ксенией плохо! Скорее…

Игорь мчится по лестнице в мансарду, а Степан вынужден остаться внизу. Проклятая коляска! Когда же он встанет?

Тем временем Игорь уже врывается в спальню. То, что ведьма больна, отчетливо видно даже в тусклом свете ночника. Падает на колени рядом, рукой касается огненно-горячего, покрытого испариной лба. Ведьма открывает черные омуты глаз.

— Ты вся горишь! Где градусник?

— Где-то в аптечке был, — и опять заходится кашлем.

Игорь несется в кабинет, перебирает аптечку. В ней все, что угодно, имеется, только не то, что нужно! Наконец находит парацетамол и старый, ртутный градусник. Степан следует за ним по пятам.

— Ведьма горит вся, — поясняет, — вызывай скорую, там как бы не воспаление. Выспалась на улице! Доигралась, — рычит.

Степан беспрекословно набирает неотложку. И вовремя, так как столбик термометра приближается к сорока. Скорая едет долго, и за это время мужчины буквально изводятся. А дальше — экстренная госпитализация с подозрением на двустороннее воспаление легких.

Игорю безумно тяжело. У Степана адские боли — он буквально воет в агонии, Ксения угасает в больнице, в офисе — бардак, еще и дела амбулатории требуют его неустанного контроля! И он разрывается на части, в стремлении везде успеть.

В воскресенье Степану становится лучше, они едут к ведьме в больницу. Не видевший ее уже около недели Степан настолько потрясен измотанным видом Ксении, что с трудом скрывает шок. Хотя разве можно что-либо скрыть от ведьмы? На обратной дороге домой мужчина, отвернувшись к окну, превозмогая себя, выдавливает:

— Я не знаю, какая кошка между вами пробежала, но… Сделай что-нибудь, а? Она же умирает!

— Что ты предлагаешь? Трахнуть ее прямо в палате?!

— Почему бы и нет! У нее vip, вряд ли вас кто-то потревожит!

— А сама ситуация тебя не напрягает?!

— Меня напрягает только то, что она умирает! — буквально выплевывает слова.

— А то, что мы двое ее трахаем, нет?! Это в порядке вещей?! — заводится Игорь.

— Если ей это нужно, то — да! В порядке вещей. Лучше так, чем ее потерять, не находишь?

— Черт-черт-черт! Как же мы вляпались в это, а?

Одной рукой держит руль, второй в отчаянии потирает затылок:

— Околдовала она нас, что ли?

Степан молчит, уставший. Спина вновь противно ноет, и даже на ревность сил не остается, хотя, высадив его у дома, Игорь и возвращается в больницу. И Степану совершенно понятно, зачем.

Игорь входит в палату, Ксения лежит, свернувшись клубком, отвернувшись к окну.

— Решил заняться благотворительностью? — хриплый вопрос.

— Нет, решил избавиться от проблем одним махом! Точнее… Трахом.

— Ты такой милый, — шепчет.

— Все для тебя!

И он молча раздевается, бесцеремонно сдвигает ее с края, ложится рядом. Забирается рукой под футболку, вверх, к груди, сжимает до боли соски, крутит их между пальцев. Одновременно стаскивает с попки трикотажные штаны, не удосуживаясь их снять. Рукой проверяет готовность — влажная. Хорошо! Врезается в нее одним толчком, она стонет приглушенно в подушку. Ни поцелуев, ни ласки — одна механика. Мужчина понимает, что без дополнительной стимуляции она не кончит, опускает руку к клитору, трет его, поглаживает. Ксения всхлипывает в вымученном оргазме. В несколько движений ее догоняет мужчина, выплескиваясь ей на спину, после чего молча одевается и уходит.

Ксению выписывают через два дня. Как же она счастлива оказаться дома! Дел накопилось множество, но она не спешит браться за все сразу, понимая, что за последнее время ее энергетический баланс нарушен настолько, что ставит под угрозу само ее существование. Надо беречься.

Она с радостью наблюдает за успехами Степана, который заметно продвинулся в своей реабилитации, и постепенно возвращается к остальной работе. Только одно не дает покоя — Игорь. Он как будто надломился. Ксения отчетливо это видела и… не ведала, как помочь. Первый раз в жизни, наверное. Она знала, что мужчина влюблен, но он всеми силами пытался отречься от этого чувства, перебороть его, что еще больше усугубляло его душевные метания. Игорь изменился. В нем исчезли легкость и мальчишеская бесшабашность, появились злость и показная жестокость, совершенно ему не свойственные до этого.

Степан же, напротив, пылинки с нее сдувал, как с вазой хрустальной носился. И оторваться не мог. Или не хотел. Постоянно касался, ласкал, поглаживал. Он освоил все доступные для него формы удовлетворения Ксении. Он выучил все оттенки ее удовольствия. Так почему она не может этим ограничиться? Почему безропотно раздвигает ноги, когда Игорь приходит к ней? А он приходит. Ставит на колени и остервенело врывается, ни слова не говоря. И она каждой порой впитывает его эмоции — любовь, ненависть, злую черную похоть. Вот и в этот раз так — вбивает ее в кровать, жестко, не давая спуску. Ксения хнычет и подается навстречу движению.

— Нравится, да? — издевательски, — тебя по-всякому можно… Да, Ксения? Лишь бы кончить. По хрену, с кем! — рычит злые слова в такт каждому резкому толчку.

Игорь взрывается, выплескивается в ее глубины, грязно матерясь, отправляя этим ведьму за грань.

Слазит с нее, запутавшийся и потерянный. Не знающий себя таким.

— Завтра день рождения у Степана. Поздравить не забудь, — бросает язвительно на прощание и уходит прочь.

Ксения долго ворочается в постели, не в силах уснуть. Мысли одолевают, кружатся в голове, предлагая самые различные варианты развития событий. Банальные догадки, не имеющие ничего общего со знанием. Ей больно от всего происходящего, но и по-другому нельзя! Это их путь, и они должны его пройти — вот что она знает наверняка. А что в конце этого пути — ей неведомо. Встает с кровати, идет тихонько к Степану, укладывается рядом с ним. Вот ее тихая гавань. Теплый, родной… А Игорь — Игорь шторм. Но и он когда-нибудь утихнет. Вопрос только — какие разрушения он успеет принести в их жизни до того, как это случится.

Просыпается от нежных поглаживаний Степана. Только он может так…

— С днем рождения, любимый.

— Спасибо, — шепчет ей в шею, продолжая настойчивые ласки, — а это, очевидно, мой подарок? — проводит пальцами по истекающей соком промежности, — или это? — касается влажными пальцами сосков.

И от этих нежных, трепетных прикосновений она с ума сходит:

— Любою тебя, — шепчет.

А он становится совершенно неуправляемым от этих слов. Переворачивает ее, подталкивает вверх так, что она садится на его лицо, рычит, когда ощущает на себе ее влагу. Врывается в нее языком, прикусывает клитор. И сразу двумя пальцами внутрь. Понимает, что там совсем недавно было кое-что большее, гонит ревность прочь, добавляет еще палец, и еще… Она плотно обхватывает его руку, всхлипывает от удовольствия, а он таранит ее изнутри и снаружи, пока Ксения не кончает с громким удовлетворенным криком.

Выбираются через несколько минут из постели, а сами оторваться друг от друга не могут. Эту картину и застает вошедший в комнату Игорь. Его глаза темнеют, приобретая цвет штормового моря.

— С днем рождения, друг, — делает ударение на последнем слове.

— Спасибо, — спокойно отвечает Степан.

— Какие планы? Праздновать-то будем? — интересуется Игорь.

Степан пожимает плечами, глядя на Ксению:

— Ты как? Сможешь пораньше освободиться?

— Конечно. О чем речь?

Ксения действительно быстро управляется с делами и возвращается на хутор. Во дворе уже разожжен мангал, и аромат готовящегося мяса вызывает обильное слюноотделение у голодной, как волк, Ксении. Верный тоже заинтересованно поглядывает на костер, лежа у своей будки на передних лапах.

Игорь и Степан накрыли на веранде праздничный обед и ждали только ее. Расселись по местам, закутавшись в пледы, откупорили бутылку хорошего вина.

— Ну, за тебя, Зима! За твои сорок два.

Стучат бокалы, звенят приборы. Ксения притихла, увлекшись вкусной едой, а мужчины, наоборот, оживились, вспоминая всякие истории из своей прошлой жизни. Ведьма в который раз подивилась такой тесной связи между ними. Не каждый родитель так связан со своим ребенком. А они буквально корнями друг в друга проросли. Она ведь не шутила, когда сказала, что им не жить друг без друга. Наблюдает, как мужчины весело переговариваются, расслабленные, как никогда в последнее время. И так хорошо… Так спокойно. Зажгли установленный на веранде камин, откупорили новую бутылку вина. И даже Ксения не возражает — пусть расслабится, в день рождения можно.

А за пределами веранды шумит осенний лес. Зелень сосен разбавляют яркие всполохи убранных в золото березок. Багряные клены печально роняют свои резные листья. Воздух по-осеннему свежий, пропитанный ароматами опавших листьев и грибов. Высоко в небе перекликаются спешащие на юг птицы. Незаметно наступают ранние осенние сумерки. А так не хочется прерывать эти уютные посиделки. Ксения зажигает свечи, заваривает душистый травяной чай с чабрецом и мятой. Ставит перед каждым по большой кружке и возвращается в свое кресло. Степан, раздобренный вином, лениво разглядывает двух самых близких ему людей:

— Рассказывайте… Что у вас происходит?

Игорь мрачнеет, а Ксения отводит в сторону глаза.

— Я не могу между вами выбрать.

— То есть, сложившаяся ситуация тебя полностью устраивает? — интересуется Степан. Нет, в его голосе нет ни издевки, ни яда. Обычный интерес.

— Не то, чтобы… Просто пока не время выбирать. И когда оно будет, я не знаю.

— Ты же ведьма! — вклинивается Игорь в разговор.

Ксения пожимает плечами, зябко кутаясь в плед.

— Будущее для меня закрыто. Или я не смогла верно интерпретировать то, что мне показали. В любом случае, пока вы оба в нем.

— Оба? — уточняет Степан.

Ксения затравленно кивает, и тут же добавляет:

— Но если вас это не устраивает… Или наводит на мысли о моей распущенности, — быстрый взгляд в сторону Игоря, — я никого не держу. Это личный выбор каждого.

— Оооо, как все запущено! Так, значит, распущенная? — осуждающий взгляд на Игоря.

— Черт! — Игорь трет виски, — да не считаю я так! Просто запутался, потерял ориентиры… Люблю и ненавижу. Не тебя, — поясняет отшатнувшейся Ксении, — ситуацию! Раздвоение личности какое-то. Морок… Ревную страшно, — пожимает виновато плечами, — но в то же время даже ревность к тебе какая-то неправильная. Ты же… Ты же, как часть меня! Почка там… Или нога. Можно ревновать к собственной ноге?

Наверное, вино развязало Игорю язык, да и не важно, что стало причиной этих слов… Главное, что он озвучил свои мысли, которые во многом повторяли мысли самого Степана. Друг протягивает к нему руку, приобнимает неловко за шею, сжимая другой рукой холодную ведьмину ладошку. Игорь неловко утыкается носом в Степанову грудь. Вдыхает до боли знакомый и родной аромат. Всхлипывает, как в детстве.

— Делать-то что будем? — шепчет.

Степан оборачивается к ведьме.

— Значит, пока не до выбора?

Ксения машет из стороны в сторону головой.

— Тогда будем чередоваться! — берет на себя ответственность за ситуацию Степан, — и никакой ревности! Лады? — встряхивает Игоря, — и нервы ей, — кивок в сторону Ксении, — не мотай!

Тот смотрит потрясенно на друга:

— Как чередоваться?

— День ты, день я! Что не понятного?

— А ты сможешь… Без ревности?

— Смогу. Потому что люблю. И ее, и тебя, — скупое признание.

Ксения только растерянно переводит взгляд с одного мужчины на другого.

— Я тоже, брат… Я тоже, — сиплым от переполняющих его чувств голосом шепчет Игорь.

— Чур, я первый, — нарушая щемящее чувство единения, как в детстве, выкрикивает Степан, — у меня день рождения, как-никак!

И тут же залихватски хватает сильными руками Ксению, перетаскивает к себе на колени и заезжает в дом. Оставляя невольно ухмыляющегося Игоря убирать со стола.

Глава 16

Бегут дни, осень переходит в морозную зиму, и им действительно удается наладить совместное проживание. Степан уже может понемногу передвигаться, и настаивает на своем возвращении к работе. Устает поначалу очень. Да и кресло это убивает! Но и отказаться от него пока не может, хоть и старается как можно чаще вставать. Каждый день благодарит небо за то, что ведьма появилась в его судьбе. Любит ее до дрожи, с ума по ней сходит. Что, впрочем, никак не способствует восстановлению его половой функции. Никаких поводов для радости! И чем больше времени проходит, тем в большее отчаяние он впадает.

Спасает только поддержка Игоря. Только ему он может открыть свои страхи, как это не парадоксально в их ситуации.

— Расслабься, Зима. Ты зациклился на этом — вот и не выходит. Отпусти ситуацию, думай об этом поменьше, и все случится само собой.

— Тебе легко говорить. Ты-то можешь любить ее, как положено.

— Да ладно, еще не известно, с кем ей лучше. Вон как сегодня шумела.

— Я — мастер орала, — вымученно улыбается Степан.

— Степ, все будет, брат, не спеши.

— Хорошо в ней? — сиплый вопрос.

Игорь сглатывает. Дикая ситуация… Но они научились с ней справляться.

— Очень.

Степан стонет и утыкается лицом в ладони.

— Поехали домой, какая уж теперь работа…

Приближается Новый год, Игорь со Степаном ломают голову относительно подарка ведьме, несмотря на то, что самым лучшим подарком на всю жизнь вперед Ксения окрестила долгожданную переаттестацию амбулатории. Свершилось-таки! Прошли всю бюрократическую волокиту. Получили официальный статус реабилитационного центра, и даже начали подбор нового медицинского персонала в значительно расширившийся штат. Стройка, естественно, тоже завершилась, как и установка оборудования. Новых пациентов встречали комфортабельные палаты, в дизайне которых, насколько это было возможно, отошли от привычной больничной атмосферы. Ксения была счастливой, полной сил и энергии. И вот теперь мужчинам предстояло решить, чем бы, эдаким, ее еще порадовать.

— Давай ей какую-нибудь ювелирку крутую купим? Колье там… Браслеты? — вносит предложение Игорь.

— Ну и куда она это наденет? В лес? Да и не сечем мы в этих украшениях ни фига. Еще впарят, что попало. Мы ж не голубых кровей, чтобы в драгоценностях разбираться… — резонно замечает Степан.

— Ну, не знаю… Так-то ей вообще трудно подарок придумать.

Да уж, задача не из легких… Одевается она совершенно непримечательно. Какие-то балахоны, или джинсы с обычной байковой рубашкой. Украшения не носит, машину и дом имеет. Вот и что дарить? Шатаются бесцельно по торговому центру который день подряд, а идей от этого больше не становится. Только лишнее внимание к Степану на коляске, которое ему до рези в желудке осточертело. Но и выдержать такую пешую прогулку он пока не в силах.

— Игорь, смотри! — Степан резко останавливается напротив антикварного бутика и тычет пальцем в витрину. А там нечто, совершенно потрясающее! Заходят в магазин, и взгляд прикован только к одной вещи!

— Добрый вечер, — тут же появляется услужливый продавец-консультант, — прекрасный выбор! Начало двадцатого века. Работа стеклодувов острова Мурано. Просто невероятная удача, что такой экземпляр сохранился до наших дней.

На них с другом смотрела совершенно великолепная, созданная из стекла, ведьма. В забавном ведьмовском колпаке и яркими угольками глаз. И значения уже не имела ни баснословная цена, ни достаточно долгое оформление заказа со всеми прилагающимися бумагами, подтверждающими подлинность работы. Они влюбились в фигурку моментально, как, собственно, и в саму ведьму. И скажи, что тут обошлось без магии?

До нового года оставалась неделя, когда Степан, особо замученный болью, решился нарушить уединение Ксении и Игоря. Поднялся с трудом, взялся за переставную подставку, с помощью которой уже мог достаточно уверенно передвигаться, и пошел в сторону гостиной. Степан не сразу услышал их общие стоны, а когда это случилось, он просто не смог уйти… Как в тумане, с бешено колотящимся сердцем встал в дверном проеме, не сводя глаз с открывшейся картины. Ксения находилась сверху и в бешеном темпе скакала на Игоре, лаская пальцами свои маленькие соски. А друг, одной рукой придерживая ведьму за бедро, активно двигая тазом навстречу, а второй — натирал твердую горошину клитора. Глаза ведьмы закрыты, голова запрокинута так, что волосы струятся по ягодицам, накрывая ноги мужчины, а тот, напротив, не сводит взгляда с места их единения. В тусклом свете ночника Степану отчетливо видно каждое движение любовников. Вдруг Игорь вскидывает глаза прямо на него, и, не отрывая глаз, доводит Ксению и себя до оргазма.

Степан резко отстраняется, уходит вглубь дома, и только тут понимает — у него такой стояк, что гвозди забивать можно! И он совсем не уверен, что это нормальная реакция.

Утром за завтраком непривычная тишина. Ксения отрывается от намазывания тостов, перекидывает волосы на плечо и, облизав масло с пальцев, интересуется:

— Что-нибудь случилось?

— Все нормально, — пожимает плечами Игорь, — варенье нести?

Встречается с пристальным взглядом Степана:

— Что? — спрашивает, — что-то не так?

Степа качает головой из стороны в сторону:

— Все хорошо… Наверное.

— Ладно, ребята, вы тут разбирайтесь, что да как, а я уже опаздываю на обход.

Ксения встает из-за стола, целует обоих мужчин и уезжает.

— У меня встал, — как только за Ксенией закрылась дверь, говорит Степан — тогда…

— Черт, Зима, это… Это круто, брат!

— Ты не злишься, что я…

— Нет! — хрипло, потом откашливается и более произносит уверенно, — это странно, конечно, но… В общем, нет, не злюсь.

— Я не специально. Честно. Спина разболелась, хотел Ксению попросить помочь. А там вы… И я взгляда не мог оторвать, — признания даются непросто. И если бы перед ним был не Игорь…

Игорь опять откашлялся:

— Ладно, проехали. Главное, наш друг ожил, — смеется.

— Ты не слетишь с катушек опять? — Степан задает волнующий его вопрос.

— Да какая разница, как ты с ней будешь? Мы уже смирились с главным, разделив женщину. Чего теперь рефлексировать?

Дальше продолжают завтрак молча, думая каждый о своем, и в таком же ненапряжном молчании едут в офис. Лишь в конце пути Игорь выдаёт:

— Так кого-то сегодня ждет жаркая ночь? — и ржет, как придурок, толкая Степана в бок.

Зима не может сдержать ответной улыбки. Как же ему не хватало этого банального мужского трепа. Как же давно они не делились впечатлениями о своих мужских подвигах. Просто и легко, с шутками и приколами. Так, как это бывает только у близких друзей. И не говорите, что настоящие мужчины не перетирают такие темы.

Вечером все возвращаются домой непривычно рано. Предновогодняя неделя совершенно не способствует работе — все расслабились и замерли в ожидании чуда. Причем взрослые на это самое чудо надеются едва ли не больше, чем дети. Парадокс взрослой жизни.

— Ксень, а мы как Новый год встречать будем?

Она растерянно отвлекается от приготовления ужина:

— Не знаю. Я и не отмечала никогда…

— Как это — не отмечала? — удивляется Степан.

— Да вот так… Как-то не до праздников мне было.

— А в детстве с родителями?

Ксения пожимает плечами, возвращаясь к маринаду:

— Я жила с бабушкой, а она не устраивала праздников.

Черт, что за детство у неё было? Мужчины переглянулись, понимая друг друга без слов. Даже в их детдоме старались, по мере сил, устроить детворе праздник. Ну и потом, в самостоятельной жизни, они каждый год как-то, да отмечали. Когда — в студенческой общаге с друзьями Игоря, когда — в клубе или дома. Позже — в модных и пафосных ресторанах, где можно было приятно совместить банальную пьянку и интересы бизнеса. Прошлый Новый год, правда, пропустили. Но тут совсем не до праздников было — Степана вытаскивали с того света.

— А дни рождения? — хмуро интересуется Степан.

Опять скупое пожатие плечами и бесстрастный ответ:

— А с днём рождения так же, как и с Новым годом. Он даже выпадает на тот же день.

— У тебя день рождения на Новый год?! — хором произносят друзья.

— Что тут такого? Чего орете? Игорь, доставай жаровню из духовки, там все готово уже.

— Ну, ты даёшь! У тебя юбилей? Тридцать? — уточняет Игорь.

— Так уж случилось.

— И ты не собиралась праздновать?! И нам бы не сказала?! — повышает тон, извлекая-таки жаровню из пышущей жаром духовки.

— Господи… Ну, что тут праздновать? Тридцать лет уже, впору плакать начинать.

— Ну уж нет! — отрезает Степан, — пора тебя приучать к нормальной, человеческой, жизни. Празднику быть! И Новому году, и юбилею.

— Как хотите… — флегматично замечает ведьма и добавляет, включая своё привычное ехидство, — слушайте, давайте уже жрать, а? Боюсь, если я прямо сейчас что-нибудь не проглочу, то до Нового года просто не доживу.

И правда, как с голодного края, накидывается на предложенную ей тарелку тушеной с мясом фасоли.

Степан же, в который раз за вечер, переглянулся с Игорем, безмолвно договариваясь обсудить сложившуюся ситуацию позже и, следуя ведьминому примеру, тоже уткнулся в тарелку. Правда, без такого зверского аппетита, как у Ксении.

Он волновался, что и говорить. Даже в свой первый раз, пожалуй, так не мандражировал. Сможет ли он? Получится ли? Нет, он понимал, что осечка в первый раз после всего, с ним произошедшего, явление вполне нормальное и даже вероятное. Но, как же не хочется опростоволоситься. Как же хочется быть с ней, как полноценный мужчина. Отрывается от тарелки, и тут же наталкивается на понимающий, горящий огнем ведьмин взгляд.

— Началось… — хмыкает Игорь. — Пойду-ка я. Там такой матч интересный! Порту играет, или Реал?

Но ни ведьма, ни Степан его уже не слышат, погруженные в омут взаимного желания, которое кружит между ними, закручивая в тугие спирали внутренности.

— Пойдем? — хриплый вопрос мужчины.

Протягивает ей навстречу руку, она вкладывает в неё свои дрожащие пальцы, покорно следуя за любимым.

Вдруг Степан останавливается и бросает резко:

— Надоела эта койка!

— Вполне себе комфортабельная кровать.

— Хочу в нормальную! В твою… Желательно.

Ксения проводит рукой по ёжику волос Степана и шепчет:

— Не вредничай… Все и так скоро случится. Потерпи немного…

— Чертова лестница!

— Скоро она перестанет быть для тебя препятствием, — утверждает Ксения, начиная расстегивать рубашку Степана.

— А почему ты с Игорем не спишь там? — задает интересующий вопрос.

Ведьма на мгновение замирает, но потом все же отвечает:

— Не время еще.

А потом резким движением стаскивает с себя через голову байковую рубашку, а под ней… У Степана дар речи отнимается. Черный… То ли лифчик, то ли майка, черт, он не знает, как это называется… Не видел никогда, да и сама ведьма такими штучками его не баловала. Это нечто совсем прозрачное, сквозь него отчетливо проступают грудки с горошинами сосков, да и девочку его сладкую тоже отчетливо видно. Края вещицы оторочены шикарным кружевом, что делает ее еще более сексуальной и вызывающей. Мужчина сглатывает, чувствуя, как оживает и набухает его член от такого поистине шикарного зрелища.

