Прежде чем он коснётся бесплатное чтение

БЛЕЙК ПИРС

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН КОСНЁТСЯ
(Загадки Макензи Уайт - Книга 6)

ПРОЛОГ

Он читал эту книгу уже раз десять, но это ничего. Это была отличная книга, и он даже старался читать реплики разных героев по-разному. Перечитывать вновь было проще ещё и потому, что это была одна из его любимых книг – «Надвигается беда» Рея Брэдбери. Многим могло показаться странным, чтобы такую книгу читали жителям приюта для слепых, но всем, кому он её читал, она нравилась.

Он почти дочитал книгу до конца, и его нынешняя слушательница внимала каждому слову. Пятидесятисемилетняя Эллис сказала ему, что слепа от рождения и последние одиннадцать лет живёт в приюте после того, как сын решил, что устал заботиться о слепой матери и поместил её в приют «Уэйкман».

Эллис он сразу понравился. Позже она призналась, что не говорила о нём другим жителям приюта, потому что ей нравилось, что он видится только с ней. Он был не против. Более того, ему эта ситуация казалась идеальной.

К тому же примерно три недели назад Эллис настояла на том, чтобы они начали выходить из дома. Ей хотелось слушать книги на свежем воздухе, чувствуя, как ветер обдувает лицо. Сегодня ветра не было – на самом деле, было невыносимо жарко, – но его и это устраивало. Они сидели в небольшом розовом саду примерно в полумиле от приюта. Эллис сказала, что часто сюда приходила. Ей нравились запах роз и жужжание пчёл.

А теперь ещё ей нравился его голос, когда он читал ей роман Рея Брэдбери.

Он был рад, что так ей нравился. Она тоже ему нравилась. Эллис не перебивала сотнями вопросов, как это делали другие. Она просто сидела, устремив взгляд в пространство, которое она никогда не видела, и внимала каждому слову.

Дочитав до конца главы, он посмотрел на часы. Он уже задержался на десять минут дольше обычного. Он не планировал других встреч сегодня, но у него были планы на вечер.

Положив закладку между страниц, он отложил книгу в сторону. Теперь, когда он не отвлекался на сюжет, он вдруг понял, как давила на него южная жара.

«На сегодня всё?» – спросила Эллис.

Её слова вызвали улыбку. Он не переставал поражаться тому, как другие органы чувств восполняли ей отсутствие зрения. Она услышала, как он заёрзал на узкой скамье в центре сада, а потом услышала шорох, когда он положил книгу на ногу.

«Боюсь, что да, – ответил он. – Я и так на десять минут задержался дольше положенного».

«Сколько осталось?» – спросила она.

«Примерно сорок страниц. Мы закончим уже на следующей неделе. Договорились?»

«Отлично, – сказала Эллис, а потом добавила, слегка нахмурившись. – Вы не против, если я попрошу… Знаете… это глупо, но…»

«Всё в порядке, Эллис».

Он наклонился ближе, чтобы она могла дотронуться до его лица. Она провела по нему кончиками пальцев. Он почувствовал, что так нужно было сделать (Эллис была не первой слепой, которой он позволял проделывать подобное), но такой способ общения всегда казался ему странным. Её рта коснулась быстрая улыбка, она провела пальцами по его голове и затем отняла руку.

«Спасибо, – сказала она. – Спасибо, что почитали мне. Не думали о том, что будем читать потом?»

«Всё зависит от вашего настроения».

«Может, что-нибудь из классики?»

«Это же Рей Брэдбери, – ответил он. – Для меня это и есть классика. Хотя думаю, у меня где-то лежит «Повелитель мух».

«Это о мальчиках, оказавшихся на острове, верно?»

«Вкратце, да».

«Я согласна. Эта книга… «Надвигается беда», – просто великолепна. Отличный выбор!»

«Да, это одна из моих самых любимых».

Он был рад, что она не видела коварной улыбки, прорезавшей его лицо. «Надвигается беда – лучше и не скажешь», – подумал он.

Он взял книгу – потрепанную и зачитанную, которую впервые открыли примерно тридцать лет назад, – в руки. Он ждал, что Эллис тоже поднимется с места, как взволнованная девушка на первом свидании. У неё была трость, но она редко ею пользовалась.

Они быстро дошли до приюта «Уэйкман». Ему нравилось выражение собранности и концентрации, которые читались на её лице во время ходьбы. Он гадал, как это, когда ты идёшь и вынужден полагаться на другие органы чувств, но не зрение. Наверное, было тяжело перемещаться в мире, не имея возможности его видеть.

Изучая её лицо, он больше всего надеялся, что Эллис понравилась книга.

Он крепко сжимал книгу в руках, слегка расстроившись из-за того, что Эллис так никогда и не узнает, чем та заканчивается.

* * *

Эллис думала о маленьких мальчиках из романа «Надвигается беда». По сюжету книги события разворачиваются в октябре. Жаль, что сейчас не октябрь. Нет… в южной части Вирджинии был конец июля, и было жарко, как никогда. Они возвращались в приют перед закатом, но если верить Siri на её Айфоне, на улице по-прежнему было тридцать два градуса жары.

К несчастью для себя, она довольно хорошо изучила Siri. Программа-ассистент помогала коротать время, важно разговаривая компьютерным голосом и сообщая Эллис о новостях, погоде и результатах спортивных матчей.

В приюте было несколько человек, которые разбирались в компьютерах, и они помогали обновлять все её устройства. У Эллис был MacBook с множеством песен на iTunes, которые составляли довольно большую музыкальную библиотеку. Ещё у неё был Айфон последней модели и новейшее приложение, которое реагировало на присоединяемое устройство, позволяя ей читать книги по системе Брайля.

Siri только что сообщила, что на улице тридцать градусов тепла. Это был невероятный показатель для 19:30. «Ну что ж, – подумала Эллис, – нет ничего плохого в том, чтобы немного попотеть».

Она вдруг вспомнила про прогулку. Она ходила гулять как минимум пять раз в неделю. Она уже гуляла сегодня, отправившись на встречу с мужчиной, который ей читал. Как таковые, ей не нужны были физические нагрузки, но… у неё были правила и определённый распорядок дня. Они помогали ей чувствовать себя обычной. Они не давали ей сойти с ума. Кроме того, во время захода солнца воздух звучал по-особенному. Когда наступал закат, ведя за собой ночь, она чувствовала, как заходит солнце, и слышала тихое потрескивание в немом вечернем воздухе.

Она решила отправиться на прогулку. Двое жителей приюта попрощались с ней по дороге. Она хорошо знала их голоса: один был наполнен скукой, а второй – приглушённой радостью. Выйдя на лужайку у главного входа, она получила большое удовольствие от вдыхания свежего воздуха.

«Чёрт возьми, Эллис, куда ты собралась?»

Этот голос тоже был ей знаком – говорил управляющий «Уэйкмана», весельчак по имени Рэндалл Джонс.

«На традиционную прогулку», – ответила она.

«Сейчас же так жарко! Возвращайся скорее. Не хочу, чтобы ты упала в обморок».

«Или пропустила комендантский час», – добавила она.

«Или это», – с лёгкой ухмылкой ответил Рэндалл.

Она продолжила идти, чувствуя, как отдаляется приют. Впереди она ощущала свободное пространство – её ждала лужайка. За ней был тротуар, и через полмили начинался розовый сад.

Эллис бесилась от мысли, что ей было почти шестьдесят, но ей приходилось следовать правилам комендантского часа. Она понимала его необходимость, но всё же чувствовала себя из-за этого ребёнком. Если исключить слепоту, ей довольно хорошо жилось в «Уэйкмане». Раз в неделю к ней приходил этот милый мужчина, чтобы читать книги. Она знала, что он читал и другим незрячим, но они жили не в приюте. Здесь в «Уэйкмане» она была единственной, кому он читал. От этого она чувствовала себя особенной. Чувствовала себя избранной. Он жаловался, что остальным нравились любовные романы или глупые бестселлеры, но с Эллис он мог читать то, что нравилось и ему самому. Две недели назад они закончили «Куджо» Стивена Кинга, сейчас читали Брэдбери и…

Она остановилась и подняла голову.

Ей показалось, что совсем рядом она услышала какой-то звук, но больше она его не слышала.

«Наверное, какое-то животное пробежало справа от меня», – подумала она. В конце концов, это ведь южная Вирджиния… а здесь много лесов и парков, в которых обитает множество животных.

Она прощупала землю тростью, находя странное успокоение в стуке, с которым трость касалась тротуара. Конечно, она никогда не видела ни сам тротуар, ни соседствующую с ним дорогу, но ей несколько раз говорили, как они выглядят. В голове она собрала эти описания в единый образ, связав запахи с названиями цветов и деревьев. В этом ей помогли сотрудники приюта.

Через пять минут до неё донёсся аромат роз, растущих в нескольких ярдах впереди. Она слышала, как над цветами жужжат пчёлы. Иногда ей казалось, что она могла угадать запах, доносящийся от пчёл, покрытых пыльцой и мёдом, который они делали где-то в улье.

Она так хорошо знала дорогу к розовому саду, что легко могла дойти до него, не пользуясь тростью. Она ходила по этой дороге минимум тысячу раз за одиннадцать лет, что жила в приюте. Она приходила сюда, чтобы думать о жизни, о том, какой сложной она была, раз муж бросил её пятнадцать лет назад, а сын – одиннадцать. Она совсем не скучала по сволочи, какой являлся её бывший муж, но скучала по прикосновению мужских рук. Если быть до конца откровенной, именно поэтому ей так нравилось касаться лица того мужчины, что ей читал. У него был волевой подбородок, высокие скулы, и он говорил с южным акцентом, который хотелось слышать снова и снова. Он мог бы читать ей телефонную книгу, но ей бы это всё равно нравилось.

Она думала о нём, входя в знакомые очертания сада. Твёрдый асфальт скрипел под ногами, в то время как другое окружающее её пространство казалось мягким и притягивающим. Она остановилась на мгновение и поняла, что, как обычно по вечерам, в саду кроме неё никого не было.

И она снова замерла, услышав что-то позади.

«Проведи тростью», – подумала она.

«Кто здесь?» – спросила она вслух.

В ответ тишина. Она пришла в сад так поздно, потому что знала, что здесь никого не будет. Сюда редко заходили люди после шести часов вечера, потому что городок Стейтон, где находился приют «Уэйкман», был крошечной точкой на карте. Когда она вышла из приюта пятнадцать минут назад, то прислушалась, пытаясь услышать других людей на лужайке, но там никого не было. Никого не было и на тротуаре, пока она шла к саду. Кому-то могло прийти в голову пробраться в сад, чтобы испугать её, но такое не сошло бы злоумышленнику с рук. В их городе за таким поведением следовали серьёзные последствия, потому что хорошо зарекомендовавшая себя полиция не церемонилась в исполнении закона, если подростки и хулиганы издевались над инвалидами.

И тем не менее.

Она услышала звук, и теперь ещё больше уверилась в том, что в саду кто-то был. Она слышала его запах. Он был приятным. Более того, он казался знакомым.

Страх холодом прошёл по спине, и она открыла рот, чтобы закричать…

Но не успела это сделать, почувствовав сильное давление в области горла. Она почувствовала ещё что-то исходящее от человека, похожее на жар.

Ненависть.

Она задыхалась, не в силах кричать, говорить, дышать. Эллис опустилась на колени.

Давление на горло усилилось, вдавливая в неё и ненависть. Тело охватила боль, и впервые за всю жизнь Эллис была рада, что ничего не видит. Чувствуя, как жизнь покидает её тело, она была рада, что не видит злобного лица. Вместо него перед глазами была привычная темнота, зовущая её туда, куда люди отправляются после смерти.

ГЛАВА 1

Вечно спешащая куда-то Макензи Уайт была совершенно счастлива иметь крошечный офис за перегородкой. Она стала ещё счастливее, когда три недели назад МакГрат вызвал её к себе и сказал, что из-за последней череды увольнений у них освободился кабинет, и она могла его занять, если захочет. Она подождала несколько дней, но он не оказался никому нужен, поэтому в него перебралась она.

В кабинете было почти пусто: стол, напольная лампа, небольшая книжная полка и два стула напротив стола. На стене висел большой многоразовый календарь. Макензи уставилась на него в перерыве между написанием писем и кучей звонков, которые она сделала, пытаясь узнать подробности одного дела.

Это было старое дело… дело, связанное с визитной карточкой, которую она с помощью магнита прикрепила на календарь:

Антикварный магазин Баркера

Судя по всему, этого магазина никогда не существовало.

Любая зацепка, которая всплывала в этом деле, сразу же списывалась со счетов. Они добились успеха лишь однажды, когда агент Харрисон нашёл место с похожим названием в Нью-Йорке, и это могло сдвинуть расследование с мёртвой точки. На деле оказалось, что в конце восьмидесятых какой-то мужчина устроил там гаражную распродажу антикварного хлама.

И всё же Макензи казалось, что она была очень близка к обнаружению улики, которая даст ей ответы – ответы, касающиеся смерти отца и, возможно, связанного с ней убийства, которое произошло шесть месяцев назад.

Она всеми силами цеплялась за это ощущение близости к невидимой, но всё же такой реальной разгадке, которая была прямо у неё перед носом. В дни, подобные сегодняшнему, когда телефонными проверками и электронной перепиской она исключила ещё три возможные зацепки, у неё просто не оставалось другого выбора.

Эта визитная карточка стала для неё загадкой. Она смотрела на неё каждый день, пытаясь вспомнить, какой ещё метод она не использовала, чтобы узнать правду.

Макензи так увлечённо смотрела на визитку, что, когда в дверь постучали, она подпрыгнула от неожиданности. Она обернулась и увидела в проёме Эллингтона. Он заглянул в кабинет и огляделся.

«Нет, кабинеты тебе не идут».

«Знаю, – сказала Макензи. – Чувствую себя обманщицей. Проходи».

«У меня совсем немного времени, – ответил он. – Хотел спросить, не хочешь ли пообедать».

«Хочу, – сказала Макензи. – Встретимся внизу через полчаса и…»

Её слова прервал звонок телефона на столе. Она прочитала надпись на дисплее – звонок был из кабинета МакГрата. «Секунду, – сказала она. – Это МакГрат».

Эллингтон кивнул и придал лицу игриво-серьёзное выражение.

«Агент Уайт слушает», – сказала она.

«Уайт, это МакГрат. Мне нужно как можно скорее увидеть тебя в своём кабинете. Это касается нового задания. Найди Эллингтона и приведи с собой».

Она открыла рот, чтобы сказать «да, сэр», но МакГрат повесил трубку раньше, чем она сделала вдох.

«Судя по всему, с обедом придётся повременить, – сказала Макензи. – Нас хочет видеть МакГрат».

Они неуверенно переглянулись и подумали об одном и том же. Они часто гадали, как долго смогут скрывать свои романтические отношения от коллег и в особенности начальника.

«Думаешь, он всё знает?» – спросил Эллингтон.

Макензи пожала плечами: «Не могу сказать. Правда, он сказал, что хочет видеть нас в связи с новым заданием. Так что, даже если он знает о нас, он звонил не поэтому».

«Пошли всё выясним», – предложил Эллингтон.

Макензи закрыла компьютер и последовала вслед за ним через всё здание в сторону кабинета МакГрата. Она пыталась убедить себя, что ей было безразлично, знает ли тот об их связи или нет. Их роман не мог послужить причиной отстранения или чего-то в этом духе, но, если он узнает о них, то вряд ли разрешит работать вместе.

Пусть Макензи пыталась убедить себя в безразличии, она не могла игнорировать нарастающую тревогу. Она постаралась полностью забыть о ней, когда они приблизились к кабинету МакГрата. Макензи умышленно шла как можно дальше от Эллингтона.

* * *

МакГрат подозрительно взглянул на обоих, когда они заняли два стула напротив его стола. Макензи уже привыкла сидеть на этих стульях, то слушая нравоучения, то похвалу из уст МакГрата. Она думала, что именно из этого услышит сейчас, прежде чем получит новое задание.

«Прежде всего, давайте поговорим о своём, о личном, – начал МакГрат. – Мне стало известно, что вас двоих связывают отношения. Не знаю, что это – любовь, флирт или ещё что-нибудь… и мне искренне на это плевать. Но я предупреждаю в первый и последний раз. Если ваши отношения будут мешать работе, вы никогда больше не будете напарниками. А это чертовски обидно, потому что вы отлично сработались. Всё понятно?»

Макензи не видела смысла что-либо отрицать: «Да, сэр».

Эллингтон повторил её слова. Она усмехнулась про себя, заметив, что он смутился. Она решила, что он не привык, чтобы начальство делало ему замечания.

«А теперь, когда мы с этим разобрались, давайте о работе, – продолжил МакГрат. – Нам позвонил шериф небольшого южного городка под названием Стейтон. В городе находится приют для слепых, и, насколько я понял, больше в городе нет ничего примечательного. Вчера вечером рядом с приютом была убита незрячая женщина. Это само по себе трагично, но это уже не первое убийство слепого человека в Вирджинии за последние десять дней. В обоих случаях у жертв имеются раны на шее, указывая на удушение, а также кровоподтёки вокруг глаз».

«Первая жертва тоже жила в приюте?» – спросила Макензи.

«Да, правда, насколько я могу судить, тот приют совсем небольшой. Сначала все думали, что убийца – один из родственников, но меньше чем за неделю со всех родственников подозрения были сняты. Потом произошло второе убийство, и, учитывая, что убийца охотится на определённый класс людей, вряд ли эти два случая можно назвать совпадением. Надеюсь, вы понимаете, как важно быстро разобраться с этими смертями. Признаюсь, этот городок меня немного пугает, население небольшое. Найти подозреваемого должно быть несложно. Я передаю это задание вам двоим, потому что ожидаю, что вы разберётесь с ним в течение сорока восьми часов. Чем скорее, тем лучше».

«Агент Харрисон не участвует в расследовании?» – спросила Макензи. Она не говорила с ним со смерти матери и чувствовала за собой некую вину. Она никогда не видела его своим напарником, но всё же испытывала к нему большое уважение.

«Агент Харрисон занят другим делом, – ответил МакГрат. – Он будет помогать вам: заниматься поиском данных и срочными запросами, всем подобным. Вам неуютно работать с агентом Эллингтоном?»

«Вовсе нет, сэр», – сказала Макензи, жалея, что вообще подняла эту тему.

«Хорошо. Я распоряжусь, чтобы отдел кадров забронировал вам номер в Стейтоне. Я не дурак… и запросил только один номер. Если ваши отношения больше ни к чему не приведут, то хотя бы сократят Бюро траты на проживание».

Макензи не могла понять, шутит МакГрат или говорит серьёзно, потому что он никогда не улыбался.

Они поднялись с мест и направились к выходу, когда до неё дошло, как уклончиво МакГрат ответил на вопрос о Харрисоне. «Он занят другим делом, – подумала Макензи. – Что бы это значило?»

Её этот вопрос не должен был волновать. Её должно было заботить только то, что МакГрат поручил ей расследование, ожидая, что она завершит его в ближайшее время. Она чувствовала, как внутри нарастает напряжение, подталкивающее её приступить к работе как можно скорее.

ГЛАВА 2

Макензи не могла избавиться от гнетущего чувства, пока Эллингтон вёл машину по трассе 47, увозя их в сельскую глушь Вирджинии. То там, то здесь виднелись кукурузные поля, нарушая монотонность зелёных лугов и лесов. По сравнению с Небраской полей тут было совсем мало, но при виде их ей всё же становилось не по себе.

К счастью для неё, чем ближе они подъезжали к Стейтону, тем меньше встречались кукурузные поля. Им на смену пришли ровные акры земли, поделённые между собой местными лесозаготовительными компаниями. Читая о городе и окрестностях во время четырёх с половиной часов пути, она узнала, что в соседнем городе находилось довольно большое предприятие, занимающееся оптовыми поставками лесоматериалов. Что же касается Стейтона, то кроме приюта для слепых «Уэйкман» и нескольких антикварных лавок здесь не было ничего примечательного.

«Нашла что-нибудь в материалах дела, о чём я ещё не знаю? Сложно уследить за нескончаемым потоком электронных писем, сидя за рулём».

«Ничего особенного, – ответила она. – Видимо, пойдём по обычной схеме: навестим семьи жертв, приют для слепых и тому подобное».

«Наведаться к семьям будет просто в таком маленьком городе, как этот, как думаешь?»

Сначала его слова её шокировали, но потом она решила не зацикливаться на них. После нескольких недель, которые они с Эллингтоном «встречались», она поняла, что у него было относительно активное чувство юмора, хотя иногда он шутил совсем не смешно.

«Ты когда-нибудь жил в подобном городке?» – спросила Макензи.

«В летнем лагере, – ответил Эллингтон. – Этот период взросления я бы с удовольствием навсегда выкинул из памяти. А ты? В Небраске всё тоже было так плохо?»

«Не то чтобы, но иногда накрывало чувство заброшенности и одиночества. Иногда мне кажется, что мне больше по душе сельская тишина, вроде этой, чем загруженные трассы и море людей, как в Вашингтоне».

«Да, я тебя понимаю».

Макензи было интересно узнавать больше об Эллингтоне, не загоняя себя в рамки традиционных романтических отношений. Они узнавали друг о друге не во время шикарных ужинов или долгих прогулок в парке, а во время продолжительных поездок и заседаний в кабинетах ФБР. Макензи наслаждалась каждой минутой такого общения. Иногда она думала, что ей хотелось знать о нём всё больше и больше.

Но пока на этом нужно было закончить.

Впереди показался небольшой знак на обочине, приветствующий их в городе Стейтон, штат Вирджиния. Простая двухполосная дорога вела среди деревьев. Примерно за милю до того, как они въехали в город, на пути попались несколько домов, разрезавших лужайками единую полосу леса. Они проехали непривлекательную забегаловку, парикмахерскую, две антикварные лавки, фермерский склад, два мини-рынка, почту и через две мили выехали к кирпичному зданию идеальной квадратной формы, стоящему у главной трассы. Табличка в военном стиле гласила о том, что они приехали в Окружной департамент полиции и тюрьму города Стейтон.

«Ты видела когда-нибудь что-либо подобное? – спросил Эллингтон. – Полицейский участок и окружная тюрьма в одном здании?»

«Пару раз видела такое в Небраске, – ответила Макензи. – В подобных городках это обычное дело. Ближайшая к Стейтону тюрьма находится в Питерсберге, а это, по-моему, примерно в восьмидесяти милях отсюда».

«Господи Иисусе, какой же это крошечный городок. Расследование не должно занять много времени».

Макензи кивнула, а Эллингтон свернул на подъездную дорожку и въехал на парковку у кирпичного здания, которое в буквальном смысле располагалось в Богом забытом месте.

Макензи подумала, но не сказала вслух следующее: «Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить».

* * *

Когда Макензи вошла в маленький холл, до неё донёсся запах крепкого кофе и освежителя воздуха. Внутри здания было довольно мило, но само строение было старым. Об этом можно было судить по трещинам на потолке и затоптанному ковру в холле. У дальней стены располагался огромный письменный стол. Он казался таким же старым, как и само здание, но в отличие от него, здесь царил идеальный порядок.

За столом сидела пожилая женщина и разбирала большую папку с бумагами. Когда она услышала шаги Макензи и Эллингтона, то подняла на них глаза и широко улыбнулась. У неё была красивая улыбка, которая выдавала возраст своей обладательницы. Макензи решила, что секретарю было под семьдесят.

«Вы агенты ФБР?» – спросила пожилая дама.

«Да, мэм, – ответила Макензи. – Я агент Уайт, а это мой напарник, агент Эллингтон. Шериф на месте?»

«Он здесь, – сказала женщина. – Он попросил меня сразу проводить вас в его кабинет. Ему постоянно звонят в связи с этой ужасной смертью. Пройдите по коридору налево. Его кабинет – последняя дверь справа».

Они последовали её указаниям и пошли по длинному коридору, уходящему вглубь здания. Макензи поражалась тому, как здесь было тихо. Ей казалось, что из-за убийства в участке будет кипеть работа, пусть даже он и находился в какой-то Тьмутаракани.

Подходя к концу коридора, Макензи заметила несколько табличек на стенах. На одной было написано: «Вход в тюрьму строго по ключ-карте». На другой: «Все посещения заключённых должны быть одобрены властями округа! Соответствующий документ необходимо предоставить во время посещения!»

В голове роились мысли о том, какие правила и регламенты должны применяться здесь, если и полиция, и тюрьма находятся в одном здании. Ей всё здесь казалось удивительным. Не успела она развить мысль, как они дошли до двери в конце коридора.

На верхней части двери золотыми буквами было написано: Шериф Кларк. Дверь была слегка приоткрыта, и Макензи открыла её до конца под звук грубого мужского голоса. Заглянув внутрь, она увидела за столом крупного мужчину, громко разговаривающего по стационарному телефону. Другой мужчина сидел на стуле в углу комнаты, быстро печатая что-то в телефоне.

Мужчина за столом – Макензи решила, что это и был шериф Кларк – прервал разговор, когда она открыла дверь.

«Подожди минуту, Рэндалл», – сказал он. Потом он накрыл микрофон ладонью и посмотрел в их сторону, переводя взгляд с Макензи на Эллингтона и обратно.

«Вы из Бюро?» – спросил он.

«Да», – ответил Эллингтон.

«Слава Богу, – вздохнул шериф. – Подождите секунду. – Он убрал руку с трубки и продолжил прерванный разговор. – Послушай, Рэндалл, помощь прибыла. Ты сможешь встретиться с нами через пятнадцать минут? Да? Хорошо. Увидимся».

Крупный мужчина повесил трубку и обошёл стол. Он протянул большую руку, в первую очередь подойдя к Эллингтону.

«Рад с вами познакомиться, – сказал он. – Я шериф Роберт Кларк, а это, – сказал он, кивнув в сторону мужчины в углу, – офицер Кит Ламберт. Мой заместитель сейчас патрулирует дороги, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку в этой полной жопе».

Он чуть не забыл, что рядом стоит Макензи, когда закончил пожимать руку Эллингтону и поздоровался с ней как будто только из вежливости. Когда с рукопожатиями было покончено, она представила их, давая ему понять, что тоже могла вести это расследование не хуже собравшихся в кабинете мужчин. Казалось, что старые призраки Небраски начали вновь греметь цепями у неё в голове:

«Шериф Кларк, я агент Уайт, а это агент Эллингтон. Вы будете сотрудничать с нами и представлять город Стейтон?»

«Дорогая моя, пока вы здесь, я готов представлять для вас что угодно, – ответил он. – У нас на весь округ всего двенадцать полицейских. Тринадцать, если считать Френсис, нашего секретаря и диспетчера. С этими убийствами собственными силами мы явно не обойдёмся».

«Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы облегчить вам жизнь», – сказала Макензи.

«Жаль, что не всё так просто, – добавил шериф. – Даже если мы разберёмся с этим чёртовым делом сегодня, почти вся окружная инспекция нагрянет ко мне с проверкой».

«Зачем?» – спросил Эллингтон.

«Газеты каким-то образом узнали имя жертвы – Эллис Риджвей, мать нового многообещающего подонка-политика. Говорят, не пройдёт и пяти лет, как он пробьётся в сенат».

«Как его зовут?» – спросила Макензи.

«Лэнгстон Риджвей. Ему всего двадцать восемь, а уже считает себя долбанным Джоном Кеннеди».

«Вот как», – ответила Макензи, немного ошарашенная тем, что эти данные не были отражены в отчётах.

«Да. До сих пор не понимаю, как эти сведения просочились в газеты. Придурки-газетчики слова-то писать правильно не могут, а это как-то узнали».

«По дороге сюда я видела указатель приюта для слепых «Уэйкман». Отсюда до него всего шесть миль, я права?»

«В яблочко, – ответил Кларк. – Я только что говорил с Рэндаллом Джонсом, управляющим приютом. Я говорил с ним, когда вы вошли. Он сейчас на работе и готов ответить на любые ваши вопросы. Чем раньше это случится, тем лучше. Сейчас его немало донимают пресса и большие шишки из округа».

«Давайте поедем туда прямо сейчас, – сказала Макензи. – Вы с нами?»

«Никак нет, дорогая моя, – ответил шериф. – У меня здесь дел по горло, но прошу, возвращайтесь, как закончите с Рэндаллом. Я помогу вам, чем смогу, но… по правде говоря, предпочёл бы полностью передать это дело в ваше ведение».

«Без проблем», – ответила Макензи. Разговаривать с Кларком ей было некомфортно. Он был искренен и открыт, что было его большим плюсом. Также было очевидно, что он большой любитель сильных выражений. Ещё она подумала, что, называя её «дорогая моя», он не хотел обидеть – это было одним из странных проявлений южного гостеприимства.

А ещё шериф был морально и физически измотан.

«После приюта мы сразу вернёмся в участок, – добавила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если что-нибудь узнаете, пока нас не будет».

«Конечно», – подтвердил Кларк.

Офицер Ламберт что-то проскрежетал зубами в знак согласия, продолжая сидеть в углу, не отрываясь от телефона.

Проведя в кабинете шерифа меньше трёх минут, Макензи и Эллингтон вышли в коридор и направились к выходу. Пожилая женщина, которую, как поняла Макензи, звали Френсис, и именно о ней упоминал Кларк, быстро помахала им на прощание.

«Ну что ж, это было… интересно», – сказал Эллингтон.

«Человек завален работой, – ответила Макензи, – отстань от него».

«Он тебе нравится, потому что называет тебя «дорогая моя»? – спросил Эллингтон.

«И что из того?» – ответила она с улыбкой.

«Я тоже могу начать тебя так называть».

«Пожалуйста, не надо», – сказала Макензи, когда они садились в машину.

Эллингтон проехал полмили по трассе 47, а потом свернул налево. Они сразу увидели знак приюта для слепых «Уэйкман». Подъезжая ближе к зданию, Макензи задумалась, зачем такое ничем не примечательное и отдалённое место было выбрано для приюта для слепых. Наверное, в выборе места учитывался психологический аспект. Возможно, находясь вдали от всего мира, жители приюта могли расслабиться и отдохнуть от оглушающего шума больших городов.

