Виновен бесплатное чтение

Канаэ Минато

Виновен

Kanae Minato

RIBĀSU

First published in 2015 in Japan by Kodansha Ltd., Tokyo. Publication rights for this Russian edition arranged through Kodansha Ltd., Tokyo

«Кадзухиса Фукасэ – убийца».

Он смог хоть как-то принять внезапно свалившиеся на него страшные слова лишь потому, что в глубине души у него зрело предчувствие: все события этого дня могут повернуться подобным образом.

* * *

На лобовое стекло падал дождь. Кадзухиса Фукасэ наблюдал, как одна капля, потом вторая расплылись в коричневатом пятне размером с одноиеновую монету – стекло, на вид прозрачное, оказывается, было покрыто мелкой пылью. Другие капли последовали их примеру. Но включать «дворники» еще рано. Он, скорее всего, успеет добраться до места назначения, не включая их.

Свернув с национальной трассы, пестрящей магазинами мужской одежды и семейными ресторанами, Фукасэ проехал несколько сот метров по направлению к префектуральной дороге; отсюда он уже видел ворота старшей школы Нарасаки. Эта школа – один из их постоянных заказчиков с участка обслуживания Фукасэ, специалиста по работе с клиентами. Он запарковал белую служебную машину, на кузове которой синими буквами значилось название фирмы, на стоянке для гостей рядом со входом в главное здание. Дождь еще бил по стеклу, оставляя на нем грязноватые пятна. Фукасэ взял с приборной панели удостоверение, повесил его на шею и, взяв под мышку с пассажирского сиденья картонную коробку из тонкого картона, побежал к зданию.

Устроившись в компанию, он уже два с небольшим года примерно раз в неделю появляется в школе Нарасаки, поэтому вполне может позволить себе просто поклониться в знак приветствия, проходя мимо офиса. Не замедляя шага, Фукасэ направился в учительскую, расположенную на первом этаже того же здания. Одиннадцать утра. Идет третий урок, и по коридору не снуют учителя и ученики. С наступлением июля включили кондиционер, поэтому все двери и окна закрыты. На дверях наклеены листы с надписью: «В связи с проведением семестровых экзаменов ученикам запрещается входить и выходить из аудиторий».

Фукасэ пришел по делу, но, как будто тайком пробираясь в дом в отсутствие хозяев, он положил руку на дверную ручку и, мягко поднимая ее, приоткрыл дверь. Его худощавая фигура скользнула через узкую щелку, руки беззвучно закрыли дверь. В самом углу на стульях, расположенных под вывеской «Двенадцатый класс», сидел Косукэ Асами. Быстро двигая пальцами, он то пролистывал учебник, то заглядывал в ноутбук. Асами – учитель истории. Стоя позади него, Фукасэ обратил внимание, что у Асами там крестовые походы. «Мировая история», – подумал он.

Тут Асами повернулся к нему вместе со стулом.

– Фукасэ!.. Зачем так подкрадываться?

– Думал, помешаю…

– Да, уж ты умеешь оставаться незамеченным… Принес папки, что ли?

Фукасэ получил от Асами по факсу заказ на десять бумажных папок около часа назад.

– Уж десяток-то папок у нас на складе найдется. Только они все розовые; подойдут?

Он передал Асами картонную коробку, которую держал в руках. Тот поставил ее на колени и открыл.

– Это для дополнительных занятий во время летних каникул, поэтому все равно, какого они цвета, лишь бы отличались от других. Ты уж извини, что из-за такой мелочи тебя гонял…

– Мы всегда рады быть полезными.

Асами достал из коробки накладную. Одна штука – 70 иен, итого с налогом 756 иен. Можно было и не заказывать папки в компании, от которой сюда ехать сорок минут в одну сторону, а купить в сто иеновом уголке в супермаркете, до которого идти десять минут пешком – там точно такие же папки стоят 100 иен за три штуки. Если неохота идти, можно заказать в дешевом интернет-магазине, и уже на следующий день доставят. Школа явно не пытается экономить…

Фукасэ слышал от Асами, что некоторые родители осуждали столь тесную связь с определенной компанией. Тогда он не нашелся, что ответить. Ведь, доставляя товар, Фукасэ сам не знал, почему они все время заказывают канцелярские принадлежности только у них. Но тогда Асами, не дожидаясь ответа Фукасэ, продолжал:

– Стоиеновые магазины и «Юникло» существуют за счет физических лиц. Что значит «связи»? А то, что мы – государственные инстанции, мэрии и школы – обязаны поддерживать местных, укоренившихся здесь производителей, об этом они не думали? Ты – мне, я – тебе, вот так.

«Так вот оно что… Я-то считал, госслужащие живут за счет налогов, а значит, и меня, сотрудника маленький компании, подкармливают с молчаливого согласия общества», – с горечью подумал Фукасэ.

– Ну до скорого. Если что еще понадобится, обращайся.

Монитор переключился на заставку.

– Угу, – сказал Асами, поднял руку, переставил коробку себе в ноги и вернул стул в прежнее положение.

Перед дверью Фукасэ услышал, что его окликают, и обернулся.

– У тебя как со временем? Мураи говорит, надо собраться выпить всем вместе. Хочет и тебя видеть.

– Да… – попытался ответить со смехом Фукасэ, но не был уверен, сказал ли он что-то и получилось ли у него вообще улыбнуться. Собраться всегда предлагал Мураи. Но с какой стати он вспомнил о нем? В последний раз они виделись год назад. Более того, мероприятие тогда было совсем не веселым. Наверное, Асами упоминал на работе, что иногда видит его… Да, это все Асами, поэтому Мураи приглашает его лишь из вежливости.

Выйдя в коридор, Фукасэ заметил, что дождь на улице льет вовсю.

– О, Нисида-сан, вы как раз вовремя.

Из копировальной комнаты, расположенной рядом с учительской, выглянула молодая женщина. Это была учительница японского языка Мидзуки Кида; она устроилась сюда в апреле этого года. Фукасэ множество раз доставлял ей ручки, папки и другие канцтовары, но она упорно обращалась к нему не по имени, а по названию компании.

– Что-нибудь случилось?

– Да вот, на принтере вылезает странный значок…

Он зашел в копировальную и посмотрел на панель цифрового принтера, куда указывала Кида. Это случается постоянно. Фукасэ подавил подступивший к горлу вздох. Нет тут ничего странного.

– Это означает, что нужно заменить мастер.

– Мастер?

– Рулон бумаги, трафарет для печати.

– Вот как… Его можно менять самостоятельно?

– Я сейчас сделаю, а вы посмотрите. Это просто, сразу запомните.

Фукасэ достал из маленькой картонной коробки около принтера новый рулон. Открыл крышку. Кида стояла рядом с виноватым видом и извинялась. Он смог с улыбкой ответить: «Нет-нет, ничего». Его сегодня не для этого приглашали. Уже не раз и не два его срочно вызывали чинить принтер, но оказывалось, что нужно было всего лишь заменить рулон или картридж или даже просто устранить замятие бумаги.

– Кстати…

Кида приблизилась к работающему Фукасэ на шаг, и их взгляды встретились. Он не питал надежду, что сейчас ему признаются в любви или что-то в этом роде. Подобные фантазии Фукасэ оставил еще в подростковом возрасте.

– А вы с Асами-сэнсэем в дружеских отношениях?

Так он и думал… Опустив взгляд на руки, ответил:

– Он мой однокурсник. Мы ходили на один семинар.

– Вот как…

Фукасэ понимал, что скрывалось за этими ее словами. Мол, окончил хороший университет, а работает в какой-то непонятной фирме… Но Кида довольно улыбнулась и сократила расстояние между ними еще на один шаг.

– А у него есть кто-то?

Он поднял на нее глаза и заметил, что щеки учительницы налились ярким румянцем.

– Просто… Я тут слышала от учениц, что его видели недавно вдвоем с женщиной… Одна девочка прямо спросила, но он сказал, что это просто знакомая… Это правда?

Фукасэ, стараясь не смотреть на Кида, закрыл крышку принтера, всем своим видом показывая, что он закончил. Очистил лоток для вывода трафарета. Удостоверился в наличии запасных чернильных валиков. Еще достаточно.

– Я таких подробностей не знаю и, во всяком случае, ничего такого от него не слышал. Говорит только о работе. Он еще в университете твердил, что хочет стать настоящим преподавателем.

– Ну да, конечно, его отношение к работе не такое, как у других учителей… Извините, что я говорю такие вещи. Но вы же все-таки его друг…

Никакой он не друг. Просто ходил на тот же семинар на четвертом курсе. А до этого даже ни разу не говорил с ним, хотя они и были на одной кафедре. Асами даже, наверное, не знал, как его зовут.

– Ну, я пойду; если что-то еще потребуется, обращайтесь.

Фукасэ повернулся спиной к Кида, которая собиралась еще что-то спросить, и быстро ретировался из копировальной. В тот же момент из учительской вышел Асами. Он держал в руках несколько копий формата А4 – наверное, распечатывал контрольную или учебные материалы.

– Так ты еще здесь?

– Да я там… принтер… Всё, я пошел.

Ничего постыдного в этом не было, но Фукасэ почувствовал себя немного виноватым, что в отсутствие Асами говорил о его студенческих годах, и перевел взгляд на окно. Дождь ливанул еще сильнее. Асами посмотрел в ту же сторону.

– Береги себя.

Когда их взгляды встретились, он, продолжая держать бумаги, потянулся к ручке двери.

– Похоже, тайфун приближается.

– Спасибо. Да, и передавай Мураи привет. Я в выходные всегда свободен.

На этот раз Фукасэ смог говорить искренне. Если, глядя на дождь, Асами думает о том же, то он – его друг, или, во всяком случае, заодно с ним. И Мураи, который предложил встречу участников семинара в такой сезон, – тоже.

Дождь все усиливался, и город словно покрылся серой пеленой. Но радио пока не передает предупреждения о погодных условиях. Однако даже если и будет такое предупреждение, это ведь не значит, что работу на сегодня можно закончить… В пику происходящему на улице по радио передавали веселую музыку из специального сборника «Скоро лето». «Дворники» работали на максимуме, но все равно видимость была плохая, и Фукасэ сжимал руль крепче, чем обычно. Однако и в таких условиях он мог позволить себе подумать о том, с каким выражением лица Кида встретила Асами в копировальной.

В самом деле, а есть ли у него девушка?

Он знает и номер телефона Асами, и адрес его электронной почты, но никогда не связывался с ним таким образом. Когда Фукасэ получал заказ и приезжал с доставкой, Асами, если был свободен, приглашал его выпить чашечку кофе, и они вдвоем могли разговаривать где-нибудь в комнате профессиональной ориентации или других предназначенных для гостей помещениях. Но ни разу речь не заходила о девушке.

Наверное, сдерживаемый осознанием того, что он находится на работе, Асами, который сразу, как устроился в Нарасаки, стал классным руководителем десятого класса, только и делал, что рассказывал о проблемах в школе. И сейчас ничего не изменилось, хотя он, получая каждый год повышение, уже дорос до руководителя двенадцатого класса. И дополнительные занятия во время летних каникул тоже, по его словам, проводил по собственной инициативе.

Асами не просил совета. Он просто пытался проговорить вслух и упорядочить все, что было у него в голове. Потом сам же доходил до нужного ответа – и снова его проговаривал. Перед ним мог быть любой человек, необязательно Фукасэ. Но думается, что, кроме Фукасэ, за пределами школы ему некому было рассказывать вот так просто о своих проблемах на работе.

Это значит, что у него нет девушки. И друзей… тоже нет?

Фукасэ покачал головой. «Ты думаешь, что сам кому-нибудь нужен? Все, что накипело у тебя внутри, достаточно высказать одному, самому важному человеку. Но так думают только такие, как я, а такие, как Асами, все время окружены людьми и не прилагают к этому никаких усилий. Когда им захочется поговорить, они берут первого попавшегося им человека и, кто бы это ни был, безо всякого стеснения раскрывают ему частичку своего внутреннего мира…»

Именно поэтому Фукасэ, который просто ходил когда-то на тот же семинар, и не более того, удостоился чести узнать вдохновенные мысли Асами о работе учителя старших классов.

Семинар преподавателя Ямамото проходил на кафедре экономики экономического факультета Университета Мэйкё. На него записалось, включая Фукасэ, пять человек. В отличие от занятий по естественно-научным дисциплинам, им не нужно было присутствовать на семинаре каждый день. И темы также были разделены по дням. Поэтому с самого начала года практически не было случаев, чтобы на семинаре присутствовали все: то подработка, то практика в компании, то еще что-нибудь… На майских праздниках Фукасэ и Асами иногда оставались на семинаре вдвоем. Каждый сидел на своем месте и смотрел в ноутбук.

Первым заговорил Асами:

– Фукасэ, я смотрю, ты такой прилежный, ходишь, даже когда профессора нет…

– Так и ты…

– У меня со следующей недели учительская практика.

Все участники семинара знали о возможности двухнедельной практики в своей школе.

– Асами, а в компанию не будешь пробоваться, что ли?

Фукасэ спросил так потому, что сам прошел по результатам первичных экзаменов во все три выбранных им городских банка. Наверное, никогда после этого у него не было такой уверенности в себе, как в тот короткий период.

– Я буду школьным учителем, и больше никем! – выпалил Асами. Сказал как отрезал.

Про себя Фукасэ делил участников семинара на две группы: трое ярких и двое скромных. Асами входил в число ярких, но по сравнению с остальными говорил немного. Он с улыбкой смотрел на то, как шумят двое других. Однако от этого не становился для них чужим – напротив, создавалось такое впечатление, что его считали старшим братом, на которого можно положиться.

Хотя Фукасэ в ответ на слова Асами просто сказал: «Ясно…» – и ничего больше о карьере не спрашивал, тот сам начал рассказывать о причине своего решения стать учителем. Его отец был учителем в старших классах. Сын вовсе не пытался подражать ему; напротив, он хотел стать кем угодно, но не учителем. То, что его отец возвращался поздно каждый вечер, это само собой, но он еще руководил школьной командой по бейсболу. Команда, правда, была слабовата и не тянула на национальные соревнования, но отец в выходные с утра до вечера пропадал на тренировках. А в редкие дни праздников, в Новый год или О-бон^[1], когда они отправлялись в путешествие всей семьей, нередко оставлял семью и ехал обратно, потому что ему приходило срочное известие, что старосту класса арестовали за воровство в магазине или что-то в этом роде. Порой Асами даже презирал отца, который, отвернувшись от семьи, предпочитал возиться с какими-то чужими детьми, лишь немногим старше его собственного сына.

Пока отец был жив, не было ни одного дня, чтобы Асами чувствовал к нему уважение. Но потом…

Осенью того года, когда он поступил в университет, его отец умер. Похороны проходили в будний день, но проститься с покойным пришло такое количество людей, что они еле вместились в зал. Все они были учениками отца. Каждый из них воодушевленно делился с Асами и его матерью воспоминаниями о своем благодетеле.

– Они рассказывали то, что я не мог знать, но в голове у меня всплывал ясный образ отца. Была жизнь человека плохой или хорошей, впервые понимаешь уже после его смерти, я так считаю. Сколько людей после твоей смерти подумают: «Хорошо, что я встретил его на своем пути»? Этим определяется смысл твоего рождения на свет. Поэтому я хочу быть связанным с как можно большим количеством людей. Как мой отец, как настоящий учитель, я хочу вкладывать в чью-то жизнь частичку себя, чтобы оставить в этом мире доказательство того, что я жил.

И тогда Фукасэ тоже отреагировал по-идиотски, протянув: «Аааа…» Он был как будто придавлен словами Асами и потерял дар речи.

– Что-то я много говорю… Только сейчас заполнял в отчете по практике графу «Причины выбора места практики» – вот и разошелся.

С несколько смущенным видом Асами пожал плечами и засмеялся. Фукасэ было стыдно: вдобавок к тому, что он не смог ответить ничего вразумительного, перед ним еще и извиняются… Он поспешно сказал, что пойдет сделает кофе, и встал. На кафедре имелся уголок, где стояли электрический чайник, кофемашина и чашки, принесенные каждым из дома.

– Вроде бы тот же кофе и та же машина, а у тебя получается как-то особенно вкусно.

Фукасэ не любил слова похвалы и совсем не привык к ним, но данный случай был исключением. Напевая себе под нос, он сделал кофе им обоим, и они еще немного поговорили, но темы будущей профессии больше не касались.

Вот тогда бы… Фукасэ крепче сжал руль.

Почувствовав, что ему трудно дышать, он понял, что забыл снять с шеи бейдж с удостоверением. Наверное, это произошло, когда он возился с принтером: лента несколько раз обвила шею. Но не только в этом заключалась причина стеснения в груди. Чем он занимается? Едет за тридевять земель, чтобы доставить десять папок и заменить рулон в принтере… Эту работу может сделать каждый. Его фирма держится только на чужой жалости.

Вот тогда бы ему и высказать Асами свои мысли о будущей профессии… По отношению к банковскому делу Фукасэ не испытывал такого страстного влечения, как Асами – к учительской профессии, но, поделись он с другим, быть может, в его еще неоформленном жизненном проекте вырисовалось бы какое-то ядро. Во всяком случае, это стало бы репетицией собеседования. И тогда он, быть может, хотя бы в одном из банков был убедителен.

Быть может, быть может, быть может…

Фукасэ поклялся себе, что никогда в своей бесцельной жизни не будет использовать эти слова, но все же в голове его именно эти девять букв настойчиво вращались по кругу.

Всё, хватит. Остановившись на светофоре, он взял из бардачка коробочку со жвачкой, открыл ее и легонько потряс над раскрытым ртом. Несколько кусочков беспорядочно упали ему в рот, Фукасэ соединил их языком и начал жевать. Такие мрачные мысли у него из-за дождя…

«Но давай подумаем хорошенько, – сказал он сам себе. – Я не могу сказать, что несчастлив. Напротив, я наконец смог стать счастливым, как может быть счастлив обычный человек». Чтобы заглушить дождь, он сделал радио погромче. Юдзу поет свой хит «Цвета лета». Разве можно под такую веселую музыку предаваться унынию? Фукасэ жевал жвачку под ритм песни, и тогда, как луч на туманном небе, ему представился образ Михоко. Может, попробовать пригласить ее поехать куда-нибудь на праздники? Они встречаются целых три месяца, и уже можно переходить на новую стадию отношений. Куда лучше – на Окинаву? На Хоккайдо? На Гавайи не хватит денег…

«А теперь обратимся к западной музыке. И следующая песня – самая летняя».

Послышалось знакомое вступление. Но Фукасэ не помнил ни имени исполнителя, ни названия. Он не разбирался в западной музыке, однако эту песню слышал много раз. В машине.

В тот день… Это была первая песня на диске, который поставил Танихара, большой любитель западных хитов.

– Итак, спецвыпуск от Танихары… Летняя версия!

И именно тогда Асами, сидевший за рулем, уставшим голосом сделал замечание Танихаре, который на пассажирском сиденье во все горло распевал песни.

– В чем дело? Я же специально создаю атмосферу, чтобы ты не заснул за рулем. Давайте петь вместе! – Танихара обернулся.

– Иностранные песни мы не споем, – проворчал Фукасэ сидевшему рядом Хиросаве.

Но тот неожиданно сказал, что вот эту он, может, и потянет, и даже сообщил название и исполнителя композиции. Добавил, что интересовался ею на занятии по английскому.

Это была песня “Surfin’ USA” группы «Бич бойз».

* * *

Компания «Нисида» занималась продажей, прокатом и обслуживанием офисной техники и мебели, а также продажей канцелярских принадлежностей. Когда Фукасэ вернулся в офис, его начальник Кояма, оторвавшись от своей записной книжки, сказал, что ждал его. То, что он ждал Фукасэ не по рабочей надобности, было ясно по выражению его лица, а также по выражению лиц всех сотрудников. В компании, где работали всего восемнадцать человек, отдельный кабинет был только у директора, а остальные ютились на одном этаже за соседними столами. Коллеги, среди которых Фукасэ был самым младшим даже после трех лет работы в компании, ждали от него только одного.

Они хотели кофе.

Этот кофе готовился не на каком-то эксклюзивном оборудовании. В самом центре уголка для отдыха разместилась машина, купленная менее чем за 5 тысяч иен в тот год, когда Фукасэ устроился в компанию. Но сам кофе приносил с собой Фукасэ. Он покупал обжаренные кофейные зерна, а потом прямо перед приготовлением перемалывал их на собственной ручной кофемолке. Сначала делал это только для себя, но в машине, рассчитанной на десять чашек, кофе на несколько порций получался вкуснее, чем на одну, и тогда он стал подавать кофе всем желающим, после чего сотрудники стали с нетерпением ждать кофе от Фукасэ. Таким образом, по всеобщему негласному договору, он должен был раз в день готовить кофе для всех.

Чашка стоила 100 иен. На эти деньги Фукасэ покупал кофейные зерна. Поначалу он пытался предложить каждому использовать их на свое усмотрение, когда возникнет желание выпить чашечку кофе. Однако подавляющим большинством сотрудников было решено, что, поскольку в зависимости от вида кофе и степени обжарки требуется различная техника перемалывания, новичкам не следует трогать дорогой кофе и в отсутствие Фукасэ они будут варить себе абы какой, из супермаркета. Поэтому, когда он утром уезжал куда-то, как это случилось и сегодня, они радовались одному только факту его возвращения.

Не успев отдышаться, Фукасэ сел на свое место, достал из ящика упаковку с зернами и кофемолку и принялся за работу. Помещение моментально наполнилось ароматом кофе.

– Я на этой неделе в первый раз пью; откуда нынче кофе? – со своего места подал голос Кояма и обвел всех предупреждающим взглядом, как бы говоря: сегодня, чур, я первый получу напиток.

– Из Кении. Этот кофе отличается нотками апельсина и темного шоколада. Глубокая обжарка, поэтому будет довольно крепким.

– О, это я люблю!

– А мне нравился предыдущий вид; откуда он, я забыла? – присоединилась к разговору сотрудница, сидящая напротив Фукасэ. Не успел тот открыть рот, как за него ответил его сосед:

– Из Гватемалы. Персиковый аромат был восхитителен, не так ли, Фукасэ?

Так постепенно разворачивалась дискуссия с ним в центре внимания. Для него это было первым подобным опытом в жизни.