— Нравится? — шепчет ведьма.

— Очень, — хрипит в ответ, а сам принимается судорожно стягивать уже свою рубашку. Из-за спешки ничего не получается, руки дрожат и путаются в манжетах.

— Не спеши, — шепчет ему на ухо, покусывает мочку, переходит на шею, кадык.

Вытаскивает запонки, раздевает его аккуратно. Помогает встать с коляски, придерживая под руку. Также аккуратно опускает на кровать, проводит рукой вниз, спускается к члену. А там все каменно-твердое. Вскидывает глаза:

— Можно? — тянет змейку вниз.

— Да, — выдыхает.

А сам замер и не шевелится, пока она расстегивает брюки, опускает боксеры и запускает руку внутрь. Обхватывает его твердость ладонью, и стонут в унисон. Он огромный, — понимает ведьма. Нет, не то, чтобы длинный… По этому показателю он уступает Игорю значительно. Но вот что касается толщины… Она должна это увидеть! Срывает со Степана брюки вместе с трусами, жаждущий взгляд вниз, и тут же — глаза в глаза. Дыхание сбивается от вида его эрегированного пениса. Среднестатистической длины, отклоненный немного влево, перевитый томными венами… И его толщина… Она сможет его вместить? Мозг еще анализирует ситуацию, а организм, истекая соками, уже кричит о своей потребности. Нет сил даже снять бодик, отодвигает его в сторону, и скорее к нему. Степана буквально подкидывает от такой ласки, он стонет, как пацан. А она скользит губками по его пенису, трется клитором о головку. Как же долго он этого ждал. Боится кончить тут же… А она не решается впустить его внутрь.

— Давай, Ксень, у тебя получится… — шепчет, не прекращая петтинга.

— Ты такой толстый… Там. Сам большой, и член… Тоже тебе под стать.

Лучше и не скажешь. Действительно, плотно сбитому, невысокому, как для мужчины, Степану очень подходит такой же небольшой, но объемный пенис. Не отрывая взгляда от их забав, мужчина входит двумя пальцами внутрь. Да уж, тугая… Игорь, хоть и ощутимо длиннее, но и тоньше тоже ощутимо. Надо потянуть… Добавляет палец другой руки, и еще один, аккуратно растягивая под себя ведьмино нутро. А та кусает костяшки пальцев, и ерзает на нем, не переставая.

— Хочу тебя, — всхлип.

Он заканчивает подготовку, приставляет головку ко входу и потихоньку опускает Ксению на себя. Она шипит, но послушно принимает весь его объем.

— Хорошая девочка, — шепчет сквозь зубы, — давай-ка еще немного.

И, наконец, выдыхает, очутившись полностью в ней. Ксения замирает на мгновение, привыкая, он тоже не шевелится, давая ей возможность действовать самостоятельно. Первое пробное движение. Да, не так глубоко, как с Игорем, зато как полно… Начинает раскачиваться на нем, невыносимо хорошо! Закусывает губу. Степан на пределе, но сдерживается из последних сил, просто не может ее подвести! А ведьма, жалобно всхлипнув (ну почему опять недостаточно внутренней стимуляции?!), опускает руку к клитору, натирая его, надавливая, помогая себе кончить. Мужчина, просто шалея от этого зрелища, не выдерживает, выстреливает мощными, густыми струями глубоко внутри. Еще несколько судорожных движений, и ведьма догоняет любимого.

Глава 17

На следующий день Степан просто лучится довольством. Даже на работе не в силах сосредоточиться, постоянно возвращаясь мыслями к минувшей ночи. В кабинет заходит Игорь:

— Степ, тут такое дело… Корпоратив же новогодний послезавтра. Нам, как обычно, надо быть. Коллектив поддержать. Выдержишь?

— Надо — значит надо.

— Я чего тут подумал, — потирает растерянно затылок, — как насчет того, чтобы ведьму пригласить?

— На корпоратив? — удивляется Степан.

— Ну, да. Все же с семьями приходят. Да и Ксения, боюсь, обидится… А то — как спать вместе, так первые, а куда-нибудь пригласить женщину не додумались.

Степан задумчиво почесал подбородок:

— Ну, не знаю… Думаешь, ей вообще интересно это все? Бары, рестораны, корпоративы, пьяные коллеги?

— Не знаю, Зима. Она, пожалуй, и не знает такой жизни. Нормальной человеческой жизни… И мы тоже хороши, трахать — трахаем, в что-то большее бабе дать?

— Да прав ты, Игорь, сто раз прав. Только как мы придём? Чьей женщиной представим?

— Придумаем что-нибудь… Может, она вообще не согласится.

К удивлению друзей, Ксения согласилась сразу же. Только посмотрела на них как-то смущенно и попросила в следующий раз предупреждать заранее. Чтобы она могла подготовиться к выходу в люди. А мужики в очередной раз убедились, какие же они свиньи! Как мало внимания ей уделяют. Ведь Ксения, несмотря на всю свою ведьмовскую сущность, остается женщиной. Ей внимания хочется и тепла. А они… Эх, проштрафились, что и говорить.

Наверстывать упущенное взялись с размахом. В этот же день в ультимативном порядке вызвали ведьму в город. Она особо не сопротивлялась, так как в канун праздника даже их реабилитационный центр опустел. Практически все пациенты разъехались по домам. Остались только три человека, состояние которых им этого не позволяло сделать, однако и за ними было, кому присмотреть.

Ксения аккуратно катила по заледеневшей дороге, совершенно не понимая, зачем ее позвали. Да еще и так срочно.

— Ну, наконец-то! Ты чего так долго? Мы уже извелись все, — негодует Игорь, когда она, наконец, входит в холл торгового центра, в котором они договорились встретиться.

— Ты видел, какая погода?! — язвит в ответ Ксения, — я не ехала, а плелась. Вся трасса заледенела, а дождь все продолжает идти.

— Прости нас, милая, — строго смотрит на Игоря Степан, — мы вообще что-то упустили этот момент.

— Ну, раз мы уже здесь, то пойдемте скорее! Работы еще — вагон! — переводит тему Игорь, в душе костеря себя за то, что ему действительно не пришло в голову озаботиться ведьминой безопасностью. У него даже ладони взмокли, стоило только подумать о том, что с ней могло что-то случиться. Степан, судя по всему, был в таком же положении.

— Какой работы? — изумляются ведьма, с интересом разглядывая разношёрстную толпу покупателей.

— Что значит — какой?! На праздничный стол вкусненького надо купить? Надо! А елочные игрушки? А фейерверки? А огни бенгальские? А подарки? Какой Новый год без подарков? Ещё и платье тебе надо на корпоратив купить — сама говорила, надеть нечего, а еще подарок на день рождения…

— Мне? Подарок? — и такое у неё потрясенное беззащитное выражение лица в этот момент, что, если бы ведьмина бабка, лишившая ее детства, была жива, Степан бы сам ее удавил. Своими собственными руками.

— Конечно! Какой день рождения без подарка?

Она смотрит растерянно на них еще несколько секунд, потом закрывает глаза, возвращая на лицо привычную маску стервы. Однако, несмотря на всю браваду, хриплый голос ведьмы немного подрагивает, когда она отвечает:

— Ну ладно, так уж и быть… Только никаких срубленных ёлок, а тем более — фейерверков! Вы с ума сошли, что ли? У нас под боком реабилитационный центр и люди, покалеченные войной. Неизвестно, как они на звуки салюта отреагируют.

— Точно! — чешет макушку Степан, — ну, тогда бенгальские огни купим, их-то можно?

Ведьма неуверенно кивает, и они, наконец, заходят в первый магазин.

Ксения смотрит на себя в зеркало. На ней совершенно потрясающее платье теплого золотистого цвета, подчеркивающее изумительный оттенок её смуглой кожи. А под ним такое же обалденное белье. Подарок Игоря и Степана. К лицу приливает жаркий румянец, как только Ксения вспоминает выражение их лиц, когда они только увидели витрину магазина, где это самое белье продавалось. Ей едва удалось вытолкать их за дверь, пообещав самой что-нибудь выбрать, раз уж они так настаивают. И выбрала же… Целых три комплекта по совершенно заоблачной цене. Но ей была дана команда не экономить, поэтому что и говорить… Не удержалась.

Этот неожиданный шопинг вообще заставил Ксению о многом задуматься. Например, о том, как она выглядит. Нет, она понимала, что очень красива, но… Она совершенно себя забросила. Глядя на разодетых, холеных девушек в торговом центре, Ксения невольно принялась сравнивать себя с ними. И если откровенно, сравнение было не в её пользу. Как она могла удержать мужчин, когда её гардероб настолько непритязательный, а на голове воронье гнездо? Как зачарованная, Ксения ходила от магазина к магазину, разглядывала вещи, касаясь ткани руками, а мужчины послушно следовали за ней, то и дело предлагая что-нибудь купить. И она купила… Вот это платье, ещё несколько блузок, две юбки и шикарные туфли. Но даже эти покупки не вернули женщине уверенности. Ксения вдруг резко ощутила своё отличие от остальных женщин, их абсолютную непохожесть. Она — как ворона, со своими буйными патлами, среди милых канареек. И чем только привлекла таких мужчин? Вон… Даже груди нет! В общем, накрутила себя порядочно. Так, что даже тайком поехала в салон красоты, чтобы хоть как-то себя усовершенствовать. И вот теперь, с безжалостно выпрямленными смоляными волосами, идеальным педикюром и макияжем, она смотрела в зеркало и понимала, что дело ведь не во внешности даже. А в них самих. Ведьма так и останется ведьмой, которая, кроме своего леса, и не видела ничего. А они — успешные бизнесмены… Им бы вот по такой канарейке рядом, а не её одну на двоих. Так почему они появились в её судьбе? И почему все так запуталось?

— Ксень, ну ты скоро? — раздается с первого этажа.

— Иду, — кричит, бросая последний взгляд в зеркало.

А дальше — как в американских фильмах: она спускается по лестнице, а внизу её ждут восхищенные мужчины.

— Вау, — присвистывает Игорь, — вау, — повторяет ошеломленно.

Ксения ему робко улыбается и поворачивается к Степану. А у того дыхание перехватило от ведьминой невозможной красоты, и речь отняло.

— Нравится?

— Эээ… Да, очень, — выдавливает сипло, — а с волосами что? Куда кудряшки подевались?

— Выпрямили, — говорит растерянно, — разве так не лучше?

Мужчины переглянулись.

— Ты всякая красивая… Но с кудрями привычнее, — отмечает Игорь.

Ведьма удивленно смотрит на него. Неужели все её страхи беспочвенны? Возможно ли, что они любят её такой, какая она есть?

Степан откашливается:

— А тот комплект чумовой… Ты его надела?

Ксения смущенно переводит взгляд с одного мужчины на другого. Кивает неловко, отворачиваясь:

— Э, мужик, полегче… Сегодня моя очередь, — хмыкает Игорь, отмечая потемневший взгляд друга.

Ведьма резко поворачивается:

— Пойдемте уже, сколько можно болтать?!

В общем, все прошло достаточно гладко. Мужчины представили Ксению просто по имени, не вдаваясь в подробности их отношений. Да и не то, чтобы это особо интересовало подвыпившую публику. Было действительно весело, и женщина с интересом наблюдала за всем происходящим. Ведьма даже приняла участие в каком-то дурацком конкурсе. Внимательно наблюдая за происходящим весельем, Ксения не могла не отметить, с каким искренним уважением коллектив относится к Игорю со Степаном. Ещё один плюсик к и так идеальному образу её мужчин.

— Ксень, ну что, будем домой отправляться? — кричит на ухо Игорь.

Ксения отрывает взгляд от танцующей публики.

— А? Да… Давай, конечно.

— Или ты потанцевать хочешь? — спрашивает, замечая её пристальный интерес.

— Нет… Что ты. Никогда не танцевала.

— Никогда? — удивляется Игорь.

Ксения пожимает плечами — излюбленный жест, когда тема разговора ей неприятна. А Игорь не может перестать думать о том, какая же жизнь была у ведьмы. Что она вообще видела, кроме чужой боли и страданий? Как справлялась, растрачивая свои лучшие годы на помощь другим…

— Ладно, — отрывается от своих нерадостных мыслей, — пойду, Степана позову, да будем ехать.

Домой возвращаются быстро. Вечерний поток машин схлынул, и трасса была полностью пустой. Чем ближе они подъезжали к дому, тем выше становился уровень тестостерона в машине. Предвкушение заполнило все пространство. Даже Степан завёлся, которому, в порядке очередности, вообще-то ничего и не светило. Ксения чувствовала их возбуждение каждой порой, каждой клеточкой своего тела.

Глохнет мотор. Игорь выходит из машины, открывая сначала дверь для неё, а потом помогает выбраться другу.

— Повезло тебе, Слабый, — хмыкает Степан, заезжая в дом, — но я на Новый год отыграюсь, — утешает себя, посмеиваясь. Хотя у самого в глазах темнеет от острого желания.

Игорь прикидывает в уме весь расклад… Не хотелось бы Новый год провести в пустой постели. Мысли кружат, вьются в голове. В потом, как обухом по голове… И самому страшно от пришедшей в голову идеи. Бросает взгляд на Ксению:

— К чему эта очередность? Надоел секс по графику!

Ксения замирает от острой, вышибающей дух боли. Вот и наступил момент, которого она так боялась… Им надоело её делить. Она настолько погружается в панику, что дальнейшее развитие событий доходит до неё не сразу.

А тем временем Степан просто буравит Игоря требовательным взглядом:

— Твои предложения?

— Отменить эту чертову очередность! Достало… Правда.

— А взамен ты что предлагаешь?

— Мы же спим с ней по очереди? Почему нельзя делать это вместе? Когда хочется, а не когда подошел твой черед! — говорит Игорь, и сам до конца не верит, что, наконец, озвучил давно зудящую в голове мысль.

Глаза Степана меняются, становятся непривычно беспокойными, как небо перед грозой.

— Что ты предлагаешь? — раздельно и по слогам.

— Конкретно сейчас? — психует Игорь, — мы хотим одну и ту же охренительно сексуальную, шикарную женщину. И я не вижу причин, по которым мы не могли бы оба её получить прямо сейчас. Смысл ждать, когда ширинки лопаются?

Ксения берет себя в руки, отстраняясь от накрывшей её панической атаки:

— Так ты не бросаешь нас? — дрожащим голосом интересуется ведьма.

— Ты что… Ты подумала, что я ухожу? — изумлению Игоря нет предела.

— Ты сказал, что тебя все достало, и я… — Ксения не нашла сил закончить предложение. Сама мысль о том, что она может кого-то из них потерять… Даже не ранила… Убивала. Ксения резко отвернулась, потому что не в состоянии уже была удерживать маску надменности на лице. Она шла трещинами, оголяя в местах раскола все её страхи, обнажая беззащитность и невыносимую потребность быть любимой.

Мужчины шокировано переглянулись. Игорь стремительно подошел к ней, развернул к себе лицом:

— Славная моя, хорошая… Ну, что ты напридумывала? — вглядывается в её совершенно растерянные больные глаза и поверить не может, что она по нему так убивается. Даром что по недопониманию… — Я же люблю тебя больше жизни, и Степан вон тоже. Ты же наша… Ну, куда мы без тебя?

Говорит, а сам гладит её тело, не в силах остановиться. По спине, рукам, обхватывает скулы. А она всхлипывает как-то по-детски и просто набрасывается на его губы, не обращая внимания на находящегося в комнате Степана. А тот встаёт потихоньку, и к ним с палочкой подходит. Обхватывает её руками сзади, прижимается всем телом. И взглядом с Игорем встречается, кивком головы одобряя ранее вынесенный на обсуждение вопрос.

Ксения немного приходит в себя.

— Вы что… Вы… — девушка не в силах окончить фразу. Боится поверить.

— Расслабься, малыш, — шепчет Степан в затылок, — просто наслаждайся.

А она разворачивается к нему лицом:

— Хороший мой, присядь, ладно? Нельзя тебе так долго стоять пока.

— Я не калека!

— Нет, конечно… Ты самый лучший, самый любимый. Ты и Игорь, — убеждает тихонько, подталкивая к краю дивана.

Придерживают его оба за руку, помогая присесть. Садится сверху, целует его хмурые брови.

— Не злись. Нужно немного поберечься пока, — как можно мягче объясняет ведьма, — да и стриптиз сидя смотреть приятнее, — усмехается. — Из-за этого же весь сыр бор? Хотите меня в том белье развратном увидеть? Так чего время тянем?

Мужчины уже просто на пределе. Заведенные ещё в машине, пережившие такой нелегкий разговор, пришедшие к настолько непростому решению… Смотрят голодными глазами, не в силах оторваться. А Ксения встает с коленей Степана, выходит на середину комнаты, стаскивает платье через голову одним резким движением и остается в ошеломляюще сексуальном белье. Микроскопический лифчик, приподнимающий маленькие грудки, кружевной пояс с резинками, чулки… И совершенно бесстыдные трусики с провокационным разрезом в промежности. Смотрит на них своими глазами полночными, и такое в них кружится, манит к себе… И спасения нет…

Первым отмирает Игорь. Разворачивает ведьму волчком, прижимает к себе спиной, губами касается затылка:

— Красавица наша… Ведьма… Околдовала чарами своими, — шепчет, а сам руками вдоль тела скользит, не в силах остановиться. Бросает взгляд на Степана, который часто дыша, наблюдает за открывающейся картиной.

— Смотри, что с нами делаешь… С ума по тебе сходим. На все готовы…

Не прекращая бессвязного шепота, касается клитора большим пальцем, раздвигая разрез на трусиках:

— Мокрая, — поясняет Степану.

Всех троих сложившаяся ситуация заводит до боли, до морока перед глазами. Так запретно… Так сладко!

— Хочу тебя! — требовательно произносит Ксения.

И он послушно опускает любимую на диван, рядом со Степаном, так что попка свешивается с края. Сам садится между ее ног на колени, щелкает пряжкой ремня, высвобождая член. Бросает быстрый взгляд на друга, а у того даже крылья носа подрагивают от сдерживаемого напряжения. И взгляд безумный совершенно. Ксения же, опершись на локти, с нетерпением ёрзает под полными похоти взглядами обоих мужчин. Наконец, Игорь приставляет головку ко входу, поддерживая член рукой. Ведьма хнычет.

— Степа, ты чего, как не родной? Ну-ка займись нашими грудками. Смотри, как без ласки заскучали.

А Степан вообще ничего не соображает, потерявшись в происходящем. Похоть тугим узлом скручивает нутро, и он уже не знает, что его больше возбуждает: красивая женщина, откровенные слова друга или сама порочность ситуации. Протягивает к любимой руки, щёлкает застёжкой лифчика, оголяя нежную плоть. Увлекшись своим занятием, упускает момент, когда Игорь входит в Ксению, и только по её всхлипу понимает, что это произошло. А потом взгляда не может оторвать от движения члена в ней. Руки сами собой начинают поглаживать соски любимой в такт толчкам друга. Отрывается на мгновение от своего занятия, дёргает ширинку брюк, высвобождая член. Так немного легче… Возвращается к грудкам, возобновляет ласки, накидывается на открытые в пароксизме страсти женские губы. Игорь кончает, не в силах сдержаться, забрызгивая спермой ведьмин живот. Ловит безумный взгляд Зимы, который, как прикованный, наблюдает за его извержением:

— Давай, Степа… — выдыхает, — она не кончила!

А Ксения в совершенной прострации и понять не может, почему её наслаждение так безжалостно прервали.

Степан судорожным движением стянул с бёдер брюки и потянул ведьму за руку:

— Давай, хорошая моя… Забирайся сверху.

Ксения не сразу понимает, что от неё требуется, а потом все же закидывает ногу, потирается клитором о налитую головку и опускается на стоячий колом член. Теперь уже Игорь наблюдает, как огромная головка Степана таранит стеночки их женщины. Даже не смотря на испытанный совсем недавно оргазм, зрелище просто убойное. Степа опускает руку, надавливает на клитор, и Ксения с криком взрывается. А ему только это и надо — кончает с шипением глубоко внутри.

Ксения вырубается мгновенно. Прямо сидя на Степе. На пару с Игорем мужчины перекладывают её на постель, заботливо укрывая одеялом. Встречаются взглядом, не находя слов…

— Думаешь, зря? — наконец не выдерживает Игорь.

Степан пожимает плечами, устраиваясь поудобнее.

— Почему сразу “зря”? — интересуется устало, — у тебя вон опять колом все стоит. Значит, нравится все… И устраивает.

— Да уж… То есть ты хочешь сказать, что мы не делаем чего-то за гранью? Все в норме?

— Игорь, мы взрослые люди. Вольны поступать так, как вздумается. Оглядываться ли при этом на мораль? Личное дело каждого. Мы не насильники, не педофилы. А если жизнь повернулась к нам таким боком… Почему бы не смириться, и не получить все по максимуму? В конце концов, ты сам это предложил. Жалеешь теперь?

Игорь отчаянно машет головой, как в детстве, ей Богу!

— Нет, Зима… Нет! Это было так круто… Честно. Я даже на секунду ревности не испытал… Только желание дикое. И голову не ломал, как ей с тобой… Я это наверняка знал. И так лучше, правильнее. Серьезно.

Степан кивнул, давая понять, что понимает, о чем идёт речь, а потом добавил утомлённо:

— Пошли уже в душ… Сколько можно перетирать одно и то же.

Глава 18

Следующее утро принесло с собой массу сюрпризов. Одна смущенная ведьма чего стоила! Только ради этого следовало бы все повторить. Чтоб ещё раз увидеть этот нежный румянец, дрожащие опахала ресниц и улыбку… Робкую и несмелую. От которой дух захватывало, и переворачивалось все внутри.

А ещё пошёл снег, окутав белым покрывалом все вокруг. Посеребрил ели и сосны, густой шапкой лег на крышу дома. Красота невероятная. Сказочная красота.

Превозмогая лень, собираются на работу — закрытие года, как-никак. Но, несмотря на все хлопоты, на душе так хорошо! Пахнет ароматным чаем и свежеиспеченным хлебом, ведьма суетится у плиты, а Степан напевает что-то под нос, застегивая запонки на рубашке. Удивительное дело, учитывая то, что ещё полгода назад он даже жить не хотел. Игорь искренне улыбается, не в силах удержать в себе переполняющую его радость.

— Лыбишься чего? — интересуется не менее довольный Степан.

— Так жизнь наладилась, Зима! Чего мне грустить? — и бесшабашно подбегает к ведьме, со смехом закидывает на плечо и кружит её, визжащую, по всей кухне.

Счастье переполняет. И это щемящее чувство врезается в память бесценными письменами, которые, даже годы спустя, можно будет извлечь и перечитать, вновь прикасаясь к чуду.

Не сговариваясь, задают такой темп в офисе, что освобождаются уже к трём часам. Заезжают на елочный базар, где с трудом находят небольшую сосенку прямо в горшке с землёй — ведьмины инструкции даром не прошли, и возвращаются на ставший родным хутор.

А дома их уже ждут:

— Привет, — несмелая улыбка и сладкий поцелуй каждому в подарок, — я освободилась пораньше.

— Мы вот тоже пораньше освободились. Смотри, какое чудо купили! — Игорь затаскивает в дом горшок с ароматным деревцем, — сегодня нарядим! И дом украсим!

Говорит и раздевается на ходу, не замечая, с каким восторженным выражением лица ведьма встречает все его предложения.

