Буря в стакане беды бесплатное чтение

Дарья Аркадьевна Донцова
Буря в стакане беды

Глава первая

Если хотите удачно выйти замуж, используйте «правило Золушки». Как оно звучит? Приходи на свидание только в новой дорогой обуви, и пусть все остальное подождет!

Я вошла в холл нашей квартиры, споткнулась о бадью, схватилась за вешалку, заботливо прикрытую старыми занавесками для ванной, устояла на ногах и крикнула:

– Леша!

– Чего? – донеслось из недр квартиры.

– Уберите, пожалуйста, ведро, – попросила я.

– Какое?

– То, что в прихожей, – объяснила я, думая, что такого пояснения вполне хватит для быстрого выполнения задачи.

Но наш диалог продолжился:

– В холле, который есть, или в том, который будет?

– У входной двери!

– У новой или старой?

Я скинула обувь, влезла в домашние тапки, схватила емкость, прошла в гостиную и поставила ведро перед мужчиной со словами:

– Оно не должно стоять у порога!

– Я не ставил его туда, – прогудел прораб.

– Ведро само к двери не могло прийти, – ввязалась я в ненужный спор. – Очень прошу больше так не делать.

– Ваще в тот холл не ходил, – стоял на своем Леша.

Я открыла рот, но тут же его закрыла. Леша работает у нас четыре месяца, и я давно поняла – переспорить мужика невозможно. Похоже, в роду у строителя были элитные ишаки. Говорят, эти животные никогда никого не слушаются. Хорошо хоть, они не спорят с теми, кто пытается им что-то объяснить.

Я вздохнула и сменила тему разговора:

– Что-то не вижу Катю.

– В аптеку отправилась – голова у нее заболела, – пробурчал прораб.

– А Нина где?

– С ней пошла, – отмахнулся от меня как от назойливой мухи мужчина.

Я не сумела удержаться от ехидного замечания:

– У нее тоже мигрень случилась?

– Нет, – затряс головой Леша, – желудок заболел. Что-то плохое съела! Теперь ее колбасит и плющит.

И тут из прихожей раздался вопль:

– Нинка! Осторожно!

Я быстро вернулась в холл и увидела женщин, одна из них держала в руках большой пакет.

– Ой, здрасте, Виолетта Леонидовна, – быстро произнесла та, что потолще.

Вторая ткнула ей в бок кулаком и тоже решила поприветствовать меня:

– Добрый день… э… Дружба Лентовидовна.

Я постаралась не расхохотаться. В паспорте у меня стоит «Виола Ленинидовна Тараканова». Отца моего зовут Ленинид, у него так называемое «коммунистическое» имя.

Одно время в России отрицали, на мой взгляд, прекрасные, исконно русские имена – Фома, Матвей, Марк. Почти пропали у нас Зои, Зинаиды, Киры, Раисы. Вместо них в моду вошли Владлен, Марлен, Догнат, Перегнат и тому подобные. Данные имена сложились, как «Лего», из ВЛАДимира ЛЕНина, МАРксизма-ЛЕНинизма, из лозунга «ДОГНАТь и ПЕРЕГНАТь Америку». Мои дед и бабка, которых я в глаза не видела, изобрели для сына имя Ленинид. Из чего оно получилось? «ЛЕНИНские ИДеи».

А мой папенька, став отцом, решил назвать меня Виолой. По какой причине ему в голову пришло такое? Я никогда не интересовалась мотивацией этого поступка. Да и не могла это делать, поскольку вскоре после моего появления на свет моя мать удрала в неизвестном направлении, а папашу в очередной раз отправили на зону за воровство. Мы с ним встретились, когда я стала совсем взрослой.

Имя «Виола» мне не нравится, когда его произносят, сразу вижу упаковку плавленого сыра. Он вкусный, но я такое не ем. Предпочитаю, чтобы люди называли меня «Вилкой». Заковыристое отчество «Ленинидовна» многие превращают в «Леонидовна», а вот с именем интереснее. Каких только вариаций я не слышала – Виолетта, Виринея, Влада, Ложка, Ножка (думаю, это от слова «нож» – он же партнер вилки), Виктория… Но Кате сейчас удалось родить доселе неизвестное мне сочетание «Дружба Лентовидовна». С именем понятно, плавленые сыры «Виола» и «Дружба» любимы многими. Но «Лентовидовна»?! Моего папашу зовут Лентовид? С другой стороны, чем это хуже Ленинида?

– Добрый день, – улыбнулась я. – Как ваше самочувствие?

Девушки переглянулись.

– Здоровы, как коровы, – заверила Нина.

– Сапоги купила! – поделилась радостью Катя. – Хороший человек вечером на свидание пригласил. Не идти же в старой обуви? Глянет он на мои ноги – подумает: «Нищета хочет замуж, чтобы ее одели, обули, накормили». И сразу смоется.

– «Правило Золушки» всегда работает, – кивнула Нина. – Если хочешь удачно выйти замуж, приходи на свидание только в новой дорогой обуви! А все остальное пусть подождет. Вы согласны?

Я, стараясь не расхохотаться, кивнула и молча пошла туда, где еще недавно находилась кухня.

Вам, наверное, интересно, что происходит у нас со Степаном дома? Почему тут посторонние люди?

Прошлой осенью Милочка Юсупова, соседка с последнего этажа, сообщила:

– Ребята, я вышла замуж.

– Совет да любовь, – дуэтом ответили мы с мужем.

– Переезжаю в Германию, – дополнила Людмила.

Мы с супругом обрадовались. Милочка полностью оправдывает свое имя – она беспредельно милая. Вот только в личной жизни Юсуповой не везло. Отец девушки скончался давно, он был ректором вуза. А ее мама, Антонина Николаевна, преподавала дипломатам хорошее воспитание.

Понимаю ваше удивление. Вряд ли люди, которые имеют дипломы МГИМО, Московского лингвистического университета, Института стран Азии и Африки и других таких же престижных учебных заведений станут сморкаться в занавески и ковырять пальцем в носу. Вот тут вы правы, подобное поведение дипломаты могут себе позволить лишь в редких случаях, связанных с особо ретивым потреблением элитного алкоголя вне работы. Но правил этикета много. Ну, например. При подъеме на лестницу мужчине следует идти на одну-две ступени ниже своей спутницы. А при спуске – идти впереди нее. Это для подстраховки женщины – вдруг она потеряет равновесие. Даме позволительно оставаться в помещении в шляпе и перчатках, а вот шапка и варежки недопустимы. И еще много всякого-разного. В особенности сложно приходится на официальных приемах, если предусмотрен фуршет или банкет. Упала салфетка, ее можно поднять? Нет. Такая проблема решается официантом. Сложил на пустой тарелке вилку с ножом, сказал пару слов соседке, повернулся, хотел еще перекусить… а посуду унесли. Почему? Потому что положенные параллельно на тарелку вилка зубцами вверх и нож, направленный лезвием к ней, – сообщение официанту: «Спасибо, я наелся». Сложили приборы крестообразно – он поймет это как «принесите следующее блюдо». Сейчас я упомянула лишь крошечную каплю из безбрежного моря правил поведения за столом. Кроме обеда бывают завтрак, чаепитие, ужин. Кекс откусывают от целого куска или отрезают ножом? Можно положить варенье в чай или его следует есть из розетки?

Антонина Николаевна владела всеми тонкостями, была профессионалом высокого полета. Но даже у тех, кто очень увлечен своим делом, всей душой горит за него, с восторгом делится с каждым своим знанием, случается профессиональная деформация. Госпожа Юсупова-старшая чуть ли не с пеленок принялась обучать дочку. Вы не поверите, но уже в год Милочка ловко управлялась с ножом и вилкой. В детский сад девочку не отдали, потому что там она могла набраться всяких дурных привычек. Ну, например, заговорит за столом, не прожевав пищу. Или, не дай бог, вытрет нос бумажной салфеткой, которую найдет у тарелки. А что, нельзя? Конечно, нет! Для носа следует иметь платок из ткани!

До семи лет Людмила не общалась со сверстниками, а потом мать отдала ее в частную гимназию, где обучались только девочки и среди педагогов не было мужчин. Понятно, что после получения аттестата выпускница поступила в вуз, где папа был ректором. Из института Милочка выпустилась, в совершенстве владея немецким, французским и английским языками, зная почти назубок историю и литературу. Она умела танцевать, безукоризненно вела себя. Но в гимназии ее окружали исключительно представительницы женского пола, а в вузе хоть и учились юноши тоже, все они, зная, чья Юсупова дочь, не хотели затевать с ней любовь.

Мужское внимание девушке досталось, когда она устроилась на работу – коллеги начали оказывать ей знаки внимания. Но Антонина Николаевна не дремала. Если дочь говорила маме: «Меня пригласили в театр», мать всегда реагировала одинаково:

– Прекрасно, дорогая. Пригласи завтра молодого человека к нам – не могу же отпустить тебя с тем, кого не знаю.

Как думаете, что случалось после «чайной церемонии»? Романтические отношения рушились, не успев начаться, потому что Антонина устраивала парню экзамен и печально констатировала: «Хорошего воспитания нет. И, солнышко, ты из рода Юсуповых, разве можешь связать себя узами брака с человеком, который не знает имени своего прапрапрадеда?»

Скорее всего, Милочку ожидала судьба старой девы. Но тут кто-то на Небесах решил взять судьбу Людмилы под свое крыло. Ее отца назначили послом в одной арабской стране, и Антонине пришлось улететь с мужем. Милочка осталась в России. Дело происходило за два месяца до Нового года. Потом дочь посла полетела в другое государство, чтобы провести праздник с родителями. Посольство устроило прием, Мила оказалась за столом рядом с очень надменной дамой, которая первое время игнорировала соседку, потом вдруг поинтересовалась у нее:

– Дорогая, вижу, вы постоянно принимаете участие в приемах. Я графиня Бургундская, преподаю правила этикета. Прекрасно знаю, на какие темы дозволительно беседовать с незнакомкой за столом, но не могу скрыть своего восхищения. Вы идеально воспитаны.

– Моя мама из рода Юсуповых. Она тоже преподает правила этикета. Передам мамочке ваши слова, – отозвалась девушка.

Графиня ахнула, и они с Милочкой радостно начали беседовать о литературе. После обеда, перед началом концерта, графиня подвела к Милочке приятного с виду мужчину и сказала:

– Альфред, развлеки дочь посла, – и быстро ушла.

– Похоже, вы во время обеда не ковыряли в носу вилкой, – тихо произнес парень.

Милочка рассмеялась.

– Думаю, мы с вами товарищи по несчастью. У наших мам одна профессия. Вам тоже приходилось обедать, прижимая локтями два тома из собрания сочинений Пушкина?

– В моем случае это были произведения великих немцев Генриха и Томаса Маннов, – ответил ее собеседник и расхохотался.

Через год они сыграли свадьбу, обе пары родителей сияли от счастья. Произошло невозможное – их дети нашли друг друга. Милочка теперь живет в Германии, московская квартира ей не нужна. Кроме недвижимости в нашем доме у родителей Милы есть еще большие апартаменты в столице и пара дач.

– Не хочется, чтобы в моих комнатах поселился кто-то противный, – улыбалась Мила. – И у этой квартиры есть секрет. К ним присоединена – абсолютно официально – часть чердака.

– Подумаем, – пообещал Степан, поняв, что Юсупова предлагает свое жилье нам.

И вскоре мы стали обладателями ее квадратных метров и решили их по своему вкусу отремонтировать, а потом обновить нижние апартаменты. Сейчас мы находимся в стадии покраски стен, а также укладки плитки в кухне, ванной и туалете, устанавливаем ванну, унитаз, раковину.

– У вас телефон звонит, – сказал Алексей.

Я вытащила из кармана мобильный. Меня разыскивал муж.

– Ты где? Можешь приехать в офис?

– Конечно, – ответила я.

Глава вторая

В кабинете Степана обнаружился незнакомый, приятного вида, смуглый, темноволосый, кареглазый мужчина. При виде меня он встал и улыбнулся.

– Рад лицезреть вас не на экране телевизора. Я женат. Наше материальное положение позволяет супруге сидеть дома. Но чем ей заниматься в поместье? Там полно слуг. Цветы сажать? Есть садовник. Гладить мои рубашки? А горничные на что? Понимаю, что ничегонеделание вкупе со встречами с подружками и походами в ресторан губит брак. Нет ничего страшнее представительницы слабого пола, которая с жиру бесится. Супруг возвращается домой, устал. И тут на него налетает дамочка, которая целый день ничем не занималась. Сил у нее до фига и больше, девать их некуда, поэтому женщина затевает скандалы. Вы писательница, это прекрасно. И еще помогаете мужу… Простите, не представился. Матвей Гришин. Я женат на Зинаиде Ласкиной. Супруга не захотела менять фамилию, потому что она оперная певица. Нельзя назвать мою жену дивой, но у Зины есть своя публика, поклонники. У нас две дочери. Они разнояйцевые близнецы, похожи, но не идентичны, характеры вообще полярные. Вера тихая, любит сидеть за столом, недавно сама научилась читать. Наташа – огонь! Ни минуты на месте, одновременно в десяти местах находится. Им сейчас по пять лет. Все у нас хорошо. Несмотря на разницу в поведении, девочки дружат, они друг за друга горой. Но в прошлом году случилась беда – Верочка заболела. Врачи, правда, нас успокоили, сказали, что справятся, но нужна кровь для переливания. А у ребенка она очень редкая. Жена сказала: «Есть же Наташа, они не идентичные двойняшки». Но доктор возразил, что в таком случае, возможно, у них разная группа крови, резус-фактор может не совпадать. Поэтому лучше проверить всех.

Матвей замолчал на пару секунд, потом продолжил:

– Оказалось, что никто из родных не подходит в качестве донора. Врачи не изумились, подобное случается, поэтому кое-кому приходится искать кровь на стороне. Ничего странного нет.

Гришин опять примолк, потер затылок и заговорил громче:

– Не могу похвастаться тем, что уделял детям много внимания в их младенческую пору. Первые годы они провели с няней. Когда малышки отметили двухлетие, мы наняли гувернантку, англичанку. Через некоторое время к ней прибавился учитель со знанием французского и немецкого. Сейчас девочки уже прекрасно говорят на всех трех языках.

Гришин опять потер затылок.

– Оба моих прадеда были простыми крестьянами. Прабабушки, понятное дело, занимались хозяйством. Семьи Гришиных и Михайловых жили по соседству, обе были зажиточными, как тогда говорили, кулаками. Простые люди, читать-писать едва научились. Дочь Михайловых полюбила сына Гришиных, сыграли свадьбу. Молодые люди уехали в город. Бабушка хорошо шила, дед был сапожником. По двадцать лет им было, когда революция грянула. Дед сообразил, что родителям и тестю с тещей сейчас туго придется, велел им взять все ценное и в Москву перебираться. Старшие послушались, поэтому живы остались. Комиссары семью голытьбой посчитали – ютятся восемь человек в одной комнате в бараке. Деду-то все равно – белые, красные, – он просто хотел жить спокойно, сына своего Семена выучить. Отец мой в столице родился, уже в хорошей квартире. Дедушка по большевистской линии вверх пошел, секретарем партбюро на большом заводе стал. Бабушка стала известной портнихой. Отец поступил в авиаинститут, самолеты потом строил. Мама всю жизнь на хлебозаводе работала, прошла путь от простого сотрудника до директора. Я, как папа, тоже учился в МАИ, но времена изменились, поэтому занялся бизнесом.

Матвей потер затылок.

– Моя супруга Зинаида – из фамилии потомственных московских чистильщиков обуви. В советские годы в Москве, чаще всего близ станций метро, стояли будки. В них сидели мужчины и женщины экзотической внешности – черноволосые, кудрявые, с большими карими глазами, как правило, очень красивые. Они орудовали щетками, доводили ботинки до зеркального блеска. Еще продавали крем для обуви, шнурки, стельки. Им отдавали в починку и на реставрацию старые кожаные изделия. Называли этих единственных тогда в столице владельцев бизнеса айсорами. Около нашего дома работала тетя Шура. Я любил ходить к ней, смотрел, как женщина ловко управляется с бархатной тряпкой. Ботинки потом сверкали. Тетя Шура нежно относилась к детям, всегда мне говорила: «Ты можешь носить самую простую одежду, но ей следует быть чистой, выглаженной. Обувь, пусть старенькая, обязана сиять. И никакого «траура» под ногтями!» А когда мама задерживалась на работе, Шуша – так я ее звал и до сих пор зову – забирала меня к себе, благо жила рядом. И у тети Шуры есть дочка младше меня на десять лет. За будкой стояла коляска, младенец в ней спал. Порой чистильщица просила: «Матвей, постереги Зинулю, сбегаю руки помыть». Конечно, не отказывался помочь.

Гришин засмеялся.

– Потом я, десятиклассник, первоклассницу Зину в школу водил. Не стану вам всю историю рассказывать, она длинная. Мы с дочкой Шуши рано поженились и ни разу об этом не пожалели. У моей супруги прекрасный характер. Но иногда, когда у нее возникают имперские замашки, всегда напоминаю ей: «Возил тебя в коляске, не спорь со старшими».

Глава третья

Гришин тихо кашлянул.

– Зачем так подробно рассказываю о наших с женой семьях? Чтобы вы поняли, что Зинаида единственная в своем роду, кто получил не только среднее, но и высшее образование. Тетя Шура казалась мне, ребенку, пожилой, но потом, уже став ее зятем, я узнал, что она дочь родила до того, как ей исполнилось двадцать лет. И она цыганка, не айсорка. Кто это вообще такие? Так в Москве называли ассирийцев. В начале двадцатого века представители этого древнего народа, спасаясь от османского геноцида, расселились по всему миру. В Советской России этим беженцам помогла Надежда Крупская, жена Ленина. С ее помощью эмигранты смогли построить в Москве дом на свои средства, создали артель «Московский чистильщик». Она просуществовала аж до тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, потом распустилась. Те, кто приводил обувь в порядок, стали индивидуальными предпринимателями и постепенно исчезли с улиц. Мне лично жаль, что их больше нет.

Гришин взял со столика бутылку воды, начал наполнять стакан и продолжил говорить:

– Свадьбу мы сыграли тихую. Узнав о национальности своей невесты, я ожидал, что тетя Шура захочет закатить пир на весь мир, позовет кучу гостей из всех городов. Но в загс мы с Зиной пришли вдвоем. Шуша встретила нас дома. Я удивился, спросил у Зины: «А где твои родные?» Она ответила: «У меня только мама, больше никого нет. Разве ты когда-нибудь у нас в доме видел родственников?»

Гришин опустошил стакан.

– Клавдия, моя мама, была директором хлебозавода. Семен, отец – один из лучших в деле починки самолетов, вертолетов. Он постоянно в командировки уезжал, домой возвращался, как в гости, на день-два – и опять по стране колесить. Мать на своем рабочем месте находилась с рассвета до заката. Я, семилетний, сам в школу ходил, на шее носил шнурок с ключом от квартиры. Бреду домой, а Шуша из своей будки кричит: «Мотя, пошли скорее обедать!» И ведет меня к себе. Накормит вкусно, на ночь я у нее оставался, когда мама где-то пропадала. Тетя Шура мне папу с мамой заменила. Несколько раз пытался узнать, почему она не общается с родственниками, отчего у нее друзей нет. Она только рукой махала: «Матюша, близкие выпить любят, погулять, а я на вино даже не смотрю. И когда с приятелями время проводить? Работать следует». Но потом, когда я уже совсем вырос, Шуша мне рассказала правду.

Она до пятнадцати лет жила в цыганском таборе. Но ее там не любили, за свою не считали, потому что мама родила ее от русского парня, не ромалэ. Ребенка не обижали, не били, цыгане детей любят, но окружающие считали Шуру вторым сортом. Сядет семья обедать – Шуше тарелку последней дают. Обновки ребятам принесут, а Шурочке достанутся чьи-то старые вещи. Не хвалили ее, не обнимали, не целовали. Но и не били, не унижали, жила девочка в сытости, тепле, одета, обута, по-цыгански отлично говорила. Но… не любили ее.

Положение изменилось, когда Шурочка в одиннадцать лет осмелилась запеть на празднике. Голос у нее оказался уникальным, настоящее оперное сопрано, мощное, чистое. В тот день ее впервые похвалили, расцеловали. И начала Шурочка выступать везде, где велели.

Когда ей исполнилось пятнадцать, мама сказала дочери правду:

– Ты не настоящая цыганка. Меня изнасиловали на празднике у богатых русских людей, где я пела. Кто твой отец, не знаю, несколько человек мною попользовались. Хорошо, твой дедушка всем в таборе рот заткнул, сказал: «Кто о ребенке хоть одно плохое слово скажет, косо на него посмотрит, тот со мной дело иметь будет».

Шурочка обомлела от такой новости, а мама продолжила:

– Внешне ты прямо цыганка, но все знают, что наполовину ты не пойми кто. В нашем таборе для тебя счастья нет. Не знаю, как у других цыган, а у нас никто тебя замуж не возьмет. Езжай в Москву. Вот тебе адрес Николая, он поможет.

Шурочка послушалась маму, отправилась в город. Мужчина оказался айсором, очень добрым. Он обучил девушку искусству чистильщика, посадил в будку у метро. И все стали считать Шурочку айсоркой. Все, кроме московских ассирийцев. Диаспора знала, что Шура цыганка. Отношение к девушке сложилось, как в таборе. Ее не обижали, помогали ей, но за свою не считали. Если другим подросткам старшие могли иногда и подзатыльник дать, отругать их, то Шурочке только улыбались, даже замечания не делали. Но разве так старшие ведут себя с детьми? Порой мелким достается на орехи. Вежливость давала понять, что Шура не родная. А девушка не пыталась дружить с другими чистильщиками, она просто работала.

Потом вдруг судьба ей улыбнулась – появился постоянный клиент, импозантный мужчина в возрасте. Он стал ухаживать за юной красавицей, та ответила взаимностью. Любовник поселил Шуру в хорошей квартире, покупал подарки, вел себя ласково. Девушка искренне полюбила человека, который годился ей в деды. Ну и в конце концов молодая женщина поняла, что ждет ребенка.

Когда кавалер услышал, что любовница беременна, он признался:

– Я женат, развестись не смогу.

– Поняла, – тихо ответила Шура. – Не волнуйся, беспокоить не стану, исчезну из твоей жизни.

Спустя несколько месяцев в будке чистильщицы появилась немолодая дама, спокойно представилась:

– Я Анастасия Федоровна, жена Владимира Сергеевича. Пришла с предложением. Перепишу на тебя кооперативную квартиру покойной свекрови. Она небольшая, две комнаты, неподалеку отсюда расположена. Район хороший, люди вокруг приличные. И пока я жива, буду деньги на воспитание ребенка давать. Но есть условие: ты никому никогда не скажешь, кто отец малыша. Если начнут любопытные приставать, отвечай: «Он из наших, из цыган. С табором ушел, а я осталась».

