Девочка Алана бесплатное чтение

Девочка Алана

1

Летняя жара настолько удручающая, что я еле ноги передвигаю.

Опять возвращаюсь ни с чем. Тетя меня точно убьет. Но разве я виновата, что на работу сейчас не берут без образования? Еще и не на полную ставку.

Тяжело вздохнув, вхожу в прохладный подъезд и нажимаю на кнопку вызова лифта. Снова сломался. Да что ж за день сегодня такой? Приходится подниматься на шестой этаж пешком. Пальцев правой руки уже не чувствую от тяжести пакета. Надеюсь, ничего не забыла купить, а то точно отправит обратно.

Дойдя до нужного этажа, опираюсь рукой на стену и пытаюсь отдышаться. Сердце тяжело колотится, но это даже не от усталости, а от того, что я точно знаю, что последует после того, как я войду в квартиру.

Ежедневная ругань тети вошла в привычку и мне бы уже не обращать внимания на ее постоянные упреки, но не получается. Даже спустя два года жизни в ее доме я чувствую себя виноватой за то, что пришлось сидеть у нее на шее. Хотя я бы не назвала это сиденьем на шее. Каждый день после школы я отправлялась работать в ее кафе официанткой, делая уроки в перерывах или пока было мало посетителей.

Сейчас же мне нужно поступать, но что-то мне подсказывает, что на бесплатное я не поступлю, а платное тетя тянуть на себе не станет.

Достаю ключи и вхожу в квартиру.

— Явилась? — встречает меня уже с порога.

Тетя стоит уперев руки в бока, наблюдая пока я разуваюсь.

— Да. Всё купила.

— Ну конечно. На мои-то деньги.

— Я тоже зарабатываю, просто вы оставляете мою зарплату у себя, — устало выдыхаю, протискиваясь мимо нее на кухню.

— Твой мизер не стоит даже разговоров. А я трачу столько, что уже могла бы накопить себе на еще одну квартиру для сдачи в аренду. Но нет же, свалились на мою голову ты вместе с твоей бабкой.

Прикрываю глаза, стараясь не реагировать.

Когда тема касается бабушки, я готова за нее вцепиться в лицо даже тете, не боясь о последствиях.

— Мы не виноваты, что бабушка заболела и ей требуется постоянное лечение, — выкладываю на стол бутылку молока и гречку. — Я каждый день пытаюсь найти другую работу, даже рассматриваю варианты работы онлайн, но без хорошего знания языка невозможно найти даже фриланс.

А учить ничего я не успеваю из-за того, что вытираю столы и обслуживаю пьяных гостей в ее кафе. Но о последнем умалчиваю.

— По поводу лечения, — привлекает мое внимание тетя. — Звонили из больницы. Сказали, бабке твоей стало хуже. Нужны новые лекарства и подключение к аппарату.

Резко вскидываю глаза, чувствуя как внутри все холодеет.

— Как хуже?

— А вот так. Ей уже под семьдесят, не удивительно, что еле дышит. Но денег у меня таких нет. Я не Рокфеллер, чтобы подавать милостыню черти кому.

Бабушка — это родная мама моего отца. Единственная, кто остался у меня из близких родные. Мама с папой погибли в автокатастрофе десять лет назад, с тех пор бабушка была единственной, кто заботился обо мне.

На глаза наворачиваются слезы.

— Как же так? Где искать деньги?

— А не надо ничего искать. Я уже все нашла. Можешь поблагодарить тем, что сегодня выйдешь на смену в последний раз.

Непонимающе впиваюсь в ее лицо потерянным взглядом.

— Что нашли?

— Работу тебе нашла, недотепа. Прекрасную. Высокооплачиваемую. Я бы и сама пошла, но по возрасту не гожусь.

— Что за работа?

— Прислугой в доме одного очень влиятельного человека Алана Вознесенского. Слышала о таком?

— Нет.

— Не удивительно, — отмахивается она, стаскивая с плеча полотенце и направляясь к кастрюле, в которой судя по запаху готовится гуляш. — Так вот, его домохозяйка ищет прислугу. Лично для него.

— Прислуга лично для него? Ему необходим уход? — не совсем понимаю я.

— Дура ты. Ты видела его? Какой уход? Нет. Но этот человек очень… специфический, скажем так. В его доме всего одна прислуга в возрасте — это Наталья Сергеевна. Моя близкая знакомая. Вот через нее я как раз и узнала, что ему нужна прислуга. На сколько я поняла, ты должна будешь убирать лично его комнату, кабинет, помогать по дому Наталье и что-то еще, о чем она сказала поведает тебе при личной встрече. Адрес я их записала и сказала, что ты отправишься туда сегодня же.

— Сегодня?

— Да. Такую работу нельзя упускать. Еще и с такой зарплатой. Да там очередь из красивых девок выстроилась, и каждая придет на собеседование. Наталья только сказала, что постарается выбить место именно для тебя. Поэтому давай не стой тут раскрыв рот, а переоденься и езжай. Денег на такси я тебе так уж и быть дам. Потом все вернешь.

Я вздыхаю и плетусь в комнату. На скорую руку принимаю душ, выбираю легкое платье из гардероба, которое вроде как не стыдно надеть на встречу с будущим работодателем и спускаюсь вниз. Ступни ужасно болят, ноги ноют, но успокаивает мысль, что хотя бы такси мне удастся немного посидеть.

Забравшись в машину, я набираю бабушку, но она не отвечает. Милая моя, как же я хочу тебе помочь. Понимаю, что возраст многое решает, но даже сейчас, осознавая, что вылечить ее окончательно не могу я хочу хотя бы облегчить ей ее последние годы. За то, с каким теплом она приняла меня к себе, какой любовью окружила. Она научила меня готовить и держать дом в чистоте. С восьми лет я работала с ней в огороде, знаю как сажать овощи, траву. Только благодаря ей я могу выдержать все нападки тетки и живу сейчас только ради того, чтобы уменьшить ее боль.

Не знаю сколько мы едем, наверное около сорока минут, но я даже успеваю задремать.

Просыпаюсь, когда меня будит водитель. Расплатившись, выхожу на улицу и осматриваюсь.

Может, водитель такси ошибся? Передо мной огромный особняк за черными коваными воротами. Обнаружив глазами кружочек, похожий на звонок, я нажимаю на него и жду.

Через секунду мужской голос спрашивает:

— Вам назначено?

— Ммм, да. Я к Наталье Сергеевне на собеседование.

— Ждите.

И отключается. Я нервно поправляю платье и приглаживаю волосы. Осматриваюсь на рядом стоящие дома, чуть менее такие помпезные. Вероятно, здесь живут олигархи, или что-то в этом роде.

Сзади раздается щелчок, и дверь рядом с воротами открывается.

Из нее выходит женщина в черном платье и белом фартуке поверх него. Ого, я такие видела только в фильмах. Думала, в жизни так не одеваются.

Довольно приятная внешне, с туго стянутой гулькой на затылке.

— Ты Ася?

— Да.

Женский взгляд внимательно проходится вдоль моего тела от самой макушки до кончиков пальцев. Как будто она оценивает меня несколько долгих секунд, а потом наконец кивает и приглашает рукой внутрь.

— Проходи.

Я захожу внутрь и теряю дар речи. Кажется, что я не просто за ворота прошла, а оказалась в другом измерении. Трава перед домом гладко выстрежена, правда, ни одного куста с цветами. Только зеленые фигурно обрезанные кусты. Дом великан кажется еще больше. Цвета слоновой кости, с панорамными окнами, он встречает меня своим величием.

Мы проходим вдоль него, минуя главный вход и входим во стороны кухни. Я кажется, потеряла дар речи, потому что одна кухня размером со всю квартиру моей тети.

— Итак, Ася, тебе есть восемнадцать?

— Да, — киваю, рассматривая детали интерьера.

Из глубины дома слышатся голоса, но мы остаемся на кухне. Наталья жестом предлагает мне сесть, а сама подходит к кофеварке и разливает по чашкам ароматный напиток.

— Это хорошо. Тебе рассказала Татьяна о работе? — ставит передо мной одну чашку.

— Вкратце. Объяснила, что нужно будет убирать у хозяина в комнате и кабинете, помогать Вам.

— Да, всё верно. Бери сахар.

— Спасибо, — киваю я, накладывая в чашку две ложки.

— Но это еще не все. Основная работа заключается в другом.

Я вопросительно смотрю на женщину.

— Алан очень занятой человек. У него несколько компаний в разных странах. И еще он педант. Очень не любит грязи.

— Это нормально, — улыбаюсь я. Если бы у меня было столько денег, я бы тоже хотела, чтобы у меня все было идеально.

— Но грязи не только в плане ухода за мебелью. Он мужчина. У него есть свои потребности, — на этих словах я краснею и опускаю взгляд в чашку. Зачем она мне это говорит? — Но менять женщин и пользоваться услугами тех, кто может предоставить свое тело он не любит. Этот человек должен быть уверен в своей партнерше. Именно поэтому он берет себе в прислуги девушку, которая сможет удовлетворять все его потребности, когда он возвращается домой. Постоянную, в которой можно быть уверенными на все сто процентов, потому что ей предоставляется полный медицинский пакет.

От удивления я едва не давлюсь кофе. Расширенными глазами смотрю на женщину, не в состоянии поверить в то, что она говорит. Это шутка такая? Разве такое вообще возможно?

Но Наталья Сергеевна выглядит довольно серьезно. Для нее это точно не шутка.

— Подождите, — пытаюсь прояснить я, — Вы говорите, что я буду не только убирать, но и … делить с ним постель?

— Именно так.

Боже… Он негодования меня подбрасывает. Я резко встаю со стула, едва не опрокинув его.

— Нет, извините, но я не могу. Это… неправильно.

— Зато ты нигде так не заработаешь.

— Своим телом?

— Называй это так. Зато всё кристально. И партнер у тебя будет только один, а не несколько как у тех, кто действительно зарабатывает своим телом на улице.

Я вдруг чувствую себя грязной. По телу дрожь проходит.

— Нет, простите. Я не смогу, — мотаю головой, пятясь назад. — Это не для меня.

Разворачиваюсь и едва ли не бегом выскакиваю на улицу. Как такое возможно, чтобы в двадцать первом веке официально предлагали работать … чьей-то женщиной? Более грубо выразиться я даже в своей голове не могу.

Спешу по тропинке к воротам, обняв себя за плечи и уткнувшись глазами в плитку. Если они так спокойно говорят об этом, значит это нормально здесь. Сколько же девушек прошло через этого мужчину?

Впереди раздаются голоса, но я утонув в мыслях не замечаю их, пока резко не врезаюсь во что-то.

— Ой.

Поднимаю голову и понимаю, что чем-то оказывается мужчина.

Первое, что я чувствую — это аромат его туалетной воды. Резкий и довольно тяжелый. Он мгновенно заползает в нос и оседает в легких, подобно героину.

Пронзительно синие глаза ловят меня в фокус и удерживают каким-то невидимым магнитом. Я смотрю на него непозволительно долго, подмечая и резкие черты лица, и волевой подбородок, прямой нос. Тонкие губы плотно сжаты. Мужчине на вид лет тридцать восемь. Он черноволос, гладко выбрит, что позволяет рассмотреть острые широкие скулы. Он по-мужски невероятно красив, опасен. От него веет властью, мощной мужской энергией, сносящей всё на своем пути.

Я таких мужчин только по телевизору в сериалах видела. Обычно они играют жутко богатых злодеев, которые держат в страхе пол города. Строгий черный костюм только подтверждает мои догадки.

— Извините, — бормочу я, краснея.

Его взгляд слишком откровенен как для случайного прохожего. Так не позволяют себе смотреть простые люди на других. Взгляд синих глаз обводит мой рот, опускается по шее и ныряет в неглубокое декольте.

Я ежусь еще сильнее, крепче обхватывая себя руками. На меня так никогда не смотрели. Даже ухажер тетки, который иногда отвешивает сальные комплименты и пытается облапать глазами.

Этот мужчина смотрит так, словно он имеет полное право так на меня смотреть, словно я ему принадлежу, а это пугает. До дрожи в коленях.

Быстро обхожу его и ныряю в открытую дверь ворот. Нужно убираться отсюда поскорее. 

2

— Ну и? — спрашивает тётя с порога.

— Эта работа не для меня.

Сердце все ещё колотится, когда я заскакиваю в свою комнату и начинаю раздеваться. Хочется даже кожу снять после поездки в тот дом.

— Это что ещё значит? — следует тетя за мной, — значит убирать чей-то дом для тебя унизительно? Ты оборзела?

— Нет, но…

Я даже признаться ей не могу в том, что на самом деле должна была делать.

— Я завтра же найду работу. Обойду весь город, обещаю, но найду.

И с этими словами прячусь в ванне, слыша проклятия в свой адрес и нелицеприятные слова типа «иждивенки» и нахлебницы.

Боже, помоги мне найти работу. Пожалуйста. Мне очень нужно помочь бабушке и сделать так, чтобы тётя от меня наконец отстала. А для этого нужны деньги. Много денег.

Сумма с несколькими нолями, нарисованными на листке Натальей Сергеевной всплывает в памяти. Я даже не знала, что девушкам за «связь» столько платят.

Но я найду более приличную работу. Такую, о которой говорить будет не стыдно!

Полная уверенности я выхожу на следующее утро из дома. Правда, чем больше я хожу по оставшимся рабочим местам, тем сильнее эта уверенность гаснет. Город у нас не очень большой, поэтому и выбора как такового нет. Раздавать листовки? Мне однозначно не хватит этих крох, чтобы оплатить бабушке лечение.

Купив в магазине кое-какие угощения, которые разрешены бабуле врачами, я еду к ней.

— Привет, родная, — здороваюсь, опускаясь на край ее кровати.

У нее из носа торчат трубки, на вид совсем слабая.

Бабушка переводит на меня взгляд и кажется, что первые секунды не узнают. Сердце кровью обливается. Она всегда была бодрой и энергичной, поэтому видеть ее такой ослабленной — боль для меня.

— Асенька, — неузнаваемым голосом отвечает наконец бабушка.

Я льну к ней и обнимаю.

— Я здесь. Принесла твое любимое печенье.

— Больно кушать, дочка, — она морщится от моих прикосновений, как будто я не аккуратно обнимаю ее и с силой бью.

Быстро отстраняюсь, оставляя только ее руку в своей.

— Извини. Я сегодня работу искала. И вчера. И вообще всю неделю после окончания школы, — начинаю говорить я, чтобы как-то ее отвлечь. — Но пока безрезультатно.

Бабушка прикрывает глаза, а потом начинает кашлять. Приступ такой сильный, что у меня выступают на глазах слезы.

— Как ты? — спрашиваю, когда она немного успокаивается.

— Больно. Везде больно, а они не хотят колоть мне обезболивающее.

— Почему?

Бабуля не отвечает. Поворачивает голову к окну, и под солнечными светом я могу различить сколько боли в ее глазах.

— Я потерплю, — отвечает она, — не долго осталось.

От этих слов мне хочется рыдать, но я заглушаю ком в горле, потому что плакать при бабушке кажется неправильно.

— Иди, дочка. Не хочу, чтобы ты видела меня такой немощной.

— Я люблю тебя, бабуля.

— И я тебя. Попроси Инну заплатить этим медсестрам. Пусть хотя бы пару раз в день приходят, а то терпеть нет никаких сил.

Моя бабушка всегда была сильной. Даже если у нее что-то болело, она шла работать и никогда не лежала без дела. Поэтому если она говорит, что терпеть нет сил, значит так оно и есть.

Я киваю и мягко целую ее в щеку, вдыхая в себя родной запах. Уже когда выхожу в коридор могу позволить себе расплакаться.

— Девушка, что у вас? — проходя мимо интересуется одна медсестра.

Я быстро смахиваю слезы.

— Скажите, вы могли бы делать обезболивающие уколы пациентке из шестой палаты чаще? Ей же очень плохо.

Ее лицо становится кислым и недовольным.

— Государство не имеет столько лекарства, чтобы ублажать каждого умирающего. Одного укола в день вполне достаточно.

— Но ей плохо!

— Другим тоже плохо. Здесь всем плохо.

— Но к одним вы заглядываете чаще.

— Оплачивайте лечение и к вашей будем заглядывать чаще, — прямым текстом озвучивает медсестра.

Мне хочется на нее накричать, что нет у меня таких денег.

— Кстати, вашу бабушку на днях переводят на другой аппарат. Нужно будет подписать бумаги и оплатить лекарства. Мы можем сделать это прямо сейчас.

— Подписать я могу, а оплатить нет.

Она так посмотрела на меня, будто я прокаженная.

— Значит, она пока так и останется на этом. У больницы нет таких средств, чтобы оплачивать лечение за пациентов.

Вот тебе и бесплатная медицина… вздыхаю я.

Мимо нас проезжает другая медсестра с тележкой на которой находятся несколько блюд с едой, накрытых баранчиками. Я удивленно провожаю ее взглядом, когда она ввозит ее в соседнюю палату.

— Это здесь так кормят? — не удерживаюсь от вопроса.

— Можно и так. Если очень постараться.

Становится обидно и больно. Значит, те, кто может позволить себе оплату получают и лекарства и хорошее меню. А те, у кого попросту нет денег — вонючую кашу и отсутствие лечение.

Я резко возвращаю взгляд на бессердечную особу, у которой уже такая толстая кожа, что страдания других ее не трогают.

— Деньги будут, — говорю уверенно.

— Вот когда будут тогда и поговорим. Не забудьте про аппарат. С ним ей будет легче.

Бросает мне это всё и уходит.

Я обхватываю себя руками и выхожу на улицу под яркое обеденное солнце.

Оказавшись снаружи, позволяю себе осесть на скамью и расплакаться. Надо признать самой себе, что даже если я и найду работу, то зарплаты не хватит на то, чтобы обеспечить бабушку всем необходимым. Никто не будет платить достаточно только закончившей школу девчонке. Я могу писать сочинения на заказ в интернете, но этих копеек хватит разве что на продукты, из которых я сама смогу готовить бабушке пищу.

Уронив голову в руки, я тяжело вздыхаю, а потом перевожу взгляд на окна бабушкиной палаты на третьем этаже. Ей там так плохо, больно. Она так сильно мучается, что мои собственные принципы кажутся мне ничтожными в сравнении с этим.

Поэтому не раздумывая я достаю из рюкзака телефон и вызываю такси. Адрес я запомнила. Да и сложно не запомнить единственный элитный посёлок в нашем городе.

Страшно ли мне? Нет. Твёрдая решимость облегчить бабушкины страдания гонит вперёд и не позволяет сопротивляться.

Уже оказавшись около дома я все равно немного медлю

С опозданием опаска все же приходит.

Позвонив в дверь, я жду пока спросят «Кто», но на этот раз дверь мне открывают сразу. Вероятно, запомнили со вчерашнего дня.

Я вхожу и иду в сторону кухни, как запомнила. Сегодня на ней больше людей. Мужчина повар, как я понимаю, его помощница и ещё одна молодая девушка, рассуждающая о том, что она будет делать в отпуске.

— Здравствуйте, — здороваюсь я.

Думала встретить негодующие взгляды, но нет. Они все поворачивают голову в моб сторону и равнодушно кивают.

— Здравствуйте, вы на собеседование? — спрашивает повар.

— Да.

Наталья сейчас придёт. Она как раз беседует с другой девушкой.

С другой это плохо. Мне нужна эта работа, как никому.

— Могу я ее поискать?

— Нет. Ждите здесь.

Чёрт.

Ждать пришлось минут пять. Уже знакомая мне женщина вошла в кухню с высокой яркой блондинкой на каблуках.

Мне тут же стало не по себе. Эта девушка явно превосходит меня во внешних данных.

Я встаю, чтобы поздороваться и напомнить о себе.

Наталья даже не удивляется. Как будто знала, что я вернусь.

Кивает мне и проходит мимо, чтобы провести еще одну кандидатку. Та не выглядит такой напуганной, какой вчера была я. Наверное, это ее плюс. Дура я. Зачем было так сбегать?

— Передумала? — раздается за моей спиной.

Я оборачиваясь на подошедшую Наталью и киваю.

— Да. У меня обстоятельства сложные..

— У всех обстоятельства. Сбегать больше не намерена?

— Нет, — краснею и мотаю головой.

Тогда мы подпишем контракт, ты съездишь в больницу на осмотр и сдачу анализов, а когда вернёшься я покажу тебе твою комнату.

Я не сразу понимаю.

— То есть вы меня берете?

— Да.

— А как же та девушка, что только что была?

— Она не подходит.

— Она очень красива.

— Не во вкусе хозяина.

Я замолкаю. Значит, я в его вкусе?

— Пойдём. Обсудим контракт.

Я послушно плетусь за ней внутрь дома.

— Ты девственница? — спрашивает она вдруг, заставляя покраснеть еще сильнее.

— Да.

Ответа не следует. Женщина только кивает, будто так и думала.

Под тяжестью открывшейся роскоши в холле, у меня кругом голова идёт. Кажется, я совершенно не клеюсь сюда со своей заурядной внешностью и ростом в метр пятьдесят пять.

Когда мы прохожим по коридору я замечаю на стене портрет мужчины. Мурашки тут же атакуют спину. Я помню эти пронзительные глаза и взгляд из-под бровей. Я же вчера на него наткнулась на выходе из дома. Значит… он и есть Алан Вознесенский? 

3

— Самое главное, что ты должна запомнить: о том кем именно ты работаешь в этом доме не должен знать никто включая твою тетю.

Наталья кладёт передо мной лист бумаги, а сама садится напротив.

— Не переживайте. Я не собираюсь об этом рассказывать налево и направо. Эта не та информация, которой хочется поделиться.

Кабинет, в который мы пришли небольшой и скорее всего не хозяйский.

— Когда мы подпишем контракт, обратной дороги не будет. 

— Мне очень нужны деньги. 

— Зарплата покроет любые расходы. Но ты должна понимать, что с сегодняшнего дня слова «нет» для тебя не существует. Ты будешь в полном распоряжении Алана двадцать четыре часа в сутки. 

Внутри все сжимается, но мне ничего не остается, как кивнуть. 

— Я понимаю. Я смогу.

— Хорошо. Это бумага о неразглашении. Прочти и подпиши.

Пробегаюсь глазами по тексту и непослушной рукой вывожу подпись. Первая поставлена. Страшно, что даже рука немного дрожит.

— А это сам контракт, сроком на шесть месяцев. Здесь указана сумма, которую ты будешь получать, и требования, которые ты нарушать не должна.

Я киваю.

— Что за требования?

— Опишу вкратце. Остальное ты прочтёшь сама. По первому же зову ты должна отправляться к Алану. Никаких «болит голова», «критические дни», «встала не с той ноги» не должно звучать. Как я уже говорила слово «нет» оставь вне стен этого дома. Касается это и самого секса. Он будет таким, каким захочет Алан. — На этих словах я бледнею. У меня ещё вообще никакого не было, а придётся терпеть то, что взбредет в голову хозяину. — Не волнуйся. Алан не извращенец, — будто считав весь мой страх, снисходительно объясняет Наталья. — Если ослушаешься выполнять его указания, будешь лишена части зарплаты. Собственно, всё, как на работе. Есть пряники и есть штрафы.

— А пряники это?

— Это во-первых, твоё удовольствие.

Вот это сомнительно. Не думаю, что способна получить удовольствие от соития с человеком, к которому не испытываю ни малейших чувств.

— А во-вторых, это премии. Будешь послушно, они не заставят себя ждать.

А вот премии — это хорошо. Любая материальная добавка мне только в плюс.

— Скажите, а будет какой-то аванс? — осмеливаюсь спросить. — Мне очень нужна некоторая сумма уже сейчас.

Несколько секунд Наталья думает, постукивая ручкой по столу.

— Если ты ручаешься за выполнение пунктов контракта, то я выпишу тебе аванс сегодня же.

Сердце взмывается к горлу.

— Обещаю. Я буду паинькой.

— Хорошо. А пока слушай дальше. Второе основное условие — не влезать в личную жизнь Алана. Не пытаться навязать ему своё внимание и привлечь его. Вместе вы только в постели. И то, в постели ты просто принадлежишь ему. Вне её ты прислуга — он хозяин. Флирт и прочие женские уловки оставь для других.

Я даже не собиралась.

Мне главное шесть месяцев продержаться и я убегу из этого дома. С той суммой, которую накоплю мне хватит на то, чтобы уехать из города, снять квартиру и ещё несколько месяцев нормально жить, пока буду искать работу.

— Не переживайте об этом. Флирт и я совершенно далёкие друг от друга понятия.

— Далёкие или нет, но многие работающие здесь девушки пытались сменить статус прислуги на спутницу.

— Мне это не нужно. Оплаты, которую вы озвучили вполне достаточно. Не думаю, что жизнь в золотой клетке может меня прельстить.

Именно так я подумала об этом доме, ограждённом со всех сторон высоким забором. Здесь и дорогой фарфор, и вазы, которые должно бвть стоят как всч моя жизнь. Но при этом всё какое-то холодное и бездушное. Видно, что хозяин мужчина. Не чувствуется женской нотки в интерьере, и в воздухе не витает лёгкость и нежность. Даже мебель громоздкая и тяжёлая, хотя выполнена по последнему писку моды.

— И последнее основное условие — не влюбляться. Ты нужна ему только для утоления физических потребностей. Рассчитывать на нечто большее будет глупостью.

— Не будет. Я еще ни разу не влюблялась, и не думаю что смогу испытать чувства к такому человеку как ваш хозяин. Без обид. Я не имею в виду, что он плохой, — быстро пытаюсь исправиться я, просто думаю мне нужен спутник попроще.

Жутко краснею, а Наталья предпочитает промолчать. Протягивает мне лист документа и я быстро прочитываю его.

Из главного улавливаю, что выходных у меня не будет, а если нужно куда-то съездить, то я должна об этом уведомить Наталью. Медицинский осмотр раз в месяц обязателен, сдача анализов, полный осмотр. Это даже хорошо. Некая медицинская страховка. Я уже забыла когда сдавала кровь. Постоянно некогда.

Ставлю свою подпись и только потом замечаю, что дата стоит завтрашняя.

— А вы тоже были … ммм прислугой Алана?

Зачем спросила сама не знаю. Возвращаю лист Наталье, рассматривая ее в очередной раз.

Женщина выгибает бровь.

— Нет. Но в доме пока ещё есть другая девушка, Катя, которая на днях уезжает в отпуск.

— В каком смысле? Мы вдвоём будем с ним?

От этой мысли волоски поднимаются на затылке.

— Нет. Как только начнется срок твоего контракта, ты будешь единственной, с кем будет Алан.

— Но это произойдёт завтра.

— Да.

То есть сегодня он возможно будет с той другой девушкой, додумываю я.

Ещё один вечер свободы и принадлежности самой себе. Некая передышка перед неизвестностью. Я только за обеими руками и ногами. Морально подготовлюсь.

Подписав все, что нужно я получаю обещанный конверт с авансом, мысленно ликуя и уже выбирая продукты, которые куплю бабуле.

Мне дают водителя, который сначала отвозит меня в частную клинику. Мужчина врач тщательно исследует мое тело, делает противозачаточный укол, и берет кровь. Потом я еду к бабушке.

— Вот, — протягиваю несколько купюр той самой медсестре, которая смотрела на меня недавно с презрением, — пожалуйста улучшите меню бабушке и заглядывайте к ней чаще. Уколы обезболивающего тоже прошу вас делать на совесть. А ещё я готова подписать документы о ее переводе на другой аппарат.

— А деньги на это есть? — она недоверчиво рассматривает врученные мною купюры, будто я могла их подделать.

— Есть.

Вероятно, в ее голове масса вопросов о том где я могла взять такую сумму всего за день, но женщина предусмотрительно оставляет их при себе. Прячет деньги в карман и кивает на кабинет

— Тогда пойдемте.

Подписав всё, я возвращаюсь к бабушке.

— Привет, бабуль. — звонко щебечу, чтобы скрыть дрожь в голосе, которая появляется каждый раз стоит мне ее увидеть. — Как ты?

— Асенька, — бабушка силится улыбнуться, — так же.

— Ничего. Скоро станет лучше, бабуль.

Я сажусь рядом и начинаю ей рассказывать о погоде. Когда входит медсестра с уколом, взгляд бабушки наполняется надеждой. Мне так больно смотреть на то, что человек зависит от препарата, сердце сжимается.

Получив дозу анестезии, я буквально вижу, как бабушке становится легче, и она даже улыбается. От этого плакать хочется. Только ради этого я готова на все.

Проведя ещё немного времени в больнице, я заезжаю домой, собираю вещи и оставляю тёте записку о тои, что устроилась на работу. А после возвращаюсь обратно.

Наталья показывает мне мою комнату. Довольно большую и просторную, со своей ванной. Здесь ничего лишнего нет. Кровать, стол со стулом, шкаф. Зато вид из окна потрясающий. На внутренний двор с бассейном.

— Это твоя форма, — жестом Наталья указывает на черного цвета платье с белым кружевным фартуком. — Носить обязательно. Волосы собирай в тугой хвост, чтобы потом они не валялись по всему дому.

— Ладно.

— Результаты твоих анализов уже пришли. Ты здорова, но комплекс витаминов все же пропить стоит. Их ты найдёшь у себя в полке.

Надо же, как здесь все продумано. Если бы не мои обязательства можно было бы подумать, что я на курорте.

— Хорошо, спасибо. Чем мне сегодня заняться?

— Сегодня приведи себя в порядок. Быть женщиной Алана — это значит ухаживать за собой во всех смыслах.

Я стремительно краснею, понимая на что она намекает.

— Все, что нужно ты найдёшь в ванне.

И это оказывается правдой. Всякие маски, крема, воск для эпиляции. Хоть я и так слежу за собой и мне это ничего не нужно, но я все равно принимаю ванну.

Пока ещё я здесь гостья, а значит можно расслабиться хотя бы на сегодня. 

4

Я развешиваю вещи в шкафу, принимаю душ и не отказываю себе в удовольствии попробовать одну из масок для лица, любезно оставленных в верхнем ящике. Никогда такими не пользовалась. Тётя покупает косметику только для себя, а у меня средств на подобную роскошь нет. Точнее, не было. До сегодня.

Маска пахнет очень вкусно, свежестью и яблоком. А ещё прекрасно увлажняет кожу.

Мне понравилась.

Возвращаюсь в спальню и понимаю, что пока я знакомилась с косметическими средствами, настал вечер. За окном стемнело, часы показывают девять. Сколько же я там проторчала?

Оборачиваюсь и замечаю на столе поднос с ужином. Желудок требовательно урчит, напоминая о том, что обедом я сегодня его не жаловала, а значит пора бы и перекусить.

Овощной салат и кусочек запечённой рыбы вызывают сильное слюноотделение. Я набрасываюсь на ужин и разве что не причмокиваю от того, насколько это вкусно. Нужно будет завтра познакомиться с тем мужчиной поваром и похвалить его. Вкус божественный. Мне кажется уже очень давно я не ела ничего подобного. Бабуля тоже вкусно готовила, а вот тетя не умеет вовсе. Ее принцип «слеплю его из того что есть» часто работает против неё.

