Дневник другого измерения бесплатное чтение

Глава 1. Вместо предисловия, письмо о в отдел полиции.

В жаркий летний день, да в такой жаркий, что можно с уверенностью заявить о превышении климатической нормы, на стол начальника Новгородского отдела полиции №1, легла пухлая папка с входящей корреспонденцией. В этот день, почта была не особенно богата на всякого рода заявления, жалобы, запросы, приказы и указания вышестоящих органов.  Всего около тридцати документов. Поэтому, уже минут через двадцать, корреспонденция с резолюциями руководителя, была возвращена в канцелярию. А еще через десять минут, руки секретарши, украшенные гламурным маникюром, неторопливо разобрали эту папку и разложили документы на специальном стеллаже, по именным ячейкам подразделений и служб. И уже в начале следующего рабочего дня, после совещания, руководители отделов и отделений, заберут из ячеек свою почту, а потом раздадут её, своим подчиненным для исполнения. Без такой вот обычной, ежедневной и рутинной процедуры, не обходится ни одно правоохранительное учреждение и не только правоохранительное.

На первый взгляд, система делопроизводства и документооборота представляется серой и безликой бумажной массой, особенно с точки зрения сотрудников, работящих в таких учреждениях. Иногда, среди заурядных бытовых жалоб и заявлений, можно встретить кричащие документы, содержащие сведения о потрясающих воображение событиях. Но такое бывает редко, так редко, что не стоит заострять на этом внимание. Тем более, что действительно невероятные и необычные события, всегда завуалированы сухой, скучной и обыденной информацией, за которой сложно рассмотреть что-либо любопытное. Такие документы практически невозможно выявить в общей массе однообразной корреспонденции, и вследствие чего они со временем растворяются под сукном письменных столов, на полках сейфов или стеллажах архивов.

Примерно по таким же причинам, никто не обратил внимание и на письмо Натальи Ивановны Гончаровой, которая утратила родственную связь со своим родным братом Михаилом Коржовым. “Миша больше недели не отвечает на телефонные звонки, не появляется в соцсетях, и я не знаю, что мне теперь делать, так как живу далеко в другом городе. Родственников и знакомых в Великом Новгороде у нас не осталось.  Сама приехать не могу…”, – сообщала в своем письме женщина.  “Да, обычное это дело!” – скажет любой полицейский, прочитав такое письмо, и сразу выдвинет самую рабочую версию происшествия: “Этот Миша, небось, пропил свою мобилу и гуляет где-нибудь с друзьями на притоне, а через неделю, когда пропивать уже будет нечего, объявится”. Что-то в таком же духе, заявил и, получивший в канцелярии письмо от Гончаровой, начальник отдела уголовного розыска Мамаев Павел Саркисович – седой худощавый майор, никогда не выпускающий из рук свой смартфон. Кто-то из наблюдательных коллег уже давно заметил эту особенность Павла Саркисовича и за глаза прозвал его одноруким. Ибо свободной у него всегда была только одна рука, а в другой руке, даже при работе с документами, за компьютером или при вождении автомобиля, постоянно находился вечно-звонящий гаджет. В зависимости от ситуации, смартфон, мог только перекладываться из одной руки в другую.

– Ты это, сегодня туда не ходи. В письме есть номер телефона, позвони сначала. – мурлыча себе поднос и не отрывая глаз от смартфона, проговорил Мамаев, обращаясь, к вошедшему в кабинет по его вызову, оперуполномоченному Алексею Брянцеву. А затем, отодвинув от себя заявление Гончаровой и не поднимая взгляда на подчинённого, начальник розыска стал увлеченно тыкать пальцами в дисплей смартфона. Такое поведение Павла Саркисовича, означало, что уже, прямо сейчас и без лишних вопросов, нужно приступать к исполнению документа.

Подтянутый, жилистый и светло-русый лейтенант Брянцев, относился к категории молодых и перспективных сотрудников, поскольку по окончании ВУЗа прослужил в полиции чуть более года, но уже кто-то из большого начальства, успел возложить на него огромные, но пока еще не сбывшиеся, надежды. Поэтому, в целях закрепления достигнутого успеха и повышения авторитета в глазах высокого руководства, молодому лейтенанту Брянцеву давалось множество несложных, но ответственных заданий, которые нельзя было поручить сотрудникам, имеющим больший стаж службы. Ведь, более опытные оперативники, всегда были задействованы в проведении сложных, трудоемких оперативно-розыскных мероприятиях и исключительно по особо тяжким преступлениям. По мнению руководства, отнимать время у опытных оперативников на всякую мелочёвку, на вроде того без вести пропавшего Коржова, было не позволительной роскошью. И первые месяцы службы, Брянцев искренне верил в такое положение дел. Но потом, он стал замечать, что некоторые “бывалые” оперативники, возвращаясь с заданий с мешками у глаз, иногда пьют минералку в больших количествах. Тем не менее, столкнувшись с такой служебной стратификацией, молодой лейтенант нисколько не огорчился, поскольку понимал, что опыт и авторитет, могут быть получены только таким примитивным путем. Тем более, что после поступления на службу, обнаружилось множество отличий между теорией и практикой. Оказалось, что от теоретических знаний без практического опыта, пользы очень мало, даже если этим знаниям, экзаменационная комиссия дала оценку «отлично».  Впрочем, практика без теории, так же вызывает много вопросов.  С этим Брянцев тоже успел столкнуться на примере нескольких сотрудников из его отдела, уже познавших все тонкости службы, как говориться от “а” до “я”, но при этом, не имеющих соответствующего образования и малейшего представления о базовых юридических понятиях. Таких полицейских, Алексей отождествлял с цирковыми медведями, которые, не зная законов физики, да и, вообще не зная об их существовании, научились ездить на велосипедах.

К тому моменту, как Алексей зашел в кабинет Мамаева, у него на исполнении уже находилась десятка два различных поручений, заявлений и запросов, не считая оперативно-поисковых дел, что хранились в сейфе под замком. И увидев на столе шефа заявление с резолюцией, он сразу понял для чего его вызвал начальник и, что отвертеться от этого, никак не получится.

– Павел Саркисович! – взяв со стола документ, выдавил Брянцев. И это прозвучало так, словно он вознамерился высказать какое-то недовольство. А Мамаев, оторвав на секунду глаза от дисплея смартфона, осек Брянцева, уколов при этом гневным взглядом. Да на столько гневным, что можно было увидеть, как смутился, висевший над столом, портрет Железного Феликса.

– Я же сказал тебе, что в письме есть номер телефона. Позвони! Может кто и ответит, и тогда ненужно будет туда ехать.  Давай… Давай, иди с моих глаз уже! Исчезни!

– Но Павел Саркисович! – не унимался Брянцев, – Да я не об этом. Я хотел отпросится с работы по раньше.

– И?! –  Мамаев изобразил на лице восторженную мину, чем ввел Брянцева в некоторое замешательство, поскольку не было понятно, чему он так удивился: тому, что появилось на дисплее смартфона или неожиданной просьбе подчинённого. Но как бы там ни было, гнев босса испарился, а портрет Дзержинского вернул себе строгий и невозмутимый вид.

– Да нет, дело в том, что у моей мамы сегодня День рождения, и я…, – начал было Брянцев, очевидно намереваясь подкрепить свою просьбу вескими аргументами, но в этот момент смартфон Мамаева завибрировал всем своим плоским телом, требуя от хозяина переключить на него все свое внимание.

– Да, Евгений Петрович! Да… да, верно…  –   приложив смартфон к уху, приветливым голосом заговорил Мамаев, а затем стал кивать Брянцеву и махать рукой, указывая на дверь.

Алексей, мгновенно расценил этот жест босса, как удовлетворение его просьбы, ибо каких-либо запретов, в его согласном кивании головой, рассмотреть было невозможно. В туже секунду, Брянцев исчез из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.

По пути в свой кабинет, расположенный в другом крыле здания, лейтенант, то и дело, порывался прочитать на ходу заявление, но это никак не получалось. А после того, как чуть не столкнулся с начальником штаба майором Денисенко, он утихомирил свое любопытство и ознакомился с документом уже сидя за своим рабочим столом.

Нечто подобное, ему поручали еще когда он, будучи курсантом, проходил практику в уголовном розыске. Правда это было в другом отделе полиции и в другом городе.   Тогда оказалось, что человек, с которым родственники утратили связь, скрываясь от коллекторов, сменил номер телефона и никому об этом не сообщил.

Недолго думая, Алексей набрал указанный в заявлении номер и в ответ услышал длинные гудки, что вселило небольшую надежду, на быстрое разрешение обращения Гончаровой. Однако, далее длинных гудков, дело не продвинулось. А через несколько часов, вместо гудков в динамике смартфона, Брянцев услышал всем знакомую фразу: “Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”. Набрав еще раз этот номер и убедившись, что абонент не доступен, Алексей решил больше не звонить, и не откладывая в долгий ящик это дело, лично отправиться по адресу, указанному в заявлении.

Будучи исполнительным и еще не испорченным профессиональной деформацией, сотрудником, Брянцев, как и положено по инструкции перед уходом с рабочего места, собрал всю документацию со своего стола и убрал её в сейф. В этот момент, в кабинет буквально ворвался его коллега Андрей Андреев. Последний, был неофициальным наставником молодого оперуполномоченного, так как Алексея при назначении в уголовный розыск, временно подсадили в его кабинет. Но, как известно, в России нет ничего более постоянного, чем временное. В общем, Брянцев прижился в кабинете Андреева и через год чувствовал себя тут, уже полноправным хозяином.

Старший оперуполномоченный Андреев, проработал в уголовном розыске полтора десятка лет и дослужился не только до залысины на всю макушку, но и до звания капитана. Если бы не многочисленные дисциплинарные взыскания, которые всем стали раздавать без разбору на право и налево после реформы, то есть, когда из милиции сделали полицию, то он давно был бы уже майором. Но, отдать должное Андрееву, это обстоятельство его не сильно удручало, ибо по натуре он не был карьеристом, чем, несомненно, вызывал у коллег доверие и уважение. И молодого Брянцева он сразу стал позиционировать как своего напарника. А между тем, Андрееву, было чем похвастаться в своем послужном списке. За период службы в уголовном розыске, он лично раскрыл несколько десятков разбойных нападений и убийств, а еще прошумевший на весь город в 2006 году, поджог производственного помещения фирмы “Галич”. А о предотвращении покушения на убийство генерального директора Павла Гальченко, в отделе до сих пор вспоминают, как полицейскую легенду.

– Надо брать! Надо брать! – как-то торжественно и нараспев, повторял Андреев, усаживаюсь в свое кресло, а потом увидев, что Брянцев опечатывает сейф, удивленно спросил: – И куда это мы собрались?

– Нужно одного потеряшку проверить по адресу, а потом Мамаев отпустил меня пораньше. У мамы День рождения сегодня. – довольно улыбаясь ответил Брянцев, и прощаясь протянул Андрееву руку. – В отдел уже возвращаться не буду.

– Стоп! – Андреев захватил ладонь Брянцева и стал ее удерживать в рукопожатии, – Помнишь на прошлой неделе кража была из киоска сотовых телефонов, на Королева улице? Так вот, хозяин пальчиков нарисовался. Надо брать! И брать не медленно! Мамаев уже в курсе и сказал тебя с собой взять. Поехали, быстро смотаемся, а потом я тебя отвезу куда, там тебе надо. Успеешь к маме, мы быстро.

Адрес подозреваемого в краже из ларька, значился на другом берегу Волхова, в новом доме жилого комплекса “Заречный”, что возвели на Псковской улице. Туда они отправились на служебной Приоре Андреева. Он единственный из отдела уголовного розыска, кто не побоялся закрепить за собой служебный автомобиль. Остальные сотрудники, предпочли не связываться с путевыми листами, а также прочей тыловой бюрократией и пользовались личным или общественным транспортом. А служебных автомобилей со штатными водителями, было всего два и на всех не хватало. Поэтому их можно было брать исключительно с санкции высшего руководства и только в том случае, если планировалось совершить подвиг.

Когда они въехали во двор дома, то из автомобиля не выходили, пока Андреев не довёл заключительные инструкции до молодого коллеги. А вводная часть инструктажа, была проведена еще в отделе на Пестовской улице.

– Так, слушай внимательно! Его зовут Ипатёнков Максим. Там по адресу, вместе с ним, зарегистрирована еще мама и, судя по всему, сестра. Буду говорить я, а ты в разговор не встревай, – подняв палец вверх, подытожил Андреев.

– А чего тут встревать?! – хмыкнул Брянцев, – Если дверь откроет сам Ипатёнков, то возьмём его под белы рученьки и отвезем в отдел. А если откроет мать или сестра, а его самого не будет дома – выпишем повестку.

– В том то и дело! Если мать или сестра! – возмутился от услышанного Андреев, – Ты покажешь удостоверение, а потом будешь искать его долго и нудно. В общем, – он самодовольно заулыбался, – не встревай и учись у профессионалов. Кроме меня, мастер-класс тебе больше никто не покажет. Понял?

– Да чего уж тут непонятного, – пожал плечами Брянцев, – я всё понял. Пошли уже.

В домофон звонить не стали. В подъезд зашли, воспользовавшись тем, что из него вышла пожилая женщина с мусорным ведром.  Брянцев сразу подметил эту нелепость – огромный, новый, комфортабельный дом и мусорное ведро. А вот Андреева, это нисколько не смутило.

– С полным пошла, –  войдя в подъезд подмигнул Андреев коллеге, – значит нам повезет!

