Когда пора отступиться бесплатное чтение

БЛЕЙК ПИРС

КОГДА ПОРА ОТСТУПИТЬСЯ
(Загадки Райли Пейдж - Книга 7)

ПРОЛОГ

Тиффани уже была одета, когда мама окликнула её с первого этажа:

– Тиффани! Ты готова идти в церковь?

– Почти, мама, – крикнула в ответ Тиффани. – Ещё пару минут.

– Что ж, поторопись. Мы почти выходим.

– Хорошо!

На самом деле Тиффани закончила наряжаться уже несколько минут назад, сразу после того, как позавтракала вкуснейшими вафлями вместе с мамой и папой внизу. Она просто пока не была готова куда-то идти: она никак не могла оторваться от просмотра смешных видео про животных на своём мобильнике.

Она уже посмотрела на пекинеса на скейтборде, бульдога, взбирающегося по лестнице, кота, играющего на гитаре, большую собаку, которая гонялась за хвостом всякий раз, когда играла детская песенка, и на стадо из сотен разбегающихся в разные стороны кроликов.

Прямо сейчас она открыла очень смешное видео: белка пыталась пробраться в птичью кормушку, защищённую от белок. Всякий раз, когда она приближалась к кормушке, та начинала вращаться и белка слетала. Но зверёк был упёртым и не собирался сдаваться.

Она хихикала над видео, когда снова услышала мамин голос:

– Тиффани! Твоя сестра идёт с нами?

– Вроде нет.

– Так спроси её, пожалуйста.

Тиффани вздохнула. Ей очень хотелось крикнуть в ответ: «Сама спроси», но вместо этого она ответила:

– Ладно.

Девятнадцатилетняя сестра Тиффани Лоис не спустилась к завтраку, так что Тиффани была более чем уверена, что та не пойдёт в церковь, тем более что вчера она говорила Тиффани, что не хочет туда идти.

Лоис всё меньше участвовала в жизни семьи с тех пор, как поступила в колледж этой осенью. Она приезжала домой почти на все выходные, а также на каникулы и праздники, однако держалась всё время особняком или проводила время с друзьями, и почти каждый день спала до обеда.

Тиффани не могла её винить.

Жизнь семейства Пеннингтон для подростка была скучной до смерти, а занудней чем церковь, по мнению Тиффани, трудно было что-либо найти.

Со вздохом она остановила видео и вышла в коридор. Спальня Лоис была этажом выше, чем её – это была роскошная комната, занимавшая большую часть чердака. У неё даже была собственная ванная и огромная гардеробная. Тиффани же до сих пор ютилась в маленькой спаленке на втором этаже, в которой она жила столько, сколько себя помнила.

Это казалось ей несправедливым. Она надеялась, что после того, как сестра уедет в колледж, комната перейдёт ей по наследству. Зачем Лоис столько пространства теперь, когда она приезжает домой лишь по выходным? Почему бы им, наконец, не поменяться спальнями?

Она часто жаловалась на это, но никто не обращал внимания.

Тиффани подошла к подножию лестницы, ведущей на чердак, и крикнула:

– Эй, Лоис! Ты идёшь с нами?

Никто не ответил. Тиффани закатила глаза: так было всегда, когда её посылали к Лоис то за одним, то за другим.

Она поднялась по лестнице и постучала в дверь спальни сестры.

– Эй, Лоис, – снова закричала она. – Мы собираемся в церковь, ты идёшь?

И снова никакого ответа.

Тиффани постояла, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, а потом снова заколотила в дверь.

– Ты спишь? – спросила она.

Ответа не было.

Тиффани вслух застонала. Лоис или крепко спит, или слушает музыку в наушниках. Хотя вероятней всего, она просто её игнорирует.

– Ладно, – крикнула она. – Я скажу маме, что ты не идёшь.

Спускаясь по лестнице, Тиффани немного заволновалась. В последние свои приезды Лоис выглядела немного подавленной – не то чтобы расстроенной, но не такой весёлой, как обычно. Она сказала Тиффани, что учёба в колледже оказалась тяжелей, чем она ожидала, и жизнь там довольно напряжённая.

Внизу лестницы в вестибюле стоял папа и нетерпеливо посматривал на часы. Он уже был готов выходить: на нём было надето пальто, меховая шапка, шарф и перчатки. Мама тоже уже надевала пальто.

– Так Лоис идёт? – спросил папа.

– Она сказала, что нет, – ответила Тиффани, немного приврав. Папа мог рассердиться, если Тиффани сказала бы ему, что Лоис даже не ответила на её стук в дверь.

– Что ж, я не удивлена, – сказала мама, натягивая перчатки. – Я слышала, как она приехала вчера очень поздно. Даже не знаю, во сколько.

Тиффани почувствовала ещё один укол зависти при упоминании о машине сестры. Сколько свободы появилось у Лоис теперь, когда она поступила в колледж! Лучше всего то, что всем было плевать, во сколько она возвращалась домой. Тиффани даже не слышала вчера, как пришла сестра.

«Видимо, я уже заснула», – подумала она.

Тиффани начала надевать пальто, когда её папа заворчал:

– Сколько вас можно ждать? Мы опоздаем на службу!

– У нас ещё полно времени, – спокойно сказала мама.

– Я пойду, заведу машину, – сказал папа.

Он открыл дверь и шагнул на улицу. Тиффани с мамой быстро застегнулись и последовали за ним.

Холодный порыв ветра чуть не сбил Тиффани с ног. Земля всё ещё была покрыта снегом, который выпал несколько дней назад. Тиффани пожалела, что не осталась в тёплой кроватке – сегодня не лучший день для каких-либо поездок.

Неожиданно она услышала, как мама охнула.

– Лестер, что случилось? – крикнула она отцу.

Тиффани увидела, что её папа стоит перед открытой дверью в гараж. Он смотрел в гараж широко открытыми глазами и с отпавшей челюстью. Он был в шоке и ужасе.

– Что происходит? – снова крикнула мама.

Отец повернулся к ней. Казалось, он просто не может ничего выговорить.

Наконец, он выпалил:

– Звони девять-один-один.

– Зачем? – спросила мама.

Папа не стал объяснять. Он пошёл в гараж. Мама бросилась вперёд и, добежав до открытой двери, издала крик, от которого Тиффани парализовало от страха.

Мама бросилась в гараж.

На какое-то время, которое показалось ей вечностью, Тиффани застыла на месте.

– Что там? – закричала Тиффани.

Она услышала, как мама, рыдая, крикнула ей из гаража:

– Возвращайся домой, Тиффани.

– Почему? – крикнула в ответ девочка.

Мама выбежала из гаража. Она схватила Тиффани за руку и попыталась заставить её развернуться и пойти в дом.

– Не смотри, – сказала она. – Иди домой.

Тиффани удалось высвободиться, она рванулась к гаражу.

Она не сразу всё поняла. Внутри были припаркованы все три машины. В дальнем левом углу папа неловко возился со стремянкой.

Там, на верёвке привязанной к потолочной балке, что-то висело.

Это был человек.

Это была её сестра.

ГЛАВА 1

Райли Пейдж как раз села ужинать, когда её дочь сказала что-то, очень её удивившее:

– Разве мы не идеальная семья?

Райли уставилась на Эприл, чьё лицо покраснело от смущения.

– Ой, я это вслух сказала? – сказала она с глупым видом. – Но ведь так и есть.

Райли рассмеялась и обвела взглядом стол. Её бывший муж, Райан, сидел на другом конце стола от неё. Слева от Райли сидела её пятнадцатилетняя дочь Эприл рядом с их экономкой, Габриэллой. Справа было место тринадцатилетней Джилли, новенькой в их семействе.

Эприл и Джилли только что сделали бутерброды на воскресный ужин, давая возможность Габриэлле отдохнуть от готовки.

Райан откусил от своего гамбургера и сказал:

– Ну, мы семья, разве не так? Ты только взгляни на нас.

Райли ничего не сказала.

«Семья, – подумала она. – Можно ли нас в самом деле так назвать?»

Ответа она не знала. В конце концов, они с Райаном расстались почти два года назад, а шесть месяцев назад развелись. Хотя они снова стали проводить вместе время, Райли старалась не думать о том, к чему это может привести. Она отбрасывала мысли о годах боли и предательства, чтобы наслаждаться безмятежным настоящим.

Опять же, есть Эприл, чьё взросление никак нельзя назвать лёгким. Долго ли продлится её стремление к сплочённости?

Больше всего Райли колебалась по поводу Джилли. Она нашла Джилли на остановке для фур в Фениксе, где девочка пыталась продать своё тело водителю грузовика. Райли спасла Джилли от ужасной жизни и насилия отца, а теперь надеялась удочерить её. Но Джилли по-прежнему была проблемным ребёнком, с ней ни в чём нельзя было быть уверенным.

Из всех сидящих за столом самые определённые эмоции Райли испытывала по отношению к Габриэлле. Полная женщина из Гватемалы начала работать на её семью задолго до их развода с Райаном, и всегда была ответственной, прагматичной и заботливой.

– Что ты думаешь, Габриэлла? – спросила Райли.

Габриэлла улыбнулась.

– Семью можно выбрать, а не только унаследовать, – сказала она. – Решает не кровь, решает любовь.

У Райли потеплело внутри. Габриэлла всегда говорит именно то, что нужно. Она с новым чувством удовлетворения оглядела окружающих её людей.

Она уже месяц была в отпуске от работы в ОПА и наслаждалась тем, что просто может быть дома.

«И со своей семьёй», – подумала она.

Тут Эприл снова задала неожиданный вопрос:

– Папа, когда ты переедешь к нам?

Райан был очень удивлён. Райли в очередной раз задумалась, не слишком ли хороша его вновь обретённая самоотверженность, чтобы длиться вечно.

– Это большой вопрос, чтобы его вот так сходу решить, – сказал Райан.

– Почему? – спросила Эприл отца. – Ты можешь точно так же жить здесь. Я про то, что вы с мамой снова спите вместе, и ты здесь почти каждый день.

Райли почувствовала, что покраснела. Поражённая Габриэлла толкнула Эприл локтем.

– Chica! Silencio! – сказала она.

Джилли с широкой улыбкой обвела всех взглядом.

– А это отличная идея, – сказала она. – Тогда я точно буду получать хорошие отметки.

Это была правда: Райан помогал Джилли наверстать упущенное в её новой школе, особенно с общественными науками. Он вообще последние несколько месяцев очень помогал им всем.

Райли встретилась взглядом с Райаном. Она увидела, что он тоже покраснел.

Что до неё, она не знала, что сказать. Она должна была признать, что идея ей понравилась. Она привыкла к тому, что Райан ночует здесь почти каждый день. Всё так легко встало на свои места – может быть, даже слишком легко. Возможно, отчасти её удовлетворение было вызвано тем, что ей не приходилось принимать по этому поводу никаких решений.

Она вспомнила, что Эприл только что назвала всех их «идеальной семьёй».

Сейчас все и в самом деле так выглядели. Но Райли не могла избавиться от терзаний. Не является ли эта идеальность всего лишь иллюзией? Как добрая книга или кино?

Райли было слишком хорошо известно, что мир вокруг полон монстров, борьбе с ними она посвятила свою профессиональную жизнь. Но в последний месяц ей почти удалось притвориться, что их не существует.

Лицо Райана медленно озарилось улыбкой.

– Эй, а почему бы нам не переехать ко мне? – спросил он. – У меня хватит места для всех.

Райли подавила вздох тревоги.

Последнее, чего бы ей хотелось, это возвращаться в большой пригородный дом, который она много лет делила с Райаном. Он был полон неприятных воспоминаний для неё.

– Я не хочу отсюда переезжать, – сказала она. – Мне здесь совершенно комфортно.

Эприл нетерпеливо посмотрела на своего отца.

– Дело за тобой, папа, – сказала она. – Ты переедешь к нам или нет?

Райли наблюдала за лицом Райана. Они видела, что в нём кипит внутренняя борьба. Для этого была, по меньшей мере, одна причина: он был юристом в одной компании в столице, но частенько работал дома, а здесь для него не было подходящего кабинета.

Наконец, Райан сказал:

– Я не стану продавать свой дом. Он может быть моим местным офисом.

Эприл не могла усидеть на месте от возбуждения:

– Это значит «да»? – спросила она.

Какое-то время Райан молча улыбался.

– Думаю, да, – наконец сказал он.

Эприл издала радостный визг. Джилли захлопала в ладоши и засмеялась.

– Отлично! – сказала Джилли. – Пожалуйста, передай кетчуп… папа.

Райан, Эприл, Габриэлла и Джилли начали, как ни в чём не бывало, радостно болтать, продолжая ужинать.

Райли сказала себе радоваться всеобщему счастью, пока это возможно. Рано или поздно её призовут на охоту за очередным монстром. От этой мысли у неё по спине пробежал холодок. Не затаилось ли зло уже сейчас в ожидании её?

* * *

На следующий день школа Эприл работала по сокращённому расписанию из-за учительских собраний, и Райли вняла мольбам дочери позволить ей пропустить весь день целиком. Они договорились пойти вместе по магазинам, пока Джилли будет на учёбе.

Ряды магазинов в торговом комплексе казались Райли бесконечными, а большинство отделов ничем не отличались друг от друга. Худощавые манекены в стильной одежде в нелепых позах стояли в каждой витрине. Фигуры, мимо которых они проходили прямо сейчас, были безголовыми, из-за чего Райли ещё сильней казалось, что они все одинаковые. Но Эприл рассказывала ей, что продаётся в каждом магазине, и какой стиль ей бы подошёл. Очевидно, Эприл видела многообразие там, где Райли видела одинаковость.

«Наверное, подростковая черта», – думала Райли.

По крайней мере, сегодня в молле хотя бы не было толпы.

Эприл указала на вывеску магазина, которая гласила «Towne Shoppe».

– О, смотри! – воскликнула она. – «Доступная роскошь»! Пойдём, посмотрим.

Внутри магазина Эприл набросилась на стеллажи с джинсами и куртками, выбирая вещи для примерки.

– Думаю, мне бы тоже не помешали новые джинсы, – сказала Райли.

Эприл закатила глаза.

– Ну, мам, только не «мамины» джинсы, пожалуйста!

– Я не могу носить то же, что и ты. Мне нужно ходить и не заботиться о том, что они лопнут или слетят. Терпеть не могу, когда в одежде что-то не так.

Эприл рассмеялась.

– Значит, тебе нужны свободные джинсы. Надеюсь, нам повезёт найти здесь такие.

Райли оглядела то, что лежало на прилавках: всё это были обтягивающие, намеренно рваные джинсы с низкой талией.

Райли вздохнула. Она знала пару магазинов в этом центре, в которых она могла найти что-то подходящее для себя, но тогда ей придётся вынести все подтрунивания и подколы Эприл.

– Поищу джинсы для себя в другой раз, – решила Райли.

Эприл схватила охапку джинсов, и они пошли в примерочную. Когда девочка вышла из-за занавески, на ней были одни из тех джинсов, к которым Райли питала отвращение: тесно облегающие, местами порванные, пупок выставлен на всеобщее обозрение.

Райли покачала головой.

– Тебе самой следует примерить «мамины джинсы», – сказала она. – Они намного удобней. Но, похоже, удобство для тебя не в приоритете?

– Нет, – отрезала Эприл, поворачиваясь и глядя на джинсы в зеркало. – Я беру эти. Пойду, примерю остальные.

Эприл несколько раз возвращалась в примерочную, и всякий раз выходила из неё в ужасных, по мнению матери, джинсах, но Райли не пыталась повлиять на её выбор. Это не стоило ссор, к тому же она знала, что в любом случае проиграет бой.

Пока Эприл вертелась перед зеркалом, Райли поняла, что её дочь уже почти такого же роста, как и она, а под футболкой у неё просматривается хорошо развитая фигура. С тёмными волосами и карими глазами, Эприл была очень похожа на Райли. Конечно, в волосах Эприл нет проблесков седины, которая уже появилась на голове Райли, но всё же…

«Она становится женщиной», – подумала Райли.

Она невольно почувствовала беспокойство от этой мысли.

Не слишком ли быстро растёт Эприл?

Разумеется, она через многое прошла за последний год. Её дважды брали в плен, причём первый раз садист с горелкой держал её в темноте. Кроме того, ей пришлось драться с убийцей в собственном доме. Но хуже всего был случай с её «возлюбленным», который накачал её наркотиками и пытался продать её для секс-услуг.

Райли знала, что для пятнадцатилетнего ребёнка это слишком. Она чувствовала вину за то, что её работа ставит Эприл и других любимых ею людей в смертельную опасность.

И вот теперь Эприл выглядит на удивление взрослой, несмотря на то, что старается выглядеть и вести себя как нормальный подросток. Кажется, Эприл удалось оставить позади ужасы посттравматического синдрома. Но какой страх и тоска всё ещё тревожат её в глубине души? Избавится ли она когда-нибудь от них?

Райли оплатила покупки Эприл и вышла на балкон торгового центра. Уверенность в походке Эприл уменьшила волнение Райли. Всё-таки, всё налаживается. Она знала, что как раз в это время Райан перевозит кое-какие свои вещи в их дом. И как Эприл, так и Джилли делают успехи в школе.

Райли как раз собиралась предложить дочери найти место, где можно перекусить, когда у Эприл зазвонил телефон. Она резко отошла, чтобы ответить, а Райли расстроилась: иногда телефон казался живым существом, который требовал всего внимания Эприл.

– Алло, как дела? – спросила она звонящего.

Неожиданно у Эприл задрожали колени и она села на лавочку. Она побледнела, а её счастливое выражение лица сменилось болью. По её лицу побежали слёзы. Райли в тревоге подбежала к ней и села рядом.

– О, Боже! – воскликнула Эприл. – Как это… почему… я не…

Райли испугалась.

Что случилось?

Кто-то в беде или опасности?

Неужели Джилли, а может Райан или Габриэлла?

Нет, в таком случае, конечно, позвонили бы Райли, а не Эприл.

– Мне так жаль, – снова и снова повторяла Эприл.

Наконец, она повесила трубку.

– Кто это был? – взволнованно спросила Райли.

– Это была Тиффани, – сказала Эприл тихим потрясённым голосом.

Райли вспомнила имя: Тиффани Пеннингтон была на тот момент лучшей подругой Эприл, Райли видела её пару раз.

– Что случилось? – спросила Райли.

Эприл посмотрела на маму с выражением скорби и ужаса на лице.

– Умерла сестра Тиффани, – сказала она.

Эприл выглядела так, будто не могла поверить собственным словам.

Затем она сдавленно добавила:

– Говорят, что это самоубийство.

ГЛАВА 2

За ужином в тот вечер Эприл пыталась рассказать своей семье то немногое, что она знала о смерти Лоис. Но собственные слова казались ей странными и чужими, как будто произносил их кто-то другой.

«Это всё не по-настоящему», – всё время думала она.

Эприл несколько раз видела Лоис, когда приходила к Тиффани. Последний раз она помнила очень отчётливо: Лоис была улыбчивой и счастливой и всё рассказывала истории о своей учёбе. Трудно поверить, что теперь она мертва.

Смерть не была совершенной незнакомкой для Эприл. Она знала, что её мать постоянно встречается с ней на службе и даже сама убивает во время работы над делами в ФБР. Но то плохие парни, которых нужно остановить. Эприл даже сама помогла матери в драке и убийстве садиста, который держал её в плену. Кроме того, она знала, что четыре месяца назад умер её дедушка, которого она давно не видела, и с кем они никогда не были близки.

Но эта смерть была для неё более реальна и в то же время бессмысленна. Ей почему-то казалось, что это невозможно. Рассказывая, Эприл видела, что все члены её семьи тоже смущены и подавлены. Мама взяла её за руку. Габриэлла скрестила на груди руки и стала бормотать молитву на испанском. У Джилли отвисла челюсть от ужаса.

Эприл пыталась вспомнить всё, что сказала ей Тиффани, когда они снова разговаривали с ней вечером. Она объяснила, что вчерашним утром Тиффани и её мама с папой обнаружили Лоис, которая повесилась в гараже. Полиция решила, что это похоже на самоубийство. Да и вообще все вели себя так, будто это самоубийство. Будто это уже решено.

Все, кроме Тиффани, которая повторяла, что сама так не считает.

Папа Эприл вздрогнул, когда девочка закончила рассказывать всё, что могла вспомнить.

– Я знаю Пеннингтонов, – сказал он. – Лестер работает коммерческим директором в строительной компании. Не сказать, что они очень богаты, но довольно состоятельны. Они всегда казались мне крепкой, счастливой семьёй. Почему Лоис решила так поступить?

Эприл весь день задавала себе этот вопрос.

– Тиффани говорит, что никто не знает, – ответила она. – Лоис училась на первом курсе в Колледже Бярс. Она уставала, но всё же…

Отец сочувственно покачал головой.

– Что ж, может быть, это всё объясняет, – сказал он. – Бярс – жёсткая школа. В неё ещё сложней попасть, чем в Джорджтаун. И очень дорогая. Я удивлён, что её семья смогла себе это позволить.

Эприл глубоко вздохнула и ничего не сказала. Она подумала, что Лоис могла получить стипендию на обучение, но промолчала, Ей не хотелось говорить об этом. Ей и есть-то не хотелось. Габриэлла приготовила одно из своих коронных блюд – морской суп тападо, который Эприл просто обожала. Но сейчас она не могла съесть ни ложки.

Какое-то время все молчали.

Потом Джилли сказала:

– Она не убивала себя.

Эприл, поразившись, посмотрела на Джилли. Все остальные тоже посмотрели на неё. Младшая девочка скрестила руки на груди и выглядела очень серьёзной.

– Что? – переспросила Эприл.

– Лоис не убивала себя, – повторила Джилли.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Эприл.

– Я видела её, помнишь? Я знаю. Она не из тех, кто мог бы такое сделать. Она не хотела умирать.

Джилли на мгновение замолчала.

Затем она сказала:

– Я знаю, каково это – хотеть умереть. А она нет. Я уверена в этом.

У Эприл сердце подпрыгнуло до горла.

Она знала, что на долю Джилли выпало немало испытаний. Джилли рассказывала о своём отце, как он выставил её из дома одной холодной ночью. Джилли спала тогда в канализационной трубе, а потом отправилась на стоянку фур, где пыталась стать проституткой – как раз тогда её нашла мама.

Если кто и знал, на что похоже желание умереть, то точно Джилли.

Эприл почувствовала, что её вот-вот захлестнёт волна скорби и ужаса. Может ли Джилли ошибаться? Чувствовала ли себя Лоис настолько несчастной?

– Простите, – сказала она. – Не думаю, что смогу сейчас поесть.

Эприл встала из-за стола и побежала в свою спальню. Она закрыла дверь, бросилась на кровать и стала рыдать.

Она не знала, сколько так пролежала. Через какое-то время она услышала стук в дверь.

– Эприл, могу я войти? – спросила её мама.

– Да, – сдавленным голосом ответила Эприл.

Эприл села, и мама вошла в комнату, держа на тарелке обжаренный на гриле сэндвич с сыром. Мама сочувственно улыбнулась.

– Габриэлла подумала, что это может быть легче для твоего желудка, чем тападо, – сказала мама. – Она беспокоится, что ты заболеешь, если не поешь. Я тоже беспокоюсь.

Эприл улыбнулась сквозь слёзы. Это было очень мило со стороны Габриэллы и мамы.

– Спасибо, – сказала она.

Она вытерла слёзы и откусила от сэндвича. Мама села на кровать рядом с ней и взяла её за руку.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросила она.

Эприл проглотила всхлип. Она почему-то вспомнила, как её лучшая подруга Кристал недавно переехала отсюда. Её отца, Блейна, жестоко избили в этом самом доме. Несмотря на то, что они с мамой увлеклись друг другом, он был настолько потрясён, что решил съехать.

– У меня сейчас такое странное чувство, – сказала Эприл, – как будто это моя вина. С нами постоянно происходят ужасные вещи, и это как будто заразно. Я знаю, что это глупо, но…

– Я понимаю, о чём ты, – сказала мама.

Эприл удивилась.

– Правда?

Мама погрустнела.

– Я часто чувствую то же, – сказала она. – У меня опасная работа. Из-за неё все, кого я люблю, в опасности. Из-за этого я чувствую себя виноватой. Очень часто.

– Но ты ни при чём, – возразила Эприл.

– Тогда почему ты думаешь, что ты при чём?

Эприл не знала, что ответить.

– Что ещё тебя тревожит? – спросила мама.

Эприл задумалась.

– Мам, Джилли права. Я не думаю, что Лоис убила себя. И Тиффани так не думает. Я знала Лоис. Она была счастливым человеком, одним из самых уравновешенных из всех, кого я знаю. И Тиффани её очень уважала. Она была героем Тиффани. Это просто бессмыслица какая-то.

По лицу матери Эприл видела, что она ей не верит.

«Она думает, что у меня просто истерика», – подумала Эприл.

– Эприл, полиция считает, что это было самоубийство, и её мама с папой…

– Что ж, они ошибаются, – сказала Эприл, сама удивляясь резкости в своём голосе. – Мама, тебе нужно всё проверить. Ты знаешь о таких вещах больше, чем кто-либо из них. Даже больше, чем полиция.

Мама грустно покачала головой.

– Но Эприл, я не могу это сделать. Я не могу просто войти и начать расследовать то, что уже было расследовано. Попробуй представить, что почувствует её семья.

Эприл потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не расплакаться снова.

– Мама, я тебя умоляю. Если Тиффани никогда не узнает правды, это испортит ей жизнь. Она никогда не сможет с этим смириться. Пожалуйста, ну пожалуйста, сделай что-нибудь!

Эприл просила об огромном одолжении и сама это понимала. С минуту мама молчала. Она встала, подошла к окну спальни и выглянула на улицу. Казалось, она глубоко ушла в свои мысли.

Всё ещё глядя за окно, мама проговорила:

– Завтра я схожу и поговорю с родителями Тиффани, но только если они захотят со мной разговаривать. Это всё, что я могу сделать.

– Могу я пойти с тобой? – спросила Эприл.

– Завтра у тебя школа, – сказала мама.

– Тогда пошли после школы.

Мама снова замолчала, а потом произнесла:

– Ладно.

Эприл вскочила с кровати и крепко обняла мать. Ей хотелось сказать спасибо, но благодарность так переполняла её, что она не находила слов.

«Если кто-то и может выяснить, что не так, то только мама», – думала Эприл.

ГЛАВА 3

На следующий день Райли подъехала вместе с Эприл к дому Пеннингтонов. Несмотря на свои сомнения в том, что Лоис Пеннингтон убили, Райли чувствовала, что поступает правильно.

«Я должна сделать это для Эприл», – размышляла она за рулём.

В конце концов, она знала, каково это – быть уверенной в чём-то и видеть, что никто вокруг тебе не верит.

А Эприл явно уверена в том, что что-то тут не так.

Что до Райли, её инстинкты не говорили ей ничего конкретного, однако, подъезжая к элитному району Фредриксбурга, она напомнила себе, что монстры часто скрываются за самыми безмятежными фасадами. Многие из очаровательных домов, мимо которых они проезжают, наверняка таят тёмные секреты. В своей жизни она видела слишком много зла, чтобы питать по этому поводу иллюзии.

Была ли смерть Лоис самоубийством или убийством, не было никаких сомнений, что в счастливом на вид доме Пеннингтонов поселился монстр.

Райли припарковалась на улице перед домом. Это был огромный особняк высотой в три этажа и занимающий довольно обширный участок земли. Райли вспомнила слова Райана о Пеннингтонах: «Не сказать, что они очень богаты, но довольно состоятельны».

Дом подтверждал его слова – то был красивый фешенебельный особняк в хорошем районе. Единственное, что казалось здесь необычным, была полицейская лента, закрывающая дверь в стоящий особняком гараж, в котором семья обнаружила свою повесившуюся дочь.

Холодный воздух покалывал кожу, пока Райли и Эприл шли к дому. На подъездной аллее стояло несколько плотно припаркованных машин.

Они позвонили в дверь, и им открыла Тиффани. Эприл бросилась обнимать девочку, они обе расплакались.

– О, Тиффани, мне так жаль, – говорила Эприл.

– Спасибо, спасибо, что вы пришли, – сказала Тиффани.

От эмоций девочек у Райли в горле встал комок. Они обе казались сейчас такими маленькими, почти детьми. Какая ужасная несправедливость, что им приходится переживать такое чудовищное испытание! И всё же от искренней доброты Эприл она почувствовала странный оттенок гордости: девочка росла заботливой и отзывчивой.

«Видимо, я не такой уж и плохой родитель», – подумала Райли.

Тиффани была немного ниже Эприл и в ней было чуть больше подростковой неуклюжести. У неё были пшеничного цвета волосы и бледная веснушчатая кожа, из-за чего краснота вокруг глаз от слёз была ярко выражена.

Тиффани провела Райли и Эприл в гостиную. Родители Тиффани сидели на диване слегка поодаль друг от друга. Говорит ли о чём-то язык их тел? Райли не могла сказать. Она знала, что все пары по-разному переживают скорбь.

Вокруг ходили ещё люди, они приглушённым шёпотом переговаривались между собой. Райли предположила, что это друзья и родственники, которые пришли, чтобы хоть как-то помочь.

Она слышала негромкие голоса и звон посуды на кухне, где, похоже, кто-то готовил еду. Через арку, ведущую в столовую, она видела, что две пары расставляют фотографии и памятные вещи на столе. Кроме того, по всей гостиной были расставлены фотографии Лоис и её семьи, сделанные в разные годы.

Райли содрогнулась от мысли, что девочка с фотографий всего пару дней назад была жива и здорова. Что бы она чувствовала, если бы так неожиданно потеряла Эприл? Это была леденящая душу мысль, ведь она подходила к этому слишком близко.

Кто бы пришёл к ней, чтобы помочь и утешить?

Да и хотела бы она получить чью-либо помощь и утешение?

Она стряхнула такие мысли, когда Тиффани стала представлять её родителям, Лестеру и Эвнике.

– Пожалуйста, не вставайте, – сказала Райли, когда пара начала подниматься, чтобы поздороваться.

Райли с Эприл сели на диван рядом с парой. У Эвники была такая же веснушчатая кожа и яркого цвета волосы, как у дочери. Кожа Лестера была темней, у него было вытянутое, тонкое лицо.

– Я очень сочувствую вашей потере, – сказала Райли.

Пара поблагодарила её. Лестер выдавил слабую улыбку.

– Мы никогда не встречались, но я немного знаю Райана, – сказал он. – Как у него дела?

Тиффани встала со своего кресла и похлопала отца по руке. Она беззвучно произнесла:

– Они развелись, пап.

Лестер немного покраснел.

– Ой, простите, – сказал он.

Райли почувствовала, что сама зарделась.

– Не стоит извинений, – сказала она. – Как сегодня любят говорить: всё сложно.

Лестер кивнул, всё ещё слабо улыбаясь.

Какое-то время они молчали под негромкий аккомпанемент кипевшей вокруг них деятельности.

Затем Тиффани сказала:

– Мам, пап, мама Эприл – агент ФБР.

Лестер и Эвника изумлённо переглянулись, не зная, что ответить. Снова смутившись, Райли тоже не знала, что сказать. Она знала, что Эприл вчера позвонила Тиффани, чтобы сказать, что они придут. Очевидно, Тиффани не передала родителям, чем занималась Райли, так что они сейчас только узнали об этом.

Тиффани переводила взгляд с одного родителя на другого, а потом сказала:

– Я подумала, что, может быть, она сможет нам помочь узнать… что произошло на самом деле.