Восторг не покидает Ксению все последующие дни, пузырясь в ней, как шампанское в бокале. Никогда до этого она не была так счастлива. Сколько удовольствия получила, украшая дом еловыми ветками и мишурой под искрящимися довольством взглядами любимых мужчин. Как жарко спорила с Игорем по поводу украшения купленной сосны! Где это видано — оставлять “голым” бок дерева, с обратной стороны?! Ну и что, что там шары не видны! Украсить все равно нужно.

А потом у разожженного камина пили приготовленный Степаном глинтвейн и беззаботно болтали.

— А как ты узнала, что мы приехали? — интересуется Игорь, перебирая кудри Ксении.

Она ненадолго замолкает, не представляя, как все объяснить обычному человеку.

— Я вас чувствую, — выдаёт, наконец.

Степа, поглаживающий её ступни, оживился:

— Ты чувствуешь все, что с нами происходит?

— По большей мере да, — настороженный ответ.

— Во, ты влип, Слабый. С ней, как с Риткой твоей, не загуляешь. Вмиг все просечет.

Глаза ведьмы темнеют. И такая дикая ревность в них закручивается, царапая кожу. Такие демоны рвутся наружу! Игорь шикает на Степана. Вот кто его за язык тянул?! Ксения вмиг изменилась, как задеревенела вся… Или льдом покрылась. Куда делась ластящаяся кошечка, которая секунду назад млела от мужской ласки?

А она, действительно, застыла. Цементируя пробоины, образовавшиеся от внутреннего взрыва эмоций, когда она только представила Игоря с другой. Все тёмное, все то, чему она столько лет не давала вырваться наружу, угрожающе оживилось внутри, заинтересованно приподняв уродливые морды. Убьёт… За измену… Убьёт!

Ведьма начинает задыхаться, до смерти напугав мужчин:

— Ксения, милая… Дыши! Ну же, давай, хорошая моя, — кричит Игорь и в отчаянии встряхивает хрупкое тело. Ловит глазами ведьмин безумный взгляд, — нет никакой другой… И не будет! Слышишь, милая? Не слушай ты этого дурака, — злой взгляд на опешившего от ведьминой реакции Степана.

— Ксень, правда… Прости меня, я сам не знаю зачем это ляпнул, — приближается к уже более-менее вменяемой женщине, — ты одна у нас… Бесценная. — Шепчет, и целует тонкие дрожащие пальцы.

Истощенная происшедшим, Ксения засыпает под успокаивающие поглаживания мужчин прямо на ковре у камина.

— Ну вот! — устало комментирует Игорь, накрывая любимую пледом — а могли бы сейчас чем-то поинтереснее заняться! — и опять злой взгляд из-под бровей.

А Степан и сам себе простить не может, что так испоганил такой прекрасный вечер. Придурок!

Ближе к ночи Игорь переносит Ксению на диван.

— Пойду я… к себе, — заявляет подавленный Степан.

— Не дури! Тесно тут, конечно, но мы ведь все решили, не так ли?

Решили… Укладываются по оба бока от ведьмы, обнимают её с двух сторон. И сразу же проваливаются в сон.

Среди ночи Степан вскинулся. Поначалу вообще не сообразив, что его потревожило. Первым, что он увидел, оказались широко распахнутые ведьмины глаза. Потом руки Игоря на её груди, и активные движения таза обоих. Лёжа на боку спиной к Игорю и лицом к Степану, Ксения со всей страстью подставлялась под размашистые толчки мужчины. Степа завёлся тут же. Втянул воздух со свистом, невольно привлекая внимание к своей персоне, высвободил вмиг налившийся член. Прижался всем телом к любимой, обнимая изо всех сил.

— Помоги ей кончить! — придушено сипит Игорь, — займись клитором…

Степа послушно опускает пальцы, поглаживая налитый бугорок. Ксения жалобно всхлипывает:

— Ещё!

Степан начинает действовать более активно, как и Игорь, который срывается просто в безумный темп. Не выдерживает, кончает, хрипя, глубоко внутри. Ксения разочарованно стонет, а Степан закидывает её ногу себе на бедро, приставляет головку к влажному входу, где соки ведьмы уже смешались с вытекающей спермой друга, и, как по маслу, проникает в пышущее жаром нутро. Стонет от невыносимого наслаждения, ловит Игорев затуманенный взгляд, начинает аккуратно двигаться, не забывая о сладкой горошине. Буквально спустя минуту Ксения взрывается, стискивая его внутри. И он тоже не выдерживает.

— Мне нужно в душ, — шепчет ведьма, минуту спустя, — и белье сменить — запачкали все… — и быстрый взгляд на мужчин.

— Иди, — командует Степан и целует любимую в лоб. — Мы сами тут все перестелем.

Ксения выходит из комнаты, а Степан решается на непростой разговор с другом:

— Игорь, я тут вот что узнать хотел… Мы же спим все вместе без резинок… — хмыкает неловко, проводит рукой по волосам, — а ты всегда был активным по части баб…

— Ты о чем это, Степа? — настораживается друг.

— Ну… Ты уверен, что… Чистый?

Игорь неверяще смотрит на Зиму — он точно именно это произнес?

— Мы спим с ней практически полгода, а ты только сейчас этим озаботился?

Степан не менее вызывающе отвечает:

— Ну, раньше я не трахал по чужой сперме. А тут как-то стремно… Учитывая твои не совсем разборчивые половые связи.

У Игоря задергался глаз. Серьезно…

— Я чист! Если ты ещё не забыл, около года назад кое-кому в экстренном порядке нужна была кровь, — цедит сквозь зубы, — меня обследовали вдоль и поперёк! И с тех пор не то, чтобы у меня было время хоть на что-то, не говоря уже о беспорядочных половых связях.

Степан вспыхивает от справедливости сказанного.

— Черт, Слабый… Ну, прости, друг… Хреновый из меня оратор сегодня.

— Не то слово, — раздается от двери.

— Ксень…

— Мне, может, тоже тебе надо справку предоставить?

Степан утыкается лицом в ладони:

— Скотина я, да?

— Хуже, — отрезает Ксения, не щадя чувств мужчины, — звери не способны ранить. Поэтому их я люблю гораздо больше, чем людей.

Замолкает и принимается за так и не смененное мужчинами белье.

Утром тридцатого за завтраком царит ощутимое напряжение. Каждый в молчании занимается своим делом, так и не сумев отстраниться от неприятного ночного разговора. Молча готовят завтрак, едят, молча убирают со стола. Невыносимо!

Игорь, натянув лыжную куртку, вышел во двор, взял в сарае лопату и принялся прочищать дорожки. Через несколько минут, держась за передвижную подставку, на крыльцо вышел Степан. Вдруг в спину Игоря ударился снежок. Тот резко обернулся, удивлённо глядя на ухмыляющегося друга.

— Кончай дуться, — виновато.

— Детский сад… — хмыкает Игорь в ответ и отворачивается, продолжая работу лопатой.

Ещё один снежок ударился о шею и набился за шиворот.

— Так значит, да? — хмыкает Игорь, откидывая лопату и наклоняясь за снегом.

Тугой снежок ударяет в балку крыльца, рядом с головой Степана. Тот, громко хохоча, сгребает снег с рамы и метко швыряет в друга с криками:

— Мазила! Сразу видно, что в армии не был!

На крыльцо, зябко кутаясь в шаль, выходит Ксения и удивленно наблюдает за происходящей баталией. Один из снежков, ударяет её в плечо.

— Чего стоишь без дела? — улыбается Игорь, — беги, одевайся, мне подмога нужна!

И ведьма быстро — только ее и видели — мчит в дом, натягивая лыжный костюм, шапку и дутики, а у самой сердце колотится в предвкушении совершенно детского, ранее не виданного развлечения. Выбирается на веранду, и тут же получает снежком прямо в грудь. Смотрит растерянно:

— Ах, так, да? Ну, держитесь!

Поначалу снежки не выходят, рассыпаются ещё в полёте, однако Ксения быстро смекнула, что делала не так, и стала прилагать больше усилий, лепя снежные комочки. А потом с радостью наблюдала, как её снаряды достигали цели. Схватка продолжалась долго, пока все участники окончательно не выдохлись. А после упали все втроем в сугроб, устремив взгляд в яркое небо, и смеялись от переполняющего счастья, не в силах отдышаться.

Мокрые и замёрзшие, но, тем не менее, необычайно довольные, вернулись в дом.

— Степа, Игорь, быстро в ванную! Да погорячее воду набирайте. А я сейчас травки специальные запарю, чтобы не заболеть.

Мужчины нерешительно переглядываются, слабо представляя себя в одной ванне. Но, все же, послушно топают в сторону бывшей Степановой комнаты.

— Да не туда! — улыбается Ксения, — на мансарду. Поможешь Степе?

Игорь удивленно кивает, поглядывая на друга. А Ксения удовлетворенно кивает и деловито направляется в кухню.

Мужчины с трудом забираются в мансарду, все-таки до нормального состояния здорового человека Степану ещё далеко. Пусть и не крутые, ступени даются тяжело. Когда они все же поднялись, Зима удивленно присвистнул, и Игорь его понимал — сам испытал шок, впервые увидев это произведение искусства. Кроватью такое назвать язык не поворачивался.

— Ни хрена себе…

— Моя первая мысль, когда я её увидел, — хмыкает Игорь.

— На ней нам точно тесно не будет, — замечает Степан, поправляя тут же оживший в штанах член.

— Ладно, нам пока другая комната нужна. Интересно, что там…

А там королевских размеров джакузи, на другой стороне — зеркало во всю стену и совершенно невообразимая столешница под ним с двумя раковинами. Под скольких человек, одновременно пожелавших освежиться, делался проект этой комнаты? За ширмой унитаз и биде.

— Офигеть… — шепчет Игорь.

— И здесь нам не будет тесно, — замечает Степан. Как думаешь, она… Знала?

— Нет, — раздаётся за спинами хриплый голос ведьмы, которая уже справилась со своими делами и поднялась вслед за ними с полным чайником и чашками. Она аккуратно поставила поднос на небольшой столик, включила воду в джакузи и, глядя на них полночными глазами, скомандовала, — быстренько в ванную! Нельзя переохлаждаться, а вы стоите, болтаете, замёрзшие! Поговорить можно и внутри.

Мужчины послушно начинают раздеваться. Игорь сначала помогает забраться в ванную Степану, потом опускается сам, жадно наблюдая за оголяющейся Ксенией. Последние дни она изменила своим трикотажным слипам, и теперь мужчины лицезреют её маленькую попку в совершенно бесстыдных трусиках-танго. Впрочем, они задерживаются на ней ненадолго. Ксения переступает через бортик ванной, позволяя мужчинам увидеть свою розовую манящую сердцевину, и усаживается между ними, нажимая какие-то кнопки на панели. Вода начинает пузыриться, и Степан в блаженстве стонет. Женщина разворачивается к столику, практически коснувшись кончиком груди лица Игоря. Разливает чай, а он, не сдержавшись, впивается в нежную вершинку. Ксения замирает, убирает кипяток от греха подальше и сосредотачивается на ласке. А он сосет, мнёт маленькие грудки. Степан также возбужден, но из-за своей спины он не настолько мобилен, как друг, и вынужден ограничиться обычным наблюдением и поглаживанием ведьминых ягодиц. До Игоря начинает доходить, в каком затруднительном положении оказался друг, и он, с трудом отрываясь от сладких сосочков, разворачивает любимую лицом к Степану.

— Дай Степе грудки поласкать. Смотри, какой он позабытый, позаброшенный.

Ксения поворачивается к Степану, перекидывает через него ногу, оседлав, прижимается своей сердцевиной к его толстой эрекции. Сзади неё, стоя на коленях, пристраивается Игорь, подхватывает снизу грудки руками и, буравя Степана взглядом из-за ведьминого плеча, предлагает:

— Ну же, Зима, смотри, какие сладкие… Что ты застыл, как неродной?

А у Степана крыша едет от дикого, ранее не испытанного желания. Набрасывается на ведьмину грудь, вбирает в рот практически полностью, и членом между раскрытых губок трется. Ксения судорожно насаживается на него и шипит, как кошка, от переполняющего желания. Тугая… После Игоря Степана принимать легче… А тут он первый успел, и так тесно… Степа рычит, вбиваясь в жаркое нутро, отрывая губы от женский груди. Запрокидывает голову в невозможном наслаждении, а Игорь тут же пользуется ситуацией, принимаясь за ласки острых вершинок. Мнёт их, сжимает пальцами, а сам членом между ягодичек скользит и затылок покусывает. Вокруг пенится и бурлит вода, Ксения скачет на толстом члене Степана, в то время, как Игорь остервенело трется между её ягодиц. Она кончает, выжимая соки одного мужчины, в то время как другой, помогая себе рукой, заливает её спину. Так порочно… И так прекрасно.

Затем, разморенные тёплой ванной и горячим сексом, они пьют успевший остыть чай и, с трудом добравшись до кровати, проваливаются в сон.

Глава 19

Разминку Степана прерывает появление довольного Игоря:

— Ведьма спрашивает, как гуся лучше запечь: с яблоками или с апельсинами?

Степан отрывается от упражнения и, пристально глядя на друга, задает неожиданный вопрос:

— Слабый, тебя действительно устраивает все, что происходит?

Игорь моментально меняется в лице. Да уж, у Степана прямо талант задавать идиотские вопросы.

— Меня, — подчеркивает Игорь, — все устраивает. А вот у тебя, я смотрю, сомнения имеются на этот счет.

— Что? Да нет у меня сомнений. Это я так… Просто интересуюсь, — потирает колючую макушку.

— Ну-ну, — хмыкает Игорь, — так что там с гусем? — И видя недоуменный взгляд друга, (видимо, тот совсем его не слушал), поясняет, — ну, гуся новогоднего с яблоками делать или апельсинами?

— Понятия не имею, никогда не ел ни того, ни другого. С яблоками, вроде, все готовят.

На том и порешили. По заданию Ксении нашпиговали гуся яблоками, натерли специями и под фольгой отправили томиться в духовку. Ближе к вечеру весь дом пропах ароматом готовящейся дичи и мандаринами, которые ведьма, с какого-то перепугу, поедала в угрожающих количествах. Как же не хотелось Игорю покидать разрумянившуюся от готовки любимую и ставший их общим дом! Но ему предстояло забрать в городе приготовленный для Ксении сюрприз. Поэтому, насочиняв с три короба о якобы возникшей в офисе проблеме, Игорь быстро смотался в город за ранее заказанным тортом и букетом. Результат стоил потраченных усилий! Искрящиеся счастьем ведьмины глаза, когда он с порога вручил ей букет, её растерянность, когда немногим позже мужчины внесли красивейший торт с тридцатью свечами и потребовали загадать желание! У неё никогда не было торта, ей никто не дарил цветов, она никогда не загадывала желание… Как много всяких “никогда”, которые, благодаря этим удивительным мужчинам, все-таки случились в её жизни. Вытерев полотенцем руки (они ошарашили её прямо в разгар сервировки новогоднего стола), не в силах удержать набегающие на глаза слезы, дрожащими губами задула свечи, пожелав, чтобы эти мужчины, давшие ей так много, всегда оставались рядом.

А потом было новогоднее застолье, к которому Ксения подошла с большим размахом — гулять, так гулять, бой курантов, праздничные телепередачи и неспешные разговоры “за жизнь”. Все, как и во многих других семьях — ничего особенного. Но так особенно для них троих, не знавших до этого обычных семейных радостей.

— Ксень, а почему ты с бабкой жила? — интересуется Степан, — родители твои где?

Ксения пожимает плечами, не отрывая взгляда от мигающих на елке огоньков.

— Моя мать отказалась от дара, отвергла свою суть. И поплатилась за это. Они погибли с отцом при пожаре, когда мне было три.

Странно, она смогла все рассказать без привычной горечи. Отпустило, что ли, наконец? Пригубила шипящее шампанское, расслабленно потираясь о руку Игоря.

— А мне было два, — раздается тихий голос любимого, — а Степан и вовсе семьи не знал. Он — отказник. Ты помнишь хоть что-то из того времени?

— Только аромат. Мама так пахла… — шепчет, — а ты? Ты помнишь?

— Абсолютно ничего. Все самые ранние воспоминания связаны исключительно со Степаном.

— А что значит — отказаться от дара? — подает голос Зима, — это как вообще?

— Мы рождаемся с силой, которую необходимо использовать. Кто как ей распоряжается. Кто во благо, кто во имя зла. Но отказаться от неё нельзя, точно так же, как и нельзя перекроить предначертанное. Это табу. Мать нарушила оба правила. Отказалась от дара и пыталась переиграть смерть. А старушка с косой таких игр не прощает.

В комнате воцарилось молчание.

— А ты можешь использовать силу и во имя зла? — нарушает молчание Степан, — я думал, ты либо хороший персонаж, либо плохой.

— Нет. Два начала живут в человеке. И это его выбор, которому из них посвятить свою жизнь. Иногда очень сложно контролировать свою темную сторону. Она вырывается на свободу, что означает — меня лучше не злить лишний раз, — полушутя, полусерьезно заканчивает свою мысль, приоткрывая правый глаз.

— Берём на заметку, — хохочет Степан.

А Ксения смотрит на него пристально, как будто знает что-то:

— Очень на это надеюсь, Степан.

— Ладно, что-то у нас разговор не новогодний совсем получается. Тратим время непонятно на что! А ведь уже можно открывать подарки, — вскакивает Игорь, потирая руки и прерывая возникшее между Степаном и Ксенией напряжение.

Женщина отрывает взгляд от Зимы и заинтересованно смотрит на Игоря. А он кивает под ёлку, где аккуратной горкой лежат красиво упакованные коробочки. Ксения задорно подхватывается:

— Давайте наперегонки! — а потом запнулась резко, стрельнула глазами в их сторону. Что они подумают о её ребячестве? И выдохнула тут же расслабленно, потому что не было в них и грамма осуждения. Только радость и предвкушение.

Ксения принялась за первую коробку. А в ней шарф шелковый известной фирмы, дальше — три комплекта белья разных оттенков, и нежный ведьмин румянец в благодарность. Оба мужчины, затаив дыхание, наблюдает, как женщина переходит к коробке со стеклянной ведьмочкой:

— Осторожно. Тут очень хрупкий подарок, — замечает улыбающийся Степан.

Ксения аккуратно, закусив губу, вскрыла коробку, извлекая на свет стеклянную фигурку.

— О Боже! Красота-то какая! — поднимает потрясённые, счастливые глазища на мужчин, — Вы где такое чудо нашли?

— Она сама нас нашла, — смеётся Степан, — когда мы уже отчаялись купить тебе что-то стоящее. Нравится?

— Очень!

Смеётся заливисто, и трепетно подрагивающими пальцами скользит по фигурке.

— Спасибо, — шепчет смущённо.

— Поблагодари нас, как следует, — искушающе шепчет Игорь. И тут же нежно касается ведьминых губ. Господи… Как же сладко! Исследует её рот, скользит языком по губам, играет с язычком, — а теперь поблагодари Степу, он тоже старался для тебя.

Ксения, улыбаясь, целует Степана, но улыбка быстро слетает с губ, и только острое томное желание заполняет все вокруг. Инициативу снова перехватывает Игорь. Проводит пальцами по шее, целуя жадно, спускается к ключицам, и дальше, вниз. В четыре руки раздевают любимую, набрасываются на манящие вершинки. Две макушки: темно рыжая и чёрная с проседью, каждая возле своей груди. Лижут, посасывают, сводят с ума. Степан скользит рукой между ног, где все припухшее и влажное в ожидании проникновения. Не может себе отказать в удовольствии: отрывает губы от груди, раздвигает ведьмины ноги и… Языком, по налитым губкам и сладкому клитору. Ксения стонет, а Игорь отрывается от своего занятия и залипает невольно на происходящем у Ксении между ног. Почему он не ласкал её так? Ясное дело, почему… Он вообще очень брезглив в этом плане. Сколько баб просило его о подобной ласке, а он отшучивался, или делал вид, что не понимает, о чем его просят. Но с ведьмой… Захотелось, до дрожи в пальцах захотелось попробовать её на вкус. Даже рот слюной наполнился в предвкушении. Степан на мгновение оторвался от своего занятия, девушка потянулась невольно за ним, становясь на колени, чем тут же воспользовался Игорь, прогибая её под себя и входя во всю длину истекающего смазкой члена. Ксения всхлипнула, Степан тут же заглушил её стон поцелуем. Не очень удобно целоваться, когда твоя партнерша раскачивается под толчками другого мужчины. А Игорю как-то неожиданно приходит в голову мысль, что не только он никогда не ласкал Ксению ртом, но и она не дарила им такого удовольствия. Наклоняется к уху любимой и шепчет жарко:

— Возьми его ротиком, милая… Смотри, как он тебя хочет.

Ксения поначалу вообще не понимает, о чем речь — настолько она охвачена страстью. Потом взгляд невольно сосредотачивается на Степане, который, привалившись к стене, поглаживает себя с совершенно безумным выражением на лице. И до неё как-то сразу доходит просьба Игоря. Бросает нерешительный взгляд себе за спину и, дождавшись одобряющего кивка любимого, как была, на коленях, подползает к совершенно ошалевшему Степану, отводит его руку и накрывает сочащуюся головку губами. Оба мужчины стонут от открывшейся картины. Длина Степана позволяет принять его практически полностью, и Ксения делает пробное сосательное движение. Все! Дороги назад нет… Одновременно начинают движение, и как-то сразу находят общий ритм. Стонут хрипло от абсолютно запредельного кайфа. Первым не выдерживает Степан. Выстреливает в широко открытый рот ведьмы и, уже находясь в послеоргазменной прострации, наблюдает, как его догоняют Игорь и Ксения, клитор которой друг жестко сдавливает, кончая. Именно это становится последней каплей для любимой.

Неделя после Нового года проходит в каком-то угаре. Распробовав секс втроём, они вообще с трудом отрывались друг от друга, чему значительно способствовали новогодние каникулы. Мужчины на неделю устроили себе отпуск, да и Ксения работала по минимуму. Все остальное время они сибаритствовали. Спали, ели и, конечно же, занимались любовью. Часто и подолгу, по ходу дела обучаясь премудростям секса втроем. Это было горячо, порочно и просто обалденно. Совершенно новые, невиданные ранее ощущения. Ксения отдавалась мужчинам без оглядки, воплощая в жизнь любые их желания. Бескорыстно и бесстыдно, так, как могла только она. Не требуя ничего взамен. И они не давали ей спуску! Как маньяки, набрасывались при каждом удобном случае. Испробовав столько нового! Откуда только фантазия бралась…

В канун Рождества Ксения задержалась в амбулатории. А когда вернулась, её прямо у порога поджидали оголодавшие по женской ласке мужчины. До кровати добрались с трудом. А дальше ласки жаркие и трепетные, пока один занят грудями, второй принимается за девочку… Ксения стонет, укладывает Степана на спину, перекидывает через него ногу, так, чтобы её промежность находилась прямо над губами мужчины, и, как оголодавшая, накидывается на его член. У Игоря руки задрожали от открывшейся картины. Два его самых любимых человека дарят друг другу ласки… Что может быть прекраснее? Разве только присоединиться к ним. Становится на колени за спиной Ксении, заполняет тугую дырочку, в то время как Степан активно таранит её клитор языком. Вдвоем доводят стонущую женщину до оргазма, и только потом финишируют сами. Игорь с каким-то болезненным наслаждением наблюдает, как его семя вытекает из Ксении, попадая прямо на лицо содрогающемуся в экстазе Степану.