– Хорошо, – согласилась Шурочка, – спасибо.

Анастасия Федоровна выполнила все обещания. Она же, поняв, что у шестилетней Зины есть голос и слух, пристроила девочку в музыкальную школу, а потом помогла ей поступить в Консерваторию.

Зина считала тетю Настю старшей подругой мамы. Своего отца, Владимира Сергеевича, малышка никогда не видела. Правда ей открылась уже позже, и тогда же пришла информация, что ее биологический отец – очень известный оперный певец мировой величины.

Наш посетитель склонил голову к плечу.

– Гены порой складываются причудливой мозаикой. Но! Отлично знаю, что все мои предки – малограмотные люди, бывшие крепостные. Хорошо, если образование у них – два класса церковно-приходской школы. Первыми, кто получил хорошее образование, стали мои отец и мать. А Зина первая в своем роду получила диплом Консерватории. Тетя Шура добрая, ласковая, по-житейски мудрая. Да, читает по складам, пишет еле-еле. Но у нее талант к пению, который у цыган в крови. Мать у Зины голосистая, и отец – оперная звезда. Ясно, почему жена оказалась на сцене. С моей стороны папа-технарь, а у него в роду сапожник и портниха. Я МАИ окончил, в отца пошел. Вопрос: почему мои дочки не имеют никакой тяги к музыке? Слуха у них нет, обеим медведь на уши наступил.

Матвей покачал головой.

– Это удивляло, но не волновало. Но когда понадобилось переливание крови, выяснилось, что дети не имеют ни малейшего отношения ко мне. Никогда не сомневался в верности жены, полюби Зина другого – она откровенно об этом скажет, не станет ни с кем тайком встречаться. Супруга прекрасно зарабатывает, материально независима, ее не надо содержать. Я тоже не бомж. Нас соединяют любовь, уважение и до сих пор горящая страсть. Если у кого-то из нас костер погаснет, просто обсудим, что нам делать. Мы не хотим унижать друг друга обманом.

Я посмотрела прямо в глаза посетителю.

– Вы не отец. А Зинаида мать?

– Она ДНК-анализ не сдавала, – признался Матвей Семенович. – Но, говорю же вам – измена со стороны супруги невозможна! И я присутствовал при родах!

– А чего вы хотите от нас? – спросил Степан.

– Ответ на свой вопрос, – уже спокойнее объяснил Матвей. – Если Вера и Наташа не мои родные дочки, то где мои кровные дети? Случайно подменить двойняшек трудно. Допускаю, что одного ребенка могут с другим спутать. Но сразу двоих? На мой взгляд, подобное маловероятно. И Зина рожала дома, что точно исключает возможность совершения ошибки с младенцами. Предположение, что врач и его помощницы принесли с собой к нам двух новорожденных, которые мирно спали, поджидая, когда их положат в чужие колыбельки, лично мне кажется фантастическим. И повторю – я лично присутствовал при родах, лично перерезал пуповину.

– Может, вы проходили через ЭКО? – тихо спросила я.

– Нет, – отверг мое предположение Гришин. – По старинке детей сделали, дедовским способом.

– Девочки после родов остались дома? – поинтересовался Степан.

– Где ж им быть? – удивился посетитель. – До двух лет у них была одна детская – так удобнее ухаживать за малышками. Потом у каждой появилась своя комната.

– Вы поняли, что они не родные, только после анализа ДНК? – продолжал мой муж. – Раньше такие мысли возникали? Может, они совсем на вас не похожи внешне?

– Обе темноволосые, кудрявые, с карими глазами. Жена такая же. Да и я не блондин. Никаких сомнений не испытывал.

Глава четвертая

– Интересная ситуация, – заметил Степан. – Есть у тебя предположение, зачем менять детей?

– Они появились на свет дома, – начала я рассуждать вслух. – Невозможно случайно перепутать двойняшек с такими же детьми, которые только появились на свет. А вот спустя пару дней подобное проделать могли – младенцы первое время все друг на друга похожи. Принесли в сумке других новорожденных. Вероятно, в деле участвовала няня…

И тут раздался звонок. Степан принял вызов, некоторое время молча слушал, потом произнес:

– Степан Дмитриев, владелец агентства помощи невинно осужденным.

Муж снова примолк. Некоторое время он слушал собеседника, потом сухо добавил:

– Понял вас. Но человек, который подписывал договор, предъявил паспорт. Возможно, вы полные тезки.

Договорив, Степан вспомнил про громкую связь, и тут в кабинете зазвучал… голос только что ушедшего клиента.

– Не знаю, кто вы и с какой целью занимаетесь дурачеством. Я ничего оплачивать не стану. Приеду – разберусь с вами.

Повисла тишина. Степан посмотрел на телефон, потом повернулся ко мне:

– Что это было?

– Понятия не имею, – ответила я.

– Сейчас отправлю ему фото подписанного договора и записи с камер на первом этаже, – процедил супруг.

Потом он ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства.

– Слушаю, Степан Валерьевич, – отозвалась наша помощница Марина.

– Сделай живенько подборку фото мужчины, который недавно ушел.

– Вас интересует Матвей Семенович Гришин? – уточнила женщина.

– Верно, – подтвердил мой муж. – Последовательно все его шаги от парковки до переговорной. Сбрось в «Телеграм».

– Через минуту необходимые файлы будут у вас, – заверила Марина.

И вскоре на телефон Степана посыпались сообщения.

– Отлично, – потер руки муж и посмотрел на часы. – У меня есть еще минут сорок до отправления в аэропорт.

– Лучше пораньше выехать, – занервничала я, – самолет не станет тебя ждать.

Степан засмеялся.

– Вилка, я лечу в командировку один. Вот отправляйся мы вместе, за шесть часов до отлета уже сидели бы в Домодедово.

– Всегда боюсь опоздать, – призналась я. – Лучше провести время в кафе, чем перенервничать, попав в пробку, и понять, что вот задержимся на пятнадцать минут, и все, лайнер отправится без нас.

– Ну, у меня свои тараканы в башке, – тихо смеялся Степа, стуча пальцем по экрану, – поэтому никогда не спорю с тобой. И в случае нашего совместного перелета выдвигаюсь в путь за сутки до нужной даты… Думаю, Гришин сейчас ответит!

И точно. Почти сразу телефон затрезвонил. На сей раз Степа сразу включил громкую связь.

– Что за ерунду вы мне прислали? – сердито осведомился мужчина.

– На каждом видео стоят дата и время, – начал объяснять мой муж. – Хорошо видно, как и когда вы заходите в агентство, едете в лифте, выходите на пятом этаже, затем ищете ресепшен, приемную, попадаете в переговорную. Спустя полтора часа вы проделали обратный путь.

– Розыгрыш не удался, – стоял на своем собеседник. – Смотрите. Видео для вас.

Я встала и подошла к мужу. На экране телефона показалось изображение Гришина.

– Где я? – спросил он.

– М-м-м, – промычал Степан.

– «Сапсан», – сообразила я. – Первый вагон, там есть бизнес-переговорная, сразу за ней – кабина машиниста.

– В данную секунду я еду из Питера, – объявил Гришин.

Я растерялась, а Степан попросил:

– Позовите проводника.

Через пару мгновений Гришин сообщил:

– Она здесь.

– Хочется увидеть женщину.

На экране возникло изображение симпатичной девушки.

– Здравствуйте, – улыбнулся мой супруг. – Назовите сегодняшнее число и маршрут.

– Двадцать третье марта, Санкт-Петербург – Москва. Состав отправился с Московского вокзала в одиннадцать ноль-ноль, ожидаемое время прибытия на Ленинградский вокзал – четырнадцать сорок три.

– Спасибо, – поблагодарил Дмитриев. – Матвей Семенович, однако, странная ситуация. Вы ехали в «Сапсане» и одновременно приходили к нам. Видео подтверждают ваш визит к нам. Вашу жену зовут Зинаида, она оперная певица?

– Да, – подтвердил Матвей. – Я не медийная личность, но биографические данные легко найти в интернете.

– Думаю, вам лучше заехать к нам. Я улетаю в командировку, но с вами побеседует Виола Тараканова, она заведует одним из наших отделов. При разговоре также будет присутствовать наш ответственный сотрудник. Адрес сбросил вам.

– Хорошо, – без долгих размышлений согласился бизнесмен. – После пятнадцати часов буду у вас.

Муж положил телефон на стол.

– Впервые попадаю в такую историю, – призналась я.

– Тоже не могу похвастаться опытом решения подобных задач, – кивнул Степан.

Потом он потер лоб.

– Слушай, я старею! Гришин подписал договор. Там указан номер его телефона. Я не спросил у него контакт, забыл, но у юриста он точно его оставил.

Супруг схватил телефон и пробурчал:

– Нет, точно старею… Володя, наш клиент Гришин – вышли мне его номер телефона!

И почти сразу к Степе прилетели сообщения.

– Так, – забормотал он. – Начнем с того, что у мужчины, который недавно от нас ушел, набор цифр начинается с семерки, потом девять ноль три. А у того, кто нам сейчас звонил, другой оператор.

– Тебе до старости далеко, – улыбнулась я. – Просто очень устал. Мы давно не отдыхали… Слушай, у меня возникли вопросы. Мужчина, у которого голос прямо как у Гришина, сам позвонил нам. Мы к нему не обращались.

– Так, – кивнул супруг.

– Что он говорил? Некоторое время ты его просто слушал.

Степан сдвинул брови.

– Ему позвонили из нашего агентства. Дали мой номер, сказали, что я следователь, который занимается его делом о мошенничестве. Просьба немедленно явиться по адресу! И дали ему адрес. Но наше агентство находится не там! Мужчина сел в «Сапсан» в одиннадцать часов. Агентство позвонило ему в семь утра. Прямо бред бредовый!

– Похоже, у дядечки рыльце в пуху – помчался на вокзал и несется в Москву. И почему он позвонил только сейчас, а не раньше?

Степа поморщился.

– Нет, я точно старею!

– Ой, похоже, мы вместе стареем, – засмеялась я. – Значит, я теперь штатный сотрудник? А кто тот ответственный товарищ, который мне помогает?

– Саша Ромайло, – ответил Степан.

– Впервые фамилию слышу, – удивилась я.

– Переманил мегасуперхакера! – похвастался Степан. – Вы сразу найдете общий язык.

Мне стало смешно. Я с трудом научилась пользоваться поисковиком – как мне подружиться с парнем, который живет в необъятном государстве под названием интернет? Что должно случиться, чтобы подобное произошло? Разве что межгалактические чудовища оккупируют Землю, лишат население Всемирной паутины и по улицам города начнут бродить стада интернет-обитателей, которые умирают от голода. Магазины работают, но как в них купить продукты? Идти в супермаркет ногами? А деньги? Их вдруг выдают наличкой! Господи, что это за разноцветные бумажки? И почему на кассе предлагают странную сдачу железными кругляшами?

Я захихикала и пошла к двери. До приезда Гришина и прихода Ромайло много времени – могу поехать в магазин, чтобы выбрать плитку для санузлов, кухни и прихожей.

– Не знаю, что происходит, – признался Степан, – вероятно, нас решили разыграть.

Я остановилась.

– В моем окружении нет людей, способных на подобное. Да и в твоем тоже. У нас общие близкие друзья, все нормальные люди. Глупых шутников не наблюдается.

– Кроме тех, кто рядом, есть и те, кто далеко, – заметил Степан. – Агентство разрослось, в нем большой штат сотрудников. И если учесть, чем мы занимаемся, становится ясно, что существует энное количество жуликов, мошенников и взяточников, которые запихнули за решетку невиновного, а мы его оттуда вызволили и поменяли на того нечестного человека. Он свой срок оттрубил, вышел, решил: пусть борцы за правду и справедливость займутся делом Гришина и вляпаются в неприятную историю.

– Глупо, – пробормотала я. – Мы сразу сообразили, что что-то не так! Если тот, кто к нам приходил, – не настоящий Гришин, то почему мужчины так похожи? И голоса у них одинаковые.

– Определенно, этому факту есть объяснение, – кивнул Степа, беря портфель. – Но я его пока не знаю.

Глава пятая

Вы когда-нибудь приходили в гипермаркет стройматериалов? Нет? Вот и не совершайте таких поступков.

Я замерла на пороге помещения, которое показалось бесконечным.

– Могу ли вам помочь? – спросил за моей спиной тихий, вкрадчивый голос.

Я обернулась и увидела здоровенного парня, очень похожего на бегемота, который встал на задние лапы.

– Что купить хотите? – продолжил он. – Или просто погулять зашли? Консультант Роберт к вашим услугам.

– Есть люди, которые приходят в ваш магазин на променад? – удивилась я.

– Конечно, – кивнул «бегемот». – Это ж какая красота вокруг! Вот когда я маленький был, родители ремонт в нашей однушке затеяли. Пошли мы в магазин, а там два вида кафеля – голубой и белый. И у всех соседей в подъезде у кого такой, у кого этакий! Сейчас по-другому. Вы что хотите?

– Плитку, но не голубую и не белую, – улыбнулась я.

– Давайте определимся с видом плитки, – остановил меня консультант. – Клинкерная?

– Что? – не поняла я.

– Плитка бывает керамическая, клинкерная, керамогранитная, из натурального камня, – перечислил юноша.

Нет, только не это! Я не готова к решению сложных задач! Не сегодня! Потом как-нибудь!

Ноги начали тихо отступать к выходу, «бегемот» вмиг среагировал на попытку потенциальной покупательницы удрать:

– Помогу вам! Не волнуйтесь!

И тут зазвенел телефон – меня разыскивал прораб.

– Где унитаз стоит? – спросил он.

– В туалете, – ответила я. – Утром там его видела!

– Старый вы велели снять, а где новый находится? Что-то не вижу его. И надо три штуки!

Я прикрыла рукой телефон и зашептала.

– Роберт, у вас есть унитазы? Мне нужно несколько!

– Да-да, – кивнул молодой мужчина.

– Сейчас куплю! – обрадовалась я и вернулась к телефонной беседе: – Леша, привезу необходимое.

– Ошибся, – затараторил прораб, – четыре надо.

Я опять повернулась к «бегемоту»:

– Если куплю унитазы сию секунду, их когда доставят? Или можно самой забрать? Они, наверное, влезут в машину.

Роберт округлил глаза:

– Хотите забрать сантехническое оборудование?

Я поняла, что вести две беседы одновременно не получится, и быстро сказала в телефон:

– Перезвоню через десять минут.

Я сосредоточилась на Роберте, а тот повторил вопрос:

– Желаете увезти унитазы?

– У вас их есть три штуки?

«Бегемот» кивнул.

– Вообще мне надо четыре, но три тоже неплохо, возьму пока сколько есть, – вздохнула я и подумала: «Сортир намного проще приобрести, чем плитку. Выбор значительно меньше».

– Простите, – загудел Роберт, – но… при всем уважении к вам не могу отдать сантехнику.

– Почему? – изумилась я. – Вы только что сказали, что они у вас есть. Кстати, сколько они стоят?

– Уж не помню, – вздохнул консультант. – Им, наверное, лет десять… Мой вам совет: возьмите новые! Зачем вам мои старые?

– Ваши старые? – удивилась я. – И мысли не имела о подобной покупке! Удивительно, что вы подумали, будто я способна на странные поступки.

– Вы спросили: «У вас есть унитазы?» Ведь так?

– Верно, – согласилась я. – И услышала в ответ «да».

– Вот-вот, – улыбнулся мужчина. – У меня дома их несколько.

Консультант издевается? Вряд ли передо мной столь глупый продавец!

– Я имела в виду магазин, – уточнила я.

– Вам следовало спросить: «В этом гипермаркете хороший выбор сантехники?» А я услышал: «Есть ли у вас унитазы?» Удивился, конечно, почему вы интересуетесь моими личными фаянсовыми друзьями, но клиент всегда прав, поэтому спокойно ответил, что да, есть.

– «У вас» следовало понять как «в вашем магазине», – растолковала я.

Роберт вздохнул.

– Не владею данной торговой точкой. Гипермаркет принадлежит Элле Семеновне Фабер. Ой, вот и она!

«Бегемот» вмиг стал меньше ростом. Я обернулась и увидела женщину в дорогом костюме.

– О господи! – закричала та. – Вы Арина Виолова? Да-да-да! Не отрицайте! Прочитала все ваши книги! Обожаю! Люблю так сильно, что слов нет! Что желаете? Все бесплатно! В подарок! Меня зовут Элла, этот сарай со всякой ерундой – мой! Только моргните! Честь и счастье видеть вас здесь! Если позволите сделать с вами одно фото… Ната, сюда!

Послышался бойкий стук каблуков, передо мной возник парень в костюме и рубашке с галстуком. Он улыбнулся:

– Слушаю вас!

– Конечно, ты узнаешь нашу гостью! – зааплодировала Элла.

Юноша молчал.

– Ната, очнись!

Парень встрепенулся:

– Простите, онемел от восторга. Разве можно не узнать самую красивую женщину Москвы?

В ту же секунду он сообразил, что совершил ошибку, и постарался живо ее исправить:

– Конечно, после вас, Элла Семеновна. Вы всегда прекраснее всех.

– Замолчи, – велела ему хозяйка. – Ариночка, чего желаете?

– Унитазы, – ожил консультант, – три штуки.

– Великолепно! – обрадовалась Элла, внимательно оглядывая юношу. – Э… э… э… как к вам обращаться?

«Бегемот» покраснел.

– Роберт!

– Отлично, хороший ответ, – одобрила бизнесвумен. – Живенько тащи сюда модель «Биосуперумный» со всеми функциями в количестве трех экземпляров.

«Бегемот» вмиг испарился.

– Проворный мальчик, – отметила Элла, глядя ему вслед.

Юноша с женским именем Ната слегка покраснел и заговорил:

– Разрешите предложить прекрасную пиар-акцию?

– Слушаю, – сухо ответила хозяйка, продолжая смотреть, как продавец несется по длинной прямой галерее.

– Широкая публика ничего не знает о новинке «Уютный туалет», – проворковал Ната. – Давайте попросим писательницу сделать фото с моделью «Биосуперумный»?

Хозяйка повернулась к помощнику, затем ко мне:

– Ариночка! Не откажите в любезности!

Я глянула на телефон.

– Если успеем за час, то нет проблем.

– Ната! – рявкнула Элла Семеновна. – Включи самую мощную скорость! Чтобы через пять минут фотограф стоял в моем личном офисе! Дорогая, любимая Арина! Пока готовят фотосессию, давайте поднимемся ко мне! Увидите, какое чудо получите! Ах! Спасибо за вашу доброту! Сама бы никогда не осмелилась попросить любимую писательницу, а Ната не постеснялся… Как вам весна в этом году? Климат совсем переменился!

Мирно ведя светскую беседу о капризах климата, мы подошли к небольшой двери с табличкой «Вход воспрещен». Хозяйка открыла замок карточкой. За створками оказался лифт. Через пару минут я очутилась в большом кабинете. Из него мы прошли в спальню, затем в санузел.

– Куда подевался мой секретарь? – прищурилась Элла. – Что за манера исчезать, не сообщив, куда направляешься?

Владелица гипермаркета вынула из кармана телефон.

– Куда ты пропал?.. А-а-а! Ведешь фотографа? За смертью тебя посылать! Сколько можно ждать? Ариночка торопится! Нет, он просто жвачка!

Последнее предложение адресовалось мне. Не стоило напоминать даме, что она потребовала привести к ней человека с камерой лишь пару минут назад.

Я решила сменить тему разговора:

– Впервые слышу мужское имя «Ната».

Элла махнула рукой.

– Вроде его зовут Саша. Или Сережа? Леша? Что-то такое, обычненькое. Плохо запоминаю, как обращаться к служащим, поэтому все мои личные помощники – Наташи, сокращенно Ната!

Дверь распахнулась, появился запыхавшийся секретарь.

– Где фотограф? – сквозь зубы процедила Элла.

– Ждет позволения войти, – кивнул парень.

И вскоре в просторной ванной комнате оказался бородатый мужчина лет сорока. У него были объемный живот, худое лицо и тонкие ноги, обтянутые тесными джинсами. Наверное, этот человек очень любит пиво.

– Знакомьтесь, Григорий, – представил незнакомца Ната.

Хозяйка округлила глаза, но ничего не сказала, а секретарь продолжал:

– Необходимы элегантно-роскошно-интеллигентно-красивые фото звезды на унитазе.

– Усек, – кивнул фотограф. – Кто селебрити?

Элла прищурила один глаз, но вновь не произнесла ни слова.

– И что-то сортира не вижу, – продолжал Григорий.

– Модель сделана так, чтобы в глаза не бросалось ее прямое предназначение, – объяснила Элла и обратилась ко мне: – Ариночка, вы видите унитаз?

– Нет, – удивилась я.

– Как вам интерьер ванной? – улыбалась Элла.

– Уютное помещение, – ответила я. – Красивое зеркало, на полу ковер, шкафы со стеклянными дверцами, ванна.

– А чего здесь нет? – зааплодировала Элла.

– Унитаза.

– Ах, душенька, он прямо на вас смотрит! – воскликнула хозяйка и показала на кресло, к которому впритык придвинули столик.

– Правда? – удивилась я, осматривая мебель.

На столешнице белел красивый кофейник, под его носиком стояла чашка с блюдцем. Чуть поодаль разместилась коробка с дорогим шоколадом, молочник, пиалка с нарезанным лимоном, сахарница. На полу стояла газетница, в которой уместилась пара моих книг.

– Да, дорогая, – потерла руки Элла. – Вы видите наисовременнейший клозет, который был создан после долгого изучения просьб потребителей. Фирму-производителя этой красоты в России эксклюзивно представляет мой гипермаркет. Представьте: принимаете ванну… и видите унитаз! Фу! Но, увы, к сожалению, без данного предмета не прожить. Почему он столь уродлив? Некомфортен? Теперь все иначе! Садитесь в кресло и поймете разницу!

Глава шестая

Я опустилась на сиденье.

– Какую музыку любите? – поинтересовалась Элла. – Итальянскую?

– Прекрасно, – улыбнулась я.

– Возьмите пульт, нажмите на зеленую кнопочку!

Я выполнила указание. Зазвучал один из концертов для скрипки с оркестром Антонио Вивальди.

– Кофе? Чай? – продолжила хозяйка. – Может, капучино?

– Великолепно, – согласилась я.

– Тогда красная клавиша, – объяснил секретарь.

