В обнимку с ураганом бесплатное чтение

Воскресенье

«Наш самолет совершил посадку в Международном аэропорту города Сочи имени Севастьянова. Температура за бортом плюс двадцать восемь градусов Цельсия. Местное время тринадцать часов десять минут…» – бархатный голос пилота торжественно закрепляет в моем сердце свершившийся факт – мы на море.

– Ну, подруга, считай, в Турцию прилетели. Да, кстати. Ты человек, в отличие от меня, ответственный, так что пусть будет на твоей совести. Напомни мне завтра или послезавтра о маманиной просьбе найти ее подругу, – Танька, не дожидаясь, когда пассажиров начнут выпускать из салона самолета, вскакивает и тянется к верхним полкам за нашими рюкзачками.

Впрочем, она не одна такая. Весь проход уже забит торопыгами, страждущими поскорее ступить на землю и начать свой пляжный отпуск. Действительно, четыре часа полета из Москвы в Сочи через Каспий… Моя мама часто шутит, когда хочет подчеркнуть неразумность выбранного мной пути. Она так и говорит, что я собираюсь на соседнюю улицу ехать через Питер. Но сейчас не до шуток. Все южные аэропорты закрыты из-за СВО, хорошо хоть в Сочи работает, но вот маршрут полета увеличили.

– Эй, парень, помоги сумку достать, серая такая, – мужик, всю дорогу мирно храпевший позади меня, легонько тянет Таньку за футболку. Вещи забрать не терпится, а вылезти в проход то ли уже не может, то ли попросту лень.

Я тихо прыскаю от смеха. Подругу вполне можно назвать «унисекс». Высокая, худая, одета в футболку «оверсайз», джинсы и кроссовки, на голове огненный слегка отросший ежик. Он-то и путает окружающих. Глядя на него, некоторые индивидуумы не сразу догадываются посмотреть на грудь. А она хоть не космических размеров, но видна без лупы.

– Возьмите, девушка, – без тени обиды Танька подает ему сверху серую дорожную сумку.

Мужик, от неожиданности забыв поблагодарить, соображает, что немного промахнулся с полом. Старательно отводя глаза от бюста, он бурчит что-то вроде: «Не поймешь эту молодежь. То ли парень, то ли девка». Мало похоже на извинения, но уж как смог.

Между тем двери самолета открывают, и толпа в проходе медленно начинает продвигаться к выходу, прирастая ранее сидящими на своих местах людьми. Когда очередь доходит до нас, Танька перекрывает проход, пропуская меня вперед. При выходе из самолета нас встречают загорелые работники аэропорта. Мне безумно завидно, я тоже хочу такой загар. И вообще, мне кажется, что работа на свежем воздухе – это здорово. Это же Сочи, а не Москва с минусовыми температурами зимой.

По рукаву проходим в прохладное помещение современного аэропорта – «бетон, стекло, металл1». Вместе со всеми спускаемся на первый этаж к транспортерам, куда вот-вот подадут наши чемоданы.

***

С Татьяной Смолиной я познакомилась на работе. Меня туда устроила моя тетушка сразу после окончания института. Отдел кадров – универсальное место, в котором встречаются специалисты разных профессий. Танька, например, маркетолог, я – биоинженер. Остальных девчонок жизнь также перепрофилировала в кадровичек на разных этапах их трудовой деятельности. Однако, никто из нас об этом не жалеет.

Девушка я тихая и, как говорят окружающие, весьма скромная. Мне в самом деле нелегко вступить в разговор с незнакомыми людьми. А уж настоять на своем трудно даже с близкими. Если вижу, что что-то не так, то предпочитаю просто уйти и не связываться. Из-за этой моей мягкости всегда ищу себе более уверенных в себе подруг, способных защитить и меня. Так было и в школе, и в институте. На работе самый сильный материнский инстинкт прорезался у Таньки. Она сразу же приняла меня под свое крыло и помогала не только по работе, но и вне ее.

Мне удобно бывать с подругой в общественных местах. В кафе она с легкостью выясняет объем, свежесть и вкус блюд и ставит на место хамоватых официантов. В магазинах Танька отшивает приставучих продавцов и не позволяет им давить на меня своими советами. На экскурсиях она буквально забрасывает вопросами экскурсоводов и не дает им отвлекаться на посторонние темы. В незнакомых компаниях подруга запросто сходится с присутствующими, влегкую подключаясь к их беседам. Я же вполне комфортно следую за ней прицепным вагончиком. Даже когда Танька познакомилась со своим парнем, она не забыла обо мне, и какое-то время я встречалась с его другом.

Понятно, что отдых на море с подругой для меня был весьма заманчивым событием. Тем более, что я со своим парнем рассталась, а Танькин Женька поехать куда-либо летом категорически не мог. Более того, в предвкушении намеченной свадьбы он планировал в отсутствие невесты ударно поработать, чтобы отвезти свою молодую жену на Мальдивы.

Недельный отпуск на море мы с Танькой запланировали несколько месяцев назад. Сложность состояла в том, что наша старушка, как мы между собой называли начальника отдела, придерживалась нескольких жестких, но вполне здравых, правил. Одно из них заключалось в том, что в отпуске может находиться кто-то один из отдела. Теоретически мы с ней были полностью согласны. Работать за отпускников то еще удовольствие, особенно, если кто-нибудь из оставшихся заболевает. Вся проблема состояла в том, что в этот отпуск мы хотели уйти вдвоем.

Подобные мелочи никогда не могли остановить подругу. Пожалуй, именно из-за ее бесшабашного характера я и рвалась отдохнуть именно с ней. Танькина фантазия и неунывающая жизнерадостность всегда били ключом и восхищали меня, эдакую серую мышку. Во время празднования международного женского дня, в простонародье называемого Восьмое марта, Танька подгребла к нашей старушке и под веселые анекдоты уговорила внести изменение в давно утвержденный график отпусков. Расчет подруги оказался верен. Находясь в весьма благодушном настроении по причине веселой Танькиной болтовни и легкого подпития в честь праздника, начальница поленилась проверить, не пересекается ли Танькин новый отпуск с кем-либо из отдела.

Вопрос на какое-то время был закрыт, обещая вспыхнуть огромным скандалом летом. Первой в отпуск на две недели ушла я. Всю первую неделю я беспокоилась, что начальница не выпустит подругу, собравшуюся в отпуск в мое отсутствие. Но кто может справиться с Танькой? Что уж она наговорила старушке, которая была уверена, что Танька пойдет в отпуск на неделю позже, то есть после моего выхода на работу, не знаю, но факт остается фактом – мы прилетели в Сочи. На мои вопросы подруга смеется и не отвечает. Узнаю по приезду, а пока будем наслаждаться жизнью.

***

Поскольку девушки относятся к слабому полу, то, чтобы не тащить на себе тяжести, мы сразу договорились взять один чемодан на двоих. Причем, небольшой. Купальники, шорты, майки и по паре платьев спокойно в нем уместились, еще и место осталось. Я по привитой родичами привычке хотела пометить наш обычный черный чемоданчик какими-нибудь бантиками, чтобы его легко можно было вычленить на транспортере среди собратьев, похожих как две капли воды. Мы с родителями всегда так делали, когда отправлялись в полет. На мое предложение, Танька лишь презрительно фыркнула. В ее системе ценностей кокетливые бантики совершенно не вписывались в наш минималистично спортивный стиль.

Между тем транспортер начинает двигаться. Народ, сопя от нетерпения, подгребает ближе, хотя движение ленты пока идет вхолостую. Наконец, показываются чемоданы. Среди них треть такие же как у нас – черные, на двух колесиках. Пока растерянно пробую угадать, который из них наш, Танька резким уверенным движением выуживает из потока черный чемодан.

– Как ты быстро определила наш! – восхищаюсь я мастерством подруги.

– Ну ты даешь! – удивляется она, – что же я свой чемодан не узнаю? Я знаешь, сколько с ним поездила?

Подхватив чемодан, Танька победоносно срывает с него аэропортовские наклейки и вместе с посадочными талонами отправляет их в ближайшую урну. Беспомощно провожаю глазами бумажки, но не успеваю ничего сказать. Подруга, увидев мое лицо, авторитетно поясняет:

– Пусть думают, что мы уже уезжаем, а не только что приехали, а то замордуют, будут предлагать жилье и трансфер. Да, кстати, не забудь мне напомнить про материну просьбу, – в очередной раз спохватывается она, и мне кажется, если подруга будет твердить про маманину просьбу каждые десять минут, то моя помощь в напоминании ей точно не пригодится.

Речь идет о потерявшейся много лет назад студенческой подруге ее матери. Вскоре после окончания института, дамы как-то разошлись по жизни. Танькиной матери известен старый адрес, но приятельница ее там уже не живет. Узнав, что дочь едет в Лазаревское, мать попросила ее зайти в бывший дом подруги и поспрашивать новых хозяев или соседей, может, кто и подскажет что хорошее.

– Я точно забуду, а ты ответственная, – весело доводит до моего сведения спутница и уверенным шагом направляется к выходу.