Собственно, это и становится началом конца. Потому как тут же, едва придя в себя, Степан вскакивает (если так можно сказать о его ломаном движении) и начинает суетливо искать что-то в вещах. Выхватывает телефон, роется в записной книжке, судорожно нажимает кнопки, яростно вытирая футболкой лицо. Ксения и Игорь растерянно переглядываются:

— Зима, что случилось?

Вопрос Игоря остается без ответа, поскольку Степан тут же начинает беседу по телефону. Сквозь пелену до Ксении доносятся обрывки разговора: Землянки… Забрать… Двойной тариф…

Степан кладет трубку и начинает хаотично метаться по комнате, сгребая какие-то вещи, в то время как ничего не понимающий Игорь пытается добиться от него хоть какого-то вразумительного ответа на вопрос “Куда ты собрался?” Ксения смотрит на Степана, не отрываясь, понимая гораздо больше обоих мужчин. Обхватывает себя руками, закрывая невидимую глазу дыру в груди, собирает в кулак всю свою волю, чтобы сказать то, что должна:

— Он уходит, Игорь.

— Куда уходит? — недоуменный взгляд сначала на ведьму, потом на Степана.

— Вопрос не куда, а от кого, — смеётся Ксения. И этот абсолютно чужой, каркающий звук расставляет все по своим местам. Игорь резко оборачивается:

— Ты уходишь? — требовательный вопрос.

Степан, застегивающий сумку, резко вскидывает голову:

— Да. Загостился я что-то…

— Загостился? — не верит своим ушам Игорь.

— Вот именно. Пора кончать с этой нездоровой ситуацией. То, что происходит — ненормально и противоестественно! Грязь какая-то…

Ксения вздрагивает, ещё сильнее стискивая на себе руки, будто боится, что, если она сейчас их отпустит, из её груди вывалится сердце и покатится по полу.

— Грязь?! — орет Игорь, — помнится, ты другого мнения был, когда от этой грязи твоё здоровье зависело! И минуту назад, когда тебе ведьма отсасывала, ты моралистом таким не был…

— Хватит, — выдавливает из себя Ксения, — замолчи…

— Мудак! — бросает Игорь.

— Замолчи! — Ксения повышает тон, а вокруг начинает происходить чертовщина! Температура падает, а чудовищная энергия нагнетается сама по себе, закручивая воздух в спирали. Игорь недоуменно оглядывается, в отличие от Степана, он такого ещё не видел.

— Что за хрень?!

— Уходи, Степа. Твоё такси подъехало, — приказывает Ксения, едва сдерживая все, что рвалось из груди.

Степан оглядывается как-то… Нерешительно. И с опаской. Он-то видел воочию, к чему может привести ведьмин гнев.

— Уходи же! — рычит.

И он действительно уходит, опираясь на передвижную подставку.

Игорь неверяще смотрит вслед уходящему другу, потом переводит взгляд на Ксению:

— Это ты только что устроила? Ну… Спецэффекты?

— Я. И, если ты теперь тоже хочешь уйти — дверь все ещё открыта.

Игорь качает головой из стороны в сторону, не отрывая взгляда от любимой:

— Нет, милая. Я никуда и никогда не уйду. Привыкай, что я всегда рядом.

Мужчина присаживается на диван, притягивает все ещё голую ведьму к себе и этим простым, утешающим жестом окончательно выбивает почву у неё из-под ног. Ксения утыкается носом в его шею, обнимает крепко и замирает надолго, раздавленная и оглушенная.

Глава 20

Не сказать, что жизнь остановилась… Нет. Они жили, занимались каждый своим делом, разговаривали, любили друг друга… Но, все же, что-то необратимо изменилось. Ксения то лежала без дела, устремив абсолютно нечитаемый взгляд в окно, то суетливо принималась что-то делать. Переставляла банки, перебирала травы, мыла пол… Игорь понимал, что с ней что-то происходит, и даже догадывался о причинах, но она не хотела ничего обсуждать. Тема Степана невольно стала табу в их доме. Единственное, что Игорь мог сделать в сложившейся ситуации — это уделять любимой как можно больше внимания. И он старался, насколько мог, учитывая то, что Степан полностью забил на работу. Собственно, со дня его эпического ухода они вообще не виделись. Поначалу Игорь кипел. И, возможно, даже лучше, что встречи не произошло — иначе он бы точно не сдержался — врезал бы! Потом разум возобладал, и на поверхность вылезли страхи о Степановом здоровье. Он позвонил… Первый. Долго слушал гудки, но потом Степан все же ответил. Хриплым голосом отчитался, что у него все в порядке, он дома, и ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Шикарное оправдание, чтобы опять взвалить на него всю фирму! Он уже молчит о том, что Зима ему задолжал, как минимум, объяснение своего мудацкого поведения. И извинения его любимой женщине. Нет, Игорь допускал мысль, что далеко не каждый готов к такому формату отношений, но… Он же мог уйти достойно! Объясниться по-человечески, да хотя бы банально поблагодарить за то, что ведьма его вытащила! А ведь вытащила! С того света практически…

Потирает устало виски, откидывается в кресле. Как же он задолбался! Две недели уже, как один всем заправляет. Неожиданно открывается дверь. Без стука мог войти только…

— Зима! Ну, надо же… Какие люди.

— Привет. Я это… На работу вышел.

— Это все, что ты мне хочешь сказать? — неверяще произносит Игорь.

Степан пожимает плечами и отворачивается к окну.

— Я тебя не узнаю, мужик. Серьезно. Даже если для тебя это и было за гранью… Как ты мог уйти ТАК? Ты вообще вкидываешься, как ты её ранил?

— Я извинюсь, — не поворачивая лица.

— Да уж, будь любезен.

— А ты… Ты останешься с ней?

— Навсегда. Она — моя судьба.

Степан, наконец, поворачивается лицом к другу. Кивает. И повторяет, как мантру:

— Я извинюсь.

И действительно, извиняется вскорости. По телефону. Неуклюже и трусливо. Ведьма только хмыкает в ответ. И ходит потом больная весь вечер по дому из угла в угол.

— Ксень, милая, поговори со мной, а? Ну, я ж не шаман какой… Мысли читать не умею. Что тебя терзает? — останавливает любимую на полпути, обхватывает осторожно скулы, запрокидывает лицо.

— Мне больно, Игорь… Так больно. За что он так со мной? Я же люблю его.

Вот так вот — “люблю”. В настоящем времени. Ну и что с этим “люблю” ему, Игорю, делать?

— А меня, Ксения… Меня ты любишь?

— Люблю. Очень.

— Вот и давай попробуем любить друг друга. Вдвоём. Хорошо?

— Он никогда не вернётся, да? — шепчет убито.

— Я не знаю, милая… Вряд ли.

Она вздыхает со всхлипом, прижимается всем телом, в поисках поддержки и понимания. Игорь целует её, поначалу нежно и утешительно, и все более страстно потом. Ведьма отрывает от него распухшие губы и гипнотизирует своим чёрный взглядом:

— Ты — мой! — не вопрос — утверждение.

— Твой, — на полном серьезе, не отрывая взгляда.

Ведьма стонет приглушённо, а потом срывается в какое-то безумие. Набрасывается на него, рвёт одежду. Впивается в губы, спускается на грудь. Целует, лижет, кусает. Хочет навсегда себя на нем запечатлеть. Чтобы он только её был. Опускается на колени, спускает штаны, обхватывает губами нежную головку. Притормаживает немного в своём порыве, боясь причинить боль, а дальше нежными, скользящими движениями — вверх-вниз, вверх-вниз. Игорь хрипит от нереального кайфа. Да, его часто ласкали подобным образом, но даже гораздо более опытные женщины не вызывали в нем такой бури эмоций, как стоящая на коленях ведьма. Она была прекрасной. Страстной, требовательной и бесстыдной. Весь её облик сводил его с ума… Глаза с поволокой, четко очерченный широко открытый рот и шикарный водопад волос, окутывающий её шёлковым покрывалом.

— Ксень, тормози, — шипит приглушённо, — я уже на пределе, милая! — а сам толкается в рот, не в силах остановиться.

Ксения отстраняется на мгновение, скидывает с себя всю одежду и бесстыдно раздвигает ноги. Мужчина поспешно опускается на пол, подставляет мокрую головку ко входу и погружается в неё одним слитным движением. Она рычит жадно. Хочет ещё глубже, ещё сильнее. Игорь понимает. Закидывает её ноги себе на плечи… Да! Максимально глубоко. Всхлипывает в блаженстве. А он вбивается жестко, опираясь на предплечья. Хорошо, правильно, но мало! Ксения опускает пальцы на клитор, трёт налитый комочек, уже даже и не надеясь кончить без дополнительной стимуляции. И взрываются оба с фейерверком. Дышат часто и поверхностно, приходя в себя. Игорь проводит ладонью по все ещё обостренно чувствительной промежности, ныряет пальцами внутрь, где все мокро от его спермы, и шепчет в ведьмин висок:

— Родишь мне маленького?

В это время в нескольких десятках километров не спал Степан. Бессонница стала его привычной спутницей. Правду говорят, что плохо спит тот, у кого совесть нечиста. А у него она была замарана по самую маковку. Впервые за сорок два года, пожалуй, он так обосрался… Самому от себя противно. И ладно бы его действительно не устраивала ситуация с их тройничком… Ладно. Но не это выбило его из колеи, если уж быть до конца откровенным. Он испугался своей реакции… на Игоря. Нездоровой для нормального гетеросексуального мужика реакции. Ну, серьёзно, какой нормальный мужчина возбудится от того, что его любимую женщину трахает другой? Стоит ли напоминать, какая сцена вернула его бойца в строй? И потом, каждый раз, он не мог не думать о нем. О них двоих с Ксенией… Постоянно прокручивая в голове подсмотренную картину. Морок какой-то. А уж когда Игорь предложил ему секс втроем… Степан вообще себя почувствовал извращенцем последним, настолько по кайфу ему было все происходящее. Мужчина натуральным образом тащился, любя Ксению после друга, смешивая в ней их семя. Нет, он не хотел Игоря, как мужчину… Трахнуть там, или ещё что-то. Блядь, сама мысль об этом ничего, кроме отторжения, не вызывала, и слава богу, если честно… Но… и равнодушным к нему он тоже не был. Степан даже себе не сразу признался, что его до трясучки заводит вид кончающего в ведьму друга. Его грязные словечки и команды, сопровождающие их секс. А когда признал очевидное — не смог смириться, струсил. И объяснить ничего не мог… даже Игорю, от которого, в принципе, никогда не имел тайн. Сбежал, как мудак последний, причинив боль самым дорогим людям. А теперь всеми силами пытался вернуться к нормальной жизни, отрицая все тёмные желания, которые ни с того ни с сего вдруг проснулись в нем на ведьмином хуторе. Тяжело это было… И морально, и физически. Он дико скучал по Ксении, по другу, по их тихим вечерам у камина… И по их безумно горячему сексу. Скучал, и одновременно боролся с обуревающими чувствами, приняв окончательное решение разорвать их нездоровую связь. Степан даже приступил к поискам нового массажиста, и прошёл комплексное обследование по направлению ошалевшего Сергея Петровича. Да уж, не чаял профессор увидеть его на своих двоих, что и говорить…

Бросив прощальный взгляд в окно, Степан, с трудом передвигаясь, добрел до кровати. Спать… Завтра первый сеанс массажа у нового специалиста, а потом — долгий рабочий день. Пора включаться в работу, и дать, наконец, Игорю передышку.

Утром Степан подъехал на такси к зданию травмы, где по блату был назначен на приём к какому-то супер-массажисту. Прошёл, передвигаясь при помощи подставки, по практически пустым, ввиду раннего времени, коридорам, тяжело опустился на стул возле непонятно откуда взявшегося во взрослой травматологии пацаненка.

— Здрасьте! — бойко поздоровался мальчонка, — Вы тоже на массаж?

Степан уверенно кивнул.

— Это моя мама делает! — похвастался, — а меня деть некуда было, вот я и сижу. Жду! Меня Кирилл зовут.

— И долго тебе ещё сидеть, Кирилл? — невольно улыбнулся Степан такому непосредственному поведению ребёнка.

— Долго, — вздыхает печально.

На самом деле массаж делал мужчина, а мать парня, насколько понял Степан, была, скорее всего, медсестрой. Светленькая, немного полноватая, суетливая…

Степан заметил их с сыном, когда уже садился в такси, а те стояли под козырьком, не решаясь выйти под ледяной зимний дождь. Мужчина приоткрыл окно и предложил их подвезти. Женщина нерешительно осмотрелась, но сын не дал ей ни одного шанса, стрелой влетев в тёплый салон авто.

— Спасибо вам…

— Степан.

— А я — Ирина.

— Приятно познакомиться, Ирина. Так вам куда?

— На Садовую…

Так и вошли в его жизнь Ирина и солнечный мальчик Кирилл. Поначалу он их просто подвозил. На такси, а позже и на своей машине, которая вызвала необычайный восторг у пацаненка и некую опаску у его матери. Потом его пригласили в гости. Неловко, и с оправданиями за неказистый вид своего жилища. Ира-Ира… Знала бы ты, откуда сам Степан вылез — тебе бы твоя квартира дворцом показалась. А он почему-то сразу решил, что вот оно — решение всех его проблем. Протяни руку только! Нормальная женщина, ребёнок… Семья, о которой он всегда мечтал. Так, что когда спустя месяц, Ирина неловко намекнула, что Кирилл остался ночевать у отца, Степан, отбросив все сомнения и мысли о другой… неправильной семье, приехал к ней с букетом и шампанским, прекрасно понимая, чем дело кончится. У него долго не вставал, пофигу, что Ира старалась, как могла. Даже свет оставила, хотя и собиралась поначалу его выключить, стесняясь, по-видимому, своей несовершенной фигуры. Но Степан решил, что вид ее пышной груди поспособствует никак не наступающей эрекции. Как же он ошибся! Тяжёлая, несколько обвисшая грудь Иры не будила в нем ровным счётом ничего! Зато перед глазами встали другие малышки… Тугие холмики с ярко-коричневыми ягодками острых сосков. Член оживился и приподнялся, чем Степан сразу же воспользовался, перестав испытывать судьбу. Натянул презерватив, затащил сверху на себя женщину и вошёл, наконец, на всю длину. Не так туго, как с Ксенией… Черт! Почему он каждый раз возвращается мыслями к ней?! К ним?! Ира принялась елозить на нем… Все не так! Разве так надо объезжать мужчину?! Закрыл глаза, чтобы не видеть её чужого лица, и принялся яростно врываться в гостеприимный вход. Кончил вымученно, с трудом, чувствуя себя предателем и мразью.

В этот момент Ксения резко вскочила с кровати. Кошмар приснился… Надо же… Совсем нервы расшалились. Ничего не понимающий сонный Игорь встал следом за любимой:

— Что такое, милая? Случилось что?

Ксения сглотнула, приходя в себя.

— Что-то со Степаном…

— Ты уверена? — всполошился Игорь, набирая номер друга. Ведьма решительно кивнула головой.

— Ало, Зима… У тебя все хорошо? Ну, ладно… Ага, до завтра, — нажимает на отбой и, взяв Ксению за руку, произносит нежно, — у него все в норме.

Ксения облегченно выдыхает, а Игорь отводит глаза, не в силах признаться любимой в том, что Степан давно уже не один. Собственно, о появившейся у него зазнобе знали все, кому не лень, ведь на прошлой неделе он её даже в офис притащил зачем-то. Игорю, как он потом понял, светить свою пассию Степан не собирался, понадеявшись на его отсутствие. А когда тот неожиданно рано вернулся из администрации, Зима был попросту вынужден представить их друг другу. Не то, чтобы хоть кто-то получил от этого знакомства удовольствие…

Ну и как прикажете это Ксении рассказать? Игорь вздохнул устало, притягивая любимую к себе. Ничего… Он что-нибудь придумает.

Глава 21

Какой дурак сказал, что время лечит? Шли дни, складывались в недели, недели в месяцы, а легче не становилось. И раны не зажили, так… Покрылись коркой, под которой нагнаивались и все так же болели. Она жила в полсилы, фактически заставляя себя жить… И злилась, дико злилась на себя за то, что не может оставить Степана в прошлом. И Игоря мучила своим поведением. Потому что, как любой любящий человек, он не мог не догадываться о том, что с ней происходит.

Нет, у них все хорошо было… Игорь делал её счастливой, на руках буквально носил. Тормошил постоянно, отвлекал от горестных мыслей, порой совершенно безумными поступками. Так, решив наверстать все неотмеченные Ксенией дни рождения, Игорь провозгласил пятницу днем именинника. И теперь каждый раз в этот день Ксения получала новый торт, букет и, в обязательном порядке, подарок. Подарки — это совершенно отдельная история… Чего он ей только не дарил за эти месяцы! Шикарные серьги с черными бриллиантами (под цвет глаз), новые чехлы в машину, норковую шубу, навороченный айфон последней модели… Даже редкие лекарства в амбулаторию как-то достал… Ну, а что делать, если ведьма так переживала по поводу их отсутствия в вверенном ей учреждении, что ни о чем другом думать не могла? Только купить самому, чтобы любимая не волновалась. А ещё он постоянно куда-то её вытягивал. То в ирландский паб, то в ресторан японской кухни. Где это видано — дожить до тридцати лет, и ни разу не отведать суши? И пофигу, что сам их не любил.

Как-то даже привёл ведьму в настоящий ночной клуб, где своим появлением она произвела настоящий фурор. А что делать, если отдельное внимание Игорь уделил их внешнему виду? И теперь с гордостью и сумасшедшим довольством наблюдал, за её робкими попытками натянуть ультракороткое платье пониже. И понять не мог, что ему больше в голову шибануло: текила или разгоряченная танцами ведьма? А впрочем, давно он все знал… Никаким алкоголем не добиться такого эффекта, да и наркотик не всякий так проберет… Она… Везде она. В голове, душе, сердце, под кожей по сосудам вместо крови течёт. Не знал, что способен на такие чувства, не думал, что умеет так любить. А Ксения это прекрасно видела, ощущала всей своей сутью, оттого простить себе не могла своей необъяснимой тяги к другому.

В права вступала весна. Время обновления… Природы и всего живого. Может, и у неё что-то обновится? Как компьютерная программа после сбоя? Хорошо бы… Так размышляла Ксения, поворачивая к зданию областной травматологии, где у неё была назначена встреча с коллегами. Вдруг внутри что-то екнуло, кольнуло, будто иглой, в сердце. Глаза невольно принялись сканировать разношерстную публику. Кто-то спешил на работу, кто-то, в нарушение всех правил, тайком курил, кто-то просто мимо шёл по своим делам. Взгляд замер в одной точке, отсекая все второстепенное. Он! Степан… А рядом с ним женщина, маленькая и пухленькая… Такие ему нравятся, наверное… Поддерживает его под руку, а он уворачивается, смеясь, и целует ее! И мир начинает рушиться. Вселенная Ксении взрывается, и ударные волны от этого взрыва, расходясь в пространстве, как круги на воде, возвращаются к ней потоком новой боли. Она задыхается, как и всегда в моменты редких панических атак. А парочка тем временем усаживается в шикарный автомобиль и выезжает за пределы стоянки. Непонятно, на чем держась, в каком-то абсолютно изменённом состоянии сознания, Ксения также заводит мотор и, неясно, зачем, следует за автомобилем Степана. Механически, будто чужими руками, набирает Игоря. Её мучает один вопрос:

— Ты знал?

Он мог бы прикинуться дурачком… Сказать, что не понимает, о чем она. Но её абсолютно мертвый голос не позволял этого сделать.

— Да. Ксень…

— Как долго?

— Милая…

— Как долго? — повышает голос, который все же ломается в конце, как ничто другое, демонстрируя её боль.

— Уже месяца два…

Вообще-то почти три, но кто считает…

Она совершенно по-детски всхлипывает, и Игорь торопливо произносит:

— Послушай, милая, ты где сейчас? Давай, я приеду… Ты только трубку не бросай, ладно?

Она молчит, сосредоточившись на дороге и впереди едущей машине, не позволяя ничему другому проникнуть в её мысли.

— Любимая, поговори со мной. Не молчи, пожалуйста. Я так люблю тебя, милая… И так боюсь потерять… Если бы ты знала, как боюсь.

Ксения всхлипывает, все так же крутя баранку. Степан перестраивается и сворачивает в арку, она выжидает немного и следует за ним.

— Ты где сейчас, хорошая моя? Ксения, пожалуйста, скажи мне, где ты находишься? Давай, я приеду! И мы все решим. Мы же вместе все можем… И маленького ты мне родить обещала, помнишь? — бессвязная речь, в то время как сам усаживается в машину и с визгом выезжает с территории стоянки.

А Ксения наблюдает, как пара выходит из машины и направляется к дому. Руки, живущие своей жизнью, открывают бардачок, достают пистолет, с которым Ксения никогда не расстается, снимают с предохранителя.

— Ксения? — настораживается Игорь.

Ведьма вываливается из машины и следует за парочкой, удерживая в одной руке пистолет, а в другой — телефон. Заносит руку для выстрела, и… Дом, деревья, машины… Все исчезает. Перед глазами появляется сморщенный красный младенец, который орет во все горло, и тянет крохотные ручки к Игорю. Потом картинка резко меняется, она возвращается в настоящее, стреляет… Ещё, и еще, пока не кончаются патроны, а у неё по ногам не начинает течь кровь, сопровождая неминуемый выкидыш.

Видение исчезает так же внезапно, как и появилось. Ксения бессильно опускает руку с пистолетом, тяжело приваливается на капот чьей-то машины, с трудом подносит трубку к уху:

— Игорь!

— Да, милая… Я здесь, с тобой…

— Я на улице… — осматривается по сторонам, — Свободы… Двадцать пять.

— Я уже рядом…

— Хорошо… — шепчет ведьма и сползает на землю.

Он подъезжает буквально через минуту, видит ведьмину машину, бросается сначала к ней… Оглядывается и, наконец, замечает сидящую на земле Ксению. С бешено колотящимся сердцем подбегает к ней, падает на колени:

— Ксения!

— Отвези меня в больницу, — поднимает на него отрешённые, пугающие пустотой глаза. — Кажется, я беременна, и теряю ребёнка…

Мужчина обхватывает её за плечи, на мгновение замирает взглядом на лежащем на коленях ведьмы пистолете. И вновь возвращается к глазам. Забирает оружие, щёлкает предохранителем. Убирает его в карман пальто, подхватывает любимую на руки и мчит, как безумный, к машине.

Даже годы спустя Игорь задавался вопросом, как он тогда выжил. Выстоял, и вытянул их двоих. Троих, собственно… Не стоит забывать о ребёнке. Биологически не его, если уж совсем вдаваться в подробности. Ксения на этот счёт его просветила сразу же, а сомневаться в ведьминой прозорливости не имело смысла. Да и какая разница, по большому счёту? Он ведь любил… И значения уже не имело, чей сперматозоид оказался шустрее. Это была его женщина, а значит, и ребёнок — тоже его. И все же он был немного шокирован. О беременности они узнали уже на шестом месяце. Малыш даже брыкаться стал гораздо позже положенного, как бы затаившись до определённого момента. И во внешности любимой изменений не было от слова «совсем»…

В тот день Ксения действительно уберегла ребенка, вовремя обратившись в больницу. Да и потом делала все, чтобы беременность протекала нормально, старательно выполняя все врачебные предписания. Она даже рабочую нагрузку снизила, хотя и утверждала, что её энергетические запасы находятся на высочайшем уровне. Беременность, что ли, так на неё повлияла? Они не знали, да и не копались в этом как-то…

Лишь однажды он заговорил с Ксенией о Степане. Нужно было решать вопрос о том, ставить ли его в известность о предстоящем отцовстве. Ксения лишь пожала плечами:

— Делай, как считаешь нужным. В любом случае, ему не будет дела до этого ребёнка.