Я ткнула в нее пальцем. Из кофейника, под которым стояла чашка, полился напиток.

– Угощайтесь конфетками, – засмеялась владелица гипермаркета, – и порадуйтесь своему любимому шоу.

– Желтую пупочку видите? – спросил Ната. – Тычьте в нее.

Я последовала совету, на стене включился телевизор.

– Как вам? – зааплодировала Элла.

– Кофе замечательный, – кивнула я. – Музыка чарующая, трюфели выше всех похвал. По моему мнению, телевизор лучше всего иметь в сортире. Одна проблема!

– Какая? – округлила глаза Элла.

– Э… э… – промычала я и примолкла.

– Что такое? Говорите честно, – попросил Ната. – Элла Семеновна всегда открыта конструктивной критике!

– Куда отправить отходы жизнедеятельности организма? – спросила я.

Элла вскинула брови, Ната приоткрыл рот. Я поняла, что ни женщина, ни юноша не могут сообразить, о чем я спрашиваю. Но, согласитесь, не очень удобно, сидя в уютном кресле и слушая бессмертное произведение гениального итальянца, поинтересоваться: «А как мне пописать? Или покакать? Прямо на подушку?»

Видя удивление на лицах женщины и парня, я решила задать вопрос в другой форме:

– В жизни каждого человека несколько раз в день случается ситуация, когда ему необходимо удалиться, чтобы провести время в одиночестве, оказаться в небольшом пространстве, где никого нет и куда никто не войдет, потому что дверь заперта.

– О да! – кивнула Элла. – Как я вас понимаю! С утра до ночи улыбаюсь всем – поставщикам, посетителям. Я прямо такая хорошая, сладкая! Мармелад с медом, вареньем и сахарной пудрой! Но после того, как покидаю офис, прямо готова окружающих сожрать!!!

– Может, знаменитости тоже охота народу вмазать, но у нее пока нет той знаменитости, которая позволяет знаменитости безнаказанно хамить незнаменитостям, – сказал фотограф, безостановочно щелкая своей камерой. – Мне сказали, что снимаем в туалете. Вопрос возник: как отлить в сортир, если толчка нет?

– Отлить? – заморгала Элла. – Вы имеете в виду воду из чайника?

Мужчина засмеялся. Ната быстро прошептал хозяйке что-то на ухо, та покраснела и процедила сквозь зубы:

– Где ты взял этого грубияна? В каком агентстве? Немедленно сообщи его название, все телефоны!

– Я сам по себе работаю, – сказал Григорий. – Парнишка ко мне подбежал, попросил: «Сделайте фотосессию, вам заплатят». Кто ж откажется?

– Ната! – рассвирепела Элла Семеновна. – Ты позволил себе привести сюда не пойми кого?

– Ну… где же быстро найти нормального фотографа? – залебезил парень. – За пару минут его не отыскать! А этот на первом этаже у детского магазина делает снимки ребят с котом!

– С каким таким котом? – округлила глаза Элла.

– Похоже, он кису на помойке нашел, – предположил Ната.

– Сам ты с помойки! – обиделся дядька, продолжая быстро щелкать фотоаппаратом.

И тут его большой живот зашевелился, из у-образного выреза пуловера показалась круглая голова кота!

– Ужас! – ахнула Элла. – Немедленно убирайтесь вон! У него блохи!

– Скорее уж они у вас, чем у Тимофея Ильича, – парировал фотограф. – Сначала заплатите.

– За что? – возмутилась владелица магазина.

– За съемку. Я сделал, что надо.

– Немедленно уничтожьте кадры! – замахала руками Элла Семеновна. – Я вам не разрешала работать! У меня свой план!

– Здрасте, – засмеялся мужчина. – Значит, позвали, а когда дело дошло до денег, сразу «свой план». Я известный фотограф! У меня столько наград на международных выставках – у вас зубов столько нет! У детского магазина стою, потому что им моя мама владеет. Она попросила покупателей привлечь. Вот и стараюсь. Не нищий я, но раз позвали, то вмиг заказ выполнил. Сейчас много прекрасных художественных снимков получилось. Вот еще только что не сделали! Тимофей Ильич! Вперед! Вариант двенадцать!

В ту же секунду кот прыгнул ко мне на грудь. Я, не ожидая подобного поворота событий, ойкнула. А Тимофей Ильич сначала замер, не забыв повернуться мордой к фотографу, потом лег мне на шею воротником, следом уместился на макушке.

– Снято! – объявил мужчина.

И в тот же миг кот оказался у него на плече, потом нырнул под пуловер.

– Отличные кадры получились! Живенькие! Настоящие! Не прилизанные, как в глянце! – похвалил сам себя Григорий.

– Убирайтесь! – прошипела дама. – Вон!

– Тогда съемку не отдам! – объявил дядька с котом. – Не заплатили? Фиг вам, а не моя гениальная работа.

Элла махнула рукой.

– Ната! Реши вопрос!

Парень схватил мужика. Тот лягнул юношу, но секретарь оказался сильнее. Он поволок фотографа к двери.

– Жадная …! – орал Григорий. – И тупая! Не поняла…! Мои фотки! Что хочу, то с ними и сделаю!

Помощник выволок скандалиста за дверь и захлопнул ее.

– Боже, – выдохнула Элла. – Плачу огромный оклад! Сорок тысяч в месяц! Рабочий день начинается в одиннадцать, можно выспаться! Есть десятиминутный перерыв на обед! В двадцать три сорок пять секретарь уже свободен! Не требую носить форму, просто ходи в своей одежде от «Шанель», «Гуччи», «Миу-Миу», «Дольче Габбана» и не позорь меня! И что? Постоянно приплывают идиоты! Привести на съемки к писательнице дурака с блохастым котом! Ну кому такое в голову взбрести может? Только моему помощнику!

У меня зазвенел телефон. Номер оказался незнакомым.

– Слушаю, – тихо ответила я.

– Виола Ленинидовна? – спросил тихий голос. – Вас беспокоит Саша Ромайло. Я в офисе, но, кроме меня, тут никого нет.

– Простите, Саша, уже бегу, – ответила я и начала вставать.

Элла молитвенно сложила руки:

– Секундочку! Нажмите на красную кнопку в середине пульта.

Я почему-то послушалась. В ту же секунду подушка подо мной стала отъезжать назад.

– Не беспокойтесь, – затараторила бизнесвумен, – сиденье – это крышка унитаза. Сейчас оно отъедет, под вами окажется пустота. Откроется непосредственно сам клозет… Как вам?

– Восхитительно, – солгала я, вскакивая. – Извините, тороплюсь.

– Значит, понравилось! – зааплодировала Фабер.

– Нет слов, чтобы описать восторг, – опять соврала я, торопясь к двери.

– Ариночка, солнышко, – щебетала Элла, – давайте дружить!

– Непременно, – пообещала я, надеясь больше никогда не увидеть мадам владелицу гипермаркета.

– Лично провожу вас до выхода, – продолжала Элла.

На первом этаже я увидела Нату.

– Этого с котом больше сюда не пустят! – радостно сообщил он.

– Главное, чтобы тебя тут не было! – рявкнула Элла. – Ты уволен!

Юноша чуть приоткрыл рот, но Элла уже поманила охрану и сказала двум быстро подбежавшим крепким ребятам:

– Вытурить на улицу. Отобрать пропуск, фото внести в базу. Если посмеет появиться здесь как покупатель – гнать в шею. Найти мальчика по имени Роберт. Его доставить в мой кабинет.

Ната чуть не заплакал:

– Так старался для вас! Изо всех сил! Терпел ваш гадкий характер! Вы обещали повышение по службе! Честное слово давали!

– Уведите, – махнула рукой Фабер.

Охранники приподняли Нату и понесли его к двери.

– Вы очень-очень-очень пожалеете! – закричал парень. – Могу про вас правду рассказать!

Элла Семеновна улыбнулась мне:

– Ариночка, унитазы уже поехали к вам. Потом сделаем нормальную фотосессию. Мы ведь подружимся?

Я кивнула, вытащила из кармана весьма удачно зазвеневший телефон и крикнула в трубку:

– Уже еду!

Потом обратилась к Элле:

– Простите! Меня ждут.

– Конечно, конечно, солнышко, – прощебетала Фабер.

Глава седьмая

Не успела я сесть в переговорной за стол, как дверь распахнулась и передо мной предстал Матвей Гришин.

– Кто из вас Виола? – сердито осведомился он.

Отличный вопрос, если учесть, что нас сейчас в переговорной двое – я и парень с короткой стрижкой и в мятой футболке с короткими рукавами. Компьютерщик оделся не по погоде, но, может, ему жарко? Или юноше хочется показать разноцветные татуировки, которые украшают его руки?

Я улыбнулась.

– Еще раз добрый день, Матвей Семенович.

Мужчина сдвинул брови.

– Так! Хватит глупости пороть! Думал, вы уже поняли, мы с вами никогда не встречались!

– Я сказала «еще раз добрый день», потому что мы беседовали с вами, когда вы ехали в поезде.

Лицо гостя расслабилось.

– К вам приходил кто-то другой.

– В вашей биографии сказано, что вашу жену зовут Зинаида Владимировна, – начала я нашу беседу. – Она оперная певица. В роду у женщины были цыгане. Это так?

– С какой стати задаете такие вопросы? – покраснел Матвей.

– Посмотрите на меня, пожалуйста, – попросил Саша.

Матвей повернул голову.

– Зачем?

Послышался тихий звук.

– Спасибо, – поблагодарил Ромайло.

– Скажите, пожалуйста… – продолжила я.

Но посетитель отмахнулся от меня как от мухи и обратился к компьютерщику:

– Ты чем занят? А?

Саша щелкнул пультом, на стене засветился экран, на нем появились два снимка.

– Матвей Семенович, кто на правом фото? – спросил мой помощник.

– Ну я, – недовольно ответил посетитель.

– Верно, этот снимок был только что сделан, – подтвердил Ромайло.

– Хам! – вмиг отреагировал посетитель. – Я не давал разрешения! Немедленно удали! Сию секунду! Понял?!

Ромайло, не отрывая голову от клавиатуры, продолжил:

– А на снимке слева кто?

– Эй, ты меня слышишь? – злился Гришин.

– Конечно, – подтвердил компьютерщик. – На левом фото кто?

– Я! – гаркнул Матвей.

– Нет, – возразил Саша, – не вы.

Стало тихо. Гришин схватил бутылку с водой, открутил пробку, швырнул ее на стол и принялся пить прямо из горлышка. Потом вернул пустую тару на место и вдруг сменил тон.

– Ладно, ребята, не сердитесь. Дел много, все дергают. Нервы порой не выдерживают. У вас тут есть туалет?

– В самом конце коридора, – ответил Саша.

Матвей встал.

– Сейчас вернусь. И все расскажу.

С этими словами второй вариант Гришина быстро ушел.

– Вы уверены, что на фото слева не наш посетитель? Не тот, который в сортир поспешил? – осторожно осведомилась я. – Лица одинаковые.

– Да, так кажется, – улыбнулся Ромайло. – Когда вы открываете приложение своего банка с помощью айди, система считывает ваше изображение и в макияже, и без него. Почему? Потому что есть около двухсот сорока условных точек на лице человека. Не стану сейчас рассказывать все подробности, скажу лишь, что современные пластические хирурги способны так клиента «перелицевать», простите за невольный каламбур, что мать родная не узнает. Но в нашем случае столь масштабно не работали. Смотрите!

На экране начали появляться стрелки.

– Вроде и тут и там глаза на одном месте, – комментировал Саша, – но расстояние между зрачками разное. И ширина лица, и промежуток между кончиком носа и подбородком тоже не совпадают. Вероятно, была проведена пластика, очень хорошая. Определить, имело ли место оперативное вмешательство, способен лишь эксперт, и не по фото, а при личном осмотре.

На экране появилось третье изображение Матвея Семеновича.

– Данный снимок взят из материалов конференции по бизнесу. Сравниваем сделанный сейчас снимок Гришина с ним.

На изображениях опять появились стрелки.

– Видим, что нет полного сходства, – договорил айтишник.

Я отреагировала не сразу:

– Значит, Матвей, который пришел сюда первым, настоящий?

– Его снимок совпадает со снимком докладчика бизнес-конференции, – кивнул Ромайло. – Возможно, второй Гришин ложился на стол хирурга. Или они родственники.

– Номер два лжет, когда называет себя Матвеем Гришиным, – протянула я, хватая телефон. – Секундочку, сейчас кое-что узнаю в бюро пропусков… Алло! Виола беспокоит. Матвей Семенович Гришин какой документ предъявил для получения пропуска?.. Так… Что?

Саша спокойно ждал, пока я завершу разговор, потом поинтересовался:

– Показал паспорт, да?

– Верно, – подтвердила я.

– Сделать документ, который во многих местах примут за настоящий, сейчас легко. На контроле при вылете и в других серьезных местах его не примут, а на ресепшен – легко.

– Да уж. И так же легко он ушел. Наш герой не в туалет отправился, а на улицу поспешил. Предвидя вопрос, почему его выпустили, отвечу: у нас требуется разрешение на посещение сотрудника, а вот покинуть здание человек может беспрепятственно в любой момент, ничья подпись не нужна.

Я начала рыться в своей сумке.

– Когда ему сообщили, что на одном снимке не он, мужчина вмиг стал ласковым.

– Да, – подхватил Саша, – тоже обратила внимание на метаморфозу.

Я оторвалась от копания в ридикюле. «Тоже обратила внимание». Саша девушка? Фамилия внеполовая. Новый сотрудник предпочитает стиль унисекс. Косметики нет, черты лица не девичьи – крупный нос, на руках масштабные татуировки. Обувь… Я глянула на ноги Саши и увидела кроссовки.

Да уж, когда я была школьницей, девушки предпочитали туфельки. Кроссовок тогда не было, вместо них носили кеды. Но никому из женщин даже в самом страшном сне не могло присниться, что она явится на рабочее место в спортивной обуви. К внешнему виду тогда предъявлялись строгие требования. Например, цвет помады должен был совпадать с оттенком лака для ногтей.

Я опять принялась копаться в сумке. Как поступить? Каким образом понять половую принадлежность Ромайло? Прямо поинтересоваться: «Вы мужчина или женщина?» Нет, нет, так нельзя. Я схватила телефон и быстро напечатала сообщение нашей заведующей отделом персонала: «Алиса, сбрось мне анкету Ромайло».

Нужный материал прилетел почти мгновенно. Родители у Саши не имеют ни малейшего отношения к компьютерным технологиям. Мать – учительница младших классов, отец разводит цветы на продажу. Семья живет в Подмосковье. Ничего порочащего на них нет. Нормальные, хорошо обеспеченные люди. И ни слова об их детях.

– Надо предупредить нашего клиента, – сообразила я и быстро набрала номер того Гришина, который приходил первым.

Матвей Семенович выслушал меня, коротко произнес:

– Еду. – И отсоединился.

Ждать пришлось недолго – похоже, бизнесмен находился неподалеку. Дверь распахнулась, появился Гришин.

– Значит, так, – начал он с порога. – Найдите двойника! Выясните, что он затеял! В средствах мы не ограничены! Сразу сообщите мне адрес поганца!

– Сядьте, пожалуйста, – попросила я. – Чай, кофе?

– Слушайте, давайте без этого, – поморщился Матвей.

– Осталось теперь понять, сейчас в офисе настоящий вы или копия, – продолжила я.

– Есть сомнения? – начал опять закипать гость.

– Да, – дуэтом ответили мы с Сашей.

Я прибавила:

– В нашу первую встречу вы особо не нервничали, а сейчас потеряли спокойствие.

– Нет, просто думаю, звонить еще раз в банк или нет. Уже беседовал с управляющим, велел не выдавать деньги наличкой тому, кто очень на меня похож. Сначала позвонить, выяснить, я ли это. И прикрыть мои личные онлайн-операции.

– О вас много информации в Сети, – заговорил – или заговорила – вместо меня Саша. – Везде написано, что вы верный муж, прекрасный отец, но сейчас, после ваших слов про деньги, стало понятно, что они для вас на первом месте. Вы не вспомнили о жене и детях, которые могут перепутать вас с двойником. Их украдут или еще что похуже случится. Зинаида Владимировна – звезда! Встречаются сумасшедшие фанаты, готовые на все ради личного общения с кумиром.

Матвей почесал бровь.

– Зинаида талантливая певица, у нее действительно полно поклонников. Но люди, которые восхищаются оперными исполнителями, не похожи на тех, кто ходит на концерты рокеров, например. Вторым может взбрести в голову спереть гитару артиста, похитить его детей, жену и потребовать в качестве выкупа его выступление у себя дома.

– Знаю такой случай, – кивнул – или кивнула – Саша.

– Любители оперы – другие, – вдруг улыбнулся Матвей. – Они передают корзины цветов, коробки элитного шоколада, дорогие коньяки… Совсем неагрессивны. Беспокоиться о жене не стоит. А в гимназии тьма охраны.

Я молча смотрела на Гришина.

– Послушайте, – фыркнул тот, – почему я должен перед вами оправдываться?

– Если любишь кого-то, в первую очередь думаешь о его безопасности, – тихо объяснила я, – а не о деньгах.

– Просто у вас нет крупного бизнеса, – парировал Гришин. – И не мужик вы. Вот молодой человек меня поймет. Чем больше денег, тем меньше сантиментов и шире ответственность. Женщины мыслят иначе, у них на первом плане эмоции.

– Вряд ли сумею встать на вашу сторону, – спокойно парировал – или парировала – Саша. – У меня нет большого бизнеса и я девушка.

Я улыбнулась. Ага! Теперь знаю, кто есть кто.

– Чего тогда ты так выглядишь? – удивился Гришин. – Зачем руки разрисовала?

– Давайте займемся делом, – остановила я беседу. – Как думаете, почему незнакомец решил прикинуться вами?

– Этот же вопрос хотел задать вам, – буркнул клиент.

– Пока есть два предположения. Либо мошенник хочет добраться до ваших денег, либо это как-то связано с тем, что дочери вам не родные по крови. Третьего пока нет, но, возможно, появится.

– Ага! – усмехнулся клиент. – Значит, для вас деньги тоже важнее семьи! Вы их первыми поставили в перечне!

Саша тихо хихикнула, я тоже засмеялась.

– Туше^[1]. Вроде так говорят фехтовальщики.

Глава восьмая

– Уже говорил – девочек подменить при появлении на свет было невозможно, – продолжил Матвей. – Зина рожала дома. Вел беременность профессор Орехов. Игорь Николаевич – врач от Бога. У нас были проблемы, давно хотели детей, но все никак. Обращались к разным специалистам, те в один голос: «И муж и жена здоровы». Потом Орехов посоветовал в церковь сходить. Он сам православный, а мы с супругой тогда далеки были от веры, не верили в доброго дедушку на облаках. Но Игорь Николаевич проявил настойчивость: «Сходите, попросите Господа. Дам вам адрес церкви». Чтобы профессора не расстраивать, отправились по его наводке. Простояли час с лишним на службе, потом священник, отец Николай, к нам подошел, сказал: «Орехов предупредил о вашем визите. Начните людям помогать, и Господь вам поможет».

Матвей вздернул подбородок.

– На меня поповские речи впечатления не произвели, а Зина, когда мы сели в машину, заплакала: «Мотя, мне так хочется ребеночка! Деньги есть у нас. Давай спросим у этого батюшки, кому помочь надо? Вероятно, подскажет. Вдруг он прав?»

Гришин покачал головой.

– Жену не пустил, сам пошел к церковнослужителю – решил беседовать без экивоков. Сразу флажки расставил, мол, ему деньги в руки не дам. Получит тот, кому средства реально нужны, а не толстый поп. Выглядел священник странно – лицо худое, руки тоже, шея цыплячья, а тело прямо бочка. Дал он адрес. Приехали мы с Зиной туда… Впечатление сильное. Крохотная квартирка, однокомнатная. В ней молодая женщина и четверо детей мал мала меньше. Пара котов, столько же собак. Она работает на почте, ребята – кто в яслях днем, кто в садике, но ночуют дома. Холодильник пустой, совсем ничего нет на полках. Вместо туалетной бумаги нарезанная газета с рекламой. Несмотря на скученность, чисто, дети в старой одежде, но она выглажена. Через короткое время после нашего прихода стали звонить в дверь соседи, входили, говорили: «Елена хорошая женщина, не пьет, не курит. Муж умер от тяжелой болезни, родни нет. Дети у нее замечательные. Семья верующая, аборт сделать было невозможно. Помогаем ей, но сами еле-еле концы с концами сводим».

Матвей покачал головой.

– Зина в магазин рванула, привезла гору продуктов. Короче, через месяц семья переехала в дом неподалеку от той церкви. Квартира большая, двор хороший. А потом Зина на стол тест с двумя полосками положила. Екатерина Андреевна рядом стоит рыдает: «Вот управил Господь! Помогли бедным! Боженька вас и наградил!»

Гришин потянулся к стакану с водой.

– Ух ты! – восхитилась Саша. – Прямо сказка!

– Сам никак поверить не мог. Зина одно время начала говорить про усыновление малыша. Но я жене честно сказал, что чужого полюбить никогда не сумею. И нате вам! Когда Игорь Николаевич подтвердил беременность, да еще сказал, что у нас двойня… Вот тут я к отцу Николаю домой поехал. Открыл мне дверь худенький мужичок с бородкой, я попросил его позвать священника. Он в ответ: «Это я».

Гришин усмехнулся.

– Так удивился, что произнес: «Вы сильно похудели, живот пропал». Священник спокойно объяснил: «Когда мы с вами впервые встретились, я в облачении был. Оно многослойное, поэтому показался вам корпулентным».

Матвей переменил позу.

– Истово верующим я не стал. Но четыре церкви построил, сейчас пятая стены поднимает. А вот на службу хожу редко. Зина – та каждое воскресенье на литургии, девочек водит, Екатерину Андреевну. Должен отметить, воскресная школа хорошая штука. Учит родителей уважать, их советы слушать, не врать, ну и тому подобное. Дочки вежливые, аккуратные, спокойные, грубые слова, как многие их сверстницы, не произносят, в телевизор не пялятся, интернет – не главное для них, они книги любят. То, что малышки наши, родные, сомнения нет. Они копия Шурочки и Зины, внешне пошли в бабушку и мать. Да и на меня похожи, характер мой. Поставили цель? Идут к ней упорно.

Матвей покачал головой.

– Для родов дома я оборудовал все, как велел Орехов. Купил аппаратуру для реанимации детей, хирургический стол – вдруг кесарево. Неонатолог наготове. Но Зиночка умница, сама справилась. Я стоял около жены, Наташе – она первая на свет появилась – пуповину перерезал. Потом Верочке. Подмена детей исключена!