Лестер охнул, а Эвника горько вздохнула.

– Тиффани, мы с тобой говорили об этом, – сказала она. – Мы знаем, что произошло. Полиция совершенно уверена. У нас нет причин сомневаться в её выводах.

Лестер нетвёрдо встал.

– Я не могу так, – сказал он. – Я просто… не могу.

Он повернулся и пошёл в столовую. Райли видела, что обе пары поспешили к нему, чтобы успокоить.

– Тиффани, тебе должно быть стыдно, – сказала Эвника.

Глаза девочки наполнились слезами.

– Но я просто хочу узнать правду, мама! Лоис не убивала себя. Она не могла так поступить. Я это точно знаю.

Эвника взглянула на Райли.

– Прошу прощения, что вам приходится это выслушивать, – сказала она. – Тиффани никак не может смириться с правдой.

– Это вы с папой не можете смириться с правдой, – возразила Тиффани.

– Замолчи, – отрезала мать.

Эвника дала дочери платок.

– Тиффани, ты не всё знала о Лоис, – сказала она медленно и осторожно. – Она была менее довольна жизнью, чем, вероятно, ты думала. Ей нравился колледж, но ей было там непросто. На неё давила необходимость хорошо учиться, чтобы её не лишили стипендии, кроме того, ей было тяжело жить не дома. Она начала принимать антидепрессанты и ходила к психологу в Бярсе. Мы с твоим папой думали, что ей становится лучше, но мы ошибались.

Тиффани старалась унять рыдания, но всё ещё казалась очень злой.

– Эта школа ужасная, – сказала она. – Я никогда туда не пойду.

– Она не ужасная, – сказала Эвника. – Школа хорошая, просто требовательная.

– Готова поспорить, что остальные девочки не считали её хорошей, – бросила Тиффани.

Эприл с большим участием слушала свою подругу.

– Какие остальные девочки? – спросила она.

– Дианна и Кори, – ответила Тиффани. – Они тоже умерли.

Эвника грустно покачала головой и сказала Райли:

– В прошлом семестре в Бярсе покончили с собой ещё две девочки. Это был ужасный год для школы.

Тиффани уставилась на свою мать.

– То были не самоубийства, – сказала она. – Лоис так не считала. Она думала, что там что-то не так. Она не знала, что именно, но рассказывала мне, что это что-то очень плохое.

– Тиффани, это были самоубийства, – устало сказала Эвника. – Все так говорят. Такое случается.

Тиффани встала, её трясло от ярости и бессилия.

– Смерть Лоис не просто «случилась», – возразила она.

Эвника сказала:

– Когда ты подрастёшь, ты поймёшь, что жизнь может быть безжалостней, чем ты думаешь. А теперь сядь, пожалуйста.

Тиффани села в мрачном молчании. Эвника смотрела в никуда перед собой. Райли стало ужасно неудобно.

– Нам совершенно не хотелось никоим образом вас тревожить, – сказала Райли Эвнике. – Простите за вторжение. Наверное, нам лучше уйти.

Эвника молча кивнула. Райли с Эприл сами покинули дом.

– Нам нужно было остаться, – мрачно сказала Эприл, когда они вышли. – Надо было задать больше вопросов.

– Нет, мы лишь расстраивали их, – не согласилась Райли. – Это была ужасная ошибка.

Неожиданно Эприл побежала от неё.

– Куда ты? – в тревоге спросила Райли.

Эприл направлялась прямо к боковой двери в гараж. Дверная рама была затянута полицейской лентой.

– Эприл, не ходи туда! – крикнула Райли.

Проигнорировав как ленту, так и мать, Эприл повернула дверную ручку. Дверь была не заперта и распахнулась. Эприл поднырнула под лентой и проникла в гараж. Райли побежала за ней, собираясь выругать дочь, но вместо этого собственное любопытство взяло верх, и она осмотрела гараж.

Внутри не было машин, из-за чего пространство, рассчитанное на три машины, выглядело пугающе пустым. Сквозь несколько окон проникал слабый свет.

Эприл указала на угол.

– Тиффани говорила, что Лоис нашли там, – сказала она.

И точно, на полу место было отмечено малярной лентой.

Под потолком там были широкие потолочные балки, а к стене была прислонена стремянка.

– Пойдём, – сказала Райли. – Мы не должны здесь находиться.

Она вывела дочь и закрыла дверь. Пока они с Эприл шли к машине, Райли мысленно представляла, как девочка вскарабкалась по той лестнице и повесилась.

«Или что-то произошло на самом деле?» – задумалась Райли.

У неё не было причин думать иначе, и всё же, она начала ощущать слабый намёк на сомнение.

* * *

Вскоре, уже вернувшись домой, Райли позвонила окружному патологоанатому Данике Селвз, с которой дружила уже много лет. Когда Райли спросила её о смерти Лоис Пеннингтон, Даника была явно удивлена.

– Почему ты спрашиваешь? – спросила она. – Неужели расследованием заинтересовалось ФБР?

– Нет, это личное.

– Личное?

Райли заколебалась, но затем всё же произнесла:

– Моя дочь – хорошая подруга сестры Лоис, она немного знала и саму погибшую. Они с сестрой Лоис никак не могут поверить, что девочка совершила самоубийство.

– Понимаю, – сказала Даника. – Что ж, полиция не нашла следов борьбы. И я сама проводила тесты и вскрытие. Судя по анализу крови, за какое-то время до смерти она приняла большую дозу алпразолама. Думаю, ей хотелось быть «в отключке» настолько, насколько это возможно. Когда она вешалась, она, вероятно, просто не думала о том, что делает. Так ей было гораздо легче.

– Похоже, дело ясное, – сказала Райли.

– Я в этом уверена, – согласилась Даника.

Райли поблагодарила её и повесила трубку. В этот момент спустилась Эприл с калькулятором и листком бумаги.

– Мам, мне кажется, я доказала это! – взволнованно сказала она. – Это не может не быть убийством!

Эприл села рядом с Райли и показала ей цифры, записанные на листке.

– Я провела небольшое онлайн-расследование, – сказала она, – и выяснила, что на сто тысяч студентов колледжей семь с половиной кончают с собой. Это равняется семидесяти пяти десятитысячных процента. Но в Бярсе всего семьсот студентов, и из них трое считаются самоубийцами, покончившими с собой за последние несколько месяцев. Это равняется сорока трём сотым процента, что в пятьдесят семь раз выше среднего! Это просто невозможно!

У Райли оборвалось сердце. Она ценила то, что Эприл так обдуманно подошла к вопросу. Это был взрослый поступок.

– Эприл, я не сомневаюсь в твоих расчётах, но…

– Но что?

Райли покачала головой.

– Они ничего не доказывают.

У Эприл от недоверия широко открылись глаза.

– То есть, как это ничего не доказывают?

– В статистике есть такое понятие как «выброс». Это исключения из правил, они идут вразрез со средними значениями. Это как последнее дело, над которым я работала – про отравителя, помнишь? Большинство серийных убийц мужчины, но есть и женщины. И большинство убийц любят смотреть, как жертвы умирают, но не эта. Так же и здесь. Нет ничего удивительного в том, что есть такие колледжи, в которых студенты чаще совершают самоубийства, чем предполагают средние значения.

Эприл молча смотрела на неё.

– Эприл, я только что разговаривала с патологоанатомом, который производил вскрытие. Она уверена, что смерть Лоис была суицидом. А она знает свою работу. Она эксперт в своём деле, и мы должны доверять её мнению.

У Эприл от гнева посуровело лицо.

– Я не понимаю, почему ты не хочешь доверять моему мнению хотя бы раз.

Выпалив это, она унеслась наверх.

«По крайней мере, она уверена, что знает, что произошло», – со стоном подумала Райли.

Про себя Райли не могла сказать подобного.

Её инстинкты ничего ей не говорили.

ГЛАВА 4

Это происходило снова.

Монстр по имени Петерсон держал Эприл в заложницах где-то прямо перед ней.

Райли изо всех сил старалась найти дочь в темноте. Каждый шаг её был медленным и тяжёлым, хотя она знала, что должна торопиться.

С ружьём на плече Райли в темноте спускалась, спотыкаясь, по крутому, скользкому от грязи склону к реке. Вдруг она увидела его. Петерсон стоял по щиколотку в воде. Буквально в метре от него наполовину в воде лежала Эприл со связанными руками и ногами.

Райли потянулась за ружьём, но Петерсон поднял пистолет и направил его прямо на Эприл.

– Даже не думай, – заорал он. – Одно движение и ей конец!

Райли охватил ужас. Даже если она поднимет ружьё, Петерсон убьёт Эприл раньше, чем она успеет выстрелить.

Она положила ружьё на землю.

Она никогда не сможет забыть ужас, написанный на лице дочери…

Райли перестала бежать и согнулась всем телом, тяжело дыша.

Было раннее утро, она пошла на пробежку. Но ужасные воспоминания не давали ей сдвинуться с места.

Забудет ли она когда-нибудь этот жуткий момент?

Перестанет ли она чувствовать вину за то, что подвергла Эприл смертельной опасности?

«Нет, – подумала она. – И это правильно. Нельзя забывать».

Она вдохнула и выдохнула резкий, ледяной воздух и немного успокоилась. Затем она продолжила идти по знакомой тропинке в лесу. Бледный свет раннего утра пробивался между деревьев.

Тропа в городском парке была недалеко от дома, до неё легко было добраться. Райли часто бегала здесь по утрам. Физическая нагрузка обычно помогала выбросить из головы призраков и демонов прошлых дел, но сегодня эффект был прямо противоположным.

Вчерашние события – визит к Пеннингтонам, краткий осмотр гаража и злость Эприл на Райли – всё это всколыхнуло жуткие воспоминания.

«И всё это из-за меня», – подумала Райли, убыстряя шаг и переходя на бег.

Но тут она вспомнила, что случилось затем на реке.

Пистолет Петерсона дал сбой, и Райли воткнула ему между рёбер нож, но сразу после этого споткнулась и упала в ледяную воду. Раненный, Петерсон всё же мог удерживать Райли под водой.

Тут она увидела Эприл с всё ещё связанными запястьями и лодыжками – она подняла ружьё, которое бросила Райли. Она услышала его треск при ударе о голову Петерсона.

Но монстр обернулся и напал на Эприл. Он опустил голову девочки под воду.

Её дочь вот-вот должна была утонуть.

Райли нашли острый камень.

Она бросилась на Петерсона и ударила его по голове.

Он упал, а она запрыгнула на него.

Она снова и снова била Петерсона по лицу.

Пока река не покраснела от крови.

Воспоминание взволновало Райли, и она побежала быстрей.

Она гордилась дочерью. В тот жуткий день Эприл продемонстрировала мужество и находчивость. Она и в других опасных ситуациях действовала смело.

Но теперь Эприл злилась на Райли.

И Райли не могла не задаваться вопросом, справедливо ли это.

* * *

Райли чувствовала себя вдвойне не в своей тарелке на заупокойной службе в церкви после обеда в тот же день.

Начать с того, что она редко была в церкви за последние годы. Её отец, бывший суровым морпехом, никогда ни во что и никому не верил, кроме себя. Она прожила с тётей и дядей всё детство, и они пытались приучить её ходить в церковь, но Райли была слишком непослушна.

Что же до похорон, то Райли их просто терпеть не могла. За последние пару десятилетий работы в правоохранительных органах она видела столько суровой действительности, связанной со смертью, что похороны ей казались фальшью – на них смерть всегда выглядела слишком чистой и миролюбивой.

«Всё это сбивает с толку», – всё время думала она. Эта девочка умерла жестокой смертью, от своих или от чужих рук.

Но Эприл настояла на том, чтобы они пришли, и Райли не могла позволить ей пережить это всё в одиночку. По иронии судьбы одинокой себя чувствовала Райли. Она выбрала место рядом с проходом на заднем ряду в битком набитой церкви, в то время как Эприл сидела на одном из первых рядов, прямо за местами для семьи – так близко к Тиффани, как могла. Но Райли радовалась, что Эприл сейчас рядом с подругой, и была не против сидеть одна.

Витражи блестели на солнце, а гроб перед ними был усыпан цветами, возле него стояло несколько больших венков. Служба была степенной, хор пел хорошо.

Прямо сейчас священник что-то бубнил о вере и спасении, убеждая всех, что Лоис попала в лучшее место. Райли не обращала особенного внимания на его слова. Она оглядывалась, пытаясь найти что-то, что могло бы объяснить, почему умерла Лоис Пеннингтон.

Вчера она заметила, что родители Лоис сидели на диване, не касаясь друг друга. Она не была уверена, что правильно прочла язык их тел. Но теперь рука Лестера Пеннингтона успокаивающе лежала на плечах Эвники, и они оба казались ничем не примечательными скорбящими родителями.

Если и было в семье Пеннингтонов что-то неправильное, она этого не замечала.

Как ни странно, от этого Райли стало довольно некомфортно.

Она считала себя внимательным знатоком человеческой природы. Если Лоис действительно совершила самоубийство, вероятней всего, в её семье были какие-то проблемы. Но в ней не было видно ничего странного – ничего, кроме обычного горя.

Священнику удалось закончить речь, ни разу не коснувшись темы предполагаемой причины кончины Лоис.

Затем последовал ряд коротких, полных слёз надгробных слов друзей и родственников. Они говорили о горе и о счастливых временах, иногда рассказывали смешные истории, которые вызывали грустные смешки со стороны прихожан.

«Но ничего о самоубийстве», – думала про себя Райли.

Что-то ей казалось странным.

Разве никто из тех, кто был близок Лоис, не хочет признать, что в её последние дни закралась безнадёжность: борьба с депрессией, битва с внутренними демонами, безответный крик о помощи? Неужели никто не считает её трагическую смерть уроком для других, кому нужно помочь и кого нужно поддержать, чтобы они не пытались отнять собственную жизнь?

Но никто не говорил ничего в таком духе.

Никто не хотел говорить об этом.

Казалось, что всем стыдно, или они озадачены, или и то, и другое.

Может быть, они даже не вполне в это верят.

Надгробные слова закончились, и подошло время прощания с телом. Райли не поднялась с места. Она была уверена, что мастер похоронных дел сделал качественную работу. Как бы ни выглядела сейчас бедняжка Лоис, она точно не была похожа на саму себя, найденную повешенной в гараже. Из собственного тяжёлого опыта Райли знала, как выглядят погибшие от удушья.

Наконец, священник произнёс прощальное благословение и гроб вынесли. Семья вместе вышла, и все присутствующие тоже стали расходиться.

Когда Райли вышла на улицу, она увидела, что Тиффани и Эприл со слезами обнимают друг друга. Затем Тиффани заметила Райли и подбежала к ней.

– Разве нет ничего, что вы могли бы сделать? – сдавленным голосом спросила девочка.

Потрясённая Райли проговорила:

– Нет, мне очень жаль.

Прежде чем Тиффани успела сказать что-то ещё, её окликнул отец. Семья Тиффани садилась в чёрный лимузин. Тиффани присоединилась к ним и машина уехала.

Райли повернулась к Эприл, которая отказывалась смотреть на неё.

– Я поеду на автобусе, – сказала Эприл.

Эприл ушла, и Райли даже не пыталась её остановить. Чувствуя себя ужасно, она пошла к своей машине, стоящей на парковке у церкви.

* * *

В тот день ужин едва ли можно было назвать весёлым, как это было всего два дня назад. Эприл всё ещё не говорила с Райли, да и с остальными едва ли перекинулась парой слов. Её печаль была заразительна. Райан и Габриэлла тоже сидели мрачные.

Посреди ужина Джилли вдруг заговорила.

– Я сегодня подружилась с одной девочкой в школе. Её зовут Джейн. Она тоже приёмная.

Лицо Эприл посветлело.

– Так это здорово, Джилли! – воскликнула она.

– Да. У нас много общего, есть о чём поговорить.

Райли тоже немного воспряла духом. Было здорово, что Джилли наконец начала заводить друзей. И Райли знала, что Эприл переживает о Джилли.

Девочки немного обсудили Джейн, а затем все снова замолчали, погрузившись в прежнее уныние.

Райли знала, что Джилли хотела сломать мрачное настроение, подбодрить Эприл. Но теперь младшая девочка выглядела обеспокоенной. Райли решила, что её тревожит такое напряжение в её новой семье. Джилли явно боится, что может потерять то, что обрела совсем недавно.

«Надеюсь, что её тревога беспочвенна», – подумала Райли.

После ужина девочки поднялись в свои комнаты, а Габриэлла стала убираться на кухне. Райан налил по стакану виски для себя и для Райли, и они вместе сели в гостиной.

Какое-то время они оба молчали.

– Я пойду, поговорю с Эприл, – наконец сказал Райан.

– О чём? – спросила Райли.

– Она была грубой. И она неуважительно к тебе относится. Это не должно сойти ей с рук.

Райли вздохнула.

– Она не была грубой, – сказала она.

– Что ж, а ты как это назовёшь?

Райли задумалась на мгновение.

– Просто ей не всё равно, – сказала она. – Она беспокоится за подругу и чувствует себя беспомощной. Она боится, что с Лоис произошло что-то ужасное. Мы должны радоваться тому, что она думает о других. Это признак взросления.

Они оба снова замолчали.

– Как ты думаешь, что случилось на самом деле? – наконец спросил Райан. – Как думаешь, Лоис покончила с собой или её убили?

Райли устало покачала головой.

– Хотелось бы мне знать, – вздохнула она. – Я привыкла доверять интуиции, своим инстинктам. Но сейчас инстинкты не включаются. Я ничего не чувствую по этому поводу.

Райан погладил её по руке.

– Что бы ни случилось, ты за это не ответственна, – сказал он.

– Ты прав, – сказала Райли.

Райан зевнул.

– Я устал, – сказал он. – Лягу, наверное, сегодня пораньше.

– Я ещё посижу здесь, – сказала Райли. – Пока не хочу спать.

Райан поднялся, а Райли плеснула себе ещё один большой стакан виски. В доме было тихо, и Райли чувствовала себя одинокой и, как ни странно, беспомощной – совсем как Эприл. Но после второго стакана она начала расслабляться и почувствовала сонливость. Она скинула туфли и вытянулась на диване.

Через какое-то время она проснулась от того, что кто-то укрывал её одеялом. Райан, видимо, спустился посмотреть, как она, и убедиться, что ей удобно.

Райли улыбнулась, теперь ощущая себя менее одиноко. Затем она снова уснула.

* * *

Когда Эприл бросилась к гаражу Пеннингтонов, у Райли появилось ощущение дежавю.

Как и вчера, Райли крикнула:

– Эприл, не ходи туда!

На этот раз Эприл сорвала полицейскую ленту, прежде чем открыла дверь.

Затем девочка исчезла в гараже.

Райли побежала за ней и вошла внутрь.

Внутри гараж был ещё больше и темней, чем вчера, как огромный заброшенный склад.

Райли нигде не видела Эприл.

– Эприл, где ты? – закричала она.

Голос Эприл отозвался эхом:

– Я здесь, мам.

Райли не понимала, откуда раздаётся голос.

Она медленно повернулась, вглядываясь в кажущуюся бесконечной темноту.

Наконец, включился свет.

Райли застыла в ужасе: прямо перед ней на верёвке с потолочной балки висела девочка на пару лет старше, чем Эприл.

Она была мертва, но глаза её были открыты и смотрели прямо на Райли.

Вокруг девочки на столе и на полу были разбросаны сотни фотографий в рамках, на которых была изображена девочка и её семья в разные годы.

– Эприл! – закричала Райли.

Ответа не последовало.

Райли проснулась и села на диване, как ужаленная, от ночного кошмара пульс у неё зашкаливал.

Она едва удержалась, чтобы не закричать что есть сил: «Эприл!»

Но она знала, что Эприл спит наверху.

Вся семья спала – кроме неё.

«Почему мне приснился такой сон?» – гадала она.

Ей потребовалось не больше мгновения, чтобы узнать ответ.

Она поняла, что её инстинкты наконец включились.

Теперь она знала, что Эприл была права: в смерти Лоис что-то не так.

И она должна выяснить, что.

ГЛАВА 5

Когда Райли вылезла из машины в Колледже Бярс, у неё по спине пробежал холодок. Причиной тому была не только погода, не отличавшаяся теплом: аура школы была неизъяснимо недружелюбной.

Осматриваясь, она дрожала всем телом.

Студенты ходили по кампусу, плотно укутавшись от холода, торопясь добраться до зданий, и едва разговаривая друг с другом. Никто не выглядел довольным.

«Ничего удивительного, что здесь подросткам хочется покончить с собой», – подумала Райли.

Во-первых, место выглядело так, будто принадлежит прошлому веку. Райли показалось, что она перенеслась назад во времени. Старые кирпичные здания были в превосходном состоянии, как и белые колонны: пережитки времён, когда в таких местах обязательно были колонны.

Похожий на парк кампус был впечатляюще огромным, учитывая, что находился он в столице страны. Конечно, это Вашингтон разросся вокруг него за почти два столетия существования колледжа. Маленькая, эксклюзивная школа процветала, подготавливая выпускников, которые после этого добивались успеха в самых престижных университетах страны, а затем занимали влиятельные позиции в бизнесе и политике. В таких школах студенты устанавливали важные связи, которые поддерживали потом всю жизнь.

Естественно, для семьи Райли учёба здесь была слишком дорогой – даже, считала она, с поддержкой стипендии, которую иногда давали блестящим студентам из многообещающих семей. Не то чтобы она вообще хотела бы отправить сюда Эприл. Да, кстати, и Джилли.

Райли вошла в здание администрации и нашла кабинет декана, где её приветствовала строгая секретарь.

Райли показала женщине значок:

– Специальный агент Райли Пейдж, ФБР. Я вам звонила сегодня.

Женщина кивнула.

– Декан Отри ожидает вас.

Секретарь ввела Райли в огромный, сумрачный кабинет, стены которого были обшиты панелями из тёмного дерева.

Изысканно одетый мужчина преклонных лет встал из-за стола, чтобы поприветствовать её. Он был высоким, с серебристыми волосами, на нём был надет дорогой костюм-тройка и галстук.

– Агент Пейдж, я полагаю, – сказал он с холодной улыбкой. – Декан Уиллис Отри. Присаживайтесь.

Райли села перед его столом. Отри тоже уселся и повернулся на кресле.

– Я не уверен, что понимаю цель вашего визита, – сказал он. – Это как-то связано с безвременной кончиной Лоис Пеннингтон, не так ли?

– Вы говорите о её суициде, – проговорила Райли.

Отри кивнул и сложил руки домиком.

– Едва ли это можно назвать делом для ФБР, по моему мнению, – сказал он. – Я звонил родителям девочки, чтобы выразить им искренние соболезнования от имени школы. Они, конечно, подавлены. Всё это такое несчастье. Но, похоже, у них нет особенных вопросов.

Райли поняла, что должна тщательно выбирать слова. Она приехала раскрывать не порученное ей дело – на самом деле, её начальство в Квантико вовсе не одобрило бы её визит. Но возможно, ей удастся сделать так, чтобы Отри этого не узнал.

– Другой член семьи выразил недоверие, – сказала она.

Райли решила, что нет нужды уточнять, что она имеет в ввиду сестру-подростка Лоис.

– Какое несчастье, – повторил декан.

«Ему как будто нравится это слово», – подумала Райли.

– Что вы можете рассказать мне о Лоис Пеннингтон? – спросила она.

Отри принял скучный вид, его мысли, по-видимому, блуждали где-то далеко.

– Что ж, ничего такого, что её семья не успела бы вам рассказать, я в этом уверен, – сказал он. – Я не был знаком с ней лично, но…

Он повернулся к компьютеру и что-то ввёл.

– Судя по всему, она была совершенно обычной первокурсницей, – сказал он, глядя на экран. – Достаточно хорошие отметки. Никаких сообщений о чём-то неподобающем. Хотя я вижу, что ходила к психологу по причине депрессии.

– Но она не единственная студентка вашей школы, кто покончил с собой в этом году, – заметила Райли.

Выражение лица Отри немного потемнело. Он промолчал.

Перед отъездом Райли вкратце изучила два самоубийства, упомянутых Тиффани.

– Утверждают, что Дианна Уэббер и Кори Линз убили себя в прошлом семестре, – сказала Райли. – Причём Кори сделала это прямо здесь, в кампусе.

– Утверждают? – переспросил Отри. – Не вполне удачное слово, как мне кажется. Я не слышал обратного.

Он слегка отвернулся от Райли, как будто её здесь и не было.

– Мисс Пейдж… – начал он.

– Агент Пейдж, – поправила его Райли.

– Агент Пейдж, я уверен, что такой профессионал, как вы, в курсе, что за последние десятилетия процент самоубийств среди студентов колледжей вырос. Это третья по частоте причина смертности среди детей, достигших студенческого возраста. Каждый год в кампусах колледжей совершается более тысячи суицидов.

Он сделал паузу, как будто хотел, чтобы она прочувствовала вес его слов.

– И конечно, – продолжал он, – в некоторых школах случаются групповые самоубийства. В Бярс высокие запросы. К несчастью, на нашу долю выпало больше суицидов, но это неизбежно.

Райли подавила ухмылку.

Цифры, которые разузнала Эприл пару дней назад, теперь ей пригодились.

«Эприл бы обрадовалась», – подумала она.

Она сказала:

– Процент самоубийств среди студентов колледжей по стране составляет семь с половиной человек на сто тысяч. Но буквально в этом году уже трое из ваших семисот студентов покончили с собой. Это в пятьдесят семь раз выше среднего показателя.

Отри поднял брови.

– Что ж, я уверен, что вам известно о…

– Выбросы, – договорила за него Райли, всё ещё сдерживая улыбку. – Да, мне известно о них. И всё же уровень самоубийств в вашей школе кажется мне совершенно… несчастливым.

Отри молчал, глядя в сторону.

– Декан Отри, у меня создаётся впечатление, что вы не рады тому, что здесь находится сотрудник ФБР, – сказала Райли.

– Я действительно не рад этому, – подтвердил он. – Да и могу ли я радоваться? Это же пустая трата времени, как вашего, так и моего, и денег налогоплательщиков. А ваше присутствие здесь может создать впечатление того, что что-то не в порядке. А у нас в Колледже Бярс всё в порядке, смею вас уверить.

Он наклонился через стол к Райли.

– Агент Пейдж, к какому именно подразделению ФБР вы относитесь?

– Отдел Поведенческого Анализа.

– А, это неподалёку, в Квантико. Что ж, возможно, вам захочется узнать, что многие из наших студентов родом из семей политических деятелей. Некоторые из родителей имеют заметное влияние на правительство – включая ФБР, смею полагать. Я уверен, что вы не хотите, чтобы до них дошли такие известия.

– Такие известия? – переспросила Райли.

Отри покачался в кресле вперёд и назад.

– Подобным людям может захотеться подать жалобу вашему начальству, – сказал он со значительным видом.

Райли почувствовала себя не в своей тарелке.

Она поняла, что он догадался, что она приехала не в официальном порядке.

– Лучше всего не создавать проблем там, где их нет, – продолжал Отри. – Я лишь отмечаю это для вашего блага. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы вы поссорились со своим начальством.

Райли чуть не рассмеялась вслух.

Ссоры с начальством были для неё привычным делом.

Как и отстранения или увольнения с последующим восстановлением в должности.

Это Райли не пугало.

– Понимаю, – сказала она. – Вы пойдёте на всё, чтобы не испортить репутацию вашей школы.

– Рад, что мы поняли друг друга, – сказал Отри.

Он встал, очевидно, ожидая, что Райли покинет его кабинет.

Но Райли не была готова уйти – ещё нет.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказала она. – Я уеду сразу, как только вы дадите мне контактную информацию семей предыдущих самоубийц.

Отри уставился на неё. Райли смотрела на него в ответ, не вставая с места.

Отри посмотрел на часы:

– У меня встреча. Я должен вас покинуть.

Райли улыбнулась.

– Я тоже тороплюсь, – сказала она, взглянув на собственные часики. – Так что чем скорее вы дадите мне информацию, тем скорей мы с вами сможем вернуться к своим делам. Я подожду.

Отри нахмурился, затем снова сел к компьютеру. Он что-то напечатал на клавиатуре, затем загудел его принтер. Он передал Райли листок с информацией.

– Боюсь, что мне придётся пожаловаться вашему начальству, – сказал он.

Райли не двигалась. Её любопытство возросло.

– Декан Отри, вы только что упомянули, что на «вашу долю выпало больше самоубийств». О скольких самоубийствах мы говорим?

Отри ничего не ответил. Его лицо покраснело от ярости, но голос прозвучал спокойно и сдержано.

– Передайте своему начальству в ОПА, что я с ними свяжусь, – сказал он.

– Разумеется, – сказала Райли нарочито вежливо. – Благодарю, что уделили мне время.

Райли вышла из офиса, а затем и из административного строения. На этот раз ветер бодрил и вселял энергию.

Уклончивость Отри убедила Райли в том, что она наткнулась на гнездо зла.

А Райли специализировалась на зле.

ГЛАВА 6

Сев в машину, Райли стала проглядывать информацию, которую ей дал декан. Она стала вспоминать подробности смерти Дианны Уэббер.

«Конечно, – вспомнила она, открывая старые новостные сообщения на телефоне. – Она дочь конгрессвумен».

Депутат Хейзл Уэббер была восходящим политиком, замужем за известным юристом из Мэриленда. Смерть их дочери была в новостях прошлой осенью. В тот момент Райли не обратила на этот случай особенного внимания: всё напоминало скорей сплетню из жёлтой газеты, нежели настоящую новость, кроме того, Райли считала, что такие случаи – дело семьи и никого более.

Теперь она думала иначе.

Она нашла номер телефона вашингтонского кабинета конгрессвумен Хейзл Уэббер. Райли набрала номер и услышала в трубке деловитый голос секретаря.

– Говорит специальный агент Райли Пейдж, ФБР, Отдел Поведенческого Анализа, – представилась Райли. – Мне бы хотелось договориться о встрече с депутатом Уэббер.

– Могу я спросить, какова цель встречи?

– Мне нужно поговорить с ней о смерти её дочери прошлой осенью.

Повисло молчание.

Райли сказала:

– Мне жаль беспокоить конгрессвумен и её семью по поводу этой ужасной трагедии, но нам нужно довести дело до конца.

Опять молчание.

– Простите, – медленно произнёс секретарь, – однако депутата Уэббер сейчас нет в Вашингтоне. Вам придётся подождать, когда она вернётся из Мэриленда.

– А когда это произойдёт? – поинтересовалась Райли.

– Я не могу сказать. Вам придётся перезвонить.

Не произнеся больше ни слова, секретарь повесил трубку.

«Она в Мэриленде», – подумала Райли.

Райли быстро поискала в интернете и выяснила, что Хейзл Уэббер живёт на лошадиной ферме Мэриленда. Судя по фотографии, место найти было нетрудно.

Но прежде чем Райли успела завести автомобиль, у неё зазвонил телефон.

– Это Хейзл Уэббер, – сказала звонящая.

Райли была поражена. Секретарь, по-видимому, немедленно позвонил конгрессвумен после того, как повесил трубку. Райли точно не ожидала, что Уэббер свяжется с ней напрямую, и уж точно не так скоро.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Уэббер.

Райли снова объяснила, что ей хотелось бы «закончить дело» относительно смерти её дочери.

– Не могли бы вы говорить яснее? – попросила Уэббер.

– Я предпочла бы сделать это лично, – сказала Райли.