И вот тогда он впервые усомнился в её словах. Ну, не мог Степан отказаться от своего сына. Он же сам отказник! Впрочем…

Игорь вошёл к Степану, традиционно без стука. Тот уже достаточно успешно передвигался, и сейчас стоял, устремив взгляд в окно.

— Зима, я хотел с тобой поговорить.

— Давай, я тоже хотел. Мы в последнее время как-то отдалились…. Черт, — нахмурился Степан, потирая затылок, — звучит, как в дешевом романе…

— Зато, не так уж и далеко от истины, — замечает Игорь, усаживаясь в кресло.

— Да уж… Так, о чем ты хотел поговорить?

— Ксения беременна.

Степан как-то дёрнулся резко, как от выстрела. Потёр грудь и выдавил из себя:

— Я рад за тебя, правда. Ты хотел семью, и, наконец, она у тебя появится.

— А ты не допускаешь мысли, что это может быть и твой ребёнок? — удивляется Игорь.

Степан как-то попятился, пошатнулся, чуть не упав:

— Э нет, друг… Не надо меня в это впутывать. Только выпутался, вроде. Не нужна мне вся эта история. Забыть бы скорее, как страшный сон.

Игорь неверяще уставился на друга.

— То есть ты отказываешься от собственного ребёнка?

— Я от всего отказываюсь, что с ней связано! Может, она нас околдовала, или приворожила там?! Тебе не приходило в голову?

— И мысли не было, — шепчет, потрясенный до глубины души, Игорь.

— А мне, вот, приходило! Иначе, как объяснить то, на что мы согласились?! Доброй волей? Мы трахали вдвоём одну бабу!

— И тебе это нравилось! — взрывается Игорь.

— Нет! Просто помутнение случилось. Временное. Слава Богу, сейчас отпустило.

Игорь стоял, и не мог понять, кто перед ним. Где его друг? Где Степан? И кто этот трусливый, жалкий человек?

— То есть ты отказываешься от Ксении?

— Дошло! Ну, надо же!

— И от ребёнка тоже?

Степан пожимает плечами. И с болью отмечает изменившееся лицо друга.

— Окей. Потом не говори, что я не сделал все возможное, чтобы ты одумался.

Встает, идёт медленно к двери… Оборачивается, на всякий случай, не в силах поверить, что их разговор закончился ТАК. Бросает прощальный взгляд на Степана и выходит за дверь.

Глава 22

Когда Игорь возвращается домой, Ксения ни о чем у него не спрашивает, и не говорит ничего. Обнимает изо всех сил, и они лежат без сна до самого утра, безмолвно разговаривая взглядами. Игорь гладит наконец начавший появляться животик и целует ведьмины пальцы:

— Ты все знала?

— Не-а. Вообще ничего не вижу последнее время.

Игорь замолкает. Ну что тут скажешь?

— Я люблю тебя больше жизни. Ты знаешь? — спрашивает под утро, когда глаза уже режет от напряжения.

Ксения опускает веки, целует его руку, в то время как одинокая слеза скатывается по щеке.

— Ты выйдешь за меня?

Она поднимается, опираясь на локоть, заглядывает ему в глаза, прямо в душу смотрит. И он поверить не может, когда она всхлипывает жалобно… горько, как ребенок, что ему самому — хоть плачь. А потом… Все маски, за которыми она так долго пряталась, рухнули под напором наконец пролившихся горьких слез.

— Выйду, — всхлипывает, не в силах совладать с обуревающими эмоциями, — обязательно… выйду. Люблю тебя, — в промежутках между всхлипами.

Они расписываются тихо. Без пафоса и положенных Игорю по статусу торжеств. В красивейшей вышиванке вместо свадебного платья, и неброскими тату вместо колец. На безымянном пальце ведьмы теперь красовался маленький замочек, в то время как у Игоря, соответственно, — ключ. Идея тату пришла в голову мужчине после того, как ведьма пожаловалась, что не сможет носить обручальное кольцо, ввиду специфики работы. Что ж… Теперь кольцо было всегда при ней. И мужчина даже заимел привычку время от времени прикасаться к заветному замочку губами.

Это были счастливые дни, наполненные светом, нежностью и любовью. Игорь даже забил на все, и взял отпуск, чтобы свозить жену на море, на котором, как оказалось, она никогда не была. Хоть Зима и протестовал — на фирме начинался горячий сезон. А Игорю было по фигу. Как никогда до этого безразлично мнение друга. Он пахал, как вол, около двух лет. Тянул из себя все жилы. Он заслужил передышку. О чем и уведомил Степана. Тот лишь хмыкнул в ответ, задерживаясь взглядом на руке друга.

— А это что? С каких пор ты тату увлекся?

— Это мое обручальное кольцо, — пояснил Игорь, с удовольствием разглядывая собственную руку.

— Ты серьезно? Что это за детские выходки? Тебе же не семнадцать. Солидный мужик.

— Ксения не может носить кольца… — пожимает плечами Игорь.

— Так вы что… Серьёзно поженились?

— Какие тут могут быть шутки?

— И на свадьбу даже не позвал? — хмыкает Степа.

— Не думаю, что ты готов был посмотреть в глаза моей жене, — не стал церемониться Игорь, рубя правду-матку прямо в глаза, — да и не звали мы никого.

Степан только сглотнул судорожно, что тут скажешь, когда прав друг, на сто процентов прав.

— Ладно… Так тебя долго не будет?

— Недели две-три.

И они уехали. Собрались быстро, всего за пару часов, и рванули на юг. Ввиду достаточно большого срока беременности, лететь никуда не стали — и в своей стране моря достаточно. Несколько часов езды, и вот оно… Синее, мощное, завораживающее… Был только конец апреля, и вода оставалась еще очень холодной для купания, но даже это не стало на пути просто безумному ведьминому восторгу. Она носилась, как угорелая, по пустынному пляжу, кружилась раскинув руки, и смеялась… Так счастливо и открыто, как никогда до этого. А потом они долго сидели, укутавшись в пледы, наслаждаясь звуками прибоя и остро-соленым морским ароматом.

Вечерами беззаботно бродили по местным достопримечательностям, рыбным ресторанчикам и сувенирным лавкам. Здесь же, в ресторане на берегу моря, отметили и тридцативосьмилетние Игоря.

Шикарное было время. Они болтали обо всем на свете. Ксения открывалась перед ним, делясь детскими переживаниями, юношескими комплексами и взрослыми страхами. Впуская мужчину в святая святых — свою душу. И просто купала его в любви, став непривычно нежной и ласковой.

Они вернулись домой, и Игорь, наконец, расслабился. Выдохнул. Поверил в то, что теперь все будет хорошо. Но… Он ошибся. Жестоко ошибся.

Приближался срок родов. И, вроде бы, казалось, спи себе, пока есть возможность, но Игорь попросту не мог. Физически не мог заставить себя уснуть, будто бы перейдя в режим ожидания. Бродил ночами по дому, либо просто наблюдал за спящей женой. Она стала еще красивее. Немного округлилась, налилась румянцем и посвежела. Небольшой, как для последних недель беременности, животик порой ходил ходуном, что, впрочем, абсолютно не мешало ведьме спать. Как такое было возможно, Игорь не понимал. Но радовался, что, в отличие от него, любимая нормально отдыхает. И тем удивительнее было, что в ту роковую ночь они поменялись местами. Видимо, окончательно вымотавшись за последние неделю, Игорь просто провалился в сон, а Ксения, наоборот, ворочалась с бока на бок, вставала — то воды попить, то в туалет. Там у нее и отошли воды. Ксения приняла душ, потихоньку оделась и принялась будить мужа:

— Игорь, хороший мой, пора.

— Угу, сейчас, минуточку…

Ксения улыбнулась нежно, отводя со лба любимого спадающую челку. Умаялся, бедный, с ней.

— Игорь, вставай. Слабодин младший просится на выход.

— А? Что?

— Пора, — смеется, наблюдая за непередаваемой сменой эмоций на его лице.

Игорь вскакивает мгновенно, натягивает джинсы, футболку, мечется по комнате под лучащимся весельем взглядом ведьмы.

— Кофе выпьешь перед дорогой?

— Какой кофе? — возмущается муж, — скорее в больницу! Сумка где?

Ксения останавливает его немного суетливые сборы, обнимает изо всех сил и шепчет:

— Я так люблю тебя, Игорь. Ты же знаешь об этом, да?

Мужчина замирает на мгновение, отстраняет немного ее за локти и заглядывает в полночные глаза:

— Я тоже очень-очень тебя люблю. Больше жизни.

Буквально через пять минут выходят из дома, а уже через сорок — поступают в приемный покой. То, что Игорь не будет присутствовать на родах, было решено заранее. Как утверждала Ксения, нечего ему там было делать. Поэтому мужчина только проводил ведьму взглядом, когда ее, наконец, перевели в родзал, и остался ждать новостей.

Степан в это время не спал. Впрочем, бессонница владела им последние восемь месяцев, с тех самых пор, как он уехал с хутора. Теперь он особенно отчетливо понимал, какую же ошибку совершил. Как сглупил, струсив, и променяв себя, настоящего, на подделку. Подменив фальшивкой бриллиант, который ему безвозмездно отдали. Да, он испугался своих чувств, испугался всеобщего осуждения и порицания. И пошел по пути наименьшего сопротивления. Попросту убежал от всего. Но разве от себя убежишь? Не смог он ничего забыть, и переболеть не смог, как ни старался. Даже, вон, семьей, типа, обзавелся… Еще одна ошибка. Теперь надо будет еще и с Ириной как-то решать, да и пацаненок к нему прикипел. Но он не мог! Не желал больше отрицать свою сумасшедшую нужду в совсем другом союзе. Необычном, и для кого-то запретном. Но нужном ему самому, как воздух.

Степан понятия не имел, как все вернуть. О чем говорить, когда он даже не знал, как ей в глаза посмотреть. Где взять мужество? Да и с чего он вообще решил, что им это по-прежнему нужно? Ей и Игорю… Который теперь, вообще-то, ее муж, и будет вполне логично, если тот все зубы ему пересчитает только за один взгляд в ведьмину сторону. Степан не знал… Но он был готов абсолютно на все, чтобы все вернуть. Если существует хоть мизерный шанс — он им воспользуется.

Сразу же с утра, не откладывая разговор в долгий ящик, едет к Ирине. Слава Богу, они не стали жить вместе, хотя женщина и намекала на такую возможность. Поворачивает ключ в замке и идет на голос разговаривающей по телефону женщины.

— Ой, да какой там… Недели две уже ничего не было. Проблемы у него после травмы.

Степан притормаживает у прикрытой кухонной двери.

— Люська, да зачем мне секс? У него фирма своя, денежная, да и к Кирюшке относится хорошо. Где я такого еще возьму? А для секса и здоровых мужиков полно.

Степан ненавязчиво постучал о дверной косяк, прислонившись плечом к стене. Ирина заполошно повернулась, испуганно зыркнула на него и спешно прервала разговор:

— Чего же ты? Такая познавательная беседа, — замечает Степа.

— Степан, милый…

— Я все не так понял? — улыбается.

— Нет… Да, — растерялась женщина.

— В общем, я так понимаю, ты не будешь особо убиваться по поводу нашего расставания?

— Какого расставания? Ты что…

— Я как раз за этим пришел.

Выкладывает ключи на полку, обувается под оправдательные бессвязные речи Ирины и уходит прочь, не оборачиваясь. Выходит из обшарпанного подъезда и впервые за последнее время вдыхает воздух полной грудью.

А часом позже:

— Игорь, где тебя носит? У нас тендер в девять, ты забыл, что ли?

— Тендер? — еле слышно раздается в трубке, — Какой тендер, Зима? Не нужно ничего, если она… — и разрывающий душу всхлип.

У Степана сердце опустилось от этого страшного звука. И замерло все внутри. Он подобрался весь, тяжело оседая в кресло:

— Что случилось, Игорь? Ты где?

— Она умирает, Степа. Она умирает… — и тихие, разрывающие душу всхлипы.

— Игорь, — захлебывается словами Степан, — где ты? Где Ксения? Что происходит?

— Я не смогу без неё понимаешь? Она же моё все. Мы же только жить начали…

— Игорь, ты где, мать твою?! Просто скажи мне, где ты! А потом мы поговорим, обо всем, о чем хочешь, поговорим. Ну же, Слабый!

— Второй роддом, на Майской, — выдавливает мужчина, с трудом взяв себя в руки.

Он плохо помнил, как доехал, как искал друга, как шёл по тёмным больничным коридорам. Игорь сидел, обхватив руками колени, прямо на полу у входа в реанимацию.

— Слабый…

Друг переводит на него воспаленный взгляд красных глаз.

— Что у вас происходит? — спрашивает, а сам ответ услышать боится.

— Ксения родила.

— Так рано же еще, — удивляется Степан.

— Почему рано? Неделю переходила, вообще-то.

— Подожди… Ты хочешь сказать, что она забеременела… Когда мы вместе были? — озаряет Степана.

Его потрясенный голос пробивает даже броню отрешенности Игоря. Тот поднимает на него взгляд:

— Я же тебе говорил, что ребёнок может быть и твоим. Забыл?

— Что?! — шокировано, — нет, не говорил! Не так, во всяком случае… Я подумал, что он может быть моим, если я присоединюсь к вашей компании! Я понятия не имел, что он может быть моим биологически!

— Ты услышал то, что хотел услышать, — устало парирует Игорь, надавливая пальцами на глаза.

— Подожди… — Степан буквально падает рядом со Степаном, — она родила?! Где… Что с ребёнком?

— Нормально все. Пацан под наблюдением неонатологов в детском отделении.

Степан в изнеможении потирает макушку. Как? Как это все случилось?! Кто виноват?

— А Ксения?

Игорь стонет, утыкаясь лицом в колени. Его широкие плечи вздрагивают, как будто он не в силах больше держать на них все, что навалилось.

— Игорь, пожалуйста, — каким-то чужим, не своим голосом произносит Степан, — она же…

— Жива, — хрипит Игорь, захлебываясь, — она в кому впала, Зима. И никто ничего сказать не может, понимаешь?! Все нормально шло! А потом кома… И все!

— Что врачи говорят, Игорь? Ну же, соберись, — встряхивает друга.

— Ничего не говорят! Ничего! Никто не знает, что случилось, не понимают. Она родила, и просто уснула. Да вот только проснуться не смогла. Если я её потеряю, я… — и опять этот жуткий, полный отчаяния вой.

— Успокойся, Игорь! Я понимаю, что тяжело. Досталось тебе за последнее время знатно. Только ты это… Держись, ладно? Ещё же ничего не случилось, Слабый. Вспомни, как ты за меня боролся? И ведь вытащил! И ведьму вытащим! Слово даю.

— Ты, правда, так думаешь? — шепчет, нечеловеческим усилием воли взяв сбивающие с ног эмоции под контроль.

— Конечно! Вот сейчас перетру с врачами, подтянем ещё каких-нибудь специалистов, а надо будет, и за границу отвезём.

— Я с тобой пойду! — вскакивает, — ты прав — мы справимся.

Глава 23

Они действительно находят дежурного врача и устраивают ему допрос с пристрастием. Но ни он, ни впоследствии собранный консилиум врачей не могут дать никаких внятных объяснений ведьминому состоянию. Роды прошли замечательно, без осложнений и прочей ерунды. Последующую за этим кому доктора объясняли метаболическими нарушениями, вызванными гормональным сбоем в организме. Вот только в чем же конкретно этот сбои заключался, никто объяснить не мог.

И они учились жить с этим. Постепенно организовали поочередное дежурство у постели Ксении так, чтобы хотя бы один из них находился в офисе, тогда как другой неотрывно был рядом с ней. И гнали… Гнали от себя мысли о плохом. Этому во многом способствовало общение с маленьким сморщенным комочком — их сыном. И, возможно, только благодаря этому не свихнулись в те страшные, наполненные томительным ожиданием дни.

— Игорь, тут относительно выписки малого интересовались. Нельзя его больше держать в отделении. Ребёнок-то здоров.

— Ладно, пускай оформляют. Мне к которому часу подъехать? И вообще… Это же купить что-то надо. Цветы врачам… Ты не в курсе, как это делается?

— Понятия не имею, — отвечает Степа взволнованно, — меня больше волнует, как мы дальше будем. Где жить, и как? Это же ребёнок, Слабый! Я понятия не имею, как с ним справляться…

— Ничего, Степан. Справимся. Мы с ведьмой, знаешь, сколько литературы перечитали по поэтому поводу? Да я диссертацию могу написать.

— Но я-то… Я ничего не читал, — шепчет в трубку отчаянно.

— Степан, все будет хорошо. И не с таким справлялись.

Их сына выписали на пятый день после родов. Вместе с ребёнком оба мужчины зашли в палату Ксении.

— Милая, смотри, кого мы к тебе в гости принесли.

Игорь подносит сына как можно ближе к любимой, а Степан с комом в горле наблюдает за всем происходящим со стороны. И он просто дико, до дрожи в коленях боится не справиться. Подвести Ксению в очередной раз. Или увидеть разочарование в глазах Игоря. А теперь появился ещё и ребёнок, не важно, чей… Главное, что и за него нужно нести ответственность, быть сильным, подавая пример маленькому мужчине. Страхи переполняли. А ведь ещё и состояние Ксении не внушало никакого оптимизма. Чем дольше длилось коматозное состояние, тем меньше оставалось шансов. В данном случае время играло против них.

— Пока, мамочка. Просыпайся скорее. Твои мужчины тебя ждут, — шепчет Игорь, а в уголках глаз закипают горькие слезы.

Уже в машине Степан решается на мучающий его вопрос:

— Слабый, есть хоть какой-нибудь шанс, что под мужчинами, ожидающими ведьминого выздоровления, ты подразумевал и меня?

Игорь на мгновение отрывает взгляд от дороги, сосредоточившись на лице Степана в зеркале заднего вида.

— Дурак ты, Степан. Я уже давно со всем смирился. Принял ситуацию. Я не рефлексирую, не копаюсь в себе, не думаю о том, что люди скажут… Это моя жизнь, как ты когда-то правильно заметил, и если мне по кайфу делить с тобой женщину, я не собираюсь от этого убегать. Я люблю тебя, и люблю её. Все. Больше ничего не существует.

— Я ушёл… Я испугался своей реакции… Черт, как же тяжело… Ты заводил меня, — наконец выдавливает из себя нелёгкое признание.

Игорь сворачивает на обочину и тормозит, оборачиваясь к другу.

— Нет, ты не подумай… Не в том плане, что я позарился на твою тощую задницу…

— Степа, я все понимаю. И испытываю то же самое. Я завожусь от вида вас с Ксенией. Это вполне нормальная реакция. Открою тебе секрет: большинство людей в глубине души вуайеристы, иначе как объяснить возникновение порно-индустрии?

Степан смотрит на друга, и поверить не может, что он, по собственной дурости, чуть было не лишился всего самого ценного.

— Доходит? — ухмыляется Игорь криво, пожалуй, впервые за последние дни.

Степан кивает, бросая взгляд на сладко спящего в специальной люльке ребёнка.

— Я думаю, это должно было с нами случиться.

— Ведьма заразила тебя своей верой в судьбу? — улыбается Степан.

— Нет, просто я всегда хотел быть частью твоей семьи.

— Несколько нетрадиционная она получилась, не находишь?

— А мне по фигу. Только сразу тебе говорю: то, что я тебя назад принял, еще ни о чем не говорит. Ксения… Она… Она очень переживала, Степан. Ты бы знал, как… И я совсем не уверен, что, если она поправится, — в этом месте его голос срывается, но он, откашлявшись, упрямо продолжает, — когда она поправится, то примет тебя назад. Вообще нет такой уверенности, если честно.

— Я понимаю. Черт… Мы со всем справимся, да?

Игорь поражен — Степан, пожалуй, впервые на его памяти, выглядит настолько неуверенным.

— У нас нет выбора, Зима. У нас нет выбора… Но, — очередной пристальный взгляд в глаза, — предупреждаю! Если ты еще хоть раз… словом ли, делом ли, да хоть взглядом ее обидишь… Никаких вторых шансов, Степан. Никогда больше. Так что решай раз и навсегда. Я предательства не прощу даже тебе.

— Клянусь… Я клянусь тебе всем, что у меня есть, — никогда больше.

Игорь кивает, поворачиваясь к рулю, и заводит мотор.

Уже у самого дома замечают чужака. Присмотревшись, с трудом узнают в женщине бабульку, повстречавшуюся им в день знакомства с ведьмой.

— Здравствуйте, — настораживается Игорь.

— И тебе не хворать. Не уберегли-таки, Ксению?

— А вы откуда…

— Не важно, — отрезает женщина, — главное — другое. Ксения мне кое-что препоручила недавно. Попросила помочь.

— С чем помочь?

— Когда попросила? — Одновременно восклицают мужчины.

— Помочь вам с Иваном, пока сами не обвыкнетесь. Придется вам с мальцом повозиться, ночью-то я не смогу к нему вставать. Своих дел по горло. Но с остальным помогу, и расскажу, что, да как с дитяткой делать. Ну же… Чего застыли, вынимайте пацаненка, не дело это — в машине лежать.

Уже ничему не удивляясь, мужчины молча вытащили люльку с ребенком, занесли в дом, сразу отметив идеальный порядок, наведённый, по-видимому, женщиной. Кстати, неплохо было бы узнать ее имя…

— Матвеевна. Можете называть меня Матвеевна.

— Вы что? Тоже… Ведьма? — оторопело интересуется Степан, поглаживая щечку малыша, который проснулся и завозился, недовольно кряхтя. Женщина, проигнорировав их вопрос, прошла в кухню, открывая навесной шкаф.

— Здесь искусственная смесь, которой необходимо кормить ребенка по первому требованию. Примерно раз в два-три часа…

И дальше следует долгая речь, с детальным описанием всего, что может понадобиться.

— Подержи его столбиком, — командует Степану, после того как малыш насытился.

— Чтобы отрыгнул воздух, — поясняет более компетентный Игорь, в ответ на полный недоумения взгляд друга.

— Это как? Столбиком?

— Вертикально, прижимая к себе и поддерживая головку, — аккуратно забирает у Степана сына, наглядно демонстрируя требуемое положение ребенка. Нет, он сам боялся сделать что-нибудь не так, но времени рефлексировать не было. Их сыну требовался уход и внимание уже сейчас.

— Тут травы, заготовленные Ксенией. Сейчас покажу, как запаривать. А потом этот отвар в водичку лейте, в которой малыша купать будете.

И так весь вечер, к окончанию которого у обоих мужчин голова шла кругом.

— Вы пока раздевайте Ваню, а я водичку приготовлю. Первое купание у малыша, да, Ванечка?

Неумело, дрожащими руками Степан принимается выполнять указание Матвеевны. Маленький… Господи Боже, какой же он крохотный — их сын. Снимает шапочку и выдыхает резко:

— Он — черный! Слабый, посмотри какие у него волосы!

Игорь с интересом подходит к пеленальному столику:

— Вот ведьма, а!.. Ну, никогда не ошибается. Все-таки твой, — без сожаления, просто, как о факте.

— Может, в Ксению, темненький…

— Да у него даже форма черепа твоя, и залысины. И в целом на тебя очень похож, да, сына? — гладит нежную щечку. — Без шапочки это как-то особо в глаза бросается.