Буквально за десять минут справляюсь с едой и запиваю всё стаканом апельсинового сока. Не знаю есть ли кто-то ещё на кухне в это время, но думаю, что посуду нужно отнести туда. Не оставлять же грязные тарелки здесь. Утром будет очень сложно их отмывать.

Интересно, хозяин дома или его сегодня нет? Критически осматриваю свою пижаму в виде коротких шорт и топа с перышками. Переодеваться не хочется. Я за то время, пока надену штаны с майкой уже схожу на кухню два раза точно.

Осторожно выглядываю в коридор. Вроде пусто. Быстро отнесу всё, помою, и вернусь. Никто и не узнает.

Взяв поднос, я выхожу в коридор, но что-то идёт не по моему плану. Видимо высшие силы решили устроить мне тест драйв в первый же вечер.

Пройдя по коридору, я уже почти дохожу до лестницы, как вдруг дверь одной из спален открывается и оттуда выходит девушка в кружевном пеньюаре. Более детально рассмотреть ее я не успеваю, потому что прикрыв за собой дверь она внезапно срывается с места и не заметив меня, сносит и меня и поднос. Посуда с жутким звоном летит вниз на идеально белый ковёр, а я приземляюсь рядом с ней на пятую точку.

— Смотри куда идёшь, — шипит она недовольно, а я невольно замечаю в девичьих глазах слезы.

Это ведь ее я видела утром счастливо рассказывающей о будущем отпуске.

Полоснув меня взглядом, полным ярости, девушка убегает вниз.

Что это было? Разве это я в нее влетела? Она сама ведь!

Ворча себе под нос негодования, я приседаю на колени и начинаю собирать посуду на поднос. Она чудом не разбилась. Спасибо тому, кто придумал постелить на полу ковер.

А вот небольшое, но заметное оранжевое пятно от оставшегося на дне стакана апельсинового сока придётся сейчас оттирать.

Рядом раздается щелчок, и я скорее улавливаю взглядом, чем успеваю осознать, что из комнаты кто-то выходит. Из той же самой, откуда только что вылетела девушка.

Первое что я вижу — босые мужские ступни. Аккуратные пальцы, домашние брюки, затянутые резинкой, голый торс… Замираю с пустым стаканом в руке и тяжело сглатываю, но скользить глазами выше не перестаю.

Идеально очерченные мышцы живота, жесткие тёмные волоски, покрывающие кожу. Мощная грудная клетка, красноречиво говорящая о том, что тот, кто стоит передо мной частый посетитель спортзала, крепкая шея, волевой подбородок. Губы, которые, я кажется уже видела.

Взгляд доползает до пронзительных синих глаз, которые в нашу первую встречу были светлыми, а сейчас вдруг обрели темный оттенок. Глубокие, очень красивые, обрамленные длинными пушистыми ресницами, а взгляд уверенный, твердый.

Только увидев этого человека, я вспоминаю для чего вообще пришла в этот дом. Меня сковывает, а в щеки ударяет краска от того, в какой позе я нахожусь перед… хозяином.

Машинально опускаю взгляд вниз, чувствуя, как пульс учащается. Прямо перед глазами его пах и кажется под тканью брюк отсутствует белье. Резко возвращаю взгляд на лицо. Мужчина стоит прямо напротив меня — немного расставив ноги в стороны и заложив руки в карманы. Властный, расслабленный. Склонив голову на бок, изучает меня пристальным взглядом. Лицо, плечи, мой топ, который по какой — то причине внезапно ощущается как инородная вещь. Под этим взглядом кажется, что на мне вообще ничего нет, и мне вдруг хочется где — то спрятаться, потому что трудно дышать.

— Новенькая.

Не вопрос. Скорее утверждение.

От низкого тембра голоса у меня волосы на коже шевелятся.

— Д-да. Добрый вечер, — голос звучит неуверенно и скрипуче. Будто педали велосипеда забыли смазать. — Меня Ася зовут.

— Я знаю.

Мужчина опускает взгляд вниз на грязную посуду и останавливается на пятне от сока.

— Извините, это случайно произошло, — быстро оправдываюсь я, возвращая стакан на место и неуклюже подскакивая на ноги, — я сейчас всё ототру и даже пятнышка не останется.

Опустив голову, почти пробегаю мимо него, но вспомнив об указаниях Натальи останавливаюсь, ругая себя на чем свет стоит.

Оборачиваюсь, опасаясь смотреть мужчине в глаза. Не знаю почему. То ли потому что от его взгляда у меня коленки дрожат, осознавая, что уже завтра он будет делать со мной то, что ему пожелается, то ли от страха, что он меня уволит.

— Извините. Я могу идти? — лепечу, смотря куда угодно, только не на полуголого мужчину, который выглядит как сам Дьявол.

— Сегодня да.

Внутренности жгутом сводит в тугой узел.

Вскидываю голову, чтобы таки встретиться с тяжелым прямым взглядом. В его глазах отчетливо читается обещание чего-то, что мне еще не известно. Если бы не контракт, то уже сейчас возможно он бы потребовал меня в спальню.

В горле моментально пересыхает.

— Спасибо.

Бросаю и быстро спускаюсь вниз. Щеки горят так, будто их подожгли изнутри. Сердце колотится на вылет. Дойдя до кухни, ставлю поднос на стол и прикладываю прохладные дрожащие ладони к щекам.

Боже… я не смогу. Точно не смогу. Я ведь совершенно не знаю ничего про этого человека, кроме имени. Одна мысль о тои, что придётся идти к нему в спальню наводит панический ужас.

В памяти всплывает та девушка, что налетела на меня. Когда она выходила, то казалась спокойной, а как только закрыла дверь, так и изменилась в лице. Я четко помню ее слезы на щеках. Неужели он обидел ее? Причинил боль?

Ужас ползет по сосудам ядовитыми змеями. Становится страшно за себя от того, что я даже примерно не знаю чего ждать от завтрашнего дня. Я кое как мою посуду, оттираю щеткой пятно, повозившись добрых пол часа у хозяйской спальни и возвращаюсь к себе.

Укутавшись в простыню, первым делом захожу в поисковик и вбиваю имя Алана Вознесенского.

Гугл любезно предоставляет мне массу фотографий и информации, которая гласит о том, что Алан Вознесенский один из самых крупных предпринимателей в нашем городе и стране в целом. Он является владельцем строительной компании и имеет акции в автомобильном бизнесе. А еще… у него есть сын.

Ему четыре года и живёт он вместе с матерью, с которой Алан даже не был женат.

Неужели одна из тех девушек, которых он берет на работу забеременела нот него, а он даже не посчитал нужным жениться на ней?

Откладываю телефон и закрываю глаза. Перед глазами сразу же непрошено встаёт мужской образ в одних спортивных штанах.

Да, надо признать, у Алана очень яркая внешность. Он высокий, холеный, будто сошел с экрана телевизора. Мне кажется, девушки сами бы к нему в кровать прыгали и без всяких контрактов, только справку о состоянии здоровья приносили бы, если он так щепетилен в этом вопросе.

Уснуть удается с трудом, потому что страх перед завтрашним днем буквально изводит меня, вынуждая придумывать разные сценарии того, что меня ждет. Даже сны тревожные снятся, от которых я ворочаюсь, просыпаясь несколько раз за ночь. 

5

Утром, не выспавшаяся и разбитая, надеваю на себя платье и фартук, любезно оставленные Натальей. Спускаюсь вниз. Понимаю, что с самого утра меня конечно, никто звать к себе в постель не будет, но мне все равно немного не по себе.

— Доброе утро, — здороваюсь с мужчиной поваром, Натальей и еще одной женщиной в возрасте.

Они втроем сидят вокруг стола и пьют кофе.

— Доброе утро, Ася, — отвечает Наталья. — Знакомься, это Жерар и Татьяна.

— Приятно познакомиться, — я киваю им, чувствуя себя неловко. Они ведь знают для чего я на самом деле в этом доме. Но осуждения в их взглядах не замечаю.

— Здравствуй, Ася. Кофе будешь? — спрашивает Жерар с легким акцентом.

В голосе приветливость, что позволяет мне немного расслабиться.

— Да, спасибо. Но я могу сама себе заварить. Не вставайте.

Подхожу к кофе машине и тут же жалею о своей опрометчивости. Огромных размеров махина вызывает ряд вопросов. В кафе у тети есть кофе машина, но она намного проще этой. Там просто ставишь чашку, заливаешь воду и ждешь пока кофе стечет. Этот же монстр пугает обилием кнопок и кранов. Немного зависаю около нее, пытаясь разобраться что к чему, когда сзади мне на плечи ложатся чьи-то руки.

— Давай садись, я сделаю.

Жерар подталкивает меня к стулу, а сам берется за приготовление.

— Но научиться тебе все же нужно будет. Алан часто пьет кофе и может потребовать, чтобы именно ты его приносила, — говорит Наталья.

— Хорошо. Я буду благодарна, если вы мне объясните как пользоваться этим монстром.

Громкий смех Жерара заставляет улыбнуться.

От присутствующих не исходит отрицательной энергетики. Даже от Натальи, хотя ее лицо выглядит строже остальных. Наверное, они привыкли видеть каждые пол года новое лицо в этом доме, даже внимания уже не обращают.

— Ты победишь этого монстра с первого раза, принцесса, — отзывается Жерар, а после ставит на стол чашку с ароматным напитком.

— Спасибо, — я благодарно улыбаюсь, обхватывая ее ладонями, — я так понимаю, мы дома одни?

Наверное, в моем голосе звучит надежда, потому что Татьяна понимающе улыбается, но прячет улыбку за собственной чашкой кофе.

— Да. Алан уехал в командировку, — объясняет Наталья.

Я облегченно выдыхаю. Думала, получится тихо, но кажется все это замечают. Татьяна не выдерживает и откровенно смеется, а потом приобнимает меня за плечи.

— Ох, девочка, по тебе видно конечно, что для тебя это всё в новинку, но хоть убей не могу понять зачем ты пошла на это, если так боишься?

Смущенно утыкаюсь в напиток шоколадного цвета.

— Мне деньги нужны были.

— Всем нужны деньги, кто идет сюда.

— Это не для меня. Для бабушки. Она при смерти, а я не могу смотреть на ее страдания.

С губ Татьяны сползает улыбка, но руку с моего плеча она не убирает.

— Ох, Ася, Ася. Не думаю, что твоя бабушка оценила бы такие жертвы. Если бы моя внучка пошла на подобное, я бы себе не простила.

Тяжело вздыхаю, понимая, что это правда. Узнай бабушка о том, как я достала деньги она бы посчитала себя виноватой.

— Она не узнает, — произношу тихо, и решаю сменить тему, потому что эта приносит боль, — А где та девушка? Другая…

— У Кати отпуск.

— Что значит отпуск? — не совсем понимаю я, — разве контракт не на пол года?

— На пол, — отвечает Наталья. — По его истечению Алан решает продлять его или нет.

Хмурюсь.

— Это получается, что Кате он его продлил? А я тогда зачем?

— Кате продлили контракт уже на других условиях. У нее сложная ситуация дома и необходимы деньги. Алан пошел ей на встречу, но теперь она будет помощницей Татьяны. Никаких других обязательств кроме уборки у нее нет.

— Мммм.

Звучит дико. Вообще здесь вся ситуация дикая, но об этом я предпочитаю умолчать. Мне главное деньги вовремя получать, а остальное не имеет значения. Думаю, даже если бы этот Алан решил в какой-то момент разделить постель снова с Катей, я бы даже была благодарна. Все же мысль о том, что придется часто его ублажать заставляет всё внутри переворачиваться.

После завтрака мне объясняют как пользоваться кофе-машиной и где находится всё необходимое для уборки. В доме оказывается зал для бильярда, мини кинотеатр. На цокольном этаже расположены: бассейн, сауна, огромный спортзал. А на улице несколько террас и еще один открытый бассейн.

Невероятно. Дух захватывает от размеров этой виллы. Никогда бы не подумала, что буду жить в такой, пусть даже временно.

Кабинет хозяина находится на первом этаже в дальней части широкого коридора.

Осторожно вхожу туда, опасаясь даже пыль стирать с предметов мебели, находящейся там.

Вот что значит — мужской кабинет. Всё выполнено в строгих темных тонах. Мебель массивная, деревянная. С правой стороны большая барная стойка, напротив которой расположен диван.

Интересно, здесь он тоже занимается с девушками сексом? Быстро отгоняю эту мысль. Всякий раз, когда думаю о том, что мне предстоит, мне будто в легкие песка подкидывают. Даже дышать становится сложнее.

Пробегаюсь кончиками пальцев по книгам на полках. Старые издания литературы на других языках, которых я не знаю. Документы на столе выложены в строгом порядке, также, как и бутылки в баре. А корешки книг не выходят за невидимую линию, выставленные четко на одинаковом расстоянии от края полки. Никогда еще не видела, чтобы у мужчины всё было в таком идеальном порядке.

Хотя я и мужчин толком не знаю, кроме сына тети и ее ухажера. Но те даже щетки зубные на место никогда не ставят, бросая их на раковине, что уж говорить о порядке в их комнатах.

Единственное, что я добавила бы сюда — это немного цветов. Хотя бы небольшой букетик в центре этого кофейного столика, что находится напротив дивана. Мне кажется, тогда обстановка была бы не настолько суровой и темной.

Да и вообще по дому не хватает зелени. Горшков с домашними декоративными деревьями, листвы на подоконниках. Каких-то мелочей, которые бы добавили легкости всей этой претенциозности и строгости.

В гостиной можно было бы установить небольшие вазы с зелеными веточками, а на улице устроить сад с самыми разнообразными цветами.

Полностью расслабившись, я и забыла, что устроилась сюда работать «девочкой Алана», а не просто прислугой. Каждый день просыпаясь, я завтракала с Жераром, Татьяной и Натальей на кухне. Даже начала помогать ему с готовкой, делясь секретами специй, которых меня научила бабушку. А мужчина в свою очередь рассказывал мне какие именно блюда любит Алан и учил готовить десерты.

На уборке комнаты хозяина я не остановилась, вызвавшись помогать еще и Татьяне. Та была крайне удивлена, но от помощи не отказалась. Эта женщина оказалась очень милой и веселой. Даже странно было видеть ее здесь, среди всей этой чуждой ей атмосферы.

Я настолько погрузилась в новую работу, что совершенно растерялась, когда вечером на пятый день распахнулась входная дверь и вошел Алан.

В строгом костюме, с кейсом в руке мужчина выглядел серьезным и немного уставшим.

— Зайди ко мне через полчаса, — бросил он, проходя мимо меня и послабляя на шее галстук.

Меня парализовало. Я и забыла, что шла на кухню ужинать. Сердце ухнуло в самый желудок. Голод, как рукой сняло.

Полчаса. Бросаю взгляд на часы, отсчитывая себе тридцать минут жизни. Вот и всё.

«А ты думала, что на уборке твоя работа и закончится, Ася?» — с издевкой шепчет внутренний голос.

На ватных ногах я быстро отправляюсь к себе. Снимаю платье и принимаю душ. Сердце не перестает тревожно колотиться. Когда выхожу, открываю нижний ящик комода, в котором на днях обнаружила любезно оставленные комплекты с бельем. Самые разные. Красные, черные, белые. Одни чуть более скромные, если так можно сказать, другие откровеннее, еще несколько — на подвязках. Есть такие, о существовании которых я даже не подозревала. С отверстием… между ног.

Выбираю на свой взгляд самый закрытый, с ажурными вставками на ягодицах и прозрачным бюстгальтером. Точнее он не совсем прозрачный, на сосках красивый узор из кружева, но из всех остальных это все же самый скромный вариант.

Надев его, осматриваю себя в зеркале и чувствую, как начинаю краснеть. Я еще никогда не выглядела так развратно. Если бы меня увидела тетя, она бы долго поливала меня грязными эпитетами, закрыв потом в спальне и не выпуская никуда оттуда как минимум неделю.

Но надо признать, что белье эффектно подчеркивает фигуру. Грудь приподнялась, талия подчеркнулась, а ягодицы — ягодицы покрыты кружевом и придают образу таинственности.

Наверное, хозяину понравится. Собственно, для этой цели он и покупает эти комплекты — чтобы в первую очередь нравилось ему самому.

Выдохнув, я собираю волосы в хвост, долго расчесывая их перед зеркалом, а когда случайно бросаю взгляд на настенные часы, понимаю, что через минуту должна быть в спальне Алана. Черт, черт!

Спохватившись, натягиваю платье и завязываю фартук. Руки начинают мелко дрожать, когда я выхожу из спальни и направляюсь к нему. Душа ушла в самые пятки. Кажется, я не ноги передвигаю, а гири за собой волочу.

Хочется развернуться и сбежать обратно, но это будет неправильно. Я уже получила аванс, который как раз сейчас и буду отрабатывать.

Вдохнув побольше воздуха, несмело стучу в дверь.

Рука опускается и через мгновенье я встречаюсь взглядом с темно-синими глазами.

— Ты опоздала, — без каких-либо эмоций произносит мужчина, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь в глубь спальни.

На нем снова те же самые домашние штаны, в которых он был несколько дней назад.

Глазами скольжу по широкой голой спине, красивым лопаткам.

— Извините, — бормочу, прикрывая за собой дверь и останавливаясь около нее, не в силах двинуться дальше.

Мужчина наливает себе из бутылки какой-то напиток. Буквально немного, чтобы покрыть дно и садится в кресло в углу комнаты.

— Раздевайся.

Очередной вдох застревает в горле. По спине ледяной пот выступает. Понимаю, что корчить из себя недотрогу не подходящий момент, поэтому делаю как он велит. Неспешно, стараясь побороть волнение развязываю завязки на фартуке.

— Я еще девственница, — произношу тихо, потому что жутко боюсь, что он причинит мне боль.

— Я знаю.

Конечно, он знает, глупая!

Пальцы отказываются расстегивать пуговки, поэтому этот процесс занимает дольше времени, чем если бы я делала это просто перед сном.

— А вы всегда выбираете девственниц? — понимаю, что пауза затягивается, поэтому решаю прикрыть ее хотя бы диалогом.

Может, если я поговорю с ним и узнаю лучше, мне будет не так страшно?

— Мне все равно девственница девушка или нет. Главное, чтобы она была разборчива в своих связях до меня. Быстрее, Ася!

Я вздрагиваю, услышав свое имя из его уст и стараюсь быстрее справиться с пуговицами.

Поднимаю взгляд из-под ресниц на мужчину. Он закинул лодыжку себе на колено и откинулся на спинку, наблюдая за моими потугами. Выражение его лица не выражает ровным счетом ничего, чтобы я могла понять нравится ему или нет. Хотя, наверное нет, ведь я даже не стараюсь выглядеть соблазнительно.

Видела в фильмах, что девушки обычно покачивают бедрами во время раздевания, смотрят своему мужчине прямо в глаза, а мне настолько страшно, что я даже банально сойти с места не могу.

Когда справляюсь с последней пуговицей, платье с тихим шорохом падает к моим ногам.

Поднимаю голову, чувствуя как сердце вот-вот выскочит из груди.

Алан прищуривается, обводя мое тело оценивающим взглядом. Медленно-медленно, а мне кажется, что он проводит по нему кончиком легкой атласной ткани, потому что там, где он смотрит начинает искриться. Мне даже кажется, что я краснею не только в лице, а даже ноги становятся розовыми.

— Дальше, Ася. Когда я говорю раздевайся, это значит, что ты должна остаться голой. 

6

Завожу руки за спину и расстегиваю лифчик. Как только ткань перестаёт покрывать тело и падает вниз к платью, мне становится ещё страшнее.

Воздух касается обнажённой груди, заставляя и без того напряжённые соски стать ещё тверже.

Я готова сквозь землю провалиться от стыда. Никогда бы не подумала, что вот так по собственной воле буду раздеваться перед мужчиной.

Алан всё ещё сидит, откинувшись в кресле, но я чувствую на себе его взгляд. Пристальный, глубокий.

Сглотнув цепляю большими пальцами трусики, но он вдруг меня останавливает.

— Замри.

Я застываю.

Мужчина встаёт с кресла и неторопливо подходит ко мне. Каждый его шаг заставляет грудную клетку подниматься чаще.

Чувствую себя мухой в паутине, к которой приближается опасный, ядовитый паук.

Он останавливается в нескольких сантиметров от меня и смотрит прямо в глаза.

— Ты когда-нибудь кончала, Ася?

От такого откровенного вопроса кровь воспламеняется. Желание прикрыться растет в геометрической прогрессии, и я повинуясь инстинктам, я дёргаю руки вверх, но мужчина легко отбрасывает их обратно.

— Я задал вопрос.

— У меня не было ещё мужчин, — говорю севшим голосом, — Вы знаете, что я девственница.

Со мной происходит что-то странное. Несмотря на то, что мне жутко стыдно, от переизбытка волнения мне становится невыносимо жарко. А те волны, что исходят от Алана подогревают еще сильнее.

— Кончить можно, оставаясь девственницей.

Опускаю глаза в пол, потому что выдерживать его взгляд становится невозможно. Вижу свои собственные тугие соски и вовсе зажмуриваюсь.

— Нет, я не знаю как это, — признаюсь, превозмогая дрожь.

— И сама не мастурбировала?

Боже… зажмуриваюсь ещё сильнее, испытывая странное волнение внизу живота.

— Нет. Никогда об этом не думала.

Некогда было. После школы я часто отправлялась на работу, а после неё валилась без задних ног, даже не думая о том, чтобы как-то взаимодействовать с собой.

— Советую попробовать.

Киваю, лишь бы он перестал об этом говорить и быстрее перешел к делу. Чем быстрее начнем, тем быстрее эта пытка закончится.

— Прямо сейчас!

Вздрагиваю и распахиваю веки. В шоке смотрю на хозяина.

— Сейчас?

Алан протягивает мне стакан с алкоголем.

— Выпей.

— Зачем?

— Это поможет раскрепоститься.

— Не думаю.

— Пей!

Я быстро делаю что он говорит и сразу же закашливаюсь. Какая гадость!

Забрав у меня стакан, Алан обходит меня сзади. Прижимается к моей спине. От контакта с ним по телу стремительно несётся дрожь. Жесткие волоски щекочут спину, но мне вовсе не до смеха.

Я даже дышу через раз.

Мужчина вдруг кладет руки на мои бедра и стягивает трусики по бокам в кулаки так, что они сильно натягиваются, впиваясь в мою плоть. Я вздрагиваю от сильного трения.

— Приятно?

— Не знаю…

Натяжение становится ещё более сильным, отправляя огненные нитки по моему телу, и заставляя меня привстать на носочки, будто это хоть как-то поможет избежать этих ощущений. Они сильные и колючие как иглы.

Алан сильнее натягивает ткань спереди и у меня по телу пробегает странная донельзя приятная дрожь, концентрируя внизу живота какую-то энергию, о которой я раньше не подозревала.

Губы вытягиваются в букву О, пока он продолжает тянуть трусики то вперёд, то назад. А потом внезапно резко стаскивает их вниз. Лоскуток кружева падает на пол.

Я опомниться не успеваю, как моя рука оказывается в мужской. Хозяин направляет ее между моих ног и с нажимом заставляет коснуться себя там.

— Смелее, Ася. Ты же душ принимаешь?

Низкий голос рокочет мне прямо на ухо, подпитывая энергию, собравшуюся в животе. От бархатных ноток его голоса она начинает закипать и бурлить.

Обхватив меня свободной рукой за талию, мужчина внезапно делает несколько шагов вперёд и останавливается у стены.

— Обопрись на стену.

Я пытаюсь забрать руку, чтобы сделать как он сказал, но ту самую руку он не выпускает.

— Другой.

Упираюсь в стену и едва не начинаю оседать на пол от новых ощущений. Управляя моими пальцами, Алан находит безумно чувствительную точку, о которой я раньше не подозревала, и начинает по ней кружить. Его пальцы сверху на моих, давят, направляют. Перед глазами разлетаются чёрные мушки и мне кажется, что я сейчас упаду.

— Продолжай, — приказывает он, крепче прижимая меня к себе.

Что-то твёрдое упирается в мою ягодицу и от осознания что это я пьянею ещё сильнее. Точно, это опьянение, ведь он дал мне выпить крепкий алкоголь. Наверное, поэтому меня так трясет, будто температура поднялась.

Обдумать дальше свои ощущения я не успеваю, потому что слышу странный звук, исходящий из моего тела. Постыдное хлюпанье в момент когда мужчина скользнул пальцами ниже и коснулся моего входа.

Резко дергаюсь вперёд, готовая убежать от стыда, но он хватает меня за талию и снова с силой прижимает к себе.

— То, что ты мокрая означает, что ты возбуждена и твоё тело готово к сексу, — объясняет Алан мне на ухо, — постыдного здесь ничего нет.

К сексу? Нет, я не готова.

Мужская рука несмотря на всё мое напряжение оказывается на груди и сжимает её. Довольно сильно. Даже немного больно. Я хватаю ртом воздух, прекращая гладить себя внизу, но такое ощущение, что мое тело воспринимает это действие не как угрозу, а как что-то иное. Грудь начинает ныть, но не от боли. А будто ей мало было этого действия.

Алан убирает мою руку и переносит ее на стену. Я вижу как блестят пальцы от влаги и смущение топит еще глубже.

Охаю, когда вдруг мужчина коленом расталкивает мои ноги в стороны. Его пальцы снова трогают меня там. Теперь уже сами нажимают на чувствительную точку. Настолько умело, что меня прошивает электрической волной. Я снова вздрагиваю и сильнее прижимаюсь к горячему телу спиной. Из головы будто исчезли все мысли. Их унесло его уверенными ласками, которые оказались настолько откровенными, что я не была к ним готова.

Алан одной рукой мнет мою грудь, по очереди то левую, то правую, в то время как его пальцы терзают мою плоть. Скользят вдоль складок, размазывают влагу, натирают. Мне становится тесно в собственном теле. Будто хочется куда-то вырваться и унестись высоко — высоко. Чувствую как один его палец, входит в меня и пугаюсь от новизны ощущений. Сжимаюсь в комок.

— Расслабься, — приказывает жестко мужчина.

Я пытаюсь выдохнуть и расслабиться, но не получается. Мне страшно, что он сделает мне больно. Это нормально защитная реакция тела, не более. Наверное, зная это, он не выходя из меня, начинает большим пальцем снова ласкать меня в той самой точке. Уверенно, чётко, размеренно. Ударяя в одно и то же место, от которого расползается сладкий яд.

Судороги охватывают ноги и меня начинает качать. Глаза закатываются. Я уже сама не замечаю, как опираюсь на него спиной. Меня выталкивает из собственного тела каждое его дерзкое движение. Ловкий пальцы Толкают к краю, вынуждают тихо скулить от напряжения.

Неужели это всегда так? С ума сойти можно!

— Боже… — выдыхаю, переставая держаться за стену и хватаясь за мужские руки, владеющие моим телом.

— Ещё немного и ты кончишь.

Почему ему голос действует так, будто я снова выпиваю рюмку алкоголя? Поворачиваю голову и натыкаюсь на чёрные глаза. Они больше не голубые и даже не синие. Зрачки затянули радужку и полностью поглотили ее. Скулы на хищном лице напряжены и заострились. Перевожу взгляд на плотно сжатые губы и вдруг понимаю, что мне интересно какие они на ощупь.

В этот же момент Тело сводит сильной судорогой, и я мгновенно забываю о том, о чем думала секунду назад. Меня выкручивает, вырывает куда-то в параллельную вселенную, отделяя от тела. Я не чувствую ни одного сантиметра самой себя, потому что кажется, что я горю. По настоящему. И даже кричу, или стону, не могу разобрать. Всё будто сквозь вату.

Где-то на задворках сознания чувствую как из меня исчезает палец, а уже через мгновение я оказываюсь на прохладной простыне.

Содрогаясь в лёгких конвульсиях как в тумане наблюдаю за хозяином. Он освобождается от штанов, становится коленом на кровать и уже через мгновение нависает надо мной сверху.

Огромный, сильный. Настоящий паук, уже наполовину сожравший свою жертву и готовящийся довести трапезу до конца. 

7

Я даже не успеваю рассмотреть его орган, потому что смотрю только в глаза. Боюсь взглянуть вниз и узнать, что меня ждёт.

Но Алан и не дает этого сделать.

Едва он ложится на меня, я чувствую как мне в развилку ног упирается его возбуждение. Он не дает мне время на испуг. Обхватив голову руками и зафиксировав таким образом меня на месте, мужчина резко толкается вперёд. Мне кажется, что меня ножом режут там снизу. Большим и безумно острым. Сильная режущая боль концентрируется в одном месте.

Я зажмуриваюсь, потому что в глазах собираются слезы. Сжимаюсь вся и впиваюсь в каменную спину ногтями. Алан отстраняется и подается назад. В панике я хватаю его за талию, прижимая к себе со всей силы.

— Пожалуйста не надо, не выходите. Я не выдержу, если ещё раз это почувствую.

Из уголка одного глаза таки стекает слеза.

— Расслабься, Ася, иначе тебе будет казаться, что я рву тебя.

Мне и так это кажется. Безжалостно рвёт на части.

— Не выходите, — снова прошу, чувствуя словно его член внутри меня стал ещё тверже и толще. Закусываю щеку изнутри, чтобы не заскулить.

— Я и не собирался, — отвечает мужчина, двинув снова бёдрами вперёд. Из моего горла вырывает болезненный всхлип. — Я ещё не закончил то, что начал. Разожми руки.

Я отлепляю деревянные пальцы от его кожи и хватаюсь ими за простыню. Закрываю глаза.

Нужно просто уйти в себя, пока он будет истязать моё тело. Делаю глубокий вздох, молясь, чтобы это всё скорее прекратилось.

— Посмотри на меня, — твердо требует Алан.

Подчиняюсь.

Разлепляю влажные ресницы, чувствуя дорожки слез на щеках и смотрю на мужчину.

— Так будет только сегодня. В следующий раз уже будет гораздо лучше и ты будешь готова менять позы.

Одна мысль об этом приводит в ужас. Если мне сейчас так больно, разве смогу я ещё и по-другому становиться?

Мужчина выпрямляется, садясь на кровати, но не покидая мое тело. Он крепко обхватывает руками мои бедра и тянет меня на себя. Чувствую, как скольжу вдоль его плоти и сильнее сгребаю в кулаки покрывало.

Скорее бы это закончилось! Пожалуйста!

Но вместо того, чтобы быстро завершить начатое, Алан накрывает большими ладонями мои груди. Проводит по ним, сводя вместе, сжимает и скручивает соски, пока каменная плоть внутри меня продолжает движения. Не знаю что это, но кажется болезненные ощущения стали меньше. Они не ушли, но притупились. Я перестаю дрожать в ожидании чего-то страшного и перевожу взгляд на собственную грудь, которая находится во власти хозяина. Вижу как его пальцы оттягивают соски, вырывая из моего горла сиплый выдох. Это больно, но это другая боль. Сладкая, оттесняющая ту, что собралась внизу живота.

