Девочка Грешника бесплатное чтение

Глава 1. Жила-была девочка, сама виновата

— Север, — недовольно смотрю я на приятеля исподлобья, — ты мне обещал красивых баб. А это что такое?

— Да погоди ты, Ромыч, тут просто перерыв небольшой. Заминка. Знаешь такое слово?

— Знаю. Вот только, ты говорил про какой-то приличный конкурс, а тут что? Будто в стриптиз-клуб попал, честное слово.

— Это другое! Осади.

— Да неужели? — все-таки добираюсь я до стола, на который мне при входе указал Северов.

— Да! Это ежегодный конкурс спортивного танца: пилон, полотна, вся фигня. И девочки тут не чета тем, что ты обычно по кабакам своим модным цепляешь. Тут и пробу есть где ставить, уж поверь мне на слово. Да и нас, спонсоров, они любят заочно, априори, так сказать.

— П-ф-ф, балабол мелкокалиберный, — фыркнул я и сложил руки на груди, когда музыкальная заставка сменилась медленной, тягучей мелодией и на сцену выползла девица на огроменных, устрашающих кэблах. И да, она до боли была похожа на представительницу древней профессии.

— Садись, Ветров, и кончай мне тут выпендриваться. В конце концов, я тебя уже в почетные члены жюри записал, как представителя «Мизон-Групп» и главного спонсора всей этой богадельни. И смотри в оба. Сегодня заключительный этап. Будут выступать лучшие из лучших. Обещаю, одна тебе точно понравится. Вот прямо зуб даю. Будет тебе сюрприз.

— Ладно, — приземлился в ближайшее пустующее кресло, махнул официанту и выжидательно прищурился, наблюдая как девчонка выгибается в три погибели на пилоне.

— Ну как тебе эта? — услышал я вопрос.

— Больно тощая.

— А эта как? — еще через минут десять кивнул Север в сторону очередной конкурсантки.

— А это страшная, как ядерная война.

Но друг только фыркнул, но вновь пристал с расспросами, когда на сцену вышли аж две участницы в парном танце.

— А тут, что скажешь?

— У левой сиськи маленькие, у правой талии нет.

— Капец, ты душный, — заржал Север и ткнул меня шутливо кулаком в плечо.

А я же только пожал плечами. Но…уж какой есть, извините.

Девчонки — они же как горячительное. Это раньше, в далеком студенчестве мне годилась любая, было совершенно все равно чем разгонять настроение до максимальных значений. Мы с ребятами не гнушались вливать себя все подряд от дорогого и премиального пойла до копеечного пенного. Главное — результат.

Так было и с телками.

Сижу, бывало, смотрю плотоядно, как слишком прилизанная и с накладными ресницами Вероничка с параллели косо-криво строит мне глазки и радуюсь тому, что точно знаю — уже через пару минут я буду весело натягивать ее в ближайшем темном углу. А потом отряхнусь и пойду дальше. К Кристинке, Полинке, Маринке и далее по списку. И плевать мне было, что у одной искусственные губы, у второй нарощенные волосы, а у третьей вместо ногтей копыта как у Фредди Крюгера.

Вообще до фонаря!

А сейчас? Где тот Ветров, что жарил все, что теплое и движется?

Но да, я стал жутко притязательным в этом деле. И не то, чтобы в чем-то себя ограничивал. Боже упаси! Но девчонок выбирал дотошно, так, чтобы, когда до горячего дело дойдет не только тело радовалось, но и глаз любовался. Натурпродукт мне подавай и обязательно высшего качества.

— Короче, Север, туфта этот твой конкурс! Валим отсюда! У последней толстые лодыжки — не хочу.

— А у предпоследней? — не унимался пытать меня друг.

— Отвали! Я ее вообще не запомнил, — скривился, а Северов вновь заржал.

— Ладно, уговорил. Куда поедем?

— Ты у меня спрашиваешь? Кто в Питере живет, я или ты?

— Тогда погнали в «Сохо». Или в «Зависть» еще можно…

— Выбирай сам, — отмахнулся от друга, — главное, чтобы там были красивые телки, телки, ну и еще может быть… телки? Конечно же, куда без них? — хохотнул я.

— Само собой, — ухмыльнулся Север.

Но, пока парень хмурился и раздумывал куда именно нам податься, на сцене начался какой-то дикий движ, тут же антураж резко поменялся и голос ведущего ударил по моим истерзанным перепонкам:

— Дамы и господа, спешим приветствовать финалистку нашего конкурса в направлении воздушная гимнастика — Софию Мединскую!

— А вот и мой сюрприз, — пробормотал друг и убрал телефон в задний карман, пока я форменно завис в своем кресле.

На сцену вышла девушка в алой мантии, с капюшоном на голове и принялась медленно, гипнотически раскачиваться под музыку. Позади нее взмывали вверх два ярко-красных отреза ткани. Темнота сгущалась вокруг нее все сильнее и сильнее, а потом столп света вспыхнул и алое одеяние соскользнуло вниз с молодого, девичьего тела, облаченного в откровенное и облегающее боди.

И блондинка воспарила на полотнах, совершая в воздухе акробатические пируэты.

— Охренеть, — потянул я, а Север хмыкнул и хлопнул в ладоши.

И оторваться от созерцания этого номера я был уже не способен. Девушка то подтягивалась вверх, то срывалась вниз, растягивала свое тело в экстремальных шпагатах, а потом и вовсе скручивалась в каких-то немыслимых позах. Я пожирал ее фигурку глазами — маленькая, хрупкая, но идеально и изящно сложенная — округлые бедра, тонкая талия, стройные ноги и…обалденная грудь!

— Троечка, — пробормотал я и прикусил нижнюю губу, рассматривая гимнастку и дальше.

Возраст? Ну, на вид не больше двадцати. Длинные, густые, вьющиеся, белокурые волосы собраны в высокий хвост. Пухлые губы бантиком. Аккуратный маленький носик. Выразительные скулы. Жаль только с такого расстояния не рассмотреть цвет глаз.

Но это дело поправимое.

— Ну что, Ветер, а эта девочка тебе как?

— Конфета, — облизнулся я.

— Ага, — потянул Север, — но у этой конфеты еще и начинка интересная.

— В смысле? — прищурился я.

— Запомнил, как ее зовут?

— Нет, — честно выдал я, а потом добавил, смеясь, — главное, что буфера у нее зачетные, а там сгодится любое имя: киса, зая, муся, пуся…

— Точняк, — заржал Северов, — но я тебе все же напомню. Ее зовут София, а фамилия Мединская.

— И че? — недоуменно спросил я, все еще не отрывая глаз от взмывающей вверх девчонки.

— И то, мой милый друг, что это не ее настоящее имя. Да, зовут ее София, но фамилия у девчонки — Шахова.

Шахова…

И блаженная улыбка тут же сошла с моего лица.

— Сестра? — спросил я и скрипнул зубами.

— Младшая, — кивнул Северов.

— Жила-была девочка, — потянул я и, мстительно ухмыляясь, добавил, — сама виновата.

— Э-э, Ветер, я тут что подумал. С твоими данными история получится слишком пресная и скучная. Давай усложним задачу? — похрустел костяшками пальцев Северов, потому что точно так же, как и я, ненавидел Данила Шахова.

— Предлагай.

— Ты простой парень. За душой ни гроша. Убитая тачка, зачуханская съемная однушка. Прикинь, как газанет Шах, когда узнает, что даже при таких вводных его недалекая и слабая на передок сеструха тебе дала? Три свидания тебе хватит?

— Шутишь? Мне хватит и двух, — поиграл я бровями.

— Ля! Я аж молодость вспомнил, — рассмеялся Север.

— Мужики — вечные дети, — пожал я плечами, а потом встал и тут же двинул за кулисы.

Именно туда, где только что скрылась София Шахова. Свернул к женским раздевалкам и замер в ожидании своей жертвы, а спустя всего несколько мгновений она оказалась в моих руках, стремительно вывернув из-за поворота.

И я тут же прильнул к ее губам. Чуть прикусил их, а потом сразу окунулся в ее жар.

М-м-м, сладкая…

Резкий толчок и возмущенный взгляд голубых глаз.

— Ты кто такой? И что это сейчас было?

— Я — Рома. И только что наши губы занимались любовью.

Глава 2. Вляпалась

— Отец тебя выдерет, Соня, когда все узнает! — фыркнула Марьяна и покачала своей ярко-рыжей головой.

— Не «когда», а «если», — подняла я указательный палец вверх.

— А Даня еще добавит сверху. По первое число!

— Маня, не нервируй меня. Никто ничего не узнает. Отцу сейчас не до меня, он с моей матерью разводится, делит честно нажитое, чтобы ей лишней копейки не досталось. А брат сосредоточен на работе настолько, что даже не в курсе, где я сейчас, в Москве или в Питере, — пожала я плечами и развела руки, давая понять, что совершенно не волнуюсь насчет возможного разоблачения.

— Сдался тебе этот конкурс вообще?

— Сдался! Да! Потому что какой толк от того, что я могу заниматься гимнастикой только в павильоне под присмотром частного тренера?

— Никакого, — вздохнула Марьяна и надула губы.

— Никакого, — согласно кивнула я, — а потому я и пошла туда, Манюнь. И, чтобы не рисковать репутацией семьи и сильно не светиться, взяла девичью фамилию бабушки.

— А документы как?

— Я ксерокопии принесла, — хитренько улыбнулась я подруге, — сказала, что на прошлой неделе у меня в метро хулиганы украли сумку, где была буквально вся моя жизнь. И вот! Я теперь София Мединская и вышла в последний тур ежегодного конкурса спортивных танцев в категории воздушная гимнастика, — горделиво выпятила я грудь, а потом счастливо рассмеялась и упала на свою кровать, где уже на горе подушек примостилась Марьянка.

— Подделка документов преследуется по закону, — пробурчала подруга.

— А я документы не подделывала, только ксерокопии чуток подправила и все.

— Дурында! Там же тебя будут снимать и фотографировать! Звездой ютуба стать желаешь?

— Да и плевать, Мань! Плевать! Уж лучше так, чем всю жизнь куковать в золотой клетке, куда меня запихал отец на пару с братом. А скоро станет еще хуже, сама же знаешь! И что тогда мне останется?

— Ну не знаю, Сонь, — пробормотала подруга и грустно посмотрела в окно.

— Зато я знаю! Я буду жить на полную катушку, пока могу. И проблемы стану решать по мере их поступления, — хмыкнула я самодовольно.

Я тогда еще даже не догадывалась, что сама, по собственной воле полезла в самый страшный капкан судьбы. Пройдет всего несколько часов после разговора с подругой, и я выйду под свет софитов, а потом исполню свой танец на полотнах, приковывая к себе внимание зеленых глаз.

Этот парень ворвался в мою жизнь словно ураган. И поцеловал…

Нагло. Совершенно беспардонно. Чересчур самоуверенно!

И если бы я могла понять сразу, что для него не существует рамок и у него нет тормозов, то бежала бы прочь без оглядки. А так…

Только смотрела на него во все глаза и не могла поверить, что он сделал то, что сделал. И сердце в груди, чуть было не выпрыгивало от той сумасшедшей порции адреналина, что была впрыснута в кровь в том миг, как наши губы соприкоснулись.

— Ты кто такой? И что это сейчас было? — дрожащим голосом, но стараясь храбриться, спросила я.

И да, честно сказать, я ждала как минимум извинений, а как максимум — заверений, что он обознался, но никак не ожидала надменных и дерзких слов.

— Я — Рома. И только что наши губы занимались любовью.

Боже!

Ну вы представляете? Он действительно это сказал! Уф…

Гадливо отерла тыльной стороной ладони рот и с вызовом на него посмотрела. Но этому самому наглецу мои телодвижения очевидно были до лампочки. Только улыбался насмешливо и продолжал сканировать меня жарким взглядом с головы до ног.

— Что, не понравилось? — кивнул он на мою руку, которой я только что стирала его следы со своих губ.

— Отвратительно, — выплюнула я и ринулась в сторону гримерки.

Но куда там? Парень тут же перегородил мне проход, а потом молниеносно вытянул свои грабарки, притягивая меня к себе.

— Все заслуживают второго шанса, малышка. Давай попробуем еще раз, — выпалил этот наглец и склонился ко мне, очевидно, за новой дозой поцелуев, да только я вовремя успела увернуться.

— Отпусти! Ты обдолбанный что ли? — возмутилась я.

— Ага, как тебя увидел, так сразу и отъехал, — заурчал приставала как довольный кот и его горячие язык лизнул мне мочку.

Мурашки! Тут же и на максималках побежали толпами по моей коже! А я только забилась в его руках, совершенно не понимая таких игр.

— Пусти, а то охрану позову!

— Она уже здесь, — прикусил он кожу моей шеи, а потом и лизнул ее, бормоча, казалось бы, сам себе, — ты реально конфета, м-м-м…

— Руки убери, я сказала, — пыхтела, понимая, что слишком хрупкая по сравнению с его высоким ростом и мощным телосложением.

— Ну ты чего? Я больной что ли от такой красоты добровольно руки убирать? — хохотнул парень и снова потянулся к моим губам.

Но в следующий момент, на мое счастье, из гримерки вышла одна из участниц конкурса, и я тут же, с коротким писком, выпуталась из той западни, в которую так стремительно и нежданно попалась, а потом и заперлась на шпингалет в маленькой комнатушке, заставленной реквизитом и вешалками с нарядами.

Прикрыла рот ладонью от шока, зажмурилась и повторно перемотала в голове все то, что только, что со мной случилось. А потом тихо и протяжно застонала, до сих пор не в силах поверить, что это все не сон.

Не сон!

Потому что это было как поездка на американских горках, после которых ты только и можешь, что сказать одно единственное — ну ничего себе!

Этот парень был именно таким и реален как никогда. Светлые волосы подстрижены по моде. На щеках темная щетина. Прямой аристократический нос. Белозубая улыбка. Слишком чувственные для мужчины губы, вот только они его совершенно не портили, а, скорее, даже наоборот еще больше украшали. И глаза…

Смотрели на меня и будто в душу заглядывали.

А я? А я замерла, словно косуля в свете фар, и глядела на него завороженно, не в силах отвести взгляда.

Рома…

— Сонь, с тобой все в порядке? — подошла ко мне ближе еще одна участница соревнований, с которой мы делили эту гримерку.

— Со мной? — в полнейшем ступоре потянула я.

— Что, номер завалила?

— Да вроде нет, — отмахнулась и снова погрузилась в воспоминания.

Ох…

И все то время, что оставалось на последние выступления и подведение результатов я просидела как мышка в своей коморке, боясь даже нос высунуть. А вдруг там он? Этот вау-парень!

А если он опять кинется на меня с поцелуями?

А что, если я не смогу устоять?

Господи! Что делать-то? Как быть?

Но момент истины настал, а потом началось награждение, где я неожиданно для самой себя выиграла главный приз в своей номинации. Вот только счастье от победы омрачилось тем, что мои глаза шарили по толпе, выискивая того самого наглеца, который посмел так беспардонно сорвать у меня поцелуй.

Да только сколько бы я не высматривала, да так и осталась ни с чем.

И разные думы закрутились в моей голове? В друг он понял, что ему ничего не светит и отвалил? Сейчас парни такие — с первого раза не посчастливилось и забили. Ну, а чего жизненную энергию тратить, если вокруг полно тех, кто согласен на все без предварительных ласк?

М-да, вот мне и Роман…

И, расслабившись, я вызвала такси до дома, в котором жила и работала Марьяна. Именно здесь я обещала сегодня ночевать своей бабуле. Я собрала сумку и, почти ничего не опасаясь, вышла вместе с остальными девчонками к черному входу. Всего пара минут и почти все разъехались, а я осталась ждать свою машину с одной из участниц конкурса.

Всего минута и мое такси притормозило перед крыльцом.

Ну вот и все…

Да только стоило мне прикоснуться пальцами к ручке двери, как я услышала звучный, мужской окрик.

— Конфета! — и я машинально оглянулась, а потом и рот открыла от удивления.

Рома…

— Фух, еле успел, — улыбнулся парень, а я заставила себя нахмуриться ему в ответ, — слушай, тут распорядители конкурса меня попросили уточнить твой номер телефона для связи. В анкете какая-то ошибка и…

— А-а-а, сейчас, — принялась рыться я в своей сумке в поисках гаджета и почему-то даже приуныла от того, что он не сам, по своей воле сюда ко мне вышел, а по просьбе управляющих, — минутку.

— Да ты сильно не торопись. Я пока на тебя полюбуюсь, — и сделал еще шаг ближе, заставляя и меня отступать к такси почти вплотную.

— Ах, а зачем я телефон-то ищу? Я же на память номер знаю, — впечаталась я лбом в ладонь, понимая, что выдаю себя с головой.

— Приготовился записывать, конфета, — хохотнул парень, а затем уперся одной рукой в дверцу автомобиля, склоняясь надо мной максимально близко.

— Восемь, — выдохнула я, — девять, девять, два…

— Угу, — облизывается, а дальше наклоняется к моим волосам и шумно вдыхает в себя их аромат.

Стонет протяжно, глаза закатывает и снова выжидательно смотрит на меня.

— Два, ноль, два, — продолжаю, а он уже ведет носом по моему виску, — два, ноль, ноль, два.

И в следующий момент парень резко делает шаг назад от меня, улыбается мне по-мальчишески заразительно, а потом кивает, выдавая:

— Спасибо за номер, конфета! Напишу тебе завтра, приглашу на свидание, — подмигнул, развернулся и был таков.

Что???

Ох, черт, кажется, я вляпалась!

Глава 3. Умереть не встать

Набрала номер Марьяны и нервно потопталась на месте. Закрытый комплекс частных домов на Каменном острове, это вам не Дыбенко, конечно. Но все равно, шастать по ночам я как-то не привыкла. Правда уже спустя минуту с облегчением услышала, как с обратной стороны калитки открывается электронный замок.

— Явилась, блудница? — прищурилась подруга и хмыкнула.

— И почти не запылилась, — улыбнулась я и прошла внутрь заднего двора.

— Почти? — нахмурилась девушка.

— Ой, это я так, к слову, — отмахнулась и срочно перевела тему разговора, — но я не с пустыми руками приехала, а с главным призом в своей номинации.

— Да иди ты! — воскликнула Маня и тут же испуганно зажала рот ладонью, а потом махнула мне, чтобы мы быстрее отправлялись в ее комнату.

Если ее мать узнает, чем мы тут ночами промышляем, то мне крышка. И моя бабуля покрывать забавы внучки не станет, а все донесет деду, отцу и старшему брату. И плакали тогда мои питерские каникулы.

А как оказались в доме, так уж я и начала трещать без умолку про конкурс и как смогла победить. А еще стараться не вспоминать о парне, который самым наглым образом украл у меня поцелуй и номер моего телефона. И пока я на скорую руку принимала душ и вещала, Марьянка сидела рядом на корзине для грязного белья и мечтательно вздыхала.

— Как же здорово, Сонька! Ты такая рисковая у меня, такая смелая и такая…

— Перестань! — рассмеялась я и открыла душевую кабинку.

— Я бы так никогда не смогла. У мамы моей от таких выкрутасов сердечный приступ бы случился.

— Твоя мама тебе такое приключение и запрещать бы не стала, Манюнь. Чего уж ты?

— Это ты, конечно, права, — вздохнула подруга и подала мне еще одно полотенце для мокрых волос, — я же не наследница заводов и пароходов.

— П-ф-ф, нашла чему завидовать! Мои предки, знаешь ли, только и толкуют какая я должна расти правильная и воспитанная, чтобы, не дай Бог, честь семьи не запятнать. И это я-то? Это, на минуточку, мой отец уже третий раз разводится, чтобы в четвертый раз жениться на очередной молодке. Ну, Мань, эта его новая пассия всего на два года меня старше! Ну какая может быть любовь, когда отцу давно перевалило за полтинник?

— К деньгам? — пожала плечами подруга и я нахмурилась.

— Сомнительно. Там какая-то моделька, но успешная. Забыла, как ее зовут. Кажется…Лина Лав.

— Дурацкое имя, — фыркнула Марьяна.

— И не говори, — хихикнула я.

— Но ты сравнила тоже. То ли у моделей бабла, то ли у твоего папки.

— И то верно. Правда отец всегда предпочитал женщин с богатой родословной, а тут такое…

А дальше мы выдвинулись из ванной и повалились на мягкую кровать, не переставая болтать без умолку.

— Странно, что при таких данных, твой старший брат еще не женился и не развелся парочку раз, — хохотнула Марьяна.

— Ничего странного, — прикрыла я глаза, — он, думаю, до сих пор предательство своей невесты переживает и не может ее забыть.

— Так это когда было? — повернулась ко мне Марьяна, — Уж сколько лет-то прошло?

— Семь. Но…знаешь ли! Настоящая любовь живет вечно, а его чувства взяли и так подло растоптали, — зло выплюнула я.

— Если эта невеста Дане изменила, следовательно, с ее стороны точно любви не было. А значит, надо радоваться, что все так сложилось, — с умным видом заключила подруга.

— Мне тогда было одиннадцать. Я сильно не помню, что там творилось. Но знаю точно, что этот бывший, некогда школьный друг Даньки специально его Диану соблазнил, а потом видео, как он это сделал, прислал моему брату за день до свадьбы. Прикинь! Боже, какой тогда был скандал, Марьянка, ты бы знала! Даня тогда орал, что сотрет с лица земли этого подлеца Ветрова.

— И что, стер?

— Пытается. До сих пор они по бизнесу друг другу палки в колеса вставляют. То один контракт у другого отожмет крупный, то наоборот. Как дети малые, честное слово.

— Интересно, из-за чего вся эта вражда началась? — потянула задумчиво подруга.

— Да девчонку в школе не поделили. И вроде как Даня был виноват. Но…ты же понимаешь, как абсурдно это звучит? Из-за школьной мимолетной влюбленности на такие подлости не идут! Этот Ветров — просто отбитый на всю голову урод, вот что я тебе скажу. И если он не смог принять поражение от девушки, то, по сути своей, является всего-навсего закомплексованным, неуверенным в себе болваном. Вот так вот! — подытожила я.

— А ты его когда-нибудь видела, ну…этого Ветрова?

— Не видела и видеть не хочу!

— Почему не хочешь? — от чего-то воодушевилась этой темой Маня и уставилась на меня во все глаза, — Мне было бы как минимум интересно, кто там такой отважный дурак, что постоянно нарывается на твоего большого брата.

— Ну, знаешь, — фыркнула я, — если я так буду каждым недругом Даньки интересоваться, то у меня на свою жизнь времени не хватит. Они же там все, ну бизнесмены эти, на голову придурковатые. Бабки и власть — вот, что рулит в их мире. А у меня, на минуточку, совсем другие интересы.

— Да это понятно, — махнула на меня рукой подруга, — но ты только представь, насколько хорош этот Ветров, если он смог вскружить голову красавице Диане на кануне свадьбы, у которой в женихах был не какой-то там левый мужик, а твой брат! Сам Даниил Шахов!

— Маня, ну ты как маленькая, честное слово. Реально думаешь, что в мужике внешность — это главное? Разуй глаза и оглянись вокруг. Это мир красивых женщин и богатых страшенных мужиков. Бабуля моя, знаешь, как говорит?

— Как?

— Мужик должен быть чуть краше обезьяны, но обаятельным и с туго набитыми карманами. Вот!

— Фаина Моисеевна, как всегда, зрит в корень, — вытянула губы трубочкой Марьяна и часто-часто заморгала, переваривая услышанное.

— Так что, не удивлюсь, если этот пресловутый Ветров выглядит как орк во плоти — маленький, страшненький, лысый и с кривыми зубами, — зарылась я в подушку и рассмеялась.

— И с бородавкой на носу, — сочиняла на ходу подруга.

— Хромой и косоглазый, — взвизгнула я от веселья.

— Боже, перестань, Сонь, — давилась смехом Марьяна, а я все накидывала новые и новые недостатки человеку, который рискнул здоровьем пить кровь моего брата.

Пока у нас у обеих не случилась истерика на этой почве, а подруга даже начала икать от нескончаемого веселья, что послужило нам еще одним поводом для дикого смеха.

— Девочки! — без стука вошла в нашу комнату мама Марьяны и грозно на нас посмотрела.

Сонная, помятая и мы поняли, что совершенно бесстыдным образом ее разбудили.

Ой…

— Прости, мам, — как по щелчку пальцев успокоилась подруга.

— Простите, Анна Владимировна, — виновато опустила я глаза в пол.

— Мне вставать в пять утра, а вы тут развели балаган! Чтобы больше ни звука, — погрозила женщина нам пальцем и покинула комнату.

Но через минуту снова вошла и форменно на нас рявкнула.

— Свет! — и мы тут же потушили прикроватные лампы, — Спать!

И мы обе послушно закрыли глаза.

А спустя минут пять, когда тьма полностью поглотила нас и сон почти окутал наши буйные головы, я тихо прошептала, не в силах более удерживать переживания внутри себя.

— Маня?

— М-м?

— Я сегодня с парнем целовалась.

— Что? — завопила подруга, но я тут же захлопнула ей рот ладонью и строго шикнула.

— Будешь орать как резаная, больше ничего не расскажу.

— Я тебя придушу, если смолчишь! — убрала она мою руку и грозно мне высказала.

— Но…я даже и не знаю, что рассказывать, — пожала я плечами, а затем мечтательно вздохнула, воскрешая в голове образ наглого незнакомца.

— Все! — затрясла меня Марьяна, — Все и с самого начала!

— В общем…я выступала, а после, когда бежала в гримерную, он подкараулил меня, набросился и…поцеловал.

— О-о-о…

— С языком, Мань, — и внутренности от этого воспоминания опалило огнем.

— Ого!

— Ага.

— И как? Тебе понравилось? Ты залепила ему пощечину? Обозвала мудаком? Послала к черту?

— Да осади ты! — хихикнула я.

— Какой осади? Я хочу все знать! — горячечно теребила меня Марьяна.

— Не знаю понравилось мне или нет, но противно точно не было. А потом я просто сбежала в гримерку и все, — стараясь отвечать максимально честно, выдала я.

— И кто он?

— Э-э-э…ну…он, по всей видимости, охранник того клуба, где я выступала.

— Охранник? — скисла подруга и я вместе с ней, — Соня, это…просто…

— Да я знаю, — отмахнулась я от ее слов.

К чему говорить очевидные вещи? Но, не подумайте — я не сноб. Ни в коем случае. Просто я реалист и давайте трезво смотреть на мир — девочке из дома Шаховых не стоит целоваться с охранниками. Ни к чему хорошему это не приведет.

— А какой он? — вдруг прервала поток моих мыслей Марьяна.

И тут же по сознанию прилетело ментальным молотом. Бам — и искры из глаз.

— Мань…

— Ну, что?

— Ох, Маня, он красавчик.

— Какой красавчик? Ничего такой? Симпотный? Или умереть не встать? — показала в темноте мне три пальца подруга и я выбрала тот, что она разогнула последним.

— Умереть не встать, — кивнула я утвердительно.

— Подробности будут?

— Высокий, мускулистый…

— Все, я уже влюбилась, — хихикнула Марьяна, но я продолжала.

— Блондин.

— Натуральный?

— Не думаю, что крашеный, — улыбнулась я, а подруга тихо рассмеялась.

— Так. Дальше?

— Зеленоглазый и очень наглый. Такой наглый, что я была вынуждена дать ему номер своего телефона. А еще он сказал, что позвонит завтра, а точнее, уже сегодня и пригласит меня на свидание.

— Упс, — скривилась подруга.

— Ага, дело дрянь, но так уж вышло, — прикусила я нижнюю губу.

— Но ты же не собираешься соглашаться и продолжать общение?

— П-ф-ф, конечно нет, — тут же уверенно заверила я Марьяну.

— Вот и правильно, — облегченно выдохнула девушка, — красота красотой, но…помни, что говорила твоя бабуля.

— Ага, курс на обезьяну, — печально заключила я и закрыла глаза.

А уже спустя несколько минут услышала мерное дыхание подруги, что провалилась в сон. И только я все никак не могла последовать за ней. Все думала, вспоминала, крутила в голове картинки прошедшего вечера, а на языке вкус того самого парня.

Интересно, сколько ему лет?

Точно старше меня и прилично, лет так на пять или даже семь. Хотя, это теперь абсолютно не важно. Я точно не собираюсь продолжать это глупое и совершенно бесстыжее знакомство. Нормальные люди сначала узнают друг друга, а уж потом лезут своими языками в чужой рот.

Так что, пусть с кем-то другим развлекается и оттачивает уровень своего пикап-мастерства. А мне с красивыми охранниками не по пути.

Мой маршрут на жизнь давно расписан.

Но вот в сумке отчетливо завибрировал мой телефон, и я поспешила достать его и выключить, чтобы не разбудить сладко спящую Марьяну. Да только стоило мне глянуть на экран, как я замерла каменным изваянием.

Незнакомый номер и сообщение:

«Знай — ты свернула мне мозги».

И следом прилетает еще одно:

«Всмятку!».

Бам! Это сердце в груди бабахнуло так, что мне даже страшно стало. Выдержит ли? Черт, не знаю…

Выключила экран гаджета и вновь нырнула под одеяло, уговаривая себя забыть прилипалу и его глупые сообщения. Вот только куда там? Ведь трубка под моей подушкой снова завозилась от входящей смски.

«Вспоминаешь наш поцелуй?»

И следом:

«Для меня он был лучшим за всю мою грешную жизнь».

Боже!

Рука дрогнула, и пальцы все-таки забегали по экранной клавиатуре, выводя ультимативное:

«Не пиши мне больше!».

Минута тишины, пока я жду от него ответа и он приходит, заставляя меня нахмуриться, а потом и вовсе отшвырнуть от себя трубку куда подальше.

«Без проблем».

Глава 4. Не в моем вкусе

Вторые сутки пошли, как от дерзкого и нахального блондина больше и в самом деле ни приходило ни одного сообщения.

Ни одного.

Даже смайлика не прислал, гад самоуверенный. Видимо выпал от нашего поцелуя в нерастворимый осадок и до сих пор в себя не пришел. Враль мелкосортный.

Довел меня до белого каления и нервного тика. Дергалась на каждый входящий вызов как шальная, бежала проверять Рома ли это опять мне удумал написывать. Но, удостоверившись, что это в очередной раз не он, я еще больше сжималась в спираль от раздражения.

Причина? Да кто бы знал!

Просто я не верила в его это «без проблем». Вот и все.

— Ты чего такая хмурая хмурь? — спросила меня бабуля, когда я остервенело распиливала яичницу на тарелке.

— Не с той ноги встала, — буркнула я и снова принялась пытать ни в чем не повинную еду.

— Ой, подумаешь проблема, Сонь. Пойди поспи еще немного и встань с ноги правильной. Проверенное средство, — подмигнул мне дедушка и отхлебнул кофе из чашки.

— Тебе лишь бы бездельничать, — фыркнула бабуля.

— Фань, ну я свое уже отработал, пусть теперь сын и внук впахивают, — рассмеялся пожилой мужчина, а я снова натянулась как струна.

Ибо в заднем кармане моих джинсов завозился телефон. Достала трубку и замерла, разглядывая незнакомые цифры, а потом быстро извинилась перед родными и выбежала из столовой.

И по коже ток.

Это он. Это он! Ну, сейчас он у меня получит по первое число за то, что удумал меня терроризировать своим неуместным вниманием.

Отбежала как можно дальше и все-таки приняла вызов, с гулко бьющимся сердцем прижимая трубку к уху.

— Алло? — максимально прохладно ответила я.

— Здравствуйте! — услышала, наполненный энтузиазмом мужской голос, — Вам одобрена кредитная карта с лимитов в один миллион рублей! Не упустите свой шанс стать…

— Звездец! — тут же скинула я звонок и прикрыла глаза ладонью, поражаясь своей непроходимой тупости.

Я что реально собиралась принять звонок от этой пиявки, что так нагло и беспардонно ко мне присосалась? Я что растеряла последние мозги? Да пристрелите меня, пожалуйста!

Обругала себя последними словами и мысленно поклялась, что больше никогда — ни одной смски, ни звонка, ни ответа, ни привета. Ни шиша!

А потом провалилась в сообщения, выбрала тот самый номер, с которого Рома присылал мне глупые месседжи и внесла его в «черный список». Вот так вот!

И как я сразу до этого не додумалась, глупая? Столько нервов в пустую потратила, а они, между прочим, не восстанавливаются.

Сдула прядку, упавшую на глаза, засунула телефон в задний карман и отправилась обратно в столовую пилить свою остывшую яичницу. А после окунулась в привычные дела и заботы. Помогала деду в саду с розами и в голубятне. Болтала с бабулей на кухне, пока мы вместе пекли медовик. А после обеда развалилась на заднем дворе в гамаке с любимой книгой.

Да только текст все никак не хотел оседать привычными разноцветными картинками в моем сознании. Потому что оно все было забито посторонними мыслями.

Ненужными. Запретными. Пустыми.

Вздрагиваю и снова достаю вибрирующий в кармане телефон. И вновь незнакомые цифры.

Скидываю.

Но настойчивый абонент не собирает сдаваться и опять пытается дозвониться до меня. И тут уж я не выдерживаю, и отвечаю. Со всем пылом!

— Послушайте, мне не нужна никакая кредитная карта.

— А свидание? — слышу я хриплый смех и в одно движение приподнимаюсь с гамака, с сомнением смотря на экран телефона.

— Рома? — бормочу я, пребывая немного в шоке.

— Ох, я польщен, Соня. Ты меня не забыла и даже больше — узнала по голосу, — форменно мурчит в трубку этот самодовольный кот, но я не настроена развешивать ему комплименты.

— Ты тупой? — цежу я максимально негативно.

— Ну…смотря в какой области.

— Я же сказала не доставать меня!

— Ой, погоди, моя ты хорошая. Ты попросила не писать, насчет звонков указаний не было.

— Я закинула тебя в бан! Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, — совершенно серьезно выдал парень, — все люди совершают ошибки. Но я тебя прощаю, даже несмотря на то, что мне пришлось сменить номер телефона.

— О, Господи! — схватилась я за волосы, понимая, что этого человека просто так не пронять. Вот вообще нет. Без шансов.

— Можно просто Рома.

— Слышь, Рома!

— Ась?

— Нафиг иди! — прорычала я и только было хотела скинуть звонок, как в трубке раздалось.

— М-м, а я думал ты нормальная. Ну, ок.

— Что? — ошалело переспросила я.

— Нормальная, Сонь — это когда девушка адекватно реагирует на парня, которому она понравилась. А ты мне, я еще раз поясню, понравилась неимоверно. И я просто хотел пригласить тебя куда-то, чтобы попытаться понравиться и тебе тоже. Я может немного перегнул палку с тем поцелуем. Но с кем не бывает, когда теряешь голову от такой очевидной красоты? А ты меня сейчас бортуешь так грубо. За что? Что я такого тебе сделал?

И я тут же сникла и затихла, совершенно не зная, что ему ответить. Потому что…черт…потому что он был прав — я вела себя как хабалка из гетто. И он меня совершенно заслуженно пристыдил.

— Я — нормальная! — горячо возразила я ему, вопреки всему.

— Тогда в чем твоя проблема? — продолжал прессовать меня блондин.

— Мне просто не нужны новые знакомства, — прошептала я.

— У тебя есть парень?

— Нет, — зачем-то честно ответила я.

— Отлично!

— Но это не значит, что…

— Ты в кого-то влюблена? — перебил он меня и продолжил гнуть свою линию.

— Нет. Но причем тут это?

— Тогда я совершенно не понимаю за что нарвался на твою грубость, — хмыкнул Рома, а я снова впала в раздражение.

— Может потому, что ты не в моем вкусе?

— Серьезно? — ошалело потянул в трубку мой собеседник.

— Представь себе! — округлила я глаза, поражаясь его зашкаливающему самомнению.

— Погоди минутку.

— Что? — напряглась я.

— Угу… ну вот… все представил. Дело дрянь, Сонь. Если я не в твоем вкусе, то мне лучше отвалить сразу. Так?

— Так! — выдохнула я и тут же прикусила костяшку указательного пальца, не понимая куда он клонит.

— Ладно, маленькая, прости, что надоедал своим вниманием. Но ты правда свела меня с ума. Хожу который день как под кайфом и все из-за тебя. Еще и этот поцелуй…до сих пор помню твой вкус.

— Рома! — шикнула я.

— Да понял я, понял. Ну удачи, тебе. И еще раз извини, что залетел в твой эфир без разрешения. Бывай, Сонь.

И отключился.

А я еще несколько минут сидела и ошарашенно смотрела в потухший экран телефона, а потом с ужасом поняла, что мне совершенно не понравилось, как закончился наш разговор.

И все? Вот так вот просто? Раз, два и парень опустил руки?

Ну… так разве не этого я хотела?

Глава 5. Кукловод

Целых два дня мой телефон молчал, но упорно притягивал на себя все мое внимание. Сообщения от Ромы хотела удалить несколько раз, но рука так и не поднялась. Да еще и Марьяна капала на мозги своими расспросами.

Интересно ей, видите ли!

Я тут выкинуть из головы пытаюсь невозможного мужика, а она все мешает мне это спокойно провернуть. Вот и сейчас пристала как натуральная пиявка.

— Этого твоего охранника нужно срочно наградить премией за адекватность и поставить ему памятник. Бронзовый! — и подняла указательный палец кверху так, как будто выдала ну такую дельную идею, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Угу. А может еще медальку вручить золотую? — скривилась я.

— Во! Точно! Медальку, а лучше две, — отпила из высокого бокала лимонад подруга и вновь откинулась на лежак.

— Удачи. Я не против, — фыркнула и снова пробежалась глазами по безжизненному экрану телефона.

— Еще бы ты против была, Шахова! Я думала про таких парней только в энциклопедиях пишут, а они оказываются реальны. Ну разве не чудо?

— Про каких таких? — почти вышла я из себя.

— Таких, которые отваливают по первому требованию!

— П-ф-ф!

— А вот и не надо тут на меня фыркать! Это от тебя всех ухажеров брат на пару отцом отгоняли. А я скажу, что такие пацаны, как этот Рома, считай, очень большая редкость. Помнишь моего бывшего одноклассника Колю Уварова?

— Ну и? — пожала я плечами.

— До сих пор, гад, не угомонится. Как перевелся к нам в восьмом классе, так жизни мне и не дает до сих пор. Заманал — сил нет. И как было бы чудесно, если можно было бы ему сказать один раз «фу», и он бы исчез с горизонта. Так нет же!

Марьяна еще что-то рассказывала и рассказывала про надоедливого воздыхателя, а я поймала себя на мысли, что не так уж плохи вот такие вот настойчивые экспонаты. У девушки может быть семь пятниц на неделе — сегодня не хочу, а завтра очень даже. А он взял и уже смылся.

Нет, никаких бронзовых памятников. Не заслужил.

И не то, чтобы я хотела снова обратить на себя внимание красивого блондина. Нет! Ну, что вы? Просто мысли из ниоткуда и в никуда. У девушек это дело привычное.

Но разговор с подругой я с этой темы увела, выспрашивая у нее про учебу, отношения с мамой и прочую лабуду. Дальше мы принялись строить планы на ближайшие выходные, дабы выбраться на большой пляж втихушку от моей бабули, так как та считала, что девочке из дома Шаховых не комильфо разгуливать в одном купальнике на глазах у простых зевак.

А мне прятаться за высоким забором уже осточертело. Думала, вырвусь в Питер, распробую свободу, поживу полной грудью. Оказалось — на половинку преуспела. Ну хоть на тренировки без надсмотрщика ездила — и то хлеб.

Так случилось и на следующее утро, когда я собрала сумку для очередного занятия, вызвала такси и отправилась в студию, расположенную на Крестовском острове, где четыре раза в неделю занималась с частным тренером. Ехать было всего ничего, но сегодня с утра летняя жара сменилась прохладой и проливным дождем. И дорога заняла у меня чуть больше времени, чем обычно.

Опоздала, запыхалась, но, несмотря ни на что, позанималась я отлично и даже практически освоила новый, достаточно сложный трюк. А спустя почти два часа вышла из дверей студии и решила, что сегодня домой на такси я не поеду.

Тучи немного рассеялись и между ними наконец-то выглянуло робкое, но яркое летнее солнце, поджигая алмазным блеском на листьях капли, недавно прошедшего, дождя.

Я перехватила поудобнее спортивную сумку, довольно посмотрела на свои ярко-салатовые резиновые сапоги, вставила в уши наушники, врубила на всю катушку любимую песню и весело зашагала по лужам, качая головой в такт музыке.

Хорошо!

И я уже прошла шагов двадцать, но медленно остановилась, когда по левую сторону от себя заметила мотоциклиста, который притормозил и теперь медленно катился рядом.

Повернула голову, да так и замерла на месте, хлопая глазами, словно глупая корова.

— Ты? — вытащила я один наушник, и музыка стихла.

И от чего-то по телу прокатила нервная дрожь.

— Я, — улыбнулся мне парень, пока я по-прежнему таращилась на него, как баран на новые ворота.

— Ты следил за мной что ли? — закрутила я головой по сторонам.

И тут же услышала заливистый смех. Белокурая голова откинулась назад, открывая вид на белоснежные зубы и кадык, что отчетливо выступал на его шее.

Зависла…

— Я по делам двигался, Сонь, — посмотрел на меня смеющимися зелеными глазами Рома, и мне отчаянно захотелось улыбнуться ему в ответ, — а тут твои сапоги перед глазами замелькали. Цвет — вырви глаз, скажу я тебе. Притормозил рассмотреть их поближе, а здесь ты. Я сам офигел, мамой клянусь.

— Мамой? — потянула я.

— Ага, — и снова улыбка в тысячу мегаватт.

— Ну и как? Рассмотрел? — выставила я вперед ногу и прищурилась.

— Хорошие сапоги, — кивнул Рома, — надо брать.

Двумя пальцами отдал мне честь, надел шлем, газанул и усвистел от меня, скрывшись за ближайшим поворотом. А я так и осталась стоять и тихо вибрировать от очередного выброса почти невыносимого раздражения.

Чертовы сапоги!

Я ведь его почти забыла, а теперь он опять нарисовался — не сотрешь. И все из-за них!

Выдохнула и пошла дальше. Вот только больше я не радовалась лужам. И солнечный свет, отражаемый в каплях воды на зелени, меня тоже не восхищал. Да и вообще не день, а унылое говно.

Завернула за угол, где несколько минут назад скрылся Рома и тут же замедлила шаг, потому что на ближайшем ко мне парковочном месте стоял его мотоцикл, а сам парень сидел на нем боком, скрестив перед собой свои длинные ноги и смотрел прямо на меня.

Исподлобья. Тяжело. Давяще.

И сердце в груди затрепыхалось как сумасшедшее. Чего испугалось? Непонятно.

Надо просто пройти мимо. Вот и все. Делов-то, верно?

Топ-топ-топ…

— Можно провожу? — слышу я его тихий, вкрадчивый голос и позвоночник окатывает кипятком.

Это он мне вообще? Не выдерживаю и стреляю в него коротким взглядом, а потом, ни слова не говоря, продолжаю свой путь, хотя внутри меня уже все кипит и булькает от слишком высоких температур.

Всего минута и вот уже Рома шагает рядом.

— Я не давала своего согласия, — отвечаю неожиданно сипло.

— Ах, вот оно что! — усмехнулся, — А я решил, что ты просто немного глуховата.

— Что? — резко остановилась я и снова воззрилась на него удивленно.

— Ну, ты не ответила на мой вопрос, а это, между прочим, невежливо. Но мне, помнится, ты сама говорила, что нормальная, а значит воспитанная девушка.

— И? — нахмурилась я, хотя совершенно точно понимала, куда он клонит. И не ошиблась.

— Воспитанные девушки не игнорируют четко поставленные вопросы. Отсюда и вывод — глуховата, — развел он руками и подытожил, — что и требовалось доказать.

— У меня все в порядке со слухом, — поправила я лямку своей спортивной сумки, — просто я тебя проигнорировала.

— М-м-м, ну ладно. Тогда буду гулять один, — и снова двинул вперед, а мне только и осталось, что последовать за ним.

А как иначе, если именно в той стороне находился мой дом.

Так мы и шли какое-то время молча, пока Рома в очередной раз не задал вопрос, проходя мимо ларька с изображением мороженого.

— Хочешь?

— Нет, спасибо, — буркнула я.

— А белок кормить?

— Аналогично.

— А уток? — не унимался парень.

Но я только громко выдохнула через нос, без слов давая понять, что настроена категорически против.

— Бедные животные — сдохнут с голоду и все из-за тебя, бессердечная глухая девочка, — хохотнул Рома и свернул в сторону огромного парка.

А я невольно остановилась и посмотрела ему вслед.

— Да брось, Сонь. Просто прогуляемся, поболтаем, съедим по мороженке, а потом я, обещаю, что уйду в закат и больше никогда не буду отсвечивать, — притормозил этот наглец и посмотрел на меня через плечо, — веришь?

Но, черт, я только стояла и просто пялилась на него, не в силах сойти с места, ни в его сторону, ни в противоположную. Пока он сам не пожал плечами, а потом не подошел ближе, отбирая у меня спортивную сумку и неожиданно переплетая наши пальцы.

И мы просто шли вперед, молчали и думали каждый о своем. На улице совсем распогодилось и неожиданно потеплело настолько, что я расстегнула свободной рукой дождевик. А Рома откинул голову, подставляя лицо солнечным лучам и спросил.

— А ты знала, что выражение «дождливый Питер» всего лишь миф?

— Разве? — окинула я взглядом наши руки и сглотнула.

— Да. Уж не помню кто там на первом месте по мокроте, но на втором точно Сочи, на шестом Москва. А Сверная столица строчкой ниже и с приличным отрывом.

— Во дела, — пожала я плечами, и мы продолжили шагать по влажным парковым аллеям.

И как-то совершенно незаметно Рома втянул меня в разговор, а потом закидал вопросами, на которые я абсолютно честно отвечала, более не чувствуя никакого напряжения в его компании. Затем мы купили корм для белок и уток, а далее битый час пичкали им живность у многочисленных прудов Приморского парка.

Пока не добрели до ресторана, где Рома развернулся и максимально серьезно задал вопрос мне в лоб:

— Можно пригласить тебя на обед?

— Ром, — замялась я и скосила глаза на свои ярко-салатовые сапоги.

— Это не будет считаться свиданием, Сонь. Просто поедим и все, — продолжал уламывать меня парень.

— Это довольно дорогое заведение, — как уж на сковородке крутилась я.

— Несмотря на то, что я охранник, денег мне хватит, уж поверь.

— И все же нет, — стояла я на своем.

— Но почему? — сделал шаг ко мне Рома и пристально заглянул в глаза.

— Потому что я в резиновых сапогах, вот почему! — выдохнула и прижала ладони к горящим щекам.

— И все? — нахмурился он.

— А этого разве недостаточно? — развела я руками и еще раз указала на свою невозможно яркую обувку.

— И это единственная причина по которой ты не хочешь туда идти?

— Да! Все будут смотреть на меня и на эти чертовые сапоги. Это ресторан, Ром!

— Отлично, — облизнул губы парень, а потом зачем-то схватился за ремень на брюках.

— Что ты делаешь? — ошалело спросила я.

— Снимаю штаны, как видишь, — совершенно обыденно ответил мне блондин.

— Зачем?

— Решаю твою проблему, маленькая, — стянул он с себя одну штанину, а потом перешел к другой, — теперь все будут смотреть только на меня, а не на твои очаровательные сапоги.

Выдал это, распрямился, оставаясь в одних трусах и деловито протянул мне руку, приглашая следовать за ним.

Господи, Боже ты мой…

С кем я связалась?

— Ты что, Ром, в одних трусах собрался в ресторан идти? — пребывая в полнейшем шоке, пролопотала я.

— Нет, — пожал плечами парень, — смотри, у меня тут и носки есть, и кроссовки, и вот еще курточка и футболочка. Нормально, считай, при параде. Идем!

— Что-то я как-то не очень, — замялась, а сама все пытаюсь смотреть в его глаза, а не на сильные, длинные, тренированные ноги.

— Ну что началось-то, Сонь? — поджал он свои слишком идеальные губы.

— Рома, але! Ты в трусах в ресторан собрался идти! В трусах! Приди в себя, на минуточку! — попыталась достучаться я до его разума, который, скорее всего, у этого парня был в страшном дефиците.

— Мало того, что ты бессердечная и глуховатая, так еще и слова своего не держишь.

— Я…

— Ты мне сказала, что все дело в твоих сапогах, а теперь тебе еще и труселя мои не угодили. Сонь, ну ты как та бабка из сказки про золотую рыбку, — журил он меня, пока я неуверенно топталась на месте.

— И к чему это все?

— К тому, что та бабуся плохо кончила. А, если быть точнее, то довыпендривалась. Я ни на что не намекаю, но…

— О, Боже! Ладно! — потрясла я кулаками и двинула ко входу в ресторан.

— Ну вот, другой разговор, — улыбнулся этот ненормальный, а потом взял и снова переплел наши пальцы, открывая дверь в заведение.

А я от шока только нервно хихикала, представляя, как мы выглядим со стороны. Веселая парочка: гусь и гагарочка. Один в трусах, вторая в резиновых сапогах света ядреной кислоты.

Отвал башки! Не иначе…

И я, честно говоря, была уверена на двести процентов, что мы зайдем сюда и тут же выйдем, потому что ни один нормальный администратор не пустит в свое заведение таких фриков как мы. Не-а, без шансов.

Но каково же было мое удивление, когда милая девушка по имени Виктория, встретившая нас у входа в основной зал, лишь несколько раз удивленно моргнула, а потом растянула губы в приветственной улыбке и спросила:

— Добрый день! У вас забронирован столик?

— Нет, — расслабленно ответил Рома.

— Вас будет двое?

— Да, — кивнул он и подмигнул мне.

— Тогда следуйте за мной.

И мы просто пошли мимо потрясенных посетителей ресторана, поднялись на второй этаж, а затем вышли на полуоткрытую террасу, где нас посадили за мягкую зону. Вручили меню, спросили про воду и удалились, оставляя нам время, чтобы обдумать заказ.

— Что за мистика? — ошалело уставилась я на парня.

— О чем ты? — непонимающе нахмурился тот и сосредоточил свой взгляд на винной карте.

— Я искренне верила в то, что нас развернут отсюда, — прошептала я, видя, как на наш столик до сих пор косятся присутствующие на террасе гости.

— Даже мысли такой не было, — равнодушно хмыкнул Рома и продолжил изучение ассортимента вин.

— Почему? — вопросительно приподняла я брови.

И вот только тогда парень поднял на меня свои зеленые глаза и растянул губы в медленной, чувственной улыбке. Такой, от которой у меня жаркой судорогой скрутило все внутренности в животе.

— Сонь, ты вообще мои ноги видела? Или не успела рассмотреть?

— Причем тут твои ноги? — прикусила я щеку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос.

— Притом, маленькая, что против моих ножек никто бы не смог устоять. Это тебе не какие-то там пресловутые салатовые сапоги из резины. Нагнись прямо сейчас под стол и еще разок полюбуйся на этот неоспоримый шедевр, — и указательным пальцем дважды тыкнул мне в нужном направлении.

— Рассмотрела я все, — пожала я плечами, — ноги как ноги.

— Мало того, что глуховата, — буркнул Рома, — так еще и слеповата. Причем, по ходу, на оба глаза. Боже, и на кого я умудрился запасть? Одно сплошное недоразумение.

— Запасть? — проглотила я смех и уставилась на него во все глаза.

— Угу, — кивнул парень, а я сглотнула, вмиг вспыхнувшее внутри меня, напряжение.

Отпила воды и отчаянно стиснула салфетку в руках.

— И на это еще кто-то ведется? — прищурилась я, хотя за ребрами у меня отчаянно заметалось глупое сердце.

— На это? То есть на правду?

— П-ф-ф…

— А зачем мне тебе врать? Сонь, ну ты такая наивная чукотская девочка, я не могу. Посмотри вокруг, мне нет нужды бегать за тобой и навешивать лапшу на уши забавы ради. Потому как я и без этих танцев с бубнами вокруг твоей персоны без женского внимания не останусь. Уж прости, но это данность, а не излишняя самоуверенность. И если ты мне понравилась, то у меня, знаешь ли, хватает смелости честно тебе об этом сказать, а не топтаться вокруг да около с ромашками на перевес. Я давно вышел из этого возраста.

— А в какой вошел? — спросила я, пытаясь переварить все то, что он на меня вывалил.

— Мне двадцать семь.

— Капец, ты старый! — наигранно ужаснулась я.

— Я тебя уверяю, что это единственный мой минус.

И я тут же склонилась над ассортиментом блюд, чтобы скрыть свою улыбку.

Через пару минут у нашего столика появился официант и мы озвучили свой заказ. Я выбрала лишь салат из копченого морского окуня и смузи с медовой дыней. А вот Рома ограничивать себя не стал и заказал для себя первое, второе и компот, а точнее продублировал мой напиток и довольно мне подмигнул.

Когда же официант отошел от нашего столика, я снова решила задать парню очередной вопрос.

— Итак! Тебе двадцать семь, зовут тебя Рома, ты работаешь охранником в «Феромоне», ездишь на мотоцикле и не прочь щегольнуть голыми ногами в общественном месте. Что еще расскажешь про себя?

— Ради девушки, — откинулся на спинку мягкого диванчика мой нечаянный знакомый.

— Что?

— Говорю, что голыми ногами я готов щегольнуть только ради девушки. Если бы точнее, то только ради тебя, — и пристально заполировал меня взглядом так, что на минутку я забыла, как дышать.

— Ясно, — выдавила я.

— Правда все это напрасно, так как ты — девушка, от которой у меня едет крыша и закипает в венах кровь — запретила мне звонить и даже писать тебе. Вангую, меня ждет эпичный провал.

— Все может быть, — все-таки не выдержала я его, полыхающего огнем, взгляда.

— Ладно, так и быть, расскажу о себе немного.

— Ох, только не перетрудись, — отмахнулась я.

— Я постараюсь, — кивнул парень и прикусил нижнюю губу, — что-ж, меня зовут Рома, как ты уже поняла, фамилия моя Красавин.

— Что? — рассмеялась я чересчур громко, а потом вжала голову в плечи, так как на нас вновь покосились некоторые из присутствующих.

— Знаю, знаю, говорящая фамилия и все такое, но… да, я Рома Красавин, прошу любить и жаловать.

— Паспорт покажи, — затребовала я.

— Ты думаешь я его с собой таскаю? — рассмеялся парень и я разочарованно фыркнула.

— Красавин, — повторила я и покачала головой.

— Перестань глумиться. Лучше слушай дальше. Родился я восьмого августа…

— Лев? — ошалело выпучила я глаза.

— Да что ты меня вечно перебиваешь? — возмутился он.

— Да потому что! — развела я руками, имея в виду очевидные вещи.

— Ладно, хотя бы ты честно признаешь, что я лапочка. Может дела мои не так уж и плохи, как я думал.

— Я такого не говорила, — вспыхнула я.

— Говорила, — вдруг стал совершенно серьезным Рома и медленно облизнулся, глядя прямо на мои губы.

Бам!

Это мне прилетело ментальным ударом прямо вниз живота так, что пришлось резко свести ноги, а потом и вовсе скрестить их.

И именно в это самое время раскаленная донельзя атмосфера между нами разрядилась, так как официант выставил на стол наши салаты. Под шумок, жадно отпила воды из стакана, а потом взяла дрожащими пальцами вилку в руку и принялась за еду.

К черту этого манипулятора!

— Ну, а ты? — услышала я через время вопрос Ромы, обращенный ко мне.

— А что я?

— Расскажешь хоть немного о себе?

И вот тут я немного напряглась, потому как понимала, что мне придется врать. Местами, но все же.

— Ну, меня зовут София Мединская, мне восемнадцать лет, родилась тридцатого апреля, учусь в институте, занимаюсь воздушной гимнастикой, в свободное время люблю читать и кататься на велосипеде.

— И ты из богатой семьи, так? Потому меня и бортанула, — вдруг выбил у меня почву из-под ног Рома.

— С чего ты взял? — осторожно спросила я.

— С того, что ты шла с тренировки, а значит клуб расположен где-то здесь, на Крестовском острове, а это далеко не дешевое удовольствие. Дорогая форма, смартфон последней модели. И это, на самом деле, многое объясняет, — словно следователь по особо важным делам, разложил он все по полочкам, и я тут же стушевалась.

Но сразу же взяла себя в руки и принялась сочинять.

— Моя мама постоянная домработница в доме богатых людей. У них есть дочь моего возраста, и она ходит в тот же клуб, что и я, просто сегодня девушка немного приболела. Телефон — это подарок на мое совершеннолетие от родных, — притянула я за уши историю Марьяны.

— Складно, — поджал губы Рома.

— Ты думаешь, что девочку из высшего общества кто-то бы смог отпустить в ночной клуб извиваться на полотнах в развратном комбинезоне? — рассмеялась я непринужденно.

— Блин, — улыбнулся мне в ответ парень, — все-таки дело во мне, да?

— Увы, — пожала я плечами и потянула из трубочки свой дынный смузи.

М-м-м, вкусно!

После мы все-таки сменили тему, на мое счастье, а потом долго обсуждали музыкальные предпочтения и последние, вышедшие в прокат, фильмы. Немного испортил момент только счет, который принесли не поделенным, между нами.

— Ты сказал, что это не свидание, — рвалась я заплатить за свой заказ.

— Не свидание, да! Но, как я уже сказал, у меня хватит совести и чести заплатить за нас двоих, а не потрошить и без того дырявые карманы бедной студентки. Все, сиди и допивай свой смузи.

Пришлось уступить. Ну не устраивать же скандал в самом-то деле?

А дальше мы вышли из ресторана, где на крыльце я ждала пока Рома снова натянет на себя свои джинсы, а потом вновь побрели по длинным, уже изрядно подсохшим парковым аллеям. И говорили, говорили, говорили…

Спросите меня о чем? И я не вспомню…

Только скажу, что Рома на поверку оказался очень умным и начитанным парнем. И я все больше не могла понять какого рожна он работает жалким охранником. Сам же новый знакомый сказал, что это очень прибыльное место и в офисе столько денег не заработаешь. Сколько столько я уточнять не стала. Постеснялась.

А дальше сама не поняла, как согласилась сесть на его мотоцикл и доехать до дома бабушки. А уж там, в тени раскидистого дуба, снова попала в плен его зеленых глаз.

— Мне пора, — форменно промямлила я, поглядывая на калитку, ведущую на задний двор. Останавливаться перед главным въездом было чревато.

— Сонь…

— Да?

— Пойдешь со мной на свидание? — прихватил меня за руку, а потом поднес ее к своим губам и поцеловал запястье.

И рой бабочек, как по щелчку пальцев, взмыл в небеса в моем животе.

— Когда? — вопрос вырвался из меня по собственной воле.

— Да пофиг. Хоть прямо сейчас.

— Сейчас я не могу, — оглянулась на калитку и принялась покусывать губы.

— Перестань, пожалуйста, — хрипло попросил Рома.

— Что?

— Мне тоже хочется их кусать, — подался ближе и я вся вспыхнула с ног до головы.

— Рома…

— Давай в субботу?

— Я подумаю…

— Я приеду за тобой к двенадцати.

— Я подумаю, — повторила я.

— Буду ждать на этом самом месте. Слышишь?

— Подумаю, Рома, — улыбнулась я, а потом скрылась за калиткой и прижала ладони к пылающим щекам.

Подумаю? Боже, да кого я пытаюсь обмануть?

Глава 6. Лгунья

Забегаю в дом и изо всех сил пытаюсь выглядеть непринужденно, стараясь не обращать внимание на то, что в груди у меня смачно бомбят фейерверки. Бабушка сидит в гостиной и собирает букет для столовой. Переводит на меня взгляд и тепло улыбается, но уже через секунду прищуривается и грозит мне указательным пальцем.

— Ну и где ты была, гулена?

— Ба, — тяну я и, толком не зная, что сказать, прижимаю голову к левому плечу.

— Рябининым набирала, тебя там отродясь не было. Так что можешь даже не начинать врать.

— Ну…

— Из студии ты ушла больше четырех часов назад, — красноречиво стучит она по циферблату своих часов.

— Блин! Я просто решила сходить в «Диво-парк», после прогулялась немного и зашла перекусить. Ты не звонила мне, и я решила…

— И ты решила, что пусть старая женщина сама как-нибудь разыскивает внучку, да? Я думала, что у тебя хватит благоразумия дать о себе знать прежде, чем у меня окончательно поседеет вся моя многострадальная голова, — смотрит строго, руки сложила на груди.

— Ба, ну перестань, — шагнула я к ней ближе и обняла хрупкое тельце.

— И почему ты зашла через заднюю калитку? — неожиданно припечатала она меня вопросом.

Но и на это у меня был припасено удобоваримое оправдание.

— В кафе не доела бейгл с курицей и решила отдать остатки местной собаке, что живет неподалеку в парке. Не злись, пожалуйста, — поцеловала я морщинистую щеку и растянула губы в самой очаровательной улыбке, на которую только была способна.

— В следующий раз предупреждай, что задержишься. Не доводи меня до нервного тика, Софья. Я не твой отец и в золотой клетке тебя держать не собираюсь, но и ты, будь добра, уважать мой душевный покой. Я ведь люблю тебя, — и нежно прикоснулась пальцами к моей щеке.

— И я тебя люблю, бабушка, — и мы снова тепло обнялись, а потом вышли на веранду, захватив из кухни два пузатых стакана с лимонадом.

И вроде как на этом инцидент был исчерпан, вот только я все ловила себя на мысли, что настолько погрузилась в общение с ненормальным Красавиным, что абсолютно забыла предупредить родных о своей катастрофической задержке.

Хотя, нет, не так. Я не забыла. Я просто боялась, что бабуля не позволит мне разгуливать по городу одной и прикажет тут же возвращаться домой. А то и водителя бы за мной послала, с нее бы сталось. И, считай, пиши пропало.

А вечером ко мне заглянула Марьяна и я все-таки, после ее долгого, въедливого и пытливого взгляда сдала позиции.

— Что с тобой, Шахова? Что это за мерзкая улыбочка у тебя на лице? — сразу же скривилась подруга, входя в мою комнату.

— Ничего подобного, — вытянула я губы трубочкой, раскинувшись на кровати.

— Ой, вруша! И как не стыдно, а? — покачала девушка головой.

— Не понимаю, о чем ты, — принялась я ковырять вышивку на покрывале.

— Он тебе все-таки написал, да? — склонилась Марьяна надо мной и прожгла взглядом.

— Нет, — без уточнения поняла я, кого имеет в виду подруга.

— Позвонил?

— Не-а, — покачала я головой.

— Я тебя сейчас придушу, Сонька! — погрозила мне девушка указательным пальцем.

— Ой, да, Боже ты мой! Короче, мы с ним совершенно случайно встретились сегодня, когда я утром вышла после тренировки из студии, — доложила я и притихла.

— Совершенно случайно? — прищурилась Рябинина.

— Ну, меня тоже сразу же начали терзать смутные сомнения, Мань, но…

— Но?

— Он был таким убедительным, что я отмела все подозрения в подставе. Думаю, что это странное, но все же совпадение, — развела я руками.

— Ну допустим. И что дальше?

И я ей рассказала, как поддалась на уговоры и все-таки пошла гулять с Ромой, а потом и историю про снятые джинсы поведала, отчаянно краснея и хихикая.

— Капец, он без башни! — хохотала Марьяна.

— Да.

— И ты дурная.

— А я почему? — удивилась я.

— А нафига ты ему про себя наврала-то?

— Да потому что! — вскинула я ладони к горящим щекам, — Я не хочу, чтобы он повелся на меня только из-за денег моей семьи. Это раз! А два — в случае чего, мое имя никто не будет склонять. Ясно тебе? Соня Мединская исчезнет навсегда. А пока я буду просто жить полной грудью, — кивнула я решительно.

— Что это значит? — насторожилась Марьяна.

— Я согласилась пойти с ним на свидание в эту субботу, — выдохнула я.

— Идиотка! — закричала подруга, — Отец и брат убьют тебя, а потом и Рому твоего кастрируют!

— Не кастрируют, если я останусь нетронутой, — прикусила я нижнюю губу.

— Ему двадцать семь лет, Соня! Ты думаешь этот Рома хочет с тобой лишь под луной за ручку гулять?

— Нет, но…

— До чего же ты наивная! — заметалась подруга по комнате как тигр в клетке.

— Я не наивная, Мань! Я все понимаю, но, поверь мне, я не допущу, чтобы он перешел черту. Ну не насиловать же он меня будет, в конце-то концов, если я скажу ему жесткое «нет»? — взбунтовалась я.

— Я твоего блондина в глаза не видела. Как я могу судить, что он может сделать, а что нет? — бушевала девушка, а я только закатывала глаза к потолку.

— Все будет нормально. Вот увидишь! Это будут просто романтические питерские каникулы. Парочка свиданий, может чуть больше и все, — пожала я плечами и прикрыла глаза, вспоминая длинные, сильные ноги Ромы и его мальчишескую, белозубую улыбку.

— Ага, а когда ты в него влюбишься, что тогда? — уперла руки в бока подруга.

— Ничего, — тут же уверенно заключила я, — мне нельзя влюбляться, Маня. Сама же знаешь.

— Соня, — позвала меня Рябинина протяжно.

— М-м?

— Отмени все. Переиграй. Но не ходи с ним на свидание. Я прошу тебя. У меня предчувствие плохое. Ну, пожалуйста! — и сложила руки на груди в умоляющем жесте.

— Я подумаю, — тут же соврала я подруге, не моргнув и глазом.

Почему соврала? Потому что я все для себя уже решила. И точка.

Мне хотелось быть с ним. Гулять. Говорить. Улыбаться. Мне хотелось жить…

Вот только после ухода подруги я начала волноваться, а уж на следующее утро так и вообще окончательно скисла. Потому как Рома не писал мне и не звонил. Вообще! Даже смайлика не прислал, хотя я вытащила его из бана и записала оба номера достаточно конспиративно и просто — «охрана».

И вот уже вечер пятницы, а от парня, что так убедительно говорил мне о своих чувствах, направленных в мой адрес, по-прежнему не было, ни ответа, ни привета.

И я уж было, грешным делом, думала сама написать ему и переспросить — точно ли между нами в силе договоренность о завтрашней встрече? Или может он пересмотрел свои симпатии и в ночном клубе встретил новую милашку, которая не выделывалась столько, сколько это делаю я.

Боже!

Но я действительно об этом думала! А потом мысленно уговаривала себя послать этого ненормального блондина на три веселых буквы и выкинуть его из головы.

Вот только не вышло.

Разозлилась неимоверно, да! Но в субботу проснулась разбитой и дерганной. За завтраком молчала как рыба, а после забилась в свою комнату, решив не казать носа до самого вечера. И плевать, что на улице стоит чудесная и жаркая погода. Я не в настроении, я в печали…

Правда уже спустя минут двадцать я резко пересмотрела свои планы и решила, что какой-то там Рома не стоит моих невосстанавливающихся нервов. Я пойду гулять без него, а он пусть потом локти кусает.

Вот так-то!

Приняла душ, привела себя в порядок. Прическа, легкий макияж и пару капель любимых духов на запястья. А потом в гардеробную, где я выхватила с вешалки очаровательное и легкое платье в горошек. На ноги удобные, но изящные сандалии. И вот я готова.

А то, что на часах ровно двенадцать — так это чистой воды совпадение.

Попрощалась с бабушкой и сказала, что еду с Марьяной на экскурсию в Эрмитаж, помахала деду и скрылась за дверью. Вышла за ворота… а потом, сама не знаю почему, свернула к задней калитке.

И снова бабочки в моем животе вспорхнули как по приказу.

Рома…

Приехал…

Глава 7. Запоминай

— Ты здесь? — подошла я к парню почти вплотную и сложила руки на груди.

Но, вместо ответа, Рома улыбнулся и медленно окинул меня своим оценивающим взглядом с ног до головы. Внутренности тут же обварило кипятком, но я постаралась держать лицо и выглядеть максимально равнодушной.

— Удивлена, — хмыкнула и еще выше задрала свой нос, стараясь смотреть ему только в глаза, а не жадно ощупывать взглядом его статную фигуру.

Высокий, метр девяносто или даже чуть больше. Крепкий, поджарый, загорелый. Одет просто, но обычная белая футболка, слегка потертые голубые джинсы и кеды, смотрятся на нем как на модели первой величины. Так сразу и не скажешь, что перед тобой стоит простой вышибала из ночного клуба. Я бы метила выше, если бы точно не знала о нем все наверняка.

— Почему? — чуть склоняет парень голову набок и вопросительно приподнимает брови.

И только сейчас я поняла, что сама себя сдала и загнала в угол. Но Роме не нужны были мои пояснения, он и без них все для себя понял и довольно улыбнулся. Но и я пасовать не привыкла.

— Я не давала согласия на свидание, — и ухмыльнулась.

— Тогда, что ты тут делаешь?

— Я обещала подумать и, как приличная и воспитанная девушка, пришла озвучить тебе свое решение, — деловито поджала губы.

— М-м, а мне показалось, что ты просто удумала наехать на меня за то, что я тебе с четверга не писал и не звонил, — сделал он шаг ближе и мне пришлось отступить.

— А я должна наехать? — округлила глаза.

— Вот и я думаю, что не должна. Ты же мне сама запретила это делать. Но, Боже, как же мне хотелось! — еще один резкий шаг в мою сторону и вот уже мои пальцы в его руке.

Молния от его прикосновения прошила меня насквозь, а потом лупанула прицельно в область сердца.

Бам! И дыхание сперло. И в голове ни одной мысли, даже о том, как он лихо выкрутил всю ситуацию наизнанку и еще меня виноватой выставил, что на целых двое суток забыл о моем существовании.

Хитрый жучара!

— Твои желания для меня закон, Соня, — переплетает наши пальцы.

— Хорошо. Тогда вот что, — выдираю я свою дрожащую конечность из его хвата.

— Я весь во внимании, — кивает и снова подхватывает мою ладонь, но уже другую.

— Это не свидание. Просто прогулка. Ясно? — припечатываю я, желая сбить с него спесь и самоуверенность. Но куда там?

— Предельно, — тут же кивает Рома, чем моментально меня озадачивает, и тянет в сторону своего мотоцикла, а потом нахлобучивает на мою голову шлем.

— Надо было шорты надевать, — сетую я.

— Нет, — тянет парень, — мне нравится твой милый сарафанчик. И ты мне нравишься. Очень!

— Ой ли? — качаю я головой, выражая сомнения на этот счет, но только потому, что мне нравится вновь и вновь слышать от него признания в свой адрес.

Глупая? Ну, да, этого у меня не отнять…

— Да ты же моя глуховатая, слеповатая и бессердечная неверующая Фома, — стискивает неожиданно меня в своих медвежьих объятиях, а потом так же быстро отпускает, — едем, а то ты тут договоришься…

— А? — непонимающе переспрашиваю я, садясь на мотоцикл позади Ромы и аккуратно подбирая подол сарафана.

— Бэ, — ответил парень и завел мотор, — держись крепче.

И стартанул с места, а я только тоненько пискнула, вцепившись в Красавина мертвой хваткой. Но уже через пару минут немного расслабилась, ощущая под ладонями его стальной пресс.

Пальцы дрогнули, в горле моментально пересохло и я прикрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях. И они были такими сладкими, терпкими и головокружительными! Этот парень и его мальчишеская улыбка, а еще слишком взрослый, откровенный взгляд — все это убивало во мне волю к сопротивлению, заставляя лететь на его свет как глупую мошку. Но, в то же время, делало меня такой счастливой. Вы не представляете! Будто бы кто-то пришил мне крылья за спину и теперь я больше не ходила по грешной земле, а порхала в небесах.

И все это рядом с ним.

Лето. Питер. Я и он.

Разве можно было добровольно отказаться от подобного? Вопрос из разряда риторических.

Спустя всего пятнадцать минут мотоцикл остановился на парковке неподалеку от Елагина острова. А потом мы пешком перешли пешеходный мост и очутились среди буйной растительности парка имени Кирова.

— Снова будем бродить по аллеям? — спросила я пытливо, хотя совершенно была не против такого времяпровождения.

— Ну, вообще-то у меня был другой план на сегодня, но ты сама сказала, что у нас не свидание. Так что, — развел руками Рома, и я прищурилась.

— Что за удивительная способность? — охнула я и рассмеялась, имея в виду то, что он мастерски переиначивал все факты, выворачивая наизнанку мои слова.

— Можно немного конкретики? У меня много удивительных способностей, — поиграл бровями этот наглец.

— Боже! — зашлась я смехом, забывая, что именно хотела ему предъявить.

— Нет времени на веселье, Соня. Шевели своими стройными ножками, а иначе мы опоздаем, — потянул он меня вглубь острова.

— А куда? — притихла я и припустила быстрее.

— На теплоход, — кивнул Рома с таким видом, будто бы я спросила сущую ерунду.

— Ах, ну действительно, — фыркнула, и мы оба торопливо устремились к причалу на Южной набережной.

А уже спустя пять минут отчалили на белоснежном двухэтажном кораблике по рекам и каналам Северной столицы. Заняли место на верхней палубе и только тогда облегченно выдохнули, прислушиваясь к приятному голосу диктора, который старательно доносил до присутствующих историю Санкт-Петербурга.

— Успели, — сверкнул ослепительно белозубой улыбкой парень, а потом подхватил мою ладонь и прижался губами к дрожащим пальцам.

— Ром, ты забыл, да? — потянула я руку на себя, но он не позволил мне этого сделать.

— Я рядом с тобой собственную фамилию забываю, Соня. О чем ты? — провел он носом по моему запястью, и я вся замерла от того, что по моим венам прокатилась волна раскаленной лавы.

— Это не свидание. Это…

— Я правда не в твоем вкусе? — прищурился парень.

— Ну, как тебе сказать? — прикусила я нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

— Никак не говори, — отклонился от меня Рома и тяжело вздохнул, — не убивай во мне Наденьку, она и так на последнем издыхании. Слышишь?

— Что? — изумленно посмотрела я на него.

— Ее предсмертные хрипы слышишь? Бедная Надюха, помрет такой молодой…

И я все-таки не выдержала, и снова рассмеялась, откинув голову назад. А потом перевела на него глаза и покачала головой. Дурной же, ну!

Правда больше эту спорную тему свидания мы не поднимали, а просто слушали мерный голос экскурсовода, любовались красотами Питера и бесконечно улыбались друг другу.

— Жарит, — спустя какое-то время, когда теплоход сделал очередную остановку, потянула я.

— Сейчас поправим, — кивнул Рома, встал со своего места и скрылся с верхней палубы, а спустя несколько минут появился с двумя рожками мороженого и парой бутылок прохладной минералки.

А я, пока его не было, успела подняться на ноги и встать у поручня, рассматривая глубокие воды Невы. Почти ушла в себя, пока перед моим взором не появилось холодное лакомство.

— Спасибо, — кивнула я, но тут же охнула, совсем не ожидая того, что Рома встанет позади меня, слегка приобнимет за талию и положит свою блондинистую голову мне на плечо.

— Ты пахнешь как райский сад, — спустя минуту прошептал он мне на ухо и счастливо выдохнул.

А я не знала, что ему ответить на это. Я просто стояла, ела свое мороженое и перманентно замирала, когда его пальцы стискивали меня чуть сильнее и прижимали к своему сильному телу. И бабочки внутри моего живота порхали все сильнее и сильнее, пока, в конце концов, вообще не перешли на какой-то дикий, первобытный темп.

И пока теплоход неспешно скользил по водной глади, я так и не нашла в себе силы, чтобы оттолкнуть Рому. Бесчисленное количество раз увещевала себя, а потом и вовсе бранила, но так и не достигла договоренности между тем, что нужно делать и тем, что я на самом деле хочу.

А уж когда его губы нежно и трепетно прикоснулись к моей шее, так я вообще растеряла все логические цепочки. Я просто прикрыла глаза и растворилась в этом моменте. Вдыхала полные легкие кислорода, но не могла надышаться. И сердце в моей груди уже не билось, а трепыхалось от чрезмерно большой дозы адреналина, впрыснутой в кровь.

Тук-тук-тук!

— Разреши мне снова писать тебе, Соня.

— М-м? — мычала я, совершенно не понимая, о чем он у меня спрашивает.

— И звонить тоже. Мне необходимо слышать твой голос перед сном, иначе я сдохну от тоски, — горячо шептал он мне на ухо, пока по всему моему телу туда-сюда курсировали мурашки.

— Хорошо, — пролопотала я и стиснула пальцы на поручне, когда Рома, в ответ на мое разрешение, прикусил мне мочку и довольно заурчал.

Так мы стояли весь маршрут следования, пока снова вдалеке не показался причал Елагина острова.

А дальше мы молча добрели до ближайшего ресторанчика, из которого нам почти сразу же вынесли пакет с какими-то контейнерами. И снова в путь, а там и новый причал, но на этот раз с катамаранами.

— Тебе не хватило водных прогулок на сегодня? — спросила я, хотя вовсе не возражала против такого продолжения.

— Мне не хватило тебя, — кивнул Рома, а затем протянул мне руку, чтобы помочь мне усесться на свое место с двумя педальками в ногах.

Всего минута и наше забавное плавсредство отчалило, а потом и свернуло под раскидистые деревья и приятную, прохладную тень. И вот уже показалась небольшая заводь, где Красавин дал знак остановиться, а затем принялся копошиться в пакетах, доставая оттуда контейнеры, источающие изумительные ароматы.

И мы прямо там, посреди прудов Елагина острова, уплетали за обе щеки обалденные сэндвичи, ужасно вредную, но неописуемо вкусную картошку фри и сырные палочки, запивая все это дело холодным лимонадом.

— Пища богов, — умкала я.

— Согласен, — подмигнул мне Рома и довольно откинулся на спинку своего сидения.

И какое-то время после перекуса мы еще неспешно крутили свои педали, разговаривали об истории Питера, о его самых страшных временах и о том, какой город стал сейчас. Где-то между темами затихали и каждый думал о своем, совершенно не пытаясь заполнить эфир ненужной болтовней.

Это мне показалось особенно удивительным, потому что мне не просто нравилось с этим парнем говорить, но и молчать мне нравилось с ним тоже. Понимаете?

