Ревизор: возвращение в СССР 12 бесплатное чтение

Ревизор: возвращение в СССР 12

Глава 1

Москва. Квартира Ивлевых.

Положив трубку, ничего не видя и не слыша, прошел на кухню, сел за стол. Как там в известных строчках: «Все стало вокруг голубым и зеленым…». Мысли в голове скакали бешеным калейдоскопом.

Как так получилось-то⁈ Хотя, что за странный вопрос, понятно как. И на старуху бывает проруха. А ещё Инну с Петром подкалывал, когда они вторым залетели.

Что теперь? Да все то же, собственно. Как говорится: «Маршрут прежний, с поправкой на ветер».

Вот теща обрадуется!!! Или взбесится? Небось, хочет, чтобы дочка сначала высшее образование получила. Да что там говорить, я и сам такие планы имел для Галии. Да, точно взбесится. Да уж, она и когда мирно выглядит, проблема та еще, интересно будет посмотреть на нее во взбешенном состоянии. Но спиной лучше к ней не поворачиваться, чтобы не обнаружить неожиданно заточку в почке.

Аборт я, естественно, как вариант не рассматривал. Дурак я, что ли, убивать своего первенца от любимой женщины? Тем более, что Галия сейчас находится на пике здоровья и молодости, рожать сейчас самое то. А в моей компании она точно не сможет остаться без высшего образования. Просто получит его попозже, чем планировали.

Интересно, сын или дочка будет?

А сестрица-то у меня балда редкостная. Такой момент важный у нас отобрала. Галия должна была мне все рассказать, полная эмоций и сама в шоке от новости…

Загадка с неожиданной любовью к «Клюкве в сахаре» теперь разгадана…

Я обхватил голову руками. Меня так ломает, как же моя жена сейчас должна себя чувствовать! Можно только представить, как она переживает! Скорее бы домой вернулась!

Сел за стол. Свечи!.. Романтику ей устроил. Рассмеялся довольный. Ну хоть здесь все, как надо. Повод для ужина при свечах самый что ни на есть подходящий. А жена-то меня как сделала! Можно сказать, на последнем повороте на полкорпуса обошла. Я думал, что это я ей сюрприз готовлю… А оказалось, только антураж для ее сюрприза создаю.

Буквально через двадцать минут услышал, как в замке кто-то ковыряется ключом. У Галии руки дрожали так, что она дверь сразу открыть не смогла. Распахнул дверь сам, сделал счастливое лицо. Если в паспорт не смотреть, то это я здесь взрослый. А она просто юная перепуганная неожиданной новостью девочка. Незачем ее интриговать лишний раз, нервничать заставлять.

— Я уже все знаю! — сказал ей нежно, но вместо того, чтобы расслабиться, Галия с испугом посмотрела на меня. — Инна позвонила, сообщила. Давай, раздевайся и проходи на кухню. Думал устроить праздник по поводу окончания сессии, но, оказывается, у нас есть более важный повод!

Напряжение дало о себе знать, жена начала всхлипывать. Только этого не хватало. Снял с неё шапку, начал расстёгивать пальто.

— И что теперь делать? — потерянным голосом спросила Галия.

— Ну, во-первых, раз и навсегда стоит запомнить на будущее, что специфическая резинотехническая продукция у нас в стране так себе. — с улыбкой ответил я. — Кажется, я знаю, что буду покупать большими партиями в следующий раз, как с Фирдаусом в «Березку» пойду.

— Но ведь рваных не было… — начала возражать Галия, но, всхлипнув, замолкла.

— Во-вторых, надеюсь, что ты от радости плачешь? — спросил, сделав шутливо-строгое лицо. — Или просто не знаешь, куда кроватку поставить?

— Ты что, не понимаешь? — возмущенно начала говорить жена сквозь слезы. — Я же на первом курсе. Ты тоже учишься. Мы не планировали…. Ты совсем не злишься, что ли⁈ — наконец, спросила она меня возмущенно и немного ошарашенно.

— Нет, конечно. — я спокойно покачал головой. — Новую жизнь встречают радостью, а не злостью. Я к нашему малышу ничего, кроме любви, не испытываю. — я снова сделал шутливо-угрожающее лицо. — И тебе не советую!

Галия, наконец, улыбнулась и стукнула меня легонько кулачком.

— Ты правда рад?

— Конечно. Как может быть иначе! Пошли праздновать.

Провел ее быстренько к столу. Увидев свечи и угощение, жена счастливо рассмеялась.

— Когда ты успел только? — спросила она, тут же придвинув к себе тарелку с оливками (кто бы сомневался). — Красиво как все!

— Тебе просто очень повезло с мужем. — скромно ответил я, потупив взгляд.

Галия снова начала хихикать.

— Так. Вино тебе теперь нельзя. — убрал я бутылку со стола. — Будешь пить чай.

Мне вино можно, но решил тоже не пить. В голове и так каша. Не буду усугублять. Я начал хозяйничать на кухне. Поставил завариваться чай, достал красивые чашки из сервиза.

— Что же теперь делать? — снова спросила Галия, жуя оливки.

Отметил, что вопрос уже был задан вполне спокойно. Без надрыва и всхлипываний. Что ж. Надо закрепить эффект.

— Ну-у! — протянул я задумчиво. — Думаю, перво-наперво надо подоконник на кухне почистить, лишнее убрать.

— Что? — жена посмотрела на меня оторопело, видимо, решив, что новость все-таки оказалась слишком шокирующей и теперь придется нам мой чердак в спешке латать.

— Да тут фигня какая-то лежит. Место занимает. — сказал я и, достав с подоконника новую сумочку, вручил Галие. — Это тебе подарок. Думал, что по случаю окончания сессии.

Галия, восторженно всплеснув руками, схватила подарок. Так и замерла, с сумочкой в одной руке и с оливкой в другой, не в силах расстаться ни с тем, ни с этим.

Ну нет, такой кадр я точно не упущу. Взял фотоаппарат (в этот раз я подготовился), щелкнул несколько кадров, игнорируя традиционные протесты из серии «я недостаточно хороша в этом ракурсе».

После этого жена окончательно расслабилась. Мы сели ужинать, потихоньку привыкая к новому грядущему статусу и обсуждая ближайшие планы.

— Что я скажу родителям? Только в институт поступила!.. — Галия схватилась за голову, представив себе их реакцию.

— Не обязательно прямо сейчас всех в известность ставить. — предложил я спокойно. — Это, в первую очередь, наше с тобой личное дело. Когда мы с тобой будем готовы, тогда и сообщим.

— А когда мы будем готовы? — неуверенно спросила жена.

— Даже не знаю. — я почесал подбородок. — Думаю, что когда ребенок в первый класс пойдет, тогда мы уже достаточно привыкнем. Можно будет и рассказать всем. Как считаешь?

Галия рассмеялась, махнув на меня рукой.

— Давай и правда пока не будем никому говорить, — сказала жена успокоено. — Пару недель пройдет, освоимся, все спланируем, тогда и скажем.

Только мы более-менее успокоились, напились чаю, устроили показ мод с новой сумочкой, короче, пришли в чувство, как раздался звонок телефона. Длинный междугородний звонок.

Мы с женой изумленно переглянулись.

Я встал и пошел брать трубку.

Звонила возбужденная мама.

Инна додумалась! Позвонила не только мне, но и маме на работу в Святославль успела звякнуть. А мама, не придумав ничего лучше от волнения, побежала к Загиту с Оксаной, чтобы нам позвонить. Занавес, короче!

Я слушал мамины взволнованно-возмущенные реплики и просто не находил слов. Как⁈ Что за сестры у меня в этой жизни! Попал, так попал, как говорится. Это же надо настолько обширный урон успеть нанести в единицу времени. По мелочи не работает сестричка. Нафига я их в Москву перетянул вообще! На свою же голову. Может, позвонить Балдину, организовать им перевод километриков так за несколько тысяч в любую сторону⁈ Пусть Инна медведей на Камчатке терроризирует. Хотя нет, медведей жалко… Ну кто в двадцать первом веке не умилялся от фотографий мишек с их малышами в соцсетях! Наверное, только люди, живущие прямо с ними по соседству, и знающие, на что способна разъярённая мама-медведь.

— Что вы собираетесь делать? — требовательно спросила мама тем временем. — Не вздумайте избавляться от ребёнка! Прерывать первую беременность чревато!

— Тихо, тихо. — перебил я её, косясь на только что успокоившуюся жену и спокойно добавил: — Никто ничего такого не собирается делать. Даже идеи не возникало. Мамуль, успокойся. Всё хорошо! Откуда вообще мысли такие⁈

Тут трубку у мамы на том конце выхватила Оксана.

— Позови Галию! — требовательно сказала она мне.

Ну, теперь понятно про «избавляться».

Ну уж нет, милая сердцу теща. Я жену только успокоил, нервировать не дам. Пусть на меня проорется, глядишь, Загит трубку заберет.

— А зачем вам? — спросил, кося под дурачка.

— Немедленно дай трубку дочке! — ожидаемо начала звереть Оксана. — Мерзавец! Девочка только учиться начала. Задурил ей голову. Как она теперь⁈ Ей свою жизнь строить надо. Как знала я, что…

Договорить теща не успела. Трубку забрал Загит.

Бинго!

— Привет, Павел. — сказал он спокойно. — Поздравляю с новостью! Ошеломили вы нас, нечего сказать. Как вы там? Как Галия?

— Добрый вечер! Да все отлично, спасибо! Немного понервничала, конечно, новость неожиданная. Но уже успокоил. Празднуем сидим. Поговорить хотите?

— Да, давай. Молодец!

— Только просьба есть. Больше никому для «поздравлений» трубочку не давать. Хорошо?

— Марату можно? — понял мой намек Загит.

— Если он, как вы, настроен, то вполне.

— Договорились! — ответил тесть.

Я подозвал растерянную Галию. Передал ей трубку.

— Привет, пап. — сказала она, садясь на стул рядом с телефоном.

Не стал смущать жену, ушёл на кухню. Свежего чайку сделаю пока. Загит скандалить и трепать нервы беременной дочери точно не будет. Пусть поговорит спокойно с отцом. Ей и полезно — мужик серьезный, обстоятельный. Похоже, что другие в пожарных не приживаются.

Минут через десять, договорив с отцом, Галия подозвала меня к телефону и снова передала мне трубку. Мама моя еще не наговорилась, попросила меня позвать. Снова начала хлопотать, давать советы. Радовалась, что ещё внучок на подходе. Аришку-то Инна заберет, небось, как со вторым в декрет выйдет. А мы без помощи родителей, как ни крути, не обойдёмся, пока не выучимся. Так что мама явно уже начала планы строить на наше чадушко. Не хотелось ее заранее расстраивать, но вот уж нет. Я спать спокойно не смогу, если мой маленький ребенок окажется и на день в другом городе, отдельно от родителей. Ну а уж на месяцы или годы его отселять??? Не понимаю вообще, как Инна и Петр выдерживают.

Мама спросила о здоровье Галии, посоветовала больше спать и гулять. Беречь ноги, в смысле не переохлаждать.

— И не позволяй ей таскать тяжести! — продолжала наставлять меня она. — На первых порах это очень опасно!

— Я знаю, мам, не волнуйся. Всё будет хорошо. Тяжелее сумочки она у меня теперь ничего поднимать не будет.

Галия при этих словах рассмеялась и снова пошла в комнату рассматривать обновку и крутиться перед зеркалом.

Мама не могла скрыть своего возбуждения и радости. Еле успокоил её.

— Ну Инна! — в сердцах воскликнул я, положив трубку. — Ну болтушка!

— И не говори! — поддержала меня жена. — Я совсем не ожидала от нее такого. Она ведь врач. Разве можно вот так чужие новости выбалтывать! Тем более родителям. Мама с отцом там снова поругались, точно тебе говорю…

— Так, стоп! Не переживай. Все образуется. Привыкнут к новости, и все наладится.

Дальше не хотелось, но пришлось поднимать вопрос об Оксане. С ней мне все ясно, но Галию она может захватить врасплох. А телефонный провод перерезать же не будешь, чтобы она не позвонила ей, когда меня нет дома. Да и Галия сама может ее набрать, не ожидая, какие «полезные» советы от своей мамочки может услышать.

— Так, родная, есть еще разговор. Я так понял, что твоя мать в бешенстве, что ты забеременела, и хочет толкать тебе дурные идеи по поводу аборта.

Галия как бы и удивилась моим словам, но не очень. Умная она у меня, и сама сообразила, просто послушав мой разговор с Загитом.

— Так что, если она на тебя с этими идеями обрушится, просто клади трубку без дальнейших слов, и больше не снимай междугородку, пока я не приду. Я уж с ней сам поговорю, как следует. Факты просты — очень многие женщины после аборта рожать больше никогда не смогут, грубое это очень вмешательство. От этого откажешься ребенка, а не факт, что другой когда-нибудь будет, поэтому мы в эти страшные игры с тобой играть не будем. Ни в коем случае. Поняла? Я тебя люблю и знаю, как ты будешь счастлива, когда у нас будут дети. Не важно, раньше или позже, ты все равно каждого из них будешь любить больше своей жизни. И я тоже.

Галия расплакалась. Но без истерик. Просто слезы закапали, и она сказала:

— Какой же ты у меня хороший!

— Я еще и на машинке вышивать умею! — пошутил я и только после этого понял, что мультфильм еще, скорее всего, не сняли, так что жена меня не поймет. Галия подтвердила это, спросив:

— Что, серьезно?

Вечер получился у нас настолько длинный и суматошный, что утром по будильнику еле встал. Голова была, как чугунная. Надеюсь, по дороге к Сатчану свежий воздух мне мысли хоть немного прояснит.

Тихонько поднялся, чтобы не разбудить жену, погулял с собакой, оставил Галие записку, что скоро буду, и поехал сначала в общагу, надеясь застать там Лёху. Начались каникулы, он может уехать домой в Загорск.

Но мне повезло, Лёха ночевал в ДАСе, планируя на выходные опять ехать в Брянск к Свете.

— У Светы же тоже каникулы? — соображал я. — А знаешь, что⁉ Привози-ка её в Москву! Спать найдем где… В воскресенье в три часа у меня празднуем. Давай! Жду вас обоих. И Москву ей покажешь.

Леха идею воспринял на удивление оптимистично. Пообещал быть. Легким на подъем стал товарищ, едва влюбился.

Из общаги, не задерживаясь, поехал к Сатчану. Тот встретил меня хмурым выражением лица.

— Приветствую. — протянул я ему руку. — Что у нас плохого?

— Пока ничего. — задумчиво ответил он, молча принимая от меня конверт с очередным взносом за квартиру и пряча в ящик стола. — Но может и случится.

— Не понял?

— На меховой фабрике надо всё проверить и найти слабые места.

— Зачем?

— Чтобы их прикрыть так, чтобы никто больше не нашёл. — ответил серьезно Сатчан.

— Понятно. Тут, понимаешь, все зависит от того, как искать… А найти можно всё, — ответил я. — При желании.

— Надо сделать так, чтобы никто ничего не нашёл.

— Это трудоёмко, потребует времени и довольно опасно. И все равно никаких гарантий нет.

— Но, в принципе, хоть что-то сделать можно?

— Теоретически, да. Двойная бухгалтерия. Для себя одно, а для проверок другое. Но придётся, в том числе, и производственную документацию дублировать. Но при этом всё равно есть риск, что кто-то очень уж дотошный сопоставит входящие и исходящие потоки сырья по участкам производственного цикла и найдёт расхождения. Там очень тщательно надо прятать концы в воду внутри производственных процессов. Так что… Стопроцентной гарантии, что кто-то не докопается, невозможно дать.

— Ну, таких, как ты, они вряд ли пришлют… — задумчиво произнёс Сатчан.

Хо! Какого он мнения обо мне уже, однако. Расту в своих глазах!..

Ни на какие детали Сатчан больше не раскололся.

Оставив его переваривать информацию, поехал домой. Договорились, что начнем все решать в феврале, что меня полностью устроило. Планы со «Знанием» менять не придется. Теперь, в свете новых событий на семейном фронте, мне эти деньги ой как понадобятся.

А разговор с ним, и его хмурый взгляд заставили меня серьезно задуматься. Неладно что-то в Датском королевстве. Я такого хмурого его еще и не видел ни разу. Похоже, конкуренты поджимают… Ну их можно понять — меховая фабрика знатный кусок…

До обеда были с женой у художников. В этот раз они заранее продумали экспозицию во второй комнате, и мы с Михаилом Андреевичем часа за полтора со всем управились. И занялись сверлением в прихожей и комнатах под одиночные картины.

Галия с Еленой Яковлевной терпеливо ждали, когда мы вкрутим очередной шуруп и выбирали, какую картину туда повесить. Жена довольно легко нашла общий язык с соседкой, как я и ожидал, в принципе. Они уже, оказывается, между делом и об уроках рисования успели договориться. Причем от оплаты Елена Яковлевна отказалась категорически. Придется думать, как ее отблагодарить за помощь.

После обеда поехали в деревню, договорившись с Иваном, что он погуляет с нашим псом сегодня вечером.

Утром мы вернёмся, нам завтра к часу надо быть уже в ЗАГСе. Сам погуляю с псом и, пока Галия будет наводить с Ириной Леонидовной марафет, добегу на рынок за цветами на свадьбу. Надо хоть какие-то цветы попробовать купить. Хотя, вчера на рынке был, цветов не видел. Может, конечно, внимания не обратил. Ну, тогда подарим одну Книгу о вкусной и здоровой пище, если цветов не найду. Что делать? Может, шоколад какой красивый глянуть, если цветов не найду?..

Бабушки были уже дома после работы и встретили нас с распростёртыми объятиями. Соскучились так сильно, что ли? Мы не виделись всего недели три. Выложил на стол гостинцы к столу и шампанское.

— Ох, дети, отчаянные вы. — сказала бабушка. — Но я так рада.

И опять начались обнимания.

— Так. И вы уже знаете! — сделал я очевидный вывод и в сердцах махнул рукой.

Из комнаты вышел Петр. Ну понятно, Жариковы раньше нас приехали.

Начались поздравления и расспросы. Сестра порхала вокруг нас с радостной улыбкой. Животик у Инны заметно округлился. Чувствовала она себя, слава богу, прекрасно. Уже распланировала, что заберёт Аришку, как только выйдет в декрет.

Женщины занялись праздничным столом. У бабушек уже были готовы и оливье, и селёдка под шубой.

Улучив минутку, отозвал Инну в сторонку.

— Слушай, ну ты же врач, прекрасно знаешь, что такое врачебная тайна. Ну какого лешего ты всем растрепала про беременность Галии?

— А что такого? — подняла сестра на меня невинные глаза.

И как с ней разговаривать? Ругаться не хочется, беременная всё-таки…

— Ну ты и болтушка, честное слово! — махнул я рукой. — Инна, нельзя так с людьми. За такое бесцеремонное обращение с чужими тайнами может очень сильно прилететь. Имей в виду!

— Вы же не чужие, — пожала плечами сестра. — Значит и тайны ваши не чужие.

Тьфу! Право слово. Как глухой со слепым!.. Блин, один в один, как те же разговоры с Дианкой про нашу колбасу. Может дело во мне? Может это я позабыл, как все устроено в Союзе?

Глава 2

д. Коростово, Московская область

Сделал вход-выдох, расслабился.

Ругаться с сестрой смысла явно нет. Судя по всему, она даже не осознает, насколько бестактна. Но достучаться все же надо. В противном случае придется общение наше к минимуму постепенно сводить. Постоянное вмешательство в нашу жизнь я точно терпеть не смогу.

— Инна, я сейчас говорю очень серьезно и хочу, чтобы ты меня услышала и поняла. Ты можешь без спроса делиться с другими людьми только своими собственными тайнами. Вся остальная информация рассказывается только с разрешения тех, кого она касается. Понимаешь?

— Что ты заладил! — отмахнулась сестра. — Я что, не могу рассказать маме, что вы ребеночка ждете?

— Не можешь! — я начал раздражаться. — Это наш ребенок и только мы решаем, когда и кому про него рассказывать. И, кстати, мне ты тоже не должна была ничего говорить. Беременность — это очень важная новость, и я хотел услышать ее от Галии. Это очень трепетный и запоминающийся момент в семейной жизни. Уверен, что и она хотела бы мне сама сюрприз сделать.

— Ерунда какая-то. — Инна насупилась, в голосе появились менторские нотки. — Мы все одна семья. Что за тайны такие дурацкие от своих? Такого не должно быть. Родные должны первыми такие новости узнавать.

— Да. Но не от тебя, а от меня и Галии.

— Почему?

— Потому что это наш ребенок, Инна! Наш, а не твой!

— Да знаю я, что он ваш. Проблему из ерунды создаешь, — отчитала меня сестра и, развернувшись, ушла в комнату.

Капец, поговорили! Вдох-выдох…

Вернулся в комнату, сделав вид, что все в порядке. Галию нервировать лишний раз точно не стану. Часам к девяти заметил, что жена начала зевать, а до Старого Нового года ещё ждать и ждать. Предложил ей лечь поспать до двенадцати.

— А то не выспишься, не свадьба завтра будет, а сплошное мучение.

— Ты ж только разбуди меня в двенадцать! — строго наказала мне жена и согласилась лечь, как мне показалось, с готовностью.

Мы с Петром поболтали немного, поделились новостями. Он рассказал, что встал на очередь на квартиру. В будущем хотел бы в академии отучиться, только не решил ещё, в какой.

— Военные рано на пенсию выходят, — начал рассуждать я. — хорошо бы получить такую специализацию, которая тебя и на гражданке потом кормить будет. На оператора вычислительной техники хорошо бы выучиться. Скоро вычислительные машины широкое распространение получат. Узнай, может учат где в Москве по такому профилю?

— А зачем рано выходить в отставку? — не понял мой посыл зять, видимо, рассчитывая дослужиться до больших звёзд.

— Можно и не уходить. — согласился я. — Но лучше иметь выбор: служить дальше или не служить. Мало ли, как жизнь сложится. А вдруг, тебя по состояния здоровья из армии попросят, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо… Всегда надо иметь план «Б».

Не говорить же ему, что через двадцать лет в армии будет очень тяжко. Наступят лихие девяностые. Дикий рынок. Шальные деньги. Шальные пули… И офицеры, не получающие надбавки по восемь-девять месяцев, потому что их крутили армейские генералы-коррупционеры в банках, прежде чем выплатить им, а на голую зарплату сумей еще прожить. Конечно, если я преуспею в своих планах разбогатеть совместно с Фирдаусом, я смогу подкидывать им денег на жизнь, но Петр гордый… Пару раз возьмёт, а потом скандал закатит и будет принципиально голодать вместе с семьей. Если останется в армии…

Часов в десять я и сами прилёг на диван тут же в большой комнате, кажется, даже немного вздремнул.

Без пятнадцати двенадцать пошёл будить жену. Она так сладко спала. Ну, вот как её будить? А не разбудишь, обидится. Пока сидел рядом и гладил её, в комнату заглянула Никифоровна и, недолго думая, врубила верхний свет.

— Пора вставать! — энергично протрубила она и вышла из комнаты.

Галия, подхватившись, не сразу поняла, где она находится. Вышла к столу заспанная, недовольная.

— Разоспалась совсем! — ласково обняла её Никифоровна. — Иди умойся, полегчает.

Бабушка и Жариковы уже сидели за столом. Радиоточку выкрутили на полную громкость и стали ждать полуночи. Пётр открыл бутылку шампанского и разлил по бокалам.

— Сначала, обычно, провожают старый год. — напомнила бабушка. — Тогда, можно, я начну? — она подняла свой бокал. — В этом году многое изменилось. Вся моя жизнь изменилась. Мы переехали, чему я очень рада, хотя, что греха таить, поначалу страшно было очень. Но сейчас я могу сказать, что кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Ещё бы Поля была рядом, и я была бы совсем счастлива…

— Мысли мои читаешь! — дотронулся я своим бокалом до её. — Только сегодня об этом думал!

— Теперь я. — прервала меня Никифоровна. — Хочу сказать спасибо этому дому, что у меня появилась настоящая семья. Я больше не живу одна. Эля говорит, что ей переезжать было страшно. А мне было страшно до этого, а как решили ехать, я перестала бояться. Вот так. Я решила написать завещание, дети. И оставить свою часть дома вашей матери Апполинарии.

— Ань, ты чего? — удивлённо взглянула на подругу бабуля.

— Мы с тобой не молодеем… А будет Поле куда переехать, она быстрее решится.

— Живите долго, Анна Никифоровна. — серьёзно сказал я. — Мы Алироевых и так перетащим сюда. Да, бабуль?

Бабушка грустно улыбнулась мне в ответ. Не верит в такую возможность? Или думает, что это уже не при её жизни случится?

Что за пессимизм у них обеих? Ничего, скоро начнется весна, солнечного света будет больше и настроение улучшится.

Помню, в первой жизни приехала к соседке мама из Киева. Соседка развелась, одна с ребёнком осталась, пришлось досрочно из декрета на работу выйти. Вот маму и вызвала на помощь. Я им по-соседски помогал, так что мы с ней общались иногда, очень интересная женщина оказалась. Так вот, в конце первой проведенной в Москве зимы у неё прямо истерика случилась.

— Как вы тут живёте⁈ — возмущалась она. — С ноября солнца не было! Солнца четыре месяца уже не вижу! Да у нас в Киеве больше недели пасмурно не бывает! Как так можно жить?

А мы с соседкой переглядываемся, типа, правда, что ли? Солнца четыре месяца нет? А мы сколько лет живём и не замечали. Всё дело в привычке. Может, и бабушкам солнца не хватает? Хотя, конечно, мы не так резко широту поменяли.

Пётр с Инной взяли слово после Никифоровны. Отметили свой переезд к Москве поближе и грядущее пополнение их семьи. Пётр очень рассчитывает, как я понял, на сына.

Когда дошла очередь до нас с женой, Инна не дала нам даже слова сказать и сама быстро всё перечислила, что знала: моё поступление в МГУ, поступление Галии в Горный, успешную сдачу сессии нами обоими. И, конечно, не забыла напомнить о нашей неожиданной беременности.

Казалось, она искренне рада за нас. Пётр тоже кивал головой, поддерживая её слова. Если бы не ее победный взгляд на меня в конце этой речи, я бы даже мог принять все за чистую монету. А так она совершенно четко дала понять, что наш предыдущий разговор всерьез не восприняла. Еще и демонстративно показала, что и дальше собирается действовать в том же духе. Ну что ж, сестричка. Выбор твой. Дефицит общения у нас с тобой намечается в обозримом будущем жесточайший.

— Мы все молодцы! — подвёл Петр итог, выставив над столом свой бокал. — Спасибо прошедшему году!

Мы все чокнулись, я выпил бокал залпом. Галия только пригубила. Было заметно, что она немного выбита из колеи поведением Инны, но старается это скрыть.

— Помнишь, мы собирались позвать Инну с Петром к нам в воскресенье? — тихонько прошептал я на ушко жене. — Командую отбой!

Галия понимающе кивнула, хоть и посмотрела на меня немного неуверенно. Боится обидеть родственницу.

Интересно было, что бабушка с Никифоровной совершенно не заметили бесцеремонности сестры по отношению ко мне с Галией. Возможно, воспринимают меня все еще как младшего, когда-то непутевого внука? С другой стороны, из того, что помню, такая беспардонность вовсе не была редкостью в то время. Да далеко ходить не надо, вспомнить даже, как всем вокруг было дело до Юлькиной беременности, даже малознакомым людям, кого она вообще никак не касалась…

Рано утром в субботу выехали в Москву.

Вернувшись от бабушек, позвонил Фирдаусу.

— Привет, жених. — поздоровался я. — Как у вас планы, не поменялись? Нам прямо к ЗАГСу приезжать? Может, с выкупом невесты надо помочь?

— Да какой выкуп? — рассмеялся Фирдаус. — И невеста, и её мать, и свидетельница у меня сегодня ночевали. Марафет, вон, с раннего утра наводят.

— Ну, если помощь какая нужна, зови.

— Спасибо, надеюсь справимся. Скоро свидетель мой со своей девушкой подъедет.

— Понятно. Ну, значит, до встречи.

Галия, узнав, что нездоровится ей по уважительной причине, перестала обращать на это внимание и носилась всё утро туда-сюда, прихорашиваясь. С удовольствием оглядела в зеркало свой наряд. Вспомнил сразу, как она рыдала, когда первый раз посоветовал ей так одеться. Боялась, что в театре засмеют. И буквально после пары похвал и восхищенных взглядов со стороны, отношение моментально изменилось. Сейчас вон какая уверенная в себе стоит.

Чтобы не терять времени, собрался и поехал на ближайший рынок за цветами. Найти цветы в январе в советской Москве, это, конечно, еще тот квест. Но мир не без добрых людей. Мне подсказали, у кого можно купить цветов. Почему-то нисколько не удивился, когда торговцем оказался кавказец. Он окинул меня оценивающим взглядом и достал из-под прилавка пять красных гвоздичек.

— Пятнадцать рублэй, — объявил он.

— Послушайте, мне на свадьбу, а не на похороны. — разочарованно ответил я. — Может, розы есть?

Джигит снова молча полез под прилавок и выложил пять некрупных розовых роз.

— Другое дело! — обрадовался я. — Сколько?

— Двадцать пять.

Крякнув от такой цены, расплатился. А что делать? Свадьба это вам не день рождения. Без цветов не то совсем. Торговец, увидев деньги, стал шустрее шевелиться. Достал газеты, завернул цветы в несколько слоёв, чтоб не замёрзли на улице.

Пока я ездил за цветами, Галия успела сделать прическу с помощью соседки и сидела на кухне, лак на ногтях сушила.

Ну, это надолго. Хоть мы и начали собираться с самого утра, всё равно в итоге чуть не опоздали. То не могли придумать, во что завернуть подарок. В конце концов, решили подарить так, без обёртки, солидней будет. То убеждал жену взять вторые туфли с собой, без каблуков, мало ли, ноги устанут. Не убедил.

Приехали в ЗАГС, а там народу!.. Фирдаус сам увидел меня и замахал нам рукой. Диану было не узнать: принцесса из сказки. Фирдаус денег на платье не пожалел. Да и сам выглядел с иголочки. Красивая они пара все-таки, как бы там ни было. И видно, что влюблены оба, что добавляет красоты паре.

Оксану тоже не сразу узнал: причесалась, приоделась, в такую женщину интересную превратилась. Понятно, почему отец в свое время от нее голову потерял. Светка тоже была чудо как хороша.

Фирдаус гордо стоял в окружении настоящих красавиц, которые старались держаться к нему поближе, мало кого зная из присутствующих.

Отец тоже тут был. Один, без семьи. Предусмотрительно.

Остальных людей я не знал. Свидетеля тоже первый раз видел.

Оксана, увидев меня, обрадовалась, подошла к нам с женой.

— Ой, спасибо, что пришли! — вдруг сказала она. — А то со стороны Фирдауса столько народу, а моя девочка, как безродная. Кроме матери и подруги, никого. А тут хоть побольше гостей с нашей стороны…

— Ну что вы! — ответил я. — Как мы могли пропустить такое событие?

Мы постояли совсем немного, успели только розы от газет освободить. Я с удовольствием отметил, что с цветами только мы пришли. У Дианы, конечно, был букет. Но из гостей больше ни у кого цветов не было.

Нас пригласили в зал. Фирдаус не поскупился на живую музыку и профессионального фотографа. Церемония была вполне обычная, сколько раз присутствовал на свадьбах. Если бы ещё регистраторша не сбивалась, произнося фамилию Эль Хажж, вообще было бы очень торжественно.

Наконец, фотограф нас отпустил, и все бросились поздравлять новобрачных.

— Ну что, Диана Эль Хажж? — добрался я, наконец, до сестры. — Поздравляю. Будь счастлива.

Галия вручила ей розы и кто-то из гостей сказал:

— Наша невеста самая красивая!

Гости рассмеялись и Фирдаус пригласил всех продолжить праздник в ресторане.

Нас ожидал кортеж из шести машин. Гости начали рассаживаться. Галию я пристроил в одну из машин, рядом с Оксаной. Больше там места не было, поэтому сам поехал вместе с какими-то парнями, наверное, друзьями Фирдауса.

Машины повезли всех через Красную площадь, где новобрачные вышли пофотографироваться и голубей выпустить. Много времени это не заняло. Все-таки свадьба зимой имеет определенные ограничения. В платье по морозу долго не поскачешь.

В ресторане нас провели в отдельный зал, небольшой, но очень уютный. Пока шли к своему залу, многие озирались вокруг, охая и ахая. Ресторан поражал воображение и масштабами, и убранством. Впечатление производил неизгладимое. Жаль, что он просуществует не так и долго.

Оксана подсуетилась, чтобы мы с женой сидели вместе с ней и отцом поближе к новобрачным, типа, родне почётные места. Думаю, сыграло роль еще и то, что мать Дианы не знала никого из друзей жениха и явно чувствовала себя не очень уверенно. А тут, какие ни какие, а все-таки свои, знакомые…

Стол был шикарный, закуски на любой вкус. Посередине стола в хрустальной вазе стояли мои розы. Не зря бегал с утра за ними. На горячее были котлеты по-киевски. Потом вынесли осетрину целыми рыбинами. Черную икру… Вспомнил, что ресторан «Арбат» как раз был одним из мест в Москве, где черная икра была практически всегда. С удовольствием посмаковал несколько бутеров, наслаждаясь давно забытым вкусом.