Перевожу взгляд дальше. Мужские бедра четко двигаются во мне, пока я исследую глазами напряженный пресс, поблескивающую от пота кожу. Он безумно красив. Особенно сейчас, когда так искусстно владеет моим телом. Я не вижу, как он проникает в меня, под этим углом это невозможно, но то, как двигается этот мужчина — кружит голову. Вроде бы и резко, размеренно, но при этом его движения плавные, рождающие странные ощущения внутри меня.

Позволяю себе поднять взгляд выше и посмотреть ему прямо в глаза. Они чернее самой ночи. Блестят, словно там внутри него живет Дьявол.

Мужчина переносит одну руку мне на шею и обхватив ее пальцами, большим ведет по моим губам.

Я несмело приоткрываю их, догадываясь, что он хочет сделать. Палец проталкивается мне в рот и нажимает на язык. Я смыкаю губы.

— Открой, — доносится хриплый приказ.

Кадык на мощной шее дергается.

Я послушно открываю рот, и чувствую как по поверхности языка проходится подушечка пальца.

— Шире.

Боже…

Алан давит на мой язык сильнее, побуждая сделать как он велит. Взгляд черных глаз пристально наблюдает за тем, как его палец пошло гуляет по моему языку, а я вдруг ощущаю, как там, внизу становится влажнее. Наверное, со стороны это выглядит очень грязно, но то, какое желание беснуется на мужском лице заставляет об этом забыть. Я чувствую привкус солоноватой кожи и тихонько стону.

До повторения недавнего удовольствия мне очень далеко, потому что боль никуда не ушла, но теперь к ней добавилось тепло. Мне больше не хочется, чтобы Алан это прекращал. Кажется, будто на мое место заступила другая девушка, которой нравится то, что он делает.

Мужчина вдруг покидает мой рот, мазнув влажным пальцем по подбородку и снова обхватывает мои бедра. Слегка приподнимает меня над покрывалом и начинает быстро натягивать меня на себя. Я скольжу по простыне, расширенными глазами утыкаясь в потолок. Он словно с куклой играет моим телом.

Я вскрикиваю, когда он проникает в меня на всю глубину и закусываю губу. Он стал шире во мне, еще тверже, хотя казалось это невозможно. Простынь подо мной собирается в гармошку, пока он снова и снова насаживает моё тело на свой член. Звуки соединения наших тел заставляют меня смущенно зажмуриться, но кажется его это вовсе не смущает. С каждой секундой движения становятся все быстрее и резче. Снова становится больно, но как раз в этот момент хозяин замирает и внутрь меня выплескивается его теплое семя.

Спустя мгновение Алан наконец опускает меня обратно на кровать и выходит из меня.

С ума сойти… Теперь я понимаю почему мне было настолько больно. Его орган все еще твердый и покачивается, пока мужчина встает с кровати. Хорошо, что я не увидела его до момента, как он вошел в меня. Иначе я бы точно запаниковала еще больше.

— Завтра не трогай себя, а послезавтра доведешь себя до оргазма, — бросает Алан через плечо, направляясь в сторону ванны.

— Зачем? — шепчу я, сводя ноги и садясь на постели.

— Привыкай к своему телу. Потом расскажешь как ты это делала, — он оборачивается и смотрит прямо на меня, — и покажешь.

А после скрывается за дверью.

Я неловко осматриваюсь. Похоже, мое время нахождения в этой комнате подошло к концу.

Не знаю почему, но становится неприятно. В груди разливается ноющее ощущение. Странно. Я бы радоваться должна, что всё закончилось, но испытываю необъяснимое разочарование.

Встаю с постели и сгребаю с пола свое платье. Быстро накидываю его на себя и выхожу в коридор. По ногам стекает теплая жидкость, и я еще быстрее спешу к себе в душ.

Становлюсь под горячие струи, пытаясь понять собственные эмоции. Они не плохие, но и не хорошие. Скорее сложные. Оказывается, мне было приятно в мужских руках. Это хорошо. Ведь полгода терпеть то, что неприятно гораздо хуже. И Алан оказался не больным извращенцем. Надеюсь, дальше так и останется. Думаю, я все же справлюсь. Тем более, если в следующий раз, как он пообещал, должно быть не так больно.

Опускаю руку, касаясь себя внизу и чувствую как там всё распухло. Осторожно умываюсь, а после укладываюсь в постель. Чувствую ли я себя теперь женщиной? Наверное, да. Я и понятия не имела, что может происходить с телом женщины и какие взлеты и падения мы все можем ощущать.

Утром просыпаюсь и понимаю почему Алан сказал не трогать себя сегодня. Там внизу всё болит, даже ногами передвигать не очень комфортно.

Одеваюсь, завязываю волосы в хвост на затылке и уже почти выхожу из спальни, когда вдруг останавливаюсь. Снова смотрюсь в зеркало.

Бледная, глаза не выразительные. И почему я никогда не крашусь? Ведь не зря другие девушки пользуются косметикой, а у меня даже обычной туши нет, чтобы сделать ресницы пушистыми. И блеск не помешал бы. Хмурюсь, впервые в жизни задумываясь над своей внешностью.

Меня никогда особо не волновало как я выгляжу, хотя мне часто говорили, что у меня красивые глаза. Всматриваюсь лучше. Обычные зеленые глаза, немного раскосые. Губы большие от природы. В детстве я часто страдала из-за них, потому что одноклассники обзывали меня «Губошлеп». Сейчас вроде как иметь полные губы стало популярно, поэтому и насмешки прекратились. Трогаю их так, как вчера делал Алан и по телу бежит слабая дрожь.

Браслет на руке пищит, заставляя оторваться от созерцания собственной внешности. Наталья дала мне его еще в первый день. Это браслет — часы, которые есть у каждого члена персонала в доме.

«Зайди ко мне в кабинет»

Сердце дергается и начинает биться чаще. Я быстро выхожу из спальни и спускаюсь. По мере того, как приближаюсь к кабинету, в животе начинает закручиваться волнение. Боюсь ли я его опять? Нет. Но мне страшно, что он захочет взять меня сейчас, а я совсем не готова. Каждый шаг отдается болью.

Тихо стучусь и открываю дверь.

Хозяин сидит в кресле за столом. Сосредоточенно печатает что-то на клавиатуре. Сейчас на нем строгая белая рубашка, стальной галстук, рукава немного закачены до локтей. Даже не знаю каким он выглядит лучше — раздетым или одетым.

— Вы звали? — спрашиваю, прокашлявшись.

Быстрый взгляд летит в мою сторону и снова возвращается к компьютеру.

— Почему в моем кабинете цветы?

Перевожу взгляд на кофейный стол, на котором еще вчера днем поставила небольшую вазу с милыми голубыми колокольчиками.

— Мне показалось так будет уютнее.

— Это кабинет, Ася, а не сад. Убери их.

Быстро подхожу к вазе и забираю ее.

— Больше не своевольничай в моем кабинете. Если хочешь что-то сделать, спроси сначала у меня нужно мне это или нет, — произносит, не отрываясь от монитора.

— Хорошо.

— Свободна.

Опустив голову, пулей вылетаю из кабинета.

Он даже ни разу на меня не взглянул. Будто вчерашнего вечера вовсе не было. Будто это не этот мужчина так властно владел мной. Добежав до мусорного ведра, выбрасываю в него вазу вместе с цветами. Хочется спрятаться. Не понимаю почему мне настолько неприятно, ведь я знала, что так будет и даже радовалась этому. Подхожу к ступеням, но все же передумываю. Возвращаюсь, забираю вазу с цветами и решаю поставить их в своей спальне, если этому бессердечному человеку они не нужны. 

8

Весь день я чувствую себя странно.

Алан работает у себя в кабинете, а я только и жду, как запищит браслет. Но этого не происходит ни днем, ни на следующий день.

Понимаю, что свободно дышу только когда он уезжает. К примеру, вчера хозяин уехал около четырёх часов вечера и я смогла поужинать. Правда, то и дело прислушивалась к звукам на улице, опасаясь, что он вернётся и снова позовёт к себе.

За завтраком и обедом сегодня происходило тоже самое. Оказалось, зря. Когда я постучала в кабинет для того, чтобы там прибраться, я обнаружила что он пуст. Значит, либо Алан не вернулся ещё со вчерашней поездки, либо уехал сегодня рано утром.

Пройдя внутрь, я закрываю за собой дверь. Смачиваю тряпку средством и протираю барную стойку. Интересно, если он вчера не вернулся значит ли это, что мужчина ночевал у какой-то женщины?

Наталья говорила, что он очень избирателен в связях, и если исходить из этого, то сомнительно, чтобы он остался у кого попало. А если это не кто попало? У такого мужчины точно должны быть женщины, с которыми он уже делил постель.

Не знаю почему, но это мысль оказывается неожиданно неприятной для меня. Он по сути покупает себе девушку для утех, устраивая ей полное медицинское обследование, а сам тем временем развлекается неизвестно с кем, не заботясь о том, какие последствия это может иметь для меня же. Вдруг та другая больна чем-то, или нечистоплотна?

Понимаю, что Алан не допустит для себя подобной связи, но все равно испытываю нерациональную злость.

Протерев пыль на всех поверхностях, я мою окна и полы. Справившись, сдуваю упавшую на лоб прядь и выжимаю швабру, когда дверь в кабинет отворяется.

Первым я вижу Алана. Он на мгновение застывает, заметив меня. Обводит меня внимательным взглядом, который останавливается в районе декольте. Следом за ним входит ещё один мужчина, немного моложе. И также как и он, тормозит в проходе.

— Здравствуйте, — бормочу я, чувствуя как в животе странным образом щекочет.

Алан как и всегда выглядит превосходно. Несмотря на то, что его не было дома пол дня, он выглядит так, словно только что оделся.

Вот только смотрит всё туда же. И его друг тоже. Я опускаю взгляд и мгновенно краснею. Две верхние пуговицы платья расстегнулись, и на обозрение мужчинам показался край моего чёрного кружевного лифчика.

Руки быстро взметаются и начинают лихорадочно застегивать пуговки. Позор какой!

На лице незнакомого мужчины появляется ухмылка, в то время как Алан остаётся серьёзным.

— Ты закончила? — спрашивает он, когда я наконец справляюсь с пуговицами.

Скорее всего, вопрос касается уборки.

— Да.

Киваю, хватаясь за ведро.

— Кофе нам принеси, Ася, — говорит хозяин, следуя к своему стулу.

— Конечно, — уткнувшись в пол, я пытаюсь незаметно уйти, но мужчина, который пришёл вместе с Аланом вдруг ставит руку поперёк дверного прохода.

— Ася, значит. Новенькая?

Поднимаю голову и вижу, с каким интересом он рассматривает меня. Будто знает, что я не просто прислуга. Или мне просто так кажется? Сомневаюсь, что Алан будет рассказывать о своих пристрастиях налево и направо.

— Да, — отвечаю, встретив его взгляд.

Липкий и высокомерный. В своих фантазия кажется, он уже раздел меня.

— Позволите пройти? — стараюсь звучать уверенно, чтобы не подавать вида того, что мне неприятно его внимание.

— А ты номерок свой оставь и пропущу.

Номерок? По взгляду вижу, что он просто издевается. Потому что такие как он, с наручными часами, стоимостью в как минимум половину цены квартиры моей тёти не просят номер телефона у таких как я.

Но чтобы не выглядеть жалкой, я вкладываю в голос всю уверенность, на какую способна.

— Любому работодателю не понравится, когда его подчинённые налаживают свою личную жизнь на рабочем месте. А я слишком дорожу своей работой, чтобы променять ее на встречу, у которой скорее всего не будет продолжения.

Мужчина присвистывает, перенося взгляд мне за плечо.

Обернувшись, я встречаюсь взглядом с Аланом. Он наблюдает за мной слегка исподлобья, откинувшись на массивную спинку кресла.

— Ты будешь недоволен, Алан? — усмехается гость.

— Тебе напомнить, что ты пока ещё работаешь на меня, Дмитрий?

С намёком произносит Алан, пока мое сердце тяжело бьется в ребра.

— Это ты намекаешь, что девчонка правду говорит? Никакого секса на рабочем месте?

От слова секс я вздрагиваю.

— Довольно много времени у тебя ушло, чтобы принять этот факт, — отвечает Алан без злости.

Скорее всего, они хорошие друзья, которые разговаривают на только им понятном языке. Врядли он позволял бы так фамильярничать обычному служащему.

— Черт. Тогда и Танечке, секретарю с тринадцатого этажа надо беспокоиться, — хохотнув, мужчина наконец убирает руку и отходит от двери, — А вот Асе за такую самоотверженность надо премию выписать.

Я отчетливо различаю в его голосе сарказм, но конечно не отвечаю. Кто я против друзей хозяина?

Не оборачиваясь, выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь.

Кофе… нужно сделать кофе.

Убрав инвентарь для уборки в техническую комнату, я мою руки и несусь на кухню.

— Жерар, ты обязан мне помочь, — нервно хватаю чашки и ставлю одну на подставку в кофемашине.

Что тут нажимать? От нервов всё из головы вылетело.

— Тааак, успокойся, ягодка, — в своей привычной манере отвечает повар, — кофе для хозяина и Дмитрия?

— Да. Ты знаешь его?

— Дмитрия? Конечно. Это один из приближенных Алана.

— Неприятный тип, — выпаливаю я и тут же жалею.

Быстро смотрю на Жерара, но тот смеётся в ответ.

— Согласен. Но ты этого не слышала, — заговорщицки подмигивает мне.

— Договорились, если поможешь с кофе.

Ещё раз объяснив мне как правильно заваривать кофе, Жерар помогает поставить чашки на поднос.

Выдохнув, я беру его в руки и уже почти выхожу из кухни, когда взгляд цепляется за вазу с шоколадными конфетами.

Кофе гораздо вкуснее с шоколадом. Задумавшись на секунду, я ставлю поднос на стол, беру жменю трюфелей и кладу их на отдельное блюдце.

Снова забираю поднос и несу в кабинет.

Чтобы открыть ручку и не разлить кофе приходится повозиться, но в конце концов я справляюсь.

Как только вхожу в кабинет, в этот момент что-то говорящий Дмитрий замолкает. Я чувствую как он смотрит на меня, но сама в этот момент смотрю на Алана. Он так и сидит, откинувшись в кресле и слегка поворачиваясь в нем слева направо.

Руки мелко дрожат, когда я сначала опускаю перед ним чашку с кофе, а вторую ставлю перед его другом.

Следом идёт блюдце с конфетами.

— Ооо, хоть кто-то догадался принести к этой горькой гадостью что-то сладкое, — довольно хлопает в ладони Дмитрий, тут же хватая одну из конфет и с шелестом раскрывает фантик. Закидывает ее в рот и протяжно тянет: — Ммм. Асенька, ты определённо моя любимица. Красивая, смышленая. Просто клад, а не девушка.

Мужчина расплывается в улыбке, но меня его комплименты не трогают, потому что я подсознательно чувствую что они не искренни.

Только коротко улыбаюсь, наградив его не продолжительным взглядом, потому что совсем проигнорировать будет невежливо и Алан может это посчитать за грубость по отношению к его гостям.

— Что-нибудь ещё? — спрашиваю у хозяина, замечая, что чашку он к себе подтянул, а к конфетам не притрагивается.

— Нет. Спасибо.

Кивнув, я иду к двери, а когда уже почти закрываю ее слышу похабное замечание Дмитрия:

— Своенравная малышка. Предыдущая была покладистее. Но горячая. Я бы с ней покувыркался.

Прислушиваюсь, силясь расслышать, что отвечает Алан, но его ответ остается за закрытыми дверьми. 

9

Остаток дня я провожу за уборкой. Помогаю Татьяне, пью чай с Жераром. Мне повезло, что он работает здесь. В нём я вижу человека, с которым могу свободно поговорить и не стесняться собственных высказываний.

Около восьми часов уходит Дмитрий. Я подсознательно жду, когда же будет пищать браслет, но этого не происходит и сегодня. С облегчением иду к себе в спальню. На часах десять, а это наверное означает, что сегодня я Алану не понадоблюсь. Это хорошо. Сомневаюсь, что я уже готова ко второму разу. Ходить мне уже не больно, но одно только воспоминание о том как это было прогоняет по телу фантомную боль.

Я принимаю душ и ложусь в постель.

Приказ Алана весь день не даёт мне покоя. Он сказал, чтобы я потом рассказала ему как ласкала себя. Щеки становятся пунцовыми. Никогда в жизни подобного не делала.

Укрывшись покрывалом, я несмело опускаю ладонь к пижамным шортам. Сердце от волнения начинает биться быстро — быстро.

Здесь никого нет, стесняться некого. Поэтому просто сделай это, Ася!

Пока не передумала, я ныряю рукой в шорты и под трусики. Сегодня по ощущениям всё гораздо меньше. Нет припухлости, и боли тоже нет.

Раздвигаю складочки, как это делал хозяин и нахожу бугорок, который ласкал он. Сказать, что мне приятно? Нет. Отдаленные отголоски того, что я испытывала тогда с Аланом. Ничего даже примерного нет. Ни дрожи, ни охватывающего огня. Просто приятно. Несколько раз глажу клитор, повторяя движения Алана. Закрываю глаза, вспоминая как он тогда своими пальцами терзал меня, как входил, и чувствую, как мое тело начинает оживать. Ощущения становятся сильнее, острее, приятнее. Память подсовывает моменты, которые я запечатлела в тот раз. Сильное накаченное тело, жилистые руки, держащие мои бедра и насаживающие на большой орган, чёрные глаза. Помню, как он двигался во мне, глубоко и уверенно. Без жалости владел моим телом.

Соски начинают ныть, и я инстинктивно одной рукой сжимаю грудь. Изо рта вылетает стон. Алан делал также, но больнее. Я сама так не могу. Но внизу живота зреет горячий шар. Я быстрее начинаю растирать увеличившийся бугорок, становится жарко. Уже не отдаю себе отчет в собственных движениях. Просто вспоминаю Алана, звуки соединения наших тел, то как его член двигался во мне и в какой-то момент застываю, пораженная мелкими уколами по всему телу.

В этот раз оргазм оказывается в несколько раз слабее. Меня не кружит так сильно, тело не настолько разбито.

Приятно…. Но тогда было гораздо сильнее.

Сердце успокаивается, и я ещё несколько минут лежу, уткнувшись глазами в потолок.

В горле сухо, хочется пить.

Встаю с кровати, и будучи уверенной, что все уже спят спускаюсь вниз.

Набираю воды, с жаждой выпиваю её и возвращаюсь обратно.

Берусь за поручень, чтобы подняться наверх, когда слышу негромкий приказ со стороны гостиной:

— Иди сюда.

Сердце резко начинает биться чаще.

Я думала там никого нет.

Вхожу в гостиную и вижу, что в дальнем углу горит бра, а рядом в кресле сидит Алан. В его руке стакан, из которого он делает глоток.

Мои ладони мгновенно потеют, и я застываю около арки.

— Смелее, Ася.

Шею и лицо охватывает покалывание.

Ступаю внутрь и подхожу к нему ближе. Пока иду, понимаю, что его взгляд тянет меня словно невидимым канатом. На Алане домашние штаны и простая майка.

— Ты сделала то, что должна была?

— Да, — слышу, как собственный голос дрожит.

— Умница.

— Я должна это делать каждый вечер?

Алан отталкивается спиной от кресла и ставит стакан на столик. Его ладони оказываются на моих бёдрах и лениво ведут по внутренней части, пока торец его ладони не упирается мне в развилку.

Вздрагиваю, потому что Алан попадает по все ещё чувствительному клитору.

— А тебе не понравилось? — бархатный голос странным образом окутывает слух.

— Не так сильно, как тогда… с Вами.

Тяжелый взгляд поднимается вверх по моему телу. От него точно не укрываются мои торчащие соски, потому что ткань топа довольно тонкая и не в состоянии скрыть их.

— Нужно было представить меня.

Мужские руки приподнимают низ моего свободного топа. Кожа мгновенно покрывается мурашками.

— Я так и сделала, — признаюсь шепотом.

Мне почему-то очень хочется коснуться его. Провести кончиками пальцев по длинным пушистым ресницам, но я продолжаю стоять обездвиженно.

— Не помогло?

— Немного.

— Мой член внутри тебя понравился тебе больше?

Зачем он всегда говорит такие откровенные вещи? Каждый раз эти слова заставляют меня смущаться.

— Да, — знаю, что ответ звучит очень тихо, но уверена, что он расслышал.

Алан вдруг отрывается от меня и откидывается на спинку кресла.

— Встань на колени, — произносит хрипло.

Страх, смешанный с каким-то необъяснимым волнением прокатывается под кожей.

Неторопливо и скорее всего нерасторопно я опускаюсь перед ним на колени.

— Ближе подвинься.

Я сглатываю и делаю как велит хозяин.

Алан откидывается еще сильнее и одной рукой стаскивает спереди штаны, освобождая свой внушительный орган.

Я рефлекторно подаюсь назад. Длинный ствол, обвитый тугими венами оказывается в его ладони. Никогда еще я не видела мужского полового органа так близко. Головка красная, блестящая и гладкая на вид.

— Ближе, — командует Алан, протягивая вторую руку вперед ко мне.

Пульс заставляет вены пульсировать. Меня охватывает странное ощущение.

Наклоняю голову и тут же Алан кладет на затылок мне ладонь. Подталкивает вперед прямо к члену, а второй рукой направляет мне его в рот.

Быстро открываю губы, принимая его. Головка скользит по поверхности языка. Я думала от него будет исходить неприятный запах, но ничего такого нет. Наоборот. Чувствую запах мужского геля для душа и еще один — пряный, которого я раньше никогда не слышала.

Но он не отталкивает, скорее наоборот, что очень удивляет.

Алан отпускает ствол, но вторую руку с затылка не убирает.

— Дыши носом, Ася и расслабься. Старайся брать глубже.

Дышать носом. Дышать носом!

Делаю как он говорит. Берусь одной рукой за ствол, придерживая его, и начинаю делать так, как подсказывает интуиция. Осторожно облизывать, всасывать в рот. Мягко ласкать губами, время от времени поднимая взгляд на Алана.

Он наблюдает за каждым моим движением, а потом в какой-то момент вдруг сильно давит мне на голову и делает рывок бедрами вверх. Я мгновенно захлебываюсь и чувствую рвотный позыв.

Он отпускает руку, позволяя мне быстро отпрянуть назад и вытереть слюну и выступившие от кашля слезы.

— Не сжимай горло и не пытайся меня вытолкуть, — говорит Алан, пропуская пальцы сквозь мои волосы, — Наоборот — откройся и расслабься, чтобы я мог войти глубже. Еще раз, — и не давая мне времени опомниться он сгребает волосы в кулак и снова толкает меня к паху.

Я снова сжимаюсь, едва член оказывается в моем рту. Сходу упирается в заднюю стенку. Начинаю рефлекторно упираться, чувствуя, что желудок может мне отказать, но Алан с силой давит на мою голову, не позволяя сделать ни одного движения назад.

Он не движется, просто держит мою голову с членом во рту и медленно давит, давая наверное таким образом суметь расслабиться, но мне кажется, что я задыхаюсь.

— Расслабь! — слышу хриплый голос и чувствую как по щекам текут слезы.

Вдыхаю через нос, член продвигается еще глубже.

— Умница, девочка. Еще.

Сгребаю ткань его штанов в кулаки и пытаюсь справиться с собственным телом. Горло распирает, но дышать уже получается лучше.

Почувствовав, что у меня получается, Алан слегка тянет меня за волосы и потом снова опускает на себя. Понимаю, что то, что я делала вначале не идет ни в какое сравнение с тем, что делает он. Мои невинные ласки языком это совсем не тот минет, о котором я слышала раньше.

Алан кладет вторую руку мне на затылок, собирает назад выбившиеся волосы и удерживая их, начинает быстрее двигать моей головой. Вверх-вниз. Губы скользят по стволу, из глаз продолжают течь слезы, я борюсь со спазмами, которые так или иначе снова возвращаются, потому что движения его рук становятся напористее, и опускает он меня все ниже и ниже.

Жуткое чавканье разносится по гостиной, от чего краска приливает к щекам. Я жмурюсь, выталкивая слезы. Горло начинает неметь, колени болят от неудобного положения.

Голова идет кругом, я снова сжимаюсь и в этот момент Алан слегка поднимает меня выше и я чувствую, как рот наполняется теплой спермой. Сквозь влажную пелену вижу его лицо, искаженное гримасой наслаждения и быстро глотаю, узнавая новый вкус. Горьковато-сладкий.

С затылка исчезает давление. Я отстраняюсь. Быстро вытираю рот и щеки тыльной стороной ладони.

Мужчина прячет член в штаны и тянется за стаканом.

Наверное, на этом всё? Встаю, едва не заскулив. Ноги занемели и жутко колют.

— Я могу идти?

— Иди.

И снова это неприятное ощущение. Знаю, что я шла сюда именно для этого, но вот уже во второй раз чувствую себя ничтожной.

А чего ты хотела? Чтобы он тебя на руки усадил и приласкал?

Поднимаю глаза и вижу, как Алан тянется за мобильным, полностью игнорируя мое присутствие.

Отхожу к двери, но останавливаюсь.

— Скажите, я могу завтра на пару часов выехать в город?

Взгляд синих глаз даже не отрывается от телефона.

— Зачем?

— Хочу навестить бабушку в больнице.

— Езжай.

— Спасибо.

А еще я планирую заехать в торговый центр и впервые в жизни купить косметику. Но в этом я конечно же не признаюсь. 

10

Сначала я заезжаю к бабушке и впервые за долгое время вижу ее улыбающейся.

— Асенька, — она протягивает ко мне руки, когда я захожу в палату.

— Бабуль!

Обнимаю её, еле сдерживая слезы. Она такая худая, что невыносимо.

Рядом на тумбочке стоит пустая тарелка.

— Ты покушала?

— Да. Представляешь, они поменяли меню. Теперь хоть есть можно, а то раньше же совсем невозможно было.

Крепко сжимаю её руку.

— Я очень рада. Ты выглядишь намного лучше.

Это правда. Хоть бабушкина болезнь никуда не ушла, в ее глазах появился блеск. И исчезла та постоянная обреченность. А это значит, что я всё делаю правильно. Пусть таким ужасным способом, но ей легче. Значит это того стоит.

— Мне уколы чаще делать стали. Теперь не так болит. Не хочется уже наложить на себя руки, как раньше.

Сердце до боли сжимается.

— Теперь так будет всегда, бабуль.

— Да? Больница получила финансирование?

— Можно и так сказать.

— Слава Богу. Как ты, Асенька? Поступаешь в университет?

Отвожу взгляд, потому что врать бабушке тяжело. Я всегда была с ней честной, пока мы жили вместе. Недоговаривать начала уже когда переехала к тёте. Жизнь в ее семье не приносила мне счастья, но чтобы не беспокоить бабушку я ей ничего не говорила.

Вот и сейчас лезу в сумку, чтобы достать оттуда купленные в магазине фрукты.

— Да, — отвечаю, и быстро меняю тему, — я тебе фрукты привезла. Кушай.

— Спасибо. А куда хочешь поступать? — продолжает любопытствовать бабушка.

— На переводчика, бабуль. Смотри, я ещё твоего любимого овсяного печенья привезла, — достаю пакет с ее любимым десертом и кладу на тумбочку, — Ты кушай, ладно?

— Хорошо, Ась. А можешь мне в следующий раз журнальчиков привести или газет? Хоть почитаю что-то.

— Конечно, бабуль.

— Как там Ирина? Не обижает тебя?

Я быстро смотрю на бабушку и также быстро мотаю головой.

— Нет. Всё в порядке.

Она внимательно смотрит на меня, заглядывает в глаза.

— Ты что-то похудела. Бледная. Ась, у тебя все в порядке?

Спрашивает с тревогой, пока я как могу держу лицо и усиленно улыбаюсь.

Кажется теперь, когда бабушке лучше, она начинает замечать то, что раньше не видела из-за своего тяжелого состояния.

— Конечно. Просто занималась много перед выпуском. Устала.

— Надо отдохнуть. Нельзя себя морить, Ась.

Киваю.

— Так и сделаю.

Ещё немного посидев с бабушкой, я иду к медсестре и прошу ее купить ей журналов. Сунув той несколько купюр в карман и получив довольную улыбку в ответ, со спокойной душой выхожу из больницы.

Погода стоит хорошая, поэтому я решаю прогуляться пешком.

Пока ехала сюда, решила, что это глупость покупать себе косметику. Столько лет обходилась без нее, а сейчас вдруг решила купить? Для чего?

Ответ на этот вопрос я знаю, но даже самой себе стыдно признаться, что хочу выглядеть привлекательно.

В голове творится полный сумбур. Ещё несколько дней назад я была уверена что мужчина, с которым я буду делить постель никогда не вызовет у меня симпатии. Почему вдруг всё изменилось? Я влюбилась? Вряд ли. Так быстро это наверное невозможно. Но мне не хочется выглядеть перед ним замарашкой. Возможно, дело в том, что рядом с таким человеком и самой хочется быть лучше?

Да, скорее всего дело именно в обстановке. Я чувствую там себя статусом ниже и даже Дмитрий не смолчал, уколов меня своими шутками.

— Вам чем-нибудь помочь? — интересуется консультант в магазине косметики, когда я уже добрых полчаса брожу около витрин, не зная что лучше выбрать.

— Да, — я неловко киваю, — я бы хотела купить туш, тени и помаду. Но совершенно не знаю какая фирма лучше.

Девушка сдержанно улыбается и обводит меня снисходительным взглядом.

— Конечно, я помогу. Только магазин у нас фирменный и цены довольно высокие.

Щеки тут же обжигает краской. То есть, по мне видно, что у меня нет денег на фирменные вещи? Хочу опустить взгляд и изучить свою одежду, но не делаю этого. Точно знаю, что на мне обычный сарафан, который я брала на рынке. Он очень удобный и милый. Во всяком случае мне так казалось до этого момента.

Вскинув подбородок, отвечаю как можно увереннее.

— У меня есть деньги.

В ее глазах появляется заинтересованность. Наверное, если бы не правила, она бы поинтересовалась откуда у такой как я могут быть деньги, но она этого не делает.

Из магазина я выхожу вооружившись двумя помадами, палеткой с тенями, тушью и подводкой для глаз.

На остальном пока сэкономила. Мне бы этим научиться пользоваться. Пока еду в такси, смотрю видео по макияжу.

Выглядит всё довольно просто. Кроме подводки.

Кажется, с ней у меня возникнут сложности.