Макензи была уверена в одном: чем гуще становилась лесная чаща, тем больше ей казалось, что она полностью отрезана от остального мира. Впервые за долгое время она стала искать глазами привычный с детства пейзаж из кукурузных полей.

ГЛАВА 3

Приют для слепых «Уэйкман» выглядел совсем не так, как ожидала Макензи. В отличие от здания полиции «Уэйкман» казался чудом современной архитектурной и дизайнерской мысли – это Макензи заметила ещё до того, как они успели выйти из машины.

Передний фасад здания состоял из стеклянных окон, которые покрывали почти все стены. Макензи могла видеть, что происходит внутри приюта, находясь на полпути к входу. Она увидела большой холл, такой холл больше подходил какому-нибудь спа-салону. Приют вызывал приятные чувства, здесь было очень уютно.

Эти чувства усилились, как только они попали внутрь. Внутри было очень чисто, и мебель казалась совсем новой. Ища информацию о месте по дороге в Стейтон, Макензи узнала, что приют «Уэйкман» был построен в 2007 году. Когда строительство завершилось, весь округ Стонтон воспринял его появление на ура – приют создал новые рабочие места и рынок сбыта. Сейчас, оставаясь одним из самых выдающихся зданий в округе, восторг, вызванный его появлением, поутих, и, казалось, его поглотило сельское окружение.

За изогнутой стойкой у дальней стены сидела молодая девушка. Она поздоровалась с ними и улыбнулась, но было заметно, что она расстроена. Макензи и Эллингтон подошли к ней, представились, и она сразу попросила их перейти в приёмную, куда к ним выйдет Рэндалл Джонс.

Как оказалось, Рэндаллу Джонсу не терпелось с ними встретиться. Макензи просидела на стуле не больше десяти секунд, прежде чем с другой стороны зала открылись створчатые двери, ведущие в темноту здания. Из них вышел высокий мужчина в застёгнутой на все пуговицы рубашке и брюках цвета хаки. Представляясь, он пытался улыбаться, но, как и секретарю, ему не удавалось скрыть тот факт, что он устал и был крайне обеспокоен.

«Я рад, что вы так быстро приехали, – сказал Джонс. – Чем скорее мы во всём разберёмся, тем лучше. Из-за убийства весь город стоит на ушах».

«Нам бы тоже хотелось раскрыть это дело в кратчайшие сроки, – ответила Макензи. – Вы знаете, где именно было обнаружено тело?»

«Знаю. Его нашли в розовом саду в полумиле отсюда. Изначально этот сад должен был стать частью территории «Уэйкмана», но из-за глупых окружных правил зонирования этого не случилось».

«Можете нас туда отвести?» – спросила Макензи.

«Конечно, если это нужно. Следуйте за мной».

Джонс провёл их через створчатые двери, в которые вошёл. За ними находилась небольшая ниша, а потом начинался сам приют. Первые несколько дверей на их пути вели в кабинеты и кладовые. Они были отделены от комнат жителей приюта широким холлом, в котором за большой стойкой сидели мужчина и женщина. Помещение напоминало вход в больничное крыло.

Когда они проходили мимо комнат, Макензи украдкой заглянула в приоткрытую дверь. Довольно просторные комнаты были хорошо меблированы. В нескольких из них она увидела ноутбуки и смартпэды.

«Пусть место и находится в глуши, видимо, у них хватает средств, чтобы поддерживать здесь всё на должном уровне», – подумала она.

«Сколько людей здесь живёт?» – спросила Макензи.

«Двадцать шесть, – ответил Джонс. – Они приехали сюда с разных мест. Один пожилой мужчина приехал из самой Калифорнии, потому что мы предлагаем исключительное обслуживание и обеспечиваем высокое качество жизни нашим жителям».

«Простите, если мой вопрос прозвучит грубо, – продолжила Макензи, – но чем эти люди здесь занимаются?»

«Мы предлагаем разнообразные занятия по интересам. Само собой разумеется, многим из наших жителей нужно иметь определённые навыки, чтобы обслуживать себя. У нас есть кулинарные курсы, занятия физкультурой, клубы для любителей настольных игр и викторин, уроки садоводства, рукоделия и тому подобное. Несколько раз в год мы также организуем выезды на природу, чтобы побродить по горам или поплавать. У нас есть двое смелых жителей, которые во время таких выездов всегда занимаются греблей на каноэ».

Его слова не особо впечатлили Макензи, но всё же она была счастлива за этих людей. Ей сложно было представить, как полностью слепой человек мог научиться грести на каноэ или плавать.

Почти в конце коридора Джонс подвёл их к лифту. Когда они вошли внутрь и поехали вниз, он устало облокотился о стену.

«Мистер Джонс, – сказала Макензи, – вы не знаете, откуда местная пресса узнала об убийстве?»

«Не имею понятия, – ответил он. – Отчасти по этой причине я так вымотан. Всё это время я проверял своих сотрудников, но подозреваемых не нашёл. Кто-то явно слил информацию, но я не знаю её источник».

Макензи кивнула. «Здесь беспокоиться не о чем, – подумала она. – В таком маленьком городе кто-то мог проговориться прессе. Правда, не думаю, что это может повредить расследованию».

Лифт остановился, и они оказались в обустроенном подвале. Здесь стояло несколько стульев, но Джонс повёл их сразу к двери напротив лифта. Они вышли в неё и очутились позади приюта, глядя на парковку для сотрудников.

Рэндалл подвёл их к своей машине, и когда они оказались внутри, он сразу включил кондиционер на полную мощность. В салоне было жарко, как в печке, но кондиционер начал быстро охлаждать воздух.

«Как миссис Риджвей оказалась в саду?» – спросил Эллингтон.

«Учитывая тот факт, что мы находимся в настоящей глуши, мы можем позволить нашим жителям немного свободы. Летом комендантский час начинается в девять, осенью и зимой, когда темнеет раньше, – в шесть. В розовый сад, в который мы едем, некоторые из наших жителей ходят просто, чтобы развеяться. Вы увидите, что он совсем рядом, и дорога к нему совершенно безопасна».

Рэндалл выехал с парковки на дорогу и направился в противоположном направлении от того, где находился полицейский участок, знакомя Макензи и Эллингтона с новой трассой.

Дорога представляла собой ровную полосу асфальта, уходящую в глубину леса. Через тридцать секунд пути Макензи увидела невысокие кованые ворота розового сада. Рэндалл остановил машину на узкой парковке, где кроме него стояли всего лишь ещё три машины, и одна из них была патрульной.

«Шериф Кларк и полицейские провели здесь почти всю прошлую ночь и ранее утро, – пояснил Рэндалл. – Когда он узнал, что вы едете, то вернулся в участок. Он не хочет мешать вашей работе, понимаете?»

«И мы это ценим», – ответила Макензи, выходя из машины в удушающий зной.

«Мы совершенно точно знаем, что этот сад был последним местом, куда ходила Эллис Риджвей, – сказал Рэндалл. – По пути сюда ей встретились двое других жителей приюта и я. Также это доказывает видео с камер наблюдения в самом приюте. На нём видно, что она направляется в сторону сада, а все в приюте знают, что она любит гулять здесь вечерами. Обычно она прогуливалась здесь четыре или пять раз в неделю».

«И её никто не сопровождал?» – спросила Макензи.

«Никто из приюта. Честно сказать, в середине лета сюда мало кто приходит. Я думаю, вы заметили, какая у нас стоит жара».

Когда они подошли к восточному входу в сад, Макензи поглотило буйство ароматов. Среди них она узнала ароматные нотки розы, гортензии и, как ей показалось, лаванды. Она решила, что сад был отличным местом для слепого человека, так как позволял получать удовольствие через разные органы чувств.

Когда они дошли до поворота, после которого тропинка уходила дальше на восток, Джонс развернулся и указал назад. «Если вы посмотрите в просвет среди деревьев на другую сторону дороги, то увидите задний фасад «Уэйкмана», – грустно сказал он. – Она была так близко к нам, когда умирала».

Затем он сошёл с тропы и протиснулся между двух больших цветочных горшков с розами. Они прошли к чёрному входу, который хорошо скрывали цветы, деревья и зелень. Здесь был пустой участок земли примерно в два метра длиной, поросший редкой травой.

Пока они проходили по нему, Макензи вдруг подумала, что этот кусочек земли мог быть идеальным местом для нападения терпеливого убийцы. Рэндалл Джонс сказал, что в жаркие дни сад был почти пуст. Убийца однозначно знал об этом и воспользовался ситуацией.

«Здесь я её и нашёл, – сказал Джонс, указав на пустое место между большими горшками и коваными воротами. – Она лежала лицом вниз, изогнувшись в форме подковы».

«Её нашли вы?» – спросил Эллингтон.

«Да. Примерно в девять сорок пять вечера. Когда она не вернулась к девяти, я забеспокоился. Полчаса спустя я решил прийти сюда, чтобы проверить, может она упала, запаниковала или ещё что-нибудь подобное».

«Её одежда была на месте?» – спросила Макензи.

«Насколько я могу судить, да, – ответил Рэндалл, явно удивлённый вопросом. – Правда, в тот момент я об этом не думал».

«На видео с камер наблюдения точно больше никого не было? – спросил Эллингтон. – За ней никто не следил?»

«Никто. Вы сами сможете просмотреть видео, когда мы вернёмся».

Они направились назад к выходу, когда Эллингтон озвучил вопрос, который не давал покоя и Макензи: «Сегодня в приюте очень тихо. В чём причина?»

«Я думаю, это можно назвать скорбью. В «Уэйкмане» мы живём очень сплочённо, и Эллис все любили. Многие из жителей приюта сегодня вообще не выходили из своих комнат. Ещё мы объявили по громкой связи, что к нам приезжают агенты из столицы, чтобы расследовать убийство Эллис. После этого вообще никто не покидал комнат. Я думаю, они шокированы и… напуганы».

«Тот факт, что за ней не следовал ни один из жителей приюта, исключает их из списка подозреваемых», – подумала Макензи. Из скудных данных по первой жертве было известно, что её убили между одиннадцатью часами вечера и полуночью, да и само убийство произошло довольно далеко от Стейтона.

«Возможно ли нам поговорить с вашими подопечными?» – спросила Макензи.

«Я совершенно не против, – сказал Джонс. – Конечно, если им будет неуютно в общении с вами, беседу придётся прервать».

«Конечно. Я думаю, я могла бы…»

Речь Макензи прервал звонок её телефона. Она посмотрела на дисплей и увидела незнакомый номер.

«Секунду, – сказала она, поднося трубку к уху. Она отвернулась от Джонса и сказала. – Агент Уайт слушает».

«Агент Уайт, это шериф Кларк. Я знаю, вы только от нас уехали, но я бы попросил вас вернуться в участок как можно скорее».

«Конечно. Всё в порядке?»

«Бывало и лучше, – ответил он. – У меня здесь жалкое недоразумение по имени Лэнгстон Риджвей. Он жаждет поговорить с вами о деле своей матери, и он близок к тому, чтобы устроить большой скандал».

«Даже в захолустье никуда не деться от политики», – подумала Макензи.

Раздражённая, она постаралась ответить как можно вежливее. «Будем через десять минут», – сказала она, завершая разговор.

«Мистер Джонс, нам нужно вернуться в офис шерифа, – добавила она. – Можете подготовить видео с камер наблюдения к нашему возращению?»

«Конечно», – ответил Рэндалл, ведя их к своей машине.

«Кроме этого, – добавила Макензи, – я хотела бы получить список людей, которых вы считаете подозрительными. Я говорю о ваших сотрудниках и подопечных, о тех, кто мог знать, какие участки сада просматриваются камерой видеонаблюдения, а какие нет».

Джонс грустно кивнул. Судя по его взгляду, он и сам задумывался о подобном, но просто не верил, что такое могло быть возможно. Он с грустью завёл машину и отвёз их назад в приют. По дороге Макензи вновь обратила внимание на тишину, царившую в городке, – в ней не было умиротворения, скорее, это было затишье перед бурей.

ГЛАВА 4

Первое, о чём подумала Макензи при виде Лэнгстона Риджвея, так это то, что он похож на богомола. Он был высоким и худым и жестикулировал руками во время разговора, двигая ими, как странными короткими щупальцами. Сходство усиливали огромные от ярости глаза, когда он орал на любого, кто пытался с ним заговорить.

Шериф Кларк проводил их в небольшой конференц-зал в конце коридора, в комнату, которая по размерам была не больше его кабинета. Здесь, за закрытыми дверями Лэнгстон Риджвей выпрямился во весь рост, обрушив всё негодование на Макензи и Эллингтона.

«Моя мать умерла, – стонал он, – и я склонен обвинять в этом некомпетентный персонал чёртового приюта. Горе шериф не дал мне поговорить с Рэндаллом Джонсом лично, поэтому я хочу знать, как вы, держиморды фэбэровские собираетесь со всем разобраться».

Макензи ответила не сразу. Она пыталась понять, насколько Риджвей был расстроен. По его поведению сложно было сказать, был ли гнев выражением скорби, или же просто по природе он был отвратительным существом, любящим раздавать приказы направо и налево. Пока она не знала ответа.

«Честно говоря, – сказала Макензи, – я согласна с позицией шерифа. Вы обижены и обозлены и, кажется, просто ищите козла отпущения. Я очень сочувствую вашей потере, но худшее, что вы можете сейчас сделать, это начать разбираться с управляющим приютом».

«Я ищу козла отпущения? – переспросил Риджвей. Он явно не привык, чтобы ему прекословили и не соглашались с его мнением. – Если приют виновен в том, что случилось с матерью, я…»

«Мы уже были в приюте и говорили с мистером Джонсом, – перебила его Макензи. – Я могу вас заверить, что то, что произошло с вашей матерью, никак не связано с приютом. Если же преступником является кто-то из его сотрудников или подопечных, то мистер Джонс совершенно ничего об этом не знает. Я могу утверждать это с абсолютной уверенностью».

Макензи не могла понять, что вызвало выражение шока, отразившееся на лице Риджвея: её несогласие с его мнением или то, что она позволила себе прервать его речь.

«И вы узнали это из одного единственного разговора?» – недоверчиво спросил он.

«Да, – ответила она. – Мы только начали расследование, и сейчас нельзя быть ни в чём уверенными, но могу вас заверить, что очень сложно работать, когда мне звонят и просят покинуть место преступления только для того, чтобы слушать чьи-то крики и жалобы».

Она буквально физически чувствовала его ярость. «Я только что потерял мать, – громким шёпотом произнёс Риджвей. – Мне нужны ответы. Я требую справедливости».

«Хорошо, – сказал Эллингтон, – потому что мы хотим того же».

«А чтобы её добиться, – продолжила Макензи, – вы должны позволить нам выполнять свои обязанности. Я понимаю, что вы здесь человек важный, но мне это безразлично. Мы не позволим, чтобы ваши злость, горе или невежество мешали нам работать».

Во время разговора шериф Кларк сидел за небольшим столом для заседаний. Он изо всех сил старался сдержать улыбку.

На мгновение Риджвей замолчал, переводя взгляд с агентов на шерифа Кларка и обратно. Он кивнул, и когда по щеке скользнула слеза, Макензи решила, что она была искренней. Тем не менее, она продолжала читать в его взгляде неприкрытую ярость.

«Я понимаю, что вы привыкли раздавать приказы провинциальной полиции, подозреваемым и так далее, – сказал Лэнгстон Риджвей, – но вот, что я вам скажу… Если вы напортачите с расследованием или ещё раз поведёте себя неуважительно по отношению ко мне, я позвоню в Вашингтон. Я поговорю с вашим начальником и уничтожу вас».

«Самое печальное в этом то, что он искренне думает, что ему это удастся, – подумала Макензи. – Возможно, он прав. Но я готова полжизни отдать, чтобы посмотреть, как Лэнгстон Риджвей будет отчитывать МакГрата».

Не желая усугублять конфликт, Макензи просто промолчала. Она посмотрела на Эллингтона, он сжимал и разжимал кулаки – это был его личный способ бороться с наступающим приступом нерационального гнева.

В завершение разговора Макензи сказала: «Если вы не будете мешать нам работать, этого не случится».

Было видно, что Риджвей подбирает слова для ответа, но единственное, что он из себя выдавил – это сдавленное «хммм». Затем он быстро развернулся и вышел из комнаты. Макензи он напоминал ребёнка в истерике.

Несколько секунд спустя шериф Кларк подался вперёд и громко вздохнул: «Теперь вы видите, с чем мне приходится иметь дело. Этот мальчишка думает, что солнце садится и встаёт только, чтобы порадовать его избалованную задницу. Он может сколько угодно скулить о потере матери. На самом деле единственное, что его интересует, это то, что пресса крупных городов может узнать о том, что он отправил её в приют… пусть даже в хороший. Его интересует только собственный имидж».

«Мне тоже так показалось», – сказал Эллингтон.

«Думаете, он ещё будет нам мешать?» – спросила Макензи.

«Я не знаю. Он непредсказуем. Он готов пойти на всё, лишь бы чаще светиться в прессе и в будущем получить больше голосов, метя в большие шишки».

«Итак, шериф, – сказала Макензи, – если у вас есть пара свободных минут, давайте обсудим то, что мы уже знаем об этом деле».

«На это не уйдёт много времени, – ответил он, – потому что говорить почти не о чем».

«Всё лучше, чем ничего», – сказал Эллингтон.

Кларк кивнул и поднялся с места. «Давайте вернёмся в мой кабинет», – предложил он.

Они пошли назад по узкому коридору. Макензи и Эллингтон подпрыгнули от неожиданности, когда Кларк громко крикнул: «Эй, Фрэнсис! Завари нам кофе, дорогая моя».

Макензи и Эллингтон удивлённо переглянулись. Макензи начинал нравиться и сам шериф и то, как он со всем управлялся. У него были деревенские манеры, но всё же он был ей симпатичен, за исключением любви к ругательствам и ненамеренному сексизму.

Вечер медленно превращался в ночь, когда Макензи и Эллингтон собрались за столом Кларка, чтобы обсудить то, что им уже известно об убийстве.

ГЛАВА 5

До того, как Фрэнсис принесла кофе, вернулся офицер Ламберт. Сейчас, когда он не сидел, уткнувшись в телефон, Макензи заметила, что он был молод – ему было слегка за тридцать. Ей казалось странным, что правой рукой шерифа был не заместитель, а простой офицер полиции, но она не придала этому особого значения.

«Такие они, маленькие городки», – подумала она.

Вчетвером они разместились вокруг рабочего стола Кларка, изучая материалы дела. Казалось, Кларк был более чем счастлив передать всю власть в руки Макензи, а она была рада видеть, как быстро он изменил своё мнение… и начал смотреть на неё, как на равную.

«Давайте начнём с последнего убийства, – сказала она. – Эллис Риджвей, пятьдесят семь лет. Есть высокомерный и заносчивый сын, с которым мы имели несчастье познакомиться. Кроме факта её слепоты, что ещё вы можете рассказать мне о жертве?»

«В общем-то, это всё, – ответил Кларк. – Она была очень милой женщиной. Насколько мне известно, все в приюте её любили. Что пугает меня во всей этой ситуации, так это то, что убийца должен был быть ей знаком, ведь я прав? Для того чтобы напасть, он должен был знать, что она ушла из приюта».

«Я тоже об этом думала, – сказала Макензи. – Однако если эти смерти связаны – а всё указывает именно на это, – тогда местному жителю пришлось проделать немалый путь, чтобы убить первую жертву. Первое убийство произошло примерно в скольких, в двух с половиной часах езды отсюда?»

«Почти три часа пути», – поправил Кларк.

«Вот именно, – продолжила Макензи. – Сначала у меня появилась мысль, что её мог убить один из жителей приюта, но Рэндалл Джонс заверил меня, что вчера за ней никто не следовал. Доказательством служит видео с камер наблюдения, хотя мы не успели его посмотреть из-за визита Лэнгстона Риджвея. Что касается предположения, что во время отсутствия миссис Риджвей кто-то из сотрудников или жителей приюта покидал его, нет доказательств, указывающих на то, что такой факт имел место быть – приют не покидал никто: ни жители, ни сотрудники».

«Если вернуться к первому убийству, – сказал Эллингтон, – то нам нужно в ближайшее время поговорить с членами семьи жертвы. Что вы можете рассказать нам о первом погибшем, шериф?»

«Убийство случилось в другом приюте для слепых, – начал он. – Я знаю о деле не больше вашего и того, что написано в досье. Как я уже сказал, до того приюта около трёх часов пути, он почти в Западной Вирджинии. Насколько я знаю, убогое местечко. Это даже не приют, а скорее, школа, по-моему».

Кларк передал Макензи листок бумаги с кратким полицейским отчётом с первого места убийства. Оно произошло в городе Трестон, в двадцати пяти милях от города Блуфилд в Западной Вирджинии. Тридцативосьмилетний Кеннет Эйбл был найден задушенным. Вокруг глаз были обнаружены небольшие ссадины. Его нашли спрятанным в шкафу в комнате, которую он занимал, живя в приюте, и из которой редко выходил.

Факты были очень сухими, без подробностей. В отчёте говорилось, что расследование продолжается, но Макензи сомневалась, чтобы ему уделяли большое внимание.

«Сейчас всё изменится», – подумала она.

Вторую смерть сложно будет игнорировать. Жертвы и травмы были похожи.

«Я попросила Рэндалла Джонса составить список сотрудников и других лиц, связанных с приютом, которые могли бы быть также связаны с убийством, – сказала Макензи. – Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать сейчас, это поехать в приют в Трестоне и проверить, есть ли там какие-то зацепки».

«Плохо, что Трестон находится так чертовски далеко, – заметил Эллингтон. – При самом лучшем раскладе нам всё равно придётся провести много времени в дороге. А так мы можем не успеть всё завершить так скоро, как этого хотелось бы славному мистеру Риджвею».

«Когда у вас будет полный отчёт о результатах вскрытия миссис Риджвей?» – спросила Макензи.

«Ожидаю получить его в течение нескольких часов, – ответил Кларк. – Первичный осмотр не выявил ничего существенного: ни отпечатков, ни частичек волос, ничего».

Макензи кивнула и снова обратилась к материалам дела. Как только она погрузилась в чтение, зазвонил телефон. Она достала его и ответила: «Агент Уайт слушает».

«Это Рэндалл Джонс. Я составил для вас список имён, как вы и просили. Он короткий, и я уверен, никто из них не виновен».

«Кто в вашем списке?»

«Один не очень надёжный парень из ремонтной бригады. Вчера он весь день работал и закончил в пять. Я поспрашивал, но никто не видел, чтобы он возвращался. Есть ещё один человек, он работает в специальном отделе социальной службы – иногда он приходит и играет с нашими подопечными в настольные игры. Знаете, приходит и развлекает их. Иногда он помогает нам с уборкой или перетаскиванием мебели».

«Можете скинуть мне СМС с именами и контактной информацией, если она у вас есть?»

«Без проблем», – ответил Джонс, явно расстроенный тем, что ему приходится подозревать этих мужчин.

Макензи завершила разговор и посмотрела на трёх собеседников: «Это был Джонс, и у него есть два возможных кандидата. Сотрудник ремонтной бригады и ещё какой-то мужчина-волонтёр, который приходит развлекать жителей приюта. Шериф, сейчас он отправит мне их имена. Можете их просмотреть и…»

Телефон пиликнул – пришло ожидаемое СМС. Макензи показала имена шерифу Кларку, и он пораженчески повёл плечами.

«Первое имя, Майк Крюс, – это парень из ремонтной бригады, – сказал он. – Я могу точно сказать, что после работы он никого не убивал, потому что вчера мы вместе пили пиво в баре «У Рока», а потом он отправился в дом Милдред Канн, чтобы бесплатно починить ей кондиционер. Могу сразу сказать, что Майк Крюс – это не наш убийца».

«А второй мужчина?» – спросил Эллингтон.

«Робби Хьюстон, – сказал шериф. – Знаю его постольку-поскольку. Я почти уверен, что его прислала сюда социальная служба Линчбурга. Город находится примерно в полутора часах езды отсюда, кстати, по пути в Трестон».

Макензи посмотрела на СМС Джонса и сохранила в контакты номер Робби Хьюстона. Это была так себе зацепка, но всё лучше, чем ничего.

Она посмотрела на часы и увидела, что было почти шесть вечера. «Когда возвращается ваш заместитель и другие офицеры?» – спросила она.

«Уже скоро, но пока никто не звонил. Я буду держать вас в курсе, а пока можете разместиться в отеле».

«Хороший план», – сказала Макензи.

Она собрала документы по делу и поднялась с места. «Спасибо за вашу помощь сегодня», – добавила она.

«Конечно. Жаль, что не могу сделать для вас большего. Если хотите, я могу попросить помощь у полиции штата. Они уже были здесь сегодня утром, но быстро уехали. Думаю, несколько офицеров остались в городе на день-два».

«Если что, я дам вам знать, – сказала Макензи. – Спокойной ночи, господа».

После этих слов они с Эллингтоном вышли из кабинета. В вестибюле было пусто. Видимо, Фрэнсис уже закончила работу и ушла домой.

На парковке Эллингтон остановился на мгновение, доставая ключи от машины. «Поедем в отель или в Линчбург?» – спросил он.

Макензи задумалась над его словами. Ей хотелось продолжить расследование, несмотря на приближающуюся ночь, но при этом она думала, что звонок Робби Хьюстону даст тот же результат, что и поездка в Линчбург. Более того, она начинала доверять шерифу Кларку. Если он не подозревал Хьюстона, то она полагалась на его мнение. В этом было одно из преимуществ расследования в маленьком городе – когда жители знали друг друга, как облупленных, можно было смело доверять инстинктам и мнению местной полиции.

«Всё же стоит позвонить ему, когда заселимся», – подумала она.

«В отель, – произнесла она вслух. – Если разговор по телефону ничего не даст, то заедем в Линчбург завтра утром».

«По дороге в Трестон? Придётся немало поколесить».

Она кивнула. Им действительно придётся много ездить из города в город. Возможно, будет эффективнее разделиться. Они смогут обсудить этот вариант, как только окажутся в комнате отеля, глядя на материалы дела и наслаждаясь прохладой.

Макензи никогда не питала особой тяги к роскоши, но мысль о кондиционере в такую изматывающую жару казалась ей невероятно соблазнительной. Они сели в горячую, как сковорода машину, Эллингтон опустил стёкла, и они поехали на запад, в центральную часть Стейтона.

* * *

Единственный в Стейтоне мотель оказался на удивление ухоженным заведением под названием «Мотель округа Стонтон». Он насчитывал всего двенадцать номеров, девять из которых оказались свободны на тот момент, когда Макензи вошла в холл, чтобы снять комнату. Сейчас, когда МакГрат знал об их отношениях, им больше не нужно было снимать две комнаты для того, чтобы не вызывать подозрений. Они сняли один номер с одной кроватью и после всех нервотрёпок, дороги и жары сразу бросились на неё, как только за ними закрылась дверь.

После душа Макензи смогла в полной мере насладиться приятным чувством, которое возникает тогда, когда ты знаешь, что желанна. Хотя здесь было кое-что ещё. Тот факт, что они начали снимать с себя одежду в ту же секунду, как остались одни и сразу бросились в постель, заставил её почувствовать себя на десяток лет моложе. Она наслаждалась этими эмоциями, но при этом старалась держать их под контролем. Она, бесспорно, наслаждалась романом, начавшимся между ней и Эллингтоном, потому что он был самым волнительным и многообещающим опытом последних лет, но при этом Макензи понимала, что если даст себе расслабиться, их отношения могут начать мешать работе.

Она чувствовала, что Эллингтон тоже это осознаёт. Он рисковал тем же, чем рисковала она: репутацией, отношением коллег и вероятностью остаться с разбитым сердцем. Чем лучше Макензи узнавала его, тем лучше понимала, что Эллингтон не был из тех мужчин, что ухлёстывают за каждой юбкой и относятся к женщине, как к вещи; однако она также понимала, что после неудавшегося брака он относился к их отношениям с осторожностью, если то, что было между ними, можно было назвать отношениями.

Макензи казалось, что Эллингтон не будет рыдать в подушку, если они разойдутся. Что касается её… она не знала, как бы повела себя, случись подобное.

Когда она вышла из душа и вытерлась, то увидела Эллингтона стоящим в ванной. Казалось, что он хотел принять душ вместе, но не успел. Он смотрел на неё привычным хитрым взглядом, в котором сейчас читались также твёрдость и решительность – этот взгляд Макензи называла его «рабочим взглядом».

«Я тебя слушаю», – игриво произнесла она.

«Насчёт завтра… Мне не хочется это делать, но, возможно, нам лучше будет разделиться. Один поедет в Трестон, а второй останется здесь для работы с полицией и судмедэкспертами».

Макензи улыбнулась, думая, что иногда они мыслили совершенно одинаково: «Я думала о том же самом».

«Хочешь выбрать первой?» – спросил он.

«Нет. Я поеду в Линчбург и Трестон. Я не против немного прокатиться».

Макензи подумала, что Эллингтон начнёт спорить, чтобы самому поехать туда. Она знала, что он не очень любил ездить за рулём, но ему также не нравилось, когда Макензи ездила куда-то в одиночку.

«Хороший план, – сказал он. – Если за день нам удастся узнать новую информацию из приюта в Трестоне или от местного коронера, то, возможно, мы сможем разобраться с этим делом так скоро, как все этого хотят».

«Отлично», – ответила Макензи. Проходя мимо, она поцеловала его в губы.

Выходя в комнату, в голове пронеслась одна мысль. От этой мысли она вдруг почувствовала себя влюблённой дурочкой, но не смогла от неё просто так отмахнуться:

«Что если он не чувствует ко мне того же, что я чувствую к нему?»

Последнюю неделю Эллингтон вёл себя немного отстранённо, и пусть он всеми силами пытался это скрыть от Макензи, она то и дело замечала его отношение.

«Возможно, он понимает, как пагубно всё это может сказаться на работе».

Причина была веская – она и сама о ней нередко задумывалась. Правда, сейчас думать об этом не могла. Отчёт коронера должен прийти в любую минуту, и у них были все шансы быстро найти убийцу. Макензи понимала, что если будет думать только о том, что происходит между ней и Эллингтоном, и о том, что они значат друг для друга, всё может пойти наперекосяк.