Будто бы я знаю его целую жизнь. Будто бы он — мой самый лучший друг. Будто бы мы одно целое и нам не знакомо слово «неловкость».

Страшное бинго! Ядерная смесь, которая вызывала у меня трепет и панику одновременно. Лучше бы он был только прекрасен внешне и тогда бы мне было легче поставить жирную точку между нами, спустя пару ничего не значащих встреч.

Но это…

— О чем задумалась? — вырвал меня из моих мыслей голос Ромы, но я лишь улыбнулась ему и покачала головой.

Не говорить же ему всю правду? Я и себе ее боялась озвучивать…

Но вот уже путешествие по каналам подошло к концу, и мы побрели по тенистым аллеям острова, держась за руки. Свернули чуть от основной дорожки туда, где не было ни единой живой души, прошли глубже к какому-то пруду, а потом встали на его берегу, глядя в зеркальную водную гладь.

— Соня, — шепотом потянул парень, и я вскинула на него глаза, а потом задохнулась и сделала шаг назад.

А затем еще и еще, пока не уперлась спиной в шершавый ствол дерева. И задохнулась!

Потому что Рома не смотрел на меня, а форменно жрал глазами. Жадно. А я только хлопала ресницами и не знала, что сделать или сказать ему, чтобы предотвратить неизбежное.

Колени подогнулись. И вот уже его руки уперлись по обе стороны от моего лица. Наши дыхания смешались. За ребрами ломанулось на волю сердце. Ему, глупому, стало тесно в своей клетке.

— Рома, — прошептала я.

— Так не пойдет, маленькая, — провел он носом по моей щеке, и я судорожно выдохнула, приподнимаясь на носочках и вытягиваясь в струнку.

— Что?

— Запоминай, — мазанул он губами по моим губам, — это наше первое свидание.

Всхлип. Стон. И я разбилась от его поцелуя.

Вдребезги!

Это было так по-настоящему! Совсем иначе, нежели это случилось в первый раз в клубе. Потому что тогда, то был не поцелуй, а сплошная бутафория. А сегодня я ждала его жадные и нахальные губы. Не отдавала себе отчета, но ждала.

И это случилось.

На меня обрушилось цунами из эмоций и чувств, а умопомрачительный мужской запах и терпкий вкус почти добил малейшие ростки моего сопротивления. Да уж какое там? Я ведь забыла даже, как дышать!

Задохнулась! И пошла на дно…

Пальцы потонули в его густых и шелковистых волосах на затылке. Язык приветствовал ритмичные толчки его языка. А тело Ромы почти копировало эти движения и каждый раз меня било током при нашем соприкосновении.

Его левая ладонь соскользнула со ствола дерева и прихватила меня за шею. Несильно, но ощутимо. А правая спустилась ниже, неожиданно огладила грудь и легконько сжала ее, выбивая из меня очередной стон.

Потому что это было и не прикосновение вовсе, а словно сигнал для моего тела — вспыхнуть еще сильнее и немедленно. Разгореться. Полыхнуть. И сгореть дотла…

Атака на губы ненадолго прекращается, но только для того, чтобы пройтись огненной дорожкой по чувствительной коже шеи, а потом спуститься еще ниже. Туда, где все приветственно налилось для него.

— Девочки мои, — шипит сдавленно и со стоном стискивает грудь, а потом через ткань прикусывает напряженные вершинки, и я чувствую, что мои колени превращаются в желе.

— Рома, — скулю я и откидываю голову назад, — о, Господи!

И все это потому, что его горячие губы сомкнулись на второй чувствительной горошинке, пока обе его ладони соскользнули по моим бедрам, задирая подол сарафана и ложась на голые ягодицы. Огладили. Резко сжали. Чуть коснулись кружева нижнего белья.

А затем рванули меня вверх. И вот уже мои ноги обвили его талию, а сам Рома тихо зарычал, вновь врываясь в мой рот с такой страстью, что меня форменно повело и размазало.

И я ему ответила. Ответила как одержимая!

В парке! В разгар белого дня!

Да я спятила, не иначе!

— Рома! — выстанываю его имя, — Пожалуйста!

— Твою мать! — ругается он, прикусывая мою нижнюю губу. Сильно!

— Остановись, — буквально выдавливаю из себя.

— Легко сказать, — с чувственным хрипом выдыхает парень, но все-таки ставит меня на ноги, а потом, со знанием дела, поправляет мой сарафан и приваливается лбом к моему лбу.

Дышит рвано и сбито, его мощная грудь ходит ходуном, а пальцы, вопреки всему, продолжают поглаживать меня под грудью, чуть задевая налитые полушария.

— Не могу, Сонь! Не могу удержаться, — и снова подушечка его указательного пальца проходится по напряженной вершинке, вырывая из меня очередной сдавленный стон.

А затем бы оба вздрагиваем, когда из моей сумочки, раздается громкий звук рингтона. Тут же достаю гаджет и принимаю вызов, пока Рома по-прежнему стоит надо мной, упершись рукой в ствол дерева и прошивает меня своим диким взглядом.

— Да, Мань? — отвечаю я, чуть улыбаясь парню, и на ватных ногах отхожу в сторону.

— София Александровна, ну как вы там? Живы? Здоровы? — с сарказмом цедит в трубку подруга.

— Жива, — бормочу я, — но насчет здоровья делать выводы пока не торопилась бы. Кажется, у меня фляга потекла.

Прикрыла глаза и еще раз мысленно окунулась в тот поцелуй, что только что случился между мной и Ромой. В парке имени Кирова! В субботний день! Жесть…

— Ну, хотя бы ты это понимаешь — уже радует. Но я вот что хотела узнать — сколько мне еще тебя прикрывать?

— Пока не могу сказать, — прошептала я и испуганно прижала пальцы к губам. Потому что, черт возьми, я не хотела, чтобы этот день с Ромой заканчивался так быстро.

Не-а!

— Ладно, я пока у одногруппницы в гостях тусуюсь, матери сказала, что с тобой прохлаждаюсь. Но ты мне маякни, будь добра, как домой соберешься. И, пожалуйста, давай без фанатизма там, ибо мое терпение не железное.

— Угу, — покивала я сама себе.

— И знай, Соня! Ты — дура! — припечатала мне подруга и отключилась.

А я отняла от уха телефон и, глядя в даль, прошептала:

— Я знаю…

Сунула трубку в маленькую сумочку, что болталась у меня на плече и развернулась, практически тут же носом упираясь в грудь Красавина.

Вдох! И сразу же еще один! Полными легкими, пока голова не закружится от его аромата. Он такой таинственный. Властный. Будоражащий. И он бьет по моему сознанию терпкими нотками бергамота, имбиря и грейпфрута, затем раскрывается чувственной розой, цветущей геранью и шалфеем, а под занавес хвойно-дымные оттенки кедра окончательно сводят меня с ума и закидывают в транс.

Его пальцы осторожно скользят по моей талии, поднимаются выше, едва касаясь, пробегают по позвонкам и ложатся мне на шею. Мягко массируют, а потом зарываются в копну волос и с легкой, сладкой болью оттягивают мою голову назад.

Встречаемся взглядами и воздух между нами начинает трещать от напряжения. Еще немного и опять произойдет короткое замыкание. Ох…

— Домой собралась? — спрашивает и языком проводит по моей верхней губе.

— А надо? — веки наливаются свинцовой тяжестью, и я прилагаю титанические усилия, чтобы держать глаза открытыми. Получается откровенно плохо, но я все-таки замечаю, что Роме нравится то, что он со мной проворачивает. Улыбается довольно и еще туже наматывает мои волосы себе на кулак.

— Если ты хочешь…

Минута молчания, за которую он успевает запустить по моему телу табун мурашек, только лишь осторожно прикусив мочку моего уха, а потом я окончательно сдаюсь.

— Не хочу, — бормочу сбивчиво.

— Умница ты моя, правильный ответ, — целует в губы коротко, глубоко и очень жарко, а затем неожиданно отстраняется, кивая в сторону выхода из парка, — идем.

— Куда? — пытаюсь поспеть за ним, но мои желеобразные ноги не желают слушаться.

— На Исаакий. Хочу целовать тебя на колоннаде, — улыбается мне дьявольски и подмигивает.

— Ром, — смеюсь я и качаю головой, — это же самый большой православный храм Санкт-Петербурга!

— Ну и чудесно же, маленькая, — прижимает он меня к себе ближе, — гулять, так гулять! Грешить, так грешить…

Рассмеялся и чмокнул меня в щеку.

А я только глупо хлопала ресницами и с ужасом понимала, что готова идти с ним хоть на край света, лишь бы он только это у меня попросил…

И был собор, и поцелуи на нем тоже были, а еще рядом с Казанским собором и у Спаса на крови тоже. И вот уже в памяти моего телефона осели десятки фотографий, где мы с Ромой. И я на этих снимках такая счастливая, что мне показалось, будто бы не было в моей короткой жизни ничего более сумасбродного, отвязного и приносящего столько положительных эмоций.

Но, в то же время, пока Рома отходит за новой порцией освежающего мороженого, я выдыхаю и почти в отчаянии прикрываю ладонями свои глаза, прося у мироздания только одного — не влюбляться в него.

Нет, нет, только не это! Все что угодно, но не любовь! Не тогда, когда ставки уже давно сделаны.

— Опять витаешь в облаках? — садится рядом со мной на газон Марсового поля Рома и заглядывает в мои глаза.

— Нет, на этот раз не в облаках, — честно отвечаю я.

— А где? — протягивает он мне стаканчик белоснежного пломбира и еще прозрачный контейнер с порезанным арбузом.

— Придумываю имена нашим детям, — перевожу я шутливо тему, а потом валюсь на траву и ухахатываюсь, видя, как забавно вытянулось его лицо.

— Ну, допустим. И до чего додумалась? — качает тот головой и ложится рядом со мной.

— До того, что я еще маленькая об этом думать. И мне пора домой, — приподнимаюсь на локтях и привычным жестом сдуваю кудрявую прядку со лба.

— Уже? — расстроено тянет Рома и смотрит на наручные часы, — всего-то седьмой час вечера. Как раз хотел предложить тебе поужинать вместе.

И мне так хочется согласиться на его предложение. До ломоты в костях! Вот только телефон уже почти час к ряду атакует Марьяна, да и бабушка начала беспокоиться. А потому мне просто не оставляют выбора, вынуждая ставить точку на сегодняшнем дне.

— Прости, Ром, но мне нужно домой, — отвечаю я едва слышно, а потом прикрываю глаза и тону в его поцелуе и тихом шепоте.

— Не нужно. Останься со мной. Пусть завтра не наступит никогда. Соня…

— Я…

— Не говори мне «нет», маленькая моя…

— Я не могу…

И сердце в груди стонет и корчится. Ему не хочется расставаться с Ромой. Оно жаждет хапнуть еще эйфории. Ему необходимо биться подле него, а не безжизненно трепыхаться, когда этого парня не станет рядом. Оно знает, что так будет. Оно все понимает и бьется в агонии от страха.

Глупая мышца…

— Тогда обещай мне, что мы скоро увидимся вновь, — покусывает он мои губы.

— Обещаю, — тяну я, наслаждаясь тем, как его пальцы путаются в моих локонах.

— Завтра?

— Завтра? Нет, Рома, завтра я не могу, — вздыхаю с сожалением, вспоминая, что у нас с бабушкой назначена встреча с флористом.

— Блин, а в понедельник я сам целый день буду занят, — чертыхается парень.

— Очень жаль, — подхватываю я пальцами цепочку на его груди и рассматриваю замысловатый кулон, похожий на пулю.

— Во вторник?

— Да, во вторник отлично, — киваю я, — чем займемся?

— Полетим на Мальдивы, — улыбается мне Рома, а я недоуменно склоняю голову на бок.

— Что? Как это так?

— Ни слова больше, Сонь, мучайся вопросами и жди день «Х», — хохотнул парень, а потом поднялся и принялся уплетать забытое мороженое.

— Бессовестный, — ткнула я его в плечо.

— Бесстыжий, — согласно кивнул Красавин и дурашливо поиграл бровями.

А спустя уже четверть часа мотоцикл мчал нас в сторону Каменного острова. И то была самая быстрая дорога домой. Раз — и вот уже мы притаились в тени раскидистого дуба, куда точно не доставали камеры наружного видеонаблюдения.

— Скучай, — требовательно выдал Рома и сладко поцеловал меня в губы так, что голова моя в очередной раз закружилась, а бабочке внутри живота окончательно и бесповоротно сошли с ума.

— Сам скучай, — буркнула я, категорически не желая с ним расставаться.

— Не сдохнуть бы только, — обнял он меня крепко-крепко и тяжело вздохнул, а затем отстранился и махнул в сторону задней калитки, — иди, Сонь, а то я сейчас психану и украду тебя к чертовой матери.

— Ой, не надо, — пискнула я и покачала головой.

— Тогда до вторника, маленькая. И да, не забудь надеть купальник.

— До вторника, — кивнула я, развернулась и побежала к дому, слыша позади себя, как взревел мотор его мотоцикла.

Всего несколько мгновений прошло, а я уже выполняю то, что он мне приказал.

Скучаю…

Глава 8. Паучиха

Не добегая до калитки, оглянулась, а потом резко изменила свое направление и припустила в сторону дома, где жила Рябинина. А там уж попала в цепкие лапки подруги — выпутаться нереально.

— Я сегодня до ночи у тебя в гостях, — прищурилась Марьяна и то не было вопросом.

— Да? — хихикнула я.

— Ага, уже у мамы отпросилась, — кивнула девушка и сложила руки на груди.

— Ну прямо лучшие подруги, — потянула я, — весь день вместе и вечером расстаться не в силах.

— Не в силах, — хмыкнула Рябинина и пошагала в сторону дома моей бабули.

— А когда-то ты была скромной, забитой девчушкой, Мань, которую я однажды спасла от драчливого хозяйского сына, — припомнила я подруге случай из нашего детства.

— Кстати, о птичках, — подняла та палец к небу, — он возвращается.

— Да ладно? — охнула я, — И как ты теперь будешь?

— Пока не знаю, Сонь, но, скорее всего, в общагу съеду, я же по прописке иногородняя. Но мама останется тут. Она боится потерять это место.

— А ты?

— А я буду приходить на подработку, да и то с оговоркой, что в доме будет тихо, — пожала плечами подруга.

— Может он вырос и остепенился, ну и перестал быть задницей тоже, как думаешь? — прикусила я подушечку большого пальца и вопросительно глянула на Рябинину.

— Я думаю, что люди не меняются, Соня. Так и этот — как был дегенератом, так и остался, руку даю на отсечение, — фыркнула девушка и передернула плечами, выражая крайнюю степень своего отвращения к хозяйскому сыну, в доме которого работала ее мать, да и она сама тоже.

Но вскоре нам пришлось сменить тему, так как мы вошли в мой дом. Навстречу нам чинно выплыла бабуля и принялась расспрашивать хорошо ли мы провели время сегодня. Ну и понеслось! Я пересказывала, чем именно занималась весь день, только вместо Ромы подставляла Маню, а та только согласно кивала и всю дорогу мне поддакивала. Ну и, конечно, я выкидывала из повествования жаркие объятия и страстные поцелуи с красивым блондином.

И знаете? Прокатило!

Вот только Рябинину было уже не остановить. Увы и ах. Вцепилась в меня как бульдог и давай пытать, стоило нам только оказаться с ней наедине в моей спальне.

— Ты расскажешь мне все!

Но я только загадочно улыбнулась и закинула удочку.

— Расскажу, если прикроешь меня во вторник.

— Ах, ты! Подлая интриганка, — взяла подушку с кровати Марьяна и со всей дури огрела меня ею по голове, а я тут же ей от души ответила.

— Да или нет? — расхохоталась я.

— Кошелек или жизнь? — взвизгнула подруга и мы принялись лупасить друг друга подушками, бегая по комнате и смеясь, словно две дурочки.

А может так оно и было…

И только много после, когда мы обе устали и без сил раскинулись на кровати, Марьяна тихо и жалобно простонала.

— Сонь, ну расскажи! Я прикрою, обещаю. Ты только не молчи, иначе я сдохну от острого приступа любопытства.

И я заговорила, потому что да, черт возьми, мне хотелось хоть с кем-то поделиться своими чувствами и эмоциями. Нет, не всеми, а только небольшой их частью, что уже невозможно распирали меня изнутри. Ну и пару моментов я все-таки опустила, например, о том страстном и совершенно бесстыжим поцелуе у дерева. Я не хотела, чтобы подруга знала, насколько низко я пала. Но она и без того смотрела на меня до боли подозрительно.

— Шахова? — потянула подруга.

— М-м?

— А ты, часом, в этого своего блондина не влюбилась? — и прищурилась, в ожидании моего ответа.

— П-ф-ф! Рябинина! Кто же может влюбиться в человека так быстро? Я его совсем не знаю, кроме того, что он целуется как бог, ну и еще выглядит как бог тоже, — и сама рассмеялась над своим каламбуром.

— Я тебя не осуждаю и реально понимаю, почему ты ввязалась в эту авантюру с каким-то там охранником, но, Соня…

— Да знаю я, — отмахнулась от ее слов и прикрыла глаза.

— Фотка есть? — ткнула меня в плечо Рябинина, и я полезла за телефоном, на котором обнаружила аж три сообщения от Ромы.

— Мама дорогая! Он мне написал! — воскликнула я, быстро кинула подруге в сообщениях наиболее приличную фотографию Красавина, а сама от нетерпения затопталась на месте, желая уже окунуться в переписку с парнем.

— Ничоси! — обалдело потянула Маня и я закивала головой.

— Теперь понимаешь? — улыбнулась я и довольно высунула кончик языка.

— Я бы и сама с таким…кхе-кхе…

— Маня, все, давай, поболтаем в другой раз, — и я красноречиво указала на дверь.

— Намек понят, — вздохнула подруга и понуро потопала к выходу, а я за ней, чтобы проводить.

А уже спустя двадцать минут вернулась в свою комнату и полностью погрузилась в свой телефон и наконец-то открыла сообщения от Красавина:

«Это жесть, Соня».

«Вечер субботы. Наша встреча только во вторник. А я уже полудохлый от тоски».

«Что делать?».

Пока читала, получаю еще одно. Видимо Рома посчитал, что я слишком медлю с ответом.

«Бессердечная динамщица».

Улыбаюсь как последняя тупица и начинаю печатать:

«И вовсе нет. Просто я была занята».

Всего секунда и прилетает новое сообщение:

«Не понимаю… Что может быть важнее общения со мной?».

Взвизгиваю в подушку от смеха и снова принимаюсь строчить ему ответ:

«О-о-о, не хочу разбивать твое самовлюбленное сердце, но…»

Но, прилетевший вслед за этим ответ от Ромы буквально заставил меня впасть в ступор, а потом и захлебнуться щенячьим восторгом.

«Правильно! Не надо калечить мое сердце. А то такими темпами я пожалею, что подарил его тебе».

И все! Я прыгала как сайгак по комнате, счастливо размахивая руками и пребывала в таком эмоциональном ликовании, что и слов подобрать трудно. И мы почти час непрерывно строчили друг другу сообщения. Я узнала, что Рома сегодня всю ночь будет работать в клубе, а завтра отоспится и снова в бой, чтобы полностью высвободить для меня вторник.

Вот только на уме у меня было лишь одно — он сейчас находится в заведении, где куча доступных и полуголых девчонок извиваются в отвязных танцах под громкий бит. Не случится ли такого, что ему вновь понравится какая-то милашка, которую он неожиданно поцелует в темном коридоре ночного клуба?

И нет, я не ревновала! Просто не хотела, чтобы со мной играли в эти игры. Вот и все!

«Наверное, столько соблазнов?».

Но Рома тут же присылает мне фото разношерстной толпы с припиской:

«Посмотри на это пьяное стадо? Видишь тут хоть один соблазн?».

И я почти успокоилась. Но только почти. А вскоре Рома свернул разговор по причине своей занятости и мне все-таки пришлось провалиться в сон, с мечтами, что день нашей встречи наступит раньше, чем положено, и я наконец-то буду рядом с ним.

О, да…

А утром я проснулась вялой и разбитой, потому что на календаре было воскресенье, а не вторник. И по плану мне нужно было окончательно определиться с выбором цветов и согласовывать меню к мероприятию, которое я уже всеми фибрами своей души ненавидела.

Глава 9. Мальдивы

Два дня тянулись как резина. Каждая секунда стопорилась и не желала уступать место своей сменщице и так до бесконечности. Девять кругов ада.

Долго. Муторно. Пресно.

И только переписки и разговоры с Ромой хоть как-то реанимировали меня, за волосы вытаскивая из прокисшего болота моей привычной, жизненной рутины. Увижу на экране от него сообщение — и черно-белый мир постепенно раскрашивается в яркие краски, а потом снова тускнеет, когда наше общение затухает.

В ночь перед вторником почти не спала, все места себе не находила от радости, что вот — уже совсем скоро я опять увижу его прекрасные зеленые глаза и самоуверенную улыбку. А еще перебрала весь свой гардероб в поисках «того самого» купальника. Придирчиво меняла одно бикини на другое, хмурилась, губу жевала бесконечно, но так и не пришла к окончательному решению, что же надеть.

Причина? Ну… моя грудь. Никогда не замечала, но именно сейчас она меня начала смущать и показалась особенно большой, налитой и вообще неприлично выпирала из всех лифов, нехорошая! Что ни примеряла, все не то. Ну вот как в таком виде парню на глаза показаться, скажите? Я просто не понимала.

В итоге, рано утром я все-таки остановила свой выбор на белоснежном раздельном купальнике с лифом-бралетт, который хотя бы более или менее прикрывал мое выдающееся хозяйство, что умещалось только в чашке «С».

Встреча с Ромой была назначена на десять утра. Но, в этот раз, мне не пришлось сильно ломать голову, чтобы незаметно для всех встретиться с парнем. Бабули и деда к этому времени уже не было дома, а потому я только еще раз предупредила Марьяну, чтобы она прикрывала меня на всякий пожарный. А затем выбежала из дома с большой пляжной сумкой, в легкой белой майке и коротеньких джинсовых шортиках и припустила на привычное место нашей с парнем встречи.

Вот только знакомого мотоцикла под деревом не оказалось, и я тут же нахмурилась, с удивлением смотря на наручные часы. Семь минут одиннадцатого.

Ну и что за дела?

Но почти сразу же я заметила, как мне дальним светом моргнул, стоящий чуть в отдалении, арендованный автомобиль. И только тогда я поняла, что к чему. Улыбнулась, увидев, как Красавин выходит из машины, приваливаясь к ней бедром и выжидательно складывая руки на груди.

И к нему!

А уже спустя всего минуту мы страстно целовались в салоне автомобиля, и я жмурилась от счастья, слушая довольное урчание парня и его тихий шепот:

— Маленькая моя, я так скучал! Чуть не тронулся без тебя головой! Слышишь?

— Слышу, — улыбалась я и ловила его губы, наполняясь каким-то запредельным напряжением от соприкосновения наших языков и их упругих толчков.

Кипела!

А уж когда его ладонь уверенно скользнула мне под майку, так вообще вспыхнула, чувствуя, как его пальцы поднырнули под тесемку верха от моего купальника.

— Ты… обещал мне Мальдивы, — сглотнула я, судорожно сжала бедра и оглянулась по сторонам.

— Прости, Сонь, — тут же убрал от меня руки Красавин и скривился, будто бы ему было больно, — но это сумасшествие какие-то!

— Рома, — прислонилась я лбом к его плечу.

— Ладно, ладно… едем!

— Далеко?

— Ну так на Мальдивы же! — рассмеялся он, завел мотор и тронулся с места.

— Это поэтому ты не на мотоцикле сегодня?

— Угу, — кивнул он и надавил на газ, а потом и музыку чуть прикрутил, по своей привычке подмигивая мне.

— Долго ехать, да? — все не теряла я попыток вытянуть из него подробности конечного пункта назначения.

— Долго, — только и ответил Рома, переплетая наши пальцы.

И я больше не приставала с пустыми расспросами, а только наслаждалась этой поездкой в никуда. Мы скользили по полупустым улицам Питера, выехали на скоростную трассу и двинули в сторону Гатчины. А еще в своем подстаканнике я с удивлением обнаружила дынный смузи. И так стало тепло на душе от этого его, казалось бы, незначительного жеста. Но Рома действительно запомнил, что мне понравился именно этот напиток.

И это что-то, да значило! Ведь так?

Наверное, именно поэтому я бесконечно улыбалась, смотря на самого красивого парня, которого я когда-либо видела. Смотрела и не могла отвести глаз. И два часа в дороге за этим нехитрым занятием пролетели совершенно незаметно, а вскоре автомобиль с основной трассы свернул на дорогу поуже, а затем и вовсе съехал на грунтовое проселочное бездорожье.

— Почти на месте? — спросила я.

— Что? Не похожа местность на Мальдивы, Сонь? — рассмеялся вдруг Рома.

— Откуда мне знать, похожа или нет, — пожала я плечами, а потом, не моргнув и глазом, соврала, — я там никогда не была.

— Видишь, какую скучную жизнь ты вела, пока меня не встретила, — хохотнул парень и я не могла с ним не согласиться.

Всего несколько минут прошло и вот автомобиль, пропетляв по пролескам и проехав какой-то пункт пропуска, вдруг неожиданно выехал к озеру, а потом остановился и заглох.

А я выпучила свои глаза и охнула, не веря в то, что вижу. Прозрачная кристально чистая вода аквамаринового цвета и белоснежный песок — и все это всего в ста километрах от Санкт-Петербурга.

Уму непостижимо!

— Офигеть! — потянула я и выпрыгнула из машины, а потом сразу же припустила к берегу.

— Нравится? — услышала я в спину.

— Еще спрашиваешь? Конечно! — с восторгом кричала я, на ходу снимая с ног сандалии.

А затем вбежала в прохладную воду и замычала от наслаждения, оглядывая бирюзовую гладь.

— Это бывший карьер по добыче гажи, в простонародье водоем прозвали просто Донцо или питерские Мальдивы, — произнес Рома тихо, подойдя ко мне сзади, обняв за талию и положив свою белокурую голову мне на плечо.

— Что-то слышала про это место, теперь припоминаю. Но здесь никого, а говорят, что в летний зной тут яблоку негде упасть, — оглянулась я по сторонам.

— Это частная территория. Мы проезжали пункт пропуска, помнишь?

— И как нас сюда пустили? — чуть обернулась я к нему.

— Магия моей улыбки, — рассмеялся Рома, и я вместе с ним.

А спустя всего пару секунд случился поцелуй, и ослепительная яркая молния ударила в низ моего живота, стоило только нашим языкам встретиться. И я не смогла сдержать тихого, полного наслаждения, стона. Мужские пальцы скользнули под майку, а затем потянули ее верх, одним уверенным движение снимая с меня тряпицу.

Еще мгновение и ширинка на моих шортах оказалась расстегнутой. Раз — и я осталась стоять перед Ромой в одном бикини. Два — и его руки с протяжным шипением пробежались по моему телу, задевая напряженные соски. Три — и меня закинули на плечо вверх тормашками.

— Рома! — взвизгнула я.

— Мне кажется тебе пора остыть, маленькая, — все глубже и глубже заходил парень в воду.

— Не смей! — хохотала я и одновременно негодовала, дубася его по крепкой заднице.

— Ах, эти жаркие взгляды! Ах, эти тихие стоны! Ах, ах, ах…

— Пусти! — рвалась я из его рук.

— Как скажешь, бесстыдница ты моя, — и тут же, вместе со мной занырнул в прохладу озера.

И мы, словно малые дети, почти час резвились в воде. Ныряли, брызгались, плавали и целовались, а потом, окончательно выбившись из сил, выбрались на берег. Расстелили огромное покрывало, что Рома прихватил с собой, и улеглись на него, счастливо прикрыв глаза.

— Как жарит, — потянула я спустя минут пять и смахнула со лба мокрую прядку.

— Жарит, — согласно прошептал рядом с моим ухом парень, а потом я почувствовала, как его пальцы пробежались по верху от моего купальника.

Замерла. Зажмурилась. Сглотнула.

Но и Рома останавливаться не собирался. Он ко мне даже не прикасался толком — он порхал надо мной как бабочка, едва дотрагиваясь до разгоряченной и чувствительной кожи. Легонько задевал соски, спускался к пупку, скользил вдоль линии трусиков и вновь поднимался выше. И с каждым его касанием меня начинало все больше и больше потряхивать, а затем и вовсе пришлось судорожно сводить ноги.

Еще одно едва заметное, но острое прикосновение и его пальцы отодвигают в сторону ткань моего лифа.

Еще.

И еще…

Пока полностью не открывают себе обзор на напряженную вершинку.

— Вишня, — бормочет тихонько Рома, а меня только от одного этого слова, сказанного хрипло и надсадно, реально ведет.

Жду напряженно ласки, но не получаю ее. Почти срываюсь на протестующий всхлип, но вскоре чувствую, что и вторая грудь попала под его атаку. Всего пара мгновений, и я лежу открытая перед ним, а Рома лишь шипит и сдавленно ругается, вырисовывая круги на моей обнаженной плоти.

— Девочки мои, — доносится до меня сбивчивый, рваный шепот, — сладкие…идеальные…

Первое прикосновение его языка, и я неосознанно выгибаюсь в спине. Первый укус и я громко охаю, не зная куда себя деть от слишком острой вспышки эйфории. Первый влажный поцелуй и меня окончательно уносит и нет больше сил сдерживать себя, свои порывы и свою страсть.

Я знаю, что должна остановить его. Но…

Не получается!

И вот уже я вся распластана под ним. Верх от купальника давно развязан и откинут в сторону, и грудь заласкана его губами и руками. Да только Роме все мало.

И, кажется, что мне тоже!

Еще минуту назад я думала, что оттолкну его, если он осмелится прикоснуться к моим трусикам. А теперь, когда его пальцы пробежались и резко надавали там, где все пульсировало и требовало ласки, я только закатила глаза от кайфа и чуть развела ноги в стороны.

— Ты голодная? — вдруг услышала я до безобразия хриплый голос Ромы и распахнула глаза, оглядывая его полубезумным взглядом.

— Что? — прокаркала я, совершенно не понимая, зачем и о чем он говорит вообще.

— Я с собой взял сэндвичи и всякие там легкие салатики, а еще пару литров домашнего лимонада. Ты как? — и все это он выдавал, пока его пальцы скользили по моим истерзанным соскам, мяли их и легонько пощипывали.

А до меня только сейчас дошло, что Рома остановился намеренно. Тогда как я абсолютно точно была готова прямо здесь и сейчас подарить ему свое тело, свой первый раз, свою девственность. Вы понимаете? Я пробила дно!

— Я… я не против, — заикаясь и отчаянно краснея, проблеяла я.

— Отлично, — улыбнулся парень, — сейчас принесу.

Затем он скатился с меня, поднялся на ноги и пошагал в сторону автомобиля, пока я трясущимися руками пыталась снова нацепить на себя лиф от купальника.

Господи, Боже ты мой! Я конченая развратная девица! Конченая!!!

Но даже при всех этих зубодробильных мыслях, я была не в силах не смотреть вслед этому сногсшибательному парню, потому что это именно он сделал с моим телом что-то невероятное: меня мелко колошматило, соски ныли без его ласки, а между ног…

Ох, черт! Лучше вам этого не знать!

Прикрыла глаза и протяжно выдохнула, а потом снова распахнула веки, вылизывая взглядом мощную спину Ромы, которую сплошь покрывала огромная цветная татуировка. Там был изображен скелет в черной хламиде, который держал за шею своими костлявыми пальцами очаровательную девушку. А она лишь страстно выгибалась в его руках, томно прикрыв глаза, и тянулась к нему за поцелуем.

— Что значит твоя татуировка? — спросила я сразу же, как только парень вернулся с большой корзиной в руках.

— Это демон похоти, Соня. Только он правит этим миром, — ответил Рома и принялся вытаскивать провизию на покрывало.

— Грешник? — выдохнула и прикусила губу.

Но в ответ я получила только насмешливый взгляд зеленых глаз исподлобья и кривую улыбку на безупречных губах.

Глава 10. Серьезные отношения

Еще несколько часов мы с Ромой нежились под палящими солнечными лучами, купались в прозрачных водах, затерянного в Ленинградской области, карьера и, казалось бы, бесконечно целовались, обнимались и просто наслаждались друг другом. И с каждым прикосновением его губ у меня за ребрами все чаще и чаще начинало биться сердце, пока совсем, глупое, не сорвалось на какой-то одержимый, первобытный темп.

Я попивала холодный лимонад и, чувствуя его пальцы на своих бедрах, млела, прикрывая глаза, словно довольная, сытая кошка. Только не было внутри меня ощущения сытости. Хотелось еще. Хотелось раствориться в этом парне полностью. А не вот это вот все — домой, в привычную рутину, где нет места чувствам и эмоциям. Там балом правили только деньги и договоренности. И я была их вечной заложницей.

— В твоих ресницах запуталось солнце, — шептал Рома и покрывал мои веки легкими поцелуями.

— Бесстыжее, — улыбалась я.

— Бессовестное, — тихо смеялся парень и притягивал меня к себе еще ближе, — но я еще больше.

И тихий смех тонул в новых поцелуях до тех пор, пока стрелки часов не показали нам, что уже пора возвращаться в город.

— Шесть вечера, — вздохнула я.

— Это неправда, ты что-то перепутала, — потянулся всем своим поджарым телом Рома и я в который раз подвисла, любуясь его безупречным телосложением.

Он был как Бог, понимаете? Смотришь и все, слюнка капает на пол, взгляд полубезумный и затуманенный. Потому что по-другому на этого парня реагировать было невозможно. Все эти кубики и бицепсы, широкие плечи и узкая талия, рельефные проработанные мышцы ног и ни грамма лишнего жира сводили меня с ума. Вылизываешь его глазами, а на уме только и крутится — Аполлон…

— Увы, — потянула я и со смехом свалилась в его объятия.

— Время придумали несчастные глупцы. Счастливые часов не наблюдают, а я счастлив с тобой, Соня.

— И я с тобой счастлива, Рома, — выпалила я и зажмурилась, пряча пылающее лицо у него на груди, — но мне пора домой.

— Ладно, — широко улыбнулся парень и приподнялся с покрывала, — не буду расстраиваться. Это же только второе наше свидание, будут и еще.

И так задорно мне подмигнул, что я невольно рассмеялась, хотя на душе от предстоящего расставания отчаянно скребли кошки. Но я предпочла закрыть глаза на то, что чувствовала.

А спустя несколько минут мы собрали покрывало и остатки пищи, сели в автомобиль и поехали обратно, оставляя в этом чудесном месте частичку своей души. Вздохнула тяжело, а потом открыла козырек и смахнула зеркальце, чтобы посмотреть на себя и поправить прическу.

— Господи! — воскликнула я.

— Что такое? — нахмурился Рома.

— Да я как курица общипанная! Ну ты посмотри! Ужас! Волосы как у бездомной во все стороны торчат…

— А мне нравится, — рассмеялся Красавин.

— Да уж конечно! — сетовала я и качала головой, пытаясь приладить свою шевелюру, — Ой, и майка вся грязная, жесть! А теперь и мокрая из-за купальника.

И тут же развернулась, пытаясь отыскать в своей сумке запасной лиф, но категорически его не находила.

— Что за фигня? — пыхтела я как паровоз.

— У нас проблемы, Хьюстон?

— Типа того, — развернулась я и нахмурилась, совершенно не понимая, как я могла оставить сменную одежду дома, ведь я совершенно точно помнила, что клала ее в сумку. Трусики на месте, а бюстгальтера и чистой футболки нет.

И как я теперь в таком виде бабуле на глаза-то попадусь? Она ж меня больше никуда не пустит. Никогда-никогда…

— Если переживаешь насчет прически, то давай по-быстрому заедем ко мне. Помоешься и высушишься как следует, марафет наведешь, а я пока твою майку и купальник в машинку закину на быструю стирку и сушку, — неожиданно предложил мне Рома, и я тут же задумчиво подняла на него глаза.

— К тебе? — переспросила я, стискивая на животе свои руки.

— Ну, да, — пожал тот плечами.

— Я не могу к тебе, — отвернулась я и уставилась вдаль.

— Ну, ок. Нет так нет, — легко согласился с моим ответом парень, а я призадумалась, может он ничего такого собственно и не предлагает, а наоборот хочет помочь. Не более.

В конце концов, не насиловать же он меня там будет.

Или будет?

Да ну, бред!

Но, с другой стороны, если сейчас откажусь и меня на очевидной лжи с повинной словит бабуля, то не видать мне больше прогулок на корабликах и белоснежных пляжей с этим белокурым красавчиком. Как своих, черт возьми, ушей! Ведь я, дурында, родным сказала, что отправилась с Маней на целый день в Петергоф.

Хотя, чисто технически, я могу напроситься в душ к Рябининой, а там попросить у нее какое-нибудь сменное белье и одежду. Вот только грудь у подруги была далеко не третьего размера. М-да…

Ну и последнее — можно забежать в магазин и прикупить себе что-то на скорую руку, но…

Но Рома уже озвучил свое предложение, и оно ядовитыми стрелами ввинтилось в мой мозг, отравляя его своим влиянием.

Это было ужасно безрассудно и категорически недопустимо, но я хотела побывать у него дома, посмотреть, как он живет и еще немного задержаться в его, сводящем с ума, обществе.

Дура? Определенно!

Но я верила, что если бы этот парень хотел залезть мне в трусы, то он сделал бы это там, на берегу водоема. Но он остановился! Тогда как я была готова двигаться дальше. До победного конца!

— Ладно, — выпалила я и вцепилась руками в сидение так, что костяшки пальцев побелели.

— Что? — мельком глянул на меня Рома.

— Говорю, ладно, давай к тебе, — и многозначительно оттянула в сторону, испачканную белую майку.

И Красавин на эти слова тепло мне улыбнулся, а затем вновь переплел свои пальцы с моим, поднося их к себе ближе и ласково целуя меня в запястье. И была долгая дорога домой, ветер в лицо, сквозь приоткрытые окна, миллионы нежных взглядов и столько же сомнений о том, правильно ли я поступаю.

А после было уже слишком поздно думать, анализировать и переигрывать все назад. Потому что мы уже давным-давно въехали в город, а затем по Западному скоростному диаметру добрались до Васильевского острова, где свернули к порту. Остановились у одной из многоэтажек, запарковались и вышли из машины, а дальше Рома, взяв меня за руку, повел в свою квартиру.

Я приказывала себе идти смирно и не срываться с места. А еще не обращать внимание на вопли внутреннего голоса, что буквально завывал в моей голове.

«Не ходи с ним! Не делай этого, Соня!».

Но Соня не послушала, она слепо шла вперед, зашла в подъезд, а затем и в лифт, поднялась на тринадцатый этаж и зашла в квартиру без номера. Вошла и вздрогнула, когда дверь за спиной закрылась.

— Ну вот, — махнул рукой внутрь квартиры Рома, — осмотришься или сразу в душ пойдешь?

— Пожалуй, осмотрюсь, — кивнула я и стиснула за спиной дрожащие руки.

— Ну, тогда пойдем, — улыбнулся Красавин и сделал шаг вглубь единственной комнаты.

Это была студия, квадратов тридцать на вскидку. Обычная холостяцкая берлога — кухонный уголок, кровать, серые стены и телевизор на стене. Шикарным здесь было только две вещи — Рома и вид на залив.

Квартира обычного охранника. Может быть даже съемная. Другой мир, совершенно мне чуждый, но я вошла бы в него, если бы мне только это позволили.

Глупые мечты…

— А вот там ванная, — указал двумя пальцами парень мне за спину, и я послушно развернулась в нужную сторону, а затем скрылась за дверью и провернула завертку, прижимаясь лбом к прохладному кафелю.

И дернулась, когда через минуту услышала стук.

— Да?.

— Сонь, ты с купальником и майкой как? Сама закинешь или помочь? Машинка под раковиной.

— А-а-а…сама! — быстро разделась я и закинула белье в барабан, тут же включая режим быстрой стирки и сушки.

А дальше в душ, где нашелся всего один бутылек с мужским шампунем. Ни тебе ягодного геля для душа, ни тебе бальзама-ополаскивателя.

Блин!

Ни тебе полотенца, когда я наконец-то промыла свои волосы и вышла из кабинки. Оглянулась по сторонам, даже в пару шкафчиков заглянула, удивившись, что они все совершенно пустые. Нахмурилась, потопталась на месте, а затем все-таки крикнула:

— Рома!

— Я! — тут же послышалось за дверью.

— Мне вытереться нечем, — свела ноги, прикрывая руками пышную грудь и идеально выбритый лобок.

— Бля, мой косяк. Сейчас принесу.

Минута тишины и мне все-таки пришлось открыть дверной замок, чтобы забрать полотенце, а потом разом захлебнуться, потонув в его жарком взгляде.

Протягиваю руку, но Рома даже не шевелится, только жадно шарит по моему телу горящими зелеными глазами.

И еще шире открывает дверь…

— Рома, — всхлипываю я, не в силах справиться с роем бешеных бабочек в своем животе.

Но он только медленно откидывает от себя полотенце куда-то в сторону, а затем решительно делает шаг ко мне. Всего один шаг, и моя кожа покрывается мурашками страха и предвкушения. Адовый коктейль…

Я поджимаю пальчики на ногах, понимая совершенно точно: он не собирается уходить, не собирается отдавать мне чертово полотенце и закрывать за собой дверь. Больше нет.

Сглотнула медленно и успела всего только раз моргнуть, прежде чем его ладони жестко зафиксировали мою голову, ложась на шею и прихватывая волосы на затылке. И это был нечестный ход, до невозможности неожиданный, но действенный, потому что стоять перед ним вот так, — полностью обнаженной и обездвиженной, было… правильно?

Страшная мысль. Убийственная для меня. Прими я ее, и мне крышка — без шансов.

— Не надо, — шепчу тихо на выдохе, цепляясь мокрыми пальцами за его бицепсы, но Рома только улыбается, ведя своими губами по моим губами и следя за мной из-под полуприкрытых век.

Так откровенно. Так жарко. Так обжигающе.

— Что не надо, маленькая, м-м? — укус в нижнюю губу, и я резко выдыхаю, пораженная слишком резким ударом молнии в низ живота.

Но мне нечего сказать, точнее есть что, но вытолкнуть из себя слова становится смерти подобно. И Рома видит, что я вся чувственно размазана. Видит и улыбается моей капитуляции. Хотя я еще что-то могу, что-то пытаюсь ему противопоставить. Прикрываю ладошкой лобок, а второй рукой все еще прячу свою грудь от его наглых глаз, но и эти попытки оказываются жалкими.

— Я… я не готова, — бормочу еле-еле связно.

— А так? — шепчет мне в губы парень, и тут же его язык обжигает мой рот, ныряет внутрь и начинает постепенно накачивать мою кровь сладким ядом.

Паника почти оглушает, но ее планомерно душит на корню тот огонь, что уже струится по венам. Выжигает, не оставляя на своем пути ничего, кроме концентрированного наслаждения. И вот уже его ладонь с шеи ползет ниже, отводит мою руку с груди и напряженный сосок опаляет первое прикосновение.

Это слишком остро, почти запредельно. Так, что приходится вытянуться в струнку и привстать на носочки, выгибаясь в его руках. И первый неловкий стон все-таки срывается с моих губ, я не хочу его издавать, но он все равно рвется из меня наружу. И именно он запускает цепную реакцию, а потом и доводит ситуацию до точки невозврата.

Я еще не осознавала это до конца, но теперь меня глушило понимает очевидного: Рома не собирается останавливаться. Он сделает это со мной. Просто возьмет и сделает.

— Рома! Рома, подожди, — дернулась я в его руках, но меня тут же жестко осадили, прихватывая за волосы и впиваясь в рот еще одним сводящим с ума поцелуем.

Мычу, снова впадаю в чувственную кому и отвечаю на толчки его языка, но через мгновение вновь заставляю себя очнуться и повернуть все вспять.

— Не… надо… ах, — это его зубы прикусили мой разбухший сосок, а я отчаянно вцепилась в его волосы и зажмурилась, переживая почти болезненные судороги, бьющие меня между ног.

А затем еще один толчок бедрами в меня, чтобы наглядно показать, что ситуация максимально серьезная. Критическая! И мозги в лепешку. Установки? Их тоже больше нет — в голове только чистый лист бумаги.

— Рома, — скулю сдавленно, когда он с усилием отодвигает в сторону мою последнюю защиту.

Я не собираюсь убирать ладонь с лобка, а он не собирается останавливаться. И прет, как танк, поджигая во мне фейерверки один за другим.

Пуф! Пуф! Пуф!

— Давай, маленькая моя, — тихо смеется Рома, пока его язык порхает по моей шее, а пальцы ласково, но настойчиво поглаживают мои влажные складочки между ног, — скажи мне «нет».

Еще чуть-чуть, и он нырнет глубже, и тогда…

О, Боже!

И когда это, наконец-то, происходит, я почти отключаюсь, потому что из моих предохранителей напрочь выбивает все пробки. Так как он делает все чертовски правильно, а я уже бесстыдно мокрая для него и предательски готовая на все.

Нет!

И мне бы вопить во все горло это слово, да только я не могу. Не получается. Потому что я не просто насажена на его пальцы — я подсажена на него как на тяжелый наркотик. Хочу соскочить, но сила воли давно в отключке или вообще сдохла за ненадобностью.

И вот уже я выпадаю из реальности, закатываю глаза, а потом и вовсе закрываю их от очередного жаркого и глубокого поцелуя в губы, пока его пальцы порхают у меня между ног, планомерно подводя меня к оргазму.

Я почти невменяемая от возбуждения, меня мелко трясет в его руках, и я уже чувствую, как мне на пятки наступает чистый кайф, как он проходится по позвоночнику, растекается почти невыносимой тяжестью внизу живота, а затем…

Стоп!

— Я так ничего и не услышал, — хрипло и надсадно, но довольно шепчет мне в губы Рома, а потом в одно движение закидывает мои ноги к себе на талию и идет в комнату, где тут же скидывает меня на кровать.

Но этих нескольких секунд мне хватает, чтобы хоть насколько-то прийти в себя и задвинуть на задний план свою неудовлетворенность на пару с болезненным напряжением.

— Рома, — судорожно свожу раскинутые в сторону ноги, — мне всего восемнадцать.

— И что? — дергает плечом и в одно движение снимает с себя футболку.

— Ну, — в горле в очередной раз пересыхает от его очевидной мужской красоты, — я еще никогда и ни с кем… не встречалась.

— Ага, — кивает и расстегивает пуговицу на своих шортах.

— То есть у меня еще не было серьезных отношений и… ну… в общем…

— Так, — тянет вниз собачку на своей молнии.

— И несерьезных тоже не было, Рома! Понимаешь, о чем я?

— О том, что ты умная девочка и всю жизнь ждала меня? — прикусывает нижнюю губу и чуть приспускает шорты так, что я уже не могу не заметить его явного возбуждения.

— Боже, ты невыносим, — я в очередной тщетной попытке стараюсь прикрыть грудь.

— Выносим, маленькая. Иди сюда.

— Рома, — сдавленный стон отчаяния.

— Пора переходить к серьезным отношениям, — и он все-таки неторопливо спустил с пояса темно-синие бермуды, представая передо мной во всем своем первозданно-брутальном виде.

Господи Боже, помоги мне…

POV Соня

— Я пока не готова! — выдохнула я и почти с ужасом посмотрела на Рому, стараясь держать взгляд на уровне его глаз и не таращиться ниже. Туда, где он был уже максимально возбужден.

Но поздно. Я уже все увидела. Покраснела. Вспыхнула. Загорелась…

Он был и там совершенен словно божество. Толстый, длинный, подрагивающий. И я должна была не допустить, чтобы он оказался во мне. Ни в коем случае!

— Нет?

— Нет, Рома, — и для пущей убедительности я медленно покачала головой.

— Хорошо, — произнес он тихо и ласково прикоснулся к моей лодыжке, скользнул пальцами чуть выше, а затем обхватил ее и снова принялся успокаивающе поглаживать.

— Хорошо, — кивнула я.

— Если ты чего-то не хочешь, то этого не будет, Сонь. Обещаю тебе, — облокотился одним коленом на постель и чуть подался ближе, приглаживая мои мокрые волосы.

— Спасибо, — кивнула я.

— Пожалуйста, — улыбнулся Рома и склонился еще ближе, нежно и трепетно целуя меня в губы, — все для тебя, маленькая. Все, как ты скажешь.

И после этих заверений я чуть выдохнула, а потому позволила, чтобы его язык пробрался ко мне в рот и начал медленно и со вкусом накачивать меня пьянящими пузырьками. Ведь я больше не боялась и не парилась. Я верила в то, что смогу остановиться и в нужную минуту сказать свое категоричное «нет».

Именно поэтому я не останавливала Рому и позволяла его горячим ладоням неспешно блуждать по моим голым ногам, дразнить нежную кожу бедер, живота и груди, подниматься выше и едва заметно касаться напряженных горошин сосков. Позволяла двигаться дальше, пока наши ладони не нашли друг друга, переплетясь между собой.

И это было так невинно, что я предпочла закрыть глаза на то, что член Ромы, налитый и раскаленный, потирается о мои колени. Не заметила и то, как парень чуть надавил на них своим стальным прессом, вынуждая меня развести ноги в стороны.

Даже здесь я верила, что смогу притормозить. Но позже. Не сейчас, когда мы так сладко с ним целовались. Ведь это было так запредельно прекрасно, и голый Рома надо мной, словно вожделенный десерт, манил меня неимоверно. Как удержаться и не попробовать? Вот и я не смогла: запустила в его волосы свои пальчики и еще сильнее потянула парня на себя, со стоном вбиваясь друг в друга языками.

Скользящее движение наших тел, и мы почти стыкуемся, а я шиплю ему в губы, чувствуя, как головка его члена упирается в мои влажные складочки. Движение назад и снова вперед, и я закатываю глаза от слишком острой судороги, пробежавшей по телу.

Мимолетное движение, и мои волосы накручены на кулак Ромы, а голова почти до максимума отведена назад. Не могу удержаться и падаю на спину, и он за мой, терзая мой рот жалящими укусами и короткими влажными поцелуями.

И снова выпад вперед, задевая клитор и вышибая из меня искры и всхлип.

— Можно? — выдыхает мне в губы вопрос, когда его ладонь вдруг ложится мне между ног и делает всего одно единственное круговое движение по разбухшему бугорку.

— Только трогать? — выдавливаю из себя, чуть подаваясь навстречу его ладони.

Она неподвижна, но мне так хочется, чтобы Рома повторил еще раз то, что только что сделал. Еще всего один раз.

— Да, — и он наклоняется чуть ниже, чтобы всосать в рот мой сосок. Прикусить. Немного поиграть языком.

— Ах, — вместо ответа выстанываю, и в следующее мгновение меня чуть ли не подкидывает от того, что начинают творить со мной его грешные пальцы.

Я не знала, что можно чувствовать так много. Потому что меня рвали на куски эмоции, и я не понимала, что в итоге от меня останется, — я была такой беспомощной в его руках, но в тоже время ощущала себя невероятно живой. Настоящей. Это была новая Соня, дерзкая, порочная, сексуальная.

Его девочка.

И волна за волной накрывала меня, заставляя извиваться и снова чувственно приподнимать бедра, инстинктивно желая еще более интенсивных ласк. Но умелые пальцы не желали меня слушать, они порхали по мокрым, скользким складочкам в своем собственном, сводящем с ума ритме.

— Рома, — вцепилась я в его волосы, когда поняла, что на меня наваливается что-то запредельное и неподъемное.

— Все хорошо, маленькая, все хорошо, — шептал он в ответ и снова набрасывался на мою потяжелевшую грудь.

— Я… ох, Рома…

Но только я подумала, что меня расплющит от кайфа, как рука парня замедлилась, переходя на изматывающий и томительный темп. Пальцы чуть ныряли в меня, растягивали, а затем снова принимались легко порхать по упругому бугорку.

И снова жаркая судорога прошивала низ живота, выбивая из меня жалобный скулеж, и стальная раскаленная пружина вновь начинала скручиваться внутри меня. Еще чуть-чуть и еще, пока позвоночник не прострелила молния.

И снова стоп!

— Рома, м-м-м….

Я сучила ногами, шарила руками по его спине и была в одном шаге от того, чтобы начать умолять подарить мне разрядку.

— Пожалуйста, — неожиданно сорвалось с губ, и я чуть не захныкала, когда его пальцы в очередной раз замедлились.

— Я тоже хочу тебя, маленькая моя, — и впился в мои губы настолько развратно и глубоко, что меня распяло от электричества, которым загудело перевозбужденное тело.

— Но…

— Позволь мне войти в тебя, — змеем-искусителем шептал он мне между поцелуями.

— Рома…

— Совсем чуть-чуть, вот так, — и его головка скользнула в меня и замерла, немного покачиваясь туда-сюда и посылая микротоки по моим истерзанным нервным окончаниям.

— М-м-м, — мычала я, не в силах выдавить ни одного слова от накатывающего цунами эйфории.

— Вот так, — приговаривал он, делая еще один более глубокий выпад вперед и одновременно продолжая натирать мой клитор.

И это было как контрольный выстрел в голову. Бам — и все мозги вылетают из черепной коробки, оставляя после себя только зияющую пустоту. Потому что он во мне и на мне. А я под ним, и меня мелко трясет на его члене.

— Скажи мне свое «да». Тебе ведь это нравится? Нравится то, что я с тобой делаю, Соня?

— Да! — всхлипываю я, а потом вздрагиваю от острой вспышки боли, которая тут же глохнет от непередаваемо сильных судорог оргазма, что сотрясают меня всю. Я бьюсь в его руках и чувствую, как Рома полностью заполнил меня собой.

До предела.

А потом начал двигаться, пока я плавала в мареве оглушительного кайфа. И с каждой минутой толчки внутри меня становились все размашистее и глубже. И сквозь наши хриплые стоны я слышала, как соприкасаются наши тела.

Будто со стороны я видела, как он берет меня. Как широко раздвинуты мои ноги для него, как жестко намотаны мои волосы на его кулак, как он поршнем двигается надо мной.

И все это снова заводило меня, выдергивало из нирваны и кидало в новый шторм.

Секундная заминка, но только чтобы сменить позу. И вот уже Рома приподнимается, присаживается на подогнутые ноги и снова насаживает на себя, жестко придерживая меня за бедра.

А я, чувствуя его взгляд, открываю глаза и вижу, что его собственные пристально шарят по моему телу, тогда как сам парень, чуть прикусив нижнюю губу, трахает меня и наращивает темп, возвращая одну руку к моему клитору. Я чувствую, как он еще больше наливается во мне. А его следующие слова разносят в щепки мой внутренний мир и выдержку.

— Давай, маленькая, кончай.

И все! Во мне разом перегорели и оплавились все предохранители. И я содрогнулась, и улетела в рай… А Рома последовал за мной, с рычащим стоном изливаясь мне на живот.

Глава 11. Спасибо

Когда все закончилось, я впала в полнейшую эмоциональную кому. Бездумную. Пустую. Абсолютно отрешенную. И только спустя несколько минут на меня с устрашающей скоростью покатились мысли о том, что же я, глупая, позволила с собой сделать.

Осознание случившегося прибило меня железобетонной плитой: я подарила свой первый раз парню, о котором совершенно ничего не знаю, и встречи с которым можно пересчитать по пальцам одной руки.

Боже!

Я фантастическая идиотка!

А он только откатился от меня и расслабленно завалился на спину рядом, прикрывая глаза и выводя пальцами странные узоры на моем бедре. Затем протяжно выдохнул и без единого слова поднялся на ноги, уходя в ванную и оставляя меня одну. И только я хотела бы разреветься, как Рома вернулся обратно, как-то совсем по-деловому вытирая с моего живота остатки былой страсти.

Стыдливо свела ноги вместе и прикрыла грудь, зажмурилась и приготовилась умереть со стыда, но не успела, потому что меня тут же подхватили на руки и понесли. В душ.

— Я тебя немного испачкал, — поставил меня на ноги в душевой и закрыл створку кабинки, а затем врубил воду, и я взвизгнула под прохладными каплями.

— Ну, Рома!

— О, живая! А я уж было решил, что ты спятила от двойного оргазма, — тихо рассмеялся парень за спиной, пока его руки неспешно путешествовали по моему телу.

— П-ф-ф, какой же ты, — вспыхнула я.

— Офигенный?

— Офигенный, да! Офигенный индюк ты, Рома!

— Спасибо! Это лучший комплимент в моей жизни. Давай еще?

— Перетопчешься, — буркнула я, а сама резко уперлась рукой в кафель и прикрыла глаза, приказывая себе не стонать.

Ведь он опять творил со мной страшные, совершенно бесстыжие вещи. Трогал, мял, пощипывал, нежно поглаживал, и все совершалось так виртуозно, что я невольно задумалась о том, на скольких девушках он смог отточить свое мастерство?

Ведь я всегда думала, что потеря невинности — дело грязное и крайне неприятное. Девочки в институте рассказывали, что в свой первый раз им было адски больно, и даже в следующие заходы приходилось не легче. А одна еще жаловалась, что уже целый год имитирует оргазмы со своим парнем, хотя на самом деле ровным счетом ничего не чувствует. А тут…

Просто вау-вау-вау!!!

Только… картинки, где он берет других девушек, как только что брал и меня, чересчур больно ударили по мозгам. Размозжили, а потом и вовсе смешали в кашу серое вещество. Блондинки, брюнетки, рыжие. Он любил хоть кого-то из них? Целовал так же, как и меня?

Повелительный тычок в спину, и я послушно выгибаюсь. Еще один посильнее, и приходится наклониться ниже, подставляя ему попку. Ладони обрисовывают ягодицы, мнут их, а потом неожиданно громко шлепают так, что я тихо вскрикиваю и вздрагиваю.

— Загоняешься, да, Сонь? — насмешливо тянет сзади, прихватив меня за волосы и оттягивая голову назад.

— Нет, — беспомощно цепляюсь за стену.

— Загоняешься, — всей пятерней проводит у меня между ног и ощутимо прихватывает, — ах, я дала ему на втором свидании. Ах, я такая распутница. Ах, как я могла? Ах, ах, ах…

— Не надо, Рома, — скулю жалобно, потому что его слова бьют металлической плеткой по просоленным ранам.

Но в ответ он только резко поднимает меня и разворачивает к себе, прижимая к кафелю, и набрасывается на мой рот. Жадно. Глубоко. Развратно.

— Уже все случилось, Сонь, — рычит он мне в губы, — ахать теперь будешь подо мной.

— Ах, — непроизвольно вырывается из меня, когда его раскаленный и потяжелевший член касается моих складочек.

— Вот так, хорошая девочка, — приподнимает одну мою ногу и ставит на высокий выступ душевой.

И продолжает руками и губами поджигать во мне фитили страсти. Я уже слышу их шипение. Еще немного, и произойдет детонация, потому что низ живота знакомо и сладко тянет, а конечности превратились в дрожащее желе. Но Рому это не останавливает, он перехватывает мое, почти повисшее на нем тело и продолжает раскручивать меня в своей адской центрифуге.

Я теперь реально в неадеквате, ничего не соображаю и только отчаянно за него цепляюсь, пока его пальцы творят свои чудеса, но все же улавливаю звук входящего звонка на моем мобильном.

— Вот же черт! — выдыхаю я и проваливаюсь в свое наслаждение, пока Рома тихо смеется, прикусывая и оттягивая мою нижнюю губу.

— Мама потеряла? — кивает он в сторону не умолкающего гаджета.

— Баба, — выдыхаю я, до сих пор не в силах прийти в себя.

— Оу…

И все. Рома проворно обмывает мое разомлевшее тело, выносит из ванной, на ходу доставая откуда-то полотенце и заворачивая в него, усаживает на кровать и снова исчезает в душевой, оставляя меня наедине с собой.

Оглядываюсь назад и отрешенно рассматриваю несколько алых пятнышек на белоснежной простыне в какой-то безымянной квартире. Дура. Конченая. Что тут еще скажешь?

Медленно встаю на ноги. Морщусь, но все-таки достаю телефон из сумки. Там пропущенный от бабушки и второй от Мани. Перезваниваю подруге, затем родному человеку. Все нормально, Рябинина прикрывает, но просит скорее закругляться.

И никто из них даже не догадывается, что я натворила.

Спустя минуту в комнату входит Рома с моими уже сухими вещами. Голый, и в нем ни капли стеснения, пока я снова красная, как рак, кутаюсь в полотенце, а потом и вовсе убегаю в ванную, чтобы переодеться.

— Готова? — спрашивает парень, когда я выхожу к нему.

— Нет, но надо ехать.

— Надо, — кивает Красавин и идет обуваться.

Несколько секунд, и мы выходим за дверь, а затем молча спускаемся в лифте, сверля друг друга взглядом.

— Опять? — прищуривается Рома.

— Нет, — фыркаю и выхожу из металлической кабины.

Однако напряжение продолжает расти. Пока мы идем к арендованному автомобилю, пока едем до Каменного острова и паркуемся в тени деревьев. А уж совсем невмоготу становится, когда я понимаю, что нам все-таки нужно сейчас расстаться.

Но я не хочу!

И столько вопросов крутится в голове. Что теперь между нами? Это просто секс или не просто секс? Мы еще встретимся? Он позвонит? Напишет? Когда?

Мне нужны гарантии, что это не конец!

— Соня, — тянет парень за руку.

— М-м?

— Спасибо, — а я от этого слова и тона, которым оно было сказано, вся покрываюсь мурашками, — ты не представляешь, как мне было хорошо с тобой. Просто невероятно!

— И мне, — поджимаю губы и почему-то хочу разреветься.

Не знаю! Я вся сплошной оголенный нерв! Мне нужна анестезия, черт возьми!

— Ты… мы… Ром?

Заикаюсь, но точно собираюсь задать вопрос ему в лоб. Чтобы не страдать в неведении. Чтобы четко знать, что это не жирная точка. Но Рома понимает меня без слов.

— Да, Сонь, — целует в губы, постепенно и нежно погружая в меня свой язык. Успокаивая. Обещая все на свете.

Выдыхаю…

— Беги, — спустя целую бесконечность отрывается он от меня, когда в моей сумочке слышится возня телефона.

— Бегу, — киваю, цепляясь за его футболку.

— Скучай, — и последний поцелуй обжигает мои губы.

— Скучаю, — выдыхаю и все-таки покидаю салон автомобиля.

И уже жду завтра…

Глава 12. Не абонент

Домой крадусь окольными путями через двор Марьяны, которая смотрит на меня хмуро и качает головой.

— Завтра мы с тобой серьезно поговорим, Шахова, — выговаривает мне подруга.

— Да, да, конечно, — улыбаюсь я ей виновато, нервно теребя лямку своей сумки.

— Мне все это не нравится, Сонь, — придерживает меня за руку и заглядывает в глаза слишком пристально.

— Мань, я контролирую ситуацию, — порывисто обнимаю девушку и машу ей рукой, а потом скрываюсь за своей калиткой.

И выдыхаю.

Я думала, что Рябинина устроит мне более серьезный допрос, к которому была реально не готова. Мне бы самой переварить все события сегодняшнего дня, а потом уже начинать делиться ими. Или нет. Я еще не решила.

Бабушка и дед встречают меня теплыми взглядами, коротко интересуясь, как прошел мой день. Хмыкаю и качаю головой, а потом выдаю заученную ложь.

— Боже, ну почему я родилась не в восемнадцатом веке, а? Все эти дворцы и фонтаны, м-м-м… красота! Намного лучше, чем каменные джунгли мегаполиса. Стекло и бетон — это скучно, вот что я вам скажу. И да, после посещения Петергофа я реально задумалась о том, чтобы навсегда перебраться в Питер.

— Милая, переезжай, мы с дедушкой будем лишь рады. Если только тебя отпустят обстоятельства, — и бабушка заговорщически мне подмигнула, тем самым опуская мое настроение ниже плинтуса.

— Обстоятельства, — скривилась я и досадливо закатила глаза.

— Ну, ну, перестань, — рассмеялась бабуля, не ведая, насколько мне осточертела эта тема.

Но я только отмахнулась и потопала наверх, чтобы немного собрать мысли в кучку. А уж дойдя до своей комнаты, раскинулась на кровати и прикрыла веки, воскрешая ту волшебную близость, что сделала из меня настоящую женщину.

Как по щелчку пальцев, при воспоминании обо всем этом внизу живота резко потянуло, а в кровь выбросилась убойная доза адреналина. Пришлось даже губу закусить, чтобы не застонать в голос.

Дала на втором свидании? Ну, а кто бы мог сказать этому дьяволу «нет»?

Вот так я должна была жалеть о содеянном, а не вновь и вновь прокручивать с блаженной улыбкой все в своих поплывших мозгах. Но не получалось. Обнаженный Рома, как прибитый, стоял у меня перед глазами — его шикарное тело, его белозубая улыбка, его грешные зеленые глаза. И хриплый глубокий голос, звучащий в моей голове, который так страстно шептал: «Давай, маленькая моя, кончай!». Этот голос добивал окончательно, делая из моего тела дрожащее желе.

Не выдержала этой пытки и рванулась в душ, стараясь убежать от сладострастных картинок. Но и там, под упругими каплями, я только и делала, что прокручивала снова и снова события этого длинного дня, изумленно замечая, что вся налилась чувственным нетерпением.

Как я дотерплю до завтра? Ну вот как?

Хоть бы Рома уже написал мне скорее, чтобы там, в болтовне с ним, мне хоть немного убежать от бесстыдных и запретных желаний. Ох…

Но время шло, а телефон подозрительно молчал. Уже и за полночь перевалило, а от Красавина не пришло привычное «спокойной ночи, маленькая». Ничего вообще не пришло, я обиженно смотрела на пустой экран уведомлений и не могла понять, почему так, и что случилось.

Ведь он не поставил точку. Нет! Ведь он успокоил меня многоточием.

Разбитая, уснула только ближе к утру, а проснулась непростительно рано от тревожного толчка в солнечное сплетение. Тут же быстрый взгляд на экран.

И ничего!

Легкие забились стекловатой. Болезненный вдох и такой же мучительный выдох.

Почему так? Почему он молчит?

А, может, я себя накручиваю, и Рома вчера вечером был просто катастрофически занят работой, а сегодня спит после ночной смены в клубе, пока я, глупая гусыня, себя тут накручиваю до невозможности?

Да, так и есть!

Вот он проснется после обеда и обязательно мне что-то напишет, а, может быть, даже и позвонит, предлагая снова встретиться. Именно так и случится. Да! Да! Да! И я соглашусь, а потом мы снова целый день будем вместе. Он. Я. И наша любовь.

Так, стоп! Что?

Любовь?

И от этой мысли я подскочила на кровати как ужаленная, а потом снова повалилась на подушку, со стоном прикрывая свои глаза. Нет! Я не могу быть настолько недальновидной идиоткой. Это я просто оговорилась, имея в виду то, что мы уже делали с ним. Между нами только это — лето, секс и ничего более.

Я не могла в него влюбиться. Просто не могла…

Да только успокоить себя не получалось, и я крутила эту тревожную мысль в своей голове целое утро: в душе, потом за завтраком и даже после, когда в гости ко мне пришла Рябинина. Может быть, именно поэтому я и проболталась ей по всем фронтам…

— Сонь, твоя блаженная физиономия меня пугает, — обеспокоенно склонила голову набок подруга.

— Вот и меня тоже, — кивнула я.

— Перестань с ним встречаться, Шахова, или все это, может, плохо кончится. Вот увидишь!

— Кажется, уже поздно давать мне такие наставления, — тревожным шепотом поведала я, с ужасом наблюдая, как расширяются глаза Марьяны.

— Ты влюбилась в него что ли?

— Хуже…

— Сонь, — прижала пальцы к своим губам подруга.

— Ох, пожалуйста, Мань, не надо, ладно? — взмолилась я и нервно стиснула пальцы.

— Отец же убьет тебя, Соня! Господи! А Даня воскресит и еще раз прихлопнет как муху! Ты чем думала, вообще? — склонилась надо мной девушка и процедила все это прямо в мое пристыженное лицо.

— Я не знаю, чем я думала! Кажется, ничем, — выдохнула я, только сейчас понимая весь масштаб катастрофы.

— Ты же сама говорила, что…

— Да помню я, что говорила! — соскочила я с лежака и нервно заметалась у бассейна на заднем дворе.

— И когда это случилось?

— Вчера, — вскинула я руки к горящим щекам.

— Звездец!

— Ну, Маня, — прижала я руку к колотящемуся сердцу.

— Он хоть предохранялся?

— Нет…

— Ля, ты дура!

— Но он успел… э-э-э… это… ну, вытащить, — окончательно залилась я краской и отвернулась от потрясенного лица подруги, не в силах вынести ее осуждающего взгляда.

Но Рябинина только сидела и в полном шоке смотрела на меня, будто бы видела перед собой впервые, пока я пыталась придумать удобоваримые для себя оправдания.

— Я просто хотела хоть раз сделать что-то не по указке отца или брата. Понимаешь? Мне всего восемнадцать, и Рома смотрел на меня как на желанную девушку, а не как на прибыльный контракт, сулящий выгодные дивиденды.

— Необязательно для этого было с ним спать, Сонь! А если этот Рома наградил тебя какой-то неизлечимой болезнью, м-м? Об этом ты подумала, когда бросилась во все тяжкие с этим малознакомым парнем?

Но я только нахмурилась в ответ на ее слова и досадливо поджала губы, признавая, что Маня, конечно, же права, но…

Черт, да какая еще неизлечимая болезнь?

И снова перевела взгляд на упорно молчащий телефон. Уже половина второго дня, а от Ромы ни слуху, ни духу…

— Не встречайся с ним больше. А лучше вообще уезжай в Москву, Сонь. Иначе вляпаешься по самые помидоры!

— А ты бы уехала на моем месте? — прищурилась я.

— Я не на твоем месте, Сонь. У меня не связаны руки. Вдобавок, меня не таскают каждые полгода по гинекологам, чтобы проверить чиста ли я и непорочна в отличие от тебя. Что ты будешь делать, когда это случится вновь? Что ты скажешь, когда выяснится, что ты больше не девственница?

И липкий страх прокатился по позвоночнику, а затем наотмашь ударил по истерзанным нервам.

— Я не знаю, — честно ответила я и тем самым подвела черту под этим бесперспективным разговором.

Я не знала, что буду говорить и делать. Я только понимала, что сейчас мне нужен только Рома. Я хочу получить свой глоток свободы и счастья, чтобы потом потонуть в пучине обрыдлой до безобразия действительности.

Вот и все!

Но время шло, а Рома так и не написал мне. И не позвонил. Новый день — и снова ничего. Выходные подкрались незаметно, но телефон продолжал молчать, а на глаза все чаще стали наворачиваться слезы отчаяния и обиды, пока в субботу у меня не случился самый настоящий приступ паники только от одной мысли: «А что, если он пропал навсегда?»

Руки тут же затряслись, а в груди разорвалась осколочная граната, разворотив все внутренности к чертям собачьим. И не продохнуть. Легкие превратились в кровавую кашу.

Но как узнать наверняка?

Хватаю телефон и непослушными пальцами нахожу его номер, а потом изо всех сил прикусываю щеку изнутри, призывая себя не делать глупости. Не падать ниже плинтуса. Не пробивать дно.

О, пожалуйста!

Но растерзанному сердцу плевать на доводы разума, и оно приказывает нажать на кнопку вызова, а потом замереть каменным изваянием в ожидании его ответа. Я делаю эту страшную вещь, потому что больше не могу терпеть и вариться в этой адской неизвестности. Мне категорически невыносимо без него. Мне плохо. Мне кажется, что я умираю.

Сейчас он снимет трубку, и все встанет на свои места. И больше не будет так отчаянно больно, потому что Рома мой анестетик. И он мне нужен. Прямо! Сейчас!

Но мерзкий сигнал резанул по барабанным перепонкам, а дальше я рухнула в пропасть, услышав монотонный и безжизненный голос. Не веря в происходящее, набираю второй номер, но меня снова добивает тот же самый ответ.

Жестко. Беспощадно. Смертельно.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

— Это какая-то ошибка, — с рыданием вырываются из меня слова, — ошибка!

И снова жму на вызов, пытаясь достучаться до абонента, который больше не хочет со мной говорить. Но я пытаюсь снова, снова и снова сделать это, пока до меня наконец-то не доходит жестокая и уродливая правда.

Он все получил. Ему больше не интересно…

Партия.

— Нет! — скулю я и отрицательно трясу головой. — Пожалуйста, нет! Ну, пожалуйста!

В моем сердце еще живет глупая надежда, что все это дурной сон или какая-то глупая, совершенно непотребная шутка. А потому я открываю нашу переписку и непослушными пальцами начинаю печатать ему сообщение:

«Рома, я прошу тебя, позвони мне!».

Стираю…

«Рома, если ты решил не продолжать, то просто скажи мне об этом, и я…»

Снова стираю…

«Рома?»

Отправляю, но сообщение зависает непрочитанным. И я все-таки задыхаюсь, роняя из ослабевших, дрожащих пальцев бесполезный гаджет. А затем закрываю ладонями лицо, оглушенная этой страшной действительностью, и реву. Реву так, как никогда прежде этого не делала, срывая голос и захлебываясь в собственном бесконечном бессилие.

И я чувствую себя такой глупой и грязной. Ведь меня так легко развели, а я уши развесила и ноги раздвинула, уверовав в то, что нужна ему. Что он смотрит на меня как-то по-особенному.

Так, как никто и никогда не смотрел…

Конечно! Он же всего лишь видел перед собой легкодоступную дурочку, которая, разинув рот, беспрекословно шла за ним… Он ведь ничего мне не обещал, не сказал слов любви, просто взял меня и выбросил, как использованный презерватив.

Господи, Боже ты мой!

И горькие, соленые слезы еще сильнее хлынули из глаз, а жалобный плач вырывался из меня все громче и громче. И я не знала, как справиться со всем этим ужасом, что вдруг окружил меня со всех сторон. Одиноко. Больно. Несправедливо.

Чем я заслужила, что он так со мной поступил? Чем?

Обманом привел меня в сказку, которая на деле оказалась самым жутким кошмаром. За что? Просто чтобы трахнуть? Неужели этот красивый парень с самыми зелеными глазами на свете оказался всего лишь подлецом, которому нужно было только мое тело?

Ну так и взял бы его!

Зачем надо было сердце из груди вырывать? Вот так, с мясом.

— Зачем, Рома? — скулила я, наконец-то понимая, о чем меня предупреждала Марьяна. О какой неизлечимой болезни она мне говорила.

Я влюбилась в него…

А это не лечится. Как и мои поруганные честь и достоинство.

И плач медленно, но верно перерастал в истерику, которую уже было не остановить. Я не знала как. Я просто выла побитой собакой, но становилось только еще хуже и хуже.

Спустя бесконечность в дверь моей комнаты постучалась бабушка. Оказывается, я пропустила обед и ужин. Но мне нечего было ей сказать. Да я и не могла. Сорвала голос, и теперь из моего горла вырывались лишь сиплые хрипы. Не более.

Но самое страшное началось ночью. О, мои мозги решили, что это самое время, чтобы начать измываться надо мной и потопить в бездне отчаяния. Мастерски лишая меня разума…

Где сейчас Рома? Конечно, с другой. С новой жертвой, которой он сладко улыбается и также виртуозно навешивает лапшу на уши. И она не откажет ему. Как можно? Она пойдет за ним точно, как и я. И он будет целовать ее, трогать, ласкать, пока не возьмет ее всю. И будет жарко шептать девушке свое привычное:

— Давай, маленькая моя, кончай!

Двое суток без сна. Двое суток я провела в персональном чистилище. Двое суток наедине с собой, терзаемая предательством и чувством абсолютной никчемности. Есть не могла. Пробовала, но почти сразу же меня выворачивало наизнанку, а дальше становилось в разы хуже.

Бросила это гиблое дело.

Бабушке врала, что заболела. Приехавшему доктору даже не открыла дверь. Но в понедельник ко мне почти с боем прорвалась Марьяна. Видеть ее было тошно. Потому что она меня предупреждала, а я не послушалась. Дура махровая.

Но дверь все же открыла, понимая, что скрываться вечно не получится, как бы мне того не хотелось, и двинулась на балкон, где сразу уселась в глубокое подвесное кресло, натягивая на голову капюшон почти до носа. Поджала колени к груди и уткнулась в них, тяжело вздыхая.

Мне больно. Я не хочу говорить. Да только всем насрать. Абсолютно всем! Типа беспокоятся, помочь хотят, даже не догадываясь, что каждое сказанное мной слово смерти подобно.

— Соня, что с тобой? — слышу я обеспокоенный голос подруги, но на языке крутятся только колкие и обидные фразы.

Я действительно могла бы их сказать, если бы была сукой, просто ради того, чтобы выплеснуть хоть каплю своего отчаяния, но не могу так поступить с человеком, который ни в чем не виноват. Который хотел как лучше.

— Сонечка, милая, это из-за твоего охранника ты такая? — и ее ладонь ласково гладит меня по голове.

Не выдерживаю и тут же снова начинаю реветь. Увы, но жалость пережить труднее всего. Не могу ответить, только киваю и захлебываюсь слезами, сразу же задыхаясь от этой нескончаемой агонии.

— Он что-то тебе написал или сказал, да? Что-то обидное, Сонь? Или вы просто поссорились, и ты теперь такая грустная? Да?

Поднимаю на нее свои несчастные глаза и долго смотрю на девушку, но все же выдыхаю сбивчиво и надсадно:

— Ничего.

— Что?

— Он сгасился. Совсем, Мань, — и новая порция горьких слез обожгла мне щеки.

— Как так сгасился?

— Как? Ну… очевидно, что легко и непринужденно, — еще ниже натянула я капюшон, судорожно всхлипывая.

Несколько минут тишины, пока я ревела, Рябинина пребывала в шоке, а потом она вдруг вскочила на ноги и требовательно спросила у меня.

— Так? Как там назывался тот клуб, в котором вы познакомились?

— «Феромон», — потянула я, и почти нестерпимый спазм скрутил мои внутренности в тугой узел.

