Драгоценные камни времени бесплатное чтение

I

В начале миров не было ничего,  кроме огня. Этот огонь не был похож на Пламя Дракона. Нет, это был ненасытный, уничтожающий все на своем пути огонь. И из этого огня вышел Тан. Был он сам подобен огню, сжигая целые миры, заливая кровью планеты, уничтожая города. И не было такой силы, такого воина, что могли бы его остановить.

Лишь Король и Королева Домино вместе с Командой Света смогли одолеть его в жесточайшей схватке, хоть и дорого заплатили за свою победу.

Они знали, что нет такой тюрьмы, нет такой крепости, которая смогла бы удержать его. И тогда они отправились в Лес, лежавший так далеко, что ни один маг, ни одна фея или ведьма не вступали под его сень многие и многие века. В том лесу рос огромный ясень, шире сотни объятий и выше тысячи локтей.  Ему-то и предстояло стать тюрьмой для Тана.

Побеги омелы крепко стянули запястья Тана, обвились около его шеи, приковали его к дереву. Ветви ясеня сами сплелись в клеть вокруг него, а листья покрыли ее, скрыв пленника от взгляда живых и мертвых, наделенных магическим даром и несведущих, солнца и звезд. Но за мгновение до того, как последние ветви, извиваясь подобно змеям, спрятали лицо Тана, Орител, храбрый воин и мудрый правитель, встретил взгляд монстра. И увидел он, что не было во взгляде этом страха или раскаяния, но так же, как и до пленения плясали в нем безумные, дьявольские огоньки. И когда тени веток начали падать на лицо Тана, один Орител услышал шепот, почти неотличимый от шелеста листвы, и слова эти навсегда врезались в его память. Но вот листья полностью покрыли клетку, отправились в обратный путь герои, и только король все повторял в мыслях своих последние слова Тана.  И лишь Марион, жене своей он, назвал их: «Не навсегда».

Проходили часы, пробегали дни, пролетали года… Тан оставался в заточении. Лицо его, обвитое омелой, было совершенно спокойно, глаза, бывшие когда-то изумрудно-зелеными, были закрыты. Но, тем не менее, Тан видел все. Он видел, как горела планета Домино, но не позволил сердцу дрогнуть от восторга; видел, как Темный Феникс разрушает школы, но не дал лицу озариться и тенью улыбки. Единственным, на что он по-настоящему обращал внимание, было время. Он чувствовал, как время бежит, подобно тому, как бежит сквозь пальцы песок. Он почти слышал, как одна секунда сменяется другой.  И он понял, что в этом – вся власть и самая могущественная, непобедимая сила.

И однажды он почувствовал, что дерево пришло в движение.  Оковы его порвались и рассыпались в прах. Впервые за многие десятки лет свет солнц ударил в глаза Тана. И впервые за все эти года Тан наконец позволил себе почувствовать ненависть и ярость, сжигавшие его изнутри. Но он не собирался дать этим эмоциям захватить его сознание, как было в прошлом. Теперь он знал, что позволит ему победить. И он отправился на поиски…

Легенда о падении …,

появившаяся в архивах в день приезда Малки в Алфею

II

Как всегда бывает в первый день нового учебного года, во дворе Алфеи собралась толпа.  Если бы в этот момент рядом оказался художник, пожелавший запечатлеть этот особый день, то у него получилось бы нечто среднее между картинами Босха  и фотографиями с перекрестка Сибуя.

«Во всяком случае, – думала одна из стоявших во дворе девушек, – старина Иероним точно нашел бы, где развернуться. Хотя он, наверное, добавил бы на картину пару слонов». Говорившую звали Малка, и она решительно не знала, чем себя занять. Ее телефон лишился сознания сразу после того, как она прошла через невидимую преграду, не пропускавшую не-магических существ. И Wi-Fi, видимо, тоже. Таким образом, она лишилась, по мнению человека, родившегося после очередной индустриальной революции, всех  благ цивилизации и почти всех запасов терпения. Однако она быстро утешилась, так как обладала довольно редким, но безумно опасным пороком  – любопытством. А место, грозившее стать ее alma mater –   по крайней мере, на ближайший год –  было очень, очень любопытным.

Она отстояла долгую очередь к мисс Гризельде, высокой и несколько угловатой женщине, с самого утра занимавшей свой стратегический пост у входа в школу. Как заметила сама Малка, в отношении этой очереди девушки делились на два типа. Первый тип хотел как можно скорее удостовериться в наличии своего имени в списках и вступить, наконец, в новую жизнь.  Второй же не спешил предстать пред светлые очи личного заместителя директора и всеми силами оттягивали этот момент, пропуская других вперед себя, делая вид, что им нравится дышать свежим воздухом, несущим ароматы леса, окружавшего школу, и любоваться ее архитектурой. При этом оба типа заметно нервничали.