Брянцев в ответ, лишь улыбнулся, заражаясь оптимизмом, исходившим от старшего товарища. А делать каких-либо комментариев не стал, поскольку в приметы не очень-то и верил.

Почти сразу, после того, как Андреев несколько раз нажал на кнопку звонка, из-за двери раздался надрывный женский голос:

– Кто там?!

– Откройте, это я, Андрей! – как можно громче ответил капитан, при этом стараясь не сорваться на крик.

– Какой Андрей? – тут же спросил голос из-за двери.

– Я к Максу пришел! Откройте, мне ему…, тут…, передать нужно. – взмолился Андреев, чуть не всхлипывая, и поглядев на притаившегося в стороне Брянцева, дурашливо подмигнул.

Определённо, в оперуполномоченном Андрееве, пропал талантливый актёр, потому что своей игрой в доброго знакомого Макса Ипатёнкова, он мгновенно вызвал доверие у находившейся в квартире женщины, и та открыла дверь.

В дверном проёме, возникла бальзаковского возраста дама, с пучком из окрашенных в ярко-рыжий цвет волос на голове и больших очках с толстой роговой оправой. Очевидно, она приняла Андреева, за какого-то другого Андрея, чей голос ему случайно удалось скопировать при перевоплощении, так как обнаружив за дверью двоих незнакомцев, хозяйка квартиры, мягко говоря, была удивлена.

– А его нет дома. – вымолвила опешившая женщина, рассматривая незваных гостей с нескрываемым любопытством.

– А где он? – рявкнул Андреев.

– На работу ушел… а вы, собственно, кто такие?  – женщина стала оправляться от удивления, пытаясь перехватить инициативу разговора, – Что вам от него нужно?

– Мне нужно срочно его найти, – с некоторой угрозой в голосе, проговорил Андреев, – в противном случае у него будут проблемы. Большие проблемы. Так и передай это своему баклану.

– Да кто вы такие, что вам нужно? – женщина не сдавалась, готовая вступить в конфликт. Возможно, она решила, что перед ней обычные коллекторы, – Почему я вам про Максима должна рассказывать? Я вас впервые вижу. Уходите сейчас же, а то полицию вызову.

В ответ на угрозы о вызове полиции, Андреев ехидно заулыбался, а потом сделав серьезный вид, поведал женщине о том, что Максим влип в нехорошую, почти криминальную историю, из которой ему нужно срочно выпутываться.  Всё сказанное Андреевым, выглядело так натурально и правдоподобно, что даже Брянцев на мгновение задумался о том, что его коллега, на самом деле, является не сотрудником уголовного розыска, а матёрым представителем преступного сообщества.

– Вот мой телефон. – Андреев быстренько начеркал цифры в записной книжке, и вырвав из нее литок, протянул его женщине, – Передайте Максу, что Андрюха Андреев приходил. И если я его найду раньше, чем он придёт ко мне, ему уже никто не поможет. Ясно?

– Да кто вы такие? – принимая у Андреева записку, еле вымолвила женщина, дрожащим голосом. Гонор и дерзость, в ее глазах, уже сменились на страх, – Что вам нужно?

Андреев не стал отвечать, посчитав разговор оконченным, после чего резко развернулся и зашагал, не оглядываясь, прочь. Брянцев поплелся в след за своим старшим товарищем, при этом несколько раз споткнувшись на ступеньках.

– Слушай, а может не нужно было этот спектакль устраивать? – спросил Брянцев у Андреева, как только они вышли из подъезда. – Может, все же вернемся и представимся? Зачем женщину до беспамятства пугать?

– Нет, не вернёмся. Да всё пучком. Просто ты еще не догоняешь всей тонкости оперативной работы! – отмахнулся от молодого коллеги Андреев.

– Блин, давай лучше пойдём и представимся, пока не поздно. Скажем, что мы из полиции и она нам всё расскажет, – не унимался Брянцев.

– Что она нам расскажет!? – недовольно воскликнул Андреев, подходя к машине. – Ни хрена она нам не расскажет. Все! Хватит! Садись в машину поехали. Куда там тебе надо было?

Глава 2. Поиски утратившего связь.

Туда, куда нужно было Брянцеву, то есть на Большую Московскую улицу, где обитал пропавший Михаил Коржов, оперативники поехали только через час-полтора. Сначала они задержались в кафешке уличной еды с англицким названием «Streetfood & craft», где на скорую руку перекусили и выпили по чашке кофе. Потом Андреев заехал по каким-то своим делам в областное управление.

– Посиди в машине, – буркнул, уходя Андреев, – я быстро. Минут пять не больше.

Но эти пять минут, растянулись почти на час. За это время Брянцев успел не только вздремнуть, но и выслушать душещипательное откровение своего коллеги, которого встретил около управления. Походку худого и сутулого Олега Гориславского, с которым Алексей был знаком еще с института, не сложно было узнать издалека. Увидев старого приятеля, Брянцев вышел из машины и приветствуя, окликнул его:

– Олежа, привет! Куда спешишь?

– О! Лёха! Давно не виделись. – улыбнулся в ответ Гориславский, увидев старого приятеля. – В розыск иду. Тут вообще пипец, что творится!

А творилось, после назначения нового начальника, а если точнее, то начальницы Следственного управления, по местным Новгородским меркам, что-то из ряда вон выходящее. Все следователи только об этом и судачили, не упуская возможности рассказать первому встречному о новых порядках, насаждаемых, приехавшей из столицы, подполковницей.

Достав из папки сигарету и закурив ее, Гориславский дал понять, что спешить ему некуда, после чего ударился в повествование о нелёгкой службе при новом руководстве и несчастной судьбе всех следователей:

– Где-то две недели назад, может чуть больше, я закрыл одного типа. Он приехал сюда откуда-то из Удмуртии и неделю жил у тетки, которая старше его лет на десять. Она его кормила и поила, а он… – Гориславский улыбнулся и сделал многозначительную паузу, – Ну ты понимаешь, что он… В общем дым стоял коромыслом, а вино лилось рекой. А потом, в этом пьяном бреду, тётка решила проверить свой тайник, где прятала сорок тысяч рублей, что взяла в кредит на ремонт. А когда обнаружила, что деньги из тайника пропали, то она тут же обвинила своего сожителя в краже.   Тот, естественно, ничего не признал и в ходе ссоры настучал ей по лицу. В общем, пришлось возбудить уголовное дело, а его арестовать.  Он даже вину признал, дескать да, пропивал много денег. Но, через две недели, явилась эта дамочка и заявила, что деньги нашла. Видите ли, она их перепрятала в другое место и об этом забыла.

– А, может ей стало жалко его, и она взяла эти деньги в долг у кого-ни-будь? – предположил Брянцев.

– Да нет. – тут же ответил Гориславский, а потом затянувшись дымом из сигареты и подняв глаза вверх, словно пытаясь вспомнить нечто важное, продолжил: – Да это действительно те самые деньги. Других ей взять просто было негде. Я точно знаю. И теперь получается, что под стражей сидит невиновный. В общем его нужно выпускать, а дело прекращать. Но не тут-то было. Теперь, прежде чем прекратить уголовное дело или продлить срок следствия, даже до трех месяцев, нужно предстать вместе со своим руководством, перед нашей новой начальницей следственного управления. И не дай бог, кто-нибудь продлит срок следствия или прекратит дело без её ведома. Я со своим шефом, вчера полдня топтался в очереди перед её кабинетом. А очередь со всей области собралась. Нам-то еще, что!? Мы из города – пешком можно дойти, а люди за сто километров приехали, из самых дальних районов были… Некоторые по несколько раз в неделю приезжают. Но это все ерунда, по сравнению с тем, что она нам сказала.

– И что же она вам такого сказала? – сделал любопытную мину Брянцев.

– А она сказала: “Если вы его упаковали, то должны были найти у него наркотики или оружие. А теперь, если вы его выпустите, то я устрою вам братскую могилу”, – на этой цитате Гориславский сделал паузу, ожидая реакции собеседника, но тот лишь спокойно улыбался, непонимающе хлопая глазами. Поэтому он продолжил, стараясь продемонстрировать искреннее негодование: – Прикинь, она сказала:  “Оружие, наркотики у него найдите или я вам всем братскую могилу устрою!”. И это было на полном серьезе. Она дала мне телефон опера из управления, который с ее слов, организует моему арестанту и оружие, и наркотики. В камеру, что ли подкинет!? – Гориславский в недоумении пожал плечами, – Вот, теперь в управление розыска иду.

– Бред какой-то. – подметил Брянцев.

– Да, не то слово! – подтвердил Гориславский, – Михалыч, мой шеф, за сердце хватается и кричит: “Завтра же рапорт на пенсию напишу!”. Говорит, что за двадцать пять лет службы тут такого никогда не было.  Всегда стремились к законности, и никто не запрещал невиновного выпустить на свободу из-под стражи. А теперь даже следствие помешалось на показателях. Пусть, говорит, у себя в Москве так работают.

– Да-а-а. – сочувственно протянул Брянцев, и представил себе прижимающего к груди руку, усатого подполковника.  – Действительно, всё так, как сказал Андрюха Андреев: “Следственные подразделения теперь больше не белая кость, и следователей набирают по объявлениям. Белую кость вынули, а новая начальница СУ, спустила последнюю голубую кровь”.

– Все верно. Те, кто давно работает, так и говорят. – подытожил Гориславский и, выбросив окурок, протянул для прощания руку Брянцеву, – Ладно, давай увидимся еще. Андрееву привет!

Гориславский ушёл, а Брянцев остался стоять около автомобиля Андреева, размышляя над тем, что ему рассказал старый приятель. Он отчетливо представил себе усатого подполковника, прижимающего ладонь к груди, хватающего ртом воздух и падающего на кресло в сердечном приступе. А когда этот подполковник плюхнулся в кресло, в глазах лейтенанта потемнело, и он лишился зрения.

– Приве-е-е-т! – с возбуждающим придыханием раздался женский голос над ухом Брянцева. Прохладные ладони, нежно прижались к его лицу, закрывая глаза.

– Женька ты, что ли?! – воскликнул Алексей, вздрогнув от прикосновения нежных рук.

В ответ он услышал, девичий смех, по которому понял, что не ошибся. А как он догадался, что это была именно Евгения Перевалова, Алексей и сам не понял. Но, наверное, потому, что часто думал о ней.

С Евгенией, Брянцев познакомился, будучи уже на службе в полиции. Со слов самой Жени, она работала секретарём у какого-то судьи в Новгородском районном суде.  Но в районном «храме Фемиды», Алексей еще ни разу не был, а с Евгенией он познакомился вне службы и совсем в другом месте. Судьба свела их на фестивале “Былинный Берег”, что ежегодно проходит в Тверской области.  Каждый из них приехал туда со своей компанией. Каким-то случайным образом, их палатки оказались рядом и в первый же вечер компании объединились, а потом до рассвета, все сидели у костра, пили вино из металлических кружек и слушали гитару. Три дня и две ночи фестиваля, помимо незабываемых впечатлений, оставили в смартфоне кучу фотографий и десяток новых телефонных номеров. А после фестиваля, Алексей и Евгения обменялись несколькими, ничего незначащими сообщениями через соцсети, и один раз, опять же случайно, пересеклись в ночном клубе.

Евгения Перевалова, крашеная блондинка с зелеными, как изумруд, глазами, подкупала легкостью своих суждений и позитивным взглядом на окружающий мир. Из-за этого, при первой встрече, Евгения показалась Алексею легкомысленной и с небогатым умом, девушкой, а крашеные в белый цвет волосы, успешно закрепили за ней этот ошибочный образ, не оставляя и малейшего шанса на другое первоначальное мнение. Но в процессе дальнейшего общения, обнаружилось, что на свете нет такого вопроса, в котором Евгения, была бы не в теме. И если наша жизнь игра, то уже в самом начале этой игры, еще в юном возрасте, эта девушка прожила сто жизней и накопив тонны опыта, достигла девяносто девятого уровня.

Чего скрывать, Алексею Евгения нравилась. Он даже пытался завести роман, предлагал прокатится по вечернему Волхову на теплоходе, приглашал кафе и звал в кино. Но дальше флирта и приятельских разговоров, их отношения не зашли. Она всё время куда-то исчезала и ускользала, перенося на “потом” все предложения, поступающие от, оказывающего внимание, кавалера.

– О чем скучаешь? – девушка, улыбаясь, вышла из-за спины Брянцева и взяла его за руку, – Я тут случайно мимо шла, смотрю ты стоишь. Дай, думаю, подойду…

– Вот так вот, просто и случайно, шла мимо? – повел вверх бровями Алексей, изображая удивление.

– Да, представь себе.

– А чего это ты тут ходишь?  – спросил Алексей, сменив удивлённое выражение лица, на притворные недовольство и строгость, – Почему не на работе?

– Э-э-э! – Евгения на мгновение замялась, сделав вид, что, не поняв шутки, смутилась от такого вопроса, а потом расхохоталась и кокетливо хлопнула рукой по плечу Брянцева, – Слышишь! Своим бандитам будешь такие вопросы задавать. А я, девушка свободная.  Надеюсь, вам понятно, товарищ следователь.

– Да ваша честь, понятно- склонил голову Алексей, а потом, уже без намёка на иронию, спросил: – Ну, а если серьезно, чего не на работе? Случилось чего?

– Да ничего не случилось. – ответила девушка, на мгновенье спрятав улыбку, – Я к маме бегала. Она тут недалеко живет. Уехала на несколько дней из города, а кошку кормить некому. Вот я и бегаю.   А ты в управление?

– Я? Нет. Жду товарища. Он тут по делам зашел.

– Ну да ладно, заболталась я тут с тобой. Нужно бежать на работу. Созвонимся.

