Сказка о дочке кузнеца Натлии и принце Ромле бесплатное чтение

1

В те времена, когда доблестные рыцари сражались с драконами и карабкались по крепостным стенам замков, чтобы заслужить поцелуй своей возлюбленной, случилась одна замечательно-волшебная история. А произошла она в той стране, что знаменита чудесными рощами и лесами, скалистыми горами и раздольными полями, чистыми реками и склонами гор, увитыми лучезарным виноградом. А в центре всего этого великолепия, в изумительно красивой долине, на берегу полноводной реки, где благоухают фруктовые сады, раскинулся могучий город-столица со своими храбрыми и мудрыми жителями.

Народ в столице жил разный, кто-то служил в королевском замке, который находился на самой величественной горе, кто-то пёк хлеб из муки, что привозили крестьяне и мельники с привольных лугов, а кто-то торговал на большой ярмарке, что устраивалась для мастеров и знатоков разных ремёсел. Ну а уж таковых ремёсел было немало, но особенно почитаемым и заслуженным делом в ту эпоху считалось умение изготавливать рыцарские доспехи. И, конечно же, занимались этим почётным делом замечательные умельцы, кузнецы.

Работа самых искусных мастеров ценилась на вес золота, и это не преувеличение, ведь порой жизнь рыцаря зависела от кропотливого исполнения кузнецом своего дела. В столь тонком деле достойных знатоков было крайне мало, а потому дороговизна мастерски выполненных доспехов никого не удивляла. Те же кузнецы, что обладали такими навыками, жили в значительном достатке и развивали своё мастерство до полного совершенства. Хватало у них средств и на достойное содержание своей семьи, что по тем временам было делом трудным и хлопотным.

Ну а для того чтобы члены семьи ни в чём не нуждались, главы кланов кузнецов обзаводились большими жилищами и мастерскими сравнимыми с замками. Иные кузнецы зарабатывали столько золота, что его хватало на такие излишества и роскошь в украшении своих домов, какие простой люд не мог позволить себе и за всю свою жизнь. И по такому богатому, качеству отделки дома, и роскошному убранству жилища судили о мастерстве кузнеца. «Чем краше дом, тем искусней мастер живёт в нём» так рассуждали рыцари, выбирая себе кузнеца для изготовления своих доспехов. Заказать и приобрести латы у такого человека считалась знаком высшего отличия среди рыцарей.

Однако рыцарь рыцарю рознь; встречались и такие, которые приобретя замечательный наряд от искусного и знаменитого мастера, напускали на себя спесь, задирали нос, и бахвальству их не было предела. Впрочем, такие люди встречаются в любые времена. Многие хвастуны и теперь в стремление отличится, выбирают себе самые лучшие наряды, пытаясь, выделится меж равных себе. Одним словом себялюбцы, или же по-простому модники, есть и сейчас. Ну что уж тут поделать такова человеческая натура.

Но была, разумеется, и практическая причина, по которой рыцари заказывали латы именно у именитых кузнецов. Ведь для рыцаря имело большое значение, то насколько верно выполнены доспехи и как точно подогнаны их детали. Одна небольшая зазубрина, одна маленькая щель могла привести к неизбежному ранению, а то и к смерти владельца доспехов. Да так оно зачастую и случалось. Иные скупые рыцари, что гнались за дешевизной, или те, у кого просто не хватало денег, заказывая латы у недаровитых мастеров, по разным причинам рано уходили на покой.

Причины хоть и были разные, но зато ясные. Это либо ранение, переходящие в увечье и не дающее рыцарю продолжать свои ратные подвиги, либо просто смерть на поединке во время, какого-нибудь очередного турнира. Те же, кто не экономил на собственном здоровье и обращался к достойным и умелым кузнецам продолжали успешно участвовать, как в турнирах, так и битвах за короля, сохраняя рыцарские традиции. Так что самых даровитых кузнецов очень почитали и ценили.

2

И вот одним из таких чтимых и уважаемых мастеров, а они были наперечёт, значился мастер кузнечного дела Роббер Нгюрих. Совсем юным мальчиком он, бежав от нищеты, покинул родную сторону и приехал в далёкую столицу, где поначалу слыл чужаком и неучем. Однако будучи по своей натуре человеком упорным и настойчивым он благодаря своей смекалке и пытливому уму всё-таки выучился многим наукам. А набравшись опыта и встав на ноги, Роббер, освоил и изучил, такое трудное ремесло, как кузнечное дело. Сделавшись со временем знаменитым кузнецом и состоятельным человеком он, как и полагается уважающему себя мастеру обзавёлся огромным, словно скала домом с собственной кузней. И вот теперь имея всё это, Роббер собирался жениться.