– Кто такая Екатерина Андреевна? – осведомилась я.

– Ковалева. Она жила в соседней квартире с Шурочкой, – объяснил Матвей. – Катя соседке помогала – просто так, от чистого сердца. Зина лет в пять у нее спросила: «Ты мне не сестра, не мама, а кто?» Катя решила пошутить: «Бабушка!» А Зиночка ей и поверила, начала звать соседку «бабой Катей». Екатерина медсестра, работала в больнице. Когда у меня дела в гору помчались, мы ее попросили у нас хозяйство вести. Катя переехала в усадьбу, у нее на территории свой коттедж. Она замужем за Федором, начальником нашей охраны.

Гришин побарабанил пальцами по ручке кресла.

– Недоброжелателей у всех много, а у богатых их тучи. Но в кругу семьи и тех, кто на нас работает, злыдней нет. Отбором людей для работы в поместье занимался Федор. Его невозможно обмануть, ложь на три метра под землей чует. В придачу у Ковалева сын-айтишник, он любого соискателя мог догола раздеть, изучить. Сейчас вакансий нет, текучка отсутствует, все работают больше десяти лет. А зачем им работу менять? Оклад хороший, отпуск и бюллетень оплачиваются. Есть дом с просторными квартирами – живите бесплатно. Нет у нас воровства, сплетен, злости. Катя и Федя воцерковленные, они таких же наняли. Мы создали свой мир, нам в нем хорошо. Мужик, который к вам заявился, посторонний. Ума не приложу, что он хотел.

– Устроить бучу? – предположила Саша. – Припугнуть, что расскажет что-то желтой прессе.

– И что? – усмехнулся Матвей.

– Возможно, ваша копия надеется учинить скандал. О вашей семье никаких сплетен нет. В интернете только биографические данные, – продолжила Ромайло. – Справедливости ради отмечу: крупный бизнес старательно охраняет свою личную жизнь. Вот актеры и певцы – короче, мир шоу-бизнеса – вот они все нараспашку. Вы не одиноки в своей закрытости. Но! Порой из-за тщательно затворенной дверцы выползают тараканы. И тогда у СМИ праздник. Сын олигарха N напился в баре в Ницце. Набил морду официанту. Ура! Сенсация! Дочь политика К. сообщила, что не собирается никогда рожать детей! Ура! Сенсация! Такую информацию подхватят все. Чем меньше известно о человеке, тем дороже новость о нем. А вы – ну прямо бомба! Сдали ДНК-анализ, а дети не ваши? Вам трудно представить, что начнется! Подумайте, кого вы могли так обозлить? Вел себя фальшивый Гришин не очень любезно, а потом вдруг извинился за свое поведение, спросил, где у нас туалет. Получив ответ на вопрос, ваш двойник пообещал все рассказать, когда вернется. И ушел. Больше мы его не видели, он удрал!

– Речь о ваших дочках не шла, – подхватила я. – Мы ему ни слова о девочках не сказали, а он не спрашивал. Сейчас понимаем, что позвонил нам двойник, это его номер висит в Сети.

Посетитель дернул головой.

– Моего номера там точно нет. Есть контакты секретарей, помощников. Личный номер оформлен на чужое имя и служит только для разговоров с членами семьи. Его знают Зина и Шурочка. Все! Для остальных, даже для тех, кто приближен к семье, есть контакт Кати. Она всегда мне информацию передает.

– Матвей-два – ваша копия, – сообщила Саша. – Голос, внешность – прямо один в один. Правда, при детальном изучении лиц всплывают различия. Но подобное исследование проводит специалист. Вероятно, несовпадения отметит и тот, кто вас очень хорошо знает – жена и Александра. Для всех остальных Матвей-два – это вы! Что он задумал? Пока ответа нет. По какой причине так на вас похож? Может, мужчина – ваш родственник, о котором вы понятия не имеете, но вот он в курсе, что вы ему близкий по крови, и прикидывается вами для совершения мошеннических дел. Либо он сделал дорогую пластику. Почему откликнулся на просьбу приехать, не побоялся? Вдруг он вошел бы в кабинет, а тут вы!

– Найдите его, – тихо попросил бизнесмен.

– Попробуем, – после небольшой паузы ответила я, не понимая, с какого края приступить к решению задачи.

– Вы договор с ним подписывали? – поинтересовался гость.

– Нет, он удрал.

– Правильно! Он побоится оформлять какие-либо бумаги. Там должны быть паспортные данные, – протянул Матвей, – причем мои. Но он их раздобыть не сумеет!

Ромайло улыбнулась, потом подвигала мышку. Из принтера торжественно выплыл лист. Саша вытащила его и протянула Матвею.

– Ваш паспорт? Посмотрите, пожалуйста.

– Да! – рявкнул тот через пару секунд. – Но он же и так у вас есть – мы с вами договор заключали.

Ромайло развела руками.

– О великий и могучий интернет! Если знать, где искать, можно все найти. Это изображение взято именно оттуда, не из нашей базы. Сейчас можно сделать хорошую копию чужого главного документа, удостоверяющего личность. Не удивлюсь, если у Матвея-два он в кармане.

После ухода клиента мы с Сашей некоторое время обсуждали, как вести расследование. Где-то часа через полтора раздался звонок городского телефона.

Ромайло взяла трубку:

– Детективное агентство Степана Дмитриева. Алло, алло, слушаю вас!

Потом она отсоединилась.

– Позвонили и молчат!

– Наверное, ошиблись номером, – улыбнулась я.

Глава девятая

Утром меня разбудил громкий крик. Я села в постели. Что случилось у соседей? Может, им требуется помощь?

– Кто-нибудь! – повторился вопль. – Спасите!

Я вскочила, прямо в пижаме выбежала в коридор, и тут раздался звонок в дверь. Ноги понесли меня в холл, я распахнула дверь. На пороге, все взлохмаченные, стояли Гоша и Кеша, два брата, которые живут этажом ниже.

– Вилка, все у вас живы? – осведомился старший Кеша.

– Да, – подтвердила я.

– Чего кричишь тогда? – удивился Гоша.

– Я спала, меня тоже вопль разбудил. Который час?

– Шесть, – сообщил Гоша.

– И четыре минуты, – уточнил Кеша. – Мы испугались, подумали, Степану плохо!

– Он в командировке, – зевнула я.

– Спасите! – завопил кто-то.

– О! Снова! – воскликнул Кеша.

– Имеющий уши да услышит, – прибавил Гоша.

– В доме звук странно распространяется, – заметила я. – Когда у Нины Афанасьевны собака лаяла, казалось, что псинка на крыше сидит. А на самом деле Нина живет на втором этаже.

– Сейчас в подъезде всего три квартиры заняты, – сказал Кеша. – Остальные закрыты, жильцов нет. Кто за границу уехал, кто дом за городом построил. Некому вопить. Мы и ты только здесь и сейчас глотки не надрываем. А Ольга Сергеевна из апартаментов на первом этаже на неделю к сыну в Питер укатила.

– Оно меня не отпускает, погибну! – раздался новый вопль.

Кеша ткнул пальцем в потолок.

– Мысль! Над вами квартира Юсуповых. Они давно улетели. Может, там новый кто поселился?

– Исключено! – отрезала я. – Квартиру купили мы.

– О! – воскликнул Гоша.

– Супер! – обрадовался Кеша.

– Ремонт делаем, – продолжила я. – Но рабочие приезжают каждый день, не ночуют. Их сейчас трое – Леша, Катя и Нина.

– Смерть моя идет! Придите на помощь! – взвыл тот же голос.

– Мое предложение – посмотреть, какая обстановка в бывших апартаментах Юсуповых, – сказал Гоша.

– Поддерживаю и одобряю, – кивнул Кеша. – Вилка, пошли.

Парни двинулись к входной двери.

– Вернитесь, – попросила я. – Мы сделали лестницу наверх из нашего коридора. Нет необходимости выходить из квартиры.

– Круто! – восхитился Кеша.

– Умно, – одобрил Гоша. – Вперед.

– Стой, – остановил его Кеша. – Давай рассуждать логически. Вилка, в вашей новой собственности никого нет?

– Нет, – ответила я. – Повторяю, рабочие вечером уходят домой.

– Но слышен крик! – заметил Гоша. – Следовательно, некто оказался несанкционированно в помещении. Как он туда попал?

– Через трубу, – решил Кеша. – У Юсуповых шикарный камин.

– Да, – подтвердила я, – дровами топится.

– Если кто-то пролез через дымоход в апартаменты, – принялся рассуждать Гоша, – можно ли подумать, что у него хорошие намерения?

– Вряд ли он захотел принести Вилке букет, – кивнул Кеша.

Гоша поднял указательный палец.

– Вывод! Там вверху вор, с ним что-то случилось, он попал в беду. Как нам поступить?

– Не по-христиански бросать человека в беде, даже если он разбойник, – решил Кеша.

– И я того же мнения, – поддержал брата Гоша. – Вилка, ты как считаешь?

– Спасите! – завопил некто.

– Пошли наверх, – решила я.

– Разбойник, вероятно, вооружен, – заметил Кеша.

– А мы с пустыми руками, – подхватил Гоша. – Необходимы средства обороны. Вилка, у тебя есть пистолет?

– Нет, – вздохнула я.

– Автомат? – поинтересовался Кеша.

В нашей квартире есть специальный шкаф, Степан хранит там по всем правилам оружие, на которое у него есть разрешение. Я, естественно, в курсе, где лежат ключи, но не собираюсь давать такую информацию братьям. Поэтому я просто помотала головой.

Кеша и Гоша Смирновы – самые лучшие соседи на свете. Они то ли математики, то ли физики и, несмотря на молодой возраст, уже имеют научное звание доктора наук. Чем они занимаются? Понятия не имею. Несколько раз в неделю за ними приезжает большая черная машина, она же вечером возвращает Смирновых назад. Гоша и Кеша самозабвенные зануды, но они добрые, очень умные и всегда готовы прийти на помощь. Кроме того, оба способны починить все, начиная с электрочайника и не знаю чем завершая. Парни всегда в прекрасном настроении, подбирают хворых кошек, лечат, отдают их в хорошие руки.

– Оружия нет. Плохо, – сделал вывод Гоша.

– Кухня! – воскликнул Кеша.

– Брат, ты, как всегда, прав! – обрадовался Гоша. – Вилка, сделай одолжение, разреши использовать часть твоего кухонного инвентаря в качестве оборонительного вооружения.

– Первыми не откроем военные действия, – заверил Кеша, – но если на нас нападут, ответим достойно!

– Хорошо, – согласилась я, с трудом удерживаясь от смеха.

– Спасите, меня не отпускают! – заорали сверху.

– Идем! – крикнула я в ответ. – Просто подождите!

– Меня услышали! – заликовал некто. – Ура!

Не прошло и пятнадцати минут, как наша группа поднялась в бывшие апартаменты Юсуповой. Гоша держал в одной руке кастрюлю, в другой – молоток для отбивания мяса. Кеша тоже вооружился кастрюлей, а в качестве оружия прихватил деревянную доску, на которой режут овощи.

– Вы где? – осведомилась я.

– Помогите, идите в туалет! – закричал некто.

– Брат, надень шлем, – посоветовал Гоша.

– Спасибо, – поблагодарил его Кеша, – хотел посоветовать тебе то же самое.

Доктора наук одновременно опустили кастрюли на макушки. Утварь коснулась верхушек их ушей.

– Ты был прав, когда предложил использовать трехлитровые, – кивнул Гоша.

– Уж я не настолько умен, просто вспомнил, как один раз няня варила целый кочан капусты, – объяснил Кеша.

– Твое чувство юмора великолепно, – улыбнулся Гоша.

– У тебя учусь, – кивнул Кеша и повернулся ко мне: – Мы готовы к бою.

– Защитили мозг! – воскликнул Гоша. – Виола, а ты с раздетой головой. Стой тут.

– Женщине не следует принимать участие в опасном приключении, – поддержал Гошу Кеша. – Вперед, брат.

Гоша распахнул дверь в санузел.

– Ура! – завизжал мужской голос.

Потом он стих и через короткое время спросил:

– Вы кто? Где Вилка?

– Прежде чем мы сообщим о месте пребывания госпожи Таракановой, нам желательно выяснить, с кем мы сейчас общаемся. Назовите имя, фамилию, год рождения, адрес по прописке, род занятий, – потребовал Гоша.

– Чего? – жалобно проныл голос. – Рот занятый? У меня рот свободен. Вилка! Вилка! Спаси! Психи наступают!

Я вошла в санузел и ахнула:

– Алексей! Вы что тут делаете?

Глава десятая

Прораб начал быстро-быстро говорить, и вскоре ситуация разъяснилась.

Вчера после обеда строитель поругался с супругой Анастасией. Мужчина любит жену, старается побольше зарабатывать, чтобы супруга и маленькие дети ни в чем не нуждались. И его семье повезло.

Тесть и теща давно хотели жить на свежем воздухе, накопили денег и незадолго до свадьбы дочери осуществили свою мечту – купили землю и построили дом. Естественно, Алеша помогал родителям Насти всем, чем мог. Коттедж получился уютным, красивым. И, что особенно радовало зятя, находился он в ста двадцати километрах от столицы по федеральной трассе «Дон». Да еще от трассы минут сорок по местному шоссе. Места там прекрасные, воткни в землю камень – вырастет клубника. Старшее поколение завело кур, козу, сделало грядки, плодовые деревья там уже росли. О Москве тесть и теща даже думать не хотят.

Свою трехкомнатную квартиру они переписали на дочь. Настя безмерно благодарна родителям, но подарок оказался с подвохом. Папа сказал дочери:

– Мы вам жилье отдаем в ипотеку беспроцентную. Наша квартира, учитывая мебель и парковочное место, стоит сорок миллионов. Вы нам их в течение десяти лет отдадите – по четыре «лимона» в год, по триста тридцать три тысячи в месяц.

– У нас нет таких денег! – ахнула Настя.

– Пусть муж заработает, – пожал плечами отец. – И в ноги нам поклонится, что получил все готовое.

Алексей, не будь дурак, заказал оценку квартиры, которая уже много лет просила ремонта, и сумма уменьшилась вдвое. Тесть закатил истерику, поспешил к другому специалисту, а тот насчитал еще меньше – семнадцать миллионов – и предупредил:

– Такие трешки почти не продаются. Четырехэтажный дом постройки начала пятидесятых годов, лифта и мусоропровода нет. Район не престижный, вокруг одни гастарбайтеры. Капитальный ремонт не сделан. Соседи страшнее атомной войны. Если лет через десять и найдется идиот, который купит такой неликвид, то к тому моменту цена еще обрушится.

Папаша вернулся к зятю, а тот уже успел поговорить со своим оценщиком. После недели плотных скандалов кое-как сумели договориться. Леша теперь отстегивает тестю по сто тысяч в месяц. И будет отдавать ему деньги до тех пор, пока все миллионы не выплатит. Основная часть дохода мужчины падает в кошелек отца жены, молодой паре приходится жить в режиме жесткой экономии.

Вчера вечером Настя сообщила, что дочке нужны новые весенние сапоги, а сыну ботинки. И Леша вспылил, обругал супругу за то, что она вещи по размеру берет. Вот ему родители всегда покупали одежду и обувь с запасом. Анастасия ответила, что их детей в школе начали дразнить из-за старых шмоток. Слово за слово, пара поругалась. Алексей не сдержался, высказал супруге все, что думает о ее папаше-сквалыге и гадкой квартире. Настя достойно ответила. Муж обозлился, заявил:

– Ну и живи одна в своих дерьмохоромах. Сама папане-жадине миллионы возвращай. Не вернусь туда. Развод!

В первую секунду мужчине стало легче – наконец-то он высказался! Но потом прораб призадумался, где же ему переночевать, и начал звонить приятелям. А те, как один, бормотали:

– Прости, Леха, у нас места нет.

И что делать? Алексей принял решение остаться на работе. Но я ведь его строго предупредила перед началом ремонта – никаких ночевок в квартире.

Мужик почесал в затылке и подумал: «Виола спит внизу. Наверх, туда, где идет основной ремонт, хозяйка не сунется. Я там тихо переночую, а утром совру, что пораньше приехал. В апартаментах наверху мебели сейчас нет, но я не привередлив, на полу устроюсь». И тут раздался звонок в дверь – приехал подарок от Эллы Семеновны. Я на тот момент предупредила мастера, что привезут кресло, его следует поставить в ванной. Прораб впал в восторг. Все замечательно складывалось, он планировал уютно улечься на мягком.

Алексей распаковал столик с чайником и чашкой, сел, обрадовался. Через некоторое время он заинтересовался пультом, который прилагается к креслу. Ткнул пальцем в одну кнопку. Из носика в кружку полился кофе. Леша ахнул. Потом он нажал на вторую пупочку, и зазвучала, на его взгляд, занудная музыка. Парень продолжил использовать блок управления, и вот тут сиденье медленно куда-то делось, под филейной частью прораба образовалась пустота. Мужчина испугался, нажал на клавишу еще раз, и… пустота стала шире, Алексей начал в нее медленно опускаться. Строитель вцепился одной рукой в подлокотник и затеял беспорядочно тыкать в клавиши пальцем другой длани. Пустота сузилась, нечто твердое обхватило со всех сторон мадам Сижу строителя и сжало. Никакой боли это действие не причинило. Музыка замолчала. В санузле оказалось тепло, уютно. Алексей здорово устал днем, а скандал с Настей отнял у него последние силы. Страх, что он куда-то проваливается, исчез, отсутствие матраса под пятой точкой не мешало, и сон живо сморил строителя.

Проснулся мужчина утром, посмотрел на часы, хотел встать, но не сумел пошевелиться. Сначала он решил, что его парализовало, и жутко перепугался. Потом сообразил, что руки-ноги шевелятся, голова в разные стороны поворачивается. Подняться он не может из-за того, что его, пардон, попа словно в капкан попала! И куда деваться? Что делать?

Алексей начал кричать в надежде, что Вилка услышит глас терпящего бедствие.

– Вы могли мне позвонить, – с трудом произнесла я, поскольку меня душил смех.

– Не сообразил, – честно ответил Леша. – Моя… э… э… мой орган задницы словно в тиски попал!

– Интересно, – заметил Кеша.

– Любопытно, что под подушкой, – прибавил Гоша.

– Если еще немного так посижу, зад просто отвалится, – заныл Алексей.

Братья переглянулись.

– Прежде чем принимать решение, надо понять, с чем имеем дело, – заметил Гоша.

– Согласен, – кивнул Кеша.

Я посмотрела на парней.

– Это унитаз!

Гоша приподнял левую бровь, Кеша – правую.

– Унитаз? – дуэтом переспросили братья.

Я быстро рассказала им о своем походе в гипермаркет.

– Интересно, где спрятан механизм управления? – протянул Гоша.

– Два варианта, – предположил Кеша, – спинка или низ кресла.

– Столик со своим блоком, – пробормотал Гоша.

– Если они единое целое, – продолжил Кеша, – сейчас разберемся. Уважаемый прораб, не беспокойтесь, разбор, сбор и починка всего, от мопеда до ракеты, – наша тема.

– Не могу больше! Выньте меня отсюда немедленно! – впал в истерику Леша. – Шевелитесь! Хорош языком болтать! Разрубите кресло! Топором!

– Успокойтесь, – попросил Кеша.

– Лучше не нервничать, – посоветовал Гоша.

– Нельзя решить проблему без понимания причины ее возникновения, – объяснил Кеша.

– Ваши ягодицы не могут отвалиться, – решил успокоить мужика Гоша. – Вернее, подобное никогда не произойдет с живым человеком.

– Идиоты! – завопил Алексей. – Без вас справлюсь, болтуны гадские.

Мужик начал что есть силы колотить руками и ногами по мебели.

– Похоже, он потерял самообладание, – заметил Кеша.

– Не всякий способен спокойно реагировать на непривычные обстоятельства, – кивнул Гоша.

– Давай попытаемся оценить, с чем имеем дело, – предложил Кеша.

Парни подошли к креслу.

– Попрошу вас посидеть без движения, – сказал Гоша.

– Да пошел ты! – взвизгнул Алексей и стукнул доктора наук по голове ногой.

Кастрюля, которая украшала макушку доктора наук, вмиг опустилась ниже ушей. Парень замахал руками и сел на пол.

– Брат, ты как? – осведомился Кеша.

– Нормально, – прогудел Гоша. – Воздух поступает беспрепятственно. Если поможешь мне снять кухонный инвентарь, буду очень благодарен.

Старший брат подошел к младшему, наклонился. Голова Кеши оказалась около левой ноги Алексея. А тот, окончательно потеряв способность владеть собой, стукнул пяткой по кастрюле, которая играла роль шлема. Упс! Посудина съехала до рта Кеши. Он пошатнулся и оказался около брата.

– Мальчики! – испугалась я. – Вы живы?

– Если правильно оцениваю ситуацию, то никаких ранений, угрожающих жизни, я не получил, – сообщил Гоша. – Спасибо за беспокойство, Вилка, не волнуйся.

– Испытываю аналогичные ощущения, – прибавил Кеша. – Но вынужден признать, что снять защитное устройство с головы не способен – внешний орган слуха мешает. Вилка, не беспокойся, стресс погубит твое здоровье. А нашей жизнедеятельности ничто не мешает.

– Та же проблема и у меня, – опять включился в разговор Гоша. – Уши препятствуют избавлению от импровизированного шлема.

– Кретины! – взвизгнул Алексей.

И тут у меня лопнуло терпение.

Глава одиннадцатая

Я подошла к прорабу и зашипела:

– Вы нарушили контракт, переночевали на объекте. Сломали дорогой унитаз. Оскорбили моих друзей, которые пришли вам на помощь. Сидите молча! Если еще хоть звук издадите… я… я… принесу чугунный горшок для варки каши и нахлобучу его вам на башку! Ясно?

– Да, – прошептал Алексей.

– Даже если просто чихнете или кашлянете, так поступлю, – пригрозила я.

– Вилка, он уже испугался, – прогудел Гоша.

– Мужик не владеет психотехникой самоуспокоения, – прибавил Кеша. – Не гневайся на него так. Сейчас соображу, как снять кастрюлю.

– Уже решаю сию проблему, – дополнил Гоша. – Появилась простая, совсем не затратная идея. Надо намылить голову, тогда емкость легко поднимется.

– И как это проделать, учитывая, что утварь полностью закрыла большую часть черепа? – поинтересовался Кеша.

– Следует задать мне нужное направление, я подползу к ванне, наклонюсь. Вилка нальет через щель между головой и шлемом шампунь. Я встану, мыло стечет на уши, что позволит потом легко стащить оригинальную защиту.

– Интересное предложение, следует провести экспериментальную попытку, – согласился Кеша.