На прощанье, девушка чмокнула Алексея в щеку и упорхнула прочь, растворившись в городской суете. Брянцев же, про себя отметил, что она снова ускользнула, оставив, лишь, призрачный шанс на возможные отношения в будущем.

Андреев застал Брянцева стоящим около автомобиля, когда тот все еще продолжал задумчиво пялиться в след, упорхнувшей от него, в очередной раз, зеленоглазой девушки.

– Чего стоишь как истукан, – хлопнул по плечу коллегу Андреев, – садись уже, поехали. Куда там тебе надо?

Оказавшись на Торговой стороне, Брянцев вновь набрал номер телефона Коржова. В ответ он не услышал ни чего, ни гудков, ни женского голоса, сухо сообщающего о недоступности абонента. Несколько раз послушав в трубке тишину, Алексей решил, что это сбой в сети и, желая добиться своего, продолжал давить пальцем на зелёную кнопку “вызов”,  пока служебная Приора не парковалась около дома Коржова.

Старое, дореволюционное трехэтажное строение с облезлыми стенами, выглядело неухоженным и мрачным. Дверь, ведущая в подъезд, оказалась открытой. Домофон, по непонятным причинам, был обесточен. Поэтому полицейские без труда зашли в подъезд, не встретив никаких препятствий на своём пути. Но как только они переступили порог подъезда, телефон Андреева затрезвонил, чуть ли, не выпрыгивая, при этом, из кармана.  Это случилось так неожиданно, что Брянцев невольно вздрогнул, а Андреев, не громко выругавшись, поторопился извлечь телефон из брюк. Но, гаджет застрял в кармане, продолжая голосить, нарушая царившую в подъезде тишину.  А когда, на конец, Андрееву удалось достать из кармана телефон и ответить на звонок, он махнул Брянцеву рукой, дав понять, чтобы тот не ждал его и дальше шел сам.  После этого, Андреев быстрым шагом вышел из подъезда во двор, а Брянцев поднялся на второй этаж, где располагалась квартира Коржова.

Прежде чем звонить в дверь, Алексей осмотрелся по сторонам. На этом этаже, в отличии от первого, было три квартиры, тогда как этажом ниже, только две. Было заметно, что ремонт давно не проводился, но при этом в подъезде было чисто. Все двери на лестничной площадке имели относительно новые конструкции из современных материалов. А дверь, ведущая в квартиру Коржова, имела, к тому же, и антивовандальное покрытие. В общем, ничего интересного и необычного тут не было. Самый обычный подъезд. Исключением был только огромный и жирный кот дымчатого окраса, что сидел на подоконнике между вторым и третьим этажом.

“Ух ты, какой огромный. Пожалуй, хозяин кормит тебя одной, лишь, сметаной” – подумал, глядя на кота, Алексей. А о чём подумал, при виде Брянцева, кот, не знает никто. Но было видно, что появление на лестничной площадке человека, вызвало у кота неподдельный интерес и он стал таращиться на Брянцева, не сводя с него очумелого взгляда.

Как и следовало ожидать, на звонок и последующий стук в дверь, никто не отозвался. Брянцев затаил дыхание, прислушался и.., и не услышал ничего, кроме биения своего сердца. После того, как шумный Андреев выбежал на улицу, тишина в подъезде восстановилась полностью и больше никто её не нарушал. Даже, разговаривающего по телефону около подъезда Андреева, слышно не было. Хотя, по логике вещей, какие-то звуки все же должны были долетать до второго этажа. Ведь дверь в подъезд была открыта настежь.

Немного подождав, и несколько раз надавив на дверную ручку, Брянцев достал из кармана смартфон и набрал номер Коржова. В ответ раздались длинные гудки, но на вызов никто по-прежнему не отвечал. Убрав смартфон от уха, он вновь прислушался, надеясь уловить хоть какой-нибудь, похожий на звонок телефона, звук. Но за дверью было по-прежнему глухо, как в танке. Затем, долго не раздумывая Алексей позвонил в соседскую дверь, что была ближе к квартире Коржова и приятельски подмигнул, внимательно наблюдающему за ним, коту. За этой дверью также было тихо, никто не отзывался, и Брянцев несколько раз нажал кнопку звонка следующей двери.

Решив, что и в этой квартире никого нет, Алексей вознамерился вернуться на первый этаж, надеясь найти хоть кого-нибудь из соседей Коржова. Не хотелось возвращаться в отдел, не получив хотя бы маленькой толики информации. И когда он, уж было, спустился на несколько ступенек в низ, за его спиной раздался звук открывающегося замка. Открылась дверь квартиры, что была расположена ближе к квартире Коржова. На пороге возник седобородый старик, одетый в широкие красные шорты и белую майку алкоголичку.

– Здравствуйте, я из полиции. – тут же представился Брянцев, предъявив удостоверение, и указав на квартиру Коржова, спросил: – Скажите, а как давно вы видели своего соседа?

– Мишку, что ли? –  голос у деда был сухой и трескучий.

– А что, здесь еще кто-то живёт?

– Мишку сто лет не видел. Вот мне уже семьдесят девять лет, а Мишку я не видел сто. Что б ты не пришёл, я б и тебя не видел.

– Так он живет здесь или нет?  –  Алексей сделал вид, что не понял шутки, а потом попытался вызвать у старика сочувствие: – Понимаете, его сестра разыскивает, переживает, волнуется. А он ей не звонит и не пишет.  Сама приехать не может, далеко живет. Письмо в полицию прислала, просит найти и узнать, что случилось.

– Наташка что ли? –  наморщив лоб, задумался дед.

– Ну, да. – кивнул Алексей, – А что, у вашего соседа еще и другая сестра есть?

– И Наташку сто лет не видел. Хотя нет, больше! Это…– старик запнулся, уставившись в потолок почесывая затылок, видимо что-то подсчитывая в уме, – Это мне, мне семьдесят девять…, а Наташка тут лет сто пятьдесят не появлялась. В море купается. Да… – при слове “да”, старик с важным видом закивал головой, – купается…

Какие, только, наводящие вопросы Брянцев не задавал старику, но выудить из него более-менее внятную информацию, так и не удалось. Единственное, что Алексей понял со слов деда, так это то, что он не ошибся и пришел по правильному адресу.

Распрощавшись кое-как с чудаковатым стариком, Брянцев спустился на первый этаж, где чуть не столкнулся лоб в лоб, с ворвавшимся в подъезд Андреевым.

– Да где ты ходишь? – каким-то взволнованным и возбужденным голосом, сходу заявил Андреев. К слову сказать, вид у него был лихой и придурковатый. – Поехали скорее!

– Что случилось? Куда поехали? – опешил Брянцев.

– Меня срочно в ФСБ вызывают. Поехали, поехали.

Оказалось, что когда они вошли в подъезд, то на телефон Андреева позвонил Максим Ипатёнков, с мамой которого они разговаривали пару часов назад.

– И я ему говорю: “Слышь клоун, ко мне сюда быстро приехал!” – захлёбываясь от возбуждения рассказывал Андреев, ведя свою Приору по Большой Московской улице, —А он и говорит такой: “Да кто ты есть и что тебе надо от меня? Я тебя не знаю. И вообще я сейчас в ФСБ позвоню”. А я говорю: “Мне пофиг, что ты меня не знаешь, и ФСБ мне пофиг!”. И тут, прикинь, в наш разговор вклинивается третий человек.

– В смысле, третий? – уточнил Брянцев.

– Ну, он, этот третий, как бы нас прослушивал, а потом вклинился в разговор и говорит: “А-а-а! Тебе ФСБ пофиг? Тогда давай приезжай сюда в управление. Я – ФСБ, подполковник Еремеев, а ты кто такой, представься”. Ну, я и представился, говорю мол: “Старший оперуполномоченный капитан полиции Андреев”. В общем этот Ипатёнков, походу, на ФСБ работает”, – сделал вывод из своего рассказа Андреев, уже спокойным тоном.  Теперь в его голосе чувствовалась обида, а от возбуждения не осталось и следа.

– Да-а-а, влип ты в историю. – сочувственно заключил Алексей. – А где там, в управлении, искать этого Еремеева, ты знаешь? Ты спросил у него из какого он отдела, ну, или хотя бы номер кабинета?

– Не, не спросил. Как-то не подумал в запаре. Приедем и у дежурного спросим.

Новгородское управление ФСБ расположено на Софийской стороне и им пришлось возвращаться обратно, на другой берег Волхова. Служебная Приора Андреева неспешно двигалась в потоке автомобилей по улице Державина к мосту Александра Невского. Андреев, выговорившись, замолчал, а Брянцев размышлял над сложившейся ситуаций. Некоторые мысли, он проговаривал в слух.

– Какая-то хрень получается. Зачем Фсбешникам слушать такой разговор? Но, еще больше…, не понятно, зачем им рассекречивать себя таким образом. Это же очевидный залёт! Это провал. Это грубое нарушение режима секретности…   Стоп! – Брянцев вскрикнул и хлопнул себя ладонью по лбу, а Андреев, от неожиданности, нажал на тормоза и уставился на товарища. – Да тебя же, развели! – Алексей за хихикал, – Развели как лоха!

– Чего? – недоверчиво переспросил Андреев, и продолжил движение. Где-то сзади, стали сигналить нетерпеливые водители, а кто-то из прохожих, покрутил пальцем у виска.

– Сам подумай, зачем Фсбешникам палить свою прослушку по такому пустяку, да и вообще, зачем им тебя слушать. Не велика ты птица! – еле сдерживаюсь от смеха, делился своими соображениями Брянцев, – Это же обычная конференцсвязь. Есть такая услуга у сотовых операторов.

– Конференцсвязь! Да, похоже, – согласился Андреев, с выводом Алексея и как-то задумчиво, добавил: – Действительно, развели… Вот смеху то будет, когда Саркисыч об этом узнает!

– Вот это я понимаю “мастер-класс”, – давясь от смеха сказал Брянцев. – Ладно, поехали обратно на Псковскую. Упадем в ноги той женщины, может она сжалится над горе-полицейскими и скажет, где ее сын. А на квартиру Коржова, я потом сам, еще раз заскочу.

Узнать, чем закончилась история с Максимом Ипатёнковым, в этот день Брянцеву было не суждено. Как только они проехали мост Александра Невского, на смартфон Брянцева поступил звонок от Мамаева. Это был один из тех звонков, что в корне меняют планы целого дня. Как всегда, кроме Брянцева не было на подхвате никого, и он был отправлен на происшествие.

– Нет, я не забыл, что тебе нужно к маме на День рождения! – предвосхитил вопрос от подчиненного, начальник розыска, –  Обозначишь только своё присутствие, а пот иди куда хочешь.

Дежурная “буханка” забрала Алексея от сквера Водников и вместе со следователем, подсевшим в машину около кооперативного техникума, отвезла на Красное поле. Там, недалеко от Тихвинского источника, обнаружили труп висельника. Происшествие, конечно, не приятное, но вполне заурядное для полицейских будней. Тем более, что в кармане трупа была обнаружена предсмертная записка. Поэтому, оформлением суицида, Брянцев занимался не долго и уже часа через два, на всех порах, он мчался на мамин День рождения.

По пути, Алексей решил заскочить за тортом в кондитерскую и по совместительству кофейню «Корица Сад», что расположена в доме №28 по Большой Московской улице. Так, случайно или нет, не понятно, оперуполномоченный Брянцев оказался недалеко от дома, разыскиваемого им, Михаила Коржова.  Времени, до праздничного застолья, было еще предостаточно и Алексей, недолго думая, завернул во двор дома на углу Бояна и Большой Московской.

Подъезд, встретил его все той же гробовой тишиной. Хотя, к этому времени, хоть какие-то жильцы, должны были уже вернуться в свои жилища и хоть немного наполнить свой дом разнородными, бытовыми звуками.  Но во всем доме, по-прежнему было тихо, словно все вымерли.

Уже по старой схеме, Алексей сначала позвонил в дверь, потом и постучал. А после того, как стало ясно, что дверь никто не откроет, он набрал номер Коржова. Смартфон, судя по всему, тоже не хотел нарушать царившую в подъезде тишину и беззвучно вырубился. Неотрывная взгляда от погасшего дисплея, Брянцев надвил на дверную ручку и дверь поддалась, тихонько открывшись. Алексей как-то даже не обратил на это внимание, поскольку был поглощён разбирательством с капризным гаджетом. Открывшуюся дверь он заметил, лишь, после того как его лицо обдал, вырвавшийся на мгновение из квартиры, прохладный поток воздуха.

Как, в таком случае, должен поступить законопослушный полицейский? Имеет ли он право, входить в квартиру, когда хозяева не отзываются, а дверь оказалась не запертой? Полагаю, что у каждого есть свое особое мнение на этот счёт. А оперуполномоченный Алексей Брянцев, то ли от неуёмного любопытства, то ли от желания поскорее разобраться с заявлением Натальи Гончаровой, даже и думать забыл, о защищаемой законом, неприкосновенности жилища.

– Эй хозяева! Есть кто дома? –  не громко, но в тоже время и не тихо, спросил Алексей, переступая порог. Где-то рядом, в подсознании, уже появилось предположение, что на его вопрос никто не ответит и видимо из-за этого соображения, он не хотел поднимать лишнего шума.

За дверью в прихожей, было сумрачно, прохладно и тихо. Тише, чем в подъезде. Сразу за входом на полу, слева под зеркалом и вешалкой, стояло несколько пар уличной обуви и пара домашних тапок. Здесь же у стены стояла длинная обувная ложка с набалдашником в виде ржущей лошадиной головы.  На вешалке висела то ли куртка, то ли пальто, сразу было не понятно. Брянцев не стал тут сильно осматриваться и прошел дальше.