Уэббер на мгновение замолчала.

– Боюсь, что это невозможно, – сказала Уэббер. – И я бы попросила вас и ваше начальство более не беспокоить меня и мою семью. Мы только начали оправляться. Надеюсь на ваше понимание.

Райли поразил ледяной тон женщины. Она не заметила в её голосе ни малейшего намёка на скорбь.

– Депутат Уэббер, если бы вы могли уделить мне толику вашего времени…

– Я сказала, нет.

Уэббер закончила звонок.

Райли была ошарашена. Она не понимала, как расценивать эту краткую нелепую беседу.

Она знала лишь то, что задела конгрессвумен за живое.

И ей нужно сейчас же ехать в Мэриленд.

* * *

Двухчасовая поездка была очень приятной. Погода стояла хорошая, так что Райли выбрала путь, лежащий через Чесапикский мост, где у неё была возможность полюбоваться видом на воду.

Вскоре она оказалась на лошадиной ферме Мэриленда, где пастбища были огорожены красивыми деревянными заборчиками, а проезды, вдоль которых были высажены деревья, вели к изящным домам и конюшням, стоящим вдали от дороги.

Райли остановилась у ворот особняка Уэбберов. Грузный охранник в униформе вышел из своей будки и подошёл к ней.

Райли показала охраннику свой значок и представилась.

– Я приехала на встречу с депутатом Уэббер, – сказала она.

Охранник отошёл и стал что-то говорить по рации. Затем он снова подошёл к Райли.

– Конгрессвумен говорит, что произошла ошибка, – сообщил он. – Она вас не ожидает.

Райли улыбнулась своей самой широкой улыбкой.

– О, она сейчас очень занята? Ничего, у меня не плотный график. Я подожду здесь, пока она не найдёт время.

Охранник нахмурился, стараясь выглядеть угрожающе.

– Боюсь, что вам придётся уехать, мадам, – сказал он.

Райли пожала плечами и продолжала вести себя так, будто не поняла.

– О, да ничего страшного. Никаких проблем. Я подожду прямо здесь.

Охранник отошёл и снова стал говорить в микрофон. Посмотрев на Райли с минуту не произнося ни слова, он вошёл в будку и отпер ворота. Райли въехала на территорию.

Она ехала по широкому, местами покрытому снегом пастбищу, где свободно гуляла пара лошадей. Сцена была безмятежная.

Доехав до дома, она поняла, что он даже больше, чем она ожидала – своеобразное современное поместье. Она заметила и другие ухоженные строения на пригорке.

У двери её встретил молчаливый азиат. По телосложению он напоминал борца сумо, из-за чего его деловой костюм дворецкого выглядел абсурдно и неуместно. Он повёл Райли по арочному коридору с полом из дорогого на вид красновато-коричневого дерева.

Наконец, её встретила невысокая, мрачного вида женщина, которая молча ввела её в сверхъестественно чистый кабинет.

– Ждите здесь, – сказала она и ушла, захлопнув за собой дверь.

Райли села в кресло рядом со столом. Шли минуты. Она почувствовала соблазн заглянуть в бумаги, лежащие на столе, или даже покопаться в файлах на компьютере, но знала, что каждый её шаг, без сомнения, записывается камерами наблюдения.

Наконец, в комнату степенно вошла Хейзл Уэббер.

Она была высокой женщиной, худой, но представительной. Она не выглядела достаточно старой, чтобы быть в Конгрессе столько, сколько считала Райли, как и для того, чтобы иметь дочь студенческого возраста. Некоторая скованность вокруг её глаз могла объясняться привычкой или инъекциями ботокса, или и тем, и другим сразу.

Райли вспомнила, что видела её по телевизору. Обычно, встречая тех, кого она уже видела по телевидению, Райли поражалась тому, насколько иначе они выглядели в реальной жизни. Как ни странно, Хейзл Уэббер выглядела точно так же. Она как будто на самом деле существовала в двухмерном пространстве – почти неестественно неглубокое человеческое существо во всех возможных смыслах.

Её наряд тоже поразил Райли. Зачем она надела пиджак поверх тонкого свитера? В доме было даже жарковато.

«Часть стиля, наверное», – сделала вывод Райли.

В пиджаке она выглядела более деловой и официальной, нежели просто в широких брюках и свитере. Возможно, это также являлось в каком-то роде её бронёй, защитой от непосредственного контакта с людьми.

Райли встала, чтобы представиться, но Уэббер заговорила первой.

– Агент Райли Пейдж, ОПА, – сказала она. – Я знаю.

Не говоря больше ни слова, она села за свой стол.

– Что вы собирались сказать мне? – спросила Уэббер.

Райли почувствовала тревогу. Конечно, ей нечего сообщить этой женщине. Весь её визит был блефом, и она неожиданно увидела, что Уэббер не относится к тем женщинам, которых легко надуть. Райли попала в сложную ситуацию, и теперь ей нужно толочь воду в ступе на максимуме возможностей.

– На самом деле я пришла, чтобы получить информацию у вас, – сказала Райли. – Ваш муж дома?

– Да, – ответила женщина.

– Можно ли устроить так, чтобы я поговорила с вами обоими?

– Он знает, что вы здесь.

Отсутствие её ответа сбило Райли с толку, но она постаралась не подать виду. Женщина встретилась холодными голубыми глазами с глазами Райли. Райли не отводила взгляда, готовясь к скрытой войне интересов.

Райли сказала:

– Отдел Поведенческого Анализа расследует дело о необычном количестве смертей, кажущихся суицидами, в Колледже Бярс.

– «Кажущихся суицидами»? – переспросила Уэббер, выгнув бровь. – Едва ли я описала бы суицид Дианны словом «кажущийся». Для меня и моего мужа он был весьма реальным.

Райли могла поклясться, что температура в комнате выросла на несколько градусов. Уэббер не выдала голосом ни намёка на эмоции при упоминании о самоубийстве её дочери.

«По её венам течёт ледяная вода», – подумала Райли.

– Не могли бы вы рассказать о произошедшем, – попросила Райли.

– Зачем? Я уверена, вы всё прочли в отчёте.

Конечно, никаких отчётов Райли в глаза не видела. Но ей нужно продолжать блефовать.

– Мне бы очень помогло, если бы я услышала о произошедшем вашими словами, – сказала она.

Уэббер мгновение молчала. Её взгляд был твёрд, но не менее твёрд был и взгляд Райли.

– Прошлым летом Дианна упала, катаясь на лошади, – произнесла Уэббер. – У неё был серьёзный перелом бедра. Было очевидно, что ей придётся делать операцию по протезированию сустава. Она должна была забыть о соревнованиях. Это разбило ей сердце.

Уэббер сделала паузу.

– Она принимала обезболивающее оксикодон. Она приняла слишком большую дозу, намеренно. Она сделала это специально, вот и вся история.

Райли почувствовала, что женщина оставила что-то несказанным.

– Где это произошло? – спросила она.

– В её спальне, – сказала Уэббер. – Она лежала в кровати. Патологоанатом сказал, что она умерла от остановки дыхания. Она выглядела спящей, когда её нашла горничная.

И тут Уэббер моргнула.

Буквально моргнула.

Она проиграла их борьбу интересов.

«Она врёт!» – поняла Райли.

У неё ускорился пульс.

Теперь у неё есть шанс задать единственно верные вопросы.

Но не успела Райли и придумать, о чём спросить, как дверь в кабинет открылась, и вошла женщина, которая привела сюда Райли.

– Конгрессвумен, мне нужно с вами поговорить, – сказала она.

Уэббер с видом облегчения встала из-за стола и вслед за ассистенткой вышла за дверь.

Райли несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Как жаль, что их прервали.

Она была уверена, что вот-вот пробьёт обманчивый фасад Хейзл Уэббер.

Но возможность была упущена.

Когда Уэббер вернётся, Райли придётся начать сначала.

Меньше, чем через минуту Уэббер вернулась с видом, говорящим о том, что она снова обрела уверенность в себе.

Она встала у открытой двери и сказала:

– Агент Пейдж – если вы на самом деле агент Пейдж – боюсь, мне придётся попросить вас уйти.

Райли тяжело сглотнула.

– Я не понимаю.

– Моя ассистентка только что звонила в ОПА. Они не проводят совершенно никаких расследований касательно самоубийств в Бярсе. Так что теперь, кем бы вы ни были…

Райли достала значок.

– Я действительно специальный агент Райли Пейдж, – твёрдо сказала она. – И я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы такое расследование было открыто как можно скорей.

Она прошла мимо Хейзл Уэббер и вышла из кабинета.

Идя по дому к выходу, она знала, что нажила себе врага, да ещё и опасного.

Это была не такая опасность, с которой она привыкла сталкиваться.

Хейзл Уэббер не была психопатом, излюбленным оружием которого были цепи, ножи, пистолеты или горелки.

Это была женщина, которая не имела совести, а её оружием были деньги и власть.

Райли больше по душе был противник, которого она могла вырубить или застрелить. И всё же она была готова побороться с Уэббер и любыми угрозами, которые она могла ей представить.

«Она солгала мне по поводу своей дочери», – всё время думала Райли.

И теперь она была полна решимости выяснить правду.

Дом казался пустым. Райли удивило то, что, уходя, она не встретила ни единой живой души. Ей показалось, что она могла бы ограбить этот особняк и её бы никто не остановил.

Она вышла из дома, села в машину и поехала от дома.

Подъехав к воротам, она увидела, что они закрыты. Рядом с ними внутри территории Уэбберов стояли плотный охранник, который впустил её, и огромный дворецкий. Их руки были скрещены на груди и они, по всей видимости, ждали её.

ГЛАВА 7

Мужчины определённо выглядели угрожающе. Но, кроме того, они были и смешны: тот, что поменьше, в форме охранника, а его более крупный партнёр в очень официальном костюме швейцара.

«Они похожи на пару цирковых клоунов», – подумала Райли.

Но она знала, что они не пытаются её развеселить.

Райли остановила машину прямо перед ними. Она опустила стекло, выглянула и окликнула их:

– Какие-то проблемы, джентльмены?

Охранник подошёл поближе и встал прямо перед её машиной.

Внушительный дворецкий неуклюже подошёл к пассажирскому окну.

Он проговорил громыхающим басом:

– Депутат Уэббер хотела бы устранить недопонимание.

– Слушаю вас.

– Она хочет, чтобы вы поняли, что ищейкам здесь не рады.

Теперь Райли всё поняла.

Уэббер и её ассистентка пришли к выводу, что Райли самозванка, а вовсе не агент ФБР. Они, вероятно, подозревают её в том, что она журналист, который собирается написать разоблачительную статью о конгрессвумен.

Без сомнений, эти двое часто имели дело с назойливыми журналистами.

Райли снова вытащила значок:

– Думаю, недопонимание действительно имело место быть, – сказала она. – Я действительно специальный агент ФБР.

Огромный мужчина ухмыльнулся. Очевидно, он решил, что значок поддельный.

– Выйдете из машины, пожалуйста, – сказал он.

– Я бы предпочла этого не делать, спасибо, – ответила Райли. – Буду вам благодарна, если вы откроете ворота.

Райли оставила дверь в автомобиль незапертой, и мужчина открыл её.

– Пожалуйста, выйдите из машины, – повторил он.

Райли мысленно простонала.

«Это плохо кончится», – подумала она.

Райли вышла из автомобиля и закрыла дверь. Двое мужчин стояли рядом друг с другом неподалёку от неё.

Райли задумалась, кто из них сделает первый шаг.

Тут крупный мужчина хрустнул пальцами и пошёл к ней.

Райли сделала к нему пару шагов.

Он потянулся к ней, и она схватила его за отворот пиджака и рукав левой руки и дёрнула, отчего тот потерял равновесие. Тогда она повернулась вокруг своей оси на левой ноге и нагнулась. Она едва почувствовала увесистость мужчины, когда всё его тело пролетело над её спиной. Он с силой ударился о дверь машины, а затем головой рухнул на землю.

«Машине повезло меньше всего», – подумала Райли с мимолётной грустью.

Другой мужчина уже бежал к ней, и она повернулась к нему.

Райли сильно ударила его в пах, и он согнулся пополам с громким стоном; она видела, что на этом инцидент исчерпан.

Райли выхватила из кобуры охранника пистолет, а потом стала любоваться делом своих рук: сумоист всё ещё лежал бесформенной кучей рядом с машиной, глядя на неё полными ужаса глазами. Дверь машины была помята, но не так сильно, как боялась Райли. Охранник в униформе стоял на четвереньках, пытаясь восстановить дыхание.

Она взяла пистолет и подала его охраннику ручкой вперёд.

– Кажется, вы кое-что потеряли, – сказала она приятным голосом.

Дрожащими руками охранник потянулся за пистолетом.

Райли отвела его в сторону.

– Нет-нет, – сказала она. – Сначала, будьте добры, открыть ворота.

Она взяла мужчину под руку и помогла ему подняться на ноги. Он подковылял к будке и повернул переключатель, открывающий железные ворота. Райли вернулась к машине.

– Простите, – сказала она сумоисту.

Всё ещё в ужасе мужчина отполз от двери, подобно гигантскому крабу, освобождая Райли дорогу. Она села в автомобиль и проехала через ворота. Там она бросила пистолет на землю и уехала прочь.

«Больше они не считают меня репортёром», – подумала она.

Она была уверена и в том, что крайне скоро конгрессвумен тоже об этом узнает.

* * *

Двумя часами позже Райли остановила машину на парковке перед зданием ОПА. Какое-то время она сидела в автомобиле. Она ни разу не приезжала сюда за месяц своего отпуска. Она не ожидала, что ей придётся вернуться так скоро. Странное было чувство.

Райли выключила двигатель, вытащила ключ зажигания, вылезла из машины и вошла в здание. Проходя через здание к своему кабинету, она встречала друзей и коллег, которые приветствовали её с разной степенью радушия, удивления или сдержанности.

Она остановилась у кабинета своего старого напарника, Билла Джеффриса, но его не было на месте: вероятно, он был на задании, работая с кем-то другим.

Райли почувствовала лёгкий укол грусти, даже ревности.

Во многих отношениях Билл был её самым лучшим на свете другом.

И всё же она подумала, что, наверное, это справедливо. Билл не знал, что они с Райаном снова вместе, а он не одобрил бы этого. Он слишком часто держал её за руку во время их болезненного разрыва и развода. Ему было трудно поверить, что Райан мог измениться.

Когда она открыла дверь в свой кабинет, ей пришлось дважды осмотреться, чтобы убедиться, что она не ошиблась кабинетом. Здесь было слишком аккуратно и прибрано. Неужели они отдали кабинет другому агенту? Неужели здесь работает кто-то другой?

Райли открыла ящик стола и обнаружила знакомые папки, хотя теперь они были расставлены в более удобном порядке.

Кто мог прибраться здесь для неё?

Точно не Билл, он для этого слишком благоразумный.

«Возможно, Люси Варгас», – подумала Райли.

Люси была молодой девушкой-агентом, с которой они с Биллом успели поработать, и которая нравилась им обоим. Если в этом порядке виновна Люси, то, по крайней мере, она сделала это из предупредительности.

Несколько минут Райли просидела за столом.

На неё нахлынули воспоминания: гроб девочки, её подавленные родители и жуткий сон Райли о повешенной девочке, окружённой памятными реликвиями. Ещё она вспомнила, как декан Отри избегал её вопросов, а Хейзл Уэббер лгала прямо в лицо.

Она напомнила себе слова, сказанные ею Хейзл Уэббер. Она обещала открыть официальное расследование. И сейчас самое время сдержать это обещание.

Она подняла трубку стационарного телефона и набрала телефон своего босса, Брента Мередита.

Когда шеф команды взял трубку, она сказала:

– Сэр, это Райли Пейдж. Я думала…

Она собиралась попросить его уделить ей несколько минут, когда прогремел его голос:

– Агент Пейдж, жду вас у себя в кабинете сейчас же.

Райли содрогнулась.

Похоже, Мередит за что-то очень зол на неё.

ГЛАВА 8

Вбежав в кабинет Мередита, Райли увидела, что он в ожидании неё стоит около своего стола.

– Закрой дверь, – бросил он. – Садись.

Райли сделала, как было велено.

Всё ещё стоя, Мередит какое-то время молчал. Он просто смотрел на Райли. Это был крупный мужчина – у него была широкая спина и угловатые черты афроамериканского лица. И даже в самом хорошем настроении он выглядел угрожающе.

А сейчас он был далёк от хорошего настроения.

– Вы ничего не хотите мне рассказать, агент Пейдж? – спросил он.

Райли сглотнула. Она поняла, что известия о её похождениях в тот день уже дошли до него.

– Возможно, вам лучше начать первым, сэр, – сказала она кротко.

Он подошёл к ней поближе.

– Я только что получил на тебя две жалобы свыше, – сказал он.

Райли упала духом. Она знала, что подразумевает Мередит под словом «свыше»: жалобы поступили от ответственного специального агента Карла Волдера – ничтожного маленького человека, который уже не единожды отстранял Райли за нарушение субординации.

Мередит прорычал:

– Волдер сообщил, что ему поступил звонок от декана одного колледжа.

– Верно, Колледж Бярс. Но если вы дадите мне возможность объяснить всё…

Мередит снова перебил её:

– Декан сказал, что ты вломились к нему в кабинет с нелепыми заявлениями.

– Всё произошло не совсем так, сэр, – взмолилась Райли.

Но Мередит продолжал давить на неё:

– Кроме того, Волдеру звонили от депутата Хейзл Уэббер. Она сообщила, что ты пробралась к ней в дом и домогалась до неё. Ты даже солгала ей о несуществующем деле. А затем ты набросилась на двух членов её персонала и угрожала им пистолетом.

От такого обвинения Райли пришла в негодование.

– Всё произошло совсем не так, сэр.

– А как тогда всё произошло?

– Это было собственное оружие охранника, – не задумываясь, выпалила Райли.

Она пожалела о своих словах сразу после того, как они вылетели у неё изо рта.

– Я пыталась вернуть ему пистолет! – исправилась она.

Но в то же мгновение она поняла, что и это не помогло.

Повисло долгое молчание.

Мередит сделал глубокий вдох. Наконец, он сказал:

– Надеюсь, у вас есть достойное объяснение своим действиям, агент Пейдж.

Райли тоже глубоко вдохнула.

– Сэр, в Колледже Бярс произошло три подозрительных смертельных случая всего за последний учебный год. Их считают самоубийствами, но я в это не верю.

– Впервые слышу, – сказал Мередит.

– Понимаю, сэр. Я как раз приехала, чтобы всё вам объяснить.

Мередит встал, ожидая продолжения.

– У подруги моей дочери в Колледже Бярс училась сестра – Лоис Пеннингтон, первокурсница. Её семья обнаружила её повешенной в гараже в прошлое воскресенье. Её сестра не верит, что это суицид. Я опросила её родителей, и…

Мередит заорал так, что его было слышно даже в коридоре.

– Ты опросила её родителей?!

– Да, сэр, – тихо ответила Райли.

Мередиту потребовалось время, чтобы успокоиться.

– Мне стоит напомнить тебе, что это не дело ОПА?

– Нет, сэр, – сказала Райли.

– Насколько мне известно, это вообще не дело.

Райли не знала, что ещё сказать.

– Так и что сказали тебе родители? – спросил Мередит. – Они-то согласны с тем, что это самоубийство?

– Да, – еле слышно сказала Райли.

Теперь наступила очередь Мередита потерять дар речь. Он изумлённо покачал головой.

– Сэр, я понимаю, как это выглядит, – сказала Райли. – Но декан Бярса что-то явно скрывает. И Хейзл Уэббер солгала мне насчёт смерти своей дочери.

– Откуда ты знаешь?

– Я просто знаю!

Райли умоляюще посмотрела на Мередита.

– Сэр, после стольких лет вы должны знать, что моим инстинктам можно доверять. Когда я чувствую что-то нутром, я почти всегда оказываюсь права. Вы должны мне поверить. В смертях этих девочек что-то не так.

– Райли, тебе известно, что это работает по-другому.

Райли была поражена. Мередит редко называл её по имени – только тогда, когда искренне за неё беспокоился. Она знала, что он ценил, уважал её и хорошо к ней относился, а она чувствовала то же по отношению к нему.

Он наклонился через стол и с грустью пожал плечами.

– Возможно, ты права, а возможно, ошибаешься, – сказал он со вздохом. – Так или иначе, я не могу открыть дело в ОПА на основании одного твоего чутья. Для этого нужно намного больше.

Теперь Мередит озабоченно смотрел на неё.

– Агент Пейдж, вам многое пришлось пережить за последнее время. Вы участвовали в расследовании опасных дел, а во время последнего вашего напарника едва не отравили до смерти. Кроме того, вам нужно заботиться о новом члене семьи, и…

– Что и? – спросила Райли.

Мередит помедлил, а затем договорил:

– Я отправил вас отдохнуть месяц назад. Вам показалось это хорошей идеей. Во время последнего нашего разговора вы даже просили меня продлить ваш отпуск. Думаю, это наилучший вариант. Оставайтесь в отпуске столько, сколько вам требуется. Вам нужно больше отдыха.

Райли чувствовала себя раздосадованной и побеждённой. Но она знала, что спорить бессмысленно. Мередит был прав: он никоим образом не мог открыть дело на основании того, что она ему сообщила. Особенно когда над душой у него стоит бюрократическая дрянь типа Волдера.

– Простите, сэр, – сказала она. – Я поеду домой.

Выйдя из кабинета Мередита и направляясь к выходу из здания, Райли чувствовала себя ужасно одинокой. Но она не была готова забыть о своих подозрениях. Слишком сильно было её внутреннее чувство. Она знала, что должна что-то сделать.

«Начнём с начала», – подумала она.

Ей нужно добыть больше информации. Ей нужно доказать, что что-то здесь не так.

Но как ей сделать это в одиночку?

* * *

Райли вернулась домой примерно за полчаса до ужина. Она зашла на кухню, где Габриэлла готовила другой свой гватемальский деликатес, gallo en perro, острый гуляш.

– Девочки дома? – спросила Райли.

– Sí. Они в комнате Эприл, вместе делают домашнюю работу.

Райли стало немного легче. По крайней мере, дома всё, кажется, на своих местах.

– А Райан? – спросила Райли.

– Он звонил. Приедет позже.

Райли стало тревожно. Это напомнило ей о плохих временах с Райаном. Но она сказала себе не беспокоиться. В конце концов, у Райана сложная работа, которая отнимает много времени. К тому же у Райли у самой такая работа, из-за которой ей приходится бывать дома реже, чем хотелось бы.

Она поднялась, села за свой компьютер и забила в поисковик «смерть Дианны Уэббер», но не нашла ничего такого, чего до сих пор не знала. Затем она стала искать информацию по Кори Линз, другой умершей девочке. И снова нашла совсем немного.

Райли запустила поиск некрологов, в которых упоминался Колледж Бярс, и вскоре нашла шесть. Один умер в больнице после долгой борьбы с раком. Что касается остальных, она узнала по фотографиям троих молодых людей – Дианну Уэббер, Лоис Пеннингтон и Кори Линз. Но парень и девушка из других некрологов были ей незнакомы. Их звали Кирк Фаррелл и Констанция Йо, оба учились на втором курсе.

Конечно, ни один некролог не сообщал, что покойники совершили самоубийство – почти во всех причина смерти точно не указывалась.

Райли откинулась в кресле и вздохнула.

Ей нужна помощь. Но к кому ей обратиться? У неё всё ещё нет доступа к техническим экспертам Квантико.

Она вздрогнула от пришедшей ей в голову мысли.

«Нет, не Шейн Хэтчер», – подумала она.

Криминальный гений, который бежал из Синг-Синга, не единожды приходил ей на помощь в расследованиях. Ей не удавалось – или не хотелось? – снова посадить его, и это стало причиной недовольства ею начальства в ОПА.

Райли прекрасно знала, как с ним связаться.

Она даже могла сделать это прямо сейчас, воспользовавшись компьютером.

«Нет, – снова, содрогнувшись, подумала Райли. – Точно нет».

Но кто тогда ей поможет?

Тут она вспомнила слова Хэтчера, когда она оказалась в похожей ситуации:

«Думаю, ты знаешь, кто будет говорить с тобой в ФБР, даже будь ты там персоной нон грата. Тот, кому тоже плевать на правила».

Райли заволновалась.

Она точно знала, чья помощь ей нужна.

ГЛАВА 9

Райли взяла телефон и набрала номер.

Голос в трубке сказал:

– Рофф слушает.

Социально неадаптированный компьютерный профи работал техническим специалистом в сиэтлском штабе ФБР. Ван Рофф помог ей в расследовании прошлого дела и, как и другие профессионалы-чудаки, он не упускал возможности обойти или даже нарушить правила, от чего получал явное удовольствие.

Райли взволнованно заговорила:

– Ван, мне нужна твоя помощь. И я боюсь, что это не совсем легитимно и не санкционированно власть имущими.

Прежде чем Райли успела что-то объяснить, Рофф громко перебил её:

– Руфус, привет старина! Как там в Канкуне? Послушай, надеюсь, что ты не подхватишь никакую тропическую болезнь, если ты понимаешь, о чём я. Ты пользуешься резинкой?

Райли в шоке пробормотала:

– Эээ, что?

Рофф сказал:

– Послушай, Руфус, я прекрасно знаю, что у тебя там куча пошлых историй, и я сгораю от нетерпения их услышать. Что может быть интересней историй о беспорядочном сексе? Но сейчас я не могу говорить. Я тебе перезвоню.

После этого он повесил трубку.

Райли уставилась на телефон. Ей понадобилось время, чтобы понять, в чём дело.

«Ну конечно, он не один!»

Начальство ФБР в Сиэтле старалось не спускать глаз с Роффа. Возможно, они даже прослушивали его телефон или мониторили компьютер.

Она была уверена, что такая игра нравится этому чудаку – задача обойти надзор и изучить то, что ему хотелось, не могла не радовать его.

Так или иначе, Райли была уверена, что он выйдет с ней на связь, как только ему представится такая возможность. И она надеялась, что это не займёт много времени.

* * *

Вскоре Райли присоединилась к Габриэлле, Эприл и Джилли за ужином.

– Как идёт дело? – нетерпеливо спросила Эприл, когда Райли села за стол.

– Что ж, нельзя назвать это делом, – возразила Райли.

– Но ты работаешь над этим, верно? Ты пытаешься выяснить, что случилось с теми девочками?

Райли заколебалась. Что из того, что она успела сегодня сделать, может узнать Эприл?

– Я работаю над ним, – сказала она. – Но я ещё не готова это обсуждать.

От улыбки Эприл настроение Райли улучшилось. По крайней мере, её дочь больше на неё не злится. Райли лишь надеялась, что не разочарует Эприл. Хотя Райли была уверена, что здесь есть, что расследовать, она ещё слишком далеко от того, чтобы делать какие-то выводы. Ей нужно узнать очень многое, чтобы начать официальное расследование. И она подозревала, что собирается пролить свет на то, что некоторые семьи хотели бы сохранить во тьме.

За ужином Эприл и Джилли весело щебетали о том, о сём. В какой-то момент Эприл достала телефон и открыла вопросы для теста, который в скором времени ждал Джилли. Эприл начала проверять сестру.

– Девочки, давайте не за ужином, – попросила Райли.

К её удивлению, Габриэлла не поддержала её:

– Нет, это хорошо. Всегда хорошо, когда дети учатся, за столом или где-либо ещё.

Райли улыбнулась. Да, наверное, это хорошо. Она поняла, что Габриэлла остро чувствует, что Джилли сейчас балансирует на краю между жизнью, полной отчаяния, и счастливой жизнью. И Габриэлла понимала, какое значение для этого имеет хорошее образование.

Так что она сказала:

– Ладно, повторяйте. Где угодно, когда угодно.

Райли радовало, что девочки хорошо сблизились между собой, а Джилли начала проявлять энтузиазм по поводу школы.

Тут в доме зазвонил телефон. Райли ответила – звонил Райан.

– Привет, – сказала она. – Ты едешь? Я оставлю тебе что-нибудь на ужин.

– Боюсь, я сегодня приеду очень поздно, – сказал он. – У меня куча работы. Надеюсь, ты не против?

Райли подавила вздох.

– Всё нормально, – сказала она.

Она положила трубку и вернулась на кухню.

– Это папа? – спросила Эприл. – Когда он придёт?

– Он сказал, что будет поздно, – сказала Райли, возвращаясь на своё место за столом.

Улыбка Эприл резко исчезла.

Райли расстроила перемена настроения дочери. Она знала, что Райан часто перегружен работой. Как и ей самой, ему приходилось иногда подолгу пропадать.

Но в них с Эприл ещё слишком живы были воспоминания о том, как Райан просто потерял интерес к собственной семье. Последнее время всё было так хорошо, и Райан казался совсем другим человек. Райли всё ещё надеялась, что на этот раз всё будет иначе.

* * *

Позже в тот же вечер Райли получила сообщение от Вана Роффа. Он написал ей, как найти его в видеочате, и сказал, что может поговорить. Райли набрала его. Она была рада снова видеть на экране неуклюжего, полного мужчину.

– Привет, Руфус! – сказал Рофф. – Как в Канкуне? Закупился резинками?

– Очень смешно, – сказала Райли.

– Так чем же таким ты занимаешься, что начальство бы не одобрило?

– Я проверяю подозрительные смерти в одной школе неподалёку отсюда. Колледж Бярс.

– Я так полагаю, это не официальное расследование, раз ты не пользуешься услугами ОПА.

– Официальное заключение по трём из них гласит, что это самоубийства. Если это так, то это в пятьдесят семь раз выше среднего уровня по стране.

Рофф почесал подбородок.

– Может быть, выброс? – предположил он.

– У меня есть предчувствие, что нет.

Рофф кивнул.

– Что ж, выбросы выбросами, а предчувствия предчувствиями. Опыт показывает, что инстинкты в большинстве случаев оказываются вернее статистики.

Райли видела, что Рофф тут же начал что-то набирать.

– Колледж Бярс, говоришь? Который в Вашингтоне?

– Да. Я опросила декана Уиллиса Отри о жертвах, но он не был особенно откровенным. Ещё я разговаривала с конгрессвумен Хейзл Уэббер, матерью одной из погибших. Она определённо что-то скрывает. И она натравила на меня пару своих мордоворотов в надежде, что они меня проучат.

Рофф всё ещё печатал.

– И каков был исход?

– Не слишком хороший. Для них.

Рофф рассмеялся, не отрываясь от клавиатуры.

– Жаль, что я этого не видел!

Он перестал печатать и сказал:

– Вот, вижу некрологи, о которых ты говоришь.

Райли сказала:

– Пеннингтон, Уэббер и Линз – предполагаемые самоубийцы. Кирк Фаррелл и Констанция Йо – те двое, о которых мне ничего не известно, оба второкурсники,

Рофф снова стал что-то набирать, а затем перестал. Он выглядел удивлённым.

– Вот те на! – сказал он.

– В чём дело?

Рофф в недоумении покачал головой.

– Так декан сказал тебе, что в этом году в Бярсе было всего три самоубийства?

– Да он мне вообще ничего не сказал.

– Что ж, цифры немного изменились. Теперь это в девяносто шесть раз выше среднего.

Рофф объяснил:

– В этом году в школе произошло пять так называемых самоубийств, а не три. Кирк Фаррелл, предположительно, выстрелил в себя у себя дома в Атланте. Констанция Йо повесилась у себя дома в пригороде столицы.

У Райли отпала челюсть.