– Вилка, куда двигаться? – осведомился Гоша.

– Ванну тут еще не установили, – объяснила я, – есть душевая кабинка.

– Замечательно, наверное, бортики невысокие, встану на колени, потом нагнусь.

– Если эксперимент пройдет удачно, тоже так поступлю! – вдохновился Кеша. – И быстрее получится, если оба разом от шлемов избавимся. Но поскольку орган зрения закрыт кастрюлей, при проведении двух немаленьких мужиков ты, Вилка, испытаешь трудности.

Я схватила Гошу за руку.

– Поднимайся! Поставлю вас рядом.

Через короткое время оба брата оказались на коленях около душевой кабинки.

– Наклоните головы пониже, – скомандовала я. – Сейчас шампунь возьму.

Я отошла к шкафчику и услышала грохот – бум, бум!

– …! – заорал Алексей.

Я обернулась и выронила уже открытую пластиковую бутылку с шампунем. Оба брата лежали головами вниз в душевой кабинке.

– Что с вами? – испугалась я.

Ответа не последовало.

– Два этих умника наклонились, – хохотал Алексей, – а на башках-то стальные горшки с утяжеленным дном. Головы их перевесили, тюкнулись в поддон. И того! Тихо лежат! Молчат! То ли язык прикусили, то ли сотрясение мозга заработали, то ли вообще шеи сломали.

Я схватила телефон и соединилась с медцентром, с которым уже не первый год мы с мужем заключаем контракт.

– Добрый день, госпожа Тараканова, – произнес нараспев женский голос. – Администратор Неля, чем могу помочь?

– Мои друзья упали головами в душевую кабинку, а прораба не отпускает унитаз, – сообщила я.

– А-а-а, – протянула Нелли. – А почему приятели свалились? Они находятся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения? Вопрос задаю не из любопытства, надо понять, кого к вам отправлять.

– Гоша и Кеша вообще не пьют, – заверила я администратора.

– Вот уро… – начал Алексей и тут же замолчал.

– У них на головах кастрюли, – продолжила я, – они тяжелые, парни встали на колени, наклонились, и – бах! Сейчас лежат, молчат.

– А-а-а, – снова протянула Неля.

– Прораба, наверное, засосало в унитаз, – продолжила я, – он непростой – с музыкой, песнями и кофемашиной.

– Строитель сейчас поет и кофе пьет? – уточнила администратор, которая, похоже, и не такое от клиентов слышала.

– Нет, так себя унитаз ведет, – растолковала я. – Он исполнил Вивальди, сделал капучино…

– Унитаз? – переспросила девушка.

– Да-да! – обрадовалась я. – Все верно. Потом он замолчал и схватил Алексея за…

Как вежливо назвать задницу? Нужный вариант нашелся быстро.

– За место, на котором сидят.

– Олег Сергеевич! – закричала администратор. – Звонит Тараканова! Она же Арина Виолова!

– Писательница? – донеслось издалека.

– Ага, – продолжила девушка. – У нее два мужика засунули головы в кастрюли и упали в душе! А третий задницей провалился в толчок! Но он веселый, поет и пьет кофе. А те, что в кабинке, без сознания. Кого к ней отправить?

– Весело литераторы живут, аж завидно, – засмеялся мужчина. – Вадим в подобных делах лучший.

– Сейчас к вам приедут! – закричала в трубку Неля. – Не волнуйтесь. Можете принять десять капель настойки пустырника. Следите, чтобы дыхание было ровным. Приедут специалисты высшей квалификации. Степан Валерьевич дома? Передайте ему трубочку!

– Муж в командировке, – объяснила я.

– Вы в состоянии открыть дверь нашей бригаде?

– Да, – подтвердила я, понимая, что больше никогда не сумею обратиться в этот медцентр.

Наверное, сейчас Неля шепнет по секрету всем коллегам, что писательница Арина Виолова воспользовалась отсутствием законного супруга, созвала мужиков и устроила оргию. Компания напилась до поросячьего визга, пара гостей нацепила на головы кастрюли… И когда я войду в клинику, на меня захочет посмотреть весь коллектив.

– Где я? – спросил Кеша.

Меня охватил восторг:

– Ты очнулся!

– Верно, – согласился сосед. – А почему темно? И по какой причине стою на коленях?

Мое настроение вмиг ухудшилось:

– Не помнишь ситуацию с кастрюлей?

– Однако еще не рассвело, – сказал Гоша. – В какой-то неудобной позе лежу…

– Дурак… – опять начал Алексей и притих.

– Брат, у тебя есть возможность обозреть помещение? – поинтересовался старший парень.

– Нет, мешает шлем, – объяснил младший.

– Вспомнил! – обрадовался Кеша. – Мы же их снять решили! Очень хорошо, когда находится причина неполадки.

Раздался звонок в дверь.

– Сейчас вернусь, – пообещала я, выходя в коридор.

И тут же услышала ехидное замечание Алексея:

– За вами, придурками, из психбольницы прикатили.

Я сунулась в ванную:

– Алексей, вы первым там окажетесь!

– Ой, услышали! – испугался строитель.

– Многие женщины обладают прекрасным слухом, – отметил Гоша.

– Ухо среднестатистического мужчины и ухо среднестатистической женщины имеют различия, – начал объяснять Кеша. – Однако именно ваше личное ухо может обладать своими уникальными особенностями. И…

Продолжение доклада я не услышала, потому что поспешила открыть дверь. Врач прибыл не один, с ним оказались два крепких санитара. Никто из них не захихикал, увидев братьев. Алексей тоже не вызвал у них приступа веселья. Медики ловко избавили парней от шлемов, а вот с Алексеем оказалось сложнее. Ни доктор, ни санитар, ни вызванный ими водитель, ни Гоша с Кешей не сумели ему помочь.

– Мы не видим механизм, – печально произнес старший брат.

– Но разобрать агрегат не составит труда, – сообщил младший.

– Но! Даже обнаружив, где беда, с большой долей вероятности не сумеем ее устранить, – уточнил Кеша.

– Понадобятся детали, которых у нас нет, – подвел черту Гоша.

– Фигня, похоже, того, – вынес свой вердикт водитель, – сломалась. Вещь недешевая, обратитесь в сервисный центр производителя.

Удивляясь, что сама не додумалась до такого простого решения, я позвонила Фабер. Та закричала:

– Боже! Вам, похоже, привезли вариант, который вернули из-за неисправности! Знаю, чьих рук дело! Ната решил отомстить! Прямо сейчас приедет машина!

Не успела я повесить трубку, как раздался звонок от Саши:

– Есть новости, – начала она.

– Скоро приеду, – пообещала я и прибавила: – У меня люди.

– Поняла, – коротко ответила Ромайло и отсоединилась.

«Скорая» умчалась, Гоша и Кеша остались с Алексеем. Они решили оказывать ему моральную поддержку в процессе ожидания «аварийки» от Фабер. Я же помчалась вниз – следовало умыться и собраться на работу.

Не знаю, что и кому сказала Элла Семеновна, но через двадцать минут в квартиру вошли два парня в комбинезонах и один в костюме.

– Забираем, – коротко сообщил последний.

– Сначала выньте меня, – занервничал Алексей.

– Придется вам прокатиться с нами, – сказал один в комбинезоне.

– Нет! – крикнул прораб.

– Приносим извинения, но для изъятия тела из унитаза потребуется особый инструмент, – объяснил второй рабочий.

– Для изъятия тела? – визгливо повторил прораб. – Чьего?

– Того, кто застрял.

– Логично, – заметил Гоша. – Наши тела в данной ситуации ни при чем.

– Отлично сказано, – не упустил возможности похвалить брата Кеша.

– Не хочу превращаться в тело и чтобы его изымали, – перепугался Алексей. – Эй, эй! Не надо!

Люди, которых прислала Элла, уставились на меня. Я махнула рукой:

– Уносите!

Глава двенадцатая

– Я внимательно изучила биографию Матвея Семеновича, – начала Саша, – и обнаружила некий факт. Возможно, он не имеет ни малейшего значения, но вдруг женщина сообщит нечто интересное?

– Кто она? – быстро осведомилась я.

– Родители Матвея Семеновича – обычные советские люди, – продолжила Саша. – Меня заинтересовала его мама, Клавдия Николаевна. Она, получив аттестат о восьмилетнем образовании, поступила в ПТУ. Вам аббревиатура понятна?

– Конечно, – улыбнулась я. – Профессионально-техническое училище. В прежние годы школьники сдавали в восьмом классе экзамены. Те, кто получал «хорошо» и «отлично», могли продолжить учебу в девятом и десятом классах, потом поступить в вуз. Троечники шли в ПТУ, получали профессию. Были и творческие дети. Будущим балетным и цирковым артистам не требовались институты, они в шестнадцать уже становились профессионалами. Парикмахеры, портные… Многие не нуждались в высшем образовании. Из ПТУ выходили прекрасные профессионалы, мастера своего дела. Они работали, получали хорошие деньги.

– Клавдия работала на хлебозаводе всю жизнь, – продолжила Ромайло. – И одно время вместе с ней там же трудилась ее родная сестра Анфиса.

– У Матвея есть тетка? – уточнила я.

– Да. Она младше Клавы. Старшая сестра шагала по карьерной лестнице, в конце концов стала директором. Женщиной гордились, фотография Клавы постоянно висела на Доске почета. О ней писали газеты, поэтому сейчас я нашла сведения. Член КПСС, районный депутат. Ее муж Семен тоже обладал партийным билетом, он авиаинженер. У семьи ни малейшего пятнышка в биографии. Сын Матвей окончил школу с золотой медалью. Жили они в трехкомнатной квартире, имели дачу, машину. И муж с женой даже пару раз выезжали за границу, посетили ГДР, Венгрию, Чехословакию, Болгарию. А вот с Анфисой другая история. Она намного младше Клавы и даже ПТУ не окончила.

Саша протяжно вздохнула.

– Во времена юности и молодости Анфисы интернета не было, что сильно усложняет поиски. Но мне повезло. На заводе выпускали многотиражную газету. Сейчас она оцифрована, выложена в Сеть. Занимался бумажным изданием Виктор Криворук. Его отец был главным редактором этой многотиражки, сын сменил его. Хлебозавод тот давно закрыт, но Криворук создал сайт «Наши родители – рабочий класс». Портал очень популярен. Там публикуют воспоминания люди, которые гордятся старшими членами семьи. Виктор комментирует статьи. Еще он берет интервью у ветеранов труда. Мужчине сейчас семьдесят два года, но он, похоже, бодр. Я внимательно посмотрела мемуары и нашла там интервью с Валентиной Нефедовой, работницей того же хлебозавода, на котором трудилась Клавдия. Валентина написала… Сейчас!

Саша побегала пальцами по клавиатуре.

– Слушайте. Интервью для газеты брал Криворук. Вопрос Виктора: «Вы на заводе с юных лет?» Ответ женщины: «Можно сказать, я здесь появилась еще до рождения. Мама, беременная мною, до декрета ни одной смены не пропустила. Понятно, что я захотела там же работать». – «У вас большой стаж?» – «Тридцать лет, но надеюсь до пятидесяти доработать». – «А почему у вас нет ни грамот, ни каких-либо других наград?»

Саша оторвалась от чтения.

– Интервью он брал, когда в России была уже демократия, не коммунисты у власти. Поэтому мужчина мог задать подобный вопрос. Нефедова ответила честно: «Ну, не все же в любимчиках ходили, как Клавка!»

Ромайло подперла щеку кулаком и стала зачитывать интервью.

– Вы имеете в виду Клавдию Гришину, в девичестве Леонову?

– Кого ж еще! Одна у нас такая!

– Какая?

– А то не знаете!

– Расскажите, пожалуйста.

– Клавка мужикам нравилась. Грудастая, задница с бетономешалку размером. Наши парни почти все вокруг нее круги нарезали, но Клавдия хитрющая. Она всегда только начальство обслуживала.

– Обслуживала? Вы имеете в виду…

– Спала с директором, с замом, с секретарем парткома. В баню с каждым ходила!

– Прямо не верится.

– Да у кого угодно спросите. Те, кто много лет на предприятии, в курсе, но молчат.

– Почему?

– Это сейчас вроде можно гавкать на вышестоящих – демократия! А в прежние времена ни-ни! Да и сегодня не стоит. Тот, кто на горе, всегда того, кто под горой, закопает. Анфиса рассказала про Клавкины развороты налево, и что? Где Фиса? И где Клава?

– Кто такая Анфиса?

– Младшая сестра Гришиной.

– Впервые о ней слышу. Думал, всех на заводе знаю.

– Она угодила в психушку. Что с ней потом случилось? Вообще без понятия. Наверное, померла. Клавка постаралась, чтобы о Фиске ничего наружу не выплыло.

– Вы прямо сенсации потоком выдаете! У Клавдии близкая родственница сумасшедшая?

– На самом деле Фиса просто дура, по молодости решила за правду бороться. А Клавка ей крылья подрезала и избавилась от глупышки.

– Можете подробнее рассказать?

– Сейчас да, потому что Клава умерла. Раньше язык за зубами держала, не хотела неприятности получить. Типа дружила я с Клавкой. А что делать? Она начальству нашепчет, и меня вон с завода. А у меня очередь на квартиру вторая. Понимаете?

– Да. И вас не осуждаю. Все мы так себя вели. Да и сейчас мало что изменилось.

– Слушайте тогда. Анфиска познакомилась с парнем, он был музыкантом. Играл на гитаре, пел. Ну, не Муслим Магомаев, шелупонь! Где-то со своим ансамблем выступал. Фиска в школе двоечницей была, младше Клавки лет на семь-восемь! Может, десять! Дружбы между ними не было. Да, видно, родители старшую дочь попросили младшую пристроить. Оказалась Фиска у нас. Да не кем-нибудь, а помощницей секретаря директора стала.

– Клавдия расстаралась?

– А то! Просто так у куста с малиной не оказаться. Работать Анфисе следовало тихо, все бы получила. Но музыкант с какими-то антисоветчиками якшался. Он девчонке глупой в уши дул: «Твоя сестра – проститутка. Директор завода – вор. Секретарь парткома ему в пару. Клавка со всеми переспала, поэтому живет королевой». И что Фиска сделала? Дала интервью какому-то иностранному радио!

– Что?! Кому???

– Вы не слушали «Голос Америки»?

– Есть грех. Очень любил программу Севы Новгородцева про музыку.

– Я тоже.

– Вы?!

– Бабы, которые на хлебозаводе работали, по-твоему, про «Битлз» не знали? Я ж тогда молодая была. Считай, девчонка. Плясать любила, да не под русские народные песни. Импортные нравились. А кто в СССР из иностранцев концерты давал? Те, что в соцлагере жили, у них почти все как у нас было. А «Битлз» так играли, как никто. Сразу в них влюбилась. «Ол ю нид ис лав…»^[2]

– Опять удивили. Так с кем Анфиса беседовала?

– Забыла. Не нашенское радио. Не «Маяк». Выложила правду про завод, Клавку помоями облила.

– О-хо-хо!

– Да уж. А я ничего не знала. Через некоторое время заметила, что Анфиска куда-то пропала. У Клавы поинтересовалась: «Где Фиса? Не вижу ее давно». Та покраснела: «Заболела, уволилась». Я удивилась – что же за недуг такой, если из-за него такое сладкое-пресладкое место покинуть пришлось? Потом у нас директор и секретарь парткома поменялись. Кто самым главным в кабинете сел? Угадайте.

– Клавдия?

– Молодец, как соленый огурец. Царствовала баба до пенсии. С почетом ее проводили. Две квартиры у Клавки, дача, машина, муж при деньгах, сын хороший. Не жизнь, а малина. Ну а потом, когда коммунистов прогнали, завод наш живо развалился и стало модно все советское дерьмом поливать. Позвонил мне наш технолог Леня: «Валюшка, читала, как я всю правду про Клавку выложил? Она меня выгнала, вот и получила в ответ». Удивилась очень: «Не поняла». Леонид объяснил: «Помнишь, у нас газета выходила? Ее Витя Криворук делал. Он сейчас на радио программу ведет, меня позвал про хлебозавод рассказать».

– Было такое, – засмеялся интервьюер. – Радиопередача называлась «Глас простого человека». Леня в том эфире Клавдии за свое увольнение отомстил. Такое про нее рассказал! Вот сейчас-то я и вспомнил. И про Анфису он говорил. Задал ему вопрос: «Откуда тебе все это известно?» Он смутился, потом признался: «У нас с Лидой, секретаршей Клавки, любовь горела. Она под кабинетом сидела, всегда подслушивала, о чем и с кем директор ля-ля разводит. Анфиса за свою глупость в психушку угодила и там сгинула!»

Саша подперла подбородок кулаком.

– Валентина не так давно скончалась. Клавдия ушла намного раньше, муж ее тоже упокоился. Леонида-технолога тоже нет, его машина сбила. Из тех, кто может обладать интересной информацией, в живых двое – Анфиса и Криворук. Виктор ведет на «Ютюбе» канал об истории предприятий советских лет, но сейчас он улетел отдыхать в Египет – там в марте нет жары. Анфиса живет в поселке Краткино, она замужем.

Я молча выслушала Сашу, а потом сказала:

– Следует побеседовать с младшей сестрой Клавдии. Можешь найти номер ее телефона?

Глава тринадцатая

– Спасибо, что согласились сразу поговорить со мной, – поблагодарила я женщину, снимая на крыльце ботинки.

– Стало любопытно, зачем понадобилась детективу, – улыбнулась Анфиса.

– Вы прекрасно выглядите, – не удержалась я. – И это не комплимент. Когда открыли дверь, подумала, что вижу вашу дочь.

– Ее сегодня нет дома, – объяснила хозяйка. – И только одна внучка здесь. Ну еще два кота и три собаки. Муж всех щенками и котятами на улице подобрал. Не бойтесь, животные любят людей и они привиты.

Анфиса открыла дверь в дом, передо мной предстал длинный коридор с дверьми. Мы медленно пошли вперед, попали в круглый холл, вошли в большую столовую. Там в одном кресле лежали в обнимку небольшая псинка и пара кошек. Животные даже не пошевелились.

– Какой чай хотите? – поинтересовалась Фиса. – Кофе в доме нет.

– Выпью любой, – ответила я.

И тут с криком «Ба, я прошла восемнадцатый уровень!» в комнату вбежала девочка лет семи.

– А я на двадцать втором! – похвасталась Анфиса, доставая из буфета чашки.

– У-у-у, – протянула малышка.

Она пошла назад, остановилась, обернулась и сказала мне:

– Здрасте!

– Добрый день, – ответила я.

Девочка удалилась, но почти сразу ее голова всунулась обратно в столовую:

– До свидания!

Я засмеялась и помахала ей рукой.

– Нюся забавная, – отметила Анфиса, ставя на стол чайник, – старается стать воспитанной барышней.

– В интернете о вас скудные сведения, – начала я, – и в основном все это дополнение к биографии вашего мужа, доктора наук, профессора, академика, психиатра Льва Борисовича Зябина. Нет ни слова о детях, внуках. Почему так?

Хозяйка села к столу.

– Супруг – известный ученый, педагог, владелец медклиники и центра реабилитации, мировая величина. А я просто его секретарь, личный помощник, веду домашнее хозяйство – подобный персонаж медиа не интересует. Да еще в соцсетях отсутствую.

– Вашего мужа там тоже нет, – заметила я.

– Есть, – возразила Анфиса. – Просто его аккаунты под другими именами, закрыты. Созданы только для общения с коллегами… Что привело вас ко мне? Удивительно общаться с представителем детективного агентства.

– Вы когда-то работали на хлебозаводе.

Анфиса засмеялась.

– Был опыт. Не собиралась становиться секретарем, но мама во что бы то ни стало решила вогнать меня в нужные рамки. Но у нее получалось плохо. Я с пеленок борец за правду и справедливость. В детском саду наябедничала родителям, что наша воспитательница себе на тарелку кладет четыре котлеты, а нянечке ни одной!

Я засмеялась:

– Сколько вам тогда лет было?

Анфиса развела руками.

– Четыре-пять, наверное. Мама пошла к директрисе, та навела порядок. Воспитательница возненавидела меня, принялась ругать постоянно, а один раз так шлепнула, что я упала, синяк на пол-лица заработала. Понятное дело, мама опять к заведующей кинулась. Воспитательница в истерику впала, начала вопить, что девочка ее довела до рукоприкладства, следит за ней, смотрит, сколько тетка ест, пьет. Но ее все равно выгнали.

Анфиса сделала глоток чая.

– Лет до четырнадцати я была неуправляемой защитницей сирых и убогих, обличительницей воров и негодяев. Родители не знали, что со мной делать. В школе им поставили условие: или я после восьмого класса уйду в ПТУ, или они так устроят, что я окажусь в колонии несовершеннолетних. Меня реакция педагогов и сотрудников учебного заведения заставила задуматься, я поняла, что взрослые пока сильнее меня. И постаралась вести себя иначе. Но не получилось.

– За решеткой оказались, – предположила я.

Хозяйка усмехнулась.

– Да! Получила за свой характер. Правда, побывала не в месте заключения, а в психиатрической лечебнице, что в советские годы еще хуже. Нет, на зону угодить очень плохо, данный факт жизнь капитально портит, во всех анкетах до самой смерти указывать будет необходимо статью, по которой срок дали. И родственникам несладко. Захочет кто на престижную работу устроиться, а в отделе кадров личное дело изучат и начальству доложат: «У претендента брат уголовник, в подростковом возрасте сидел». И директор сразу: «Такой нам не нужен». И уж совсем беда, если речь об антисоветчине. А я…

Анфиса рукой махнула.

– Эгоистка страшная, от молодости упертая, долго считала, что правду следует в глаза говорить. И «повезло» мне с такими задатками безоглядно влюбиться в парня из рок-группы. Времена советские, на эстраде про ландыши, любовь и «хорошо в стране советской жить» поют. Рок негласно под запретом. Мама с сестрой меня устроили на хлебозавод…

Анфиса взяла чашку, я воспользовалась паузой.

– Наверное, ваша мама надеялась, что старшая сестра присмотрит за вами.

Соя собеседница отвернулась к окну.

– Да.

Повисла пауза, стало понятно, что хозяйка не хочет говорить про Клавдию.

– У нее есть сын, – тихо сообщила я. – Очень успешный, богатый. Матвей Семенович Гришин. А Клавдия Николаевна скончалась.

– Две жизни не живут, – спокойно отреагировала Анфиса. – И порой сестры очень далеки друг от друга. В нашем случае кроме менталитетов мешала немалая разница в возрасте – десять лет. Да еще полярные характеры. Мы чужие друг другу. Не хочется вести беседу о Клавдии.