Уже была выбрана и невеста, да ещё и какая, всем на зависть себе на радость. Девушка редкой красоты, с русыми волосами, голубыми глазами и устами цвета утренней зари. Она хоть внешне и контрастировала с угловатым Роббером, но по духу и характеру подходила ему идеально, а звали её Джулия. Скромная и добродетельная, роста чуть выше среднего, что не мешало ей быть самой очаровательной красавицей в городе, она вселяла в Нгюриха чувство уверенности и надёжности. При первой же встречи с ним она нашла в нём множество привлекательных качеств, и по истечении незначительного срока полюбила его всей своей прекрасной душой.

Да и как не полюбить такого красавца; смуглый от природы, с белозубой улыбкой, высокого роста, с мускулистой и стройной фигурой, как и подобает кузнецу, он обладал большими карими миндалевидными глазами и черными, как смоль волосами, что вызывало обожание у большей части женского населения. Ну и, конечно же, он был достоин любви ангелоподобной Джулии. Сам же Роббер уже давно любил Джулию. И это немудрено, ведь стоило только ей появиться на улице, как все мужчины города, независимо от их возраста и чина под любым предлогом старались выскользнуть из дома лишь бы хоть одним глазком взглянуть на неё.

А горожане, знавшие об их грядущей свадьбе, говорили так, «Да им с самого рождения было предназначено судьбой, связать свои жизни. Они нашли друг друга». Ну а свадьбу сыграли, как и подобает клану кузнецов с огненной феерией и пышным пиршеством. На торжество прибыло много значительных рыцарей коим Нгюрих своими доспехами жизнь спас. Но что ещё ценнее, на церемонии присутствовали представители самого короля. А это свидетельствовало об особом статусе Роббера. Сам же государь в это время, к сожалению, был в очередном боевом походе, и приехать не смог. И все же в тот торжественный момент счастливей людей, чем Роббер и Джулия во всём белом свете не существовало.

3

Время летит быстро, и через год у них на свет появилась очаровательная дочка. Девочку назвали Натлия, как нимфу благодатного огня в мифологии далёких предков всех кузнецов. Не прошло и двух дней с рождения девочки, как из замка короля на главную площадь прискакал гонец и объявил о появлении наследника престола, принца Ромла. По такому случаю было тут же назначено всенародное празднование. Радость охватила весь народ в королевстве, ведь сын в семье короля был долгожданным первенцем.

Король в окружении своей разодетой свиты разъезжал по городу, и гордо восседая на белом коне, принимая поздравления, сам лично одаривал богатыми подарками именитых горожан по случаю рождения принца. Не преминул он заехать и к своему знаменитому кузнецу Робберу Нгюриху. Ведь тот уже давно снабжал королевский двор латами и оружием. И никогда, будь то бой или турнир, работа Роббера не подводила короля, а в некоторых случаях, и это доподлинно известно, спасла монарха от неминуемой гибели. Ни меч врага, ни копьё противника не смогли пробить доспехи короля, сделанные Нгюрихом. За это король Карл (впоследствии названный «Мудрым», а это был именно он) уважал и любил Роббера.

И вот появившись у Роббера и поприветствовав его как брата, Карл обратил внимание на обстановку царившую в доме, и вмиг догадался, что у хозяев дома тоже появился новорожденный.

– Ха-ха!… какое счастье! – восторженно воскликнул король, – ну и кто же у тебя,… говори, быстрей? – хитро прищурившись, спросил он.

– Дочь! – не скрывая радости, ответил Роббер, и как раз в этот момент, из спальни держа на руках малышку Натлию, вышла Джулия. Король, уже успевший вкусить радость отцовства осторожно откинул полог покрывальца, заглянул внутрь, и, увидев там нежное детское личико, расчувствовался как никогда. Никто до этого не видел его таким. Властитель великой державы, повелитель судеб людских, сейчас выглядел пушистым зайчиком и, замерев от умиления, наблюдал как, посапывая, спит этот нежный ангелочек.