Квартира, в которой обитал пропавший Коржов, была однокомнатной с маленькой кухней и не отличалась изысканностью обстановка. Она казалась пустой и необитаемой, хотя пыли нигде не было видно. В кухню Алексей заходить не стал, так как было достаточного одного взгляда от входа, чтобы понять, что там искать нечего. А в комнате, его внимание сразу привлек, лежащий на кресле, книжный пухлый томик в кожаном переплёте.  “Ну, что ж, раз хозяев нет, то можно и не стесняться” – подумал про себя Алексей и подхватив книжку, плюхнулся в кресло.

Открыв книгу, Брянцев обнаружил, что это был ежедневник, весь исписанный мелким аккуратным почерком. А когда он перелистнул страницы, то из них вывалилось несколько фотокарточек. И в этот момент, Алексей проявил превосходную реакцию, поймав, устремившиеся в низ, фотографии, зажав их между коленями.

Это были квадратные фотоснимки, сделанные камерой моментальной фотопечати типа “Палароид”. Всего было пять или шесть снимков с изображением незнакомых для него людей. Все кроме одного, на котором была изображена девушка.

В 80-90-х годах прошлого столетия такие фото были довольно популярны и в семейном альбоме Брянцевых хранилось немало подобных фотоснимков. На этих фотографиях, родители Алексея были еще совсем молодыми, и, наверное, моложе, чем сам он сейчас. И, если бы это было фото какой-нибудь незнакомой Брянцеву девушки, то он скорее всего, запихнул бы его и другие фотографии, обратно в страницы ежедневника, а сам ежедневник отложил бы в сторону за ненадобностью. А вскоре и вовсе забыл бы о нем. Но, на фотоснимке была запечатлена Евгения Перевалова и это обстоятельство, мягко говоря, смутило Алексея. На фотографии, у Евгении были те же, большие зеленые глаза, смотревшие на Брянцева с таким же позитивом, как и утром при последней их встрече. И что это была именно Евгения Перевалова, Алексей даже не сомневался. Не найдя какого-либо объяснения этому обстоятельству, он взял, уже отложенный в сторону, ежедневник, в надежде, что найдёт на его страницах, хоть какую-нибудь информацию. Фотографию Евгении, Брянцев машинально запихнул между страниц ежедневника, а остальные фото бросил рядом на стол.  Затем, расположившись по удобнее в кресле, Алексей сам не заметил того, как целиком погрузился в чтение рукописного текста, который начинался с даты, но без указания года, как-то так: “21 октября. Уже третий день живем в поезде. Едем на Северный Кавказ, а куда именно держим курс, еще не известно…”

Глава 3. Из дневника: «Держим курс на Кавказ».

21 октября.

Уже третий день живем в поезде. Едем на Северный Кавказ, а куда именно держим курс, еще не известно. Офицеры толком ничего не объясняют, так как скорее всего, они сами не знают замыслов командования. Но поговаривают, что едем в какой-то Хасаюрт, Хасавюрт или Хамавюрт. Короче, я не знаю, как правильно произносится и пишется название этого города.

Нас разместили в плацкартных вагонах. Спим на твёрдых полках. Полки абсолютно деревянные со всех сторон, и к тому же, очень жесткие.  Матрацев и подушек не выдали, и у меня уже болят все бока. Из постельных принадлежностей, имеются только бушлаты и плащ-палатки.  Свою амуницию – бронники и вёсла, сложили в ящиках под первыми полками. Наша батальонная техника тоже едет с нами. По прибытии, нам должны передать еще 3-а БТРа из Калужского батальона, на место которого мы и едим.

Я занял правую верхнюю полку во втором купе. Само купе выглядит мрачновато, кругом царапины и пятна неизвестного происхождения.  Со мной в одном купе едут: Пескарь, Капэн и Табун. Боковые места заняли: Паша Андреев и Андрюха Рыкин.

Пескарем, мы зовём Леню Дробыша. Хотя в военнике, он записан как Алексей.  Он родом откуда-то из Брянских лесов, на гражданке жил почти у самой границы с Беларусью и Украиной. На КМБ мы были в одной роте, но в разных взводах. Потом я поехал в учебку, а он остался в бригаде. Тогда-то его и прозвали Пескарем. Говорят, что он был похож на какого-то дембеля по прозвищу Пескарь. Этот дембель уволился перед нашим призывом. Вот в честь него, его так и прозвали.  А когда через четыре месяца я вернулся в Тулу, на базе нашей бригады сформировали дивизию, в которую вошли еще несколько частей. И так получилось, что мы попали служить в разные части. А перед командировкой, Пескаря перевели в наш полк и назначили водителембэтэра, да еще и в мой расчёт.

Капэном, здесь зовут Женю Капелана, он в моем расчёте числится стрелком-наводчиком, а Табуном, мы называем водителя из другого экипажа – Витьку Табунова. Командиром его экипажа числится Паша Андреев, но так его тут никто не зовет. Весь батальон знает его как Андрюху. Ну, а Андрюха Рыкин, прозвищем пока не обзавелся.

Половина нашего вагона заселена мазутой, к которой относятся: БТРщики, водители, связисты, слесари и химики. Остальные пассажиры, кто не мазута, относятся к третьей роте.  Где-то там дальше, в других купе, едут: невероятный парень из Чувашии по фамилии Гайдак, Чебурашка или просто Чеба, Пушкин, Малой и другие военные, чьи имена и прозвища в своем большинстве мне не известны. Хотя Малого, кажется, Вовой зовут…

За месяц до командировки, в наш полк перевели много солдат из других частей Московского округа. Среди них было очень много молодых, которые только-только КМБ прошли. Потом, все роты в батальоне здорово перемешали. Списки были известны давно, но фактически это произошло прямо на перроне, в момент погрузки эшелона.

Мою, родную, третью роту тоже основательно потрепали. Но я, впрочем, как и вся мазута, осталась числиться в взводе материально-технического обеспечения. Нас только слегка укрепили связистами, слесарями и водителями. А еще сформировали три расчёта экипажей БТРов. В этой связи, кое-кого, в том числе и меня, назначили на другую должность. Из командира авто-отделения, я превратился в командира расчёта БТРа. И мой расчёт стоит по списку первым.

Поезд движется, как правило, только в ночное время, а днем стоит в тупиках и отстойниках.  Обычно, за окном можно лицезреть только кирпичные стены, пустыри или неподвижные товарные вагоны других поездов. Ночью – ясное дело, вообще ничего не видно. Поэтому, какой город мы сейчас проезжаем, я не знаю.   Названия станций никто не объявляет, а расписания движения нашего поезда, скорее всего никто не составлял.

Делать нечего, сохнем от скуки.  В другие вагоны не ходим – не велено, да и двери в тамбурах заперты на замки.  А еще, в нашем вагоне едет проводник – мужик лет сорока, но его никогда не видно. Он всю дорогу бухает вместе с нашими офицерами, а иногда выходит по блевать в туалет. Я даже не знаю, как его зовут.

Из Тулы выехали 18 октября. Тогда, ночью был заморозок и при погрузке все сильно замерзли. И как выразился Пескарь: “Змерзли, як на марском дне”.  Поэтому, по-настоящему отогреваться начинаем только сейчас. А чем дальше едем, тем теплее становиться. Видимо Кавказ уже близко. Хотя едем как-то странно. То в зад, то вперед. Поезд часто меняет направление.

 24 октября.

Продолжаем ехать. Несколько раз двигались днем. Проехали Белгород, а потом снова где-то остановились, после чего со всех сторон, наш эшелон окружили товарные вагоны. От такой езды, скоро наши крыши поедут быстрее, чем мы.

В вагоне полным ходом идут притирки и проверки на вшивость.  Но до обид дело не доходит. Молодежь расслабляется, почувствовали слабину. А вот когда мы были еще в Туле, то у каждого молодого бойца нашей роты была своя не формальная должность. Кто-то по вечерам исполнял обязанности выключателя. Его так и звали – Выключатель.  После отбоя, он строевым шагом подходил к выключателю и с докладом: «Товарищ Выключатель, разрешите Вас выключить», гасил в казарме свет. После этого, боец замещающий должность сказочника, должен был рассказывать сказку.  Сказка была всего одна, про птичку-синичку, и начиналась как-то так: «Летит птичка-синичка по лесу, а ей на встречу три поросенка: Ниф-ниф, Нуф-нуф и Наф-наф.

– Здравствуй Нуф-Нуф, – говорит птичка-синичка.

– Здравствуй, – отвечает ей поросенок.

– Здравствуй Наф-Наф.

– Здравствуй птичка-синичка, – отвечает другой.

– Здравствуй Ниф-Ниф.

– Здравствуй! – отвечает ей третий поросёнок и она летит дальше. Вдруг, ей на встречу идут Белоснежка и семь гномов.

– Здравствуй Белоснежка, – кричит птичка-синичка.

– Здравствуй птичка-синичка, – отвечает ей та.

– Здравствуй первый гном.

– Здравствуй птичка-синичка.

– Здравствуй второй гном…

В общем, потом она встречает трех мушкетеров, Али-Бабу и сорок разбойников, двадцать Бакинских комиссаров и множество других, не мене известных и многочисленных героев.  И с каждым здоровается, и каждый ей отвечает».

 Был у нас летчик.  Кто-нибудь крикнет: «Летчик!». А он:

– Разрешите взлет, товарищ сержант.

– Разрешаю!

А после получения разрешения на взлет, боец прикладывал ладони к лицу так, что они становились похожими на очки шлема, и кружил по взлётке до тех пор, пока не поступала команда на посадку.

Эх, сейчас у нас нет ни летчиков, ни выключателей, ни сказочников и даже зажигалок с жертвами.  Грустно и не по себе как-то.  Честно говоря, тревожно от мысли, что мы едим в горячую точку.  Что нас там ждет… Смотрю на пацанов и думаю: «Все ли мы вернемся?».  Вон, Пескарь спичкой ковыряет в зубах, Табун в своем вещмешке копошится. Все стараются держаться бодрячком и не показывают, что у них кошки на душе скребут.

Всех их, я знаю не один месяц. Вместе мы уже съели тонну клейстера и сечки, а по духанке, последней заныканной коркой хлеба делились. И теперь, по их рожам, я все вижу. Все знаю, обо всем догадываюсь…

В последнее время, все как-то сплотились и породнились.  Одним только офицерам, как бы нипочем. Хорохорятся, как пингвины, однако. Хотя, наверное, то же переживают, ведь не выходят из запоя уже вторые сутки.

Вспоминаю, как незадолго до отъезда, мы стояли по полной боевой экипировке на плацу.  Ротный тогда, ходил между нами и с видом бывалого вояки, раздавал ценные советы по выживанию в бою. А ротный то у нас, по комплекции, был настоящей толсто-накаченной глыбой, да еще и высокого роста под два метра. Ко мне он тоже подошел, обдал перегаром и сковырнув мизинцем ремешок сферы с моего подбородка, по-отечески так, сказал:

– Сынок, если ты будешь в горах так ходить, то твоя башка вместе с этой каской в кусты улетит. Кто ее потом искать будет? Ты меня понял? –  я лишь кивнул в ответ, а он после этого стал кричать, обращаясь уже ко всему строю: – Я ж не о себе забочусь! Ну как вы не поймете? Вы ж мне все как дети родные – козлы обдолбаные.

Ротный, долго и упорно, готовил нас к войне, но сам в командировку не поехал – сердце не выдержало. Сердобольный наш, видимо очень сильно за нас переволновался.   Хотя, это очень даже хорошо, что его с нами нет. С ним мы бы всю дорогу, скорее всего, провели бы на крыше вагона, да и не только мы, проводник и остальные офицеры тоже. Ведь когда он напивается, то не трогает только замполита. Все остальные, попадая под раздачу побоев, щемятся кто-куда. Как в детской считалке: «Кто не спрятался, я не виноват!».

Никогда не забуду, как ротный вылечил меня от простуды. Как-то летом, мы целую неделю жили в палатках на стрельбище. Погода была теплой, но откуда не возьмись, у меня появились озноб и высокая температура. Набрав в медчасти колес, я несколько дней провалялся в палатке. А когда рота уехала в баню, я, вместе с другими калечами, остался на стрельбище.

Кровати в наших палатках стояли в два яруса. Я лежал на первом, а на втором ярусе кто-то оставил пустой пакетик от растворимого сока «Юпи».

И вот, лежу я значит, накрывшись матрацем и несколькими одеялами, болею. Вдруг в палатку вырывается ротный. Глаза мутные и «добрые». Я думал он меня не заметит. Но к моему счастью или, к несчастью, не знаю, что лучше, ротный мимо не прошел. Заметил-таки.

Выдернув меня из-под матраца, ротный первым делом заехал мне по морде, а уж только потом спросил: «Ты кто такой? Что это тут за «Юпи – уюпи?». А когда я представился ему по форме и доложил, что у меня высокая температура, то ротный вдруг успокоился. Он тут же уложил меня обратно в кровать и бережно накрыв матрацем, приказал: “Внимание боец – команда “отдыхать”.  Потом он вышел из палатки, как ни в чем небывало.

Но, когда ротный ушел, мне было уже не до отдыха. В голове, как болиды формулы один, одна за другой, стали пролетать мысли: “А если он еще раз войдет и забудет, что у меня температура? Что тогда? Куда прятаться? Бежать?”.

