Зачетная алхимия. Приручить дракона бесплатное чтение

Викки Латта
Зачетная алхимия. Приручить дракона

Глава 1

Когда у девушки не получается непринужденно закончить разговор глубоким обмороком, то остается либо заговаривать зубы, либо пытаться очаровать собеседника. Но умных мыслей в голове сейчас, как назло, не было, а вид выловленной из реки полуутопленницы не располагал к обольщению. Хотя водоросль на моем плече висела даже кокетливо… Да и волосы не так уж и сильно слиплись от ила.

— Кто ты такая, Страйкер? — в упор глядя на меня, спросил дракон.

Он стоял на берегу реки, в лохмотьях, оставшихся от штанов и рубашки, возвышаясь, кажется, не только над сидевшей мной, но и над обстоятельствами. Позади Рохта полыхало зарево пожара. Слышались отголоски истошного воя сирен пожарных и законников, но дракону было на все плевать. Он был невозмутим, как свинцовые воды за его спиной, чье неспешное течение наверняка хранило много тайн. Например, о черных алхимиках, что создавали смертоносный порошок.

Мы с Рохтом разгадали этот секрет. Но мне взамен пришлось поделиться своим.

— Та, кто тебе сегодня помог найти преступников, — вскинув голову, произнесла я. — Столь ли важно остальное?

— Для меня — да, — отозвался ящерюга.

— А для меня — нет. — Я посмотрела с вызовом на законника. — Какая разница, Бертрандо я или Страйкерс? Или для тебя фамилия важнее, чем сам человек?

Напряженная предгрозовая тишина, полная невысказанных слов, бурливших внутри чувств, сгустилась вокруг нас, уплотнилась до того предела, что хватило бы и искры, чтобы грянула буря.

Мы с драконом смотрели друг на друга так, словно в первый и последний раз. С надеждой и отчаянием, с надеждой и разочарованием.

Взгляд Рохта скользил по моему лицу, и я почти физически ощущала, как он касается скул, висков, лба… Так прощаются. Навсегда.

Внезапно заметила, как сжатые мужские губы чуть смягчились, словно готовые открыться, но затем они вновь замерли, и законник так и не произнес ни слова. Мое сердце в эту секунду пропустило удар.

Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями, чувствами и остатками сил. Нужно было встать и уйти. Только сделать это было тяжело настолько, что практически невозможно. Но я уперла руку в кочку осоки и, когда уже приготовилась встать, услышала:

— Ты права, не столь важна фамилия, если всего лишь ее носишь, но не разделяешь со своей семьей ее ценности и образ жизни. — Голос Рохта был хриплым и надсадным, словно он неимоверным усилием воли заставил себя произнести эти слова. Как если бы этот гордец перешагнул через что-то очень важное для него.

Вот только фраза законника ударила по мне не хуже хлыста. Я распахнула глаза и вмиг оказалась на ногах. Да, в росте я уступала ящерюге, причем знатно. Но, привстав на кочку, а на ней — на цыпочки, оказалась… увы, вровень если не макушке, то хотя бы носу дракона.

— Ты предлагаешь отречься мне от своей семьи? — прошипела гадюкой я.

— От мафии, — мрачно поправил меня Рохт.

— Знаешь ли, мафия — это дело семейное, — выпалила я и ткнула указательным пальцем, словно стилетом, в мужскую грудь.

В ответ меня пронзил не менее острый взгляд.

— А я давал присягу, — произнес Рохт.

— Раз такой правильный, тогда чего уже там, давай арестовывай… — почти прокричала я и, отняв палец от груди ящерюги, вытянула запястья перед законником в жесте: «Ну давай, застегивай на мне свои кандалы, мне уже плевать!»

— Я не настолько правильный, Хелл, — отозвался Рохт с каким-то отчаянием, которое будто физически ломало его изнутри: дробило кости, выворачивало суставы…

— Так стань еще на дюйм неправильнее, — почти с мольбой произнесла я.

Вместо ответа его большой палец коснулся моих губ, словно запоминая их очертание. А я… ответила взглядом.

— Не смотри на меня так, Хелл, — голос, будто треснувший пополам, — словно сравниваешь…

— С кем? — мое хриплое карканье вышло не лучше.

— С чем, — ответил Рохт. — С землей.

Хотелось ответить, что это нормально для похорон. Ведь сегодня умерли мы. Остались только я и Рохт. По отдельности. А нас… нас больше нет. Хотя не успели толком и побыть-то. Но откуда тогда в груди такая пустота? И боль. Очень много боли, с которой я не знала, как жить. Но и остаться рядом с законником, предав семью, я не могла тоже.

Поэтому просто повернулась и на деревянных негнущихся ногах пошла прочь. Внутри меня были зима и холод. И я спиной чувствовала взгляд Рохта. Он буквально прожигал кожу меж лопаток.

А вокруг начинался новый день весны. Воздух, наполненный свежестью рассвета, волны плескались о берег и камышовую топь, вдалеке слышались рев моторов и клаксоны. Город просыпался. И ему было плевать на дела и чувства простых смертных.

И я шла к нему, к городу. Его шумным улицам, суете, чтобы окунуться в нее с головой, заполнить ей пустую себя.

Солнце взошло, окрасив небеса в пастельные оттенки, а его теплые лучи ласкали кожу, если не высушивая мою мокрую одежду, то согревая.

Мне безумно хотелось обернуться. Посмотреть еще раз на дракона, чтобы… запомнить? Или сорваться и побежать к нему? Я сама не знала. Поэтому, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, я не позволила себе этой слабости. Шла вперед и только вперед, гордо подняв голову.

Хватило меня, правда, ненадолго. Ровно до конца стены, а едва я повернула за ее угол, как прижалась спиной к каменной кладке и сползла, обхватив руки коленями. Я не плакала. Просто склонила голову и дышала. Тяжело. Глотая ртом воздух так, как будто только что получила под дых.

Сколько я так просидела? Не знаю. Но потом все же нашла в себе силы дойти сначала до окраины бедняцких жилых кварталов, а потом и добраться до дома. Открыла дверь абсолютно бесшумно. И по холлу прошла так, что ни одна половица не скрипнула. Но стоило мне только взяться за перила лестницы, как я услышала:

— Дочка, что случилось? — Мама стояла в дверях кухни и смотрела на меня так, как это может делать только настоящая черная ведьма: чутко и проницательно.

Я сорвалась с места и бросилась к ней. Заботливые нежные руки обняли меня, и стало легче. А потом я рассказала ей все. Потому что если хочешь помощи от родителей, то можно что-то и утаить, а если совета от ведьмы, то тут действуют только договорные отношения: нужно договаривать полностью, без утайки.

Закончила я словами:

— Кажется, придется снова переезжать…

— А кто-нибудь еще, кроме этого офицера, знает, что ты Бертрандо? — задала мама вопрос, который прозвучал с оглушительностью контрольного выстрела.

— Вроде нет, — нахмурилась я.

— Тогда, может, проще его убить? — Мама приподняла бровь. — Я могу навести смертельную порчу так, что ни одна ищейка и следа не найдет.

— Спасибо, мам, — я шмыгнула носом, — но пусть лучше никто больше не умирает.

— Никто больше или один конкретный дракон? — уточнила мама проницательно.

— Один конкретный, — призналась нехотя.

Мама помрачнела. А мрачная черная ведьма — это зрелище не для слабонервных. Потому что не может черная колдунья злиться бездеятельно. Она начинает мерить комнату шагами, бормотать под нос проклятия, она буквально искрит неприятностями для всех окружающих. И сунуться к ней в такой момент может только отчаянный псих или супруг, которому уже ничего не страшно.

Поэтому папа, когда появился на пороге гостиной, бесстрашно спросил, в чем дело, и тут же уклонился от полетевшего в него темного заклятия, отразил сглаз и поймал за рукоять кинжал, который кинула в него черная ведьма, спуская пар.

— Мама настроена радикально, а я сегодня пацифистка, — коротко отозвалась я.

— Не ругайся так в доме! — строго пригрозил пальцем отец.

Хотя спустя полчаса он сам бранился. Да как! Даже фикус, который рос в горшке, покраснел. А призрак, высунувшийся из подвала, засиял алым так, что мог бы заменить собой фонарь.

Мама к этому времени уже успела успокоиться и смотрела на гнев супруга снисходительно. Лишь кивала в такт самым забористым ругательствам.

— Дорогой, ты понимаешь, что это значит? — наконец спросила мама, когда запал папы иссяк.

— Что нам нельзя по-тихому закопать этого ящера? — спросил отец.

— И это тоже. Но хуже то, что наша дочь, кажется, в него влюбилась! В стража порядка! И он знает, кто мы… А если доложит об этом начальству или просто проговорится, за нами вновь откроют охоту.

Папа сердито посмотрел на меня. Потом на маму. Еще раз на меня и веско произнес:

— Где мой парадный костюм?

Я побледнела. Обычно, когда отец надевал свой черный твидовый жакет и брюки, в столице случалось что-то масштабное и вопиюще беззаконное. Поэтому, когда папа спустился с лестницы в гостиную при полном параде (бабочка, из нагрудного кармана выглядывает край накрахмаленного носового платка, волосы зачесаны назад и смазаны воском), меня посетило нехорошее предчувствие.

В гробовом молчании отец дошел до входной двери и, открыв ее, обернулся на пороге со словами:

— Если противника нельзя убить, с ним нужно договориться.

— Именно поэтому под полой пиджака у тебя магомет? — уточнила я, глядя на чуть оттопыренную ткань.

— Переговоры бывают разными, — не смутился отец и закрыл за собой дверь.

— Пойду паковать чемоданы, — глядя на это все, произнесла мама. — Похоже, нам все же придется переезжать.

— Думаешь, папа не договорится?

— Зная Найтса, скорее, он очень хорошо договорится… А вот до перестрелки или подрыва всего департамента?.. Так что я бы посоветовала тебе тоже начать собираться. И буди брата. Сообщи ему эту благую весть.

Из «благой» я подозревала, что в вести будет один мат. Но все же поднялась в комнату брата и заколотила в дверь. За ней было подозрительно тихо. Нехорошо так. Я стучала сильно и настойчиво, как дятел-энтузиаст. Даже повернулась и пару раз пяткой ударила. Но ответом мне была тишина.

Не мог братец спать столь беспробудным сном. Я вон даже мертвого подняла своим шумом — привидение, все еще алое, вплыло на второй этаж и зависло рядом со мной.

— Ну все, мелкий, ты сам напросился! — И я шибанула заклинанием в дверь. Створка брызнула щепой, а спустя пару секунд я увидела пустую кровать, распахнутое окно, опрокинутую мебель, разбросанные вещи, следы крови…

Выглядело так, словно в комнате брата сегодня ночью шла отчаянная борьба. И выиграл отнюдь не Нар…

— Твою ж! — вырвалось у меня, а пальцы сами собой уже сложились в замысловатую дулю. Для заклинания по поиску требовались не только слова, но и точные пассы.

Я призвала силу и начала нараспев произносить знакомые строки. И когда плетение было готово, пустила его по кровавому следу, ожидая отклика. Но его не было! Никакого. Так, словно брат исчез, будто его не было в этом мире вовсе…

Меня с головой накрыло осознание: если мелкого нет среди живых, то… В груди тесно, словно невидимый груз сдавил грудь, заставляя чувствовать каждый болезненный удар сердца. Слёзы, злые и отчаянные, все же прорвались.

— Нет! Нет! Нет! — Я со всей дури ударила кулаком о стену, еще и еще. Не чувствуя, как разбиваю руку в кровь.

Гнев, отчаяние, растерянность — с каждой секундой они становились все сильнее. Эмоции, что пыталась контролировать с того самого мига, как Рохт спросил, кто я такая, прорвались наружу.

Я ощутила абсолютное, безмерное одиночество, будто невидимая стена отгородила меня от всего мира. Мира, который этим утром изменился, оставив лишь тень того, который был прежде.

Все стало призрачным и… Точно! Призрак! Прежде чем проваливаться в беспросветное отчаяние, нужно проверить. Вдруг это сбой заклинания! Или глушащий амулет, или глубокий транс. Плевать, что поисковые чары никогда не подводили и находили пропавшего, даже если тот был без сознания. Сейчас я была готова ухватиться за любую соломинку, за любого… покойника! Его-то, духа здешнего дома, я и сцапала с помощью магии. Нечего тут летать без тела и без дела!

Призрак из пунцового превратился в мертвенно-синего и попытался вовсе истаять, когда понял, что я собираюсь его послать до матушки с батюшкой. А если точнее — то в Пекло. Чтобы наш одомашненный лич разведал, нет ли там моего братца.

Чертить некромантские пентаграммы мне было некогда: нервный срыв был уже на подходе, и его нельзя было заставить подождать. Так что пришлось нашему духу, как он ни сопротивлялся, отправиться в мир мертвых. Только с якорем в виде меня, живой.

С закрытыми глазами я встала посреди комнаты, ухватившись за конец магических силков, из которых пытался вырваться лич. А затем пустила по нити, что нас связывала, магический разряд, имитируя всплеск силы, который характерен для смерти. И тут же над призраком открылась воронка, которая начала его затягивать.

Вдохнула в последний раз и усилием воли вытолкнула собственное сознание из тела. И оно устремилось вслед за духом. Я не думала о том, что могу не вернуться, о том, насколько это опасно и что вообще подобные ритуалы проводят только опытные некроманты. Сейчас все это было безразлично. Потому что сегодня утром я уже умерла. Не полностью. Но часть меня навсегда осталась после разговора с драконом там, на берегу реки.

Это была последнее, что случилось со мной в мире живых. После были лишь стремительный круговорот и тьма, в которую меня выплюнуло. Рядом со мной мерцал лич.

— Ну, довольна? — зло прошипел он. — Из-за тебя, ненормальной, я окончательно умер!

— Но я-то жива! Так что шанс вернуться у нас еще есть.

— Ты говоришь так, будто с черного света вернуться на белый так же легко, как из деревни в город! Да чтоб ты знала, пигалица… — начал было неупокойник. Хотя сейчас-то как раз он был на своем месте, в мире мертвых, а значит, покоен.

Хотя бы официально. По факту дух ещё как психовал. И чтобы прекратить его истерику, я перебила лича:

— Чем больше времени мы тратим на разговоры, тем меньше шансов вернуться.

— Тогда чего ты стоишь! — взвился он. — Пошевеливайся!

Подавая пример, призрак сам сделал первый шаг. Даже ногой. Это в нашем доме он больше всего напоминал бесформенную кляксу. А тут обрел форму. Видимо, так он выглядел при жизни: камзол, расшитый золотом, с позументами, треугольная шляпа, атласная рубашка, ботфорты…

— А вы, смотрю, были тем еще щеголем… — не удержалась я от комментария, шагая следом за своим провожатым.

Под ногами мягко шуршало нечто, что не было ни травой, ни песком. Звук как у мертвых листьев, которым осень давно отмерила их срок. Вокруг то ли колыхался ветер, то ли мимо проносились куда-то эфиры — то, что остается от развоплощенных душ.

Вдалеке виднелись серебристые тени.

— О, а вот это, должно быть, свежачок! — потер полупрозрачные ладоши лич.

— Откуда знаешь, что они недавно умерли? — задала закономерный вопрос.

— Так не умеют еще оболочку держать, что непонятного-то. Давай ищи своего среди них, и уходим.

Еще никогда я не искала брата с таким острым и отчаянным желанием не найти. Шла мимо смазанных дымкой лиц, страшась увидеть Нара, и… не нашла! Сначала не веря, потом все пристальнее вглядываясь… брата не было!

— А есть еще где-нибудь? — спросила с затаенным страхом услышать «да».

— Нет, все должны быть тут.

— А вдруг он уже… ушел? — я не знала, как это правильнее сказать.

— Свежие недели две тут болтаются. За это время есть шанс еще вырваться из мрака на белый свет. Правда, призраком, но… по мне, так это интереснее, чем пекло.

— А может, зря остался? Вдруг тебя ждали небесные кущи? — подначила я провожатого.

Он обернулся и так мрачно посмотрел на меня, что стало понятно, что если и ждут его, то не кущи, а кусты. Из терна и кактусов, не меньше.

— Раз твоего тут нет, давай, ненормальная, возвращай нас обратно, — потребовал провожатый.

Я оглянулась на место, где не было страха и боли, где царили безмолвные разговоры, а прикосновения были неощутимы. Где не было моего брата. Пока не было. И я сделаю все, чтобы Нар тут не оказался. Во всяком случае, в ближайшее время.

Возвращение в реальность вышло болезненным, меня скрутило так, что в какой-то момент показалось, что легкие и желудок вывернет наружу.

И едва я пришла в себя, как заорала на весь дом:

— Мама! Звони отцу! У нас отмена! — И, набрав в грудь побольше воздуха, закончила: — Пусть не вступает ни в какие переговоры, а срочно едет домой!

Глава 2

Со стороны лестницы послышался звук торопливых шагов, а спустя пару секунд дверь в комнату брата распахнулась, явив на пороге маму. Она осмотрела погром, меня в нем, и я увидела, как ее лицо бледнеет.

— Нар жив? — спросила мама голосом, в котором звенела отточенной сталью тревога.

— Да, я только что проверила. Среди мертвых его нет.

Больше вопросов черная ведьма не задавала, она достала амулет связи, и, прежде чем мама сжала его в руках, активируя, я потеряла сознание от истощения. Прогулки, конечно, дело хорошее и для здоровья полезное, только если их совершать на этом свете, а не в мире мертвых…

В себя я пришла, лежа в кровати в своей комнате. Рядом никого не было. Но холодный компресс на моем лбу и горячий бульон в чашке, которая стояла на прикроватной тумбочке, дали понять, что оставили меня ненадолго. Судя по всему, мама отлучилась на ссору.

Ее звуки доносились снизу. Я осторожно спустила ноги с постели и крадучись двинулась по коридору. А когда дошла до его конца, тихонько, так чтобы ни одна половица не скрипнула, начала спускаться по ступеням.

— Как нам его искать, если даже зов родной крови не действует?! — почти кричала мама. — Это точно месть нашей семье за…

— Джи, если бы это была месть, то наверняка оставили бы знак. И мы нашли бы не пустую, перевернутую вверх дном комнату, а труп Нара.

— Ты прав. — Мама сглотнула и села на край кресла. — И что же нам теперь делать?

— Если бы мы были на Новом континенте, я бы заглянул к кое-каким знакомым, — мрачно парировал отец.

— Но здесь у тебя таких нет! — вскочив со своего места и начав мерить комнату шагами, выкрикнула мама, а затем, не оборачиваясь, шикнула: — Хелл, и хватит подслушивать, иди сюда! Может, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Их у меня решительно не было. Но я, обхватив себя руками, все же спустилась с лестницы, остановившись у последней ступени и не решаясь сделать первый шаг по гостиной, по которой мама металась, как взбесившийся метроном.

— Раз нужных знакомых у меня здесь нет, значит, самое время их завести, — с этими словами отец поднялся и второй раз за утро пошел договариваться. Только на этот раз я понятия не имела с кем.

— А может, это из-за меня, — кусая губы, предположила я. — Меня узнали и…

— Не говори ерунды! В тебе узнали дочь Нейтса Бертрандо всего пару часов назад. И то тот, кто был заинтересован в мести, тут же сдох. А этот дракон… не думаю, что он помчался бы красть Нара, скорее бы арестовал.

Из всей речи матери я поняла одно: не нужно зазнаваться! Похоже, что пропажа братца никак не связана со взрывом на верфях и моим в нем участием. Или все же мама ошибалась? Но других идей у меня не было. Похоже, что и у родителей тоже. Иначе папа бы не решился заглянуть на темную сторону столичных улиц Изначальных земель. То, что после этого точно придется удирать, уже не оставляло сомнений. Но на это было сейчас плевать. Главное — найти Нара!

Для этого были хороши все средства: подкуп, угрозы шантаж, сделка со следствием… Точно! Кто лучше знает обо всех бандитах, ворах, убийцах, как не тот, кто каждый день с ними сталкивается по работе? А из всех законников мне хорошо был знаком только один. И он был мне должен! Я помогла найти ему торговцев лунной пылью, а он пусть теперь поможет найти моего брата!

Я подхватилась с места и, не говоря ни слова, побежала наверх — переодеваться.

— Ты куда? — крикнула вслед мама.

— Договариваться! — отозвалась я уже со второго этажа.

— Ну точно как Найтс! — донеслось возмущенное снизу.

— Наверное, мы с ним родственники! — не осталась я в долгу и впрыгнула в штаны.

Затем нырнула в рубашку, накинула на плечи форменную куртку с бляхой, стянула непослушные темные вихры лентой и, подхватив сумку, помчалась в отдел правопорядка, впервые радуясь, что практику я прохожу именно в нем.

На входе в департамент постовой лишь скользнул по мне взглядом, увидел бляху офицера-стажера и пропустил, не задавая лишних вопросов. Я же рысцой понеслась к кабинету Рохта. Дверь в тот была закрыта. Похоже, что на работе ящерюги не было. Но такая мелочь меня не остановила.

Узнать его домашний адрес не составило труда. Лишь заглянула в личное дело. А вот чтобы добраться до него, пришлось постараться. Ну да взлом с проникновением и дезактивацией охранных чар был для меня не впервой.

— Значит, улица Феорлина-Смотрителя, дом семь… — запоминая адрес, произнесла я вслух и, положив папку на место, аккуратно вышла из архива.

Заперла замок, вернула на место охранки и не торопясь спустилась с лестницы, прошла мимо офицера и толкнула входную дверь, столкнувшись нос к носу с Ноксом.

— О, Страйкер! — усмехнулся было вампир, а в следующую секунду его словно переклинило. Он посмотрел на меня своими красными глазами и втянул воздух рядом со мной, точно ищейка. А затем сграбастал за плечи и, встряхнув, требовательно спросил: — Что произошло? От тебя так разит эмоциями, что я просто задыхаюсь.

— Так не нюхай! — рыкнула я, дернувшись, освободилась из хватки клыкастого и поспешила прочь.

— Эй! — понеслось мне вслед. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Да! Не мешать! — крикнула на ходу, не оборачиваясь, потому как навряд ли однокурсник имел представление, где искать моего Нара.

— А как же практика? — не унимался Нокс.

Но на этот вопрос я уже не стала отвечать, помчалась вниз по улице. Быстрее. Быстрее. Еще быстрее. На пределе возможностей. За его пределом. Бег, разгорячивший тело, помог охладить эмоции. И спустя несколько кварталов я перешла на шаг. А заодно и сообразила, на какой монорельсовый вагончик сесть, чтобы добраться до Феорлина-Смотрителя, дом семь. Огляделась, выискивая взглядом ближайшую остановку, и, найдя ее, припустила к ней.

Общественный вагончик подошел через пару минут, и я втиснулась в него вместе с остальными пассажирами. Мы стояли внутри так плотно, что яблоку негде было упасть, но я не замечала ни тесноты, ни духоты, ни локтей, что толкали в бока. Лишь глядела в окно, напряженно всматриваясь в названия остановок на шильдах.

Наконец я увидела нужную. Едва я оказалась на мостовой, как мой пульс участился. Так и хотелось вновь побежать. Вот туда, за поворот, найти нужный дом, дверь и постучать в нее. Но я остановила себя. Мне нужно говорить связно и четко, а когда ты весь запыхавшийся, с красными щеками и глотаешь ртом воздух, это слегка проблематично.

Поэтому заставила себя идти, чередуя вдохи и выдохи. Руки судорожно сжимались в кулаки, сердце колотилось, кажется, где-то под полом, а взгляд невидяще блуждал по каменной кладке стен.

Дом Рохта выглядел таким же, как и все остальные в этом квартале, но на нем была нужная мне цифра, и это сделало это здание единственным и неповторимым. Сердце замерло, когда я постучала в дверь.

«Тук-тук-тук» — костяшки ударили о створку. «Бум-бум-бум!» — услышала я собственный пульс в ушах. Но, кроме него, ничего не было. Ни скрипа половиц, ни звука шагов. Шуршания. Шебуршания. Дыхания… Да, даже его! Потому что я сейчас напоминала сама себе оголенный нерв и, кажется, могла распознать даже звук падающего с дерева листа или трещащей по швам психики.

Но… ничего! Со злости я развернулась и пару раз долбанула пяткой по двери. Звук вышел такой, что не только спящего из постели — мертвого из гроба бы поднял. В моем случае — соседа.

Тот не выдержал, открыв соседнюю дверь, что была в паре ярдов от той, перед которой я стояла.

— Чегось колотишься-то, окаянная? Не открывають — значит, нетуть его, — подслеповато щурясь, отозвался дедок, сверкая на всю улицу красными семейными подштанниками до колен и безрукавкой в цветочек.

Довершали образ тапки без задников с острыми загнутыми носами, надетые на босу ногу, и шикарная белоснежная борода длиной до пояса.

— А вы… — начала было я, но старик перебил, войдя в раж:

— Много вас таких ходит! И все как одна — ломятся! Вот намедни одна была, патлатая такая… Тожешь колотилась. Расфуфыренная вся… Или до нее девка… Пришла, сиськи свои разбросала, подол до ушей задрала и давай… — проворчал старик и, не договорив, перескочил на меня: — А ты, стыдоба, и вообще без юбки. В штанах… Тьфу, срамота… И чего только вам всем надо. Будто хрен в палисаднике у этого дракона золотой растет!

Я выразительно посмотрела под ноги: рядом с крыльцом была полоска земли, которую я бы не назвала даже газоном, не то что гордым палисадником. Да у нас перед крыльцом хищным растениям и то больше места было!

А тут… пара одуванчиков, не то что какой-то там овощ… И тут до меня дошло, что дедок не агрономию, а анатомию имеет ввиду. Вот ведь! На Новом континенте хрен был исключительно огородным, а для обозначения мужского начала использовали «конец», он же «звездец», «нижнеголовец» и прочий «…ец». Этими синонимами заодно обозначали не только состояние тел, но и дел у некоторых неудачников.

В данном случае к таковым относилась и я. Потому что пустой дом Рохта на везение как бы не намекал. А вот дедок — даже не намекал, а прямым текстом говорил, куда мне катиться:

— Шла бы ты отсюда, прошмандовка, пока я отряд офицерский не вызвал…

— А зачем вызывать? — я хищно усмехнулась. — Я уже здесь. — И повернулась так, чтобы дедок увидел мою униформу.