– Скажи Роббер, ведь, правда, же, что все сокровища мира не смогут сравниться с таким маленьким чудом. Наши жизни лишь только тогда чего-либо стоят, когда в них появляются дети… – смахивая слезу, тихо произнёс король.

– Что, правда, то, правда, ваше величество… – подтвердил Роббер.

– Твои доспехи столько раз спасали мне жизнь, что она, пожалуй, по праву принадлежит твоей воле,… а я всё никак не могу достойно наградить тебя… – продолжил король, – ведь не будь тебя и я бы уже не существовал! Ну а не было бы меня, то и не появился бы на свет мой маленький принц! Думаю сейчас самый подходящий момент для благодарности! А потому присваиваю тебе Роббер Нгюрих степень магистра кузнечных наук и дарую титул графа!… – торжественно произнёс расчувствовавшийся монарх. Роббер, как и подобает в таких случаях встал на одно колено и принял эти королевские привилегии.

– Благодарю тебя Мой Король! Моя жизнь в твоих руках, располагай ей как тебе угодно!… – только и успел сказать Роббер, как Карл добавил.

– Уваж мою просьбу,… дозволь стать мне крёстным отцом твоей дочери и быть ей покровителем!… а если не возражаешь, то и ты стань моему сыну крёстным отцом!… – вопросил он. Роббер же, удивлённый такой великой просьбой, еле сдерживая захлестнувшие его эмоции, радостно ответил.

– Да государь, конечно! Для меня великая честь быть крёстным принцу! – прозвучало его согласие, и они обнялись, как счастливые родители своих детей. Все находящиеся рядом придворные из свиты короля тут же оживились и, одобряя такое решение монарха, тихонько, дабы не разбудить малышку Натлию стали поздравлять новоявленного дворянина. А уж они-то знали, кто, как ни Роббер заслужил быть обладателем всех этих почестей, ведь его искусное мастерство и им не раз спасало жизнь. Почти весь королевский двор пользовался его доспехами, за исключением разве что представителей соседних держав, они предпочитали изделия своих кузнецов. Так в одночасье Роббер Нгюрих из ремесленника превратился в магистра, графа, и что самое главное стал крестником короля.

4

Ну а вместе с этим появились и новые обязанности, теперь Роббер стал частым гостем в замке короля, а король соответственно в его доме. И неудивительно, что их дети, малышка Натлия и кроха принц Ромл, подрастая, стали проводить много времени вместе. Играли, шалили, в общем, делали всё, что им полагается. Родители, наблюдая за ребятами со стороны, только умилялись и радовались их дружбе.

Теперь, став магистром, Роббер набрал себе подмастерьев-учеников и начал заниматься научными изысканиями. Ведь он был ещё не совсем стар, хотя уже и не молод, то есть как раз в том возрасте, когда человек достаточно набравшись опыта и знаний, может посвятить всю оставшеюся жизнь достижению своей заветной цели. А цель у него была непростой.

В те годы в каждой кузне каждый мастер желал добыть рецепт идеальной стали. И вот почему; народ в ту эпоху был суеверный и верил прорицателям и оракулам, которые предвещали нашествие всякой нечестии и даже драконов, притом с такой чешуей, какую ни мечом, ни копьём не пробить. Мол, разлетаться будут мечи на куски от ударов о панцирь страшных чудищ. И вот напуганные такими предсказаниями люди старались обезопасить себя, изобретая новую прочную сталь для мечей.

Время шло, Роббер полностью погрузился в свои опыты, смешивая металл с добавками из карбида и феррита. А пользуясь знаниями алхимии, он старался получить сплав, который был бы сравним с известной во всём мире арабской сталью. Экспериментируя с утра и до ночи, Роббер проводил в своей лаборатории целые недели напролёт. Натлия, или как её теперь стали ласково звать Натли, быстро росла и скучала по отцу. Случалось и так, что в свободное от своих занятий время, топоча своими маленькими ножками, она возьмёт да и заглянет к нему в кузню.

Ну, уж тогда Роббер бросал все дела и занимался только ей. Показывал смешные фокусы с фосфором, устраивал дымные забавы с селитрой и серой. А когда возгоралось пламя, и искры летели в потолок, восхищению Натлии не было предела. Глаза её сверкали, светились восторгом и она, как и все маленькие детишки хлопала в ладоши и весело смеялась. Для неё это было непонятным чудом. Таким образом, получалось, что отец знакомил её с главным инструментом кузнеца, с огнём. Натли нравились эти занятия, и она потихоньку, полегоньку, пристрастилась к отцовскому делу.