Уже через минуту, я выглянул из палатки и огляделся по сторонам. Так, в столовой под навесом, я увидел замполита. Он играл в шахматы, а вокруг шахматной доски, между тем, собрался весь постельный режим, кухонный и суточный наряд в полном составе. Я совсем не удивился тому, что все оставшиеся на стрельбище бойцы, вдруг заинтересовались шахматами.  Мне тоже, резко захотелось понаблюдать за игрой, и я короткими перебежками направился к столовой. Как не крути, а столовая в тот момент, была самым безопасным местом в округе. И еще по пути к столовой, я обратил внимание, что озноба уже нет, его как рукой сняло. Известно, чьей рукой. А через несколько часов, выяснилось, что и температура прошла. Вот такие животворящие персты у нашего ротного.

Болит нога. Загноился небольшой порез. Этой случайной болячкой я обзавелся еще до отъезда, в казарме. Не суть важно, как она появилась, а проблема в том, что эта мелкая царапина, чуть ниже голени, превратилась в гнойник, и не хочет заживать уже больше двух недель. И что я только с ней не делал, и зеленку в санчасти брал – мазал, и подорожники прикладывал, и как бабушка в детстве учила – мочился на рану по несколько раз в день. Ничего не помогает.

Едем дальше.

 27 октября.

Вчера, Витя Табун предложил поиграть в составление слов как в телевикторине “Звездный час”. Смысл игры такой: кто составит больше слов из одного слова, тот и выиграл. Всем понравилось – все играют. Сегодня в эту игру, играет уже пол-вагона.

1 ноября.

Сегодня днём проезжали станицу Кавказскую. К всеобщему удивлению и радости, поезд остановился прямо напротив людного вокзала. За все время, проведенное в пути, такого еще ни разу не случалось. Мы всей гурьбой вывалили из вагона и закурили. Но, счастье длилось не долго, поскольку офицеры тут же стали загонять нас обратно в вагоны. Так, что очень скоро, побросав окурки, мы вернулись на свои места. На перроне остался только один Андрюха, ведь эта станица была его родиной. Здесь он родился, вырос, а потом и в армию призывался.

Я наблюдал за Андрюхой через окно. Смотрю, стоит такой, руки скрестил на груди и по сторонам смотрит, дескать: “Вот он я, приехал!”. Но его никто не узнаёт, и никто к нему не подходит. И от этого, его лицо стало мрачнее грозовой тучи. А когда поезд тронулся, Андрюха демонстративно сплюнул на перрон и запрыгнул на ступеньку вагона. В этот момент его глаза стали заметно влажными.

– Хоть бы одна сука подошла. Хоть бы кого встретил, – дрожащим от волнения голосом молвил он, возвращаясь в купе.

Пока поезд, неспешно стуча колёсами, ехал по Станице, увозя нас прочь в неизвестное будущее, Андрюха успел немного рассказать о своей прошлой жизни и показать нам школу, а также парк, где с девчонками гулял. А потом он замкнулся в себе и до вечера ни с кем не разговаривал.  Досадно и обидно.

С одной стороны, Андрюху жалко, а с другой можно позавидовать тому, что он увидел родные края. Мы все давно не были дома, а об отпуске можно было только мечтать.

Те счастливчики, кого все же отпустили в отпуск, обратно в часть не вернулись. Исключением был только повар Данила, то есть Данилов Артем из Челябы. Он единственный, кто отгулял свой отпуск и вернулся на службу как и положено. А из-за тех козлов, кто не вернулся, нас даже в увольнения перестали отпускать. Я даже забыл, как выглядит увольняшка. Что это такое и кто ее выдает.

Увольнительных дней в части не было, зато самоходы были более чем доступными. Уходили из части целыми отделениями и, на несколько суток.  Я, например, умудрился на сутки из Тулы смотаться в Москву, но это уже отдельная история.

Однако, ни один самоход не сравниться с законным увольнением.  И я не знаю, как бы поступил на месте Андрюхи. Возможно я, или кто-нибудь другой, в тот момент, когда поезд тронулся, вместо того, чтобы запрыгнуть в вагон, ломанулся бы прочь. Один только Андрюха знает, что его удержало от дезертирства.

Транзит через станцию «Кавказская», был замечателен еще и тем, что Пескарь, пока поезд стоял у вокзала, умудрился поменять у прохожих три, сэкономленных нами, банки консервов на бутылку водки.  При этом ему удалось совершить выгодный обмен, выдав одну из банок, в которой была рисовая каша, за банку с говядиной. Ведь банки с кашей были без этикеток и по внешнему виду, для незнающего человека, не отличались от банок с тушёнкой.

Вечер удался и всё наше купе, быстро охмелев, дружно подбадривало загрустившего Андрюху.  Но хмельное настроение быстро закончилось, и   мы снова едим в неизвестность, погрузившись с головой в свои мысли.

 2 ноября.

Мы уже где-то близко. Проехали какой-то опасный мост. А перед тем, как его проехать, поступила команда надеть бронежилеты и лечь на пол. Все окна в вагоне занавесили. Но для чего это было сделано, я так и не понял.  Всем известно, что в армии команды не обсуждают, а выполняют точно и в срок. Хоть занавески на окнах и были плотно задернуты, мне все же удалось выглянуть на улицу.  Только вот, к великому разочарованию, кроме мелькающей металлической конструкции моста, я ничего не увидел. А перед этим, взводный по секрету сказал мне, что мы въехали в Чечню.

– Разведка донесла – наш поезд ждут боевики. – словно заговорщик, прошептал мне на ухо он, и много значительно добавил, подняв к верху палец.  –  Могут напасть!

– А как мы будем отстреливаться? – спросил я. – Ведь у нас даже патронов нет.

Но в ответ, взводный только пожал плечами и быстренько ушел в купе проводника. Видимо, лежать вместе с нами на полу, ему было как-то не с руки, вернее сказать, не с живота.

Действительно, все наше оружие при нас и храниться под нижними полкам. Только вот боеприпасов, перед погрузкой никому не выдали. И никто не видел ни одного цинка с патронами. Поэтому, я думаю, что боеприпасов в эшелоне нет вообще.

Так мы пролежали около 20 минут. Поезд двигался, ну очень медленно. Все это время в вагоне была тишина. Потом поступила команда «отбой», и мы продолжили езду, как ни в чем не бывало.

В этот день, больше ничего интересного не произошло.

4 ноября.

Вроде бы приехали в пункт назначения.  Из вагонов не выпускают. Справа и слева стоят, груженные различной техникой, эшелоны. Около них часовые – загорелые такие пацаны, в камуфляжах.   Интересно, а нам комки выдадут?

Наш командир бросил пить. За сегодня уже четыре раза бегал в штаб совещаться.  Краем уха слышал, что ждем разгрузку, и что вместе с нами приехало еще два батальона. Один из Курска, а другой с Владимира, кажется.

6 ноября.

В туалетах закончилась вода, и вонь стоит невыносимая. Около вагона на улице, воняет еще хуже. К тому же еще и душно. Блин, да тут в ноябре, как у нас в августе. Но хуже всего то, что заканчиваются сигареты. А без сигарет, никакой службы нет.

Сегодня, выносили мусор из вагона, тряпки, коробки, там, всякие. А я был в роли сопровождающего – командира мусороотносного отряда.  Мне дали трех бойцов и разрешили взять, для пущего виду, автомат.

Мусорная свалка, куда нужно было отнести наше «добро», находилась на расстоянии около сотни метров от эшелона. Может и на меньшем расстоянии, но мне оно показалось неимоверно длинным.  Я видел многоэтажные дома, расположенные за железнодорожной станцией. И когда мы шли к свалке, то у меня было такое ощущение, что на каждой крыше сидит по снайперу, а через каждые пять метров, установлена растяжка. Было жутковато, и я шел, постоянно оглядываясь по сторонам. Но, свою первую боевую задачу, я выполнил точно и в срок, и без потерь вернулся в вагон.

После обеда, кто-то поджег мусорку и вагон затянуло едким дымом. Итак, от нагретых солнцем, стен вагона, душно до дурноты, так еще и этот вонючий дым прошибает до слез.  В купе, снова возник вопрос о том, почему мы поехали в командировку без противогазов и штык-ножей. А противогаз сейчас бы пригодился…

****

Брянцев, так увлекся чтением дневника, что и не заметил возникший в квартире пожар. Окутавший его дым, не вызывал беспокойства, так как ему казалось, что он сам, лично находится в том вагоне вместе с солдатами, где духота вгоняла в пот, а смрадный запах, от загоревшейся свалки, до слёз резал глаза.

Глава 4. Про кота и пожар.

Сколько времени прошло с того дня, когда в доме, что стоял на углу Большой Московской и Бояна, поселился кот, по кличке Вениамин, никто из жильцов этого дома, не помнил. Да и во всём Великом Новгороде, вряд ли отыщется хотя бы один человек, который сможет поведать, как появился на свет этот кот. А сам кот, даже если и знал историю своего происхождения, то никогда и никому, её не рассказывал.

На первый взгляд ничего особенного, мало ли в российских городах водится котов, о происхождении которых, никто и слышать не слыхивал. Но этот кот, был необычным из представителем усатых-полосатых. Во-первых, его кличку знали все, ну или почти все, жильцы дома. При этом никто из них, не мог объяснить, когда и при каких обстоятельствах произошло знакомство с усатым соседом. Во-вторых, многим жильцам казалось, что кот сам им представился при первой встрече, назвав свою кличку. Ну, а в-третьих – это внешность кота. Он был не просто большим, а огромным и не каждая собака осмеливалась не то, что залаять, но и просто посмотреть в его сторону.

Старожилы поговаривают, что хозяином кота, является никто иной, как Мишка Коржов со второго этажа. Дескать видели неоднократно, как кот выбегал из его квартиры.  Но, самого Коржова, вместе с котом, никогда и нигде не видели.  Кот же, как и положено котам, в основном гулял сам по себе, то и дело пропадая из виду на несколько дней, а то и недель. А иногда, кота можно было увидеть сидящим на подоконнике, между вторым и третьим этажом. Хозяин кота, также часто и по долгу не появлялся в доме, в следствии чего, у некоторых соседей сложилось мнение, что Михаил Коржов часто бывает в длительных командировках, или имеет еще одно, какое-то другое жилье. Но на самом деле, долгое отсутствие жильца из квартиры на втором этаже и тем более кота, замечали не многие. Ведь в наши дни, пространство вокруг граждан, захламлено различным медийным контентом, а социальные сети, все чаще и больше, подменяют собой живое, очное общение между людьми.

Сейчас еще не редко можно услышать от пожилых людей, что раньше все соседи знали друг друга по именам, а вечерами ходили друг к другу в гости. Попросить у соседа соль или луковицу, было обычным делом. А сейчас многие даже и не знают, кто живёт вместе с ними, на одной лестничной площадке. И это потому, что доставку соли на дом, можно заказать через интернет. Хотя, разобщенность общества, начала проявляться за долго до появления доступа к интернету. В подтверждение этому, можно привести в пример песню кота Матроскина из мультфильма про Простоквашино: «А я все чаще замечаю, что меня как будто, кто-то подменил. А о морях и не мечтаю, и телевизор мне природу заменил!».

В большинстве своём, люди являются социальными существами и  души их, тяготеют к общению с себе подобными.  Кто-то из философов, даже смоделировал такой вариант ада, где в наказание за грехи, человеческую душу подвешивают в некотором пространстве и на целую вечность лишают возможности общения с другими. В результате этого, изолированная от общества душа, начинает испытывать неимоверные страдания и мучения. С учетом сегодняшних реалией – это, наверное, одна из самых перспективных и удачных моделей ада. Вдумайтесь только: «Вечность! На всегда без общения. Никого и ничего не будет потом, впереди. Никогда… Навсегда… Ничего… И об этом даже рассказать некому!». Хотя, кто-то, прочитав эти строки, обязательно спросит: «А как же те люди, что сознательно избегают любого общения с себе подобными, те, что ведут затворнический образ жизни или селятся в непроходимой глуши, вдали от цивилизации?». Да, конечно, исключения в виде отшельничества и затворничества, всегда имеют место быть и бросаются в глаза. Но и это, скорее всего, можно объяснить банальным отклонением от нормы поведения, по причине душевного расстройства, либо маскировкой и сокрытием тех обстоятельств, о которых человеческое общество знать не должно. А еще, затворничество и отсутствие интереса к   живому общению, сейчас с легкостью объясняется, всё более глубоким погружением человека в виртуальную реальность. А в условиях пандемии, только общение через всевозможные гаджеты, позволяет человеку бороться с одиночеством и чувствовать себя более-менее комфортно.

Возможно, по причине полного безразличия к соседям, во всём доме не нашлось ни одного жильца, который смог бы точно сообщить, когда последний раз, он видел Михаила Коржова.  А про кота, так вообще никто не вспомнил. Оказалось, что в тот день, даже никто не видел, сидящего на подоконнике Вениамина. И только нашёлся всего один сосед, который заметил, как кот проскользнул в квартиру, через приоткрытую кем-то дверь. Фамилия этого глазастого соседа, сразу скрылась под грифом «секретно». По этим же причинам, никому доподлинно не известно, что произошло потом в этой квартире, где в тот момент, совершенно инкогнито, уже находился оперуполномоченный Алексей Брянцев

По официальной информации, распространённой в СМИ, там произошел сильный пожар со взрывом и человеческими жертвами. А неофициальные сведения говорят о том, что квартира была объята зелёным пламенем без какого-либо дыма, а последующий взрыв повлёк за собой невероятные последствия. По городу долго гуляли слухи, что со всеми жильцами, кто находился в доме, всю ночь после пожара, происходили странные вещи. Всех, без исключения жильцов, охватили страх, беспокойство и паника. Те, у кого была возможность, уходили ночевать к родственникам, другие поселились на ночь в гостинице. Были и те, кто до утра проводил время во дворе, не решаясь вернуться домой. При этом, нужно отметить, профессионально-грамотную и слаженную работу пожарных. В считанные минуты, после получения сообщения, они прибыли к месту пожара и эвакуировали всех жильцов из близ лежащих квартир. Но, несмотря на это, беспокойство обуяло и тех жильцов, что проживали в других подъездах. Даже тот, кто не знал, что в доме произошел пожар и не видел работу пожарных, поспешил покинуть в ночь своё жилище.