И я не ошиблась

Добрых сорок минут потребовалось, чтобы нарисовать одинаковые аккуратные стрелки. Я раз двадцать точно стирала их и рисовала по новой. Руки так устали от напряжения, что я решила тенями на этот раз не пользоваться. Одолею сначала одну науку, потом другую. Подчеркнув взгляд тушью, я накрасила губы прозрачным блеском.

Отошла на метр и приятно удивилась. Оказывается, косметика действительно придаёт внешности лоска. На меня будто смотрела совершенно другая девушка. Старше меня на пару лет и эффектнее.

Даже уверенности прибавилось.

Я распустила волоса, причесалась и несколько долгих минут изучала свое отражение.

Интересно, Алан заметит то, что я накрасилась?

Ответ на вопрос не заставил себя ждать.

Браслет запищал и я быстро прочитала сообщение.

«Принеси в кабинет кофе. На двоих»

Сердце участило ход.

Быстро выхожу из спальни и спустившись на кухню, завариваю кофе.

Дмитрий снова пришел? Перспектива ещё одной встречи с неприятным мужчиной не кажется мне радужной, но несмотря на это, внутри бурлит предвкушение.

Поставив на поднос чашки, несу его в кабинет.

Стучусь.

— Входи, Ася, — раздается изнутри низким голосом, который умеет отдавать приказы так, что у меня колени подкашиваются.

Опускаю ручку и делаю шаг внутрь. От неожиданности торможу на пороге.

В кресле напротив Алана сидит потрясающе красивая девушка. Блондинка с большими синими глазами. Вальяжно забросив ногу на ногу так, что разрез на юбке разъехался, демонстрируя стройное бедро, она поворачивает на меня голову.

А я понимаю, что вот эта девушка точно из ранга Алана. В отличии от меня.

Быстро моргаю, оказавшись под прицелом ее высокомерного взгляда и тут же одергиваю себя за реакцию. 

11

— Добрый день, — здороваюсь, стараясь сильно не глазеть на девушку, хотя у меня это получается плохо.

На вскидку ей не намного больше лет, чем мне. Она выглядит потрясающе. Словно сошла с обложки журнала мод. Волосы гладкие, блестящие. Я такие только в рекламе шампуней видела. Мои никогда не бывают столь гладкими и красивыми. Они не пушатся, лежат ровными прядями. У меня вечно торчат в разные стороны и только лак для волос способен их утихомирить.

Расставляю чашки и все же не удерживаюсь от того, чтобы взглянуть еще и на Алана.

Он терпеливо ждет, пока я справлюсь с заданием, но на меня не смотрит.

— Итак, Алан, по поводу завтрашнего дня. Я буду ждать тебя у себя. Мама уже заказала ужин.

У меня слегка дергается рука от ее слов и я едва не роняю чашку. Быстро ставлю ее на стол и замечаю, что теперь взгляд мужчины направлен на меня.

Встречаюсь с ним глазами, чувствуя как сердце стопорится, но ожидаемого восторга на его лице нет. Конечно, куда мне с едва подкрашенными глазами на фоне этой красавицы?

Понимаю, каким глупым было мое желание сделать себя привлекательнее.

В синих глазах нет ни восторга, ни даже капли заинтересованности. Он будто даже не замечает изменений. Только внимательно пробегается по лицу, а я опускаю глаза, понимая, что проиграла даже такую маленькую битву.

— Спасибо, Ася, ты свободна.

Киваю и быстро перебираю ногами в надежде быстрее покинуть кабинет.

Кто эта девушка для него? Она свободно обращается с ним на ты и даже ее мать с ним знакома.

Сомнительно, чтобы они были в отношениях, ведь тогда он не искал бы себе «особую прислугу». Тогда что у них за отношения?

Понимаю, что задаю себе слишком много вопросов, которые не должны меня волновать. Изначально я не планировала вообще думать об этом мужчине, но эти чертовы мысли сами лезут в голову.

Оставив поднос на кухне, я беру корм для собак и выхожу на задний двор.

— Привет, малыш, — здороваюсь с Фредом прежде, чем подойти ближе.

Из домика выбирается сначала морда, а после показывается и весь пес. Малышом я его назвала не потому что он маленький, а потому что ему всего год, как мне сказала Наталья. На самом деле Фред — это огромных размеров леонбергер, который завидев меня с кормом тут же начинает весело вилять хвостом и гавкать.

— Иду-иду, родной, — с улыбкой подхожу к нему и треплю по мягкой шерсти.

О такой породе собак я узнала только здесь. Раньше о них даже не слышала. Фред приподнимается на задних лапах, звякая цепью и оказывается выше меня ростом. Обнимаю его одной рукой и смеюсь.

— Ну все, все, не подлизывайся, я и так тебя сейчас покормлю.

Когда я в первый день своего нахождения увидела его, подумала сначала, что буду обходить монстра десятой дорогой, потому что он очень громко лаял и казалось сорвет цепь, на которую привязан. Но Наталья подвела меня к нему и велела дать себя понюхать.

Обнюхав меня со всех сторон, пес весело замотал хвостом и ткнулся носом мне в ладонь. С тех пор я стараюсь кормить его вкусняшками даже не по расписанию, потому что прониклась к нему с первых секунд нашего сближения.

Насыпаю в миску корм и Фред тут же приступает жадно его поглощать.

— Мой хороший. Тебя хотя бы когда-нибудь отпускают побегать?

Треплю его шерсть, пока тот с громким хрустом жует сухие мясные кружочки.

— Привязали и не дают свободы. Ты же такой большой, тебе бегать надо. Тем более когда так много свободного места.

Фред чихает, вызывая у меня улыбку.

— Хочешь побегать, малыш? М?

Доев, пес довольно облизнувшись начинает обнюхивать меня на предмет спрятанных вкусностей, но не обнаружив их, тычет мне в лицо носом и облизывает щеку.

— Нууу, не надо, я не съедобная, — отворачиваю его морду, одновременно с этим провожу носом по его мягкой длинной шерсти на голове, — отпустить тебя побегать? Хочешь?

Не знаю насколько он понимает меня, но кажется, что очень хорошо. Потому что тут же начинает крутиться на месте, то и дело натягивая цепь и заставляя ту звенеть.

Мне кажется кощунством не отпускать такую огромную собаку побегать. Он же точно также, как и хищные животные нуждается в свободе передвижения.

Никогда не могла ходить в зоопарк по причине того, что мне жалко бедных львов и гепардов. Единственный раз, когда мы с бабушкой туда пошли мне довелось видеть, как бедный гепард метался в небольшом вальере из стороны в сторону, потому что ему банально не хватало места высвободить свою энергию.

Вот и сейчас, глядя на Фреда, мне хочется, чтобы он немного побегал. Что может быть ужаснее, чем сидеть на цепи?

Отыскав как отщелкивается его ошейник, я отстегиваю ремень.

Фред мгновенно срывается с места, словно только этого и ждал. Несколько раз громко гавкнув, пес тут же несется в сторону большой поляны.

Ну вот, хоть кто-то счастлив.

Понаблюдав за ним, я присаживаюсь на ступеньки. Долго посидеть мне не удается, потому что почти сразу же открывается дверь и на пороге показывается Алан.

Я подскакиваю, а он смотрит на валяющуюся цепь и переводит на меня тяжелый взгляд.

— Где Фред?

— Я отпустила его побегать.

— Что ты сделала? — мужская челюсть сжимается, а в глазах появляется неподдельный гнев.

— Мне показалось, что ему не будет лишним поноситься по лужайке, — я внутренне сжимаюсь, потому что после каждого моего слова губы Алана сжимаются сильнее и сильнее.

Ничего не объясняя, он разворачивается и быстрым шагом возвращается в дом. Я следую за ним. — А что случилось? — спрашиваю, быстро семеня следом, но он не отвечает.

Странное предчувствие охватывает внутренности. Я пока не понимаю почему он так отреагировал, но на ровном месте наверное не стал бы так злиться.

Алан дергает дверь какой-то комнаты и входит внутрь. Я почти забегаю следом, но быстро торможу на пороге.

— Алан, — молодой парень, сидящий в кожаном кресле оборачивается и удивленно обводит взглядом сначала хозяина, а потом меня, — что-то случилось?

Ого! Внутри оказываются несколько компьютеров, на которых видны комнаты в доме, лужайка, ворота. Боже, да тут везде камеры. Даже в гостиной.

Ужас заставляет цепенеть. Неужели охрана видела, как я тогда в гостиной ублажала Алана? Мгновенно краснею, стыдясь смотреть на парня и утыкаюсь взглядом в напряженную спину хозяина.

— Да.

Больше ничего не объясняя, Алан нажимает комбинацию клавиш на клавиатуре и на одном из экраном крупным планом показывается лужайка. Он проделывает так несколько раз, осматривая ее с разных ракурсов.

— Перемотай на пять минут назад.

Охранник делает то, что велено и на одной из камер показывается Фред, несущийся в сторону задней стены двора.

Фред… я только сейчас понимаю, что на камерах его нигде нет.

— Блядь, — произносит Алан сквозь зубы, а потом оборачивается на меня.

Вжимаю голову в плечи, всё еще ничего не понимания.

— Мне отправить машину?

Парень уже тянется к телефону, когда Алан холодно отрезает:

— Нет. Я сам. Я сказал тебе спрашивать перед тем, как что-то сделать, — это уже адресовано мне.

К горлу подкатывают слезы, потому что я пытаюсь лихорадочно понять что произошло, но у меня не выходит.

— Я что-то не так сделала? — выдавливаю из себя через комок, сжимающий горло.

Но Алан снова не отвечает. Подходит ко мне и отодвинув меня за плечи, отставляет в сторону, чтобы выйти.

— Что не так? — спрашиваю, наблюдая за его удаляющейся спиной.

— Фреда нельзя отпускать, — отвечает парень, заставляя меня на него посмотреть.

— Почему?

— Он маленький еще. Борзый. В прошлый раз когда он вырвался он убежал в парк и напугал там кучу народа. Его копы чуть не пристрелили.

Вся краска, что собралась на лице тут же сбегает. Боже!

— А как он перебрался через забор?

— Этот конь заскакивает на дерево. С него через забор и делает ноги.

Что же я наделала?

Желудок сжимается, когда я представляю, что с ним могут сделать. Он же такой безобидный, разве можно подумать, что он кому-то может принести вред?

Сама не отдавая себе отчета в том, что делаю, я срываюсь с места и бегу на улицу. Машина Алана как раз выезжает из гаража, когда я резко выскакиваю перед ним. Колеса со свистом тормозят.

Под подавляющим темным взглядом я открываю дверь и забираюсь на пассажирское сиденье.

— Извините. Я с Вами поеду, можно?

— Нельзя, — костяшки на руле белеют, и Алан поворачивает на меня голову.

Я не видела его еще таким злым, но сейчас мне больше страшно за Фреда. Из-за меня может случиться что угодно.

— Пожалуйста, — в уголках глаз собираются слезы и комок снова рвет горло, — Я прошу Вас. Я не смогу сидеть дома и ждать пока Вы вернетесь. Я буду тихой, Вы меня даже не заметите.

Ноздри Алана расширяются, и я готова уже умолять дальше, когда он вдруг шумно выдохнув возвращает взгляд на дорогу и давит на педаль газа. 

12

В машине мы едем молча. Гнев, исходящий от Алана смешался с воздухом и теперь буквально окутывает собой и проникает в клетки.

Но я не боюсь его. Не сейчас. Всё, о чём я могу думать это Фред. Чтобы с ним ничего не случилось.

В глазах собираются слезы, и я несколько раз быстро моргаю, чтобы не расплакаться. Одна всё же скатывается по щеке. Стираю ее тыльной стороной, надеясь, что хозяин не заметит, но он конечно замечает.

— Боишься, что уволю? — звучит ледяным тоном.

— Нет.

— Зря.

Обречённо вздыхаю. Скорее всего, так и случится, и он действительно разорвёт со мной контракт раньше времени. Заламываю пальцы представляя, что снова останусь без денег и становится страшно за бабушку и за себя.

— Я понимаю, что виновата, — признаю тихо, — Но с другой стороны меня ведь могли предупредить. Почему никто не сказал, что его нельзя отпускать?

— Он не зря сидит на цепи.

— Понимаю. Но наверное не все догадываются об этом вовремя. В прошлый раз же его тоже кто-то отпустил.

Алан не отвечает. Спустя несколько минут въезжает на парковку большого парка, в котором сейчас как на зло много людей.

Фреда я вижу сразу. Он носится около нескольких детей. Один мальчик плачет, а его мать, пытаясь подойти к сыну что-то кричит.

— Сиди здесь, — командует Алан и выходит из машины.

Размашистым шагом направляется к месту происшествия.

У меня колотится сердце, дрожат ладони. Смотрю на испуганную женщину и понимаю как сильно она испугалась за малыша.

Для неё Фред представляет опасность. Я только сейчас понимаю это. Она же не знает, что он не способен укусить. Просто видит большого монстра, бегающего вокруг ее сына и громко лающего.

Если бы я была на её месте я бы с ума сошла.

Не в состоянии сидеть, я выбираюсь из машины и бегу следом за Аланом.

Он как раз схватил Фреда за ошейник. Женщина обняла мальчика и громко что-то кричит Алану.

— Я сейчас полицию вызову и этого псину пристрелят, — кричит она в слезах, крепко прижимая к себе сына, — А вы штраф заплатите за то, что отпускаете собаку без намордника.

— Не надо, — громко умоляю, краем глаза замечая как Алан поворачивает в мою сторону голову.

— Ася, — тихо приказывает, но я не могу ему позволить расхлебывать то, что я натворила.

— Пожалуйста, не надо. Это я виновата. Я случайно его отпустила. — Падаю на колени, притягивая к себе Фреда за шею. Мальчик уже не плачет, только с опаской смотрит на то, как леонбергер тыкает мне в щеку носом и облизывает меня. Я чувствую как он счастлив после прогулки, которая так ужасно заканчивается, — Он очень добрый. Просто хотел поиграть с малышами. Дети для него святое.

Так Наталья говорила, когда рассказывала о том, как любит с ним поиграть сын Алана, когда приезжает к нему в гости.

— Откуда мне знать, что у него на уме? — рявкает женщина, опуская сына на землю, — этот и сожрать может.

— Не может, — восклицаю я, — Вы сами можете проверить. Просто погладьте его. Клянусь, он не укусит.

— С ума сошла? — шипит разъяренная женщина, — чтобы я ещё сама подвергла себя опасности? — А потом с угрожающим видом достаёт мобильный, — пусть полиция разбирается что делать с этим псиной и вами.

Она указывает на Алана, но я быстро вскакиваю на ноги.

— Это я виновата, а не он. Со мной пусть разбираются, — голос начинает дрожать от волнения и я снова едва не плачу.

В полицию мне уще не доводилось попадать, но раз сама виновата надо расхлебывать.

— Ася, иди в машину, — приказывает низкий голос из-за спины.

Я оборачиваюсь на хозяина и мотаю головой.

— Нет. Я не хочу, чтобы Вы из-за моей ошибки страдали.

Синие глаза будто куском льда меня царапают. Машинально отхожу на шаг, сама того не осознавая.

— Я сказал в машину.

Он произнёс это так, что мой очередной протест застрял в горле.

— Но…

Хотела было возразить, но когда увидела его глаза, поняла, что не стоит. Он даже страшнее перспективы оказаться в полиции.

— Фреда забери, — говорит Алан, пока я опустив голову, прохожу мимо.

Беру собаку за ошейник и подвожу к автомобилю. Фред запрыгивает на заднее сиденье, довольно виляя хвостом, а я сажусь на переднее.

Если бы там осталось место, я бы тоже предпочла заднее, но он такой большой, что как бы мне не хотелось я не помещусь.

Алан возвращается спустя пару минут. Садится за руль и без единого слова, выводит машину на дорогу.

Я смотрю куда угодно только не на него. Чувствую себя ужасно.

— Мы едем в полицию? — осмеливаюсь спросить и все же взглянуть на него.

Он больше не выглядит таким злым.

— Нет, — отвечает спокойно, но я боюсь даже этого спокойствия.

— Почему?

— Проблема решена.

— Как? — не понимаю я.

— Деньги решают всё.

Вот оно что. Облегчённо и одновременно грустно вздыхаю.

— Мне жаль, что так всё произошло. Возьмите эти деньги из моей зарплаты.

Я чувствую как мужчина смотрит на меня. Секунду, вторую, третью. Кожа искрится под тяжестью его взгляда, и я поднимаю голову.

Наши глаза встречаются. Впервые на его лице я вижу заинтересованность. Только не могу понять почему.

— В бардачке возьми салфетки, — он кивает на бардачок.

— Зачем?

— У тебя туш потекла.

Быстро отворачиваясь, достаю пачку салфеток и опускаю зеркало.

Боже. Ну и вид! На щеках чёрные потеки, подводка размазалась. Накрасилась называется первый раз в жизни.

Становится жутко стыдно за себя. Хотела показаться Алану привлекательной, а сделала всё наоборот.

Вздыхаю и начинаю вытирать чёрные следы.

— Ты где-то учишься, Ася? — вдруг спрашивает мужчина, наблюдая за моими стараниями.

Салфетки не сильно помогают, но хотя бы нет этих ужасных разводов вокруг глаз.

— Нет.

— Почему?

— Я закончила школу, но никуда не поступила, — признаюсь честно.

— По какой причине?

— Их несколько. Во — первых мне не хватает знаний для поступления. Я окончила школу на тройки, потому что почти всё свободное время работала у тёти в кафе. Родителей у меня нет. А когда бабушка заболела я старалась помогать еще и ей. Сейчас мне очень нужны деньги, и я работаю у Вас. Это вторая причина по которой я не могу поступить.

Закончив приводить себя в порядок, я сжимаю грязные салфетки в ладони и откидываюсь на сиденье.

— Какая болезнь у твоей бабушки?

— Рак. Последняя стадия.

— Его не вылечить. Зачем тебе деньги?

Его слова жестоко бьют по моим болевым точкам. Я и сама знаю, что бабушку не спасти, но когда кто-то озвучивает это вслух, слова обретают значимость. Обхватываю себя руками и отворачиваюсь к окну.

— Я не хочу, чтобы в последние годы жизни она испытывала только боль. Она не заслуживает на такую смерть. Хочу сделать всё возможное, чтобы хотя бы как-то облегчить ей страдания.

Алан молчит, вынуждая меня тем самым снова обернуться к нему.

Он выглядит задумчивым. Отрывает от дороги взгляд и снова смотрит на меня.

— Не увольняйте меня пожалуйста, — шепчу, чувствуя как меня снова берет в тиски страх, — я не найду нигде такую работу, чтобы обеспечить ей нормальный уход в больнице. Вы мне очень нужны, — шепчу и понимаю, как это ужасно звучит. Алан прищуривается, а я быстро исправляюсь, чтобы он не подумал ничего лишнего и не расторг контракт, — в смысле работа. Мне очень нужна эта работа.

— Почему ты решила, что я тебя уволю? — он спрашивает, возвращая взгляд на дорогу.

Энергетика в машине спокойная. Прошлая ярость ушла. Он расслабленно ведёт машину, но я не позволяю себе также расслабиться. В его присутствии это сделать не получается.

— Потому что я сделала то, чего не должна была. Фред мог пострадать. Ребёнок испугался.

— Фред в порядке. Ребёнок уже тоже улыбался когда я уходил. А то, что сделала то, чего не должна была это факт.

— Вычтите у меня из зарплаты. Пожалуйста. Больше вы меня не увидите и не услышите, пока сами не позовёте. Обещаю.

Взгляд синих глаз снова оказывается на мне. Алан внимательно изучает моё лицо, губы. Несмотря на всё волнение их начинает покалывать.

Мне вдруг хочется, чтобы он дотронулся до них. Ведь ещё ни разу за наши встречи Алан меня не поцеловал. Ужасная мысль, пугающая. Я тут же гоню ее прочь, но она как пиявка вцепилась и не отпускает.

— Я списываю твой поступок на излишнюю эмоциональность и импульсивность. А ещё возраст.

Что это значит? Во все глаза смотрю на его потрясающе красивое лицо.

— Хотите сказать, что я глупая?

— Я этого не говорил.

Но подумал. Становится обидно до слёз.

— Ася, глупый человек не станет вести себя как ты.

— Как я?

— Да.

— А как я себя вела?

Хмурюсь, пытаясь понять что он имеет в виду, но мы как раз приезжаем к дому.

Алан оставляет мой вопрос без ответа.

Выходит на улицу и забирает с заднего сиденья Фреда.

— Спокойной ночи, Ася, — произносит, проходя мимо и скрывается за домом, чтобы скорее всего пристегнуть Фреда к цепи.

Обхватываю себя руками и вхожу в дом.

На сердце тяжело и страшно. Алан не ответил мне по поводу увольнения… 

13

— Доброе утро, котенок, — Жерар улыбается мне, когда я вхожу на кухню.

— Доброе, — силюсь улыбнуться в ответ, но получается откровенно плохо.

Всю ночь только и думала о случившемся. Если Алан меня уволит у меня не будет денег платить за лекарства и еду для бабули и ей снова станет плохо и больно. На какое-то время конечно ещё хватит средств, ведь я потратила не весь аванс, но они ведь тоже закончатся.

Мое сердце разорвется если я ещё хотя бы раз увижу в ее глазах былую боль.

— Что с настроением?

Поднимаю глаза на Жерара. Он как всегда излучает позитив. На кухне уже во всю пахнет специями и кофе, а ещё ароматным французскими круасанами, которые у Жерара удаются наилучшим образом.

— Я вчера натворила дел, — вздыхаю и обхватываю чашку, которую он заранее поставил для меня на стол.

— Да уж. Не поспоришь. Но не ты первая.

Легко говорит мужчина, опускаясь на соседний стул.

— Как это?

Алан говорил, что его уже отпускали, потому что в прошлый раз он тоже убежал в тот парк.

— Я слышала, что его уже кто-то отпускал, да?

— Именно. Одна из твоих предшественниц.

— Алан сильно разозлился?

— Настолько, что уволил её на следующий же день.

— Господи, — прикрываю рот рукой.

Он таки уволил ее. Несмотря на контракт.

В ужасе смотрю на Жерара и вижу как в его глазах плещется жалость. Он уверен, что меня тоже уволят.

— Вот, покушай. Будешь скучать за моими круасанами, — подталкивает он ко мне тарелку, но я даже смотреть на еду не могу.

Сердце сходит с ума и решетит грудную клетку. Я начинаю задыхаться.

— Но надо признаться, я буду скучать за тобой, — продолжает добивать Жерар, — ты в отличии от остальных имеешь сердце и пришла сюда не для того, чтобы обогатиться.

Глаза наполняются слезами.

Мне необходимо поговорить с Аланом. Он обязан меня понять. Я сделаю всё для того, чтобы не потерять эту работу.

Вскакиваю со стула и бегом несусь к его кабинету.

— Можно? — стучу громче, чем положено, но он не отвечает.

Открываю дверь и вхожу внутрь. Черт. Пусто.

Может он ещё в спальне?

Разворачиваюсь на пятка и спешу наверх. Пульс нарастает. Каждый шаг даётся с с трудом.

— Алан, извините, можно мне войти? — несколько ударов ладонью по двери.

И снова тишина.

Осмеливаюсь войти без приглашения, но мужчины не оказывается ни в комнате, ни в ванной, ни в гардеробной.

Да что же это такое? Он уже уехал?

Лихорадочно мечусь по его комнате, думая как поступить.

Наталья. Нужно найти её.

Срываюсь с места и спускаюсь вниз, к ее спальне. Уже собираюсь постучать, как дверь открывается.

— Наталья, — выпаливаю с ходу.

— Слушаю, — женщина выглядит как всегда строго и из эмоций проявляет лишь кроткий интерес к моему внешнему виду.

Да, я запыхалась, волосы выбились из хвоста, но мне сейчас все равно как я выгляжу.

— Наталья, Алан давал распоряжения на счёт меня?

Женщина вопросительно выгибает бровь.

— Нет.

Руки обречённо опускаются и я едва не плачу.

— Переживаешь о вчерашнем? — догадывается она и прикрыв за собой дверь идёт вперёд.

Мне ничего не остаётся как идти следом.

— Да.

Нужно было думать прежде чем делать.

— Знаю. Он уволит меня?

— Вполне возможно.

Я останавливаюсь как вкопанная. Становится не по себе. Стены сужаются, потолок опускается.

Всхлипываю, а Наталья оборачивается.

Обводит меня серьёзным взглядом.

— Выводы делать рано, Ася. Будь я на твоём месте, я бы не слезы лила, а пыталась исправить положение.

— Как?

— Сделать так, чтобы несколькими поступками перебить неправильный. И не давать ему дополнительных поводов для решения не в твою пользу.

В моей голове каша, поэтому я не сразу соображаю к чему она ведёт.

Наталья вздыхает и объясняет менее строго.

— Приберись у него. Пусть всё блестит. А потом… решай сама как ещё его задобрить.

Сверкнув глазами, Наталья отправляется на кухню, а я забыв о завтраке, принимаюсь выполнять то, что она посоветовала.

К вечеру дом блестит. В кабинете Алана ни пылинки. Вещи в его гардеробной сложены так, что создаётся впечатление, что их развешивали под линейку. На самом деле так и было. Я вымерила все до миллиметра.

Убрала в ванне, коридоре, а потом приняла душ и выбрала самое развратное белье, которое только нашла в комоде.

Наталья сказала задобрить его, а значит нужно давить на все точки. Даже на те, которые претят здравым мыслям в моей голове.

Но Алан не приезжал. Опустился вечер и стрелки часов перевалили за десять. Только сейчас я вспомнила, что он договаривался с его гостей о тои, что сегодня поедет к ней в гости.

На сколько он у неё задержится? На всю ночь? Эта мысль странным образом раздражала и доставляла дискомфорт. Я не хотела представлять его с ней. Даже на минуту не допускала этих мыслей, навязчиво забирающихся в голову.

В итоге я так устала, что уснула у него в кабинете прямо на диване.

Проснулась резко от вспышки света.

— Ты что здесь делаешь? — голос Алана доносится сквозь затуманенное сном сознание.

Резко вскакиваю, вспоминая где я и по какой причине решила дождаться его здесь.

Атласный халат сбивается, стоит мне встать на ноги и открывает мужскому взгляду вид на прозрачное кружево, которым обтянута моя грудь.

Руки тянутся, чтобы прикрыться, но я вспоминаю, что должна делать все наоборот.

Вот только подумать легко, сделать гораздо сложнее.

— Извините, — шепчу и облизываю пересохшие губы. — Я хотела поговорить с вами, но Вас долго не было.

Синие глаза на несколько долгих секунд задерживаются на моей груди, отчего соски напрягаются и упираются в кружевную ткань.

Мужчина подходит к столу и опускает на него кейс. Разворачивается ко мне передом, опирается бедрами на стол и складывает руки на груди.

От меня не укрывается, что его рубашка сверху расстегнута на несколько пуговиц, а рукава закатаны до самых локтей, открывая вид на сильные руки.

— О чем? — спрашивает хозяин, продолжая вольготно гулять глазами по моему телу.

Я не знаю как это правильно делается. Каким способом уговорить мужчину поступить как нужно женщине? Понятия не имею как вести себя, да и сил не хватает на то, чтобы думать.

— Алан, — произношу рвано и подхожу к нему ближе. Ладошки потеют, меня сотрясает дрожью, — я знаю, что я добавила Вам вчера проблем. Понимаю, что из-за меня Вам пришлось сорваться из дома, потратить деньги и по волноваться о Фреде, но я прошу за это прощение. — сощурившись, Алан поднимает взгляд на моё лицо. Молчит. А я ещё немного и упаду ьез сознания. — Пожалуйста, не увольняйте меня. — а горле начинает драть, а в уголках глаз собираются слезы, — я обещаю, Вы не пожалеете об этом. Я буду паинькой и буду делать всё, что Вы скажете.

Мужчина продолжает молчать, испепеляя меня своими холодными глазами.

Он точно уволит меня. Наверняка, думает сейчас о том, как бы мне это помягче сказать.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я подхожу к нему ещё ближе и… опускаюсь перед ним на колени.

От ощущения омерзения к самой себе мне становится дурно. Чувствую себя жалкой и ничтожной. Но Наталья сказала задобрить его, поэтому затолкав подальше гордость, я прикусываю губу, чтобы не разреветься и берусь за концы дорогого кожаного ремня.

В глаза мужчине не смотрю. Меня тошнит от самой себя и того, что я сейчас собираюсь сделать.

Превозмогая отвращение к себе, дрожащими пальцами расстегиваю ремень и металлическую пуговицу. Тяну змейку вниз. Я смогу. Переступлю через себя.

Слезы жгут глаза, но я намеренно стараюсь удержать их. Не плакать при нем. Не сейчас.

Касаюсь кончиками пальцев резинки чёрных трусов и в этот момент вдруг Алан больно сжимает моё запястье.

— Встань, — его голос пропитан сталью и я непонимающе вскидываю на него взгляд.

— Но… Почему? Вы же любите.

Мужчина тянет меня наверх, заставляя встать с коленей. Страх заполняет собой воздух и давит на лёгкие. Даже это не помогает?

Алан внезапно сжимает пальцами мой подбородок, заставляя меня смотреть прямо на него.

В синих глазах самый настоящий арктический холод, которым обдает меня до самых костей. Я начинаю дрожать.

— Никогда, — произносит он твердо, — никогда не используй минет для того, чтобы чего-то добиться.

Слезы все же начинают течь по щекам.

Мужчина убирает руку с моего лица и начинает застегивать ремень.

— Иди к себе, — кивает в сторону двери, а я обхватываю себя руками.

Но..

— К себе иди, Ася. Завтра поговорим.

Чувствуя себя самой настоящей дурой я быстро покидаю кабинет и не видя перед собой ничего, отправляюсь к себе.

Как только падаю на постель, позволяю себе расплакаться. Никогда ещё я не чувствовала себя такой грязной. Даже когда Алан впервые взял меня мне не было так противно. Он будто даже связываться со мной не захотел.

Оттолкнул и выгнал за дверь. 

14

«Зайди в кабинет»

Буквы плывут перед глазами, пока я еще раз перечитываю сообщение.

Я весь день с ума сходила в ожидании этого сообщения, а сейчас ноги отказываются слушать.

Знаю, что ничего хорошего его приглашение мне не сулит. Особенно после вчерашнего позора. Наверное, я выглядела слишком жалко, что даже Алан не пожелал остаться со мной наедине, хотя именно для этого меня и нанимал.

Вздохнув, заставляю себя выйти из комнаты и отправиться к нему в кабинет.

Волнение приподнимает волоски на коже. Желудок вот-вот и выпрыгнет.

Постучавшись, вхожу в кабинет и останавливаюсь у дверей.

— Садись, Ася, — говорит Алан, откинувшись в своем большом кожаном кресле.

Знаю, что уже сделать ничего нельзя, поэтому просто делаю то, что он говорит. Прохожу к дивану и опускаюсь на него.