— Потом разберетесь, кто отец, а сейчас Ванюшу купать надо! — бесцеремонно влезает в разговор женщина, нарушая прекрасный момент более близкого знакомства отца и сына.

Так и жили… Или существовали в каком-то мареве, двигаясь по кругу. Дом, сын, больница, работа… То впадая в отчаяние, то выныривая из него. Они окончательно перебрались на хутор, постепенно приспосабливаясь к новым жизненным обстоятельствам, и вникая в абсолютно незнакомый им мир отцовства. Слава Богу, Ванька рос тихим, нетребовательным ребёнком, да и Матвеевна им очень помогла на первых порах. Спасибо ведьме за то, что все предусмотрела. Они часто раздумывали над тем, знала ли она о том, что с ней случится наверняка, или просто перестраховывалась. И склонялись к мысли, что все-таки знала, уж больно детальные инструкции дала Матвеевне. Но, в таком случае, возникал резонный вопрос, почему она ничего не сказала Игорю, не подготовила, не дала знаний, которые могли бы стать якорем в бушующем океане их переживаний и боли.

За эти страшные дни Игорь и Степан сблизились ещё сильнее, поддерживая друг друга, и не давая сорваться в пропасть. Это на самом деле страшно — понимать, что от тебя абсолютно ничего не зависит. Что ты в любой момент можешь потерять то, что стало всей твоей сутью, без чего в принципе жизнь не имеет смысла. Как-то в разговоре Игорь со Степаном вспомнили слова Ксении о том, что они связаны нитями жизни. Они, и ещё кто-то третий. Но кто это был? Ксения? Или все-таки их сын? И мужчины молили небо о том, чтобы этим человеком оказалась ОНА. Да, они всей душой полюбили Ванюшку, прикипели сердцем к маленькому, беззащитному комочку. Но, только без Ксении все теряло смысл, и даже собственная жизнь обесценивалась, умножаясь на ноль. Оставалось только одно: молиться, повторяя, как мантру: Боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — с трудом находя силы, чтобы сделать следующий вдох. Дни шли, и ничего не менялось. Только крепло чувство, что они барахтаются в каком-то вязком болоте, не понимая, зачем, и ради чего. Особенно напрягала когда-то любимая работа. Все проблемы, которые раньше воспринимались чуть ли не катастрофой, перешли в разряд абсолютно незначительных, но требующих, непонятно почему, каких-то дополнительных усилий для их решения, отвлекая тем самым от самого главного.

Единственной радостью в то ужасное время был Ванька. Прижимая к себе его крохотное тельце, мужчины будто бы становились ближе и к любимой. А сын тянулся к ним, засыпая исключительно на груди одного из пап. И будто бы догадываясь о том, что мужчинам приходится очень нелегко, малыш вел себя просто идеально. Ел, спал или наблюдал за ними своими абсолютно не по-детски серьезными глазенками.

Глава 24

— Игорь Николаевич.

— Да, — настороженно.

— Это Сергей Иванович Ларин, лечащий врач вашей же…

— Я в курсе! Что-то случилось? — спрашивает, в то время, как сердце опускается куда-то вниз. Степан тоже откладывает в сторону вилку, напряженно прислушиваясь к разговору. Игорь переключает телефон в режим громкой связи.

— Нам необходимо переговорить.

— Ксения… Она…

— Нет, вы не подумайте, ничего не случилось. Просто… Уже месяц прошел, и нужно что-то решать…

— Мы сейчас подъедем. Дайте нам час.

Она находилась в каком-то небытии. Бродила в молочном, вязком тумане, время от времени натыкаясь на картинки из прошлой тяжелой и мало радостной жизни. Эти сюжеты сюрреалистически, по одному Небу известному сценарию переплетались с картинами невиданных ведьмой совершенно сказочных в своей красоте мест. Нормандские фьорды, непроходимые джунгли Амазонии, нереальные розовые пляжи, омываемые кристально чистыми бирюзовыми водами океана, тихие улочки старинных городов… И, как вспышки среди всего этого — кадры переполненных счастьем дней, когда даже ведьма поверила в возможность счастья для себя. И холодный душ из острых, как иглы, слов Степана. И утешающие объятия Игоря, и снова Степан… Родители, бабка, для которой Ксения была скорее обузой. Война, искалеченные молодые мальчики-воины, больные дети… Вся боль Земли, средоточием которой поневоле становилось её хрупкое сердце. И снова водопады, горы, равнины. Она как будто летит над этим всем, наблюдая с высоты, как миллионы животных — зебр, газелей, антилоп перемещаются в поисках новых пастбищ, а за ними, в поисках лёгкой добычи, по пятам следуют львы, леопарды и гиены, замыкая круг жизни. Но вот снова Степан. Пистолет в её руке, и дыра в груди, которая образовалась в момент его ухода, и достигла поистине грандиозных размеров в тот день. Тотчас же ведьмин жизненный круг замкнулся. Вся жизненная сила попросту вышла сквозь образовавшуюся пробоину. Почему она не умерла ещё тогда? Все просто… Сын. Маленький, упёртый и сильный… очень-очень сильный ведун. Как так получилось? В роду ведьмы не было мужчин. Сила наследовалась исключительно по материнской линии. Ксения не знала, почему произошел сбой. Но она отчетливо понимала, что и сын не сможет питать её вечно, как бы ни затягивал процесс своего рождения. В момент родов ведьма лишилась источника энергии. Жизнь обнулилась. Но, отчего-то, не прервалась, как должна была. И вот теперь она бродит между мирами и пространствами, между прошлым и будущим, между жизнью и смертью.

Вдруг все вокруг закружилось в бешеном темпе, будто бы огромная воронка своей ненасытной глоткой принялась поглощать все, что ещё окружало ведьму. И не осталось ничего… Ксения испугалась, потеряв ориентиры, и даже поначалу не сразу услышала тоненький, едва слышный плач. Огляделась, но кроме белого цвета, в который было окрашено все кругом, ничего не увидела. Плач усиливался. Ксения сделала первый робкий шажок навстречу доносящимся звукам. Поначалу тихие, всхлипы переросли в настоящий рёв. И она побежала… Теперь уже саму Ксению подхватило потоком энергии сумасшедшей силы, втянуло в узкий сверкающий тоннель, по которому она понеслась с бешеной скоростью навстречу неизвестности. Резкий толчок, и Ксения возвращается в своё тело. Рёв не утихает, и этот звук заставляет ведьму открыть глаза.

Больничная палата. К руке подсоединена капельница, и целая куча проводов тянется к ней. Приподнимается на кровати, методично отсоединяет от себя всю аппаратуру, свешивает ноги вниз и встаёт. На журнальном столике, у окна, оставлена переносная люлька, в которой надрывается ребёнок. Её сын. Ксения подходит к нему, а сама задохнуться боится, потому что ком переполняющих душу эмоций подпер горло и перекрыл кислород. Дрожащими руками берет своё дитя, подносит к сердцу и пристально смотрит в мудрые глаза. Это она — младенец, в сравнении с ним.

— Привет, — шепчет, в то время как слезы, прорвав плотину сдержанности, потоком устремляются вниз.

Максимально быстро обсудив с врачами состояние Ксении, мужчины поспешили вернуться в палату. Игорь, находящийся в крайне подавленном состоянии от разговора, не сразу обратил внимание на главное. А когда до него дошло… Всхлипнул как-то придушенно, хватая за руку входящего следом Степана.

Ведьма резко развернулась на звук. И… Она не знает, почему, возможно, виной всему была дурацкая привычка прятаться за маской язвительности, но первыми ее словами в адрес Игоря были:

— Я так и знала, что тебе ребёнка нельзя доверить! Лежит один, плачет!

Игорь, всхлипывает, оседает на пол (недавно вставший на ноги Степан просто не в силах его удержать) и выдавливает из вмиг онемевшего горла:

— Ты права, Ксень… Во всем права. Я вообще без тебя ничего не могу… Ты только не уходи больше, ладно?

Не выдерживает, всхлипывает опять, слезы катятся из глаз. Но, ладно бы, слезы. От облегчения тормоза слетают окончательно. Игорь не хочет… Не может больше быть сильным. Он так устал… Сидит на полу и рыдает взахлёб, как ребёнок. Как Ванька, который своим плачем заставил ведьму вернуться…

Щемящий душу момент своими криками нарушила вошедшая медсестра. Что и говорить, не часто медиков встречают на своих двоих пациенты, которые еще полчаса назад находились в глубокой коме. А дальше — светопреставление. Врачи мечутся между вмиг ослабевшей Ксенией и находящимся в предынфарктном состоянии Игорем. Степан, с Ванькой на руках, бегает от одной бригады медиков к другой, пока не добивается перевода обоих супругов в общую двухместную палату. Сын, терпеливо сносящий происходящий бедлам, тоже теряет терпение, оглушая громким, голодным криком. Еще бы. Пятый час без еды. Степа насыпает в бутылочку смесь, заливает тёплой водой из чайника. Капает на запястье, проверяя температуру, и только тут замечает внимательный взгляд ведьмы.

— Что? — интересуется, а сам подносит соску к жадно открытому ротику.

— Ловко у тебя получается.

— Тебе спасибо, что Матвеевну подключила. Без неё бы тяжело пришлось, — поясняет, усаживаясь в кресло, — ты знала, что так случится? — задает интересующий вопрос.

— Нет. Я была уверена, что умру.

Степан вскидывает взгляд:

— Если надумаешь умирать в следующий раз, забирай нас с собой. Без тебя жизни нет, — произносит хрипло, впервые за долгое время найдя в себе силы посмотреть ведьме прямо в глаза.

Она лежала на боку, а из тонкой, практически прозрачной руки тянулся шнур капельницы.

— Знаешь, а я ведь и правда чуть тебя не убила, когда с той женщиной увидела. Уже и с предохранителя пистолет сняла… Иван тебя спас.

Степан смотрит на неё, потрясенный. Нет, не напуганный, действительно потрясенный силой её чувств.

— Боишься? — хмыкает ведьма, — правильно делаешь.

— Боюсь, — отвечает Степан, — только не того, о чем ты подумала. Я до трясучки боюсь тебя потерять. Боюсь, что не простишь моего предательства, что попросту не пустишь в свою жизнь ещё раз.

— А в чем заключалось твоё предательство? — интересуется Ксения.

— Во всем. От начала — до конца. Я предавал тебя, себя, Игоря каждым словом, каждым своим поступком. Я пытался вычеркнуть тебя из своей жизни, — шепотом, как о чем-то преступном.

— Верно… Ну, и почему тогда решил вернуться?

— Потому, что люблю. Потому что себя не мыслю без вас двоих. И даже если ты меня не простишь, не гони, пожалуйста. Я ни о чем больше не прошу — просто позволь быть рядом. Не хочу больше без тебя. Не могу…

— Когда ты к этому пришел? — и смотрит так… Пристально.

— В тот день, когда Ванька родился. Точнее, ночью, а утром порвал… С той.

Ведьма замолкает, прикрывая глаза. Степан уже было решил, что она уснула, когда Ксения резко открыла глаза:

— Я не могу ничего обещать. Не потому, что мщу, или еще что-то… Я не буду приукрашивать правду, ладно? Готов услышать все, как есть?

— Да.

— Ты меня убил. В прямом смысле этого слова.

Степан замирает, оглушенный ее словами. Ловит взгляд черных глаз.

— Не буду вдаваться в подробности. Не надо оно тебе. Просто пойми, и навсегда запомни. Я навсегда связана своим выбором. Мой мужчина — моя сила. Фактически он становится всей моей сутью. Моим сердцем, без которого жизни нет. Его предательство для меня равносильно убийству. В тот раз меня спас Иван. Но следующего раза просто не будет, понимаешь?

— Да, — шепчет потрясенно.

— Мы сцеплены. Ты, я, Игорь… Не знаю, почему так произошло. Могу только предполагать, что это как-то связано с моим первым сексуальным опытом. Их было сразу два… Третий не успел. Я вам рассказывала. И, возможно, в тот момент моя программа как-то сбилась. Утверждать не берусь… Проблема в том, что я больше тебе не верю. И не знаю, смогу ли довериться когда-нибудь вновь.

— Я постараюсь как-то заслужить…

— Нет, Степа, это бесполезно. Невозможно что-то заслужить. Любовь — это подарок. Подумай хорошенько, готов ли ты. Я ничего обещать не могу.

В люльке завозился Ванька, оглашая палату громким ором. Степан подхватился, взял малыша на руки.

— Ну что ты, маленький. Чего кричишь? Папа спит, мама отдыхает.

— Дай его мне.

— Ксень, так капельница же… Вдруг нарушим чего.

— Ты просто положи его на другую сторону.

Мужчина кладет ребенка, как попросила ведьма. Ванька тут же замолкает и устремляет на нее пристальный взгляд своих древних глаз.

— Что, и ты на папашкиной стороне? — улыбается Ксения, поглаживая пухленькую щечку.

— Спасибо за сына, — шепчет Степан.

— Неожиданный сюрприз, да?

— Самый лучший сюрприз а мире, — произносит, а сам взгляда оторвать не может от любимой и сына.

— Ну, наконец-то все прояснили, — раздается с койки голос Игоря.

— Ты как, хороший мой? — вмиг настораживается ведьма, приподнимаясь на локте.

— Прекрасно. Выспался, чем это таким забористым меня обкололи?

— Обычные успокоительные. Вообще-то ты должен был проспать до утра.

— Не хочу без тебя спать. Ни дня больше, Ксения, — голос слабый, но оттого не менее уверенный. — Господи, ты, правда, вернулась!

— Вернулась, — грустно улыбается ведьма, — и никуда больше не уйду. Да, Ванечка?

Малыш гулит что-то себе под нос, видимо, одобряя сказанное.

Глава 25

Уже на следующий день Ксения настаивает на выписке. Она хочет домой. Просто сил нет, как хочет на свой хутор. Ведьма, конечно, слаба, как котенок, практически. Но она ведь и не собирается пока никого лечить. А отлежаться можно и дома. Еще и состояние Игоря вызывает опасения. Вот ему бы, может, и стоило полежать в больничке… С сердцем шутки плохи. А его, вон, как прихватило. Из-за нее… Но и он отказывается от госпитализации, справедливо заметив, что, в случае чего, ему жена поможет, а курс лечения можно с успехом и дома пройти.

Выходят, наконец, на улицу. Ведьма улыбается, вдыхая сырой, пропахший дымом от сожжённых листьев осенний воздух. Степан с переноской Ваньки в руках идет к своей машине.

— Нет! — резко выдыхает Ксения.

— Что нет? — оборачивается Степан.

— Я не сяду в эту машину. Игорь, вызывай такси.

Мужчины переглядываются, и до Игоря доходит, почему жена закапризничала.

— Ксень, тут и моя машина припаркована. Можем поехать на ней. Только Степан поведет. Я не в форме.

— Ладно. Пошли! — дает команду ведьма, и отворачивается от ненавистного автомобиля.

А что поделать, если она такая собственница? Ксения реально не представляет, как можно сесть в машину, в которой он с другой… Нет, об этом лучше не думать, иначе… Черт.

Степан с Игорем опять переглядываются и, ничего не комментируя, Степан сначала открывает дверь для любимой, потом устанавливает рядом люльку сына, и только после этого сам садится за руль. Заводит двигатель и смотрит на Ксению в зеркало заднего вида. Похоже, ему придется расстаться с любимым Мерсом. А еще с квартирой и половиной гардероба. Но, если ведьме от этого станет легче… То он и кожу с себя готов снять, к которой чужая прикасалась.

— Люблю тебя, — говорит, приковывая ее взгляд.

Ксения ничего не отвечает и утыкается в окно. Ничего, Степан подождет. И когда-нибудь он снова услышит «люблю» в ответ.

Подъезжая к родным местам, ведьма почувствовала, как силы, оставившие ее, начинают потихоньку возвращаться. Это была тоненькая, как волосок, струйка, но даже эта малость вселяла в Ксению небывалый оптимизм. Она покосилась на проснувшегося в люльке сына:

— Твои проделки? Даже не думай…

— Ты о чем, милая? — интересуется Игорь.

— О сыне вашем. Ох, и задаст он нам жару.

Степан припарковался у дома, и Ксения поспешно вышла из машины. Зашла на веранду, прикоснулась к теплому дереву балок и провела по ним рукой, здороваясь. Так же задумчиво открыла дверь, прошлась по комнатам первого этажа, заглянула в кухню. Все, как всегда. Только гостевая теперь превратилась в детскую. Как же хорошо дома… А ведь и не надеялась уже его увидеть.

Следом вошли мужчины. Ксения замерла посреди кухни. Свет омывал ее тонкую, анорексично худую фигуру, подчеркивая женскую хрупкость, и наглядно демонстрируя, как близки они были от того, чтобы ее навсегда потерять. Невыносимо.

— Что тебе известно о твоих родителях? — неожиданный вопрос в адрес Степана.

Он прокашлялся, отгоняя страшные мысли, закручивающие узлом нутро. Они выстояли, а значит, и дальше справятся:

— Абсолютно ничего. Я — подкидыш. А почему ты спрашиваешь?

Ксения взялась за приготовления чая, но Игорь ее усадил на стул и сам принялся накрывать на стол.

— Спрашиваю потому, что наш сын обладает поистине удивительным даром. И он его получил совершенно точно — не от меня.

Мужчины пораженно уставились на ведьму. И даже Игорь замер с занесенным ножом.

— Каким даром? — наконец интересуется Степан.

— Поистине впечатляющим, — поясняет Ксения. — Иван — ведун. Сильнее меня в разы.

— Как ты это узнала? — интересуется Игорь.

— А почему, ты думаешь, я все еще жива?

Мужчины переглянулись.

— Тебя вытащил… Ванька? — наконец уточняет Степан.

Ведьма кивает и отпивает чай.

— Тебе можно обезжиренный йогурт, — говорит Игорь, подсовывая баночку йогурта ведьме поближе. — А как ты это поняла?

— Это невозможно объяснить. Это — знание. Меня удивляет другое, почему я его не почувствовала сразу.

— И что теперь делать… Как воспитывать?

— Об этом можно не переживать. Думаю, он еще нас воспитать сумеет.

— Ксень, ешь.

— Ваню тоже нужно покормить. И вы сядьте уже, чего маячите?

— Господи Боже, как же мне тебя не хватало, — шепчет Игорь, — даже команд твоих, — чешет лоб изумленно.

— А мне вас не хватало. До смерти просто не хватало, — признается Степан, беря друга за руку.

Замирают на мгновение в тишине дома, пока громкий ор Ивана не нарушает эту звенящую тишину.

— Говорю же — сын есть хочет, — улыбается Ксения.

Обедают все вместе, поочередно держа Ваньку на руках, а потом просто сидят на веранде, закутавшись в пледы, и пьют липовый чай.

Ближе к вечеру искупали Ваньку, по очереди приняли душ, и стали укладываться.

— Где будем спать, Ксень?

— Где обычно, — пожимает плечами, покосившись на Степана.

— Я буду спать на диване, — откашливается, — пока не пустишь в свою постель.

Ксения опять пожала плечами и, взяв Ваньку, пошла по ступеням наверх. Игорь на мгновение замешкался:

— Ей нужно время, Зима. Да и не будет там ничего такого. Ей ещё месяц восстанавливаться, как минимум.

Степан махнул рукой:

— Я все понимаю, Игорь… Иди.

Игорь кивнул и пошёл вслед за женой.

Первую неделю после своего возвращения Ксения просто бездельничала. Чего не позволяла себе никогда раньше. Она бродила по дому, что-то стряпала, прибиралась, хотя мужчины и запрещали ей работать, дав чёткое указание отдыхать. Смешные… Разве ей в тягость такие хлопоты? Одно удовольствие — утюжить их рубашки или маленькие Ванькины распашонки, готовить вкусный обед, а потом смотреть, с какой жадностью они едят. Ещё Ксения часами могла наблюдать за спящим сыном. Или строить ему смешные мордочки, в надежде рассмешить, когда тот бодрствовал. Впервые в жизни, пожалуй, ей было так тихо и спокойно. Даже голоса в голове утихли. Она наслаждалась жизнью, набиралась сил и радовалась простым женским радостям. А ещё в ней вновь проснулось желание. Мощное, неконтролируемое. Но она… Стеснялась. Тоже впервые в жизни, пожалуй. Кома не прошла даром. Она настолько исхудала, что вовсе перестала походить на женщину. Грудь исчезла совсем, да и все остальное выглядело малопривлекательно. Разве можно вызвать в мужчине желание, когда каждая косточка видна? Она старалась. Честно старалась вернуть вес, но особых успехов на этом поприще не добилась. Ксения настолько обросла комплексами, что даже переодеваться уходила в ванную. Она просто не могла предстать перед Игорем в таком неприглядном состоянии. Не говоря уже о Степане. Он, как оказалось, пухленьких предпочитает, а она…

— Ксень, ты не видела запонки с агатами? — раздаётся голос мужа, и спустя секунду он появляется на пороге ванной.

— Выйди! — рычит Ксения, прижимая полотенце к груди.

— Ты чего? — оторопел Игорь.

— Выйди, пожалуйста, — повторяет, а у самой слезы ни с того ни с сего на глаза наворачиваются.

Игорь не слушает, подходит ещё ближе. Обнимает жену, бережно прижимая к груди.

— Ну, что такое, милая? Ты чего?

— Не хочу, чтоб ты меня видел такую… Страшную.

Игорь закрывает глаза. Господи… Она просто стесняется… А он уже такого себе навыдумывал по поводу ведьминых пряток, что чуть было не свихнулся. Глупая.

— Какая же ты глупая, — шепчет, и целует ведьму за ухом, — я люблю тебя больше жизни.

— Я на бабу ягу похожа, — всхлипывает.

— Ты — красавица.

— Это ты меня голой не видел.

— С радостью посмотрю, — ухмыляется ей в шею.

А у самого от облегчения ноги подкашиваются. Игорь реально стал опасаться, что Ксения его больше не захочет, настолько отстраненной она была. А оказалось… Женщины — такие женщины, даже если ведьмы!

— У меня все кости наружу торчат, — бурчит ему в шею, — и от груди ничего не осталось.

— Да? — улыбается, — сейчас посмотрим.

И отводит руки жены. А она вцепилась в полотенце, будто бы от него её жизнь зависит, и мотает головой из стороны в сторону. Но Игорь не уступает. Целует жену за ухом, переходит к линии ключиц, опускается ниже. Ксению трясёт — настолько она его хочет. Опускает бессильно руки, полотенце падает на пол, открывая всю её.

— Ну и чего тут нет? — шепчет Игорь, разглядывая ведьмину грудь.

Желание тугим узлом закручивает все внутри, и уже пофигу на все, кроме любимой. К черту офис, работу, встречи… Впивается губами в темный сосок, тянет на себя.

Тишину разрывает громкий ор сына. Игорь отстраняется тяжело дыша:

— Не выдумывай ничего. Поняла? — прижимает ладонь жены к паху, где все каменное для нее. — Ты самая красивая, самая желанная женщина для меня. А мясо нарастим. Дел то. Поняла? — уточняет еще раз. И удовлетворенно замечает, как разрумянившаяся жена кивает в ответ.

— Люблю тебя.

Ксении стало реально легче от слов мужа. Она даже немного взбодрилась. Нет, у нее не было прежней уверенности в своей красоте, но ведьма верила, что для мужа она была желанной даже в таком неприглядном состоянии. Но ведь был еще и Степан… И эта ситуация с их тройственным союзом. Ксения знала, что это их судьба. Да, теперь это было именно знанием. Но… Как впустить в душу человека, который однажды уже вынул ее из груди, и растоптал? Где взять силы доверится вновь? А тут еще Ванька. Ведьма готова была поклясться, что сын сознательно не дает им с Игорем возобновить интимные отношения. Стоило им только приблизиться друг к другу, как сын начинал реветь, или что-то случалось, или звонил телефон, или… Каждый раз что-то новенькое. Нет, Ванька любил Игоря. Частенько засыпал на его груди, или улыбался своим беззубым ртом, хватая мужчину за нос. В общем, он с одинаковой любовью относился как к родному отцу, так и к названому… Но вот сблизиться Игорю с матерью не давал.