Беспокойной, ночь выдалась не только для жильцов дома на углу улиц Большой Московской и Бояна, но и для начальника уголовного розыска Павла Мамаева. Когда в дежурную часть поступило сообщение из пожарной части о возгорании квартиры в жилом доме, он как раз собирался уходить домой.  Экран смартфона показывал 21час 35 минут. В этот вечер, Павел Саркисович задержался на работе больше обычного времени. Супруга с детьми уехала к родителям за город и дома его никто не ждал.  Поэтому Мамаев не спешил домой и мог себе позволить просмотреть огромную кучу оперативно-поисковых дел, что накопились в его сейфе, а также привести в порядок свою личную документацию.

Придя домой, Павел Саркисович не успел даже переодеться, как ему позвонили из дежурной части:

– Саркисыч, Селезнёв беспокоит. У нас труп на пожаре, походу криминальный, – сходу сообщил дежурный и тут же спросил: – Сам приедешь или машину за тобой прислать?

– А с чего взял, что криминальный? – решил выяснить Мамаев, прежде чем дать ответ на вопрос.

– Так, пожарные сказали, что в квартире безголовый труп обнаружился… – дежурный замялся, словно от смущения. – Я и участкового…

–Может она отгорела? – перебил Селезнёва Мамаев, но сам тут же понял, что сморозил чепуху и не уверено добавил: –  Ну, голова эта.

– Не, я ж говорю, участковый, Лукьянов там. Он подтвердил, что нет. Нет головы. Ему голову оторвали до того, как он сгорел.

– А чей труп, квартира чья, Лукьянов не сказал?

– Квартира, какого-то Михаила Коржова. У нас он никак не проходил. А чей труп, не известно. Родственников то нет, опознать не кому. – Селезнев на мгновенье замолчал, как будто вспоминая, что-то, а потом добавил: – Да и нечего там опознавать. Может, то и есть труп Коржова. В той квартире, больше никто и не жил.

– Я сам приеду, а машину лучше за следователем отправь. А еще Брянцева подними – Коржов – это его клиент, – подытожил разговор Мамаев, и отключил вызов.

Через 15 минут Павел Саркисович, прикрывая ладонью нос, уже осматривал сгоревшую квартиру, неспешно ступая по золе и пеплу.  Он лично убедился в том, что у трупа действительно нет головы, а смерть потерпевшего, скорее всего наступила до того, как его тело попало в огонь. Сгоревший и обезглавленный человек сидел в кресле, а точнее на том, что осталось от кресла. Одежда выгорела полностью.

Приехав к месту пожара, Мамаев был уверен, что встретит там Брянцева. Но оказалось, что на место происшествия прибыл только дежурный опер, а до Брянцева никто дозвонится не может. Его телефон отключён, а мать сообщила, что с работы он так и не вернулся.

Подняли Андреева. Последний долго ворчал и всячески высказывал недовольство, но все же приехал в отдел и достал из сейфа заявление Натальи Гончаровой, сообщившей о без вести пропавшем брате. Телефон Михаила Коржова не отвечал, издавая при этом бесконечные длинные гудки. После этого Мамаев лично позвонил в Крым и связался с Натальей Гончаровой. Она рассказала, что больше месяца брат не берёт трубку. Что случилось с братом, она не знает, а сама приехать не может. Последний раз, когда разговаривала с братом, то от него узнала, что в тот момент у брата гостил какой-то его армейский друг из Брянска. Но имени сослуживца, брат в разговоре не упомянул.

Длинные гудки, в ответ на вызов по телефонному номеру Михаила Коржова, и слова Андреева о том, что Брянцев, намеревался посетить квартиру Коржова вечером после работы, вызвали у Мамаева тревогу и беспокойство. Ситуация с неопознанным, безголовым трупом и исчезновение молодого, перспективного оперуполномоченного, наводили Мамаева на тревожные мысли. Очевидно, труп был криминальным, но в голове не укладывалось, что Брянцев, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, мог стать этой криминальной жертвой. “А вдруг он проник в квартиру к Коржову и увидел там нечто, из ряда вон выводящее, из-за чего его убили, обезглавили, а квартиру подожгли”, – рассуждал Мамаев, – Как еще объяснить длинные гудки в ответ на вызов Коржова и отсутствие Брянцева на дне рожденья у мамы? Парень то, ни разу не был замечен в безответственном поведении. И если отпросился на День рожденья к маме, значит должен там и быть».

По-хорошему, нужно было доложить о пропаже Брянцева высшему руководству и организовать его поиски, объявив, при этом, сбор личного состава отдела по тревоге. Но, Павел Саркисович решил подождать до утра, справедливо определив, что если труп с пожара – это останки Брянцева, то его поиски не будут иметь смысла. А если обезглавленным окажется Михаил Коржов, то Брянцев получит первый в своей жизни выговор, за халатное отношение к службе.

Глава 5. Утро в Кремлёвском парке.

Иногда, жизнь человека сравнивают с поездом, который движется только в известном, одному лишь машинисту, направлении. Каждый человек, садясь в этот поезд на станции своего рождения, сначала встречает там своих родителей. Потом, по ходу движения поезда, знакомится с бабушками, дедушками и другими близкими и дальними родственниками, которые уже давно едут в этом поезде, а многие, к тому же, и в других вагонах. Бывают и случаи, когда некоторые люди, не встречают в начале своего пути, родных и близких людей, а только случайных попутчиков. Но так или иначе, человек, попав в этот поезд, движется в перед и только вперед, поскольку назад дороги нет. Иногда, поезд замедляет ход и едет так медленно, что начинает казаться, будто бы, он не прибудет в пункт назначения никогда. Из-за этого, многим молодым людям, в начале их жизненного пути, кажется, что они будут жить вечно. Думая так, многие позволяют себе пренебрегать здоровьем и оставлять на потом незавершенные дела. А когда поезд, набрав обороты, начинает мчаться чуть ли не со скоростью света, вдруг оказывается, что те слова, которые так хотел кому-то сказать, но отложил разговор на потом, уже и говорить-то некому.  И однажды, осмотревшись вокруг, человек начинает осознавать, что многие из тех, кого он встретил в начале пути, уже сошли с поезда, а он, не успел сказать им, что-то важное, ну или спросить о чем-то таком, что не смогут рассказать оставшиеся в поезде пассажиры. От таких мыслей, поезд начинает ускорятся, а путь к станции назначения, уже не кажется бесконечным.

Оперуполномоченный Алексей Брянцев, увлеченный чтением дневника, запросто мог задохнуться угарным газом или сгореть в пожаре заживо, а квартира Михаила Коржова, куда он зашел без спросу, стала бы той самой платформой, где сходят с поезда, по прибытии на конечную станцию жизненного пути. Но поезд, каким-то чудом промчался мимо, и Алексей даже не понял, что находился на волосок от смерти. От чтения, его оторвали когти, вцепившиеся в голень и истерический, гнусавый крик: “Скорей! Скорей бежим отсюда!”.  Одновременно с криком, лицо Алексея обдало жаром от пылающих занавесок, и он вскочил с кресла, с непонятливым видом озираясь по сторонам. Всю комнату заволокло дымом, а гнусавый голос продолжал вопить: “Горим! Бежим!”. Через несколько мгновений, обуявшая Брянцева оторопь спала, и он наконец-то сообразил, что из квартиры нужно бежать. Причём бежать как можно скорее.

Выскочив из квартиры на лестничную площадку, Алексей побежал вниз по лестнице, не оглядываясь назад. Первый лестничный марш, он буквально пролетел, а потом споткнулся, упал и кубарем покатился в низ. Яркий сноп искр, высыпавшийся из глаз, после того как он ударился головой о ступеньки, мгновенно замутнил разум. Поэтому, все дальнейшие действия, совершались им уже в режиме автопилота.

Многие, наверное, знают, что именно Великий Новгород, является колыбелью Древнерусского государства и едва ли не единственным городом средневековой Европы, который управлялся по демократическим принципам. Тут, можно упомянуть и о Новгородской республике, и о всенародных Вече. Но если честно, изначально хотелось завести речь о русском композиторе Сергее Рахманинове, а измышления на тему истории Российской государственности, тут совсем не обязательны. Да и сам Рохманинов имеет весьма посредственное отношение к данному повествованию.  Фамилия этого выдающегося человека, хотя бы раз была на слуху у каждого жителя нашей страны. Поэтому, многие русские туристы, где-нибудь на задворках Европы, увидев на прилавке немецкого супермаркета, водку с названием “Рахманинофф”, обязательно воскликнут: “Это же наш композитор!”.

Да, безусловно, многие слышали о Рахманинове, но не всем известно то, что именно Новгородская земля, является родиной этого замечательного композитора, виртуозного музыканта и дирижёра. И уж точно, не многие из тех русских туристов, что обожают европейские супермаркеты, смогут показать с своих соцсетях, фото у памятника Рахманинову, что расположен в Кремлевском парке на Софиской стороне Великого Новгорода. А памятник этот примечателен тем, что он представляет собой фигуру композитора, опирающегося на массивную парковую скамью.  И если бы кто из туристов, или обывателей города, решил бы прогуляться по парку, рано на рассвете в начале августа, то он мог увидеть странную парочку, сидящую на памятнике-скамье, за спиной композитора. На одном краю скамьи, они увидели бы молодого парня с закопченным лицом, взъерошенными волосами и порванной штаниной на правой коленке. А на другом краю – огромного кота, дымчатого окраса со вздыбленной шерстью. Оба сидели молча с отрешенным видом, словно в оцепенении и совершенно не обращая друг на друга никакого внимания. Казалось, что время для них замерло, а окружающая обстановка застыла, как отключенная экологическая экспозиция в краеведческом музее.

Алексей Брянцев, переведя дух сидя на скамье, увидел вокруг себя тёплый августовский вечер. Он не уловил момента, как взобрался на скамью памятника Рахманинова, но хорошо помнил, как бежал через мост на Софийскую сторону и споткнулся, пробегая через Воскресенскую арку детинца.  Споткнулся, но не упал, а только сделал несколько, размашистых, ляпающих о бетонную поверхность, шагов и чуть не вывихнув колено, побежал дальше. Мимо мелькали какие-то редкие прохожие, фонарные столбы, кусты и деревья. Ему казалось, что с того момента, как он выбежал из злосчастного подъезда и до того, как осознал себя сидящим на скамье памятника, прошло не более получаса. По временным ощущениям был вечер, только очень тихий, мягкий и спокойный. Из-за этого, где-то в глубине сознания Алексея даже мелькнула, немного тревожная, мысль: “Темнеет быстро… Нужно спешить на днюху к маме… А то получится, что зря отпрашивался у Саркисыча”.

Кремлёвский парк, на удивление, был пуст. Не было ни прохожих, ни мамочек с колясками, ни везде снующих тинэйджеров на роликовых досках или электросамокатах. Можно было услышать, лишь, приглушенный шум двигателя, проезжающего где-то вдалеке автомобиля или далёкий шум мотора, проплывающего по Волхову теплохода. В душе, воцарились безмятежность и спокойствие, и эту гармонию, состоящую сплошь из приятных эмоций, прервал гнусавый голос:

– Пипец! Что это было, вообще!?

– Ты это о чём? – меланхолично спросил Алексей, услышав вопрос, по своей интонации скорее риторический и обращенный в пустоту.

– Как о чем? – возмутился гнусавый, в ответ на равнодушие Брянцева, – Ты это чего?  А ну ка, на меня посмотри!

Повернув голову в ту сторону, откуда доносился голос, Алексей увидел, сидевшего на другом конце скамьи кота, с вытаращенными на него глазами.  Брянцев, мельком глянув на усатого, и не придав ему никакого значения, стал шарить взглядом по сторонам, в надежде узреть кого-то еще. Но рядом больше никого не было, и Алексей, пожав плечами хмыкнул, вновь посмотрев на кота.

– Да ты чего, это же я разговариваю! –  встав на задние лапы и стукнув лапой себе в грудь, заявил кот, – Глаза раскрой.

Но вместо глаз, Брянцев раскрыл рот и от удивления потерял на мгновенье дар речи.  Поэтому, прокомментировать вслух дерзкий выпад кота, он не смог, а только подумал о том, что все это происходит не по-настоящему. Да и подозрительно тихий вечер, как бы мягко намекал на нереальность окружающей обстановки. Но, чтобы там себе не думал Брянцев, при виде неадекватного поведения кота, он растерялся, а выражение его лица приобрело придурковатый вид.

Кот, увидев замешательство на лице человека, подошел к нему и ударил лапой в плечо, слегка оцарапав.

– Эй, парень! Ты чего?!

– Да я просто говорящих котов никогда не видел. – ответил Брянцев, втряхнув головой, словно сбрасывая с себя оцепенение, а потом стал потирать ладонью плечо в том месте, куда несколько секунд назад впились когти кошачьей лапы.

