S-T-I-K-S Тварь бесплатное чтение

Повеселев от того, что наконец-то освободилось место за игровым автоматом, девочка быстро заняла его, забросив в прорезь несколько жетонов, что уже час держала во вспотевшей ладошке. Едва экранная заставка успела смениться выбором героя, как моргнул и везде погас свет, а буквально через несколько секунд под потолком загорелись редкие, не такие яркие, как было раньше, лампы.

Она решила, что это временно. Конечно, тут, в игровой зоне торгового центра она ни разу не видела, чтобы свет выключали, но дома это иногда случалось, так что вскоре все должно закончиться, поэтому отходить от игрового автомата она не стала. Её надежды разбила мама. Подойдя, она взяла дочку за руку, направившись к ближайшему выходу, который был подсвечен зеленоватой табличкой со спускающимся вниз по лестнице человечком. Уходить девочке никак не хотелось, ведь она так долго ждала, когда сможет поиграть, а не стоять и смотреть, как это делают другие.

– Не упрямься, – попросила мама, когда девочка уперлась, издав единственный звук, на который была способна, – и не мычи так громко, что о тебе люди подумают? Потом, если свет включат, вернёмся, еще поиграешь, – но девочка еще раз дернула руку, сделав недовольное лицо. – Я видела, что ты только что подошла, но люди говорят, что чем-то пахнет. Может, это пожар, ты же не хочешь сгореть? – девочка отрицательно помотала головой и сдалась на милость родительницы. Вскоре они спустились по хорошо освещенной лестнице с большими окнами уже до второго этажа, как и множество других людей. Мама наклонилась к ней и тихо, заговорщицки, прошептала, – папа к твоему дню рождения хочет купить тебе приставку, только не вздумай меня ему сдать, это сюрприз для тебя.

Дальше девочка уже не упрямилась, стараясь держаться за руку как можно крепче. Все её мысли были о том, что наконец-то её мечта осуществится, хотя бы эта мечта, ведь самое сокровенное желание, как говорили врачи, не сбудется никогда. Несмотря на свой возраст, она уже успела смириться с тем, что говорить никогда не сможет. На первом этаже противный кислый запах чувствовался гораздо сильнее, отчего она несколько раз чихнула и сильно огорчилась, когда тот не пропал совсем после того, как они вышли на улицу.

Перед торговым центром на огромной парковке собралось столько людей, что даже посчитать не удалось, а ведь счёт до ста она освоила еще до того, как пошла в школу. Никогда раньше она не видела здесь столько людей сразу. Мама продолжала идти, ведя её за собой, пока они не достигли скопления людей. Несмотря на то, что она пыталась держаться как можно ближе к маме, её все равно несколько раз больно толкнули и даже раз наступили на ногу. Едва не заплакав и очень обидевшись на того, кто испортил только что купленные босоножки, она пыталась протиснуться сквозь людей, так и не понимая, почему все стоят.

Протиснувшись среди ног взрослых, она смогла сначала высунуть голову, а затем и выйти на шаг вперед, не сразу поняв, куда все смотрят. Часть парковки, как раз та, где они оставили машину, отсутствовала, а люди стояли буквально в нескольких метрах от густого леса, которого здесь никогда не было. Невольно отпустив руку мамы, она сделала несколько шагов и присела возле ровной белой линии разметки на асфальте, за которой в нескольких сантиметрах заканчивался и сам асфальт, резко сменяясь старыми прелыми листьями.

Посмотрев сначала влево, потом вправо, она с удивлением обнаружила, что не только она смотрит на этот ровный срез, но и некоторые взрослые с удивлением ощупывают растения и край асфальтированной дороги, а совсем далеко двое взрослых мужчин рассматривают забавную машину. У неё остался только нос, даже дверей передних нет, и сразу начинается зеленый кустарник, как будто другая часть автомобиля спрятана в нём. Правда, было видно, что один из взрослых проходил через кусты, и машины там не было, она удивилась такому фокусу, но обдумать ничего не успела.