«А ведь действительно есть чем любоваться» думала Малка. Школа, как ей казалось, была выточена искусным ювелиром из цельного куска розового кварца и увенчана лазуритовой крышей.  Лучшей аналогии Малка придумать просто не успела, так как стоявшая перед ней высокая брюнетка прошла фейс-контроль1, победоносно улыбнулась Малке из-за плеча и радостно вступила в новую жизнь.

– Ваше имя, мисс? – произнесла мисс Гризельда, не смотря на вновь прибывшую.

– Малка…

Мисс Гризельда подняла голову. Зрелище, признаться, было впечатляющим. «Похоже на домкрат, – неожиданно для себя провела параллели Малка, – только наоборот». Сравнение так ее рассмешило, что она даже одарила ассистента директора широкой улыбкой. Сердце ее, правда, отплясывало чечетку где-то в районе висков. В ответ на смех, застывший в глазах юной студентки, мисс Гризельда тоже одарила Малку взглядом, который можно было бы приравнять минимум к трем неделям лишения магических способностей с сопутствующей уборкой школы. Впрочем, этот ее взгляд был скорее следствием привычки, чем настоящей неприязни.

– Я вас помню, – отчеканила мисс Гризельда. – Проходите

Теперь настала уже ее очередь шагнуть в новую жизнь. Войти во двор, пройти между клумбами, взбежать по ступеням. Словом, перейти черту известной жизни и вступить в Неизвестность с большой буквы. На самом деле, в Неизвестность нужно вступать с разбегу, чтобы не было возможности обернуться. Но двор Алфеи, хоть и был огромен, явно не предназначался для такого рода пробежек, и Малка невольно погрузилась в свои мысли.

«Помнит она меня, как же! Забудешь такое…. Вот ты о чем тогда думала? Идиотка…. Ну ладно, продержимся здесь годик, а потом вернемся к нормальной человеческой жизни. Но вот взгляд-то!».  Так она шла, погруженная в свои мысли, и даже не заметила, а вернее не обратила внимания, что ей навстречу движется компания из шести студенток, одна из которых несла в руках какой-то удивительный цветок  в горшке.

Они почти поравнялись. Возможно, если бы ничего не случилось, Малка так бы и прошла бы мимо – она слишком глубоко погрузилась в свои мысли,  да и не в ее привычках было просто заговорить с первым встречным человеком. Но девушка, несшая горшок, то ли споткнулась обо что-то, то ли по какой-то другой причине потеряла равновесие. Как бы то ни было, руки, сжимавшие цветок, разомкнулись и горшок полетел на землю. Но до земли не долетел.

Несколько секунд спустя коленопреклоненная Малка, походившая на участницу некого тайного ритуала, протягивала  горшок его владелице.

– Огромное спасибо! Но как ты успела его подхватить?

– Да особо не за что! Просто я считаю разбивающиеся горшки прямым выражением вселенской несправедливости, которая требует немедленного предотвращения.

Девушка, преисполнившись радостью от спасения цветка, помогла Малке подняться. Спасенный цветок был совершенно не похож на любые цветы, виденные Малкой когда-либо. Листья были не то чтобы сочно-зелеными, но скорее нефритовыми, а цветы, в полном хаосе разросшиеся на стеблях, формой напоминали чашки, из которых пьют чай в Турции. Однако при взгляде на эти кроваво-красные цветочки создавалось впечатление, что они, чего доброго, могут и укусить того, кто решит выпить из них чай. Флора (а именно так звали хозяйку цветка) подтвердила эту гипотезу.

– Аккуратно, не задень цветы! Они кусаются. Но сам он достаточно миролюбивый, – словно оправдывая цветок, сказала она. – Знаешь что, когда будут побеги, я тебе подарю один!

– Спасибо, – проворчала Малка, – назову этот кусачий цветочек Гризельдой, в самый раз будет

Флора прыснула

– На самом деле, – сказала другая девушка –   она – хорошая, только иногда бывает слишком строгой.

– «Правила нашего заведения основаны на дисциплине», – передразнивая Гризельду, протянула высокая блондинка с медового цвета глазами. В голосе говорившей чувствовалась обида

– Но аккуратнее с опытами, лучше не взрывай ничего, – произнесла другая, обладавшая иссиня-черными волосами и милым, будто бы склонным к веселью лицом, девушка. Она и в самом деле тут же рассмеялась.

– Муза! Ты же знаешь, что это вышло случайно! И отец все оплатил! – возмутилась блондинка