— Ага, ну все понятно, — зло выплюнула Рябинина и на минуту замолчала, а потом заговорила, но уже не со мной, — здравствуйте, девушка, меня зовут Марьяна. Тут такое дело, мой брат работает у вас охранником, а я никак не могу до него дозвониться. Очень волнуюсь, вдруг что случилось… А? Что? Как зовут? Так, Рома Красавин… Да, конечно, ожидаю… Что? Не работает такой? А вы уверены? О, спасибо. До свидания…

— Зачем ты это сделала? — устало потерла я лоб.

— Хотела сказать пару ласковых этому мудаку!

— И как успех?

— Сказали, что у них такой работник не числится.

— Уволился, наверное, — пожала я плечами и снова тихо заплакала, уже ненавидя себя за это перманентное состояние.

— Так! Поехали к нему!

— Что?

— Поехали, поехали, Соня!

— Я не хочу!

— Хочешь! Он выйдет, ты плюнешь ему в лицо, и мы уедем. И, вот увидишь, сразу станет легче. Говори адрес! Живо.

— Я не знаю его адреса, Мань!

— Хотя бы примерно?

— Ну… Васька. Новые дома на намывной части, — шмыгнула носом, а потом затараторила, — но я не поеду, потому что это какой-то лютый зашквар, Мань!

— И ничего подобного! — фыркнула подруга и заказала такси, а потом почти силком потащила меня одеваться.

Конечно, выглядела я ужасно. Заплаканное, опухшее лицо, искусанные до крови губы и потухший взгляд. Но я ехала рядом с подругой и ждала встречи с Ромой, как ребенок ждет Нового года. И только ради того, чтобы послать Деда Мороза на три веселые буквы? Господи, неужели я действительно сделаю это?

— Вон тот дом, — указала я на бесконечно длинную новостройку.

— Мужчина, нам вот туда пожалуйста, — скомандовала Рябинина, и таксист послушно свернул к нужному зданию.

Всего пара минут, и мы вышли из машины, а затем двинули дальше.

— Подъезд?

— Не помню точно, но, кажется, вон тот, — кивнула вперед, а потом и еще один раз утвердительно, — да, это он. Лавочка сломана.

— А этаж какой?

— Тринадцатый.

— Боже! Ладно, идем скорей, — и мы проскользнули в дверь вслед за собачником, что вернулся с прогулки со своей таксой.

Лязг металлических створок лифта, молчаливое движение вверх, и вот мы на нужном этаже. Рядом с той самой квартирой без номера.

— Это она?

— Да, — выдохнула я, позабыв как дышать, и в ужасе наблюдала за тем, как Марьяна звонит в дверь. Тихие шаги за ней, и я почти падаю в обморок от напряжения и тотальной тоски.

Неужели это он?

Лязг ключей и нам открывают.

Вот только это не Рома. А молодая, ухоженная женщина лет тридцати.

— Здравствуйте. А вы к кому, девчонки? — спрашивает она у нас, но я не могу ответить ни слова.

Я в ауте. Совершенно!

— Мы к Роме, — требовательно выдает Маня и мстительно прищуривается.

— А, понятно. Это, видимо, тот, кто снимал квартиру до меня. Ну так он съехал еще в прошлый вторник. Извините, новых контактов не оставил…

Слушать дальше я ее просто не смогла. Все рухнуло внутри. Все разбилось на куски. Просто все! На полнейшем автопилоте зашла в лифт и торопливо нажала на кнопку первого этажа. Марьяна за мной, но я больше не в силах себя сдерживать. Я просто сползла вниз, закрыла лицо и разревелась.

Навзрыд!

Хотела ему в лицо плюнуть, да?

А плюнули мне. В душу…

Глава 13. Смутные сомнения

— Роман Андреевич, к вам Северов. Пригласить?

— Давай, Рита, — отвечаю я своему секретарю, и спустя всего несколько секунд в мой рабочий кабинет входит Гера. Уставший, помятый, с темными кругами под глазами от явного недосыпа.

— Вот дерьмо! Ты себя в зеркало видел вообще?

— И тебе добрый день, Ром, — плюхнулся в кресло напротив меня друг и неожиданно заорал, — Марго! Кофе мне! Много, в чайную кружку и побыстрее!

— Да, Герман Янович, сейчас сделаю, — отвечает ему девушка и прикрывает за собой дверь, оставляя нас одних.

— Тебя можно поздравить? — приподнимаю я одну бровь.

— Да, все подписали. Но как же я задолбался! Почти неделю толком не спал, а бесконечные перелеты реально свели меня с ума. Зато стройка наша — это главное, — потирает пальцами красные глаза и тяжело выдыхает.

— Рад за тебя, — без особого энтузиазма выдаю я и откидываюсь на спинку кресла.

— Ну, а ты, Ветров? За тебя тоже можно порадоваться? — приоткрывает один глаз и, прищурившись, сканирует меня. — Что-то харя твоя недовольная меня смущает.

— Радуйся, — прикрыл глаза и потер указательным пальцем переносицу.

— Ля, ты красавчик! Шахова уже заткнул? Какая была реакция?

— Пока никакой, Гера, — поджал я губы и в который раз почти озверел.

— Не понял, — моргнул друг, а потом блаженно присосался к кружке с кофе, что внесла в кабинет Рита.

— Жду, — пожал я плечами.

— Чего? У тебя на руках все козыри!

— Не все, — уперся я рогом.

— У вас тендер на носу, Ром. Размажь его уже, пожалуйста, а!

— Размажу, Гер. Просто, ты же знаешь, я чертов перфекционист. Хочу, чтобы он максимально припух.

— Он уже припух, Ветров! Куда уж больше, ну?

— Все, Гер. Спасибо за наводку на девчонку, но дальше я сам, — отмахнулся, совершенно не имея больше желания говорить про Софию и ее никчемного брата.

— Бля, жалко ее, конечно. Все, как ты и планировал? Два свидания и досвидос?

— Жалко у пчелки, Гера. К кому я еще мог так действенно подкатить? Его отец разводится. К любовнице? Бля, там их три штуки, я проверял. Забил бы и нашел четвертую. А сам Данилка блядствует точно так же, как и я. Так что, тут без вариантов.

— Меня терзают смутные сомнения, что тебя теперь терзают смутные угрызения совести, Ром?

— Ничуть. Это просто бизнес. И моя семья. А девочка переживет.

— Ладно. Делай как знаешь. Давай сменим тему. Есть планы на выходные? Хотел тебя пригласить по клубам прошвырнуться, телочек потоптать. Мне срочно нужно снять стресс после сделки.

— Не могу, Гер. Завтра у Демы, Яна и Стаса вечеринка намечается. Я приглашен. Гендер-пати.

— Ничоси…

— Сам в шоке. Я долго ржал. Мы, конечно, друзья и все такое, но, чтобы по календарикам делать новых людей…

— Че, реально?

— Да шучу я. Но выглядит это немного странно, — улыбнулся и я порадовался, что тема все-таки съехала с семейства Шаховых.

Мы еще немного поболтали, обсудили некоторые совместные проекты, а потом Северов откланялся, и я вновь остался один на один со своими странными, ужасно разбалансированными мыслями. И они меня откровенно бесили.

До безобразия!

Ну какого черта, Ветров?

Промаялся пару часов, а потом психанул и все-таки дал отмашку секретарю отменить все запланированные совещания до конца рабочего дня. Но сначала…

— Рит, вызови ко мне Елену Викторовну.

— Да, сейчас сделаю, Роман Андреевич.

— Жду.

И поднялся со своего кресла, подходя к стеклянной стене кабинета с видом на подернутый дымкой столичный горизонт. Всего несколько секунд неподвижности, и рука сама потянулась к пачке отравы, что лежала на журнальном столике. Взял одну сигарету и покрутил ее в руках, а потом поспешно прикурил, выдыхая сизые клубы дыма.

Я не сидел на этой дряни. Так, баловался иногда. Но в последние дни что-то зачастил…

— Ром? — приоткрылась дверь, и новая жена моего отца просочилась в кабинет, неуверенно заглядывая мне в глаза.

— Садись, Лен, — кивнул я ей на стоящий рядом со мной диван, — ну, рассказывай.

— Пока тихо. Шахов ждет понедельника, как я понимаю, когда заказчик объявит окончательную потребность. Но он обязательно попросит наши цифры, Ром, — несчастным, даже убитым голосом бормочет девушка.

— Бабы, — еще раз глубоко затягиваюсь я, — от вас одни проблемы.

— Но я ведь не знала, что так все повернется. Откуда? Все мы совершаем ошибки, Ром!

— Ладно, перестань стонать. И напоминаю тебе, отцу ни слова. Как только Шахов к тебе сунется, дай мне знать. Я скажу, что делать.

— Спасибо тебе! — пытается ухватить она меня за руку, но я не позволяю этого сделать. Мне противна эта женщина, именно из-за нее я вляпался во все это сраное дерьмо.

Теперь расхлебывай.

— Свободна, Лен. И да, люби моего отца так, чтобы я не пожалел о своей исключительной к тебе лояльности. В противном случае Даня Шахов покажется тебе ангелом небесным по сравнению со мной. Поняла меня?

— Поняла. Я не подведу, Рома.

— Все, иди.

И через пару мгновений дверь за моей спиной закрылась.

— Сука! Елена Троянская на мою голову, — выругался я и снова наглотался смолами под завязку.

А потом плюнул на все и поехал домой. Работать все равно уже не смогу, что толку торчать в офисе. Спустился на подземную парковку, прыгнул в тачку и выдвинулся в сторону Арбата, где я с недавних пор обитал. Старую квартиру продал в прошлом году, она чересчур провоняла доступными телками. Хотелось чего-то нового. Солидного. С видом на Кремль с одной стороны и на Москва-Сити с другой.

Но даже здесь с бокалом вина мне не стало легче, а чертовы мысли атаковали мозги, казалось бы, с новой силой. Черт, когда это все началось?

В девятом классе, кажется. Да…

А были же не разлей вода: я, Демид, Ян и Даня Шахов. А потом у меня случилась типа первая и незамутненная любовь. Я эту девчонку сейчас даже не вспомню, но именно с нее начались все мои сегодняшние проблемы. Оля Пименова, вроде бы она была рыжей, с длинными ногами и самой большой грудью на параллели. Сейчас мне кажется, что я, скорее всего, влюбился в ее сиськи, а не в саму девчонку, но это так, лирика…

Короче, бредил я этой Олей конкретно. Пялился на нее как дурак, а подкатить не мог. Впадал в какой-то дикий ступор, мычал, краснел и… шел окучивать другую телку. Пацаны надо мной стебались жестко, но Шахов особенно. Его мои страсти почему-то вымораживали. До такой степени, что в этот же учебный год на выпускном он на моей Оле поставил свою пробу, и в наш общий чат прислал видео, как громко девчонка умеет стонать.

И непросто так прислал, а с подписью: «Зря ты обламывался, Ветер, все они одинаковые: что Оли, что Поли…».

Конечно, я ему разбил лицо. А потом еще раз, когда все зажило. Разгорелся жуткий скандал. Естественно, Олю из школы забрали сразу же. Да и Шахова отправили доучиваться «за бугор», дабы я ему и в третий раз нос не сломал. Вот только ни хрена я за годы разлуки с этим мудаком не успокоился! Ладно я — по херу. Но ведь он даже не посчитал нужным извиниться перед той девочкой, которую по его вине не полоскал разве что только ленивый.

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — хохотал с окровавленным лицом Даня, а потом бил в ответ.

Короче у меня реально пригорало, и как только Шахов вернулся в страну, я сразу же перешел в активное наступление. Думал по сестре его старшей проехаться, тоже, как говорится, посвятить ее в прелести взрослой жизни, но потом передумал.

Оказалось, что Даня жениться собирается. Ну и меня понесло — не остановить. Это было легко и скучно: Диана, его невеста, дала мне уже при первой нашей встрече. А видео ее рабочего рта и остальных отверстий я Шахову прислал с традиционной корзиной алых роз и наилучшими пожеланиями долгих лет совместной жизни накануне их свадьбы. Как вы понимаете, бракосочетание не состоялось. Будь у меня такая невеста, я на месте Шахова сказал бы себе «спасибо», но где я, а где Данилка, верно?

Ну, а дальше все закрутилось с бешеной скоростью, и мой бывший лучший друг ударил там, где я меньше всего ждал: по моему отцу. Он окрутил его новую, молодую и глупую жену, а затем слил доказательства прямо под нос моему родственнику. Развод, инфаркт, больница…

Я думал, что убью его. Хорошо, парни уберегли от глупостей.

А потом случилась Лена Никифорова, ныне Ветрова, тридцатипятилетняя работница юридического отдела, которая однажды пересеклась с моим отцом в лифте. И я тогда совершил самую большую ошибку в своей жизни: занимался огромным проектом с китайцами и не пробил новую пассию своего любвеобильного родителя. И только намного позже заметил, что в нашей корпорации идет жесткий слив информации.

Найти, кто это делает, оказалось делом нехитрым.

Но рассказать отцу правду я не смог. Его бы это просто-напросто добило бы. Он был влюблен, отец порхал и будто бы помолодел на двадцать лет. А потому я уже почти полгода искал способы, чтобы прижать Данилу Шахову его оборзевшие яйца.

Прижать так, чтобы правда о прошлом жены моего отца никогда не стала достоянием общественности.

Лена, бля…

И винить ее не могу, и придушить хочется голыми руками. За то, что баба. За то, что дура. Все бабы — эпические дуры, но Лена… Звезда!

И ведь история по своей сути у нее банальная до безобразия.

Залетела на первом курсе. Отец ребенка технично слился. Членом тыкать научился, а предохраняться вот не очень. И за последствия своего тыканья отвечать тоже. И осталась Леночка на первом курсе одна и с лялькой на руках.

Почему на аборт не пошла? Так мама же все твердила:

— Это божий дар! Нельзя избавляться! Грех же! А что скажут люди? Ой…

И снова Лена пошла на поводу у чужого мнения. Родила. Ребенка сбагрила родителям, ведь мама в очередной раз присела на уши:

— Ну не бросать же учебу! Какой академ? Мы поможем, понянчимся!

Закономерный итог не заставил себя долго ждать. Пока Лена отучилась, девочке уже исполнилось три годика, и она ее воспринимала скорее как редко приезжающую в гости сестру, нежели родительницу. И все бы хорошо, но отца сократили с завода, а мать начала чахнуть на глазах. Сердце. Давление. Вечные стрессы.

Бабки нужны были. На лекарства. На ребенка. На съем комнаты в коммуналке. На жратву, в конце концов. И было бы все отлично и расчудесно, но с голым дипломом Лену на работу никто брать не хотел. А много ли заработаешь помощником юрисконсульта? Ну максимум полтос. Копье…

Но если с мозгом у Лены была напряженка, то с внешностью дела обстояли в разы лучше. Красивая — сам бы вдул. Вот и она быстро смекнула, что может косить бабки, благодаря зачетной мордашке и стройной фигуре. И подалась дева красная в эскорт, где ее и облюбовал в свое время Шахов-старший.

Конечно, Лена не сидела сложа руки. Училась, повышала квалификацию, а потому смогла соскочить с сомнительной, но денежной иглы торговли своим телом. Доросла до приличной должности. И по понятным причинам скрывала то, что у нее есть уже довольно-таки взрослая дочь: хотела баба замуж за прекрасного принца на белом коне.

Отец — до сих пор дебил, думает, что у Лены в наличии только младшая сестра. И, вообще, его супруга — ангел белокрылый, посланный ему на старости лет самим Господом Богом.

Теперь понимаете, как он будет разочарован, если вдруг выяснится, что Лена не богиня, а всего лишь тупая шлюха, которую, ко всему прочему, несколько лет к ряду драл за бабки его бизнес-конкурент? Ну такое…

И, конечно, я бы мог найти какое-то другое решение для этой очевидной проблемы, но… черт, София Шахова и так завела меня не на шутку тогда, в первую нашу встречу в клубе. Так почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом?

Ведь я и так, и так ее бы трахнул. Ну, подумаешь, теперь у меня есть еще и запись того, как охренительно она мне отдавалась.

М-м-м…

Облизнулся и прикрыл глаза, привычно выхватывая раскаленную тяжесть, что тут же ударила мне в пах. Член колом. Прям как в молодости, мать ее ети! И вроде все как всегда: руки, ноги, голова и дальше по списку. Но меня так вставило. Я даже не ожидал. Честно!

Потому что было охренительно. И этот ее первый стон. Неловкий. Нежный. Чувственный.

И во мне будто бы зверь проснулся. Не была бы девственницей, я бы ее до смерти затрахал на той зачуханской хате, отвечаю.

А-а-а!

Так, надо спустить пар. Подхватил телефон и прошерстил список контактов. Брюнетки, шатенки, рыжие — все в топку! Блонда нужна. И с сиськами. Чтобы троечка, и соски маленькие, розовые. Сожрать их хочется…

Бля, чума!

Но нашел. Улыбнулся криво и тут же написал сообщение. Еще через несколько минут уже спускался в лифте к ожидающему меня такси. Пятнадцать минут в пути, и вот я уже стою напротив двери, нажимая на звонок.

— Ромочка, — тянется ко мне девчонка и улыбается во все свои тридцать два зуба.

Намарафетилась. Халатик шелковый нацепила. Знала, зачем я еду. Люблю сообразительных.

Не отходя от кассы, загибаю ее в позу оленя прямо в прихожей, наматывая белобрысые волосы на кулак. И сразу глохну. Потому что они не мягкие и шелковистые, как у Шаховой, а крашеные и пересушенные.

Фак!

Матерюсь и шлепаю девку по заднице. Стонет, но тоже не так, как мне надо.

— Молчи, — командую я, быстро расстегивая на себе джинсы одной рукой и разрывая пакетик с защитой другой, зажав его между зубов.

Вот только картинка рябит и тускнеет. Бесит! Раскатываю презерватив по стволу, вхожу в девчонку одним резким движением. Шипит, скребет ноготками по стене. Подмахивает. И это тоже накаляет.

— Не двигайся.

Замирает неподвижно.

— Вот так…

Прикрываю глаза и пытаюсь уплыть. Но ни хрена! Двигаюсь максимально резко, размашисто, буквально насаживая на себя девицу, пока из ее рта рвутся хриплые всхлипы. Я слишком груб. Знаю. Но иначе не могу.

Потому что меня раздражает все! Этот беспонтовый секс. Эта баба, которая совсем не похожа на другую. И та другая, которая, словно прибитая, стоит у меня перед глазами. И стоны ее блядско-невинные. Ненавижу их.

— Рома! — скулит девчонка, но я только под коленку подхватываю ее ногу, задирая максимально высоко, и еще больше ускоряюсь, пытаясь ухватить свой кайф за хвост.

Чувствую, как вокруг меня сокращаются мышцы девушки, но сам взлететь не могу. Глохну, буксую, а потом и вовсе оставляю попытки догнаться. Разворачиваю к себе безвольное тело и, надавив на плечи, опускаю вниз.

Вот! Совсем тебя не видеть уже лучше…

Кончаю только тогда, когда представляю, что это язык Софии со вкусом облизывает мой член. Ну вот что за дела, Ветров?

— Кофе? — приподнимается с колен девчонка, облизываясь и кокетливо улыбаясь.

— Нет. Мне пора.

— Уже? — обиженно надула губы.

— Уже.

— Тупо потрахаться приезжал, да, Ром?

— Будешь гундеть — больше не приеду, — улыбаюсь я и развожу полы ее халатика. Ореолы сосков большие и коричневые. М-да, вообще не фонтан.

Сухо целую в щеку и выхожу за дверь. Таксиста не отпускал, и он послушно ждет меня у подъезда. Через двадцать минут уже дома.

Не полегчало.

Зря только время потратил.

Переоделся и двинул в свой домашний спортзал. Чтобы жать вес до потери пульса. Чтобы не вспоминать. Чтобы не хотеть, потому что мне это желание уже поперек горла. Она сестра моего врага!

Бесит! Бесит! Бесит!

Вот только все установки к чертям под хвост. Спустя полтора часа устало откидываюсь на скамью и прикрываю глаза, пасуя перед упорным желанием собственного мозга прокручивать воспоминания на репите.

Как это было. Да, блядь! Легко это было! Раз, два и трахнул! Ну давай еще раз прокрутим, чтобы дошло уже окончательно: Соня Шахова — просто эпизод. Невинный и наивный, да, но не более…

Так, с чего там все началось? Ах, да, со слежки…

Глава 14. Вижу цель, не вижу препятствий

Мне понадобилось всего дня четыре, чтобы выяснить примерный распорядок дня у Софии Шаховой. Сам не парился. П-ф-ф, да и зачем? Дал задачу своим людям из службы безопасности. Ничего особенного не вскрылось, но все же было за что зацепиться: студия танцев на Крестовском острове. Туда и подался. Времени много тратить на все эти телодвижения категорически не хотелось, хотя все к тому и шло.

Дева на мои сообщения удумала врубить грозную неприступность. То не пиши, то не звони, то я не в ее вкусе, видите ли. Ну-ну, ага-ага, плавали мы тут, знаем…

И пошел в лобовую. Прикатил под двери ее спортивной студии в нужное время и закосил под дурачка, мол, мимо проезжал и все такое. Поверила, конечно. Ну тут как бы и без шансов.

Признаюсь честно: Соня зачетная. Как увидел ее, отмытую от сценического грима, так аж чуть не присвистнул. Ну прямо няшечка. Глаза большие и невинные, как у того пресловутого оленя из мультфильма. Губы — бантики пухленькие. Сисечки эти бесподобные торчком. Попка — орешек. Талия тоненькая. Ноги стройные — закачаешься. И, вообще, вся такая аккуратная и ладная как кукла.

Кукла с третьим размером груди. Моя любимая модель.

Прямо так себе и представил, как она будет ритмично покачиваться перед моим взором, когда София станет сверху скакать на мне. Вай, сразу в штанах все вспыхнуло и колом встало от такой соблазнительной картинки. Как из ушей дым не повалил, ну вот черт его знает.

Ожидаемо, она уже в этот день пошла со мной по проторенной дорожке. И в заказанный мною заранее ресторан. И в парк. И ко мне в руки.

Единственное, что меня неимоверно во всем этом напрягало, так это ее вранье. Она упорно твердила, что Мединская, а не Шахова. Дочка прислуги. Ну что за бред? Хотя я решил, что мне на этот факт совершенно до звезды.

Мне с ней детей не крестить. Мне ее только трахать.

Свидание номер один. Теплоход. Лето. Питер. Девочка в моих руках так сладко пахнет райским садом и забавно краснеет. По-настоящему. Я от этого уже отвык. В моем мире давно все было просто и понятно. Красноречивые взгляды, многообещающие улыбки и согласные на все кивки.

А тут…

Давно забытый вкус невинности. Зрачки, расширенные от страха и томительного ожидания. Губы дрожат и грудь вздымается так часто-часто. Этот коктейль Молотова шибанул по моим мозгам и воспламенил кровь — я чуть было не взял ее прямо там, в парке, посреди белого дня.

Чуть не тронулся тогда. Потому что целовать ее было реально вкусно. Потому что трогать ее было чертовски приятно. Потому что я понимал, что, скорее всего, София Шахова — девочка божий одуван.

Вот как? Восемнадцать же, ну!

В мою юность такая лялька мимо бы точно не прошла. И плевать мне было бы на то, что там гиперопека от отца и брата. Нашел бы способ и все равно бы испортил.

Я уже почти это сделал. И, нет, обстоятельство ее возможной девственности меня вообще не тормознуло. Блин, да какая к черту разница, кто там у дамы будет первым, я вас умоляю! Не я, так кто-то другой откроет для нее дверь во взрослые удовольствия. Просто я точно сделаю это красиво.

Но тогда мне хотелось не вот этих невинных поцелуев и прикосновений, а чего-то уже конкретного, взрослого и развратного. А себе я отказывать не привык. Никогда.

Привез девчонку домой, договорился о следующем свидании, которое станет последним, и умотал восвояси. Вцепил Севера по дороге и в клуб, чтобы там выпустить все напряжение, коим меня за весь день накачала сестра моего врага. Почти сразу же на входе увидел свою жертву: кудрявую блондинку.

Сзади почти стопроцентное попадание в оригинал.

М-м-м, то, что надо!

— Репетировать будешь? — ржал Гера в голос, притягивая к себе подружку облюбованной мною девчонки.

— Буду, — растягивал я губы в довольной улыбке, а потом оттягивал маечку на пышной груди.

Честно? Не але, слишком большие. А дева зашикала, что-то возразить мне попыталась, но я даже внимания на это не обратил, утаскивая блондинку вглубь шумного помещения.

— Меня Ира зовут, — лопочет и глазками хлопает.

— Петя, — подмигнул я ей в ответ.

— Ой, мое любимое имя!

— Все для тебя, маленькая моя…

И пока новая подружка знойной течной кошкой потиралась об меня в ожидании сладкого, я строчил Софии заученные до оскомины сообщения: что скучаю, что мне плохо без нее, что она украла мое сердце. Что я бедный и несчастный в поте лица работаю в клубе, но сам весь в думах только о ней одной.

И она верила. Что-то ворковала в ответ. И в каждом ответном сообщении невидимо транслировала мне то, что ждет следующего свидания. Очень ждет. Очень-очень…

А потому уже утром в воскресенье я дал своей секретарше партийное задание: найти мне квартиру в Питере. Срочно.

— Только, Рит, мне нужен максимально скромный вариант. Не бабушкины катакомбы, конечно, но и не люксовые апартаменты.

— Что-то я не очень поняла вас, Роман Андреевич, — озадаченно протянула девушка.

— Это очень плохо, Рита! Врубай мозг. Нужна какая-то студия, простая, но не убитая. Хорошее спальное место. Желательно с кроватью. Но это должно выглядеть дешево и сердито.

— Поняла. Сделаю.

Арендованный неприметный мотоцикл сдал в этот же день. А за город во вторник с Соней выдвинулся уже на каршеринге. И вот тут и начались качели. Потому что стоило мне только ее увидеть, как я уже занемог. Будто бы год не трахался, ну честное слово, а не кувыркался с Ирами и Олями все выходные.

Аж руки затряслись, так хотелось схватить ее и прямо тут, в казенной тачке, провернуть все свои грязные дела. И я бы так и сделал, а потом бы еще раз сделал и еще, если бы не было риска того, что София — еще девочка. А там как бы во второй раз не полезешь, поэтому и приходилось скрежетать зубами, но терпеть. Терпеть и распалять в ней жажду тела все больше и больше, пока ее мозги не превратятся в кисель.

Но там, на долбанных «Мальдивах», я чуть сам не расплавился, особенно когда увидел ее во всей красе. У нее была охрененная фигура. У нее было охрененным все! Девочка — десять из десяти!

И соски ее — вишенки, хотелось облизывать и посасывать часами, пока она сладко пела подо мной. Ох, эти ее стоны. Я уже говорил, что у меня сносило башню от них? Да…

Такие тихие, нерешительные. Будто бы она стесняется своих порывов. Но это вставляет на раз-два и уже не отпускает. И хочется сожрать ее всю без остатка, а не вот это вот все…

Ведь вот же: бери, не хочу! Грудь налитая чуть подрагивает под натиском моих рук и губ, ножки приглашающе разведены в стороны. Полная, стопроцентная капитуляция. Но, вместо того, чтобы жарко трахаться, мне приходится сливать все мероприятие.

Потому что, блин, нельзя.

Потому что мне нужно затащить ее на съемную хату. Под камеру.

Чувствую, что сама туда она не поедет. Именно поэтому я незаметно вытаскиваю из ее сумки сменное белье и прячу в багажник. Не поедет прихорашиваться, ну тогда еще что-то придумаю.

Но не пришлось.

Соня поехала. И в квартиру зашла добровольно. И точно также добровольно в этой квартире разделась. А потом и предстала передо мной обнаженной.

А я ее ждал.

Злой и страшный серый волк…

Конечно, девочка еще что-то там трепыхалась. Говорила мне, что не готова. Подтвердила, что это для нее первый раз. Что я должен чего-то там подождать. И, вообще, не надо, не хочет, не будет…

Надеялась на что-то, глупенькая.

Не знала, что отступать я уже точно не собирался, а как ее голенькой увидел — так и подавно.

Капельки воды блестят на совершенной загорелой коже. Полная грудь с манящими вздорными сосочками-вишенками, наконец-то, передо мной как на ладони — просто вау, какая красивая, идеальный размер и идеальная форма.

Зачет! Скорее бы их уже сожрать!

Опускаю взгляд ниже и сглатываю, наливаясь томительным жаром. Там, ниже плоского животика, она ладошкой прикрывает свою девочку. Гладенькую. Мокренькую. Мою.

В паху тут же болезненно ноет, и я практически взвываю, потому что сейчас с ней надо действовать нежно и ласково, а не так, как мне на самом деле этого хочется. Жестко. Жадно. Пошло. Без лишних слов и предварительных ласк.

И до самого утра. Во все известные и неизвестные позы ее скручивать. Так, чтобы эта девочка с невинными глазами на утро ходить нормально не смогла бы, но мечтала повторить все опять и опять. Вот так я ее хотел!

А она мне: «Не надо». Ну, что за глупости?

Прихватил ее за шею, намотал волосы на кулак, а сам аж весь завибрировал от нетерпения. И в ушах нарастал гул, еще немного, и я мог ее уже не услышать. Главное — дотащить девчонку до кровати, а не завалить где-то тут, прямо в ванной.

Мне пойдет, а вот ей не очень.

Но все против меня. Поцелуи с ней слишком острые. Реакции ее слишком настоящие. И я рядом с ней слишком готов, чтобы медлить. Мои руки везде, мой язык выбивает из нее тихие стоны, а уж когда пальцы все-таки дотронулись до ее влажных складочек, м-м-м…

Отвал башки! И член буквально рвется в бой.

Такая горячая, такая отзывчивая девочка. Как по заказу и специально для меня, Грешника, который сейчас ее испортит. Потому что не было уже пути назад.

И сколько бы она не твердила мне «нет», ее тело отчетливо говорило мне «да». И я тонул в ее влаге, ведя ее по дороге греха, и почти упивался собственным величием, потому что именно из-за меня она теряла контроль с миром и своими железобетонными установками.

«Ах, я не такая!»

«Такая, маленькая моя, очень даже такая…»

Опомнился только в самый последний момент и потащил ее в основную комнату, закусывая губы от нетерпения. Зашвырнул на кровать, и от ее вида аж искры из глаз посыпались. Потому что ноги Сони разведены, и я могу почти беспрепятственно любоваться ее девочкой.

А ее «на поговорить» пробило.

Да, бля! Я в тот момент готов был ей звезду с неба достать, лишь бы она замолчала, а потом позволила снова себя целовать. И трогать. И трахать.

И я вообще не рассматривал вариант, где все заканчивается слезами и воплями «остановись». Мне нужно было, чтобы она улетела вместе со мной, чтобы ее расплющило от кайфа, чтобы она стонала подо мной и выгибалась, когда я приведу ее к оргазму.

И она меня не разочаровала.

Честно? С самого начала я думал, что это будет скучный и ничем не примечательный перепихончик, потому что я давно прошел этап ванильных флешиков.

Но, блядь!

Меня реально вставило. Прям по максималке! Перло от каждого ее тихого стона, от ее запаха, от ее вкуса. От того, как она сладко кончила на моем члене в первый раз. Я сразу же с ней отлетел в эстетический оргазм. А уж когда увидел, что она загорается во второй раз…

И сразу же почувствовал, что выдержка моя трещит по швам. Прикоснулся пальцами к гладенькому лобку и придал ей ускорения, залетая в наслаждение на бешеной скорости.

Аж по мозгам прибило.

И только в этот самый момент я понял, что трахал ее без резинки. Что даже не вспомнил о ней, хотя заранее приготовил, и она ждала своего звездного часа в кармане моих шортов.

Звездец!

Как вытащить успел?

Чудо! Не иначе.

Я в тот момент про себя вспомнил все известные мне матерные выражения. Но потом решил не париться особо и устранять проблемы по мере их поступления. Залетит? Ну буду что-то думать. Что именно? Да хрен его знает!

Вообще, я не планировал в этот день больше тратить на нее свое время, но в последний момент передумал и все-таки потащил ее в душ, где еще раз довел до оргазма, а себя до ручки. Пришлось после справляться самому. Конечно, можно было бы усадить Соню на колени и трахнуть ее в рот, но она и так жестко парилась, что дала мне на втором свидании. Ну и я справедливо подумал, что после минета ее будет вообще не откачать.

А мне вот только сейчас для полного счастья бабской истерики не хватало.

Усадил ее в арендованный автомобиль и быстренько довез до дома. Конечно, она заглядывала мне в глаза и беззвучно транслировала мне свои вопросы:

— А мы еще встретимся?

— Ты мне позвонишь?

— Напишешь?

— Будешь скучать?

— Тебе понравилось?

Утвердительно я мог ответить только на последний вопрос.

И я даже на мгновение задумался о том, а я не сказать ли деве красной, все как есть? Мол, было отлично, я получил, что хотел. Но… Спасибо. И пока.

Почти решился, правда, в последний момент жалко стало. Да и мне с ней реально было супер.

Именно поэтому я не стал включать неблагодарного козла. Промычал что-то годное для проформы.

Поцеловал. Приголубил. Сплавил. И дал по газам.

Забрал камеру, проверил, чтоб все было снято более, чем удачно, и сдал студию хозяйке. Заехал на свою настоящую квартиру за уже собранным чемоданом и погнал в аэропорт.

Дело было сделано. И в Питере меня больше ничто не держало.

Да и вообще я сильно сомневался, что с Софией Шаховой мы еще когда-либо встретимся. Я просто совместил приятное с полезным. Вот и все.

Вижу цель. Не вижу препятствий.

Глава 15. В полку прибыло

Суббота. Лето. Жара. Столица уже опутана пробками: все спешат погреть кости за городом. И мне туда же светит. Сегодня гендер-пати у ребят. И выдергивают они меня зачем-то куда-то в настоящую Тмутаракань.

Зачем? Надо, видите ли.

Как отказать? Никак.

Раздупляюсь окончательно, но вставать не тороплюсь. В сознании еще рваной дымкой отсвечивает сон. Приятный, мне там было хорошо. Вот только кто именно снился, я не запомнил. Девушка красивая, и смеялась она колокольчиком, пока я целовал ее шею.

М-м-м…

Такая теплая и нежная. На кончиках пальцев еще горит иллюзия прикосновения к бархатистой коже. Но так стремительно тает. Не ухватить за хвост. Не получается.

Разочарованно вздыхаю и поднимаюсь на ноги. В груди неприятно ворочается недовольство и раздражение. Как будто бы я уже несколько дней вынужденно питаюсь одной тушеной капустой, а не сочным бифштексом. Какая-то херня…

Отмахиваюсь от всего и встаю под упругие, прохладные капли, смываю с себя весь этот бред. Легчает. Выхожу из спальни в гостиную. И дальше на кухню. Там на скорую руку сооружаю себе завтрак. После разбираю рабочую почту и час впахиваю в спортивном зале.

Но все это время подкорку головного мозга настойчиво выгрызает какая-то неудовлетворенность. Хотя чего еще надо? Моя жизнь абсолютно идеальна от и до.

Я богат. Я красив. Я успешен. Я вообще заебись, если уж совсем по-чесноку.

Но…

Мне чего-то не хватает. Определенно.

Девку, может, какую снять? Или две? Или две, да.

На этом и успокоился. Прямо вот реально отлегло. И солнышко сразу засветило ярче, и даже в Тмутаракань ехать не западло стало. Собрал небольшую сумку, так как предполагалось остаться на базе с ночевкой, спустился на подземный паркинг и прыгнул в черный, как смоль, кабриолет Chevrolet Camaro.

И двинул в путь.

Только вырулил из гаража, как телефон ожил.

Громов.

— Хэй! — принял я звонок.

— Ты выехал сам, или тебя подхватить?

— Выехал. Навигатор показывает, что ехать почти три часа. Жесть, Демид. Три часа в задницу.

— Не бухти, мой милый друг.

— Я не милый. Я давно повзрослел.

— Шли на хер этого повзрослевшего, — на заднем плане гаркнул Аверин, а я только закатил глаза.

— Ладно, до встречи, — и отбил звонок.

По дороге еще заехал за тремя заказанными заранее одинаковыми букетами алых роз, по одному в руки. Потом развернулся и попросил еще один собрать. Не на всякий случай, а адресно.

И ровно спустя три часа был на месте. Огромный загородный клуб, рядом какой-то спортивный аэродром, лес и пруд. Очень красиво! Правда, есть одно «но»: народу многовато.

Помимо друзей и их беременных жен, еще и все родственники с обеих сторон. Танька с мелким. Малой бежит со всех ног, увидев меня и размахивая ручонками:

— Дядя Йома!

— Бля, — закатываю я глаза и смеюсь, подхватывая мелочь на руки. Он что-то воркует мне на своем тарабарском. Не разобрать. Танюха подходит ближе, старается переводить, но мне кажется, там больше предположений, чем конкретики. Ведь Максу всего два.

— А муж где?

— В командировке, блин. У них на заводе во Владике ЧП. Обрушение. Есть пострадавшие.

— А, слышал по новостям, пока ехал, да. Образуется все, Тань, не переживай. Я тебе веник привез, как знал.

— Букет, Рома. Букет!

Ржу, пересаживаю малого на плечи и, прихватывая остальные веники, иду навстречу своим друзьям. Девчонки улыбаются, что-то мне улюлюкают. Яська снимает на камеру, сейчас компромат по адресу скинет. Зараза, блин.

— Ну, что? Наклепали спиногрызов, товарищи? — оглядываю я уже чуть округлившиеся животы.

— Ветров, а ты че тут? Тебя кто пригласил, вообще? — это Гордеев.

— Так ты и пригласил, придурок!

— Над тобой эпично пошутили, — ржет Громов.

— Петросяны! Горжусь! — фыркаю, раздавая букеты будущим мамам.

А потом все так же с Максом на плечах тепло обнимаюсь со своими закадычными друзьями: Демид Громов и Ян Аверин мне знакомы еще со школы, а вот Стаса Гордеева мы уже в институте нашли. Они все повязли в браке, а скоро и папашами станут, и только я один не полез в эту кабалу.

Красавчик.

Не, девчонки у них, конечно же, милые и расчудесные. Я их любил и уважал, но… жениться-то на фига? Я этой больной одержимости вообще не понимал. Как так взять и подписаться добровольно, что все: вот отныне и до конца дней своих только одна женщина будет рядом со мной.

Вай, бред! Чур меня, чур!

Проходим дальше, прямо на берегу красивой заводи реки на террасе накрыты столики. Цветы, шарики, все дела. Музыканты тихо играют что-то из классики, но адаптированное на современный лад, и девушка что-то красиво мурлыкает. Через минуту в руке появляется бокал белого вина и во рту тарталетка, которую криво-косо заталкивает в мой рот Макс.

— Давай я его заберу? — переживает за мой рассудок Танька.

— Уйди, женщина. Что лезешь в мужские дела? — смеюсь я с набитым ртом.

— Так заведи себе свою ляльку и нянчись, — тянет Агата, жена Громова.

А я аж чуть не подавился от такой нелепости.

— Спятила?

— Я серьезно, — хохочет девушка, а я ей грожу кулаком.

— Серьезно она. У меня после таких серьезностей инфаркт миокарда случиться может.

— Ага, и воспаление правой пятки, — ржет Аринка, жена Гордеева.

— Не, пятка переживет, — бухчу я и покидаю их расчудесную компанию.

Ну а дальше было весело. Ведущий почти как на свадьбе развлекал нас конкурсами, шутками и прибаутками. А еще устроил угадайку по детским фотография всех присутствующих. И мою тоже где-то нарыл.

— Придушу! — орал я, когда увидел свою.

Мать моя женщина! Мне было пять, и я решил подстричься сам. Кривовато, конечно, и под горшок, но сам. А они угорают. Не друзья, а предатели, ну честное слово.

— Ромашка Милашка! — ржал Ян.

— Ромарио Великолепный! — ухахатывался Стас.

— Мечта любой девушки, — трясся в конвульсиях Демид.

— Это фотошоп, — пытался выкрутиться я, — и, вообще, кто вам ее дал?

— Отец твой.

— Еще один предатель, — фыркнул я и тоже сорвался в веселье.

И только когда уже начало смеркаться, мы, наконец-то, перешли к тому, зачем мы тут все собрались. Послышался гул, а потом мы увидели три небольших самолета, летящих на низкой высоте друг за другом.

И каждый из них шел с прикрепленным транспарантом, на котором была написана соответствующая фамилия.

И вот первый самолет Громовых пролетает над заводью мимо нас и выпускает дымовую шашку синего цвета.

— Пацан! — восторженно орет Демид и кружит свою Агату.

Слышатся радостные крики и поздравления. Родственники пары начинают украдкой вытирать с глаз слезы. И Танька рядом со мной тоже шмыгает носом. Макс восторженно хлопает в ладошки. Правильно, нечего реветь.

Второй самолет Авериных проносится следом за первым, и снова синий.

— Ура! Мужик! А-а-а, спасибо, родная! — сгребает в охапку Ян свою Яську.

Бля, а такой пацан был. Безотказный вообще. А теперь как псих молится на свою Заразу. Дела…

И, наконец-то, третий самолет Гордеевых промчался мимо нас, и третья дымовая шашка синего цвета ярким облаком разлетелась над заводью.

— Реально? Ариш? Ну что, правда, да? Малой будет? — бормочет Стас.

— Будет, — улыбается ему его жена.

Конечно, в эту ночь мы праздновали как никогда. Пацаны ухайдокались в нулину на радостях. Гости тоже. Даже Танька дала жару, когда уложила мелкого спать. Ну еще бы. Ведь в полку прибыло!

Сейчас родятся, подрастут мальчики, и прячьте мамы своих девочек. Потому как от осинки не родятся апельсинки.

М-да…

Ну, а я что? А я ничего. Все по плану: два раза подмигнул симпатичной певичке из джаз-бенда и вперед. Но то ли телка была неповоротлива, то ли я перепил. Короче, не зашло…

Со скрипом кончил и недовольный пошел спать.

Ну, че за херня?

Глава 16. Безотказный

Утром проснулся в отвратительном настроении. И черт его знает почему. Просто отчего-товсе бесило, и даже контрастный душ не привел меня в обычное беззаботное настроение. Да еще и тендер этот чертов был на носу. А я так и не решил, что же мне с ним делать.

Хотя нет, решил, конечно, но упорно откладывал дело в долгий ящик.

Собрал сумку и покинул свою комнату. Спустился на открытую террасу, куда подавали завтрак, и столкнулся с Таней, которая кормила сына.

— Доброе утро, Ромарио, — улыбнулась она мне.

— Утро. Просто утро, подруга, — потянулся я и забрал у нее ложку, пододвигая к себе стульчик малого.

— Что не так? — нахмурилась девушка.

— Да кто бы знал, — хмыкнул я, а затем скорчил рожицу и дурашливо показал Максу язык.

Малец захохотал, в ладошки захлопал, но замолчал, когда я впихнул ему в рот щедрую порцию наваристой молочной каши.

— Я не психоаналитик, но… Может, тебе куда-нибудь съездить?

— Очень смешно. Ха-ха…

И снова сосредоточился на Максе, который смешно таращил на меня глаза, когда я утрамбовал еду у него в рту. Капец, прикольный!

Но, может, она и права. Я не отдыхал последние три года. Вообще не брал отпуск, ведь отец сильно сдал, и я взвалил на себя управление всей компанией. Первый год сильно зашивался, но и сейчас легче не стало. Вот только родственник мой никогда не был дураком. Допусти я его сейчас до дел, и он уже через неделю будет знать, что Лена — крыса.

И тушите свет.

Но это все пустая демагогия.

А вот что со мной такое? Реально устал, что ли? Когда мозги совсем не отдыхают, то и тело расслабиться не может, вот и секс перестал быть в кайф. Не-не, мне так вообще нельзя. Да и какой сейчас отпуск, блин? Совсем мимо кассы.

Надо просто девочку позабористее найти. Вон, например, официантка ничего такая ходит. И ножки зачетные, и задница-орешек, и на мордашку прямо хорошая.

— Ты сына моего кормишь, Казанова, или по местным девицам прицеливаешься? — прищурилась Танька.

— А я как Юлий Цезарь, подруга, многозадачный, — хохотнул я и всунул последнюю ложку в рот мелкого.

— Ням! — проглотил мальчишка кашу и улыбнулся мне, протягивая обмусляканную корочку хлеба.

— Это мне?

— Дя!

— Вот спасибо, Макс! Это лучший подарок за всю мою жизнь! — сердечно выдал я, а Танька рассмеялась.

— Боже! Тебе надо было идти в актеры, Ромарио. Врать ты умеешь просто шедеврально.

— Долгие годы тренировок, — поиграл я бровями, а потом все-таки встал из-за стола и двинул в сторону симпатичной официантки.

Мое утро начинается не с кофе. Не сегодня так уж точно.

Изобразил, что споткнулся и совершенно нечаянно воткнулся в девушку. Поддержал, извинился, навешал какой-то лабуды с ходу. Снисходительно улыбнулся, увидев, как обещающе заблестели ее глазки.

— Ветров! — услышал окрик Гордеева.

— Иди сюда, дело есть на миллион, — а это уже Громов.

Миллионы подождут, я уже несколько дней не могу нормально спустить пар. А мне надо. Вот сейчас нагну эту красотку в какой-нибудь каморке, и будет мне счастье. А пока все тлен.

Слышу дружеское улюлюканье позади себя, свист и дикий ржач Аверина. Ну не козлы ли, а?

— Твои друзья? — смущенно хлопает глазами официантка. На бейджике значится «Марго».

— Согласен, я не очень фартовый парень. Но зато тебя встретил — уже радость.

— Они милые, — улыбается девчонка и уходит с террасы в сторону кухни, а я за ней.

— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты, — на ходу переобуваюсь я.

Смеется. Просекла фишечку. Уже не все потеряно.

— Значит, ты тоже милый?

— Очень. Хочешь покажу насколько?

Глаза в глаза, и я впихиваю Марго в первую попавшуюся комнату «для персонала». А дальше… Поднос с грязной посудой на полку. Девочку крутануть к себе спиной. Руки сразу в бой, чтобы добраться до всех стратегически важных мест. Коленом развести ее ноги на ширине плеч и резко убрать полоску трусиков в сторону.

Сейчас будем любоваться звездами…

Спустя несколько десятков минут я вернулся за свой стол и непринужденно принялся поглощать свой завтрак. Хрустящий хлеб, яичница, жареный бекон. Все — что картон, ничего не радует. Тьфу, блядь!

— Ну что? Теперь-то утро доброе, Ромашка? — с улыбкой ангела на устах спросила Танька.

— Максимально, — соврал я, подмигивая ей.

Секс был отстой. Зря только время потратил. Но не плакаться же мне об этом. Просто очевидно, что я реально устал, потому меня и не вставляет. Раньше бы после такого забега я бы счастливо улыбался во все тридцать два, а не раздраженно отмахивался от четко поставленных вопросов. Вот и все объяснение.

— Животное, — заржал Аверин.

— Не завидуй, — осклабился я.

— У меня давно другая система координат, друг.

— Сочувствую, — отхлебнул я кофе и подмигнул Максу, что смотрел на меня восторженно и грыз сушку.

Спустя несколько часов мы всей оравой выдвинулись в город. Я подхватил Танюху, так как Макса забрали предки ее мужа. Всю дорогу болтали, не умолкая. Пока ей не позвонил муж. И началось — пришлось даже трубку выхватить и успокаивать этого ревнивого идиота.

— Че бесится? — поджал я губы.

— Не доверяет.

— Тебе?

— Тебе! — рассмеялась Танька.

— Бля, я, конечно, не святой, но не конченый же совсем. Ты — друг. Ты — жена моего друга. П-ф-ф…

— Ты не любил, Ром, тебе не понять.

— И слава Богу!

— Какие твои годы? — глумилась Танька.

— Нет, подруга. Это все не про меня. Без шуток. Не знаю, как там у кого, но мне и без любви по кайфу.

— Ну я и вижу. Только где тебе по кайфу, там девочки со слезами на глазах.

— Чего это со слезами? — нахмурился я.

— Ты же у той официантки даже номер телефона не спросил, да?

— А на фига он мне? — недоуменно поднял я брови.

— Звездец, Ром!

— Да что такого, я не пойму? Я никого не насиловал, если что. И ничего никому не обещал. Ну перепихнулись разок и разбежались. В чем проблема?

— В том, что все твое тотальное блядство еще вернется к тебе бумерангом, Ветров.

— Ой, я тебя умоляю, Танюха, — отмахнулся я от нее и скривился, — если я за двадцать семь лет не выхватил, то уже и волноваться не стоит.

— Ну ок.

— Ну ок, — кивнул я и улыбнулся.

И мы сменили тему, погружаясь в более насущные проблемы, а потому совершенно не заметили, как добрались до города. Распрощались, и я рванул к себе. А там уже с упорством барана принялся искать ту, которая бы мне все-таки принесла облегчение.

Потому что кровь по непонятным причинам бурлила все больше и больше. И меня это начало уже не на шутку напрягать. Но ни в вечер воскресенья, ни в вечер понедельника я так и не смог стать удовлетворенным. Не але, и все тут. Аж бесит.

Да еще и тендер этот гребаный на носу, и Данилка Шахов уже начал бомбардировать Ленку. Цифры ему подавай. Сучонок малохольный. В табло бы ему дать, а не цифры. Смачно так дать, чтобы все передние зубы через задницу вылетели.

И надо было срочно что-то решать, а я все чего-то тормозил. Вот и во вторник вечером бродил по своему кабинету, раздумывая, как же мне быть. Сел в кресло, а потом сделал то, что хотел сделать давным-давно, но так и не решался.

Жмакнул кнопку воспроизведения и аж задохнулся. Отчего? От возбуждения, блядь!

Потому что на видео я вносил в гостиную той самой съемной квартиры голую Софию Шахову и швырял ее на кровать. А потом целовал, трогал и трахал. Досмотреть до конца не смог, вдарил по клавиатуре, останавливая запись, и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и постанывая в голос.

Бля!

Заметался по кабинету, но нечаянный взгляд на замерший экран монитора только еще больше вдарил свинцом в низ моего живота. А-а-а, хоть стреляйся!

Мне надо в душ. В холодный, сука. В ледяной!

Припустил туда, но ни хрена не помогло. Член колом как стоял, так и стоит. И падать даже не помышляет.

И я сдался, прикасаясь к разбухшей донельзя головке. Обхватил ладонью ствол и задвигался.

Прикрыл глаза и еще раз прокрутил в голове все то, что сделал с Соней. От и до.

И чуть не отлетел в астрал, кончая так, что аж ноги подкосились.

Пизде-е-е-ец!

— Так вот оно что! Ни хрена ты не устал, да? — обратился я к своему боевому товарищу. — Просто тебе вот эту телку еще раз подавай, м-м? Мозги мне компостируешь…

Размотанный в нулину еле добрался до рабочего кабинета, а там быстро свернул видео с Шаховой от греха подальше. Долго сидел, думал, жевал губу напряженно.

Материл себя всеми известными мне нецензурными словами, а потом выдохнул и смирился. В конце концов, почему я должен себе отказывать, верно?

Взял в руки телефон и тут же набрал свою секретаршу. Пара гудков, и она на связи.

— Да, Роман Андреевич?

— Рит, возьми мне билеты до Питера на завтрашнее утро. И сразу же обратно на послезавтра.

— Будет сделано.

— И квартиру мою приготовь, чтобы было чисто и все такое. Тачку пусть тоже заправят.

— Поняла.

И отключился. А потом устремил невидящий взгляд в окно. Усмехнулся сам себе, а потом открыл мессенджер и написал жене своего отца всего два слова:

«Сливай тендер».

Глава 17. К черту!

Я чувствовала себя ежиком в тумане. Брела куда-то без разбора. Отвечала механически, словно киборг. И все чаще зависала во времени и пространстве.

Голос от постоянных рыданий совсем пропал. Бабушке сказала, что меня продуло на кораблике. Мне кажется, что она мне не верила, а просто поджимала губы и кивала, за что я была ей неимоверно благодарна.

— Что это с ней? — спрашивал дед.

— Мандраж уже словила, наверное. Должно же когда-то было прийти к ней осознание. Ей же всего восемнадцать, а ее в расход…

И от этих слов становилось еще гаже. Потому что я не чувствовала себя молодой и свободной. Мне казалось, что я дряхлая старуха. И каждый шаг давался с трудом. А еще я ощущала себя грязной и использованной. И мне было не отмыться от этого жуткого ощущения предательства.

Только в спортивном зале я могла позволить себе отпустить тормоза. Там, взлетев на высоту своих полотен, я творила почти невозможное. Тысячу раз хотела разбиться, вытворяя немыслимые и опасные элементы, но на выдохе застывала головой вниз, захлебываясь своим отчаянием.

И тоской…

Хотелось визжать от безысходности. Так и сегодня просто раскрутилась и рухнула вниз вместе с каплями соленой влаги, что сорвались с ресниц.

Рома…

Отпусти…

Пожалуйста…

Неделя прошла, а я так устала помнить его. Его прикосновения. Его поцелуи. Его толчки внутри себя. Они снились мне. И там в этих снах я прижималась к нему судорожно и молила не бросать меня больше. А он все равно уходил, оставляя меня одну.

Но я не сломалась. Меня просто больше не существовало. А когда открывала глаза, я понимала, что это все жалкая иллюзия. Я переломана изнутри. И каждая кость, каждый сустав выкручивает от дикой боли.

А сердце? Сердце уже давным-давно разорвано на куски.

Жила я только одним: хорошо, что он был рядом всего несколько дней. Чуть больше, и я бы не выдержала. А так еще есть надежда на то, что я когда-то поверю, что все себе придумала. И его в том числе.

После тренировки понуро иду в душ, смывая с себя усталость. Потом в сауну, где долго неподвижно лежу, бездумно уставившись в потолок. И жар окутывает меня словно горячие пальцы Ромы…

В топку, вашу ж мать!

Рычу, выхожу, рывками расчесываю волосы, сушусь, а потом одеваюсь и выхожу из клуба. На крыльце прикрываю глаза и откидываю голову назад. Хочется реветь. Просто так, потому что опять жалость к самой себе беззастенчиво стискивает сердце в своих стальных тисках.

Когда же это, наконец, закончится, кто-то может мне сказать?

Сглатываю горечь и все-таки заставляю себя выдохнуть, а потом и двинуть к такси, что уже ждет меня на парковке возле клуба. Спускаюсь по ступеням и начинаю глазами отыскивать нужный автомобиль, а всего через мгновение забываю, как дышать, и чуть не падаю в обморок, буквально вонзаясь взглядом в высокую, статную мужскую фигуру. Такую ненавистную и такую до боли знакомую.

Такую любимую…

Рома стоит, облокотившись на капот иссиня-черного спорт-купе. В руках огромный букет с ромашками. Поза расслабленная и непринужденная. Во взгляде абсолютная сталь. И я не в силах вынести ее.

Просто пячусь назад, дрожа всем телом, пока не упираюсь коленями в уличную скамейку, да так и падаю на нее в полнейшем ступоре. А дальше почти за пару секунд выпадаю в нерастворимый осадок, потому что он приближается ко мне, а потом и присаживается передо мной на корточки, пристально заглядывая в мои ошалевшие глаза.

Я не верю, что это он. Я думала, что мы больше никогда с ним не увидимся. Никогда…

И вот он здесь. Снова передо мной.

— Я думала, ты попользовался мною и бросил, — вырываются из меня слова сами собой.

— Маленькая моя, тебе лучше не думать об этом.

— А что, очень хорошо получается, да? — дрожит мой подбородок.

— Не в том дело.

— А в чем? Может быть в том, что ты женат? — приказываю я себе успокоиться и не тонуть в ауре его парализующего обаяния.

— Господи ты Боже мой, нет, конечно!

— Есть постоянная сожительница?

— Холодно, Соня.

— Дети?

— Нет, насколько мне известно.

— Тогда что это было, Рома? Ты пропал на неделю, потому что… что? У тебя случилось обострение? Загремел в психдиспансер?

— Теплее…

— Да иди ты к черту!

— Уверена?

— Да!

— Как скажешь, — сунул мне в руки букет с ромашками, встал и решительно двинулся в сторону слишком дорогого для охранника спорткара.

А мне стало до невозможности страшно, потому что я с кристальной ясностью поняла, что готова за ним бежать. Идти… Ползти…

— Рома, — тихо простонала я с отчаянием и закрыла заплаканное лицо ладонями, закусывая губу до крови.

Поскольку мне до оглушающей паники стало страшно, ведь я с кристальной ясностью понимала одно: мне больше ничего не надо в этом мире, кроме понимания, что я все еще ему нужна…

А сейчас он опять уходит. И я сама его выгнала.

Сама!

Боже!!!

Разрываясь на куски от внутренних противоречий, все-таки заставляю себя встать и выкинуть букет ромашек в ближайшую урну, а потом на ватных ногах дойти и сесть в салон ожидающего меня такси.

— Набережная реки Крестовки, 5? — уточняет у меня водитель.

— Да, — киваю я потерянно, — но едем не туда. Давайте в Гостиный двор.

Я понимаю, что мне сейчас нужно быть посреди толпы, иначе я просто сорвусь в неконтролируемую истерику. Ведь в моих венах уже вскипела кровь, легкие забились адреналином, и сердце истошно бьется в предсмертных конвульсиях.

И все из-за него!

— Как скажете, — пожимает плечами мужчина, а я все-таки оборачиваюсь и смотрю, как черный Лексус, которым управлял Рома, трогается и удаляется в противоположную от меня сторону.

Плевать! Мне плевать! Пусть валит. А я переживу. За неделю не сдохла и сейчас не растаю, чай не сахарная. А то, что слезы срываются с ресниц, так это так…

Пустое!

И вот я на месте. Выхожу из такси и торопливо ныряю в почти бесконечные торговые ряды, а там сворачиваю в первый попавшийся на пути бутик.

Шопинг! Кто-то мне говорил, что он спасает девочек от всех бед. Вот и пусть меня тоже спасет. Сколько нужно спустить бабла, чтобы прийти в себя?

Так, что тут у нас? Нижнее белье? Вот и чудесно. Примерю это и еще вот это. И это тоже. И это. Похватала что-то наугад и двинула в сторону примерочных. Вот только прикрыть за собой кабинку не успела.

Ее придержал Рома.

А потом шагнул внутрь, сообщая с улыбкой на устах кому-то из персонала:

— Помогу своей девушке определиться с выбором.

А я так и осталась стоять на месте с кучей вешалок, понимая, что сама же себя и загнала в угол.

И дверь за нашими спинами закрылась…

Глава 18. Сказано? Сделано!

Пячусь назад и понимаю, что все мое тело начинает дрожать не то от страха, что он так близко, не то от иррациональной, совершенно тупой радости по этому же поводу.

Ну что я за малахольная идиотка?

— Вышел отсюда! — хотела сказать это твердо и уверенно, но получилось лишь жалко и совершенно глухо.

А Рома смотрит на меня внимательно глазами этими своими бесстыжими. Давит взглядом, заставляя буквально захлебываться паникой.

— Соня, — тянет он осторожно и, словно опасный хищник, делает шаг ближе.

— Не подходи! — пищу я и еще сильнее прижимаю к себе вешалки в чисто защитной реакции.

— А то что?

— Я буду кричать!

И в ответ на эти мои слова на его грешных губах вдруг начинает расцветать понимающая улыбка.

— Будешь, — не спеша облизывается и прикусывает нижнюю губу.

Ах, ты сволочь!

— Ладно, — отшвыриваю я от себя чертовы вешалки, — тогда я сама отсюда сваливаю.

— И далеко?

— Подальше от тебя! — цежу я в его самодовольное лицо.

Боже, ну почему он такой красивый?

— Мне бы этого не хотелось, если хочешь знать, — говорит, как заклинание читает: не торопясь, хрипло, проникновенно.

Бессовестный манипулятор!

— Плевать мне на то, что там тебе хотелось! Совершенно! Уйди с дороги, — пытаюсь я дотянуться до двери, но Рома не дает мне этого сделать.

И смеется гад!

— Уйди! — повторяю я как мантру, а сама уже плыву от его близости и от его запаха. Аромат бергамота, имбиря и грейпфрута колошматит по моим рецепторам так, что искры из глаз летят.

Еще немного, и случится передоз.

Надо срочно делать ноги!

И только я было собираюсь громко позвать персонал на помощь, как меня неожиданно разворачивают сильные руки на сто восемьдесят градусов, а потом крепко прижимают к стальной груди.

— Ох…

— Напридумывала там себе уже, да, женщина? — укус за плечо.

Одна рука уверенно ложится на мою шею, вторая ныряет под просторную футболку и ложится на живот. Под его пальцами тут же вспыхивают жаркие языки пламени, принимаясь настойчиво вылизывать мои внутренности.

— Давай, расскажи мне, какой я плохой и нехороший. Ну же? Или, может, послушаешь мою версию событий, м-м? Ну так, для разнообразия. Что скажешь?

Я знаю, что должна сопротивляться. Что он, словно факир, заговаривает мне зубы. Я не хочу быть всего лишь послушной куклой в его руках.

— Рома, отпусти!

Большой палец его левой руки проводит по моей скуле и подбородку медленно, но верно разворачивая мое лицо к себе. Он уже прерывисто дышит мне в ухо, чуть прикусывая особо чувствительную мочку.

— Как отпустить, Сонь? Мы же не договорили…

— Ох, — это он лизнул ушную раковину.

И у меня чуть глаза не закатились от этого прикосновения. Мне надо вырваться отсюда. Срочно!

— А я бы так хотел тебе все объяснить, маленькая моя, — ладонь его правой руки все-таки ныряет под спортивный топ и жадно обхватывает грудь. Чуть стискивает, а потом пальцы прикасаются к затвердевшему соску. И до легкой боли его сжимают.

— Рома, пе-перестань, — вытягиваюсь я, приподнимаясь на носочках.

— Хочешь правду, Сонь? Хочешь?

— Нет, м-м…

— Я, пиздец, как по тебе скучал!

И в следующий момент язык Ромы ныряет внутрь моего рта и толкается в меня.

Господи!

Меня словно пришпиливает к нему, намертво приваривает. Я пытаюсь вырваться, но его рука с моей груди почти молниеносно перекочевывает под резинку шортов.

Под трусики.

И я не знаю, что делать дальше, потому что он сейчас получит все ответы на все свои вопросы. Ведь там я уже предательски мокрая для него. Пульсирующая. Готовая ко всему, что он захочет со мной сотворить.

С ресницы срывается слеза.

Я такая слабая. Я не могу приказать своему телу заткнуться и не хотеть его. Просто не могу, не получается…

А он все целует меня, пока его пальцы танцуют на моем разбухшем клиторе. Ноги дрожат, я на грани обморока, тело ватное и податливое. И в черепной коробке больше совершенно не осталось мозгов, там теперь только жалкий студень, дрожащий от его крышесносного обаяния.

Из груди настойчиво рвутся стоны, я пытаюсь их сдерживать, но натиск Ромы будто бы испытывает меня на прочность. Еще немного, и от меня совсем ничего не останется.

— Прошу прощения, у вас все в порядке? — словно из-под толщи воды слышу я голос девушки-консультанта.

И почти умираю от стыда.

— В порядке! — почти рычит Рома. — Но если вы испаритесь, то будет гораздо лучше.

— Какой кошмар, — пытаюсь я выпутаться из его рук, но тот только хохочет и прижимает меня к себе еще сильнее.

— Никаких кошмаров, маленькая. Тебе же понравилось, — ведет языком за ухом и меня снова пробирает.

— Ничего подобного, — пытаюсь стряхнуть с себя его руки.

— Да? — урчит и так чертовски нежно целует в щеку, что я вся рассыпаюсь как карточный домик на ветру.

— Просто физиология, Ром, — выдаю почти жестко, но на его имени голос срывается.

— Физиология, м-м. Отлично! Надо же с чего-то начинать.

И в следующий момент он просто сгребает меня в охапку, а потом и все то, что я набрала с вешалок. Открывает дверь и поспешно выходит за пределы примерочной. Там, словно оловянные солдатики, в ряд стоят продавцы, и мне хочется сдохнуть от смущения.

Потому что не понять, что мы там делали с этим наглым мужиком, просто невозможно. Да и я вся пошла пятнами сначала от удовольствия, а потом от облома, который за ним последовал.

Сердце трепыхается, легкие гудят, работая на износ, вены забиты адреналином.

И меня мелко трясет, пока Рома вытряхивает на кассу вешалки со словами:

— Упакуйте и побыстрее.

— Но…, — пытаюсь я что-то вяло сообразить.

— Цыц! — шикает тот на меня, быстро рассчитывается картой, и мы покидаем дорогой бутик.

Он буквально тащит меня за собой на буксире, пока я, совершенно ничего не соображающая, еле перебираю безвольными ногами.

Ногами! Да я вся безвольная вдоль и поперек, черт меня раздери!

— Ром, Ром, подожди, — невнятно бормочу себе под нос.

— Ну что? — поворачивается ко мне и останавливается, рукой обводя торговые ряды. — Вот прям тут будем решать наши проблемы?

— Я не хочу ничего решать, — пытаюсь вырваться, но Рома опять набирает скорость, а потом выводит меня на улицу, торопливо направляясь к парковке.

— Если честно, то я тоже, — чеканит он и снова улыбается мне как довольный мартовский кот.

Вижу тот самый черный лексус, стоящий в неположенном месте на аварийке, и еще сильнее начинаю паниковать, совершенно справедливо понимая, что кажется у кого-то тут идет все по четкому плану. До боли прикусываю нижнюю губу и встряхиваю головой, пытаясь словить частицы рассеянного разума, а потом вижу, как буквально в паре метров от нас притормаживает такси.

Поднимаю наши сцепленные руки и изо всех сил кусаю его за пальцы. И почти рыдаю от облегчения, когда высвобождаюсь из его хватки. Пара мгновений, и я уже внутри автомобиля бомбилы.

— Едем, пожалуйста! — требую я у потрясенного водителя, но тут же вскрикиваю, потому что дверца с моей стороны открывается, и меня беспардонно вытягивают наружу.

А потом закидывают на плечо, словно куль с мукой.

— Ну что за строптивая коза? — смеется Красавин и шлепает меня по заднице.

— Эй, парень? — кричит таксист.

— Это девушка моя, братан. Ругаемся мы тут с ней, не мешай, — и дальше ржет, а потом в одно движение заталкивает меня на сидение своей дорогой спортивной тачки.

Охранник, мать его ети! Да такая машина стоит больше десятка лямов по самым скромным подсчетам!

Да что за херня?

Всего минута, и он уже сидит за рулем, блокируя мне все выходы и входы, а я окончательно погружаюсь в безысходность. Я напугана. Его напором. Своей ответной реакцией. И теми желаниями, что буквально бурлят во мне.

Мне так хочется в нем раствориться без остатка. Но в то же время я понимаю, что окончательно себя потеряю, если сделаю это.

И смотреть на него больно. И не смотреть невозможно.

И без него мне плохо. И с ним я умираю.

Ох, Соня, ну давай же! Возьми себя в руки, тряпка!

— Отвези меня домой, Рома! — четко и с расстановкой выговариваю я.

— Домой?

— Да! Немедленно!

— Ок. Я это сделаю. Не проблема. Но мы поговорим, ладно?

— Говори, раз тебе так хочется, — рычу я и отворачиваюсь от него, изо всех сил стискивая дрожащими пальцами кожаное сидение.

— Что ж… ладно.

И машина плавно трогается с места, а потом также не спеша катится по улицам Питера. По Невскому, потом на Ваську и дальше на Петроградку, приближая меня к моему дому и Каменному острову.

Черт!

Грудь почти невыносимо прострелила раскаленная стрела боли, и я прикрыла глаза, не в силах вынести эту мучительную пытку.

Этого ты хотела, Соня? Этого? Он сейчас привезет тебя домой и снова выбросит за борт, оставляя скулить от тоски.

Да, этого! Потому что я себя не на помойке нашла. Я не хочу, чтобы об меня вытирали ноги, черт возьми!

Так весь остаток пути и провела, зажмурившись, а когда машина остановилась, не смогла набрать в легкие ни грамма воздуха. Просто сидела и задыхалась от отчаяния и ненависти к самой себе.

— Приехали, — услышала я тихий голос Ромы и вздрогнула.

А затем открыла глаза и непонимающе закрутила головой.

— Я просила отвезти меня домой! — указательным пальцем обвинительно тыкнула я в окружающую нас подземную парковку.

— Я и привез тебя домой, — пожал он плечами и стиснул оплетку руля.

— Это не мой дом, — прошептала я.

— Я знаю.

— Но…

— Это мой дом, Сонь. Ты просила домой? Я привез.

Глава 19. Поцелуй или жизнь?

Я обалдело хлопаю глазами и веду взглядом по сплошь дорогущим иномаркам. Такие стоят у нас на Каменном. В нашем доме. У соседей. И это точно не может быть парковка обычной панельной многоэтажки, где проживает свою жизнь среднестатистический охранник ночного клуба.

Но вот только не насрать ли мне на это? Вообще-то да!

— Так, Рома, это, конечно, все дико интересно, но мне нужно домой, — поднимаю на него глаза и пытаюсь выглядеть максимально уверенной в себе. А то, что меня мелко трясет, и сердце в ауте, так это так, цветочки.

— Ну так пошли, — глушит мотор и показательно берется за ручку для открывания двери.

— К себе домой, — упрямо конкретизирую я.

— Да че ты там забыла, я все понять никак не могу, Сонь? Там нет меня, там…

— Рома, ты задолбал! — прерываю я его шутки-прибаутки.

Кинул меня на неделю, а теперь явился не запылился и ждет хрен пойми чего. А-а-а!!!

— Ладно, — вскидывает руки в защитном жесте, — ладно, маленькая! Перейдем к предметным разговорам, раз ты настроена столь решительно.

— Ты глухой или прикалываешься? Я не хочу переходить с тобой ни к чему и уж тем более к предметным разговорам. Я выводы для себя уже все сделала. Хочешь послушать?

— Ну не то, чтобы очень, но как я могу тебе отказать? — и снова крышесносная улыбка на его лице сбивает меня с толку, но я только трясу головой и заставляю себя выдать.

— Ты мудак!

— Оу…

— Все, спектакль окончен.

— Поцелуй или жизнь? — вдруг меняется Рома в лице и подается ближе, взирая на меня максимально серьезно.

— Что?

— Выбирай. Или мы поднимаемся ко мне и говорим, как взрослые люди, или я прямо здесь и сейчас зацелую тебя до умопомрачения.

— Нет, — пискнула я.

— Да! И ты ответишь мне. Точно так же, как делала это в той примерочной кабинке, — кивает мне и снова улыбается так понимающе, что я в момент вспыхиваю от стыда.

— Ром, ты, вообще, в себе?

— Нет! У меня была тяжелая неделя, я торопился к тебе, а по приезду что получил? Мне выносят мозги так, что уже дурно. И за что? За то, что я не звонил и не писал тебе каждые гребаные десять минут? Так, Сонь? Ты этого ждала? В этом я не оправдал твоих ожиданий?

— Ты сгасился! — обвинительно ткнула я пальцем в его грудь.

— Что, у человека проблем быть не может?

— Но…

— Представь себе, в жизни бывают ситуации, когда приходится решать, позвонить тебе и не увидеть никогда, или не звонить, чтобы увидеть!

Что такое он говорит?

— Рома…

— Детка, этот мир наполнен дерьмом, а не только жарким сексом и разморенными солнцем разноцветными единорогами, — выговаривает он мне, словно ребенку, — а ты еще и мои ромашки выкинула, бесстыжая. Больше не подарю.

— Не надо пудрить мне мозги, — в защитном жесте сложила я руки на груди и прикусила губу, приказывая себе не верить в его россказни.

— Сонь…

— Ничего не знаю, — отрицательно покрутила головой.

— Я не шутил.

— Я тоже, — упрямо поджала губы.

— Поцелуй или жизнь? — и его пальцы неожиданно обожгли кожу моей руки.

— Убери руки! — отбила я ненужную мне ласку.

— О-о, я это уже где-то слышал, — а потом вдруг резко потянул меня на себя за футболку и чуть не врезался в мои губы.

— Жизнь! — закричала я и сама от себя пришла в ужас.

— Отлично, — кивнул Рома и открыл дверь, — идем.

Конечно, я никуда не пошла. И, конечно, меня силком вытянули из салона авто. А потом почти на буксире потащили к лифту. И не к простому, а со специальной ключ-картой.

Боже мой, да кто он такой?

— Ты врал мне? — понуро выдохнула я свой вопрос, когда створки металлической кабины закрылись за нашими спинами.

— А ты? — и снова улыбка чеширского кота.

— А я здесь причем? — моментально сделала я морду кирпичом, а Рома прищурился, сканируя меня взглядом.

— Ок. Врал, — наконец-то, пожал он плечами, и я совсем сникла.

— Зачем?

— Соня, я познакомился с тобой в ночном клубе, когда ты в развратном костюмчике наворачивала своими формами перед толпой. Я думал, что ты девочка на одну ночь. Стрекоза. Я не думал, что меня так вставит от тебя. Я не знал, какая ты, — грустно усмехнулся и покачал головой.

— А теперь знаешь? — словно глупая рыба, плыла я на его ядовитый крючок.

— Теперь, да, — и парень плавно отлепился от стенки, а потом также не спеша шагнул ко мне, опираясь руками по обе стороны от моей головы.

И сразу же температура моего тела подпрыгнула до максимальных значений, потому что это был Рома, и пах он так сладко, что хотелось не ругаться с ним, а облизывать с ног до головы.

Я так скучала.

А еще я дура. Застрелите меня, пожалуйста.

— Ты обалденная, Соня. Ты нежная и чистая. Ты настоящая. Умная и веселая. А еще ты гордая. Вон сколько уже продержалась, отфутболивая меня, — склонился чуть ниже и легонько потерся своим носом о мой нос.

И на этом моменте лифт открылся, чтобы запустить нас сразу в квартиру, а не в подъезд.

— Идем со мной? — словно змей-искуситель шептал он, пока скользил губами по моему лицу.

— Рома, пожалуйста, — почти умоляю я его, потому что чувствую, что мои бастионы рушатся с сокрушительной скоростью.

Мое тело горит рядом с ним, колени слабеют, а серое вещество давно испарилось из черепной коробки в неизвестном направлении. Что я могу ему противопоставить?

Ничего!

Опускает руки, проводит ими по всем моим изгибам и подхватывает под ягодицы, закидывая меня к себе на талию. И я окончательно рассыпаюсь на куски.

Но мне так страшно! Господи!

Что же я творю???

— Не надо, пожалуйста!

Я знаю, о чем прошу его. Я понимаю, зачем Рома притащил меня в эту квартиру. Он мог отвезти меня в ресторан или в парк на прогулку, чтобы поговорить и все решить между нами. Но я здесь.

И меня уже усаживают на комод в просторной прихожей. А затем поспешно стягивают с меня футболку.

Меня привезли сюда, чтобы трахать…

И его улыбка, с которой он смотрит на меня говорит, что, да, я права как никогда.

Рома неторопливо распускает мои волосы, зарываясь в них руками. Сжимает чуть жестко и притягивает меня к себе. Прикусывает сначала нижнюю губу, потом верхнюю, заставляя зажмуриться от слишком острого спазма, скрутившего низ живота. А потом легонько зализывает свои укусы.

Рука настойчиво надавливает на подбородок, заставляя шире открыть рот, и я слепо подчиняюсь.

И стон вырывается из меня. А потом и Рома набрасывается на мой рот, целуя так, что я буквально отлетаю на периферию сознания за пару мгновений.

Спортивный лиф слетел с меня через секунду. Еще через одну меня вытряхнули из шортиков и сразу с нижним бельем.

Большим пальцам торопливо провел по разбухшим складочкам, и я буквально взвизгнула от остроты ощущений.

— О-о, я тоже тебя хочу! — заурчал парень, как довольный кот, одним движением снимая с себя футболку, а затем набросился на мой сосок, втягивая его в рот максимально глубоко, пока сам расстегивал джинсы.

— М-м-м… — меня буквально затрясло от возбуждения и предвкушения.

— Девочки мои, — прикусил, подул, снова набросился, влажно лаская напряженные вершинки языком.

— Рома! — прострелило поясницу судорогой подступающего кайфа.

— Сейчас все будет, — рвет фольгу зубами, а затем быстро раскатывает на своем внушительном стояке латекс.

А дальше резко прихватывает меня за волосы и жестко цедит мне в губы:

— На меня смотри.

С огромным усилием распахнула глаза, а потом потонула в лавине запредельного экстаза, закатывая глаза и задыхаясь от эмоций.

Он медленно входил меня, пока не погрузился полностью. Замер на секунду и зашипел:

— Охуеть, Сонь…

А затем задвигался. Глубоко. Жестко. Жадно.

И я цеплялась за его плечи, выгибалась в его руках и ловила каждое его движение, пока меня вдруг не скрутило от острой и яркой вспышки. Вцепилась в него, прижалась, зарываясь пальчиками в его густые светлые волосы. Глухо зарычала, интуитивно подмахивая ему.

Пока меня не накрыло оргазмом. Раздавило. Размазало. Расплющило.

И только когда меня немного отпустило, поняла, что Рома последовал вслед за мой.

Вот и все.

Вот и все?

— Ты чего там, спать собралась, что ли? Отставить! Я с тобой еще не закончил.

Подхватил под задницу и потащил вглубь дома.

Боже, помоги мне!

Глава 20. Еще по одной!

Ну что я могу сказать?

Это было даже лучше, чем в первый раз.

Конец. Можете расходиться.

Ах, вы же ждете подробностей? М-м, ну ладно…

Так, с чего начать-то? Ну, в общем-то у меня внутри все полыхало нетерпением, еще когда я садился в самолет, и именно потому я нервно выстукивал ногой в ожидании взлета и посадки. Стоило только решиться на этот шаг, и все — тушите свет.

Надо! Вот прям щас!

И ведь я от предвкушения этого термоядерного даже не спал толком ночью, все эротические сны видел. Просыпался, а потом материл в цвет Шахову.

Ну, короче, как видите, приспичило мне не по-детски.

По приезду сразу к себе махнул, переоделся, душ принял и погнал в свой питерский филиал. Даже поработать там с чем-то успел, пока недовольно зыркал на стрелку часов, которая будто бы замерла на одном месте.