Гости периодически вставали, подходили к новобрачным, дарили подарки без шума и пафоса, говорили что-то поздравительное. Подарки складывали на вспомогательный столик у стены. Мы с женой тоже подошли, вручили свой фолиант. Диана выразительно зыркнула на меня, поняв намёк. А Фирдаус оценил! Пожал мне руку, сияя улыбкой во все зубы.

А хорошо, что тамады с микрофоном не было. Так неловко себя каждый раз чувствую, когда заставляют прилюдно подарки дарить. Сразу ощущение возникает, что все сравнивают и оценивают, насколько подарок лучше/хуже предыдущих. Чувствуешь себя странно.

Пока сидели за столом, заходился от смеха, наблюдая за женой. Она потихоньку с ближайшего блюда с рыбой таскала по одному ломтики лимона, пока все не съела. А там лимона три, наверное, было, если не больше. На кислом у нее явно пунктик. Надо ассортимент продуктов дома пересмотреть в свете новых вкусовых привычек. А то чую, придется как-нибудь вечером в неурочное время за «чем-нибудь кисленьким» бежать.

Постепенно все расслабились, выпили и закусили не по одному разу, перезнакомились между собой. Атмосфера стала более раскованной, начались шутки, смех, народ потянулся танцевать.

Танцпол был в общем большом зале, играла попеременно как живая музыка, так и записи. Гости из нашего зала почти все вышли на танцпол. Мы с Галиёй тоже встали из-за стола, как только заиграла медленная мелодия.

Во всей суматохе последних дней у меня не было возможности глубоко прочувствовать, что я скоро стану отцом. Как я мечтал о сыне когда-то! Не сложилось. Может, в этой жизни жена подарит мне наследника, — думал я, прижимая её к себе. С другой стороны, девочки тоже такие очаровательные. В дочке я души не чаял в свое время.

Вдруг взгляд мой упал на соседнюю пару. Отец решился пригласить Оксану на медленный танец. Эта была самая необычная пара из всех, что я видел за обе свои жизни. Взрослые люди, на пионерском расстоянии, глядя в разные стороны, пытались закрыть свои гештальты. Это было видно по их лицам. Начали с поджатых губ, а закончили вполне мирным диалогом. Во всяком случае, они не орали и говорили по очереди.

Ну, вот и хорошо. Глядишь и общаться нормально начнут.

Друзья Фирдауса со своими подругами устроили «Ручеёк» на танцполе. Мы с Галиёй тоже приняли участие. Постепенно к нам присоединилось много разного народу. Подвыпившей ресторанной публике беготня под музыку зашла на «ура». Периодически все прерывались на крики «Горько!». Свадьба у нас получилась очень веселая и шумная.

Ближе к вечеру, когда мы вернулись за стол, вынесли торт. Никто не продавал его кусками, как это принято на многих свадьбах в двадцать первом веке. Нам просто разложили его по тарелкам, а ещё чуть позже принесли мороженое.

Наелись, натанцевались, нахохотались. Свадьба получилась очень молодежной, легкой по атмосфере. Никто ни на кого не давил, не заставлял ничего делать. Но при этом чувствовалось отсутствие семейного уюта, той неповторимой атмосферы, которая возникает на свадьбе, когда присутствуют многочисленные родственники. Но ничего. Подозреваю, что семейного колорита молодым с лихвой хватит в Ливане. Там такие события отмечают широко, родни много. А здесь просто репетицию провели.

Под конец вечера почувствовали с Галией, что устали. Появилось стойкое желание поскорее попасть домой. Подошли с женой к новобрачным, ещё раз поздравили, попрощались до завтра.

Диана, вставшая ни свет ни заря, уже еле держалась на ногах, вымученно улыбаясь. Фирдаус держался молодцом, проводил нас.

— Так, мы ждём вас завтра к трём. — напомнил я ему.

Мы с женой вернулись домой чуть живые. Не стал тащить Галию на общественный транспорт, взял такси, дежурившее у ресторана. Галия, сонно поцеловав меня и почему-то поблагодарив еще раз за подаренную сумочку, сразу поплелась в спальню, а мне пришлось ещё круг по району с Тузиком сделать.

А завтра ещё день рождения…

* * *

Москва. Квартира Макаровых.

— Вера! — раздражённо позвал жену первый заместитель министра иностранных дел СССР Семён Николаевич Макаров. — Опять уборщица всё по местам разложила! Я же просил не трогать мои вещи!

— Дорогой, не уборщица, а помощница по хозяйству. — тут же оказалась рядом с ним жена. — Я сама с ней вместе твой кабинет убирала вчера, мы ничего не трогали.

— А где книга? Я тут вчера оставил. — показал он на спинку дивана в гостиной.

— Ой. — заулыбалась жена. — Это Витя взял. Читал всю ночь. И сейчас читает.

— Мемуары Жукова? — недоверчиво переспросил замминистра. — Правда, что ли? Ну, тогда пусть читает. Не ожидал, что ему интересно будет.

Не скрывая своей гордости за сына, он притянул к себе жену.

— Серьёзный у нас парень вырос. Молодец! А я потом успею ещё прочесть.

Глава 3

Москва. Квартира Ивлевых.

Встали пораньше. Галия сразу впряглась в готовку. Помогал, чем мог. Около десяти утра уже приехали Лёха со Светой.

— Захотелось встретиться заранее, — смущаясь, шепнул Лёха, объясняя столь ранний приезд. — поговорить с тобой хотел.

Света принялась помогать Галие. А мы с Лёхой перетащили обеденный стол из кухни в большую комнату.

— Хочу Свету со своими познакомить… — поделился друг. — Но мама так настроена категорично… Боюсь, учудит что-нибудь. Света расстроится. И мне стыдно будет… Вы не могли бы с Галиёй тоже с нами поехать? При вас маман постесняется сцены закатывать. И вообще, глядя на вас, надеюсь, она смягчится. А то только и слышу: молодой еще, рано всерьез к кому-то привязываться, еще двадцать раз в других влюбиться успеешь…

— А ты что, жениться собрался? — удивлённо посмотрел я на друга.

— Я, в любом случае, на Свете женюсь. — упрямо заявил Лёха. — Чего бы мне это не стоило. Не сейчас, конечно. Надо учиться закончить, работу найти, на ноги встать. Но потом точно. И хотелось бы, чтобы всё было по-человечески, чтобы мои родители к Свете так же хорошо относились, как и я.

— А, кстати, с мамой-то понятно, а отец твой что говорит?

— Отец говорит, что жену надо тщательно выбирать. Но если уверен, что встретил хорошую девушку, надо жениться, иначе на ней женится кто-то другой.

— Молодец у тебя батя. — рассмеялся я. — Мысли правильные у него.

— Какие мысли? — услышали мы сзади. В дверях стояла Света и с любопытством смотрела на нас.

— Да Леха предлагает нам всем вместе в Загорск съездить, компанию вам составить, — сказал я, глядя на Лёху. — Ты не против будешь?

Света радостно улыбнулась.

— Конечно, поехали! Вместе веселее.

— Ну, тогда надо будет решить, когда поедем, — я почесал в затылке. — у меня работа в ближайшие две недели. График такой, что не продохнуть. Но в выходные по идее смогу. Может быть…

— Хорошо! — Леха с готовностью кивнул. — Значит в выходные съездим.

Мы вместе вернулись на кухню. Вдвоем девчонки справились с готовкой намного раньше, чем планировали. Мы сидели вокруг стола, слушали музыку, неспешно пили чай и вспоминали вчерашнюю свадьбу.

Света была искренне рада за подругу, восхищалась её мужем и высказала мысль, что хорошо бы и Диану с Фирдаусом взять с собой в Загорск в первый раз.

— Пусть родители Лёши увидят, в каком солидном кругу я вращаюсь. — наивно предложила она.

Мы с Лёхой переглянулись. Только этого не хватало. Не рассказывать же Свете, что Лёха когда-то был без ума от Дианы. Чужая душа — потёмки. Как может отреагировать женщина на то, что её кто-то разлюбил? Вся эта комбинация может рвануть самым неожиданным образом и в самый неподходящий момент. Тем более, блин — это же Диана! Когда с ней что-то просто проходило? Я-то это понимаю. А понимает ли Лёха?

Увидев, что он набирает в грудь воздуха, чтобы что-то ответить Свете, я отрицательно мотнул головой, глядя прямо ему в глаза.

— Посмотрим, Свет. — нейтрально ответил Леха, видимо, надеясь, что она не вернется больше к этому вопросу.

— Фирдаус собирается Диану в Ливан везти, со своими родителями знакомить. — встрял я. — Это уже скоро совсем, так что вряд ли получится.

— Жаль. Ну ладно, — пожала плечами Света и тут же улыбнулась. — Поедем вчетвером тогда.

Девчонки пошли ставить готовиться горячее. А мы с Лёхой, пользуясь неожиданно появившемся свободным временем, повесили в спальне подаренную мне на днях акварель. Одна беда — под наши обои не очень смотрелась. Но не переклеивать же обои из-за этого.

Вскоре подошли Витя с Машей. Последними подтянулись Эль Хажжи.

Праздник получился шумным и весёлым. Фирдаус принёс армянское гранатовое вино, даже не знал, что у нас такие делают. Явно, из закромов «Берёзки». Попробовали. Неплохой вкус!

За столом сидели не особо долго, где-то через полчаса уже начались танцы. За стол иногда возвращались выпить-закусить, но чисто символически. Хорошо, что компания получилась однородно-молодежная. Все были на одной волне, никто не скучал, вздыхая в сторонке. Диана с Фирдаусом только после свадьбы, полные надежд и впечатлений перед грядущей поездкой в Ливан, Светка с Лехой и Маша с Витькой, студенты, только сдавшие первую сессию, причем удачно, да вдобавок влюбленные, мы с Галией тоже влюбленные студенты, но еще и с дополнительной новостью, которая обещает перевернуть всю нашу дальнейшую жизнь. В общем, все хотели расслабиться, повеселиться, снять напряжение от предшествующих событий. Так что мой день рождения случился очень вовремя.

Витя в одном из перерывов между танцами попытался обсудить со мной мемуары Жукова. Я очень удивленно от него это услышал. Мы говорили на эту тему буквально раз, причем вскользь, когда я упомянул, что неплохо бы автограф его заполучить на свой том мемуаров, а потом посетовал, что мечтать не вредно. Неужели на Витьку так этот разговор подействовал⁈

— А чего ты решил почитать их? — с любопытством спросил друга.

Тот сначала смутился, а потом объяснил, что отец собрался их читать, ну и Витька заинтересовался. И сейчас оторваться не может, затянуло очень.

— Это да. Согласен с тобой. Человек он огромной значимости для нашего времени, с опытом богатым. Меня в его мемуарах многие моменты зацепили. Давай только более подходящей обстановки дождемся, чтобы обсудить все спокойно.

Витька согласно кивнул, обернувшись на хохот, раздавшийся в комнате. Мы потянулись к источнику веселья. А то, как это, смеются, и без нас. Непорядок. Оказалось, что Диана с Фирдаусом рассказали всем историю о том, как Оксана думала, что Фирдаус негр.

— Представляете, мама все время, пока не приехала в Москву и не увидела Фирдауса, психовала, что он черный, — смеялась Диана. — Все нервы себе вытрепала.

— А как так вышло? Почему она так решила? — поинтересовался, посмеявшись со всеми над ситуацией.

— Отец говорит, она Ливан и Ливию перепутала.

— Понятно, — я ухмыльнулся. — Ну да, звучит похоже.

Наблюдая за Дианой и Лёхой, к своему облегчению, не заметил между ними напряжённости или натянутости. Диана была настолько поглощена своими чувствами, что не замечала ничего и никого вокруг, кроме своего возлюбленного. А Леху, к счастью, уже успело перемкнуть на другую, так что он нисколько не жалел об утраченном. Ну и хорошо, одной проблемой меньше.

Улучив момент, обсудили с Лехой более обстоятельно планы на неделю. Тот снова что-то стал переживать, как родителей к Свете расположить. Пришлось поговорить с ним подробнее. А то наломает дров. Спешит вечно куда-то, мечется. Ничего путного при таком подходе не выйдет. Поскольку в будни я точно не смогу в Загорск с ними ехать, надо все детали с Лехой утрясти и постараться успокоить его хоть немного. Со Светой, что ли, еще пообщаться⁈…

— Пусть эту неделю Света погостит у нас, — предложил я. — И Галие не так одиноко будет. И тебе не надо никуда спешить. Пообщаетесь в свое удовольствие, погуляете по городу, в кино, в театр сходите. Да и вообще, я тут поразмышлял, а чего ты так торопишься Свету с родителями знакомить? В чем необходимость это прямо сейчас делать?

— Ну как, — растерялся Леха. — Она же моя девушка. Я хочу, чтобы они подружились, понравились друг другу.

— Леха, смотри на вещи реально. Твоя мать уже заранее против Светы настроена. Одного твоего желания мало, чтобы ее мнение поменять. Тут время понадобится, да и правильный момент для знакомства тоже важен, кстати. Слушай, а когда у тебя день рождения?

— В марте.

— Так это же совсем скоро. У меня идея. Может, потерпи до марта. Пригласишь нас на день рождения, в том числе и Свету, представишь её родителям, а там, глядишь, она им понравится. Да и повод будет более подходящий, чтобы кроме девушки, еще и друзей с собой притащить. Кроме этого, твой день рождения — это важный праздник, и для тебя, и для матери. Ей психологически сложнее будет претензии предъявлять твоей девушке, побоится тебе настроение и праздник испортить.

— Ну, ты солидно все обосновал, не придерешься… Вот только… Мы уже в Москву, возможно, переберемся к марту… — задумчиво ответил Лёха.

— Прекрасно. Ехать в гости будет ближе. — пожал плечами я.

— Ты не понимаешь. Маму переклинило на том, что мы станем москвичами…

— Вот именно. Попомни мои слова, переедет она, поживет в Москве немного, оглядится, увидит, что тут миллионы таких. Глядишь, и придет в чувство. — предположил я, усмехнувшись. — Будет гораздо спокойнее смотреть на многие вещи. Иллюзии исчезнут. Так что, давай, горячку не пори. Всё лучше делать не спеша и в правильное время. Пока гуляйте по Москве, наслаждайтесь общением друг с другом.

— Но Света уже думает, что мы в этот ее приезд к моим поедем.

— Сначала съезди к её отцу и брату. — ехидно посоветовал я. — А к твоим, объясни, пока не время ехать: отец неожиданно квартиру новую выбил, все на чемоданах, нервничают. Скажи — мол, переезд — не самое лучшее время для знакомства. А ты хочешь, чтобы все прошло идеально. И в будущем запомни — девушкам очень нравится, когда парень говорит, что хочет сделать все идеально. С мужской точки зрения не могу объяснить, почему — но вот так оно все и работает. Очень мощный аргумент для женской натуры.

— Ну, звучит разумно. Попробую. — приободрился Лёха. — Может ты и прав.

Вот-вот! А то заладил, всех подружить, всем понравиться. С таким настроем провал обеспечен. Еще, не дай бог, со Светой на этой почве конфликт какой выйдет. Только выполз из депрессии, на человека стал похож… Нам оно не надо. Это его вареное состояние месяцами порядком мне на нервы действовало. Словно стержень вынули из человека, раскис в сопли, я уже боялся, что он экзаменационную сессию завалит. Вовремя же я его со Светкой познакомил! Взбодрился, другим человеком стал.

Эль Хаджи уехали первыми. Оказалось, что у них самолет утром. Фирдаусу, очевидно, не терпелось представить жену родителям. Вопрос о приглашении их к Лехе отпал сам собой.

Слышал краем уха, как Диана рассказывала девчонкам, какой большой и красивый дом у Фирдауса на родине. Он ещё подлил масла в огонь, пояснив, что у них свадьбы играют с гораздо большим размахом, сотни гостей, праздник на несколько дней. И ещё он сказал ей не брать с собой свадебное платье. Там у неё будет совсем другое. Диана уже представляла себя принцессой из восточной сказки.

Провожал сестру, откровенно волнуясь за неё. Успокаивал себя только тем, что Фирдаусу надо доучиться и он, по-любому, вернётся к февралю в Москву. Да и Ливан страна вполне прогрессивная. Никаких хиджабов и засилья религиозных традиций. Диане там точно понравится. Вот понравится ли Диана родне Фирдауса — другой вопрос. Но, на самом деле, если подумать, то в первый приезд волноваться об этом еще рано. Диана языка не знает, ляпнуть что-то не то ей проблематично. Вот когда выучит, тогда могут быть вопросы…

Витя с Машей тоже вскоре ушли.

Лёха просидел у нас допоздна, пока я не притащил для Светы раскладушку, прозрачно намекая, что ему пора. Света, кстати, идею отложить поездку в Загорск до весны поддержала с энтузиазмом, как и предложение погостить у нас. Ей явно не терпелось насладиться каникулами в столице, на соблазны которой она уже успела глянуть одним глазком на Дианиной свадьбе. Так что с Лехой они попрощались, договорившись, что он заедет за ней завтра в десять утра, и они сразу пойдут гулять. Галия с ними идти отказалась, сославшись на урок рисования завтра. Ага, как же! Рисовать она только после обеда пойдет. Небось уже запланировала с книжкой и тарелкой вкусняшек в свое удовольствие весь день просидеть. Хитрюга!

Ну а мне завтра предстояло начало серьёзной эпопеи. Договорились с Константином Сергеевичем, что в первый день я приеду к девяти в общество «Знание» и познакомлюсь с водителем. Он просил ещё взять бланков командировочных удостоверений и проштамповать их, по возможности, побольше в разных местах, где мы будем. Похоже, мутят что-то господа с суточными. Но мне всё равно, как они мои деньги проведут.

Был ли у меня мандраж? Был, конечно. За свои знания я не волновался, а вот за связки — это да. Чтобы снизить негативный эффект, уже несколько раз дома потренировался говорить медленнее. А то я быстро говорю. Подумал, что двойная выгода будет. Кроме того, что связки меньше страдать будут, еще и солиднее выглядеть буду. Медленно говори — и покажешься всем старше и серьезнее.

Ну и конечно, я старательно выполнял упражнения, прописанные мне врачом. То самое диафрагмальное дыхание вырабатывал, которое резко нагрузку на связки снижает. Вот скоро и узнаю, насколько это хитрая штука работает.

Кроме этого, придумал еще несколько фокусов. К примеру, решил, что в перерывах, когда меня важные люди будут к себе в кабинеты завлекать, буду стараться не сам говорить, а их стараться разговорить. Тот же Дейл Карнеги учил, что, дав человеку выговориться, ты ему больше понравишься, чем если он был вынужден тебя слушать. Вспомнил по этому поводу одну знакомую женщину, которая меня всегда восхищала своей способностью разговорить любого человека. И те приемы, которые она для этого использовала. Вот и попрактикуюсь в этом ее хитром искусстве. Пусть связки между выступлениями максимально восстанавливаются.

Водитель оказался очень приятным мужичком по фамилии Сковородка. Ему было лет сорок пять, шустрый и весёлый. Сначала подумал, что он про фамилию шутит, но он мне права показал, видя, что я не верю.

— Яков Васильевич Сковородка. — прочитал я. — Очень приятно. Я Павел.

Константин Сергеевич протянул мне стопку командировочных удостоверений.

— Одно оформляй себе, одно водителю в каждом месте. — наставлял он меня. — И проси еще несколько проштамповать, говори, бухгалтерия вредная, на каждом шагу придирается, вдруг переписать потребует.

Не стал ему говорить, что на все точки одной командировки одно удостоверение должно быть. Пусть думает, что я не понимаю, чем они тут занимаются.

Ездить нам предстояло на видавшем виды УАЗике. Часов в десять утра выехали мы в Пушкино, это недалеко по Ярославскому шоссе. Сковородка — водила со стажем и при обществе «Знание» не первый год работает, ему ничего объяснять не надо было. У него свой список с объектами был. Так что я получил возможность в дороге немного к лекции мыслями собраться.

На первом же предприятии, а это оказался Пушкинский хлебозавод, меня встречал председатель профкома. Долго извинялся, что директора сейчас нет, в столицу поехал. И даже хотел мне экскурсию сперва устроить.

— Увы, товарищ, не получится! — всячески показывая сожаление, пожал плечами я. — С удовольствием остался бы у вас на недельку-две, тут так вкусно пахнет! Но у меня всего час десять на всё! И на лекцию, и на вопросы, и на доехать на следующий объект.

— Ты иди работай. — с серьёзным видом заявил Сковородка. — А я командировки нам пока отмечу.

Председатель профкома показал водителю, где ему отметят командировочные удостоверения и с явным сожалением на лице привел меня в актовый зал, небольшой, но уютный. Контингент собрался посмотреть на лектора из Москвы, в основном, женский, все в белом. Пока их растормошил, пока заставил себя слушать и донёс до них простым языком, то, что они не поняли с первого раза, уже и на вопросы не осталось времени. С самыми настойчивыми пришлось говорить на ходу, проводили меня до самого УАЗика. В машине обнаружил на заднем сидении несколько больших кульков.

— Это что там? — поинтересовался я.

— Пряников нам насыпали в дорожку. — подмигнул мне довольный водила.

— А командировочные отметили?

— Куда они денутся? — усмехнулся он, выруливая из ворот предприятия.

— А ничего не говорили, почему не заполнены?

— Может, и говорили… — хитро посмотрел на меня Сковородка. — Но я водитель, в бухгалтериях не смыслю, мне сказали — я принёс, отмечайте.

Ну, с таким соратником не пропадёшь. — усмехнулся я про себя.

— Я тут по времени прикинул, — серьёзно сказал он. — обедать будем на заводе «Серп и молот».

— А сейчас куда? — потянулся я за своим списком.

— Прямо по курсу электромеханический завод. — торжественно объявил Сковородка.

На проходной меня уже ждали. Попросил пропустить моего водителя и помочь ему оформить бумажки для бухгалтерии.

— А то времени у нас в обрез! — сделал я озабоченное лицо перед секретарём комсомольской организации завода, и тот тут же попросил кого-то из охраны заняться УАЗиком перед воротами, отдав соответствующие распоряжения. Правда, с директором пришлось посидеть минут десять, и я немного попрактиковался в искусстве поменьше болтать самому, побольше заставлять говорить собеседника.

Та же история повторилась на «Серпе и молоте», короткий разговор с директором, сорок минут на лекцию в огромном зале, и Сковородка выловил меня на выходе из него.

— Ну, ты могёшь! — восхищенно заявил он. — Точно диктор с радио.

— А вы что, Яков Васильевич, лекцию решили послушать? — усмехнулся я.

— Так обед же у нас. — как ни в чём ни бывало заявил он. — До следующей конторы нам лишние сорок минут дали. Так что имеем право на отдых.

Местный комсорг проводил нас в заводскую столовую. Парнишка пытливый, всё хотел меня подловить, каверзные вопросы задавал.

— Ты дашь поесть человеку? — в конце концов наехал на него Сковородка. — У нас обед. Нам ещё в больницу, горком и на две фабрики сегодня ехать.

На самом деле, я не ел не из-за того, что комсорг вопросы задавал, а ждал, пока суп остынет. Я же помню наставления Серафимы Михайловны из Бурденко: горячее так же опасно для голосовых связок, как и холодное.

Глава 4

г. Пушкино.

Не сказать, что очень связки натрудил, но ещё четыре лекции впереди. Так что осторожность не помешает. Деньги на кону стоят очень солидные, да и не нужно мне, чтобы Константин Сергеевич в будущем, думая над тем, предложить ли мне что-нибудь лакомое, вспоминал, что я с чем-то не справился. Это общество «Знание» просто кладезь возможностей, которые ни в коем случае нельзя утратить.

В горкоме отстрелялся быстро. Партийное начальство больше меня хотело оценить, чем лекцию послушать. Любопытно им, похоже, было, кого им там Москва прислала. Тут, конечно, используемая мной в других местах тактика по сбережению связок, меньше говорить и больше слушать, была мной отброшена в сторону — не то место и время для нее, тут большие шишки. И прекрасно разбираются в людях, поэтому могут неправильно понять мое нежелание говорить самому, как признак того, что я в чем-то не разбираюсь. Оно мне надо?

Задав, для начала, мне несколько идеологических вопросов, второй секретарь горкома, оценив мои ответы, перешёл на обсуждение лично его интересовавших тем, не давая слова коллегам. Очень интересно пообщались с ним и, прощаясь, он крепко пожал мне руку со словами:

— Приятно удивлён и рад знакомству.

* * *

Бейрут.

Лететь пришлось с пересадкой в Сирии. Наконец, Эль Хажжи долетели до ливанской столицы Бейрута. Про нее Диана прочитала совсем немного в Большой Советской Энциклопедии, готовясь к поездке. Но реальность оказалась гораздо красочнее. Ещё когда самолёт заходил на посадку, Фирдаус обратил внимание Дианы на огромный порт внизу. Море охватывало город с трёх сторон. Множество домиков, море зелени в городе и вокруг, любимый мужчина рядом, крепко сжимавший ее руку в своей — все вместе создавало совершенно неповторимую, будоражащую кровь атмосферу!

Родители не встречали Фирдауса в аэропорту, они ждали дома. Встретил их старший брат Фирдауса, Амаль. Он с любопытством разглядывал Диану, пока они ждали багаж. Не понимая ни слова на арабском, Диана могла только старательно улыбаться ему в ответ на поток непонятной речи. В этот момент она, конечно, пожалела о том, что так плохо старалась на первых занятиях арабским языком в посольстве. Диана очень остро ощутила, каково это — не понимать ни слова.

Братья крепко обнялись при встрече, на радостях, что сразу же обрадовало Диану — видно, что они любят друг друга и соскучились. Прямо, как они с Тимуром — подумала она, но тут же настроение испортилось, когда она вспомнила, что теперь она, чтобы защитить брата, агент КГБ.

Братья принялись что-то обсуждать. Фирдаус переводил только малую часть их оживлённого разговора, потому как оба тарахтели со скоростью пулеметной очереди. Казалось бы, Диане должно было быть не очень комфортно присутствовать рядом, не понимая большую часть сказанного, но это ощущение быстро прошло — она так долго ждала этой поездки и была так поражена непохожестью Ливана на ее родную страну, что полностью погрузилась в созерцание такого нового и необычного мира вокруг. Да и то, что Фирдаус так радовался, встретив брата, грело сердце.

Наконец, они получили свой багаж и направились к выходу из аэропорта где, как оказалось, их ждала представительная иномарка с водителем. Красивая машина — но на фоне пальм вокруг особенно приятно выглядящая для глаза.

Тут и случился небольшой инцидент — пока водитель, выхватив чемоданы из рук братьев, грузил их в багажник, мимо Дианы промелькнула небольшая черная собачка, вырвавшаяся из рук у пожилой дамы, не усмотревшей за ней. Ее поводок зацепился за туфли Дианы и едва не опрокинул ее на землю, слегка развернув. Будь собака хоть раза в два больше, Диана и упасть бы могла от такого неожиданного толчка. Но тут владелице собаки повезло — наклонившись, Диана ухватила поводок, и вскоре уже вручала беглянку подоспевшей хозяйке. Та начала благодарить на арабском, и Фирдаус выручил Диану, обрушившись с ответным потоком слов на нее. На этом и разошлись.

В машине Диана во все глаза смотрела в окно. Резкая смена климата поразила её. В Сирии они просидели в аэропорту всего час, пересадка была короткой. И вид был на летное поле, так что там увидеть, какова местная природа, не получилось. А теперь Диана была очарована. Стройные кипарисы, пальмы, горы, вечнозеленые кустарники и море… Казалось, все дороги ведут к морю. Необычные по очертаниям дома из белого кирпича, новые звуки, удивительно и так ярко одетые люди на улицах.

Особенно её поразило обилие машин в городе. Со всех сторон раздавались автомобильные гудки. Машин было много, и они были совсем не похожи на те, к которым она успела привыкнуть в Москве. А потом неожиданно на город опустилась ночь. Стемнело моментально. Сумерек не было вообще. Только что, казалось, было светло и вдруг зажглись фонари по всему городу и свет в зданиях. Мечети вечером казались сказочными замками.

Проехав по центральным улицам города, машина остановилась возле огромного четырёхэтажного дома. Первый этаж отличался высотой и яркими витринами, а остальные — причудливыми эркерами без острых углов. Диану поразили значительно скруглённые углы здания, делавшие его очень необычным и похожим по форме на торт с кремом.

Девушка засмотрелась, выходя из машины.

Семье Эль Хажж, как оказалось, принадлежал верхний этаж этого необыкновенного дома.

* * *

Галия сидела на кровати в спальне, уютно завернувшись в плед и увлеченно читала одну из новых книг. Рядом, свернувшись клубочком, спал Мурчик, тарахтя, как небольшой трактор. Тузик разлегся на полу возле кровати и тоже дрых. На тумбочке стояла чашка с чаем и тарелка с печеньем. В квартире было очень тихо, слышно было только тиканье часов и их мелодичный перезвон в начале каждого часа. Этот день был просто идеальным.

Паша уехал на работу рано. Света тоже побежала гулять с Лешей еще утром. Галия была дома одна. Она чувствовала покой и умиротворение. После суматохи и напряжения первой сессии она впервые по-настоящему отдыхала, делая не то, что надо, а то, что хочется.

Где-то вроде капала вода. Галия мельком отметила этот звук, удивившись немного. Но книга была интересной, вставать с кровати не хотелось, и она довольно быстро отвлеклась, подумав, что ей показалось. Пока на страницу внезапно не упала капля…

* * *

Первый день прошёл. Мы возвращались домой. Старался меньше говорить, опасаясь за голос. Это единственная проблема, которая могла осложнить мне жизнь. А в остальном всё оказалось очень даже неплохо.

Яков Васильевич сам прокладывал нам маршрут, отмечал документы, следил за режимом нашего питания и отдыха. Ну, так вполне можно гастролировать.

Он подвёз меня до дома и обещал завтра к восьми заехать. Дал ему свой номер телефона, показал, в какой квартире живу, чтобы он мог зайти за мной, если раньше приедет. Вытащили презенты из машины — московского гостя не оставили без подарков, хоть и знали, что мне заплатят за каждую лекцию! Семь свёртков, наверное, с продуктовыми наборами, и настольный деревянный набор с ручкой и с выгравированной головой Ленина из горкома. Пытался поделиться с шофером, дав ему наугад один из пакетов, но тот, к моему удивлению, отказался, сказав, что возьмет что-нибудь только в конце нашего совместного турне.

— Я посигналю под окнами завтра утром, если что. — протянул мне руку водила.

Мы попрощались, и я пошёл домой. В подъезде для позднего вечера было подозрительно шумно. Побежал по лестнице, на втором этаже под нами суета, дверь нараспашку. Бегом поднялся к себе на этаж. А там!..

Двери к нам в квартиру и соседям открыты. У нас кромешная тьма и вода на полу, аж тапки плавают. Галия в слезах стоит с тряпкой в руках, Иван железной кружкой воду в ведро собирает. Сверху кто-то в двери кулаками молотит. Короче, полный бедлам.

Бросил свои свёртки на столе на кухне. Подошёл к жене, забрал у неё тряпку.

— Успокойся, дорогая. Подумаешь, соседи залили! — обнял я её. — Брось это всё!

— Но паркет!.. — начиная рыдать, всхлипнула жена.

— Чёрт с ним! А то на этом и закончится твоё будущее материнство! — строго сказал я ей.

Иван удивлённо взглянул на нас, ничего не сказал, но придвинул ведро к себе поближе.

— Я сейчас вернусь. — благодарно сказал я ему. — Не давай ей наклоняться.

Побежал наверх, там в квартиру соседей над нами ломились Ирина Леонидовна и Марк Евгеньевич, наш старший по подъезду.

— Там есть кто дома? — спросил я.

— Игорь был. — ответил дед. — Музыка вечером орала.

— Может, с ним случилось что⁉ — с надрывом предположила соседка.

— Давно стучите?

— Минут двадцать уже.

— Надо милицию вызывать, — сказал я. — Пусть дверь вскрывают, может, правда, поплохело человеку. А воду как перекрыть? Сантехника вызвали? Аварийку какую-нибудь? Давайте сами воду перекроем! В подвале же можно перекрыть? А то до первого этажа все квартиры прольёт.

— Я звонил в ЖЭК минут десять назад. — засуетился Марк Евгеньевич. — Что-то не идёт никто… Может, я в запаре старый адрес продиктовал?

Мы спустились к нам на этаж.

— А что без света, кстати? Проводку коротнуло? — спросил я, заходя к нам.

— Я в щитке всё отрубил, чтоб током никого не долбануло. — ответил Иван.

— Это правильно. — сказал я и подошёл к телефону. Хорошо, что он от электросети не зависит.

Вызвал милицию.

— Позвони-ка в ЖЭК ещё раз! — попросил старший по подъезду. — Вдруг я, дурак старый, адрес неправильно назвал. Всё перестроиться не могу…

Рукой поманил деда к телефону, пусть сам звонит, а сам бегом побежал в подвал. Только бы он не был заперт. Помнится, в советское время не запирались ни чердаки, ни подвалы.

Дежурный свет в подвале был символическим. Огляделся по сторонам в поисках выключателя. Почти вслепую нашарил его и врубил свет, лихорадочно высматривая, где кран, который нужно закрутить.

Не разбираясь в системе водоснабжения многоэтажных зданий, откровенно сказать, растерялся. Там было столько труб!

Пока я пытался по их виду сообразить, где тут отопление, а где водоснабжение, со стороны входа послышались шаги.

Слава богу, сантехник пришёл.

— А ну, не трожь ничего! — рявкнул на меня мужик с трёхдневной щетиной, в засаленной телаге и сапогах.