– Я и сам иногда балдею от того, что могу разговаривать по-человечески. Круто! Да? – кот уселся рядом с Алексеем и зажмурившись, как будто от удовольствия, стал по очереди выпускать и сжимать когти на лапах. – Я мог бы стать знаменитым…

– Нет, быть знаменитым, тебе не светит. Тебя, скорее, на опыты в лабораторию сдадут. – язвительно заметил Брянцев, глядя на кота. – В ФСБ, как узнают про тебя, так сразу засекретят, посадят в золотую клетку и будешь ты, все свои оставшиеся девять жизней, разговаривать только с белыми мышами.

Алексей хотел сказать коту что-то еще, но его перебила вибрация, находящегося в кармане брюк, смартфона.  Гаджет, тихо дремавший до этого, запиликал голосом сразу всех, имеющихся в нем, мессенджеров. А когда Брянцев достал его из кармана, то, к своему удивлению, обнаружил несколько десятков пропущенных телефонных звонков и сообщений. Но самым удивительным было то, что часы смартфона показывали без малого пять часов утра.

Пропущенные вызовы от мамы, из дежурной части и даже от начальника уголовного розыска Мамаева, вернули Алексея в реальность. Мгновенно стряхнув с себя оцепенение и замешательство, он и думать забыл про говорящего кота, решив, что всё это галлюцинации, и попытался разобраться в сложившейся ситуации. Для начала он перебрал в памяти минувшие события. Алексей вспомнил Мамаева, дающего согласие уйти с работы по раньше, пустующую квартиру Михаила Коржова, фотографию Женьки Переваловой, дневник солдата, который он читал, сидя в кресле, потом возникший в этой квартире пожар и кувыркание по ступенькам подъездной лестницы.

Оказалось, что дневник, за все время, проведенное на скамье памятника Рахманинову, находится при нём. Брянцев даже немного удивился этому обстоятельству, когда увидел, лежащий около него, на скамье, томик в кожаном переплёте. Фотография Жени Переваловой, была на месте и это воспринялось уже, как само собой разумеющееся.

Стало понятно, почему вечер казался таким подозрительно тихим и безлюдным. Если бы, было не ранее утро, а день или ночь, то Алексей, наверняка, сразу бы почувствовал неладное и провал во времени. А так, он не заметил ни чего необычного, не считая того, что, обнаружив пожар в квартире, он как-то очень быстро оказался на Софийской стороне, где зачем-то уселся на скамью памятника композитору.  “Вообще то, – думал Алексей, – Нужно было вызвать пожарных, позвонить в дежурную часть и дождаться прибытия следственно-оперативной группы”. Но, вместо этого, он скрылся с места происшествия, чем неминуемо навлёк на себя, обоснованные подозрения, презрение и порицание от коллег по работе.  Даже тот очевидный факт, что удар головой о ступеньки, повлёк за собой временную амнезию, Алексея не сильно успокаивал. Ведь это нужно еще доказать, а гематома в височной области, сама по себе, не сможет ничего объяснить.

– Блин, но что же это было, – в сердцах и уже в слух, произнес свои мысли Брянцев. – Что это было вообще!

– И я про то же. Что это было вообще. – словно эхо, выдал гнусавый голос, совсем рядом.

Брянцев аж подскочил от неожиданности. Ведь про говорящего кота, он абсолютно забыл, справедливо решив, что в следствии черепно-мозговой травмы, он ему привиделся. Но, паршивый кот не спешил сдаваться и вновь материализовался на скамье. Алексей одарил кота изумленным взглядом, а кот в свою очередь и по своему обыкновению вытаращил глаза на обескураженного Брянцева.

– Ах да! – воскликнул усатый, – Ты думаешь, что я тебе кажусь и являюсь ненастоящим котом. Ведь говорящих котов не бывает, и я с тобой тут полностью согласен. Но, тем не менее, удивляюсь не меньше, чем ты. А жить в лабораториях с мышами не хочу.  Поэтому бывай, мне пора, всего хорошего! Был рад знакомству!

После этих слов, кот спрыгнул со скамьи, распушил хвост и горделивой походкой, не спеша, отправился прочь. А Брянцев остался сидеть на скамье с таким видом, будь-то его, с ног до головы, обдали холодной водой из огромного ведра. Ну, короче, с обалдевшими видом.

Сколько бы он просидел в такой позе, провожая взглядом кота, не известно. Но вновь затрезвонил смартфон, и Брянцев вынужден был отвлечься, чтобы ответить на входящий вызов.

– Да, ало! – прохрипел Алексей, даже не глянув на определитель номера. А в его горле пересохло, как после пьянки.

– Брянцев, блин, ты где шаришься? Начальник тревогу уже решил объявить!  – из трубки раздавался негодующий голос дежурного по отделу капитана Селезнёва, – В восемь часов, что б как штык был у Мамаева.

– Да у меня с телефоном, что-то не так, – первое, что пришло на ум, ляпнул в ответ Алексей, пытаясь оправдаться, а за одно и проверить, как сильно он влип в неприятности – А что там стряслось?

– Да в квартире твоего потеряшки, ну как там его…?

– Коржова, что ли? – уточнил Брянцев.

– Да, Коржова, – согласился дежурный, – У него в квартире пожар случился. А пожар криминальный, между прочем. Там труп безголовый нашли. Тебя тут все обыскались, даже маме твоей звонили. В общем, в восемь, как штык у Мамаева. Он только час назад из отдела ушёл.  Но сказал, что в семь часов уже будет на месте. И вот, что еще…, – Селезнёв сделал многозначительную паузу, – Мыло с собой возьми.

– Что взять?  Мыло? –  переспросил Брянцев, – Зачем мыло?

Но Селезнёв в ответ только ехидно рассмеялся, а потом переключился на разговор по другому телефону. А еще через мгновенье, связь прервалась и в трубке воцарилась тишина.

Алексей еще раз просмотрел пропущенные вызовы на смартфоне и убрав гаджет в карман, глянул в ту сторону, куда удалился кот. А от кота и след простыл, словно его никогда не было. Между тем, на улице стало заметно светлее и Брянцев, приободрившись, подумал: “К тем, кто впадает в беспробудное пьянство, приходит белочка, а к тем, кто падает с лестницы – являются говорящие коты”.  Затем, еще раз встряхнув головой, прогоняя от себя все наваждения, Алексей спрыгнул с лавочки и быстро зашагал к торговой стороне. Он решил, что если прямо сейчас отправится на работу, то до прихода Мамаева, успеет не только выпить чашку кофе, но и собрать все сплетни о прошедшей ночи. А мама, как всегда, поймёт и как всегда простит.

Глава 6. Командировка.

Вопреки всем малоприятным ожиданиям Брянцева, разговор с начальником уголовного розыска, прошёл в деловом тоне, без нотаций и упрёков.

– Сегодня едешь в Брянск. Командировка уже согласована. – сходу, безапелляционно и не отрываясь от смартфона заявил Мамаев, как только Брянцев вошёл в кабинет. – Командировочное у Петровны получишь, я её уже предупредил.

– К-куда? В Брянск? – только и смог выдавить из себя опешивший Алексей.

– Да, в Брянск. Поедешь один, двоим там делать нечего. Есть информация, что несколько дней назад у Коржова гостил сослуживец из тех краёв.  Пока доедешь до места, Андреев наведёт справки и скинет тебе всю информацию: куда идти и кого искать. – сделав паузу, Мамаев кивнул головой в сторону кабинета Андреева, – Материал по пожару у него и все подробности тоже. Хотя, надеюсь, что ты и так уже знаешь все, что произошло ночью, – Брянцев поспешно кивнул в ответ, а Павел Саркисович, подняв на него уставший взгляд, продолжил: – В общем, сначала понаблюдай, узнай, что за фрукт этот сослуживец, но на прямой контакт с ним не иди. Как его расколоть, определимся по мере поступления информации. Все понятно, вопросы есть?

Такое неожиданное спокойствие начальства, молодой и не опытный оперативник, сразу объяснил себе так: “Да, произошло резонансное убийство и от внимания назойливых журналистов, теперь всему отделу, придётся отбиваться не один день. Наверняка, сплетни, уже как тараканы от включенного освещения, быстро и оперативно разбежались в разные стороны по всему городу, и забились во все щели. Теперь, куда не ткнись, везде будут судачить о ночном пожаре. Но хуже всего то, что эти же самые сплетни, поселятся в областном правительстве, в прокуратуре и доползут до самой столицы. Затем, высокопоставленные, и не очень, должностные лица, как лично, так и через своих секретарей-референтов будут требовать постоянные отчеты о ходе расследования, давать указания, угрожать и назначать служебные проверки. Да, Павел Саркисович понимает, что вся эта суета с большим и не очень начальством, является неизбежностью любом случае, а оперуполномоченный Алексей Брянцев, своим присутствием или отсутствием на месте происшествия, хоть ночью, хоть днём, хоть в любой другой момент, никак не смог бы повлиять на складывающуюся ситуацию”.

Глядя на спокойствие шефа, Алесей решил, что тот не потребовал от него объяснений, лишь, потому, что был абсолютно уверен в том, что кроме заведомо печальной повести о забытом где-то телефоне, он не услышит ничего. И, судя по всему, это чрезмерное доверие своей непогрешимой интуиции, не позволило начальнику уголовного розыска, узнать некоторые невероятные подробности пожара. Ведь заходя в кабинет к начальнику, Брянцев намеревался рассказать всё, как на духу. Всё, кроме Женькиной фотографии. С этой информацией, почему-то делиться не хотелось. Брянцев даже дневник с собой принёс. Но увидев, что от него не требуют даже маломальских объяснений, Алексей решил повременить со своим рассказом, оставив всю эту информацию на потом.

Взгляд Мамаева только с виду казался уставшим, а на самом деле на лейтенанта глядели строгие, проницательные глаза, в которых Алексей, как ему в тот мент показалось, прочитал: “Можешь ничего не говорить, я и так все знаю”.

– Когда выезжать? –  уточнил Брянцев, не зная, что сказать, в ответ на вопрос о вопросах. А просто ответить: “Есть!”, а потом уйти, он не мог, хотя очень хотелось смыться поскорее из кабинета начальника.

– Я же сказал: «Сегодня!». А если тебя интересует «на чем?» и «во сколько?», то тут, я тебе не помочь не смогу. В интернете посмотри, не маленький уже. Неужели и этому учить нужно? – после этих слов, Мамаев уткнулся в смартфон и уже не глядя на собеседника, тем самым давая понять, что разговор окончен, произнёс: – Ну всё, давай дуй от сюда. Некогда сейчас с тобой.  Как приедешь позвони.

– А на сколько дней командировка, Павел Саркисович? – спохватился Брянцев, обернувшись на выходе из кабинета.

– Что? Командировка? А! Ну, пока на семь суток, а там посмотрим. – отмахнулся Мамаев, не отрываясь от смартфона, – Исчезни уже, наконец!

Брянцев вышел из кабинета и у него на душе заскребли кошки. Возникло чувство какой-то недосказанности и неопределённости.  Мамаев, в ходе разговора хоть и не сказал ничего особенного или необычного, но по его взгляду, по тому, как он посмотрел в глаза, Алексею показалось, что начальник уголовного розыска, располагает большими сведениями, чем другие сотрудники отдела.

Капитан Андреев был уже за своим рабочим столом, когда Брянцев зашел в кабинет, и не отрываясь от монитора, всем своим видом показывая, что не глядя определил вошедшего, почти нараспев, начал декламировать:

– Ура! Брянцев едет в Брянск! Брянцев едет в Брянск!

– Блин, Андрюха, ничего смешного. – криво усмехнулся Алексей, в ответ на шутку коллеги. Я знаю, что ты уже всё знаешь, но лучше расскажи, где этот Брянск и как туда добраться.

– Это же элементарно, Ватсон! Открываете браузер и пишете: “Как из Великого Новгорода, доехать до невеликого города Брянска”. – Андреев начал набирать текст на клавиатуре и последние слова он произнёс уже по слогам.

– Ну вот, и ты туда же, в след за Мамаевым… – вздохнул Алексей, не оценив шутку.

– Не задавайте глупых вопросов коллега. Мы не так часто бываем в Брянске, чтобы знать, как туда доехать. Вот смотри! – Андреев ткнул пальцем в монитор, – Интернет говорит, что невеликий Брянск, по численности населения почти в два раза больше, чем наш Великий Новгород, а путь в него на поезде лежит через столицу нашей Родины. А ведь, ты же на поезде поедешь?

– Да, наверное, – пожал плечами Алексей, – А ещё варианты есть? Посмотри.

– Всегда есть какие-нибудь варианты, – многозначительно заявил Андреев ткнув указательным пальцем в верх и вглядываясь в монитор, продолжил: – Так-так, судоходных рек там нет, рейсовые автобусы в Брянск не ходят… Вот, нашел еще один вариант!  -Андреев сделал интригующую паузу, а потом радостно воскликнул, -Такси!

– Да ладно, я уже и так понял, что других вариантов нет, – упрекнул коллегу Алексей, – Хорош прикалываться. Дай мне лучше материал с пожара почитать.

Оформление командировки заняло не более получаса. Брянцев, больше времени потратил на ожидание бухгалтера, чем на беготню по кабинетам, ставя печати и собирая подписи на документах.

В Брянск из Великого Новгорода, можно добраться только на поезде с пересадкой в Москве. Автобусного сообщения между этими городами нет. А в Москву, хоть на поезде, хоть на автобусе, можно выехать только вечером. И тот, кому не нравится такое расписание общественного транспорта, как сказал Андрей Андреев, всегда может воспользоваться такси.