Между тем, на календаре была среда, а это значило, что тренировка у Софии закончится только ближе к обеду. Пришлось куковать, а потом, прихватив веник из ромашек, двинуть на Крестовский. Но и там «посчастливилось» ждать, а затем и усомниться, что сегодня Шахова, вообще, соблаговолила явиться по адресу.

Набрал администратора. Закосил под личного охранника. Мол, подопечная трубку не берет, волнуюсь, аж жуть.

И не соврал! Конечно, я волновался. Ведь я вообще не рассматривал варианты, где бы мне сегодня не перепало сладкого. Вот тут было четко и без вариантов.

— София Александровна только что вышла через турникет.

— Отлично!

Выпрыгнул из тачки, подхватив долбанные ромашки и принялся высматривать свою жертву. А когда увидел, чуть от души не присвистнул. Все-таки она была охуенная. И как в семейке этих прибитых на голову Шаховых уродилась такая зачетная кукла? Не иначе как в мать пошла. Фигура — закачаешься, каждый раз смотрел и плавился. Личико ангелоподобное. Кудряшки еще эти…

Ай, чума!

Вздохнул устало и пошел выхватывать люлей. Я знал, что меня ждет не совсем теплый прием. Но чтобы такое…

Признаюсь честно, я удивился. Прям сильно. Максимум, на что я рассчитывал, — это быстренький допрос с пристрастием.

— Рома, где ты был?

— Почему не писал и не звонил?

— Ах, я так скучала.

И полетели в рай…

А эта фурия послала меня, а когда я типа согласился пойти на все четыре стороны, даже не остановила. А потом еще и ромашки мои горемычные в урну выбросила, коза бессердечная. И укатила в закат.

Ехал за ней и думал, что перехвачу и задницу надеру. А как в руках оказалась, так все мысли о порке отлетели на задний план. Какой там? Если бы не консультанты магазина, где я перехватил Шахову, то, отвечаю, я бы ее прямо там, в злосчастной кабинке, и нагнул.

Потому что она была такой горячей, мокренькой и отзывчивой. И на фоне общего отрицания завела меня как никто и никогда. Бля-я-я…

В штанах все колом, разве что только не дымится. Член — что заряженная базука. Аж дышать было больно, так легкие распирало адреналином. В ушах шумит. В голове только пошлые помыслы и развратные картинки. И мне глубоко насрать, что дома в холодильнике нас ждет охлажденное шампанское и свежая клубника.

Мне бы и тут нормально было ее жарить. Приспустил бы шортики, нагнул раком, отвел в сторону трусики и засадил бы сразу на всю длину…

Пиздец!

Но, увы. Пришлось все-таки уносить из бутика ноги, а потом с горем пополам везти Соню к себе. Забалтывать ее опять. Врать. И беситься в который раз, что она упорно не горит желанием признаться мне, кто она есть на самом деле.

Но в общем-то и плевать я на это хотел с горы высокой. Мне с ней детей не крестить, мне ее только трахать. Да и то недолго.

Потому я просто закрыл на все эти женские секретики глаза и пошел в наступление, а уже через пару минут заносил ее в свою квартиру, целовал, раздевал и переходил к тому, зачем, собственно, я и явился в Питер.

К ней. К девке этой, которую хотелось до ломоты в костях, потому что она была одновременно ходячим сексом и невинной девочкой, и так мило стесняется своих порывов и сладко стонет, пока я накручиваю пружину ее возбуждения.

И все так. Ничего мимо кассы. Соски ее вишенками, крышесносный запах и вкус, изгибы совершенного тела под моими пальцами…

Ее возбуждение.

То, как она отвечала мне, как закатывала глаза, пока я входил в нее, как отчаянно стискивала своими пальчиками мои плечи, а потом кончала на моем члене.

Я вот как себе все представлял?

Что буду иметь ее долго и со вкусом, пока она не взмолится о пощаде. А на деле кончил, как зеленый пацан, вслед за ней, чуть не отдав Богу душу от кайфа. И только думал о том, что хорошо, что она успела взлететь, а иначе я бы со стыда просто скопытился.

Чтобы Рома Ветров, да телке хорошо не сделал? Да, каюсь, было такое пару раз, но и то по малолетке. Но не в двадцать семь же так грешить?

А потому на второй заход я оплошать ну никак не мог. Это я так думал. А на деле…

Если коротко, то как будто и не было первого раза.

— Рома, Рома, погоди, — вся поплывшая шептала мне Соня, пока я швырял ее на белые простыни, а потом накидывался на ее соски-вишенки.

— Куда годить, маленькая? — втягиваю напряженную вершинку в себя, чуть прикусываю. Посасываю, играюсь языком, я потом со звуком освобождаю из плена, любуясь тем, что делаю с ней.

Соня вся раскраснелась, глаза пьяные, дышит прерывисто и часто, что-то выговаривая мне бесшумно. Головой отрицательно качает, а сама вьется дугой, как похотливая кошка.

Прихватываю ее за шею и бедро, а затем резко переворачиваю на живот, укладывая лицом вниз и подтягивая чуть выше шикарную задницу. Шлепаю громко по ягодице, ловлю глухой стон и понимаю, что неожиданно уже сам на грани.

Прохожусь пальцами по тугому колечку. Слегка надавливая.

— Позже, — сам себе обещаю я.

Пугается, пытается подняться, но я только удерживаю ее за волосы, не позволяя взбрыкнуть, водя перевозбужденным членом по мокрым складочкам. Чуть заныриваю внутрь, но тут же выхожу.

Откровенно издеваюсь. И над собой в том числе.

Но все же своего добиваюсь. От сопротивления она плавно переходит к тихим, сдавленным стонам. А потом и вовсе тоненько скулит и мелко дрожит подо мной. Я знаю, что девочка на грани. Я тоже. Но продолжаю эту сладкую пытку, пока она приглушенно не шепчет мне:

— Рома… м-м-м… Бо-же!

Последний раз обрисовываю ладонью волну между тонкой талией и бедрами, а потом наскоро отыскиваю и надеваю презерватив, врываясь в нее сразу и на всю длину.

Нечеловеческими усилиями заставляю себя не кончать, когда она всего через несколько минут с шипением финиширует. Но подступающий оргазм уже шарашит своими горячими щупальцами по позвоночнику. Закусываю губу почти до крови, переворачиваю девчонку набок и продолжаю ее самозабвенно трахать, помогая ей пальцами взять еще одну высоту.

И только когда ловлю членом ее повторные судороги, позволяю и себе отпустить тормоза.

И это…

Блять!

Меня даже не контузило. Меня просто разорвало и уничтожило.

Повалился рядом с ней и сгреб в охапку, не чувствуя от наслаждения собственного тела. Только сердце в груди отбивало яростные набаты, и кровь неслась по венам, как одержимая. Но мне было на это все уже наплевать.

Я просто закрыл глаза и отъехал, зарывшись носом между ее обалденными девочками.

И Соня вместе со мной.

Проснулся спустя два с половиной часа, а потом долго тупил, не в силах понять, где я, и почему мне так заебись. Потом догнал и еще минут десять просто смотрел на то, как Шахова спит, уткнувшись носом мне в бок и закинув на меня одну стройную ногу.

Хмурился, пытался найти недостатки. Не нашел. Даже пальчики на ногах у нее были как произведение искусства: маленькие, аккуратные, выкрашенные в нежно-розовый цвет. Откинулся на подушку, вздохнул пару раз самозабвенно, ощущая, что снова наливаюсь каким-то больным возбуждением. А затем встал и двинулся на кухню, где водрузил на поднос вино, ягоды, сыр, орехи и мед.

Вернулся обратно, да так и замер в дверях, словив эстетический оргазм от вида девушки. А дальше смирился с тем, что мне пока не до вот этого всего гастрономического безобразия.

Мне другого безобразия подавай.

Разбудил ее нагло, но осторожно. Так, чтобы она завелась, но не проснулась. Гладил ее киску, едва касаясь, потирал набухший бугорок, проходился пальцами по крошечным сосочкам, а потом засадил Соне, пока она еще плавала в сонной неге.

Зажмурился от ее потрясенного стона и задохнулся от градуса своей похоти. Но приказал себе двигаться медленно, не совершая резких движений — иначе труба, и опять все будет слишком быстро. А мне хотелось смаковать ее часами, видеть, как покачиваются надо мной ее изумительные буфера, как девушка будет закидывать голову назад и закатывать глаза, получая порцию первобытного дурмана.

И все это было.

Я. Она. И пожар между нами.

В кровати, на диване, в ванной, на кухонном столе и еще разок тупо стоя у стены.

Остановились мы только тогда, когда город накрыл вечер, а у меня случился непредвиденный казус.

— Блядь!

— Что такое? — подняла с подушки голову Соня и вопросительно на меня посмотрела.

— У меня резинки закончились.

Я тут же зашарил по квартире, но ни хрена не нашел. Да не может быть такого, чтобы в моем доме не было запасной пачки гандонов. Что за сюр?

— Ром, мне домой надо, — дрожащими руками натянула на себя трусики Шахова, и я нахмурился.

— Да?

— Да, поздно уже, — и отвела взгляд в сторону, словно не ее я сегодня трахал во всех известных позах.

Облизнулась. А я вдруг отчетливо понял, чего мне не хватает для полного счастья.

Подошел ближе, прошелся пальцами по губам, оттянул нижнюю. Сдавленно и глухо зашипел, видя, что она замерла и чуть прикрыла глаза.

— Хочу его, — чуть надавил на подбородок и коснулся горячего язычка.

Попыталась высвободиться, но я не дал, прихватывая ее за шелковистые кудряшки и улыбаясь в невинные глаза девушки. И я бы сделал свое грязное дело, да только на диване вдруг ожил ее телефон.

«Бабуля», — прочитал я, скосив глаза.

Ладно, живи. Все равно толком ничего не умеет же. А я как бы не чупа-чупс.

Развернулся и двинулся одеваться, кидая ей из-за спины:

— Погнали.

Спустя десять минут мы уже молча спускались вниз. Соня усердно корчила из себя поруганную невинность, что мне сильно было на руку. Именно поэтому я не давил на нее, пока мы садились в тачку и ехали до Каменного. И только в пункте назначения для проформы завел разговор.

Я понимал причины ее недовольства, но и объяснять очевидные вещи не хотел. Я просто завалил Соню без толковых объяснений, обещаний и прогнозов на обозримое будущее. Для телок это, считайте, красная тряпка.

Вот только мне на это было до звезды.

— Тебе не понравилось, или есть еще какие-то причины, по которым ты дуешь свои красивые губы?

— Если тебя все устраивает, то к чему все эти страсти? — смотрит холодно и равнодушно, а меня прямо бомбит, потому что этот показушный спектакль слишком хорошо ей дается.

— Да, действительно, — стискиваю руль.

— Пока, Ром. Было… миленько, — хватается за ручку для открывания дверей, смахивает замок и почти выходит наружу.

Но в самый последний момент я хватаю ее за шкирку и тяну на себя, врезаясь в рот Сони влажным, взрослым поцелуем. Внутренности тут же взрывает петардами, потому что она отвечает мне. Страстно. Жадно. Горячо.

Пизде-е-е-ец!

— Миленько, — отрываюсь от нее и хрипло выдыхаю, улыбаясь в губы девушки.

Отпускаю, и она тут же без малейшего колебания покидает салон автомобиля, а потом, не оглядываясь, идет к калитке. И скрывается за ней.

Бесит!

Вдариваю по газам и домой, где тут же собираю все свои немногочисленные вещи в ручную кладь и замертво вырубаюсь вымотанный за этот день. Сплю без задних ног так, как не случалось уже очень-очень давно.

А потом еду в аэропорт.

Вип-стойка. Подаю паспорт симпатичной девице, заученно улыбаюсь, но сам нервно кручу в руках телефон и жую губу.

— Есть пожелания к Вашему месту? — задают мне вопрос в лоб, но я только тупо смотрю на нее, продолжая прокручивать в голове совершенно ужасные мысли.

Да нет…

П-ф-ф, ну блядь, я же не конченый придурок, да?

— Роман Андреевич? — натянуто улыбается мне дева из-за стойки.

Ну че ты мне лыбишься? Не видишь, я не в себе?

И вместо того, чтобы хоть что-то ответить, я беру телефон, набираю номер своего секретаря и почти тут же слышу ее бодрый голос.

— Доброе утро…

— Утро! — перебиваю я помощницу, — Рита, тут такое дело…

— Да?

Вздыхаю тяжело и подвожу черту. Дебил, блядь. Махровый!

— Перенеси на удаленку все сегодняшние совещания. И возьми мне новый билет из Питера в Москву на завтра.

— Поняла.

И я тут же отключился, а потом снова получил вопрос в лоб.

— Так вы не летите?

— Нет, — покачал я головой.

А потом развернулся и двинулся к выходу.

Не наигрался я еще.

Цугцванг.

Глава 21. Планы

Если бы вы знали, как было сложно пройти с гордо поднятой головой от его машины и до собственной калитки. Пройти и не показать того, что Рома заездил меня до безобразия.

О-о-о…

И только когда дверь за моей спиной закрылась, я позволила себе сползти по ней спиной и тихо простонать, обвивая колени руками.

— Я пробила дно, — хмыкнула сама себе, а потом закинула голову, созерцая бесконечное вечернее небо.

Реально, блин, миленько…

Чуть позже, с кряхтением, как старая карга, я все-таки встала на ноги и двинула в дом, а там почти нос к носу столкнулась с бабулей.

— Оу, добрый вечер, — выдохнула я и замерла истуканом, не в силах придумать сколько-нибудь правдоподобную историю своему такому длительному отсутствию.

— Добрый, Сонечка. Нагулялась? — улыбается мне так нежно и ведет рукой по предплечью, а я вся сжимаюсь от этого вопроса в лоб.

Потому что…да, черт возьми, я нагулялась!

— Ездила шопиться, но ничего путного не нашла, только зря время потеряла.

— Голодная?

— Есть такое, — киваю и незаметно расправляю волосы по плечам. А вдруг там засосы.

Боже, а если реально там засосы??? Если так, то я убью его!

— Тогда поднимайся, приводи себя в порядок и спускайся в столовую, я испекла кое-что вкусненькое.

— А дед дома?

— В Москву улетел на пару дней, я же тебе говорила. Опять витаешь в облаках?

Скорее плаваю в желе, заторможено воспринимая окружающий меня мир. И виноват в этом только он — парень, у которого напрочь отказали тормоза.

Киваю и поднимаюсь в свою комнату, но на полпути замираю, так как мне в спину прилетает неожиданный вопрос бабушки:

— А что с походкой, милая?

Звездец!!!

— Э-э-э…

И сердце от страха рвется в разные стороны, а глаза, того и гляди, повылазят из орбит.

Соня, мать перемать, давай уже, рожай что-нибудь приличное!!!

— Мозоль натерла…новыми босоножками. Колодка жутко неудобная, знаешь ли, ба.

— Ах, колодка…

— М-да.

— Ну ступай, жду тебя, моя хорошая.

Разворачиваюсь и поднимаюсь дальше, а в голове только и бьется мысль, что я бесстыжая лгунья. И вообще все пропало!

Залетаю к себе и почти в одно движение, как пресловутый Брюс Всемогущий, скидываю с себя шмотье, а после в большом зеркале высматриваю видимые телесные повреждения.

Ох, сволота похотливая! Понаставил меток! Вот укус, а вот тут на груди засос! Засос, ребята…

А-а-а!!!

Да и губы в хлам. Это невооруженным взглядом видно. Ну какие босоножки, какая мозоль, разве что на одном месте.

Какой стыд!

Наскоро принимаю душ, надеваю домашний костюм и только тогда спускаюсь вниз, хотя чувствую, что щеки нещадно горят. Но, вопреки своим ожидания, бабуля мила и весела, и более не достает меня расспросами. Мы просто пьем домашний лимонад и едим заварное домашнее печенье.

Выдыхаю. А потом топаю к себе, где почти сразу же отрубаюсь как убитая, не успевая даже подумать толком над той патовой ситуацией, в которую я так неожиданно загремела.

И я бы вообще обо всем этом не думала и не вспоминала, да только отчетливое саднящее ощущение между ног с утра навязчиво напомнило мне о том, как я самозабвенно отдавалась Роме на всех горизонтальных поверхностях в его квартире. И один раз даже на вертикальной.

Распутница несчастная!

Но, если тело мое он поработил, то разум еще мог сопротивляться. Да, я была влюбленной, но далеко не дурой и в его россказни про проблемы не поверила даже близко. И выспрашивать подробности не стала именно по этой же причине.

Ага, ну точно, бандитский Петербург, рейдерские захваты, заказные убийства, похищения и так далее, и дальше по списку. Ну, ладно, мне восемнадцать, я наивна, но не совсем же отбитая, чтобы верить в этот очевидный бред.

После обеда в гости, как я и думала пришла Маня. Вот истинная мозговыносительница. Сразу все просекла. Один взгляд глаза в глаза, и она впечаталась лицом в открытую ладонь, а потом буквально рухнула в соседний лежак, поглядывая на меня как душевнобольную.

— Ну, нет! Сонь, ну скажи мне, что я думаю неправильные вещи…

— Мань…

— Поэтому ты вчера трубку не брала весь день, да? Нарисовался? Рассказал сказку про белого бычка?

— Про серого, — кивнула я, — в крапинку.

— А ты что?

— Ничего, Мань, но и сказать ему «нет», не получилось, — выдохнула я, ловя жаркую волну по телу только от воспоминаний нашего вчерашнего забега.

— И что думаешь дальше делать?

— Ничего, — глухо простонала я, буквально ломаясь вся изнутри.

— Это он строчит? — кивнула девушка на вибрирующий телефон.

— Да, — нацепила я очки на переносицу и одним глотком осушила бокал с лимонадом на добрую половину.

— И? Ты опять будешь с ним встречаться? — ошарашенно воззрилась на меня подруга, — Соня, але!

— Какой мне встречаться, Мань? Я ходить нормально не могу! — прошипела я.

— Оу…

— Мне кажется, что бабуля уже начинает догадываться, — прикусила я подушечку большого пальца.

— Да черт с ней, с бабулей. Тебе понравилось? — загорелись глаза Рябининой.

— Это мягко сказано, — выдохнула и все-таки призналась я, тут же встречая горячие спазмы внизу живота от воспоминаний как все это было.

Безумие! Но какое сладкое! Какое жаркое, запредельное и прекрасное! И я вся расплавленная до сих пор, как мороженка на солнышке.

Ой, вляпалась!

— Не надо мне мягко, Соня! Мне нужны подробности! — затребовала подруга, а я рассмеялась ее напору.

Но все же сдалась, а потом краснея, бледнея и впадая в нервное оцепенение от флешбэков, начала рассказ с самого начала и до конца.

— Так он не охранник? — ошалело хлопнула в ладоши Маня.

— Не-а, у охранников не бывает лексусов последней модели и квартиры с панорамным видом на Леонтьевском мысу. Да и он честно сказал, что наваливал мне.

— Ого!

— Ага.

Много часов спустя потрясенная Марьяна ушла, а я так и продолжила сидеть на заднем дворе, нервно полируя свой телефон.

Два пропущенных звонка.

И три сообщения.

От него…

«Сонь, я скучаю. Давай приеду и заберу тебя после обеда?»

«Соня, ты там живая или до сих пор в ауте?»

«Волнуюсь. Жду звонка».

Жди, Рома! Может меня переклинит, и я промариную тебя недельку, как и ты меня. А потом расскажу пару душещипальных историй о том, как на Руси жить тяжело.

Но я не хотела быть таким как он. Я хотела быть хуже.

«Прости, сегодня не могу. Созвонимся».

И отрубила телефон. А утром, словила разочарованный удар в солнечное сплетение, когда не получила ни одного ответного уведомления от Ромы на мое динамо.

Ни одного…

Может быть, именно поэтому я и согласилась сегодня составить бабушке компанию за покупками, а потом и в кондитерскую с ней отправилась, чтобы продегустировать разные начинки для праздничного торта. Да, я надеялась, что рядом с ней я не сдам бастионы, как это случилось пару дней назад.

И не прогадала.

Уже ближе к вечеру телефон мой снова ожил, доставляя сообщения от Красавина.

Он: «У тебя есть планы на вечер».

Я: «К чему вопросы?»

Он: «Это не вопросы. Я говорю, что у тебя уже есть планы на вечер. Со мной».

Я: «Прости, но сегодня тоже никак».

Он: «Да?»

Я: «Да».

Он: «Ок».

И на этом все. Больше ни ответа, ни привета. Вот только я в который раз не знала, то ли мне радоваться, то ли в панике закусывать нижнюю губу. А вдруг и правда все?

Ах, ну и здорово! Просто великолепно, черт возьми!!!

И все бы было прекрасно, и я бы со всем смирилась, да только подъехав с бабушкой к дому на такси после всех дел, я вдруг выпала в нерастворимый осадок и буквально вросла ногами в землю от ужаса и подступающей паники.

Припаркованная в тени деревьев чуть в отдалении от нашего дома знакомая машина.

Черный лексус.

И на его капоте сидит Он!

Рома!

Сидит и пристально смотрит на меня, пока я раздумываю над тем, умереть ли мне от испуга сразу или немного подождать.

А в следующее мгновение на мой телефон приходит сообщение, от которого я фактически покрываюсь ледяной коркой.

«С бабушкой познакомишь?».

Ой…

Смотрю на него в упор и отрицательно качаю головой.

Если он сунется, то все — мне крышка.

Но Рома только опять что-то строчит в телефоне, а спустя секунду я получаю от него:

«Проводи бабулю и выходи».

Сглатываю и с отчаянием на него оглядываюсь, стараясь поскорее зайти во двор, навязчиво подталкивая старушку в спину, но парень как будто видит все мои намерения насквозь. Отлепляется от своей черной фурии и уверенно идет в нашу сторону.

А я только выпучиваю на него глаза и произношу:

— Ладно!

— Что, внученька? — оглядывается на меня, бабуля.

— Да говорю, как ладно на тебе смотрятся эти новые туфли, что мы сегодня с тобой купили. Просто шик и блеск!

— Ах, да, согласна, — и еще что-то говорит мне, а я скорее притворяю калитку и незаметно строчу ответное сообщение для упертого Красавина.

«Я не смогу так сразу уйти!»

Да, я пытаюсь запудрить ему мозги, но и он не дурак, на мою беду.

«Жду полчаса и, если ты не появишься, то зайду знакомиться».

А-а-а!!!

Вот тебе и планы держаться от него подальше! Все коту под хвост. И ладно бы, если моя легенда про дочку прислуги была правдива. Так нет же! Сама себя загнала в угол.

«Жди».

Отписалась я все же и суматошно начала перебирать в голове варианты для того, чтобы все-таки прокатить его. Вот только на ум ничего не приходило. А потому я скрылась в своей комнате и тут же набрала Рябинину.

— На проводе.

— Мань, он тут!

— Кто?

— Конь в пальто! Не тупи! Красавин мой, — закусила я на нервяке подушечку большого пальца и нервно заметалась по комнате.

— А ты где?

— А я дома. В комнате у себя.

— Ну и чудесно. Оставайся там, так он и отвалит, — флегматично выдала подруга.

— Грозится зайти и с бабулей познакомиться, если я не выйду.

— Блеф.

— Да? А кто в одних труселях со мной в ресторан ходил? Мань, он на всю голову отбитый! С него станется…

— Фак!

— Да не то слово, — скисла я и понуро уселась на кровать.

— Сонь?

— М-м?

— А ты сама хочешь к нему идти? Ну так, если по-чесноку?

— Ты подруга мне или как, Маня? Ты отговаривать меня должна от встреч с ним, а не наоборот.

— Хочешь или нет? — упрямо стояла на своем Рябинина.

— Да, — с отчаянием выдохнула я и прикрыла глаза.

— Тогда иди к нему, Соня. И оторвись на полную катушку, пока ты еще можешь это сделать. Я тебя прикрою, если что.

— Капец ты, Рябинина, — надулась я, — и благодарить за это я тебя не буду, так и знай!

— Я тоже тебя люблю, — рассмеялась девушка.

— Это все прекрасно, но…

— Что?

— Что я скажу отцу и брату, когда все это закончится?

— Уже поздно об этом думать, Соня, ты и так уже все запорола.

— Ладно, если уж помирать, то красиво, — зло выдохнула я и повесила трубку.

И кинулась в душ, затем в гардеробную, а потом и вниз к бабуле, которая в столовой обсуждала с кухаркой меню на следующую неделю.

— Ба, я к Мане, ладно?

— Надолго?

— Ну, как пойдет, — замялась я.

— Ладно, беги, — и неожиданно мне подмигнула.

— Ага, — и я пулей вылетела за дверь, потому что полчаса уже давным-давно истекло.

А там уж окольными путями к Роме. И только у его машины чуть притормозила, пытаясь отдышаться, чтобы не показать парню как торопилась к нему и как взволнована нашей встречей. И как боюсь, что он снова тупо отвезет меня в свою роскошную квартиру, где будет иметь на все лады, пока не кончатся презервативы, а потом жирно намекнет на минет.

Было обидно, черт возьми. Я не хотела, чтобы меня воспринимали только как секс-игрушку. Но и просить чего-то больше я не желала. Мои запросы были другими: он должен был сам прийти и дать мне все, что я хочу.

Открыла дверцу и села внутрь салона, что пропитался его запахом. Вздрогнула, хапнула полные легкие этого дурмана и, кажется, вмиг опьянела. По позвоночнику ток, по венам жидкий огонь, а вместо сердца отбойный молоток, что разносить в хлам грудную клетку.

И глаза на него поднять страшно, потому что я знаю — один взгляд и я пропала.

— Привет, Соня, — произносит он тихо.

— Привет, Ром, — киваю я, упорно разглядывая приборную панель.

— Скажи, мне нужно будет каждый раз вот так с плясками и бубнами тебя из дома выкуривать или это разовая акция?

Я чувствую, что он пристально смотрит на меня и я все-таки вскидываю на него глаза.

— А что, это все слишком сложно для тебя?

Слова складываю в предложение со скрипом, потому что почти сразу же отлетаю, утонув в его образе. Он идеальный, даже прокопаться не к чему. Одет стильно, но не вычурно. Модная прическа. На руке несколько кожаных фенечек и один монолитный браслет из белого золота, на другой массивные часы. На груди поблескивает длинная цепочка. Я помню, как она раскачивалась в такт нашим движениям.

Вспыхнула. Свела бедра.

Черт, ну нельзя же так реагировать, Соня! Нельзя…

— Нет, — пожимает он плечами, — но если тебе ничего не надо, то давай до свидания.

Внутренности окатывает ледяной водой, а я только смотрю на него во все глаза и понимаю — он не шутит. Он приехал, только чтобы натыкать меня в мое же дерьмо, как глупого, шкодливого котенка.

— Ну, ок, — чуть приподнимаю я брови, хотя внутри меня все протестующе стонет, — давай.

— Дверь не заперта, — указывает он мне на выход и у меня случается тихая истерика.

Вот и все? Что, реально все???

— И ты для этого караулил меня тут все это время? — насмешливо вырывается из меня, но дверь я все-таки показательно открываю, хотя и не собираюсь на самом деле покидать салон. Я хочу быть с ним! Боже! Быть с ним и играть на его нервах до тех пор, пока он не скажет мне хоть что-то вразумительное.

— А ты ждала чего-то другого? — ведется он на мою провокацию, и я с радостью захлопываю дверь обратно.

Да, да, я тронулась головой! Окончательно!!!

— Я ничего от тебя не ждала, Рома. Это ты искал встречи.

— Искал, — стискивает оплетку руля ладонью до легкого скрипа, и я снова зависаю на его руках.

Они такие…Такие!!! Понимаете?

— И? — хмурюсь я и перевожу взгляд на его губы.

Но это мазохизм чистой воды — смотреть, но не иметь возможности целовать их.

— Я взял два билета в кукольный театр, — почти глушит он меня этой информацией, — думал тебя туда пригласить, но ты врубила динамо и начала шарахаться от меня как от прокаженного. И хер пойми почему, Соня. Что я должен был думать?

Я в полном смятении. Отвожу глаза и невидящим взглядом смотрю в окно, не зная, что теперь ответить. Микросхемы в моей голове погорели напрочь. Молчу, слов нет.

— Начало через полчаса. Поедешь со мной?

Киваю только, а потом облегченно выдыхаю, когда Рома запускает двигатель и трогается с места. Едем молча примерно минут десять, пока не останавливаемся на очередном светофоре, что загорелся для нас красным светом.

— Сонь?

— М-м?

— Можно я тебя поцелую?

И глупые бабочки от дикой радости всем роем вспархивают в моем животе, вопя, как потерпевшие: «Да, да, да, да! Целуй! Давай, давай!!!».

— Можно, — хриплю я, не способная на что-то большее из-за лавины чувств и эмоций, накрывших меня.

А уже в следующий момент на мою шею ложиться его сильная и властная рука, тянет меня к нему, а затем наши губы и языки врезаются друг в друга. Стонем. Оба. Громко.

Глаза закрыты, пульс зашкаливает и хочется рыдать от счастья, что я опять нырнула в этот кайф под названием Рома Красавин. Всего один поцелуй и я в бреду, в коматозе, в ауте!

Друг от друга мы отрываемся только тогда, когда нам начинают во всю сигналить другие участники дорожного движения. Рома смеется, но все же отлепляется от меня, продолжая наш путь. А я вся горю и не могу оторвать взгляда от его губ.

— Будешь так смотреть на меня и до театра мы не доедем, — хрипло предупреждает меня парень и я тут же смущенно отворачиваюсь к окну.

Но в голове уже услужливо крутятся картинки того, что он будет со мной делать и я понимаю, что мои трусики насквозь промокли. Всего лишь слова, он даже не дотронулся до меня, а я уже вся готовая для него. Бесстыдница!

Слава Богу, что мы все-таки добираемся до центра и Большого театра кукол. Я думала, что здесь дают постановки только для детей, но на наших билетах указан ценз шестнадцать плюс и я удивленно вскидываю брови.

— Это история о любви и предательстве, — поясняет Рома и помогает мне сесть в мое кресло, убирает подлокотник и прижимает к себе.

А потом и вовсе стискивает сильнее, когда на моих глазах появляются слезы. Эти куклы как живые и эмоции их слишком настоящие. Они прошивают меня насквозь, и я переживаю за их судьбы, как за свою собственную.

Потому что я тоже кукла в руках своей семьи.

После спектакля Рома снова удивляет меня.

— Домой торопишься?

— Пока нет. А что?

— Перекусим может? В парке трехсотлетия сегодня выступают факиры.

— Давай, — киваю я и улыбаюсь.

И да, мы просто едим очень вкусную пиццу на вынос, сидя на зеленом газоне и смотрим, как в сгустившихся сумерках ребята исполняют трюки с фаерами. А потом целуемся, не обращая внимания ни на что на свете. Ни на огненный перформанс. Ни на то, что мне давно пора домой.

Вот только Рома первый отрывается от моих губ, тогда как я готова душу дьяволу продать только за то, чтобы он не останавливался.

— Соня, я ведь не железный, — буквально скрипит его голос.

— Прости, — смущенно отвожу глаза, — отвезешь меня домой?

— Отвезу.

И эта дорога назад чертовски быстрая. Но я не хочу уходить и кости немощно, протестующе поскрипывают, когда я все-таки киваю ему на прощание и берусь за ручку двери.

— Ну пока, Ром, — произношу я, а сама разлетаюсь на куски от разочарования, когда он кивает мне.

— Ну пока, Сонь.

Не хочу «пока». Хочу все что угодно, но только не это!

— Поцелуешь на прощание? — улыбается он и поднимает руку, чтобы заправить за ухо мою непослушную кудряшку.

— Можно, — улыбаюсь.

И тут же тону в его вкусе и запахе, с тихим стоном ловя ритмичные, но нежные толчки его языка. И этот поцелуй так резонирует с тем, что вытворяют его руки.

Ох…

Одна ладонь уже нырнула под подол моего сарафана, огладила внутреннюю сторону бедра, а затем уверенно отвела одну ногу чуть в сторону, открывая себе дорогу к моим трусикам.

— Соня, черт…

Это он нырнул пальцами под мокрую ткань и коснулся разбухшего клитора.

— Мне…домой…домой надо, Рома, — закатила я от кайфа глаза и невнятно затребовала, а потом охнула, когда он спустил лямку сарафана и подхватил потяжелевшую грудь.

— Ну так иди домой, маленькая, — рычит и кусает за нижнюю губу.

— Я…не могу.

— А я что могу? Иди лучше сюда, — и закидывает меня на себя.

И в одно мгновение наш поцелуй меняется. Из манящего и обещающего, он превращается в бешеный и страстный. И грудную клетку распирают эмоции, желания и почти нестерпимое предвкушение.

И даже звук расстегиваемой ширинки не отрезвляет меня. Наоборот!

— Увидят же, — шепчу я в его губы.

— Не увидят. У меня тонировка.

Быстро сдергивает с себя джинсы, рвет фольгу и тут же раскатывает защиту по своему члену. А затем, прикусив мой сосок, убирает в сторону мои трусики и медленно, не торопясь насаживает меня на себя.

— Ах…, - выгибаюсь я в его руках.

— Не шевелись, — глухо стонет Рома.

А затем чуть приподнимает меня и растягивает мокрые складочки пальцами, начиная ритмично двигаться. Я думала, что мне будет больно, но мне так чертовски хорошо. Так хорошо, что я почти ничего не соображаю, только бьюсь в его руках и стискиваю широкие плечи, боясь рассыпаться на мелкие кусочки под атакой его страсти.

На краю пропасти сама целую парня, а затем с рыком прикусываю его предплечье и улетаю в астрал.

Ничего не вижу, ничего не слышу, только чувствую, как член Ромы внутри меня становится каменным и за ребрами у него беснуется сердце. Стучит, грохочет, ревет.

И я еще сильнее тону в своем наслаждении, потому что всему этому причина я. И его эйфория — это моя эйфория. И когда он финиширует, я чувствую себя победителем. Вот так…

Дышим в унисон. И расставаться страшно. В этой, запотевшей изнутри, машине свой мир. А там снаружи монстры, которые хотят нас разлучить.

— Поедем завтра в Выборг? — спрашивает тихо, стискивая и поглаживая меня своими горячими ладонями.

— Поедем, — сонно и пьяно отвечаю я.

— Заеду утром. В девять. Норм?

— Норм…

Через несколько минут прощаемся. И я снова трезвею, понимая четко лишь одно — я дура.

И точка.

Глава 22. Вам письмо

Я влипла.

На полной скорости врезалась в этого невозможного блондина с самыми зелеными глазами на свете. И казалось, что мир вокруг меня замирает, когда я смотрю на него.

Тоненько попискивала душа, а разум орал в голос бежать от Ромы, пока еще не слишком поздно.

И только сердце глупо жмурилось от блаженства и твердило нон-стопом: «поздно, Соня, уже давным-давно поздно».

Утром следующего дня, после полусонной ночи в бреду из-за эротических снов с участием меня и Красавина, я проснулась, сама не своя, но собрала небольшой рюкзачок и выбежала за ворота, на ходу предупреждая бабулю, что весь день буду на экскурсиях.

Мне в ответ только улыбнулись и согласно кивнули. А большего мне было и не нужно.

Только Рома, бесконечная дорога вдоль залива, солнце и счастье, запутавшееся между нами.

Я просто буду жить. Наслаждаться всем этим. И не жалеть ни о чем. Главное — сердце свое и чувства держать под замком. Вот и все.

А потом был Выборг и целый день мы провели вместе, осматривая достопримечательности. Посетили военный музей, пару соборов, храм и еще какой-то костел. Названий их я не запомнила, хотя Рома был ходячей энциклопедией. Он знал все обо всем. А еще он был прекрасно осведомлен, как свести с ума, незаметно совращая меня наглыми взглядами и бесстыдными прикосновениями в самых неподходящих местах.

И мне было совершенно не до разговоров. Совершенно!

— Рома, — закусила я губу почти до крови, когда на обеде в каком-то колоритном ресторанчике парень бессовестным образом опустил свою руку под стол, а потом нырнул под подол моего платья.

— Да, я здесь, — подмигнул он мне и продолжил, как нив чем не бывало, рассматривать меню.

А сам творил такое…

— Мы же в ресторане, — уперла я руки локтями в стол и прикрыла лицо ладошками.

И чуть шире раздвинула я ноги.

— И что? Где-то есть правило, что нельзя кончать в ресторане?

— Перестань, — взмолилась я.

— Ты уверена?

— Нет, — проскулила я.

— Тогда иди в уборную, приведи себя в порядок и сматываемся отсюда.

— Хорошо, — встала я и на ватных ногах двинула в нужном направлении.

А потом тихо пискнула, потому как сзади на меня налетел Красавин, запирая на ходу дверь и толкая меня к раковине.

— Рома? — вся задрожала как лист осиновый.

— Да, Рома, я, Рома…

Всего пара мгновений и вот он уже задрал подол моего платья и приспустил мне трусики. А дальше расстегнул свои джинсы, разорвал пакетик с защитой, раскатал и врезался на всю длину, прихватывая меня жестко за волосы.

Я кончила почти сразу же, потому что ничего эротичнее в своей жизни не видела. Он, словно дикий зверь, яростно вколачивающийся в меня. И я, самозабвенно ему отдающаяся.

Хочется стонать в голос, но Рома мне не позволяет. Приподнимает к себе и запечатывает рот ладонью, а сам продолжает двигаться, улыбаясь как сам Сатана. И меня от этого его вида прибивает еще жестче.

Толчки становятся яростнее. Но я не возражаю, потому что мне все слаще и слаще, и горячие судороги пробегают по моему телу. Глаза закатываются, а ноги слабеют. Меня совершенно точно скоро разорвет.

Вот сейчас!

Прямо сейчас! Да!

— Ты, пиздец, какая красивая, Соня…но когда кончаешь, то это просто отвал башки, — шепчет он хрипло, а потом выходит из меня и деловито приводит нас в порядок.

— Нам…нам нужен черный выход, — бормочу я, так как мне ужасно стыдно перед персоналом ресторана. Ужасно стыдно!

— Нет, не нужен, — припечатывает Рома, — пошли, нам нужна еда, а потом мы поедем в Глебычево, где я наконец-то оторвусь.

Надо ли говорить, что все так и случилось?

Да, это был прекрасный день. И домой я вернулась только поздно вечером, немного печальная от того, что время рядом с Красавиным подошло к концу.

Но завтра был новый день и новая встреча. А потом еще одна и еще. И так целая неделя, за которую я успела почти сойти с ума от любви и от счастья.

И бабуля все чаще смотрела на меня подозрительно, потому что я то и дело глупо улыбалась, витала в облаках и переписывалась с Ромой, который писал мне ванильную чепуху.

Вот только в пятницу он улетел в Москву, и я уныло бродила по дому, а потом несколько часов пробыла у Мани, слушая, как она читает вслух «Великого Гэтсби».

— А зачем он уехал? — вдруг прервалась Рябинина на вопрос.

— По работе, — выдохнула я, вспоминая как вчера мы с Ромой ужинали на Севкабеле и бесконечно целовались, провожая уставшее солнце.

— Совсем втрескалась, да?

— Совсем, — вздыхаю я.

— Знаешь, не хочу нагнетать, но сентябрь близко, Соня.

— Я поставлю точку, когда будет надо. Я смогу, не переживай. А пока у меня еще есть время.

— А если у твоего красивого Красавина все это серьезно, что тогда?

И именно на этом моменте сердце прошил слишком болезненный спазм.

— Не думаю, Мань. Да и Рома ничего такого не говорит. Я по тебе скучал, я тебя хочу…вот и все, что он транслирует мне.

— Ну, а все же, что если?

— Зачем ты мне душу травишь, Рябинина? — нахмурилась я и почти скукожилась от душевной боли.

— Прости. Все, я заткнулась.

Но Рома не вернулся в субботу, и в воскресенье тоже. И переписка между нами почти сошла на нет. Я первая никогда ему не писала. Прививка у меня была надежная. Да и он просто отделался парой дежурных фраз:

«Прости, дела задержат меня в Москве еще на какое-то время».

«Ок», — вот и все, что я ответила ему, мысленно прощаясь с ним навсегда.

Но во вторник он вернулся, хотя я уже стойко приготовилась страдать от того, что это все левые отмазки, чтобы я сильно его не доставала. Думала — слился парень. Опять.

Но нет, что-то заливал про какие-то там контракты, сложные переговоры и несговорчивых оппонентов, но я слушала его вполуха, а потом и вовсе заткнула ему рот, затолкав туда свой язык.

Пусть целуется, это у него получается лучше, чем рассказы мне рассказывать. Так хотя бы не больно.

И снова были три отвязных дня, наполненных сексом, смехом и беззаботными разговорами. Но почему-то в эту неделю Рома, трахая меня, все смотрел с каким-то отчаянием мне в глаза и все спрашивал, рыча, как загнанный зверь:

— Ну почему мне так хорошо с тобой, Соня?

А я откуда знаю? Мне бы тоже получить ответ на этот странный вопрос. Почему именно ты, Рома? Почему именно сейчас?

Почему я с головой ушла в эти запретные чувства?

А потом наступила очередная пятница. Разморенный день у Ромы дома. Тонна мороженого, съеденного на его огромной террасе с видом на залив, Зенит-Арену и Лахта Центр. Много секса. Очень много. Истерзанные поцелуями губы. Легкое саднящее ощущение между ног. И вот он уходит в душ, а я остаюсь лежать в кровати и заторможенно смотреть как медленно скользят белоснежные кораблики по Малой Невке.

Вздрагиваю от неожиданности, так как на тумбочке начинает вибрировать телефон. Я думаю, что это мой и подрываюсь. Но это Роме прислали сообщение. Какая-то Юля-007.

Зашибись.

«Привет, ковбой, какие планы на эти выходные? Скучаю по тебе. Набирай, будет весело».

Быстро смахиваю слезу и заставляю себя закрыть на это все глаза, но не получается. А спустя минуту его телефон снова оживает. На этот раз пишет Кристина-Рыжая.

«Ромчик, куда пропал? Моя киска хотела бы вискас. Мяу!»

Я знаю, что поступаю некрасиво, но все же прикасаюсь к экрану и прокручиваю уведомления. Сегодня было еще одно сообщение от Ани-Фитнес и Леры-Бассейн. Видимо это и есть те самые несговорчивые оппоненты, которые учинили моему Роме сложные переговоры и задержали в Москве.

— Что-то я голодный? Закажем что-то или прокатимся куда?

А я все сижу, держа в руках его телефон и не понимаю, что же мне делать. Мне грязно. И больно. Но я должна держать лицо, потому что я, черт возьми, не какая-то там профурсетка Юля-007. Я София Шахова и у меня все под контролем.

Все!

— Прости, Ром, перепутала наши телефоны. Тебе тут письмо, — встала и вложила в его руку гаджет, а потом с гордо поднятой головой продефилировала в ванную комнату, чтобы там внутренне проораться и понять, как быть дальше.

— Соня, погоди, — не дает мне закрыть дверь Рома, но я только смотрю на него вопросительно и молчу, — это бывшие.

— Ладно, — киваю и снова пытаюсь закрыть дверь.

— Ты не веришь мне?

— Ну почему? Верю, — оставляю попытки уединиться и шагаю к душевой кабинке, где тут же врубаю воду на полную катушку.

— И не злишься?

— На кого? На рыжую Кристину? Сдалась она мне, — фыркаю и улыбаюсь ему максимально естественно.

И плевать, что в груди все стонет и практически умирает от обиды.

— Поедем, поедим?

— Не, Ром, не получится. Мне пора домой, — вру я.

— Да, пиздец! — вдруг взрывается он, — Какого хрена, Соня? Я же тебе говорю — это телки из прошлой жизни. Прости, что не достался тебе девственником.

— Ну, ок, — киваю я.

— Тогда куда ты, блядь, собралась от меня так рано?

— Мне бабуля звонила. Извини, — монотонно, словно робот выдаю я.

Набор команд и четкий алгоритм действия. Помыться, высушиться, одеться и свалить отсюда к чертям собачьим!

И только напротив своего дома мило ему улыбнуться, чмокнуть в щеку и произнести, словно я инфантильная дурочка:

— Спасибо, Рома. Ну бывай.

Резко придержал за локоть, полировал взглядом несколько секунд, поцеловал в губы, но углубляться не стал.

— Бывай.

И я вышла за дверь, с каждым шагом отдаляясь от него и умирая…

Больше не было звонков. И сообщений не было. Сутки прошли, а от Ромы ничего.

Бывай…

Сердце в груди стонет, но я приказываю ему заткнуться. Но ночь, как всегда, вносит свои коррективы. Сна ни в одном глазу и я, на пару со своей печалью лениво гуляю по ленте обновлений в социальной сети. Натыкаюсь на тот самый клуб, где мы когда-то познакомились с Ромой и проваливаюсь в их сегодняшние новости и фотоотчет.

Замираю.

Не верю! Хлопаю глазами, жмурюсь, но картинка неизменна.

Руки дрожат, давление колошматит по мозгам. Меня разносит в хлам!

Похер! Я должна видеть это собственными глазами!

Глава 23. Боишься? Правильно боишься…

Похоть.

Больная. Гипертрофированная. Охуенная.

Но только ее я и чувствовал к Софии Шаховой. Не более.

Вот только реальность была такова, что без этой девки меня крыло, а с ней штырило. Потому я впервые в жизни пошел на поводу у ее бабских заскоков.

И да, не скажу, что не удивился. Очень! Я ее до Венеры и обратно подкидывал целый день, а она морозиться удумала. И этот игнор бесил неимоверно, но…

Неужели она реально верила в то, что дело выгорит? П-ф-ф…

Детка, там, где ты учишься, я преподаю.

Тут было в общем-то два варианта.

Первый и маловероятный — я был ей не нужен. Ну, это даже звучало бредово, так что я предпочел не париться на этот счет.

Второй — Соня далеко не дура и ее не устроила примитивная роль моей секс-игрушки.

Вот и пришлось мне озадачиваться, а потом и подавать ей к столу мои желания под соусом из ванильной лабуды, свиданий и романтических порывов. Что, собственно, и помогло решить мою проблему. Кукольный театр, пикник на берегу залива под луной, немного покорчить из себя джентльмена. И вот уже Соня сидит на мне сверху, а я жадно вколачиваюсь в ее влажный жар.

Вся мокренькая, да и кончила почти сразу. Вот и на кой, спрашивается, выделывалась?

А там уж и душа в рай понеслась. И член мой, на ней зацикленный, тоже.

Не скажу, что мне это все как-то претило. Нет. Хотя были опасения. Но Соня была веселой, умной и удивительным образом не капала мне на нервы. Любая другая баба уже бы осточертела мне до тошноты. А эта нет.

Прямо мистика.

И я дал себе время. Неделю. Чтобы нажраться ею до отвала. А потом уехать и забыть ее как сон, временное помутнение рассудка или просто затяжную болезнь.

Но был во всем этом единственный тревожный звоночек — я внутренне раздражался, когда ее нужно было везти домой.

— Останешься сегодня на ночь, — без вопроса поставил я ее перед фактом где-то день на пятый нашего увлекательного забега.

— Я не могу, Ром.

— Что значит «не могу»? Не могу поднять ногу, Сонь. Пойди и отпросись типа к подружке ночевать. Делов-то?

— Нет, — категорично обрубила она меня.

— Почему?

Реально, меня аж вымораживало! Я хотел проснуться с ней в одной постели и прямо с утра показать ей небо в алмазах. А она мне «нет». Плохое слово, очень плохое!

— Потому что.

— Заебись аргумент, — хмурился я, но давить не собирался.

Не хочет? Ну и хрен с ней.

Вот только долго сердиться на нее не получалось. Она была такой миленькой и смотрела на меня своими глазенками голубыми так, что я чувствовал себя Богом. А уж когда трахал ее, так вообще улетал в космос.

Отзывчивая. И не показушно, а инстинктивно. Выгибалась так страстно в моих руках, так чувственно. И каждый раз стеснялась, когда я зажимал ее в неподобающих местах. Губу прикусывала, чтобы не стонать. И вообще, стоны Софии Шаховой можно было возвести в абсолют. Слушал бы и слушал…

И да, все это было весело и прекрасно, но нужно было завязывать. Недельку поотрывался, но достаточно. Соня — просто баба, да классная и с ней у меня улетный секс, но… Она просто одна из миллиона других точно таких же баб. Да и ночью все кошки серы.

А потому я последний раз оторвался с ней и уехал в аэропорт, где наконец-то с третьей попытки, но все же сел в чертов самолет и улетел в Москву.

Вот только мосты на этот раз жечь не стал. И хрен его знает почему…

Дома сразу же ушел в отрыв. Пытался вытеснить образ Шаховой другими телками. Похожих больше не искал. Просто перебирал все подряд, пока в конец не заебался.

Меня не плющило. И не колбасило.

А в понедельник и вовсе случился ахтунг. У меня тупо не встал. Я зажал в раздевалке спортивного клуба знакомую девицу, долго мариновал ее и себя, но в итоге сдался.

Потому что она меня не возбуждала, блядь! От слова «совсем»!

И в мыслях, занозами сидели воспоминания о ней, о Соне Шаховой. О том, что с ней мне максимально круто, а вот с этими не очень. Почему? Почему именно с ней? Что в ней, блядь, такого, что меня до такой степени проняло?

Да, красивая. И фигура у нее просто пушка. Сиськи эти бесподобные и задница орехом. Но, епта, я что сопливый девственник, что исхожу слюной на первую попавшуюся красивую телку? Вон их сколько, на каждом шагу дева прекрасная мне глазками хлопает.

А мне Шахову подавай.

Что за сбой такой в матрице?

Короче, прокрастинировал я недолго. Смирился и набрал своего секретаря:

— Рит, не разбудил? — запоздало глянул я на часы — половина первого ночи.

— Нет, Роман Андреевич, — бодро ответила девушка.

— Билет мне в Питер нужен.

— За завтра? На утро?

— А раньше, что есть?

— Нет, ночные рейсы уже все улетели.

— Ладно, — недовольно вздохнул я, — давай на утро.

Летел к ней и думал, что я больной дебил. А когда наконец-то добрался до нее и набросился голодным зверем, все смотрел на нее, перся от процесса, но не переставал задаваться одним единственным вопросом, что бесконечно рвался из меня:

— Ну почему мне так хорошо с тобой, Соня?

Ответа не было. Чистый лист. И я продолжал тонуть в этом бесконечном колодце, не в силах выбраться, да и не имея, если честно, уже никакого желания делать это.

Пока не наступила гребаная пятница и мне на телефон не начали как из рога изобилия сыпаться сообщения от разных давалок. А я, дебил махровый, рядом с Соней забыл обо всем и тупо не отключил телефон.

Она все прочитала, и я резонно приготовился к выносу мозга. Бля, я даже его ждал, чтобы заиметь себе хотя бы что-то в пустую копилку ее минусов.

Вот только Соне, кажется, было до звезды на то, что я куролесил все выходные направо и налево. Она просто сунула мне в руки гаджет и пошагала в душ. А мне от этого ее равнодушия стало, пиздец как, некомфортно.

Как объяснить?

Ну вот с любой бы другой телкой я просто развел бы руками и сказал принимать меня таким, какой я есть. А с ней я начал оправдываться. Оправдываться, мать ее ети! И еще беситься, что она сваливает от меня на этом фоне.

И это все, ой, как мне не понравилось.

Довез ее до дома, а потом махнул к Северу в его загородный дом. Сутки молчал, мылся в бане, ел шашлык, пил пивас, смотрел на залив, даже скурил пару сигарет на нервяке. Хмурился. А потом меня прорвало.

— Гера, кажется, я зациклился.

— Тебе не кажется, — прихлебнул он пенного.

— Мне она не нужна, — выдохнул я наконец все, что меня раскаляло изнутри, — вообще не нужна. Понимаешь?

— Понимаю. Но только вопрос, Ром, какого черты ты трешься в Питере вторую неделю к ряду?

— Я еще один тендер слил, — признался я и выматерился.

— Ты сказочный долбаеб, Ветров, — флегматично поставил мне диагноз друг, — покажи уже Шахову долбанное видео и поставь точку во всех этих терках. Ты че из-за бабы развел эпопею, м-м?

— Просто…

— Да, Ром, все просто. Это просто телка. А тебе просто надо поехать в клуб, хорошенечко наебениться и потрахаться. Во и все.

— Ты думаешь я не пробовал? Все выходные гимнастикой занимался. Чуть не сдох от скуки.

— Неправильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь, — рассмеялся Север, — поехали в «Феромон», найдем тебе красивое и сексуальное противоядие от твоего недуга.

— Лучше два, — улыбнулся я.

— Лучше два, — согласно кивнул Гера.

И вот мы в ночном клубе. Громкий бит, огни цветомузыки, ладные цыпочки на подтанцовке, мягкая зона и дорогой алкоголь. А еще девочки, которых почти сразу цепляет Север с соседней зоны. Свеженькие, без видимого апгрейда на лицах. Улыбаются радостно. Довольные…

Через пару минут уже сидят с нами. С умным видом сосут кальян и потягивают коктейльчики, что-то чирикают. Одна под столом трогает мой вялый член. Он вообще не заинтересован в происходящем, но я не оставляю попыток заинтересовать его. Вот и вторая подключается, но результат один — нулевой.

А потом случается пиздец!

— Вау! — орет Север и громко свистит, — Вот это телка — я бы вдул.

Слежу за его взглядом, а затем буквально за секунду проваливаюсь с головой в ледяную прорубь, задыхаясь и, кажется, вообще забывая, как дышать.

Это Соня!

Моя Соня! В облегающей коротенькой кожаной юбчонке и черной прозрачной блузе, расшитой пайетками. Чертова черная мамба. И она идет своей мозговыносительной походкой от бедра мимо нас. Кидает в мою сторону всего лишь один взгляд, полный пренебрежения и усталости. И проходит дальше, высоко подняв голову.

А у меня вдруг со сверхзвуковой скоростью в голове собрался пазл, который ясно дал мне понять, почему я все тормозил с тем видео и сейчас выпал в астрал от всей этой ситуации.

Я испугался!

Впервые в жизни испугался, что могу потерять девчонку. Сильно. До спазма в животе и перехваченного дыхания.

Где-то рядом слышу дикий ржач Севера:

— Не нужна, Ромашка? Вообще не нужна, да?

Но мне уже плевать на него. На все плевать. Я выпутываюсь из цепких когтей двух ненужных мне девчонок и бегу за вслед за Шаховой.

— Соня, — разворачиваю я ее к себе, пытаясь лихорадочно придумать удобоваримое объяснение для своего поведения.

Но она только смотрит на меня, пожимает плечами и усмехается, а затем резко вскидывает руку, показывая мне средний палец и припечатывает:

— Да пошел ты, Рома!

Да пошел ты?

Не, Сонь, я, кажется, уже пришел…

Глава 24. Первая

Так, сейчас главное не перемудрить и не лохануться эпически.

Морда кирпичом. Хвост пистолетом. Взгляд прямой и слегка придурковатый.

Поехали!

Без лишних слов хватаю Соню за руку и тащу за собой, двигая прямиком к черному входу. Она что-то там вопит, пытается упираться, даже раз ухитрилась укусить меня за пальцы, но это я уже проходил. Крутанул ее и скрутил перед собой, чуть приподнял и понес вперед.

— Охрана! — завопила Шахова, когда мы проходили мимо здешних амбалов, но я лишь отрицательно мотнул головой на их вопросительный взгляд и один тут же отвернулся, равнодушно вглядываясь в толпу. Второй же услужливо открыл перед нами дверь в административные помещения.

Музыка тут же чуть стихает, и я слышу, как недовольно сопит Соня, не оставляя попыток выкрутиться из моего жесткого захвата.

— Да успокойся ты! — чуть встряхиваю ее, когда она сгибается, пытаясь вновь цапнуть меня за руку.

— Отпусти! Ты омерзителен мне! Немедленно, я сказала!

— Как скучно ты живешь, София Батьковна. Что, в клуб приехала только чтобы мимо моей зоны продефилировать и все? Ну кто так делает? Нет, уж, дорогуша, давай уж поскандалим по-человечески, — язвлю я и сворачиваю в последний коридор перед выходом.

— Не говори со мной! — и мне по голени в то же мгновение прилетает ее острой шпилькой.

— Ар-р-р, — рычу и прикусываю ей мочку уха. Несильно, но так чтобы и ее прострелило ощущениями.

Разворачиваю эту бешеную фурию и прижимаю к стене, попутно фиксируя одной рукой ее запястья. Тут же пытается двинуть мне коленом между ног, но я успеваю увернуться. Ржу бесшумно и еще сильнее втрамбовываю ее в стену своим телом. Зарываюсь носом в шелковистые локоны и вдыхаю полные легкие ее аромата — он чертовски чувственный и женственный — роза, груша, ваниль и еще что-то, присущее только этой конкретной девушке. Тут же вштыривает. А еще у меня встает.

Но это даже не удивительно. Рядом с Софией Шаховой я всегда готов, как чертов универсальный солдат.

Свободной рукой достаю телефон из заднего кармана джинсов и набираю Севера. Он, как чувствует, и тут же мне отвечает.

— Мне водитель нужен, Гер. Такси сейчас вообще не вариант.

— Не вопрос, Ромео. Олег на заднем дворе, — довольно тянет в трубку друг.

— От души! — отвечаю и тут же отключаюсь, а затем снова шиплю от боли. На ногу наступила, злыдня!

— Никуда я с тобой не поеду! — пыхтит Шахова и начинает реально рваться из моих рук.

— Успокойся! — рявкаю я.

— На хрен послан! Иди свои яйца к какой-нибудь другой дуре подкатывай! — в груди неожиданно стреляет, когда вижу, что с ее ресницы срывается слеза.

— Да твои они давно, яйца эти гребаные! — прихватываю я Соню за шею и чуть встряхиваю, прилично повышая голос.

Потому что бесит, блядь! А еще потому, что я не вру!

Реакции от нее не жду, просто скручиваю ее снова и несу на выход. Вижу черный Maybach Севера и целенаправленно шагаю к нему. Водитель тут же выходит из тачки и открывает нам заднюю дверь, куда я тут же закидываю странно присмиревшую Шахову. Сажусь следом, пытаюсь прижать к себе девчонку, но тут же выхватываю по лицу звонкую пощечину.

Округляю глаза, шиплю, хватаю ее за руку и тут же тяну на себя, накидываясь на ее губы. Но моментально отшатываюсь назад, прижимая руку к губам.

Укусила!

Вот же змеища строптивая!

— Куда едем, Роман Андреевич? — садится на свое место Олег.

— Набережная реки Крестовки, 5, - тут же выдает Соня и словно королевишна поправляет волосы.

Ну какая дочка прислуги? Кто поверит в эту дичь? Ей же даже при водителе ругаться со мной воспитание не позволяет.

— Отставить. Ждановская, 45, - называю я адрес своей квартиры и задергиваю шторки между нами и Олегом.

— Я не поеду к тебе. Сейчас же отвези меня домой, — шипит Соня.

— Нет, — рублю я и разворачиваюсь к ней, — сначала мы поговорим.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — и тут же уверенно затыкала пальцем в экран перед собой, включая какой-то фильм.

Еще один промах.

— Мне есть о чем, Соня. Например, о том, в чем я виноват. Итак, в чем?

Нервный смешок. Недовольно поджатые губы. Пиздец, она даже в гневе красивая до невозможности.

— Я встретился с другом и деловым партнером. Гера пригласил меня сходить с ним в клуб. Я ему не отказал. Или я и здесь косяк, м-м? Мне надо было у тебя отпроситься, Сонь? Или вообще забыть о подобных вольностях и сидеть в твоих ногах верной собачонкой? Ну, что ты притихла?

Снова фак мне в лицо. Вот же пися деловая.

— Ок, вижу тут у тебя нет возражений. Тогда едем дальше. Телки. У тебя из-за них так перемкнуло?

— Это у тебя перемкнуло, Рома! Срать я хотела на твои похождения!

— Какие, блядь, похождения? Я что на зоне этой кого-то обнимал? Целовал? Трахал? Нет! Я просто там сидел и бухал!

— Меня тошнит от тебя!

— Ну, заебись, Сонь. Прости, что я у мамы с папой такой симпатичный получился. Ясно? Север склеил себе девчонку, к нам подсели остальные ее подружки. Я не виноват, что они начали вести себя как бляди.

— Ах, ты не виноват…

— Надо было их на хуй послать, да, Сонь? — хотел было прикоснуться к ее ладони, но тут же получил по рукам.

— Отвали! От! Меня!!!

— Ну извини, мой косяк, если такое еще раз повториться, то, обещаю, что плюсом к посылу, буду давать еще и пенделя им волшебного. Идет?

— Ой, бля! Как от тебя избавиться?

— Дурища ты, Соня. Мне же кроме тебя никто не нужен!

— Заткнись! — и зажала ладошками уши, а я осторожно погладил ее по кудрявой голове.

— Только ты, Сонь, только ты…Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду и обещаю исправиться. Мамой клянусь! Ну да, идиот, согласен. Но ты, пожалуйста, поругай меня, но шашкой махать не надо. Сонь?

Но она только молчала, по-прежнему зажав уши руками, и никак больше на меня не реагировала.

Еще десять минут в пути и вот уже мы у моего дома. Но и тут мне никто не хотел облегчать задачу.

Из машины Соню пришлось буквально выковыривать. Она пиналась и отбивалась от меня, а потом и вовсе принялась шипеть мне в лицо оскорблениями. Снова скрутил и потащил к лифту, где Шахова окончательно разошлась, видимо, почувствовав себя в западне.

— Скотина похотливая! Беспринципный враль! У-у, как же ты меня бесишь!

— И ничего не враль!

— Я не верю тебе! Не верю! Ясно?

— Соня…

— Пусти! Ты не имеешь никакого права удерживать меня!

Остаток пути до моей квартиры я молча слушал поток обвинительных речей и гневных сентенций. И нет, это не была типичная бабская истерика. Просто Соня реально пыталась сбежать от меня, сверкая пятками. А я никак не мог этого допустить.

Меня прям выворачивало от одной только мысли, что она смоется от меня и нафантазирует себе проблему галактических масштабов. У баб это вообще любимое занятие.

И я не готов был ее отпустить. И.… даже получал какой-то извращенный кайф от того, что Соня больше не равнодушна, как днем ранее, а наоборот хлещет эмоциями, которые все до единой принадлежат мне одному.

Но как-бы там ни было с этим всем спектаклем пора было кончать. Поругались и хватит, пора переходить к следующей стадии.

Ввалился в квартиру и направился прямиком в ванную, где закинул брыкающуюся и бранящуюся девчонку в душевую кабину. А дальше, пока она еще не пришла в себя, жмакнул на вентиль подачи воды.

— Рома! — завизжала девчонка и потрясенно замерла с открытым ртом, ошарашенно разведя руки в стороны.

— Сонь, давай мириться, — шагнул я к ней и тоже промок.

— Ты совсем охренел? Я как теперь домой поеду?

— Никак, — протянул я руку и расстегнул пуговицу на ее блузке.

— Руки свои убрал от меня! Иди своих кошек драных ими трогай!

— Ты моя кошка и сегодня пока еще не драная. Непорядок. Давай исправлять? — шаг ближе, быстрый поцелуй в шею и еще одну пуговицу долой.

— Не трогай меня! Рома! Пожалуйста! — в ее глазах плещется паника, а я почти выдыхаю напряжение из легких.

Все, почти добил.

— Я не могу тебя не трогать, Соня. Рад бы тебе угодить, да не могу. Я плотно подсел на тебя, другие не вставляют. Вообще! Ну как же ты этого не видишь? Мне на этих телок было насрать! В голове только ты.

— Нет! Не верю!

— Да!

— Ты только о сексе и думаешь! — обвинительно ткнула меня пальцем в грудь, когда я расстегнул еще две пуговицы.

— К черту секс, только прости меня!

Губы к губам. Целую жадно. Загораюсь за секунду. Вспыхиваю. Но Соня не отвечает, дрожит вся в моих руках, но упрямо стоит на своем. Гордая, упрямая, охуенная.

Моя!

Медленно раздеваю ее. Расстегиваю юбку, тихо ругаюсь матом, когда вижу под ней ажурные чулки и слишком сексуальный пояс с трусиками. На хер я, дебил, писанулся?

В штанах давно все колом. Болезненно скручивает от невозможности быть немедленно внутри нее. Но я терплю. Только планомерно срываю с нее мокрые тряпки. А потом и с себя.

— Мне домой надо, Ром, — почти хнычет.

— Тебе надо быть со мной. Больше нигде!

Наливаю в руку ягодный гель для душа и начинаю медленно мыть ее, вопросительно и просительно заглядывая в голубые, обиженные глаза. Прохожусь по соскам, по округлой попке, ныряю между ног, дотрагиваясь до нежных губок, и все шепчу без остановки:

— Прости меня, прости, прости…

Спустя минут пять, когда она уже прерывисто дышит и подрагивает в моих руках, вытаскиваю ее из душа, кутаю в огромное банное полотенце и несу в комнату, где аккуратно укладываю на кровать.

— Рома, пожалуйста, уйди, — натягивает на себя одеяло, — мне надо побыть одной и подумать. Прошу тебя.

Нашла дурака! Обиженным девочкам думать противопоказанно!

Качаю головой и ложусь рядом с ней, кутая ее и прижимая к себе ближе. Целую веки, нос, щеки, нежно прикусываю за подбородок, осторожно провожу губами по ее губам. И почти умираю от желания, пытаясь сдержать свое же обещание.

— Спи, — шепчу и сам прикрываю глаза, ощущая внутри себя гребаным героем в лосинах и плаще.

Уболтал! Сука, медаль мне!

Спустя минут пятнадцать Соня все-таки засыпает. Дыхание ее выравнивается, а тело расслабляется. А я не могу последовать за ней. Я рядом с этой девчонкой похотливый ебарь-террорист, да! И я не понимаю, что с этим всем делать, кроме того, чтобы…

Чуть опускаю вниз одеяло и жадно рассматриваю ее шикарное тело в свете ночного города. Сглатываю и все-таки прикасаюсь пальцами к ее пупку. Веду ниже, прохожусь подушечками пальцев по ее девочке и закатываю глаза, потому что член дергается, желая туда — в нее.

Вот прямщас!

Склоняюсь, облизываю сосок, легонько втягиваю его в себя и снова, почти умираю от желания, когда слышу ее тихий сонный стон.

Ну, пиздец!

Совсем откидываю одеяло и осторожно развожу ее ноги в стороны, а потом смотрю на нее во все глаза, понимая, что впервые в жизни хочу целовать девушку там.

Я никогда этого не хотел. Даже не думал об этом и уж тем более никогда этого не делал. А вот Соню хотел. Хотел вылизать ее всю, чтобы ее разорвало от наслаждения. И я не стал себя сдерживать, согнул ее ноги в коленях, подхватил под попу, склонился над ней и тут же влажно накрыл ее клитор своим ртом.

И чуть не кончил от кайфа. От ее вкуса и запаха. И от того, что она чуть приподняла ко мне свои бедра и со стоном выдохнула:

— Рома… ах… что ты делаешь?

— Ты первая, Сонь. Только тебя вот так хочу…

А дальше мы оба улетели за грань. Я мучил Соню и себя, ласкал ее языком, пока она в голос не начала меня умолять о пощаде, но даже тогда я не остановился. Почти зашвыривал ее в нирвану, но тут же возвращал обратно, легонько шлепая по напряженному клитору или вовсе останавливаясь, дуя на разбухшие складочки. А затем снова врезался в нее языком и губами, чуть растягивая вход пальцами.

Пока окончательно не добился своего.

— Рома! Рома! Пожалуйста…

— Никакого секса, Сонь, я же обещал.

— К черту!

И меня не нужно было просить дважды. Мой раскаленный член только этого и ждал. И я ворвался в нее, сразу переходя к жесткому, размашистому темпу. Соня кончила тут же, а потом еще раз спустя минут десять, а я почти последовал за ней, но в самый последний момент понял, что опять забыл о защите.

Рывком встал с кровати и подтащил к себе разомлевшую в конец девчонку. Потянул ее за руку, приподнял и вложил свой член в ее ладошку.

— Я не умею, — стыдливо.

— И слава Богу, — почти зарычал я, стоило мне только представить, что она могла хоть с кем-то в этом практиковаться.

А уже в следующее мгновение позабыл обо всем и чуть не сдох от острого приступа кайфа, что прошил меня полностью с ног до головы. Потому что ее губы обхватили мой стояк, а затем и язычок несмело скользнул по чувствительной головке.

Большего мне было и не нужно, чтобы попасть в свой персональный рай. Окунулся в него с головой, нахлебался наслаждением, а потом понял, что вот так хорошо мне не было никогда.

Только с ней. С девочкой, которая была сестрой моего самого заклятого врага. И пора было с этим что-то решать. Потому что я был не готов ее отпустить. Она мне была просто нужна и черт его знает почему.

— Ты ужасный человек, Рома, — уже засыпая пробормотала Соня, кутаясь в моих объятиях.

А я только улыбался и тихо ответил, когда она уже заснула:

— Ты даже не представляешь себе насколько…

Глава 25. Решение, решение…

Такое чумовое утро. Я не один. Я с Соней и ее сонное, податливое тело в моих объятиях. Руки рефлекторно блуждают по ее соблазнительным изгибам. Медленно, не спеша, смакуя то, как постепенно начинает просыпаться для меня ее тело. Как наливается ее грудь, как твердеют горошинки сосков, как набухает ее киска и становится влажной.

Меня вставляет капитально.

В голове сплошной сладкий кисель. Мне так это нравится — вот так изводить ее еще в полудреме.

Член ломит от возбуждения, но я не тороплюсь, только вожу головкой по скользким губкам, а сам легонько покусываю ее за плечико, наблюдая как по идеальной коже начинают бегать мурашки.

Что-то мурлычет сдавленно и оттопыривает попку, выпрашивая более тесного контакта, но я сегодня нехороший мальчик и не собираюсь так быстро завершать то, что только начал и чего так долго ждал.

Я продолжаю накручивать ее тело. Глажу, пощипываю, целую. Чуть разворачиваю ее к себе и жадно всасываю сосок, а затем и прикусываю его, выбивая из Сони тихий, жалобный стон. И все продолжаю потираться раскаленным членом ее мокренькую девочку, всего лишь немного погружаясь в нее головкой, но не более.

— Ро…ма…

Шепчет, задыхаясь, а меня от ее реакции просто уносит и разматывает. Тело гудит, как под высоковольтным напряжением, а легкие не справляются, работая в надрыв. И я срываюсь, не выдерживая этой сладкой пытки.

Раскатываю защиту и очень медленно вхожу в нее, слыша, как она облегченно выдыхает и кошкой выгибается в моих руках. Я беру Соню медленно, пока она не начинает хныкать, умоляя дать ей уже наконец-то кончить.

— Ну, пожалуйста…Рома…

О, вот так мне нравится. Так я готов ей дать все, что она попросит. Одной рукой жестко фиксирую ее за волосы, второй прихватываю за подбородок, отправляя два пальца в ее рот. И наконец-то начинаю наращивать темп, трахая ее все сильнее и сильнее, глубже и глубже.

Ее язык облизывает и чуть прикусывает мои пальцы. И вот уже сама она начинает подмахивать мне, вздрагивая всем телом и сокращаясь, бурно кончая. А я сразу же вслед за ней, почти не в состоянии переварить ту дозу кайфа, что разом была впрыснута в мою кровь.

Размазало.

Жестко.

Упал на подушку, сгреб девчонку в объятия, вдохнул полными легкими ее запах и зарычал, прикусывая ее в районе затылка.

— Вот так хочу, Сонь…

И сам охренел от того, что сказал. И того, что это чистая правда. Мне супер с ней. Мне супер, что ей супер со мной.

Развернулась ко мне, обняла крепко, стиснула ручками, закинув на мое бедро свою ногу и замерла. Чуть отклонилась через время, зажала между ладошками мое лицо и начала покрывать его короткими, отрывистыми поцелуями.

Глаза закрыты, реснички подрагивают. Такая милая, такая чертовски красивая.

А у меня от этой ее нежности за ребрами что-то дрогнуло. Заныло.

Фигня какая-то…

— Рома, — шепчет, — скорее прощайся со мной.

— Почему?

— Потому что бабуля убьет меня за то, что я не ночевала дома.

— Не убьет. Ты мне еще нужна. Щас поедем, прикупим тебе спортивный костюм, скажешь с утра была на пробежке.

— Думаешь проканает? — улыбнулась мне и потерлась носом о мой нос.

Черт, так приятно…

— Уверен, — скопировал я ее жест и улыбнулся в ответ.

План был прост и до безобразия бесхитростен, но сработал на ура. Я выдал Соне свои чистые вещи, а потом мы поехали и приодели ее. И вообще я высказался, что неплохо было бы иметь у меня дома сменный гардероб для нее. Слова вылетели неожиданно, но не вызвали отторжения. Да и девчонка только покраснела и кивнула.

И понеслось…

Каждую свободную минуту своего плотного графика я проводил с Соней. Обеды вместе, после работы в Питерском филиале снова летел к ней, поздно вечером вез ее домой. Но не уезжал, а ждал в тени деревьев, когда она снова под покровом темноты выйдет ко мне, чтобы быть со мной всю ночь.

Целая неделя прошла, а я только во вкус вошел.

Мало. Еще. Хочу!

Поцелуи под фонтанами. Пьяные трамваи. Крыши Питера. Разговоры до утра. Бесконечные кофейные дни. Тонны сообщений. Комфортное молчание. Крышесносный секс. Нет, секс в данной цепочке нужно было поставить на первое место. Потому что я в этой близости почти растворился и плавал обдолбанной счастливой кучкой, с улыбкой глядя на происходящее.

— Меня тошнит от твоего вида, Рома. Фу! — высказался Север, когда я наконец-то нашел время для встречи с ним.

— Да плевал я на твою тошноту, Герман, — закинул я руки за голову и глянул на часы.

Блин, еще долго. Софию забирать с тренировки еще только через полтора часа. Но зато потом…м-м-м…

— Ну, хорошо, друг мой сердечный. А дальше-то что? Шахова небось в Москве учится или даже за бугром, меньше, чем через месяц ее приберет к рукам семья и Данилка. И че ты тогда делать-то будешь?

Ой, блядь, как я не любил вот эти вот разговоры. Они мне с самим собой печенку-то проели вдоль и поперек, а теперь и Северов подключился.

Резко встал с кресла и подошел к окну, задумчиво разглядывая темные воды реки Мойки.

— Чего молчишь? Решил все-таки закруглиться с девчонкой?

— Нет, Гер, не решил, — вздохнул я, и снова прокрутил мысленно все возможные сценарии развития событий.

— Не решил, — потянул друг и замолчал, давая мне время смириться с неизбежным.

Но я уже перебрал в голове все варианты. И только один из них был реально рабочим. Потому что, как бы не развивались отношения между мной и Шаховой, она пошлет меня на хер, как только узнает мою настоящую фамилию и тот факт, что я ей врал столько времени. И что всю дорогу знал, кто она на самом деле.

А уж если Соня пронюхает про все грязные подробности, то все, считайте, мне пиздец! И никакой шантаж не поможет. Никакая правда уже не усмирит ее, даже максимально припудренная.

В этой девчонке гордости вагон и маленькая тележка. Я не вывезу потом.

Да и терять ее сейчас я не хотел. Я не пресытился. Мне нужно было время, чтобы усмирить свои желания. А дальше видно уж будет. И потому выход был только один.

— Я на ней женюсь.

— Че? — Север аж со стула подскочил и подошел ко мне, пытаясь заглянуть в глаза и понять, не спятил ли я часом.

— Лицо попроще сделай, Гер.

— Вот ты мне скажи, ты реально ебнулся или так, прикалываешься изредка?

— Рано или поздно, но мне все равно пришлось бы обзавестись женой и выводком наследников, так что…

— А-а! Так вот о чем ты толкуешь? — и от души рассмеялся, — Ты хочешь навсегда рассорить ее с братом, чтобы он даже не смел дернуться в твою сторону? Пожизненный иммунитет от этого мудака, так? Сука, да у Шахова рак мозга на этом фоне разовьется, когда он узнает, что именно ты провернул.

И заржал как конь.

А я только стоял и тупо смотрел на него, пытаясь сам себе доказать, что все сказанное Северовым правда.

— Я кольцо купил. Хочу сделать ей предложение во вторник, — сглотнул я и от чего-то внутренне содрогнулся.

— Это восьмого, что ли? На свой День рождения? Не знал, что ты гребаный романтик. Ну нормас. Покажешь колечко?

— На столе вон коробка, — кивнул я, и Гера тут же двинул, куда сказано.

Открыл. Присвистнул.

— Ну нихуя ж себе! Сколько тут карат, Ромео?

— Я не знаю, — пожал плечами, — выбирал, чтобы было красиво.

— Ну, что-ж, тогда желаю тебе удачи, приятель.

К черту!

Глава 26. Нагулялась?

— Ого, как здорово, Сонь, — крутит в руках билеты на концерт Маня.

— Ага, Рома как будто мысли мои читает, я только афишу увидела, а он раз и уже достает из бардачка два приглашения.

— С ума сойти! Я обожаю эту группу!

— Я тоже, — улыбаюсь я и оглядываю свой наряд в зеркале.

— «Бывшие» больше не пишут? — ехидно спросила Маня, приподнимая брови.

— Пишут, — вздыхаю я, — но он планомерно всех кидает в бан.

— И клуб ему простила?

— Там было без шансов, Маня. С его колокольни все выглядит так красиво — не прикопаешься, да и я рядом с ним просто теряю мозги и начинаю тупо пускать слюни. Чертова магия. Смотрит на меня своими глазищами, у-у-у, и все — тушите свет.

— Знаешь, Сонька, мне кажется, что тебе надо рассказать ему всю правду. О себе, о договоренности с Ильясовыми, о том, что ты своего Рому любишь, в конце-то концов. Может он поможет тебе решить все эти проблемы?

— Мы знакомы без году неделю, — фыркаю я.

— Ну и что? А вдруг у него все серьезно? И что тогда?

— Да не знаю я, что тогда! Да и у него во вторник День рождения, Мань. А тут я со своими заморочками, — тяжело вздохнула и присела на краешек кровати, перебирая пальцами огненные кудри подруги.