ГЛАВА 6

Когда на следующее утро они разделились, чтобы каждый занялся своей частью работы, Макензи заметила, каким угрюмым был Эллингтон. Он обнимал её чуть дольше обычного, когда они были ещё в номере мотеля, и выглядел довольно подавленным, когда она довезла его до полицейского управления Стейтона. Когда он вошёл в здание, она помахала ему через окно и вернулась на трассу, где её ждала поездка продолжительностью два часа и сорок минут.

Проезжая мимо леса, её телефон не всегда ловил сеть. Она не могла дозвониться до второго потенциального подозреваемого из списка Джонса, Робби Хьюстона, до тех пор, пока не отъехала от Стейтона примерно на десять миль. Когда она дозвонилась до него, он взял трубку после второго гудка.

«Алло».

«Это Робби Хьюстон?» – спросила она.

«Да. Кто спрашивает?»

«Меня зовут агент Макензи Уайт, я из ФБР. У вас будет время поговорить со мной сегодня утром?»

«Хм… Могу я узнать, в чём дело?»

Он был искренне удивлён и смущён. Макензи слышала это даже через телефонную трубку.

«Я хочу поговорить об одном из жителей приюта для слепых «Уэйкман», которого вы можете знать. По телефону я не могу сказать большего. Буду благодарна, если вы уделите мне пять или десять минут своего времени. Я приеду в Линчбург примерно через час».

«Конечно, – ответил мужчина. – Я работаю из дома, поэтому жду вас в своей квартире».

Макензи узнала адрес и повесила трубку. Она занесла адрес в GPS-навигатор и с облегчением выдохнула, узнав, что до его квартиры было всего двадцать минут пути.

Направляясь в Линчбург, Макензи не могла мысленно сконцентрироваться на текущем расследовании, снедаемая сотнями вопросов, касающихся дела отца и новой смерти, которая о нём напомнила. По какой-то причине тот, кто убил отца, тем же самым способом убил ещё одного человека.

А потом снова оставил на месте преступления таинственную визитную карточку. Зачем?

Она неделями пыталась в этом разобраться.

Возможно, они просто имеют дело с дерзким убийцей. Или, возможно, визитной карточкой он пытается сбить следствие с верного пути… словно играя с ними в безумные кошки-мышки. Макензи знала, что Кирк Питерсон – скромный и преданный своему делу частный детектив из Небраски, которого она знала недостаточно хорошо, чтобы безоговорочно доверять – по-прежнему занимается этим расследованием. Её воодушевлял факт, что хоть кто-то уделял активное внимание этому делу, чтобы не дать ему забыться. Ей казалось, что она была близка к разгадке, будто кто-то взял кусочек пазла со стола и готов был вернуть его в последний момент, чтобы они получили полную картину.

Макензи ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой подавленной, как сейчас. Дело было уже не в том, чтобы призвать к ответу убийцу отца, а в том, чтобы наконец раскрыть загадку, которая мучает её уже не первое десятилетие. Макензи размышляла об этом, когда вдруг зазвонил телефон. На экране высветился номер шерифа. Она ответила, надеясь, что у него были новости по делу.

«С добрым утречком, агент Уайт, – услышала она голос шерифа Кларка на другом конце линии. – Вы знаете, у нас тут в Стейтоне связь просто паршивая. У меня здесь агент Эллингтон, и он хочет с вами поговорить. Его сотовый не ловит».

Макензи слушала, как в телефоне что-то зашуршало – Кларк передал трубку Эллингтону. «Ну, как дела? – сказал тот. – Не потерялась без меня?»

«Наоборот, – ответила Макензи. – Меньше чем через час встречаюсь с Робби Хьюстоном».

«Дело продвигается. Кстати, о нём. Сейчас я читаю отчёт коронера. Только его получил. Позвоню, если что-нибудь обнаружу. Скоро придёт Рэндалл Джонс. Посмотрим, может, он даст мне пообщаться с некоторыми жителями приюта».

«Отличный план. А я следующие три часа буду ехать мимо пастбищ и заброшенных полей».

«Ох уж эта гламурная жизнь, – сказал Эллингтон. – Позвони, если что-нибудь понадобится».

После этих слов он повесил трубку.

Они постоянно обменивались колкостями, поэтому Макензи чувствовала себя немного глупо из-за недавних страхов, связанных с его чувствами по отношению к ней и их отношениям, чем бы они ни являлись.

Телефонный звонок окончательно отвлёк её от мыслей о деле отца, и теперь Макензи могла сконцентрироваться на текущей работе. Электронный термометр на панели показывал, что за окном был уже тридцать один градус тепла… а ведь сейчас не было ещё и девяти часов утра.

Стволы деревьев, растущих по обочинам просёлочных дорог, были невероятно толстыми, а кроны нависали над дорогой, как полог. В неярком свете южного утра они казались загадочно красивыми, но Макензи всё же не терпелось выехать на широкую гладь автомагистрали, четыре полосы которой приведут её в Линчбург и Трестон.

* * *

Робби Хьюстон жил в современном многоквартирном доме почти в центре Линчбурга. Дом окружали книжные магазины и кофейни, которые выживали только благодаря находившемуся в городе и занимающему большую его часть крупному частому христианскому колледжу. Когда в 9:52 Макензи постучала в дверь, ей почти сразу открыли.

На вид Робби Хьюстону было слегка за двадцать – тонкие нечёсаные волосы и нежный цвет лица заставили Макензи думать, что он работал в офисе. Он был милым парнем с обывательской точки зрения и жутко нервничал и волновался из-за того, что к нему в дом пришёл агент ФБР.

Он пригласил Макензи войти, и она увидела, что внутри квартира была такой же приятной и современной, как и дом снаружи. Гостиная, кухня и кабинет располагались в одной большой комнате, разделяемые декоративными перегородками. Комнаты были наполнены естественным светом, проникающим внутрь через два больших окна на противоположной стене.

«Хм… могу я предложить вам кофе или ещё что-нибудь? – спросил парень. – У меня осталось немного кофе в кофейнике с утра».

«Я бы не отказалась от кофе», – ответила Макензи.

Она последовала за ним в кухню, где он налил кофе и передал ей чашку: «Сливки? Сахар?»

«Нет, спасибо, – сказала Макензи. Она сделала глоток. Кофе оказался хорош, и она перешла к делу. – Мистер Хьюстон, вы часто работаете волонтёром в приюте для слепых «Уэйкман»?

«Да».

«Как часто вы там бываете?»

«Всё зависит от загруженности на работе. Иногда я добираюсь до него один-два раза в месяц. Хотя были случаи, когда я мог приезжать раз в неделю».

«А в последнее время?» – спросила Макензи.

«Я был там в понедельник на этой неделе. На прошлой приезжал в среду, а на позапрошлой – в понедельник и пятницу, по-моему. Могу показать вам своё расписание».

«Давайте потом, – ответила Макензи. – Из разговора с Рэндаллом Джонсом я узнала, что вы приходите, чтобы играть в настольные игры и иногда помогаете с уборкой и перестановкой мебели. Всё верно?»

«Да, всё так. Иногда я читаю им книги».

«Им? Кому конкретно из обитателей приюта вы читали книги или с кем играли в настольные игры в последние две недели?»

«Было несколько человек. Там живёт пожилой джентльмен по имени Перси, с ним я играю в «Яблоки к яблокам». С нами обязательно играет ещё кто-нибудь из работников приюта, чтобы шептать ему на ухо, что написано на карточках. На прошлой неделе я довольно много общался с Эллис Риджвей, мы говорили о музыке. Ещё я ей читал».

«Когда именно вы общались с Эллис?»

«В ходе последних двух визитов в приют. В понедельник я дал ей послушать Брайана Ино. Мы говорили о классической музыке, и я прочитал ей статью из интернета о том, как классическая музыка стимулирует работу мозга».

Макензи кивнула, понимая, что пришла пора раскрыть все карты: «Я должна вам сказать, что во вторник вечером Эллис была убита. Мы пытаемся найти того, кто это сделал. Я думаю, вы понимаете, что мы опрашиваем всех, кто общался с ней в последнее время, в частности, волонтёров, не работающих в приюте постоянно».

«Боже мой», – сказал Робби. Его лицо становилось всё бледнее и бледнее.

«До убийства миссис Риджвей произошло ещё одно убийство в приюте в Трестоне, Вирджиния. Вы там бывали?»

Робби кивнул: «Да, но всего пару раз. Однажды был там на общественных работах с колледжем Либерти, где я учился. Я помогал переделать кухню и в работе по саду. Через месяц-два я вернулся туда, чтобы помочь там, где нужна была помощь. В основном, всё это делалось для укрепления связей между колледжем и приютом».

«Как давно это было?»

Робби задумался, до сих пор не в силах прийти в себя после новости о двух убийствах: «Думаю, четыре года назад. Может, четыре с половиной».

«Когда вы были там, вы не встречали мужчину по имени Кеннет Эйбл? Это его недавно убили».

Робби вновь задумался, словно онемев: «Мне это имя не знакомо, но это не значит, что я с ним не общался, когда был там».

Макензи закивала, всё больше думая о том, что Робби мог быть кем угодно, но только не убийцей. Она не была уверена, но ей показалось, что его глаза заблестели от слёз, пока она допивала приготовленный им кофе.

«Всё же нужно вести себя осмотрительно», – подумала она.

«Мистер Хьюстон, нам известно, что миссис Риджвей была убита в полумиле от приюта примерно между 19:05 и 21:40 во вторник вечером. У вас есть алиби на этот период времени?»

Уже в третий раз Макензи заметила у него бегающий взгляд, но потом он медленно кивнул: «Я был здесь, в квартире. У меня было онлайн совещание с тремя коллегами. Мы хотим создать организацию для помощи бездомным в городе и окрестностях».

«Вы можете это доказать?»

«Могу показать вам время, когда я вошёл в сеть. Ещё думаю, один из ребят записывает все наши совещания. У него есть история сообщений с датами и временем, пометки и так далее, – Робби направился к ноутбуку, лежащему на столе у одного из больших окон. – Вот, могу вам всё показать, если хотите».

Сейчас Макензи была совершенно уверена, что Робби Хьюстон был невиновен, но хотела убедиться в этом наверняка. Учитывая тот факт, как сильно его расстроила новость о смерти миссис Риджвей, ей хотелось дать ему почувствовать, что он помогает в расследовании дела. Стоя позади, она следила за тем, как он заходит на сайт, через который проходила конференция, входит в учётную запись и открывает историю сообщений не только за последние несколько дней, но и за последние несколько недель. Она увидела, что он говорил правду: во вторник вечером с 18:45 до 22:04 он участвовал в онлайн конференции.

На то, чтобы доказать свою невиновность у него ушло не более пяти минут, когда он показал ей заметки и поправки, а также время, когда он вошёл в учётную запись и вышел из неё.

«Мистер Хьюстон, спасибо большое за вашу помощь», – сказала Макензи.

Он кивнул, провожая её к двери. «Двое слепых… – сказал он, пытаясь понять. – Зачем кому-то это делать?»

«Я тоже хочу в этом разобраться, – ответила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если вспомните что-нибудь полезное, – добавила она, передавая ему визитную карточку».

Он взял ей, медленно помахал на прощание и закрыл дверь, когда Макензи вышла. Ей казалось, как будто она только что сообщила о смерти не просто сердечному парню, который искренне переживал за обоих погибших, а родственнику одной из жертв.

Она почти завидовала его… способности сопереживать незнакомцам. В последнее время она воспринимала смерть, только как мёртвые тела – неизвестные могилы, источник для поиска возможных зацепок.

Она знала, что это было не лучшее отношение. Она не могла позволить работе лишить себя чувства сострадания. Не могла позволить лишить себя человечности.

ГЛАВА 7

В 11:46 утра Макензи остановила машину у Трестонского приюта для слепых, потратив на дорогу меньше времени, чем предсказывал навигатор. Остановившись, она дважды перепроверила верность адреса, который дал ей Кларк. Здание приюта было совсем небольшим, не больше обычного магазина. Оно было расположено на западной границе Трестона, который, хоть и был по размерам больше Стейтона, всё равно являлся неприметным городком. Да, в нём было меньше от деревни, чем в Стейтоне, но в городе было всего два светофора. Единственное, что придавало ему вид города, – это Макдоналдс на Мейн-Стрит.

Убедившись, что не ошиблась адресом и заметив в подтверждение своей правоты ветхий знак перед зданием приюта, Макензи вышла из машины и пошла по потрескавшейся дорожке. От тротуара входную дверь отделяли всего три бетонные ступени, по виду которых казалось, что их уже много лет никто не подметал.

Макензи вошла внутрь, оказавшись в вестибюле и приёмной. У ближайшей стены за стойкой сидела женщина и разговаривала по телефону. Стена была выкрашена в пугающий белый цвет. На магнитной доске слева от секретаря висели несколько заметок. Кроме доски на стене не было ничего.

Макензи дошла до стойки и встала рядом, облокотившись на неё и всем своим видом показывая, что ей нужна помощь. Было видно, что её появление нисколько не обрадовало женщину за стойкой, которая недовольно закончила разговор. Потом она наконец подняла глаза на Макензи и спросила: «Чем я могу вам помочь?»

«Я хочу поговорить с управляющим», – ответила Макензи.

«А вы кто?»

«Агент Макензи Уайт из ФБР».

На мгновение женщина замерла на месте, словно думала, что Макензи шутит. На этот раз Макензи смерила её недовольным взглядом. Она показала удостоверение, глядя, как секретарь наконец бросилась выполнять свои обязанности. Она подняла трубку, набрала номер и быстро с кем-то переговорила. При этом она старалась вовсе не смотреть на Макензи.

Закончив с разговором, она подняла на неё глаза. Было видно, что ей стыдно, и Макензи боролась с собой, чтобы внутренне не злорадствовать.

«Миссис Тэлбот сейчас вас примет, – сказала женщина. – Проходите в первый по очереди кабинет».

Макензи вышла в единственную дверь в вестибюле и оказалась в коридоре. Коридор был довольно коротким, здесь было всего три двери. Заканчивался он створчатыми дверьми, которые сейчас были закрыты. Макензи решила, что за этими дверями располагались комнаты жителей приюта, надеясь, что они находились в менее плачевном состоянии, чем само здание.

Она подошла к ближайшей двери. На настенной табличке было написано «Глория Тэлбот». Дверь была приоткрыта, но Макензи всё равно постучала. В ту же секунду дверь открыла тучная женщина в очках с толстыми бифокальными линзами.

«Агент Уайт, прошу, входите», – сказала Тэлбот.

Макензи так и сделала, разместившись на единственном стуле, стоящем напротив небольшого, заваленного бумагами стола.

«Полагаю, вы здесь из-за убийства Кеннета Эйбла?» – спросила Тэлбот.

«Да, мэм, вы правы, – сказала Макензи. – Произошло ещё одно убийство в другом городе, который находится примерно в двух с половиной часах езды к югу отсюда. Убит слепой, житель приюта».

«В двух с половиной часах езды отсюда? – спросила Тэлбот. – Вы говорите о приюте «Уэйкман»?

«Да. Жертва была убита тем же способом, что и Кеннет Эйбл. Я надеялась, вы сможете показать мне приют, включая тот шкаф, в котором обнаружили тело».

«Конечно, – ответила Тэлбот. – Следуйте за мной».

Тэлбот вывела её назад в коридор и провела через створчатые двери, которые Макензи заметила по пути в её кабинет. Двери вели в широкий вестибюль, который перетекал во что-то, напоминающее общую комнату. Макензи насчитала, что в неё выходило восемь дверей.

«В этих комнатах, – сказала Тэлбот, – живут наши подопечные. В отличие от «Уэйкмана» у нас нет роскошных современных апартаментов».

Макензи не показалось, будто Тэлбот оправдывается. Напротив, в голосе Тэлбот слышалась ненависть.

«Здесь, – сказала женщина, подводя Макензи ко второй комнате справа, – жил Кеннет».

Тэлбот отперла дверь, и они вошли внутрь. В комнате пахло пылью и каким-то едким чистящим средством. Макензи пыталась не показывать, что была удивлена видом комнаты, разительно отличающейся от того, что она видела в «Уэйкмане». В комнате была кровать, небольшой письменный стол, бюро и дверь во встроенный шкаф. Мебель была старой, тусклой и несовременной.

Макензи подошла к двери шкафа и открыла её. Заглянув в пустующее пространство, она спросила Тэлбот: «Можете рассказать мне, как было обнаружено тело?»

«У нас живёт Маргарет Данвуди, – сказала Тэлбот. – Они с Кеннетом всегда в шутку говорили, что встречаются, что само по себе уже смешно, потому что Кеннету было тридцать восемь, а Маргарет уже под шестьдесят. Они всё время были вместе: разговаривали в общей комнате, вместе обедали и тому подобное. В общем, однажды днём она зашла в его комнату, чтобы узнать, не хочет ли он пойти перекусить в Макдоналдс. Когда он не открыл дверь, она вошла сама. Она говорит, что сразу поняла, что что-то случилось. Она сказала, что в комнате было слишком тихо. Испугавшись, она подозвала охранника, который тогда дежурил, молодого парня по имени Тайрелл Прайс. Тайрелл нашёл Кеннета в шкафу, тот был уже мёртв».

«Задушен со следами кровоподтёков вокруг глаз, верно?» – спросила Макензи.

«Да», – подтвердила Тэлбот.

Макензи заглянула в шкаф, достав из-за пояса маленький фонарик и осветив им внутреннее пространство. Она осмотрела ковёр и дверной проём, но не нашла никаких следов, которые бы намеренно мог оставить убийца. Единственное, что она увидела в шкафу, это одинокую вешалку-плечики, висящую на штанге у верхнего края шкафа.

«Это преступление более дерзкое, чем убийство Эллис Риджвей, – подумала Макензи. – Убийца пришёл в комнату, чтобы его убить. А значит, его впустили в здание. Могут ли сотрудники знать убийцу? Мог сам Кеннет Эйбл знать убийцу?»

«Как у вас с охраной?» – спросила Макензи.

«Не очень, – ответила Тэлбот. – На улице есть одна камера, выходящая на парковку, но уже месяц, как она сломалась. У нас два охранника, работающие в будни посменно. Вот и всё».

«Вы не собирались починить ту камеру?» – немного расстроенно спросила Макензи.

«Собирались, но, как вы можете видеть, мы сильно отличаемся от «Уэйкмана». У нас мизерное финансирование, а на то, чтобы починить камеру понадобится около трёхсот долларов».

«Есть те, кто проводит здесь двадцать четыре часа в сутки?» – спросила Макензи, решив отложить решение вопроса с камерой на потом.

«Да. Здесь всегда кто-нибудь да есть, либо я, либо две сиделки, либо два охранника или иногда Тори».

«Можно ли узнать, кто входил и выходил из приюта в день смерти Кеннета Эйбла?»

«Нет, – с сожалением ответила Тэлбот. – Повторюсь, за нашу работу мы получаем здесь совсем немного. Нам не повезло заиметь таких щедрых доноров, что есть у «Уэйкмана».

«В подобный приют отправляют тех, кого хотят забыть», – с грустью поняла Макензи.

«Тайрелл Прайс сегодня работает?» – спросила она.

«Нет. Он заступает на смену завтра днём. Обычно наши охранники приходят ближе к вечеру. Так мы пытаемся сэкономить, понимаете».

«Понимаю, – сказала Макензи. Ей не нравилось, как в приюте велись дела, но при этом она начала сочувствовать Глории Тэлбот. – А Маргарет, подруга Кеннета? Могу я с ней поговорить?»

Не успела Тэлбот ответить, как их отвлёк тихий смешок, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Макензи отвернулась от шкафа и увидела в дверях комнаты Кеннета Эйбла женщину. Она была чернокожей, худой, как палка и носила тёмные очки. В одной руке она держала трость, а второй ухватилась за косяк двери.

«Боже, Маргарет, – сказала Тэлбот. – Ты меня чертовски напугала».

«Рада слышать, – ответила Маргарет. Она приподняла голову и как будто бы понюхала воздух. – Кто к нам пришёл? Кто хочет со мной поговорить?»

«Прошу простить Маргарет, – сказала Тэлбот. – Когда Господь забрал её зрение, он одарил её способностью передвигаться бесшумно, как настоящий ниндзя».

«Это точно», – подтвердила Маргарет, снова хихикнув.

«А ещё Маргарет любит совать нос не в свои дела и вечно подслушивает».

«А как же иначе», – с улыбкой сказала Маргарет.

«Я агент Макензи Уайт из ФБР, – сказала Макензи. – Я здесь, чтобы найти того, кто ответственен за смерть Кеннета».

Маргарет кивнула: «Тогда я хотела бы с вами поговорить. Не думаю, что могу сильно помочь, но кто-то должен ответить за то, что убил такого хорошего человека».

«Вы не против?» – Макензи спросила Тэлбот.

«Вовсе нет. Если вам ещё что-нибудь нужно, я буду в своём кабинете».

Маргарет вошла в комнату, когда Тэлбот вышла. Пожилая женщина дошла до кровати и присела.

«Значит, ФБР, – сказала она. – Так понимаю, Кеннет стал не единственной жертвой, да?»

«Верно. Был убит ещё один слепой. Убийство произошло в другом городе, в нескольких часах езды отсюда. Я буду вам очень благодарна за любую помощь. Для начала скажите, вы не знаете, в последнюю пару месяцев Кеннет ни с кем не ссорился?»

«Этого я не знаю. Его семья живёт далеко, а когда он выходит на улицу, то обычно я иду с ним».

«Каким он был в последний раз, когда вы с ним разговаривали?»

«Это было за завтраком в день его смерти. Он был в очень хорошем настроении. Он только что получил аудиокнигу Джорджа Карлина. Кеннет тоже был шутником. В тот день он много шутил и был таким, как обычно».

«Как вы думаете, он…»

Слова Макензи прервал телефонный звонок. Она посмотрела на экран – звонил Эллингтон.

«Извините, мисс Данвуди, но я должна ответить». Макензи ответила на звонок, даже не отворачиваясь из вежливости. Ей казалось, это было ни к чему, когда разговариваешь с человеком, который ничего не видит.

«Что случилось?» – спросила она.

«Я уже как выжатый лимон, – сказал Эллингтон. – Отчёт коронера подтвердил наши догадки – смерть от асфиксии. Анализ на токсины ещё не готов, но, исходя из того, что мы знаем, я думаю, там не будет ничего интересного. Я поговорил с некоторыми подопечными приюта «Уэйкман», но никто ничего не знает. Некоторые из них говорили мне, что Эллис очень любила сад, в котором её нашли. Один также вспомнил, что недавно она ездила в библиотеку для слепых в Ричмонд. Что же касается зацепок, то я ни одной не нашёл. Собираюсь вернуться в цветочный сад, чтобы ещё раз всё проверить, может, что-нибудь найду… Вот, я уже приехал в сад».

«А я в Трестонском приюте для слепых, – ответила Макензи. – Пока мне даже нечего сообщить. Встретившись с Робби Хьюстоном, я исключила его из списка подозреваемых. Пока на этом всё. Позвоню тебе, когда буду ехать обратно».

Макензи повесила трубку, желая, чтобы Эллингтон сейчас оказался рядом. Вдруг мысль о том, что придётся ехать в Стейтон одной, показалась ей очень тоскливой.

«Извините, – сказала Маргарет. – Честное слово, я не пыталась подслушивать, просто у меня очень хороший слух. У большинства слепых хороший слух, – она вновь тихо и почти нежно хихикнула. – Мужчина, с которым вы говорили, упомянул библиотеку для слепых в Ричмонде, я права?»

«Да, вы правы», – под впечатлением ответила Макензи.

«Кеннет тоже недавно туда ездил», – сказала Маргарет.

«Правда? Вы уверены?»

«Абсолютно. Он звал меня с собой, но до города два часа пути, а может, и больше. А я терпеть не могу куда-то ездить».

«Тогда он ездил туда впервые?» – спросила Макензи.

«Нет. Думаю, он был там уже пару раза до этого».

«Простите, если мой вопрос покажется некорректным, – сказала Макензи, – но как он добрался до Ричмонда?»

Маргарет снова рассмеялась своим фирменным смехом: «Это вполне корректный вопрос. Возможно, только немного глупый. Мы передвигаемся так же, как и все остальные. В приюте есть небольшой минивен, на котором нас довозят до городской остановки. Кеннет доехал до Ричмонда на автобусе. Предположу, что от остановки до библиотеки он доехал на такси. В интернете много всяких полезных для путешествий сервисов для слепых».

«Большое спасибо вам за помощь, – сказала Макензи. – Ваша информация нам пригодится».

«Хорошо. Кеннет был моим единственным другом. Он не заслужил такой участи. Надеюсь, вы найдёте того, кто это сделал».

«Я тоже», – подумала Макензи. У неё появилось нехорошее предчувствие о том, что им не удастся раскрыть это дело так скоро, как этого бы хотелось МакГрату и Лэнгстону Риджвею.

ГЛАВА 8

Она решила, что поездка в Ричмонд компенсирует время, потраченное впустую на разъезды. Она понимала, что эти визиты были важны, но не могла избавиться от чувства, что использовала бы время с большей пользой, если бы вместо того, чтобы сидеть в машине, занималась непосредственно расследованием. Не желая терять время, Макензи позвонила в библиотеку для слепых в Ричмонде, чтобы предупредить о своём визите и желании поговорить с директором или управляющим, когда прибудет на место.

Ей не оставалось ничего другого, как продолжать ехать.

В Ричмонд она прибыла в 14:49. Спина и плечи затекли и ныли от напряжения. Ей казалось, что день пролетел незаметно, но при этом сильно её вымотал.

Библиотека для слепых находилась в довольно приветливой части города, но достаточно далеко от центра, чтобы казаться идиллическим и необычным местом, которое дарило ощущение безопасности, присутствующее в более благополучных городских районах. По размеру библиотека была больше, чем ожидала Макензи, и, как и всегда в библиотеке здесь было очень тихо.

Войдя через главный вход, она оказалась в центре большого зала. Библиотека представляла собой единое помещение, разделённое паутиной книжных рядов. В нескольких метрах от неё, в середине зала стояла круглая стойка, вход внутрь располагался сзади так, чтобы библиотекари могли войти и получить доступ к расположенным здесь компьютерам.

Макензи подошла к стойке, представилась и подождала, пока один из библиотекарей не вызвал по пейджеру менеджера. Ожидая его, Макензи оглядела зал. В библиотеке было всего пять посетителей. Трое сидели за столами, водя пальцами по страницам книг. За одним из столов, видимо, шёл урок: инструктор учил молодого человека читать по системе Брайля.

Пока она осматривалась, из глубины библиотеки к ней подошёл довольно привлекательный седой мужчина в очках с тонкой оправой. «Вы агент Уайт?» – спросил он.

«Да. А вы..?»

«Сэм Батисте», – представился мужчина, протягивая руку.

Макензи её пожала. «Где мы можем поговорить?» – спросила она.

«Давайте присядем за стол в конце зала», – ответил он и пошёл первым.

Они сели за самый дальний стол. Усаживаясь на место, Макензи вновь с удивлением отметила, какой большой была библиотека. Ей было немного стыдно за то, что изначально она решила, что библиотека для слепых будет намного меньше и почти неприметной.

«Должен сказать, – начал Батисте, – что управляю этой библиотекой почти двенадцать лет, но вы первый агент ФБР, вошедший в наши двери, по крайней мере, о других мне ничего не известно. Чем я могу вам помочь, агент?»

«Я расследую смерти двух слепых людей, – объяснила Макензи. – Оба убийства произошли за последние три недели. Их убили одним и тем же способом. Обе жертвы проживали в приютах для слепых. И как я узнала сегодня, их объединяет ещё кое-что – оба погибших приходили в вашу библиотеку меньше месяца назад».

«Боже мой», – сказал Батисте.

«Возможно, это просто совпадение, но если учитывать, что обе жертвы жили довольно далеко от этого места, оно таковым больше не кажется. Это довольно важная деталь».

«Вы правы. Чем я могу помочь?»

«Можно ли узнать, какие книги читали погибшие? Мне нужно узнать, есть ли между ними ещё что-то общее, что-то, что может их связать».

«Я могу это узнать. Как их зовут?»

«Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей».

«Не может быть, – сказал Батисте. – Знаете, я довольно хорошо помню мистера Эйбла. Когда он приходил, мы с ним разговаривали примерно двадцать минут».

«Как давно это было?»

«Я бы сказал, три недели назад. Возможно, меньше».

«Вы не помните, что он читал?»

Воспоминания вызвали у Батисте улыбку: «Помню. Думаю, это была книга «Лев, колдунья и платяной шкаф». Не знаю, в курсе ли вы, но наша библиотека была создана в рамках министерской программы. Большинство наших книг религиозной тематики: проповеди, церковные тексты, христианская литература и тому подобное».

«Вам не показалось, что в последний свой визит Кеннет выглядел расстроенным или удручённым?»

«Я не помню его другие визиты, поэтому мне сложно сказать, – ответил Батисте. – Однако в тот визит несколько недель назад мне показалось, что он выглядел довольно счастливым».

«Он приходил к вам один?» – спросила Макензи.

«Да, один. Я даже помог ему дойти до такси, когда он уходил».

«Пока он был здесь, с ним кто-нибудь ещё разговаривал?»

«Об этом мне ничего не известно».

«А вы не помните, когда именно он приходил?»

Батисте задумался на мгновение, а потом поднялся с места: «Позвольте проверить расписание и записи. Я попытаюсь вам помочь. Если он брал книгу, то я смогу сказать вам конкретную дату… Дайте мне пять минут».

«Отлично. Спасибо».

Когда Батисте ушёл, Макензи достала телефон и набрала сообщение для Эллингтона. В нём было написано: «Ты знаешь, когда именно Эллис ходила в библиотеку для слепых?»

Закончив с СМС, она направилась к ближайшему книжному шкафу. На корешках всех книг имелась бирка с названием книги, а также плашка, дублирующая название шрифтом Брайля. Названия, что она увидела, вполне соответствовали словам Батисте о религиозной природе большинства книг. Она увидела «Бог и трудные времена», «Разбираемся в Новом Завете», «Благословение во мраке» и другие названия. От просмотра Макензи отвлёк телефон.