Командировочные расходы, предписанные Брянцеву, не предполагали траты на такси, поэтому первый день командировки, он провёл дома.  Весь день, молодой организм оперативника, проспал как убитый, а потом еще и всю дорогу в поезде до Москвы. Так, видимо, сказались ночные приключения, о которых Алексей имел смутные воспоминания.

Поезд из Новгорода, привёз Брянцева на Ленинградский вокзал в шестом часу утра, а уже без малого семь, на экспрессе Москва-Брянск, он благополучно отправился в конечный пункт назначения своей командировки. Но, прежде чем попасть на Кивеский вокзал и сесть в Брянский поезд, Алексею нужно было прокатится несколько станций по кольцевой линии в метрополитена.   И этот заурядный маршрут между двумя вокзалами, можно было бы не упоминать.  Но, когда Брянцев спускался на эскалаторе в метро, то почувствовал на своём затылке, чей-то леденящий и пронзительный взгляд, от которого даже мурашки по коже побежали. Алексей обернулся, причем несколько раз, но никого, кто мог бы так просверлить его, таким нехорошим взглядом, он не увидел. За его спиной были обычные обыватели метро, спешащие по своим делам.  Подобные ощущения, но только уже без мурашек, Брянцев испытал еще несколько раз в зале билетных касс Киевского вокзала и непосредственно при посадке в поезд. Но, эти необычные ощущения, почему-то не вызвали у Брянцева тревоги или чувства установленной за ним слежки.  Вместо этого, он спокойно расположился в кресле, а когда вагон тронулся Алексей стал рассматривать проплывающие мимо столичные пейзажи.

Теперь, появилось время все обдумать и почитать дневник, который он прихватил собой. А пищи для размышления было много, даже слишком. Не одна, а даже несколько тревожных мыслей не давали покоя Алексею.  Фотография Женьки, обезглавленный труп, и неожиданная командировка “в никуда”, не имели объяснений.

Да, Павел Саркисович говорил, что Андреев наведёт справки, а потом позвонит и скажет, кого нужно искать. Но даже, будучи молодым и не опытным сотрудником полиции, Алексей понимал, что в Новгородском военкомате невозможно будет получить сведения о сослуживцах Коржова Михаила. Нет, конечно, военкомат может и даст подобную информацию, но на это может уйти несколько недель. Вряд ли списки воинских частей, принимавших в участие в первой Чеческой войне, будут оцифрованы и внесены какие-либо электронные информационные базы. Скорее всего, подобный запрос будет обрабатываться вручную, путем перелистывания сотен томов номенклатурных дел. Поэтому Мамаев, просто не мог не знать и думать по-другому, и не должен был отправлять в командировку сотрудника только по тому, что потерпевшего, на кануне его гибели, посетил, приехавший якобы из Брянска, не имеющий ни фамилии, ни имени, сослуживец. Да и кем является тот обгорелый труп, обнаруженный в квартире Коржова, еще не известно. Может быть, это и есть тот неустановленный сослуживец из Брянска.

Конечно, благодаря дневнику, Брянцев уже узнал, что на Брянщине ему нужно будет найти Леонида Дробыша и опросить его. Но, даже зная имя и фамилию человека, не так уж и просто его отыскать, тем более в незнакомой местности.

Ещё один вопрос, на который нужно было найти ответ, так это, кем велись записи в дневнике. Там фигурировало несколько человек по имени Михаил, а имя автора, пока в тексте не засветилось.

Алексей достал дневник и открыл его.  Оказалось, что фотография Женьки, лежала как раз между теми страницами, где он прекратил чтение.  На этих страницах рассказывалось о событиях, происходивших шестого ноября, когда мусорным дымом заволокло вагон.  А продолжение, начиналось с девятого ноября, где был уже незнакомый для Алексея текст: “Вагонная жизнь закончилась, началась полевая…”

Глава 7. Из дневника: «Полевой лагерь».

9 ноября.

Вагонная жизнь закончилась, началась полевая. Оказывается, здесь и гор-то толковых нет, они холмы какие-то.

Наш батальон разместился в чистом поле, в километрах десяти от Хасавюрта. Вокруг, всё выглядит безжизненным, под ногами сухая трава и колючки.  Бронежилеты и каски   не снимаем, ночью курим в кулачек, маскируя огонёк сигареты.  А военные из Калужского батальона над нами прикалываются.

– А чего вы на, в бронниках ходите на, – Спросил у меня один загорелый Калужанин. Они здесь, все черные как негры, не то, что мы – поганки бледные.  –  Боитесь на? Нечего тут бояться на.  Здесь месяца три уже не стреляли. Так…, только старшину пьяного со второй роты, снайпер подстрелил на, и то не насмерть. Так это было месяц назад на.  Снимите, не парьтесь на…

– Да я бы и рад, – Пожимая плечами, ответил я. – Мне броник-то, положить просто не куда. Оставишь без присмотра и не увидишь его больше, да и шакалье наше бычиться.

– Да кому нужен твой бронник на…, этого добра здесь навалом, через неделю сам выбросишь, а потом себе другой найдешь на…

Но, броник, я не снял.

Вчера и сегодня ставили палатки. Командиры сказали, что это временно. Когда Калужский батальон съедет, мы займем их место.  Но, когда они уедут, никто не знает, так как в очереди на погрузку в эшелон, они стоят последними.  А там, на вокзале, скопилось около десятка разномастных частей и подразделений.

Видел Калужские бэтры, те самые, что мы должны получить в наследство. Ходил смотреть на них, вместе с Пескарем.  Это гробы на колесах, не иначе. Они даже по форме, чем-то гробы напоминают. Оказывается, что у двоих БТРов, стуканули движки и их забирают в Калугу. Третий БТР на ходу, но только заводится с толкача. Его-то нам и собираются впарить. Только вот не знаю, кому это «счастье» достанется. Но скорее все мне, то есть моему расчёту. Мы же, как ни как – расчёт №1.

Этот БТР, весь грязный и облезлый, на борту заляпанная надпись: «Ф-115». К тому же, в нем одного аккумулятора не хватает. Я так понял, что аккумулятор пропили кому-то. Видимо это и есть причина, из-за которой он не заводится.   В нутрии вообще такой срач стоит, что когда я заглянул в него, то меня чуть не вывернуло.  Пескарю он тоже не понравился.

– Якойсь ён не такой, – изрек Пескарь, своим неповторимым деревенским говорком, и брезгливо поморщил нос.

Я слышал, что эти БТРы когда-то в нашей части были. Их пригнали из Софринской бригады, а потом в Калугу сплавили. Теперь они снова к нам возвращаются.  Это судьба, рок или удача?

Но, тем не мене, лучше с БТРом, чем без него. Поэтому я скорее радуюсь, чем горюю.

От Калужан, я кое-что разузнал о местности, и о том, что ждет нас в недалеком будущем. И так, наше место вроде бы тихое и спокойное. Поэтому, броники мы, скорее всего, скоро снимем.  За нами, через четыре километра к Хасавюрту, расположена отдельная дивизия особого назначения – ОДОН, в которой находится, так же и штаб нашей тактической группировки.   Перед нами, в километре по прямой за речкой – Чеченская деревня, название которой, я пока не запомнил. А перед речкой, расположен наш будущий блокпост.   Справа и слева – две Дагестанские деревни: Хамаюрт и Тухчар.

Вода здесь привозная, из какого-то теплого источника, который находится где-то около дивизии.   В этом же источнике, мы будем принимать иногда душ. Калужане обещали нам, что благодаря этой чудодейственной воде, первые две недели, мы обязательно проведем на очках. Потом должны привыкнуть, как и они в свое время привыкли.  Я же, уже успел попробовать эту чудо-водичку, на вкус солоноватая, а на ощупь мыльная и маслянистая.  А еще, уже очень скоро, мы все обзаведемся бельевыми вшами. Их тут называют бэтэрами. И встречи с этими паразитами, увы, не избежать, а бороться с ними бесполезно. А еще, здесь не будет черного хлеба, да и свежего тоже.

Потом, когда вши обживут наши одежды, а желудки привыкнут к воде, начнет разваливаться дисциплина. Как и Калужане, мы будем ходить в чем попало и заниматься неизвестно чем. Я слышал, что здесь не только пьют, но и наркотой балуются.

Все Калужане, как один – чумазые, одичавшие и очумелые.

Климат вроде бы ни чего. Но, как бы там ни было, дома за всегда лучше.

Что ж, поживем – увидим.

 14 ноября.

Калужский батальон уехали тихо и на удивление быстро.  Наш БТР, по очереди, отбуксировал на погрузку в Хасавюрт, всю их поломанную технику. Последний рейс, наш экипаж делал вместе с калужским водилой. А после того, как Пескарь самостоятельно попытался проехать на БТРе, и у него это не получилось, старый водитель, любезно согласился сам отогнать это корыто, обратно в батальон.  И правильно сделал, так как сами, мы бы не доехали. А если бы БТР сломался прямо около эшелона или еще хуже – в пути, то и его пришлось бы грузить на платформу и тащить в Калугу. Но этому было не суждено случиться и БТР стал нашим.

Поездка в Хасавюрт, избавила нас от необходимости участвовать в работах по перестановке палаток, и пока мы катались, нашу палатку установили на новое место.

Не доезжая нескольких метров до автопарка, БТР заглох и, по-моему, надолго. Калужский водила сразу слинял, и мы остались наедине со своей, уже окончательно своей, техникой. Очень скоро Пескарь выяснил, что в двигателе нет масла, на щупе была всего одна крохотная капля. А я удивляюсь, как он ездил вообще.  Солярка то же кончилась.  Зампотех – майор Ермаков, сказал, что горючку нам дадут только дня через два, а все что было – отдали на кухню.  Оказывается, наша полевая кухня работает на солярке, а я даже не знал об этом. Ведь, когда в Туле, у нас были полевые выходы, и мы жили на стрельбище, где я часто ходил в наряд дежурным по кухне, то все наши печки, а их было целых две, топились дровами. Я иногда даже сам растапливал их.

Потом, в БТРе замкнула проводка, и задымило так, что глаза заслезились. Видимо, сгорел какой-то прибор.

Сегодня, я остался ночевать в БТРе. Говорят, в палатках уже появились вши.

Нога продолжает гнить, и сильно болит по ночам.

19 ноября.

Я остался жить в БТРе. Потом, ко мне подселись Пескарь и Капэн. Места хватает всем. Но, в первое время, было как-то тесновато. На голове, плечах и других частях тела – куча синяков и шишек. Каждый раз, на что-нибудь натыкаюсь. Но, больше всего достается голове. Пескарь и Капэн, спят под башней, а я на сиденье десанта. Поставил сбоку коробки с патронами от КПВТ и получилась полноценная, одноместная кровать.

Четыре дня стояла солнечная погода. Днем было очень тепло, мы даже немножко загорели. Сейчас идет дождь.  За это время мы навели порядок и успели провести полную ревизию имущества своей техники и боеприпасов. Пересчитали патроны и проверили радиостанцию.  Оказалось, что радиостанция обеспечивает связь на расстоянии всего в 200 метров. А наш батальонный связист Штельман, сказал, что неисправность кроется в антенне. Да я и сам, прекрасно понимаю, что с антенной, что-то не так, и из-за этого «что-то не так», её починить никто не может.

Пескарь подшаманил двигатель и аккумулятор. Сейчас, мы заводимся при помощи кнопки зажигания. Правда, если с первого раза завести не получается, то приходится звать на помощь.  А это проблема, ведь БТР-то в батальоне один. Несколько раз, нас заводили заезжие БТРы. Пару раз – дергал Мишка Безбородов, на своей Шишиге.  И если дождливая погода простоит еще несколько дней, то нас можно будет буксировать, только на танке. А танки к нам, увы, не заезжают.

Батальон раскинулся в радиусе около 200 метров. Расположение автопарка попало почти в середину. А рядом, разместились две палатки нашей мазуты. Одну из них, целиком занимают контрабасы, а во второй живут срочники. Штаб и оружейный склад, стоят немного на отшибе, со стороны дивизии. Там же, не далеко, расположились Гансы. Столовая и продсклад – со стороны блок поста, ближе к нашим палаткам.

Кстати, нам с Пескарем повезло. В продсклад поселился Эдик Белов с которым мы призывались в один месяц и вместе были на КМБ. Потом, с Эдиком я прошел всю Учебку (мы были в одном отделении), а после Учебки мы служили в одном взводе.

До армии, Белов закончил кулинарное училище, в связи с чем, после возвращения из учебной части, его назначили на должность командира отделения поваров. Эдик по национальности русский, но родом из Прибалтики, можно сказать там родился и вырос. Мы, как-то первое время, не понимали его «правильное», прибалтийское мышление. Он всегда хотел, что бы все было чисто, ровно и правильно. Но потом, мы к нему привыкли, а может, и сам он изменился. В общем, это уже не важно. Так вот, перед командировкой, когда набирали бойцов в наш батальонный спецназ, Эдик решил, что ему не место на кухне и подался в Гансы.  Я его отговаривал, мол зачем тебе этот спецназ. Но Эдик, не был бы Эдиком, если бы внял моему совету.

Для того, чтобы попасть в наш спецназ, нужно было сдать какие-то зачеты по физо и пройти спарринг. Белов прошел все испытания, после чего с гордостью целую неделю ходил с ярким фонарем под левым глазом.  Но послужить в спецназе ему долго не удалось, так как судьба-злодейка все расставила на свои места.  Почему-то, продсклад попал в ведение Гансов. Наверное, решили, что они самые честные и справедливые. И тут, сразу вспомнили о дипломированном, честном поваре Эдике, и как бы он не упирался, отвертеться от продсклада, ему не удалось. Приказ, есть приказ.