– У нее есть сын Матвей, – осторожно повторила я.

– Удивительно, – протянула Анфиса.

– Почему? – быстро осведомилась я.

– Ну… так, – не захотела откровенничать хозяйка. – Вы приехали, чтобы что-то узнать о Клавдии?

Я кивнула.

– Не помогу вам! – повысила голос Зябина. – Во-первых, то, что я знаю о сестре, – сведения давно минувших лет. Во-вторых, о покойных плохо не говорят. В-третьих, мое мнение необъективно… Хотите еще чаю?

Стало понятно, что следует уходить, но Анфиса определенно владеет информацией о старшей сестре. Не имею никакого права рассказывать то, что случилось у Матвея Семеновича, но других зацепок пока нет. Мужчина понятия не имеет, что у него есть тетя. Я набрала полную грудь воздуха.

– Уважаемая Анфиса Николаевна, разрешите вам кое-что сообщить!

Глава четырнадцатая

– Понятно, – тихо произнесла Фиса, когда я замолчала. – Прошу понять меня правильно – я никогда не бунтовала против родителей. Очень любила маму и папу. И к старшей сестре относилась хорошо. Мне не нравилась советская система. Я маленькая, ума нет, чувство самосохранения отсутствует. Заведет мама песню: «Фиса, без образования тебе придется лестницы мыть», а я ей в ответ: «Ага, а говорила, в СССР всякий труд почетен! Каждая кухарка может управлять государством, по словам Ленина».

Анфиса вздохнула.

– Мама труды Владимира Ильича не читала, я тоже. А потом заинтересовалась творчеством вождя революции – в психушке просто больше никаких книг не оказалось – и увидела оригинал фразы: «Мы знаем, что любой чернорабочий или любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством».

Фиса глянула на меня.

– Хорошо, перехожу к нужной вам теме. Уйдя из школы, я не поступила в ПТУ, а ушла с головой в любовь к своему парню. Родители поняли, что младшее яблочко от яблони в пропасть катится, попросили Клаву меня на хлебозавод устроить, под свое крыло взять. Оформили меня помощницей секретаря директора. Старшая сестра понимала, что язык у меня глупый, ляпну что-нибудь про свободу и равенство при всех и уеду в солнечный край северного сияния. А в заводоуправлении легко костер затоптать. Вот только не учла Клавдия, что я в курсе всех ее любовных похождений. Пары месяцев хватило, чтобы до меня дошло, что замужняя Клавдия неспроста задерживается после окончания рабочего дня в кабинете директора. Если же главный начальник отсутствовал на работе, Клавочка в комнате секретаря парткома или у заместителя местного царя время проводила. Раза три-четыре в семидневку так. Летом перерыв, потому что мужики жен на дачу отправляли и Клава к любовникам домой ездила. Муж ее, Семен, хорошо если сутки в месяц в Москве проведет. Он по образованию авиаконструктор, по всей стране летал, лайнеры чинил. Детей у них долго не было. А потом скандал случился. Жена технолога Лени прибежала к директору на мужа жаловаться. Кричала так, что вся приемная услышала, что ее супруг спит с секретарем Лидой Федоровой. Может, и замяли бы по-тихому, да супруга была слишком громкая, по заводу сразу слух полетел. Директор велел Клавдии собрание провести. Моя сестрица народ созвала, обличительную речь толкнула, Леонида на котлеты разделала. Обозвала его недостойным звания коммуниста, предложила проголосовать за увольнение технолога и за выговор с внесением в личное дело. Собрание транслировали везде, во всех закоулках висели репродукторы. Хлебозавод – такое предприятие, где не каждый способен рабочее место на час покинуть. Я в заводоуправлении сидела и закипала. Клава-то сама при живом муже со всей верхушкой спала, а на Леонида напала.

Анфиса провела рукой по скатерти.

– Может, сумела бы промолчать, но тут еще одна секретарь, Ирина Михайловна, возьми да скажи: «Фиса, вот тебе урок на будущее. Узнала, что мужик налево ходит, – дома с ним разбирайся. Морду набей, дерьмом обмажь. Но ничего из семьи не выноси, никому не рассказывай, что твой натворил. Упаси Господь родителям его или своим пожаловаться – конец браку тогда. Между собой только разбирайтесь. Ты в конце концов супруга простишь, а тесть с тещей не смогут, и развод случится. Но самое глупое – в партком мчаться. Вот что теперь Олеська делать станет? Опозорила мужика прилюдно. Но это не самое плохое! Неприятности-то впереди! Очереди на квартиру Леонида лишат, тринадцатую зарплату не дадут, хотели сделать мужика главным технологом – и шиш ему! Кого наказали? Леньку-потаскуна? Да! Но и всю семью, вместе с Олесей и детьми, тоже! И участка им в садовом товариществе не видать!»

Анфиса вздохнула.

– Я подумала, Ирина Михайловна права. Но разве справедливо так поступать? Чем законная жена и малыши виноваты? И как меня со стула смело! Помчалась к директору. Тот сначала от моего появления и пламенной речи изумился, а затем выгнал. Я к заму, потом к секретарю парткома. Все меня выпнули. Думаете, я успокоилась?

– Нет, – усмехнулась я.

– У секретаря была книжка, – продолжила Анфиса, – хранилась в сейфе. В ней все телефоны секретарей нашего райкома партии, адреса. Я дождалась, пока все домой уйдут, вытащила ее, рванула к дому первого секретаря, подстерегла его у подъезда и рассказала про Клавдию и ее отношения с руководством завода…

Анфиса взяла чайник.

– Я, глупая девчонка, завершила обличительную речь заявлением: «Пусть Лесе вернут очередь на квартиру, отдадут тринадцатую зарплату мужа! Если так не поступят, я в Политбюро пожалуюсь, лично до Генерального секретаря ЦК КПСС дойду!» Как вам такое?

– Вы хотели помочь Олесе, – отозвалась я, – но, скорее всего, ничего не получилось.

– Еще как получилось! – нахмурилась Анфиса. – Секретарь таким душкой оказался, позвал чаю выпить к себе домой! Я в квартиру поднялась, чайку хлебнула и очнулась в палате, к кровати привязанная. Понять ничего не могу, в голове туман. День-ночь, день-ночь. Приходила медсестра, уколы ставила. Потом вместо девушки парень появился. Он мне тоже инъекции стал делать, и в голове начало светлеть.

Анфиса улыбнулась.

– Вот так мы с мужем познакомились. В те годы про видеонаблюдение не знали. В двери палаты был глазок. Дежурный медик посмотрит, что больной делает, и дальше пойдет. Лева из-за меня постоянно ночные дежурства брал. Он тогда уже имел диплом врача, но выглядел младше меня, поэтому я решила, что он студент. Влюбились мы друг в друга сразу, оба с первого взгляда. Левушка мне правду рассказал.

Анфиса опустила голову.

– Директора хлебозавода звали Семенов Игорь Владимирович. А секретаря райкома, к которому я прибежала с рассказом про Клавдию и все местное начальство, именовали Семенов Петр Владимирович.

Анфиса усмехнулась.

– Понятно?

– Они братья? – уточнила я. – Фамилия распространенная, отчество не уникальное. Может, просто совпадение?

– Родня, – вздохнула Анфиса, – ближайшая. А мне это даже в голову не пришло. Петр Владимирович меня выслушал, понял, что я активная, натворю дел, позвал меня, дурочку, в гости, угостил чаем со снотворным. Потом позвонил главврачу психбольницы, своему хорошему приятелю, попросил меня оформить как больную. Якобы Семенов домой шел, а я у его подъезда сижу. Документов нет никаких, плачу, на простые вопросы не отвечаю!

Анфиса допила чай.

– Счастье, что мне встретился Лева. Иначе могли лекарствами до смерти заколоть. Рассказываю сейчас вам все и сама не верю, что так и было. Как звали главврача психушки? Борис Сергеевич Зябин. Лева его племянник! Как вам такое?

– Рождественская сказка просто, – пробормотала я.

– Ага, – по-детски ответила хозяйка. – Лева все дяде рассказал, Борис Сергеевич меня год в клинике держал, потом я узнала, что Клавдия стала главной на хлебозаводе. Директора перевели в Минск, его зама и секретаря парткома тоже куда-то отправили. А Семенов Петр Владимирович умер. Я вышла замуж за Леву, стала Зябиной. Мою историю болезни уничтожили. Супруг защитил кандидатскую, и стали мы жить счастливо. С Клавдией больше не общалась. Мама умерла, пока я в психиатрической лечебнице находилась, отец следом быстро ушел. Двое детей у нас, сын и дочь, теперь уже и внуки. Про Клаву ничего не знаю, но могу подсказать, кто вам про ее жизнь подробно расскажет. Вероника Николаева. Моя бывшая одноклассница. Она Клаву обожала. Родители у нее были пьяницами, бабушка им под стать. Жила семья в одном подъезде с Клавдией. Ника ей в ноги кланялась, шептала: «Тетя Клава, какая вы красавица!» Когда Николаева восемь классов окончила, директриса ей предложила: «Оформлю тебя на хлебозавод уборщицей. График – сутки через трое. В остальные дни ты у меня дома будешь работать – убирать, стирать, гладить. Потом мужа тебе найду».

Анфиса подлила мне еще чаю.

– Когда меня в психушку засунули, Ника у Клавдии работала. Вот она точно все про нее знает. А я, как понимаете, не в курсе. После того как из психушки вышла, ни разу со старшей сестрой не встречалась.

Глава пятнадцатая

Не успела я отъехать от поселка, как раздался звонок от Эллы Семеновны.

– Любовь моя! – закричала владелица гипермаркета. – Ты где?

Я, не ожидав, что Фабер вспомнит про меня, ответила:

– Домой еду!

– В квартире кто-то есть? – продолжила Элла.

– Сейчас выясню, – пообещала я и набрала номер Алексея.

– На проводе! – заорал прораб.

Я отодвинула телефон от уха.

– Что с ремонтом?

– Работаем, – ответил мужчина, – стараемся, все на месте, дело кипит. А что?

– Сейчас объясню. – Я перезвонила Фабер. – В квартире бригада отделочников.

– Отлично! – почему-то обрадовалась Элла Семеновна. – Вели им меня впустить.

– Зачем? – удивилась я.

– Что за вопрос? – возмутилась хозяйка гипермаркета. – Надо! Ты писательница, не должна заниматься фигней собачьей!

Я опять соединилась с прорабом, потом позвонила Саше.

– Слушаю, – тихо произнесла та.

– Отправила тебе запись нашей с Анфисой беседы. Надо найти женщину, о которой она упомянула в конце нашего разговора.

– Поняла. Начинаю, – долетело в ответ.

– Заеду на короткое время домой, посмотрю, как ремонт движется, и примчусь в офис.

У нашего дома стояла огромная фура с надписью «Ваш унитаз – наша головная боль». Я тихо хихикнула, вошла в подъезд, добралась до квартиры, оказалась в холле и замерла.

Пол был застелен белой бумагой, причем ее приклеили к плинтусам. Из глубины апартаментов летел голос Эллы Семеновны. Что она говорила? Если отбросить все непечатные слова, выражения и обороты, то останется одно лишь «вон!».

– Вилка, что случилось? – послышался сзади тихий голос соседа Кеши.

– Извини, что побеспокоили, но, поскольку из твоих владений доносятся громкие звуки, мы слегка всполошились, – подхватил Гоша, – вдруг что-то случилось.

– Да чтоб у тебя на пятке … вырос! – раздался крик Эллы. – Чтоб тебе, когда в туалет захочется, ботинок снять, потерять и не найти!

Гоша и Кеша переглянулись.

– Ты такой оборот слышал? – осведомился старший брат.

– Не люблю нецензурные слова, – отозвался младший. – Сам их не произношу, но другим замечания не делаю. Но данное высказывание необычно!

– Нетривиально, – согласился Гоша. – У человека, который его изобрел, нестандартное мышление. Подобные люди на вес золота!

В холл выбежал Алексей, увидел нас и взвыл:

– Уберите бабу!

– Добрый день, – дуэтом поздоровались братья.

– Как ваш таз? – осведомился Кеша.

– Не болит? – с сочувствием осведомился и Гоша.

– У меня нет таза! – огрызнулся Алеша и залез в шкаф.

– Как это? – заморгал Кеша. – Он у всех есть. Вы на нем сидите.

– Ты прав, брат, – согласился Гоша.

Прораб промолчал. Тут в холл выплыла Элла Семеновна, за ней, засучив рукава пуловера, шагал «бегемот».

– Вилочка! – обрадовалась дама. – Извини, пришлось разогнать кучку воров и негодяев. Где строителей взяла?

– Знакомая посоветовала, – тихо ответила я, поворачиваясь спиной к шкафу с прорабом.

Братья-соседи выполнили тот же маневр.

– С такой посоветую раззнакомиться, – выпалил Роберт.

Элла подняла указательный палец.

– Роби! Гениально!

Похоже, новый секретарь очень понравился хозяйке, раз она называет его по имени, а не кличет Натой.

– Апчхи! – донеслось из шкафа.

Фабер прищурилась:

– Кто у нас там? Роб, мальчик мой, изучи полянку.

«Бегемот» сделал шаг вперед и остановился, потому что раздался звонок в дверь. Я быстро подошла к ней и поняла, что домофон почему-то не работает. Находись я сейчас дома одна, никогда бы не распахнула дверь. Но сейчас рядом соседи, Роберт и Элла. От последней, как и от меня, в драке толку мало, но чем больше людей, тем быстрее убегает грабитель.

Я открыла дверь и увидела на лестнице дедушку с бабушкой. Старичок был одет в драповое пальто с небольшим серым каракулевым воротником. На макушке у него сидела шапка из того же меха. В моем детстве она называлась «пирожок», в рейтинге элитности и вожделенности получения товаров советских лет такой головной убор стоял на втором месте после ушанки из ондатры. Бабуля щеголяла в шубке расцветкой под леопарда и колпачке из светло-зеленой мохеровой пряжи.

– Вы, наверное, Олечка, – улыбнулся дедуля. – Мы приехали! Доброго всем дня!

Держать милых пенсионеров на лестнице показалось неприлично.

– Входите, пожалуйста, – пригласила я их, закрыла дверь и объяснила: – Наверное, вы ошиблись адресом. Здесь живем мы с мужем, Виола и Степан.

– Андрей Афанасьевич, – представился дедуля.

– Маргарита Ильинична, – представилась и бабуся. – У нас есть телеграмма.

Она вынула из сумки сложенный лист бумаги, развернула его и протянула мне.

– Вот.

Ну надо же! Телеграмма! Я так привыкла, что все сообщения приходят на телефон! Но, оказывается, есть еще люди, которые идут на почту, чтобы отправить депешу.

– Там указан адрес, – объяснил Андрей Афанасьевич. – Проверьте, может, правда ошиблись.

– Все верно, – сообщила я. – Но тут прописаны мы.

– Странно, – оценил ситуацию дедушка.

– Любая непонятность может помочь решить задачу, – отметил Кеша.

– Главное, правильно определить основную цель и не отвлекаться, – дополнил Гоша.

– Давайте пройдем в столовую, выпьем чаю, – предложила я, – спокойно поговорим.

– Гениально! – пришла в восторг Элла. – То, что надо для моих порванных в конфетти нервов. Роб!

– Как всегда, тут, – отрапортовал «бегемот».

– Ну, милый, одна нога здесь, другая там! Принеси пирожных из французской кондитерской, – велела хозяйка. – Маргарита, какие вы любите?

– Эклеры с ванильным кремом, – не стала кокетничать бабушка. – Две штуки, третий не съем! Муж будет рад зефиру, но только настоящему, белому, простому.

Элла повернулась к братьям.

– Разрешите представиться, Иннокентий, – произнес старший. – А это мой брат Георгий. Мы соседи Вилки. Всеядны, как ящеры.

– Мог бы с вами поспорить по поводу всеядности ящеров. Они относятся к отряду млекопитающих семейства панголиновых, – произнес дедушка. – Все есть не станут.

– Парням нравится любая еда, – быстро вмешалась в беседу я. – А мне корзиночку с заварным кремом.

– Понял. Разрешите выполнять? – осведомился Роберт.

– Начинай, – скомандовала Элла.

– Давайте пройдем в комнату, спокойно поговорим, – продолжила я.

Входная дверь распахнулась, вошел Степа. Он поставил дорожную сумку у вешалки и поздоровался:

– Добрый день.

– Здравствуйте, Степан Валерьевич, – слаженно поздоровались братья.

– Привет, парни, – кивнул Дмитриев.

– Милый, знакомься, – заговорила я, – Элла Семеновна Фабер, Андрей Афанасьевич и Маргарита Ильинична. У нас тут… э… ну… сейчас объясню.

– Очень хочется чаю и перекусить, – улыбнулся Степа. – Уж извините, ремонт затеяли, да он постепенно в долгострой превращается.

– Ну, теперь за дело взялась я! – воскликнула Элла. – Меня на мякине не проведешь! Построила с нуля четыре супермаркета и два гиперуниверсама. Я с завязанными глазами по запаху отличу правильную затирку от фигни, которую за нее выдают!

– Апчхи! – снова донеслось из шкафа.

– Кто-то прячется в гардеробе? – засмеялся Степан. – Муж вернулся внезапно из командировки, а у жены среди вешалок спрятан слесарь, который там краны чинит?

– Точно, – хихикнула я и открыла створку.

Алексей протянул руки.

– Степан Валерьевич! Как хорошо, что вы дома! Спасите! Меня убить хотят!

– Так за дело же убить! – сверкнула глазами Элла и ткнула пальцем в стену. – Вилочка, сколько стоила дерьмокраска, которую здесь намазюкали со всеми нарушениями процесса покраски?

– Дорого, – вздохнула я.

– А именно? – сдвинула брови Фабер. – Назови точную цифру.

– Точными бывают числа, – подсказал Гоша. – Выполняя действия над точными числами – например, деление, извлечение корня, – можно получить также приближенные числа.

– Брат, ты, как всегда, прав! – восхитился Кеша. – Теория приближенных вычислений позволяет…

– …зная степень точности данных, оценить степень точности результатов, – неожиданно закончила за Кешу бабушка.

Братья, приоткрыв рты, посмотрели на пожилую даму.

– Фамилия моей жены – Печникова, – сообщил дедушка, помогая супруге снять шубку.

– Маргарита Ильинична! – ахнул Гоша. – Не может быть!

– Ваши учебники гениальны! – закричал Кеша. – Мы из-за них полюбили математику!

– Ой-ой, – замахала руками Маргарита, – остановитесь. Терпеть не могу, когда мне поют осанну.

Глава шестнадцатая

– Что делать станем? – спросила я у Степана, когда пожилая пара легла спать в комнате для гостей.

– Андрей Афанасьевич подробно рассказал нам, что они с женой решили перебраться в столицу, – начал размышлять вслух муж. – Они работали в подмосковном НИИ, который принадлежит Министерству обороны. У пары были прекрасный дом, участок, солидные зарплаты. Все шло хорошо. Потом НИИ перевели в столицу, ученым теперь до работы ехать часа полтора. А учитывая, что за рулем дедушка, то получается почти три. Андрей Афанасьевич очень аккуратен, быстрее шестидесяти километров в час не передвигается и обязательно делает остановки на бензоколонках, чтобы ноги размять.

– Они правильно решили перебраться в столицу, – кивнула я. – Тратить жизнь на дорогу от дома до работы не стоит. Возраст у них не юный, лучше поселиться там, куда «Скорая помощь» быстро доберется, а не ждать врачей сутки.

– В какое агентство они обратились? Забыл, – вздохнул супруг.

– «Жизнь прекрасна», – ответила я. – У них роскошный офис в башне Федерация, очень интерьер Маргариту Ильиничну впечатлил. И за супругами прислали автомобиль, туда и обратно бесплатно отвезли.

– Если правильно понял, пожилой паре предложили апартаменты в Москве с доплатой в обмен на их дом, сад и все прочее, – продолжил Степан. – Квартиру ученые видели только на фото, все им очень понравилось. Вчера Андрею Афанасьевичу привезли ключи, сказали: «Деньги в банке, там открыт счет. Через три дня сможете снять всю сумму. Поскольку по договору вы обязаны после получения ключей освободить свой дом, просим вас завтра утром уехать». Пожилая пара знала об этом условии. Свой коттедж они отдали с мебелью. Ученых заверили, что в их новом жилье есть все – стиральная машина, холодильник, плита и так далее, вплоть до посуды. И они видели фото этих вещей. Собственно говоря, именно это и повлияло на их решение работать с «Жизнь прекрасна». И мужу и жене не хотелось заниматься перевозкой бытовой техники, столов, кроватей. Это сложно, дорого, в их возрасте уже тяжело подобным заниматься. Единственное, что они захватили с собой, это научная библиотека, фотографии и кое-какие памятные вещи. Все это приедет по нашему адресу завтра.

– Но почему очень умные, талантливые люди повели себя, как младенцы? – начала недоумевать я. – Отчего не сказали: «С места не сдвинемся, пока все деньги не окажутся в наших руках. Но до этого хотим лично побывать в квартире, которую получим»?

Степан почесал ухо.

– А почему большое количество людей отдает накопленные средства телефонным мошенникам? Постоянно ведь предупреждают: не верьте звонкам из банков, от следователей и так далее.

– Такие граждане наивны, а эти ученые, доктора наук, – возразила я.

– В математике и биологии они асы, в остальном такие же наивные, как и все. И если человек никогда никого не обманывал, то он и других не станет подозревать в лукавстве, – вздохнул Степан.

– Не могу назвать себя стопроцентно честным человеком, – пробормотала я. – Я порой привираю. Поэтому никогда бы не поступила так, как пожилая пара.

– Роскошный офис, – начал перечислять Степан, – вежливый, интеллигентный владелец агентства, дорогой автомобиль, который за ними прислали, альбом с фото апартаментов… Все внушало доверие. Договор составили с печатями, подписями. Мошенники такого полета, как правило, отличные профессионалы и действуют по такой схеме: снимают роскошное помещение, с клиентами общается солидный мужик в дорогом костюме, секретарша не юная блондинка, а дама за сорок в серьгах с бриллиантами. Работают несколько месяцев, потом исчезают на пару лет и опять возникают. Андрей и Маргарита дом продали, а деньги не получили. Но они все документы подписали. Долго теперь придется разбираться!

– И что делать? Очень их жаль, – вздохнула я. – Может…

– У нас две квартиры теперь, – тихо сказал Степа. – А Маргарита Ильинична очень на мою покойную маму похожа.

– И на Раису, которая меня, маленькую, в детдом не сдала, – пробормотала я. – Знаешь, у нее была такая поговорка: не надо устраивать бурю в стакане беды.