А там… А там на нас обрушивается гомон разномастных таксистов, горячо убеждающих пассажиров, что именно они смогут с наибольшим комфортом довезти их если не на край света, то в ближайшие местечки Сочинского района. И им явно совершенно плевать, есть или нет на нашем чемодане выброшенная Танькой аэропортовская наклейка. Вслед за подругой гордо шествую мимо самых горластых. Тормозим около тихо стоящего в самом конце дядечки.

– Сколько до Лазаревского? – немного свысока и врастяжку обращается к нему Танька, а я мысленно добавляю обращение: «Любезнейший», которое так и просится к ее тону.

Подруга почти на голову выше таксиста и, судя по всему, производит на него самое благоприятное впечатление. Мужик, задрав голову, замирает в немом восхищении, которое ярким сиянием выплескивается из его широко раскрытых глаз. На самом деле, мы с Танькой практически одного роста – по метр семьдесят три, но кто бы не сравнивал нас, всегда приходил к однозначному выводу – подруга выше. Возможно, из-за худобы. Я не то чтобы полная, но не столь худая, как Танька. Возможно, из-за рыжего ежика на ее голове. У меня волосы русые и длинные. Возможно, из-за яркой внешности подруги. Никогда не считала себя уродиной, но в присутствии Таньки всегда отодвигалась на второй план. Мои голубые глаза и длинные ресницы не котировались рядом с крупными темными глазами и такими же темными выразительными бровями подруги. А уж ее родные пухлые губы вообще никого не оставляли равнодушным.

– Три с половиной тысячи, – отмирает водило и торопливо добавляет, кивая на плотную толпу у самого выхода, – там бандюки вообще четыре тысячи дерут.

– Три, – безапелляционно припечатывает подруга и, наклонившись чуть ли не к самому лицу мужчинки, доверительно шепчет, – но у нас и трех нет. Поэтому, если хочешь нас везти, то найди нам попутчиков. Можно одного.

С восхищенным изумлением наблюдаю за торгом. Этот процесс абсолютно не доступен мне. Когда были в Египте, нас предупреждали, что с местными продавцами обязательно надо торговаться. У них такая культура. Торг – способ общения. По умению скидывать цену оценивается сам клиент. Рассказывали, что бывали случаи, когда покупателю, хорошо выторговывающему скидку, отдавали товар бесплатно в знак уважения к его способностям. У меня таких точно нет. А вот Танька вполне могла бы там сойти за свою.

В принципе, через час пойдет электричка. Ехать два с половиной часа, потом еще сколько-то искать квартиру, которую мы сняли, потом по плану сразу бежим на пляж. О пляже мы договорились на старте, даже купальники надели еще в Москве. Проблема в том, что с электричкой на пляж раньше шести не попадем. Обидно, душа моря просит. Платить три с половиной тысячи за такси дорого. Какая же молодец Танька, здорово про попутчиков придумала.

– Да для таких красавиц попутчиков найдем на раз, – дядечка-шустряк лихорадочно смотрит нам за спины, выглядывая потенциальных клиентов, и радостно бросается на добычу, – молодые люди, – кричит он, – смотрите, какие красавицы. Составьте им компанию до Лазаревского.

– Бать, у нас на лбу написано, что нам надо в Лазаревское? – слышу я знакомый насмешливый голос.

Мы с Танькой одновременно резко оборачиваемся. Так и есть! Из всей массы народа, выползающей из дверей зала прилета, наш таксист выбрал именно этих двух хлыстов. Впрочем, какие они хлысты. Это их так Танька назвала. Обычные нормальные ребята. Оба среднего роста, но выше нас с Танькой. Один, который более коренастый, похоже, ночует в качалке – мышцы изо всех мест выпирают во все стороны. Бритая голова, пухлые губы, обрамленные легкой небритостью, ядовитый взгляд и не менее ядовитый язык. Второго, несмотря на спортивную и вполне ладную фигуру, не назовешь качком. Он выглядит более цивилизованным. Вероятно, этому способствует наличие аккуратной стрижки и чисто выбритое лицо.

***

В первый раз с ребятами мы столкнулись в Домодедово, когда пошли сдавать чемодан в багаж. Столкнулись в прямом смысле этого слова. Ребята стояли последними в очереди, а мы с Танькой, болтая и ища глазами нужные нам окна, не сразу заметили препятствие. Подруга-то вообще шла задом и полностью загораживала мне обзор. Споткнувшись о чей-то чемодан и рухнув на коренастого парня, Танька разразилась весьма нелицеприятной тирадой в адрес бестолковых мужиков, расставивших свои сундуки у нее на пути.

В лице качка она нашла достойного собеседника. «Ничего не попутала? – среагировал он, снимая с себя возмущающуюся Таньку и переводя ее в вертикальное положение, – в следующий раз, когда попрешься задом, не забудь на него глаза натянуть». Я, не ожидавшая подобного скандала, растеряно взглянула на второго молодого человека. Он весело улыбнулся мне, не обращая внимания на оглашавший вестибюль аэропорта ор и совершенно не собираясь в него вмешиваться. Идея мне понравилась, и я последовала его примеру – осталась тихо стоять в сторонке, не мешая воюющим сторонам выяснять отношения.

Ситуацию разрулил работник аэропорта. Он предложил нам с Танькой пройти к освободившемуся окошку. К счастью, у ребят хватило ума деликатно промолчать о том, что пришли раньше нас. У выхода на летное поле мы обнаружили, что летим с хлыстами, как обозвала их подруга, одним рейсом и, соответственно, в один город. Мы отнеслись к этому достаточно равнодушно, в Сочинском районе слишком много мест, так что ничто не предвещало, что на отдыхе мы сможем оказаться на одном пляже. Парни тоже заметили нас, но показав чудеса рассудительности, отвернулись и отошли подальше.

Честно говоря, эта черта Танькиного характера – затевать скандал по любому поводу, мне и самой не по душе. Однако, у нее есть и обратная сторона. Подруга неизменно добивается всего, что ей положено, а иногда даже больше. И это лишь подтверждает тот факт, что с кем-кем, а с Танькой никогда не пропадешь.

В салон самолета я входила с некоторой опаской, что незнакомцы окажутся где-то рядом, и за четыре часа полета подруга не утерпит и опять сцепится с ними. Но фортуна была на нашей стороне, ребята сидели настолько далеко от нас, что за весь полет мы о них даже и не вспомнили.

***

И вот таксист острым глазом выудил из потока пассажиров именно этих ребят. Танька столкновение бугаю явно не простила. Вон как испепеляет его взглядом, того и гляди в глаза вцепится. Да и он набычился, как только углядел ее. Воздух вокруг них электризуется, и мне ничего не остается, как вмешаться.

– Если вам вдруг в Лазаревское, то мы ищем попутчиков, – мужественно прекращаю их игру в гляделки, пока достойные соперники не взорвались опять взаимными оскорблениями.

– Мы в Лазаревское, – тут же подает голос спутник Танькиного раздражителя.

– Смотрите, каких попутчиц я вам нашел, – не унимается таксист, не замечающий трагизма мизансцены, – всего три тысячи. Дешевле только даром.

– По три тысячи за каждую или отдаешь оптом? – язвит качок, а я с беспокойством перевожу взгляд на Таньку. Она с шумом набирает в грудь воздух, чтоб дать достойный отпор.

Краем глаза замечаю вытянувшееся лицо мужичка, и как второй парень кладет руку на плечо качку. Тот довольный произведенным эффектом паясничает:

– Шутка. Примите мои искренние извинения. Был неправ. В следующий раз буду думать и тщательно взвешивать свои слова…

– Заткнись, – прерывает его Танька, а я вздыхаю с облегчением, понимая, что бойни не будет, – так едете в Лазаревское?

– С такими интеллигентными дамами, да всего по семьсот пятьдесят с носа! Конечно едем, – не перестает развлекаться качок, – кстати, меня зовут Денис, а это Тоха, Антон. Раз уж мы с вами будем отдыхать вместе, думаю не лишним будет представиться, а то вдруг потом некогда будет.

– Наташа, – произношу я, потому что подруга, молча развернувшись, уже гордо шествует вслед за шустро рванувшим к машине таксистом, – а это Татьяна.

– «Итак, она звалась Татьяной», – бурчит себе под нос Денис традиционную банальность из Евгения Онегина, и мы тоже двигаемся в сторону такси.

Два часа до Лазаревского тянутся в гробовом молчании. Меня Танька посадила рядом с водителем. Сделала она это чисто из благих побуждений, с заботой о младшей подруге, чтобы я не терлась бок о бок с незнакомыми парнями. На самом деле самое безопасное место за водителем. Ну и где тут логика? Туда она посадила Дениса, поставив жесткое условие, что посередине сядет Антон, а она позади меня. Парень для вида побурчал, что ссорился Денис, а страдать на неудобном серединном месте приходится ему, но сразу было понятно, что его ворчание – просто колебания воздуха.

Узнав, что мы сняли квартиру за железной дорогой, Антон просит водителя не заезжать в зону пляжей, а высадить их у перехода через железнодорожную насыпь. Дальше они отправляются пешком.