Каждый, кто наливал себе кофе, мог по желанию положить 100 иен в коробочку для денег около кофемашины, поэтому это не было похоже на торговлю, да и стоимость зерен Фукасэ не оглашал. С точки зрения бюджета, было бы более экономно брать кофейную смесь классом ниже, тем более что она все равно была бы лучше, чем кофе из супермаркета. Однако покупать каждую неделю новый элитный сорт кофе было его личным способом попадать в центр внимания.

Фукасэ был рад очереди, которая выстраивалась за ним, когда он наливал себе первую чашку из первой партии, даже если ему приходилось уступать старшему коллеге. Странное поведение, на первый взгляд, но таким образом он зарабатывал себе место под солнцем.

Ведь есть люди, которые радуются его, Фукасэ, действиям.

Может, их было не так много, но и до начала работы в компании люди были рады его кофе. И профессор, и все участники семинара хвалили его. Но только один человек по-настоящему восхищался его кофе, говоря, что такого никогда в жизни не пробовал…

Когда в памяти медленно всплывало, слегка пульсируя, то страшное событие, которое столько ночей разрывало его голову на части и которое он так был бы счастлив начисто стереть из памяти, то он пил кофе, и боль хоть немного, но смягчалась…

Фукасэ переехал в жилой комплекс Пал Хайц одновременно с поступлением в компанию «Нисида». Одна комната в шесть татами^[2] с ванной, квартплата 60 тысяч иен. В студенческие годы Фукасэ снимал примерно такую же квартиру за 40 тысяч; более того, оттуда он ездил бы сейчас на работу по прямой на метро. Но вот переехал, чтобы провести зримую грань между студенчеством и своей нынешней жизнью… Мебель и бытовую технику – например, холодильник – перевез из старой квартиры, поэтому по всему дому встречались вещи, напоминающие ему о студенческих временах. Но все же он может сказать себе, что к тому времени больше не вернется.

До работы можно доехать по прямой ветке частного метрополитена, однако до станции идти двадцать минут. Одно время Фукасэ проезжал часть пути на велосипеде, но в дождь ходил пешком.

И через три месяца после того, как он устроился в компанию, в его жизни появилось «Кловер кофе».

В тот день с утра лило. Передавали, что до вечера непогода прекратится, но Фукасэ, закончив работу, уже вышел на ближайшей к дому станции, а дождь продолжал отбивать прежний ритм. Он поужинал в забегаловке «Ёсиноя» около станции – и только тогда дождь наконец закончился. Фукасэ, не раскрывая зонт, прошел через торговую улочку и направился к домам в тупике жилого квартала. Но как только вошел в жилой квартал, снова почувствовал на щеке капли дождя.

Он остановился, думая, открывать зонтик или нет, – и тут в глубине переулка увидел маленькую деревянную вывеску. Под иностранным названием «Кловер кофе» в блеклом свете уличных фонарей Фукасэ смог разглядеть маленькую надпись: «Специализированный магазин кофе».

Оказывается, вот что здесь есть! Не колеблясь, Фукасэ направился туда. В своих способностях варить вкусный кофе он был уверен, но вот кофейные зерна, хотя и старался выбирать получше, посоветовавшись предварительно со своим кошельком, покупал в супермаркете. Хотя, вообще-то говоря, он нашел место, где продавали сорт «Блю маунтин», и гордился тем, что теперь его точно можно назвать экспертом. Однако настоящий специализированный магазин кофе Фукасэ видел в первый раз.

Магазин представлял собой частично остекленный первый этаж обычного дома и без вывески был бы похож на обыкновенное частное жилье не слишком ревностных любителей садоводства. Фукасэ даже осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, нет ли здесь других зданий, похожих на магазин. В студенческие годы он замешкался бы в такой ситуации. Но теперь, когда начал привыкать к своей работе в отделе продаж, это было не так уж и страшно. Ведь легче зайти в такой магазин, чем, например, приставать к людям и предлагать товар.

Фукасэ открыл деревянную дверь, раздался звук «дзинь», и бодрый голос, словно это было в лапшичной, поприветствовал его: «Добро пожаловать!» За кассой рядом с дверью стояла женщина, по возрасту где-то между ним самим и его родителями.

Контрастируя с таким громким приветствием, интерьер магазина отличался скромностью и был выдержан в стиле кантри. На деревянных полках, сделанных как будто вручную, стояли стеклянные банки такого размера, что их трудно было бы обхватить одной рукой, по три банки на каждой полке, всего двенадцать. Каждая из них содержала обжаренные кофейные зерна. Места, свободные от банок, были украшены различными предметами, напоминающими о Латинской Америке; на них были изображены мужчины в ярком пончо, ослики и прочее. Это очень шло магазину кофе.

Сбоку от каждой банки стояли рукописные таблички с названиями: «Смесь Кловер», «Итальянская смесь», «Смесь для холодного кофе». До сих пор Фукасэ мог представить, какой бывает кофе. В супермаркете должны стоять «Килиманджаро», «Мокка», «Блю маунтин»… Но здесь не было ни одного из этих известных сортов. Были написаны лишь названия стран Латинской и Центральной Америки: Гватемала, Никарагуа, Коста-Рика, Сальвадор, Бразилия, Гондурас, Перу. Встречались и страны из других регионов: Кения, Индонезия… Таблички также содержали пояснения – например, «цветок южных стран, аромат персика», или «аромат дыни и манго», или «аромат темной вишни и малины» – но Фукасэ это было непонятно. Что означают фруктовые ароматы в кофе? Ему бы расспросить продавца, но не все было так просто. Спрашивать о том, что не понимаешь, признавать, что не можешь сделать то, что не можешь, – если б Фукасэ мог делать эти вещи, ему жилось бы легче. Это он осознавал.

И тогда Фукасэ подумал: «Куплю-ка я смесь, и всё». Но тут раздался голос женщины:

– Простите, вы, наверное, в первый раз у нас? Если хотите, можно продегустировать кофе вон там, в уголке.

Он посмотрел туда, куда указывала женщина, и увидел коридор. Что это – продолжение магазина или частная территория? Продавщица вышла из-за прилавка и проводила Фукасэ, стоявшего как столб, по коридору. В комнате в конце коридора он увидел ростер и большой джутовый мешок, а соседняя комната была отдана под кофейню. Это было маленькое пространство с деревянной стойкой с шестью приставленными к ней стульями. За стойкой сидел мужчина примерно того же возраста, что и хозяйка. Женщина объяснила, что мужчина – владелец магазина и ее муж. Оказалось, они оставили свою предыдущую работу и весной этого года вместе открыли кофейный магазин.

– Я тоже устроился на работу весной – и переехал сюда.

Смутно почувствовав, что он здесь свой, Фукасэ смог очень естественно произнести эту фразу.

– Вот как; значит, у нас с вами дебют… одновременно? Ой, что это я как о поп-звездах говорю…

– Какой кофе вам приглянулся?

Фукасэ почувствовал симпатию к хозяину, который говорил в два раза медленнее, чем его болтливая жена, и четко отделял одно слово от другого. Кофейные зерна, сказали они, тщательно отбирал хозяин, посетив все основные страны – производители кофе.

– Я совсем потерял голову с этим хобби и вот начал такие дурацкие вещи вытворять… – Хозяин почесывал голову с виноватым видом.

– Как здорово! – воскликнул Фукасэ.

– Правда? Тогда, если хотите, я устрою вам лекцию-дегустацию, – с гордостью сказал он, и глаза его загорелись. Фукасэ кивнул.

Хозяин решил начать с Гондураса, куда он поехал в первую очередь. Попросил жену принести кофе из торгового зала и подробнейшим образом показал Фукасэ, как варить эспрессо на машине немецкого производства.

– Вкусно! Боже, как вкусно!

Рот Фукасэ наполнился свежим с кислинкой вкусом, который перешел в ощущение нежной сладости.

– Это черника и шоколад, – объяснил ему хозяин.

Так вот оно что… Но мало сказать: черника и шоколад – это было почти вино, насыщенное, выдержанное вино из сочных ягод.

Не думая, Фукасэ спонтанно выдавал Мастеру какие-то отрывочные фразы, стремясь передать свои впечатления о кофе, и, осознав, что его словарный запас крайне ограничен, почувствовал раздражение. Чем больше слов он говорил, тем больше они были похожи на ложь. Но Мастер радостно кивал, поддакивал, говорил: «Да-да, так оно и есть, это именно такой вкус…»

В результате Фукасэ вышел из кофейни уже за полночь. Кофе со второй порции он начал пить из маленькой чашечки, но тем не менее выпил их всего двенадцать и попробовал все виды. На кассе Мастер сказал, что возьмет с него только за одну чашку, и некоторое время продолжалось неловкое препирательство, но в конце концов Фукасэ уступил. Мастер был спокоен, но тверд. Ко всему прочему, одна чашка стоила всего 300 иен. Кофейные зерна значительно разнились в цене, от 500 до 2000 иен за 100 грамм, но в кафе можно было попробовать любой вид по фиксированной цене.

– В своем сырье я уверен, а вот как бариста, еще только учусь.

Фукасэ со своим умением не стоил и мизинца Мастера. Однако он не почувствовал себя побежденным – напротив, ему стало приятно от того, что перед ним открылся новый мир. Заметив за прилавком уже убранную табличку: «Магазин закрывается в 9», он низко склонил голову перед хозяйкой, любезно вышедшей проводить его.

– Не беспокойтесь. Приходите к нам еще.

Как же хорошо! Выйдя из магазина, Фукасэ вдохнул ночной воздух полной грудью, поднял голову, и взгляд его утонул в небе, полном звезд.

Уже на следующий день он снова пришел в магазин под предлогом того, что забыл зонтик, и с тех пор, как по расписанию, каждый день посещал кофейню по пути домой.

Ему было бы стыдно сказать вслух, что он стал завсегдатаем этого места, но благодаря этой новой в его жизни кофейне собственные будни, подобно кофе, стали бодрящими, насыщенными и ароматными.

* * *

– Фукасэ, ты по утрам что ешь? Булочки?

Когда он потягивал кофе на своем постоянном месте в самом углу, с ним из-за барной стойки заговорила хозяйка.

– Если так ставить вопрос, то скорее булочки, но вообще я часто завтракаю только кофе.

– Так нельзя; ты же молодой, тебе нужно хорошо завтракать, получать углеводы…

– А я в утренний кофе кладу много сахара и молоко добавляю.

В кофейне Фукасэ пил только черный кофе, чтобы хорошенько прочувствовать его настоящий аромат.

– А, так, значит, сладкое ты ешь… Ну, тогда вот.

Хозяйка со стуком поставила на стойку маленькую баночку, которая легко могла уместиться в ладони; в ней была бледно-желтая липкая субстанция, похожая на засахаренные леденцы.

– Возьмешь мед? Это мои родители сами делают.

Оказалось, что отец хозяйки, выйдя на пенсию, вместе с соседями организовал местное пчеловодческое хозяйство. Под руководством фермеров из их компании они ставили ульи на своих участках, в полях и огородах, а когда приходил срок, все вместе собирали мед.

– В прошлом году собранного меда хватило только на блинчики намазать, но в этом году, похоже, был богатый урожай. Нам прислали пять банок. Можно и не печь блины, а есть тосты с медом, только прежде не забывай хорошенько намазать масла.

– Надо же…

Фукасэ поднял баночку, и мед в ней заколыхался. Неужели пчеловод-любитель может добиться такой прозрачности? Хоть наклеивай этикетки и продавай в магазине.

Когда хозяйка предложила ему попробовать мед, зазвонил колокольчик над дверью. Хозяйка поспешила в магазин. Мастер на прошлой неделе отправился в экспедицию за кофейными зернами. В этот раз он выбрал африканские страны – Кению и Танзанию. На днях хозяйка показала Фукасэ фотографию из Танзании, на которой Мастер, сморщив загорелое лицо в улыбке, стоит на фоне кофейной плантации.

Фукасэ вернул баночку с медом на стойку. Пчеловодство, видно, вошло в моду…

* * *

– Это мне из дома прислали; ты не знаешь, что с этим делать?

Хиросава заявился к нему домой с той банкой меда однажды вечером в начале июня; они были тогда на четвертом курсе. Когда Хиросава приходил в гости, он иногда приносил что-то к чаю или готовый рис с мясом, но в этот день ручка пакета из магазина так оттягивалась под тяжестью содержимого, что, казалось, вот-вот оторвется.

Хиросава с гулким стуком выгрузил содержимое пакета на котацу^[3], который Фукасэ использовал просто как стол. Огромная банка, вместившая бы в себя запас маринованных слив на весь год, была почти до краев заполнена вязкой жидкостью янтарного цвета.

– У нас родственник занимается пчеловодством, и они присылают мне столько меда только потому, что я люблю сладкое! Что я буду с ним делать? Мама совсем об этом не подумала… Может, ты возьмешь?

– Я не знаю, что с ним делать, но надо сначала разложить его по контейнерам. Сходи в стоиеновый магазин за маленькими банками.

– Нет, прошу тебя, возьми эту целиком!

Он сказал, что у него в квартире еще две такие банки. Фукасэ впервые слышал, как Хиросава жаловался. Но если бы с ним самим произошло такое, он бы еще больше ругался.

– Ну ладно, давай потом подумаем, как с этим разбираться, а пока я налью тебе кофе.

Это было их обыкновенным ритуалом, когда Хиросава приходил в гости. За чашкой кофе они смотрели развлекательные передачи по телевизору или фильмы из проката. Иногда Хиросава приносил DVD-диски с комическим представлением ракуго.

Было ли это правильным времяпрепровождением с другом мужского пола, Фукасэ не знал. Он никогда не был совершенно одинок, разве что в средних классах его в течение месяца игнорировали одноклассники, но никакого другого выражения неприязни со стороны других он не испытывал. Однако еще с младших классов у него не было ни одного человека, которого он мог бы назвать лучшим другом. Если б его одноклассникам предложили назвать имена пяти друзей, то три человека, наверное, включили бы Фукасэ в этот список. Однако если б их попросили назвать только одно имя, то о Фукасэ не вспомнил бы никто. А тот, кого он мог бы назвать единственным другом, не включил бы его даже в список из пяти друзей.

Фукасэ считал, что именно этого стоит стыдиться больше всего на свете. Ему никто никогда не говорил, что достоинство человека определяется количеством друзей, но он так про себя решил. Скольким людям он нравится? Сколько людей ему доверяют? Чем больше таких людей, тем лучше? Нет, не так. Это должен быть не просто кто попало. Считались только достойные уважения друзья, на которых с завистью смотрели окружающие.

Однако в младших классах, когда Фукасэ стал смутно осознавать это, рядом с ним никого не было. Он сразу понял причину. Он был неспортивным. Он также не был ни остроумным, ни веселым, не мог вместо приветствия отпустить какую-нибудь шутку. На перемене никто не подходил к нему, потому что он читал книгу. Он же не будет жертвовать книгой, чтобы общаться с какими-то дураками. Так говорил себе Фукасэ, втихаря поглядывая на шумную компанию.

В средних классах он надеялся, что способных учеников наконец-то заметят и они станут первыми в коллективе. Однако по-прежнему отмачивали шутки и веселились в классе те же самые ребята, что и в младшей школе. С этим ничего не поделаешь. Они даже не пытаются понять, у кого здесь выдающиеся способности, и у них нет шансов это понять. В школе, в которую ходил Фукасэ, не вывешивали оценки за контрольные. Родители рассказывали, что в их времена вешали в коридоре список по успеваемости. Если б он родился тогда, то лучше понимал бы свое положение. Пряча лицо в книге, Фукасэ проклинал современное образование, в рамках которого упростили программу и понизили стандарты. Но даже тогда к нему порой подходили, спрашивая: «Интересная книга, да?» У него появились приятели, с которыми он обменивался книгами и ходил в книжный магазин, но ни разу не почувствовал, что с этими людьми в классе ему комфортно.

Фукасэ думал, что по-настоящему сможет проявить свои способности в старших классах. С его оценками он мог с легкостью рассчитывать на лучшую в районе частную школу с самыми высокими требованиями. Но когда Фукасэ был на втором году обучения в средних классах, у отца обнаружили рак, и жизнь всей семьи превратилась в постоянную борьбу с болезнью. Хотя отца и не уволили в связи с реструктуризацией его пищевой компании, платить зарплату до наступления середины срока его отпуска по болезни не собирались.

* * *

– Извини, что я все бегаю да бегаю, туда-сюда, шлеп-шлеп…

Хозяйка, действительно издавая шлепающий звук своими резиновыми сандалиями, мелкими шажками вернулась в кофейню. Она уже подала ему заказанный кофе, поэтому оставить его одного было бы совершенно нормально, но разве хозяйка могла так сделать? Не такова она была.

– Так, о чем это мы? Ах да, мед… – Хозяйка достала с полки другую баночку меда. – Положить в тарелку? Или так, ложкой попробуешь?

– Может быть, лучше положить в кофе?

– Как я сама не додумалась? Молодец, Фукасэ! – хозяйка захлопала в ладоши.

…Первым эту идею предложил Хиросава. Но Фукасэ, в отличие от хозяйки, не сразу согласился. Он опасался, что аромат меда заглушит аромат кофе и все пойдет насмарку. Может быть, Хиросава не так любит кофе, как говорит? Даже такое сомнение промелькнуло у Фукасэ на мгновение.

– Мама говорила, что так вкусно. Не знаю, можно ли доверять ей в этом…

Ну если так, попробуем чашечку, решил Фукасэ.

…Хозяйка вытянула шею и посмотрела в чашку Фукасэ. Та была пуста.

– Еще одну осилишь?

Если она о желудке, то он сможет выпить еще не одну чашку. Или она имеет в виду время? Фукасэ посмотрел на наручные часы. 18:40 вечера, до встречи еще двадцать минут.

Хозяйка забрала его пустую чашку.

– Наверное, для такого дела нам лучше использовать кофейную смесь?

– Согласен.

Хозяйка достала с полки банку со смесью «Кловер» и положила в электрическую кофемолку зерен на две чашки кофе. Получившуюся перемолотую смесь она поместила в эспрессо-машину. С низким глухим звуком крепкий кофейный напиток закапал в чашку. Осталось разбавить кипятком – и готово.

В нос ударил мягкий непривычный аромат. Может, так выпить, без меда? Фукасэ колебался.

«Дзинь!» – прозвенела машина, и вокруг распространился густой сладкий аромат.

– Пожалуйста, бери первый, – сказала хозяйка и протянула ему банку. Фукасэ зачерпнул одну чайную ложку и положил в кофе. Немного постукивая по дну чашки, перемешал.

– Одной ложки достаточно?

– Мне – да… Но если вы хотите, чтобы было так же сладко, как от одной ложки сахара, надо класть три ложки меда.

– Да я смотрю, ты эксперт по меду.

Так говорил Хиросава…

Хозяйка положила три полных ложки и деловито перемешивала. И Хиросава так делал, вспомнил Фукасэ большие руки своего друга.

Сегодня, видимо, день такой.

Глубоко вдохнув аромат, он отхлебнул кофе. Может быть, этому способствовал рассказ об улье в саду, но рот его словно наполнился ароматом полевых цветов. Можно было поверить, что изначально существовал такой кофе – настолько он был приятен, настолько кофе и мед органично слились воедино в этом вкусе.

– Ну как, вкусно?

В его памяти всплыло лицо довольно улыбающегося Хиросавы.

– Это очень хорошо. Не хуже того кофе, который взял первое место на конкурсе. Если сказать мужу, он скажет, что мы отходим от наших методов, и не разрешит. Но давай на этой неделе попробуем в качестве эксперимента предлагать гостям кофе с медом.

Похоже, что хозяйке очень понравилось – она враз осушила чашку с горячим кофе. Фукасэ до сих пор не замечал этого, но манера пить у Хиросавы и хозяйки была похожа. Это была очень приятная манера, которой он, легко обжигавший язык, не мог подражать.

– Вот это тоже возьмите. – Фукасэ протянул баночку, стоявшую перед его левым локтем, опущенным на стойку.

– Не беспокойся, это тебе в благодарность за отличную идею. Если не знаешь, как использовать, подари Михоко. У вас разве не на сегодня назначено?

– Да, в семь, она должна скоро прийти.

Он посмотрел на часы в телефоне. Ровно в семь должен зазвенеть колокольчик. Фукасэ взглянул в сторону магазина. Ни разу не было, чтобы Михоко опаздывала к назначенному времени. И не было сообщения о том, что она опоздает.

– Нужно было подождать Михоко, чтобы делать кофе с медом вместе, – заметила хозяйка.

Зазвенел колокольчик, как будто смешиваясь с его невнятным ответом.

Хозяйка, подмигнув ему, отправилась в торговый зал и оттуда громко воскликнула: «Ах, это вы, госпожа ХХ», при этом называя фамилию вовсе не Михоко. «Видимо, хочет сказать мне, что это не она», – думал Фукасэ, прислушиваясь к звукам из торгового зала. Он улавливал, что они разговаривают о том, о сем, что хозяйка рассказывает что-то о кофе, но ничего конкретного не расслышал. Только их смех отчетливо разносился по помещению.

Как-то Фукасэ подслушал разговор хозяйки с гостьей и узнал, что Мастер до открытия магазина кофе работал в городском банке. Там, куда пытался устроится Фукасэ. На слова гостьи «Ничего себе, вы разрешили ему уйти» хозяйка со смехом ответила: «Если начнешь ему что-то говорить, не будет ни за что делать, он такой».

Такой выбор был немыслим для Фукасэ. Он восхищался хозяйкой даже больше, чем Мастером. Разве мы не оставляем свои мечты, когда вступаем в брак? Но Мастер, наоборот, если б не был женат, не смог бы, наверное, осуществить мечту открыть магазин. У него был человек, который его поддерживал, и он смог сделать этот шаг. Он, наверное, и по странам мира путешествует в поисках вкусного кофе с мыслью о том, как хозяйка его попробует…

* * *

Михоко Оти он впервые увидел в «Кловер кофе» в конце марта. Зашел в кофейню после работы и увидел на своем постоянном месте в углу незнакомую девушку. Фукасэ редко встречал других посетителей в это время, семь вечера, когда сам обычно приходил сюда. В этой кофейне, расположенной посреди жилого квартала, наиболее популярным временем было с часу до пяти. Вечером никто не пойдет ужинать в заведение, где дают только кофе. После восьми часов приходили лишь постоянные клиенты, которых можно было пересчитать по пальцам. Они хотели протрезветь после вечеринки или выпить чашечку кофе после ужина – цели у всех были разные. Фукасэ часто приходилось попадать в компанию таких посетителей.