Эллингтон ответил: «9 июля».

«Сегодня двадцать шестое июля, – подумала Макензи. – Она была в библиотеке больше двух недель назад. Получается, что если убийца познакомился с Эллис здесь, у него было время, чтобы тщательно спланировать убийство… или набраться смелости, чтобы его совершить».

Пока она размышляла, вернулся Сэм Батисте. Он явно торопился, а в углах рта играла лёгкая улыбка.

«Оказывается, в день своего посещения Кеннет Эйбл всё-таки брал у нас книгу. В системе значится, что он был здесь девятого июля».

«А вот и связь», – подумала Макензи.

«Мистер Батисте, есть ли возможность узнать, кто ещё был в библиотеке в тот день?»

«Конечно. Мы можем посмотреть, сколько книг брали тогда и узнать имена».

«Это бы мне очень помогло. Если вы не против, я бы также хотела получить имена всех сотрудников, работавших в тот день, включая уборщиков, ремонтников, библиотекарей и так далее».

На мгновение лицо Батисте осунулось, а потом на нём отразилось беспокойство. «Квентин Нейл, – ответил он, – работал в тот день. Мы уволили его почти две недели назад, вскоре после того, как к нам приходил Кеннет».

«За что его уволили?»

«Он флиртовал с посетительницами. Нам поступили жалобы о том, что он, пользуясь слепотой женщин, сексуально их домогался».

«Вы не знаете, Эллис Риджвей не оставляла подобной жалобы?» – спросила Макензи.

«Не думаю. Мы записали имена тех женщин».

«Как долго он у вас проработал?»

«Около четырёх месяцев, – ответил Батисте. – Он работал помощником. Говорил нам о том, что хочет пойти учиться, но особого рвения к поступлению в колледж не проявлял».

«У вас есть адрес мистера Нейла?»

Батисте нервно хихикнул: «У меня есть кое-что получше. Могу вам точно сказать, что на прошлой неделе его арестовали за непристойное обнажение».

«Мужчина – мечта, – сказала Макензи. Она не собиралась произносить эти слова вслух, они просто вырвались. – Спасибо вам большое. Пожалуйста, если я дам вам свой е-мейл, сможете переслать мне список людей, которые брали книги девятого июля?»

«Я могу дать вам его прямо сейчас, если вы подождёте пару минут. Список совсем короткий. У нас не бывает много посетителей, а те, кто к нам приходят, редко берут книги на дом».

«Спасибо», – сказала Макензи.

Она последовала за Батисте к круглой стойке, отправляя на ходу сообщение Эллингтону:

«Кеннет Эйбл тоже был в библиотеке для слепых девятого июля. Изучаю потенциальную зацепку».

Ожидая, когда Батисте вручит ей список, она думала о том, чем сейчас может быть занят Эллингтон. «Наверное, тоже что-нибудь нашёл, – подумала она. – Убийца орудует на обширной территории, поэтому сложно сказать, где именно нам его искать. Точно знаю, что он вряд ли остался недалеко от мест убийств».

Ход мыслей прервало появление Батисте – он подошёл к краю стойки и передал Макензи список. Он оказался прав, список был коротким. В нём было всего пять имён, а также номера библиотечных карт и адреса проживания читателей. Кроме Кеннета Эйбла все были из Ричмонда. Имени Эллис Риджвей в списке не было.

Когда Макензи простилась с Батисте, телефон вновь зажужжал. Пришло новое сообщение от Эллингтона. «Видимо, мы добились, чего хотели, – было написано в СМС. – Может, нам перебраться в Ричмонд?»

Идея была неплохой. Здесь находилась библиотека – их первая реальная зацепка, а также здесь у них был доступ к ресурсам полиции штата, если её помощь понадобится. Перебраться в Ричмонд было разумнее, чем бесцельно возвращаться в Стейтон по жуткой жаре.

«Давай. Забирай вещи из отеля и встретимся здесь. Я забронирую номер и скину тебе адрес».

Почти сразу она получила ответ: «Это свидание? Я сообщу МакГрату».

Макензи вышла из библиотеки, понимая, что дел значительно прибавилось, но она не знала, за какое приняться в первую очередь. «Начни уже с чего-нибудь», – подумала она.

Она нашла номер шерифа Ричмонда. На часах было три часа пополудни, но Макензи вдруг показалось, что день только начинается.

ГЛАВА 9

И пусть день выдался загруженным, Макензи казалось, что она вошла в раж. Когда она вышла из библиотеки, всё словно бы встало на свои места. Дозвонившись до офиса шерифа, она с удивительной лёгкостью связалась с тем, с кем нужно для того, чтобы организовать встречу с недавно арестованным Квентином Нейлом.

Согласно правилам и нормам во время её разговора с Нейлом необходимо было присутствие третьего лица. В связи с этим встречу пришлось отложить до 17:30. Она отправила эту информацию Эллингтону, и он сразу же выехал в Ричмонд.

Вместо того чтобы бесцельно слоняться два часа, Макензи решила найти адреса людей из списка Батисте – тех, кто взял из библиотеки книги домой девятого июля – чем больше найдёт, тем лучше. В следующие два часа Макензи успела встретиться с тремя людьми из списка, и ни одна из встреч не принесла ничего нового или полезного. Однако одна женщина сказала, что слышала слухи о подозрительном библиотекаре, который, если им верить, домогался посетительниц среди книжных полок и шкафов.

Макензи приехала в тюрьму – правильнее сказать исправительное учреждение, – которое находилось за чертой города, на пятнадцать минут раньше. Там она встретилась с заместителем шерифа, который передал ей бумаги, необходимые Макензи для разговора с Нейлом. Она быстро заполнила бланки беглым почерком, словно это была лишь формальность.

«У меня есть список людей, которым может понадобиться защита, – сказала она, заполняя бумаги. – У меня есть основания полагать, что человек, который уже убил двух слепых, может охотиться и на них».

«Слепых? – спросил замшерифа. – Каким чудовищем нужно быть, чтобы пойти на такое? Вы же не думаете, что это сделал придурок Нейл?»

«Я не могу знать наверняка. Можете попросить кого-нибудь проверить адреса из списка? – попросила она, передавая адреса людей, которые дал Батисте. – Следующие пару дней считайте их потенциальными жертвами убийцы».

Замшерифа кивнул. Он выглядел обеспокоенным, думая, что, возможно, Квентин Нейл был более опасен, чем он изначально подумал; что тот мог быть убийцей.

«Это спорно, – подумала Макензи. – Скорее всего, Нейл был за решёткой на момент убийства Эллис Риджвей. Хотя, возможно, он может знать, кто убийца».

«Я бы ни за что на него не подумал, – сказал заместитель. – Вы же знаете, за что его посадили?»

«Непристойное обнажение?»

«Это мягко говоря. Его обвиняют в сексуальном нападении, непристойном обнажении и попытке изнасилования».

«Видимо, Сэм Батисте не знал всей правды, – подумала Макензи. – А подробнее?»

«Если говорить коротко… он напился и набросился на женщину на улице в оживлённой части города. Кто-то из прохожих видел, как он ударил женщину кулаком. Когда люди бросились, чтобы его остановить, он уже повалил её на землю и пытался забраться ей под юбку».

«Кто жертва?»

«Двадцатилетняя студентка. Изучает медицину в Университете Содружества Вирджинии».

Макензи задумалась и тут услышала позади знакомый голос.

«Начали без меня?» – спросил Эллингтон.

«Просто заполняю бумаги, – ответила она, надеясь, что смогла скрыть радость от его появления не только от самого Эллингтона, но и от присутствующего офицера полиции. – Ты слышал наш разговор?»

«Слышал. Похоже, этот парень – само очарование».

«Его также обвиняют в сексуальных домогательствах в отношении женщин-посетительниц библиотеки для слепых, из которой его уволили».

«Как низко он пал, – с отвращением заметил Эллингтон. – Хотя это неудивительно».

Макензи передала бумаги заместителю шерифа. Он взял их, не глядя, и провёл Макензи и Эллингтона в центральный вестибюль. Они зарегистрировались, он открыл двери, и они оказались в небольшом коридоре, из которого он указал на комнату для допросов, похожую на камеру.

«Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится», – сказал зам.

Макензи и Эллингтон вошли в допросную.

Квентин Нейл сидел за обычным деревянным столом квадратной формы. Он посмотрел на них почти весело, словно смотрел интересную передачу по телевизору. Было видно, что он не ожидал, что в комнату войдёт кто-то вроде Макензи. Он не пялился на неё, но его взгляд задержался на ней немного дольше обычного.

«Это первое и последнее предупреждение, – сказал ему Эллингтон. – Мы знаем, за что вас посадили. Ещё раз посмотрите на неё подобным образом, и мне придётся долго объяснять начальству, зачем я избил никому не известного извращенца в тюрьме Вирджинии. Я ясно выражаюсь?»

«Да», – быстро ответил Нейл.

Слова Эллингтона вызвали у Макензи желание улыбнуться, но в то же время внутри она ощущала некий уничижительный дискомфорт от того, что Эллингтон за неё заступился.

«К счастью для вас, – сказала она, – наш визит никак не связан с вашими обвинениями. Нас интересуют слухи, витающие вокруг вашего увольнения из библиотеки для слепых. Надеюсь, вы понимаете, что ваша статья заставляет нас думать, что слухи верны».

Нейл выглядел очень смущённым и едва сдерживал слёзы. Ему вдруг стало очень сложно заставить себя смотреть в глаза Макензи и Эллингтону, поэтому он предпочёл изучать взглядом поцарапанную крышку стола.

«Считаю ваше молчание подтверждением наших догадок, – сказала Макензи. – Мистер Нейл, я задам вам несколько очень простых вопросов. Если вы будете отвечать честно, то наш разговор продлится совсем недолго. Первый вопрос… Вы работали в библиотеке девятого июля?»

Нейл задумался на мгновение, а потом покачал головой: «Нет. Меня не было в городе».

«Вы уверены?» – спросил Эллингтон.

«Да, – быстро ответил Нейл. – Две недели назад я был в отъезде. Был в Манассасе. Практически уверен, что это было как раз девятого числа».

«Как долго вы отсутствовали?»

«Один день».

«Вы как-то можете это подтвердить?» – спросила Макензи.

Нейл снова задумался, а потом утвердительно кивнул: «Можете спросить в библиотеке. Последние несколько месяцев я всегда работал по будням и пропустил только тот единственный день».

«Когда вы работали в библиотеке, вы общались с кем-либо из женщин, которых вы сексуально домогались?»

Нейл покачал головой: «Нет. Я решил, что это было рискованно. Мне казалось… Я не знаю. Мне это просто казалось глупым».

«А лапать слепых женщин – это, значит, нормально?» – со злостью подумала Макензи.

«Вы когда-нибудь слышали, чтобы они общались с другими библиотекарями или посетителями библиотеки?» – спросил Эллингтон.

«Несколько раз».

«Вы можете назвать имена?» – спросила Макензи.

Нейл вновь задумался: «Одну женщину, по-моему, звали Эшли. Я уверен, это она узнала меня, и из-за неё меня уволили».

«Вы знаете женщину по имени Эллис Риджвей?»

«Не думаю, – ответил он. – Повторюсь, я не знаю их по именам».

Внутри Макензи была напряжена. Отгул и поездка случились именно в тот день, о котором она спрашивала. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

«Это он, – с волнением подумала она. – Это наш убийца».

Минуту она смотрела на него изучающе. Она уже несколько раз сталкивалась с подобными личностями – он отлично понимал, в каких мерзких вещах его обвиняют, но чувствовал себя беспомощным и побеждённым из-за невозможности избежать наказания. Ей вовсе не было его жаль, даже если он искренне раскаивался в содеянном… пусть и с опозданием.

«Думаю, мы закончили, – сказала Макензи. – Мы встретимся с вами вновь, если у нас возникнут дополнительные вопросы».

Она думала, что сейчас Нейл скажет что-то вроде «я совсем не такой», но он молчал. Макензи и Эллингтон повернулись к нему спиной и вышли.

Заместитель шерифа ожидал их у двери. Когда Эллингтон захлопнул дверь, тот посмотрел на часы. «Быстро вы, – сказал он. – Уже закончили?»

«Да, – сказала Макензи. – Ещё раз спасибо».

Когда они вышли на улицу, Макензи заметила, что Эллингтон над чем-то крепко задумался. «Думаешь, это он?» – спросил он.

«Думаю, это вполне вероятно, – ответила Макензи. – Нужно связаться с Сэмом Батисте из библиотеки, чтобы проверить рассказ Нейла о поездке. Всё выглядит подозрительно… слишком хорошо, чтобы быть правдой».

«Ну да… чистая и быстрая победа, на которую надеются МакГрат и мой новый лучший друг Лэнгстон Риджвей».

Макензи достала телефон, чтобы позвонить Батисте. Она набирала его личный номер, а не звонила в библиотеку, потому что та закрылась в пять. Пока она это делала, радость и волнение чуть поутихли, уступив место логике. Слушая гудки, она думала о нескольких вещах:

«Если взять в расчёт время смерти Кеннета Эйбла и Эллис Риджвей при условии, что в библиотеке подтвердят его расписание, то он не наш убийца. Кроме того… он нападает на женщин. Зачем ему убивать Кеннета Эйбла? Если несколько дней назад его взяли за жестокое нападение, боюсь, что будут несовпадения и по датам».

«Алло», – сказал Батисте.

«Это агент Уайт, – сказала она. – Я понимаю, что вы уже ушли с работы, но, возможно, на домашнем компьютере у вас есть программа, чтобы получить доступ к рабочим графикам сотрудников библиотеки?»

«Есть такая программа на ноутбуке. Расписание на весь год. Что именно вас интересует?»

«Я только что говорила с Квентином Нейлом, и он утверждает, что отсутствовал на работе девятого июля. Вы можете это подтвердить?»

«Могу. Дайте мне минуту…»

Макензи слушала шум на другом конце линии, когда Батисте положил телефон, передвинул его, а потом снова положил. Она слышала, как он стучит по клавиатуре, а потом, меньше чем через минуту, в ухе снова раздался его голос.

«Он говорит правду, – сказал Батисте. – Сейчас, глядя на табель, я тоже вспомнил. Девятого он отпросился, чтобы навестить брата или сестру, по-моему, в северной Вирджинии. Простите, что сразу вам об этом не сообщил».

Макензи повесила трубку и вздохнула: «Итак. Получается… Квентина Нейла не было на работе в день, когда там одновременно были Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей. Это не снимает с него подозрений в убийстве, но…»

«Очень даже снимает, – сказал Эллингтон, – если учитывать ещё и это». Он показал Макензи электронную копию отчёта об аресте Нейла, которую он сейчас открыл на телефоне. Нейла арестовали в воскресенье вечером, и с тех пор он находился под арестом. Арест произошёл за два дня до убийства Эллис Риджвей.

«Вот чёрт», – сказала Макензи.

Вот так запросто они лишились многообещающей зацепки. Ещё десять минут назад она была уверена, что смотрит в лицо убийце, а сейчас у Макензи вновь ничего не было.

И вот совсем неожиданно занятой день подошёл к концу. И оказалось, что это был день, наполненный лишь разговорами, которые ни к чему не привели, и осознанием того, что убийца до сих пор был на свободе.

ГЛАВА 10

Ему думалось, что в такой вечер, как сегодня, жара властвует над пригородом, как невидимый великан, который топчет всё на своём пути. Его тихие шаги по мостовой оглушали. Сейчас даже древесные лягушки и кузнечики невероятно громко распевали свои песни, словно очень мощный громкоговоритель передавал странный механический звук.

Он шёл вдоль домов, стараясь не попадать под свет уличных фонарей. Примерно полчаса назад закат уступил место ночи, погрузив городские улочки в неземную тишину.

Хотя он был здесь именно из-за этой тишины, вернее, не собственно из-за неё, а из-за того, что она с собой несла.

Дойдя до конца улицы, он увидел идущего навстречу мужчину. Его сопровождала тень, нечётко нарисованная светом фонарей. В руках у него была трость, и казалось, он смотрит куда-то влево от себя, где не было ничего, кроме темноты и пустой двухполосной дороги, бегущей по жалкому городишке.

Он хорошо знал этого мужчину. Он говорил с ним несколько дней назад, пока читал ему книгу, сидя на скамейке в парке меньше чем в полумиле от того места, где он сейчас стоял. Мужчину звали Уэйн Невинс, и он был слеп от рождения все пятьдесят лет своей жизни.

Он остановился, зная, что очень скоро Уэйн узнает, что он здесь – услышит его или, может, почувствует его запах. Он знал, что, волнуясь, люди источали определённый запах, и слепые иногда могли его учуять.

«Жуть какая, – подумал он. – Они как монстры… живут в кромешной тьме, но могут так использовать другие органы чувств, как нам, обычным людям, никогда не понять».

Решив, что смог обуздать своё волнение, он двинулся дальше. Между ними было примерно пятнадцать метров, включая то пространство, где два угла улицы соединялись, образуя перекрёсток. И именно тогда, когда он начал приближаться к перекрёстку, мир вокруг стал расплываться.

Он нервно сглотнул и опёрся о стену здания слева от себя. Время от времени зрение играло с ним эту злую шутку – мир вдруг мутнел, и всё плыло перед глазами. Иногда он вовсе переставал видеть, погружаясь во тьму минут на десять. Это состояние часто сопровождалось несильной головной болью, но сейчас он ничего подобного не чувствовал.

В такие моменты он вспоминал кухню в родительском доме. Он вспоминал потрескавшийся отстающий линолеум, пахнущую плесенью раковину и огромную по размерам мать, стоящую над ним, что-то крича.

За этим обычно следовало воспоминание о боли, но обычно ему удавалось его подавить.

Если он хотел, чтобы сегодня у него всё получилось, нужно было выкинуть эти воспоминания из головы. Если он хотел, чтобы мгла отступила, ему нужно было оставить эти воспоминания позади…

И вдруг всё прошло. Исчез старый линолеум, и перед глазами была лишь тёмная улица.

Он сфокусировал взгляд на Уэйне Невинсе и его тёмной фигуре, неясно вырисовывающейся впереди. Он не мог позволить себе потерять его из виду или, что ещё хуже, спугнуть его. Он часто заморгал, будто пытаясь вернуть зрение одним усилием воли. Она наделся, что скоро всё пройдёт, как это обычно бывало. Если слепота будет длиться дольше тридцати секунд, он упустит Уэйна Невинса, а с ним и свой шанс.

Борясь с угасающим зрением, он видел привычные для этого горестного момента образы: зловеще ухмыляющееся лицо матери перед тем, как дать волю слезам; кровь в раковине; обнажённое бедро своей первой девушки и иллюзорный и почти таинственный бугорок, в который оно переходило.

Воспоминания накрыли его волной, и он тонул в их водовороте. Внутри всё сжалось в комок, словно он только что сошёл с американских горок, и ему казалось, что его вот-вот стошнит. Он задержал дыхание, пытаясь справиться с приступом. Он понимал, что от частого моргания ничего не изменится, но продолжал моргать. Так ему казалось, что он хотя бы пытается всё остановить, что он контролирует ситуацию.

Несмотря на кадры воспоминаний, мелькающие перед мысленным взором, он продолжал видеть приближающегося Уэйна Невинса. На долю секунды перекошенная фигура, темная улица, свет от фонарей и нечёткое зрение превратили Уэйна в фигуру с постера «Изгоняющего дьявола».

Это странное и неожиданное сравнение прекратило поток воспоминаний. Они больше не накрывали его волной, а растаяли за мгновение. Они исчезли, и зрение сразу вернулось.

Сердце стучало о рёбра. Во рту пересохло. Он даже забыл, зачем сюда пришёл.

Он оглядел улицу. Машин не было – их никогда здесь не было после девяти часов вечера. Этот городок не отличался от остальных забытых Богом мест, затерянных в лесах Вирджинии. После восьми часов жизнь замирала, а те, кто выходил из дома в такое время – в основном подростки, ищущие способы провести время и потратить деньги, – отправлялись в соседние городки, которые могли предложить больше в плане развлечений и рисковых приключений.

Опасливо, но уверенно он двинулся вперёд.

Уэйн Невинс замедлил шаг. Видимо, он почувствовал его присутствие… А может, даже учуял исходящие от него страх и волнение.

Не видя смысла в продолжении игры, он вышел из-под тени здания и пошёл к Уэйну. Теперь их разделяла только дорога, и они стояли на противоположных её сторонах.

«Мистер Невинс, – сказал он, – как поживаете?»

Уэйн остановился, а потом улыбнулся. «Не ожидал увидеть вас здесь в такой час», – сказал он, а потом безрадостно рассмеялся над собственной шуткой.

«Я собирался на пробежку, – соврал он. История с пробежкой могла объяснить исходящие от него запахи, вызванные паникой, которая охватила его пару минут назад, – но через десять минут передумал. Знаете, из меня плохой бегун».

«Из меня тоже», – снова рассмеявшись над собственной шуткой, ответил Уэйн.

«От меня не убежишь», – подумал он.

«Раз я всё равно гуляю, – сказал он, – хотите, я провожу вас домой?»

Уэйн задумался на мгновение, а потом пожал плечами: «Если у вас больше нет других планов, то давайте. Это было бы неплохо».

«К какому часу вам нужно вернуться?» – спросил он.

Он строил из себя простачка. Он знал, что Уэйн должен быть в приюте не позже десяти вечера. У них в запасе было полчаса. Приют находился в нескольких минутах ходьбы от них, но в темноте ночи это было довольно приличное расстояние.

Уэйн был смельчаком, это было очевидно. Он знал это, знал это с первой их встречи три месяца назад. В то время как большинство слепых людей чувствовали себя неуютно от одной только мысли, чтобы ходить по улице в одиночку, Уэйн бродил по ночам. Он утверждал, что такие прогулки помогали проветрить голову и в тишине маленького города напоминали ему о Боге.

Он торопливо перешёл дорогу и встал рядом с Уэйном. «Показывайте дорогу», – сказал он, решив, что Уэйн оценит сухой юмор его шутки.

И это сработало. Всё шло даже лучше, чем он мог надеяться. Возвращаясь в приют, они должны были пройти три квартала на север, а потом два квартала на запад. Они никогда так и не свернули на запад. У следующего перекрёстка они остановились. Это было последнее место, которое посетил Уэйн Невинс.

«Итак, – сказал Уэйн, прощупывая тротуар тростью. Она издавала мелодичный стук-стук-стук. – Что вы будете читать мне после того, как мы закончим «Бойню номер пять»?

«Пока не решил, – ответил он. – У вас есть пожелания?»

«Хочется что-нибудь с детективным сюжетом, перестрелками и парой эротических сцен».

«Уверен, смогу найти что-нибудь подходящее», – сказал он, когда они дошли до конца квартала. Он посмотрел вперёд и увидел нужный переулок, до которого сейчас было примерно пятнадцать метров.

«Было время, я слушал «Частный детектив Магнум», когда шоу шло по телевизору, – с ностальгией в голосе сказал Уэйн. – Мой отец обожал этот сериал и всегда пытался как можно лучше объяснить, что происходило на экране во время диалогов».

Переулок был совсем близко. Уэйну Невинсу оставалось жить несколько минут, а он тратил их на разговоры о сериале из восьмидесятых. Было в этом что-то невероятно печальное.

«Вы когда-нибудь смотрели этот сериал?» – спросил Уэйн.

«Нет. Мне больше нравился «Макгайвер».

«О, да, – сказал Уэйн. – Я слышал о нём. Правда, я не думаю…»

В последний раз осмотревшись, чтобы убедиться, что поблизости не было машин и прохожих, он с силой толкнул Уэйна о ближайшую стену. Не успел тот вскрикнуть, как он ударил его кулаком. Удар пришёлся Уэйну в живот, и он начал жадно глотать губами воздух. Пока Уэйн пытался прийти в себя, он уже тащил его вглубь переулка. Трость упала, стуча по асфальту. Это был единственный звук, слышимый среди нагретых солнцем тихих улочек.

ГЛАВА 11

Макензи села в постели, тяжело дыша и прижав руку к груди после очередного ночного кошмара. Она не сразу поняла, где находится, когда оглядела комнату. За последние два дня она так много переезжала, что в первые двадцать секунд после того, как окончательно пришла в себя, не понимала, где оказалась.

Она увидела спящего рядом Эллингтона. Он как обычно подмял под себя почти всё одеяло, обнажив её и без того нагое тело.

Она не сводила глаз с его тёмной фигуры, пытаясь окончательно проснуться. Она была в отеле «Сонный двор» в Ричмонде. Утром они с Эллингтоном собирались поговорить с последними двумя людьми из списка Батисте. Кто знает, что случится потом. Скорее всего, они вернутся в Стейтон, чтобы ещё раз всё проверить, возможно, опросить несколько человек и надеяться, что убийца вернётся на место последнего преступления.

Эти планы казались блеклыми по сравнению с разбудившим её кошмаром. Ей снилось всё то же, что обычно – родительская спальня. Мёртвое тело отца. Кровь на полу и стенах. Правда, на этот раз кровать была устлана визитными карточками с надписью «Антикварный магазин Баркера». Каждый раз как она пыталась взять одну из них, бумага резала её, словно нож. Прежде чем отказаться от этой затеи, она лишилась большого пальца и мизинца. Она отвернулась от кровати, чтобы выйти из комнаты, когда мёртвый отец сел на постели и прокричал: «Тихо!».

Макензи медленно сползла с постели. Она прошла в ванную и наполнила пластиковый стаканчик холодной водой из-под крана. Она медленно выпила воду и вернулась в кровать. Часы на прикроватной тумбочке показывали 4:05, и она понимала, что ни за что не сможет снова заснуть.

Макензи взяла телефон и проверила почту. В ящике было несколько новых писем; некоторые из них были из Квантико с информацией по прошлым делам и другими околорабочими мелочами. Было ещё письмо от агента Харрисона под темой «Собаки?»

Макензи открыла сообщение и прочла короткий текст, удивившись тому, что МакГрат поручил Харрисону помочь ей с текущим расследованием.

«Просто сообщаю, – было написано в письме, – что порылся в жизни твоих жертв Кеннета Эйбла и Эллис Риджвей. Нашёл, что оба в прошлом использовали собак-поводырей. Несмотря на то, что приюты находятся далеко друг от друга, они брали собак в одном и том же агентстве. Вот данные. Возможно, эта информация не пригодится, но всё лучше, чем ничего».

Макензи увидела адрес агентства, которое находилось в Питерсберге, городе, который был всего в получасе езды от Ричмонда.

«Итак, – подумала она, отложив телефон и надеясь поспать ещё хотя бы час. – Агентство из Питерсберга, предоставляющее собак-поводырей. Задержанный возможный подозреваемый в Линчбурге. Библиотека для слепых в Ричмонде. Смерти в Стейтоне и Трестоне. Нам что придётся колесить по всему этому жаркому штату, чтобы найти ответы?»

Не в силах уснуть, она раздумывала о том, чтобы разбудить Эллингтона ради чего-нибудь, более интересного, чем сон, но потом отказалась от этой мысли. Пусть спит. Кроме того… если она не может заснуть, то нужно хотя бы отдохнуть, даже если речь идёт о бессонном лежании в постели. Такой отдых лучше, чем никакого.

Когда в 5:20 зазвонил телефон, все надежды на отдых были забыты. Она быстро ответила, понимая, что такой ранний звонок не предвещал ничего хорошего.

«Алло».

«Уайт, привет. Это Харрисон».

«О, привет, – ответила Макензи, даже не пытаясь скрыть удивление. – Что случилось?»

«Произошло ещё одно убийство. Снова слепой».

«Где?»

«Рядом с вами. Небольшой городок в окрестностях Ричмонда под названием Честерфилд».

«Мы были так близко», – подумала Макензи. Мысль была одновременно волнительной и огорчающей.

«Там есть приют для слепых?»

«Да. Я скину тебе адрес».

«Спасибо, – ответила Макензи. – Мы уже едем».

Когда она прощалась с Харрисоном, Эллингтон сел в постели. Он зевнул и потянулся, а потом произнёс: «И куда мы едем теперь?»

* * *

Они приехали в Честерфилд в 6:35 утра, начав день с быстрого завтрака из кофе и рогаликов. Они припаривали машину на маленькой парковке у приюта «Мэри Денбридж». На парковке уже было несколько полицейских машин. Пока они выходили из своей и показывали удостоверения полицейскому, несколько его коллег ставили блокпост, чтобы больше ни одна машина не могла въехать на парковку.

Полицейский кивнул и вздохнул. «Рад вас приветствовать, – сказал он. – Я только что узнал, что это уже третье подобное убийство за месяц. Это так?»

«Всё верно».

Полицейский покачал головой, словно не веря в услышанное: «Давайте я провожу вас».

«Жертву убили здесь?» – спросила Макензи.

«Похоже, что нет, – ответил офицер. – Его нашли в переулке в двух кварталах отсюда через три часа после установленного в приюте комендантского часа, который начинается в десять вечера».

Он провёл их в дом. Внутри приюта было тихо, даже несмотря на присутствие нескольких полицейских. Некоторые разговаривали между собой, а другие общались с жителями приюта.

«Женщина, которая вам нужна, сейчас в полувменяемом состоянии. Наши люди пытаются её успокоить».

«Здесь есть ещё сиделки?» – спросила Макензи.

«Да, она вон там, – ответил полицейский, указывая на женщину, которая общалась с другим офицером. – Её зовут Генриетта Шелдон, и она единственная, кто сейчас сможет вам помочь. Пошлите, я вас представлю».

Генриетта Шелдон увидела их приближение и отошла от полицейского, с которым разговаривала. Макензи вновь достала удостоверение и подошла к ней.

«Мисс Шелдон, меня зовут агент Уайт, а это агент Эллингтон. Как мы понимаем, вы можете предоставить нам кое-какую информацию. У вас есть минутка, чтобы с нами поговорить?»

«Конечно, – сказала она. Макензи сразу поняла, что Генриетта быстро миновала стадию горя и сразу перешла к стадии злости. – Чем я могу вам помочь?»