– Это ваши знакомые? – не выдерживает водитель, как только за ребятами закрывается дверь. Вероятно, он таки прочувствовал напряжение, висевшее в салоне автомобиля, потому что всю дорогу тоже не подавал ни слова.

– Ага, – мрачно ответствует Танька, – таких ловить и давить надо, как клопов.

После столь ласкового заключения мужичок замолкает до конца нашего пути.

С владельцами квартиры, как они и просили, мы созвонились минут за десять до приезда, поэтому те уже ждут нас у подъезда. Хозяйка, подозрительно оглядывает новых жильцов, точнее жилиц, ее мрачный взгляд задерживается на Танькиной прическе. Женщина показывает нам квартиру, попутно рассказывая о правилах проживания. Особое внимание она уделяет тишине, в который раз акцентируя наше внимание, что шум от электричек сюда не долетает.

Тут же вспоминаю старую квартиру, с которой мы переехали лет семь назад. Поезда проносились мимо наших окон на расстоянии, меньшем чем сто метров. Грохот стоял такой, что пока ехал какой-нибудь бесконечный товарняк, телевизор не слышали, даже говорить прекращали, ожидая тишины. Наши гости удивлялись, как мы спим, и отказывались оставаться у нас на ночь. А мы настолько привыкли, что грохот проносящихся поездов нисколько не мешал нашему сну.

Вспоминая детство, я в соответствии с мамиными понятиями о воспитании, готова изображать благородную девицу и внимать указаниям хозяйки, но Таньку хватает буквально на десять минут. После этого она на глазах изумленной женщины снимает с себя джинсы, и достав из рюкзака шорты, надевает их.

– Натка, тебя долго ждать? – демонстративно недовольно смотрит она на меня, – или ты в джинсах на пляж попрешься?

– Девочки, я надеюсь, вы понимаете, что молодых людей водить сюда не стоит, – торопливо добавляет хозяйка квартиры, представившаяся Светланой Анатольевной. Ей не нравится поведение подруги, но она догадывается, что и мы приехали сюда не ради ее занудных речей.

– Что Вы! – Татьяна выдает самую милую свою улыбку, – на счет этого можете совершенно не волноваться. Мы не по части мальчиков. Мы вполне самодостаточная пара. Мы лесбиянки. Слышали о таких?

Светлана Анатольевна с трудом пытается удержать падающую челюсть и беспомощно переводит взгляд на меня, в надежде найти поддержку, но я радостно киваю. Женщина, с трудом собрав лицо в исходное состояние, что-то лепечет про то, что не надо шуметь по вечерам, бормочет, чтобы звонили, если потребуется, и поспешно ретируется. Уверена, она проклинает тот день, когда, позарившись на «тридцать серебренников», согласилась сдать нам свою квартиру. Хорошо, что сразу не выгнала.

***

Любимый Танькин трюк про лесбиянок, учитывая ее высокий рост, низкий голос и ежик на голове, срабатывает всегда и безотказно. Помню, как она озвучила его впервые. Это было в кафе. К нам за столик захотели подсесть два слегка подпитых мужичка. Простая фраза «Ребят, валите отсюда. Мы лесбиянки» произвела впечатление не только на мужичков, которые с недоверчивой жалостью, как на ущербных, посмотрели на нас, она ошарашила и меня. Я ни в какой степени не ощущала себя лесбиянкой. Страшное подозрение, что Танька хочет затащить меня в несвойственные мне отношения, заставило мысленно начать прощаться не только с подругой, но и с работой. В тот момент мне было ясно, что я не смогу больше общаться с ней по-прежнему.

– Расслабься, – одернула меня коллега, увидев мое вытянувшееся лицо, – и скинь макароны с ушей. И не надейся получить меня в свои партнерши. Я не по части девочек, даже таких хорошеньких как ты.

– Это ты так шутишь?

– Естественно. Или ты жаждешь пообедать в компании тех дебилов?

Позднее я перестала не только реагировать на подобные Танькины заявления, но даже смущаться. Теперь мои развитые актерские способности вышли на новый уровень и позволяют еще и подыгрывать.

***

Мне как солдату-профессионалу хватает тридцати секунд, чтобы поменять джинсы на шорты, кроссовки на легкие босоножки, и мы испаряемся из квартиры. У подъезда пролетаем мимо озадаченной Светланы Анатольевны. Чтобы загладить неловкость, машу ей рукой. С собой у нас только телефоны, немного мелочи, типа на мороженое, и ключи от квартиры. Впереди неделя солнца и моря!

Мы приблизительно помним по карте направление, куда держать путь. Весело петляем между домами, упираемся в железную дорогу, находим проход через нее, бежим вдоль курортного рынка. Он чем-то напоминает Москву девяностых годов – столики, тряпочные стены между продавцами, такие же тряпочные навесы. Одним словом – настоящий курорт. В голове крутится название старого фильма: «Это сладкое слово СВОБОДА!2» Нос терзают волны зажигательных ароматов: шашлык, специи, ароматизированные чаи, парфюмерные масла, копченая рыба… Запахи напоминают, что ели мы в последний раз в самолете. Сглатываю голодную слюну: «Успеется, главное – искупаться».

Постепенно все остальные ароматы вытесняет вольный соленый запах моря. Навстречу нам плетутся разморенные июльской жарой люди, некоторые в намокших одеждах. Обращаю внимание на головные уборы. В основном это широкополые шляпы и панамы. В кепках единицы. По собственному опыту знаю, что под палящим солнцем кепки, достаточно условно полезный аксессуар. Волосы и глаза от солнца они берегут, а вот уши! У меня после одной такой прогулки уши так обгорели, что три дня разбухшие торчали. Прикоснуться было невозможно. Потом еще кожа толстой коркой слезала. Хорошо, что волосы длинные, могла ими этакую страсть прикрыть.

Смотрю на Таньку, которая принципиально ходит без головного убора, выставляя напоказ свой ежик. Если у нее уши обгорят, то ничем не скроешь. Впрочем, ей на это плевать. Не хочется отвлекаться на нотации, к тому же моя строптивая подруга привыкла всегда поступать по-своему. Скорее всего она и не подумает к ним прислушаться. И вообще, сейчас не до этого. Зависть к искупавшимся заставляет нас прибавлять и прибавлять скорость, и мы почти уже бежим.

– Наташка, – Танька на полном ходу тормозит около столика, на котором разложены пластиковые купальные тапочки. Без слов понимаю, что она права. В самом деле, ходить по каменистой гальке то еще удовольствие. Быстро расплачиваемся за тапочки и прямо в них мчимся дальше.

Море открывается как всегда неожиданно. Оно сверкает и переливается в солнечных лучах. Пляж покрыт ровным слоем загорающих тел, вода у берега кипит от прыгающих детей, гоняющихся подростков, степенно стоящих по пояс в воде матрон и решительно пробирающихся через людскую пробку желающих поплавать. Я хочу туда в это месиво, хочу плавать, плескаться, а уже потом, когда выйду, непременно буду ворчать, что в море столько народу, что можно только постоять впритирочку друг к другу.

Практически на ходу скидываем с себя одежду и бросаем ее бесформенной кучкой на гальку прямо у входа на пляж.

– Тань, может, пойдем плавать по очереди? Все-таки, ключи, телефоны, – остатки здравого смысла, несмотря на то что душой я уже в волнах, как ни странно, еще живы и напоминают мне об осторожности.

– Расслабься! Кому нужны твои шмотки?! Никто на таких пустяках не заморачивается. Посмотри, сколько пустых полотенец?

Остатки маминого воспитания внутри меня еще сопротивляются, но сил у них явно недостаточно. Мы уже продираемся сквозь прыгающих, бегающих и стоящих в воде у самого берега отдыхающих. Нас втягивает в себя море! Визжа от попадающих на разгоряченное тело капель, отходим подальше от копошащейся массы и пускаемся вплавь. Честно говоря, «пускаемся» это больше про Таньку. Она улетела вперед, слово выпущенная из орудия торпеда. Я же, хоть и держусь уверенно на воде, но передвигаюсь достаточно медленно. По крайней мере, никто из моих подруг, а тем более неугомонная Танька, не выдерживает плавать в моем стариковском темпе.

Далеко уплыть не получается – купальная зона ограничена буйками с натянутым на них канатом, который держится на поверхности за счет пенопластовых поплавков. Как только Танька заплывает за ограничение, а делает она это сразу и не раздумывая, с берега раздается приятный мужской голос, усиленный специальным оборудованием:

– Девушка в синем купальнике, прошу Вас вернуться в зону купания.

Танька не слышит, или делает вид, что не слышит, или делает вид, что она вовсе не девушка, а молодой человек, и настойчивый голос спасателя повторяет еще несколько раз: «Девушка в синем купальнике, прошу Вас вернуться в зону купания». Отдыхающие, плавающие недалеко от нее, но в разрешенной зоне, видят нарушительницу и из вредности начинают кричать ей, чтоб вернулась. Подруга, чертыхаясь, частично подчиняется. Мы плывем вдоль ограничения, причем, Танька принципиально со стороны свободы.

Глядя с моря на набережную, в один прекрасный момент понимаю, что на радостях бухнулась в море и не запомнила ни одной приметы места, на котором мы оставили одежду.