Старик подслеповато прищурился. Нагнулся, потом сделал пару шагов, спускаясь с крыльца. Я тоже сошла со ступеней и двинулась к дедку. Лишь когда он почти носом уперся в бляху, то поверил: перед ним представитель закона.

— А чего-сь сразу не сказала-то, — как-то пошел на попятную старик, который еще совсем недавно храбрился, — что вы это… сотрудник в законе!

Я хмыкнула про себя. Обычно членов семьи Бертрандо считали преступниками в законе, но чтобы его представителями… Вот до чего попытки честной жизни доводят. Узнавать, к чему может привести честная смерть, отчего-то не хотелось от слова совсем.

Прогоняя непрошеные мысли, задала вопрос:

— А давно вы видели вашего соседа в последний раз? — сама не заметила, как он прозвучал в лучших традициях дознавателей.

После этого дедок, похоже, окончательно уверился, что перед ним офицер, а не… прошмандовка.

— Так сегодня утром, до рассвета еще. Не спалось мне, знаете ли… — и сразу тон у дедка стал елейно-вежливым. — Старость, радикулит согнул, поясницу так и прострелило, что ни вздохнуть, ни распрямиться…

Как интересно он описывает симптомы болезни под названием «любопытство». Ей болеет каждая уважающая себя сплетница.

Дедок, не подозревая о ходе моих мыслей, подробно описал мне свой анамнез, а потом перешел к показан… тьфу, доносу и подробно изложил и цвет автомобиля соседа, и во что Рохт был одет, и точное время его отбытия из дома… да с такими соседями никакая слежка не нужна!

Мне оставалось лишь посочувствовать законнику, у которого, похоже, любая личная жизнь моментально переходит в разряд общественной, становясь достоянием той. Хотя… сочувствовала я, если по правде, не очень-то и искренне. Скорее даже злорадно.

За разговором с дедком удивительным образом страх, сковывавший холодом, отступил, пододвинулся, давая место и другим чувствам. Например, ревности. Кто были те девицы, которые раскидывались своими прелестями и штурмовали двери дома этого ящерюги? И какие авансы он перед этим им давал, раз они были настроены столь решительно?

Когда мой допрос… кхм… расспросы уже подходили к концу, случилась неприятность. Выглядела она вполне обыденно, я бы даже сказала, прозаически и называлась сквозняк. Он-то и захлопнул входную дверь в дом старика. Только тут дедок сообразил, что он в одном исподнем, а на улице — не поворот лета, когда жарко даже по ночам.

— Да что ж я… Да как же ж… — начал было он и тут посмотрел на меня и требовательно заявил: — Вы, как представитель закона, должны меня спасти! Я могу замерзнуть и погибнуть!

Услышь я два месяца назад о том, что мне придется спасать старика в красных подштанниках, который даже не торговец запрещенными артефактами, вор, черный алхимик… Одним словом, свой. Нет! Дед был абсолютно чужим, подкинутым мне судьбой.

— Так как? В окно полезете, госпожа офицер? А то дверь ломать я не позволю! Вы ее выбьете, а мне потом как? Денег на ремонт нет! Так что я вам счет выставлю, так и знайте!

Да уж… отец говорил, что не стоит помогать ближним без очень веской на то причины. А то ненароком спасешь кого, а окажется, что сорвал его самоубийство… Но только сейчас я поняла весь глубинный смысл мудрости отца.

— Ничего ломать и никуда лезть я не буду, — решила расставить все точки над литерами сразу.

— Как так! — возмутился старик. — Вы обязаны! Это ваш гражданский долг! И это… как его… чувство социальной ответственности.

Очень хотелось ответить, что я в принципе довольно безответственная особа, а долги предпочитаю отдавать врагам, но посмертно (для них!). Каким-то чудом удалось от этого сдержаться.

— У меня есть специальный артефакт для отпора замков, — почти не солгала я.

— Отмычка? — хмыкнул дедок.

— Артефакт! — почти рыкнула я с намеком, что еще хоть слово — и эта волшебная отмы… тьфу, артефакт потеряется в недрах моего кармана.

Дедок намеку внял, но в спину, пока я колдовала над замком, глазел так любопытно, что едва дыру во мне не прожег.

— Вот, — жестом зазывалы из торговой лавки я распахнула перед дедком дверь его дома.

Старик тождественно вошел в свою обитель, шаркая тапками. И тут я заметила, как он оставляет за собой две тонкие желтые дорожки. Думала, песка. Ну согласно поговорке, обычно тот сыплется из убеленных сединами людей и нелюдей. Но я никогда не думала, что это бывает так… наглядно.

Тут дедок обернулся, увидел, куда я смотрю, сам перевел взгляд на пол и…

— А, это горчица… Знаете ли, всегда кладу мешочки с ней в носы туфель. Согревают ноги. Я поэтому никогда не болею! А еще растирание груди уважаю. Сам его готовлю! — столько гордости звучало в его словах и непоколебимой уверенности, что я даже не стала напоминать, что кто-то пару минут назад грозил мне собственной смертью от простуды, а ранее подробно описывал случившийся с ним утром прострел.

Когда за дедком захлопнулась дверь, я была почти счастлива. И поспешила уйти с его крыльца, пока он еще о чем-нибудь не вспомнил и не решил продолжить разговор. Но едва я встала на первую ступень крыльца ящерюги, как дедок высунулся по пояс из окна и сообщил:

— А вы очень даже симпатичная, офицер. У меня тут есть племянник, дуре… Я хотел сказать недурственный юноша. Можно ваш номер артефакта связи? Я бы ему передал…

Никогда мысль о взломе с проникновением в дом законника не казалась мне столь соблазнительной. Но пришлось взять себя в руки. Все же будет выглядеть странно, если я сначала долбилась в дверь, а затем преспокойно в нее вошла. Тут слишком бдительный сосед, чтобы можно было провернуть такое.

Эх, нужно было сразу вскрывать замок, не утруждаясь стуком в дверь. А теперь пришлось сидеть у крыльца в ожидании хозяина дома и отбиваться от настойчивых предложений старичка, который предлагал мне все — от племянника до настойки бодяги собственного производства. Хорошо хоть, между своими… инициативами он делал перерывы. Продлилось все это до обеда.

Когда Рохт все же появился, я уже клевала носом, прислонившись к дверному косяку. Едва ящерюга меня увидел, как замер на месте. Это и понятно. Ушла я по-эльфийски, не прощаясь, а вернулась как троллий бумеранг — прямиком по темечку, точнее, под дверь.

Глава 3

— Не ожидал тебе здесь увидеть, — спустя несколько томительных секунд ожидания произнес дракон, пристально посмотрев на меня.

— А я, наоборот, очень надеялась, — ответила я и поднялась со ступеней, а затем оперлась о косяк и скрестила руки на груди.

— И чем обязан? — мрачно спросил ящерюга.

— Да многим! — выпалила я, и руки сами распрямились, а ладони сжались в кулаки.

— И ты пришла за выплатой долга? — спросил ящерюга.

Вот как у него получается понимать все с полуслова, с полувзгляда и с полумата?

— Да, — я не стала ходить вокруг да около. — Моего брата похитили. И мне нужна твоя помощь, чтобы его найти.

— Тебе, дочери одного из самых знаменитых мафиози Нового континента, — и нужна помощь закона? — уточнил Рохт, шагнув на первую ступень крыльца.

— А ты видишь во мне только дочь Бертрандо? — спросила и в отчаянии подалась вперед так, что оказалась на предпоследней ступени.

Мы с драконом замерли друг напротив друга. С учетом того, что я стояла чуть выше, даже не пришлось задирать голову, чтобы посмотреть проклятой ящерюге в глаза.

— Ее — в первую очередь, — хрипло, словно слова доставляли дракону физическую боль, отозвался Рохт.

Внутри меня что-то оборвалось.

— Сволочь! — выдохнула я с чувством, понимая, что зря я надеялась на помощь. Нужно было полагаться только на себя.

Метнулась вниз. Хотела сбежать по крыльцу и… Дальше я не знала, что делать. Но в одном была уверена: придя сюда, я совершила ошибку и зря потратила время.

Но я успела сделать лишь шаг, когда меня схватили сильные руки и притянули к горячему мужскому телу.

Я прижалась к груди ящерюги и отчетливо почувствовала через ткань льняной рубашки, как колотится там, внутри, под ребрами сердце дракона. Точно так же в безумном ритме стучало и мое.

— Может, я и сволочь, но порядочная. — Горячее дыхание Рохта обожгло мне щеку. — И предпочитаю возвращать долги.

— Даже тем, кто вне закона? — Я вскинула голову и в упор посмотрела на ящерюгу.

Это было моей ошибкой. Роковой, как шаг со скалы.

Бывает, порой заглядываешь в глаза — будто спускаешься в подвал. По крутым ступенькам, шаг за шагом. Все ниже, во тьму, ища в полумраке свет. Иногда взгляд подобен выстрелу в упор, от которого не уклониться.

Взгляды прощальные. Полные надежды. Отчаянные. Робкие… Много их было в моей жизни. Но такого, одновременно обжигающего кожу и заставляющего леденеть кровь — никогда.

Я замерла, не в силах пошевелиться. Кажется, даже забыла, кто я, где и зачем моим легким нужен кислород, а сердцу — биться. Кажется, в этот миг мир остановился. Или мы сошли с его орбиты, зависнув вне времени и пространства.

Рохт неотрывно смотрел на меня, будто не отдавая себе отчета, что происходит.

— Даже тем, кто вне закона, — наконец произнес он, тяжело выдохнув, будто сам не до конца понимал смысл сказанного. Словно для него сейчас было единственно важным, чтобы я не отвела от него глаз.

— Значит, ты мне поможешь? — спросила я.

— Да, — ответил он. И мужской взгляд скользнул чуть ниже.

Я почти физически ощутила его на своих губах, которые тут же захотелось облизнуть. Ведь жарко же!

— Господин законник! — вдруг раздался откуда-то сбоку голос соседа, будь этот старик неладен! — Наконец-то вы пришли! А то вас тут поджидают…

Отпрянула от ящерюги раньше, чем успела это осознать, и лишь потом поняла: можно было и не дергаться, широкая спина дракона была надежным укрытием от любопытных глаз соседа.

Его-то, к слову, я и увидела, выглянув из-за плеча Рохта.

Старик стоял на своем крыльце и с интересом профессионального сплетника разгадывал дракона. Ну и меня заодно.

— Поджидают — в засаде! — прищурившись, сообщила старику. — А я ждала открыто. Даже без взведенного магомета! — произнесла я с интонацией, обещавшей одному старику, что если я вдруг надумаю заглянуть в гости к нему, то обязательно сделаю это с расчехленным стволом на изготовку.

Дедок, будто почувствовав это предупреждение, вдруг срочно вспомнил, что у него еще кот не кормлен, цветы не политы… а это я еще не объяснила ему, чем стрелок отличается от киллера… Наглядно.

— Я смотрю, ты нашла с моим соседом общий язык, — заметил дракон, провожая старика задумчивым взглядом.

— Я вообще много чего найти могу, если буду знать, куда копать, — ответила я. — Но в случае с братом я даже не представляю, в какую сторону заступ в землю воткнуть.

— Совсем нет зацепок? — удивленно уточнил Рохт.

Сейчас он напоминал ищейку, которая готовится взять след: тело напряжено так, что даже через рубашку можно четко различить мускулы, глаза чуть прищурены, крылья носа трепещут…

— Думаешь, если бы были, я пришла бы к тебе? — вскинув подбородок, произнесла я.

И отчего-то ящерюга от этого ответа скривился.

— Ну да… — протянул он, и мне показалось, что в его голосе прозвучало горькое разочарование. А затем Рохт прикрыл глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами правой руки, словно этот жест мог помочь если не быстрее соображать, то хотя бы справиться с эмоциями. — Как ты узнала о похищении? Почему уверена, что не убийство?

— Зашла в комнату брата, — начала я сухо, по-деловому, — а там погром, следы борьбы, кровь…

— Значит, считаешь, что его похитили из дома? — уточнил Рохт.

— Да, — выдохнула я.

Всего одно слово. Короткое, но оно прокатилось по моему горлу холодным комом, упав в желудок и выморозив тело изнутри.

— Так, давай в машину, поехали к тебе. Надо осмотреть место, пока остались хоть какие-то следы. По дороге расскажешь подробности, — скомандовал ящерюга.

Едва я оказалась на пассажирском сиденье, как дракон резко выкрутил руль, и машина, взвизгнув шинами, совершила крутой разворот, а затем помчалась по улицам города. В окне замелькали дома, деревья, мы пронеслись мимо какой-то площади, затем парка…

Еще сегодня ранним утром я точно так же сидела здесь же, на этом самом месте… но казалось, это было вечность назад. До того, как между мной и Рохтом выросла каменная стена. До того, как для него я из обычной адептки Страйкер стало дочерью того самого Бертрандо — мага-преступника, официально объявленного вне закона и на новом континенте, и на Изначальных землях. А негласно… да, за содействие правосудию с папы сняли обвинения и даже помогли начать новую жизнь. Но старая-то никуда не делась. И сейчас я как никогда жалела об этом.

Вот только как бы тяжело мне ни было, все чувства пришлось запихнуть подальше. В самый дальний угол. Потому что куда важнее их и меня самой сейчас был брат. Точнее, его похищение. О нем-то я и рассказывала ящерюге в максимальных подробностях. А еще — о своем провале в Морок.

Когда я только начала говорить Рохту о ритуале, то его руки сжались так, что пальцы побелели, а по дуге руля заземлилась трещина. Но больше ничего не свидетельствовало о том, в каком бешенстве законник. Он сдержался и никак не прокомментировал услышанное. Даже не наорал, хотя я морально приготовилась услышать о себе много нового, интересного и исключительно нелитературного.

Если бы не черная, в виде молнии черта на колесе из красного бука, которое дракон крепко сжимал ладонями, я бы подумала, что мне все показалось и Рохт вообще нормально отреагировал на мое путешествие в мир духов.

— Когда я очнулась, то позвала маму… — закончила я рассказ.

Наступила минута молчания. Густого, вязкого, такого, от которого одновременно бросает и в жар, и в холод.

По моей спине пробежала капля пота, а горло враз стало напоминать Сармирскую пустыню в полдень. Захотелось сказать хоть что-то. Все равно что, лишь бы разрушить это оцепенение гнетущей тишины, которое разбавляли лишь рев мотора да бешеная скорость под ногами.

Я уже набрала воздуха в грудь и приготовилась произнести первый звук, когда услышала:

— Ты понимаешь, что могла умереть? Не вернуться из Морока?

Надсадный голос Рохта резанул по ушам.

— Да, — ответила я, хотя по ощущениям не сказала, а прокаркала. — Но я ни о чем не жалею. И если будет надо — повторю.

— Не смей! — дракон рявкнул так, что даже духи под капотом от страха начали так быстро вращать шестерни, что машина рванула на запредельной скорости.

Сначала я испугалась. Оробела. А потом разозлилась на себя за собственный же страх и рыкнула. Получилось немногим хуже, чем у дракона.

— Это ты не смей! — И ударила кулаком по приборной панели. От души врезала, неосознанно призвав силу. Да так, что на щитке осталась вмятина. В другой ситуации я бы, может, и смутилась, но сейчас мне было на все плевать. — Кто дал тебе право мной командовать? Мы с тобой друг другу никто! Я сама решу, что опасно, а что нет. И когда мне жить, а когда умирать…

— Ты права… — обманчиво холодно начал Рохт. — Мы друг другу никто… Но пока тебе нужна моя помощь, ты будешь делать то, что скажет тебе этот никто.

Мне хотелось возразить… раз так двадцать тяжелым предметом по одной драконистой голове. А потом еще совершить контрольное удушение и пару выстрелов в голову, но брат… И я усмирила свою гордость. Не скрою, было непросто, но у меня получилось, и я, стиснув зубы, ответила:

— Хо-р-р-рошо.

— Ты не могла бы сказать это мягче, — словно издеваясь, произнес дракон, пристально глядя на дорогу, словно, кроме нее, ничего не было.

— Хорошо, — на этот раз я прошипела я гадюкой.

— А еще женственнее? — уточнил ящерюга. — И добавить в конце мое имя.

— Да ты издеваешься?! — взревела раненым троллем я.

— Конечно, но ты первая начала, — согласился законник, усмехнувшись, а я поняла, что в игру «доведи до нервного тика» можно играть не в одни ворота.

Мы снова замолчали, но на этот раз тишина была не тягостной, не такой, о которой все внутренности завязываются узлом. В ней была… надежда. На то, что если я одна не могу справиться со случившимся, то вместе с драконом… Мы сможем!

Я ухватилась за эту призрачную надежду, как утопающий за соломинку. Потому что мне до одури, то черных точек в глазах не хотелось верить, что Нар может умереть. А чтобы он жил, нужно всего лишь найти его похитителей и… попробовать обогнать время!

Кажется, этим Рохт и занялся в первую очередь, потому как до моего дома мы домчали вмиг. Когда мы были почти рядом, дракон, не сбрасывая скорость, на полном ходу потянул на себя ручной тормоз. Взвизгнули тормоза, по воздуху поплыл запах паленой резины, а на дороге остался след в виде двух полудуг. Зато авто припарковалось точно параллельно забору нашего палисадника.

Едва мы остановились, как я выпрыгнула из машины. Рохт хлопнул дверью со стороны водителя. И мы, не сговариваясь, двинулись к крыльцу, чтобы через несколько секунд оказаться внутри дома.

В гостиной мама искрила напряжением, как настоящая черная ведьма, но, к ее чести, старалась, как могла, держать себя в руках. От нее мы узнали, что отец сейчас «налаживает контакты с местными и его не нужно беспокоить», так что вся нерастраченная ведьминская нервность вылилась на нас.

Я отнеслась к этому стоически, Рохт — будто и вовсе не заметил. Он лишь поинтересовался, где комната брата, и я тут же поспешила показать ту лично.

Подспудно я надеялась, что мама останется психовать на первом этаже в одиночестве, то не тут-то было. Словно хищная крылатая огнехвостая ротка, мама устремилась следом за нами. А потом с порога бдительно следила за тем, как ящерюга дюйм за дюймом обшаривает комнату Нара.

По маминому лицу было видно, что она хотела сказать много нелестного в адрес законника, но терпела. И под конец, когда Рохт так ничего и не нашел, все же не сдержалась:

— Пока вы тут ползали на пузе, протирая пыль, мой сын…

— Это его переговорный амулет? — вдруг перебив маму, уточнил ящерюга.

Госпожа Бертрандо осеклась на полуслове, затем посмотрела туда, куда указывал палец законника, и, чуть заикаясь, произнесла:

— Д-да… Это его б-б-ыл…

Я тоже глянула на переговорник. Точнее, на то, что от того осталось. Пара записывающих кристаллов, покорёженный металл, щепа…

— Последняя модель, как я посмотрю. — Рохт взял в руки один из кристаллов, задумчиво повертев тот в руке.

И чего он привязался к этой стекляшке? Это же вещь брата, не его похитителей. И на улику не тянет. Просто разбитый амулет…

— С функцией запоминания номеров и возможностью запечатления? — продолжил Рохт.

Тут-то я и поняла, к чему клонит законник.

Да, когда я обращалась к дракону за помощью, то думала в первую очередь о том, что здесь, в северной столице, он знает многих преступников, а следовательно, мог бы через них выйти на тех, кто промышляет кражей магов. Так сделал бы папа. Да, собственно, почему «сделал бы? Он конкретно сейчас именно этим и занимается. Но ящерюга на то и был дознавателем, чтобы действовать иначе.

— Его теперь нужно отдать артефактору-криминалисту? — спросила я, глядя на кристалл.

Мама же решительно ничего не поняла и возмущенно спросила:

— Кто-нибудь может мне объяснить?

— После, — лишь пробормотал Рохт, стремительно вышел из комнаты и, уже сбегая по лестнице, крикнул мне, не оборачиваясь: — Да, давай в машину, заглянем к Моррису, он сегодня должен быть на смене.

— Я с вами, — не терпящим возражений тоном ответила госпожа Бертрандо. — Я мать! Я волнуюсь за своего сына!

— Волнуйтесь! Кто вам запрещает! Но дома! — рыкнул дракон. — Моя задача — найти Нара. Ваша — паниковать! Так что пусть каждый будет занят своим делом.

Судя по маминому лицу, ее, настоящую черную ведьму, впервые так отчитали. И мало того, не взяли на шабаш… точнее, на спасательную операцию.

Эти мысли галопом пронеслись в моей голове, пока я пристегивала ремень на пассажирском сиденье. А затем вновь раздался визг шин, и мы сорвались с места.

На этот раз короткая поездка прошла без разговоров. Я лишь вцепилась в свое кресло, потому что Рохт, видимо, решил пойти на взлет. Причем сделать это не только в человеческой ипостаси, но и сидя внутри того ведра с гвоздями, которое некоторые называют машиной.

Зато у отделения законников мы оказались меньше чем за полчаса. Там-то нас и поджидала засада. Настоящая. И имя ей было — адепты.

Вся наша великолепная пятерка хищной стаей выпрыгнула на Рохта. А я оказалась позади него в роли невольного загонщика.

Глава 4

Драконица при виде Рохта ринулась было к нему и уже начала набирать воздух в грудь для первых слов, как ее на полувдохе остановил дознаватель фразой:

— Убийства, изнасилования, нанесение особо тяжких есть?

Адептка закашлялась, так и не сказав ни слова, вместо нее ответил вампир.

— Пока нет, — удивленно отозвался Зефр и поинтересовался: — А надо организовать?

— Нет! — выдохнул Рохт, понимая, что хуже адептов-стажеров только стажеры, полные энтузиазма. — Я лишь хотел уточнить, что если ничего экстренного нет, то на сегодня все свободны.

— И она тоже? — драконица ревниво кивнула в мою сторону.

— У Берт… — начал было ящерюга, но вовремя понял, что едва не оговорился, и исправился: — У Хелл экстренное есть, так что она остается.

— А может, у нас тоже есть что-нибудь чрезвычайное, — протянула крылатая, демонстративно сложив руки на груди.

— У вас тоже сегодня похитили брата? — холодно поинтересовался офицер, и готовая было биться до последнего за внимание дракона адептка сдулась.

А я удостоилась пристального внимания одногруппников. Я же сама готова была придушить Рохта. Зачем он это сказал вообще?

— Так вот почему ты сегодня такая была утром… — понимающе произнес вампир. — Я могу чем-то помочь?

— Да ты даже не знал Нара, — обречённо отозвалась я.

— Зато я могу поговорить с теми, кто был с ним знаком, и точно определить, кто из них нервничает, — уверенно произнес вампир.

— А я — разнюхать, что творится у твоего брата в группе, — добавила оборотница.

— А я — помочь нашей двуликой в этом, — добавил демон.

— Я, конечно, понимаю, что от меня пользы немного. А ты хоть и бесишь меня изрядно, — произнес Колокольчик, — но я не такая сволочь, чтобы остаться в стороне. Так что можешь на меня рассчитывать.

Я растерялась. Вот правда, особенно от слов эльфа, который хоть и был гадом, но порядочным вроде. А вот драконица — нет.

— Какие все добренькие и отзывчивые… — протянула она. — Аж смотреть на вас, душных, противно.

— Раз тебе так с нами душно, то давай отсюда на свежий воздух, — за всех ответил демон.

И добавил пару ласковых бранных. Одним словом, послал чешуйчатую далеко. А она, не иначе как растерявшись и не найдясь с достойным ответом, и пошла. Жаль, не по указанному маршруту, а просто в дверь.

— Я рад, что вы вызвались помочь, — услышала я голос Рохта, — потому что сейчас нет свободных офицеров. Все отряды заняты допросами и поисками оставшихся преступников группировки, которую накрыли сегодня ночью на верфях…

Дракон еще что-то говорил, а я наконец-то начала понимать, почему он решил не держать похищение моего брата в тайне. Рано или поздно об этом все равно станет известно, а так законник нашел себе лишние глаза и уши. И как талантливо это сделал! Чтобы адепты сами вызвались.

И теперь он давал указания. Вампиру и демону — расспросить одногруппников Нара. Первый обладал чутьем на эмоции, второй — немалым жизненным опытом, который был ничуть не хуже врожденной эмпатии, а порой и лучше.

Оборотница же отправилась к нам домой: вдруг удастся что-нибудь учуять в кустах под окном? А Колокольчик должен был выяснить расписание Нара и какие у брата были отношения с преподавателями.

Я лишь смотрела на то, как четко законник организовал всех, дал задания и отправил их выполнять. Одним словом, избавился с максимальной пользой. На все это у Рохта ушло каких-то десять минут. А после мы с драконом отправились в лабораторию к артефактору выяснять, что можно вытащить из кристалла. Если на том вообще что-то было.

Пожилой мастер задумчиво повертел в руках кристалл. И я за то короткое время, что ждала его вердикта, думала, что сойду с ума. Сердце стучало как бешеное, в горле пересохло, а руки подрагивали. Или это давали о себе знать бессонная ночь и почти полное магическое истощение? Не знаю.

— Вытащить из кристалла информацию можно, но это займет некоторое время, — произнес наконец криминалист. Придется подождать…

— Сколько? — выдохнул Рохт.

— Час-полтора… Записывающие заклинания, вшитые в структуру кристалла, пострадали, так что мне сначала нужно восстановить плетение, а потом уже извлечь данные. Так что думаю… час-полтора минимум.

— Хорошо. Мы подождем, — за нас обоих ответил законник и, обращаясь ко мне, добавил: — Пошли, Хелл. Побудешь пока у меня.

Я согласно кивнула и пошла следом за драконом. А когда оказалась у дракона в кабинете, на знакомом диванчике, то стоило сесть поудобнее, как я уснула. А может, потеряла сознание.

Очнулась оттого, что меня трясли. Я дернула плечом, накрылась с головой и попыталась снова задремать. Но некто упорствовал, и я махнула рукой, чтобы отстали и не мешали честной девушке восстанавливать душевное спокойствие и телесные силы. А чтобы точно больше не пытались меня пробудить, я махнула рукой, в которой был пульсар.