Однако эта девушка не входила в число постоянных клиентов, приходивших после восьми вечера. С тех пор как кофейню разрекламировали в городской газете, посетители стали приезжать и издалека, но женщина, одетая в самую обычную одежду, не была похожа на приезжую. Тем не менее и поблизости Фукасэ ее тоже никогда не замечал.

Вместо того чтобы сесть на любое другое место, он, продолжая стоять с растерянным видом, посмотрел в сторону Мастера, который готовил за стойкой кофе. Лицо у того, исказившись в виноватом выражении, как будто говорило: «Извините, ради бога». Фукасэ бросился садиться за ближайший к выходу столик.

– Вы, наверное, бронировали этот столик? – спросила Михоко, робко поднимаясь со своего места.

– Нет-нет, оставайтесь. Мастер, мне как обычно, – сказал Фукасэ и тут же забеспокоился, не посчитала ли она, что этими словами он хвастается своим положением завсегдатая. Но взгляд Михоко был направлен прямо на стоящий перед ней кофе. Она подняла чашку, вдохнула аромат и немного отпила. В тот же момент широко открыла глаза. Наверное, кофе превзошел ее ожидания. Когда он впервые пришел сюда, наверное, у него было такое же выражение лица, думал Фукасэ, глядя на профиль Михоко.

– Я ведь могу купить у вас кофе в зернах? – Михоко сказала это застенчиво – наверное, не хотела мешать Мастеру, который готовил кофе для Фукасэ. Прежде чем тот успел ответить, она продолжила: – Но… ведь тот же самый кофе гораздо вкуснее будет пить здесь…

«Точно! Ты права!» Фукасэ кивнул про себя изо всех сил.

Он начал пить кофе в выпускном классе школы, когда на подготовительных занятиях нужно было поднажать. Сначала пил растворимый, который был дома, но, выпивая две-три чашки за вечер, на следующее утро замечал, что стало схватывать живот. Тогда Фукасэ попросил маму купить ему кофеварку и подходящий для нее кофе. В университете он читал специализированную литературу о кофе и глубоко исследовал вопрос его приготовления: экспериментировал с заменой бумажных фильтров на тканевые, пробовал использовать кофе-пресс… А устроившись на работу, узнал этот магазин кофе – и, выложив всю свою первую премию, купил эспрессо-машину немецкого производства, точно такую же, как там.

Потратив много времени и денег, теперь Фукасэ мог бы с гордостью говорить, что приготовленный им кофе вкуснее, чем в большинстве кафе в окру́ге (хотя он никогда так не говорил), но никто и ни при каких обстоятельствах не мог бы соревноваться в искусстве приготовления кофе с Мастером. Более того, тот регулярно ходил на обучающие мероприятия для профессионалов и все больше совершенствовался в своем искусстве.

Поэтому Фукасэ каждый день и ходит сюда. Наверное, если б он попытался объяснить это словами, то сказал бы, что здесь более мягкий воздух. Так он думал, но ничего не говорил и только попивал понемногу кофе, приготовленный Мастером. Однако был еще один повод для разговора. «Мне как всегда» означало «на ваше усмотрение, Мастер». Сейчас тот предложил ему сладкий ягодный аромат.

– Коста-Рика?

– Угадал.

Если б он промахнулся или если б это был новоприобретенный кофе, Мастер прочитал бы ему целую лекцию, но, поскольку Фукасэ угадал, на этом разговор и закончился. Он здесь уже два года как постоянный посетитель, но почти не разговаривал с Мастером ни о чем, кроме кофе.

Когда Фукасэ спросил о сорте, то обратил внимание, что Михоко мельком взглянула в его сторону, но никаких комментариев вроде «ой, как здорово» или «а что это за вкус?» от нее не последовало. Фукасэ разглядывал ее профиль, любуясь тем, как она выпивала глоток и смотрела в пустоту, словно уносясь мыслями куда-то очень далеко.

После этого эпизода он в лучшем случае три раза, а в худшем – один раз в неделю встречал Михоко в кофейне. Обычно она приходила раньше, тихонько садилась за второй столик от входа, словно специально освобождая постоянное место Фукасэ, и, когда он приходил, слегка кивала ему. Иногда Мастер рассказывал Михоко что-то о кофе, но в основном они втроем тихо слушали латиноамериканскую музыку по радио.

Однако в этом магазине был еще один очень важный человек.

– Михоко работает в пекарне «Гримпан» по другую сторону от станции.

Этот факт внезапно сообщила ему хозяйка, но Фукасэ даже не понял, кто такая Михоко. Хозяйка объяснила, что это их новая постоянная семичасовая посетительница, и так он узнал, как ее зовут.

– Там у них отменные булочки с карри, а также сэндвичи и булки с начинкой; ты бы зашел перед работой, купил себе что-нибудь на обед…

У них в фирме не было столовой, зато поблизости располагались удобные магазины. В утренней спешке ему было неохота идти длинной дорогой. Все же через неделю после этого, в выходной, Фукасэ попробовал днем сходить туда. Однако Михоко за кассой не было.

«Ну и зачем я пошел? – Переходя пешеходный мост, Фукасэ был готов пинать ногами мелкие камешки. – На что надеялся? – Он остановился. – Разве я не за булками пришел?» И попытался заставить себя думать о том, какой кофе подойдет к булочке с карри.

На следующий день, когда Фукасэ пошел в «Кловер кофе», там сидела Михоко и хозяйка была за стойкой. Он не сказал о том, что ходил в пекарню.

Это случилось три дня спустя. Хозяйка протянула ему конверт с билетами в кино.

– Мы получили эти билеты от нашей торговой ассоциации, но ни я, ни муж не любим фильмы ужасов. Фукасэ, тебе не нужны?

Не то чтобы он интересовался фильмами ужасов, но этот фильм хотел посмотреть. Это было кино режиссера, которого Фукасэ любил со студенческих лет. Какой, интересно, ужастик получился у режиссера, конек которого – психологический триллер? Он как раз сам подумывал впервые за долгое время пойти в кинотеатр. Поблагодарив хозяйку, проверил конверт: там было два билета.

– Сходи с девушкой.

– Мне не с кем.

Перед хозяйкой Фукасэ мог естественным образом показывать свое стеснение и недовольство в ситуациях, в которых, будь на ее месте другой человек, он прикусил бы язык.

– Ну так пригласи Михоко. Знаешь, я с ней как-то беседовала о кино, и мне кажется, она говорила, что ей нравится этот режиссер.

Мастер тихо предостерег ее: «Мать…»

– Ну тогда эти билеты… – начал Фукасэ.

«… может быть, лучше отдать Михоко?» Хозяйка словно чувствовала, что он вот-вот скажет что-то не то, и всегда останавливала его. «Если договорить фразу до конца, твои стеснения и страхи станут реальностью», – как будто говоря ему это глазами, она в запрещающем жесте замахала руками.

– Ты в приоритете; ты же наш клиент номер один.

Он был тронут до слез этими невероятными словами. Значит, есть люди, которые, когда им предложат выбрать только одного человека, напишут его, Фукасэ, имя?!

В этот момент пришла Михоко. Может быть, заметив, что все как-то странно на нее смотрят, она удивленно и немного в замешательстве то касалась лица, то теребила одежду. Как потом узнал Фукасэ, она беспокоилась, не испачкалась ли мукой.

Когда Михоко села на свое место, хозяйка послала ему пронзительный взгляд. Мол, давай быстрее, будь смелым. Ты же о ней все это время думал, разве не так? Он резко повернул голову в ее сторону. Мол, учтите, если мне сейчас откажут, я, невзирая на свои еще несовершенные познания в искусстве приготовления кофе, сюда больше ни ногой.

Похоже, решительный настрой в отношении кого-либо имеет тот же эффект, что и крепкое сжатие кулаков обеих рук. Фукасэ встал около Михоко и откуда-то из глубины нутра проговорил: «Извините…»

Начиная со следующего вечера они ходили в кофейню ежедневно, за исключением дней, когда та была закрыта.

* * *

Может быть, Михоко взяла дополнительную работу в пекарне и задерживается?

– Она же говорила, что в последнее время ее часто просят помогать с выпечкой, – проявляя внимание к Фукасэ, сказала хозяйка, вернувшись из торгового зала.

После того как они благодаря походу в кино стали встречаться, хозяйка подкидывала им идеи свиданий: то сообщит, что открылся хороший французский ресторан, то намекнет, что Фукасэ нравится комический спектакль ракуго. А однажды спросила Михоко, таким ли был ее бывший, и, опомнившись, смущенно прикрыла рот.

Они встречаются еще только три месяца…

– Извините. – Фукасэ взял в руки мобильный телефон. Или лучше написать сообщение? Да нет, она опаздывает уже на двадцать минут, и даже если и работает, вряд ли ее будут ругать, если он позвонит. Правда, он еще ни разу ей не звонил…

Фукасэ набрал ее номер. Прозвучали десять гудков, сменившиеся автоматическим сообщением о том, что абонент не отвечает. Решив сказать ей, что он еще в «Кловер кофе», Фукасэ ожидал сигнала начала записи сообщения, как вдруг услышал тихое «алло». И понял по шуму дождя, что она на улице.

– Ты идешь в «Кловер кофе»?

Он говорил громко, чтобы звук дождя не заглушал его голос. Вдруг ему стало стыдно: она может подумать, будто он хвастается перед хозяйкой тем, что дозвонился… Тогда Фукасэ пересел лицом к стене и плотно прижал телефон к щеке. Нахмурил брови: неужели у этого оператора связи такой тихий максимальный звук? Настолько голос Михоко был слаб и плохо слышен. Однако кое-как ему удалось установить, где сейчас она находится.

– Извините, рассчитайте меня, пожалуйста; она, похоже, пошла ко мне домой.

– Ой, надо поторопиться…

Фукасэ поспешно встал, доставая кошелек, и быстро осушил чашку с совершенно остывшим кофе. Аромат и вкус меда, сливавшиеся до этого с кофе, в холодном напитке создавали четкое ощущение двух компонентов, которые, проливаясь по горлу, подчеркивали особенности друг друга.

– Мед не забывай. – Сказав лишь это, хозяйка направилась в торговый зал, где находилась касса.

Они не всегда виделись в «Кловер кофе». Напротив, чаще встречались на станции и ходили куда-то поужинать, а в день перед выходным в пекарне договаривались о встрече в кофейне. Тогда Михоко приносила нераспроданные булочки в большом количестве. Они съедали их в его квартире. Фукасэ не был против булочек на ужин: раз в неделю можно устроить себе и такой день.

«Извини, я не приду; я у твоего дома» – так сказала она по телефону. Что же случилось? Выйдя из кафе, он быстрым шагом пошел к дому. Зонтик не спасал – уже через сто метров его ботинки начали хлюпать; брюки тоже потемнели от колен книзу и прилипли к ногам.

Наверное, Михоко промокла с головы до ног и не могла идти в таком виде в кафе. Тревога о том, что могло произойти что-то серьезное, сменилась легким беспокойством. Также можно было предположить, что она получила эсэмэску с предупреждением о погоде и решила, что кафе закрыто. Хорошо, что он вчера постирал белье и сложил полотенца…

Она, наверное, под крышей, но точно замерзла. «Первым делом сварю ей горячий кофе. Михоко и в кофейне тоже добавляла в кофе сливки и сахар. Нужно показать ей мед от хозяйки, это должно ее обрадовать. И еще…»

Может, попробовать, раз такое дело, предложить ей вторые ключи? Фукасэ никогда не бывал в квартире Михоко, но слышал, что от пекарни ей ехать на велосипеде десять минут. Они жили в пешей доступности друг от друга по разные стороны от железной дороги, так что он сделает ей вторые ключи, и не надо будет ждать хозяина перед дверью в его отсутствие. Так говорил себе Фукасэ – но, если честно, боялся, что Михоко откажется. Лучше распахивать свои двери лишь до той степени, до какой партнер позволяет распахнуть свои. Но если Михоко думает так же, расстояние между ними никогда не сократится. Они не могут вечно полагаться на хозяйку в кофейне. Та же не скажет, что, мол, пора вам, ребята, пожить вместе…

Показался его дом, двухэтажное деревянное здание. Его квартира на первом этаже. Когда Фукасэ искал квартиру, в агентстве сказали, что ему повезло, поскольку в этом доме как раз была свободна одна на втором этаже, на солнечной стороне. Но когда он пошел смотреть квартиру, то остановился в итоге еще на одном варианте в этом же доме – тоже свободная, но на первом этаже. Угловая комната на втором находилась сразу около ведущей туда железной лестницы. Когда Фукасэ осматривал комнату, кто-то из жильцов стал подниматься по лестнице, издавая каблуками цокающий звук…

На мгновение у него что-то поднялось внутри, а в следующую секунду Фукасэ почувствовал, что его голову сдавило – так сильно, что он даже пошатнулся.

Того, кто поднимался к нему с этим цокающим звуком, больше нет. Но каждый раз этот звук будет напоминать ему о том человеке…

Михоко стояла, спрятавшись под лестницей, крепко прижимая к себе полиэтиленовый пакет с булочками из «Гримпан». Извинившись, Фукасэ подбежал к ней, но оказалось, что она была не такой уж и мокрой. Сандалии на босых ногах промокли, но не настолько, чтобы было неудобно заходить в кафе. Если кто и промок, так это Фукасэ.

Его голову затуманили разные мысли. Например, что она пришла сюда еще раньше, до того, как начался сильный дождь. Когда хозяйка начала ходить из торгового зала в кофейню и обратно, глядя на улицу и поговаривая: «Ой, что там творится», Фукасэ еще расплачивался на кассе.

– Почему ты извиняешься? Это я виновата, что не пришла в кафе.

Голос Михоко был не особенно радостным, хотя уже и не тем слабеньким голоском по телефону. Может, она просто не в настроении пить кофе? Как бы то ни было, Фукасэ открыл дверь и, сделав приглашающий жест, вошел. Из ванной комнаты, выходившей к прихожей, взял полотенце и протянул ей, потом попросил подождать в комнате и, закрывшись в ванной, переоделся. Он и душ принял бы, да не та обстановка… Выйдя из ванной, Фукасэ увидел, что Михоко, даже не включив телевизор, сидит посреди комнаты перед котацу спиной к прихожей, скрестив ноги. Она оглядывала комнату, крутя головой, так же как в первый день, когда пришла к нему. Он полагал, что для мужчины комната достаточно убрана. С тех пор как Михоко приходила сюда в последний раз, ничего особенно в квартире не поменялось, если не сказать совсем ничего. Что же ее беспокоит?

Одной рукой Фукасэ закрыл за собой дверь ванной, практически бесшумно – но Михоко вздрогнула всем телом и обернулась.

– Я все. Сейчас сделаю кофе. Ты знаешь, хозяйка из «Кловер кофе»…

– Не надо.

Впервые Михоко прервала его. У Фукасэ невольно перехватило дыхание от ее резкого, грубого тона. Он думал, с ней случилось что-то, никак не связанное с ним, – однако, глядя на ее лицо, словно окаменевшее, но готовое от любого малейшего дуновения ветерка сморщиться в плаче, начал подозревать, что в роли обвиняемого находится не кто иной, как он сам. Правда, причины этого Фукасэ не понимал.

– Что случилось? – спросил он, садясь по-турецки за столик напротив Михоко.

Та, напряженная, будто выдавливая из себя слова, произнесла:

– Кадзу, ты говорил, что твоя жизнь до сих пор была до скучного обычной. Это правда?

Когда они только начали встречаться, Фукасэ в точности так и сказал ей. Дело в том, что он не мог как следует сделать даже такую простую вещь, как поужинать с ней в более ли менее хорошем ресторане. У него не получалось все ловко организовать: то на столе оказывались только суп и овощные блюда, то он рассыпал перед Михоко всю мелочь из кошелька… Чтобы скрыть свое замешательство, Фукасэ честно хотел признаться ей, что она – первая девушка в его жизни. Но если сказать только это, Михоко ошибочно поймет его и подумает, что он какой-то недоделанный, а это ему совсем не нужно. Поэтому Фукасэ намекнул ей, что это не он такой непривлекательный, а окружающая его обстановка крайне скучна, вот в чем все дело.

– Да, правда. Все это печально, конечно…

Можно попросить прислать из дома его альбомы из средней и старшей школы и показать Михоко. На страницах, которые каждый класс заполнял как хотел, Фукасэ есть только на общей фотографии, и то с краю. На фото класса старшей школы его закрыла голова впереди стоящего, и виден только его широкий лоб. Даже тот факт, что у него в квартире нет ни одного предмета, напоминающего о прошлом, говорит о том, насколько скучной была его жизнь.

– На тебе есть… какая-то вина?

Этот вопрос, видимо, возник не между ними, а где-то на стороне. Такая мысль вдруг поднялась в нем. Ее ростки, поливаемые дождем за окном, выросли и опутали все его тело, словно плющом, – и породили иллюзию, связавшую Фукасэ с головы до ног.

– Может, тебе дать посмотреть резюме? В моей жизни нет ничего интересного, но и пробелов нет…

– Тогда ты можешь рассказать мне всю свою жизнь?

– С какой стати?

Толстую лозу вдруг словно обрубили на корню. Он освободился от давящего чувства. Его беспокойство было уничтожено чувством неприязни. Такой же неприязни, которая возникает, когда в комнату входят с дождя, не разуваясь.

Фукасэ встал и пошел на кухню. Если он останется сидеть напротив Михоко, то может сказать ей что-то ужасное. Однако он не знал, хочет ли избежать того, чтобы обидеть Михоко, или того, чтобы при нем затрагивали темы, обсуждения которых он не желал.

– Я все-таки сделаю кофе и сам выпью. Да, и у меня в сумке лежит банка меда; достань, пожалуйста. Это мне подарила хозяйка из «Кловер кофе». – Фукасэ сказал это, стоя спиной к Михоко. Достал из ящика пакет со смесью «Кловер» и положил зерна в ручную кофемолку. Спокойно, только спокойно. Вращая тугую ручку кофемолки, он обдумывал сложившуюся ситуацию.

Михоко его допрашивает.

В его жизни действительно есть одно, только одно происшествие, которое навсегда оставило глубокую печать на его сердце. Михоко хочет, чтобы он открыл ей правду… или нет? В его практически бесцветной жизни было лишь это яркое, хотя и окрашенное черным, событие, поэтому если она устроила ему допрос, то, наверное, именно по этому поводу? Так думал он, колеблясь. Но если рассуждать хладнокровно, то Михоко неоткуда было узнать об этом. Это он себя накрутил. Чуть не выкопал себе могилу…

Фукасэ почувствовал спиной взгляд и, стараясь придать лицу как можно более мягкое выражение, оглянулся.

– Ну как, нашла? Она сказал, это свой мед…

Но ему протягивали не мед. Это было письмо. Обычный конверт, адрес напечатан. Получатель – Михоко, причем указан адрес ее пекарни. Фукасэ взял конверт и перевернул. На обратной стороне не было адреса или имени отправителя. Стандартная марка за 80 иен, печать размыта дождем, и букв не видно. Конверт вскрыт чем-то острым.

– Можно прочитать?

Михоко молча кивнула. В этом не было особого смысла, но Фукасэ зажал письмо под мышкой, вытер руки полотенцем, висевшим над раковиной, и вытащил содержимое конверта. Письмо на одном листе А4, сложенном втрое. Сквозь бумагу видно, что шрифтом «Готик» по вертикали написана одна строчка. «Фука… Кадзу…» – это же его имя! У него екнуло сердце.

Перед тем как развернуть бумагу, он глянул на Михоко. Та, не моргая, смотрела на него. Сколько ни тяни, а надо открывать. Он развернул бумагу, потянув за нижний и верхний края.

«Кадзухиса Фукасэ – убийца».

У него забилось сердце, так быстро, что он не успевал дышать. Но на его побледневшее лицо, отступив на шаг, холодным взглядом смотрело его другое «я». «Эти слова не свалились на тебя как снег на голову. Они всегда жили здесь».

Однокурсники, встреча курса, западная музыка, кофе, мед…

Его хладнокровное «я» спрашивает дрожащее «я». «Неужели ты не допускал даже крохотной возможности, что когда-нибудь такой день настанет? Неужели ни разу не содрогался от страха, что этот день придет – и не в скучные будни, а в тот момент, когда тебя наконец посетило счастье?»

Ответ – НЕТ. Не надо давать затянуть себя в эту пропасть.

– Когда?

– Сегодня вечером. Письмо лежало в общем почтовом ящике пекарни. Как говорит директор, такое иногда бывает: на адрес магазина присылают письма или подарки сотрудницам. И предупредил, чтобы я сразу советовалась с ним, если там будет что-то странное, потому что могут писать какие-нибудь маньяки. Но это я не могу показать никому. Ни Мастеру, ни хозяйке… У меня все обычно на лице написано, поэтому, пойди я в кафе, они сразу поняли бы: что-то случилось. Я не смогла. Это, конечно, не значит, что я воспринимаю такое хулиганство всерьез…

«Да это просто какой-то извращенец, которому ты понравилась, решил нас разлучить и отправил тебе письмо». Еще не поздно сказать это веселым тоном, разорвать бумагу и рассеять беспокойство Михоко. Но она не говорит, что не верит этому на сто процентов. У нее осталась какая-то доля сомнений… Да что там – если подумать, в каком состоянии она пришла, эти сомнения пересиливают в ней все остальное.

Его никогда раньше не называли убийцей. Но если он сейчас твердо заявит об этом, смогут ли они с Михоко общаться так, как прежде? Она, вероятно, будет искать, нет ли между его словами и поведением странных несоответствий, а он выберет такие слова и действия, чтобы его не подвергали допросам, и они отдалятся друг от друга еще на шаг…

«Если хочешь стать по-настоящему счастливым, открой ей все».

В его голове всплыла, как пузырь, и тут же лопнула глупая мысль: а что, если это он написал письмо? Нет… Он, конечно, появляется у его изголовья, вокруг происходят какие-то потусторонние вещи, все так… но письмо принадлежит этому миру. Мертвые не могут писать писем.

«Расскажи Михоко».

Даже решив так, Фукасэ почувствовал зарождающееся сомнение. Сможет ли он рассказать правду, не отступая от фактов? В конце концов, он просто повторит ей то, что говорил полиции. Чтобы защитить себя…

Может быть, более правильно будет сказать, что в свое время он обязательно все ей расскажет, отправить ее домой, а потом написать обо всем в письме? Так он сможет лучше пересмотреть свои чувства и события того дня, все упорядочить и разложить по полочкам, описав факты как можно точнее. А уж какое она вынесет суждение…сейчас не время думать об этом.