— Привет, милый, — встречает мужа у порога Ксения и, оглядевшись по сторонам, напряженно спрашивает. — А где Степан?

— У него дела, — туманно объясняет супруг, скидывая обувь. — А как наш сынулька, ммм?

Строит дурашливые мордочки подросшему Ивану и щекочет животик, забирая сына из рук матери.

— Все хорошо. Животик немного болел, — отвечает, а сама просто сверлит Игоря взглядом.

— Ужинать будем?

— Что, и Степана ждать не будем? — уточняет ведьма.

— Да, когда это он еще появится! Не сидеть же голодными, правда, хороший мой? — дурашливо уточняет у сына.

Глава 26

Они ужинают, купают Ванюшку, а Степан все не появляется. Уложив сына спать, ведьма возвращается в кухню, где Игорь наводит порядок, расставляя посуду. Мужчина бросает взгляд на поникшую ведьму и уточняет настороженно:

— Что-то случилось?

— Нет. С чего ты взял?

— Ты какая-то напряженная.

Ведьма пожимает плечами, отворачиваясь к столу. Перекладывает в хлебницу хлеб, сметает крошки. Игорь подходит и обнимает ее со спины:

— Ну, что случилось, милая?

— Игорь, где Степан? — спрашивает напряженно.

— Я же сказал, по делам поехал, скоро будет. Ты из-за этого весь вечер такая невеселая?

Ведьма оборачивается к нему, сверкая полными боли глазами:

— Я теперь каждый раз жду подвоха, — признается. — Знаешь, как это больно? Каждый раз, когда он где-то задерживается, или едет без тебя куда-то, я думаю не к ней ли… Или еще к кому-нибудь… И я совсем не чувствую себя желанной, постоянно сравниваю себя и эту… Ему такие нравились всегда, да?

Погрузившись в свою исповедь, не замечает, как у их разговора с мужем появляются еще одни уши.

— Ксень, все не так… Он…

— Сюрприз готовил, — доносится от дверей. — Теперь понимаешь, что мы с Игорем испытывали поначалу?

— Понимаю, — шепчет Ксения, оборачиваясь.

— Только тебе опасаться нечего. Я люблю тебя до морока перед глазами. Тебя одну, и никого больше. А вот нам… Ты никогда такого не говорила. Мы никогда не были единственными для тебя.

— Ты же говорил, что все понял и смирился? — глаза ведьмы сканируют Степана с ног до головы.

— Сейчас да. Тогда же — это было поистине больно.

— Твоя измена была местью?

— Нет! Нет… — Степан устало растирает лицо, и в приглушенном свете кухни Ксения замечает пластырь на его пальце. — Это было банальной трусостью. Мне не за что было мстить. Ты ничего не таила. Всегда говорила правду. Это был наш выбор. Игоря, и мой.

— Я не хотела причинять вам боль. Никогда. — Шепчет ведьма.

— Мы знаем, милая… Мы знаем.

— Так что там за сюрприз? — уточняет Ксения, облизывая губы.

Разговоры о чувствах все еще давались ей очень нелегко. Не привыкла она к этому душевному стриптизу. Разве что с Игорем, которому доверяла, как самой себе. И то нечасто, благо, муж знал, как ей нелегко облачать в слова свои чувства, и с пониманием к этому относился.

Степан, шипя, отлепляет пластырь с пальца и демонстрирует ведьме тату. Точно такое, как и у Игоря.

— У Игоря такое же, — замечает ведьма, пытливо всматриваясь в стальные глаза Степана.

— Я сохранил для него эскиз, — поясняет муж, — должен же был он когда-нибудь одуматься.

И именно эти слова ломают что-то в Степане. Он отворачивается, крылья носа подрагивают, кадык ходит ходуном, но сглотнуть не получается. Огромный ком подпирает что-то в горле и не дает вздохнуть. И что-то горячее капает на щеки. Слезы?

— Степ? — в голосе Игоря отчетливо слышаться панические нотки. Он никогда… НИКОГДА не видел его плачущим. Даже, когда тот умирал… Даже когда выслушал приговор о предстоящей инвалидности, Степан никогда не плакал. Это было аксиомой жизни.

Игорь поспешил к другу, развернул его к себе. Степан действительно плакал. Вот умеет ведьма до цугундера мужиков доводить. Обнимает его неловко. Одной рукой за пояс, другой — за шею. Прижимает к себе, а тот дрожит всем телом:

— Господи, Игорь… Как бы я без тебя жил? Тогда… В детстве. Сейчас. Ты же… Ты… Господи. Откуда в тебе эта вера в меня, а? Я же без тебя гроша ломаного не стою. Это же все ты… Все мое существование… Семья, фирма, дом, любовь, тепло… Моя жизнь, здоровье… И женщина эта непостижимая. Это все ты. Тебе благодаря… — сбивчиво, заикаясь, и давясь слезами, хрипит Степан.

А у Игоря душа переворачивается от его слов, и понимание такое… И сопричастность. И боль его, как своя. И любовь, как единение душ.

Переводит взгляд на жену из-за плеча подрагивающего Степана, ведет с намеком бровью. Ксения нерешительно подходит к ним, кладет руку на спину мужчине, проводит легонько. Она не уверена, что приняла его до конца, но… Эта ситуация не оставила ее безучастной. Затронула душу, что и говорить. Целует его в затылок, который находится прямо на уровне ее губ. Вспоминает, как Степа комплексовал по поводу своего роста. Глупый. Обеими руками касается широких плеч. Проводит вниз по сильным рукам, ловя взгляд мужа. Тот одобрительно кивает, и Ксения продолжает свои ласки. Не то, чтобы она была уверена, но… Может, сблизившись физически, она сможет пустить его и в сердце без страха? Степан замирает под ее руками. Даже слезы останавливаются, как по мановению волшебной палочки. Оборачивается недоверчиво, сверкая серебряным взглядом.

— Ты…

— Тшшшш, — шепчет Ксения, касаясь губами краешка губ мужчины, — мы сегодня уже достаточно сказали.

Берет Степана за галстук и ведет за собой. Игорь улыбается, следуя за ними. В голову приходит только одна мысль — если Ванька-мелкий-пакостник и сегодня им все обломает, он ему точно по заднице мелкой надает. И не посмотрит, что тот ведун крутой. Магия — магией, а отцовский пендель тоже обладает магическим эффектом.

Поднимаются в спальню. Игорь первым стаскивает футболку. И замирает у жены за спиной, наблюдая за Степаном. Тот переводит взгляд на него. Вопросительный взгляд. Будто бы разрешения спрашивает. Что ж они все такие несмелые сегодня?

— Ты снимешь, наконец, с себя этот костюм? — интересуется друг, расстегивая ремень.

Степан сглатывает и отбрасывает в сторону пиджак. Ксения смотрит на все со стороны, дыхание учащается, подстегиваемое зарождающимся желанием. Степа стаскивает галстук, Игорь — джинсы. Разворачивает жену лицом к себе и целует со всей страстью. На некоторое время он забывает обо всем на свете, и только когда его руки наталкиваются на руки друга, так же блуждающие по телу Ксении, возвращается в реальность. Они вместе. Наконец-то. В четыре руки раздевают свою женщину, в четыре руки ласкают каждый сантиметр ее тела. Так нужно. Так правильно. Так и должно быть. Игорь втягивает в рот ее сосок, и она стонет под его губами. Соскучилась ведьмочка по ласкам. Ничего… Они наверстают. Ведет жену к кровати. Вот оно, их ложе любви. Идеальное для них. Вообще все идеально. Жена, Степан, ребенок, дом… Впервые он ощущает себя цельным, как будто всю жизнь до этого существовал без одной крайне важной части себя. Смотрит на Степана, на жену, и не понимает, как можно иначе. Как он вообще раньше жил?

Степа облизывает губы и опускается ей между ног. Ксения приподнимается на локтях, следя черным взглядом за действиями партнера. Или мужа? У него тоже теперь есть обручальное кольцо. Раздвигает ноги шире, сгибая в коленях. Приглашая… Маня. И вот он. Первый поцелуй. Нежный, трепетный. Втягивающее движение губ, и она хнычет. Чего-то не хватает. Где Игорь? Он лежит на краю кровати, обнаженный, полностью готовый для нее, и наблюдает за их ласками. Ксения тянет руку к мужу. Он нужен ей прямо сейчас. Степан продолжает неспешные движения языком, а Игорь, откликнувшись на ее зов, придвигается поближе. Целует, спускается ниже по шее, ушко, ключицы… Маленькие, едва обозначенные груди с призывно торчащими сосками. Проводит по ним костяшками пальцев, сжимает. Степан отрывается от ее клитора, укладывается с другого бока, поглаживая влажные складочки пальцами, погружая их внутрь. Целует жарко медовые губы:

— Люблю, — шепчет.

Игорь тоже не бездействует, берет сосок в рот, покусывает его, скользит руками по бедру к развилке. И она ерзает на пальцах Степана, целуя по очереди то одного, то другого. Они оба ей нужны. Каждого любит до боли. Пальцы Игоря наталкиваются на пальцы Степана, и он, замерев на мгновение, бросает на друга полный огня взгляд. Тот понимает его затею сразу же, сдвигает руку немного вбок, предоставляя и ему возможность проникнуть в святая святых. Игорь аккуратно скользит пальцем внутрь. Туда, где уже находится Степан. Ведьма стонет, а муж, покусывая ее за бедро, и настойчиво продолжая свои движения, заботливо интересуется:

— Ты как, милая? Не больно?

Все-таки это их первый секс после родов. И он очень волнуется за любимую.

— Нет… — выдыхает Ксения, толкаясь бедрами навстречу движению.

Степан не выдерживает, вновь соскальзывает к сладкой вишенке. Теребит ягодку губами, в то время как Игорь продолжает таранить ее изнутри. Ксения приподнимается, не в силах больше выносить это все, целует мужа жадно, отрывает Степана от его занятия и дарит такой же отчаянный поцелуй. Она хочет их! Отчаянно хочет. Спускается губами по груди любимого, хватает ртом головку и стонет в блаженстве. В унисон с ней не может сдержать чувств и Степан. Это адское зрелище — она с его членом во рту. Игорь, недолго думая, пристраивается сзади, и медленно входит в жену. Движутся вместе, в едином ритме, как будто они одно целое, как будто так было всегда. И нет ничего прекраснее. Первым сдается Степан. Кончает с хриплым стоном, а потом поднимает ведьму, прижимает к себе так, что теперь вся троица стоит на коленях, и целует, поглаживая клитор в такт толчкам Игоря. А тот срывается за грань, и уже там его догоняет ведьма.

Бредут в ванную все вместе, целуясь и ласкаясь принимают совместный душ, и возвращаются в комнату. Радио-няня молчит.

— Ты заметила, что Ванька…

— Угу, — улыбается ведьма, укладываясь между двумя своими мужчинами.

— Как думаешь, он не хотел, чтобы мы без Степана?

Да, это странно звучит. Будто бы ребенок мог что-то там понимать, и как-то на это воздействовать, но… У них же непростой ребенок.

— О чем речь? — уточняет Зима, обнимая жену рукой.

Жену. Только так он теперь о ней думал.

— О сыне, — поясняет Игорь, — этот поросенок ни в какую меня не подпускал к Ксении. А с тобой — вот, никаких проблем. Видимо, не хотелось ему, чтобы без его папки дела делались.

— Вы думаете, он что-то понимает? — изумляется Степан.

— А то, — улыбается ведьма, утыкаясь носом в грудь Игоря, а попкой — в пах Степана.

— А у него не будет травмы какой душевной…

— Все будет нормально, Степа. Спи ты уже, — бурчит Ксения, сладко зевая.

Глава 27

Дни неслись, оставляя за собой только радость и свет. И не было больше сомнений по поводу выбранного пути. Если он не соответствовал общепринятым догмам и стандартам… Что ж, так тому и быть. Они готовы бороться за свое счастье. Да, порой их союз вызывал недоумение и лишний интерес. Не то, чтобы они выставляли свои отношения напоказ, но… Те же ведьмины сотрудники или подчиненные друзей в офисе не могли не догадываться о происходящем. Однако и Ксения, и сами мужчины, пользовались таким уважением в своем кругу, что вряд ли бы кто-то посмел их очернить.

Ксения привыкала к своей новой реальности. К тому, что по-настоящему любима и нужна. Не за то, что она могла бы дать. А просто так, без всякой причины. Она спрашивала мужей, за что они ее полюбили. Глупость, конечно, полнейшая. В шутливой форме Игорь ответил, что за глаза и ноги обалденные, а Степан, обидевшись, что попка не удосужилась Игорева комплимента, поддержал ее. Детский сад, в общем. Так они и жили. Дурачась, открываясь друг перед другом, любя.

Ксения оттаивала по отношению к Степану. Она давно его простила, но все равно опасалась, что осадок от той ситуации не даст ей принять его настолько безоговорочно, как она приняла Игоря. Абсолютное доверие — вот, что он получил. Однако все складывалось намного лучше, чем Ксения могла бы подумать. Оба мужчины стали центром ее вселенной в одинаковой мере. Но Ксения видела, что Степан все еще чувствует свою вину. Что он не может до конца расслабиться, опасаясь, что его порывы не примут. Оттолкнут.

А вообще, им было хорошо втроем. Лучше, чем хорошо… Они так долго к этому шли, что порой не верилось, что все плохое действительно осталось в прошлом. И больше нет недосказанности, ревности или каких-то сомнений. Абсолютная гармония. Во всем. Ушел надрыв, с которым они жили до этого, а его место заполнило чувство абсолютного умиротворения.

Они отметили день рождения Степана, окрестили сына и, неожиданно для Ксении, уехали отдыхать. Недалеко. В горы. Всё-таки Ванька был ещё очень мал, и рисковать его здоровьем кардинальной сменой климата не хотелось.

На отдыхе Ксения окончательно пришла в себя, набралась сил, посвежела и даже немного округлилась. Если это слово вообще применимо к ведьминому облику. Мужчины с радостью отмечали перемены, происходящие с любимой. Они не показывали ей, насколько на самом деле были напуганы её хрупкостью. Как переживали о состоянии её здоровья. Только подкладывали на тарелку что-нибудь, или кормили со своей, будто бы дурачась. Они даже любовью занимались очень аккуратно и не так часто, как хотелось бы, не желая лишний раз изматывать жену. Однако, все их старания долгое время были практически безрезультатными. И вот, наконец, все действительно пошло на лад. Ксения выглядела здоровой и счастливой.

Они устроились у камина в их шале, неспешно потягивая местное вино. Вкусное, кстати сказать. Ванька сопел в своей люльке, мужчины тихонько переговаривались, а Ксения неторопливо листала журнал, лёжа на животе. Её халатик немного задрался, обнажая маленькую попку, и мужья бросали на неё голодные взгляды. Стоит сказать, что именно эта часть тела стала для них каким-то наваждением. Была у мужчин одна фантазия, появившаяся ещё до Степанова ухода, но так и не воплотившаяся в жизнь. Они хотели получить её одновременно. Конечно, Ксения всегда уделяла внимание второму мужу, когда её любил первый. Как правило, лаская того ртом. Или же просто поглаживая рукой, если менее везучий из мужчин ожидал своей очереди, в предвкушении более традиционного секса. И это было прекрасно. Но как же хотелось проникнуть в неё вдвоём. Зажать с двух сторон, и погрузиться в жаркие глубины, наполняя, растягивая, утоляя их общую жажду.

Игорь встречается взглядом с закипающим Степаном и опускает руку на попку ничего не подозревающей ведьмы. Привыкшая к постоянным прикосновениям мужей, Ксения не сразу понимает, что прелюдия началась, и только когда ласки становятся уж очень откровенными, оборачивается резко и спрашивает то ли смущённо, то ли настороженно:

— Ты что? Зачем так…

— Сладенькая, расслабься, — шепчет Игорь, нежно поглаживая попку.

Ксения опасливо замирает, и Игорь бросает другу безмолвный посыл отвлечь жену от непривычной ласки. Зима тут же придвигается к любимой, поднимает её и впивается в сладкий рот, ведёт жадными руками по всему женскому телу, поджигая… Игорь со спины обвивает талию жены, а свободной рукой продолжает настойчивые ласки. Хочет свою женщину безумно… А она как-то так резко выскальзывает из их объятий и требовательно спрашивает:

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Игорь со Степаном озадаченно переглядываются. Как ей рассказать о своих желаниях? Ведь Ксения, несмотря на их необычный союз, оставалась абсолютно неискушённой, чистой… Она и порно то никогда не смотрела, так откуда ей знать, чего они хотят?

— Мы хотим тебя разделить, милая. По-настоящему разделить, — шепчет Степан севшим голосом.

— А до этого вы что делали? — уточняет жена, взволнованно подрагивая.

— Привыкали друг к другу, привыкали к тому, как это… Быть втроем.

Ксения замолчала на мгновение, обрабатывая информацию. А потом спросила взволнованно:

— Как ещё вы хотите меня разделить? Я совсем ничего не понимаю… — жалуется мужьям.

— Подумай, милая, ты же все ведаешь, все знаешь… — шепчет Игорь, поглаживая ведьмино лицо пальцами.

Ксения смотрит на него недоуменно, переводит взгляд на Степана, её глаза потрясенно распахиваются, когда женщину озаряет. Замирает на мгновение, ощущая, как что-то мощное закручивает в ней тугие пружины. Перед глазами проносятся жаркие, откровенные сцены. Ведьма обрывает видение усилием воли, отворачивается в смятении.

— К этому нужно подготовиться, — шепчет куда-то в сторону.

— Ладно, — покладисто соглашается Степан и взглядом приказывает Игорю ни на чем не настаивать.

Они с этой мыслью практически год живут. Ведьме тоже нужно время. Да и доверие в такой ситуации должно быть стопроцентным, а он… Лишился его по собственной дурости. Хорошо, хоть не отвергла их предложение сразу, оставляя шансы, что, возможно, когда-нибудь в будущем…

— Мы собирались пройтись по сувенирному рынку. И глинтвейна попить… Забыли? — спрашивает Ксения, переводя тему.

Мужчины согласно кивают и принимаются за сборы.

Они неспешно бродят между сувенирными прилавками, останавливаясь то там, то тут. Что-то покупают, что-то дегустируют прямо под открытым небом. То сыр, то вино, то медовуху. И так красиво кругом. Площадь празднично убрана к рождественским праздникам, на деревьях и фасадах домов весело мигают огоньки гирлянд. Витрины, вывески — все горит и переливается, зазывая клиентов. В воздухе витает аромат шашлыка, специй и дыма. До самих праздников ещё целых две недели, но все вокруг уже замерло в предвкушении чуда.

— Зайдём погреться? — Игорь кивает головой на дверь знакомого ресторанчика. Тихий и уютный, как раз то, что нужно для компании с ребёнком.

— Я только «за», — смеётся ведьма, протягивая озябшие ладошки.

— Ты что, Ксень?! Почему молчала, что рукавицы забыла? — всполошился Степан. — Игорь, глянь, как там Ванька. Носик тёплый? Вдруг и его заморозили? — причитает, а сам свои перчатки на жену натягивает.

— Степ, ну, ты чего? Мы ж зайти решили, не надо, — отнекивается Ксения, а у самой на сердце теплеет от его заботы.

Они располагаются у большого окна, делают заказ и, наблюдая за веселящейся на улице публикой, неспешно беседуют.

— Ой, смотрите, девушка с карамелью! А я уж думала, что не встретим её больше, — вдруг подскакиваете Ксения, натягивая куртку.

— Ты куда, Ксень? Давай, я схожу. Какие тебе конфеты купить?

— Я сама хочу выбрать, Игорь! — протестует жена и, сверкнув глазами, выбегает на улицу.

Они смотрят, как ведьма спешит к девушке, продающей карамель. Сегодня продавщица одета в яркий, стилизованный под старину тулуп и капор, декорированный бутафорскими конфетами. Когда Ксения впервые увидела ту на улице, её восторгу не было предела. И мужчины в который раз убедились, как же мало радости в жизни видела их жена.

Тем временем Ксения, с улыбкой переговариваясь с продавщицей, принялась за выбор конфет. Набрав полный пакет, ведьма расплатилась и, поблагодарив продавщицу, поспешила вернуться в тепло ресторана, на ходу пересматривая недавние покупки. Она так увлеклась своим занятием, что не заметила, как налетела на мужчину. Пакет выпал из рук, яркие леденцы высыпались на снег.

Степан вскочил со своего места за столом и с бешено стучащим сердцем помчался к жене. Ничего не понимающий Игорь тоже встал, с тревогой наблюдая за событиями, разворачивающимися на улице.

— Извините, — пробормотала Ксения, собирая конфеты.

— Ты?! — выдохнул мужчина.

Ведьма резко подняла взгляд. Боров, которого она изгнала из амбулатории. Вот так встреча.

Мужчина схватил её за руку и, брызжа слюной, потребовал:

— Сними с меня свою порчу! Господом богом прошу. У меня дети маленькие… Двое. И третий на подходе. Ну, хочешь, я извинюсь перед тобой?! Хочешь, на колени стану?

Падает перед ней на колени:

— Только не изводи. Сжалься.

— Встань! — зашипела Ксения. — Устроил тут! Нет на тебе никакой порчи. Твоя болезнь — расплата за злодеяния, и я тут совершенно не при чем.

Женщина вырывает руку из ладони борова и отходит на шаг. А он, как привязанный, за ней на коленях ползёт и повторяет, как безумный:

— Сжалься надо мной, сжалься… Помоги.

Степан подлетает к нахмуренной жене, разворачивает волчком, прижимая к себе:

— Милая, ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? — спрашивает дрожащим голосом, а сам, как безумный, шарит по её телу взглядом и руками, выискивая возможные повреждения.

Ксения смотрит удивленно на перепуганного мужа и не поймёт, что его так взбудоражило. А потом до неё доходит, что Степан, будучи свидетелем угроз, которые боров бросал в её адрес год назад, подумал, что ей угрожает реальная опасность. Ксения улыбнулась широко, открыто, счастливо… Прикоснулась к колючей щеке и прошептала, не обращая больше никакого внимания на скулящего “героя”:

— Ты же любишь меня до боли…

— Люблю, — подтверждает Степан голосом, подрагивающим от волнения.

Ксения запрокинула голову к звёздам и рассмеялась. Отпустило. Господи Боже, спасибо! Она действительно свободна… И сомнений больше нет.

Степан пристально следит за непонятным весельем жены. Как же он испугался, когда увидел этого мужика. Чуть сердце не остановилось.

Отсмеявшись, Ксения обняла мужа за талию и, глядя прямо в глаза, прошептала:

— Люблю тебя… Очень.

Бешено колотящееся до этого момента сердце остановилось. Все вокруг замерло, и он всей своей сутью ощутил, как связывается с любимой. Как тысячи золотых нитей, сотканных из любви и счастья, проходят сквозь них, объединяя навечно.

— Пойдём ужинать? — спустя некоторое время, спрашивает Ксения, — там Игорь, наверное, волнуется…

Степан кивает, и взявшись за руки, они возвращаются в ресторан.

— Ну, и что это было? — взволнованно спрашивает Игорь.