– Не дергайся, – успокаивает подруга, с которой я поделилась своим опасением, – найдем. Видишь, народ уже рассасывается? Прогуляемся по пустому пляжу, и шмотки отыщутся.

Но червячок беспокойства уже начал свою разрушительную деятельность, к тому же от долгого нахождения в воде начинаю подмерзать. В итоге выхожу на берег. Танька, фыркая, вынуждена выйти вслед за мной. Прикидываем, в какой стороне могли оставить вещи. Версий всего две – слева или справа. По результату короткого референдума решаем начать поиск с левой стороны.

– Какие люди! – неожиданно раздается сзади бодрый голос Дениса, я вздрагиваю и первым делом оглядываюсь на Таньку посмотреть, как она отреагирует на качка в этот раз. – Девчонки, мы едем кататься на катамаране. Айда с нами.

Вид ребят в плавках смущает. Особенно пугает Денис. В свободной летней одежде он казался просто плотным, даже слегка полноватым парнем. Сейчас же отчетливо видно, что все его тело как у стаффордширского терьера состоит сплошь из накачанных мышц, которые рельефно перекатываются при каждом его движении.

Я еще не совсем отогрелась, к тому же не хочется портить день очередным скандалом, поэтому выжидательно смотрю на подругу в надежде, что она откажется. Однако, Танька с интересом оглядывает ребят, особенно, бугая, а потом готовый к спуску на воду водный велосипед.

– Давайте покатаемся, – вежливо подает голос Антон, – мы уже все оплатили, так что для вас это подарок в чистом виде.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловках, – бурчу про себя, наблюдая, как подруга, что-то просчитав где-то там у себя внутри, направляется к ребятам.

– Тань, а вещи? – делаю последнее усилие достучаться до трезвого разума спутницы, но моя попытка тонет в громкоголосом разглагольствовании Дениса. В самом деле, пора учиться жить без оглядки на устаревшие мамины правила, пора жить, как все нормальные люди в современном мире.

– Девчонки, – весело оглашает пляж наш сегодняшний знакомый, – мы были в контрах, мы были в нейтралитете, а теперь, уж коль мы опять столкнулись, нам надо дружить. Татьяна, ты же не можешь отрицать, что в один день три раза встретиться…

– … это не к добру, – подхватывает Танька, вызывая заливистый смех качка.

Неугомонная подруга залезает в катамаран и усаживается крутить педали, на второе рулевое место плюхается Денис, мы с Антоном приземляемся на задних сиденьях спиной к ним.

– Не поломаешь свои тростиночки, куколка?

– Свои копыта береги.

– Я еще в Москве заметил, что с воспитанием у тебя не слишком удачно.

– Хоть на время заткни хлебало, не порть настроение.

Слушаю легкую перепалку за спиной и тайком поглядываю на сидящего рядом Антона. Он, несомненно, гораздо интеллигентнее своего друга. Так же как и я, все больше молчит и тоже исподволь разглядывает меня. Шестым чувством ощущаю, что нравлюсь ему. Надо сказать, что и мне он симпатичен. Мы с Танькой еще в Москве договорились, что если и заведем легкие курортные романчики, то одновременно вдвоем и с ребятами из одной компании. Порознь развлекаться не будем. Двое товарищей прекрасно вписываются в нашу концепцию, да вот только Танька с Денисом больше напоминают кошку с собакой. Хотя, кто их разберет, может, они так кокетничают.

Пока я витаю в своих мыслях, перепалка идет по нарастающей:

– Прямо рули… – командует Танька.

– Ты не видишь, что нас волна сносит? Надо брать левее. Я рулю вперед, а ты давай назад, чтобы немного развернуться.

– Совсем башкой тронулся, родимый! Ты давай активнее конечностями махай, чтобы с волной справиться. Будет мне еще указывать.

– Тоха, иди смени эту полоумную, иначе час будем у берега возиться.

– Тоха, смени лучше своего недоразвитого дружка. Ощущение, что он никогда на катамаранах не катался.

– Бестолковая, я же сказал, сдай немного назад, нам надо встать против волны.

Мы с Антоном не вмешиваемся. Его нервной системе можно позавидовать. Абсолютно игнорируя спор за спиной, он расслабленно любуется морем, иногда поглядывает на меня и мягко улыбается, если встречаемся глазами. Нашу идиллию портит лишь то, что в не слишком жарком заходящем солнце я никак не могу согреться. Ругань за спиной становится более резкой и уже ничем не напоминает шутливую перепалку, с которой все начиналось. Спокойствие, обдав резким порывом соленого ветерка, улетучивается и уступает место нервозности. Мне становится совсем зябко, хочется вернуться на берег, уже жалею, что не попыталась отговорить Таньку от этой прогулки.

– Тань, может, нам хватит кататься? – оборачиваюсь к подруге, – что-то уже прохладно.

– Девчонки, да вы что? – расстраивается Антон.

– Детский сад, – взрывается Денис, – мы заплатили за нормальную прогулку, а не за выкрутасы недоделанной педалистки. Если еще вас на берег переть, так вообще не покатаемся.

– Ты, бритый череп, не понял? Тебе русским языком сказали – девушка замерзла. Видишь, солнце садится? – тут же бросается на мою защиту Танька и сразу же начинает вертеть педали в обратную сторону, – поворачиваем назад.

– Нет, ну вы видели такую чувырлу? Когда говорил крутить назад, не крутила, а теперь наяривает! Любо-дорого смотреть, – издевательски хохочет Денис.

Катамаран начинает бестолково поворачиваться, и становится не понятно, в какую сторону он двигается. Денис с Танькой ругаются еще больше. Антон с искренней заботой в глазах наклоняется ко мне:

– Наташ, иди сюда, – он показывает на свои колени, – я тебя обниму, и ты согреешься.

В изумлении от подобного предложения шарахаюсь от добродетеля.

– Я без всякой задней мысли, – тихо добавляет он, видя мою реакцию, – ты и вправду вся в мурашках. Простудишься еще.

Мой взгляд непроизвольно падает на его плавки, которые не в состоянии замаскировать выпирающую «заднюю мысль», и негодующе мотаю головой. Когда я думала о приключениях и развлечениях, то недельное общение с представителями мужского пола не заходило дальше танцев, прогулок и легких поцелуев.

– Я не собираюсь из-за пятисот рублей гонцать за тобой по пляжу, – сзади нас продолжается битва уже по поводу возврата денег за испорченную поездку, – я приехал сюда отдыхать и развлекаться, а ты меня с самой Москвы достаешь. Если не можешь нормально себя вести и денег сейчас с собой нет, так и быть приму стриптизом. Мы от берега достаточно далеко. Так что давай, скидывай свои тряпочки, они все-равно ничего не скрывают, пара движений и возвращаемся на берег. Будешь себя хорошо вести, еще и доплачу.

Танька орет на нахала благим матом, я уже не слушаю ее. Понимаю, что ребята приняли нас за легкомысленных и доступных особ. Что ж, сами виноваты! В самом деле, надо же было отправиться с незнакомыми парнями в открытое море. Один предлагает погреть на коленках, второй требует стриптиз. Последствия и того, и другого прекрасно просчитываются. Им действительно нужны были не мы.

Не выдерживаю и сигаю в воду. Следом слышен еще один всплеск. Мне страшно, что это может быть не Танька, потому что парням догнать еле «движущийся поплавок» не составит никакого труда.

– Осилишь до берега? – выныривает передо мной подруга, и я вздыхаю с облегчением.

– Осилю потихоньку, – стараюсь плыть как можно быстрее, чтобы согреться.

– Натка, ты с дуба рухнула? Я бы добила идиота, спокойно довезли бы нас до берега. Никуда не делись бы.

– Тань, не будем парням портить отпуск. Им нужны дамы с социальной ответственностью, несколько ниже, чем у нас с тобой.

– Че? – Танька оборачивается и недоуменно таращится на меня. – Что еще за ответственность? Они давно совершеннолетние. И мы тоже.

– Ну ты разве не слышала, как выражается наш любимый президент? «Дамы с пониженной социальной ответственностью».

– Проститутки, что ли?

– Они самые. Только мое благородное воспитание не позволяет произносить подобные неблагозвучные слова, – болтовня заставляет немного забыть о холоде и усталости. Мы хохочем, как ни в чем не бывало, – думаю, ребятам нужны были именно эти представительницы рода человеческого. А тут мы попались.

С катамарана до нас долетают чертыхания Дениса. У меня же в душе звучит марш Тореадора. Приключения начались. Надеюсь, ничем плохим они не закончатся. Но с Танькой я точно скучать не буду. Это ей долго придется ждать, пока я доползу до берега. С такой относительно высокой для меня скоростью долго плыть не смогу, руки устают очень быстро.

***

Плавать я научилась на даче самостоятельно. Слабые руки и отсутствие техники никогда не позволяли мне передвигаться по воде быстро. Зато я могу держаться на плаву неограниченно долго, точнее, пока не замерзну. Ноги от плавания практически не устают. Во всяком случае, не больше чем при неторопливой ходьбе.