Да, он должен так сделать. Фукасэ легко мог представить себе, как будет меняться содержание его рассказа в зависимости от выражения ее лица, если он выложит все здесь и сейчас.

– Михо, сегодня вечером…

За окном загудел ветер, словно хотел заглушить его слова. Бам! Дверь затряслась от удара. Наверное, что-то принесло ветром и ударило о дверь – размером побольше, чем пустая бутылка… Может, велосипед? Дождь и не собирается ослабевать…

Нет, он не может выпустить туда Михоко. Наверное, сегодня такой день.

– У тебя как со временем? Мне нужно кое-что тебе рассказать. Но это надолго.

– У меня нормально.

Фукасэ вспомнил, что завтра четверг, «Гримпан не работает». Пакеты с булочками лежат под столом. Да и в «Кловер кофе» четверг – выходной. На работу нужно идти только ему. Он представил, как пойдет туда, подавляя зевоту… и невольно выдохнул. Но что же это? Он собрался признаваться ей в такой важной вещи – и при этом думает, что после будут продолжаться обычные будни?

– Что случилось? – Михоко уперла в него вопрошающий, хотя и несколько нерешительный взгляд.

– Нет, ничего. Извини, что я так веду себя, когда у нас впереди серьезный разговор… Мне хотелось бы спокойно рассказать тебе все. Можно я все-таки сделаю кофе?

Михоко, явно недовольная, молча кивнула и вернулась в комнату.

Фукасэ взялся за ручку кофемолки. Сколько раз прокрутил ее до этого, вспомнить он не смог и выбросил недомолотые зерна в треугольное ведро под раковиной. Ладно, сделаем кофе высшего класса…

Он убрал в контейнер смесь «Кловер» и достал бразильский. В Бразилии, стране кофе, это король королей. Занял первое место на национальном конкурсе, так хвастался Мастер. «Не знаю, когда мы сможем еще достать кофе такого уровня, поэтому используй его только в особых случаях». Так сказала ему хозяйка, которая редко сама говорила о кофе.

Варить кофе. Только в это занятие он может вложиться по полной. В кромешной тьме раскаяния это его единственный луч света…

Глава 2

Летом, три года назад

Поехать в Мадараока предложил Мураи. Сказал, что в этом известном своим лыжным курортом месте на границе префектур Нагано и Ниигата у его дяди есть загородный дом. Фукасэ тогда впервые услышал слова «загородный дом», произнесенные в обычном разговоре друзей. Однако Мураи, у которого отец был депутатом префектурального собрания, казалось, безо всякого бахвальства говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся, и у Фукасэ это не вызвало никакого отторжения.

В начале июля на кафедре впервые за долгое время собрались все участники семинара. «Интересное предложение», – сказал Ясуо Танихара и обратился за поддержкой к своему соседу Асами. Фукасэ навострил уши, но не отрывал взгляд от ноутбука. Он уже на горьком опыте знал: его присутствие вовсе не обязательно принимают во внимание, когда говорят о чем-то в радиусе трех метров от него. Когда он отзывался на звучавшие рядом предложения пойти в кино или попробовать лапшу в новом кафе, ему без стеснения говорили: «Что? Так ты тоже идешь?» И тогда Фукасэ притоворялся, что вспомнил о каком-то важном деле.

Он – бесцветный человек из воздуха. Он не должен реагировать на интересные разговоры вокруг. «Тебя никто никуда не позовет». Бормоча про себя эти слова, Фукасэ, словно дедлайн уже на носу, изо всех сил печатал задание, которое надо было сдавать еще не скоро, вбивал пустые фразы, как вдруг…

– Фукасэ, а ты? – спросил Танихара, назвав его по имени. – Когда еще такое будет; поехали все вместе!

Тот на несколько секунд опешил, глядя в обращенное к нему радостное лицо. Если, к примеру, представить, что в комнате находятся тридцать или сорок человек и их нужно разделить на группы, он никогда не попал бы в одну группу с этим лидером из лидеров. Веселый, способный ко всем видам спорта, сообразительный, всеобщий любимчик… И вот этот самый Танихара приглашал его, Фукасэ, поехать «всем вместе». К тому времени позицию в какой-либо компании после выпуска уже обеспечили себе только Танихара и Мураи. Для Танихары, который устроился в крупную торговую компанию «Кудзё», наступило время наслаждаться жизнью. Мураи собирался поработать несколько лет в строительной конторе, управляемой его родственниками, а потом стать секретарем отца в префектуральном собрании и когда-нибудь войти в политические круги.

– Асами, а ты что скажешь? – спросил Танихара, не дождавшись ответа от Фукасэ и как бы оставляя его «на потом».

– После первого тура экзаменов могу, – ответил Асами, которому предстояло держать экзамен на учителя.

Первый тур проходил на четвертой неделе июля, потом, перед праздником О-бон, объявляли результат, и в случае успеха в районе 25 августа назначался второй тур. На вопрос Танихары, не надо ли ему будет готовиться к нему, Асами сказал, что тур состоит лишь из собеседования и эссе.

В результете решили, что лучше всего поехать где-нибудь в начале августа.

Если б Фукасэ, будучи в таком же неопределенном положении с работой, только собирался, как Асами, сдавать первый тур, то ни для спрашивающего, ни для отвечающего не было бы никаких трудностей. Но даже такой человек, как Танихара, не мог прямо задать вопрос на эту щекотливую тему Фукасэ, для которого экзамены при приеме в городской банк и другие крупные компании закончились катастрофой. В этом смысле они с Хиросавой были в одной лодке. Пока тот разбирался с родителями, возвращаться ему домой или нет, в вопросе трудоустройства он остался ни с чем. Так жаловался Хиросава, попивая кофе в квартире Фукасэ как раз в тот день, когда сам Фукасэ провалил второй тур экзаменов в городской банк. Но вдруг…

– Хиросава, а ты как?

– Звучит интересно, я с радостью, – ответил тот без всяких сомнений. Ну, раз Хиросава едет…

Фукасэ повернулся к Танихаре как раз в тот момент, когда его еще раз позвали.

– Фукасэ, поехали, повеселимся, ну?

– Что ж, тогда и я…

Он не успел договорить, как Танихара прокричал: «Ура!» Не откладывая, приятели открыли карту и ежедневники и во главе с Мураи и Танихарой начали составлять план. Решили ехать в первую неделю августа на три дня: вторник, среду и четверг, с двумя ночевками.

– Но что мы будем делать летом на лыжном курорте? – с серьезным лицом спросил у Мураи Танихара.

Тот ответил, что там поблизости есть площадка для гольфа, параглайдинг, катание на воздушном шаре и другие развлечения. Для начала они заделают барбекю и будут гудеть всю ночь, не боясь соседей, ведь это очень весело. Днем можно и просто спокойно почитать книжку, заметил Асами, и Фукасэ кивнул в знак согласия. Хиросава сказал, что нужно взять фрисби. Решили также, что каждый возьмет с собой с собой что-то интересное: карты, игру Уно и прочее.

«Вот если б эти же самые ребята учились со мной в младшей, средней, старшей школе…» – думал Фукасэ. В особенности такой лидер, который говорил бы: «Давайте все вместе», как Танихара. Такой человек, который заботился бы о том, чтобы не только несколько человек в его группе, но и вообще все весело проводили время… Может быть, иногда Фукасэ и чувствовал бы себя неуютно, но, во всяком случае, хоть в какой-то мере он освободился бы от чувства неполноценности, от этого ужасного осознания своей вторичной или даже фоновой роли…

Мураи во многом руководствуется повелениями своего сильного эго, но на его лице никогда не увидишь презрительное выражение вроде «а что, этого мы тоже берем с собой?». Он вообще не был человеком, которому свойственно глубоко о чем-либо задумываться. Мураи в первую очередь заботился о том, чтобы ему было весело, – как и всякий человек, любящий командовать другими. При этом он никогда не унижал окружающих ради того, чтобы доказать свою правоту. Не выделялся какой-то особой статью, красотой лица, выдающимися оценками или спортивными достижениями, но уверенность, переполнявшую его изнутри, проявлял на один оборот больше, чем имел на самом деле. Такое впечатление сложилось о нем у Фукасэ.

Они собирались вместе разработать план, но, как только определились даты поездки, управляться со всеми остальными вопросами оставили Мураи. Последний, как единственный среди них владелец собственной машины, предложил свою любимую «Тойоту Рав-4», и было решено, что трое из них (кроме Фукасэ и Танихары, у которых не было прав) будут сменять друг друга за рулем. Приспособления для барбекю в доме были, а уголь и решетку, а также одноразовые приборы обещал взять Мураи, который единственный из них жил дома с родителями.

– Извини, что всё сваливаем на тебя… – Фукасэ собирался всю дорогу молча соглашаться со всеми, но почему-то не мог удержаться от этих слов.

Мураи, немного подумав, произнес:

– Ну что ж, тогда кофе поручаю тебе.

С этого момента и Фукасэ стал от всего сердца с нетерпением ждать поездки в Мадараока.

И вот настал долгожданный день.

Когда Фукасэ ровно в девять утра пришел к месту встречи – магазину около квартиры Танихары, – там уже стояли все, кроме Мураи. Лишь только Фукасэ выдохнул с облегчением, радуясь, что он не последний, как Танихара сообщил ему, что вчера Мураи попал в аварию.

– Он был на свидании, подвозил девушку, и на светофоре в них въехали сзади. К счастью, Мураи не пострадал, но машина получила повреждения, а девушка была не пристегнута и сильно ударилась головой.

– Так, значит, все отменяется? – спросил Фукасэ у Танихары, поглядывая на свою сумку с кофейным набором – кофеваркой, фильтрами и прочим.

– Да нет; он сказал, чтобы мы поехали вчетвером и повеселились… – Танихара указал на припаркованный рядом серебряный «Витц». Это была машина матери Мураи. Когда они открыли багажник, чтобы положить вещи, увидели большой кулер. Мураи даже подготовил мясо для барбекю!

– Мураи, к счастью, не пострадал и сказал, что, как только все уладит, сможет присоединиться к нам, поэтому давайте начинать без него, – сказал Танихара, капитан бейсбольной команды, таким тоном, словно созывал своих игроков.

Все, покивав, залезли в машину. За руль сел Асами, сказав, что Хиросава только-только получил права и, пока они не выедут на автомагистраль и не станет поспокойнее, он поведет сам.

– Спасибо, – с искренней благодарностью подчинился Хиросава.

Рядом с водителем сел Танихара, сзади разместились Хиросава и Фукасэ.

– Ах да, – сказал последний и, открыв свою коробочку с продуктами, достал большую термокружку, закрытую крышкой. – Вот; я не вожу машину, но хоть сделал вам кофе.

– Ух ты, молодец! А сахар?

– Положил. И молоко.

Фукасэ приготовил кофе по вкусу Хиросавы.

Асами отпил глоток.

– Как вкусно! – сказал он.

– И мне тоже, и мне! – Танихара протянул свою кружку. – И правда, я моментально проснулся… Асами, ты что, все сам собираешься выпить?

– Конечно, никому не уступлю. Если я засну за рулем, вы вряд ли обрадуетесь, – Асами вернул себе термокружку.

– Меры против засыпания за рулем я тоже принял, – сказал Танихара и вставил в проигрыватель диск. Асами, в один глоток осушивший чашку с кофе, завел двигатель, вставив: «Так-так, у нас нынче мини-диск!» Заиграла веселая иностранная песня.

Прогноз погоды обещал облачность и дождь, но утром было ясно. За исключением того, что не было Мураи, старт вышел удачным.

В машине Танихара продолжал болтать о музыке в анимации, в основном о западных песнях семидесятых – восьмидесятых годов. Разговор о том, кто знает “Surfin’ USA”, а кто не знает, тоже произошел именно тогда. Некоторое время Танихара единолично вещал о своей любви к музыке, говоря то о лозунгах мира во всем мире, то о мощной энергии, наполняющей его сердце, после чего разговор перешел к бейсболу.

Танихара, который с младших классов играл питчером^[4], из-за травмы плеча не смог попасть в университетский клуб и Ассоциацию любителей. Тогда он вступил в молодежный любительский клуб бывших игроков в своих родных местах и два раза в месяц ездил в префектуру Сайтама к родителям и участвовал в тренировках. Танихара поведал, что за неделю до поездки в матче против их вечного соперника с ним случилось драматическое происшествие.

– В «доме» полный счет, уже два аута, две базы заняты. Дальше уже или пан, или пропал, и я, видимо, хоть это на меня не похоже, чуток перенервничал. В горле совсем пересохло. Спокойно, еще один мяч, говорю я себе, заношу руку… и вдруг у меня перед глазами все белеет, да еще и в голове пустота звенит. Открыл я глаза от голоса Икэтани уже на койке в медицинском кабинете – да как вскочил в ужасе, что не успел мяч подать!.. Так нет же – оказалось, мало того, что подал, еще и граунд-болл поднял и даже отправил его на базу! Я был в шоке…

Фукасэ не знал, кто такой Икэтани, равно как не знал и других членов команды Танихары, но, под впечатлением от увлеченного рассказа, все равно вставил: «Ого, ну ты даешь!» Хиросава слушал со спокойной улыбкой. Вот кто хладнокровно отреагировал, так это Асами.

– Ты вроде сейчас здоров и все, типа, обошлось; но что это было-то? Тепловой удар?.. Ты же не нервный. Если понимаешь, что в горле пересохло, – чем делать какие-то странные заключения, лучше пей воду.

Фукасэ подумал, что Асами довольно резок. Но Танихара вовсе не выглядел обиженным.

– Слушаюсь, Асами-сэнсэй! Учитель должен следить за здоровьем своих учеников! Но если я в такой момент возьму тайм-аут и пойду пить воду, как они на меня посмотрят? В жизни нужно больше острых ощущений, да, Хиросава?

Танихара внезапно повернулся к Хиросаве, лицо которого на мгновение приняло потерянное выражение. Но потом он тихонько ответил:

– Я же говорил, лучше всего – когда все как обычно…

– Ну и зануда… – Танихара нарочито пожал плечами и, развернувшись вперед, начал весело подпевать под музыку, которая как раз достигла кульминационного момента. «Хорошо, что он отбрил не меня», – с облегчением выдохнув, подумал Фукасэ.

«Ну и зануда…» Понятно, что Танихара вовсе не сердится. Но все равно, путешествуя вместе, люди как-то стараются не говорить такие вещи, которые могут обидеть собеседника. В такой ситуации слова могут обидеть больше, чем они себе представляют.

Хиросава смотрел в окно; полуулыбка на его лице изображала облегчение, но в глубине души он, наверное, переживал. Фукасэ подумал, что надо как-то разрядить обстановку и развеселить всех.

– Я слышал, на следующей площадке для отдыха продают местную жареную птицу в кляре, это даже по телевизору показывали. Едят с соусом мисо.

Как он и ожидал, первым отреагировал Танихара. В итоге решили заехать и туда. Ели, макая в острую пасту мисо, жареные кусочки из бедер местных кур, вымоченные в течение ночи в специальном соусе, снаружи покрытые хрустящей корочкой, а внутри такие сочные, что, кажется, сок вот-вот брызнет наружу. Они взяли на четверых две упаковки и только повторяли: «Как вкусно…» Вот и фраза «ну и зануда» улетела куда-то далеко.

Кусок, который Фукасэ, боясь обжечься, делил на три части, Хиросава заглатывал целиком.

– Хиросава, ты хоть жуешь? – спросил Асами.

– Правда, на него приятно смотреть, когда он ест, – заметил Танихара, косясь на Хиросаву.

Глядя на 185-сантиметрового Хиросаву, Фукасэ вспоминал великана из японских сказочных книжек с картинками, которые он читал в младших классах. Глаза, нарисованные одним штрихом, то ли смеются, то ли просто сонные, не поймешь. Деревенские дети дразнят его идиотом, но этот великан – добрый юноша, всегда окруженный животными и птичками. Сейчас сам Фукасэ как белка или хомячок, но быть вместе с великаном приятно.

Когда они вернулись в машину, Танихара повернулся на этот раз к Фукасэ.

– Жареная курица – это просто стопроцентное попадание! – сказал он, расплывшись в широкой улыбке.

Конечно, Фукасэ было приятно. Но вообще-то он не видел здесь ничего особенного. Разве это не естественно, когда собираешься в путешествие, заранее разузнать о месте назначения, о туристических достопримечательностях, местных блюдах, нашумевших ресторанах? Эту информацию можно легко получить с помощью Интернета и мобильного телефона – инструментов, которые есть у каждого. Но, поедая жареную курицу, Фукасэ заметил, что остальные трое не провели никакой подготовительной работы по поводу предстоящей поездки.

– А что-нибудь сладкое у них тут есть? – спросил его Танихара и получил ответ, что через две зоны для отдыха будет место, где продается пудинг из молока от местных коров.

Они решили заехать и туда, после чего налегли еще и на колбаски, отведали одэн^[5] в соусе мисо, булочки с дыней и так далее.

– Может, мы уже подумаем о вечернем барбекю?

Остановил это действо, напоминающее гастрономический конкурс на выживание, конечно, Асами. Фукасэ, который вначале радовался, что все заранее разведанные им места были включены в программу, не мог остановить товарищей, и слова Асами оказались спасением.

– Местные вкусности не в счет, для них особое место в желудке! – проворчал Танихара, но в итоге не стал идти наперекор.

– Всё, действительно перебор, – согласился с Асами Хиросава, хотя в него могло бы влезть и еще. Фукасэ никогда не видел, чтобы тот перечил кому-либо. Когда они были вдвоем, это тоже было так. Даже если у них не совпадали мнения по поводу обеда или фильма для просмотра, уступал всегда Хиросава.

Несмотря на то что они совершенно объелись, когда въехали в префектуру Нагано, покинув автобан, и уже катили по префектуральной дороге, кто-то отметил невзначай, что уже полдень и неплохо бы пообедать.

– Что посоветуешь? – спросил Танихара у Фукасэ. Тот ответил, что в километре отсюда должно быть место под названием «Альпийская хижина», где дают гречневую лапшу соба.

– Там вроде можно попробовать лапшу на альпийской воде.

– Соба с водой? Я никогда о таком не слышал, но звучит здорово!

Этот разговор происходил, когда они, уже достигнув согласия, выходили из машины к ресторану, перед которым вращалась водяная мельница.

– Ребята, ничего, если я пойду туда? – Хиросава указал на дорогу, по которой они приехали. Там на расстоянии ста метров стояло здание с треугольной красной крышей.

– А, ресторан, что ли?.. Раз уж мы добрались до провинции Синсю, давайте все вместе по лапше! – сказал Танихара.

– Но там написано «Котлеты с соусом карри из свинины Мадараока».

– Звучит вкусно! Но что это я… если там карри, с тобой бесполезно спорить.

Хиросава всегда брал в столовой университета рис с соусом карри. Он говорил, что не то что каждый день – на завтрак, обед и ужин он готов есть лишь карри. Хиросава не был разборчив в еде и с удовольствием поглощал почти все, приговаривая «как вкусно», но до карри был жаден настолько, что, как слышал Фукасэ, мог потратить полдня на посещение ресторана, если знал, что там готовят вкусный карри.

Фукасэ тоже понравились слова «свинина Мадараока». Он подумал, что можно было бы составить компанию Хиросаве, но был так сыт, что сомневался, влезут ли в него котлеты и рис, тогда как для гречневой лапши место еще было.

– Я за лапшу, – сказал Асами.

– Местная свинина или лапша на минеральной воде? Я тоже выбираю лапшу, – произнес Танихара и обернулся к домику с мельницей. Фукасэ тоже привлекали простота и неброскость этого здания. Но есть втроем с Танихарой и Асами… Он чувствовал бы себя свободнее вдвоем с Хиросавой. Что же делать?.. Фукасэ бросил вопрошающий взгляд на Хиросаву.

– Извини, Фукасэ, ты так все хорошо подготовил, а я… Удачно вам поесть лапши! – сказал тот и убежал.

Они втроем зашли в ресторан соба, и Фукасэ получил такое удовольствие от еды, что уже не думал ни об атмосфере в компании, ни о темах для разговора.

В меню была только гречневая лапша на воде. Принесли обычную лапшу соба в привычной деревянной кадушке, к ней соус в керамическом сосуде, маленькое блюдце для соуса и тарелочку с зеленым луком и васаби. Рядом с этим всем стояла тарелка с солью и стеклянный стаканчик с холодной водой. В инструкции на краю стола было сказано, что нужно макать лапшу в воду, а потом есть.

– Вот как, поэтому и называется соба с водой…

Кто это пробормотал: Танихара или Асами? Такой способ употребления лапши не показался им привлекательным, но все трое последовали инструкции.

Они опускали кончик лапши в воду и отправляли в рот. Прохладная лапша быстро проскальзывала в горло, и во всей полости вплоть до самого кончика носа распространялся аромат соба. До этого Фукасэ никогда не придавал значения аромату самой лапши, будь то соба или пшеничная лапша удон. Он думал, что в ней важно то, как жуешь и глотаешь ее, а также соус. Но нет – теперь он впервые понял, что такое аромат самой лапши.

Дальше значилось, что нужно обмакнуть лапшу в соль цвета слоновой кости из водорослей Внутреннего Японского моря. Попадая на язык, эта соль не щипала, а разливалась по нёбу мягкой остротой. Фукасэ положил палочками щепотку на лапшу и всосал ее; рот переполнила сладость. Так вот он какой, вкус лапши… У него как будто произошло озарение. Что называется, «пелена с глаз спала». Фукасэ стал пережевывать.

Далее было сказано, что можно есть лапшу на свое усмотрение. Острота и аромат соуса были специально предназначены для оттенения вкуса и аромата лапши. Они считали, что пришли сытыми, но каждый заказал себе еще дополнительную порцию.

– Здо́рово, Фукасэ; это то, что надо, – сказал Танихара, отправляя сообщение на телефоне. Асами спросил, не девушке ли своей он пишет, но Танихара ответил, что пишет Мураи. Он еще с сервисной зоны несколько раз отправлял сообщения, но ответа не было.

– Не отвечает; значит, все еще разбирается с аварией. Наверное, не удастся ему к нам приехать. – Танихара с сожалением закрыл телефон, и Асами кивнул, выражая покорность судьбе.

– Надеюсь, сможет, – высказался и Фукасэ. Но, вообще-то, не так уж он этого и хотел. Мураи наверняка сам подготовил бы информацию о местных деликатесах. Даже если б места, предложенные Фукасэ, оказались интереснее, он все равно бы настаивал на своем плане. А сейчас ситуация как раз то, что надо.