— Да чтоб тебя! — услышала я окрик.

Он почти совпал с грохотом. Видимо, мое заклинание с чем-то успешно совместилось. Судя по тому, что при этом мой ненавистный побудчик голосил, попала я, увы, не в него. Эх…

— Отстаньте, — сонно пробормотала я и попыталась повернуться на другой бок.

Куда там! Мое тело просто взмыло в воздухе, перевернулось, живот уперся во что-то твердое и неудобное. Зато голова и ноги повисли безо всякой опоры, и… я в полной мере ощутила себя мешком, перекинутым через плечо.

— Эй! Ты что творишь! — попыталась я дрыгнуться и вырваться.

— Проснулась? — поинтересовался дракон. Ласково так поинтересовался, мягко и многообещающе, что у меня внутри что-то екнуло. Как раз в районе передавленного живота.

— Проснулась, очнулась и в полном сознании, — рыкнула я. — Но если ты меня сейчас же не положишь, где взял, я его лишусь.

— Я уже успел убедиться, что самое твое опасное состояние — это бессознательное, — буркнул ящерюга. — Будучи в нем, ты проделала дыру в стене моего кабинета. Хорошо, что тот хотя бы был пуст. А то еще офицера Тогирина пришлось бы отпаивать успокоительными каплями…

— Но сейчас-то я проснулась! — возразила я и лягнулась.

— Я в этом не уверен, — хмыкнул дракон.

— Как это не уверен? И куда ты меня вообще потащил?

— Умываться, — невозмутимо отозвался Рохт тоном человека, задумавшего страшную месть.

Я же в лучших кошачьих традициях зашипела, потому что четко представила, как будет происходить это самое умывание. С холодной водой из-под крана, моей мокрой головой. И мне этого очень не захотелось.

Настолько, что я в какой-то момент извернулась и… Цапнула дракона за шею. Не игриво прикусила, а от души.

Тело подо мной вздрогнуло, а затем дракон замер, а его пульс, наоборот, завелся. Вена на шее, рядом с которой был мой нос, так и билась.

— Ро-о-охт, — обеспокоенно протянула я. Ноль эмоций. — Слушай… ну извини, пожалуйста… Я не хотела…

— Кусать меня не хотела? — как-то рвано выдохнул дракон, а затем медленно, о-о-очень медленно поставил меня на пол. Можно сказать, я по нему даже сползла, чувствуя животом всю драконью анатомию. Напряженную и впечатляющую.

— Злить, — призналась я, чувствуя себя на редкость по-идиотски.

— Хелл… ты меня сейчас не разозлила… — начал было Рохт. — Точнее, до этого я был очень зол, но… на будущее, чтобы ты знала и никогда больше не повторяла: дракона кусать в шею нельзя. Ни при каких обстоятельствах, если только ты не сражаешься с ним в воздухе и хочешь убить или…

Я сглотнула, представив себе перспективу, и уточнила:

— Или что?

— Или желаешь создать с ним пару, — сухо закончил просветительную лекцию Рохт. — Тебя какой вариант больше устраивает?

— Тот, где ты ничего не заметил и дальше несешь меня к крану, чтобы как следует намылить шею в холодной воде — призналась я, уже согласная и на ледяное омовение, и на ворчащего дракона. Этот сценарий был предпочтительнее драконьих сражений и гнездований.

— Обойдешься без холодной воды, — сквозь стиснутые зубы прошипел дракон и приказал: — Возвращайся ко мне в кабинет. Точнее, в то, что от него осталось. А я скоро вернусь.

Я едва успела зайти к Рохту и призвать чары временного восстановления, когда вернулся Рохт. Мокрый. Вода стекала с его волос за воротник, и что-то мне подсказывало, была она отнюдь не тёпленькой.

— Ты как? — спросила, ощущая себя в жутко непривычном состоянии — смущения. Вот когда я этого ящерюгу на площади целовала, чтобы отвлечь и выручить брата, не стеснялась ни капельки, да даже как-то раз, еще на Новом континенте, когда довелось бежать по улице в одном исподнем, ничуточки не робела. А вот сейчас…

— Скажем так, на редкость бодро, — мрачно отозвался Рохт и непроизвольно потер шею, как раз в том месте, где я его цапнула.

— Прости… — выдохнула покаянно. — Я же не знала, что у вас, драконов, так все сложно. Я больше не буду…

— А бутерброд? — не иначе как желая сменить тему разговора, поинтересовался ящерюга.

— Буду! — с готовностью закоренелого рецидивиста ответила я. — Еще как!

Дракон на это лишь усмехнулся и, протягивая мне бумажный сверток, произнес:

— Держи, чудовище.

Я тут же развернула шелестящий коричневый промасленный лист и впилась зубами в хлеб. Он был божественно вкусным. А уж мясо в нем — и вовсе выше всяких похвал. Я едва не заурчала от удовольствия и лишь после сообразила, что не ела почти сутки.

Расправилась с бутербродом я в один миг. Хотелось еще. Но знать, что могло быть на кристалле, — еще больше.

— Как думаешь, успел мастер-криминалист разобраться с записью? — спросила я.

Рохт глянул на хроносы и, видимо прикинув, что указанное артефактором время вышло, произнес:

— Думаю, что заглянуть к нему в лабораторию однозначно стоит, как и вызвать ко мне в кабинет рабочих… — закончил Рохт, окинув дыру, которую я наскоро залатала заклинанием.

Все же разрушать у меня выходило куда эффективнее, чем созидать.

А когда за нашими спинами закрылась дверь кабинета и мы с драконом оказались в коридоре, за створкой послышался грохот. Похоже, в эту секунду как раз закончилось действие моего заклинания восстановления.

— Так куда идти? — излишне оптимистично спросила я, делая вид, что кирпичепада за дверью не услышала.

— По лестнице на первый этаж, — ответил Рохт и позволил мне идти первой. А сам шел на пару шагов позади. Не иначе как бдел, чтобы я куда-нибудь не туда не свернула, еще чего лишнего не натворила и никаких стен в довесок не разнесла.

Так мы и добрались до лаборатории, где нас уже ждал мастер-артефактор. Ему удалось вытащить записи из кристалла. Причем их было несколько. И все, на первый взгляд, абсолютно не подозрительные. А на второй…

Одна из четырех отличалась. Вот на первой Нар смотрит прямо на зрителя и улыбается на фоне академии. Что ж, видимо, мелкий от радости решил запечатлеть себя любимого. На второй — изображение списка зубодробительных формул, выведенных на доске. Это, похоже, кто-то не успел переписать в тетрадь лекцию. Зная братца, могу утверждать, что наверняка он был занят чем-то другим, более важным: местью, шкодой или флиртом. Но чтобы ради этого пропустить свои любимые расчеты телепортов… Кажется, я начала понимать, зачем Нар приобрел столь дорогой артефакт связи со встроенным кристаллом записи.

Третье изображение — какой-то адепт и девушка. Причем эти двое под деревом явно не аналитической алхимией занимались. Скорее, вещами более приятными и простыми. Например, размножением. И по всем признакам это была не теория, а практикум. О последнем красноречиво свидетельствовали приспущенные штаны и задранные юбки.

— Что это? — с интересом глядя на снимок, подслеповато прищурившись через очки, спросил эксперт и почти носом уткнулся в зависшее в воздухе объемное иллюзорное изображение, на котором были отчетливо видны все детали.

Но если меня и дракона заинтересовали лица участников, то артефактора, кхм, нижние части тел. Вернее, тела, девичьего. Там, где были чулки и край кружевного белья.

— Полагаю, интим, — холодно отозвался ящерюга.

Его голос при этом был таким ледяным, что не просто охладил любопытство эксперта, а еще немного — и напрочь бы заморозил артефактора, аж до чахотки.

— В первую очередь, это компромат, — фыркнула я на это замечание.

Рохт на это не преминул заметить:

— Интересные у твоего брата увлечения…

— Нормальные у него увлечения, — вступилась я за Нара. — Чтоб ты знал, компромат вообще полезная вещь! Он значительно ускоряет любые переговоры и является залогом хороших и прочных партнерских отношений…

— Это твое личное мнение? — на всякий случай уточнил законник.

— Вообще-то, это один из пунктов свода правил нашей семьи… — ответила я. — Если точнее: можешь собрать черное досье — собирай! Пригодится.

Дракон посмотрел на меня так, что стало понятно: с кланом Бертрандо он в будущем не планирует иметь никаких дел. Никогда! Ни с кем!

— А ты не думаешь, что именно из-за этого изображения у твоего брата неприятности? — вкрадчиво поинтересовался законник.

— Навряд ли, — ответила я. — Куда подозрительнее мне кажется последняя проекция. — И я кивнула на четвертую иллюзию, парившую над столом.

Там снова был Нар, а с ним еще один адепт. Рыжий вихрастый малый. На фоне витрины. Они оба стояли почти в полный рост и широко улыбались.

Но я смотрела не на младшенького, а за него. На витрину, в стекле которой отражалась девушка. Красивая своей яркой, я бы даже сказала, тяжелой красотой. Блондинка с пухлыми губами, высокой пышной грудью, которую блузка обтягивала так, что пуговички на ней готовы были вот-вот сорваться в полет и расстрелять случайного прохожего. Нижний противовес у красотки тоже был впечатляющим. На такой чашку кофе поставь — не упадет.

— Что тебя в ней смутило? — насторожился Рохт. — Этот рыжий? Ты его раньше видела?

— Да, пару раз. Это одногруппник брата, кажется. Но меня не он зацепил. А отражение. Девушка… она какая-то вся слишком.

Дракон наклонился к изображению. Почти как артефактор недавно. Разве что носом не уткнулся в иллюзию, и после нескольких секунд Рохт мрачно вынес вердикт:

— Да, такое ощущение, что она на охоту вышла…

Я не успела спросить: «За кем охотиться-то?» — как ящерюга уже начал крутить иллюзию, рассматривая на ней мелкие детали: край вывески, первые буквы названия улицы на углу дома…

Глядя на Рохта, я задала совершенно другой вопрос:

— Знаешь это место?

— Кажется, да. Похоже на торговый дом, что на улице Трех Сиреней.

— Наведаемся туда? — тут же уточнила я.

— Да, поехали, — кивнул мне дракон и забрал кристалл, обратившись уже к артефактору со словами: — С меня та самая бутылка ормирского джина, занесу, как и обещал.

— А… — начал было эксперт, но было уже поздно: мы с ящерюгой неслись по лестнице вниз.

Едва только я и Рохт оказались на улице, как прыгнули в его машину и помчались на ту самую улицу.

Сиреней на ней, к слову, не было вообще. Зато людей и нелюдей — хоть отбавляй. Эта улица буквально бурлила. Так что машину пришлось оставить в самом ее начале и влиться в водоворот. Над нашими головами мелькали вывески торговых домов. А мы сами стремительно шли мимо кабаре, театров, жилых домов — с мраморными колоннами и лепниной, маленьких закусочных и помпезных ресторанов… Я бы сказала, что здесь царил дух рынка. Только толчея и суета были с гламурным блеском, подсвеченные даже днем яркими огнями.

В такой круговерти легко встретить кого-то, как и потерять. Поэтому я неотрывно следовала за Рохтом, который, как волнорез, рассекал шумную толпу. И вот мы наконец оказались у той самой витрины, где еще вчера днем, если верить матрице записи с кристалла, был мой брат. А сегодня — никого или…

Краем глаза я увидела ту самую девицу, что была в отражении витрины. Сейчас она флиртовала с каким-то парнем. Он же, судя по количеству артефактных колец на пальцах, был либо чародеем, либо тем, кто жить не может без магии.

— Рохт, кажется, это она… — И я указала взглядом на блонди.

Она, словно что-то почувствовав, повернулась, посмотрела на нас и…

— Вот дрянь! — выдохнула я и сорвалась с места прежде, чем сама поняла, что делаю.

А все потому, что за долю секунды до этого рванула прочь эта белобрысая кикимора!

Глава 5

Мое тело, привыкшее, если тебя догоняют, убегать, а если от тебя пытаются удрать — поймать, сработало на рефлексах. Только не я одна была такая. Рядом со мной вихрем пронесся дракон. Еще и крикнуть успел:

— Давай справа!

Я лишь кивнула и помчалась в обход, свернув в подворотню. Здесь царили полумрак и сырость, а в воздухе витал запах сточной канавы.

Рядом с ногой пискнула крыса — это я прищемила ей ботинком хвост. Но прежде чем голохвостая тварь успела цапнуть меня в ответ, я уже успела умчаться дальше, взяв разбег для мусорной кучи. По ней, наваленной у стены тупика, как по трамплину, я промчалась вверх, оттолкнулась от чего-то твердого и взмыла в воздух. Руки сами собой ухватились за кирпичную кладку, что перегораживала проулок.

Позади раздался мат. Так, кажется, что-то твердое было головой бродяги, заснувшего в куче отбросов. Сейчас же он возмущался тем, что кто-то посмел врезать ему по затылку.

— Простите, — пропыхтела я, переваливаясь через стену.

Как только оказалась с другой ее стороны, отпустила вытянутые руки и приземлилась на брусчатку. Боль стрельнула в щиколотку, но я, наплевав на это, побежала вперед. Когда я была уже почти у поворота, из-за него выскочило что-то белобрысое, на ходу сбрасывающее иллюзию.

Какого?..

Оказалось, назвав девицу кикиморой, я ей польстила. Это была баньши. Когда личина спала, я увидела ноздреватую серую кожу, короткий нос-впадину, безгубый, словно вырезанный на блине-лице рот.

Тварь мотнула башкой, втянула своими носопырками воздух и, словно почуяв меня, повернула голову. Мы встретились с ней взглядами, и тварь раззявила свою пасть, полную клыков, готовясь заорать. Но прежде чем она успела издать первый звук, я рыбкой нырнула за бочку, которая стояла для сбора дождевой воды, и зажала уши руками.

Едва я оказалась за укрытием, как тут же почувствовала ударную волну. Меня не оглушило, но вибрацию я ощутила всем телом. Боюсь представить, что было с теми, кто не успел спрятаться и попал случайно под рикошет этого вопля.

После того как баньши прекратила орать, я выглянула из-за бочки, убедилась, что в ближайшие пару секунд тварь вопить не сможет по той причине, что набирает воздуха в грудь, сотворила пульсар и швырнула ее в гадину.

Но крикунья, оказывается, и не думала выступать на бис. Вместо этого она сунула руку за пояс и достала оттуда магомет!

— Да чтоб тебя! — выругалась я, ныряя вновь за укрытие. А в то место, где я только что была, угодило сразу два магических заряда. И в бочку тоже. Дерево выстрелом прошило насквозь чуть выше головы. Мне на темечко и за шиворот тут же полился ручеек. Такой, который заряжает бодростью, энергией и ненавистью сразу — и на весь день.

Я щелкнула пальцами. Мокрыми — получилось только со второй попытки. Зато в воздухе завис приличного вида файербол. Такой не стыдно и врагу показать… Точнее, запустить в него, для близкого ознакомления.

Я снова высунулась из укрытия и… увидела пустоту. Эта сволочь даже не убедилась, что прикончила меня! Такого неуважения к врагу я давно не встречала. А как же контрольный в голову?!

Полная злости, ярости и возмущения, я выскочила туда, где недавно стояла баньши. И увидела, как впереди мчится эта гадина. А самое главное, она была так далеко, что мне ее было не догнать. А вот фаерболу — запросто.

Я прицелилась, готовая если не спасти брата, то отомстить за него, как из-за угла прямо на тварь в прыжке рухнул Рохт.

Та, падая на землю, извернулась, раззявив рот, готовая то ли оглушить дракона звуком, то ли банально впиться зубами шею. В любом случае Рохта ждала смерть. От оглушающей волны баньши у законника вскипит мозг, а через прокушенную яремную вену кровь выйдет за каких-то три-четыре минуты. С учетом зубов-клыков твари — и того быстрее. Будет почти перерезанное горло.

Ни того, ни другого я допускать не собиралась, и… огненный шар устремился прямо в тварь. Вероятность, что я попаду в нее, была высока — целых пятьдесят процентов: либо я засвечу ей в лоб, либо нет.

О том, что могу промазать и угожу в дракона, думать не хотелось. От страха я чуть прищурилась. Шар угодил точно в цель, и… я нечаянно ликвидировала ту, кто могла что-то знать о Наре.

— Трох подери, Хелл! Какого?.. — рыкнул дракон, поднимаясь и глядя на то, что осталось от баньши.

— Я тебе жизнь спасала! — выдохнула я.

— И угробила свидетельницу! — рыкнул ящерюга.

— Ну извини, спасала, как умела! — не осталась в долгу я, подходя к Рохту.

Дракон устало провел рукой по лицу.

— Спасибо, — выдохнул он. — Но в следующий раз, когда будешь стрелять, открывай, пожалуйста, глаза.

— Я не закрывала! — возмутилась на такой поклеп. — Только прищурилась, чтобы лучше прицелиться.

Рохт посмотрел на меня скептически, а потом произнес:

— Сейчас вызову отряд. Нужно будет увезти ее в трупнецкую, может, некромант…

Договорить ящерюга не успел: на наших глазах труп баньши превратился…

— Вот тлен и пепел преисподней! — вырвалось потрясенное у меня.

Дракон же, судя по его лицу, уже видел такое.

— Артефакт тления, — пояснил он.

А я вспомнила, что как-то слышала о таком: он вживлялся в тело, и после того, как то умирало, амулет уничтожал труп хозяина, чтобы некроманту нельзя было допросить погибшего.

— Недешево им обходится гибель сотрудников… — заметила я, прикинув, сколько стоит сам тлитель и его вживление под кожу. Выводы напрашивались сами собой и были неутешительными. — Если кто-то готов выложить столько, чтобы замести следы, то… — задумчиво произнесла я, оборвав сама себя на полуфразе. Ее подхватил Рохт:

— То они хорошо организованы, а их дело приносит большие деньги.

— Я бы сказала — очень большие, — поправила я. — Ни одна из банд Нового континента такое не практикует.

— До этого момента я считал, что и Изначального тоже, — мрачно ответил дракон.

Мне захотелось выругаться. Нар встрял куда-то… Причем сейчас я даже не могла точно сказать, куда именно. Если еще утром я думала, что это месть за отца, то сейчас, глядя на кучку пепла, сильно усомнилась в этом.

Порыв ветра, ударивший мне в спину, подхватил сероватую золу, поднял ее в воздухе, закружил в вихре, унося прочь.

То, что еще недавно было живым существом, ныне развеивалось по брусчатке, смешивалось с песком и пылью, превращаясь в небытие.

Я смотрела на это и ежилась. Хотя, может, это из-за того, что сквозняк залез ко мне за шиворот и холодил спину, которую я успела вымочить? В пылу погони я не заметила, что вымокла. А сейчас, на холодном ветру…

— Замерзла? — спросил дракон, увидев, как я подняла плечи, а голову, наоборот, втянула. Еще и руками себя обхватила, пытаясь согреться.

— Угу. Кажется, я подмочила не только репутацию, но и всю себя целиком, — призналась я.

— Я заметил, — произнес Рохт и накинул на меня согревающее заклинание. — До машины должно продержаться, а в салоне есть куртка. С заклинанием сушки у меня не очень…

— У меня тоже, — призналась я, припомнив, что вечно с ним у меня была беда: то до дыр прожгу ткань, то так напортачу, что вся одежда вытянется и будет напоминать чехол для рояля.

— Зато у артефакта тления есть плюс, — я попыталась быть оптимисткой, которая даже в кладбищенском кресте видит плюс.

— Неужели? — хмыкнул Рохт.

— Ну да. Нет тела — нет и дела: раз баньши разлетелась по подворотне, то и вызывать отряд правопорядка не нужно, — произнесла я с интонацией нерадивого экзорциста, который придумает любой повод, лишь бы откосить от вызова демона.

Несколько секунд в Рохте, похоже, боролись чувство долга и рациональность. Победила вторая. Рохт махнул рукой и бросил:

— Демоны с тобой, Хелл, пошли, — и первым направился к машине.

А я потрусила следом за драконом. И едва нырнула в авто, как накинула на себя мужскую куртку, потому что заклинания заклинаниями, но еще и в одежде всяко теплее.

Едва я закуклилась в кожанку, как в кокон, в кармане завибрировал артефакт связи. Я выудила его из заднего кармана штанов и нажала на камень приема вызова.

— Привет, бедовая, — раздался в салоне голос Даррина. Номерами артефактов мы с демоном обменялись в тот вечер, когда он подвез меня, повредившую ногу, до дома. — У нас для тебя три новости. Одна хорошая и две — не очень.

— Давай с самой паршивой, — ответила я и краем глаза заметила, как за мной напряженно следит дракон, сидящий за рулем.

— Об исчезновении твоего брата никто ничего не знает. Ни одногруппники, ни преподаватели.

— А вторая? — выдохнула я, откидываясь на сиденье.

— Элай тоже ничего не удалось разнюхать. Ей только хищные кусты вокруг вашего дома хвост прикусили.

— А хорошая? — спросила я, мысленно скрестив пальцы.

— Кажется, похитили не только твоего брата. Пропал еще один адепт из его группы. Алекс, кажется…

— Рыжий, кучерявый?.. — утонила я.

— Откуда ты знаешь? — удивился демон.

— Долго объяснять, — отмахнулась от ответа: времени на рассказ об иллюзиях, вытянутых из кристалла записи, не было. — Ты лучше скажи, где живет второй пропавший?

— Щас, минуту подожди, Лирин в курсе… — раздалось из переговорника, а дальше последовало шуршание, которое спустя несколько секунд сменил голос Даррина: — Наш остроухий друг говорит, что улица Пирожников, дом пять. — А на заднем фоне раздалось: «Сам ты рогатый друг!» — и тут же демон отсоединился.

Я только усмехнулась: Колокольчик, сдается мне, сейчас зазвенит… кхм… точнее, выскажет Даррину все, что о нем думает. Вот только если относительно эльфа у меня были лишь предположения, то касательно Рохта — факты. И первый из них — дракон был крайне недоволен. Но если я думала, что дело только в еще одном похищенном, то тут я ошибалась.

— Это тот самый демон, что носил тебя на руках? — уточнил Рохт недовольно.

— Тот самый, что скинул меня тебе, — поправила я ящерюгу.

На несколько секунд, пока машина выруливала на улицу, в салоне воцарилось напряженное молчание.

— И давно вы с ним перезваниваетесь? — наконец нарушил тишину, разбавленную урчанием мотора, дракон.

— Минут пять, — рыкнула я, начиная злиться. Все же нервы и так были на пределе. Бессонная ночь. Потеря сначала Рохта, который явно дал понять, что все кончено, так и не начавшись, потом похищение брата. Теперь попытка найти Нара… Я была на пределе. Как натянутая струна, тронь — и зазвеню. А один ящерюга не просто тронул, а задел. Основательно. Ну я и завелась: — Это считается за давно? И вообще, чего ты ко мне лезешь? Я же не спрашиваю тебя, сколько раз тебе под нос подсовывает свой бюст Скроу!

— Я его не заметил, — холодно ответил Рохт, глядя на дорогу и только на дорогу.

— Да неужели? — едко произнесла я.

Думала, что ящерюга ответит что-нибудь саркастичное. Или процедит сквозь зубы… Но вместо этого взвизгнули тормоза, меня вмяло в дверь, а машина совершила резкий разворот на сто восемьдесят и ровно вписалась боком в место между двумя авто, припаркованными вдоль дороги.

— С ума сошел?! — вырвалось у меня, когда мы остановились, а я поняла, что все еще жива.

— Да, — хрипло согласился Рохт и признался: — Ты меня бесишь!

Слова, сказанные с отчаянием и злостью. А после них — такой же яростный поцелуй. Короткий, как удар кнута, и такой же обжигающий. Реальность треснула и разлетелась множеством осколков. Сказала бы, что земля ушла из-под ног, но я сидела, так что… подо мной, по ощущениям, просто провалилось пассажирское кресло. Я ухватилась за широкие плечи, чтобы не упасть. Впилась в них, резко выдохнув, так что ногти наверняка оставили на мужской коже следы даже через ткань рубашки. А затем сама подалась навстречу напористым губам, даже не заметив, как ремень безопасности при этом врезался мне в грудь. Только я этого даже не заметила. Куда важнее его было острое, требовательно зовущее чувство. Оно росло, ширилось внутри меня, там, где билась та штука под ребрами.

Мы оба: я и Рохт — словно слетели с катушек. Томительная, гнетущая напряженность между нами взорвалась поцелуями, прикосновениями, укусами, судорожными вздохами.

Наверное, во всем виноваты были усталость и мои натянутые до предела нерва.

Наверное, дракону нужна была разрядка…

Наверное, я просто искала оправдание этому внезапному сумасшествию, которое мы творили.

Я творила…

Демоны подери. Что я торила?! И продолжаю? А между тем мой брат…

Последняя мысль отрезвила не хуже пощечины. Я отпрянула от дракона, сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони так, что наверняка остались следы, и выпалила первое, что пришло в голову:

— Ты тоже меня бесишь!

Смысл фразы дошел до Рохта не сразу. Несколько секунд он смотрел на меня темными, как сама бездна, глазами с вертикальными зрачками цвета расплавленного золота. Мужская грудь ходила ходуном, дыхание было прерывистым и тяжелым.

Я и сама наверняка выглядела не лучше, будто рыба, выброшенная на берег, которая пытается сделать вдох и не знает как.

— Насколько сильно? — наконец спросил Рохт. Получилось у него хрипло.

— По шкале от одного до десяти? — уточнила я надсадно. — Тогда я — сама шкала!

— Какие сильные чувства я у тебя вызываю, — довольно усмехнулся ящерюга.

— Угу. Прям убийственные, — ответила я, прищурившись и запахивая куртку поплотнее. Хотя холодно мне не было. Даже наоборот, я едва не дымилась, но чтобы один наглый дракон об этом догадался? Да ни за что! Только через его труп!

— Моя работа как раз связана с убийствами, — намекая, что этим я Рохта точно не испугаю, отозвался он.

— А еще с поиском пропавших, — напомнила я.

Законник помрачнел и со словами:

— Ладно, поехали искать, а с остальным по ходу разберемся, — выкрутил руль, и авто на этот раз плавно, хоть и стремительно влилось в уличный поток машин.