«Нам сказали, что жертву нашли в переулке после комендантского часа. Вы знаете, что погибший там делал?»

«Во-первых, жертву зовут Уэйн Невинс. И обычно по вечерам в четверг, примерно в восемь вечера он всегда ходил на прогулку».

«Вы знаете, где он гулял?»

«Всегда ходил по одному и тому же маршруту. Проходил примерно две мили вверх по дороге от баптистской церкви. По четвергам проводится репетиция церковного хора. Он медленно проходил мимо церкви, чтобы слышать пение».

«Получается, вам известен точный маршрут?»

«Полагаю, что да».

«Могли бы вы нам показать это место?» – спросил Эллингтон.

«Но для начала мне бы хотелось увидеть его комнату, – сказала Макензи. – Как у вас с камерами наблюдения? Как организована охрана приюта?»

«Система охраны у нас старенькая, но в рабочем состоянии. Полиция уже просмотрела вчерашние записи момента, когда Уэйн ушёл».

«Я бы тоже хотела их увидеть, если вы не против», – сказала Макензи.

«Конечно, следуйте за мной».

И вот уже в третий раз за несколько дней Макензи шла по приюту для слепых. Этот приют, «Мэри Денбридж», выглядел лучше, чем приют в Трестоне, но всё же уступал «Уэйкману». Утром здесь было людно. Казалось, что все жители приюта вышли из комнат, ходили из угла в угол и иногда разговаривали с полицейскими.

Генриетта провела их в небольшую комнату вроде офиса, находящуюся рядом с более просторным кабинетом. В комнате находились два офицера полиции. Они расположились у небольшого стола и наблюдали за тем, что происходило на мониторах. Один из них сидел за пультом управления, выбирая кадры для просмотра.

«Простите, ребята, – сказала Макензи. Она показала удостоверение и представила себя и Эллингтона. – Нашли что-нибудь?»

«Пока ничего, – ответил офицер за пультом управления. – Просматриваю видео уже почти час, но ничего не могу найти. Однако я нашёл момент, когда Уэйн Невинс вышел из приюта, вот он… – добавил он, остановив видео. – Он вышел один. Более того, в следующие полчаса никто не выйдет и не войдёт в здание».

«А вот этот же момент, записанный камерой на парковке», – сказал полицейский, указывая на другой экран. Он запустил видео, и они увидели, как Уэйн Невинс идёт по краю парковки и исчезает с экрана. Макензи вгляделась, но не увидела никого, кто мог бы за ним следовать.

«Никто не появлялся на парковке после этого момента?»

«Никто. Следующий, кого мы видим, это рассыльный из FedEx, который приехал сорок минут спустя, чтобы доставить офисные принадлежности».

Макензи ничего не сказала, продолжая молча смотреть на экраны, когда полицейский перемотал оба видео и проиграл их снова, на этот раз в замедленном темпе.

«Если хотите, садитесь за пульт», – сказал офицер, отъехав назад на стуле и предлагая ей подойти ближе.

«Нет, спасибо, – ответила Макензи. – Вы проделали большую работу, – она повернулась к Генриетте. – Готовы немного проехаться с нами?»

«Готова на всё, что угодно, лишь бы этого урода поймали», – ответила женщина.

Макензи вновь услышала в её голосе злость и разочарование. Уже через секунду она чувствовала то же самое.

* * *

«Что вы можете рассказать нам о семье мистера Невинса?» – спросила Макензи, когда они выехали на дорогу вместе с Генриеттой.

«Родители умерли. У него есть брат в Арканзасе, но пока нам не удалось с ним связаться».

«Есть ли среди жителей приюта те, кого бы вы отнесли к друзьям мистера Невинса?»

«К сожалению, нет. Уэйн был сам по себе. Думаю, он был общительным, гостеприимным и милым, но он никогда не участвовал в групповых мероприятиях. Он жил в приюте полтора года. Сюда он переехал из другого приюта для слепых, расположенного в Нью-Йорке. Он сам попросил о переводе, потому что говорил, что для него Нью-Йорк был слишком шумным и беспокойным городом».

Впереди из-за угла показалась небольшая баптистская церковь. На часах было 7:30 утра, и солнечный свет мягко прорисовывал её очертания. «Он проходил мимо этой церкви?» – спросил Эллингтон.

«Да, этой, – ответила Генриетта. – Мы можем остановиться и пройти по его маршруту, если хотите».

«Неплохая мысль», – подумала Макензи, подъезжая ближе к церкви.

Они вышли на тротуар. Город просыпался, и на дороге появлялось всё больше машин. Большинство из них направлялось в Ричмонд на работу, не подозревая, что кто-то среди них убивал слепых людей.

Пока они шли, Макензи подумала, что могла бы проверить ту единственную связь, которую нашла между предыдущими двумя жертвами: «Мисс Шелдон, вы не знаете, посещал ли Уэйн библиотеку для слепых в Ричмонде?»

«Туда ходит большинство наших подопечных, – ответила она. – У нас живут двадцать человек, и могу сказать, что как минимум четырнадцать из них часто посещают эту библиотеку. Точно могу сказать, что время от времени туда ходил и Уэйн. Почти уверена, что он был там и в этом месяце».

Макензи и Эллингтон многозначительно переглянулись.

«Возможно, убийца использует библиотеку, как место для охоты, – подумала она. – Возможно, там он находит своих жертв. Но если так, то как нам, чёрт возьми, найти его среди посетителей?»

Теория была притянутой за уши, но пока Макензи не хотела от неё отказываться: «Я могу позвонить Сэму Батисте и попросить его составить для меня список книг, которые недавно брали на дом наши жертвы…»

Размышляя об этом, она заметила впереди две патрульные машины. На тротуаре стояли три офицера. Проблесковые маячки на крышах машин были включены.

«Здесь его нашли, – сказала Генриетта. Она прошла ещё несколько шагов, а потом опёрлась о стену здания на углу переулка – это был маленький магазин, который ещё не открылся. – Я останусь здесь, если вы не против. Не могу туда идти. От одной мысли о произошедшем мне становится страшно».

Уважая её желание, Макензи и Эллингтон пошли по переулку одни. Встретившись взглядом с полицейскими, они показали им удостоверения и представились. Никто не предложил помощи – полицейские просто отошли в сторону, позволив гостям-агентам делать свою работу.

«Где именно нашли тело?» – обернувшись через плечо, спросила Макензи.

Молодая женщина-полицейский подошла ближе и указала на место в нескольких метрах впереди, рядом со стеной магазина. На бирке с фамилией было написано «Картер».

«Там, – сказала Картер. – Насколько я знаю, убитый полусидел у стены».

Макензи подошла к стене и внимательно посмотрела на кирпичи и мостовую. Она не увидела ни капель крови, ни следов борьбы. Она посмотрела на короткий переулок и не увидела ничего примечательного. Хотя, возможно, отсутствие примечательного, было само по себе примечательно.

«Кеннета Эйбла нашли в шкафу, в собственной комнате, в здании.

Эллис Риджвей нашли в общественном саду в полумиле от приюта «Уэйкман».

А теперь Уэйн Невинс, убитый в двух кварталах от приюта «Мэри Денбридж».

Убийца знает местность. Он знает расписание и распорядок дня жертв; по крайней мере, мы можем так думать, говоря об Эллис и Уэйне. Знал ли убийца, что Уэйн приходит сюда, чтобы послушать церковный хор? Знал ли он, что Эллис была частой посетительницей цветочного сада?»

Чего-то не хватало. Она что-то упускала.

«И сейчас, и в случае с Эллис и, исходя из того, что мы знаем, в случае Кеннета отсутствуют следы борьбы. Более того, велика вероятность, что Кеннета убили прямо у него в комнате.

Либо убийца двигается до удивления бесшумно… либо он знает жертв. Могу даже предположить, что ему доверяют. Возможно, жертвы не видели в нём угрозы».

Макензи вышла из переулка и оглядела улицу в оба конца. Если она верно ориентировалась, чтобы вернуться в приют, необходимо было пройти несколько кварталов вверх и свернуть направо. Она посмотрела назад в сторону церкви. Сейчас её видно не было, но Макензи могла легко оценить, на каком расстоянии от этого места та находилась.

«Уэйн гулял один, – думала она, – что довольно смело для незрячего человека. Скорее всего, с собой у него была трость или, возможно, собака-поводырь».

И тут она вспомнила письмо, которое прислал ей Харрисон, указывающее на возможную связь с агентством, предоставляющим собак-поводырей. В мозгу родились сразу две мысли.

«Офицер Картер?»

«Да».

«На месте преступления не находили трость?»

«Находили, – ответила Картер. – Сейчас она должна быть в распоряжении полиции Ричмонда. Они забрали её, как улику».

«Можете дать мне контакты кого-нибудь, кто может её для меня осмотреть?»

«Могу. Секунду».

Когда Картер ушла, чтобы переговорить с одним из офицеров, к Макензи подошёл Эллингтон. Она слегка улыбнулась, когда он приобнял её за талию, но потом поняла, что он делал это на работе, и быстро убрала его руку.

«Причём здесь трость?» – спросил он.

«Мне кажется, жертвы знали убийцу. Возможно, они считали его другом… доверяли ему».

«Думаешь, на трости могут быть отпечатки или следы одежды?»

«Это возможно».

«Почему тогда нам не поехать в участок и не проверить всё самим? Поговорить с криминалистами?»

«Возможно, поедем, но позже, – ответила Макензи. – Сейчас я хотела узнать про собак».

«Собак? Это шутка какая-то? Ты же знаешь, я не понимаю твои шутки».

«Я не шучу, – сказала Макензи. – Это возможная зацепка».

«Ладно, но обещай, что расскажешь мне о ней по дороге. Знаешь… о чём ещё ты можешь мне рассказать? О своих снах. Этой ночью ты вся дрожала во сне и стонала».

Макензи посмотрела на него, как могла более искренне, хотя решила, что вышло, наверное, немного холодно. «Прости, – сказала она, – но наши отношения ещё не дошли до этого уровня».

Эллингтон кивнул и сменил тему: «Значит, собаки?»

Макензи вяло улыбнулась и отвернулась от него, ожидая возвращения Картер с информацией по трости. Эллингтон молчал, и это молчание грузом давило на неё, но Макензи не позволяла себе отвлекаться. Вместо этого она сконцентрировалась на паре возможных зацепок, которые появились у них этим утром, и на том, как они могли помочь ей понять убийцу.

ГЛАВА 12

Они приехали в агентство, предоставляющее услуги собак-поводырей после 9:00. Перед входом не было вывески, и само здание выглядело так, как обычно выглядят приюты для животных. Агентство находилось чуть в стороне от шоссе, окружённое небольшим полем с одной стороны и лесом – с другой. К зданию вела гравийная дорога, и в целом создавалось впечатление самобытного места.

Когда они вышли из машины, Макензи услышала радостный лай собак по другую сторону одноэтажного здания. Эллингтон заранее позвонил и предупредил о визите, чтобы с ними могли поговорить. Это было правильное решение, потому что для посетителей двери приюта открывались строго по предварительной записи.

Не успели они дойти до двери, как им навстречу вышла высокая худая женщина. Она открыла дверь и с улыбкой пригласила их войти. Проходя мимо неё, Макензи почувствовала, что от женщины пахнет собачьим кормом. Они вошли в крошечный вестибюль, в котором стояли четыре стула и небольшой столик, на котором лежали несколько журналов. За стеклянной стеной располагался офис, а за ним, даже не отделяемая стеной, располагалась комната с бетонными стенами и большими собачьими будками.

«Добро пожаловать, – сказала женщина. – Меня зовут Гретхен Слейтер, и я управляю этим агентством. Дайте знать, если я как-то могу помочь вам в расследовании. Вы должны понять, что это первый подобный опыт в нашей практике».

«Мы не можем разглашать подробности дела, но надеемся найти связь между тремя людьми. Все они жили в Вирджинии, далеко друг от друга и являлись инвалидами по зрению».

«Мы работаем по всему штату, – ответила Гретхен, – включая части Западной Вирджинии и Северной Каролины».

«Если я назову вам три имени, как скоро вы сможете мне сказать, обращались ли они к вам?»

«Возможно, уже через минуту, – с гордостью сказала Гретхен. – Давайте пройдём в офис и посмотрим, чем я могу вам помочь».

Гретхен открыла дверь в захламлённый угловой кабинет, в котором был письменный стол и несколько стульев у стены, ведущей в сквозное помещение с будками и клетками. Гретхен села за стол и открыла компьютер.

Пока они ждали, когда он включится, Макензи спросила: «У вас хорошо идут дела, или это, скорее, нишевый бизнес?»

«Мы занимаем стабильное положение на рынке, – сказала Гретхен. – Недавно мы начали готовить ещё и служебных собак, но наша основная услуга – это собаки-поводыри».

«Если нужна собака, то кто с вами связывается?» – спросил Эллингтон.

«Обычно это делают сиделки, ухаживающие за слепыми, – сказала Гретхен. – Иногда нам звонят сами управляющие приютами для слепых».

«Вы ведёте дела с приютом «Уэйкман» из Стейтона?» – спросила Макензи.

«Да, ведём. Это хороший приют. Вы там бывали? Это один из лучших приютов на всём восточном побережье».

«Мы там были», – сказала Макензи.

Компьютер включился, и Гретхен открыла программу, похожую на улучшенный вариант Excel. «Итак, – сказала она. – Кого мы ищем?»

«Эллис Риджвей. Уэйн Невинс. Кеннет Эйбл».

Гретхен вбила все три имени в строку поиска и, не успели выйти результаты, как она утвердительно закивала. «Имя Эллис Риджвей звучит очень знакомо, – сказала она. – По-моему, она жила в «Уэйкмане».

Макензи ничего не ответила, глядя на результаты поиска. Она смотрела на экран, пока Гретхен их озвучивала.

«Вот что мы имеем, – сказала она. – Видимо, только двое из трёх людей пользовались нашими услугами в прошлом: Кеннет Эйбл и Эллис Риджвей. Однако этот восклицательный знак у имени Уэйна Невинса означает, что он связывался с нами, чтобы узнать о наших услугах».

«Вы не знаете, почему он не пошёл дальше расспросов?» – спросила Макензи.

«Нет. Подобные записи мы не храним. Хотя подождите…»

Она нажала на пару кнопок, и появилась ещё одна колонка: «Он связывался с нами почти девять лет назад. Эта информация достаточно устарела».

«Мисс Слейтер, – спросил Эллингтон. – Сколько людей на вас работает?»

«Только один. У меня есть помощник, он кормит собак и следит за тем, чтобы они были чистыми и здоровыми. К тому же он отличный тренер-кинолог. Все остальные непостоянные сотрудники – это волонтёры. К нам приходят школьники, пожилая женщина, которая просто любит возиться с собаками, и ветеринар, который бесплатно их осматривает».

«Могли бы мы поговорить с вашим тренером?» – спросила Макензи.

«Это легко. Он на заднем дворе, собирается кормить собак».

Гретхен провела их мимо рядов клеток. Макензи сразу отметила, что все собаки были хорошо воспитаны. Некоторые радостно бегали у дверей клеток, но большинство оставались сидеть спокойно и тихо, с любопытством склонив головы набок, глядя на незнакомцев.

Когда они дошли до дальней стены, дверь, похожая на амбарную, вывела их на небольшой и узкий задний двор, покрытый травой и грязью. Примерно в десяти метрах от главного здания агентства находилось ещё одно старое здание, напоминающее по виду сарай. Дверь была распахнута, изнутри пахло плесенью. Внутри находился мужчина. Он отодвинул мешок с собачьим кормом в сторону, чтобы добраться до чего-то, что стояло за ним.

Гретхен постучала о косяк двери и вошла на деревянный скат, ведущий внутрь. «Привет, Майк, – сказала она, – заканчивай здесь. С тобой хотят поговорить».

Из постройки вышел афроамериканец. Он сильно вспотел и стирал большие капли пота со лба. Макензи его понимала. На часах было 9:15 утра, а на улице уже стояла тридцатиградусная жара. Он с улыбкой посмотрел на Макензи и Эллингтона и кивнул.

«Я бы предложил руку для рукопожатия, – сказал он, – но сейчас я слишком вспотел, чтобы жать руку незнакомцам».

«Мы не настаиваем», – сказал Эллингтон.

Когда Макензи и Эллингтон быстро представились и показали удостоверения, все четверо вернулись в здание, чтобы скрыться от жары. С собой Майк взял большое ведро с собачьим кормом и начал отсыпать его содержимое в миски, пока Макензи и Эллингтон задавали свои вопросы.

«Чему вы учите собак?» – спросил Эллингтон.

«Никогда не отходить от хозяина, – ответил Майк. – Я учу их быть всегда настороже на случай опасности или неожиданности. Я могу научить их ждать нужного сигнала светофора на оживлённых перекрёстах или приносить трость, обувь и пульт от телевизора».

«Вы работаете один?» – спросила Макензи.

«Большую часть времени, да. Иногда школьники-волонтёры играют роль слепых хозяев, чтобы собаки учились выполнять команды. Было время, к нам один-два раза в год приезжала женщина из Северной Каролины, чтобы проверить, что собаки здоровы, у них нет клещей и блох».

«Получается, у вас не было и нет подозрительных бывших сотрудников или кого-то в этом духе?» – спросил Эллингтон.

«Нет», – ответила Гретхен.

«Знаете, – сказал Майк, насыпая еду очередному питомцу: лабрадор терпеливо ждал, когда корм окажется в миске, и только потом приступил к еде, – я не знаю, что именно вас интересует, но если вы спрашиваете о тех, с кем у нас когда-то возникали проблемы, то на ум сразу приходит одно имя».

«Такая информация нам может очень помочь», – сказала Макензи.

«Был у нас клиент по имени Чарльз Кинг».

«О, Боже, – сказала Гретхен. – Я заставила себя полностью выкинуть воспоминания об этом придурке из головы».

«И кто этот Чарльз Кинг?» – спросила Макензи.

Гретхен и Майк переглянулись, выбирая, кто же будет рассказывать. Говорить начала Гретхен. Прежде чем начать, она громко вздохнула; Макензи поняла, что от одной мысли об этом человеке Гретхен становилось очень не по себе.

«Примерно четыре года назад у нас был клиент, – сказала она. – Чарльз Кинг жил один, но к нему регулярно наведывалась сиделка. Он не был слеп от рождения. На работе произошёл несчастный случай, и он потерял зрение. Если я не ошибаюсь, произошла утечка химикатов на заводе. В общем, с нами связалась его сиделка. Она привела его сюда, и он пообщался с несколькими собаками. С одной из них они быстро нашли общий язык».

«Верно. Казалось, они были созданы друг для друга», – с отвращением добавил Майк.

«Примерно месяц спустя нам позвонили, – продолжила Гретхен. – Звонила сиделка, чтобы сообщить, что Чарльз бил своего пса. Видимо, однажды он запнулся за поводок и совершенно выжил из ума».

«Я поехал к нему домой, – сказал Майк. – Договорился с местным ветеринаром, и мы нанесли ему визит без предупреждения. Я едва сдержался, чтобы не выбить из него весь дух, честное слово. Мне неважно, что он слепой. Он морил собаку голодом, пёс ходил, ковыляя на одну лапу, и у него не хватало двух зубов. Мы забрали собаку и у ветеринара узнали, что у неё была сломана задняя левая лапа, были трещины двух рёбер, синяки на дёснах и общее истощение».

«Мы заявили на него в соответствующие органы, – сказала Гретхен, – но ничего не было сделано. Правда, потом он звонил нам и угрожал. Когда мы сообщили в полицию, звонки прекратились. Полагаю, полицейские вынесли ему предупреждение».

«Как вы считаете, Чарльз Кинг мог бы нанести подобные увечья человеку?» – спросила Макензи.

«Если исходить из того, что он нам говорил, когда звонил, я бы сказал «да», – ответил Майк.

«У вас есть его адрес?»

«Да, – сказала Гретхен. – По-моему, он живёт где-то в окрестностях Линчбурга».

«Отлично, – подумала Макензи. – По крайней мере, это по пути в Стейтон, а не в другой части чёртова штата».

«Простите моё любопытство, – сказал Майк, – но Чарльз что-то натворил? Что-то похуже избиения собаки?»

«Мы не знаем, – ответила Макензи. – К сожалению, я не могу разглашать подробности дела, над которым мы работаем, но хочу сказать, что мы очень благодарны вам за помощь».

Возвращаясь в крошечный кабинет, Макензи заглянула в одну из клеток. Золотистый ретривер-лабрадор лениво улыбнулся ей в ответ. Глядя на очаровательную собаку, она пыталась представить, как это, полагаться на животное, чтобы добраться из одного места в другое. Наверное, поначалу должно присутствовать чувство разочарования и некоторый стыд, не так ли?

«Что если кто-то так и не смог пережить тот стыд? – гадала Макензи. – Что если вместо того, чтобы привязаться к собаке и доверять ей, человек её возненавидел?»

«Вот адрес», – сказала Гретхен, передавая ей лист бумаги.

Макензи взяла его, продолжая улыбаться лабрадору.

«Надеюсь, вы найдёте то, что ищите, – сказала Гретхен. – Не стесняйтесь и звоните, если ещё что-нибудь понадобится».

Макензи благодарно кивнула, и они возвратились в вестибюль. На улице было жарко, как в аду. Казалось, что пока они разговаривали с Майком в сарае на заднем дворе, стало минимум на пять градусов жарче.

«Куда теперь… в Линчбург?» – спросил Эллингтон.

«Да. Снова туда».

ГЛАВА 13

«Давай подумаем, о каких типах личности идёт речь», – сказала Макензи.

Они уехали из агентства меньше пяти минут назад. Эллингтон выворачивал на четырёхполосную магистраль, которая через сто миль приведёт их в Линчбург.

«С одной стороны, – продолжила Макензи, – у нас убогий и трусливый тип, избивающий собаку, которую натренировали для того, чтобы она помогла людям с ограниченными способностями. С другой, мужчина, убивающий слепых людей».

«Видимо, мы говорим о двух разных людях», – согласился Эллингтон.

«Вот именно. Нужно быть особенным трусом, чтобы избить собаку; а для того, чтобы набраться смелости и убить кого-то, нужно мужество, пусть это даже нездоровое, извращённое мужество. В то же время, может быть, тому, кто готов убить слепого, проще простого избить собаку. Кто знает, возможно, это может сделать один и тот же человек. Думаю, мы на правильном пути».

«Я думаю вот о чём, – сказал Эллингтон. – Зачем убивать слепого? Что должно двигать человеком, чтобы пойти на такой шаг?»

«Я тоже об этом думала, – сказала Макензи. – Самое простое и очевидное предположение – это то, что кто-то близкий к убийце был слеп или практически ослеп. Возможно, после потери того близкого человека убийца решился на месть».

«Или он боится слепых людей, – предположил Эллингтон. – Может, он видит в них угрозу».

«Или они ему противны, – тоже предположила Макензи. – Тогда опять-таки возникает вопрос… Почему? Знаешь, если я не ошибаюсь, где-то пятнадцать лет назад был случай, когда мужчина из Калифорнии до смерти избил слепую мать, и она впала в кому. Когда его допрашивали, он сказал, что сделал это потому, что в детстве над ним издевалась сестра, а мать этого не видела. Он обвинял её в том, что тогда происходило. Думаю, не имеем ли мы дело с чем-то подобным?»

Так они разговаривали примерно полдороги до Линчбурга. Проводя много времени в пути, они могли больше узнать друг о друге и отношениях между ними без необходимости раздеваться, и это было чудесно. Кроме того, такие разговоры помогали Макензи лучше понять, как работает Эллингтон. Чем лучше она его узнавала, тем отчётливее понимала, насколько он был гениален, и почему она в него влюбилась.

Теории заканчивались, и разговор начал прерываться, давая Макензи возможность мысленно развить некоторые их них. Эллингтон подъезжал к Линчбургу, и среди других теорий Макензи выделила одну:

«Что если речь идёт о противоположном случае тому, что я привела в пример Эллингтону? Что если убийца когда-то знал кого-то слепого, и этот человек умер? Может ли он убивать слепых, думая, что освобождает от тягот такой жизни? Может ли речь идти о чём-то сродни эвтаназии?»

Конечно, это были просто теории. На данный момент у них было слишком много теорий и слишком мало доказательств для их подтверждения.

Оставалось надеяться, что они найдут что-нибудь стоящее в Линчбурге. Пока что жестокий инвалид по зрению, избивавший собаку в прошлом, кажется самой многообещающей зацепкой… которая вывела Макензи на ещё одну теорию.

Что если убийца тоже слепой?

* * *

Когда они прибыли по адресу, который дала им Гретхен, первое слово, которое пришло Макензи на ум, было «нищета». По внешнему виду дома можно было судить, что внутри их ожидало ещё более жалкое зрелище. Дом ютился между двумя другими домами, один был давно заброшен, а на крыльце второго сидели две пожилые чернокожие женщины и курили сигареты. Они подозрительно смерили их взглядом, пока Макензи и Эллингтон поднимались по ступеням к грязному крыльцу.

Очевидно, они очень отличались от обычных жителей и гостей этого района. Подтверждением этому служили слова одной из женщин, которые она произнесла ещё до того, как Эллингтон постучал в дверь.

«Вы из полиции?» – спросила она высоким прокуренным голосом.

«Нет, мэм», – отмахнулась от неё Макензи.

«Федералы?»

Тон, с которым женщина задала последний вопрос, вызвал у Макензи улыбку, но она ничего не ответила. Эллингтон тоже молчал, стуча в дверь.

«Очень надеюсь, что да, – продолжила женщина. – Чертовски устала от постоянных криков этого ублюдка».

Теперь в Макензи проснулся интерес, и она повернулась к женщинам на соседнем крыльце. «О каких криках вы говорите?» – спросила она.

«Вроде истерик, какие устраивают дети. Он ведёт себя, как неконтролируемый ребёнок. Целыми днями выкрикивает всякую чушь. Все думают, что слепые люди должны быть тихими, а он странный, не такой».

Эллингтон вновь постучал. Через несколько секунд Макензи услышала шарканье ног. «Да иду я, иду, – сказал голос, вероятно, Чарльза Кинга. – Кто там, чёрт возьми?»

Эллингтон подошёл ближе к двери и говорил тихо, чтобы его не слышали окружающие. «ФБР, – ответил он. – Нам нужно поговорить с Чарльзом Кингом».

Шарканье ног прекратилось на секунду, но потом звук возобновился. Через несколько секунд Макензи услышала звон дверной цепочки, а затем скрип дверных петель, после которого дверь открылась. На вид мужчине было около семидесяти лет, но взлохмаченные волосы и худоба делали его похожим на ходячий труп.

«ФБР?» – сказал он, выплёвывая каждую букву, словно над ним пошутили.

«Да, сэр, – сказала Макензи. – Мы надеялись, что у вас найдётся время, чтобы с нами поговорить».

«О чём?» – спросил старик.

«Вы ведь Чарльз Кинг?» – спросил Эллингтон.

«Это я, – Кинг посмотрел в направлении двух женщин на соседнем крыльце, явно ощущая их присутствие и любопытство. – А теперь, – добавил он тихим голосом, – расскажите, что вам нужно, – снова повторил он».

«Мы бы предпочли поговорить в доме», – предложила Макензи, изо всех сил стараясь не кивать в сторону соседок, потому что говорила она о них.

Кинг был явно сбит с толку, но вздохнул и жестом пригласил их войти. «Проходите», – сухо сказал он.

Когда дверь за ними закрылась, Макензи поняла, что была права в своих догадках. В доме был беспорядок: грязная посуда была кучей свалена в раковине, одежда разбросана по полу. К её удивлению, неприятного запаха в доме не присутствовало. Не сразу, но вскоре Макензи заметила освежитель воздуха в коротком коридоре, когда Чарльз Кинг повёл их в крошечную гостиную.

Из радиоприёмника слышался блюграс, перемежающийся с шипением транзистора. Макензи с восхищением наблюдала за тем, как Кинг подошёл к приёмнику и убавил громкость.

«Если вы нашли меня, то, думаю, уже знаете, что я ничего не вижу», – сказал он.

«Да, мы знаем об этом, – сказала Макензи. – Честно говоря, именно поэтому мы здесь. Мы работаем над делом об убийстве трёх слепых людей. Убийства происходят в разных местах, и вчера мы приехали в Ричмонд, в район Честерфилда».

«Убили кого-то из приюта «Мэри Денбридж»? – спросил он.

«Да. Он стал уже третьей жертвой».

Кинг тяжело опустился в старое кресло в углу комнаты: «И как это связано со мной?»

«Двое из трёх жертв в прошлом имели собак-поводырей, – сказал Эллингтон. – Этот факт и то, что они посещали библиотеку для слепых в Ричмонде, – единственные связи, что нам удалось найти. Мы съездили в агентство, предоставляющее собак, и они рассказали нам о вас».

На минуту в комнате повисла тишина. Макензи следила за выражением лица Кинга, немного восторгаясь тому, как хорошо он чувствовал пространство. Слепой или нет, но он вёл себя уверенно. Макензи сомневалась, что эта уверенность была вызвана тем, что он хорошо знает место, где находится. Он казался одним из тех людей, которых нелегко напугать. Возможно, именно поэтому он решил не переезжать в приют или не нанимать частную сиделку, которая бы смотрела за ним круглые сутки.

«Вы догадываетесь, почему в агентстве нам указали на вас?» – допытывалась Макензи.

«Потому что несколько лет назад я совершил глупую ошибку, – сказал он. – Я совершил ошибку и какое-то время жил в её тени».

«Женщина, с которой мы разговаривали, сказала, что даже после того, как у вас забрали собаку, вы продолжали донимать сотрудников агентства звонками с угрозами».

«Так и было, – ответил Кинг. – И я этим совсем не горжусь. Я был… Чёрт, я даже не знаю, как объяснить».

«Попытайтесь».

«Было время, я слишком сильно себя жалел. Иногда эта жалость к себе превращалась в злобу. Время от времени она снова накрывает меня в форме приступов неудержимой ярости. Так получилось, что собака попалась мне под руку в один из таких моментов. Вот и всё».

«А угрозы по телефону?» – спросил Эллингтон.