— А вы ходите быстрее! — весь на нервах, огрызнулся довольно резко я и пошёл к выходу. — Тут уже два этажа пролило.

Хотя, он прав, конечно. Что бы я мог сделать? Только закрутить все подряд краны, вентили и заглушки, до которых мог бы дотянуться.

— Иди отсюда. — буркнул он мне в спину.

Сделал вид, что не расслышал и вернулся к нам в квартиру. Какой смысл с ним сейчас цепляться. Тем более, вызвав милицию перед этим. Они меня после драки и примут.

— Сейчас воду перекроют. — сказал я, раздеваясь, а то так и носился в пальто и шапке.

Переодевшись, стал помогать собирать воду. Паркет мой, бедный паркет… Ещё и Галия носом хлюпает.

Вскоре наверх мимо нас прошли два милиционера. Марк Евгеньевич резво поднимался за ними.

— Откройте! Милиция! — услышали мы зычный бас и настойчивые удары кулаком в дверь.

Потом ещё раз. Бесполезно.

Потом, судя по звукам, милиционеры приняли решение, что там может быть человек в опасности и просто вынесли дверь то ли с плеча, то ли с ноги. Наши штатные двери без особых усилий выбить можно.

Мы с Иваном раз собрали воду, она натекла, второй раз собрали.

— Это бесполезно. Надо наверх идти, там воду собирать. — сказал я.

Мы с соседом подхватили ведро и тряпки и пошли наверх. Иван так и не выпускал металлическую кружку из рук.

В квартире соседей сверху застали картину Репина «Приплыли».

Пол на кухне и коридоре залит водой. На кухне стоял голый мокрый Игорь, хозяин квартиры, прикрывался маленьким полотенцем и совершенно офигевшими глазами смотрел на милицию и соседей.

— Все живы? — спросил я, переступая через порог.

— Все. — ответил недовольный Марк. — Заснул он, видите ли, в ванной. Пить надо меньше!

— Надо воду собрать, а то всё ещё вниз протекает. — объяснил я милиционеру, вопросительно посмотревшему на меня.

Он кивнул, и мы с Иваном тут же принялись за дело. Подтянулись соседи со второго этажа под нами. Не довелось познакомиться с ними раньше. Ну, вот теперь и повод появился! Супружеская пара под пятьдесят. Муж сразу присоединился к нам. А жена полная, ей трудно по полу ползать. Зато ничто не мешало ей высказать Игорю всё, что думает о нём весь подъезд.

— У меня шкаф залило, дорожка в коридоре вся мокрая! Как её теперь сушить⁈ — расходилась всё больше и больше соседка.

— Правильно-правильно! — поддержал её Марк. — Надо ещё поднять вопрос о компенсациях для пострадавших квартир.

Компенсации — это, конечно, хорошо. — подумал я. — Но если по-честному, то мне только паркет жалко. А остальное всё равно переделывать надо было бы, как дом осядет. Конечно, хотелось бы не в свинарнике до этого времени дожить с отваливающимися обоями и потолками в жёлтых пятнах. А вдруг мебель на кухне пострадала? ДСП от влаги вспучивается… Ой, прямо страшно смотреть, что там у нас.

Хорошо, хоть прихожую не успел купить! — думал я, подтирая остатки воды в коридоре.

— Дайте пройти. — услышал я недовольный голос сзади. — На пороге квартиры стоял тот самый сантехник. — Что тут? Воду можно открывать? А то люди без воды сидят.

Мы переглянулись с Иваном и ринулись в ванную. Стояк перекрыли, и когда милиционеры вскрыли квартиру и вытащили из ванны пьяного соседа, вода уже не текла. Проверил краны, закрутил.

— Всё, открывайте. — сказал я сантехнику. Он молча кивнул и ушёл.

— А почему не сработал слив-перелив в ванне, и вода через край на пол полилась? — озадачился я, заглядывая под ванну.

— Да не ищите там ничего. — встал напротив ванной один из милиционеров. — Верхний слив, вон, тряпкой забился, — показал он на угол ванны, где лежало что-то, похожее на женское бельё. — видимо с батареи упала, а этот не заметил.

Весь полотенцесушитель, и правда, был завешен мелкими женскими вещами и мужскими носками. А где Ритка, кстати? — озадачился я.

— Игорь, а где твои-то, жена с дочкой? — спросил я, выходя из ванной.

— Уехали в гости. — еле ворочая языком, ответил пьяный сосед. — С ночёвкой. А я отдыхаю.

— Отдохнул! — раздражённо махнула на него рукой Ирина Леонидовна.

— Ну, мы тут всё вроде вытерли. — решил я, что мне здесь больше делать нечего. — Пойду, а то у меня жена перепугалась сильно. Нужен буду, зовите. — обратился я к Марку и попрощался с соседями со второго этажа.

Иван вышел из чужой квартиры вместе со мной, а Ирина Леонидовна осталась Марка поддержать в его нелёгком деле защиты порядка и справедливости в отдельно взятом подъезде.

— Ох, сдаётся мне, не просто так его жена и дочь в гости посреди недели умотали. — задумчиво проговорил я.

— Ты тоже так подумал? — усмехнулся Иван.

— А не запойный ли у нас соседушка?

— Только этого не хватало. — проворчал Иван. — Не приведи господь такого соседа иметь!

У нас на этаже между открытыми дверями обеих квартир дежурила на пороге встревоженная Галия. Рядом стояла Лина с шестого этажа и Лёха, который провожал Свету к нам домой, но задержался выяснить, что у нас происходит.

Увидев нас, Лина бросилась к Ивану.

— Ну, что там? — не в силах скрыть любопытства, спросила она.

— Давайте все проходите к нам. — вдруг распорядился Иван, обнимая за плечи Лину, а обращаясь ко мне. — У вас свет теперь дня два включать нельзя, пока проводка не просохнет.

— А лучше три. — кивнул я, соглашаясь. — Раздевайтесь. — махнул я рукой в темноту своей квартиры, глядя на Лёху и Свету. Будем зимовать при свечах.

— За что нам такое наказание? — расстроенно спросила Галия.

— Ну что ты? Это же так романтично. — возразила ей, раздеваясь, Света.

Глава 5

г. Москва

— Это не наказание, дорогая, и не трагедия. Это всего лишь внезапные бытовые хлопоты. Все же живы-здоровы. Правильно? — обнял я жену и подтолкнул легонько к соседям в квартиру.

Лина прошла на кухню, поняв без слов Ивана, который одними глазами показал ей на стол и чашки в серванте. Галие неудобно было сидеть, и она пошла ей помогать.

— Провести три дня без света зимой, конечно, так себе перспектива. — заметил я. — Темнеет рано. А Галия хотела на каникулах дома посидеть, новые книги почитать.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. — пожал плечами Иван и прошёл навстречу Лёхе со Светкой, скромно топтавшимся у входа.

— Знакомьтесь, — поспешил я к ним. — Моя одноклассница Света и мой однокурсник Алексей.

— Иван. — представился им сам хозяин и пригласил в большую комнату.

Вскоре к нам присоединилась Ирина Леонидовна. Остаток вечера прошёл в приятной компании за интересной беседой. Все успокоились и смирились с неизбежным. Нашли фонарик, запасы свечей. Девчонки умудрились блинов напечь и накормить нас ужином между разговорами.

Лёхе со Светой и Ивану с Линой расходиться явно не хотелось, но у меня завтра напряжённый день, и глядя на Галию, подумал, что она тоже не прочь уже отправиться на боковую.

Оставил жену ещё немного посидеть в хорошей компании, а сам извинился и под предлогом того, что с собакой надо гулять, ушёл.

У лифта на первом этаже столкнулся с Анной Аркадьевной. Она беседовала с моей соседкой снизу, которая вытащила свою мокрую дорожку на лестницу и пыталась как-то вывесить её между этажами, чтобы с неё стекла вода.

Поздоровался со взволнованной Анной Аркадьевной.

— Ой, Паша! — обрадовалась она, увидев меня. — Всё готово. Только как же теперь?

— Придумаем что-нибудь… — озадаченно ответил я. — Можно я к вам жену пришлю? А то сам я сейчас занят с утра до вечера!

— Конечно. А сильно у вас там всё… попортилось? — поинтересовалась Анна Аркадьевна.

— Ещё не знаем. — развёл руками я. — Мы без света на несколько дней остались. А в темноте поди определи…

— Да-да. — подтвердила моя соседка снизу. — Я даже боюсь завтрашнего утра.

— Кстати, мы с вами так и не познакомились. — вспомнил я. — Меня Павел зовут.

— Ольга Владимировна. — ответила она. — Очень приятно.

— А что на первом этаже? — кивнул я на дверь из нашего стояка. — До них тоже наверняка дотекло.

— Ой, а они, наверное, ещё и не знают. — притихшим голосом ответила Ольга Владимировна. — Постучись к ним. Но они, скорее всего, не дома, раз вместе с нами тут не бегали.

Так и оказалось. Анна Аркадьевна взглянула на меня сочувственно, мы попрощались без слов, и я пошёл на улицу. Подморозило, выпавший накануне снег поскрипывал под ногами. Небо прояснилось и стала видна полная луна.

Вернувшись, вспомнил про продуктовые наборы. Так забегались и закрутились с этим водным бедствием, что я их поставил в уголок и забыл про них. Начали распаковывать вместе с Галией и Светой. Сразу стало понятно, что дарили мне в основном то, что осталось после празднования Нового года. Видимо, запасы создали солидные, чтобы на всех хватило, и еще и в январе осталось.

Так что в основном мне досталось море конфет, да копченая колбаса с консервами. Консервы оказались ценными по нынешним временам — венгерский зеленый горошек «Глобус» и «Лечо натуральное», югославский клубничный джем, и советская ветчина. Очень порадовали две банки индийского кофе и две пачки чая со слоном. Но Галия и Света обрадовались больше всего, к моему удивлению, именно советской ветчине. Но удивлялся я недолго — для меня тут же открыли банку, и я вспомнил этот вкус. Да, однозначно, вещь!

* * *

Бейрут.

Теплый ветерок щекотал Диану, сидящую на террасе верхнего этажа. Семья Фирдауса приняла Диану очень тепло, во всяком случае, все улыбались.

Мать Фирдауса вообще очень ей по душе пришлась. Нуралайн, высокая, статная, в деловом брючном костюме, и видно, что в ее годы она была очень красивой. И сейчас, несмотря на морщины, еще вполне симпатичная. А уж духи ее! Надо будет потом попросить Фирдауса ей такие же купить. Но не сейчас, а уже в Москве, сейчас неудобно может оказаться, если она такими же духами надушится.

Фирдаус ей уже рассказал, еще в Москве, что имя Диана в Ливане имеет аналог — Дина. Переводится, как «долина, наполненная прекрасными цветами». Нуралайн попросила у нее разрешения звать ее именно так. Диана охотно согласилась. Уж больно красиво звучит перевод на русский! Можно и Диной побыть!

Тарек, отец, тоже был представительным мужчиной. Небесно-голубые глаза, волосы русые, почти не облысел еще, несмотря на то, что ему за пятьдесят. Руку ей галантно поцеловал. Костюм у него красивый, синий, такие красивые Диана раньше даже у Пашки не видела. Фирдаус потом пояснил, что эти костюмы для отца шьет портной в Италии. И стоят они больше тысячи долларов за штуку, ему самому такие дорогие еще не положены, он же студент, на деловые переговоры, на которых должен достойно выглядеть, как отец, пока не ездит.

А то, что она пока не могла принять участия в их разговорах… Ну, а как, если она всего несколько слов выучила?

Гораздо интереснее любоваться с высоты на вечерний восточный город, живущий полной жизнью. Невероятные впечатления после зимней заснеженной Москвы!!!

* * *

Пошел вечером гулять с собакой. Пройдя немного по двору, увидел старого знакомого, копающегося в куче строительного мусора.

— Родька! — позвал я. — Привет! Ты что там делаешь?

— Гвоздь толстый большой нужен. — серьёзно ответил он, подходя ко мне. — А можно его погладить? — переключился он на Тузика. — Не цапнет?

— Не цапнет, гладь. Зачем тебе гвоздь-то? — поинтересовался я, терзаемый смутными догадками. — Пугач хочешь сделать?

Он замялся.

— Слушай, — мне не понравилось, что он гуляет всё время один. — а хочешь Тузика на поводке поводить? — решил разузнать о нём побольше.

Пацан с готовностью согласился, и я торжественно вручил ему поводок.

— Мы, когда гуляем, тут по району круг делаем. Тебя не хватятся искать, если ты со двора уйдёшь? — поинтересовался я.

— Не хватятся. Дед на дежурстве. — небрежно ответил малой и гордо направился в сторону улицы.

— Ты с одним дедом живёшь? — потрясённо спросил я. — А родители?

— Папу служить отправили за границу. А мамы у меня нет.

У меня сжалось всё внутри.

— Давно мамы не стало? — спросил я.

— А её у меня никогда не было. — деланно равнодушно ответил Родька. — Бабушка была, но умерла в том году.

Во дела… Знал бы…

— А дед где дежурит?

— Он в гаражах сторожем сутки через трое.

— Это ты целые сутки один?

— Так я уже большой. — уверенно ответил Родька. — На старой квартире я ещё маленький был, за мной соседка наша по квартире присматривала.

— Как же вы в кооперативном доме здесь оказались? — произнёс я мысли вслух.

— Это папа получил. — гордо ответил Родька.

— Ничего не понял, но ладно… — ответил я задумчиво. Надо с дедом поговорить, что у них тут происходит? Не дело, что ребёнок один целые сутки.

* * *

Бейрут.

Диане нравилось здесь всё. Реальность превзошла самые смелые её мечты. Именно о такой жизни она мечтала, наблюдая сейчас, как мать Фирдауса управляется с прислугой.

Завтра их ждёт путешествие в загородный дом Эль Хажжей. Фирдаус объяснял, что там находятся плантации, с которых, когда-то, начинался их семейный бизнес. Сейчас их семья вышла на другой уровень и занимается торговлей фруктами по всему Ближнему Востоку и Западной Европе.

Диане было не очень интересно вникать в суть этих разговоров. Её больше интересовал сам загородный дом.

Посмотрим, что там. — в предвкушении думала Диана, засыпая. — Свадьба, наверное, будет там. Здесь не видно никаких приготовлений. Надо поскорее выйти замуж по ливанским законам.

— Очень важно, — наставляли её перед отъездом соседки по общаге. — чтобы он женился на тебе не только по нашим правилам, но и по правилам своей страны! А то окажется потом, что наш ЗАГС ему не указ и у себя на Родине он холостяк при живой-то жене.

* * *

Сделав круг по району, мы вернулись в наш двор и ещё на подходе услышали, как женский голос остервенело звал:

— Родька! Чертяка. Родька!

— Опа. А тебя ищут. — усмехнулся я. Не всё, значит, правда, что он мне тут насочинял. — Тут он! — крикнул я, увидев у второго подъезда женский силуэт, зябко обнимающий себя за плечи.

— Тётька Шурка. — удручённо пояснил Родька. — Щас опять орать будет…

— Где тебя носит⁈ Ирод! — зло заголосила женщина, так и стоя у дверей второго подъезда. Подойдя ближе, разглядел даму с щуплой фигурой лет за сорок-сорок пять. Она вышла на улицу в одном платье и домашних тапках. — Девять часов, тебя дома нет! Вечно шляешься где-то допоздна! Почему тебя искать всегда надо⁈

— Это я виноват. Пошёл с собакой гулять и предложил ему компанию мне составить. — вступился я за парнишку, рассчитывая, что она сбавит обороты.

Но вместо этого злобная мегера набросилась на меня.

— Тебя кто спрашивал, вообще? Иди, куда шёл! — откровенно по-хамски ответила она мне, схватила за ухо Родьку и бесцеремонно потащила в подъезд.

Лицо малого исказила гримаса боли, но он молча терпел, привстав на цыпочки и пытаясь поспеть за тёткой.

— Эй, эй, эй! Вы что творите⁉ — зашёл я в подъезд вслед за ними. — Я же вам сказал: он не виноват! Отпустите его! Вы как с ребёнком обращаетесь⁈

— Да мне вообще плевать на него! Помогаешь, помогаешь, и вот она благодарность! — зло зашипела она, отпустив ухо Родьки. — Вот сообщу, куда следует, что у нас тут беспризорник!

— Он не беспризорник. — ответил я. — У него отец и дед есть. И в чём ваша помощь заключается, помогаете за уши таскать?

— Я, между прочим, за него отвечаю, когда дед на сутках! Родька, домой! — оскорблённо ответила женщина, развернулась и пошла к лифту. — Последний раз сегодня! Дальше сами! Как хотите!

Вот, так так…

— Стойте. — остановил я её. — В какой квартире они с дедом живут?

— В сорок пятой. — ответил за неё пацан.

— Давай, Родька, слушайся тётю Шуру, я завтра вечером к вам зайду, с дедом твоим познакомлюсь.

Шура демонстративно повернулась ко мне спиной, а Родька с тоской в глазах посмотрел на меня. Кивнул ему, прощаясь, и подмигнул, чтоб подбодрить. Они уехали на лифте.

Ну, Родька, конечно, сорванец. Но ему и так досталось от жизни. А то, что он домой не хочет идти, это объяснимо, если там так встречают.

Вернувшись домой, застал у нас Галию и Свету. Лёха уже уехал, боясь опоздать на электричку.

Сели на кухне, рассказал им про пацана, про его соседку.

— Может, он и трудный ребёнок, — сказал я девчонкам. — но у него есть много причин быть таким. Что-то не даёт мне мимо пройти. Хочу завтра сходить к его деду познакомиться.

— Пусть у нас остаётся, когда дед на дежурстве. — сразу предложила Галия.

Вот, уверен был, что она так и скажет. — хмыкнул я про себя. — Мы с женой, на удивление, в одном направлении мыслим.

Света поохала-поахала и быстро переключилась на восторженные рассказы о Московских центральных магазинах.

— Такое пальто сегодня видела! — мечтательно рассказывала она. — Я его примерила, сразу совсем другой стала. Даже Лёша сказал, что у меня, в этом пальто, даже взгляд другой стал.

— Что за пальто-то такое волшебное? — из вежливости поддержал я разговор.

— Не поняла, из чего оно. И не каракуль, каракуль я знаю, а что-то похожее, не знаю…

— Так спросить надо было у продавцов. — усмехнулась Галия.

— Ой, они так смотрели на нас пренебрежительно, что даже подходить к ним не хотелось.

— На этикетке надо было посмотреть. — подсказал я.

— Да, какая уже разница. Всё равно, мне не купить такое. Сто девяносто рублей!..

— Ой, забыл совсем! — хлопнул я себя по лбу, услышав про деньги. — Галия, позвони, пожалуйста, завтра на работу нашей соседке с шестого этажа Анне Аркадьевне. Я договорился о мебели в прихожую, но выбирать лучше тебе самой. Чтобы нравилось.

Оставил ей номер телефона и деньги с запасом. Может, ещё что-то присмотрит, пуфик какой-нибудь. Прихожая большая, всё поместится.

— Договаривайся сразу о доставке и сборке. А то мне некогда будет в ближайшее время мебелью заниматься. — наставлял я жену. — Справишься?

— Я Свету попрошу со мной съездить. — вопросительно взглянула Галия на нашу гостью.

— Конечно, о чём разговор! — с готовностью отозвалась та. — Всё выберем, купим, привезём и соберём. Не волнуйся. Мы ещё Лёшу с собой возьмём.

— Ну, если ещё и Лёша с вами будет, то я спокоен. — рассмеялся я.

На следующий день только открыл глаза, увидел разводы на потолке спальни и вспомнил, что нужно вставать и идти оценивать ущерб.

С тяжёлым сердцем вышел в коридор. Разводы на потолке… Обои, вроде, на месте… Паркет… Паркет, к моему огромному удивлению, выглядел вполне нормально. То ли воду быстро собрали, то ли не зря я в три слоя паркет лаком крыл. Так. А что на кухне? Если бы линолеум одним куском лежал, то ещё куда ни шло, но кухня большая, через стыки вода под линолеум может затечь…

Мебель. Фух, пронесло. Вода стекала по стенам, мебель мы, к счастью, к ним вплотную придвинуть не смогли, хоть и старались. Повезло, что стены не очень ровные. Мебель была слегка влажной наощупь, но не более того.

Вошёл на кухню и только успел собраться и позавтракать, как услышал под окном настойчивые автомобильные сигналы.

Выглянув в окно, увидел серо-голубой УАЗик общества «Знание» и, чмокнув жену, поспешил одеться.

— Девчонки, свяжитесь с Анной Аркадьевной. — напомнил им я. — А то, смотрю, уже намылились куда-то.

— Да. — счастливо улыбаясь, ответила мне жена. — Хочу съездить, посмотреть, что там за пальто такое необыкновенное.

— Лёху хоть дождитесь. А то приедет, поцелует двери в пустую квартиру.

Сел в машину, поздоровавшись со Сковородкой.

— Ну что, готов, лектор? — улыбаясь, спросил он меня.

— Ой, Яков Васильевич. Меня вчера сосед сверху залил, света три дня теперь не будет. — начал рассказывать я. — Даже не знаю, куда мы сейчас едем.

— Ну, едем мы в Загорск. Время у тебя маленько есть, почитай что-нибудь. — озабоченно ответил водила. — Пирожок, вон, возьми, моя дала в дорогу. Потоп — это беда, конечно. Нас тоже раз залило, кран сорвало. Но быстро все перекрыли, легким испугом отделались.

Пирожков было много, явно на двоих. Понюхал один. С капустой.

— Пирожок — это хорошо. Спасибо. — улыбнулся я, почувствовав искреннюю заботу мадам Сковородки и достал список предприятий из портфеля, набитого специальной литературой, которую вручил мне Константин Сергеевич в обществе «Знание» перед началом моих гастролей. — Итак, у нас сегодня восемь точек. Одна, опять, горком…

— Война войной, а обед по расписанию. — важно проговорил Сковородка. — Где там обедать придётся?

— На кондитерской фабрике. — прикинул я временные интервалы. — Надеюсь, не конфетами.

Малые города, вдали от исторического центра, мало чем отличаются друг от друга, но предприятия и их коллективы все разные. В Загорске довелось нам посетить старинную фабрику Загорской росписи. Вот, уж откуда уходить не хотелось. Загорская роспись дополняется выжиганием по дереву, очень красиво и необычно. Засмотрелся на один сундучок-шкатулку. Его мне в благодарность за лекцию и подарили.

Вот, жена порадуется. — думал я, пристраивая добычу на заднем сидении нашего УАЗика.

* * *

Квартира Ивлевых.

Ещё вчера, когда Света рассказывала про пальто, которое меряла в ГУМе, Галия заметила с каким сожалением и разочарованием она махнула рукой, когда говорила, что у неё никогда не будет такого.

Девушки успели подружиться. Света оказалась неплохой девчонкой, соответственно возрасту наивной, но в остальном очень душевной и порядочной. Было заметно, как Света комплексует из-за того, что она «провинциалка». Стесняется того, как одета, как говорит, хотя, на самом деле, она хорошо воспитана, начитана и далеко не глупа.

Галия созвонилась с Анной Аркадьевной, как велел Паша, та назначила встречу после трёх часов дня. Девушки дождались Лёшу, и когда он приехал, Галия уговорила их показать ей то необыкновенное пальто, которое «даже взгляд меняет». Перед выходом из дома Галия втихаря сунула в сумочку двести рублей, доставшихся от гадалки, которые не давали ей покоя в последнее время.

Глава 6

г. Москва

После обеда поехали в горком, там меня допрашивали уже не так предвзято, как вчера в Пушкино. Видимо, обмен информацией между районами налажен.

Потом был лакокрасочный завод, хлебозавод. А потом мы попали на фабрику детских игрушек. Какие же очаровательные куклы там выпускали. Просто нет слов. И лица милые, живые, наверняка, вручную раскрашенные. И платьица сложные, многослойные, даже бельё на куклах есть. И тапочки-туфельки съёмные. Стеклянные глазки у кукол моргают. И причёски на каждой. Вроде, всего лишь игрушка, но сразу оценил, сколько в одном изделии деталей, компонентов и все из разных материалов. Это же какое многопрофильное производство должно быть! И сразу подумал про Аришку. Вот кто такую продукцию точно оценит.

— Что-то наш лектор в куклы заигрался! — услышал я над ухом насмешливый девичий голос. — Подарить вам куколку?

Местная комсорг, сопровождавшая меня по территории фабрики, такая дерзкая оказалась, все подкалывала меня и посмеивалась. Я не обижался — незамужние девчонки так свой интерес демонстрируют к перспективным парням. Приятно, что она меня к таким относит. Несмотря на то, что первым же взглядом, я видел, приметила мое обручальное колечко.

— Мне одной куклы мало. — ответил я.

— Многодетный, что ли? — удивилась она. — И когда успел?

— Это дело нехитрое… — подыграл я.

Аришке надо, по-любому, и себе про запас: вдруг, доча родится.

Вручили мне торжественно две куклы, упаковали в коробки, всё чин чином. Девки на упаковке поглядывали на меня, еле сдерживая смех. Даже неловко стало. Что такого? Ну, выбрал парень две куклы?.. А что, вы, красотки тут делаете — автоматы, что ли? Выбор у меня разве есть?

На обратном пути Яков Васильевич завёл разговор задумчиво о том, сколько у нас под Москвой разных производств. В каждом городе, куда мы приезжали, были заводы и фабрики с неплохим ассортиментом товаров. Работают, стараются.

— Куда все эти товары деваются? — спрашивал он.

Непростой вопрос. Ругать мне власть и плановую экономику, объясняя суть происходящего, не с руки. Шофер так, судя по всему, неплохой мужик, но никто не мешает ему параллельно стучать в КГБ. И такие непростые вопросы обычно люди, связанные с КГБ, вот так вот невинно и задают, в надежде спровоцировать человека на откровенность. И нет, у меня не шпиономания, я просто знаю, куда попал. Диссидентов комитет предпочитает выявлять на ранних этапах, поэтому миллионы людей и стучат ему старательно по всей стране.

Был бы я реально семнадцатилетним пацаном, не знал бы этого. Но я человек общительный, и круг знакомых у меня обширный. И после краха СССР смысла им держать язык за зубами не было уже никакого. Как оказалось, сразу несколько моих коллег по заводам в СССР активно стучали в КГБ. Тогда меня никто не предостерег язык придерживать во время общения с ними. А вот когда СССР развалился, меня уже и просветили. Это хорошо, что я был до мозга костей советский человек, поэтому ничего неудачно для себя им не ляпнул.

Василич, задав вопрос, вопросительно поглядывал на меня в зеркальце, ожидая экспертного ответа.

— Если честно, я лучше голос поберегу, потому как в двух словах это не объяснить. — напомнил то, что с шофёром уже и обсуждали, что я опасаюсь за свои связки.

Тот кивнул.

На всякий случай сразу решил спросить уже у него что-нибудь. Помимо моих презентов, у нас сзади ехала ещё коробка с конфетами с кондитерской фабрики и ещё несколько свёртков, не знаю, с чем.

— Не смотрел, что на лакокрасочном заводе дали? Надеюсь, не скипидар?

— Да, нет. Консервы разные. — ответил он безразлично.

— Консервы — это хорошо. — ответил я, и уставился в окно.

День был тяжёлый, но голосовые связки выдержали. И встречали меня везде доброжелательно. На кукольной фабрике особо позабавило, как комсорг язвой прикидывалась, но на деле меня откровенно клеила. На что она рассчитывала? Что я кольцо с пальца сниму, и после своих лекций вместо возвращения в Москву поеду к ней знакомиться? Или просто технику свою совершенствует по подкату к парням?

Не заметил, как задремал.

* * *

Бейрут.

Засыпая, Фирдаус с радостью и облегчением думал, что Диана пришлась ко двору в доме его родителей.

— Шикарная. — только увидев её в аэропорту заявил Амаль. — Поздравляю, брат!

— Глаза у неё, для женщины, слишком умные. — усмехнулся отец, с иронией глядя на сына.

— Скромная девушка. — одобрительно заметила мать, — но сразу видно, с характером.

Мать у него и у самого была с характером, так что, видимо, знала, что говорила. Хотя пока что он этого характера и не заметил особо — все у них было так тихо и спокойно! И матери очень понравилось, когда Фирдаус рассказал ей, что ее французские духи Дине понравились. И то, что она согласилась, что ее будут Диной звать, а не Дианой. Хотя Дианы тоже встречались в Ливане, но имя это все же французское. Имя Дина как-то, с ее точки зрения, этой советской девушке больше подходило.

Осталось только сказать Диане, что в этот приезд свадьбы не будет. А ей почему-то так важно, чтобы они поженились по всем правилам: и по советским, и по ливанским.

* * *

— Приехали. Просыпаемся! — раздалось у меня над ухом.

— Во меня разморило. — заторможенно огляделся я. — Спасибо, Василич.

— Подарки забирай. — напомнил он мне, кивнув на заднее сиденье.

— Опять все?

— Все.

— Ну, конфеты хоть давай поделим. — обескураженно предложил я.

— Иди уже, давай! Я же тебе сказал: в конце возьму. — отказался Сковородка, накладывая мне на коробку с конфетами, которую я так и держал в руках, свертки, коробки, а сверху водрузил сундук-шкатулку.

— Вперёд! — хохотнул он вешая мне мой портфель на один палец. — Не споткнись.

— Дверь хоть в подъезд открой. — попросил я и потащил свою добычу домой.

Дверь в подъезд он мне открыл. Мы попрощались, а на третий этаж мне пришлось тащиться пешком, потому что лифт я вызвать не смог: руки заняты. В следующий раз надо пару авосек с собой взять, чтобы вот так не тащить, в руках. В прошлый раз все было пристойно — свертки поменьше были, не такие габаритные, и почти одинаковые по размеру.

Развернувшись спиной, постучал пяткой в дверь и вскоре меня впустила домой ошарашенная моим видом жена.

— Ого!.. — только и смогла вымолвить она.

— Шкатулку снимай. А то еще свалится, расколется. Жалко будет.

Остальное отволок на кухню и пошёл раздеваться. Галия с любопытством начала распаковывать в свете свечи мои трофеи. Снова конфеты, консервы из Венгрии и Болгарии.

— Надо начальнику отложить. — сказал я. — Буду выходной, отвезу ему.

Галия помогла мне собрать одну коробку для Константина Сергеевича, и мы припрятали ее в высокий узкий шкаф, который мы называли между собой «колонкой».

— Где наша влюбленная парочка? — поинтересовался я у жены.

— Лёша Свету в театр повёл. — ответила она, накладывая мне сырников, и загадочно улыбнулась.

— Ну, хорошо. А то я пацану соседскому обещал зайти к ним, с дедом познакомиться.

— А, конечно, сходи. Конфет возьми! — Галия тут же начала сворачивать кулёк из газеты. — А мы сегодня на мебельной фабрике были…

— О, прекрасно. Выбрали?

— Выбрали и даже купили. Завтра уже привезут. — радостно сообщила жена. — Только сборщики в субботу будут. Анна Аркадьевна с ними сама договаривалась, в цех с нами ходила.

В субботу, так в субботу. Я хоть дома буду и проконтролирую.

— Денег, главное, хватило? — спросил я.

— Хватило. Я и диван там присмотрела. Надо будет купить, как деньги появятся.

— Конечно, дорогая, всё купим. Но, сначала, холодильник. Весна скоро.

Галия отсыпала мне кулёк конфет, и я пошёл в сорок пятую квартиру в соседний подъезд.

Звонка не было. Постучал. Ничего. Ещё постучал. Вместо нужной мне двери открылась соседняя.

— Что, не открывают? — зыркнула на меня вчерашняя знакомая Шура. — Сильнее стучи, глухой он.

— Кто, Родька?

— Какой Родька? Дед глухой. Родька твой, небось, на улице шляется.

— Ничего я не глухой. — открылась, наконец, нужная мне дверь. — Ну, чего ты напраслину наговариваешь человеку? — он посмотрел мне прямо в глаза. — В сортир уже нельзя зайти…

— Здравствуйте. — улыбнулся я как можно шире. — А я к вам.

Протянул ему кулёк с конфетами, и пока он соображал, что со мной делать, проскользнул в квартиру.

Растерянный дед передал зачем-то кулёк Шуре и рукой показал мне проходить на кухню. Снял сапоги и прошёл в практически пустую кухню. Стол, плита, один табурет и ещё один стол-тумба. Всё видавшее виды. Штор на окнах нет. Дед и Шура прошли за мной в кухню и вопросительно уставились на меня.

— Меня Павел зовут. Я в соседнем подъезде живу. — улыбаясь, чтобы разрядить обстановку, представился я. — С парнишкой вашим подружился. Он хороший…

Шура выразительно хмыкнула при этих словах, села на единственный табурет и на автомате развернула мой кулёк, который так и держала в руках. Дед же шикнул на неё тихонько.

— Все в его возрасте шалят, это нормально. — сказал я, глядя на Шуру, которая взяла из кулька одну конфету и протянула кулёк деду. Ну, повезло, орала она в прошлый раз громко, конечно, но, похоже, чужого ей не надо. А то уже думал, что снова придется за конфетами идти, чтобы пацана угостить.

Деду было не до конфет, он сильно волновался.

— У Родьки ум пытливый и энергии много, его просто в мирное русло направить надо. Я собственно, что пришёл, он мне какие-то ужасы нарассказывал, что у него мамы нет, бабушка умерла, папу за рубеж служить услали… — я вопросительно смотрел на деда. Тот молчал, глядя в окно. — Так это правда?