В салоне воцарилось молчание. На этот раз уже не напряженное, а какое бывает после бури, когда та миновала. И спустя какое-то время я услышала то, чего обычно из мужчины клещами не вытащишь. Даже под пытками.

— Извини, — произнес дракон.

— Ты просишь прощения у меня или у себя? — решила я прояснить ситуацию.

— Ты в кого такая догадливая? — приподняв бровь, произнес дракон, не отрывая взгляда от дороги. Так что я видела лишь профиль, и узнать, взметнулась ли вторая бровь для симметрии, у меня не было никакой возможности.

— По тому, как нагадить врагам, я вообще большой специалист, — заверила ящерюгу.

— Кто бы сомневался, — фыркнул он и плавно затормозил на улице Пирожников, если верить надписи на столбе указателе.

Да… сильно я ошиблась, предположив, что это рабочий квартал, где живут трудяги-кондитеры. В этом районе пирожные исключительно если. Причем, сдается мне, на завтрак вместо хлеба.

— Ты туда нас привез? — на всякий случай уточнила я у ящерюги.

— Поверь мне, я не ошибся, — хмыкнул Рохт.

Я открыла дверцу машины и вышла на тротуар, недоверчиво уставившись на дом. Домину… Нет, не так. Демоны его дери, особнячину!

Фасад новенького, казалось, только что сданного строителями здания впечатлял. Витражные окна переливались разноцветными отблесками. Главный портал был украшен… я не поверила своим глазам — гербом? Или как называлась эта штука, изображавшая бобра с молотом на щите, прямо над самым входом?

Точно такое же изображение было и на стенах дома… И даже на газоне выстрижено!

Беломраморные колонны упирались своим основанием в парадную лестницу, ступени которой были кристально-снежного оттенка. К ним через газон вела короткая брусчатая дорожка.

— Еще пятьдесят лет назад здесь жили ремесленники и торговцы, — пояснил Рохт, — но потом соседний район разросся, и особняки потеснили дома работяг. А названия улиц остались.

— Уф, — с облегчением выдохнула я. — Спасибо! А то я уже начала сомневаться в способности логически мыслить. — И, оглядев еще раз этот новодел в стиле «дорого-богато-под-старину», произнесла: — Значит, тот рыжик из состоятельной, но не аристократической семьи. Думаю, торговцев высшего ранга или банкиров.

— Почему ты решила, что род богатый, но не знатный? — усмехнулся Рохт, который, видимо, подумал так же.

— Слишком уж выпячивает это семейство свои… эмблемки. — Я кивком указала на куст, выстриженный в форме бобра с молотом. — Это попахивает комплексами. Вот помню, Сэм-Пианист, коллега отца по… кхм… прошлой работе, был мне по пояс, но всегда покупал самые большие машины. Видимо, так компенсировал небольшой рост.

— Ну вот сейчас мы это и проверим, — ответил дракон, первый поднялся по ступеням и уверенно постучал в дверь.

Глава 6

Открыл слуга, при этом смерив нас таким презрительным взглядом, словно мы милостыню просили. Ну подумаешь, у меня на одежде разводы после вынужденного душа, и тиной речной я слегка пахну, и гарью с верфей… А Рохт — ощетинившийся… точнее… со вчерашней щетиной, красными от недосыпа глазами, в мятой рубашке с порванным воротником. Что мы, не люди (и драконы), что ли, чтоб на нас так презрительно смотреть?

Впрочем, значок законника сразу поубавил спеси в глазах слуги. А когда Рохт произнес, что мы касательно похищения юного мага, то обладатель ливреи и вовсе залебезил:

— Одну минуту, я сейчас доложу о вашем приходе хозяйке, — и жестом пригласил войти. Хотя дальше порога и не пустил.

Ничего, мы были не гордыми и подождали. Всего-то пять минут, спустя которые к нам по лестнице спустилась дама. Укладка, макияж, идеально сидевшее на ней коктейльное платье и платок, который она прикладывала к глазам, — таким был образ скорбевшей (красиво, надо заметить!) матери.

Лишь присмотревшись, я поняла, что косметика, эликсир гламуреи и иллюзия скрывают опухшие от слез глаза, а строгий образ — способ этой ухоженной женщины не скатиться в отчаяние. Это я успела подметить, пока мы шли с хозяйкой дома в гостиную.

— Что же вы так долго! Я звонила целых десять минут назад… — присаживаясь на диван и давая нам знак следовать ее примеру, начала дама и тут же нервно приказала появившейся в гостиной служанке: — Джемми, подай чай.

Горничная поспешила ретироваться, а Рохт же попросил:

— Пожалуйста, расскажите подробнее, что случилось?

— Да что тут рассказывать! — вспылила хозяйка. — Найдите моего Фредди!

Дама явно пыталась держать себя в руках, но выходило у нее паршиво. Я бы сказала, что никак. Если с внешностью она еще справилась, то с речью и поведением…

— Чтобы его разыскать, мы должны знать, что случилось. И чем подробнее вы все опишете, тем быстрее мы его найдем, — терпеливо произнес дракон.

По лицу хозяйки стало понятно, что она готова ответить что-то резкое, но материнские чувства взяли верх над злостью и отчаянием, и она начала говорить:

— Мой малыш, Фредди… он всегда был таким чутким, добрым мальчиком, талантливым магом-порталистом… Но в последнее время он связался с каким-то подозрительным типом. Доминаром, кажется… Вы запишите-запишите это имя, — требовательно ткнула она наманикюренным пальцем с массивным золотым перстнем в дракона. — Наверняка этот проходимец и довел моего мальчика до такого!

— Такого — это какого? — попыталась, чтобы мой голос звучал спокойно и дружелюбно. Хотя челюсти при этом едва не заклинило, когда разжимала стиснутые зубы. Больше всего мне хотелось сейчас схватить эту напомаженную дамочку за плечи и просто вытрясти из нее все, как прах покойного из перевернутой урны. Нар у нее во всем виноват. Это еще надо разобраться, из-за кого все случилось.

— До побега! Вот, читайте, мой мальчик оставил! — выпалила хозяйка и протянула нам скомканную записку.

Первая мысль при виде смятого листа была: «Вот дура!» Она же все следы затерла. Но хозяйка, привыкшая, видимо, что она всегда в этой жизни права, даже не обратила на мое возмущенное выражение лица внимания. Вместо этого она громко высморкалась в носовой платок, который до этого прикладывала к глазам.

Я же, переборов раздражение, вчиталась в строки:

«Дорогие мама и папа, простите меня! Я уезжаю. Я хочу жить свободно и независимо. Хочу стать вольным чародеем. Не пытайтесь меня искать, мой воздушный корабль отчаливает сегодня на заре. Когда вы будете читать эти строки, я буду уже далеко от Изначального континента».

И внизу размашистая подпись.

— Когда вы это обнаружили?

— Вы уверены, что это написал ваш сын?

Мы с Рохтом задали вопросы одновременно и недовольно переглянулись. Каждый посчитал, что перебили именно его. Зато госпожа Летисия — так звали хозяйку — смогла выбрать, на что ей ответить в первую очередь.

— Записку нашла не я, а служанка, которая пошла будить Фредди к завтраку, чтоб он не опоздал в академию. Это было в семь утра. Она и сообщила все мне. И да, я уверена. Это почерк моего сына! Он специально занимался каллиграфией семь лет, чтобы буквы были безукоризненными!

— Кроме записки, в комнате вашего сына что-нибудь было необычное? Погром, беспорядок, сломанные вещи, распахнутое окно, — задала я вопрос под недовольным взглядом дракона. Ну и пусть! В конце концов, мой брат пропал, и я не буду сидеть в стороне и только смотреть.

— Да нет… Все как обычно. Кровать заправлена. Вещи… я не знаю, может, что-то Фредди и взял с собой, но я не в курсе, какие у него вещи… — нахмурившись, произнесла дама, будто не понимая, о чем я спрашиваю. А затем, словно что-то припомнив, добавила: — А окно… да, оно было распахнуто…

— Вы не могли бы проводить нас в спальню сына для осмотра? — поняв, что вещи могут рассказать куда больше Летисии, попросил Рохт.

— Да, конечно, Джемми проводит вас в комнату сына… — произнесла хозяйка, мотнув рукой в сторону застывшей у дверей служанки.

Мы последовали за горничной, и я услышала, за нашими спинами сдавленные рыдания. Да, не скрою, Летисия меня раздражала, своей надменностью, приказным тоном человека, привыкшего во всем чувствовать себя правой, но… как мать мне было ее искренне жаль. То, что она не пошла с нами… Возможно, Летисия сейчас достигла предела и ей просто необходимо пару минут побыть одной. Впрочем, в том, что нам разрешили осмотреть комнату одним, без хозяйского надзора, был один большой плюс: никто не будет стоять над душой и бдительно следить за нашими действиями.

Однако, спустя десять минут я поняла, что про «не следить» погорячилась. Горничная, что замерла на пороге спальни Фредерика, хоть и ненавязчиво, но наблюдала за тем, как Рохт ползает под кроватью, переваливается через подоконник на улицу, а я едва не обнюхиваю подушки и сую нос во все щели.

Только поиски хоть каких-то следов борьбы оказались тщетны. Создавалось полное ощущение, что рыжик сам собрал самые необходимые вещи. Кстати, о том, что исчезла пара трусов, носков, рубашка, куртка, штаны, ботинки и еще несколько вещей, мы узнали от горничной, которая, как выяснилось, куда лучше разбиралась в содержимом шкафов хозяйского сына, чем сама госпожа Летисия.

В ванной комнате, что примыкала к спальне, также отсутствовали щетка, зубной порошок, расческа и бритва…

— Да уж, если его похищали, то делали это как-то очень обстоятельно и заботливо, — заметила я, огладывая комнату.

Она разительно отличалась от спальни Нара, в которой были явные следы борьбы. Тут в моем мозгу что-то перемкнуло. Ведь следы бывают не только от ботинок на ковре, но и от магии. Но о ней не задумываешься, когда все выглядит на первый взгляд чистым.

— Я бы не торопился с выводами, — вторя моим мыслям, произнес Рохт, а затем достал из кармана артефакт.

Это была небольшая индикаторная пластина, действующая по принципу лакмусовой бумаги. В обычном состоянии эту маленькую плитку покрывал синеватый, будто восковой налет. Но стоило попасть на матовую поверхность эманациям магии, даже остаточным, как пластина тут же краснела и на ней проступал узор плетения чар. Даже если прошло уже время и шлейф заклинания успел частично развеяться.

Едва дракон поднес артефакт к письменному столу, как тот покраснел и на алом фоне начал проступать зеленоватый обрывок плетения. Жаль только, что он был таким размытым, что разобрать, какое именно заклинание использовали, по-моему, не смог бы даже эксперт.

Хотя… Фредерик же был адептом. Мало ли что он мог наколдовать перед тем, как сбежал? Например, чары от поноса — вдруг живот прихватило? Тем более и зеленый цвет рисунка на это намекал.

— Целительские чары? — шепотом уточнила я, выглядывая из-за плеча согнувшегося над столом Рохта.

Хотелось бы поставить полог тишины от любопытных ушей служанки, но пластина среагировала бы на мое заклинание, а тогда следы остатков чар, которые она могла бы проявить, точно бы затерялись. Так что пришлось лишь говорить, понизив голос до уровня плинтуса.

— Или ментальные, — тихо, так чтобы служанка не услышала, произнес он.

— Думаешь, его… — почти беззвучно произнесла я.

— Да, — перебил меня дракон и приглушенно пояснил: — Буквы выведены на записке слишком ровно и четко, словно человек, что их писал, думал не о том, что сейчас, в этот момент, круто меняет свою жизнь, а о том, чтобы соблюсти нужный наклон.

— И абсолютно не заботился о смысле, — дошло до меня. — Но подожди… чтобы так смять волю, это должно быть либо отсроченное заклинание гипноза, либо проклятие подавления воли. В любом случае на Новом континенте это запрещенная магия.

— В Изначальных землях тоже, — мрачно ответил Рохт.

Наши перешептывания заинтересовали горничную. Она даже на цыпочки привстала, пытаясь что-то расслышать. Вот ведь любопытная! Ее досадливое выражение лица стало для меня лучшей наградой.

Закончив осмотр, мы вернулись к хозяйке дома, которая уже немного пришла в себя.

— У вас нет никаких предположений, почему ваш сын так поступил? — сев напротив хозяйки, спросил Рохт.

Та растерялась от неожиданного вопроса:

— Что вы имеете в виду, офицер?

— Что, возможно, Фредерик встретил кого-то вчера, — произнес дракон.

— Он встретил кого-то не вчера, а раньше! Этого его нового приятеля из академии. А я говорила Фредди не связываться с проходимцами и нищетой! Мы ведь обеспеченная семья! Мой муж — владелец сети ювелирных магазинов в Изначальных землях. А сейчас и вовсе открывает первую ювелирную лавку на Новом континенте! — закончила Летисия с гордостью.

— К чему вы клоните? — спросила я, уже жалея о том, что недавно сочувствовала этой женщине.

— Клоню? Да я прямо говорю: это все тот охламон, что перевелся на специальность моего Фредди! Это он его подговорил бежать.

— Зачем? — задала я резонный вопрос.

— Из зависти! — сжав кулаки, тут же воскликнула Летисия. — Бедные всегда завидуют богатым. А мы… Мы очень богаты! Наш род — благородный! Фредди — один из сильнейших магов на курсе! Самый перспективный студент!

— Самый-самый?! — как я ни старалась скрыть сарказм, он все же прорвался в моем голосе. Но хозяйка, окрыленная самовосхвалением, кажется, ничего не заметила.

— Конечно! У него был максимальный уровень резерва! Профессора пророчили моему сыну блестящее будущее! Боги, что будет, когда муж узнает, что наш сын сбежал?!

— А ваш супруг не в курсе? — Я едва не закашлялась.

— Конечно, нет! — воскликнула Летисия, а мне послышалось: «Что за вздор вы спросили, милочка?»

— И почему же? — полюбопытствовал Рохт.

— Как можно отвлекать Хавьера от работы?

— Кхе-кхе… Простите? — Я даже закашлялась от такого заявления.

Да, порой нас называли кланом или организованной преступной группировкой, но для меня это была семья. И не было ничего важнее, чем она. А тут пропал сын — и мать даже не удосужилась сообщить его отцу о случившемся!

— Прощаю, — великодушно заявила Летисия.

— Так почему вы позвонили в отдел правопорядка, чтобы сообщить об исчезновении сына, но не мужу? — задал вопрос Рохт, которого, видимо, тоже это поразило.

— Так я же вам сказала! — в раздражении фыркнула Летисия. — Мой супруг занят! Он открывает первый ювелирный магазин на Новом континенте! А это сделки, рекламные контракты… К тому же сейчас у него глубокая ночь. Да и Хавьер жутко разозлится и на меня, и на сына, если узнает о выходке Фредика… — Дама взмахнула рукой, в которой держала платок, и на секунду отвернулась к окну. Когда же она вновь посмотрел на Рохта, то потребовала: — Поэтому вы просто обязаны найти моего сына до того, как Хавьер вернется! И ни в коем случае не говорить о случившемся журналистам. Иначе я вас засужу.

Последнее было откровенной угрозой. А на них у нас с Рохтом, как выяснилось, у обоих аллергия. Дракон уже набрал воздуха в грудь, видимо, чтобы высказать этой надменной даме все, что о ней думает, но я его опередила.

— Тайна следствия не тайна исповеди или лекарская. Она разглашению как раз подлежит. Особенно если общественность захочет узнать правду. Так что ваш шантаж неуместен. Это раз, — начала я, оскалившись. — Второе. Дела в отделе правопорядка рассматриваются согласно очереди, а не по желанию и хотению заявителя. Да и какое мы имеем право препятствовать свободному волеизъявлению совершеннолетнего юноши, которого даже не похищали? Он покинул ваш дом сам, добровольно…

С каждым моим словом Летисия кривилась все больше. Выражение ее лица в этот момент отлично подошло бы для маринадов вместо уксуса.

— Я слышала, что все офицеры продажны, но чтобы так… — зло прошипела она и выплюнула: — Сколько?

Рохт посмотрел на нее так, что даже мне стало холодно, а затем произнес всего два слова:

— Всего доброго, — и поднялся с дивана.

Хотелось бы сказать, что уходили мы в молчании, но, увы, это было не так. В спину нам неслись крики обвинения в продажности, коррумпированности и лени. С хозяйки дома слетел весь ее напускной аристократизм, и сейчас она была банальной базарной торговкой.

Может, окажись Летисия не такой спесивой дурой, я бы попыталась объяснить ей, что Фредерика, возможно, похитили, но… для меня сейчас было куда важнее время, которое играло против нас с Рохтом. Нам же нужно было его обогнать. Во что бы то ни стало.

Созвучно с моими мыслям взвизгнули тормоза машины, когда мы с драконом сели в нее и ящерюга втопил педаль газа, выкручивая руль.

Рохт был зол. Да и меня эта дамочка вывела из себя.

— Думаешь, охотились за ее сыном? — задала я мучивший меня вопрос.

— Это было бы самым логичным объяснением. Баньши могла достать из капсулы-переносчика заклинание, наложить на этих двоих отсроченные ментальные чары, пока делала снимок. Ночью они подействовали. Фред послушно собрал вещи и ушел, а твой брат мог сопротивляться и…

С капсулами-переносчиками мне сталкиваться доводилось. Как-то сама сделала такую для разрывного порошка. Но чаще все же их использовали, чтобы законсервировать сложные чары, перенести их и в нужный момент использовать, открыв хран.

— Думаешь, Нар крушил все сам? — утонила я.

— Да, чтобы хотя бы так дать знать: все происходит не по его воле, — отозвался Рохт.

— Если даже так… Что нам это дает? Как искать Нара? Ждать требований о выкупе Фредди и надеяться, что брата не прикончат и не скинут, как балласт, в какую-нибудь выгребную яму?

— Ждать однозначно не стоит. А заглянуть к одному моему старому другу — да.

Глава 7

Мы доехали до площади Нер-Ранго — делового сердца города, когда часы на старинной ратуше пробили полдень.

— Предлагаю выпить по чашке кофе, — произнес Рохт, когда машина остановилась у обочины.

— Кофе? — переспросила я, подумав, что ослышалась. Да этот дракон издевается! — Мне некогда распивать этот пеклов кофе, когда мой брат в опасности! Мы должны бежать, спасать…

— Но перед этим — поесть, — возразил мне ящерюга.

— Давай перехватим что-нибудь, если так голоден. Вон чем-то съестным торгуют на углу. — И я кивнула на лоток с уличной едой, который держала перед собой на ремне, перекинутом через шею, дородная тетка. Она же горланила: «Горячие пирожки! Горячие пирожки! С мясом, капустой, требухой!»

— Хелл, когда я говорю: «Нужно поесть», это значит, нужно посидеть, поесть и подождать Хэнка.

— Кто такой Хэнк?

— Один мой знакомый. Он часто обедает здесь. — И дракон взглядом указал на вывеску весьма солидного заведения. Это был еще не ресторан в полном смысле этого слова. Но уже и не кофейня средней руки.

— Значит, это засада? — уточнила я.

— Почти, — согласился Рохт.

Что могу сказать… это была самая вкусная засада из всех, в которых я сидела, и сидела, стоит заметить, с комфортом — на мягком стуле. Еда, к слову, тоже не подкачала.

Еще никогда яичница не казалась мне такой вкусной, бекон — столь хрустяще-поджаристым, хлеб — ароматным, а помидоры — сочными. Кофе же и вовсе был божественным.

Наверное, повар здесь был просто волшебником. Или, может, наш заказ был подан с самым изысканным из соусов — голодом. Я не ела… да со вчера!

Рохт, судя по всему, тоже. Так что с едой мы расправились за считаные минуты. И оставалось лишь медитировать над чашкой бодрящего напитка.

Он был терпким, сладковатым, с горчинкой и перчинкой, как сама жизнь. Дарил бодрость с толикой нервности. Слегка обжигал при первом глотке, а когда темной гущи осталось лишь на донце, я вдруг поняла, что хочу еще… Но на еще времени уже не было. В зал вошел мужчина в деловом костюме, при виде которого Рохт прищурился, а затем со словами:

— Подожди меня здесь немного, — поднялся из-за столика и направился к посетителю.

Я посмотрела на друга Рохта. Тот был невысок, кряжист и напоминал камень, торчащий из горной породы, о который много кто может споткнуться, но почти никто — достать, а уж тем более расколоть. Короткая стрижка, русые волосы с проседью, шрам на щеке, чуть прихрамывающая походка, но при этом военная выправка, чешуйки на скулах, выдававшие принадлежность к драконьей расе, — все это я отметила мельком, сама же занятая плетением заклинания для подслушки.

Да, дракон велел мне оставаться на месте, но шпионить-то не запретил! Так что, когда эти двое сели за столик, я уже была готова стать третьей, хоть и немой участницей их разговора. Дракон, не иначе как почувствовавший мои чары, дернул уголком губ и бросил на меня быстрый взгляд, а потом вновь повернулся к собеседнику и опустил полог тишины.

Ха! Наивный. Плетение было авторским, лично мной разработанным. И раз оно осело на плечах этих двоих, то ему уже никакие щиты не страшны.

А беседа вышла у ящерюги с приятелем хоть и короткой, но содержательной. Например, я узнала, что когда-то эти двое служили вместе. После же один пошел в отдел правопорядка, а второй — сначала офицером внутренней безопасности, а затем, быстро продвигаясь по карьерной лестнице, дослужился до помощника главы департамента.

— Хэнк, ты ведь в курсе, где в столице можно найти менталиста? Или купить запечатанные чары разума…

— К чему ты клонишь, Рохт? — насторожился русоволосый.

— Магов разума мало, и все они на учете в вашем отделе, — произнес ящерюга.

— Я не о том. Твоя просьба насчет заклинаний. Ты же знаешь, что покупка подобных услуг карается каторгой.

— Как и похищение людей. Однако двух магов сегодня похитили. Прямо из их спален. С помощью ментальной магии. И мне нужно найти тех ублюдков, которые это сделали.

Не знай я, о чем именно в этот момент говорит Рохт, подумала бы, что о сущей ерунде: погоде, природе, ценах на яйца… Дракон был воплощением мирийского спокойствия. Его собеседник, впрочем, тоже.

— Когда именно их похитили? — просил Кремень — так мысленно я про себя назвала русоволосого дракона.

— Сегодня. Около пяти-шести часов утра.

— И ты уже в деле? Пропавшие — из семей знати? — прищурившись, уточнил Кремень.

— Скорее, личный интерес, — нехотя отозвался Рохт и снова будто невзначай обернулся.

Это была доля секунды… Как искра, которая вспыхивает ради того, чтобы погаснуть. Но сдается мне, ни самый жаркий поцелуй, ни самые страстные прикосновения, ни самая откровенная близость не могли сейчас сравниться с нашими взглядами, которые встретились решительно и неотвратимо, чтобы уже не отпустить друг друга. И даже когда Рохт вновь повернулся к собеседнику, который уточнил:

— Сестра? — я все еще чувствовала на себе взгляд дракона.

— Нет, — между тем как-то рассеянно выдохнул Рохт.

— Тогда ты меня заинтриговал… — усмехнулся Кремень и прищурился.

— А ты виртуозно ушел от темы, — напомнил ему дознаватель. — Так где можно раздобыть ментальные чары? А лучше сразу мага, готового их сотворить.

— Точно не среди тех, кто стоит на учете в нашем отделе, — жестко ответил Кремень.

— Значит, нет? — Законник посмотрел на собеседника, как выстрелил.

— Рохт, я бы рад дать тебе точный адрес, но… Те менталисты, за которыми мы наблюдаем, они знают, что мы за ними присматриваем, и не стали бы так подставляться, — ставя чашку на блюдце, произнес Кремень и веско добавил: — Но есть ведь еще и те, кто прибывает каждый день в столицу с контрабандистами. И среди нелегалов вполне мог быть маг разума. Понимаешь, о чем я?

— И где? — уточнил дознаватель.

— Квартал Серых Теней, там есть такой дом — без номера, с синей резной дверью. Загляни туда. Разводила Моррун знает все о тех, кто прибывает в северную столицу. Но перед визитом натяни личину. Больно вид у тебя опасный. И прихвати переводчика с юга. Для лучшего взаимопонимания, так сказать. Моррун и его люди оттуда. Можешь чего пропустить…

— Спасибо, я тебя понял… — ответил Рохт, вставая из-за стола и снимая полог тишины.

Я же поспешила изобразить саму невинность: и слыхом не слыхивала, о чем эти два дракона вели беседу. Увы, ящерюгу это не обмануло.

— Расскажешь, как тебе это удалось? — спросил он, едва мы оказались рядом.

— Что? — попыталась сыграть в непонимание.

— Ты знаешь, о чем я.

— Эм?

Наивность давалась все тяжелее, и я пустила в ход тяжёлую артиллерию — легкий флирт.

Улыбнулась слегка смущенно, а затем приподняла чашку кофе и, хоть та была абсолютно пуста, сделала вид, что отхлебываю. При этом фарфор заслонил нижнюю часть моего лица так, что выше белоснежной каемки были видны лишь глаза. Хотела, чтобы в них отражалась игривость, но…

Получились вызов, и обещание, и … да чего только в нем не было. Все! И главное — горечь. Виной тому было то, что я вспомнила сегодняшнее утро на берегу, которое было недавно и в то же время столетия назад!

Кадык дракона дернулся, и он хрипло произнес:

— Не делай так больше.

— Как?

— Твой взгляд…

— Мой взгляд?

— Да, твой.

— Прости, но я не вижу. Мои глаза…

— Да, твои глаза как будто говорят: «Мы можем попробовать…»

— Но так и есть, — вырвалось у меня.

— Нет, Хелл! Демоны дери! Нет! — дракон рыкнул. Негромко, но так, что Кремень, сидевший за несколько столиков от нас, обернулся.

Я удостоилась внимательного взгляда бывшего сослуживца Рохта. Но я почти не обратила на это внимание. Меня волновало другое: мне казалось, что «Нет!» ящерюги было не столько для меня, сколько для него самого.

