Приключение Арчибальда Д'энуре: проклятье камня и пепла бесплатное чтение

Пролог.

Краз лежал, глядя в потолок. Стоны вокруг не мешали ему думать. Они были таким же естественным фоном карантинной залы, как мольбы вопрошающих о своей судьбе и увещевания ухаживающих. Таких как Краз, смирившихся со своей судьбой, было немного.

В залу вошли жрецы храма земли, единственное горестное развлечение в их скорбной ситуации. Совсем недалеко от Краза стоял постамент, используемый как кровать, накрытый покрывалом. По идее, под покрывалом должно было находиться тело покойного, но Проклятье Камня и Пепла, было беспощадно. Сначала, оно покрывало пальцы рук и ног коркой, постепенно превращая конечности в камень, а после, плоть осыпалась небольшой кучкой пепла. Проклятье убивало взрослого цверга за лунный цикл, медленно перемалывая его плоть в пепел.

Для Краза, самым страшным моментом стало принятие заболевания, лекарств к которому не было. Ни одно лечение, ни один эликсир, ни самое сильное благословление жрецов храма земли, не останавливало неизбежное. Медленно, но верно, тела совершенно здоровых цвергов каменели, а когда из них исходил последний вздох, осыпались кучкой пепла.

Жрецы принялись за работу. Они медленно сняли покрывало и бережно собрали всю пыль в огромную урну. Далее они прочитали пару молитв Матери-Земле и очистили постамент водой и огнем. После, жрецы взяли урну и понесли ее к выходу. Согласно распоряжению Адамитового Короля, весь прах должен быть сожжен в кузнечных печах. Это было против традиционных правил захоронения цвергов, но после того, как проклятье стало всеобъемлющем, никто не высказывался против.

Краз медленно повернул голову к выходу и увидел тех, кого был рад увидеть больше всего на свете: своих детей.

– Ольдра! Ульз! – Краз крикнул чуть громче обычного, к чему его соседи не были привычны, отчего они тоже повернулись к выходу.

– Отец! – Ольдра подняла руку и замахала вместе со своим братом.

Когда они только попытались войти в зал Краз резко дернулся и крикнул:

– Стой!

Он рефлекторно дернул плечом, поздно осознав, что сделал это зря: от дернувшегося плеча раздался хруст и каменная на вид рука пошла трещинами, а после, осыпалась на кровать пеплом. Теперь у Краза не было одной ноги по пояс, одной по колено и руки; вторая оставалось такой же каменной на вид.

Краз поднял глаза на своих детей и увидел в них боль, отчего ему самому стало не выносимо.

– Отец, – низким тяжелым голосом произнес Ульз. – Мы… прости, но мы… уйдем…

Краз не сразу понял, что тот имеет ввиду

– Вы отправитесь на поиски лекарства?

– Да, – подтвердила его догадку Ольдра. – Мы отправимся завтра. Ульз уже получил благословление в храме, а начальник стражи отпустил меня.

Ульз согласно кивнул. «Искатели», как их называли, отправлялись на поиски лекарств, целителей или заклинателей, что могли быть способны хоть как-нибудь помочь в борьбе с проклятьем. Их стали направлять в самые разные земли, с того момента, как стало понятно, что проклятье распространяется, словно пожар в шахте, наполненной газом, но до сего момента ни один из не смог вернуться с хорошими новостями.

Взгляды отца и детей были наполнены болью и страданием. Краз понимал, что видит их в последний раз, и что ему больше никогда сказать, как сильно он их любит и не прижать к своей груди. Глаза его детей выражали боль последней встречи и невозможность ничем помочь своему отцу. С уголка глаза Краза скатилась одинокая слеза, что упала на кровать, в пепел от только, что потерянной руки. Он, как отец, решился первым отвернуть голову и лишь произнес:

– Прощайте. Я горжусь вами.

Он видел перед собой лишь стену, что мутнела от накатывающих слез.

– Прощай, отец.

– Прощай.

Два столь знакомых голоса, рвали наполовину окаменевшее сердце, но Краз силой воли заставил себя не поворачиваться. Вслед за голосами, раздалась пара уходящих от залы неуверенных шагов.

Краз впервые за много лет, мысленно помолился Матери-Земле: пусть она сохранит их. И даже если весь народ цвергов вымрет, пусть они останутся целыми и невредимыми. Он же, просто верил в них. Верил, что у них получится найти лекарство; верил, что они смогут добиться успеха там, где никто не смог.

Глава 1.

Ульз шел по Либерталису с недовольным выражением лица, что не скрывала даже его кустистая борода. Недовольство вызывало множество факторов. Например, солнечная и жаркая погода. Цверги были пещерными жителями и, несмотря на то, что солнца они не боялись и быстро привыкали к нему, предпочитали чуть влажноватый воздух и тьму бесконечных коридоров своих городов.

Еще, его недовольство вызывали взгляды людей, мимо коих он проходил. Они с сестрой были уже достаточно далеко от своих земель, а в этих краях цверги встречались не часто, так что постоянные шушуканья и подозрительные взгляды, от которых не было спасения, сопровождали их постоянно.

Третьим, и самым главным пунктом, вызывающим у него раздражение, были людские традиции. Ну зачем, скажите пожалуйста, нужно выжидать несколько дней, чтобы назначить встречу, а после перенести ее еще на пару дней?! Нет чтобы сразу решить все вопросы и не тратить ни их, ни свое время.

Он подошел к гостинице, где они снимали комнату и поднялся по лестнице, лишь бросив короткий кивок администратору, что был возможно единственным человеком в городе, которому не было дело до того, что они были цвергами. У двери их комнаты он остановился и постучал условным стуком. Не то, чтобы это было нужным, но привычка, появившаяся после того, как их чуть не ограбили, в одном из западных полисов, уже въелась в разум.

– Входи!

Зычный голос его сестры раздался из-за двери и Ульз вошел. Она сидела за столом приводя в порядок свою амуницию: латный нагрудник, пару обычных наплечников и наручей и ее двухсторонний молот. Все остальные вещи были собраны и подготовлены к отъезду: если они получат отрицательный ответ, то больше в этом городе им будет делать нечего.

– Готов?

– Да. А ты?

– Тоже.

– Возьмешь с собой? – Ульз кивнул на двухсторонний молот.

– Нет, не стоит, – немного подумав ответила Ольдра. – Мы идем в магическую гильдию. Твои навыки геоманта будут полезнее моих воинских, братишка.

– Не называй меня так!

– А как еще мне тебя называть?! Я на пятнадцать лет тебя старше.

Ольдра поднялась со стула и возвысилась на Ульзом на целую голову и тому лишь пришлось признать ее правоту. Его бесила привычка сестры называть его «братишкой», но поделать он ничего не мог. Если бы она называла его так при посторонних, то Ульз бы воспротивился, но при общении между собой, это прощалось: он не хотел ссор, ведь кроме сестры у него больше никого не осталось.

– Нам не пора выдвигаться?

– Пора.

Ольдра поднялась и быстро надела доспехи, спрятав под наручи пару ножей. Поймав на себе осуждающий взгляд брата, та лишь усмехнулась и, поправив свои волосы и бакенбарды, кивнула.

Путь до гильдии занял чуть более часа. Здание, было роскошным даже по мерках архитектуры людей. Это было объяснимо: Либерталис был городом, со множеством учебных заведений, и, хоть с отдельными великими учебными заведениями, такими как Имперская Магическая Академия, Академия Архитектуры Белого Града, или Морское училище Наутики, соперничать они не могли, по среднему уровню образования превосходили многие большие государства. К примеру, три четверти населения полиса владели грамотой, в отличии от той же Империи Августа, где таких людей было чуть больше половины.

Цвергов провели к Магистру Академии, Асконии Мак’Магики, человеческой женщины, преклонного, по меркам людей, возраста. Она была невысокого роста, едва выше Ульза, чуть полноватой, в небесно-голубом одеянии, с орнаментом, изображающем морские волны.

– Рада приветствовать Вас, дорогие гости, – сияла женщина. – Надеюсь, задержки при нашей встрече, не сильно ухудшат ваше мнение о нашем полисе?

Очередной глупый людской ритуал обмена любезностями. Ульз мысленно скривил гримасу, но вида не подал. Из них двоих у него лучше получалось вести переговоры, ведь как жрец храма земли он изучал языки людей, и имперский, в частности. Его сестра чаще всего молчала, лишь изредка добавляя, что-то от себя, когда понимала, о чем идет разговор. Она была воином, и оружием владела намного лучше, чем словом. Ульз улыбнулся всей своей бородой:

– Ничего страшного. Задержка была не столь критичной. Позвольте нам представиться. Меня зовут Ульз Краздурр, а это моя сестра.

– Ольдра Краздутта, – кивнула цвержка, что была выше магистра на полторы головы.

– Меня же, как вы, наверное, уже знаете, зовут Аскония Мак’Магика, и я занимаю пост Магистра данной Академии. Прошу вас пройти и присесть за стол.

Аскония указала на свой стол перед которым стояли два стула, явно приготовленных заранее. Пока они шли к своим местам, Ульз заметил, что в затемненном углу светлого кабинета, сидел еще кто-то. Как любой из цвергов, Ульз хорошо видел в темноте, и отлично разглядел сидящего. Это был старый мужчина-человек, с белыми волосами, темноватой кожей и фиолетовыми глазами. На мужчине было белое одеяние, а сам он сидел в кресле, попивая какой-то напиток. Мужчина не сильно скрывал свое присутствие, но, как казалось, не желал влезать в предстоящую беседу. Вести переговоры в присутствии охраны им доводилось часто, так что ни Ульз, ни Ольдра этому не удивились.

– Мы прибыли с одобрения Адамитового Короля, – сказал Ульз, сев в кресло. Он попытался вынуть из-за пазухи документ, с печатью, но Аскония его остановила:

– Не стоит – я вам верю.

Ульз этому тоже не удивился. Слухи о ситуации в Королевстве цвергов распространялись быстро. К тому же, они не скрывали причины их прибытия в этот город и провели пару похожих встреч ранее. Так что осведомленность магистра академии была понятна.

– Давайте, лучше сразу перейдем к делу, – предложила магистр.

Следующие два часа Ульз рассказывал все, что знает о Проклятье Камня и Пепла, в то время как Аскония задавала дополнительные вопросы. Диалог шел между ними двумя, в то время как Ольдра лишь переводила взгляд с Асконии на Ульза, периодически кивая, подтверждая слова последнего. Мужчина же в углу продолжал попивать свой напиток, изредка доливая себе в чашку, из небольшого чайничка.

К концу второго часа Аскония перестала задавать вопросы становясь все смурнее лицом. Такую картину Ульз наблюдал часто, и каждый раз его сердце разбивалось вдребезги, с четким осознанием того, что результат опять нулевой.

– Хм… – Аскония задумалась. – Честно говоря, я и не знаю, чем можно помочь.

– Может в ваших библиотеках есть какое-нибудь упоминание о похожих проклятьях? – не сдавался Ульз.

– Наврятли, но я еще уточню у старшего библиотекаря.

– Как много понадобиться на это времени?

– Декады четыре, может пять…

– Слишком долго. А вы не могли бы отправить кого-нибудь хоть с какими-то положительными результатами в Королевство цвергов. Можно прямо ко двору Адамитового короля? Даже если это будут лишь мелкие и незначительные зацепки, я прошу Вас, это сделать. Или еще лучше, если направите кого-нибудь из своих заклинателей. Может, оказавшись на месте, они бы смогли в этой проблеме разобраться.

– Хорошо. Если что-нибудь найдем, мы постараемся передать такую информацию. Но своих людей отправлять не станем, – абсолютно неискренне улыбнулась, Мак’Магика.

– Я уже Вам сказал, проклятье поражает только цвергов. Ни один эльф, человек или зверолюд ей еще не заразился…

– …«еще»… – перебила Ульза Аскония.

Ульз замолчал. Разумом он ее понимал: в Королевстве цвергов бушует неизвестная болезнь, что не лечится никакими методами. Если такая перекинется на эльфов или, не дай Мать-Земля, на людей, последствия могут стать катастрофическими. Сердцем же, он негодовал, но что же мог поделать. Осознание, что и здесь ему помощи не видать, заставило его сжать кулаки и подняться. Ольдра поднялась вслед за ним.

– Простите, что отвлекли Вас от важных дел, магистр, – процедил сквозь зубы Ульз. – Спасибо Вам за оказанное сочувствие. В королевстве будут рады любым крохам информации.

Ульз и Ольдра синхронно поклонились и когда они развернулись, чтобы уйти, из угла, где сидел старик, послышался привлекающий внимание кашель.

– Постойте, господин Краздурр, – старик поднялся и с чашкой в руке медленно направился к столу. – Я долго слушал Вас и могу сказать честно: боюсь, что помочь Вам не сможет никто.

– Нас не представили друг другу, – насупился Ульз.

– О! Простите мне мои манеры! После отставки я утратил хватку. Раманджа Сиптх, к Вашим услугам. Бывший Глава Гильдии охотников Капитолиса и Глава Лиги охотников Империи.

– Гильдия охотников… – задумчиво произнесла Ольдра. – Я слышала о вашей организации. Вы занимаетесь убийством зверей, зверолюдей и полулюдей, ведь так?

– Мы охраняем покой своего народа, – поправил ее старик.

– Глупая игра слов, – фыркнула Ольдра.

– Как Вам, госпожа Краздутта, будет угодно. К тому же, я уже пять лет, как не являюсь членом гильдии и не могу говорить от его имени.

Пока старик это говорил, он подошел к столу и Ульз почувствовал терпкий аромат травянистого напитка, что парил над чашкой. Как старик мог в такую жару пить что-то горячее, Ульз не понимал. Поймав его взгляд, Сиптх сделал жест рукой:

– Хотите отведать чай?

– Нет, – отрицательно замотал головой Ульз: что такое «чай» цверг не знал. – Надеюсь вы остановили меня не чтобы поглумиться, господин Ситх?

– Сиптх, если быть точным. И, нет, я не собираюсь глумиться над Вами, я действительно хочу Вам помочь.

– Вы знаете, как нам помочь? – голос Ульза источал недоверие, но это не поколебало улыбку Сиптха.

– Лично я, нет. Но я знаю одного человека, – Сиптх по-заговорчески мигнул Ульзу, – кто точно может.

– Кто это? – с придыханием спросила Ольдра.

– Арчибальд Д’Энуре, Внештатный советник Магистра Имперской магической академии и личный советник Императорской семьи по вопросам магии.

– О, да! Точно! – в ту же секунду, как Сиптх произнес это имя Аскония, будто бы ожила, в отличии от предыдущего получаса общения с Ульзом. Женщина зашлась румянцем, а ее глаза горели и впервые Ульз и Ольдра увидели ее настоящую.

– Сам Арчибальд Д’Энуре! – продолжила лепетать Мак’Магика. – Он способен решить любую проблему! Да, да, точно! Вы абсолютно правы, господин Сиптх!

Резкая перемена в женщине пугала, но и воодушевляла одновременно. Если два сильных заклинателя уверены в этом, что этот человек справиться, то стоило иметь того ввиду.

– А где он живет? – спросила Ольдра.

– В Капитолисе, – Сиптх неопределенно махнул рукой на север, – столице Империи Августа. Только прежде чем, Вы к нему направитесь, я бы дал Вам пару советов.

– Зачем? С ним что-то не так?

– В силу возраста и высокого влияния в Империи, Вам будет тяжело пробиться к нему на прием и тем более убедить вам помочь.

– Надеюсь, он не будет слишком стар для столь далекого путешествия.

– Хо! – усмехнулся Сиптх. – Позвольте полюбопытствовать, а сколько вам лет?

– Мне, семьдесят восемь, – сказал Ульз.

– Девяносто три, – с победным укором в сторону брата произнесла Ольдра.

– Выходит, он старше вас двоих вместе взятых, – растянулся в улыбке Сиптх.

– А разве люди живут так долго?

– Обычные, нет. Мне, к примеру, девяносто один, – Сиптх положил руку себе на грудь. – Но даже я помню старика Д’Энуре древним, когда еще сам был безусым мальчишкой.

– Так, как нам поступить? – Ульз вернул закатившего глаза Сиптха из его мечтаний.

– Поступить? А! Обратитесь напрямую к Императору. Понимаю, звучит не просто, да и к тому же подождать придется, но у них не всегда ладятся отношения и, если вам повезет, то Император может «настоятельно попросить» Д’Энуре помочь с этой проблемой.

– Не думаю, что он сильно захочет помогать, из-под палки.

– Вы просто не знаете старика Д’Энуре. Даже если работа ему не нравиться, он всегда выполняет ее на совесть.

– Хм… Звучит обнадеживающе. Что скажешь? – Ульз повернулся к Ольдре.

– Попробовать стоит, – кивнула ему в ответ сестра.

– Спасибо Вам большое, господин Сихтп, – поблагодарил Ульз.

– Сиптх, – вновь цверга поправил старик.

– Думаешь, он им поможет? – спросила Аскония, после того, как за цвергами закрылась дверь.

– Не знаю, – неопределенно пожал плечами Сиптх. – Но, если кто и способен, то только он. Я лишь надеюсь, что не умру от проклятья икоты, – рассмеялся старик.

Цверги возвращались в свою комнату в раздумьях. Впервые, за все время их путешествия, кто-то действительно смог дать им надежду – сладостный, но горький яд, и оба не желали поддаться преждевременной эйфории.

Когда они вошли в свою комнату, Ульз спросил:

– А что, ты в действительности думаешь?

– Не знаю, братец. Слишком уж это неопределенно.

– Угу, – буркнул Ульз, его обуревали похожие мысли.

– С другой стороны, подойди сюда, – Ольдра поманила Ульза к столу, на котором расстелила карту. – С другой стороны, мы можем убить двух зайцев сразу. Вот здесь находится Капитолис, – ее палец указал на точку на севере карты, – а еще севернее, находится священный для людей город, Иерудея, – ее рука прочертила линию до самого края карты и еще чуть-чуть дальше.

– Хм… Мы не собирались в Иерудею – город расположен слишком севернее. Но теперь можно и туда заехать.

– Именно. Если этот Август даст нам аудиенцию, скажем, через лунный цикл, а то и два, мы успеем и в Иерудею съездить и этого Арчибальда, как там его, посетить.

– Арчибальда Д’Энуре, – в задумчивости произнес Ульз. – В храме я слышал о нем. Сильный заклинатель, живший два с половиной века назад. Один из основателей Империи. Даже разок и в Королевство цвергов заглядывал.

– Возможно, что это один из его потомков?

– Тогда почему он не присвоил себе новое имя? Например, Третий, или там Двадцатый, как это у людей принято?

– Не знаю, – пожала плечами Ольдра, – ты в людских традициях лучше меня разбираешься.

– Это точно, будь они не ладны.

Последняя фраза слилась со стуком в дверь. Для уборки и обеда слишком рано, и серьезно насупившись, Ульз на имперском произнес:

– КТО?!