– Пять, а не три! – повторила она.

– Ну, самоубийства бывают заразными. Особенно среди молодых людей, живущих в одной среде.

– Я знаю, – сказала Райли.

– Но я так не думаю. – Тогда перед тобой сложный случай.

– Ван, отправь мне всё, что тебе удалось найти. И не мог бы ты достать для меня контактную информацию семей тех студентов, по которым у меня ничего нет?

– Будет сделано. Лови е-мэйл. Райли поблагодарила Роффа за его помощь, и они закончили разговор. Какое-то время Райли просто сидела, переваривая новую информацию. Хватит ли у неё теперь данных, чтобы убедить Мередита, что это дело ФБР?

Она вздохнула. Вряд ли. По крайней мере, не теперь, когда Волдер жалуется на её действия. Ей нужно больше доказательств. И на этот раз она должна действовать деликатно.

Во всяком случае, сейчас уже поздно и пока она больше ничего не может сделать.

* * *

В ту ночь Райли плохо спала. Райан так и не объявился. Он прислал ей смс, что останется ночевать у себя дома, а утром поедет в свой столичный офис.

Утром, после того как дети уехали в школу, она села размышлять над данными о смертях студентов и стала думать, что делать дальше.

Попытаться связаться с другими семьями погибших?

Райли содрогнулась от этой мысли. И визит к Пеннингтонам, и посещение Уэбберов кончились катастрофой. У неё не было оснований думать, что с другими всё выйдет иначе.

Но что тогда?

Она собрала нервы в кулак, взяла телефон и набрала номер семьи Кори Линз.

Мужчина, взявший трубку, представился Конрадом Линзом. Райли сказала:

– Мистер Линз, это агент Райли Пейдж из ФБР, и…

Конрад Линз перебил её, прежде чем она успела закончить предложение:

– ФБР! Это по поводу смерти нашей дочери?

– Да. Понимаете…

– Одну минуту, я позову жену, чтобы она тоже послушала. Райли услышала, как он крикнул:

– Оливия, это ФБР!

Через мгновение женщина тоже оказалась на линии.

– О, пожалуйста, пожалуйста, скажите, что вы расследуете то, что случилось с нашей бедной Кори!

Её муж добавил:

– Ни в полиции, ни в школе нам ничем не помогли.

Райли сглотнула. Что она может им сказать?

– Это трудно передать в телефонном разговоре, – сказала Райли. – Может быть, я могу подъехать к вам? Как насчёт сегодняшнего утра?

Конрад сказал:

– Я как раз собирался уезжать на работу, но я останусь, чтобы встретиться с вами.

– Я тоже буду, – сказала Оливия.

– Отлично. Я вижу, что вы живёте в Мирабеле. Я еду с Фредриксбурга, так что скоро буду у вас.

Пара взволнованно поблагодарила её. Судя по их голосам, они были в слезах.

Когда Райли повесила трубку, она сама чуть не плакала. Она засуетилась, собираясь.

Встреча с этими людьми могла серьёзно ей помочь.

Но что она им скажет? Снова соврёт, что работает над делом ФБР? Или скажет им правду: что занимается расследованием самостоятельно, вопреки приказам?..

ГЛАВА 10

Поток машин на федеральной трассе, ведущей в Мирабель, был плотным, но двигался быстро. Сидя за рулём, Райли билась над решением.

«Что я скажу Линзам?» – снова и снова спрашивала она себя.

Одно дело обхитрить высшее руководство – иногда она утаивала что-то даже от Брента Мередита. Её боссы и коллеги знали, что она часто поступала нестереотипно и по своим собственным правилам. И ей было известно о профессиональных последствиях её своеволия – выговоры и даже отстранения не были для неё редкостью. Это было частью того, как она работала, и её авантюрные методы окупались высоким уровнем успешно раскрытых дел.

Но может ли она солгать скорбящей паре?

Она не помнила, чтобы когда-то переступала эту линию.

И всё же, чем больше она об этом думала, тем лучше понимала, что другого выбора у неё нет. Если она признается, что самовольничает, Линзы будут озадачены, а может быть, и испугаются.

Если у неё получится добыть от них достаточно информации, возможно, ей наконец удастся убедить Мередита открыть дело.

Райли надеялась, что в итоге её средства окажутся оправданными.

Когда Райли въехала в Мирабель, она увидела, что это район с совершенно новыми домами, тщательно подстриженным газоном во дворах и вовсю цветущими садами. Несмотря на лежащий кое-где снег, место казалось как будто игрушечным. Дом Линзов, как и многие другие, был выстроен из кирпича в колониальном стиле с широким, гостеприимным передним крыльцом.

«Я и не знала, что такие до сих пор строят», – подумала Райли.

Оливия Линз встретила Райли у дверей. То была высокая, безупречно одетая женщина с короткими, тщательно уложенными волосами. У неё был румяный, здоровый цвет лица, и Райли с удивлением увидела на её лице сияющую улыбку.

– О, входите, входите, – заторопила она Райли, прежде чем та успела представиться или показать свой значок.

Она ввела Райли в гостиную с высоким потолком, где в камине пылал огонь. Муж Оливии Конрад также был высоким и со вкусом одетым мужчиной. С радостным выражением на лице он встал и стал трясти руку Райли. Как и его жена, он приятно улыбался.

– Пожалуйста, садитесь! – сказал он.

– Не хотите чего-нибудь выпить? – спросила Оливия. – Я заварила травяной чай – он с лимоном, шиповником и мятой.

Райли была слегка поражена. Линзы обращались с ней так, будто она заглянула в гости к старым друзьям. Она не привыкла к такой гостеприимности в семьях погибших, но отказаться было непросто.

– Да, я бы с удовольствием выпила чашечку, благодарю вас, – сказала она.

Оливия ушла на кухню. Райли увидела пару детских роялей, стоящих один рядом с другим в дальнем конце комнаты. Конрад заметил интерес Райли.

– Оливия – учитель музыки, – объяснил он, как ни в чём не бывало. – Она иногда даёт авторские концерты и на самом деле хорошо играет. К сожалению, я не наделён талантом к музыке. В детстве я неплохо играл на саксофоне, но дальше это не пошло. Да и артистизма мне недостаёт, не то, что Оливии. Так что я стал бухгалтером. Цифры скучны, и, боюсь, то же можно сказать и обо мне.

Он издал самокритичный смешок.

Райли с каждой минутой удивлялась всё больше.

«Светская беседа? – гадала она. – С человеком, который приехал расспросить о смерти дочери?»

Райли даже засомневалась, что попала по адресу. Может быть, это просто невероятное и досадное недоразумение?

Тем не менее, она заставила себя улыбнуться.

Оливия вернулась с серебряным подносом, на котором стоял чайник и три чашечки из китайского фарфора. Она села, поставив поднос так, чтобы все могли до него дотянуться. Райли налила себе немного чая и сделала глоток. Чай был вкуснейшим, но она бы предпочла нечто более бодрящее.

– Но расскажите, – горячо начала Оливия, – почему ФБР заинтересовалось тем, что случилось с бедной Кори?

– Да, мы очень удивились, – поддержал её муж. – Полиция была глуха ко всему, а мы думали, что ФБР берётся за дело только тогда, когда их просит об этом местная полиция.

Оба родителя казались возбуждёнными и жизнерадостными.

Вся ситуация начала казаться Райли нереальной. Она вспомнила, что по телефону пара показалась ей отчаявшейся. Куда же делись теперь эти эмоции?

– Да, обычно это так и есть, – неуверенно начала Райли, – Но ситуация такова, что…

Её голос оборвался.

Ясные, сообразительные глаза – голубые Оливии и зелёные Конрада – застали её врасплох.

Райли неожиданно кое-что поняла.

Какой бы странной ни казалась ей эмоциональная реакция Линзов…

«Они совершенно искренни. Совершенно честны».

Она просто не могла им солгать.

– Мистер и миссис Линз…

– Конрад, если можно, – сказал муж.

– И Оливия, – добавила жена.

Райли на мгновение замолчала, собираясь с мыслями и ища лучший вариант, как сказать им правду. Она достала значок и показала им.

– Думаю, мне нужно вам кое-что объяснить, – сказала она. – Во-первых, я прошу вас поверить, что я действительно агент ФБР и работаю в ОПА в Квантико. Но дело в том, что по поводу смерти вашей дочери ФБР не было открыто официальное дело. По крайней мере, пока. А я – я приехала неофициально. На самом деле…

Райли тяжело сглотнула. Почему-то ей казалось, что она должна быть совершенно с ними честна.

– На самом деле, мне не следует вообще расследовать смерть вашей дочери.

Оливия и Конрад удивлённо наклонили головы. Но никто из них не казался обеспокоенным или огорчённым.

– Не уверена, что я вас поняла, – сказала Оливия.

– Как и я, – признался её муж.

Райли тщательно обдумывала свои дальнейшие слова.

– Что ж, наверное, можно сказать, что я приехала исключительно по личным причинам. Я узнала от своей дочери, что девочка – не ваша дочь – повесилась в прошлые выходные. Она также была студенткой Колледжа Бярс. Я попыталась разузнать об этом и выяснила, что целых пять студентов Бярса, включая вашу дочь, совершили предполагаемый суицид за этот школьный год.

Оливия и Конрад изумлённо переглянулись.

– Не похоже на совпадение, – заметила Оливия.

– И я так думаю, – согласилась Райли. – Но я ничего не могу доказать, по крайней мере, пока.

– Как мы можем вам помочь? – спросил Конрад.

Райли начала немного расслабляться. Её порадовало то, что Линзы на её стороне.

– Что ж, пока у меня нет доступа к официальным протоколам касательно смертей, я не в курсе подробностей. Не могли бы вы для начала рассказать мне о смерти своей дочери?

Облако печали заслонило лица пары – пока это был первый из замеченных Райли следов скорби.

– Это был какой-то кошмар, – начала Оливия. – Нам позвонили из школы. Звонил декан, Уиллис Отри. Он сказал, что Кори повесилась в раздевалке спортзала.

Райли заинтересовалась.

Ещё одно повешение – как и в случае с Лоис Пеннингтон и Констанцией Йо!

Оливия продолжала:

– Декан Отри, казалось, думал, что её высмеивали или что-то в этом роде, и она больше не могла это терпеть. Но это просто не…

Она проглотила рыдание и не смогла закончить предложение. Её муж передал ей платок.

Он сказал:

– Кори говорила нам, что не может влиться в школьную среду. Она отличалась от одногруппников, а дети могут быть жестокими. Но так было всю её жизнь. И её никогда это особенно не заботило. Она была самой собой. Иногда она грустила – кто не грустит? Однако она никогда не страдала от депрессии. Она всегда была довольна.

Оливии удалось немного прийти в себя.

– Декан также сказал, что она приняла большую дозу какого-то обезболивающего, – сказала она.

– Алпразолам? – предположила Райли, памятуя сказанное ей о смерти Лоис Пеннингтон патологоанатомом.

– Ну, да, – подтвердила Оливия. – Но это невозможно. Она не принимала никаких лекарств. Даже аспирин.

Конрад сжал руку жены и добавил:

– Знаете, она была Учёным. В нашей семье мы все Учёные.

Райли была озадачена.

«Учёный?»

Разве Конрад не сказал только что, что он бухгалтер, а Оливия – учитель музыки?

Но спустя мгновение, она поняла.

– Вы говорите о христианской науке, – сказала она.

– Верно, – сказала Оливия.

Поведение семейной пары сразу стало казаться Райли куда менее странным.

Райли не знала лично практикующих христианскую науку, но она слышала, что они обычно крайне позитивны и оптимистичны, причём иногда настолько, что кажутся не от мира сего. В конце концов, они верили, что материальный мир иллюзорен, а смерть нереальна.

Горевать просто не в их стиле.

И всё же эти люди чувствуют боль.

Они чувствуют, что с их дочерью произошла чудовищная несправедливость.

Райли невольно стала им сочувствовать, но всё-таки она не могла отбросить вероятность того, что пара заблуждается по поводу своей дочери Кори.

– Оливия, Конрад, простите меня за такие предположения, но… Что ж, я сама воспитываю двух дочерей-подростков, и иногда с ними приходится нелегко. Вы абсолютно уверены, что ваша дочь не могла, скажем, отказаться от своей веры? Я про то, что алпразолам иногда используют в развлекательных целях. А дети могут быть непослушны.

Оливия медленно покачала головой.

– О, нет, – сказала она с оттенком защиты в голосе. – Это совершенно невозможно.

– Позвольте мне кое-что вам показать, – сказал её отец.

Конрад подвёл Райли к стене, на которой висели фотографии Кори разных возрастов, на которых она выглядела сияющей и жизнерадостной, как и её родители. Вокруг каждой фотографии была рамка из написанных от руки писем, которые Кори писала своим родителям: от неуклюжих печатных букв, когда она только училась писать, до красивого почерка последнего времени.

Райли чуть не охнула от удивления.

Неужели некоторые дети до сих пор пишут письма родителям, да вообще хоть кому-то?

Сколько писем Эприл написала Райли от руки за всю жизнь?

Едва ли хоть одно. Да Райли и не ожидала этого: не в эру информатизации, когда всё общение происходит посредством телефонов и компьютеров.

Но Райли также поразило то, что родители Кори повесили эти письма в рамочках, как и фотографии, сделав своего рода алтарь своей дочери.

Знавала ли Райли когда-нибудь такую дружную семью?

Едва ли.

Конрад молча привлёк внимание Райли к последним фотографиям и письмам, которые относились к тому времени, когда Кори уже училась в колледже. Кори посылала свои селфи из разных мест кампуса, и фотографии всегда были улыбчивыми и радостными. Райли вскользь просмотрела некоторые из писем – все они были воодушевлёнными, в них писалось об уроках и оценках, и вообще обо всём, что происходило в её жизни. Тут и там Кори отмечала, что не очень вписывается в окружение из других студентов, но относилась к этому с юмором.

Райли не считала удивительным, что такая светлая и неземная девочка не могла поладить со своими одногруппниками. Вероятно, так было всегда. Но Кори как-то удавалось не печалиться из-за этого. Она была настолько эмоционально защищена, как только может быть девочка-подросток.

Как сказал несколько минут назад Конрад: «Она была самой собой».

Райли села обратно к Конраду и Оливии.

Оливия сказала:

– Вы сказали, что пять студентов предположительно совершили самоубийства. Вы разговаривали с другими семьями?

Райли засомневалась. Что она может рассказать Линзам из того, что ей известно на настоящий момент?

Посмотрев на их открытые, дружелюбные лица, она решила, что будет лучше рассказать им всё, как есть.

– Что ж, как я и сказала, впервые я узнала об этом от собственной дочери. Сестра её подруги была найдена повешенной в гараже своей семьи. Я разговаривала с родителями девочки, но они полностью верят в историю с самоубийством. Однако подруга моей дочери в это не верит. Как и моя дочь. Поэтому я и решила проверить это.

Райли задумалась на мгновение, а затем спросила:

– Вы ничего не слышали о смерти Дианны Уэббер прошлой осенью? Она дочь конгрессвумен Уэббер.

– О, да, – сказала Оливия. – Это произошло незадолго до… до того, что случилось с Кори. Кори писала нам об этом. Она немного знала Дианну. Её это очень расстроило.

– Я разговаривала об этом с конгрессвумен, – сказала Райли, тщательно подбирая слова. – Она пыталась убедить меня, что смерть Дианны и в самом деле суицид. Она сказала, что Дианна намеренно приняла слишком много лекарства и умерла спящей в собственной постели.

Оливия и Конрад переглянулись.

Оливия сказала:

– Не уверена, что нам стоит так говорить, но…

– Пожалуйста, расскажите мне всё, что вам известно, – попросила Райли.

Оливия помедлила.

– Не думаю, что конгрессвумен сказала вам правду.

ГЛАВА 11

У Райли перехватило дух в ожидании, она переводила взгляд с одного из Линзов на другого. Она уже поняла, что Оливия с Конрадом совершенно с ней честны, но вот в Хейзл Уэббер она совсем не была уверена, более того, она сама чувствовала, что конгрессвумен что-то скрывает.

– Это очень важно, – сказала она Конраду и Оливии. – Пожалуйста, расскажите мне всё, что вам известно.

Конрад сказал:

– Наверное, нам стоит показать вам.

Он подошёл к бюро и достал оттуда письмо, которое он вручил Райли. Это было одно из написанных от руки писем Кори. С первого взгляда Райли поняла, что оно не относится к тем письмам, которые её родителям хотелось бы повесить в рамочке на стене.

Дорогие мама и папа,

У нас случилась страшная вещь. Дианна Уэббер, дочь конгрессвумен, вчера убила себя. Ну, или, по крайней мере, так все говорят. Я не знаю, правда ли это. Я немного была с ней знакома и пару раз с ней разговаривала. Она не казалась очень довольной. И всё же у неё были планы на будущее. Она участвует в соревнованиях по верховой езде и с нетерпением ждала конкурса, который будет летом…

Райли остановилась. Она вспомнила, что ей сказала Хейзл Уэббер: Дианна получила серьёзную травму бедра и, вероятно, должна была сделать операцию по протезированию тазобедренного сустава.

«Она должна была забыть о соревнованиях, – сказала женщина. – Это разбило ей сердце».

Ложь?

Райли продолжила чтение.

Произошло ещё кое-что странное. Её семья прислала пару работников, мужчину и женщину, чтобы те забрали её вещи. Я заглянула в комнату Дианны как раз тогда, когда женщина укладывала всё по коробкам. Я сказала, что мне очень жаль насчёт Дианны и спросила её, что случилось. Женщина рассказала мне, что Дианна накачалась таблетками и повесилась в конюшне своей семьи.

Я помогла ей вынести коробку к фургону, в который их грузил мужчина. Я сказала ему, что мне жаль и что я потрясена, и что я никогда бы не подумала, что Дианна может пойти на повешение или что-то вроде того.

Тогда он рассердился. Он спросил, кто мне это сказал, и я сказала, что та женщина внутри. Он сказал, что Дианна не вешалась, что она приняла слишком много лекарств и умерла во сне, и что мне лучше никому не говорить ничего другого.

Мам, пап, это прозвучало, как угроза!

Тогда мужчина пошёл в комнату Дианны, и я услышала, как он кричит на женщину – что-то о том, чтобы та думала, прежде чем что-то говорить, и что лучше ей держать язык за зубами.

Я немного испугалась и ушла. Но у меня всё равно осталось чувство, что что-то здесь не так…

Райли увидела, что остаток письма посвящён обычным новостям про уроки и разные мероприятия.

– Когда Кори написала это письмо? – спросила она.

– Всего за пару недель до того… что с ней случилось, – сказала Оливия.

У Райли от возбуждения заколотилось сердце.

– Она когда-нибудь называла вам имя женщины, которая говорила о том, что Дианна повесилась?

– Нет, – ответила Оливия. – Не думаю, чтобы оно было ей известно.

– А она рассказывала, как она выглядела?

– Нет, не припомню, чтобы Кори что-то ещё говорила о ней.

– Мне очень не хочется просить вас об этом, – сказала Райли супружеской паре, – но не позволите ли вы мне забрать это письмо с собой? Оно может помочь мне убедить моё начальство открыть дело.

– Конечно, – разрешила Оливия.

– Мы рады оказать вам любую помощь, – добавил Конрад.

Райли поблагодарила их и вышла из дома. Сев в машину, она почувствовала уверенность, что так называемые суициды на самом деле не что иное, как убийства. Но она знала и то, что ей нужно больше информации, чтобы убедить в этом Мередита и Волдера. И она знала, кто может ей в этом помочь. Она сделала быстрый звонок и договорилась о встрече.

Час спустя Райли приехала в Манассас и остановилась на парковке возле Северной Лаборатории отдела криминалистики в Вирджинии. Она направилась прямиком к кабинету своей подруги Даники Селвз, окружного патологоанатома, с которой разговаривала во вторник. Пышная, короткостриженая женщина встала из-за стола, чтобы поприветствовать её.

– Привет, Райли. Как дела? Когда ты звонила, мне показалось, это очень важно.

Обе женщины сели.

– Даника, несколько дней назад я звонила по поводу смерти Лоис Пеннингтон, – начала Райли.

Даника кивнула.

– Ты спрашивала, на самом ли деле это суицид. Я сказала тебе, что уверена в этом.

– А теперь я уверена, что это не так, – сказала Райли.

Даника удивилась:

– Райли, я сама проводила вскрытие. Сомневаюсь, что я могла ошибиться.

Райли замолчала.

– Даника, я расследую дело серии так называемых самоубийств студентов Колледжа Бярс и…

Даника мягко перебила её:

– Расследуешь? Ты опять нарушаешь правила?

Райли улыбнулась. Даника слишком хорошо её знала.

– Давай просто скажем, что я работаю неофициально – пока. Поэтому-то я и пришла поговорить с тобой. Мне нужны веские факты, чтобы убедить Мередита и Волдера.

Даника выглядела заинтригованной.

– Расскажи мне всё, что у тебя есть, – предложила она.

– Пять студентов Колледжа Бярс совершили самоубийства за этот учебный год. Лоис Пеннингтон была одной из них. Как и Дианна Уэббер.

В глазах Даники зажёгся интерес.

– Дочь конгрессвумен Мэриленда? – спросила она. – Я читала, что она совершила самоубийство. Я и не знала, что она тоже училась в Бярсе.

– Я нанесла визит конгрессвумен…

Даника рассмеялась.

– Я уверена, она была рада встрече.

– Не совсем. Но мне удалось опросить её. И она в недвусмысленных выражениях сообщила мне, что её дочь намеренно приняла слишком большую дозу оксикодона и умерла во сне в собственной постели. Она сказала мне, что последнее время Дианна пребывала в депрессии по поводу того, что повредила бедро на скачках и больше не могла участвовать в соревнованиях.

Райли достала из сумки письмо, которое ей дали Линзы.

Она сказала:

– Но буквально только что я разговаривала с родителями другой жертвы суицида, её звали Кори Линз. За пару недель до её смерти она отправила родителям следующее письмо.

Райли передала письмо Данике. Её брови удивленно поднялись во время чтения.

– Это явно выглядит подозрительно, – сказала Даника. – И это слишком высокий процент самоубийств. Может быть, я действительно пришла к неверному заключению по поводу смерти Лоис Пеннингтон.

Райли размышляла, о чём ещё её спросить.

Затем она проговорила:

– Одна из оставшихся жертв погибла неподалёку от столицы. Её звали Констанция Йо – ещё одно повешение, ещё одна студента Бярс. Но пока это всё, что мне известно. Ты что-то о ней знаешь?

Даника снова стала что-то печатать на компьютере.

– Над этим делом вроде бы работала не я…

Когда она нашла запись, глаза Даники расширились:

– Боже, – воскликнула она. – Констанция Йо тоже приняла высокую дозу алпразолама.

Даника покачала головой.

– Это очень странно, – сказала она. – Что ты знаешь о том, что произошло с дочкой Уэбберов?

– Почти ничего, кроме того, что её мать мне налгала.

Даника подумала мгновение и сказала:

– Я знаю главного патологоанатома Балтимора, Колина Меткалфа. Давай позвоним ему.

Через мгновение Даника и Райли уже разговаривали с доктором Меткалфом по громкой связи.

– Что вы можете рассказать о смерти Дианны Уэббер? – спросила она

Повисло молчание.

– А что вы хотите знать? – уклончиво спросил Меткалф.

Райли и Даника настороженно переглянулись.

– Что ж, в рассказе её семьи есть некоторые противоречия, – сказала Даника.

Снова повисла пауза. Затем Меткалф стал говорить, медленно и тщательно подбирая слова.

– Я сам проводил вскрытие. Всё было достаточно банально: её тело было найдено повешенным в семейной конюшне. Но…

– Но что? – поторопила его Райли.

– Мне позвонил их семейный адвокат. Он сказал мне скрыть тот факт, что она повесилась, ничего не говорить об этом журналистам.

Райли наклонилась к телефону.

– Это прозвучало, как угроза? – спросила она.

– Не уверен. Но это довольно могущественная семья, и сказать, что это нисколько не испугало меня, значило бы солгать. Так или иначе, до сих пор у меня не было причин поступить по-другому. Я вообще ничего не говорил об этом журналистам. Но с тех самых пор это немного меня беспокоило. Но это есть в официальном протоколе, если кому-то он потребуется.

Райли задумалась на мгновение.

Затем она спросила:

– Во время вскрытия были обнаружены какие-либо серьёзные травмы – например, раздробленные кости?

– Одну минуту, – сказал Меткалф.

Райли слышала, как защёлкала клавиатура, когда Меткалф искал информацию.

– Да, судя по всему, у неё был перелом. Но это была микротрещина в верхней части бёдер, а не в тазобедренном суставе. Похоже, это произошло пару лет назад. Но перелом был чистый и, кажется, хорошо вылечен. Не думаю, чтобы травма её беспокоила.

Райли снова вспомнила слова Хейзл Уэббер: «У неё был серьёзный перелом бедра. Было очевидно, что ей придётся делать операцию по протезированию сустава».

Ещё одна ложь!

Сказала ли конгрессвумен Райли хоть слово правды?

– Что ещё вас интересует? – спросил Меткалф.

Райли проиграла в голове куски своего разговора с Уэббер и вспомнила ещё одну её фразу: «Она принимала обезболивающее оксикодон».

От какой боли?

Райли спросила:

– Насколько мне известно, она приняла лекарство. Какое?

Она снова услышала стук клавиш.

– Алпразолам, – ответил Меткалф. – Недостаточно для смертельной дозы, но столько, чтобы окончательно вырубиться.

Райли посмотрела на Данику и спросила:

– Алпразолам используется в качестве обезболивающего?

Даника слегка нахмурилась.

– Нет, – ответила она. – Это исключительно седативное средство, используется при панических атаках и неврозах. От боли он никак не поможет.

Райли почувствовала волнение. Несомненно, теперь у неё достаточно доказательств, чтобы убедить Мередита. С Волдером всё может обстоять сложней, но она полна решимости попробовать.

Райли попросила:

– Доктор Меткалф, не могли бы вы направить мне весь отчёт по вскрытию?

– Конечно, – сказал он.

Райли продиктовала ему свои контактные данные, и они повесили трубки.

Затем Райли спросила:

– Даника, можешь дать мне копии своих отчётов по поводу Лоис Пеннингтон и Констанции Йо?

Какое-то время Даника ничего не отвечала, она казалась смущённой.

– Райли, я могу, но…

– Но что?

Даника обеспокоенно покачала головой:

– Мы ни слова не сказали Колину о том, что это не официальное дело ФБР…

Её голос оборвался. Затем она добавила:

– А теперь ты просишь меня дать информацию по делу, которое даже не открыто. Я знаю Карла Волдера. Он может сильно разозлиться, что ты работаешь у него за спиной. И конгрессвумен Уэббер – влиятельная женщина, а может быть и опасная.

Райли немного упала духом. Без того скверно, что она навлекает беду на свою голову. Разве справедливо ставить в неловкое положение и Данику? Она не могла найти выход из сложившейся ситуации.

– Даника, мне очень жаль, но мне действительно очень нужен твой отчёт. Это единственный способ дать делу ход. Я уверена, что ты мне веришь. В одной школе произошло пять так называемых самоубийств, и, по меньшей мере, у четырёх жертв в организме были обнаружены следы одного и того же медикамента. В Бярсе было совершено ещё одно самоубийство, по слухам, застрелился парень, и я определённо хочу это проверить. Так или иначе, эти смерти никоим образом не могут считаться самоубийствами. Мне очень нужна твоя помощь.

Райли и Даника какое-то время молча смотрели друг на друга.

Райли сказала:

– Послушай, я обещаю принять удар Волдера на себя. Я скажу ему, что обманула тебя и сказала, что приехала официально.

Даника вздохнула и покачала головой.

– Нет, не ври насчёт меня. Для тебя и без того достаточно бед, – затем она добавила со смешком: – Как всегда.

Райли тоже рассмеялась. Даника стала что-то печатать на компьютере.

– Так или иначе, ты меня убедила, – сказала она. – И я готова тебе помочь, как могу. Я прямо сейчас перешлю тебе отчёт по электронной почте.

Райли от души поблагодарила женщину и ушла.

Когда в тот вечер Райли добралась до дома, девочки ещё не вернулись из школы, а Райан всё ещё был на работе. Габриэлла занималась уборкой дома.

Райли проверила сообщения на домашнем телефоне. Их было два, и одно из них было от Райана: «Дорогая, привет, – говорил он. – Прости, но я снова перегружен работой. Не знаю, когда приеду сегодня и приеду ли вообще. Надеюсь, что ты поймёшь».

Райли вздохнула. Она боялась, что поняла слишком хорошо. Эта схема с Райаном была слишком хорошо ей знакома. Райли начала задумываться, не совершила ли ужасную ошибку, позволив ему вернуться в её жизнь. Особенно волновалась она за Эприл, которая была так счастлива, что он снова рядом. И Джилли сейчас тоже очень нужен отец.

Но Райли остерегалась делать поспешные выводы.

Возможно, Райан действительно всего лишь занят, а не снова теряет интерес к собственной семье.

Следующее сообщение её по-настоящему поразило: «Говорит ответственный специальный агент Карл Волдер. Агент Пейдж, вы должны кое-что мне объяснить. Перезвоните, как только получите сообщение».

Судя по голосу, он был очень зол. Райли прекрасно понимала, почему. Она набрала его номер и услышала на том конце трубки дрожащий от ярости голос:

– Агент Пейдж, мне только что звонил патологоанатом из Мэриленда. Он сказал, что вы только что связывались с ним по поводу дела, над которым вы якобы работаете с Даникой Селвз. Дела, которого, насколько мне известно, вообще не существует!

Райли сглотнула. Она знала, что должна извиниться, но слова почему-то не шли.

– Вы солгали ему, – обвинил её Волдер.

– Это было не совсем ложью, – возразила Райли.

– Что ж, в любом случае, вы не сказали ему всей правды. И, готов поспорить, вы не были совершенно честны и с Даникой Селвз.

Райли почувствовала облегчение. Пока она не будет опровергать этого, Даника в безопасности.

– Я могу всё объяснить, – сказала Райли.

– Мне не нужны ваши объяснения, – сказал Волдер. – После того фокуса, который вы выкинули с конгрессвумен Уэббер, я думал, вы угомонитесь. Но нет, теперь вы зашли слишком далеко. Завтра утром жду вас у себя в кабинете.

Он повесил трубку.

Райли молча смотрела на телефон.

Что сделает с ней Волдер – отстранит или уволит?

Как ни странно, Райли это совсем не волновало.

На самом деле, она даже ждала завтрашнего утра.

«Если Волдеру нужен конфликт, он его получит».

ГЛАВА 12

К девяти утрам следующего утра Райли уже была готова к конфронтации. Стуча в дверь кабинета, она была собрана и полна энергии как никогда.

– Входите, – грозно ответил из-за двери ответственный специальный агент Карл Волдер.

Райли вошла с независимым выражением лица.

Просторный офис Волдера выглядел более впечатляющим, нежели его хозяин, обладатель инфантильного веснушчатого лица с кудрявыми волосами медного цвета и голосом, который в дурном настроении срывался на визг.

– Садитесь, давайте поговорим, – сказал он самым строгим голосом, на который был способен.

Но Райли не села.

– Сэр, если вы не возражаете, мне кажется, что нам может потребоваться больше места.

Волдер удивлённо закатил глаза.

– Больше места?

– Пожалуйста, присоединитесь ко мне в конференц-зале.