— Ты прав, вода с маслом не смешиваются, — хмыкнула я, поставив чашку на стол. — Так что давай найдем моего брата, и обещаю, ты больше никогда меня не увидишь.

— Хор-р-рошо, — сквозь стиснутые зубы прошипел не хуже кобры дракон. Тон его не предвещал ничего хорошего.

— Куда мы теперь? — чтобы сменить тему, спросила я.

— А ты разве не знаешь? — приподнял бровь Рохт. — Все ведь прекрасно слышала.

— Как узнал? — скривилась я, поняв, что отпираться с этим догадливым (в том плане, что гад он был еще тот!) законником бесполезно.

— Слишком пристально ты за нами следила для той, кто не в курсе разговора.

— Может, по губам читала? — фыркнула я.

— Даже у Хенка, который сидел к тебе почти что спиной? — усмехнулся Рохт.

Крыть оказалось нечем. Разве что матом. Но для него вроде как повода еще не было…

— Слушай, я же твои тайны не выпытываю?

— Угу, ты сразу взламываешь архив и добываешь нужные сведения, — парировал ящерюга.

— Откуда?.. — вырвалось у меня.

— Пока спала, проверил одну версию, — отозвался Рохт, усмехнувшись.

А я разозлилась. Только пока не поняла на кого: на наглого, расчетливого ящерюгу, который каждый раз умудрялся обставить меня и просчитать, или на себя за то, что он мне нравится несмотря ни на что. Даже тот недостаток… точнее, порок дракона — его профессия — меня уже почти не смущал. Должны же быть у человека (ну и нелюдя) недостатки. К тому же в семье не без… дознавателя! Вот.

— А сейчас я бодрствую. Поэтому предлагаю проверить и вторую версию, — ответила я кровожадно.

— Какую? — Мы поменялись местами. Теперь сама невинность был уже Рохт. Такая небритая, помятая и слегка злая невинность с широкими плечами и жилистыми сильными мужскими руками.

— Я про квартал Серых Теней, — внесла я ясность.

— Значит, все же подслушивающее заклинание, — хмыкнул Рохт и как ни в чем не бывало добавил: — Покажешь потом плетение.

Я натурально зарычала:

— Пошли!

И первая встала со стула. Накинула куртку дракона, которая была мне не просто велика, а громадна, и направилась к выходу.

Не дойдя до двери несколько футов, я вдруг вспомнила, что не заплатила за кофе. В карманах было негусто. В моих — так точно. В куртке я принципиально решила не проверять. Так что выгребла горсть медяшек, которая была, и развернулась к столу.

Все это — под недоуменным взглядом дракона. Только когда я дошла до наших мест, то увидела, что на белой скатерти лежала оплата. За нас обоих.

— Что-то случилось? — задал вопрос дракон, который не успел еще отойти от стола.

Чувствуя себя на редкость по-идиотски, ответила:

— Решила дать чаевые, — и положила несколько монет рядом с оплатой.

— С таким выражением лица обычно дают пощечину, а не на чай, — заметил дракон.

Я мысленно фыркнула: да что этот дракон понимает в подобных делах! Выражение лица ему мое не понравилось!

— Чтоб ты знал, пощечина, если ее дает кто-то из Бертрандо, будет по ребрам и закончится выбитыми зубами и смещением.

— Костей? — педантично уточнил Рохт.

— И костей, и жизненных приоритетов!

— Учту, — серьезно отозвался ящерюга, словно я ему уже врезала и он обдумывает грозящие ему диагнозы.

Тут к нам подошел официант.

— Что-то случилось? — уточнил он.

Видимо, мы слишком выделялись из общей массы гостей заведения. А может, работники подумали, что я и Рохт того и гляди устроим здесь дебош?

Пришлось заверить, что кафе замечательное, еда превосходная, сервис — великолепен, а мы еще лучше, потому что уже уходим. А чтобы слова не расходились с делом, тут же развернулись и направились к двери. На этот раз без возвратов.

А после я вновь — который уже раз за сегодня (а ведь даже не вечер!) — села в машину Рохта. Только если я подумала, что мы сейчас поедем в квартал Теней, то ошиблась. Дракон направился к собственному дому.

— Тебе нужны защитные амулеты, а мне — магомет и артефакты личины и для перевода. Без них соваться к этому Морруну не стоит.

Тут я с ящерюгой согласилась. В артефакте личины был свой резон. Да, конечно, можно было бы создать и иллюзию. Но ее же постоянно нужно поддерживать. Это и отнимает силы из резерва, и загружает голову. Информации же и так может быть много.

А насчет артефакта-траснлингвы поспорила:

— Знаешь, моя семья хоть и с нового континента, но и отец, и мама родом с южных земель, так что поверь мне, я лучше любого толмача тебе все переведу. Амулет же смысл не предает, просто заменяет каждое слово на аналог…

— Нет, — отрезал дракон, не дав мне договорить.

— Что значит «нет»? — не поняла и профилактически возмутилась я.

— А то и значит, что ты переводить не будешь.

— Это еще почему? — теперь я рассердилась не в упредительных, а в самых что ни на есть устрашительных целях.

— Потому что переводчик должен быть рядом. А ты останешься в засаде. Подальше. Там может начаться перестрелка.

— Почему это может? — усмехнулась я. — Она обязательно начнется. Может, даже я ее открою…

— Хелл… — начал было Рохт.

Я его перебила:

— Слушай, ящерюга! Похитили моего брата. Я не буду отсиживаться где-то там в кустах, пока ты…

— Пока я делаю свою работу! — рявкнул дракон, в свою очередь перебив меня. — И когда я работаю, гражданские сидят в укрытии.

— Только ты забыл кое-что. Я не тихая мирная горожанка. И когда я делаю свою работу, твои коллеги осеняют себя знамениями. Так что заходим в эти синие резные двери, которые описал твой приятель, вместе или я сделаю это одна!

Я сжала кулаки, готовая отбить любые аргументы Рохта. Будь те словесными или физическими. Только оказалось, что зря. Дракон подозрительно быстро согласился.

— Хорошо, твоя взяла, — ответил он и, выйдя из машины, первым направился к дому.

Я — за ящерюгой. Краем глаза при этом заметила, как дернулась шторка на окне в соседнем доме. Ха… а старик-то бдел!

Когда же мы оказались внутри жилища дракона, Рохт четко проинструктировал:

— Ванная на первом этаже слева. На втором этаже крайняя спальня справа. Можешь там в шкафу взять вещи, если нужно переодеться. У тебя четверть часа, пока я все собираю.

— Договорились, — ответила я, уже взяв курс на санузел.

Да, сегодня я уже успела искупаться в речной воде, затем меня окатил душ из продырявленной пульсаром бочки, а теперь я хотела просто нормально умыться! Без уличного экстрима. Но я и нормально, сдается, сегодня находились на разных континентах.

Это стало понятно, когда я открыла кран и тот предостерегающе заурчал. Потом плюнул пригоршней ржавой воды и… затих! Нет, ну это наглость!

Я в не лучшем расположении духа схватила кран рукой и влила силу в трубу, пытаясь понять, насколько вода далеко и стоит ли пытаться до нее добраться или махнуть рукой и завязать на сегодня с водными процедурами. Но вместо воды я обнаружила засор.

То ли где-то прорвало трубу и, пока чинили, столько песка набилось, то ли в целом водица здесь не самая чистая…Так или иначе, я решила прочистить возникшую пробку заклинанием и…

Нет, устранить причину я устранила. Быстро, эффективно и… мокро! Брызнувшая фонтаном под напором вода вырвалась из чистой трубы, окатив меня с головы до ног. Благо хотя бы влага была не ледяной, а теплой.

Я закрыла вентиль. Потом посмотрела на себя, поняла, что уже все, что можно, подмочено: и я сама, и одежда, и репутация, — и… как есть залезла под душ. Там же и разделась под теплыми струями, и помылась.

Только заняло это у меня чуть больше времени, чем планировала. Я-то рассчитывала управиться по-быстрому, минут за пять, а вышли все десять, если не больше. Зато я наконец была чистой и… голой! Вся одежда лежала мокрой кучей рядом, и надевать ее как-то не хотелось. Зато на крючке висело полотенце. Хоть не такое широкое, явно мужское, но, чтобы быстро добежать по лестнице до второго этажа, хватит. А там, Рохт сказал, есть шкаф с одеждой.

План был прост. Его исполнение — молниеносно. Но когда я открыла створку и уставилась на вещи, развешанные на плечиках, то зубы непроизвольно стиснулись, а руки, державшие дверцу, кольнуло магией. Да так, что по воздуху поплыл запах жженой древесины.

Это-то и вернуло меня в реальность. Я взяла силу под контроль и затушила тлевшую створку, на которой теперь красовались отпечатки моих пальцев.

— И кто же она? — прошипела я, глядя на ровный ряд платьев, блузок и юбок. Я даже не могла представить образ той, с кем дракон встречается. Но она уже бесила.

Конечно, я не была наивной и в то, что Рохт хранит целомудрие, не поверила бы. Но чтобы вот так… Отправить меня в комнату своей девушки, с которой он живет, чтобы я взяла что-то из ее одежды… Ну ящерюга! Придушу и не замечу!

Стоило мне подумать о Рохте, как он появился. Толкнул приоткрытую дверь спальни со словами: «Хелл, ты готова?» — и вошел.

Я, стоявшая у шкафа, резко повернулась, и тут полотенце решило, что хватит с него треволнений, и дало деру! С меня!

Глава 8

Все произошло так стремительно, что я не успела поймать ускользнувшую ткань, и та упала на пол. Первым порывом было наклониться и схватить полотенце, чтобы прикрыться. А во вторую… Я разозлилась на себя за те страх и стеснение, которые затопили меня. Нет. К демонам! Я не буду бояться и вести себя как трусиха, у которой с перепугу отключаются мозги и остается лишь паника.

А может, виной всему был Рохт?! Да, наверняка он. Ящерюга, который застыл на пороге. Глядя на меня таким взглядом, от которого и забеременеть недолго. А у самого вон девушка живет в доме!

— Хелл?.. — хрипло спросил он, кажется сам не очень понимая, что говорит.

— Надеюсь, тебя не шокирует то, что я с мокрой головой? — ответила с вызовом и прямо посмотрела на дракона, взгляд которого я почти физически ощущала на своей коже. Как он касался плеч, затем скользнул к ложбинке меж ключиц, потом чуть ниже, к той части груди, что обычно никогда не бывает видна в декольте, и спустя несколько секунд с явной неохотой и усилием поднялся выше, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Да… не… Ты не могла бы… одеться? — выдавил из себя Рохт и шумно выдохнул.

— Да, без проблем. — Я пожала плечами и, повернувшись полубоком, добавила: — Надеюсь, твоя подружка не будет против, если я возьму у нее штаны и рубашку.

Кажется, смысл сказанного дошел до ящерюги не сразу.

— Моя… кто? — переспросил он спустя несколько секунд.

— Подружка, девушка, любовница… — подсказала я, с остервенением передвигая плечики на вешалке.

— Боюсь тебя огорчить, но даже если Кэр будет против, она это переживет, — усмехнувшись, ответил Ящерюга. От этих его слов я едва не взвилась. Кровь внутри закипела. Значит, Кэр! Имя-то какое бесячее! Да и сама она наверняка… И Рохт тоже! Гад! Сволочь! Подлец! Еще раз гад! Чтоб его… Но не успела я набрать воздуха в грудь, чтоб как следует в мат… кхм… ультимативной форме высказать все, что думаю об этом наглом чешуйчатом, который сегодня утром целует меня, а вечером — свою подружку, все, что о нем думаю, как Рохт произнес: — Моя сестричка уже большая девочка.

— Сестричка? — переспросила я, чувствуя, как ко мне на тихих мягких лапах подкрадывается, облизывая свою сытую довольную морду, большой, толстый, пушистый и белый полярный лис — песец.

Как-то сразу вспомнилось, что у моих ног лежит полотенчико, которым можно прикрыться… Было. Но уже, кажется, слегка поздно. Один ящер все успел нагло рассмотреть, запомнить и… да пусть подавится своими воспоминаниями! И если уж на то пошло, то красивой и почти приличной девушке нужно позориться с чувством, толком и расстановкой! Чем я и занялась, напустив на себя деловитый вид, и схватила попавшиеся под руку штаны и рубашку.

— Да, Кэр сейчас тут не живет, но я не трогаю ее комнату.

— А где она? — чтобы чем-то заполнить паузу, спросила я.

— В лечебнице. Как раз заканчивает курс реабилитации.

Тут-то я запоздало вспомнила разговор, который подслушала, пока кралась по карнизу отделения правопорядка. Капитан же упоминал, что у Рохта есть сестра, которая подсела на пыль. Еще из-за этого личного интереса не допускал дракона до расследования. Да уж… Как-то неудобно вышло. Если до этого я думала, что сильнее смутиться не могу, то сейчас поняла: еще как могу! И не просто могу, а активно делаю.

Почувствовала, как к щекам начинает приливать краска.

— Извини, я… не знала, — произнесла, стараясь подобрать приличный синоним к «забыла» и «все не так поняла».

Рохт же кашлянул, постарался отвести взгляд от меня в сторону (со второй попытки ему это даже удалось) и пробормотал скороговоркой:

— Я подожду тебя внизу.

Спешно захлопнувшаяся за ним дверь дала понять, что не я одна тут страдала. Кажется, у одного чешуйчатого выдержка почти треснула по швам. Еще никогда Рохт от меня так спешно не уходил! Вот ведь… бесстрашного офицера не смогли обратить в бегство ни картель черных алхимиков, ни преступники и убийцы. И только я, Хеллавина Бертрандо, сумела! Этим надо гордиться. Главное, не уточнять, как именно все произошло и в чем я при этом была раздета. Поскольку «одета» в моем случае слишком громкое и многообещающее слово.

Кстати, о вещах… Я кинула на постель то, что достала из шкафа. Потом на полке нашла новый комплект нижнего белья, на котором даже бирку не оторвали еще, носки и поспешно натянула на себя сначала исподнее, а затем и штаны с блузкой.

Первые — клетчатые, со стрелками, слегка потертые временем, — оказались на удивление мягкими и удобными, хотя и чуть просторными: я была явно стройнее сестрички ящерюги. Рубашка с мелким цветочным узором была милой, и… все. Глянув на себя в зеркало, я поняла, что в таком виде не стоит идти выбивать у бандитов информацию. Да что там информацию! Даже заплату у начальства в офисе!

Я выглядела абсолютно не опасной. Скорее доброй и отзывчивой помощницей директора или учительницей начальных классов. Хотя если взять нож побольше, а на лицо натянуть оскал буйной сумасшедшей, может, и сойдет…

Порешив на этом, я зашнуровала ботинки и накинула на плечи пиджак. Быть в стиле леди — так уж до конца. Так что я даже нож из кухни стильный взяла — внушительный резак для мяса, надежно закрепив его за ремень штанов сзади. Благо пиджак все отлично закрыл.

Когда я спустилась в холл, Рохт сидел на диване. При этом голова у ящерюги была поощрительно мокрой. Словно он окунул ее в бочку холодной воды. Ну или под кран. Хотя я была не лучше — после душа так и не просушила волосы.

— Ты уже собралась? — уточнил дракон.

— Да, — я кивнула, своим видом показывая, что готова ко всему, и пусть это все трепещет и боится.

— Тогда надень еще вот это. — И Рохт протянул мне целую связку амулетов.

Она оказалась в пять раз больше той, что дракон дал мне сегодня ночью, когда мы шли выслеживать черных алхимиков.

Я посмотрела на пучок шнурков в руке дознавателя и висюльки, что на тех болтались. С ходу смогла определить защиту от прямого попадания из магомета, смягчающий удар при падении, от переломов, от сотрясений, от удушения, от базовых проклятий, от отсроченных проклятий, от боевых плетений первого порядка от… отравлений?

— Ты издеваешься? — произнесла потрясенно. — Да если все это надеть, то мало того, что я буду как новогодняя елка, так еще и магией от меня за милю нести будет. Тут только транспаранта не хватает!

Примечательно, что при этом на самом ящерюге был всего один базовый защитный амулет.

— Какого? — вскинув бровь, уточнил дракон.

— Вот мы, законники. К вам пришли с облавой! — охотно пояснила я и тоном уличной гадалки предсказала очевидное: — Они таки встретят нас. Увы, без хлеба-соли, но зато с пульсарами и ножами! В прошлый раз ты мне меньше дал.

— В тот раз я еще не представлял, во что ты способна вляп… На что ты способна! — исправился в Рохт. Но поздно. Я уже успела обидеться.

— Да ты за кого меня принимаешь? — Сделала шаг к дракону отнюдь не с дружескими намерениями.

— Я принимаю тебя за ту, кто ты есть, — ответил Рохт не моргнув глазом, а затем, выдохнув, потер переносицу и тихо, словно ставя диагноз самому себе, добавил: — И успокоительные.

Услышав это, я словно с размаху врезалась в стену. Что он сказал? Мне не послышалось? Такой, какая я есть? Это Бертрандо, что ли? Да быть такого не может! Наверняка я все не так поняла.

Только вот уточнять этого не хотелось. Еще как не хотелось. Вдруг окажется, что я права. А в недосказанности всегда есть надежда.

Повисла неловкая пауза. Я сглотнула и, еще раз недовольно глянув на пучок амулетов, произнесла, уходя от скользкой темы:

— Ладно, давай вот эти надену, и все! — И взяла три висюльки. Базовая защита никого не должна была насторожить.

— И этот, — тоном, не терпящим возражений, добавил Рохт, добавляя к выбранным мной амулет защиты от физических ударов.

Пришлось, стиснув зубы, подчиниться. Конечно, всегда был вариант поспорить, но пререкание — это лишнее время. Вот найдем братца — я с ящерюгой не то что подискутировать, даже поскандалить могу в лучших маминых традициях, когда разом уклоняешься и от проклятия, и от летящей тарелки.

Так что нацепила на себя амулеты, заправила все шнурки в ворот блузки, пока Рохт надевал куртку и рассовывал по карманам метательные ножи и артефакты. А затем мы вышли из дома. Едва я оказалась на крыльце, как обнаружила, что за нами бдительно наблюдает сосед. Весь вид старика говорил: я не верю вам! Никакие вы не коллеги-напарники-дознаватели! Хотя именно в этот момент мы именно ими были — теми, кто связан одной целью.

И именно о ней я думала все то время, что мы добирались до квартала Серых Теней. Как выяснилось вскоре, свое название это место носило не случайно.

Несмотря на то, что солнце стояло почти в зените, на узких улочках здесь царил сумрак. Мимо грязных, обшарпанных стен зданий иногда проносились порывы ветра, принося с собой сладковатый душок гнили и крепкого табака.

Порой встречались прохожие. И если вид Рохта не вызывал у них особенных вопросов: ну мрачный тип, небритый, с помятым лицом, ну дракон, от которого разит опасностью, ну при оружии — так тут таких много, то на меня откровенно пялились с немым вопросом в глазах: что здесь могла забыть домашняя девочка?

Правда, заговорить никто не пытался. Молчаливый ящерюга отбивал всякую охоту к слово — да и просто блудию. К тому же и местные отличались особой понятливостью. Жаль, что не все.

Когда мы были рядом с одним кабаком, двери того распахнулись и из них вывалился бугай. Несло от детины перегаром, потом и гов… нечистотами. Последними — изо рта. Потому как в том язык был поганый.

— О, какая охурмительная шала… — пьяно глядя на меня, произнес он и достал тесак.

Сказал он, конечно, слегка другое, но я предпочла услышать этот вариант. Леди я, демоны дери, или нет сегодня? Хотя бы внешне.

— Отвали, — интеллигентно отозвался Рохт, задвигая меня себе за спину.

— Слышь, ты че за хмырь, — явно нарываясь и глядя через плечо дракону, отозвался громила. Видимо, слова «нет» он не знал. — Давай вали отсюда. Не вишь, я хочу дамочку прокатить на своем жеребце. Он у меня в штанах уже застоялся…

Законник что-то хотел ответить, но тут я вмешалась в мужской разговор. Будь я действительно домашней девочкой, наверняка бы не стала этого делать, порадовалась, что есть рыцарь, готовый вступиться, но… Я была дочерью своего отца. А Бертрандо не привыкли, чтобы вместо них кто-то ставил обидчиков на место. Ведь как тебя будут уважать, если ты даже не способен отомстить за себя?

— Покатать? На жеребце… — с насмешкой протянула я. — Да у тебя наверняка там снулая кляча.

— Дерзишь? Смелая, пока этот чешуйчатый рядом. Но я-то ему сейчас хвост выдерну! А потом мы с тобой повеселимся, — пообещал тип и начал… зеленеть! Увы, не от злости, а просто.

Напороться на орка — это нужно было очень и очень постараться.

Посмотрела на законника. Кажется, в этот момент дракон прикинул, не принять ли ему истинное обличье и отделается ли он после этого лишь увольнением: все же оборот в общественном месте, да с разрушительными последствиями, карался законом строго.

Применять магию же было бессмысленно: зеленых не брали ни чары, ни артефакты. Вот такая, на хрыг, аномалия.

— Я смотрю, твое второе имя — удача, — глядя на увеличившегося раза в полтора типа, ответил Рохт.

— А первое? — уточнила зачем-то я.

— А первое — не, — в сердцах признался дракон, готовясь к драке.

— Ну знаешь, — выдохнула я и, обойдя Рохта, двинулась к орку под изумленными взглядами обоих мужиков. — Обещать повеселиться вы все горазды, — я широко и уверенно улыбнулась, — а на деле один пшик выходит. Так что я сейчас и проверю, не врешь ли ты…

— Гы, — интеллектуально гыкнул орк. У него, видимо, это была высшая степень красноречия и восторга. Но нет, я оказалась неправа, зеленый смог членораздельно (и весьма похабно!) произнести: — Смотри, белобрысый, твоя баба знает толк в настоящих мужиках.

Я в этот момент как раз подошла к громиле, выразительно глянула на ширинку его штанов. Орк самодовольно оскалился. За моей спиной раздался недовольный рык Рохта, и… в следующую секунду в моей руке уже лежал нож. И не просто лежал. Его острие успело проделать дыру в штанах зеленого и теперь красноречиво упиралось в «жеребца» орка.

Громила замер, боясь пошевелиться. Видимо, опасался, что будет кастрирован. И правильно делал, кстати. А я все так же мило улыбалась.

— Э… ты чего? — почти трезво протянул он.

— Ничего. Как и сказала, проверила. И знаешь… ты не впечатлил. Так что свободен.

— Чего-о-о? — взревел громила.

— Что слышал. Зенки свои на меня не таращи, быстро побелел и двигай. Пока я добрая, а в руке у меня только нож, — последние два слова я намерено выделила.

Удивительно, но зеленый понял и начал уменьшаться в размерах.

Когда он вновь стал обычного большого, а не громадного вида, то зло цыкнул:

— А с виду приличная бабенка с телохранителем.

— Приличной я была в возрасте до года, — ответила я.

— Теперь заметно. Ты, что ли, этого хмыря охраняешь? — поинтересовался орк.

— Много будешь знать — скоро в гробу придётся лежать, — ответила я расхожей фразой улиц.

Это подействовало на уже не зеленого почти магически.

— Ты из какой банды будешь? — заинтересовался он, впрочем отодвигаясь так, чтобы самое его ценное было подальше от моего ножа.

— А какое это имеет значение? — Я скривила губы в ухмылке так, как этого никогда не сделала бы домашняя девочка.

— Может, приударить хочу, — ничуть не смутился орк. — Теперь уже по-приличному.

— Слушай, ударный… Я тут одну дверку ищу. Покажешь — может, и подумаю…

При этих словах за спиной зарычали. Но меня это не смутило. Ну какая разница, как вербовать проводников?

Глава 9

— Какую дверку? — заинтересованно спросил орк.

— Синенькую такую. — Я мило улыбнулась, спиной чувствуя приближение дракона.

— Таких в этом квартале много, — клыкасто оскалился экс-зеленый. — И дверей, и людей, что за ними. Некоторые в стельку синие…

— Мне нужен в стельку трезвый Моррун, — решила я прояснить ситуацию.

— Разводила? — хмыкнул громила и подозрительно уставился на меня. — Так он много кому нужен. Особливо ищейкам. Да только никто из легавых его не нашел. Ты, часом, не из них?

— Тебе доказать, что я не из законников? — вскинула бровь и в упор посмотрела на орка.

— Ха! Как? — он похабно усмехнулся.

— Труп — лучшее доказательство. А раз своего нанимателя я грохнуть не могу, то придется тебя!

Орк не успел опомниться, как острие ножа, от которого он вроде бы сумел отстраниться, вновь оказалось в опасной близости от орочьего тела. Только на этот раз лезвие впилось в кожу у яремной вены. Да так, что порезало ее. И по стали потекла первая капля крови.

— Твою ж… Как ты так быстро? — потрясенно выдохнул верзила.

— Практика, — я была сама невинность. — Кстати, раз уж ты такой милашка и мы столь дружески беседуем, то хочу тебя предупредить. Пока ты шарахался от моего ножа, успел пораниться. А его острие, увы, смазано ядом. На твоё счастье, он отсроченного действия. И да, ты просто везунчик, потому что у меня с собой есть противоядие! Ну так как? Дверь в обмен на жизнь? Или предпочитаешь быть трупом с гарантией.

— Су… — начал было орк, глядя на меня глазами, полными мата.

Я выразительно приподняла бровь и сильнее надавила на рукоять.

— Сударыня, — исправился громила. — С удовольствием вас провожу.

Я довольно усмехнулась, а вот нож убирать не спешила. Рохт буквально дышал мне в затылок. Зло так дышал, но не вмешивался, и это было уже хорошо. Время шло, мы трое замерли.

— Что тебе еще надо, зараза?! — выкрикнул орк, сверля меня взглядом. Да уж, над смирением ему нужно еще поработать немножко. Лет так сто. — Я же сказал, что отведу.

— Слово не монета, сколько ни скажи, от тебя не убудет. А вот клятва — другое дело.

— Да чтобы ты…

— Учти, шансов сдохнуть пока у тебя гораздо больше, чем у меня, — перебила я речь орка на взлете. — Перережу тебе горло и пойду искать другого проводника. А ты останешься гордым независимым… Одном словом, настоящим мужиком. Только мертвым.