– Господин Краздурр? Я посланник от господина Сиптха.

– Войдите.

В комнату вошел молодой человек, одетый в униформу учащегося магической академии, передал Ульзу два свертка, и просьбу Сиптха вскрыть больший из них. Он был свернут рулоном, тогда, как меньший, хитро сложен и опломбирован печатью. Ульз развернул большой свиток.

– Что там? – Ольдра всегда была любопытной.

– Не знаю.

– Ты же их языки лучше меня знаешь.

– Говорить на них сносно я могу, но с письмом у меня еще есть трудности. Подожди секунду. [Малое Знающее Око].

Его карий глаз стал светло-голубым, и Ульз начал читать

– … так, погоди… тут ничего интересного…

– Совсем?

– Угу. Типичная людская переписка: много слов – мало толку. А вот! Угу… ага… понятно, – Ульз свернул свиток и положил его на стол. – Он пишет, что понимает нашу торопливость, и чтобы нам помочь передает это письмо. Его нужно отдать одной из глав Гильдии охотников, Таше или Саше Аргументис, и те помогут нам быстрее попасть ко двору. Если мы ему не доверяем, то можем вскрыть письмо и прочитать его содержимое, но если принесем его в нераспечатанном виде, то и доверия к нам будет больше.

– Понятно. Вскроем? – голос сестры принял заговорческие оттенки.

– Нет. – Ульз убрал письмо за пазуху. – Нам нужно предстать в самом лучшем свете. Ну что, ты готова? Пора выдвигаться.

***

– Уф! – с кряхтением Ульз упал на кровать, распластав руки.

– И не говори, братишка, – Ольдра растеклась по креслу натирая свои виски.

Общение с двумя главами гильдии было невероятно утомляющим. Две женщины, в возрасте начала заката людских жизней, были близнецами, одинаковыми во всем: одинаковые одежды, одинаковые манеры, одинаковое выражение лица и одинаковые седые косички, свисающие по обеим сторонам груди; одинаковое все, кроме единого мнения. Создавалось ощущение, что близнецы спорили всегда, так и не приходя к одному выводу. Постоянное перескакивание с темы на тему, взаимные упреки, и разный подход к решению одной проблемы, делали беседу с ними сущей пыткой.

Ульз, не испытывал к людям ненависти, но эти женщины раздражили его больше, чем кто-либо из них до сегодняшнего дня. В целом, цверги не превозносили себя над другими расами, считая, в частности людей, слишком поспешными. По мнению цвергов, люди, жившие мало, слишком спешат охватить все и вся, пытаясь прожить свои короткие жизни слишком ярко и слишком беспечно. Цверги любили основательность, неторопливость и постоянство. Поэтому Ульз и был выжат досуха такими переговорами. Что уж говорить о нем, когда его сестра, воин, сильный и выносливый, потребовала от Ульза клятвы предков, что он больше никогда не возьмет ее на переговоры с эти двумя.

– Верно народ говорит, близнецы – проклятые души.

На это заявление сестры Ульз даже реагировать не стал. В народе цвергов рождение близнецов было плохой приметой. Считалось, что Мать-Земля дарует душу при рождении, и раз близнецов двое, то и душа у них одна на двоих: расколотая и неполная. Вторая же половина, остававшаяся пустой, была отличным местом для пристанища различных злых духов.

– Думаю, что два дня ожидания мы могли бы провести, немного отдохнув. Что скажешь?

Ольдра лишь подняла сжатый кулак – символ молчаливого согласия.

Отдохнуть им действительно стоило. За последние два лунных цикла они давали себе отдохнуть лишь один день, и то, он возник, когда один из знатных алхимиков оказался «срочно вызван» к правителю полиса и не решился тому перечить. Ульз закипел, когда это узнал, но сдержался: люди, в целом, были склонны не выполнять свои обещания.

Дорога до Капитолиса заняла у них полтора десятка дней. Сначала морем до Белого Града, а после, брат с сестрой, нанялись в сопровождение к купцу, что так же собирался ехать на север, но опасался варваров. Взять к себе в проводника жителя степей, торговец не решился: опасался, что тот сам его ограбит, да, и в целом, наемникам не доверял. Цвергам, откровенно говоря, тоже, но они были в этих краях редки, так что найти их не составит большого труда.

Путешествие прошло без сучка и задоринки – варваров не было видно и близко. Это удивило и самого купца. Обычно степняки за пять дней пути так или иначе себя обозначали, а сейчас, если и захочешь, никого не увидишь. Ульзу и Ольдре такое было лишь на руку: влезать во всевозможные стычки желания у них не было.

Капитолис потряс цвергов. В их королевстве тоже были крупные города, но они скрывались под толщей горных пород и полного своего размаха не показывали. Столица Империи стал самым крупным и многонаселенным городом из всех, что они видели до этого. И, к неудовольствию Ульза, одним из самых беспокойных. На южном континенте они посетили пару городов Зултаната, где любая улица представляет собой сплошной человеческий гвалт, но привыкнуть к вечному мельтешению людей так и не смогли.

Здание Гильдии охотников они нашли спустя пол дня шатания по улицам. Уставшие и голодные, они уже обрадовались, что все самое сложное позади, пока их не встретили ОНИ… Саша и Таша Аргументис… Воспоминания об этих двух, заставили внутренности Ульза кувыркаться внутри себя и болеть.

– Уф…

– Что такое, братишка?

– Устал, – без эмоционально выдал Ульз.

– А я уж подумала, что прикидываешь дорогу до Иерудеи.

– Сейчас я об этом даже думать не хочу.

– Все равно мы не успеем: на дорогу туда и обратно нам еще десяток дней нужно. А-то и все двадцать.

– Нам только первого ответа от Гильдии охотников дождаться, и можем выдвигаться.

– Что ты имеешь в виду?

– У людей      так принято: если ты приходишь к более титулованному или знатному человеку, то должен подождать, но мы обратились не к знати.

– А в чем разница?

– Гильдия не состоит из знати. К тому же, позиционирует себя свободной. Так что мы, приличия ради, подождем пару дней и, если попросят подождать еще, скажем, что пока ждем, доберемся до Иерудеи, сославшись на наше тяжелое положение, и не думаю, что они откажут.

– А по прибытию в их священный город быстренько проведем пару встреч и если не получится, то вернемся назад?

– Скорее всего, мы успеем там только встречи назначить и лишь спустя некоторое время получим аудиенцию.

– Погоди, погоди! Разве людская церковь не состоит из простых людей?! Думаешь в пару дней не уложимся?!

– В пару дней, точно нет. Видишь ли, у людей религиозные деятели хоть знатью не являются, но относиться к ним принято, как к знати.

– Уф! Скажи-ка, братец, люди всегда склонны усложнять все на пустом месте?

– Всегда и везде, сестра. Всегда и везде.

***

Сенатор Ростак Альпин шел от выхода из здания Сената к своей карете. Заседание, прошедшее сегодня было пресным: никто не попытался выдвинуть ни одного хоть сколько бы рискованного предложения. Но скоро все изменится; он не чувствовал это, а знал наверняка. Несколько проведенных войн, после которых Ритагрия и существенная часть Западной Валирии «вернулись под заботливые руки Империи», прошли с десяток лет назад. И последние семь лет Империя накапливала силы: вопрос со своим восточным соседом нужно было решить окончательно.

Альпин глубоко вздохнул и воздух пробудил в его голове приятные воспоминания о тех днях. Когда ближний круг Августа Седьмого, в котором был и сам Ростак, ломали голову, решая нетривиальные задачи политических интриг, в попытке запутать противников Империи и получить любое возможное преимущество. Жаль, что с тех прошло так много лет. Уже не было среди живых маркиза Булиэнна, сам Ростак постарел и поседел, а Император вырос в сильного и волевого правителя, что сейчас старательно изображал заботливого отца двух дочерей, что подарила ему Елена. Но Империя была почти готова к войне, осталось лишь найти повод, и снова начнутся мозговые штурмы по поздней ночи, а стены Сената вновь услышат крики, до сорванных глоток, как «орлов», так и «голубей».

Альпин остановился и оглянулся. Здание Сената было все таким же белоснежным и величественным, как и в первый день, когда он еще сопливым юнцом вошел в его стены. Странно. Возле самого здания Сената всегда царило умиротворение, несмотря на яростные перепалки, происходившие временами внутри. Альпин услышал стук древка копья. Это был легионер из Легиона Сената, что его сопровождал до кареты. Таким стуком молчаливый солдат, будто бы спрашивал, все ли в порядке. Альпин кивнул и продолжил движение к выходу, все ближе приближаясь к гомону улиц, что развеял покой.

Знакомый Ростаку кучер, увидев своего господина ловко подал карету прямо ко входу и когда Альпин уже собирался в нее сесть его окликнули:

– Сенатор Альпин?! Сенатор Альпин, можно секундочку вашего драгоценного времени?

Альпин бросил взгляд на молодого человека, что явно не выглядел, как посыльный. Убийца? Ростак успел насолить стольким людям, что подосланный убийца не удивил бы его. Альпин бросил взгляд на легионера, но тот стоял статуей, четко давая понять: за пределами Сената Альпин сам по себе. У того даже мелькнула мысль броситься к легионеру, и подождать помощи, но он уезжал не один, и марать свой авторитет паникерством, не стоило. Даже если на него сейчас нападут, ему стоит умереть с высоко поднятой головой.

– Да? Что Вы хотели?

– Я член Гильдии охотников, – молодой человек вынул небольшой изумрудный медальон. – Главы гильдии попросили передать Вам письмо.

Молодой человек передал сложенный в конверт пергамент, что был запечатан меткой Гильдии. Повертев его в руках, и покорив себя за излишнюю мнительность, он протянул юноше монету, пару коих он всегда хранил в манжете. Парень надулся:

– Простите сенатор, но я охотник; не оскорбляйте меня.

– Простите мою грубость. И… – Альпин фразой остановил уже развернувшегося парня, – неужели случилось чего-то такое, что Главам Гильдии потребовалась моя помощь?

– Честно говоря, – парень почесал затылок, – ничего не произошло.

– Совсем?

– Совсем. Хотя, администратор сказала, что приходили к Главам Гильдии два цверга. Уставшие, пыльные… Будто бы полконтинента обошли.

– Кхм… Благодарю Вас, за вашу работу, – чуть кивнул Альпин и, дождавшись, когда парень развернется и пойдет своей дорогой, залез в свою карету.

Спустя пару кварталов он разломал печать и прочитал письмо. Письмо содержало странную просьбу, позволить цвергам встретиться с Императором, дабы тот позволил им посетить старика Арчибальда Д’Энуре.

Старик Д’Энуре…

Альпин задумался. Старик после своего возращения пытался изредка вставлять Императору палки в колеса, но все это было лишь мелкие проделки и не более. И если раньше их отношения натягивались до критичных значений, после того, как Арчибальд стал наставником сначала старшей дочери Августа, а после и младшей, они стабилизировались в нейтрально-уважительном положении.

Д’Энуре учил девочек основам магии. Ни одна, ни вторая магическими талантами не обладали, но как особы королевских кровей, обязаны были быть подкованы во всех возможных отраслях. В остальном же, последние пятнадцать лет, старик занимался благотворительностью и тем снискал себе еще больше уважения среди простого народа, и равнодушие среди дворян, не проявляя желания хоть как-то участвовать в политических интригах Империи. Он посещал с посольством завоеванную Ритагрию, построив там, за свои деньги, несколько сиротских приютов, где вдовы и сироты, павших в немногочисленных сражениях с Империей солдат, получали крышу над головой и кусок хлеба. К тому же, он продолжал помогать эльфам стать полноценной частью государства. И если быть откровенным до конца, то достиг в этом не малых успехов. Среди учителей Магических академий по всей стране стали появляться учителя-эльфы. После, они стали назначаться на роль персональных учителей и мелких чиновников. И если в северной и восточной части эльфы еще были экзотикой, то по западу они распространялись быстро.

С этими мыслями Ростак почти доехал до своего дома, где его ждал ужин с семьей. Но неожиданность письма заставила его мрачнеть. Странное письмо, со странной просьбой…

Интуиция голосила ему, что это было что-то интересное. За пару поворотов до своего дома, Ростак открыл окошко и приказал кучеру:

– Курт, разворачивайся.

– Мы не едем домой? – чуть опешил кучер.

– Нет. Нужно кое-куда заехать.

***

Август сидел за широким столом, разбирая документы. Его старшая дочь помогала ему по мере своих возможностей. И хоть у Августа Седьмого был собственный секретарь, он решил, что дочь обязана учиться всему. Так что в данный момент, кроме четырех солдат Императорского легиона, и их двоих, в зале никого не было.

– А что ты думаешь по этому поводу?

Август передал своей дочери пергамент, в котором, в завуалированной форме, был выдвинут ультиматум Империи от Восточной Валирии, с требованием вернуть завоеванные земли «законному владельцу», Трану, Королю Истинной Валирии.

– Думаю, что им стоит преподать урок; с Империей нельзя общаться таким тоном!

Августу не нравилось воинственное рвение дочери. Он списывал его на подростковый возраст, не забывая, что сам помог своей матери «уйти на заслуженный отдых», будучи в тех же годах, что и его дочь сейчас.

– Августина, ты же понимаешь, что их ультиматум равносилен псу, кусающему колесо, мчащейся телеги?

– Отец, но они уже потерпели от нас поражение! Еще не много и…

– Поражение потерпел не Тран, а его дальний родственник, Дранут.

– Тоже Король «Истинной» Валирии? – с насмешкой спросила девушка.

– Тоже Король Истинной Валирии, – кивнул Август.

– Пф-ф-ф!!! Эта пара глупцов даже не способна определить, кто из них настоящий правитель!

– Таково их наследие. Лишь один в их роду, Трад Валирийский, оказался достаточно силен, чтобы бросить вызов династии Августов. А остальные, талантами и на дворян Империи среднего пошиба потянули бы с натяжкой.

– Я помню эту историю: Трад поднял восстание во времена Августа Третьего; Августа Темного.

– И?! – с наигранной заинтересованностью спросил Август.

– Отец, мы не на занятиях по истории!

– Важна не история, важны уроки, что из нее можно вынести. Так, что было дальше?

Августина насупилась, но возражать отцу не стала:

– Август Третий, для сохранения Империи целой, вынужден был признать независимость Валирии. И однажды, даже принимал Трада, как равного себе. Но судьба подарила ему не счастливый подарок: его первенцами стали двое мальчишек-близнецов. Они росли одинаковые во всем: как во внешности, так и в талантах. И чем дальше шло время, тем больше Трад понимал, что выбрать придется лишь одного. Когда мальчишки подросли и тоже стали это осознавать, то стали соперниками, все более друг от друга отдаляясь. Трад пытался это исправить, но ничего не получалось.

Последней его попыткой примирения, стало совершеннолетие двух принцев. В тот день он сказал, что забудет все их капризы и разногласия, если те, прилюдно пожмут друг другу руки и отринут прошлые обиды. Его попытка кончилась полнейшим провалом: принцы не то, что рук друг другу не пожали, а при всей знати королевства перешли на ругань, позоря себя и Трада.

И тогда у старика сдали нервы. Он выхватил свой церемониальный меч и одним ударом разрубил стол, на котором располагалась карта Валирии. Скомкав два примерно равных куска карты, он сунул их в руки принцев и, сказав лишь «Такова моя воля!», покинул столицу, больше при дворе не появляясь. Как бы его не уговаривали, Трад так и остался жить в своем далеком имении, а Валирия с того дня разделилась на Западную и Восточную. При том, что каждый из королей уверен, что именно его Валирия «Истинная».

– Все верно, моя хорошая, – улыбнулся Август. – И чему же нас учит история Августа Темного, и наследников Трада?

– То, что нужно лучше воспитывать своих потомков? – неуверенно предположила Августина.

– Почти. Эта история учит тому, что глупость рождается и бедняцких лачугах, и в королевских покоях. Не бывает рода, в котором не рождалось бы глупцов. Но чтобы государство не пало, нужно созидать и внедрять такие механизмы управления, что подержат его в ожидании нового, более толкового правителя. А теперь взгляни на этот пергамент еще раз. Что ты видишь?

Августина старательно прочитала все, что было написано несколько раз, но отблеска понимания на ее лице Август не увидел.

– Порой смотреть нужно не на то, что написано, а на то, что НЕ написано, – подсказал Август.

Августина насупилась и ее лоб покрылся морщинами. Эта ее привычка не нравилась Августу: чем сложнее ее будет «прочитать», тем легче ей станет принимать решения.

– Это не ультиматум…

– Угу, – кивнул довольный монарх.

– А значит, это сделка? – удивленной предположила Августина.

– Умница!

– Только я не понимаю, что именно он предлагает.

– Не буду тебя мучить: он предлагает военный союз.

– Против Западной Валирии?! Ты серьезно?!

– Не кричи и веди себя достойно. Не забывай, ты королевских кровей, а экспрессивность нам не свойственна.

– Прости, отец. Но я все еще не понимаю…

– Мы захватили четыре десятых Западной Валирии; к тому же ее самую плодородную часть. И король Восточной зарится на остаток, но понимает, что придется иметь дело с нами, раньше или позже. Своим ультиматумом он готов уступить нам половину оставшихся земель, в обмен на то, что другую половину оставшихся он приберет себе, а между нами возникнет воинственный нейтралитет. Это значит, останется лишь одна независимая Валирия – его Валирия.

– А как он ее захватит? Не думаю, что это одобрят соседи.

– Ну, тут масса вариантов. Я бы, например, сделал это под предлогом защиты от несостоятельной и неумелой знати Западных, перед этим подготовив почву провокаторами. Или, например, ввел войска под лозунгами, что лучше братский народ Восточной Валирии, чем порабощение Империей Августа. Или, можно было бы…

Его на полуслове прервал скрип двери. Август и его дочь обернулись и увидели трех вошедших женщин: Елену, коронованную Императрицу и его жену, Аурелию, его шестилетнюю дочь, и Тарию, секретаря и помощницу Августа на протяжении уже множества лет.

Жена и дочь сделали книксен, а секретарь поклонилась до пояса. Август слабым движением руки поманил их и, поднявшись вместе со старшей дочерью, направился в их сторону. Когда до них оставалось пять шагов Август, согласно этикету остановился, а женщины сделали еще три шага навстречу.

– Мой Император, – снова сделал книксен Елена; Тария молча поклонилась.

– Мой Импелатол, – детским шепелявым голоском произнесла Аурелия и, так же, как и ее мать, попыталась сделать книксен. Вышло это у нее не в пример хуже, но это лишь сильнее умиляло Августа.

– Как прошла прогулка?

– Вашими молитвами, мой дорогой муж, все прошло отлично.

Даже самому себе Август не мог признаться, любил ли он эту женщину или нет. Он не был наивным глупцом: жениться по любви ему было не суждено, и тем не менее пытался взрастить в себе чувства к ней. Единственное чувство, что он испытывал по отношению к своей жене безо всяких оговорок, так это огромнейшее уважение, за то, что она оказалась способна нести столь тяжелое бремя – бремя жены Императора.

