Пушкинский дом

«Пушкинский дом» – из тех книг, которые можно перечитывать бесконечно и практически с любого места. Язык у этого писателя просто поразительный. Свежий и как будто проникающий в суть вещей. Подумал, хочется ли что-нибудь сказать о главном герое, или высказаться по мудрёному порой содержанию – и понял, что нет, не хочется. Главный герой Битова – пожалуй, не человек, а уникально звучащий русский язык. Таково моё впечатление.

Я не знаю, о чём эта книга, понятия не имею, слушала её в наушниках, и иногда останавливалась прямо на перекрёстках, всхахатывая от того, насколько изящно, тонко и остроумно Битов (ну а кому ещё!) облекает мои мысли в свой блестящий русский язык. Ходила по городу и улыбалась как ненормальная весь январь и поминала добрым словом лекции по лингвистическому анализу текста у Роговой. Спасибо вам за Битова в моей жизни, Кира Анатольевна!

Битов так хорошо пишет, что вокруг книги хочется водить ритуальные танцы. По форме это типичный постмодернизм, сюжет постоянно ветвится по принципу "а может, все было наоборот?", а в конце рассыпается на тысячу мелких осколков, рассуждений, заключений, комментариев, комментариев к комментариям, сносок. (Однако не будем забывать, что это не просто постмодернистский роман, а постмодернистский роман, написанный в 60х гг в СССР -- дьявольская разница!). При этом, все, что там написано -- абсолютная правда -- например, воспроизведение мировосприятия пьяного человека выше всяких похвал -- настолько правда, что иногда даже становится неловко и неуютно. Текст построен из прекрасных отточенных фраз, каждая из которых обладает самостоятельной ценностью и так и просится в блокнот.

Занудно? Нет-нет, нисколько, что вы? И Одоевцев, и Митишатьев, и Фаина, и остальные - все молодцы, всем верю, все очень славные, живые. Хотя нет, славные? О чём это я? Вот она, мерзостная людская сущность, уверенность в собственной святости или показушная мерзопакостность из серии "ну, видишь, как я отвратителен? ничего мне не сделаешь, не захочешь марать руки...". Вся эта сбивчивость, весь этот дикий маскарад упорно напоминают сологубовского Передонова и иже с. Какой-то гротеск, утрированная инфантильность... всё-всё-всё. И при этом всём, при страшном абсурде происходящего (может это и не абсурд вовсе, но я, честно признаюсь, не поняла НИЧЕГО, но если абсурд - то страшный) - невероятный город. Лёва, вырасший из мальчика в... тоже, в общем, в мальчика, который не знает, куда себя приложить, гоняющегося за бедной Фаиной, стреляющегося на дуэли, ненавидящего и любящего Митишатьева... всё это как-то очень правдоподобно и в то же время не хочется верить. Просто не хочется.Да-да, знаю, не рецензия, а сплошной лытдыбр, но я буквально только что дочитала, поэтому в голове месиво из впечатления, оставшегося от книги.Опять же, очень сильно на любителя

Столп раннего русского постмодернизма. Роман-музей, ленинградский роман (жанровые определения этой книги можно множить до бесконечности). История сотрудника Пушкинского музея Левы Одоевцева. Автор не даёт забывать, что книга – это книга, играет с героем и читателем, насыщает текст цитатами русского классики (на уровне школьной программы) и в конце концов вместо одного чёткого финала предлагает целую череду финалов, не желая расставаться с романом.