Обсуждая то, что собственный вкус лапши очень хорош, но все же с соусом она вкуснее, они вышли на улицу и увидели Хиросаву, который уже стоял у машины. Он держал в руках мобильный телефон, но, как только почувствовал присутствие остальных, сразу же спрятал его в карман и поднял руку.

– Ну как тебе «мясо Мадараока»?

Хиросава довольно ответил, что котлета была размером с ботинок, но оказалась такой вкусной, что он умял ее в момент.

– Карри острый, а мясо сладковатое; получается исключительный баланс.

Как бы ни был вкусен его обед, для Хиросавы, который выражался предельно просто, подобные формулировки были редкостью. Наверное, мясо того стоило, подумал Фукасэ, а Танихара сделал вид, что плачет, как ребенок, – мол, он тоже хотел попробовать.

– Так давайте на обратном пути заедем, – сказал Асами.

– Точно! Что ж ты раньше-то не сказал? Так бы Хиросава с нами лапши поел, а послезавтра все вместе по карри ударили бы… Эх, – Танихара поднял глаза на Хиросаву, а потом перевел взгляд на треугольную крышу.

Однако им не суждено было попасть туда вместе.

* * *

Теперь за руль сел Хиросава, поскольку они выехали на широкие деревенские дороги, где было мало машин. Здания за окном также постепенно скрылись, сменившись зеленеющими рисовыми полями яблоневыми садами с еще незрелыми плодами, и полями с посадками салата. Тут и там виднелись цветочные луга.

Несмотря на смену водителя, Танихара, оставшийся на переднем сиденье, продолжал петь, когда играла песня “Surfin’ USA”, но, к удивлению Фукасэ, к его энергичному пению присоединился Хиросава.

– Вид из окна не подходит к этой песне! – Асами, как обычно, сказал как отрезал. – Потому что вы дальше гор не видите. А вы выше смотри́те, в небо.

Фукасэ еще до того, как ему сказал Асами, смотрел на небо – оно было покрыто облаками, но еще голубое, – и сам заметил, что кончиками пальцев отбивал на колене ритм.

Если честно, сначала он не понимал, что может быть интересного в этом путешествии. А теперь, думая о том, что поездка по незнакомым местам с людьми, с которыми ему комфортно, может настолько воодушевить, чувствовал, как щеки его краснеют в кондиционированном салоне.

Чтобы этого не заметил Асами, он еще больше приблизил лицо к стеклу – и увидел на дороге сервисную станцию. Взгляд Танихары тоже привлекла вывеска «Мороженое из молока Мадараока», и он предложил его попробовать. Хиросава остановил машину около домика с зеленой крышей.

– Хоть и Синсю, а жарко, – сказал Танихара, облизывая мороженое. Однако сидеть за столиком на улице вовсе не было мучительно жарко. Да и мороженое можно спокойно успеть съесть, пока оно не растаяло от жары.

Они оглянулись. Станция была гораздо меньше, чем на сервисной зоне на большом шоссе, но тут и там виднелись туристы. Попадались и парочки.

– Ты ничего не будешь покупать в подарок? – спросил Асами у Танихары. Тогда Фукасэ впервые узнал, что у того есть девушка из того же университета и что они встречаются два года.

– На обратном пути куплю. Лучше посмотрите: там что-то вроде рынка, не стоит ли нам закупиться овощами?

Рядом с длинным широким зданием, где находились фудкорт и уголок сувениров, они увидели сооружение, похожее на недостроенный склад, на котором висела табличка: «Рынок овощей плоскогорья Мадараока». Точно, за овощами! Стерев с пальцев капли мороженого, они вчетвером пошли на рынок.

Салат, капуста, помидоры, сладкий перец – как много разноцветных овощей, какие они свежие и аппетитные! Да и стоили недорого – 100–200 иен, и каждый клал в корзинку к Хиросаве то, что ему приглянулось. Вот бы удивились их матери, увидев, как сыновья, оказывается, любят овощи, смеялись они.

– Мы ведемся на слово «Мадараока», – сказал Танихара, кладя в корзинку полиэтиленовый пакет с тремя ярко-красными помидорами.

– Ты что, только заметил? – засмеялся Асами и сам положил в корзину два пакета с крупными грибами величиной с детский кулак. Сказав, что одного пакета достаточно, Танихара вернул один на прилавок. Хиросава добавил пять початков кукурузы с ровными рядками зернышек. «А это за Мураи», – сказал Танихара, добавив еще один пакет помидоров.

В глубине здания, в уголке, располагалась хлебная лавка. Там, рядом с подписанными от руки табличками, лежали хлеб на домашней закваске, хлеб из рисовой муки и другие сорта, а также простые булочки домашней выпечки.

– Купим на завтрак? – спросил Фукасэ, и Танихара ответил, что завтрак они в таком случае поручают ему.

Сейчас Танихара был озабочен тем, что женщина за прилавком, с которой он приветливо заговорил, рассказала, что здесь есть лавка с сувенирами, где продают местные сакэ и пиво. Фукасэ проводил глазами Танихару и пошедшего с ним за компанию Асами и спросил Хиросаву, который стоял сзади, какой хлеб им выбрать.

– Пока я не забыл, сбегаю куплю один сувенир… – пробормотал тот, и, когда Фукасэ ответил: «Ага», оставил ему полную овощей корзину и убежал. Хиросава говорил, что поедет домой на О-бон; наверное, сувениры для его родных, подумал Фукасэ.

Сам он решил, что до того, как определится с работой, домой не поедет. Он не хотел, чтобы в случае неудачи в городе его по знакомству устроили в какую-то непонятную компанию в деревне. Каждый раз, когда Фукасэ получал извещение об отказе, он начинал сомневаться, стоит ли вообще продолжать. До сих пор он поддерживал в себе желание бороться дальше лишь мыслью о том, что больше никогда обратно не вернется.

Поскольку ему не то чтобы поручили, а попросту навязали это дело с хлебом, Фукасэ решил, что выберет то, что понравится ему. Он положил поверх овощей булки с печеными каштанами и большой круглый хлеб чуть ли не двадцати сантиметров в ширину, с биркой, написанной от руки. На полке рядом с булочками стояли маленькие баночки. Джем и мед. На каждой, на специальной японской бумаге, кистью от руки было написано «Домашний джем от Морикава» или «Домашний мед от Морикава». Фукасэ подумал, что имя конкретного человека привлекает еще больше, чем название местности, и взял баночку с джемом. Он был фиолетового цвета, наверное, черничный, но название ягоды не написано. Красный, скорее всего, – клубничный, а желтый – яблочный, предположил Фукасэ и положил в корзину яблочный.

Затем он решил взять и баночку меда. Тот был только одного вида, в отличие от джема. Коричневатый, похожий на карамельный соус, мед, казалось, вобрал в себя все ароматы альпийской природы, и Фукасэ прямо так и хотелось его отведать.

Для салата он захватил баночку, на которой было написано «Дрессинг от бабушки Тамаэ». Фукасэ подумал, что это сильная фраза: там и имя есть, и «бабушка». Потом вспомнил, что они забыли одну важную вещь, и взял еще «Соус для жареного мяса от бабушки Тамаэ». Тут как раз вернулись Танихара, Асами и Хиросава. Они расплатились, положили покупки в багажник, и, закрывая дверь, Танихара удовлетворенно заявил, что вот теперь полный порядок. Асами заметил, что на западном небе, по другую сторону высоких гор, виднеются черные тучи.

– В горах погода очень изменчива.

Все залезли в машину. Они не слишком беспокоились, но хотели добраться до места, прежде чем польет дождь.

Некоторое время ехали по ровной местности, но постепенно ее сменили высокие горные массивы. Приятели проехали несколько плавных перепадов между холмами и попали в небольшой курортный городок, также известное лыжное место. Миновали несколько закрытых пунктов проката лыжного инвентаря. После этого показалась табличка с надписью «Лыжный курорт Мадараока». На дороге стояли предупреждения о том, что через несколько метров дорога поворачивает налево, но машина все время следовала прямо.

– Чуть дальше будет дорога, соединенная непосредственно со склоном для продвинутых лыжников; будем забираться по ней, – сказал Асами, сжимая руль. Наверное, машина матери Мураи использовалась только для ближних поездок, поскольку в ней не было навигатора. Однако Асами ни разу не усомнился в выборе дороги и не остановился, чтобы посмотреть карту. Наверное, заранее изучил все досконально.

– Да уж, чтобы построить дом на лыжном курорте, это еще суметь надо… А в месте, где одни пансионаты, спокойствия не жди, – сказал Танихара и открыл окно. – Ой, как холодно…

Фукасэ тоже открыл окно и почувствовал на щеках прохладный воздух. Они выключили кондиционер и полностью открыли все окна. Небо покрылось серыми облаками. В воздухе ощущалась небольшая влажность, но это не было неприятно. По обеим сторонам дороги простирались хвойные леса, поэтому приятели могли представить себе, что принимают лесную ванну.

Когда здания закончились и остался только лес, они увидели маленький указатель: «Плоскогорье Мадараока». Согласно ему машина свернула налево. Непредсказуемая дорога изгибалась, являя новые повороты и с каждым из них становясь все у́же. Фукасэ обычно не укачивало, но сейчас, если он забывал фиксировать взгляд на одной точке, у него начинала кружиться голова.

Когда машина плавно вписалась в очередной крутой поворот, справа открылся хороший обзор, и Фукасэ увидел прямо под ними скалистый обрыв.

– Что ты будешь делать, если кто-то поедет навстречу? – спросил Танихара, затянув потуже ремень безопасности и пытаясь глянуть через лобовое стекло на дно ущелья.

Узкую дорогу, по диагонали прорезающую пространство между горами, от обрыва отделяли ограждения, на которые, однако, нельзя было полностью положиться, потому что в некоторых местах на них виднелись вмятины, словно от удара врезавшейся машины. Чтобы этого не заметил сидящий рядом Хиросава, Фукасэ начал говорить ему, как он рад сидеть за пассажирским креслом со стороны гор. Про себя же думал, что, упади машина в ущелье, всем им будет крышка.

– Слушай, Танихара, твои слова часто сбываются; может, помолчишь сейчас? – сказал Асами, глядя прямо вперед.

Тот, согласившись, убавил звук проигрывателя.

– В доме ведь есть электричество? – спросил Хиросава.

– Там вроде всё есть. Дорога, конечно, не подарок, но дом же рядом с лыжным курортом, свет-то там должен быть, – ответил Танихара.

– Ну, тогда хорошо. Я просто беспокоюсь, потому что фонари здесь совсем не горят.

Когда Хиросава сказал это, Фукасэ тоже обратил внимание на отсутствие света. Если б они ехали в ночи, дорога стала бы еще труднее.

– А! – вскрикнул вдруг Танихара. – Вот, есть связь! Но только одна палочка. – Он протянул назад руку с мобильным телефоном. Фукасэ тоже вздохнул с облегчением, словно ему кинули спасательный круг. – Асами, не волнуйся: если попадем в аварию, сможем вызвать помощь!

– Я же сказал, прекрати говорить такое вслух! – выпалил Асами. Он действительно несколько рассердился.

Горная дорога, которая некоторое время не давала им расслабиться, скоро расширилась до таких размеров, что на ней уже могли разъехаться два легковых автомобиля, да и повороты стали менее резкими. Лес закончился, и показался красно-коричневатый подъемник с кабинкой на одного человека. Естественно, неработающий.

Асами, до этого ехавший медленно, надавил на газ.

– Когда покажется подъемник, надо повернуть на первую дорогу слева… вот эту, что ли…

Они повернули на неасфальтированную дорогу и сразу же увидели дом с покатой синей крышей, как будто врезанный в горный массив. Это была дача дяди Мураи.

Они поставили машину в крытый гараж, и Танихара открыл дверь ключом, полученным от Мураи.

Фукасэ представлял, что в доме, который используется только в лыжный сезон, все будет покрыто пылью, но то ли семья дяди недавно сюда приезжала, то ли они заказали уборку, но и пол, и мебель сверкали чистотой. Свет включился одной кнопкой.

– Спальня дяди и другие комнаты, в которые нельзя заходить, закрыты на ключ, а остальные, сказали, можно использовать. Давайте занесем вещи, – предложил Танихара.

Передавая друг другу вещи, словно пожарные – ведра с водой, они почувствовали на щеках капли дождя.

– Еле-еле успели, – сказал Асами, с видом глубокого облегчения глядя на небо. Фукасэ почувствовал себя немного виноватым, будто он за одну чашку кофе в самом начале заставил Асами ехать всю дорогу.

– Спасибо тебе, что довез. Едой займусь я, так что отдыхай, – сказал Фукасэ.

Асами со смехом согласился и, снова поглядев на небо, заметил, что барбекю, наверное, не получится. Было только четыре часа, но небо потемнело так, что казалось уже сумеречным.

На кухонном столе обнаружилась газовая плитка. Оставалось только восхищаться, насколько все здесь предусмотрено.

– Сегодня, говорят, тайфун может достичь региона Канто, – сказал Танихара из соседней с кухней комнаты с камином, включив телевизор. Шел прогноз погоды. На карте восточная часть Японии была сплошь покрыта тучами.

– Мы-то прорвались по ясной погоде… Выходит, всё к лучшему, – заметил Фукасэ, и остальные трое кивнули.

Потом он раскается в своих словах. У везучего Танихары все, что он скажет, сбывается, а у невезучего Фукасэ все выходит наоборот. По телевизору теперь показывали сильный ветер с дождем в одном из рыбных портов префектуры Сидзуока. К этому звуку присоединился стук дождя за окном. Танихара выключил телевизор, сказав, что и здесь у них все по-настоящему.

Фукасэ собирался предложить сварить кофе, но Танихара опередил его:

– Лучше не выходить на улицу. Хоть еще и рано, давайте приготовим ужин и будем пить до упаду.

Они отправились на кухню. Танихара сказал Асами и Хиросаве, что водители пусть отдыхают, но Хиросава возразил, что его вождение не в счет, и присоединился к «поварам».

– Ух ты, мясо – класс! – сказал Танихара, открывая сумку-холодильник Мураи. Даже Фукасэ, который обычно не сталкивался с дорогими сортами мяса, мог с первого взгляда понять, сколько стоит эта говядина с мраморным узором, порезанная специально для барбекю и упакованная на большом черном пластмассовом поддоне.

– Теперь я буду обращаться к Мураи «о мой благодетель», – сказал Танихара, поклонившись мясу, и Хиросава и Фукасэ тоже начали кричать «и я, и я» и, смеясь, сложили руки в ритуальном жесте.

– Ага, так у вас тут весело, – заявил пришедший на кухню Асами.

В итоге они начали приготовления вчетвером.

Танихара и Асами открыли по банке пива и, слегка чокнувшись, начали работу. Фукасэ понял, что они не купили ничего безалкогольного, но это его не беспокоило, потому что вода здесь и из-под крана наверняка тоже вкусная.

Он чистил лук, рядом с ним Хиросава привычными движениями резал перец. Танихара и Асами не могли определиться, разобрать капусту руками или порезать ножом, но потом сошлись на том, чтобы использовать одну ее часть для тушения, другую – для салата. Фукасэ заметил, что все работали, напевая мелодии, которые слушали в длинной поездке в машине. Когда вовсе не Танихара, а Асами с серьезным лицом предположил, что их преподаватель Ямамото носит парик, все захохотали. Смеялся и Хиросава.

Эта ненастная ночь должна была пройти весело.

* * *

Во время приготовления ужина Танихара и Асами пили в своем темпе; Танихара открыл три банки, Асами – две. Поставив на обеденный стол жареное мясо с овощами, они собирались рассаживаться в том же порядке, что и на семинаре; тут Танихара достал из холодильника четыре банки пива и поставил перед каждым. Фукасэ пробормотал «спасибо» и, с обидой думая, как было бы здорово протянуть руку к банке с охлажденным напитком, смотрел на пиво перед собой. Не замечая его состояния, Танихара и Асами потянули за кольца.

– Ну, за нас! – сказал Танихара и наконец заметил, что у Фукасэ, а также у Хиросавы нет в руках банок.

– Извините, я не могу пить, – сказал первым Хиросава, сложив руки в виноватом жесте, и Фукасэ тут же повторил его движение. До сих пор он считал, что Хиросава во время их совместных трапез не пил спиртное просто из вежливости. Оказывается, и ему нельзя… Фукасэ не помнил, чтобы они вообще говорили о том, кто пьет, а кто нет. Но раз все разделились на пьющих и непьющих, он не будет чувствовать себя таким неполноценным.

– Как не можешь, почему? Это не компания, а черт знает что, – не скрывая недовольства, сказал Танихара и с силой опустил свою банку на деревянный стол. «Бам!» – от резкого звука Фукасэ весь сжался.

– Зачем так грубо? – попытался сгладить ситуацию Асами, но Танихара отмахнулся и от него:

– Отстань.

Фукасэ пробормотал извинение, но Танихара будто и не слышал его. Его недовольство обратилось на Хиросаву.

– Ты и в обед пошел один карри есть, и теперь не пьешь со всеми… Делаешь все как тебе вздумается. Это я могу понять, но, смотрю, думаешь ты только о себе.

– Я не могу из-за здоровья… – смущенно пробормотал Хиросава, уставившись в одну точку на столе.

– Что ты сказал?! – заорал Танихара, но тут вмешался Асами и унял его. Тогда Танихара повернулся к Фукасэ:

– Фукасэ, ты вообще не пьешь, да? А ты хоть пробовал когда-нибудь?

– Пробовал…

Ему не хотелось создавать впечатление, что он вообще не имел никакого отношения к вечеринкам и выпивке; но, если б это было действительно так, как было бы хорошо!.. Фукасэ стал вспоминать прошлое. Он никогда не думал, что ему нельзя пить. Отец не был пьяницей, но считал само собой разумеющимся каждый день за ужином выпивать кружечку пива или чашечку-другую сакэ. Были у него и излюбленные марки алкоголя. Однако отец никогда не заставлял его самого напиваться с ним, как это случалось, по рассказам, у некоторых однокурсников Фукасэ.

…Впервые он попробовал пиво в двадцать лет, приехав домой на Новый год. Тогда дядя и тетя поздравляли его с совершеннолетием, и во время совместного ужина дядя со словами «хватит церемониться» налил ему пива. Мама, подававшая еду, попробовала тихо вмешаться, но Фукасэ, решив, что с ним опять обращаются как с ребенком, бодро поднес стакан к губам и проглотил напиток. Горько, невкусно, но не противно. Это было такое же ощущение, как при первой дегустации черного кофе.

Теперь главное не торопиться, распробовать вкус, думал тогда Фукасэ. Вдруг он почувствовал зуд в области живота. Попробовал почесаться, засунув руку под кофту, но зуд понемногу распространялся все дальше. Что такое? Фукасэ поставил стакан и задрал кофту кверху. «Ай!» – вскрикнула тетя. По всему животу у него пошли пятна, словно пальцами как попало размазали красную и белую краску. Пятна показались на спине и шее; в конце концов красный цвет победил белый, все тело стало багровым и страшный зуд, как будто через Фукасэ пропускали электрический ток, охватил все его члены. Ему оставалось только биться в агонии.

Родители с беспокойством собрались вокруг него; но они явно не были удивлены, не проявляли признаки паники и не собирались вызывать «скорую». Наверное, когда он был маленьким, отец давал ему лизнуть алкоголь. Или он сам выпил что-то, перепутав с водой или чаем… Видимо, тогда были такие же симптомы, поэтому родители и знакомы с ними. Поэтому-то они и не предлагали ему алкоголь даже по достижении двадцатилетнего возраста.

Если это так, могли бы и предупредить. Когда кожа чешется снаружи, можно, хотя и расчесав до крови, немного заглушить зуд, но когда чувствуешь, словно под кожей на глубине пяти-десяти сантиметров у тебя ползают сотни гусениц, можно лишь извиваться и корчиться. Только когда ему дали попить воды, и она вышла обратно со рвотой, он смог хоть немного прийти в себя…

Вот о таких обстоятельствах вкратце рассказал Фукасэ.

– Не могу такое представить, но, по-любому, это ужасно, – сказал, содрогаясь, Танихара, который терпеть не мог гусениц, и потер ладони.

– Надо было нам купить что-то безалкогольное, хотя бы колу, – сказал виновато Асами, оглядываясь на большой холодильник. Казалось, что он, как будущий учитель, раскаивается – мол, не предусмотрел, что все люди по-разному устроены.

– Ну, ничего не поделаешь. Конечно, вам будет невкусно, но давайте вы вдвоем выпьете воды. Забудем, что было, и снова поднимем бокалы! – сказал Танихара: видимо, и он оставил попытки заставить друзей выпить. Но в этот момент…

– Я выпью. – Хиросава взял банку и потянул за кольцо. Фукасэ почувствовал, что щелчок от открывающегося пива словно смягчил атмосферу в компании.

– Не надо через силу, – с беспокойством сказал Асами и обратился за поддержкой к Танихаре.

«Не надо, остановись…» – Фукасэ не сказал этого вслух, но пытался взглядом призвать Хиросаву не пить.

– Да нет, ничего. Я послушал рассказ Фукасэ; у меня нет такой серьезной причины отказываться. Я просто, когда пью, сразу засыпаю, поэтому убираться, возможно, вам придется без меня, – сказал Хиросава и поднес банку к губам. – Теперь я тоже в компании. Хотя ты, Асами, умеешь пить как никто… А убраться можно и завтра, вместе. Ну, давайте!

Танихара тоже поднял банку, за ним – Асами. И Фукасэ за компанию поднял свою.

– Ну, за семинар профессора Ямамото и за нашу первую половину путешествия на плоскогорье Мадараока!

Они чокнулись банками. Звук, разумеется, вышел глухим, но в памяти Фукасэ в тот момент в прозрачном воздухе прозвенели колокольчиком тонкие, изящные бокалы для шампанского. Как в подростковом сериале…

Дух напряженности, витавший между ними до тоста, рассеялся с первым кусочком жареного мяса. Вне всякого сомнения, даже если б Фукасэ не рассказал о причине своего трезвенничества или Хиросава не стал бы насиловать себя и выпивать, даже если б все обернулось гораздо хуже, благодаря мясу тут же исправилось бы.