— Ты точно не из легавых, — неожиданно выдал громила.

— Надо же, догадливый, — сыронизировала я и, повернувшись, через плечо деловито спросила у Рохта: — Господин, мне этого прирезать и поискать другого?

Орк нехотя пробубнил слова, скрепленные клятвой. Лишь после этого я отняла нож от его шеи. Громила потрогал место пореза и, увидев кровь на пальцах, в свою очередь потребовал:

— Теперь ты поклянись, что ты дашь мне противоядие и я не сдохну от твоей отравы, которой ты вымазала лезвие.

Я хмыкнула: а зеленый не дурак, хоть и старательно под него косит. Будь мой нож и вправду с токсином на лезвии, я могла бы вполне дать орку дать антидот… да не тот! Так что формулировочку верзила выбрал верную. Но я была Бертрандо. А мы не привыкли подчиняться чужим правилам. Мы предпочитали устанавливать свои.

— Хорошо. Клянусь, что, как только ты приведешь нас к двери, которую мы ищем, я сделаю так, что ты не умрешь от яда, которым я тебя отравила.

— Ладно, пошли… те.

И сам двинул вперед по улице. Я следом. Рохт поравнялся со мной и тихо прошипел:

— Что это только что было?

— Я договорилась с проводником, — оптимистично отозвалась я. — Видишь, нам самим даже искать этого Морруна не придется.

Дракон запыхтел. Дракон сверкнул глазами. Дракон сжал челюсти так, что заходили желваки. Одним словом, сдержался. Кремень. От отца я бы давно получила за подобное по шее. От матери — проклятие, а братец… Он бы полез вперед меня!

— Теперь буду знать, что значит «договорилась» в твоём исполнении, — спустя минуту все же проворчал Рохт.

Так, кажется, один чешуйчатый не привык, что кто-то, кроме него, может вести допрос. Только вслух я этого, конечно, не сказала. Орочьему слуху хоть далеко до эльфийского, но все же лишнего болтать не стоит.

К такому выводу пришел и Рохт. Так что мы, не сговариваясь, организовали тишину, которую разбавлял лишь звук наших шагов.

Так мы и двигались с четверть часа, спускаясь все ниже к каналу. Мимо нас проплывали серые фасады домов, выбитые кое-где стекла, вместо которых в раме торчала фанера, серые стены, отмеченные пятнами черной плесени. Ее становилось все больше, чем ближе была протока.

Наконец мы дошли почти до самого канала, вертикальные стены которого были выложены грубым камнем. В такой упадешь — и не выплывешь: уровень воды был гораздо ниже уровня набережной. Так что выражение «концы в воду» в этом квартале, похоже, имело буквальный смысл.

Дома же стояли почти вплотную к воде. Здания так жались к ней, словно хотели, чтобы нищета окружала их хотя бы с трех сторон, а не со всех разом.

Из-за этого и входные двери были лишь со стороны улицы. И среди них оказалась та самая, синяя. Хотя именно синей она была когда-то. Лет триста назад. Сейчас же на лазоревую краску наслоилось столько копоти, пыли и грязи, что я бы смело назвала этот оттенок свинцовым с примесью голубизны.

Зато массивная бронзовая ручка была натерта ладонями входивших до блеска, намекая: дверка-то популярна в округе. Только мы сами с Рохтом искали бы ее до этого самого посинения, которое нам указали.

— Ну! Я свою часть сделки выполнил, — бухнул орк, сверля меня взглядом. — Давай зелье против своей отравы.

— Знаешь, каким ядом я тебя отравила? — мило улыбнулась я, глядя на вновь начавшего зеленеть типа. — Одним из самых действенных и страшных. Ядом сомнений. И он отлично подействовал.

— Что это значит? — начав свирепеть, пропыхтел орк.

Из его ноздрей едва пар не повалил. Зато громила сосредоточил все свое внимание на мне и только на мне. Упустив из внимания Рохта. Дракон между тем начал обходить орка со спины.

— Это значит, что мой нож был чист. На нем не было никакого яда!

— Точно?

— Зуб даю! — заверила я, не уточняя, что клык, который я имела в виду, принадлежит орку. — Мне этим ножом еще колбасу резать. Буду я его всякой дрянью смазывать.

— Какого бздохлика ты тогда мне врала?! — раздаваясь в плечах, взревел орк… получил успокоительный удар по темечку и упал без сознания.

— Чего так долго? — проворчала я Рохту, который и организовал глубокий сон нашему проводнику. — Я уже не знала, как время протянуть.

— У тебя отлично получалось, — ответил дракон и скомандовал, кивнув на полузеленое тело: — Ноги подними и потащили к бочке.

Недалеко от нас и правда стояла такая. Большая, деревянная, а главное, пустая. В нее-то мы и загрузили орка так, что пятая точка того была на дне, а сапоги, кисти рук и голова торчали сверху. Так что, если очнется, выбраться ему будет трудновато и, главное, долговато. Даже если позеленеет, его будут сдерживать три кованых обода.

Когда же мы вернулись к двери, Рохт движением руки заставил меня встать ему за спину со словами: «А теперь переговоры буду вести я» — и постучал в створку.

Спустя несколько томительно долгих мгновений тишины я почувствовала, как под ложечкой засосало. Возникшее нехорошее предчувствие заставило насторожиться. Сердце застучало часто-часто. Мой внутренний голос требовал действовать так быстро, как только могу. Словно кто-то включил таймер и вот-вот должно что-то произойти.

Я огляделась вокруг, словно ища источник тревоги. Но сумрак окутывал все вокруг, улица была тиха и безлюдна.

— Ты это чувствуешь? — спросила я Рохта.

— Да, — ответил он и ударом магии вышиб дверь, наплевав на такие прелюдии, как стук.

Дерево разлетелось в щепки, а дракон ворвался в темный коридор, на стене которого красовалось свежее пятно крови. Дракон, словно ищейка, готовая взять след, втянул носом воздух, прикрыл глаза, прислушиваясь к звукам, и уверенно сказал:

— Наверху кто-то есть. Я проверю, а ты оставайся здесь.

И двинулся по коридору к лестнице. Хотя правильнее было бы сказать — потек. Одно движение дракона было неотделимо от другого. Он ступал по половицам неслышно, как барс.

Я полюбовалась на этого хищника на охоте. А затем вспомнила приказ ящерюги оставаться на месте и мысленно усмехнулась: кого-то сегодняшнее утро так ничему и не научило. Я не привыкла отсиживаться в стороне. А уж если дело касалось жизни моего брата — тем более!

Так что, выждав ровно до того момента, как Рохт поднимется на один пролет, я двинулась следом, стараясь ступать бесшумно и каждую секунду готовясь, что услышу грохот и звуки борьбы. Но ответом мне была тишина, посреди которой я услышала:

— Тут раненый!

Я рванула вверх через три ступеньки. В мозгу отчего-то отчетливо представилась картина Нара, лежащего в луже крови. В комнату я влетела бешеным пульсаром через секунду. По моей скорости Рохт понял, что я шла за ним, и рыкнул:

— Я же сказал!..

Я не обратила на это внимание. Оно было приковано к коренастому гному, чья рубашка и штаны оказались красными от крови. Даже рыжие волосы и борода, в которых едва-едва успела поселиться седина, и те оказались в алых пятнах.

Грудь низкорослика буквально изрешетили. Я насчитала с дюжину ран. Он едва дышал. Удивительно, что гном был еще жив. Видимо, исключительно в силу своего упрямства, которым так славился подгорный народец.

Хотя, может, сыграло роль и исцеляющее заклинание, которое дракон успел накинуть на подгорника.

— Оставайся здесь, я проверю остальные комнаты, — скомандовала Рохт. — Поняла?

Дакон умудрился спросить меня так, что единственный ответ мог быть только «да». Его-то я и выдала.

И пока ящерюга выбежал в коридор, я склонилась над хрипящим гномом. С его лица стремительно уходили все краски. Оно становилось все белее, и на его фоне все ярче выделялись рыжие волосы и губы, на которых алела кровь.

Раненый пытался дышать ртом, но с каждым выдохом кровь из пробитых легких выходила наружу.

Мои руки тряслись, когда я потянулась к карману пиджака, куда переложила из мокрых штанов бутылек с эликсиром Эмберина. Этот стимулятор еще называли вторым дыханием. Он на некоторое время давал организму силы.

Выдрала пробку зубами и попыталась вылить все в рот гнома. Именно в этот момент бородач решил мотнуть головой.

— Ну же, ну… давай… — выплюнув пробку, в отчаянии выдохнула я.

— Никого больше в доме нет, — произнес Рохт.

Дракон, вернувшийся и увидевший, что я делаю, склонился над умирающим и зафиксировал его голову так, чтобы мне было удобнее.

— Второе дыхание? — спросил ящер, знавший, похоже, об эликсире не понаслышке.

Я кивнула и влила наконец жидкость в гнома. А Рохт наложил заклинание, позволяя уменьшить кровопотерю.

— Кто это сделал? — четко, так чтобы гном точно услышал и понял, произнес Рохт.

— Трое… Их было трое… Хотели меня пришить и обставить все… чтобы… мне было жарко… как в Пекле… Ищейки ничего не учуют… — зашептал гном. Его губы едва шевелились, а слова были похожи на бред сумасшедшего.

Похоже, низкорослик сбрендил и сейчас не отличает реальность от галлюцинаций. Да чтоб его!

Не успела об этом подумать, как крепкая жилистая ладонь гнома схватила меня за запястье.

— Надо бежать! — прохрипел бородач.

Тут-то я и заметила на руке подгорника браслет. Точно такой же был у Нара. Бронзовая пластинка с несколькими вплавленными в нее камнями. Экстренный телепорт, рассчитанный на одного, с точкой выноса рядом с нашим домом. Нашим прошлым домом, на Новом континенте. Сейчас же он был бесполезен: на такие расстояния ни один артефакт перенести не сможет. Так что брат носил браслет как украшение и память о прошлом, которого не вернуть.

— Откуда это у тебя? — Я вывернулась из захвата и уже сама впилась пальцами в волосатое запястье гнома.

— От одного парня…

— Какого? Когда ты его видел?! — с нажимом спросил Рохт.

— На рассвете… — просипел гном.

Я хотела спросить еще что-то, но тут ощутила запах гари. И дракон тоже. Он открыл дверь в коридор, и на него оттуда полыхнуло пламенем, которое не перекинулось на дракона лишь потому, что он успел каким-то чудом в последний момент увернуться.

Я, глядя на языки огня, сглотнула. Так быстро вспыхнуть мог только алхимический порошок.

Его мог рассыпать на первом этаже убийца, чтобы замести следы. «Взрывень», как еще именовали эту пыль, любили бандиты за то, что он не пах, его не мог учуять ни один оборотень, а вспыхивал он с отсрочкой в полчаса. Причем разом. И потушить такой пожар было не под силу даже магам. Сгорало все. И все.

«Так вот о каком жарко говорил гном», — запоздало поняла я.

— У нас есть тридцать секунд. Потом все рванет! — увидев, как пламя из алого становится былым, крикнула я Рохту.

Тут внизу раздался взрыв.

— Забудь про тридцать секунд! — крикнула я.

Вторя моим словам, раздался еще один взрыв, и из открытого дверного проема вылетели щепки и клубы дыма, пламя рвануло в комнату, отрезая путь к выходу.

Кто бы ни пытался убить гнома, к этому делу он подошел основательно и порошка не пожалел. Зар-р-рза! Мы же сейчас заживо сгорим, если не… Мой взгляд заметался по комнате и остановился на окне. Мы с Рохтом, который смотрел на оконные створки, не сговариваясь, кивнули друг другу, дракон подхватил гнома.

Я выбила раму окна пульсаром. Та вылетела со свистом, звоном и прочими спецэффектами, а за ней и мы. Втроем.

Рохт мне еще придал волшебного ускорения совершенно не магическим способом — просто толкнув как следует, чтобы я точно долетела до воды канала, а не разбилась о каменную набережную.

Время замедлилось, когда я начала падать. Порыв холодного ветра ударил в лицо. Перед глазами мелькнула смазанная картина череды серых домов с другой стороны канала. А после был удар. Вода, холодная, несмотря на теплый день, накрыла меня. Сердце на секунду замерло, пропустив удар. Течение перекувыркнуло меня. И я потерялась в холодной свинцовой тьме канала. Забарахталась, не понимая, где низ, а где верх.

Я разозлилась. Выжить в стольких передрягах и банально утонуть после всего? Ну уж нет! Я отчаянно загребла руками, и тут нога угодила в какую-то то ли сеть, то ли петлю схрона, которые делают контрабандисты, если хотят что-то спрятать на дне реки… Рывок, второй… Попыталась освободиться, но воздуха стало не хватать, перед глазами поплыли кровавые круги.

В этот момент я ощутила под собой гибкое чешуйчатое тело, оно подтолкнуло меня, но, почувствовав, что я не поднимаюсь, змеей проскользило, обвивая, рядом с лодыжкой воду что-то рассекло, а после меня стремительно потащило вверх.

Когда моя голова оказалась над поверхностью, я судорожно вдохнула. Звук вышел жутким, как у очнувшегося мертвеца. Пусть! Зато я была живой. А воздух, смешанный с тиной и гарью, упоительным.

Огляделась: рядом со мной дрейфовал гном, а еще из воды высовывалась озабоченная морда водного дракона.

— Со мной все в порядке, — заверила я, на что ящер скептически фыркнул и начал нашу буксировку вдоль канала. Выбраться из того было практически невозможно, так что пришлось дракону тащить нас до реки, где уже были спуски к воде. По одному из них мы и поднялись.

Выглядели мы не лучшим образом. Я — просто мокрая. Гном — мокрый и раненый. Дракон мокрый и… в моем пиджаке, который обернул вокруг бедер. Его одежда при обороте осталась лежать клочьями на дне протоки.

— Куда теперь? — спросила я, глядя на бородача, который хрипел, бледнел, но был жив.

— В лечебницу, — утирая воду с лица, ответил Рохт. — Только лучше машину ты поймай… Боюсь, рядом со мной в таком виде не остановятся. Это деловой район.

— Хорошо, — выжимая блузку, полы которой скрутила на животе в жгут, ответила я.

Когда закончила с одеждой, стянула волосы в хвост, приняла независимый вид и пошла к дороге ловить авто. Хорошо еще, что на улице была не поздняя осень или ранняя весна: продрогла бы до нитки. Вот, что называется, связалась с водным драконом, теперь купания и омовения меня просто преследуют! Почти нападают!

А вот водители, увы, наоборот, шарахались. Поймать попутку удалось попытки с пятой.

— Вопрос жизни и смерти! — выпалила я, распахнув дверцу салона. — Там человека, то есть гнома ранили. Помогите довезти до лечебницы святой Миранды!

Водитель побледнел. По выражению его лица стало понятно: сейчас надавит на педаль — и поминай как звали. Но, к чести мужика, он справился с собой и чуть дрогнувшим голосом произнес:

— Где он? Давайте помогу донести!

— Помогать не надо, я… мы сами. — И громко свистнула. Тут же из-за угла показалась почти брачная композиция — дракон, несущий гнома на руках. С учетом того, что пиджак, выполнявший функцию банного полотенца, закрывали свесившаяся борода и космы низкорослого, было ощущение, что Рохт абсолютно нагой.

У водителя отвисла челюсть, и я мужика понимала. У меня бы тоже она отпала, но ее, на мое счастье, заклинило.

Глава 10

— Ч-ч-то случилось? — наконец обретя дар речи, спросил водитель.

— Взрыв бытового нагревающего артефакта на кухне. Нас ударной волной выкинуло в реку, — почти не соврала я. Подумаешь, у этой волны было конкретное имя — Рохт. И била она не промеж лопаток, а под пятую точку, чтоб дальше летела. Но потом все же пришлось солгать, а то как бы мужик, заслышав про поножовщину и бандитов, не задал стрекача. — А гнома осколки ранили.

— Да, знатно его посекло, — выдохнул шофер, разглядывая тело бородача, когда дракон подошел к машине.

— Давайте скорее! — скомандовал дракон, перед которым я распахнула заднюю дверцу авто.

Рохт сгрузил туда гнома и залез сам. Я же забралась на переднее пассажирское сиденье и не успела толком пристегнуться, как водитель тронулся с места.

Мужик так проникся, что мчал, наплевав не только на знаки судьбы вроде черной кошки, промчавшейся перед бампером машины, но и дорожные. Зато у лечебницы мы были спустя каких-то полчаса. Как только мы оказались в корпусе, Рохт громовым голосом, который может быть только у дракона, потребовал целителя, да не абы кого, а конкретно какую-то Нору О'Коннор.

А пока эту даму искали, вокруг раненого гнома засуетились врачеватели, закинули подгорника в каталку, обложили амулетами и артефактами и уже было хотели вводить в стазис, как в коридоре раздался зычный голос:

— Рохт! Я тебя, конечно, в разном виде повидала: и с рваными ранами, и с колотыми, и с огнестрелами штопать доводилось, но чтобы в таком… — И она, ухмыльнувшись, прошлась по почти обнаженной (стратегический пиджак не в счет!) фигуре дракона. — С чем на этот раз? Перелом? С виду ты вроде целый… Даже удивительно.

— Не с чем, а с кем, — ответил дракон и, кивком указав на каталку с гномом, пояснил: — С ним. И да, я тоже рад тебя видеть, Нора.

— А я тебя не очень, — фыркнула дородная гоблинша и посмотрела на каталку с раненым. Тут же ее лицо переменилось, став сосредоточенным и серьезным. — Когда его ранили? Что давали? Какие заклинания накладывали?

— Второе дыхание. Дали около сорока минут назад. Около пятидесяти миллилитров, — отрапортовала я, и гоблинша посмотрела на меня внимательно, словно просвечивая своим взглядом не только сквозь одежду, но и кожу, мышцы… до самого мозга костей. Она открыла рот, видимо, чтобы что-то еще спросить, но Рохт ее опередил своей фразой.

— Мне нужно, чтобы он смог ответить на вопросы. Вколи ему что-нибудь, — произнес дракон, и от этих слов целительница скривилась.

— Ну вот, как всегда. Не успел появиться, как командуешь. Посмотрю я на твоего полудохлика и сделаю, что смогу. Пока ждите.

Отдав этот приказ, Нора ушла. Хотя правильнее было бы сказать — уплыла. Отчалила, как дирижабль от пирса. Плавно и величественно.

— Она лучшая в этой целительской, — глядя вслед гоблинше, пояснил Рохт.

— И ты хорошо ее знаешь, — заметила я, приподняв бровь.

— Ревнуешь? — усмехнулся дракон.

— А надо? — уточнила я. — Если для нашего дела это обязательно, то могу.

Я отшутилась. Да, вышло корявенько, но я старалась изо всех сил не скатиться в панику, уныние и отчаяние. Потому боролась с этим как могла.

— Для нашего дела — не уверен. Но для моего тела — не мешало бы разжиться одеждой.

Я скептически глянула на дракона.

— Что? — насторожился он.

— Что — что? — я сделала вид, что не понимаю ящерюгу.

— Ты смотришь на меня так, словно мерку на гроб снимаешь, — пояснил Рохт.

— Почему сразу на гроб? — возмутилась я. — Всего лишь на саван. — И взглядом указала на окно. Там через дорогу было как раз похоронное бюро. О чем и свидетельствовала вывеска, которая гласила: «Мастерская погребальных дел». А чуть ниже помельче выведен слоган: «В новом саване — в новую жизнь!»

Рохт всем своим видом дал понять, что его и старая, вообще-то, устраивает. Лучше уже в неглиже на этом свете, чем одетым, но на том.

— У меня нет денег, — привел последний аргумент дракон.

— Это не самая большая из проблем, — возразила я. — К тому же у меня есть план.

То, что он называется «действуем по обстоятельствам», я пояснить не стала. Но ящерюга, будто что-то почувствовав, подозрительно посмотрел на меня, пробуравил взглядом и… согласился с моим вариантом.

— Ладно, хорошо, пошли за одеждой.

Бюро, как выяснилось, торговало не только классическими саванами, но и пиджаками, фраками, белыми мужскими сорочками — одним словом, тем, в чем не стыдно не только помереть, но и на званый вечер заглянуть. Так что, глядя на манекены, я подумала, что если гном все же расскажет, где найти похитителей, то Рохт явится к ним в образе очень нарядной смерти.

Дракон перемерил несколько костюмов, прежде чем нашел тот, который его устроил. Я же за это время на своей шкуре почувствовала себя давно и прочно женатым супругом, который ждет свою благоверную из примерочной.

Да я от скуки даже заглянула в кассу и пересчитала там все. Дважды. Велик был соблазн умыкнуть пару купюр и расплатиться, но потом я вспомнила, что в карман пиджака помимо зелий и набора отмычек положила и то, что отпирает не замки, но двери и языки. А еще отлично прояснит память — деньги.

Так что, когда дракон наконец определился, я просто-напросто достала из кармана почти сухого пиджака требуемую сумму.

Владелец бюро подозрительно посмотрел на купюры, понюхал их и произнёс:

— Как-то они у вас подозрительно пахнут.

— Деньги не пахнут, — возразила я. — И чтоб вы знали, я их честно отмывала!

— В банке? — растерявшись, спросил продавец.

— В реке! — рявкнула я, теряя терпение. — Так что их берите, а его, — кивок на Рохта, — заверните. И я пошла, пока вы тут не легли уснуть. Навечно.

Слова, которые вовсе не были заклинанием, обрели вдруг магическую силу. Во всяком случае, владелец бюро перестал возить нос по купюрам, засуетился, и уже через несколько минут мы вышли из магазина.

— Да уж… — протянул Рохт. — Я сейчас одет, а чувствую себя хуже, чем голым. — И дракон недовольно передернул плечами.

— Ты, главное, больше не оборачивайся. А то снова будешь щеголять голышом, а на второй комплект у меня, боюсь, денег не хватит.

— Я расплачусь, — выдохнул дракон, и тут-то я, кажется, поняла, почему дракону такой мрачный.

— Только не говори, что тебе никогда девушка не покупала одежду, — усмехнулась я.

— И не покупали. И жизнь не спасали… Напарницы не в счет, — нехотя признался Рохт. — А с тобой… все…

— Неправильно? — спросила я.

— По-другому, — произнес дракон.

Его голос заставил меня поднять голову выше. Наши взгляды с Рохтом встретились. Он смотрел на меня внимательно и серьезно. И я потупилась под его взором, нервно заправив за ухо высохшую прядь.

— Просто до этого ты встречался с приличными девушками. А я — не очень.

— Девушка? — подначил меня дракон.

— Приличная! — выпалила я этому непонятливому и снова с вызовом посмотрела в глаза Рохта. А те… нагло смеялись надо мной!

— Зато ты умеешь спасать рыцарей из беды и отлично одеваешь драконов, попавших в щекотливые ситуации…

Хотелось возразить, что обуваю я офицеров еще лучше, но с языка помимо воли сорвалось:

— Ты у меня вообще-то такой первый.

Сказала — и поняла, как пошло это прозвучало. Но сказанного в карман уже не запихнёшь. Губы дракона дрогнули в улыбке, в которой сквозило самодовольство. Вот мужики! По обе стороны океана одинаковые. И порой простые, как кирпич!

— Звучит многообещающе, — голосом, в котором сквозила хрипотца, произнес Рохт и сделал шаг на тротуар. Я — за ним следом и, только оказавшись на брусчатке, догадалась: этот ящер что — только что флиртовал со мной? Вот так нагло? Последи бела дня?

Да быть такого не может! Наверняка просто решил посмеяться. Или поддержать меня, чтоб я не свалилась в нервный срыв, или и то и другое разом.

Но спрашивать ящерюгу напрямую отчего-то не хотелось. А он шел впереди и даже не оборачивался. Так что даже по выражению лица не понять, о чем дракон думает.

Лично я — обо всем и сразу: о брате, о Рохте, о том, что меня ждет, о раненом гноме и информации, которая у него есть, и о… бутерброде!

Вся эта погоня и заплыв вымотали меня основательно, и перекус в том заведении, где мы ждали в обед приятеля дракона, уже весь закончился. Так что теперь запах жареного мяса, доносившийся из передвижного фургончика с едой, дразнил меня, заставляя желудок скручиваться тугим узлом.

Я втянула еще раз воздух ноздрями и решительно направилась к скворчавшему в масле мясу.

— Я на минуту, — бросила Рохту в спину, удаляясь.

— Ты куда? — крикнул дракон.

— За энергетическим эликсиром! — отозвалась я.

Монет в моем кармане должно было хватить на пару копченых мясных шариков на палочках или бутерброд. Но, как оказалось, в фургончике остались лишь жареные сосиски.

— Вам отдельно или с хлебом и овощами? — уточнил парень, ловко орудуя лопаткой и накладывая в разрезанную булку лист салата, кольцо помидора, сверху щедро поливая это горчицей, соусом и водружая на это все жареную сосиску.

— Мне так же, как ей. — Я указала на предыдущую покупательницу и спустя минуту оказалась счастливой обладательницей этого странного бутерброда.

Он был теплым, ароматным и хрустящим, в меру острым и без меры вкусным. Я заурчала от удовольствия, откусывая его в очередной раз. И тут над ухом раздалось глубокомысленное:

— Кхм…

Повернулась, чтобы лицезреть мрачного, я бы даже сказала, траурного вида дракона, который смотрел на мою еду, которую я держала у рта. Плотоядно смотрел и неотрывно. Мне стало совестно. Рохт наверняка ведь тоже голодный… Я, быстро дожевав то, что было, с видом запасливого хомяка откусила еще раз, слегка нечленораздельно предложила половину бутерброда:

— Будеф-ф? — и протянула еду законнику.

Тот, видимо не ожидавший подобного, в первую секунду сморгнул, а потом произнес:

— Не откажусь.

А после только я и видела свой бутерброд. Ящерюга проглотил его за один укус. Глядя на это, я поняла: не так тяжело поймать дракона, как его прокормить! Хотя о чем это я? Какое прокормить? У нас же договор: находим брата — и я исчезаю. Так что не о чем и думать! И даже думать в сторону того, чтобы об этом думать и…

— У тебя соус вот тут остался, — вдруг произнёс Рохт.