Без лишних слов Райли повернулась и вышла из кабинета. Она шла прочь по коридору неторопливо, но целенаправленно.

Волдер быстро последовал за ней. Когда они дошли до конференц-зала, Райли остановилась и придержала для него дверь.

Когда Волдер вошёл, его глаза в шоке открылись.

Райли с трудом сдержала улыбку.

Волдер попал в западню, которую она для него подготовила.

В комнате уже сидели пять человек, готовые к делу. И одним из них был Брент Мередит.

– Спасибо, что присоединились, агент Волдер, – сухо сказал Мередит. – Присаживайтесь.

Потрясённый Волдер сел.

Райли почувствовала, что Мередит наслаждается тем, что главенствует над своим боссом, по крайней мере, в этот момент.

В зале был и старый напарник Райли Билл Джеффрис. Они с Райли уже почти двадцать лет работали вместе, и Райли была рада тому, что он пришёл. Он широко улыбался Райли, даже не стараясь скрыть свою радость от неловкости Волдера.

Кроме того, пришли и молодые агенты Люси Варгас и Крейг Хуанг. Райли высоко оценивала работу Люси, Хуанг же изначально был чересчур ярым агентом, который действовал ей на нервы, но чем дальше, тем больше он ей нравился.

Сэм Флорес, худощавый интроверт и технический лаборант в больших очках в чёрной оправе включил мультимедийную презентацию, которую вчера вечером подготовила Райли. В данный момент на экране были видны пять лиц.

– Что здесь происходит? – пробормотал Волдер, стараясь восстановить своё влияние.

– Кое-какая информация, которая, по моему мнению, может вас заинтересовать, – ответила Райли, взяв на себя обязанность ведущего совещания.

Она указала на самое левое лицо.

– Это Дианна Уэббер, дочь Хейзл Уэббер, конгрессвумен из Мэриленда. Седьмого октября прошлого года её мёртвое тело было найдено повешенным в семейной конюшне. Официальное заключение гласит, что это суицид. В её организме был обнаружен чересчур высокий уровень транквилизатора алпразолама.

Райли опустила глаза на Волдера.

– Но когда я опросила её мать, она сообщила мне, что Дианна умерла в постели во сне от передоза оксикодоном.

Лицо Волдера покраснело от ярости.

– Это немыслимо! – сказал он. – Хейзл звонила мне и жаловалась на ваше поведение. Я знаю Уэбберов много лет. Я учился вместе с мужем Хейзл, Хитом. Они хорошие люди, а не какие-то лгуны.

Мередит посмотрел на Волдера через стол.

Он спокойно и рассудительно заметил:

– Как же вы тогда объясните расхождение? Хотите сказать, что патологоанатом Мэриленда лжёт? Думаю, нам нужно выслушать агента Пейдж.

Волдер издал неопределённый звук, нечто среднее между рычанием и воем.

Райли указала на следующую картинку.

– Это Кори Линз. Её нашли повешенной в раздевалке при спортивном зале в Колледже Бярс двадцать первого октября, всего две недели спустя после смерти Дианны Уэббер. В её организме также было обнаружено много алпразолама. Я разговаривала с её родителями, они не верят в то, что смерть Кори была самоубийством. Помимо прочего, девочка была искренней приверженкой христианской науки и никогда не принимала никаких медикаментов, а также от неё едва ли можно было ожидать даже мысли о самоубийстве.

Райли сделала знак Флоресу, чтобы тот открыл следующее изображение: письмо, которое Кори написала родителям с выделенными цветом значимыми абзацами.

– Как вы видите, Кори случайно узнала правду о том, как на самом деле умерла Дианна. Работница Уэбберов оплошала и не сообщила «официальную» версию о том, что Дианна умерла в постели. И, судя по всему, получила за это неплохой нагоняй.

Предоставив достаточно времени, чтобы каждый из присутствующих успел прочесть письмо, Флорес закрыл его и вернул фотографии.

Райли указала на фотографию молодой азиатки.

– Теперь Констанция Йо. Её нашли повешенной в собственном доме в столице двенадцатого ноября прошлого года. Также предполагается, что это суицид. Также алпразолам в организме.

Дальше она ткнула в фотографию улыбающегося парня.

– Это Кирк Фаррелл, застрелился в своём доме в Атланте двенадцатого ноября. Считают, что это суицид.

Наконец, она указала на последнюю фотографию.

– А это Лоис Пеннингтон, была найдена в гараже собственного дома в прошлое воскресенье. Ещё одно предполагаемое самоубийство.

Райли окинула взглядом все фотографии.

– Ах да, забыла упомянуть, что все эти молодые люди на момент смерти считались студентами Колледжа Бярс – школы, в которой учится лишь семьсот человек. Сэм, не мог бы ты показать нам статистику?

Сэм Флорес открыл таблицу со статистическими данными, которые подготовила Райли.

Она сказала:

– Судя по всему, уровень самоубийств в Колледже Бярс в девяносто шесть раз выше нормы по стране. Думаю, пора перестать называть их самоубийствами. В Бярсе происходит что-то смертельно опасное. Мы должны начать расследование.

Волдер закатил глаза.

– Это смешно. Я разговаривал с деканом колледжа, Уиллисом Отри. Он убедил меня, что в школе не происходит ничего предосудительного. Думаю, нам стоит позвонить ему прямо сейчас. Он может прояснить всё, и мы сможем наконец выбросить всю эту чепуху из головы и перестать впустую тратить время агентства.

Райли кивнула.

– Отлично, – сказала она.

– Флорес, набери Отри, – скомандовал Волдер. – Включи громкую связь.

Сэм Флорес сделал звонок. Трубку взял секретарь Отри и быстро соединил бюро с самим Отри.

– Уиллис Отри слушает.

Волдер самоуверенно ухмыльнулся.

– Декан Отри, говорит ответственный специальный агент Карл Волдер, ФБР. Мы вчера разговаривали с вами по телефону.

Отри рассмеялся.

– Ах да, о той изрядно помешавшейся даме, которая явилась сюда нелегально. Какое несчастье. Надеюсь, вы всё для неё прояснили.

Затем он добавил с хриплым смешком:

– Я бы сказал, ей не помешала бы хорошая взбучка.

Волдер кинул взгляд на Райли и покраснел.

– Что ж, так уж получается, что я всё ещё пытаюсь уладить этот вопрос, – сказал он. – Понимаете, она до сих пор полагает…

Отри перебил его.

– Мне казалось, что я всё объяснил вам во время нашего предыдущего разговора – три самоубийства за один учебный год – это необычно, но не невероятно.

Волдер побледнел. Он не знал, что сказать.

Райли прочистила горло.

– Декан Отри, говорит изрядно помешавшаяся дама. Три самоубийства могли бы сойти за выброс. Но вам прекрасно известно, что в последние несколько месяцев произошли ещё два суицида. Любопытно, что вы не сочли нужным упомянуть о них. Пять самоубийств за год, из них четыре через повешение – вряд ли это можно считать выбросом.

Повисло молчание, вслед за которым Отри произнёс с запинкой:

– Прошу меня извинить, у меня срочная встреча.

Отри повесил трубку.

У Волдера отпала челюсть.

Какое-то время он не мог заговорить.

Наконец, он пробормотал:

– Это безумие. Вы обвиняете в убийстве – но кого? Кто ваши подозреваемые? Декан Колледжа? Его персонал? Семья Уэбберов? В этом нет ни капли логики.

Никто из группы ничего не ответил. Все ждали проявления здравого смысла от того, кто считается здесь старшим.

Волдер поднял руки и сказал:

– С меня довольно. У меня есть и другие дела, которым я должен уделить внимание. Мередит, примите решение самостоятельно. Что бы вы ни решили, не оплошайте. И держите агента Пейдж на коротком поводке.

Он встал и выскочил из комнаты.

Спустя мгновение Мередит обвёл взглядом всех присутствующих.

– Что ж, – сказал он сухо, – кажется, нам пора приниматься за работу.

Все рассмеялись. У Райли потеплело на сердце. Ей было приятно знать, что, в конце концов, на её стороне есть хорошие люди.

ГЛАВА 13

Когда Волдер вышел, всем в комнате стало легче дышать. Но Райли сказала себе не расслабляться: её ждала срочная работа.

– Это ваше дело, агент Пейдж, – сказал Мередит. – Теперь вы за него ответственны. Откуда начнём?

Райли окинула взглядом все пять отзывчивых лиц.

– Я открыта для идей, – сказала она. – Есть идеи?

Глубокие, тёмные глаза Люси Варгас чуть не искрились от возбуждения.

– Я бы сказала, что начать следует со лжи, – предложила она. – Мы только что услышали, как Уиллис Отри пытался уклониться от правды. И конгрессвумен Уэббер солгала агенту Пейдж. Вопрос зачем? Что они пытаются скрыть?

Крейг Хуанг нахмурился в задумчивости.

– Отри мне не кажется убийцей, – сказал он. – Просто шестёрка в управлении, стережёт репутацию школы.

– Или прикрывает кого-то, – добавила Люси. – Как и семья Уэбберов. Возможно, жертвы узнали что-то опасное, что-то, что Уэбберы не хотели предавать огласке. Настолько опасное, что за это можно было и убить. И тогда они наняли кого-то – профессионала, который сделал так, чтобы смерти выглядели как самоубийства.

Крейг Хуанг покачал головой.

– Не знаю, Люси, – сказал он с сомнением. – Ты думаешь, Хейзл Уэббер приказала убить собственную дочь?

– Возможно. Ты когда-нибудь видел эту женщину по телевизору? Она же ледяная!

Райли взглянула на Билла. По его улыбке она видела, что он тоже получает удовольствие от энтузиазма молодых агентов. Но чтобы запустить механизм расследования команде нужно нечто большее, чем просто энтузиазм. Пришла пора Райли раздать всем указания.

Она сказала:

– В своём письме Кори Линз говорит, что работница семьи Уэбберов рассказала ей правду о том, что случилось с Дианной. Она занималась сбором вещей девочки в колледже. Флорес, нам нужно выяснить, кто она.

– Понял, – сказал Флорес.

Райли посмотрела на фотографии на экране.

– У нас осталось две неопрошенные семьи, – продолжала она. – Констанция Йо живёт здесь, в Вашингтоне, а Кирк Фаррелл живёт в Атланте.

Райли задумалась.

– Хуанг, Варгас, вы опросите семью Йо.

– А мы проверим нетипичный случай, – встрял Билл.

Повернувшись к Мередиту, Райли спросила:

– Самолёт Бюро сейчас свободен?

– Для вас свободен, – ответил Мередит.

– Отлично, – воскликнула Райли. – Мы с агентом Джеффрисом отправимся в Атланту, как только его подготовят к вылету.

Райли почувствовала прилив благодарности к своим всегда готовым прийти на помощь коллегам. У неё не было слов, чтобы сказать им всё, что она думала.

– Пока всё, – сказала она. – За работу.

Вскоре Райли уже смотрела из окна джета ФБР на пробегающий внизу Квантико. Ей нужно было сосредоточиться на деле, но в голову ей лезли совсем другие мысли.

Она услышала, как Билл сказал рядом с ней:

– Ты пытаешься разобраться с Райаном, не так ли?

Райли повернулась и посмотрела на него. Он с заботой смотрел ей в глаза.

– Почему ты так думаешь? – спросила Райли.

Билл грустно улыбнулся.

– Ты о чём-то очень громко молчишь, – сказал он. – Трудно не догадаться, о чём. Чутьё.

Райли улыбнулась дикому образу, возникшему в неё в мыслях.

«Громко молчишь».

Да, кажется, такое описание попало в точку. Детективные инстинкты Билла были почти такими же сильными, как у Райли. Ей не хотелось обсуждать с ним свои проблемы, но, конечно, он не позволит ей уклониться от ответа.

Для этого он был слишком хорошим другом.

– Возможно и так, – сказала она.

– Возможно? Это как-то неточно.

Райли вздохнула.

– Всё довольно точно. Он переезжает к нам.

Билл выглядел удивлённым.

– Ух ты, это большой шаг. Как всё движется?

Райли ничего не ответила. На самом деле она и сама не знала. Перед тем, как сесть на самолёт, она позвонила домой, чтобы убедиться, что всё в порядке. Габриэлла уверила её, что Райан скоро придёт, и что за девочками будут хорошо приглядывать. У Райли не было причин думать иначе.

И всё же всё казалось довольно зыбким.

– Райли, я беспокоюсь, – проговорил Билл.

– Я знаю, Билл. И у тебя есть на это полное право. Ты сделал больше, чем кто-либо иной, чтобы помочь мне пережить этот проклятый развод. И я уверена, что у тебя будет полно работы, если всё пойдёт наперекосяк на этот раз.

– Меня не это тревожит.

– Я знаю.

Пару минут они оба молчали. Единственный звук, раздававшийся в салоне, был гул моторов самолёта. Билл сжал руку Райли.

– Я всегда готов тебе помочь, – сказал он.

Затем он быстро отпустил её руку. Райли понимала, почему: они уже давно чувствовали взаимное притяжение, которое никогда не пропадало полностью, как бы они ни старались отрицать его. Это притяжение то и дело влияло на их поступки. Райли передёргивало всякий раз, когда она вспоминала свой пьяный полуночный звонок, в котором она пыталась договориться об интимной встрече с Биллом, который в то время ещё жил со своей семьёй.

Её поражало, что их отношения – и личные, и профессиональные – пережили подобные моменты.

Потом ей пришло в голову, что она ведёт себя эгоистично. Она знала, что у Билла хватает своих проблем. Он всё ещё проживал собственный тяжёлый развод, а она давно не интересовалась его делами.

– А как ты справляешься? – спросила она.

Билл посмотрел перед собой с болью в глазах.

– Это тяжело.

Райли сочувственно взглянула на него. Она не хотела заставлять его разговаривать об этом, если он не хотел. Но она была готова выслушать.

Наконец, Билл произнёс:

– Я не скучаю по Мэгги. И я уверен, что и она не скучает по мне. Между нами всё уже давно кончено. Но…

Он остановился, его переполняли эмоции.

– Она разрешает тебе видеться с мальчиками? – спросила Райли.

Если Райли помнила верно, сыновьям Билла сейчас было девять и одиннадцать лет.

– Да, она поступила по справедливости, – сказал Билл. – Но когда они приходят в мою захудалую квартирку, всё не так. Как и когда я веду их куда-нибудь – в кино, в музеи, куда угодно. Всё кажется натянутым, неестественным. Я больше не чувствую себя отцом. И это всё так недолговечно. Я не знаю, что произойдёт потом. Я не знаю… что делать.

Билл печально опустил голову. Казалось, что он на грани слёз.

Райли почувствовала желание обнять его.

Но если она это сделает, к чему это приведёт?

Вместо этого она просто сказала:

– Мне жаль.

Билл кивнул и немного собрался.

– Так или иначе, нам нужно раскрыть дело, – сказал он. – Давай подумаем о нём.

Райли и Билл достали свои блокноты, чтобы записывать мысли, которые придут им в голову во время разговора.

– У тебя есть какие-нибудь предположения? – спросил Билл. – Дети считают, что это дело рук какой-то тайной организации.

Райли улыбнулась. «Детьми» он назвал Люси Варгас и Крейга Хуанга. Она тоже испытывала к младшим агентам родительскую привязанность. Они быстро росли в профессиональном плане, во многом благодаря наставничеству Райли и Билла.

– Что ж, это было бы любопытным разнообразием, – сказала она. – Мы не часто сталкиваемся с тайными организациями убийц. Но…

Она остановилась.

– Что «но»? – спросил Билл.

– Мне кажется, что тайная организация была бы более дотошной. Например, насколько нам известно, никто из жертв не оставил предсмертной записки. Думаю, тайная организация точно бы подбросила фальшивую записку. Думаю, скорей всего, мы в более знакомых водах. Богатый или бедный, могущественный или слабый – вероятней всего, мы имеем дело с самым заурядным психопатом. Что в таком случае мы можем включить в его профиль?

Билл задумчиво почесал подбородок.

Он сказал:

– Большинство убийц – мужчины. Отравительница, которую мы поймали во время прошлого расследования, была исключением. И большинство серийных убийств содержат сексуальный компонент. У нас есть пять жертв – но только четыре из них женского пола.

Райли мгновенно поняла, к чему клонит Билл.

– Возможно, это значит, что убийца бисексуален, – сказала она.

Билл кивнул.

– Или так, или имеет неопределённую сексуальную ориентацию, – добавил он.

Райли какое-то время молча всё обдумывала, а затем сказала:

– Или мы можем иметь дело с ещё одним исключением – женщиной. Подумай об этом. Все жертвы, кажется, некрупного телосложения. И большинство, а может быть и все, были накачаны успокоительным перед тем, как были убиты. Это может указывать на убийцу, который недостаточно силён, чтобы совладать с жертвой.

Билл добавил:

– Накачав жертв лекарствами, женщина могла затащить их на стремянку.

Райли вспомнила гараж Пеннингтонов – единственную сцену преступления, которую ей пока удалось осмотреть.

– Насколько я поняла, Лоис Пеннингтон была повешена на потолочной балке. Скорей всего, в конюшне Уэбберов и, возможно, раздевалке в Бярсе есть похожие балки. Не очень сильный убийца – мужчина или женщина – мог подтянуть жертв с помощью верёвки.

Билл быстро записывал озвученные идеи.

– Нам нужно больше информации по местам преступления.

Райли согласилась:

– Я сообщу Флоресу, чтобы запросил полные полицейские отчёты.

Билл неожиданно перестал записывать и замолчал.

– Меня очень беспокоит один момент, – сказал он.

– Какой же?

– Те убийства, о которых нам известно, произошли среди студентов этого Колледжа Бярс. Откуда нам знать, что не было других – в других колледжах или ещё где-то?

– Это верно, что мы пока не обнаружили определённую закономерность, – сказала она. – Это может просто значить, что убийца хаотичен. Или что он зависит от каких-то обстоятельств.

– Но это может также значить, что нам неизвестно о других смертях, – возразил Билл.

Райли передёрнуло от одной этой мысли.

Как им выяснить, какие из недавних суицидов в районе столицы были на самом деле убийствами? В любом году самоубийства совершаются сотнями.

– Начнём с начала, – наконец сказала она. – Нас ждёт опрос.

– Что нам известно о семье Кирка Фаррелла? – спросил Билл.

Райли открыла файл с информацией, подготовленной Флоресом, на своём ноутбуке, и они с Биллом провели остаток полёта, погрузившись в чтение.

Когда они приземлились в Атланте и сошли с самолёта, Райли поняла, что одета слишком тепло. Местная погода стояла мягкая и тёплая, а куртка Райли была чересчур толстая и тяжёлая. Обычно она проверяла погоду перед путешествием, но этот полёт был очень неожиданным.

На взлётной полосе их с Биллом встретили агенты Джоан Хониг и Ник Риттер из оперативного штаба ФБР в Атланте. Агенты проводили Райли и Билла к машине, которой те могли пользоваться во время своего визита.

Пока они шли, Райли спросила агентов:

– Когда мы можем опросить семью Фарреллов?

– Можете поехать туда прямо сейчас, – сказал Риттер.

– Я недавно им звонила, – добавила Хониг. – Отец мальчика готов встретить вас в любое время, как только вы туда доберётесь.

Райли и Билл удивлённо переглянулись. Они не ожидали, что договориться о встрече будет так просто.

– Как он отреагировал на ваш звонок? – спросила Райли Хониг.

– Он был рад, – ответила девушка. – Он сказал, что с нетерпением ждёт – как он это назвал? – «приятной беседы с вами».

Райли была просто поражена.

«Приятной беседы?»

Что это может вообще значить?

ГЛАВА 14

Билл, сидевший за рулём, по указанию GPS свернул в богатый пригород на севере Атланты. Райли знала, что они будут опрашивать богатую семью, но от одного вида особняка Фаррелла у неё перехватило дух.

Она спросила напарника:

– Ты уверен, что мы приехали туда, куда нужно? Это вообще не похоже на дом.

– Очевидно, это здесь, – ответил Билл.

Это был великолепный дворец с покрытыми черепицей крышами и идеально подстриженной живой изгородью, который стоял на обширных владениях. Дом больше был похож на какой-то старинный роскошный европейский музей.

Из добытых Флоресом данных Райли узнала, что основатель рода, Эндрю Фаррелл, являлся главой и основателем Фаррелл Фонд Менеджмент. Райли не совсем понимала, чем занимается их корпорация, кроме того, что они как-то связаны с крупными финансовыми операциями, вероятно, хеджевыми фондами.

Билл припарковался на круговом подъезде, и они вышли. Как только они подошли к парадному входу, их поприветствовал высокий, стройный дворецкий:

– Агенты Пейдж и Джеффрис, я полагаю, – сказал он услужливо. – Мистер Фаррелл с нетерпением ждёт вас. Пройдёмте со мной.

Дворецкий провёл их через богато отделанные двери и мимо ряда колонн в огромную залу, после которой особняк Уэбберов показался Райли скромным бунгало. Они вошли в необычайных размеров комнату с мраморными полами и широкой лестницей с витиеватыми элегантными перилами. Наверху лестницы стояли двое.

Одной из них была очень молодая, изящно одетая девушка. У неё было лицо и фигура модели, хотя она выглядела слишком худой. Райли была уверена, что она страдает анорексией. Кроме того, она была уверена и в том, что девушка слишком молода, чтобы быть матерью жертвы убийства. Девушка уставилась на Райли и Билла огромными, пустыми глазами.

Вторым был высокий мужчина с прямой спиной. У него были точёные, аристократические черты лица, и он вёл себя с подчёркнутым достоинством. Райли сочла бы его привлекательным, если бы в его глазах и тонкой, кривой улыбке не проскакивало что-то змеиное.

Он стоял со скрещенными на груди руками и не сдвинулся с места, пока Райли с Биллом не подошли к нему.

Дворецкий представил гостей, поклонился и исчез в глубине дома.

Какое-то время Эндрю Фаррелл не произносил ни слова, молча улыбаясь. Он пристально разглядывал Райли и Билла.

«Да ведь он невероятно самовлюблён», – подумала про себя Райли.

У неё появилось ощущение, что Фаррелл хочет, чтобы в это время они с Биллом прониклись его достоинством. Райли и в самом деле с некоторым восхищением рассматривала его. Особенно её заинтересовал язык тела мужчины и женщины: она обессиленно оперлась на перила, он же стоял прямо, широко расставив ноги, и производил впечатление силы и мощи.

Райли было очевидно, что женщина – жена Фаррелла. Но ясно было и то, что эти отношения были построены на доминировании и покорности. Райли чувствовала, что женщина едва ли делала что-то кроме выполнения просьб Фаррелла.

Тут Фаррелл заговорил глубоким, бархатистым баритоном:

– Я как раз гадал, когда наконец появятся органы, – сказал он. – В конце концов, прошло уже три месяца. А теперь они прислали тяжёлую артиллерию – ФБР! Я польщён.

Он посмотрел на свою жену и кивнул – бессловесная команда уйти.

На мгновение женщина встретилась глазами с Райли.

У Райли пробежал мороз по коже.

Она уже видела такой взгляд.

Но когда и где?

Тут она вспомнила.

Это было ещё тогда, когда она работала над делом об убитых проститутках: так на неё смотрела молодая проститутка по имени Крисси. В её взгляде читался чистый ужас, который Крисси испытывала к своему сутенёру и, по совместительству, мужу, который в тот момент стоял рядом с ней.

Это был молчаливый крик о помощи.

Райли с трудом удалось сдержать дрожь.

Эта женщина не проститутка, по крайней мере, в привычном смысле этого слова.

Но ужас она испытывает не меньший, чем Крисси.

И насилие, от которого она страдает, не менее реально.

Женщина наклонила голову и молча пошла прочь по коридору, не сказав Райли с Биллом ни слова.

– Моя жена, Морган, – с некоторым щегольством произнёс Фаррелл, когда та отошла достаточно далеко, – довольно известная модель – может быть, вы видели её на обложках журналов. Мы поженились в прошлом году, незадолго до того, как это произошло. Она пробыла мачехой Кирка не больше месяца. И да, она очень молода.

Затем он добавил со смешком:

– Мачеха никогда не должна быть старше старшего ребёнка своего мужа. Я следовал этому правилу со всеми своими жёнами.

Он сделал жест к лестнице.

– Но чего мы ждём? Вы приехали, чтобы услышать моё признание в убийстве. И я с превеликим удовольствием вам во всём признаюсь. Пойдёмте.

Фаррелл повернулся и стал подниматься по лестнице.

Райли и Билл обменялись ошеломлёнными взглядами и пошли за ним.

Через двойную дверь он ввёл их в огромную комнату с обшитыми деревянными панелями стенами и люстрами. В дальнем конце комнаты стоял письменный стол. Райли поняла, что это гигантское пространство – кабинет Фаррелла.

«Кабинет с люстрами», – с иронией подумала Райли.

Такого она и представить не могла. Место производило впечатление крайне неприятное и выглядело безвкусно.

В комнате было всего два места для сидения: отделанное кожей вращающееся кресло за столом и старинный стул с прямой спинкой перед ним.

Указав на стул, Фаррелл сказал Райли:

– Присаживайтесь.

Райли смущённо села, оставив Билла стоять.

Она начинала понимать игру этого человека. Ему хотелось, чтобы его гости из правоохранительных органов чувствовали себя настолько неловко и некомфортно, насколько это возможно. Вероятно, у него не было ясных причин и основания так делать – для него это была просто забава.

И он явно вёл счёт в этой странной игре.

Фаррелл сел за стол, сцепил вместе пальцы рук и стал слегка покачиваться взад и вперёд, переводя взгляд с Райли на Билла и наоборот.

На столе стояли десятки фотографий в рамках. На большинстве из них можно было увидеть самого Фаррелла, позировавшего вместе со знаменитыми, богатыми, влиятельными людьми, включая президентов США. Слева стояли пять портретов. На мгновение Райли показалось, что на всех них изображена одна и та же женщина, но она тут же поняла, что они разные, хотя по степени своей гламурности модели были похожи, как капли воды.

Кроме того, у каждой из них было одинаково пустое, безрадостное выражение лица – в точности такое, какое было у Морган.

«Это его жёны», – с содроганием подумала Райли.

Он выставил их всех здесь напоказ.

Фаррелл рассмеялся, по-видимому, заметив реакцию Райли.

– Меня иногда называют «Синяя борода», – сказал он. – Знаете, как в той сказке про аристократа, который убивает своих жён и держит их тела в тайной комнате. Что ж, на самом деле, я всего лишь часто развожусь, и вместо тел храню портреты.

Он указал на крайнюю справа фотографию – особенно печальное личико.

– Конечно, иногда вмешивается и смерть. Вы, вероятно, знаете, что Мими – мать Кирка – совершила здесь самоубийство в прошлом году. Отравилась снотворным.

Райли ни словом не подтвердила его догадку, хотя они с Биллом действительно только что прочли о самоубийстве женщины в досье.

Фаррелл поднял фотографию и наигранно тоскливо посмотрел на неё.

– Я не знал, что она собирается покончить с собой, – сказал он. – Здесь не было никакого насилия с моей стороны, я вас уверяю. Она просто не была серьёзной. Уму непостижимо, насколько ветрены, заурядны и глупы самоубийцы – это я сужу по собственному опыту.

Тут он указал на три портрета справа, на всех них были молодые люди, которые носили заметное и неприятное сходство с Фарреллом.

– А это мои сыновья, все от разных жён. Хью, старший, президент нашей компании. Шелдон, второй сын, заместитель председателя. Уэйн, младший, начальник отдела контроля у нас.

– А где Кирк? – спросила Райли.

Лицо Фаррелла потемнело.

– Боюсь, он никогда особенно не вписывался сюда, – сказал он.

Какое-то время он не отпускал взгляд Райли, а затем сказал, обращаясь к Райли и Биллу:

– Полагаю, я должен попросить присутствовать своих адвокатов. Но я не в настроении.

Выдержав паузу, он добавил:

– А теперь расскажите мне, в чём собственно дело. Думаю, я сам отлично понимаю, но всё же ублажите меня.

Билл сказал:

– ФБР расследует пять предполагаемых суицидов, среди жертв и ваш сын.

Райли добавила:

– Все они являлись студентами колледжа Бярс и все умерли в течение этого учебного года.

Фаррелл впервые выглядел искренне ошарашенным.

– Пять самоубийств? – переспросил он.

– Предполагаемых самоубийств, – поправила его Райли.

Фаррелл откинул назад голову и рассмеялся.

– О, я не знал, что он собирается это сделать, – сказал он. – Что ж, я уверен, что доказательств у вас нет – по крайней мере, для четырёх из них. Сообщите мне даты, и я предоставлю вам своё неопровержимое алиби.

Райли не знала, что и думать. Они с Биллом даже не рассматривали Фаррелла в качестве подозреваемого до настоящего момента. А теперь он, похоже, сам предлагал себя в этой роли.

Затем он добавил:

– Что насчёт смерти Кирка – в ней я чистосердечно признаюсь.

Райли изо всех сил пыталась понять, что он имеет в виду.

– Согласно официальному протоколу, он выстрелил в себя, – сказала Райли.

– Так и было, – заметил Фаррелл.

– Прямо здесь, в этом доме, – добавила Райли.

– Верно.

Райли ощутила покалывание от предвкушения правды.

– А где именно в этом доме? – спросила она.

Змеиная улыбка Фаррелла расплылась.

– Как же, прямо там, где вы сейчас сидите, агент Пейдж. А я сижу там, где сидел в тот момент. Только представьте!

У Райли по всему телу пробежал холодок.

Он превосходно поставил сцену, посадив её туда, где ей будет максимально неловко.

И конечно, он сделал это потому, что она женщина.

Таким образом он показывал своё превосходство над ней.

И он взял верх.

Райли невольно опустила взгляд на пол. Невероятно дорогой на вид персидский ковёр застилал замысловатый паркетный пол под её стулом. Конечно, Райли не увидела на нём ни капли крови, однако сомнений в том, что Фаррелл сказал правду, у неё не было. Мозг Кирка, несомненно, забрызгал другой не менее дорогой ковёр: Фаррелл просто выбросил его, как дешёвый коврик и положил на его место этот.

– Бедный Кирк, – сказал Фаррелл с ноткой показной печали. – Он так никогда и не понял, что значит принадлежать к династии Фарреллов. Я отправлял его в те же школы, что и других сыновей, включая Колледж Бярс. Но образование не помогло, уж не знаю, почему.

Фаррелл слегка откинулся на кресле и посмотрел в потолок.

– И, боюсь, он слишком близко к сердцу воспринял смерть матери. Винил меня в ней, хотя я понятия не имею почему. Ему не нравилось, что я так скоро снова женился, как будто это было его дело. И он не показывал должного усердия в школе. Говорил, что хочет быть музыкантом, играл в какой-то глупой группе. Конечно, он не относился к этому серьёзно. Никогда не брал уроков. Он вообще ни к чему не относился серьёзно – в точности, как его мать.

Фаррелл снова встретился глазами с Райли.

– Однажды он вошёл сюда с оружием. Сказал мне, что хочет уйти из школы, посвятит

О Блейке Пирсе

Блейк Пирс – автор сверхпопулярной серии про детектива Райли Пейдж, которая включает семь книг (и их число постоянно растёт!). Он также написал серию детективов о Маккензи Уайт, на настоящий момент состоящую из пяти книг, детективов про Эйвери Блэка, пока также из четырёх книг, и новую серию детективов про Кери Лока.