Неожиданно мама позвала её и, взявшись за руки, они вновь принялись проталкиваться через толпу людей в обратную сторону. Вскоре стало понятно, что мама ведёт её в сторону метро, и девочка старалась поспевать за ней, все увеличивавшей скорость. Возле спуска к станции тоже было много людей, еще больше, чем тех, кто стоял возле странно появившегося леса. Увидев это, обе замерли, в то время как вокруг люди спешили в разные стороны.

Откуда-то издалека сначала раздалось несколько выкриков, а потом все побежали, нарастающей волной надвигаясь в их сторону, но она это поняла, только когда оказалась на руках мамы, и они влились в толпу бегущих людей. Испугавшись, она заплакала, но даже сквозь слезы заметила нечто странное далеко сзади, там, откуда раздавались крики.

Кто-то очень высокий, выше виденных ею людей, махал то ли руками, то ли большими ветками, и от него во все стороны, словно куклы, разлетались люди. Отделившись от всех и забежав за угол, мама её опустила на узкую асфальтированную дорожку. Её тяжёлое дыхание было слышно даже через всхлипы, но ничего поделать с собой не могла, ведь вид испуганной родительницы еще больше заставлял её бояться и плакать.

Слезы рванули градом, когда сзади она увидела того, кто махал вдали, и поняла, что видела тогда страшного монстра, который сейчас убивал по нескольку бегущих мимо него людей за один взмах огромных когтистых лап. Мама тоже заплакала, но тут же села на корточки и начала дергать большую решетку. Слезы застилали девочке глаза, поэтому она ничего не видела, лишь услышала, как что-то упало с металлическим лязгом, а потом почувствовала, как ее пропихивают в узкий лаз. Только тогда она решила вытереть слезы.

– Ползи, прячься, – слышала она, но в ответ смогла лишь промычать, а следом донеслось, – убегай, я скоро тебя найду.

В лазе было узко и грязно, а под коленки больно попадали мелкие камни, но развернуться она не могла и решила последовать указанию, направившись в непонятную темноту. Только когда она добралась до небольшого помещения, где не было света и пахло всякой всячиной, как в гараже папы, удалось развернуться лицом к светящемуся туннелю. Несколько раз, издав свой обычный мычащий звук как можно громче, она попыталась позвать маму, но, кроме криков и непонятного шума, ничего не услышала. Стало еще страшнее, настолько, что даже слезы прекратили литься. Стало неважно, будет ругать её мама или нет, главное, чтобы она появилась. Но раз за разом в ответ на её призыв доносились одни и те же страшные звуки, а перед светлым ослепительным пятном в конце туннеля мелькали непонятные образы, изредка почти полностью перекрывая свет.

Она не оставляла попыток дозваться до мамы, продолжая издавать тот единственный звук, который могла произнести, как вдруг кто-то полностью заслонил свет, что пробивался через узкий лаз. А после, устрашающе урча, что отдаленно напоминало звуки, которые она слышала от их домашнего кота, рванулся внутрь. В отблесках света, попадавших на незнакомца, она разглядела весьма внушительного мужчину, лицо и изорванный костюм которого были перепачканы в крови. Усилив урчание, он всячески пытался влезть в проход, по которому она попала внутрь, но не мог, отчего ей становилось еще страшнее, и она все громче пыталась звать пропавшую куда-то маму.

Вскоре нечто огромное, лишь тенью промелькнувшее на светлом фоне, в одно движение смахнуло половину тела пытавшегося залезть вовнутрь, а гигантская лапа с когтями подхватила и унесла куда-то вверх оставшуюся часть. От невообразимого страха она почувствовала, как что-то тёплое потекло по колготкам, а когда в туннель сунулась огромная голова, втянув ноздрями воздух, её просто поглотила тьма.

***

Пришла она в себя с неприятным чувством, в луже, а из туннеля раздавались скрежет и звук чего-то крошащегося. Напугавшись, она опять закричала, точнее, издала свой обычный мычащий звук, попытавшись забиться как можно дальше в угол небольшой камеры. Мерный, доносившийся снаружи звук усилился, тот, кто пытался расширить проход, услышав её, удвоил свои усилия. В поисках пути к бегству она осмотрела и ощупала все стены, но то место, куда она попала, оказалось небольшой камерой, и дальнейший путь ей преграждала решётка, такая же, как та, что была снаружи. Схватившись за одну из металлических полосок, она несколько раз её дернула, но сил у неё было меньше, чем у мамы, и, вместо того, чтобы сорвать преграду с места, она лишь порезала руку и тонкая струйка крови потекла по ладошке.