На секунду он позволил себе быть не правителем, а любящим отцом и подхватил маленькую Аурелию, отчего та громко рассмеялась. В эти немногочисленные мгновения, когда он отбрасывал всю тяжесть правителя, он чувствовал себя истинно свободным.

– А меня так не баловали, – чуть ревниво произнесла Августина, под вспыхнувшим испепеляющим взглядом матери. Порой Август был уверен, что если бы он отдал своей жене под командование легион, то этот легион стал бы самым дисциплинированным в истории, а своего командира, солдаты боялись бы сильнее гнева богов.

– Так с тебя и спрос большой, – подмигнул старшей дочери Август и, спасая ту от гнева матери, произнес. – Будь столь добра, убери пергаменты со стола. Думаю, что небольшое семейное чаепитие нам не повредит.

В этот момент проявила себя, стоявшая статуей, Тария. Она едва заметно переминулась с ног на ногу, и Август, зная, что так незатейливо секретарь привлекает внимание, обратился к ней:

– Что-то случилось?

– У вас просит личной аудиенции сенатор Ростак Альпин, Ваше Величество.

Август нахмурился. Альпин хоть и был постоянным членом ближайшего круга его советников, но личную аудиенции просил крайне редко. К тому же, момент для аудиенции был выбран не очень удачно: не часто им выпадала минутка провести время, как нормальная семья.

Видимо это слишком сильно отразилось на лице Августа, и его жена с легкостью смогла прочитать его недовольство:

– А как насчет того, чтобы провести семейный ужин в беседке, в саду, мой Император? Пока мы ко всему подготовитесь пройдет около получаса.

– Пусть будет так, – «натянул» на лицо свою дежурную улыбку очарования, Август. – Надеюсь я не слишком сильно оскорблю вас, если чуть-чуть задержусь?

– Вы не сможете оскорбить нас этим, мой Император. Такова роль правителя – у них нет ни минуты отдыха.

И, сделав очередной книксен и забрав Аурелию с его рук, Елена ушла в противоположенную сторону, подхватив зазевавшуюся Августину под руку. Император на секунду пожалел старшую дочь, за ту выволочку, что ей устроит Елена, но, быстро переключившись на Тарию, кивнул, давая разрешение привести сенатора Альпина.

– Ваше Величество, позволите? – знакомый голос сенатора оторвал Августа от созерцания вида с балкона.

– Прошу Вас, сенатор.

– Надеюсь я не сильно Вас побеспокоил?

– Меня, нет. Вы лишь отложили семейный ужин, предложенный моей любимой женой.

– Уф! – осклабился Альпин. – Надеюсь я успею повидать свою семью, прежде чем меня запытают?

– Как знать, как знать…

Двое мужчин тихонько засмеялись. Строгость, с которой императрица относилась ко своим обязанностям и сохранению статуса Императорской семьи, были поводами как ей восхищаться, так ее и боятся.

– Давайте начнем пораньше, сенатор. Тогда, возможно, вы отделаетесь быстрой смертью. Что привело Вас ко мне?

– Меня привела одна очень странная просьба, и что с ней делать я не в силах понять.

– Я слушаю Вас.

– Ко мне обратились сестры Аргументис, Таша и Саша. Они возглавили Гильдию Охотников, после того, как пять лет назад предыдущий глава, Раманджа Сиптх, покинул пост и отправился в путешествие по южным полисам.

Август кивнул, показывая, что все понял и сенатор может продолжать, но все это, он знал и без Альпина.

– В гильдию пришли два представителя народа цвергов и попросили помочь попасть к Вам на аудиенцию.

– Ко мне? – Август удивился и попытался вспомнить, имела ли Империя какие-то контакты с их народом. Но за исключением одной деревушки цвергов, что располагалась на самом западе Прибрежного Хребта, других подобных упоминаний, в его голове не возникло. Деревенька была небольшой, в ней жило всего двести цвергов. Они признали владычество Империи над собой, когда та покорила Ритагрию и исправно платили налоги, так, что их не трогали, оставив жить своей собственной тихой жизнью.

– Именно! – так же удивленно произнес Альпин. – И даже не это самое удивительное!

– Можете продолжать меня шокировать, сенатор.

– Самое интересное, что они хотят, попросить Вас, отправить наставника Ваших дочерей, Арчибальда Д’Энуре, в Королевство цвергов.

– Действительно, очень любопытно… – неопределенно выдавил Август. – Причина?

– Я, с Вашего позволения, собрал кое-какую информацию. Торговцы говорят, что плодятся слухи, будто бы в Королевстве цвергов началась эпидемия болезни, что зовется «Проклятье Камня и Пепла». Эта болезнь поражает сначала конечности, а после и тело цверга, постепенно превращая того в камень. Но если камень тронуть или дернуться, то он осыпается пеплом.

– Болезнь заразна для людей?

– Насколько я понял, нет. Пока неизвестно чтобы ей заболел кто-нибудь кроме цвергов. Поэтому Адамитовый Король направил гонцов с просьбой о помощи ко всем лекарям и заклинателям по обоим континентам.

– Тогда им стоило не старика Д’Энуре искать, а в Иерудею отправиться.

– Есть подозрения, что болезнь имеет магическое происхождение: пораженные ей цверги живы до последнего, даже если вся грудь уже каменная, они продолжают дышать.

– Хм…

Август задумался. Королевство цвергов далеко, к тому же, их разделяют земли вассального Королевства эльфов и Великий Лес – место обитания лесных эльфов и самых различных тварей. Но уж больно момент выпадает удачный: старик уедет, а на руках Августа останется предложение короля Восточной Валирии, разделить остатки Западной между собой. Не то, чтобы старик ему мешал, более того, он всячески избегал политики, но само его присутствие заставляло Августа быть более сдержанным.

Он не знал, как у старого заклинателя это получалось, но Август не мог принимать ни одного жесткого или тяжелого решения в его присутствии. Даже когда старик украдкой зевал, выказывая свое безразличие, его аура и авторитет подавляли монарха, и как бы он не пытался побороть эту странность многие годы, у него так и не вышло.

– Пройдемте сенатор, – Август направился со своего балкона к столу. – Скажите, Вы верите в совпадения?

– Честно говоря, нет.

– А в удачу?

– Тоже нет. Простите, Ваше Величество, я не очень Вас понимаю.

– Секундочку, – Август подойдя к столу, нашел пергамент, что так и не убрала его дочь и протянул сенатору. – Прошу, прочитайте.

Альпин внимательно вчитался в пергамент:

– С виду, коряво составленный ультиматум. Но больше похоже на сделку. Он что предлагает? Разделить Западную Валирию?!

– Я и сам сначала удивился. Но моя разведка донесла, что любят родственники друг друга так же сильно, как и нас.

– Но каким это образом связанно со стариком?

– Напрямую, ни каким, но косвенно…

– Вы боитесь, что он вмешается?

– Нет, конечно. У старика был не один десяток возможностей помешать, но даже в самых очевидных ситуациях, он оставался в стороне. При всем моем к нему уважении, сейчас он не сможет сделать ничего.

– Тогда, в чем причина?

– В Августине, а точнее, в ее будущем.

Альпин нахмурился:

– Я все еще не уверен, что это хорошая идея.

– Я тоже. И эта война станет отличной проверкой, хорошо ли она усвоила уроки, что ей преподавали; понимает ли она все тяготы, что упадут на ее плечи; готова ли она принимать тяжелые, жестокие или непопулярные решения. Если справится, то тогда и объявим, что именно она станет следующим правителем Империи.

– Я не уверен, что знать готова принять первую женщину правителя в истории рода Августов.

– Она станет не первой: не забывайте про мою матушку. Она хоть не из Августов, но пять лет государством правила.

Альпин на секунду задумался, а после спросил:

– И вы опасаетесь, что Д’Энуре этому воспротивится?

– Он привязался к ним. Как отец, я его понимаю, но как правитель вынужден поступить иначе. Августина должна стать частью командования армии Империи; девочке пора понять, что ее детство закончилось.

– Может начать с чего-то полегче?

– Она уже участвует в переговорах, пусть пока еще наблюдателем и уже разбирается во множестве вещей; пора дать ей по-настоящему ответственное задание.

– Тут я могу положиться лишь на Вашу мудрость.

– Вы и сами отец, сенатор, и не хуже меня знаете, почему я это делаю.

– Мой сын постарше Вашей дочери. К тому же, на его плечах не висит судьба целого государства.

– Будем считать, что мы друг друга поняли, – улыбнулся Август. – Назначь этим цвергам встречу как можно скорее. Тария!

– Пару дней все равно придется подождать, Ваше Величество, – голос у секретаря был скрипучим, ни каплю ей не подходивший. – Наставник Ваши дочерей уехал из Империи.

– Далеко?

– В степи. На похороны своего ученика.

Глава 2.

Арчибальд сидел, рассматривая тело варвара. Его обуревали сотни эмоций, как положительных, так и отрицательных. Тог’рек был точно таким же крепким, что и десяток лет назад, когда он видел его в последний раз. Лишь седина волос и множество новых шрамов говорили о том, как не легка была его жизнь.

Д’Энуре всю дорогу вспоминал здоровяка и те немногие моменты, когда он был рядом. Верный, отважный, готовый грудью закрыть и его, и Юиль, варвар казался выточен из самого прочного из камней и ничего с ним не может случиться. Но сейчас он лежал на погребальном костре, готовый был сожженным, так, как и подобает традициям степей.

Вокруг кострища варвары, мужчины, женщины и дети, ели жаренное мясо, выпивали, танцевали, плясали, будто бы это был праздник, на котором лишь два человека сидели с кислыми лицами. Точнее, человек и эльф. А если быть еще точнее, то с кислым лицом сидел только Арчибальд; Юиль же была холодно отстраненной. Д’Энуре, знавший свою ученицу не один десяток лет, сразу понял, что девушка скорбит не меньше, чем сам Арчибальд, но привычка не выказывать сильные эмоции, уже стала ее частью.

– Наставник, не стесняйтесь, берите мясо и хлеб, – женщина с грустной улыбкой сидевшая по другую сторону от Арчибальда, протянула в его сторону тарелку.

Это была жена Тог’река, Хур’шар. Из всех варваров, присутствующих на церемонии, она была одной из немногих, кто не участвовал в празднествах. В ее глазах, Д’Энуре видел, как грусть потери, так и гордость, за своего мужа. И ей было чем гордиться.

Тог’рек, за те годы, что последовали за его возвращением в родные края, обрел среди варваров славу не только сильного, но еще и разумного вождя. Он не стал подчинять себе все кланы и племена, что мог, ограничившись лишь тремя, обитавшими в его родной местности. На предложения возглавить еще больше варваров, он отказывался под десятком предлогов, тем не менее, поощряя здравое соперничество между ними.

Пару раз он даже приезжал к Арчибальду в Капитолис, в том числе, и со своей женой. Ей не понравился «суматошный, как обезумевшее стадо птериксов» город. Тем не менее, она с уважением относилась к Арчибальду, но не в силах запомнить его имя, называла его, как и Тог’рек, «наставником». И это была именно ее идея пригласить Д’Энуре на сожжение тела покойного мужа, отдавая дань тому уважению, что здоровяк проявлял к старику. Вожди, старейшины и шаманы выказали недовольство, но услышав, что к ним приедет трехсотсорокалетний могущественный заклинатель, сами решились отложить сожжение, дабы посмотреть на наставника вождя Тог’река.

Добрались они за несколько дней; достаточно быстро, учитывая, что найти варваров в степи, задача не тривиальная. В этом им помог младший сын Тог’река, что его жена направила к Арчибальду. Всего у них появилось трое детей: старшая дочь Тог’хур, средний сын Тог’шар, и младший Рек’шар; все дети были погодками.

Но сейчас присутствовали лишь двое: дочь и младший сын; средний, умер от болезни, едва дожив до четырех лет. И если старшая дочь была вся в отца: рослая, крепкая, сильная, с явными талантами к мечу, что видел, даже ничего не понимающий в оружии Арчибальд, то сын, хоть был крепок, как среднестатистический тренированный легионер, варварской мощью и статью не отличался. Поведением дети Тог’река так же были различны: Тог’хур веселилась не меньше остальных, Рек’шар же сидел в сторонке, лишний раз себя не проявляя.

– А, он что, не будет? – Арчибальд едва заметно кивнул на сидящего в полутьме шатра Рек’шара.

– Не переживайте, наставник, – успокоила того Хур’шар, – он скорбит не меньше нашего. Просто, он такой человек.

– Не типично, для варвара…

– Ха! Еще бы! Когда он только начал себя так вести, мы с Тог’реком забеспокоились, вдруг в него дух какой-то злой вселился, но шаман заверил, что с Рек’шаром все в порядке. Муж пытался брать его в битвы, но талантами он не в него пошел.

– Может в Вас?

– Нет! Точно не в меня, – рассмеялась варварша. – Ни в моем роду, ни в роду Тог’река толковых следопытов не было.

– Он хороший следопыт? – впервые в разговор вмешалась Юиль.

– Отменный! Ему всего пятнадцать лет, а он местность знает получше, чем опытнейшие из стариков. Половину всех зверей, что сейчас на столе, добыл он; старался изо всех сил. Никогда я его таким старательным не видела. Вот, как он отца уважает!

– А ваша дочь? – Д’Энуре перехватил инициативу.

– Тог’хур – это Тог’рек, только с сиськами, – подмигнула Хур’шар. – Один в один! Девке семнадцать уже, а я уже в пятнадцать не была уверена, что замуж ее выдам! Ни один парень еще не победил ее в бою!

Арчибальд бросил взгляд на крупную молодую девушку, сидящую поодаль, что одерживала вверх в соревновании по варварской борьбе на руках: нужно не только своего оппонента забороть, лишь одной рукой, но и выпить рог вина, не пролив ни капли. Описание, предоставленное женой Тог’река, невероятно точно описывало Тог’хур.

О мыслях о своем ученике, Арчибальд немного скуксился. Когда он только приехал, то не понимал такого отношения к покойному, ожидая чего-то более спокойного и траурного. Но в культуре варваров сама по себе смерть не была трагическим событием. Важны были лишь обстоятельства смерти и то, как варвар зарекомендует себя, пока еще жив.

По меркам народа степей, Тог’рек умер не просто сильно, а героически, почти легендарно. Во время перекочевки на новые места, их врасплох застало стадо бовинтавров. Дело было ночью и Рек’шар не мог помочь в дозоре, так как был отправлен отцом к месту старой стоянки, проследить, чтобы оставшиеся не оказались под нападением диких зверей. Тог’рек сражался с невероятной силой и яростью. Для обычного легионера убить одного зверочеловека уже сложная задачка; обычный варвар или опытный охотник мог осилить бой, самое большое, с тремя; Тог’рек собственноручно убил пятнадцать, но от полученных ран скончался на руках у жены. Рек’шар, тихий и спокойный в обычное время, стал еще более замкнутым и отстраненным, считая себя частичным виновником произошедшего.

– Не переживайте, наставник, – подтолкнула локтем Хур’шар Арчибальда. – Вам еще «шоу» устраивать.

– «Шоу»?!

– Да, «шоу». Муж говорил, что на одном древнем языке так называется представление. Вы, кажется, сами его этому научили.

– Какое еще «представление»?

– Кто-то должен зажечь погребальный костер. Все вожди и старейшины решили, что это должны быть именно Вы.

– Согласно традициям, это должны делать родственники. Разве нет?

– Не родственники, а близкие. И я, и дети уверены, что Вы лучшая кандидатура. Прошу Вас, сделайте это. Я уверена, что он бы и сам был горд, что сделаете это именно Вы, наставник.

Арчибальд набрал в легкие воздуха для решительного отказа, но беглый взгляд по вождям, показал, что те отказа не примут.

– Хорошо, раз Вы так настаиваете… И, когда?

– Когда станет совсем темно.

Спустя час, солнце исчезло совсем, а гнус, проклинаемый Арчибальдом, стал полноправным хозяином ночи. Небольшие костерки, поддерживающие свет, никак не спасали, и Арчибальд тайком использовал заклинание [Проклятие Гнуса], одно из множества заклинаний придуманное Анмором-Безумцем.

Когда стало совсем темно, слово взял самый старый и опытный шаман, что произнес речь, славя деяния и подвиги ушедшего вождя. Некоторые из них, даже Арчибальд не знал, но значения этому он не предал. Во время слов шамана установилась тишина, почище той, что являет своим появлением сам Арчибальд, входя в аудиторию первогодок Магической Академии. Лишь потрескивание хвороста и жужжание насекомых разбавляло звуки старческого голоса.

После, шаман пригласил Арчибальда, и его встретили варварские аплодисменты: стуки пустых кружек по древкам и рукоятям их оружий. Он так же произнес пару коротких фраз и призадумался, как же ему половчее произвести на варваров впечатление, не ударив в грязь лицом и уважив своего ученика.

– Сейчас будет «шоу», – сказал Арчибальд, как ему показалось тихо, но шепот и повсеместное повторения слова «шоу», заставили его вновь покорить себя за забывчивость: варвары обладали отменным слухом и интуицией.

Д’Энуре распростер руки и под кострищем, с телом здоровяка, появился ярко-красный магический круг.

– [Усиление Заклинания]!

Круг увеличился кратно, до четырех шагов в диаметре. Это вызвало бурную реакцию у шаманов и немногочисленных колдунов: они, как никто понимали, сколь мощное будет заклинание. Остальные если и не понимали, то чувствовали, что сейчас произойдет что-то необычное.

– [Великий Огненный Столп]!

Красный круг вспыхнул и, на высоту примерно пяти ростов обычного человека, в воздух метнулась огромная огненная колонна. Разрывая ночной воздух ревом и озаряя светом на несколько сотен шагов, огонь закручивался, меняясь и перетекая от ярко-желтого цвета, до темно-красного.

Арчибальд продержался не более десяти секунд и когда бросил поддерживать заклинание, то сначала подумал, что оглох, но потрескивание костров, говорило ему об обратном. Тишину поддерживали варвары, что сидели с перекошенными лицами, от смеси страха и удивления. Даже меланхоличный на вид Рек’шар, сидел с удивленным выражением лица. Спустя пару секунд начались шепоты, переросшие в гогот, и затрещали, не выдерживающие «варварского одобрения», кружки.

Шум и ор вновь заполнили округу. Теперь каждый варвар считал своим долгом подойти и выпить с таким сильным стариком. Они одобрительно хвалили его, говоря, что это самая лучшая церемония сожжения, что была на их памяти. Несколько молодых парней попытались набиться ему в ученики, но были быстро разогнаны Тог’хур, заявившей, что только у нее есть право об этом просить. Девушка тут же фамильярно обняла Арчибальда и тряхнула того за плечи, как тряпку, выбивая желание сопротивляться. Позже она «сменила гнев на милость» заявив, что быть учеником может стать только достойный и она лично за этим проследит. Парочка подвыпивших варваров попыталась «пройти испытание», но быстро провалившись, под смех и улюлюканье, уползли к своим местам.