Детективы и триллеры – то, чем Блейк Пирс интересовался всю жизнь. Блейк с удовольствием с Вами пообщается на своем сайте www.blakepierceauthor.com, где Вы сможете узнать о нем больше и всегда быть на связи!

КНИГИ БЛЕЙКА ПИРСА

ЗАГАДКИ РАЙЛИ ПЕЙДЖ

КОГДА ОНА УШЛА (книга № 1)

КОГДА КРУГОМ ОБМАН (книга № 2)

КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ (книга № 3)

КОГДА ПРИМАНКА СРАБОТАЛА (книга № 4)

КОГДА ОХОТА НАЧАЛАСЬ (книга № 5)

КОГДА СТРАСТЬ СИЛЬНА (книга № 6)

КОГДА ПОРА ОТСТУПИТЬСЯ (книга № 7)

КОГДА ОСТЫЛИ СЛЕДЫ (книга № 8)

ДЕТЕКТИВ МАКЕНЗИ УАЙТ

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УБЬЕТ (книга № 1)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УВИДИТ (книга № 2)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ВОЗЖЕЛАЕТ (книга № 3)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ВОЗЬМЕТ (книга № 4)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОТРЕБУЕТ (книга № 5)

ДЕТЕКТИВ ЭЙВЕРИ БЛЭК

ПРИЧИНА ДЛЯ УБИЙСТВА (книга № 1)

ПРИЧИНА ДЛЯ БЕГСТВА (книга № 2)

ПРИЧИНА ДЛЯ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ (книга № 3)

ПРИЧИНА ДЛЯ СТРАХА (книга № 4)

ДЕТЕКТИВ КЕРИ ЛОК

СЛЕДЫ СМЕРТИ (книга № 1)

СЛЕДЫ УБИЙСТВА (книга № 2)

СЛЕДЫ ЗЛА (книга № 3)

ПРОЛОГ

Тиффани уже была одета, когда мама окликнула её с первого этажа:

– Тиффани! Ты готова идти в церковь?

– Почти, мама, – крикнула в ответ Тиффани. – Ещё пару минут.

– Что ж, поторопись. Мы почти выходим.

– Хорошо!

На самом деле Тиффани закончила наряжаться уже несколько минут назад, сразу после того, как позавтракала вкуснейшими вафлями вместе с мамой и папой внизу. Она просто пока не была готова куда-то идти: она никак не могла оторваться от просмотра смешных видео про животных на своём мобильнике.

Она уже посмотрела на пекинеса на скейтборде, бульдога, взбирающегося по лестнице, кота, играющего на гитаре, большую собаку, которая гонялась за хвостом всякий раз, когда играла детская песенка, и на стадо из сотен разбегающихся в разные стороны кроликов.

Прямо сейчас она открыла очень смешное видео: белка пыталась пробраться в птичью кормушку, защищённую от белок. Всякий раз, когда она приближалась к кормушке, та начинала вращаться и белка слетала. Но зверёк был упёртым и не собирался сдаваться.

Она хихикала над видео, когда снова услышала мамин голос:

– Тиффани! Твоя сестра идёт с нами?

– Вроде нет.

– Так спроси её, пожалуйста.

Тиффани вздохнула. Ей очень хотелось крикнуть в ответ: «Сама спроси», но вместо этого она ответила:

– Ладно.

Девятнадцатилетняя сестра Тиффани Лоис не спустилась к завтраку, так что Тиффани была более чем уверена, что та не пойдёт в церковь, тем более, что вчера она говорила Тиффани, что не хочет туда идти.

Лоис всё меньше участвовала в жизни семьи с тех пор, как поступила в колледж этой осенью. Она приезжала домой почти на все выходные, а также на каникулы и праздники, однако держалась всё время особняком или проводила время с друзьями, и почти каждый день спала до обеда.

Тиффани не могла её винить.

Жизнь семейства Пеннингтон для подростка была скучной до смерти, а занудней чем церковь, по мнению Тиффани, трудно было что-либо найти.

Со вздохом она остановила видео и вышла в коридор. Спальня Лоис была этажом выше, чем её – это была роскошная комната, занимавшая большую часть чердака. У неё даже была собственная ванная и огромная гардеробная. Тиффани же до сих пор ютилась в маленькой спаленке на втором этаже, в которой она жила столько, сколько себя помнила.

Это казалось ей несправедливым. Она надеялась, что после того, как сестра уедет в колледж, комната перейдёт ей по наследству. Зачем Лоис столько пространства теперь, когда она приезжает домой лишь по выходным? Почему бы им наконец не поменяться спальнями?

Она часто жаловалась на это, но никто не обращал внимания.

Она подошла к подножию лестницы, ведущей на чердак, и крикнула:

– Эй, Лоис! Ты идёшь с нами?

Никто не ответил. Тиффани закатила глаза: так было всегда, когда её посылали к Лоис то за одним, то за другим.

Она поднялась по лестнице и постучала в дверь спальни сестры.

– Эй, Лоис, – снова закричала она. – Мы собираемся в церковь, ты идёшь?

И снова никакого ответа.

Тиффани постояла, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, а потом снова заколотила в дверь.

– Ты спишь? – спросила она.

Ответа не было.

Тиффани вслух застонала. Лоис или крепко спит, или слушает музыку в наушниках. Хотя вероятней всего, она просто её игнорирует.

– Ладно, – крикнула она. – Я скажу маме, что ты не идёшь.

Спускаясь по лестнице, Тиффани немного заволновалась. В последние свои приезды Лоис выглядела немного подавленной – не то чтобы расстроенной, но не такой весёлой, как обычно. Она сказала Тиффани, что учёба в колледже оказалось тяжелей, чем она ожидала, и жизнь там довольно напряжённая.

Внизу лестницы в вестибюле стоял папа и нетерпеливо посматривал на часы. Он уже был готов выходить: на нём было надето пальто, меховая шапка, шарф и перчатки. Мама тоже уже надевала пальто.

– Так Лоис идёт? – спросил папа.

– Она сказала, что нет, – ответила Тиффани, немного приврав. Папа мог рассердиться, если Тиффани сказала бы ему, что Лоис даже не ответила на её стук в дверь.

– Что ж, я не удивлена, – сказала мама, натягивая перчатки. – Я слышала, как она приехала вчера очень поздно. Даже не знаю, во сколько.

Тиффани почувствовала ещё один укол зависти при упоминании о машине сестры. Сколько свободы появилось у Лоис теперь, когда она поступила в колледж! Лучше всего то, что всем было плевать, во сколько она возвращалась домой. Тиффани даже не слышала вчера, как пришла сестра.

«Видимо, я уже заснула», – подумала она.

Тиффани начала надевать пальто, когда её папа заворчал:

– Сколько вас можно ждать? Мы опоздаем на службу!

– У нас ещё полно времени, – спокойно сказала мама.

– Я пойду заведу машину, – сказал папа.

Он открыл дверь и шагнул на улицу. Тиффани с мамой быстро застегнулись и последовали за ним.

Холодный порыв ветра чуть не сбил Тиффани с ног. Земля всё ещё была покрыта снегом, который выпал несколько дней назад. Тиффани пожалела, что не осталась в тёплой кроватке – сегодня не лучший день для каких-либо поездок.

Неожиданно она услышала, как мама охнула.

– Лестер, что случилось? – крикнула она отцу.

Тиффани увидела, что её папа стоит перед открытой дверь в гараж. Он смотрел в гараж широко открытыми глазами и с отпавшей челюстью. Он был в шоке и ужасе.

– Что происходит? – снова крикнула мама.

Отец повернулся к ней. Казалось, он просто не может ничего выговорить.

Наконец, он выпалил:

– Звони девять-один-один.

– Зачем? – спросила мама.

Папа не стал объяснять. Он пошёл в гараж. Мама бросилась вперёд и, когда она добежала до открытой двери, она издала крик, от которого Тиффани парализовало от страха.

Мама бросилась в гараж.

На какое-то время, которое показалось ей вечностью, Тиффани застыла на месте.

– Что там? – закричала Тиффани.

Она услышала, как мама, рыдая, крикнула ей из гаража:

– Возвращайся домой, Тиффани.

– Почему? – крикнула в ответ девочка.

Мама выбежала из гаража. Она схватила Тиффани за руку и попыталась заставить её повернуться и пойти в дом.

– Не смотри, – сказала она. – Иди домой.

Тиффани удалось высвободиться, она рванулась к гаражу.

Она не сразу всё поняла. Внутри были припаркованы все три машины. В дальнем левом углу папа неловко возился со стремянкой.

Там, на верёвке, привязанной к потолочной балке, что-то висело.

Это был человек.

Это была её сестра.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Райли Пейдж как раз села ужинать, когда её дочь сказала что-то, очень её удивившее:

– Разве мы не идеальная семья?

Райли уставилась на Эприл, чьё лицо покраснело от смущения.

– Ой, я это вслух сказала? – сказала она с глупым видом. – Но ведь так и есть.

Райли рассмеялась и обвела взглядом стол. Её бывший муж, Райан, сидел на другом конце стола от неё. Слева от Райли сидела её пятнадцатилетняя дочь Эприл рядом с их экономкой, Габриэллой. Справа было место тринадцатилетней Джилли, новенькой в их семействе.

Эприл и Джилли только что сделали бутерброды на воскресный ужин, давая возможность Габриэлле отдохнуть от готовки.

Райан откусил от своего гамбургера и сказал:

– Ну, мы семья, разве не так? Ты только взгляни на нас.

Райли ничего не сказала.

«Семья, – подумала она. – Можно ли нас в самом деле так назвать?»

Ответа она не знала. В конце концов, они с Райаном расстались почти два года назад, а шесть месяцев назад развелись. Хотя они снова стали проводить вместе время, Райли старалась не думать о том, к чему это может привести. Она отбрасывала мысли о годах боли и предательства, чтобы наслаждаться безмятежным настоящим.

Опять же, есть Эприл, чьё взросление никак нельзя назвать лёгким. Долго ли продлиться её стремление к сплочённости?

Больше всего Райли колебалась по поводу Джилли. Она нашла Джилли на остановке для фур в Фениксе, где девочка пыталась продать своё тело водителю грузовика. Райли спасла Джилли от ужасной жизни и насилия отца, а теперь надеялась удочерить её. Но Джилли по-прежнему была проблемным ребёнком, с ней ни в чём нельзя было быть уверенным.

Из всех сидящих за столом самые определённые эмоции Райли испытывала по поводу Габриэллы. Полная женщина из Гватемалы начала работать на её семью задолго до их развода с Райаном и всегда была ответственной, прагматичной и заботливой.

– Что ты думаешь, Габриэлла? – спросила Райли.

Габриэлла улыбнулась.

– Семью можно выбрать, а не только унаследовать, – сказала она. – Решает не кровь, решает любовь.

У Райли потеплело внутри. Габриэлла всегда говорит именно то, что нужно. Она с новым чувством удовлетворения оглядела окружающих её людей.

Она уже месяц была в отпуске от ОПА и наслаждалась тем, что просто может быть дома.

«И своей семьёй», – подумала она.

Тут Эприл снова задала неожиданный вопрос:

– Папа, когда ты переедешь к нам?

Райан был очень удивлён. Райли в очередной раз задумалась, не слишком ли хороша его вновь обретённая самоотверженность, чтобы длиться вечно.

– Это большой вопрос, чтобы его вот так сходу решить, – сказал Райан.

– Почему? – спросила Эприл отца. – Ты можешь точно так же жить здесь. Я про то, что вы с мамой снова спите вместе и ты здесь почти каждый день.

Райли почувствовала, что покраснела. Поражённая Габриэлла толкнула Эприл локтем.

– Chica! Silencio! – сказала она.

Джилли с широкой улыбкой обвела всех взглядом.

– А это отличная идея, – сказала она. – Тогда я точно буду получать хорошие отметки.

Это была правда: Райан помогал Джилли наверстать упущенное в её новой школе, особенно с общественными науками. Он вообще последние несколько месяцев очень помогал им всем.

Райли встретилась взглядом с Райаном. Она увидела, что он тоже покраснел.

Что до неё, она не знала, что сказать. Она должна была признать, что идея ей понравилась. Она привыкла к тому, что Райан ночует здесь почти каждый день. Всё так легко встало на свои места – может быть, даже слишком легко. Возможно, отчасти её удовлетворение было вызвано тем, что ей не приходилось принимать по этому поводу никаких решений.

Она вспомнила, что Эприл только что назвала всех их «идеальной семьёй».

Сейчас все и в самом деле так выглядели. Но Райли не могла избавиться от терзаний. Не является ли эта идеальность всего лишь иллюзией? Как добрая книга или кино?

Райли было слишком хорошо известно, что мир вокруг полон монстров, борьбе с ними она посвятила свою профессиональную жизнь. Но в последний месяц ей почти удалось притвориться, что их не существует.

Лицо Райана медленно озарилось улыбкой.

– Эй, а почему бы нам не переехать ко мне? – спросил он. – У меня хватит места для всех.

Райли подавила вздох тревоги.

Последнее, чего бы ей хотелось, это возвращаться в большой пригородный дом, который она много лет делила с Райаном. Он был полон неприятных воспоминаний для неё.

– Я не хочу отсюда переезжать, – сказала она. – Мне здесь совершенно комфортно.

Эприл нетерпеливо посмотрела на своего отца.

– Дело за тобой, папа, – сказала она. – Ты переедешь к нам или нет?

Райли наблюдала за лицом Райана. Они видела, что в нём кипит внутренняя борьба. Для этого была по меньшей мере одна причина: он был юристом в одной компании в столице, но частенько работал дома, а здесь для него не было подходящего кабинета.

Наконец, Райан сказал:

– Я не стану продавать свой дом. Он может быть моим местным офисом.

Эприл не могла усидеть на месте от возбуждения:

– Это значит «да»? – спросила она.

Какое-то время Райан молча улыбался.

– Думаю, да, – наконец сказал он.

Эприл издала радостный визг. Джилли захлопала в ладоши и засмеялась.

– Отлично! – сказала Джилли. – Пожалуйста, передай кетчуп… папа.

Райан, Эприл, Габриэлла и Джилли начали как ни в чём не бывало радостно болтать, продолжая ужинать.

Райли сказала себе радоваться всеобщему счастью, пока это возможно. Рано или поздно её призовут на охоту за очередным монстром. От этой мысли у неё по спине пробежал холодок. Не затаилось ли зло уже сейчас в ожидании её?

*

На следующий день школа Эприл работала по сокращённому расписанию из-за учительских собраний, и Райли вняла мольбам дочери позволить ей пропустить весь день целиком. Они договорились пойти вместе по магазинам, пока Джилли будет на учёбе.

Ряды магазинов в торговом комплексе казались Райли бесконечными, а большинство отделов ничем не отличались друг от друга. Худощавые манекены в стильной одежде в нелепых позах стояли в каждой витрине. Фигуры, мимо которых они проходили прямо сейчас, были безголовыми, из-за чего Райли ещё сильней казалось, что они все одинаковые. Но Эприл рассказывала ей, что продаётся в каждом магазине и какой стиль ей бы подошёл. Очевидно, Эприл видела многообразие там, где Райли видела одинаковость.

«Наверное, подростковая черта», – думала Райли.

По крайней мере, сегодня в молле хотя бы не было толпы.

Эприл указала на вывеску магазину, которая гласила «Towne Shoppe».

– О, смотри! – воскликнула она. – «Доступная роскошь»! Пойдём посмотрим.

Внутри магазина Эприл набросилась на стеллажи с джинсами и куртками, выбирая вещи для примерки.

– Думаю, мне бы тоже не помешали новые джинсы, – сказала Райли.

Эприл закатила глаза.

– Ну мам, только не «мамины» джинсы, пожалуйста!

– Я не могу носить то же, что и ты. Мне нужно ходить и не заботиться о том, что они лопнут или слетят. Терпеть не могу, когда в одежде что-то не так.

Эприл рассмеялась.

– Значит, тебе нужны свободные джинсы. Надеюсь, нам повезёт найти здесь такие.

Райли оглядела то, что лежало на прилавках: всё это были обтягивающие, намеренно рваные джинсы с низкой талией.

Райли вздохнула. Она знала пару магазинов в этом центре, в которых она могла найти что-то подходящее для себя, но тогда ей придётся вынести все подтрунивания и подколы Эприл.

– Поищу джинсы для себя в другой раз, – решила Райли.

Эприл схватила охапку джинсов и они пошли в примерочную. Когда девочка вышла из-за занавески, на ней были одни из тех джинсов, к которым Райли питала отвращение: тесно облегающие, местами порванные, пупок выставлен на всеобщее обозрение.

Райли покачала головой.

– Тебе самой следует померять «мамины джинсы», – сказала она. – Они намного удобней. Но, похоже, удобство для тебя не в приоритете?

– Нет, – отрезала Эприл, поворачиваясь и глядя на джинсы в зеркало. – Я беру эти. Пойду померяю остальные.

Эприл несколько раз возвращалась в примерочную и всякий раз выходила из неё в ужасных, по мнению матери, джинсах, но Райли не пыталась повлиять на её выбор. Это не стоило ссор, к тому же она знала, что в любом случае проиграет бой.

Пока Эприл вертелась перед зеркалом, Райли поняла, что её дочь уже почти такого же роста, как и она, а под футболкой у неё просматривается хорошо развитая фигура. С тёмными волосами и карими глазами, Эприл была очень похожа на Райли. Конечно, в волосах Эприл нет проблесков седины, которая уже появилась на голове Райли, но всё же…

«Она становится женщиной», – подумала Райли.

Она невольно почувствовала беспокойство от этой мысли.

Не слишком ли быстро растёт Эприл?

Разумеется, она через многое прошла за последний год. Её дважды брали в плен, причём первый раз садист с горелкой держал её в темноте. Кроме того ей пришлось драться с убийцей в собственном доме. Но хуже всего был случай с её «возлюбленным», который накачал её наркотиками и пытался продать её для секс-услуг.

Райли знала, что для пятнадцатилетнего ребёнка это слишком. Она чувствовала вину за то, что её работа ставит Эприл и других любимых ею людей в смертельную опасность.

И вот, теперь Эприл выглядит на удивление взрослой, несмотря на то, что старается выглядеть и вести себя как нормальный подросток. Кажется, Эприл удалось оставить позади ужасы посттравматического синдрома. Но какой страх и тоска всё ещё тревожат её в глубине души? Избавится ли она когда-нибудь от них?

Райли оплатила покупки Эприл и вышла на балкон торгового центра. Уверенность в походке Эприл уменьшила волнение Райли. Всё-таки, всё налаживается. Она знала, что как раз в это время Райан перевозит кое-какие свои вещи в их дом. И как Эприл, так и Джилли делают успехи в школе.

Райли как раз собиралась предложить дочери найти место, где можно перекусить, когда у Эприл зазвонил телефон. Она резко отошла, чтобы ответить, а Райли расстроилась: иногда телефон казался живым существом, который требовал всего внимания Эприл.

– Алло, как дела? – спросила Эприл звонящего.

Неожиданно у Эприл задрожали колени и она села на лавочку. Она побледнела, а её счастливое выражение лица сменилось болью. По её лицу побежали слёзы. Райли в тревоге подбежала к ней и села рядом.

– О Боже! – воскликнула Эприл. – Как это… почему… я не…

Райли испугалась.

Что случилось?

Кто-то в беде или опасности?

Неужели Джилли, а может Райан или Габриэлла?

Нет, в таком случае, конечно, позвонили бы Райли, а не Эприл.

– Мне так жаль, – снова и снова повторяла Эприл.

Наконец, она повесила трубку.

– Кто это был? – взволнованно спросила Райли.

– Это была Тиффани, – сказала Эприл тихим потрясённым голосом.

Райли вспомнила имя: Тиффани Пеннингтон была на тот момент лучшей подругой Эприл, Райли видела её пару раз.

– Что случилось? – спросила Райли.

Эприл посмотрела на маму с выражением скорби и ужаса на лице.

– Умерла сестра Тиффани, – сказала она.

Эприл выглядела так, будто не могла поверить собственным словам.

Затем она сдавленно добавила:

– Говорят, что это самоубийство.

ГЛАВА ВТОРАЯ

За ужином в тот вечер Эприл пыталась рассказать своей семье то немногое, что она знала о смерти Лоис. Но собственные слова казались ей странными и чужими, как будто произносил их кто-то другой.

«Это всё не по-настоящему», – всё время думала она.

Эприл несколько раз видела Лоис, когда приходила к Тиффани. Последний раз она помнила очень отчётливо: Лоис была улыбчивой и счастливой и всё рассказывала истории о своей учёбе. Трудно поверить, что теперь она мертва.

Смерть не была совершенной незнакомкой для Эприл. Она знала, что её мать постоянно встречается с ней на службе и даже сама убивает во время работы над делами в ФБР. Но то плохие парни, которых нужно остановить. Эприл даже сама помогла матери в драке и убийстве садиста, который держал её в плену. Кроме того, она знала, что четыре месяца назад умер её дедушка, которого она давно не видела и с кем они никогда не были близки.

Но эта смерть была для неё более реальна и в то же время бессмысленна. Ей почему-то казалось, что это невозможно. Рассказывая, Эприл видела, что все члены её семьи тоже смущены и подавлены. Мама взяла её за руку. Габриэлла скрестила на груди руки и стала бормотать молитву на испанском. У Джилли отвисла челюсть от ужаса.

Эприл пыталась вспомнить всё, что сказала ей Тиффани, когда они снова разговаривали с ней вечером. Она объяснила, что вчерашним утром Тиффани и её мама с папой обнаружили Лоис, которая повесилась в гараже. Полиция решила, что это похоже на самоубийство. Да и вообще все вели себя так, будто это самоубийство. Будто это уже решено.

Все, кроме Тиффани, которая повторяла, что сама так не считает.

Папа Эприл вздрогнул, когда девочка закончила рассказывать всё, что могла вспомнить.

– Я знаю Пеннингтонов, – сказал он. – Лестер работает коммерческим директором в строительной компании. Не сказать, что они очень богаты, но довольно состоятельны. Они всегда казались мне крепкой, счастливой семьёй. Почему Лоис решила так поступить?

Эприл весь день задавала себе этот вопрос.

– Тиффани говорит, что никто не знает, – ответила она. – Лоис училась на первом курсе в Колледже Бярс. Она уставала, но всё же…

Отец сочувственно покачал головой.

– Что ж, может быть, это всё объясняет, – сказал он. – Бярс – жёсткая школа. В неё ещё сложней попасть, чем в Джорджтаун. И очень дорогая. Я удивлён, что её семья смогла себе это позволить.

Эприл глубоко вздохнула и ничего не сказала. Она подумала, что Лоис могла получить стипендию на обучение, но промолчала, Ей не хотелось говорить об этом. Ей и есть-то не хотелось. Габриэлла приготовила одно из своих коронных блюд – морской суп тападо, который Эприл просто обожала. Но сейчас она не могла съесть ни ложки.

Какое-то время все молчали.

Потом Джилли сказала:

– Она не убивала себя.

Эприл, поразившись, посмотрела на Джилли. Все остальные тоже посмотрели на неё. Младшая девочка скрестила руки на груди и выглядела очень серьёзной.

– Что? – переспросила Эприл.

– Лоис не убивала себя, – повторила Джилли.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Эприл.

– Я видела её, помнишь? Я знаю. Она не из тех, кто мог бы такое сделать. Она не хотела умирать.

Джилли на мгновение замолчала.

Затем она сказала:

– Я знаю, каково это – хотеть умереть. А она нет. Я уверена в этом.

У Эприл сердце подпрыгнуло до горла.

Она знала, что на долю Джилли выпало немало испытаний. Джилли рассказывала о своём отце, как он выставил её из дома одной холодной ночью. Джилли спала тогда в канализационной трубе, а потом отправилась на стоянку фур, где пыталась стать проституткой – как раз тогда её нашла мама.

Если кто и знал, на что похоже желание умереть, то точно Джилли.

Эприл почувствовала, что её вот-вот захлестнёт волна скорби и ужаса. Может ли Джилли ошибаться? Чувствовала ли себя Лоис настолько несчастной?

– Простите, – сказала она. – Не думаю, что смогу сейчас поесть.

Эприл встала из-за стола и побежала в свою спальню. Она заперла дверь, бросилась на кровать и стала рыдать.

Она не знала, сколько так пролежала. Через какое-то время она услышала стук в дверь.

– Эприл, могу я войти? – спросила её мама.

– Да, – сдавленным голосом ответила Эприл.

Эприл села и мама вошла в комнату, держа на тарелке обжаренный на гриле сэндвич с сыром. Мама сочувственно улыбнулась.

– Габриэлла подумала, что это может быть легче для твоего желудка, чем тападо, – сказала мама. – Она беспокоится, что ты заболеешь, если не поешь. Я тоже беспокоюсь.

Эприл улыбнулась сквозь слёзы. Это было очень мило со стороны Габриэллы и мамы.

– Спасибо, – сказала она.

Она вытерла слёзы и откусила от сэндвича. Мама села на кровать рядом с ней и взяла её за руку.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросила она.

Эприл проглотила всхлип. Она почему-то вспомнила, как её лучшая подруга Кристал недавно переехала отсюда. Её отца, Блейна, жестоко избили в этом самом доме. Несмотря на то, что они с мамой увлеклись друг другом, он был настолько потрясён, что решил съехать.

– У меня сейчас такое странное чувство, – сказала Эприл, – как будто это моя вина. С нами постоянно происходят ужасные вещи, и это как будто заразно. Я знаю, что это глупо, но…

– Я понимаю, о чём ты, – сказала мама.

Эприл удивилась.

– Правда?

Мама погрустнела.

– Я часто чувствую то же, – сказала она. – У меня опасная работа. Из-за неё все, кого я люблю, в опасности. Из-за этого я чувствую себя виноватой. Очень часто.

– Но ты не причём, – возразила Эприл.

– Тогда почему ты думаешь, что ты причём?

Эприл не знала, что ответить.

– Что ещё тебя тревожит? – спросила мама.

Эприл задумалась.

– Мам, Джилли права. Я не думаю, что Лоис убила себя. И Тиффани так не думает. Я знала Лоис. Она была счастливым человеком, одним из самых уравновешенных из всех, кого я знаю. И Тиффани её очень уважала. Она была героем Тиффани. Это просто бессмыслица какая-то.

По лицу матери Эприл видела, что она ей не верит.

«Она думает, что у меня просто истерика», – подумала Эприл.

– Эприл, полиция считает, что это было самоубийство, и её мама с папой…

– Что ж, они ошибаются, – сказала Эприл, сама удивляясь резкости в своём голосе. – Мама, тебе нужно всё проверить. Ты знаешь о таких вещах больше, чем кто-либо из них. Даже больше, чем полиция.

Мама грустно покачала головой.

– Но Эприл, я не могу это сделать. Я не могу просто войти и начать расследовать то, что уже было расследовано. Попробуй представить, что почувствует её семья.

Эприл потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не расплакаться снова.

– Мама, я тебя умоляю. Если Тиффани никогда не узнает правды, это испортит ей жизнь. Она никогда не сможет с этим смириться. Пожалуйста, ну пожалуйста, сделай что-нибудь!

Эприл просила об огромном одолжении и сама это понимала. С минуту мама молчала. Она встала, подошла к окну спальни и выглянула на улицу. Казалось, она глубоко ушла в свои мысли.

Всё ещё глядя за окно, мама проговорила:

– Завтра я схожу и поговорю с родителями Тиффани, но только если они захотят со мной разговаривать. Это всё, что я могу сделать.

– Могу я пойти с тобой? – спросила Эприл.

– Завтра у тебя школа, – сказала мама.

– Тогда пошли после школы.

Мама снова замолчала, а потом произнесла:

– Ладно.

Эприл вскочила с кровати и крепко обняла мать. Ей хотелось сказать спасибо, но благодарность так переполняла её, что она не находила слов.

«Если кто-то и может выяснить, что не так, то только мама», – думала Эприл.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день Райли подъехала вместе с Эприл к дому Пеннингтонов. Несмотря на свои сомнения в том, что Лоис Пеннингтон убили, Райли чувствовала, что поступает правильно.

«Я должна сделать это для Эприл», – размышляла она за рулём.

В конце концов, она знала, каково это – быть уверенной в чём-то и видеть, что никто вокруг тебе не верит.

А Эприл явно уверена в том, что что-то тут не так.

Что до Райли, её инстинкты не говорили ей ничего конкретного, однако, подъезжая к элитному району Фредриксбурга, она напомнила себе, что монстры часто скрываются за самыми безмятежными фасадами. Многие из очаровательных домов, мимо которых они проезжают, наверняка таят тёмные секреты. В своей жизни она видела слишком много зла, чтобы питать по этому поводу иллюзии.

Была ли смерть Лоис самоубийством или убийством, не было никаких сомнений, что в счастливом на вид доме Пеннингтонов поселился монстр.

Райли припарковалась на улице перед домом. Это был огромный особняк высотой в три этажа и занимающий довольно широкий участок земли. Райли вспомнила слова Райана о Пеннингтонах: «Не сказать, что они очень богаты, но довольно состоятельны».

Дом подтверждал его слова – то был красивый фешенебельный дом в хорошем районе. Единственное, что казалось в нём необычным, была полицейская лента, закрывающая дверь в стоящий особняком гараж, в котором семья обнаружила свою повесившуюся дочь.

Холодный воздух покалывал кожу, пока Райли и Эприл шли к дому. На подъездной аллее стояло несколько плотно припаркованных машин.

Они позвонили в дверь и им открыла Тиффани. Эприл бросилась обнимать девочку, они обе расплакались.

– О, Тиффани, мне так жаль, – говорила Эприл.

– Спасибо, спасибо, что вы пришли, – сказала Тиффани.

От эмоций девочек у Райли в горле встал комок. Обе девочки казались сейчас такими маленькими, почти детьми. Какая ужасная несправедливость, что им приходится переживать такое чудовищное испытание! И всё же, от искренней доброты Эприл она почувствовала странный оттенок гордости: девочка росла заботливой и отзывчивой.

«Видимо, я не такой уж и плохой родитель», – подумала Райли.

Тиффани была немного ниже Эприл и в ней было чуть больше подростковой неуклюжести. У неё были пшеничного цвета волосы и бледная веснушчатая кожа, из-за чего краснота вокруг глаз от слёз была ярко выражена.

Тиффани провела Райли и Эприл в гостиную. Родители Тиффани сидели на диване слегка поодаль друг от друга. Говорит ли о чём-то язык их тел? Райли не могла сказать. Она знала, что все пары по-разному переживают скорбь.

Вокруг ходили ещё люди, они приглушённым шёпотом переговаривались между собой. Райли предположила, что это друзья и родственники, которые пришли, чтобы хоть как-то помочь.

Она слышала негромкие голоса и звон посуды на кухне, где, похоже, кто-то готовил еду. Через арку, ведущую в столовую, она видела, что две пары расставляют фотографии и памятные вещи на столе. Кроме того, по всей гостиной были расставлены фотографии Лоис и её семьи, сделанные в разные годы.

Райли содрогнулась от мысли, что девочка с фотографий всего пару дней назад была жива и здорова. Что бы она чувствовала, если бы так неожиданно потеряла Эприл? Это была леденящая душу мысль, ведь она подходила к этому слишком близко.

Кто бы пришёл к ней, чтобы помочь и утешить?

Да и хотела бы она получить чью-либо помощь и утешение?

Она стряхнула такие мысли, когда Тиффани стала представлять её родителям, Лестеру и Эвнике.

– Пожалуйста, не вставайте, – сказала Райли, когда пара начала подниматься, чтобы поздороваться.