И мало ему было сказать, еще и руку протянул. Ладно бы к себе, чтобы показать, где именно я запачкалась. Так нет. Ко мне!

Мужские пальцы коснулись моего лица и замерли. И они, и я, и дракон. Это было странное ощущение. Вроде бы, просто дотронулись до лица. А показалось — до души. Нежно, едва ощутимо, но так, что я знала: этот момент я запомню надолго. Возможно, навсегда.

Мы стояли посреди натянутого, как трос над пропастью, молчания. Не говоря ни слова. Не издавая ни звука. Кажется, даже не дыша. Говорили наши сердца, наши взгляды…

На висках Рохта начала проступать чешуя, а зрачок стал вытягиваться, радужка заалела, будто в ней отражались отблески пожара, что бесновался в груди дракона. Или это в моей так сильно пекло?

Со мной такое было впервые. Будто кто-то разом выкачал весь кислород вокруг. Эй! Вы! Хватит! Верните его обратно! И мою голову тоже. А то я ее, кажется, потеряла. И сама потерялась. Испарилась из этой реальности. Ничего не видела, не ощущала, кроме горячего дыхания дракона, что касалось моего виска.

Вдруг стало так жарко, что легкая блузка показалась нестерпимо плотной. Еще немного — и я точно в ней изжарюсь. Я нервно выдохнула и постаралась сосредоточить внимание на чем-то нейтральном. Например, на шее дракона. Да! Точно! Шея! Она всяко лучше глаз Рохта, в которых можно утонуть, соблазнительных мужских губ…

Я с усилием сконцентрировалась на мужском кадыке. Тот дернулся. Да и в целом, судя по дыханию ящерюги, с самообладанием у дракона было сейчас немногим лучше, чем у меня. И это заставило вновь посмотреть в лицо Рохта. Он нахмурился, продолжая неотрывно глядеть на меня, и даже подался чуть вперед. Его дыхание я чувствовала уже на своих губах.

Дракон замер в самую последнюю секунду. Его губы сжались в линию, тело напряглось, словно он приготовился к сражению. Только с кем? Не со мной же. Тогда… с собой?

Рохт тяжело выдохнул и четко, я бы сказала, даже излишне по-деловому провел пальцем по моей коже, стирая соус. И сделал шаг назад.

Только я успела заметить, что пальцы, которыми он меня касался, дракон сжал в кулак. Да так, что костяшки побелели.

— Вернемся в лечебницу, — хрипло произнес Рохт. — Надеюсь, Нора сумела привести в чувство нашего пациента.

— Да-да, — согласилась я поспешно, про себя подумав: кто бы еще привел в чувство меня саму. Да хоть та же Нора. Я даже на нее согласна. Лишь бы не думать… обо всем!

Но, к сожалению, пришлось. Вернувшись в лечебницу, мы узнали, что гнома удалось привести в чувство. Только он был слишком слаб, так что на полноценный допрос рассчитывать не приходилось.

— У тебя пять минут, — строго предупредила гоблинша.

— Нора, ты чудо! — выдохнул Рохт и кивнул мне: — Хелл, пошли.

«Пошли» в исполнении дракона выглядело почти как полетели. В палате мы оказались через пару минут.

В лучах начавшего клониться к закату солнца на целительской койке лежал гном. Белоснежные простыни были немногим светлее, чем бледная кожа раненого. Какие-то провода и трубки амулетов окутывали коренастое тело бородача и отходили от него, присоединяясь к мерцавшим и пиликавшим артефактам и индикаторам.

Гном посмотрел на нас мутными глазами, видимо пытаясь сфокусировать взгляд.

— Узнаешь нас? — спросил дракон, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

— Не-е-е… — просипел подгорник.

— А если я отключу артефакты? — становясь рядом с Рохтом, спросила я. И перехватила одну из трубок. Еще не пережимая, но явно давая понять: сделаю это без колебаний, если не услышу того, что мне нужно.

Гном перевел взгляд на меня и с усилием ответил:

— Теперь да…

— С кем будешь говорить, Моррун? С ней или со мной? — глядя на бородача, задал второй вопрос Рохт.

— С тобой, — отозвался гном.

— Браслет, который у тебя, откуда он?

— Я… — тяжело дыша, начал бородач. — Сегодня утром его получил. Мне притащ… привезли двоих. Сказали: как обычно. Отправить по этому адресу.

— Как отправить? — напряженно спросил Рохт.

— Телепортом.

Услышав это, я про себя выругалась, но сжала кулаки, чтобы не вырвалось ни звука. Не нужно было мешать дракону вести допрос. Свою роль в нем я уже сыграла. Не стоило оттягивать и так слабое внимание Морруна на себя сейчас.

Хотя внутри все орало до боли. Пекло! Пекло! Пекло! Если брата протащили телепортом, он сейчас может быть где угодно!

Зато теперь стало понятно, почему к этому гному шли все нелегалы в округе!

Глава 11

— Телепорт твой? Или пользовался артефактом переноса? — с нажимом спросил Рохт.

— Артефактом. Он у меня с настройками, перекидывает в пределах десяти миль, не больше, — хрипя, произнес гном. — Чтоб, значится, с новыми документиками, которые я выправил, — и сразу в нужное место, не привлекая внимания ищеек…

— А этим двоим, которых утром привезли, ты тоже липовые документы делал? — продолжил допрос дракон.

— Кхе-кхе… — гном попытался откашляться. Но вместо этого выплюнул сгусток крови. — Им-то? Нет. Когда люди Гвоздя приводят кого для переброски, то им ксивы без надобности.

— Почему? — вырвалось у меня, и я непроизвольно пережала трубку. Один из кристаллов тут же запищал, отчего пришлось расцепить пальцы, а потом и вовсе опустить руку — от греха подальше.

Гном, которому я перекрыла на пару секунд подачу кислорода, судорожно вздохнул и с ненавистью посмотрел на меня, но все же ответил:

— Точно сказать не могу, но ходит слух, что чародеев продают. Сильные маги — дорогой товар, но из-за дара их легко найти поисковым заклинанием. Поэтому их долго не держат в столице. Сутки — не больше… А потом — поминай как звали. Не найти.

Сутки… всего сутки, из которых прошло почти двенадцать часов. У меня все внутри похолодело, руки мелко затряслись, а внутренности словно облили едкой кислотой. Мне доводилось слушать о торговле мага�

Глава 1

Когда у девушки не получается непринужденно закончить разговор глубоким обмороком, то остается либо заговаривать зубы, либо пытаться очаровать собеседника. Но умных мыслей в голове сейчас, как назло, не было, а вид выловленной из реки полуутопленницы не располагал к обольщению. Хотя водоросль на моем плече висела даже кокетливо… Да и волосы не так уж сильно и слиплись от ила.

– Кто ты такая, Страйкер? – в упор глядя на меня, спросил дракон.

Он стоял на берегу реки, в лохмотьях, оставшихся от штанов и рубашки, возвышаясь, кажется, не только над сидевшей мной, но и над обстоятельствами. Позади Рохта полыхало зарево пожара. Слышались отголоски истошного воя сирен пожарных и законников, но дракону было на все плевать. Он был невозмутим, как свинцовые воды за его спиной, чье неспешное течение наверняка хранило много тайн. Например, о черных алхимиках, что создавали смертоносный порошок.

Мы с Рохтом разгадали этот секрет. Но мне взамен пришлось поделиться своим.

– Та, кто тебе сегодня помог найти преступников, – вскинув голову, произнесла я. – Столь ли важно остальное?

– Для меня – да, – отозвался ящерюга.

– А для меня – нет. – Я посмотрела с вызовом на законника. – Какая разница – Бертрандо я или Страйкер? Или для тебя фамилия важнее, чем сам человек?

Напряженная, предгрозовая тишина, полная невысказанных слов, бурливших внутри чувств, сгустилась вокруг нас, уплотнилась до того предела, что хватило бы и искры, чтобы грянула буря.

Мы с драконом смотрели друг на друга, так, словно в первый и последний раз. С надеждой и отчаянием, с надеждой и разочарованием.

Взгляд Рохта скользил по моему лицу, и я почти физически ощущала, как он касается скул, висков, лба… Так прощаются. Навсегда.

Внезапно заметила, как сжатые мужские губы чуть смягчились, словно готовые открыться, но затем они вновь замерли, и законник так и не произнес ни слова. Мое сердце в эту секунду пропустило удар.

Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями, чувствами и остатками сил. Нужно было встать и уйти. Только сделать это было тяжело настолько, что практически невозможно. Но я уперла руку в кочку осоки и когда уже приготовилась встать, услышала:

– Ты права, не столь важна фамилия, если всего лишь ее носишь, но не разделяешь со своей семьей ее ценности и образ жизни, – голос Рохта был хриплым и надсадным, словно он неимоверным усилием воли заставил произнести себя эти слова. Как если бы этот гордец перешагнул что-то очень важное для него.

Вот только фраза законника ударила по мне не хуже хлыста. Я распахнула глаза и в миг оказалась на ногах. Да в росте я уступала ящерюге, причем знатно. Но привстав на кочку, а на ней – на цыпочки оказалась… увы, не вровень если не макушке, то хотя бы носу дракона.

– Ты предлагаешь отречься мне от своей семьи? – прошипела гадюкой я.

– От мафии, – мрачно поправил меня Рохт.

– Знаешь ли, мафия – это дело семейное, – выпалила я и ткнула указательным пальцем, словно стилетом, в мужскую грудь.

В ответ меня пронзил не менее острый взгляд.

– А я давал присягу, – произнес Рохт.

– Раз такой правильный, тогда чего уже там, давай, арестовывай… – почти прокричала я и, отняв палец от груди ящерюги, вытянула запястья перед законником в жесте: «Ну давай, застегивай на мне свои кандалы, мне уже плевать!»

– Я не настолько правильный, Хелл, – отозвался Рохт с каким-то отчаянием, которое будто физически ломало его изнутри: дробило кости, выворачивало суставы…

– Так стань еще на дюйм неправильнее, – почти с мольбой произнесла я.

Вместо ответа его большой палец коснулся моих губ, словно запоминая их очертание. А я… ответила взглядом.

– Не смотри на меня так, Хелл, – голос, словно треснувший пополам, – словно сравниваешь…

– С кем? – мое хриплое карканье вышло не лучше.

– С чем, – ответил Рохт. – С землей.

Хотелось ответить, что это нормально для похорон. Ведь сегодня умерли мы. Остались только я и Рохт. По отдельности. А нас… нас больше нет. Хотя не успели толком и побыть-то. Но откуда тогда в груди такая пустота? И боль. Очень много боли, с которой я не знала, как жить. Но и остаться рядом с законником, предав семью, я не могла тоже.

Поэтому просто повернулась и на деревянных негнущихся ногах пошла прочь. Внутри меня были зима и холод. И я спиной чувства взгляд Рохта. Он буквально прожигал кожу меж лопаток.

А вокруг начинался новый день весны. Воздух, наполненный свежестью рассвета, волны плескались о берег и камышовую топь, вдалеке слышались рев моторов и клаксоны. Город просыпался. И ему было плевать на дела и чувства простых смертных.

И я шла к нему, к городу. Его шумным улицам, суете, чтобы окунуться в нее с головой, заполнить ей пустую себя.

Солнце взошло, окрасив небеса в пастельные оттенки, а его теплые лучи ласкали кожу, если не высушивая мою мокрую одежду, то согревая.

Мне безумно хотелось обернуться. Посмотреть еще раз на дракона, чтобы… запомнить? Или сорваться и побежать к нему? Я сама не знала. Поэтому, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, я не позволила себя этой слабости. Шла вперед и только вперед, гордо подняв голову.

Хватило меня, правда, ненадолго. Ровно до конца стены, а едва я повернула за ее угол, как прижалась спиной к каменной кладке и сползла, обхватив руки коленями. Я не плакала. Просто склонила голову и дышала. Тяжело. Глотая ртом воздух, так, как будто только что получила под дых.

Сколько я так просидела? Не знаю. Но потом все же нашла в себе силы дойти сначала до окраины бедняцких жилых кварталов, а потом и добраться до дома. Открыла дверь абсолютно бесшумно. И по холлу прошла так, что ни одна половица не скрипнула. Но стоило мне только взяться за перила лестницы, как я услышала:

– Дочка, что случилось? – мама стояла в дверях кухни и смотрела на меня, как это может делать только настоящая черная ведьма: чутко и проницательно.

Я сорвалась с места и бросилась к ней. Заботливые нежные руки обняли меня, и стало легче. А потом я рассказала ей все. Потому что если хочешь помощи от родителей, можно что-то и утаить, а если совета от ведьмы, то тут действуют только договорные отношения: нужно договаривать полностью, без утайки.

Закончила я словами:

– Кажется, придется снова переезжать…

– А кто-нибудь еще, кроме этого офицера, знает, что ты Бертрандо, – задала мама вопрос, который прозвучал с оглушительностью контрольного выстрела.

– Вроде нет, – нахмурилась я.

– Тогда, может, проще его убить? – Мама приподняла бровь. – Я могу навести смертельную порчу так, что ни одна ищейка и следа не найдет.

– Спасибо мам, – я шмыгнула носом, – но пусть лучше никто больше не умирает.

– Никто больше, или один конкретный дракон? – уточнила мама проницательно.

– Один конкретный, – призналась нехотя.

Мама помрачнела. А мрачная черная ведьма – это зрелище не для слабонервных. Потому что не может черная колдунья злиться бездеятельно. Она начинает мерить комнату шагами, бормотать под нос проклятия, она буквально искрит неприятностями для всех окружающих. И сунуться к ней в такой момент может только отчаянный псих или супруг, которому уже ничего не страшно.

Поэтому когда папа появился на пороге гостиной, он бесстрашно спросил, в чем дело, и тут же уклонился от полетевшего в него темного заклятия, отразил сглаз и поймал за рукоять кинжал, который кинула в него черная ведьма, спуская пар.

– Мама настроена радикально, а я сегодня пацифистка, – коротко отозвалась я.

– Не ругайся так в доме! – строго пригрозил пальцем отец.

Хотя спустя полчаса он сам бранился. Да как! Даже фикус, который рос в горшке, покраснел. А призрак, высунувшийся из подвала, засиял алым так, что мог бы заменить собой фонарь.

Мама к этому времени уже успела успокоиться и смотрела на гнев супруга снисходительно. Лишь кивала в такт самым забористым ругательствам.

– Дорогой, ты понимаешь, что это значит? – наконец спросила мама, когда запал папы иссяк.

– Что нам нельзя по-тихому закопать этого ящера? – спросил отец.

– И это тоже. Но хуже, то, что наша дочь, кажется, в него влюбилась! В стража порядка! И он знает, кто мы… А если доложит об этом начальству или просто проговорится, за нами вновь откроют охоту.

Папа сердито посмотрел на меня. Потом на маму. Еще раз на меня и веско произнес:

– Где мой парадный костюм?

Я побледнела. Обычно, когда отец надевал свой черный твидовый жакет и брюки, в столице случалась что-то масштабное и вопиюще-беззаконное. Поэтому, когда папа спустился с лестницы в гостиную при полном параде (бабочка, из нагрудного кармана выглядывает край накрахмаленного носового платка, волосы зачесаны назад и смазаны воском), меня посетило нехорошее предчувствие.

В гробовом молчании отец дошел до входной двери и, открыв ее, обернулся на пороге со словами:

– Если противника нельзя убить, с ним нужно договориться.

– Именно поэтому под полой пиджака у тебя магомет? – уточнила я, глядя на чуть оттопыренную полу пиджака.

– Переговоры бывают разными, – не смутился отец и закрыл за собой дверь.

– Пойду паковать чемоданы, – глядя на это все, произнесла мама. – Похоже, нам все же придется переезжать.

– Думаешь, папа не договорится?

– Зная Найтса, скорее, он очень хорошо договорится… А вот до перестрелки или подрыва всего департамента?.. Так что я бы посоветовала тебе тоже начать собираться. И буди брата. Сообщи ему эту благую весть.

Из «благой» я подозревала, что в вести будет один мат. Но все же поднялась в комнату брата и заколотила в дверь. За ней было подозрительно тихо. Нехорошо так. Я стучала сильно и настойчиво, как дятел-энтузиаст. Даже повернулась и пару раз пяткой ударила. Но ответом мне была тишина.

Не мог братец спать столь беспробудным сном. Я вон даже мертвого подняла своим шумом: привидение, все еще алое, вплыло на второй этаж и зависло рядом со мной.

– Ну все, мелкий, ты сам напросился! – И я шибанула заклинанием в дверь. Створка брызнула щепой, а спустя пару секунд я увидела пустую кровать, распахнутое окно, опрокинутую мебель, разбросанные вещи, следы крови…

Выглядела так, словно в комнате брата сегодня ночью шла отчаянная борьба. И выиграл отнюдь не Нар…

– Твою ж! – Вырвалось у меня, а пальцы сами собой уже сложились в замысловатую дулю. Для заклинания по поиску требовались не только слова, но и точные пассы.

Я призвала силу и начала нараспев произносить знакомые строки. И когда плетение было готово, пустила его по кровавому следу, ожидая отклика. Но его не было! Никакого. Так, словно брат исчез, будто его не было в этом мире вовсе…

Меня с головой накрыло осознание: если мелкого нет среди живых, то… В груди тесно, словно невидимый груз сдавил грудь, заставляя чувствовать каждый болезненный удар сердца. Слёзы, злые и отчаянные все же прорвались.

– Нет! Нет! Нет! – я со всей дури ударила кулаком о стену, еще и еще. Не чувствуя, как разбиваю руку в кровь.

Гнев, отчаяние, растерянность – с каждой секундой они становились все сильнее. Эмоции, что пыталась контролировать с того самого мига, как Рохт спросил, кто я такая, прорвались наружу.

Я ощутила абсолютное, безмерное одиночество, будто невидимая стена отгородила меня от всего мира. Мира, который этим утром изменился, оставив лишь тень того, который был прежде.

Все стало призрачным и… Точно! Призрак! Прежде чем проваливаться в беспросветное отчаяние, нужно проверить. Вдруг это сбой заклинания! Или глушащий амулет или глубокий транс. Плевать, что поисковые чары никогда не подводили и находили пропавшего, даже если тот был без сознания. Сейчас я была готова ухватиться за любую соломинку, за любого… покойника! Его-то, духа здешнего дома я, и сцапала с помощью магии. Нечего тут летать без тела и без дела!

Призрак из пунцового превратился в мертвенно-синего и попытался вовсе истаять, когда понял, что я собираюсь его послать до матушки с батюшкой. А если точнее – то в Пекло. Чтобы наш одомашненный лич разведал, нет ли там моего братца.

Чертить некромантские пентаграммы мне было некогда: нервный срыв был уже на подходе и его нельзя было заставить подождать. Так что пришлось нашему духу, как он ни сопротивлялся, отправиться в мир мертвых. Только с якорем в виде меня, живой.

С закрытыми глазами я встала посреди комнаты, ухватившись за конец магических силков, из которых пытался вырваться лич. А затем пустила по нити, что нас связывала, магический разряд, имитируя всплеск силы, который характерен для смерти. И тут же над призраком открылась воронка, которая начала его затягивать.

Вдохнула в последний раз и усилием воли вытолкнула собственное сознание из тела. И оно устремилось вслед за духом. Я не думала о том, что могу не вернуться, о том, насколько это опасно и вообще подобные ритуалы проводят только опытные некроманты. Сейчас все это было безразлично. Потому что сегодня утром я уже умерла. Не полностью. Но часть меня навсегда осталась после разговора драконом там, на берегу реки.

Это была последнее, что случилось со мной в мире живых. После был лишь стремительный круговорот и тьма, в которую меня выплюнуло. Рядом со мной мерцал лич.

– Ну, довольна? – зло прошипел он. – Из-за тебя, ненормальной, я окончательно умер!

– Но я-то жива! Так что шанс вернуться у нас еще есть.

– Ты говоришь так, будто с черного света вернуться на белый так же легко, как из деревни в город! Да чтоб ты знала, пигалица… – начал было неупокойник. Хотя сейчас-то как раз он был на своем месте, в мире мертвых, а значит, покоен.

Хотя бы официально. По факту дух ещё как психовал. И чтобы прекратить его истерику, я перебила лича:

– Чем больше времени мы тратим на разговоры, тем меньше шансов вернуться.

– Тогда чего ты стоишь! – взвился он. – Пошевеливайся!

Подавая пример, призрак сам сделал первый шаг. Даже ногой. Это в нашем доме он больше всего напоминал бесформенную кляксу. А тут обрел форму. Видимо, так он выглядел при жизни: камзол, расшитый золотом, с позументами, треугольная шляпа, атласная рубашка, ботфорты…

– А вы, смотрю, были тем еще щеголем… – не удержалась я от комментария, шагая следом за своим провожатым.

Под ногами мягко шуршало нечто, что не было ни травой, ни песком. Звук, как у мертвых листьев, которым осень давно отмерила их срок. Вокруг колыхался то ли ветер, то ли мимо проносились куда-то эфиры – то, что остается от развоплощенных душ.

Вдалеке виднелись серебристые тени.

– О, а вот это должно быть свежачок! – потер полупрозрачные ладоши лич.

– Откуда знаешь, что они недавно умерли? – задала закономерный вопрос.

– Так не умеют еще оболочку держать, что непонятного-то. Давай, ищи своего среди них, и уходим.

Еще никогда я не искала брата с таким острым и отчаянным желанием не найти. Шла мимо смазанных дымкой лиц, страшась увидеть Нара и… не нашла! Сначала не веря, потом все пристальнее вглядываясь… брата не было!

– А есть еще где-нибудь? – спросила с затаенным страхом услышать «Да».

– Нет, все должны быть тут.

– А вдруг он уже… ушел? – я не знала, как это правильнее сказать.

– Свежие недели две тут болтаются. За это время есть шанс еще вырваться из мрака на белый свет. Правда, призраком, но… по мне, так это интереснее, чем пекло.

– А может, зря остался? Вдруг тебя ждали небесные кущи? – подначила я провожатого.

Он обернулся и так мрачно посмотрел на меня, что стало понятно, что если и ждут его, то не кущи, а кусты. Из терна и кактусов, не меньше.

– Раз твоего тут нет, давай, ненормальная, возвращай нас обратно, – потребовал провожатый.

Я оглянулась на место, где не было страха и боли, где царили безмолвные разговоры, а прикосновения были неощутимы. Где не было моего брата. Пока не было. И я сделаю все, чтобы Нар тут не оказался. Во всяком случае в ближайшее время.

Возвращение в реальность вышло болезненным, меня скрутило так, что в какой-то момент показалось, что легкие и желудок вывернет наружу.

И едва я пришла в себя, как заорала на весь дом:

– Мама! Звони отцу! У нас отмена! – и, набрав в грудь побольше воздуха, закончила: – Пусть не вступает ни в какие переговоры, а срочно едет домой!

Глава 2

Со стороны лестницы послышался звук торопливых шагов, а спустя пару секунд дверь в комнату брата распахнулась, явив на пороге маму. Она осмотрела погром, меня в нем, и я увидела, как ее лицо бледнеет.

– Нар жив? – спросила мама голосом, в котором звенела отточенной сталью тревога.

– Да, я только что проверила. Среди мертвых его нет.

Больше вопросов черная ведьма не задавала, она достала амулет связи и, прежде чем мама сжала его в руках, активируя, я потеряла сознание от истощения. Прогулки, конечно, дело хорошее, и для здоровья полезное, только если их совершать на этом свете, а не в мире мертвых…

В себя я пришла, лежа в кровати, в своей комнате. Рядом никого не было. Но холодный компресс на моем лбу и горячий бульон в чашке, которая стояла на прикроватной тумбочке, дали понять, что оставили меня ненадолго. Судя по всему, мама отлучилась на ссору.

Ее звуки доносились снизу. Я осторожно спустила ноги с постели и крадучись двинулась по коридору. А когда дошла до его конца, тихонько, так, чтобы ни одна половица не скрипнула, начала стукаться по ступеням.

– Как нам его искать, если даже зов родной крови не действует?! – почти кричала мама. – Это точно месть нашей семье за…

– Джи, если бы это была месть, то наверняка оставили бы знак. И мы нашли бы не пустую, перевернутую вверх дном комнату, а труп Нара.

– Ты прав, – мама сглотнула и села на край кресла. – И что же нам теперь делать?

– Если бы мы были на Новом континенте, я бы заглянул к кое-каким знакомым, – мрачно парировал отец.

– Ну здесь у тебя таких нет! – вскочив со своего места и начав мерить комнату шагами, выкрикнула мама, а затем, не оборачиваясь, шикнула: – Хелл, и хватит подслушивать, иди сюда! Может, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Их у меня решительно не было. Но я, обхватив себя руками, все же спустилась с лестницы, остановившись у последней ступени и не решаясь сделать первый шаг по гостиной, по которой мама металась, как взбесившийся метроном.

– Раз нужных знакомых у меня здесь нет, значит, самое время их завести, – с этими словами отец поднялся и второй раз за утро пошел договариваться. Только на этот раз я понятия не имела, с кем.

– А может это из-за меня, – кусая губы предположила я. – Меня узнали и…

– Не говори ерунды! В тебе узнали дочь Нейтса Бертрандо всего пару часов назад. И то тот, кто был заинтересован в мести, тут же сдох. А этот дракон… не думаю, что он помчался бы красть Нара. скорее бы арестовал.

Из всей речи матери я поняла одно: не нужно зазнаваться! Похоже, что пропажа братца никак не связана со взрывом на верфях и моим в нем участием. Или все же мама ошибалась? Но других идей у меня не было. Похоже, что и у родителей тоже. Иначе папа бы не решился заглянуть на темную сторону столичных улиц Изначальных земель. То, что после этого точно придется удирать, уже не оставляло сомнений. Но на это было сейчас плевать. Главное – найти Нара!

Для этого были хороши все средства: подкуп, угрозы шантаж, сделка со следствием… Точно! Кто лучше знает обо всех бандитах, ворах, убийцах, как не тот, кто каждый день с ними сталкивается по работе? А из всех законников мне хорошо был знаком только один. И он был мне должен! Я помогла найти ему торговцев лунной пылью, а он пусть теперь поможет найти моего брата!

Я подхватилась с места, и, не говоря ни слова, побежала наверх – переодеваться.