Монстр, замерев на секунду, с шумом втянул воздух. Почувствовав вожделенный запах, неистово заурчал и продолжил попытки расширить проход, отчего несколько камней, влетев внутрь, больно ударили её. От страха она даже крикнуть не могла, точнее, издать характерный мычащий звук, который произносила всегда и, обливаясь слезами, вжалась в один из углов, так и продолжая смотреть, как монстр пытается пробраться внутрь. Замерев, лишь тихо плача, она сидела до тех пор, пока на улице не стемнело, по крайней мере, солнце уже не так обильно попадало внутрь, а лапы монстра тем временем с прежним усердием ковыряли стены прохода. Внезапно послышался шлепок, как будто что-то огромное и мокрое упало на асфальт, а в её сторону пролетело что-то обжигающе горячее и мокрое, в нос ударил отвратительнейший запах, и она вновь провалилась во тьму.

***

Открыв глаза, она поняла, что больше не слышит скрежета когтей монстра, она вообще ничего не слышала, вокруг была такая тишина, что она даже не поверила в это. Вся её одежда была в слипшейся отвратительно пахнущей загустевшей жиже, к которой прилипли мелкие осколки, камешки и мусор. Голова кружилась, очень хотелось пить, но она, не обращая внимания на своё состояние, еще раз прислушалась к тому, что происходит в проходе, а после выглянула. На улице было светло, но не так ярко, как днём, свет загораживало что-то большое и плохо видимое из тёмного туннеля.

Прислушиваясь, она стала подбираться к выходу и, если бы не перехватило горло от ужаса от увиденного, то опять бы издала тот единственный звук, который могла произносить. Быстро пятясь и в кровь раздирая коленки, она вернулась обратно в своё убежище, потому что возле выхода лежала огромная и страшная отрубленная голова монстра.

Время в тёмном холодном помещении ощущалось странно, тем более что вскоре начал бить озноб, а рот настолько пересох, что язык прилипал к зубам, и она все-таки решилась. Медленно, шаг за шагом продвигаясь по проходу, она ползла к выходу до тех пор, пока не уперлась в лежавшую там огромную голову. Оскаленные клыки и вывалившийся язык её пугали, ей даже казалось, что затянувшиеся белёсой пленкой глаза на звериной морде смотрели на неё, но она понимала – это всего лишь мертвая голова. Разглядывая то, что осталось от зверя, она заметила раскиданные виноградинки, которые напомнили ей конфетки. Она, конечно, знала, что с земли и пола есть нельзя, но любимые мамины леденцы «Монпансье» были вкусными и всегда наполняли рот слюной, а именно этого ей сейчас хотелось больше всего.

Мысли туманились и она, поняв, что сейчас сама решает, что ей можно и что нельзя, поползла к сладостям мимо отрубленной головы. Выбрав круглые зеленоватые и полупрозрачные леденцы из странного комка черных ниток с оранжевыми жилками, она засунула несколько штук в рот, начав их рассасывать. Сладкого вкуса, как ни странно, не было, но слюна, о которой она мечтала, появилась сразу, а нестерпимое чувство жажды начало отступать. Поковырявшись в странном, пахнущем почему-то грибами, комке, она нашла еще горсть таких же конфет и много кусочков странного рыхлого желтоватого цвета. Что это, она не знала и отбрасывала их в сторону, а вот яркая черная кругляшка тоже была похожа на конфету, так что была отправлена к двум имевшимся во рту леденцам.