Как-то раз в студенческие годы мы отдыхали с сокурсницей на турбазе. Там было много молодежи, и администрация турбазы, чтобы направить необузданную энергию молодого поколения в контролируемые рамки, организовала нам «Веселые старты». Весь молодняк принял идею на «Ура». Мы естественным образом оказались среди участников. Быстро разделились на команды. Когда наша команда выбирала пловцов среди умеющих хорошо плавать на этап эстафеты в бассейне, оказалось, что не хватает одного человека. Ребята обратились к нам с просьбой поучаствовать. Я отказалась сразу, объяснив, что плаваю чуть быстрее надувной рыбки. Сокурсница же согласилась, заверив всех, что в детстве занималась плаванием и вполне сможет осилить двадцать пять метров, правда, она забыла уточнить, за какое время. Уточнить сей факт никто не догадался.

Так вот она их осилила! Скорость была такая, что пока она плыла неторопливым кролем, на соседней дорожке поменялись три участника, и вторая команда закончила выступление. Вначале ребята из нашей команды подбадривали ее, чтобы не потерять преимущество в эстафете, потом кусали губы, надеясь на ничью, потом плюнули, поняв, что проигрыш неизбежен, а в конце ушли на следующий этап. Ушел даже тот пловец, который должен был плыть завершающим. Смысла в его заплыве уже не было.

На мой вопрос: «Зачем же ты согласилась плыть?» моя спутница, недоуменно хлопая глазами, ответила: «Они не сказали, что надо на скорость. Плавать-то я умею».

С тех пор я всегда очень аккуратно позиционирую свое взаимодействие с водой. Всегда предупреждаю: «Плавать могу, но очень медленно».

***

– Девчонки, – слышу сбоку вкрадчивый голос Антона. Катамаран держится на небольшом расстоянии от нас, – Ден пошутил. Давайте забирайтесь, мы отвезем вас на берег.

Интересно! Он говорит про Дениса, и ни слова о себе любимом. А ведь выглядит таким приличным. Танька, не скупясь, посылает друзей во все возможные направления. Может себе позволить, она плавает, как акула. Мне же сбиваться с дыхания нельзя, и так двигаюсь не ходко.

– Ты, бесноватая, посмотри, твоя подруга еле держится на воде, – не на шутку сердится Денис, – а ну быстро обе на катамаран.

Ребята еще долго уговаривают нас, в основном меня, прекратить валять дурака. Танька, поняв, что активных действий не предвидится, вяло переругивается. Я же не обращаю на них внимания. От энергичных движений тело немного согрелось, и внутри поднимает голову давно точивший меня червячок. Где нам искать наши вещи? Мы же совершенно не понимаем, где входили в воду. Когда пришли на пляж, мне и в голову не пришло запомнить ориентиры или хотя бы оглянуться, чтобы посмотреть, как выглядит берег со стороны моря. Хорошее начало отпуска. Впрочем, отрываться, так на полную катушку. Танька права – нечего грузить себе голову тряпками, тут пока с ребятами разобраться надо.

Пока плыву под мерные вдохи и выдохи вспоминаются слова мамы: «Заруби себе на носу». Моя любимая родительница всегда сопровождает этой фразой жизненные правила, от которых нельзя отступать ни при каких обстоятельствах. Мысленно делаю на носу зарубку: «Нельзя оставаться наедине с незнакомыми индивидуумами, в том числе у всех на виду в море на катамаране». Клятвенно заверяю себя, что больше никогда в жизни такого не повторится.

Вопли с катамарана понемногу затихают. Чем ближе к границе купальной зоны, тем понятнее заботливым «папам-клушам», что со мной ничего страшного уже не случится, но они терпеливо караулят нас, пока мы не переваливаемся через натянутый канат. Может, они не такие уж и плохие?

***

Как и намеревались до встречи с парнями, выйдя на берег, идем по пляжу влево. Не помню, чем нам приглянулась левая сторона, но искать одежду мы изначально решили именно там. Пляж чувствительно опустел, так что мы довольно высоко оцениваем наши шансы быстро обнаружить пожитки.

– Тань, мне кажется, в этой стороне ничего уже не найдем, – мы доходим до дикой части пляжа, и я не выдерживаю, хоть и давала себе честное-распречестное слово не паниковать, – здесь нет никаких построек, а я точно помню, что там, где мы оставляли вещи, между набережной и пляжем было что-то вроде кафе, а еще точно были переодевалки и душ.

– Да, похоже, здесь облом. Отрицательный результат – тоже результат, – усмехается подруга, – зато передвижение по неровной поверхности хорошо влияет на наши суставы.

Стараюсь зарядиться Танькиным оптимизмом, но на самом деле понимаю, что ходить по неровной поверхности комфортнее одетой в соответствии с погодой. Заставляю себя воспринимать все как забавные отпускные приключения. Будет, что вспомнить, когда выйдем на работу.

Разворачиваемся и шлепаем в обратную сторону. Смотрю на неунывающую Таньку и ищу положительные моменты. Например, какое счастье, что мы купили тапочки для купания! Передвигаться босиком по каменистой гальке я не смогла бы от слова «совсем».

Между тем вечереет и постепенно становится весьма прохладно. Мои зубы начинают азартно отбивать марш из «Щелкунчика». Любоваться закатом под музыку Чайковского, несомненно, романтично, но симпатичнее, когда ее исполняет симфонический оркестр, а не зубы. Как ни крути, восхищаться прекрасным лучше в одежде.

Пляж пустеет на глазах, самые стойкие и закаленные купальщики собирают вещи и выдвигаются в сторону своих домов, работники собирают зонты и складывают лежаки друг на друга подальше от воды. Теперь можно передвигаться достаточно быстро, не боясь что-то пропустить или на кого-нибудь наткнуться. Заходящее солнце светит нам в спины, рисуя перед нами две длинные унылые тени. Оно практически уже не греет. Мы идем на некотором расстоянии друг от друга, чтобы визуально охватить большую площадь, но результата нет. На пустом пляже валяются забытые игрушки, одиночные тапки и вьетнамки, кепки, бутылки, пакеты. Наши вещи отсутствуют.

Танька видит мои посиневшие губы, а может слышит лязг зубов, останавливается около переодевалки, в которую пару минут назад вошла женщина, и машет мне, чтобы я подошла.

– Рвем когти, – она сдергивает со стены переодевалки перекинутое через верх полотенце и, схватив меня за руку, включает высокие обороты.

– Ты что? Стащила полотенце? – от ужаса за содеянное ею мои ноги становятся ватными, но подруга, смеясь, тащит меня дальше. Полотенце уже сложено, и сзади никто не сможет увидеть, что именно мы его несем.

– Не трепыхайся. Я проследила, тетка была одна, к тому же необъятных размеров. Ей в любом случае время, чтоб одеться нужно, не побежит же она за нами голышом.

– Но…– все еще пытаюсь спорить я.

– У тетки есть одежда, – весело обрывает меня заботливая Танька, – а вот нам свою еще предстоит найти. Посмотри на себя, вся синяя и дрожишь, как цуцик. Не хватало еще заболеть на неделю. Хочешь проваляться в кровати с температурой? Лично я предпочитаю пляж. Сейчас отойдем подальше, и завернешься в полотенце. Оно немного волглое, но лучше так, чем никак.

Спорить с Танькой бесполезно, тем более что она права. С одной стороны ее забота приятна, с другой – это из-за ее безалаберности мы потеряли нашу одежду вместе с ключами и телефонами. Стараюсь не думать, что будет, если мы не сможем найти вещи. Усиливающееся ощущение, что с приключениями небольшой перебор, заставляет мои мурашки возмущенно носиться по всему телу.

Мы опять разделяемся и сканируем пляж. В полотенце существенно теплее, я начинаю отогреваться и с бОльшей надеждой смотреть на мир. На пляж опускаются угрюмые сумерки, которые лишь подчеркивают огни набережной. Из многочисленных кафе плывут умопомрачительные запахи шашлыка, желудок напоминает, что последний раз мы ели в самолете, целую вечность назад. С завистью смотрю, как променад заполняется народом, спешащим после жаркого насыщенного дня полакомиться запеченным мясом.

Проходим пляж до конца в другую сторону, затем возвращаемся в то место, где садились к парням на катамаран. Большую часть плавучих посудин работники уже оттащили ближе к набережной. Садимся на гальку, вместе завернувшись в добытое честным грабежом махровое полотенце, благо, оно огромное.

– Что нам теперь делать? – я беспомощно смотрю на подругу. – Ладно бы у нас только одежды не было! Телефоны-то тоже тю-тю, и ключи! Как мы теперь в квартиру попадем?

– Похоже, придется ночевать на пляже. Веселуха, однако, – смеется Танька, – это дело надо обмозговать. Эу, мужик, – окликает она работника, связывающего катамараны, – у нас тут одежде ноги приделали, а там и телефоны, и ключи от квартиры. Не подскажешь, есть тут полиция или администрация? Что-то официальное, куда люди в таких случаях обращаются? Не одни же мы такие.