«Я был расстроен сложившейся ситуацией и… Подождите-ка. Вы хотите сказать, что пришли сюда из-за собаки? Думаете, что раз я как-то избил собаку, то я могу быть убийцей?»

«Мы должны изучить все возможные варианты, – сказала Макензи. – Вы только что сами сказали, что у вас случаются приступы гнева».

Кинг махнул рукой: «Я уже и не помню, когда со мной такое было в последний раз. Прошли годы. Возможно, всё дело в возрасте. Наверное, со временем ты просто перестаёшь обращать на что-то внимание, и исчезает причина для злости».

В голове Макензи родилась одна мысль. Она касалась не сколько самого расследования, сколько психологии слепых людей: «Может ли тот, кто когда-то видел, а потом потерял зрение, злиться на свой недуг больше, чем тот, кто был слеп от рождения? Глядя на мистера Кинга, нетрудно в это поверить».

«Мистер Кинг, – сказала она, – если мы назовём вам несколько дат, вы сможете предоставить алиби на те дни?»

Кинг нервно засмеялся и отрицательно замотал головой: «Это бред. Нет… не могу. Хотя могу дать вам номер женщины, которая приходит проведать меня три раза в неделю. Она кто-то вроде сиделки, но на самом деле такой не является. Она работает не по найму, но знает мой диагноз, знает, какие лекарства я принимаю, и заботится обо мне по мере сил. Скорее всего, она может ответить на ваши глупые вопросы о том, где я был, когда случились убийства, если вам нужна эта информация».

«Буду благодарна за помощь», – ответила Макензи, не обращая внимания на его раздражённый тон.

«Её визитка лежит на столике у входа. Я храню её там на случай, если вдруг откину копыта в её отсутствие, и моё тело обнаружит кто-нибудь другой».

«Спасибо», – сказала Макензи, направляясь к выходу. Она махнула рукой, чтобы Эллингтон следовал за ней, потому что ей не терпелось как можно скорее покинуть этот дом. Беспорядок, царящий здесь, начинал действовать ей на нервы, а ещё ей искренне казалось, что она вторглась в зону безопасности этого слепого.

Однако она не могла не думать вот о чём. Идя к двери, она остановилась и повернулась к Кингу. «Могу я задавать вам один вопрос относительно вашего состояния?» – спросила она.

«Что за вопрос?»

«Женщина в агентстве сказала, что вы потеряли зрение в результате несчастного случая на работе. Сколько вам было лет, когда это случилось?»

«Тридцать семь. Почти сорок».

«Вы не считаете себя более несчастным, чем те, кто слеп от рождения?»

Лицо Кинга приняло задумчивый вид, и несколько мгновений спустя он отрицательно покачал головой. «Нет, – ответил он. – По крайней мере, у меня есть воспоминания о том, что я видел. Я знаю, как выглядит трава, сколько оттенков синего может быть на небе. Слепые от рождения никогда этого не узнают. Поэтому, нет… Я не жаден, глуп или наивен. Есть случаи и похуже моего».

«Спасибо», – сказала Макензи.

Кинг кивнул и остался сидеть в кресле с тем же задумчивым выражением на лице. Было видно, что ему грустно.

«Можно я у вас кое-что спрошу?» – сказал он.

«Конечно».

«Зачем кто-то охотится на слепых? В этом есть доля трусости, вы не считаете?»

«Вы правы», – сказала Макензи.

Простой вопрос Кинга заставил её вспомнить одну из своих идей, которые она уже рассматривала, но сейчас решила уделить ей больше внимания.

«Да, это проявление трусости, – подумала она. – А это значит, что убийца, скорее всего, напуган.

Чего он боится?»

ГЛАВА 14

Макензи чувствовала себя кочевником. Расследование дела требовало от них постоянных разъездов по жаркой Вирджинии, потому что у них не было центрального оперативного штаба. Они припарковали машину у Burger King, и за обедом Макензи, просматривая свои записи, поймала себя на мысли, что скучала по крошечному кабинету шерифа Кларка в Стейтоне, тем более там был кондиционер.

В то же время было что-то необычное и волнующее в том, что они с Эллингтоном постоянно были в пути. В первый раз за всё время она ощущала, что они работают, как команда. Пусть ограниченное пространство машины, пропахшее бургерами и луковыми кольцами, было не лучшим местом для работы над делом, но работа в подобных условиях добавляла ощущения срочности.

«Не знаю, как ты, – сказал Эллингтон, кусая бургер, – но я практически уверен, что Кинг – не наш убийца».

«Даже не знаю, – ответила Макензи. – Всплески ярости… Хочу сказать, что даже если он признаёт за собой подобные выпады, это не делает его современным святым. Не знаю, заметил ты это или нет, но он тот ещё тип».

«Думаешь, слепой может убить? – спросил Эллингтон. – Кажется маловероятным».

Он был прав. Вряд ли убийца был слеп, но эта теория не была лишена логики, и именно поэтому Макензи не хотела так быстро исключать Кинга из списка подозреваемых.

«Одного телефонного звонка хватит, чтобы во всём разобраться», – подумала она. Макензи достала визитную карточку, которую взяла со стола в прихожей Кинга. Эллингтон смотрел, как она разговаривает по телефону. У сиделки ушло несколько минут, чтобы вспомнить, что происходило в дни убийств, но, в конце концов, она предоставила алиби на все даты. Уже через семь минут Макензи точно знала, что Чарльз Кинг невиновен.

«Начинаем всё сначала», – подумала она.

«От зацепки с собаками можно отказаться», – сказала она, размышляя вслух. Эллингтон знал её достаточно хорошо и просто кивнул, чтобы не сбивать с мысли своим голосом. Макензи знала, что он на неё смотрит, наблюдает за ней, пока она пытается разобраться. Обычно ей довольно легко удавалось проникнуть в сознание убийцы, но, имея на руках слепых погибших, на этот раз ей это давалось с трудом.

«Связь с библиотекой для слепых можно тоже исключить», – заметил Эллингтон.

«Она сразу была не самой многообещающей, – ответила Макензи. – Нет ничего удивительного в том, что слепые люди посещали популярную специализированную библиотеку. Единственное, что даёт нам эта информация, это то, что наши жертвы любили читать».

«Эллис Риджвей любила книги настолько, что иногда к ней приходил Робби Хьюстон, чтобы почитать», – снова заметил Эллингтон.

«Да, – сказала Макензи. У неё вдруг появилась новая мысль. – А кто его прислал? Должно быть какое-то агентство или студенческий совет в колледже, который бы занимался подобными вопросами, ты так не считаешь?»

Эллингтон пожал плечами, и Макензи вновь взялась за телефон. Она набрала номер Робби Хьюстона. Как и в прошлый раз, он был рад помочь и услужить. Разговор был коротким: Макензи спросила, не работал ли он в агентстве, которое отправляло волонтёров в приюты для слепых, и он ответил отрицательно. Он был членом студенческого совета, который помогал инвалидам, как в городе, так и в его окрестностях. Он дал ей имя и номер телефона управляющего советом, и на этом они попрощались.

Затем Макензи набрала номер, что дал ей Робби, – она звонила управляющему советом «Добрый помощник».

Трубку взяли после четвёртого гудка, когда Макензи уже собралась оставить сообщение.

«Алло», – сказала женщина.

«Ответили очень по-простому, – подумала Макензи. – Видимо, совет совсем небольшой. Скорее всего, его организовал колледж, а управляют им или выпускники, или еще студенты».

«Здравствуйте, – сказала Макензи. – Я хотела бы поговорить с кем-нибудь о совете «Добрый помощник».

«Я могу вам помочь, – сказала женщина. – Дори Ивс».

«Мисс Ивс, меня зовут агент Макензи Уайт, я из ФБР. Меня интересует вопрос о том, как вы набираете и распределяете волонтёров», – она вкратце рассказала о расследовании и о том, как Робби вывел её на их организацию.

«Всё очень просто, – сказала Дори. – За последний год у нас было около десятка волонтёров, только четверо из них остались в городе на лето, остальные – это студены, и они разъехались по домам на каникулы».

«Вы не знаете, кто-либо из остальных троих волонтёров на прошлой неделе навещал приют для слепых «Уэйкман»?

«Нет, мэм. Двое из них последние восемь дней находятся в Никарагуа, а третья работает со мной в офисе, и я могу вас заверить, что весь последний месяц она не выезжала из Линчбурга. Тем более, я почти уверена, что она никогда не была в «Уэйкмане». Она чаще работает с бездомными и ветеранами, чем со слепыми».

«Понятно», – ответила Макензи. Ей не нравилось, что на все вопросы она получала такие быстрые и точные ответы. С одной стороны, было приятно получать ответы быстро. С другой, что бы они ни предпринимали, результат был один – тупик.

«Спасибо, что уделили мне время, мисс Ивс».

Макензи закончила разговор и посмотрела через лобовое стекло, отхлебнув содовой. Она продолжала мысленно искать зацепку, но безрезультатно.

«Бьём вслепую, да?» – спросил Эллингтон.

«Да, – ответила она. – Нужно сделать ещё один звонок. Хочу ещё раз поговорить с приютом в Трестоне и узнать, не работали ли они с «Добрым помощником», советом, в котором состоит Робби Хьюстон. Пока я звоню туда, можешь позвонить в приют «Мэри Денбридж» и узнать то же самое?»

«Конечно», – сказал Эллингтон, сделав большой глоток Кока-Колы. Он вышел из машины, чтобы они не мешали друг другу говорить.

Макензи дозвонилась в Трестон и уже после первого гудка услышала голос Глории Тэлбот. «Трестонский приют для слепых», – скучающе сказала та.

«Миссис Тэлбот, вас снова беспокоит агент Уайт. Простите, что отрываю, но мне нужно задать вам ещё один вопрос».

«Без проблем. Что такое?»

«Мы занялись проверкой небольшого студенческого совета в Линчбурге, который отправляет волонтёров в разные организации для помощи нуждающимся. Этот совет носит название «Добрый помощник». Вы когда-нибудь с ним сотрудничали?»

«Никогда о нём не слышала, – ответила Глория. – Нет, от них помощи мы не получали».

Макензи удручённо повесила трубку. Вспоминая все отрицательные ответы, полученные за последние пятнадцать минут, она вслушивалась в слова Эллингтона, разговаривающего на улице.

«Какова вероятность, что убийца – член волонтёрской организации? – гадала она. – Если он умён, он понимает, что его имя может всплыть в бумагах. Но опять-таки ему нужно иметь какой-то документ, чтобы попасть в приюты. Возможно, мы что-то упускаем».

Пока она размышляла подобным образом, Эллингтон вернулся в машину.

«Мимо,�

О Блейке Пирсе

Блейк Пирс – автор серии-бестселлера о детективе РАЙЛИ ПЕЙДЖ, включающей в себя десять книг (и число их растёт). Блейк Пирс также является автором серии детективных романов о МАКЕНЗИ УАЙТ, включающей шесть книг (и число их растёт); серии детективных романов об ЭЙВЕРИ БЛЭК, включающей пять книг; а также новой серии романов о детективе КЭРИ ЛОК, включающей четыре книги (и число их растёт).

Книголюб и большой поклонник триллеров и детективов, Блейк будет рад услышать ваше мнение, поэтому заходите на www.blakepierceauthor.com, чтобы узнать больше и общаться с автором.

Copyright © 2017 by Blake Pierce. Все права защищены. Кроме случаев, оговорённых в Законе об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без предварительного получения разрешения от автора произведения. Данная электронная книга предназначена только для вашего личного использования. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим вас за проявленное уважение к тяжёлой работе автора. Данная книга является художественным произведением. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными именами и жизнями людей, ныне живущих или умерших, является случайным. Фото на обложке: Copyright KN. Используется с разрешения Shutterstock.com.

КНИГИ БЛЕЙКА ПИРСА

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ РАЙЛИ ПЕЙДЖ»

КОГДА ОНА УШЛА (книга #1)

КОГДА КРУГОМ ОБМАН (книга #2)

КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ (книга #3)

КОГДА ПРИМАНКА СРАБОТАЛА (книга #4)

КОГДА ОХОТА НАЧАЛАСЬ (книга #5)

КОГДА СТРАСТЬ СИЛЬНА (книга #6)

КОГДА ПОРА ОТСТУПИТЬСЯ (книга #7)

КОГДА ОНА УМЕРЛА (книга #8)

КОГДА ЦЕЛЬ НАЙДЕНА (книга #9)

КОГДА ВСЁ ПОТЕРЯНО (книга #10)

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ МАКЕНЗИ УАЙТ»

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УБЬЁТ (книга #1)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УВИДИТ (книга #2)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН НАЧНЁТ ОХОТУ (книга #3)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОХИТИТ (книга #4)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ (книга #5)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН КОСНЁТСЯ (книга #6)

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ ЭЙВЕРИ БЛЭК»

МОТИВ ДЛЯ УБИЙСТВА (книга #1)

ПРИЧИНА БЕГСТВА (книга #2)

ПРИЧИНА СКРЫВАТЬСЯ (книга #3)

ПРИЧИНА БОЯТЬСЯ (книга #4)

ПРИЧИНА СПАСТИ (книга #5)

СЕРИЯ «ЗАГАДКИ КЭРИ ЛОК»

ОТПЕЧАТОК СМЕРТИ (книга #1)

СЛЕД УБИЙСТВА (книга #2)

ОТПЕЧАТОК ПОРОКА (книга #3)

ОТПЕЧАТОК ПРЕСТУПЛЕНИЯ (книга #4)

ПРОЛОГ

Он читал эту книгу уже раз десять, но это ничего. Это была отличная книга, и он даже старался читать реплики разных героев по-разному. Перечитывать вновь было проще ещё и потому, что это была одна из его любимых книг – «Надвигается беда» Рея Брэдбери. Многим могло показаться странным, чтобы такую книгу читали жителям приюта для слепых, но всем, кому он её читал, она нравилась.

Он почти дочитал книгу до конца, и его нынешняя слушательница внимала каждому слову. Пятидесятисемилетняя Эллис сказала ему, что слепа от рождения и последние одиннадцать лет живёт в приюте после того, как сын решил, что устал заботиться о слепой матери и поместил её в приют «Уэйкман».

Эллис он сразу понравился. Позже она призналась, что не говорила о нём другим жителям приюта, потому что ей нравилось, что он видится только с ней. Он был не против. Более того, ему эта ситуация казалась идеальной.

К тому же примерно три недели назад Эллис настояла на том, чтобы они начали выходить из дома. Ей хотелось слушать книги на свежем воздухе, чувствуя, как ветер обдувает лицо. Сегодня ветра не было – на самом деле, было невыносимо жарко, – но его и это устраивало. Они сидели в небольшом розовом саду примерно в полумиле от приюта. Эллис сказала, что часто сюда приходила. Ей нравились запах роз и жужжание пчёл.

А теперь ещё ей нравился его голос, когда он читал ей роман Рея Брэдбери.

Он был рад, что так ей нравился. Она тоже ему нравилась. Эллис не перебивала сотнями вопросов, как это делали другие. Она просто сидела, устремив взгляд в пространство, которое она никогда не видела, и внимала каждому слову.

Дочитав до конца главы, он посмотрел на часы. Он уже задержался на десять минут дольше обычного. Он не планировал других встреч сегодня, но у него были планы на вечер.

Положив закладку между страниц, он отложил книгу в сторону. Теперь, когда он не отвлекался на сюжет, он вдруг понял, как давила на него южная жара.

«На сегодня всё?» – спросила Эллис.

Её слова вызвали улыбку. Он не переставал поражаться тому, как другие органы чувств восполняли ей отсутствие зрения. Она услышала, как он заёрзал на узкой скамье в центре сада, а потом услышала шорох, когда он положил книгу на ногу.

«Боюсь, что да, – ответил он. – Я и так на десять минут задержался дольше положенного».

«Сколько осталось?» – спросила она.

«Примерно сорок страниц. Мы закончим уже на следующей неделе. Договорились?»

«Отлично, – сказала Эллис, а потом добавила, слегка нахмурившись. – Вы не против, если я попрошу… Знаете… это глупо, но…»

«Всё в порядке, Эллис».

Он наклонился ближе, чтобы она могла дотронуться до его лица. Она провела по нему кончиками пальцев. Он почувствовал, что так нужно было сделать (Эллис была не первой слепой, которой он позволял проделывать подобное), но такой способ общения всегда казался ему странным. Её рта коснулась быстрая улыбка, она провела пальцами по его голове и затем отняла руку.

«Спасибо, – сказала она. – Спасибо, что почитали мне. Не думали о том, что будем читать потом?»

«Всё зависит от вашего настроения».

«Может, что-нибудь из классики?»

«Это же Рей Брэдбери, – ответил он. – Для меня это и есть классика. Хотя думаю, у меня где-то лежит «Повелитель мух».

«Это о мальчиках, оказавшихся на острове, верно?»

«Вкратце, да».

«Я согласна. Эта книга… «Надвигается беда», – просто великолепна. Отличный выбор!»

«Да, это одна из моих самых любимых».

Он был рад, что она не видела коварной улыбки, прорезавшей его лицо. «Надвигается беда – лучше и не скажешь», – подумал он.

Он взял книгу – потрепанную и зачитанную, которую впервые открыли примерно тридцать лет назад, – в руки. Он ждал, что Эллис тоже поднимется с места, как взволнованная девушка на первом свидании. У неё была трость, но она редко ею пользовалась.

Они быстро дошли до приюта «Уэйкман». Ему нравилось выражение собранности и концентрации, которые читались на её лице во время ходьбы. Он гадал, как это, когда ты идёшь и вынужден полагаться на другие органы чувств, но не зрение. Наверное, было тяжело перемещаться в мире, не имея возможности его видеть.

Изучая её лицо, он больше всего надеялся, что Эллис понравилась книга.

Он крепко сжимал книгу в руках, слегка расстроившись из-за того, что Эллис так никогда и не узнает, чем та заканчивается.

***

Эллис думала о маленьких мальчиках из «Надвигается беда». По сюжету книги события разворачиваются в октябре. Жаль, что сейчас не октябрь. Нет… в южной части Вирджинии был конец июля, и было жарко, как никогда. Они возвращались в приют перед закатом, но если верить Siri на её айфоне, на улице по-прежнему было тридцать два градуса жары.

К несчастью для себя, она довольно хорошо изучила Siri. Программа-ассистент помогала коротать время, важно разговаривая компьютерным голосом и сообщая Эллис о новостях, погоде и результатах спортивных матчей.

В приюте было несколько человек, которые разбирались в компьютерах, и они помогали обновлять все её устройства. У Эллис был MacBook с множеством песен на iTunes, которые составляли довольно большую музыкальную библиотеку. Ещё у неё была последняя модель iPhone и новейшее приложение, которое реагировало на присоединяемое устройство, позволяя ей читать книги по системе Брайля.

Siri только что сообщила, что на улице тридцать градусов тепла. Это был невероятный показатель для 19:30. «Ну что ж, – подумала Эллис, – нет ничего плохого в том, чтобы немного попотеть».

Она вдруг вспомнила про прогулку. Она ходила гулять как минимум пять раз в неделю. Она уже гуляла сегодня, отправившись на встречу с мужчиной, который ей читал. Как таковые, ей не нужны были физические нагрузки, но… у неё были правила и определённый распорядок дня. Они помогали ей чувствовать себя обычной. Они не давали ей сойти с ума. Кроме того, во время захода солнца воздух звучал по-особенному. Когда наступал закат, ведя за собой ночь, она чувствовала, как заходит солнце, и слышала тихое потрескивание в немом вечернем воздухе.

Она решила оправиться на прогулку. Двое жителей приюта попрощались с ней по дороге. Она хорошо знала их голоса: один был наполнен скукой, а второй – приглушённой радостью. Выйдя на лужайку у главного входа, она получила большое удовольствие от вдыхания свежего воздуха.

«Чёрт возьми, Эллис, куда ты собралась?»

Этот голос тоже был ей знаком – говорил управляющий «Уэйкмана», весельчак по имени Рэндалл Джонс.

«На традиционную прогулку», – ответила она.

«Сейчас же так жарко! Возвращайся скорее. Не хочу, чтобы ты упала в обморок».

«Или пропустила комендантский час», – добавила она.

«Или это», – с лёгкой ухмылкой ответил Рэндалл.

Она продолжила идти, чувствуя, как отдаляется приют. Впереди она ощущала свободное пространство – её ждала лужайка. За ней был тротуар, и через полмили начинался розовый сад.

Эллис бесилась от мысли, что ей было почти шестьдесят, но ей приходилось следовать правилам комендантского часа. Она понимала его необходимость, но всё же чувствовала себя из-за этого ребёнком. Если исключить слепоту, ей довольно хорошо жилось в «Уэйкмане». Раз в неделю к ней приходил этот милый мужчина, чтобы читать книги. Она знала, что он читал и другим незрячим, но они жили не в приюте. Здесь в «Уэйкмане» она была единственной, кому он читал. От этого она чувствовала себя особенной. Чувствовала себя избранной. Он жаловался, что остальным нравились любовные романы или глупые бестселлеры, но с Эллис он мог читать то, что нравилось и ему самому. Две недели назад они закончили «Куджо» Стивена Кинга, сейчас читали Брэдбери и…

Она остановилась и подняла голову.

Ей показалось, что совсем рядом она услышала какой-то звук, но больше она его не слышала.

«Наверное, какое-то животное пробежало справа от меня», – подумала она. В конце концов, это ведь южная Вирджиния… а здесь много лесов и парков, в которых обитает множество животных.

Она прощупала землю тростью, находя странное успокоение в стуке, с которым трость касалась тротуара. Конечно, она никогда не видела ни сам тротуар, ни соседствующую с ним дорогу, но ей несколько раз говорили, как они выглядят. В голове она собрала эти описания в единый образ, связав запахи с названиями цветов и деревьев. В этом ей помогли сотрудники приюта.

Через пять минут до неё донёсся аромат роз, растущих в нескольких ярдах впереди. Она слышала, как над цветами жужжат пчёлы. Иногда ей казалось, что она могла угадать запах, доносящийся от пчёл, покрытых пыльцой и мёдом, который они делали где-то в улье.

Она так хорошо знала дорогу к розовому саду, что легко могла дойти до него, не пользуясь тростью. Она ходила по этой дороге минимум тысячу раз за одиннадцать лет, что жила в приюте. Она приходила сюда, чтобы думать о жизни, о том, какой сложной она была, раз муж бросил её пятнадцать лет назад, а сын – одиннадцать. Она совсем не скучала по сволочи, какой являлся её бывший муж, но скучала по прикосновению мужских рук. Если быть до конца откровенной, именно поэтому ей так нравилось касаться лица того мужчины, что ей читал. У него был волевой подбородок, высокие скулы, и он говорил с южным акцентом, который хотелось слышать снова и снова. Он мог бы читать ей телефонную книгу, но ей бы это всё равно нравилось.

Она думала о нём, входя в знакомые очертания сада. Твёрдый асфальт скрипел под ногами, в то время как другое окружающее её пространство казалось мягким и притягивающим. Она остановилась на мгновение и поняла, что, как обычно по вечерам, в саду кроме неё никого не было.

И она снова замерла, услышав что-то позади.

«Проведи тростью», – подумала она.

«Кто здесь?» – спросила она вслух.

В ответ тишина. Она пришла в сад так поздно, потому что знала, что здесь никого не будет. Сюда редко заходили люди после шести часов вечера, потому что городок Стейтон, где находился приют «Уэйкман», был крошечной точкой на карте. Когда она вышла из приюта пятнадцать минут назад, то прислушалась, пытаясь услышать других людей на лужайке, но там никого не было. Никого не было и на тротуаре, пока она шла к саду. Кому-то могло прийти в голову пробраться в сад, чтобы испугать её, но такое не сошло бы злоумышленнику с рук. В их городе за таким поведением следовали серьёзные последствия, потому что хорошо зарекомендовавшая себя полиция не церемонилась в исполнении закона, если подростки и хулиганы издевались над инвалидами.

И тем не менее.

Она услышала звук, и теперь ещё больше уверилась в том, что в саду кто-то был. Она слышала его запах. Он был приятным. Более того, он казался знакомым.

Страх холодом прошёл по спине, и она открыла рот, чтобы закричать…

Но не успела это сделать, почувствовав сильное давление в области горла. Она почувствовала ещё что-то, как жар исходящее от человека.

Ненависть.

Она задыхалась, не в силах кричать, говорить, дышать. Эллис опустилась на колени.

Давление на горло усилилось, вдавливая в неё и ненависть. Тело охватила боль, и впервые за всю жизнь Эллис была рада, что ничего не видит. Чувствуя, как жизнь покидает её тело, она была рада, что не видит злобного лица. Вместо него перед глазами была привычная темнота, зовущая её туда, куда люди отправляются после смерти.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вечно спешащая куда-то Макензи Уайт была совершенно счастлива иметь крошечный офис за перегородкой. Она стала ещё счастливее, когда три недели назад Макграт вызвал её к себе и сказал, что из-за последней череды увольнений у них освободился кабинет, и она могла его занять, если захочет. Она подождала несколько дней, но он не оказался никому нужен, поэтому в него перебралась она.

В кабинете было почти пусто: стол, напольная лампа, небольшая книжная полка и два стула напротив стола. На стене висел большой многоразовый календарь. Макензи уставилась на него в перерыве между написанием писем и кучей звонков, которые она сделала, пытаясь узнать подробности одного дела.

Это было старое дело… дело, связанное с визитной карточкой, которую она с помощью магнита прикрепила на календарь:

Антикварный магазин Баркера

Судя по всему, этого магазина никогда не существовало.

Любая зацепка, которая всплывала в этом деле, сразу же списывалась со счетов. Они добились успеха лишь однажды, когда агент Харрисон нашёл место с похожим названием в Нью-Йорке, и это могло сдвинуть расследование с мёртвой точки. На деле оказалось, что в конце восьмидесятых какой-то мужчина устроил там гаражную распродажу антикварного хлама.

И всё же Макензи казалось, что она была очень близка к обнаружению улики, которая даст ей ответы – ответы, касающиеся смерти отца и, возможно, связанного с ней убийства, которое произошло шесть месяцев назад.

Она всеми силами цеплялась за это ощущение близости к невидимой, но всё же такой реальной разгадке, которая была прямо у неё перед носом. В дни, подобные сегодняшнему, когда телефонными проверками и электронной перепиской она исключила ещё три возможные зацепки, у неё просто не оставалось другого выбора.

Эта визитная карточка стала для неё загадкой. Она смотрела на неё каждый день, пытаясь вспомнить, какой ещё метод она не использовала, чтобы узнать правду.

Макензи так увлечённо смотрела на визитку, что, когда в дверь постучали, она подпрыгнула от неожиданности. Она обернулась и увидела в проёме Эллингтона. Он заглянул в кабинет и огляделся.

«Нет, кабинеты тебе не идут».

«Знаю, – сказала Макензи. – Чувствую себя обманщицей. Проходи».

«У меня совсем немного времени, – ответил он. – Хотел спросить, не хочешь ли пообедать».

«Хочу, – сказала Макензи. – Встретимся внизу через полчаса и…»

Её слова прервал звонок телефона на столе. Она прочитала надпись на дисплее – звонок был из кабинета Макграта. «Секунду, – сказала она. – Это Макграт».

Эллингтон кивнул и придал лицу игриво-серьёзное выражение.

«Агент Уайт слушает», – сказала она.

«Уайт, это Макграт. Мне нужно как можно скорее увидеть тебя в своём кабинете. Это касается нового задания. Найди Эллингтона и приведи с собой».

Она открыла рот, чтобы сказать «да, сэр», но Макграт повесил трубку раньше, чем она сделала вдох.

«Судя по всему, с обедом придётся повременить, – сказала Макензи. – Нас хочет видеть Макграт».

Они неуверенно переглянулись и подумали об одном и том же. Они часто гадали, как долго смогут скрывать свои романтические отношения от коллег и в особенности начальника.

«Думаешь, он всё знает?» – спросил Эллингтон.

Макензи пожала плечами: «Не могу сказать. Правда, он сказал, что хочет видеть нас в связи с новым заданием. Так что, даже если он знает о нас, он звонил не поэтому».

«Пошли всё выясним», – предложил Эллингтон.

Макензи закрыла компьютер и последовала вслед за ним через всё здание в сторону кабинета Макграта. Она пыталась убедить себя, что ей было безразлично, знает ли тот об их связи или нет. Их роман не мог послужить причиной отстранения или чего-то в этом духе, но, если он узнает о них, то вряд ли разрешит работать вместе.

Пусть Макензи пыталась убедить себя в безразличии, она не могла игнорировать нарастающую тревогу. Она постаралась полностью забыть о ней, когда они приблизились к кабинету Макграта. Макензи умышленно шла как можно дальше от Эллингтона.

***

Макграт подозрительно взглянул на обоих, когда они заняли два стула напротив его стола. Макензи уже привыкла сидеть на этих стулья, то слушая нравоучения, то похвалу из уст Макграта. Она думала, что именно из этого услышит сейчас прежде, чем получит новое задание.

«Прежде всего, давайте поговорим о своём, о личном, – начал Макграт. – Мне стало известно, что вас двоих связывают отношения. Не знаю, что это – любовь, флирт или ещё что-нибудь… и мне искренне на это плевать. Но я предупреждаю в первый и последний раз. Если ваши отношения будут мешать работе, вы никогда больше не будете напарниками. А это чертовски обидно, потому что вы отлично сработались. Всё понятно?»

Макензи не видела смысла что-либо отрицать: «Да, сэр».

Эллингтон повторил её слова. Она усмехнулась про себя, заметив, что он смутился. Она решила, что он не привык, чтобы начальство делало ему замечания.

«А теперь, когда мы с этим разобрались, давайте о работе, – продолжил Макграт. – Нам позвонил шериф небольшого южного городка под названием Стейтон. В городе находится приют для слепых, и, насколько я понял, больше в городе нет ничего примечательного. Вчера вечером рядом с приютом была убита незрячая женщина. Это само по себе трагично, но это уже не первое убийство слепого человека в Вирджинии за последние десять дней. В обоих случаях у жертв имеются раны на шее, указывая на удушение, а также кровоподтёки вокруг глаз».

«Первая жертва тоже жила в приюте?» – спросила Макензи.