— Не туда. Сюда. — мужчина кивает в сторону кресла прямо напротив него, по другую сторону стола.

Точно… зачем я пошла к дивану? От волнения совсем не соображаю.

На негнущихся ногах подхожу к стулу и занимаю указанное место.

Даже в глаза Алану посмотреть не могу. Щеки горят. Мне жутко стыдно за вчера. И перед собой и перед ним. И извиниться язык не поворачивается. Кажется, начни я говорить как ту же расплачусь.

— Прочитай внимательно и выбери специальность. — он подвигает мне по столу какую-то папку, — Как только определишься дашь мне знать. Не затягивай, заявление ждут уже на этой неделе.

Мужской голос звучит ровно, но повелительно. Я слушаю, но ничего не понимаю. Как сквозь туман смотрю на красную папку.

— Что это? — выдавливаю из себя.

— Список специальностей в национальном университете.

Осмеливаюсь поднять взгляд и впервые за сутки посмотреть на хозяина. Он сидит откинувшись в кресле и слегка крутится из стороны в сторону. Я заметила, что он часто так делает, находясь здесь.

Алан смотрит на меня предельно внимательно, пока я хмурюсь, доставая из папки несколько листов формата А4.

Пробегаюсь глазами по списку специальностей, но все равно ничего не понимаю.

— А зачем?

— Ты будешь поступать в высшее учебное заведение.

От неожиданности я роняю листы и они рассыпаются по столу.

— Извините, — начинаю лихорадочно собирать их, — Но я не смогу учиться. Или… или Вы меня увольняете?

Догадавшись, я смотрю прямо в синие, как море глаза и чувствую, что сердце сейчас остановиться.

— Не увольняю, — отвечает он, наблюдая за моими хаотичными телодвижениями, — У тебя есть три месяца на подготовку. Вступительные ты скорее всего провалишь, поэтому я решил этот вопрос другим способом. Дальше уже тебе придется учиться самой, вопросы с экзаменами и сессией закрывать самостоятельно. Обучение платное. Я готов тебе его оплатить, но если выйдешь на хорошие оценки, тебя переведут на стипендию и это будет для тебя только в плюс. Самостоятельность всегда лучше, чем зависимость от кого-то.

— Но, — столько информации в моей голове не укладывается. Я прижимаю к груди листочки бумаги, силясь понять что происходит. После слов о том, что меня не увольняют, я плохо воспринимаю происходящее, — я не смогу и учиться и работать здесь.

— Сможешь. Для начала ты будешь учиться на заочном. Потом, когда закончится наш контракт перейдешь на дневное.

Опускаю глаза в стол. В голове плывет, сердце начинает тяжело стучать.

Не могу поверить, что это происходит по-настоящему. Я же думала, что не смогу никуда поступить. Уже считала, что всю жизнь мне придется работать на тетю и не получить никакого образования, ведь она попросту не даст мне этого сделать, заставляя работать на нее и дальше. А теперь получается…

— Я смогу учиться? — выпаливаю не в силах сдержаться и вскидываю взгляд обратно на мужчину.

Синие глаза слегка прищуриваются.

— Ты не рада?

— Рада? Я… я не понимаю. Я правда смогу получить образование?

Неужели он сделал это для меня? Человек, которого я подвела и перед которым так опозорилась. Он открывает для меня двери в высшее учебное заведение?

— Если захочешь этого.

— Хочу. Конечно, хочу, — мне как будто в кровь вкололи адреналин и теперь вены разрывает от мощного потока крови.

Начинаю улыбаться, переваривая информации и не сдержавшись вскакиваю, оббегаю стол и крепко обнимаю мужчину, забыв, что вероятно мне это не позволено.

— Спасибо! Спасибо Вам, Алан!

Меня разрывает на части. Я и мечтать не думала о том, что получу образование. Ведь это значит, что потом меня ждет работа. Не официанткой или посудомойкой, как было до этого момента, а настоящая работа! С зарплатой, которую не будет отнимать тетя. Если бабушка будет еще жива, она будет гордиться мной.

Бабуля, я обещаю, что ты будешь мной горда! Я сделаю всё, чтобы учиться хорошо. Накоплю за эти месяцы денег и смогу оплачивать лекарства, а самой не придется горбатиться до самой ночи.

Окунувшись во все свои мысли я не заметила, как по щекам покатились слезы, а я всё еще крепко сжимала мужскую шею.

Очнулась только, когда поняла, что вдыхаю аромат туалетной воды вместо воздуха. И этот аромат мне так сильно нравится, что делаю вдохи чаще, чем положено.

Немного колючая щека царапает мою скулу и я быстро отрываюсь от Алана.

— Извините, — отшатываюсь назад, осознавая, что позволила себе лишнее, — Извините пожалуйста. Я просто… просто так рада. Я не знаю как Вас благодарить. Что я должна сделать?

Алан смотрит на меня снизу-вверх, изучая мое заплаканное лицо и я спешно стираю слезы.

— Так гораздо лучше, — говорит вдруг он вместо ответа на мой вопрос, — тебе не стоит краситься, Ася.

Чувствую, как мгновенно краснею.

— Почему?

— Ты так часто плачешь, что косметика тебе ни к чему.

Он издевается… точно издевается.

— Знаю, — бормочу, смущаясь. — Извините, это не специально. Просто, я не ожидала. Думала, Вы меня уволите. Ведь я вчера, — морщусь, вспоминая свой ужасный поступок. Но Алан молчит, продолжая обводить меня глазами. А мне внезапно хочется спрятаться. В прошлый раз он на меня так смотрел в гостиной, когда потребовал встать на колени. Но почему-то сейчас мне не кажется, что он будет это требовать.

Если бы он хотел оплаты за поступок, он бы вероятно вчера не прогнал меня.

— Ты очень эмоциональная, Ася, — говорит Алан задумчиво.

Пожимаю плечами.

— Ничего не могу поделать с собой. Особенно слезы сложно всегда удержать. В общем, спасибо Вам большое, — заламываю руки и отхожу от стола.

— У тебя три дня на выбор профессии. Потом напишешь мне смс и скажешь что ты решила.

— Смс?

— Да. Я уезжаю сегодня на неделю.

Улыбка сползает с моего лица, но я сама не понимаю почему. Уезжает? Он уезжает на неделю?

Неделя — это ведь много. Растерянно обвожу взглядом стол и собираю бумаги обратно в папку.

— Хорошо. Напишу. Только у меня нет номер.

— Возьмешь у Татьяны.

На самом деле я знаю на кого хочу учиться, но мне почему-то хочется написать Алану смс.

— Ладно. Как я могу Вас отблагодарить?

Выпрямляюсь и снова смотрю в самые синие на свете глаза.

Мужчина слегка склоняет голову на бок. Порой мне кажется, что он видит каждую мою эмоцию. Вот и сейчас. Тяжелый взгляд пристальный, словно он считывает мое разочарование по поводу его отъезда.

Силюсь улыбнуться. Контракт. Я помню про контракт.

— У тебя много времени на подготовку к поступлению. Подтяни предметы. Возьми онлайн курсы. Всё равно ничего не занимаешься, так ведь?

— Ооо, нет, — смеюсь, вспоминая сколько работы обещала помочь сделать Федору, — завтра я хочу обрезать кусты, у Федора рука разболелась, артрит его просто замучил, а потом, как раз хотела у Вас спросить не будете ли Вы против небольшой клумбы на заднем дворе? Мне кажется, было бы очень здорово посадить там цветы и декоративные кусты. Я уже присмотрела в интернете те, что сочетаются друг с другом, могу сбросить Вам ссылки для оценки и там же посмотрите их стоимость. — В кабинете повисает тишина, как только я прекращаю говорить. Черт. — Я снова много болтаю, — выдыхаю, ругая себя на чем свет стоит, — Извините.

Алан хмыкает, поднимаясь с кресла и доставая из-под стола свой кейс.

— Ты ведь понимаешь, что за помощь садовнику тебе не доплатят?

— Ну конечно, — непонимающе отвечаю я, — Да и не работа это. Я просто ему помогаю.

Открыв кейс мужчина на несколько секунд задерживается на мне слегка удивленным взглядом. Не совсем понимаю, что я опять не так сделала, поэтому отвожу взгляд. Неужели мне не позволено возиться в саду?

— Хорошо, Ася. Скажи Федору, что я запишу его на завтра к своему врачу. Пусть Саша его отвезет.

Саша — это водитель Алана.

— Передам. Спасибо Вам.

— Можешь идти, — кивнув, Алан кладет в кейс какие-то бумаги, а я отхожу к двери.

Оборачиваюсь, испытывая странную легкую пустоту. Он вскидывает на меня вопросительный взгляд.

— Хорошей Вам поездки.

— Спасибо, Ася.

Улыбаюсь и выхожу за дверь. Медленно иду по коридору, стараясь понять свои эмоции. Неужели мне не нравится мысль о его отъезде? Но ведь это хорошо. Я радоваться должна. А мне как-то… странно. 

15

— Как вы с этим справляетесь? Это же очень тяжело! — стираю пот со лба, когда заканчиваю с посадкой сакуры.

— Я привык, Асенька, — отвечает Фёдор, проверяя результат моей роботы. — Великолепно, просто великолепно, спасибо тебе, деточка.

Придерживая больную руку, мужчина с благодарностью мне улыбается и перехватывает лопату. Несколько раз копнув вокруг, для уверенности, так сказать, удовлетворенно кивает.

— Обращайтесь. Нас ещё клумба ждет. Но это только если Вы хотите присутствовать, а вообще я могу справиться и сама.

Я таки взяла у Натальи номер телефона Алана и сбросила ему ссылки на те растения, которые мне особенно понравились.

Конечно, я могла бы попросить это сделать Наталью или Фёдора, но мне захотелось самой. Напомнить о себе что ли.

Алан ответил коротко и лаконично «Покупай».

Он немногословен, но его поступки говорят за него. Чего только стоит то, что он устроил меня в университет. Ещё и не в абы какой, а в самый престижный.

Я до сих пор поверить в это не могу. Вчера я нашла в интернете фотографии университета, его коридоры и аудитории. И пока пролистывала всю информацию, у меня внутри всё дребезжало. Я буду учиться там!

Алан сказал определиться с профессией, но я специально тяну до последнего. Сама не понимаю себя, но как будто откладываю на потом то, что заставляет сердце биться чаще.

Эти короткие переписки как нечто, что принадлежит только мне. Кусочек Алана для меня. Я представляю, как он работает или встречается со знакомыми и тут ему приходит от меня смс, вырывая его на время из его компании и напоминая обо мне.

Поэтому я упрямо жду сегодняшнего вечера.

Справившись с заданиями, которые на сегодня для себя поставила, я ужинаю уже в привычной компании. С людьми, работающими в доме мне легко и комфортно. Мы сблизились. Я заметила, что никто не шушукается ща моей спиной, а если хотят дать совет, то это не выглядит так, словно они чему-то меня поучают. Хотя, я даже не против учиться. Бабушка давно слегла, чтобы помогать мне в становлении личности, а тётя делала всё, чтобы я ничего не умела. Так что советы людей, повидавших жизнь мне будут очень кстати.

Вечером, приняв ванну, я таки решаюсь написать Алану. Усевшись в постель, беру телефон и печатаю ему сообщение:

«Я определилась со специальностью»

Спустя минуту в ответ пришло:

«?»

Слишком коротко даже для него. Вздыхаю.

На что я надеялась, что он решит со мной вести переписку? Наверное, да, признаюсь себе же в своих желаниях.

«Хочу стать архитектором»

«Хорошая профессия»

Вот, так уже лучше. Печатаю дальше, пока ещё он не отложил телефон.

«Спасибо. У Вас всё в порядке?»

«Да. Спасибо»

И тут же следующее.

«Сама как?»

Улыбаюсь ещё шире. Он интересуется как я!

«Отлично. Помогала Фёдору целый день. Сейчас уже в кровати»

«В кровати?»

«Да»

«Сделай красивое фото, Ася»

Пульс сбивается с размеренного ритма, как только я получаю сообщение.

«Фото?»

Он хочет, чтобы я..?

«Да. Для меня»

Жар окутывает коконом с ног до головы. Алан хочет мое фото. А какое он хочет? Чтобы я была голой или просто портрет?

Не понимая чего от меня требуют я вытягиваю телефон и делаю селфи своего лица, лишь немного зацепив декольте ночной сорочки. Выражение лица мне не нравится и я переделываю снимок несколько раз, пока не остаюсь довольной результатом.

На фото видно, как у меня горят щеки, но я всё равно его отправляю.

Алан

Открываю изображение и невольно усмехаюсь. Смешная малышка. Портрет свой мне прислала.

Увеличиваю изображение, всматриваясь в блестящие глаза и раскрасневшиеся щеки. Губы слегка приоткрыты, а взгляд взбудоражен.

Тяну фото вверх. Груди не видно, но я очень хорошо помню какая она у неё. Маленькая, аккуратная, капризно вздернутая.

«Сними лямки, Ася и сделай ещё одно. Чтобы я видел твою грудь»

Отправляю сообщение и поудобнее откидываюсь в кровати. Под кожей течёт предвкушение.

Я и не думал, что ожидание обычной фотографии может так взбудоражить. Член твердеет со скоростью света, а я возвращаюсь к уже присланному фото.

Увеличиваю его и рассматриваю нежное кукольное лицо. Красивая девочка. Даже очень. Я ее ещё в самый первый вечер заметил, когда она из дома моего выскочила. Испуганная, как котёнок, но отважная.

Не ожидал я, что она бросится меня защищать в парке. Меня! Смешно.

На моём веку она первая, кто не прятался за моей спиной. И пусть это выглядело наивно с ее стороны, поступок всё же многоговорящий.

Обвожу взглядом немного раскосые голубые глаза и мягкие пухлые губки. Помню, как она ими мой член обхватывала и машинально тянусь к нему, чтобы сжать в кулаке. Неумело так, но старательно делала всё, что я говорил и смотрела на меня с надеждой и ожиданием похвалы. Как и после. Иногда в ее взгляде проскальзывает то, что не должно. Надежда. На что? На отношения, конечно. Не она первая. Когда новенькие подписывают контракт, они толком не вдумываются в указанные пункты, а потом начинают думать, что могут стать для меня чем-то большим. Идиотки. Приходится в жёсткой форме указывать им свои места, чтобы не забывали для чего они работают на меня. Только лишь для того, чтобы я мог использовать их тела.

В ладони раздается вибрация и я быстро открываю чат с Асей.

Мммм.

Девочка сделала всё правильно.

Спустив лямки вниз, она сняла себя и свою потрясающую манящую грудь. Соски уже торчат. Только взгляд опустила. И я уверен, что это не жеманничество. Она действительно стесняется смотреть в камеру.

Член болезненно ноет. Оказывается, я соскучился по её телу. По бархатной коже, острым лопаткам, плоскому животику. Даже по ее узкой малышке.

При одном воспоминании того, как мне было внутри нее, член дергается. Не то, чтобы у меня не было девственниц. Были. Но я никогда особо не придавал этому значения. Это всего лишь значит, что я открыл им дверь в мир секса и во взрослую жизнь. С Асей было как-то всё иначе. Она была так напугана, что с ней хотелось быть осторожным, несмотря на мои же правила.

«Теперь снизу»

Отправляю следующее сообщение и буквально вижу, как она краснеет, читая его. Губы растягиваются в улыбке.

Я ее не брал с того самого первого дня. Дал передышку, а потом дел навалилось невпроворот. Сейчас понимаю, что хочу. Адски хочу в это маленькое хрупкое тело.

Сдвигаю край спортивных штанов и достаю уже налитый член. Несколько раз провожу по нему ладонью, рассматривая присланные Асей фотографии.

Меня заводит её смущенность. Заводит как она боится меня, как смотрит. Даже слезы тогда ее завели и тушь растекшаяся. Хмыкаю на самого себя.

Сколько у меня было женщин за всю жизнь, а я уже забыл как это, когда мышцы выкручивает от возбуждения.

Приеду и сразу трахну её.

Снова вибрация. Почти дрожащим пальцем нажимаю на фото и шумно втягиваю носом воздух.

Ася сфотографировала себя сверху. В кадр попал плоский живот, гладкий лобок и плотно сжатые ножки.

Едва не рычу рассерженно.

Во второй раз за вечер нарушаю своё же правило и звоню ей по видео-вызову.

Первое правило было «Не переписываться с девушками, которые на меня работают». Сам не знаю почему разрешил Наталье дать ей мой номер. Но сейчас не жалею о своем решении. Я настолько возбужден, что доза Аси мне просто необходима.

Спустя несколько секунд на экране появляется личико девочки.

Встревоженный взгляд Аси умиляет.

— Я что-то сделала не так? — лепечет, поправляя лямки сорочки, которые опять натянула на плечи.

— Всё так.

Выглядит очень соблазнительно. Немного спутанные волосы, рассыпанные по плечам, красные щеки.

Меня прошибает до самых костей.

— Вам не понравилось? — следует следующий вопрос.

Ещё как понравилось, малышка.

— Хочу рассмотреть поближе.

Синие глаза расширяются.

— Как это?

— Скажи, Ася, ты делаешь то, что должна каждый вечер?

По выражению лица вижу, что нет. Надеюсь, не соврет. Так как ложь я ненавижу.

— Простите, нет. Мне тогда не очень понравилось без Вас.

Ох, чёрт. Рукой снова провожу по стволу.

— Я сейчас с тобой.

— Вы имеете в виду, чтобы я прямо вот перед камерой?

Столько ужаса на лице я не видел ещё никогда. Но зрачки расширились, и губы кусает. Она хочет. Боится только. Мне нравится, что она не искушённая и что её приходится учить.

— Да, Ася. Одной рукой держи камеру, чтобы я тебя видел, а другую опускай вниз.

Вижу, как она тяжело сглатывает. Опускается немного на подушке и ее правая рука исчезает из поля зрения.

— А куда камеру навести?

— Покажи мне себя всю.

По мере того, как на экране появляется сначала задранная сорочка, потом лобок и наконец алая плоть меня колотит сильнее и сильнее.

— Ноги раздвинь шире, — требую, чтобы видеть всё, что она может мне предложить.

Ася послушно исполняет приказ. Приходится перевернуть телефон, так как она свой опустила и картинка теперь вверх тормашками.

Она вся блестит. Мокрая. Я знал, что пока она делала снимки, в голове уже прокрутила как я их рассматриваю и поэтому сейчас готова для моего члена.

Члена, который я сжимаю, представляя как войду им в неё по приезду.

— Погладь себя, Ася.

Ее шумное дыхание слышно даже здесь. Пальчики начинают прогуливаться вдоль складок и находят клитор. Стройные ноги напрягаются, пока она неспешно гладит его по кругу.

— Я бы ввел в тебя палец. Сделай тоже самое.

Секунда и ее пальчик исчезает внутри. Я помню как там горячо. Прикрываю глаза, начиная ускорять движения рукой. Член горит, требует разрядки.

— Трахни себя, Ася. А потом это сделаю я.

Тихий жалобный стон разрезает пространство, вызывая во мне новую сокрушающую волну желания.

— Наведи на себя камеру.

— Зачем? — спрашивает, но делает как велено.

Я снова вижу ее плывущий взгляд, искусанные губы. Нужно попробовать их. Обычно я не целуюсь. Только с теми, кого считаю своей женщиной не только в постели. Но глядя на припухшие красные губки мне хочется впиться в них своими.

— Затем, что я хочу видеть тебя. Не останавливайся. Мне нужен твой оргазм.

— Мамочки, — выдыхает она на эмоциях. — А Вы… — сбивается она, смотря прямо на меня, — Вы там…?

Хмурится, так и не договорив.

— Да, Ася, — утоляю ее любопытство.

— Ох..

— Поэтому мне нужен твой оргазм, чтобы кончить самому.

Девочка зажмуривается, словно мои слова причиняют ей боль, но я — то знаю, что это смущение.

Ее рука всё быстрее движется, это заметно по работе плеча. Малышка откидывает сильнее голову и снова стонет.

Кажется, я нашёл свой фетиш касательно её. Мне нравятся ее приглушенные стоны, которые она тут же сама прерывает кусанием губ.

— Теперь тебе нравится это действие?

Спрашиваю, впитывая в себя все эмоции на милом личике.

Моя собственная рука работает на максимальной скорости.

— Да. С Вами — да.

И тут она выгибается ещё сильнее, распахивает глаза, смотрит прямо на меня сквозь камеру и начинает дрожать.

Твою мать! Меня охватывает мощная дрожь. Поясницу сводит, искрится под кожей, пока я как маньяк безотрывно смотрю на её конвульсии. На широко открытый рот, представляя как в скором времени снова трахну его. Но тонкую шею, которую мне хочется сжать.

И сцепив зубы, кончаю. Тело пронизывает высоковольтным электричеством. Оно попадает в кровь, нервные окончания, сердце. И пронзает с такой силой, что я не сдерживаю гортанного стона.

Когда прихожу в себя, вижу как Ася затаившись наблюдает за мной. Синие глаза больше не подернуты дымкой. В них возбуждение, расслабленность и восхищение. Это она мной восхищается что ли?

Заметив, что я прищуриваюсь, быстро отводит взгляд.

— А когда Вы приедете? — спрашивает почти сразу же, будто боится, что я сброшу звонок.

— В субботу, — расслабленно откидываюсь на подушку. Тело благодарно стонет, мышцы расслабляются. Сейчас бы закурить, но я не так давно бросил.

— Понятно.

Повисает пауза. Осматриваю себя и понимаю, что мне нужно в душ. Встаю, но прежде чем повесить трубку говорю:

— Спокойной ночи, Ася.

— И Вам, Алан.

Скидываю звонок и отправляюсь в ванную комнату, ловя себя на мысли, что и сам хочу уже скорее вернуться. Я пока не успел насладиться ее телом сполна. 

16

Боже мой!

Я вся горю. Мышцы на ногах всё ещё дрожат, пружина в животе лопнула, но там всё ещё тлеют остатки огня, который зажёг Алан.

Он позвонил мне. Сам позвонил. Я и мечтать об этом не могла. Что уж говорить о том, чем мы занимались перед камерой.

Прикладываю ладони к щекам и зажмуриваюсь. Он так смотрел на меня. Поедал глазами, словно я деликатес. Я чувствовала не только его взгляд. Будто всё, что я делала с самой собой делал он.

Сумасшествие какое-то, наваждение, но такое сладкое, что мне не хочется, чтобы оно проходило.

Натягиваю на себя сорочку и укрываюсь простыней. Перед тем как уснуть прокручиваю в голове все дерзкие откровенные слова, сказанные Аланом, и они снова зажигают в теле пожар. Но одной тушить мне его не хочется. Не после того, как я поняла как это бывает с Аланом.

До его приезда остается ровно четыре дня. Долгих четыре дня, которые проходят в помощи Федору и Татьяне.

С Федором мы высадили красивыми витиеватыми линиями низкорослые виды цветов, которые после того как расцветут нарисуют на газоне незамысловатые узоры.

Надеюсь, Алану придёт по душе наш дизайн. Я нарисовала его сама, а ландшафтный дизайнер, к которому я обратилась за советом помог составить список подходящих цветов.

С дизайнером меня познакомила Татьяна. Юрий — парень двадцати семи лет оказался очень сведущим в этой сфере и его знания пришлись очень кстати.

— А почему Алан раньше не прибегал к помощи дизайнера? Ведь можно было давно обустроить сад. Места много, только твори, — озвучиваю свои мысли Наталье, когда мы пьём с ней кофе на заднем дворе.

— Алан не хотел лишать Фёдора работы, — отвечает женщина, — сама понимаешь, что работы здесь довольно много. Полет фантазии. Только Фёдору трудно будет справляться со всеми этими нововведениями. Он уже не молод. Всё не упомнит. Какие растения можно поливать, какие требуют меньше воды, плюс постоянный уход. Алан даёт ему столько работы, сколько он в состоянии осилить. Не увольняет, потому что знает его с самого детства.

— Так это что получается? Что я своими предложениями всё испортила?

У меня внутри всё опускается. Я совершенно не хотела сделать хуже Фёдору. Только лишь украсить сад. Добавить уюта, теплоты.

— Ну почему испортила? — пожимает плечами женщина, — Просто теперь тебе придётся помогать ему ещё больше.

— Это не проблема, — тут же обещаю я, — я только с радостью! Бабушка с самого детства брала меня с собой в её сад и учила как заниматься цветами.

Татьяна внимательно смотрит на меня и слегка прищуривает свои довольно холодные зелёные глаза.

— Как твоя бабушка? Ей легче?

— Вы знаете, что она больна? — мои глаза округляются.

— Я знаю твою тетю и конечно от неё мне известно о болезни твоей бабушки.

Точно. Я и забыла, что они с Ириной знакомы.

— Да, ей легче, благодаря тому, что Вы взяли меня на работу. Если бы не Вы…

— Алан, — исправляет меня Наталья.

— Что?

— Алан взял на работу.

— Да. Но выбирали ведь Вы.

— С чего ты взяла?

Хмурюсь.

— Я ведь с Вами собеседование проходила, а с ним познакомилась после.

Выражение лица женщины приобретает снисходительный оттенок.

— Ты думаешь Алан мне настолько доверяет, что полагается полностью на мой выбор?

— Думала, да, — немного смущаюсь я. Эта тема меня всегда приводит в смятение. Тот факт, что все в доме знают чем я занимаюсь с хозяином всегда заставляет меня краснеть, — а разве это не так?

— Конечно нет. По всему дому установлены камеры, Алан просматривает общение с каждой девушкой, изучает их. Тех, кто привлек его внимание он изучает глубже. Их биографию, чем живут, как живут. Не всё так просто, Ася.

Ничего себе. Мне казалось он вообще не принимал никакого участия в отборе, так сказать.

— А какое количество конкуренток было у меня? — спрашиваю, хватаясь за чашку. Наверное, не надо было спрашивать, но вопрос вылетел раньше, сем я закрыла рот на замок.

Татьяна усмехается.

— Ноль.

— Как это?

— Алан выставил тебя в приоритет ещё а самый первый день, когда ты отказалась от работы.

Пульс мгновенно учащается. Возвращаю чашку на блюдце, а сама не могу взгляда оторвать от Натальи.

— Но я не планировала возвращаться.

— Но вернулась.

— Д-да. Спонтанно.

— Алан изучил твое дело и дал распоряжение взять тебя безоговорочно, как только вернёшься.

— Но даже я не могла знать, что вернусь, — восклицаю я.

Татьяна улыбается.

— Алан хорошо разбирается в людях и ситуациях. Вероятно, твою он посчитал безвыходной, раз был так уверен.

Опускаю взгляд в чашку. Моя безвыходная, это правда.

Пытаюсь не улыбаться, но не получается. Улыбка растягивает мои губы сильнее и сильнее. Алан ждал меня. Выходит, что я понравилась ему с первого взгляда.

Внутри меня рождается что-то тёплое и жутко приятное. Хочется укутаться в этот кокон и закрыв глаза насладиться ощущением.

— Ася, но не забывай, что хозяин а первую очередь берет для себя «девочку» для утех, — разбивает мой теплый кокон Татьяна, — для временного удовольствия. На большее рассчитывать не стоит, девочка. Тебе же дороже будет.

— Знаю, — чересчур активно киваю, стараясь спрятать за этим жестом то, что ее слова ранят меня. Хоть и не должны, но мне хочется сделать так, чтобы память стерла их, — Я помню.

— Умница. Наслаждайся этими шестью месяцами, а потом пойдёшь дальше.

Пойду дальше. Да, нужно будет идти дальше.

Каждый день я думаю об этих словах, но чем ближе суббота тем в более глубокий ящик я их задвигаю. Подумаю об этом потом.

К приезду Алана я хочу устроить ужин. Для него всегда готовит Жерар, но в этот раз я хочу поразить его сама. Готовлю я неплохо. Бабуля научила и этому.

Правда, не такие изыски, на которые способен повар из Франции, но я все же очень стараюсь.

Жерар милостиво уступает мне кухню, которую я оккупирую за несколько часов до приезда Алана. Я выяснила у Татьяны во сколько прилетает его самолёт, подгадала по времени в котором часу поставить в духовку рыбу и отварить спагетти.

Пока рыба запекалась я приняла душ, рискнула снова накрасить глаза. На этот раз подводкой не пользовалась. Только с помощью туши увеличила ресницы и выбрала красивое белье чёрного цвета. Это был сдельный комплект в виде корсета с кружевными вставками. Алану должен понравиться.

Покрутившись перед зеркалом и удостоверившись, что выгляжу я довольно неплохо, я набросила халат и спустилась вниз.

Как только раздался шорох колёс за окнами, мое сердце сорвалось вперед.

Я быстро зажгла свечи, сняла крышку с блюда, где лежала рыба, распустила волосы, поправила салфетки, которые и так лежали под идеальным углом к тарелкам.

Хоть бы ему понравилось!

Вспомнив, что не достала из холодильника шампанское, быстрым шагом подбежала к нему, когда услышала голос Алана:

— Татьяна!

Сердце затрепетало. Он идёт сюда. Я собиралась сама встретить его, но раз он идёт сам, то это даже лучше.

— Татьяна, — раздалось уже совсем близко.

Закрываю холодильник, подхожу к столу и только сейчас улавливаю стук каблуков вместе с мужскими шагами.

Холодею.

— Тать… — Алан не договаривает последние буквы, так как замечает меня и притормаживает у входа на кухню. — Ася?

Я не успеваю даже поздороваться. Из-за его плеча появляется та самая блондинка, что была с ним в прошлый раз.

Увидев меня она высокомерным взглядом обводит стол, а после исследует мой наряд. Ее идеальная бровь заламывается, а я начинаю стремительно краснеть.

Этот наряд предназначался только для глаз Алана.

Дышать становится тяжело. Как будто на грудь плиту положили, а поднять её нет никаких сил.

Встречаюсь глазами с Аланом. Он также как и его гостья обводит моё тело взглядом и я замечаю в нём непонятную эмоцию. Тяжёлую. Мощную.

— Хм, Алан, кажется, твоя прислуга забыла, что она здесь только для того, чтобы заботиться о чистоте твоего дома, — язвительно произносит девушка, а у меня перед глазами плывёт.

Оказывается, я всё ещё держу в руке бутылку шампанского, которая Вот-вот и выпадет, потому что сил ее держать нет никаких.

Быстро ставлю её на стол и чтобы не показать, что в очередной раз я начинаю реветь, утыкаюсь глазами в пол.

— Извините. — бормочу тихо прежде чем сорваться и проскользнуть между ними.

Вот только сбежать мне не удаётся. Алан своей огромной рукой ловит меня за талию едва я ровняюсь с ним.

Непонимающе вскидываю голову.

— Кажется, это приготовлено для меня? — спрашивает как ни в чем не бывало.

— Да, — признаюсь я сипло. Ком дерёт горло.

— Подожди пять минут, Ася. Составишь мне компанию.

А потом отпускает меня и кивнув гостье, разворачивается к холлу.