Мужчина сочувственно качает головой и показывает, где находится отделение полиции. Оно оказывается прямо на набережной, недалеко от нас. Благодарим доброго самаритянина и выдвигаемся просить помощь. Среди по вечернему одетой публики мы выглядим как две золушки на балу после двенадцати часов. Нет, хуже! У Золушки платье было, пусть и простенькое, а мы прикрываем тела единственным на двоих полотенцем.

– Тань, а будем говорить, что полотенце стырили? – меня не оставляет беспокойство о нашем неблаговидном поступке, – а то вдруг нас в воровстве обвинят. Может, ну его? Давай выбросим.

Подруга возмущенно открывает рот, чтобы возразить, но не успевает. Ее опережает до боли знакомый мужской голос:

– Опана! Это уже плохой водевиль, – перед нами материализуется Денис. Он одет по вечернему и благоухает вполне вкусным парфюмом. – Красавицы, вы на вечернюю подработку с матрасиком собрались? Так зря тогда от стриптиза отказались. Боюсь, сейчас много не заработаете. Видуха у вас какая-то непрезентабельная.

– Заткнись, мускульный сгусток, – рявкает Танька так, что на нас оборачиваются проходящие мимо люди, а качок начинает, как мне кажется, с удовлетворением хохотать, – не видишь, что ли, вещи увели, пока с вами идиотами катались.

– Мы в полицию идем, – зачем-то добавляю я.

– У меня есть запасная рубашка в отеле, это как раз по пути в отделение, – раздается сзади меня голос Антона, – идемте. Ден, выделишь Тане свою?

Я с благодарностью смотрю на своего спасителя и прощаю ему выходку на катамаране. Конечно, его рубашка сильно не спасет, но хоть не даст замерзнуть. Да и в полиции мокрой и раздетой сидеть не придется. Купальник хоть и подсох, но не до конца.

Антон, не дожидаясь ответа Дениса, берет меня за руку и направляется к дверям ближайшего отеля с выступающим стеклянным лифтом. Пока мы искали вещи, я все время заглядывалась на этот отель под названием Шторм, думая, как здорово жить там, практически на пляже!

Запрещаю себе оглядываться, чтобы не позволить Таньке отговорить меня. С радостью слышу сзади тихое переругивание. Это значит, что два скандалиста следуют за нами.

***

Первым делом запираюсь в дУше и пускаю горячую воду. Блаженство! Вот это реально приключение! Что делать дальше, подумаю потом. Наверняка, Танька что-нибудь сообразит. Главное, наконец-то я согрелась. Заворачиваюсь в чье-то полотенце, не до брезгливости. После чужой тетки, ребята уже почти свои. На самом деле испытываю к ним искреннюю благодарность. После того, как заботливые добры молодцы сопроводили нас в море до буйков, почему-то уверена на сто процентов, что никаких неприятностей они нам не доставят. Даже зловредный Денис. Похоже, он только пугает, точнее, реагирует на Танькины грубости. Мне он ни разу не грубил.

Тем не менее свою первую зарубку про незнакомых ребят я оставляю в силе. Все-таки она актуальна. Заодно делаю вторую: «Мама права, нельзя бросать вещи без присмотра. А если и оставляешь, то ненадолго и обязательно запоминаешь место». В самом деле, мы же не знаем, когда свистнули одежду. Вдруг, если бы не поехали кататься на катамаране, то успели бы забрать ее, и ничего не случилось бы. Кого я обманываю? Одежду все равно пришлось бы искать.

Когда согретая выхожу из душа, Танька, завернутая в покрывало, царственно выдвигается мне на встречу. Меня накрывают угрызения совести – рванула в душ, не подумав о подруге. Радуюсь, что она не мерзла, пока я грелась.

– Натка, Тоха тебе классную одежонку подобрал, – подкалывает Танька, проходя мимо.

– Вот, – виновато пожимая плечами, протягивает Антон мне одежду, – у меня нет маленьких размеров.

Беру футболку с шортами и оглядываюсь в поисках места, где можно было бы переодеться. Душевая-то занята.

– Могу отвернуться, – протягивает лежащий на кровати Денис и пренебрежительно хмыкает, – что я там не видел?

– Я подожду Таню, – шепчу я. В чем-то он, несомненно, прав, но что-то не дает мне переодеваться в комнате.

– Вот девки! – развлекается качок, – только что по пляжу при всем честном народе практически голые ходили. А теперь завернулась в полотенце как в кокон, только паранджи для завершения образа не хватает.

– Ден, отстань от нее, – вступается за меня Антон.

– Ты, ангел-хранитель фигов, – не унимается Денис, – я, между прочим, жрать хочу. Там сейчас все приличные места позанимают. А с этими русалками еще возиться и возиться.

– Почему возиться? Я уже позвонил Гураму, он сегодня как раз в смену заступил на сутки. Сейчас Таня выйдет, пойдем поужинаем, а потом тогда в отделение зайдем.

– Ну все-все, защитник сирых и угнетенных. Слушай, давай я, чтобы не терять время, пойду поищу, где пожрать, и займу столик. В принципе, могу и заказ сделать. А ты позвонишь, когда выдвинетесь, – с этими словами Денис одним махом соскакивает с кровати и, помахав мне рукой, скрывается за дверью.

– Я выйду, – вслед за другом встает Антон, – можешь закрыть дверь и спокойно переодеться.

На языке вертится: «Да, ладно, просто отвернись», но природа берет свое, язык как обычно проглатывается, я теряюсь и лишь втягиваю голову в плечи. Как только за парнем закрывается дверь, влезаю в его шорты и футболку. Без нижнего белья чувствую себя странно, ощущение, что на лбу высвечивается оповещательная табличка «Под шортами трусов нет!». Вещи Антона на мне смотрятся в стиле оверсайз. Не сказать, чтобы очень здорово, это больше Танькин стиль, но на сто порядков лучше, чем в одном купальнике и полотенце.

Из душа выходит Танька. В футболке и шортах Дениса невозможно признать в ней девушку, больше напоминает шестнадцатилетнего долговязого подростка. Плавательные тапочки слишком маленького для парня размера смотрятся на ней весьма нелепо. Хотя, и на мне они тоже смотрятся по-дурацки.

– Тань, что делать-то будем? – в который раз прорывает меня.

– Натулька, не дрейфь, прорвемся. Мир не без добрых людей, – подтрунивает неунывающая подруга, – одеждой мы уже обзавелись, сейчас нас еще покормят и помогут с полицией пообщаться.

– А ночевать где? Вместе с алкашами в полиции?

– Ну ты и балда! Подозреваю, Тоха этого не допустит. Дыши глубже и спокойней, за ужином все порешаем.

– Порешаем, – продолжаю сокрушаться я, – ты с Денисом как кошка с собакой. Только что врукопашную еще не сцепились.

– Дурочка, – хохочет подруга, – нам же это обоим в кайф. К тому же, не забывай, я девушка несвободная, меня в Москве свой молодой человек ждет. А вот ты можешь пользоваться моментом. Ботан Тоха в самый раз по твою нетронутую пороком душу.

– Да ну тебя, – смущаюсь я и скорее открываю дверь, чтобы впустить Антона, пока Танька не успела еще чего-нибудь мне наговорить.

Парень действительно симпатичен мне, но только за один день знакомства столько всего произошло! Что-то мне подсказывает, что надо сделать перерыв. Как говорит моя мама: «С проблемой надо переспать». Антон, конечно, не проблема, но и с впечатлением о нем не стоит торопиться, я его сегодня уже пару раз в корне меняла. Гораздо важнее сейчас найти, где ночевать. Но, честно говоря, пока мне все нравится.

***

Антон созванивается с Денисом, и мы выдвигаемся в сторону кафе, где голодный качок не просто занял столик, но и, кажется, сделал заказ. Антон, только сегодня приехавший, свободно ориентируется на местности. Я же слышала, что он не уточнял у друга, где находится кафе. Тот просто произнес название. Не зацикливаюсь на этом, ребята могут ездить сюда каждый год и знать все местные кафе наизусть. В данный момент меня мучает другое – пластиковые тапочки немного натирают ногу. Все-таки они не предназначены для долгой ходьбы по асфальту.

Наш провожатый, вероятно, замечает мои мучения и по пути подводит нас к продавцу, где мы с Танькой под ободряющие кивания Антона выбираем себе простенькие вьетнамки. Ноги с благодарностью вытаскиваются из пластикового плена, и дальше я шагаю как белый человек без кандалов, а на виртуальный счет спутника падают несколько баллов уважения.

Как только заходим в кафе, видим машущего нам рукой Дениса. Стол уже заставлен полными тарелками, а сам качок методично уничтожает содержание одной из них. Все втроем набрасываемся на пищу как оголодалые бродяги. Собственно, мы с Танькой они и есть. Одежда с чужого плеча, ночевать негде, денег нет, телефонов, чтобы связаться со своими, тоже нет, ели в последний раз утром в самолете.

– Ну давайте рассказывайте, как докатились до жизни такой, и что собираетесь делать? – сытый и довольный Денис откидывается на спинку кресла и насмешливо наблюдает, как мы поглощаем безумной вкусности шашлыки.