— Но что, если он не оставит тебя? — очень осторожно, шепотом спросила Марьяна.

— Доверюсь, — без малейшего раздумья ответила я, но сама же испугалась того, что сказала.

— Семья откажется от тебя, назад дороги уже не будет.

— Понимаю. Другое дело, если он скажет, что все это для него слишком сложно и уйдет. Вот тогда я не знаю, что буду делать.

— Да уж, куда не кинься — повсюду радужные перспективы.

— Чертов мыльный пузырь, — прикрываю я глаза и почти до крови прикусываю нижнюю губу.

Но что, если она права? Что, если рискнуть? Я в любом случае ничего не теряю, верно?

Вот только думать об этом бесконечно было мучительно, а потому я откинула все мысли и вновь окунулась в Рому и его, бьющее через край обаяние. Мне было так хорошо с ним, всю эту бесконечную, но такую короткую неделю.

Каждый день был наполнен смыслом. В наших разговорах. В прогулках под дождем. В глазах, смотрящих на радугу. В поцелуях, встречающих рассвет. В сгоревшей яичнице, пока мы любили друг друга прямо на кухонном столе. В совместных походах по магазинам. В нескончаемых переписках. В молчании, когда все понятно без лишних слов.

А еще Рома так смотрел на меня, что я с каждым днем начинала верить, что все это между нами по-настоящему. Что он может любить меня так же, как и я его. Когда только рядом с ним я живая, а стоит нам расстаться и все — маленькая смерть.

И оставалось лишь с ужасом ждать, когда время и обстоятельства все-таки поставят жирную точку между нами. Я и так каждый божий день рисковала, выдумывая для бабули все новые и новые причины, чтобы откосить от важных дел, в угоду встреч с Ромой. А еще не краснеть каждое утро, когда приходилось врать, что я вернулась с утренней пробежки или красться в дом с первыми петухами.

«Ай, плевать, я подумаю об этом позже», — отмахнулась я от тухлых дум, попрощалась с Маней и побежала к Роме, который уже дожидался меня в тени деревьев.

И снова был чудесный вечер. И любимая группа играла как никогда. И я танцевала, вскидывая руки в безграничное, звездное небо. И любила. И жила.

— Понравился концерт? — спросил и переплел наши пальцы, уже сидя в машине, Рома.

— Это было вау! — выдохнула я свой восторг и тут же застонала, так как рот мне заткнули наглым, влажным поцелуем.

А я никогда не была против. Только зарылась пальчиками в его короткие волосы на затылке и растворилась без остатка в искрящих эмоциях.

— На выходные поедем в Вырицу. Будем ловить рыбу, жарить шашлык и кормить комаров. Так что, Сонь, завтра надо у бабули опять отпроситься с ночевкой к подруге.

— Рано или поздно, но она узнает, что я ей бессовестным образом вру, — нервно прикусила я кончик языка.

— Познакомь нас и проблема решена, — впился он в меня своими зелеными глазами, а я стыдливо отвела свои, не зная, что на этот раз выдать ему за правду.

— Может позже…

И Рома не давил, только целовал еще жарче, а потом и вовсе закинул меня на заднее сидение, где поставил раком, чуть приспустил трусики и оттрахал, пока я изо всех сил старалась не стонать в голос. Хватало и того, что наша машина характерно покачивалась в центре запруженной стоянки.

А потом были выходные. Жара. И только мы вдвоем в домике на самом берегу реки Оредеж. И да, рыбалка тоже была. Для этого Рома разбудил меня аж в четыре утра, а затем закинул в лодку вместе со спиннингом, снастями и корзинкой с едой.

Знаете, я думала рыбалка — это скучно и нудно. Но в компании Красавина все превращалось в праздник. А уж когда на его удочку клюнула первая щука…

— Рыба! — вопила я радостно и хлопала в ладоши, а Рома только смеялся и качал головой.

— Как думаешь, золотая?

— Оу…к тебе другая и подплыть не осмелится, — фыркнула я.

— Это да, верно ты подметила, — подмигнул мне парень и я закатила глаза, а он опять расхохотался.

— Ого, какая здоровая!

— Да, неплохая, килограмма полтора будет. Эй, ты чего?

— Жалко мне ее, — шмыгнула я носом, — а вдруг там у нее семья, дети?

— Ипотека на тридцать лет?

— Дурак!

— Мы ее отпустим, Сонь, не реви.

И правда, снял с крючка рыбину и отпустил в темные воды Оредежа. А я в него еще сильнее влюбилась. Прижалась к сильному телу и чуть не выпалила те самые заветные три слова, но вовремя исправилась.

— Я тебя…обожаю, ты такой великодушный.

— Вот же тебе повезло, — поцеловал кончик моего носа Рома, а я блаженно зажмурилась.

Это были прекрасные выходные, полные смеха и пронзительных эмоций, долгих поцелуев и жаркого секса. И так не хотелось домой. Хотелось навсегда остаться здесь, в этой сказке, в дали от реального и жестокого мира.

Но всему приходит конец. Вот и нам пришлось возвращаться в Питер.

— Хочешь порулить? — спрашивает Рома и протягивает мне ключи от своей черной фурии, но я качаю головой.

— Нет, Ром. Я не очень-то люблю это дело, предпочитаю такси или тебя в качестве извозчика.

И получаю в ответ закономерный поцелуй в губы.

— Завтра целый день буду работать, чтобы вторник провести только с тобой, — произнес Красавин, когда много позже его машина остановилась у моего дома.

— Что, приглашаешь меня на свой День рождения? — усмехнулась я.

— Приглашаю, — чуть оттянул вниз майку вместе с чашечкой бюстгальтера и нагло лизнул мой сосок.

— Ах, — тут же потеряла я нить разговора.

— Все, маленькая, беги, давай, усыпляй бабушку и возвращайся ко мне.

— М-м… хорошо, я быстро.

Последний поцелуй и я упорхнула, чтобы через несколько часов снова быть с ним и под ним. Дрожать в его руках и улетать к звездам, пока он делает со мной все, что ему заблагорассудится. А я не могла сказать ему «нет», потому что сама давилась нашей страстью про запас.

Рано утром в понедельник Рома везет меня домой. Бабуля и дед еще спят, и я незаметно просачиваюсь в свою комнату, а потом делаю морду кирпичом и хвост пистолетом. После завтрака получаю сообщение, что подарок для именинника готов и радостно взвизгиваю.

— Господи, что такое? — паникует бабуля.

— Мне в город надо, буквально на часик, пришел важный заказ.

— Ага, заказ. Ну тогда надо забирать, — улыбается она мне загадочно, а я ей и убегаю собираться.

А дальше вызываю такси и спешу к ювелиру. Это памятная монетка с изображением профиля Ромы на аверсе и датой нашего знакомства с географическими координатами на реверсе. Красивая прозрачная коробка внутрь еще одной — красной и бархатной. И бантик, как вишенка на торте.

И стоило мне только рассчитаться за заказ, как мой телефон ожил. Рома!

— Слушаю?

— Ты где?

— В центре, недалеко от Исаакия.

— Ах, ты ж моя хорошая, — мурлычет, да так довольно.

— А что такое?

— Соскучился. Поделись геолокацией, я сейчас подъеду.

И я делаю все, как он сказал, а спустя всего десять минут начинаю весело пританцовывать, завидев его автомобиль, абсолютно не замечая, что за мной уже следят. Радостно запрыгиваю на Рому, обнимая за шею и врезаясь в его губы своими губами, целую и вся таю от любви и его горячих прикосновений.

— Я хочу тебя, — шепчет, прикусывая нежную кожу на моей шее.

— Так возьми, — улыбаюсь я в его глаза.

И скорее в машину, затем к нему на Петроградку. Еле удержали себя в руках, но прямо с порога скатились в пропасть страсти. Быстро, страстно, разрывая на мне кружевные трусики. Тело гудит, нервы жалобно стонут, по венам жидкий огонь, а в голове только и мысли, что я хочу Рому себе навсегда. Его член вколачивается в меня словно отбойный молоток, а потом и я сама прыгаю на нем, наслаждаясь тем, как он смотрит на меня, чуть приподнимая мою грудь кверху и прикусывая полную нижнюю губу.

Кончаю так, что сознание просто покидает мое бренное, разомлевшее тело. А потом тихо хихикаю, когда Рома одевает меня, шутливо бормоча, что везде опоздал из-за моих поползновений до его святой и непорочной персоны.

— Что за коробулька? — кивает он мне на маленький пакетик, когда мы снова возвращаемся в машину.

— Это на завтра. Твой подарок.

— Капец, Сонь. Я хочу сейчас!

— Нельзя дарить раньше времени, это к страданиям и горьким слезам, — поучительно вещаю я, но Роме плевать на приметы с высокой колокольни.

— Да бред это все, маленькая. Дари сейчас. Дари, дари, дари, — канючит и зацеловывает меня всю, пока я со смехом ему не сдаюсь.

— Блин, Рома, ты просто невозможный! Ну ладно, ладно! С Днем рождения! — и все-таки вручаю ему коробочку, которую он сразу же принимается открывать с озорным блеском в зеленых глазах.

— Офигеть, — бормочет он, разглядывая монетку, — это очень круто, Соня! Ты прям меня увековечила. Нет слов, одни эмоции. Спасибо, маленькая!

— Не за что, — принимаю я от Ромы поцелуй, радуясь до безобразия, что смогла ему угодить.

— Есть за что, — выдыхает он и перетягивает меня к себе на колени, набрасываясь на мои губы, словно голодный зверь.

— Ты чудовище! — шиплю я, смотря на то, как он раскатывает на своем внушительном стояке презерватив.

— Твое чудовище, — рычит он и насаживает меня на себя.

И мы снова улетаем.

У моего дома оказываемся еще через полчаса и Рома качает головой.

— Сегодня придется задержаться, но к часам девяти я освобожусь. Ты как?

— Я буду ждать, — кончиками пальцев нежно очерчиваю я линию его подбородка.

— Поужинаем где-то или сразу ко мне?

— Поужинаем, — киваю я и прикрываю глаза, прикасаясь лбом к его лбу.

— Тогда я забронирую стол на девять.

— Угу.

— Заехать за тобой?

— Нет, скинь адрес, я сама возьму такси. Пусть будет свидание. Можно?

— Нужно, — тихо смеется Рома, а потом стонет обреченно, поглядывая на часы, — капец, мне надо ехать, маленькая.

— Тогда выгоняй, я сама не могу уйти.

— Сонь…

— Ладно, ладно, — слажу с его колен, поправляю на себе сарафан и все-таки покидаю салон его автомобиля.

И понуро бреду домой. Эх, скорей бы уже девять вечера и опять жить!

Захожу в странно притихший дом, но не придаю этому никакого значения. Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю к себе, а затем толкаю дверь в свою комнату.

И тут же тихо вскрикиваю.

У окна, сцепив руки за спиной, стоит мой брат. Стоит и смотрит на меня так, как будто хочет придушить голыми руками.

— Ну, здравствуй, сестрица. Нагулялась?

Боже…

Глава 27. Открой глаза

— Д…Даня?

Я не знаю, к чему я спрашиваю это. Может надеюсь, что брат всего лишь плод моей фантазии — галлюцинация. Или я просто сплю и вижу свой самый страшный и жуткий кошмар. Но нет…

— Ну че ты шарежки на меня свои выпучила? Рассказывай, давай. Как дела твои? Что нового? Как поживаешь?

— Н-нормально, — переминаюсь с ноги на ногу и почти скатываюсь во внутреннюю истерику.

— Нормально?

— Да.

— Ну что же ты прибедняешься, сестрица? Я думал у тебя все заебись, а тут оказывается всего лишь нормально? — его саркастический тон больно ранит, но я стараюсь держаться изо всех сил.

— Дань…

— С кем ты сейчас была?

— Ни с кем.

— С кем, Соня?

— Я была одна.

— Хватит мне пиздеть! — буквально взрывается брат и я нечеловеческим усилием заставляю себя не срываться в слезы.

— Не ори на меня! — все-таки смахиваю я предательскую влагу с глаз.

— Ах, не орать? Может мне молиться на тебя, Сонь?

— Нет, но…

— Я последний раз спрашиваю, сестра! С кем ты была у Исаакия?

Сердце на вылет. Мозги в кашу. Кровь свернулась. Легкие горят. Схватилась за косяк, потому что колени подогнулись и все мои надежды развеялись как дым.

Он видел…

— С парнем, — выдыхаю я отчаянно.

— Так, с этим разобрались. С парнем, значит. И че ты этому парню позволила, дорогая моя сестра, м-м?

— Даня, пожалуйста, — сложила я руки в умоляющем жесте и сделала шаг ему навстречу, а он стремительно и резко ко мне.

И навис надо мной, высверливая дырку у меня во лбу и презрительно поджимая губы.

— Что. Ты. Ему. Позволила?

— Дань…

— Он трахал тебя? Отвечай мне, Соня?

— Боже…

— Давай-ка я напомню тебе, сестра, раз твоя память тебе изменяет. Ты продана. И девственность твоя тоже продана. За охулиард бабла, блядь. Смекаешь? Ты на хер не нужна Ильясовым, если тебя уже кто-то поимел. Это тебе понятно, гребаная ты дура?

— Я его люблю.

— Ах, любишь. Ну, тогда не проблема. Только вот маленький вопрос, Соня — что ты знаешь о том, перед кем ты раздвигала ноги? Ради кого, черт возьми, все веселье?

— Его зовут Рома, — словно послушная овца пробормотала я.

— Рома. Как мило. А дальше?

— Красавин.

И на этом самом месте мой брат рассмеялся так, будто бы я рассказала ему самый забавный анекдот в мире.

— Красавин?

— Да.

— Ебаный стыд, Сонь, — впечатался он лицом в раскрытую ладонь, сотрясаясь от злого смеха всем телом.

— Почему ты смеешься? — стиснула я руки на животе, почти загибаясь от ужаса.

— Потому что ты, пиздец, смешная, сестренка!

— Дань, — умоляюще протянула я ему руку.

— Значит Рома Красавин? Ага, замечательно. Что еще, м-м? Или этой информации было достаточно для твоего мозга, чтобы ты растеклась лужицей и влюбилась?

А я впала в какой-то ступор, потому что брат был прав. Кроме имени и фамилии я не знала про Рому ничего. Ну, день его рождения не в счет. А по факту? Кто он? Чем занимается? Кто его родители?

Я не знала о Роме ничего, кроме того, что он единственный ребенок в семье, что он почти не ест сладкое, а еще, что его любимый цвет черный. Но разве я могла рассказать такое брату? Он же меня просто еще раз пустит на смех.

Поэтому я только молчала, качала головой и плакала, не зная, что еще сказать в свое оправдание.

Даня же развернулся, прошел в глубину комнаты и опустился в кресло у окна, отворачиваясь от меня и недовольно поджимая губы. А я так и осталась стоять на своем месте, ожидая для себя приговора.

— Дура ты, Соня. Маленькая, глупенькая и совсем не знаешь того, перед кем ноги раздвинула. Да, его зовут Рома, вот только фамилия у него не Красавин, а Ветров.

Я сначала даже не поняла, что такое он сказал. Просто стояла и хлопала своими глазами, не в силах нормально переваривать информацию. Но вот слова наконец-то сложили пазл в моей голове и смысл сказанного шарахнул по мозгам ударом молота, прибивая меня намертво.

— Ветров? — тупо переспрашиваю я.

— Да. Тот самый Ветров, который поимел мою невесту накануне свадьбы. Помнишь такого?

— Я…нет! Я тебе не верю! — затрясла я головой, а потом и вовсе вцепилась в свои волосы, раздираемая противоречиями.

— А еще он снял зажигательное хоум-видео с участием Дианы. Вполне вероятно, что теперь и с тобой у него есть точно такое же. Рома это любит и практикует, знаешь ли.

— Ты врешь! — закричала я и все-таки расплакалась.

— А зачем мне тебе врать?

— Боже! — заметалась я по комнате, — Я должна ему позвонить! Я поговорю с ним, и он все мне объяснит! Он докажет тебе, что все это просто какое-то недоразумение! Я вне ваших разборок!

Достала телефон из сумочки, но брат тут же поднялся и выхватил из моих рук гаджет.

— Даня, пожалуйста!

— Этот человек профессиональный лжец, Соня. Он навешает на твои симпатичные ушки столько лапши, что ты поверишь даже в то, что он новый мессия.

— Нет, нет…

— Да! Соня, прими за факт — ты на хрен ему не нужна. Ветров запудрил тебе мозги и поимел только потому, что ему было необходимо достать меня, так как я крепко прижал ему яйца. И у него это очень хорошо получилось. Но на этом все! Ты ему никуда не упиралась, ибо он стопроцентная ходячая блядь! Знаешь, сколько у него телок, Соня? Ты думаешь, он разменяет свою веселую жизнь на тебя? Не будь идиоткой, сестра! Открой глаза!

— Я хочу, чтобы он сам мне это сказал!

— Он скажет только то, что ты захочешь услышать, Соня. А потом будет потешаться над тобой, глядя на то, как ты бегаешь за ним, словно карманная собачонка.

— О, Боже, это все неправда! Неправда, Даня, — уже форменно рыдала я, не в силах выдержать этой ударной волны обвинений.

Но факты неумолимо давили меня, подсовывая подсознанию картинки, где Рома сидит в клубе с красивыми незнакомыми девушками, а потом скидывает надоедливые сообщения от них же. И внутренности плавились, облитые серной кислотой. Вот уже и сердце едва бьется, визжа и корчась в муках от боли.

— Сонь, если тебе нужна правда, то я помогу тебе ее услышать. Хочешь?

Но я только продолжала плакать и отрицательно мотать головой, не в силах вывезти весь этот кошмар. А потом еще горше всхлипывала, понимая, почему именно Рома пропал на неделю после нашего первого раза, а затем еще раз уезжал в Москву типа по работе.

Ведь я все это знала! Знала, черт возьми, но предпочла закрыть глаза на очевидные факты. Я так любила его! Я готова была предать семью ради него! Я была готова на все, черт возьми!

— Возможно, что я не прав. Возможно! Но ты должна знать наверняка, сестра. Ты хочешь правду?

— Хочу, — жалобно простонала я.

— Хорошо, ты ее получишь. Обещаю! Но больше никаких глупостей, ты поняла меня?

— Д-да…

Кивнула я и посмотрела в темные глаза своего брата, про себя умоляя небо не разбивать мне сердце и надежду на счастье.

Вот только…услышит ли оно меня?

Глава 28. Уходим на закат

Пока идет онлайн-совещание я тону в своих мыслях, крутя в руках ту самую коробочку с кольцом.

Честно? Я вообще жениться не собирался. Ну, как бы совершенно не рассматривал для себя такую возможность. Потому как, ну нафига? Мне и так было больше, чем просто заебись.

А теперь вот собираюсь это сделать и в душе не чувствую никаких внутренних протестов. В голове тихо, лишь неприятно ворочается мысль о том, что Соня может не захотеть идти против семьи, в силу своего возраста или страха перед последствиями.

В остальном же…

Я планировал завтра с ней обо всем поговорить. О том, что знаю, кто она на самом деле. Но вот как самому признаться в том, кто я есть? С этим были определенные сложности.

Ведь Соня сто процентов в курсе, кто такой Рома Ветров и что он сделал с невестой ее брата.

Пиздец!

Вот и получалось, что говорить ей об этом всем дерьме я решил только после того, как нас распишут. Об этом я уже договорился, осталось нам только прийти в цитадель брачующихся и все. Соня будет моей, а дальше уж я навалю ей в уши столько ванили, что девчонке будет совершенно плевать на то, какая там у меня настоящая фамилия.

— Роман Андреевич?

— Да? — очнулся я от своих мыслей.

— Так что вы решили по перевахтовке персонала из Архангельска? — спросил меня мой зам по логистике, и я понял, что прослушал все и вся.

— Архангельска?

Начальник, блядь. А что у меня вообще происходит в Архангельске?

— Ну там плановый ремонт полос в аэропорту Талаги.

— А-а, ну так переезжаем в Васьково и работаем как обычно. Давайте дальше, что у нас с навигацией в Новый Порт?

Вздохнул и приказал себе включить мозги, а не о всякой шляпе думать. Нормально все будет, никуда Соня от меня не денется. А с ее братом и отцом я потом как-нибудь разгребу. Чай, даром речи боженька наградил.

А там уж Соне не до придурковатой семейки Шаховых будет. Улетим куда-нибудь на райские острова. Потом познакомлю ее со своими друзьями, девчонки возьмут новенькую в оборот. Да и я ей скучать не дам, просто вытрахаю из красивой головки все заморочки. Вот и все!

Попутно с текучкой штудирую списки ресторанов, выбираю один с панорамным видом на Финский залив и бронирую столик. Затем, не отходя от кассы, пишу адрес места Соне, с припиской:

«Я тут уже почти иссох и рассыпался от тоски по тебе».

В ответ тут же прилетает:

«Аналогично».

И подмигивающий мне смайлик.

Я: «Встречаемся в девять. Трусики не надевай».

Она: «Ок».

Улыбаюсь.

Потому что да, мне с ней прям круто. И каждый раз как первый, а потом и еще лучше. Я всегда думал, что мне по кайфу с опытными любовницами, которые без лишних слов знают, как завести мужика. А оно вон как оказалось — меня прет от Сони, от ее тихих вздохов, от смущенного румянца на щеках, когда ее язык скользит по моему члену. От почти в кровь искусанных губ, когда я трахаю ее в неположенных местах. От ее невинно распахнутых глаз, когда она на грани оргазма замирает в моих руках.

От ее вкуса и запаха, в конце-то концов. Соня пахнет чертовым раем. И мне, конченному грешнику, просто пиздец как хорошо рядом с этим ангелочком.

Кроет.

Потому что Соня — это одно сплошное вау.

До девяти еще три с половиной часа. И вроде бы мы только недавно расстались, а я снова облизываюсь в предвкушении. Чертов одержимый идиот. Никогда так по девчонке не штырило. И я никак не мог взять в толк, что же в ней такого загадочного, что меня на ней так зациклило.

В том, что это все временно, я не сомневался. Но и не парился. Мне было хорошо и комфортно, пока этого было достаточно. А дальше? А дальше я разберусь.

Раскидался с делами только в девятом часу вечера, потом быстро к себе. Душ, переодеться, не забыть пару резинок сунуть в карман. Соня же будет без трусиков, м-м-м…

И полетел к ней, по пути заскакивая за шикарным веником. На этот раз никаких ромашек. Розы, алые. Ну у нас же свидание.

В ресторан вошел без пяти минут девять, сел за столик и принялся изучать меню и винную карту. Что-то сразу приметил для себя и заказал бутылку шампанского. Посмотрел на часы.

Опаздывает.

И только я было хотел набрать Соню, чтобы поинтересоваться, где она пропадает, как глаза зацепились за мужскую фигуру, приближающуюся ко мне.

Простите, но, какого хуя?

Недовольно поджал губы, а потом молниеносно нацепил на себя маску похуиста. Ничего, разрулим сейчас.

Усмехнулся, уселся поудобнее, подавляя в груди панику, и принялся ждать, пока тело Данилки Шахова опустится в кресло напротив меня. Потому что, сука, явился вообще не в тему и стопудово начнет мне сейчас вставлять палки в колеса.

Если попробует забрать у меня Соню, то я его просто придушу к чертовой бабушке.

Глаза в глаза, а меня аж пришпиливает так я не перевариваю этого мудака.

— Ну здравствуй, Ромашка, — чуть наклоняет голову в сторону брат Сони и улыбается мне исподлобья.

Ебаный маньяк.

— Че приперся? — без приветствия перехожу я сразу к делу. Еще я с ним не расшаркивался.

— Соскучился. О, шампусик, — кивает он на ведерко, стоящее рядом, и дает знак официанту подойти, — милейший, а налейте нам по бокальчику.

А мне только и приходится, что с непроницаемым видом смотреть как этот шут кривляется и прибухивает. Мне надо понять до какой степени рухнули сейчас мои планы, а дальше думать, как выкарабкиваться из этой задницы.

— Ну что, за тебя, Красавин? — приподнимает бокал Шахов, но я никак на него не реагирую.

Только гляжу на экран телефона, волнуясь за Соню.

— М-м, смотрю ты не в настроении. Грустишь, что моя сестра тебя попользовала и бросила?

— Хорошая попытка, Дань, — улыбаюсь ему сдержанно.

— Да, я тоже так думаю. Но знаешь, что меня беспокоит?

— И что же? — приподнимаю я вопросительно брови.

— То, что тебя, кажется, заело, Ветров. Ты слишком часто спишь с чужими невестами.

Что, блядь?

— Сначала с моей, теперь вот с будущей женой Камиля Ильясова.

И сердце мое за ребрами пропустило удар. А потом и вовсе подскочило к горлу.

— Оу…ты не знал? М-м, ну хотя это логично. У всех же есть свои маленькие секретики, правда? У тебя, например, то, что ты трахнул мою сестру только, чтобы уделать меня. А у Сони, что она просто решила гульнуть перед свадьбой, которая, кстати, состоится уже через месяц. Десятого сентября. Прости, но тебя не приглашаем.

Какая нахер свадьба?

И пока я пытался переварить слова Шахова, он все вещал и вещал, ни на секунду не затыкаясь.

— Да и Соня тебя очень быстро забудет, п-ф-ф. Камиль не оставит ей другого выбора. Просто вытрахает все мысли о прошлом. Ну, мне ли тебе объяснять, как это бывает. Качественно выебанная баба равно счастливая баба. Смекаешь? Но мы же с тобой старые, добрые друзья, да, Ром? Не скажем ничего жениху. Ну что мы нелюди, что ли?

И вот где-то тут меня бомбануло. Во-первых, потому что я знал Камиля Ильясова лично. Мы общались на каком-то сраном сборище еще по весне и да, он заикался про то, что скоро распрощается с холостяцкой жизнью. Во-вторых, мне нихрена не понравилась перспектива того, что Соню будет трахать кто-то, кроме меня. И, в-третьих, она знала, что выходит замуж и молчала?

Че, реально, блядь?

— Смекаю, Данилка, — осторожно потянул я, — а ты смекаешь, что я могу встать в позу?

— Чисто по прикольчику? Ну это слишком…

— Ну, не все же тебе Лене мозги компостировать. Да и вид твоей кислой рожи доставит мне неимоверное наслаждение.

— Ах, Рома! Ну что за интрига! Скажи же, не томи, что там у тебя? — хлопнул мудак в ладоши и сложил руки в умоляющем жесте на груди.

— Мучайся.

— Ну, знаешь, мне в принципе плевать. Да и моя сестра не оценит твоих телодвижений, она все лето выбирала цветы к торжественной церемонии, вкус торта и других угощений, а в следующий понедельник у нее последняя примерка свадебного платья. И тут ты со своим хоум-видео. Ну такое… Ром, пощади.

Не выдерживаю этого трэша. Беру телефон и тут же набираю номер Сони.

Недоступна.

— Она сейчас ужинает с Камилем, ей слегка не до тебя, если ты понимаешь, о чем я.

От этих слов внутренности окатило серной кислотой. Оплавило. Превратило в уродливые коросты, нарывающие гнойными волдырями.

Сука!

— И вообще, осади, Ветров. Соня все знает, кто ты, что ты и для чего ты. Всегда знала, просто отжигала. Восемнадцать лет. Ну что с нее взять? А компромат…что ж, согласен, ты меня уел. К Ленке-пенке больше лезть не стану. Мамой клянусь.

И все в голове моей схлопнулось. Идеально, мать ее ети!

Мозги разворотило.

На хер! Просто на хер эту семейку! Замуж? Ну и пусть пиздует.

Поднимаюсь на ноги, кидаю на стол красную банкноту и усмехаюсь, выдавая напоследок:

— Что-ж, принимается. Только вот…извинись за меня перед ее женихом, но пробы ставить там больше негде. В целом — так себе, но сосет зачетно.

Довольно улыбнулся, когда увидел, как Шахов стиснул вилку в своих руках.

Развернулся и ушел в закат.

Меня трясло. По жести.

Никогда в жизни я еще не был таким злым.

Разочарованным? Нихрена! Вот сейчас меня отпустит, и я даже от души порадуюсь. Потому что пронесло. Блядь, спасибо, Боженька, уберег!

Респект ему и уважуха, мать-перемать!

Как добрался до тачки? Без понятия. Я просто шел, уговаривая себя тупо забыть последние полтора месяца, проведенные в Питере. Выкинуть Софию Шахову из своей головы. Ее гребаное идеальное лицо, словно у фарфоровой куклы. Ее чертову потрясающую фигуру и зачетные сиськи. Ее улыбку. Ее голос. Ее запах.

Ее ебучие стоны, от которых меня штырило как того тузика.

Блядь!

Все, Рома, осади!

Сел в машину и замер, бессмысленно смотря в одну точку. А потом достал телефон и набрал свою помощницу. Всего пара гудков и мне ответили.

— Да, Роман Андреевич?

— Рита! — гаркнул я в трубку и чуть не раздавил долбанную трубку в руке.

— Да?

— Срочно мне билет до Москвы. На вот прям щас!

— Поняла, все будет, данные скину сообщением.

— Давай, — и отключился.

А затем, нарушая всевозможные правила дорожного движения, я помчался в свою квартиру, чтобы взять документы и навсегда свалить из этого гребаного города. Ноги моей здесь больше не будет!

Никогда!

Вот только чем ближе я приближался к своей цели — убраться восвояси и поставить на воспоминаниях жирную точку — тем сильнее мою грудь сжимали невидимые тиски. И дышать становилось все невыносимее. Легкие горели огнем, а мозги буквально пухли в черепной коробке, грозясь взорваться к чертовой матери.

Жених у нее, блядь, есть!

А ничего, что я ее драл и в хвост, и в гриву полтора месяца, м-м? Что сейчас так модно у баб делать? Или по прикольчику?

— Сука, — не выдержал и все-таки со всей дури саданул ладонями по рулю, а потом снова и снова, — сука, сука, сука!!!

А-а-а!!!

Да как так-то? Что реально моя Соня все это время готовилась к свадьбе с другим? Пока страстно отдавалась мне по первому зову, пока отсасывала мне, пока раздвигала свои длинные ноги для моего языка? Гребаный сюр!

Она девочкой мне досталась! Да не может дева непорочная так мастерски в уши лить на два фронта. Ведь нет же?

Или я впервые в жизни не разглядел за презентабельным фасадом начинающую, но подающую большие надежды, блядь?

Я так-то мог. Я ведь перся рядом с ней до такой степени, что обо всем забывал. Повелся на нее как обдолбыш, не замечая того, что плотно подсаживаюсь на ее дурь.

Притормозил посреди дороги и громко трехэтажно и цветасто выматерился. А затем снова набрал своего секретаря.

— Рита!

— Билет купила, Роман Андреевич, все данные скинула на почту. Вылет через полтора часа.

— В задницу вылет. Мне твоя помощь нужна.

— Слушаю.

— Пробей мне быстро за старшего сына Алима Ильясова. Его зовут Камиль. Короче, мне надо знать на ком он женится и когда. И женится ли вообще. Поняла?

— А-а-а…э-э-э, — нещадно затроила моя помощница и я тут же впечатался лицом в ладонь, поражаясь самому себе и той идиотской просьбе, коей озадачил девушку.

— Надо мне, Рита. Выполняй.

И скинул вызов. А потом развернулся и двинул обратно, понимая, что весь аж вибрирую от нетерпения.

И надежды!

Хер знает, но…а вдруг Шахов тупо меня развел и никакой свадьбы у Сони с Камилем не предвидится. И вообще она трубку не взяла, потому что брательник ей мозги насчет меня промыл. А я повелся, дебил махровый!

Если все так, что Данилка скоро будет постоянным посетителем хирурга-имплантолога, потому как я реально выбью ему всего его тридцать два идеальных зуба. Будет шамкать, гандон штопаный.

И кровь забурлила, а нога сама утопила педаль газа в пол.

Вот уже и Каменный остров. И рука снова тянется к телефону, чтобы набрать номер Сони. Звонок — сброс. В черный список закинула, вот же пакость!

Ну ничего, я и через высокие заборы перепрыгну, если понадобится, чтобы добраться до нее и задницу надрать!

Трубка возится в руке. А вот и помощница звонит. Экая умница. Ну давай, Рита, порадуй дядю Рому!

— Да!

— Роман Андреевич, собственно никакой тайны тут и нет. Камиль Ильясов действительно сочетается браком десятого сентября в самом сердце столицы, а именно на крыше отеля The Carlton, затем состоится масштабное торжество там же, но уже в Бальном зале. Приглашены многие из бизнес-элиты, а на прошлой неделе даже вышла заметка в «Днях» о том, что самый отпетый холостяк и миллионер наконец-то женится.

— На ком? — не своим голосом спросил я, притормаживая у ворот Шаховых.

— Что?

— На ком женится Ильясов, Рита? — гаркнул я, стискивая оплетку руля так, что костяшки пальцев побелели.

— А-а, так на дочери Александра Шахова, Софии…

Пиздец!

Полный.

И безоговорочный.

Все правда. От и до.

И именно в этот момент внутри меня словно сдетонировала ядерная бомба. Разнесла все к чертям собачьим! И ненависть вспыхнула внутри меня с такой силой, что даже мне самому страшно стало.

Я ненавидел Шахова.

Я ненавидел Ильясова.

А гребаную Соню я ненавидел больше всех!

Развернулся и поехал в аэропорт, где уже сам купил еще один билет на самолет до Москвы.

И пока я был в небе, то закипал все сильнее и сильнее, намереваясь сделать то, что никогда прежде не делал — искать драки.

Эпической, блядь!

А потому вместо того, чтобы отмечать свой двадцать восьмой день рождения, я прямо с утра явился в офис и собрал стресс-команду. План мой был прост и незамысловат — кошмарить Шахова и Ильясова, пока она оба не взвоют. Против Данилки у меня был охуенный аргумент — я, хороший мальчик, видео с его сестрицей так и не удалил.

А вот насчет Камиля…пиздец ему. Я от его миллионов оставлю одни руины. Благо связи были, да и должников у меня овердохуя. А на деловую этику мне было уже срать с высокой горы.

И остановиться я уже не мог. Если замер бы, то просто сдох к хуям. И не надо меня спрашивать почему. Я всех своих друзей за этот тупой вопрос послал в дальние дали. Некоторых даже по нескольку раз.

— Итак, что там у нас? — стиснул я руки на столе и требовательно посмотрел на своих замов.

— Все готово, Роман Андреевич. До конца года выяснена потребность в трубе, кирпиче и сыпучих у компании Шахова и Ильясова. Если они не поставят объемы, то стратегические объекты попросту встанут. Основные их поставщики указаны в таблице. И да, заказчики тоже.

— Отлично. Полностью бронируйте производство этих материалов под нас до января включительно, — чеканю я каждое слово.

— Но это же…

— Ага, — кивнул я и улыбнулся как самый настоящий маньяк, — обновите предложение, но ждите, когда к нам сами придут. Палиться не будем. Теперь дальше. Что по текучке?

— Мы все забираем, Роман Андреевич, там без шансов.

— ГСМ? — накидывал я вопросы.

— Тоже порядок. Цистерны задержат, перекуп повысит прайс, дальше по накатанной.

— Ремонтное оборудование?

— Аналогично. Только такая схема подойдет лишь для Шахова. У Ильясова резервы нехилые.

— Похер, все равно делаем. И…внеплановые проверки тоже готовы, — нахмурился я, но довольно открыжил последний пункт своего плана, — осталось теперь лишь решить вопрос о дополнительном финансировании под этот колоссальный рост. Слава? — задал я вопрос ответственному.

— Все решаемо, у меня несколько предложений…, - и я улыбнулся в ответ на его слова.

Заебись!

Ведь правда?

Я счастлив, черт возьми! Я супер-мега рад! Еще немного и в пляс пойду!

А то, что харя моя недовольная, так это так — чтобы никто сильно не завидовал.

Курить начал? Так работы много.

Прибухивать? Ну и не сильно. Только на выходные и в одиночестве. Ну, а что я мог поделать, коль счастливые рожи моих друзей меня бесили неимоверно?

На баб забил? Сука, да я смотреть на этих ебаных созданий не мог, не то, что трахать.

И я хотел только одного — поднасрать этим двум семейкам и успокоиться. Словить пресловутый дзен и свалить на острова. В одного, с полным пониманием, что жизнь, черт возьми, удалась.

И плевать мне на то, что через неделю десятое сентября.

Просто до звезды!

— Роман Андреевич, — вырывает меня из дум голос Риты.

— Слушаю.

— Охрана передает, что к вам хочет подняться и поговорить Камиль Ильясов. Говорят буйный, что-то про подставы рычит, угрожает затаскать вас по судам.

— На хуй его пошлите.

— Простите…куда?

— На хуй, Рита! — зло выдал я и отключился.

Еще через три дня мне позвонил бывший друг. Звонок я принял. Просто потому, что хотел почувствовать уже хоть какое-то удовлетворение от содеянного, которое все никак не мог ухватить за хвост.

— Ну ты, сука, тварь, Ветров, — мстительно прошипел в трубку Шахов.

— Кушай с булочкой, Данилка, — хмыкнул я.

— Крыса.

— Поосторожней с эпитетами, дорогой. А то ведь я тоже могу обидеться и поделиться с общественностью пикантными подробностями личной жизни будущей госпожи Ильясовой.

— Ты никогда не умел проигрывать, Ромашка. Знаешь, мне даже жаль тебя. Искренне.

— Хэй, победитель гребаный, не я тебе звоню! — зло рассмеялся я и скинул звонок.

А затем погрузился в себя, пытаясь выдохнуть. Все. Я свою программу максимум выполнил. Мне больше ничего не надо! И никого!

Да только не получалось. Сердце все ускоряло свой бег, легкие срывались и отказывались работать, сознание зависало на ненужных воспоминаниях.

Запретных. Горьких. Сладких. Обрыдлых до тошноты!

Отмахнулся. И пообещал себе клятвенно, что справлюсь и наконец-то словлю волну.

Надо только дух перевести.

А то, что я десятого сентября мимо отеля The Carlton проехал, так это просто совпадение. Навигатор так дорогу построил. Нет? Да и пох вообще!

На все пох!

На вереницу дорогих автомобилей возле здания, на разодетую публику, толкущуюся у входа. На белоснежный лимузин, что только что подкатил к крыльцу.

Она там.

Внутри.

И сегодня ночью Соню будет трахать Камиль Ильясов. Как свою законную жену.

А она будет ему отдаваться, раздвигая широко свои шикарные ноги. И стонать под ним…

Гребаная змея!

По газам и домой. Чтобы нажраться в хлам. Чтобы утопить свои воспоминания о девочке с глазами цвета неба в бутылке. И понять наконец-то, что мне не легче.

В груди горит. Ноет. Переходит на скулеж.

Да что-ж за хуйня?

Что-ж так больно-то, а?

Глава 29. Задыхаюсь

Гребаные элитные квадратные метры. Аж больше двухсот. Но какой в них смысл, если здесь я, словно загнанный зверь, в тесной вонючей клетке?

Задыхаюсь!

Пытаюсь нажраться в хламину, чтобы отрубиться в беспамятстве, но не выходит нихрена! Вливаю в себя вискарь — что воду хлебаю. И только один результат в конце — мне становится еще хуже.

Срываюсь с места, вваливаюсь в спортивный зал, на ходу отхлебывая сорокаградусное пойло из горла. А дальше, забив на эластичные бинты, начинаю со всей дури колошматить грушу, представляя, что это чертов Камиль Ильясов или Данила Шахова.

Насрать!

Я бы урыл любого.

Через несколько минут кулак соскальзывает со снаряда.

— Сука, — мутным взглядом смотрю на разбитые кровоточащие костяшки.

Но боли не чувствую. Это не боль — так, гребаные цветочки, по сравнению с тем, что творится у меня за ребрами.

А там пиздец!

Падаю на маты и истерически смеюсь, чуть приподнимаюсь, а затем снова вкидываюсь убойной порцией алкоголя. Вот только она меня почему-то не убивает.

А может я от всего этого добровольного одиночества просто сошел с ума?

Зачем я это делаю?

Для чего?

Встаю и, пошатываясь, бреду обратно на кухню, где у бара оставил свой телефон. А затем нахожу в нем номер Гордеева.

Гаджет на меня ругается, утверждает, что я отправил одного из лучших друзей в «черный список».

— Я че дебил? — бормочу я и прохожусь по остальным контактам, — Когда я это сделал и на кой, спрашивается?

Но в бане все — Дема, Ян, Стас, Марк…

Охренеть!

— Блядь, я реально словил шизу? — потираю лицо пальцами, а потом думаю о том, что раз сделал это, значит на то была причина.

Какая?

Ах, да! Их идеальные миры, скрещенные под столом пальцы, понимающие улыбки, красноречивые взгляды, планы на жизнь. И все это на двоих.

Нет, оно нам не надо!

Бесят! Пусть там и остаются.

Снова нарезаю круги по квартире. Сдалбливаю одну за одной две сигареты. Почти допиваю бутылку. Но ничего. По венам вместо крови бежит концентрированный яд, а в легких все забито сажей.

Я задыхаюсь, блядь!

Вызываю такси.

Мне нужен кислород! Нужна толпа, чтобы погасить это ебучее состояние тотального одиночества. Мне нужна баба в конце-то концов, чтобы я мог навсегда выкинуть из головы белокурые кудряшки и веселый девичий смех.

Пошла она на хуй! Я не буду по ней скучать.

Не буду!

Беглый взгляд на часы. Половина первого. Тут же сложился пополам на диване, сжимая окровавленные кулаки и скукоживаясь от боли.

Интересно, а первая брачная ночь уже началась?

Ха-ха, епта! Первый пошел, второй пошел…

В топку! Мне нужно бежать отсюда, иначе я не вывезу.

Душ, гардеробная и на выход, а дальше сесть в тачку к бомбиле. Вот и все!

— Добрый вечер. Куда едем? — спросил у меня водитель.

— В «Гэтсби», — отрезал я и откинулся на сидение, тупо выжидая, когда такси доставит меня до пункта назначения. Там громкая музыка заглушит нескончаемый поток опостылевших мыслей, а сексуальные телочки напомнят, что для счастья мужику многого не надо.

И мне не надо!

Тут ехать-то минут пятнадцать, не больше. А дальше рай. И я наконец-то вдохну полными легкими.

— Что такое? — спросил я, когда машина вдруг резко притормозила, а потом медленно начала пробираться вдоль дороги, пока совсем не остановилась.

— Авария.

— Развернуться никак?

— Да вот не уверен. Погодите, выйду, узнаю, что там, — предупредил водитель и покинул тачку, а я вышел и прикурил сигарету, накачивая легкие смолами под завязку.

Поднял глаза в сторону дорожного происшествия.

Мигалок…тьма! Скорая, полиция и даже пожарная.

Не хило кто-то расхлестался.

Двинул вслед за таксистом, без особого интереса разглядывая вдалеке один перевернутый и еще один покореженный автомобиль, который пытались вскрыть гидравликой.

— Насмерть? — спросил у меня какой-то зевака.

— Да хрен его знает, — пожал я плечами, делая последнюю затяжку.

А тут и мой водитель вернулся.

— Сейчас пустят по встречке, можно не разворачиваться, — пояснил мне таксист.

— Ок, — развернулся я и пошагал обратно к машине.

Уселся и растер грудь с левой стороны.

Ну, поехали уже! Что же так долго, а? Вот прямо закон подлости — когда очень надо, так все против тебя.

— Девчонки пьяные разбились, — зачем-то заговорил водитель, хотя я его и не спрашивал, когда машина наконец-то тронулась с места.

— Бабы ебанутые существа, — выплюнул я и поджал губы, ругая себя за то, что снова вспомнил Шахову.

А точнее Ильясову. Все, Рома, она чужая жена! И она на хер тебе никуда не упиралась!

Точка!

— Да не говорите! Еще не видел такой, чтобы водила нормально, все обезьяны с гранатой. Вот одна уже допрыгалась. На красный свет летела, а тут вторая и тоже в говно обожратая. Вон смотрите, ее на каталке грузят в реанимобиль. Говорят, что спасло ее только то, что она в лобовуху вылетела, а так бы тоже труп.

Он говорит, а для меня все равно, что белый шум.

Мне настолько плохо самому, что я просто не способен сейчас сочувствовать еще кому-то. Я всего лишь мешок с костями, который нехило так заебался.

Но голову все-таки поворачиваю и смотрю, как медики грузят в скорую девушку. Она обвешана реанимационными трубками и кислородными баллоном. И только из-под медицинской шапочки выглядывает кудрявый белокурый локон.

Сука, ненавижу блондинок.

— Поехали быстрее, — припечатываю я и отворачиваюсь.

И спустя уже минут десять я вваливаюсь в ночной клуб, где раньше так любил отрываться. Здесь круто и сейчас, но меня не вставляет. Мягкая зона, на периферии девочки крутят попками, забористый алкоголь, все дела…

А я словно полуразложившийся жмурик, наполненный червями, только что глазками хлопаю, да продолжаю планомерно накачивать себя ядом. Но вскоре и это мне надоедает до безобразия.

И я просто не знаю, что еще мне делать, чтобы отпустило. Я не понимаю, что со мной происходит. Мне до омерзения стремно. Кости ломит, суставы выворачивает, тело горит.

Откинулся на спинку диванчика и прикрыл глаза, позволяя наконец-то эмоциям прошить все мое тело. Каждый нерв. С ног до головы.

И меня припечатывает так, что хочется сдохнуть. Вот прям щас!

А-а-а, на хер все! И всех! И вся!

Открываю глаза и недоуменно зависаю. За зоной я уже не один. Рядом со мной сидит Ян Аверин. Просто сидит и планомерно изучает барную карту.

— Что пьешь? — спрашивает он меня, как ни в чем не бывало.

— Вискарь, — киваю я на початую бутылку.

— Ладно, я тоже буду, — и дает знак официанту подойти ближе, а потом выдает ему, — принесите, пожалуйста, четыре рокса.

— А четыре тебе нахуя?

— Сейчас парни подвалят, — поясняет он мне и отворачивается, разглядывая толпу пустым взглядом.

— Как ты меня нашел?

— Ты постоянно тут тусил, а у тебя дома я поцеловал замок, — пожимает плечами друг и я хмыкаю, поражаясь этому парню.

— Я мог быть у бабы.

— Мог, но я решил проверить, — врезался в меня взглядом Аверин, а я понял, что плохой друг. Очень плохой.

А буквально через четверть часа за наш стол сел Марк, а потом и Стас с Демидом. И они не спрашивали ни слова о причинах, по которым я скинул всех их в бан. Они просто сидели со мной рядом, задавая всего лишь один единственный вопрос, красноречиво поглядывая на мои разбитые в мясо костяшки:

— Ну как ты, Рома?

— Хуево, пацаны, — честно признался я и скривился от острого спазма, который прострелил мне грудь, парализуя сердце и легкие.

Не продохнуть.

Снова задыхаюсь…

Глава 30. Это она…

Январь.

За окном падает снег, словно в замедленной съемке, а я тупо смотрю на эти хлопья и совершенно не понимаю, что делаю, зачем и почему. Каждое утро, словно заезженное кино — дом, работа, дом и снова по кругу.

Четыре месяца персонального Ада.

Я заебался. И ничего уже не приносило мне радости или хотя бы маломальского удовлетворения. Но я, несмотря ни на что, с упорством бешенного барана продолжал делать определенный набор команд. Цель одна — не думать про Соню.

Но, если же я срывался, то все…труба.

Ее образ выматывает меня на раз-два, превращая в бешеного пса и я опять скатываюсь на дно, вытворяя дичь на работе, разбивая костяшки рук до крови и откровенно нарываясь на драку.

Мне двадцать восемь, а я веду себя как малолетка.

И я мог бы давно спустить пар. Ильясов в последнее время особенно зачастил, больше не быковал и не грозился затаскать меня по судам, но настойчиво искал встречи, дабы наладить диалог.

Диалог, блядь!

Единственное, что я мог с ним наладить — это поставку его бренного тела на местное кладбище. Реально — одна встреча и я бы просто убил бы его. А потому я каждый раз, молотя боксерскую грушу, представлял, что это ненавистная харя Камиля. Мужика, что на законных основаниях трахает женщину, без которой я превратился в ходячий, но сильно ебанутый труп. Труп, который продолжал сторониться людей, друзей и общественных мероприятий. Я даже Новый год отметил в полном одиночестве.

Ага.

Сидел в своей слишком огромной квартире с шикарным видом на Кремль, смотрел на непрекращающиеся залпы салютов и бухал. Пацаны приезжали поздравить и пригласить присоединиться к совместному пати, но я отказался.

Да, я превратился в гребаного отшельника, просто пытаясь переварить в себе чувства и эмоции, которых не ждал и не хотел. Потому что они были не нужны ни мне, ни той, к которой я ими так сильно полыхал.

София…

Я понял, что сохну от тоски, когда впервые увидел ее во сне. Ничего такого, я просто качал ее на качелях, а она смеялась, откинув голову назад. Так заразительно. И я смотрел на нее, и понимал, что для полного счастья мне больше ничего и не надо. Просто быть рядом.

Проснувшись же, я чуть не взвыл от отчаяния.

А на следующий день удалил к чертям собачьим то самое видео, потому что меня непреодолимо тянуло пересматривать его снова, снова и снова. Блядь, да я вообще все вычистил. Ничего не осталось, ни в записи, ни на фото.

Только в моей голове.

И в сердце. Но, чтобы понять это мне необходимо было пару раз разбиться, дабы до меня наконец-то дошла вся прелесть ситуации.

Было больно. Адски.

Первый раз это случилось, когда я пытался вникнуть в суть отчета по новым логистическим цепочкам. Услышал в приемной смех, один в один похожий на то, как смеялась Шахова и вмиг ошалел.

Подскочил в своем кресле, как ужаленный в задницу африканской пчелой, а затем выбежал из кабинета, стремясь отругать наглую посетительницу за то, что посмела явиться ко мне под нос и мучить своим присутствием.

Но эта была не она, а всего лишь девушка из бухгалтерии, которая принесла на подпись какие-то документы.

Вот тогда-то разочарование острое и разрушительное затопило всю мою суть. Я развернулся и словно робот двинул обратно, понимая одно — я хотел увидеть ее. Неимоверно.

И второй раз. Я вышел из дома, чтобы купить сигареты. Зашел в супермаркет и чуть язык свой не проглотил, когда увидел впереди себя девушку с кудрявыми белокурыми волосами. Точь-в-точь как у Сони. Быстро срисовал фигуру и сердце чуть остановилось в груди.

Потому как это было почти стопроцентное попадание. Я брел за ней между рядами, словно безумный маньяк, принюхиваясь, облизываясь, но боясь подойти ближе, чтобы уже точно узнать Шахова это или нет.

Но боялся. Помнил свое первое разочарование. А затем меня настигло и второе, потому что девушка обернулась ко мне сама. И это была не Соня. Даже близко.

Обычная девчонка. Симпатичная. И я бы даже ее склеил, а потом и трахнул, как это прежде бывало, но…

Я ее не захотел. А уж обманываться так и подавно. Черт, да я бы после этого вообще бы перегорел и разложился на атомы.

Думы прерывает звонок телефона. Хан. Принимаю. Приглашает отметить старый Новый год вместе.

— Прости, чувак, но у меня другие планы.

И скидываю, снова погружаясь в созерцание долбанных снежинок. Но ненадолго, потому что у входной двери звонит трубка. Вяло поднимаюсь с кресла и топаю к ней.

Консьерж.

— Добрый вечер, Роман Андреевич. К вам настойчиво хотят пройти господа Аверин, Громов, Гордеев и Хан.

— Скажи им, что меня нет дома, — бубню я.

— Извините, Роман Андреевич, но молодые люди просили предупредить вас, что, в случае вашего отказа их принять, они будут прорываться с боем, а когда я вызову на них наряд, виноваты в этом будет вы.

— Да, блядь! — взорвался я.

— Полностью с вами солидарен, Роман Андреевич.

— Как они на территорию вообще зашли?

— С соседями.

— Ладно, — вздохнул я и смирился с неизбежным, — пропустите.

Но я, черт возьми, был недоволен. Нет, из бана я друзей вызволил, но общаться с ними как прежде не мог и все тут. Они пытались меня поддержать, но что тут сделаешь, если девушка, которая мне нужна никогда уже со мной не будет?

А охать, ахать и засорять эфир ненужной болтовней я не хотел. Да и, что уж там говорить, хвастаться мне нечем. Я поступил с Соней как с вещью, использовал ее, чтобы досадить брату, а потом вознамерился посадить на цепь возле себя, пока бы не пресытился ею. А после думал уж и пинка под зад прописать.

Да кто я после этого, м-м?

Наверное, мы квиты и мне не за что на нее сердиться, но я сержусь. Скорее на себя, чем на нее, но все же. Потому что нет прежнего Ромы Ветрова, есть только жалкая его тень, тогда как сама Соня очевидно неплохо устроилась в своем новом статусе госпожи Ильясовой.

Я никогда этого не проверял, иначе бы совсем спятил. Но все же…

Звонок в дверь. Открываю и только киваю гостям, а потом молча двигаю обратно в гостиную, смотреть на снежинки и телевизор без звука. Через пару минут в комнате начинает пахнуть пиццей, еще через две мне всучивают в руку пузатый бокал с каким-то пойлом.

Никто не давит. Мы просто смотрим с парнями «День сурка», пока мне не становится так тошно, что я просто срываюсь и выхожу на балкон. Но и тут я не остаюсь один. Стас начинает забивать кальян, Демид хвастается новой татуировкой на лодыжке, Хан и Ян подключаются к этой теме.

Им весело. Мне тошно.

А дальше мы просто вкидываемся алкоголем и смолами, пока меня не перекрывает и я почти не отлетаю в астрал. Мне плохо изнутри и снаружи. И не становится легче, а только с каждым днем все больше ломает.

Без нее.

Соня, ну как так-то меня угораздило, а?

Обреченно выдыхаю, стискивая бокал в руке слишком сильно, а потом тупо смотрю как он трескается и рассыпается в моей руке. Ну вот…

Парни помогают собрать осколки, а после мы замираем в неловкой тишине. Мне им сказать нечего, а они, наверное, переживают из-за меня. Вот только…мне насрать.

— Что с тобой творится, чувак? — все-таки спрашивает Ян.

— Я не знаю, как объяснить. И, если честно, пацаны, то не очень-то и хочу это делать.

— Слушай, Ветров, это уже не смешно, — взрывается обычно спокойный Громов, — ты себя в зеркало видел вообще? Оброс как леший. Тебя не узнать ни изнутри, ни снаружи. Но мы же переживаем за тебя, дружище. Поговори с нами.

— Легче станет, — кивает ему Гордеев.

— Что у тебя стряслось, Ромыч? — протягивает мне новый стакан с горячительным Хан, и я срываюсь в пропасть.

— Девушка… которая…мне нужна…вышла замуж за другого.

И от этих слов, произнесенных вслух, мне сделалось так плохо, как не было еще никогда в жизни. Безысходность. Гребаная черная дыра.

— Делов-то. Найти другую, — не удержался, чтобы подъебнуть меня Аверин, как я обычно делал это с парнями в свое время.

— Мне нужна эта, — залпом осушил я свой бокал.

— Сильно нужна? — изгалялся Ян.

— …сильно…

— Ну так уведи ее мужа, раз нужна, — хмыкнул Стас.

— Я накосячил так, что там без шансов, — признался и опустил глаза в пол.

— Колись, давай, мужик, — хлопнул меня по плечу Марк.

— Ну, кто она? — нетерпеливо постукивал пальцами по бокалу Аверин.

— Сестра Шахова, — сказал я и в упор посмотрел на Хана, который таращился на меня так, будто бы увидел приведение. Я знал, что они друзья с Данилом и не предъявлял за это, мы просто как-то опустили этот момент и все.

— Пиздец! — выдохнул Демид.

— Бля, ты дебил, — прикрыл ладонью рот Ян и покосился на Марка, который продолжал испепелять меня взглядом.

— Что ты ей сделал? — прохрипел Хан.

— Попытался заткнуть рот Шахову через нее. Трахнул, снял компромат, потом закрутилось…

— Это ты из-за отца сделал? — спросил Стас, но Марк тут же его заткнул.

— Вообще не важно, Гордый. Дальше что?

— Ничего, я узнал, что она помолвлена с Ильясовым и слился, но потом…

Договорить я не успел, так как на меня кинулся Хан, жестко всаживая кулак мне в челюсть. А потом еще раз, когда мы оба упали на пол балкона. Я не защищался, опешил. А вот парни пытались нас растащить, пока Марк изо всех сил старался выбить из меня дурь, приговаривая:

— Сука, я знал ее ребенком, маленькой девочкой, которая не имеет никакого отношения к вашей войне! Тварь…гребаное ебливое ничтожество!

А спустя пару секунд нас разняли. Я вытирал кровь с разбитой губы, а Хан высверливал дырку в моей голове, пока не стряхнул с себя руки ребят и не припечатал мне в лоб:

— А, знаешь? Заебись, Рома. Вот прям со смыслом, нахуй. И мне тебя не жалко. Люби ее и мучайся, ты это заслужил.

Люби ее…

— Мне жаль, — отвел я глаза.

— Ну что ты сник? Подумаешь, телка, да? Ведь ты всегда так говорил, м-м? Телка, которая навсегда забыла тебя и твое имя. У нее новый мир, в котором, слава Богу, нет твоей симпатичной рожи! Все, я все сказал и все сделал. Счастливо оставаться.

А потом просто вышел с балкона и из моей квартиры.

— Пацаны, без обид, но вам лучше уйти, — прохрипел я.

— Ром, — сделал шаг ближе Аверин, но я только отрицательно качнул головой.

— Уходите. Я вас очень прошу. Когда очухаюсь, я сам найдусь, а пока…

И они ушли, оставляя меня наедине со своими тухлыми мыслями, которые с новой силой принялись изводить меня.

Люби ее…

И я любил. Рвался весь изнутри, но любил. С каждым днем разрушался все больше и больше, превращаясь в камень или тупой одноклеточный организм. Как хотите.

Еще неделя прошла. Набор команд, бессмысленный алгоритм действий. Рутина, чтобы не сдохнуть. Тотальное одиночество. Пока моя помощница не объявила мне, что ко мне пожаловал Марк Германович, собственной персоной.

— Пригласи, — выдавил я и нервно стиснул ручку в руках, смотря на то, как Хан проходит в мой кабинет и садится в кресло напротив меня.

Смотрит пристально. Поджимает губы. Хмурится сурово. А затем припечатывает вопросом в лоб.

— У меня к тебе всего один вопрос, Ветров. Ты ее любишь?

Конкретика мне была не нужна. Я знал о ком он меня спрашивает. О той, без которой я задыхался.

— Посмотри на меня, Марк. Я без нее жить не могу. Это все всего лишь ебучее существование, не более.

Минутное молчание между нами. Нервный выдох друга и мой безжизненный взгляд в никуда.

И наконец-то прицельный выстрел мне в голову:

— Тогда слушай меня внимательно, Рома…

Глава 31. Горькая правда, сладкая ложь

Я смотрел на Хана и давился какой-то глупой, призрачной надеждой на то, что он пришел ко мне не просто так. Что у меня еще есть возможность что-то изменить и исправить.

Глупо? Знаю.

Но все же…

— Полтора года назад, когда Соня была еще прилежной школьницей, отец семейства Шаховых договорился о ее замужестве с Камилем Ильясовым. Она не была против и вообще воспринимала все происходящее как данность. Договорные браки вообще не редкость, если так посмотреть и за дикость не считаются. Вот и Соня не посмела пойти против воли семьи, тем более что жених ей достался не такой уж старый, дряхлый и больной, а очень даже симпатичный малый, да еще и богатый…

— Ты пришел рассказать мне о достоинствах Ильясова? — прервал я Марка и почти с отчаянием посмотрел на него.

— И это тоже.

— Вот спасибо, — скривился я, но слушать не перестал.

— Едем дальше, Рома. Свадьбой в основном занималась семья жениха, а потому Соню, чтобы она не путалась под ногами, сослали к ее родной бабуле в Санкт-Петербург на все лето, где она с тобой и познакомилась. И все бы было хорошо и замечательно, да только присутствовал во всем этом один очень важный момент — Камиль требовал от Шаховых, чтобы Соня была невинна на момент заключения брака. Традиции у них, видите ли, такие.

На этом месте сердце мое жалобно заскрипело, а перед глазами промелькнули все сладко-пряные моменты нашей близости. Внутренности тут же обварило кипятком, и я зажмурился.

Ну почему это всегда так больно, а?

— Данил хотел замять факт того, что сестра гульнула перед свадьбой. Даже задумался о том, чтобы оперативно решить этот вопрос операбельно, но тут уж сама Соня внесла свои коррективы.

— Что она сделала? — спросил, а сам стиснул кулаки, желая еще раз пройтись ими по ненавистной роже Шахова.

— Она позвонила Камилю и назначила ему встречу. Тот не отказал. И Соня вывалила ему на голову всю правду.

Моя девочка…храбрая, отважная, отчаянная…

— А он? — затаив дыхание, осторожно спросил я.

— А он только кивнул и поехал к Шахову, которому учинил разнос по всей классике жанра.

— И? — нетерпеливо встал я на ноги и заметался по кабинету.

— Внутри семьи разразился грандиозный скандал, как ты уже понимаешь. Ильясовы гнали на Шаховых, Шаховы на Ильясовых, загорелись совместные контракты, ну и дальше по списку. Короче, все трещало по швам. А потом Даня предложил решение проблемы.

И на этом месте, вспыхнувшая было ярким пламенем, надежда медленно, но верно, завяла.

— Какое?

— У Камиля есть младшая сестра, ровесница Сони — Айза. Десятого сентября Данил сочетался с ней браком.

— А Соня и Камиль? — отупело уточнил я и сердце забилось где-то в горле.

— А Соня и Камиль нет.

Ступор.

Кататонический шок.

А в голове только и крутятся миллионы вопросов, к Марку и к себе, в конце концов. Какого черта я вообще все это время ничего про нее не узнавал? Какого художника не навел маломальские справки? Почему не искал с ней встречи?

Я столько времени потерял впустую! Идиот!

— Я должен с ней встретиться! Срочно!

— Рома, сядь, — осадил меня Хан, но я тут же загорелся отрицанием.

— Да ты не понимаешь! Я должен…

— Ты должен сесть, Рома!

— Она же там думает, что я…

— Сядь! — гаркнул Марк.

— Сел, — все-таки опустился я в кресло напротив него, нетерпеливо покусывая нижнюю губу.

— Вот теперь слушай дальше. В ночь, когда гости пили за здоровье молодых, Соня тоже не хило так приложилась к бутылке. Никто этого особо не замечал, потому как девчонка тихой мышкой сидела за своим столиком и набиралась. Но потом ее отец все-таки спалил контору и отправил дочь домой с водителем, не забыв отругать ее и напомнить, что она позор семьи.

— Гандон штопаный, — вспылил я и Хан тут же согласно кивнул.

— Да, Рома…но вот что было дальше…

— Что? — спросил я и сердце в моей груди забарабанило как одержимое.

— В эту ночь Соня села за руль. И отправилась она, судя по наскоро написанной записке для родных, чтобы расставить все точки над «i» с одним мудаком. Не догадываешься с каким, нет? Да, Рома, она ехала к тебе. Видимо где-то раздобыла твой адрес. Вот только не доехала, а примерно в час ночи отцу Сони сообщили, что его дочь попала в аварию.

— В аварию…

— Да.

— Она…она осталась жива? — голосом, изуродованным страхом, задал я самый важный в своей жизни вопрос.

Но друг только смотрел на меня въедливо и хмурился, поджимая губы. Так долго, что я не выдержал этого томительного неведения и взорвался.

— Марк?!

— Жива. Соню спасло только то, что она была не пристегнута и ее просто выбросило в окно, от силы удара.

— И? Что с ней? Как она? Сильно пострадала?

— Сильно.

— Ее можно как-то увидеть? — и в груди у меня все свернулось тугим узлом.

Мне было так чертовски жаль, что все привело именно к этому. Лучше бы я разбился в лепешку, чем она.

Соня, ну как же так?

— Не думаю, что это как-то возможно. Да и толку будет мало, если сказать честно.

— Это еще почему? — нахмурился я.

— У Сони ретроградная амнезия.

Что?

И снова ступор.

Меня затрясло.

Нет! Меня заколбасило, а потом и нехило так сплющило.

Тело прошили миллионы раскаленных игл, вонзаясь в сердце особенно глубоко. Насквозь.

И только одна мысль билась в голове — это я во всем виноват. Только я один. Сука, как же я себя ненавижу!

А Марк, тем временем, продолжал добивать меня.

— Когда она пришла в себя, то даже имени своего не помнила и не могла ответить на простейшие вопросы. Сейчас же, по рассказам Данила, ей лучше, многое прояснилось, но она до сих пор не узнает никого из близких, кроме бабушки и матери.

— Пиздец.

Я урод!

— Как ты понимаешь, воспоминания о тебе тоже полностью стерлись из ее памяти. Ничего не осталось — чистый лист.

— Тогда зачем ты мне все это рассказал? — еще пребывая на шоках, спросил я, грустно усмехаясь.

— Потому что я видел ее после вашего расставания. Я не знал из-за кого она так страдает. Даня тоже ничего конкретного не говорил мне, кроме того, что Соней тупо попользовались и выбросили в утиль.

— Это не совсем правда, Марк. Я хотел сделать ей предложение еще в августе, но вмешался Даня и раздраконил меня, а я, дурак, повелся. Если бы я только знал, что ей плохо без меня, то перевернул бы весь мир, но достал Соню.

— Вы с Шахом два идиота! Вы хоть понимаете, что человеку жизнь сломали из-за своей тупой вражды? И из-за кого?

— Из-за пустяка, — честно признался я и мне вдруг сделалось так стыдно, как еще никогда не было прежде.

— Хорошо, хоть ты это понимаешь, — вздохнул Марк и потер лицо руками.

— Ее можно увидеть?

— Ты правда веришь в то, что тебя к ней хоть кто-нибудь пустит?

— Я пойду к ее отцу! Попробую все объяснить…

— Что объяснить? Что ты трахнул его дочь, чтобы раздобыть компромат для его сына? Да он просто убьет тебя на хуй, Рома!

— Да, блядь!

— Вот именно!

— Где она сейчас?

— Ее увезли на Юг для скорейшей реабилитации. Охрана, водитель, все дела. Не подступишься. Отец изредка навещает ее, Даня тоже был пару раз, но не более.

— И что ты предлагаешь? — почти с отчаянием вцепился я себе в волосы.

— Честно? Я не знаю. Просто я видел ее и вижу тебя сейчас. И мне вас искренне жаль, ребята.

— Я что-нибудь придумаю, — кивнул я, хотя не чувствовал никакой уверенности в этом.

— Я даже не сомневаюсь, — ответил Марк, а я грустно хмыкнул.

— Спасибо тебе! Я твой должник!

— Ром, ты просто сделай так, чтобы я не пожалел о том, что рассказал тебе все, ладно?

— Не пожалеешь. Вот тебе мое слово.

Глава 32. Накумекал…

Я узнал про нее все.

Где живет. С кем живет. Распорядок дня. Расписание посещения массажиста, физиотерапевта и психолога. Но самое главное, я почти нашел лазейку, которая помогла бы мне подобраться к Соне на максимально близкое расстояние.

Вот только против меня играло время. А я хотел увидеть ее как можно быстрее. Желательно, вот прям щас!

И я понял, что без помощи друзей мне в этом деле никак не обойтись. А потому, прежде чем заваривать кашу, я для начала вызвонил Хана. Ну, на всякий пожарный. Он все-таки слово с меня взял не подвести его доверия.

— Я против, — выслушав меня, с ходу заявил Марк.

— Других вариантов я не нашел, — развел я руками.

— Значит нужно поискать еще, Рома.

— Сколько поискать? Лет пять или десять, пока ей дорогой папаша нового жениха не найдет? — взорвался я, прикуривая сигарету на нервяке и жадно затягиваясь.

— А если туда нагрянет Даня в самый ответственный момент, м-м? Что тогда делать со всем этим будешь? А-а, дай угадаю, ты об этом еще не подумал, да?

— Подумал, — сглотнул я.

— И?

— Я Даню работой нагружу так, что ему будет некогда заниматься сестрой. Я все подготовил, Северов мне помог, потребность уже создана и подтверждена компанией Шахова. Я ему половину автопарка занимаю до весны.

— Какой ты милосердный, Рома.

— Да не говори, — расплылся я в хищной улыбке, — он мне еще «спасибо» скажет.

— Но я все равно против.

— Душнила, — отмахнулся я от него, — давай хоть парней послушаем, может не все так плохо, как тебе кажется.

— А если нет?

— А если нет, то я пойду к отцу семейства Шаховых и буду просить руки Сони, пока будущего тестя не хватит Кондратий. Все! Я, итак, целую неделю опять просрал!

— Я закажу тебе веночек с черной ленточкой. Большой. Красивый, — мечтательно закатил глаза Марк, дурашливо прикусывая нижнюю губу. Шут гороховый.

— Иди в жопу, — скривился я, а Хан заржал.

Но все же согласился с тем, что необходимо поделиться моим незамысловатым планом с парнями, чтобы уже понять наконец-то куда и как мне двигаться дальше.

И вот на календаре конец января, мой загородный дом, баня, шашлычки и пенное в высоких стаканах. Но только я трезв как стеклышко, а еще не способен проглотить ни кусочка. Потому что нервяк! Потому чертовски устал!

Потому что люблю и скучаю…

— Пацаны, мне помощь нужна, — перешел я непосредственно к делу, хрустнул костяшками и подхватил веник в руки, когда мы все ввалились в просторную и жаркую парную.

— Прежде, чем он начнет вещать, у меня есть один вопрос к оратору. Итак. У тебя дебилы в роду были, Ром? — нахмурился Марк, но все же подмигнул мне.

— Нет, — отвечаю ему любезностью на любезность.

— Ок. Тогда вещай, единственный в своем роде…, - милостиво машет рукой в воздухе Хан, а я со всей дури луплю его веником по самодовольной заднице.

— Я в домике, — орет он и складывает ладони над своей головой.

— Ну че там, Ром? Не томи. Потом миловаться будете, — бормочет Ян, натягивая банную шапку себе на голову.

— Мне нужны поддельные доки, — припечатываю я.

— Ля-я-я, — тянет Демид.

— Реально дебил, — таращит глаза и ржет Стас.

— Опять будешь корчить из себя Рому Красавина? — тяжко вздыхает Аверин, а я киваю, потому что друг зрит в корень.

— Да послушайте вы!

— Ром, я с тобой, даже если никто не согласится, — серьезно смотрит на меня Ян и я ему благодарно жму руку. Вот даже не сомневался в этом чуваке. Он так же, как и я, однажды был в жопе.

Ну…не то чтобы, как я…но тоже отличился, так скажем.

— Короче, вот, что я накумекал. Я проверил все варианты встречи с Соней без мишуры, но не нашел ни одной лазейки, да и она меня не помнит, как вы уже все в курсе. А потому мне одного раза не хватит, чтобы до нее достучаться. Это факт! Мне надо много, долго и упорно. И я пошел другим путем и нарыл вот что. Семья наняла ей водителя через агентство, его зовут Сергей Токов. Мне в агентство без рекомендаций и с поддельными документами соваться не вариант, а вот этот парень может порекомендовать меня напрямую, когда соберется увольняться.

— А почему он соберется увольняться? — прищурившись, уточнил Ян, пока остальные парни молча слушали меня.

— Потому что его любимая девушка бросила Сережу ради богатого папика и уехала в Москву. Сережа очень хочет ее вернуть. Дебил, знаю, но я ему помогу набить еще одну шишку. Дам работу у себя, оклад приличный, хату сниму и еще сверху накину. Похуй, мне вот вообще ничего не жалко, лишь бы он свою роль хорошо отыграл и меня взяли на его место, чтобы вновь не заниматься поисками нового водителя для Сони.

— А бабуля? Если она тебя все-таки видела и узнает? — развел руками Хан.

— Посмотри на меня, друг сердечный, — тыкнул я указательным пальцем в свою бороду, — где ты тут видишь Ромарио Великолепного?

И парни дружно заржали.

— Ок. Убедил, — в защитном жесте приподнял руки Марк.

И все закивали. Все, кроме Гордеева.

— Ну, а ты, что думаешь, Стасичка? — спросил я.

— Я не думаю. Я знаю, Ром.

— И что знаешь?

— Я знаю, что Шахов за тобой следит, — выдал базу друг, а потом встал с полки и забрал у меня веник.

— Реально? — задохнулся я, и мой идеально выстроенный карточный домик рухнул в одночасье.

— Да, видимо боится, что ты сунешься к его сестре, вот и приглядывает, — пожал плечами Гордеев, принимаясь жарить меня веником так, что я аж заохал.

— Не проблема, я найду двойника, — выдал Демид и поиграл бровями.

— Я единственный в своем роде! Ты забыл? — ошалело проорал я.

— Ты единственный в своем роде дебил. Ты забыл? — и мы все дружно рассмеялись, смахивая слезы с глаз.

Да, это была нервная истерика, но иначе я бы просто опустил руки.

— Короче, доки не проблема, Ромчик, — кивнул Гордеев, — я мать попрошу, она мне не откажет, все сделает в лучшем виде, не прокопаешься.

— От души!

— Двойник тоже будет, — кивнул Громов.

— Легенду по охранке тебе в наших дочках пропишем, офигительный послужной список будет, отвечаю, — поднял два пальца вверх Аверин.

— А я че, вообще не при делах остался? — обиженно потянул Хан.

— Ты инфу дал, ты best of the best, — улыбнулся я другу, а затем опять охнул от очередного, особо сильного удара по спине веником.

— Вот и ладушки, — потянул я, — и о Данилке я уже подумал, чтобы он у нас под ногами не мешался, будет и ему счастье.

— Не, мы важное пропустили, пацаны, — хмыкнул Стас.

— Ась? — спросили мы хором.

— Фамилию надо бы Ромке новую придумать, я на себя одного такую ответственность не возьму. Имя, так и быть оставим, но Ветров и Красавин точно в пролете, — и заржал.

А пацанам только дай повод поизгаляться…

— Рома Ураганов?

— Рома Вьюгин?

— Рома Романов.

— Рома Великолепнов.

— Рома Великий.

— Рома Какашкин.

— Э-э, осади!

— Рома Косяков, — с умным видом предложил Демид.

— А в этом что-то есть, — потянул я.

— Берем! — хлопнул в ладоши Гордеев.

— Ой, пацаны, — вздохнул Хан.

— Да, ты успоко-о-о-ойся, — шутливо стукнул его в плечо Ян.

— Да не вопрос, только вот…керосином пахнет…

— Не каркай, — покачал головой Стас.

— Да молчу я, молчу, — покачал головой Марк.

— Если все пойдет по плану, то уже четырнадцатого февраля будешь со своей зазнобой, Ромарио, — выдал Стас.

— Дожить бы.

Вздохнул и блаженно прикрыл глаза…

Глава 33. Он мне не нравится!

Мне определенно снилось что-то важное, что-то за что я могла бы ухватиться, чтобы размотать клубок своих забытых воспоминаний. Но стоит мне только открыть глаза, как картинки сновидения гаснут, тускнеют, теряя краски, а потом и вовсе развеваются как дым.

Будто бы их и не было никогда.

Приподнимаюсь на кровати и тру глаза, смотря в окно на низко нависающие облака и солнце, которое пытается через них пробиться. Оно — как я. Я тоже пытаюсь пробиться сквозь свои туманы, да все безуспешно.

А еще я совсем одичала здесь.

Мне кажется, что я птица, которой обрезали крылья и насильно затолкали в золотую клетку. А раньше я летала, парила где-то в небесах, жила…

А теперь я просто существую, потому что это кому-то надо. Вот и все.

Встаю на ноги и надеваю на себя домашний халат и обуваю пушистые тапочки со смешными помпонами. Немного поправляю прическу и уже было собираюсь спуститься в библиотеку, как в голове всплывает яркая картинка.

Свет софитов. Яркие отрезы красной материи. Громкая чарующая музыка. И все тело гудит так нетерпеливо и так сладко…

О-о, мне срочно нужна бабушка!

Срываюсь с места и несусь, не разбирая дороги. И сердце в груди стучит так, что грозится проломить ребра. А я улыбаюсь! Потому что каждый маленький шаг в темноте навстречу свету — это как подвиг.

— Бабуля! — кричу я, почти скатываясь с последних ступенек и бегу дальше, — Ты где? Ба?

На пробуксовке влетаю в гостиную, затем дальше — в столовую и наконец-то на кухню, где и замираю, взирая на одного из своих водителей Сергея и бабушку, что сидит за столом, вчитываясь в какую-то бумагу перед собой.

— Ба? — отдышавшись, повторила я.

— Цыц, — грозно посмотрела на меня старая женщина, — сядь и посиди тихо, Соня.

Ну я и села, недоуменно переводя глаза с бабули на водителя и обратно.

— Ну и где я сейчас тебе замену найду, Сергей? Не сезон, народ у всех уже набран, там в вашей богадельни только шлак остался, выбрать не из кого! Ну, что ты молчишь?

— У меня есть кого вам предложить, Фаина Моисеевна. Это мой друг, стопроцентный спец, недавно вернулся из столицы, решил отойти от шумных дел и осесть здесь, недалеко от моря. Он согласен подменить меня, а я вам руку даю на отсечение, что лучше его вы никого не найдете.

— Да? И что за друг? — прищурилась бабушка.

— У меня вот, есть вся информация для вас, — и Сергей тут же положил на стол папку, которую до этого все крутил в руках.

— Ну давай, посмотрим, кто тут у нас? Ага, Косяков…опыт работы, так…ого, ну, недурно, совсем недурно… Что еще? Навыки стрельбы есть, владение рукопашным боем есть, водительский стаж десять лет. Что-ж, Сергей, это все прекрасно, но взять вашего парня я просто так не смогу, мне нужно кое-кому позвонить, чтобы окончательно принять решение.

— Как скажете, — ответил водитель и почему-то громко вздохнул, нервно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

А бабуля тем временем уже набирала, по всей видимости, номер моего брата Данила. А я снова впала в диссонанс с самой собой, потому что этот самый, так называемый брат, был вообще на меня не похож.