Гулянье, с постоянной попойкой и драками, продлилось до самого рассвета. Перед тем, как первые лучи солнца осветили бескрайнюю степь, Хур’шар собрала весь оставшийся пепел в большой глиняный сосуд. После, Рек’шар указал на пригорок, буквально в сотне шагов от лагеря, куда вся процессия и направилась. Придя на вершину холма, жена и дети достали из кувшина по горсте пепла и развеяли их по созданному шаманами ветру, что дул в направлении восхода. Следующими на очереди стали Арчибальд и Юиль. Эльфийка взяла горсть и тихо шепотом произнесла пару слов на эльфийском. Д’Энуре никогда не видел, чтобы девушка молилась и мешать не стал. Следом прах Тог’река по ветру развеяли все оставшиеся гости. Некоторые из них даже чуть вдыхали его, чтобы насытиться силой, храбростью и мужеством Тог’река.

– Из степи вышел, в степи вернулся… – задумчиво произнес Арчибальд.

– Все верно, – его мысли прервала Хур’шар. – Из степи вышел, в степи вернулся. Так говорят у нас.

– И что дальше?

– А дальше, мы отправимся вперед, неся память о нем в своих песнях и сказаниях. Мой муж жил, как варвар и умер, как варвар. Не думаю, что он хотел бы другой судьбы. Я благодарна ему за те годы, что провела рядом с ним, за детей, что мы вместе воспитали. Но нам пора идти вперед. Рек’шар проведет вас, до границ Империи. Там вас, кажется, уже будут ждать?

– Да. Там нас ждет карета, – с неохотой признался Арчибальд. Ему не хотелось оскорблять этих людей.

– Не стоит волноваться, – Хур’шар будто бы прочитала его мысли. – Да, мы разные. Из разных миров, и с разными взглядами на жизнь, но за эти два дня Вы увидели нас, варваров, как никто и никогда. Возможно, мы даже никогда не встретимся более, но будьте уверены, что в нашем племени Вам будут рады всегда, пока песни о Тог’реке будут петься. Рек’шар!

Юноша уже вел под узды двух запряженных и отдохнувших лошадей, при мысли о которых у Арчибальда заболела промежность: верховой езде он смог обучиться лишь поверхностно.

Арчибальд положил руку на плечо Юиль и коротко кивнул:

– Честно говоря, у нас есть для вас небольшой подарок. Доставай, Юиль.

Из магической сумки девушки извлекла два клинка, что были вложены в ножны. Арчибальд передал их Тог’хур и Рек’шару. Двое молодых людей удивленно приняли и клинки и извлекли их из ножен. Они были костяные, грубо отделанные металлом, явно изготовленную на скорую руку.

– Это клинки [Клыки Баргеста]. Они естественным путем усилены энергией смерти. Двадцать три года назад, ваш отец подарил их нам, как память, – объяснила Юиль. – В тот день, я едва не потеряла руку, но ваш отец помог мне. Я знаю, в вашем народе не принято иметь магические амулеты, но примите их хотя бы в качестве памятного подарка.

Дети Тог’река удивленно переглянулись, но отказываться от клинков не стали. Рек’шар быстро нашел на поясе место куда приторочил свой клинок, тогда как Тог’хур лишь сунула его за пояс. В ее широких ладонях клинок выглядел не опаснее зубочистки, хотя Арчибальд был уверен, что применение ему молодая варварша найдет.

Распрощавшись со всеми в последний раз, Арчибальд запрыгнул на коня (хоть что-то в верховой езде он научился делать хорошо), посадил перед собой Юиль и они, ведомые Рек’шаром, тронулись в обратный путь.

***

Спустя два дня, к полудню, Ульз подошел к дверям Гильдии охотников с тяжелым сердцем. От одного только воспоминания о сестрах-главах, у него закрутило живот, но отступать было нельзя, как из-за тяжелого положения его народа, так и за собственной гордости. Ульз, еще перед началом их путешествия знал, что трудностей будет масса, так что глубоко выдохнул и вошел в зал.

Людей в зале практически не было: обычно к полудню, охотники или находили себе новое задание и покидали город, или занимались тренировками, в ожидании следующего утра. Сейчас, в просторной зале первого этажа было две группы людей, что-то обсуждавшие между собой. На Ульза они бросили лишь мимолетный взгляд. Цверг и сам заметил, что охотники были одними из немногих людей, что смотрели на него с сестрой как обычных прохожих, а не как на диковинку из далеких краев.

Заметив, что Ульз направляется к стойке, администратор, молодой парень, вышел из-за нее и делал пару шагов навстречу. С его стороны это было жестом уважения, ведь рост Ульза едва позволял глядеть поверх стойки.

– День добрый. Чем могу Вам помочь? – улыбнулся юноша.

– Добрый. Меня зовут Ульз Краздурр, и мне назначена встреча, с главами гильдии, сегодня.

– Секундочку, – молодой человек закинул за стойку руку, извел оттуда какую-то книгу и продолжил. – Да, все верно, господин Краздурр. Они уже ожидают Вас. Офилия!

Девушка, стоявшая у стойки и проверяющая бланки заказов, подошла и слегка поклонилась.

– Офилия, будь столь добра, проведи господина Краздурра к госпожам Аргументис. Они его уже ожидают.

– Прошу за мной, – девушка направилась к лестнице наверх и Ульз пошел за ней.

Чем ближе они подходили к уже знакомому Ульзу кабинету, тем сильнее крутило у него живот. Возле самой двери он вновь услышал их голоса, что периодически перемешивались одним мужским голосом. Ульз был решительно настроен не устраивать себе очередной сеанс пыток. Ждать, пока сестры наспорятся с еще одним своим посетителем, а после, слушать их самому, не было никакого желания. Перед тем как войти в здание, он серьезно думал применить к себе заклинания повышающее выносливость, но опасался, что сотрудники гильдии могут посчитать это за недоверие, о чем сейчас жалел.

Девушка постучала и, услышав два, почти слившихся в унисон слова «Да!», открыла дверь.

– Госпожи Аргументис, к Вам прибыл господин Краздурр; вами была назначена ему встреча.

– Пусть войдет, – так же синхронно ответили обе главы гильдии.

Когда Ульз вошел, то кроме двух сестер, сидевших за своим большим столом, он увидел еще и одного пожилого человека. Мужчина был гладко выбрит, хорошо одет и на первый взгляд не враждебен. Ульз, положившись на собственный опыт, подумал, что это какой-то чиновник или представитель знати, что не добавило успокоения: такие люди обычно юлили больше всех.

Сестры поднялись синхронно, и та, что стояла справа сказала:

– Господин Краздурр, позвольте Вам представить, сенатор Альпин.

Ульз помнил, что сенаторы были чиновниками высокого уровня в Империи, но больше ему ничего не удалось выудить из своей памяти.

– Мы оставим Вас с сенатором наедине, господин Краздурр, – сказала левая, и будто бы долго тренировавшись, сестры одновременно направились к выходу, и покинули свой кабинет вместе с Офилией, оставляя в ней только самого Ульза и пожилого мужчину.

– День добрый, господин Краздурр, – сенатор говорил ровным спокойным голосом, хозяина положения. – Присядете?

– Благодарю.

– Я слышал, что среди цвергов прямолинейность ценится достаточно высоко. Я прав?

– Что Вы хотите этим сказать?

– Я хочу, чтобы наш разговор был комфортным для нас обоих. Вам не очень нравятся долгие и затянутые приветствия?

– Да, прямолинейность ценится среди цвергов. Но, прошу меня простить, я не очень понимаю, чего Вы сейчас от меня хотите.

– Главы гильдии обратились ко мне, чтобы я помог Вам попасть на прием к Его Величеству. И, так как я неплохо знаю сестер Аргументис, то точно могу сказать, что вести с ними диалог бывает непросто, – мужчина обеспокоено покачал головой, но это выглядело слишком наиграно, что понял и Ульз. – Так что, я решил избавить Вас от этой мороки, – продолжил сенатор.

– Вы не очень лестно о них отзываетесь.

– Не вижу смысла приукрашивать правду. Между нами говоря, они и сами знают об этом.

– Тогда почему продолжают себя так вести?

– Такая манера общения отваживает нежелательных посетителей: к ним приходят только тогда, когда обойтись без них не могут.

Ульз тяжело вздохнул.

– Тут я, пожалуй, с Вами соглашусь, господин Краздурр, – улыбнулся сенатор, – люди порой странно себя ведут.

– Вы пришли только чтобы обсудить со мной глав гильдии?

– Разумеется, нет. Я пришел лично уведомить Вас, что просьба, о вашем нелегком положении, нашла отклик в душе Его Величества. Он примет Вас через три дня, – брови Ульза поднялись в удивлении, и это не скрылось от взгляда сенатора. – Да, все верно. Его Величество действительно выкроет в своем плотном графике время и выслушает Вашу просьбу лично.

– Это хорошие новости. Но можно ли встретиться с господином Д’Энуре пораньше? Не в том смысле, что тороплю Его Величество, а в том, что Господин Д’Энуре может быть недоволен тем, что мы сразу к нему не пришли.

– Боюсь, что нет. На данный момент старик отсутствует в городе: он отправился в степи, там проживал один из его учеников, что к сожалению, погиб в битве.

– Понятно. А он не будет зол, что Его Величество направит его в далекую страну, сразу после такой трагедии?

– Зол?! П-ф-ф! Что Вы! Я знаю старика Д’Энуре почти четверть века и, поверьте мне, если что он любит не меньше, чем своих учеников, так это путешествия. А злым я его не видел ни разу. За последние полтора десятка лет, старый заклинатель объездил всю Империю и завоеванные ею земли. Он строил сиротские приюты, восстанавливал школы, помогал восстанавливать разрушенную инфраструктуру. Говоря простым языком, его знают, как самого влиятельного благотворителя Империи. Не думаю, что он отказал бы Вам, даже если бы Вы просили бы его лично, а не через Императора. Ну, а если я Вас не убедил, то скажите, что в его отсутствии обратиться к Его Величеству порекомендовал Вам я. Мы с ним старые друзья, – подмигнул сенатор, – мы сможем это все уладить.

– Значит, через три дня?

– Да, через три дня. В какой гостинице Вы остановились?

– «Танцующий Жеребец».

– Тогда, позволите заехать за Вами к полудню третьего дня? Утром Император занят выслушиванием докладов.

– Хм… пусть будет так.

Они поднялись поблагодарили друг друга и Ульз вышел из кабинета. Пока он возвращался в гостиницу, он много думал, терзаемый сомнениями.

– О, братишка! Быстро ты. Что, близняшки тебя отбрили?

Кратко Ульз пересказал сестре о встрече с сенатором.

– Так это же здорово! Мы сэкономили кучу времени!

– Я в сомнениях.

– Чего это?

– Этот сенатора говорит явно не все. Много темнит, и уж больно красочно все описывает. Будто бы старик сам умоляет отправить его куда подальше.

– А нам-то, что с их политических игр?

– Политика людей запутанна. Если старик стал Императору неугоден, то мы его крупно подставляем. Сама понимаешь, каково будет его желание нам помогать.

– И что предлагаешь?

– Навестить старика. Если его нет, мы ничего не теряем, если застанем его на месте, то скажем всю правду: и про него, и про сенатора, и про Сихта.

– Кажется у него другое имя было. Ксихт, кажется…

– Не важно. Ты пойдешь со мной или останешься?

– … а может быть, Пихт?… А? Чего? А-а-а! Ну, если там не будет этих близняшек, то пойдем, сходим, почему бы и нет-то. А-то я уже и отдыхать устала.

На третий день, как и было договорено, ко входу в гостиницу подъехала красиво украшенная карета. Работники и владелец испуганно заметались, ведь их заведение не было особо шикарным или популярным; это была самая обычная, ничем не примечательная, гостиница, что были в изобилии разбросаны по всему Капитолису.

Когда же они узнали, что за двумя странными цвергами приехал один из сенаторов, да еще и один из советников Императора Августа, то жена владельца упала в обморок, а сам хозяин стоял белее высокогорного снега. Они извинились тысячу раз и грозились бесплатно потчевать Ульза и Ольдру ужином до конца их прибывания в городе.

Цвергам не очень нравилось столь подобострастное отношение, тогда как сенатор Альпин буквально купался в нем, раздавая жиденькую похвалу, и принимая за Ульза с сестрой извинения.

Дорога до дворца прошла в разговоре сенатора и Ульза; Ольдра, по большей части, пялилась в окно, разглядывая проносящиеся здания. Сенатор с наигранным интересом расспрашивал о делах в Королевстве Цвергов, периодически сокрушаясь о проклятье. Ульз не верил ни одному его слову сожаления, и предпочел бы вообще не вести диалог, но сенатор помог быстро попасть на прием к Императору, а с этим, стоило считаться.

Дворец вызвал у Ульза странное чувство двойственности. С одной стороны, он был самым большим из всех дворцов правителей, что они видели, с другой, одним из самых невзрачных. Ульз уже привык, что люди украшали свои дворцы ярко, красочно и цветасто, но это здание подошло бы среднего размера полису, а не правителю такого огромного государства.

Ни у въезда во дворец, ни у входа в здание, стража не остановила их для проверки, что говорило о влиянии сенатора Альпина. Это радовало положительными перспективами и пугало, что их используют в политических играх. Ульз крепко решил стоять на своем, не влезать ни в какие политические сделки. Даже если его попросят принести с улицы опавший древесный листок, он останется непреклонен.

Внутри дворец был отделан более подобающе Императорскому дворцу, но все равно сохранял четко выдержанный стиль, не становясь аляповатым от обилия украшений и золота.

Император Август встретил их в большой зале, за столом с маленькими, но удобными диванчиками. Это был мужчина в средних, для людей, годах, с цепким взглядом, темными волосами, что едва коснулась седина. Вместе с ним за столом сидела девушка, лицом на него похожая. Предположение Ульза оказалось правильным, это была старшая дочь Императора, Августина. Третьим человеком, кто присутствовал вместе с ними (кроме, конечно, сенатора, нескольких легионеров и пары служанок), была девушка, что представилась личным секретарем Императора.

Ульз проявил максимально возможное уважение, на какое был способен, и после традиционных приветствий, их с сестрой пригласили сесть напротив Императора и его дочери, рядом с сенатором.

– Итак, господин Краздурр, сенатор донес мне Ваше послание, и войдя в ваше бедственное положение, я решил выделить вам время, и выслушать вашу просьбу.

– Благодарю Вас, Ваше Величество, за великодушие. Положение нашего народа действительно не ахти. Поэтому мы с сестрой отправились на поиски любой возможной помощи. Мы ищем любые, даже самые призрачные зацепки, что смогут нам помочь. Ваша страна славится, как одна из самых сильных и прогрессивных среди всех стран, на обоих континентах. Так что мы построили свой маршрут таким образом, чтобы попасть к Вам как можно скорее.

Ульз врал не краснея, а если и краснел, то из-за широкой бороды это бы все равно никто не увидел бы. Но и Август, судя по его хитрому прищуру глаз, это понимал. И тем не менее, Ульзу следовало четко дать понять Августу, что он его ценит, как никого. Дерьмовый трюк, что всегда работал в переговорах с высокомерными людьми.

– О знаниях, накопленных за века процветания Империи Августа, – продолжил Ульз, – ходят легенды. А даже, если слухи о библиотеке Магической Академии правдивы лишь на одну десятую, то там собраны все знания мира, что были найдены смертными. Поэтому, как представитель народа цвергов, я прошу Вас о помощи в поиске хоть крупицы информации о способе борьбы с проклятьем. Мы постараемся отплатить Вам за любую, хоть и самую малую толику помощи, – на этих словах Ульз передал Императору письмо, заверенное подписью Адамитового Короля. Август с почтением принял его, пробежал глазами и вернул его Ульзу.

– Я постараюсь помочь Вам, всем чем смогу. Я отправлю личную просьбу о помощи Экзарху церкви Матери-Богини Калебу и Верховному Магистру академии, госпоже Амелитиции Форкарс. Чем я еще могу Вам помочь?

На секунду над столом повисла неловкая пауза. Ульз до последнего не хотел просить Августа об отправке старика и колебался. Это было заметно невооруженным взглядом, но положение спас сенатор Альпин. Он картинно закашлялся и протянулся к бокалу с соком, заботливо поставленным обслугой. На секунду их глаза встретились, и сенатор, одними глазами, показывал Ульзу, что он должен это сделать, и именно сейчас. Ульз бросил взгляд на Императора, понимая, что и тот ждет этой просьбы.

Цверг продолжал колебаться, в сомнениях. Если он попросит отправить старика с ними, то, возможно, он того сильно подставляет. Если не попросит, то… То вероятность, с которой будет найдена хоть какая-то крупица информации начинает стремиться от маловероятной к невозможной. Он почувствовал легкий толчок, от своей сестры, и вспомнил, как тяжело приходится их народу. Мысленно попросив прощения у Матери-Земли, Ульз все-таки решился:

– Есть еще кое-что, чем Вы могли бы нам помочь.

– Я Вас слушаю, господин Краздурр.

– Не могли бы Вы, Ваше Величество, отправить в Королевство Цвергов хотя бы одного сильного заклинателя. Возможно, что на месте ему будет проще разобраться с проблемой.

– Хорошо. Думаю, мы сможем найти толковых заклинателей, для помощи Вам.

– Ваше Величество, простите мне мое хамство, но я бы настаивал на одном конкретном человеке.

– И кто же это, позвольте спросить?

– Господин, Арчибальд Д’Энуре.

– Дед?!

Удивленный голосок, принадлежащий дочери Императора, взвизгнул, разрезая официоз встречи; Ульза же он вверг в прострацию. «Дед». Он знал, что отношения между Императором и Д’Энуре хоть периодически натягивались, но были всегда теплыми. Да, старик занимался обучением дочерей Императора, но, чтобы они были близки почти как родственники! Насколько знал Ульз, Август Шестой умер достаточно скоропостижно, а мать Августа Седьмого отказалась от трона, не будучи способной удержать такую власть. Тогда выходит, что и Август Седьмой и его дочери выросли под влиянием этого старого заклинателя?! А что, если это и был их план? Старик их вырастил, но стал мешаться вести свою политику, и они решили использовать их, Ульза и Ольдру, чтобы выкинуть старика из страны, а он, как последний дурак, помог им в этом?! Ему хотелось завыть от того, как ловко они его провели, но вместо этого он лишь крепче сжал зубы, пытаясь сохранить самообладание.

Император легонько тронул свою дочь за бедро и та, словно вспомнив, где находится вновь «надела маску» внимательной слушательницы.

– Это очень тяжелый вопрос, господин Краздурр, – с наигранной обеспокоенностью сказал монарх. – Господин Д’Энуре не только сильный заклинатель, но еще и очень авторитетный человек, как в Империи, так и в других близлежащих странах. Что скажете, сенатор?