— Что матери нет и бабушка умерла правда. — ответила за деда Шура.

— А отец?

— И отец за рубежом служит. — кивнула она.

— Сочувствую. — тихо проговорил я, глядя на деда. — Как вас зовут?

— Андрей Егорович. — буркнул он.

— Андрей Егорович, если какая помощь нужна, с Родькой позаниматься там, не знаю… Любая помощь. Мы с женой в соседнем подъезде, квартира восемьдесят один, и всегда готовы помочь.

Дед посмотрел на меня удивлённо. Думал, похоже, что жаловаться на внука буду.

— Я ему про авиамодели рассказывал, он заинтересовался очень. Через полторы недели я посвободнее буду, приглашу его к себе. Вы не против? И сами заходите, я вас с женой познакомлю.

Дед что-то невнятное буркнул в ответ, но принципиальных возражений от него я не услышал, уже хорошо.

— Не ругайте его, пожалуйста, так сильно, как вчера. — собираясь уходить, обратился я к Шуре. — Он же ещё ребёнок. И потом, ему и так от жизни досталось. Зачем добивать?

Она мотнула вызывающе головой, но промолчала.

Чудные они оба какие-то. Попрощался и вышел на улицу.

— Ро-одька-а! — крикнул на весь двор.

— Оу! — послышалось из-за трансформаторной будки и показался знакомый силуэт.

— Ты что там делал⁉ — почуяв неладное, наехал я на него. — Родька! Не смей к трансформатору лезть! Знаешь, сколько хороших, но слишком любопытных пацанов в трансформаторных будках заживо сгорело⁈

— Как это?

— Так это. Люди горят, когда ток по ним как следует вжарит. Это тебе не шутка! Жди меня здесь. Сейчас за собакой схожу, пойдём гулять и расскажу.

* * *

Квартира деда Родьки.

Этот странный парень ушёл. Улыбка его нисколько не обманула старого вояку: хоть и молод, но глаза внимательные, цепкие, всё осмотрел, всё приметил.

— Ну, что скажешь, мать? — встревоженно спросил Андрей Егорович соседку

— Конфеты вкусные. — усмехнулась она. — Попробуй.

— Ай, отстань. Как тебе парень этот?

— Не будет он никуда кляузничать.

— Откуда знаешь?

— Ну, ты же сам слышал, как он про Родьку сказал, что ему и так от жизни досталось. Не боись, старый. Ложная тревога.

— В том-то и дело, что старый. — грустно проговорил дед. — Стал. Совсем. И делать что, ума не приложу. Не прощу себе, если Родька в интернате окажется.

— К отцу его отправляй.

— Куда? В Йемен? — с отчаянием в голосе спросил он.

— Не похоже на название немецкого города… Ты ж говорил, он в Германии… — удивлённо посмотрела на него соседка.

— Вот, трепло я старое!.. — воскликнул испуганно дед. — Молчи, Шура. В Германии он.

* * *

Шёл домой с двоякими чувствами после посещения квартиры деда. С одной стороны, кооперативная квартира, с другой, слишком бедно в ней. Или им, так же, как и мне, досталась квартира из десятипроцентного горкомовского фонда?

И надо выяснить, почему Родька не охвачен дополнительными занятиями и кружками в школе.

Вывел пса на улицу. Родька терпеливо ждал меня. Ах да. Трансформаторная будка.

— Знаешь, что я тебе скажу, — начал я. — электродуга зрелище, конечно, яркое, но смертельное.

В девяностых сын одного нашего сотрудника сильно обгорел в результате этого занятия. Ему было уже девятнадцать, подозреваю, что он не ради развлечения в трансформаторную будку полез, небось, цветмет искал. Но не важно… Важно, что он получил ожоги более шестидесяти процентов тела. И почему-то наши коллеги шептались, что парень — не жилец. Однако, два раза в неделю весь наш коллектив добросовестно собирал деньги на очередную порцию крови для переливания. В девяностых за всё надо было платить…

Парень тот выжил, но остался глубоким инвалидом. Через что пришлось пройти ему и его семье я в подробностях и красках рассказывал Родьке всю нашу прогулку. Возможно, я напугал его слишком сильно, и пацан никогда не станет электриком и будет бояться менять перегоревшие лампочки, став взрослым. Но сейчас задача — сохранить ему жизнь и здоровье.

— Но хватит о грустном. — удовлетворённо отметив произведенный моим рассказом эффект, предложил я. — Расскажи лучше, как дела в школе? Ты когда перевёлся — с начала года?

— Нет, мы в конце ноября только переехали. Я хотел в старой школе остаться, но дед не разрешил, ездить далеко. — пожаловался Родька.

— Успел с кем-нибудь подружиться в школе?

— Нет ещё…

— Надо в кружки какие-нибудь записаться, там быстрее друзей найдёшь. Или в секции спортивные. Куда ваши ребята ходят? Поспрашивай их.

— Угу… — безынициативно промычал Родька.

Что-то мне это не нравится. У пацана явные проблемы с коммуникабельностью. За два месяца ни с кем не задружился? Это умудриться надо.

Порасспрашивал его об одноклассниках, никто, со слов Родьки, его не обижал, но, похоже, в коллектив дети его не приняли. Куда классный руководитель смотрит? Почему в кружки и секции не пристроили? Надо будет деда на школу натравить, а то это никуда не годится.

Расставаясь, договорились с Родькой встретиться завтра в половине девятого, пойдём опять с собакой гулять.

— Только деда обязательно предупреди, что с Павлом из восемьдесят первой квартиры идёшь, чтобы он знал, где ты.

— Ему не интересно…

— Здрасте, приехали. Это тебе так кажется. Он тебя в окно видит, поэтому не спрашивает. А вообще, домочадцы обязательно должны присматривать друг за другом. Это безопасность! Уходит кто-нибудь из дома, говорит, куда пошёл и когда вернётся. И если не вернулся, родные беспокоиться начинают, искать. Как бабуля одна рассказывала, пошла она в сарай курей кормить, а там поскользнулась, упала и встать не могла, старенькая совсем была. А сын дома телевизор смотрел. Кричи-не кричи, всё равно, не услышит. Такой сын оказался, что только к ужину заметил, что матери дома нет и искать её пошёл. Ох, она тогда на него обиделась! Ведь, сказала же, уходя из дома — я в сарай. Понять её можно, несколько часов пролежала. А сыну и в голову не пришло задуматься: что это старая, слабая женщина может столько времени в сарае делать? Так что, Родька, дед за тобой, как может, присматривает. И ты за дедом присматривай, он уже старенький, мало ли что. Хорошо?

Родька согласно кивнул, сильно озадаченный. Ну, пусть подумает, ему полезно.

Подвёл его к самому подъезду и показал кивком головы на деда, вглядывающегося в темноту улицы. Его чёткий силуэт загородил незашторенное окно на кухне.

— Понял? — спросил я малого.

— Понял. — смущённо улыбнулся он.

Глава 7

г. Москва

Вернулся домой, а Галия тут же налетела с расспросами:

— Что там случилось? Смотрю в окно, стоите и стоите, не расходитесь.

— Да поговорил немного с пацаном. — обнял я жену. — Игры у него опасные, сам себя развлекает… Инструктаж провёл по технике безопасности.

— Жалко его, — нахмурила брови Галия, — не должны дети одни бродить. Поиграл бы с кем-то!

— Не знаю пока, чего он так в одиночку бродит, — пожал плечами я. — Буду разбираться. Сделаю из него нормального пацана.

— Ты его в следующий раз к нам в гости приводи, пообщаемся, — предложила Галия.

— Да, так и планирую.

Вскоре Лёха привёл Свету из театра.

— Ну, нет слов! — воскликнул я, увидев на Свете элегантное пальто ниже колена из каракульчи на поясе и раскрыл пошире входную дверь, чтобы рассмотреть получше. — Вы купили-таки его? Молодец! — одобрительно взглянул я на Лёху.

— Это не я. — смутился друг и кивнул на мою жену.

— Не понял… — повернулся я к ней.

— Нашла применение тем двумстам рублям. — счастливо улыбаясь, ответила Галия. — Помнишь?

Конечно, я сразу понял, о каких деньгах она говорит.

— Ну, ты даёшь! — улыбнулся я и притянул её к себе.

— Я отдам! — поспешила заверить меня Света.

— Можешь не торопиться. — ответил я. — Как сможешь, так отдашь. Но пальто!.. И правда, бомба. — расхвалил я обновку.

Лёха, чмокнув Свету на прощанье в щёку, умчался на электричку, а мы стали готовиться ко сну. У меня завтра продолжение гастрольного тура.

* * *

Бейрут.

Диану сморило рано после длительной прогулки на катере по морю, и Фирдаус, уложив ее спать, наслаждался поздним вечером в кругу родителей. Как же он соскучился по своим! Там, в Москве, ему не хватало уюта и покоя родного дома и общества родителей.

Вдруг он вспомнил Пашкины пророчества по поводу будущего его страны.

— Что случилось? — мать сразу заметила тень раздражения на лице сына.

— Да брат Дины, как-то, такого наговорил!.. — в сердцах воскликнул Фирдаус. — Из головы не идёт, хотя, понимаю, что какие-то фантазии.

— Что за фантазии? — больше из вежливости спросил отец.

— Да, ерунда. Брат у Дины интересный, конечно, экземпляр, иногда очень необычные моменты подмечает, но он ещё очень молод и наивен. — хмыкнул Фирдаус. — Он уверен, что Ливан ждёт новая гражданская война, представляете⁈

Отец с матерью переглянулись с серьёзным видом.

— А что ещё он говорил? — мягко, но настойчиво спросила мать.

— Что все мы сидим на пороховой бочке, которая вот-вот рванёт. — вспомнил дословно слова шурина Фирдаус, удивляясь серьёзной реакции родителей на свои слова. — У него, вроде, есть какой-то профессор знакомый, специалист по нашему региону…

— Давай-ка сын, вспоминай всё, что тебе говорили. — велел Эль Хажж старший. — Дословно. Не спеши, мы никуда не торопимся.

Фирдаус старательно вспоминал всё, что мог. И про гражданскую войну, которая накроет Ливан к семьдесят пятому году, и превратит его из богатой процветающей страны в развалины, и про подорожание нефти в следующем году, и про акции танкерного флота…

Родители слушали с задумчивым видом, многозначительно переглядываясь между собой.

— Значит, говоришь, настаивал на том, чтобы его долю денег ты не хранил ни в коем случае в Ливане? — настойчиво расспрашивал его отец, — А где советовал хранить?

— Германия, Франция, США, вроде. — пораженно, видя такой интерес, отвечал Фирдаус.

— Предупреждён, значит вооружён. — хлопнул себя по коленям Эль Хажж старший, приняв какое-то решение. — Спасибо, сын. Хвала всевышнему, что надоумил отправить тебя в Москву.

Что это значит? — потрясённо думал Фирдаус в повисшем молчании. — Его отец никогда не выглядел легкомысленным человеком, которого легко убедить всякой чушью. Значит… Всё-таки Пашка прав, и уже есть реальные предпосылки для войны? Как не хотелось в это верить…

* * *

Мытищи. Офицерское общежитие.

— Ну что, ты дозвонилась Пашке? — спросил Пётр жену, вернувшись со службы. — Когда он собирать всех будет?

— Не застала. — ответила Инна. — Галия сказала, он работает сейчас целыми днями. Завтра буду на дежурстве, позвоню вечером.

Пётр улыбнулся собственным мыслям. Часто, уезжая на новое место службы, офицеры продают часть семейного скарба, который не влазит в контейнер.Пётр подсуетился и выкупил у одного из офицеров два одинаковых диковинных торшера, привезенных откуда-то из-за границы. На бамбуковых стойках, установленных на резных деревянных подставках, плетёные кружевные абажуры светло-бежевого цвета.

Конструкция торшеров была довольно хрупкой, старые владельцы опасались, что они не доедут в контейнере к новому месту службы. И вообще, как прокомментировала эту покупку Инна, это старьё какое-то. Но Петр сразу оценил эти вещи: тонкая ручная работа. И вообще, Пётр считал, что такие предметы с историей могут очень заинтересовать шурина, и ему не терпелось увидеть его реакцию на такой подарок. Единственное, он никак не мог определиться: подарить Пашке оба торшера или же один оставить себе. Инна заявила, что ей они не нравятся, слишком невзрачные, и Пётр склонялся к тому, что отдаст оба.

* * *

На следующий день Сковородка привёз меня в Ногинск. Уже подметил, что в каждом районном городе мы, в обязательном порядке, посещали хлебозавод и горком. Остальное уже все шло в случайном порядке. Предприятия мелькали перед глазами, как в калейдоскопе. В Ногинске, правда, запомнился мне завод топливной аппаратуры, где в одном месте мы прошлись по стальной шестигранной плитке на полу. И, конечно, завод резинотехнических изделий. Почему-то я решил, что именно там изготавливаются изделия № 2 и хотел поговорить о качестве продукции, но хорошо, что уточнил. На этом заводе люди, как оказалось, занимались серьёзными делами, обеспечивали запчастями текстильную промышленность и, даже, атомную энергетику.

* * *

Бейрут.

Фирдаус много времени проводил с родителями. Диане оставалось только сидеть рядом и терпеливо ждать, пока они наговорятся, и он вспомнит про неё.

Она развлекалась дегустацией незнакомых сладостей и фруктов.

Амаль сидел рядом, произносил название фрукта на арабском и показывал, как его едят. Но мыслями он был с братом и родителями и озабоченно прислушивался к их разговорам.

Диане поначалу было очень любопытно. Виноград, апельсины, бананы, яблоки она и так знала, а вот, белую продолговатую малину, которую Амаль называл Тут, Диана пробовала с любопытством. И Мангу тоже. Манга, вообще, очень понравилась. Ашта интересная на вкус, но Диана стеснялась плеваться при Амале косточками, а удалять их так ловко, как он, ножом у неё не получалось. По этой же причине она не схватилась сразу за арбуз и дыню, хотя очень хотелось.

Когда Амаль отвлёкся на родителей и брата и пересел к ним поближе, Диана дала волю своему аппетиту и натрескалась всего от всей души. Никогда в жизни она не видела столько разнообразных фруктов сразу.

* * *

Объехав восемь мест, мы возвращались домой. Темно, метель. Ехали медленно. Вдруг впереди фары выхватили буханку, зарывшуюся в сугроб. Сковородка сразу включил правый поворотник.

Мы остановились за буханкой и вышли посмотреть, нужна ли помощь.

— Занесло. — констатировал Сковородка очевидное, когда к нам вылез из машины мужик лет сорока. — Тебя, кстати, вообще не видно. — сообщил Василич коллеге. — В последний момент заметили, метель такая…

— Дёрнуть бы надо. — попросил буханочник.

— Надо — дёрнем. — ответил Сковородка. — Трос есть?

— Естественно.

— Паш, бери сигнальный фонарь и маши, как следует, чтоб в нас никто не въехал. — дал мне армейский сигнальный фонарик Василич. — Включи на красный свет и маши то в одну сторону, то в другую.

Мужики занялись спасением буханки из сугроба, а я старательно махал, меняя руки. И правильно делал: несколько машин собралось и с одной, и с другой стороны, пока наш УАЗ тянул из болота этого бегемота.

В принципе, быстро управились. Если бы ещё трос не сорвался один раз, что доставило впечатлений. Ох, и испугался я, что крюк нам в лобовуху прилетит и стекло разнесет вдребезги. Но крюка, слава богу, не было, узлом вязали.

Дальше ехали без приключений. Предусмотрительно захватив из дома авоськи, в этот раз покинул машину Сковородки самостоятельно. Попрощался с ним за руку. И искренне поблагодарил за помощь. Он и опекал меня, и помогал.

Дома меня ждала прихожая в коробках, вскрывать их не стал, ещё перепутаю что-нибудь или потеряю крепёж в темноте. Всё равно, в субботу приедут специально обученные люди собирать нам мебель. Что там Галия, интересно, выбрала? Не придётся ли рога перевешивать?

Жена пришла чуть позже меня, у художников пропадала. Ужин у неё был уже готов. Пока рассказывала про свои эксперименты в живописи, накрыла стол. Ужинали при свечах. И правда, романтично.

Потом она принялась разбирать мои авоськи. Делала она это уже буднично, без восторженных ахов-охов, как раньше. На автомате раскладывала продукты по полкам: консервы к консервам, колбасу к колбасе, конфеты к конфетам…

К хорошему быстро привыкаешь. — усмехнулся я мысленно.

Вскоре Лёха привёл Свету, сдал мне её по описи и остался стоять в нерешительности.

— Паш, поговорить бы… — шепнул он, кивком вызывая меня в подъезд.

Что опять стряслось? Вышел с ним на лестницу.

— Работа нужна. — прямо сказал он. — Посоветуй что-нибудь. Деньги нужны. — он провёл ребром ладони по шее.

— Зачем?

— Тебе отдать и вообще… Ты где работаешь?

— Лекции читаю в обществе «Знание».

— Устрой меня. — уставился он на меня с мольбой.

— Нет, друг. Это не так просто. Меня туда серьёзный человек устроил по своей собственной инициативе. Ещё кого-то он устраивать точно не будет. Но он может помочь со стройотрядом на лето. Перед поступлением в универ он моей бригаде отличный объект организовал в Святославле, мы с ребятами за месяц по шестьсот рублей заработали.

— Правда, что ли? — загорелся Лёха. — А что за ребята?

— Святославские. Но причем здесь они? Тебе надо свою бригаду собирать здесь, в Москве.

— А ты?

— А я не могу. У меня уже есть работа. Да и особые у меня обстоятельства летом будут. Нужно будет жене больше внимания уделять. На Юга ее повезу. Ветер, солнце и вода!

— А что надо было делать, чтобы такие деньжищи так быстро заработать?

— Мы, вот, полы бетонные заливали на производстве. Целый цех подготовили под станки новые.

— Блин… Это же тяжело. — сразу сник Лёха.

— Зато оплачивается хорошо и сильным станешь. В твоем возрасте самое время мышцы наращивать. Вот жениться будешь, невесту нужно будет на руках переносить через лужу какую. Ты сейчас вообще сможешь, к примеру, Светку поднять? Она девушка видная, не воробушек какой на сорок кило.

Сразу было видно, такая постановка вопроса Леху серьезно озаботила. Раньше он точно о таком не думал, сразу стало видно по напряженному лицу. Ну, лицевые мышцы, у него так точно очень неплохо работают.

— Ты прав, мышцы нужно сильные иметь,– все же согласился он со мной.

— Ну и тебе деньги нужны?

— Нужны.

— Тогда работай. Собери бригаду, а насчёт объекта я поговорю, как людей найдёшь. Я сейчас много где выступаю по заводам, связями обрастаю. Уверен, что сделаю несколько звонков, и работу для комсомольского отряда точно предложат неплохую.

— Паша! Инна звонит! — выглянула на лестницу жена.

— Ну, ладно. Всё. Давай. — засобирался Лёха, обуреваемый новыми размышлениями. Ему полезно знакомиться с разными сторонами жизни, не только с учебниками и художественными книгами всю жизнь дело иметь придется. — На электричку побежал.

Мы пожали друг другу руки и разбежались.

— Привет, братик. — подозрительно ласково начала Инна, едва я взял трубку. — Когда день рождения праздновать собираешься?

— Да, собственно, уже отпраздновали же! — ответил я.

— Как это! Когда?

— Помнишь, у бабушек старый Новый год встречали? Вот тогда и за мой день рождения посидели. Это же не юбилей какой значимый, всего лишь семнадцать лет. К чему слона из мухи раздувать?

— Да? Это ты когда придумал? — обиженно спросила сестра. — Только что?

— Ин, что ты хочешь?

— Как, что я хочу? Нормальных семейных отношений хочу с посиделками за общим столом по праздникам.

О, кто-то вспомнил про нормальные отношения!.. Вот только понимание «нормального» у нас, увы, не совпадает.

— Ин, сейчас не до праздников. Работаю как вол. Приезжаю ближе к ночи домой. Все, что могу — упасть и лежать вповалку.

— Мы, вообще-то, тоже работаем. — оскорбилась сестра. — Я же не прошу в будний день праздник устраивать. В выходные…

— Посмотрим.

— Не посмотрим, а мы с Петром приедем в субботу. — поставила меня перед фактом сестра. — Пока.

Даже возразить ничего не успел. Вот так, значит. Ну, и что мне делать? Уехать куда-нибудь из дома? Как приехали бы, так и уехали бы. Вот прикол получился бы! Ну и война на всю оставшуюся жизнь.

С другой стороны, худой мир лучше крепкой ссоры. Сестра, хоть и удивительна бестактна, а все же беременна. Ох, как хочется надеяться, что после родов она помягче станет, не так категорично будет за меня решать, что мне хранить в тайне, а что нет. Хотя кого я обманываю… Беременность тут совершенно ни причем. Иллюзии — это приятно, но капец как вредно иногда.

Но вопрос все равно остается актуальным. Все же сестра… И она же поздравить напрашивается, а не денег занять. Ну и Петр мне вообще ничего плохого ни разу не сделал. Нормальный мужик. С ним ссориться абсолютно не с руки.

— Что там случилось? — вывела меня из раздумий жена.

— Инна с Петром в субботу приедут меня с днём рождения поздравлять. — развёл руками я. — Поставила перед фактом, причём в категоричной форме и положила трубку. Я даже ответить ничего не успел.

— Ну, и ладно. Пусть приезжают. — ответила жена. — Встретим. У нас полно всего.

— Я помогу со столом. — тут же добавила Света.

— Ну, если все не против, — пожал плечами я. — То и я не против.

Собрался и пошёл с Тузиком на улицу. А то Родька, вон, уже у подъезда караулит.

* * *

Святославль. Квартира Якубовых.

Загит пошел в магазин. Воспользовавшись моментом, что осталась в квартире одна, Оксана решила позвонить сестре в Балашиху под Москвой. Перед этим она долго, очень долго думала, что делать с беременностью Галии, и решила, что сдаваться без боя не будет. Не пускает ее муж в Москву к дочке, не снимает дочка телефон, когда она звонит, что же, есть у нее еще одна возможность на нее повлиять!

— Машуль, здравствуй, дорогая. — грустным голосом приветствовала она сестру.

— Привет. Что случилось? Голос такой убитый… — сразу почувствовала неладное Мария.

— Галия беременна… — начиная рыдать, сообщила Оксана.

— Ну вот. Я так и знала! — воскликнула сестра. — Я так и знала!.. Только поступила!.. Зачем вы её только в Москву отпустили⁈ Сейчас бы уже на третьем курсе была. А теперь без диплома и с дитём на руках.

— Да кто меня слушал⁈ — ещё громче зарыдала в трубку Оксана.

— Что собираетесь делать? — спокойно спросила Мария.

— Рожа-а-ать хотят!

— Как рожать! Галия же на первом курсе только. Они там с ума посходили, что ли?

— Так, а я тебе о чём? — начала успокаиваться, почувствовав поддержку, Оксана. — Меня как никто не слушал, так никто и не слушает. Загит вообще запретил мне в Москву показываться. Галия слышать меня не хочет. Не понимает, дурочка, что жизнь себе ломает из-за этого пацана, за которого замуж выскочила. Свалился он на нашу голову. И что только нашла в нем? В рот ему смотрит, никого вокруг не видит и не слышит…

— Вот тетеря влюбчивая! Ну, я с ней поговорю. — рассерженно пообещала Мария. — Где они сейчас живут?

Оксана продиктовала сестре адрес новой квартиры Ивлевых и номер домашнего телефона.

— Это Пашка, мерзавец, Галию против меня настраивает. — жаловалась Оксана сестре. — Ты, смотри, при нём с ней не разговаривай. Пригласи её пройтись куда-нибудь. А лучше, вымани её из дома к метро, как будто времени нет, а хочешь с прошедшими поздравить.

— Разберусь. — ответила ей решительно настроенная сестра. — Подъеду к ней в субботу. Отзвонюсь потом.

— Спасибо, дорогая.

* * *

Не успел выйти из подъезда, как Родька кинулся к нам, приветствуя на ходу, забрал у меня поводок и гордо повёл Тузика по двору.

Проходя мимо второго подъезда, поднял голову и, заметив на посту в окне Родькиного деда, помахал ему рукой. Родька, увидев мой жест, тоже помахал деду. Тот помахал нам в ответ, и Родька радостно рассмеялся. Вот и хорошо. Первичную сигнальную систему для начала наладят, а там, глядишь, и общаться нормально станут. А школу к ногтю прижмем, так вообще все на лад пойдет. Займут парнишку делом, не так боязно за него будет.

Глава 8

г. Бейрут

Когда утром вся семья выехала загород, Диана всерьез настроилась, что муж собрался сделать ей сюрприз и провести свадьбу по местным обычаям. Ну, а зачем, иначе, он подарил ей шикарное белое платье с вуалью как раз накануне и попросил его надеть? Диана рассчитывала на пышное сказочное мероприятие, представляя себе свадьбу с сотнями гостей. Она ожидала, что поместье, как она про себя называла загородный дом Эль Хажжей, будет празднично украшено и будет много слуг.

Каково же было её удивление, когда их совершенно буднично встретил один-единственный дворецкий. Ни гостей, ни музыки.

Дом, конечно, большой и красивый, двухэтажный. По всему периметру первого этажа крытая терраса. Сколько же тут комнат? — потрясённо оглядываясь, подумала Диана.

Нуралайн, мать Фирдауса, сходила на кухню, распорядилась там насчет чего-то, объявила всем, что обед будет в два часа и все разошлись по своим комнатам отдыхать. Облом! Причем полный. Диана закипела. Нет, внешне она оставалась спокойной, но кто-то должен был ответить за опрокинутые ожидания…

Быстро переодевшись с дороги, Фирдаус потащил Диану показывать те самые плантации, с которых начиналась история семейного успеха. Они вышли из дома, прошли немного по каменистой дороге с лёгким уклоном вверх и вдруг дорога пошла вниз, а там…

— Что это? — разочарованно рассматривала Диана длинные ряды невзрачных невысоких деревьев с редкой бледно-зелёной листвой на сухой, жёлтой как песок, земле, простирающиеся далеко вправо и влево.

— Это оливковые деревья. — гордо ответил Фирдаус.

— Скорее, оливковые кусты. — не удержалась и съязвила Диана. — Они не засохли?

— Нет. С чего ты взяла?

— Цвет у них какой-то нездоровый.

— Нормальный цвет. — удивился Фирдаус. — А какой он должен быть, по-твоему?

— Зелёный. — невинно ответила Диана. — Пошли назад.

Не дожидаясь мужа, она развернулась и пошла к дому, не оглядываясь.

— Дина, ты куда? — удивлённо смотрел ей вслед муж.

— Я Диана. Диной стану после свадьбы. — помахала она ему рукой.

Только этого не хватало. Мать была права, когда говорила, что жена у него с характером. — подумал Фирдаус и пошёл вслед за Дианой.

— Постой. Свадьба будет не раньше лета. — догнал он её и развернул к себе лицом.

— Почему? — уставилась на него жена.

— Это серьёзное мероприятие. Будет много народу. Это не один день нужно организовывать. И, самое главное, сначала ты должна принять ислам. А ты ещё, даже, согласия на это не дала.

Диана смотрела на него потрясённо.

— С юридической точки зрения, наш брак, заключенный в Москве, законен и в Ливане тоже. У нас светское государство. В смысле, будет законен после некоторых процедур, я сейчас, как раз, этим занимаюсь. Поэтому можно и не принимать ислам, если не хочешь. — поспешил добавить он.

— А почему ты мне раньше об этом не сказал? — возмутилась Диана.

— Ты же комсомолка. Как бы я тебе это в СССР предложил? Хотел, чтобы ты сначала приехала, посмотрела, что это такое, как мы тут живём.

Обратно к дому они шли вместе. Диана молчала.

Неужели без этого не обойтись? — думала она. — Религия же — опиум для народа. Но как ещё узаконить брак по всем местным правилам? Чтоб уж наверняка… — она вспомнила, как брат ей выговаривал, что она не взяла паузу, когда её КГБ-шник поймал. — Не буду сейчас говорить ни да, ни нет. Вернусь в Москву и посоветуюсь с Пашкой. — решила она.

— Это очень серьёзный вопрос. — наконец сказала она мужу. — Мне надо время подумать.

— Разумеется. — с готовностью согласился Фирдаус.

* * *

Пятницу мы со Сковородкой провели в Кашире. Всё бы ничего, но связки во второй половине дня начали сдавать. Появилась осиплость и сухость в глотке. Серафима Михайловна предупреждала, что так всё и начинается.

Молчание и тёплое питьё. — вспоминал я её рекомендации на такой случай. — Ни в коем случае, не пытаться шептать.

— Голос сорвал. — тихо сказал я Василичу после последней пятничной лекции.

— Твоюждивизию! — воскликнул озадаченный водила. — И что теперь? В понедельник едем?

— Пока буду лечиться. — пожал я плечами и показал жестом, что умолкаю.

— Да-да. — с пониманием отнёсся Сковородка к моей проблеме. — Блин, вот же засада!

Он ещё немного попричитал и умолк, видя, что я сижу с закрытыми глазами. Решил, наверное, что я задремал. На самом деле сна у меня не было ни в одном глазу. Наоборот, лихорадочно вспоминал рекомендации доктора из разряда «немедленная помощь». Эх, а ведь завтра ещё Инна собралась приехать и мастера приедут мебель собирать. Что ж за напасть-то такая? Вот и как тут помолчишь?

Придётся переписываться с людьми, как глухонемой. А что делать? Голос надо восстановить до понедельника.

Поднялся на этаж с авоськами в каждой руке. Жены не было дома. Вместо неё записка на кухонном столе: «Ушли в кино на восемь. Две серии. Ужин на плите. Люблю!».

Ну, и хорошо. Меньше говорить придётся. Разложил дары от благодарных слушателей, поужинал и в полдевятого вывел Тузика и Родьку гулять. Блин, и побаивался — надо же голос восстанавливать, куда мне на холод, но пришлось. Тузик свои права прекрасно знал, и настаивал на прогулке, а взглянув в окно, увидел там и пацана у подъезда, и сразу понял, что он нас с Тузиком ждет. Ладно, решил, что за выходные подлечусь уже, и вышел все же. Опять помахали деду в окно. Развлекал пацана, разговаривая с ним жестами. Он не всё понимал, но старательно отгадывал.

Вернувшись с прогулки, нагрел себе киндзмараули с пряностями и лечил связки при свете свечи. Решил, что ночь ещё переживём без света. А завтра уже попробуем включить. Надеюсь, все уже точно просохнет и ничего не коротнёт.

Галия со Светой вернулись одни. Лёха довёл их до подъезда и рванул на электричку.

Написал девчонкам на их же записке, что сорвал голос, говорить не могу. Они поохали-поахали, и начали взахлеб пересказывать мне новый фантастический фильм «Солярис».

С ума сойти! «Солярис» Тарковского только вышел! Лёха очередь за билетами отстоял. Хорошо, говорить ничего не надо было. Улыбался и кивал, кивал и улыбался. Фильм я этот прекрасно помнил. Не фонтан, конечно, но смотреть вполне можно. Актеры хорошие многое значат. Если случайно по телеку поймаю, и будет совсем нечего делать, то пересмотрю. Но специально в кино точно бы не пошёл.

На следующее утро приготовил несколько тетрадных листков и карандаш в ожидании сборщиков мебели и Жариковых. Перетащил в большую комнату стол с кухни, раз уж гости будут.

Сборщики приехали к девяти. Они сами всё делали, я только оттаскивал освобождающиеся коробки на помойку.

В разгар всего этого хаоса явились Жариковы с двумя невообразимыми торшерами. Аж забыл, что говорить нельзя.

— Где вы это взяли? — осипшим голосом спросил я, не скрывая восхищения.

— Где взял, там больше нету. — ответил довольный Пётр.

Пришлось объяснить, что мне говорить нельзя, буду переписываться и опять замолчал.

Мы с Петром перенесли торшеры в большую комнату и поставили возле музыкальной системы, которая была чуть темнее торшеров, но всё равно смотрелась с ними очень гармонично.

— Ух ты! — восхитился Пётр. — Ин, смотри, как вписались здорово!

Показал ему большой палец вверх и обнял Инну, изображая всеми силами благодарность. Петра обнимать не стал. Мы еще с ним мало водки выпили для такого.

Петр переключился на пластинки и вскоре дом наполнился эстрадными ритмами. На розетки шел отдельный предохранитель, они у нас были по тем стенам, где не затопило, так что там уже электричество врубили. Предохранитель на верхний свет врубать пока еще не решался.

Инна ушла на кухню к девчонкам, периодически возвращаясь и что-то выставляя на стол.

Вскоре приехал Лёха. Оставил их с Петром в большой комнате развлекать друг друга, а сам вышел в коридор к сборщикам, а то их все бросили. Но они своё дело знали, неспешно собирали нам уже второй шкаф.

В какой-то момент зазвонил телефон. Сам говорить не могу, жестами позвал жену. Она, взяв трубку и сказав пару слов, показала мне, что это ей звонят. Не стал стоять над душой, переключил внимание на сборщиков.

А Галия вдруг засобиралась, оделась, сказала, что тётка, мамина сестра, мимо едет, надо встретиться у метро, подарки забрать. Предложил проводить, но она категорически воспротивилась:

— Сам же говорил, не стоит лишний раз на холод, пока голос восстанавливаешь. Я быстро!

И счастливая ускакала, чмокнув меня в щёку.

Хотел крикнуть ей вдогонку, чтоб не задерживалась, у нас же гости. Но вовремя вспомнил, что надо молчать. Надеюсь, она и сама это понимает.