– Не понял, – удивился Степан.

– Представь, что беда – жидкость, – начала объяснять я. – Приключилась неприятность. Подумай, она огромна, как океан? Затопит все человечество? Или, как озеро, зальет деревню? Небольшой бассейн? Трехлитровый баллон? Стакан?

Я посмотрела на мужа.

– Сами переберемся наверх, а старики пусть пока внизу живут, – решил Степан. – Непременно улажу все, что с ними случилось. Но потребуется время. Твое предложение?

– Согласна! – обрадовалась я. – К сожалению, Раиса умерла до того, как я начала писать. И твоя мама не дождалась, когда ты станешь успешным! Главное, чтобы Андрей Афанасьевич и Маргарита Ильинична не начали сопротивляться. И они ужасно расстроятся, когда до них дойдет правда, что они стали жертвами мерзавцев.

– Не надо им об этом пока сообщать! – воскликнул Степан. – Скажем, что необходимо решить кое-какие вопросы. Как только все уладится, переедете, а пока лучше у нас пожить. Уговорю их, ты просто поддакивай.

– Хорошо, – согласилась я.

– Как дела с Гришиным? – поинтересовался муж.

– Все непросто, сейчас расскажу.

Степан выслушал мой рассказ и задал очередной вопрос:

– Каков план твоих дальнейших действий?

– Анфиса вскользь упомянула, что у Клавдии была домработница Вероника. Она когда-то училась в одном классе с Фисой. Саша нашла Николаеву Веронику Федоровну, она в двадцать один год поступила в педвуз, получила диплом. Начала работать в интернате воспитателем. Потом ушла в дом малютки, стала довольно быстро заведующей. У женщины интересная биография. Образования восемь классов, потом работа уборщицей на хлебозаводе и на почте. В шестнадцать лет по особому разрешению вышла замуж за Олега Никитина, родила недоношенного мальчика, тот скончался. И почти сразу девушка развелась. Дальше белое пятно. В восемнадцать работала уборщицей и училась в школе рабочей молодежи, получила аттестат с одними пятерками, поступила в педагогический институт, потом начала работать в интернате, снова вышла замуж, родила дочь. Вероника родилась на социальном дне, сначала жизнь у нее не лучшим образом складывалась. А сейчас все очень хорошо. Хочется мне с ней поговорить!

– Ну-ну, – протянул Степан. – Не вмешиваюсь в твое расследование.

– Рада выслушать совет, – тут же отозвалась я.

– Зачем тебе сведения о Клавдии? Она давно скончалась. Может, лучше поглубже покопаться в биографии твоего клиента?

– История странная, – забормотала я. – Отец сдал анализ ДНК, девочки оказались ему неродными. Но, по словам мужчины, они внешне прямо как его теща-цыганка. Темноволосые, кареглазые.

– Матвей тоже не блондин, – усмехнулся Степан. – Яркий брюнет, смуглый, они с женой похожи. Какой-то абсурд. Нет, вначале все могло показаться обычно: мужик засомневался в своем отцовстве. Он не один такой. И часто подозрения не оправдываются. Но наш случай другой. Матвей Семенович уверен, что жена не могла ему изменить. Следовательно, детей подменили. Но как? Зинаида рожала дома, в присутствии супруга. Любой парень сообразит, что не его девочки, супруга налево сходила. Но Гришин стоит на своем. На мой взгляд, это отрицание очевидно. Но это не весь абсурд. Мы случайно находим Матвея-два, почти двойника первого. А это кто? Откуда взялся клон, у которого, определенно, есть какие-то не очень хорошие тайны, иначе почему он удрал? С какой стати вообще согласился приехать к нам? Прямо ерунда какая-то!

Степан замолчал, потом предположил:

– Может, все намного проще?

– А именно? – поинтересовалась я.

Степан прищурился.

– Что, если у Матвея есть родня, о которой он не знает? – начал рассуждать муж. – Вероятно, тетя или дядя. Брат, сестра Клавдии или ее мужа. По каким-то причинам отношения прервались задолго до рождения Матвея. Случилось нечто очень неприятное, настолько гадкое, что близких вычеркнули из своей жизни навсегда. Что произошло, гадать не следует. Миновало время, выросло поколение, которое не знает, что у него есть еще близкие. Но Матвей и незнакомый ему брат – двоюродный, троюродный, семиюродный – родились очень похожими. Один раз прихожу домой из школы, а на кухне две мамы сидят. Я здорово растерялся. Потом одна ушла. Я к матери с вопросами. Та ответила: «У моего отца была сестра, это ее дочь Ольга. Отношения родственники со мной порвали давно. Они обеспечены, а я нищая, вот они и боялись, что денег просить начну. А сейчас они обеднели. Ольга приехала попросить большую сумму. Ответила ей, что не обладаю толстым кошельком».

Степан покачал головой.

– Не плюй в колодец. Одинаковые они с мамой были, как яйца! И учти, больше всего непохожими людей делают манера общения, жестикуляция, речь. Ты Матвея Семеновича хорошо не знала, увидела человека впервые. Поэтому Матвей-два тебе показался его копией. Думаю, с Зинаидой, Шурочкой или бабушкой Катей такое бы не прокатило. Надо порыться, выяснить, с кем могли разорвать все связи родители Гришина.

– Хочется поговорить с Николаевой, – пробормотала я, – вдруг она что-то знает.

– Это не помешает, – одобрил Степа. – Но я бы еще побеседовал с Александрой. Вероятно, ей известна какая-то тайна. И следует задать Матвею вопрос: «Ваши папа и мама никогда не поминали тихим злым словом родственников, которых вы никогда не видели?»

Глава семнадцатая

Утром, еще не открыв глаза, я подумала: «Сегодня воскресенье, ура, можно не бежать на первый урок!» Но в ту же секунду села на кровати, удивилась: ну с чего вдруг решила, что я школьница?

И тут нос ощутил запах. Я накинула халат и поспешила в кухню.

У плиты неожиданно обнаружился Андрей Афанасьевич.

– Вилочка, доброе утро, – ласково произнес он. – Погода-то какая хорошая сегодня! С чем оладушки хочешь? Варенье? Сметанка? Они двух видов, с яблоками и простые.

Я прислонилась к косяку. Дежавю! Раиса хорошо готовила, да вот беда – продуктов в нашем доме порой не водилось.

– Сегодня хорошо поешь в школе, – предупреждала меня в конце месяца тетка. – Добавки в столовой попроси. На ужин пустая овсянка на воде!

– А с чем? – тихо спрашивала семилетняя я.

Раиса не покупала овсяные хлопья, большая пачка с надписью «Геркулес» была ей не по карману. Тетя варила овес, который стоил копейки и всегда был в избытке в магазинах. Длинные светло-коричневые зерна брали на корм попугаям, голубям, а еще их разбирал люд, который жил на краю нищеты, – такой, как мы. Только не подумайте, что Рая пила, собирала дома веселые компании – она не прикасалась к спиртному. Просто зарплата дворника маленькая, а дети растут быстро.

– Опять ботинки малы! – ужасалась тетя. – В третий раз за осень покупать! И платье школьное до пупа!

Вещи мне приобретались на вырост, на размер, а то и на два больше. Обувь брали такую же. Поэтому сначала я путалась в подоле и шаркала подметками, а потом все становилось впору, чему я очень радовалась. Но счастье длилось недолго – платье становилось короче, рукава задирались почти до локтей, большой палец упирался в носок туфли.

Порой мне перепадали чужие наряды, иногда очень красивые. Как-то раз я, первоклашка, пришла на новогодний праздник в таком наряде и туфельках, что даже директриса ахнула:

– Виола! Ты сегодня прямо принцесса!

Радости моей не было предела, и она превратилась в ликование, когда Дед Мороз вручил всем новогодний подарок – мешочек конфет, в котором лежала игрушка, – и мне досталась небольшая пластмассовая куколка, а с ней несколько нарядов. Чуть не потеряв сознание от счастья, я села на банкетку в коридоре. Нам обещали показать спектакль с настоящими актерами, а потом еще чай с тортом. По малолетству я не понимала, что за все презенты и угощения платили родители. Я полагала, что все привезли Дед Мороз и Снегурочка. Вскоре ко мне подошла более взрослая школьница, третьеклассница. У нее тоже был кулек с подарком, но он оказался значительно больше моего. А платье у нее… не передать словами, какое прекрасное! Незнакомка села рядом.

– Привет!

– Здравствуйте, – ответила я.

– На тебе мое платье, – продолжила девочка.

– Не брала его! – испугалась я. – Тетя Раиса сегодня дала!

– Правильно, – улыбнулась моя собеседница. – Раиса у нас постельное белье стирает и гладит. Вчера она попросила у мамы денег за два дня вперед, сказала: «Хочу дочке купить наряд на Новый год. Небось все красивые придут на праздник, а моя в обносках. Того, что вы в прошлый раз заплатили, хватило на оплату подарка, спектакля и чая. А вот на платьишко уже нет. Отработаю, не обману!»

Я приоткрыла рот. Ну и ну! Тетка никогда не называла меня дочкой и все время говорила:

– Носи вещи аккуратно, нет у меня денег на шмотки и развлечения.

– Мамочка ей заплатила, – продолжила девочка, – и отдала мое платье!

– Хочешь его забрать? – пролепетала я.

Незнакомка обняла меня.

– Конечно, нет! И то, которое сейчас на мне, тоже скоро твоим станет. Я очень быстро расту. Подошла, чтобы сказать, что ты красавица! Никому не скажу, что платье принцессы моим было, а ты говори всем, что мама купила.

– Раиса мне не мама, – объяснила я, – она тетя.

– А мамочка твоя где? – изумилась девочка.

– Не знаю, – честно ответила я. – Ушла куда-то. И не вернется! Никогда ее не видела.

Третьеклассница заморгала, потом протянула мне свой новогодний подарок.

– Держи.

Я показала ей свой пакет.

– У меня уже есть конфеты.

– Бери, бери, – велела девочка. – Этот больше, и там очень красивая плюшевая собачка. Ее зовут Лера, как меня! Это тебе от меня на Новый год!

– Лера, – повторила я, не веря своей удаче. – Лера…

– Обычное имя, – вздохнула третьеклассница. – В честь папы, его зовут Валерий. А тебя как зовут?

– Виола. Но лучше Вилка. Не знаю, почему такое имя дали… У меня только тетя Рая есть.

С потолка послышалось кряхтение, а потом чей-то голос объявил:

– Проходите в актовый зал, начинается спектакль!

С Лерой мы потом пересекались на переменах, иногда разговаривали. И вдруг она пропала. Я набралась храбрости, спросила у девочки из ее класса:

– Где Валерия?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила та. – Иди отсюда, не приставай к старшим.

Пришлось уйти. Меня догнал мальчик, он тихо сказал:

– Родители Леры переехали в другой район, она ушла из нашей школы.

Я тихо заплакала и убежала. С Лерой мы больше не встречались. Собачка, которую она когда-то подарила мне, до сих пор сидит в нашей спальне на полке. Игрушка сильно постарела, истрепалась, но я с ней никогда не расстанусь!

Почему вдруг сегодня вспомнила все это?

– Вилочка, садись скорее, – повторил Андрей Афанасьевич.

Я оторвалась от косяка, подошла к столу, посмотрела на оладьи. Раиса всегда пекла их по воскресеньям, говорила:

– Сегодня праздник, Божий день. Ешь больше.

Запах оладушек для меня с тех пор – аромат счастья.

– Угощайся, – ласково говорил профессор. – Не могу считаться великим кулинаром, но оладушки мои все хвалят! Кушай, кушай. Вареньице возьми, его Рита сама варила!

Чувство недоумения, которое почему-то возникло после воспоминаний о Лере, стало еще ярче. Только сейчас я сообразила, что она всего на два года старше меня. Найти женщину можно. Списки всех учеников школы хранятся в архиве. Ну почему я раньше не додумалась до такого? Непременно отыщу Леру, покажу ей собачку-тезку…

Глава восемнадцатая

Вероника Федоровна сразу согласилась на беседу.

– Знала ли я Клавдию? – хмыкнула она. – Жаль, но да!

– Мне сказали, что вы к ней хорошо относились, вроде работали у нее, – улыбнулась я.

– Спорить не стану, – кивнула Николаева. – Могли бы и дальше сохранять хорошие отношения, но Клава – пиранья!

Веронику после восьмого класса из школы пинком под зад отправили. Поставили в году все тройки. Вот уж она удивилась! По справедливости заслужила не удовлетворительно, даже не двойки, а нули! Знаний в голове никаких. Родителей всегда пьяные, денег нет. И вдруг Клавдия помочь ей решила, взяла на хлебокомбинат поломойкой. А в «пустые» дни она на Гришину батрачила за копейки.

В пятнадцать лет влюбилась в парня, в шестнадцать забеременела. Его мамаша до смерти перепугалась – сына могут посадить, ему недавно восемнадцать стукнуло. И живо их брак устроила. Жить стали у его родителей.

– Как вспомню тот период, так вздрогну, – призналась Вероника.

Свекровь – собака, ребенок после появления на свет сразу умер, у мужа на работе постоянно ночные смены. А потом приходит Николаева домой – свекровь записку сует, а там текст: «Не люблю тебя. Развод. Прощай!» И она, дурочка, бросилась к Клавке! Она же к ней хорошо относится! Старшая подруга! Посоветует, как быть! Звонит, звонит в дверь. Не открывают. Жили они по соседству. Дома одинаковые, мебель как под копирку, кухня – шкафы с серенькими дверками. Муж у Клавки постоянно в разъездах. А она сама до ночи на службе. Директор же! В кабинете часто ночевала. Вероника решила, что Клава в очередной раз на работе осталась, вышла из подъезда, а в палисаднике тетя Мотя сидит. Ей, по ее словам, девяносто лет было, но все видела, слышала, прямо Штирлиц.

Увидела Николаеву, спросила:

– Чего? Дошла наконец-то до тебя новость? А мы-то все думаем, когда у тебя глаза откроются!

Вероника с бабкой никогда не беседовала, а тут поинтересовалась:

– Вы о чем?

Старуха давай охать:

– Неужто до сих пор не знаешь? Мужик твой любовницу завел. И с кем он спит?

Николаева на лавочку присела.

– С кем?

Пенсионерка на глазах от радости расцвела, приятно ей было новость сообщить:

– С Клавой! Директором хлебозавода!

Веронику как обухом по голове треснули, но она сумела возразить:

– Нечего врать! У нас с мужем крепкая семья!

Старуха засмеялась:

– А чего тогда твой у Клавки давно ночует?

Она в дом молнией, начала в дверь «подруги» руками и ногами колотить и орать:

– Открывай, а то пожалеешь! Мне терять нечего, а тебя из директорского кресла выпнут!

Через пять минут створка распахнулась. Клавка в халатике, румяная, растрепанная.

– Ой, Вероничка, не слышала звонка.

Девушка ее отодвинула, вошла в квартиру, нашла свое «счастье» – под кровать муж забился!

– И тут у меня в голове тумблер переключился. Щелк! Не хочу так жить. Понимаешь?

Почему-то обращение на «ты» меня не удивило. И странно, но лицо рассказчицы показалось мне знакомым.

А хозяйка продолжила:

– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Сколько раз в школе педагоги мне твердили: «Возьмись за ум». А без толку! В одно ухо влетело – из другого вывалилось!

Я вздрогнула. Пословица звучит иначе, у нее окончание «из другого вылетело». Но я от кого-то раньше слышала вариант с глаголом «вывалилось». От кого? И почему очень важно сейчас вспомнить имя этого человека?

Вероника продолжала:

– Я ушла из дома, уволилась с хлебозавода, устроилась уборщицей на почту. Заведующая меня пожалела. По гроб жизни Елене Константиновне благодарна. Благодаря ей девятый и десятый класс окончила, в институт поступила, мужа хорошего нашла, дочь родила. Жизнь словно обнулилась и заново началась… Прости, ты меня не узнаешь?

Дверь открылась, в комнату вошла стройная женщина в ярком брючном костюме. Она помахала рукой.

– Вилка! Ты совсем не изменилась!

Я заморгала, незнакомка засмеялась:

– Плюшевая собачка как поживает? Та, из набора с конфетами? Она жива?

Меня словно выбросило из кресла:

– Лера! Ты?!

Я кинулась к школьной подруге, та рванулась ко мне.

– Вилка, – улыбнулась Вероника Федоровна. – Эх, похоже, совсем я старой обезьяной стала. Ты не узнала меня.

Лера засмеялась:

– Так удивились, когда ты с мамой связалась, и разговариваешь с ней, как с чужой. Решили тебе сюрприз устроить. Вилка, мы давно знаем, кем ты стала.

– Почему ты мне не написала? – изумилась я.

– Куда? – заморгала Лера. – Телефона не знаю, адреса тоже. В соцсетях Арины Виоловой отвечает кто-то вежливый, но не сама писательница.

– Не очень-то дружу с интернетом, – призналась я.

– Вчера долго заснуть не могла, – продолжила Лера, – вспоминала, как плакала, что мы уехали жить в другой конец города. Оказалось, родители давно кооператив строили. А мне ничего не сказали.

– Кто же такое ребенку рассказывает, – фыркнула Вероника Федоровна. – У нас была двушка, папа сумел четырехкомнатную добыть.

– Я тоже сегодня вспомнила о тебе, – сказала я Лере.

– Наверное, потому что я о тебе думала, – предположила подруга детства.

– Так, значит, сейчас начинаем беседу заново! Теперь говори откровенно, что хотела выяснить про Клавку, – велела Вероника. – У меня на нее досье собрано! Про каждый чих этой падлы мне известно!

– Мама! – всплеснула руками Лера. – Сколько лет прошло, а ты все успокоиться не можешь! Давно забыть надо!

– Успокоиться? – покраснела мать. – Забыть? Она моего мужа в свою постель уложила!

– Твой первый не котенок, его нельзя взять и уложить, – отрезала Лера. – Сам лег.

– Да что б ты в жизни понимала! – рассердилась Вероника. – Мужчины – как дети! Увидел новую игрушку и потопал. Не нагулялся бывший, молодой совсем был, только со мной встречался, вот и соблазнился. А Клавка! Ей чужое счастье поперек горла вставало всегда. Увидит, что муж жену любит, и непременно влезет! Семен у нее ни рыба ни мясо. Про все завороты налево супруги знал, но делал вид, что понятия не имеет, чем она занимается. В их паре Семен был бабой, у него такая позиция: знать ничего не желаю, слышать не хочу, не лезьте ко мне с проблемами, я деньги принес, супруге отдал, все остальное меня не касается! А я глупость совершила! В институте училась и встретила Валеру, мы друг друга полюбили. Живу у жениха, а прописана в родительской квартире. Собралась замуж. И – бац! – паспорт потеряла. Восстановить его легко, но в те годы для этого требовалось свидетельство о рождении. А оно у родителей осталось. Пришлось туда ехать. Лето жаркое, Валерка со мной отправился, одну не отпустил. А мне не хотелось, чтобы жених будущих тестя с тещей увидел – они небось пьяные валяются. Нет, он знал мою историю. Да одно дело знать, а другое – лицезреть. Оставила без пяти минут мужа на скамеечке. Вернулась часа через полтора – еле-еле документ нашла. Спускаюсь по лестнице, радуюсь: «Молодец, Ника, догадалась Валерика не прихватить – в квартире у алкоголиков ад прямо». Выхожу во двор. Жених сидит на скамейке весь красный, около него спиной ко мне какая-то баба в ярко-зеленом платье, в руку его вцепилась. Она обернулась. Клава! Я бегом к лавке: «Валера, уходим». Клавдия рассмеялась. Я парня за руку схватила, чуть не волоком до проспекта дотащила. Спустились в метро, Валерий спросил: «Эй, ты с ума сошла?» Я на него налетела: «Зачем она тебя за локоть взяла?» Слышу в ответ: «Ну взяла, и что? Не выдергивать же». А сам красный! Прямо брат огнетушителя! Вот тут решение пришло: не позволю Клавке еще и Валерика у меня отнять! Очень испугалась, что он к ней таскаться начнет, поэтому решила весь компромат на сволочь собрать. Москва большая, да метро хорошо работает, проезд пять копеек стоил! Вдруг он к Клавке ездить затеет? Вот покажу ему, с кем баба спала и спит! Спадет с глаз Валерки пелена, поймет, что захотел связаться с …, а не с приличной женщиной.

– Мама! – ахнула Лера. – Впервые слышу, что ты материшься!

– Так мы впервые о … беседуем, – отмахнулась Вероника Федоровна. – Накопали мне про мадам Гришину самосвал навоза! И я тетрадочку любимому дала: «Почитай, милый, кто тебя за руку нежно держал!» Валера забрал досье, ушел. Вечером вернулся с букетом: «Прости меня! Больше никогда не повторится».

– Господи, мама, как тебе удалось все разузнать? – изумилась дочь. – В те годы о частных сыщиках не слышали.

– В соседней квартире в доме родителей жил парень из местного отделения милиции, Федя его звали, – засмеялась Николаева. – Я к Феде обратилась, честно ему все выложила. Он понятливый, кивнул: «Нужны порочащие сведения, чтобы Клавка от Валерия отцепилась. Достану. Но не бесплатно!»

Вероника Федоровна улыбнулась.

– Месяц ему понадобился. И денег запросил тьму, но я не пожалела кровные деньги, которые копила себе на свадебное платье. Узнала имена всех Клавкиных любовников! Пригорюнилась – разве ее списком напугаешь? Бесполезно говорить: «Если моего супруга в покое не оставишь, перечень твоих мужиков отдам Семену». Гришин и так все знал, положение вещей его устраивало. Расстроилась я очень, а потом!

На лице Вероники появилась довольная улыбка.

– Сейчас принято советскую власть ругать – дескать, все плохо было тогда. Нет, много хорошего водилось. Сейчас клиник расплодилось, как кроликов, а тогда все медучреждения были государственные, мы к районным врачам ходили. Федьке в голову мысль пришла: если Клавка так упоенно с разными мужиками ширли-мырли, то, скорее всего, она чем-то плохим болела. Ну хоть триппер ей подцепить следовало! Побеседовал Федя с нашей гинекологиней, Светланой Иосифовной Поповой, та его огорчила: «Нет, у Клавдии отсутствуют проблемы, которыми интересуешься. Но одна странность случилась. Не спрашивай какая,

Глава первая

– Леша!

– Чего? – донеслось из недр квартиры.

– Уберите, пожалуйста, ведро, – попросила я.

– Какое?

– То, что в прихожей, – объяснила я, думая, что такого пояснения вполне хватит для быстрого выполнения задачи.

Но наш диалог продолжился:

– В холле, который есть, или в том, который будет?

– У входной двери!