– Совершенно с Вами согласен, Ваше Величество. Отъезд такого человека, в столь дальние земли, сопряжен с большими рисками.

Ульз, хоть и молил Мать-Землю послать на его голову все кары, в знак наказания, постарался взять в себя в руки; опыт сотен переговоров давал о себе знать. Судя по тону, сейчас они будут его о чем-то просить. Вот свиньи! Они мало того, что старика выгоняют, так еще и требовать от них что-то имеют наглости!

– Простите господин Краздурр, но прямо сейчас, я не могу дать Вам ответ на Вашу просьбу, – как ни в чем не бывало, продолжил Август. – Для начала, я должен поговорить с самим господином Д’Энуре. И только, если он даст добро, тогда мы начнем утрясать проблемы, что возникнут в его отсутствии. Тария, не могла бы ты, пригласить господина Д’Энуре, на аудиенцию ко мне? Конечно, если он сможет выделить свое время.

Девушка кивнула, не моргнув и глазом на столь лицемерную просьбу вызвать старика к Императору на ковер. Горло Ульза окончательно заполнил песок.

– Ваше Величество, позвольте?

– Слушаю Вас, сенатор.

– Простите, но господина Д’Энуре сейчас нет в Капитолисе. Насколько мне известно, он отбыл в южном направлении, в степи. Если слухи правдивы, то один из его близких учеников, Тог’рек, к сожалению, пал в бою. И господин Д’Энуре отправился в степи отдать последние почести его мужеству и смелости.

– Как же жаль! Известно, когда он вернется?

– Примерно завтра вечером.

– С Вашего позволения, господин Краздурр, я бы дал господину Д’Энуре, день отдыха, а после, и попросил бы его встретиться со мной. Я понимаю, для Вас каждый день важен, но у господина Д’Энуре случилось несчастье; ему стоит немного перевести дух. Что скажете?

– Как Вам будет угодно, Ваше Величество, – сипло выдавил из себя Ульз.

– Я рад, что мы пришли к взаимопониманию, – Император улыбнулся своей самой теплой улыбкой, но от наглости и лицемерия Ульзу стало лишь холоднее.

– Отец? – первой, после ухода цвергов и сенатора заговорила Августина.

– Ты сегодня вела себя недостойно.

– Что все это значит?

– Я еще должен тебе объяснять?

– Прости, но я не понимаю.

– Во-первых: никогда не проси прощения – ты королевских кровей, это могут посчитать за слабость.

– Даже у тебя?

– Тем более у меня. А во-вторых, что это было за «Дед»?

– Вырвалось. Я не понимаю, зачем ты отправляешь его в столь далекие земли?! С этих цвергов мы ни взять, ни завоевать их не сможем?! Я могу понять Ритагрию, или Валирию, даже Фаркаген! Но королевство Цвергов?!

– Скоро, ты все поймешь, – Август говорил ровным и спокойным голосом. – А в-третьих, никакие, даже самые близкие связи, не должны мешать тебе принимать решения. Ты же помнишь свою бабушку, мою маму? Мы приезжали навестить ее, когда тебе едва исполнилось семь?

– Помню. Честно говоря, то, как она смотрела на меня и тем более на тебя… Б-р-р! До сих пор страшно!

– Ты ее боишься, и правильно делаешь. Эта женщина опасней твоей мамы в гневе.

– Ты серьезно?!

– Серьезно. Хочешь расскажу тебе одну историю про нее. Точнее про нее, меня и даже немного про старика Д’Энуре? Заодно и кое-что поймешь о родстве по крови.

– Хочу.

– Хорошо, но только между нами. Так вот…

***

– И-эх! – Ульз перевернул стол, что накрыли для них владельцы гостиницы, прямо в их номере.

– Эй, братец?! Ты чего?! Этот гуляш так аппетитно пах!

– Да как ты не понимаешь-то?!

– Успокойся и давай все по порядку. Я хоть и многое поняла, но не все. Что не так?

– А то, что старика мы крупно подставили!

– Да хватит уже выть, как вульфен на луну! Говори все по порядку!

– У этого Августа не было толком родителей, и старик воспитал его, как собственного сына. А после и дочерей его. И теперь старик Императору неугодным стал. Он его выпроводит из страны, под предлогом помощи нам. Если старик откажется, то его репутацию в грязь втопчут! Не помог нуждающимся! Испугался трудностей! И тому подобное. А если он отправится, то, когда вернется? Прямая дорога, почитай, три лунных цикла! А еще и у нас сколько времени провести придется! А когда вернется он тут уже никто и звать никак! Теперь поняла?!

– Погоди, погоди! Не может же быть все так плохо. Старик-то за эти годы вон какой славой оброс. Аж у нас его знают! Так, что я не думаю, что он так легко сдастся. Он же на политических интригах за три с половиной века столько камня перемолол-то!

– То-то и оно! Думаешь, он не поймет, что эти двое затеяли! Поймет! И как ты думаешь сильно ли он захочет помогать, а?! А вдруг он и вовсе обиду затаит? Он заклинатель коих в мире нету! Такой провернет магический финт и проклятье, вообще всех цвергов поубивает.

– М-да… дела… – Ольдра переводила взгляд с ярящегося брата на пышущий паром растекшийся по полу гуляш. – И что делать-то будем, братец?

– Я не знаю, видит Мать-Земля, не знаю…

Глава 3.

Арчибальд ехал по знакомым улицам к своему особняку. Он был уставший и вымотанный: смерть Тог’река будто забрала у него десяток-другой лет жизни. Сейчас Арчибальд лишь тешил себя иллюзией, что, вклинившись в свою привычную жизнь, он сможет чуточку забыться и прийти в порядок. Но самый дальний уголок сознания честно и правдиво говорил, что этого не произойдет.

Может взять продолжительный отпуск? Или вообще, завязать со всеми делами? Большей части своих целей он уже достиг и сейчас занимался лишь благотворительностью, да и то, лишь для того, чтобы не выпасть из жизни государства. «Тут» не было надежней источника информации, чем пиры и празднества, устраиваемые знатью. Даже сильнейшие заклинатели, что служили при дворянах, не всегда были всеведущи, как и Гильдия охотников. Арчибальд не хотел влиять на политику страны или плести интриги; его лишь заботило, чтобы его труды не рассыпались от жаждущих на них поживиться. Но с каждым годом он все больше и больше задумывался об уходе на заслуженный отдых, и смерть Тог’река лишь сильнее подталкивала к этому.

За очередным самокопанием, Арчибальд и не заметил, как карета свернула в знакомый ему дворик. Проехав аллею, она повернула и остановилась правым боком к двери, где уже стоял его секретарь.

– День, добрый, господин Д’Энуре, – поприветствовал его молодой человек, лет тридцати.

– Добрый, Ренций.

Это был его новый секретарь, Ренций Тарикус, что приходился племянником Брасу Тарикусу. Старый секретарь и дворецкий, ставший хорошим другом Арчибальду, был отпущен в свои родные края. Брас постарел и держать столь большое и авторитетное хозяйство, уже не мог, поэтому и попросился отпустить его домой. С сожалением, и большой компенсацией, разумеется, Арчибальд дал добро, хоть и не хотел.

На свое место Брас привел Ренция, что хоть и лицом напоминал Браса отличался во многом. Брас, как дворецкий старой закалки, мог становиться манерным и даже чуть вычурным, часто сопровождая свои доклады раскидистыми и цветастыми утверждениями, подчеркивая их величавыми жестами рук. Ренций больше напоминал манекен или куклу: доклады были сухими, краткими и емкими, а стоял он по стойке смирно, редко что-то говоря или жестикулируя. Вначале такое поведение раздражало Арчибальда, но поняв, как с ним взаимодействовать, Арчибальд нашел его подходящим на должность секретаря.

– Путешествие чуть затянулось, господин Д’Энуре?

– Всего на пару дней: пришлось немного поплутать по степям.

– Горячая ванная уже готова, новая одежда уже подготовлена. И для Вас, госпожа Хааман, тоже.

– Благодарю.

Ренций не выказывал эльфийке ни каких эмоций, приняв за аксиому, что она полноценный член семьи. И хоть девушка жила при посольстве, выделенная ей комната всегда поддерживалась в идеальном порядке.

– Горячая ванна – это хорошо. Остальное, возьмешь на себя?

– Безусловно, господин Д’Энуре.

Арчибальд взошел на ступени и направился в сторону своей ванной комнаты, Ренций следовал за ним в молчании.

– Пока меня не было, что-нибудь случилось?

– Ничего серьезного, господин Д’Энуре.

– Писем не было?

– Были, господин Д’Энуре, в изобилии. В основном, с соболезнованиями.

– М-да… – скуксился Арчибальд. – Уж лучше бы они их совсем не присылали. А кроме соболезнований?

– Были письма от глав Гильдии охотников и Императора.

– Говоришь, «ничего серьезного»? – Арчибальд остановился и развернулся к Ренцию. – Что в них?

– Его Величество просит Вас посетить дворец, не позднее трех дней после приезда.

– Трех дней? Хм… Значит он дал мне всего сутки. А что главы?

– Они сообщают, что к ним обратились два представителя народа цвергов.

– Цверги?! Здесь?! В Капитолисе?!

– Да, господин Д’Энуре.

– Они из Ритагрии?

– Нет. Главы пишут, что цверги прибыли из Королевства Цвергов, чтобы увидеться с Вами.

Арчибальд задумался. Он не имел ни друзей в тех краях, ни каких-либо других контактов с Королевством Цвергов; с чего бы им желать его увидеть? Все это выглядело очень странно. Но эту проблему можно будет решить после встречи с Августом. Вечером, после ванны, нужно найти книгу по этому народу и глянуть, хотя бы, краткие культурные особенности. Это отвлечет от мыслей, и он поймет куда ему вести диалог с цвергами.

– Еще было что-нибудь? – Арчибальд продолжил движение в сторону ванной, давая себе обещание насладится ею несмотря ни на что.

– Да, было, господин Д’Энуре. Приходили два человека, точнее цверга, что по описанию совпадают с тем, что посещали глав гильдии.

– Что им было нужно? – нехорошее предчувствие укололо мелкой занозой.

– Они желали увидеть Вас, и попросить помощи.

– Что за помощь?

– Судя, по их словам, в Королевстве Цвергов бушует какое-то проклятье магического характера, поэтому они просят помощь хоть чем-нибудь.

Арчибальд облегченно вздохнул: главы видимо хотели попросить его об этом же, а значит можно ответить им лишь письмом, без личной аудиенции. Д’Энуре знал близняшек уже почти четверть века, но и по сей день считал их раздражительными. И хоть он знал, почему Сиптх оставил именно их, принять его позицию, так и не смог.

– Они сказали, где остановятся?

– Да, таверна «Танцующий Жеребец». Они настаивали, что хотят увидеть Вас, до того, как впервые встретится у Его Величества.

Арчибальд встал, как вкопанный, но Ренций будто бы предугадал это и остановился чуть ранее, так на Д’Энуре и не наткнувшись. Эти цверги успели переговорить с Главами гильдии и Императором, что очень сильно беспокоило. Август был большой мастер интриг и политических игр, и умудрялся несколько раз использовать порывы, что исходили из самого сердца самого Д’Энуре, в своих целях. Сперва Арчибальд попытался ему противостоять, но быстро понял, что на этом поле боя Август в разы его талантливей. Теперь все становилось лишь запутаннее: не понятно, что это были за цверги, о чем они договорились с Августом, зачем тому нужны цверги и какова его, Арчибальда, роль в этой игре. Единственное, что было ясно, до диалога с Императором решения ему не принять.

– Напиши им, что мы встретимся после диалога с Его Величеством. Теперь-то все?

– Теперь, да, господин Д’Энуре.

– Почему из тебя все нужно вытаскивать будто щипцами, Ренций? – улыбкой строго учителя произнес Д’Энуре, на что юноша ничего не ответил.

Вечером, уже после принятия ванны, Арчибальд нашел книгу о цвергах, но чего-то путного в ней не было: лишь краткие биологические особенности, такие как: долгая беременность, быстрое взросление и рост цвергов на протяжении всей жизни. Культура же не сильно отличалась от людской. Цверги были лишь склонны к неторопливым решениям и прямоте в разговорах.

– Интересная книга, для чтения на ночь, – сказала девушка, что собиралась перед своим уходом навестить Арчибальда.

– Думаешь? – и Д’Энуре рассказал ей о цвергах, главах гильдии и Августе.

– Вы предполагаете, что Император хочет использовать это для собственных политических игр?

– Я в этом практически уверен. Но раньше, чем состоится наша беседа, принять решения не получится.

– И все же, Вам лучше подготовится к ней, учитель.

– Этим я сейчас и занимаюсь. Цверги не выглядят интриганами, а значит, с ними проблем не будет. А вот Август… Можешь мне кое в чем помочь?

– Конечно, учитель.

– Я написал письмо о встрече с Императором завтра после полудня. Тебя же я попрошу собрать информацию об этих цвергах. Если они не врут, то слухи о Королевстве должны были уже дойти и до наших краев.

***

На следующий день, после спавшей жары, Арчибальд в своем нарядном одеянии, явился ко двору Августа. На самом деле все, или почти все, и так знали, кто это и зачем он здесь. Арчибальд был учителем двух дочерей Императора и мог спокойно, без опаски, входить и выходить из дворца. Его воспринимали, как члена императорской семьи, и доступ ему был открыт всегда и везде. Но сейчас Император вызывал его официально, а значит, нормы приличия должны быть соблюдены неукоснительно.

Август встретил его вместе со своей старшей дочерью. Арчибальду не нравилось, что девушка присутствует на многих заседаниях, но не выказывал недовольства. Он примерно понимал, что собирается делать Август, только вот своего однозначного мнения составить не смог. С одной стороны, таланты Августины были высоки, хоть и не ровня ее отцу; с другой, не факт, что знать даст ей возможность стать первой женщиной на троне.

После соблюдения всех дежурных традиций приветствия и выказывания соболезнования потере Арчибальда, Август перешел к сути:

– Господин Д’Энуре, я попросил Вас прийти сюда, из-за сложных обстоятельств, что невероятной новостью дошли до меня. В королевстве цвергов лютует болезнь, что сами цверги зовут «проклятьем камня и пепла». К моему двору прибыли послы, с официальной просьбой о помощи. И они настоятельно просят Вам им помочь.

– Ради поддержания мира и порядка между нашими государствами, я приложу все усилия, дабы народ цвергов страдал, как можно меньше. С Вашего разрешения, я сегодня же направлюсь в библиотеку Магической академии и начну поиски любых возможных подсказок, для решения этой проблемы.

– О, простите, господин Д’Энуре. Видимо я не совсем точно выразился: они просят лично Вас отправиться с ними в королевство цвергов и помочь им там, на месте.

Арчибальд сидел опешивши. Он мог предположить многое, но то, что Авугст так легко выпроводит его в дальние края, даже в его голову не пришло. Арчибальд бросил беглый взгляд на Августину, но та сидела с непроницаемой улыбкой. Единственное, что заметил Арчибальд, так это как подрагивали уголки ее губ. Это говорило о волнении; Арчибальд знал ее с малых лет и такое было ему знакомо. Ситуация казалась столь запутанной, что первым порывом было отказаться, но Август будто прочитал его мысли:

– Понимаю, господин Д’Энуре, наверное, тяжело, после путешествия по столь скорбному поводу отправиться в еще одно, но я надеюсь, что Вы не откажете в помощи нуждающимся. Если не главный благотворитель Империи, так кто же сможет им помочь?

Чувство удивления растворилось в гневе, накатившемся волной, из глубин его души. Он только, что простился с одним из своих учеников, а Август прямо говорит, что в его политических играх, ему, Арчибальду, и передышки не будет, ставя под сомнение все его добрые дела и начинания, коими сам Август пользовался будто бы своими. Или ты уедешь, или мы растопчем твой авторитет; простой, но понятный выбор.

– Мне нужно все обдумать: есть множество дел, что требует моего личного участия, Ваше Величество.

– Конечно, конечно, господин Д’Энуре. Я лишь надеюсь, что вы не затянете с ответом: каждый день промедления, стоит народу цвергов очень и очень дорого.

– Я приму решение так быстро, как только смогу.

Возвращался Арчибальд раздраженным, что заметил и Ренций, не решившийся ничего ему докладывать. Чуть позже вернулась и Юиль.

– Многие торговцы, действительно рассказывают о проклятье. Эльфийские, что прибыли из Королевства эльфов, говорят об этом единогласно. По всем полисам и государствам разбрелись официальные послы цвергов, что ищут помощи у всех, кого только можно: лекарей, заклинателей, даже захудалых деревенских травников.

– Входит, дело не в цвергах.

– Выходит, что так.

– Точнее, не в них самих. Август лишь использует это, как повод выпроводить меня из Империи.

– Вопрос только, зачем?

– Отличный вопрос, но пока он без ответа. На политику я не влияю, войны вести ему не мешаю. Зачем тогда? Хм… не понятно. Пока ничего определенного сказать нельзя. Выходит, придется встречаться с этими цвергами. Ренций!

– Да, господин Д’Энуре?

– Направь им письмо, что я готов встретиться завтра, в первой половине дня.

***

Карета, что заехала за Ульзом и его сестрой была не в пример скромнее, чем карета сенатора Альпина. Они ехали около часа с молодым человеком, который молчал большую часть дороги. Сухо ответив на пару вопросов Ульза, Ренций, так представился молодой человек, не проявлял желания к продолжению разговора. Это успокаивало Ульза, но одновременно и напрягало: старик Д’Энуре уже должен был встретиться с Императором и примерно знал, чего хотят цверги.

Остановившись у скромного, по меркам квартала, домика, Ульз и Ольдра вышли на крыльцо и направились за Ренцием, что жестом, указал идти следом. Дом был скромен; главным украшением его внутреннего пространства были полки с десятками и сотнями книг, от совершенно новых, еще пахнувших специфичным запахом чернил, до старинных пожелтевших фолиантов. Ульз примерно так представлял кабинет заклинателя, но не был готов к тому, что так заставлен весь его дом.

Их провели до дверей кабинета, и после недолгого ожидания пригласили внутрь. За широким столом сидели двое: старик и эльфийка. Старик хоть и выглядел древним, обладал живыми серыми глазами, не сильно отличаясь от любого другого старца из числа людей, что успел увидеть Ульз. Он оказался даже немного разочарован обыденностью его облика, ожидая увидеть перед собой существо, достойное тех слухов, что о нем ходили.

Эльфийка тоже не сильно отличалась от своих собратьев. Невысокого роста, свето-бежевая кожа, платиновые волосы до плеч, с заметно зеленоватыми кончиками и миндалевидные глаза, изумрудного цвета. Ульзу не часто приходилось видеть равнинных эльфов, (чаще он имел дела с их горными родственниками), но опознать в ней полукровку смог легко: равнинные редко имели платиновые волосы и миндалевидные глаза; эти признаки девушка явно унаследовала от своих горных родственников.