Степан переглядывается с женой и, пожимая плечами, отвечает:

— Перебдел. Не бери в голову.

Глава 28

Ближе к ночи, утомленные прогулкой и опьяненные свежим горным воздухом, лежат на кровати, практически засыпая. Только Ксения что-то долго из ванной не выходит. Утонула она там, что ли?

Наконец дверь ванной открывается, и они не могут поверить своим глазам. Ксения… в невероятном кружевном пеньюаре и чулках, с буйной гривой черных волос, которые только подчеркивают кристальную белизну белья. Подходит к ним медленно, позволяя детально все рассмотреть, забирается на кровать между мужьями. Проводит руками по ногам каждого и начинает неспешные ласки. У мужчин дар речи отняло от такой красоты. И сладкое предвкушение заполнило все вокруг.

Степан не выдержал первый. Уложил любимую на себя, впившись в рот сладким поцелуем, и принялся тереться об нее всем телом. Игорь устроился в ногах, прокладывая дорожку поцелуев от щиколоток любимой к бедрам. Чулки — это, конечно, хорошо, но пора бы их уже снять.

— Милая, ляг пока сюда, мы тебе поможем раздеться, — шепчет на ушко.

Ксения со стоном скатывается со Степана, укладываясь на спину. Оба мужчины, не отрывая взгляда от глаз жены, принимаются ее раздевать. Скатывают чулки, целуют каждый сантиметр открывающейся плоти, трепетно, нежно. Скорее бы уже! Ей тоже хочется подарить любимым немного ласки, а в таком положении — эта задача становится практически невыполнимой. Наконец, они отбрасывают ненужные кусочки кружева, целуя крохотные ведьмины пальчики. Ксения поднимается на коленях, притягивает к себе Игоря, целует жадно, в то время как со спины ее обнимает Степан. Ей очень нравится, когда они так делают! Она чувствует себя успокоенной и защищенной. Губы Игоря опускаются к соскам, покусывают их, потирают, как она любит, а Степан проводит дорожку поцелуев по ее позвоночнику, опуская руки на ягодицы. Она замирает на мгновение, в предвкушении того, что сегодня произойдет. Она хочет этого… Безумно. Поворачивает голову навстречу губам Степана, толкается языком ему в рот и захватывает в плен руки его твердость. Он стонет от ее действий, а девушка, не прекращая поцелуев, начинает медленные поглаживания. Степан толкается ей навстречу, тогда как Игорь опускается к ее промежности. Стаскивает крохотные трусики и целует набухший клитор. Теперь ведьма не в силах сдержать своих эмоций — стонет прямо в рот целующего ее Степана. А пальцы уже пробираются к розочке попки. Степан не сразу понимает, что там… Все готово для них?! Она такую подготовку имела в виду? Отрывается от губ любимой и, глядя прямо в глаза:

— Что ты имела в виду, когда сказала, что для этого нужно подготовиться?

Игорь, не понимающий, почему посреди такой адской сцены Степану вдруг взбрело в голову поговорить, нахмуренно уставился на друга:

— Какого черта, Степ? Давай потом поболтаем.

— Повернись попкой к Игорю, — отдает приказ жене Степан.

Ксения делает, как сказали, и устремляет на любимого взволнованный взгляд.

— А теперь прогнись.

Не то, чтобы Игорь стал понимать ситуацию отчетливее, но ему нравилось то, что происходило. Поэтому он больше не задавал вопросов, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Он чуть с ума не сошел, когда Ксения послушно, стоя на коленях, прогнулась в спине, опуская голову на руки. Игорь перевел взгляд на Степана.

— Она подготовила для нас… Попку.

Глаза Игоря потрясенно расширились, в то время как рука непроизвольно легла, куда положено. Его пальцы подрагивали, когда он сдвинул их, чтобы действительно убедиться, что… О, мой Бог. Погружает пальцы туда, где все уже смазано и немного растянуто. Ксения хнычет…

— Степа! Займись ей, — бросает в сторону друга.

Игорь тянет ее сильнее, подготавливая под себя. Он будет первым, и это не обсуждается. Объем Степана жена просто не сможет принять. По крайней мере, пока. Убедившись, что любимая готова, приставил головку ко входу. Первый, несмелый толчок. Ксения хнычет, несмотря на то, что Степан отвлекает ее ласками. Его взгляд горит огнем, впрочем, как и взгляд Игоря. Он даже дрожит. От желания, от напряжения, от всего того, что происходит в этот самый момент. Погружается еще глубже, Ксения отрывается от кровати и прислоняется к нему спиной. Она дышит часто и поверхностно, проникновение Игоря для нее действительно болезненно, но она не собирается сдаваться. Максимально расслабляется, впуская мужа, и тот стонет ей в затылок, погрузившись, наконец, до конца. Степан на мгновение залипает на этой картине, а потом возобновляет ласки, захватывая клитор любимой ртом. Ксения смотрит прямо на него, но вряд ли она что-то видит, а вот сам Степа с удовольствием наблюдает за сменой эмоций на ее лице.

Почувствовав, что жена немного расслабилась, Игорь сквозь зубы процедил:

— Степа, начинай!

Мужчина улегся на спину, подоткнув под спину подушку, Игорь выскользнул из жены и помог ей устроиться на друге.

— Впусти его, милая.

Ксения послушно опустилась на истекающую головку Степана и сделала пару пробных движений. Степан зарычал, дорвавшись, наконец, до сладкого. Сзади, на коленях, Игорь вернулся к попке:

— Я вхожу, ты выходишь, — скупая команда Степану.

Тот кивает, закусив губу. Происходящее просто невероятно, но оттого не менее горячо. Игорь погружается в попку, Степан, как и договаривались, выскальзывает из девочки. Поначалу не все получается, но уже через пару минут их движения становятся синхронными, доставляя просто сумасшедшее удовольствие всем участникам происходящего. Они стонут, хрипят и задыхаются. Ксения переполнена… Эмоциями и своими мужчинами. Наслаждение с примесью боли, но даже она какая-то… сладкая? Ведьма чувствует приближение оргазма, заходится криком, взрывается, сжимая стеночками обоих мужчин. И это срабатывает как детонация для них самих. Кончают одновременно, испытывая просто невероятное, феноменальное наслаждение.

— С ума сойти, — хриплый комментарий Игоря минуту спустя.

— Невероятно просто, — поддерживает друга Степан. — Ты как, милая? — обеспокоенный взгляд в сторону несколько пришибленной происходящим жены.

— Я кончила… Просто от того, что вы оба внутри были. Я какая-то неправильная, да? — взволнованный вопрос в адрес мужей.

Мужчины обмениваются довольными взглядами и спешат утешить любимую:

— Ну, что за глупости, милая? А как тебе еще кончать в этой ситуации, как не с нами двумя? Только так. Правда, не думали, что ты так быстро решишься на это. Спасибо — целует пальцы жены Игорь.

— Я же сказала, что подготовиться нужно, — смущенно шепчет Ксения, утыкаясь лицом в шею Степана.

— А мы подумали, что тебе морально нужно созреть, — улыбнулся мужчина ей в волосы. — Решили, что придется подождать главное блюдо. А ты вон как нас порадовала. — Проводит пальцами вдоль спины, к припухшему анусу. — Больно?

— Немножко. Дома проще будет. Я мази сделаю специальные, — и опять смущенно в шею прячется. — Только все равно нельзя так часто… И презервативы нужно использовать, — мужчины, улыбаясь, переглядываются над головой жены. Ксения всегда остается врачом — даже в постели.

— Вот пусть Степа и использует. А мне и в девочке хорошо, да и ребеночка ты мне давно обещала. Надо Ваньке брата сделать. Сейчас моя очередь — поворачивается к Степану, показывая язык.

Ксения выныривает из своего укрытия и садится на кровати, поджимая ноги:

— А почему сразу брата? — вскидывает соболиные брови.

— А что? Сестру? Ты знаешь что-то, Ксень? — начинает взволнованный допрос Игорь.

— Ты вообще сбрендил, Слабый, — вклинивается в разговор Степан. — Тебе мало того, чем закончились прошлые роды?! Никаких детей больше. Ни за что. Я этого больше не переживу.

Игорь тоже садится, уставившись на друга. Он как-то вообще об этом не думал, если честно. И тут же страх сковал все его внутренности. Даже не страх… а дикий вселенский ужас.

— Игорь! — Из омута паники его буквально вытаскивает голос Ксении. — Ты чего, любимый? Не случится со мной ничего, сколько бы я ни рожала, — тут же поворачивается к Степану. — Беременность для меня абсолютно безопасна. Даже не думай о плохом. Просто пока не время. Не отошла я еще. Не получится, как бы ни старались. Да и вам внимание уделить хочется побольше, с двумя детками сложнее будет в этом вопросе.

— Вот и славно, вот и хорошо, — шепчет Игорь, снова начиная ласки. В безудержной потребности вновь ощутить, что вот она — рядом, живая и здоровая. Готовая для своих мужчин.

Ксения тянется за его руками, как кошка:

— Игорь, нужно сначала в душ.

— Нужно, — соглашается, а сам оторваться не может от темных острых сосков любимой.

— Пойдемте уже, — командует Степан, видя, что влюбленные просто не в силах разлучиться друг с другом даже на секунду.

В шалле душевая не такая большая, как в их доме, поэтому обмываются быстренько, по очереди, последним выходит Игорь, и его глазам открывается поистине шикарная картина. Степан жесткими, размашистыми движениями вбивался в любимую, закинув ее ноги на плечи. Это очень красиво: бронзовые ноги Ксении на широченных плечах друга. Воздух пропитан сексом. Все происходящее заводит Игоря до сумасшествия. Хотел бы он быть единственным для ведьмы? Нет. Тогда бы он не испытал того чувственного урагана, который испытывал сейчас. Он бы никогда не познал, как это прекрасно — делить женщину с человеком, который является твоим продолжением.

Скинул с бедер полотенце, прилег рядом на бок. Скорее бы вернуться домой. У него все внутри сжимается, стоит только представить, как они теперь смогут оторваться в своей королевской кровати.

Скользнул рукой вдоль ведьминого тела, ловя губами всхлипы любимой. Пальцы опустились туда, где прямо сейчас отчаянно двигался Степа. Замерли на мгновение. Ведьма повела нетерпеливо бедрами, захватив рукой в плен его длину… Игорь шевельнул пальцами. Раз… другой. Ладошка Ксении сжалась на нем сильнее и принялась поглаживать в такт движению его пальцев. Как же невыносимо хорошо. Ловит губами губы любимой, слизывает ее хриплые стоны, заглушает поцелуями. Ведьма замирает, натянутая, как струна, и взрывается под его пальцами. Игорю остается только представлять, как она сейчас сжимает Степана. Видимо, другу очень хорошо, потому что он откидывает голову назад, от чего вены отчетливо проступают на широкой шее, и кончает остервенело, толкаясь и рыча. Игорь залипает на этой картине настолько, что не сразу замечает, как его головку накрывают ведьмины губы. Опускает взгляд вниз и ловит грешный, томный взгляд любимой. Ему нужно совсем немного. Теплый, влажный рот, и жесткие всасывающие движения. Вот так… Кончает со стоном, падает на кровать, слабый, как котенок. И засыпает под размеренные, успокаивающие поглаживания четырех рук.

ЭПИЛОГ

Ксения шла по лесу с целой охапкой эхинацеи. Успела-таки не пропустить момент сбора, хотя и пришлось поволноваться, особенно, когда их рейс перенесли из-за не типичного для Европы ураганного ветра. Они прилетели из Испании только вчера вечером. Отпуск удался на славу, погода не подвела, да и дети вели себя безупречно, оставляя родителям немного времени и друг для друга. К щекам прилил румянец, стоило только вспомнить их жаркие ночи.

Обычно в ее походах за травами Ксению сопровождали дети, однако сегодня ведьма вышла уж слишком рано. Ее маленькие помощники еще сладко сопели в своих кроватках. Ксения заботливо поправила одеяла и выскользнула за дверь.

За последние годы в их жизни многое поменялось. Они немного расширили дом и пристроили еще одно крыло в амбулатории, предназначенное исключительно для реабилитации детей. Однако, самым важным событием для них, безусловно, стало рождение дочери. Женщина улыбнулась, возвращаясь воспоминаниями в то прекрасное время. Несмотря на все заверения Ксении, что беременность пройдет успешно, ее мужчинам было очень непросто. Одна их реакция на ведьмино «у нас будет ребенок» чего стоила!

Вторую беременность Ксения ощутила сразу же. Они еще лежали в кровати, отходя от жаркого акта любви, а ведьма уже чувствовала зарождение в ней новой жизни. Понимая, что эта новость может стать для мужчин проблемой, она не спешила их радовать, оберегая от неминуемого потрясения. Однако, у дочери были другие планы. Ксению одолевал токсикоз. Так что тут надо было либо признаваться, в чем дело, либо ехать на полноценное обследование желудка, на котором настаивали перепуганные мужья. Она «раскололась». И началось форменное сумасшествие. Ее заставили пройти все мыслимые и не мыслимые обследования, она сдавала кровь на всяческие анализы с такой регулярностью и постоянством, что стала реально опасаться анемии. Отдельная история — посещение кабинета УЗИ. Наверное, у врача случился культурный шок, когда они явились на процедуру все, вроем. Тот до последнего надеялся, что кто-то из мужчин выйдет. Ага… Как же…

Несмотря на то, что Ксения сразу подтвердила биологическое отцовство Игоря, Степан относился к ее состоянию едва ли не с большим трепетом, чем сам «виновник торжества». Возможно потому, что это был его первый подобный опыт. Хотя и Игорь с ума сходил, особенно после того, как на том самом пресловутом УЗИ им пообещали дочку. Он постоянно спрашивал у Ксении, точно ли все будет хорошо, и она не выдержала, нарушая собственное правило — не говорить о своих видениях:

— Отлично все будет, Игорь. Рожу тебе доченьку — твою копию, и будете баловать маленькую ведьму со Степой на пару.

— Мою копию? — недоверчиво протянул муж, поглядывая на Степана.

— Твою-твою, — хохочет Ксения, немного приструняя все его страхи.

— Ведьму? — уточняет Степан.

Ксения пожимает плечами. Ну, им же не привыкать, так ведь? Хотя и тяжело это — воспитывать особенных детей. С Иваном, так вообще с ума сходили. Ну, не хотел сын разговаривать — и все. Степан с Игорем каких только планов не разрабатывали, и к психологам его возили, и к логопедам. А Ваня молчал. Устами молчал. Телепатически же у него рот не закрывался. Ему было проще вкладывать свои мысли в голову родителям, точнее — Ксении, чем говорить. И убедить мужчин в том, что их сын абсолютно и совершенно не отстает в развитии, а может, и опережает сверстников — было практически невозможно. Пока они не испытали все прелести телепатии на себе. Ведьма отругала сына за такие проделки. Человеку «не в теме» тяжело давались такие вещи — мужчины реально подумали, что у них планка поехала, когда Ваня с ними «заговорил». Ксения, насколько могла, объяснила, что случилось, и вроде бы мужья поняли… Но, все-таки, каково же было их облегчение, когда Ваня действительно прервал свое молчание. В один момент, правильными предложениями, отчетливо выговаривая все, даже самые сложные звуки. А поспособствовала этому событию еще не рожденная сестра. Почему-то с ней он не мог общаться привычным образом, и был просто вынужден начать облачать мысли в слова.

— Она — Матильда, — сказал сын.

— Кто, прости? — привыкшая общаться с ребенком, что называется, «в голове», Ксения не сразу поняла, что сын таки заговорил. Мужчины и вовсе выпали в осадок, услышав, наконец, его голос.

— Матильда. Ее нужно назвать Матильдой. Мати, — отчетливо проговорил Ваня, положив руку на выпирающий ведьмин живот.

— Странное какое-то имя. Тильда-Матильда.

— Ее нужно назвать так, — настаивает Иван, и до Ксении, наконец, доходит, что он действительно говорит!

Ведьма косится на мужей, понимая, что им, наверное, все происходящее вообще тяжело дается. Подходит к застывшим у дверей мужчинам, обнимает обоих и шепчет:

— Вы как, отцы? Согласны на Матильду?

Игорь сглатывает и кивает, Степа следует его примеру, а потом все-таки не выдерживает:

— Ну и потрепал ты нам нервы, сынок! Раньше-то чего молчал, раз грамотный такой? Может, и в офисе нам поможешь?

— Может, и помогу. Только вам, сколько не говори, как надо, вы все равно все на свой нос делаете, — отчитывает родителя Иван.

Слова трехлетнего, не по годам развитого ребенка развеивают напряжение. Первым начинает смеяться Игорь, к нему присоединяются ведьма и Степан. Они хохочут до слез, до икоты, пока, громко ойкнув, ведьма не оповещает всех о том, что роды начались. Это событие также было поистине «эпохальным» для них, и для всего роддома в частности. Если в прошлый раз Ксении удалось отделаться от присутствия Игоря на родах, то в этот… Оба мужа присутствовали в родзале от начала и до конца. Роды прошли успешно, вот только когда Ксении на грудь положили маленькую рыженькую Матильду, мужчины смотрели не на ребенка, а судорожно проверяли, все ли в порядке с ней самой. И только когда Ксения приложила кряхтящую дочку к груди, мужчин хоть немного отпустило. Это вообще стало их любимым занятием — наблюдать за кормлением дочки. Возможно потому, что, к сожалению, этот важный этап был упущен с Иваном. Но теперь… Молока было полно, да и отсутствием аппетита дочь не страдала. Налившаяся еще во время беременности грудь теперь стала еще более полной и, по всей видимости, мужьям это очень нравилось. По крайней мере, когда их сексуальная жизнь полноценно возобновилась после родов, они могли часами ласкать сладкие вершинки, доводя этим Ксению до исступления. У них вообще была очень яркая и насыщенная сексуальная жизнь. И ничего не менялось со временем.

Ксения выходит из чащи к дому и наблюдает уже виденную ранее картину. Мати катит на велосипеде, а сзади ту страхует брат. Только теперь она видит намного больше: на веранде, неспешно попивая чай, сидят Игорь и Степан. На столе стоит приготовленный мужчинами завтрак, и ждут только ее. Ксения улыбается, сгружая травы на специальный настил для сушки, распределяет те равномерно и поднимается по ступеням. Целует мужей в макушки по очереди:

— Ну, и как успехи? — кивает головой на резвящихся детей.

— Неплохо. У дочки явно моя координация, — довольно протягивает Игорь, на что Степан забавно фыркает, парируя:

— В детстве ты был неуклюжим, как слон в посудной лавке.

— Неправда, — ржет Игорь, бросая в друга коркой хлеба.

— Игорь, — одергивает мужа Ксения, — нельзя так с едой.

— Прости, милая, — шепчет, усаживая ведьму к себе на колени. — Успела собрать?

— Угууу, — довольно протягивает жена, потираясь, как кошка, о ладонь любимого.

— Ну, слава Богу. Теперь надо планировать отдых, исходя из времени цветения твоих трав.

— Вы и так меня уже избаловали всякими поездками, — признается ведьма, переплетая пальцы со Степаном. Ей на физическом уровне важен контакт с обоими мужьями. Она уже не мыслит себя вне их трио.

— Так ты ж не видела ничего. Наверстываем, — отвечает Степан, целуя костяшки ведьминых пальцев.

Они действительно очень много путешествуют. Стабильно, раз в три-четыре месяца, выбираются куда-нибудь, хоть на недельку. Где уже они только ни побывали! Начиная от Скандинавии, и заканчивая поездкой в Перу, которую они совершили прошлой зимой. Теперь, вот, Испания… Ксения уже начинала подозревать, что все ее видения в коме были не полетом разбушевавшейся фантазии, а картинками из ближайшего будущего.

По ступенькам застучали ножки детворы. Дети ураганом влетели на веранду:

— Ты почему нас не разбудила? Я тоже хотел помогать тебе с травами, — хмурит брови сынок.

— И я, и я хотела! — топает маленькими ножками доченька.

— Во-первых, доброе утро, — поправляет зарвавшихся детей Степан.

Мати тут же взбирается к нему на колени и, преданно заглянув в притворно сердитые глаза отца, выдает:

— Доброе утро, папочка.

Игорь с Ксенией переглядываются, улыбаясь, в который раз поражаясь истинно женской хитрости дочери. У нее был реальный талант «включать» обаяние, когда того требовали обстоятельства, тем самым отвлекая от главного. В данном случае — от серьезного разговора с отцом. И вот уже поплывший Степан, забыв о своих грозных намерениях, о чем-то шептался с крохой, одновременно поправляя, съехавший на бок хвостик дочери. Уловив их настроение, мужчина резко поднял голову и улыбнулся растерянно:

— Что? Да, знаю я, какая она лиса. Не даром же рыжая, — ухмыляется.

Тем временем, воспользовавшись тем, что взрослые отвлеклись, Иван стащил со стола кусок ветчины и бросил здоровенному коту, который с недавнего времени стал членом их семьи. Мужья купили Ксении котенка мейн куна ашера, чтобы немного отвлечь любимую, которая тяжело переживала смерть Верного. Собака верой и правдой служила ей долгих четырнадцать лет, и тихо ушла по весне. Теперь же у них обитал шикарный представитель кошачьих, и дети то и дело норовили его чем-нибудь накормить.

— Ваня, не корми кота со стола, — одёрнул сына Игорь.

Иван послушно отходит от животного и усаживается за стол, хватая ложку.

— А руки помыть? — интересуется Ксения.

— И вам, мадемуазель, ручки тоже следует вымыть, — поддерживает супругу Степа, спуская дочь с коленей.

Дети бегут в дом выполнять распоряжение родителей. Вслед за ними поднимается и ведьма — ей тоже не мешало бы освежиться после сбора трав.

Степан потягивается с удовольствием и откидывается в кресле.

— Хорошо-то как, — тянет лениво.

— Хорошо, — поддерживает друга Игорь.

— Как думаешь, Ваньке в школе тяжело будет?

Да, время летит стремительно, и вот уже их сын собирается в первый класс. Да и дочка в садик отправится с первого сентября.

— Да чего тяжело-то? В саду нормально было. И в школе будет так же. Он парень смышленый.

— Я все время думаю, как им в нашей ситуации живется. Все-таки нестандартная мы семья, хоть и счастливая, — делится Игорь.

— Не парься. В садике, когда Ванька нас двоих папами называл, воспитательницы подумали, что кто-то из нас его отчим. Так же и в школе будет. Каждый верит в то, во что ему удобно верить. А мы не обязаны ни перед кем отчитываться. Главное, что сами малые все понимают правильно. Все-таки есть плюсы, когда у тебя настолько необычные дети. Им не нужно ничего объяснять.

— О чем речь? — задорно интересуется Ксения, возвращаясь за стол.

— Да так, радуемся тому, какие у нас прекрасные, понятливые дети.

Улыбка слетает с лица женщины:

— Тяжело вам с нами, да?

Степан удивленно распахивает глаза:

— Ты чего это удумала, милая? С какого перепуга тяжело? Это тебе, бедненькой, с двумя мужьями несладко. Залюбили тебя совсем, — шепчет, щеку поглаживая.

— Ага, как же… — оттаивает ведьма, сверкая глазами

Залюбили, конечно. С завидным постоянством «залюбливают», так, что дыхание перехватывает, и голова кругом идет. Только ей ли жаловаться?

Из дома выбегает довольная детвора и устраивается за столом. Игорь подмигивает жене, раскладывая блины по тарелкам. Степан что-то насвистывает. Лес шумит. В небе неспешно парят тяжелые кучевые облака, и счастье… Тихое, мирное счастье окутывает все кругом.