Фукасэ каждый день испытывал, как умиротворяет душу хороший кофе, а теперь, поглощая горячую еду, он сполна почувствовал, как хорошее мясо заставляет сердце подпрыгивать от радости, а лицо – искренне улыбаться. Мясо, испещренное жировыми вкраплениями, было так нежно, так таяло на языке и приятно проскальзывало в горло, что хотелось еще и еще класть его в рот.

– Это самое вкусное мясо в моей жизни, – преувеличенно театрально сказал Танихара. Фукасэ и остальные, уплетая угощение, выразительно кивнули в знак согласия.

– Перед Мураи неудобно, – сказал Хиросава, проглотив свою порцию.

– Да, жалко, что его сейчас нет с нами. Но за мясо можно не беспокоиться: он, наверное, дома каждый день такое ест, – заметил Танихара, отправляя в рот еще кусок.

– Ой ли? Просто он так старался специально для нас, потому как вместе ехать собирались…

Асами оглядел поддон из-под мяса. Такие не продаются в соседних супермаркетах. Фукасэ начал беспокоиться: а вдруг потом с них запросят поровну за это мясо? Ведь только потому, что это дом его дяди, Мураи не обязан оплачивать им еще и еду.

– Не берите в голову… А, так я, что ли, один был у него дома? У них там ужин подается порционно каждому, приносится и уносится блюдо за блюдом… я был в шоке, – сказал Танихара.

– Так это они специально для тебя сделали, потому что ты пришел в гости!

– Ну да, прямо вот так специально для меня, по порциям и по порядку, как в ресторане? Если б вы пришли ко мне, моя мама, как ни старалась, выложила бы мясо, котлеты, жареную курицу на тарелки и поставила бы все на стол – мол, угощайтесь.

– И моя так же. Только еще карри добавила бы, – сказал Хиросава. Вроде он больше не притрагивался к банке с пивом, но, похоже, немного захмелел: говорил более оживленно, чем обычно. «Ну конечно, карри», – усмехнулся Танихара и пошел за новой банкой пива.

– У нас были домашние роллы. Чтобы подать мясное блюдо, мама придумала делать котлеты удлиненной формы и заворачивала их в рис, и это так всем понравилось, что постепенно она стала делать роллы только с котлетами, – сказал Асами, прищурив глаза в воспоминании, и взял еще банку у Танихары.

– Домашние котлетные роллы – звучит аппетитно!.. Фукасэ, а у вас что подавали? – спросил Хиросава.

На праздники О-бон и Новый год в семье Фукасэ, конечно, подавали угощение, но, исходя из содержания разговора, сейчас нужно было отвечать, чем угощали друзей, приходивших в гости. Поэтому он не знал, что сказать. Приходили ли к нему вообще когда-либо друзья? Он не помнит, чтобы родители накрывали стол для приема его друзей. И его самого никуда не приглашали… Когда вообще это происходит? На день рождения? На Рождество?

– У нас сукияки^[6]. Или жареное мясо, хотя оно, конечно, было не такое, как это… И еще сасими, привозят из рыбной лавки поблизости.

Ну, вот, пришлось выложить меню их встреч в кругу семьи.

– Здорово, свежее сасими… Надо бы нам до выпуска устроить визит друг к другу в родительский дом! – сказал Танихара.

Никто не возразил. Но до окончательного решения, конечно, далеко. Он, Фукасэ, еще никуда не устроился, так что домой не поедет. Тем более с друзьями, которых взяли в крупные фирмы. Наверное, Хиросава разделяет его чувства… Фукасэ взглянул на товарища; тот, осушая банку, резко опрокинул оставшееся пиво себе в рот.

После этого они некоторое время, поглядывая на погоду за окном, разговаривали о том да о сем. Танихара с легким сожалением заметил, что параглайдинг и воздушный шар им не светят. На это Асами ответил, что дождь понемногу ослабевает и, возможно, стихнет к утру. Но никто даже не подумал проверить прогноз по телевизору или в мобильном телефоне. Все были сосредоточены на еде. Мясо было куда как хорошо, да и овощи с рынка ему не уступали. Уже, казалось, больше не влезет – но съешь сладкого лука или ароматного перца, и опять хочется мяса.

– Вот что вкусно, так это соус… – Танихара взял кусок свежей капусты, обмакнул в соус и захрустел.

– И правда; давай с собой купим. – Асами взял баночку и стал рассматривать ее. – Но тут ничего не написано, состава нет…

– Так это же лучше всего! Сразу понятно – домашний соус по секретному семейному рецепту… Да с ним хоть бочку риса умять можно.

– Ты что выражаешься, как бедняк? Разве не мечтал стать богатым?

– Как же, обязательно… Я буду жить в доме с бассейном и прислугой, а на выходные закатывать вечеринки. А на день рождения приглашу артистов, будут выступать для меня…

Это было похоже на детскую мечту младшеклассника, но Фукасэ подумал, что для Танихары, который устроился в крупную торговую фирму, эта мечта очень скоро может стать реальностью. Он слышал – кажется, по телевизору, – как рассказывали о жизни командированных за границу сотрудников компаний, и это было похоже на то, о чем рассказывал Танихара.

– Ты ведь говорил, что жил за границей три года, когда учился в младших классах? – спросил Хиросава.

– Да, по работе отца жили в Америке.

Его отец работал в компании средней руки, производящей электронику, и Танихара три года, со второго по пятый класс, жил вместе с семьей в США в связи с заграничной командировкой отца.

– Отцу сказали, что если он поедет один, то контракт на пять лет, если с семьей – на три; и он решил ехать с нами.

Узнав, что они едут в Айдахо, Танихара сразу представил себе картофельные чипсы и большой город – но оказался в деревне, где никто не удивлялся тому, что соседний дом находится на расстоянии нескольких километров. Там не было школы для японцев, поэтому Танихару, не знающего толком даже алфавит, отправили в местную школу. Еще одна японская семья, чей ребенок посещал эту школу, как раз и вела тот образ жизни, о котором мечтал Танихара.

– Получаю я, значит, приглашение в золотой рамке, – мол, приходи на вечеринку. Ну, я подумал, наверное, день рождения; прихожу с подарком, а он: «Это не так». Я спрашиваю, что же за повод тогда, а он мне говорит: мол, разве для вечеринки нужен повод? Вот так.

Видимо подражая тому мальчику, Танихара принял циничный вид и выпятил губу.

– Наверное, такие будут и в твоей фирме «Кудзё». Если они будут тобой руководить, что будешь делать? – поддразнил Танихару Асами.

«Как может бывший одноклассник, то есть ровесник, руководить?» – думал Фукасэ. Тогда он впервые узнал, что Танихара оставался на второй год.

– Ну, по-любому все это интересно… В следующий раз я позову всех на вечеринку. Кстати, с Асами все ясно, он у нас учитель, а вы кем хотите стать в будущем? – Танихара по очереди посмотрел на Фукасэ и Хиросаву.

Фукасэ решил, что он спрашивает об их детской мечте, не смеясь над их нетрудоустроенностью. Похоже, Хиросава так же понял слова Танихары.

– Я хотел стать бейсболистом…

– Да ладно! Ты разве в старшей школе не в волейбольной секции был? – спросил Фукасэ, как бы хвастаясь перед всеми своим знанием этого факта.

– А, так я не говорил?.. До средней школы я занимался в бейсбольной секции. Хотел и в старших классах продолжать, но там была такая слабенькая команда, даже людей не хватало, и пока я сомневался, меня позвали в волейбол; ну я и пошел.

Фукасэ кивнул. Понятно. На мгновение у него появилось такое чувство, что в его голове на каждого заведена папка и он собирает туда информацию.

– Я тоже до травмы хотел стать бейсболистом, жениться на телеведущей… Фукасэ, а ты о чем мечтал?

– Мечтал?..

Он не смог ответить сразу – и не потому, что вопрос Танихары вышел внезапным. У него была цель уехать из деревни. Для этого он готовился к экзаменам. Теперь у него появилась решимость не возвращаться в деревню. Поэтому он хотел устроиться в крупное предприятие с главным офисом в Токио. Но разве это можно назвать мечтой?

У него и хобби есть. Например, он любит читать. Но никогда не думал стать писателем или, скажем, работать в издательстве или в книжном магазине. Почему у него никогда не возникало идеи превратить любимое дело в работу? Наверное, потому, что он хотел оставить себе место для бегства.

– А ты никогда не думал делать что-то, связанное с кофе? – спросил Хиросава.

– Точно! Ты бы столько заработал со своим кофе… И в цифрах ты силен; мог бы открыть свое кафе, – сказал Асами.

– Здо́рово! Если оно будет где-то рядом, я каждый день стану туда ходить! А даже если далеко, оно станет местом, где мы сможем собираться и после выпуска! – разделил общую мысль Танихара.

Фукасэ представил себе маленькое кафе. Одна небольшая стойка приглушенного цвета. За ней сидят вот эти ребята. А, нет, еще один…

Словно в ответ на мысли Фукасэ, зазвонил телефон. Это был мобильник Танихары.

– Это Мураи, – сказал тот, поглядев на экран. Тут все впервые за долгое время обратили внимание на погоду на улице – в ушах застучал дождь.

Они не слышали, что говорил Мураи, но по репликам Танихары вроде «да ты что, ты уже добрался туда?» они поняли, что Мураи едет к ним. Фукасэ, Асами и Хиросава одновременно перевели взгляды на пустой поддон из-под мяса, потом посмотрели друг на друга и потерянно пожали плечами. Вот те на…

– Нет, мы не сможем тебя встретить. И Асами, и Хиросава уже выпили. А ты раньше не мог сказать? Что? Сюрприз? – Танихара оторвался от телефона и быстро объяснил ситуацию. Оказывается, Мураи прибыл на станцию Ниси Мадараока. – На такси садись. Нет такси? Так вызови! Оплатим все вместе.

Танихара настаивал на своем, но и Мураи, похоже, не уступал.

– Говорит, там на станции никого, все магазины закрыты, вокруг темнота, и даже в комнате ожидания крыша протекает, – сказал Танихара, глядя на Асами. Наверное, вспомнив горную дорогу, он подумал, что если кому и вести машину, так это Асами. Но тот всем своим видом продемонстрировал, что лучше его избавить от этого, и с гримасой недовольства предложил другой план.

– Если отъехать на одну станцию назад, оттуда можно вызвать такси, и есть куда зайти.

Танихара передал эти слова.

– Что? Час ждать? Да, долго, – сказал он, поглядывая на Асами, но тот нарочно отвел взгляд. – Наверное, придется потерпеть немного, но ты все же вызови такси. Пока мы до тебя доедем, пройдет не меньше времени, – заключил Танихара примирительно.

Но у Мураи, похоже, лопнуло терпение. «Вы на чьей машине в чей дом приехали и чье дорогое мясо едите?» – возмущался он. Танихара посмотрел на пустой поддон и вздохнул.

– Хорошо, я отправлю Асами или Хиросаву… Хорошо, скажу, – сказал он и положил трубку. Как бы спрашивая: «Ну, кто поедет?», молча посмотрел на своих приятелей.

– Говорю вам, я – пас, – сказал Асами. Перед ним стояли четыре пустые банки пива, а в стакан было налито вино, купленное на станции.

– Но в такую погоду по этой дороге Хиросаве будет тяжело… Ты же, можно сказать, и не пил. По тебе вообще не видно.

– Если проверят детектором, сразу аут.

– Да не будет никто проверять в этой деревне. И погода тебе в этом случае будет на руку.

– Стопроцентной гарантии нет. Кстати, именно в такую погоду полиция может стоять на дорогах – из-за опасности оползня… Я никуда не поеду.

– Ты чересчур заморачиваешься. И потом, тебя же просит Мураи, который тут нам все на тарелочке подал…

– Я не буду из-за этого ставить на карту свое будущее.

От такого напора Танихара замолчал. Даже Фукасэ знал о стремлении Асами стать учителем, а Танихара и подавно должен знать. Да и, кажется, смутно припоминал Фукасэ, когда они были в младших классах, в общественно-политической рубрике газеты выходила статья об учителе, который лишился лицензии из-за нахождения за рулем в нетрезвом виде.

– Тогда позвони ему сам и скажи, что встретить не сможешь.

– Ну…

– Скажи, что никак не можешь ехать в нетрезвом виде в разгар вступительных испытаний. Мураи должен понять.

«Да, так и надо сделать», – думал Фукасэ.

Но Асами почему-то не мог. Он поднял глаза и…

– Хиросава, а ты не можешь? – виновато обратился он к товарищу.

– Ты чего?! – Фукасэ сам удивился звуку своего голоса. И Асами, и Хиросава, у которых есть права, пили. Асами сам объяснил, насколько рискованно садиться за руль в такой ситуации. Так что же – он просит ехать Хиросаву, который находится в таких же условиях? Это значит, он проводит между собой и им четкую грань… Что он такое несет? Значит, некоторые могут обрести свои мечты, а другие – нет? Значит, раз Хиросава не решил, что ему делать в жизни, раз еще не устроился в компанию, пускай его хватает полиция пьяного за рулем, невелика потеря – так считает Асами? Вот как он смотрит на Хиросаву – сверху вниз… Если б у Фукасэ было водительское удостоверение и он тоже выпил бы, Асами наверняка попросил бы и его наравне с Хиросавой.

«Не надо делать из нас дураков», – хотел сказать Фукасэ, но не смог этого выговорить. У него нет водительских прав, поэтому он не в том положении, чтобы высказывать свое мнение. Но есть же еще путь решения. Можно немножко обмануть Мураи, позвонить отсюда в компанию такси и попросить их приехать на станцию Ниси Мадараока. Он подумал, что это хороший план, и хотел предложить его, но…

– Я поеду, – сказал Хиросава, до этого все время молчавший, и поднялся. Он сказал это так же легко, как во время еды сказал о сладком перце, которого всем хотелось еще: «Пойду порежу».

«Ты что?» – хотел сказал Фукасэ. Но Танихара опередил его:

– Вот спасибо, выручил! Поезжай потихоньку, и все будет нормально. К тому же Мураи сказал, что потом поведет он. Так что там только спуск…

Да уж, машина – не велосипед. Хоть это хорошо…

– Я сообщу на всякий случай, что едет Хиросава… – Танихара, не договорив, начал писать сообщение.

– Где ключ? – спросил Хиросава. Асами ответил, что у него, в кармане сумки, и встал. Он, видимо, отнес свою сумку в комнату на втором этаже, когда его отправили туда отдыхать.

– Я еще умыться хотел… Где тут ванная?

– Пойдем покажу. – Танихара встал и проводил Хиросаву из комнаты.

Фукасэ было неуютно одному. Без особой цели осматривая комнату, он остановил взгляд на термокружке, стоявшей на краю раковины. Это, наверное, Асами принес – достал из отсека возле водительского сиденья…

Фукасэ направился на кухню, налил воду в кастрюлю, поставил на плиту и, пока вода закипала, пошел в гостиную за сумкой, где лежал его кофейный набор. Достал его и установил. Вода на одну чашку вскипит быстро. Вернулся за полотенцем Танихара. Фукасэ, думая, что время еще есть, аккуратно пропускал воду через фильтр.

– Вот ключ, – послышался голос Асами из прихожей, и Фукасэ, поняв, что Хиросава пошел прямо из ванной к выходу, помчался к нему.

– Хиросава! – закричал он ему в спину – тот уже сидел у порога и завязывал шнурки кроссовок. Может, его освежило умывание? На лице оглянувшегося Хиросавы не было и следа напряжения. – Вот. – Протянул термокружку.

– Ты сделал кофе?

– Извини; это все, что я могу.

Хиросава взял своими большими руками кружку, приоткрыл крышку, зажмурив глаза, вдохнул аромат и снова закрыл.

– Бонус для водителя… Спасибо, с радостью возьму. – С этими словами он открыл толстую деревянную дверь.

– Береги себя, – сказал Фукасэ. За ним послышался голос Асами: «Спасибо!» – и бодрый возглас Танихары: «Не засыпай!» Звук дождя, в помещении почти незаметный, вместе с холодом проник в дом через открытую дверь – и зазвучал с новой силой, словно показывая, что ливень еще очень даже идет.

– Ну, до скорого, – Хиросава с улыбкой поднял руку на прощание и, чтобы дождь не залил комнату, быстро вышел на улицу и закрыл дверь. Затем послышался звук мотора и, растворившись в шуме дождя, быстро затих.

Фукасэ, Асами и Танихара остались в прихожей, с несколько расстроенным видом встречаясь взглядом друг с другом и отводя глаза. Но, ожидая возвращения Хиросавы и Мураи, решили не бездельничать.

– Раз уж мы всё мясо слопали, надо хотя бы убраться, – сказал Асами, вернувшись в гостиную и глядя на разбросанные остатки их пиршества.

– Да, точно. – Фукасэ начал собирать стоявшие рядом тарелки.

Если есть чем заняться, проще отвлечься. Танихара тоже носил тарелки к раковине – и тут увидел принадлежности для кофе, разложенные Фукасэ.

– Ой, извини, сейчас уберу.

– Да можешь не убирать, – сказал Танихара.

Фукасэ непонимающе оглянулся на него, но, оказалось, тот не собирался исключать его из компании.

– Ты можешь приготовить из булочек для завтрака какие-нибудь бутерброды или еще чего? Для Мураи? Он говорил, что там все закрыто; если приедет голодный, будет неудобно…

А, ну это он, конечно, может. Фукасэ сразу же приступил к работе. Он быстро сдвинул кофейные принадлежности в угол, освободил раковину для моющих посуду товарищей и принес на обеденный стол нож, доску и продукты. Ему было неуютно готовить в тишине, и он включил в гостиной телевизор. Передавали погодные условия в разных районах – видимо, тайфун достиг региона Канто. Фукасэ сделал звук погромче, чтобы Танихаре и Асами тоже было слышно.

Слушая сообщение о том, что скоростной поезд синкансэн линии Токайдо остановил движение, Танихара сказал Асами:

– Хорошо, что Мураи сюда доехал. А ведь поезд могли задержать из-за погоды… Конечно, он рассердился, когда мы посоветовали ему вызвать такси. Надо быть готовыми…

– Дай ему выговориться пять минут, он и успокоится. Только не вздумай перебивать и злить его.

Ишь как они озабочены тем, как вести себя с Мураи… Сначала Фукасэ слушал, слегка улыбаясь и даже немного завидуя, но, молча работая, он чувствовал, как в груди у него постепенно поднимается смутное ощущение недовольства.

Если им в общем-то все равно, отчитают их или нет, надо было убедить Мураи вызвать такси. Да и вообще он, Фукасэ, не хочет здесь быть… Надо было поехать вместе с Хиросавой.

Почему он сразу не подумал об этом? Забирать надо только Мураи, так что он уместился бы в машине. Да что там, машина рассчитана на пять человек, все они могли поехать… Наверное, на заднем сиденье троим было бы тесновато, но зато все веселились бы и шумели, ради этого можно и потерпеть… Чем сидеть в доме и думать, как принимать негодующего Мураи, они могли встретить его на станции и уладить всё прямо там.

Фукасэ легко мог представить, как Танихара примирительным тоном говорит: «Мы все приехали сюда в такую погоду ради тебя». Жалко Хиросаву, которому теперь придется выслушивать упреки Мураи… Конечно, вряд ли тот будет откровенно ругать Хиросаву, приехавшего в качестве представителя от них четверых. Но по пути вполне может возникнуть разговор о мясе… Когда Мураи спросит, осталось ли его мясо, что должен отвечать Хиросава? Он даже не знает, что они ему бутерброды тут готовят…

– Эй! – позвал Фукасэ приятелей. Те, вроде как совершенно протрезвев, бодро убирались на кухне; Танихара ставил тарелки на место, Асами мыл поддон жаровни.

– Что? – крикнул Танихара.

– Надо бы сообщить Хиросаве, что мы готовим перекус для Мураи. Писать самому Мураи не стоит…

– Да, точно. А то он скажет заехать по пути в какой-нибудь магазин…

Фукасэ прервал свое занятие с сэндвичами и написал Хиросаве сообщение: «Как дела? Я сейчас делаю сэндвичи для Мураи, и, конечно, на тебя тоже сделаю. Ждем».

Он снова принялся делать бутерброды, но ответа от Хиросавы не было. Конечно, на этой извилистой горной дороге он не может ответить. Фукасэ это ничуть не насторожило.

* * *

После того как они закончили – кто убираться, а кто готовить бутерброды, – Фукасэ по просьбе Танихары сделал всем кофе. Видимо, у парней было не то настроение, чтобы, ожидая Хиросаву и Мураи, медленно потягивать алкогольные напитки.

Держа в руках большие чашки, они уселись втроем на большой диван в гостиной практически вплотную друг к другу. Танихара потыкал в пульт управления и, скучающим тоном заметив, что работает только канал NHK, посмотрел на часы. Это были старинные настенные часы (правда, время они не отбивали), и Фукасэ заметил, что уже больше девяти вечера. Он не посмотрел на циферблат, когда уехал Хиросава, но должно было пройти уже не меньше часа.

– Пора бы им уже вернуться, – сказал Асами. Их взгляды автоматически направились к прихожей. В этот момент зазвонил телефон Танихары. «Это Мураи», – сказал тот и нажал на прием.

– Что?.. Он уехал уже час назад! Нам не звонил, уже должен быть… Подожди еще немного, – сказал Танихара и дал отбой. Видимо, Мураи был совсем не в духе.

Танихара пожал плечами.

– Он еще не приехал, это очень странно… Отсюда до станции Ниси Мадараока примерно двадцать минут; даже если ехать очень медленно, это не может занять целый час, – произнес Асами, который заранее изучил карту и представлял себе расположение станции.

– А если он по ошибке поехал на станцию Мадараока? Но я ему четко сказал: Ниси Мадараока… – сказал Танихара, разглядывая карту в телефоне. Он понял, что если спуститься с горы и повернуть туда, откуда они приехали, там будет станция Мадараока.

– Так если Хиросава туда поехал, он не увидит там Мураи и позвонит, – сказал Асами.

– Может, там оползень или еще что, дорогу перекрыли и он возвращается сюда? – высказал свои соображения Фукасэ.

– Все равно он должен был бы сообщить нам… или Мураи.

– А у него вообще есть с собой мобильник? Этот парень что угодно может забыть… Я вообще не уверен, что он взял в поездку телефон.

– В поездку взял. – Фукасэ вспомнил, что Хиросава, когда они выходили из ресторана соба, держал в руках мобильник.