Продолжая собирать леденцы, она нечаянно задела ногой кусок от разбитой решётки, отчего тот, скрежетнув об осколки валявшихся камней, издал не очень громкий звук. Она тут же услышала, как за углом здания раздалось знакомое урчание, и быстро, как только могла, полезла обратно в укрытие. Вскоре шаркающие звуки, которые доносились из-за ее спины, переросли в некое шевеление. Добравшись до помещения, она смогла развернуться и увидеть, что в лаз пытается пробраться такой же грязный и окровавленный человек, как и в первый раз. Он точно так же урчал, бессильно царапал пальцами стены, но залезть внутрь не мог. По сравнению с тем, что было вчера, издаваемый им шум и звуки пугали меньше, и вдруг она с удивлением поняла, что в животе у неё теплеет.

Догадавшись, что проглотила одну из конфет, выплюнула то, что было во рту, на ладошку, и поняла, что это была та самая черная, которая отличалась от всех остальных. Забившись в угол, она опять начала замерзать, и её снова начала бить мелкая дрожь, она даже попыталась растереть руки, но вдруг поняла, что не может поднять их, а через мгновенье веки потяжелели, и на неё навалилась тягучая тьма.

***

Легкий, едва уловимый запах скорого обновления угодий защекотал нос, мгновенно выведя тело из анабиоза, в который нужно было впадать каждый раз, когда заканчивалась еда. После многих повторений стало ясно, что сразу убегать нет смысла. Пока запах не станет отвратительно концентрированным, а глаза видят сквозь туман, еще можно спокойно находиться здесь. И, прикрыв глаза, можно снова увидеть те прекрасные сны о еде, которая повсюду, но почему-то никто её не ест.

Тот, что снился сейчас, не самый любимый, но почему-то в анабиозе его приходилось видеть чаще остальных. Издав недовольное урчание и пошевелив конечностями, пришлось перетерпеть мгновенно обострившее чувство голода. Несмотря на то, что периоды голода были неприятными, жизнь в этом месте нравилась, нет старшего, нет других претендентов на угодья, и постоянно появляется самая вкусная еда. За много раз удалось понять, что сразу есть всю еду не нужно, иначе придется надолго впадать в спячку, и будет так, как в первый раз, когда от голода тело так обессилело, что едва получилось уйти в черноту.

Вскоре запах усилился. Все же пришлось вставать, покинув остатки строения, в коем каждый раз было комфортно залегать на период голода, и, разминая мышцы, идти к черноте. Пережидать на ней туман было неприятно, но понимание того, что вскоре дикое, всеобъемлющее чувство голода можно будет утолить, всегда помогало этому. Плотный, почти непроглядный туман бил в нос неприятным запахом, а инстинкты кричали о том, что нужно бежать без оглядки, но сейчас опыт позволял себя контролировать, не то, что в первые несколько раз.

Вскоре под конечностями захрустела чернота, а на тело навалилась тяжесть. Развернувшись и сев на задние лапы, пришлось, как все предыдущие разы, ждать, ждать, когда туман начнёт растекаться, а из него послышится такой вкусный, такой манящий звук еды. От нечего делать приходилось смотреть на бескрайную стену вонючего тумана, уходившую вверх. Вспомнился первый раз, когда довелось выйти на хрустящую черную поверхность, тогда была стая, был высший, страх перед ним, и его желания выполнялись незамедлительно.

Тогда, давно, в поисках еды высший вел их к очередной кормовой территории, но они неожиданно наткнулись на конкурирующую стаю. Высший не пожелал уступать и в итоге они одержали верх, потеряв почти всех своих низших. Но главное – это своя жизнь и жизнь высшего, так что для стаи потеря нескольких низших не проблема, главное, что вся высшая свита уцелела, а враг был растерзан. Вдруг тело содрогнулось, так что покров затрещал, скрежеща плитками костяной защиты, когда вспомнилась роковая встреча с опасной едой.

Опасная еда попадалась не раз, её было много в пустых местах, там, где другой, обычной еды было мало. Охота на неё была чаще удовольствием от игры, но высший её опасался. Иногда, когда такой еды было много, стая её игнорировала или отправляла в разведку несколько быстрых низших и, если имелась опасность, еду игнорировали. Часто такое поведение высшего в стае вызывало недовольство, но, вспоминая последнюю встречу с опасной едой, было понятно, почему старший поступал именно так.