Темноволосый, темноглазый, вечно хмурый и всем недовольный. Как он вообще может быть моим родственником? Что за ошибка природы? М-да…

— Даниил? Добрый день, это Фаина Моисеевна, твой отец не берет трубку, очевидно, слишком занят, а потому я звоню тебе…что? Ты тоже занят? Но у меня срочное дело? Водитель Сергей Токов сегодня уволился. Да! Искать нового водителя — это ужасно долго. А Соню кто в город возить будет? Но он предлагает взять его друга, рекомендации хорошие…Что? Ах, как зовут? Сейчас. погоди…

И на этом месте бабуля еще раз уставилась в резюме возможного преемника Сергея, а потом и вовсе надела на нос очки и подошла к окну, пристально рассматривая что-то в предоставленных распечатках.

— Да здесь я, Даниил, не ори…его зовут… Ринат Алексеевич Косяков, последние пять лет работал частным водителем-охранником в «Титане»…Что ты говоришь? Ага, поняла. Все, Даниил, до свидания.

— И каков вердикт? — подал голос Сергей.

Но бабуля только подошла к столу и кинула распечатки с данными Косякова на стол. А я тут же их заграбастала, пытаясь рассмотреть того, кто будет отныне возить меня на процедуры.

— Ну и где твой друг? — спросила бабуля у водителя.

— За воротами в машине ждет, — нервно облизнулся Токов.

— Ну, зови своего Косякова, коль не шутишь, на посту скажи, что я дала добро, — благосклонно кивнула ему Фаина Моисеевна и Сергей тут же выдохнул и радостно заулыбался.

— Спасибо!

— Да пока не за что, — кивнула бабушка, — и удачи тебе в Москве, мой мальчик.

— Удача мне не помешает, — залихватски взлохматил волосы мужчина, низко нам поклонился, улыбнулся и был таков.

И в кухне моментально воцарилась тишина, а я все же решила заметить.

— Ба, тут написано, что кандидата зовут Роман.

— Я знаю, — кивнула та.

— А ты сказала брату, что он Ринат.

— Да неужели? — сняла очки бабуля и округлила глаза.

— Ага.

— Тебе послышалась, — улыбнулась мне старушка, а потом и вовсе подмигнула.

— Ба, я же что спросить хотела, — встрепенулась я и отвлеклась от нового водителя, — мне сон приснился, что я занималась танцами на полотнах.

— А, да? Ну, да!

— Это правда? — задохнулась я душевным возбуждением.

— Правда, Сонька, только отец не разрешит тебе пока опять порхать на своих тряпках.

— Почему? — расстроено выдохнула я и улыбка моя вмиг завяла.

— Опасно же, — пожала та плечами и накрыла своими морщинистыми ладонями мои.

А я только недовольно фыркнула, потому что…черт возьми, жизнь вообще опасная штука. Вот я — села за руль и все, приехала, на свою голову. В прямом смысле этого слова.

Но не успела я начать возражать по поводу вечных запретов и табу, как в помещение торопливо вошел Сергей, ведя нового водителя. Я же рассматривать преемника не стала, а только нахмурилась и сосредоточилась на своих думах и том, как бы так уговорить бабулю дать мне хотя бы один шанс попробовать свои силы и вновь начать тренировки.

А между тем бабушка уже болтала с новым парнем. Задавала тучу вопросов, выспрашивая все вдоль и поперек, а потом и меня окликнула, заставляя поднять на Косякова взгляд.

И я подняла.

А потом и врезалась в его зеленые глаза.

И сердце за ребрами завозилось, занервничало, а потом и вовсе будто бы сорвалось с цепи. Заметалось. Заныло протестующе. Взлетело к самому горлу, пытаясь и вовсе сбежать из этой комнаты куда подальше.

— Роман, — кивнул мне новый водитель.

Но я только окинула его пристальным взглядом. Рост. Стать. Длинную, но ухоженную бороду.

И подвела всему этому черту.

— Нет, ба.

— Почему? — нахмурилась старушка.

— Потому что он мне не нравится, — отчеканила я, а затем встала и величаво покинула комнату.

Но достигнув лестницы, не выдержала. И сорвалась на бег со всех ног…

Влетела в свою комнату и быстрее в ванную, где принялась умываться ледяной водой. Снова и снова, пока вообще всю голову под кран не сунула, блаженно прикрывая глаза.

И руки дрожат от чего-то.

Наверное, это все, потому что я к Сергею привыкла и мне с ним было спокойно и понятно. А теперь приходится переобуваться в воздухе. Ну и ко всему еще и новый кандидат на его должность оказался неприятным типом.

Борода эта жуткая.

И глазищи.

Уф-уф…

Нет, это нам не надо.

— Соня?

Взвизгнула я и чуть ли не приложилась затылком об кран.

— Ты чего это так подкрадываешься? — шиплю я и недовольно поглядываю на бабулю.

— Это не я подкрадываюсь. Я вообще-то стучала, но у тебя тут вода шумит.

— И? — невозмутимо подняла я брови.

— Тебе пора собираться, сеанс гидротерапии начнется через час, нужно выезжать сейчас, чтобы успеть.

— И кто меня повезет? — нахмурилась я.

— Как кто? Новый водитель, конечно, — пожала плечами старая женщина, а внутри меня тут же словно рванула боеголовка, начиненная шрапнелью.

— Новый водитель, милая бабушка, конечно же, еще не найден, — повернулась я к зеркалу и подхватила полотенце, принимаясь вытирать свои мокрые кудряшки на затылке.

— Найден. По всем параметрам парень подходящий. Его зовут Рома.

— Мне плевать как зовут этого бородатого моджахеда. Он мне не нравится и возить он меня не будет. Точка! — максимально решительно отчеканила я.

— Тебе нельзя пропускать терапию, Сонь, — заломила руки бабушка.

— Нервничать мне тоже нельзя, ба. А этот твой Рома меня точно будет нервировать, вангую, — сдула я упавший на глаз локон и, развернувшись, двинула в гардеробную.

— Да что не так с этим милым мальчиком, Соня, я понять не могу? — вскинула руки бабушка.

— Я тоже, ба. Но если тебе нужна причина, то вот она — женская интуиция кричит мне, что этот Рома…нам не нужен!

— Глупости, внучка! — буквально выплюнула бабушка, — Проблем мне мало, еще и капризы твои выслушивать?

— Это не…

— Довольно! Мне надоел этот детский сад, Соня, — повелительно подняла руку вверх старая женщина, — новый водитель нанят и пока он сам не захочет уволиться, то будет тебя возить и защищать. Я все сказала!

— Ах, пока сам не захочет? — прищурилась я и уперла руки в бока, — Ну ладно…

Надела новую футболку, свитер и решительно двинула вниз.

— Ты это куда собралась? — крикнула мне в след бабушка.

— Делать так, чтобы это бородатое недоразумение захотело уволиться! — прорычала я, чувствуя, что в венах моих кровь буквально вскипает.

— Соня!

— Что? — повернулась я и подняла голову вверх.

— Он в маленьком домике, — перегнулась через перила бабуля и помахала мне рукой.

— О, вы оба меня бесите! — погрозила я ей кулаком и вылетела на улицу, прямиком припуская к флигелю, где обычно тусовалась прислуга в свободное время.

А сама аж загорелась от предвкушения, как заставлю этого человека вылететь отсюда с максимальным ускорением. А когда это наконец-то случится, то мы с бабушкой спокойно сядем, возрадуемся, а затем позвоним в агентство и попросим выслать нам другого, нормального человека, а не бесячего Романа. У него же на лице написано, что он ходячая проблема.

Ну почему же это вижу только я?

Дернула на себя дверь и вломилась в прихожую флигеля, где скинула обувь и куртку. Затем глубоко вздохнула, призывая себя к зубодробильному спокойствию, и только потом двинула дальше.

Пока не замерла, стряхивая с себя неожиданные мурашки.

Он сидел в большой комнате за столом и крутил в руках большую кружку с оленями. Как кстати. Потянуло видимо, родную душу почувствовал.

Хмыкнула и все-таки прошла дальше, отодвигая стул и садясь прямо напротив бородатого блондина.

— Роман? — произнесла я и вдруг заметила, как напряглись его руки, сжимая кружку. Даже костяшки пальцев побелели.

Ну ненормальная же реакция! Вот, не просто так меня от этого человека трясет.

— Да, София Александровна? — голос хриплый и надсадный.

И пока говорит, дышит так, будто бы марафон многокилометровый пробежал. А может у него с сердцем проблемы, болезный какой, а? Представится тут посреди поездки и снова авария.

Ну вот куда он нам?

— Вы почему так некрасиво поступаете? — склоняю голову набок.

— Простите? — прищуривается на один глаз.

— Вы с русским языком как вообще, на вы, на ты?

Смотрит на меня, не мигая, но ничего не отвечает. Просто шарит глазами по моему лицу, словно душевнобольной.

— Что вам, Роман, было не понятно из того, что я сказала, когда мы были в кухне? — задаю вопрос максимально елейным голосом.

— Все понятно.

— Вот и чудесно! Тогда вы больше тут не работаете. Всего вам хорошего. Выход там, — и манерно помахала ему пальчиками на прощанье.

— Фаина Моисеевна наняла меня.

— Но вы мне не нравитесь! — взорвалась я и подскочила на ноги, упирая руки в стол.

— Как это обстоятельство может помешать мне качественно выполнять свою работу? — отводит глаза в сторону, сглатывает и начинает дышать ртом.

Нет, не дышать. Буквально хапать воздух!

— Никакую работу выполнять вы здесь не будете, — категорично уперла я указательный палец в стол.

— Почему?

— Потому что вы сейчас же уволитесь.

— Почему? — словно глупый попугай повторял он один и тот же вопрос.

— Потому что я так хочу!

— Я не могу уволиться, Сонь.

— София Александровна! — задохнулась я от такой наглости.

— Пардон, я не могу уволиться, София Александровна, — спокойный, как удав, выдал и кивнул.

Ах, ты…чучундра чванливая!

— Можете!

— Нет, не могу.

— Почему?

— Потому что лучше, чем я, тебя никто не защитит, — уверенно выдал и зыркнул в мою сторону.

— Вас!

— Ок. Вас, София Александровна.

— Вы очень самоуверенны, Роман, — буквально выплюнула я.

— Как скажете, София Александровна, — и ни одной эмоции на бородатом лице, будто бы я не с человеком говорю, а с бетонной стеной.

— Значит, нет?

— Нет.

— Что-ж, вы сами напросились! — а потом я склонилась над ним и прошипела, смотря прямо в его невозможно наглые зеленые глаза, — Это будет самая ужасная работа за всю вашу карьеру.

— Я в этом даже не сомневаюсь, — вдруг улыбнулся водитель и я оторопело отшатнулась от него.

Какая…отвратительная физиономия, Боже, ты мой!

— О, запомните, как это было, — задрала я выше нос и посмотрела на него свысока.

— Что именно?

— Улыбаться, — двумя пальцами растянула я губы в стороны, — в следующий раз эта возможность у вас появится нескоро, обещаю.

Издевательски отдала честь двумя пальцами и вышла за дверь.

Глава 34. Добро пожаловать в Ад!

Не знаю, что у меня в моих отбитых мозгах перемкнуло, но я совершенно выдохлась, после жаркой стычки во флигеле. Зашла к себе в комнату, привалилась спиной к двери, сползла по ней вниз, а потом глаза вытаращила из орбит, поражаясь своим совершенно идиотским порывам.

Зачем-то поперлась к этому бородатому недоразумению и принялась настаивать на увольнении. В честь чего вообще? Мне что, заняться нечем, чтобы творить подобную дичь? Подумаешь водитель, подумаешь противный, и вдвойне подумаешь, что мне он не нравится! Какая разница? Водить умеет и защищать меня от неведомых угроз сможет, а остальное ну до лампочки же.

П-ф-ф…

А потому я подхватила сумку с вещами для терапии, поправила прическу, а затем вышла за дверь. Спустилась, молча кивнула бабуле и направляясь к машине, в которой меня уже ждал бородатый Роман.

Уселась на заднее сидение позади водителя. Пристегнулась. И тяжело вздохнула, испытывая в очередной раз приступ паники и страха. Воспоминания стерлись — белый лист. Но тело сигнализировало мне, что в этой металлической коробке опасно. Бам — и ты жалкая лепешка.

Неожиданный шорох полиэтиленового пакета отвлекает меня от моих тухлых мыслей, и я недоуменно смотрю, на протянутый мне мармелад.

— Что это? — хрипло спрашиваю и хмурюсь.

Почему? Блин, потому что это мои любимые конфеты. Там внутри сочный центр. Как он узнал? Бабуля сдала, чтобы меня подкупить?

— Мармеладки. Хочешь? — разворачивается на сидении водитель и сканирует меня своими неправдоподобными зелеными глазищами.

— Нет, — складываю я руки на груди и сглатываю.

— Будут здесь, если передумаешь, — и закидывает пакетик в подстаканник рядом со мной.

Затем заводит двигатель и трогается с места, медленно выезжая за пределы нашей виллы, а потом и всего поселка, выруливая по направлению к скоростному шоссе, ведущему в город. Едем молча, но я то и дело ловлю пристальный взгляд, обращенный ко мне, через зеркало заднего вида.

Это нервирует меня, и я стискиваю руки на коленях, пытаясь успокоиться и больше не опускаться до придурочных выяснений отношений. Пусть возит. Мне плевать.

Плевать!

Так, в абсолютной тишине мы и добираемся до города, где подъезжаем к большой частной клинике, которая специализируется на реабилитации таких пациентов, как я. Здесь работают профи, они в кратчайшие сроки помогли мне прийти в себя и позаботились о том, чтобы я не рвала на голове волосы от страха, что я не помню, ни себя, ни своих близких.

С тех пор много воды утекло. Зажили ссадины на теле, срослись переломанные кости на левой руке и не только, а воспоминания потихоньку начали возвращаться ко мне. Но меня тяготила вся эта медлительность, мне хотелось вспомнить все и сразу. Почему я села за руль, почему сделала это пьяная? Куда я направлялась и зачем? Столько вопросов и мне нужны были ответы, а семья мне их наотрез отказывалась давать.

Все отводили глаза, недовольно поджимали губы и говорили, что все случилось из-за сущего пустяка.

Пустяка?

Но разве же я дура, садиться за руль в совершенно непотребном состоянии? Очевидно, что так, вот только верить в это мне не хотелось.

На парковке Роман выходит вместе со мной, а затем провожает до самой раздевалки. Пытаюсь открыть дверь, но он опережает меня. Наши ладони соприкасаются, сталкиваясь на ручке и меня обжигает его горячая рука.

— Жесть, — его брови сходятся на переносице, пока он крепко обхватывает двумя руками мои пальцы.

— Отпустите, — шиплю я и тяну на себя руку.

— Какой тебе бассейн, Сонь? Руки вон ледяные! Хочешь простудиться?

— София Александровна! — щурюсь я недовольно и все дергаю на себя свою конечность, пока сердце в груди разгоняется до максимальных скоростей.

Бам-бам-бам!!! Уже гудит отчаянно…

— Простудишься, София Александровна, — чуть наклоняется ко мне и обдает меня своим мятным дыханием.

Как обухом по затылку. Сначала ступор, потом неожиданная нервозность на грани фола. Не выдерживаю, отвожу глаза, выдыхая в ответ зачем-то оправдания.

— Там вода индифферентная, перестаньте наводить панику.

Все-таки вырываю руку и ухожу в кабинет, где уже ждет меня мой лечащий врач и массажист. После непродолжительной беседы с доктором, я все-таки погружаюсь в ванну, где провожу ближайший час, заставляя себя отрешиться от проблем и забот, что окружают меня. Но, несмотря на все потуги, я, закрыв глаза, отчего-то начинаю прокручивать события дня.

Встречу с новым водителем. Его голос. Манеру хмуриться. А еще запах, которым пропах салон автомобиля. Его запах. В нем так много всего — бергамот, имбирь, грейпфрут, нетипичная для мужчины роза и герань, немного шалфея и все этот под отчетливой дымкой хвои и кедра. И этот аромат так понравился мне. Чертовски! Я же сидела и вдыхала полные легкие, накачивала им себя, прикрывая глаза и не понимала от чего меня так отчаянно вставляет.

И бесилась.

Нашла на чем зависнуть…

Отставить!

После сеанса гидротерапии и массажа, я сушусь, одеваюсь и выхожу из кабинета, тут же сталкиваясь в коридоре с Романом, который протягивает мне стакан с каким-то горячим напитком.

— Что это? — кошусь я, кусая щеку изнутри, чтобы не улыбаться.

Почему? Да черт его знает!

— Это имбирно-пряничный латте.

— Оу, — поджимаю губы, — вкусно, наверное.

И прячу руки в карманы джинсов, не принимая стаканчика. Чисто из вредности.

— Фаина Моисеевна попросила купить тебе, — делает шаг ближе и почти вплотную сует мне стакан.

А я от его пояснения вмиг скисаю, уже даже не обращая внимания на то, что он упорно мне тыкает.

— Бабушка? — принимаю стакан и хмурюсь. Я же думала, что это он. Увы…

— Ага. Едем?

— Да.

И мы идем к машине, которая встречает нас уже изрядно прогретым салоном и тихой музыкой из динамиков.

— А можно погромче? — спрашиваю я.

— Любимая группа? — добавляет громкости блондин.

— Кажется…да, — кусаю я губы, ловя картинки воспоминаний, — я ведь даже была на их концерте!

Словно ужаленная подскакиваю я на сидении и прикусываю костяшки пальцев, чтобы не закричать от радости. Я вспомнила! Хоть что-то, но у меня получилось.

— А с кем? — оборачивается ко мне блондин и буквально впивается в меня глазами.

Парализует. Замираю. Забываю, как дышать.

— С кем? — тушуюсь я и отчаянно напрягаю свои мозги.

— Да, с кем ты ходила на концерт?

— С…с подружкой? — прикусываю губу и отворачиваюсь, а сама впадаю в раздумья, напрягая память так, что в конце концов у меня начинает болеть голова.

— Или с парнем? — после продолжительного молчания спрашивает Роман, но я тут же качаю головой.

— Нет, думаю, что это маловероятно…

Остаток пути мы молчим и слушаем музыку, а я все думаю над его словами и верчу их в своей голове так и эдак. Пока мы не сворачиваем в наш закрытый поселок. Проезжаем пункт пропуска и дальше, пока не притормаживаем у ворот.

А дальше я слышу сигнал и вижу в небольшом отдалении от себя спортивный автомобиль нашего соседа, который с улыбкой машет и идет в нашу сторону.

— Остановитесь, Роман, — тут же командую я.

— Зачем?

— Затем, что я так сказала.

— Ок, — недовольно передергивает плечами.

— Вот и отлично, — киваю я, а затем поспешно выхожу из машины, не дожидаясь пока водитель откроет мне дверцу.

А еще я стараюсь не думать откуда во мне столько энтузиазма при встрече с соседом. Хотя, не спорю, он очень хорош собой, высок, с хорошей подтянутой фигурой, а еще откровенно подкатывает ко мне. И если раньше меня это напрягало, то сегодня я виртуозно переобулась в воздухе.

— София, доброго вам дня! — направляется ко мне мужчина, улыбаясь во все свои тридцать два зуба.

— Сергей, рада вас видеть, — киваю я и принимаю галантный поцелуй в тыльную сторону ладони.

— А я увидел вашу машину и решил дать о себе знать, поздороваться и…

— И? — улыбнулась я и вся вытянулась в струнку, слыша, что за моей спиной захлопнулась дверца нашего автомобиля.

— И пригласить вас в ресторан. Завтра? Что скажете?

— София Александровна, нам пора, — слышу я позади себя голос водителя и довольно улыбаюсь.

— Скажу, что согласна, Сергей, — согласно прикрываю глаза и киваю.

— О, это чудесно! Тогда до завтра, София, заеду за вами в шесть?

— Заезжайте, — благосклонно склоняю я голову на бок.

А затем разворачиваюсь и, высоко подняв голову шагаю в уже открытые ворота нашей виллы, не обращая внимание на перекошенную физиономию своего бородатого водителя.

Так-то у меня завтра свидание. Да, да…

— Как все прошло, милая? — ставит передо мной на стол стакан с молоком бабушка.

— Нормально, как будто бы и не было никакой аварии, только в голове пустота, — пожимаю я плечами и откусываю кусочек домашнего печенья.

— Твоя мама собирается приехать на длинные выходные в конце месяца, проведать тебя.

— Опять одни обещания, ба. Мы сколько раз это проходили?

— Не злись на нее, она пытается вернуть твоего отца.

— А дед что? — перевожу я тему, не желая говорить о родителях, что уже год как разводятся, да так и не могут преуспеть в этом нехитром деле.

— Прилетит в начале марта, уже взял билеты, — улыбается счастливо бабушка.

— Я тоже так хочу, — подпираю подбородок и мечтательно прикрываю глаза.

— Как так?

— Как вы с дедом, чтобы любовь на всю жизнь, — отвечаю и в миг грустнею, — только вот кому я теперь такая нужна?

— Не говори так!

— А разве я не права? Мало, что с головой проблемы, так еще и…

— Замолчи! — выпалила, но посмотрела на меня с жалостью.

— Меня сосед на свидание пригласил, — резко меняю тему я, чтобы тоже не разревется.

— Сергей?

— Ага.

— Он давно на тебя глаз положил. Солидный мужчина и семья бы его одобрила.

— И он вроде нравится мне, да? — нахмурилась я.

— Ну, этого я не могу знать, Сонь, — улыбается бабушка.

— Я согласилась и завтра он заедет на мной.

— Завтра же четырнадцатое февраля. Чем не чудесная дата, чтобы начать отношения с прекрасным молодым человеком, м-м?

— Да, — киваю я, хотя сама не верю, что идея эта стоящая.

— Вот и чудесно, внученька. Платье, прическа, макияж. И Романа не забудь с собой взять.

— А Роман мне зачем? — даже икнула я от неожиданности, но вмиг занервничала так, что даже губу прикусила.

— Ну как же, он же твой водитель и по совместительству охранник. А вдруг какая нештатная ситуация…

— Со мной же Сергей будет, — недоуменно развела я руками.

— Отец узнает, что я куда-то тебя одну отпустила без охраны и голову мне оторвет. И тебе тоже.

— Черт знает что! — взорвалась я, — Навели конспирацию! Нормально нельзя сказать зачем такие кардинальные меры, а?

— Так надо, Сонь.

— А-р-р…чертовы тайны мадридского двора! Секреты Полишинеля!

Погрозила кулаком и ушла к себе, а затем, полежав на кровати какое-то время совершенно бездумно, сорвалась и бросилась к гардеробной, где принялась перебирать платья, пытаясь найти то самое.

Ну, вы понимаете. Такое, от которого бы крышу сорвало. И не только у Сергея, но и у…

Так, стоп! Куда это меня понесло? Хотя, ну а что нет-то? Пусть бородатая чучундра тоже посмотрит.

Улыбнулась кровожадно и сняла с вешалки ярко-алое платье-футляр из плотного шелка. Идеально! Стильно. А самое главное элегантно.

Наверное…

Так, нужна помощь зала. Спустилась вниз и тут же застала бабушку за разговором со своей подругой, которая по совместительству работала у нас домработницей. Ее звали Галина, а ее муж Петр делал по дому всю тяжелую работу по сантехнике, мелкому ремонту, решал бытовые вопросы, а в летнее время занимался садом и чисткой бассейна. Они мне улыбались как родной, потому что работали на этой даче уже почти десять лет, а я совершенно их не помнила. Чужие люди, не более.

Но, несмотря на это, обе женщины одобрили мой выбор платья для свидания, а еще посоветовали собрать волосы в высокую прическу и надеть длинные серьги. На том и порешили.

А дальше время текло своим чередом. Днем я читала, затем по совету психолога рисовала на холсте какую-то мазню. Вечером помогала бабушке и Галине с ужином, а после…

Зависла у окна, наблюдая как бородатый Роман рубит на улице дрова. Без рубашки. В одних только джинсах, низко сидящих на узких бедрах.

И глаз не оторвать. Загорелый, мускулистый, стройный, словно вылепленный рукой безумного, но гениального скульптора. Идеально проработанные кубики пресса, бицепсы и трицепсы завораживали, вводили в какой-то транс. И я стояла и тупо таращилась на все это безобразие, пока испуганно не вскрикнула, так как рядом вдруг услышала тихое замечание бабушки.

— Простудится же, на улице всего градусов десять тепла.

— Ага, вот и я думаю, что простудится, — вру я, киваю, а затем уношусь к себе наверх, но и там, после долгих метаний, все-таки выглядываю в окно, но полуголого Романа уже там не застаю, только Петра, который проворно складывает нарубленные дрова в дровницу при бане.

Вот же свалилась чучундра на мою голову!

Но вопреки своему недовольству я всю ночь кручусь в кровати, вспоминая нагие телеса водителя. И злюсь непонятно на что. На него, на себя и свои неоднозначные реакции на этого бородатого мужика. А еще на то, что завтра утром придется опять добрых сорок минут ехать с ним в город, а потом столько же обратно и всю дорогу дышать его запахом, который мне так чертовски не нравится.

И он тоже! Весь! Вдоль и поперек!!!

Так и случается. Вот только помимо всего перечисленного, мне приходится еще и близко контактировать с ним. С раннего утра гололед и я неожиданно для себя поскальзываюсь уже у самого автомобиля, тихо вскрикивая. Но не падаю, а попадаю в руки к своему водителю, который зачем-то не просто поддерживает меня, но и крепко прижимает к себе так, что я утыкаюсь носом в мускулистую грудь, вдыхая его аромат в концентрированном виде.

Первые пару секунд в шоке просто дышу полными легкими и только потом прихожу в себя, пытаясь выпутаться из его рук.

— Роман! — выдаю хрипло, потому как неожиданно меня всю словно молниями прошибает. Лупит по нервам и рецепторам. Почти оглушает.

Жесть!

— М-м? — тянет он в ответ, пока его ладонь медленно проходится по моей спине.

— Вы как-то может уже отпустите меня? — прошу я, а сама удивленно замираю, так как слышу, как гулко и часто стучит его сердце.

— Да, только осторожнее, Сонь, тут очень сколько, — а затем он приподнимает меня и тупо несет оставшиеся расстояние до машины, а там уже и усаживает внутрь, от чего я совершенно тушуюсь, не зная даже, что и сказать.

Опять рычать на него, что он обращается ко мне неподобающе и на ты? Ну, так-то до него ни с первого, ни со второго раза не дошло, что толку пытаться снова, верно?

И я просто отмахнулась от этого всего, пытаясь не анализировать то, что почувствовала, пока была в объятиях Романа. Там помимо неприязни было что-то еще…

А, к черту! Надо было меньше вчера на его идеальное тело пялится. П-ф-ф, подумаешь презентабельный фасад. Но на самом деле я чувствую, что это за человек. Интуиция кричит мне держаться от него подальше. Так-то!

— Сонь, — обращается ко мне Роман, когда мы уже едем обратно после курса оздоровительного массажа и занятия с психологом.

— Роман, вот скажите мне, вы тупой или прикалываетесь? — хмурю я брови и смотря в его глаза через зеркало заднего вида.

— Пусть будет второе.

— Я не позволяла обращаться ко мне просто по имени.

— Я сам себе позволил.

— На каком основании? — прищурилась я.

— Мы ушли не туда. Я вообще-то хотел поговорить про твоего соседа, с которым ты собралась идти на свидание сегодня, — и каждое слово он буквально мстительно цедит.

— Вас это не касается, — небрежно отмахиваюсь я.

— Неправда. Я обязан предупредить, что твой этот Сережа в свои неполные тридцать лет уже трижды разведен и все три раза по причине своей супружеской неверности.

— Я не просила вас наводить справки, Роман.

— Работаю на опережение, Сонь, — и подмигнул мне, — ну так-то выходит, что никакого свидания с Сережей сегодня у тебя не будет.

— Это еще почему?

— А ты вообще слышала, что я сказал? Он бабник!

— А кто нет? — огрызнулась я.

— Я — нет.

— Оу…

— Если так хочешь сходить на свидание, то пошли со мной, только не с этим недоразумением!

— Что? — округлила я глаза, — Да, я вас терпеть не могу, какое свидание? Хотите, чтобы меня прямо в тарелку с салатом вытошнило?

— Сонь…

— Ой, не говорите со мной, вы меня бесите!

— Сонь!

— Вот прямо до трясучки!

— Послушай…

— Разговор окончен, встретимся в шесть, когда Сергей заедет за мной. Бабушка попросила вас присутствовать, хотя я решительным образом не понимаю зачем.

— Пиздец какой-то…

— Что вы сказали?

— Ничего, Сонь, все просто потрясающе!

— Не могу разделить ваши восторги, — сложила я руки на груди.

— Я тоже.

И остаток пути каждый из нас молчал, хотя я пару раз хотела ему еще кое-что высказать о том, какой он невозможный и вообще не охранник, а черт те что! Но сдержалась, а потом и умчалась от него подальше, не забывая напоследок кинуть в его сторону неприязненный взгляд.

А ровно в шесть вечера этого же дня я была во всеоружии. Платье, прическа, макияж и капелька любимых духов на запястье. И когда я вышла и показалась на глаза невозможному Роману, то улыбка сама собой расцвела на моем лице.

Ну, поехали…

Глава 35. Свидание

— Роман, почему мы не едем? — чуть наклонилась я в сторону и увидела, что водитель стискивает оплетку руля слишком сильно, до скрипа кожи под его руками.

— Потому что.

— Занятный ответ и я бы могла подискутировать с вами на эту тему, но Сергей уже ждет нас за воротами, — деловито пояснила я, тем не менее чувствуя внутри себя какое-то дикое предвкушение от очередной стычки с этой бородатой чучундрой.

— В городе открыли новый ресторан с панорамным видом на море. «Воздух» называется.

— И? — нетерпеливо заерзала я по сиденью.

— Поехали туда со мной, Сонь?

— А с Сережей, что будем делать?

— Пошлем его на хрен, — почти прорычал водитель, и я довольно улыбнулась.

— Знаете, Роман, пока послать на хрен мне хочется только вас! — прищурившись выдала я.

— Сонь…

— Поехали, я сказала, — и повелительно тыкнула в ворота, которые до сих пор были закрыты перед нами.

И бородатый все-таки нажал кнопку на пульте, а затем и выехал за пределы нашей дачи, где на дороге уже нас ждала спортивная машина Сергея. Он тут же тронулся, а мы припустили вслед за ним в гробовом молчании, изредка нарушаемым недовольным бормотанием Романа, в котором мне очевидно слышались матерные заковыристые выражения в адрес моего ухажера.

— Может вы уже прекратите? — не выдержала я.

— Нет. Могу только добавить громкости.

— Вы сам себя не бесите? — подалась я к нему ближе.

— Очень!

— П-ф-ф…

Спустя почти полчаса мы прибыли на место. Это был пафосный ресторан в пригороде Адлера. Сергей почти не замечал моего охранника, который в свою очередь все больше сводил брови и кривился.

— София, вы выглядите просто бесподобно! — оглядел меня с ног до головы мой ухажер и глаза его заблестели.

— Спасибо, — кивнула я и приняла огромный букет с ландышами.

А дальше мы сели за столик у окна. Роман расположился чуть в отдалении, чтобы хорошо видеть меня, но не слышать наш разговор. И, конечно же, Сергей был очень мил и обходителен, сыпал комплиментами и пытался вытянуть из меня информацию о моих интересах и пристрастиях. Я же отвечала односложно и все кидала косые взгляды на своего хмурого водителя.

А под конец свидания вообще задохнулась от вспышки непонятных мне чувств, когда Сергей вдруг прикоснулся к моей руке, а Роман в это время остервенело согнул вилку в своих руках.

И не успела я выдернуть свою ладонь из хватки ухажера, как водитель уже нависал надо мной.

— Простите, София Александровна, но нам пора домой.

— Почему? — вместо меня задал вопрос Сергей, но бородатый даже не глянул в его сторону, а только стиснул зубы и сморщился, будто бы ему под нос сунули тухлый кусок рыбы.

— Почему? — повторила я вопрос.

— Вашей бабушке нездоровится, она просила приехать побыстрее.

— О, Господи! — подскочила я на ноги и нервно стиснула салфетку в руках.

— Я отвезу вас, — встал вслед за мной мой кавалер.

— Конечно, — закивала я.

— Нет, — жестко рубанул Роман, — я ваш водитель и только я отвечаю за вашу безопасность.

— Послушай, парень, ты слишком много на себя берешь, — дотронулся Сергей до руки водителя, но тот только недоуменно посмотрел на его дерзкую конечность и вопросительно приподнял брови.

— Я поеду с Сергеем, — задрала я нос выше и внутри себя возликовала, увидев, как медленно выдыхает через нос водитель свое бешенство.

— Наверное, мне нужно позвонить вашему отцу или брату и уточнить этот момент? — и показательно достал из кармана телефон, а я тут же поняла, что проиграла.

— Ладно, — швырнула я салфетку на стол.

— Ладно, — улыбнулась бородатая чучундра.

— София, я провожу вас, — с честью принял свой проигрыш Сергей, доставая из портмоне несколько крупных банкнот и оставляя их на столе, а затем подал мне руку, и я тут же за нее ухватилась.

Смотря на Романа словно королевишна на пажа.

И мы пошли вперед, оставляя нахала позади себя. А уже на парковке, стоя у нашего автомобиля, Сергей нежно стиснул мои ладони и склонился к моему лицу, вкрадчиво произнося мне:

— Это был прекрасный вечер, София. Лучший! Скажите, мы можем встретиться вновь?

— Конечно! — кивнула я, улыбаясь.

— В эти выходные?

— Да, можно.

— Тогда в субботу, в это же время? — и я снова кивнула, — Разрешите писать вам или звонить?

И я тут же продиктовала мужчине свой номер телефона. Секунда и он уже склоняется, чтобы поцеловать меня, но не успевает этого сделать, так как мы оба вздрагиваем от резкого окрика моего водителя.

— София Александровна, ваша бабушка ждет вас!

— До встречи, — шепчет Сергей и галантно целует тыльную сторону моей ладони.

— Да, до встречи, — кокетливо хлопаю ресницами и только тогда усаживаюсь в уже открытую передо мной дверь автомобиля.

И тут же набираю номер бабушки, но она не берет трубку, и я начинаю еще больше переживать за нее. Нервно кусаю щеку изнутри и нетерпеливо постукиваю ногой, а потом с укором смотрю на Романа, что уже сел за руль и выруливал с парковки ресторана.

— Ну что же это такое?

— Вот и у меня тот же вопрос, Сонь. Что же это такое? На первом свидании позволила этому шуту гороховому трогать себя за руку! — рычит водитель.

— А когда надо было?

— Соня! — предостерегающе.

— Думаю, что на третьем само-то, да? А поцелуй тогда на пятом?

— Замолчи! — угрожающе.

— А сексом мы займемся на седьмом. Идет?

Резко по тормозам и машина замирает на обочине, пока бородатая чучундра вновь насилует оплетку руля и сопит так, что кажется еще немного и из ноздрей его повалит пар. А я между тем все больше заводилась, чувствуя внутри себя распирание от какой-то непонятной злобы и предвкушения.

— Знаете, Роман, завтра после посещения врачей, мы с вами, наверное, махнем по магазинам. Надо бы мне прикупить какое-нибудь красивое белье для этого знаменательного случая. А вы заодно посоветуете, что на мне лучше сидит: невесомое кружево или нежнейший атлас.

— Ты че творишь? — цедит надсадно Роман, а я ухмыляюсь.

— Вот и я думаю, что это все не ваше собачье дело. Только я решаю кто и когда меня за руку возьмет, а вы крутите баранку, уважаемый, и следите, чтобы я была здорова. На этом все!

И он вжал педаль газа в пол так, что меня откинуло на спинку моего сидения. И скорость он не сбавил, пока не добрался до нашей дачи, а потом вышел и рывком открыл мне дверь, отводя от меня глаза. Но я видела, как часто он дышит и как ходят желваки на его скулах.

Он был в ярости.

Чудесно! Я же обещала ему, что мы не сработаемся. Надо было слушать мудрую женщину, а не тупить!

— Вы что-то рано? — услышала я голос бабушки с крыльца.

— Так Роман сказал, что тебе нездоровится, — тут же двинулась я в ее сторону.

— Да?

— Да!

— Ах, да! — вскинула руками бабуля, — Давление, внученька, но не стоило так переживать. Я уже не молода, так что всякое случается.

А я же только повернулась к бородатому Роману и прищурилась, пока сам водитель смотрел на меня так, будто бы хотел придушить.

Ну ничего, то ли еще будет, зеленоглазка…

Глава 36. Раздраконила

Сегодня пятница. Два дня между мной и бородатой чучундрой не было сказано ни слова. Роман упорно молчал, я же усердно пыталась вывести его из себя.

Почему? Ну чисто по приколу. Нравилась мне его перекошенная от злобы небритая морда. Ха-ха…

Честно? Я старалась. Усиленно переписывалась с Сергеем всю дорогу в город и обратно, а два раза даже разговаривала с ним, неустанно чирикая всякие глупости.

И по нулям. Взгляд пустой и отрешенный мимо меня. Делает свою работу и не более. А меня это его новая манера поведения бесит еще больше прежнего. Вот какой все-таки человек неприятный, да?

Жесть!

— Роман, — обратилась я к нему, когда он открыл передо мной дверцу автомобиля после посещения реабилитационного центра.

А в ответ только уставший вопросительный взгляд.

— Сейчас не домой поедем, а в «Сити-Молл».

Кивнул и отвернулся, покорно дожидаясь, когда я соблаговолю сесть в машину. Что я и сделала, скрипнув от досады зубами и нахмурившись.

Ну так дело не пойдет…

Написала бабушке о своих планах, получила ее благословение и довольно сложила руки, приготовившись к трэшу.

И вот самый большой торговый центр, четыре этажа бесконечных бутиков, на которые я смотрела влажным взглядом и с торжеством.

— Ну, пожалуй, начнем, — кивнула я и воодушевленно двинула вперед.

Прежде чем что-то примерить, я обошла добрую дюжину бутиков, а потом все-таки остановилась на одном и выбрала себе несколько вешалок с кое-чем соблазнительным. Первым на очереди было ультракороткое черное платье-водолазка, которое подчеркивало все мои изгибы. И я вышла в нем к Роману, который с хмурым видом уселся на диванчик перед примерочной, и медленно покрутилась вокруг своей оси, на ходу задавая ему провокационный вопрос в лоб:

— Ну как? Сгодится для второго свидания с Сергеем, м-м?

А тот в ответ только медленно сглотнул и отвернулся, сводя брови на переносице почти до предела.

— Нет? Не годится? Жаль. Ну, ладно…

Развернулась и снова в кабинку, где быстро надела на себя костюм в стиле Шанель и белую полупрозрачную блузку с бантом на шее.

— А на это, что скажешь? — снова закрутилась я перед ним, снимая пиджачок и оставаясь только в невесомом шелке и короткой юбчонке.

Но в ответ мне вновь была тишина и полный игнор. Будто бы я даже не надоедливая муха, а нечто похуже, гораздо хуже.

И так мне это ощущение не понравилось, что я развернулась и снова ушла переодеваться. Но на этот раз я выбрала блестящее платье-футляр без бретелей и тоже неприлично короткое, да еще и с таким низким декольте, что вся моя полная «троечка» грозила вывалиться напоказ прямо вот сейчас.

— Все, я выбрала, — резко открыла я дверцу своей кабинки и предстала перед Романом, грациозно выгибаясь в спине и отставляя одну ногу чуть в сторону, — Сергей меня увидит и дар речи потеряет. Только вот лиф под него не наденешь, но надо бы прикупить какие-то сногсшибательные трусики. А вдруг я до седьмого свидания не дотерплю? Смекаешь?

И закончив этот ужасно провокационный монолог, я вдруг захлебнулась восторгом, а потом сделала шаг назад, испуганно пискнув, потому что Роман неожиданно резко поднялся со своего насиженного места и двинул в мою сторону. А мне и бежать-то некуда.

Вжалась в зеркало и замерла от оглушающей паники и иррациональной эйфории.

— Снимай эту позорную хрень с себя! — зарычал бородатый, нависая надо мной и упирая одну руку у моей головы.

А я хапнула концентрированную дозу его опьяняющего аромата и в кровь тут же впрыснулась мощная доза адреналина. И сердце в груди забабахало и заскулило.

— А что не так? — невинно захлопала я глазами и провела рукой по верху своего декольте.

— Все! Не! Так!!! — цедил водитель сквозь стиснутые зубы.

— Ой, это плохо, — прижала я ладони к щекам и покачала головой, — но мне так нравится это платье, Роман. Вангую, оно и Сергею тоже очень понравится. Надо бы только украшения к нему подобрать, туфли и…

— Снимай его, я сказал!

— И белье, — улыбнувшись, закончила я свою мысль.

— Соня…, - почти простонал и его грудь заходила ходуном, а глаза почти налились кровью.

А я чуть в ладоши не захлопала, видя эти потрясающие метаморфозы, происходящие с ним и с его телом.

Боже, это прекрасно!

— Будете стоять на стреме, когда все случится между мной и Сергеем? Ой, ну конечно будете, — махнула я рукой и тут же ойкнула, так как Роман неожиданно поднял руку и стиснул мою шею.

А потом и совсем затряслась, когда он неожиданно подался ко мне и замер в миллиметре от моих губ. Так, что мы задышали друг другом.

И я почти слетела с катушек.

— Что это с вами, Роман? Завидуете Сергею, да? Правильно завидуете, вам же ничего и никогда не перепадет…

Но договорить я не успела, потому что губы наглого и злого водителя вдруг накрыли мой рот, а его язык тут же толкнулся внутрь меня, прошивая тело раскаленной, огненной молнией, лупанувшей через мое сердце и прямо мне по мозгам.

Сильно.

На вынос.

И стон против моей воли сорвался с губ.

А Роман все продолжал целовать меня, безжалостно и жадно накачивая болезненно-сладким электричеством. И глаза мои закрылись, а руки сами взметнулись вверх и вцепились в его густые волосы на затылке.

Охнула, от того, что сильное и поджарое тело толкнулось в меня и буквально распяло у зеркальной стены, а потом еще раз, когда Роман прикусил мою нижнюю губу и слегка ее потянул.

— Наконец-то, Сонь, — хрипло прошептал и чуть отстранился от меня, но тут же прижался лбом к моему лбу.

А затем снова накинулся на меня, целуя как последний раз и снова затуманенные образы задолбили по моему истерзанному разуму. И все это вкупе воспламенило мою кровь, заставило сердце истошно биться в груди и полыхать от сокрушительного шквала эмоций.

— Ро-ма…

Выдохнула я, когда его губы прикусили мою мочку.

— Соня…

— Отпусти, — из последних сил заставляю я себя произнести это слово.

— Нет, маленькая моя…

— Отпусти! — вдруг шандарахнуло меня по затылку каким-то зыбким узнаванием.

Страшным. Уродливым. Чудовищным!

— Нет, — и еще сильнее стиснул меня в своих объятиях, но я только забилась от необъяснимого страха и смятения.

— Отпусти, я сказала! — оттолкнула его от себя и со всей силы залепила ему пощечину.

Хлопок.

Удар.

Шок.

— Вон! — трясясь всем телом и обнимая себя руками, одним подбородком указала я ему на дверь.

— Сонь, послушай…

— Еще слово и я заору так, что и сюда сбежится весь торговый центр!

И Роман, хоть и поджал недовольно губы, но все же вышел за дверь примерочной кабинки, а я тут же закрыла за ним дверь. А затем прислонилась к зеркальной стене, потрясенно прикрыла рот ладонью и сползла вниз, пребывая в абсолютном ахтунге от произошедшего.

Мать моя женщина!

Я целовалась со своим водителем. Мерзкой, бесячей и бородатой чучундрой.

Целовалась, да! И мне, черт возьми, это понравилось!!!

Ой, Соня…

POVСоня

Я не знаю сколько просидела на полу примерочной, пребывая в стопроцентном ауте. Вздрогнула и пришла в себя только тогда, когда из-за двери вдруг послышался встревоженный голос Романа:

— Сонь, с тобой там все в порядке?

Нет! Со мной не все в порядке! Я в шоке! У меня аффект, что непонятного?

Вот только вместо правды я прохрипела совсем другое.

— Да, я все не могу определиться какое платье выбрать для второго свидания первое или третье.

В ответ же услышала только тихое матерное выражение и зажмурилась, прикусывая кулак изо всех сил.

Ну вот зачем я опять нарываюсь, а? Мало мне что ли было? Дура махровая!

В итоге я все-таки заставила себя подняться на ноги и примерить то, что было на четвертой вешалке, а именно кожаное платье с запахом темно-бордового цвета, длинной миди и рукавами три четверти. Стильное. Модное. Молодежное.

И приличное. Те наряды, что я мерила были исключительно на злобу дня для моего бородатого водителя, а для Сергея будет вот это и не более. Но стоило мне только выйти из гардеробной и ринуться на кассу, как Роман тут же кинулся за мной, требуя невозможного.

— Мы ничего здесь брать не будем.

— Будем, — возразила я.

— Сонь, ну ты чего мне нервы треплешь, а?

Остановилась, медленно развернулась к нему и посмотрела, как на мелкое недоразумение, а затем выдала, тоном, полным пренебрежения.

— Может потому, что мне на ваши нервы плевать с высокой горы, Роман?

— Допустим, — произнес исподлобья.

— И бабушке я про ваши гадкие выходки расскажу, так и знайте. Можете готовиться вылететь со своего места с максимальным треском, — ухмыльнулась и потопала дальше.

— Гадкие?

— Ага, поцелуи ваши, б-р-р, — и для пущей убедительности передернула плечами.

— А мне понравилось, — сказал он тихо и низ моего живота мгновенно прошил жаркий спазм.

— П-ф-ф…

— Очень! Все бы отдал, чтобы повторить, — и вдруг медленно провел ладонью по моей спине.

А я замерла у кассовой стойки, расплачиваясь за платье. И ждала, что же он сделает дальше. Но Роман больше не прикасался ко мне, а только смотрел пристально, и я под его взглядом тряслась как лист на ветру.

Ой, ну до чего неприятная личность!

Но все же от первоначального плана я отступила и в бутик с нижним бельем идти не рискнула, опасаясь, что бородатый наглец опять набросится на меня со своими мерзкими поцелуями. А оно мне надо? Ну, конечно же, нет!

Пришлось задирать нос повыше и идти на парковку, где нас дожидался уже прогретый автомобиль. Села в него и неожиданно ушла в себя. Погрузилась глубоко, совершенно не замечая, что вспоминаю наш поцелуй и то, как язык Романа толкался в меня. И что я чувствовала в тот момент.

— Наверное, возраст берет свое, — вдруг произнесла я вслух.

— Свое? — переспросил водитель и я прищурилась.

— Да, мне же восемнадцать. В мои годы девчонки во всю гуляют с парнями, отрываются по полной. А я сижу, как дура, в четырех стенах, выезжая только на терапию. Так дело не пойдет!

— Не считаю, что это плохо. Сиди и жди своего принца.

— Так можно ждать до старости, пока совсем не скукожусь до состояния изюма, — фыркнула я.

— Твой уже на подлете.

— Неужели? — сунулась я к нему ближе, — Откуда вам знать?

— От верблюда. Чем я тебе не принц, Соня?

— У вас коня нет. Ну и бородатых принцев не бывает, Роман, — выдала деловито и подняла указательный палец вверх.

— Так себе аргумент.

— Зачем вы меня поцеловали? — неожиданно выпалила я и тут же прикусила кончик языка, так как в груди вспыхнула яркая вспышка воспоминания того, что случилось между нами.

— Может уже на ты, Сонь?

— Отвечайте на вопрос, — проигнорировала я его предложение.

— Потому что хотел тебя целовать, — секунду помедлил и добавил, совершенно меня добивая, — потому что мечтал об этом.

— П-ф-ф…

И я откинулась на спинку кресла, стискивая руки на животе, внутри которого все сводило судорогами от его слов. И мне бы сменить тему, но меня все отчаянно несло куда-то не туда.

— Вы же в курсе моих проблем, да? Ну, конечно, в курсе… Но мне вот интересно, Сережа у меня будет первый или уже нет?

— Нет, — буквально рычит Роман, и я тут же снова подаюсь к нему, округляя глаза.

— Почему это вы так решили? Что вы думаете, если я на первом свидании свою руку позволяю потрогать, то это значит…

— Блин, Сонь, угомонись уже, а!

— Ах, ну да, ну да! У меня же с вами даже одного свидания не было, а я уже позволила себя целовать. Считаете меня ветренной, да?

— Памагити! — натужно проскрипел Роман, и я обиженно сложила руки на груди.

— Не могла я ни с кем, — пробубнила я, — потому что сделала бы это только с любимым человеком. А я никого не люблю и не любила — это стопроцентная инфа!

— У тебя амнезия, — услужливо напомнил мне водитель, но я только снова пренебрежительно фыркнула.

— Любовь сильнее любых болезней! Я бы чувствовала внутреннее притяжение, рвалась бы сердцем к любимому человеку, если бы он у меня был. Но мое сердце пустое, Роман, там ничего нет. А если там кто-то когда-то и был, то все это шелуха, жалкая бутафория и мне жаль, если вот с этим я теряла время и подарила ему свой первый раз.

И на этом моменте Рома резко притормозил, съехал на обочину, а потом развернулся ко мне, выдавая слова рвано, хрипло и взволнованно.

— А брата ты помнишь?

— Нет, — честно ответила я.

— А отца?

— Тоже нет.

— Значит их ты тоже никогда не любила?

— Я…

И не нашлась, что ответить. Растерялась.

— Не знаешь? Тогда думай, что болтаешь, Соня. Людям, которые любят тебя, будет больно услышать вот такие умозаключения. Ты понимаешь это? — и голос его окончательно сорвался, переходя на шепот.

— Причем тут моя семья и какой-то там мифический мужик, который не смог задержаться в моей голове и сердце? — пожала я плечами и отвернулась от водителя, сворачивая этот пустой разговор.

— Сонь, — окликнул меня Роман, но я только отмахнулась и демонстративно вставила в уши наушники.

А затем закрыла глаза и провалилась в те образы, которые пришли ко мне, когда бородатая чучундра накинулась на меня с поцелуями. И да, в них кто-то был, кто-то, с кем у меня была такая же близость, как и с ним.

Кажется…

Но сколько бы я не насиловала свои мозги, большего вспомнить не смогла. Только голова разболелась. И все из-за этого наглого небритыша.

А там уж и дом показался.

— Расскажешь все-таки бабушке о нашем поцелуе? — вдруг подал голос Роман.

— Конечно, — кивнула я уверенно.

— Что-ж, ладно.

— Можешь искать новое место, — хмыкнула я и покинула салон автомобиля, не дожидаясь пока водитель откроет мне дверь.

А затем вошла в дом, обняла бабушку, что вышла мне навстречу, и поняла, что не могу сказать ни слова.

— Ну как ты, девочка моя? Как шоппинг, порадовал?

— Да, все хорошо, купила себе платье новое, пойду завтра в нем на свидание.

— На свидание? А с кем?

— Так с Сергеем же!

— Ах, да, с Сергеем, что-то я запамятовала, — кивнула бабушка и улыбнулась, но как-то уж больно грустно.

Но на следующий день, в субботу, случилась новая встреча с соседом. Выставка современного искусства и еще один букет, на этот раз с чайными розами. Вот только я не получила от нее никакого удовольствия. Ходила по галерее, слушала бубнеж Сергея и все вибрировала от того, что взгляд Романа высверливал мне дырку между лопатками.

И так хотелось повернуться.

А еще, хотелось, чтобы он опять соврал о болезни бабушки и увез бы меня домой.

Но он не увез. Он вообще, казалось бы, весь налился равнодушием к моей персоне, хотя я особенно тщательно собиралась сегодня, завивала кудри, красила губы алой помадой и надевала то самое кожаное платье.

Ровно!

И после, на обратном пути домой всего лишь один вопрос ко мне:

— Ну и как тебе выставка?

— Очень круто, — не моргнув и глазом, соврала я.

— Супер.

— Теперь только готовиться к свиданию номер три. И нашему поцелую с Сергеем.

— Бедный Сергей.

— Это еще почему?

— Потому что, Соня, у него проблемы с зубами.

— Разве? — нахмурилась я.

— Да. Будут.

И на этом месте свернул наш разговор и прикрутил громкость играющей музыки.

Кажется, у нас тут…ой!

Глава 37. Не в этот раз

Свидание номер три должно было произойти, как ни странно, в дворце спорта. Самый лучший сектор, смысл за минусом, потому что Сергей взял билеты на выступление какого-то знаменитого стендапера. Типа должно было быть смешно, весело и задорно.

Мне же, как это не парадоксально, больше удовольствия доставляло нервировать бородатую чучундру, чем вариться в предвкушении от предстоящей встречи с милым и обходительным поклонником.

И энтузиазм пришлось буквально со скрипом на себя натягивать, чтобы мои охи и вздохи вокруг этой темы выглядели правдоподобными. Но, этому блондину зеленоглазому все было, что с гуся вода.

Бесил страшно!

— Вот креативный все-таки у меня Сергей.

— Да? — удивленно приподнимает брови и улыбается.

Улыбается, упырь небритый!

— Да, между прочим! Не просто в кино пригласил или театр там какой пресловутый, а на мегапопулярного комика.

— Гомика?

— Комика!

— Гномика?

— Боже, я вас ненавижу! — сложила руки на груди и процедила максимально токсично.

— Ну, главное, чтобы тебе твой Серо-о-ожа нравился. Я-то так, водитель и охранник. Куда мне до твоих принцев, да? Один поцелуй выдрал с мясом и то по морде получил.

— До сих пор передергивает, — сморщилась.

— А-а-а, ну я тебе соболезную, Сонь.

— Я сама себе соболезную, — закатила я глаза.

— Там же что у тебя по плану? Свидание номер три и целовашки. Готова?

— Еще как!

— М-м, зави-и-идую!

А у меня аж внутренности скрутило от этой перспективы, потому что, положа руку на сердце, с Сергеем целоваться мне совсем не хотелось. И губы у него были слишком толстые и облизывал он их постоянно так противненько. И вообще!

Может ну его это свидание? Заболеть что ли?

Но позлить Романа хотелось почему-то сильнее…

— Сонь?

— Чего тебе надобно, старче?

— Старче? — пробасил он шокировано.

— Ну, а сколько тебе там уже стукнуло? На вид лет сорок, не меньше, — соврала я, ни капли не стесняясь.

— Мне двадцать восемь вообще-то! — возмущенно выдал водитель.

— Все равно дофига! На десятку меня старше, считай — целая жизнь.

— Ничего, придется смириться и терпеть.

— Чего ты там бормочешь? — сунулась я к нему ближе и нахмурилась.

— Да просто мысли вслух. Говорю, что ты, наверное, смирилась и стерпела наш с тобой поцелуй, раз бабушке ничего не рассказала.

— Жалко мне вас стало, Борода Романович, — со вздохом выдала я, а водитель от души захохотал, да так заразительно, что я сама еле смогла заставить себя не улыбнуться ему в ответ.

Весело ему, посмотрите. Ну ничего, то ли еще будет!

И вот наконец-то день третьего свидания, а я как на каторгу. Не хочу! Не буду! Но заставляю себя все-таки одеться, нанести на лицо немного косметики и завить волосы в легкие кудри. Сильно не выпендриваюсь. Надеваю обычные синие джинсы, белоснежную футболку без принта и темно-вишневый двубортный бархатный пиджачок.

Спускаюсь и у входной двери замечаю Романа, который уже ждет меня. Смотрит влажно и из-за этого его откровенно оценивающего взгляда по моему телу тут же пробегает ворох сумасшедших мурашек. Еще и бабушка подливает масла в костер, уже разгоревшийся в моей душе.

— Удачи, детишки.

— В смысле? — свожу я брови хмуро.

— Сонь, не бери в голову, — улыбается бабушка и обнимает меня тепло, а потом довершает, обращаясь уже к Роману, — береги ее.

Но чучундра ничего не отвечает, только кивает с таким серьезным лицом, как будто бы он экзамен по тригонометрии сдает. А затем открывает дверь и ждет пока я выйду за порог.

Сегодня практически по-летнему тепло, воздух прогрелся почти до двадцати градусов и ярко светит солнце. И я щурюсь радостно, а затем водружаю на нос солнцезащитные очки. Водитель останавливается рядом и делает то же самое, а потом мы оба шагаем к машине. Садимся, Роман заводит двигатель и с пульта открывает раздвижные ворота, за которыми почему-то нет машины моего ухажера.

Опаздывает?

— Странно, что Сергея еще нет на месте, — оглядываюсь я по сторонам.

— Ничего странного, Сонь. Я позвонил ему и предупредил, что ты задержишься на минут пятнадцать.

— Что? — потрясенно охаю я, — Как ты посмел?

— Даже не знаю, но как-то нашел в себе силы, — хмыкнул и задумчиво потер переносицу.

— Зачем ты это сделал?

— До просто бесит плестись за ним, он водит кошмарно, — и я тут же про себя согласилась с ним.

— Но мы же едем на мое свидание? — беспокойно заерзала я на сидении.

— Конечно, просто по отдельности.

— Фух, а я уж было испугалась! Но ты все равно не должен был таким образом поступать, Роман! Больше так не делай! — пожурила я его и даже пальцем погрозила.

— Угу, — кивнул Роман, а затем выдал, — ты, пока едем, отдохни, настройся на поцелуи, все-таки такой вечер важный и ответственный.

— Сама разберусь, что мне делать, — насупилась я и отвернулась от его самодовольного лица.

А затем скривилась, потому что решительно не представляла себе, что смогу соприкоснуться губами с Сергеем. Ну не хотелось мне этого с ним! Мне с этим мужчиной вообще уже ничего не хотелось.

Почему-то…

Да еще и этому бесячему мужику было все равно, что у меня тут наклевывается. Уф!

— А куда это мы едем, Роман? Мы же должны были свернуть вон на той развилке, — вдруг спохватилась я через минут двадцать.

— Там был знак дорожных работ, Сонь, объезжать придется.

— Да? — с подозрением покосилась я на него.

— Ага.

— Не опоздаем? — закусила губу.

— Не должны.

— Роман, — потянула я вдруг носом, — а чем это так пахнет вкусно? Новый освежитель воздуха?

— Ну почти, — ухмыльнулся бородатый и снова сосредоточился на дороге.

И в этот самый момент на мой телефон поступил звонок от Сергея, который спрашивал, где же я.

— Роман, что сказать Сергею?

— Скажи, что мы скоро, — и я тут же выдала ухажеру озвученные слова, но вновь нахмурилась, когда услышала новый вопрос.

— Роман, Сергей, спрашивает наше точное местоположение.

— Давай я ему объясню, — и протянул свою ладонь, в которую я тут же послушно вложила трубку.

И вот тут Роман озвучивает какие-то непонятные мне координаты, а потом сворачивает с основной трассы, но кажется в абсолютно противоположную сторону. А затем прощается с Сергеем и отключается.

— А…куда это мы едем? — мямлю я.

— Так на свидание же, Сонь.

— Но тут и близко не видно никакого дворца спорта, в котором будет проходить концерт, — озадаченно тяну я.

— Ничего, чтобы был концерт, Сонь, не всегда нужны дворцы.

— Что? — недоуменно переспросила я.

— Я уже приготовился к концерту, если что. Жаль только попкорна не взял.

— Вы бредите или больны? — спросила я и холодок дурного предчувствия лизнул мне позвоночник.

— Давно и безнадежно. Почти приехали, — и повернул автомобиль на неприметную дорогу в сторону моря.

— Что происходит, Роман? — оглянулась я по сторонам, а потом разволновалась неимоверно, потому что мы приехали не на концерт известного стендапера, а в видовой ресторан с красивыми закрытыми беседками почти на самом берегу.

Машина окончательно остановилась и заглохла. И тут же бессовестный водитель повернулся ко мне, улыбаясь нагло и самоуверенно.

— Пошли со мной, Соня?

— Вы в конец обалдели, да? — в полном шоке прошептала я, не веря, что он все-таки провернул настолько недопустимую выходку.

— Что, лучше было твоему Сереженьке все-таки зубы выбить, да? — почти прорычал водитель и я окончательно выпала в нерастворимый осадок.

— Да ты просто…просто…да я видеть тебя не могу! — неосознанно перешла я на «ты».

И ринулась прочь из машины, а Роман тут же за мной, прихватывая за руку и пытаясь повести меня прямо ко входу в ресторан.

— А ну пусти, чучундра бородатая! — гневалась я не на шутку, чувствуя, что внутри меня бушует настоящая буря из шокирующих и противоречивых чувств.

— О-о, а вот и концерт начался, — хмыкнул водитель, скрутил меня в охапку и потащил куда-то.

— Немедленно! Руки! Убрал! — почти завопила я, пытаясь цапнуть его за наглые конечности.

— Не в этот раз, — и спустя минуты три безуспешной борьбы, меня все-таки затолкали в закрытую беседку, полностью отсекая пути к отступлению.

Я в шоке. А эта падла только качает головой и ворчит:

— Блин, букет в багажнике оставил…

Памагити!

— Какой еще букет? — отупело переспрашиваю, так как в высшей степени не понимаю, что тут вообще происходит.

Пытаюсь успокоиться и не истерить, но это трудно получается. Хотя, если уж по-чесноку, я испытываю глупую и иррациональную радость от того, что мне не придется сегодня сидеть рядом с Сергеем и слушать бубнеж какого-то там стендапера.

— Тот самый, который ты нюхала всю дорогу и спрашивала, чем это так вкусно пахнет, — смотрит на меня и довльно так улыбается.

У-у, морда волосатая!

— Сонь, будь другом, посиди тут минуточку, я быстро за ним сгоняю, одна нога здесь, вторая там, — и выпалив это, Роман покинул беседку, не забыв предварительно запереть меня в ней.

Собака сутулая!

Но не успела я окончательно провалиться в негодование, как водитель вернулся с цветами и еще какой-то коробулькой.

— Это тебе, — протягивает мне, а я задираю нос выше и хмыкаю, отрицательно качая головой.

— Мне от тебя веники не нужны!

— Обалдела? Это букет вообще-то! Я его сам выбирал для тебя, если что, — хмурит брови и делает шаг ближе, но я непреклонна.

— Сам выбирал? Ну надо же! Не перетрудился?

— Перетрудился! Но для тебя я готов на любые жертвы, — и еще шаг ближе.

— Не приближайся! — отступаю я, пока не упираюсь коленями в стоящее посади меня кресло.

А сама про себя думаю только одно: «приближайся, ну же, приближайся скорее…»

Ой, дура!

— Не могу, Сонь. Я же к тебе со всей душой и с подарком на четырнадцатое февраля, — и снова тычет мне в лицо коробулькой.

— Але, уже почти две недели прошло с тех пор.

— Две недели назад ты от меня этот подарок не приняла бы.

— Я и сейчас его не приму, — фыркаю и все-таки усаживаюсь в мягкое кресло.

Но Роман тут же подходит ко мне почти в плотную, а дальше творит немыслимое, вставая на одно колено у моих ног.

— Ну хоть разверни и посмотри, Сонь.

Хмурю брови и буравлю его суровым взглядом, но в конце концов все-таки вырываю из его рук коробку и разрываю подарочную обертку.

— К черту, — бормочу я себе под нос, — быстрее покончим с этим спектаклем, быстрее ты от меня отвалишь. Так, что это? О-о-о…

И зависла, разглядывая изящный браслет из белого золота с замком в виде сердечка. Он был такой красивый, что мне тут же, словно сороке, захотелось его примерить. Но я лишь смотрела на него влажным взглядом, не в силах признаться, что мне безумно понравился этот презент.

Да и цветы, что уж говорить, были очень красивые. Эустомы, тюльпаны, орхидеи, пионы, анемоны…

Старался. Не просто притащил охапку пресловутых красных роз, а заморочился, составив красивую композицию. Для меня.

— Что скажешь? — спрашивает, а сам дышит рвано.

Волнуется.

И это факт лупит меня по мозгам, заставляя кровь наполняться восхитительными пузырьками непонятной мне эйфории.

— Почему ты так дышишь? — намереваясь смутить его еще больше, спрашиваю я.

— У меня аритмия…и тахикардия еще тоже, — сглатывает, а сам ввинчивается в меня своими зелеными глазищами.

— Больной что ли?

— На всю голову, Сонь.

— Попрошу замену.

— Не надо, — переходит на шепот.

— Почему?

— Потому что я без тебя не смогу, — и от этих слов я тут же словила жаркий, прицельный удар прямо в сердце.

— Какая восхитительная чушь, — пытаюсь рассмеяться, но выходит слишком нервно и наигранно.

И руки дрожат, выдавая мое полуобморочное состояние с головой. А Роману будто бы только это и нужно. Может именно поэтому он добивает меня, мастерски припечатывая словами.

— Я люблю тебя, Соня.

Боже!!!

Зачем он мне это сказал? Ведь это все неправда! Сущий вздор! Нелепица!

Но тело на его слова реагирует иначе. И мне это, ой как, не нравится. Потому что наивная мышца за ребрами почти в ауте от сказанного, а кровь бурлит раскаленной лавой и в голове отвязно отплясывают мои безмозглые тараканы.

— Похвальная прыть, Роман, но довольно, — слега отталкиваю я его и поднимаюсь на ноги, а затем обхожу стол и сажусь за него, пытаясь уговорить расшалившиеся нервы вести себя разумно, прилично и в высшей степени хладнокровно.

Он же только медленно поднимается, оставляя букет на низком столике у кресла, а сам направляется ко мне и молча, не спрашивая, надевает на меня браслет. Не знаю почему, но я не сопротивляюсь и покорно жду, когда он закончит свое занятие.

А еще я наслаждаюсь тем, как ворох мурашек пробегает по моему телу от того, что его пальцы ласково прикасаются к моей коже.

Мистика какая-то. И чего, спрашивается, я так реагирую на этого бородатого сказочника?

Любит он меня? Ну точно…

Три ха-ха!

— Сделаешь заказ? — садится он напротив меня.

— Не хочу. Лучше отвези меня домой.

Я знаю, понимаю, что это не лучше, но упрямства мне не занимать. А еще меня вставляет, когда я вижу досаду на его лице. Прямо кайф почему-то!

— Я так и знал, — хмыкает и что-то пишет в своем телефоне.

И спустя пять минут гробового молчания в беседку входят два официанта и расставляют на столе тарелки с аппетитно пахнущей едой. Здесь запеченная рыба, овощи и зелень, салат с осьминогом, тарталетки с черной икрой и морские гребешки.

Пахнет и выглядит все на десять из десяти. И у меня ожидаемо текут слюнки.

— Приятного аппетита, — произносит Роман и принимается за свою порцию, пока я раздумываю над тем, как мне быть дальше.

Но через пару минут я все-таки пожимаю плечами и принимаюсь за еду, решая, что нечего добру пропадать, когда я не прочь отведать всего помаленьку.

Так в тишине мы и едим. Роман несколько раз пытается завести разговор, но я упорно игнорирую его потуги. Он еще больше напрягается и нервничает, а я ничего с собой поделать не могу. Потому что меня потихоньку начинает накрывать паникой.

Всего от одной мысли, что его любовь резко закончится, когда он узнает, что я девушка бракованная и испытывать ко мне чувства вообще-то чревато. И в последующие минут двадцать я накручиваю себя до такой степени, что не выдерживаю. Вилка соскальзывает по тарелке с противным скрипом, а я всхлипываю и все-таки роняю слезинку.

— Соня, — тут же кидается ко мне Роман и пытается обнять, но я его отталкиваю.

— Вы должны забрать свои слова обратно!

— Какие?

— Про любовь эту вашу! Поверьте мне на слово, она не нужна мне. И вам тоже!

— Нужна, Сонь. И любовь, и ты нужна! Очень!

— И что вы от меня ждете? Чего хотите, Роман? — снова всхлипываю я и вытираю щеку, по которой катится новая соленая капля.

— Все жду, Соня. Романтику, свидания под луной, поцелуи, признания, улыбки, смех, предложение руки и сердца, твое «да», свадьбу, медовый месяц. Детей жду. Не сейчас, конечно, а потом, когда ты подрастешь, — улыбается так нежно, а мне орать хочется в голос.

— Детей, — шепчу я.

— Да. Никогда не хотел, а тебя встретил и все — перемкнуло.

— Не думаю, что я такая уникальная. Мне кажется, это у вас в силу возраста такие желания родились, Роман. Так что, советую вам найти какой-то иной объект для своих матримониальных планов. А я, увы, вам помочь ничем не могу.

— Ты, наверное, не расслышала меня, Соня. Я тебя люблю.

— И вы меня тоже не расслышали, Роман. Я вам ничем помочь не могу, потому что после аварии я потеряла не только память, но и возможность выносить и родить ребенка. Доктора запрещают мне это делать, так как у меня был перелом костей таза. Я дефектная. Бракованная! Ясно вам?

И слезы потоком побежали из глаз, потому что лицо Романа от шока стало белым, и он отшатнулся от меня, словно от прокаженной.

Что-ж, ожидаемая реакция.

Прошла любовь, завяли помидоры…

Глава 38. Разбор полетов

Грудная клетка все сильнее сжимается стальными обручами. Давит. Кости трещат и трескаются. И мне так неприятна и обидна его реакция. Сейчас он просто встанет и отвезет меня домой, а потом будет смотреть, как на досадное недоразумение.

Нет уж, если ставить точку, то самой.

— Все, Роман, закругляемся? Вам хватило?

Прикрывает веки, дышит учащенно и сбито, а потом поднимает на меня глаза и почти размазывает своими словами.

— Больше никогда так не говори, поняла меня?

— Как так? — и подбородок начинает нещадно дрожать.

— Никакая ты не дефектная. И не бракованная. Ты, Соня, самая чудесная на свете, — и тут же подается обратно, сгребая меня в охапку и прижимая к себе так крепко, что мне становится трудно дышать.

А дальше и вовсе приподнимает меня со стула, а затем определяет к себе на колени, начиная укачивать словно маленького ребенка. И мне почему-то не хочется выпутываться из этих странных объятий. Мне хочется, чтобы меня жалели. И еще раз повторили вслух, что я ничем не хуже той, что была раньше.

— Маленькая моя девочка, мне так жаль, — гладит меня по голове, а я прикрываю глаза и позволяю себе раствориться в моменте, — но жизнь продолжается. И я обязательно сделаю тебя счастливой, все компенсирую. Я буду любить тебя так, что тебе некогда будет думать о том, что в твоей жизни чего-то или кого-то не хватает. Обещаю!

— А если…

— А если нам все-таки приспичит, то мы найдем решение, но только такое, где тебе и твоей жизни не будет ничто угрожать.

— Как сладко вы поете, Борода Романович, — фыркаю я и пытаюсь соскочить с его колен, но он еще крепче стискивает меня в своих руках.

— Расскажи мне, как это случилось? Хоть что-то помнишь?

На секунду замираю, тушуюсь, пугаюсь…

А потом меня неожиданно прорывает. Даже у психолога я не позволяла себе таких вольностей, а тут меня понесло, не остановить. И мне бы заткнуться, но я не могу.

— На самом деле я вспомнила почти все из своей жизни, кроме некоторых личностей и отдельных моментов. Когда пришла в себя, то даже имени своего не могла назвать, не узнавала свое лицо, а потом мозги зашевелились и постепенно память вернулась. Почти все, кроме прошлого лета. Вот я еще заканчиваю второй курс института, радуюсь на отлично закрытой сессии, а потом — бац — и пустота.

— Однажды все вернется…

— Знаешь, иногда мне снится странный сон. И страшный. Проснувшись, я помню его смутно, но кое-что оседает в моей памяти. И я понимаю, что это и не сон вовсе, а воспоминание. Там я пью. Много. Громко играет музыка, много людей, все танцуют, что-то кричат, но потом все стихает, и я плачу. Мне больно. Мне кажется, что мне ампутировали что-то. Руки и ноги на месте, но чего-то жизненно важного не хватает, чего-то, без чего я не могу дышать. Даже просто существовать. Каждый вздох будто последний. И я пью, чтобы не впадать в истерику и панику от того, что теперь неполноценна.

— Соня…

— Никто не говорит мне, что именно случилось. Я знаю только то, что села за руль в пьяном угаре, но почему…я ведь не невменяшка, правда?

— Конечно, правда!

— Тогда почему? Я ведь и водить-то толком не умела, права получила только весной. Куда я сунулась, да еще и пьяная в дугу? Куда меня понесло? — и снова жалобно всхлипываю.

— Тише, тише…

— Если я узнаю причину, то смогу понять. Разобраться. Кто во всем этом виноват? Только я одна или меня просто подвели к этому за руку…

— А если бы…

— Что, если бы? — переспросила я, когда он вдруг затих.

— А если бы ты узнала, что к этому приложили руку дорогие для тебя люди?

— В смысле?

— Например, твой любимый человек?

— Да что вы все заладили, как заводной? — подорвалась я с его колен и заметалась по беседке, строго хмуря брови, — У меня не было никогда любимого человека! Ясно? У меня был только жених, которого я видела всего пару раз в своей жизни. Договорной жених! Понимаете? Я ничего не решала, меня просто поставили перед фактом и ткнули пальцем. Черт! Мне будущего мужа выбрала семья, но…наверное, они хотели как лучше. Правда?

И на этих словах у Романа вдруг желваки ходуном заходили и кулаки он сжал так сильно, что побелели костяшки. Злится? Чего это?

— А то лето, что ты не помнишь?

И я вдруг перестала бегать туда-сюда. Замерла и наклонила голову набок, пытаясь еще раз хоть что-то вспомнить. А потом поняла куда он клонит и четко для себя решила, перекручивая все вводные данные, что я знала в удобоваримый вид.

— Хочешь сказать…о-о-о…ну конечно! Значит там был кто-то, кто был мне дорог, и он обманул меня, сделал больно, предал или еще что-то в этом роде. Именно потому-то я надралась в хламину и чувствовала опустошение. Именно это и сподвигло меня сесть за руль…

Пазл сложился.

И мы смотрели друг на друга, каждый понимая, куда меня несет. Осталось только озвучить.

— Если это действительно так, то просто чудесно, что я забыла и этому мудака, и время, проведенное рядом с ним. Надеюсь, что я никогда о нем не вспомню.

— Соня, — встал Роман и направился ко мне, но я тут же отступила, только вот он все не унимался, пытаясь снова заключить меня в плен своих рук.

— Наверное, он точно так же, как и ты пел мне дифирамбы и вешал лапшу на уши, а потом отряхнулся и пошел дальше. Да! Как же я сразу это не поняла? Как не сообразила?

— Сонь, иди сюда.

— Нет! Все вы мужики одинаковые! Сраные потребители! Что этот мифический баклан, о котором я забыла. Что мой отец, который треплет моей матери нервы уже который год подряд. Что этот мой брат, который…Ай, да к черту! Отвези меня домой! Сейчас же!

— Успокойся! — все-таки настиг он меня и скрутил, пытаясь очевидно успокоить, но получил на выходе только обратный эффект.

— Черта с два! Отпусти меня! — и я как следует пнула его по голени.

— Вот же фурия! — прошипел Роман и сразу же впечатался в меня поцелуем.

А-а-а!!!

Так не честно!

Пытаюсь отбиться, но ничего не выходит. Его язык уже внутри меня. И он так страстно, так сладко и так безумно ласкает меня, что пульс мгновенно подскакивает до небес и безумные бабочки в моем животе принимаются порхать, словно одержимые самим дьяволом.

Ну, что за мужик?

— Ах, — бормочу я, все-таки умудрившись отвернуться, — вы мне противны.

— Ничего, маленькая моя, стерпится, слюбится, — шепчет мне на ухо томно, — тебе все равно от меня уже никуда не деться. Да и мне без тебя никак. Сдохну же, Сонь…

— Ваше право, — пыхчу я, все еще не теряя надежду получить свободу.

Хочу? Не хочу? Надо!

— Давай сбежим. Ты и я. На руках носить буду, все для тебя сделаю, только соглашайся, Соня!

И я вдруг затихла в его руках. Перепуганная. Заласканная. Прибитая его признаниями. Немного довольная. Немного сбитая с толку. Но при всем этом я четко понимала — передо мной танк. Такой конкретный! И выбраться из этой беседки я могу лишь двумя способами.

Способ первый — я соглашаюсь с ним на все и во все тяжкие.

Способ второй — я врубаю хитрость.

С ней и пришлось работать. Обмякла, позволила себя целовать. Ну, не спорю, немного кайфанула, а потом завозилась вяло, выдавая базу:

— Хорошо, я согласна.

— Прямо сейчас!

— Нет, дай хоть с бабушкой попрощаться. Да и собраться мне надо, документы там, ценные вещи.

— Ладно, — улыбнулся он и поцеловал меня в кончик носа.

— Ладно, — кивнула я.

И уже спустя минут пятнадцать мы ехали обратно в поселок. Роман усадил меня вперед, а потом всю дорогу переплетал наши пальцы, бросая на меня жаркие взгляды.

А я прикрывала глаза и представляла, что все это по-настоящему. И я на самом деле решилась на безумие. Что тогда?

И неожиданно сердце в груди заметалось, забабахало. И приторно красивая картинка промелькнула перед глазами. Вот только…я не дура, чтобы сбегать с какими-то непонятными бородатыми водителями в никуда спустя две недели знакомства.

Ну точно!

И вот наша дача. И бабушка выходит на крыльцо, чтобы нас встретить.

Я тут же покидаю салон, не дожидаясь пока мне откроют дверь и, набрав полные легкие воздуха, выпаливаю как есть.

— Бабушка! Ты должна уволить этого человека!

Оглянулась назад и довольно улыбнулась.

Что с лицом, Борода Романович? Никак нервный тик? Ага, то ли еще будет…

— Он обманул Сергея и обманул меня! Увез в какой-то ресторан и держал там все это время! Говорил совершенно недопустимые вещи! Ужас, бабушка, сущий кошмар!

Так-то! Ай, да я…

— Роман, немедленно объяснитесь, — уперла руки в бока бабушка и максимально строго посмотрела на водителя.