Перед моим мысленным взором появляется мама и подробно объясняет, что есть надо с чувством, с толком, с расстановкой и все тщательно пережевывать, желательно по тридцать восемь раз каждую порцию до полного исчезновения вкуса. Тем более это важно, когда находишься в общественном месте. Ничего не могу с собой поделать, с жадностью вгрызаюсь в сочное мясо и плюю на мамины советы. Под ироничным взглядом Дениса чуть не давлюсь куском и поневоле начинаю жевать чинно и медленно. Это приводит парня в еще более радужное настроение. Он переводит хитрый взгляд с меня на Антона, но никак свои переглядывания не комментирует.

– У нас не так много вариантов, – активно орудуя челюстями, вступает в разговор Танька. Ей плевать на пристальные взгляды молодых людей. В отличие от меня, она умеет получать удовольствие от жизни, – после ужина шагаем ябедничать в полицию. Хоть выслушают нас бедолаг, может, посочувствуют. Чем еще эти немощные могут нам помочь?

– А скажите мне, красавицы, как же вы, все-таки, умудрились лишиться одежды? – в открытую насмехается Денис.

Наше скомканное объяснение сводится к тому, что увидели море, бросили одежду и нырнули в воду. Поплавали, вышли к катамаранам, где и встретили ребят. Что ж тут непонятного?

– Я правильно понял, что вы совершенно не представляете, где зашли в море? А помните, где вышли, только благодаря нам сердечным? – продолжает издеваться качок.

– Ден, ну отстань от них. Ерничать потом будешь сколько влезет, сейчас девушкам помощь нужна, – делает попытку урезонить друга Антон, – ты же понимаешь, что им ночевать негде.

Вот и прозвучал наш самый главный вопрос. Все-таки хорошо, что задали его не мы. В копилку Антона снова падают несколько баллов.

– Нашли проблему!

– Снимем им комнату на побережье?

– Тоха, вот мне больше делать нечего, как на ночь глядя рыскать по клоповникам. Я приехал отдыхать. Девочки, – обращается Денис к нам, – мое предложение простое и незатейливое.

– Тебя сразу послать? – огрызается Танька, не дослушав, в чем заключается идея качка. Впрочем, что он собирается предложить, догадываюсь даже я.

– Как хотите, дело ваше, – пожимает плечами парень, – сегодняшний вечер вы мне уже испортили. Сначала в море караулил, чтоб не утонули, теперь проблемы ваши вынужден решать.

– Если не хочешь с разодранной мордой отпуск провести, то тему секс-развлечений закрываем. Деньги за еду мы тебе отдадим сразу, как только дорвемся до наших вещей, – Танька как всегда конкретна.

– Ну закрываем, так закрываем. Зачем нам ссориться, – под упреждающим взглядом Антона, примирительно вдыхает Денис, по глазам которого отчетливо видно, что данную тему он с удовольствием развил бы и дальше, – так и быть, сегодня ночуете у нас, – он смотрит на друга и продолжает, – я буду спать на своей кровати. У меня был тяжелый день. Кто хочет составить мне компанию, милости прошу. В противном случае, пол в полном вашем распоряжении.

– На полу лягу я, – раздается голос Антона, – девушки вдвоем уместятся на моей кровати.

– Спасибо, – вырывается у меня. Отлегает от сердца, еще одна проблема решена. Есть не просто ночлег абы где, а ночлег на нормальной кровати.

Не то что бы я никогда не спала на полу. В студенческие времена я ходила в походы и спокойно дрыхла в палатках на земле. Но этот вредный Денис так все вывернул, что если лечь на полу в номере ребят, когда они будут спать на кроватях, то поневоле буду чувствовать собачкой на прикроватном коврике.

– Не поделитесь, как собираетесь воссоединиться со своими вещами? Насколько я понял, вы на квартире остановились. Это же не отель, где можно достаточно легко разобраться с администратором? Что скажете, красавицы?

– Знаем совершенно точно, что хозяева живут рядом с квартирой, потому что предупредили их за десять минут до приезда и когда подъехали, они уже у подъезда паслись.

– Шикарно! Телефон помните? – Денис откровенно глумится, – давайте им позвоним. Еще не так поздно.

– Девчонки, адрес помните? Можно поспрашивать соседей, – пытается помочь Антон, – не сегодня, конечно, завтра.

Мы с Танькой недоуменно переглядываемся. Адрес водителю мы показали на телефоне. Я, мне кажется, и не посмотрела на него. Видя наши лица, Антон понимает, что попал в молоко и пробует еще один заход:

– Мы можем просто туда пройти. Дорогу покажете?

Чувствую, как мои щеки наливаются краской. Какой же дурой, наверно, сейчас выгляжу. Я и днем-то не уверена, что смогу отыскать дом, а в темноте, так точно не найду. Вся надежда только на Таньку. Смотрю, как подруга озадаченно прикусывает губу. Похоже, что если бы мы и не потеряли одежду, нам в любом случае пришлось бы долго-долго искать квартиру. Хотя, в таком случае у нас был бы мобильник с адресом и навигатором.

– Ха, кого ты спрашиваешь? – забавляется Денис, – они не помнят, где в море вошли, а ты хочешь, чтобы они помнили, откуда вышли. Товарищи бомжихи, поведайте мне глупому, что у вас с собой было, когда вы ломанулись на море?

– Телефоны, ключи от квартиры и немного налички, – отвечаю я, потому что Танька, напыжившись, ушла в глухую оборону, – мы специально не стали брать кошельки и карточки. Воров боялись, – виновато заканчиваю я.

– Молодца, ай да молодца! Нет в самом деле, – успокаивает меня Денис, но я так и не понимаю, издевается он или говорит серьезно, – хорошо, что вы про воров подумали. А в телефонах, случайно, нет банковских приложений с доступом к счетам?

Мы с Танькой ошарашенно смотрим друг на друга. Хорошо, что разговор начался после того, как мы поели. Откладываем в сторону вилки и ножи, уже не до еды. Аппетит испаряется легкой прозрачной дымкой. Какая, к черту, еда, если воры могут со счетов снять все наши деньги? Учитывая, сколько времени прошло, так именно это уже и произошло.

– Надеюсь, хоть банки помните? Надо срочно личные кабинеты заблокировать.

Сообщаем ребятам названия своих банков, они звонят на горячие линии, чтобы заблокировать нам онлайн-банки, карты, счета, заодно уточняют, были ли сегодня с них переводы. К счастью, деньги на месте. Но встряска получилась отличная, даже Таньку проняло. Денис заказывает всем мороженое и по пятьдесят грамм коньяка «для успокоения». Нам он сейчас в самый раз.

– Ты молоток, – признает правоту Дениса Танька, – спасибо. Так расстроились из-за одежды и ключей, что совершенно забыли про деньги, которые можно снять при помощи телефона.

– Спасибо на хлеб не намажешь, – ехидничает качок, стреляя на подругу намекающими взглядами, – может, лучше иначе договоримся?

– Отвали, – добродушно бурчит Танька и залпом заливает в себя принесенный официантом коньяк.

Денис картинно закатывает глаза, потом просит напомнить номера наших телефонов и пишет на них сообщения для воров, что мы готовы выкупить аппараты за приемлемую цену. Сообщения доходят и тут же читаются. Сие означает, что наши мобильники в чьих-то руках. Ответов на наши послания нет.

Пока ребята расплачиваются, мы заканчиваем с мороженым, и все вместе отправляемся в полицию.

***

В отделении Антон c некоторыми полицейскими здоровается за руку, с некоторыми обнимается. Здесь он явно свой. Нас приглашает в кабинет молодой парень. Судя по тому, что много вопросов не задает, ему наш ангел-хранитель все уже объяснил по телефону. Мы лишь пишем под диктовку заявления и получаем искреннее сочувствие и деликатный намек, чтобы не сильно рассчитывали на положительный исход. Озаряет мысль, что если бы мы пришли одни, то нас, скорее всего, просто выперли бы, возможно, слегка посочувствовав.

– На моем аппарате стоит приложение, чтобы родители видели, где я нахожусь, – говорю напоследок.

– Хорошо, что Дена нет рядом, уж он потоптался бы на родительской заботе о маленькой послушной дочурке, – усмехается Танька.

– Вы можете сейчас связаться с родителями? – подвигает мне стационарный аппарат полицейский, – нам им помощь пригодилась бы.

Я напрягаю все извилины и понимаю, что не помню номеров мобильных телефонов родителей, перед глазами лишь фотографии, которыми они у меня обозначены. Полицейский на всякий случай звонит на наши номера, но там никто не отвечает.

– Если стащили профессионалы, то они давно выучили этот номер и теперь знают, что вы обратились в полицию, – поясняет он нам свои действия, – но вам это мало поможет. Вспомните номера родителей, сообщите их нам.

Мы возвращаемся в отель. Денис демонстративно занимает свою кровать и заговорщицки подмигивает Татьяне. Она так же демонстративно протягивает ему дулю, и мы приземляемся на кровать Антона. Тот устраивается между кроватями на пляжных ковриках, благо, их два и они поролоновые. Хоть немного помягче, чем просто на полу.

– Матрешки, а в почту-то свою зайти сможете? – вздыхая, Денис задает очередной вопрос на засыпку.