А в это время принц Ромл, подрастая, тоже стал интересоваться делами своего отца. Обучался военному делу, приноравливался управлять лошадьми, и осваивал ещё много прочих премудростей, кои столь необходимы особе королевских кровей. Теперь повелось так, когда ребята были свободны от своих занятий с отцами и отдыхали, то они бегом спешили на встречу друг к другу. И уж тогда их было не разлить водой. Они, как и все дети возились в песочнице строя крепости, озорничали в саду, карабкаясь по деревьям, бегали на речку купаться, а когда были в замке, то играли в догонялки, носясь, словно ветер по всем закоулкам и коридорам. Смех задор и радость царили в это время в замке. Все кто был рядом, начиная с простой кухарки и кончая самим королём с его свитой, были вовлечены в забавы ребят. Однако как только приходила пора занятий, друзья, еле-еле расставшись, брались за ученье и слушались своих отцов.

И вот, как раз в этот счастливый период их детства, в семье Роббера произошло пополнение. Джулия родила мальчика. Теперь все помыслы и устремления у неё были связаны с сынишкой. Натлия же восприняв появление малыша с большой радостью, помогала матери во всём. И всё же, едва у неё выдавалась свободная минутка, она тут же бежала к отцу и присоединялась к его изысканиям.

Мальчика назвали Макстел, что означало большая душа или великая доброта. Как говорили родные Джулии, так звали их общего предка служившего воином ещё при дворе славного короля Карла Великого. Макстел рос так быстро, что будь он котёнком, то к пяти годам превратился бы во взрослого льва. Все домашние не чаяли в нём души, но особенно Джулия. Да это и понятно, ведь он был сильно похож на неё, такой же светловолосый и голубоглазый. А своим добрым и отзывчивым нравом полностью оправдывал данное ему имя. Как только Макстел начал подрастать, то сразу стало ясно, в семье появился ещё один помощник. То он воду матери принесет, то отцу спешит угодить. Роббер из кузни приходит, садиться за стол, а он ему уже ложку несет, и хохочет, веселя его своим детским смехом. Отец подхватит его на руки, поднимет над собой и ну нахваливать.

– Да что это у меня за помощник растёт? Да что это за радость такая? – качает его, и аж дух захватывает, а Макстел смеётся, заливается. Радость у всех в доме, а сильнее всех довольна, конечно же, Натлия. Уж так ей хотелось братика, а тут как раз он и появился. Так всё дальше и пошло, с добром и радостью. Однако дети растут быстро, и оглянуться не успеешь, как им уже большего требуется.

Вот и Роббер, видя, как повзрослела Натлия, стал больше ей доверять. Он выделил для неё небольшой аккуратный молот и даже маленькую наковальню завёл. Так Натлия приступила к освоению ремесла кузнеца. Теперь понимая, какая она способная и талантливая отец уже не ограничивал обучение только фокусами. Роббер, замечая стремление Натлии учиться, начал более серьёзно рассказывать ей обо всех тонкостях, как алхимии, так и металлургии. Но и это ещё не всё.

Помимо занятий с отцом Натлия любила проводить много времени и с матерью. Джулия ещё с раннего детства заметила, что малышка Натли наевшись грудного молочка, перед тем как заснуть лёжа в колыбельке, начинала про себя что-то, то ли мурлыкать, то ли напевать. И притом так мелодично, что Джулия диву давалась. Как только Натлия стала произносить первые слова Джулия, будучи от рождения музыкальной стала приучать дочку к пению. А по прошествии краткого периода времени, у Натлии прорезался такой великолепный голосок, что музыкальный магистр из королевского замка взялся его дальше развивать. То был необычный голос, не то бельканто, не то сопрано. Придворный главный музыкант говорил про него «Звучит как два альта».

Ну а к тому времени, когда отец перестал ей показывать фокусы и перешёл к серьёзному образованию, она уже замечательно пела, и даже сочиняла свои мелодии, как какой-то заправский композитор. Иной раз она, сидя с принцем Ромлом на крутом бережку их любимой речки, которая протекала рядом с замком, начинала выводить такие рулады, что рыбы выпрыгивали на берег зачарованные её пением. Вот насколько необыкновенный голос у неё был.