Ничего не понимая, я остаюсь стоять как вкопанная, пока яркая блондинка фыркнув, идёт следом за ним. 

17

— Алан, как это понимать?

Лина возмущенно надувает губы, когда я открываю перед ней входную дверь.

— Поговорим завтра. Изначально было плохой идеей ждать моего приезда около дома, Лина.

Обида красноречиво вырисовывается на лице дочери моего близкого друга. Погибшего близкого друга, чьим желанием перед смертью было, чтобы я позаботился о его семье. Я и забочусь. Только эта забота обернулась для меня же боком. Лина решила, что я забочусь о ней и ее учебе не из-за добрых побуждений, а потому что имею на неё виды. Глупо, но девочки в восемнадцать лет все такие. Стоит помочь им пару раз, как они представляют, что поселятся с мужчиной в розовом замке и до конца жизни будут тянуть из него деньги.

— Но тебя не было неделю. Я думала мы съездим в ресторан.

— Как-нибудь съездим. И маму твою возьмем. Ей не помешает проветриться. Напиши, как доберешься.

Вежливо кивнув блондинке, закрываю дверь.

Я знаю Лину с самого рождения. Она всегда была яркой девочкой, красивой и капризной. Привыкла брать, а вот отдавать не научилась. В ресторан она хотела.

Иду в сторону кухни, где меня ожидает неожиданный ужин. Улыбка так и напрашивается. А вот Ася отдавать еще как умеет.

Ослабляю узел на галстуке, несколько раз дернув его в стороны.

Подхожу к дверному проёму и опираюсь на него плечом. Девочка стоит около окна, плотно запахнув полы халата. Ранимая. Беззащитная. Только увидела Лину, а в глазах уже слёзы.

— Чем будешь угощать?

Ася резко оборачивается, растерянно смотря сначала на меня, потом мне за спину. Отталкиваюсь от лутки и прохожу внутри. На столе свечи, тарелки аккуратно расставлены, по середине стола небольшой букет из фиолетовых цветов. Девочка любит цветы, я уже заметил. Провожу пальцем по краю бокала и сажусь на стул.

— Я запекла рыбу, — тихо говорит малышка, всё еще посматривая на дверь, — А как же ваша гостья?

— Уехала.

— Почему?

Что мне в ней нравится — это ее искренность. Если она хочет задать какой-то вопрос, то не молчит.

— Потому что сейчас я занят. Тобой. И ужином. Не люблю есть холодное.

— Рыба еще горячая, — немного расслабляется Ася и взяв мою тарелку, кладет в нее кусок филе.

Пахнет аппетитно, мне нравится.

— И ты.

— Что я?

— Ты тоже горячая, Ася.

Буквально на моих глазах до этого бледные щеки стремительно краснеют. Ася опускается на соседний стул и утыкается взглядом в тарелку. Закусывает губу.

Меня это её смущение с ума сводит. Она не похожа ни на одну из тех девиц, что раньше работали на меня. Те всегда точно знали как отреагировать на комплимент. Хлопали призывно ресницами, играли с волосами, как бы ненароком облизывали губы. Они четко знали, что идут ко мне работать девочками для секса. Их это устраивало. Девочки искали легких денег и находили, уходя от меня с крупными суммами на счетах, которые тратили на машины, путешествия и вкладывали в свою внешность, чтобы находить уже других папиков, так как контракты я никогда не продляю.

Ася же другая. Она как из другого мира, где слово похоть звучит грязно. Хотя это именно то, что я чувствую к ней. Настоящую похоть.

— Приятного аппетита, — произносит шепотом Ася.

— Сама готовила? — я отрезаю кусочек рыбы и кладу в рот.

Оказывается, действительно вкусно. Немного не то, к чему я привык и что мне готовит Жерар, но моим рецепторам нравится.

— Да, — кивает Ася и с надеждой вскидывает на меня взгляд, — Вам нравится?

— Очень.

— Еще салат вот, — спохватившись, девочка вскакивает и насыпает мне овощи в тарелку. Целую гору. — Ой, извините.

— Ты сама ешь давай.

— Конечно. Я не ела, Вас ждала, чтобы вместе. Волновалась понравиться ли Вам.

Мне чертовски нравится это её «Вам». Обычно я даю разрешение называть меня на ты, но Асино «Вы» запускает во мне бешеную энергию.

— Мне нравится. — успокаиваю её, отрезая еще один кусочек рыбы, — Если бы я позволил тебе сбежать в комнату ты бы так и осталась без ужина? — склоняю на бок голову, наблюдая за тем, как она аккуратно справляется с рыбой.

— Да. Мне стало неудобно перед Вашей знакомой. Вероятно, она сама хотела с Вами поужинать, а тут я, — Ася запинается и несмело смотрит на меня своими огромными чистыми глазами.

— Нельзя оставаться голодной только потому что кто-то помешал твоим планам. Нужно следить за своим здоровьем.

— Я знаю. Просто мне хотелось сделать Вам приятно. Вы позаботились о моём обучении.

То, о чём я говорил. Девочки воспринимают заботу как нечто большее. Хотя скрывать не буду. В отношении Аси я действительно хочу большего. Главное, чтобы не так, как она пыталась это сделать перед моим отъездом. Я когда понял, что она собирается упрашивать меня не увольнять её унизительно встав передо мной на колени, меня едва от злости не взорвало.

— Как Ваша поездка? — интересуется Ася.

— Хорошо, спасибо, — беру бутылку шампанского, которое она заранее поставила в ведерко со льдом, и откупорив его, наливаю нам в бокалы. Хочу, чтобы Ася немного расслабилась и стала мягкой, как пластилин. — За тебя и твои потрясающие кулинарные способности.

Робкая улыбка делает её лицо кукольным. Мы ударяемся бокалами и отпиваем из них. Делаю несколько больших глотков, наблюдая за тем, как девочка часто моргает из-за газов в напитке.

Такая она еще неиспорченная. Наивная. Честная. Даже не видит насколько на самом деле она сексуальна. Накрасилась тогда, накинув себе лет пять во внешности и напрочь испортив свое нежное лицо. Глупышка. С её ресницами никакой туши не надо. А с губами, которые она так облизывает сейчас, собирая жир от рыбы, она может идти покорять просторы интернета. Любая фотомодель позавидует.

— А мы сад с Федором закончили, — вероятно расценив моё молчание по своему, начинает рассказывать Ася, — посадили цветы. Если захотите я Вам завтра покажу. Должно получиться очень красиво, когда они начнут цвести. Еще можно залить небольшой фонтан. Но это уже конечно, на Ваше усмотрения. Наталья сказала, что Вы часто устраиваете разные вечера. Я подумала, что гостям было бы очень интересно, если бы во дворе был фонтан.

— Решила начать практиковат

Глава 1

Ася

Летняя жара настолько удручающая, что я еле ноги передвигаю.

Опять возвращаюсь ни с чем. Тетя меня точно убьет. Но разве я виновата, что на работу сейчас не берут без образования? Еще и не на полную ставку.

Тяжело вздохнув, вхожу в прохладный подъезд и нажимаю на кнопку вызова лифта. Снова сломался. Да что ж за день сегодня такой? Приходится подниматься на шестой этаж пешком. Пальцев правой руки уже не чувствую от тяжести пакета. Надеюсь, ничего не забыла купить, а то точно отправит обратно.

Дойдя до нужного этажа, опираюсь рукой на стену и пытаюсь отдышаться. Сердце тяжело колотится, но это даже не от усталости, а от того, что я точно знаю, что последует после того, как я войду в квартиру.

Ежедневная ругань тети вошла в привычку и мне бы уже не обращать внимания на ее постоянные упреки, но не получается. Даже спустя два года жизни в ее доме я чувствую себя виноватой в том, что пришлось сидеть у нее на шее. Хотя я бы не назвала это сиденьем на шее. Каждый день после школы я отправлялась работать в ее кафе официанткой, делая уроки в перерывах или пока было мало посетителей.

Сейчас же мне нужно поступать, но что-то мне подсказывает, что на бесплатное я не поступлю, а платное тетя тянуть на себе не станет.

Достаю ключи и вхожу в квартиру.

– Явилась? – встречает меня уже с порога.

Тетя стоит, уперев руки в бока, наблюдая пока я разуваюсь.

– Да. Всё купила.

– Ну конечно. На мои-то деньги.

– Я тоже зарабатываю, просто вы оставляете мою зарплату у себя, – устало выдыхаю, протискиваясь мимо нее на кухню.

– Твой мизер не стоит даже разговоров. А я трачу столько, что уже могла бы накопить себе на еще одну квартиру для сдачи в аренду. Но нет же, свалились на мою голову ты вместе с твоей бабкой.

Прикрываю глаза, стараясь не реагировать.

Когда тема касается бабушки, я готова за нее вцепиться в лицо даже тете, не боясь о последствиях.

– Мы не виноваты, что бабушка заболела и ей требуется постоянное лечение, – выкладываю на стол бутылку молока и гречку. – Я каждый день пытаюсь найти другую работу, даже рассматриваю варианты работы онлайн, но без хорошего знания языка невозможно найти даже фриланс.

А учить ничего я не успеваю из-за того, что вытираю столы и обслуживаю пьяных гостей в ее кафе. Но о последнем умалчиваю.

– По поводу лечения, – привлекает мое внимание тетя. – Звонили из больницы. Сказали, бабке твоей стало хуже. Нужны новые лекарства и подключение к аппарату.

Резко вскидываю глаза, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Как хуже?

– А вот так. Ей уже под семьдесят, не удивительно, что еле дышит. Но денег у меня таких нет. Я не Рокфеллер, чтобы подавать милостыню черти кому.

Бабушка – это родная мама моего отца. Единственная, кто остался у меня из близких. Мама с папой погибли в автокатастрофе десять лет назад, с тех пор бабушка была единственной, кто заботился обо мне.

На глаза наворачиваются слезы.

– Как же так? Где искать деньги?

– А не надо ничего искать. Я уже все нашла. Можешь поблагодарить тем, что сегодня выйдешь на смену в последний раз.

Непонимающе впиваюсь в ее лицо потерянным взглядом.

– Что нашли?

– Работу тебе нашла, недотепа. Прекрасную. Высокооплачиваемую. Я бы и сама пошла, но по возрасту не гожусь.

– Что за работа?

– Прислугой в доме одного очень влиятельного человека Алана Вознесенского. Слышала о таком?

– Нет.

– Не удивительно, – отмахивается она, стаскивая с плеча полотенце и направляясь к кастрюле, в которой судя по запаху готовится гуляш. – Так вот, его домохозяйка ищет прислугу. Лично для него.

– Прислуга лично для него? Ему необходим уход? – не совсем понимаю я.

– Дура ты. Ты видела его? Какой уход? Нет. Но этот человек очень… специфический, скажем так. В его доме всего одна прислуга в возрасте – это Наталья Сергеевна. Моя близкая знакомая. Вот через нее я как раз и узнала, что ему нужна работница. На сколько я поняла, ты должна будешь убирать лично его комнату, кабинет, помогать по дому Наталье и что-то еще, о чем она сказала поведает тебе при личной встрече. Адрес я их записала и сказала, что ты отправишься туда сегодня же.

– Сегодня?

– Да. Такую работу нельзя упускать. Еще и с такой зарплатой. Да там очередь из красивых девок выстроилась, и каждая придет на собеседование. Наталья только сказала, что постарается выбить место именно для тебя. Поэтому давай не стой тут, раскрыв рот, а переоденься и езжай. Денег на такси я тебе так уж и быть дам. Потом все вернешь.

Я вздыхаю и плетусь в комнату. На скорую руку принимаю душ, выбираю легкое платье из гардероба, которое вроде как не стыдно надеть на встречу с будущим работодателем и спускаюсь вниз. Ступни ужасно болят, ноги ноют, но успокаивает мысль, что хотя бы такси мне удастся немного посидеть.

Забравшись в машину, я набираю бабушку, но она не отвечает. Милая моя, как же я хочу тебе помочь. Понимаю, что возраст многое решает, но даже сейчас, осознавая, что вылечить ее окончательно не могу я хочу хотя бы облегчить ей ее последние годы. За то, с каким теплом она приняла меня к себе, какой любовью окружила. Она научила меня готовить и держать дом в чистоте. С восьми лет я работала с ней в огороде, знаю как сажать овощи, траву. Только благодаря ей я могу выдержать все нападки тетки и живу сейчас только ради того, чтобы уменьшить ее боль.

Не знаю сколько мы едем, наверное, около сорока минут, но я даже успеваю задремать.

Просыпаюсь, когда меня будит водитель. Расплатившись, выхожу на улицу и осматриваюсь.

Может, водитель такси ошибся? Передо мной огромный особняк за черными коваными воротами. Обнаружив глазами кружочек, похожий на звонок, я нажимаю на него и жду.

Через секунду мужской голос спрашивает:

– Вам назначено?

– Ммм, да. Я к Наталье Сергеевне на собеседование.

– Ждите.

И отключается. Я нервно поправляю платье и приглаживаю волосы. Осматриваюсь на рядом стоящие дома, чуть менее такие помпезные. Вероятно, здесь живут олигархи, или что-то в этом роде.

Сзади раздается щелчок, и дверь рядом с воротами открывается.

Из нее выходит женщина в черном платье и белом фартуке поверх него. Ого, я такие видела только в фильмах. Думала, в жизни так не одеваются.

Довольно приятная внешне, с туго стянутой гулькой на затылке.

– Ты Ася?

– Да.

Женский взгляд внимательно проходится вдоль моего тела от самой макушки до кончиков пальцев. Как будто она оценивает меня несколько долгих секунд, а потом наконец кивает и приглашает рукой внутрь.

– Проходи.

Я захожу внутрь и теряю дар речи. Кажется, что я не просто за ворота прошла, а оказалась в другом измерении. Трава перед домом гладко скошена, правда, ни одного куста с цветами. Только зеленые фигурно обрезанные кусты. Дом великан кажется еще больше. Цвета слоновой кости, с панорамными окнами, он встречает меня своим величием.

Мы проходим вдоль него, минуя главный вход и входим со стороны кухни. Я кажется, потеряла дар речи, потому что одна кухня оказывается размером со всю квартиру моей тети.

– Итак, Ася, тебе есть восемнадцать?

– Да, – киваю, рассматривая детали интерьера.

Из глубины дома слышатся голоса, но мы остаемся на кухне. Наталья жестом предлагает мне сесть, а сама подходит к кофеварке и разливает по чашкам ароматный напиток.

– Это хорошо. Тебе рассказала Инна о работе? – ставит передо мной одну чашку.

– Вкратце. Объяснила, что нужно будет убирать у хозяина в комнате и кабинете, помогать Вам.

– Да, всё верно. Бери сахар.

– Спасибо, – киваю я, накладывая в чашку две ложки.

– Но это еще не все. Основная работа заключается в другом.

Я вопросительно смотрю на женщину.

– Алан очень занятой человек. У него несколько компаний в разных странах. И еще он педант. Очень не любит грязи.

– Это нормально, – улыбаюсь я.

Если бы у меня было столько денег, я бы тоже хотела, чтобы у меня все было идеально.

– Но грязи не только в плане ухода за мебелью. Он мужчина. У него есть свои потребности, – на этих словах я краснею и опускаю взгляд в чашку. Зачем она мне это говорит? – Но менять женщин и пользоваться услугами тех, кто может предоставить свое тело он не любит. Этот человек должен быть уверен в своей партнерше. Именно поэтому он берет себе в прислуги девушку, которая сможет удовлетворять все его потребности, когда он возвращается домой. Постоянную, в которой можно быть уверенными на все сто процентов, потому что ей предоставляется полный медицинский пакет.

От удивления я едва не давлюсь кофе. Расширенными глазами смотрю на женщину, не в состоянии поверить в то, что она говорит. Это шутка такая? Разве такое вообще возможно?

Но Наталья Сергеевна выглядит довольно серьезно. Для нее это точно не шутка.

– Подождите, – пытаюсь прояснить я, – Вы говорите, что я буду не только убирать, но и … делить с ним постель?

– Именно так.

Боже… Он негодования меня подбрасывает. Я резко встаю со стула, едва не опрокинув его.

– Нет, извините, но я не могу. Это… неправильно.

– Зато ты нигде так не заработаешь.

– Своим телом?

– Называй это так. Зато всё кристально. И партнер у тебя будет только один, а не несколько как у тех, кто действительно зарабатывает своим телом на улице.

Я вдруг чувствую себя грязной. По телу дрожь проходит.

– Нет, простите. Я не смогу, – мотаю головой, пятясь назад. – Это не для меня.

Разворачиваюсь и едва ли не бегом выскакиваю на улицу. Как такое возможно, чтобы в двадцать первом веке официально предлагали работать … чьей-то женщиной? Более грубо выразиться я даже в своей голове не могу.

Спешу по тропинке к воротам, обняв себя за плечи и уткнувшись глазами в плитку. Если они так спокойно говорят об этом, значит это нормально здесь. Сколько же девушек прошло через этого мужчину?

Впереди раздаются голоса, но я утонув в мыслях не замечаю их, пока резко не врезаюсь во что-то.

– Ой.

Поднимаю голову и понимаю, что чем-то оказывается мужчина.

Первое, что я чувствую – это аромат его туалетной воды. Резкий и довольно тяжелый. Он мгновенно заползает в нос и оседает в легких, подобно кокаину.

Пронзительно синие глаза ловят меня в фокус и удерживают каким-то невидимым магнитом. Я смотрю на него непозволительно долго, подмечая и резкие черты лица, и волевой подбородок, прямой нос. Тонкие губы плотно сжаты. Мужчине на вид лет тридцать восемь. Он черноволос, гладко выбрит, что позволяет рассмотреть острые широкие скулы. Он по-мужски невероятно красив, опасен. От него веет властью, мощной мужской энергией, сносящей всё на своем пути.

Я таких мужчин только по телевизору в сериалах видела. Обычно они играют жутко богатых злодеев, которые держат в страхе пол города. Строгий черный костюм только подтверждает мои догадки.

– Извините, – бормочу я, краснея.

Его взгляд слишком откровенен как для случайного прохожего. Так не позволяют себе смотреть простые люди на других. Взгляд синих глаз обводит мой рот, опускается по шее и ныряет в неглубокое декольте.

Я ежусь еще сильнее, крепче обхватывая себя руками. На меня так никогда не смотрели. Даже ухажер тетки, который иногда отвешивает сальные комплименты и пытается облапать глазами.

Этот мужчина смотрит так, словно он имеет полное право так на меня смотреть, словно я ему принадлежу, а это пугает. До дрожи в коленях.

Быстро обхожу его и ныряю в открытую дверь ворот. Нужно убираться отсюда поскорее.

Глава 2

Ася

– Ну и? – спрашивает тётя с порога.

– Эта работа не для меня.

Сердце все ещё колотится, когда я заскакиваю в свою комнату и начинаю раздеваться. Хочется даже кожу снять после поездки в тот дом.

– Это что ещё значит? – следует тетя за мной, – значит убирать чей-то дом для тебя унизительно? Ты оборзела?

– Нет, но…

Я даже признаться ей не могу в том, что на самом деле должна была делать.

– Я завтра же найду работу. Обойду весь город, обещаю, но найду.

И с этими словами прячусь в ванне, слыша проклятия в свой адрес и нелицеприятные слова типа «иждивенки» и «нахлебницы».

Боже, помоги мне найти работу. Пожалуйста. Мне очень нужно помочь бабушке и сделать так, чтобы тётя от меня наконец отстала. А для этого нужны деньги. Много денег.

Сумма с несколькими нолями, нарисованными на листке Натальей Сергеевной всплывает в памяти. Я даже не знала, что девушкам за «связь» столько платят.

Но я найду более приличную работу. Такую, о которой говорить будет не стыдно!

Полная уверенности я выхожу на следующее утро из дома. Правда, чем больше я хожу по оставшимся рабочим местам, тем сильнее эта уверенность гаснет. Город у нас не очень большой, поэтому и выбора как такового нет. Раздавать листовки? Мне однозначно не хватит этих крох, чтобы оплатить бабушке лечение.

Купив в магазине кое-какие угощения, которые разрешены бабуле врачами, я еду к ней.

– Привет, родная, – здороваюсь, опускаясь на край ее кровати.

У нее из носа торчат трубки, на вид совсем слабая.

Бабушка переводит на меня взгляд и кажется, что первые секунды не узнают. Сердце кровью обливается. Она всегда была бодрой и энергичной, поэтому видеть ее такой ослабленной – боль для меня.

– Асенька, – неузнаваемым голосом отвечает наконец бабушка.

Я льну к ней и обнимаю.

– Я здесь. Принесла твое любимое печенье.

– Больно кушать, дочка, – она морщится от моих прикосновений, как будто я не аккуратно обнимаю ее и с силой бью.

Быстро отстраняюсь, оставляя только ее руку в своей.

– Извини. Я сегодня работу искала. И вчера. И вообще всю неделю после окончания школы, – начинаю говорить я, чтобы как-то ее отвлечь. – Но пока безрезультатно.

Бабушка прикрывает глаза, а потом начинает кашлять. Приступ такой сильный, что у меня выступают на глазах слезы.

– Как ты? – спрашиваю, когда она немного успокаивается.

– Больно. Везде больно, а они не хотят колоть мне обезболивающее.

– Почему?

Бабуля не отвечает. Поворачивает голову к окну, и под солнечными светом я могу различить сколько боли в ее глазах.

– Я потерплю, – отвечает она, – не долго осталось.

От этих слов мне хочется рыдать, но я заглушаю ком в горле, потому что плакать при бабушке кажется неправильно.

– Иди, дочка. Не хочу, чтобы ты видела меня такой немощной.

– Я люблю тебя, бабуля.

– И я тебя. Попроси Инну заплатить этим медсестрам. Пусть хотя бы пару раз в день приходят, а то терпеть нет никаких сил.

Моя бабушка всегда была сильной. Даже если у нее что-то болело, она шла работать и никогда не лежала без дела. Поэтому если она говорит, что терпеть нет сил, значит так оно и есть.

Я киваю и мягко целую ее в щеку, вдыхая в себя родной запах. Уже когда выхожу в коридор могу позволить себе расплакаться.

– Девушка, что у вас? – проходя мимо, интересуется одна медсестра.

Я быстро смахиваю слезы.

– Скажите, вы могли бы делать обезболивающие уколы пациентке из шестой палаты чаще? Ей же очень плохо.

Ее лицо становится кислым и недовольным.

– Государство не имеет столько лекарства, чтобы ублажать каждого умирающего. Одного укола в день вполне достаточно.

– Но ей плохо!

– Другим тоже плохо. Здесь всем плохо.

– Но к одним вы заглядываете чаще.

– Оплачивайте лечение и к вашей будем заглядывать чаще, – прямым текстом озвучивает медсестра.

Мне хочется на нее накричать, что нет у меня таких денег.

– Кстати, вашу бабушку на днях переводят на другой аппарат. Нужно будет подписать бумаги и оплатить лекарства. Мы можем сделать это прямо сейчас.

– Подписать я могу, а оплатить нет.

Она так посмотрела на меня, будто я прокаженная.

– Значит, она пока так и останется на этом. У больницы нет таких средств, чтобы оплачивать лечение за пациентов.

Вот тебе и бесплатная медицина… вздыхаю я.

Мимо нас проезжает другая медсестра с тележкой на которой находятся несколько блюд с едой, накрытых баранчиками. Я удивленно провожаю ее взглядом, когда она ввозит ее в соседнюю палату.

– Это здесь так кормят? – не удерживаюсь от вопроса.

– Можно и так. Если очень постараться.

Становится обидно и больно. Значит, те, кто может позволить себе оплату получают и лекарства и хорошее меню. А те, у кого попросту нет денег – вонючую кашу и отсутствие лечение.

Я резко возвращаю взгляд на бессердечную особу, у которой уже такая толстая кожа, что страдания других ее не трогают.

– Деньги будут, – говорю уверенно.

– Вот когда будут тогда и поговорим. Не забудьте про аппарат. С ним ей будет легче.

Бросает мне это всё и уходит.

Я обхватываю себя руками и выхожу на улицу под яркое обеденное солнце.

Оказавшись снаружи, позволяю себе осесть на скамью и расплакаться. Надо признать самой себе, что даже если я и найду работу, то зарплаты не хватит на то, чтобы обеспечить бабушку всем необходимым. Никто не будет платить достаточно только закончившей школу девчонке. Я могу писать сочинения на заказ в интернете, но этих копеек хватит разве что на продукты, из которых я сама смогу готовить бабушке пищу.

Уронив голову в руки, я тяжело вздыхаю, а потом перевожу взгляд на окна бабушкиной палаты на третьем этаже. Ей там так плохо, больно. Она так сильно мучается, что мои собственные принципы кажутся мне ничтожными в сравнении с этим.

Поэтому не раздумывая, я достаю из рюкзака телефон и вызываю такси. Адрес я запомнила. Да и сложно не запомнить единственный элитный посёлок в нашем городе.

Страшно ли мне? Нет. Твёрдая решимость облегчить бабушкины страдания гонит вперёд и не позволяет сопротивляться.

Уже оказавшись около дома, я все равно немного медлю

С опозданием опаска все же приходит.

Позвонив в дверь, я жду пока спросят «Кто», но на этот раз дверь мне открывают сразу. Вероятно, запомнили со вчерашнего дня.

Я вхожу и иду в сторону кухни, как запомнила. Сегодня на ней больше людей. Мужчина повар, как я понимаю, его помощница и ещё одна молодая девушка, рассуждающая о том, что она будет делать в отпуске.

– Здравствуйте, – здороваюсь я.

Думала встретить негодующие взгляды, но нет. Они все поворачивают голову в мою сторону и равнодушно кивают.

– Здравствуйте, вы на собеседование? – спрашивает повар.

– Да.

Наталья сейчас придёт. Она как раз беседует с другой девушкой.

С другой это плохо. Мне нужна эта работа, как никому.

– Могу я ее поискать?

– Нет. Ждите здесь.

Чёрт.

Ждать пришлось минут пять. Уже знакомая мне женщина вошла в кухню с высокой яркой блондинкой на каблуках.

Мне тут же стало не по себе. Эта девушка явно превосходит меня во внешних данных.

Я встаю, чтобы поздороваться и напомнить о себе.

Наталья даже не удивляется. Как будто знала, что я вернусь.

Кивает мне и проходит мимо, чтобы провести еще одну кандидатку. Та не выглядит такой напуганной, какой вчера была я. Наверное, это ее плюс. Дура я. Зачем было так сбегать?

– Передумала? – раздается за моей спиной.

Я оборачиваясь на подошедшую Наталью и киваю.

– Да. У меня обстоятельства сложные..

– У всех обстоятельства. Сбегать больше не намерена?

– Нет, – краснею и мотаю головой.

– Тогда мы подпишем контракт, ты съездишь в больницу на осмотр и сдачу анализов, а когда вернёшься я покажу тебе твою комнату.

Я не сразу понимаю.

– То есть вы меня берете?

– Да.

– А как же та девушка, что только что была?

– Она не подходит.

– Она очень красива.

– Не во вкусе хозяина.

Я замолкаю. Значит, я в его вкусе?

– Пойдём. Обсудим контракт.

Я послушно плетусь за ней внутрь дома.

– Ты девственница? – спрашивает она вдруг, заставляя меня покраснеть еще сильнее.

– Да.

Ответа не следует. Женщина только кивает, будто так и думала.

Под тяжестью открывшейся роскоши в холле, у меня кругом голова идёт. Кажется, я совершенно не клеюсь сюда со своей заурядной внешностью и ростом в метр пятьдесят пять.

Когда мы прохожим по коридору я замечаю на стене портрет мужчины. Мурашки тут же атакуют спину. Я помню эти пронзительные глаза и взгляд из-под бровей. Я же вчера на него наткнулась на выходе из дома. Значит… он и есть Алан Вознесенский?

Глава 3

Ася

– Самое главное, что ты должна запомнить: о том, кем именно ты работаешь в этом доме не должен знать никто, включая твою тетю.

Наталья кладёт передо мной лист бумаги, а сама садится напротив.

– Не переживайте. Я не собираюсь об этом рассказывать налево и направо. Эта не та информация, которой хочется поделиться.

Кабинет, в который мы пришли небольшой и скорее всего не хозяйский.

– Когда мы подпишем контракт, обратной дороги не будет.

– Мне очень нужны деньги.

– Зарплата покроет любые расходы. Но ты должна понимать, что с сегодняшнего дня слова «нет» для тебя не существует. Ты будешь в полном распоряжении Алана двадцать четыре часа в сутки.

Внутри все сжимается, но мне ничего не остается, как кивнуть.

– Я понимаю. Я смогу.

– Хорошо. Это бумага о неразглашении. Прочти и подпиши.

Пробегаюсь глазами по тексту и непослушной рукой вывожу подпись. Первая поставлена. Страшно так, что даже рука немного дрожит.

– А это сам контракт, сроком на шесть месяцев. Здесь указана сумма, которую ты будешь получать, и требования, которые ты нарушать не должна.

Я киваю.

– Что за требования?

– Опишу вкратце. Остальное ты прочтёшь сама. По первому же зову ты должна отправляться к Алану. Никаких «болит голова», «критические дни», «встала не с той ноги» не должно звучать. Как я уже говорила слово «нет» оставь вне стен этого дома. Касается это и самого секса. Он будет таким, каким захочет Алан. – На этих словах я бледнею. У меня ещё вообще никакого не было, а придётся терпеть то, что взбредет в голову хозяину. – Не волнуйся. Алан не извращенец, – будто считав весь мой страх, снисходительно объясняет Наталья. – Если ослушаешься выполнять его указания, будешь лишена части зарплаты. Собственно, всё, как на работе. Есть пряники и есть штрафы.

– А пряники это?

– Это, во-первых, твоё удовольствие.

Вот это сомнительно. Не думаю, что способна получить удовольствие от соития с человеком, к которому не испытываю ни малейших чувств.

– А во-вторых, это премии. Будешь послушной, они не заставят себя ждать.

А вот премии – это хорошо. Любая материальная добавка мне только в плюс.

– Скажите, а будет какой-то аванс? – осмеливаюсь спросить. – Мне очень нужна некоторая сумма уже сейчас.

Несколько секунд Наталья думает, постукивая ручкой по столу.

– Если ты ручаешься за выполнение пунктов контракта, то я выпишу тебе аванс сегодня же.

Сердце взмывает к горлу.

– Обещаю. Я буду паинькой.

– Хорошо. А пока слушай дальше. Второе основное условие – не влезать в личную жизнь Алана. Не пытаться навязать ему своё внимание и привлечь его. Вместе вы только в постели. И то, в постели ты просто принадлежишь ему. Вне её ты прислуга – он хозяин. Флирт и прочие женские уловки оставь для других.

Я даже не собиралась.

Мне главное шесть месяцев продержаться, и я убегу из этого дома. С той суммой, которую накоплю мне хватит на то, чтобы уехать из города, снять квартиру и ещё несколько месяцев нормально жить, пока буду искать работу.