— Да нечего здесь особо объяснять, Фаина Моисеевна, — прищуривается на меня Борода, а потом улыбается.

По-мальчишески так, искренне и качает головой, будто бы не я уличила его во всех смертных грехах, а сама, словно малое и неразумное дите, тут напакостила.

Но врать он умел. Вот прямо лжец — уровень Бог. Каюсь, я даже заслушалась, так он ладно заливал. Проходимец небритый!

— Ну вы уж потрудитесь.

— Да, пожалуйста. Сергей этот недоделанный откровенно домогается вашей внучки. Мне что надо было делать как ее охраннику? Но это так, вопрос из разряда риторических. Но вообще да, мужик ведет себя непотребно, матом ругается, руки распускает, стоит только Софии Александровне отвернуться, так он сразу принимается похабно облизываться, имитируя бедрами всем известный акт.

— Я в шоке, — обалдело захлопала я глазами и подняла глаза к небу, а между тем, Роман продолжал рассказывать свои сказки.

— Ну, а что вы хотите от человека, который к тридцати годам уже трижды разведен? И ладно бы, да, не везет человеку в любви, но двоим своим родным детям почему алименты не платит? Там задолженность уже больше миллиона на каждого.

— Откуда знаешь? — нахмурилась бабушка и кинула напряженный взгляд в мою сторону.

— Так я пробил его, Фаина Моисеевна. Он всем своим женам изменял. Хотите, чтобы Софию Александровну ждала такая же участь?

— Ах, ты враль несчастный, — выдохнула я возмущенно, да только меня никто не желал слушать.

— Досье мне на стол, Роман.

— Да не вопрос.

— А почему молчали все это время? — и брови бабули сходятся на переносице.

— Внучка ваша грозилась, что уволит, — пожал плечами.

— Не она здесь решает, а я!

— Ба! — негодую я.

— Ну так и решите эту проблему, Фаина Моисеевна. Может София Александровна хоть вас послушает. Я ей сейчас битый час утрамбовывал в голову, что Сергей, мягко скажем, не але. Но, либо я был неубедителен, либо внучка у вас больно упрямая, строптивая и…

— И кровожадная, — сделала я шаг в его сторону, но бабуля тут же меня перехватила за руку, не давая возможности выцарапать этому сказочнику его наглые зеленые зенки.

— Все, Соня, более никакого Сергея. Я запрещаю!

— Но, ба, он все наврал тебе!

— А досье? — подпевал на задах бородатый прихвостень и я, повернувшись в его сторону, оскалилась.

У-у, бесит!

— Вы его сфабриковали!

— Мне что, заняться нечем? — сложил он руки на груди и оперся бедром о машину.

— Ненавижу вас!

— Уверены?

— Терпеть не могу!

— Оу…

— Органически не перевариваю!

— Ах, я убит…, - и театрально прижал руку к сердцу, чем еще сильнее вывел меня из себя.

— Ба! Он меня саботировал на побег! — выложила я главный козырь и тут же ошарашенно уставилась на свою престарелую родственницу, — Ба, а ты чего это улыбаешься?

— Я? Да Господь с тобой, внученька! Это просто нервный тик от твоего непростительного поведения. Не иначе, как твой этот безобразный Сергей на тебя дурно влияет. Все, никаких больше с ним свиданий. Табу! А вам, Роман, спасибо, надеюсь, что и дальше не подведете.

И на этих словах развернулась, и пошагала в дом, волоча меня за собой, как нерадивого ребенка. А я только грозила кулаком Бороде Романовичу и впадала в состояние тихой ярости.

Обставил меня, фантазер мелкокалиберный! Ну ничего-ничего, я еще ему устрою мать Кузьмы!

— Ба…

— Замолчи!

— Бабушка! Вот скажи мне, ты ничего не перепутала? — все-таки выдернула я свою руку из ее железной хватки.

— А ты?

— Вот это вопрос! Между прочим, это не я верю на слово совершенно постороннему человеку. Я — твоя внучка, а ты взяла и задвинула меня на полку! При этом…этом…

— Романе?

— Мягко скажем! И ты при нем меня фактически выставила лгуньей! Сергей вел себя учтиво, вот тебе мое слово!

— Ага, а потом этот Сергей точно так же учтиво и изменять тебе начнет. Так что все, разговор окончен!

И скрылась с глаз долой. А я окунулась в бешенство. И в ярость! И вообще!!!

Бушевала долго, обстоятельно. Даже порывалась пойти во флигель к этому небритому негодяю и высказать ему все. И в конце концов пошла, да только оказалось, что Роман уехал и будет отсутствовать аж до понедельника.

Как до понедельника? А я?

И это обстоятельство выбесило меня еще сильнее. Потому что, как же? Я тут вся из себя приготовилась с ним ругаться долго и упорно, а он в кусты. Ну кто так делает?

Все воскресенье промаялась от безделья. Готовка не в счет. Чтение и прогулки тоже. Только к вечеру я все чаще зависала у окна, пытаясь поймать тот момент, когда Борода Романович появится. Меня даже не волновал тот факт, что мама моя на длинные февральские выходные так и не приехала, хотя и обещала.

Но водитель в этот вечер так и не явился, а я ушла спать не солоно хлебавши, да и то только после того, как меня огорошила бабушка, которая видимо просекла причину моего дежурства у окна.

— Не приедет он сегодня, Сонька.

— Почему? — и внутренности мои неожиданно свернулись в тугой узел.

— В Москву улетел.

— А-а?

— Утром будет, иди спать.

И только тут я спохватилась, выдавая манерно и спесиво:

— Ну во-о-от, а я тут топор наточила. Думала, приедет — а я ему голову с плеч.

— И чего он тебе так не нравится? Хороший…хорошенький, — и улыбнулась, а я закатила глаза.

— П-ф-ф, за красотой очередь отстоял, а вот за мозгом…

Выдержала многозначительную паузу и скрылась. А потом до утра ворочалась, не в силах нормально провалиться в сон, а когда делала это, то все слышала это его хриплое:

— Маленькая моя…

И не понимала, где сон, а где явь, где настоящее, а где прошлое. Все смешалось в доме Облонских!

Как закономерный итог, утром в понедельник я оказалась невыспавшейся и крайне недовольной. А уж при виде водителя так вообще вся изнутри вспыхнула, намереваясь с ним знатно пособачиться. Села в машину и давай ему мозги выедать чайной ложкой.

И где только шатался, гад?

— Воняет в машине отвратительно, — и плевать, что это чистая ложь. В салоне пахло небритым пройдохой, по-мужски, чувственно, будоражаще. Но я сама себе в этом боялась признаться.

Вот только Борода Романович отвечать мне не возжелал, крутил себе баранку и зачем-то улыбался. А меня несло, не остановить. Музыка громко, музыка тихо, слишком жарко, слишком холодно, слишком все слишком!

И наконец-то невозмутимость водителя дала течь, а затем он и вовсе тормознул. Медленно выдохнул, обозначая градус своего бешенства и покинул салон. Я наслаждалась произведенным эффектом, но недолго. Ровно до тех пор, пока дверь с моей стороны не открылась и Роман не подсел ко мне, пока я суматошно двигалась от него.

— Вы…ты…что творишь…те?

— Я тоже соскучился по тебе, Сонь. Иди сюда!

— Отвали…те! — дала я ему по рукам, что тянулись ко мне.

Вот только Роман плотоядно оскалился и бросился в мою сторону, сгребая в охапку и прижимаясь к моим губам. Я даже пискнуть не успела, а веки мои уже закрылись. И низ живота затопил сумасшедший жар.

Язык внутрь и меня всю скручивает от заструившегося по венам электричества. В ушах шум. В голове пустота. И за ребрами словно установили трансформаторную будку вместо сердца.

Гудит.

От его вкуса. От его запаха. От него!

И все нервы натянуты до предела.

Вот только неожиданно губы Романа отрываются от меня. Его язык больше не толкается внутрь, и я резко прихожу в себя, поражаясь тому, что чувствовала и чем откровенно наслаждалась.

Да я спятила, не иначе!

И только я было собралась перейти на возмущенный ультразвук, как водитель шикнул на меня и погрозил пальцем, словно непослушному ребенку.

— Будешь меня провоцировать дальше, и я снова тебя поцелую. Ничего не имею против, но у тебя терапия.

И пришлось сделать так, как он попросил. А потом молчать всю дорогу, облизывая свои губы и украдкой прикасаясь к ним кончиками пальцев. Они горели!

Как и я…

Черт знает, что такое!!!

Вот только после врачей я и вовсе выпала в нерастворимый осадок. Потому что на заднем сидении обнаружила красивый букет нежно-фиолетовых пионов, а еще коробочку с шоколадными трюфелями ручной работы.

— На свидание собрались? — не удержалась я от вопроса и изо всех сил стиснула ремешок от своей сумочки.

— Угу, — ответил, а меня будто бы затошнило.

Так он мне был противен!

— Надо же как быстро прошла ваша любовь неземная, — ядовито прошипела я.

Ну чистая гадюка!

— Она со мной все равно не пойдет, не переживай, — пожал плечами.

— Да? И кто эта несчастная женщина? — процедила и прищурилась, еще больше вскипая изнутри.

— Ты.

— Я? — охнула.

— Ага, ты, Сонь, ты. Решил, что раз ты все равно от свидания откажешься, то хоть няшки вручу. Не лично, а то побоялся по морде своей небритой отхватить. И вот, это тебе!

— Ничего мне от тебя…вас не надо! — сложила руки на груди и фыркнула. А в груди на выжженном пепелище уже расцветал райский сад.

— Тогда в урну.

— Зачем в урну? — встрепенулась я.

— Ну так если тебе они не нужны, то придется в урну.

— Ой…какой ты…вы противный!

И до самого дома молчала, а по приезду все-таки забрала цветы и конфеты домой. На вопрос бабушки «от кого?», навела тумана, отвечая «от коня в пальто».

Вот таким нехитрым образом за последовавшие почти две недели я обзавелась новой парой перчаток, шарфиком, брошью, свитером с аппликацией в виде змеи, мягким медведем необъятных размеров, настольным левитирующим глобусом, даже магическим шаром для принятия решений и игрушечным говорящим хомяком-повторюшкой.

И каждый день становился интереснее предыдущего. И мне рычать на бородатого Романа хотелось все меньше и меньше. А вскоре и вовсе запал пропал. Я корчила из себя неприступную крепость, но каждый день гадала, что же еще такого он мне подарит.

А вот сегодня ничего не было. Пустое заднее сидение и я почему-то словила неприятный укол под дых. Чего это я? Ну подумаешь…

Вот только домой мы не поехали, а свернули на известную смотровую площадку, где почти полтора часа просто сидели на лавочке, пили горячий безалкогольный глинтвейн и молчали.

Я старательно изображала недовольство. А Роман поглядывал на меня косо, а затем достал телефон и сделал нашу совместную фотку на фронтальную камеру.

— Ну и зачем? — нахмурилась я.

— На память, — а я хмыкнула и отвернулась.

А Рома ласково прикоснулся к моей руке и прошептал, подсаживаясь чуть ближе:

— Люблю, Сонь…но не хочу давить на тебя. Боюсь давить…

Ничего не ответила. Хотя глупая мышца, которая перекачивает кровь, подскочила до самого горла и билась там в каких-то страшных конвульсиях от его слов. Как будто бы выпрашивая еще…

Но я и не ответила то, что он ждал. Нет. Только это:

— Отвези…те меня домой.

И он сделал так, как я просила. А там уж я удивленно охнула, когда вместе с бабушкой на крыльцо дома вышла моя мама.

Приехали…

Глава 39. С глаз долой?

Мама счастливая. Вся светится. Порхает. Мы с бабушкой только и успеваем кивать на ее восторги. Она вроде как помирилась с отцом, остальное слегка за бортом ее интересов. Но я не обижаюсь, для нее это действительно важно. Она вообще-то любит меня, просто по-своему.

— Мы улетаем на Мальдивы через две недели! В лучший отель, естественно! Он всех своих шавок разогнал и дал сигнал юристу отозвать заявление о нашем бракоразводном процессе. А всего-то нужно было немного забить на его гульки и показать характер. И вуаля! Дело в шляпе.

— Жанна, это все конечно замечательно и расчудесно, но…

— Никаких но, мама, — жестко пресекла бабушку моя родительница, — вы обязаны порадоваться за меня, я Шахова два года отстаивала!

— А дочку свою ты отстаивать собираешься?

— А что с ней? Переломы ей все залатала. Так же, Соня?

И я неопределенно пожала плечами.

— Вот! У нее все тип-топ, мама. А то, что прошлое лето не помнит, так это и прекрасно. Нечего там вспоминать!

— Знать бы только почему, — подала я голос.

— Дура ты, дочь моя! Раз мозги твои так решили, значит есть почему! Сиди и радуйся.

— А-а, ну да, аргумент, — хмыкнула я и покосилась в сторону окна.

Там, на заднем дворе, опять щеголял без рубашки Борода Романович. На этот раз подтягивался на перекладине при входе в хозяйственную пристройку к флигелю.

Один, два, десять, двадцать…пот блестит на идеальных кубиках пресса. М-м…

Ой…что за реакции, Соня? Но да, меня жарко лупит электричеством в низ живота и от внутреннего напряжения даже приходится чуть приоткрыть рот, чтобы справится с участившимся сердцебиением и сбившимся в раз дыханием.

— Кстати, вместе с папой и Данила приедет на следующей неделе. Попросил, чтобы вы подготовили ему его комнату. Будет не один, Айзу тоже с собой берет. Такая милая девочка, было бы просто восхитительно, если бы ты, Соня, с ней подружилась.

— Данила? — вдруг нахмурилась бабушка, — А зачем?

— В смысле, мам, зачем? Сестру проведать! — пояснила моя родительница.

— А-а, ну да…

— И надолго? — все выпытывала бабушка информацию.

— На неделю, не более. У него там на работе аврал, но отец приказал проветрить мозги, а то рычит как дикий зверь уже.

— Мне кажется рычать — это его естественное состояние, — буркнула я и мать тут же укоризненно на меня посмотрела.

— Раньше вы с ним очень даже ладили, дочь.

— Поверю тебе на слово, — хмыкнула я и снова кинула взгляд в окно, но досадливо поджала подбородок, так как небритого водителя там уже не наблюдалось.

— Значит, через неделю, — тяжело вздыхает бабуля, и мать смотрит на нее с подозрением.

— Какие-то проблемы?

— Проблемы? — хихикнула бабушка, — Что ты, это вовсе не проблемы, это…ой, что-то у меня голова разболелась, пойду прилягу.

И ушла.

А после ее ухода в кухне повисает напряженное молчание, нарушаемое только тиканьем часов, да стуком топора о дерево. Борода все-таки явился и принялся наполнять поленницу. Чтоб его…

И чего его джинсы висят так низко, скажите на милость?

— А это у вас там кто топором так машет?

— Водитель, — не в силах оторвать от него глаз, произнесла я.

— А Сергея куда дели?

— Он уволился, а этого на замену предложил, Даня его заочно согласовал.

— Да? Пойду познакомлюсь с этим новеньким. Очно его согласую, так сказать.

И тоже покинула кухню, а я осталась сидеть на своем месте, наблюдая, как мать выходит из дома и решительно направляется к Роману. Тот замер, посмотрел на женщину хмуро, воткнул топор в чурку, накинул на голый торс куртку и принялся ждать, что будет дальше.

А дальше очевидно были двадцать минут допроса с пристрастием, где водитель недовольно играл желваками и поджимал губы. Когда же мать ушла, Борода Романович скинул куртку и с удвоенным рвением принялся колотить дрова.

А я все смотрела и смотрела, зависая во времени и пространстве. Уже и мать вернулась, начиная что-то щебетать на кухне, о себе, об отце, о предстоящей поездке на Мальдивы, но я не слышала ни черта. Вся моя мозговая деятельность сосредоточилась вокруг персоны невозможного бородача, его сильных рук, что уверенно держали топор и татуировки во всю спину.

Мне так хотелось рассмотреть ее поближе. Прикоснуться к ней пальчиками и может даже губами…

— Соня?

— А? Что?

— Ты где витаешь, дочь? — насупилась мать, понимая, что я совершенно ее не слушала.

— Так с мозгами же у меня проблемы, чего удивляться, — улыбнулась я дурашливо и покинула кухню от греха подальше. Еще немного и я все бы там слюной закапала.

Эх, Роман! Свалился на мою голову…

И пару дней все шло само собой, вот только в клинику на процедуры вместе со мной теперь стала и ездить и мама, долго пытая врачей и выясняя, какого черта я до сих пор не вспомнила родного брата и отца. Те разводили руками, поясняя, что разум человека вещь совершенно непредсказуемая. Мать, конечно, бесилась. А еще с каждым днем смотрела на Романа с все возрастающим подозрение, пока на третий день наконец-то ее не прорвало:

— Значит так, мама, — вошла она на кухню рано утром и обратилась к бабушке, — я определилась с выводами.

— Занятное начало, Жанна, продолжай, — улыбнулась бабушка и поставила перед дочерью блюдце с блинчиками и растопленным маслом.

— Мама, я на диете, — отодвинула та еду и чуть скривилась, — но вернемся к теме!

— Как скажешь.

— Романа я увольняю.

— Что? — округлила глаза бабушка, а я поперхнулась чаем.

— Да! Я все решила. Парень не подходит для своей должности. Дерзит. На вопросы отвечает туманно. И самое главное, он совершенно недопустимо смотрит на Соню.

Оп-па!

И сердце в груди перешло на пятую космическую, тарахтя и захлебываясь своим бегом.

— И не надо говорить мне, что я себе все напридумывала. Я два дня следила за этим персонажем и его реакциями. Он мою дочку буквально вылизывает взглядом. Так и норовит дотронуться, когда это совершенно не требуется.

— Жанна…

— Нет, мама! Нет и все! Мне в родственниках не нужны плебеи. Я сегодня же поеду в агентство и запрошу ему замену, а нет, так сама Соню возить буду, если понадобится. И закончим на этом.

Повелительно подняла руку, залпом выпила свою зеленую, но полезную бурду из высокого стакана и удалилась. А мы остались сидеть с бабушкой и молча переваривать ее слова.

Вот только была во всем этом одна проблема — я совершенно не могла поймать за хвост ту самую, ожидаемую мной радость, которую должна была бы почувствовать в этой ситуации.

Я наконец-то от него избавилась! Я сделала это! Ну же, Соня, ура!

Урашечки!!!

Юху!

М-да…

И целый день я нервно теребила пуговицу на своем пуловере, зависая в своих мыслях и утопая в своих сомнениях. А уж когда поехали на процедуры, то вообще с дуру не могла не смотреть на Романа. Неужели же я вижу его последний раз и уже завтра на его место придет кто-то другой?

Но…я что-то уже как-то привыкла к его наглой морде, невыносимой бороде и дурманящему запаху. Уж как-нибудь перетерплю. Ведь так?

Но нервяк вокруг этой темы только сильнее меня разматывал. Так сильно, что уже ближе к вечеру я вся была не своя. И спать ушла раньше, а потом половину ночи крутилась в постели, не находя себе места и обмирая от абсолютно непонятного беспокойства и страха.

Да, черт возьми! Я не хотела, чтобы Романа увольняли. Я боялась этого!!!

И смирившись с этой мыслью, я подскочила в кровати, как в зад ужаленная. А затем выбежала из своей комнаты и понеслась по коридору, пока не достигла спальни бабушки. Тихонько толкнула дверь и вошла в темное помещение. Присела на кровать и ласково погладила спящую по руке.

Пару секунд и она открыла свои глаза, непонимающе смотря на меня и охая.

— Сонька, ты чего тут?

А я вдруг неожиданно для себя всхлипнула и прошептала:

— Ба, не надо увольнять Романа, пожалуйста!

— Ой, внуча, но твоя мама…

— Уговори ее, приболтай! Ты же это умеешь, прошу тебя!

— М-м, а зачем это мне?

И внутри меня все свернулось тугим узлом, от опасения, что бабушка не захочет мне помогать. Ай, была не была!

— Тебе может быть не за чем, а мне вот надо! Ба, ну, пожалуйста!

— Х-м, я подумаю, ступай.

— Но, ба!

— Ты бедного парня уже запилила, так что может оно и к лучшему.

— Вовсе нет! — подскочила я на ноги и заметалась по комнате.

— Да, ругаешь его постоянно, наговариваешь, грубишь, уволить просила…

— Я больше не буду!

— Ну, я даже не знаю…

— Пожалуйста! — сложила я руки в просительном жесте.

Минута тишины. Глаза в глаза и бабушка все-таки согласно кивает, а потом завершает разговор странной фразой.

— Все равно у нас всего неделя. Но ты ступай, ступай…

Вот и думай теперь.

Глава 40. Я согласна!

Я не знаю, чем таким волшебным накапала бабуля на мозги моей матери, но она сменила гнев на милость. Вышла с утра на завтрак настроенная более чем решительно махать шашкой, а уже к обеду развернулась на сто восемьдесят градусов.

— Слушайте, а действительно, пусть остается мальчик. Да и мне мороки меньше. Но знайте, если ваш Роман не понравится Даньке, то я умываю руки.

— Понравится он ему, очень понравится. Придет в восторг, вот увидишь, — улыбалась бабуля, но как-то странно прихихикивая и одновременно намазывая на поджаренный тост кусочек масла.

— Х-м, ну может быть…

— Итак, Жанна, какие у тебя еще планы на оставшееся с нами время?

— Ах, это… Я только что поменяла билеты обратно на сегодняшнюю дату. Вылет в восемь вечера. И не надо на меня так смотреть, девочки. У Милы Гапон девичник завтра, а я совсем забыла об этом. И нет, не пойти я никак не могу. Я их с Владиком сама, считайте, сватала.

— Что за Владик?

— Шляхов, мам! Владелец «Армада-Групп»!

— М-м, — в унисон потянули мы с бабушкой и переглянулись, кажется, обе довольные, что мама решила свинтить.

Ну, у меня так точно отлегло, потому что…

Черт!

Да, мне хотелось снова ездить на терапию один на один со своим бородатым Романом. А еще хотелось снова получить от него подарок или быть приглашенной на какую-нибудь смотровую площадку, чтобы там с ним в тишине пить кофе или горячий пунш. Я бы больше не дула губы. А когда бы он приобнял меня, то не стала бы его отталкивать, а положила бы голову на его плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь моментом.

Вот только Роман ничего больше не подарил мне, ни в этот день, ни на следующий, когда мама уже уехала. И вообще был со мной предельно учтив, если не сказать большего. Холодный Рома — это не мое!

Мне такое его поведение не нравилось, от слова «совсем».

— Какой-то вы в последнее время неразговорчивый, — потянула я и тут же добавила, испугавшись, что он примет мои слова за четкую позицию согласия на все, — не думайте, что я страдаю, просто хочется выяснить надолго ли на меня свалилось подобное счастье.

— Надолго, — тихо произнес Роман и больше ничего не добавил, что меня еще больше подстегнуло на перепалку.

— Мама хотела вас уволить. Вы знали?

— Теперь знаю.

— Бабуля не дала, хотя мы обе настаивали на том, что вы не подходите для этой работы.

— Я с вами солидарен.

— Что? — нахмурилась я.

— Не подхожу, Сонь.

— М-м…

И снова тишина, которая планомерно играет на моих нервах. И мозгах, которые не понимают чего хотят. А-а-а, Боже!

— Через пару дней прилетает мой брат и дед. Думаю, что они тоже не станут испытывать восторги на ваш счет, Роман и вы все-таки потеряете насиженное место.

— Ок.

Сволочь!

Ну почему нельзя нормально пособачиться, когда мне это так надо, а потом остановить гребаную машину, сесть рядом и поцеловать уже меня наконец-то?

У-у, бесит!

И до самого дома я кипела и бурлила. А потом и одно мгновение потухла и стухла. Потому что сама же переварила свои же слова. А что если, действительно, приедет дед и Даня и уволят моего Романа. Что тогда?

Блин, надо было срочно что-то делать! Но говорить ему в лоб как есть у меня язык не поворачивался. Да и он не очень-то горел энтузиазмом в последнее время. Может ему мать чего про меня наболтала, а? Вот же засада какая гадская!

И до самого вечера я пребывала в раздумьях чем же пронять водителя. Все извилины себе переломала, а потом меня осенило.

— О, да!

И тут же кинулась в свою комнату, чтобы поправить прическу и нанести на губы немного ягодного блеска. Ага, еще и щечки пощипала, чтобы у бородатого вообще перемкнуло. Причем знатно так, качественно!

И затем спустилась и покинула дом, направляясь к флигелю, где за столом обнаружился мой водитель, что-то рьяно печатающий в своем ноутбуке.

— Да? — поднял он на меня свои зеленые глазищи.

— Роман, будьте готовы через пару часов отвезти меня в город, — и дыхание затаила, ожидая хоть какой-то его реакции.

Он был просто обязан клюнуть на мои слова! И да, он сделал это.

— Зачем?

— На свидание меня отвезете, — а в животе все скрутило от того, что его взгляд медленно жрал меня с ног до головы.

— С кем?

— С Сергеем, — и губы мои растягиваются в улыбке, когда я вижу, что он брезгливо морщится и захлопывает крышку ноутбука.

— С кем, прости?

— Бабушка разрешила, да и мама поведала о нем только положительные вещи, — наскоро вру я, — она знает его родителей. Там глубоко положительная семья и Сергей, конечно же, не может быть плохим человеком, как вы нам тут нарассказывали.

Хмыкаю, закатывая глаза и добавляю.

— Чушь несусветная! Сказочки для дураков!

Разворачиваюсь и медленно иду к выходу, вся в напряженном ожидании того, что он пойдет за мной.

И он идет!

— Ну-ка постой!

— И не подумаю, — почти захлебываюсь я восторгом.

— Я тебя предупреждал, что выбью ему зубы? Будет шамкать на досуге.

— Не посмеешь, — оглядываюсь я на него, но с еще большим рвением кидаюсь к дому.

Бабуля в оранжерее. Не должна помешать, если что…

— Тебе лучше не знать, что я посмею, а что нет. Стой, кому говорю? Соня!

— Сушите весла, мужчина! — и вбежала в дом, но только было хотела закрыть дверь, как ее толкнул Роман.

И мне ничего не осталось, как только броситься наверх, перепрыгивая через две ступеньки. А тот за мной, и я почти взвизгиваю от страха, предвкушения и дикой порции адреналина, что мгновенно впрыснулась мне в кровь.

Моя комната прямо по курсу, и я вбегаю в нее. Следом и Роман, оскаливаясь, словно голодный зверь.

— Никуда ты не поедешь! Я точно к этому мальчику-зайчику тебя не повезу.

— Хорошо, с ним поеду, — сглатываю я и облизываюсь, когда Рома закрывает за собой дверь.

— Не поедешь.

— Не вижу других вариантов, — развела я руками.

— Я вижу. Иди сюда, — и двинул в мою сторону, а я только прикусила губу, покорно ожидая, когда же он набросится на меня.

Всего два шага и я в его руках. Сердце бьется где-то в горле, а я смотрю на него и понимаю, что все!

Приплыли.

Я согласна.

На все!

— Чего ты ждешь? — шепчу я.

— Я бы тебя уже давно сожрал, Сонь, но Фаина Моисеевна…, - почти стонет Рома, ведя костяшками пальцев по моей щеке, а я не выдерживаю и блаженно прикрываю глаза.

— Она там с розами до ночи возиться будет. А ты уже здесь, Ром, решай, как быть…

— Какая же ты змея! — почти восхищенно тянет он и я улыбаюсь.

— Какая? — и внутри меня начинает порхать безумный рой обдолбанных бабочек.

— Любимая, — шепчет почти беззвучно у самых губ, а уже в следующее мгновение набрасывается на них.

Жадно. Жарко. Упоительно.

— Скажи, что ты моя, Сонь. Ну скажи же уже, наконец.

— Твоя, — вылетает слово само собой, но я ему не препятствую.

Наоборот.

Я вся в огне. Я пылаю. Я живу! Я дышу полными легкими и только рядом с ним, со своим бородатым, наглым и совершенно невозможным водителем, что завладел всеми моими мыслями.

Как? Это уже не важно.

Его губы жалят. Его пальцы обжигают, приподнимая пуловер и дотрагиваясь до спины, живота и выше. Большой палец пробегается в мимолетной ласке по напряженному соску.

Шипит. Матерится сдавленно.

— Сонь, нам бы поговорить…

— Потом, — прижимаюсь я к нему еще сильнее.

— Пожалуйста!

— Да, Ром, пожалуйста, — выгибаюсь в его руках и нам окончательно срывает крышу.

Моя кофточка слетает за секунду через голову. Его футболку постигает та же участь.

И пока Рома заваливает меня на кровать, и вытряхивает из джинсов, то непрерывно выговаривает мне за мое рвение, а я улыбаюсь, любуясь его кубиками пресса, что наконец-то рядом и я их могу потрогать.

Дай! Дай! Дай!

На груди его монетка. Что это значит? Ай, потом…

— Я твоего брата ждал, собирался просить твоей руки. Готовился получать по морде, а ты вот как, значит, да?

— Ну выскажи же уже мне, — вся вибрирую я, как струна, пока он снимает с себя джинсы.

— Я люблю тебя, маленькая моя.

И я задыхаюсь от восторга. А еще от почти болезненной вспышки воспоминаний, что промелькнула в моем сознании. Но я гоню все прочь. Все потом, сейчас я делаю глупости, мне в высшей степени некогда.

Я смотрю на него. На его член, стоящий колом. На его пальцы, что ухватились за тесемки моих трусиков. Они тянут их вниз, пока тонкое кружево окончательно не слетает с меня.

А дальше случается армагеддон. Потому что Рома весь перекрытый, я чувствую это. А мои мозги вдруг начинают просыпаться от спячки.

Что я делаю, безумная?

Вот только Рома не дает мне шанса окончательно прийти в себя. Я вся заласкана его руками, языком и даже членом, который он потирает между моими мокрыми складочками. Меня всю выкручивает, соски ноют, грудь налилась. Я вся бесстыдно открыта перед ним.

Вот только ему нужно больше.

— Скажи мне «да».

— Да, — почти в полубреду выдаю я, потому что понимаю.

Он. Мне. Нужен.

И Рома врывается в меня. Резко. Сразу на всю длину.

Вспышка! Где-то это уже было…

Оба стонем. Кайф нереальный. За гранью. Такое сложно вынести. Почти невозможно переварить. Только вариться во всем этом и надеяться, что тебя не разорвет на куски от наслаждения.

Толчок.

Еще одна вспышка. Ярче!

И с каждым его движением меня ломает под гнетом слишком реалистичных картинок. Там я. Там парень с зелеными глазами. Его тоже зовут Рома.

Вот мы целуемся первый раз в клубе. А вот катаемся на кораблике. А вот купаемся в лазуревых водах затерянного карьера.

Остро. Горячо. Сладко до безобразия. Это меня берут на какой-то квартире.

Больно. Одиноко. Постыло. Это меня кидают после первого же раза.

Качели. Крылатые. Изо дня в день. И везде его глаза зеленые.

Я их узнала.

— Рома, — выдыхаю сдавленно.

— Маленькая моя, — шепчет, целуя в висок и вдалбливаясь в меня все сильнее.

А я отворачиваюсь, пытаясь не заорать в голос, с ужасом понимая, что с ресницы срывается слеза.

Красавин? Косяков?

Сука, юморист!

Я все вспомнила, сволочь…

Глава 41. Прошляпил

Открываю глаза и долго не могу понять, где я. Плотные шторы задернуты, от подушки пахнет цветами, теплотой и пряностями. И почему-то за ребрами привычно не ноет и не свербит.

Я че сдох все-таки и попал в рай? Бля…

А через секунду меня размазывает воспоминаниями. Такими сладкими и такими запредельными, что я боюсь поверить в их реальность.

Соня и я. Снова вместе.

А я, дебил махровый, отрубился от счастья. П-ф-ф, позорище!

Осторожно поворачиваюсь на кровати и провожу рукой по прохладным простыням. Хмурюсь. Приподнимаюсь на локте и недоуменно смотрю на пустую подушку.

Никого.

Кручу головой. Прислушиваюсь, но в душе не шумит вода.

А затем перевожу взгляд на электронный будильник на прикроватной тумбочке. Семь двадцать. Не понял! Так, Соня ко мне во флигель ровно в восемь вечера пришла. А это значит…было вчера?

— Блядь!

Уснул, придурок! Почти двенадцать часов проспал. Не мудрено, конечно, ведь в последнее время я вообще спал в сутки от силы часов пять, если не меньше. Все переживал за нас, что Соня не вспомнит меня, не полюбит, отвергнет и пошлет в дальнее эротическое. Мне это, естественно не оправдание, но…да, я опять конкретно запорол дело.

Резко подрываюсь на кровати и несусь в ванную, затем в гардеробную, проверяю, но везде пусто. Кидаюсь обратно в комнату и наспех пытаюсь напялить на себя трусы, носки и джинсы. С футболкой приходится воевать, уже спускаясь по лестнице.

Но на последней ступеньке я замираю, так как вижу, что на меня заинтересованно смотрит бабушка моей зазнобы.

— Соню потерял, — хрипло выдаю я.

— И тебе доброе утро, Рома, — улыбнулась и пошла обратно в кухню, махнув мне деревянной лопаткой.

Блин, я понимал, что все это выглядит странно и подозрительно, но мне уже было плевать на все и вся. Главное, найти уже свою девчонку и поговорить наконец-то с ней обо всем. Вчера не успел, заткнула своими губами пухлыми, а я у меня мозг сразу весь и вытек. Или скорее перетек ниже пояса.

Ну какие разговоры, когда я так скучал?

— Фаина Моисеевна, Соня где? — прошел я на кухню и нетерпеливо припечатал старушку вопросом.

— Сядь, — повелительно указала она мне на стул и я не посмел не подчиниться.

Я конечно догадывался, что бабуля у нас серый кардинал, но видимо, не до конца оценил горизонты того, как мне с ней повезло. А потому решил лишний раз не бить копытом.

— Сел, — констатировал я свершившийся факт и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

— Чай, кофе?

— Соню, — упрямо выдал я и посмотрел на нее давяще, исподлобья.

Но эту бабулю ничего не проймет. Улыбнулась, кивнула мне и достала чашку, наполняя ее крутым кипятком. Минута и вот на моем столе стоят домашние ажурные блинчики, сметана, масло, какой-то джем и огромная кружка ароматного чая с чебрецом.

— Вот же заладил, неугомонный, — хихикнула старушка и села напротив меня, подперев подбородок ладонью, — ешь.

— Фаина Моисеевна, при всем к вам уважении…

— Эх, а я все утро для тебя старалась, тесто заводила, у плиты стояла…

— Да, Боже, — взял я один блин, обмакнул его в сметану и полностью затолкал в рот, усиленно работая челюстями, — ошень вкушна. Шпашиба!

И поднял большой палец вверх, обозначая свой ни капли не приукрашенный восторг. Блины были на десять из десяти, вот только мне кусок поперек горла не лез от нервяка. Узнать бы сначала куда ее внучка от меня умотала с утра пораньше, а там уж хоть трава не расти.

— В Москве она, — огорошила меня бабуля и я тут же закашлялся, а та услужливо похлопала меня по спине.

— Что? Где? — пробасил я надсадно.

— Улетела вчера последним рейсом.

— Твою ж…кто позволил отвезти ее в аэропорт? — мгновенно вспыхнул я.

— Ну, я пыталась ей запретить, пока ты спал там без задних ног, но я теперь персона нон-грата для внучки. Предательница, — и подняла указательный палец кверху.

— И я?

— И ты, Рома. И дед, который в Москве удерживал мужиков, чтобы они раньше времени сюда не приперлись. И Даня. И отец ее. Она все вспомнила.

— И кто ее в аэропорт отвез?

— Так она под шумок вызвала трансфер. Я специально в оранжерее ошивалась до последнего, все вам время побольше дать хотела для выяснения отношений. Откуда мне было знать, что ты на радостях отрубишься? Я когда в дом вернулась Соньку на пороге уже с одним рюкзаком поймала, — развела руками бабуля.

— Она же сейчас…столько надумает себе! Это просто провал! — психанул я, сжимая зубы так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и они раскрошатся.

— Ну да, Рома, так-то тебе есть за что волноваться.

— Вы все знали, да? — ринулся я в прихожую, чтобы обуться и скорее броситься за беглянкой.

— Чай, не дурочка. Дважды два сложить умею. Еще с Питера тебя пробили с дедом.

— И позволили нам видеться? — словно на припадочную воззрился я на нее.

— Сначала хотели развести, а потом решили, что у вас все полюбовно. Это же так, Рома? — и бабуля посмотрела на меня с такой неприукрашенной надеждой, что аж руки заломила.

— У меня так.

— Ну вот видишь…

— Куда она подалась?

— В дом к отцу, там до нее тебе точно не добраться. Забор, ротвейлеры, охрана. И Даня злой как черт!

— Уже звонил?

— Да. Обматерил мня, — обиженно поджала губы старушка и я тихо выругался.

— Ничего, еще извиняться будет.

— Да не нужны мне его извинения. Не человек, а робот, как и папаша его — ручки, ножки, голова, одни сплошные микросхемы, что деньги подсчитывают. Ему уже никто и ничто не поможет, сердце каменное или вообще напрочь отсутствует. Ты просто Соньку мою сделай счастливой, большего нам с дедом счастья и не надо.

— Как она вообще?

— Змея, Рома! — покачала головой Фаина Моисеевна, — Шипела, грозилась, что кастрирует тебя, если ты к ней вздумаешь приблизиться. Такими словами крыла…

— Какими?

— Ой, я таких даже и не знаю, — вздохнула бабуля и в конец скуксилась.

— Каковы мои шансы?

— Ну…

— Как есть, говорите.

— По нулям. Но ты обязательно, что-то придумаешь. Только не ври ей больше, пожалуйста. Красавиным был. Косяковым был. Ветровым пора уже стать.

— Да я сам бы рад, но тут было без вариантов, — поджал недовольно губы.

— Рома, — вдруг окликнула меня бабушка и я повернулся, хотя уже вышел из дома и спустился с крыльца.

— Да?

— Мне внучка сказала, что Даня ей какую-то запись показал, там ты в ней говоришь с ним о Соне непотребные вещи. Это правда?

И внутри меня все упало. Резко. Разбилось в дребезги и сразу в мозгу всплыли мои же слова, сказанные с дуру, в порыве бесконтрольного гнева и обжигающей ревности:

«Извинись за меня перед ее женихом, но пробы ставить там больше негде. В целом — так себе, но сосет зачетно».

Язык мой — враг мой. Да и Шахов гребаный гандон, все это записал и сунул ей под нос. И если все обстоит именно так, то шансов у меня действительно почти нет. Я ее использовал. Я ее опорочил. Я опошлил все прекрасное, что было между нами. Я стал виновником ее аварии и причиной того, что она больше никогда не сможет стать матерью. И я снова явился и наврал ей с три короба.

Ну как это можно простить?

Я не знаю. Это просто пиздец какой-то, товарищи.

— Рома? Правда или нет?

— Правда, — виновато выдал я, но глаз не опустил.

Пора научиться отвечать за свои косяки. Иначе толку не будет.

Глава 42. Домой

Помните в детстве был родительский развод, типа «скажи честно, что это ты накосячил и тебе ничего не будет»? И ты, наивный лапоть, говорил все, как есть, а потом выхватывал знатный подзатыльник.

Вот!

Короче, с Фаиной Моисеевной это так не сработало. За мою честность, старушка меня всего лишь крепко обняла, погладила по спине сухонькими ручками, а затем выдала:

— Все мы иногда делаем глупости, мальчик мой. Но и все мы заслуживаем шанс на исправление. Удачи тебе, Ромка!

Удачи…да, это мне не помешает.

Но уже сидя в самолете, меня пробрал нереальный такой мандраж, потому что Соня с момента нашего знакомства очень сильно изменилась.

Помню, как увидел ее, когда только приехал на эту дачу в образе водителя Косякова. Сердце за грудью чуть не разорвалось на куски от ее вида. Похудела, осунулась, а в глазах бескрайний океан боли, грусти и отчаяния. На вид девчонка, а взгляд взрослой, побитой жизнью женщины.

И в этом виноват только я. Ни Даня, ни алкоголь, ни пьяная авария.

Я!

Потому что ваш покорный слуга, словно неразумный пацан, подался на провокацию Шахова. А мог бы настучать ему по идеальным зубам, расхреначить как следует самодовольный штиблет и поехать к Соне. Поговорить. Объясниться. Засунуть в задницу свою поруганную гордость и сделать так, как надо, а не как мне того тогда хотелось.

И не пришлось бы проталкиваться через дебри ее недоверия и антипатии. Не пришлось бы смотреть на то, как Соня флиртует с этим чертовым Сережей — ухажером недоделанным. И ведь видел же невооруженным глазом, что он ей не нравится, но все равно бесился, словно припадочный ревнивец. Потому что да, мою кобру уже было не остановить, она вонзила в меня свои зубы и начала трепать, не жалея сил и энтузиазма.

Ладно языком болтала — это еще можно пережить. Но, когда она мне дефиле в бутике устроила с этими тряпочками, которые с большой натяжкой можно считать платьями…Вот тогда-то у меня окончательно пригорело.

Не сдержался. Руки к ней свои потянул. И губы.

И сдурел от счастья и любви! Потому что целовать девушку, которая для тебя все — это как попасть в рай. Мозги медленно шкварчат и поджариваются на адской сковородке, а руки чешутся, чтобы прямо там, в жалкой примерочной кабинке, задрать подол ее платья, отодвинуть трусики в сторону и насадить ее на себя так, чтобы у нее глаза от кайфа закатились.

Термоядерный коктейль Молотова — реальные чувства и нереальная страсть.

Одержимость? Блядь, сильнее! В разы сильнее!

И если бы она мне по морде не съездила тогда, и не прогнала прочь, то я ее прямо там и завалил бы. Стопудова, к гадалке не ходи.

Но надежду она мне все равно подарила. Уже не призрачную, а вполне себе осязаемую. Потому что плавилась в моих руках и не настучала на меня Фаине Моисеевне. А еще потому, что слишком откровенные разговоры вела, намеренно пытаясь вывести меня из себя.

Но это я так думал. А потому решил ходить с козырей. Вместо очередного свидания с Сережей повез свою Соню в ресторан. Не без истерик, конечно, но все же получилось. Мы даже поели и поговорили. А я наконец-то вывалил на нее всю свою любовь.

А потом меня придавило непоправимыми последствиями своего проступка. Соня буквально припечатала меня тем, что теперь ей нельзя будет выносить и родить ребенка. И мне стало так стыдно, как не было еще никогда в жизни. Потому что всему виной был я, долбанный ревнивый урод.

Если бы я не сказал тех самых страшных слов о Соне Шахову, а она бы их не услышала, то может все закончилось не так печально и трагично. Война была между мной и ее братом, а отдачей задело Соню — девочку, которая была совершенно ни при делах.

Это пиздец! Я ненавидел себя за содеянное.

И если бы не ее амнезия, то у меня не было ни единого шанса на искупление. Ни единого!

Может быть поэтому я тогда, окрыленный, думал, что Соня ко мне прониклась, раз поделилась своими тайнами и согласилась бежать со мной. А она просто вертела мной как наивным тюфяком. Что, собственно, было недалеко от истины, ибо мозги мои от чувств сердечных функционировали, в лучшем случае, на половину. И да, Соня меня бортанула, а потом и сдала бабуле.

На счастье, Фаина Моисеевна играла в моей команде, вот только я больше так рисковать никак не мог. А потому сразу же взял отгул и помчался в Москву, на ходу прося своего секретаря организовать мне невозможное.

— Рита, мне нужна встреча с Шаховым старшим! Вот прямо кровь из носа нужна.

— Э-э-э…ну я попробую.

А уже по прибытию в столицу я получил неутешительный ответ:

— Роман Андреевич, у Шахова в приемной сидит фильтр, без прикрас не пробиться. Как только слышит вашу фамилию, так сразу же посылает в долгое пешее. Вот.

— Блядь!

Выругался я, но все равно не опустил руки, весь день пытаясь правдами и неправдами выбить себе хотя бы пять минут наедине с отцом Сони. И провалился.

В итоге я пришел к тому варианту, что буду просто тихо, мирно ухаживать за его дочерью, пока он сам или Данила не притащится в Адлер. А там уж сделаю так, чтобы между нами наконец-то перестали возводить стены. Я не хотел больше войны, я хотел мира. А еще я хотел, чтобы моя Соня была рядом со мной.

И мне казалось, что у меня потихоньку, но получается до нее достучаться и сломить ее сопротивление. Конечно, Соня еще щелкала зубами при моем приближении, но уже не кусалась. И, может быть, даже я ее дожал, если бы не приехавшая Жанна Давидовна Шахова, которая смотрела на меня с большим подозрением, а потом вообще чуть не уволила, потому что я, видите ли, вызываю у нее какие-то смутные сомнения.

Женщина! И имя ей — головная боль!

Благо бабушка меня отстояла. Уж не Сонька, тут и ежу понятно.

Короче, пришлось залечь на дно и тупо ждать, когда уже нарисуется хоть кто-то из мужской половины семейства. Кто же знал, что моя девочка сама ко мне придет…

Засранка! Конспираторша хренова!

Но я ни о чем не жалел. Потому что это был стопроцентный вынос мозга из черепной коробки. Там остался только концентрированный кайф и любовь к этой девчонке, которая была для меня всем.

Странно да? Вот так живешь и думаешь, что у тебя все тип-топ, а потом врезаешься в свою женщину на пятой космической и понимаешь, что и не жил до встречи с ней. Просто тупо ждал. Существовал. Коротал время, когда она вырастет и ворвется в твой мир, переворачивая все с ног на голову.

И ты не против этого. Ты, пиздец как, рад.

Потому что она ТОП! Десять из десяти. И я сам себе завидую, когда смотрю на нее. Красивая? Мало сказать. Умная, ядовитая, смелая, честная, юморная и с чувством собственного достоинства. А уж в постели…

Я уже и забыл, как это бывает, когда ты тонешь с ней в океане безумия. Но она напомнила.

Сполна!

Сердце работает на износ, в венах закипает кровь, пульс шкалит и руки дрожат, когда я срываю с нее ненужные тряпки, пока наконец-то не добираюсь до гладкой кожи и совершенных изгибов. Глаза ее застланы поволокой страсти, соски-вишенки призывно торчат, дышит часто и рывками, а между ног уже горячая.

Мокренькая.

Для меня.

Миллионы раз я фантазировал как это будет. Медленно, с долгими предварительными ласками, пока Соня окончательно не потеряет голову, выкрикивая слова любви.

Что на деле?

В топку промедления. Скорее в нее. Скорее стать одним целым.

И сойти с ума…

Целую ее жарко, тихо рыча три самых главных слова. И вколачиваюсь в нее еще сильнее, пока Соня не закидывает голову, задерживая дыхание и сокращаясь на моем члене. Ее наслаждение — мое наслаждение. И больше ничего не надо в этом мире — только лежать обессиленно рядом с ней и сжимать свою любимую в объятиях.

И плавно уплывать за грань сознания…

— Уважаемые дамы и господа, наш самолет приступает к снижению, а примерно через тридцать минут совершит посадку в Москве, в аэропорту «Шереметьево»…

Вздрогнул я, услышав бодрый голос старшего бортпроводника и в очередной раз сглотнул отчаяние.

А что, если обида, которую я нанес ей, смертельна?

Черт!

В топку все! Я сделаю это! Если я и в третий раз все просру, то сам себя сожру с говном.

Аэропорт. Дом. Душ. Переодеться. Сбрить бороду. А дальше дорога до городской резиденции Шаховых. Там, после долгих и упорных расспросов, я все-таки узнал, что хозяев нет дом. И снова гнать, но теперь уже за город.

А потом замереть возле высоких ворот их вычурного и величественного особняка.

— Фак! — выдохнул я, — Ну тут только измором брать.

И давай наяривать на пульт охраны. Меня бы хватило на вечность, а вот Данилка и полчаса вытерпеть не смог.

Гребаный псих.

Калитка скрипнула, и я весь подобрался.

— Иди сюда, мудло ебаное! — рычал он, приближаясь ко мне.

— Шах, я не хочу с тобой драться, — покачал я головой.

Но тот только растянул губы в улыбке заправского маньяка и выдал:

— А придется…

Глава 43. Сделка

От первого удара уклоняюсь. От второго тоже. И только третий достигает цели и приходится в скулу. Обжигает. Слегка оглушает, но я только улыбаюсь грустно и, отступая, задаю резонный вопрос.

— Полегчало, Дань?

— Блядь, как же я тебя ненавижу, Ветров! Гребаное ты насекомое! Травишь тебя, травишь… а ты, мерзкая вошь, все никак не сдохнешь.

И новый удар под дых такой силы, что я сгибаюсь пополам и тут же выхватываю локтем по спине.

— Ненавидь на здоровье, но драться я с тобой все равно не буду, — скриплю я сквозь зубы, распрямляясь, и ставя защиту от очередного града ударов.

— Будешь!

Замах. Удар. Уклон.

Второй обманный. Точно в цель по второй скуле.

— Нет!

— Да, что ты как целка ломаешься, Ромашка! Давай! Как на мою сестру лезть, так ты жгучий перец, а как выхватить за свои писечные дела, так прикинулся великомучеником? Сука, падла убогая!

Хренов терминатор. Снова попер на меня, пока я кружил, пытаясь не выхватить новый удар. Во рту уже чувствовался отчетливый металлический привкус крови. Удар у Шахова всегда был тяжелый, хватка железная, а техника отточенная годами интенсивных тренировок.

— Кто бы говорил, Дань, — сплюнул я и оскалился, наливаясь привычной злобой, вспоминая все то, что бывший друг сделал с моим отцом.

— Не я первый начал, — делает лживый выпад, а затем подсекает меня ногой, — это ты закусился на друга из-за бабы.

Не успеваю сориентироваться, но схватить его за грудки сноровки хватает, и мы оба валимся на асфальт. Вот только в полете Шахов успевает оприходовать меня по почкам.

Гад, ну терпение-то у меня не железное!

— Вести надо было себя как мужик! — уворачиваюсь я от тычка, а потом все же резко подаюсь головой вперед, четко и жестко прикладываясь лбом по его челюсти.

А тот от удара даже не морщится, хотя я разбиваю ему губы в кровь. Только оскаливается своей привычной улыбкой серийного маньяка и выдает:

— Ну вот, а говорил «не хочу, не буду…».

И после этих слов мы начинаем буквально месить друг друга, катаясь по асфальту перед домом Шаховых, врезаясь друг в друга кулаками, выкручивая конечности и выговаривая такие непотребства, что у любого бы уши завяли.

— Сука, тварь, на сестру мою залез! Гнида позорная! Стручок свой в нее засунул, жалкая ты шалупонь!

— И еще засуну, будь уверен!

— Залупу тебе на воротник, а не Соню, гандон штопанный!

— Столько титулов, я польщен, — ржу я, но тут же охаю, когда он со всей дури бьет мне в челюсть, а следом и еще один раз в ухо.

Третий удар блокирую, ловя ладонью его кулак и беспощадно его выкручиваю.

Шипит, но все-таки выворачивается и мы опять начинаем кувыркаться по земле, словно два облезлых бешеных пса, не поделившие хрен знает что.

В ход уже идут грязные приемы. В крови зашкаливает адреналин. Сердце гудит. В голове шумит от кайфа, что я наконец-то выдал этому говнюку базу и расхреначил ему весь его миловидный штиблет. За все его говно. За все его блядские поступки.

А он мне. Но я не жаловался. Так-то я заслужил.

— Блядь, как тебя Земля вообще носит, ебучая ты ромашка?

— Как украшение, — скалюсь я и только собираюсь снова припечатать ему в уже изрядно заплывший глаз, как тут же замираю и притормаживаю от громкого и повелительного оклика.

— А ну хватит!

Сглатываю. Опускаю руку. И тут же шлепаюсь на задницу, вытирая разбитую бровь. Данил копирует мою позу, слизывая кровь с губы и довольно улыбаясь. Гребаный психопат!

— Вы только посмотрите на себя! Позорище! — гневно окинул нас взглядом отец семейства Шаховых.

— Отец…

— Помолчи мне тут! — сразу же заткнул его строгий родитель.

— Александр Александрович, — обратился я к нему, — это я виноват…

— И ты тоже рот закрой! Я сейчас говорю!

— Ок, — решил я не усугублять ситуацию.

— Два взрослых лба и удумали мне тут кулаками махать! Петухи несчастные! Вон, сидит там уже одна жертва ваших разборок! Мало вам, а? Мало?

И от его слов откат пришел моментально, опаляя сознание жгучим стыдом.

Мы тут же синхронно опустили лица, понимая, что слишком заигрались в буйных мстителей. Но как иначе? Лично меня немного попустило, а вот шизик напротив до сих пор упорно выстукивал кулаком в раскрытую ладонь.

— Значит так! Даю вам десять минут, чтобы прийти в себя и отдышаться, а потом живо в мой кабинет. И чтобы без глупостей! Я все сказал.

И гордо удалился, в окружении двух здоровенных мордоворотов.

А между нами воцарилась тишина, нарушаемая только нашим тяжелым, рваным дыханием.

Крякнул глухо, приподнимаясь, а затем присел на бордюр рядом, рассматривая стертую кожу на кулаках. Скашиваю глаза. У Шахова ситуация намного хуже. Нормально так стесал об мою морду свои ручки. Ну и хуй с ним…

Отворачиваюсь. Дышу сбито и часто. За ребрами грохочет безбожно.

Слышу, как рядом присаживается тело. Скрипит там что-то на непереводимом. Материться в конце. А потом припечатывает общеизвестным фактом.

— Как же ты меня бесишь, Ветер, просто пиздец.

— Иди на хуй, Шах, — потираю я пробитый бок и морщусь.

— Есть сигарета? — глухо, с отчетливым пренебрежением.

— Я тебе весь штиблет разбил, какое тебе курево, упоротый ты дебил?

— Дай, — протягивает руку.

— Держи, — достаю из заднего кармана джинсов потрепанную пачку.

При Соне старался не курить, но без нее я плотно подсел на это дерьмо. Только один хрен не помогает, надо бросать.

— Че надо тебе от нее? — задает Шах вопрос, шумно затягиваясь никотином.

И я зеркалю его действия, выдыхая простую истину:

— Нужна.

— Зачем?

— Люблю.

— Для меня это вообще не аргумент.

— Срал я с высокой горы на твои аргументы, Шахов.

— Тебе не хватило, засранец ты мелкокалиберный?

— Шах, ты хоть понимаешь, что из-за всей этой нашей хуйни пострадала Соня? Я виноват, ты виноват. И че, блядь? Будем дальше продолжать разборки в духе Монтекки и Капулетти, пока реально кто-нибудь не представится, да? — выдыхаю я вопросы глухо, ловя ментальный удар под дых.

Но Данил ничего не отвечает, только молча курит. Нервно. Дергано. Видно, что парится. Я тоже не в себе. Но, в отличие от него, я готов менять себя ради девушки, в которую влюбился по самые помидоры.

— Десять минут, — констатирую я факт, смотря на наручные часы и мы синхронно встаем с бордюра, издавая тихие охи.

Да, помяли друг друга зачетно. Оба забойные красавчики. Хоть сейчас на обложки глянцевых журналов.

Кряхтя, ковыляем до дома. Последний раз я был здесь, когда мы учились в девятом классе. Снаружи дом почти не изменился, но вот внутри да. Современный, роскошный, немного вычурный интерьер, но я почти его не замечаю. Жадно оглядываюсь по сторонам, в надежде, что Соня выйдет ко мне, увидит, что я весь знатно потрепанный.

Приголубит.

— Можешь не высматривать, — бурчит Шахов, — она тебя презирает.

Боль. Адская. И я снова почти падаю в персональное чистилище, но успеваю ухватиться за здравый смысл. Если я раскисну на половине пути, то ничего хорошего из этого не выйдет. Я ее люблю. И Соня меня тоже! Все, нам теперь только вместе! А за то, что я наболтал пусть сама меня чугунной сковородой возмездия отходит пару раз, но только не морозится.

Пожалуйста!

Проходим в рабочий кабинет отца. Он на нас не поднимает взгляда, просматривая на столе какие-то бумаги. Но когда мы садимся в кресла перед ним, все-таки удостаивает нас недовольным и в высшей степени осуждающим взглядом.

Вздыхает тяжело. Поджимает губы. И после минутного молчания начинает говорить.

Чувствую себя сопливым пацаном, но только на этого мужчину у меня вся надежда. Иначе труба и прощальный реквием.

— Итак, Рома, зачем ты явился на наш порог?

— Александр Александрович, я хочу просить разрешения официально ухаживать за вашей дочерью, — не раздумывая, выдал я базу.

— Хрен тебе! — огрызнулся Данил, но его отец повелительно поднял руку, призывая сына к молчанию.

— Хорошо, я услышал тебя. Но, Рома, как ты думаешь, она хочет, чтобы ты ухаживал за ней?

— Хочет, — припечатал я уверенно, — просто сейчас она злится на меня и не может разобраться в своих желаниях.

— А почему она злится?

— Потому что я, простите, был мудаком, — грубо, но зато честно.

— Мудак — это не тот, кого я хотел бы видеть рядом со своей дочерью, — сложил руки в замок и посмотрел на меня пристально.

— Я люблю Соню.

— П-ф-ф, — закатил глаза в соседнем кресле Данил, но я не обратил на это никакого внимания.

Только реакция Шахова старшего имела сейчас для меня значение. Все!

— Любишь значит…Что-ж, я не хочу знать, с чего все началось. Я не хочу знать, кто из вас прав, а кто виноват. Единственное, чего я действительно хочу — это покончить с этой безумной эпопеей вашей ненависти и мести. Мы с твоим отцом, Рома, всегда были добрыми друзьями и часто деловыми партнерами. И мне горько видеть, до чего вы все это довели. Ладно школьники, но то, что происходит сейчас — это дно.

— Отец! — возмущенно прошипел Данил.

— Хватит! Заткнулись оба и послушали меня!

А у меня сердце замерло в томительном ожидании и надежде, что не все еще потеряно.

— Бованенково. Договор на оказание услуг на три года. Это именно тот тендер, который ты нам так услужливо слил, Рома. Но, благодаря твоим же стараниям, мы можем не вывезти с поставками и попасть на крупные неустойки.

— Ну зашибись…, - бормочет Шах и впечатывается лицом в раскрытую ладонь.

Он уже все понял, я пока еще тупил. Но пояснения не заставили себя долго ждать.

— Запрет на субподряд условный. Тебя, Рома, однозначно согласуют. Так что, если ты так хочешь получить мое одобрение, то должен задвинуть на полку все свои обиды и сработаться с моим оболтусом.

— Я согласен, — не раздумывая, кивнул я.

— Не торопись. У меня есть одно условие.

— Какое? — сглотнул я напряжение.

— Шанс я тебе дам, но я не хочу, чтобы ты бесконечно преследовал мою дочь. Месяц — это все, что у тебя будет. И если она не ответит тебе взаимностью, то ты навсегда оставишь ее в покое.

— Месяц…, - рвано выдохнул я и почти захлебнулся отчаянием.

— Да. Итак, какой твой ответ?

Черт…

— Я согласен.

— Отлично, — хлопнул в ладоши Шахов старший, пока я охреневал, а, сидящий рядом, псих недовольно чертыхался, — готовим контракты. И да, Рома, твое время пошло…

Глава 44. Динамо в квадрате

— Я могу сейчас увидеть Соню? — нервно передергиваю плечами, внутренне готовясь к отказу.

— Нет не можешь, — рычит Данила, но я упорно полирую требовательным взглядом Шахова старшего.

— Нет, Рома, — отрицательно качает головой Александр Александрович.

— Почему?

— Потому что она не хочет тебя видеть, — резонный ответ мне в лоб.

— Две минуты, я вас очень прошу, — не меняю я курса и пру как танк.

— Рома, мне нравится твое рвение и столь глубокие чувства к моей дочери мне тоже импонируют, но…во-первых, ты себя в зеркало видел? Вы с Даней оба выглядите как две отбивные котлеты.

— А, во-вторых?

— А, во-вторых, я не стану волочь ее сюда на буксире и заставлять тебя слушать я тоже не буду. Ты когда соглашался на мое условие, наверное, немного не понял, что я имел в виду. Повторюсь — я даю тебе только время и ничего более.

— То есть…

— То есть, все сам, — припечатали меня дальнейшими «радужными» перспективами.

Но я только выдохнул напряжение, сковывавшее все мое тело, а затем встал и протянул руку отцу Сони. Тот сразу же ее пожал в ответ. Развернулся и окинул взглядом потрепанного Даню и так же подал ладонь для рукопожатия. Но тот только, не мигая, смотрел мне в глаза, растягивая губы в так свойственной ему гаденькой улыбке.

Чертов маньяк.

— Ладно, — кивнул я и убрал руку, — жду договора на подпись.

Кивнул и вышел за дверь. Прошел прямо по коридору и с надеждой посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. Нахмурился, задумался, пожевал губу…

— Даже не мечтай, — услышал предупреждающий голос Шаха позади себя.

— Хорош рычать, Даня. Скоро породнимся как-никак.

— Никак, — скривился бывший друг.

И, надеясь, что Соня где-то там, в глубине дома слушает меня, я чуть повысил голос и сказал:

— Я люблю Соню. Она меня тоже. И однажды она найдет в себе силы простить меня за те слова, сказанные в порыве ревности.

— Х-м-м, думаешь она купится на эту чушь?

— Давай позовем ее и узнаем? — улыбнулся я максимально миролюбиво.

— Тебе пора, Ромашка.

— Ок, — кивнул я, а потом указательным пальцем обвел свое разбитое лицо, — и спасибо за гостеприимство.

— Обращайся, — прищурился Шахов.

На этой неперспективной ноте пришлось покинуть дом Шахова.

И понеслось.

Ежедневная борьба за ее внимание.

Первые несколько дней я тупо не знал как ее выкурить из отчего дома. Она не выходила, казалось бы, совсем. Номера телефона я ее не знал. Пробить не смог. Да и вообще прогорал по всем фронтам. А спустя неделю выпал в нерастворимый осадок.

Оказалось, что Соня уже два дня как переехала в свою городскую квартиру. А еще восстановилась на учебе. И самое страшное — наняла себе двух здоровенных амбалов, которые теперь повсюду неотступно следовали на ней.

Не подступиться.

Но я пытался снова и снова. Поджидал ее у института. Просил уделить мне хотя бы пару минут, чтобы хоть что-то объяснить, рассказать о своих чувствах, о том, как мне жаль, что между нами все так вышло. Но Соня была непреклонна.

И холодна, словно Антарктида.

Даже мои кровоподтеки и синяки ее не впечатлили.

Во взгляде вечная мерзлота. Тотальное равнодушие. Смотрит мимо, даже не кривится от негатива. Видит меня, слышит, но никак не реагирует. Просто идет в окружении своих охранников и бровью не ведет в ответ на мои слова.

А их было много. Целый океан.

— Я люблю тебя!

— Ты нужна мне!

— Позволь мне все исправить!

— Я никогда больше не подведу тебя!

— Соня, прости меня!

Стена, а не девушка. Железобетонная. И не пробиться. Даже на таран попробовал пойти, раскидав ее парней, но, кажется, только усугубил дело. На следующий день мордоворотов было уже три, а я не сдвинулся с места ни на миллиметр.

Но и тогда я не опустил рук. Взял трубку и позвонил ее отцу.

— Слушаю.

— Александр Александрович, доброго дня.

— Да не скажи. Поговаривают, что дела у тебя идут паршиво и ничего доброго там нет даже в зачатке.

— Даня настучал?

— Ну, а кто еще? Дочь моя о тебе вообще не заикается, если хочешь знать.

— Не хочу. Лучше номер ее квартиры скажите.

— Зачем?

— Цветы ей хочу заказать.

— Только ромашки ей не шли, она их ненавидит.

— Очень смешно, — фыркнул я, пока Шахов старший откровенно потешался надо мной.

— Ладно, сорок четыре. И да, будешь мне должен!

— С первой пенсии отдам, — хмыкнул я и отключился.

И снова в бой. Розы, пионы, хризантемы, астры, лилии…по адресу были все. Вот только букеты мои Соня все разворачивала. Не принимала и все тут.

Затем я начал добавлять к ним подарки. Подкуп, скажете? Ну, делал все, что мог. Билеты в кино, на хоккей, в театр, в цирк, на ледовое шоу и в аэротрубу — напрасно. Тучу воздушных шариков подогнал ей — полный игнор. Тортики, пирожные всякие авторские, конфеты ручной работы — по нулям. Мягкие игрушки — плевать она на них хотела.

Всего за сутки до окончания отпущенного мне срока поехали ромашки — последняя надежда на успех. Но на этот раз не просто так, с привычными глупостями, а с письмом, в котором я излил для Сони всю свою тоску и любовь. Я рассказал ей все с самого начала, не скрывая ничего. Причины, да. Но я ими не прикрывался и не оправдывался. Я просто хотел, чтобы между нами больше не было секретов, лжи или недомолвок. Я хотел честности во всем.

Я рассказал ей про кольцо, которое хотел преподнести ей в тот самый день, когда узнал о ее помолвке с Ильясовым. Поведал о том, что не хотел с ней расставаться ни на миг, потому что никогда еще не испытывал таких острых и сильных чувств к девушке.

Покаялся во всем. В том что мудак. В том, что косяк. В том, что недостоин ее, но надеюсь на чудо.

Вот только оно не случилось.

Уже на следующий день, привычно карауля ее у института, я наткнулся на еще более жесткую реакцию с ее стороны. Такой Сони я еще никогда не видел.

Она, но будто бы совсем другая девушка. Абсолютно чужая и далекая. Слишком жесткая, слишком отстраненная. С ног до головы пропитанная ненавистью и неприятием ко мне.

И вот эта равнодушная копия моей любимой, наконец-то остановилась возле меня, когда я пытался в, казалось бы, тысячный раз выпросить у нее прощения. Посмотрела на меня совершенно пустым взглядом, вздохнула и выдала, окончательно размазывая меня.

— Как же я от тебя устала, Ветров.

— Соня…

— Не утруждайся, не сотрясай попусту воздух, не засоряй эфир. Я прочитала твою жалкую писанину. Бла-бла-бла, да я хотел отомстить, но я тебя полюбил…

— И? — весь напрягся я, когда она замолчала и брезгливо передернула плечами.

— И меня тошнит от тебя, — тихо, не поднимая голоса вообще. Простая констатация факта.

Я проиграл эту войну. Пиф-паф.

В грудь ударило кувалдой, раздрабливая кости, размалывая внутренности и вопящее от отчаяния сердце. И уже не собрать себя прежнего. Соня меня перекрутила через мясорубку и дальше пошла.

Я когда-то был таким же. Не стоит обижаться. Наверное, это мой законный бумеранг.

— Знаешь, я не имею не малейшего понятия, зачем ты занимался подобным бумагомарательством, но вывод у меня один. Ты — чудовище. Тебе было плевать на меня, мои чувства и желания, когда ты дурил мне голову. Плевать на мою боль, на мое отчаяние, на мое разбитое вдребезги сердце, на мое оскверненное тело. Тебе было фиолетово на меня. И сейчас ты, жалкий кусок дерьма, здесь, только потому, что тебе прищемило задницу. А если бы нет? Ты бы так и продолжал жить дальше, думая, что молодец и всех поимел.

И мне нечего сказать в свое оправдание. Она просто уничтожила меня этими словами и неприглядной правдой. Я действительно жил в идеальном мире, который весело и непринужденно крутил на своем детородном органе. И только благодаря Соне я стал похож на человека, а не убогого потребителя.

— Прости меня, пожалуйста.

— Знаешь, Рома, если уж на то пошло, то это не на мне пробу ставить негде, а на тебе. В целом ты так себе. Мне хватило.

— Сонь, ну зачем ты так? — делаю шаг ближе, но ее охрана тут же перекрывает мне кислород.

— Рома, я очень тебя прошу, отстань от меня и живи своей жизнью. Я отряхнулась и пошла дальше. И все бы хорошо, но есть одно «но» — ты мельтешишь перед глазами, словно надоедливая мошка. Может хватит?

— Как хватит-то, Сонь? Дай мне хотя бы шанс! Я не могу без тебя!

— А я могу. Потому что я забыла о тебе. Все. Было и прошло…

Села в автомобиль и уехала. А я остался стоять на месте и смотреть ей вслед, понимая, что это конкретный финиш.

Потому что мое время истекло…

Глава 45. Хреновый анестезиолог

В глазах песок. За грудью фарш. В голове через выжженную пустыню одиноко летит перекати-поле. Я так дерьмово себя еще никогда не чувствовал. И ничего больше не хочется, потому что смысл потерялся.

Еще вчера он был. А сегодня все накрылось медным тазом.

Просто сижу и смотрю в одну точку, совершенно не понимая, что мне теперь делать. Я согласился на эти жесткие временные рамки, промотал свой месячный срок и остался ни с чем. Мысленно даю себе подзатыльник и приказываю положить болт на свои обещания, чтобы снова лететь к Соне, чтобы хотя бы увидеть ее мельком. Вдохнуть образ. Словить от очередного ее отказа маленькую смерть.

Но остаюсь сидеть на месте…

Месяц комы. Никаких прогнозов. И приговор по итогу: овощ — можно отключать от аппарата жизнеобеспечения.

Друзья все это время старались поддерживать. Девчонки советы давали, что Соне сказать и на какой козе к ней подъехать. А вот парни рекомендовали особенно с ней не церемониться.

— Я бы на твоем месте ее выкрал, — пожимает плечами Хан.

— Ты не на моем месте. Да и хватит, я уже альтернативными методами все просрал, больше не хочу, — отрицательно покачал я головой.

— Традиционные методы тоже почти все провалились, — участливо похлопал меня по спине Аверин.

— Спасибо, Адмирал-Ясень-Хер, — фыркнул я, еще на что-то надеясь.

Идиот.

— А мне нравится идея с похищением, — хлопнул ладонями по коленям Громов, — мы с пацанами ее охрану раскидаем. Тебе останется только деву красную скрутить и…

— И в багажник, — поднял указательный палец вверх Гордеев, — покатаешь свою Соньку по городу пару часов, она немного придет в себя, подумает над своим непристойным поведением и…

— И пиздец мне, пацаны, тогда, — закончил я этот словесный понос, решая свернуть столь блистательные переговоры.

И вот на дворе весна. Апрель. Через десять дней у Сони будет День ее рождения, а я ее даже поздравить не смогу. И от этого на сердце становится так тяжело, что хочется сдохнуть. Еще и брат ее подливает масла в огонь моей геенны, в которой я день за днем сгораю.

Весь месяц смотрел на меня как на врага народа, отвечал сухо и односложно. Хмурился. Пару раз откровенно нарывался снова почесать кулаки, но я сдержался. Хотя, если честно, пар выпустить хотелось адски.

Потому что Соне нехуй было знать, что я тогда о ней говорил! Я был зол! Я ревновал! Я поддался, как сосунок, на элементарную провокацию, а теперь вот — огребаю! И она пострадала из-за всего этого дерьма.

— Роман Андреевич, к вам Шахов.

Бля, вспомнил на свою голову.

— Запусти, Рит, — и тут же дверь в мой кабинет открылась, являя мне недовольного брата моей зазнобы, — и принеси две чашки кофе.

В руках у Шахова пухлая пачка документов на подпись.

— Это что? — спрашиваю.

— Коррективы и допники, — кладет передо мной стопку бумаги и садится напротив.

— Можно было бы курьером, — пожимаю я плечами.

— Нельзя, — бухтит и передает мне пачку.

Я начинаю молча проверять и подписывать документы. Работы тут на час минимум. И нет бы Шаху встать и уйти, но он зачем-то упорно продолжает высиживать. Вот уже и Рита с кофе пришла и ушла. А визитер все сидит и даже впервые за свои заходы взял в руку чашку, медленно делая глоток ароматного напитка.

— Значит все? — произносит он неожиданно, глядя в окно.

— Да, — вдруг замираю я, понимая, что он спрашивает про Соню.

— Я думал, что ты не сдержишь слово.

— Не утруждайся. Думать у тебя получается так себе.

Но Шах на мой подкол никак не реагирует, хотя еще несколько недель назад бросился бы на меня, размахивая кулаками. А тут просто сидит и смотрит в окно, переплетя пальцы на животе.

Не иначе как этот псих ненормальный валерианы обожрался…

— Я хочу спросить тебя, Ветров.

— Спрашивай, — откидываю я ручку и смотрю на него в упор.

— Это правда, что ты ее кинул сразу же после первого раза?

Блядь! У меня только синяки рассосались, сейчас новые наставит.

— Да, — отвечаю сухо, а сам от острого чувства вины не знаю куда себя деть.

— М-м, а потом вернулся, значит, да?

— Да.

— Нахуя?

— Потому что безнадежно влип.

— Ага, а телки тебе телефон обрывали после видимо потому, что ты какое-то время пытался, так сказать, отлепиться от моей сестры, да?

И снова односложный ответ, потому что мне больше нечего ему сказать, кроме правды. Я — мудак!

— Да.

— Пиздец ты хуепутало, Ветров, — вздыхает и встает на ноги, начиная нервно расхаживать по моему кабинету.

— Откуда узнал про Питер? — зачем-то спрашиваю я.

— Баб Фая прикатила, все дифирамбы в твою честь пела, а Соня ей припечатала подробностями того, каким ты бываешь милым, белым и пушистым. Так взбеленилась, что ее было слышно в кабинете, где я работал в это время.

— Вот дерьмо, — вздохнул я и скривился от очередного, слишком сильного спазма в груди.

— Да, Ветров, соглашусь. Ты — полное дерьмо.

Развернулся и направился на выход, кидая перед самой дверью:

— Подписанные документы нам нужны до конца недели.

И ушел, даже рожу мне не начистив. Хотя я бы не отказался.

На следующий день, в пятницу, долго смотрю на ту самую пачку уже подписанных мною документов и раздумываю, отвезти ли их самому или отправить курьера. Думал до самого вечера, а потом плюнул, покинул офис и спустился на подземную парковку. Прыгнул в тачку и погнал к Шахову.

Тот сразу же меня принял, а потом, не торопясь, начал перелистывать лист за листом, проверяя, везде ли я оставил свой автограф. Но через две минуты этого монотонного занятия вдруг встал с места и пошагал к бару. Там налил в два рокса вискаря и один сунул мне.

Извините, но я…охуел!

Молча замахнул свою порцию, следом и Шах тоже. Крякнул, посмотрел на меня пристально и вернулся к бару, где прихватил всю бутылку, поставив ее на стол между нами. Взял стопку, сел рядом и принялся по новой проверять документы.

— Как она вообще?

— Цветет и пахнет. Наконец-то! Без тебя…

Сжал переносицу двумя пальцами. Скривился. Словил ментальную кувалду по затылку. Задохнулся. Заебался!!!

— Я хочу ей подарок на День рождения подарить.

— Рискни здоровьем, — хмыкнул, снова наполнил бокалы вискарем.

Но я на его слова внимания не обратил, продолжая вещать непонятно для чего.

— Я еще в Адлере видел, как она смотрела на них в витрине. Ежедневник и ручка с кристаллами. Красиво, знаешь. Я купил их для нее.

— Она их выбросит в мусорку, Ветров. Ну или тебе в задницу засунет без вазелина.

— Подари ты, — вдруг выдал я и затаил дыхание.

— Я?

— Да, ты. Просто не говори, что от меня и все.

— Какого хрена мне делать это? Мы враги. Ты забыл? — осадил меня и снова разлил нам по порции горячительного.

— Забудешь тут, — перевел я взгляд на окно, за которым уже вспыхнула разноцветными огнями вечерняя Москва.

И снова потонул в своих бесперспективных мыслях. Где-то там есть она. Живет своей жизнью. И я вроде бы тоже должен жить своей, а не могу. Я задыхаюсь без своей белокурой девчонки. Скучаю. Люблю. Жалею, что все сам похерил.

А теперь вот должен ее отпустить, потому что оказался недостойным и ненужным ей.

— Вроде бы все норм, — спустя несколько минут отложил Данил от себя стопку с подписанными документами.

— Тогда я поеду, — тяжело выдохнул, но остался сидеть в своем кресле.

— Ага, давай, — кивнул Шахов и снова разлил виски по бокалам.

Через несколько минут на столе кроме выпивки появилась мясная нарезка, сыр и коробка конфет, которую Данил нашел у себя в столе. Спустя еще час пошла в расход и вторая бутылка. Надирались молча. Под конец вечера оба еле стояли на ногах.

— У…у тебя труба! — кивнул я на вибрирующий телефон.

— Ж-жена…

— Потеряла?

— Обнаглела! — криво улыбнулся Шах и отключил телефон.

На этой минорной ноте мы и разъехались по домам.

Вот только спустя неделю опять подсели на стакан, но уже в моем кабинете. Данил приехал по каким-то нашим общим делам, но вскоре подошел к моему бару и по-хозяйски начал там шурудить. Потом мы молча пили, распиливая друг друга въедливыми взглядами. Ровно до того времени, как Шахов наконец-то выдал базу.

— Завтра Соня улетает.

— Куда? — встрепенулся я, перепугавшись, что далеко и навсегда.

— На море с бабулей, дедом, отцом и матерью.

— Надолго?

— На свой День рождения и все майские праздники.

— А ты?

— А я нет. Мне работать надо.

— Бля, Шах, не в падлу, подарок ей передай от меня!

— Где он? — поджимает губы, хмурится, смотрит исподлобья.

— Вот, — достаю из стола упакованные коробочки.

— Хер с тобой, рыба золотая, — вздыхает, а потом припечатывает меня новостью, — Соня на неделе ходила на свидание.

— М-м, — большего сказать не могу.

Меня разрывает от боли, ревности и четкого понимания, что я не имею права на эти чувства. Соня больше не моя.

— Вроде счастлива. Улыбается.

— И на кой ты мне это говоришь, Шах? — взрываюсь я, — Хочешь, чтобы у меня вообще фляга потекла?

— А я думал уже, — и усмехнулся.

— Кто он?

— Какой-то мажор из ее института. Последний курс. Перспективный вроде, отец пробивал.

— Пиздец, — влил я в себя алкоголь и в голос начала собирать все известные маты, составляя их в трехэтажные нагромождения.