Арчибальд смотрел на прибывших цвергов с заинтересованностью и любопытством исследователя, на секунду позабыв, зачем те сюда пришли. Хоть он и видел зарисовки и прочитал краткое описание их вида, увидеть вживую их было интереснее в разы. Цверги примерно соответствовали ожиданиям Арчибальда: крепкие, почти квадратные фигурой, не высокого роста, (мужчина ростом был чуть выше Юиль), с хорошо уложенными волосами, большими носами, глубоко посаженными глазами и грубыми, будто бы рублеными, чертами лица. Визуально, мужчины отличались от женщин лишь наличием бороды; у последних росли только бакенбарды.

Ростом женщина была выше, что говорило о преимуществе над мужчиной в возрасте: цверги, в отличии от людей, росли на протяжении всей своей жизни и к старости могли достичь роста среднего человека. Одета она была в рубаху, поверх которой была наброшена «кольчуга». Хотя назвать это кольчугой было тяжело: ее звенья были толсты, широки и приплюснуты, создавая ощущение, что она была одета во что-то среднее, между чешуйчатым панцирем и толстой цепью.

Мужчина-цверг был одет на манер людей, но со своим колоритом: его толстая рубаха их дубленной кожи была украшена множеством символов, рун и глифов, что источали магию. Арчибальд так же почувствовал потоки магии и от самого мужчины, что делало того еще более интересным: изучить магию далеких земель ему давно не удавалось.

– День, добрый, господин Д’Энуре, – мужчина-цверг, чуть склонил голову в знак уважения, но лишь настолько, насколько позволяла его роль посла. – Меня зовут Ульз Краздурр. А это моя сестра, Ольдра Краздутта.

Арчибальд помнил, что привычных фамилий в культуре цвергов не было, лишь производные от имени отца, так что эти разночтения его не удивили.

– День добрый, дети Краза. Я рад приветствовать вас в своем доме и приглашаю отведать то, что ниспослала нам Мать-Земля.

Одно из традиционных приветствий цвергов, заставило цвергов переглянуться, но отказать они не посмели: такой отказ будет равносилен оскорблению. Слуги, тут же прибежавшие, как по команде моментально накрыли стол и скрылись, оставив четверку наедине.

– Мы очень рады, что Вы были столь благосклонны и приняли нас у себя дома.

– А я рад принять гостей из столь далеких краев. А это моя ученица, Юилия Хааман.

– Рада приветствовать вас дорогие гости, в доме своего учителя.

– И мы рады. Если позволите, диалог в основном, буду вести я: моя сестра не очень хорошо понимает имперский диалект.

– Как Вам будет угодно. Я понимаю, что вы пришли сюда не ради еды, но я уважаю традиции вашего народа и согласно ей, предоставлю вам еду и отдых. Надеюсь дорога не была утомительной?

– Нас подстегивало стремление увидеть столь легендарного человека, как Вы, господин Д’Энуре.

– Кхе! Отлично, господин Краздурр! Вы отлично научились вести диалог с людьми, – улыбнулся Арчибальд. – Еще пару-тройку проведенных переговоров и Вы сможете попытаться бросить вызов в словоплетстве и дворянам Империи!

– Опыт, есть опыт, – так же улыбнулся, но лишь одной бородой Ульз. – Люди такое обожают.

– Да это точно!

Они оба искренне засмеялись, и Ульз вдруг вспомнил, что не делал этого уже очень давно. Даже если старик им откажет, он будет благодарен ему хотя бы за это.

– Итак, господин Краздурр, раз мы друг друга поняли, то давайте опустим эту не нужную никому игру в целование друг другу задниц и поговорим более прямолинейно. Согласны?

– Конечно, господин Д’Энуре.

И Ульзу кратко, но емко, описал старику все проблемы, что свалились на голову народа цвергов. Д’Энуре большую часть времени молчал, так что рассказ не был долгим.

– Ваш приезд был неожиданным и возбудил многие процессы в Империи.

– Если бы мы знали об этом, господин Д’Энуре, то я бы в жизни сюда не приехал.

– Тогда почему вы здесь?

– Приехать сюда нам посоветовал один человек, что мы встретили в Либерталисе; его зовут Синтх.

– Сиптх, если быть точным. Ай-ай-ай, старый друг! Вот уж не думал, что именно ты мне так подсобишь.

Арчибальд говорил без явной ненависти, по-дружески журя его. Ульз понял: когда Сиптх и говорил, что близок с Д’Энуре, то не сильно и врал.

– Да, именно так, когда господин Снихт рассказал о Вас, я вспомнил, что уже слышал Ваше имя, и только в восторженных тонах. Честно говоря, я сомневался, что вам действительно триста сорок лет.

– И правильно делали, ведь мне уже триста сорок один год, откровенно говоря.

– И хоть я понимаю, что моя просьба может быть для Вас оскорбительной, но не могли бы Вы приехать к нам, в Королевство цвергов, и помочь хоть чем-нибудь.

Над столом повисла давящая тишина.

– Разве помощи от библиотеки Магической Академии будет недостаточно? Я готов и сам зарыться в книги, чтобы отыскать там подсказки для решения вашей проблемы.

– Мы слышали о множестве различных подсказок, ритуалов и заклинаний, что должны были помочь, но все это было бесполезно. Ваш опыт и мастерство заклинателя ценнее всех библиотек мира.

– Это сложно. Велика вероятность, что без библиотеки я не смогу Вам помочь, господин Краздурр. И тогда, мое приключение будет лишь напрасной тратой времени.

– Я понимаю, что Вам тяжело покинуть родные края по… разным причинам. И тем не менее, я прошу Вас сделать это.

– Что вы имеете ввиду под «разными причинами»?

– Вы были совершенно правы, господин Д’Энуре, я много провел переговоров с людьми и научился примерно их понимать. Я не глупец, не слепец и не обманщик; я хочу быть с Вами честным. Я видел, как сильно Ваш монарх хочет выпроводить Вас, куда подальше. Я примерно понимаю его мотивы, и понимаю, что Август лишь использует нас для этого.

– И Вас это совсем не смущает?

– Нет.

– И вы готовы принять все будущие последствия, господин Краздурр?

– Да, готов. Я четко осознаю, что могу подставить Вас, четко понимаю, что желания помогать у Вас может не появиться, четко вижу, что Вы не заслуживаете такого отношения. Но мой народ умирает. Если есть хоть один шанс на то, что Вы сможете помочь, то я готов на все кары, что ниспошлет на меня Мать-Земля, за то, какую яму я рою Вам, господин Д’Энуре.

Старик сидел, откинувшись на спинку кресла, и, поглаживая бороду, находился в забытье собственных мыслей. Ульз перевел взгляд на девушку-эльфийку, но та была непроницаема, как тысячелетняя скала. Так прошло некоторое время, прежде чем старик вырвался из небытия и задал Ульзу вопрос:

– Сколько еще времени вы планируете оставаться в Капитолисе?

– Для нас каждый день промедления чья-то жизнь. Если Вы откажете, мы уедем почти сразу же.

– Вы можете дать мне сутки? Это не тот вопрос, что можно решить так быстро и легко.

– Да, конечно. Тогда, с вашего позволения, господин Д’Энуре, мы оставим Вас. Благодарю, за столь теплый прием.

Старик погруженный в свои мысли почти не заметил, как двое цвергов встали и Ренций проводил их к выходу. Юиль, видя, что ее учитель находится в раздумьях, взяла на себя обязанность проводить гостей до выхода. Когда она вернулась спустя пять минут, учителя не было, а Ренций командовал слугам убирать со стола, почти не тронутую еду.

– А где учитель?

– Направился в сад, леди Хааман, в таком же раздумье.

– Я же просила, не называть меня «леди Хааман». Можно Юиль.

– Как скажете, леди Хааман, – с невозмутимостью произнес Ренций, игнорируя потуги Юиль наладить с ним хорошее отношение. Не то, что бы ей сильно хотелось, она и сама отличалась выдержкой, но в стенах этого дома привыкла быть чуть более раскованной и равнодушие Ренция ее раздражало.

Ни слова больше не говоря, девушка вышла в сад и направилась к беседке, где в хорошую погоду ее учитель привык сидеть с книгой. Сейчас, он сидел в своем кресле и поглаживал бороду, буравя взглядом пол.

– Учитель? – тихо с опаской спросила Юиль; Д’Энуре ей не ответил.

– Учитель? – она повторила это более громко и уверенно, но ни взор, ни положение старого заклинателя не изменилось. Она открыла рот, чтобы вдохнуть полной грудью и сказать уже громко, как старик, находясь в своем сонме тихо ее спросил:

– Ты видела его глаза?

– Глаза?! – непонимающе спросила девушка и произнесла: – Темно-карие, кажется.

– Я не это имел ввиду. Ты видела его взгляд?

– Он был эмоционален, когда говорил. Я так понимаю, что для цвергов это не типично; я права, учитель?

– И снова я не об этом… – на пару мгновений старик, как казалось, вновь ушел в свои мысли, но молчание не длилось долго. – Я о решительности в его взоре. Нечасто такое встретишь.

– Если веришь в то, что делаешь, и готов пожертвовать всем, такой взгляд и должен быть. Разве я не права?

– Права. И в этом вся соль. Когда он говорил, то действительно был готов принять на себя всю ответственность, всю тяжесть этого решения. Я не видел такой взгляд уже очень давно. Последний раз, двадцать шесть лет назад.

– Вы имеете ввиду Августа?

– Я имею ввиду вас: тебя и Тог’река. В тот день, на постоялом дворе Вудбурга, я видел пару точно таких же глаз: решительных, волевых, готовых на все.

– Это не только наша, но еще и Ваша заслуга: мы пошли за Вами, так как верили в Вас.

– И он верит… Мы прошли через многое, и я ни разу не видел, чтобы эти глаза потухли. После баргеста, после песков Зултаната, даже после… – старик явно замялся и отбарабанил пальцами правой руки по подлокотнику кресла. Дробь вышла неровной, из-за отсутствующего безымянного пальца, но девушке не пришлось намекать дважды: черный шрам на ее груди, что не удастся убрать, ни каким способом, был еще одним мрачным напоминанием, о тех событиях.

– … и несмотря на это, декаду спустя, ты приняла мое решение, что могло поработить твой народ, с таким же взглядом, а после, не подставила под сомнение ни одно решение, даже самое рискованное.

– Спустя четверть века, можно смело сказать, что ни одно из этих решений, не было ошибочным, учитель. А испытания… хм… мы знали, что легко не будет. И тем не менее верили, что все обойдется. Ваша сила и мудрость вела нас, дарила надежду и веру, что все обойдется. Так и получилось.

– Думаешь, мне стоит согласиться?

– Думаю, что Мать-Богиня дает Вам очередной шанс, сделать мир чуть лучше.

– Только то, что я могу вынести, да? – старик усмехнулся чему-то своему и не дождавшись ответа от недоуменной эльфийки, продолжил. – Будь столь добра, позови сюда Ренция, и пусть захватит с собой пергамент и чернила.

Он поднял от пола свои серые глаза, в которых, улыбнувшаяся эльфийка увидела давно позабытый азарт, и, не слова не говоря, лишь коротко кивнув, направилась в поисках секретаря-дворецкого, с нарастающим чувством предвкушения в груди.

Ульз сидел, едва перебирая ложкой отличную похлебку, две трети котелка которого уже уплела Ольдра.

– Чего не весел-то, братишка? Поешь, что ли.

– Да, ты права: поесть стоит. Думаю, что еще не скоро мы такой похлебки отпробуем.

– Чего это вдруг?

– Завтра в дорогу.

Вопросительный взгляд Ольдры, вперся в Ульза, ожидая разъяснений.

– Очевидно же, сестра, что старик, нам откажет.

– А вот мне не очевидно: вроде все отлично прошло.

– Но согласия он же не дал.

– Но и отказа-то тоже! Я понимаю, ты в людских полунамеках получше моего соображаешь, братишка, но я тоже кое-чему у тебя нахваталась. Старик-то и намека на отказ не дал.

– Ты что, совсем не заметила, как он потух после моего признания?! Думаешь, что он всего лишь в медитацию ушел? Не-е-е, сестра, старик не пыль пещерная, сразу понял, что к чему и чем все это ему грозит.

– Дубина ты, Ульз! Ну и что с того, что старик унылым стал?! Вон, вспомни Родда Плоскожопого, что он временами не засыпал без повода, а?!

– Которого Родда именно?

– Старого, конечно! Младший-то и без сна идиот идиотом. А старый, чуть что и сразу на боковую. Возраст-то, он и у людей и цвергов возраст! А этому старику триста сорок годов, как никак! Ты хоть до половины-то этого срока докряхти, а потом и на тебя глянем, каким ты бодреньким и свеженьким будешь, братишка!

Ульз не стал спорить с сестрой: воспоминания о стариках действительно говорило, что они склонны к беспричинной меланхолии. Только он хотел приняться за еду, как в дверь их комнаты постучали.

– Войдите.

В комнату вошел сын хозяина таверны, что здесь же работал, помогая отцу.

– Это Вам, господин Краздурр, – мальчишка поклонился до пояса, что Ульз считал излишним, и протянул цвергу сложенный запечатанный конверт.

– От кого это?

– Он представился, как Ренций Тарикус. Сказал, что Вам это имя известно.

В горле Ульза пересохло и он, с плохо скрываемым волнением, сменял конверт на пару медяков чаевых. Мальчишка взял деньги и тут же убрался, закрыв за собой дверь. Ольдра подошла сзади, облокотилась на плечо Ульза, и сказала:

– Ставлю свой молот, что новости хорошие.

Ульз почувствовал, как его широкие ладони вспотели и дрожащими пальцами он сломал печать, вскрывая конверт. На небольшом листе пергамента, была лишь одна надпись, написанная на простом имперском языке, так что Ульз понял слова и без магического перевода: «Мой ответ: ДА!».

Глава 4.

Подготовка хоть и была хлопотной, но много времени не заняла. Сразу же после написания послания для цвергов, Арчибальд принялся за письмо Августу Седьмому. В нем, он в завуалированной форме, выказывал Императору свое недовольство, но со скрипом в зубах соглашался на отъезд в далекие края. Согласно этикету, то, что он не докладывал лично, было хамством, но Д’Энуре был уверен, что Август ничего против него не предпримет: тому было не выгодно удерживать его здесь. Монарху было проще проигнорировать такое неуважение, аргументируя его сложностью положения в Королевстве цвергов, а после того, как старый заклинатель вернется назад, сделать вид, что ничего не было. Некоторые из знатных людей, конечно, попытаются раздуть этот скандал, только наврятли это будут те, кто действительно определяют политику Империи: высшие дворяне понимали ценность Д’Энуре и ссорятся с ним не станут.

Так же, Арчибальд не хотел, чтобы Император догадался, о возникшем в душе старого заклинателя искреннем порыве помочь цвергам. Этот порыв возник после эмоционального спича цверга и последующего разговора с Юиль. Свою жажду нового приключения, Арчибальд сравнивал с прахом, что остался после сожжения тела Тог’река, и был абсолютно уверен – этот пепел не запылает больше никогда. Но искра ярко горела вновь, разжигая в нем остатки жизненных сил, будто бы сбрасывая прожитые годы. Глазами и поступками он помолодел на десяток-другой, а то и целую сотню, лет. Такие перемены заметила и Юиль, и Ренций. Император же, умел превосходно не только улыбаться и выкручиваться из щекотливых ситуаций, но и обладал талантом к «чтению» людей, и меньше всего Арчибальд хотел, чтобы тот догадался, как сильно старику захотелось отправится в данное путешествие.

Всячески выказывая наигранную обиду, Арчибальд написал пару писем во дворец, в том числе и Ее Величеству, Императрице Елене. Девушка безмерно его уважала, но в ответном письме «мягко» намекнула, что этот разговор они продолжат после его возвращения, и ничего хорошего для Д’Энуре он не сулит.

Следующий день Арчибальд, совместно с Юиль и ее «облачной» библиотекой, с самого утра обосновались в библиотеке Магической Академии. Магистр Академии, леди Форкарс, видимо, получив от Императора указание не вмешиваться, не пыталась им препятствовать, даже когда Арчибальд забирал с собой очень древние и очень ценные книги, фолианты и свитки, что вызывало у библиотекаря приступы, вводя того в полуобморочное состояние. Более десятка раз за день, он срывался со своего рабочего места и бежал, сломя голову, пытаясь убедить леди Форкарс, что указания Императора – это преступление против магии и истории, и что даже Арчибальду не должно быть позволено забирать эти книги. Но судя по все более бледному и кислому лицу, Магистр оказалась глуха к его мольбам и угрозам. К тому же, Арчибальд пополнил и свою библиотеку парой старинных книг, на которые положил глаз много лет назад.

Утро второго дня началось с препирательств с Юиль: Д’Энуре предложил ей остаться в Капитолисе, но девушка была решительно против. Арчибальд напомнил ей, что большая часть городов цвергов находилась под землей, а ей, как равнинной эльфийке будет невероятно сложно находиться в них долгое время. К тому же, ему могут понадобятся еще книги, и тогда, связавшись с помощью магического зеркала, он может попросить их найти. Девушка же была уверена, что выдержит испытание подземельем, а книги, не главное; они и так забрали почти все, что могли им помочь. Если среди взятых книг не будет нужной, то значит, что в библиотеке их никогда и не было. Так они проспорили почти весь день, ничего толком и не сделав. В конце концов, у Арчибальда кончились аргументы, и он согласился.

А магическое зеркало они отдали помощнику посла эльфов Рееста, его троюродному кузену, Аяту Руугэту. Аят должен был информировать их о действиях Императора, ведь и по сей день не было известно, зачем тому выпроваживать Д’Энуре из Империи. Вначале они хотели подключит к этому самого Рееста, но тот был почти всегда на виду. К тому же, за ним могли наблюдать люди Августа.

Третий день их сбора они начали с банковской ячейки Д’Энуре. Арчибальд забрал большую сумму денег, чтобы Ренций мог спокойно вести хозяйство пару лет, если вдруг произойдет что-то непредвиденное. А еще, забрал с собой несколько магических предметов: [Бесконечный Рюкзак], [Кольцо Пути], и [Липкие Сапоги], больше всего опасаясь, упасть куда-нибудь или оказаться застигнутым врасплох приступом клаустрофобии. И на их удачу одним из колец, что лежало в ячейке была [Печатка Родных Земель], что позволяла чувствовать себя комфортно в любой местности. Кольцо не было уникальным: многие путешественники имели похожие кольца. Такой магический предмет позволял южанам спокойно заходит далеко на север и наоборот, а непривыкшим к морским путешествиям, помогал пережить тошноту от постоянной качки. Арчибальд отдал его Юиль, и та приняла его, немного посопротивлявшись, больше для приличия.

Вторую половину дня они собирали вещи в [Бесконечный Рюкзак], подготавливали одежду для дороги и писали последние, перед отъездом, письма. И так, на утро четвертого дня, группа была готова отправиться в далекое путешествие. Арчибальд, с вечера предупредивший цвергов, прибыл к ним на рассвете.