Райли с Эприл сели на диван рядом с парой. У Эвники была такая же веснушчатая кожа и яркого цвета волосы, как у дочери. Кожа Лестера была темней, у него было вытянутое, тонкое лицо.

– Я очень сочувствую вашей потере, – сказала Райли.

Пара поблагодарила её. Лестер выдавил слабую улыбку.

– Мы никогда не встречались, но я немного знаю Райана, – сказал он. – Как у него дела?

Тиффани встала со своего кресла и похлопала отца по руке. Она беззвучно произнесла:

– Они развелись, пап.

Лестер немного покраснел.

– Ой, простите, – сказал он.

Райли почувствовала, что сама зарделась.

– Не стоит извинений, – сказала она. – Как сегодня любят говорить: всё сложно.

Лестер кивнул, всё ещё слабо улыбаясь.

Какое-то время они молчали под негромкий аккомпанемент кипевшей вокруг них деятельности.

Затем Тиффани сказала:

– Мам, пап, мама Эприл – агент ФБР.

Лестер и Эвника изумлённо переглянулись, не зная, что ответить. Снова смутившись, Райли тоже не знала, что сказать. Она знала, что Эприл вчера позвонила Тиффани, чтобы сказать, что они придут. Очевидно, Тиффани не передала родителям, чем занималась Райли, так что они сейчас только узнали об этом.

Тиффани переводила взгляд с одного родителя на другого, а потом сказала:

– Я подумала, что, может быть, она сможет нам помочь узнать… что произошло на самом деле.

Лестер охнул, а Эвника горько вздохнула.

– Тиффани, мы с тобой говорили об этом, – сказала она. – Мы знаем, что произошло. Полиция совершенно уверена. У нас нет причин сомневаться в её выводах.

Лестер нетвёрдо встал.

– Я не могу так, – сказал он. – Я просто… не могу.

Он повернулся и пошёл в столовую. Райли видела, что обе пары поспешили к нему, чтобы успокоить.

– Тиффани, тебе должно быть стыдно, – сказала Эвника.

Глаза девочки наполнились слезами.

– Но я просто хочу узнать правду, мама! Лоис не убивала себя. Она не могла так поступить. Я это точно знаю.

Эвника взглянула на Райли.

– Прошу прощения, что вам приходится это выслушивать, – сказала она. – Тиффани никак не может смириться с правдой.

– Это вы с папой не можете смириться с правдой, – возразила Тиффани.

– Замолчи, – отрезала мама.

Эвника дала дочери платок.

– Тиффани, ты не всё знала о Лоис, – сказала она медленно и осторожно. – Она была менее довольной, чем, вероятно, ты думала. Ей нравился колледж, но ей было там непросто. На неё давила необходимость хорошо учиться, чтобы её не лишили стипендии, кроме того, ей было тяжело жить не дома. Она начала принимать антидепрессанты и ходила к психологу в Бярсе. Мы с твоим папой думали, что ей становится лучше, но мы ошибались.

Тиффани старалась унять рыдания, но всё ещё казалась очень злой.

– Эта школа ужасная, – сказала она. – Я никогда туда не пойду.

– Она не ужасная, – сказала Эвника. – Школа хорошая, просто требовательная.

– Готова поспорить, что остальные девочки не считали её хорошей, – бросила Тиффани.

Эприл с большим участием слушала свою подругу.

– Какие остальные девочки? – спросила она.

– Дианна и Кори, – ответила Тиффани. – Они тоже умерли.

Эвника грустно покачала головой и сказала Райли:

– В прошлом семестре в Бярсе покончили с собой ещё две девочки. Это был ужасный год для школы.

Тиффани уставилась на свою мать.

– То были не самоубийства, – сказала она. – Лоис так не считала. Она думала, что там что-то не так. Она не знала, что именно, но рассказывала мне, что это что-то очень плохое.

– Тиффани, это были самоубийства, – устало сказала Эвника. – Все так говорят. Такое случается.

Тиффани встала, её трясло от ярости и бессилия.

– Смерть Лоис не просто «случилась», – возразила она.

Эвника сказала:

– Когда ты подрастёшь, ты поймёшь, что жизнь может быть безжалостней, чем ты думаешь. А теперь сядь, пожалуйста.

Тиффани села в мрачном молчании. Эвника смотрела в никуда перед собой. Райли стало ужасно неудобно.

– Нам совершенно не хотелось никоим образом вас тревожить, – сказала Райли Эвнике. – Простите за вторжение. Наверное, нам лучше уйти.

Эвника молча кивнула. Райли с Эприл сами покинули дом.

– Нам нужно было остаться, – мрачно сказала Эприл, когда они вышли. – Надо было задать больше вопросов.

– Нет, мы лишь расстраивали их, – не согласилась Райли. – Это была ужасная ошибка.

Неожиданно Эприл побежала от неё.

– Куда ты? – в тревоге спросила Райли.

Эприл направлялась прямо к боковой двери в гараж. Дверная рама была затянута полицейской лентой.

– Эприл, не ходи туда! – крикнула Райли.

Проигнорировав как ленту, так и мать, Эприл повернула дверную ручку. Дверь была не заперта и распахнулась. Эприл поднырнула под лентой и проникла в гараж. Райли побежала за ней, собираясь выругать дочь, но вместо этого собственное любопытство взяло верх и она осмотрела гараж.

Внутри не было машин, из-за чего пространство, рассчитанное на три машины, выглядело пугающе пустым. Сквозь несколько окон проникал слабый свет.

Эприл указала на угол.

– Тиффани говорила, что Лоис нашли там, – сказала она.

И точно, на полу место было отмечено малярной лентой.

Под потолком там были широкие потолочные балки, а к стене была прислонена стремянка.

– Пойдём, – сказала Райли. – Мы не должны здесь находиться.

Она вывела дочь и закрыла дверь. Пока они с Эприл шли к машине, Райли мысленно представляла, как девочка вскарабкалась по той лестнице и повесилась.

«Или что произошло на самом деле?» – задумалась Райли.

У неё не было причин думать иначе.

И всё же, она начала ощущать слабый намёк на сомнение.

*

Вскоре, уже вернувшись домой, Райли позвонила окружному патологоанатому Данике Селвз, с которой дружила уже много лет. Когда Райли спросила её о деле о смерти Лоис Пеннингтон, Даника была явно удивлена.

– Почему ты спрашиваешь? – спросила она. – Неужели расследованием заинтересовалось ФБР?

– Нет, это личное.

– Личное?

Райли заколебалась, но затем всё же произнесла:

– Моя дочь – хорошая подруга сестры Лоис, она немного знала и саму погибшую. Они с сестрой Лоис никак не могут поверить, что девочка совершила самоубийство.

– Понимаю, – сказала Даника. – Что ж, полиция не нашла следов борьбы. И я сама проводила тесты и вскрытие. Судя по анализу крови, за какое-то время до смерти она приняла большую дозу алпразолама. Думаю, ей хотелось быть «в отключке» настолько, насколько это возможно. Когда она вешалась, она, вероятно, просто не думала о том, что делает. Так ей было гораздо легче.

– Похоже, дело ясное, – сказала Райли.

– Я в этом уверена, – согласилась Даника.

Райли поблагодарила её и повесила трубку. В этот момент спустилась Эприл с калькулятором и листком бумаги.

– Мам, мне кажется, я доказала это! – взволнованно сказала она. – Это не может не быть убийством!

Эприл села рядом с Райли и показала ей цифры, записанные на листке.

– Я провела небольшое онлайн-расследование, – сказала она, – и выяснила, что на сто тысяч студентов колледжей семь с половиной кончают с собой. Это равняется семидесяти пяти десятитысячных процента. Но в Бярсе всего семьсот студентов, и из них трое считаются самоубийцами, покончившими с собой за последние несколько месяцев. Это равняется сорока трём сотым процента, что в пятьдесят семь раз выше среднего! Это просто невозможно!

У Райли оборвалось сердце. Она ценила то, что Эприл так обдуманно подошла к вопросу. Это был взрослый поступок.

– Эприл, я не сомневаюсь в твоих расчётах, но…

– Но что?

Райли покачала головой.

– Они ничего не доказывают.

У Эприл от недоверия широко открылись глаза.

– То есть как это ничего не доказывают?

– В статистике есть такое понятие как «выброс». Это исключения из правил, они идут вразрез со средними значениями. Это как последнее дело, над которым я работала – про отравителя, помнишь? Большинство серийных убийц мужчины, но есть и женщины. И большинство убийц любят смотреть, как жертвы умирают, но не эта. Так же и здесь. Нет ничего удивительного в том, что есть такие колледжи, в которых студенты чаще совершают самоубийства, чем предполагают средние значения.

Эприл молча смотрела на неё.

– Эприл, я только что разговаривала с патологоанатомом, который производил вскрытие. Она уверена, что смерть Лоис была суицидом. А она знает свою работу. Она эксперт в своём деле, и мы должны доверять её мнению.

У Эприл от гнева посуровело лицо.

– Я не понимаю, почему ты не хочешь доверять моему мнению хотя бы раз.

Выпалив это, она унеслась наверх.

«По крайней мере, она уверена, что знает, что произошло», – со стоном подумала Райли.

Про себя Райли не могла сказать подобного.

Её инстинкты ничего ей не говорили.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Это происходило снова.

Монстр по имени Петерсон держал Эприл в заложницах где-то прямо перед ней.

Райли изо всех сил старалась найти дочь в темноте. Каждый шаг её был медленным и тяжёлым, хотя она знала, что должна торопиться.

С ружьём на плече Райли в темноте спускалась, спотыкаясь, по крутому, скользкому от грязи склону к реке. Вдруг она увидела его. Петерсон стоял по колено в воде. Всего в паре метров от него наполовину в воде лежала Эприл со связанными руками и ногами.

Райли потянулась за ружьём, но Петерсон поднял пистолет и направил его прямо на Эприл.

– Даже не думай об этом, – заорал он. – Одно движение, и она будет мертва!

Райли охватил ужас. Даже если она поднимет ружьё, Петерсон убьёт Эприл раньше, чем она успеет выстрелить.

Она положила ружьё на землю.

Она никогда не сможет забыть ужас, написанный на лице дочери…

Райли перестала бежать и согнулась всем телом, тяжело дыша.

Было раннее утро, она пошла на пробежку. Но ужасные воспоминания не давали ей сдвинуться с места.

Забудет ли она когда-нибудь этот жуткий момент?

Перестанет ли она чувствовать вину за то, что подвергла Эприл смертельной опасности?

«Нет, – подумала она. – И это правильно. Нельзя забывать».

Она вдохнула и выдохнула резкий, ледяной воздух и немного успокоилась. Затем она продолжила идти по знакомой тропинке в лесу. Бледный свет раннего утра пробивался между деревьев.

Тропа в городском парке была недалеко от дома, до неё легко было добраться. Райли часто бегала здесь по утрам. Физическая нагрузка обычно помогала выбросить из головы призраков и демонов прошлых дел, но сегодня эффект был прямо противоположным.

Вчерашние события – визит к Пеннингтонам, краткий осмотр гаража и злость Эприл на Райли – всё это всколыхнуло жуткие воспоминания.

«И всё это из-за меня», – подумала Райли, убыстряя шаг и переходя на бег.

Но тут она вспомнила, что случилось затем на реке.

Пистолет Петерсона дал сбой, и Райли воткнула ему между рёбер нож, но сразу после этого споткнулась и упала в ледяную воду. Раненный, Петерсон всё же мог держать Райли под водой.

Тут она увидела Эприл со всё ещё связанными запястьями и лодыжками – она подняла ружьё, которое бросила Райли. Она услышала его треск при ударе о голову Петерсона.

Но монстр обернулся и напал на Эприл. Он опустил голову девочки в воду.

Её дочь вот-вот должна была утонуть.

Райли нашли острый камень.

Она бросилась на Петерсона и ударила его по голове.

Он упал, а она запрыгнула на него.

Она снова и снова била Петерсона по лицу.

Пока река не покраснела от крови.

Воспоминание взволновало Райли и она побежала быстрей.

Она гордилась дочерью. В тот жуткий день Эприл продемонстрировала мужество и находчивость. Она и в других опасных ситуациях действовала смело.

Но теперь Эприл злилась на Райли.

И Райли не могла не задаваться вопросом, справедливо ли это.

*

Райли чувствовала себя вдвойне не в своей тарелке на заупокойной службе в церкви после обеда в тот же день.

Начать с того, что она редко была в церкви за последние годы. Её отец, бывший суровым морпехом, никогда ни во что и никому не верил, кроме себя. Она прожила с тётей и дядей всё детство, и они пытались приучить её ходить в церковь, но Райли была слишком непослушна.

Что же до похорон, то Райли их просто терпеть не могла. За последние пару десятилетий работы в правоохранительных органах она видела столько суровой действительности, связанной со смертью, что похороны ей казались фальшью – на них смерть всегда выглядела слишком чистой и миролюбивой.

«Всё это сбивает с толку», – всё время думала она. Эта девочка умерла жестокой смертью, от своих или от чужих рук.

Но Эприл настояла на том, чтобы они пришли, и Райли не могла позволить ей пережить это всё в одиночку. По иронии судьбы одинокой себя чувствовала Райли. Она выбрала место рядом с проходом на заднем ряду в битком набитой церкви, в то время как Эприл сидела на одном из первых рядов, прямо за местами для семьи – так близко к Тиффани, как могла. Но Райли радовалась, что Эприл сейчас рядом с подругой, и была не против сидеть одна.

Витражи блестели на солнце, а гроб перед ними был усыпан цветами, возле него стояло несколько больших венков. Служба была степенной, хор пел хорошо.

Прямо сейчас священник что-то бубнил о вере и спасении, убеждая всех, что Лоис попала в лучшее место. Райли не обращала особенного внимания на его слова. Она оглядывалась, пытаясь найти что-то, что могло бы объяснить, почему умерла Лоис Пеннингтон.

Вчера она заметила, что родители Лоис сидели на диване, не касаясь друг друга. Она не была уверена, как правильно прочла язык их тел. Но теперь рука Лестера Пеннингтона успокаивающе лежала на плечах Эвники, и они оба казались ничем не примечательными скорбящими родителями.

Если и было в семье Пеннингтонов что-то неправильное, она этого не замечала.

Как ни странно, от этого Райли стало заметно некомфортно.

Она считала себя внимательным знатоком человеческой природы. Если Лоис действительно совершила самоубийство, вероятней всего, в её семье были какие-то проблемы. Но в ней не было видно ничего странного – ничего, кроме обычного горя.

Священнику удалось закончить речь, ни разу не коснувшись темы предполагаемой причины кончины Лоис.

Затем последовал ряд коротких, полных слёз надгробных слов друзей и родственников. Они говорили о горе и о счастливых временах, иногда рассказывали смешные истории, которые вызывали грустные смешки со стороны прихожан.

«Но ничего о самоубийстве», – думала про себя Райли.

Что-то ей казалось странным.

Разве никто из тех, кто был близок Лоис, не хочет признать, что в её последние дни закралась безнадёжность: борьба с депрессией, битва с внутренними демонами, безответный плач о помощи? Неужели никто не считает её трагическую смерть уроком для других, кому нужно помочь и кого нужно поддержать, чтобы они не пытались отнять собственную жизнь?

Но никто не говорил ничего в таком духе.

Никто не хотел говорить об этом.

Казалось, что всем стыдно, или они озадачены, или и то, и другое.

Может быть, они даже не вполне в это верят.

Надгробные слова закончились, и подошло время прощания с телом. Райли не поднялась с места. Она была уверена, что мастер похоронных дел сделал качественную работу. Как бы ни выглядела сейчас бедняжка Лоис, она точно не была похожа на саму себя, найденную повешенной в гараже. Из собственного тяжёлого опыта Райли знала, как выглядят погибшие от удушья.

Наконец, священник произнёс прощальное благословение и гроб вынесли. Семья вместе вышла, и все присутствующие тоже стали расходиться.

Когда Райли вышла на улицу, она увидела, что Тиффани и Эприл со слезами обнимают друг друга. Затем Тиффани заметила Райли и подбежала к ней.

– Разве нет ничего, что вы могли бы сделать? – сдавленным голосом спросила девочка.

Потрясённая Райли проговорила:

– Нет, мне очень жаль.

Прежде, чем Тиффани успела сказать что-то ещё, её окликнул отец. Семья Тиффани садилась в чёрный лимузин. Тиффани присоединилась к ним и машина уехала.

Райли повернулась к Эприл, которая отказывалась смотреть на неё.

– Я поеду на автобусе, – сказала Эприл.

Эприл ушла, и Райли даже не пыталась её остановить. Чувствуя себя ужасно, она пошла к своей машине, стоящей на парковке у церкви.

*

В тот день ужин едва ли можно было назвать весёлым, как это было всего два дня назад. Эприл всё ещё не говорила с Райли, да и с остальными едва ли перекинулась парой слов. Её печаль была заразительна. Райан и Габриэлла тоже сидели мрачные.

Посреди ужина Джилли вдруг заговорила.

– Я сегодня подружилась с одной девочкой в школе. Её зовут Джейн. Она тоже приёмная.

Лицо Эприл посветлело.

– Так это здорово, Джилли! – воскликнула она.

– Да. У нас много общего, есть о чём поговорить.

Райли тоже немного воспряла духом. Было здорово, что Джилли наконец начала заводить друзей. И Райли знала, что Эприл переживает о Джилли.

Девочки немного обсудили Джейн, а затем все снова замолчали, погрузившись в прежнее уныние.

Райли знала, что Джилли хотела сломать мрачное настроение, подбодрить Эприл. Но теперь младшая девочка выглядела обеспокоенной. Райли решила, что её тревожит такое напряжение в её новой семье. Джилли явно боится, что может потерять то, что обрела совсем недавно.

«Надеюсь, что её тревога беспочвенна», – подумала Райли.

После ужина девочки поднялись в свои комнаты, а Габриэлла стала убираться на кухне. Райан налил по стакану виски для себя и для Райли, и они вместе сели в гостиной.

Какое-то время они оба молчали.

– Я пойду поговорю с Эприл, – наконец сказал Райан.

– О чём? – спросила Райли.

– Она была грубой. И она неуважительно к тебе относится. Это не должно сойти ей с рук.

Райли вздохнула.

– Она не была грубой, – сказала она.

– Что ж, а ты как это назовёшь?

Райли задумалась на мгновение.

– Просто ей не всё равно, – сказала она. – Она беспокоится за подругу и чувствует себя беспомощной. Она боится, что с Лоис произошло что-то ужасное. Мы должны радоваться тому, что она думает о других. Это признак взросления.

Они оба снова замолчали.

– Как ты думаешь, что случилось на самом деле? – наконец спросил Райан. – Как думаешь, Лоис покончила с собой или её убили?

Райли устало покачала головой.

– Хотелось бы мне знать, – вздохнула она. – Я привыкла доверять интуиции, своим инстинктам. Но сейчас инстинкты не включаются. Я ничего не чувствую по этому поводу.

Райан погладил её по руке.

– Что бы ни случилось, ты за это не ответственна, – сказал он.

– Ты прав, – сказала Райли.

Райан зевнул.

– Я устал, – сказал он. – Лягу, наверное, сегодня пораньше.

– Я ещё посижу здесь, – сказала Райли. – Пока не хочу спать.

Райан поднялся, а Райли плеснула себе ещё один большой стакан виски. В доме было тихо, и Райли чувствовала себя одинокой и, как ни странно, беспомощной – совсем как Эприл. Но после второго стакана она начала расслабляться и почувствовала сонливость. Она скинула туфли и вытянулась на диване.

Через какое-то время она проснулась от того, что кто-то укрывал её одеялом. Райан, видимо, спустился посмотреть, как она, и убедиться, что ей удобно.

Райли улыбнулась, теперь ощущая себя менее одиноко. Затем она снова уснула.

*

Когда Эприл бросилась к гаражу Пеннингтонов, у Райли появилось ощущение дежавю.

Как и вчера, Райли крикнула:

– Эприл, не ходи туда!

На этот раз Эприл сорвала полицейскую ленту, прежде чем открыла дверь.

Затем девочка исчезла в гараже.

Райли побежала за ней и вошла внутрь.

Внутри гараж был ещё больше и темней, чем вчера, как огромный заброшенный склад.

Райли нигде не видела Эприл.

– Эприл, где ты? – закричала она.

Голос Эприл отозвался эхом:

– Я здесь, мам.

Райли не понимала, откуда раздаётся голос.

Она медленно повернулась, вглядываясь в кажущуюся бесконечной темноту.

Наконец, включился свет.

Райли застыла в ужасе: прямо перед ней с потолочной балки висела девочка на пару лет старше, чем Эприл.

Она была мертва, но глаза её были открыты и смотрели прямо на Райли.

Вокруг девочки на столе и на полу были разбросаны сотни фотографий в рамках, на которых была изображена девочка и её семья в разные годы.

– Эприл! – закричала Райли.

Ответа не последовало.

Райли проснулась и села на диване, как ужаленная, от ночного кошмара пульс у неё зашкаливал.

Она едва удержалась, чтобы не закричать что есть сил: «Эприл!»

Но она знала, что Эприл спит наверху.

Вся семья спала – кроме неё.

«Почему мне приснился такой сон?» – гадала она.

Ей потребовалось не больше мгновения, чтобы узнать ответ.

Она поняла, что её инстинкты наконец включились.

Теперь она знала, что Эприл была права: в смерти Лоис что-то не так.

И она должна выяснить, что.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда Райли вылезла из машины в Колледже Бярс, у неё по спине пробежал холодок. Причиной тому была не только погода, не отличавшаяся теплом: аура школы была неизъяснимо недружелюбной.

Осматриваясь, она дрожала всем телом.

Студенты ходили по кампусу, плотно укутавшись от холода, торопясь добраться до зданий и едва разговаривая друг с другом. Никто не выглядел довольным.

«Ничего удивительного, что здесь подросткам хочется покончить с собой», – подумала Райли.

Во-первых, место выглядело так, будто принадлежит прошлому веку. Райли показалось, что она перенеслась назад во времени. Старые кирпичные здания были в превосходном состоянии, как и белые колонны: пережитки времени, когда в таких местах обязательно были колонны.

Похожий на парк кампус был впечатляюще огромным, учитывая, что находился он в столице страны. Конечно, это Вашингтон разросся вокруг него за почти два столетия существования колледжа. Маленькая, эксклюзивная школа процветала, подготавливая выпускников, которые после этого добивались успеха в самых престижных университетах страны, а затем занимали влиятельные позиции в бизнесе и политике. В таких школах студенты устанавливали важные связи, которые поддерживали потом всю жизнь.

Естественно, для семьи Райли учёба здесь была слишком дорогой – даже, считала она, с поддержкой стипендии, которую иногда давали блестящим студентам из многообещающих семей. Не то чтобы она вообще хотела бы отправить сюда Эприл. Да, кстати, и Джилли.

Райли вошла в здание администрации и нашла кабинет декана, где её приветствовала строгая секретарь.

Райли показала женщине значок:

– Специальный агент Райли Пейдж, ФБР. Я вам звонила сегодня.

Женщина кивнула.

– Декан Отри ожидает вас.

Секретарь ввела Райли в огромный, сумрачный кабинет, стены которого были обшиты панелями из тёмного дерева.

Изысканно одетый мужчина преклонных лет встал из-за стола, чтобы поприветствовать её. Он был высоким, с серебристыми волосами, на нём был надет дорогой костюм-тройка и галстук.

– Агент Пейдж, я полагаю, – сказал он с холодной улыбкой. – Декан Уиллис Отри. Присаживайтесь.

Райли села перед его столом. Отри тоже уселся и повернулся на кресле.

– Я не уверен, что понимаю цель вашего визита, – сказал он. – Это как-то связано с безвременной кончиной Лоис Пеннингтон, не так ли?

– Вы говорите о её суициде, – проговорила Райли.

Отри кивнул и сложил руки домиком.

– Едва ли это можно назвать делом для ФБР, по моему мнению, – сказал он. – Я звонил родителям девочки, чтобы выразить им искренние соболезнования от имени школы. Они, конечно, подавлены. Всё это такое несчастье. Но, похоже, у них нет особенных вопросов.

Райли поняла, что должна тщательно выбирать слова. Она приехала раскрывать не порученное ей дело – на самом деле, её начальство в Квантико вовсе не одобрило бы её визит. Но возможно, ей удастся сделать так, чтобы Отри этого не узнал.

– Другой член семьи выразил недоверие, – сказала она.

Райли решила, что нет нужды уточнять, что она имеет в ввиду сестру-подростка Лоис.

– Какое несчастье, – повторил декан.

«Ему как будто нравится это слово», – подумала Райли.

– Что вы можете рассказать мне о Лоис Пеннингтон? – спросила она.

Отри принял скучный вид, его мысли, по-видимому, блуждали где-то далеко.

– Что ж, ничего такого, что её семья не успела бы вам рассказать, я в этом уверен, – сказал он. – Я не был знаком с ней лично, но…

Он повернулся к компьютеру и что-то ввёл.

– Судя по всему, она была совершенно обычной первокурсницей, – сказал он, глядя на экран. – Достаточно хорошие отметки. Никаких сообщений о чём-то неподобающем. Хотя я вижу, что ходила к психологу по причине депрессии.

– Но она не единственная студентка вашей школы, кто покончил с собой в этом году, – заметила Райли.

Выражение Отри немного потемнело. Он промолчал.

Перед отъездом Райли вкратце изучила два самоубийства, упомянутых Тиффани.

– Утверждают, что Дианна Уэббер и Кори Линз убили себя в прошлом семестре, – сказала Райли. – Причём Кори сделала это прямо здесь, в кампусе.

– Утверждают? – переспросил Отри. – Не вполне удачное слово, как мне кажется. Я не слышал обратного.

Он слегка отвернулся от Райли, как будто её здесь и не было.

– Мисс Пейдж… – начал он.

– Агент Пейдж, – поправила его Райли.

– Агент Пейдж, я уверен, что такой профессионал как вы в курсе, что за последние десятилетия процент самоубийств среди студентов колледжа вырос. Это третья по частоте причина смертности среди детей, достигших студенческого возраста. Каждый год в кампусах колледжей совершается более тысячи суицидов.

Он сделал паузу, как будто хотел, чтобы она прочувствовала вес его слов.

– И конечно, – продолжал он, – в некоторых школах случаются групповые самоубийства. В Бярс высокие запросы. К несчастью, на нашу долю выпало больше суицидов, но это неизбежно.

Райли подавила ухмылку.

Цифры, которые разузнала Эприл пару дней назад теперь ей пригодились.

«Эприл бы обрадовалась», – подумала она.

Она сказала:

– Процент самоубийств среди студентов колледжей по стране составляет семь с половиной человек на сто тысяч. Но буквально в этом году уже трое из ваших семисот студентов покончили с собой. Это в пятьдесят семь раз выше среднего показателя.

Отри поднял брови.

– Что ж, я уверен, что вам известно о…

– Выбросы, – договорила за него Райли, всё ещё сдерживая улыбку. – Да, мне известно о них. И всё же, уровень самоубийств в вашей школе кажется мне совершенно… несчастливым.

Отри молча смотрел, глядя в сторону.

– Декан Отри, у меня создаётся впечатление, что вы не рады тому, что здесь ходит сотрудник ФБР, – сказала Райли.

– Я действительно не рад этому, – подтвердил он. – Да и могу ли я радоваться? Это же пустая трата времени, как вашего, так и моего, и денег налогоплательщиков. А ваше присутствие здесь может создать впечатление того, что что-то не в порядке. А у нас в Колледже Бярс всё в порядке, смею вас уверить.

Он наклонился через стол к Райли.

– Агент Пейдж, к какому именно подразделению ФБР вы относитесь?

– Отдел Поведенческого Анализа.

– А, это неподалёку, в Квантико. Что ж, возможно, вам захочется узнать, что многие из наших студентов родом из семей политических деятелей. Некоторые из родителей имеют заметное влияние на правительство – включая ФБР, смею полагать. Я уверен, что вы не хотите, чтобы до них дошли такие известия.

– Такие известия? – переспросила Райли.

Отри покачался в кресле вперёд и назад.

– Подобным людям может захотеться подать жалобу вашему начальству, – сказал он со значительным видом.

Райли почувствовала себя не в своей тарелке.

Она почувствовала, что он догадался, что она приехала не в официальном порядке.

– Лучше всего не создавать проблем там, где их нет, – продолжал Отри. – Я лишь отмечаю это для вашего блага. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы вы поссорились со своим начальством.

Райли чуть не рассмеялась вслух.

Ссоры с начальством были для неё привычным делом.

Как и отстранения или увольнения с последующим восстановлением в должности.

Это Райли не пугало.

– Понимаю, – сказала она. – Вы пойдёте на всё, чтобы не испортить репутацию вашей школы.

– Рад, что мы поняли друг друга, – сказал Отри.

Он встал, очевидно, ожидая, что Райли покинет его кабинет.

Но Райли не была готова уйти – ещё нет.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказала она. – Я уеду сразу, как только вы дадите мне контактную информацию семей предыдущих самоубийц.

Отри уставился на неё. Райли смотрела на него в ответ, не вставая с места.

Отри посмотрел на часы:

– У меня встреча. Я должен вас покинуть.

Райли улыбнулась.

– Я тоже тороплюсь, – сказала она, взглянув на собственные часики. – Так что чем скорее вы дадите мне информацию, тем скорей мы с вами сможем вернуться к своим делам. Я подожду.

Отри нахмурился, затем снова сел к компьютеру. Он что-то напечатал на клавиатуре, затем загудел его принтер. Он передал Райли листок с информацией.

– Боюсь, что мне придётся пожаловаться вашему начальству, – сказал он.

Райли не двигалась. Её любопытство возросло.

– Декан Отри, вы только что упомянули, что на «вашу долю выпало больше самоубийств». О скольких самоубийствах мы говорим?

Отри ничего не ответил. Его лицо покраснело от ярости, но голос прозвучал спокойно и сдержано.

– Передайте своему начальству в ОПА, что я с ними свяжусь, – сказал он.

– Разумеется, – сказала Райли нарочито вежливо. – Благодарю, что уделили мне время.

Райли вышла из офиса, а затем и из административного строения. На этот раз ветер бодрил и вселял энергию.

Уклончивость Отри убедила Райли в том, что она наткнулась на гнездо зла.

А Райли специализировалась на зле.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сев в машину, Райли стала проглядывать информацию, которую ей дал декан. Она стала вспоминать подробности смерти Дианны Уэббер.

«Конечно, – вспомнила она, открывая старые новостные сообщения на телефоне. – Она дочь конгрессвумен».

Депутат Хейзл Уэббер была восходящим политиком, замужем за известным юристом из Мэриленда. Смерть их дочери была в новостях прошлой осенью. В тот момент Райли не обратила на этот случай особенного внимания: всё напоминало скорей сплетню из жёлтой газеты, нежели настоящую новость, кроме того, Райли считала, что такие случаи – дело семьи и никого более.

Теперь она думала иначе.

Она нашла номер телефона вашингтонского кабинета конгрессвумен Хейзл Уэббер. Она набрала номер и услышала в трубке деловитый голос секретаря.

– Говорит специальный агент Райли Пейдж, ФБР, Отдел Поведенческого Анализа, – представилась Райли. – Мне бы хотелось договориться о встрече с депутатом Уэббер.

– Могу я спросить, какова цель встречи?

– Мне нужно поговорить с ней о смерти её дочери прошлой осенью.

Повисло молчание.