— Ты бы тоже переключился. Вангую, тема верная.

— Да пошел ты, — прорычал я, а Шахов, будто издеваясь надо мной, заржал и встал на ноги.

— Да не вопрос.

И уже через минут пятнадцать каким-то магическим образом мы оба оказались в баре неподалеку от моего офиса, где опять накидались как твари. И плевать нам было, что с утра у нас встреча с заказчиками по Бованенково. Оба вкидывали, как не в себя. Я, как обезболивающее, которое нихрена не помогало. Шах видимо за компанию.

Вот только алкоголь хреновый анестезиолог. Как и время, впрочем, тоже…

Как итог, в офис на следующий день мы приползли на рогах, что я, что Шахов. Потягивали минералочку и жмурились от слишком яркого весеннего солнца. Но все, как ни странно, прошло успешно. Выдохнули и наконец-то остались в переговорной одни.

— Подарок Соньке зашел. Прыгала до потолка. Целовала меня, висла как обезьянка.

— Это самое главное, — прикрыл глаза и представил, что это было все для меня.

Самообман? Да. А что делать?

— Ну я поехал, — встал на ноги Даня и двинул к выходу.

А я смотрел ему в след, жевал губу и все думал странную думу. А когда дверь за ним почти закрылась, окликнул, чертыхаясь про себя.

— Шах?

— Ну? — вернулся в комнату и уставился на меня вопросительно.

— У меня сегодня за городом посиделки. Шашлы, баня, все дела. Поедешь? — глаза в глаза.

Пристально.

— Поеду…

Глава 46. Смысла больше нет

Выхожу из института вся на взводе, готовая опять вступить в бой с тенью. Напряжена, вибрирую. Нервы сдают, но я приказываю им держаться из последних сил, несмотря на то, что за ребрами творится что-то немыслимое. Торнадо — пять баллов по шкале Фудзиты.

Да, каждая встреча с Ветровым — это как мой личный апокалипсис. Армагеддон. Здесь приходится сражаться не только с ним, но и с самой собой, ставя на первое место принципы, а не низменные желания и первобытные инстинкты.

Гормоны — это, конечно, прекрасно. Но мое душевное равновесие важнее.

Наше дело под гриф секретно. Имя Романа Ветрова теперь табу.

Выхожу на институтское крыльцо и шарю глазами по парковке. Внутри жалобно стонет последняя не порванная струна.

Пусто.

Проверяю еще раз. И снова по нулям.

— Чисто, София Александровна, — озвучивает мне уже очевидный факт один из охранников, и я сдержанно киваю, направляясь к автомобилю.

Пока иду, непрерывно сканирую пространство, но не обнаруживаю ничего, за что бы можно было зацепиться. Красавина-Косякова-Ветрова нет. И его хищного Лексуса тоже нигде не видно.

— Может хватит?

— Как хватит-то, Сонь? Дай мне хотя бы шанс! Я не могу без тебя!

— А я могу. Потому что я забыла о тебе. Все. Было и прошло…

Мозг плавится под воспоминаниями нашего вчерашнего разговора. Сердце распадается на кровавые куски. Вот значит как?

Это конец.

Да?

Или очередной изощренный способ психологического давления в стиле Грешника, чтобы у меня перемкнуло от страха потерять его и я сама кинулась к нему в ноги.

Три ха-ха! И барабан на шею! Бегу, аж спотыкаюсь, Рома!

Но и на следующий день стоянка, что перед парами, что после, оказалась пуста. Ветров исчез, растаял как прошлогодний снег. Потаскался месяц, побухтел что-то про любовь-морковь и устал. Посочувствуем мальчику. Он на такие жертвы ради меня пошел, а я, стерва такая, его рвения и душевные порывы не оценила.

Только вот не могу я больше обманываться на его счет. Вспоминаю те его слова про то, что на мне пробу ставить негде и все внутри меня покрывается тленом. Все мои воспоминания были фальшивкой, жалкой бутафорией. Поцелуи с ним — всего лишь вынужденная мера для достижения его целей. Мой первый раз — всего лишь проходной одноразовый секс для, потонувшего в разврате, распутника.

Все игра.

И если бы не дело случая, то я осталась бы использованной и поломанной игрушкой, сидящей у разбитого корыта, пока бы сам Рома Ветров, припеваючи, шел по жизни дальше, уродуя сердца глупеньким девочкам до неузнаваемости снова, снова и снова.

Да что уж я про девочек, правда? Он даже моей бабуле умудрился мозги свернуть. Приехала с юга и давай мне по ушам ездить.

— Мальчик любит тебя, Сонька. Не руби с плеча, дай ему возможность сделать тебя счастливой.

— Спасибо, бабушка, но он уже один раз это сделал. Но это как бывает? Сделал дело, гуляй смело, да? Вот и Рома сразу же бросил меня, укатив в Москву, пока я сходила с ума от горя. Но не все же мне одной счастливой ходить, правда? Женщин много, а Рома у нас один, надо всех успеть осчастливить. Неделю разрывался между Юлями, Кристинами, Анями и Лерами. И только потом вспомнил, что есть еще тупая и наивная Соня!

— Ой, внученька…

— Все, хватит с меня! Лучше я буду одинокая горемыка, чем счастливая идиотка рядом с этим кобелем!

Бабуля после этого разговора больше не рисковала заикаться про Ветрова, но смотрела на меня с осуждением. И дед тоже. Маме и Дане было на все плевать с высокой горы. А вот отец…

Этот ходил, смотрел на меня как на подопытную мышь и странно улыбался. Будто бы ждал чего-то. А когда я к уже существующей охране попросила еще одного парня, то хлопнул в ладоши, хохотнул и выдал:

— О, горяченькая пошла!

Ну да, по всей видимости, моего досточтимого папеньку невероятно веселил тот факт, что за его дочерью таскается шизанутый на всю голову сталкер.

Цветочки, игрушки, конфетки…

Письмо даже накалякал. На два раза перечитала — ничего не поняла. Он меня за дуру совсем что ли держит? Я реально должна поверить в весь этот шизофренический бред про то, что он хотел мстить, а потом виртуозно в воздухе переобулся от обуявших его чувств?

Обхохочешься! Предложение он мне хотел делать, потому что полюбил…

Ой, а слова, про то, что я в постели так себе, но сосу зачетно, наверное, тоже под давлением сильных чувств из себя изрыгнул, да? Разозлился бедненький, что я помолвленной оказалась. Я бы за ним на край света пошла, все бы бросила, семью предала, а он по мне трактором!

Сволочь! Просто хотел и дальше мне мозги пудрить, погуливая между делом по клубам со своими друзьями в компании размалеванных девиц. А я бы, вся такая удобная сидела дома и ждала бы его, пока он там нашлюхается вдоволь.

Хер ему, а не я!

А то, что Ветров окончательно пропал с радаров и не отсвечивал, ни в субботу, ни в воскресенье, я решила расценивать, как дар Богов. И в понедельник после пар даже сунулась к отцу в офис, с резонными выводами.

— С чем пожаловала, дочь моя?

— Все! Отмучилась, пап! Думаю, в охране больше нет смысла.

— Чего это? — поднял на меня глаза и прищурился.

— Ветров угомонился. С четверга дышу полной грудью.

— А-а, ну дыши, дыши, Софа…

— Видимо нашел себе новую игрушку, — зачем-то добавила я.

— Видимо, — кивнул тот, чем невероятно меня взбесил.

— Вообще, конечно, читаю, что я легко отделалась. Всего на месяц хватило несчастного Ромео. Вероятнее всего, встретил новую Розалину, — хмыкнула, сложила руки на груди и насупилась.

— Ну, зря ты так на парня гонишь, дочь.

— Ты его еще и защищать смеешь? — вскочила я на ноги и заметалась по кабинету.

— Отнюдь. Просто такая и была между нами договоренность — месяц.

— Что ты имеешь в виду? — замерла я и вцепилась руками в спинку кресла, боясь упасть в обморок.

— Что-то не так? — свел брови отец.

— Все так, просто…

— Просто ты по приезду из Адлера четко обозначила свои желания, Софа. Разве нет? Кто мне сказал, что Ветров — мудак? Ты же все твердила, не любишь его и видеть более не желаешь?

— Ну, конечно, я!

— Ну вот! Просто парень был очень настойчив, потому я и дал ему месяц на ухаживания, зная, что ты его прокатишь со свистом, что и случилось. Теперь все, он свое слово мне дал, что более тебя не побеспокоит.

— Не побеспокоит? — прошептала я и снова плюхнулась в кресло.

— Нет, можешь более не волноваться.

— Никогда?

— Никогда, Софа.

Бам! Бам! Бам!

Это безумное сердце изнутри выламывает мне ребра. Легкие заполнились кровью. В горле булькает паника. Ужас застыл в глазах.

— Радуемся и пляшем, дочь! Все, как ты хотела.

Растягиваю губы в улыбке. Встаю. Потрясенно хлопаю глазами.

Никогда…

Это же славно, да? Это же просто прекрасно, верно?

— Да, радуемся, пап, — киваю заторможено, — потому как я не могу его простить. Я не могу ему верить.

А затем задаю вопрос, сама не понимая, кого спрашиваю.

— Ведь так? Никак?

— Ну конечно уже никак не можешь, Софа. Все! Бортанула, назад дороги нет. Такова жизнь!

В полной прострации выхожу из его кабинета, кажется, даже не прощаясь с ним. Спускаюсь на парковку, сажусь в автомобиль и прошу парней отвезти меня домой. Пока еду, нахожусь в каком-то коматозе.

Нет мыслей.

Нет эмоций.

Нет ничего.

Дом. Лифт. Душ. Кровать.

Ромино письмо в руках, написанное превосходным каллиграфическим почерком. Зачем-то опять его читаю.

Реву.

Никогда…

Глава 47. Новая жизнь

Во вторник на пары пришла совершенно разбитая, высушенная как курага. Жизнь вокруг меня текла словно белый шум, но я старалась гнать от себя свою хандру. Я понимала ее причины. Знала, где сидит эта отравленная заноза — прямо в сердце.

И не испытывала иллюзий на свой счет.

Я отдавала себе отчет, что буду страдать. Ставить точку всегда архисложно. Но мне придется через все это пройти. Вот сейчас я растяну губы в улыбке и отвечу на вопрос своей институтской подруги.

— Сонь, ну ты как?

— Боулинг? Чудесно, Кать, я всеми конечностями за, — ответила я с гипертрофированным энтузиазмом.

Я бы согласилась сейчас на все что угодно, только бы не быть дома в одиночестве. К предкам нельзя — с ними еще тяжелее. Один разочарованный взгляд бабушки чего стоит. Так что да, пора на всю катушку окунуться в распрекрасную молодую жизнь и выкинуть парня с самыми зелеными глазами в мире из головы.

Навсегда!

После пар, разномастной, но многочисленной компанией, мы сразу же выдвинулись в ближайший развлекательный комплекс, где заняли аж четыре дорожки в ряд. Девочки против мальчиков. И Саша Дорофеев не заставил себя долго ждать.

Он за мной с первого курса увивался, все на свидания звал и вообще был очень настойчивым в своих ухаживаниях, но я его нещадно бортовала, не забывая ни на минуту, что у меня есть обязательства перед семьей и Камилем Ильясовым.

А теперь я свободна как птица в небе. И мне срочно нужен клин.

Саша Дорофеев подходил на эту роль как никогда. Высокий, красивый, спортивно сложенный, с яркими голубыми глазами и задорной самоуверенной улыбкой. Он учился на два года старше меня, без пяти минут выпускник, а еще был родом из приличной семьи, которую бы мог одобрить даже мой взыскательный папаня.

— Сонь, я так рад, что ты вернулась в строй. Поговаривали, что ты уже не выйдешь на учебу в этом году. Авария вроде, да?

— Ах, эти сплетники, — улыбнулась я и пожала плечами.

— Тогда нам нельзя терять ни минуты! И так прошляпили с тобой целых полгода!

— И куда торопимся?

— В кино, — и закусил губу, ожидая моего ответа.

— Непорядок, — рассмеялась я, хотя на душе остервенело скребли кошки.

— Завтра, да? Сразу после пар?

— Ну хоть не сегодня, — покачала я головой, продолжая улыбаться во все свои тридцать два зуба.

— А так можно было? — недоуменно вытянул тот лицо, и я прыснула от смеха.

— Уже все, Саш, поезд ушел, — и отправилась выбирать себе шар, так как подошла моя очередь для броска.

Отец свидание согласовал, даже похвалил за достойный выбор. Дорофеевы владели кирпичным заводом и сами себе обеспечивали сбыт, застраивая ближайшее Подмосковье. Хороший парень, в общем-то, надо брать. И все бы так, если бы не нюансы…

Было кино, карамельный попкорн, зажигательный сюжет и маска счастливой девушки на лице. За которой, увы, металось в агонии мое потрепанное сознание.

«Ничего, все пройдет», — шептала я сама себе, позволяя Дорофееву переплести наши пальцы.

И упорно перла вперед, несмотря на то, что все еще любила его — Грешника.

Везде приходилось отыгрывать комедию, кривляться, чтобы никто не заподозрил, что душа моя плачет. Я упорно растягивала губы в улыбке каждый чертов день.

Шоппинг с мамой и бабушкой. Разговоры с братом. Институтские будни.

Везде я была живой.

А потом приходила домой и умирала. Потому что, не так-то просто заставить заткнуться собственное сердце. Она орало дурниной. Корчилось. Неистово рвалось из груди.

К нему.

К предателю, что снова обманет. Потому что такие люди не меняются. Исправившиеся повесы? Да я вас умоляю — это сказки для наивных дур.

Так вот — я больше не дура!

Еще и День рождение это на носу. Стоило только представить, что Ветров сунется ко мне с подарком…или не сунется — не важно! Так сразу же кровь стыла в жилах. Ломало изнутри. Гнуло во все стороны. И трясло от страха.

Поэтому я экстренно затребовала уехать. Как можно дальше! На море, да! Хотя бы на майские праздники, а мама тут же мне активно подыграла. Только Даня успел вручить подарок. Бабуля подсказала, скорее всего, уж очень часто я пялилась на этот набор в витринах, сложно было не заметить. Еще с Адлера его приметила, нашла и в Москве.

В итоге я получила свою передышку. Море, солнце, пляж и даже моя старшая сестра Серафима прикатила с другого континента, чтобы поздравить меня с Днем рождения. С ней и с племянниками я немного забыла о своих горестях. Почти ожила. Почти не плакала.

Только ночью отпускала себя, остервенело прикусывая кулак, чтобы заскорузлая боль не рвалась изнутри.

Но все хорошее заканчивается. Закончился и отпуск. Голубое небо и белоснежный песок сменила унылая серь мегаполиса, полностью отражая мной внутренний мир. И ничего не помогало мне брести по этой ежедневной трясине.

Ни семья. Ни подруги. Ни Саша Дорофеев. Хотя последний очень сильно старался.

Очень.

— Сонь, в «Галерее» сегодня будет выставка современного искусства, все вырученные средства пойдут на благотворительность. Есть два билета. Пойдешь со мной туда?

— Пойду, — кивнула я вяло, а затем почти под пытками заставила себя улыбнуться.

На дворе был уже конец мая. Все вокруг думали, что мы с Сашей пара. В том числе и сам парень. А я, каждый раз, целуясь с ним, чувствовала себя гадкой предательницей.

Почему? Да черт его знает!

И клин хороший, а толку, увы, мало. Потому что меня переклинило на другом клине. Вштырило. Размазало. Почти убило…

Но я с упорством барана шагала вперед, ожидая того, что время меня вылечит и однажды я проснусь с осознанием, что Красавин-Косяков-Ветров в прошлом, а я смотрю в глаза своего будущего и наконец-то свободна.

И счастлива!

А пока…платье в пол, прическа, вечерний макияж и безупречная пластилиновая улыбка на лице, приклеенная на суперклей. И я рядом с Сашей, который бесконечно пытается мне понравиться. Что-то рассказывает про выставку, о художниках, о картинах, которые ему «зашли». Я же только киваю и слепо пялюсь на безобразную статую в виде оленя с конечностями курицы.

Боже, что у людей в голове? Кисель, не иначе…

— Тебя не прикалывает тут, да, Сонь? — не обманывается моим показушно благодатным видом Дорофеев.

— Ничего, Саш, сейчас прикольнет. Потерпи, — вид максимально милый, глаза в глаза.

Парень выдыхает, стискивает мои пальцы, медленно подносит их к губам и целует. А мне неловко, потому что я обманываю его.

И себя.

Отвожу взгляд и почти тут же падаю с отвесной скалы. Внутренности делают тройной Аксель, а затем разбиваются в лепешку. Боже! Я Его больше месяца не видела.

И хочется реветь в голос. Но я отворачиваюсь, делая вид, что меня неожиданно заинтересовала какая-то чушь на холсте.

— Что случилось, Сонь? — спрашивает Дорофеев.

Что случилось? За моей спиной убийца — вот что случилось! Он стоял в обществе красивой темноволосой девушки, улыбался ей, смотрел на нее, внимал ее речам. Такой красивый. Такой идеальный. Такой Рома.

Боже!

Но я ведь знала, что так будет! Я ему все высказала. Он смирился этой жирной точкой. Теперь у него новая игрушка, а у меня новая жизнь.

И плевать, что она с привкусом тлена на губах. Плевать, что вместо кислорода, я ежедневно вдыхаю концентрированную гарь. Плевать, что все вокруг меня черно-белое. Плевать! Плевать! Плевать!

— Саш, мне плохо, — прижимаю руку к сердцу, не выдерживая шквала из отрицательных эмоций

— Домой?

— Хоть куда, только подальше отсюда. И быстрее, пожалуйста.

Тут же разворачиваемся и идем на выход. Мимо него. Мимо мужчины, в присутствии которого до сих пор стынет кровь в жилах. Почти чувствую его взгляд. Почти умираю под ним. Почти прихожу в ужас, понимая, что готова расплакаться прямо здесь и прямо сейчас.

Уже в дверях не выдерживаю. Кости выкручивает от потребности посмотреть на него еще один раз. Последний.

Оборачиваюсь. Задыхаюсь.

Рома стоит один. Руки в карманах брюк. Голова опущена. Смотрит в пол.

Вот так — совершенно чужие люди.

Фактически незнакомцы.

Глава 48. Судьба

Сказать, что парни прибалдели, когда в нашей компании появился Шахов — ничего не сказать. Гордеев, прищурившись, с опаской смотрел на ребят и ждал взрыва атомной бомбы. Громов и Аверин недовольно поджимали губы. И только Хан без промедления прошел в беседку, где я уже готовил угли. Довольно хохотнул и пожал руку Данилу.

— Не знаю ребята, какая ядовитая муха вас покусала, но эффект мне нравится, — уселся рядом и залпом выпил пиво из стакана Шаха.

— Ветров? — вопросительно глянул на меня Ян и я тут же отмахнулся.

— Давайте нажремся как следует, а потом поговорим, лады?

— Ага, — прошел ближе Демид, сел напротив Данила и припечатал его до боли подозрительным взглядом, — значит, помимо «сногсшибательного» общества этого полупокера, я еще и пить с ним должен?

— Я тоже рад тебя видеть, Гром, — подмигнул ему Шах, встал, чтобы открыть холодильник, и вывалил на стол жесть с пенным.

Открыл всем по банке, разлил по бокалам и поднял свой, дурашливо кривляясь.

— Ну что, парни, за встречу?

— Рома, напоминаю тебе, что еще несколько недель назад ты с синяками ходил после встречи с этим мальчиком-зайчиком, — высказался Аверин.

— Я помню, — кивнул и тяжело вздохнул.

— Если тебе будет от этого легче, Ян, то Ветров мне тоже навалял прилично, — улыбнулся Шах, пожал плечами и без чоканья отпил из своего бокала.

— Слушай, — потянул Громов, — раз такая пьянка пошла, то можно я тебе тоже наваляю прилично, а?

— И я, только неприлично, — подмигнул тому Аверин.

— Осадите, пацаны! — с психом откинул я от себя кочергу, — Меня заебал этот детский сад! Вражда эта гребаная тоже заебала! И вообще я весь знатно заебался! Можем мы просто нажраться, не вспоминая то, что было? Пожарить чертовы шашлыки, м-м? В бане попариться? Полупасить друг друга вениками? И наконец-то уже повзрослеть, блядь?

— Ага, понятно, — покачал головой Марк, — значит Сонька негодует там, да, Даня?

— На свиданки с другим бегает, — подтвердил Шах всю «прелесть» сложившейся ситуации.

— А этот другой еще жив? — вопросительно уставился на меня Ян.

— И здоров, — кивнул я, — я слово ее отцу дал, что не стану Соню кошмарить своими поползновениями.

— Так забери это слово назад! На мумию же уже похож, Ром, — психанул Громов.

— А толку? — фыркнул Шахов, — Сестра разобиделась и уперлась рогом.

— Да? И кто в этом всем пиздеце виноват? — наконец-то отвис и подал голос Гордеев, глядя на Данилу с осуждением.

— Ну я.

— Ну так сделай теперь что-нибудь, блядь!

— Что, например? — психанул Шах.

И все зависли, понимая, что в такой ситуации реально ничего уже не сделаешь. Просто бывает так, что принципы, обида и страх перед будущим сильнее любви. Почти все парни в нашей компании это понимали. Если твоя женщина тебя не простила, то совершенно бесполезно убеждать ее в снисхождении.

За это мы в них и вляпались так эпически. Потому что сильные они у нас, смелые и знают себе цену.

— Все, пацаны, сменили пластинку, — окинул я всех усталым взглядом и приговорил свой бокал.

И понеслась.

Шашлыки. Баня. Веники. Пьяные разговоры до утра. Даня извинился, я перед ним тоже. Оба же вели себя как свиньи. И из-за кого? Из-за телки, которую я даже не помню. Парни на Шахова сначала смотрели с подозрением, но потом все-таки смирились.

Почти все майские вместе куролесили. Я больше не злился на то, кто у Макса крестный папа. Отпустило. Девчонки тоже приняли новенького нормально. Ярослава даже пригласила Шахова вместе с женой на свой День рождения десятого мая.

— А ты чего один? — спросил я, когда он явился на праздник с подарком, но без супруги.

— Отвали, — пробурчал Даня.

— Прячешь ее что ли или как?

— Или как, — вздохнул и устало потер глаза.

— Не расскажешь?

— Расскажу, только дай на муху запрыгнуть.

— Ага, — хмыкнул я, — интриги, скандалы расследования?

— Только второе.

— Соболезную, — потянул я.

— Знаешь, не ты один, Ромашка. Даже я сам себе соболезную, — пожал плечами Шахов и соскочил с темы, — завтра прилетает Соня.

И сердце тут же скорчилось от мучительной судороги. Вот бы увидеть ее. Хоть разочек. И не в социальной сети, где фотографии я уже затер взглядом до дыр, а в живую. Улыбку бы ее поймать, взмах ресниц, невольно прикушенные пухлые губы…

Я тогда еще не знал, что спустя семнадцать бесконечно долгих дней, моя мечта осуществится. Стал ли я счастливее от этого? Нет, я окончательно превратился в зомби.

Выставка современного искусства, на которую я поперся по просьбе отца. Благотворительность — дело нужное. Вот только знал бы, что там будет она… И не одна, а в компании вполне себе приличного парня, который пожирал ее похотливым взглядом.

Ревность молниеносно изрезала по-живому, превращая меня в суповой набор, тихо скулящий от боли. Почти оглох, отупело улыбаясь администратору этого сборища, сам не зная куда себя деть. В какой чулан уползти, чтобы там окончательно сдохнуть от отчаяния.

А она мимо идет, даже не поднимая на меня глаз. Вцепилась в своего кавалера и ушла, даже не представляя, что сделала со мной этим своим равнодушием. Выпотрошила. Размозжила последнюю вяло трепыхающуюся надежду на пресловутое «однажды»…

Не будет больше ничего. Никогда. И однажды тоже не будет. Она начала новую жизнь, в которой нет места потребителю, предателю и обманщику. Я остался в прошлом.

И мне бы поступить так же, как она, да я не могу. Мне не нужны другие женщины, мне нужна моя, та единственная, для которой все еще худо-бедно, но бьется мое грешное сердце! Я не хочу больше тупой гимнастики и пустой разрядки. Я хочу заниматься любовью!

С ней…

Вот только теперь все это лишь глупые мечты. Потому что Соня больше не моя. Она ушла под руку с другим парнем, которому, возможно уже давно подарила всю себя. И я не могу ее за это винить. Она имеет право быть счастливой, пусть даже и не со мной.

Мне же остается только смириться с ее выбором.

И я честно пытался сделать это. Да, было, пиздец как, сложно, но я упорно пер вперед, не сворачивая. Весь с головой ушел в работу, превратившись в робота, напичканного только несколькими четкими установками: работать, спать, колотить в зале грушу. Все!

На все забил, медленно, но верно, превращаясь в гребанного затворника, которому периодически докучали друзья со своим сопереживанием.

Так случилось и сегодня. Шахов притащился. И не один, а с пузырем и двумя коробками ароматной пиццы. Зашел как к себе домой и давай на кухне шурудить.

— Че приперся? — сложил я руки на груди.

— Соня уговорила отца ей тачку купить. Блядь, Ветров, я волнуюсь за нее! Это же пиздец какой-то! Ну какой ей руль?

Внутренности обварило кипятком. Страх, паника. Злость!

А еще тупая деструктивная ревность, от того, что все в курсе, что происходит в жизни Сони, а мне остаются только крошки с барского стола.

Психую. В голове бомбят петарды.

— Ну так ты не с тем человеком решил наболевшим поделиться, Шахов. Пиздуй к ее парню и причитай сколько влезет.

— Какому, блядь, парню? — хлопает глазами друг и протягивает мне полный рокс вискаря.

Тут же принимаю и опрокидываю пойло, а затем рычу.

— Не беси меня!

— Ах, тому парню! Так она с ним еще месяц назад рассталась, Ромашка.

— Че? — словно идиот замер я с открытым ртом.

— Ага, подробностей не знаю, но разошлись полюбовно.

— А почему ты раньше мне об этом не сказал?

— А толку?

— Резонно, но…

Уселся на высокий барный стул и прикрыл глаза, радуясь, словно дите малое. Рассталась. Бля, как же круто это звучит! Кайф! И пусть она не со мной, но и не с другим.

Я месяц на стенку от этой мысли лез. Реально тронулся головой. Мозги сбились в творог от ревности. А оно вон как, оказывается…

Остаток вечера почти порхал, лишь иногда замирая от страха, что она опять сядет за руль. Думал, что могу предпринять, но, по факту, никто не имел права решать за Соню. Она имеет право на полноценную жизнь. Обязана бороться со своими страхами. Да и, в конец концов, в той злополучной аварии не она была виновата. Будь Соня хоть тысячу раз трезвой, то в нее все равно бы впечаталась другая машина.

Единственное, что я сделал, так это с утра позвонил ее отцу. Наглость с моей стороны, но за спрос не бьют.

— Да, Рома? — принял мой вызов Шахов старший.

— Александр Александрович, здравствуйте.

— И тебе не хворать? Что звонишь слово свое назад просить?

— А можно? — встрепенулся я.

— Не думаю. Соня о тебе не вспоминает, даже не заикается, знаешь ли. Забыла о тебе, Рома. Хотя, не мудрено, учитывая, что ты больше в ее жизни не мелькаешь.

— Вам доставляет это удовольствие? — стиснув зубы, прошипел я, словно обдолбанный питон.

— Опустим этот щекотливый вопрос. Давай лучше вернемся к теме твоего звонка.

— Машину Соня хочет?

— Хочет.

— Я хочу оплатить ее выбор.

— Ну хоть не бьешь копытом как Даня. Прямо молодец. Ладно, пришлю тебе счет, когда дочь окончательно определится с маркой и моделью.

— Жду.

И отключился. А уже на следующий день Соня стала счастливой обладательницей новенького белоснежного Лексуса. Я удивился ее выбору, но иллюзий на этот счет строить не стал. Они слишком быстро разбиваются и режут внутренности острыми осколками.

Еще через пару дней я ехал по городу, раздумывая, как бы так «совершенно случайно» встретиться с Соней, и вдруг по радио услышал песню. Ту самую, под которую она ровно год назад парила в воздухе на своих полотнах. Прикрутил громкости. Провалился в воспоминания. Вены наполнились ядом сожаления. Мозги взбухли и сдвинули чеку моих внутренних предохранителей.

Год! Я бы мог уже год делать ее счастливой. Но получилось с точностью, да наоборот.

Мудак!

Зарычал, слишком сильно вдавил педаль газа в пол и не заметил знака «уступить дорогу».

Визг тормозов, руль вправо до упора, но все же машины по касательной соединяются с зубодробильным скребущим звуком.

Вылетаю из тачки. Секунда чтобы оценить последствия — фару человеку разбил. Гребаный я дебил!

На нервяке не замечаю марки автомобиля. Я вообще ничего не замечаю. Я несусь к водительскому окну и замираю.

Там девушка. Вцепилась в руль тонкими пальцами так, что аж костяшки побелели. Дышит часто и рвано. Белокурые волнистые волосы закрывают лицо.

Ловлю удар со всей силы в солнечное сплетение. Это галлюцинации. Да, да…

— С вами все в порядке? — хриплю я надсадно.

— Да…кажется…

И поднимает на меня перепуганные голубые глаза.

Глава 49. Аритмия

В голове миллионы мыслей.

Мне надо уехать. Сбежать! Из этого города, забитого до отказа ожиданиями невозможного. Изо дня в день — сражение с самой собой. Утром я еще что-то могу, а вечером забиваюсь в подвесное кресло на своем балконе и бесконечно смотрю вдаль, полируя кривой горизонт до тех пор, пока веки не начинают смыкаться.

И ничего не хочется. Совсем…

Апатия. Тоска. А мне всего девятнадцать лет.

Даже с клином у меня ничего не получилось. Видимо все мои больные чувства написаны на лбу и отражаются в глазах. Саша Дорофеев их увидел. Рассмотрел, как на ладони, а затем припечатал в лоб, когда мы покинули выставку и сели в его машину.

— Соня, кто был тот блондин?

— К чему этот интерес? — зажмурилась я, что есть мочи.

— Он пялился на тебя так, как будто хотел сожрать без соли и специй. И этот твой неожиданный побег. Я не дурак, Сонь, два плюс два сложить еще пока в состоянии.

— Ну так складывай, Саша, раз ты не дурак, — подняла я на него глаза и честно встретила его пристальный взгляд.

— Ничего не получится, да?

— Я старалась, но…

— Не выходит?

— Как видишь. Мне жаль, Саш. Прости меня.

Молчание повисает между нами, распиливает воздух электрическими всполохами. Парень злится. А я устала. От всего. От бесплодных попыток начать жизнь заново. От любви этой изматывающей. От того, что не могу приказать собственному сердцу наконец-то заткнуться и начать уже чувствовать правильно.

А не вот это вот все!

— Сонь?

— М-м?

— Ну, а чего вы не вместе? Ты же любишь его, и он тебя, по ходу, тоже. Зачем страдать, когда можно быть счастливыми?

Резонно, да? И сразу кажется, что я дура махровая и неуравновешенная истеричка, что треплет нервы, и себе, и людям. Вот только, есть нюансы…

— Для того, чтобы быть счастливым одной любви недостаточно…

— Второй шанс?

— Он у него уже был.

— Но, может…

— Ничего уже не может быть, Саша. И хватит об этом, отвези меня домой, пожалуйста.

И он отвез. И даже не стал держать на меня зла. Хороший парень, добрый и понимающий. А еще легкий. Не стал заморачиваться на моем отказе и уже на следующей неделе пригласил на свидание другую девочку с параллельной группы.

И, знаете, я этому Саше так крепко позавидовала. Потому что он мог переключиться по щелчку пальцев на другого человека, а я не могла. Я с каждым днем все больше таяла и уходила в себя, только лишь на публику отыгрывая роль беспечной стрекозы.

Записалась на курсы фотографа. Снова пошла в зал и даже вернула себе былую растяжку. Ко всему досрочно закрыла сессию. И даже взяла дополнительные часы с инструктором в автошколе, пытаясь перебороть все свои страхи.

Что у меня, кстати, неплохо получилось.

А потом пошла к отцу с просьбой купить мне автомобиль. Родители не возражали, бабушка и дедушка тоже, а вот Даня. Он чуть до смерти меня не запилил просьбами не корчить из себя героиню.

Я и не корчила. Я просто хотела быть как все, а не шататься пластилиновой копией девушки, у которой на все стоит гриф «табу». Хватит!

И вот она я — добилась того, чего хотела. Но стало ли мне легче? Не стало! На улице самый разгар лета, жизнь только началась, столько всего ждет меня впереди. А я задыхаюсь. Сердце раздолбано в хлам, его ритм шкалит — хроническая аритмия на лицо. Давление колошматит по мозгам. Легкие почти полностью поражены. По венам бежит уже не кровь, а концентрированная серная кислота.

Я устала!

Устала каждый день задавать себе этот дебильный, ведущий меня в никуда вопрос — а что если?

Ничего, Соня! Он забыл тебя, даже не отсвечивает. А то, что там Саше что-то привиделось…ну так чаще глаза протирать нужно! Если бы Ветров меня любил, то может что-то придумал, нашел возможность встретиться.

Зачем это мне? Да просто! Еще раз высказать ему все, что я думаю об этом невозможном мужике! Мне легче станет. И сердце снова, пусть и ненадолго, но придет в нормальный ритм. Я хочу вспомнить как это — когда ты опять живая!

Как назло, именно сегодня действительность прессует меня нещадно. Вот и Марьяна написала, спрашивая, не планирую ли я снова на все лето приехать в Питер.

Нет, спасибо, только Питера мне не хватало для полного счастья. И да, это ядовитый сарказм.

Год прошел. Ровно двенадцать месяцев назад наши губы впервые занялись любовью в коридорах ночного клуба. И начался обратный отсчет…

Тик-так, Соня, скоро тебе придет эпический звездец! И нет, не нужно благодарностей — это совершенно бесплатно! Улыбнись, идиотка! Возрадуйся аттракциону невиданной щедрости!

Ах, если бы вернуть время вспять, то я бы ни за что не согласилась идти на свидание с Грешником.

Ни-за-что!

Ох, еще и песня по радио играет та самая.

— Кыш! — зашипела я и принялась жать на дисплей, пытаясь переключить станцию, но руки вмиг задрожали и у меня ничего не выходило.

Всего немного отвлеклась и только в последний момент успела заметить, что из-за поворота вывернула черная блестящая иномарка.

Руль влево до упора, но все-таки столкновение случается. Проходится по моим мозгам наждачной бумагой. Рвет все мои заслоны.

Кидает резко в панику. Рефлекторно жду удар и боль от сломанных костей.

Но боли нет.

Ничего нет кроме дикого страха и стиснутых до остервенения пальцев на руле.

Пронесло? Пронесло!

— С вами все в порядке? — слышу над собой слишком знакомый хриплый голос.

Я не перепутаю его ни с чем. Никогда. Или меня уже начали долбить галлюцинации?

— Да…кажется…

Поднимаю на него свои глаза, почти сразу же ныряя с головой в его зеленый омут. И я жду от него все что угодно, но только не того, что следует дальше.

— Я вам фару разбил, — упирается правой рукой в крышу моего автомобиля и дышит часто-часто, как будто пробежал многокилометровый марафон.

И меня сканирует. Взгляд мечется туда-сюда по лицу. Цепкий. Жаркий. Мужской.

Но что это? Теперь у него от аварии амнезия? Не думаю.

Выхожу из машины и на дрожащих ногах иду осматривать масштаб произошедшего. Да уж, недолго счастье длилось.

— Фару да?

— И бампер шаркнул. Виноват, но готов исправиться.

Стараюсь на Ветрова не смотреть. Боюсь снова утонуть. Итак вся трясусь рядом с ним как Каштанка, а он еще и в игры снова со мной играть удумал. Выкает чего-то? Спятил, не иначе…

И вдруг в голове моей мелькает воспоминание и мои слова, которыми я жестко припечатала ему в лоб.

— Может хватит?

— Как хватит-то, Сонь? Дай мне хотя бы шанс! Я не могу без тебя!

— А я могу. Потому что я забыла о тебе. Все. Было и прошло…

И трясти меня начинает еще больше. Стискиваю руки за спиной и пытаюсь дышать глубже, но адреналин уже лупит по мозгам и прицельно в сердце. А вслед за ним и остальные гормоны выстроились в ряд, чтобы окончательно приговорить меня к мучительной смерти.

Он со мной знакомится. Заново. Будто бы мы и в правду два совершенно чужих друг другу человека.

Но ведь так оно и есть, не так ли?

— Тут недалеко официалы находятся. Можем отогнать машины туда без комиссаров, я слово даю, что все оплачу.

— Комиссары? — почти до крови кусаю губы, все еще пряча от него свои глаза, — Ну, хорошо.

— Вы готовы сесть за руль?

Нет!

— Готова!

— Если хотите, то я могу вас туда подбросить на вашей машине, а потом вернусь сам. Что скажете?

— Я справлюсь, — и упрямо иду за руль, а потом завожу мотор и медленно трогаюсь, по пятам следуя за черным Лексусом.

Еще чего не хватало — сидеть рядом с ним в тесном салоне авто. Дышать его сногсшибательным, чувственным запахом. Сходить с ума…

Всего минут пятнадцать, и мы на месте. Машины забирают в бокс, а мы остаемся оформлять документы.

Фара и бампер под замену.

Счет за ремонт оплачен.

Вот и все!

Все?

— Подождите, — окликает меня мое проклятие и мне бы выписать ему смачный фак, но пальцы не сгибаются в нужный жест.

Совсем. Никак.

— Да? — поворачиваюсь к нему резко и смело встречаю прошивающий взгляд.

— Меня Роман зовут, — и протягивает руку, — Роман Ветров.

Бам! Бам! Бам!

Слова — выстрелы в сердце. Навылет! И мне бы бежать от него или хотя бы молчать, но…

— София. София Шахова, — киваю я, но на рукопожатие не отвечаю.

Боюсь упасть замертво от передоза чувств. Сейчас это может случится легко и непринужденно.

— Очень приятно, София. А-а…а могу я вас пригласить куда-нибудь в качестве извинения за свой наезд?

Давай, шли его в дальние дали! Шли! Ты же только час назад думала, что никогда бы не согласилась на свидание с ним, если бы знала к чему все приведет. Так вот! Ты знаешь! Ты все знаешь, безвольная ты тряпка!

— Можете, — произношу я и сама себя ненавижу за эту слабость.

Ненавижу! И сердце свое глупое ненавижу, что радостно прыгает в груди, визжит и распевает гимны. И бабочек своих придурочных тоже ненавижу. Распорхались тут…

И этого мужика я ненавижу тоже!

Вот чему он, идиот, улыбается?

Мы же все искалеченные. Израненные. Избитые…

— Тогда я приглашаю вас, София, на чашку кофе? Пойдете со мной?

Тик-так. Тик-так, Соня…

— Пойду…

Глава 50. Бабочки

Боже, что же я наделала? Неужели действительно согласилась пойти с ним пить чертов кофе? Да я душевнобольная!

Да? Ну, да…

— Польщен. Спасибо, — шаг ко мне ближе.

— Пожалуйста, — отступаю, но пытаюсь выдержать его взгляд, понимая, что еще немного и моя выдержка лопнет как мыльный пузырь.

— А я сильно обнаглею, если попрошу перейти на «ты»?

Что ответить? Что он и так уже перешел все берега? Что его наглость в принципе не знает границ?

— А разве не уже? — прищуриваюсь.

— Буду расценивать этот вопрос как согласие, — и улыбается так заразительно, этой своей улыбкой, от которой за секунду плавится в черепной коробке серое вещество.

Рома Ветров пошел в лобовую атаку.

Тик-так, Соня…

Тик-так, черт возьми!

— Я вызову такси? — смотрит на меня вопросительно, а я только киваю и позорно сбегаю в уборную, где пытаюсь привести свою расшатанную нервную систему в чувства.

Смачиваю ладони ледяной водой, прикладываю их к щекам и к затылку.

Не помогает.

У меня наблюдается форменный вынос мозга со всеми вытекающими.

Прикрываю на секунду глаза. Сглатываю напряжение и предвкушение, а еще пугающий меня и совершенно иррациональный восторг.

Боже, какая же я жалкая размазня!

Что я делаю вообще? Куда опять несусь на пятой космической с закрытыми глазами? Бежать! Надо срочно бежать от него! А еще послать лесом и сказать, что я ни на что не соглашалась. Просто это у меня шутки такие несмешные сегодня.

Да! Хвост пистолетом и барабан на шею.

Вот только…

Выхожу из уборной и снова попадаю в его смертельную паутину зеленых глаз.

Чертов кукловод.

— Едем? — и лишь снова киваю и отвожу взгляд.

Потому что мне страшно. Мне пусто. Мне больно. От того, что еще раз придется ставить жирную точку, которая сейчас волей кудесницы-судьбы смазалась в запятую.

И да, я, словно послушная дойная корова, иду за ним, наивно хлопая глазами.

Садимся в такси. Представительский класс. Рядом со мной точно такой же представительский мужик — пожирает меня откровенным взглядом. А я краснею как школьница и не могу сбавить обороты собственного, разогнавшегося до скорости света, сердца. Что в Роме такого особенного, что пульс в его присутствии шарашит на сверхчастотах?

Магия? Мистика? Фантастика?

Колдовство!

— Сильно напугал? — пришпиливает вопросом, а я говорить не могу.

Ком в горле, голос рвется под шквалом эмоций, огненное торнадо из воспоминаний сносит все мои бастионы. Я тогда ехала к нему, нарыла его адрес, думала устроить допрос с пристрастием. А еще сказать, что он мудак! И трус!

Что это на нем негде ставить пробу. Что вся его самоуверенность — это всего лишь банальное блядство, поданное под удобоваримым соусом.

Я хотела плюнуть ему в лицо и дать понять, что он меня не достоин.

Чувствую, что подбородок начинает предательски дрожать, но я ругаю себя безбожно за эту слабость.

— Сильно. Да.

— Прости, — произносит проникновенно и чуть подается ближе, — но, если бы не эта авария, то мы бы с тобой не познакомились. Это — судьба. Не иначе.

Прикрываю глаза, ощущая себя приговоренной преступницей. По позвоночнику гуляет электричество. Горю!

А что, если так и есть?

Просто наше счастье стоит вот столько…и мы эту цену заплатили сполна. Я заплатила.

И бабочки только от одной возможности, что это прописная истина, вспархивают в моем животе сумасшедшим роем. Боже!

— Ну что же, Роман Ветров, рассказывай тогда, что мне тут судьба подкинула? — стреляю в него глазами и прищуриваюсь, покусывая губу, потому что хочется улыбаться, видя его пораженный вид.

Откашливается. Ерошит гриву светлых волос. Складывает губы трубочкой и качает головой, будто бы раздумывает, что мне о себе поведать.

О, Рома, я все знаю! Знаю и все равно жду, что же ты скажешь мне.

— Что-ж, боюсь, что если расскажу о себе все и сразу, то ты сбежишь от меня, а я бы этого не хотел, София. Из сухих фактов? Я — Рома Ветров, мне двадцать восемь, имею два высших, увлекаюсь спортом и путешествиями. Люблю…

— Что любите? — спрашиваю, вибрируя от ожидания его ответа.

Ну же, испорть все!

— Мороженое, — сбивается и отводит взгляд, поджимая губы, а я от чего-то облегченно выдыхаю.

А потом смотрю на него и вдруг совершенно точно понимаю, что согласна на этот чистый лист. Только в этот раз мы должны написать его правильно, без помарок и уродливых клякс. Если не позволю себе этого, то всю жизнь буду жалеть.

— Ванильное?

— Клубничное, — вскидывает на меня глаза и облегченно выдыхает, — а ты?

— А я вообще мороженое не люблю, — смеюсь почти с облегчением.

— А что любишь?

— Стейки, Роман. С кровью.

— Оу…

Машина останавливается у авторской кофейни и нам приходится на некоторое время прервать разговор, пока мы не усаживаемся за столик на открытой веранде. Рома просит оставить выбор за ним и я подчиняюсь, заинтригованная тем, что же меня ждет.

Удивляет.

— Что это?

— Ванильный латте с сиропом бабл-гам, — усмехается Рома.

— А у тебя? — рассматриваю и его стакан с мудреным напитком.

— Мандариновый раф с шоколадом и корицей. Хочешь попробовать?

— Хочу, — киваю я тут же.

— Хорошо, закажу тебе, когда допьешь свой, — и подмигнул мне с видом заговорщика.

И да, было много кофе. Миндальный капучино с соленой карамелью. А еще латте с лавандой и маршмеллоу. И мне все хотелось сказать ему «мне пора», да только все никак не получалось.

Сегодня мы узнавали другу друга. Сыпались вопросы, на которые у нас раньше не было времени, а за ними и ответы. Я говорила — он слушал. И наоборот.

Про моего брата тоже не забыли. Оказывается, эти два идиота снова стали друзьями. Вашу ж мать, а раньше нельзя было? Правда, злиться я не стала. Наоборот! Я облегченно выдохнула, потому что знала — не будет больше смертельных дуэлей, мести и разбитых до крови лиц.

И уже не важно какой ценой дался всем нам это мир.

Но когда в ход пошли десерты, я испугалась, что из меня самой скоро ваниль покапает. Стиснула пальцы, прикрыла глаза, выдохнула и выдала.

— Уже поздно.

— Разве?

— Да.

— Как скажешь, но…

А между тем наши ладони лежат на столе в миллиметре друг от друга. Еще немного и пальцы соприкоснуться. Молния лизнет взвинченные нервы. Я сойду с ума. Я уже с него сошла.

Зачем мне ум, когда рядом Рома?

— Но?

— Но все же мне кажется, что я не искупил вину за разбитую фару и потасканный бампер.

— Разве?

— Да! Тут нужна тяжелая артиллерия.

— Какая же?

— Свидание.

— Ну, это уже наглость, Роман, — пытаюсь не рассмеяться.

От радости. Тупой и абсурдной, но да! Видимо, кофе в голову ударило.

— Значит я наглею, да? Что-ж…ничего не могу с собой поделать, София.

— Стараться не пробовал? Говорят, помогает.

— Так не пойдет, — поджимает недовольно губы, но глаза его улыбаются.

— А как пойдет?

— Завтра в семь вечера — пойдет. Осталось только разузнать куда за тобой подъехать и номер телефона для связи.

Офигеть. Летчик истребитель, чтоб его.

Но, пока ждем такси, Рома все-таки выбивает у меня согласие на новую встречу и цифры моего номера телефона. Через час уже рядом с моим домом. Вызвался проводить, отказать шанса не предоставил.

Перед прощанием все-таки переплел наши пальцы.

Замерли оба. Глаза сами собой захлопнулись. Закоротило. Электрические щупальца коснулись каждого оголенного нерва.

Это страшно. Это прекрасно. Это цунами.

Это любовь, встающая с колен…

Ее, вырванные с корнем крылья, со сладостной агонией отрастают вновь. Неужели я снова буду летать благодаря ей?

И ему?

Неужели я настолько дура?

Дура, да!

Потому что первым, что я делаю, когда захожу в свою квартиру — это достаю из прикроватной тумбочки его письмо. Перечитываю, прыгая через слова. Потом еще раз, но уже медленно и вдумчиво.

И хоть я по-прежнему боюсь разбиться, упав камнем с огромной высоты, но…

Я все равно взлетаю, в облаке своих одурманенных бабочек. Мы парим на неизмеримой высоте. Мы там, да…

— Рома, — всхлипываю и глаза вновь наполняются соленой влагой.

Только сейчас мне уже не больно.

Страшно? Да. Но боли больше нет.

Рома — моя анестезия…

Глава 51. Точки над i

— Вот черт! — кручусь я возле зеркала с двумя вешалками в руках, третья лежит на кровати. Поглядываю на нее с подозрением и громко вздыхаю, не понимая, что же выбрать в конце-то концов.

Отшвыриваю от себя тряпки и бегаю по спальне туда-сюда, массируя виски и пытаясь привести себя в чувства.

Да, я нервничаю! Очень! Потому что хочу понравиться Роме, а еще выглядеть так, чтобы он не понял того, что я так отчаянно этого хочу. Боже, ну что за напасть?

Замираю неожиданно. Хлопаю глазами, взирая с подозрением на свой телефон, а потом все-таки беру трубку и набираю номер. Два протяжных гудка, а потом я слышу родной голос.

— Внученька! Как ты?

— Ба, — почти хнычу я.

— Что такое?

— А ты сейчас где?

— В городе, обедаю с подругой.

— А ко мне потом заехать сможешь?

— Смогу. Через минут двадцать буду.

И да, бабуля не обманула, приехала, как и обещала через треть часа, а затем села в кресло, взирая на меня вопросительно.

— Ба, спасай! Я платье выбрать не могу. А у меня это… ну… свидание.

И старушка тут же скривилась, отводя глаза в сторону, всем своим видом показывая, что капитально недовольна мной. Ей не нравилось, что я пыталась начать жизнь с чистого листа.

Да, признаю! Была не права.

— Вот смотри, — улыбнулась я, показывая, что выбрала для сегодняшнего вечера, да только бабуля даже не посмотрела на тряпочки в моих руках.

Встала, подошла к окну, по-деловому складывая руки за спиной и спросила.

— И кто на этот раз, Соня? Очередной шалопай из твоего института?

— Он тебе понравится, — подошла я к ней и положила голову на ее плечо.

— Да? И сколько он мне будет нравиться? Неделю? А может быть две?

— А может быть он уже тебе нравится, — улыбнулась я, прикрывая глаза.

— Мне нравился твой Рома, — грозно пожурила она меня, — но ты и слышать о нем не желаешь!

— Желаю, — хихикнула я.

— Мучаешь парня уже сколько времени…, - расходилась она все сильнее, а потом вдруг в миг смолкла и прибалдела, — что?

Развернулась ко мне, прихватывая за плечи, и немного встряхнула, пока я откровенно любовалась ее ошарашенным видом.

— Соня?

— Ба, у меня свидание с Ромой. Сегодня. Вечером.

— С Ромой?

— Да.

— С Ветровым?

— Ну, — кивнула я.

— Дожал, значит?

— Угу, — стыдливо отвела глаза в сторону.

— Так чего же мы стоим? Давай сюда свои платья! И прическу надо сделать, и вообще…А куда идете-то?

— В ресторан, ба. В «Птички».

— Так-так-так. Дорого. Пафосно. Великолепно! Ну, поехали!

И пока мы выбирали платье, серьги, туфли и делали мне укладку, бабушка все тараторила какая я молодец, что простила этого «бедного мальчика». А еще выведала все подробности нашей вчерашней встречи.

— Боже! — вздыхала она без конца и без края, — Ну как же романтично!

— Ну, — хихикала я, — есть немного.

И вот она я — бежевое атласное платье в пол с запахом на груди и разрезом до середины бедра. Из украшений — только длинные серьги. Минимум макияжа, зато волосы крупными кудрями рассыпаны по плечам. Шпильки в тон платью и, конечно же, капелька любимого парфюма на запястье.

У-у, отпад!

— Спасибо, ба! — благодарно обнимаю я старушку.

— Не за что, девочка моя. Повеселись и, пожалуйста, позволь себе уже быть счастливой.

И, конечно же, я себе это позволила. Вот как увидела ошалевший взгляд Ромы, так сразу и вспыхнула изнутри снопом ярких искр. По венам вместо крови — пузырьки шампанского. В голове блаженная пустота, потому что я знаю — этот шикарный мужчина не равнодушен ко мне.

Сглатывает. Нервно теребит ворот рубашки, расстегивая верхние пуговицы. Пытается не таращиться на мой бюст, а еще зависает на моих губах, когда я говорю. Наверное, он вообще ни слова не понимает из того, что я сказала. Да и пофиг!

Я сама ни черта не понимаю рядом с ним!

Красивый, словно Бог. Пахнет раем. А в глазах его зеленых отражается весь мой мир.

Как я вообще могла подумать, что смогу жить без него? На что надеялась? На кого рассчитывала? Я же дышать без него не в силах…

— Рома, — прошибает током, когда он целует мои пальцы.

— Сонь, без шуток, у меня отвал башки от твоей красоты. Если буду лопотать бред — прости. Я не специально. Просто ты такая…такая…

— Какая?

Но он в ответ только закусывает нижнюю губу и закатывает глаза от восторга. Смеюсь! И без вина пьянею…

И да, это было прекрасное первое свидание.

Роскошный ресторан — безупречно подобранное место с исключительно высокой кухней. Огромный букет белых роз. Шампанское в высоких бокалах. Живая музыка. Я чувствовала себя принцессой рядом с ним. А он, будто бы принц из волшебной сказки, вел себя галантно и обходительно. И на этот раз он не стал никого шокировать, снимая свои штаны и щеголяя перед честным народом с голыми ногами.

Мы говорили бесконечно долго и на всевозможные темы. Шутили. Молчали, когда наши пальцы на столе соприкоснулись, порождая взрывную волну, пробегающую по телу.

Горячо, черт возьми!

Все было так чертовски здорово, что мне хотелось плакать. Потому что все это наконец-то у нас было, а не в мечтах или снах. Было! И на этот раз мы собирались держать это наше новое счастье крепко!

После свидания, Рома отвез меня домой, и я вся завибрировала от ожидания нашего «первого» поцелуя. Внутри все зазвенело. Ладошки взмокли. Пульс зашарашил по мозгам с такой силой, что меня попросту оглушило.

Веки почти закрылись, губы вытянулись трубочкой. Вот — сейчас все будет! Или нет?

— Что? — переспросила я, когда Рома сказал что-то, перебирая мои пальцы.

— Второе свидание, Соня. Пойдешь со мной еще раз?

— Пойду, — киваю и вдруг понимаю, что откровенно облизываюсь, смотря на его губы.

— Тогда до завтра? Заеду в семь?

— До завтра? — хмурюсь я, а он кивает.

— Да.

А поцелуй?

Хочется спросить, но я же вся такая принцесса, а он весь такой принц. Додумается же сам, правда?

Но нет, мой принц сломался. Он выпускает мои пальцы из своего сладостного плена и ждет, пока я войду в парадную своего дома. Да, он на нервяке — это видно. Дышит часто, сбито и по-мужски хищно смотрит на меня. Так горячо! Буквально облизывает взглядом. Но на этом все!

Все!!!

Боже, я не усну без своего поцелуя! Маленького! Крошечного! Вот такусенького!

Он у меня не Ветров! Он Садистов!

Но приходится смириться с судьбой и топать домой, прокручивая в голове яркие моменты прошедшего вечера. А затем всю ночь крутиться в кровати, ловя за хвост картинки эротического сна, в котором наше первое свидание закончилось совсем иначе.

Да, здесь Рома не Садистов! Здесь Рома самый настоящий Развратов. Он жарко впечатывается в мой рот страстным поцелуем, сразу же переходя в наступление. Не выдерживает долгой пытки. Закидывает меня к себе на плечо и тащит ко мне, под удивленные взгляды бедного консьержа. А дальше…

М-м-м…

Чертово платье слетает с меня уже в прихожей. А потом меня ставят как преступницу лицом к стене, стаскивая трусики вниз, но оставляя их болтаться в районе колен. Затем шлепок по заднице. Мой короткий писк. И раскаленный член Ромы наконец-то врывается в меня на всю длину. Уже готовую и мокрую для него.

Стонем громко и в унисон, падая в наш персональный элизиум и двигаясь, как единое целое.

Вот только досмотреть этот великолепный во всех смыслах сон мне не дает смска от Садистова. Он издевается дальше:

«Доброе утро, маленькая моя. Как спалось?»

— Ужасно! — рычу я, а потом откидываюсь на подушку и смеюсь в голос.

Боже, как же быстро и виртуозно я переобулась в воздухе.

И понеслось.

Три недели рая!

Театр. Кино под открытым небом. Планетарий. Океанариум. Зоопарк. Аэротруба. Полет на вертолете над столицей. А еще тир, где вместо мишени была прикреплена фотография самого Садистова, который до сих пор не удосужился поцеловать меня. Сначала стрелять отказывалась, а потом всадила полную обойму и попросила еще. Рома смеялся и качал головой, а я как будто бы выплеснула из себя последние капли былого негатива.

Ничего не осталось от прошлого, только яркие брызги новых впечатлений. И любовь. Такая пьянящая. Такая жаркая. Такая бесконечная.

Как наши переписки с утра и до ночи.

Первое время отвечала ему нерешительно. Краснела от каждого комплимента в мою честь. И да, перечитывала всю эту ванильную чушь, растягивая губы в улыбке, словно блаженная. А уж потом…

Ух! Ах!

И только бы дожить до новой встречи. Вот, например, как сегодня.

Да, на календаре День рождения моей мамы, а я, то и дело, поглядываю на часы, потому что у меня очередное свидание.

С ним. С Грешником, который все еще пытается закосить под агнца божьего.

Пока я тут, орудуя вилкой, доедаю кусок праздничного торта, Рома там — ждет меня за высокой оградой родительского дома в Подмосковье. Пригласить его я не решилась.

Почему? Да потому что! И не спрашивайте меня, что это значит.

— Соня? — слышу я голос брата.

Смотрит на меня, прищурившись. А я что? Я ничего!

— М-м?

— От твоей счастливой улыбки меня сейчас стошнит.

— Так не смотри на меня, братишка, и сразу жизнь наладится.

— Сомнительно, — недовольно морщится, а его жена, сидящая рядом, со вздохом опускает глаза в тарелку.

М-да…

— Даня, отстань от сестры. У нее любовь, связь с реальностью потеряна, — улыбается папа и подмигивает мне с видом заговорщика.

— Любовь, — закатывает глаза брат.

— Любовь, — бормочет себе под нос мама и фыркает, закатывая глаза.

Ей одной не нравится Рома. Она говорит, что он слишком идеальный, чтобы быть мне хорошей парой. Чересчур красивый, статный, видный. Из таких никогда не получится приличный спутник по жизни, на которого всегда можно положиться. И смотрит Рома на меня, видите ли, плотоядно, будто бы он серый волк, а я сочный стейк кобе.

Но мне плевать на ее мнение. Мне вообще на все и всех плевать, только бы Рома был рядом. Желательно двадцать четыре на семь. О, да!

Под благовидным предлогом наконец-то сбегаю с праздника и несусь к своему парню. Да, он мне официально предложил встречаться, и я согласилась, прыгая после этого знаменательного события дома до потолка. И вот сейчас я падаю в его раскрытые объятия и затихаю, жадно вдыхая крышесносный мужской запах.

— Ты пахнешь счастьем, Соня, — тихо шепчет Рома мне.

— Ты тоже, — киваю я, форменно сходя с ума от блаженства.

— Поедем? Хочу познакомить тебя с друзьями.

— Ой, — вздрагиваю я, — А может не надо?

— Надо, я обещал тобой похвастаться, они нас уже два часа ждут.

— А где?

— У меня тут дом в соседнем поселке. Хотел пригласить тебя туда. Вот.

И смотрит на меня пристально. А я такая на все согласная. На все! Хоть и боюсь его друзей до чертиков. Они все взрослые, а я девятнадцатилетняя стрекоза. Засмеют же…

— А вдруг они меня забракуют? — сглатываю напряжение.

— Тебя невозможно забраковать, Сонь.

— Ну… ладно.

И да, мы поехали к Роме домой, где мне представили всех его друзей и их жен. И никто не смотрел на меня косо. Наоборот! Встретили меня очень радушно, а девчонки так и вовсе затискали, умоляя рассказать им историю нашего знакомства.

А как тут и что рассказывать? Ужас же!

— Ну, я даже не знаю, там романтикой и не пахнет, — покачала я головой.

— Ага, как и у нас, — рассмеялась Агата Громова, — например, на меня мой поспорил.

— Да, — фыркнула Ярослава Аверина, — а мой оказался мне сводным братом, который заочно на дух меня не переносил.

— У всех тут своя непростая история, Соня, — высказалась Арина Гордеева и ей тут же согласно закивала Таня Хан.

— Ну…, - потянула я, — Рома через меня пытался достать моего брата — Данилу Шахова.

— Да ладно? — округлили глаза девочки и запричитали в унисон.

— Ага…

И полились разговоры рекой. Дружный смех и понимающие взгляды. А еще мы обменялись телефонами и договорились сходить на следующей неделе на шоппинг.

Я наконец-то выдохнула, потому что все мои страхи были пустыми.

И только один момент царапал меня по-живому.

Наступил поздний вечер. Все ребята разъехались по домам. Вот и Рома засобирался, чтобы тоже отвезти меня в мою городскую квартиру. Усадил на пассажирское сидение и сам сел за руль.

А меня бомбануло!

Сейчас снова привезет к моему подъезду и пожелает спокойной ночи, а я опять до самого утра буду ворочаться и сходить с ума от любви, которая не может найти выхода. Она же бурлит во мне. Рвется наружу. А ей говорят «до завтра» и приказывают не наглеть.

Я не могу так больше! Мне нужно знать, что и он чувствует то же самое, что и я.

— Рома, — дотрагиваюсь я пальчиками до его плеча, когда он уже тянется, чтобы завести двигатель своего автомобиля.

— Да, маленькая моя?

— А ты меня не целуешь, потому что не хочешь или этому есть какая-то удобоваримая причина?

Вздрагивает. Прикрывает глаза на пару секунд, остервенело стискивая руль, а потом буквально рычит мне:

— Да, есть причина, Соня.

— Какая? — едва дыша, уточняю я, захлебываясь от урагана неизвестных мне чувств.

— Боюсь, что поцелуя не получится.

— Нет?

— Нет. Я тебя просто сожру. Полностью. Без остатка.

И ладони его скрипнули об оплетку руля. А у меня от его ответа давление подскочило до критических отметок.

— Сожрешь? А…а почему?

— Потому что люблю тебя, Соня.

Глаза в глаза — молнии шарашат между нами, раскаляя атмосферу в салоне до предела.

И всю меня топит облегчение!

— Целуй. Жри. Мне все равно, Ром. Главное — быстрее. Мне твоя любовь воздушно-капельным путем слишком медленно передается.

Воспламеняемся за секунду. Оба!

Вспыхиваем, словно стог сухого сена.

— Иди сюда, — прихватывает за шею и тянет на себя.

— Иду, — почти теряя связь с реальностью от счастья, выдыхаю я.

И наконец-то наши приоткрытые губы сталкиваются. Языки лижут друг друга, запуская по венам электрические всполохи мощностью в несколько тысяч мегаватт.

Мы дымимся. Обжигаем друг друга.

Плавимся!

Рома подхватывает меня под задницу и усаживает к себе на колени, в одно движение срывая с меня блузку. Сдавленно шипит, когда обеими ладонями накрывает моих девочек. Потирает соски, прикусывая и оттягивая мою нижнюю губу.

Меня тут же вставляет. Судорога бьет по оголенным нервам внизу живота. Пружина нетерпения раскаляется добела и скручивается до невозможности.

Зарываюсь пальчиками в его волосы. Тяну их. Млею от этого первобытного кайфа.

Отрываюсь от него. Откидываю голову назад, боясь расплакаться от дикого шквала эмоций.

А мой Грешник в это время стягивает чашечки бюстгальтера вниз и языком проходится по напряженным соскам. Прикусывает. Рычит. Стонет сдавленно.

— Еще! — шепчу я, уже пребывая в полубреду.

Но тот только прихватывает меня за волосы, а потом заставляет посмотреть ему в глаза. Наши взгляды встречаются вместе со вспышкой молнии за пределами нашего мирка, сосредоточенного в салоне этого автомобиля.

— Хочу сразу предупредить, Соня.

— М-м? — большего просто вымолвить не в состоянии.

Меня разрывает. На куски, черт возьми! Предупреждай — не предупреждай…я согласна на все!

— Я женюсь на тебе. Твой отец нас уже благословил. Судьба так и подавно. У тебя нет шансов, кроме как быть со мной до конца своей жизни, любимая.

— И когда свадьба?

— Да хоть завтра! — жадно впечатывается в меня ртом, вышивая сноб искр из глаз.

— Я подумаю…. — улыбаюсь и сама приподнимаю ладонями свою грудь, приходя в натуральный экстаз, видя его загоревшиеся от страсти глаза.

Три…

Два…

Один…

— Соня, я же…прямо сейчас тебя…

— Да! Прямо сейчас, Ром!

Сдираю с него футболку, заходясь от восторга. Он та-а-акой! Такой охренительный! Мой!

Открывает дверку автомобиля и, уже под начавшимся летним ливнем, тащит меня в дом. Не выходит. Где-то на террасе замираем, соприкасаясь обнаженными торсами. Мычим от эйфории.

Пытаюсь расстегнуть ремень на его бермудах, но пальцы дрожат от кипучего адреналина. Рома тихо смеется, отводя мои пальцы. А я медленно растекаюсь лужицей у его ног, пока он неторопливо спускает с себя шорты вместе с бельем, освобождая свой раскаленный член.

— Ох, — вырывается из меня.

— Соскучилась?

— Безумно, — облизываюсь я.

А через мгновение вскрикиваю, потому что Рома заваливает меня на кушетку, сдирая с меня джинсы. Трусики оставляет, начиная дразнить мою киску своими волшебными пальцами через тонкое кружево.

Почти до крови прикусываю губу — так меня вставляет. Цепляюсь руками за спинку диванчика, где меня разложил Рома и покорно жду, что же будет дальше.

— Хочу тебя, Соня, — шепчет горячо, пока потирается о меня раскаленной головкой члена и подныривая под трусики пальцами, — хочу видеть тебя каждый день в своей грешной жизни.

Одна рука на груди. Тянет сосок, слегка выкручивает. Я закатываю глаза, теряя связь с реальностью.

— Хочу знать, что нужен тебе. Хочу, чтобы ты знала, что тоже нужна мне. Как воздух. День за днем. В горе и в радости, маленькая моя. В богатстве и здравии. И никто нас с тобой не разлучит, даже гребаная смерть, Сонь.

Одной рукой снимает с меня трусики, второй достает из кармана шортов защиту. Разрывает фольгу. Раскатывает латекс по, стоящему колом, стволу.

Водит по мокрым складкам, накручивая меня еще сильнее.

— Ты…теперь…моя девочка, — врезается в меня медленно, заставляя взлетать к небесам, а затем падать камнем в пучину бесконечной эйфории.

— Твоя…

Наши сердца стучат в унисон. Мы чувствуем друг друга. Стонем. Шипим. И окончательно сходим с ума.

Рома закидывает мои ноги к себе на плечи и начинает вонзаться в меня на бешенной скорости, пальцами порхая на моем клиторе нежно и ласково. Этот резонанс окончательно меня добивает.

Содрогаюсь. Задыхаюсь. Внутренности сжимаются до маленькой точки, а затем расширяются до необъятных размеров целой вселенной, под названием «любовь».

Волны моего оргазма передаются и Роме.

Член его становится каменным. Он тарантит меня, разгоняя мое удовольствие до невиданных высот.

А затем бы оба срываемся вниз, не в силах поверить, что может быть что-то лучше того, что только что случилось между нами.

Рома падает на меня. Сплетаемся руками и ногами в неразъединимый клубок. Замираем от счастья, боясь спугнуть его ненароком.

Но оно мягким покрывалом накрыло нас на этой веранде. Под шумом летней грозы. Под запахом цветущих в саду роз. Оно уже неотделимо от нас. Оно часть нас.

Рома — мое счастье. А я его!

— Соня.

— М-м?

— Я принадлежу тебе, — и невесомые поцелуи покрывают мои сомкнутые веки.

— Рома…

— Единственное, что важно в моей жизни — это то, что ты думаешь обо мне.

Сердце дрогнуло. Слеза сорвалась с ресниц.

— Я думаю, что тоже принадлежу тебе, Рома.

— Маленькая моя.

Языки жалят друг друга.

— Твоя…

Эпилог

Вечерние пробки изматывают, а я так уже хочу быстрее очутиться дома. Там меня ждет любимая женщина. У нее глаза цвета полуденного неба и улыбка в тысячу мегаватт, которая освещает мою грешную жизнь вот уже целых четыре года.

Мы столько всего прошли за это время.

Первый отпуск на море. Малые Антильские острова. Барбадос. Именно здесь на пляже Крейн с розовым песком я сделал своей Соне предложение руки и сердца.

Волновался ли я? О, да! Мне кажется, у меня даже руки тряслись, пока я ждал ее ответ. Эти несколько секунд растянулись вечностью для меня.

А потом неожиданное облегчение, да такое, что хотелось умереть от счастья.

— Да, — кивнула Соня и расплакалась, а я надел на ее тоненький безымянный пальчик кольцо с брильянтом и крепко-крепко стиснул ее в объятиях.

У предков на фоне нашей помолвки конкретно так перемкнуло. Готовились к торжеству почти год и на две семьи. Даже мой отец дал жару, суя свой любопытный нос везде, где можно и нельзя. Измучили, и меня, и Соню. Хорошо хоть нам было не до этой кутерьмы. Мы тонули в нашей любви и нам было абсолютно все равно какие будут цветы на свадебной арке.

И да, получилось круто! Гуляли за городом, в ресторане «Вилла Ришелье». Белоснежный дворец в стиле французского классицизма, расположенный на берегу собственного озера. Невеста на торжество прибыла на белом вертолете, пока я стоял и просто охреневал от того, что намутили наши родственники.

И не я один.

Все наши друзья словили шоки от такой подачи.

А потом я вообще ничего не видел и не слышал, потому что появилась она.

Соня…

— Я гребаный счастливчик, — забывая, как дышать, выдохнул, когда она пошла ко мне.

Забывая вообще все на свете! Кто я. Кто все эти люди вокруг нас. На какой планете мы находимся.

Все было неважно, кроме одного. Соня — сокровище. И она, в облаке белоснежного кружева, уверенно двигалась в мои сети.

Не отпущу. Никогда!

С гостями отсидели всего несколько часов, а дальше, гремя о землю консервными банками, укатили в аэропорт, чтобы провести полноценный календарный медовый месяц на Бора-Бора.

Сумасшедшее было время!

Но сейчас стало еще лучше.

Потому что теперь мы с моей девочкой жили вместе. О, да!

Соня окончила институт с красным дипломом, а после открыла собственную студию танцев и воздушной гимнастики. Сама не преподавала, но вложила всю себя в это дело, которое с каждым годом перло как на дрожжах. Сейчас мы подбирали еще два помещения, под новые филиалы.

Я же сам плотно сработался с ее братом — Данилом Шаховым, что послужило нам огромным толчком в бизнесе. Теперь мы могли потянуть то, что раньше нам обоим казалось запредельным. Объемы росли, прибыль тоже, причем в геометрических прогрессиях. Конечно, во всем этом были и свои подводные камни, но мы это тоже пережили.

И вот я еду в новый дом, строительство которого мы с Соней закончили в прошлом году. Здесь я был абсолютно счастлив. О большем я и мечтать не мог.

И каждый год, словно яркая разноцветная мозаика, складывалась из радужных моментов наша жизнь — путешествия, свидания, разговоры о будущем, новые достижения. Вот и сейчас на заднем сидении моего автомобиля лежал огромный букет белоснежных лилий и коробочка от известного ювелирного бренда.

Повод? А я уже сказал. Ровно четыре года назад в одном ночном клубе Питера я поцеловал свою принцессу. Поцеловал и пропал….

И вот наконец-то бесконечная московская пробка остается позади меня. Я вжимаю педаль газа в пол. Лечу по широкому шоссе, предвкушаю скорую встречу с любимой. Поворот к нашему поселку. Наш дом. Ворота плавно открываются, а на крыльцо выходит Соня, чтобы встретить меня после долгого трудового дня.

На ней коротенький голубой сарафан. У-у, перед ужином я бы сначала его задрал и утолил свою голодную страсть прямо посреди столовой, а потом уже занялся голодом физическим.

— Хорошая идея, мне нравится, — пробормотал я сам себе и заглушил двигатель.

Вышел и автомобиля. Ринулся на полной скорости к ней. Поднял. Закружил. Потонул в нашем глубоком поцелуе.

— Привет, Ромка, — ерошит мне волосы и шепчет горячо в губы.

— Привет, маленькая моя.

— Голодный?

— О, да! — выдохнул и прикусил ее нижнюю губу.

Смеется, пока я нагло запускаю руки под подол сарафана и сжимаю упругие ягодицы. Развожу их в стороны. Подцепляю трусики и медленно тяну их вниз.

— Рома…

— В дом. Живо!

— Вообще-то я хотела…

— Я тоже. Очень хочу, Сонь.

Заталкиваю ее в дом и вжимаю в стену прямо в прихожей. Задираю юбку, приспускаю трусики и дотрагиваюсь до уже мокреньких складочек. Мычу сдавленно, а затем с нетерпеливым шипением расстегиваю ширинку и выпускаю на свободу каменный член.

Вот так всегда — как первый раз.

И хотел бы подразнить ее, но слышу тихий приказ.

— Быстрее! — и все, на всю длину и сразу в безудержный темп, пока мы оба не свихнулись от кайфа.

— Поздравляю с годовщиной, — шепчу я, нежно прикусывая ее мочку.

— Спасибо, — смеется.

— У меня там цветы в машине остались и подарок.

— Еще один подарок?

— Да, — киваю и хмыкаю, — видишь, как тебе со мной повезло.

— И у меня для тебя подарок, — поднимает на меня свои бездонные глаза и ее ладошки ложатся на мои щеки.

— Вау! — охаю я.

— Дуй за цветами, Ромео, а я пока приведу себя в порядок. Встречаемся в столовой.

— Есть, капитан, — отдал честь, застегнул штаны и вышел из дома.

А уже спустя десять минут мы сидели за празднично накрытым столом. Соня сияла, рассматривая и примеряя мой подарок, пока я ждал своей очереди.

— Спасибо, Ромка, очень красивый браслет. Просто мечта!

— Ты — мечта. А браслет — так — простое украшение.

— Не простое, а подаренное с любовью.

— Вот, — поднял указательный палец вверх, — а мне с любовью так ничего и не подарили.

— Ах, да, — вдруг нервно повела плечами Соня, — сейчас.

Встала, взяла с каминной полки продолговатую бархатную коробочку, а затем подошла ко мне и протянула руку.

— Это тебе, Рома.

— Мне…, - растянул губы в улыбке и снял крышку с подарка, пока Соня снова занимала свое место за столом.

Открыл.

И завис…

— Что это? — и голос мой дрогнул.

Но Соня ничего не отвечала. Только сидела и смотрела на меня, нервно жуя губы.

Взял в руки пластмассовую приблуду и снял колпачок.

А потом откинул эту хрень от себя, словно ядовитую змею.

— Какого хрена, Соня! — подскочил на ноги и заметался по комнате.

— Я рассчитывала несколько на другую реакцию, Рома, — аккуратно подняла со стола свой «подарок» моя жена и положила его в коробочку, бережно прижимая ее к груди.

— Нет!

— Что? — полные слез глаза уставились на меня.

— Я не собираюсь тебя терять из-за этого! Ясно? Я не могу так рисковать! Я не смогу без тебя, Соня. Я не знаю уже как жить, когда тебя нет рядом! Твою мать!!!

— Ром, — стерла слезу со щеки, пока я сам драл на себе волосы.

— Нет! Я сказал «нет», Соня!

— Что ты предлагаешь? Аборт?

— Любимая, — протянул я к ней руку в умоляющем жесте, но она отшатнулась.

— А что? Срок еще маленький, можем успеть. Ты заказчик, а я исполнитель, так? И ты сможешь жить с этим, да, Рома? Со знанием, что мы хладнокровно убили нашего ребенка…

Рывком кинулся к ней, сжимая ее хрупкое тельце в своих руках. Сам дрожал от страха ее потерять, но ее боль была сильнее. И она передавалась мне, отравляя мою кровь. Сердце не справлялось с перегрузом. Мозги взбухли и оплавились.

— Маленькая моя. Родная. Пожалуйста…я не знаю как правильно, но я так тебя люблю. Ты нужна мне! Ты моя вторая половина. Я загнусь, если тебя не станет.

— В Израиле…

— В топку эти гарантии. Я не верю никому! — рычу и сцеловываю ее слезы.

— Давай попробуем, Рома, — переходит на жалобный плач, — я прошу тебя! Дай нашему ребенку родиться…умоляю!

— Гребаные перерывы! Антибиотики! Я так и знал, что этим кончится! Соня…

— Я уже люблю эту крошку, Рома. Не забирай ее у меня.

Падаю на колени. Прижимаю ее к себе, целуя в живот. Молюсь, хотя и ни черта не умею это делать.

За нее. За новую жизнь, что уже зародилась и растет внутри моей любимой.

За себя, чтобы сделать все правильно.

Господи, дай нам сил…

— Рома, ты уснул? — теребит меня за волосы Соня.

— Нет, я слушаю, — урчу я, ловя ухом толчки внутри живота своей жены.

Мы пока не знаем, кто там. Решили, что это будет сюрприз. Для всех нас.

— Как думаешь, кто там?

— Подарочек, — улыбаюсь я.

— А кого бы ты хотел?

— Девочку, — уверенно отвечаю я, — мальчиков уже достаточно наплодили. Бегает целый табор.

Смеется.

А через секунду охает.

— Что? — в ужасе вскрикиваю я, смотря в ее глаза.

— Хулиганит. Мамку лупит ногами.

— Фух, не пугай так, — выдыхаю и только было снова хочу прильнуть к животу, но в палату входит доктор и сообщает нам, что пора.

Пора…

Пора стать отцом, Грешник…

Спустя два часа Роман и София Ветровы стали родителями здоровой чудесной девочки, которую назвали Дарьей.

Еще через три года на свет появился их чудесный сын Матвей.

Больше плодить седые волосы на голове мужа Соня не рискнула, решая, что двоих детей им вполне себе достаточно для полного счастья.

Так и жили.

Долго. Счастливо.

От автора

Приглашаю в новинку, друзья!

«Любовница. По осколкам чувств».

Аннотация:

Хэй, детка! Изменил парень? Предал за две недели до свадьбы?

Не грусти! Сникерсни!

Махни на море, оторвись по полной, а еще сними брутального мачо и позволь ему сделать тебе хорошо.

Не помогло? Повтори! А потом еще раз и еще…

Средство проверенное, побочных эффектов не предусмотрено. Действует мягко и безболезненно.

Ну почти…