– Не переживайте об этом. Флирт и я совершенно далёкие друг от друга понятия.

– Далёкие или нет, но многие работающие здесь девушки пытались сменить статус прислуги на спутницу.

– Мне это не нужно. Оплаты, которую вы озвучили вполне достаточно. Не думаю, что жизнь в золотой клетке может меня прельстить.

Именно так я подумала об этом доме, ограждённом со всех сторон высоким забором. Здесь и дорогой фарфор, и вазы, которые должно быть стоят как вся моя жизнь. Но при этом всё какое-то холодное и бездушное. Видно, что хозяин мужчина. Не чувствуется женской нотки в интерьере, и в воздухе не витает лёгкость и нежность. Даже мебель громоздкая и тяжёлая, хотя выполнена по последнему писку моды.

– И последнее основное условие – не влюбляться. Ты нужна ему только для утоления физических потребностей. Рассчитывать на нечто большее будет глупостью.

– Не будет. Я еще ни разу не влюблялась, и не думаю что смогу испытать чувства к такому человеку как ваш хозяин. Без обид. Я не имею в виду, что он плохой, – быстро пытаюсь исправиться я, – просто думаю мне нужен спутник попроще.

Жутко краснею, а Наталья предпочитает промолчать. Протягивает мне лист документа, и я быстро прочитываю его.

Из главного улавливаю, что выходных у меня не будет, а если нужно куда-то съездить, то я должна об этом уведомить Наталью. Медицинский осмотр раз в месяц обязателен, сдача анализов, полный осмотр. Это даже хорошо. Некая медицинская страховка. Я уже забыла когда сдавала кровь. Постоянно некогда.

Ставлю свою подпись и только потом замечаю, что дата стоит завтрашняя.

– А вы тоже были … ммм прислугой Алана?

Зачем спросила сама не знаю. Возвращаю лист Наталье, рассматривая ее в очередной раз.

Женщина выгибает бровь.

– Нет. Но в доме пока ещё есть другая девушка, Катя, которая на днях уезжает в отпуск.

– В каком смысле? Мы вдвоём будем с ним?

От этой мысли волоски поднимаются на затылке.

– Нет. Как только начнется срок твоего контракта, ты будешь единственной, с кем будет Алан.

– Но это произойдёт завтра.

– Да.

То есть сегодня он возможно будет с той другой девушкой, додумываю я.

Ещё один вечер свободы и принадлежности самой себе. Некая передышка перед неизвестностью. Я только за обеими руками и ногами. Морально подготовлюсь.

Подписав все, что нужно я получаю обещанный конверт с авансом, мысленно ликуя и уже выбирая продукты, которые куплю бабуле.

Мне дают водителя, который сначала отвозит меня в частную клинику. Мужчина врач тщательно исследует мое тело, делает противозачаточный укол, и берет кровь. Потом я еду к бабушке.

– Вот, – протягиваю несколько купюр той самой медсестре, которая смотрела на меня недавно с презрением, – пожалуйста улучшите меню бабушке и заглядывайте к ней чаще. Уколы обезболивающего тоже прошу вас делать на совесть. А ещё я готова подписать документы о ее переводе на другой аппарат.

– А деньги на это есть? – она недоверчиво рассматривает врученные мною купюры, будто я могла их подделать.

– Есть.

Вероятно, в ее голове масса вопросов о том где я могла взять такую сумму всего за день, но женщина предусмотрительно оставляет их при себе. Прячет деньги в карман и кивает на кабинет

– Тогда пойдемте.

Подписав всё, я возвращаюсь к бабушке.

– Привет, бабуль. – звонко щебечу, чтобы скрыть дрожь в голосе, которая появляется каждый раз стоит мне ее увидеть. – Как ты?

– Асенька, – бабушка силится улыбнуться, – так же.

– Ничего. Скоро станет лучше, бабуль.

Я сажусь рядом и начинаю ей рассказывать о погоде. Когда входит медсестра с уколом, взгляд бабушки наполняется надеждой. Мне так больно смотреть на то, что человек зависит от препарата, сердце сжимается.

Получив дозу анестезии, я буквально вижу, как бабушке становится легче, и она даже улыбается. От этого плакать хочется. Только ради этого я готова на все.

Проведя ещё немного времени в больнице, я заезжаю домой, собираю вещи и оставляю тёте записку о тои, что устроилась на работу. А после возвращаюсь обратно.

Наталья показывает мне мою комнату. Довольно большую и просторную, со своей ванной. Здесь ничего лишнего нет. Кровать, стол со стулом, шкаф. Зато вид из окна потрясающий. На внутренний двор с бассейном.

– Это твоя форма, – жестом Наталья указывает на черного цвета платье с белым кружевным фартуком. – Носить обязательно. Волосы собирай в тугой хвост, чтобы потом они не валялись по всему дому.

– Ладно.

– Результаты твоих анализов уже пришли. Ты здорова, но комплекс витаминов все же пропить стоит. Их ты найдёшь у себя в полке.

Надо же, как здесь все продумано. Если бы не мои обязательства можно было бы подумать, что я на курорте.

– Хорошо, спасибо. Чем мне сегодня заняться?

– Сегодня приведи себя в порядок. Быть женщиной Алана – это значит ухаживать за собой во всех смыслах.

Я стремительно краснею, понимая на что она намекает.

– Все, что нужно ты найдёшь в ванне.

И это оказывается правдой. Всякие маски, крема, воск для депиляции. Хоть я и так слежу за собой и мне это ничего не нужно, но я все равно принимаю ванну.

Пока ещё я здесь гостья, а значит можно расслабиться хотя бы на сегодня.

Глава 4

Ася

Я развешиваю вещи в шкафу, принимаю душ и не отказываю себе в удовольствии попробовать одну из масок для лица, любезно оставленных в верхнем ящике. Никогда такими не пользовалась. Тётя покупает косметику только для себя, а у меня средств на подобную роскошь нет. Точнее, не было. До сегодня.

Маска пахнет очень вкусно, свежестью и яблоком. А ещё прекрасно увлажняет кожу.

Мне понравилась.

Возвращаюсь в спальню и понимаю, что пока я знакомилась с косметическими средствами, настал вечер. За окном стемнело, часы показывают девять. Сколько же я там проторчала?

Оборачиваюсь и замечаю на столе поднос с ужином. Желудок требовательно урчит, напоминая о том, что обедом я сегодня его не жаловала, а значит пора бы и перекусить.

Овощной салат и кусочек запечённой рыбы вызывают сильное слюноотделение. Я набрасываюсь на ужин и разве что не причмокиваю от того, насколько это вкусно. Нужно будет завтра познакомиться с тем мужчиной поваром и похвалить его. Вкус божественный. Мне кажется уже очень давно я не ела ничего подобного. Бабуля тоже вкусно готовила, а вот тетя не умеет вовсе. Ее принцип «слеплю его из того что есть» часто работает против неё.

Буквально за десять минут справляюсь с едой и запиваю всё стаканом апельсинового сока. Не знаю есть ли кто-то ещё на кухне в это время, но думаю, что посуду нужно отнести туда. Не оставлять же грязные тарелки здесь. Утром будет очень сложно их отмывать.

Интересно, хозяин дома или его сегодня нет? Критически осматриваю свою пижаму в виде коротких шорт и топа с перышками. Переодеваться не хочется. Я за то время, пока надену штаны с майкой уже схожу на кухню два раза точно.

Осторожно выглядываю в коридор. Вроде пусто. Быстро отнесу всё, помою, и вернусь. Никто и не узнает.

Взяв поднос, я выхожу в коридор, но что-то идёт не по моему плану. Видимо высшие силы решили устроить мне тест драйв в первый же вечер.

Пройдя по коридору, я уже почти дохожу до лестницы, как вдруг дверь одной из спален открывается и оттуда выходит девушка в кружевном пеньюаре. Более детально рассмотреть ее я не успеваю, потому что прикрыв за собой дверь, она внезапно срывается с места и не заметив меня, сносит и меня и поднос. Посуда с жутким звоном летит вниз на идеально белый ковёр, а я приземляюсь рядом с ней на пятую точку.

– Смотри куда идёшь, – шипит она недовольно, а я невольно замечаю в девичьих глазах слезы.

Это ведь ее я видела утром счастливо рассказывающей о будущем отпуске.

Полоснув меня взглядом, полным ярости, девушка убегает вниз.

Что это было? Разве это я в нее влетела? Она сама ведь!

Ворча себе под нос негодования, я приседаю на колени и начинаю собирать посуду на поднос. Она чудом не разбилась. Спасибо тому, кто придумал постелить на полу ковер.

А вот небольшое, но заметное оранжевое пятно от оставшегося на дне стакана апельсинового сока придётся сейчас оттирать.

Рядом раздается щелчок, и я скорее улавливаю взглядом, чем успеваю осознать, что из комнаты кто-то выходит. Из той же самой, откуда только что вылетела девушка.

Первое что я вижу – босые мужские ступни. Аккуратные пальцы, домашние брюки, затянутые резинкой, голый торс… Замираю с пустым стаканом в руке и тяжело сглатываю, но скользить глазами выше не перестаю.

Идеально очерченные мышцы живота, жесткие тёмные волоски, покрывающие кожу. Мощная грудная клетка, красноречиво говорящая о том, что тот, кто стоит передо мной частый посетитель спортзала, крепкая шея, волевой подбородок. Губы, которые, я кажется уже видела.

Взгляд доползает до пронзительных синих глаз, которые в нашу первую встречу были светлыми, а сейчас вдруг обрели темный оттенок. Глубокие, очень красивые, обрамленные длинными пушистыми ресницами, а взгляд уверенный, твердый.

Только увидев этого человека, я вспоминаю для чего вообще пришла в этот дом. Меня сковывает, а в щеки ударяет краска от того, в какой позе я нахожусь перед… хозяином.

Машинально опускаю взгляд вниз, чувствуя, как пульс учащается. Прямо перед глазами его пах и кажется под тканью брюк отсутствует белье. Резко возвращаю взгляд на лицо. Мужчина стоит прямо напротив меня – немного расставив ноги в стороны и заложив руки в карманы. Властный, расслабленный. Склонив голову на бок, изучает меня пристальным взглядом. Лицо, плечи, мой топ, который по какой-то причине внезапно ощущается как инородная вещь. Под этим взглядом кажется, что на мне вообще ничего нет, и мне вдруг хочется где – то спрятаться, потому что трудно дышать.

– Новенькая.

Не вопрос. Скорее утверждение.

От низкого тембра голоса у меня волосы на коже шевелятся.

– Д-да. Добрый вечер, – голос звучит неуверенно и скрипуче. Будто педали велосипеда забыли смазать. – Меня Ася зовут.

– Я знаю.

Мужчина опускает взгляд вниз на грязную посуду и останавливается на пятне от сока.

– Извините, это случайно произошло, – быстро оправдываюсь я, возвращая стакан на место и неуклюже подскакивая на ноги, – я сейчас всё ототру и даже пятнышка не останется.

Опустив голову, почти пробегаю мимо него, но вспомнив об указаниях Натальи останавливаюсь, ругая себя на чем свет стоит.

Оборачиваюсь, опасаясь смотреть мужчине в глаза. Не знаю почему. То ли потому что от его взгляда у меня коленки дрожат, осознавая, что уже завтра он будет делать со мной то, что ему пожелается, то ли от страха, что он меня уволит.

– Извините. Я могу идти? – лепечу, смотря куда угодно, только не на полуголого мужчину, который выглядит как сам Дьявол.

– Сегодня да.

Внутренности жгутом сводит в тугой узел.

Вскидываю голову, чтобы таки встретиться с тяжелым прямым взглядом. В его глазах отчетливо читается обещание чего-то, что мне еще не известно. Если бы не контракт, то уже сейчас возможно он бы потребовал меня в спальню.

В горле моментально пересыхает.

– Спасибо.

Бросаю и быстро спускаюсь вниз. Щеки горят так, будто их подожгли изнутри. Сердце колотится на вылет. Дойдя до кухни, ставлю поднос на стол и прикладываю прохладные дрожащие ладони к щекам.

Боже… я не смогу. Точно не смогу. Я ведь совершенно не знаю ничего про этого человека, кроме имени. Одна мысль о тои, что придётся идти к нему в спальню наводит панический ужас.

В памяти всплывает та девушка, что налетела на меня. Когда она выходила, то казалась спокойной, а как только закрыла дверь, так и изменилась в лице. Я четко помню ее слезы на щеках. Неужели он обидел ее? Причинил боль?

Ужас ползет по сосудам ядовитыми змеями. Становится страшно за себя от того, что я даже примерно не знаю чего ждать от завтрашнего дня.

Я кое как мою посуду, оттираю щеткой пятно, повозившись добрых пол часа у хозяйской спальни и возвращаюсь к себе.

Укутавшись в простыню, первым делом захожу в поисковик и вбиваю имя Алана Вознесенского.

Гугл любезно предоставляет мне массу фотографий и информации, которая гласит о том, что Алан Вознесенский один из самых крупных предпринимателей в нашем городе и стране в целом. Он является владельцем строительной компании и имеет акции в автомобильном бизнесе. А еще… у него есть сын.

Ему четыре года и живёт он вместе с матерью, с которой Алан даже не был женат.

Неужели одна из тех девушек, которых он берет на работу забеременела от него, а он даже не посчитал нужным жениться на ней?

Откладываю телефон и закрываю глаза. Перед глазами сразу же непрошено встаёт мужской образ в одних спортивных штанах.

Да, надо признать, у Алана очень яркая внешность. Он высокий, холеный, будто сошел с экрана телевизора. Мне кажется, девушки сами бы к нему в кровать прыгали и без всяких контрактов, только справку о состоянии здоровья приносили бы, если он так щепетилен в этом вопросе.

Уснуть удается с трудом, потому что страх перед завтрашним днем буквально изводит меня, вынуждая придумывать разные сценарии того, что меня ждет. Даже сны тревожные снятся, от которых я ворочаюсь, просыпаясь несколько раз за ночь.

Глава 5

Ася

Утром, не выспавшаяся и разбитая, надеваю на себя платье и фартук, любезно оставленные Натальей. Спускаюсь вниз. Понимаю, что с самого утра меня конечно, никто звать к себе в постель не будет, но мне все равно немного не по себе.

– Доброе утро, – здороваюсь с мужчиной поваром, Натальей и еще одной женщиной в возрасте.

Они втроем сидят вокруг стола и пьют кофе.

– Доброе утро, Ася, – отвечает Наталья. – Знакомься, это Жерар и Татьяна.

– Приятно познакомиться, – я киваю им, чувствуя себя неловко. Они ведь знают для чего я на самом деле в этом доме. Но осуждения в их взглядах не замечаю.

– Здравствуй, Ася. Кофе будешь? – спрашивает Жерар с легким акцентом.

В голосе приветливость, что позволяет мне немного расслабиться.

– Да, спасибо. Но я могу сама себе заварить. Не вставайте.

Подхожу к кофе машине и тут же жалею о своей опрометчивости. Огромных размеров махина вызывает ряд вопросов. В кафе у тети есть кофе машина, но она намного проще этой. Там просто ставишь чашку, заливаешь воду и ждешь пока кофе стечет. Этот же монстр пугает обилием кнопок и кранов. Немного зависаю около нее, пытаясь разобраться что к чему, когда сзади мне на плечи ложатся чьи-то руки.

– Давай садись, я сделаю.

Жерар подталкивает меня к стулу, а сам берется за приготовление.

– Но научиться тебе все же нужно будет. Алан часто пьет кофе и может потребовать, чтобы именно ты его приносила, – говорит Наталья.

– Хорошо. Я буду благодарна, если вы мне объясните как пользоваться этим монстром.

Громкий смех Жерара заставляет улыбнуться.

От присутствующих не исходит отрицательной энергетики. Даже от Натальи, хотя ее лицо выглядит строже остальных. Наверное, они привыкли видеть каждые пол года новое лицо в этом доме, даже внимания уже не обращают.

– Ты победишь этого монстра с первого раза, принцесса, – отзывается Жерар, а после ставит на стол чашку с ароматным напитком.

– Спасибо, – я благодарно улыбаюсь, обхватывая ее ладонями, – я так понимаю, мы дома одни?

Наверное, в моем голосе звучит надежда, потому что Татьяна понимающе улыбается, но прячет улыбку за собственной чашкой кофе.

– Да. Алан уехал в командировку, – объясняет Наталья.

Я облегченно выдыхаю. Думала, получится тихо, но кажется все это замечают. Татьяна не выдерживает и откровенно смеется, а потом приобнимает меня за плечи.

– Ох, девочка, по тебе видно конечно, что для тебя это всё в новинку, но хоть убей не могу понять зачем ты пошла на это, если так боишься?

Смущенно утыкаюсь в напиток шоколадного цвета.

– Мне деньги нужны были.

– Всем нужны деньги, кто идет сюда.

– Это не для меня. Для бабушки. Она при смерти, а я не могу смотреть на ее страдания.

С губ Татьяны сползает улыбка, но руку с моего плеча она не убирает.

– Ох, Ася, Ася. Не думаю, что твоя бабушка оценила бы такие жертвы. Если бы моя внучка пошла на подобное, я бы себе не простила.

Тяжело вздыхаю, понимая, что это правда. Узнай бабушка о том, как я достала деньги она бы посчитала себя виноватой.

– Она не узнает, – произношу тихо, и решаю сменить тему, потому что эта приносит боль, – А где та девушка? Другая…

– У Кати отпуск.

– Что значит отпуск? – не совсем понимаю я, – разве контракт не на пол года?

– На пол, – отвечает Наталья. – По его истечению Алан решает продлять его или нет.

Хмурюсь.

– Это получается, что Кате он его продлил? А я тогда зачем?

– Кате продлили контракт уже на других условиях. У нее сложная ситуация дома и необходимы деньги. Алан пошел ей на встречу, но теперь она будет помощницей Татьяны. Никаких других обязательств кроме уборки у нее нет.

– Мммм.

Звучит дико. Вообще здесь вся ситуация дикая, но об этом я предпочитаю умолчать. Мне главное деньги вовремя получать, а остальное не имеет значения. Думаю, даже если бы этот Алан решил в какой-то момент разделить постель снова с Катей, я бы даже была благодарна. Все же мысль о том, что придется часто его ублажать заставляет всё внутри переворачиваться.

После завтрака мне объясняют как пользоваться кофе-машиной и где находится всё необходимое для уборки. В доме оказывается зал для бильярда, мини кинотеатр. На цокольном этаже расположены: бассейн, сауна, огромный спортзал. А на улице несколько террас и еще один открытый бассейн.

Невероятно. Дух захватывает от размеров этой виллы. Никогда бы не подумала, что буду жить в такой, пусть даже временно.

Кабинет хозяина находится на первом этаже в дальней части широкого коридора.

Осторожно вхожу туда, опасаясь даже пыль стирать с предметов мебели, находящейся там.

Вот что значит – мужской кабинет. Всё выполнено в строгих темных тонах. Мебель массивная, деревянная. С правой стороны большая барная стойка, напротив которой расположен диван.

Интересно, здесь он тоже занимается с девушками сексом? Быстро отгоняю эту мысль. Всякий раз, когда думаю о том, что мне предстоит, мне будто в легкие песка подкидывают. Даже дышать становится сложнее.

Пробегаюсь кончиками пальцев по книгам на полках. Старые издания литературы на других языках, которых я не знаю. Документы на столе выложены в строгом порядке, также, как и бутылки в баре. А корешки книг не выходят за невидимую линию, выставленные четко на одинаковом расстоянии от края полки. Никогда еще не видела, чтобы у мужчины всё было в таком идеальном порядке.

Хотя я и мужчин толком не знаю, кроме сына тети и ее ухажера. Но те даже щетки зубные на место никогда не ставят, бросая их на раковине, что уж говорить о порядке в их комнатах.

Единственное, что я добавила бы сюда – это немного цветов. Хотя бы небольшой букетик в центре этого кофейного столика, что находится напротив дивана. Мне кажется, тогда обстановка была бы не настолько суровой и темной.

Да и вообще по дому не хватает зелени. Горшков с домашними декоративными деревьями, листвы на подоконниках. Каких-то мелочей, которые бы добавили легкости всей этой претенциозности и строгости.

В гостиной можно было бы установить небольшие вазы с зелеными веточками, а на улице устроить сад с самыми разнообразными цветами.

Полностью расслабившись, я и забыла, что устроилась сюда работать «девочкой Алана», а не просто прислугой. Каждый день просыпаясь, я завтракала с Жераром, Татьяной и Натальей на кухне. Даже начала помогать ему с готовкой, делясь секретами специй, которых меня научила бабушку. А мужчина в свою очередь рассказывал мне какие именно блюда любит Алан и учил готовить десерты.

На уборке комнаты хозяина я не остановилась, вызвавшись помогать еще и Татьяне. Та была крайне удивлена, но от помощи не отказалась. Эта женщина оказалась очень милой и веселой. Даже странно было видеть ее здесь, среди всей этой чуждой ей атмосферы.

Я настолько погрузилась в новую работу, что совершенно растерялась, когда вечером на пятый день распахнулась входная дверь и вошел Алан.

В строгом костюме, с кейсом в руке мужчина выглядел серьезным и немного уставшим.

– Зайди ко мне через полчаса, – бросил он, проходя мимо меня и послабляя на шее галстук.

Меня парализовало. Я и забыла, что шла на кухню ужинать. Сердце ухнуло в самый желудок. Голод, как рукой сняло.

Полчаса. Бросаю взгляд на часы, отсчитывая себе тридцать минут жизни. Вот и всё.

«А ты думала, что на уборке твоя работа и закончится, Ася?» – с издевкой шепчет внутренний голос.

На ватных ногах я быстро отправляюсь к себе. Снимаю платье и принимаю душ. Сердце не перестает тревожно колотиться. Когда выхожу, открываю нижний ящик комода, в котором на днях обнаружила любезно оставленные комплекты с бельем. Самые разные. Красные, черные, белые. Одни чуть более скромные, если так можно сказать, другие откровеннее, еще несколько – на подвязках. Есть такие, о существовании которых я даже не подозревала. С отверстием… между ног.

Выбираю на свой взгляд самый закрытый, с ажурными вставками на ягодицах и прозрачным бюстгальтером. Точнее он не совсем прозрачный, на сосках красивый узор из кружева, но из всех остальных это все же самый скромный вариант.

Надев его, осматриваю себя в зеркале и чувствую, как начинаю краснеть. Я еще никогда не выглядела так развратно. Если бы меня увидела тетя, она бы долго поливала меня грязными эпитетами, закрыв потом в спальне и не выпуская никуда оттуда как минимум неделю.

Но надо признать, что белье эффектно подчеркивает фигуру. Грудь приподнялась, талия подчеркнулась, а ягодицы – ягодицы покрыты кружевом и придают образу таинственности.

Наверное, хозяину понравится. Собственно, для этой цели он и покупает эти комплекты – чтобы в первую очередь нравилось ему самому.

Выдохнув, я собираю волосы в хвост, долго расчесывая их перед зеркалом, а когда случайно бросаю взгляд на настенные часы, понимаю, что через минуту должна быть в спальне Алана. Черт, черт!

Спохватившись, натягиваю платье и завязываю фартук. Руки начинают мелко дрожать, когда я выхожу из спальни и направляюсь к нему. Душа ушла в самые пятки. Кажется, я не ноги передвигаю, а гири за собой волочу.

Хочется развернуться и сбежать обратно, но это будет неправильно. Я уже получила аванс, который как раз сейчас и буду отрабатывать.

Вдохнув побольше воздуха, несмело стучу в дверь.

Рука опускается и через мгновенье я встречаюсь взглядом с темно-синими глазами.

– Ты опоздала, – без каких-либо эмоций произносит мужчина, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь в глубь спальни.

На нем снова те же самые домашние штаны, в которых он был несколько дней назад.

Глазами скольжу по широкой голой спине, красивым лопаткам.

– Извините, – бормочу, прикрывая за собой дверь и останавливаясь около нее, не в силах двинуться дальше.

Мужчина наливает себе из бутылки какой-то напиток. Буквально немного, чтобы покрыть дно и садится в кресло в углу комнаты.

– Раздевайся.

Очередной вдох застревает в горле. По спине ледяной пот выступает. Понимаю, что корчить из себя недотрогу не подходящий момент, поэтому делаю как он велит. Неспешно, стараясь побороть волнение, развязываю завязки на фартуке.

– Я еще девственница, – произношу тихо, потому что жутко боюсь, что он причинит мне боль.

– Я знаю.

Конечно, он знает, глупая!

Пальцы отказываются расстегивать пуговки, поэтому этот процесс занимает дольше времени, чем если бы я делала это просто перед сном.

– А вы всегда выбираете девственниц? – понимаю, что пауза затягивается, поэтому решаю прикрыть ее хотя бы диалогом.

Может, если я поговорю с ним и узнаю лучше, мне будет не так страшно?

– Мне все равно девственница девушка или нет. Главное, чтобы она была разборчива в своих связях до меня. Быстрее, Ася!

Я вздрагиваю, услышав свое имя из его уст и стараюсь быстрее справиться с пуговицами.

Поднимаю взгляд из-под ресниц на мужчину. Он закинул лодыжку себе на колено и откинулся на спинку, наблюдая за моими потугами. Выражение его лица не выражает ровным счетом ничего, чтобы я могла понять нравится ему или нет. Хотя, наверное нет, ведь я даже не стараюсь выглядеть соблазнительно.

Видела в фильмах, что девушки обычно покачивают бедрами во время раздевания, смотрят своему мужчине прямо в глаза, а мне настолько страшно, что я даже банально сойти с места не могу.

Когда справляюсь с последней пуговицей, платье с тихим шорохом падает к моим ногам.

Поднимаю голову, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Алан прищуривается, обводя мое тело оценивающим взглядом. Медленно-медленно, а мне кажется, что он проводит по нему кончиком легкой атласной ткани, потому что там, где он смотрит начинает искриться. Мне даже кажется, что я краснею не только в лице, а даже ноги становятся розовыми.

– Дальше, Ася. Когда я говорю раздевайся, это значит, что ты должна остаться голой.

Глава 6

Ася

Завожу руки за спину и расстегиваю лифчик. Как только ткань перестаёт покрывать тело и падает вниз к платью, мне становится ещё страшнее.

Воздух касается обнажённой груди, заставляя и без того напряжённые соски стать ещё тверже.

Я готова сквозь землю провалиться от стыда. Никогда бы не подумала, что вот так по собственной воле буду раздеваться перед мужчиной.

Алан всё ещё сидит, откинувшись в кресле, но я чувствую на себе его взгляд. Пристальный, глубокий.

Сглотнув, цепляю большими пальцами трусики, но он вдруг меня останавливает.

– Замри.

Я застываю.

Мужчина встаёт с кресла и неторопливо подходит ко мне. Каждый его шаг заставляет грудную клетку подниматься чаще.

Чувствую себя мухой в паутине, к которой приближается опасный, ядовитый паук.

Он останавливается в нескольких сантиметров от меня и смотрит прямо в глаза.

– Ты когда-нибудь кончала, Ася?

От такого откровенного вопроса кровь воспламеняется. Желание прикрыться растет в геометрической прогрессии, и, повинуясь инстинктам, я дёргаю руки вверх, но мужчина легко отбрасывает их обратно.

– Я задал вопрос.

– У меня не было ещё мужчин, – говорю севшим голосом, – Вы знаете, что я девственница.

Со мной происходит что-то странное. Несмотря на то, что мне жутко стыдно, от переизбытка волнения мне становится невыносимо жарко. А те волны, что исходят от Алана, подогревают еще сильнее.

– Кончить можно, оставаясь девственницей.

Опускаю глаза в пол, потому что выдерживать его взгляд становится невозможно. Вижу свои собственные тугие соски и вовсе зажмуриваюсь.

– Нет, я не знаю как это, – признаюсь, превозмогая дрожь.

– И сама не мастурбировала?

Боже… зажмуриваюсь ещё сильнее, испытывая странное волнение внизу живота.

– Нет. Никогда об этом не думала.

Некогда было. После занятий я часто отправлялась на работу, а после неё валилась без задних ног, даже не думая о том, чтобы как-то взаимодействовать с собой.

– Советую попробовать.

Киваю, лишь бы он перестал об этом говорить и быстрее перешел к делу. Чем быстрее начнем, тем быстрее эта пытка закончится.

– Прямо сейчас!

Вздрагиваю и распахиваю веки. В шоке смотрю на хозяина.

– Сейчас?

Алан протягивает мне стакан с алкоголем.

– Выпей.

– Зачем?

– Это поможет раскрепоститься.

– Не думаю.

– Пей!

Я быстро делаю что он говорит и сразу же закашливаюсь. Какая гадость!

Забрав у меня стакан, Алан обходит меня сзади. Прижимается к моей спине. От контакта с ним по телу стремительно несётся дрожь. Жесткие волоски щекочут спину, но мне вовсе не до смеха.

Я даже дышу через раз.

Мужчина вдруг кладет руки на мои бедра и стягивает трусики по бокам в кулаки так, что они сильно натягиваются, впиваясь в мою плоть. Я вздрагиваю от сильного трения.

– Приятно?

– Не знаю…

Натяжение становится ещё более сильным, отправляя огненные нитки по моему телу, и заставляя меня привстать на носочки, будто это хоть как-то поможет избежать этих ощущений. Они сильные и колючие как иглы.

Алан сильнее натягивает ткань спереди и у меня по телу пробегает странная донельзя приятная дрожь, концентрируя внизу живота какую-то энергию, о которой я раньше не подозревала.

Губы вытягиваются в букву О, пока он продолжает тянуть трусики то вперёд, то назад. А потом внезапно резко стаскивает их вниз. Лоскуток кружева падает на пол.

Я опомниться не успеваю, как моя рука оказывается в мужской. Хозяин направляет ее между моих ног и с нажимом заставляет коснуться себя там.

– Смелее, Ася. Ты же душ принимаешь?

Низкий голос рокочет мне прямо на ухо, подпитывая энергию, собравшуюся в животе. От бархатных ноток его голоса она начинает закипать и бурлить.

Обхватив меня свободной рукой за талию, мужчина внезапно делает несколько шагов вперёд и останавливается у стены.

– Обопрись на стену.

Я пытаюсь забрать руку, чтобы сделать как он сказал, но ту самую руку он не выпускает.

– Другой.

Упираюсь в стену и едва не начинаю оседать на пол от новых ощущений. Управляя моими пальцами, Алан находит безумно чувствительную точку, о которой я раньше не подозревала, и начинает по ней кружить. Его пальцы сверху на моих, давят, направляют. Перед глазами разлетаются чёрные мушки и мне кажется, что я сейчас упаду.

– Продолжай, – приказывает он, крепче прижимая меня к себе.

Что-то твёрдое упирается в мою ягодицу и от осознания что это я пьянею ещё сильнее. Точно, это опьянение, ведь он дал мне выпить крепкий алкоголь. Наверное, поэтому меня так трясет, будто температура поднялась.