– У новой или старой?

– Оно не должно стоять у порога!

– Я не ставил его туда, – прогудел прораб.

– Ведро само к двери не могло прийти, – ввязалась я в ненужный спор. – Очень прошу больше так не делать.

– Ваще в тот холл не ходил, – стоял на своем Леша.

Я вздохнула и сменила тему разговора:

– Что-то не вижу Катю.

– В аптеку отправилась – голова у нее заболела, – пробурчал прораб.

– А Нина где?

– С ней пошла, – отмахнулся от меня как от назойливой мухи мужчина.

Я не сумела удержаться от ехидного замечания:

– У нее тоже мигрень случилась?

– Нет, – затряс головой Леша, – желудок заболел. Что-то плохое съела! Теперь ее колбасит и плющит.

И тут из прихожей раздался вопль:

– Нинка! Осторожно!

Я быстро вернулась в холл и увидела женщин, одна из них держала в руках большой пакет.

– Ой, здрасте, Виолетта Леонидовна, – быстро произнесла та, что потолще.

Вторая ткнула ей в бок кулаком и тоже решила поприветствовать меня:

– Добрый день… э… Дружба Лентовидовна.

– Добрый день, – улыбнулась я. – Как ваше самочувствие?

Девушки переглянулись.

– Здоровы, как коровы, – заверила Нина.

Я, стараясь не расхохотаться, кивнула и молча пошла туда, где еще недавно находилась кухня.

Вам, наверное, интересно, что происходит у нас со Степаном дома? Почему тут посторонние люди?

Прошлой осенью Милочка Юсупова, соседка с последнего этажа, сообщила:

– Ребята, я вышла замуж.

– Совет да любовь, – дуэтом ответили мы с мужем.

– Переезжаю в Германию, – дополнила Людмила.

– Прекрасно, дорогая. Пригласи завтра молодого человека к нам – не могу же отпустить тебя с тем, кого не знаю.

– Альфред, развлеки дочь посла, – и быстро ушла.

– Похоже, вы во время обеда не ковыряли в носу вилкой, – тихо произнес парень.

Милочка рассмеялась.

– Подумаем, – пообещал Степан, поняв, что Юсупова предлагает свое жилье нам.

– У вас телефон звонит, – сказал Алексей.

Я вытащила из кармана мобильный. Меня разыскивал муж.

– Ты где? Можешь приехать в офис?

– Конечно, – ответила я.

Глава вторая

Матвей замолчал на пару секунд, потом продолжил:

Гришин опять примолк, потер затылок и заговорил громче:

Гришин опять потер затылок.

Матвей потер затылок.

Гришин засмеялся.

Глава третья

Гришин тихо кашлянул.

Гришин взял со столика бутылку воды, начал наполнять стакан и продолжил говорить:

Гришин опустошил стакан.

Когда ей исполнилось пятнадцать, мама сказала дочери правду:

Шурочка обомлела от такой новости, а мама продолжила:

Когда кавалер услышал, что любовница беременна, он признался:

– Я женат, развестись не смогу.

– Поняла, – тихо ответила Шура. – Не волнуйся, беспокоить не стану, исчезну из твоей жизни.

Спустя несколько месяцев в будке чистильщицы появилась немолодая дама, спокойно представилась:

– Хорошо, – согласилась Шурочка, – спасибо.

Наш посетитель склонил голову к плечу.

Матвей покачал головой.

Я посмотрела прямо в глаза посетителю.

– Вы не отец. А Зинаида мать?

– А чего вы хотите от нас? – спросил Степан.

– Может, вы проходили через ЭКО? – тихо спросила я.

– Нет, – отверг мое предположение Гришин. – По старинке детей сделали, дедовским способом.

– Девочки после родов остались дома? – поинтересовался Степан.

Глава четвертая

– Интересная ситуация, – заметил Степан. – Есть у тебя предположение, зачем менять детей?

И тут раздался звонок. Степан принял вызов, некоторое время молча слушал, потом произнес:

– Степан Дмитриев, владелец агентства помощи невинно осужденным.

Муж снова примолк. Некоторое время он слушал собеседника, потом сухо добавил:

– Понял вас. Но человек, который подписывал договор, предъявил паспорт. Возможно, вы полные тезки.

Договорив, Степан вспомнил про громкую связь, и тут в кабинете зазвучал… голос только что ушедшего клиента.

Повисла тишина. Степан посмотрел на телефон, потом повернулся ко мне:

– Что это было?

– Понятия не имею, – ответила я.

– Сейчас отправлю ему фото подписанного договора и записи с камер на первом этаже, – процедил супруг.

Потом он ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства.

– Слушаю, Степан Валерьевич, – отозвалась наша помощница Марина.

– Сделай живенько подборку фото мужчины, который недавно ушел.

– Вас интересует Матвей Семенович Гришин? – уточнила женщина.

– Через минуту необходимые файлы будут у вас, – заверила Марина.

И вскоре на телефон Степана посыпались сообщения.

– Отлично, – потер руки муж и посмотрел на часы. – У меня есть еще минут сорок до отправления в аэропорт.

– Лучше пораньше выехать, – занервничала я, – самолет не станет тебя ждать.

Степан засмеялся.

И точно. Почти сразу телефон затрезвонил. На сей раз Степа сразу включил громкую связь.

– Что за ерунду вы мне прислали? – сердито осведомился мужчина.

– Розыгрыш не удался, – стоял на своем собеседник. – Смотрите. Видео для вас.

Я встала и подошла к мужу. На экране телефона показалось изображение Гришина.

– Где я? – спросил он.

– М-м-м, – промычал Степан.

– «Сапсан», – сообразила я. – Первый вагон, там есть бизнес-переговорная, сразу за ней – кабина машиниста.

– В данную секунду я еду из Питера, – объявил Гришин.

Я растерялась, а Степан попросил:

– Позовите проводника.

Через пару мгновений Гришин сообщил:

– Она здесь.

– Хочется увидеть женщину.

На экране возникло изображение симпатичной девушки.

– Здравствуйте, – улыбнулся мой супруг. – Назовите сегодняшнее число и маршрут.

– Да, – подтвердил Матвей. – Я не медийная личность, но биографические данные легко найти в интернете.

– Хорошо, – без долгих размышлений согласился бизнесмен. – После пятнадцати часов буду у вас.

Муж положил телефон на стол.

– Впервые попадаю в такую историю, – призналась я.

– Тоже не могу похвастаться опытом решения подобных задач, – кивнул Степан.

Потом он потер лоб.

Супруг схватил телефон и пробурчал:

– Нет, точно старею… Володя, наш клиент Гришин – вышли мне его номер телефона!

И почти сразу к Степе прилетели сообщения.

– Так, – кивнул супруг.

– Что он говорил? Некоторое время ты его просто слушал.

Степан сдвинул брови.

Степа поморщился.

– Нет, я точно старею!

– Саша Ромайло, – ответил Степан.

– Впервые фамилию слышу, – удивилась я.

– Переманил мегасуперхакера! – похвастался Степан. – Вы сразу найдете общий язык.

– Не знаю, что происходит, – признался Степан, – вероятно, нас решили разыграть.

Я остановилась.

– Определенно, этому факту есть объяснение, – кивнул Степа, беря портфель. – Но я его пока не знаю.

Глава пятая

Вы когда-нибудь приходили в гипермаркет стройматериалов? Нет? Вот и не совершайте таких поступков.

Я замерла на пороге помещения, которое показалось бесконечным.

– Могу ли вам помочь? – спросил за моей спиной тихий, вкрадчивый голос.

Я обернулась и увидела здоровенного парня, очень похожего на бегемота, который встал на задние лапы.

– Что купить хотите? – продолжил он. – Или просто погулять зашли? Консультант Роберт к вашим услугам.

– Есть люди, которые приходят в ваш магазин на променад? – удивилась я.

– Плитку, но не голубую и не белую, – улыбнулась я.

– Давайте определимся с видом плитки, – остановил меня консультант. – Клинкерная?

– Что? – не поняла я.

– Плитка бывает керамическая, клинкерная, керамогранитная, из натурального камня, – перечислил юноша.

Нет, только не это! Я не готова к решению сложных задач! Не сегодня! Потом как-нибудь!

– Помогу вам! Не волнуйтесь!

И тут зазвенел телефон – меня разыскивал прораб.

– Где унитаз стоит? – спросил он.

– В туалете, – ответила я. – Утром там его видела!

– Старый вы велели снять, а где новый находится? Что-то не вижу его. И надо три штуки!

Я прикрыла рукой телефон и зашептала.

– Роберт, у вас есть унитазы? Мне нужно несколько!

– Да-да, – кивнул молодой мужчина.

– Сейчас куплю! – обрадовалась я и вернулась к телефонной беседе: – Леша, привезу необходимое.

– Ошибся, – затараторил прораб, – четыре надо.

Я опять повернулась к «бегемоту»:

– Если куплю унитазы сию секунду, их когда доставят? Или можно самой забрать? Они, наверное, влезут в машину.

Роберт округлил глаза:

– Хотите забрать сантехническое оборудование?

Я поняла, что вести две беседы одновременно не получится, и быстро сказала в телефон:

– Перезвоню через десять минут.

Я сосредоточилась на Роберте, а тот повторил вопрос:

– Желаете увезти унитазы?

– У вас их есть три штуки?

«Бегемот» кивнул.

– Простите, – загудел Роберт, – но… при всем уважении к вам не могу отдать сантехнику.

– Почему? – изумилась я. – Вы только что сказали, что они у вас есть. Кстати, сколько они стоят?

– Вы спросили: «У вас есть унитазы?» Ведь так?

– Верно, – согласилась я. – И услышала в ответ «да».

– Вот-вот, – улыбнулся мужчина. – У меня дома их несколько.

Консультант издевается? Вряд ли передо мной столь глупый продавец!

– Я имела в виду магазин, – уточнила я.

– «У вас» следовало понять как «в вашем магазине», – растолковала я.

Роберт вздохнул.

– Не владею данной торговой точкой. Гипермаркет принадлежит Элле Семеновне Фабер. Ой, вот и она!

«Бегемот» вмиг стал меньше ростом. Я обернулась и увидела женщину в дорогом костюме.

Послышался бойкий стук каблуков, передо мной возник парень в костюме и рубашке с галстуком. Он улыбнулся:

– Слушаю вас!

– Конечно, ты узнаешь нашу гостью! – зааплодировала Элла.

Юноша молчал.

– Ната, очнись!

Парень встрепенулся:

– Простите, онемел от восторга. Разве можно не узнать самую красивую женщину Москвы?

В ту же секунду он сообразил, что совершил ошибку, и постарался живо ее исправить:

– Конечно, после вас, Элла Семеновна. Вы всегда прекраснее всех.

– Замолчи, – велела ему хозяйка. – Ариночка, чего желаете?

– Унитазы, – ожил консультант, – три штуки.

– Великолепно! – обрадовалась Элла, внимательно оглядывая юношу. – Э… э… э… как к вам обращаться?

«Бегемот» покраснел.

– Роберт!

«Бегемот» вмиг испарился.

– Проворный мальчик, – отметила Элла, глядя ему вслед.

Юноша с женским именем Ната слегка покраснел и заговорил:

– Разрешите предложить прекрасную пиар-акцию?

– Слушаю, – сухо ответила хозяйка, продолжая смотреть, как продавец несется по длинной прямой галерее.

Хозяйка повернулась к помощнику, затем ко мне:

– Ариночка! Не откажите в любезности!

Я глянула на телефон.

– Если успеем за час, то нет проблем.

Владелица гипермаркета вынула из кармана телефон.

Я решила сменить тему разговора:

– Впервые слышу мужское имя «Ната».

Элла махнула рукой.

Дверь распахнулась, появился запыхавшийся секретарь.

– Где фотограф? – сквозь зубы процедила Элла.

– Ждет позволения войти, – кивнул парень.

– Знакомьтесь, Григорий, – представил незнакомца Ната.

Хозяйка округлила глаза, но ничего не сказала, а секретарь продолжал:

– Необходимы элегантно-роскошно-интеллигентно-красивые фото звезды на унитазе.

– Усек, – кивнул фотограф. – Кто селебрити?

Элла прищурила один глаз, но вновь не произнесла ни слова.

– И что-то сортира не вижу, – продолжал Григорий.

– Нет, – удивилась я.

– Как вам интерьер ванной? – улыбалась Элла.

– Уютное помещение, – ответила я. – Красивое зеркало, на полу ковер, шкафы со стеклянными дверцами, ванна.

– А чего здесь нет? – зааплодировала Элла.

– Унитаза.

– Правда? – удивилась я, осматривая мебель.

Глава шестая

Я опустилась на сиденье.

– Какую музыку любите? – поинтересовалась Элла. – Итальянскую?

– Прекрасно, – улыбнулась я.

– Возьмите пульт, нажмите на зеленую кнопочку!

Я выполнила указание. Зазвучал один из концертов для скрипки с оркестром Антонио Вивальди.

– Кофе? Чай? – продолжила хозяйка. – Может, капучино?

– Великолепно, – согласилась я.

– Тогда красная клавиша, – объяснил секретарь.

Я ткнула в нее пальцем. Из кофейника, под которым стояла чашка, полился напиток.

– Угощайтесь конфетками, – засмеялась владелица гипермаркета, – и порадуйтесь своему любимому шоу.

– Желтую пупочку видите? – спросил Ната. – Тычьте в нее.

Я последовала совету, на стене включился телевизор.

– Как вам? – зааплодировала Элла.

– Какая? – округлила глаза Элла.

– Э… э… – промычала я и примолкла.

– Что такое? Говорите честно, – попросил Ната. – Элла Семеновна всегда открыта конструктивной критике!

– Куда отправить отходы жизнедеятельности организма? – спросила я.

Видя удивление на лицах женщины и парня, я решила задать вопрос в другой форме:

– Отлить? – заморгала Элла. – Вы имеете в виду воду из чайника?

Мужчина засмеялся. Ната быстро прошептал хозяйке что-то на ухо, та покраснела и процедила сквозь зубы:

– Где ты взял этого грубияна? В каком агентстве? Немедленно сообщи его название, все телефоны!

– Ната! – рассвирепела Элла Семеновна. – Ты позволил себе привести сюда не пойми кого?

– С каким таким котом? – округлила глаза Элла.

– Похоже, он кису на помойке нашел, – предположил Ната.

– Сам ты с помойки! – обиделся дядька, продолжая быстро щелкать фотоаппаратом.

И тут его большой живот зашевелился, из у-образного выреза пуловера показалась круглая голова кота!

– Ужас! – ахнула Элла. – Немедленно убирайтесь вон! У него блохи!

– Скорее уж они у вас, чем у Тимофея Ильича, – парировал фотограф. – Сначала заплатите.

– За что? – возмутилась владелица магазина.

– За съемку. Я сделал, что надо.

– Снято! – объявил мужчина.

И в тот же миг кот оказался у него на плече, потом нырнул под пуловер.

– Убирайтесь! – прошипела дама. – Вон!

– Тогда съемку не отдам! – объявил дядька с котом. – Не заплатили? Фиг вам, а не моя гениальная работа.

Элла махнула рукой.

– Ната! Реши вопрос!

Парень схватил мужика. Тот лягнул юношу, но секретарь оказался сильнее. Он поволок фотографа к двери.

– Жадная …! – орал Григорий. – И тупая! Не поняла…! Мои фотки! Что хочу, то с ними и сделаю!

Помощник выволок скандалиста за дверь и захлопнул ее.

У меня зазвенел телефон. Номер оказался незнакомым.

– Слушаю, – тихо ответила я.

– Простите, Саша, уже бегу, – ответила я и начала вставать.

Элла молитвенно сложила руки:

– Секундочку! Нажмите на красную кнопку в середине пульта.

Я почему-то послушалась. В ту же секунду подушка подо мной стала отъезжать назад.

– Восхитительно, – солгала я, вскакивая. – Извините, тороплюсь.

– Значит, понравилось! – зааплодировала Фабер.

– Нет слов, чтобы описать восторг, – опять соврала я, торопясь к двери.

– Ариночка, солнышко, – щебетала Элла, – давайте дружить!

– Непременно, – пообещала я, надеясь больше никогда не увидеть мадам владелицу гипермаркета.

– Лично провожу вас до выхода, – продолжала Элла.

На первом этаже я увидела Нату.

– Этого с котом больше сюда не пустят! – радостно сообщил он.

– Главное, чтобы тебя тут не было! – рявкнула Элла. – Ты уволен!

Юноша чуть приоткрыл рот, но Элла уже поманила охрану и сказала двум быстро подбежавшим крепким ребятам:

Ната чуть не заплакал:

– Уведите, – махнула рукой Фабер.

Охранники приподняли Нату и понесли его к двери.

– Вы очень-очень-очень пожалеете! – закричал парень. – Могу про вас правду рассказать!

Элла Семеновна улыбнулась мне:

– Ариночка, унитазы уже поехали к вам. Потом сделаем нормальную фотосессию. Мы ведь подружимся?

Я кивнула, вытащила из кармана весьма удачно зазвеневший телефон и крикнула в трубку:

– Уже еду!

Потом обратилась к Элле:

– Простите! Меня ждут.

– Конечно, конечно, солнышко, – прощебетала Фабер.

Глава седьмая

Не успела я сесть в переговорной за стол, как дверь распахнулась и передо мной предстал Матвей Гришин.

– Кто из вас Виола? – сердито осведомился он.

Я улыбнулась.

– Еще раз добрый день, Матвей Семенович.

Мужчина сдвинул брови.

– Так! Хватит глупости пороть! Думал, вы уже поняли, мы с вами никогда не встречались!

– Я сказала «еще раз добрый день», потому что мы беседовали с вами, когда вы ехали в поезде.

Лицо гостя расслабилось.

– К вам приходил кто-то другой.

– С какой стати задаете такие вопросы? – покраснел Матвей.

– Посмотрите на меня, пожалуйста, – попросил Саша.

Матвей повернул голову.

– Зачем?

Послышался тихий звук.

– Спасибо, – поблагодарил Ромайло.

– Скажите, пожалуйста… – продолжила я.

Но посетитель отмахнулся от меня как от мухи и обратился к компьютерщику:

– Ты чем занят? А?

Саша щелкнул пультом, на стене засветился экран, на нем появились два снимка.

– Матвей Семенович, кто на правом фото? – спросил мой помощник.

– Ну я, – недовольно ответил посетитель.

– Верно, этот снимок был только что сделан, – подтвердил Ромайло.

– Хам! – вмиг отреагировал посетитель. – Я не давал разрешения! Немедленно удали! Сию секунду! Понял?!

Ромайло, не отрывая голову от клавиатуры, продолжил:

– А на снимке слева кто?

– Эй, ты меня слышишь? – злился Гришин.

– Конечно, – подтвердил компьютерщик. – На левом фото кто?

– Я! – гаркнул Матвей.

– Нет, – возразил Саша, – не вы.

– Ладно, ребята, не сердитесь. Дел много, все дергают. Нервы порой не выдерживают. У вас тут есть туалет?

– В самом конце коридора, – ответил Саша.

Матвей встал.

– Сейчас вернусь. И все расскажу.

С этими словами второй вариант Гришина быстро ушел.

На экране начали появляться стрелки.

На экране появилось третье изображение Матвея Семеновича.

– Данный снимок взят из материалов конференции по бизнесу. Сравниваем сделанный сейчас снимок Гришина с ним.

На изображениях опять появились стрелки.

– Видим, что нет полного сходства, – договорил айтишник.

Я отреагировала не сразу:

– Значит, Матвей, который пришел сюда первым, настоящий?

Саша спокойно ждал, пока я завершу разговор, потом поинтересовался:

– Показал паспорт, да?

– Верно, – подтвердила я.

Я начала рыться в своей сумке.

– Когда ему сообщили, что на одном снимке не он, мужчина вмиг стал ласковым.

– Да, – подхватил Саша, – тоже обратила внимание на метаморфозу.

Матвей Семенович выслушал меня, коротко произнес:

– Еду. – И отсоединился.

Ждать пришлось недолго – похоже, бизнесмен находился неподалеку. Дверь распахнулась, появился Гришин.

– Сядьте, пожалуйста, – попросила я. – Чай, кофе?

– Слушайте, давайте без этого, – поморщился Матвей.

– Осталось теперь понять, сейчас в офисе настоящий вы или копия, – продолжила я.

– Есть сомнения? – начал опять закипать гость.

– Да, – дуэтом ответили мы с Сашей.

Я прибавила:

– В нашу первую встречу вы особо не нервничали, а сейчас потеряли спокойствие.

Матвей почесал бровь.

– Знаю такой случай, – кивнул – или кивнула – Саша.

Я молча смотрела на Гришина.

– Послушайте, – фыркнул тот, – почему я должен перед вами оправдываться?

– Если любишь кого-то, в первую очередь думаешь о его безопасности, – тихо объяснила я, – а не о деньгах.

Я улыбнулась. Ага! Теперь знаю, кто есть кто.

– Чего тогда ты так выглядишь? – удивился Гришин. – Зачем руки разрисовала?

– Давайте займемся делом, – остановила я беседу. – Как думаете, почему незнакомец решил прикинуться вами?

– Этот же вопрос хотел задать вам, – буркнул клиент.

– Ага! – усмехнулся клиент. – Значит, для вас деньги тоже важнее семьи! Вы их первыми поставили в перечне!

Саша тихо хихикнула, я тоже засмеялась.

– Туше[1]. Вроде так говорят фехтовальщики.

Глава восьмая

Матвей вздернул подбородок.

Гришин покачал головой.

Матвей покачал головой.

Гришин потянулся к стакану с водой.

– Ух ты! – восхитилась Саша. – Прямо сказка!

Гришин усмехнулся.

Матвей переменил позу.

Матвей покачал головой.

– Кто такая Екатерина Андреевна? – осведомилась я.

Гришин побарабанил пальцами по ручке кресла.

– Устроить бучу? – предположила Саша. – Припугнуть, что расскажет что-то желтой прессе.

– И что? – усмехнулся Матвей.

Посетитель дернул головой.

– Найдите его, – тихо попросил бизнесмен.

– Попробуем, – после небольшой паузы ответила я, не понимая, с какого края приступить к решению задачи.

– Вы договор с ним подписывали? – поинтересовался гость.

– Нет, он удрал.

1 Туше (фр. toucher) – трогать. Туше в фехтовании – засчитанный укол. В спортивной борьбе – касание пола лопатками, в музыке – особая манера обращения исполнителя с инструментом. А в споре – когда один из участников проиграл.

Продолжение книги

Буря в стакане беды бесплатное чтение

Дарья Аркадьевна Донцова Буря в стакане беды

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Дарья Аркадьевна Донцова
Буря в стакане беды