«Да, правда, насколько я могу судить, тот приют совсем небольшой. Сначала все думали, что убийца – один из родственников, но меньше чем за неделю со всех родственников подозрения были сняты. Потом произошло второе убийство, и, учитывая, что убийца охотится на определённый класс людей, вряд ли эти два случая можно назвать совпадением. Надеюсь, вы понимаете, как важно быстро разобраться с этими смертями. Признаюсь, этот городок меня немного пугает, население небольшое. Найти подозреваемого должно быть несложно. Я передаю это задание вам двоим, потому что ожидаю, что вы разберётесь с ним в течение сорока восьми часов. Чем скорее, тем лучше».

«Агент Харрисон не участвует в расследовании?» – спросила Макензи. Она не говорила с ним со смерти матери и чувствовала за собой некую вину. Она никогда не видела его своим напарником, но всё же испытывала к нему большое уважение.

«Агент Харрисон занят другим делом, – ответил Макграт. – Он будет помогать вам: заниматься поиском данных и срочными запросами, всем подобным. Вам неуютно работать с агентом Эллингтоном?»

«Вовсе нет, сэр», – сказала Макензи, жалея, что вообще подняла эту тему.

«Хорошо. Я распоряжусь, чтобы отдел кадров забронировал вам номер в Стейтоне. Я не дурак… и запросил только один номер. Если ваши отношения больше ни к чему не приведут, то хотя бы сократят Бюро траты на проживание».

Макензи не могла понять, шутит Макграт или говорит серьёзно, потому что он никогда не улыбался.

Они поднялись с мест и направились к выходу, когда до неё дошло, как уклончиво Макграт ответил на вопрос о Харрисоне. «Он занят другим делом, – подумала Макензи. – Что бы это значило?»

Её этот вопрос не должен был волновать. Её должно было заботить только то, что Макграт поручил ей расследование, ожидая, что она завершит его в ближайшее время. Она чувствовала, как внутри нарастает напряжение, подталкивающее её приступить к работе как можно скорее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Макензи не могла избавиться от гнетущего чувства, пока Эллингтон вёл машину по трассе 47, увозя их в сельскую глушь Вирджинии. То там, то здесь виднелись кукурузные поля, нарушая монотонность зелёных лугов и лесов. По сравнению с Небраской полей тут было совсем мало, но при виде их ей всё же становилось не по себе.

К счастью для неё, чем ближе они подъезжали к Стейтону, тем меньше встречались кукурузные поля. Им на смену пришли ровные акры земли, поделённые между собой местными лесозаготовительными компаниями. Читая о городе и окрестностях во время четырёх с половиной часов пути, она узнала, что в соседнем городе находилось довольно большое предприятие, занимающееся оптовыми поставками лесоматериалов. Что же касается Стейтона, то кроме приюта для слепых «Уэйкман» и нескольких антикварных лавок здесь не было ничего примечательного.

«Нашла что-нибудь в материалах дела, о чём я ещё не знаю? Сложно уследить за нескончаемым потоком электронных писем, сидя за рулём».

«Ничего особенного, – ответила она. – Видимо, пойдём по обычной схеме: навестим семьи жертв, приют для слепых и тому подобное».

«Наведаться к семьям будет просто в таком маленьком городе, как этот, как думаешь?»

Сначала его слова её шокировали, но потом она решила не зацикливаться на них. После нескольких недель, которые они с Эллингтоном «встречались», она поняла, что у него было относительно активное чувство юмора, хотя иногда он шутил совсем не смешно.

«Ты когда-нибудь жил в подобном городке?» – спросила Макензи.

«В летнем лагере, – ответил Эллингтон. – Этот период взросления я бы с удовольствием навсегда выкинул из памяти. А ты? В Небраске всё тоже было так плохо?»

«Не то чтобы, но иногда накрывало чувство заброшенности и одиночества. Иногда мне кажется, что мне больше по душе сельская тишина, вроде этой, чем загруженные трассы и море людей, как в Вашингтоне».

«Да, я тебя понимаю».

Макензи было интересно узнавать больше об Эллингтоне, не загоняя себя в рамки традиционных романтических отношений. Они узнавали друг о друге не во время шикарных ужинов или долгих прогулок в парке, а во время продолжительных поездок и заседаний в кабинетах ФБР. Макензи наслаждалась каждой минутой такого общения. Иногда она думала, что ей хотелось знать о нём всё больше и больше.

Но пока на этом нужно было закончить.

Впереди показался небольшой знак на обочине, приветствующий их в городе Стейтон, штат Вирджиния. Простая двухполосная дорога вела среди деревьев. Примерно за милю до того, как они въехали в город, на пути попались несколько домов, разрезавших лужайками единую полосу леса. Они проехали непривлекательную забегаловку, парикмахерскую, две антикварные лавки, фермерский склад, два мини-рынка, почту и через две мили выехали к кирпичному зданию идеальной квадратной формы, стоящему у главной трассы. Табличка в военном стиле гласила о том, что они приехали в Окружной департамент полиции и тюрьму города Стейтон.

«Ты видела когда-нибудь что-либо подобное? – спросил Эллингтон. – Полицейский участок и окружная тюрьма в одном здании?»

«Пару раз видела такое в Небраске, – ответила Макензи. – В подобных городках это обычное дело. Ближайшая к Стейтону тюрьма находится в Питерсберге, а это, по-моему, примерно в восьмидесяти милях отсюда».

«Господи Иисусе, какой же это крошечный городок. Расследование не должно занять много времени».

Макензи кивнула, а Эллингтон свернул на подъездную дорожку и въехал на парковку у кирпичного здания, которое в буквальном смысле располагалось в Богом забытом месте.

Макензи подумала, но не сказала вслух следующее: «Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить».

***

Когда Макензи вошла в маленький холл, до неё донёсся запах крепкого кофе и освежителя воздуха. Внутри здания было довольно мило, но само строение было старым. Об этом можно было судить по трещинам на потолке и затоптанному ковру в холле. У дальней стены располагался огромный письменный стол. Он казался таким же старым, как и само здание, но в отличие от него, здесь царил идеальный порядок.

За столом сидела пожилая женщина и разбирала большую папку с бумагами. Когда она услышала шаги Макензи и Эллингтона, то подняла на них глаза и широко улыбнулась. У неё была красивая улыбка, которая выдавала возраст своей обладательницы. Макензи решила, что секретарю было под семьдесят.

«Вы агенты ФБР?» – спросила пожилая дама.

«Да, мэм, – ответила Макензи. – Я агент Уайт, а это мой напарник, агент Эллингтон. Шериф на месте?»

«Он здесь, – сказала женщина. – Он попросил меня сразу проводить вас в его кабинет. Ему постоянно звонят в связи с этой ужасной смертью. Пройдите по коридору налево. Его кабинет – последняя дверь справа».

Они последовали её указаниям и пошли по длинному коридору, уходящему вглубь здания. Макензи поражалась тому, как здесь было тихо. Ей казалось, что из-за убийства в участке будет кипеть работа, пусть даже он и находился в какой-то Тьмутаракани.

Подходя к концу коридора, Макензи заметила несколько табличек на стенах. На одной было написано: «Вход в тюрьму строго по ключ-карте». На другой: «Все посещения заключённых должны быть одобрены властями округа! Соответствующий документ необходимо предоставить во время посещения!»

В голове роились мысли о том, какие правила и регламенты должны применяться здесь, если и полиция, и тюрьма находятся в одном здании. Ей всё здесь казалось удивительным. Не успела она развить мысль, как они дошли до двери в конце коридора.

На верхней части двери золотыми буквами было написано: Шериф Кларк. Дверь была слегка приоткрыта, и Макензи открыла её до конца под звук грубого мужского голоса. Заглянув внутрь, она увидела за столом крупного мужчину, громко разговаривающего по стационарному телефону. Другой мужчина сидел на стуле в углу комнаты, быстро печатая что-то в телефоне.

Мужчина за столом – Макензи решила, что это и был шериф Кларк – прервал разговор, когда она открыла дверь.

«Подожди минуту, Рэндалл», – сказал он. Потом он накрыл микрофон ладонью и посмотрел в их сторону, переводя взгляд с Макензи на Эллингтона и обратно.

«Вы из Бюро?» – спросил он.

«Да», – ответил Эллингтон.

«Слава Богу, – вздохнул шериф. – Подождите секунду. – Он убрал руку с трубки и продолжил прерванный разговор. – Послушай, Рэндалл, помощь прибыла. Ты сможешь встретиться с нами через пятнадцать минут? Да? Хорошо. Увидимся».

Крупный мужчина повесил трубку и обошёл стол. Он протянул большую руку, в первую очередь подойдя к Эллингтону.

«Рад с вами познакомиться, – сказал он. – Я шериф Роберт Кларк, а это, – он сказал, кивнув в сторону мужчины в углу, – офицер Кит Ламберт. Мой заместитель сейчас патрулирует дороги, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку в этой полной жопе».

Он чуть не забыл, что рядом стоит Макензи, когда закончил пожимать руку Эллингтону и поздоровался с ней как будто только из вежливости. Когда с рукопожатиями было покончено, она представила их, давая ему понять, что тоже могла вести это расследование не хуже собравшихся в кабинете мужчин. Казалось, что старые призраки Небраски начали вновь греметь цепями у неё в голове:

«Шериф Кларк, я агент Уайт, а это агент Эллингтон. Вы будете сотрудничать с нами и представлять город Стейтон?»

«Дорогая моя, пока вы здесь, я готов представлять для вас что угодно, – ответил он. – У нас на весь округ всего двенадцать полицейских. Тринадцать, если считать Френсис, нашего секретаря и диспетчера. С этими убийствами собственными силами мы явно не обойдёмся».

«Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы облегчить вам жизнь», – сказала Макензи.

«Жаль, что не всё так просто, – добавил шериф. – Даже если мы разберёмся с этим чёртовым делом сегодня, почти вся окружная инспекция нагрянет ко мне с проверкой».

«Зачем?» – спросил Эллингтон.

«Газеты каким-то образом узнали имя жертвы – Эллис Риджвей, мать нового многообещающего подонка-политика. Говорят, не пройдёт и пяти лет, как он пробьётся в сенат».

«Как его зовут?» – спросила Макензи.

«Лэнгстон Риджвей. Ему всего двадцать восемь, а считает себя долбанным Джоном Кеннеди».

«Вот как», – ответила Макензи, немного ошарашенная тем, что эти данные не были отражены в отчётах.

«Да. До сих пор не понимаю, как эти сведения просочились в газеты. Придурки-газетчики слова-то писать правильно не могут, а это как-то узнали».

«По дороге сюда я видела указатель приюта для слепых «Уэйкман». Отсюда до него всего шесть миль, я права?»

«В яблочко, – ответил Кларк. – Я только что говорил с Рэндаллом Джонсом, управляющим приютом. Я говорил с ним, когда вы вошли. Он сейчас на работе и готов ответить на любые ваши вопросы. Чем раньше это случится, тем лучше. Сейчас его немало донимают пресса и большие шишки из округа».

«Давайте поедем туда прямо сейчас, – сказала Макензи. – Вы с нами?»

«Никак нет, дорогая моя, – ответил шериф. – У меня здесь дел по горло, но прошу, возвращайтесь, как закончите с Рэндаллом. Я помогу вам, чем смогу, но… по правде говоря, предпочёл бы полностью передать это дело в ваше ведение».

«Без проблем», – ответила Макензи. Разговаривать с Кларком ей было некомфортно. Он был искренен и открыт, что было его большим плюсом. Также было очевидно, что он большой любитель сильных выражений. Ещё она подумала, что, называя её «дорогая моя», он не хотел обидеть – это было одним из странных проявлений южного гостеприимства.

А ещё шериф был морально и физически измотан.

«После приюта мы сразу вернёмся в участок, – добавила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если что-нибудь узнаете, пока нас не будет».

«Конечно», – подтвердил Кларк.

Офицер Ламберт что-то проскрежетал зубами в знак согласия, продолжая сидеть в углу, не отрываясь от телефона.

Проведя в кабинете шерифа меньше трёх минут, Макензи и Эллингтон вышли в коридор и направились к выходу. Пожилая женщина, которую, как поняла Макензи, звали Френсис, и именно о ней упоминал Кларк, быстро помахала им на прощание.

«Ну что ж, это было… интересно», – сказал Эллингтон.

«Человек завален работой, – ответила Макензи, – отстань от него».

«Он тебе нравится, потому что называет тебя «дорогая моя»?» – спросил Эллингтон.

«И что из того?» – ответила она с улыбкой.

«Я тоже могу начать тебя так называть».

«Пожалуйста, не надо», – сказала Макензи, когда они садились в машину.

Эллингтон проехал полмили по трассе 47, а потом свернул налево. Они сразу увидели знак приюта для слепых «Уэйкман». Подъезжая ближе к зданию, Макензи задумалась, зачем такое ничем не примечательное и отдалённое место было выбрано для приюта для слепых. Наверное, в выборе места учитывался психологический аспект. Возможно, находясь вдали от всего мира, жители приюта могли расслабиться и отдохнуть от оглушающего шума больших городов.

Макензи была уверена в одном: чем гуще становилась лесная чаща, тем больше ей казалось, что она полностью отрезана от остального мира. Впервые за долгое время она стала искать глазами привычный с детства пейзаж из кукурузных полей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Приют для слепых «Уэйкман» выглядел совсем не так, как ожидала Макензи. В отличие от здания полиции «Уэйкман» казался чудом современной архитектурной и дизайнерской мысли – это Макензи заметила ещё до того, как они успели выйти из машины.

Передний фасад здания состоял из стеклянных окон, которые покрывали почти все стены. Макензи могла видеть, что происходит внутри приюта, находясь на полпути к входу. Она увидела большой холл, такой холл больше подходил какому-нибудь спа-салону. Приют вызывал приятные чувства, здесь было очень уютно.

Эти чувства усилились, как только они попали внутрь. Внутри было очень чисто, и мебель казалась совсем новой. Ища информацию о месте по дороге в Стейтон, Макензи узнала, что приют «Уэйкман» был построен в 2007 году. Когда строительство завершилось, весь округ Стонтон воспринял его появление на ура – приют создал новые рабочие места и рынок сбыта. Сейчас, оставаясь одним из самых выдающихся зданий в округе, восторг, вызванный его появлением, поутих, и, казалось, его поглотило сельское окружение.

За изогнутой стойкой у дальней стены сидела молодая девушка. Она поздоровалась с ними и улыбнулась, но было заметно, что она расстроена. Макензи и Эллингтон подошли к ней, представились, и она сразу попросила их перейти в приёмную, куда к ним выйдет Рэндалл Джонс.

Как оказалось, Рэндаллу Джонсу не терпелось с ними встретиться. Макензи просидела на стуле не больше десяти секунд прежде, чем с другой стороны зала открылись створчатые двери, ведущие в темноту здания. Из них вышел высокий мужчина в застёгнутой на все пуговицы рубашке и брюках цвета хаки. Представляясь, он пытался улыбаться, но, как и секретарю, ему не удавалось скрыть тот факт, что он устал и был крайне обеспокоен.

«Я рад, что вы так быстро приехали, – сказал Джонс. – Чем скорее мы во всём разберёмся, тем лучше. Из-за убийства весь город стоит на ушах».

«Нам бы тоже хотелось раскрыть это дело в кратчайшие сроки, – ответила Макензи. – Вы знаете, где именно было обнаружено тело?»

«Знаю. Его нашли в розовом саду в полумиле отсюда. Изначально этот сад должен был стать частью территории «Уэйкмана», но из-за глупых окружных правил зонирования этого не случилось».

«Можете нас туда отвести?» – спросила Макензи.

«Конечно, если это нужно. Следуйте за мной».

Джонс провёл их через створчатые двери, в которые вошёл. За ними находилась небольшая ниша, а потом начинался сам приют. Первые несколько дверей на их пути вели в кабинеты и кладовые. Они были отделены от комнат жителей приюта широким холлом, в котором за большой стойкой сидели мужчина и женщина. Помещение напоминало вход в больничное крыло.

Когда они проходили мимо комнат, Макензи украдкой заглянула в приоткрытую дверь. Довольно просторные комнаты были хорошо меблированы. В нескольких из них она увидела ноутбуки и смартпэды.

«Пусть место и находится в глуши, видимо, у них хватает средств, чтобы поддерживать здесь всё на должном уровне», – подумала она.

«Сколько людей здесь живёт?» – спросила Макензи.

«Двадцать шесть, – ответил Джонс. – Они приехали сюда с разных мест. Один пожилой мужчина приехал из самой Калифорнии, потому что мы предлагаем исключительное обслуживание и обеспечиваем высокое качество жизни нашим жителям».

«Простите, если мой вопрос прозвучит грубо, – продолжила Макензи, – но чем эти люди здесь занимаются?»

«Мы предлагаем разнообразные занятия по интересам. Само собой разумеется, многим из наших жителей нужно иметь определённые навыки, чтобы обслуживать себя. У нас есть кулинарные курсы, занятия физкультурой, клубы для любителей настольных игр и викторин, уроки садоводства, рукоделия и тому подобное. Несколько раз в год мы также организуем выезды на природу, чтобы побродить по горам или поплавать. У нас есть двое смелых жителей, которые во время таких выездов всегда занимаются греблей на каноэ».

Его слова не особо впечатлили Макензи, но всё же она была счастлива за этих людей. Ей сложно было представить, как полностью слепой человек мог научиться грести на каноэ или плавать.

Почти в конце коридора Джонс подвёл их к лифту. Когда они вошли внутрь и поехали вниз, он устало облокотился о стену.

«Мистер Джонс, – сказала Макензи, – вы не знаете, откуда местная пресса узнала об убийстве?»

«Не имею понятия, – ответил он. – Отчасти по этой причине я так вымотан. Всё это время я проверял своих сотрудников, но подозреваемых не нашёл. Кто-то явно слил информацию, но я не знаю её источник».

Макензи кивнула. «Здесь беспокоиться не о чем, – подумала она. – В таком маленьком городе кто-то мог проговориться прессе. Правда, не думаю, что это может повредить расследованию».

Лифт остановился, и они оказались в обустроенном подвале. Здесь стояло несколько стульев, но Джонс повёл их сразу к двери напротив лифта. Они вышли в неё и очутились позади приюта, глядя на парковку для сотрудников.

Рэндалл подвёл их к своей машине, и когда они оказались внутри, он сразу включил кондиционер на полную мощность. В салоне было жарко, как в печке, но кондиционер начал быстро охлаждать воздух.

«Как миссис Риджвей оказалась в саду?» – спросил Эллингтон.

«Учитывая тот факт, что мы находимся в настоящей глуши, мы можем позволить нашим жителям немного свободы. Летом комендантский час начинается в девять, осенью и зимой, когда темнеет раньше, – в шесть. В розовый сад, в который мы едем, некоторые из наших жителей ходят просто, чтобы развеяться. Вы увидите, что он совсем рядом, и дорога к нему совершенно безопасна».

Рэндалл выехал с парковки на дорогу и направился в противоположном направлении от того, где находился полицейский участок, знакомя Макензи и Эллингтона с новой трассой.

Дорога представляла собой ровную полосу асфальта, уходящую в глубину леса. Через тридцать секунд пути Макензи увидела невысокие кованые ворота розового сада. Рэндалл остановил машину на узкой парковке, где кроме него стояли всего лишь ещё три машины, и одна из них была патрульной.

«Шериф Кларк и полицейские провели здесь почти всю прошлую ночь и ранее утро, – пояснил Рэндалл. – Когда он узнал, что вы едите, то вернулся в участок. Он не хочет мешать вашей работе, понимаете?»

«И мы это ценим», – ответила Макензи, выходя из машины в удушающий зной.

«Мы совершенно точно знаем, что этот сад был последним местом, куда ходила Эллис Риджвей, – сказал Рэндалл. – По пути сюда ей встретились двое других жителей приюта и я. Также это доказывает видео с камер наблюдения в самом приюте. На нём видно, что она направляется в сторону сада, а все в приюте знают, что она любит гулять здесь вечерами. Обычно она прогуливалась здесь четыре или пять раз в неделю».

«И её никто не сопровождал?» – спросила Макензи.

«Никто из приюта. Честно сказать, в середине лета сюда мало кто приходит. Я думаю, вы заметили, какая у нас стоит жара».

Когда они подошли к восточному входу в сад, Макензи поглотило буйство ароматов. Среди них она узнала ароматные нотки розы, гортензии и, как ей показалось, лаванды. Она решила, что сад был отличным местом для слепого человека, так как позволял получать удовольствие через разные органы чувств.

Когда они дошли до поворота, после которого тропинка уходила дальше на восток, Джонс развернулся и указал назад. «Если вы посмотрите в просвет среди деревьев на другую сторону дороги, то увидите задний фасад «Уэйкмана», – грустно сказал он. – Она была так близко к нам, когда умирала».

Затем он сошёл с тропы и протиснулся между двух больших цветочных горшков с розами. Они прошли к чёрному входу, который хорошо скрывали цветы, деревья и зелень. Здесь был пустой участок земли примерно в два метра длиной, поросший редкой травой.

Пока они проходили по нему, Макензи вдруг подумала, что этот кусочек земли мог быть идеальным местом для нападения терпеливого убийцы. Рэндалл Джонс сказал, что в жаркие дни сад был почти пуст. Убийца однозначно знал об этом и воспользовался ситуацией.

«Здесь я её и нашёл, – сказал Джонс, указав на пустое место между большими горшками и коваными воротами. – Она лежала лицом вниз, изогнувшись в форме подковы».

«Её нашли вы?» – спросил Эллингтон.

«Да. Примерно в девять сорок пять вечера. Когда она не вернулась к девяти, я забеспокоился. Полчаса спустя я решил прийти сюда, чтобы проверить, может она упала, запаниковала или ещё что-нибудь подобное».

«Её одежда была на месте?» – спросила Макензи.

«Насколько я могу судить, да, – ответил Рэндалл, явно удивлённый вопросом. – Правда, в тот момент я об этом не думал».

«На видео с камер наблюдения точно больше никого не было? – спросил Эллингтон. – За ней никто не следил?»

«Никто. Вы сами сможете просмотреть видео, когда мы вернёмся».

Они направились назад к выходу, когда Эллингтон озвучил вопрос, который не давал покоя и Макензи: «Сегодня в приюте очень тихо. В чём причина?»

«Я думаю, это можно назвать скорбью. В «Уэйкмане» мы живём очень сплочённо, и Эллис все любили. Многие из жителей приюта сегодня вообще не выходили из своих комнат. Ещё мы объявили по громкой связи, что к нам приезжают агенты из столицы, чтобы расследовать убийство Эллис. После этого вообще никто не покидал комнат. Я думаю, они шокированы и… напуганы».

«Тот факт, что за ней не следовал ни один из жителей приюта, исключает их из списка подозреваемых», – подумала Макензи. Из скудных данных по первой жертве было известно, что её убили между одиннадцатью часами вечера и полуночью, да и само убийство произошло довольно далеко от Стейтона.

«Возможно ли нам поговорить с вашими подопечными?» – спросила Макензи.

«Я совершенно не против, – сказал Джонс. – Конечно, если им будет неуютно в общении с вами, беседу придётся прервать».

«Конечно. Я думаю, я могла бы…».

Речь Макензи прервал звонок её телефона. Она посмотрела на дисплей и увидела незнакомый номер.

«Секунду, – сказала она, поднося трубку к уху. Она отвернулась от Джонса и сказала. – Агент Уайт слушает».

«Агент Уайт, это шериф Кларк. Я знаю, вы только от нас уехали, но я бы попросил вас вернуться в участок как можно скорее».

«Конечно. Всё в порядке?»

«Бывало и лучше, – ответил он. – У меня здесь жалкое недоразумение по имени Лэнгстон Риджвей. Он жаждет поговорить с вами о деле своей матери, и он близок к тому, чтобы устроить большой скандал».

«Даже в захолустье никуда не деться от политики», – подумала Макензи.

Раздражённая, она постаралась ответить как можно вежливее. «Будем через десять минут», – сказала она, завершая разговор.

«Мистер Джонс, нам нужно вернуться в офис шерифа, – добавила она. – Можете подготовить видео с камер наблюдения к нашему возращению?»

«Конечно», – ответил Рэндалл, ведя их к своей машине.

«Кроме этого, – добавила Макензи, – я хотела бы получить список людей, которых вы считаете подозрительными. Я говорю о ваших сотрудниках и подопечных, о тех, кто мог знать, какие участки сада просматриваются камерой видеонаблюдения, а какие нет».

Джонс грустно кивнул. Судя по его взгляду, он и сам задумывался о подобном, но просто не верил, что такое могло быть возможно. Он с грустью завёл машину и отвёз их назад в приют. По дороге Макензи вновь обратила внимание на тишину, царившую в городке, – в ней не было умиротворения, скорее, это было затишье перед бурей.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Первое, о чём подумала Макензи при виде Лэнгстона Риджвея, так это то, что он похож на богомола. Он был высоким и худым и жестикулировал руками во время разговора, двигая ими, как странными короткими щупальцами. Сходство усиливали огромные от ярости глаза, когда он орал на любого, кто пытался с ним заговорить.

Шериф Кларк проводил их в небольшой конференц-зал в конце коридора, в комнату, которая по размерам была не больше его кабинета. Здесь, за закрытыми дверями Лэнгстон Риджвей выпрямился во весь рост, обрушив всё негодование на Макензи и Эллингтона.

«Моя мать умерла, – стонал он, – и я склонен обвинять в этом некомпетентный персонал чёртового приюта. Горе шериф не дал мне поговорить с Рэндаллом Джонсом лично, поэтому я хочу знать, как вы, держиморды фэбэровские собираетесь со всем разобраться».

Макензи ответила не сразу. Она пыталась понять, насколько Риджвей был расстроен. По его поведению сложно было сказать, был ли гнев выражением скорби, или же просто по природе он был отвратительным существом, любящим раздавать приказы направо и налево. Пока она не знала ответа.

«Честно говоря, – сказала Макензи, – я согласна с позицией шерифа. Вы обижены и обозлены и, кажется, просто ищите козла отпущения. Я очень сочувствую вашей потере, но худшее, что вы можете сейчас сделать, это начать разбираться с управляющим приютом».

«Я ищу козла отпущения? – переспросил Риджвей. Он явно не привык, чтобы ему прекословили и не соглашались с его мнением. – Если приют виновен в том, что случилось с матерью, я…»

«Мы уже были в приюте и говорили с мистером Джонсом, – перебила его Макензи. – Я могу вас заверить, что то, что произошло с вашей матерью, никак не связано с приютом. Если же преступником является кто-то из его сотрудников или подопечных, то мистер Джонс совершенно ничего об этом не знает. Я могу утверждать это с абсолютной уверенностью».

Макензи не могла понять, что вызвало выражение шока, отразившееся на лице Риджвея: её несогласие с его мнением или то, что она позволила себе прервать его речь.

«И вы узнали это из одного единственного разговора?» – недоверчиво спросил он.

«Да, – ответила она. – Мы только начали расследование, и сейчас нельзя быть ни в чём уверенными, но могу вас заверить, что очень сложно работать, когда мне звонят и просят покинуть место преступления только для того, чтобы слушать чьи-то крики и жалобы».

Она буквально физически чувствовала его ярость. «Я только что потерял мать, – громким шёпотом произнёс Риджвей. – Мне нужны ответы. Я требую справедливости».

«Хорошо, – сказал Эллингтон, – потому что мы хотим того же».

«А чтобы её добиться, – продолжила Макензи, – вы должны позволить нам выполнять свои обязанности. Я понимаю, что вы здесь человек важный, но мне это безразлично. Мы не позволим, чтобы ваши злость, горе или невежество мешали нам работать».

Во время разговора шериф Кларк сидел за небольшим столом для заседаний. Он изо всех сил старался сдержать улыбку.

На мгновение Риджвей замолчал, переводя взгляд с агентов на шерифа Кларка и обратно. Он кивнул, и когда по щеке скользнула слеза, Макензи решила, что она была искренней. Тем не менее, она продолжала читать в его взгляде неприкрытую ярость.

«Я понимаю, что вы привыкли раздавать приказы провинциальной полиции, подозреваемым и так далее, – сказал Лэнгстон Риджвей, – но вот, что я вам скажу… Если вы напортачите с расследованием или ещё раз поведёте себя неуважительно по отношению ко мне, я позвоню в Вашингтон. Я поговорю с вашим начальником и уничтожу вас».

«Самое печальное в этом то, что он искренне думает, что ему это удастся, – подумала Макензи. – Возможно, он прав. Но я готова полжизни отдать, чтобы посмотреть, как Лэнгстон Риджвей будет отчитывать Макграта».

Не желая усугублять конфликт, Макензи просто промолчала. Она посмотрела на Эллингтона, он сжимал и разжимал кулаки – это был его личный способ бороться с наступающим приступом нерационального гнева.

В завершение разговора Макензи сказала: «Если вы не будете мешать нам работать, этого не случится».

Было видно, что Риджвей подбирает слова для ответа, но единственное, что он из себя выдавил – это сдавленное «хммм». Затем он быстро развернулся и вышел из комнаты. Макензи он напоминал ребёнка в истерике.

Несколько секунд спустя шериф Кларк подался вперёд и громко вздохнул: «Теперь вы видите, с чем мне приходится иметь дело. Этот мальчишка думает, что солнце садится и встаёт только, чтобы порадовать его избалованную задницу. Он может сколько угодно скулить о потере матери. На самом деле единственное, что его интересует, это то, что пресса крупных городов может узнать о том, что он отправил её в приют… пусть даже в хороший. Его интересует только собственный имидж».

«Мне тоже так показалось», – сказал Эллингтон.

«Думаете, он ещё будет нам мешать?» – спросила Макензи.

«Я не знаю. Он непредсказуем. Он готов пойти на всё, лишь бы чаще светиться в прессе и в будущем получить больше голосов, метясь в большие шишки».

«Итак, шериф, – сказала Макензи, – если у вас есть пара свободных минут, давайте обсудим то, что мы уже знаем об этом деле».

«На это не уйдёт много времени, – ответил он, – потому что говорить почти не о чем».

«Всё лучше, чем ничего», – сказал Эллингтон.