Райли сказала:

– Мне жаль беспокоить конгрессвумен и её семью по поводу этой ужасной трагедии, но нам нужно довести дело до конца.

Опять молчание.

– Простите, – медленно произнёс секретарь, – однако депутата Уэббер сейчас нет в Вашингтоне. Вам придётся подождать, когда она вернётся из Мэриленда.

– А когда это произойдёт? – поинтересовалась Райли.

– Я не могу сказать. Вам придётся перезвонить.

Не произнеся больше ни слова, секретарь повесил трубку.

«Она в Мэриленде», – подумала Райли.

Райли быстро поискала в интернете и выяснила, что Хейзл Уэббер живёт на лошадиной ферме Мэриленда. Судя по фотографии, место найти было нетрудно.

Но прежде чем Райли успела завести автомобиль, у неё зазвонил телефон.

– Это Хейзл Уэббер, – сказала звонящая.

Райли была поражена. Секретарь, по-видимому, немедленно позвонил конгрессвумен после того, как повесил трубку. Райли точно не ожидала, что Уэббер свяжется с ней напрямую, и уж точно не так скоро.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Уэббер.

Райли снова объяснила, что ей хотелось бы «закончить дело» относительно смерти её дочери.

– Не могли бы вы говорить яснее? – попросила Уэббер.

– Я предпочла бы сделать это лично, – сказала Райли.

Уэббер на мгновение замолчала.

– Боюсь, что это невозможно, – сказала Уэббер. – И я бы попросила вас и ваше начальство более не беспокоить меня и мою семью. Мы только начали оправляться. Надеюсь на ваше понимание.

Райли поразил ледяной тон женщины. Она не заметила в её голосе ни малейшего намёка на скорбь.

– Депутат Уэббер, если бы вы могли уделить мне толику вашего времени…

– Я сказала нет.

Уэббер закончила звонок.

Райли была ошарашена. Она не понимала, как расценивать эту краткую нелепую беседу.

Она знала лишь то, что задела конгрессвумен за живое.

И ей нужно сейчас же ехать в Мэриленд.

*

Двухчасовая поездка была очень приятной. Погода стояла хорошая, так что Райли выбрала путь, лежащий через Чесапикский мост, где у неё была возможность полюбоваться видом на воду.

Вскоре она оказалась на лошадиной ферме Мэриленда, где пастбища были огорожены красивыми деревянными заборчиками, а проезды, вдоль которых были высажены деревья, вели к изящным домам и конюшням, стоящим вдали от дороги.

Райли остановилась у ворот особняка Уэбберов. Грузный охранник в униформе вышел из своей будки и подошёл к ней.

Райли показала охраннику свой значок и представилась.

– Я приехала на встречу с депутатом Уэббер, – сказала она.

Охранник отошёл и стал что-то говорить по рации. Затем он снова подошёл к Райли.

– Конгрессвумен говорит, что произошла ошибка, – сообщил он. – Она вас не ожидает.

Райли улыбнулась своей самой широкой улыбкой.

– О, она сейчас очень занята? Ничего, у меня не плотный график. Я подожду здесь, пока она не найдёт время.

Охранник нахмурился, стараясь выглядеть угрожающе.

– Боюсь, что вам придётся уехать, мадам, – сказал он.

Райли пожала плечами и продолжала вести себя так, будто не поняла.

– О, да ничего страшного. Никаких проблем. Я подожду прямо здесь.

Охранник отошёл и снова стал говорить в микрофон. Посмотрев на Райли с минуту не произнося ни слова, он вошёл в будку и отпер ворота. Райли въехала на территорию.

Она ехала по широкому, местами покрытому снегом пастбищу, где свободно гуляла пара лошадей. Сцена была безмятежная.

Доехав до дома, она поняла, что он даже больше, чем она ожидала – своеобразное современное поместье. Она заметила и другие ухоженные строения на пригорке.

У двери её встретил молчаливый азиат. По телосложению он напоминал борца сумо, из-за чего его деловой костюм дворецкого выглядел абсурдно и неуместно. Он повёл Райли по арочному коридору с полом из дорогого на вид красновато-коричневого дерева.

Наконец, её встретила невысокая, мрачного вида женщина, которая молча ввела её в сверхъестественно чистый кабинет.

– Ждите здесь, – сказала она и ушла, захлопнув за собой дверь.

Райли села в кресло рядом со столом. Шли минуты. Она почувствовала соблазн заглянуть в бумаги, лежащие на столе, или даже покопаться в файлах на компьютере, но знала, что каждый её шаг, без сомнения, записывается камерами наблюдения.

Наконец, в комнату степенно вошла Хейзл Уэббер.

Она была высокой женщиной, худой, но представительной. Она не выглядела достаточно старой, чтобы быть в Конгрессе столько, сколько считала Райли, как и для того, чтобы иметь дочь студенческого возраста. Некоторая скованность вокруг её глаз могла объясняться привычкой или инъекциями ботокса, или и тем, и другим сразу.

Райли вспомнила, что видела её по телевизору. Обычно, встречая тех, кого она уже видела по телевидению, Райли поражалась тому, насколько иначе они выглядели в реальной жизни. Как ни странно, Хейзл Уэббер выглядела точно так же. Она как будто на самом деле существовала в двухмерном пространстве – почти неестественно неглубокое человеческое существо во всех возможных смыслах.

Её наряд тоже поразил Райли. Зачем она надела пиджак поверх тонкого свитера? В доме было даже жарковато.

«Часть стиля, наверное», – сделала вывод Райли.

В пиджаке она выглядела более деловой и официальной, нежели просто в широких брюках и свитере. Возможно, это также являлось в каком-то роде её бронёй, защитой от непосредственного контакта с людьми.

Райли встала, чтобы представиться, но Уэббер заговорила первой.

– Агент Райли Пейдж, ОПА, – сказала она. – Я знаю.

Не говоря больше ни слова, она села за свой стол.

– Что вы собирались сказать мне? – спросила Уэббер.

Райли почувствовала тревогу. Конечно, ей нечего сообщить этой женщине. Весь её визит был блефом, и она неожиданно увидела, что Уэббер не относится к тем женщинам, которых легко надуть. Райли попала в сложную ситуацию, и теперь ей нужно толочь воду в ступе на максимуме возможностей.

– На самом деле я пришла, чтобы получить информацию у вас, – сказала Райли. – Ваш муж дома?

– Да, – ответила женщина.

– Можно ли устроить так, чтобы я поговорила с вами обоими?

– Он знает, что вы здесь.

Её отсутствие ответа сбило Райли с толку, но она постаралась не подать виду. Женщина встретилась холодными голубыми глазами с глазами Райли. Райли не отводила взгляда, готовясь к скрытой войне интересов.

Райли сказала:

– Отдел Поведенческого Анализа расследует дело о необычном количестве смертей, считающихся суицидами, в Колледже Бярс.

– «Кажущихся суицидами»? – переспросила Уэббер, выгнув бровь. – Едва ли я описала бы суицид Дианны словом «кажущийся». Для меня и моего мужа он был весьма реальным.

Райли могла поклясться, что температура в комнате выросла на несколько градусов. Уэббер не выдала голосом ни намёка на эмоции при упоминании о самоубийстве её дочери.

«По её венам течёт ледяная вода», – подумала Райли.

– Не могли бы вы рассказать о произошедшем, – попросила Райли.

– Зачем? Я уверена, вы всё прочли в отчёте.

Конечно, никаких отчётов Райли в глаза не видела. Но ей нужно продолжать блефовать.

– Мне бы очень помогло, если бы я услышала о произошедшем вашими словами, – сказала она.

Уэббер мгновение молчала. Её взгляд был твёрд, но не менее твёрд был взгляд Райли.

– Прошлым летом Дианна упала, катаясь на лошади, – произнесла Уэббер. – У неё был серьёзный перелом бедра. Было очевидно, что ей придётся делать операцию по протезированию сустава. Она должна была забыть о соревнованиях. Это разбило ей сердце.

Уэббер сделала паузу.

– Она принимала обезболивающее оксикодон. Она приняла слишком большую дозу, намеренно. Она сделала это специально, вот и вся история.

Райли почувствовала, что женщина оставила что-то несказанным.

– Где это произошло? – спросила она.

– В её спальне, – сказала Уэббер. – Она лежала в кровати. Патологоанатом сказал, что она умерла от остановки дыхания. Она выглядела спящей, когда её нашла горничная.

И тут Уэббер моргнула.

Буквально моргнула.

Она проиграла их борьбу интересов.

«Она врёт!» – поняла Райли.

У неё ускорился пульс.

Теперь у неё есть шанс задать единственно верные вопросы.

Но не успела Райли и придумать, о чём спросить, как дверь в кабинет открылась и вошла женщина, которая привела сюда Райли.

– Конгрессвумен, мне нужно с вами поговорить, – сказала она.

Уэббер с видом облегчения встала из-за стола и вслед за ассистенткой вышла за дверь.

Райли несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Как жаль, что их прервали.

Она была уверена, что вот-вот пробьёт обманчивый фасад Хейзл Уэббер.

Но возможность была упущена.

Когда Уэббер вернётся, Райли придётся начать сначала.

Меньше, чем через минуту Уэббер вернулась с видом, говорящим о том, что она снова обрела уверенность в себе.

Она встала у открытой двери и сказала:

– Агент Пейдж – если вы на самом деле агент Пейдж – боюсь, мне придётся попросить вас уйти.

Райли тяжело сглотнула.

– Я не понимаю.

– Моя ассистентка только что звонила в ОПА. Они не проводят совершенно никаких расследований касательно самоубийств в Бярсе. Так что теперь, кем бы вы ни были…

Райли достала значок.

– Я действительно специальный агент Райли Пейдж, – твёрдо сказала она. – И я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы такое расследование было открыто как можно скорей.

Она прошла мимо Хейзл Уэббер и вышла из кабинета.

Идя по дому к выходу, она знала, что нажила себе врага, да ещё и опасного.

Это была не такая опасность, с которой она привыкла сталкиваться.

Хейзл Уэббер не была психопатом, излюбленным оружием которого были цепи, ножи, пистолеты или горелки.

Это была женщина, которая не имела совести, а её оружием были деньги и власть.

Райли больше по душе был противник, которого она могла вырубить или застрелить. И всё же, она была готова побороться с Уэббер и любыми угрозами, которые она могла ей представить.

«Она солгала мне по поводу своей дочери», – всё время думала Райли.

И теперь она была полна решимости выяснить правду.

Дом казался пустым. Райли удивило то, что, уходя, она не встретила ни единой живой души. Ей показалось, что она могла бы ограбить этот особняк и её бы никто не остановил.

Она вышла из дома, села в машину и поехала от дома.

Подъехав к воротам, она увидела, что они закрыты. Рядом с ними внутри территории Уэбберов стояли плотный охранник, который впустил её, и огромный дворецкий. Их руки были скрещены и они, по всей видимости, ждали её.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мужчины определённо выглядели угрожающими. Но кроме того они были и смешны: тот, что поменьше, в форме охранника, а его более крупный партнёр в очень официальном костюме швейцара.

«Они похожи на пару цирковых клоунов», – подумала Райли.

Но она знала, что они не пытаются её развеселить.

Райли остановила машину прямо перед ними. Она опустила стекло, выглянула и окликнула их:

– Какие-то проблемы, джентльмены?

Охранник подошёл поближе и встал прямо перед её машиной.

Внушительный дворецкий неуклюже подошёл к пассажирскому окну.

Он проговорил громыхающим басом:

– Депутат Уэббер хотела бы устранить недопонимание.

– Слушаю вас.

– Она хочет, чтобы вы поняли, что ищейкам здесь не рады.

Теперь Райли всё поняла.

Уэббер и её ассистентка пришли к выводу, что Райли самозванка, а вовсе не агент ФБР. Они, вероятно, подозревают её в том, что она журналист, который собирается написать разоблачительную статью о конгрессвумен.

Без сомнений, эти двое часто имели дело с назойливыми журналистами.

Райли снова вытащила значок:

– Думаю, недопонимание действительно имело место быть, – сказала она. – Я действительно специальный агент ФБР.

Огромный мужчина ухмыльнулся. Очевидно, он решил, что значок поддельный.

– Выйдете из машины, пожалуйста, – сказал он.

– Я бы предпочла этого не делать, спасибо, – ответила Райли. – Буду вам благодарна, если вы откроете ворота.

Райли оставила дверь в автомобиль незапертой, и мужчина открыл её.

– Пожалуйста, выйдите из машины, – повторил он.

Райли мысленно простонала.

«Это плохо кончится», – подумала она.

Райли вышла из автомобиля и закрыла дверь. Двое мужчин стояли друг рядом с другом неподалёку от неё.

Райли задумалась, кто из них сделает первый шаг.

Тут крупный мужчина хрустнул пальцами и пошёл к ней.

Райли сделала к нему пару шагов.

Он потянулся к ней, и она схватила его за отворот пиджака и рукав левой руки и дёрнула, отчего тот потерял равновесие. Тогда она повернулась вокруг своей оси на левой ноге и нагнулась. Она едва почувствовала увесистость мужчины, когда всё его тело пролетело над её спиной. Он с силой ударился о дверь машины, а затем головой рухнул на землю.

«Машине повезло меньше всего», – подумала Райли с мимолётной грустью.

Другой мужчина уже бежал к ней, и она повернулась к нему.

Она сильно ударила его в пах, и он согнулся пополам с громким стоном; Райли видела, что на этом инцидент исчерпан.

Она выхватила из кобуры охранника пистолет, а потом стала любоваться делом своих рук: сумоист всё ещё лежал бесформенной кучей рядом с машиной, глядя на неё полными ужаса глазами. Дверь машины была помята, но не так сильно, как боялась Райли. Охранник в униформе стоял на четвереньках, пытаясь восстановить дыхание.

Она взяла пистолет и передала его охраннику ручкой вперёд.

– Кажется, вы кое-что потеряли, – сказала она приятным голосом.

Дрожащими руками охранник потянулся за пистолетом.

Райли отвела его в сторону.

– Нет-нет, – сказала она. – Сначала будьте добры открыть ворота.

Она взяла мужчину под руку и помогла ему подняться на ноги. Он подковылял к будке и повернул переключатель, открывающий железные ворота. Райли вернулась к машине.

– Простите, – сказала она сумоисту.

Всё ещё в ужасе, мужчина отполз от двери, подобно гигантскому крабу, освобождая Райли дорогу. Она села в автомобиль и проехала через ворота. Там она бросила пистолет на землю и уехала прочь.

«Больше они не считают меня репортёром», – подумала она.

Она была уверена и в том, что крайне скоро конгрессвумен тоже об этом узнает.

*

Двумя часами позже Райли остановила машину на парковке перед зданием ОПА. Какое-то время она сидела в автомобиле. Она ни разу не приезжала сюда за месяц своего отпуска. Она не ожидала, что ей придётся вернуться так скоро. Странное было чувство.

Она выключила двигатель, вытащила ключ зажигания, вылезла из машины и вошла в здание. Проходя через здание к своему кабинету, она встречала друзей и коллег, которые приветствовали её с разной степенью радушия, удивления или сдержанности.

Она остановилась у кабинета своего старого партнёра, Билла Джеффриса, но его не было на месте: вероятно, он был на задании, работая с кем-то другим.

Она почувствовала лёгкий укол грусти, даже ревности.

Во многих отношениях Билл был её самым лучшим на свете другом.

И всё же, она подумала, что, наверное, это справедливо. Билл не знал, что они с Райаном снова вместе, а он не одобрил бы этого. Он слишком часто держал её за руку во время их болезненного разрыва и развода. Ему было трудно поверить, что Райан мог измениться.

Когда она открыла дверь в свой кабинет, ей пришлось дважды осмотреться, чтобы убедиться, что она не ошиблась кабинетом. Здесь было слишком аккуратно и прибрано. Неужели они отдали кабинет другому агенту? Неужели здесь работает кто-то другой?

Райли открыла ящик стола и обнаружила знакомые папки, хотя теперь они были расставлены в более удобном порядке.

Кто мог прибраться здесь для неё?

Точно не Билл, он для этого слишком благоразумный.

«Возможно, Люси Варгас», – подумала Райли.

Люси была молодой девушкой-агентом, с которой они с Биллом успели поработать и которая нравилась им обоим. Если в этом порядке виновна Люси, то по крайней мере она сделала это из предупредительности.

Несколько минут Райли просидела за столом.

На неё нахлынули воспоминания: гроб девочки, её подавленные родители и жуткий сон Райли о повешенной девочке, окружённой памятными реликвиями. Её она вспомнила, как декан Отри избегал её вопросов, а Хейзл Уэббер лгала прямо в лицо.

Она напомнила себе слова, сказанные ею Хейзл Уэббер. Она обещала открыть официальное расследование. И сейчас самое время сдержать это обещание.

Она подняла трубку стационарного телефона и набрала телефон своего босса, Брента Мередита.

Когда шеф команды взял трубку, она сказала:

– Сэр, это Райли Пейдж. Я думала…

Она собиралась попросить его уделить ей несколько минут, когда прогремел его голос:

– Агент Пейдж, жду вас у себя в кабинете сейчас же.

Райли содрогнулась.

Похоже, Мередит за что-то очень зол на неё.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вбежав в кабинет Мередита, Райли увидела, что он в ожидании неё стоит около своего стола.

– Закройте дверь, – бросил он. – Садитесь.

Райли сделала, как было велено.

Всё ещё стоя, Мередит какое-то время молчал. Он просто смотрел на Райли. Это был крупный мужчина – у него была широкая спина и угловатые черты афро-американского лица. И даже в самом хорошем настроении он выглядел угрожающе.

А сейчас он был далёк от хорошего настроения.

– Вы ничего не хотите мне рассказать, агент Пейдж? – спросил он.

Райли сглотнула. Она поняла, что известия о её похождениях в тот день уже дошли до него.

– Возможно, вам лучше начать первым, сэр, – сказала она кротко.

Он подошёл к ней поближе.

– Я только что получил на вас две жалобы свыше, – сказал он.

Райли упала духом. Она знала, что подразумевает Мередит под словом «свыше»: жалобы поступили от ответственного специального агента Карла Волдера – ничтожного маленького человека, который уже не единожды отстранял Райли за нарушение субординации.

Мередит прорычал:

– Волдер сообщил, что ему поступил звонок от декана одного колледжа.

– Верно, Колледж Бярс. Но если вы дадите мне возможность объяснить всё…

Мередит снова перебил её:

– Декан сказал, что вы вломились к нему в кабинет с нелепыми заявлениями.

– Всё произошло не совсем так, сэр, – взмолилась Райли.

Но Мередит продолжал давить на неё:

– Кроме того, Волдеру звонили от депутата Хейзл Уэббер. Она сообщила, что вы пробрались к ней в дом и домогались до неё. Вы даже солгали ей о несуществующем деле. А затем вы набросились на двух членов её персонала и угрожали им пистолетом.

От такого обвинения Райли пришла в негодование.

– Всё произошло совсем не так, сэр.

– А как тогда всё произошло?

– Это было собственное оружие охранника, – не задумываясь, выпалила Райли.

Она пожалела о своих словах сразу после того, как они вылетели у неё изо рта.

– Я пыталась вернуть ему пистолет! – исправилась она.

Но в то же мгновение она поняла, что и это не помогло.

Повисло долгое молчание.

Мередит сделал глубокий вдох. Наконец, он сказал:

– Надеюсь, у вас есть достойное объяснение своим действиям, агент Пейдж.

Райли тоже глубоко вдохнула.

– Сэр, в Колледже Бярс произошло три подозрительных смертельных случая всего за последний учебный год. Их считают самоубийствами, но я в это не верю.

– Впервые слышу, – сказал Мередит.

– Понимаю, сэр. Я как раз приехала, чтобы всё вам объяснить.

Мередит встал, ожидая продолжения.

– У подруги моей дочери в Колледже Бярс училась сестра – Лоис Пеннингтон, первокурсница. Её семья обнаружила её повешенной в гараже в прошлое воскресенье. Её сестра не верит, что это суицид. Я опросила её родителей, и…

Мередит заорал так, что его было слышно даже в коридоре.

– Вы опросили её родителей?!

– Да, сэр, – тихо ответила Райли.

Мередиту потребовалось время, чтобы успокоиться.

– Мне стоит напомнить вам, что это не дело ОПА?

– Нет, сэр, – сказала Райли.

– Насколько мне известно, это вообще не дело.

Райли не знала, что ещё сказать.

– Так и что сказали вам родители? – спросил Мередит. – Они-то согласны с тем, что это самоубийство?

– Да, – еле слышно сказала Райли.

Теперь наступила очередь Мередита потерять дар речь. Он изумлённо покачал головой.

– Сэр, я понимаю, как это выглядит, – сказала Райли. – Но декан Бярса что-то явно скрывает. И Хейзл Уэббер солгала мне насчёт смерти своей дочери.

– Откуда вы знаете?

– Я просто знаю!

Райли умоляюще посмотрела на Мередита.

– Сэр, после стольких лет вы должны знать, что моим инстинктам можно доверять. Когда я чувствую что-то нутром, я почти всегда оказываюсь права. Вы должны мне поверить. В смертях этих девочек что-то не так.

– Райли, вам известно, что это работает по-другому.

Райли была поражена. Мередит редко называл её по имени – только тогда, когда искренне за неё беспокоился. Она знала, что он ценил, уважал её и хорошо к ней относился, а она чувствовала то же по отношению к нему.

Он наклонился через стол и с грустью пожал плечами.

– Возможно, вы правы, а возможно, ошибаетесь, – сказал он со вздохом. – Так или иначе, я не могу открыть дело в ОПА на основании одного вашего чутья. Для этого нужно намного больше.

Теперь Мередит озабоченно смотрел на неё.

– Агент Пейдж, вам многое пришлось пережить за последнее время. Вы участвовали в расследовании опасных дел, а во время последнего вашего партнёра едва не отравили до смерти. Кроме того, вам нужно заботиться о новом члене семьи, и…

– Что и? – спросила Райли.

Мередит помедлил, а затем договорил:

– Я отправил вас отдохнуть месяц назад. Вам показалось это хорошей идеей. Во время последнего нашего разговора вы даже просили меня продлить ваш отпуск. Думаю, это наилучший вариант. Оставайтесь в отпуске столько, сколько вам требуется. Вам нужно больше отдыха.

Райли чувствовала себя раздосадованной и побеждённой. Но она знала, что спорить бессмысленно. Мередит был прав: он никоим образом не мог открыть дело на основании того, что она ему сообщила. Особенно когда над душой у него стоит бюрократическая дрянь типа Волдера.

– Простите, сэр, – сказала она. – Я поеду домой.

Выйдя из кабинета Мередита и направляясь к выходу из здания, Райли чувствовала себя ужасно одинокой. Но она не была готова забыть о своих подозрениях. Слишком сильно было её внутреннее чувство. Она знала, что должна что-то сделать.

«Начнём с начала», – подумала она.

Ей нужно добыть больше информации. Ей нужно доказать, что что-то здесь не так.

Но как ей сделать это в одиночку?

*

Райли вернулась домой примерно за полчаса до ужина. Она зашла на кухню, где Габриэлла готовила другой свой гватемальский деликатес, gallo en perro, острый гуляш.

– Девочки дома? – спросила Райли.

– Sí. Они в комнате Эприл, вместе делают домашнюю работу.

Райли стало немного легче. По крайней мере дома всё, кажется, на своих местах.

– А Райан? – спросила Райли.

– Он звонил. Приедет позже.

Райли стало тревожно. Это напомнило ей о плохих временах с Райаном. Но она сказала себе не беспокоиться. В конце концов у Райана сложная работа, которая отнимает много времени. К тому же у Райли у самой такая работа, из-за которой ей приходится бывать дома реже, чем хотелось бы.

Она поднялась и села за свой компьютер. Она забила в поисковик «смерть Дианны Уэббер», но не нашла ничего такого, чего до сих пор не знала. Затем она стала искать информацию по Кори Линз, другой умершей девочке. И снова, она нашла совсем немного.

Она запустила поиск некрологов, в которых упоминался Колледж Бярс, и вскоре нашла шесть. Один умер в больнице после долгой борьбы с раком. Что касается остальных, она узнала по фотографиям троих молодых людей – Дианну Уэббер, Лоис Пеннингтон и Кори Линз. Но парень и девушка из других некрологов были ей незнакомы. Их звали Кирк Фаррелл и Констанция Йо, оба учились на втором курсе.

Конечно, ни один некролог не сообщал, что покойники совершили самоубийство – почти во всех причина смерти точно не указывалась.

Райли откинулась в кресле и вздохнула.

Ей нужна помощь. Но к кому ей обратиться? У неё всё ещё нет доступа к техническим экспертам Квантико.

Она вздрогнула от пришедшей ей в голову мысли.

«Нет, не Шейн Хэтчер», – подумала она.

Криминальный гений, который бежал из Синг-Синга, не единожды приходил ей на помощь в расследованиях. Ей не удавалось – или не хотелось? – снова посадить его, и это стало причиной неодобрения начальства Райли в ОПА.

Она прекрасно знала, как с ним связаться.

Она даже могла сделать это прямо сейчас, воспользовавшись компьютером.

«Нет, – снова, содрогнувшись, подумала Райли. – Точно нет».

Но кто тогда ей поможет?

Тут она вспомнила слова Хэтчера, когда она оказалась в похожей ситуации:

«Думаю, ты знаешь, кто будет говорить с тобой в ФБР, даже когда ты стала персоной нон грата. Тот, кому тоже плевать на правила».

Райли заволновалась.

Она точно знала, чья помощь ей нужна.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Райли взяла телефон и набрала номер.

Голос в трубке сказал:

– Рофф слушает.

Социально неадаптированный компьютерный профи работал техническим специалистом в сиэтлском штабе ФБР. Ван Рофф помог ей в расследовании прошлого дела и, как и другие профессионалы-чудаки, он не упускал возможности обойти или даже нарушить правила, от чего получал явное удовольствие.

Райли взволнованно заговорила:

– Ван, мне нужна твоя помощь. И я боюсь, что это не совсем легитимно и не санкционированно власть имущими.

Прежде, чем Райли успела что-то объяснить, Рофф громко перебил её:

– Руфус, привет старина! Как там в Канкуне? Послушай, надеюсь, что ты не подхватишь никакую тропическую болезнь, если ты понимаешь, о чём я. Ты пользуешься резинкой?

Райли в шоке пробормотала:

– Эээ, что?

Рофф сказал:

– Послушай Руфус, я прекрасно знаю, что у тебя там куча пошлых историй, и я сгораю от нетерпения их услышать. Что может быть интересней историй о беспорядочном сексе? Но сейчас я не могу говорить. Я тебе перезвоню.

После этого он повесил трубку.

Райли уставилась на телефон. Ей понадобилось время, чтобы понять, в чём дело.

«Ну конечно, он не один!»

Начальство ФБР в Сиэтле старалось не спускать глаз с Роффа. Возможно, они даже прослушивали его телефон или мониторили компьютер.

Она была уверена, что такая игра нравится этому чудаку – задача обойти надзор и изучить то, что ему хотелось, не могла не радовать его.

Так или иначе, Райли была уверена, что он выйдет с ней на связь как только ему представится такая возможность. И она надеялась, что это не займёт много времени.

*

Вскоре Райли присоединилась к Габриэлле, Эприл и Джилли за ужином.

– Как идёт дело? – нетерпеливо спросила Эприл, когда Райли села за стол.

– Что ж, нельзя назвать это делом, – возразила Райли.

– Но ты работаешь над этим, верно? Ты пытаешься выяснить, что случилось с теми девочками?

Райли заколебалась. Что из того, что она успела сегодня сделать, может узнать Эприл?

– Я работаю над ним, – сказала она. – Но я ещё не готова это обсуждать.

От улыбки Эприл настроение Райли улучшилось. По крайней мере, её дочь больше на неё не злится. Райли лишь надеялась, что не разочарует Эприл. Хотя Райли была уверена, что здесь есть, что расследовать, она ещё слишком далеко от того, чтобы делать какие-то выводы. Ей нужно узнать очень многое, чтобы начать официальное расследование. И она подозревала, что собирается пролить свет на то, что некоторые семьи хотели бы сохранить во тьме.

За ужином Эприл и Джилли весело щебетали о том о сём. В какой-то момент Эприл достала телефон и открыла вопросы для теста, который в скором времени ждал Джилли. Эприл начала проверять сестру.

– Девочки, давайте не за ужином, – попросила Райли.

К её удивлению, Габриэлла не поддержала её:

– Нет, это хорошо. Всегда хорошо, когда дети учатся, за столом или где-либо ещё.

Райли улыбнулась. Да, наверное, это хорошо. Она поняла, что Габриэлла остро чувствует, что Джилли сейчас балансирует на краю между жизнью, полной отчаяния, и счастливой жизнью. И Габриэлла понимала, какое значение для этого имеет хорошее образование.

Так что она сказала:

– Ладно, повторяйте. Где угодно, когда угодно.

Райли радовало, что девочки хорошо сблизились между собой, а Джилли начала проявлять энтузиазм по поводу школы.

Тут в доме зазвонил телефон. Райли ответила – звонил Райан.

– Привет, – сказала она. – Ты едешь? Я оставлю тебе что-нибудь на ужин.

– Боюсь, я сегодня приеду очень поздно, – сказал он. – У меня куча работы. Надеюсь, ты не против?

Райли подавила вздох.

– Всё нормально, – сказала она.

Она положила трубку и вернулась на кухню.

– Это папа? – спросила Эприл. – Когда он придёт?

– Он сказал, что будет поздно, – сказала Райли, возвращаясь на своё место за столом.

Улыбка Эприл резко исчезла.

Райли расстроила перемена настроения Эприл. Она знала, что Райан часто перегружен работой. Как и ей самой, ему приходилось иногда подолгу пропадать.

Но в них с Эприл ещё слишком живы были воспоминания о том, как Райан просто потерял интерес к собственной семье. Последнее время всё было так хорошо, и Райан казался совсем другим человек. Райли всё ещё надеялась, что на этот раз всё будет иначе.

*

Позже в тот же вечер Райли получила сообщение от Вана Роффа. Он написал ей, как найти его в видео чате, и сказал, что может поговорить. Райли набрала его. Она была рада снова видеть на экране неуклюжего, полного мужчину.

– Привет Руфус! – сказал Рофф. – Как в Канкуне? Закупился резинками?

– Очень смешно, – сказала Райли.

– Так чем же таким ты занимаешься, что начальство бы не одобрило?

– Я проверяю подозрительные смерти в одной школе неподалёку отсюда. Колледж Бярс.

– Я так полагаю, это не официальное расследование, раз ты не пользуешься услугами ОПА.

– Официальное заключение по трём из них гласит, что это самоубийства. Если это так, то это в пятьдесят семь раз выше среднего уровня по стране.

Рофф почесал подбородок.

– Может быть, выброс? – предположил он.

– У меня есть предчувствие, что нет.

Рофф кивнул.

– Что ж, выбросы выбросами, а предчувствия предчувствиями. Опыт показывает, что инстинкты в большинстве случаев оказываются вернее статистики.

Райли видела, что Рофф тут же начал что-то набирать.

– Колледж Бярс, говоришь? Который в Вашингтоне?

– Да. Я опросила декана Уиллиса Отри о жертвах, но он не был особенно откровенным. Ещё я разговаривала с конгрессвумен Хейзл Уэббер, матерью одной из погибших. Она определённо что-то скрывает. И она натравила на меня пару своих мордоворотов в надежде, что они меня проучат.