Обдумать дальше свои ощущения я не успеваю, потому что слышу странный звук, исходящий из моего тела. Постыдное хлюпанье в момент когда мужчина скользнул пальцами ниже и коснулся моего входа.

Резко дергаюсь вперёд, готовая убежать от стыда, но он хватает меня за талию и снова с силой прижимает к себе.

– То, что ты мокрая означает, что ты возбуждена и твоё тело готово к сексу, – объясняет Алан мне на ухо, – постыдного здесь ничего нет.

К сексу? Нет, я не готова.

Мужская рука несмотря на всё мое напряжение оказывается на груди и сжимает её. Довольно сильно. Даже немного больно. Я хватаю ртом воздух, прекращая гладить себя внизу, но такое ощущение, что мое тело воспринимает это действие не как угрозу, а как что-то иное. Грудь начинает ныть, но не от боли. А будто ей мало было этого действия.

Алан убирает мою руку и переносит ее на стену. Я вижу как блестят пальцы от влаги и смущение топит еще глубже.

Охаю, когда вдруг мужчина коленом расталкивает мои ноги в стороны. Его пальцы снова трогают меня там. Теперь уже сами нажимают на чувствительную точку. Настолько умело, что меня прошивает электрической волной. Я снова вздрагиваю и сильнее прижимаюсь к горячему телу спиной. Из головы будто исчезли все мысли. Их унесло его уверенными ласками, которые оказались настолько откровенными, что я не была к ним готова.

Алан одной рукой мнет мою грудь, по очереди то левую, то правую, в то время как его пальцы терзают мою плоть. Скользят вдоль складок, размазывают влагу, натирают. Мне становится тесно в собственном теле. Будто хочется куда-то вырваться и унестись высоко – высоко. Чувствую, как один его палец, входит в меня и пугаюсь от новизны ощущений. Сжимаюсь в комок.

– Расслабься, – приказывает жестко мужчина.

Я пытаюсь выдохнуть и расслабиться, но не получается. Мне страшно, что он сделает мне больно. Это нормально защитная реакция тела, не более. Наверное, зная это, он не выходя из меня, начинает большим пальцем снова ласкать меня в той самой точке. Уверенно, чётко, размеренно. Ударяя в одно и то же место, от которого расползается сладкий яд.

Судороги охватывают ноги и меня начинает качать. Глаза закатываются. Я уже сама не замечаю, как опираюсь на него спиной. Меня выталкивает из собственного тела каждое его дерзкое движение. Ловкий пальцы толкают к краю, вынуждают тихо скулить от напряжения.

Неужели это всегда так? С ума сойти можно!

– Боже… – выдыхаю, переставая держаться за стену и хватаясь за мужские руки, владеющие моим телом.

– Ещё немного и ты кончишь.

Почему ему голос действует так, будто я снова выпиваю рюмку алкоголя? Поворачиваю голову и натыкаюсь на чёрные глаза. Они больше не голубые и даже не синие. Зрачки затянули радужку и полностью поглотили ее. Скулы на хищном лице напряжены и заострились. Перевожу взгляд на плотно сжатые губы и вдруг понимаю, что мне интересно какие они на ощупь.

В этот же момент тело сводит сильной судорогой, и я мгновенно забываю о том, о чем думала секунду назад. Меня выкручивает, вырывает куда-то в параллельную вселенную, отделяя от тела. Я не чувствую ни одного сантиметра самой себя, потому что кажется, что я горю. По-настоящему. И даже кричу, или стону, не могу разобрать. Всё будто сквозь вату.

Где-то на задворках сознания чувствую, как из меня исчезает палец, а уже через мгновение я оказываюсь на прохладной простыне.

Содрогаясь в лёгких конвульсиях как в тумане наблюдаю за хозяином. Он освобождается от штанов, становится коленом на кровать и уже через мгновение нависает надо мной сверху.

Огромный, сильный. Настоящий паук, уже наполовину сожравший свою жертву и готовящийся довести трапезу до конца.

Глава 7

Ася

Я даже не успеваю рассмотреть его орган, потому что смотрю только в глаза. Боюсь взглянуть вниз и узнать, что меня ждёт.

Но Алан и не дает этого сделать.

Едва он ложится на меня, я чувствую, как мне в развилку ног упирается его возбуждение. Он не дает мне время на испуг. Обхватив голову руками и зафиксировав таким образом меня на месте, мужчина резко толкается вперёд. Мне кажется, что меня ножом режут там снизу. Большим и безумно острым. Сильная режущая боль концентрируется в одном месте.

Я зажмуриваюсь, потому что в глазах собираются слезы. Сжимаюсь вся и впиваюсь в каменную спину ногтями. Алан отстраняется и подается назад. В панике я хватаю его за талию, прижимая к себе со всей силы.

– Пожалуйста не надо, не выходите. Я не выдержу, если ещё раз это почувствую.

Из уголка одного глаза таки стекает слеза.

– Расслабься, Ася, иначе тебе будет казаться, что я рву тебя.

Мне и так это кажется. Безжалостно рвёт на части.

– Не выходите, – снова прошу, чувствуя словно его член внутри меня стал ещё тверже и толще. Закусываю щеку изнутри, чтобы не заскулить.

– Я и не собирался, – отвечает мужчина, двинув снова бёдрами вперёд. Из моего горла вырывается болезненный всхлип. – Я ещё не закончил то, что начал. Разожми руки.

Я отлепляю деревянные пальцы от его кожи и хватаюсь ими за простыню. Закрываю глаза.

Нужно просто уйти в себя, пока он будет истязать моё тело. Делаю глубокий вздох, молясь, чтобы это всё скорее прекратилось.

– Посмотри на меня, – твердо требует Алан.

Подчиняюсь.

Разлепляю влажные ресницы, чувствуя дорожки слез на щеках и смотрю на мужчину.

– Так будет только сегодня. В следующий раз уже будет гораздо лучше и ты будешь готова менять позы.

Одна мысль об этом приводит в ужас. Если мне сейчас так больно, разве смогу я ещё и по-другому становиться?

Мужчина выпрямляется, садясь на кровати, но не покидая мое тело. Он крепко обхватывает руками мои бедра и тянет меня на себя. Чувствую, как скольжу вдоль его плоти и сильнее сгребаю в кулаки покрывало.

Скорее бы это закончилось! Пожалуйста!

Но вместо того, чтобы быстро завершить начатое, Алан накрывает большими ладонями мои груди. Проводит по ним, сводя вместе, сжимает и скручивает соски, пока каменная плоть внутри меня продолжает движения. Не знаю что это, но кажется болезненные ощущения стали меньше. Они не ушли, но притупились. Я перестаю дрожать в ожидании чего-то страшного и перевожу взгляд на собственную грудь, которая находится во власти хозяина. Вижу как его пальцы оттягивают соски, вырывая из моего горла сиплый выдох. Это больно, но это другая боль. Сладкая, оттесняющая ту, что собралась внизу живота.

Перевожу взгляд дальше. Мужские бедра четко двигаются во мне, пока я исследую глазами напряженный пресс, поблескивающую от пота кожу. Он безумно красив. Особенно сейчас, когда так искусстно владеет моим телом. Я не вижу, как он проникает в меня, под этим углом это невозможно, но то, как двигается этот мужчина – кружит голову. Вроде бы и резко, размеренно, но при этом его движения плавные, рождающие странные ощущения внутри меня.

Позволяю себе поднять взгляд выше и посмотреть ему прямо в глаза. Они чернее самой ночи. Блестят, словно там внутри него живет Дьявол.

Мужчина переносит одну руку мне на шею и обхватив ее пальцами, большим ведет по моим губам.

Я несмело приоткрываю их, догадываясь, что он хочет сделать. Палец проталкивается мне в рот и нажимает на язык. Я смыкаю губы.

– Открой, – доносится хриплый приказ.

Кадык на мощной шее дергается.

Я послушно открываю рот, и чувствую, как по поверхности языка проходится подушечка пальца.

– Шире.

Боже…

Алан давит на мой язык сильнее, побуждая сделать как он велит. Взгляд черных глаз пристально наблюдает за тем, как его палец пошло гуляет по моему языку, а я вдруг ощущаю, как там, внизу становится влажнее. Наверное, со стороны это выглядит очень грязно, но то, какое желание беснуется на мужском лице заставляет об этом забыть. Я чувствую привкус солоноватой кожи и тихонько стону.

До повторения недавнего удовольствия мне очень далеко, потому что боль никуда не ушла, но теперь к ней добавилось тепло. Мне больше не хочется, чтобы Алан это прекращал. Кажется, будто на мое место заступила другая девушка, которой нравится то, что он делает.

Мужчина вдруг покидает мой рот, мазнув влажным пальцем по подбородку и снова обхватывает мои бедра. Слегка приподнимает меня над покрывалом и начинает быстро натягивать меня на себя. Я скольжу по простыне, расширенными глазами утыкаясь в потолок. Он словно с куклой играет моим телом.

Я вскрикиваю, когда он проникает в меня на всю глубину и закусываю губу. Он стал шире во мне, еще тверже, хотя казалось это невозможно. Простынь подо мной собирается в гармошку, пока он снова и снова насаживает моё тело на свой член. Звуки соединения наших тел заставляют меня смущенно зажмуриться, но кажется его это вовсе не смущает. С каждой секундой движения становятся все быстрее и резче. Снова становится больно, но как раз в этот момент хозяин замирает и внутрь меня выплескивается его теплое семя.

Спустя мгновение Алан наконец опускает меня обратно на кровать и выходит из меня.

С ума сойти… Теперь я понимаю почему мне было настолько больно. Его орган все еще твердый и покачивается, пока мужчина встает с кровати. Хорошо, что я не увидела его до момента, как он вошел в меня. Иначе я бы точно запаниковала еще больше.

– Завтра не трогай себя, а послезавтра доведешь себя до оргазма, – бросает Алан через плечо, направляясь в сторону ванны.

– Зачем? – шепчу я, сводя ноги и садясь на постели.

– Привыкай к своему телу. Потом расскажешь как ты это делала, – он оборачивается и смотрит прямо на меня, – и покажешь.

А после скрывается за дверью.

Я неловко осматриваюсь. Похоже, мое время нахождения в этой комнате подошло к концу.

Не знаю почему, но становится неприятно. В груди разливается ноющее ощущение. Странно. Я бы радоваться должна, что всё закончилось, но испытываю необъяснимое разочарование.

Встаю с постели и сгребаю с пола свое платье. Быстро накидываю его на себя и выхожу в коридор. По ногам стекает теплая жидкость, и я еще быстрее спешу к себе в душ.

Становлюсь под горячие струи, пытаясь понять собственные эмоции. Они не плохие, но и не хорошие. Скорее сложные. Оказывается, мне было приятно в мужских руках. Это хорошо. Ведь полгода терпеть то, что неприятно гораздо хуже. И Алан оказался не больным извращенцем. Надеюсь, дальше так и останется. Думаю, я все же справлюсь. Тем более, если в следующий раз, как он пообещал, должно быть не так больно.

Опускаю руку, касаясь себя внизу и чувствую, как там всё распухло. Осторожно умываюсь, а после укладываюсь в постель. Чувствую ли я себя теперь женщиной? Наверное, да. Я и понятия не имела, что может происходить с телом женщины и какие взлеты и падения мы все можем ощущать.

Утром просыпаюсь и понимаю почему Алан сказал не трогать себя сегодня. Там внизу всё болит, даже ногами передвигать не очень комфортно.

Одеваюсь, завязываю волосы в хвост на затылке и уже почти выхожу из спальни, когда вдруг останавливаюсь. Снова смотрюсь в зеркало.

Бледная, глаза не выразительные. И почему я никогда не крашусь? Ведь не зря другие девушки пользуются косметикой, а у меня даже обычной туши нет, чтобы сделать ресницы пушистыми. И блеск не помешал бы. Хмурюсь, впервые в жизни задумываясь над своей внешностью.

Меня никогда особо не волновало как я выгляжу, хотя мне часто говорили, что у меня красивые глаза. Всматриваюсь лучше. Обычные зеленые глаза, немного раскосые. Губы большие от природы. В детстве я часто страдала из-за них, потому что одноклассники обзывали меня «Губошлеп». Сейчас вроде как иметь полные губы стало популярно, поэтому и насмешки прекратились. Трогаю их так, как вчера делал Алан и по телу бежит слабая дрожь.

Браслет на руке пищит, заставляя оторваться от созерцания собственной внешности. Наталья дала мне его еще в первый день. Это браслет – часы, которые есть у каждого члена персонала в доме.

«Зайди ко мне в кабинет»

Сердце дергается и начинает биться чаще. Я быстро выхожу из спальни и спускаюсь. По мере того, как приближаюсь к кабинету, в животе начинает закручиваться волнение. Боюсь ли я его опять? Нет. Но мне страшно, что он захочет взять меня сейчас, а я совсем не готова. Каждый шаг отдается болью.

Тихо стучусь и открываю дверь.

Хозяин сидит в кресле за столом. Сосредоточенно печатает что-то на клавиатуре. Сейчас на нем строгая белая рубашка, стальной галстук, рукава немного закачены до локтей. Даже не знаю каким он выглядит лучше – раздетым или одетым.

– Вы звали? – спрашиваю, прокашлявшись.

Быстрый взгляд летит в мою сторону и снова возвращается к компьютеру.

– Почему в моем кабинете цветы?

Перевожу взгляд на кофейный стол, на котором еще вчера днем поставила небольшую вазу с милыми голубыми колокольчиками.

– Мне показалось так будет уютнее.

– Это кабинет, Ася, а не сад. Убери их.

Быстро подхожу к вазе и забираю ее.

– Больше не своевольничай в моем кабинете. Если хочешь что-то сделать, спроси сначала у меня нужно мне это или нет, – произносит, не отрываясь от монитора.

– Хорошо.

– Свободна.

Опустив голову, пулей вылетаю из кабинета.

Он даже ни разу на меня не взглянул. Будто вчерашнего вечера вовсе не было. Будто это не этот мужчина так властно владел мной. Добежав до мусорного ведра, выбрасываю в него вазу вместе с цветами. Хочется спрятаться. Не понимаю почему мне настолько неприятно, ведь я знала, что так будет и даже радовалась этому. Подхожу к ступеням, но все же передумываю. Возвращаюсь, забираю вазу с цветами и решаю поставить их в своей спальне, если этому бессердечному человеку они не нужны.

Глава 8

Ася

Весь день я чувствую себя странно.

Алан работает у себя в кабинете, а я только и жду, как запищит браслет. Но этого не происходит ни днем, ни на следующий день.

Понимаю, что свободно дышу только когда он уезжает. К примеру, вчера хозяин уехал около четырёх часов вечера и я смогла поужинать. Правда, то и дело прислушивалась к звукам на улице, опасаясь, что он вернётся и снова позовёт к себе.

За завтраком и обедом сегодня происходило тоже самое. Оказалось, зря. Когда я постучала в кабинет для того, чтобы там прибраться, я обнаружила что он пуст. Значит, либо Алан не вернулся ещё со вчерашней поездки, либо уехал сегодня рано утром.

Пройдя внутрь, я закрываю за собой дверь. Смачиваю тряпку средством и протираю барную стойку. Интересно, если он вчера не вернулся значит ли это, что мужчина ночевал у какой-то женщины?

Наталья говорила, что он очень избирателен в связях, и если исходить из этого, то сомнительно, чтобы он остался у кого попало. А если это не кто попало? У такого мужчины точно должны быть женщины, с которыми он уже делил постель.

Не знаю почему, но это мысль оказывается неожиданно неприятной для меня. Он по сути покупает себе девушку для утех, устраивая ей полное медицинское обследование, а сам тем временем развлекается неизвестно с кем, не заботясь о том, какие последствия это может иметь для меня же. Вдруг та другая больна чем-то, или нечистоплотна?

Понимаю, что Алан не допустит для себя подобной связи, но все равно испытываю нерациональную злость.

Протерев пыль на всех поверхностях, я мою окна и полы. Справившись, сдуваю упавшую на лоб прядь и выжимаю швабру, когда дверь в кабинет отворяется.

Первым я вижу Алана. Он на мгновение застывает, заметив меня. Обводит меня внимательным взглядом, который останавливается в районе декольте. Следом за ним входит ещё один мужчина, немного моложе. И также как и он, тормозит в проходе.

– Здравствуйте, – бормочу я, чувствуя как в животе странным образом щекочет.

Алан как и всегда выглядит превосходно. Несмотря на то, что его не было дома пол дня, он выглядит так, словно только что оделся.

Вот только смотрит всё туда же. И его друг тоже. Я опускаю взгляд и мгновенно краснею. Две верхние пуговицы платья расстегнулись, и на обозрение мужчинам показался край моего чёрного кружевного лифчика.

Руки быстро взметаются и начинают лихорадочно застегивать пуговки. Позор какой!

На лице незнакомого мужчины появляется ухмылка, в то время как Алан остаётся серьёзным.

– Ты закончила? – спрашивает он, когда я наконец справляюсь с пуговицами.

Скорее всего, вопрос касается уборки.

– Да.

Киваю, хватаясь за ведро.

– Кофе нам принеси, Ася, – говорит хозяин, следуя к своему стулу.

– Конечно, – уткнувшись в пол, я пытаюсь незаметно уйти, но мужчина, который пришёл вместе с Аланом вдруг ставит руку поперёк дверного прохода.

– Ася, значит. Новенькая?

Поднимаю голову и вижу, с каким интересом он рассматривает меня. Будто знает, что я не просто прислуга. Или мне просто так кажется? Сомневаюсь, что Алан будет рассказывать о своих пристрастиях налево и направо.

– Да, – отвечаю, встретив его взгляд.

Липкий и высокомерный. В своих фантазия кажется, он уже раздел меня.

– Позволите пройти? – стараюсь звучать уверенно, чтобы не подавать вида того, что мне неприятно его внимание.

– А ты номерок свой оставь и пропущу.

Номерок? По взгляду вижу, что он просто издевается. Потому что такие как он, с наручными часами, стоимостью в как минимум половину цены квартиры моей тёти не просят номер телефона у таких как я.

Но чтобы не выглядеть жалкой, я вкладываю в голос всю уверенность, на какую способна.

– Любому работодателю не понравится, когда его подчинённые налаживают свою личную жизнь на рабочем месте. А я слишком дорожу своей работой, чтобы променять ее на встречу, у которой скорее всего не будет продолжения.

Мужчина присвистывает, перенося взгляд мне за плечо.

Обернувшись, я встречаюсь взглядом с Аланом. Он наблюдает за мной слегка исподлобья, откинувшись на массивную спинку кресла.

– Ты будешь недоволен, Алан? – усмехается гость.

– Тебе напомнить, что ты пока ещё работаешь на меня, Дмитрий?

С намёком произносит Алан, пока мое сердце тяжело бьется в ребра.

– Это ты намекаешь, что девчонка правду говорит? Никакого секса на рабочем месте?

От слова секс я вздрагиваю.

– Довольно много времени у тебя ушло, чтобы принять этот факт, – отвечает Алан без злости.

Скорее всего, они хорошие друзья, которые разговаривают на только им понятном языке. Вряд ли он позволял бы так фамильярничать обычному служащему.

– Черт. Тогда и Танечке, секретарю с тринадцатого этажа надо беспокоиться, – хохотнув, мужчина наконец убирает руку и отходит от двери, – А вот Асе за такую самоотверженность надо премию выписать.

Я отчетливо различаю в его голосе сарказм, но конечно не отвечаю. Кто я против друзей хозяина?

Не оборачиваясь, выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь.

Кофе… нужно сделать кофе.

Убрав инвентарь для уборки в техническую комнату, я мою руки и несусь на кухню.

– Жерар, ты обязан мне помочь, – нервно хватаю чашки и ставлю одну на подставку в кофемашине.

Что тут нажимать? От нервов всё из головы вылетело.

– Тааак, успокойся, ягодка, – в своей привычной манере отвечает повар, – кофе для хозяина и Дмитрия?

– Да. Ты знаешь его?

– Дмитрия? Конечно. Это один из приближенных Алана.

– Неприятный тип, – выпаливаю я и тут же жалею.

Быстро смотрю на Жерара, но тот смеётся в ответ.

– Согласен. Но ты этого не слышала, – заговорщицки подмигивает мне.

– Договорились, если поможешь с кофе.

Ещё раз объяснив мне как правильно заваривать кофе, Жерар помогает поставить чашки на поднос.

Выдохнув, я беру его в руки и уже почти выхожу из кухни, когда взгляд цепляется за вазу с шоколадными конфетами.

Кофе гораздо вкуснее с шоколадом. Задумавшись на секунду, я ставлю поднос на стол, беру жменю трюфелей и кладу их на отдельное блюдце.

Снова забираю поднос и несу в кабинет.

Чтобы открыть ручку и не разлить кофе приходится повозиться, но в конце концов я справляюсь.

Как только вхожу в кабинет, в этот момент что-то говорящий Дмитрий замолкает. Я чувствую, как он смотрит на меня, но сама в этот момент смотрю на Алана. Он так и сидит, откинувшись в кресле и слегка поворачиваясь в нем слева направо.

Руки мелко дрожат, когда я сначала опускаю перед ним чашку с кофе, а вторую ставлю перед его другом.

Следом идёт блюдце с конфетами.

– Ооо, хоть кто-то догадался принести к этой горькой гадости что-то сладкое, – довольно хлопает в ладони Дмитрий, тут же хватая одну из конфет и с шелестом раскрывает фантик. Закидывает ее в рот и протяжно тянет: – Ммм. Асенька, ты определённо моя любимица. Красивая, смышленая. Просто клад, а не девушка.

Мужчина расплывается в улыбке, но меня его комплименты не трогают, потому что я подсознательно чувствую, что они не искренни.

Только коротко улыбаюсь, наградив его не продолжительным взглядом, потому что совсем проигнорировать будет невежливо и Алан может это посчитать за грубость по отношению к его гостям.

– Что-нибудь ещё? – спрашиваю у хозяина, замечая, что чашку он к себе подтянул, а к конфетам не притрагивается.

– Нет. Спасибо.

Кивнув, я иду к двери, а когда уже почти закрываю ее слышу похабное замечание Дмитрия:

– Своенравная малышка. Предыдущая была покладистее. Но горячая. Я бы с ней покувыркался.

Прислушиваюсь, силясь расслышать, что отвечает Алан, но его ответ остается за закрытыми дверьми.

Глава 9

Ася

Остаток дня я провожу за уборкой. Помогаю Татьяне, пью чай с Жераром. Мне повезло, что он работает здесь. В нём я вижу человека, с которым могу свободно поговорить и не стесняться собственных высказываний.

Около восьми часов уходит Дмитрий. Я подсознательно жду, когда же будет пищать браслет, но этого не происходит и сегодня. С облегчением иду к себе в спальню. На часах десять, а это наверное, означает, что сегодня я Алану не понадоблюсь. Это хорошо. Сомневаюсь, что я уже готова ко второму разу. Ходить мне уже не больно, но одно только воспоминание о том как это было прогоняет по телу фантомную боль.

Я принимаю душ и ложусь в постель.

Приказ Алана весь день не даёт мне покоя. Он сказал, чтобы я потом рассказала ему как ласкала себя. Щеки становятся пунцовыми. Никогда в жизни подобного не делала.

Укрывшись покрывалом, я несмело опускаю ладонь к пижамным шортам. Сердце от волнения начинает биться быстро – быстро.

Здесь никого нет, стесняться некого. Поэтому просто сделай это, Ася!

Пока не передумала, я ныряю рукой в шорты и под трусики. Сегодня по ощущениям всё гораздо меньше. Нет припухлости, и боли тоже нет.

Раздвигаю складочки, как это делал хозяин и нахожу бугорок, который ласкал он. Сказать, что мне приятно? Нет. Отдаленные отголоски того, что я испытывала тогда с Аланом. Ничего даже примерного нет. Ни дрожи, ни охватывающего огня. Просто приятно. Несколько раз глажу клитор, повторяя движения Алана. Закрываю глаза, вспоминая как он тогда своими пальцами терзал меня, как входил, и чувствую, как мое тело начинает оживать. Ощущения становятся сильнее, острее, приятнее. Память подсовывает моменты, которые я запечатлела в тот раз. Сильное накаченное тело, жилистые руки, держащие мои бедра и насаживающие на большой орган, чёрные глаза. Помню, как он двигался во мне, глубоко и уверенно. Без жалости владел моим телом.

Соски начинают ныть, и я инстинктивно одной рукой сжимаю грудь. Изо рта вылетает стон. Алан делал также, но больнее. Я сама так не могу. Но внизу живота зреет горячий шар. Я быстрее начинаю растирать увеличившийся бугорок, становится жарко. Уже не отдаю себе отчет в собственных движениях. Просто вспоминаю Алана, звуки соединения наших тел, то как его член двигался во мне и в какой-то момент застываю, пораженная мелкими уколами по всему телу.

В этот раз оргазм оказывается в несколько раз слабее. Меня не кружит так сильно, тело не настолько разбито.

Приятно…. Но тогда было гораздо сильнее.

Сердце успокаивается, и я ещё несколько минут лежу, уткнувшись глазами в потолок.

В горле сухо, хочется пить.

Встаю с кровати, и будучи уверенной, что все уже спят спускаюсь вниз.

Набираю воды, с жаждой выпиваю её и возвращаюсь обратно.

Берусь за поручень, чтобы подняться наверх, когда слышу негромкий приказ со стороны гостиной:

– Иди сюда.

Сердце резко начинает биться чаще.

Я думала там никого нет.

Вхожу в гостиную и вижу, что в дальнем углу горит бра, а рядом в кресле сидит Алан. В его руке стакан, из которого он делает глоток.

Мои ладони мгновенно потеют, и я застываю около арки.

– Смелее, Ася.

Шею и лицо охватывает покалывание.

Ступаю внутрь и подхожу к нему ближе. Пока иду, понимаю, что его взгляд тянет меня словно невидимым канатом. На Алане домашние штаны и простая майка.

– Ты сделала то, что должна была?

– Да, – слышу, как собственный голос дрожит.

– Умница.

– Я должна это делать каждый вечер?

Алан отталкивается спиной от кресла и ставит стакан на столик. Его ладони оказываются на моих бёдрах и лениво ведут по внутренней части, пока торец его ладони не упирается мне в развилку.

Вздрагиваю, потому что Алан попадает по все ещё чувствительному клитору.

– А тебе не понравилось? – бархатный голос странным образом окутывает слух.

– Не так сильно, как тогда… с Вами.

Тяжелый взгляд поднимается вверх по моему телу. От него точно не укрываются мои торчащие соски, потому что ткань топа довольно тонкая и не в состоянии скрыть их.

– Нужно было представить меня.

Мужские руки приподнимают низ моего свободного топа. Кожа мгновенно покрывается мурашками.

– Я так и сделала, – признаюсь шепотом.

Мне почему-то очень хочется коснуться его. Провести кончиками пальцев по длинным пушистым ресницам, но я продолжаю стоять обездвиженно.

– Не помогло?

– Немного.

– Мой член внутри тебя понравился тебе больше?

Зачем он всегда говорит такие откровенные вещи? Каждый раз эти слова заставляют меня смущаться.

– Да, – знаю, что ответ звучит очень тихо, но уверена, что он расслышал.

Алан вдруг отрывается от меня и откидывается на спинку кресла.

– Встань на колени, – произносит хрипло.

Страх, смешанный с каким-то необъяснимым волнением прокатывается под кожей.

Неторопливо и скорее всего нерасторопно я опускаюсь перед ним на колени.

– Ближе подвинься.

Я сглатываю и делаю как велит хозяин.

Алан откидывается еще сильнее и одной рукой стаскивает спереди штаны, освобождая свой внушительный орган.

Я рефлекторно подаюсь назад. Длинный ствол, обвитый тугими венами, оказывается в его ладони. Никогда еще я не видела мужского полового органа так близко. Головка красная, блестящая и гладкая на вид.

– Ближе, – командует Алан, протягивая вторую руку вперед ко мне.

Пульс заставляет вены пульсировать. Меня охватывает странное ощущение.

Наклоняю голову и тут же Алан кладет на затылок мне ладонь. Подталкивает вперед прямо к члену, а второй рукой направляет мне его в рот.

Быстро открываю губы, принимая его. Головка скользит по поверхности языка. Я думала от него будет исходить неприятный запах, но ничего такого нет. Наоборот. Чувствую запах мужского геля для душа и еще один – пряный, которого я раньше никогда не слышала.

Но он не отталкивает, скорее наоборот, что очень удивляет.

Алан отпускает ствол, но вторую руку с затылка не убирает.

– Дыши носом, Ася и расслабься. Старайся брать глубже.

Дышать носом. Дышать носом!

Делаю как он говорит. Берусь одной рукой за ствол, придерживая его, и начинаю делать так, как подсказывает интуиция. Осторожно облизывать, всасывать в рот. Мягко ласкать губами, время от времени поднимая взгляд на Алана.

Он наблюдает за каждым моим движением, а потом в какой-то момент вдруг сильно давит мне на голову и делает рывок бедрами вверх. Я мгновенно захлебываюсь и чувствую рвотный позыв.

Он отпускает руку, позволяя мне быстро отпрянуть назад и вытереть слюну и выступившие от кашля слезы.

– Не сжимай горло и не пытайся меня вытолкуть, – говорит Алан, пропуская пальцы сквозь мои волосы, – Наоборот – откройся и расслабься, чтобы я мог войти глубже. Еще раз, – и не давая мне времени опомниться он сгребает волосы в кулак и снова толкает меня к паху.

Я снова сжимаюсь, едва член оказывается в моем рту. Сходу упирается в заднюю стенку. Начинаю рефлекторно упираться, чувствуя, что желудок может мне отказать, но Алан с силой давит на мою голову, не позволяя сделать ни одного движения назад.

Он не движется, просто держит мою голову с членом во рту и медленно давит, давая наверное, таким образом суметь расслабиться, но мне кажется, что я задыхаюсь.

– Расслабь! – слышу хриплый голос и чувствую, как по щекам текут слезы.

Вдыхаю через нос, член продвигается еще глубже.

– Умница, девочка. Еще.

Сгребаю ткань его штанов в кулаки и пытаюсь справиться с собственным телом. Горло распирает, но дышать уже получается лучше.

Почувствовав, что у меня получается, Алан слегка тянет меня за волосы и потом снова опускает на себя. Понимаю, что то, что я делала вначале не идет ни в какое сравнение с тем, что делает он. Мои невинные ласки языком это совсем не тот минет, о котором я слышала раньше.

Алан кладет вторую руку мне на затылок, собирает назад выбившиеся волосы и удерживая их, начинает быстрее двигать моей головой. Вверх-вниз. Губы скользят по стволу, из глаз продолжают течь слезы, я борюсь со спазмами, которые так или иначе снова возвращаются, потому что движения его рук становятся напористее, и опускает он меня все ниже и ниже.