– Вы готовы? – спросил он у цвергов, но ответа не требовалось: пара собранных сумок, стоявших у самой двери, говорили сами за себя.

– Да, господин Д’Энуре, – кивнул цверг-мужчина.

– У меня осталась лишь маленькая просьба, господин Краздурр. Раз путешествие предстоит долгим, то позвольте мне говорить с Вами и Вашей сестрой на «ты».

– Хорошо. Но только мы не сможем заставить себя обращаться к Вам на «ты», господин Д’Энуре.

– Тогда обращайтесь ко мне, как господин Арчер: не стоит сильно афишировать мое имя, а как господин Арчер, я уже путешествовал.

– Мы согласны, – сказал цверг, после того, как переглянулся с сестрой. – А вы, леди Хааман, под каким именем путешествуете?

– Не стоит обращаться ко мне как «леди». Зовите, «Юиль», этого будет достаточно, ведь наша разница в возрасте не столь велика.

– Как Вам… точнее, тебе, будет угодно.

Следующие полчаса они потратили на обсуждение маршрута. Самым безопасным был проезд через родное для Д’Энуре Приграничье и Королевство эльфов. Но далее на запад находился Великий Лес. Обойти его можно было или с юга, по горным узким тропинкам территорий горных эльфов, или двумя путями с севера: более опасным, между Великим Лесом и мертвыми территориями близ вулкана, и более безопасным, через Ничейные Земли, место обитания варваров, и Государство Зверолюдей.

Первый путь, был опасен нападениями монстров, живущими в горах, постоянными обвалами, варварами южных степей и необычностью компании: Арчибальд был уверен, что ни в Приграничье, ни в землях равнинных эльфов, они не смогут путешествовать неузнанными.

Безопасность второго целиком зависела от розы ветров: подует ветер от вулкана к Лесу, и путники могут задохнуться от ядовитого пепла. Так что его преодолевали или очень подготовленные, или очень быстрые. Третий был самым далеким: пол года сверх планируемого.

По причине непредсказуемости, путь через Приграничье был не самым удобным. Еще одним маршрутом стал морской, торговыми суденышками вдоль берега, от полиса к полису. Этот маршрут был опасней, чем казалось. На их пути могут встретиться пираты, магическая аномалия Дно Мира, да и про самих жителей полиса забывать не стоит: не все города-государства поддерживали дружеские отношения с Империей.

И последним, был путь через Зултанат: пересечь море до Алтынабада, и доплыть с торговцами до Барган-Б`айлэ, города, что находился в гигантском горном гроте. Этот город был главным торговым портом цвергов и появление там людей не было чем-то необычным. Именно через Барган-Б`айлэ цверги вели всю торговлю с полисами, Зултанатом и другими государствами по обоим берегам моря, на обоих континентах, что располагались на востоке от города. Единственным государством, что не торговало на территории Барган-Б`айлэ было Королевство Зверолюдей, но исключительно лишь по причине северного расположения относительно городов цвергов.

Арчибальд не хотел показываться в Зултанате без явных причин. Он не знал был ли Великий Шах Силлаидин в курсе, что старик поспособствовал казни его старшего брата или нет, но рисковать проверяя, не торопился. Может, ныне покойный дядюшка Великого Шаха, Эридим, и не сказал ему об этом ни слова, а может, расписал все в ярких подробностях.

Решено было добраться до Раденкузы, полиса, стоявшего на юго-востоке от Капитолиса. Там, заплатить торговцу, что двигался на запад морем, и такими перебежками добираться исходя из новостей и сложившейся ситуации. Арендовать корабль, что сразу поплывет к Барган-Б`айлэ было рискованно, а учитывая нарастающие слухи о проклятье, еще и не безопасно. Небольшая группка путешественников, что двигается в пределах двух-трех дней пути, не бросалась в глаза, даже несмотря на необычность их компании: древний старик, пара цвергов и девушка-эльфийка.

Сразу же после обсуждения, они направились на торговую площадь, где Ульз, игравший роль лидера группы, (Д’Энуре могли узнать в лицо, а эльфийка не была на лидера похожа), договорился наняться сопровождающими в караван, что шел в Раденкузу. К полудню они уже приехали к деревеньке, где, переждав жару, снова направились на юг.

Путешествие через степи шло тихо и спокойно, и варвары потревожили их лишь один единственный раз. Магия Юиль и Арчибальда спугнула их, и те не решились рискнуть, сопровождая караван еще несколько дней. Ульз, что понимал в магии не в пример больше сестры, хоть потрясен и не был (ни Юиль, ни Арчибальд не использовали магию выше третьего круга, чтобы не напугать торговцев каравана), оценил, то, с какой легкостью они ей владели, и укрепился во мнении, что старик действительно невероятно силен.

Ульз и Арчибальд проводили все время за разговорами о магии, отчего Ольдра немного скучала. Эльфийка быстро заняла себя, записывая разговоры Ульза или же вычитывая что-то новое про проклятья, в те не многие минуты, когда Ульз уделял ей время. Скучающая Ольдра ярче всего проявляла себя на остановках и привалах. Женщина-цверг устраивала спарринги с простыми охранниками каравана, и не многие могли ей противостоять.

Арчибальду это напомнило, как Тог’рек, был готов сойтись в поединке почти с каждым. Интересно, будь он сейчас жив, кто бы победил, варвар или цвержка? Конечно же, варвар! Ольдра, хоть и была сильным и тренированным бойцом, но явного превосходства, что показывал каждым движением здоровяк, в ее стиле боя не проглядывалось. Единственный козырь, что у нее был, так это необычное оружие. Молот девушки состоял из толстого, почти в руку человека толщиной, древка и пары среднего размера молотов, на обоих его концах. Она держала древко двумя руками по середине, нанося удары молотами с отличной скоростью и мощью. Ее широкие ладони, что были в два раза шире ладоней человека, мощные руки и плечи, позволяли ей менять направления ударов с невероятной скоростью. Ольдра редко останавливала движение молота, превращая его во вращение, напоминая собой смертоносную мельницу. Ее оппоненты могли уследить за одним из молотов, и очень редко за двумя сразу, но на такой случай у нее были кулаки, почти по пол ведра размером. Даже опытный наемник, что когда-то был изумрудным охотником, не смог уследить за быстрым движением диковинного оружия и, сконцентрировавшись на его вращении, пропустил удар латной митенкой под дых, в тот самый момент, когда Ольдра вращала молот другой рукой.

Наемники, после пары зуботычин прекращали такие спарринги, но лишь трое из десятка, не упускали возможность, «обучиться новым приемам». На вопрос Арчибальда об уникальности оружия, Ольдра лишь пожала плечами: среди стражников народа цвергов, такое оружие не было чем-то уникальным. Она назвала его «даордом», и Юиль старательно все записала и зарисовала.

В Раденкузу они прибыли на пятый день и быстро нашли корабль, что направлялся на запад. Большую часть плаванья Арчибальд провел в изучении книг о магических проклятьях. Но их причины и источники были столь разнообразны, что выявить хотя бы какие-то общие черты, что могли знать цверги не представлялось возможным, и он отложил это дело до прибытия, вновь переключив свое внимание на Ульза. Юиль тоже включалась в разговор о магии и магических искусствах цвержского народа.

Ульз рассказывал, но с неохотой. Не потому, что боялся выдать секреты, а потому, что банально опасался выглядеть неумехой перед столь сильными заклинателями. Но постепенно отношения все налаживались, и Арчибальд даже дал Ульзу пару магических уроков.

Магия цвергов, была сильно связанна со школой земли. Даже их заклинатели чаще именовали себя геомантами, в том числе и Ульз. Их знания и умения восхищали Арчибальда: скорость заклинания школы земли была в два, а то и три раза выше, чем у заклинателей-людей. Сам Д’Энуре, применяя ускорения и усиления, был способен не отставать от них, но большая часть обычных заклинателей не смогла бы и приблизиться к цвергам. Ульз рассказал о множестве заклинаний, что Арчибальд и не слышал, такие как: [Железная Кожа], что защищало сильнее чем [Дубовая Кожа] и даже [Каменная Кожа], заклинание [Взор Василиска], позволявшее на время обездвижить своего противника или, например, [Зов Металла], что помогало при поиске полезных минералов, и многие-многие другие.

Некоторые, из самых талантливых цвержских геомантов, были способны применять слабые заклинания первого-второго круга школы земли, без создания магических кругов. Это удивило и Арчибальда и Юиль. Такое сопряжение с магическими силами могло быть характерно для ифритов или сильных магических монстров, но никак не для представителей разумных рас. Такое открытие позволило Ульзу почувствовать себя лучше, ведь не часто твои знания превышают знания сильнейшего магического заклинателя с опытом трех с половиной веков. Беседы, что они вели сильнее сближали их, и все лучше раскрывали перед Ульзом Арчибальда: старик действительно был отзывчив, мудр и прост в общении.

Единственным в их компании, кто изнывал все время плаванья, так это Ольдра. Но не от морской качки, а от тотального безделья. Участвовать в магических дискуссиях ей было не интересно, а найти себе партнера для тренировок не получалось: в отличии от наемников на суше, моряки были почти всегда чем-то заняты, и свободного времени либо не имели вовсе, либо использовали его для отдыха.

По просьбе Арчибальда шефство над цвержкой взяла на себя Юиль, но не будучи способной помочь в сражении, она пыталась придумать хоть что-то. Сначала эльфийка подумала, что Ольдре, как воину, стоило бы попрактиковаться в умении противостоять заклинателям. Цвержка отнеслась к идее со скепсисом, но это было лучше, чем ни делать совсем ничего.

Их, так и не начавшуюся тренировку, прервал истошный крик капитана, что грозился всеми карами этого мира, и что выкинет их в море без лодки, если хоть один, самый маленький из магических кристалликов, сорвется с руки девушки. Глаза Ольдры на секунду вспыхнули предстоящей дракой, но Юиль успела отговорить ее от столь необдуманного поступка: если начнется бой в море, пусть даже недалеко от берега, это может привести к лишним проблемам в будущем, что могут сказаться на их скором прибытии в Королевство цвергов.

И, под испепеляющим взглядом капитана, Юиль увела кислую лицом Ольдру в каюту, где эльфийка приступила к обучению той, имперскому языку. Несмотря на то, что получалось у нее неплохо, особенного желания учится цвержка не испытывала, и лишь отсутствие возможности чем-либо заняться, заставляло ту вновь и вновь вглядываться в подаваемые эльфийкой книги.

Так протекали день за днем, лига за лигой. Они посетили уже с пол десятка полисов на своем пути. Изредка ночуя в портовым тавернах и постоялых дворах, они старались собирать сведения, о том, что творилось в королевстве, во время отсутствия Ульза и Ольдры. Слухи плодились разные, но все, или почти все говорили, что ситуация не стала лучше. Одни торговцы клятвенно уверяли, что Барган-Б`айлэ закрыт для всех, приказом Адамитового Короля, другие, что город уже вымер. Некоторые наемники утверждали, что годик, два, самое большое, и в королевство можно будет идти собирать сокровища, что останутся, когда последний из цвергов умрет. Это вызывало у компаньонов Арчибальда, уныние и злобу, что пару раз чуть не приводило к дракам, но конфликт удавалось погасить до возгорания пожара.

Так, четыре декады спустя, группа прибыла в Темную Гавань, порт-полис, что стоял недалеко от магической аномалии Дно Мира. Бухта порта была тихой и глубокой, очень удобной перевалочной базой для марш-броска к Задхуну, такому же порту, но по другую сторону аномалии. Судя по сказкам и легендам, эти города были основаны одновременно пиратскими капитанами, что быстро поняли, какие деньги можно здесь заработать. Таких парных городов, вокруг Дна Мира было четыре: Задхун и Темная Гавань на северном континенте, и Юшукюрт и Данзлира на южном.

Сама же аномалия Дно Мира выглядела, как циклопического размера водоворот. Он располагался в самом узком месте, разделяющим два континента, оставляя мореходам лишь небольшие проходы вдоль берега. Эти участки были не более лиги-полутора шириной, что, учитывая сложность морского дня и количество желающих по нему пройти, создавало столпотворение почище, чем на базарах Зултаната.

Тогда, правители четырех городов приняли закон, что движение в этих узких проливах будет осуществляться исключительно в определенные дни, разделяя отрезки по десять дней: на три дня больше, чем нужно, чтобы пройти мимо аномалии. В один отрезок времени, корабли двигались: на северном континенте, с запада на восток, а на южном, с востока на запад, а после, наоборот.

Это уменьшило хаос и помогло большинству судов спокойно проходит и туда, и обратно почти не испытывая проблем. К тому же, помогало всем четырем городам равномерно распределять прибыль между собой, так что в этой ситуации все оказывались довольны. Сигналами, что проход разрешен были четыре больших маяка. Когда они горели, все знали, что путь к этому городу был разрешен. Если же светили лишь малые, то придется подождать.

Когда Арчибальд прибыл в Темную Гавань, оставался один день, для прохода на запад, так что, ни один из капитанов не решился на такое путешествие; пришлось договариваться на последующий временной отрезок. В душе Арчибальд этому даже немного обрадовался: спать, пусть на плохоньких, но кроватях, намного приятней, чем на полках для товара. Его компаньоны были к этому равнодушны: цверги не были избалованы мягкими кроватями, а Юиль стоически держалась.

– Вам повезло, – констатировал бармен таверны, где они провели восемь ночей, – найти корабль так быстро.

– Почему? – заинтересовался Арчибальд, что сегодня решил выпить немного эля и послушать разговоры, что вели подвыпившие посетители.

– Из-за закрытия Баркан-Б’айлэ, торговля ослабела – кораблей совсем мало.

– Я слышал, что город закрыт, но точных подтверждений еще не видел.

– Он точно закрыт. Один знакомый купец вернулся со своим товаром назад, сильно опечаленный.

– Неужели у цвергов все так плохо?

– Да, кто же знает-то, – пожал плечами бармен, – но хорошего там мало. А вы что, туда собирались.

– Не совсем. Есть кое-какие дела в Юшукюрте.

– А чагой-то Вы здесь переправляться через море решили? По берегу Зултаната передвигаться сподручней и безопасней будет.

– Не сильно желаю лицом светить, – Арчибальд лукаво подмигнул бармену. – Есть в Зултанате торговцы, коим я задолжал. Так что подумал, заскочить по пути в Барган-Б’айлэ, свои финансовые дела поправить, и лишь потом в Юшукюрт, а тут видишь, как оно вышло…

Бармен не стал углубляться в этот вопрос. Темная Гавань хоть и была построена пиратами, пиратской вольницей не была. Здесь и посольства некоторых полисов находились и торговых гильдий. Конечно, утверждать, что все жители этого порта были честными трудягами, не приходилось, но это не бросалось в глаза. Тем не менее задавать много личных вопросов, здесь было не принято.

– Ладно, спасибо за выпивку, пойду вздремну перед дорогой.

– Заходи еще, старик. За твое серебро налью тебе до самых краев.

– Ну, бывай…

И не успел Арчибальд отойти от стойки, как к нему подошел молодой человек:

– Господин Арчер!

– Да? Что такое?

– Меня послал капитан корабля, что Вы наняли.

– Что-то случилось?

– Он попросил передать Вам, чтобы Вы были готовы отправляться сразу после полуночи.

Настроение Д’Энуре, приподнятое алкоголем упало на пол.

– Почему именно после полуночи?

– Все вопросы к капитану, господин Арчер.

Арчибальд тяжело вздохнул и направился в комнату собирать вещи. Спустя час они стояли на небольшом корабле, что носил имя «Щепка». Корабль был одним из самых маленьких, что Арчибальд нанимал, когда-либо. Обычно торговцы предпочитали корабли крупнее: в них влезает больше товара, и их проще оборонять от пиратов. Это суденышко, похоже, использовали для контрабанды, а не для торговли. Арчибальд конкретно этот факт волновал слабо: главное – доставить их группу в Задхун.

– Почему, именно сейчас, капитан? – спросил Арчибальд, стоя на палубе.

Грузный мужчина, небольшого роста, не обладал ни тактом, ни манерами, ни самой малой крупицей культуры:

– Потому что, я так сказал!

– И все же. Как Ваши наниматели мы имеет право это знать.

– Хорошо, – сказал капитан после раздумья, скрипя зубами. – Если отправимся сейчас, то через чуть более суток будем у Дна.

– Хотите побаловать нас прекрасным видами?

– Мне насрать, что Вы со своими друзьями, господин Арчер, увидите. Мы договаривались, что я Вас в Задхун доставлю, в целости и сохранности. А проходить мимо этого гребанного водоворота, я предпочту при свете полуденного солнца, чем полуночной луны. К тому же, «Щепка» легче и быстрее других кораблей из-за своего размера: если выйдем не в первых рядах, то после, придется плестись за большими судами на грязных волнах, или обгонять этих толстожопых. А делать это у Дна, равносильно прогулке по политому маслом такелажу: упасть проще простого. Так, что, добро пожаловать на борт, мы отправляемся. Кайна!

– Сейчас?! Большой маяк еще вроде не горит.

– Когда выйдем, будет гореть.

– А как же правила? Вас за это не накажут? Не хотелось бы искать другой корабль.

– Не накажут. Система маяков не закон, а даже если и так, то в море он уже силы не имеет.

– Тогда зачем он нужен?

– Для решения споров. Вы думаете, никто без сигнала маяка не плавает?! Ага, как же! Шныряют, только лови! Только вот, если с тобой что-то случился, тебе никто руку помощи не протянет и спорную ситуацию в твою пользу разруливать не будет: раз сам полез без спроса, то и сам виноват. Кайна! Мать твою, куда ты запропастилась?!

– Я тут, капитан! – из ночной полутьмы раздался девичий голос. Девушка была небольшого роста, не обладала внушительной комплекцией и напоминала андрогинного подростка, укутанного в одежду с ног до головы.

– Мы отправляемся через полчаса, собери этих лодырей. Кто не успеет, пойдет на хер! А после возвращения, я их шкурами судно обобью!

– Есть, капитан! – и девушка, с грациозной ловкостью ушмыгнула в темноту.

– А вы, че еще тут стоите?! Идите вниз и разбирайте себе полки, – и, сопроводив взглядом Арчибальда с группой до лестницы вниз, капитан вдруг широко улыбнулся: – Ах, да! И еще! Приятного путешествия!

Капитан, с саркастической улыбкой, выдал самый отвратительный книксен, что Арчибальд когда-нибудь видел, под смех немногочисленных матросов, оказавшихся на палубе.

Суденышко мотало больше, чем все предыдущие, но на укор Арчибальда, капитан лишь усмехнулся: если бы они шли вслед за большим кораблем, вот тогда бы их действительно мотало, а это, по его словам, и не волны вовсе.

При солнечном свете следующего дня Арчибальд со своей группой разглядели корабль поближе. Он был очень стар и скрипел, сильнее десятка кораблей, что подлежали затоплению. Повсюду виднелись гниение и плесень, что не прибавляло уверенности в безопасности их путешествия.