Кларк кивнул и поднялся с места. «Давайте вернёмся в мой кабинет», – предложил он.

Они пошли назад по узкому коридору. Макензи и Эллингтон подпрыгнули от неожиданности, когда Кларк громко крикнул: «Эй, Фрэнсис! Завари нам кофе, дорогая моя».

Макензи и Эллингтон удивлённо переглянулись. Макензи начинал нравиться и сам шериф и то, как он со всем управлялся. У него были деревенские манеры, но всё же он был ей симпатичен, за исключением любви к ругательствам и ненамеренному сексизму.

Вечер медленно превращался в ночь, когда Макензи и Эллингтон собрались за столом Кларка, чтобы обсудить то, что им уже известно об убийстве.

ГЛАВА ПЯТАЯ

До того, как Фрэнсис принесла кофе, вернулся офицер Ламберт. Сейчас, когда он не сидел, уткнувшись в телефон, Макензи заметила, что он был молод – ему было слегка за тридцать. Ей казалось странным, что правой рукой шерифа был не заместитель, а простой офицер полиции, но она не придала этому особого значения.

«Такие они, маленькие городки», – подумала она.

Вчетвером они разместились вокруг рабочего стола Кларка, изучая материалы дела. Казалось, Кларк был более чем счастлив передать всю власть в руки Макензи, а она была рада видеть, как быстро он изменил своё мнение… и начал смотреть на неё, как на равную.

«Давайте начнём с последнего убийства, – сказала она. – Эллис Риджвей, пятьдесят семь лет. Есть высокомерный и заносчивый сын, с которым мы имели несчастье познакомиться. Кроме факта её слепоты, что ещё вы можете рассказать мне о жертве?»

«В общем-то, это всё, – ответил Кларк. – Она была очень милой женщиной. Насколько мне известно, все в приюте её любили. Что пугает меня во всей этой ситуации, так это то, что убийца должен был быть ей знаком, ведь я прав? Для того чтобы напасть, он должен был знать, что она ушла из приюта».

«Я тоже об этом думала, – сказала Макензи. – Однако если эти смерти связаны – а всё указывает именно на это, – тогда местному жителю пришлось проделать немалый путь, чтобы убить первую жертву. Первое убийство произошло примерно в скольки, в двух с половиной часах езды отсюда?»

«Почти три часа пути», – поправил Кларк.

«Вот именно, – продолжила Макензи. – Сначала у меня появилась мысль, что её мог убить один из жителей приюта, но Рэндалл Джонс заверил меня, что вчера за ней никто не следовал. Доказательством служит видео с камер наблюдения, хотя мы не успели его посмотреть из-за визита Лэнгстона Риджвея. Что касается предположения, что во время отсутствия миссис Риджвей кто-то из сотрудников или жителей приюта покидал его, нет доказательств, указывающих на то, что такой факт имел место быть – приют не покидал никто: ни жители, ни сотрудники».

«Если вернуться к первому убийству, – сказал Эллингтон, – то нам нужно в ближайшее время поговорить с членами семьи жертвы. Что вы можете рассказать нам о первом погибшем, шериф?»

«Убийство случилось в другом приюте для слепых, – начал он. – Я знаю о деле не больше вашего и того, что написано в досье. Как я уже сказал, до того приюта около трёх часов пути, он почти в Западной Вирджинии. Насколько я знаю, убогое местечко. Это даже не приют, а скорее, школа, по-моему».

Кларк передал Макензи листок бумаги с кратким полицейским отчётом с первого места убийства. Оно произошло в городе Трестон, в двадцати пяти милях от города Блуфилд в Западной Вирджинии. Тридцативосьмилетний Кеннет Эйбл был найден задушенным. Вокруг глаз были обнаружены небольшие ссадины. Его нашли спрятанным в шкафу в комнате, которую он занимал, живя в приюте, и из которой редко выходил.

Факты были очень сухими, без подробностей. В отчёте говорилось, что расследование продолжается, но Макензи сомневалась, чтобы ему уделяли большое внимание.

«Сейчас всё изменится», – подумала она.

Вторую смерть сложно будет игнорировать. Жертвы и травмы были похожи.

«Я попросила Рэндалла Джонса составить список сотрудников и других лиц, связанных с приютом, которые могли бы быть также связаны с убийством, – сказала Макензи. – Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать сейчас, это поехать в приют в Трестоне и проверить, есть ли там какие-то зацепки».

«Плохо, что Трестон находится так чертовски далеко, – заметил Эллингтон. – При самом лучшем раскладе нам всё равно придётся провести много времени в дороге. А так мы можем не успеть всё завершить так скоро, как этого хотелось бы славному мистеру Риджвею».

«Когда у вас будет полный отчёт о результатах вскрытия миссис Риджвей?» – спросила Макензи.

«Ожидаю получить его в течение нескольких часов, – ответил Кларк. – Первичный осмотр не выявил ничего существенного: ни отпечатков, ни частичек волос, ничего».

Макензи кивнула и снова обратилась к материалам дела. Как только она погрузилась в чтение, зазвонил телефон. Она достала его и ответила: «Агент Уайт слушает».

«Это Рэндалл Джонс. Я составил для вас список имён, как вы и просили. Он короткий, и я уверен, никто из них не виновен».

«Кто в вашем списке?»

«Один не очень надёжный парень из ремонтной бригады. Вчера он весь день работал и закончил в пять. Я поспрашивал, но никто не видел, чтобы он возвращался. Есть ещё один человек, он работает в специальном отделе социальной службы – иногда он приходит и играет с нашими подопечными в настольные игры. Знаете, приходит и развлекает их. Иногда он помогает нам с уборкой или перетаскиванием мебели».

«Можете скинуть мне СМС с именами и контактной информацией, если она у вас есть?»

«Без проблем», – ответил Джонс, явно расстроенный тем, что ему приходится подозревать этих мужчин.

Макензи завершила разговор и посмотрела на трёх собеседников: «Это был Джонс, и у него есть два возможных кандидата. Сотрудник ремонтной бригады и ещё какой-то мужчина-волонтёр, который приходит развлекать жителей приюта. Шериф, сейчас он отправит мне их имена. Можете их просмотреть и…»

Телефон пиликнул – пришло ожидаемое СМС. Макензи показала имена шерифу Кларку, и он пораженчески повёл плечами.

«Первое имя, Майк Крюс, – это парень из ремонтной бригады, – сказал он. – Я могу точно сказать, что после работы он никого не убивал, потому что вчера мы вместе пили пиво в баре «У Рока», а потом он отправился в дом Милдред Канн, чтобы бесплатно починить ей кондиционер. Могу сразу сказать, что Майк Крюс – это не наш убийца».

«А второй мужчина?» – спросил Эллингтон.

«Робби Хьюстон, – сказал шериф. – Знаю его постольку-поскольку. Я почти уверен, что его прислала сюда социальная служба Линчбурга. Город находится примерно в полутора часах езды отсюда, кстати, по пути в Трестон».

Макензи посмотрела на СМС Джонса и сохранила в контакты номер Робби Хьюстона. Это была так себе зацепка, но всё лучше, чем ничего.

Она посмотрела на часы и увидела, что было почти шесть вечера. «Когда возвращается ваш заместитель и другие офицеры?» – спросила она.

«Уже скоро, но пока никто не звонил. Я буду держать вас в курсе, а пока можете разместиться в отеле».

«Хороший план», – сказала Макензи.

Она собрала документы по делу и поднялась с места. «Спасибо за вашу помощь сегодня», – добавила она.

«Конечно. Жаль, что не могу сделать для вас большего. Если хотите, я могу попросить помощь у полиции штата. Они уже были здесь сегодня утром, но быстро уехали. Думаю, несколько офицеров остались в городе на день-два».

«Если что, я дам вам знать, – сказала Макензи. – Спокойной ночи, господа».

После этих слов они с Эллингтоном вышли из кабинета. В вестибюле было пусто. Видимо, Фрэнсис уже закончила работу и ушла домой.

На парковке Эллингтон остановился на мгновение, доставая ключи от машины. «Поедем в отель или в Линчбург?» – спросил он.

Макензи задумалась над его словами. Ей хотелось продолжить расследование, несмотря на приближающуюся ночь, но при этом она думала, что звонок Робби Хьюстону даст тот же результат, что и поездка в Линчбург. Более того, она начинала доверять шерифу Кларку. Если он не подозревал Хьюстона, то она полагалась на его мнение. В этом было одно из преимуществ расследования в маленьком городе – когда жители знали друг друга, как облупленных, можно было смело доверять инстинктам и мнению местной полиции.

«Всё же стоит позвонить ему, когда заселимся», – подумала она.

«В отель, – произнесла она вслух. – Если разговор по телефону ничего не даст, то заедем в Линчбург завтра утром».

«По дороге в Трестон? Придётся немало поколесить».

Она кивнула. Им действительно придётся много ездить из города в город. Возможно, будет эффективнее разделиться. Они смогут обсудить этот вариант, как только окажутся в комнате отеля, глядя на материалы дела и наслаждаясь прохладой.

Макензи никогда не питала особой тяги к роскоши, но мысль о кондиционере в такую изматывающую жару казалась ей невероятно соблазнительной. Они сели в горячую, как сковорода машину, Эллингтон опустил стёкла, и они поехали на запад, в центральную часть Стейтона.

***

Единственный в Стейтоне мотель оказался на удивление ухоженным заведением под названием «Мотель округа Стонтон». Отель насчитывал всего двенадцать номеров, девять из которых оказались свободны на тот момент, когда Макензи вошла в холл отеля, чтобы снять комнату. Сейчас, когда Макграт знал об их отношениях, им больше не нужно было снимать две комнаты для того, чтобы не вызывать подозрений. Они сняли один номер с одной кроватью и после всех нервотрёпок, дороги и жары сразу бросились на неё, как только за ними закрылась дверь.

После душа Макензи смогла в полной мере насладиться приятным чувством, которое возникает тогда, когда ты знаешь, что желанна. Хотя здесь было кое-что ещё. Тот факт, что они начали снимать с себя одежду в ту же секунду, как остались одни и сразу бросились в постель, заставил её почувствовать себя на десяток лет моложе. Она наслаждалась этими эмоциями, но при этом старалась держать их под контролем. Она, бесспорно, наслаждалась романом, начавшимся между ней и Эллингтоном, потому что он был самым волнительным и многообещающим опытом последних лет, но при этом Макензи понимала, что если даст себе расслабиться, их отношения могут начать мешать работе.

Она чувствовала, что Эллингтон тоже это осознаёт. Он рисковал тем же, чем рисковала она: репутацией, отношением коллег и вероятностью остаться с разбитым сердцем. Чем лучше Макензи узнавала его, тем лучше понимала, что Эллингтон не был из тех мужчин, что ухлёстывают за каждой юбкой и относятся к женщине, как к вещи; однако она также понимала, что после неудавшегося брака он относился к их отношениям с осторожностью, если то, что было между ними, можно было назвать отношениями.

Макензи казалось, что Эллингтон не будет рыдать в подушку, если они разойдутся. Что касается её… она не знала, как бы повела себя, случись подобное.

Когда она вышла из душа и вытерлась, то увидела Эллингтона стоящим в ванной. Казалось, что он хотел принять душ вместе, но не успел. Он смотрел на неё привычным хитрым взглядом, в котором сейчас читались также твёрдость и решительность – этот взгляд Макензи называла его «рабочим взглядом».

«Я тебя слушаю», – игриво произнесла она.

«Насчёт завтра… Мне не хочется это делать, но, возможно, нам лучше будет разделиться. Один поедет в Трестон, а второй останется здесь для работы с полицией и судмедэкспертами».

Макензи улыбнулась, думая, что иногда они мыслили совершенно одинаково: «Я думала о том же самом».

«Хочешь выбрать первой?» – спросил он.

«Нет. Я поеду в Линчбург и Трестон. Я не против немного прокатиться».

Макензи подумала, что Эллингтон начнёт спорить, чтобы самому поехать туда. Она знала, что он не очень любил ездить за рулём, но ему также не нравилось, когда Макензи ездила куда-то в одиночку.

«Хороший план, – сказал он. – Если за день нам удастся узнать новую информацию из приюта в Трестоне или от местного коронера, то, возможно, мы сможем разобраться с этим делом так скоро, как все этого хотят».

«Отлично», – ответила Макензи. Проходя мимо, она поцеловала его в губы.

Выходя в комнату, в голове пронеслась одна мысль. От этой мысли она вдруг почувствовала себя влюблённой дурочкой, но не смогла от неё просто так отмахнуться:

«Что если он не чувствует ко мне того же, что я чувствую к нему?»

Последнюю неделю Эллингтон вёл себя немного отстранённо, и пусть он всеми силами пытался это скрыть от Макензи, она то и дело замечала его отношение.

«Возможно, он понимает, как пагубно всё это может сказаться на работе».

Причина была веская – она и сама о ней нередко задумывалась. Правда, сейчас думать об этом не могла. Отчёт коронера должен прийти в любую минуту, и у них были все шансы быстро найти убийцу. Макензи понимала, что если будет думать только о том, что происходит между ней и Эллингтоном, и о том, что они значат друг для друга, всё может пойти наперекосяк.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Когда на следующее утро они разделились, чтобы каждый занялся своей частью работы, Макензи заметила, каким угрюмым был Эллингтон. Он обнимал её чуть дольше обычного, когда они были ещё в номере мотеля, и выглядел довольно подавленным, когда она довезла его до полицейского управления Стейтона. Когда он вошёл в здание, она помахала ему через окно и вернулась на трассу, где её ждала поездка продолжительностью два часа и сорок минут.

Проезжая мимо леса, её телефон не всегда ловил сеть. Она не могла дозвониться до второго потенциального подозреваемого из списка Джонса, Робби Хьюстона, до тех пор, пока не отъехала от Стейтона примерно на десять миль. Когда она дозвонилась до него, он взял трубку после второго гудка.

«Алло».

«Это Робби Хьюстон?» – спросила она.

«Да. Кто спрашивает?»

«Меня зовут агент Макензи Уайт, я из ФБР. У вас будет время поговорить со мной сегодня утром?»

«Хм… Могу я узнать, в чём дело?»

Он был искренне удивлён и смущён. Макензи слышала это даже через телефонную трубку.

«Я хочу поговорить об одном из жителей приюта для слепых «Уэйкман», которого вы можете знать. По телефону я не могу сказать большего. Буду благодарна, если вы уделите мне пять или десять минут своего времени. Я приеду в Линчбург примерно через час».

«Конечно, – ответил мужчина. – Я работаю из дома, поэтому жду вас в своей квартире».

Макензи узнала адрес и повесила трубку. Она занесла адрес в GPS-навигатор и с облегчением выдохнула, узнав, что до его квартиры было всего двадцать минут пути.

Направляясь в Линчбург, Макензи не могла мысленно сконцентрироваться на текущем расследовании, съедаемая сотнями вопросов, касающихся дела отца и новой смерти, которая о нём напомнила. По какой-то причине тот, кто убил отца, тем же самым способом убил ещё одного человека.

А потом снова оставил на месте преступления таинственную визитную карточку. Зачем?

Она неделями пыталась в этом разобраться.

Возможно, они просто имеют дело с дерзким убийцей. Или, возможно, визитной карточкой он пытается сбить следствие с верного пути… словно играя с ними в безумные кошки-мышки. Макензи знала, что Кирк Питерсон – скромный и преданный своему делу частный детектив из Небраски, которого она знала недостаточно хорошо, чтобы безоговорочно доверять – по-прежнему занимается этим расследованием. Её воодушевлял факт, что хоть кто-то уделял активное внимание этому делу, чтобы не дать ему забыться. Ей казалось, что она была близка к разгадке, будто кто-то взял кусочек пазла со стола и готов был вернуть его в последний момент, чтобы они получили полную картину.

Макензи ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой подавленной, как сейчас. Дело было уже не в том, чтобы призвать к ответу убийцу отца, а в том, чтобы наконец раскрыть загадку, которая мучает её уже не первое десятилетие. Макензи размышляла об этом, когда вдруг зазвонил телефон. На экране высветился номер шерифа. Она ответила, надеясь, что у него были новости по делу.

«С добрым утречком, агент Уайт, – услышала она голос шерифа Кларка на другом конце линии. – Вы знаете, у нас тут в Стейтоне связь просто паршивая. У меня здесь агент Эллингтон, и он хочет с вами поговорить. Его сотовый не ловит».

Макензи слушала, как в телефоне что-то зашуршало – Кларк передал трубку Эллингтону. «Ну, как дела? – сказал тот. – Не потерялась без меня?»

«Наоборот, – ответила Макензи. – Меньше чем через час встречаюсь с Робби Хьюстоном».

«Дело продвигается. Кстати, о нём. Сейчас я читаю отчёт коронера. Только его получил. Позвоню, если что-нибудь обнаружу. Скоро придёт Рэндалл Джонс. Посмотрим, может, он даст мне пообщаться с некоторыми жителями приюта».

«Отличный план. А я следующие три часа буду ехать мимо пастбищ и заброшенных полей».

«Ох уж эта гламурная жизнь, – сказал Эллингтон. – Позвони, если что-нибудь понадобится».

После этих слов он повесил трубку.

Они постоянно обменивались колкостями, поэтому Макензи чувствовала себя немного глупо из-за недавних страхов, связанных с его чувствами по отношению к ней и их отношениям, чем бы они ни являлись.

Телефонный звонок окончательно отвлёк её от мыслей о деле отца, и теперь Макензи могла сконцентрироваться на текущей работе. Электронный термометр на панели показывал, что за окном был уже тридцать один градус тепла… а ведь сейчас не было ещё и девяти часов утра.

Стволы деревьев, растущих по обочинам просёлочных дорог, были невероятно толстыми, а кроны нависали над дорогой, как полог. В неярком свете южного утра они казались загадочно красивыми, но Макензи всё же не терпелось выехать на широкую гладь автомагистрали, четыре полосы которой приведут её в Линчбург и Трестон.

***

Робби Хьюстон жил в современном многоквартирном доме почти в центре Линчбурга. Дом окружали книжные магазины и кофейни, которые выживали только благодаря находившемуся в городе и занимающему большую его часть крупному частому христианскому колледжу. Когда в 9:52 Макензи постучала в дверь, ей почти сразу открыли.

На вид Робби Хьюстону было слегка за двадцать – тонкие нечёсаные волосы и нежный цвет лица заставили Макензи думать, что он работал в офисе. Он был милым парнем с обывательской точки зрения и жутко нервничал и волновался из-за того, что к нему в дом пришёл агент ФБР.

Он пригласил Макензи войти, и она увидела, что внутри квартира была такой же приятной и современной, как и дом снаружи. Гостиная, кухня и кабинет располагались в одной большой комнате, разделяемые декоративными перегородками. Комнаты были наполнены естественным светом, проникающим внутрь через два больших окна на противоположной стене.

«Хм… могу я предложить вам кофе или ещё что-нибудь? – спросил парень. – У меня осталось немного кофе в кофейнике с утра».

«Я бы не отказалась от кофе», – ответила Макензи.

Она последовала за ним в кухню, где он налил кофе и передал ей чашку: «Сливки? Сахар?»

«Нет, спасибо, – сказала Макензи. Она сделала глоток. Кофе оказался хорош, и она перешла к делу. – Мистер Хьюстон, вы часто работаете волонтёром в приюте для слепых «Уэйкман»?»

«Да».

«Как часто вы там бываете?»

«Всё зависит от загруженности на работе. Иногда я добираюсь до него один-два раза в месяц. Хотя были случаи, когда я мог приезжать раз в неделю».

«А в последнее время?» – спросила Макензи.

«Я был там в понедельник на этой неделе. На прошлой приезжал в среду, а на позапрошлой – в понедельник и пятницу, по-моему. Могу показать вам своё расписание».

«Давайте потом, – ответила Макензи. – Из разговора с Рэндаллом Джонсом я узнала, что вы приходите, чтобы играть в настольные игры и иногда помогаете с уборкой и перестановкой мебели. Всё верно?»

«Да, всё так. Иногда я читаю им книги».

«Им? Кому конкретно из обитателей приюта вы читали книги или с кем играли в настольные игры в последние две недели?»

«Было несколько человек. Там живёт пожилой джентльмен по имени Перси, с ним я играю в «Яблоки к яблокам». С нами обязательно играет ещё кто-нибудь из работников приюта, чтобы шептать ему на ухо, что написано на карточках. На прошлой неделе я довольно много общался с Эллис Риджвей, мы говорили о музыке. Ещё я ей читал».

«Когда именно вы общались с Эллис?»

«В ходе последних двух визитов в приют. В понедельник я дал ей послушать Брайана Ино. Мы говорили о классической музыке, и я прочитал ей статью из интернета о том, как классическая музыка стимулирует работу мозга».

Макензи кивнула, понимая, что пришла пора раскрыть все карты: «Я должна вам сказать, что во вторник вечером Эллис была убита. Мы пытаемся найти того, кто это сделал. Я думаю, вы понимаете, что мы опрашиваем всех, кто общался с ней в последнее время, в частности, волонтёров, не работающих в приюте постоянно».

«Боже мой», – сказал Робби. Его лицо становилось всё бледнее и бледнее.

«До убийства миссис Риджвей произошло ещё одно убийство в приюте в Трестоне, Вирджиния. Вы там бывали?»

Робби кивнул: «Да, но всего пару раз. Однажды был там на общественных работах с колледжем Либерти, где я учился. Я помогал переделать кухню и в работе по саду. Через месяц-два я вернулся туда, чтобы помочь там, где нужна была помощь. В основном, всё это делалось для укрепления связей между колледжем и приютом».

«Как давно это было?»

Робби задумался, до сих пор не в силах прийти в себя после новости о двух убийствах: «Думаю, четыре года назад. Может, четыре с половиной».

«Когда вы были там, вы не встречали мужчину по имени Кеннет Эйбл? Это его недавно убили».

Робби вновь задумался, словно онемев: «Мне это имя не знакомо, но это не значит, что я с ним не общался, когда был там».

Макензи закивала, всё больше думая о том, что Робби мог быть кем угодно, но только не убийцей. Она не была уверена, но ей показалось, что его глаза заблестели от слёз, пока она допивала приготовленный им кофе.

«Всё же нужно вести себя осмотрительно», – подумала она.

«Мистер Хьюстон, нам известно, что миссис Риджвей была убита в полумиле от приюта примерно между 19:05 и 21:40 во вторник вечером. У вас есть алиби на этот период времени?»

Уже в третий раз Макензи заметила у него бегающий взгляд, но потом он медленно кивнул: «Я был здесь, в квартире. У меня было онлайн совещание с тремя коллегами. Мы хотим создать организацию для помощи бездомным в городе и окрестностях».

«Вы можете это доказать?»

«Могу показать вам время, когда я вошёл в сеть. Ещё думаю, один из ребят записывает все наши совещания. У него есть история сообщений с датами и временем, пометки и так далее, – Робби направился к ноутбуку, лежащему на столе у одного из больших окон. – Вот, могу вам всё показать, если хотите».

Сейчас Макензи была совершенно уверена, что Робби Хьюстон был невиновен, но хотела убедиться в этом наверняка. Учитывая тот факт, как сильно его расстроила новость о смерти миссис Риджвей, ей хотелось дать ему почувствовать, что он помогает в расследовании дела. Стоя позади, она следила за тем, как он заходит на сайт, через который проходила конференция, входит в учётную запись и открывает историю сообщений не только за последние несколько дней, но и за последние несколько недель. Она увидела, что он говорил правду: во вторник вечером с 18:45 до 22:04 он участвовал в онлайн конференции.

На то, чтобы доказать свою невиновность у него ушло не более пяти минут, когда он показал ей заметки и поправки, а также время, когда он вошёл в учётную запись и вышел из неё.

«Мистер Хьюстон, спасибо большое за вашу помощь», – сказала Макензи.

Он кивнул, провожая её к двери. «Двое слепых… – сказал он, пытаясь понять. – Зачем кому-то это делать?»

«Я тоже хочу в этом разобраться, – ответила Макензи. – Пожалуйста, позвоните, если вспомните что-нибудь полезное, – добавила она, передавая ему визитную карточку».

Он взял ей, медленно помахал на прощание и закрыл дверь, когда Макензи вышла. Ей казалось, как будто она только что сообщила о смерти не просто сердечному парню, который искренне переживал за обоих погибших, а родственнику одной из жертв.

Она почти завидовала его… способности сопереживать незнакомцам. В последнее время она воспринимала смерть, только как мёртвые тела – неизвестные могилы, источник для поиска возможных зацепок.

Она знала, что это было не лучшее отношение. Она не могла позволить работе лишить себя чувства сострадания. Не могла позволить лишить себя человечности.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В 11:46 утра Макензи остановила машину у Трестонского приюта для слепых, потратив на дорогу меньше времени, чем предсказывал навигатор. Остановившись, она дважды перепроверила верность адреса, который дал ей Кларк. Здание приюта было совсем небольшим, не больше обычного магазина. Оно было расположено на западной границе Трестона, который, хоть и был по размерам больше Стейтона, всё равно являлся неприметным городком. Да, в нём было меньше от деревни, чем в Стейтоне, но в городе было всего два светофора. Единственное, что придавало ему вид города, – это MacDonald’s на Мейн-Стрит.

Убедившись, что не ошиблась адресом и заметив в подтверждение своей правоты ветхий знак перед зданием приюта, Макензи вышла из машины и пошла по потрескавшейся дорожке. От тротуара входную дверь отделяли всего три бетонные ступени, по виду которых казалось, что их уже много лет никто не подметал.

Макензи вошла внутрь, оказавшись в вестибюле и приёмной. У ближайшей стены за стойкой сидела женщина и разговаривала по телефону. Стена была выкрашена в пугающий белый цвет. На магнитной доске слева от секретаря висели несколько заметок. Кроме доски на стене не было ничего.

Макензи дошла до стойки и встала рядом, облокотившись о неё и всем своим видом показывая, что ей нужна помощь. Было видно, что её появление нисколько не обрадовало женщину за стойкой, которая недовольно закончила разговор. Потом она наконец подняла глаза на Макензи и спросила: «Чем я могу вам помочь?»

«Я хочу поговорить с управляющим», – ответила Макензи.

«А вы кто?»

«Агент Макензи Уайт из ФБР».

На мгновение женщина замерла на месте, словно думала, что Макензи шутит. На этот раз Макензи смерила её недовольным взглядом. Она показала удостоверение, глядя, как секретарь наконец бросилась выполнять свои обязанности. Она подняла трубку, набрала номер и быстро с кем-то переговорила. При этом она старалась вовсе не смотреть на Макензи.

Закончив с разговором, она подняла на неё глаза. Было видно, что ей стыдно, и Макензи боролась с собой, чтобы внутренне не злорадствовать.

«Миссис Тэлбот сейчас вас примет, – сказала женщина. – Проходите в первый по очереди кабинет».

Макензи вышла в единственную дверь в вестибюле и оказалась в коридоре. Коридор был довольно коротким, здесь было всего три двери. Заканчивался он створчатыми дверьми, которые сейчас были закрыты. Макензи решила, что за этими дверями располагались комнаты жителей приюта, надеясь, что они находились в менее плачевном состоянии, чем само здание.

Она подошла к ближайшей двери. На настенной табличке было написано «Глория Тэлбот». Дверь была приоткрыта, но Макензи всё равно постучала. В ту же секунду дверь открыла тучная женщина в очках с толстыми бифокальными линзами.

«Агент Уайт, прошу входите», – сказала Тэлбот.

Макензи так и сделала, разместившись на единственном стуле, стоящем напротив небольшого, заваленного бумагами стола.

«Полагаю, вы здесь из-за убийства Кеннета Эйбла?» – спросила Тэлбот.

«Да, мэм, вы правы, – сказала Макензи. – Произошло ещё одно убийство в другом городе, который находится примерно в двух с половиной часах езды к югу отсюда. Убит слепой, житель приюта».

«В двух с половиной часах езды отсюда? – спросила Тэлбот. – Вы говорите о приюте «Уэйкман»?»

«Да. Жертва была убита тем же способом, что и Кеннет Эйбл. Я надеялась, вы сможете показать мне приют, включая тот шкаф, в котором обнаружили тело».

«Конечно, – ответила Тэлбот. – Следуйте за мной».

Тэлбот вывела её назад в коридор и провела через створчатые двери, которые Макензи заметила по пути в её кабинет. Двери вели в широкий вестибюль, который перетекал во что-то, напоминающее общую комнату. Макензи насчитала, что в неё выходило восемь дверей.

«В этих комнатах, – сказала Тэлбот, – живут наши подопечные. В отличие от «Уэйкмана» у нас нет роскошных современных апартаментов».

Макензи не показалось, будто Тэлбот оправдывается. Напротив, в голосе Тэлбот слышалась ненависть.

«Здесь, – сказала женщина, подводя Макензи ко второй комнате справа, – жил Кеннет».

Тэлбот отперла дверь, и они вошли внутрь. В комнате пахло пылью и каким-то едким чистящим средством. Макензи пыталась не показывать, что была удивлена видом комнаты, разительно отличающейся от того, что она видела в «Уэйкмане». В комнате была кровать, небольшой письменный стол, бюро и дверь в встроенный шкаф. Мебель была старой, тусклой и несовременной.

Макензи подошла к двери шкафа и открыла её. Заглянув в пустующее пространство, она спросила Тэлбот: «Можете рассказать мне, как было обнаружено тело?»

«У нас живёт Маргарет Данвуди, – сказала Тэлбот. – Они с Кеннетом всегда в шутку говорили, что встречаются, что само по себе уже смешно, потому что Кеннету было тридцать восемь, а Маргарет уже под шестьдесят. Они всё время были вместе: разговаривали в общей комнате, вместе обедали и тому подобное. В общем, однажды днём она зашла в его комнату, чтобы узнать, не хочет ли он пойти перекусить в MacDonald’s. Когда он не открыл дверь, она вошла сама. Она говорит, что сразу поняла, что что-то случилось. Она сказала, что в комнате было слишком тихо. Испугавшись, она подозвала охранника, который тогда дежурил, молодого парня по имени Тайрелл Прайс. Тайрелл нашёл Кеннета в шкафу, тот был уже мёртв».