– Ладно, хватит рассуждать, давайте звонить ему. – Танихара, не выпускавший из рук телефон, набрал номер Хиросавы. – Говорят, абонент не отвечает или недоступен… – Он положил трубку. – Даже на том серапантине ловило. – В его голосе постепенно нарастало беспокойство. – Но мы же не везде проверяли; наверное, где-то плохая связь… Может, у него как раз в таком месте заглох мотор?

Фукасэ представилась другая картина, но он не осмеливался ее озвучить.

– Может, он в ущелье…

– Замолчи! – Асами так резко прервал Танихару, что Фукасэ вздрогнул. – Там, в гараже, кажется, велосипеды были?

Он рванул из комнаты и, наскоро заскочив в обувь, выбежал из дома; Танихара с Фукасэ – за ним. Фукасэ вдруг заметил, что дождь закончился, и это немного уменьшило его беспокойство. В гараже стояли два горных велосипеда. К счастью, на них не было замков, а колеса оказались накачаны.

– Я еду, – сказал Асами, вывел из гаража велосипед и сел на него.

– Эй, ты чего, там фонари не горят, это опасно, – остановил его Танихара.

– А что ты будешь делать, если с Хиросавой что-то случилось? – не уступал Асами.

– Ладно, выбора нет; я тоже поеду, – сказал Танихара и взялся за руль другого велосипеда.

– Подожди! Я тоже… – Фукасэ хотел сказать «хочу поехать», но велосипедов больше не было.

– Здесь только одна дорога, поэтому все должно быть нормально, но если вдруг мы с ними разминемся, лучше, чтобы ты дежурил тут…

Танихара не успел договорить, как Асами сказал: «Едем» – и начал крутить педали. Танихара последовал за ним.

Фукасэ моментально потерял их из виду – так быстро они растворились во мраке. У него появилось такое чувство, словно его оставили одного в лесу, и он поспешил зайти в дом.

Сразу же услышал резкое тиканье настенных часов. Уставился на них: так вот какой они звук издают… Но от этого знания течение времени не изменится. Ему вдруг почудилось, что часы ведут обратный отсчет до какого-то несчастного события, и, чтобы заглушить этот звук, Фукасэ сделал телевизор погромче. Но он не понимал, что там говорили.

…Вот они вернутся и со смехом скажут, что все встретились по дороге. Мураи начнет их подкалывать, – мол, что это за встреча такая, на велосипедах… А Танихара ему в ответ: дескать, это мы не для тебя старались. Тогда Хиросава, смущенно почесывая голову, пробормочет, что заблудился. И наконец Асами, оглядывая всех с облегчением, заметит, что все хорошо, что хорошо кончается…

Фукасэ несколько раз прокрутил эту сцену у себя в воображении. Он сварит всем кофе. Наверное, надо сделать еще пару бутербродов, пусть даже на завтрак ничего не останется…

Он пошел на кухню, и тут зазвонил телефон. «Это Хиросава», – подумалось ему, и сердце подпрыгнуло в груди. Но на телефоне высветилось другое имя – Мураи… Они обменялись контактами еще в апреле, но Мураи никогда до этого не звонил ему. Фукасэ откашлялся и взял трубку. Оттуда раздалось:

– Эй, что там у вас? Никто меня не встречает, Асами и Танихара трубку не берут!

Фукасэ объяснил, что Танихара и Асами поехали на велосипедах узнать, что с Хиросавой.

– Может, обойдетесь без аварий? Я еле-еле у матери машину выпросил…

Фукасэ передернуло. Мураи беспокоится о машине…

Того, видимо, еще больше взбесило молчание Фукасэ; в трубке послышалось, как он выругался.

– Я вызываю такси, передай это всем. – И дал отбой.

Надо было сделать это с самого начала!.. Фукасэ так затрясло, что ему захотелось швырнуть телефон об пол. Но он постарался успокоиться. Если Хиросава в беде, Мураи на такси обнаружит его скорее, чем велосипедисты.

Он позвонил Хиросаве, но снова услышал, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети.

Почему, когда Асами сел на велосипед, он, Фукасэ, сразу не занял второй? Если ничего не делать, остается просто так сидеть и дрожать от неопределенности. Он порезал хлеб, порезал бекон, порезал помидор, порезал огурец, накрошил салат и продолжил делать сэндвичи. Когда закончит, они приедут. Так он загадал себе. Но когда Фукасэ медленно положил на тарелку последний кусок хлеба, ни звука машины, ни хруста велосипедных шин, ни голосов друзей слышно не было.

Может быть, Мураи начал возмущаться, что не станет есть бутерброды на ужин, когда все наконец воссоединились, и они поехали есть рамэн^[7]? А может, решили ехать в ресторан карри, в котором днем побывал только Хиросава? Пусть Фукасэ остался тут один, – он не мог не хотеть, чтобы так оно и было.

И тут опять зазвонил телефон. Может быть, на этот раз Хиросава? Фукасэ схватился за телефон, как утопающий за соломинку, но звонок был от Асами. «Ну скажи, что все вы встретились!»

Он взял трубку.

– Мы еще не скоро вернемся, – это было первое, что сказал Асами.

Ледяным тоном, без всякой интонации, словно передавая информацию по учебе одногруппнику, с которым совсем не был близок, Асами сообщил Фукасэ следующее. На горной дороге, на повороте со стороны скалы они нашли дыру в ограждении, будто бы сделанную автомобилем. На дне ущелья темно и плохо видно, но, похоже, там что-то горит. Они вызвали полицию, но она еще не приехала, и подробностей они не знают. Кто бы ни был там, внизу, Хиросава или нет, скоро их ждать не надо.

– Я иду к вам! – закричал Фукасэ, но Асами тихо произнес, что это опасно и чтобы он не делал глупостей, и на этом закончил разговор.

* * *

Фукасэ бежал, бежал и снова бежал по темной горной дороге, но так и не увиделся с Хиросавой.

Когда обнаружили, что труп в загоревшейся машине на дне ущелья – Хиросава, солнце было уже высоко. Фукасэ, прибежав, потерял сознание и не смог присутствовать даже на опознании трупа.

Глава 3

Доставив первым делом утром офисную бумагу в клинику – клиенту их компании, – он вернулся в офис и сделал кофе. Уже прошло время 10-часового перекуса, а для обеда еще рано, но сотрудники, показывая всем своим видом, что для кофе нет неподходящего времени, оставили работу и выстроились в очередь с чашками. Чтобы сварить кофе для второго подхода, Фукасэ уступил самую первую чашку стоящему впереди сотруднику и достал из-под стола портфель, где лежал пакет с кофейными зернами.

Когда он налил себе кофе и вернулся на свое место, его соседка, держа полную чашку, спросила, что это за сорт. У нее точно второй вариант, вспомнил он.

– Это смесь кенийского и бразильского.

– Вы смешиваете два сорта? Как необычно! Разрабатываете новый вкус?

– Да нет, просто иногда можно и смешать, – неразборчиво пробормотал Фукасэ и отхлебнул кофе.

Он опасался, что смешивание уничтожит достоинства обоих сортов, но нет – смесь из разных кофейных зерен высокого класса тоже хороша. Более того, он использует «короля королей» и хочет, чтобы все попробовали нечто большее, необычное. Включая тех, кто пьет чистый кенийский кофе, приготовленный им вначале.

Ведь больше он, наверное, не будет готовить им кофе такого уровня. Фукасэ смешал кофе лишь потому, что запас на работе почти закончился, а добавку он принес из дома. В «Кловер кофе» он не ходит уже девятый день подряд.

С того вечера, как рассказал Михоко о происшествии с Ёсики Хиросавой.

Под звуки дождя, барабанящего изо всех сил по окнам квартиры, она внезапно протянула ему письмо: «Кадзухиса Фукасэ – убийца». Он был готов к тому, что после этого рассказа никогда не вернется к прежней жизни. Но на следующее утро, как обычно, пошел на работу. И на следующий день, и в день после следующего, и на новой неделе он доставлял канцтовары, развозил каталоги в компании из списка потенциальных клиентов, обслуживал офисную технику, приезжая зачастую лишь для того, чтобы заменить тонер в копировальной машине, – то есть вел жизнь, ничем не отличающуюся от прежней.

Дождь, который периодически заглушал голос Фукасэ и заставлял его говорить громче всякий раз, когда он видел, что Михоко не может расслышать, к рассвету закончился вместе с рассказом, – и до сегодняшнего дня стоят ясные деньки. Когда он слышал новость об окончании сезона дождей – три или четыре дня назад? Как будто сообщая о приходе лета, небо через лобовое стекло корпоративного автомобиля с каждым днем все больше сияло голубизной.

Останавливаясь на светофорах, Фукасэ иногда вздрагивал от внезапного ощущения, что события того вечера – лишь сон. Но по мере опорожнения пачек с кофейными зернами он осознавал, что все это произошло на самом деле.

Наверное, она его возненавидит, назовет его негодяем. Он, конечно, боялся этого, но в глубине души надеялся, что Михоко его поймет.

Разве он не надеялся, что, расскажи он ей все без утайки – и о своем комплексе неполноценности, и о дружбе с Хиросавой, которую он так ценил, – что она скажет ему что-то ласковое? «Кадзу, ты не виноват. Остальные больше виноваты, но, конечно, все это ужасная трагедия. Уж во всяком случае называть тебя убийцей – это слишком».

Однако в реальности все было не так. Михоко слушала рассказ Фукасэ молча, ни разу не кашлянув. Даже когда у него пересохло в горле и он сделал паузу, чтобы глотнуть холодного кофе, она молча сидела и смотрела на него. Словно неподвижная поверхность ее нетронутого бразильского кофе, глаза Михоко ничего не выражали. То, что в них не было презрения или ненависти, постепенно успокоило Фукасэ, поэтому он смог до конца рассказать ей о событиях, которые хотел поскорее забыть. Тем не менее…

Когда он встал, чтобы размять затекшие ноги, и предложил сделать новый кофе, она сухим голосом сказала, что не нужно, и подняла на него глаза.

– Получается, ты отпустил своего друга в путь по опасной дороге в плохую погоду, зная, что он пил и плохо водит. Даже кофе ему налил… Тебя нельзя назвать невиновным.

У нее был такой холодный тон, что Фукасэ даже сначала не понял, что она его обвиняет. После того как фраза «тебя нельзя назвать невиновным» бесчисленное количество раз прокрутилась у него в голове, он наконец смог открыть рот.

– Но это не то, что называют убийством.

– Родители твоего друга… Хиросавы… всё знают?

– Да, мы всё рассказали… Хотя это было ужасно. Кроме того, что он пил пиво…

– Значит, вам есть что скрывать. Значит, виноваты.

Теперь Фукасэ мог только молчать. Но это не значило, что он согласился. В нем поднялось возмущение. «Да что ты можешь понимать? Ты что, думаешь, мы, втихомолку усмехаясь, задумали черное дело? Думаешь, встретились с родителями Хиросавы, сделав рожи кирпичом?» Но вслух он не смог ничего ей сказать.

…После трагедии Фукасэ, Асами, Танихара и Мураи были допрошены полицией для выяснения обстоятельств. У них не было и пяти минут, чтобы обсудить что-то между собой, но, как будто сговорившись, они не сказали полиции, что Хиросава пил спиртное. И от полицейских не слышали, чтобы в обгоревшем трупе был найден алкоголь.

Они рассказали, что нужно было встречать Мураи, подъехавшего позже. Что из двоих водителей, имеющих права, Асами употреблял спиртное, поэтому поехал Хиросава, которому нельзя пить. После этого признания Мураи повинился в том, что не вызвал такси, Асами раскаялся в том, что выпил, несмотря на вероятность приезда Мураи, а Танихара – в том, что не заставил Мураи вызвать такси. «Разве в этом дело?» – говорил Фукасэ внутренний голос. Но он просто сидел молча и всхлипывал. Ему было очень страшно спросить, что он должен был сделать, чтобы остановить Хиросаву.

Во время встречи с родителями Хиросавы в полицейском отделении повторилось то же самое. Родители просто стояли, опустив головы, смиряясь со смертью сына. Они ни словом не пытались обвинить его друзей. Только отец пробормотал что-то вроде «неблагодарные дети». Неясно, был ли Танихара сподвигнут именно этими словами, но он упал на колени, прося прощения. И тут же, рядом с изумленным Фукасэ, бросились на колени и Мураи, и Асами, поэтому Фукасэ тоже поспешно опустился на грязный пол и склонил голову.

Родители стали просить их подняться, и Фукасэ начал медленно поднимать подбородок, но сразу опустил: остальные так и остались со склоненными головами. Наверное, с тех пор он стал считать, что не виноват.

– Ёсики хоть весело провел свой последний день? Что-то вкусное удалось попробовать? – сказал отец.

Танихара резко поднял голову.

– Он наелся до отвала вкуснейшего мяса. По дороге мы купили овощи, они тоже были очень вкусные, и еще котлета с карри из свинины Мадараока…

Танихара сдавленным голосом перечислял по порядку все, что съел Хиросава. Как будто возвращал назад те веселые часы. Как будто пальцем проводил по пути, которым прошел Хиросава, когда был жив.

– А в сервисной зоне… он съел… – Танихара запнулся.

– Булочку с дыней, – продолжил за него Фукасэ. Как только он сказал это, ему представилось лицо Хиросавы, жадно откусывающего большие куски от булки, и глаза накрыла пелена слез.

…Неужели он будет все это рассказывать женщине, стоящей перед ним? Наверное, Михоко заметила холодное выражение его глаз. Наверное, решила, что он собрался защищаться.

– Извини. – Она встала и пошла к выходу. Обернулась только раз. – Извини, что не могу сказать тебе того, что ты хочешь.

Фигура Михоко в дверном проеме слилась в его воображении с воспоминанием об уходящем так же Хиросаве. Конечно, у них разные рост и телосложение, но их спины как будто говорили ему одни и те же слова: «Ты ведь меня не останавливаешь».

У Михоко не могло возникнуть мысли рассказать кому-то об услышанном, но ему казалось, что, если он пойдет в «Кловер кофе», хозяйка сразу поймет, что между ними что-то произошло, – вот и не совал туда носа. Она спросит, что случилось, и он не сможет ответить… А если такой вопрос зададут Михоко, он влипнет еще больше.

Он потерял две важные вещи в жизни – любимую девушку и любимое место для отдыха, – а его ежедневная жизнь практически не изменилась. Он может делать вид, что все нормально лишь потому, что привык к этой жизни. Он просто вернулся к тому, что было раньше. Но одна вещь не давала ему покоя.

Кто же написал Михоко это письмо?

– Фукасэ… – Как только он поставил пустую чашку на стол, его окликнул коллега, сидевший напротив. – Там поступил заказ; поезжайте с доставкой в школу Нарасаки, первым делом после обеда.

«Что, и Асами тоже?» – пришло ему в голову. Наверное, Асами хотел его видеть, поэтому заказал вещи, которые вовсе не были нужны ему срочно. Но, проверив имя заказчика, Фукасэ увидел: Мидзуки Кида. Она хочет заказать бланки для письма на 400 знаков. Наверное, для сочинений по летнему внеклассному чтению?

С чувством бессмысленности всего происходящего, но, с другой стороны, даже испытывая некоторое облегчение, он поехал к школе Нарасаки.

…В комнате, из которой ушла Михоко, Фукасэ думал о письме. Кто же? И с какой целью? Наверное, кому-то приглянулась Михоко, и, желая их разлучить, он копал информацию о Фукасэ и наткнулся на это происшествие. Даже если не знать деталей, самого факта совместной поездки четырех друзей, в которой погиб один из них, вполне достаточно, чтобы возникли вопросы. Да уж, результат этого письма, наверное, превзошел все ожидания отправителя…

Но он подумал тогда и о другой возможности. Что, если всем четверым участникам семинара Ямамото отправили такие письма? Это можно легко проверить. Можно отправить Асами сообщение и спросить, не получал ли он странных писем. Но Фукасэ так и не решился связаться ни с кем. Это были не те люди, кому он мог сообщить о своей личной трагедии. Они не будут ему сочувствовать или утешать его.

«С Асами я буду вести себя как обычно», – решил он, открыв дверь в учительскую. Но Асами там не было. Зато была Кида. Она встала со своего места и, всем своим видом показывая, что ждала его, мелкими шажками подошла ближе.

– Отнесите, пожалуйста, в копировальную, хорошо? – сказала она и выпихнула Фукасэ обратно в коридор. Хотя легкую коробочку с пятью пачками маленьких бланков на 400 знаков, по 100 листов в пачке, могла бы взять у него и здесь…

Подталкиваемый сзади, Фукасэ направился к копировальной. Кида покрутила головой, проверив, никого ли нет в коридоре, и закрыла за ними дверь. «Вот заказ», – сказал он преувеличенно громко. На утренней пятиминутке раз в неделю им не зря говорят, что нужно избегать двусмысленных ситуаций. Но Кида, не проверяя содержимое коробки, положила ее на копировальную машину и, приблизившись еще на один шаг к Асами, спросила:

– Вы уже слышали об этом от Асами-сэнсэя?

Она говорила приглушенным голосом и, похоже, вовсе не собиралась сплетничать по мелочи. Кида серьезно переживает за Асами. Значит, это оно. Однако Асами ему ничего не сказал. «Сейчас малость прощупаем…»

– Что-то вроде… письма?

– Именно! Можете ничего от меня не скрывать. Я присутствовала на месте событий!

Может быть, письмо пришло на ее адрес? Как-то не сходится… Не похоже, что Асами встречается с ней, да и говорит она о каком-то «месте событий»…

– Я слышал, что была какая-то странная… шалость, но что это было, он не сказал. Сказал только, что это не телефонный разговор…

– Так, значит, он и вам сказал, что это «шалость»?.. Не такая уж это и милая вещь. Я бы сказала, довольно скверная, – сказала Кида и, сделав жест, означавший «все, что я скажу, должно остаться между нами», предложила Фукасэ раскладной стул, сама же села напротив и начала рассказывать о случившемся с Асами.

«Косукэ Асами – убийца».

Всё, кроме имени, было точно так же, как в случае с его письмом: и текст, и белый лист А4. Только для Асами обвинение не было отправлено по почте. Тот живет в муниципальных квартирах для учителей. Бумага была крепко приклеена десятью слоями липкой ленты на лобовое стекло его автомобиля, припаркованного на стоянке жилого комплекса.

– И вдобавок все стекло было залито алкоголем, – сказала Кида.

Фукасэ, широко открыв глаза, немного подался вперед. Беспокоясь, что Кида заметила это, он, отведя плечи назад, несколько раз явственно моргнул.

– Алкоголем? Сакэ? Пивом? Или чем-то еще?

– Судя по запаху и цвету пятен на бумаге, это пиво. Но Асами-сэнсэй быстро отклеил бумагу и сразу вымыл стекло водой, поэтому я не уверена на сто процентов.

Кида рассказала, что письмо наклеили где-то между девятью часами вечера, когда Асами вернулся с работы, и двадцатью минутами восьмого утра, когда он вышел из дома на работу. В то же время Кида, проживающая в тех же квартирах, выходила из дома и видела, как Асами срывает бумагу со стекла.

– Посмотрите на это. – Она показала Фукасэ на своем мобильном телефоне фотографию – след от приклеенной бумаги; сама бумага валялась рядом с машиной. – Несколько учителей из нашей школы тоже там были, и все они посоветовали вызвать полицию, но Асами-сэнсэй сказал, что это просто шалость. Однако надо же было на всякий случай оставить доказательство… Поэтому, когда он пошел за водой в квартиру, я все сфотографировала.

Для Асами гораздо важнее репутация среди коллег, чем отношения с девушкой. К тому же коллег много… Не исключено, что он потеряет работу.

– А что сказал сам Асами?

– Ничего. Такое впечатление, что он знает, кто преступник, и покрывает его. Хотя мы, конечно, подозреваем, кто это.

– Кто же? – Фукасэ так подался вперед, что Кида удивленно отодвинулась.

– Только об этом уж точно – никому. Не буду называть имен, но в прошлом месяце у нас одного мальчика отстранили от занятий…

Кида рассказала, что этот ученик после уроков распивал пиво и был застигнут врасплох Асами, который тогда дежурил. Кида не сказала названия секции, но пояснила, что мальчик серьезно занимался в спортивном кружке. Поскольку приближались префектуральные соревнования, руководитель секции и консультант попросили Асами сделать вид, что ничего не было, но тот настоял на своем, вынес дело на совет, и ученика на пять дней отстранили от занятий и не допустили к участию в спортивных соревнованиях.

– Он подавал большие надежды, его хотели отправить на национальное первенство, поэтому родители чуть на колени не падали, просили – мол, хоть срок отстранения от учебы продлите, но пустите на соревнования. Потом поняли, что это бесполезно, и теперь перекладывают ответственность на других.

– Так его же застали, что называется, на месте преступления, какие тут отговорки… Или он говорит, что его заставили другие ученики?

Кида покачала головой. Последнее время среди учеников из спортивных кружков стало модно после тренировки пить разные напитки вроде безалкогольного пива. Администрация школы тоже думала вынести этот вопрос на совет, но было достаточно других, гораздо более срочных проблем, и обсуждение отложили в долгий ящик, решив, что раз в напитке нет алкоголя, это то же самое, что сок. Между прочим, сок и прочие прохладительные напитки, а также конфеты и чипсы в школе Нарасаки не было запрещено употреблять.

– Ученик оправдывается, что принес алкогольное пиво вместо безалкогольного по ошибке. А родители негодуют, мол, если бы пронос в школу безалкогольного пива был запрещен, такого не случилось бы.

Фукасэ тоже слышал по телевизору выражение «родители-монстры».

– Но все равно его наказали.

– Вообще-то в таких случаях всех участников секции снимают с соревнований, и не допустить всю школу на ближайшие соревнования было бы в порядке вещей. Если это выйдет за пределы школы, то наделает много шума, поэтому директор и руководство убеждали родителей, что они пошли на самое легкое допустимое наказание, и тех кое-как удалось спровадить успокоенными… В общем, мы думаем, что это месть.

– А что руководство говорит по поводу «шалости»?

Фукасэ думал, что Асами нет в учительской просто потому, что он на занятиях, но постепенно в нем росло беспокойство. Однако лицо Кида не выражало ничего такого.

– Мы ничего им не говорили. Ни я, ни другие учителя. Но мы беспокоимся, понятное дело.

– Так там написано «убийца»; кого он убил-то?

– Что? Да разве, когда имеешь дело с такими дураками, с такими идиотами, надо придавать этому значение? Просто хотели написать что-то страшное, чтобы посильнее выразить свою ненависть…

Фукасэ был поражен и ощущал нарастающее чувство раскаяния. Неужели Асами смог отделаться так легко?