Большой интерес вызвала и первая помощница капитана, Кайна. Девушка оказалась фелидкой, одной из зверолюдей, что редко встречались в Империи. Цверги не сильно удивились этому (им приходилось встречать зверолюдей), а вот Арчибальд попытался познакомится с ней поближе. Он уже видел зверолюдей, сражавшихся на Арене Капитолиса, но считал это дикостью и варварством; Юиль разделяла тоже мнение. Кайна, находилась рядом, была свободной и в Арчибальде разыгрался исследовательский интерес. Но капитан понял его заинтересованность неправильно и пригрозил выкинуть всех четверых за борт, если «озабоченный старик» не перестанет к ней приставать или на нее пялится. От такого заявления челюсть у Арчибальда отвисла, и он молча проглотил обиду.

Утром второго дня путешествий, Арчибальда разбудил матрос:

– Господин Арчер, Вас капитан зовет к себе.

Арчибальд продрал глаза и поднялся на палубу, где уже находились и цверги, и Юиль.

– Что-то случилось, капитан?

– Дозорный говорит, что видел водоворот. Скоро он будет по левому борту. Вам ведь это интересно?

– Вы сегодня очень заботливый.

– Надеюсь лицезрение этой херни отвлечет Вас от приставаний к моей команде. А то я свой нажопный тазик в порту забыл.

– Капитан, я уже говорил вам сотню раз: я не собирался к ней приставать. У меня всего лишь есть увлечение, я записываю все места, где побывал и все культуры, что повидал. Мне интересна культура фелидов: быт, традиции, словом, все…

– Не заливай, старик! Ты не первый и не последний! Я уже десяток таких «исследователей» за борт отправил. То купить ее хотят, то украсть, то соблазнить! Иди, лучше свою морскую дырку рассматривай. Все, отвали!

Арчибальд не стал спорить, понимая, что переубедить команду ему не удастся. Ярлык «деда со странностями» теперь за ним закрепиться до конца поездки.

Дно Мира появлялось не сразу. Первым признаком появления аномалии, стал гул. Чудовищный гул, нараставший с каждой минутой, напоминал рев диких зверей и огромного пчелиного роя. Постепенно горизонт начал изгибаться в обратную сторону и показался водоворот. Огромный, несколько дней, может даже декад, пути в диаметре, водоворот вращал гигантские массы воды. Даже на отдалении Арчибальд чувствовал гигантскую магическую мощь, что засасывала все: и воду, и магию, и будто бы само пространство. Юиль и Арчибальд стояли завороженные; цверги относились к этому спокойней.

– Мы проплывали его уже, – пояснил Ульз, перекрикивая гул. – Да, в первый раз он впечатляет до глубины души. Но и в последующие завораживает не меньше. Когда смотришь на такие аномалии, понимаешь, что этот мир способен удивлять тебя, день за днем. Сколько еще тайн и загадок в нем, а? Господин Арчер?

– И не говори. Я путешествовал много, но каждый раз видя подобное удивлялся, словно маленький ребенок. А ты не знаешь кто-нибудь пытался изучать Дно Мира?

– Пытались, конечно же. И люди, и цверги, но толку было чуть. Известно же немногое. Известно, что он засасывает все корабли, подплывающие слишком близко; известно, что водоворот уходит в глубины моря; известно, что в нем гигантское количество магической энергии; известно, что водоворот древний, как сам мир. И ничего более. Ни, кто его создал, ни зачем, ни куда все девается и прочее, и прочее…

Некоторое время они постояли молча, пока Юиль не дернула резко рукой в сторону водоворота с криком:

– Учитель, там корабль!

Спустя еще пару минут стало видно среднего размера судно, что находилось в паре лиг ближе к водовороту, чем они. Арчибальд повернулся в сторону капитана и несколько раз указал пальцем в сторону корабля, не будучи способным перекричать гул. Капитан неопределенно пожал плечами, и не спеша подошел к Арчибальду.

– Что, господин Арчер, увидели дырку в море?

– Там корабль.

– Да, я вижу. И что?

– Их затянет в водоворот! Им нужно помочь!

– Они уже мертвы, господин Арчер.

– Что-о-о!!! Как это понимать?!

– Как есть. Между самим водоворотом и безопасным проходом, есть небольшая зона мертвых вод. Там не дует ветер, не работает магия, и не слышно гула водоворота. Попасть туда означает, что ты уже в водовороте. Борись, сражайся, делай, что хочешь, но еще никто оттуда не выбирался. Так что, даже если они там еще живы, их не спасти – они мертвы, хоть еще и дышат.

– Но… как… же… – понурый Арчибальд не мог представить себе такое.

– А вот так! – продолжил капитан, с равнодушием палача. – Я же сказал, что те, кто не соблюдают законы, сами виноваты. Правило Четырех Столпов написано кровью других; не стоит пренебрегать их опытом.

Капитан развернулся и так же медленно направился на мостик. Арчибальд сжал с досады кулаки:

– Нет! Я все равно попытаюсь! [Полет]!

– КУДА?!!

Истошный крик капитана, на мгновение перебил гул водоворота, и задержал Арчибальда на мгновение. Этого мгновения хватило, чтобы капитан двумя могучими прыжками вернулся к Арчибальду, подлетевшему на пол роста человека, вцепился ему в пояс и заорал:

– Совсем рехнулся, старый маразматик!!! Куда ты собрался!

– Я все равно попробую!

– Нельзя, идиот!

– Да?! Почему?!

– Водоворот затягивает не только воду, но и магическую энергию. Ты же заклинатель, летун херов, что сам не чувствуешь?! Стоит тебе только влететь в мертвые воды, как тебя не спасти!

– Тогда может попробовать отсюда?

– Я тебя прибью, сейчас! Думаешь, ты самый умный?! Думаешь до тебя никто не пробовал?! Сколько уже таких было! «Постою тут!», а потом, РАЗ! и уже там, а выбраться никак. Если ты мой корабль туда затащишь, я тебя прокляну, поехавший!

– Учитель! – голос Юиль отрезвил Арчибальда. – Учитель, не надо.

Девушка не могла достать и до сапога, но протянула руку и Арчибальд опустился на палубу. Он хотел было взять ее за руку, но его перехватил капитан. Взбешенный мужчина схватил старого заклинателя за грудки, пыхтя, скрепя зубами и кривя рожу. Но спустя пол минуты грубо оттолкнул его:

– Да, ну тебя! Ты же полностью поехавший! Поскорей бы от тебя избавится!

Бурча под нос проклятья, капитан удалился. Арчибальд стоял и держал за руку Юиль, смотря на маленький силуэт корабля, что должна была поглотить вращающаяся бездна воды. На секунду ему показалось, что он видит небольшие, почти незаметные фигурки людей, что размахивали руками, прося о помощи. В это мгновение его снова захватила обида и желание помочь, но холодная ладонь эльфийки успокаивала.

Не в силах стоять и смотреть на все это, Арчибальд направился в трюм и прилег на свою полку. Он сверлил потолок взглядом от досады, но понимал, что в жестоких словах капитана была своя правда.

– Ты действительно думал, что сможешь их спасти?

Тихий вкрадчивый женский голос, с легким мурчанием, донесся из проема двери. Арчибальд опустил взор и увидел лишь неясный силуэт и пару желтовато-зеленых глаз с вертикальными зрачками, что пристально его рассматривали. Он не услышал, как она подошла и даже не почувствовал ее присутствие в магическом поле. Арчибальд не хотел ни с кем разговаривать и перевернулся на бок уставившись в стенку импровизированной каюты. Следующие пару минут его мысли разбавлял лишь притихший гул и скрип старого судна.

– Можно было хотя бы попытаться.

– Нельзя, сам это знаешь. И… не держи зла на капитана: он всего лишь хочет защитить своих людей, как и ты, тех бедолаг.

Тихие удаляющиеся шаги по поскрипывающим доскам говорили, что его оставили один на один с самим собой.

Глава 5.

До Баркан-Б’айлэ остался один, самый последний, рывок. Предвкушение, перед окончанием долгого морского путешествия, скрасило невыразительные пейзажи, сопровождавшие их. Горы, во всем своем многообразии, будь то невысокие бурые или украшенные снегом и льдом острые серые пики, стали постоянными спутниками их путешествия последние пол декады.

Поначалу Арчибальд восхищенно рассматривал их, но однотипность пейзажей быстро ему надоела. Юиль тоже не сильно впечатлялась горами, в отличии от цвергов, что расцветали с каждым днем приближения домой: Ульз перестал быть таким хмурым и ворчливым, а Ольдра еще сильнее маялась без дела в ожидании и часто бродила по кораблю взад-вперед не в силах унять волнение.

Они остановились в небольшом порту, что на первый взгляд стоял в запустении. Владелец местной таверны сказал, что после закрытия города, поток торговцев почти иссяк и поэтому порт и казался заброшенным. Арчибальд опасался, что им придется искать себе корабль очень и очень долго, но капитаны чуть ли не растащили старика на лоскуты. Причина банальна – если нет торговцев, то нет и денег, а корабль недешевое удовольствие. Его ремонт, содержание и выплата команде стоили немало, и капитаны были готовы на любую работу. И хоть группе Д’Энуре осталось всего ничего, к выбору корабля Арчибальд подошел щепетильно. Конечно, нанять огромный торговый корабль он не мог (точнее не хотел), но лучшее из небольших суденышек все-таки выбрал.

Они быстро погрузились и отправились по направлению к высокой вершине, что цверги называли Мулах-Саог – Вершина Мира. Судя по легендам, рассказанным Ульзом, цверги считали, что с этой вершины, в погожий день можно увидеть весь мир. Арчибальд сомневался в этом, но подвергать сомнению утверждения цверга, не стал.

К следующему полудню, из-за мыса показались врата города. Фактически, это были две громаднейшие дыры в скале, в каждой из которых могли спокойно разминуться пара линейных кораблей, на полном ходу. Эти дыры вели в гигантский грот, что стал сначала отличным убежищем, затем портом, и, наконец, целым городом. По бокам и между проходами, были вытесаны фигуры трех цвергов высотой по сотне, а то и полторы, шагов каждый. Все трое держали в руках даорд, точно такой же, что использовала и Ольдра: левый, в левой руке, правый, в правой, а стоящий по центру, перед собой. Высеченные по бокам цверги были одеты в одинаковую броню; броня центрального была лучше сделана и богаче украшена.

Из-под ног центрального на несколько сотен шагов в море врезался широкий каменный пирс. Погода была тихой, и капитан направил к нему свой корабль. Приблизившись, Арчибальд заметил, что проходы пещер были перекрыты огромными сетями, состоящими из цепей. Звенья этих цепей были столь массивными, что в их ушко мог бы пролезть средней комплекции цверг. Цепь едва заметно болталась, почти не звеня, лишь едва-едва поскрипывая.

Пока корабль причаливал к пирсу, у ног статуи цверга раскрылись небольшие ворота откуда показались три приземистые фигуры. Двое из цвергов держали в своих руках даорды и были одеты в темную броню, что была очень сильно похоже на броню высеченных цвергов, а третий, шедший по центру впереди, в обычную мантию угольно-черного цвета. Он был самый высокий из всей троицы, что вместе с сединой говорило о его почтенном возрасте.

Вся процессия медленно направилась к кораблю и Ульз, сказав, что сам с этим разберется, вместе с сестрой, направился троим цвергам навстречу. Цверги сошлись на середине пирса и после приветствий начали свою беседу. Из-за расстояния Арчибальд не слышал, о чем шел разговор, но учитывая, что тот затянулся почти на полчаса, он был не приятным. Ульз постоянно жестикулировал в сторону корабля, тряся пергаментом, с подписью и печатью Адамитового Короля, в то время как возглавляющий эту процессию старый цверг, пожимал плечами и отрицательно мотал головой.

Спустя полчаса процессия разделилась: Ольдра направилась к кораблю, а Ульз в сопровождении старика и его охраны направился по пирсу к открытым вратам.

– Что-то не так? – озабоченно спросила Юиль у Ольдры.

– Можно-то сказать, и так. Если в двух словах, то Адамитовый Король дал право главам городов не только их закрыть, но и самостоятельно принимать решения об их судьбе. Поэтому-то пергамент, что был у братишки, может быть прогинор… понигор…

– Проигнорирован, – подсказала Юиль.

– Да, точно! Вот, это самое-то! Братишка напросился к главе города: будет убеждать его нас впустить.

– А если не убедит?

– Придется идти через горы. Если через юг, еще два лунных цикла, если через север, то полтора.

– И долго нам его придется ждать?

– Не знаю, но пару часов-то точно.

Спустя три с половиной часа врата у подножия цверга открылись вновь. Из них вышло двое: Ульз и один цверг из охраны. Ульз быстрым шагом посеменил к кораблю, а охранник остался стоять у открытых врат.

– Ваш друг вовремя, – улыбнулся капитан.

– Почему?

– Волны крепчают. Еще час и пришлось бы отшвартоваться и уходит в море – пережидать бурю.

Ульз заскочил на палубу и сразу же обратился к Арчибальду:

– Господин Дэ-э-э… Арчер! Господин Арчер!

– Что-то серьезное случилось?

– Я приложил все свои дипломатические усилия, но городской глава наотрез отказался пускать корабль в город. Единственное, на что я смог его уболтать, так это позволить войти нам четверым.

Ульз покосился на капитана.

– Простите капитан, но мы вынуждены будем сойти сейчас. Нам нужно попасть в этот город любой ценой, – Арчибальд решил переговорить с капитаном лично.

– М-да… дела… – капитан в задумчивости потер затылок.

– В качестве компенсации, я добавлю Вам к уже ранее оговоренной сумме еще половину.

– Да тут не в деньгах дело: я думал передохнуть и пополнить запасы.

– У вас нечего есть?

– Запасы-то у нас имеются: жизнь в море учить набивать трюмы под завязку даже если перешвартовываешься. Эх, ладно! – капитан цапнул мешочек с деньгами отданный ему Д’Энуре. – Как-нибудь разберемся. Тогда мы не сможем помочь Вам донести ваш багаж – волнующееся море ждать не будет.

– Хорошо. Мы и сами управимся.

Спустя полчаса, когда волны стали уже совсем высокими, Арчибальд последним спустился с трапа и корабль отошел от пирса. Окатываемые брызгами, вся четверка с сумками шла по пирсу в сторону раскрытых врат, где стоял цверг. Когда до него осталось пара шагов, он что-то буркнул и, развернувшись, направился к широкой лестнице.

– Что он сказал?

– Говорит: «Идите за мной».

Они поднимались с уровня на уровень. Широкие ступени, стены, потолки и колонны все было высечено внутри созданного матерью природой столпа, разделяющих два прохода в грот. Им пришлось подняться этажей на десять, прежде чем, перед ними раскинулся широкий проход во внутрь грота.

Пещера действительно была огромной: здесь спокойно могла уместиться треть Капитолиса. Они шли по каменному мосту на высоте примерно сотни шагов. Арчибальд применил к себе [Совиный Взор] и принялся на ходу рассматривать город, что раскинулся внизу.

Небольшие домики, выложенные из каменных блоков или выточенные прямо в скале, каскадами уровней, спускали от самого верха пещеры почти самой к воде. Тут и там, широкие лестницы и каменные мостки пересекали город, связывая его прочной паутиной дорог. Многие мосты и лестницы были широки, явно служа крупными транспортными артериями. Вдоль почти всей воды располагался широкий порт, где можно было заметить снующие туда-сюда фигуры торговцев и купцов. У причала, рассчитанного на пару десятков кораблей, сейчас ютилось лишь два небольших, но крепких суденышка.

– Эх, господин Арчер, – Ульз заметил, как пристально Арчибальд рассматривает город, – еще год назад, здесь от кораблей было не продохнуть, а в порту народу было, не меньше чем на зултийских рынках.

– Через год снова будет, – попытался поддержать Ульза Арчибальд, но тот лишь тяжело вздохнул.

Не смотря на заявление цверга город не был мертв и не находился в запустении; город жил: пыхтел, скрипел, стучал и светился сотнями огоньков оконных проемов.

Мост закончился у высокой башни, что упиралась в потолок, и находилась примерно по центру пещеры. Ульз сказал, что эта башня была главным управленческим центром города. Тут находились руководства порта, гильдия торговцев, суды, местная власть, на самом первом этаже и в подвале располагался банк, а перед башней располагалась главная площадь города.

На первый взгляд, помещения внутри не слишком сильно отличались от тех, что уже были ими увидены в смотровой башне порта: той самой центральной фигуре цверга, вырезанного снаружи грота. Отличались эти башни лишь наличием множество снующих туда-сюда с пергаментами цвергов: закрытие закрытием, а управлять городом все еще было нужно. Охранник проводил их до лестницы вниз, где и распрощался. Группа вышла на небольшую площадь, что была полупустой.

– Поищем гостиницу или постоялый двор? – предложил Арчибальд.

– Гостиницу?! Пф-ф-ф! – усмехнулся в бороду Ульз. – Вы у нас в гостях, так что ни каких гостиниц. В северном районе живет один мой приятель, мы когда-то вместе обучались ремеслу геоманта в храме Матери-земли, он точно нас примет. К тому же, живет рядом с северным тоннелем. Пара переходов и мы будем уже в Б`айлэ-Ан-Лонаде, меньше чем через декаду.

Слабоосвещенные улицы, переходящие в лестницы, мостки и обратно, были лабиринтом, что ни Арчибальд ни Юиль самостоятельно не преодолели бы никогда. Им пришлось поплутать около полутора часов, отчего Арчибальд окончательно потерял ощущение направления.

Под конец их плутаний, они остановились у небольшого домика, из окна коего слабо светился магический кристалл. Ульз постучал и ему ответил грозный мужской голос. Ульз бросил пару насмешливых фраз и спустя десяток секунд, дверь отворилась и в проеме показался цверг примерно одинакового с Ульзом роста, но грязный и в фартуке. Они рассмеялись, крепко друг друга обняли, и Ульз протянул в Д’Энуре руку:

– Позвольте представить, мой старый друг Торег Ваятель, лучший ваятель големов во всем Баркан-Б’айлэ.

– Только в Баркан-Б’айлэ? – цверг заговорил на хорошем имперском. – Я же тебя сейчас выгоню, слизняк ты подгорный!

– Так мы еще не у тебя дома!

– А вот сейчас приглашу, а после, выгоню!

Два цверга снова рассмеялись.

– Ладно, ладно, – Ульз похлопал друга по плечу, – лучший ваятель во всем королевстве!

– Во-о-от! И не забывай это.

Торег вытер широкую ладонь об штаны, что не сделало ее сильно чище и протянул Арчибальду:

– Торег Дундурр, или Торег Ваятель. Хотя можно просто, Торег.

– Арчер, – пожал в ответ широченную ладонь Арчибальд.

– Не стоит волноваться, господин Д’Энуре, Торег – могила. Этот точно никому не скажет. Позвольте я Вас представлю. Это господин Арчибальд Д’Энуре.