– Да, я недавно меняла там пароль, попробую вспомнить, – восклицаю я, вскакивая с кровати и чуть на падая на Антона.

Денис протягивает мне свой телефон. С третьей попытки я прорываю глухую информационную блокаду. Я в своей почте! Пишу родителям, кратко описываю им ситуацию, под диктовку всезнающего Дениса сообщаю им телефоны ребят, по которым можно с нами связаться, прошу выслать мне скрин карты с местонахождением моего телефона, и номера их мобильников.

Электронная почта не самый скоростной способ связи. Ни родители, ни хозяева квартиры, о которых нам напомнил все тот же Денис, не читают на ночь сообщений. Наверное, это правильно, зачем портить себе сон? Похоже, совет профессора Преображенского не читать всякую дрянь актуален не только для пищеварения3. Остается только надеяться, что заглянут в почту завтра.

Но, вообще, жизнь налаживается, прогноз самый положительный. Денис значительно вырастает в моих глазах. Конечно, внешне он хам, но помощь от него не менее ощутимая, чем от Антона. Как же нам повезло с ребятами. Все-таки отпуск здорово начался! Будет, что вспомнить. Хорошо, что я поехала сюда с Танькой. На столь позитивной ноте я засыпаю, вжатая доброй подругой в стену.

Понедельник

– Подъем, – утро встречает нас не только солнцем и зычным кличем Дениса, но и взволнованным ответом родителей.

Чувствуется, родительница основательно прониклась нашим положением и ответ писала, не метясь пальчиком в мельчайшие буковки на телефонном аппаратике, а вольготно гуляя всеми десятью пальцами по комфортной компьютерной клавиатуре, с которой она «на ты». Скорость ее слепой печати вызывает уважение у всех, кому приходится быть свидетелем этого действа. Особенно зрителей умиляет, когда мама, внимательно глядя на собеседника, отвечает ему на вопрос при этом не перестает печатать абсолютно другой текст.

Умение работать мозгом одновременно в двух плоскостях – особенность моей родительницы. Когда она в детстве читала мне книжки, то иногда настолько уходила в свои другие мысли, что если я вдруг ее о чем-то спрашивала, то оказывалось, что маманька совершенно не помнила, о чем мне читала. В то время как ее язык, подключившись напрямую к глазам, выдавал мне все, что они видели в книге, освобожденный от детских глупостей мозг занимался совершенно другими проблемами. Вот только ответить на мой простейший вопрос язык самостоятельно не мог. Мама рассказывала, что на простые профессиональные вопросы, ее язык отвечает сам, позволяя ей не отвлекаться во время работы из-за пустяков.

Письмо родительницы читаем хором и немало веселимся. Привычный ей деловой стиль и официальные обороты весьма впечатлили не только подругу, ребята тоже прониклись уважением. Мамино не слишком высокое мнение о нас с Танькой было выражено явно, но весьма корректно. И это при том, что я написала ей про потерю телефонов, но ни словом не обмолвилась, что мы еще остались без ключей от квартиры и одежды.

– Тоха, я так понимаю, что следующим письмом нас заставят на этих сирых и убогих жениться, – театральное возмущение Дениса вызывает требование мамы записать паспортные данные помогающих нам ребят.

Что делать, такая моя мама. Всю правду о нашем отпуске я никогда не смогу ей рассказать, а то и вправду заставит ребят жениться. Мысленно хихикаю: «Она сможет». Главное, у меня есть номера родительских телефонов, и Антон немедленно пересылает их своему знакомому полицейскому.

Вскоре приходит ответ и от хозяйки нашей квартиры. Послание женщины на несколько порядков короче маминого и состоит всего из нескольких слов. Дама просто указала, что в одиннадцать часов будет ждать нас в квартире.

– Таньк, ты только не хами ей, – напоминаю подруге, памятуя, как она вела себя вчера. Представляю, что женщина о нас думает, если мы в первый же день умудрились потерять ключ.

– Буду ласковая, как шелковая тряпочка, – смеется подруга, – все переговоры с милейшей Светланой Анатольевной, если хочешь, предоставляю тебе.

Жизнь налаживается несмотря на то, что воры по-прежнему не торопятся отвечать на наше предложение выкупить мобильники. После завтрака мы купаемся с ребятами, немного обсыхаем. Уговариваю всех пройти мимо переодевалки и оставить там позаимствованное накануне полотенце, все-таки, в таком случае есть шанс, что вчерашняя женщина его увидит. Затем ребята ведут нас мимо магазина, торгующего телефонами, и покупают нам один на двоих простейший аппаратик. Расстаемся с ними, обменявшись номерами и договорившись встретиться после обеда.

***

Хозяйка квартиры открывает дверь с непередаваемым выражением лица. Впрочем, действует оно исключительно на меня. Квартира оплачена, но я так и жду, что женщина вот-вот выставит за дверь наш чемодан и порекомендует катиться на все четыре стороны. Однако она молча пропускает нас внутрь.

– Добрый день, – издаю легкий писк и понимаю, что из головы вылетело, как ее зовут. Не очень-то это способствует задушевной беседе, к которой я приготовилась.

– Светлана Анатольевна, – Танька игнорирует осуждающий взгляд и выставляет в обворожительной улыбке все свои то ли тридцать два, то ли двадцать восемь зубов, – Вы наша спасительница. Представляете, нас обворовали! Мы остались без телефонов и ключей. Вы не волнуйтесь, мы сделаем дубликаты и оплатим Ваше беспокойство. Вы просто наш ангел-хранитель. В Лазаревском живут такие добрые люди! И в полиции умереть не дали, и в отеле разрешили переночевать, и Вы нас не бросили.

Из Таньки выливается столько сладких слов, что мне приходится руками придерживать нижнюю челюсть. Подруга льет тонны лести на хозяйку квартиры и умышленно ничего не говорит о ребятах. Я в полном восторге! В отличие от меня, она не только помнит ее имя, но еще и виртуозно обходит стремные темы. В процессе ее речи женщина меняет выражение лица на более нейтральное и даже улыбается.

– Это последний дубликат, – наставительно произносит Светлана Анатольевна, протягивая ключи, – свой комплект я Вам не смогу отдать. Так что Вы сделайте себе ключ, а мне при отъезде отдадите два. Хорошо?

Танька бросается к своему рюкзаку и вытаскивает тысячу.

– Возьмите за беспокойство, – она всовывает купюру хозяйке квартиры, одновременно умудряясь направить даму в сторону входной двери.

Светлана Анатольевна прекрасно понимает намек, в ее глазах сверкает некоторое раздражение, но полученная компенсация заставляет проглотить неприкрытое хамство и удалиться без дополнительных упреков.

– Натусик, – кричит Танька, закрыв за женщиной дверь, – ну мы вчера и зажгли. А ведь трезвые были. Класс! Вот это, я понимаю, отпуск!

Подруга плюхается около чемодана и принимается крутить колесики «цифрового» замка.

– Что-то не пойму, – озадаченно бухтит она, – вроде все так набираю, а замок не открывается.

– Семь, три, четыре, – уверенно напоминаю я.

– Матушка, этот код я первым делом попробовала.

– Может, вверх ногами набираешь? У меня уже сколько раз так было, – в ответ подруга отрицательно качает головой.

– Где наша не пропадала, – откидывается она, – вчера ночлег и одежду с едой нашли, а уж с чемоданом тем более справимся. Буду набирать все варианты подряд, всего девятьсот девяносто девять. Делов-то!

– Действительно, фигня-вопрос! – усмехаюсь я, удивляясь, как это мы умудрились сменить код на чемодане.

Татьяна начинает методично крутить коды, а я ставлю чайник, больше заняться нечем. Основная часть вещей в чемодане. В рюкзаках мелочь – деньги, документы, зонты, косметика, очки. Даже нижнее бельё надеть не могу, оно в чемодане, мы же купальники еще в Москве надели.

Выхожу на балкон полюбоваться зеленым двориком. Если бы мы готовили и ели дома, то лучшего места для еды трудно придумать. Может, как-нибудь совратить подругу? В конце концов можно не самим готовить, а принести с собой что-нибудь готовое. На набережной продается на вынос абсолютно все, что душе угодно, на любой вкус и кошелек. Например, копченая рыбка и печеная картошечка. От нарисовавшейся картинки у меня начинается интенсивное слюноотделение, как у собаки Павлова.

– Наташа, – долетает до меня негромкий знакомый голос. Опускаю глаза вниз. У подъезда стоит хозяйка нашей квартиры и машет мне рукой, – можете спуститься на минуточку вниз? – просит она.

Удивленно прикидываю, что ей может от меня понадобиться. Сообщаю утонувшей в чемоданных кодах Таньке, что скоро вернусь, и выхожу из квартиры. Женщина сидит на скамейке около подъезда. Мне она кажется чем-то расстроенной. Подхожу к ней и сажусь рядом.

– Наташенька, – она смотрит на меня и собирается с мыслями. Похоже, они даются ей нелегко, – хотела с Вами поговорить. Я понимаю, что это не мое дело. Вы там в столице, наверно, к таким вещам привычные.