Тем временем Света с Инной хозяйничали у нас на кухне. У Галии курица осталась в духовке, девчонки её вынимали периодически и поливали выделившимся соком, чтобы корочка была хрустящая.

А Галия всё не возвращалась.

Сборщики уже собрали вешалку. Прикинул, как это всё могло бы стоять, по замыслу жены. Мы выставили все шкафы в ряд вдоль одной стены. Рога пришлось снять. Если Галия как-то по-другому хотела их поставить, то потом переставим с парнями.

Расплатился со сборщиками и отпустил их.

Написал, что пойду к метро Галию искать, не нравится, что её долго нет. Показал записку Петру и Лёхе и начал одеваться.

Не успел я выйти из квартиры, как увидел жену, поднимающуюся по лестнице.

Всю в слезах, рыдающую навзрыд.

Бросился к ней, забыв про всё на свете. И дверь оставил открытой.

— Что случилось⁈ — прохрипел.

— Тётка меня свиньёй неблагодарной назвала-аа…

— За что? — Тут уже на шум выскочили в прихожую и все наши гости.

— Что с матерью не хочу обща-ааться.

— Какое, вообще, её дело⁈ — взорвался я.

Галия разрыдалась ещё больше. Завел ее домой, прижал и гладил по спине, скрипя зубами. Потом только до меня дошло, что она так и стоит в пальто.

— Я разберусь, дорогая. Раздевайся.

Отвёл её в спальню, уложил. За нами увязались Инна со стаканом воды.

— Попей. — настаивала она, протягивая Галие стакан.

— Ни о чём плохом не думай. — уговаривал я жену.

Она перестала всхлипывать и вдруг сказала, глядя в одну точку:

— Она говорит, что я себе жизнь ломаю. Что сейчас нельзя рожать.

— Забудь. Родная, забудь! — уговаривал я. — Всё у нас будет хорошо. Летнюю сессию сдадим, в Крым рванём, на море. Здоровья перед родами набираться и витаминов.

Наплакавшись, Галия задремала под мои уговоры. Инна так и сидела всё время рядом. Молча. Может, дойдёт, теперь, хоть что-нибудь… Учитывая, какие взгляды я на нее злобные периодически бросал, должно дойти.

Пётр заглянул к нам как-то, но Инна махнула на него рукой, типа, скройся, не до тебя.

Укрыл жену, только нос оставил. Шторы задёрнул. Сон лучший антидепрессант.

Мы с Инной вышли на цыпочках из спальни и прикрыли за собой дверь. За столом в большой комнате сиротливо сидели наши напряжённые гости в полной тишине. Заглянув, Пётр увидел, что Галия спит и выключил музыку.

— Вот тебе и праздник. — проговорил я, усаживаясь за стол. — Кто ж знал, что сестра у тёщи такая же настырная окажется…

— Тебе же нельзя разговаривать. — спохватилась Инна. — Попей чего-нибудь тёплого и молчи.

— Что случилось-то? — осторожно спросила Света.

— Мать с тёткой Галию заставляют аборт делать! — переполненная искренним негодованием ответила Инна.

— Ого! — воскликнул Лёха.

— Галия беременна? — ошарашено спросила Света.

Я бессильно схватился одной рукой за голову. Ну, за что⁈

— Ой… Извини… — пробормотала сестра в ответ на очередной мой злобный взгляд.

— Что собираешься делать? — серьёзно спросил Пётр.

— Тёща у меня ненормальная баба. — ответил я. — Видимо, и сестра у неё такая же. Значит, с ней говорить — время попросту терять. Попробую с тёткиным мужем поговорить.

— Правильно. — одобрительно кивнул зять. — Нечего лезть, куда не просят. — при последних словах он выразительно взглянул на жену, а та заёрзала под его взглядом.

Пока не начало темнеть, молча ковыряли остывшую курицу, думая каждый о своём.

— О, надо же свет попробовать включить. — сказал я, вспомнив, при этом, почему-то свои рассказы про электродугу, которыми Родьку пугал.

Но всё обошлось. Ничего не коротнуло. Прошёл по квартире, лишний свет выключил, кое-где выключатели остались в положении «включено». В спальне не догадался проверить. И вскоре к нам присоединилась разбуженная Галия. Выглядела она хреново, заспанная и с припухшими глазами. Ещё и с виноватым видом поглядывала на гостей. А те на неё с сочувствием, и только Инна не поглядывала, а наоборот — прятала глаза.

Ну, лёд тронулся, похоже.

— Как ты себя чувствуешь? — положил я руку ей на живот, раз уж все знают.

— Вроде, нормально.

— Тянущие боли внизу живота? Поясница? — взволнованно зашептала Инна, наклонившись к ней через стол.

— Да нет, всё нормально. — смущенная всеобщим внимание ответила жена. — Что вы тут сидите, как на поминках?

Все выдохнули, как мне показалось, с облегчением, зашевелились, а то моргнуть боялись.

Галия хотела что-то на столе поправить, за курицу схватилась, чтобы разогреть. Но я остановил её.

— Поздно уже греть, дорогая, полкурицы уже съели. Сама давай поешь. Лучшее лекарство от стресса — это сон и вкусная еда.

— Да, салатик попробуй. — засуетилась Света вокруг Галии.

Обстановка разрядилась. Осадочек, конечно, остался. Но остаток дня прошёл в спокойной обстановке, без приключений. Пётр музыкальный фон обеспечивал с явным удовольствием, диджей, блин.

Часам к семи Жариковы уехали. Галия со Светой ликвидировали последствия нашего сабантуя, а Лёха помог мне перевесить рога в новое место, определенное Галией, а потом вернуть стол на кухню.

Заметив, что Галию утомил этот сумасшедший день, погнал её в спальню. Лёха со Светой остались на кухне.

— Ложись, отдыхай. Не думай о плохом, дорогая. — подсунул я ей книгу, которую она читала. — Позвоню сейчас твоему отцу, узнаю, что там за муж у твоей тётки. Она не побеспокоит тебя больше, я приму меры.

— Не надо звонить отцу! — резко села в кровати жена. — Ты что! Родители, точно, разведутся.

— И что ты предлагаешь? — с недоумением спросил я. — Не спускать же это на тормозах.

— Тогда с Маратом об этом поговори. — умоляюще сложила руки жена. — И попроси его, чтобы отец не узнал.

— Хорошо. — согласился я. Какая мне разница, от кого информацию получать?

Заказал разговор с квартирой Якубовых. Надеялся, что Марат подойдёт, но не повезло, трубку взял Загит. Хотя тоже неплохо, главное — не Оксана взяла трубку. Не сразу Загит меня узнал из-за голоса, да и трещало в трубке все, как обычно. Пришлось выкручиваться на ходу. После общих фраз и невинным обменом новостями спросил, ведёт ли Марат ещё тренировки на механическом заводе? Услышав, что ведёт, сразу попросил его к телефону. Загит не заподозрил подвоха и позвал сына.

— Здорово. — заинтригованно взял трубку шурин. — Что случилось?

— Рядом никого нет? — уточнил я.

— Говори.

— Сегодня тётка ваша приезжала из Балашихи, Галию до нервного срыва довела, на аборте настаивала.

Марат на том конце аж присвистнул удивлённо.

— Тяжёлая артиллерия подтянулась. — озабоченно сказал он.

Вот, даже, как. Мария ещё похлеще Оксаны, что ли? Только этого нам не хватало.

— Что, совсем тяжелый случай? — озабоченно спросил я.

— Поверь мне на слово — да. — ответил Марат. — Ты ей слово, она тебе десять. Непрошибаемая вообще. Бетонный бункер с пулеметом на ключевом направлении атаки взвода. На полностью открытой местности.

Ну, если Марат на свой десантный жаргон перешел от волнения, значит, так оно все и есть. Похоже, ему эта тетка тоже немало нервов попортила в детстве. Значит, с ней мне бесполезно что-то обсуждать, правильно я все понял…

— Мне бы их телефон и как звать её мужа. — попросил я. — И кем работает тоже. И где.

— Понял. Перезвоню.

— Спасибо, брат.

Он перезвонил, и я всё старательно записал на моих листочках, с помощью которых я с утра общался со сборщиками и всеми остальными. Так, Артем, замдиректора таксопарка. Ну, невелика шишка… Авось он не упертый баран, это главное.

Только тут вспомнил, что надо молчать и пошёл греть себе вино с пряностями. А с Тузиком гулять отправил Светку. Про Родьку она уже знала, и я лично в окно убедился, что она его подобрала. Помахал пацану рукой, показал на горло, замотанное шарфом. Тот все понял, вроде бы, взял поводок Тузика и пошёл рядом со Светкой. Ну, ему полезно, пусть учится с разными людьми общаться, а то какой-то диковатый.

Глава 9

г. Москва

Четыре раза набирал за выходные полученный от Марата телефон. Идея была проста — представиться, как муж Галии, договориться встретиться с мужиком и переговорить лично, один на один. В том, что этот разговор должен состояться вживую, а не по телефону, я уверен был на сто процентов. Такие вещи по телефону не обсуждают. Тут в глаза смотреть нужно человеку.

Но не повезло от слова совсем. Каждый раз отвечал женский голос, и я клал трубку. Похоже, муж у сестры Оксаны вообще телефон дома не берет, значит, так его не выщемить. Эх, беда, придется импровизировать! Позвонил в пятый раз, и попытался заставить Марию его позвать к трубке. Представился, как сотрудник районного комсомола, мол, необходимо обсудить членские взносы таксистов-комсомольцев. И был отправлен равнодушным голосом звонить на работу в понедельник, сейчас, мол, мужа дома нету.

Значит, нужно его ловить в будни на работе. Но в будни я не могу его поймать у таксопарка, у меня же эти долбанные лекции от рассвета до заката. И хотелось максимально быстро разобраться с этим вопросом, но понял, что мужа тётки Галии придется отлавливать после окончания лекций.

Остаток субботы и всё воскресенье молчал, делал упражнения и лечился. Галия обживала шкафы в прихожей, читала и ходила в гости к художникам. Лёха со Светой съездили на вокзал, взяли билеты до Брянска и обратный для Лёхи на Москву. Они решили-таки познакомить Лёху с отцом и братом Светы в эти каникулы и собрались завтра уезжать.

Утром в понедельник попрощался с ними, вернусь — они уже уедут.

Ездили мы со Сковородкой в Рузу. Очень волновался, как мои связки выдержат вторую неделю гастролей. Говорил медленно, тихо, стараясь не перенапрягаться. Правильно Дейл Карнеги писал — это делало мои выступления гораздо эффективней. Люди быстрее успокаивались и начинали вслушиваться, лучше осознавали сказанное и проникались уважением. Правда, на одном предприятии произошёл досадный инцидент.

Это было уже в конце дня, одна из последних точек. И я устал, и народ в зале уже домой собрался. Закончил благополучно лекцию, начались вопросы. Как вдруг какой-то сильно «уставший» гражданин в робе лет тридцати встал, пошатываясь.

— Товарисч, лектор! — поднял он руку как школьник. — А вот, нам всё время говорят, что коммунизм уже на горизонте. Это правда?

— Конечно, правда. — ответил я, вспоминая, что там за подвох с этим горизонтом. А! Вспомнил.

— А что такое горизонт? — хитро спросил меня работяга.

— Что такое горизонт? — ответил я вопросом на вопрос, не поддаваясь на провокацию. Хочет пошутить по идеологической линии, так пусть сам это и делает, а мне не с руки. Я-то помню, где живу.

— Горизонт, товарисчи, — торжественно оглянулся он на зал с поднятым вверх указательным пальцем. — это воображаемая линия, которая удаляется при приближении к ней.

Все ожидаемо засмеялись. Кроме руководства предприятия, сидевшего передо мной в первом ряду. Вот этих скорежило на месте.

— О, я смотрю, вы природоведение очень любили в детстве. — ответил я, когда народ в зале отсмеялся и замер, ожидая от меня ответный пас. — Похвально, похвально. А какой основной принцип коммунизма? От каждого по способностям, каждому по потребностям. Вот, сначала, положа руку на сердце, ответьте, товарищи, сами себе на вопрос: вы отдали обществу всё, что в ваших силах? Все свои способности используете в труде на благо общества? Конечно, нет. Ну а чего, тогда, удивляетесь, что коммунизм всё не наступает? Или вот лично вы, товарищ, что задали вопрос, так шатаетесь оттого, что на работе устали и все силы отдали?

Тут уже зал засмеялся над работягой, который, однозначно, задал вопрос, потому что осмелел от выпитого. Но не настолько, чтобы продолжать со мной дискуссию. Сел поспешно и прикинулся ветошью.

Парторг, сидящий в первом ряду, рядом с директором, несколько раз нервно оглядывался, этого бедолагу, однозначно, на карандаш взял. А после лекции меня директор лично пошёл провожать через свой кабинет и очень просил не принимать близко к сердцу пьяный бред их бестолкового наладчика.

— Покрасовался перед бабами, дурак. — с досадой проговорил он, вручая мне традиционную коробку с дарами. — Весь коллектив под монастырь подвёл.

— Ещё, пока, не подвёл. — принял я коробку с благодарным кивком. — Но профилактическую работу с ним провести надо, а то мало ли что.

— Полностью с вами согласен, товарищ лектор. — обрадованно поддержал меня директор, сообразив, что я стучать не собираюсь, куда следует. — Спасибо вам и будьте здоровы.

Разбирая мою добычу за этот день, Галия именно в этой коробке нашла потом пятьдесят рублей и с удивлением показала мне.

Рассмеялся тоже, немало удивлённый. Ну, допустим, коробку с дефицитом они мне заранее собрали, но пятьдесят рублей когда директор успел туда подсунуть? На глазах же у меня всё время был, фокусник.

Галия положила передо мной купюру. Смотрел на неё, смотрел, вспоминая растерянное лицо директора… Я и так бы никому ничего доносить не стал, зря он так… Но однозначно будет тупо ехать к нему на электричке на следующей неделе, чтобы вернуть. Сейчас-то Сковородка туда меня не повезет, у нас уже другие направления в работе. Ясно, что если я припрусь все же, директор сделает морду кирпичом, и скажет, что деньги не от него. Не осмелится забрать, вдруг я уже приехал от органов, и его тут же повяжут за дачу взятки.

Идея пришла в голову неожиданно. Но мне она понравилась. Взял трёхлитровую банку, бросил в неё купюру и поставил на подоконник.

— Это что? — не поняла моего перформанса жена.

— Это копилка с добровольными пожертвованиями на коляску и кроватку для малыша.

Галия улыбнулась. Видимо, идея пришлась ей по душе, потому что, выйдя из кухни и вернувшись, вскоре заметил в банке ещё один рубль.

На ночь опять нагрел себе вина, чтобы поддержать связки. Всё-таки не легка лекторская работа такими вот темпами. Вспомнилось, как я обрадовался, когда мне её только предложили, думая, что пронесет, не будет проблем с голосом. Как же я ошибался.

* * *

Бейрут.

Амаль и Фирдаус с женой вернулись в Бейрут. Родители предпочли остаться за городом. Когда Фирдаус уехал ненадолго по делам, Диане пришлось сидеть одной на террасе в городской квартире Эль-Хажжей. Вернее, Амаль был всё время рядом, но языковой барьер делал невозможным их общение.

Да… Придётся в срочном порядке учить арабский. — думала Диана. — Чтобы к лету, хоть что-то говорить и понимать.

Когда муж вернулся и предложил ей прогуляться по старому городу, она с охотой согласилась.

Они вышли из дома втроём с Амалем и направились пешком вдоль по улице.

* * *

Бейрут.

Резидент КГБ в Ливане решил лично посмотреть на нового перспективного агента «Скворец». Припарковав машину в сорока метрах напротив дома Эль-Хажжей, он дождался, когда семья вышла на прогулку. Диана ярко выделялась, сразу было видно, что она не местная. Местные даже зимой так быстро, порывисто не ходят — не принято. Климат обычно жаркий, люди привыкают передвигаться степенно, даже в молодом возрасте, чтобы не потеть.

Так-то у резидента имелась фотография агента, он был недавно в Москве на инструктаже, там и посмотрел дело. Имелось и мнение завербовавшего ее старшего лейтенанта, который всячески ее расхваливал. Но огромный опыт резидента не позволял полагаться на фотографию. И на мнение старлея, который, конечно, всячески стремился показать всем, что сделал очень важную работу. Этот что угодно напишет с этой целью, не понимая, что сам себе копает могилу, если ошибся. Разведка не место, где можно перехваливать совсем незнакомого тебе агента, разумный человек скорее опишет его в полутонах и выразит определенные сомнения, чтобы подстраховаться, если что-то пойдет не так. Вот что значит отсутствие опыта.

Внимательно посмотрев на семью, прошедшую мимо него, он завел машину и отъехал, сделав определённые выводы. Скворец — очень эмоциональна и взбалмошна. Это было видно по взглядам, что она бросала и на мужа, и на других членов своей новой семьи. Мимика девушки была очень выразительна, эмоции сразу же отражались на лице, скрыть их или замаскировать она даже не пыталась. За примерно двадцать секунд, пока семья проходила мимо его машины, выражение лица девушки сменилось раз пять. Скорее всего, эмоционально она еще незрела, серьезных секретов он бы ей доверять не стал. Значит, Скворца придется использовать только в крайнем случае, если совсем уже выхода не будет. И быть готовым к тому, что это будет одноразовый вариант.

* * *

Москва. Квартира Ивлевых.

Каникулы какие-то получились суматошные. — думала Галия, оставшись, наконец, одна на целый день. Гости разъехались, Паша на работе. Тишина и покой. Только она улеглась поудобнее с книжкой в руках, как раздался телефонный звонок.

Кто это может быть? А вдруг опять тётка? Вспомнив её напористость и беспардонность, Галия непроизвольно вжала голову в плечи и неподвижно ждала, когда телефон перестанет звонить.

А часа через полтора в дверь постучали.

Тузик зашёлся лаем у входной двери. Неужели, тётка, не дозвонившись решила приехать?

Галия, чуть дыша, на цыпочках подкралась к двери и глянула в глазок.

За дверью оказалась соседка сверху Рита. Галия подумала, что та пришла поговорить насчёт потопа и открыла ей дверь.

— Добрый день. — заискивающе улыбаясь, проговорила Рита. — Можно позвонить? Очень надо.

Делать было нечего, уже открыла дверь, не закрывать же её теперь перед соседкиным носом. Галия сделала шаг в сторону и пропустила соседку в квартиру, рукой показывая на телефон.

— Спасибо. Я быстро.

Галия ушла на кухню, чтобы не стоять у соседки над душой. «Быстро» растянулось минут на пять. И ладно бы соседка просто говорила. Но где-то посередине разговора она начала на кого-то орать. Натуральным образом орать! Тузик, испугавшись, начал лаять на соседку.

Галия, раздираемая противоречивыми чувствами, не спешила закрыть где-нибудь пса, чтобы не мешал. Она представила себе, как Рита вот также явится, когда уже родится маленький, и начнёт вот так же орать… Будущая мать сама еле удержалась, чтобы не облаять соседку вместе со своим псом.

В конце концов, психанув, Рита с громким стуком шмякнула трубку на место и ушла, хлопнув дверью. Ни тебе спасибо, ни тебе извиниться хоть за такое поведение. Словно ей все должны вокруг по гроб жизни.

Больше не буду ни к телефону подходить, ни дверь открывать. Всё! Нет меня дома. — решила Галия.

* * *

Галия стала бояться телефонных звонков. Если меня не было дома, она к телефону вообще не подходила. Это мне Диана невольно сообщила, когда они вернулись с Фирдаусом в Москву.

— Где вы пропадаете целыми днями? — удивлённо спросила сестра, дозвонившись-таки в пятницу вечером. — С обеда звоню.

А я-то знаю, что Галия весь день дома была. Эх, надо заканчивать с этой историей с родственничками. А то у бедной моей девочки фобия разовьётся.

— Можно, мы заедем к вам завтра? — в открытую стала напрашиваться сестра. — Мы с подарками из солнечного Ливана. — игриво добавила она.

— Ну, заинтриговала. — рассмеялся я. — Приезжайте, конечно. Когда вас ждать?

— Часов в одиннадцать не рано?

— Хорошо, приезжайте в одиннадцать. — пригласил я сестру и попрощался до завтра.

Эк, ей припёрло. С утра пораньше встретиться готова. Что там стряслось, что ей так не терпится? Или это не у неё, а у Фирдауса появились ко мне вопросы? Но он сам бы позвонил. Ладно, к чему гадать? Утро вечера мудренее.

Василич, когда привёз меня сегодня из Солнечногорска к дому, напомнил, что подарки последнего дня идут ему и Константину Сергеевичу.

— С Константином Сергеевичем я сам поделюсь. — ответил я Сковородке. — Это всё себе забирай.

— Серьёзно? — недоверчиво глянул он на меня.

— Конечно! Две недели меня катал…

Расстались мы, если не друзьями, то добрыми коллегами.

Поужинав, решил, наконец, дозвониться мужу тёщиной сестры из Балашихи, договориться с ним о встрече, чтобы закрыть уже этот вопрос. И надо же, повезло — в этот раз мне впервые ответил мужской голос. Наверное, эта его Мария куда-то вышла.

Сначала он вообще не хотел со мной разговаривать, пытался на жену стрелки перевести. Еле заставил его меня выслушать.

— Послушайте, я же вам звоню, а не вашей жене. Я как мужчина с мужчиной хотел бы с вами поговорить.

— О чём?

— Это не телефонный разговор. Можем мы с вами где-то пересечься в ближайшее время? Я подъеду. Где вам удобно было бы встретиться?

— Завтра я работаю.

Решил не выдавать, что знаю про него много. Прикинулся, что понятия не имею, где он работает:

— А где? В Балашихе?

— Почему? В Москве. — важно ответил он и продиктовал мне адрес своего таксопарка.

— А где вас там искать?

— Нигде. На вахте скажете, что к замдиректора Епихину, вас отведут.

Отлично. Договорился с ним, что приеду завтра часам к четырём. Ну и хорошо, всё не в Балашиху тащиться.

Потом созвонился с Константином Сергеевичем, предложил ему встретиться. Он сразу понял, о чём речь, или ему Сковородка уже расклад мой выложил. Предложил начальнику встретиться со мной завтра вечером, после таксопарка часов в пять. Хотелось двух зайцев сразу убить. Но они с женой вечером в театр собрались.

— Может, утром? — предложил Константин Сергеевич.

— Утром у меня гости. — вспомнил я про жаждущую встречи Диану.

Договорились, что он встретит меня с дарами у своего метро в воскресенье утром. Позвоню ему, как буду выезжать.

* * *

Квартира Епихиных.

Артём Епихин не имел никакого желания участвовать в семейных разборках родственников своей супруги. Он их не знал и знать не хотел. Ему хватало одной Марии с её темпераментом и упрямством. Он научился жить рядом с ней, но стоило это ему огромных усилий. Приходилось быть в семье жёстким и требовательным, чтобы дома жена держала в узде свой скандальный нрав и не втягивала его в свои конфликты вне семьи. Только большой заработок и уважение на работе позволяли ему сдерживать амбиции его жены. Страшно даже представить, что было бы, если бы он мало зарабатывал, и не имел хорошей работы. Она бы его точно к стене прижала…

И тут на тебе. Какой-то её родственник звонит и требует встречи. Голос хорошо поставлен, говорит уверенно и грамотно. Как и рыбак рыбака, начальник начальника видит издалека. Представив себе такого же, как и сам, солидного мужчину, он неохотно, но согласился на встречу.

— Что там с твоей племянницей? — решил он навести справки у жены, желая подготовиться к предстоящему завтра разговору.

— Ничего! — начиная заводиться с полуоборота, ответила ему жена. — С ума сошла и всё. Только на первый курс поступила и рожать собралась. Никого слышать не хочет. С матерью не разговаривает. Неблагодарная! И со мной теперь тоже. А что я такого сказала? Я ей правду сказала! Рожать сейчас нельзя! А она от меня просто взяла и убежала! Представляешь⁈ Бросила посреди улицы! Бестолковая дура!..

Быстро уловив суть проблемы, Артём уже пожалел, что начал этот разговор. Он и сам был не прочь иногда, просто взять и убежать. Только дети и останавливали. Он встал и вышел из кухни, давая понять жене, что продолжать этот разговор больше не хочет.

* * *

В субботу к одиннадцати приехали Эль Хажжи. Привезли несколько штук манго и небольшую дыню. Расположившись на кухне, сразу принялись за дегустацию. Точнее, Эль Хажжи и я попробовали символически, во основном всё досталось Галие, которая была в восторге от манго. Я-то что, помню еще, каков манго по вкусу. Меня им не удивить.

Не сразу, но всё же наши гости обратили внимание на банку на окне.

— Это что ещё за элемент интерьера у вас такой интересный? — удивлённо спросил Фирдаус.

— Храним деньги в банке. — ответил я, улыбаясь. — А если серьёзно, это копилка, собираем на нужды малыша.

До них долго доходило, о чём я, но, когда дошло, они оба очень шумно отреагировали, набросились на нас с поздравлениями, Диана даже взвизгнула от избытка чувств. Ну, хоть кто-то за нас рад.

В стеклянный банк тут же полетел четвертной от Фирдауса.

У Галии было задумано для гостей чаепитие. Она заранее нарезала бутербродов с разной колбаской, выставила конфеты.Через некоторое время Фирдаус собрался покурить на балкон и глазами позвал меня с собой.

Глава 10

На кухне у Ивлевых.

Девушки остались одни.

— Чем от тебя так вкусно пахнет? — восторженно спросила Галия, наклоняясь к волосам Дианы.

— Это духи французские. У Фирдауса мать такими душится, я такие же попросила мне купить.

— Ох, ничего себе!.. Ну, как тебе семья Фирдауса? — с любопытством спросила Диану Галия.

— Мне нормально. Все понравились. У него много родственников, все очень доброжелательные. Я им, вроде, тоже понравилась. Я же языка не знаю, кто их разберёт, что они там говорят, улыбаясь. А я думаю, дура — ну чего я в школе не учила французский? Только делала вид, что учусь! Фирдаус сказал, они там все его знают, мне и арабский был бы не нужен!

— И то верно. Язык тебе надо срочно учить. А вообще, как тебе там? Интересно было?

— Ой, Галия. Как на другой планете побывала. Бейрут такой красивый город. Дома практически все из белого камня. Ночью город ярко освещён, кругом огни, фонари, витрины. На центральных улицах светло ночью, как днём. Всё по-другому. И так интересно, после нашей зимы лето настоящее. Все ходят в майках, платьях. Только вечером легкие кофты набрасывают. Очень тепло. Фирдаус говорит, что, когда летом поедем, там настоящая жара будет. У нас такой не бывает. А еще у них в магазинах все продавцы улыбаются и сами предлагают тебе товары, представляешь? И товаров так много, на любой вкус! Бегают за тобой и уговаривают купить!

— Не может быть. — не поверила Галия.

— Точно тебе говорю. На рынке так еще и за руку могут схватить, в магазин потащить. А товаров каких хочешь, сколько хочешь. Я столько вещей красивых никогда не видела. А продуктов! Больше, чем у нас в «Берёзке».

— Я не была никогда в «Берёзке». — растерянно ответила ей Галия.

— Ну, сходим как-нибудь. Я что хотела тебя спросить… Фирдаус пластинки стал покупать. — начала рассказывать Диана тихонько, чтобы их не услышали в комнате. Галия кивнула, типа, ну нормально. — Но трогать их не разре

Глава 1

Москва. Квартира Ивлевых

Положив трубку, ничего не видя и не слыша, прошел на кухню, сел за стол. Как там в известных строчках: «Все стало вокруг голубым и зеленым…». Мысли в голове скакали бешеным калейдоскопом.

Как так получилось-то?! Хотя, что за странный вопрос, понятно как. И на старуху бывает проруха. А ещё Инну с Петром подкалывал, когда они вторым залетели.

Что теперь? Да все то же, собственно. Как говорится: «Маршрут прежний, с поправкой на ветер».

Вот теща обрадуется!!! Или взбесится? Небось, хочет, чтобы дочка сначала высшее образование получила. Да что там говорить, я и сам такие планы имел для Галии. Да, точно взбесится. Да уж, она и когда мирно выглядит, проблема та еще, интересно будет посмотреть на нее во взбешенном состоянии. Но спиной лучше к ней не поворачиваться, чтобы не обнаружить неожиданно заточку в почке.

Аборт я, естественно, как вариант не рассматривал. Дурак я, что ли, убивать своего первенца от любимой женщины? Тем более, что Галия сейчас находится на пике здоровья и молодости, рожать сейчас самое то. А в моей компании она точно не сможет остаться без высшего образования. Просто получит его попозже, чем планировали.

Интересно, сын или дочка будет?

А сестрица-то у меня балда редкостная. Такой момент важный у нас отобрала. Галия должна была мне все рассказать, полная эмоций и сама в шоке от новости…

Загадка с неожиданной любовью к «Клюкве в сахаре» теперь разгадана…

Я обхватил голову руками. Меня так ломает, как же моя жена сейчас должна себя чувствовать! Можно только представить, как она переживает! Скорее бы домой вернулась!

Сел за стол. Свечи!.. Романтику ей устроил. Рассмеялся довольный. Ну хоть здесь все, как надо. Повод для ужина при свечах самый что ни на есть подходящий. А жена-то меня как сделала! Можно сказать, на последнем повороте на полкорпуса обошла. Я думал, что это я ей сюрприз готовлю… А оказалось, только антураж для ее сюрприза создаю.

Буквально через двадцать минут услышал, как в замке кто-то ковыряется ключом. У Галии руки дрожали так, что она дверь сразу открыть не смогла. Распахнул дверь сам, сделал счастливое лицо. Если в паспорт не смотреть, то это я здесь взрослый. А она просто юная перепуганная неожиданной новостью девочка. Незачем ее интриговать лишний раз, нервничать заставлять.

– Я уже все знаю! – сказал ей нежно, но вместо того, чтобы расслабиться, Галия с испугом посмотрела на меня. – Инна позвонила, сообщила. Давай, раздевайся и проходи на кухню. Думал устроить праздник по поводу окончания сессии, но, оказывается, у нас есть более важный повод!

Напряжение дало о себе знать, жена начала всхлипывать. Только этого не хватало. Снял с неё шапку, начал расстёгивать пальто.

– И что теперь делать? – потерянным голосом спросила Галия.

– Ну, во-первых, раз и навсегда стоит запомнить на будущее, что специфическая резинотехническая продукция у нас в стране так себе. – с улыбкой ответил я. – Кажется, я знаю, что буду покупать большими партиями в следующий раз, как с Фирдаусом в «Березку» пойду.

– Но ведь рваных не было… – начала возражать Галия, но, всхлипнув, замолкла.

– Во-вторых, надеюсь, что ты от радости плачешь? – спросил, сделав шутливо-строгое лицо. – Или просто не знаешь, куда кроватку поставить?

– Ты что, не понимаешь? – возмущенно начала говорить жена сквозь слезы. – Я же на первом курсе. Ты тоже учишься. Мы не планировали… Ты совсем не злишься, что ли?! – наконец, спросила она меня возмущенно и немного ошарашенно.

– Нет, конечно. – я спокойно покачал головой. – Новую жизнь встречают радостью, а не злостью. Я к нашему малышу ничего, кроме любви, не испытываю. – я снова сделал шутливо-угрожающее лицо. – И тебе не советую!

Галия, наконец, улыбнулась и стукнула меня легонько кулачком.

– Ты правда рад?

– Конечно. Как может быть иначе! Пошли праздновать.

Провел ее быстренько к столу. Увидев свечи и угощение, жена счастливо рассмеялась.

– Когда ты успел только? – спросила она, тут же придвинув к себе тарелку с оливками (кто бы сомневался). – Красиво как все!

– Тебе просто очень повезло с мужем. – скромно ответил я, потупив взгляд.

Галия снова начала хихикать.

– Так. Вино тебе теперь нельзя. – убрал я бутылку со стола. – Будешь пить чай.

Мне вино можно, но решил тоже не пить. В голове и так каша. Не буду усугублять. Я начал хозяйничать на кухне. Поставил завариваться чай, достал красивые чашки из сервиза.

– Что же теперь делать? – снова спросила Галия, жуя оливки.

Отметил, что вопрос уже был задан вполне спокойно. Без надрыва и всхлипываний. Что ж. Надо закрепить эффект.

– Ну-у! – протянул я задумчиво. – Думаю, перво-наперво надо подоконник на кухне почистить, лишнее убрать.

– Что? – жена посмотрела на меня оторопело, видимо, решив, что новость все-таки оказалась слишком шокирующей и теперь придется нам мой чердак в спешке латать.

– Да тут фигня какая-то лежит. Место занимает. – сказал я и, достав с подоконника новую сумочку, вручил Галие. – Это тебе подарок. Думал, что по случаю окончания сессии.

Галия, восторженно всплеснув руками, схватила подарок. Так и замерла, с сумочкой в одной руке и с оливкой в другой, не в силах расстаться ни с тем, ни с этим.

Ну нет, такой кадр я точно не упущу. Взял фотоаппарат (в этот раз я подготовился), щелкнул несколько кадров, игнорируя традиционные протесты из серии «я недостаточно хороша в этом ракурсе».

После этого жена окончательно расслабилась. Мы сели ужинать, потихоньку привыкая к новому грядущему статусу и обсуждая ближайшие планы.

– Что я скажу родителям? Только в институт поступила!.. – Галия схватилась за голову, представив себе их реакцию.