– Ты куда? – крикнула вслед мама.

– Договариваться! – отозвалась я, уже со второго этажа.

– Ну точно как Найтс! – донеслось возмущенное снизу

– Наверное, мы с ним родственники! – не осталась я в долгу и впрыгнула в штаны.

Затем нырнула в рубашку, накинула на плечи форменную куртку с бляхой, стянула непослушные темные вихры лентой и, подхватив сумку, помчалась в отдел правопорядка, впервые радуясь, что практику я прохожу именно в нем.

На входе в департамент постовой лишь скользнул по мне взглядом, увидел бляху офицера-стажера и пропустил, не задавая лишних вопросов. Я же рысцой понеслась к кабинету Храда. Дверь в тот была закрыта. Похоже, что на работе ящерюги не было. Но такая мелочь меня не остановила.

Узнать его домашний адрес не составило труда. Лишь заглянула в личное дело. А вот чтобы добраться до него, пришлось постараться. Ну да взлом с проникновением и дезактивацией охранных чар был для меня не впервой.

– Значит, улица Феорлина-Смотрителя, дом семь… – запоминая адрес, произнесла я вслух и, положив папку на место, аккуратно вышла из архива.

Заперла замок, вернула на место охранки, и не торопясь, спустилась с лестницы, прошла мимо офицера и толкнула входную дверь, столкнувшись нос к носу с Ноксом

– О, Страйкер! – усмехнулся было вампир, а в следующую секунду его словно переклинило. Он посмотрел на меня своими красными глазами и втянул воздух рядом со мной, точно ищейка. А затем сграбастал за плечи и, встряхнув, требовательно спросил: – Что произошло? От тебя так разит эмоциями, что я просто задыхаюсь.

– Так не нюхай! – рыкнула я и, дернувшись, освободилась из хватки клыкастого и поспешила прочь.

– Эй! – понеслось мне вслед. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Да! Не мешать! – крикнула на ходу, не оборачиваясь, потому как навряд ли однокурсник имел представление, где искать моего Нара.

– А как же практика? – не унимался Нокс.

Но на этот вопрос я уже не стала отвечать, помчалась вниз по улице. Быстрее. Быстрее. Еще быстрее. На пределе возможностей. За его пределом. Бег, разгорячивший тело, помог охладить эмоции. И спустя несколько кварталов я перешла на шаг. А заодно и сообразила, на какой монорельсовый вагончик сесть, чтобы добраться до Феорлина-Смотрителя, дом семь. Огляделась, выискивая взглядом ближайшую остановку и, найдя ее, припустила к ней.

Общественный вагончик подошел через пару минут, и я втиснулась в него вместе с остальными пассажирами. Мы стояли внутри так плотно, что яблоку негде было упасть, но я не замечала ни тесноты, ни духоты, ни локтей, что толкали в бока. Лишь глядела в окно, напряженно всматриваясь в названия остановок на шильдах.

Наконец я увидела нужную. Едва я оказалась на мостовой, как мой пульс участился. Так и хотелось вновь побежать. Вот туда, за поворот, найти нужный дом, дверь и постучать в нее. Но я остановила себя. Мне нужно говорить связно и четко, а когда ты весь запыхавшийся, с красными щеками и глотаешь ртом воздух – это слегка проблематично.

Поэтому заставила себя идти, чередуя вдохи и выдохи. Руки судорожно сжимались в кулаки, сердце колотилось, кажется, где-то под полом, а взгляд невидяще блуждал по каменной кладке стен.

Дом Рохта выглядел таким же, как и все остальные в этом квартале, но на нем была нужная мне цифра, и это сделало это здание единственным и неповторимым. Сердце замерло, когда я постучала в дверь.

«Тук-тук-тук» – костяшки ударили о створку. «Бум-бум-бум!» – услышала я собственный пульс в ушах. Но кроме него ничего не было. Ни скрипа половиц, ни звука шагов. Шуршания. Шебуршания. Дыхания… Да, даже его! Потому что я сейчас напоминала сама себе оголенный нерв, и, кажется, могла распознать даже звук падающего с дерева листа или трещащей по швам психики.

Но… ничего! Со злости я развернулась и пару раз долбанула пяткой по двери. Звук вышел такой, что не только спящего из постели, мертвого из гроба бы поднял. В моем случае – соседа.

Тот не выдержал, открыв соседнюю дверь, что была в паре ярдов от той, перед которой я стояла.

– Чегось колотишься-то, окаянная? Не открывають, значит нетуть его, – подслеповато щурясь, отозвался дедок, сверкая на всю улицу красными семейными подштанниками до колен и безрукавкой и цветочек.

Довершали образ тапки без задников с острыми загнутыми носами, надетые на босу ногу, и шикарная белоснежная борода длиной до колен.

– А вы… – начала было я, но старик перебил, войдя в раж:

– Много вас таких ходит! И все как одна – ломятся! Вот намедни одна была, патлатая такая… Тожешь колотилась. Расфуфыренная вся… Или до нее девка… Пришла, сиськи свои разбросала, подол до ушей задрала и давай… – проворчал старик., и не договорив, перескочил на меня: – А ты, стыдоба, и вообще без юбки. В штанах… Тьфу, срамота… И чего только вам всем надо. Будто хрен в палисаднике у этого дракона золотой растет!

Я выразительно посмотрела под ноги: рядом с крыльцом была полоска земли, которую я бы не назвала даже газоном, не то что гордым палисадником. Да у нас перед крыльцом хищным растениям и то больше места было!

А тут… пара одуванчиков, не то что какой-то там овощ… И тут до меня дошло, что дедок не агрономию, а анатомию имеет ввиду. Вот ведь! На Новом континенте хрен был исключительно огородным, а для обозначения мужского начала использовали «конец», он же «звездец», «нижнеголовец» и прочий «…ец». Этими синонимами заодно обозначали не только состояние тел, но и дел у некоторых неудачников.

В данном случае к таковым относилась я и. Потому что пустой дом Рохта на везение как бы не намекал. А вот дедок – даже не намекал, а прямым текстом говорил, куда мне катиться:

– Шла бы ты отсюда, прошмандовка, пока я отряд офицерский не вызвал…

– А зачем вызывать? – я хищно усмехнулась. – Я уже здесь. – И повернулась так, чтобы дедок увидел мою униформу.

Старик подслеповато прищурился. Нагнулся, потом сделал пару шагов, спускаясь с крыльца. Я тоже сошла со ступеней и двинулась к дедку. Лишь когда он почти носом уперся в бляху, то поверил: перед ним представитель закона.

– А чего-сь сразу не сказала-то, – как-то пошел на попятную старик, который еще совсем недавно храбрился, – что вы это… сотрудник в законе!

Я хмыкнула про себя. Обычно членов семьи Бертрандо считали преступниками в законе, но чтобы его представителями… Вот до чего попытки честной жизни доводят. Узнавать, к чему может привести честная смерть, отчего-то не хотелось от слова совсем.

Прогоняя непрощенные мысли, задала вопрос:

– А давно вы его видели вашего соседа в последний раз? – сама не заметила, как он прозвучал в лучших традициях дознавателей.

После этого дедок, похоже, окончательно уверился, что перед ним офицер, а не… прошмандовка.

– Так сегодня утром, до рассвета еще. Не спалось мне, знаете ли… – и сразу тон у дедка стал елейно-вежливым. – Старость, радикулит согнул, поясницу так и прострелило, что ни вздохнуть, ни распрямиться…

Как интересно он описывает симптомы болезни под названием «любопытство». Ей болеет каждая уважающая себя сплетница.

Дедок, не подозревая о холе моих мыслей, подробно описал мне свой анамнез, а потом перешел к показан… тьфу, доносу и подробно изложил и цвет автомобиля соседа, и во что Рохт был одет, и точное время его отбытия из дома… да с такими соседями никакая слежка не нужна!

Мне оставалось лишь посочувствовать законнику, у которого, похоже, любая личная жизнь моментально переходит в разряд общественной, становясь достоянием той. Хотя… сочувствовала я, если по правде, не очень-то и искренне. Скорее даже злорадно.

За разговором с дедком удивительным образом страх, сковывавший холодом, отступил, пододвинулся, давая место и другим чувствам. Например, ревности. Кто были те девицы, которые раскидывались своими прелестями и штурмовали двери дома этого ящерюги? И какие авансы он перед этим им давал, раз они были настроены столь решительно?

Когда мой допрос… кхм… расспросы уже подходили к концу, случилась неприятность. Выглядела она вполне обыденно, я бы даже сказала, прозаически, и называлась сквозняк. Он-то и захлопнул входную дверь в дом старика. Только тут дедок сообразил, что он в одном исподнем, а на улице – не поворот лета, когда жарко даже по ночам.

– Да что ж я… Да как же ж… – начал было он и тут посмотрел на меня и требовательно заявил: – Вы, как представитель закона, должны меня спасти! Я могу замерзнуть и погибнуть!

Услышь я о два месяца назад о том, что мне придется спасать старика в красных подштанниках, который даже не торговец запрещенными артефактами, вор, черный алхимик… Одним словом, свой. Нет! Дед был абсолютно чужим, подкинутым мне судьбой.

– Так как? В окно полезете, госпожа офицер? А то дверь ломать я не позволю! Вы ее выбьете, а мне потом как? Денег на ремонт нет! Так что я вам счет выставлю, так и знайте!

Да уж… отец говорил, что не стоит помогать ближним без очень веской на то причины. А то ненароком спасешь кого, а окажется, что сорвал его самоубийство… Но только сейчас я поняла весь глубинный смысл мудрости отца.

– Ничего ломать и никуда лезть я не буду, – решила расставить все точки над литерами сразу.

– Как так! – возмутился старик. – Вы обязаны! Это ваш гражданский долг! И это… как его… чувство социальной ответственности.

Очень хотелось ответить, что я в принципе довольно безответственная особа, а долги предпочитаю отдавать врагам, но посмертно (для них!). Каким-то чудом удалось от этого сдержаться.

– У меня есть специальный артефакт для отпора замков, – почти не солгала я.

– Отмычка? – хмыкнул дедок.

– Артефакт! – почти рыкнула я, с намеком, что еще хоть слово, и эта волшебная отмы… тьфу, артефакт, потеряется в недрах моего кармана.

Дедок намеку внял, но в спину, пока я колдовала над замком, глазел так любопытно, что едва дыру во мне не прожег.

– Вот, – жестом зазывалы из торговой лавки я распахнула перед дедком дверь его дома.

Старик тождественно вошел в свою обитель, шаркая тапками. И тут я заметила, как он оставляет за собой две тонкие желтые дорожки. Думала, песка. Ну согласно поговорке, обычно тот сыплется из убеленных сединами людей и нелюдей. Но я никогда не думала, что это бывает так… наглядно.

Тут дедок обернулся, видел, куда я смотрю, сам перевел взгляд на пол и…

– А, это горчица… Знаете ли, всегда кладу мешочки с ней в носы туфель. Согревают ноги. Я поэтому никогда не болею! А еще распирание груди уважаю. Сам его готовлю! – столько гордости звучало в его словах и непоколебимой уверенности, что я даже не стала напоминать, что кто-то пару минут назад грозил мне собственной смертью от простуды, а ранее подробно описывал случившийся с ним утром прострел.

Когда за дедком захлопнулась дверь, я была почти счастлива. И поспешила уйти с его крыльца, пока он еще о чем-нибудь не вспомнил и не решил продолжить разговор. Но едва я встала на первую ступень крыльца ящерюги, как дедок высунулся по пояс из окна и сообщил:

– А вы очень даже симпатичная, офицер. У меня тут есть племянник, дуре… Я хотел сказать недурственный юноша. Можно ваш номер артефакта связи? Я бы ему передал…

Никогда мысль о взломе с проникновением в дом законника не казалась мне столь соблазнительной. Но пришлось взять себя в руки. Все же будет выглядеть странно, если я сначала долбилась в дверь, а затем преспокойно в нее вошла. Тут слишком бдительный сосед, чтобы можно было провернуть такое.

Эх, нужно было сразу вскрывать замок, не утруждаясь стуком в дверь. А теперь пришлось сидеть у крыльца, в ожидании хозяина дома и отбиваясь от настойчивых предложений старичка, который предлагал мне все: от племянника до настойки бодяги собственного производства. Хорошо хоть, между своими… инициативами он делал перерывы. Продлилось все это до обеда.

Когда Рохт все же появился, я клевала носом, прислонившись к дверному косяку. Едва ящерюга меня увидел, как замер на месте. Это и понятно. Ушла я по-эльфийски, не прощаясь, а вернусь как троллий бумеранг – прямиком по темечку, точнее, под дверь.

Глава 3

– Не ожидал тебе здесь увидеть, – спустя несколько томительных секунд ожидания произнес дракон, пристально посмотрев на меня.

– А я, наоборот, очень надеялась, – ответила я и поднялась со ступеней, а затем оперлась о косяк и скрестила руки на груди.

– И чем обязан? – мрачно спросил ящерюга.

– Да многим! – выпалила я, и руки сами распрямились, а ладони сжались в кулаки.

– И ты пришла за выплатой долга? – спросил ящерюга.

Вот как у него получается понимать все с полуслова, с полувзгляда и с полумата?

– Да, – я не стала ходить вокруг да около. – Моего брата похитили. И мне нужна твоя помощь, чтобы его найти.

– Тебе, дочери одного из самых знаменитых мафиози Нового континента – и нужна помощь закона? – уточнил Рохт, шагнув на первую ступень крыльца.

– А ты видишь во мне только дочь Бертрандо? – спросила и в отчаянии подалась вперед так, что оказалась на предпоследней ступени.

Мы с драконом замерли напротив друг друга. С учетом того, что я стояла чуть выше, даже не пришлось задирать голову, чтобы посмотреть проклятой ящерюге в глаза.

– Ее – в первую очередь, – хрипло, словно слова доставляли дракону физическую боль, отозвался Ролхт.

Внутри меня что-то оборвалось.

– Сволочь! – выдохнула я с чувством, понимая, что зря я надеялась на помощь. Нужно было полагаться только на себя.

Метнулась вниз. Хотела сбежать по крыльцу и… Дальше я не знала, что делать. Но в одном была уверена – придя сюда, я совершила ошибку и зря потратила время.

Но я успела сделать лишь шаг, когда меня схватили сильные руки, и притянули к горячему мужскому телу.

Я прижалась к груди ящерюги и отчетливо почувствовала через ткань льняной рубашки, как колотится там, внутри, под ребрами сердце дракона. Точно так же в безумном ритме стучало и мое.

– Может, я и сволочь, но порядочная, – горячее дыхание Рохта обожгло мне щеку. – И предпочитаю возвращать долги.

– Даже тем, кто вне закона? – я вскинула голову и в упор посмотрела на ящерюгу.

Это было моей ошибкой. Роковой, как шаг со скалы.

Бывает, порой заглядываешь в глаза – будто спускаешься в подвал. По крутым ступенькам, шаг за шагом. Все ниже, во тьму, ища в полумраке свет. Иногда взгляд подобен выстрелу в упор, от которого не уклониться.

Взгляды прощальные. Полные надежды. Отчаянные. Робкие… Много их было в моей жизни. Но такого, одновременно обжигающего кожу и заставляющего леденеть кровь – никогда.

Я замерла, не в силах пошевелиться. Кажется, даже забыла, кто я где и зачем моим легким нужен кислород, а сердцу – биться. Кажется, в этот миг мир остановился. Или мы сошли с его орбиты, зависнув вне времени и пространства.

Рохт неотрывно смотрел на меня, будто не отдавая себе отчета, что происходит.

– Даже тем, кто вне закона, – наконец произнес он, тяжело выдохнув, будто сам не до конца понимая смысла сказанного. Словно для него сейчас было единственно важным, чтобы я не отвела от него глаз.

– Значит, ты мне поможешь? – спросила я.

– Да, – ответил он. И мужской взгляд скользнул чуть ниже.

Я почти физически ощутила, его на своих губах, которые тут же захотелось облизнуть. Ведь жарко же!

– Господин законник! – вдруг раздался откуда-то сбоку голос соседа, будь этот старик неладен! – Наконец-то вы пришли! А то вас тут поджидают…

Отпрянула от ящерюги раньше, чем успела это осознать, и лишь потом поняла: можно было и не дергаться: широкая спина дракона была надежным укрытием от любопытных глаз соседа.

Его-то, к слову, я и увидела, выглянув из-за плеча Рохта.

Старик стоял на своем крыльце и с интересом профессионального сплетника разгадывал дракона. Ну и меня заодно.

– Поджидают – в засаде! – прищурившись, сообщила старику. – А я ждала открыто. Даже без взведенного магомета! – произнесла я с интонацией, обещавшей одному старику, что если я вдруг надумаю заглянуть в гости к нему, то обязательно сделаю это в расчехленным стволом на изготовку.

Дедок, будто почувствовав это предупреждение, вдруг срочно вспомнил, что у него еще кот не кормлен, цветы не политы… а это я еще не объяснила ему, чем стрелок отличается от киллера… Наглядно.

– Я смотрю, ты нашла с моим соседом общий язык, – заметил дракон, провожая старика задумчивым взглядом.

– Я вообще много чего найти могу, если буду знать, куда копать, – ответила я. – Но в случае с братом я даже не представляю, в какую сторону заступ в землю воткнуть.

– Совсем нет зацепок? – удивленно уточнил Рохт.

Сейчас он напоминал ищейку, которая готовится взять след: тело напряжено так, что даже через рубашку можно различить четко мускулы, глаза чуть прищурены, крылья носа трепещут…

– Думаешь, если бы были, я пришла бы к тебе? – вскинув подбородок, произнесла я.

И отчего-то ящерюга от этого ответа скривился.

– Ну да… – протянул он, и мне показалось, что в его голосе прозвучало горькое разочарование. А затем Рохт прикрыл глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами правой руки, словно этот жест мог помочь если не быстрее соображать, то хотя бы справиться с эмоциями. – Как ты узнала о похищении? Почему уверена, что не убийство?

– Зашла в комнату брата, – начала я сухо, по-деловому, – а там – погром, следы борьбы, кровь…

– Значит, считаешь, что его похитили из дома? – уточнил Рохт.

– Да, – выдохнула я.

Всего одно слово. Короткое, но оно прокатилось по моему горлу холодным комом, упав в желудок и выморозив тело изнутри.

– Так, давай в машину, поехали к тебе. Надо осмотреть место, пока остались хоть какие-то следы. По дороге расскажешь подробности, – скомандовал ящерюга.

Едва я оказалась на пассажирском сидении, как дракон резко выкрутил руль, и машина, взвизгнув шинами, совершила крутой разворот, а затем помчалась по улицам города. В окне замелькали дома, деревья, мы промчались мимо какой-то площади, затем парка…

Еще сегодня ранним утром я точно так же сидела здесь же, на этом самом месте… но казалось, это было вечность назад. До того, как между мной и Рохтом выросла каменная стена. До того, как для него я из обычной адептки Страйкер стало дочерью того самого Бертрандо – мага-преступника, официально объявленного вне закона и на новом континенте, и на Изначальных землях. А негласно… да, за содействие правосудию с папы сняли обвинения и даже помогли начать новую жизнь. Но старая-то никуда не делась. И сейчас я как никогда жалела об этом.

Вот только как бы тяжело мне ни было, все чувства пришлось запихнуть подальше. В самый дальний угол. Потому что куда важнее их и меня самой сейчас был брат. Точнее, его похищение. О нем-то я и рассказывала ящерюге в максимальных подробностях. А еще – о своем провале в Морок.

Когда я начала только говорить Рохту о ритуале, то его руки сжались так, что пальцы побелели, а по дуге руля заземлилась трещина. Но больше ничего не говорило о том, в каком бешенстве законник. Он сдержался и никак не прокомментировал услышанное. Даже не наорал, хотя я морально приготовилась услышать о себе много нового, интересного и исключительно нелитературного.

Если бы не черная, в виде молнии черта на колесе из красного бука, которое дракон крепко сжимал ладонями, я бы подумала, что мне все показалось, и Рохт вообще нормально отреагировал на мое путешествие в мир духов.

– Когда я очнулась, то позвала маму… – закончила я рассказ.

Наступила минута молчания. Густого, вязкого, такого, от которого одновременно бросает и в жар, и в холод.

По моей спине пробежала капля пота, а в горло враз стало напоминать Сармирскую пустыню в полдень. Захотелось сказать хоть что-то. Все равно что, лишь бы разрушить это оцепенение гнетущей тишины, которое разбавлял лишь рев мотора, да бешеная скорость под ногами.

Я уже набрала воздуха в грудь и приготовилась произнести первый звук, когда услышала:

– Ты понимаешь, что могла умереть? Не вернуться из Морока? – надсадный голос Рохта резанул по ушам.

– Да, – ответила я и собственный голос показался мне вороньим карканьем. – Но я ни о чем не жалею. И если будет надо – повторю.

– Не смей! – дракон рявкнул так, что даже духи под капотом от страха начали так быстро вращать шестерни, кто машина рванула на запредельной скорости.

Сначала я испугалась. Оробела. А потом разозлилась на себя за собственный же страх и рыкнула. Получилось немногим хуже, чем у дракона.

– Это ты не смей! – И ударила кулаком по приборной панели. От души врезала, неосознанно призвав силу. Да так, что на щитке осталась вмятина. В другой бы ситуации я, может, и смутилась, но сейчас мне было на все плевать. – Кто дал тебе право мной командовать? Мы с тобой друг другу никто! Я сама решу, что опасно, а что нет. И когда мне жить, а когда умирать…

– Ты права… – обманчиво холодно начал Рохт. – Мы друг другу никто… Но пока тебе нужна моя помощь, ты будешь делать то, что скажет тебе этот никто.

Мне хотелось возразить… раз так двадцать тяжелым предметом по одной драконистой голове. А потом еще совершить контрольное удушение и пару выстрелов в голову, но брат… И я смирила свою гордость. Не скрою, было не просто, но у меня получилось, и я, стиснув зубы, ответила:

– Хо-р-р-рошо.

– Ты не могла бы сказать это мягче, – словно издеваясь, произнес дракон, пристально глядя на дорогу, словно кроме нее ничего не было.

– Хорошо, – на этот раз я прошипела я гадюкой.

– А еще женственнее? – уточнил ящерюга. – И добавить в конце мое имя.

– Да ты издеваешься?! – Взревела раненым троллем я.

– Конечно, но ты первая начала, – согласился законник, усмехнувшись, а я поняла, что в игру «доведи до нервного тика» можно играть не в одни ворота.

Мы снова замолчали, но на этот раз тишина была не тягостной, не такой, о которой все внутренности завязываются узлом. В ней была… надежда. На то, что если я одна не могу справиться со случившимся, то вместе с драконом… Мы сможем!

Я ухватилась за эту призрачную надежду, как утопающий – за соломинку. Потому что мне до одури, то черных точек в глазах не хотелось верить, что Нар может умереть. А чтобы он жил, нужно всего лишь найти его похитителей и… попробовать обогнать время!

Кажется, этим Рохт и занялся в первую очередь, потому как до моего дома мы домчали вмиг. Когда мы были почти рядом с домом, дракон, не сбрасывая скорость, на полном ходу потянул на себя ручной тормоз. Взвизгнули тормоза, по воздуху поплыл запах паленой резины, а на дороге остался след в виде двух полудуг. Зато авто точно параллельно припарковалось к забору нашего палисадника.

Едва мы остановились, как я выпрыгнула из машины. Рохт хлопнул дверью со стороны водителя. И мы, не сговариваясь, двинулись к крыльцу, чтобы через несколько секунд оказаться внутри дома.

В гостиной мама искрила напряжением, как настоящая черная ведьма, но к ее чести, старалась как могла, держать себя в руках. От нее мы узнали, что отец сейчас «налаживает контакты с местными и его не нужно беспокоить», так что вся нерастраченная ведьминская нервность вылилась на нас.

Я отнеслась к этому стоически, Рохт – будто и вовсе не заметил. Он лишь поинтересовался, где комната брата, и я тут же поспешила показать ту лично.

Подспудно я надеялась, что мама останется психовать на первом этаже в одиночестве, то не тут-то было. Словно хищная крылатая огнехвостая ротка, мама устремилась следом за нами. А потом с порога бдительно следила за тем, как ящерюга дюйм за дюймом обшаривает комнату Нара.

По маминому лицу было видно, что она хотела сказать много нелестного в адрес законника, но терпела. И под конец, когда Рохт так ничего и не нашел, все же не сдержалась:

– Пока вы тут ползали на пузе, протирая пыль, мой сын…

– Это его переговорный амулет? – вдруг перебив маму, уточнил ящерюга.

Госпожа Бертрандо осеклась на полуслове, затем посмотрела туда, куда указывал палец законника и чуть заикаясь произнесла:

– Д-да… Это его б-б-ыл…

Я тоже глянула на переговорник. Точнее, то, что от того осталось. Пара записывающих кристаллов, покорёженный металл, щепа…

– Последняя модель, как я посмотрю, – Рохт взял в руки один из кристаллов, задумчиво повертев тот в руке.

И чего он привязался к этой стекляшке? Это же вещь брата, не его похитителей. И на улику не тянет. Просто разбитый амулет…

– С функцией запоминания номеров и возможностью запечатления? – продолжил Рохт.

Тут-то я и поняла, к чему клонит законник.

Да, когда я обращалась к дракону за помощью, то думала в первую очередь о том, что здесь, в северной столице, он знает многих преступников, а следовательно, мог бы через них выйти на тех, кто промышляет кражей магов. Так сделал бы папа. Да собственно почему «сделал бы? он конкретно сейчас именно этим и занимается. Но ящерюга на то и был дознавателем, чтобы действовать иначе.

– Его теперь нужно отдать артефактору-криминалисту? – просила я, глядя на кристалл.

Мама же решительно ничего не поняла и возмущенно спросила:

– Кто-нибудь может мне объяснить?

– После, – лишь пробормотал Рохт и стремительно вышел из комнаты, и уже сбегая по лестнице, крикнул мне не оборачиваясь: – Да, давай в машину, заглянем к Моррису, он сегодня должен быть на смене.

– Я с вами, – не терпящим возражений тоном ответила госпожа Бертрандо. – Я мать! Я волнуюсь за своего сына!