– Но алкоголь на машине – это ведь очень плохо, – продолжала Кида. – Некоторые учителя считают, что планировался поджог, а есть мнение, что недоброжелатели хотели, чтобы его заподозрили в употреблении спиртного за рулем. Однако спиртное за рулем – это исключено. Все наши знают, что Асами-сэнсэй не пьет, ему нельзя, это кто угодно подтвердит. Наверное, пожар – это самое страшное, и, хотя моя комната далеко от его…

– Постойте…

Кида боялась пожара. Но у Фукасэ был вопрос, который он не мог обойти стороной.

– Что такое?

– Да нет, просто подумал, как тяжело быть учителем… – Он понял, что это не тот момент, который нужно сейчас уточнять.

– Да уж… Но все-таки! – Теперь Кида подалась вперед. – Надо подозревать только ученика и родителей… и всё? – прошептала она ему почти в ухо.

«Так вот что она хотела спросить», – думал Фукасэ, глядя в лицо Кида. Он видел ее расположение к Асами, но также заметил и то, чего не было в глубине обращенных к нему глаз Михоко, – любопытство. Ей ведь не нужны были бланки для сочинений. И время доставки – час дня – она выбрала, несомненно, потому, что Асами в это время нет.

– Не знаю… Асами говорит только о работе.

– Правда? Может, есть женщина, которую он бросил? И она теперь его преследует?

Фукасэ опасался, что Кида подобралась к запретной теме… а она такую пошлость подозревает! Он даже испытал разочарование.

– Ну да, женщины – опасные создания, – сказал Фукасэ, понимая, что не такого ответа ожидала его собеседница.

Тут он почувствовал, как в кармане брюк завибрировал телефон. Это было сообщение. Не доставая телефон, Фукасэ сказал Кида, что у него следующий вызов, и вышел из копировальной. «Подождите!» – закричала она ему вслед, но он сделал вид, что не слышит. И Кида не пошла за ним.

Фукасэ посмотрел на часы. До конца занятий оставалось пять минут, но он вышел из школы, не дожидаясь Асами.

Сев в машину и достав телефон, увидел, что сообщение от Мураи. Пишет, что хочет встретиться и поговорить. Фукасэ сразу подумал, что и Мураи получил это. Тут нечему удивляться. Если его и Асами обвиняют в убийстве, было бы странно, если б то же самое не произошло с Мураи и Танихарой.

Однако Фукасэ все равно не считал, что должен делить вину с остальными тремя. Как он уже говорил Михоко, это факт, что он проводил Хиросаву на смерть, – но это вовсе не значит, что он так же виноват, как они. Тем не менее кто, где и когда ни написал бы это письмо, первое, о чем подумал Фукасэ, прочитав его, это о трагедии с Хиросавой. Если даже он, на ком менее всего лежит ответственность, так решил, то уж Асами точно вряд ли может думать, что письмо написали ученики и родители.

Однако тот напрямую ни в чем ему не признается. Сообщение пришло от Мураи. Фукасэ много раз получал рассылку от него по поводу похорон или поминок Хиросавы, но на этот раз Мураи, похоже, написал это сообщение лично. Писал даже, что подъедет к Фукасэ домой или на ближайшую станцию. Последний раз он связывался непосредственно с Фукасэ в день трагедии. Более того, встречаться наедине они будут, наверное, впервые.

Почему Мураи хочет видеть именно его? Этого Фукасэ никак не мог понять. Если ему пришло письмо, указывающее на ту трагедию, он скорее должен был собрать или всех, или всех, кроме Фукасэ…

Он резко нажал на тормоз. Потому ли, что заметил красный светофор – или понял, почему Мураи позвал только его? Фукасэ почувствовал, как по его бокам льется холодный пот.

Может, он считает, что отправитель письма – сам Фукасэ?

Он припарковал машину у первого попавшегося магазина. Итак, слово «убийца» тоже навело Мураи на мысль об инциденте с Хиросавой. Дело закрыто, инцидент признан аварией. Если появился человек, сомневающийся в том, что это была авария, кто из них троих, хорошо знакомых с обстоятельствами дела, – кто это может быть? Не попадает ли под подозрение… Фукасэ, наиболее близкий к Хиросаве? У Мураи достаточно причин так думать.

Может быть, остальные знают о том, что Мураи просит о встрече с ним. Фукасэ легко мог представить, как Мураи хвастается: «Я сам с ним разберусь!» Или, может, когда он придет, окажется, что и остальные его там поджидают?

Если возникло такое недопонимание, его нужно устранить.

Фукасэ отправил Мураи ответ, что готов встретиться сегодня.

Изменив свои планы, содержавшиеся в первом сообщении, Мураи назначил ему встречу в скромном японском баре у станции на линии, которой Фукасэ обычно не пользовался. Нельзя сказать, что заведение было очень чистым, но все столики стояли в отдельных комнатах, и было ясно, что здесь придется выложить немалые деньги. Фукасэ назвал имя Мураи и был проведен в самую дальнюю комнату.

Он опасливо разулся и взошел на сиденье у низкого столика. Мураи уже сидел там, со скучающим видом копаясь в телефоне. «Эй!» – воскликнул он, увидев Фукасэ, и поднял руку. По нему никак нельзя было сказать, что его обвинили в убийстве.

– Извини, я сильно опоздал, – сказал Фукасэ, посмотрев на часы, но Мураи это не беспокоило.

– Все нормально, ты же с работы… Наверное, пересадок много было? Я тоже заблудился, только пришел.

Похоже, и Мураи тут впервые. На столе не было даже напитков.

– Кстати… – Он наклонился через стол к Фукасэ и сказал приглушенным голосом: – Ты никого из коллег по дороге не встречал?

Вот оно что… Понятно. Мураи выбрал этот ресторан, чтобы случайно не столкнуться с кем-то из их общих знакомых.

– Нет. Никого, – ответил Фукасэ, тоже понизив голос.

– Тогда нормально. Давай закажем что-нибудь.

Мураи открыл меню и быстро нашел для себя четыре блюда. Фукасэ тоже выбрал два блюда, которые быстро готовились, и нажал на кнопку для вызова официанта. Мураи попросил большую кружку пива, Фукасэ выбрал чай улун. В итоге они заказали шесть блюд, в том числе ассорти из сасими. Мураи поднял кружку пива: «Ну, за встречу». Фукасэ поспешил чокнуться своим стаканом с кружкой Мураи.

Они сидели в отдельной комнате, где никто не мог их видеть, но если б кто случайно заглянул туда, он точно решил бы, что встретились двое хороших приятелей. Фукасэ был в некотором замешательстве. Разве они были когда-нибудь близкими друзьями? Мураи без умолку задавал вопросы: «Как работа? Слышал, ты с Асами часто видишься? У меня сломался копировальный аппарат в офисе, думал у вас заказать, ты ведь уступишь немного?» Более того, когда принесли еду, он сказал, что можно «прямо так», и своими палочками отгрузил часть еды из ближайшего к себе блюда на тарелку Фукасэ.

Значит, вот каков Мураи… Фукасэ попытался представить себе его в студенческие годы, но в голове застыл только образ Мураи в тот день. Образ человека, который по другую сторону телефонного соединения требовал во что бы то ни стало встретить его. Ни улыбки, ни сочувствия к другим, один эгоизм…

– Что за кислый вид!

– Что? – Фукасэ помял себе щеки.

– Тебе ведь тоже это пришло?

– Ты о чем?

– Ладно, нечего притворяться. На чей адрес пришло?

На чей адрес… Значит, Мураи, в отличие от Асами, не подсунули письмо домой или в его вещи. Наверное, у него получилось похоже на Фукасэ… И он решил рассказать правду.

– На адрес моей девушки.

– Так ты девушку завел? Круто!.. Несладко небось, когда тебя перед ней называют убийцей?

Убийцей… Значит, содержание письма то же самое, только имя другое.

– Но девушке можно и лапшу на уши навешать, если все грамо�

Kanae Minato

RIBĀSU

First published in 2015 in Japan by Kodansha Ltd., Tokyo. Publication rights for this Russian edition arranged through Kodansha Ltd., Tokyo

Глава 1

«Кадзухиса Фукасэ – убийца».

* * *

Тут Асами повернулся к нему вместе со стулом.

– Фукасэ!.. Зачем так подкрадываться?

– Думал, помешаю…

– Да, уж ты умеешь оставаться незамеченным… Принес папки, что ли?

Фукасэ получил от Асами по факсу заказ на десять бумажных папок около часа назад.

– Уж десяток-то папок у нас на складе найдется. Только они все розовые; подойдут?

Он передал Асами картонную коробку, которую держал в руках. Тот поставил ее на колени и открыл.

– Мы всегда рады быть полезными.

– Ну до скорого. Если что еще понадобится, обращайся.

Монитор переключился на заставку.

– Угу, – сказал Асами, поднял руку, переставил коробку себе в ноги и вернул стул в прежнее положение.

Перед дверью Фукасэ услышал, что его окликают, и обернулся.

– У тебя как со временем? Мураи говорит, надо собраться выпить всем вместе. Хочет и тебя видеть.

Выйдя в коридор, Фукасэ заметил, что дождь на улице льет вовсю.

– О, Нисида-сан, вы как раз вовремя.

– Что-нибудь случилось?

– Да вот, на принтере вылезает странный значок…

– Это означает, что нужно заменить мастер.

– Мастер?

– Рулон бумаги, трафарет для печати.

– Вот как… Его можно менять самостоятельно?

– Я сейчас сделаю, а вы посмотрите. Это просто, сразу запомните.

– Кстати…

– А вы с Асами-сэнсэем в дружеских отношениях?

Так он и думал… Опустив взгляд на руки, ответил:

– Он мой однокурсник. Мы ходили на один семинар.

– Вот как…

– А у него есть кто-то?

Он поднял на нее глаза и заметил, что щеки учительницы налились ярким румянцем.

– Ну, я пойду; если что-то еще потребуется, обращайтесь.

– Так ты еще здесь?

– Да я там… принтер… Всё, я пошел.

– Береги себя.

Когда их взгляды встретились, он, продолжая держать бумаги, потянулся к ручке двери.

– Похоже, тайфун приближается.

– Спасибо. Да, и передавай Мураи привет. Я в выходные всегда свободен.

В самом деле, а есть ли у него девушка?

Это значит, что у него нет девушки. И друзей… тоже нет?

Первым заговорил Асами:

– Фукасэ, я смотрю, ты такой прилежный, ходишь, даже когда профессора нет…

– Так и ты…

– У меня со следующей недели учительская практика.

Все участники семинара знали о возможности двухнедельной практики в своей школе.

– Асами, а в компанию не будешь пробоваться, что ли?

– Я буду школьным учителем, и больше никем! – выпалил Асами. Сказал как отрезал.

Хотя Фукасэ в ответ на слова Асами просто сказал: «Ясно…» – и ничего больше о карьере не спрашивал, тот сам начал рассказывать о причине своего решения стать учителем. Его отец был учителем в старших классах. Сын вовсе не пытался подражать ему; напротив, он хотел стать кем угодно, но не учителем. То, что его отец возвращался поздно каждый вечер, это само собой, но он еще руководил школьной командой по бейсболу. Команда, правда, была слабовата и не тянула на национальные соревнования, но отец в выходные с утра до вечера пропадал на тренировках. А в редкие дни праздников, в Новый год или О-бон[1], когда они отправлялись в путешествие всей семьей, нередко оставлял семью и ехал обратно, потому что ему приходило срочное известие, что старосту класса арестовали за воровство в магазине или что-то в этом роде. Порой Асами даже презирал отца, который, отвернувшись от семьи, предпочитал возиться с какими-то чужими детьми, лишь немногим старше его собственного сына.

Пока отец был жив, не было ни одного дня, чтобы Асами чувствовал к нему уважение. Но потом…

– Вроде бы тот же кофе и та же машина, а у тебя получается как-то особенно вкусно.

Вот тогда бы… Фукасэ крепче сжал руль.

Быть может, быть может, быть может…

«А теперь обратимся к западной музыке. И следующая песня – самая летняя».

В тот день… Это была первая песня на диске, который поставил Танихара, большой любитель западных хитов.

– Итак, спецвыпуск от Танихары… Летняя версия!

– Иностранные песни мы не споем, – проворчал Фукасэ сидевшему рядом Хиросаве.

Это была песня “Surfin’ USA” группы «Бич бойз».

* * *

Они хотели кофе.

– О, это я люблю!

– Из Гватемалы. Персиковый аромат был восхитителен, не так ли, Фукасэ?

Ведь есть люди, которые радуются его, Фукасэ, действиям.

Фукасэ переехал в жилой комплекс Пал Хайц одновременно с поступлением в компанию «Нисида». Одна комната в шесть татами[2] с ванной, квартплата 60 тысяч иен. В студенческие годы Фукасэ снимал примерно такую же квартиру за 40 тысяч; более того, оттуда он ездил бы сейчас на работу по прямой на метро. Но вот переехал, чтобы провести зримую грань между студенчеством и своей нынешней жизнью… Мебель и бытовую технику – например, холодильник – перевез из старой квартиры, поэтому по всему дому встречались вещи, напоминающие ему о студенческих временах. Но все же он может сказать себе, что к тому времени больше не вернется.

И через три месяца после того, как он устроился в компанию, в его жизни появилось «Кловер кофе».

И тогда Фукасэ подумал: «Куплю-ка я смесь, и всё». Но тут раздался голос женщины:

– Простите, вы, наверное, в первый раз у нас? Если хотите, можно продегустировать кофе вон там, в уголке.

– Я тоже устроился на работу весной – и переехал сюда.

Смутно почувствовав, что он здесь свой, Фукасэ смог очень естественно произнести эту фразу.

– Вот как; значит, у нас с вами дебют… одновременно? Ой, что это я как о поп-звездах говорю…

– Какой кофе вам приглянулся?

– Как здорово! – воскликнул Фукасэ.

– Вкусно! Боже, как вкусно!

Рот Фукасэ наполнился свежим с кислинкой вкусом, который перешел в ощущение нежной сладости.

– Это черника и шоколад, – объяснил ему хозяин.

– В своем сырье я уверен, а вот как бариста, еще только учусь.

– Не беспокойтесь. Приходите к нам еще.

* * *

– Фукасэ, ты по утрам что ешь? Булочки?

Когда он потягивал кофе на своем постоянном месте в самом углу, с ним из-за барной стойки заговорила хозяйка.

– Если так ставить вопрос, то скорее булочки, но вообще я часто завтракаю только кофе.

– Так нельзя; ты же молодой, тебе нужно хорошо завтракать, получать углеводы…

– А я в утренний кофе кладу много сахара и молоко добавляю.

В кофейне Фукасэ пил только черный кофе, чтобы хорошенько прочувствовать его настоящий аромат.

– А, так, значит, сладкое ты ешь… Ну, тогда вот.

– Возьмешь мед? Это мои родители сами делают.

– Надо же…

Фукасэ вернул баночку с медом на стойку. Пчеловодство, видно, вошло в моду…

* * *

– Это мне из дома прислали; ты не знаешь, что с этим делать?

Хиросава с гулким стуком выгрузил содержимое пакета на котацу[3], который Фукасэ использовал просто как стол. Огромная банка, вместившая бы в себя запас маринованных слив на весь год, была почти до краев заполнена вязкой жидкостью янтарного цвета.

– Нет, прошу тебя, возьми эту целиком!

– Ну ладно, давай потом подумаем, как с этим разбираться, а пока я налью тебе кофе.

* * *

– Извини, что я все бегаю да бегаю, туда-сюда, шлеп-шлеп…

– Может быть, лучше положить в кофе?

– Как я сама не додумалась? Молодец, Фукасэ! – хозяйка захлопала в ладоши.

– Мама говорила, что так вкусно. Не знаю, можно ли доверять ей в этом…

Ну если так, попробуем чашечку, решил Фукасэ.

…Хозяйка вытянула шею и посмотрела в чашку Фукасэ. Та была пуста.

– Еще одну осилишь?

Хозяйка забрала его пустую чашку.

– Наверное, для такого дела нам лучше использовать кофейную смесь?

– Согласен.

В нос ударил мягкий непривычный аромат. Может, так выпить, без меда? Фукасэ колебался.

«Дзинь!» – прозвенела машина, и вокруг распространился густой сладкий аромат.

– Одной ложки достаточно?

– Мне – да… Но если вы хотите, чтобы было так же сладко, как от одной ложки сахара, надо класть три ложки меда.

– Да я смотрю, ты эксперт по меду.

Так говорил Хиросава…

Сегодня, видимо, день такой.

– Ну как, вкусно?

В его памяти всплыло лицо довольно улыбающегося Хиросавы.

– Вот это тоже возьмите. – Фукасэ протянул баночку, стоявшую перед его левым локтем, опущенным на стойку.

– Да, в семь, она должна скоро прийти.

– Нужно было подождать Михоко, чтобы делать кофе с медом вместе, – заметила хозяйка.

Зазвенел колокольчик, как будто смешиваясь с его невнятным ответом.

* * *

– Вы, наверное, бронировали этот столик? – спросила Михоко, робко поднимаясь со своего места.

«Точно! Ты права!» Фукасэ кивнул про себя изо всех сил.

– Коста-Рика?

– Угадал.

Однако в этом магазине был еще один очень важный человек.

– Михоко работает в пекарне «Гримпан» по другую сторону от станции.

Это случилось три дня спустя. Хозяйка протянула ему конверт с билетами в кино.

– Сходи с девушкой.

– Мне не с кем.

Мастер тихо предостерег ее: «Мать…»

– Ну тогда эти билеты… – начал Фукасэ.

– Ты в приоритете; ты же наш клиент номер один.

Начиная со следующего вечера они ходили в кофейню ежедневно, за исключением дней, когда та была закрыта.

* * *

Может быть, Михоко взяла дополнительную работу в пекарне и задерживается?

Они встречаются еще только три месяца…

– Ты идешь в «Кловер кофе»?

– Извините, рассчитайте меня, пожалуйста; она, похоже, пошла ко мне домой.

– Ой, надо поторопиться…

– Мед не забывай. – Сказав лишь это, хозяйка направилась в торговый зал, где находилась касса.

– Почему ты извиняешься? Это я виновата, что не пришла в кафе.

– Я все. Сейчас сделаю кофе. Ты знаешь, хозяйка из «Кловер кофе»…

– Не надо.

– Что случилось? – спросил он, садясь по-турецки за столик напротив Михоко.

Та, напряженная, будто выдавливая из себя слова, произнесла:

– Кадзу, ты говорил, что твоя жизнь до сих пор была до скучного обычной. Это правда?

– Да, правда. Все это печально, конечно…

– На тебе есть… какая-то вина?

– Может, тебе дать посмотреть резюме? В моей жизни нет ничего интересного, но и пробелов нет…

– Тогда ты можешь рассказать мне всю свою жизнь?

– С какой стати?

Михоко его допрашивает.

Фукасэ почувствовал спиной взгляд и, стараясь придать лицу как можно более мягкое выражение, оглянулся.

– Ну как, нашла? Она сказал, это свой мед…

– Можно прочитать?

«Кадзухиса Фукасэ – убийца».

Однокурсники, встреча курса, западная музыка, кофе, мед…

Ответ – НЕТ. Не надо давать затянуть себя в эту пропасть.

– Когда?

«Если хочешь стать по-настоящему счастливым, открой ей все».

«Расскажи Михоко».

– Михо, сегодня вечером…

Нет, он не может выпустить туда Михоко. Наверное, сегодня такой день.

– У тебя как со временем? Мне нужно кое-что тебе рассказать. Но это надолго.

– У меня нормально.

– Что случилось? – Михоко уперла в него вопрошающий, хотя и несколько нерешительный взгляд.

Михоко, явно недовольная, молча кивнула и вернулась в комнату.

Глава 2

Летом, три года назад

– Фукасэ, а ты? – спросил Танихара, назвав его по имени. – Когда еще такое будет; поехали все вместе!

– После первого тура экзаменов могу, – ответил Асами, которому предстояло держать экзамен на учителя.

В результете решили, что лучше всего поехать где-нибудь в начале августа.

– Хиросава, а ты как?

– Звучит интересно, я с радостью, – ответил тот без всяких сомнений. Ну, раз Хиросава едет…

Фукасэ повернулся к Танихаре как раз в тот момент, когда его еще раз позвали.

– Фукасэ, поехали, повеселимся, ну?

– Что ж, тогда и я…

– Но что мы будем делать летом на лыжном курорте? – с серьезным лицом спросил у Мураи Танихара.

Мураи, немного подумав, произнес:

– Ну что ж, тогда кофе поручаю тебе.

С этого момента и Фукасэ стал от всего сердца с нетерпением ждать поездки в Мадараока.

И вот настал долгожданный день.

– Спасибо, – с искренней благодарностью подчинился Хиросава.

Рядом с водителем сел Танихара, сзади разместились Хиросава и Фукасэ.

– Ух ты, молодец! А сахар?

– Положил. И молоко.

Фукасэ приготовил кофе по вкусу Хиросавы.

Асами отпил глоток.

– Как вкусно! – сказал он.

– Конечно, никому не уступлю. Если я засну за рулем, вы вряд ли обрадуетесь, – Асами вернул себе термокружку.

Танихара, который с младших классов играл питчером[4], из-за травмы плеча не смог попасть в университетский клуб и Ассоциацию любителей. Тогда он вступил в молодежный любительский клуб бывших игроков в своих родных местах и два раза в месяц ездил в префектуру Сайтама к родителям и участвовал в тренировках. Танихара поведал, что за неделю до поездки в матче против их вечного соперника с ним случилось драматическое происшествие.

Фукасэ подумал, что Асами довольно резок. Но Танихара вовсе не выглядел обиженным.

– Я же говорил, лучше всего – когда все как обычно…

Кусок, который Фукасэ, боясь обжечься, делил на три части, Хиросава заглатывал целиком.

– Хиросава, ты хоть жуешь? – спросил Асами.

– Правда, на него приятно смотреть, когда он ест, – заметил Танихара, косясь на Хиросаву.

Когда они вернулись в машину, Танихара повернулся на этот раз к Фукасэ.

– Жареная курица – это просто стопроцентное попадание! – сказал он, расплывшись в широкой улыбке.

1 Фестиваль поминовения усопших в Японии, проходящий в августе.

2 Около 10 кв. м.

3 Традиционный низкий столик, под которым находится источник тепла.

4 Подающий в бейсболе, ключевой игрок команды обороны.

Продолжение книги