– Не обязательно прямо сейчас всех в известность ставить. – предложил я спокойно. – Это, в первую очередь, наше с тобой личное дело. Когда мы с тобой будем готовы, тогда и сообщим.

– А когда мы будем готовы? – неуверенно спросила жена.

– Даже не знаю. – я почесал подбородок. – Думаю, что когда ребенок в первый класс пойдет, тогда мы уже достаточно привыкнем. Можно будет и рассказать всем. Как считаешь?

Галия рассмеялась, махнув на меня рукой.

– Давай и правда пока не будем никому говорить, – сказала жена успокоено. – Пару недель пройдет, освоимся, все спланируем, тогда и скажем.

Только мы более-менее успокоились, напились чаю, устроили показ мод с новой сумочкой, короче, пришли в чувство, как раздался звонок телефона. Длинный междугородний звонок.

Мы с женой изумленно переглянулись.

Я встал и пошел брать трубку.

Звонила возбужденная мама.

Инна додумалась! Позвонила не только мне, но и маме на работу в Святославль успела звякнуть. А мама, не придумав ничего лучше от волнения, побежала к Загиту с Оксаной, чтобы нам позвонить. Занавес, короче!

Я слушал мамины взволнованно-возмущенные реплики и просто не находил слов. Как?! Что за сестры у меня в этой жизни! Попал, так попал, как говорится. Это же надо настолько обширный урон успеть нанести в единицу времени. По мелочи не работает сестричка. Нафига я их в Москву перетянул вообще! На свою же голову. Может, позвонить Балдину, организовать им перевод километриков так за несколько тысяч в любую сторону?! Пусть Инна медведей на Камчатке терроризирует. Хотя нет, медведей жалко… Ну кто в двадцать первом веке не умилялся от фотографий мишек с их малышами в соцсетях! Наверное, только люди, живущие прямо с ними по соседству, и знающие, на что способна разъярённая мама-медведь.

– Что вы собираетесь делать? – требовательно спросила мама тем временем. – Не вздумайте избавляться от ребёнка! Прерывать первую беременность чревато!

– Тихо, тихо. – перебил я её, косясь на только что успокоившуюся жену и спокойно добавил: – Никто ничего такого не собирается делать. Даже идеи не возникало. Мамуль, успокойся. Всё хорошо! Откуда вообще мысли такие?!

Тут трубку у мамы на том конце выхватила Оксана.

– Позови Галию! – требовательно сказала она мне.

Ну, теперь понятно про «избавляться».

Ну уж нет, милая сердцу теща. Я жену только успокоил, нервировать не дам. Пусть на меня проорется, глядишь, Загит трубку заберет.

– А зачем вам? – спросил, кося под дурачка.

– Немедленно дай трубку дочке! – ожидаемо начала звереть Оксана. – Мерзавец! Девочка только учиться начала. Задурил ей голову. Как она теперь?! Ей свою жизнь строить надо. Как знала я, что…

Договорить теща не успела. Трубку забрал Загит.

Бинго!

– Привет, Павел. – сказал он спокойно. – Поздравляю с новостью! Ошеломили вы нас, нечего сказать. Как вы там? Как Галия?

– Добрый вечер! Да все отлично, спасибо! Немного понервничала, конечно, новость неожиданная. Но уже успокоил. Празднуем сидим. Поговорить хотите?

– Да, давай. Молодец!

– Только просьба есть. Больше никому для «поздравлений» трубочку не давать. Хорошо?

– Марату можно? – понял мой намек Загит.

– Если он, как вы, настроен, то вполне.

– Договорились! – ответил тесть.

Я подозвал растерянную Галию. Передал ей трубку.

– Привет, пап. – сказала она, садясь на стул рядом с телефоном.

Не стал смущать жену, ушёл на кухню. Свежего чайку сделаю пока. Загит скандалить и трепать нервы беременной дочери точно не будет. Пусть поговорит спокойно с отцом. Ей и полезно – мужик серьезный, обстоятельный. Похоже, что другие в пожарных не приживаются.

Минут через десять, договорив с отцом, Галия подозвала меня к телефону и снова передала мне трубку. Мама моя еще не наговорилась, попросила меня позвать. Снова начала хлопотать, давать советы. Радовалась, что ещё внучок на подходе. Аришку-то Инна заберет, небось, как со вторым в декрет выйдет. А мы без помощи родителей, как ни крути, не обойдёмся, пока не выучимся. Так что мама явно уже начала планы строить на наше чадушко. Не хотелось ее заранее расстраивать, но вот уж нет. Я спать спокойно не смогу, если мой маленький ребенок окажется и на день в другом городе, отдельно от родителей. Ну а уж на месяцы или годы его отселять??? Не понимаю вообще, как Инна и Петр выдерживают.

Мама спросила о здоровье Галии, посоветовала больше спать и гулять. Беречь ноги, в смысле не переохлаждать.

– И не позволяй ей таскать тяжести! – продолжала наставлять меня она. – На первых порах это очень опасно!

– Я знаю, мам, не волнуйся. Всё будет хорошо. Тяжелее сумочки она у меня теперь ничего поднимать не будет.

Галия при этих словах рассмеялась и снова пошла в комнату рассматривать обновку и крутиться перед зеркалом.

Мама не могла скрыть своего возбуждения и радости. Еле успокоил её.

– Ну Инна! – в сердцах воскликнул я, положив трубку. – Ну болтушка!

– И не говори! – поддержала меня жена. – Я совсем не ожидала от нее такого. Она ведь врач. Разве можно вот так чужие новости выбалтывать! Тем более родителям. Мама с отцом там снова поругались, точно тебе говорю…

– Так, стоп! Не переживай. Все образуется. Привыкнут к новости, и все наладится.

Дальше не хотелось, но пришлось поднимать вопрос об Оксане. С ней мне все ясно, но Галию она может захватить врасплох. А телефонный провод перерезать же не будешь, чтобы она не позвонила ей, когда меня нет дома. Да и Галия сама может ее набрать, не ожидая, какие «полезные» советы от своей мамочки может услышать.

– Так, родная, есть еще разговор. Я так понял, что твоя мать в бешенстве, что ты забеременела, и хочет толкать тебе дурные идеи по поводу аборта.

Галия как бы и удивилась моим словам, но не очень. Умная она у меня, и сама сообразила, просто послушав мой разговор с Загитом.

– Так что, если она на тебя с этими идеями обрушится, просто клади трубку без дальнейших слов, и больше не снимай междугородку, пока я не приду. Я уж с ней сам поговорю, как следует. Факты просты – очень многие женщины после аборта рожать больше никогда не смогут, грубое это очень вмешательство. От этого откажешься ребенка, а не факт, что другой когда-нибудь будет, поэтому мы в эти страшные игры с тобой играть не будем. Ни в коем случае. Поняла? Я тебя люблю и знаю, как ты будешь счастлива, когда у нас будут дети. Не важно, раньше или позже, ты все равно каждого из них будешь любить больше своей жизни. И я тоже.

Галия расплакалась. Но без истерик. Просто слезы закапали, и она сказала:

– Какой же ты у меня хороший!

– Я еще и на машинке вышивать умею! – пошутил я и только после этого понял, что мультфильм еще, скорее всего, не сняли, так что жена меня не поймет. Галия подтвердила это, спросив:

– Что, серьезно?

Вечер получился у нас настолько длинный и суматошный, что утром по будильнику еле встал. Голова была, как чугунная. Надеюсь, по дороге к Сатчану свежий воздух мне мысли хоть немного прояснит.

Тихонько поднялся, чтобы не разбудить жену, погулял с собакой, оставил Галие записку, что скоро буду, и поехал сначала в общагу, надеясь застать там Лёху. Начались каникулы, он может уехать домой в Загорск.

Но мне повезло, Лёха ночевал в ДАСе, планируя на выходные опять ехать в Брянск к Свете.

– У Светы же тоже каникулы? – соображал я. – А знаешь, что!? Привози-ка её в Москву! Спать найдем где… В воскресенье в три часа у меня празднуем. Давай! Жду вас обоих. И Москву ей покажешь.

Леха идею воспринял на удивление оптимистично. Пообещал быть. Легким на подъем стал товарищ, едва влюбился.

Из общаги, не задерживаясь, поехал к Сатчану. Тот встретил меня хмурым выражением лица.

– Приветствую. – протянул я ему руку. – Что у нас плохого?

– Пока ничего. – задумчиво ответил он, молча принимая от меня конверт с очередным взносом за квартиру и пряча в ящик стола. – Но может и случится.

– Не понял?

– На меховой фабрике надо всё проверить и найти слабые места.

– Зачем?

– Чтобы их прикрыть так, чтобы никто больше не нашёл. – ответил серьезно Сатчан.

– Понятно. Тут, понимаешь, все зависит от того, как искать… А найти можно всё, – ответил я. – При желании.

– Надо сделать так, чтобы никто ничего не нашёл.

– Это трудоёмко, потребует времени и довольно опасно. И все равно никаких гарантий нет.

– Но, в принципе, хоть что-то сделать можно?

– Теоретически, да. Двойная бухгалтерия. Для себя одно, а для проверок другое. Но придётся, в том числе, и производственную документацию дублировать. Но при этом всё равно есть риск, что кто-то очень уж дотошный сопоставит входящие и исходящие потоки сырья по участкам производственного цикла и найдёт расхождения. Там очень тщательно надо прятать концы в воду внутри производственных процессов. Так что… Стопроцентной гарантии, что кто-то не докопается, невозможно дать.

– Ну, таких, как ты, они вряд ли пришлют… – задумчиво произнёс Сатчан.

Хо! Какого он мнения обо мне уже, однако. Расту в своих глазах!..

Ни на какие детали Сатчан больше не раскололся.

Оставив его переваривать информацию, поехал домой. Договорились, что начнем все решать в феврале, что меня полностью устроило. Планы со «Знанием» менять не придется. Теперь, в свете новых событий на семейном фронте, мне эти деньги ой как понадобятся.

А разговор с ним, и его хмурый взгляд заставили меня серьезно задуматься. Неладно что-то в Датском королевстве. Я такого хмурого его еще и не видел ни разу. Похоже, конкуренты поджимают… Ну их можно понять – меховая фабрика знатный кусок…

До обеда были с женой у художников. В этот раз они заранее продумали экспозицию во второй комнате, и мы с Михаилом Андреевичем часа за полтора со всем управились. И занялись сверлением в прихожей и комнатах под одиночные картины.

Галия с Еленой Яковлевной терпеливо ждали, когда мы вкрутим очередной шуруп и выбирали, какую картину туда повесить. Жена довольно легко нашла общий язык с соседкой, как я и ожидал, в принципе. Они уже, оказывается, между делом и об уроках рисования успели договориться. Причем от оплаты Елена Яковлевна отказалась категорически. Придется думать, как ее отблагодарить за помощь.

После обеда поехали в деревню, договорившись с Иваном, что он погуляет с нашим псом сегодня вечером.

Утром мы вернёмся, нам завтра к часу надо быть уже в ЗАГСе. Сам погуляю с псом и, пока Галия будет наводить с Ириной Леонидовной марафет, добегу на рынок за цветами на свадьбу. Надо хоть какие-то цветы попробовать купить. Хотя, вчера на рынке был, цветов не видел. Может, конечно, внимания не обратил. Ну, тогда подарим одну Книгу о вкусной и здоровой пище, если цветов не найду. Что делать? Может, шоколад какой красивый глянуть, если цветов не найду?..

Бабушки были уже дома после работы и встретили нас с распростёртыми объятиями. Соскучились так сильно, что ли? Мы не виделись всего недели три. Выложил на стол гостинцы к столу и шампанское.

– Ох, дети, отчаянные вы. – сказала бабушка. – Но я так рада.

И опять начались обнимания.

– Так. И вы уже знаете! – сделал я очевидный вывод и в сердцах махнул рукой.

Из комнаты вышел Петр. Ну понятно, Жариковы раньше нас приехали.

Начались поздравления и расспросы. Сестра порхала вокруг нас с радостной улыбкой. Животик у Инны заметно округлился. Чувствовала она себя, слава богу, прекрасно. Уже распланировала, что заберёт Аришку, как только выйдет в декрет.

Женщины занялись праздничным столом. У бабушек уже были готовы и оливье, и селёдка под шубой.

Улучив минутку, отозвал Инну в сторонку.

– Слушай, ну ты же врач, прекрасно знаешь, что такое врачебная тайна. Ну какого лешего ты всем растрепала про беременность Галии?

– А что такого? – подняла сестра на меня невинные глаза.

И как с ней разговаривать? Ругаться не хочется, беременная всё-таки…

– Ну ты и болтушка, честное слово! – махнул я рукой. – Инна, нельзя так с людьми. За такое бесцеремонное обращение с чужими тайнами может очень сильно прилететь. Имей в виду!

– Вы же не чужие, – пожала плечами сестра. – Значит и тайны ваши не чужие.

Тьфу! Право слово. Как глухой со слепым!.. Блин, один в один, как те же разговоры с Дианкой про нашу колбасу. Может дело во мне? Может это я позабыл, как все устроено в Союзе?

Глава 2

д. Коростово, Московская область

Сделал вход-выдох, расслабился.

Ругаться с сестрой смысла явно нет. Судя по всему, она даже не осознает, насколько бестактна. Но достучаться все же надо. В противном случае придется общение наше к минимуму постепенно сводить. Постоянное вмешательство в нашу жизнь я точно терпеть не смогу.

– Инна, я сейчас говорю очень серьезно и хочу, чтобы ты меня услышала и поняла. Ты можешь без спроса делиться с другими людьми только своими собственными тайнами. Вся остальная информация рассказывается только с разрешения тех, кого она касается. Понимаешь?

– Что ты заладил! – отмахнулась сестра. – Я что, не могу рассказать маме, что вы ребеночка ждете?

– Не можешь! – я начал раздражаться. – Это наш ребенок и только мы решаем, когда и кому про него рассказывать. И, кстати, мне ты тоже не должна была ничего говорить. Беременность – это очень важная новость, и я хотел услышать ее от Галии. Это очень трепетный и запоминающийся момент в семейной жизни. Уверен, что и она хотела бы мне сама сюрприз сделать.

– Ерунда какая-то. – Инна насупилась, в голосе появились менторские нотки. – Мы все одна семья. Что за тайны такие дурацкие от своих? Такого не должно быть. Родные должны первыми такие новости узнавать.

– Да. Но не от тебя, а от меня и Галии.

– Почему?

– Потому что это наш ребенок, Инна! Наш, а не твой!

– Да знаю я, что он ваш. Проблему из ерунды создаешь, – отчитала меня сестра и, развернувшись, ушла в комнату.

Капец, поговорили! Вдох-выдох…

Вернулся в комнату, сделав вид, что все в порядке. Галию нервировать лишний раз точно не стану. Часам к девяти заметил, что жена начала зевать, а до Старого Нового года ещё ждать и ждать. Предложил ей лечь поспать до двенадцати.

– А то не выспишься, не свадьба завтра будет, а сплошное мучение.

– Ты ж только разбуди меня в двенадцать! – строго наказала мне жена и согласилась лечь, как мне показалось, с готовностью.

Мы с Петром поболтали немного, поделились новостями. Он рассказал, что встал на очередь на квартиру. В будущем хотел бы в академии отучиться, только не решил ещё, в какой.

– Военные рано на пенсию выходят, – начал рассуждать я. – хорошо бы получить такую специализацию, которая тебя и на гражданке потом кормить будет. На оператора вычислительной техники хорошо бы выучиться. Скоро вычислительные машины широкое распространение получат. Узнай, может учат где в Москве по такому профилю?

– А зачем рано выходить в отставку? – не понял мой посыл зять, видимо, рассчитывая дослужиться до больших звёзд.

– Можно и не уходить. – согласился я. – Но лучше иметь выбор: служить дальше или не служить. Мало ли, как жизнь сложится. А вдруг, тебя по состояния здоровья из армии попросят, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо… Всегда надо иметь план «Б».

Не говорить же ему, что через двадцать лет в армии будет очень тяжко. Наступят лихие девяностые. Дикий рынок. Шальные деньги. Шальные пули… И офицеры, не получающие надбавки по восемь-девять месяцев, потому что их крутили армейские генералы-коррупционеры в банках, прежде чем выплатить им, а на голую зарплату сумей еще прожить. Конечно, если я преуспею в своих планах разбогатеть совместно с Фирдаусом, я смогу подкидывать им денег на жизнь, но Петр гордый… Пару раз возьмёт, а потом скандал закатит и будет принципиально голодать вместе с семьей. Если останется в армии…

Часов в десять я и сами прилёг на диван тут же в большой комнате, кажется, даже немного вздремнул.

Без пятнадцати двенадцать пошёл будить жену. Она так сладко спала. Ну, вот как её будить? А не разбудишь, обидится. Пока сидел рядом и гладил её, в комнату заглянула Никифоровна и, недолго думая, врубила верхний свет.

– Пора вставать! – энергично протрубила она и вышла из комнаты.

Галия, подхватившись, не сразу поняла, где она находится. Вышла к столу заспанная, недовольная.

– Разоспалась совсем! – ласково обняла её Никифоровна. – Иди умойся, полегчает.

Бабушка и Жариковы уже сидели за столом. Радиоточку выкрутили на полную громкость и стали ждать полуночи. Пётр открыл бутылку шампанского и разлил по бокалам.

– Сначала, обычно, провожают старый год. – напомнила бабушка. – Тогда, можно, я начну? – она подняла свой бокал. – В этом году многое изменилось. Вся моя жизнь изменилась. Мы переехали, чему я очень рада, хотя, что греха таить, поначалу страшно было очень. Но сейчас я могу сказать, что кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Ещё бы Поля была рядом, и я была бы совсем счастлива…

– Мысли мои читаешь! – дотронулся я своим бокалом до её. – Только сегодня об этом думал!

– Теперь я. – прервала меня Никифоровна. – Хочу сказать спасибо этому дому, что у меня появилась настоящая семья. Я больше не живу одна. Эля говорит, что ей переезжать было страшно. А мне было страшно до этого, а как решили ехать, я перестала бояться. Вот так. Я решила написать завещание, дети. И оставить свою часть дома вашей матери Апполинарии.

– Ань, ты чего? – удивлённо взглянула на подругу бабуля.

– Мы с тобой не молодеем… А будет Поле куда переехать, она быстрее решится.

– Живите долго, Анна Никифоровна. – серьёзно сказал я. – Мы Алироевых и так перетащим сюда. Да, бабуль?

Бабушка грустно улыбнулась мне в ответ. Не верит в такую возможность? Или думает, что это уже не при её жизни случится?

Что за пессимизм у них обеих? Ничего, скоро начнется весна, солнечного света будет больше и настроение улучшится.

Помню, в первой жизни приехала к соседке мама из Киева. Соседка развелась, одна с ребёнком осталась, пришлось досрочно из декрета на работу выйти. Вот маму и вызвала на помощь. Я ребенку соседскому с математикой помогал, так что мы с ней общались иногда, очень интересная женщина оказалась. Так вот, в конце первой проведенной в Москве зимы у неё прямо истерика случилась.

– Как вы тут живёте?! – возмущалась она. – С ноября солнца не было! Солнца четыре месяца уже не вижу! Да у нас в Киеве больше недели пасмурно не бывает! Как так можно жить?

А мы с соседкой переглядываемся, типа, правда, что ли? Солнца четыре месяца нет? А мы сколько лет живём и не замечали. Всё дело в привычке. Может, и бабушкам солнца не хватает? Хотя, конечно, мы не так резко широту поменяли.

Пётр с Инной взяли слово после Никифоровны. Отметили свой переезд к Москве поближе и грядущее пополнение их семьи. Пётр очень рассчитывает, как я понял, на сына.

Когда дошла очередь до нас с женой, Инна не дала нам даже слова сказать и сама быстро всё перечислила, что знала: моё поступление в МГУ, поступление Галии в Горный, успешную сдачу сессии нами обоими. И, конечно, не забыла напомнить о нашей неожиданной беременности.

Казалось, она искренне рада за нас. Пётр тоже кивал головой, поддерживая её слова. Если бы не ее победный взгляд на меня в конце этой речи, я бы даже мог принять все за чистую монету. А так она совершенно четко дала понять, что наш предыдущий разговор всерьез не восприняла. Еще и демонстративно показала, что и дальше собирается действовать в том же духе. Ну что ж, сестричка. Выбор твой. Дефицит общения у нас с тобой намечается в обозримом будущем жесточайший.

– Мы все молодцы! – подвёл Петр итог, выставив над столом свой бокал. – Спасибо прошедшему году!

Мы все чокнулись, я выпил бокал залпом. Галия только пригубила. Было заметно, что она немного выбита из колеи поведением Инны, но старается это скрыть.

– Помнишь, мы собирались позвать Инну с Петром к нам в воскресенье? – тихонько прошептал я на ушко жене. – Командую отбой!

Галия понимающе кивнула, хоть и посмотрела на меня немного неуверенно. Боится обидеть родственницу.

Интересно было, что бабушка с Никифоровной совершенно не заметили бесцеремонности сестры по отношению ко мне с Галией. Возможно, воспринимают меня все еще как младшего, когда-то непутевого внука? С другой стороны, из того, что помню, такая беспардонность вовсе не была редкостью в то время. Да далеко ходить не надо, вспомнить даже, как всем вокруг было дело до Юлькиной беременности, даже малознакомым людям, кого она вообще никак не касалась…

Рано утром в субботу выехали в Москву.

Вернувшись от бабушек, позвонил Фирдаусу.

– Привет, жених. – поздоровался я. – Как у вас планы, не поменялись? Нам прямо к ЗАГСу приезжать? Может, с выкупом невесты надо помочь?

– Да какой выкуп? – рассмеялся Фирдаус. – И невеста, и её мать, и свидетельница у меня сегодня ночевали. Марафет, вон, с раннего утра наводят.

– Ну, если помощь какая нужна, зови.

– Спасибо, надеюсь справимся. Скоро свидетель мой со своей девушкой подъедет.

– Понятно. Ну, значит, до встречи.

Галия, узнав, что нездоровится ей по уважительной причине, перестала обращать на это внимание и носилась всё утро туда-сюда, прихорашиваясь. С удовольствием оглядела в зеркало свой наряд. Вспомнил сразу, как она рыдала, когда первый раз посоветовал ей так одеться. Боялась, что в театре засмеют. И буквально после пару похвал и восхищенных взглядов со стороны, отношение моментально изменилось. Сейчас вон какая уверенная в себе стоит.

Чтобы не терять времени, собрался и поехал на ближайший рынок за цветами. Найти цветы в январе в советской Москве, это, конечно, еще тот квест. Но мир не без добрых людей. Мне подсказали, у кого можно купить цветов. Почему-то нисколько не удивился, когда торговцем оказался кавказец. Он окинул меня оценивающим взглядом и достал из-под прилавка пять красных гвоздичек.

– Пятнадцать рублэй, – объявил он.

– Послушайте, мне на свадьбу, а не на похороны. – разочарованно ответил я. – Может, розы есть?

Джигит снова молча полез под прилавок и выложил пять некрупных розовых роз.

– Другое дело! – обрадовался я. – Сколько?

– Двадцать пять.

Крякнув от такой цены, расплатился. А что делать? Свадьба это вам не день рождения. Без цветов не то совсем. Торговец, увидев деньги, стал шустрее шевелиться. Достал газеты, завернул цветы в несколько слоёв, чтоб не замёрзли на улице.

Пока я ездил за цветами, Галия успела сделать прическу с помощью соседки и сидела на кухне, лак на ногтях сушила.

Ну, это надолго. Хоть мы и начали собираться с самого утра, всё равно в итоге чуть не опоздали. То не могли придумать, во что завернуть подарок. В конце концов, решили подарить так, без обёртки, солидней будет. То убеждал жену взять вторые туфли с собой, без каблуков, мало ли, ноги устанут. Не убедил.

Приехали в ЗАГС, а там народу!.. Фирдаус сам увидел меня и замахал нам рукой. Диану было не узнать: принцесса из сказки. Фирдаус денег на платье не пожалел. Да и сам выглядел с иголочки. Красивая они пара все-таки, как бы там ни было. И видно, что влюблены оба, что добавляет красоты паре.

Оксану тоже не сразу узнал: причесалась, приоделась, в такую женщину интересную превратилась. Понятно, почему отец в свое время от нее голову потерял. Светка тоже была чудо как хороша.

Фирдаус гордо стоял в окружении настоящих красавиц, которые старались держаться к нему поближе, мало кого зная из присутствующих.

Отец тоже тут был. Один, без семьи. Предусмотрительно.

Остальных людей я не знал. Свидетеля тоже первый раз видел.

Оксана, увидев меня, обрадовалась, подошла к нам с женой.

– Ой, спасибо, что пришли! – вдруг сказала она. – А то со стороны Фирдауса столько народу, а моя девочка, как безродная. Кроме матери и подруги, никого. А тут хоть побольше гостей с нашей стороны…

– Ну что вы! – ответил я. – Как мы могли пропустить такое событие?

Мы постояли совсем немного, успели только розы от газет освободить. Я с удовольствием отметил, что с цветами только мы пришли. У Дианы, конечно, был букет. Но из гостей больше ни у кого цветов не было.

Нас пригласили в зал. Фирдаус не поскупился на живую музыку и профессионального фотографа. Церемония была вполне обычная, сколько раз присутствовал на свадьбах. Если бы ещё регистраторша не сбивалась, произнося фамилию Эль Хажж, вообще было бы очень торжественно.

Наконец, фотограф нас отпустил, и все бросились поздравлять новобрачных.

– Ну что, Диана Эль Хажж? – добрался я, наконец, до сестры. – Поздравляю. Будь счастлива.

Галия вручила ей розы и кто-то из гостей сказал:

– Наша невеста самая красивая!

Гости рассмеялись и Фирдаус пригласил всех продолжить праздник в ресторане.

Нас ожидал кортеж из шести машин. Гости начали рассаживаться. Галию я пристроил в одну из машин, рядом с Оксаной. Больше там места не было, поэтому сам поехал вместе с какими-то парнями, наверное, друзьями Фирдауса.

Машины повезли всех через Красную площадь, где новобрачные вышли пофотографироваться и голубей выпускать. Много времени это не заняло. Все-таки свадьба зимой имеет определенные ограничения. В платье по морозу долго не поскачешь.

В ресторане нас провели в отдельный зал, небольшой, но очень уютный. Пока шли к своему залу, многие озирались вокруг, охая и ахая. Ресторан поражал воображение и масштабами, и убранством. Впечатление производил неизгладимое. Жаль, что он просуществует не так и долго.

Оксана подсуетилась, чтобы мы с женой сидели вместе с ней и отцом поближе к новобрачным, типа, родне почётные места. Думаю, сыграло роль еще и то, что мать Дианы не знала никого из друзей жениха и явно чувствовала себя не очень уверенно. А тут, какие ни какие, а все-таки свои, знакомые…

Стол был шикарный, закуски на любой вкус. Посередине стола в хрустальной вазе стояли мои розы. Не зря бегал с утра за ними. На горячее были котлеты по-киевски. Потом вынесли осетрину целыми рыбинами. Черную икру… Вспомнил, что ресторан «Арбат» как раз был одним из мест в Москве, где черная икра была практически всегда. С удовольствием посмаковал несколько бутеров, наслаждаясь давно забытым вкусом.

Гости периодически вставали, подходили к новобрачным, дарили подарки без шума и пафоса, говорили что-то поздравительное. Подарки складывали на вспомогательный столик у стены. Мы с женой тоже подошли, вручили свой фолиант. Диана выразительно зыркнула на меня, поняв намёк. А Фирдаус оценил! Пожал мне руку, сияя улыбкой во все зубы.

А хорошо, что тамады с микрофоном не было. Так неловко себя каждый раз чувствую, когда заставляют прилюдно подарки дарить. Сразу ощущение возникает, что все сравнивают и оценивают, насколько подарок лучше/хуже предыдущих. Чувствуешь себя странно.

Пока сидели за столом, заходился от смеха, наблюдая за женой. Она потихоньку с ближайшего блюда с рыбой таскала по одному ломтики лимона, пока все не съела. А там лимона три, наверное, было, если не больше. На кислом у нее явно пунктик. Надо ассортимент продуктов дома пересмотреть в свете новых вкусовых привычек. А то чую, придется как-нибудь вечером в неурочное время за «чем-нибудь кисленьким» бежать.

Постепенно все расслабились, выпили и закусили не по одному разу, перезнакомились между собой. Атмосфера стала более раскованной, начались шутки, смех, народ потянулся танцевать.

Танцпол был в общем большом зале, играла попеременно как живая музыка, так и записи. Гости из нашего зала почти все вышли на танцпол. Мы с Галиёй тоже встали из-за стола, как только заиграла медленная мелодия.

Во всей суматохе последних дней у меня не было возможности глубоко прочувствовать, что я скоро стану отцом. Как я мечтал о сыне когда-то! Не сложилось. Может, в этой жизни жена подарит мне наследника, – думал я, прижимая её к себе. С другой стороны, девочки тоже такие очаровательные. В дочке я души не чаял в свое время.

Вдруг взгляд мой упал на соседнюю пару. Отец решился пригласить Оксану на медленный танец. Эта была самая необычная пара из всех, что я видел за обе свои жизни. Взрослые люди, на пионерском расстоянии, глядя в разные стороны, пытались закрыть свои гештальты. Это было видно по их лицам. Начали с поджатых губ, а закончили вполне мирным диалогом. Во всяком случае, они не орали и говорили по очереди.

Ну, вот и хорошо. Глядишь и общаться нормально начнут.

Друзья Фирдауса со своими подругами устроили «Ручеёк» на танцполе. Мы с Галиёй тоже приняли участие. Постепенно к нам присоединилось много разного народу. Подвыпившей ресторанной публике беготня под музыку зашла на «ура». Периодически все прерывались на крики «Горько!». Свадьба у нас получилась очень веселая и шумная.

Ближе к вечеру, когда мы вернулись за стол, вынесли торт. Никто не продавал его кусками, как это принято на многих свадьбах в двадцать первом веке. Нам просто разложили его по тарелкам, а ещё чуть позже принесли мороженое.

Наелись, натанцевались, нахохотались. Свадьба получилась очень молодежной, легкой по атмосфере. Никто ни на кого не давил, не заставлял ничего делать. Но при этом чувствовалось отсутствие семейного уюта, той неповторимой атмосферы, которая возникает на свадьбе, когда присутствуют многочисленные родственники. Но ничего. Подозреваю, что семейного колорита молодым с лихвой хватит в Ливане. Там такие события отмечают широко, родни много. А здесь просто репетицию провели.

Под конец вечера почувствовали с Галией, что устали. Появилось стойкое желание поскорее попасть домой. Подошли с женой к новобрачным, ещё раз поздравили, попрощались до завтра.

Диана, вставшая ни свет ни заря, уже еле держалась на ногах, вымученно улыбаясь. Фирдаус держался молодцом, проводил нас.

– Так, мы ждём вас завтра к трём. – напомнил я ему.

Мы с женой вернулись домой чуть живые. Не стал тащить Галию на общественный транспорт, взял такси, дежурившее у ресторана. Галия, сонно поцеловав меня и почему-то поблагодарив еще раз за подаренную сумочку, сразу поплелась в спальню, а мне пришлось ещё круг по району с Тузиком сделать.

А завтра ещё день рождения…

* * *

Москва. Квартира Макаровых

– Вера! – раздражённо позвал жену первый заместитель министра иностранных дел СССР Семён Николаевич Макаров. – Опять уборщица всё по местам разложила! Я же просил не трогать мои вещи!

– Дорогой, не уборщица, а помощница по хозяйству. – тут же оказалась рядом с ним жена. – Я сама с ней вместе твой кабинет убирала вчера, мы ничего не трогали.

– А где книга? Я тут вчера оставил. – показал он на спинку дивана в гостиной.

– Ой. – заулыбалась жена. – Это Витя взял. Читал всю ночь. И сейчас читает.

– Мемуары Жукова? – недоверчиво переспросил замминистра. – Правда, что ли? Ну, тогда пусть читает. Не ожидал, что ему интересно будет.

Не скрывая своей гордости за сына, он притянул к себе жену.

– Серьёзный у нас парень вырос. Молодец! А я потом успею ещё прочесть.

* * *

Глава 3

Москва. Квартира Ивлевых

Встали пораньше. Галия сразу впряглась в готовку. Помогал, чем мог. Около десяти утра уже приехали Лёха со Светой.

– Захотелось встретиться заранее, – смущаясь, шепнул Лёха, объясняя столь ранний приезд. – И поговорить с тобой хотел.

Света принялась помогать Галие. А мы с Лёхой перетащили обеденный стол из кухни в большую комнату.

– Хочу Свету со своими познакомить… – поделился друг. – Но мама так настроена категорично… Боюсь, учудит что-нибудь. Света расстроится. И мне стыдно будет… Вы не могли бы с Галиёй тоже с нами поехать? При вас маман постесняется сцены закатывать. И вообще, глядя на вас, надеюсь, она смягчится. А то только и слышу: молодой еще, рано всерьез к кому-то привязываться, еще двадцать раз в других влюбиться успеешь…

– А ты что, жениться собрался? – удивлённо посмотрел я на друга.

– Я, в любом случае, на Свете женюсь. – упрямо заявил Лёха. – Чего бы мне это не стоило. Не сейчас, конечно. Надо учиться закончить, работу найти, на ноги встать. Но потом точно. И хотелось бы, чтобы всё было по-человечески, чтобы мои родители к Свете так же хорошо относились, как и я.

– А, кстати, с мамой-то понятно, а отец твой что говорит?

– Отец говорит, что жену надо тщательно выбирать. Но если уверен, что встретил хорошую девушку, надо жениться, иначе на ней женится кто-то другой.

– Молодец у тебя батя. – рассмеялся я. – Мысли правильные у него.

– Какие мысли? – услышали мы сзади. В дверях стояла Света и с любопытством смотрела на нас.

– Да Леха предлагает нам всем вместе в Загорск съездить, компанию вам составить, – сказал я, глядя на Лёху. – Ты не против будешь?

Света радостно улыбнулась.

– Конечно, поехали! Вместе веселее.

– Ну, тогда надо будет решить, когда поедем, – я почесал в затылке. – у меня работа в ближайшие две недели. График такой, что не продохнуть. Но в выходные по идее смогу. Может быть…

– Хорошо! – Леха с готовностью кивнул. – Значит в выходные съездим.

Мы вместе вернулись на кухню. Вдвоем девчонки справились с готовкой намного раньше, чем планировали. Мы сидели вокруг стола, слушали музыку, неспешно пили чай и вспоминали вчерашнюю свадьбу.

Света была искренне рада за подругу, восхищалась её мужем и высказала мысль, что хорошо бы и Диану с Фирдаусом взять с собой в Загорск в первый раз.

– Пусть родители Лёши увидят, в каком солидном кругу я вращаюсь. – наивно предложила она.

Мы с Лёхой переглянулись. Только этого не хватало. Не рассказывать же Свете, что Лёха когда-то был без ума от Дианы. Чужая душа – потёмки. Как может отреагировать женщина на то, что её кто-то разлюбил? Вся эта комбинация может рвануть самым неожиданным образом и в самый неподходящий момент. Тем более, блин – это же Диана! Когда с ней что-то просто проходило? Я-то это понимаю. А понимает ли Лёха?

Увидев, что он набирает в грудь воздуха, чтобы что-то ответить Свете, я отрицательно мотнул головой, глядя прямо ему в глаза.

– Посмотрим, Свет. – нейтрально ответил Леха, видимо, надеясь, что она не вернется больше к этому вопросу.

– Фирдаус собирается Диану в Ливан везти, со своими родителями знакомить. – встрял я. – Это уже скоро совсем, так что вряд ли получится.

– Жаль. Ну ладно, – пожала плечами Света и тут же улыбнулась. – Поедем вчетвером тогда.

Девчонки пошли ставить готовиться горячее. А мы с Лёхой, пользуясь неожиданно появившемся свободным временем, повесили в спальне подаренную мне на днях акварель. Одна беда – под наши обои не очень смотрелась. Но не переклеивать же обои из-за этого.

Вскоре подошли Витя с Машей. Последними подтянулись Эль Хажжи.

Праздник получился шумным и весёлым. Фирдаус принёс армянское гранатовое вино, даже не знал, что у нас такие делают. Явно, из закромов «Берёзки». Попробовали. Неплохой вкус!

За столом сидели не особо долго, где-то через полчаса уже начались танцы. За стол иногда возвращались выпить/закусить, но чисто символически. Хорошо, что компания получилась однородно-молодежная. Все были на одной волне, никто не скучал, вздыхая в сторонке. Диана с Фирдаусом только после свадьбы, полные надежд и впечатлений перед грядущей поездкой в Ливан, Светка с Лехой и Маша с Витькой, студенты, только сдавшие первую сессию, причем удачно, да вдобавок влюбленные, мы с Галией тоже влюбленные студенты, но еще и с дополнительной новостью, которая обещает перевернуть всю нашу дальнейшую жизнь. В общем, все хотели расслабиться, повеселиться, снять напряжение от предшествующих событий. Так что мой день рождения случился очень вовремя.

Витя в одном из перерывов между танцами попытался обсудить со мной мемуары Жукова. Я очень удивленно от него это услышал. Мы говорили на эту тему буквально раз, причем вскользь, когда я упомянул, что неплохо бы автограф его заполучить на свой том мемуаров, а потом посетовал, что мечтать не вредно. Неужели на Витьку так этот разговор подействовал?!

– А чего ты решил почитать их? – с любопытством спросил друга.

Тот сначала смутился, а потом объяснил, что отец собрался их читать, ну и Витька заинтересовался. И сейчас оторваться не может, затянуло очень.

– Это да. Согласен с тобой. Человек он огромной значимости для нашего времени, с опытом богатым. Меня в его мемуарах многие моменты зацепили. Давай только более подходящей обстановки дождемся, чтобы обсудить все спокойно.

Витька согласно кивнул, обернувшись на хохот, раздавшийся в комнате. Мы потянулись к источнику веселья. А то, как это, смеются, и без нас. Непорядок. Оказалось, что Диана с Фирдаусом рассказали всем историю о том, что Оксана думала, что Фирдаус негр.

– Представляете, мама все время, пока не приехала в Москву и не увидела Фирдауса, психовала, что он черный, – смеялась Диана. – Все нервы себе вытрепала.

– А как так вышло? Почему она так решила? – поинтересовался, посмеявшись со всеми над ситуацией.

– Отец говорит, она Ливан и Ливию перепутала.

– Понятно, – я ухмыльнулся. – Ну да, звучит похоже.

Наблюдая за Дианой и Лёхой, к своему облегчению, не заметил между ними напряжённости или натянутости. Диана была настолько поглощена своими чувствами, что не замечала ничего и никого вокруг, кроме своего возлюбленного. А Леху, к счастью, уже успело перемкнуть на другую, так что он нисколько не жалел об утраченном. Ну и хорошо, одной проблемой меньше.

Улучив момент, обсудили с Лехой более обстоятельно планы на неделю. Тот снова что-то стал переживать, как родителей к Свете расположить. Пришлось поговорить с ним подробнее. А то наломает дров. Спешит вечно куда-то, мечется. Ничего путного при таком подходе не выйдет. Поскольку в будни я точно не смогу в Загорск с ними ехать, надо все детали с Лехой утрясти и постараться успокоить его хоть немного. Со Светой, что ли, еще пообщаться?!..

– Пусть эту неделю Света погостит у нас, – предложил я. – И Галие не так одиноко будет. И тебе не надо никуда спешить. Пообщаетесь в свое удовольствие, погуляете по городу, в кино/в театр сходите. Да и вообще, я тут поразмышлял, а чего ты так торопишься Свету с родителями знакомить? В чем необходимость это прямо сейчас делать?

– Ну как, – растерялся Леха. – Она же моя девушка. Я хочу, чтобы они подружились, понравились друг другу.

– Леха, смотри на вещи реально. Твоя мать уже заранее против Светы настроена. Одного твоего желания мало, чтобы ее мнение поменять. Тут время понадобится, да и правильный момент для знакомства тоже важен, кстати. Слушай, а когда у тебя день рождения?

– В марте.

– Так это же совсем скоро. У меня идея. Может, потерпи до марта. Пригласишь нас на день рождения, в том числе и Свету, представишь её родителям, а там, глядишь, она им понравится. Да и повод будет более подходящий, чтобы кроме девушки, еще и друзей с собой притащить. Кроме этого, твой день рождения – это важный праздник, и для тебя, и для матери. Ей психологически сложнее будет претензии предъявлять твоей девушке, побоится тебе настроение и праздник испортить.

– Ну, ты солидно все обосновал, не придерешься… Вот только… Мы уже в Москву, возможно, переберемся к марту… – задумчиво ответил Лёха.

– Прекрасно. Ехать в гости будет ближе. – пожал плечами я.

– Ты не понимаешь. Маму переклинило на том, что мы станем москвичами…

– Вот именно. Попомни мои слова, переедет она, поживет в Москве немного, оглядится, увидит, что тут миллионы таких. Глядишь, и придет в чувство. – предположил я, усмехнувшись. – Будет гораздо спокойнее смотреть на многие вещи. Иллюзии исчезнут. Так что, давай, горячку не пори. Всё лучше делать не спеша и в правильное время. Пока гуляйте по Москве, наслаждайтесь общением друг с другом.

– Но Света уже думает, что мы в этот ее приезд к моим поедем.

– Сначала съезди к её отцу и брату. – ехидно посоветовал я. – А к твоим, объясни, пока не время ехать: отец неожиданно квартиру новую выбил, все на чемоданах, нервничают. Скажи – мол, переезд – не самое лучшее время для знакомства. А ты хочешь, чтобы все прошло идеально. И в будущем запомни – девушкам очень нравится, когда парень говорит, что хочет сделать все идеально. С мужской точки зрения не могу объяснить, почему – но вот так оно все и работает. Очень мощный аргумент для женской натуры.

– Ну, звучит разумно. Попробую. – приободрился Лёха. – Может ты и прав.

Вот-вот! А то заладил, всех подружить, всем понравиться. С таким настроем провал обеспечен. Еще, не дай бог, со Светой на этой почве конфликт какой выйдет. Только выполз из депрессии, на человека стал похож… Нам оно не надо. Это его вареное состояние месяцами порядком мне на нервы действовало. Словно стержень вынули из человека, раскис в сопли, я уже боялся, что он экзаменационную сессию завалит. Вовремя же я его со Светкой познакомил! Взбодрился, другим человеком стал.

Эль Хаджи уехали первыми. Оказалось, что у них самолет утром. Фирдаусу, очевидно, не терпелось представить жену родителям. Вопрос о приглашении их к Лехе отпал сам собой.

Слышал краем уха, как Диана рассказывала девчонкам, какой большой и красивый дом у Фирдауса на родине. Он ещё подлил масла в огонь, пояснив, что у них свадьбы играют с гораздо большим размахом, сотни гостей, праздник на несколько дней. И ещё он сказал ей не брать с собой свадебное платье. Там у неё будет совсем другое. Диана уже представляла себя принцессой из восточной сказки.

Провожал сестру, откровенно волнуясь за неё. Успокаивал себя только тем, что Фирдаусу надо доучиться и он, по-любому, вернётся к февралю в Москву. Да и Ливан страна вполне прогрессивная. Никаких хиджабов и засилья религиозных традиций. Диане там точно понравится. Вот понравится ли Диана родне Фирдауса – другой вопрос. Но, на самом деле, если подумать, то в первый приезд волноваться об этом еще рано. Диана языка не знает, ляпнуть что-то не то ей проблематично. Вот когда выучит, тогда могут быть вопросы…

Витя с Машей тоже вскоре ушли.

Лёха просидел у нас допоздна, пока я не притащил для Светы раскладушку, прозрачно намекая, что ему пора. Света, кстати, идею отложить поездку в Загорск до весны поддержала с энтузиазмом, как и предложение погостить у нас. Ей явно не терпелось насладиться каникулами в столице, на соблазны которой она уже успела глянуть одним глазком на Дианиной свадьбе. Так что с Лехой они попрощались, договорившись, что он заедет за ней завтра в десять утра, и они сразу пойдут гулять. Галия с ними идти отказалась, сославшись на урок рисования завтра. Ага, как же! Рисовать она только после обеда пойдет. Небось уже запланировала с книжкой и тарелкой вкусняшек в свое удовольствие весь день просидеть. Хитрюга!

Ну а мне завтра предстояло начало серьёзной эпопеи. Договорились с Константином Сергеевичем, что в первый день я приеду к девяти в общество «Знание» и познакомлюсь с водителем. Он просил ещё взять бланков командировочных удостоверений и проштамповать их по возможности побольше в разных местах, где мы будем. Похоже, мутят что-то господа с суточными. Но мне всё равно, как они мои деньги проведут.

Был ли у меня мандраж? Был, конечно. За свои знания я не волновался, а вот за связки – это да. Чтобы снизить негативный эффект, уже несколько раз дома потренировался говорить медленнее. А то я быстро говорю. Подумал, что двойная выгода будет. Кроме того, что связки меньше страдать будут, еще и солиднее выглядеть буду. Медленно говори – и покажешься всем старше и серьезнее.

Ну и конечно, я старательно выполнял упражнения, прописанные мне врачом. То самое диафрагмальное дыхание вырабатывал, которое резко нагрузку на связки снижает. Вот скоро и узнаю, насколько это хитрая штука работает.

Кроме этого, придумал еще несколько фокусов. К примеру, решил, что в перерывах, когда меня важные люди будут к себе в кабинеты завлекать, буду стараться не сам говорить, а их стараться разговорить. Тот же Дейл Карнеги учил, что, дав человеку выговориться, ты ему больше понравишься, чем если он был вынужден тебя слушать. Вспомнил по этому поводу одну знакомую женщину, которая меня всегда восхищала своей способностью разговорить любого человека. И те приемы, которые она для этого использовала. Вот и попрактикуюсь в этом ее хитром искусстве. Пусть связки между выступлениями максимально восстанавливаются.

Водитель оказался очень приятным мужичком по фамилии Сковородка. Мужичку было лет сорок пять, шустрый и весёлый. Сначала подумал, что он про фамилию шутит, но он мне права показал, видя, что я не верю.

– Яков Васильевич Сковородка. – прочитал я. – Очень приятно. Я Павел.

Константин Сергеевич протянул мне стопку командировочных удостоверений.

– Одно оформляй себе, одно водителю в каждом месте. – наставлял он меня. – И проси еще несколько проштамповать, говори, бухгалтерия вредная, на каждом шагу придирается, вдруг переписать потребует.

Не стал ему говорить, что на все точки одной командировки одно удостоверение должно быть. Пусть думает, что я не понимаю, чем они тут занимаются.

Ездить нам предстояло на видавшем виды УАЗике. Часов в десять утра выехали мы в Пушкино, это недалеко по Ярославскому шоссе. Сковородка – водила со стажем и при обществе «Знание» не первый год работает, ему ничего объяснять не надо было. У него свой список с объектами был. Так что я получил возможность в дороге немного к лекции мыслями собраться.

На первом же предприятии, а это оказался Пушкинский хлебозавод, меня встречала председатель профкома. Долго извинялась, что директора сейчас нет, в столицу поехал. И даже хотела мне экскурсию сперва устроить.

– Увы, товарищ, не получится! – всячески показывая сожаление, пожал плечами я. – С удовольствием остался бы у вас на недельку-две, тут так вкусно пахнет! Но у меня всего час десять на всё! И на лекцию, и на вопросы, и на доехать на следующий объект.

– Ты иди работай. – с серьёзным видом заявил Сковородка. – А я командировки нам пока отмечу.

Председатель профкома показала водителю, где ему отметят командировочные удостоверения и с явным сожалением на лице привела меня в актовый зал, небольшой, но уютный. Контингент собрался посмотреть на лектора из Москвы, в основном, женский, все в белом. Пока их растормошил, пока заставил себя слушать, уже и ехать дальше надо было. Толком и не обсудили ничего. В машине обнаружил на заднем сидении несколько больших кульков.

– Это что там? – поинтересовался я.

– Пряников нам насыпали в дорожку. – подмигнул мне довольный водила.

– А командировочные отметили?

– Куда они денутся? – усмехнулся он, выруливая из ворот предприятия.

– А ничего не говорили, почему не заполнены?

– Может, и говорили… – хитро посмотрел на меня Сковородка. – Но я водитель, в бухгалтериях не смыслю, мне сказали – я принёс, отмечайте.

Ну, с таким соратником не пропадёшь. – усмехнулся я про себя.

– Я тут по времени прикинул, – серьёзно сказал он. – обедать будем на заводе «Серп и молот».

– А сейчас куда? – потянулся я за своим списком.

– Прямо по курсу электромеханический завод. – торжественно объявил Сковородка.

На проходной меня уже ждали. Попросил пропустить моего водителя и помочь ему оформить бумажки для бухгалтерии.

– А то времени у нас в обрез! – сделал я озабоченное лицо перед секретарём комсомольской организации завода, и тот тут же попросил кого-то из охраны заняться УАЗиком перед воротами, отдав соответствующие распоряжения. Правда, с директором пришлось посидеть минут десять, и я немного попрактиковался в искусстве поменьше болтать самому, побольше заставлять говорить собеседника.

Та же история повторилась на «Серпе и молоте», короткий разговор с директором, сорок минут на лекцию в огромном зале, и Сковородка выловил меня на выходе из него.

– Ну, ты могёшь! – восхищенно заявил он. – Точно диктор с радио.

– А вы что, Яков Васильевич, лекцию решили послушать? – усмехнулся я.

– Так обед же сейчас. – как ни в чём ни бывало заявил он. – До следующей конторы нам лишние сорок минут дали. Так что имеем право на отдых.

Местный комсорг проводил нас в заводскую столовую. Парнишка пытливый, всё хотел меня подловить, каверзные вопросы задавал.

– Ты дашь поесть человеку? – в конце концов наехал на него Сковородка. – У нас обед. Нам ещё в больницу, горком и на две фабрики сегодня ехать.

На самом деле, я не ел не из-за того, что комсорг вопросы задавал, а ждал, пока суп остынет. Я же помню наставления Серафимы Михайловны из Бурденко: горячее так же опасно для голосовых связок, как и холодное.

Глава 4

г. Пушкино

Не сказать, что очень связки натрудил, но ещё четыре лекции впереди. Так что осторожность не помешает. Деньги на кону стоят очень солидные, да и не нужно мне, чтобы Константин Сергеевич в будущем, думая над тем, предложить ли мне что-нибудь лакомое, вспоминал, что я с чем-то не справился. Это общество «Знание» просто кладезь возможностей, которые ни в коем случае нельзя утратить.

В горкоме отстрелялся быстро. Партийное начальство больше меня хотело оценить, чем лекцию послушать. Любопытно им, похоже, было, кого им там Москва прислала. Тут, конечно, используемая мной в других местах тактика по сбережению связок, меньше говорить и больше слушать, была мной отброшена в сторону – не то место и время для нее, тут большие шишки. И прекрасно разбираются в людях, поэтому могут неправильно понять мое нежелание говорить самому, как признак того, что я в чем-то не разбираюсь. Оно мне надо?

Задав, для начала, мне несколько идеологических вопросов, второй секретарь горкома, оценив мои ответы, перешёл на обсуждение лично его интересовавших тем, не давая слова коллегам. Очень интересно пообщались с ним и, прощаясь, он крепко пожал мне руку со словами:

– Приятно удивлён и рад знакомству.

* * *

Бейрут

Лететь пришлось с пересадкой в Сирии. Наконец, Эль Хажжи долетели до ливанской столицы Бейрута. Про нее Диана прочитала совсем немного в Большой Советской Энциклопедии, готовясь к поездке. Но реальность оказалась гораздо красочнее. Ещё когда самолёт заходил на посадку, Фирдаус обратил внимание Дианы на огромный порт внизу. Море охватывало город с трёх сторон. Множество домиков, море зелени в городе и вокруг, любимый мужчина рядом, крепко сжимавший ее руку в своей – все вместе создавало совершенно неповторимую, будоражащую кровь атмосферу!

Родители не встречали Фирдауса в аэропорту, они ждали дома. Встретил их старший брат Фирдауса, Амаль. Он с любопытством разглядывал Диану, пока они ждали багаж. Не понимая ни слова на арабском, Диана могла только старательно улыбаться ему в ответ на поток непонятной речи. В этот момент она, конечно, пожалела о том, что так плохо старалась на первых занятиях арабским языком в посольстве. Диана очень остро ощутила, каково это – не понимать ни слова.

Братья крепко обнялись при встрече, на радостях, что сразу же обрадовало Диану – видно, что они любят друг друга и соскучились. Прямо, как они с Тимуром – подумала она, но тут же настроение испортилось, когда она вспомнила, что теперь она, чтобы защитить брата, агент КГБ.

Братья принялись что-то обсуждать. Фирдаус переводил только малую часть их оживлённого разговора, потому как оба тарахтели со скоростью пулеметной очереди. Казалось бы, Диане должно было быть не очень комфортно присутствовать рядом, не понимая большую часть сказанного, но это ощущение быстро прошло – она так долго ждала этой поездки и была так поражена непохожестью Ливана на ее родную страну, что полностью погрузилась в созерцание такого нового и необычного мира вокруг. Да и то, что Фирдаус так радовался, встретив брата, грело сердце.

Наконец, они получили свой багаж и направились к выходу из аэропорта где, как оказалось, их ждала представительная иномарка с водителем. Красивая машина – но на фоне пальм вокруг особенно приятно выглядящая для глаза.

Тут и случился небольшой инцидент – пока водитель, выхватив чемоданы из рук братьев, грузил их в багажник, мимо Дианы промелькнула небольшая черная собачка, вырвавшаяся из рук у пожилой дамы, не усмотревшей за ней. Ее поводок зацепился за туфли Дианы и едва не опрокинул ее на землю, слегка развернув. Будь собака хоть раза в два больше, Диана и упасть бы могла от такого неожиданного толчка. Но тут владелице собаки повезло – наклонившись, Диана ухватила поводок, и вскоре уже вручала беглянку подоспевшей хозяйке. Та начала благодарить на арабском, и Фирдаус выручил Диану, обрушившись с ответным потоком слов на нее. На этом и разошлись.

В машине Диана во все глаза смотрела в окно. Резкая смена климата поразила её. В Сирии они просидели в аэропорту всего час, пересадка была короткой. И вид был на летное поле, так что там увидеть, какова местная природа, не получилось. А теперь Диана была очарована. Стройные кипарисы, пальмы, горы, вечнозеленые кустарники и море… Казалось, все дороги ведут к морю. Необычные по очертаниям дома из белого кирпича, новые звуки, удивительно и так ярко одетые люди на улицах.

Особенно её поразило обилие машин в городе. Со всех сторон раздавались автомобильные гудки. Машин было много, и они были совсем не похожи на те, к которым она успела привыкнуть в Москве. А потом неожиданно на город опустилась ночь. Стемнело моментально. Сумерек не было вообще. Только что, казалось, было светло и вдруг зажглись фонари по всему городу и свет в зданиях. Мечети вечером казались сказочными замками.

Проехав по центральным улицам города, машина остановилась возле огромного четырёхэтажного дома. Первый этаж отличался высотой и яркими витринами, а остальные – причудливыми эркерами без острых углов. Диану поразили значительно скруглённые углы здания, делавшие его очень необычным и похожим по форме на торт с кремом.

Девушка засмотрелась, выходя из машины.

Семье Эль Хажж, как оказалось, принадлежал верхний этаж этого необыкновенного дома.

* * *

Галия сидела на кровати в спальне, уютно завернувшись в плед и увлеченно читала одну из новых книг. Рядом, свернувшись клубочком, спал Мурчик, тарахтя, как небольшой трактор. Тузик разлегся на полу возле кровати и тоже дрых. На тумбочке стояла чашка с чаем и тарелка с печеньем. В квартире было очень тихо, слышно было только тиканье часов и их мелодичный перезвон в начале каждого часа. Этот день был просто идеальным.

Паша уехал на работу рано. Света тоже побежала гулять с Лешей еще утром. Галия была дома одна. Она чувствовала покой и умиротворение. После суматохи и напряжения первой сессии она впервые по-настоящему отдыхала, делая не то, что надо, а то, что хочется.

Где-то вроде капала вода. Галия мельком отметила этот звук, удивившись немного. Но книга была интересной, вставать с кровати не хотелось, и она довольно быстро отвлеклась, подумав, что ей показалось. Пока на страницу внезапно не упала капля…

* * *

Первый день прошёл. Мы возвращались домой. Старался меньше говорить, опасаясь за голос. Это единственная проблема, которая могла осложнить мне жизнь. А в остальном всё оказалось очень даже неплохо.

Яков Васильевич сам прокладывал нам маршрут, отмечал документы, следил за режимом нашего питания и отдыха. Ну, так вполне можно гастролировать.

Он подвёз меня до дома и обещал завтра к восьми заехать. Дал ему свой номер телефона, показал, в какой квартире живу, чтобы он мог зайти за мной, если раньше приедет. Вытащили презенты из машины – московского гостя не оставили без подарков, хоть и знали, что мне заплатят за каждую лекцию! Семь пакетов с продуктовыми наборами, и настольный деревянный набор с ручкой и с выгравированной головой Ленина из горкома. Пытался поделиться с шофером, дав ему наугад один из пакетов, но тот, к моему удивлению, отказался, сказав, что возьмет что-нибудь только в конце нашего совместного турне.

– Я посигналю под окнами завтра утром, если что. – протянул мне руку водила.

Мы попрощались, и я пошёл домой. В подъезде для позднего вечера было подозрительно шумно. Побежал по лестнице, на втором этаже под нами суета, дверь нараспашку. Бегом поднялся к себе на этаж. А там!..

Двери к нам в квартиру и соседям открыты. У нас кромешная тьма и вода на полу, аж тапки плавают. Галия в слезах стоит с тряпкой в руках, Иван железной кружкой воду в ведро собирает. Сверху кто-то в двери кулаками молотит. Короче, полный бедлам.

Подошёл к жене, забрал у неё тряпку.

– Успокойся, дорогая. Подумаешь, соседи залили! – обнял я её. – Брось это всё!

– Но паркет!.. – начиная рыдать, всхлипнула жена.

– Чёрт с ним! А то на этом и закончится твоё будущее материнство! – строго сказал я ей.

Иван удивлённо взглянул на нас, ничего не сказал, но придвинул ведро к себе поближе.

– Я сейчас вернусь. – благодарно сказал я ему. – Не давай ей наклоняться.

Побежал наверх, там в квартиру соседей над нами ломились Ирина Леонидовна и Марк Евгеньевич, наш старший по подъезду.

– Там есть кто дома? – спросил я.

– Игорь был. – ответил дед. – Музыка вечером орала.

– Может, с ним случилось что!? – с надрывом предположила соседка.

– Давно стучите?

– Минут двадцать уже.

– Надо милицию вызывать, – сказал я. – Пусть дверь вскрывают, может, правда, поплохело человеку. А воду как перекрыть? Сантехника вызвали? Аварийку какую-нибудь? Давайте сами воду перекроем! В подвале же можно перекрыть? А то до первого этажа все квартиры прольёт.

– Я звонил в ЖЭК минут десять назад. – засуетился Марк Евгеньевич. – Что-то не идёт никто… Может, я в запаре старый адрес продиктовал?

Мы спустились к нам на этаж.

– А что без света, кстати? Проводку коротнуло? – спросил я, заходя к нам.

– Я в щитке всё отрубил, чтоб током никого не долбануло. – ответил Иван.

– Это правильно. – сказал я и подошёл к телефону. Хорошо, что он от электросети не зависит.

Вызвал милицию.

– Позвони-ка в ЖЭК ещё раз! – попросил старший по подъезду. – Вдруг я, дурак старый, адрес неправильно назвал. Всё перестроиться не могу…

Рукой поманил деда к телефону, пусть сам звонит, а сам бегом побежал в подвал. Только бы он не был заперт. Помнится, в советское время не запирались ни чердаки, ни подвалы.

Дежурный свет в подвале был символическим. Огляделся по сторонам в поисках выключателя. Почти вслепую нашарил его и врубил свет, лихорадочно высматривая, где кран, который нужно закрутить.

Не разбираясь в системе водоснабжения многоэтажных зданий, откровенно сказать, растерялся. Там было столько труб!

Пока я пытался по их виду сообразить, где тут отопление, а где водоснабжение, со стороны входа послышались шаги.

Слава богу, сантехник пришёл.

– А ну, не трожь ничего! – рявкнул на меня мужик с трёхдневной щетиной, в засаленной телаге и сапогах.

– А вы ходите быстрее! – весь на нервах, огрызнулся довольно резко я и пошёл к выходу. – Тут уже два этажа пролило.

Хотя, он прав, конечно. Что бы я мог сделать? Только закрутить все подряд краны, вентили и заглушки, до которых мог бы дотянуться.

– Иди отсюда. – буркнул он мне в спину.

Сделал вид, что не расслышал и вернулся к нам в квартиру. Какой смысл с ним сейчас цепляться. Тем более, вызвав милицию перед этим. Они меня после драки и примут.

– Сейчас воду перекроют. – сказал я, раздеваясь, а то так и носился в пальто и шапке.

Переодевшись, стал помогать собирать воду. Паркет мой, бедный паркет… Ещё и Галия носом хлюпает.

Вскоре наверх мимо нас прошли два милиционера. Марк Евгеньевич резво поднимался за ними.

– Откройте! Милиция! – услышали мы зычный бас и настойчивые удары кулаком в дверь.

Потом ещё раз. Бесполезно.

Потом, судя по звукам, милиционеры приняли решение, что там может быть человек в опасности и просто вынесли дверь то ли с плеча, то ли с ноги. Наши штатные двери без особых усилий выбить можно.

Мы с Иваном раз собрали воду, она натекла, второй раз собрали.

– Это бесполезно. Надо наверх идти, там воду собирать. – сказал я.

Мы с соседом подхватили ведро и тряпки и пошли наверх. Иван так и не выпускал металлическую кружку из рук.

В квартире соседей сверху застали картину Репина «Приплыли».

Пол на кухне и коридоре залит водой. На кухне стоял голый мокрый Игорь, хозяин квартиры, прикрывался маленьким полотенцем и совершенно офигевшими глазами смотрел на милицию и соседей.

– Все живы? – спросил я, переступая через порог.

– Все. – ответил недовольный Марк. – Заснул он, видите ли, в ванной. Пить надо меньше!

– Надо воду собрать, а то всё ещё вниз протекает. – объяснил я милиционеру, вопросительно посмотревшему на меня.

Он кивнул, и мы с Иваном тут же принялись за дело. Подтянулись соседи со второго этажа под нами. Не довелось познакомиться с ними раньше. Ну, вот теперь и повод появился! Супружеская пара под пятьдесят. Муж сразу присоединился к нам. А жена полная, ей трудно по полу ползать. Зато ничто не мешало ей высказать Игорю всё, что думает о нём весь подъезд.

– У меня шкаф залило, дорожка в коридоре вся мокрая! Как её теперь сушить?! – расходилась всё больше и больше соседка.

– Правильно-правильно! – поддержал её Марк. – Надо ещё поднять вопрос о компенсациях для пострадавших квартир.

Компенсации – это, конечно, хорошо. – подумал я. – Но если по-честному, то мне только паркет жалко. А остальное всё равно переделывать надо было бы, как дом осядет. Конечно, хотелось бы не в свинарнике до этого времени дожить с отваливающимися обоями и потолками в жёлтых пятнах. А вдруг мебель на кухне пострадала? ДСП от влаги вспучивается… Ой, прямо страшно смотреть, что там у нас.

Хорошо, хоть прихожую не успел купить! – думал я, подтирая остатки воды в коридоре.

– Дайте пройти. – услышал я недовольный голос сзади. – На пороге квартиры стоял тот самый сантехник. – Что тут? Воду можно открывать? А то люди без воды сидят.

Мы переглянулись с Иваном и ринулись в ванную. Стояк перекрыли, и когда милиционеры вскрыли квартиру и вытащили из ванны пьяного соседа, вода уже не текла. Проверил краны, закрутил.

– Всё, открывайте. – сказал я сантехнику. Он молча кивнул и ушёл.

– А почему не сработал слив-перелив в ванне, и вода через край на пол полилась? – озадачился я, заглядывая под ванну.

– Да не ищите там ничего. – встал напротив ванной один из милиционеров. – Верхний слив, вон, тряпкой забился, – показал он на угол ванны, где лежало что-то, похожее на женское бельё. – видимо с батареи упала, а этот не заметил.

Весь полотенцесушитель, и правда, был завешен мелкими женскими вещами и мужскими носками. А где Ритка, кстати? – озадачился я.

– Игорь, а где твои-то, жена с дочкой? – спросил я, выходя из ванной.

– Уехали в гости. – еле ворочая языком, ответил пьяный сосед. – С ночёвкой. А я отдыхаю.

– Отдохнул! – раздражённо махнула на него рукой Ирина Леонидовна.

– Ну, мы тут всё вроде вытерли. – решил я, что мне здесь больше делать нечего. – Пойду, а то у меня жена перепугалась сильно. Нужен буду, зовите. – обратился я к Марку и попрощался с соседями со второго этажа.

Иван вышел из чужой квартиры вместе со мной, а Ирина Леонидовна осталась Марка поддержать в его нелёгком деле защиты порядка и справедливости в отдельно взятом подъезде.

– Ох, сдаётся мне, не просто так его жена и дочь в гости посреди недели умотали. – задумчиво проговорил я.

– Ты тоже так подумал? – усмехнулся Иван.

– А не запойный ли у нас соседушка?

– Только этого не хватало. – проворчал Иван. – Не приведи господь такого соседа иметь!

У нас на этаже между открытыми дверями обеих квартир дежурила на пороге встревоженная Галия. Рядом стояла Лина с шестого этажа и Лёха, который провожал Свету к нам домой, но задержался выяснить, что у нас происходит.

Увидев нас, Лина бросилась к Ивану.

– Ну, что там? – не в силах скрыть любопытства, спросила она.

– Давайте все проходите к нам. – вдруг распорядился Иван, обнимая за плечи Лину, а обращаясь ко мне. – У вас свет теперь дня два включать нельзя, пока проводка не просохнет.

– А лучше три. – кивнул я, соглашаясь. – Раздевайтесь. – махнул я рукой в темноту своей квартиры, глядя на Лёху и Свету. Будем зимовать при свечах.

– За что нам такое наказание? – расстроенно спросила Галия.

– Ну что ты? Это же так романтично. – возразила ей, раздеваясь, Света.

Глава 5

г. Москва

– Это не наказание, дорогая, и не трагедия. Это всего лишь внезапные бытовые хлопоты. Все же живы-здоровы. Правильно? – обнял я жену и подтолкнул легонько к соседям в квартиру.

Лина прошла на кухню, поняв без слов Ивана, который одними глазами показал ей на стол и чашки в серванте. Галие неудобно было сидеть, и она пошла ей помогать.

– Провести три дня без света зимой, конечно, так себе перспектива. – заметил я. – Темнеет рано. А Галия хотела на каникулах дома посидеть, новые книги почитать.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь. – пожал плечами Иван и прошёл навстречу Лёхе со Светкой, скромно топтавшимся у входа.

– Знакомьтесь, – поспешил я к ним. – Моя одноклассница Света и мой однокурсник Алексей.

– Иван. – представился им сам хозяин и пригласил в большую комнату.

Вскоре к нам присоединилась Ирина Леонидовна. Остаток вечера прошёл в приятной компании за интересной беседой. Все успокоились и смирились с неизбежным. Нашли фонарик, запасы свечей. Девчонки умудрились блинов напечь и накормить нас ужином. У них на кухне была своя тусовка.

Лёхе со Светой и Ивану с Линой расходиться явно не хотелось, но у меня завтра напряжённый день, и глядя на Галию, подумал, что она тоже не прочь уже отправиться на боковую.

Оставил жену ещё немного посидеть в хорошей компании, а сам извинился и под предлогом того, что с собакой надо гулять, ушёл.

У лифта на первом этаже столкнулся с Анной Аркадьевной. Она беседовала с моей соседкой снизу, которая вытащила свою мокрую дорожку на лестницу и пыталась как-то вывесить её между этажами, чтобы с неё стекла вода.

Поздоровался со взволнованной Анной Аркадьевной.

– Ой, Паша! – обрадовалась она, увидев меня. – Всё готово. Только как же теперь?

– Придумаем что-нибудь… – озадаченно ответил я. – Можно я к вам жену пришлю? А то сам я сейчас занят с утра до вечера!

– Конечно. А сильно у вас там всё… попортилось? – поинтересовалась Анна Аркадьевна.

– Ещё не знаем. – развёл руками я. – Мы без света на несколько дней остались. А в темноте поди определи…

– Да-да. – подтвердила моя соседка снизу. – Я даже боюсь завтрашнего утра.

– Кстати, мы с вами так и не познакомились. – вспомнил я. – Меня Павел зовут.

– Ольга Владимировна. – ответила она. – Очень приятно.

– А что на первом этаже? – кивнул я на дверь из нашего стояка. – До них тоже наверняка дотекло.

– Ой, а они, наверное, ещё и не знают. – притихшим голосом ответила Ольга Владимировна. – Сейчас сбегаю к ним, но они, скорее всего, не дома, раз вместе с нами тут не бегали.

Анна Аркадьевна взглянула на меня сочувственно, мы попрощались без слов, и я пошёл на улицу. Подморозило, выпавший накануне снег поскрипывал под ногами. Небо прояснилось и стала видна полная луна.

Вернувшись, вспомнил про продуктовые наборы. Так забегались и закрутились с этим водным бедствием, что я их поставил в уголок и забыл про них. Начали распаковывать вместе с Галией и Светой. Сразу стало понятно, что дарили мне в основном то, что осталось после празднования Нового года. Видимо, запасы создали солидные, чтобы на всех хватило, и еще и в январе осталось.

Так что в основном мне досталось море конфет, да копченая колбаса с консервами. Консервы оказались ценными по нынешним временам – венгерский зеленый горошек «Глобус» и «Лечо натуральное», югославский клубничный джем, и советская ветчина. Очень порадовали две банки индийского кофе и две пачки чая со слоном. Но Галия и Света обрадовались больше всего, к моему удивлению, именно советской ветчине. Но удивлялся я недолго – для меня тут же открыли банку, и я вспомнил этот вкус. Да, однозначно, вещь!

* * *

Бейрут

Теплый ветерок щекотал Диану, сидящую на террасе верхнего этажа. Какие интересные у них тут балконы, думала она, непрерывные вдоль всей стены. Семья Фирдауса приняла Диану очень тепло, во всяком случае, все улыбались.

Мать Фирдауса вообще очень ей по душе пришлась. Нуралайн, высокая, статная, в деловом брючном костюме, и видно, что в ее годы она была очень красивой. И сейчас, несмотря на морщины, еще вполне симпатичная. А уж духи ее! Надо будет потом попросить Фирдауса ей такие же купить. Но не сейчас, а уже в Москве, сейчас неудобно может оказаться, если она такими же духами надушится.

Фирдаус ей уже рассказал, еще в Москве, что имя Диана в Ливане имеет аналог – Дина. Переводится, как «долина, наполненная прекрасными цветами». Нуралайн попросила у нее разрешения звать ее именно так. Диана охотно согласилась. Уж больно красиво звучит перевод на русский! Можно и Диной побыть!

Тарек, отец, тоже был представительным мужчиной. Небесно-голубые глаза, волосы русые, почти не облысел еще, несмотря на то, что ему за пятьдесят. Руку ей галантно поцеловал. Костюм у него красивый, синий, такие красивые Диана раньше даже у Пашки не видела. Фирдаус потом пояснил, что эти костюмы для отца шьет портной в Италии. И стоят они больше тысячи долларов за штуку, ему самому такие дорогие еще не положены, он же студент, а на деловые переговоры, на которых должен достойно выглядеть, как отец, пока не ездит.

А то, что она пока не могла принять участия в их разговорах… Ну, а как, если она всего несколько слов выучила?

Гораздо интереснее любоваться с высоты на вечерний восточный город, живущий полной жизнью. Невероятные впечатления после зимней заснеженной Москвы!!!

* * *

Пошел вечером гулять с собакой. Пройдя немного по двору, увидел старого знакомого, копающегося в куче строительного мусора.

– Родька! – позвал я. – Привет! Ты что там делаешь?

– Гвоздь толстый большой нужен. – серьёзно ответил он, подходя ко мне. – А можно его погладить? – переключился он на Тузика. – Не цапнет?

– Не цапнет, гладь. Зачем тебе гвоздь-то? – поинтересовался я, терзаемый смутными догадками. – Пугач хочешь сделать?

Он замялся.

– Слушай, – мне не понравилось, что он гуляет всё время один. – а хочешь Тузика на поводке поводить? – решил разузнать о нём побольше.

Пацан с готовностью согласился, и я торжественно вручил ему поводок.

– Мы, когда гуляем, тут по району круг делаем. Тебя не хватятся искать, если ты со двора уйдёшь? – поинтересовался я.

– Не хватятся. Дед на дежурстве. – небрежно ответил малой и гордо направился в сторону улицы.

– Ты с одним дедом живёшь? – потрясённо спросил я. – А родители?

– Папу служить отправили за границу. А мамы у меня нет.

У меня сжалось всё внутри.

– Давно мамы не стало? – спросил я.

– А её у меня никогда не было. – деланно равнодушно ответил Родька. – Бабушка была, но умерла в том году.

Во дела… Знал бы…

– А дед где дежурит?

– Он в гаражах сторожем сутки через трое.

– Это ты целые сутки один?

– Так я уже большой. – уверенно ответил Родька. – На старой квартире я ещё маленький был, за мной соседка наша по квартире присматривала.

– Как же вы в кооперативном доме здесь оказались? – произнёс я мысли вслух.

– Это папа получил. – гордо ответил Родька.

– Ничего не понял, но ладно… – ответил я задумчиво. Надо с дедом поговорить, что у них тут происходит? Не дело, что ребёнок один целые сутки.

* * *

Бейрут

Диане нравилось здесь всё. Реальность превзошла самые смелые её мечты. Именно о такой жизни она мечтала, наблюдая сейчас, как мать Фирдауса управляется с прислугой.

Завтра их ждёт путешествие в загородный дом Эль Хажжей. Фирдаус объяснял, что там находятся плантации, с которых, когда-то, начинался их семейный бизнес. Сейчас их семья вышла на другой уровень и занимается торговлей фруктами по всему Ближнему Востоку и Западной Европе.

Диане было не очень интересно вникать в суть этих разговоров. Её больше интересовал сам загородный дом.

Посмотрим, что там. – в предвкушении думала Диана, засыпая. – Свадьба, наверное, будет там. Здесь не видно никаких приготовлений. Надо поскорее выйти замуж по ливанским законам.

– Очень важно, – наставляли её перед отъездом соседки по общаге. – чтобы он женился на тебе не только по нашим правилам, но и по правилам своей страны! А то окажется потом, что наш ЗАГС ему не указ и у себя на Родине он холостяк при живой-то жене.

* * *

Сделав круг по району, мы вернулись в наш двор и ещё на подходе услышали, как женский голос остервенело звал:

– Родька! Чертяка. Родька!

– Опа. А тебя ищут. – усмехнулся я. Не всё, значит, правда, что он мне тут насочинял. – Тут он! – крикнул я, увидев у второго подъезда женский силуэт, зябко обнимающий себя за плечи.

– Тётька Шурка. – удручённо пояснил Родька. – Щас опять орать будет…

– Где тебя носит?! Ирод! – зло заголосила женщина, так и стоя у дверей второго подъезда. Подойдя ближе, разглядел даму с щуплой фигурой лет за сорок-сорок пять. Она вышла на улицу в одном платье и домашних тапках. – Девять часов, тебя дома нет! Вечно шляешься где-то допоздна! Почему тебя искать всегда надо?!

– Это я виноват. Пошёл с собакой гулять и предложил ему компанию мне составить. – вступился я за парнишку, рассчитывая, что она сбавит обороты.

Но вместо этого злобная мегера набросилась на меня.

– Тебя кто спрашивал, вообще? Иди, куда шёл! – откровенно по-хамски ответила она мне, схватила за ухо Родьку и бесцеремонно потащила в подъезд.

Лицо малого исказила гримаса боли, но он молча терпел, привстав на цыпочки и пытаясь поспеть за тёткой.

– Эй, эй, эй! Вы что творите!? – зашёл я в подъезд вслед за ними. – Я же вам сказал: он не виноват! Отпустите его! Вы как с ребёнком обращаетесь?!

– Да мне вообще плевать на него! Помогаешь, помогаешь, и вот она благодарность! – зло зашипела она, отпустив ухо Родьки. – Вот сообщу, куда следует, что у нас тут беспризорник!

– Он не беспризорник. – ответил я. – У него отец и дед есть. И в чём ваша помощь заключается, помогаете за уши таскать?

– Я, между прочим, за него отвечаю, когда дед на сутках! Родька, домой! – оскорблённо ответила женщина, развернулась и пошла к лифту. – Последний раз сегодня! Дальше сами! Как хотите!

Вот, так так…

– Стойте. – остановил я её. – В какой квартире они с дедом живут?

– В сорок пятой. – ответил за неё пацан.

– Давай, Родька, слушайся тётю Шуру, я завтра вечером к вам зайду, с дедом твоим познакомлюсь.

Шура демонстративно повернулась ко мне спиной, а Родька с тоской в глазах посмотрел на меня. Кивнул ему, прощаясь, и подмигнул, чтоб подбодрить. Они уехали на лифте.

Ну, Родька, конечно, сорванец. Но ему и так досталось от жизни. А то, что он домой не хочет идти, это объяснимо, если там так встречают.

Вернувшись домой, застал у нас Галию и Свету. Лёха уже уехал, боясь опоздать на электричку.

Сели на кухне, рассказал им про пацана, про его соседку.

– Может, он и трудный ребёнок, – сказал я девчонкам. – но у него есть много причин быть таким. Что-то не даёт мне мимо пройти. Хочу завтра сходить к его деду познакомиться.

– Пусть у нас остаётся, когда дед на дежурстве. – сразу предложила Галия.

Вот, уверен был, что она так и скажет. – хмыкнул я про себя. – Мы с женой, на удивление, в одном направлении мыслим.

Света поохала-поахала и быстро переключилась на восторженные рассказы о Московских центральных магазинах.

– Такое пальто сегодня видела! – мечтательно рассказывала она. – Я его примерила, сразу совсем другой стала. Даже Лёша сказал, что у меня, в этом пальто, даже взгляд другой стал.

– Что за пальто-то такое волшебное? – из вежливости поддержал я разговор.

– Не поняла, из чего оно. И не каракуль, каракуль я знаю, а что-то похожее, не знаю…

– Так спросить надо было у продавцов. – усмехнулась Галия.

– Ой, они так смотрели на нас пренебрежительно, что даже подходить к ним не хотелось.

– На этикетке надо было посмотреть. – подсказал я.

– Да, какая уже разница. Всё равно, мне не купить такое. Сто девяносто рублей!..

– Ой, забыл совсем! – хлопнул я себя по лбу, услышав про деньги. – Галия, позвони, пожалуйста, завтра на работу нашей соседке с шестого этажа Анне Аркадьевне. Я договорился о мебели в прихожую, но выбирать лучше тебе самой. Чтобы нравилось.

Оставил ей номер телефона и деньги с запасом. Может, ещё что-то присмотрит, пуфик какой-нибудь. Прихожая большая, всё поместится.

– Договаривайся сразу о доставке и сборке. А то мне некогда будет в ближайшее время мебелью заниматься. – наставлял я жену. – Справишься?

– Я Свету попрошу со мной съездить. – вопросительно взглянула Галия на нашу гостью.

– Конечно, о чём разговор! – с готовностью отозвалась та. – Всё выберем, купим, привезём и соберём. Не волнуйся. Мы ещё Лёшу с собой возьмём.

– Ну, если ещё и Лёша с вами будет, то я спокоен. – рассмеялся я.

На следующий день только открыл глаза, увидел разводы на потолке спальни и вспомнил, что нужно вставать и идти оценивать ущерб.

С тяжёлым сердцем вышел в коридор. Разводы на потолке… Обои, вроде, на месте… Паркет… Паркет, к моему огромному удивлению, выглядел вполне нормально. То ли воду быстро собрали, то ли не зря я в три слоя паркет лаком крыл. Так. А что на кухне? Если бы линолеум одним куском лежал, то ещё куда ни шло, но кухня большая, через стыки вода под линолеум может затечь…

Мебель. Фух, пронесло. Вода стекала по стенам, мебель мы, к счастью, к ним вплотную придвинуть не смогли, хоть и старались. Повезло, что стены не очень ровные. Мебель была слегка влажной наощупь, но не более того.

Вошёл на кухню и только успел собраться и позавтракать, как услышал под окном настойчивые автомобильные сигналы.

Выглянув в окно, увидел серо-голубой УАЗик общества «Знание» и, чмокнув жену, поспешил одеться.

– Девчонки, свяжитесь с Анной Аркадьевной. – напомнил им я. – А то, смотрю, уже намылились куда-то.

– Да. – счастливо улыбаясь, ответила мне жена. – Хочу съездить, посмотреть, что там за пальто такое необыкновенное.

– Лёху хоть дождитесь. А то приедет, поцелует двери в пустую квартиру.

Сел в машину, поздоровавшись со Сковородкой.

– Ну что, готов, лектор? – улыбаясь, спросил он меня.

– Ой, Яков Васильевич. Меня вчера сосед сверху залил, света три дня теперь не будет. – начал рассказывать я. – Даже не знаю, куда мы сейчас едем.

– Ну, едем мы в Загорск. Время у тебя маленько есть, почитай что-нибудь. – озабоченно ответил водила. – Пирожок, вон, возьми, моя дала в дорогу. Потоп – это беда, конечно. Нас тоже раз залило, кран сорвало. Но быстро все перекрыли, легким испугом отделались.

Пирожков было много, явно на двоих. Понюхал один. С капустой.

– Пирожок – это хорошо. Спасибо. – улыбнулся я, почувствовав искреннюю заботу мадам Сковородки и достал список предприятий из портфеля, набитого специальной литературой, которую вручил мне Константин Сергеевич в обществе «Знание» перед началом моих гастролей. – Итак, у нас сегодня восемь точек. Одна, опять, горком…

– Война войной, а обед по расписанию. – важно проговорил Сковородка. – Где там обедать придётся?

– На кондитерской фабрике. – прикинул я временные интервалы. – Надеюсь, не конфетами.

Малые города, вдали от исторического центра, мало чем отличаются друг от друга, но предприятия и их коллективы все разные. В Загорске довелось нам посетить старинную фабрику Загорской росписи. Вот, уж откуда уходить не хотелось. Загорская роспись дополняется выжиганием по дереву, очень красиво и необычно. Засмотрелся на один сундучок-шкатулку. Его мне в благодарность за лекцию и подарили.

Вот, жена порадуется. – думал я, пристраивая добычу на заднем сидении нашего УАЗика.

* * *

Квартира Ивлевых

Ещё вчера, когда Света рассказывала про пальто, которое меряла в ГУМе, Галия заметила с каким сожалением и разочарованием она махнула рукой, когда говорила, что у неё никогда не будет такого.

Девушки успели подружиться. Света оказалась неплохой девчонкой, соответственно возрасту наивной, но в остальном очень душевной и порядочной. Было заметно, как Света комплексует из-за того, что она «провинциалка». Стесняется того, как одета, как говорит, хотя, на самом деле, она хорошо воспитана, начитана и далеко не глупа.

Галия созвонилась с Анной Аркадьевной, как велел Паша, та назначила встречу после трёх часов дня. Девушки дождались Лёшу, и когда он приехал, Галия уговорила их показать ей то необыкновенное пальто, которое «даже взгляд меняет». Перед выходом из дома Галия втихаря сунула в сумочку двести рублей, доставшихся от гадалки, которые не давали ей покоя в последнее время.

Глава 6

г. Москва

* * *

После обеда поехали в горком, там меня допрашивали уже не так предвзято, как вчера в Пушкино. Видимо, обмен информацией между районами налажен.

Потом был лакокрасочный завод, хлебозавод. А потом мы попали на фабрику детских игрушек. Какие же очаровательные куклы там выпускали. Просто нет слов. И лица милые, живые, наверняка, вручную раскрашенные. И платьица сложные, многослойные, даже бельё на куклах есть. И тапочки-туфельки съёмные. Стеклянные глазки у кукол моргают. И причёски на каждой. Вроде, всего лишь игрушка, но сразу оценил, сколько в одном изделии деталей, компонентов и все из разных материалов. Это же какое многопрофильное производство должно быть! И сразу подумал про Аришку. Вот кто такую продукцию точно оценит.

– Что-то наш лектор в куклы заигрался! – услышал я над ухом насмешливый девичий голос. – Подарить вам куколку?

Местная комсорг, сопровождавшая меня по территории фабрики, такая дерзкая оказалась, все подкалывала меня и посмеивалась. Я не обижался – незамужние девчонки так свой интерес демонстрируют к перспективным парням. Приятно, что она меня к таким относит. Несмотря на то, что первым же взглядом, я видел, приметила мое обручальное колечко.

– Мне одной куклы мало. – ответил я.

– Многодетный, что ли? – удивилась она. – И когда успел?

– Это дело нехитрое… – подыграл я.

Аришке надо, по-любому, и себе про запас: вдруг, доча родится.

Вручили мне торжественно две куклы, упаковали в коробки, всё чин чином. Девки на упаковке поглядывали на меня, еле сдерживая смех. Даже неловко стало. Что такого? Ну, выбрал парень две куклы?.. А что, вы, красотки тут делаете – автоматы, что ли? Выбор у меня разве есть?

На обратном пути Яков Васильевич завёл разговор задумчиво о том, сколько у нас под Москвой разных производств. В каждом городе, куда мы приезжали, были заводы и фабрики с неплохим ассортиментом товаров. Работают, стараются.

– Куда все эти товары деваются? – спрашивал он.

Непростой вопрос. Ругать мне власть и плановую экономику, объясняя суть происходящего, не с руки. Шофер так, судя по всему, неплохой мужик, но никто не мешает ему параллельно стучать в КГБ. И такие непростые вопросы обычно люди, связанные с КГБ, вот так вот невинно и задают, в надежде спровоцировать человека на откровенность. И нет, у меня не шпиономания, я просто знаю, куда попал. Диссидентов комитет предпочитает выявлять на ранних этапах, поэтому миллионы людей и стучат ему старательно по всей стране.

Был бы я реально семнадцатилетним пацаном, не знал бы этого. Но я человек общительный, и круг знакомых у меня обширный. И после краха СССР смысла им держать язык за зубами не было уже никакого. Как оказалось, сразу несколько моих коллег по заводам в СССР активно стучали на КГБ. Тогда меня никто не предостерег язык придерживать во время общения с ними. А вот когда СССР развалился, меня уже и просветили. Это хорошо, что я был до мозга костей советский человек, поэтому ничего неудачно для себя им не ляпнул.

Василич, задав вопрос, вопросительно поглядывал на меня в зеркальце, ожидая экспертного ответа.

– Если честно, я лучше голос поберегу, потому как в двух словах это не объяснить. – напомнил то, что с шофёром уже и обсуждали, что я опасаюсь за свои связки.

Тот кивнул.

На всякий случай сразу решил спросить уже у него что-нибудь. Помимо моих презентов, у нас сзади ехала ещё коробка с конфетами с кондитерской фабрики и ещё несколько свёртков, не знаю, с чем.

– Не смотрел, что на лакокрасочном заводе дали? Надеюсь, не скипидар?

– Да, нет. Консервы разные. – ответил он безразлично.

– Консервы – это хорошо. – ответил я, и уставился в окно.

День был тяжёлый, но голосовые связки выдержали. И встречали меня везде доброжелательно. На кукольной фабрике особо позабавило, как комсорг язвой прикидывалась, но на деле меня откровенно клеила. На что она рассчитывала? Что я кольцо с пальца сниму, и после своих лекций вместо возвращения в Москву поеду к ней знакомиться? Или просто технику свою совершенствует по подкату к парням?

Не заметил, как задремал.

* * *

Бейрут

Засыпая, Фирдаус с радостью и облегчением думал, что Диана пришлась ко двору в доме его родителей.

– Шикарная. – только увидев её в аэропорту заявил Амаль. – Поздравляю, брат!

– Глаза у неё, для женщины, слишком умные. – усмехнулся отец, с иронией глядя на сына.

– Скромная девушка. – одобрительно заметила мать, – но сразу видно, с характером.

Мать у него и у самого была с характером, так что, видимо, знала, что говорила. Хотя пока что он этого характера и не заметил особо – все у них было так тихо и спокойно! И матери очень понравилось, когда Фирдаус рассказал ей, что ее французские духи Дине понравились. И то, что она согласилась, что ее будут Диной звать, а не Дианой. Хотя Дианы тоже встречались в Ливане, но имя это все же французское. Имя Дина как-то, с ее точки зрения, этой советской девушке больше подходило.

Осталось только сказать Диане, что в этот приезд свадьбы не будет. А ей почему-то так важно, чтобы они поженились по всем правилам: и по советским, и по ливанским.

* * *

– Приехали. Просыпаемся! – раздалось у меня над ухом.

– Во меня разморило. – заторможенно огляделся я. – Спасибо, Василич.

– Подарки забирай. – напомнил он мне, кивнув на заднее сиденье.

– Опять все?

– Все.

– Ну, конфеты хоть давай поделим. – обескураженно предложил я.

– Иди уже, давай! Я же тебе сказал: в конце возьму. – отказался Сковородка, накладывая мне на коробку с конфетами, которую я так и держал в руках, свертки, коробки, а сверху водрузил сундук-шкатулку.

– Вперёд! – хохотнул он. – Не споткнись.

– Дверь хоть в подъезд открой. – попросил я и потащил свою добычу домой.

Дверь в подъезд он мне открыл. Мы попрощались, а на третий этаж мне пришлось тащиться пешком, потому что лифт я вызвать не смог: руки заняты. В следующий раз надо пару авосек с собой взять, чтобы вот так не тащить, в руках. В прошлый раз все было пристойно – свертки поменьше были, не такие габаритные, и почти одинаковые по размеру.

Развернувшись спиной, постучал пяткой в дверь и вскоре меня впустила домой ошарашенная моим видом жена.

– Ого!.. – только и смогла вымолвить она.

– Шкатулку снимай. А то еще свалится, расколется. Жалко будет.

Остальное отволок на кухню и пошёл раздеваться. Галия с любопытством начала распаковывать мои трофеи. Снова конфеты, консервы из Венгрии и Болгарии.

– Надо начальнику отложить. – сказал я. – Буду выходной, отвезу ему.

Галия помогла мне собрать одну коробку для Константина Сергеевича, и мы припрятали ее в высокий узкий шкаф, который мы называли между собой «колонкой».

– Где наша влюбленная парочка? – поинтересовался я у жены.

– Лёша Свету в театр повёл. – ответила она, накладывая мне сырников, и загадочно улыбнулась.

– Ну, хорошо. А то я пацану соседскому обещал зайти к ним, с дедом познакомиться.

– А, конечно, сходи. Конфет возьми! – Галия тут же начала сворачивать кулёк из газеты. – А мы сегодня на мебельной фабрике были…

– О, прекрасно. Выбрали?

– Выбрали и даже купили. Завтра уже привезут. – радостно сообщила жена. – Только сборщики в субботу будут. Анна Аркадьевна с ними сама договаривалась, в цех с нами ходила.

В субботу, так в субботу. Я хоть дома буду и проконтролирую.

– Денег, главное, хватило? – спросил я.

– Хватило. Я и диван там присмотрела. Надо будет купить, как деньги появятся.

– Конечно, дорогая, всё купим. Но, сначала, холодильник. Весна скоро.

Галия отсыпала мне кулёк конфет, и я пошёл в сорок пятую квартиру в соседний подъезд.

Звонка не было. Постучал. Ничего. Ещё постучал. Вместо нужной мне двери открылась соседняя.

– Что, не открывают? – зыркнула на меня вчерашняя знакомая Шура. – Сильнее стучи, глухой он.

– Кто, Родька?

– Какой Родька? Дед глухой. Родька твой, небось, на улице шляется.

– Ничего я не глухой. – открылась, наконец, нужная мне дверь. – Ну чего ты напраслину наговариваешь человеку? – он посмотрел мне прямо в глаза. – В сортир уже нельзя зайти…

– Здравствуйте. – улыбнулся я как можно шире. – А я к вам.

Протянул ему кулёк с конфетами, и пока он соображал, что со мной делать, проскользнул в квартиру.

Растерянный дед передал зачем-то кулёк Шуре и рукой показал мне проходить на кухню. Снял сапоги и прошёл в практически пустую кухню. Стол, плита, один табурет и ещё один стол-тумба. Всё видавшее виды. Штор на окнах нет. Дед и Шура прошли за мной в кухню и вопросительно уставились на меня.

– Меня Павел зовут. Я в соседнем подъезде живу. – улыбаясь, чтобы разрядить обстановку, представился я. – С парнишкой вашим подружился. Он хороший…

Шура выразительно хмыкнула при этих словах, села на единственный табурет и на автомате развернула мой кулёк, который так и держала в руках. Дед же шикнул на неё тихонько.

– Все в его возрасте шалят, это нормально. – сказал я, глядя на Шуру, которая взяла из кулька одну конфету и протянула кулёк деду. Ну, повезло, орала она в прошлый раз громко, конечно, но, похоже, чужого ей не надо. А то уже думал, что снова придется за конфетами идти, чтобы пацана угостить.

Деду было не до конфет, он сильно волновался.

– У Родьки ум пытливый и энергии много, его просто в мирное русло направить надо. Я собственно, что пришёл, он мне какие-то ужасы нарассказывал, что у него мамы нет, бабушка умерла, папу за рубеж служить услали… – я вопросительно смотрел на деда. Тот молчал, глядя в окно. – Так это правда?

– Что матери нет и бабушка умерла правда. – ответила за деда Шура.

– А отец?

– И отец за рубежом служит. – кивнула она.

– Сочувствую. – тихо проговорил я, глядя на деда. – Как вас зовут?

– Андрей Егорович. – буркнул он.

– Андрей Егорович, если какая помощь нужна, с Родькой позаниматься там, не знаю… Любая помощь. Мы с женой в соседнем подъезде, квартира восемьдесят один, и всегда готовы помочь.

Дед посмотрел на меня удивлённо. Думал, похоже, что жаловаться на внука буду.

– Я ему про авиамодели рассказывал, он заинтересовался очень. Через полторы недели я посвободнее буду, приглашу его к себе. Вы не против? И сами заходите, я вас с женой познакомлю.

Дед что-то невнятное буркнул в ответ, но принципиальных возражений от него я не услышал, уже хорошо.

– Не ругайте его, пожалуйста, так сильно, как вчера. – собираясь уходить, обратился я к Шуре. – Он же ещё ребёнок. И потом, ему и так от жизни досталось. Зачем добивать?

Она мотнула вызывающе головой, но промолчала.

Чудные они оба какие-то. Попрощался и вышел на улицу.

– Ро-одька-а! – крикнул на весь двор.

– Оу! – послышалось из-за трансформаторной будки и показался знакомый силуэт.

– Ты что там делал!? – почуяв неладное, наехал я на него. – Родька! Не смей к трансформатору лезть! Знаешь, сколько хороших, но слишком любопытных пацанов в трансформаторных будках заживо сгорело?!

– Как это?

– Так это. Люди горят, когда ток по ним как следует вжарит. Это тебе не шутка! Жди меня здесь. Сейчас за собакой схожу, пойдём гулять и расскажу.

* * *

Квартира деда Родьки

Этот странный парень ушёл. Улыбка его нисколько не обманула старого вояку: хоть и молод, но глаза внимательные, цепкие, всё осмотрел, всё приметил.

– Ну, что скажешь, мать? – встревоженно спросил Андрей Егорович соседку.

– Конфеты вкусные. – усмехнулась она. – Попробуй.

– Ай, отстань. Как тебе парень этот?

– Не будет он никуда кляузничать.

– Откуда знаешь?

– Ну, ты же сам слышал, как он про Родьку сказал, что ему и так от жизни досталось. Не боись, старый. Ложная тревога.

– В том-то и дело, что старый. – грустно проговорил дед. – Стал. Совсем. И делать что, ума не приложу. Не прощу себе, если Родька в интернате окажется.

– К отцу его отправляй.

– Куда? В Йемен? – с отчаянием в голосе спросил он.

– Не похоже на название немецкого города… Ты ж говорил, он в Германии… – удивлённо посмотрела на него соседка.

– Вот, трепло я старое!.. – воскликнул испуганно дед. – Молчи, Шура. В Германии он.

* * *

Шёл домой с двоякими чувствами после посещения квартиры деда. С одной стороны, кооперативная квартира, с другой, слишком бедно в ней. Или им, так же, как и мне, досталась квартира из десятипроцентного горкомовского фонда?

И надо выяснить, почему Родька не охвачен дополнительными занятиями и кружками в школе.

Вывел пса на улицу. Родька терпеливо ждал меня. Ах да. Трансформаторная будка.

– Знаешь, что я тебе скажу, – начал я. – электродуга зрелище, конечно, яркое, но смертельное.

В девяностых сын одного нашего сотрудника сильно обгорел в результате этого занятия. Ему было уже девятнадцать, подозреваю, что он не ради развлечения в трансформаторную будку полез, небось, цветмет искал. Но не важно… Важно, что он получил ожоги более шестидесяти процентов тела. И почему-то наши коллеги шептались, что парень – не жилец. Однако, два раза в неделю весь наш коллектив добросовестно собирал деньги на очередную порцию крови для переливания. В девяностых за всё надо было платить…

Парень тот выжил, но остался глубоким инвалидом. Через что пришлось пройти ему и его семье я в подробностях и красках рассказывал Родьке всю нашу прогулку. Возможно, я напугал его слишком сильно, и пацан никогда не станет электриком и будет бояться менять перегоревшие лампочки, став взрослым. Но сейчас задача – сохранить ему жизнь и здоровье.

– Но хватит о грустном. – удовлетворённо отметив произведенный моим рассказом эффект, предложил я. – Расскажи лучше, как дела в школе? Ты когда перевёлся – с начала года?

– Нет, мы в конце ноября только переехали. Я хотел в старой школе остаться, но дед не разрешил, ездить далеко. – пожаловался Родька.

– Успел с кем-нибудь подружиться в школе?

– Нет ещё…

– Надо в кружки какие-нибудь записаться, там быстрее друзей найдёшь. Или в секции спортивные. Куда ваши ребята ходят? Поспрашивай их.

– Угу… – безынициативно промычал Родька.

Что-то мне это не нравится. У пацана явные проблемы с коммуникабельностью. За два месяца ни с кем не задружился? Это умудриться надо.

Порасспрашивал его об одноклассниках, никто, со слов Родьки, его не обижал, но, похоже, в коллектив дети его не приняли. Куда классный руководитель смотрит? Почему в кружки и секции не пристроили? Надо будет деда на школу натравить, а то это никуда не годится.

Расставаясь, договорились с Родькой встретиться завтра в половине девятого, пойдём опять с собакой гулять.

– Только деда обязательно предупреди, что с Павлом из восемьдесят первой квартиры идёшь, чтобы он знал, где ты.

– Ему не интересно…

– Здрасте, приехали. Это тебе так кажется. Он тебя в окно видит, поэтому не спрашивает. А вообще, домочадцы обязательно должны присматривать друг за другом. Это безопасность! Уходит кто-нибудь из дома, говорит, куда пошёл и когда вернётся. И если не вернулся, родные беспокоиться начинают, искать. Как бабуля одна рассказывала, пошла она в сарай курей кормить, а там поскользнулась, упала и встать не могла, старенькая совсем была. А сын дома телевизор смотрел. Кричи-не кричи, всё равно, не услышит. Такой сын оказался, что только к ужину заметил, что матери дома нет и искать её пошёл. Ох, она тогда на него обиделась! Ведь, сказала же, уходя из дома – я в сарай. Понять её можно, несколько часов пролежала. А сыну и в голову не пришло задуматься: что это старая, слабая женщина может столько времени в сарае делать? Так что, Родька, дед за тобой, как может, присматривает. И ты за дедом присматривай, он уже старенький, мало ли что. Хорошо?